Дочь алхимика на службе у (лже)дракона

ГЛАВА 56 Правитель Талисии

Как бы ни хотелось остаться с любимой женой, но долг звал собираться в путь, а потому, недолго думая, на другой день Лейс с небольшим отрядом солдат покинул Эгриси и направился в сторону Талисийской границы. Несмотря на одержанную победу, следовало быть осторожными. Никто не отменял партизанской засады в лесу или мстительной расправы сторонников поверженной власти на подходах к городу. Но, вопреки ожиданиям, ничего подозрительного на пути халифа не попадалось, а потому вскоре он бесстрашно въехал в город с видом завоевателя. Перепуганные новостями талисийцы шарахались от него врассыпную. Другие падали на колени, безропотно принимая как правителя и умоляя их помиловать. Они видели в нём новую власть, от которой не ждали ничего хорошего. Но Лейс не собирался захватывать Талисию. Ему ни к чему был этот крест, а потому он постарался как можно скорее преодолеть город и беспрепятственно пересёк ворота дворца.

Спешившись и оказавшись в главной зале, он в недоумении остановился посреди неё. Лейс знал, что Фаррух тот ещё пройдоха, но подобного даже предположить не мог.

– Савлий! – прогремел бородач, поднимаясь с позолоченного трона на манер самого настоящего владыки. – Что-то ты долго, мы тебя заждались.

– Уж прости, раньше не мог. Освобождал тебе место, – усмехнулся Лейс. – Будь добр, поведай, что здесь происходит?

И Фаррух поведал. Он рассказал о том, как вместе с солдатами проник в город и с ходу заявил населению о падении их драгоценного халифа. Слух быстро разнёсся по округе, и вскоре его вместе с братьями под конвоем провели в залу, где заседала временная власть. Как и следовало ожидать, Фарруху никто не поверил, но тот подал своим людям знак, и за считанные секунды они разоружили конвой, перерезали их всех и взяли в плен напуганных седобородых заседателей. На должное сопротивление у талисийцев просто не оставалось сил. Лучших из них Хаким забрал с собой в поход.

Всё случилось слишком быстро, и вот уже Фаррух восседает на троне талисийского халифа и раздаёт повсеместно указания. Более того – изумлённые придворные бегут, спотыкаясь друг о друга, чтобы поскорее выполнить его волю и не разгневать самопровозглашённого воеводу. Умения убеждать, собирать вокруг себя людей и подчинять их своей воле Фарруху было не занимать.

– Ты сильно рисковал, мореход, – укоризненно проговорил Лейс, когда они уже восседали в трапезной и угощались вином. – А если бы Хаким одержал победу? Если бы твой план не сработал?

– Если бы да кабы, Лейс, – передразнил его бородатый, откусывая от бараньей ноги. – Так далеко я не заглядывал. Я всегда действую по обстоятельствам. Лучше расскажи, как вам удалось победить?

– Нам помог дракон, – нехотя буркнул Лейс.

– О как. Это тот дракон, которого нет?

– Да он. И теперь его уже точно больше нет.

– Опять темнишь, Савлий.

– А я и не обязан перед тобой отчитываться, – бросил Лейс, отряхнув руки и опрокинув залпом полбокала вина. – Вскоре ты сам всё узнаешь. А теперь скажи-ка мне, где Кобос?

Фаррух молча отложил трапезу, поднялся с места и мотнув головой, вынудил Лейса сделать то же самое и последовать за ним. Вскоре они спустились в сырой тёмный подвал, где из-за вереницы решёток доносились стоны заключённых. Остановившись возле одной из камер, Фаррух приказал стражнику открыть замок, а когда прошёл внутрь и бесцеремонно пнул лежавшего на грязных нарах человека в рваных обносках, обернулся к Лейсу.

Человек застонал и, встав на четвереньки, неожиданно заплакал как малое дитя. Переводя недоумённый взгляд с него на Фарруха, Лейс приблизился к узнику, сел перед ним на корточки и схватив за волосы на макушке, поднял его голову, чтобы разглядеть лицо. Кобоса было не узнать. За то время, что он находился в заточении, парень оброс волосами и бородой, отчего несвойственное взрослому человеку поведение казалось вдвойне неуместным. Он кривил рот от стенания и протяжно всхлипывал, глядя в никуда. Лейса он не узнавал и, казалось, не понимал, что происходит.

– С ума сбрендил, – пояснил Фаррух. – У нас на флоте такое бывало, особенно когда месяцами штиль. Кажется, что ты свободен, а вокруг вода и ты как в тюрьме, никуда не деться.

– Давно с ним это? – спросил Лейс, отпустив брата и поднявшись на ноги.

– Он уже был таким, когда я впервые пришёл его проведать. Сначала решил, прикидывается, но нет, всё серьёзно. Хаким предал его и парень, едва коснувшись власти, не выдержал столь резких перемен.

– По всему выходит, его использовали, чтобы потянуть время, а глупец всерьёз решил, что родственник поделится с ним троном. Жаль, что этот урок он не запомнит, – сочувственно проговорил Лейс, затем обратился к стражнику. – Заключённого освободить, привести в порядок и переодеть.

– Что ты намерен делать с ним?

– Отвезу домой. Отец хотел, чтобы мы были семьёй и жили в мире. Теперь его мечта исполнится.

– Но люди потребуют расправы!

– Посмотри на него, мореход? Расправы над кем, над малым ребёнком? Он больше никому не причинит вреда, и никто не сможет им управлять. Это моя воля, Фаррух. Решишь спорить, голову отсеку.

– А как же твоё обещание сделать меня визирем? – усмехнулся бородатый, поставив руки на пояс. – С отрубленной головой от меня будет мало толку.

Когда рыдающего Кобоса, наконец, вывели из темницы, и в сопровождении стражи он скрылся на лестнице, мужчины неспешно зашагали следом.

– Послушай-ка мореход, – начал Лейс, быстро прикинув что-то в уме, – я тут подумал, что визирь – это слишком мелко для человека твоего уровня.

Фаррух изобразил на лице преувеличенное изумление.

– Да-да, – продолжил Лейс. – Именно так. Хочу тебя спросить, как ты смотришь на то, чтобы стать, ну, скажем, правителем Талисии?

– Всё шутки шутишь, Савлий?

– Ну почему же? Ты человек толковый, умеешь быстро заработать себе авторитет, тебя слушают, и ко всему прочему, ты знаешь, что нужно простым людям. Всё это полезные качества для правителя.

Фаррух громко цыкнул, покачав головой.

– Ты так решил от меня избавиться, да?

– Заметь, мореход, я даю тебе выбор.

– И считаешь, что я по своей воле откажусь от власти? Я уже обнаружил здесь ряд проблем, решение которых не терпит отлагательств. Ты только подумай, прежняя власть поощряла доносы. Вот представь, поругался ты с соседом. А этот гад вместо того, чтобы уладить всё миром, идёт и сообщает куда следует: так мол, и так, Мехмед Расул о халифе нашем говорил гадости, бараном его называл небритым и вообще налоги не платит. На другой день к Мехмеду приходят с арестом, и больше о нём ни слуху ни духу. Всему верили на слово! Куда это годится?

Фаррух уже горел возмущением. Он активно жестикулировал, будто призывая невидимую толпу восстать против сатрапии и деспотизма. Лейс самодовольно похлопал его по плечу.

– Я знал, что не ошибся в тебе, мореход. Мы на пороге больших перемен и теперь, хочется верить, Эгриси и Талисии заживут в мире. Ты же не намерен творить глупости?

– Обижаешь, Савлий. За всю свою жизнь я не сделал ни одной глупости.

– Учти, я буду следить за тобой.

Фаррух рассмеялся.

– И ты учти, Савлий. Если я и начну затевать что-то, обязательно найду способ перетянуть твоих ищеек на свою сторону. Ты всё ещё готов рискнуть?

– Готов, – твёрдо ответил Лейс. – И очень надеюсь, что не пожалею об этом.