До тебя…

Глава 4

По дороге в офис Михаил принял решение – сегодня же разъехаться с Настей. Чем меньше они будут пересекаться, тем быстрее остынут.

Он даже не собирался возвращаться в коттедж в поселке. Пусть пока она там поживет. Он обоснуется в городской квартире, да и до офиса добираться легче.

Если Настя и дальше будет гнуть свою линию «люблю, развода не дам, шантаж ребенком» придется действовать жестче.

Не хотелось бы.

Чтобы провести встречу в нормальном режиме, Михаил запретил себе думать о жене. Хватит. На сегодня так точно. Если только вечером. И то, когда напьется в одиночестве, чтобы забыться и провалиться в пьяный сон.

Или свалить в клуб? В «Берлогу». А что, мысль. Давно Зареченский не участвовал в боях без правил. Кости разомнет. Ага, а на следующий понедельник на переговоры с японцами заявится с разбитой физиономией, вот забавно-то будет.

Мысль про «Берлогу» пришлась Михаилу по душе, но участие в боях пришлось откинуть. Когда-нибудь попозже. Это в молодые годы можно было запросто себе позволить то, что душе заблагорассудится. Сейчас приходилось взвешивать каждый шаг и думать о последствиях.

Жизнь учит на своих ошибках и порой бьет очень больно.

В офисе кипела работа. Подчиненные знали – опаздывать нельзя, поэтому к приезду Зареченского все были на рабочих местах.

Елизавета, его личный помощник, тотчас сорвалась с места и сразу же прошла за ним в кабинет.

– Михаил Николаевич, звонил Дуров. Они уже едут.

– Хорошо. Будем общаться в малой переговорной.

Лиза кивнула.

– Кофе? Чай?

– Давай кофе.

Михаил относился к тем немногочисленным людям, которые не делали предпочтения между кофе и чаем. Иногда мог неделю пить только чай, потом резко переключиться на кофе. Елизавета знала его особенность, поэтому каждое утро спрашивала.

А вот Настя так и не удосужилась обратить внимание на особенность мужа.

Черт!

Снова она!

Зареченский дернул галстук, сдирая его, потом снова выругался и пригласил Лизу.

– Завяжи, пожалуйста.

Елизавета была идеальным работником. Красивая, эффектная шатенка, мама двух деток, никогда не бравшая больничный и уходящая с работы после него.

Он как-то раз спросил её:

– А муж… Не ворчит?

Всегда сдержанная, собранная Лиза внезапно покраснела, и в её серьезных глазах появилась теплота:

– У нас немного странная семья.

Она никогда не распространялась про свою жизнь вне офиса. Самое необходимое Михаил про неё знал, личное его не интересовало.

– Почему?

– У нас муж занимается детьми. Он не домохозяин. Просто… так вышло. Дети больше к нему льнут, да и он с ними с рождения больше… возится. А я холодная в плане эмоций… что ли, – он никогда ранее не замечал за ней косноязычности. – Саша – фрилансер. Программист. А я больше люблю с людьми напрямую работать.

Михаил кивнул, поняв её без лишних объяснений. Прибавил зарплату, и в отдел программирования дал задание периодически скидывать работу мужу Елизаветы. Он ценил хороших работников. Лиза была именно такой.

Дуров со своими ребятами приехали за две минуты до назначенного времени.

– Нас не беспокоить.

– Поняла.

Переговоры о новом проекте проходили хоть и с трудом, но достаточно плодотворно. Михаил, полностью включившись в рабочий процессе, не замечал мигание айфона, поставленного на беззвучный режим, и поэтому, когда Лиза, коротко постучавшись и не дожидаясь ответа, скользнула в приоткрытую дверь, направляясь к нему, он недовольно нахмурился.

– Что?

– Михаил Николаевич, до вас Игнат Валерьевич дозвониться не может.

Зареченский нахмурился.

С Игнатом они работали давно, и если Игнат связывается с ним через Елизавету, значит, что-то серьезное.

– Хорошо, спасибо. Господа, извините, вынужден отлучиться на минутку, важный звонок.

Дуров и его команда сделали якобы понимающие лица. Никому не нравится, когда прерывают процесс переговоров.

Михаил, хмурясь и всё сильнее раздражаясь, взял айфон со стола и не без удивления отметил четыре пропущенных от Игната.

Это уже напрягло не на шутку.

Ещё раз извинившись, Зареченский направился в смежную комнату, что одновременно служила ещё и комнатой отдыха. Большой белый кожаный диван, на котором он частенько имел любовниц, захаживающих к нему со словами «милый, я мимо проезжала…». Да и ночевал он на нем не раз, когда сил не то что ехать в поселок, в квартиру не было. Большая плазма, встроенный бар. Минимум мебели, максимум комфорта.

Михаил нажал на вызов Игната.

Тот ответил сразу.

– Миша, я ещё до конца не разузнал, что да как. Но…Ты вообще в курсе, что в метро произошел теракт?

Холодок коснулся спины мужчины.

– Нет.

– Я выясняю, на какую ветку села Настя.

На пару секунд Зареченский выпал из жизни. Перед глазами даже замелькали мушки.

Теракт.

Как часто мы последнее время слышим о таком по новостям?

Оно едва ли не стало привычным, крепко войдя в обиход.

Мы слышим его и думаем: «Да, страшно. Да, жутко. Да, не повезло тем ребятам…» И у нас НИКОГДА не возникает мысли, что подобное зверство, подобная неоправданная жестокость может случиться с тобой или с кем-то из близких. Потому что… ну, не может и всё тут. Нас всех ждет счастливое будущее, тихое, без войн, без потерь.

Как показывает сама жизнь, никто не застрахован.

– Чтооооо? – рычащий возглас вырвался непроизвольно.

– Твоя Настя вошла в метро.

– Я в курсе!

– Теракт, Миха! Ты меня слышишь?

– Да!

– И Настя твоя в метро была в это время!

– Знаю…

Адреналин в крови подскочил, в висках застучало.

– Её телефон вне зоны. Но парни уже в метро. Прочесывают.

Зареченский ничего не успел ответить, так как снова раздался тревожный рваный стук, и снова появилась уже обеспокоенная не на шутку Лиза.

– Михаил Николаевич, звонят из больницы…

Она сделала паузу, за время которой он с трудом поборол в себе желание подойти и хорошенько её встряхнуть.

– Говори, черт побери!

– Анастасия Сергеевна в больнице. Вы лучше сами бы поговорили…

– Игнат, ты слышал?

– Да. Всё понял.

Нажав на отбой, Михаил провел рукой по отросшим волосам, которые привык носить по длине воротника сорочки. Рука мелко подрагивала. Новость не просто шокировала – оглушала.

Что с ребенком?!

Что с Настей…

Разговор с больницей получился ещё более коротким, но продуктивным.

Теперь он знал, где находится его жена. Можно было выдохнуть, но воздух застрял в легких, потом в горле. Михаил взял протянутый Лизой стакан с водой и, осушив его до дна, благодарно кивнул.

– С Дуровым… давай… сама…

– Конечно, Михаил Николаевич.

Пошатываясь и не чувствуя под собой ног, Зареченский устремился к лифту, не замечая сочувствующего взгляда Лизы, который ему, ох, как не понравился бы.

Чего-чего, а жалости Зареченский не любил.

Девушка встряхнула головой, выдохнула, собралась и пошла дальше выполнять свои обязанности.

Даже ему оказалось сложно пробраться через оцепленный кордон. По пути к месту происшествия они умудрились пересечься с Игнатом и его ребятами.

– Какого черта нас не пропускают? – рычал Зареченский, уже готовый прокладывать дорогу кулаками.

– Миха, угомонись, сейчас документы проверят и пропустят.

Игнат стоял рядом, сжав плотно губы. Как всегда, сдержан и сосредоточен.

– Поздно документы проверять! Террористы давно ушли!

У Михаила всё внутри кипело. В такие минуты понимаешь, насколько ты беспомощен. У тебя, казалось, есть всё – деньги, власть, даже собственный самолет есть! А ты стоишь в толпе, и тебе никак не пробраться к точке назначения.

– Сейчас.

Игнат кивнул и направился к здоровенному бугаю в черном рипстоповском костюме со шлемом, полностью закрывавшим лицо. Они обменялись короткими фразами, после чего началось движение – Игнат кивнул Михаилу, что путь свободен, и они могут трогаться.

– Знакомый?

– Есть такое дело.

Михаил усмехнулся. Интересно, в какой военной структуре и области у его безопасника не было связей и знакомств?

Зареченского продолжало потряхивать, выворачивая всё нутро от неизвестности и тревоги. Разговор с врачом его не успокоил. Он перезвонил ему, как только сел в машину и долго слушал занудные речи о том, что с его женой, и какие манипуляции они сделали.

– Что с ребенком?

– С ребенком всё хорошо.

Наверное, его вопрос прозвучал в тот момент эгоистично. Но иначе Михаил не мог. От мысли, что он может потерять не родившегося малыша, в душе поднималась бессильная ярость, похлеще той, что он испытывал сейчас.

Ребенок для Михаила значил очень многое, если не всё. Это его кровь, его продолжение. Он уже, черт побери, его отчаянно, до одури любил.

И он сделает всё, чтобы малыш жив!

Какие только мысли шальные не приходят в голову от неведения… от осознания, что они там, а ты пока что здесь… И вроде бы мчишься, гонишь и всё равно не успеваешь, всё равно не можешь никак повлиять на ситуацию.

И если встанет выбор…

Михаил даже не сомневался с ответом.

Он выберет малыша.

Какие бы отношения у них сейчас ни были с Настей, смерти он ей не желал… но малыш. Это ЕГО малыш. И он будет жить! Будет!

Зареченский с такой силой сжимал кулаки, что, казалось, пальцы сейчас сломаются. Почему они так медленно ползут? Почему?

– Что говорят врачи?

Игнат пытался его отвлечь от тягостных мыслей.

– Несут всякую херь. Надо забрать Настю и перевезти её в нормальную клинику.

– Сделаем, как только затор ликвидируют.

– Если вертолет?..

– Если Насти или малышу будет угрожать опасность – организуем. Но, сами понимаете, в черте города… Мы его можем даже не посадить перед больницей.

– Врач нёс какую-то херь про потерю крови и про риски. У них нашелся подходящий донор, но опять же, ввиду экстренности они не сделали необходимых анализов. Про какие-то маркеры, антигены, экспресс-тесты. Я в этом ни хрена не понимаю, – Михаил сглотнул и провел рукой по волосам, зачесывая их пятерней назад. – Меня волнует другое. Если сейчас начнутся роды – ребенка спасут? Игнат, спасут?!

Он чувствовал, как на лбу выступила испарина, несмотря на то, что в автомобиле работал климат-контроль.

– Сейчас выхаживают малышей даже рожденных на очень малых сроках. Едва ли не килограммовых.

– Игнат, килограмм! Ты представляешь себе килограммового малыша? Тут доношенных не знаешь, с какого бока взять и как подержать, а тут…

– Я уже связался с Орешко, она нас будет ждать.

– Спасибо.

В голове вскользь промелькнула мысль, что Орешко – гинеколог Насти. Он был у неё на приеме единожды, сдавал анализы для полной картины, дальше особо не вдавался в подробности, как проходит беременность. Хорошо и ладно. Иногда досадливо сожалел, что малыш на УЗИ лежит спиной, зажимая половые органы, и не показывает родителям, кем будет – мальчиком или девочкой.

Михаил хотел пацана. Какой мужчина не хочет наследника рода? Тому, кому передаст своё дело? Кого всему будет обучать?

Сейчас же он понимал, насколько был не прав. Надо интересоваться каждой мелочью! Каждым результатом! Ловить и запечатлеть в памяти каждый фрагмент, нюанс, потому что… Потому что вот так, в одночасье, всё может оборваться, наступить точка невозврата.

Именно из-за ребенка Михаил женился на Насте. Нет, это не было банальным «залётом». Не настолько он идиот, чтобы позволить малознакомой блондиночке забеременеть от него. Он давно не доверял разговором типа: «Милый, я пью таблетки! Милый, у меня спираль!». А потом окажется, что забыла выпить таблетку, спираль сдвинулась, и да здравствует фраза: «Милый, а у нас будет ребеночек». Зареченский подобное пресекал на корню. Секс только с презервативом, каким бы неудобным и некомфортным он периодически ни казался. Были в его жизни несколько девушек, которым он относительно доверял, и которые точно знали, что беременеть от него нельзя.

Анастасия играла свою роль безупречно. Мистерия выбрала шикарную позицию для неё.

Настя работала воспитателем в частном детском саду. И, конечно, по совершенно случайным стечениям обстоятельств именно в том, который курировала его фирма. И в котором он нет-нет да появлялся.

И тут она. Воспитательница, любимица детей и сама – самая любящая и трепетная работница.

Вторая их встреча состоялась именно в детском саду.

Она возилась с детишками на площадке, а он приехал туда с Игнатом и парой ребят.

Он наблюдал за ней, и в голове промелькнула шальная мысль: «Будет хорошей мамой». И следом – почему бы не его детям?

Зареченский созрел для семьи. Даже больше для детей.

Тогда-то он и решил продолжить с ней общение.

Почему бы и нет? Красивая. Нежная. Добрая. Детей любит.

Не было у него к ней сумасшедшей любви и страсти. Дикого влечения, чтобы голову сносило и терялся в ней. Была крепкая симпатия и нормальная сексуальная потребность в её теле. Он даже ей не изменял. Зачем? Чистая девочка, раскрытая для экспериментов в постели. Зареченский снова мысленно усмехнулся.

Чистая…

Интересно, сколько у неё было мужиков?

Его никогда не интересовал подобный вопрос. Все они взрослые люди и живут так, как желают, меняя партнеров и стремясь к комфортной жизни. Он никого не осуждал. Ему нравилось выражение, что двое понравившихся людей могут делать за дверью спальни, что угодно, главное – по обоюдному согласию. И даже, если их будет трое – выбор каждого.

Поэтому к прежним партнерам своих любовниц и к их количеству был равнодушен.

Но тут же его развели! Обманули. И назревал закономерный вопрос – что скрывала Настя и для чего?

Может, и не скрывала. Просто он ей перестал верить. Разом.

И уже никогда не поверит.

И произошедшее событие, теракт, ничего не менял в этом плане.

Но пусть с ней всё будет хорошо… Значит, и с его ребенком – тоже.

Дорога до больницы казалось бесконечной. Люди… крики… полиция со спецназом… Всё смешалось.

В переполненной больнице было не легче.

Но их уже ждали. Почему-то Зареченского подобный факт не удивил. Если его жену не транспортировали, значит, или она находилась в критичном состоянии, или ждали конкретно его приезда.

Мать вашу… Иногда Зареченского выбешивало подобное отношение. Он с детства привык, что его фамилия производит на людей определенное действие. Порой нравилось, порой – нет. Точка кипения случалась и с ним.

– Михаил Николаевич?

Симпатичная медсестра сразу же кинулась в его сторону.

Вместо того, чтобы ассистировать в операционной или в перевязочной…

Досада полоснула по сердцу. Михаил сжал губы и прищурил глаза.

– Да.

– Пойдемте, пожалуйста, со мной. Я вас провожу к врачу.

– Что с моей женой и ребенком?

– Они живы. По остальным вопросам – к врачу.

Игнат с ребятами остались позади, осматривая территорию.

Давно не крашеные коридоры, с облупленными во многих местах стенами. С лавками, пусть и заново обшитыми, но явно неудобными, сейчас занятыми пострадавшими, которым уже оказана помощь, и их родственниками. А так же следователями и психологами.

Михаилу приходилось бывать в муниципальных больницах, но не в качестве пациента, а в качестве спонсора. И его всегда удивляло – куда, черт возьми, девались деньги? Он искренне считал, что профессия врача достойна уважения и всякой похвалы, но порой и его воротило от спекулятивности работников медицины.

Его проводили в кабинет заведующего хирургическим отделением.

– Добрый день, Михаил Николаевич. Василий Аркадьевич Игнатов.

– Рад знакомству.

Врач явно не спешил к больным, которым нужна была его помощь.

– Что с моим ребенком и женой? – повторил вопрос Зареченский, начиная раздражаться.

Он не собирался вести долгие разговоры.

Врач это понял.

– Сейчас состояние Анастасии стабильное. У неё сотрясение головного мозга третьей степени, множественные осколочные ранения. Но это не самое страшное…

Далее последовали медицинские термины, к которым Зареченский относился настороженно. Вот какого врачи, общаясь с родными пациентов, всегда употребляют заумную терминологию? Чтобы те почувствовали всю их значимость или, напротив, окончательно запутались?

– …у неё открылось маточное кровотечение… потеряла много крови… редкая группа… переливание… были некоторые осложнения…

– Что с ребенком?! – оборвал его Михаил, начиная терять терпение.

То, что с Настей всё в порядке – он понял. Живучая. Он рад за неё. Сотрясение мозга и прочая ерунда – пройдет, скоро она снова будет, как новенькая.

Игнатов поморщился от его резкости, но быстро взял себя в руки.

– Анастасия наглоталась дыма. Вам лучше проконсультироваться с вашим лечащим гинекологом. Мы никаких осложнений у ребенка не нашли. Сердцебиение прослушивается. Вы, Михаил Николаевич, должны понимать, что мы сделали всё возможное, уделили вашей жене максимум времени и внимания. Но у нас очень много пострадавших. Мы ближайшая больница, сами понимаете.

Михаил кивнул.

Он всё понимал.

Достав портмоне, не считая, достал деньги и аккуратно положил их на стол.

– Лично вам за хлопоты. Благодарность от меня. Завтра от меня приедет человек, скажите ему, что необходимо вашей больнице. Я могу забрать Настю?

Игнатьев не стал спорить и уходить от благодарности.

Они взрослые люди, ни к чему лишний раз сотрясать воздух.

– Вы будете её перевозить в частную клинику?

– Да.

– Тогда желательно, чтобы от них прибыла карета скорой помощи. Анастасия по-прежнему находится без сознания.

– Я вас поняла. Сейчас всё организуем. Я могу её увидеть?

– Да, конечно. Вас проводит Ниночка.

Ниночкой, видимо, была медсестра, которая по-прежнему его ожидала.

Настя находилась в общей палате, благо, рассчитанной всего на три койки. Но Михаил подозревал, что очень скоро в палаты будут ставить кушетки. Хотя, судя по тому, сколько карет скорой помощи он видел по пути, пострадавших начали развозить по другим клиникам. Сюда – особо тяжелых, кому требовалось безотлагательное медицинское вмешательство.

Поздоровавшись, Михаил прошёл к койке Насти. Выглядела девушка плохо. Бледная, с гематомами, с многочисленными ссадинами и порезами на лице. Рядом с койкой стоял штатив с капельницей.

Досадливо поморщившись, Михаил перевел взгляд на живот, который сейчас особенно казался дорогим и важным. Аккуратный, выпуклый. Анастасия строго соблюдала рекомендации Орешко в одном – в плане питания. Как только узнала, что беременная, сразу же исключила из рациона всё жирное, мучное, сладкое. Михаилу тогда было невдомёк, что не из-за заботы о малыше она это делала, а потому что не хотела набирать лишний вес. Диетолог каждую неделю расписывала план питания, который она соблюдала безукоризненно, благо, поваров в коттедже имелось несколько.

Лживая… притворная…

Михаил снова поморщился, уже от себя. Даже сейчас ему никак не удавалось пересилить себя. Неужели он такая сволочь, что личные обиды готов тешить снова и снова? Настя пострадала, ей нужна его помощь.

Но на душе, по-прежнему, было мерзко и гадко.

Две другие женщины или дремали, или так же находились в бессознательном состоянии.

Постояв ещё какое-то время, Зареченский вышел из палаты и направился по коридору к приемному покою, где оставил Игнат. Тот уже давал распоряжения по транспортировке Анастасии.

– Карета будет через десять минут.

– Пропускают?

– Да.

– Как Настя?

– Нормально. Пока без сознания.

– Переливание крови прошло без осложнений?

– Были какие-то. Врач уверил меня, что они справились, и сейчас её состояние стабильное.

Игнат кивнул.

– С ребенком тоже всё ок?

– Да. Слава Богу.

Мужчины замолчали, каждый погрузившись в свои мысли.

– Душно. Пойдем выйдем на крыльцо, – предложил Михаил. Стены больницы нещадно давили на плечи. Как и большинство людей, он не любил медицинские учреждения и посещал их при крайней необходимости, хотя по максимуму следил за здоровьем и раз в год делал диагностику организма.

Тучи закрыли солнце, подул легкий ветерок, принося небольшое облегчение.

Мужчины вышли из здания и спустились со ступеней.

Зареченский закинул голову к небу и протяжно выдохнул.

– Хреново как-то.

Игнат положил руку на плечо и похлопал.

– Прорвемся. Главное – и Настя, и малыш живы.

– Да.

Михаил повернул голову влево и увидел, как прямо на асфальте сидел парень лет двадцати в камуфляжной форме и, держась за голову, раскачивался из стороны в сторону.

– Что с ним?

– Невеста находилась в метро… Умерла…

Михаил задержал на парне взгляд, искренне соболезнуя ему. Скорее всего, из полиции или та же гвардия. Молодой. Потерять любимую девушку ужасно. К тому же, невесту.

– Игнат.

Он кивнул на парня.

Безопасник кивнул в ответ.

Вызванная ими карета скорой помощи приехала вовремя.