Дневник Неудачника

Глава 1

Царьград, столица

Царства Тара

29 июня 2025 года

Приветствую тебя, мой дорого Дневник. Вот по совету нашего психолога, Ирины Павловны, решил тебя завести. Она говорит, что это может помочь мне посмотреть на свою жизнь совершенно под другим углом. Не знаю, получится ли, но очень надеюсь, что это мне поможет.

Меня зовут Константин Александрович Ангелов. По крайней мере именно такие данные внесены в мое личное дело. Почему я так не уверен в них? Да, все просто. Мои родители, царство им небесное, погибли в день моего рождения. Собственно с тех пор я и проживаю в детдоме. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь, просто…

Мне очень хотелось, чтобы родители были живы, и я хоть немного мог насладиться их любовью. Уверен, мама меня очень любила, да и отец наверняка не отказался бы сходить со мной на ту же рыбалку, или еще куда-то, куда ходят отцы со своими сыновьями.

Подробностей гибели родителей мне никто не рассказывает, как и то кем они были, где похоронены. Когда я впервые задал этот вопрос, мне сказали только что они погибли в пожаре, выбросив меня в окно, в последней надежде на спасение новорожденного. Здесь я безмерно благодарен неизвестному пожарному, который не дал оборваться моей едва начавшейся жизни, поймав меня в свои руки.

Вот так я и попал в детский приют. Правда сначала я жил в другом городе, это уже позже, благодаря воспитателю, Елене Викторовне, мне удалось попасть в царскую программу для сирот, благодаря чему, меня и перевели в столичный детдом. Теперь вот, я являюсь столичным жителем. Наверное этим даже можно было бы гордиться, ведь многие в Царстве так, или иначе, мечтают жить в самом древнем и богатом городе нашего бескрайнего Царства. Вот только за все время, что я здесь живу, мне ни разу не довелось выходить за пределы стен приюта, кроме тех редких случаев, когда нас возили в музеи. В общем, сам Царьград я видел только из окна школьного автобуса.

Десять дней назад мне исполнилось восемнадцать лет и теперь я официально считаюсь совершеннолетним. А сегодня в нашем приюте пройдет выпускной, после которого я буду вынужден покинуть его уютные стены. Десять лет, именно столько я прожил в этом детском заведении для сирот. Не знаю, как в других приютах нашей страны, но в этом обо мне заботились и учителям старались передавать свои знания. Связано ли это с тем, что наше заведение курировала лично Царица Елизавета, или же просто так совпало, мне, увы, неведомо.

Вот только я… как бы это правильно сказать? Особенный? Можно и так, конечно, правда это все равно не будет отражать основной сути. В общем, знаешь, дорогой Дневник, или тот кто читает эти строки, есть такие люди, которым вечно не везет. Думаешь, я наговариваю на себя? Ну, что ж, вот тебе пример:

Буквально две недели назад, когда мы сдавали третий школьный экзамен, у меня в процессе написания решения интегрального уравнения, закончилась паста в ручке. Естественно я попросил ее поменять, и Марина Леонидовна, наш преподаватель по алгебре и геометрии, предоставила мне другую. Вот скажи, каков шанс на то, чтобы выданная ручка на замену, у меня потекла, да еще так, что заляпала всю роботу. И это при том, что произошла сия оказия, аккурат, когда я уже писал ответ! Чернила буквально выплеснулись из ручки, залив собой всю работу. И ладно бы так, можно ведь и заново переписать, тем более что я все решил, и уверен! Все было решено идеально правильно! Но в тот же момент прозвучал звонок, означавший окончание экзамена. И как итог, вместо вожделенной пятерки, получил я тройбан.

И вот так у меня происходит постоянно! Помню, когда я только попал в стены Царского приюта, мальчишки отнеслись ко мне не самым благосклонным образом, а потому у нас возникли закономерные трения, которые окончились дракой, в которой мне сломали руку и ногу. И вот после этого, я целую неделю вынужден был отлеживаться в медпункте, ожидая когда же мои кости срастутся. И вот здесь, мне вроде бы как повезло, ведь лечил нас не просто врач, а целитель, Виктор Федорович. Вот только благодаря его лечению, пришлось мне снова ломать руку, так как она неправильно срослась.

Я молчу про девчонок. Здесь в приюте, они от меня все воротят нос, прекрасно зная мою сомнительную репутацию неудачника, хотя я старался абсолютно на всех занятиях, и даже прошел углубленную военную подготовку для юниоров. А начались проблемы с девчонками, после моего неудачного свидания, с Катькой Малышевой. Мы вот вроде чудесно с ней гуляли по спортивной площадке, поздним вечером, незадолго до отбоя. Любовались звездами, о которых я предварительно постарался разузнать в сети, а потом наступил тот самый момент, когда я решился ее поцеловать.

Вот на тебя, дорогой дневник, когда-нибудь гадила сова? Уверен, что нет, я же тебя только вчера выклянчил все у той же Ирины Павловны. А вот на меня нагадила. Прямо в тот момент, когда я потянулся губами поцеловать Катьку. И ладно бы просто на голову, так нет же! Прямо мне в лицо прилетело. Да прилетело так, что я на мгновение уже подумал, что коровы научились летать. Малышева тогда звонко рассмеялась, словно колокольчики зазвенели, а мне было жутко неловко. Думаешь, на этом все и закончилось? Да, как бы не так!

Я попытался руками оттереть лицо, когда эта летающая гадина, вновь одарила меня своим метким попаданием, отчего Катька залилась еще большим и звонким смехом, чем привлекла к нам внимание остальных ребят. Эх! А ведь и смех у Катьки красивый. Звонкий такой, яркий. Я когда его слышу у меня по всему телу мурашки бегут, а на лицо наползает улыбка, словно я умственно отсталый.

После того случая, меня еще месяц называли Серунишкой. Было обидно. Очень. И каждый раз, когда кто-то порывался меня так назвать, я лез в драку. Эх. Увы, но это ни сколько не помогало, разве что в глаза такое мне говорили только в момент открытой перепалки. Да и сейчас, иногда вспоминают мне тот случай, за что сразу же получают в глаз. Ну, это когда парни, так говорят. Девушек бить то не прилично, да и как-то низко это.

В общем, девчонки больше не хотели со мной иметь ничего общего, ведь через пару месяцев, Колька Самойлов пустил слух, что я проклятый, и вообще неудачник по жизни. Мол мне при рождении черный кот дорогу перешел, и теперь неприятности преследуют меня. А что я мог возразить на эти слухи? Да ровным счетом ничего. Мне действительно не везло, и поделать с этим я ничего не мог.

Но, давай вернемся к тому вопросу, ради которого я и решил тебя завести. Дело в том, дорогой Дневник, что после моего восемнадцатого дня рождения мне начали сниться странные сны. В них я бродил во тьме, которая пристально вглядывалась в меня. Жуткое чувство из-за которого я раз за разом просыпался в холодном поту. И ладно бы такой сон снился мне хотя бы раз за ночь, но нет же! Стоит только сомкнуть глаза, и хоть немного задремать, я оказываюсь в одном и том же сне.

Ирина Павловна говорит, что это какая-то психологическая травма так проявляется, но мне в это верится с большим трудом. Зная свою удачу, смею предположить, что речь идет о самом страшном исходе — магии тьмы. Той самой, что была запрещена еще более пяти сотен лет назад на территории нашего славного Царства.

Косвенно это подтверждает и мой последний сон, когда я рискнул не просыпаться сразу. Сложно такое представить, но я смог разглядеть черное пламя, что горело во тьме, поедая самых разных существ, которые только можно повстречать в древних страшилках и сказках. От одного вида этих потусторонних созданий, кровь в жилах стыла. Проснулся я тогда в холодном поту и с тяжелым дыханием. Сердце в груди колотилось, словно у перепуганного зайца, за которым гонится волк.

В общем со сном у меня теперь проблемы, но это еще не все. Я начал замечать странных созданий, что притаились в тенях ночи и пристально следят за людьми. Словно хищники в засаде, они поджидают своих жертв. Видел я их нечетко, скорее даже ощущал чье-то присутствие. А вот буквально пару часов назад, я стал свидетелем, как одна такая тварь присосалась к нашему учителю по физкультуре, Роману Аркадьевичу. В тот же момент я увидел, как бывшее ранее хорошим настроение преподавателя мгновенно испортилось, а сам он стал злым и каким-то дерганным. Не знаю, может, стоит рассказать об этом Ирине Павловне? Боюсь только, что психолог в таком случае отправит меня в дом для душевно больных. А мне, как-то туда не хочется. Особенно, когда я вот-вот обрету истинную свободу, отправившись на вольные хлеба.

Да! Уже завтра, мой дорогой Дневник, я буду свободен. Больше никакого режима, никаких упреков от учителей. Я смогу наконец-то попробовать пиво, выкурить свою первую сигарету, и чем черт не шутит, может даже затащу в постель, девушку легкого поведения и наконец-то стану мужчиной! Завтра, уже завтра я смогу жить в свое удовольствие!

Первая запись в дневнике К. А. Ангелова.

Отложив в сторону ручку, я бегло пробежался по написанным строкам в своем дневнике, после чего тяжело вздохнул. Да, я доверил этому блокноту свои проблемы и тайну, которую не рискну рассказать никому. Причина на это довольно прозаична, кара за магию тьмы лишь одна — смерть. А мне такого исхода на восемнадцатом году жизни, очень не хотелось бы.

Проведя пятерней по своим иссиня-черным волосам, которые не мешало бы и подстричь уже, я поднялся со стула, спрятав дневник в свою сумку. Уже сейчас я готовился покинуть стены приюта, где прожил большую часть своей жизни.

Обстановка в моей комнате была спартанской. Выкрашенные мягкой, голубой краской стены, односпальная, пружинная кровать, грубый стол из ДСП, да деревянный стул из фанеры и металла. В углу сиротливо примостился шкаф, где я хранил все свои пожитки, которых оказалось до неприличия мало. Вообще все мое барахло свободно влезло в один рюкзак. Сменное белье, принадлежности личной гигиены, да спортивный костюм. Вот и все мое имущество. Даже зимней одежды у меня не было, но это и ладно. Все же лето в самом разгаре.

Мысли о дальнейшей жизни виделись мне исключительно в розовых тонах, а сознание напрочь отказывалось состыковываться с реальностью. Где я буду жить? За какие шиши, я буду это делать? Естественно ответов на эти вопросы у меня не было, да и чего греха таить, не задумывался о таком. Да и зачем?

— Костя, тебя Всеволод Николаевич вызывает. — Постучавшись ко мне в двери, сообщила баба Лида, нянечка нашего этажа, ну или цербер, который поддерживает порядок на этаже.

— Спасибо, Лидия Михайловна. — Поблагодарил я ее, с кривой усмешкой, радуясь, что она не может видеть моего выражения лица. — Уже иду.

Погладив свой рюкзак с вещами, я пообещал ему, что надолго мы здесь не задержимся, и направился в сторону выхода из общежития. Кабинет директора приюта располагался в соседнем здании, которое было отведено в том числе и под учебный процесс, и располагался на первом же этаже. Сделано это было для того, чтобы тучному Всеволоду Николаевичу, не пришлось напрягать свои сардельки ног. Он к слову страшно как не любил лестницы, всячески их избегая. Среди моих сверстников ходили слухи, что у него какая-то фобия имеется на эту тему. Но так это или нет, никто наверняка не знал.

Перед кабинетом директора, я остановился, бегло оглядев свой единственный школьный костюм. Из-за того, что приют курировала Царица, форма у нас была сделана может и не из самых дорогих тканей, но добротных и качественных, а пошита была по строгим правилам этикета и по сути являлась классическим костюмом тройкой у мальчиков, а вот у девочек были юбки гармошкой, а сверху белые блузки с галстуком, жилетки и пиджаки. Обязательным атрибутом были высокие гетры, белого цвета. Смотрелось это конечно на девчонках прекрасно, заставляя мечтать на занятиях о всяком.

Поправив свой пиджак и галстук, я решительно постучал в дверь, и тут же приоткрыл ее, заглядывая внутрь.

— Добрый день! Вызывали? — Спросил я у директора, который восседал в своем огромном кожаном кресле, за резным, старинным, деревянным столом, богато украшенным золотистыми завитушками.

— Проходи, Ангелов. — Милостиво позволил мне Всеволод Николаевич, промокая свою потную залысину, что бросала яркие блики от солнца, пробивавшегося сквозь кружева занавесок, белоснежным платком.

Я прошел внутрь, бегло оглядев хорошо знакомую обстановку, ввиду частых посещений данного кабинета, после чего присел на краешек стула, что стоял подле стола. Спину я старался держать ровной, так как наш преподаватель по этикету, уделял этому моменту особое внимание, регулярно напоминая, что мы представляем из себя воспитанников самой Царицы Елизаветы, а потому срамим не только свою честь, но еще и ее, а такое как известно, не прощается.

— Мы сегодня получили корреспонденцию и среди нее было письмо адресованное лично тебе. — Начал говорить Всеволод Николаевич, роясь сосисками своих жирных пальцев в бумагах разбросанных на его столе. — Собственно вот оно.

Найдя запечатанный сургучной печатью конверт, мужчина швырнул его словно кость собаке, мне в руки. Я едва успел поймать неизвестное письмо. Повертев конверт в руках, я обратил внимание сперва на саму бумагу. А бумага была не из дешевых, явственно просматривались водяные знаки, с каким-то гербом, но подробней без лупы, рассмотреть было невозможно. Зато тот же самый герб, можно было рассмотреть на сургуче. Орел несущий в своих лапах одноручный меч. В клюве же эта геральдическая птица удерживала свиток. Поверх изображения шла надпись на древне тарском, но если разобрать отдельные буквы еще было можно, то общую фразу уже не получалось.

— Ну? Чего ты ждешь? — Нетерпеливо поерзав своим огромным задом в кресле, спросил директор приюта у меня.

Пожав плечами, я осторожно сковырнул ногтем большого пальца сургуч, и открыв конверт достал из него одно из писем, то, что было щедро украшено вензелями, и даже имело несколько печатей внизу, в том числе и Царской Канцелярии. Это уже само по себе было странно.

Неужели всем ученикам Царского Приюта выдают такие грамоты? — Первым делом пронеслось в моей голове.

— Читай уже, Ангелов. — Недовольно потребовал у меня Всеволод Николаевич, недовольно нахмурившись и раздувая от негодования свои огромные щеки, словно он хомяк который собирается запихнуть себе в рот еще один лесной орех.

«Здравствуй, Константин!

Ты меня вероятно совершенно не знаешь, но я твой дедушка по отцовской линии. Узнав об этом, ты вполне можешь меня возненавидеть. Я это прекрасно понимаю, но все же хочу попросить у тебя прощения за те годы, что ты прожил без родных. В этом моя и только моя вина.

Твой отец, мой сын, полюбил девушку из враждебного рода. Я был против этого союза, как впрочем и твой другой дед, отец Марии. Так получилось, что Александр всегда был упертым, и если что-то решал для себя, то так и поступал. Хорошее качество для благородного человека.

Вот так и вышло, что они с Марией сбежали из дома, когда им было всего по восемнадцать лет. А через три года, как я теперь знаю, на свет появился ты. Мой сын, твой отец, хорошо умел прятать свои следы, а потому лишь пару лет назад мне удалось найти его могилу. Увы, но я слишком поздно узнал о смерти твоих родителей, и пришлось потратить еще немало времени, прежде чем удалось найти тебя. Кто-то очень не хотел такого исхода, ставя палки в колеса моим людям. Не могу исключать, что это происки твоего деда по материнской линии. В отличие от него, у меня был только мой сын, а ты являешься единственным моим наследником и продолжателем, нашего общего рода. И буду честен с тобой, дорогой внук, мне было страшно, да и сейчас страшно смотреть тебе в глаза. Чувство вины разрывает мою душу, но и тянуть дальше, я тоже не вижу причин.

Я знал, что ты смог попасть в Царский Приют, а потому решил дождаться выпускного, прежде чем дать тебе знать о себе. Уверен, ты получил одно из лучших средних образований в стране.

Я не имею морального права тебе приказывать, могу лишь просить тебя вернуть себе фамилию графов Чернышевых. Да, ты, мой дорогой внук, Константин Александрович Чернышев, будущий глава графского рода Чернышевых.

Адрес поместья, где тебя всегда ждут и тебе всегда помогут, прикладываю к данному письму.

С надеждой на скорую встречу,

Твой дед, Граф Василий Иванович Чернышев»

Еще раз пробежавшись по строкам письма, я так же смог разглядеть подтверждающую печать. Да, теперь мне был официально присвоен титул наследника графского рода, в конверте даже соответствующая бумага имелась об этом, а следовательно теперь меня могли официально именовать «ваше сиятельство».

Адрес же который располагался на самом конверте, мне был не знаком, да и как он мне мог быть знаком, если я никогда по Царьграду и не гулял?

— Ну, прочел? — Недовольно пробурчал Всеволод Николаевич, глядя на меня из-под своих кустистых бровей.

— Да. — Кивнул ему я, пытаясь осмыслить только сейчас полученную информацию о том, что у меня оказывается есть родня. — Я могу быть свободен?

— Проваливай. — Недовольно махнул рукой директор приюта, сопровождая свои слова соответствующим жестом.

— Всего доброго. — Поднявшись на ноги, произнес я, слегка склонив голову, после чего вышел за дверь.

Едва та закрылась за моей спиной, как я привалился к стене по соседству, еще раз пробегаясь глазами по строчкам письма.

В тот момент во мне сражалось два противоречивых чувства. С одной стороны, дед предлагал мне безбедную жизнь, с другой, я вырос без него и все его слова по поводу того, что он не мог найти меня раньше, были откровенно не убедительными. Не знаю почему так сложилось, но в моем сознании все аристократы были заносчивыми индюками, и причислять себя к их числу у меня не было особого желания, не взирая на все прелести социального статуса и все привелегии.

Но он же моя единственная родня. — Мысленно напомнил я самому себя, после чего с тяжелым вздохом, направился обратно в свою комнату. — Да и к тому же, только он в этом мире и может помочь мне разобраться с моими снами и проблемами, которые они сулят. — Все же смог я найти весомый аргумент, для себя.

Оставаться на вечер выпускного бала, я не стал. Вооружившись адресом из письма, и закинув на плечо свой потертый старенький рюкзак, я пошел на выход из приюта. Изначально думал, что мне понадобятся какие-то документы, чтобы охрана выпустила меня из этой золотой клетки, но все оказалось намного проще. Оказывается прямо за воротами меня поджидал автомобиль премиум класса, рядом с которым стоял одетый в дорогой, строгий костюм водитель. Перформанса добавляли идеально белые перчатки на мужчине.

— Ваше сиятельство, Константин Александрович? — Поинтересовался водитель, едва увидев меня.

— Да. — Только и оставалось ответить мне.

— Его сиятельство Василий Иванович, прислал меня вам. Отныне я ваш личный водитель, помощник и охранник. — Доложился он. — Так же, если вы не желаете жить в родовом столичном особняке, Василий Иванович готов арендовать, а позже и приобрести апартаменты, соответствующие вашему статусу.

Я стоял чуть ли не разинув рот. Такого поворота в своей судьбе я никак не ожидал. Но пугали меня вовсе не открывающиеся перспективы и возможности. Я уже давно хорошо понял, что за кажущимся мне везением, обязательно по пятам следует большая неудача. И чем больше везение, тем больше будет и неудача.

— Поехали к деду. — Чуть подумав, принял я решение.

Все же, только он у меня и есть. Хотя вроде есть еще по материнской линии, но они почему-то вызывали у меня лишь желание держаться как можно дальше.