Дикая. Часть 1. Паддок

Глава 6.

Подходя к лагерю я слышала лёгкую игру на струнном инструменте и красивый девичий голос – пела точно не Нэцкэ, значит это была Дикая:

Глаза. Смотри мне в глаза.

И песню дикую пой.

Дотрагиваться моей кожи нельзя.

Только взглядом. Только душой.

Взгляд мой. Только мой -

больше ничей.

Пой ему дикую песню – пой.

Я дикой породы зверь.

Я ветер. Я солнце ночи.

Не кричи -

тебя никто не спасёт.

Одно спасение: сама отпущу.

Тот, кто мне дикую песню поёт -

не погибает.

Не молчи.

Отпущу – отпущу…

Может да – может нет.

Как того сама захочу…

Ну что, привет?

Последние слова Дикая пропела прямо в мои глаза. Держа в руках укулеле, она лежала в самом крайнем гамаке, за пределами которого разливалась ночь, из которой я вынырнула. Остальные люди уже тоже заняли гамаки, развешанные по кругу костра.

Странно, но я снова на несколько секунд зависла из-за её неестественной для человека красоты: тёмные волосы синеватыми отливами отзеркаливали оранжевое свечение костра и были невообразимо пушистыми, и чистыми, чем не могли похвастаться волосы всех остальных членов коалиции; её светлая кожа выглядела подозрительно гладкой, словно всерьёз была выткана из шёлка… Нет, это ненормально. Может быть передо мной не человек? Но кто тогда? Бред.

– Чего зависла, Отмороженная? – Дикая вдруг заставила звучать одну струну, которую уже в следующую секунду накрыла ладонью, чем вывела меня из ступора.

– Ты единственная здесь с памятью. Мне необходимо вернуться в Подгорный город.

– Странное название для города. Впервые слышу о подобным.

Я прикусила нижнюю губу. Единственный человек с памятью впервые слышит о Подгорном городе? Хреново. Впрочем, город – это ещё не всё. Есть люди.

– Не встречала мужчину по имени Конан? Или людей по именам Байярд, Лив, Кей, Рейнджер, Дэвид, Талия, Данте, Мускул, Волос, Айзек?..

– Не в курсе о ком ты толкуешь. Где твои дружки и кто они такие – я без понятия. Ты свалилась с облаков одна.

– Но прошло всего лишь шесть лет – не шестьдесят! Это значит, что все они всё ещё должны быть живы! – я сжала кулаки. Необоснованная и совершенно ничего не решающая ярость начала захлёстывать меня, и я попыталась сдержать её именно банальным сжатием кулаков.

Дикая с интересом наблюдала за мной, но так ничего и не ответила. Вместо неё высказался рыжий парень лет семнадцати, которого Змееед однажды назвал при мне Эффектом:

– Радуйся, что сама выжила. Ты бы видела, с каким грохотом свалилась на наши головы! Земля и трава летели клочьями… Мы думали, что от тебя и мокрого места не останется. От участи размазанной лепёшки тебя спасли только противоударники, которыми твоя капсула оказалась оснащенной изнутри.

Пока Эффект говорил эти слова, Тринидад продолжала с вниманием наблюдать за мной. Зрелище, должно быть, ей нравилось: хотя я и держалась из последних сил, на лице моём ярость явно боролась с терпением.

– Эй, Нэцкэ, – Дикая вдруг обратилась к девушке, подкинувшей в костёр большое полено, – покажи Отмороженной её гамак, пусть остынет.

Вместо Нэцкэ отозвался Змееед:

– Да она же и так Отмороженная, куда ей ещё остывать? – гнусаво ухмыльнулся парень из самого дальнего гамака.

– Я должна найти Лив! – мои кулаки, должно быть, посинели от чрезмерного сжатия. Я врезалась взглядом в Тринидад. – В какую сторону идти до ближайшего разрушенного города?

– До города? Смешно…

– Тебе, быть может, и смешно, но не мне! – а вот теперь в моём голосе крайне отчётливо прозвучала неприкрытая агрессия.

Все резко уставились на нас с Дикой максимально напряжёнными взглядами. Я услышала, как стоящие позади меня Яр с Абракадаброй сделали полшага в нашем направлении. Защищают главаря?.. Зачем?.. Видно же, что она сама способна недурно навалять мне и без сторонней помощи. Вот только я чуть выше, чуть крупнее, заметно старше и заметно агрессивнее.

Дикая тронула одну струну всё ещё лежащего в её руках укулеле. Я в полной мере осознавала, что в эту секунду она может попытаться усмирить меня самым жёстким образом, но… Она решила продемонстрировать мне мудрость, которой я, в порыве своих страстей, похвастаться не могла.

– Давай проспись, а завтра я проснусь пораньше, чтобы показать тебе развалины ближайшего населённого пункта, – при этих словах она не смотрела мне в глаза, отдав предпочтение своему музыкальному инструменту.

Её спокойствие в тандеме со снисходительностью мгновенно сбили с меня спесь. И всё же я не ответила мудростью на мудрость – не поблагодарила за понимание моей эмоциональности. Проследовав к указанному Нэцкэ гамаку, подвешенному между двумя осинами вблизи гамака Дикой, я завалилась в него, всё ещё стараясь успокоиться. Казалось, будто внутри меня вышло из своих берегов эмоциональное море. Из-за этого разлива я долго не могла уснуть. Всё думала о том, что все мои должны быть живы, раз прошло всего лишь шесть лет… Но ведь за эти годы наверняка многое переменилось. Конан – что с ним? Неужели он теперь с другой девушкой? Едва ли мужчина будет ждать разморозки своей подруги целых шесть лет. Это ведь не сказка о спящей красавице, и криокапсула моя была вовсе не хрустальной… От мыслей о Конане и его предположительно бурлящей жизни без наличия меня в ней, у меня вдруг защипало глаза. Почувствовав это жжение, я сразу же с силой зажмурилась и прислонила указательный с большим пальцы к веками. Эмоции-эмоции-эмоции!.. Они наотрез отказываются отдавать пульт управления здравомыслию… Кей, должно быть, уже вымахал во взрослого парня. Рейнджер постарел ещё заметнее. Байярд написал тысячи, если не миллионы шедевров. Ребёнок Дэвида и Талии уже вовсю бегает, может у него даже появились ещё братья или сёстры. Или в ту злосчастную ночь Айзек всё же сумел захватить власть в Подгорном городе и никакого будущего у моих близких не случилось… Лив! Как она могла?! Что это вообще было?! Такое вообще возможно простить?!

Что с Риганом Данном и его корпорацией по замораживанию артефактов?..

…Я никак не могла вспомнить: снилось ли мне что-нибудь во время моего пребывания в криосне или же я просто была полностью замороженным, вплоть до подсознания, куском льда? Я всерьёз изо всех сил пыталась вспомнить хотя бы свои замороженные сны, но у меня не получалось даже это. В итоге заснула так и не добившись от своего разума хотя бы подсказки на очередную многогранную загадку. А ведь думала, что после шести лет беспробудного сна вовсе разучусь спать по ночам, но нет…

Мне снилось воспоминание:

– Не сдался, – улыбаясь, Кей протянул мне искусно сплетенную фенечку. – Вчера завязал последний узел.

Я резко притянула брата к себе и обняла его.

– Я тобой горжусь. Слышишь?

– Слышу… Не задерживайся. Когда ты задерживаешься, я сильно скучаю по тебе. Возвращайся поскорее.

– Постараюсь, – я надела браслет на запястье. – Красота. В самый раз.

Я резко распахнула глаза. Выходит, Кею уже шестнадцать лет? А Лив? Ей двадцать семь, как мне? Или мне уже тридцать три? Но я ведь не постарела ни на день, а они… Они, должно быть, да, сильно изменились.

С этой мыслью я стремительно поднялась в непривычно расшатывающемся гамаке. Было раннее, лишенное солнца утро. Располагающийся напротив гамак Дикой опустел. Мой взгляд поспешно перекочевал с него на стоящих возле потухшего кострища Абракадабру и какого-то парня, прозвища которого я ещё не знала:

– Где Дикая?

– Уже давно ушла, – басовито отозвалась Абракадабра.

– Куда?

– В Тёмный лес.

Пока что мне было наплевать на то, что такое Тёмный лес:

– Но она же обещала показать мне путь к ближайшему разрушенному городу.

– Она шутила так. Это был обыкновенный сарказм. Нет здесь никаких “ближайших развалин павших цивилизаций”. Здесь вообще ничего, кроме Паддока, нет.