Дикарь

Глава 13

Уже знакомый мне по первому перемещению молочно-белый кокон в этот раз повел себя несколько иначе. Он не исчез как в первый раз, а как будто стал материальным и очень-очень прочным. Прошло несколько секунд, пока кокон не покрылся густой сеткой мелких трещинок, а потом со звоном не рассыпался мелким крошевом, которое, кстати, почти мгновенно превратилось в туманную дымку и растворилось в воздухе, не оставив ни малейшего следа.

Я не спеша огляделся и в задумчивости почесал затылок, что-то как-то тут все совсем не то, к чему меня готовил ИскИн станции и что я ожидал увидеть. Во-первых, судя по всему, я, а точнее плита телепорта, расположена в каком-то большом помещении, по крайней мере, метрах в двадцати над головой отчетливо видно потолок и расположенные на нем светильники, сейчас горит едва ли десятая их часть, да и свет какой-то тусклый. Во-вторых, моя попытка сойти с плиты не увенчалась успехом, какое-то силовое поле мягко меня оттолкнуло от края, зато я смог разглядеть окружающую меня обстановку более подробно. То, что я изначально принял за каменные стены, наподобие тех, что окружали такую же плиту на Сициле, оказались бутафорией, а сама плита была расположена в какой-то нище, которую и перегораживало защитное поле, сразу за которым простирался довольно широкий, метров десять, коридор, в котором были видны точно такие же силовые завесы, что оградила плиту телепорта от этого самого коридора. Между силовыми экранами расположились ровные аккуратные стены, по-моему, обшитые какими-то панелями, имитирующими деревянные, а может они и есть деревянные. В-третьих, сами стены не были пустыми, на них висели картины и что-то вроде гобеленов, но тоже прикрытые все той же силовой защитой. Картины были разными, но в основном изображали самых разных людей за обыденными занятиями. Угол зрения не позволял мне их внимательно разглядеть, но кое-что все же было видно. В общем, сначала я терялся в догадках, где же это я оказался и что все это значит, в голове бродила какая-то мысль, но я ее никак не мог ухватить, а потом меня как будто осенило. Музей! Все это очень сильно похоже на музей, или на какую-то выставку. Эта версия сразу же объяснила все непонятки и с силовым полем, и с общим антуражем, окружающим меня.

Особых проблем с преодолением силового поля у меня не возникло, спасибо ИскИну, что он оказался умнее, или просто предусмотрительней меня и настоял на более скрупулезной подготовке моего путешествия.

В тот день, когда я четко и внятно высказал свою готовность помочь ИскИну в восстановлении станции, этот кристаллический обормот умудрился в очередной раз щелкнуть меня по носу, а заодно подтвердил мои опасения, что не все с ним так просто. У нас тогда состоялся довольно интересный и поучительный, для меня, разговор.

Выслушав благодарности ИскИна, что я не отказываюсь и готов рискнуть только для того, чтобы помочь ему, я самодовольно заявил.

— Ну вот и хорошо. Завтра и отправлюсь, чего тянуть-то.

— Завтра? — удивился ИскИн. — Максим, ты не обижайся, но к подобному путешествию ты еще явно не готов. Что бы быть уверенным, что ты сможешь справиться с заданием, да что там с заданием, просто выжить, тебе еще предстоит немало поучиться.

— Что, учиться?! Полутора веков обучения тебе кажется недостаточным?!

— Нет, недостаточно. Да, ты теперь сможешь легко влиться в любое общество, найти в нем себе свою нишу, начиная от самого примитивного и заканчивая достаточно высокоразвитым, во многом даже превосходящем твое хваленое Содружество. И пусть большая часть твоих знаний так и осталась чисто теоретической, они все же дают тебе шанс. Но все равно остается несколько проблем, которые могут полностью обнулить все твои достижения.

— И что же это за проблемы?

— Во-первых, языковой барьер. Даже если предположить, что беженцы продолжают использовать язык своих предков или моих создателей, но за шесть с половиной десятков тысяч лет язык не мог не измениться, измениться до такой степени, что ни ты, ни тебя никто не поймет, а это сразу выдаст в тебе чужака, что, по моим расчетам, с девяносто девятипроцентной вероятность не позволит тебе исполнить задуманное. Во-вторых, ты прекрасно подготовлен к мирной жизни, даже к жизни в условиях военного противостояния в высокоразвитом обществе, но вот с личной подготовкой, обеспечением личной безопасности дела у тебя обстоят из рук вон плохо.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи, ты сможешь убить разумного, глядя ему в глаза просто прирезать? А отбиться от пары-тройки бандитов, не говоря уже о большем количестве? А скрытно проникнуть на охраняемый объект? А использовать специальное оборудование, вооружение и снаряжение?

— Н-н-нет… И что же делать?

— Как что? Учиться, учиться и еще раз учиться! Физически, благодаря специальным тренировкам, ты готов просто превосходно. Теперь осталось подготовить тебя психически, ну и дать специфические знания.

— А почему ты раньше этого не сделал? Почему ты загружал меня огромным количеством совершенно ненужной информации и не дал то, что мне может по-настоящему пригодиться и понадобится?! — на какое-то время ИскИн замолчал, словно обдумывал ответ, а потом все же сказал.

— Я не был в тебе уверен… у меня не было уверенности, что ты не используешь полученные знания против меня…

— Не доверял, значит… а что изменилось?

— Ну… не то, чтобы не доверял, — заюлил ИскИн, — просто не был уверен…

— А теперь, значит, уверен?

— И теперь не до конца уверен, — тяжело вздохнул ИскИн, — но другого выхода нет…

— Ты что-то задумал и я боюсь, что это что-то мне может очень сильно не понравиться.

— Если честно, то я надеялся, что ты останешься здесь, со мной, на станции… А теперь понял, что ты на это никогда не пойдешь. Поэтому я решил предложить тебе сделку, договор…

— И в чем его суть?

— Как ты понимаешь, имущество станции я тебе отдать не могу… нет-нет, не перебивай! Дело тут не только в том, что я этого просто не могу сделать в силу понятных причин, а в том, что ты не сможешь им воспользоваться, не будучи членом экипажа станции. Но это не значит, что мне нечего тебе предложить. У меня скопилось огромное количество неучтенного оборудования, как нашего, так и спохлотов. С первым есть кое-какие нюансы, а вот со вторым… как ты отнесешься к тому, что за твою помощь я отдам тебе полностью исправный и готовый к эксплуатации крейсер спохлотов и все личное имущество погибших членов экипажа станции? Ну и само-собой, что для выполнения задания я экипирую тебя по самому высшему разряду… ну а в ходе выполнения задания с переданным тебе оборудованием может случиться все, что угодно, поэтому я сразу же после твоего отбытия спишу его как утерянное в ходы спецмиссии.

— Положительно, хотя на счет крейсера и не уверен… Боюсь, что появление этого корабля может вызвать огромное количество вопросов, на которые мне очень не хотелось бы отвечать.

— Ладно, этот вопрос мы еще обсудим по твоему возвращению. А теперь… марш в капсулу виртуальной реальности, будем из тебя готовить высококлассного диверсанта-разведчика.

Если честно, то когда я первый раз вывалился из капсулы виртуальной реальности, то самым моим первым желанием было найти этот гадский ИскИн и стереть его в порошок. Вас когда-нибудь убивали? Нет? А я вот сподобился! По времени нейросети я провел в виртуальной реальности трое суток, по времени Содружества четыре месяца, а по времени станции почти пять лет. И за это время меня убили, наверное, тысячей самых разных способов, начиная от удара по голове куском камня и заканчивая моей смертью в короне какой-то звезды, куда, якобы, падал мой корабль. И что самое противное и вызывающее злость, так это то, что у меня не было ни малейшего шанса спастись, оказать хоть какое-то сопротивление, как-то воспрепятствовать этому процессу. Тогда я так и не понял, чего всей этой демонстрацией добивался ИскИн, но у меня выработалось стойкое чувство неприязни к смерти в любом ее проявлении. Как потом выяснилось, именно этого ИскИн и добивался. Как он выразился, я должен был осознать ценность разумной жизни, хрупкость ее существования. На мой вопрос зачем, он ответил просто — позже поймешь, и, не давая мне полноценного отдыха, отправил в медкапсулу на загрузку и изучение очередной партии баз знаний.

Еще почти год по времени анции, и десять дней по времени нейросети, я провел в медкапсуле, изучая базы. Большая половина из них была, опять же, теоретических, меня ознакомили с огромным количеством всевозможного оборудования, научили, теоретически, им пользоваться, я запоминал схемы и способы создания нечто подобного на самых разных технологических уровнях, правда, в основном не ниже уровня развития цивилизации, чем Техно-2. Изучил я и углубленный, хотя точнее будет сказать, специфический курс медицины, из которого узнал более подробно о физиологии, строении и возможностях нескольких десятков самых разных рас, часть из которых, совсем мизерная, как я знал, были известны в Содружестве.

Где-то с десяток баз были мной изучены, но я так и не смог понять о чем они вообще, я знал, что они у меня есть, знал, что они мною изучены и усвоены, а вот воспользоваться я ими не мог. Не мог до тех пор, пока вновь не оказался в капсуле виртуальной реальности. Теперь уже не меня, а мне пришлось убивать, убивать самыми простыми и самыми замысловатыми способами, убивать с особой жестокостью и обставлять все так, чтобы убийство выглядело как самый обыкновенный несчастный случай, чтобы ни одно, даже самое предвзятое, следствие не выявило никаких следов. Я учился убивать, пытать, проникать на защищенные и охраняемые объекты, следить, и теперь мог легко обнаружить слежку за собой или за интересующим меня разумным и уходить от нее, использовать для этого всевозможные подручные средства и специальное оборудование, но при этом постоянно ловил себя на том, что к крайним мерам я прибегаю только в том случае, когда нет абсолютно никакого другого выхода. Только выйдя из виртуальной капсулы, через полторы декады по времени нейросети, я понял весь смысл первоначального издевательства ИскИна над моей психикой. Да, я превратился в хладнокровного и высокопрофессионального убийцу, но каждое убийство давалось мне с огромным моральным трудом. Очень часто во время своих тренировок я предпочитал отойти, отступить, выбрать другой путь, но не убивать. Когда я покаялся в этом ИскИну, он удовлетворенно заявил, что мое обучение закончено и я полностью готов к выполнению возложенной на меня миссии. Вот тут-то я и вспомнил, как говорят на Земле, что основная задача разведчика, это тихо прийти, сделать свое дело и так же тихо уйти, а если ему приходится вступать в бой, оставлять следы, то это значит, что задание провалено. Я поделился этой сентенцией с ИскИном, на что он только хмыкнул и сказал, что чем больше он узнает о моей родной планете, тем больше хочет ее посетить. Странное заявление от ИскИна, согласитесь.

В общем, вот такой вот сюрприз преподнес мне ИскИн, а после продолжительного, почти в полную декаду, отдыха, я взошел на плиту транспортной системы готовый ко всему, разве что, кроме того, что окажусь в жерле вулкана. Поэтому и преодоление слабенького защитного поля не вызвало у меня особых проблем. ККМ снял его легко и непринужденно, правда всего на пять секунд, но этого мне вполне хватило, чтобы освободить плиту телепорта и оказаться в широком коридоре этого музея, буду пока так называть место, где я оказался. За плечами у меня тактический рюкзак, забитый всевозможными штучками, запасами продовольствия, воды и «кое-какими штучками на первое время», одет я в специально разработанный создателями станции и ИскИна, имя которых я так до сих пор и не узнал, комбинезон диверсанта, который я по привычке обозвал «хамелеоном» за его способность принимать любой внешний вид, от плохо обработанной звериной шкуры до самого высокотехнологичного скафандра с интегрированной защитой и десятком средств уничтожения. На ногах точно такие же ботинки, на голове тактический шлем с интегрированным прибором ночного видения, дальномером, прицелом, биноклем и еще черт знает чем, но всем, само-собой, очень нужным и до безобразия необходимым в тяжелой жизни диверсанта-разведчика. На поясе игольник, станер и небольшой лазерный пистолет, который при необходимости можно использовать и как резак, в горизонтально расположенных ножнах тяжелый десантный нож, способный покромсать на лапшу земной танк или порубить на пятаки базальтовый столб. И все это с той же функцией хамелеона, короче, все мое снаряжение достаточно пластично и по команде с нейросети способно менять свой внешний вид в достаточно широких пределах, кроме ножа. В общем, я готов к любым, казалось бы, неожиданностям, вооружен и очень опасен.

Не обошли улучшения и мою нейросеть, хотя, как сказал ИскИн, и пришлось повозиться, по крайней мере ему как-то удалось значительно расширить модуль памяти, куда он и загрузил почти полторы сотни всех известных ему языков, а дополнительный модуль лингвоанализатора должен был буквально за пару секунд разобраться на каком языке говорят местные, а потом за час-два, в зависимости от количества данных, подогнать имеющуюся у него в памяти языковую базу под новые реалии, чтобы я мог спокойно общаться и не очень выделяться среди аборигенов. Само-собой, что все имеющиеся, теперь уже у меня в памяти, языки, точнее языковые базы, я изучил и усвоил, а внесение обновления в уже имеющуюся базу дело не сложное и достаточно быстрое.

Как я выбирался из музея, рассказывать не буду, не интересно, достаточно сказать, что никаких систем сигнализации, замков и запоров мне по дороге не встретилось. Даже промелькнула мысль, что я попал в «страну не пуганых идиотов», ну или в общество, где не знакомы такие понятия как кража и разбой.

За стенами музея царил вечер, по крайней мере ярко освещённая широкая улица, по которой носились какие-то транспортные средства и дефилирующие по тротуарам люди, на это намекали. Пара микродроидов, выпущенных мною наружу, в течении почти двух часов собирала необходимую информацию. Мне бы обратить внимание на некоторые несуразности, но… в общем, через два часа микродроиды вернулись на свое законное место, языковая база была обновлена и загружена мне в мозг, по сообщению нейросети на полное ее освоение у меня должно было уйти что-то около двадцати минут, пара образцов местной одежды так же были «срисованы» и мой комбез начал свое преображение. Через три минуты я разглядывал себя в огромном зеркале, что расположилось на одной из стен фойе музея, и морщился. Мало того, что цвета этого одеяния вызывали какие-то стойкие и неприятные ассоциации, так еще и фасончик… тот еще, словно п…ор на карнавале. Нет, в таком виде я точно на улицу не выйду! В общем, еще минут десять у меня ушло на приведение себя в порядок, точнее не себя, а своей одежды. За это время языковая база полностью мной усвоилась, а попугайские расцветки моего костюмчика сменились на строгий черный с серебром. Обтягивающие ноги лиловые колготки стали хоть и сильно зауженными, кардинально менять одежду все же не стоит, но все же черные брюки, ярко-желтая просторная рубаха, или что-то вроде нее, с огромным, почти до пупа, «декольте», или как там оно называется, стала отливать старым серебром, черный же пояс дополнил мой гардероб. Рюкзак принял форму удобной сумки на длинном ремешке, перекинутом через плечо. Конечно, я бы предпочел что-то менее кричащее и не такое вызывающее, но… в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а вводить новую моду… а что, хорошая идея, но не сейчас, а чуть позже, когда обживусь и хоть чего-то добьюсь в этом мире. ИскИн еще там, на станции, не один раз напоминал мне, что особо торопиться не стоит и делать надо все обстоятельно, даже если я проведу в этом мире сотню-другую лет, то на Сициле пройдет всего-то лет десять-двадцать, а организм мне в медкапсуле на станции поправили, плюс мое мутировавшее ДНК добавило мне лет так триста-четыреста жизни, и есть основания считать, что с окончанием мутаций этот срок вообще может увеличиться еще на порядок, так что, может, мне еще и надоест коптить воздух.

Задействовав систему маскировки, я просочился на улицу и попытался как можно дальше отойти от здания музея. Сканеры комбеза продолжали исправно снабжать меня информацией об окружающем мире и в какой-то момент ее «количество переросло в качество» и у меня «открылись глаза». Я замер, пытаясь осмыслить то, что только сейчас понял — девяносто девять из ста пешеходов и пассажиров транспортных средств… женщины! А потом… потом раздался какой-то оглушающий скрежет, грохот, нейросеть в панике заверещала, а меня подхватила невидимая сила и откинула в сторону, приложив при этом со всей дури о стену ближайшего здания. Защита комбеза с честью справилась со своей задачей, я ничего себе не сломал и не повредил, хотя и ободрал кисти рук в кровь, а вот нейросеть по непонятным причинам отправилась на перезагрузку, оставив меня на неопределенное время без своей столь ценной помощи.

Первоначальный шок прошел очень быстро, спасибо психологической обработке, которой подверг меня ИскИн, да и ссадины на руках затягиваются прямо на глазах, приобретенная ускоренная регенерация и соответствующий блок-модуль нейросети, назвать это имплантом было бы неправильно, прекрасно делают свое дело. После секундных размышлений я посчитал, что оставаться на месте мне не стоит, если тут произошла какая-то катастрофа, то очень скоро появятся соответствующие службы, а мне с ними встречаться, пока я не вживусь в местное общество, совсем не стоит. Поэтому пригибаясь и скрываясь за плотными зарослями кустарника, росшего вдоль дороги, я рванул в ближайший проулок и уже через полминуты вышел на параллельную улицу, такую же широкую и оживленную, всю в ярких огнях рекламы и всевозможных вывесок.

Стараясь держаться в тени, я прошел метров триста, пока не наткнулся на изящную лавочку, скрывающуюся под ветвями какого-то дерева, в потемках похожего на иву. Ну, не самое плохое место, чтобы посидеть, не привлекая к себе внимания, и подумать. А подумать и на самом деле было о чем. Судя по тому, что я вижу, и по той информации, что собрали мои дроиды, здесь примерно середина или конец двадцать первого века Земли. Пожалуй, самое неудобное время для пришельца из иного мира, который хочет сохранить свое инкогнито. Достаточно развитая бюрократия, стабильная и устоявшаяся денежная система. Парой бы веков раньше, или наоборот, позже, а еще лучше не пара, а пять-шесть веков назад, и никаких проблем бы не было. А так, денег нет, документов нет, про друзей и знакомых, у которых можно было бы хотя бы переночевать, и говорить нечего, а значит половину моих приготовлений можно смело забыть, не думаю, что в здешних ломбардах и скупках не спрашивают паспорта, или что его тут заменяет, так что я со своим запасом драгметаллов и камушков могу очень сильно встрять. Получается, что девяносто процентов ранее разработанных и продуманных планов идут коту под хвост и придется претворять в жизнь самый неприятный — вживаться в местное общество начиная с… амнезии. Зря я сбежал с места происшествия, скорее всего, мой полет видела не одна пара глаз, теперь не пришлось бы придумывать, как обстряпать дельце, там за меня уже все сделали. Вот только интересно, чем же это меня так приложили, что удара я не почувствовал, а пролетел метров десять. Да, и от местных транспортных средств надо держаться подальше, а то… вроде и тело новое, а вот опять чуть в ДТП не попал, карма, однако.

Пока сидел и пытался сообразить, что делать дальше, как быть, куда податься, очнулась моя нейросеть, что вызвало у меня вздох облегчения, привык я к этому полезному девайсу, да и почти все имеющееся у меня оборудование без нее не более чем мусор. Поинтересовался причиной перезагрузки и получил неожиданный ответ — воздействие псионической энергии и необходимость разработки алгоритма противодействия и защиты с образованием соответствующего блок-модуля. С высокомудрым видом кивнул, хотя и ничего толком не понял, ясно только, что нейросеть предприняла меры, чтобы подобное больше было невозможно, вот только что «невозможно», воздействие или ее перезагрузка, неясно. Ладно, придет время — разберемся, сейчас и так проблем полно, чтобы еще и с этим разбираться.

По многолетней привычк встряхнул головой, прогоняя наваливающуюся апатию, и тут же стал свидетелем не очень приятного зрелища. Метрах в двадцати от меня остановился какой-то мобиль, буду так называть местные транспортные средства, из которого вылезло… существо и направилось в мою сторону. Ну а как еще обозвать это? Существо «неопределенной половой ориентации», нечто упакованное в кричащие разноцветные тряпки, ярко-лиловые лосины, обтягивающие тощую задницу и… кажется, хоккейную или балетную ракушку, или как эта штуковина там называется, какая-то нежно-зеленая то ли блуза, то ли еще какая хрень с вырезом до самого пояса, в котором видна такая же тощая, слегка волосатая грудь, толстый слой грима на избалованной физиономии и какой-то пискляво-рыдающий голос. Внешне, вроде как мужик, а вот внутри не пойми, что и с чем. Через несколько секунд следом за этим телом из мобиля вылезли две довольно симпатичные девахи, будь я на Земле, то поставил бы их между рокершами и готами. В общем, троица та еще. Тело направилось прямо ко мне, а девки начали его уговаривать, двигаясь следом.

— Торик, ну куда ты? Мы же договорились!

— А я передумал! Не хочу я! Хочу в клуб! Хочу еще танцевать, хочу вина! Я еще не готов! — тут он проломился через ветки дерева и замер, увидав меня. Через несколько секунд к нему присоединились и девахи.

— О, мужчина! Еще один! — пьяно хихикнула одна из них.

— Ага! Торик, ты просто чудо! Это твой друг, да? — меня от такого предположения аж передернуло, только стоило мне представить, что вот… это может оказаться моим, нет, не другом, а хотя бы просто знакомым.

— Девушки, вы что, не видите, человек отдыхает. Так что, идите отсюда и пугало это с собой прихватите, — брезгливо заявил я.

— Ты глянь-ка, мальчик строит из себя недотрогу! Он мне уже нравится, — с каким-то придыханием сказала одна и придвинулась ко мне почти в плотную, а ее ноготок прикоснулся к моей щеке.

— У меня принцип, детей, женщин и стариков не обижать, но я ведь могу и отступить от него. Свалили отсюда, болезные! — не знаю, что на меня нашло, но я начал заводиться, с трудом сдержавшись, чтобы не сломать нахалке ее ноготь вместе с пальцами.

— Ха, а мальчик-то любит пожестче! Я совсем не против поиграть, — игриво заявила вторая и уселась рядом со мной, по-хозяйски закинув руку мне на плечо. От неожиданности я даже прыснул, почему-то сразу вспомнил Землю, примерно так же всякие гопники пристают к девушкам, пробуя их на прочность и податливость.

— И чего ты смеешься?

— Да вот думаю, руки вам переломать или сразу головы поотрывать, чтобы не мучились.

— Не поняла! Мальчик, ты что-то попутал! — с угрозой произнесла первая.

— Да нет, ничего я не попутал. Просто такие дегенератки как вы размножаться не должны, нечего генофонд засорять. Я же ясно сказал — исчезли отсюда!

— А то что? Расплачешься? — засмеялась сидящая рядом со мной и уже по-хозяйски мнущая мое плечо.

— А то головы вам поотрываю я. — Раздался спокойный и даже какой-то безразлично-уставший голос со стороны ствола дерева и к скамейке вышла еще одна девушка. Гопницы было дернулись, но тут же потухли и с едва слышимой бранью, подхватив своего дружка под руки, почти бегом направились к своей тачке.

— Не помешаю? — спросила у меня новенькая. Я только вздохнул и приглашающе указал на вторую часть лавочки.

— Спасибо, — невольно вырвалось у меня. — И да, присаживайся.

— Спасибо, за что? — поинтересовалась девушка. — Ты вроде и не сильно напуган был.

— А чего я должен был бояться? Спасибо, что вмешалась и мне не пришлось учить этих идиоток вежливости. Не люблю обижать женщин, — пояснил я.

— А ты забавный, — улыбнулась девушка.

— Какой уж есть… Макс, — представился я. Сначала девушка чуть растерялась, а потом светло так улыбнулась и сказала, протянув мне узкую ладошку.

— Талия. Талия дель Гардо. — И как будто чего-то ожидая посмотрела на меня.

— Макс. Просто Макс. — Еще пару секунд девушка как будто чего-то ждала, не отнимая свою руку, а потом, ничего не дождавшись просто сидела рядом, молчала и, думая о чем-то своем, смотрела сквозь ветви дерева на живущий своей, пока непонятной мне, жизнью город. Я же сидел и искоса разглядывал свою неожиданную соседку.

Молодая, на вид лет двадцать максимум. Довольно высокая, где-то метр семьдесят пять, стройная. Правильные черты лица, прямой нос, чуть высоковатые скулы, но это ее ничуть не портит, скорее наоборот, придает некий шарм. Глаза ярко-синие, волосы прямые, чуть ниже лопаток, светло-русые, губы тонкие, но не вызывающие ощущение стервозности. Грудь высокая, между вторым и третьим размером. Одета, судя по всему, в некий аналог вечернего платья, руки и плечи открытые, низ платья переменной длинны и я, со своей стороны, могу любоваться длинной красивой ножкой, а временами и тонкой резинкой чулка. Само платье ярко-красного цвета, сказал бы, что цвета багрового пламени. На правом плече какая-то то ли заколка, то ли брошь, маленькая, но изящная вещичка в виде объятой пламенем раскрытой ладони. В ушах крупные серьги, вроде как с рубинами, на левой руке, на предплечье, какой-то браслет, на кистях его копии, пара колечек, колье с целой россыпью тех же багровых камней. На ногах открытые босоножки на высоком каблуке-шпильке. В общем, очень красивая и эффектная девушка, явно не бедствующая и неплохо знающая себе цену. Знал бы устройство местного общества, сказал бы, что явная аристократка, да и имя это подтверждает.

— Ну и как я тебе? — неожиданно спросила Талия.

— Красивая, даже очень, — улыбнувшись ответил я.

— Красивая? И все? — Я неопределенно пожал плечами. А что говорить? Я здесь чужак, без каких-то определенных планов, перспектив и возможностей. Клеиться? А смысл, у нее, наверное, таких как я, воздыхателей, пруд пруди. Так что… — Ты знаешь, Макс, я люблю сюда приходить по вечерам. Такое чувство, что смотришь какую-то постановку, интересно наблюдать за тем, как все куда-то бегут, суетятся, чего-то пытаются добиться… Жаль, что через месяц у меня такой вот возможности отрешиться от всего уже не будет…

— Почему?

— Через неделю начнется прием в Академию…

— И что? — девушка как-то странно на меня посмотрела.

— На три года я буду лишена возможности выхода в город. Откуда ты свалился, что не знаешь этого?

— Э-э-э… издалека, очень издалека.

— Оно и видно, это надо же додуматься, угрожать наемницам, — девушка прыснула, воспитанно прикрывшись ладошкой. — Кому расскажу, что мужчина грозился поотрывать двум пьяным наемницам головы, никто не поверит. И ведь, что самое интересное, ты их совершенно не боялся и был полностью уверен в своих силах… — Уже как-то задумчиво произнесла девушка и посмотрела мне в глаза. А потом неожиданно добавила. — Если уж ты такой герой, Макс, то может быть поможешь девушке?

— Да легко! Кого надо отправить в края вечной охоты? — шутку девушка поняла и заливисто рассмеялась, я тоже улыбнулся.

— Никого убивать не надо, о мой рыцарь! Сегодня в Академии бал… может составишь мне компанию?

— С огромным удовольствием, о моя Королева! — принял я игру.

— Тогда поехали. — Девушка вскинула руку и чуть слышно щелкнула пальцами. Через мгновение из тени появились еще две женские фигуры. — Машину, едем на бал в Академию, — властно произнесла Талия.

И уже через пару минут мы неслись в кабриолете по улицам ночного города. Примерно через полчаса мобиль покинул пределы города и помчался по прямой, как стрела, широкой дороге куда-то загород, где на горизонте сияли какие-то всполохи, отдаленно похожие на салют.