Дикарка для ректора Высшей академии ведьм (СИ)

17

Анис

Теодор наконец уходит, и я наконец могу выдохнуть. Он пугает меня до дрожи. И сейчас меня от него спасает только амулет. А потом… Потом он ведь сможет наложить на меня паралич, отобрать подвижность ног, например. Держать в таком состоянии сколько ему заблагорассудится. Создать себе инвалида, которому нужен особый уход, особенно в реалиях двухэтажного дома, и со всей страстью оказывать этот самый уход.

Мне очень нужно избавиться от его гнета, сбросить цепи и сбежать. Но пока я слишком для этого слаба. А значит, нужно принять наконец правила игры и дождаться удобного момента. Сейчас слишком рано.

На этой нерадужной мысли я проваливаюсь в сон. А будит меня женский голос:

— Мисс Мэтьюс, просыпайтесь, — ласково так звучит.

Будто мама зовет, только мама не стала бы называть меня мисс и по фамилии. Открываю глаза — служанка Теодора. Сейчас я могу лучше её рассмотреть. Худая, но фигуристая высокая женщина с грубоватыми чертами лица, размашистыми бровями и внимательными глазами. Ей на вид лет сорок, но мне сдается, она ведьма, реальный возраст так не определишь.

— Прошу вас, поднимайтесь, — на строгом лице появляется тень беспокойства, темные брови хмурятся. — Мистер Грант уже ждет вас к завтраку.

— А который час? — у меня чувство, что сейчас дикая рань, я жутко не выспалась.

— Восемь утра, — воркует женщина. — Пожалуйста, давайте я помогу вам одеться.

Откуда в ней такое невероятное рвение скорее сопроводить меня к своему нанимателю? Боится праведного гнева? Или просто следует приказу?

— Я сама оденусь. Скажите мистеру Гранту, что я спущусь через пять минут, — выползаю из-под одеяла и принимаюсь надевать брюки. Служанка кивает и уходит.

Перебарываю невероятно сильное желание улечься обратно в постель — теперь, когда она передаст Теодору мои слова, не хочется её подставлять.

Спускаюсь к столу не причесавшись и даже не умывшись. Не знаю, где тут ванная, а в моей комнате нет собственной.

— Похоже, твоя привычка жить в коробке неискоренима, — язвительно цедит Теодор. — Марсела, проводите, пожалуйста, нашу гостью в ванную на первом этаже, пусть она приведет себя в порядок.

Фыркаю, но позволяю служанке показать куда идти. Помпезно оформленная ванная комната на первом этаже с шикарнейшим черным матовым кафелем, по которому, переплетаясь, тянется темно-серый орнамент. Подхожу к зеркалу, куда указывает Марсела, она ведет рукой вдоль полочки рядом, где стоит стакан с новой зубной щеткой, лежит расческа, а чуть ниже прячется косметичка. Открываю — в ней лежит всего понемногу и небольшими тюбиками, больше похожими на пробники.

— Вы сможете обзавестись своей косметикой, — сдержанно произносит служанка из-за спины. — Это гостевой вариант.

Киваю, умываюсь, наношу тушь и возвращаюсь в столовую.

Теодор встречает меня сдержанной улыбкой одними уголками губ.

— Так-то лучше, — произносит мурлыкающим тоном. — Завтракай. Планы поменялись, мы отправимся в поездку.

Марсела ставит передо мной тарелку с аппетитно поджаренной яичницей, посыпанной зеленью, рядом лежит несколько ломтиков чего-то желто-зеленого, похожего на пластилин, а ещё порезанный помидор и огурец.

— Что это? — спрашиваю у неё.

Мне и правда интересно, что это за странная субстанция, но ещё мне хочется демонстративно проигнорировать слова Теодора.

— Авокадо, мисс Мэтьюс, — отвечает Марсела и отплывает от стола, шелестя длинным черным платьем.

— Аво… что? — тыкаю субстанцию вилкой, и она оставляет на гладких срезах выбоены, как от гвоздей.

Пробую. Странный вкус, но приятный. Я даже не знала об этом… фрукте? Или овоще?

— Откуда ты такая дикая, что даже не знаешь, что такое авокадо? — насмешливо спрашивает Теодор.

— Там, где я жила раньше, кормили далеко не так красиво, мистер Грант, — отвечаю не глядя на него.

Яичница такая красивая, что не хочется её разрушать. Правильно, наверное, взять нож? Их тут аж два, оба тупые, столовые, но один немного изогнутый, как скребок. Начерта столько посуды на стол класть? Беру-таки большой нож. Гадство! Как это вообще делается? У нас в детдоме ножей не было, чтобы ученики не сделали заточку и не прикончили кого-нибудь. Люди злые создания, особенно когда маленькие.

Щеки стремительно краснеют. Пытаюсь отрезать кусок, но у меня ничего не получается, даром, что яичница тонкая и мягкая. В левой руке гладкая рукоять ножа скользит, я так скорее отломаю, а не отрежу кусок.

Со стороны Теодора раздается многозначительное покашливание. Поднимаю злой взгляд. Теодор в упор смотрит на меня и сдержанно улыбается уголками губ. Ну супер. Сейчас он ещё и обсмеёт меня. Моя обычная нищенская жизнь в одно мгновение разрушилась и превратилась в дорого оплачиваемое существование. Стискиваю челюсти и жду, что скажет Теодор.