Девять хвостов бессмертного мастера

[017] «Вот так неожиданность!»

У Господина-с-горы было отличное настроение, несмотря на неудачу с отращиванием хвоста.

«Вероятно, – подумал он, – так просто это не делается. Я ведь здесь лишь несколько месяцев. На культивацию уходят годы».

Утешившись этим, он продолжил совершенствоваться.

Игра в шахматы помогала ему держать ум в напряжении: иногда ему казалось, что лисье обличье отупляет. Были кое-какие вещи, которые он забыл после перерождения в лису и не мог вспомнить, как ни старался. Так, он не помнил теперь собственного имени. Он знал, что люди называли его Господином-с-горы, а Ху Вэй – У Мином, но настоящее имя память утратила.

«Вот теперь точно стал У Мином», – мрачно подумал Господин-с-горы.

Впрочем, у него была едва ли не вечность, чтобы вспомнить или придумать себе новое имя.

В тот день Господин-с-горы занимался стихосложением. Погода и настроение располагали провести день, упражняясь в изящных искусствах. Он исписывал один осенний листок за другим и откладывал на край стола.

Двери в его дом распахнулись довольно резко. Это была тощая девчонка-лиса. Неприязнь её к Куцехвосту росла с каждым днём: Лис-с-горы проводил с Господином-с-горы всё больше времени за беседами или за игрой в шахматы и совсем забросил дела (которые сводились к лисьим пирушкам, если уж начистоту). Остальные лисы нисколько не возражали надираться без Лиса-с-горы и Куцехвосту благоволили, ведь у Лиса-с-горы теперь было хорошее настроение, и он и думать забыл о своей утрате – о человеке, по которому они ещё недавно справляли поминки. Девчонка-лиса была о Куцехвосте другого мнения.

– Штукарь бесхвостый! – злобно тявкнула она, глядя на Господина-с-горы узкими, как щели, глазами. – Это всё ты и твои штукарства! Из-за тебя гэгэ бросил меня!

Господин-с-горы уставился на девчонку-лису не мигая. Претензии её были более чем странные. Из того, что видел Господин-с-горы и что рассказывал ему болтун-Недопёсок, девчонка-лиса уже не одну сотню лет сохла по Лису-с-горы, но взаимности добиться не могла: Лис-с-горы попросту не обращал на неё внимания в известном смысле.

– Ты ещё хуже человека!

Девчонка-лиса подбежала вплотную и опрокинула столик, за которым сидел Господин-с-горы. Осенние листья рассыпались по полу, девчонка-лиса принялась топтать их, повторяя:

– Вот тебе! Вот тебе!

Господин-с-горы вскочил. Лисье пламя внутри него свернулось в комок от ярости. У девчонки-лисы были грязные ноги, а тушь на листках ещё не высохла, и теперь его стихотворения превращались в безобразные кляксы. Глаза его вспыхнули белым светом, как это бывало ещё до перерождения, если он выходил из себя. Девчонка-лиса торжествующе плюнула на листки лисьим огнём, синеватое пламя вспыхнуло и охватило листки.

– Вот тебе! – повторила она с силой.

– Тупая лиса!!! – заорал Господин-с-горы, отталкивая её от листков. Он принялся прихлопывать лапами прямо по пламени, не обращая внимания на то, что шерсть на его пальцах плавится и превращается в тлеющие угольки, и на то, что его тявканье сложилось в слова, которые поняли все, кто услышал его вопль.

– Как ты меня назвал?!

Недопёсок, ставший свидетелем этой свары, поджал хвост и помчался к Лису-с-горы, полагая, что ничем хорошим эта ссора не кончится. Он знал, что Куцехвост очень дорожил осенними листками, покрытыми закорючками.

– Куцехвост! Куцехвост! – щёлкая челюстями, пролаял Недопёсок, ворвавшись к Лису-с-горы.

Тот расставлял фигуры на шахматной доске.

– Что с Куцехвостом? – нахмурился Лис-с-горы.

Но Недопёсок был слишком взволнован и только беспорядочно махал лапами и повизгивал. Лис-с-горы бросил шахматы и широкими шагами пошёл к дому Куцехвоста. Недопёсок бежал следом и подвывал.

Ещё на подходе Лис-с-горы услышал рычание. Тембр голоса был знакомый, но Лис-с-горы не сразу понял, что это Господин-с-горы. Он никогда прежде не рычал так… вообще не рычал, к тому же в этом рычании слышалось явственное: «Тупая лиса!»

Лис-с-горы вбежал в дом. Господин-с-горы стоял на всех четырёх лапах, передними на обугленных и всё ещё горящих лисьим пламенем осенних листках. Глаза у него были совершенно белые, а сам он окружён беловатым сиянием – всплеск ярости был настолько силён, что духовные силы вырвались и проявились в виде ауры. Лис-с-горы на секунду раскрыл глаза шире, чем обычно, крылья его носа дёрнулись. Сзади у Господина-с-горы развевались два хвоста, не очень длинных, но всё же длиннее, чем его природный хвост, изуродованный собаками.

Недопёсок всплеснул лапами и, решив, что Куцехвост тоже горит, как и листки под ним, схватил бадью и помчался к колодцу за водой.

Лис-с-горы взял девчонку-лису за шиворот и вышвырнул из дома с резким:

– Убирайся и не показывайся мне на глаза!

Недопёсок промчался обратно, расплёскивая воду, и, прежде чем Лис-с-горы успел его остановить, опрокинул бадью прямо над Господином-с-горы. Неожиданный душ, надо признать, привёл его в чувства: белое сияние пропало, глаза стали обычными, лисьими. Вид у него был жалкий. Но и лисий огонь пропал, правда, вместе с ним и осенние листки.

– Так-так, – сказал Лис-с-горы, подходя и поднимая Господина-с-горы за откушенный хвост, – вот так неожиданность.

Господин-с-горы огрызнулся, и в этот раз все его прекрасно поняли. Недопёсок приложил передние лапы к морде в знак сильнейшего удивления.

– Наконец-то научился тявкать, – сказал Лис-с-горы без видимого недовольства, опуская Господина-с-горы обратно на землю. – Как это тебе удалось?

Господин-с-горы сообразил, что они теперь его понимают, вот только сам не понимал, как так вышло, поэтому придержал лапой челюсть и прошамкал:

– Не знаю.

– Ай-ай, – сказал Недопёсок, – впервые вижу, чтобы лис отрастил сразу два хвоста!

– Да, – согласно протянул Лис-с-горы, – разом два ещё не бывало. И как это вышло, ты, конечно, тоже не знаешь?

Господин-с-горы сообразил, что они говорят о нём, и удивлённо поглядел через плечо себе за спину. Толком увидеть ничего не удалось, и он завертелся на месте, как собачонка, ловящая свой хвост. У него на самом деле было теперь ещё два хвоста помимо собственного, два коротеньких, но пушистых хвоста справа и слева от откушенного, и что-то подсказывало Господину-с-горы, что они скоро отрастут в настоящие лисьи хвосты. Но Лис-с-горы был прав: он не знал, как смог отрастить сразу два и столь внезапно.

– У тебя от злости произошёл всплеск духовной силы, – пояснил Лис-с-горы, сапогом подпихивая сгоревшие листки в кучу. – Вероятно, это ускорило культивацию твоего хвоста.

Господин-с-горы сел и горестно уставился на кучки мокрого пепла. Недопёсок, который чувствовал себя отчасти виноватым в произошедшем, поскольку водой смыло тушь и с тех листков, что чудом уцелели при пожаре, похлопал его лапой по спине и заискивающе сказал:

– Куцехвост, ты же умный. Ты легко вспомнишь, что было написано на каждом листке.

Он ловко поставил перевёрнутый столик и принялся рысью бегать по дому, подбирая и раскладывая по местам раскиданные вещи. Он даже вызвался растирать для Господина-с-горы тушь, если тот решит восстанавливать листки прямо сейчас.

– Подождите немного, – сказал Лис-с-горы и вышел.

Господин-с-горы тем временем пытался, с трудом выговаривая слово за словом, убедить Недопёска, что ни в чём его не винит.

– Бедные твои лапы! – со вздохом сказал Недопёсок.

Господин-с-горы поглядел на передние лапы. Шерсть на его пальцах и выше оплавилась. Боли он не чувствовал, но испытал лёгкое омерзение, увидев, что кожа у него бурого цвета. Было это от ожога или по природе, он не знал.

Вернулся Лис-с-горы, принёс целый ворох настоящей бумаги и бамбуковых табличек, скреплённых жгутами. Всё это было своровано у людей. Бумага была исписана с одной стороны, как и таблички, но Лис-с-горы сказал, что другой-то прекрасно можно пользоваться. Господин-с-горы взял один лист, поглядел на изнанку. Это был розыскной лист какого-то бандита. Другие листы бумаги были тоже содраны с досок объявлений, на некоторых были написаны указы властей. Бамбуковые таблички, вероятно, были сворованы из книжных лавок и у зазевавшихся уличных торговцев.

– В амбаре ещё целая куча, – небрежно сказал Лис-с-горы. – Когда эти закончатся, Недопёсок принесёт тебе остальное.

Господин-с-горы горячо поблагодарил Лиса-с-горы и тут же сел восстанавливать свои поэтические листки.

Лис-с-горы стоял подле него, в глубине его глаз мерцало какое-то беловатое пламя, ничуть не лисье. Он сделал над собой усилие, будто ему сложно было отвести от Куцехвоста взгляд, и сказал, отворачиваясь, чтобы уйти:

– Можешь сегодня не приходить играть в шахматы.

Господин-с-горы был так увлечён письмом, что и не расслышал.