Девятка мечей

Решив, что ответить все равно придется, с видом обреченного щелкнула рычажком, гадая, есть ли визуальный режим на диктино Лотеску. Если есть, он увидит меня во всей красе: растрепанную, в мужской рубашке, с голыми ногами и бутылкой в руках.

Изопроектор вновь мигнул, явив лицо Лотеску.

Шайтан!

Кажется, проклятие сорвалось с губ, потому что начальник вопросительно поднял брови. Он сидел за столиком в ночном клубе в компании симпатичной блондинки. Она потягивала коктейль через трубочку. Кажется, на сцене выступали артистки варьете.

Перед мысленным взором замаячила бумага с емкой надписью: «Уволена».

– Дожили! Раньше звонили бывшим возлюбленным, теперь начальству. И почему я шайтан?

– Простите, – виновато пролепетала я, мечтая прямо сейчас встретить таинственного некроманта. – У меня родился глупый вопрос.

– Какой? Ножки ничего так, чаще юбки носите.

Я вспыхнула и тут же прикрылась диванными подушками. Судя по всему, Лотеску беседовал по приватной связи, потому что его спутница никак не отреагировала на последнюю реплику.

– Ну, давайте уже! – поторопил Лотеску. – Что за проблемы?

– Пойти на завтрашний прием не с кем, – на одном дыхании выпалила я и приготовилась к словесной порке.

Лотеску сначала внимательно глянул на меня, затем – на спутницу, выпил бренди, хмыкнул и поинтересовался:

– А я тут при чем?

– Притом что вы моя последняя надежда. На приеме, вы сами говорили, может оказаться некромант, а мне пойти не с кем.

Решила идти до конца, чего уж там терять!

На пару минут воцарилось молчание. Наконец, Лотеску задумчиво выдал:

– Это что-то новенькое. Знаете, ишт Мазера, с такой наглостью я еще не встречался. Обещаю подумать. Но если соглашусь, вы мне будете должны.

Кивнула и с облегчением перевела дух, когда изображение начальника пропало.

Утро принесло душевные терзания. Вспоминая вчерашнюю авантюру, собралась даже поискать в газетах объявления о работе, но отложила печальное занятие до понедельника.

Чтобы успокоиться, прошлась по магазинам.

Туфли я все-таки купила. Когда-нибудь надену. Кроме них приобрела очаровательный комплект нижнего белья. Буду в нем мириться с Гаретом.

Диктино в сумочке требовал внимания. Вытащив его, обмерла. Я-то надеялась, это Гарет! Увы, это дребезжало мое увольнение.

– Да-а-а? – дрожащим голосом ответила я, прижимая к груди пакеты с покупками.

– Доброе утро. Вижу, хмель выветрился, стало страшно. Ладно, ишт Мазера, прощаю, даже соглашусь составить компанию. Но чтобы в четверть восьмого стояли внизу, у дома!

– А почему в четверть? Прием в восемь, а у вас, наверное, огнемобиль…

– Без «наверное», – фыркнул Лотеску. На заднем плане звенела посуда – значит, он сидел в каком-то кафе. А, может, и дома. Вспоминая ту блондинку, сейчас как раз время завтрака. Мы с Гаретом тоже поздно вставали по выходным. – А почему в четверть… Потискаю вас немного, чтобы вечер не пропал зря.

Оставалось только гадать, шутит он или нет. Переспрашивать не стала, просто поблагодарила и поинтересовалась, как быть с детоскопом.

– Дома оставить. Пользуйтесь разумом, а не техникой.

Вот и решилась одна проблема, только она повлекла за собой другую.

В назначенное время стояла на набережной, напряженно вглядываясь в даль. Больше всего боялась, что Лотеску пошутил. Как назло, меня видели все соседи, и каждый спросил, куда я собираюсь. То есть все шансы стать объектом насмешек и фальшивого утешения.

Потихоньку темнело. Зажигались огни.

Сжав сумочку, притоптывала на камнях, борясь с желанием посмотреть на часы в диктино.

Мимо проехало уже несколько паромобилей и огнемобилей, но ни один не притормозил.

Я все больше склонялась к тому, что Лотеску пошутил, когда услышала его голос:

– Магдалена, обернитесь!

Подчинилась и обомлела. Вот это огнемобиль! Подкатил неслышно, молчит, будто кроткая овечка. А ведь внутри бьется огненное сердце!

Лотеску в идеальном костюме-тройке цвета индиго поигрывал брелком с пластиной-ключом. От начальника не укрылся мой восторг и, кажется, ему это польстило.

– Прошу, хассаби, – Лотеску распахнул дверцу своего красавца цвета стали.

Смутившись, подошла и забралась на сиденье. Мягко-то как! Конечно, обивка ведь замшевая, а внутри сидений – конский волос. Даже думать не хочу, сколько стоит такой огнемобиль. Какой же тогда у главы Карательной инспекции? Вернее, не так: сколько получает Эмиль ишт Лотеску? Вот уж завидный жених, никаких благородных не надо.

– Подогрев выключить? – спросил начальник, заняв место за рулем.

Мотнула головой и утонула в роскоши сиденья. Потом вспомнила об обещании Лотеску развлечься со мной до приема и подозрительно покосилась на начальника. Тот и бровью не повел.

Огнемобиль тронулся плавно и почти сразу набрал скорость. Стало немного страшно: никто из знакомых так не водил.

– Успокойтесь, я давно права получил и ни разу не попадал в переделки, – успокоил Лотеску и свернул на мост.

– А куда мы едем? – решилась спросить я. – Туда, где вы меня…

Начальник рассмеялся и притормозил, пропуская пешеходов. Я, не ожидавшая такого маневра, едва не впечаталась лицом в стекло.

– Так, пристегнитесь. Ремень сбоку. У меня кое-какие дела, нужно успеть до восьми. Предложение же ваше заманчиво, но второпях, будто подростки… Несолидно уже. Вот если ко мне после приема…

– Нет! – поспешно выпалила я, защелкнув крепление ремня.

– Да я и не настаиваю. А теперь проедемся с ветерком. Держитесь!

Огнемобиль рванул с перекрестка и понесся в сторону пригорода. Лотеску умело лавировал среди других транспортных средств, практически не сбавляя скорость. Дома мелькали со скоростью курьерского поезда.

Еще минуту назад мы катили по Нэвилю – и вот уже вокруг одни деревья и лента Адрона справа.

Это раньше я считала, будто мы едем быстро? Ха, ошибалась! И это по грунтовой дороге! Случись что, затормозить не сумеем. Теперь понятно, зачем пристегиваться. У Лотеску тоже ремень накинут – жизнью дорожит.

– А вы трусиха! – рассмеялся начальник, удачно вписавшись в очередной поворот.

– А огонь нас не сожрет? – Я опасливо покосилась на приборную панель и присвистнула. Такую скорость вслух не озвучивают.

Ответа не последовало. Скорость Лотеску тоже не сбавил.

Наконец, огнемобиль притормозил у развилки. Мы свернули налево, в один из коттеджных поселков для любителей пожить в роскоши, но вдали от городской суеты. Конкретно этот стоял на берегу живописного озера.

Лотеску припарковался у одного из домов, вышел из огнемобиля и попросил немного подождать.

Начальника не было минут десять. За это время я успела рассмотреть дом и прилегавший к нему сад. Обычный типовой особнячок, на который нам с Гаретом до старости копить.

Откуда-то слышался детский смех. Повернувшись, заметила няню с коляской, прогуливавшуюся по центральному бульвару.

Тишина, птички поют…

Хлопнула дверь, и на пороге дома возник Лотеску с бумажным пакетом в руках. Через плечо переброшено кашемировое пальто. Поневоле напрашивается вывод: начальник не первый раз в этом поселке. Либо он здесь живет, либо здесь живут его родственники, либо любовница. Не удержавшись, спросила:

– Это ваш дом?

Лотеску пожал плечами:

– Нет, у меня квартира, но в каком-то смысле да.

Прищурившись, он подошел ко мне и вкрадчиво поинтересовался, к чему такие расспросы. Уж не вышла ли я на брачную тропу войны? Поспешила заверить, что нет. Вышло неубедительно, хотя сущая правда!

– Смотрите у меня, ишт Мазера!

Пакет полетел на заднее сиденье, а Лотеску занял место за рулем. Начальник обернулся, поднял крышу и махнул кому-то рукой.

Я сидела как приклеенная, даже из любопытства не взглянула, кто провожал Лотеску. И так превысила предел допустимой наглости. Дернул шайтан повести себя как охотница за деньгами! Бьюсь об заклад, теперь Лотеску решил, будто я кокетничала насчет постели, а сама с радостью туда лягу. И это еще не самое страшное – пропали хорошие отношения на работе! И повышение тоже.

Взглянув на часы, Лотеску сообщил: у нас еще десять минут и заверил: «Успеем».

Без трех минут восемь огнемобиль начальника притормозил у залитого огнями Городского дворца.

Лотеску вышел, открыл заднюю дверцу и немного помагичил с бумагами. Я открыла рот, наблюдая за умелыми действиями по наложению невидимости и охранных чар. Такое мне даже не снилось.

И тут в голове щелкнуло. Нет, предположение дурацкое, но ведь некромант хорошо меня знал и не только меня, а методы Карательной инспекции.

– Вы в университете магию изучали, да? – нахмурившись, спросила я. – А какой уровень потенциала?

Понимаю, он мой начальник, я не имею права его допрашивать, но некромант угрожал безопасности всего Вертавейна, если не Амбростена. И если мне поручили его искать, то дали всю полноту полномочий.

Никто из отдела колдовать в нормальном смысле этого слова не умел, только выполнял заученные рабочие движения. Лотеску же только что, играючи, продемонстрировал пару заклинаний.

– Проверяете на причастность к убийствам? – прищурился начальник.

Я мигом стушевалась и промолчала. И то верно, нелепо поручать искать самого себя. Да и когда ему убивать, если все время на виду?

– Привычка. Тот тоже маг и…

– Третий.

– Что «третий»? – не поняла я.

– Уровень потенциала без усилителя. Если еще точнее – две целых шесть десятых. Легко проверяется по документам. Еще вопросы будут?

Лотеску скрестил руки на груди и пристально смотрел мне в глаза. Покачала головой и потупилась.

Хлопнула дверца с моей стороны. Пришлось отстегнуть ремень и неуклюже выползти на тротуар.

Лотеску задержался, устанавливая охранные чары на огнемобиль, а я зашагала к украшенному статуями входу во дворец. Ноги слегка подрагивали, сердце часто стучало, а в расстегнутом пальто стало холодно. Ладно, все в порядке, высший свет состоит из тех же людей, справлюсь.

Остановилась, дожидаясь начальника. Без него не войдешь: приглашение выписано на анонимного «многоуважаемого господина со спутницей». Именно поэтому я и ввязалась в авантюру с Лотеску, которого уже дважды за вечер неприятно удивила.

– В лоб остальных так не спрашивайте, – присоединившись ко мне, посоветовал начальник.

Кивнула и извинилась. Чувствую, не в последний раз.

– Ничего, я оценил ваш профессионализм. Правильно мыслите, в общем-то.

Лотеску забрал приглашение и предъявил швейцару. Тот улыбнулся, мельком глянул на меня и распахнул тяжелую дверь. Старинная, с бронзовыми барельефами и литыми ручками, она напоминала произведение искусства. Лотеску слегка подтолкнул зазевавшуюся меня, отворил вторую, стеклянную дверь, и посторонился, пропуская.

Мы оказались в отделанном белым мрамором вестибюле.

Повсюду – вазоны с цветами. С потолка свисают светильники. По виду им столько же лет, сколько и двери. Они часть далекого прошлого, когда еще потягивали вино при свечах у камина.

Начальник сдал нашу верхнюю одежду в гардероб, подхватил под руку и повел по устланной красной ковровой дорожкой лестнице.

Я ненадолго задержалась перед зеркалом, поправляя прическу, и, вздохнув, шагнула в банкетный зал.

Сколько же здесь народу! Какие же изысканные закуски!

Между гостями сновали официанты с напитками. Я подхватила с подноса бокал игристого вина, сделала глоток и шепотом попросила объяснить, кто есть кто.

Лотеску обвел глазами присутствующих и бегло представил городскую элиту, посоветовав не подходить к ним с дурацкими вопросами. Подумал и предложил несколько тем для разговоров с блистающими драгоценностями и дорогой одеждой хассаби обоих полов.

– Смотрите, по программе сначала общий сбор, потом торжественная часть и ужин. Давайте обойдем зал, вы осмотритесь, а потом я вас покину. Не навсегда, – успокоил начальник, – все равно на чествовании и ужине сидеть рядом.

Кивнула и, не выпуская бокала, под руку с Лотеску отправилась обозревать гостей. Я старалась запомнить или, если начальник их не представил, понять, кто есть кто, чтобы потом присмотреться внимательнее. Ага, вон те – дворяне, это – чиновники, а там – маги. Слух – лучший помощник. В разговоре люди так или иначе выдают свою профессию, главное, расслышать обрывки фраз.

– О, Эмиль, ты с новой подружкой!

Навстречу нам поспешил элегантно одетый шатен. На руке – диктино с кристаллами.

Мужчины обменялись рукопожатием. Лотеску представил меня и, подумав, попросил:

– Пожалуйста, развлеки госпожу. Нехорошо оставлять ее одну среди незнакомых лиц. Буквально на полчасика.

– Но?.. – приятель начальника был обескуражен. – Она же твоя…

– Сотрудница, не более. Извини, там Барашт, Кренцу и Ольгера.

Шатен понимающе кивнул и согласился.

Лотеску тут же отошел к знакомым. Стало немного обидно, что галантный кавалер бросил даму на пороге, но, с другой стороны, я его понимала. Со мной скучно, а там свой круг, свои темы для бесед. Вон, как смеются, улыбаются.

Обернулась к шатену (звали его Ероним Спаркс) и заверила: не заскучаю, прекрасно устроюсь. Просто не хотелось быть обузой.

Спаркс с плохо скрываемой радостью присоединился к Лотеску и компании. Кстати, кто там у нас? Ба, Карательная инспекция и местное отделение Ведомства магии в сборе! Барашт – это наш самый главный, Кренц – из Ведомства, тоже какой-то начальник. Ольгеру не знаю. Ее одну Лотеску назвал по имени, поэтому не догадаешься. Судя по тому, как держится, тоже собой что-то представляет, а не чья-то жена или любовница. Еще и с королевским орденом на ленте.

Интересно, подойти бы, но меня не звали. Ладно, поработаем. Найти собеседника смогу, разговор поддержать тоже, внешне ничего так…

Осушила бокал, отставила его на поднос пробегавшего мимо официанта и начала прогуливаться между гостями. Под видом интереса к легким закускам подслушивала разговоры и старалась уловить знакомый почерк. Без детоскопа приходилось тяжело, но постоянная практика научила улавливать магию без приборов. Только, увы, колдовать здесь умели многие, а все так перепуталось, что ничего непонятно. Ладно, пойдем иным путем: послушаем, поулыбаемся и украдем волосок для лаборатории. Герт разберется, кто некромант, а кто честный малый.

Ухмыльнулась. Если некромант здесь, он попался. Я не я, но у всех волосы соберу. Преступник вряд ли успел стереть с них индивидуальность – это каким параноиком надо быть!

Обход начала с ближней компании. Беседовали о лауреате. Что ж, тоже полезно узнать, кого чествуют. Выдающийся ученый маг, который изобрел нечто важное для экономики. Видимо, благосостояние амбростенцев опять пойдет вверх. Хорошо!

Делая вид, что мне безумно интересно, вертелась рядом. Волос одного собеседника сняла сразу – он прилип к рукаву, а вот с остальными вышла заминка. Однако я не сдавалась и отчаянно незаметно тянулась к очередному лацкану пиджака.

– Госпожа, вы что-то хотели?

Мои телодвижения не остались незамеченными, и один из беседующих обратил на них внимание. Я пробормотала логичный ответ: снимала волос, который нечаянно зацепился за чужой пиджак, и поспешила ретироваться.

В дальнейшем действовала умнее: якобы нечаянно толкала мужчину, быстро забирала волосок, извинялась и шла дальше.

Обойдя десятерых, решила сделать перерыв и направилась к столу с закусками. Попутно прихватила бокал вина и поискала глазами Лотеску: тот беседовал с дамой.

Неудачно развернувшись, едва не расплескала содержимое фужера на рубашку соседа. Дорогую, шелковую. Вот опозорилась бы!

Мужчина в сером костюме оторвался от разговора по диктино и одарил меня сердитым взглядом. Извинилась и отодвинулась подальше, чтобы не нервировать.

Закончив разговор (он велся по приватной связи), мужчина обернулся и нахмурился, будто что-то припоминая:

– Где я мог вас видеть? Мы знакомы?

– Вряд ли.

Я окинула его взглядом. Темный блондин, одетый с иголочки. Явно из благородных, раз носит бриллиантовую булавку в галстуке. Только дворяне так красуются.

Ореховые глаза тоже пристально изучали меня. Наконец, мужчина изрек:

– Так это же вы едва не разбили мой диктино!

– Когда? – недоуменно пробормотала я.

Не припомню такого.

– У вас еще был зонтик, – подсказал блондин. – Вы размахивали им, едва не выкололи мне глаза… Не помните?

Покачала головой. Определенно, в первый раз вижу этого человека.

– Не волнуйтесь, я не злопамятен, – улыбнулся блондин. – Вы одна?

Пожала плечами. Не знаю, считается ли Лотеску моим спутником.

– Тайрон Эламару, – представился блондин. – А вы?

Задумалась и назвала только имя.

Тайрон не стал допытываться фамилии и рода занятий, а предложил выпить за знакомство.

Уже через пять минут мы мило болтали. Я усилиями Тайрона вспомнила случай с диктино и посмеялась над собственной неуклюжестью.

– Да, признаться, вы меня жутко разозлили. Но давайте поговорим о чем-нибудь другом. Например, о виновнике торжества. Вы уже видели его изобретение?

Мотнула головой, и Тайрон пустился в путаные объяснения. Их прервало появление Лотеску. Он окинул меня лукавым взглядом и поинтересовался, может ли считать себя свободным.

– Нет, – набравшись наглости, заявила я. Жутко хотелось подкатить к дому на шикарном огнемобиле, чтобы особи обоих полов умерли от зависти, а Гарет приревновал. Не все ему с коллегами миловаться, у меня красавец-начальник есть. Даже не мой, а почти всей Инспекции. – Я пришла с вами, с вами же и уйду.

В ответ на это рука Лотеску вольготно устроилась на талии. Ну да, я же намекнула на то, что он мой любовник, нужно соответствовать. Не испытывая стеснения, подыграла, слегка прижавшись к начальнику бедром.

– Понимаю, – помрачнев, кивнул Тайрон. – Приятного вечера, Магдалена.

С сожалением проводила взглядом спину в сером и обернулась к начальнику, чтобы объясниться, но тот опередил меня:

– Будет уроком, ишт Мазера. Хотя, если бы вам понравился этот господин, вы бы не ляпнули ваше коронное «нет».

Лотеску убрал руку с талии и пригласил пройти в зрительный зал.

– Надеюсь, не только глазки строили?

– Обижаете, хассаби! – обиделась я. – Собирала материал.

– И как, успешно?

– Лаборатория покажет.

Лотеску промолчал, но, судя по взгляду, сомневался, что я работала. Как ни прискорбно, начальник наполовину прав: последние десять минут мы с Тайроном болтали о разных мелочах. Знакомились, то есть. Запоздало вспомнила, что забыла забрать у нового знакомого волос. Ничего, потом успею, не принципиально.

Банкетный зал постепенно пустел. Оставив бокалы, канапе и фрукты, приглашенные устремились к распахнутым настежь дверям. Распорядители следили, чтобы не образовалась давка. Проход узкий, всякое возможно. Но публика собралась приличная, люди не стремились, будто школьники, первыми занять места. Наоборот, все шли чинно, благородно, продолжая разговаривать на прежние темы.

Оперлась о руку Лотеску и присоединилась к очереди. Двигалась она медленно, поэтому я успела разглядеть тех, кого еще не видела, и подслушать пару разговоров. К сожалению, некромант открыто не признавался в преступлениях, а светские беседы расследованию не помогли, зато дали пищу для сплетен. Будет о чем поболтать с девчонками в Отделе. Помнится, Кайса утверждала, будто бы новая любовница директора театра блондинка. Увы, она брюнетка – вон, щебечет слева от меня. Наверняка получила главные роли во всех спектаклях.

Кайса в свое время мечтала стать актрисой и теперь живо интересовалась всем, что связано с театром. Честно говоря, мир ничего не потерял от того, что словоохотливая коллега не взошла на подмостки. Все-таки школьная самодеятельность – это одно, а профессиональный театр – другое.

– А когда все закончится? – шепотом спросила Лотеску.

Тот взглянул на часы, что-то прикинул в уме, и пообещал возвращение в глубокой ночи. Не удержавшись, начальник заметил:

– Можно и раньше уйти. Меня тут ничего не держит, а вас, судя по всему, молодой человек ждет. Тот, с которым вы поссорились.

Я удивленно захлопала глазами. Откуда он знает о Гарете? Оказалось, простые логические умозаключения.

– Разве вы бы набрали меня, если бы не поссорились? Да еще не совсем трезвой с предложением определенного свойства. По приемам ходят не с начальством.

Покаянно потупила взгляд и еще раз извинилась за пьяную выходку. Лотеску заверил: забыто и вежливо отодвинул от меня чей-то локоть.

У дверей стало теснее, пришлось крепче ухватить начальника за руку и сократить разделявшее нас расстояние до минимума. Теперь я смогла разглядеть затейливые запонки и по достоинству оценить парфюм: дорогой, не удушающий, но запоминающийся. Я к подобному равнодушна, хотя многие женщины любят чуть сладковатые запахи.

– Теперь целый час скуки, – предупредил Лотеску, провожая к свободному месту.

Мы устроились в четвертом ряду. Достаточно близко, чтобы все видеть и слышать, и достаточно далеко, чтобы помпезные речи не звенели в ушах.

Лотеску прикрыл глаза и вполголоса потребовал:

– Ну, рассказывайте.

– Что? – не поняла я.

– Хотя бы о своих таинственных материалах для лаборатории.

– Э, а вам это действительно интересно? – усомнилась я.

– Нет, просто надо чем-то убить время. Вступительное слово стандартное. «В этот чудесный вечер мы собрались, чтобы чествовать имярек. Это стало возможным благодаря милости его величества». Дифирамбы, титулы, биография лауреата… Нет, если хотите, слушайте. Вы же впервые на таких мероприятиях.

И я слушала. Хватило ровно на пятнадцать минут, проверила по часам в диктино, а потом стало скучно. В магии я разбиралась плохо, поэтому формулы на гигантском изопроекторе ни о чем не говорили. Покосилась на Лотеску: тот с кем-то разговаривал по приватной связи. Судя по тому, что начальник улыбался, беседа к работе и торжественному вечеру отношения не имела.

От нечего делать обвела взглядом зал, разыскивая знакомые лица. Тайрон сидел во втором ряду рядом с Попечителем нэвильских учебных заведений. Интересно, о чем они шептались?

Почувствовав мой взгляд, Тайрон обернулся, и я тут же поспешила изобразить, будто поглощена голограммами на сцене.

Краем глаза проверила, отвернулся ли блондин. Да, вновь занят беседой с Попечителем. Вот и хорошо, а то еще решит, будто кокетничаю.

Светские мероприятия порой утомляют. Похоже, не меня одну, потому что практически никто не следил за сценой.

Подумав, аккуратно собрала волоски у всех соседей. К счастью, никто не заметил, даже Лотеску не сделал замечание. Начальник беззвучно смеялся, закатив глаза к потолку.

Тоже, что ли, кому-то позвонить? Но кому? Брату? Надеюсь, он не спит в десять вечера в субботу.

Томас не спал, и мы мило поболтали о семье и состоянии здоровья родителей.

Когда я закончила, на сцену как раз поднялся лауреат с благодарственной речью. Ради приличия обратилась в слух. На работе точно спросят, что он изобрел, надо же что-то ответить? Тайрон, конечно, рассказывал, но я ничего не запомнила.

– Не хмурьтесь: морщины будут. – Оказалось, Лотеску тоже уже отключил диктино. – Если интересуетесь наукой, подойдите к ученому во время обеда и попросите все доступно объяснить. Уверен, он не откажет.

Выступление лауреата завершало торжественную часть. После нее начался обед.

Столы накрыли в полукруглом зале со стеклянной крышей.

В специальной ложе разместились музыканты. Они играли старую добрую классику – арии из опер, сонаты и сюиты. Необременительный фон для общения. После скучного официоза хотелось взбодриться, потанцевать, но протокол мероприятия такового не предусматривал.

За столиком мы сидели вдвоем, от чего я ощущала некоторую неловкость. Не знаю, что шепнул Лотеску официанту, раз тот нас ни к кому не подсадил. Все прочие гости либо сидели за такими же, как мы, столиками на двоих, либо за овальными столами на шестерых. Последние занимали семейные пары с друзьями. Рассаживались все произвольно, без номерков и карточек.

В университете мы изучали этикет, поэтому обилие приборов не вызвало паники. Я умела отличить десертную вилку от вилки для рыбы, иногда даже пользовалась обеими в ресторанах. Поэтому наслаждалась едой, а не стеснялась, изображая, будто не голодна.

– Ну, за что выпьем? – спросил Лотеску, когда официант напомнил бокалы. – Признаться, вы меня удивили. Не стушевались.

– Вы так за мной ухаживать пытаетесь? – напрямик смело спросила я. – Не знаю как вы, а я всегда пью за финансовое благополучие.

– Хороший тост! И почему нельзя за вами ухаживать, Магдалена?

Голос Лотеску обрел игривые нотки. Южанин! Представляю, сколько у них детей, если у мужчин такой неуемный темперамент. На месте королевы я непременно бы завела любовника-южанина.

Не выдержав, рассмеялась и, сжав бокал пальцами, ответила:

– Потому что вы делаете это со скуки.

– А если нет? – продолжил игру начальник, нарочито наклонившись ко мне. Ну да, сегодня у меня глубокое декольте, можно рассмотреть не только белье.

– То я холодная старая дева. Честно, я вряд ли сумею вас удовлетворить.

Лотеску напомнил, что мы в общественном месте, а публика вокруг приличная.

Да, действительно вышло не очень… Одно дело – шутки в кабинете, другое – так опозориться перед цветом города.

«Когда ухаживают, не всегда тащат в постель. Это банальное проявление внимания к даме», – шепнул Лотеску и предложил тост за профессиональные успехи. Я согласилась и с облегчением хлебнула вина. В голове вертелось, что на подобные мероприятия меня больше не пригласят и на огнемобиле домой не отвезут.

Опасения оказались напрасными. Начальник сделал вид, будто я ничего не говорила, но провоцировать перестал. Вместо этого начал расспрашивать о семье, о первой работе. Сначала отвечала односложно, но потом расслабилась. Догадываясь, что интерес формальный, рассказала о нелегкой доле учителя без связей, о мечтах провинциалки с востока, о трудностях выживания в незнакомом городе.

– И почему все-таки Вертавейн? Это тоже провинция. Или привлекли озера?

– Надо было долг отрабатывать, – пожала я плечами. – Тут нашлось место и… Дальше вы знаете. Впрочем, вы сами, – поддела начальника, – не отправились искать счастья в столицу.

Тот покачал головой:

– Я работал в Штайте. Потом повысили. Так что с амбициями, ишт Мазера, все в порядке. У вас тоже. Будете продолжать в том же духе – подпишу приказ о повышении. Но для этого найдите некроманта. Мне все равно как, Магдалена, но найдите. Докажите, что вы заслуживаете должности, которую так хотите получить. Вижу же все ваши ухищрения!

– Значит, печенье не понравилось, – вздохнула я, отправив в рот кусок жаркого.

– Мне понравился бы отчет о поимке некроманта. Очень бы понравился, – намекнул Лотеску. – А печенье вкусное. Вы хорошо готовите.

Расцвела от гордости и, не удержавшись, добавила:

– Фамильный рецепт.

– Вот, теперь вы кокетничаете, – философски заметил Лотеску. – Ладно, поговорим не о работе. Итак, ваш первый год в Нэвиле…

Остаток вечера прошел в неспешной беседе – единственно доступном развлечении. Начальник вел себя корректно и не приставал. Оказалось, он действительно маг, но о факультете почему-то умалчивал, отделываясь туманным: «По-вашему, какое направление профильное для Карательной инспекции?» Я предположила защитное, но не угадала.

– Практическое, – наконец, сдался Лотеску. Видимо, не выдержал моего жалобного: «Ну, скажите!» – Предвосхищая ваши охи и вздохи, похвастаться нечем.

– А вас и парциленом учили пользоваться? – невольно с восхищением взглянула на человека, который, в отличие от меня, не остановился на общей теории. Что бы там ни говорил Лотеску, а третий уровень потенциала без усилителя казался мне запредельно высоким.

– В бардачке лежит, – отмахнулся начальник и сменил тему.

Надо же, обычным людям разрешение на ношение не дают…

Обед завершился в три часа ночи. Сонные, усталые гости медленно потянулись к выходу. О лауреате все забыли, кроме друзей. Я так к нему и не подошла, решив не отвлекать дурацкими вопросами.

Уходя, оглянулась, чтобы окинуть взором опустевший зал, и невольно улыбнулась Тайрону. Тот стоял в паре шагов от меня и кивнул на прощание. Невежливо было не ответить.

– Да подойдите вы к нему! – недовольно буркнул Лотеску. – Он же из-за меня ушел, хотя с удовольствием бы остался в вашем обществе. И теперь наверняка спросит код диктино.

Покачала головой и вышла в вестибюль.

Лотеску моего упрямства в любовных делах не понял, неодобрительно покачал головой, но промолчал.

Ноги гудели, жутко хотелось снять туфли.

На улице оказалось свежо, после теплого помещения дрожалось.

Лотеску попросил немного подождать, накинул пальто и подошел к Барашту. Ровно на два слова – видимо, чтобы попрощаться. После он вернулся ко мне, усадил в огнемобиль и включил подогрев.

Я разомлела на мягком сиденье и задремала. Когда мы подъехали к дому, начальнику пришлось пару раз меня окликнуть, чтобы разбудить. Все же нельзя так гонять! Только закрыла глаза… Зато соседи от зависти умрут. И Гарет приревнует, мигом примчится. С этими мыслями я в который раз поблагодарила Лотеску за чудесный вечер.

– Не за что. Надеюсь, хоть не напрасно вечер потратил, – пробормотал начальник и уехал.

Меня разбудил диктино. Он все трезвонил и трезвонил, окончательно похоронив мечту выспаться. Заворочалась, взглянула на часы и прокляла звонившего. Потом поняла, это Гарет, и решила-таки оборвать утреннюю трель.

Странно, он же со своей пассией в оперу собирался, почему же звонит в девять часов утра? В воскресенье! Представление закончилось в полночь, затем прогулка при луне, проводы девушки до дома… Раньше часу ночи Гарет домой вернуться никак не мог, и то, если бы новая знакомая жила неподалеку. Паромобиль – штука не быстрая, летать не умеет.

Открыв один глаз, поднесла прибор к лицу, коснулась панели и сонно пробормотала:

– Слушаю.

– Это я тебя слушаю! – рявкнул Гарет.

Я аж подскочила. Сон как рукой сняло.

– С кем ты вчера шлялась? Что за франт?

О, неужели новости распространяются так быстро! И кто же ему настучал? Наверняка соседка снизу. С ее неустроенной личной жизнью расстроить чужую – лучшее развлечение. Мирра только глухому не рассказала, какие мужчины козлы, в деталях поведав, кто и как перед ней провинившись. Не удивлюсь, если прильнула вчера к окну и следила за мной.

Остальные соседи – люди культурные, образованные, удивятся, но промолчат. Мирра же… За квартиру платила тетка, сама бы продавщица ювелирного магазина на такое жилье не скопила. По официальной версии Мирра училась, в реальности же сто лет, как провалила экзамены.

– Мой начальник. И на полтона тише, Гарет! Я, в отличие от тебя, работала, а не с девицами развлекалась.

– Лена, он тебя обнимал!

Так, это явно не Мирра.

Лихорадочно соображала, когда Лотеску умудрился меня обнять. Только на приеме. Значит, там же был кто-то из Налоговой инспекции, кто-то, кто знал меня в лицо. Тогда понимаю, почему Гарет так разбушевался.

– По-дружески, Гарет, по-дружески. Уймись, ревнивец! – Я рассмеялась, сводя все в шутку. Но реакция милого грела самолюбие. Значит, любит, значит, сожалеет о своем поступке. – Приезжай, я тебя чаем напою.

– Лена, что у тебя с ним? – не унимался Гарет. – Признайся, это ради повышения?

Ой, дурак!

Тут же меня обуяла злость. Значит, по мнению милого, я шлюха? Да я бы никогда не согласилась, даже если бы Лотеску угрожал увольнением! Это дело принципа.

Молчание затянулось. Гарет ожидал ответа, а я шумно дышала, унимая раздражение и пытаясь облечь мысли в предложения. Желательно цензурные.

– Вот, значит, что ты обо мне думаешь! – наконец, слова нашлись. – Очень приятно, Гарет, спасибо, что сказал! Почему же ты жениться-то хочешь на дряни, которая ради пары ршанов готова под любого мужика лечь?

– Лена, я совсем не об этом, – стушевался Гарет и сразу затих.

Только я разбушевалась. Слишком крепко задели слова Гарета, будто в помоях искупалась. Так горько и обидно! Даже слезы на глаза навернулись.

Да если бы я служебные романы заводила, не мыкалась бы в поисках работы в Нэвиле. И в дипломе бы иные отметки стояли, и… Словом, устроилась бы припеваючи. Да Гарету ли не знать! Я же, когда попалась с налогами, только флиртовала, но не лезла в постель.

– Знаешь, да пошел ты! – в сердцах крикнула я. – Либо извинись немедленно, либо… Либо я пойду и с начальником пересплю. Тебе назло! А что, он красивый, обходительный, как мужчина тоже, наверное, хорош… Ты же… Ничего, утешишься! Вчера же отлично устроился, девицу даже искать не пришлось.

Злые слезы душили, заставляя говорить гадости. А ведь я с Гаретом помириться собиралась. Какой уж теперь мир!

– Лена, я сейчас приеду, – оборвал Гарет очередную мою тираду. – Нам нужно поговорить.

Вместо ответа нажала на отбой и откинулась на подушки.

Когда эмоции немного улеглись, побрела на кухню – завтракать и пить кофе.

Идти никуда не хотелось, видеть кого-то – тоже, поэтому решила весь день посвятить бумагам редактора «Глашатая». Работа лечит любые сердечные раны.

Никогда не думала, что для двенадцати полос газеты требуется столько материала! Тут одних черновиков до конца года хватит. Секретарь положила даже то, что не пошло в печать.

Густав ишт Майер тоже вел плодотворную журналистскую жизнь. Писал о политиках, разного рода финансовых махинациях, светских скандалах и культурных мероприятиях. Например, об открытии музыкального училища. То есть о чем угодно, лишь бы платили.

Позевывая и поглощая кофе литрами, разбиралась с закорючками чужого почерка. Он у Майера оказался мерзким, хуже моих бывших учеников. Бумагу журналист экономил, поэтому на одном листе могло быть начало одной статьи, а на обороте – наброски другой. Пришлось все это маркировать, компоновать…

Детские утренники отмела сразу – некромант не мальчишка, а остальное приходилось читать. Уже через два часа выяснилось, что Майер успел досадить куче людей. Он совал нос во все щели, вытаскивал на свет чужое грязное белье. С его легкой руки затеяли пару громких расследований, закончившихся не менее громкими отставками и даже тюремным заключением для одного казнокрада.

Отложив на время записи Майера, снова взяла статьи невышедшего выпуска газеты. Я еще раз пробежала глазами заголовки, пытаясь понять, зачем уничтожили именно его. И пришла к парадоксальному выводу: преступника не интересовал этот номер. Там не было ничего сенсационного. О преступлениях некроманта ни слова.

– Лена?

От неожиданности едва не выронила бумаги, а потом вспомнила: у Гарета ключ, поэтому и вошел без стука.

Не сочтя нужным ответить, – не меня же оскорбили! – подняла глаза и выжидающе уставилась на молодого человека. Как-то неудобно называть Гарета любовником, поэтому, по примеру девушек, продолжала представлять его молодым человеком. Кстати, он меня на два года старше.

– Лена, ты это специально?

Вместо того чтобы просить прощения, Гарет хмурился.

Пожала плечами – мало ли о чем он, и вернулась к черновикам Майера. Нужно отложить самые громкие расследования и по ним сделать запросы в учебные заведения. Уверена, среди тех, у кого рыльце в пушку, есть некромант.

– Я пустое место, да?

Гарет сел рядом, крестив руки на груди.

– Я обижена, между прочим, – напомнила я. – Из-за тебя пришлось сгорать от стыда перед коллегами и навязываться начальнику. Думаешь, он обрадовался, узнав, что планы на субботу пошли коту под хвост? А мне, ой, как было приятно его уговаривать! И вдвойне приятно узнать, что на самом деле думает обо мне будущий муж. Как опера? Хотя бы слушали или целовались?

– Лена!

– Что Лена? Если я обжимаюсь с мужиками, то ты с бабами. Или двойные стандарты?

Гарет промолчал, а потом пробормотал:

– Давай не будем. Я тебе верю.

– Извинишься – и не будем.

Гарет шумно выпустил воздух и взял меня за руку. Пальцы погладили запястье и замерли на выемки ладони.

– Бросай эту работу, проживем. Видишь, что она делает? Отношения ведь важнее денег.

Не стала спорить насчет последнего тезиса, но напомнила, кто виновен в нашей размолвке. Уж точно не работа!

Гарет вновь засопел, но извинился. Он признал неправоту, обещал не верить сплетням и предложил прогуляться.

– Или тебе это к завтрашнему дню нужно сделать? – Гарет покосился на ворох бумаг.

Покачала головой и отправилась переодеваться. Не то чтобы я совсем простила Гарета, но он извинился, а это самое главное. Осталось только убедить его помогать, а не мешать работать. Можно подумать, ему дом не нужен! Я не желаю сидеть с детьми на съемной квартире, я хочу собственное жилье. Оно же подспорье на черный день, в конце концов!

Мысленно представив себя начальником Отдела, кокетливо повязала на шею шарфик и вернулась к Гарету. Тот одобрительно кивнул и даже сделал комплимент.

Мы прогуливались вдоль набережной, когда до меня долетел крик газетчика. С некоторых пор я проявляла интерес к печатному слову, поэтому не пожалела пары рхетов на свежий выпуск последних новостей.

Одна из статей, увы, не стала неприятным сюрпризом. Мальчика, который написал послание под окнами Карательной инспекции, нашли в лесу всего в паре часов езды от Нэвиля. Рядом с железнодорожным полотном. На первый взгляд – несчастный случай, но ушлые газетчики не уделили бы даже строчки смерти ничем не примечательного ребенка. Увы, некромант остался верен себе: убил, забрал жизненную энергию и подбросил на рельсы. Чудовище без сердца!

Заметив, что я побледнела, Гарет вырвал у меня газету и прочитал заголовок.

– Мы должны туда поехать, – попросила я. – Сейчас, без полиции. Там могли остаться следы…

– Ничего там не осталось! – раздраженно ответил Гарет, скомкал газету и выбросил в урну. – Лена, сегодня выходной!

Кивнула, соглашаясь, но мальчик все не шел из головы. В итоге зашла в полицейский участок и попросила достать протокол осмотра места происшествия.

– Съездить хотите? – догадался дежурный.

Этот знал меня в лицо и догадывался, просто так чума по фамилии ишт Мазера в участок не зайдет.

Гарет за моей спиной тихо взвыл, догадавшись, куда ветер дует.

Но я не побежала за детоскопом, не зашла к старшему инспектору, а попросила отвести себя в кафе-мороженое.

Щурясь от солнца, я доедала вторую порцию, когда завибрировал диктино. Отложив ложечку в сторону, ответила на вызов. Беспокоили из банка: на мою карточку поступил очередной платеж – оплата за ведьму. Вот за что люблю Карательную инспекцию, так это за оперативность!

На радостях решила покататься с Гаретом по реке. Ехать на озера уже поздно, а для лодочной прогулки – в самый раз. Гарет предложил сплавать за пределы Нэвиля, посмотреть на гнездовья птиц. В Вертавейне по весне собиралось много пернатых. Кто-то пролетом, а кто – на все лето. Попадались изумительные экземпляры, вроде хохлатых журавлей и ярких фламинго. Последние облюбовывали наши озера редко, но если уж появлялись, привлекали всеобщее внимание.

– Нехорошо у нас как-то выходит. – Гарет спустился на пристань и протянул руку, помогая мне. Каблуки застучали по деревянным сходням. Я старалась не оступиться, не угодить в щель. Вода в Адроне еще прохладная, купание мне ни к чему. – Что ни неделя, то ссора. Никогда такого не было.

– Наверное, просто усталость, – предположила я.

– От чего? Или от кого? – Гарет пристально смотрел мне в глаза. – Лена, ты стала такая… Словом, раздражительная.

– Говорю же: усталость. У меня на работе неспокойно, расслабиться не удается. Тот же Шакир, чтоб ему на пенсии вечно в нарды играть, донимал… У тебя тоже не сахар, одни командировки. Отпуск забыт, до нового – еще два месяца, вот и лаемся.

Гарет кивнул, соглашаясь, и направился к лодочнику, чтобы договориться о цене. Я же осталась стоять, придерживаясь рукой за каменную набережную.

После коротких переговоров, лодочник согласился уступить лодку и остаться на берегу. Взамен взял залог и плату за трехчасовое катание.

Гарет вернулся и помог сесть в лодку. Я устроилась на корме, будто королева, а милый сел за весла.

Мы плыли вниз по течению, наслаждаясь видом пробуждавшегося и расцветавшего под волшебной палочкой весны Нэвиля.

Город с воды и город с тротуара – две абсолютно разные вещи. Чтобы прочувствовать Нэвиль, нужно обязательно увидеть его истинным – в глади Адрона. Тогда понимаешь весь замысел архитекторов, открываешь для себя новые грани, осознаешь, что важно, а что второстепенно. Да и масштабы совсем не те.

Мосты с воды и вовсе божественны. Неслучайно на них по вечерам любовались с лодок десятки людей. На радость прокатчикам и назло кораблям.

Судоходство на Адроне началось еще в прошлом месяце, поэтому Гарет правил вдоль берега, чтобы не попасть под баржу или прогулочный кораблик.

От воды веяло холодом, поэтому я запахнула пальто.

– Гарет, как опера?

– Да не ходил я, – вздохнул милый. – Хотел, но в последний момент извинился перед Эльгой и предложил пойти с подругой. Она обиделась, к слову.

– Конечно, – улыбнулась я. – Я бы тоже обиделась, если бы молодой человек пригласил на свидание и не пришел. И не надо говорить, будто она просто так, за компанию, в оперу собралась.

Гарет промолчал и выровнял лодку.

Мы проплывали мимо Карательной инспекции, и я невольно взглянула на ее окна. Они полыхали золотом от солнечных лучей, будто вместо стекла вставили листы драгоценного металла.

На миг вспомнила о работе и тут же выкинула ее из головы. Все завтра: и журналист, и поездка на место убийства мальчика, и некромант. Нужно отдыхать, иначе стану алкоголичкой и неврастеничкой.

Мост короля Эстефана, а вместе с ним и центр города остался далеко позади. Мимо тянулись квадранты, заселенные «работниками умственного труда», то есть учителями, живописцами, дурными актерами и прочее, и прочее. За ними начинались дома рабочих – обшарпанные и неказистые. Набережные тоже изменились: исчезла витая решетка, ее сменила простенькая, литая. То и дело мелькали дымящиеся трубы – даже в выходной день заводы работают. Склады, доки… А сквозь робкую зелень Одисского парка видны железнодорожные пути. Они пересекали Адрон по гремучему мосту, построенному пару лет назад для новой ветки, соединившей Нэвиль с северо-западом страны.

Набережная обрывалась постепенно. Сначала исчезла каменная облицовка, ее сменили деревянные сваи, затем пропали и они.

Гарет на время отложил весла и позволил течению нести нас за пределы Нэвиля.

– Воздух-то какой! – протянула я, вздохнув полной грудью.

Гарет улыбнулся и кивнул.

Мимо нас проплывали другие лодки: не только мы катались по реке. Некоторые, особо нетерпеливые парочки причалили к берегу и самозабвенно целовались. Весна…

Подумала и перебралась ближе к Гарету. Тот обнял и прошептал, что я опрокину лодку, если не вернусь обратно.

– На скамейке же есть место! – возмутилась я. – Почему нельзя сесть тут?

– Хочешь грести? – подмигнул Гарет. – Охотно уступлю эту почетную обязанность. На корме и сидеть приятнее…

Грести я не хотела, поэтому ретировалась на корму.

Птицы заявили о себе задолго до того, как мы их увидели: они галдели на разные голоса. Казалось, не осталось ни одних зарослей, будь то камыш, ракитник или ивняк, где бы ни притаились пернатые.

Лодка осторожно скользила вдоль множества островков в пойме Адрона. Река здесь стала шире, обзавелась протоками и рукавами, которые затем все вместе вливались в одно из озер, которое, в свою очередь, питало водой другое озеро. Если бы не позднее время, мы бы туда сходили.

На берегу возвышалось несколько коттеджных поселков. У них были собственные причалы, огороженные от посягательств простых смертных. Возле них покачивались на волне легкие парусные суденышки.

Дорогое место, даже несмотря на то, что выше по течению рабочие кварталы.

Гарет выбрал один из рукавов Адрона и осторожно греб, стараясь не наткнуться на мель или не пропороть днище о корягу.

Птиц я насмотрелась сполна. Видела и журавлей. От восхищения даже перехватило дыхание.

Мы уже возвращались, когда поднялся ветер.

Гроза пришла внезапно и обрушилась ливнем. Одежда тут же промокла до нитки, но это не самое главное: Гарет никак не мог справиться с лодкой, которую несло на берег. А тут еще навстречу нам плыло прогулочное судно…

Я плохо помнила, как и что произошло. Вот, казалось бы, мы разминулись, но судно тяжелое, а лодка – легкая, волна потянула ее за собой, ударив о борт кораблика. Доски треснули, и мы с Гаретом мгновенно оказались в воде. С головой.

Единственное, о чем просила, – это не попасть под гребной винт. Это верная смерть, жуткая и кровавая. А ведь нас затянуло под прогулочное судно… Ноги опутали водоросли, дыхания не хватало, набухшая юбка тянула на дно.

Вот так, никогда не знаешь, какую карту бросила на стол судьба. Еще недавно ты бодра и весела, думаешь о любви, хочешь поцеловать милого, а вскоре тебя, посиневшую и безжизненную, вытаскивают на берег…

Невольно вспомнилось предсказание гадалки. Она все-таки истолковала все неправильно, хотя карты выпали верно. Был возлюбленный, было счастье и есть боль – та самая девятка мечей.

Я отчаянно боролась за жизнь, старалась не тратить понапрасну воздух. В мутной воде ничего не видно, непонятно, где стремнина, где берег. И где Гарет… Где Гарет?! Не закричишь, не позовешь…

Понимая, счет идет на мгновения, потому как вода уже наполняет легкие, а холод сковывает члены, потянулась к застежке юбки. Не до приличий, когда речь о жизни. Пальцы не слушались, крючок никак не поддавался.

Неожиданно что-то подхватило меня, дернуло и резко потащило вверх, к свету.

Оказавшись на поверхности, закашлялась и наглоталась воды. Волны накрывали с головой, немеющие руки устали грести…

Гарет, придерживая меня, пытался грести к берегу. Выходило плохо: он тоже отдал слишком много сил. Радовало одно – Гарет жив.

Кажется, на берегу кричали – сквозь плеск воды я плохо слышала.

Медленно, но верно накатывало оцепенение.

Сколько человек может продержаться в холодной воде? То-то и оно. А на мне ведь еще пальто, его я снять не успела. Юбку, впрочем, тоже. Она облепила ноги, сковав их не хуже цепей.

Нам бросили веревку. Гарет уцепился за нее и, глянув на меня, прошептал: «Держись!» У него тоже зуб на зуб не попадал, а висок кровоточит. И это не просто ссадина.

Оказавшись на берегу, все что могла – это дышать. Мир будто утонул в ворохе ваты. Не видела лиц, да и слышала плохо. Очень хотелось спать, а еще тошнило. Как такое возможно одновременно, не знаю.

Меня подняли, куда-то понесли…

Закрыла глаза и предоставила событиям идти своим чередом.

Ледяная вода взяла свое, и я заснула, провалилась в черное забытье.

Очнулась, вопреки ожиданиям, не в больничной палате, а в незнакомой комнате, на мягкой широкой кровати. Судя по обстановке, это один из коттеджей. Н-да, называется, мечтала посмотреть, что внутри, и посмотрела.

Меня переодели в теплую ночную рубашку, положили на лоб компресс и сунули под спину грелку. А те микстуры на столе, наверное, вливали в рот.

Горло саднило, а тело налилось жаром.

Болезненно закашляв, поняла, что не могу сама перевернуться на бок. Кажется, я серьезно простудилась, а то и вовсе подхватила воспаление легких.

Услышав, что я проснулась, в комнату вошла женщина в белом переднике. Она сменила компресс и дала мне какой-то порошок. Проглотила его с трудом – больно – и попросила пить. Голос походил на писк.

– Пока нельзя, – покачала головой женщина, – доктор не велел холодного. Ничего, скоро тепленькое принесу. Не согрелось еще.

– А Гарет? – губы пересохли и едва размыкались.

– Молодой человек? Он в соседней гостевой. Все в порядке, жить будет. А вы поспите. Я вас потом еще раз разотру.

Женщина улыбнулась, поправила одеяло и ушла. Я же осталась лежать и гадать, как обстоят дела на самом деле. Воображение, подпитываемое жаром, рисовало картины одна страшнее другой.

Тело ломило, голова трещала, а сон все не шел. Да и как тут заснешь, когда мучает надрывный кашель? Такое впечатление, что огненную терку проглотила.

Перед глазами мелькали красные круги. Кажется, я бредила, а потом вновь провалилась в небытие.

– Хассаби, может, вы посмотрите? А то все хуже и хуже ей, – раздался из пустоты голос женщины-сиделки. – Горит вся, сознание перемежается.

Хассаби… Врач? Но среди дворян лекари встречаются редко, а их услуги стоят столько, что только королевским фавориткам по карману.

Кровать прогнулась под чьим-то весом. Я ощутила легкое прикосновение ко лбу. Хорошо-то как, пальцы прохладные!

– Ну, ты можешь что-то сделать? – Еще один голос – женский, высокий.

– Да, могу, – подтвердил мужчина. – Но врачу передай, что заплатишь за одного. Смотреть будешь?

– Нет, все равно ничего не пойму, – смутилась обладательница высокого голоса. – Магия – это по твоей части.

Холодные пальцы вновь коснулись лба. Оказалось, они просто мокрые.

Воцарилась тишина. Кажется, служанка и хозяйка дома ушли.

Мужчина положил одну ладонь мне на глаза, а вторую на грудь, на то место, которое больше всего болело. Пальцы очертили круг, а потом вписали в него треугольник.

Кожу чуть пощипывало, а жар медленно отступал.

Ладони мужчины замерли и будто оледенели. Я ощутила, как быстрее заструилась по жилам кровь, будто под кожу вонзился кристалл усилителя магического потенциала. Только тут, помимо силы, в меня вливались волны тепла, но не горячечного, а солнечного, живого. По мере того как они захлестывали тело, отступала боль, на ее место приходила легкость.

– А теперь легкие, чтобы вы не кашляли. Заменим мертвое на живое.

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, где могла слышать этот голос. Теперь, когда вернулся слух, а мозг не тонул в пучине рваных бредовых видений, поняла: я знаю таинственного мага. Только лицо увидеть не могу – глаза не открыть.

Вскрикнув от резкой боли в груди, выгнулась дугой и опала на мокрые от пота простыни. Вот это лечение! Но после импульса, от которого выступили слезы на глазах, разом пропал кашель, перестало саднить горло.

– Остальное сделает ваш организм. Поправляйтесь.

Мужчина встал, и я сумела, наконец, разлепить веки.

Его я увидела по частям. Сначала запонки, затем дорогой диктино на руке, расстегнутая на одну пуговицу оливковая рубашка, участливая улыбка, светлые волосы, ореховые глаза… Пробудившаяся память подсказала имя владельца всего этого – Тайрон Эламару.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Сестру благодарите, – отмахнулся Тайрон. – Это она о вас заботилась. А я… Подумаешь, приехал по ее просьбе. Спите и набирайтесь сил. Магия магией, а ничего лучше естественного выздоровления быть не может.

Почему-то после ухода Тайрона в душе поселилась вера в то, что все страшное уже позади – и для Гарета, и для меня. Только на работу завтра не выйду, надо бы хоть кого-то предупредить. С этой здравой мыслью и заснула, не успев набрать на диктино код Мариши – именно с ней я связывалась, когда по тем или иным причинам не появлялась в Отделе.

Назавтра я чувствовала себя намного лучше, чем вчера. Ничего не болело, о хвори напоминала только слабость.

«Мушки» перед глазами не мелькали, голова не жила отдельной жизнью от туловища.

За мной ухаживала та же женщина, которая вчера прикладывала компрессы. Уже немолодая, в аккуратном белом переднике поверх синего скромного платья. Служанка. Она проявляла заботу, за которую ей не платили. Значит, делала все от чистого сердца.

Тайрон больше не появлялся. Видимо, уехал. Зато заходила его сестра, представившаяся Амалией Лоон.

Я проверила, обручальное кольцо на пальце имелось – значит, Тайрон не солгал насчет фамилии. Странно, конечно, такая молодая – Амалия лет на десять моложе меня – и уже замужем. Невольно закрадывалось подозрение, что не обошлось без «интересного положения». Однако детского плача я не слышала. Возможно, ребенок жил вместе с отцом, потому как господин Лоон тоже не объявлялся. Уверена, он бы зашел взглянуть, кого приютила жена. Вдруг каких-то проходимцев?

Миниатюрная блондинка Амалия напоминала фею. Для полного сходства не хватало только голубых глаз, но родители наградили дочь такими же, как у брата, то есть ореховыми.

Госпожа Лоон искренне беспокоилась обо мне, спрашивала, не нужно ли чего. От нее пахло морской свежестью – как истинная дворянка, Амалия пользовалась днем легкими, едва уловимыми духами. Заверила, что все хорошо, а потом спросила о Тайроне: не давало покоя его лечение.

– Да, он маг, – с готовностью подтвердила Амалия, – но не врач. Просто все маги умеют лечить.

Спорное утверждение.

Во мне проснулось любопытство, захотелось расспросить о роде занятий Тайрона Эламару, но решила, что это невежливо. Поэтому замяла тему и поинтересовалась здоровьем Гарета. Тот тоже шел на поправку.

После Амалии у меня побывал врач. Он долго слушал хрипы, считал пульс, мерил температуру, выписал лекарства и заверил, еще пара дней, и я буду в порядке.

Квартира встретила очередным «подарком» – пропали бумаги, присланные редактором «Глашатая». Ничего другого таинственный вор не тронул, никаких записок не написал.

Самое обидное, новые охранные чары не сработали. Я проверила, сигнальные нити не потревожили. Работал профессионал и наверняка кристаллической отмычкой.

– Нет, это уже слишком! – пожаловалась Гарету, бросив испорченное водой пальто на корзину с грязным бельем. – Зачем платить такие деньги, когда чары не работают?

Милый хмурился и тщательно осматривал квартиру на предмет зацепок. Я же верила, что некромант их не оставил. Он не дурак, не раз это доказывал, ничего ценного нет. Уж тем более визуального!

– Помогла бы! – насупившись, кинул Гарет, недовольный тем, что я разлеглась на диване и ничего не делаю, пока тот рыщет по комнатам. – Возьми детоскоп.

– Бес-по-лез-но, – по слогам ответила я. – Не в первый раз играю в эти игры. Брось, ты не маг, ничего не найдешь. Впрочем, и магам там ничего не обломится – стерильно.

– Все, зови начальство, – решительно заявил Гарет, замерев перед диваном. Руки уперты в бока, лицо хмурое. – И отряд ликвидации.

– Их-то зачем? – не поняла я.

– Затем, что от полиции толку нет, а эти привыкли работать со всякой дрянью. Я не успокоюсь, пока тебя не обеспечат должной охраной, а поганца не застрелят.

Губы Гарета сжались, в глазах мелькнула решимость задавить некроманта собственными руками.

В красках представила, что и как мне скажут, свяжись я с кем-то из карателей. О начальстве вообще молчу, мне еще старый долг отдавать.

Покачала головой и занялась приведением в порядок пострадавших при купании вещей. Но Гарет настаивал, буквально вырывал из рук диктино. В итоге отдала прибор: идея милого – пусть и воплощает. Заодно шишки за меня соберет.

– Лена, набери, – потребовал Гарет.

С повязкой на голове он напоминал пирата. Я спрашивала – сотрясение и рваная рана. Дорого встала лодочная прогулка! Пропал залог… Ладно, зато Гарет живой, а деньги… Деньги – дело наживное. Не последние.

– Так, какой код? – заглянув в ванную, спросил Гарет.

– Чей? – не поняла я.

– Начальника. Это он ведь с тобой на приеме был?

Ой, кажется, Гарет не забыл и собирается устроить сцену. Только этого мне не хватало! Лотеску ведь и в суд может подать.

– Помечен буквой «л». Только, пожалуйста, вежливо! – взмолилась я и закрыла дверь, чтобы не слышать разговора.

Гарет постучался через пару минут и заверил: без охраны меня не оставят.

– И как побеседовали? – осторожно поинтересовалась я, надеясь на лучшее.

– Узнал много нового, – лаконично ответил Гарет. – Тебе посоветовали искать новую работу.

– Прямо сейчас? – Сердце упало.

За что такой ревнивец попался, да еще с головой не дружащий? Где, где я найду новую хорошо оплачиваемую работу? С такими рекомендациями… Шайтан!

– После поимки некроманта. Мне тоже намекнули забыть о повышении. Кто он там у тебя?

Замечательно! Устроил скандал, а потом начал выяснять, кому нахамил. Вот зачем отдала диктино! Надо было кусаться, брыкаться, но не давать. В итоге все пошло прахом, все многолетние старания.

– Эмиль ишт Лотеску. Первый заместитель главы Карательной инспекции господина Барашта, – вздохнула я и поплелась на кухню. Перед смертью хоть наемся.

Гарет понуро поплелся следом и тягостно молчал. Видимо, тоже оценил открывшиеся перспективы. Я родственными и дружескими связями Лотеску не интересовалось, а Гарет, похоже, догадывался, с кем тот связался после хамского звонка налогового инспектора. И если молчал, попали мы крупно и надолго. Может, даже на всю жизнь.

– Ты права, надо было молчать, – запоздало признал милый.

Пожала ему руку как коллеге-безработному и предложила вкусно поесть, а потом уже думать, как решать проблему.

Когда мы доедали запеканку с пикантным сыром, строя планы о переезде в соседний регион за лучшей долей, в дверь требовательно позвонили. Колокольчик надрывался, грозя переполошить весь дом.

Открывать пошел Гарет.

Из прихожей послышался недовольный голос милого, а потом какой-то грохот.

Перепугавшись, схватила нож и поспешила на помощь Гарету. Тот сидел на полу, охая и потирая скулу, а в гостиной хозяйничал Лотеску.

– Недоброго дня, ишт Мазера, – поздоровался он и продолжил водить ладонями над столом, на котором некогда лежал пакет со статьями покойного журналиста. – Молодому человеку можете передать, что это задаток, остальное в суде.

– Что он вам сказал? – в ужасе прошептала я и осела на пол, выронив нож. – Я… я возмещу моральный ущерб, честно! Только не надо суда!

Представляю, во что выльется процесс! Другой регион не спасет, по миру пойдем, если удастся Гарета от тюрьмы спасти. Эх, видно, придется сесть на шею родным.

Начальник промолчал, отодрал клочок от газеты, вытащил ручку из кармана пиджака и быстро что-то записал.

– Вот, – Лотеску всучил мне бумажку. – С этим – в полицию. И чтобы никогда, повторяю, никогда я его голоса, – палец начальника ткнул в сторону Гарета, – не слышал. И вашего тоже. Еще один звонок – никуда не устроитесь, гарантирую. Даже почту носить, ишт Мазера!

Никогда еще не видела Лотеску таким. Игривый любитель дамских юбок был мрачнее тучи и смотрел зверем. Губы чуть подергивались, в глазах читалось желание уволить меня прямо здесь и сейчас. И не просто уволить, а вышвырнуть за дверь. Что же такого ему сказал Гарет, что довел до бешенства и заставил сюда приехать?

Дрожащими руками развернула клочок газеты – на нем Лотеску набросал часть магической цепочки. Какой именно, пока не знала, разберусь, когда успокоюсь. А не я, так стражи порядка, которым велели отдать бумажку.

– Охрану, значит? – Тяжелый взгляд начальника заставил отвести глаза. – Пишите заявление.

Кивнула и, набравшись храбрости, предложила Лотеску чаю. Попутно знаками попросила Гарета: не лезь, исчезни! Тот понял и поспешил скрыться в спальне.

– Ишт Мазера, наглость – ваше второе «я»? Вернуть долг не собираетесь?

Вздохнула и кивнула, признавая ошибки. Интересно, чего потребует Лотеску? Оказалось, работы без оплаты и огласки. Надлежало, не привлекая внимания, проверить одного человека. Полный отчет положить на стол через тридцать шесть часов.

Вздохнула, понимая, что таится за этими скупыми словами, и согласилась, выразив надежду на дальнейшую плодотворную жизнь в стенах Карательной инспекции.

Лотеску пожал плечами и покосился на дверь, за которой скрылся Гарет:

– Научите вашего молодого человека манерам, ишт Мазера. Неуемная ревность когда-нибудь приведет к плачевным последствиям. Заявление в суд, так и быть, не подам, если услышу извинения. От него, не от вас, – поспешил добавить начальник и все же прошел на кухню.

Я покорно поплелась за Лотеску и предложила выпить. Ответом стало молчание.

Начальник устроился за столом, нервно барабаня пальцами по столу. Взгляд скользил по стенам, а потом остановился на окне.

– Ну, и кто так паршиво ставил охранные чары? Обычная телепортация – и некромант спокойно хозяйничает в квартире. Пора отправлять вас на переаттестацию.

– Я же не маг, – обиделась я. – И тем более не практик, как вы, не умею видеть плетения без детоскопа, а на окнах проверить даже не подумала…

Лотеску махнул рукой и пробормотал: «Когда, наконец, к нам будут приходить выпускники нормальных факультетов, а не самоучки?» Пропустила колкость мимо ушей: сейчас начальник и не такое наговорит. Сам тоже увидел все не играючи – будто я не заметила специальных жестов и расширенных зрачков!

Молча достала из шкафчика початую бутылку вина и фужер, наполнила его наполовину. В голове вертелось – телепортация. Я никогда раньше не сталкивалась с таким способом перемещения. Оно отнимало огромное количество сил, не всякий маг рискнул бы здоровьем, а то и жизнью.

Ну да, у некроманта полно энергии после ритуалов, проникнуть в квартиру, а затем уйти для него не проблема. Зато повторить телепортацию преступник долго не сможет, что не могло не радовать.

Начальник подозрительно покосился на бутылку, принюхался, потом все же сделал глоток и отставил фужер в сторону.

– Что за история с рекой? Уверены, что несчастный случай?

Значит, доложили. А ведь я Марише не говорила, почему не появлюсь на работе. Конечно, госпожа Лоон сообщила в полицию, а та, в свою очередь, поставила в известность Карательную инспекцию как работодателя.

Пожала плечами и потянулась за тарелкой: надо положить нежданному гостю закуску. Кажется, Лотеску успокоился. Уфф, пронесло! Не стал бы он пить, если бы сердился.

– Не надо, – начальник пресек попытку положить ему запеканку. – Я уже ухожу. Насчет реки подумайте, очень сильно подумайте и проверьте. И еще раз, лично от меня, передайте вашему храбрецу, что он дурак.

Лотеску сделал еще глоток вина и встал. Я засуетилась, бросилась провожать начальника, заверяя, что сегодняшнего больше не повторится.

Из спальни вышел Гарет и, прокашлявшись, попросил прощения у Лотеску. Слова дались милому нелегко, но он справился.

Начальник сухо сообщил: извинения приняты, и ушел, попрощавшись только со мной.

Гарет потер плечо и не пожелал рассказать, что произошло в прихожей. Он вообще был угрюм и неразговорчив, быстро доел запеканку и сбежал, невразумительно сославшись на дела.

Пока мыла посуду, думала, чем закончится вся эта история. Сомневаюсь, что просто визитом высокого начальника. В подтверждение худших мыслей завибрировал диктино. Глянула на миниатюрный экран и тяжко вздохнула – секретарь Лотеску.

На всякий случай положив тарелки в сушилку, – вдруг выроню и разобью? – вытянула «усик» и ответила на вызов.

– Магдалена, – в голосе Алины звучал укор, – ты с ума сошла?

– Это Гарет, не я, – вздохнув, присела на стул. – Что он наговорил-то?

– Не знаю, но Лотеску приказ о твоем увольнении подписал.

Сердце упало.

Пару минут я сидела не двигаясь, не реагируя на беспокойные оклики Алины и предложения вызвать врача.

– Да в уничтожителе он! – успокоила мучительница. – Просто выговор. Его уже оформили и подшили к личному делу. А еще Лотеску велел проверить табель твоего рабочего времени. Я за этим и звоню – подчищай концы, дорогая! Помогу чем смогу, но Лотеску злой как шайтан, чехвостит всех. Карательная инспекция на ушах стоит. Кажется, даже до Барашта дошло.

Ой, а это не просто плохо, а очень плохо.

Глава Карательной инспекции в такие дела обычно не вмешивается – слишком мелко, но уж если возьмется, не видать ни повышения, ни премии как своих ушей. Точно отправят на переаттестацию с понижением ставки и переведут в другой отдел. Надеюсь, не стажером.

– И что? – не надеясь на благосклонность удачи, поинтересовалась я.

Лучше сейчас узнать, чтобы достойно встретить насмешки коллег. Представляю лицо Кайсы! Она не упустит случая поиздеваться. Просто так, в силу натуры. Беззлобно, но от этого приятнее не станет.

– Вроде утряслось. А выговор тебе за непристойное поведение, порочащее служащего Ведомства магии. Готовься, завтра мозги публично промоют. Я сама в рабочий ежедневник Лотеску вписала общее собрание Отдела по работе с магией. Держись, изображай смирение и со всем соглашайся. Обещаю сварить Лотеску хороший кофе и по возможности задобрить. И, – Алина выдержала паузу, – тут к тебе гостя послали. Охрану. Парня из ликвидаторов. Он тебя парциленом пользоваться научит.

– Но я… – Нет, я и оружие – вещи несовместимые! И как без комиссии? Разрешение на ношение просто так не выдадут. – У меня нет допуска!

– Оформили временное. Курсы завтра в три. Не опаздывай!

Алина попрощалась и отключилась.

Мне же захотелось придушить Гарета. Мало того что какой-то мужик будет постоянно ходить по пятам, может, даже ночевать в квартире, так еще выдадут оружие. Убью кого-нибудь ненароком и прямиком попаду в безвоздушную камеру для смертников. Оставалось надеяться, что не пройду врачебную комиссию. Не доверяла я собственным нервам и меткому глазу.

Немного посетовав на жизнь, не кормившую пряниками, оделась понезаметнее, чтобы сойти за безликую особу женского пола, одну из десятков в толпе, собрала сумку и отправилась на задание. Времени в обрез, нужно хотя бы присмотреться.

По дороге зашла в полицейский участок, написала заявление и приложила к нему записи Лотеску. К сожалению, посидеть с ними не удалось.

Инспектор обрадовался зацепке и даже не проводил привычной кислой миной. Ну да, избавила его от «висяка»… Теоретически избавила, потому что практически весь Вертавейн сбился с ног, разыскивая некроманта.

Объект для наблюдения жил в аристократическом квартале. Лотеску назвал только адрес, умолчав о фамилии. Теперь понимаю почему. Шпионить за сыном камердинера его величества – это чревато. Если поймают, мало не покажется. С другой стороны, чего еще ожидать? В качестве наказания хорошую работу не поручают. Я ведь только услышав адрес, смекнула: дело пахнет гарью.

Пристроилась в сквере на углу, наблюдая за нужным домом: кто входит, кто выходит.

Мимо проезжали огнемобили, даже не проезжали – проносились. Видимо, все богачи так водят.

В сквере гуляли с детьми няни. Все такие важные, в одинаковых легких пальто, с аккуратными гладкими прическами.

Чтобы попасть в агентство, поставляющее нянь и гувернанток с домашними учителями, нужно выиграть нешуточную баталию с другими кандидатами на теплое местечко и представить безупречный послужной список. Меня, к примеру, не взяли: не отличница, маленький стаж по профессии, нет рекомендаций. Сунулась в свое время – дальше заполнения анкеты не продвинулась.

Прошел час, полтора, а никто, кроме посыльного, в заветную дверь не только не зашел, даже не позвонил.

Тоже предсказуемо – такие люди, как Морис Алерно, дома не сидят.

Расспросы всегда лучше начинать с прислуги. А еще лучше изобразить, будто собираешься устроиться в дом, и незаметно все разведать. Хотя бы расположение комнат. Ой, чувствую, ждет меня клетка в полицейском участке!

Сделав вид, будто не решаюсь позвонить в дверь парадного хода, незаметно активировала детоскоп в сумке и, настроившись на нужный лад, осмотрелась. Ага, в доме есть маг – тоненький след тянется на улицу. Он постоянно подновляется – значит, человек здесь живет.

Интересно, чем таким занимается незнакомец, если до сих пор чувствуется фоновая экранация? Мне точно нужно в дом, поближе к месту, где колдуют.

За входом, разумеется, наблюдали. Даже не сомневалась, что в комнату привратника выводятся изображения с наружных кристаллов. У богатых домов другая охрана. Это не мои дешевые, по сути, чары, впрочем, до некроманта меня никто убить не пытался, а вот богачей и аристократов…

Не успела глазом моргнуть, как передо мной вырос внушительный мужчина и поинтересовался, что угодно такой госпоже, как я, у такого дома, как этот.

Захлопав ресницами, быстро отключила детоскоп и тоненьким голосом спросила:

– Вам прислуга не нужна?

Мужчина окинул меня придирчивым взглядом и буркнул:

– Черный ход с другой стороны. Экономку спроси.

Значит, нужна. Как хорошо-то, даже лучше, нежели планировала.

Извините, Эмиль Лотеску, но распекать вы завтра будете пустоту, потому что в Управлении я не появлюсь, ни на какие курсы не пойду.

Придумать бы, куда детоскоп спрятать. Под передник? Надо обдумать на досуге и не забыть отключить диктино, а то куча народу отвлекут от дел.

Знаю, знаю, мне поручили найти некроманта, но ведь не за тридцать шесть часов же!

Завтра дом обшарю, а сегодня погуляю по Нэвилю. Теперь, зная почерк мага, смогу его отыскать и проверить, Морис Алерно это или нет. И если нет, кого тот тайно приютил под крышей и для чего. Официально Алерно с магией никак не связан, да и подозрения Лотеску не на пустом месте.

Шагая в указанном направлении, ни мгновения не сомневалась, что получу вакантное место. Я уже не прежняя Магдалена ишт Мазера, одна посреди чужого города, работа многому научила.

Решительно позвонив, придала лицу надменное выражение, будто оказываю честь этому дому своим визитом. Нестандартное поведение – ключ к успеху. Обычные соискательницы трясутся, стесняются, я же войду будто при исполнении служебного долга. Так оно и есть, но экономке незачем знать.

Дверь отворил заспанный мужчина в расстегнутой рубашке. Почесав подмышку, он соизволил спросить:

– Что надо?

– Это вам надо. К экономке проводи.

Я протиснулась мимо мужчины в узкую прихожую и зашагала внутрь дома.

Опомнившись, лакей попытался меня остановить. Увы, не в этот раз! Сейчас я в пекло полезу, лишь бы не уволили.

В итоге, после маленького скандала, закончившегося моей убедительной победой, я предстала перед экономкой. Оказалось, она давно не могла найти горничную. Прекрасно!

Оценив мой внешний вид, экономка поджала губы и с холодком поинтересовалась:

– Где живете, милочка? Нам обитатели рабочего квартала не нужны.

Гордо вскинув подбородок, заявила, что так меня еще никто не оскорблял.

– Видимо, придется устроиться к Сармагам. Они предлагали хорошие деньги, но я всегда больше уважала истинных аристократов…

Все Алерно терпеть не могли Сармагов по одной простой причине: король зимой облагодетельствовал орденом не камердинера, а безродного егермейстера и даже пожаловал тому дворянство. Экономка, разумеется, знала об этой вражде, поэтому клюнула на крючок, задала еще пару вопросов и предложила заступить на работу с завтрашнего дня.