Девочка, которая ждет

Глава первая Тренер Гай

Новогодние каникулы закончились в понедельник.

И кажется, первый раз за восемь лет я действительно был рад началу занятий. Всего за пару месяцев моя жизнь заложила такой крутой вираж, что аж дух захватывало. А после приключений, не всегда безопасных, здорово было снова очутиться в школе, только на этот раз совсем другим человеком. Я предвкушал, как будут поражены мои одноклассники, узнав поближе нового меня, круглого отличника, нет, вундеркинда, спортсмена и вообще крутого парня без вечного попадания впросак.

Теперь я буду сидеть за одной партой с Димкой Васильевым, и, надеюсь, нам все же удастся по-настоящему подружиться. Девочки, Бриджит и Иоланта, станут учиться в параллельном – Соболь объяснил это тем, что невозможно было впихнуть нас всех в один класс. Хотя наверняка просто решил снизить концентрацию атлантов в отдельно взятом помещении, чтобы не привлекали к себе излишнего внимания. В глубине души я даже радовался такому раскладу: не хотелось постоянно натыкаться взглядом на Иолу. Хотя у нас больше не было повода для взаимной ненависти, а мои злоключения в Черных Пещерах здорово сблизили нас… но что-то все равно мешало нам нормально общаться. И я, как обычно, выбрал позицию страуса – просто избегал Иоланту.

Город стоял белый и холодный, за одну ночь иней расписал морозной вязью каждую ветку, каждое оконное стекло. Было странно думать, что теперь я больше никогда не почувствую холода, не придется растирать уши и размораживать, покряхтывая от боли, пальцы под теплой водой. Впрочем, глядя на пламенеющие от ветра лица прохожих, жалеть мне об этом не приходило в голову.

Вот и школьный двор, непривычно пустой, школьники проносились мимо на полных скоростях, торопясь в тепло, и только одна живописная группа в самом центре двора никуда не спешила. Бриджит, Димка и Иван стояли плечом к плечу – похоже, ребята пытались спасти от полного окоченения Ваньку, одетого так, будто на улице был месяц май: короткая зеленая ветровка поверх растянутого свитера, из рукавов торчат посиневшие запястья, вихрастая голова без шапки. Бридж и Димка оделись вполне по погоде, хотя, как и я, больше не реагировали на мороз.

Иолы среди них не наблюдалось, да я и не ждал, что сегодня увижу ее: на третий день после нашего возвращения из мира Древних она отбыла в Волгоград к родителям. Ее отец и мать были так потрясены исчезновением дочери из больницы, что все это время разыскивали ее самым самоотверженным образом. Вдохновенный рассказ Соболя об их усилиях чуточку смягчил Иолино отношение к родителям, и она после недолгих препирательств согласилась их навестить. А там, догадываюсь, оказалась в коконе такой любви и восхищения, что окончательно растаяла. Пару раз мы с ней созванивались, в последнем разговоре она предупредила, что задержится на один учебный день, чтобы впервые в жизни отпраздновать в семье день рождения Юли, младшей сестренки.

– Хей! – Димка первым меня заметил, запрыгал и замахал руками.

Я подошел к ребятам со словами:

– Вы чего тут, делаете из Ваньки ледяную скульптуру?

Мой большой друг метнул на меня колючий взгляд и постарался не трястись и не клацать зубами.

– Выполняем заветы Соболя, – уточнил Димка. – А он велел все атлантские дела обсуждать вне школы, подальше от чужих длинных ушей.

– И какие это, к примеру, дела?

– Ну, например, такие, что наш директор и мадам Софи сегодня ночью отбыли в мир Древних.

– Наконец-то! – У меня словно ледяная глыба с души соскользнула.

– Да, Великий Жрец поздно вечером прислал к нам на лифте циклопа с разрешительной грамотой, – улыбнулась счастливо Бридж. – А мы уже начали опасаться, что он окончательно разорвал отношения с нашим лагерем.

– Теперь они враз найдут Данко!

– Само собой!

«Если еще не слишком поздно», – вот что я подумал на самом деле, на миг обмирая от ужаса. Но немедленно прогнал от себя эти мысли: в мире Древних достаточно безопасно, и в кого бы ни превратился отважный флэмм в Пещере Ложных Воспоминаний, – он должен быть в полном порядке. И станет прежним, едва активизируется хранящий его личность браслет.

– А что слышно о твоей сестре, Леха? – вывел меня из раздумий голос Васильева. – Она все еще с этим гадом?

Мне от этого вопроса стало как-то неуютно. Но отвечать пришлось:

– Как будто у нее теперь есть выбор! Ну, хотя бы звонит иногда по ночам. Поклялась родителям, что будет учиться в экстернате, но не говорит, где живет. Родители решили на нее пока не давить, чтобы не было хуже. Типа когда такая страсть, недалеко до беды. А так, может, прибежит через месяц домой, поджавши хвост. Наивные.

– А ты сам с ней не говорил? – никак не отвязывался Димка. – Не растолковал ей насчет этого Печерского, что он за гадская сволочь?

– А смысл? Ну, говорил, рассказал ей в подробностях, что тогда случилось под землей, что этот тип собирался с нами сделать. Она плакала. Но бросить его она все равно ведь не сможет!

– Почему? – вступил в разговор Иван, едва шевеля бело-сизыми губами. – Чего не бросить, если гад?

– Ну, это трудно объяснить… – завел я, а Дима за Ванькиным плечом картинно закатил глаза. – Это связано с нашей природой…

– Ну и не надо, – оборвал меня Разин. – Обойдусь без твоих дурацких объяснений…

И глянул из-под покрытых инеем бровей так, будто я никогда не был его лучшим другом.

– Иола прилетает сегодня или завтра, – сменил я тему, чтобы разрядить обстановку. Но Ванька по неизвестной причине рассвирепел еще больше:

– Да, блин, без тебя всем известно! Думаешь, только ты с ней на связи? Они с Таськой каждый день по часу трындят!

Я понял, что друга пора тащить в тепло, пока он не замерз насмерть или окончательно не вызверился на всех, и первым зашагал к школе.

– Линейка на третьем этаже! – такими словами всех у входа в раздевалку приветствовала завуч. Меня она вдобавок окинула с ног до головы крайне подозрительным взглядом: не забыла еще прошлогодние мои «подвиги». – В столовую и туалет не сворачиваем, в раздевалке не прячемся, неявка приравнивается к пропуску урока.

– Что за фигня, с первым сентября попутали, что ли? – опять заворчал Ванька, шумно дыша на побелевшие пальцы. – Айда в столовку, чаю горячего хряпнем!

Школа носила следы недавнего поспешного ремонта, в раздевалке вдоль дальней стены выстроились два двухсотлитровых бочонка с краской. На один из них Разин и уселся верхом, нахохлился, как воробей под дождем.

– А давай, – сказал я больше для того, чтобы вернуть расположение своего друга, непонятно каким образом утерянное.

Но, выйдя наружу, мы немедленно попали в общий поток учащихся, а он неудержимо увлекал нас в направлении рекреационного зала на третьем этаж.

Ученики школы, кроме младших, уже выстроились, галдя и пихаясь, вдоль трех стен зала, как раз напротив кабинета директора. Мы вчетвером сразу полезли в задние ряды, а там Иван одной рукой смел с подоконника каких-то пятиклашек и галантно предложил вакантное место Бриджит. Девочка отказалась, и тогда на подоконник уселись мы с Димкой, пригнув головы, чтобы не возвышаться над толпой. Разин устроился на корточках рядом с подоконником, и все равно его голова находилась примерно на одном уровне с нашими. Бридж прислонилась к оконному проему, и мы шепотом продолжили обсуждение наиглавнейшей темы: как быстро Соболь с мадам Софи отыщут Данко и вернут его домой? Не затаит ли флэмм на нас обиды из-за случившегося? А может, наоборот: после таких приключений перестанет мечтать о долговременной заморозке и переберется с семьей на ПМЖ в наш подземный лагерь? Вот это было бы классно.

Краем глаза я все же отслеживал происходящее. Когда гам на этаже достиг своего апогея, разом распахнулись обе створки дверей кабинета и наш директор Петр Петрович, энергичный и сияющий, предстал перед толпой. Я вдруг сообразил, что никогда не видел директора вблизи, даже после всех моих художеств первого полугодия ни разу не был доставлен к нему в кабинет. Объяснялось это просто: наш директор постоянно находился в разъездах, набирался опыта на всевозможных семинарах и симпозиумах, там же делился собственным. В школе он был редким гостем.

Следом за ним из кабинета посыпались учителя, мне в разной степени знакомые. Лишь один мужчина, который вышел последним и встал немного в стороне, точно был здесь человеком новым. Выглядел он как-то непривычно для школы, хотя, что в нем странного, я поначалу не понял. Разве что очки, большие, квадратные, с угольно-черными стеклами. На всякий случай я даже поискал глазами белую трость, но ничего такого не обнаружил. Прямые желтые волосы мужчины скрывали лоб и щеки, так что был виден только выпирающий крючком подбородок и длинные багровые губы, будто он только что поцеловался с раскаленным куском железа. И еще мне показалось, что другие учителя косились на него как-то подозрительно, даже тревожно.

Но директор-то явно был всем доволен. Его круглое румяное лицо буквально лучилось, когда он принялся толкать речь:

– Мои дорогие ученики всех степеней прилежания! Вот и долгие праздники позади, теперь самое время стиснуть зубы и взять курс на учебу до победного конца, то есть до летних каникул…

Я привычно отключился. Терпеть не могу всяких пафосных речей.

Ванька с Димой как раз поспорили о том, через сколько дней вернутся из Нижнего мира Соболи. Ванька ставил на два, Димка – на один и уверял, что в лагере их ждут уже к вечеру, старшие ребята даже праздничный ужин готовят.

Бридж взволнованно вертела головой, изучала новую обстановку.

– И наконец, хочу вам представить нашего нового учителя физкультуры. Человек это необычный, много где побывавший, много чего повидавший. Он родился в России, но долго жил за границей, путешествовал по миру, самолично разработал интереснейшую программу под названием «Игры Жизни». Помимо основных занятий, мистер Гай Малодий будет заниматься с желающими в выходные дни по этой своей программе. И уверен, эти занятия для многих из вас скоро затмят компьютерные стрелялки и сериалы про супергероев. Сейчас он сам вкратце вам расскажет…

– Мистер? – пробормотал ошарашенный Разин. – А как мы его на физре понимать будем, у меня инглиш вообще по нулям.

– Он из России, дубина!

– Так, пошли поболтаем. – Иван схватил Димку за грудки и попытался стащить с подоконника.

Я раздраженно стиснул зубы: Разин упорно не понимал, кто мы такие и во сколько раз сильнее его, а Васильев со времени нашего путешествия никак не мог угомониться и прекратить задирать Ивана. Бриджит, конечно, сразу бросилась разнимать и мирить парней, так что речь тренера также прошла мимо моих ушей.

И затем всем было велено расходиться по классам согласно расписанию. Ванька мигом слинял – подозреваю, совсем смылся из школы, решив, что программа первого дня занятий им выполнена сверх меры. А мы с Димкой проводили Бриджит до ее нового класса.

– Не переживай, тебя хорошо встретят. В России вообще любят иностранцев, даже больше своих, – напутствовал ее Васильев.

Бридж в ответ согласно кивала, ее массивные очки при каждом кивке съезжали на кончик носа:

– Я не переживаю. Давно привыкла к переездам.

– Супер! Встречаемся на перемене в буфете.

Оставшись вдвоем, мы без особой спешки побрели сквозь галдящую толпу к нашему классу. На первый в полугодии урок никто не торопился, да и учителей пока было не видать – возможно, директор, пользуясь тем, что в кои-то веки оказался в школе, раздавал им в учительской ценные указания. И тут кто-то сзади саданул меня в спину. Наверное, удар был сильный, но я ощутил его просто как короткое давление в районе позвоночника. Оглянулся – передо мной стоял, на-бычась, Паша Карлов. Вот же гадство, я так надеялся, что он куда-то испарился за это время!

– Вернулся, черт… не побоялся…

Мой враг сильно изменился. Он больше не гримасничал, не орал и не изображал крутого. Наоборот, говорил тихим, словно стертым голосом, едва шевелил губами, сильно горбился. Но не стань я тем, кем стал, испугался бы его даже больше, чем прежнего. Потому что сейчас передо мной стоял человек отчаявшийся.

– На это посмотри…

Он с заметным усилием приподнял и вытянул в мою сторону правую руку, а левой отдернул рукав свитера до самого предплечья. Резко пахнуло потом. Рука, которую он демонстрировал, больше не была прямой, а какой-то дугообразной, кисть под углом уходила в сторону. Чтобы держать руку на весу, Карлов подпирал ее другой, на его лбу крупными каплями выступила испарина. Наконец рука безжизненно рухнула вниз.

– Срослась неправильно, в курсе, – пробормотал я. – Отец оплатит новую операцию, мы с ним уже говорили…

– Плевать мне на твоего отца, – все тем же тихим голосом перебил меня Паша. – И на его подачки. Но тебя я убью. Это точно.

– Ладно, пошли. – Димка подтолкнул меня плечом. – Опаздываем.

Я машинально прошел с десяток шагов, оглянулся и увидел, как Карлов бредет по коридору в противоположную сторону, жмется к стене, защищая искалеченную руку. Вдруг захотелось догнать его и попросить прощения. Хотя понимал, что извиняться мне не за что, да и смысла нет.

– Вот же черт…

– Заканчивай это! – рявкнул на меня Василев. – Не будь ты типа не совсем человеком, он бы тебя тогда еще убил. Или искалечил на всю жизнь. Так что все по справедливости и нечего тут!

– Да, точно…

Мы уже входили в класс. И если на Димку все таращились с любопытством, как на любого новенького, на меня – с опаской и изумлением. Наверняка думали, что я давно уже в психушке парюсь или в колонии. Классная Маргарита Петровна тоже выглядела ошарашенной, даже Васильева толком не представила, пробормотала лишь:

– Ну, занимайте места, мальчики.

Свободных парт не оказалось, только две девочки в разных концах класса сидели поодиночке. Я направился к одной из них, но одноклассница – имени ее я не знал или забыл – с коротким отчаянным писком вскочила на ноги, сгребла в охапку вещи и метнулась через класс к другой девчонке.

Димка, очень довольный, тут же присоединился ко мне. Мы достали учебники, Васильев с интересом покрутил в руках «Алгебру» для восьмого класса. Спросил:

– Ты на какой странице в прошлом году остановился?

Я показал.

– А давай до конца учебника, кто быстрее, ага? А для проверки – по три вопроса друг к другу.

– Поехали!

И мы с головой ушли в книги, не отвлекаясь на то, что там объясняет у доски учительница. За минуту до звонка почти одновременно захлопнули учебники. Формулы громыхали и цеплялись друг за дружку в моей голове, я чувствовал себя способным на раз разрешить оставшиеся пять проблем из списка Гилберта, и парочку к нему прибавить. Как и договорились, обменялись с Димкой вопросами-ответами, пожали друг другу под партой руки в знак того, что победила дружба, а тут и звонок прозвучал. По пути на следующий урок мы немного помыли косточки Эрику Ильичу: ну и с какого перепугу он засунул нас в школу, чего, спрашивается, хотел доказать? И следующие два урока (физика и английский) просто резались в «морской бой», успев между делом по пятерке на брата схлопотать.

Четвертым в этот день был урок физкультуры. В раздевалке вовсю обсуждали нового тренера, на меня особого внимания никто не обратил. Только Слава Спирин, классный активист, покосился с видом крайнего недоумения:

– Ты чего, Громов, на физру собрался?

– А что странного?

– Ну, тебя вроде раньше всегда освобождали по здоровью…

– Прошли те времена, – ухмыльнулся я и зашагал прямиком в зал.

Димка догнал, легонько ткнул меня кулаком в бок:

– Не установи, часом, какой рекорд, Соболю это не понравится.

– Сам не установи!

Он уже стоял посреди зала, наш новый тренер, в спортивном костюме выглядел внушительно, как монумент. А очки так и не снял. Каждому входящему в зал он жестом показывал на стену, типа стройтесь. Выстроились привычно, по росту, я попытался остаться рядом с Васильевым в центре шеренги, но тренер движением пальца послал меня в начало, где я встал вторым после худосочного и какого-то ломкого даже на вид, зато высоченного Спирина. Наконец все выстроились, повозились и замерли, с любопытством разглядывая тренера. Я опять задумался, что не так с его лицом… ого, да на щеке ожог вроде…

– Приветствую класс, – произнес Гай Малодий. Странный у него оказался голос, гулкий и цокающий какой-то. – Традиционной переклички не будет. Сперва хочу посмотреть, на что вы способны и стоит ли на вас вообще тратить время. Пробежка. Вперед, пошли!

– Сколько кругов? – тут же спросил уважающий точность во всем Спирин.

– Сколько выживете, – растянулись в усмешке бордовые губы.

И мы побежали. Я для себя решил ориентироваться на середнячков, чтобы никак не выделяться, пропустил вперед с десяток ребят и присоединился к Димке. Сначала мы просто болтали с ним на бегу, пока на меня не свалился откуда-то сбоку Миша Ионов, главный ботан нашего класса. Я подхватил его и прислонил к стене, побелевшее лицо парня казалось целлулоидным от слоев пота.

– Бежим, бежим, – на одной ноте тянул тренер.

– Мы так подолгу никогда не бегаем! – выкрикнул, точнее сказать, пропыхтел кто-то с конца колонны.

Некоторые уже еле плелись в самом хвосте, но сойти с дистанции пока никто не решался. Что-то было в этом тренере такое… жутковатое. Стоило ему направиться в сторону двух рухнувших на кучку матов девчонок, как те в панике вскочили и присоединились к бегущим.

– Я желаю знать, с кем в этом коллективе мне есть смысл работать, – размеренно твердил тренер, – а кто есть просто шлак, ни на что не годный и лично мне не интересный.

– Чел конкретно хамит, – на бегу хмыкнул Димка. – Чего, в школах теперь так принято?

– Слушайте, вы не должны так с нами разговаривать! – возмутился, выскакивая из шеренги в центр зала, Славка. – Мы можем и директору пожаловаться.

– Стоп! – рявкнул тренер, и колонна мигом застыла.

– Каждый, кто критикует мои методы, немедленно удаляется с урока, – медленно проговорил тренер Гай, разглядывая на просвет собственные ногти. – И впоследствии все зачеты проходит в индивидуальном порядке. Директор предупрежден о моих методах. Так что храбреца попрошу за дверь.

– У меня права есть! – жалобно пискнул деморализованный Спирин.

– Слизняк, наделенный правами, – угроза всей цивилизации, – последовал немедленный комментарий. – Попасть в мою дополнительную программу смогут лишь прошедшие «зеленую милю». А сейчас продолжаем бежать. Ты – за дверь! – Это к уцепившемуся за косяк Спирину.

– Можно мне остаться? – униженно попросил тот.

Тренер почти минуту жевал свои и без того багровые губы, потом сказал:

– Хорошо, на первый раз я прощаю нахальство. Но поскольку ты дерзнул говорить от лица класса, не будешь ли так любезен теперь и пробежать за класс?

Славка растерянно кивнул – и побежал. Мы, кто с матов, кто со скамейки, наблюдали за ним сочувственно: при своем росте выносливостью парень точно не отличался. Но бежал упорно. Через десяток кругов он уже сгибался пополам, рвотные позывы заставляли его судорожно дергать шеей, грудь вздымалась рывками.

– Все, не могу больше на это смотреть! – Васильев, подскочив на ноги, перехватил Славу, толкнул на маты, вскинул руку: – Тренер, я бегу за него!

Мистер Гай лишь усмехнулся. Пару кругов он действительно наблюдал за Димкиным равномерным бегом, потом процокал:

– Достаточно. Лично меня этот доброволец не впечатлил, а только лишь продемонстрировал презрение к товарищам и свое превосходство над теми, кто слабее.

Когда Васильев вернулся на скамью, лицо его пылало, и уж точно не от пробежки.

Урок закончился, но никто не двигался с места. Тренер Гай довольным взглядом скользнул по лицам и сказал:

– Что же, из всего класса могу выделить лишь двоих, кто сумел внушить мне хоть крохотное уважение. Буду рад видеть их на дополнительных занятиях в воскресенье.

И указал на Спирина и еще почему-то на Витьку Пронина, того парня, который когда-то отказался сидеть со мной из страха перед Карловым.

– Останьтесь пока в зале. Остальные – свободны.

– Он что, вправду думает, что хоть один идиот попрется в выходной день на эти его идиотские занятия? – проворчал Димка по пути к раздевалке.

Физкультура у нас была последней в этот день, а вот Бридж предстояло еще урок проторчать в школе. Мы с Димкой приняли решение побродить пока по центру, чтобы вернуться за ней через час. Васильев еще плохо знал город, я собирался это исправить и почему-то непременно рвался начать обзорную экскурсию с музыкальной школы.

В школьной раздевалке удушающе воняло краской, похоже, кто-то вскрыл один из бочонков. Я бросил взгляд на вешалку нашего класса… потом еще и еще раз… но так и не обнаружил на ней своей новой зимней куртки ярко-синего цвета. Пришлось перебирать висящие одежки. Безрезультатно. Рядом со мной недовольно пыхтел Димка, потом спросил:

– У вас тут принято чужие вещи перевешивать? Все, пальто тю-тю. И мешок со сменкой тоже.

– Раньше вроде не бывало такого…

Я побрел вдоль вешалок, начиная с самых низких, для пятиклашек. Тем временем Димка куда-то исчез, а потом я услышал его полный ярости вопль из самого дальнего от входа угла. Подбежал и увидел, что мой товарищ, вооружившись забытой в раздевалке шваброй, тыкал черенком в нечто вроде снежного сугроба, непонятно как выросшего в теплом помещении и пахнувшего далеко не зимней свежестью. Время от времени за швабру что-то цеплялось: то какая-то тряпка с завязками, то длинный кусок ткани типа пояса, местами чудом сохранивший синий цвет и блеснувший напоследок из-под слоев краски металлом застежки.

– Что это за хрень такая?! – возмутился я.

– Ага, вот и мое пальто, – вновь подцепив что-то, невозмутимым голосом подвел итог Димка. – А весело у вас тут.

Только мне совсем не было весело… Да чего там, я просто трясся от ярости. Потому что догадывался, кто мог такое сделать. Постоял пару секунд, сжимая кулаки, да и рванул обратно вглубь школы. Димка, ясное дело, отшвырнул швабру и помчался следом.

Этого типа я еще по пути в раздевалку приметил краем глаза через распахнутые двери столовки. Он и теперь был там, стоял вполоборота у окна и поглощал пирожок с таким вороватым видом, будто спер его с прилавка и теперь в спешке заметает следы. Я подскочил и ткнул парня указательным пальцем в грудь. Этого оказалось достаточно, чтобы он отлетел на пару метров и едва не кувырнулся через свободный стол. Но удержался и присел на корточки у ножки стола, глядя на меня со страхом и недоумением.

– Твоя работа, да?! – взревел я. – Там, в раздевалке?!

– Что такое… я ничего… в чем проблема-то, – зачастил он, кашляя и роняя изо рта непрожеванные куски.

Довольно высокий, возможно, второгодник, худощавый переросток с неряшливыми серыми патлами. Я даже имени его не знал, для меня он просто был «один из банды Карлова».

– Ты нашу одежду краской залил? Сейчас будешь языком эту дрянь счищать!

– Эй, потише, Лех, орешь на всю школу. – Димка вклинился между нами, развел широко руки, удерживая меня на безопасном расстоянии от парня.

– Это не я, чего вы придумали? – забормотал тот, предобморочно белея. – Зачем бы мне?..

– Тебя Пашка по старой дружбе попросил, разве нет? Или сам решил отомстить за своего главаря? Один или с дружком?

– С к-каким дружком? – Теперь он просто давился кашлем. – Его в другую школу перевели, еще в том году. А Пашку я вообще не видел сегодня. Я с ним даже не общался с тех пор, как…

– Ага, так я тебе и поверил!

Я дернулся вперед, но Димка был начеку и снова встал у меня на пути. Я схватил его за плечо, намереваясь отшвырнуть в сторону; тихий вскрик и искаженное лицо приятеля разом привели меня в чувство. Махнул рукой и пошел прочь из столовой, под настороженные взгляды разновозрастных школьников и грозные вопли буфетчицы.

Васильев скоро догнал меня, молча пошел чуть в сторонке. Я скосил глаза на его побелевшее лицо с крепко стиснутыми губами и пробормотал упавшим голосом:

– Слушай, прости! Я чего-то забылся, правда. Не очень больно?

– Переживу. Но, Лех, ты понимаешь, что мог сейчас изувечить того типа, и не как Карлова, а капитально? Ты вроде раньше нормально себя контролировал. Что сегодня на тебя нашло?!

Мне нечего было ответить ему. Все правильно, раньше я никогда не был агрессивным, скорее наоборот. Сила, что ли, ударила в голову? В душе я нещадно грыз себя за последние пять минут жизни.

– Ну, что будем делать? – вроде как оттаял Димка, когда мы снова оказались у дверей раздевалки.

– Не знаю, может, сбегаем ко мне домой за другой одеждой? Там и для тебя чего-нибудь подберем. Из прошлогоднего, – не удержался, съязвил я: все же Димка был ниже меня на полголовы.

– На улице минус тридцать, не забыл? Классно мы будем выглядеть без верхней одежды!

– Тогда рванем так, чтобы не успели толком рассмотреть. – Нет, – посерьезнел Васильев. – Эрик Ильич просил контролировать себя, не палиться даже по мелочам, а мы в первый же день наломали дров. И так вся столовка заметила, как ты одним пальцем нокаутировал того типа. А я на физре выпендривался, как осел. Хватит уж на сегодня!

– И что предлагаешь?

– Давай звякнем Ивану и попросим подогнать каких-нибудь вещичек.

– Да нет у него ничего, не видел, в чем он в школу приперся? – Я сам удивился тому, что сказал эту фразу вроде как с презрением. Да что со мной такое сегодня?!

– Всё у него есть, он из других соображений так вырядился, – отрезал Димка. – Слушай, Леха, хорош уже. Ты же не девочка, чтобы бузить в определенные дни. Я понимаю, Иоланта сейчас в отъезде…

– Это тут при чем?

Я действительно не понял, что он имеет в виду. Мне от отъезда Иолы было ни холодно ни жарко. Мой товарищ глянул озадаченно, передернул плечами:

– Ладно, значит, ни при чем. Давай звони Ивану.

Пока я вкратце объяснял Ваньке ситуацию, Димка устроил допрос техничке, нашей бдительной тете Рае. Обычно в свободное от уборки время она сидела, как в засаде, на табурете в учительской раздевалке, откуда хорошо просматривался весь холл на первом этаже. И возникала на пороге при первых признаках непорядка. Сейчас бедная старушка держалась за сердце и громко причитала:

– Ох, божечки святы, говорила же я рабочим, чтобы унесли краску в чулан от греха подальше! Нет, пообещали да и разбежались. А мне такую махину и от пола не оторвать. Вот и побегут теперь ваши родители жаловаться…

– Вы видели, кто входил в раздевалку? – гнул свое Васильев. – Ну, до того, как наш класс спустился?

Тетя Рая честно пыталась припомнить: поначалу малышня пронеслась, их после третьего распустили, еще раньше – «самый дерзкий на всю школу бандит и хулиган», Ванька, понятное дело. Еще «новый учитель, плечистый такой мужчина в очочках» – ага, это она о тренере. И больше никого. Техничка, разом забыв про сердце, поспешила наверх, первой в обход родителей предупредить завуча о проблеме.

– А в самом деле, – задумчиво согласился Димка, почесывая затылок, – такую махину никто не поднимет, школьник даже не наклонит. Хотя вот Разин смог бы, как думаешь?

– Не думаю. Зачем ему?

– Ну, в принципе, незачем. Тренеру тем более. Но не сама же бочка напала на наши вещички? Уже тащусь от вашей школы, вот честно.