Deus ex machina. Бог из машины

Сергей Сергиеня

DEUS EX MACHINA. БОГ ИЗ МАШИНЫ.

DEUS EX MACHINA (лат.) – БОГ ИЗ МАШИНЫ

Развязка вследствие вмешательства непредвиденного обстоятельства (в античной трагедии развязка наступала иногда благодаря вмешательству какого-либо бога, появлявшегося на сцене при помощи механического приспособления)

«Словарь иностранных слов»

Москва, «Русский язык», 1982 год.

Глава Первая.

Старый пес умирал.

Надрывный свист его дыхания время от времени перекрывал завывание ветра за окнами. Шипение сквозняков складывалось в унылый шепот, который бормотанием оживал в уголках убогого жилья и наполнял комнату призрачными звуками. Им в такт раскачивались и плясали тени, избегая тусклого света керосиновой лампы.

Старик тяжело поднялся из-за стола, вспугнув стайку теней, и, шаркая валенками, подошел к печи. Пес приподнял угловатую морду и мутными глазами уставился на хозяина. Он сглотнул, сбивая дыхание, когда старик потрепал его за уши, и попытался приветливо подняться. Но лапы лишь поскребли когтями пол и бессильно поджались под рыжее брюхо.

– Ладно, Болтун,– крякнул старец, раскрывая в улыбке редкие желтые зубы.– Можешь полодырничать сегодня.

Он подбросил поленьев в печь и вернулся за стол, чтобы не спеша набить выгоревшую и провонявшую табаком трубку.

Старик выпустил клуб едкого дыма и улыбнулся. Завтра приедет почтальон, и они проведут вечер за припасенной бутылочкой настойки, ведя неторопливую беседу о суетности городской жизни. В основном говорить будет гость, которому алкоголь и крепкий табак развязывают язык, и тогда он не скупится на диковинные рассказы о новых технологиях. Байки о компьютерах, управляющих обществом, планах заселения Луны и Марса наводили на размышления и переполняли радостью старческие души, упасенные великого зла подобных чудес.

Стрик шумно затянулся, ощущая приятное томление в груди, но сорвался на кашель, содрогаясь всем телом. Он не успел отдышаться, как сквозь завывание надвигающейся бури послышалось далекое эхо выстрела. Старик насторожился, вслушиваясь в стоны осеннего ветра, но кроме редких капель дождя да шороха сквозняков различить ничего не смог.

Слух и раньше подводил: подчас мерещился гул моторов на заброшенной дороге и шум вертолетов, словно покинутые города пытались ожить, наполниться привидениями. Раньше, во время охоты, ему доводилось забираться вглубь зоны, натыкаясь на поросшие мхами постройки. А однажды даже вышел к поселку, который давно исчез с географических карт. Он так не отважился ступить на едва различимые под порослью трав улицы, чувствуя на себе укоризненные взгляды пустых окон.

Смотритель посмотрел на пса и улыбнулся.

– Пойду, гляну дорогу, покуда не задождило. Постереги тут.

Он накинул на плечи длиннополый плащ и бережно снял с крюка ружье. Прикинув на руку тяжесть оружия, остался доволен тем, что еще в состоянии его держать.

Болтун зашевелился у печи и с усилием встал на дрожащие лапы.

– Не провожай,– махнул на него старик рукой, подумав про себя, что пес до зимы не дотянет.

А осень уже брала свое. Она холодно встретила с порога мокрым ветром, сорвавшим капюшон с головы. Было темно, и низкий свод тяжелых туч едва различался сквозь пелену мелких капель, круживших перед глазами. Человек поежился и с хлюпаньем двинулся к покосившейся калитке. По привычке прикрыв ее за собой, он оглянулся на тусклый свет крошечного окошка.

– Не дотянет до зимы,– грустно заметил он, но шуршание дождя поглотило его слова.

В лесу ветер не так баловал, застревая в еще крепких кронах, и почва не расползалась под ногами, позволяя двигаться быстрее. Смотритель мог пройти по этой тропинке с закрытыми глазами, но он внимательно вглядывался в сумрачную чащу, ожидая увидеть непуганого зверя. По зиме случалось подстрелить зайца прямо во дворе, да и вороватые волки одно время повадились скулить под окнами.

Деревья расступились перед насыпью дороги, и порыв ветра принес с собой отчетливый звук грузовика. Старик вышел на бетонку как раз в тот момент, когда из-за поворота вынырнул свет фар, выхватывая из сумрака силуэты деревьев. Это была большая машина и двигалась быстро.

Смотритель встал в нерешительности, оглядываясь на нетронутое заграждение и недоумевая о том, кто бы это мог быть. Грузовик резко остановился прямо перед ним, ослепив фарами. Хлопнули двери, затопали десятки ног. Призрачные фигуры людей полукругом встали поодаль, сторонясь света.

Слепящие фары и суета теней у грузовика не давали собраться с мыслями и сообразить, что сказать этим странным пришельцам. Старик развел руки в стороны и вдохнул воздух для еще не придуманной фразы, но, едва полы его плаща раздвинулись, грянул гром.

Десятки, сотни пуль подбросили его тело в воздух и, разрывая брызгающую кровью плоть, швырнули на бетон. Удары металла ворочали и толкали бесформенную массу по мокрой поверхности дороги, оставляя ярко-красный след, который быстро бледнел и кипел пузырьками дождевых капель.

Грохот выстрелов оборвался, а тяжелая масса дождя придавила эхо к влажной почве, которая заклубилась туманом порохового дыма. Из мрака вышли двое и осторожно приблизились к обезображенному трупу. Один из них, невысокий и худощавый, раскрыл чемоданчик, который бережно нес в руках, и сосредоточенно склонился над смотрителем. Закончив странный ритуал, он выпрямился и, повернувшись ко второму, чью атлетическую фигуру не мог скрыть бесформенный плащ, сказал:

– Мы ошиблись, Таран. Это не он.

Таран резко повернулся к машине, подставив ужасное лицо свету: абсолютно правильные и даже красивые черты уродовались двумя абсолютно разными глазами. Один был черным, лишенным зрачка и радужной оболочки, как воронье око, а другой, зеленовато-бледный и практически бесцветный, выглядел тусклым и зловещим.

– По местам,– густым басом скомандовал он.– Вернемся к реке. Похоже, мы его пропустили.

Подобно теням люди беззвучно исчезли в утробе грузовика, и тот, развернувшись, быстро поехал назад. Дождь еще долго омывал тело старика, и разбавленная кровь торопливо сбегала ручейками с грубого бетона на мягкую землю, которая жадно поглощала влагу после засушливого лета. Шумная осенняя ночь распевала песни ветров под ласковый аккомпанемент ливня, и не было места в этом празднике стихий жалобному вою Болтуна.

Этой ночью пес умер.

* * * * *

Ливень, не прекращающийся уже третий день, достиг своего апогея ночью, и под утро начал сотрясать небо над городом громовыми раскатами, которые окончательно разбудили Ольгу, перебив беспокойный сон. Она долго прислушивалась к осенней вакханалии, не будучи в силах покинуть уютную постель, и погрузиться в суету предстоящего дня, хотя тот и обещал заметные перемены в жизни. Накануне она с сослуживцами отмечала свое назначение, и, как результат, головная боль утром и чудовищный привкус во рту. Именно ощущение зловония, исходившего от нее, перебороло лень и желание дольше понежиться под теплым одеялом. Она с усилием встала и, шлепая босыми ногами по холодному полу, направилась в ванную комнату. Температурные датчики городской системы теплоснабжения проигнорировали погодные изменения, и поэтому отопление не было включено, оставив квартиры горожан на откуп сырости и холода. Все это лишь увеличило раздраженность молодой женщины, которая к тому же оцарапала десну до крови зубной щеткой.

День начался плохо, а значит, все как обычно. Последней каплей оказался таймер будильника, завопивший в тот момент, когда Ольга заваривала кофе. От неожиданности она ошпарилась кипятком, и это событие перевело утро в статус «отвратительного».

Сэкономленные на раннем подъеме минуты были пожертвованы утренним телевизионным новостям и более тщательному уходу за внешностью, который заключался в пристальном рассматривании собственного отражения в зеркале. Сегодня на ней была новая полицейская форма, чей черный цвет выгодно контрастировал со светлой кожей и каштановыми волосами. Было даже хорошо, что профессиональный статус не позволял чрезмерного использования косметики – так подчеркивалась природная красота, отсутствие которой другие женщины заменяли хитростями косметологов. Да, Ольга была красивой и эффектной женщиной, переживающей зрелый расцвет в свои тридцать, что, впрочем, нисколько не облегчало жизнь, так как, по словам бабушки, наступил порог, за которым женщина уже не вправе рассчитывать на успешный брак.

Снова напомнил о себе таймер, и Ольга торопливо покинула дом. Несмотря на то, что накануне курьер вместе с приказом о назначении и формой доставил новую гражданскую карточку, которая позволяла теперь пользоваться скоростной транспортной линией, она все равно направилась к привычной, общественной. Новые привилегии позволяли даже иметь собственный автомобиль и квартиру большей площади, но, лишившись всего этого однажды, она не торопилась возвращаться к прежним удобствам. К тому же она выехала с достаточным запасом времени, чтобы успеть обдумать все по пути.

Проработав год инспектором транспортной полиции, Ольга получила право на бесплатное образование, и следующий год с трудом совмещала работу с учебой, самоотверженно пожертвовав личной жизнью и друзьями. Ей приходилось выстраивать карьеру шаг за шагом, прикладывая максимум упорства к продвижению по служебной лестнице. Подав рапорт на повышение после удачной сдачи экзаменов, она была готова ждать месяцы, годы, пока городской компьютер востребует ее дело из архива и даст ему ход. Но прошла лишь неделя, и без всякого предупреждения, собеседования или предложения ее переводят в Центральный департамент полиции помощником эксперта в отдел по расследованию убийств, да еще с повышением гражданской категории. Это было слишком неожиданным, чтобы не насторожить.

Прибыв на место, Ольга вставила свою карточку в регистрационный терминал у входа в здание и получила сообщение на свое имя. Ее уже ожидал некий Валерий Серый, эксперт департамента.

У нового начальника не было собственного кабинета, но был большой стол и массивное кожаное кресло в общем зале, что являлось признаком достаточно высокого ранга. И за этим столом восседал соответствующий ему щеголеватый блондин с лицом, отражавшим сочетание интеллекта и заносчивости. Он был хорош собой, из тех на кого обычно бросаются впечатлительные женщины, и ему это, похоже, было хорошо известно.

Эксперт Серый не потрудился встать навстречу посетительнице и, мало того, позволил себе откровенно оценивающий взгляд.

– Ботвинник Ольга?– спросил он, галантно опустив вступительное приветствие.

– Нет, но я хорошо ее знаю, – после недолгой паузы съязвила та, нисколько не смутив этим собеседника.

– А я Ваш непосредственный руководитель.

«Больше похож на нахального официанта», – решила задетая женщина, но промолчала.

– Располагайтесь, но учтите, что у нас мало времени, дорогая.

– С Вашего позволения, очень дорогая.

– Итак,– проигнорировал дерзость эксперт, разворачивая перед собой ворох распечаток.– Единственная причина, почему из восьмидесяти кандидатов я остановил выбор на Вас – мое любопытство. Просматривая дела претендентов, я обратил внимание, что Ваш файл ограничивается только сведениями о двухлетней службе в транспортной полиции. Показатели, кстати, не бог весть какие. И ни слова о прежней жизни, о предыдущих тридцати годах.

– Двадцати восьми,– буркнула Ольга, разочарованная форматом знакомства, хотя и сделала поправку на собственную несдержанность.

– Извините, что?

– «...О двадцати восьми годах предыдущей жизни...». Тридцать минус два – двадцать восемь, а мне именно тридцать.

– Да. Простите эту неточность. Так вот... И мне было отказано в доступе. Представляете?

– Если честно – нет. Вам, наверное, никогда не отказывали.

– Для того чтобы узнать, чем Вы занимались до службы в полиции, мне пришлось взять Вас на работу, иначе секретность с Вашего личного дела так и не была бы снята. Забавно, не правда ли?

– И что здесь забавного?

– Я так и не получил полного доступа, но теперь знаю, что Вы были биоконструктором в какой-то секретной лаборатории и занимались генной инженерией, пока конвенцией три года назад не был введен бессрочный мораторий на подобные исследования. Вас лишили гражданских прав, привилегий, оставив лишь общегражданский статус.

Он сделал красноречивую паузу и, изобразив на лице ожидание, требовательно уставился голубыми глазами на женщину. Ольге захотелось нагрубить в ответ заносчивому наглецу, и даже слегка нахамить, используя широкую гамму ругательств, но природная скромность, подкрепленная чувством самосохранения, не дали ей шанса добиваться торжества справедливости.

– Начнем с того, что я была не биоконструктором, а биопрограммистом. И работала не в секретной, а в самой обычной университетской лаборатории. Да, я возглавляла группу генетиков-исследователей и участвовала в нескольких секретных проектах. Общество отказалось от развития этого направления науки, и мои профессиональные качества были обесценены, и, следовательно, я не могла пользоваться привилегиями своей бывшей категории, получив общегражданский статус и право на другой род деятельности.

– Но почему полиция? Не проще было заняться биологией?

– Не проще. Мои знания узкоспециализированные, чтобы использовать их как базу для переподготовки. Кроме того, я хорошо знаю вычислительную технику, и поэтому стала оператором компьютерной транспортной сети. Не слишком разочарованы тем, что под покровом таинственности скрыты обычные неудачи и обиды?

– Обиды? Вы хотели бы продолжать опыты над людьми? Нет, я вижу, что не ошибся.

Серый резко поднялся и ловким движением извлек из ящика стола изящный микротелефон.

– Возьмите. Это Ваш личный номер, и ни при каких обстоятельствах не расставайтесь с ним. Это Ваша обязанность. Остальные требования и инструкции изучите позже. Их можно запросить у регистрационного терминала. Сейчас выезжаем на место происшествия. Вам там должно понравиться. Может, у Вас есть вопросы или пожелания, прежде чем мы приступим?

– Во-первых, мне немного неловко за то, как прошло наше знакомство. Но только не воспринимайте это как извинения. Во-вторых, никогда не называйте меня «дорогая» или «милочка» – или что-то в этом духе… И, куда делся мой предшественник?

– Все в порядке, Оленька. А Ваша предшественница нелепо пострадала в уличной перестрелке.

Он сделал особое ударение на «Оленьке» и подчеркнул интонацией окончание слова «предшественница». Ольга ответила широкой многообещающей улыбкой, в которой дословно читалось: «Ты у меня тоже такой не первый. Отольются кошке мышкины слезки».

Эксперт Серый имел роскошный служебный автомобиль, оборудованный всеми новомодными усовершенствованиями. Два года отслеживая транспортные потоки Минска, Оля многому научилась, и теперь смогла легко по внешнему виду оценить новенький «Мерседес» начальника, угадав не только базовые характеристики, но и тип коммуникационной принадлежности, степень приоритетности. Впервые за долгое время ей приходилось видеть город из окна скоростного автомобиля.

Нельзя сказать, что она любила это нагромождение зданий, технических сооружений и извилистых дорожных лент, которые причудливо струились среди недосягаемых небоскребов, нависая друг над другом, утопая в лабиринтах нижних ярусов и сбиваясь в запутанные клубки. Город на всех действовал одинаково подавляюще, оставаясь непознанным в своей величественной красоте. Он подчинял волю рассматривающего его, являясь воплощением мощи, подобно вечно действующему механизму, запущенному однажды и до скончания веков.

– Это препаршивенький район старого Минска,– отвлек от мрачных мыслей голос Серого, который указывал на плотную группку невысоких построек в стороне от эстакады.– Сейчас здесь затишье, а по ночам много шума бывает. В таких местах, обычно, есть свои криминальные царьки-авторитеты, которые по-своему поддерживают порядок, стараясь не доводить дело до полиции. Такое положение вещей нас устраивает, освобождает от необходимости отслеживать мелкие правонарушения и конфликты. Но время от времени из-за несогласованности возникают распри между различными группировками. Иногда они вырастают в затяжные разборки, перестрелки и потасовки. Было бы безумием пытаться остановить их или изменить положение вещей. Мы лишь ограничиваем распространение криминального хаоса, не допуская его в центр города и ни в коем случае не вмешиваясь в отношения местных князьков. Ночью здесь обнаружили изуродованные тела трех местных бездельников, низшей гражданской категории. Двое были уже мертвы. Тонкость момента заключается в том, что параллельно нашему расследованию собутыльники жертв, их родственники и сами «авторитеты» будут проводить собственные потуги найти виноватых. Каждый начинает искать среди своих врагов. Это может спровоцировать настоящую бойню под знаменами мести, чего мы должны избежать. Понимаешь?

Машина, тем временем, изрядно поколесив по улочкам непривлекательного квартала, остановилась возле толпы возбужденных зевак, окружавших полицейские автомобили. Вокруг царили оживление и суета.

– Какие мои функции?

– Очень хорошо, что ты об этом упомянула,– Серый заглушил двигатель и повернулся к Ольге, стараясь заглянуть в глаза.– Ты будешь просто ходить за мной, прислушиваясь и присматриваясь. Главное, ничего не делай без моего ведома.

Выбравшись наружу, они оказались в плотном кольце зевак, которые на разные голоса выкрикивали в их адрес пожелания, приветствия и оскорбления. Женщина была благодарна спутнику, заботливо подхватившему ее. Мягко удерживая за руку, он, буквально, прокладывал себе дорогу к полицейскому ограждению, расталкивая пеструю массу горожан, которая пялилась на них пустыми глазами, чье телячье безразличие было разбавлено иногда похотливо-любопытными или откровенно враждебными взглядами. Привязалось неприятное ощущение, словно она обнаженной выставлена напоказ, и каждый пытается потрогать ее маленькими, замутненными ленью глазенками. И еще этот многоголосый гул, сдавленный, вкрадчивый шепоток, липнущий к лицу и рукам своим вязким неразборчивым эхом, смеющимся, стонущим, угрожающим.

Ольга не сразу заметила, как они выбрались на открытое пространство за ограждением, и не слышала, как ее коллега громко отчитывал какого-то офицера за беспорядок. Подчиняясь бесцеремонным пинкам блюстителей порядка, толпа быстро редела, и лишь самые стойкие собрались в небольшие группы, внимательно наблюдая за действиями полиции с удаления.

– Все в порядке?– Серый бережно встряхнул помощницу за плечи.

– Эти люди... Здесь так душно...– растерялась Ольга.

– Она слишком впечатлительна,– заметил стоявший рядом с экспертом пожилой, но очень приятный мужчина с нашивками медика. Седые, аккуратно уложенные волосы эффектно обрамляли располагающее к себе лицо.– Ей нужно время, чтобы собраться.

– Это доктор Петкевич. Игорь Петкевич. А это мой новый напарник Ольга Ботвинник. Итак, Вы в порядке?

В ответ она легко расправилась, восстановив выгодную осанку, и благодарно уголками глаз улыбнулась внимательному доктору, на что тот ответил едва уловимым поклоном.

– Потом будете переглядываться,– вмешался Серый.– Вам предстоит уйма совместной работы, так что успеете еще возненавидеть друг друга. А с характером нашей новой сотрудницы это вообще не представляет труда. Приступим.

Он направился вглубь оцепленной полицейскими зоны, где, прикрытые бесформенным черным пластиком должны были находиться трупы жертв. Рядом нетерпеливо топтались парни из команды уборщиков, облаченные в угловатые комбинезоны серого, как и их микроавтобус, цвета. Загадочный инструмент и баллоны с какими-то адскими смесями были демонстративно выставлены у открытого жерла автомобиля, указывая на длительное ожидание, потому что лица людей, занимающихся этим ремеслом, не имели никакого выражения, оставаясь невозмутимо спокойными.

Один из них жестом поприветствовал приближающуюся троицу и скупыми движениями принялся сворачивать пластик, из под которого проглядывали перепачканные почерневшей кровью конечности.

– Может, Вам не стоит на это смотреть,– предупредительно поинтересовался доктор Петкевич, обращаясь к женщине.

– Ничего страшного: мне приходилось работать с разобранными телами,– поторопилась ответить Ольга и прикусила язык.

Мужчины переглянулись и многозначительно промолчали, заставив понять, что она допустила очередную оплошность, которая, впрочем, быстро позабылась, уступив по значимости большему событию – открывшемуся зрелищу.

Это были парни двадцати-двадцати двух лет с короткими агрессивно безвкусными стрижками и очень развитой мускулатурой, наводившей на мысль, что ее обладатели зарабатывали на жизнь не умственным трудом. Тело одного, неестественно выгнутое, свидетельствовавшее о сломанном позвоночнике, было абсолютно лишено одежды и хранило на себе следы повреждений, зиявших синеватыми провалами пятен в нескольких местах. Останки же второй жертвы вызывали непроизвольную дрожь. Это действительно были останки, лишенные целостности и связности, с неуместной аккуратностью разложенные в своеобразном порядке вдоль выпотрошенного тела. Раскрытая веером ребер грудь обрамляла верхнюю часть огромной дыры, которая заканчивалась острыми срезами тазовых костей, связанных с торсом только позвоночником и лоскутками кожи. Все внутренности были начисто извлечены и возлежали вокруг, схематично отражая былое единство.

– На самом деле, разобран,– буркнул Серый, покосившись на Ольгу, невозмутимо перенесшую этот взгляд.

– У меня тоже сложилось впечатление, что кто-то изучал анатомию столь странным образом,– признался медик, склонившись над трупом.– Только в качестве инструментов использовались руки и пальцы.

– Хотите сказать, что он был разорван голыми руками?– изумилась Оля.

– Все признаки говорят об этом. И физическая сила маньяка невообразимо велика: взгляните на неразделанный труп. Мелкие синяки были получены позже, во время падений и удаления одежды. Жертве были нанесены только два удара. И оба смертельные. Первый, в область груди, сломал ребра и осколками костей повредил легкие и сердце, а второй, нанесенный в среднюю часть спины, не просто сломал позвоночник – он выбил из него несколько позвонков. Любой из этих ударов должен был отбросить тело на несколько метров и лишить возможности двигаться, так что необходимости второго удара не было.

– Хотите сказать, что они были нанесены одновременно?– переспросил эксперт.

– По-видимому.

– Один человек ударил одновременно и спереди, и сзади?

– После вскрытия я смогу определить направление ударов и их силу. Только и всего. Выводы будете делать сами.

– Бред какой-то,– возмутился Серый.– И с чего вы взяли, что это маниакальное убийство?

Доктор раздраженно фыркнул и резко выпрямился:

– Если бы не осмысленность действий, я бы не был уверен в том, что это вообще сделал человек. Каждый из извлеченных внутренних органов был надкушен, и следы челюстей видны повсюду. Это отпечаток довольно странных зубов, и царапины оставлены более прочным материалом, чем человеческие ногти. Я еще буду изучать эти данные. Кроме того, после подобного вскрытия здесь все должно быть залито кровью, а ее едва набралось, чтобы запачкать одежду.

– Был дождь.

– Ерунда! Я прибыл с бригадой врачей уже через семь-девять минут. Именно поэтому мы застали третьего живым. Не исключаю, что маньяк пил кровь жертв.

– Ну и на здоровье… Кстати, о третьем,– оживился Серый.– Каковы его шансы?

– У него в голове дыра размером с мою ладонь и явные повреждения мозга. Если он и выживет, то, в лучшем случае, станет растением. На него не рассчитывайте. Да, и на нем тоже не было одежды.

– Надеюсь, ее он не съел.

Моросивший все утро дождь начал усиливаться, и, поежившись, эксперт повернулся к команде уборщиков, чтобы поблагодарить за то, что те предоставили ему возможность лично все увидеть. Молчаливые парни восприняли это как сигнал и приступили к своему делу. Останки людей аккуратно упаковывались в промаркированные пакеты соответствующих размеров, как при обычной фасовке мяса, а бурые пятна на мостовой обрабатывались растворами и сжигались, стерилизуя поверхность. Ольга какое-то время наблюдала за их работой, пока Серый не отвлек ее:

– Я вижу, Вы прекрасно вживаетесь в обстановку,– он прищурился, глядя на нее, и раскурил сигарету.– Что скажете об увиденном?

Дым не поднимался вверх, а клубился вокруг, нависая едким синеватым облаком, медленно сползающим в сторону.

– Это интереснее, чем, сидя за экраном терминала, прослеживать движение транспорта,– осторожно ответила женщина.

– У Вас хорошее самообладание,– заметил эксперт, покосившись в сторону небольшой группки зевак, которых даже накрапывающий дождь не смог разогнать по теплым барам, где они обычно собирались, заводя длинные и никчемные разговоры.– Что Вы думаете о конкретном происшествии?

– Как для человека неопытного мне многое остается неясным,– уклончиво ответила Ольга.

– Что именно?

– Почему речь идет, например, об одном нападавшем, и не допускается существование соучастников?

– Я не все успел рассказать. Есть свидетель. Женщина, вызвавшая полицию.

– Свидетельница?

– Ну-у, относительная,– признался Серый.– Местная проститутка. Она была с этой троицей, пока те не отправились «потрясти» одинокого прохожего. По сути, нападавшими они сами и являлись, а тот, в какой-то мере, защищался.

– У него это хорошо получилось. И что же говорит эта женщина?

– Она и двух слов связать не может,– расхохотался он не к месту, делая это явно громче, чем стоило бы.

Ольга поморщилась, ощущая, что большая часть громких реплик собеседника были направлены «на публику» и предназначались не только ее ушам.

– Она находится в стадии алкогольно-наркотического опьянения,– невозмутимо продолжал тот.– А поэтому говорит много, но несвязно. Достоверно одно – он был один.

– И больше очевидцев нет?

– Наверняка таких наберется не мало, но нам нужно их найти.

– А видеокамеры?

– Какие видеокамеры?– напрягся Серый, энергично забегав глазами по серым стенам близлежащих зданий.

Узенькая улочка, где все произошло, имела крохотные придатки-ответвления, которые едва протискивались между массивными зданиями, подступившими вплотную к дорожному покрытию и нависающими монолитом грубых сооружений со щербатыми проемами окон. Даже в яркие солнечные дни свет вряд ли разгонял сырое присутствие сумерек в этом месте, оберегая прохладные тени, укрывающие под собой убогость трущоб. Трагедия разыгралась как раз на стыке улицы и одной из щелей между зданиями, плотно заваленной мусором и смрадными отбросами, которые причудливо вспыхивали в ответ на мерцание неоновых вывесок. Под одним из таких вульгарных рекламных щитов, возвещающим о наличии здесь питейно-развлекательного заведения, находилась небольшая камера охранной системы.

– Не пойдет,– разочарованно выдохнул эксперт.– Эта камера для видео наблюдения за витриной, и она, хотя и установлена на улице, повернута к зданию. Место происшествия в поле зрения не могло попасть.

– Почему? В стекле витрины пусть и некачественно, но отражается как раз та часть улицы.

– Отражение в стекле? Учитывая, что ночью здесь освещения вообще нет,– Серый многозначительно покачал головой.– Это отпадает.

– Даже при плохом или частичном качестве я бы попыталась с помощью компьютера восстановить картинку,– не унималась Ольга.

– Зачем?– искренне удивился эксперт.– Это чрезвычайно сложно, а, главное, неэффективно. Я же сказал: нам нужны очевидцы.

Он склонился к ее уху и перешел на таинственный шепот:

– Ты заметила компанию на той стороне улицы? Это один из местных «князьков» со своей свитой. Я тебе говорил о них. Он уже давно пялится на нас и наверняка многое бы отдал, чтобы узнать, о чем мы с тобой беседуем. Хотя сам может поведать нам больше десятка видеокамер. Я думаю, мы достаточно его «подогрели»...

Эксперт еще больше понизил голос.

– Замечаешь? Мы ему нужны! Не мы его опрашиваем, а он хочет говорить с нами... Главное, не переиграть. Следи.

Он резко замолчал и со скучающим видом направился назад к машине, хотя в его походке и чувствовалось напряжение. Ольга послушно последовала за ним, замечая, как люди, на которых указывал коллега, стали недоуменно переглядываться и обмениваться репликами. И когда их растерянность, казалось, достигла наивысшей точки, Серый, словно вспомнив о чем-то, остановился и уже более развязной походкой направился прямо к этой группе, бросив украдкой спутнице: «Включи диктофон».

От компании из четырех человек отделился самый старший, который все равно выглядел слишком молодым и напоминал тех, чьи игры в «крутых парней» закончились трагично. Он прыгучей походкой направился навстречу, нервно передергивая плечами и непроизвольно искривляя шею и лицо, что придавало ему придурковатое выражение. Ольге подумалось, что парень должен заикаться, но, поприветствовав их, тот дефектов речи не показал, хотя специфический говор, украшенный колоритным жаргоном, не стал понятнее. Его манера растягивать слова, мямлить и проглатывать окончания раздражала.

– Как сам, эксперт?– фамильярно начал он.– Давненько не проведывал нас.

– Чем реже видимся, тем лучше наши дела,– буркнул Серый.

– Верняк!– громко отреагировал парень и сдержанно гы-гыкнул.

Он постоянно вздрагивал, морщился и переминался с ноги на ногу, временами оглядываясь на дружков, исподлобья наблюдавших на удалении.

– А как дела в твоем районе?– вежливо поинтересовался полицейский, сделав невольный комплемент собеседнику, который буквально понял фразу «твой район» и теперь надулся от осознания собственной значимости.

– Да, в целом, тихо.

– Тихо?– округлил глаза Серый, оглянувшись назад, где уборщики уже заканчивали работу.

– Я же сказал «в целом»,– поправился парень.

– Ты мне грузишь, Демьян,– не унимался Серый.– Натурально грузишь как лоху последнему!

– Не наезжай, командир,– спохватился тот, остерегаясь, что дружки услышат тон, в котором с ним разговаривает полицейский.– Ты, конечно, в авторитете, но на меня не накатывай. Мы нормально базарим. Правильно, нет? Горло выключи, и как культурные люди перетрем.

– Все ништяк,– продолжал он после паузы.– Только тут такие непонятки начались. Гнюс со своей братвой не был большого ума и мог по водичке кого на уши поставить или леща кинуть. Но он не косячил так, чтобы его записать и кишки размотать по всей улице. На последней сходке авторитетные люди все порешали, отморозков с улицы убрали. Помнишь, сколько тогда работы твоим уборщикам привалило? Теперь все по понятиям. Мир, тишина. Бизнес надо делать культурно.

– Ты хочешь сказать, что ни у кого не было причин избавиться от них?

– Отвечаю! Если бы они кому дорогу перешли, их бы сделали начисто и не пачкали свой район. Все бы затерли, чтобы не всплыло!

– Только не загружай мне про одинокого прохожего, который замочил трех жлобов, а одного разделал как мясник котенка.

– Вонючая эта тема, скажу я тебе, эксперт,– перешел на доверительный шепот Демьян.– Тут попадалово вышло. У одного барыги из бара псина была уникальной породы, размером с маленькую лошадь! Дурной был и злой зараза: многим задницы надкусил и кобелей загрыз вагон. Из-за него иные по ночам выйти боялись – хозяин, приколист, иногда домой ее не впускал, и псина бродила по улице в тоске до утра. А позавчера, тот случай вышел, так нашли только ее башку да шерсти клок.

– К чему ты мне это рассказал?

– Не шуми, вольно, не на митинге. Здесь никто тебе петь не станет.

Демьян зло сощурил глаза, и Оля содрогнулась, увидев новое выражение безумной жестокости на лице парня, которое вполне могло объяснить его предводительство среди сверстников, хотя он и не выделялся телосложением. Увидел блеск в его глазах и Валерий.

– А мне и не нужны песни остальных,– пошел он на попятную.– Если я и буду здесь говорить с кем, так только с тобой.

Удар пришелся в цель, тем более сказано все было громко, в расчете на удаленных слушателей.

– Ты же знаешь, к тебе здесь прислушиваются, эксперт,– проглотил наживку Демьян.– Тебе доверяют, верь мне, очень авторитетные люди. И их тоже парит такой пожар в квартале. Был разговор. Из своих никто не запачкан, а чужаков здесь не бывает. Дела у нас ведутся культурно. Выходит, что стукнутый тут завелся, хотя я догадываюсь, откуда ноги растут.

– Ну и?

– Появилась на районе ведьма одна: приезжая бабка лет семидесяти, натуральная старая калоша. Заселилась в старом доме, что с пожара пустой – там, вроде, ремонт не доделали, а ей, походу, вид на жительство дали. Прикинь, одна в том доме живет и не парится. Не то, чтобы она страшная какая была, но люди ее стороной обходят. У нее каждую ночь свет горит, а сама днем не выходит. Я ее сразу на меточку взял. Во всякую там черную магию не верю – я человек деловой, но, если есть в мире ведьмы, то она первая из них. Я не удивлюсь, если Гнюса сожрала какая тварь, что она через колдовство свое вызывает.

Полицейский долго молчал, то ли обдумывая услышанное, то ли ожидая продолжения, и, в конце концов, заговорил, но так тихо, чтобы только Демьян его и мог слышать.

– Послушай, парень, я ведь твою психованную натуру знаю. На тебе четыре трупа висит, мне это известно наверняка, да времени нет копать старое. Но, если в ближайшее время старуха умрет даже своей смертью, обещаю тебе, Демьян, что я с тебя не слезу! Ты мне веришь? Я пригоню в этот квартал полк внутренних войск, чтобы у каждого мусорного бака стоял автоматчик, и месяц буду заглядывать во все окна. Только еще одно убийство! Не знаю, сколько твои «уважаемые люди» потеряют на этом, но, повторяю, я с тебя уже не слезу тогда.

Теперь лицо Серого приобрел пугающий вид, который, видимо, и снискал ему авторитет у подобных демьянов. Парень покосился в сторону Ольги, оценивая, слышала ли она оскорбительную для него тираду, и тихо прошипел: «Где залезешь, там и слезешь».

– Я врубился в твой базар, командир,– продолжал он уже громче,– но ты слушай сюда. Я порожняк гнать не стану, а псих на улице мне не нужен. Я выловлю тебя, когда пробью тему.

Парень резко развернулся и пошел в сторону, так же подпрыгивая и подергиваясь. Следом направился и его эскорт, оставаясь на небольшом удалении, чем, видимо, тому оказывалась дань уважения.

– Дерьмо,– несдержанно плюнул в его сторону Серый.– На руках этого гаденыша крови больше, чем в донорском банке центральной больницы. Культурный человек. Бизнесмен. Дерьмо! Но теперь они сами начнут искать убийцу, наводить порядок, и в ближайшие недели на улицах даже пьяного не встретишь. Вот только старуху надо бы навестить.

– Зачем?– искренне удивилась Ольга, которая уже окончательно продрогла и теперь с надеждой оглядывалась на теплый автомобиль.

– Во-первых, чтобы он знал, что я держу ее на контроле – здесь за нами наблюдают десятки глаз. А во-вторых, он бы, на самом деле, не стал упоминать о ней просто так.

* * * * *

Дом, в котором жила старуха, ютился в одном из переулков и являл собой архаичное сооружение еще старой застройки. Четырехэтажный, он имел угловатую крышу, порождавшую такую загадочную конструкцию как чердак, где по свидетельствам многих историй обитали привидения, таились сокровища и совершались самые гнусные преступления. Здание находилось в плачевном состоянии и с нетерпением дожидалось ремонта. Стена у основания дала широкую трещину, которая расползлась к крыше паутиной более мелких. А обвалившаяся штукатурка оголила рыжие ребра щербатых кирпичей, покрывая поверхность стены ярко-красными язвами. Ощущение болезненного вида довершали синяки оконных проемов, за одним из которых таился дрожащий огонек, хорошо различимый в полумраке осеннего дня.

Старуха назвалась Карминой и, не скрывая раздражения, проводила полицейских в свою комнату. После грязи задворков, которые Ольга увидела в начале дня, она стала привыкать к этому спутникам трущоб, но в помещении, где жила пожилая женщина, была окончательно подавлена. Приходилось буквально ступать по мусору, пробираясь через нагромождения старой мебели, беспорядочно разбросанной по некогда просторной комнате. Старушка юрко маневрировала в привычной для себя обстановке, направляясь к единственному креслу, выглядевшему относительно дееспособным на фоне остальной разрухи. Она ловко, что несколько противоречило ее дряхлому виду, взобралась на высокую подушку и закуталась многочисленными пледами, больше напоминавшими драное тряпье.

– Я жду вас уже который день,– визгливо пожаловалась она, шевеля морщинистыми губами не в такт произносимым словам.

– Госпожа Кармина,– вежливо начал эксперт.– Мы из полиции, и вряд ли Вы нас ждали. У нас есть несколько вопросов...

– Так вы можете и опоздать,– сердито промямлила старуха, игнорируя вступительную речь полицейского.– Он, конечно, еще не родился, но уже появился на свет.

– Итак, я хотел бы выяснить кое-что,– гораздо громче попытался еще раз Серый, но неугомонная старушка, не обратив на это внимания, продолжала что-то нечленораздельно вещать о сроках, отведенном времени и чьем-то рождении.

Полицейский вопросительно посмотрел на Ольгу, и та пожала плечами. Он шумно вздохнул, но поморщился от зловония, которое беспокоило его спутницу с того момента, как они вошли в комнату.

– Уж не похоронила ли она своего муженька где-нибудь в шкафу,– тихо проворчал он.– Вы проживаете здесь одна?

– У меня никогда не было мужа,– вдруг отчетливо заявила старуха, высоко подняв голову и демонстрируя неожиданную вменяемость.– Я никогда не была с мужчиной.

– Сожалею,– спохватился эксперт, стараясь воспользоваться проблеском ее рассудка, не будучи уверенным в его продолжительности.– Итак, я собираюсь задать несколько вопросов. Готовы отвечать?

– Вопросы?– изумилась старуха.– Да разве вы знаете, о чем должно спрашивать? Вы пришли сюда, направленные судьбой, получить ответы на вопросы, которых еще не знаете.

– А Вы что-нибудь знаете о происшедшем ночью убийстве?

– Убийство? Весь мир замер в ожидании Его явления! Падут царства, и исчезнут народы, а ты у порога великих перемен беспокоишься о какой-то одной смерти?

– Да что ж это такое! Не надо строить из себя сумасшедшую дуру!– рявкнул неожиданно Серый.– Или отвечай на вопросы, или прекрати морочить мне голову своими предсказаниями.

– Сумасшедшая?– прошипела старуха и подалась вперед.

Ее сморщенное сухое личико, казалось, собралось в злобный кулачек, чтобы ударить обидчика. Только в этот момент, заглянув в покрытые молочной пеленой глаза, эксперт понял, что старуха была слепой. Едва различимые зрачки смотрели мимо, но он не мог избавиться от зловещего ощущения, что Кармина видела не хуже любого зрячего. Это ощущение складывалось из мелких несоответствий – не было скованности в движениях, не было осторожного прощупывания предметов, а на столе у окна коптила старая керосиновая лампа. Серый не удержался и осторожно провел рукой перед глазами старухи. Глаза не отреагировали, но уголки губ поджались в мало заметной улыбке.

– А ты, парень, или глуп или слеп, если не видишь безумство мира, в котором живешь,– тихо зашептала старуха.– Да, в моей голове бывает хаос, как и вокруг меня, но в душе моей все на местах! И вера моя посильнее моих слабостей будет. Ее свет хранил меня до этой встречи, и только он может зажечь свет понимания в ваших душах. Прислушайтесь к моим словам, избранные, ибо труден ваш путь, и не будет награды!

– Извини, добрая женщина,– нагнулся к старухе раздосадованный эксперт.– Не на ту мельницу льешь воду. Не хочешь говорить теперь, я притащу тебя на допрос к себе. И тогда тебе лучше оказаться по-настоящему безумной.

Дальнейший разговор смысла не имел, и Ольга уже поторопилась шагнуть в сторону выхода, когда Кармина резко выхватила из-под вороха своих пледов костлявую ручонку и цепко ухватилась за рукав полицейского.

– Постой!– угрожающе вскрикнула она.– Куда собрался? Разве знаешь, куда идти? Слушай, зачем пришел. Он явился в наш мир как Гнев, чтобы судить, и будет много жертв. Но Он еще не рожден, неразумен, как дитя. Сейчас он пустой сосуд, который наполнится людскими пороками. А потом изольет их на людей и многократно преумножит. Его ищут и другие... Что они ему покажут? Остерегайтесь – они идут по его следу и уже близко. Помни! Чем наполнишь сосуд, то и изопьешь из него!

Серый осторожно, но твердо избавился от захвата навязчивой старушки и предусмотрительно отступил.

– О ком ты все толкуешь?– не выдержал он.– Кого мы, по-твоему, ищем?

– Его, который обещал вернуться!

– Как я понимаю, говорит о боге,– неожиданно для себя вставила Ольга.

– Ну, хватит,– подытожил Серый и направился к двери.– Мы скоро встретимся и уже на моей территории.

– Ты вернешься раньше, чем думаешь. То, что тебе адресовано ты услышал,– загадочно бросила ему вслед старуха, и неожиданно позвала.– Ольга, обожди.

Удивленная женщина встала как вкопанная, и даже идущий впереди полицейский – она видела – содрогнулся.

– Тебе предстоит более долгий путь. Не пытайся сопротивляться этому и искать встречи с Ним, пока Он не найдет тебя. Ищи его не в миру, а в себе. Не бойся своих сомнений – они плата за право выбора.

Справившись с оцепенением, полицейские молча вышли из комнаты.

Дождь временно затих, оставив после себя влажную свежесть и бодрящее дуновение ветра. Ольга всей грудью вдыхала осенний аромат, приправленный горечью прелых листьев, принесенной из какого-то позабытого скверика, еще не задушенного городом. И каждый глоток воздуха все больше прояснял голову, разгоняя остатки странного ощущения, навеянного визитом к Кармине.

– Настоящая ведьма,– заметил Серый, весело улыбаясь женщине.– Время от времени нам придется иметь дело с подобными субъектами.

– Как она узнала мое имя?

– Ну, возможно, Вы держали в руке транспарант с именем, а может быть она и в самом деле ведьма, хотя думаю, что все проще: я называл Вас при ней.

Он взял Олю под руку и мягко увлек за собой по направлению к улице, где их ждал автомобиль.

– Но Вы не упоминали обо мне при ней! Я оставалась все время безмолвной.

– Разве?– искренне удивился Серый.– Кстати, о Вашем безмолвии, Вы упомянули о боге. Верующая?

Ольга стушевалась, хотя ни в коей мере не стеснялась своих убеждений, столь непопулярных в последнее время.

– Да,– коротко ответила она.

– Я с уважением отношусь к подобным вещам, хотя и далек от их понимания. Кстати, я надеюсь, Вы простите мне грубость по отношению к старухе, но, порой, это лучший способ прекратить истерику или просто привлечь к себе внимание. А Вы заметили, что она слепая?

– Слепая? Может быть. Я не обратила внимания. Да и какое это имеет значение? Она же не свидетель. Что мы будем делать дальше?

Полицейский резко остановился и развернул Ольгу лицом к себе.

– Для начала, я хотел бы, чтобы мы перешли на «ты», и, тем самым, облегчили себе общение на будущее. Результаты медицинских анализов и заключений мы получим только к утру. Поэтому я предлагаю вернуться в офис, набросать план мероприятий, а после работы можем перекусить в небольшом ресторанчике, поболтать о пустяках, отметить знакомство.

Его пальцы, державшие ладонь женщины, были теплыми и мягкими, что вызывало странное чувство у Ольги, давно отвыкшей от прикосновений подобного рода, равно как и от приглашений на ужин. Она была взволнована этим и не могла подавить дрожь в голосе.

– В другой раз,– поспешила она отказаться, презирая себя за переживаемую слабость, хотя и отдавала себе отчет, что совершенно не против провести вечер за ужином.– Я хотела переехать на новую квартиру, соответствующую новому гражданскому статусу, где-нибудь поближе, а это очень хлопотно.

– Конечно,– сдержанно согласился Серый, отнимая руки от ее ладоней.– Я могу Вас… тебя отвезти в Распределительный департамент, чтобы ты занялась переездом прямо сейчас.

– А план мероприятий?

– Подождет до завтра.

– Я все-таки хотела бы поработать с материалом видеокамер. Мне нужен допуск к центральному серверу полиции на завтра и помощь толкового программиста.

– Зачем?– настойчиво спросил эксперт, и мягкость его тона сменилась прежней требовательностью и жесткостью.

– Я уверена, что могу смоделировать с помощью остаточного изображения камер хотя бы часть картины происшествия.

– Ты упрямая,– недовольно заметил он, но улыбнулся и, снова взяв Ольгу под руку, повел к машине.– Сегодня был тяжелый день, и я не собираюсь спорить. Хорошо. Я все устрою, но в конце завтрашнего дня буду ждать результатов. На сегодня ты свободна.

Глава Вторая.

Переезд, действительно, оказался утомительным, хотя Ольге всегда казалось, что она пользуется минимальным набором вещей. К тому же, непростительная рассеянность, вызванная переживаниями дневных событий, замедляла работу, растянув ее до поздней ночи. Квартира состояла из двух просторных комнат, выглядевших полупустыми и неуютными, и небольшой кухоньки, оборудованной, правда, изящно и исчерпывающе. Усталость не позволяла по достоинству оценить комфорт нового жилища и нагоняла неприятное оцепенение. Сон долго не приходил, отгоняемый то ли непривычными звуками шумной улицы, то ли не покидавшими голову раздумьями о полученной работе, о Валерии и всех обстоятельствах странного преступления. Казалось, с момента пробуждения утром и до вечерней постели прошли недели, а не обычный день.

Подкравшийся, в конце концов, сон не принес ожидаемого отдыха, насторожив сознание фантасмагориями видений, искаженно отражавшими последние события. Она бродила по бесконечно грязному кварталу, расспрашивая свидетелей с уродливыми враждебными лицами и искала Серого, который – она отчетливо это осознавала – был где-то рядом. При этом она постоянно чувствовала на себе испытывающий взгляд слепых глаз старой Кармины, шептавшей ей что-то тихим неразборчивым голосом, смысл слов которой невозможно было разобрать. С ощущением незавершенности какого-то важного дела Ольга и проснулась в то утро под завывания назойливого таймера.

День был полон тяжелой, но захватывающей работы и затянулся допоздна, так что пришлось запрашивать допуск на внеурочную работу. Эксперт сдержал слово, и регистрационный терминал с утра направил женщину к заказанному для нее программисту, снабдив всеми интересующими материалами и пожеланиями. Программистом оказался молчаливый, но чрезвычайно предупредительный парень. Он сразу заинтересовался задачей и загорелся каким-то странным азартом, выполняя работу с несвойственной мужчинам скрупулезностью.

Качество изображения с двух, как оказалось, камер было куда более сносным, чем представлялось сначала. После отделения отраженных в стекле витрины объектов от находящихся непосредственно за ним, получился пятнадцатиминутный фильм с нечеткой, но читаемой картинкой. Самым трудоемким стал процесс построения трехмерной компьютерной анимации. Будучи достаточно сведущей в возможностях компьютерных технологий, Ольга с удовольствием наблюдала за действиями специалиста, который легко оперировал сразу несколькими программными пакетами, выстраивая несвязную информацию в единую систему. Постепенно перед ней формировалась схематическая картинка происшедшего, где созданные компьютером в виртуальной среде изображения оживали, приобретая краски, звуки и связность действий. Это было захватывающее зрелище, наполнявшее трепетным восторгом.

Когда программист удовлетворенно откинулся в кресле и освободился от перчаток клавиатуры и шлема монитора, Ольга была окончательно измотанной и сдавленной усталостью, но счастливой и улыбающейся. Она искренне поблагодарила помогавшего ей специалиста и с чувством победы отправилась отдыхать. Ей не терпелось предоставить результаты Серому, который весь день одолевал ее звонками и расспросами, но так и не смог выудить ни крупицы информации. Завтра будет ее день, ее триумф, и завтра он все узнает! Он будет вынужден признать ее достижение!

* * * * *

Агент Макаревич возвращался со службы поздно. Было далеко за полночь, но городские улицы оставались шумными и людными, что не могло не раздражать агента, давно мечтающего о тишине, спокойствии и восьми часах сна. Но и теперь, вернувшись домой, он не будет отдыхать, а сядет за отчет, чтобы ранним утром предоставить его в управление Комитета общественной безопасности. Его трехдневное расследование привело к интересным результатам, которые станут еще одним кирпичиком в фундаменте грандиозного следствия, затеянного его отделом. Только это ощущение трудной, но значительной победы да еще ежечасные таблетки стимуляторов позволяли ему держаться на ногах. Последнее усилие – отчет, рапорт, несколько замечаний и предложений для старшего следователя, а потом он затребует двухдневный отпуск. Сорок восемь часов сна!

Агент непроизвольно улыбнулся, но осунувшееся лицо отозвалось на эту попытку гримасой и нервным подергиванием лобных мышц. В последний раз поморщившись от ярких рекламных вывесок проспекта, резавших воспаленные глаза пестрым мерцанием, он свернул на улицу жилого квартала, с удовольствием погружаясь в царящие тут полумрак и безмолвие. Уверенной мягкой походкой он шел краем тротуара, и по мере того как шум проспекта отдалялся, теряясь за спиной, усиливалось эхо его шагов, разносимое свежим осенним ветерком. Именно ради этой прогулки Макаревич отказался от машины, отдав предпочтение городскому транспорту и успокаивающему мраку холодной влажной ночи. Он шумно дышал, словно пил жадными глотками осеннюю ночь, и прислушивался к собственным шагам. Полузакрытые глаза скорее любовались суетой размытых теней, чем высматривали и без того хорошо известную дорогу. Вскоре даже свист далекой надземки, сверливший мозг головной болью, растаял в шорохах ночи, отпустив утомленный слух в объятия тишины. Ни одного резкого звука, ни одной яркой вспышки света...

Уже возле самого дома беспокойство агента Макаревича стало возрастать, вновь мобилизуя резервы организма. Он остановился напротив черного провала открытой двери, не решаясь войти в подъезд своего дома, и оглянулся на едва различимый контур дворика. Окна многих квартир изливали ровный, приглушенный жалюзи и занавесками свет, словно цветные луны. И только вход в его дом был съеден мраком, не позволяя поселиться там даже отблескам уличных фонарей. Агент не боялся темноты и навряд ли стал бы жаловаться утром на ответственные за беспорядок службы. Но в этот момент он не мог отделаться от необъяснимого беспокойства, поселившегося в нем, а поэтому внутренне проклял всех, по чьей вине ему придется добираться до квартиры по неосвещенной лестнице.

Ему нужен был только второй этаж, и агент решительно устремился в жерло черной двери, торопясь преодолеть последний отрезок пути. Но едва тьма поглотила его, Макаревич осознал непростительность собственной ошибки: он ухватился за пистолет сразу, как только почувствовал чье-то присутствие рядом, хотя и понимал тщетность запоздалой попытки. Чья-то мощная рука перехватила его запястье, легко отведя дуло пистолета в сторону, а другой захват сдавил горло. Задыхающееся тело судорожно билось в панике, пока твердые пальцы перемалывали кость руки и безжалостно погружались в шейные мышцы, а мозг уже обреченно засыпал, не будучи в силах сопротивляться. Дрожащее, еще борющееся тело в последний раз напряглось, выпрямилось и безвольно обмякло. Агент Макаревич бесшумно опустился на холодные ступени, заботливо придерживаемый чьими-то сильными руками.

Незаметная тень выскользнула из чернильной тьмы дверного проема и призраком растворилась в ночи, не выдав себя ни единым звуком. До рассвета оставалось не более четырех часов, и город вскоре начнет по-настоящему засыпать, чтобы с первыми лучами солнца вновь ожить шумом нового дня. Именно эти несколько часов полного затишья так любил агент Макаревич, именно на эти мгновения он рассчитывал в последние минуты жизни.

* * * * *

Ольгу разбудил телефонный звонок за полтора часа до таймера. Это была третья подряд ночь, не давшая полноценного отдыха, что оставило на ее лице неизгладимый отпечаток, лишив его свежести и приоткрыв завесу неопределенности с возраста. Она выглядела на свои тридцать, плюс еще пять за усталость и нервные переживания.

Позвонивший диспетчер дал ей семь минут на сборы – подлетное время вертолета – и, избавив от объяснений, предоставил самой себе. Ольга едва успела одеться и наскоро привести себя в порядок, когда во дворе уже зашумели винты приземляющейся машины. Пилот тоже не взялся комментировать срочность вызова, и смирившейся женщине осталось с пассажирского места рассматривать город.

Вертолет не поднимался высоко, петляя между колоннами небоскребов и придерживаясь лабиринта основных транспортных магистралей, что позволяло увидеть приевшиеся пейзажи в несколько ином свете. Под этим ракурсом Минск, действительно, напоминал красочные открытки и плакаты, символизирующие древнюю столицу, и Ольга ловила себя на мысли, что любуется городом.

Как раз в этот момент пробившееся сквозь низкие тучи восходящее солнце заиграло отражениями на зеркальных стеклах высотных зданий, упиравшихся в темную крышу небосвода. Цветные блики запрыгали по всему городу, затмевая тусклое постоянство освещенных улиц и площадей, бесконечно отражаясь и двигаясь. На какое-то мгновение причудливыми венами вздулись каналы рек, разрезающие городские постройки, сверкнули и погасли. Ослепленная буйством красок женщина на секунду зажмурилась, но, открыв глаза, вновь оказалась в обычном полумрачном унынии осени, и лишь края нескольких туч еще были окрашены горящими рубцами света, которые быстро сомкнулись, уничтожив последнее свидетельство недавнего чуда. И хотя сказочный пейзаж исчез, на ее лице долго играла светлая и теплая улыбка.

Ольгу встретил один из младших офицеров аппарата управления и начал спешно инструктировать по пути к конференц-залу, где уже второй час шло заседание.

– Это закрытое заседание,– монотонно бубнил он на ходу, даже не поворачиваясь.– В нем принимают участие высокопоставленные представители различных ведомств. С момента начала круг участников расширился, и, думаю, Вы не последняя, кого они поднимут сегодня с постели. Излишне говорить, что тема засекречена, и Вы несете ответственность за сохранность почерпнутой информации.

Офицер резко остановился, так что Ольга едва не налетела на него, и обернулся. Они стояли возле массивной двери, за которой, видимо, все и происходило.

– Запомните, Вы не вступаете ни с кем в диалог, не задаете вопросов и не произносите ни звука до тех пор, пока к Вам не обратятся. Это не требование этикета – все гораздо серьезнее. Ботвинник Ольга, помощник эксперта, прибыла.

Последние слова были сказаны в телефонную трубку, а в следующий момент таинственная дверь открылась, и женщина оказалась внутри. Растерянная и смущенная, она застыла у порога.

Конференц-зал был огромным помещением с высоким сводчатым потолком, что придавало ему сходство с цирком. Это ощущение усиливалось наличием в центре амфитеатра ярко освещенного круглого стола, за которым восседало человек десять. Еще около двадцати участников располагались полукругом на значительным удалении, образуя второй ряд, до которого, очевидно, не долетали даже обрывки фраз, учитывая активную систему шумоподавления. В целом, если не считать освещенного центра, в зале было темно, и Ольге пришлось прибегнуть к помощи одного из охранников, чтобы добраться до своего места. Ее усадили во втором ряду таким образом, что она из-за расстояния не могла переговариваться с соседями, которыми оказались эксперт Серый и медик Петкевич. Оба слегка наклонили головы в приветствии, но на вопросительный взгляд женщины только пожали плечами. Густая тишина окутала со всех сторон. Кто-то услужливо принес ей горячий кофе и сандвич, которые были очень кстати, учитывая разыгравшийся из-за раннего пробуждения аппетит. Женщина быстро освоилась и стала с интересом наблюдать за происходящим.

Собственно совещание происходило за столом, где десятеро его участников о чем-то переговаривались, возбужденно жестикулируя. Ни один звук не долетал до второго ряда, поглощаемый соответствующей аппаратурой, что создавало странное ощущение немого театра, где на сцене упражнялись в пантомиме несколько второсортных актеров. Ее соседи, Серый и Петкевич, будучи такими же зрителями, не проявляли к происходящему интереса и, казалось, боролись со сном, равнодушно свесив головы. Через какое-то время Ольга тоже начала скучать, убаюкиваемая тишиной и странной обстановкой. Она бы непременно заснула, но рядом вдруг появился офицер охраны, пригласив ее следовать за своими коллегами и присоединиться к совещанию.

Освещение скрадывало истинное расстояние до круглого стола, как, впрочем, и его размеры, поэтому, заняв за ним указанное место, Ольга, ослепленная яркими лампами, по-прежнему не могла никого рассмотреть кроме соседей, усевшихся рядом.

– Господа,– услышала она чей-то низкий голос, усиленный акустической системой.– Мы долго совещались, прежде чем пригласили вас участвовать в нашем закрытом заседании, но сложившаяся ситуация требует того. Возможно, ваше расследование имеет отношение к последним чрезвычайным событиям, для обсуждения которых мы собрались. Но, прежде чем посвятить вас в курс дела, стоит ознакомиться с имеющимся в вашем распоряжении материалом. Нам стало известно, что существует смоделированная трехмерная анимация на основе собранных данных. Мы запросили ее из архива и теперь продемонстрируем. Прошу быть предельно внимательными, господа.

Из махины стола, больше похожего на небольшую площадку для гольфа, послышался шум, и на его поверхность через раздвижные элементы стали выбираться антенны, динамики и прочие детали, необходимые для создания голографического изображения. Ольга слышала о существовании такой технологии, но никогда не видела, и теперь с восторгом наблюдала за собиравшейся на ее глазах конструкцией. Вскоре на столе сложился купол, образованный переплетением бесчисленного количества мелких деталей, который ощетинился острыми пиками антенн и напоминал чем-то диковинного зверя. Очевидно, большая часть устройства оставалась в утробе стола, что объясняло его размеры, но даже видимое глазу вызывало чувство глубочайшего уважения к его создателю.

Гул постоянно нарастал, заставляя мелко вибрировать стол, и Ольга раздраженно отдернула руки, ощущая, как вибрация неприятным эхом отзывается в теле, проникая глубоко внутрь. Она непроизвольно сжала зубы, когда десна начали чесаться от вибрации, и зажмурилась, а поэтому, увлеченная дискомфортом, пропустила начало. Когда она открыла глаза и сосредоточилась на происходящем перед ней, стола уже не было.

В матовой дымке стали просматриваться контуры, словно проявляющиеся сквозь пелену тумана, а какофония звуков сложилась в далекое завывание ветра. Через мгновение перед ней развернулся хорошо знакомый участок улицы, настолько реальный и осязаемый, что потребовалось время, чтобы привыкнуть к эффекту полного присутствия. Видимо, учитывая это, и действующие лица появились позднее, а их приближение предупредило эхо неразборчивых фраз. Но стоило отвести взгляд в сторону, и яркая иллюзия исчезала, съедаемая мраком помещения, что напоминало об искусственном происхождении мнимой реальности голограммы.

Послышались шаги, и прямо сквозь Ольгу из-за спины на улицу вышли трое. Она даже отшатнулась от неожиданности, но быстро овладела собой, узнав в двух призраках тех самых парней, чьи изуродованные тела довелось видеть два дня назад. Теперь они двигались, дышали, разговаривали, шаг за шагом повторяя события роковой ночи.

– Оставишь пару затяжек,– требовательно заявил один из них, обращаясь к невысокому приятелю, которого Ольга видела впервые. Очевидно, это был третий, единственный выживший тогда.

Он с издевкой улыбнулся в ответ и, глубоко затянувшись сигаретой, ловким щелчком швырнул ее в лужу:

– Бери.

– Скотина,– обреченно отметил первый, и желваки на его лице многообещающе зашевелились, а глаза сузились в щелочки.

– Заткнитесь оба,– скомандовал Гнюс, повернув лицо в сторону смотревшей на него Ольги.

Женщина напряглась, словно ожившее привидение могло заметить ее. Это было то самое лицо, на котором застыл ужас в момент смерти, и именно оно принадлежало телу, так цинично препарированному. Теперь оно жило:

– Не слышите? Идет кто-то.

Три фигуры бесшумно скользнули в тень, и на какое-то время улица опустела. Когда за спиной вновь послышались шаги, и прямо перед Ольгой вырос высокий парень, закутанный в длиннополый плащ, она уже не испугалась, а лишь пожирала глазами загадочный силуэт. Вновь прибывший передвигался легко, мягкими, неторопливыми движениями. Он остановился, повернув голову в направлении, где укрылись трое, и стал терпеливо ждать, всматриваясь во что-то. Под таким углом невозможно было видеть его лицо, и даже осанка, скрытая бесформенным плащом едва просматривалась, но это было все, что попало в поле зрения охранной видеокамеры.

Трое парней, догадавшись, что их засада раскрыта, вышли на свет, полукругом обступая незнакомца, который ничем не выдал своего беспокойства. Зато лица нападавших были угрюмыми и злыми.

– Что, приятель, заблудился?– начал Гнюс, не скрывая угрожающих интонаций.

Они ближе подступили к объекту своего интереса, и их руки многообещающе полезли в карманы.

– Тебе что, сука, впадлу ответить?– развивал тему коротышка, который едва доставал до плеча своим дружкам.

– Слышь, урод! К тебе обращаются!

Незнакомец сохранял неподвижность, что, должно быть, разъяряло незадачливых охотников на ночных прохожих, разжигая их кровь.

– Ты под кого косишь, гад,– заорал Гнюс.– Ты что, падла, со мной играть вздумал?

– Давай сигарету,– не в тему вставил первый, чем окончательно взбесил своего предводителя.

– Забей хлебало,– нервно осадил его Гнюс.– Я тебе сейчас дам прикурить, рыбий ты потрох: из задницы дым повалит!

Он сорвался на крик, и в его руке сверкнуло лезвие ножа:

– Ты не видишь, что этот гад играет с нами?! Слышишь ты, сука немая, ты с кем цепляешься? Ты думаешь, я тут шутки с тобой шучу, гнида?

Его глаза лезли из орбит, а в уголках губ появилась слюна, струйкой стекая по небритому лицу. Дружки напряглись, предвкушая близкую развязку, и вплотную подступились к незнакомцу.

Все это происходило прямо перед Ольгой, и она отчетливо могла рассмотреть каждый жест, каждую деталь, не упуская ни одной мелочи.

На удивление, первым начал коротыш, резко взмахнув рукой с коротким и широким лезвием. Его коварный удар был направлен в шею незнакомца и, по идее, должен был остаться для того незамеченным, так как нападавший находился сбоку и немного сзади от потенциальной жертвы. Но загадочный прохожий уверенно нырнул под разящую руку и, отступив на шаг, оказался за спиной коротышки, нависая над ним всей мощью своего тела. Он обрушил на затылок того тяжелый кулак, направляя падающее тело прямо под ноги двум остальным, чем выиграл значительное время. Это позволило ему следующим шагом приблизиться к Гнюсу, так и застывшему с ножом в руке. Еще будучи в движении, он резко выбросил вперед руку, и та с неприятным хрустом и пугающей легкостью вошла глубоко в торс испуганного парня, пробив плоть под тонкой рубашкой. Следующим движением, не вынимая застрявшей руки из широкой раны, он сдвинул оцепеневшего Гнюса в сторону и вперед таким образом, чтобы его конвульсирующее тело оказалось между ним и третьим нападавшим, не позволяя тому что-либо предпринять.

Никто из троицы не успел даже шелохнуться самостоятельно, словно незнакомец забавлялся с неподвижными куклами, будучи единственным и неоспоримым хозяином положения. Почти сразу он с хлюпаньем вырвал руку из покачнувшегося тела предводителя и, отступив в сторону, оказался сбоку от последнего парня, который успел лишь поворотом головы проследить этот маневр. С хриплым выдохом Гнюс рухнул на колени, сомкнув руки на пробитой груди, и завалился лицом вперед. Звук его падения совпал с гулкими ударами методичного незнакомца, который скупо использовал энергию движения. Он широко развел длинные руки в стороны и смертоносными ножницами сомкнул их на последнем неприятеле. От удара кулаков, которые одновременно ударили в грудь и в спину, тело парня взвилось в воздух и, перевернувшись, рухнуло на асфальт.

За все это время убийца лишь на мгновения поворачивался боком к камере, демонстрируя безукоризненно правильный профиль с классическими чертами. Даже возвращаясь к поверженному Гнюсу, он умудрился шагнуть спиной вперед, словно осознанно отворачиваясь от объектива видеокамеры, так и не сняв завесы тайны со своего лица.

Низко склонившись над предводителем нападавших, он с интересом наблюдал за судорогами того, а потом осторожно прикоснулся к рваному краю раны, вынудив жертву трепыхаться. В следующее мгновение незнакомец запустил обе руки в повреждение, активно перебирая ими, а еще живой Гнюс агонизировал, шумно булькая кровью в легких. Его тело, окончательно вздрогнув, замерло, когда большая часть внутренностей уже оказалась на мокром асфальте рядом. Доктор оказался прав: каждый извлеченный орган маньяк внимательно рассматривал и надкусывал, аккуратно раскладывая перед собой.

Спустя несколько минут, которые показались вечностью, незнакомец прервал свое занятие и выпрямился. Он оставил без малейшего внимания тот факт, что коротышка зашевелился и издал несколько протяжных стонов, но заинтересовался блестящей курткой другой жертвы. Намокший материал красиво переливался, отражая вспышки рекламных щитов. Убийца легко, словно тряпичную куклу, переворачивал мертвеца и очень быстро обзавелся полным комплектом одежды. Не раздумывая, он сбросил с себя грубый плащ, открыв на обозрение абсолютно голое тело с невероятными атлетическими пропорциями. Исключительно развитая мускулатура оживала при малейшем движении, уродливо вздуваясь змеями на спине и огромных ручищах, которые по размеру не уступали ногам. Неторопливо облачаясь в новые одежды, незнакомец продемонстрировал неожиданную гибкость и безупречную координацию. Закончив со своим туалетом, он, не оборачиваясь, также легко и мягко продолжил путь в прежнем направлении, словно ничего и не было.

Шокированная видением Ольга еще долго всматривалась в опустевшую улицу и слушала шум начинающегося дождя, пока тот вновь не превратился в утробное урчание голографической аппаратуры. Конструкция быстро складывалась, прячась в незаметные лючки и отверстия, оставив после себя ярко освещенную поверхность и звенящую тишину.

– Итак,– прервал паузу тот же голос, выводя женщину из состояния задумчивости.– Благодаря стараниям Ольги Ботвинник, мы имели возможность ознакомиться с интересным материалом. Прежде чем выслушать замечания по этому делу руководителя следственной группы, хотелось бы услышать мнение автора фильма. Что бы Вы, Ольга, могли добавить к увиденному?

Женщина не сразу поняла, что обращаются к ней, и растерялась, не понимая сути вопроса. Кроме того, яркий свет и удаленность собеседников не позволяли видеть лица участников заседания, за исключением соседей, что создавало неприятное ощущение разговора ни с кем и ни с чем, так как говорить приходилось в пустоту перед собой. Она шумно набрала в легкие воздух, но нужные слова ускользали, и пришлось так же шумно выдохнуть, затягивая время.

– Я не совсем уверена, что являюсь автором этого фильма,– наконец нашлась она.– На базе остаточных изображений с камеры, мы создали лишь трехмерную анимационную модель, которая имеет мало общего с увиденным сейчас.

– Ваша скромность похвальна. Мы, действительно затребовали адаптировать Ваши наработки для соответствующей аппаратуры. Но работавший над этим персонал ни в коей мере не изменил самих данных, придав им лишь большую реалистичность. Как Вам вообще пришла в голову мысль восстановить информацию с отражений на стекле?

– Это случайность.

– До работы в полиции, Вы занимались биопрограммированием?– подключился другой голос.

– Да.

– Вам приходилось участвовать в экспериментах над людьми?

– Да.

– Какого рода были эти эксперименты?

– Эта информация есть в личном деле,– не выдержала Ольга, почувствовав давление.– Запросите его.

– Отвечайте на вопрос...

– Минуточку, господа,– вмешался третий голос.– Давайте все по порядку. Как знаток архитектуры человеческого организма, можете ли Вы, сударыня, поделиться своими наблюдениями?

– Я же не медик,– осторожно ответила женщина.– У меня не может быть квалифицированного мнения.

– Мы понимаем, но для нас ценны даже Ваши субъективные наблюдения. Прошу Вас.

Ольга выждала время и, собираясь с мыслями и чувствуя скрытый подвох в вопросе, начала:

– Мне приходилось сталкиваться с понятием среднестатистического человека. Его физиология, то есть, вес, рост, поведения, реакция на классические раздражители и прочее. Очевидно, что наш объект выходит за рамки стандартных характеристик. Его действия и навыки, в равной степени, как и физические данные, столь уникальны, что делают его легко выделяемым из общей массы, а, следовательно, легко узнаваемым. Думаю, стоит навести справки о людях, занимающихся спортивной деятельностью, проходивших военную и специальную подготовку. Если не брать в расчет возможные психические расстройства, мы имеем дело с человеком, занимающимся убийствами на профессиональном уровне. Вряд ли маньяк оставил бы без внимания раненого, узнав, что тот жив. За исключением надругательства над трупом, действия агрессора были точно рассчитаны и экономны, гарантируя лишь его безопасность.

– А Вам не кажется, что это Ваше исключение сводит на нет остальные доводы,– вмешался чей-то неприятный голос.

– Следствие еще ведется, и значимость фактов будет оценена позже,– невозмутимо ответила женщина.

– Хорошо, продолжайте.

– Собственно, мне нечего больше сказать, за исключением одного. На улице появился человек, способный голыми руками убить трех вооруженных полноценных мужчин. Человек, который не боится убивать при малейшей угрозе. Мы не знаем, ни кто он, ни откуда, ни чего добивается. Мы лишь видели, мне кажется, незначительную часть его возможностей. Для начала необходимо выяснить, кто он, и попытаться определить цели, с которыми он оказался на улицах города.

– Прекрасно!– подытожил чей-то звонкий голос.– Вы точно оценили ситуацию и пришли к единственно верным выводам. Рад, что мы не ошиблись в Вас. Хотелось бы еще услышать заключение медиков. Что Вы можете добавить, господин Петкевич?

Доктор явно ожидал этот вопрос, так как ответил сразу:

– Действительно, мне остается только добавить. Кроме выдающейся физической силы, скорости реакций, можно выделить и необычность психоэмоционального состояния преступника. При неуравновешенной психике он сохранил способность к точному расчету своих действий, что делает его крайне опасным. По сути, мы были свидетелями действий настоящей машины убийства, лишенной не только комплексов элементарной морали, но и обычного человеческого восприятия.

– Поясните мысль.

– Видимо, я неудачно выразился,– спохватился доктор.– Любой человек, даже безумный, несет в себе отпечаток всей человеческой истории развития, извращая, иногда, ее под воздействием физических или психологических травм, чтобы, изменяя свое восприятие реальности, защититься от внешней агрессии. То есть, попросту говоря, все равно остается человеком. В данном же случае поведение преступника легко объяснимо с точки зрения обычного животного, которое до возникновения непосредственной угрозы сохраняет спокойствие, но, подвергшись нападению, защищается жестоко и без колебаний, экономно, как отмечалось, расходуя жизненные силы.

– Другими словами,– вновь перебил доктора настойчивый голос,– мы были свидетелями защитной реакции обычного животного, и потому раненый был проигнорирован?

– По всей видимости, да. После подобной схватки человек испытал бы сильнейшее потрясение. Инстинкты хищника у людей отчасти заменены общественной моралью: он бы испугался, обрадовался, впал в депрессию – что угодно, но только не равнодушие. Происшедшее не типично для человека, и должно было найти свое отражение хотя бы на настроении. Совсем иначе дело обстоит в животном мире, где подобная реакция вполне естественна и является нормой. Если хотите, речь идет о разумности существа.

– Итак, это было поведение зверя?

– Да, в какой-то степени, – вынужденно признал медик после продолжительной паузы.

– Интересное развитие темы. А к какому заключению пришел эксперт Серый, который и руководит этим расследованием.

Ольга покосилась на полицейского, отметив про себя нескрываемое им негодование и раздраженность. Он нервно постукивал шариковой ручкой по гладкой поверхности стола и шумно дышал, широко раздвигая ноздри.

– Что я думаю?– сощурился эксперт, пытаясь всмотреться в размытые силуэты остальных участников заседания по другую сторону стола.– Я думаю, что здесь ломают дешевую комедию, задавая некорректные вопросы и разыгрывая битую карту секретности. Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, почему нас подняли среди ночи и чего добиваетесь от следственной группы. С кем мы, вообще, ведем диалог? Итак…

Ольга с уважением посмотрела на профиль своего руководителя и готова была аплодировать его ответу, но вместо этого опустила глаза, пряча торжествующую улыбку и вслушиваясь в наступившую тишину.

– Вы правы,– наконец заявил чей-то новый голос, спокойный и уверенный.– У нас есть информация, с которой мы собирались ознакомить Вас в свое время, но теперь, чтобы сохранить деловую атмосферу, придется форсировать события. Вас пригласили сюда под давлением чрезвычайных событий, к которым, возможно, ваше расследование имеет отношение. Этой ночью произошла серия целенаправленных убийств, в результате чего за несколько часов было уничтожено сорок девять человек. Все они были сотрудниками КОБ – Комитета общественной безопасности. И все они занимались важнейшим правительственным расследованием. Сорок девять человек за три часа! Восемнадцать из них были секретными агентами, о существовании которых знали единицы.

– Чтобы воссоздать целостность картины, позволю себе напомнить некоторые факты,– продолжил выступающий.– Три года назад, после продолжительного давления общественности, комитет ООН по правам человека предложил всем странам подписать хорошо известную конвенцию, запрещающую развитие определенных направлений науки, связанных с изменением генетического кода человека, искусственной мутацией и проведением опытов над людьми. Правительства всех государств были вынуждены, повторяю, руководствуясь общественным мнением, подписать конвенцию. Была приостановлена деятельность всех специалистов мира, занимавшихся этой проблематикой. Были свернуты все проекты, так или иначе использующие технологию биоконструирования. Мы не будем касаться моральных аспектов запрета: примем это как факт. Международные комиссии до сих пор шныряют по исследовательским центрам, вынюхивая нарушения этого табу. По иронии судьбы, подписание конвенции совпало с рядом политических убийств в разных странах, исполнителями которых были люди с измененной генетической структурой. И самое ужасное заключалось в том, что искусственная мутация затрагивала не столько их физические качества, которые усиливали бойцовские способности, сколько психику, превращая людей в послушное животное, оружие, способное к самопожертвованию. Спецслужбы всех стран более двух лет пытаются сдержать волну нового безумия, но безрезультатно. На черном рынке можно найти искусственного мутанта, безжалостного убийцу, раба, который в несколько раз быстрее и сильнее любого тренированного человека. Чтобы не раздражать общественность, информация, поступающая в прессу, контролируется. Но, мне Вы можете поверить, производство этого варварского оружия и его использование достигли невероятных масштабов, а сама технология, что еще более ужасно, развивается большими темпами. Все это указывает на хорошую организацию производства и подпольное проведение дальнейших исследовательских работ. Последний год согласованная деятельность многих агентств была направлена на поиск и контроль зарегистрированных специалистов в данной области, чтобы выявить людей, причастных к производству мутантов. Объединенными усилиями удалось выявить несколько лабораторий в Европе, но это были лишь незначительные элементы подпольной структуры с прекрасно организованной конспирацией и щедрым финансированием.

Докладчик ненадолго замолчал, давая возможность слушателям оценить важность информации.

– Две недели назад аналогичная законспирированная лаборатория была нами обезврежена недалеко от Минска. Материалы, попавшие в руки КОБ, дали нам основания полагать, что крупнейшая исследовательская база по созданию мутантов находится на территории нашего государства! Центр всей международной сети лаботраторий.

Ольга вздрогнула и почувствовала, как жар ударил ей в лицо.

– В наши руки попали даже образцы их продукции. То с чем мы столкнулись, невероятно, но это факт,– неумолимо продолжал голос.– И накануне нашего доклада международной комиссии, которая курирует спецслужбы разных государств в борьбе с производством мутантов, нам нанесли сокрушительный удар. Убиты все, кто имел отношение к этому расследованию, и уничтожены практически все собранные материалы, включая уникальную базу данных, которая хранилась в Центральном правительственном компьютере. Таким образом, мы не просто отброшены назад – мы остались с голыми руками перед лицом неизвестной и чудовищной опасности.

Ольга пыталась осмыслить услышанное, но мысли путались в голове, заслоняемые потоком эмоций, которые безжалостно атаковали ее женскую сущность. Она не могла подавить в себе мстительное ощущение торжества над политиканами, сломавшими ее жизнь, вышвырнувшими на улицу, в грязь, над профанами и тупоголовой массой общества, решившей, что запретами можно остановить прогресс. Она искренне злорадствовала.

– Не будем вдаваться в подробности,– прозвучал голос ведущего.– На это у нас просто нет времени. Мы не контролируем ситуацию, и, к сожалению, нам не удалось сохранить происшедшее в тайне. Несколько часов назад вооруженные силы Беларуси были приведены в состояние полной боевой готовности. В настоящее время в Минск входит легион внутренних войск для поддержания порядка. Будет введен комендантский час. Над нами довлеет общечеловеческая угроза. События сегодняшней ночи будут иметь мировой резонанс, и нам надо быть готовыми к любой неожиданности. Надеюсь, теперь Вы удовлетворены, эксперт?

Последние слова были произнесены с нотками неприязни, которые, впрочем, не имели никакого значения по сравнению с важностью сказанного.

– Отчасти,– упрямился Серый.– Я по-прежнему не улавливаю связь. Есть проблемы, которыми занимается Комитет, и есть сфера деятельности Департамента полиции. Я не понимаю, зачем мы здесь.

– Вы все прекрасно понимаете!– раздраженно выкрикнул чей-то голос.

– Одну секундочку,– вмешался ведущий.– Я повторяю, у нас нет времени на межведомственные трения: все очень серьезно. Господин эксперт, мне кажется очевидным, что в своем расследовании Вы столкнулись не просто с преступником, а с модифицированным мутантом. По следам укусов медики сделали заключение, что строение зубов и челюстей вашего маньяка не могут принадлежать не только человеку, но и любой другой живой форме. Это не преступник – он лишь оружие, направленное против кого-то или чего-то. Вероятно, он принимал участие в убийствах сотрудников КОБа. И он, а, возможно, они, по-прежнему на улицах города. Трудно даже предположить, кто будет следующей целью!

– Это не объясняет нашего участия в сегодняшнем собрании,– не сдавался Серый.

– Прекратите кривляться,– вновь вспылил кто-то.

– А Вы прекратите играть с нами! Мне приходилось сталкиваться с методами Вашего ведомства, и я знаю цену сотрудничества с КОБ. Я не собираюсь никому верить на слово и служить Вашим мутным представлениям об интересах человечества. Я с места не сдвинусь, пока не буду знать, во что Вы нас втягиваете, и не повернусь к Вашим людям спиной!

– Никто не знает всего и обо всем! Успокойтесь, эксперт, и не забывайтесь,– властно вступил ведущий.

Ольга с удивлением обернулась на побледневшего Серого, на лбу которого заметно вздулись вены. Ей не приходилось видеть его таким.

– Нам известна история, на которой Вы акцентируете внимание,– продолжал голос уже спокойнее.– И, поверьте, мы учли это обстоятельство. Выбора, действительно, нет, а проблема остается острой. Старайтесь контролировать эмоции, не сводя все к неуместному фарсу. Вашей группе предстоит не только форсировать расследование, но и расширить его сферу с учетом полученной Вами информации. О сотрудничестве с КОБ речь не идет – если Вы были внимательны, то могли догадаться, что работать Вам просто не с кем – в живых никого не осталось. Вам придется поднять упавшее знамя и рассчитывать в ближайшее время только на себя. Со временем мы сможем выделить Вам в поддержку квалифицированных специалистов, но позже, а пока временно присваиваем Вам высшую гражданскую категорию с неограниченным доступом к информации, с открытой лицензией на убийство и прочими привилегиями. Возможно, в Ваших руках сейчас судьба не только этого города и государства, а поэтому примите груз ответственности достойно. Очень ценным для расследования может оказаться опыт, с этого момента тоже эксперта с высшей гражданской категорией, Ольги Ботвинник, чья осведомленность в биоконструировании должна сыграть немаловажную роль в нашем проекте. Как Вы, сударыня, прокомментируете Ваше назначение и род предстоящей деятельности? Мы ждем от Вас конструктивного диалога.

– Несколько неожиданный взлет карьеры,– язвительно заметила Ольга, удивляясь своему спокойствию. Ей казалось, что собственный голос, тихий, но уверенный, она слышит со стороны.– Конвенция была грубейшей ошибкой, хотя никто теперь не хочет касаться этой темы. Запретить развитие науки так же невозможно, как и заткнуть пробкой извержение вулкана. Все, чего добилось правительство, идя на поводу бездарных политиков – потеряло контроль над развитием целого научного направления, и сейчас у нас на руках вполне логичный результат. Можете ничего не говорить о моих личных обидах, которые нужно отбросить во имя общего дела. Сосредоточьтесь на понимании того, что нашлась группа людей, получившая монопольное право на новейшую технологию. Вдумайтесь, им осталось только подобрать с улицы тысячи голодных ученых, выброшенных на произвол судьбы, дать им возможность воплотить свои изобретения в жизнь, но уже с учетом собственных, а не общественных, интересов. Неважно, кто эти люди, но они не только унаследовали все имевшиеся разработки, а еще и получили возможность направлять исследования в нужное им русло. Как далеко они могли зайти при столь благоприятных условиях, можно только гадать! А теперь, даже если Вы присвоите нам царские титулы, выставить нас против махины организованной преступности, вооруженной какой-то невероятной технологией, нелепо! И козырять грузом ответственности, которую Вы ищите на кого возложить, неуместно!

Наступившая тишина многое рассказала Ольге о впечатлении, которое произвела ее речь. Она сама не ожидала подобного от себя, но была довольна высказанным: в ней давно назревало возмущение, сдерживаемое годами, и теперь оно выплеснулось заслуженным протестом.

Неожиданно свет, слепивший ее все это время, погас, растворившись в уютном полумраке, которого было достаточно, чтобы, наконец, увидеть остальных участников собрания, восседавших за столом. Ольга была потрясена. Она ожидала увидеть украшенных сединой старцев, мудрых и величественных. Но из восьми, как оказалось, членов совета лишь один мог претендовать на почтенный возраст, а некоторые были явно моложе нее.

– Давайте поговорим нормально и серьезно, без всех этих новомодных штучек,– сказал старший, который и был ведущим. Только голос его звучал теперь тише, и в нем чувствовалась усталость.– Хорошо. Если мы последуем Вашей логике, кроме как сложить оружие нам ничего не остается. Пусть правительство признает ошибку, уйдет в отставку, ученые будут реабилитированы, начнется новая предвыборная кампания. К власти придут новые люди, время повернется вспять, невинные жертвы встанут из могил, и наступит эпоха благоденствия. Вы предлагаете это?

– Я изначально был против их кандидатур,– вмешался молодой человек, чей голос и обладал теми неприятными визгливыми нотками. Даже тусклое освещение не могло скрыть болезненной бледности его лица.

– Да прекратите Вы, в конце концов, Макареня,– не сдержался ведущий, громко ударив кулаком по столу.– Если Вам не знакомо понятия такта, то хотя бы будьте рассудительны. Ситуация, действительно, критическая.

– Именно поэтому нам нельзя полагаться на хныкающую парочку неудачников,– проигнорировал его замечание Макареня.– Дело слишком серьезное, чтобы тратить усилия на их утешение и уговоры. Надо действовать!

– Да, Вы похожи на человека действия,– хмыкнул Серый.– И Вы, видимо, очень удачливы. Почему бы Вам лично с Вашим опытом и недюжинным интеллектом не взяться за эту работу? Вы же сразу наведете порядок!

– Господа, господа,– укоризненно вскрикнул другой участник совета, интеллигентное лицо которого украшали старомодные очки.– Нам только банальной ссоры не хватает.

– Мне казалось,– заметила Ольга,– что я единственная должна вести себя здесь как женщина.

– Оставьте, милочка,– фыркнул Макареня.

– Она Вам не милочка,– тихо, но с угрозой вмешался Серый.

– Хватит!!!– закричал ведущий так, что система акустики едва справилась с его голосом.– Следующий, кто произнесет хоть слово без моего разрешения, я клянусь, тотчас выйдет отсюда под конвоем и далее будет наблюдать за происходящим из-за решетки! Я не могу поверить в то, что здесь творится! Все обсуждения прекращаются! Я здесь для того, чтобы отдавать приказы, но у Вас, эксперты, есть выбор. Меня не интересует ни Ваше мнение, ни возникшие у Вас вопросы – время вышло. Вы будете участвовать в мероприятиях по восстановлению законности и порядка в стране или нет? Я не спрашиваю, хотите ли Вы, можете ли, я не интересуюсь причинами: только ответ!

– Это мой долг,– ответил полицейский.

– Не надо пафоса. Мы не касаемся ничьих долгов! Отвечайте: да или нет!

– Да.

– Теперь Вы, сударыня. Я жду односложного ответа.

– Да,– тихо, но уверенно ответила женщина.

– Рад, что не ошибся в Вас. Доктор Петкевич, Вам предстоит сформировать рабочую группу медиков и биологов для поддержки их расследования. Набирайте кого угодно и сколько угодно, и никакой другой работы кроме этой. Теперь вы, господа эксперты. С этого момента будете подчиняться только мне лично и постоянно действующей комиссии, которая будет, надеюсь, сформирована к концу дня. Называйте меня советник Титок. Связь будете поддерживать только со мной. Избавьтесь, пожалуйста, от служебных и личных телефонов и прочих мобильных устройств – по ним вас легко обнаружить – и не появляйтесь более на своих квартирах. У вас полная свобода действий и все средства, которыми мы располагаем. Вас проводят в арсенал, где получите лучшее, что у нас есть, а я буду ждать результатов. Быстрых результатов. Все, удачи вам.

Ольга едва успела обменяться с экспертом взглядами, как за их спиной появился один из офицеров охраны и кивком пригласил следовать за ним. На этом их участие в загадочном совещании прекратилось, и женщина с облегчением последовала к выходу из конференц-зала, торопясь покинуть угнетающее ее помещение.

Глава Третья.

Главный арсенал Департамента полиции находился в подвале под центральным административным зданием и являлся самым охраняемым помещением в городе. Путь туда пролегал по длинным коридорам через множество постов, отгороженных бронированными дверями и широкими решетками. Эксперты сменили нескольких провожатых, прежде чем оказались в зале с низким потолком, чем-то напоминавшим небольшое стрельбище.

Всю дорогу Ольге хотелось перемолвиться с напарником, но присутствие охранных видеокамер сдерживало порыв. Они не обмолвились даже во время десятиминутного ожидания офицера арсенала, чувствуя на себе чей-то незримый пристальный взгляд.

– Доброе утро, господа,– услышали они за спиной, и эхо разнесло слова по всему залу причудливыми отголосками.

Улыбающийся офицер с открытым дружелюбным лицом и великоватым носом уставился на них, разглаживая несуществующие складки на безупречном кителе.

– Лейтенант Гиль, служащий арсенала,– представился он, протягивая руку для приветствия.

– А кто мы, Вам, наверное, известно,– оживился Серый, отвечая рукопожатием.– Похвастайтесь своими сокровищами, коллега. Не терпится обзавестись чем-нибудь в Вашей лавке.

– И я думаю, нам потребуется Ваша помощь при выборе,– призналась Ольга.

– О, не беспокойтесь,– засуетился офицер.– Выбирать не придется: все уже подобрано.

– В самом деле?

Лейтенант Гиль подошел к широкому столу, прикрытому непрозрачным пластиком, и резким движением сорвал его:

– Все готово.

– И это все?– удивился Серый, разглядывая два небольших черных чемоданчика, украшавших металлический стол.

– Этого более чем достаточно: полный комплект,– Гиль набрал цифровой код на одном из них, и тот плавно раскрылся. Офицер отошел в сторону, давая возможность «клиентам» оценить содержимое. Восприняв изумление коллег в качестве комплемента, он осторожно извлек наружу тонкое металлическое кольцо и поднял его на уровень глаз.– Бронежилет.

– Бронежилет?

– Последнее, что оставили нам биоконструкторы до конвенции,– печально заявил лейтенант.– Даже полевые испытания не пройдены до конца: экспериментальные образцы.

– Они хоть работают?– засомневался Серый.

– Еще как! Жаль, их больше не производят.

– И как же его носить?

– Как обычный ошейник! Примерьте,– офицер расстегнул хитроумную застежку и протянул устройство эксперту.– Размер универсален.

– Я не уверен,– промямлил тот, примеряя кольцо на шею.– И теперь я защищен?

– Не думаю,– Гиль помог полицейскому соединить кольцо и отошел в сторону, оценивая свою работу.– Его стоит включить. Единственная кнопка в центре – она же и выключатель.

Серый включил устройство и, протяжно застонав, вздрогнул:

– Боже мой, какой зуд,– завопил он изогнувшись.– Что происходит?

– Он настраивается на нервную систему,– вмешался офицер.– Через несколько секунд все пройдет.

– Пожалуй, полегчало... Но теперь я защищен?

– О да! Желаете испытать?– лейтенант Гиль ловко выудил из того же чемоданчика увесистый короткоствольный пистолет и направил его в грудь Серого.

– Подождите, подождите,– спохватился полицейский, выставив вперед руки.– По какому принципу он хоть работает?

– Очень сложно,– признался тот.– Ошейник подключился к нервной системе через спинной мозг и анализирует информацию, поступающую от нервных окончаний. Как только поступает сигнал о повреждении ткани на каком-то участке, он активизируется, распределяя энергию возможного удара или ожога по всей площади.

– То есть никакого защитного поля он не включает?

– В этом нет необходимости. Повреждение наносит не сила, с которой пуля попадает в тело, а направленное воздействие этой силы на одну точку. Благодаря ошейнику Вы будете ощущать только сильные толчки, неприятные, но безвредные.

– А огонь?– не унимался эксперт.– Я получу ожог не в одной точке, а по всему телу? Как с плазменным или лазерным оружием?

– Все нормально. Энергия не просто распределяется – она адресуется таким образом, чтобы максимально противодействовать источнику. Чем сильнее будет ожег или удар, тем мощнее будет Ваша защита. Теоретически, Вы неуязвимы.

– Это здорово,– глаза Серого загорелись.– Нет, это слишком здорово, чтобы быть правдой.

– Вы правы, есть и недостатки. Действие бронежилета не распространяется на голову: ошейник управляет какими-то химическими и физическими процессами организма, используя нервную систему, и, если он попытается защитить голову, то повредит мозг. Учтите это, и еще, пожалуй, возможное возникновение резонанса. Такое вероятно, если Вы попадете под обстрел автоматического оружия. Пули ударяются через равные промежутки времени, и ошейник начинает гонять силы инерции то в одну, то в другую сторону, раскачиваясь и всякий раз усиливая приливную волну за счет задержки при циркуляции по нервной системе. Энергия возрастает многократно и... Бух!

– Бух?!– вздрогнули эксперты.

– Это произошло лишь однажды. В парня выпустили несколько сотен зарядов – безрезультатно, но как только перестали стрелять, его затрясло, и он разлетелся на куски сам по себе.

– Ужасно,– не сдержалась Ольга, оглядываясь на второй чемоданчик.

– Поверьте, это ничтожный недостаток,– заявил неунывающий лейтенант Гиль.– Это устройство на несколько порядков совершеннее всех остальных образцов арсенала.

– Надеюсь, оружие не уступает по новизне средствам защиты,– высказал предположение эксперт Серый, с любопытством поглядывая на тупой ствол пистолета, который офицер продолжал держать все это время в руке.

– Да, это скорострельный плазменный пистолет-автомат класса В-14, но прежде, чем мы перейдем к его достоинствам и недостаткам, последнее замечание о бронежилете,– Гиль виновато улыбнулся и пожал плечами.– Выключайте его перед сном, иначе ни за что не уснете, и время от времени давайте себе передышку от него. Он питается от Вашей энергии и держит организм в постоянном возбуждении, так что будете быстро утомляться, могут появиться головные боли, кошмары по ночам и галлюцинации.

– Вы уверены, что теперь все сказали,– уточнила Ольга.

– Конечно! Вообще-то их предполагалось эксплуатировать при наличии специального стимулятора, но их больше не производят, как запрещенные, а первоначальный запас выжрали агенты КОБ – они очень любят эти бронежилеты.

– Они всегда съедали самое лучшее,– согласился Серый.

*****

Покинув арсенал, эксперты направились в близлежащий ресторанчик, чтобы устроить себе запоздалый завтрак и обсудить последние новости, так неожиданно навалившиеся на них. Кроме ошейников-бронежилетов и компактных пистолетов они с собой больше ничего не взяли, предоставив служащим арсенала сложить остальные приобретения в их новые служебные автомобили, которые в этот момент оборудовались усилиями техников бортовыми компьютерами, радарами и даже самонаводящимися пулеметами. Передышка обещала быть короткой, и полицейские торопились использовать ее с максимальной отдачей.

– Такое впечатление, что мы отправляемся на войну,– призналась Ольга, машинально пытаясь ослабить хватку металлического кольца на шее, когда официант, ловко изъяв их меню, заторопился исполнять заказ ранних посетителей.

– Боюсь, что так и есть,– согласился Серый, указав на колонну военных грузовиков за окном.– Легионеры уже топают по улицам.

Женщина проследила за его взглядом и согласно кивнула в ответ:

– И что, по-твоему, нам с тобой делать?

– Понятия не имею,– весело заявил эксперт, откинувшись на высоком стуле.– Начнем с завтрака. Я вижу, как он к нам торопится.

Официант подкатил к столику поднос, плотно заставленный различными блюдами, и принялся их степенно расставлять перед посетителями, всем своим видом демонстрируя, что давно не видел таких голодных клиентов по утрам. Еды было много, и Ольга уже пожалела о половине заказа, хотя ее более самоуверенный партнер ни сколько не унывал перед подобным обилием пищи.

– Что-то мне подсказывает, что следующая трапеза будет не скоро,– прокомментировал он.

Женщина с интересом наблюдала за усилиями Серого, ожидая какого-нибудь перерыва в его усердии, чтобы задать мучавший ее вопрос. Потеряв терпение, она решилась спросить:

– Послушай, а о каком деле с КОБ ты упоминал на совещании?

Полицейский напрягся, но быстро овладел собой.

– Здесь хорошая кухня,– не в тему высказался он, но, перехватив на себе взгляд Ольги, обреченно отстранил очередное блюдо.– Это дела минувших дней.

– А все-таки?

– Это было четыре года назад, когда только получил назначение в отдел,– не спеша начал он, обдумывая каждое слово.– Тогда я был тщеславен и доверчив... Впрочем, как и сейчас. В первом задании я должен был помогать сотрудникам КОБ, которые вели какое-то секретное расследование. Мне надо было под видом служителя прессы втереться в доверие к одной молодой особе, которая грозилась обнародовать материалы, трепетно оберегаемые от огласки комитетом. Я познакомился с ней, мы встречались, я бывал в ее гостиничном номере. А однажды, выкрал все документы и подбросил в номер небольшую коробочку с подслушивающим, как мне сказали, устройством. Я едва успел выйти из здания, как раздался взрыв, и начался пожар... Ты должна помнить ту историю: погибло много людей, было шумное дело, в результате которого обвинили иностранных шпионов. Мне ведь никто не говорил, что я подкладывал взрывное устройство... Неделю я не высовывался из дома, ожидая свою судьбу, но меня, исполнителя, оставили в живых. Просто заткнули, повысили в должности, а я до сих пор не могу спать спокойно... Вот такая история.

Он задумался, и Ольга почувствовала, что должна что-нибудь сказать в поддержку.

– Эта женщина нравилась тебе?– спросила она.

– Кто? А-а... Нет, дело не в том. Удивительно, но я даже не помню ее лица, хотя и пытаюсь постоянно вспомнить. Я во многом тогда разочаровался. Теперь остерегаюсь доверять людям и болезненно воспринимаю разговоры о высшей справедливости, государственных интересах и прочей демагогии. Ладно, это все в прошлом. Я не хочу, чтобы ты думала, что я переживаю какую-то травму душевную или что-нибудь в этом роде. Поэтому и рассказал, чтобы не было двусмысленностей: было и было. Думать об этом не надо, но и забывать не стоит.

Серый вяло возобновил завтрак, и Ольга не пыталась заводить новый разговор, отдавшись своим мыслям. Она не думала ни о чем конкретном, доверив себя мягкому успокаивающему оцепенению, навевавшему спокойствие и сонливость. Многое было непонятным и отдавало привкусом нереальности, но сил разбираться в этом не было. Наверное, впервые женщина по-настоящему оценила накопившуюся за годы усталость, которая затаилась где-то глубоко в сознании томительным грузом, лишившим и без того скучную жизнь обычного детского очарования и приятных неожиданностей. Дело было не в том, что она повзрослела и теперь видела мир другими глазами: что-то очень важное было упущено в самом начале, что-то столь ценное, что его не могли затмить ни суетность тяжелой работы, ни то редкое удовлетворение, которое она приносила время от времени. Еще немного, и Ольга призналась бы себе, что жизнь не удалась, что она прошла впустую, разворованная лживыми стремлениями и идеалами. Тоска по уюту и безмятежному детству подсказывала ей, что права была мать, твердившая о единственном счастье для женщины, заключенном в семье, детях, любимом человеке, на котором держится Дом. Да, ей нужен свой Дом с теплым камином, шумной детской и крохотной затемненной спаленкой.

Ольга невольно подняла глаза на Серого и вскрикнула. Тот резко обернулся, проследив ее взгляд, и вскочил со стула:

– Демьян!– рявкнул он на напуганного такой реакцией парня, чьи глаза широко и удивленно расширились.– Никогда не подходи ко мне сзади!

– Кто вас укусил, корни?– вздрогнул тот и бесцеремонно уселся за их столик.– Думал, вы по мне шмальнете, ей богу.

Он в недоумении переводил взгляд с одного полицейского на другого и, наконец, примирительно улыбнувшись, расслабился, удобно располагаясь на стуле.

– Как вы это хаваете?– сморщился парень, окончательно освоившись.

– Только не говори, что тебя привела сюда забота о моем здоровом питании,– Серый был явно раздражен.

– Я здесь, потому что обещал выцепить тебя, когда появятся новости,– загадочно и самодовольно заявил Демьян.

– Что, пришил все-таки старушку?

– Нет,– захихикал тот, подергивая плечами.– Но теперь мне есть, что о ней рассказать.

– Валяй.

– Не так быстро, эксперт: дай же и мне покуражиться.

– Не играй со мной, приятель – у меня чертовски плохое настроение.

– А я не развлекать тебя пришел. Если тебе нужен тот стуканутый, приходи на закате в «Старую вдову». Знаешь, где это?

– В трех шагах от того места, где завалили Гнюса с дружками,– Серый был заинтригован, но старался не демонстрировать этого.– Что тебе известно?

– Придешь один – там все и узнаешь,– не поддавался Демьян.

– Я приду с ней,– эксперт кивнул в сторону Ольги.– Надеюсь, ты не потратишь моего времени зря.

– Ладно. Будь спок, тебя ждет улетный вечерок,– парень встал и небрежно добавил.– И мой тебе совет, не носи больше этого ожерелья – оно тебе не идет. Лучше попробуй серьги.

Он хмыкнул, оставшись довольным собой, и гордо удалился.

– Роскошная шутка, придурок,– прошипел Серый, тщательно пряча ошейник бронежилета под воротник рубашки.

– Почему ты не попытался узнать, что ему известно?– возмутилась Ольга, когда Демьян вышел из ресторана.

– Как же! Я пытался, но, если он не собирался раскрывать свои карты с самого начала, то и допрос с пристрастием нам не помог бы. Это такая игра. Уже то, что нас куда-то пригласили, достижение. Доверься мне, я знаю этих людей.

– Но это может быть опасно.

– Опасно даже в общественный туалет заходить. Меня больше беспокоит, как легко он нас нашел. Надо менять привычки, а то будем легкой мишенью. Нам пора. Официант!

Серый потребовал остатки завтрака упаковать с собой и, внимательно проследив за процедурой, вывел Ольгу на улицу.

– Машины уже должны быть готовы,– предположил он.– Нам еще предстоит кое-что сделать до вечера.

*****

Город изменился.

Это было не уныние окрепшей осени, не безумство холодных ветров, заблудившихся в лабиринте остроконечных зданий, и не серая тень нависших над лентами улиц туч. Все было гораздо тоньше. Словно бурлящая движением махина города хранила в себе безумие настоящей жизни, которая складывалась в осязаемый одухотворенный организм, способный осознавать себя, чувствовать и видеть. Город подобно первобытному зверю вглядывался в себя, в снующих по нему людей, прислушивался к монотонному гулу их голосов и вторил ему блуждающим шепотом эха. Теперь этот зверь беспокойно ворочался и нервничал, ощущая странное напряжение, царившее в замкнутом мире его обитателей, породивших его и раболепно прислуживающих ему.

Улицы были заполнены автоматчиками внутренних войск, бесцеремонно снующими в городском хаосе, заглядывающими в окна, застревающими в ресторанчиках и барах, поеживающимися от сырого холода в бесцельных, но бдительных патрулях. Вырвавшаяся на волю новость об убийстве сорока девяти агентов КОБ быстро растворилась в потоке абсурдной и заведомо лживой информации.

Заработал конвейер сенсаций, сложенный из грез и фантазий журналистов, которые в своих потугах превзойти истину выплевывали в свет через средства массовой информации не только помои собственных комментариев. В ход пошла вся каша накопленной ими информации, нереальной и дикой по своей сути, призванной лишь удивлять, шокировать, подчинить недоверчивых потребителей этого бреда грандиозному танцу слухов и сплетен. Люди испокон веков боялись неизвестного и потому всегда неустанно тянулись к нему своими трясущимися руками, надеясь отыскать чудо, в которое все равно не способны верить, неизбежно отвергая и охаивая его даже ценой своей жизни.

И скучающая людская масса, достаточно разогретая стараниями журналистов, проглотила очевидную наживку, готовая жадно впитывать в себя все, что предложат ловкие дельцы от информационной кухни. Когда есть спрос, предложение не заставляет себя ждать, безошибочно отыскивая в серой массе именно своего потребителя. Услужливая пресса и внимательное телевидение предложили широкий выбор «жареных блюд» для своих читателей, слушателей, зрителей – любого, кто готов «пережевывать» приправленную кашицу новостей из так называемых достоверных источников. Здесь можно было подобрать по вкусу рассказы очевидцев, контактировавших с летающими тарелками, или репортаж из подвала, где была убита огромная, размером с человека, крыса, интервью с чародеем, выпустившим на улицы демона, или воззвание тайной религиозной секты, предрекающей конец света – все и для всех!

Ряды скептиков быстро редели, по мере того как толкователи небылиц находили невероятные объяснения присутствию вооруженных до зубов легионеров на улицах города, участившимся авариям автотранспорта и пробкам на дорогах, загадочным убийствам и неожиданно возникающим пожарам, увеличивая тем самым разгул красочной лжи, в чьей мутной воде кто-то пытался ловить свою рыбу. Очень скоро стало невозможным ориентироваться в мощном информационном потоке, который сотрясал размытые устои горожан, ввергая их в состояние неопределенной истерии, а громогласные журналисты, перекрикивая друг друга, торопились выплеснуть на головы своих почитателей грязь нескончаемых откровений. Как высохшей после жаркого лета землей, влага новостей впитывалась сонными умами людей, раскрывая бездну ненасытности в их стремлении к самообману и саморазрушению, рисуя в перспективе жуткие картины их собственного будущего. Раскачиваемый мелкой дрожью возбуждения город жаждал новых событий, жертвуя общим спокойствием и порядком.

Город выжидал.

*****

Эксперты, занятые работой, пропустили начало информационного карнавала, взбудоражившего горожан, и были несколько обескуражены собственной неосведомленностью. Разделившись еще в начале дня, они только вечером встретились в автомобильном ангаре департамента полиции, чтобы поделиться достижениями и подготовиться к предстоящей встрече с Демьяном.

– Ты видела, что происходит?– Серый встретил Ольгу у лифта и повел за собой к машине.

– Что случилось?

– Хотел бы я это знать! Кругом пробки, выехать невозможно, а тут еще какая-то авария на двух линиях надземки сразу. Давка, крики: легионеры пытаются навести порядок, но создают еще большую неразбериху и панику. Одним словом – бардак! По нашим каналам идет информация о ряде диверсий на общественном транспорте. Какие-то террористы пытаются спровоцировать беспорядки, искусственно устраивают заторы на дорогах. В новостях вещают какие-то небылицы.

Они остановились у приземистого двухместного «Ровера» чистого белого цвета с черными абсолютно непрозрачными стеклами. Все выпуклости кузова были столь умело и изящно продуманы дизайнерами, что даже отпугивали своим совершенством.