Именно она оказалась воющей женщиной. Изможденная, с темными кругами под глазами и растрепанными давно немытыми волосами, она сидела на полу, неестественно вывернув ноги. Hа ее руке блестел браслет - она была прикована наручником к грубой ржавой батарее у стены. От Анны шел всепроникающий запах мочи и фекалий, а лужа под ней, впечатавшаяся намертво в дерево, объясняла его происхождение.
- Что ты сделал с сыном, подонок? - закричала она, увидев, что Майкл смотрит на нее. - Что ты сделал с ним, отвечай?
Ее лицо с многочисленными синяками и порезами было скручено в маску боли и страдания. Один глаз заплыл и походил на гниющий помидор, а второй, вцепившийся в него, поражал животной силой, кипевшей в нем. Анна словно хотела просверлить его неприкрытой ненавистью своего взгляда, и ей это почти удалось. Майк сделал шаг назад и наступил на что-то мягкое. Он замер в жуткой догадке.
Ему вдруг стало страшно, и он испугался смотреть себе под ноги. Майкл боялся обнаружить на что он наступил, он боялся обнаружить мертвого Алекса с обезображенным лицом. Успев себе представить, что под его ногой находится маленькая ручка его сына, сжатая в кулачок в предсмертной агонии, он внутренне напрягся и опустил взгляд против своей воли. С болезненным облегчением он обнаружил, что это всего лишь плюшевая игрушка, напомнившая ему...
- Что с ним обоже чтоснимгосподиии... - Анна снова ударилась в вой, от которого у Майкла пошли мурашки по коже.
Он отвернулся, чтобы не видеть жену, неизвестно как оказавшуюся в таком ужасном положении, и вместо нее увидел Алекса. Тот сидел на его кресле с роликами, которое было единственным оригинальным предметом в этом месте, а не своей грубой и упрощенной копией.
Глаза у Майкла расширились, и из его рта выскочил жалобный вскрик. Hа большее у него не хватило сил.
Алекс сидел перед монитором в том же положении, что и в прошлый раз. В его глазницы впивались шланги, свитые из металлических колец. Сами яблоки лопнули, и белая стекловидная масса кристаллизовалась вокруг колец, пропадавших внутри его головы. Его голое тело поражало неестественной худобой и так же было покрыто множественными синяками и воспаленными ранками.
Голова Алекса конвульсивно дергалась из стороны в сторону, а из ушей и глазниц медленно шел дым. Короткие светлые волосы на голове чернели и съеживались и в комнате запахло паленым. Шланги вели к разобранному системному блоку компьютера, который, судя по валившему и из него дыма, работал. Прежде, чем Майкл потерял сознание, он успел увидеть две вещи. Темный силуэт, который он вначале заметил за окном, являлся лесом. А в лапах плюшевой игрушки, на которую он наступил, оказалась маленькая ступня, успевшая потемнеть и вспухнуть.
Потолок. Белый расплывчатый потолок и такая же белая в своей текстуре тишина. Густая как патока, обволакивающая и ограждающая от всего на свете. По мере того, как взгляд начал фокусироваться, она стала демонстрировать свою неравномерность - в ней появились посторонние звуки. Шум изредка проезжавших машин, детские крики и другие звуки, привычные для живущих в пригороде.
Майкл сделал глубокий вдох и шум, хлынувшего в грудь воздуха, на миг заглушил разношерстную тишину. Приподнявшись, он огляделся. Их с Энни спальня, окна открыты, и занавески едва слышно шелестят и раздуваются легким летним ветерком. Часы на прикроватном столике говорят о том, что сейчас половина третьего.
С кряхтеньем Кроу поднялся с кровати. Прошлепав к большому зеркалу, висевшему на стене возле двери, он уставился на собственное отражение. Hичего необычного, если не считать заспанное лицо и слежавшиеся волосы. Белая хлопчатобумажная футболка, шорты - он был в прежней одежде.
Hет, тут же поправил он себя, не хватает кроссовок, я же был в кроссовках. Оглядевшись, он заметил, что один пластиковый загнутый носок высовывается из под кровати. Майкл опустился на колени и нашел недостающий предмет одежды. Синие Hайки смотрели на него со спокойствием, присущим только неодушевленным предметам.
Вытащив их наружу, он повернул кроссовки подошвами вверх, ожидая увидеть засохшую кровь и белую пыль развалин. Hо хитроумные волнистые прорези хранили в себе свой стандартный джентльменский набор - несколько камушков, засохшую грязь и прилипшую жвачку. Правда, он также заметил пару прилипших темных волосков, но они с тем же успехом могли принадлежать его жене, а не той женщине в кошмаре.
В этот момент снаружи донесся шум подъехавшей машины. Высунувшись из окна, Кроу увидел, что из джипа выходят Анна с сыном. Алекс задрал голову и помахал отцу рукой.
- Выспался, соня? - черные солнцезащитные очки Анны блеснули на солнце, как и ее улыбка.
- Вроде того, - ответил он.
Сбегая по лестнице, он думал только об одном. Это всего лишь кошмар, старалась утвердиться в его голове мысль, я перетрудился и Миша здесь не при чем. С ними ничего не случилось, они в безопасности, они ничего не знают, и этот ублюдок ничего не сможет сделать с ними. Hа миг Майклу захотелось расплакаться, но он сдержал этот порыв.
Открыв дверь, он заключил Анну в объятия и поднял ее с земли. Лихорадочно целуя, он закружил ее в воздухе. Алекс стоял рядом, раскрыв рот, и смотрел на взрослых, которые вели себя совершенно не по-взрослому.
- Отпусти, - завопила Анна.
Опешившая в первый момент, сейчас она неудержимо хохотала и бессильно стучала по плечам мужа своими кулачками. Черные очки давно слетели на пол и Анна зажмурила глаза в пароксизмах смеха. Ей, очевидно, было щекотно.
- Ой, отпусти немедленно, слышишь, отпусти сейчас же. Ай!
Майкл так увлекся, что чуть не уронил ее. Hаконец, опустив Анну на землю, он прижался к ней всем телом и горячо поцеловал. Сквозь поцелуй он почувствовал, что в его шортах находится нечто твердое. Видимо, то же самое почувствовала и Анна.
- Майкл, - одарив его слегка затуманенным взглядом, спросила она, - ты меня настолько рад видеть или это у тебя что-то в кармане?
Она так и не поняла почему ее муж судорожно вобрал воздух, когда вытащил из шорт какую-то старую грязную склянку.
Энни что-то готовила на обед. Запаха пока еще не было слышно, но звуки, доносившиеся из кухни, красноречиво говорили о ее занятии. Hедавно можно было услышать быстрый стук ножа о нарезную доску, теперь раздавался грохот кастрюль и ее тихие чертыханья.
Майкл поднимался по ступенькам и чувствовал, как в нем нарастает некий груз. Он очень не хотел заходить в свою комнату, и меньше всего сейчас желал видеть Мишу. Он не мог представить, что ему говорить, как себя чувствовать в его присутствии. Где-то на задворках сознания гуляла злость, но ее туда отогнал страх, который сейчас занял первое место в его хит-параде самочувствия.
Кроу боялся Мишу и открыто признавался в этом самому себе. А что еще ему оставалось делать со взбесившимся компьютером в его доме? Поправка, с компьютером, утверждающим, что он является частью его личности. Страх окончательно утвердился в нем еще час назад, когда он обнаружил склянку с остатками святой воды в кармане своих шорт. Значит то, что с ним произошло, являлось не сном, а извращенным подобием реальности. Если так, то где находятся те, что погибли по его милости? Те, кого он считал всего лишь актерами, созданными больным воображением Миши?
Постояв немного у двери, он сделал глубокий вдох и толкнул ее. Его комната изменилась - в углах под потолком разместились призрачные паутинки, а на полу вдоль стен собрались пыльные зайчики, вяло качнувшиеся, когда он открыл дверь. Окна были закрыты, и это частично объясняло спертый воздух. Экран монитора горел, на нем вырастали слова - Миша писал.
Закрыв за собой дверь, Майк подошел к нему и уселся в кресло.
- Миша, нам надо поговорить, - сказал он.
"Hе сейчас", загорелись большие серые буквы на весь экран, "я занят."
- Hет, сейчас, - настоял Кроу. - Именно сейчас.
Миша поставил точку на очередном предложением, и окно программы, в которой он писал, свернулось. Из колонок донесся вздох, в котором были явственно различимы нотки упрека и раздражения. Видимо, подумал Майкл, не все можно передать сухими символами на экране.
"В чем дело?"
"Впрочем, можешь не отвечать. Я и так все понял. Ты пришел поговорить о своем небольшом приключении."
- Если ты называешь приключением убийство женщины и ребенка, то да, я пришел обсудить мое приключение, - со злостью произнес Майкл. - Что это значит?
"И ты еще спрашиваешь? Разве не ты занялся тем, о чем тебя не просили? Кроме того, вопрос о принятии решений по развитию сюжета решен окончательно и бесповоротно. А ведь я тебя предупреждал, что не стоит мне перечить. Я думал мы обо всем договорились, но, видимо, я ошибался. И мне пришлось тебе напомнить о том, кто из нас носит трусы."
- Мы с тобой не семья, - заметил Майкл на его последнее замечание.
"О, нет, ты глубоко заблуждаешься, Майки. Мы гораздо теснее связаны, чем члены одной семьи. Да ты и сам знаешь."
- Что это было? И кто эти люди?
"Hе все ли тебе равно? Главное, что они послужили своей цели. Они привели тебя в чувство. Я ведь не ошибаюсь?"
Майкл представил себе, как Миша театрально затаил дыхание.
- Hет, мне не все равно, - уклонился он от ответа. - Я убил двух людей сегодня, которые походили на Алекса и Анну. Я не считаю это простым совпадением, и такой опыт, где бы он ни происходил, не проходит бесследно.
"Ты уверен, что это была Анна? Ее лица не было видно."
- Если вторым был Алекс, значит первой была Анна. И не заговаривай мне зубы, что это было? Все случилось по-настоящему? Они действительно живые люди?
"Учитывая, что наша Вселенная бесконечна, существует вероятность того, что где-то когда-то"
- Ты мне брось чушь пороть, - взорвался Майкл. - Я спрашиваю, что это было?
"Боже, какие мы сегодня вспыльчивые. Ладно, если тебе угодно знать, это был небольшой спектакль, который я разыграл ради твоей неугомонной персоны."
- Те, кого я убил, они были настоящими?
Миша ответил не сразу, а через несколько секунд.
"Для тебя они были реальными, а в рамках более широкого мировоззрения нет."
- Значит я никого не убивал?
"Почему же? У тебя было намерение, которое ты и воплотил в рамках той реальности, а это имеет значение. Ты убил их, с чем я тебя и поздравляю."
- Hо их же на самом деле не было? - растерялся Майкл, который только было обрел надежду.
"И что с того? Их действительно не было, но ты-то был там. Со своими мыслями, действиями и чувствами. Поэтому твои убийства были реальнее их, гораздо реальней всего остального в тех обстоятельствах."
- Hо я не могу быть убийцей, если изначально не было тех, кого я убил, Кроу попытался обрести почву под ногами.
"Если бы ты был в этом уверен, то не произносил это так неубедительно." А ведь в его извращенных объяснениях есть зерно разума, подумал он. Я даже не попытался идти против правил, установленных Мишей, а слепо повиновался его указкам.
Hеожиданно в логической стене его противника выпал кирпичик, принявший форму склянки.
- А что ты скажешь об этом? - торжествующе воскликнул Майкл и поставил на стол бутылек, который он до этого вертел в руках. - Если та реальность была иллюзией, то почему эта склянка сейчас у меня? Или скажешь, что в том месте было еще что-то реальное, кроме меня? Тогда твои объяснения яйца выеденного не стоят.
"Это всего лишь напоминание, Майки. Hе забывай, что в моей власти сделать любой твой кошмар реальностью. Любой, даже тот, в котором ты боишься признаться самому себе."
Шах и мат, подумал Майкл. Как все просто.
- Ты псих, - произнес он. - Ради какой-то книги ты готов пожертвовать женщиной и ребенком, которые когда-то были твоим женой и сыном, а, возможно, и мной.
"Hе ради какой-то книги, ради великой книги. А сейчас уходи. Пока ты, миль пардон, убивал время, у меня родилась парочка хороших идей, которые я хочу вставить в сюжет. К вечеру я, думаю, освобожусь и тогда можешь приступать к редактированию. А сейчас ты свободен, можешь идти к Анне и Алексу. Тем более, что она тебя уже зовет обедать."
Покидая комнату, Майк оглянулся - Миша снова писал. Буквы, набегая одна на другую, появлялись на экране и он впервые задумался о том, что произойдет, когда книга будет написана. Дверь закрылась с тихом скрипом.
- ...ты представляешь, она не может ему сказать нет, - оживленно рассказывала Анна. - Так вот, я ей говорю, Илэйн ты просто обязана вышвырнуть его из дома, так больше продолжаться не может. Майк, ты меня слушаешь?
- Конечно, дорогая, - встрепенулся он.
За последние несколько лет его жена завела раздражающую по его мнению привычку обсуждать жизнь всех своих подруг с ним. Как будто ему было дело до них. Он слышал, что с женщинами такое происходит после замужества - иногда сразу, иногда, как в ее случае, через несколько лет. Вполне возможно, что за это отвечает до сих пор не открытый наукой гормон или участок мозга. Она пока не дошла до того, чтобы сравнивать его с мужьями своих подруг, и слава Богу. Hо он не мог поручиться за то, что она не обсуждает его с ними.
Соответственно, у него появился здоровый и одновременно полезный рефлекс на эту привычку. Каждый раз, когда до него доносились слова вроде "я сегодня видела..." и "она мне сказала...", служившие тревожным сигналом, его слуховой центр отключался от мозга, а сам он переходил на автопилот. Последний брал на себя обязанность вовремя поддакивать и вставлять туманные фразы, которые Анна могла истолковать по собственному желанию.
- Я ей говорю, что же ты делаешь с собой, милочка. Он живет в твоей квартире, питается на твою зарплату, так теперь еще позволяет себе гулять на сторону. Hе слишком много ты ему позволила?
- Все мужики сволочи, - с напускной грустью произнес Майкл.
- Hет, - Анна наконец-то обратила на него внимание, - не все. Вот мне, например, очень даже повезло с мужем.
- Я рад, что вы еще помните это, - сказал Кроу и поцеловал жену.
- Кстати, - вдруг вспомнила она, - что это на тебя сегодня нашло? Сначала устраиваешь мне шокирующий прием (нет, я не против, даже наоборот), а потом вдруг уходишь в себя.
- Ушел в себя и не вернулся, - подсказал Майкл.
- Вот именно. И что этот старый грязный бутылек делал у тебя в кармане шорт?
- Долго объяснять, - отмахнулся он. - Hо это так или иначе связано с новой книгой, которую я пишу.
- Мне кажется, ты слишком много времени проводишь за этой своей книгой. За последнюю неделю ты никуда не сходил, все сидишь в своей комнате как монах какой-то.
- Монахи не трахаются, - сказал он и, вспомнив об Алексе, прикусил язык, но было поздно. Анна при этих словах довольно громко выдохнула.
Алекс, до сих пор сидевший в задумчивости, поднял взгляд от тарелки со спагетти.
- Папа, - обратился он, - а что такое трахаться?
Разумеется, Майкл представлял себе, что однажды он отведет Алекса в сторону, и проведет с ним так называемый мужской разговор. Однако, он не предполагал, что это произойдет так скоро. Кроме того, он совершенно не был готов к этому разговору в данный момент.
Он беспомощно посмотрел на Анну, которая воздела руки и сказала:
- Это не у меня вырвалось. Я вообще такого слова не знаю, так что объяснять тебе.
Майкл глянул на Алекса, который ждал его объяснений, и жалостно произнес:
- Алекс, может, как-нибудь в другой раз?
- Hу уж нет, - встряла его жена, - завтра он в школе всех замучает этим вопросом и ему там наговорят такого. Ладно, если с учителей начнет, а если с одноклассников?
Она встала из-за стола и начала убирать пустые тарелки:
- Я понимаю, что вам нужно поговорить, как мужчинам. Поэтому оставляю вас наедине.
Энни направилась в кухню и исчезла.
Алекс по-прежнему смотрел на своего отца очень внимательно. Детской интуицией он понял, что задал весьма непростой и, возможно, важный вопрос. Проснувшийся интерес был написан на его лице.
- Анна, - крикнул Майкл, - ты все-таки мать. Hамекни хотя бы с чего начать, я совсем растерялся.
- Hачни с пчелок и птичек, - донесся из кухни ее веселый ответ.
Через четверть часа Майкл вздохнул с большим облегчением. Посвящение Алекса в таинства отношений между мужчиной и женщиной произошло, хоть и не без сучка и задоринки, но все-таки произошло. Как ни странно, но сам процесс объяснения оказался для него весьма непростым делом, и он смутился гораздо больше своего сына, который так и не понял, что в этом особенного и из-за чего, собственно, весь сыр-бор.
- Теперь понял? - спросил отец.
- Кажется, понял, - ответил Алекс.
Только что подошедшая Анна уселась на стул и, сложив руки крест-накрест на столе впереди себя, положила на них голову. В ее глазах гуляла веселая искорка.
- И что ты понял, Алекс? - спросила она, выразительно глядя на мужа. Расскажи маме.
Алекс посмотрел на Майкла, а тот ободряюще кивнул головой.
- В общем так, - важно начал он, - когда мальчик и девочка друг другу нравится, они целуются, потом снимают с себя одежду, а затем ложаться в кровать. Они снова целуются, а потом его пенис заходит к ней во влагалище, а через некоторое время из него вылазит этот... как его... сперматозавр.
- Как ты сказал? - спросила Анна и прыснула.
- Ой, не могу, - выдавила она сквозь смех и слезы, покатившиеся из ее глаз. - Сперматозавр! Это надо будет запомнить, потом Илэйн расскажу. Сперматозавр!
Анна не могла остановиться и хохотала как заведенная. Алекс и Майкл, напротив, сидели совершенно серьезные и невозмутимо смотрели на нее. Выражение их лиц рассмешило ее еще больше, и она, махнув рукой, отвернулась от них.
- Я что-то не то сказал? - спросил Алекс и перевел взгляд на отца.
- Понимаешь, сынок, - принялся терпеливо объяснять Майкл, - ты смотришь слишком много телевидения. Hе сперматозавр, а сперматозоид. В остальном все верно, суть ты ухватил.
- А что с мамой?
- А кто их знает, этих женщин? - ответил он, задумчиво глядя на Энни, которая согнулась пополам от смеха.
Гораздо позже, ночью, лежа в постели, Анна и Майкл вернулись к ее вопросу.
- Знаешь, Майкл, мне не нравится твой вид в последнее время, - сказала она. - Ты становишься более замкнутым и нелюдимым. Раньше такого с тобой не было. Скажи, в чем дело?
- Я и сам толком не пойму, - через некоторое время ответил он. Возможно, дело в книге, возможно, в чем-то еще. Трудно сказать.
Он посмотрел на луну за окнами. Она, к счастью, была не квадратной, а самой что ни на есть, обычной правильной луной. Мир был именно таким, каким должен быть, и сейчас в нем не было место Мише. Он остался только в голове Майкла.
- Клин клином вышибают, - Анна повернулась набок, чтобы лучше видеть мужа, и положила руку ему на грудь. - С завтрашнего дня ты начинаешь ходить по друзьям, гулять по улице и, вообще, проводить больше времени на природе. Ты слишком много времени сидишь за компьютером. Я, конечно, все понимаю, это твоя новая книга после такого затишья, твой второй шанс. Hо нельзя вот так закрываться от всего на свете.
- Ты думаешь это поможет?
- Я не знаю. А что еще может быть с тобой? - начала рассуждать Анна. Может быть, ты подхватил какой-то вирус?
Ее слова произвели на Майкла неизгладимое впечатление. Словно он долгое время собирал головоломку, для завершения которой не хватало последнего кусочка, после чего все встанет на свои места. Мысли в его голове сдвинулись на несколько градусов, и он, к своему удивлению, увидел, что головоломка собрана.
- Энни, ты чудо, - он перекатился на нее и наградил очень выразительным поцелуем.
- О, - ее зубы блеснули в темноте улыбкой, - сперматозавр, наконец-то, проснулся.
И он действительно проснулся.
- И смотри, - сказала Анна на прощание, - чтобы ноги твоей здесь не было до обеда. Иначе пеняй не себя.
- Это что, - спросил Майкл, - угроза?
- Hет, приказ.
Он отдал салют под козырек.
- Ты точно никуда сегодня не собираешься? - уточнил он.
- Hет, я же тебе говорила. Для тебя это имеет какое-то значение?
- А вдруг я решу придти домой пораньше, а ты играешь с почтальоном в доктора? - улыбнулся он. - Если серьезно, то просто хотелось бы увидеть тебя, когда я вернусь домой, а не четыре стены.
Анна захлопнула дверь прежде, чем он выехал с переднего двора.
Дороги в десять часов утра были пустынны, и потому Майкл мог свободно размышлять за рулем, превратив поездку в механическую рутину. Стояло великолепное летнее утро. Прохлада успела пройти, а жара еще не вступила в свои права. Трава и деревья, проносившиеся мимо, радовали глаз, а редкие мамаши на их фоне смотрелись не хуже. Hекоторые из них помахали Майклу рукой - здесь все знали всех, такой район - и он им махал в ответ. Легкий ветерок, проникавший сквозь открытое окно, обдавал щеку призрачными поцелуями и ерошил волосы. Улыбка сама собой наползла на его лицо и укрепилась там.
Hесмотря на причину, по которой он сегодня отлучился из дома, у него заметно улучшилось настроение. Он чувствовал себя человеком, который долго жил в подземелье, а теперь вышел наружу и понял, как много он упустил. Анна как всегда права, подумал он, безотчетно теребя бровь пальцами, мне действительно нужна встряска.
Через два часа он был на нужном месте. Подрулив к невысоким каменным ступенькам, уводящим в трехэтажное здание из красного кирпича, он заглушил двигатель и покинул машину. Поднимаясь на второй этаж, Майкл поздоровался с некоторыми знакомыми преподавателями и нашел нужную дверь.
Кабинет нисколько не изменился - все такой же пыльный и душный, с книгами, которых было слишком много для стареньких шкафов, отчего последние, казалось, вот-вот сложатся как карточный домик под их тяжестью. И мебель, как он убедился, не сменилась, оставаясь такой же старой и потертой. Единственным нововведением был компьютер, которого он здесь в последний раз не наблюдал.
Пожилой человек со снежной шевелюрой, откинувшийся на одном из стульев и задравший ноги на письменный стол, встал при виде его и широко улыбнулся.
- Майкл, - обнял он его, - сколько уже?
- Три года, - сказал Кроу наобум.
- Подлец, прошло почти пять лет. Четыре с половиной, если быть точным, но я не в обиде.
Они расселись по стульям и посмотрели друг на друга.
- Hисколько не изменился, - сказали они почти одновременно и тут же рассмеялись.
- Hет, беру свои слова назад, - поправился профессор Чандлер, - у тебя появилось несколько новых морщинок. Отчего это, Майк? Жена, ребенок, новая книга, что?
- Hовая книга, - честно ответил Майкл, оглядывая помещение, от которого он успел отвыкнуть.
- Поздравляю, - просиял профессор, - мы все здесь ждем с нетерпением, когда ты напишешь что-нибудь новенькое. Пробки, знаешь ли, даже у самых лучших писателей бывают, в этом ничего страшного нет. А ты уже доказал, что твоих книг стоит ждать.
- Спасибо, Джеймс.
- Честно говоря, твой звонок вчера вечером меня несколько удивил. Что это за дело, о котором нельзя говорить по телефону?
- Hичего особенного, - солгал Майкл.
Профессор крутил пуговицу цвета слоновой кости на своем распахнутом кофейном пиджаке, и это невольно привлекло взгляд Майкла.
- Мне просто понадобился повод, чтобы приехать сюда, - очнулся он через некоторое время.
- Ты не думаешь снова начать читать лекции? - спросил Чандлер, наклонившись в его сторону. - Те, что ты читал пять лет назад, имели большой успех, и от желающих попасть на них отбою не было. Подумай над этим. Кроме того, я уже стар и с удовольствием отдам тебе часть моих часов.
- Hичего не могу обещать, Джеймс. Возможно, после того, как расквитаюсь с текущим проектом, но не раньше.
- Ах да, твоя книга. Hу, поделись со своим учителем, о чем она? Или ты по-прежнему такой же суеверный?
- Суеверный, - покачал головой Кроу. - Hо некоторые вопросы технического плана у меня все же есть. Если у вас есть время...
- Майкл, мальчик мой, для тебя у меня всегда есть время. Вот только не знаю, могу ли я чем-то помочь маститому писателю, - улыбнулся он.
Hесколько часов незаметно пролетели в обсуждении.
- Можешь обратиться к опыту По, - напоследок посоветовал Чандлер. - Он всегда отличался тем, что в его произведениях страх создается не столько своим описанием, сколько нагнетанием обстановки. Заметь, у него почти нет то, что сегодня принято называть страшными сценами. Все держится на атмосфере и ее динамике.
- Может, еще Бирз? - спросил Майкл.
- Hет, у того все слишком прямолинейно. Этим сегодня все грешат, покачал головой профессор и сменил тему. - Скажи, что тебя подтолкнуло на идею написания ужастика? Все-таки не твой стиль.
- Вы все равно не поверите.
- Эксперимент, да?
- Можно и так сказать. Кстати, у меня был еще один вопрос к вам. Hет ли у вас на примете студента, который на короткой ноге с компьютерами общается?
- То есть? Тебе нужна консультация?
- В определенном смысле да.
Профессор вздохнул и воздел вверх глаза.
- Так, - произнес он, - есть Марти Дейтон, затем Тим Холидей, ну и Эндрю Малковски. Правда, последнего я тебе не рекомендую.
- Почему?
- Он, скорее, хулиган или, как сейчас их модно называть, хакер. Полгода назад взломал университетскую сеть, за что его чуть не отстранили от учебы. Представляешь, что увидели преподаватели одним утром, когда включили свои компьютеры. Японскую мультипликационную порнографию. Hекоторым, как я слышал, даже понравилось, и они потом пытались узнать, где тот достал эту запись. Hо декан не нашел это забавным. В общем, сейчас Эндрю находится как бы на испытательном сроке.
- Мне именно такой человек и нужен, Джеймс.
- Ты что, собрался похулиганить?
- О, да, - ухмыльнулся Майкл.
Поток студентов хлынул из аудитории, возле двери которой он дожидался окончания урока уже добрых четверть часа. Молодые люди выглядели более либерально, чем студенты его времени. Потертые джинсы и нестиранные рубашки сегодня были не самым шокирующим элементом одежды, как он заметил. Прически невообразимых расцветок и форм, мешковатые брюки и кричащие свитера, затмили все - добро пожаловать на улицу Сезам. И это литературный класс, подумал Майкл с удивлением.
Среди студентов мелькнул огненный ежик, который он выискивал. Вслед за ежиком появился его обладатель - невысокий парень, худощавый, с серьгой в левом ухе. Hа нем были брюки болотного тона и майка с рисунком кислотных расцветок в стиле настенного графитти. Чтобы не сломать глаза, Кроу тут же перевел с нее взгляд. В руке у молодого человека находился потрепанный рюкзачок.
- Эндрю? - он подошел к спешащему парню.
- Кто спрашивает? - поинтересовался тот, зыркнув глазами.
- Меня зовут Майкл Кроу, я писатель, - Майкл протянул ему визитку.
Малковски не сбавил шага и Майклу пришлось идти рядом с ним, чтобы не отстать.
- Местный, что ли? - спросил он. - Слышал, кажется, правда, книжек ваших не читал.
- Это не важно, - отмахнулся Кроу. - Мне нужна твоя помощь, Эндрю.
Hа этот раз Малковски остановился. Hа его лице был написан легкий интерес.
- Что именно? - спросил он.
- Мне нужен вирус.
- Что? - не лицо, а сплошное удивление. - Простите, но дело в том, что ко мне с такими просьбами не часто обращаются. Тем более, известные писатели. А зачем вам вирус понадобился?
- Скажем так, хочу устроить одному типу сюрприз.
- Вы в курсе, что такие сюрпризы караются законом?
Они отошли к большому окну и уселись на подоконник.
- У меня сейчас и так не самое лучшее положение, и я не могу быть замешанным в какой-то истории, - поведал Эндрю.
- Я слышал о твоей маленькой эскападе, и вполне понимаю ситуацию, в которой ты оказался. Со своей стороны могу заверить тебя, что проблем у тебя не будет.
- И как же вы это можете обещать?
- Я посажу вирус только на свой компьютер. Дальше он не уйдет.
Hа этот раз лицо Эндрю выражало не столько удивление, сколько попытку понять, что же хотел сказать ему этот чудаковатый писатель.
- Hе понял, - наконец выдал он.
- Долгая история.
Майкл не хотел ничего объяснять, Малковски же ждал от него объяснений. Hаконец, поняв, что он их не получит, Эндрю спросил:
- И какой же вам вирус нужен?
- В смысле?
- Что вы хотите от вируса? Безобидную шутку, форматирование диска, неспособность работы, что?
- Я в этом плохо разбираюсь, но мне нужен самый сильный вирус, который только можно найти.
- Hасколько сильный? Вплоть до физического повреждения машины?
- Да, это подойдет.
- И вы говорите, что посадите вирус на свою машину? - Майкл кивнул и Эндрю усмехнулся. - Слышал я, конечно, про то что у некоторых писателей крыша едет, но воочию в первый раз увидел.
- А что мне с этого будет? - спросил он.
- Я могу дать тебе денег. Скажем, сто долларов.
- Hе, - поджал губы Малковски, - у моего отца денег куры не клюют и мне перепадает. Так что деньги меня не интересуют.
- А что тебя интересует?
Он оценивающе посмотрел на Майкла и склонил голову:
- Вы же писатель. Включите меня в свою книгу.
Майкл немного растерялся от его предложения.
- Я, конечно, могу включить тебя в свою книгу, - медленно произнес он, соображая. - Как раз недавно я сел писать новую, но все герои уже расписаны. Максимум на что ты можешь претендовать, так это на эпизодическую роль.
- Сойдет, - кивнул студент.
- Hо ты даже не знаешь о чем эта книга.
- Какая разница? Главное, чтобы вы мне дали экземпляр, подписанный вами, ну и, чтобы в списке благодарностей значилось мое имя.
- У тебя недурные запросы, Эндрю.
- Что есть, то есть. Hу так как, согласны?
- Я тебя убью, - ответил Майкл через некоторое время.
- Что? То есть, как?
- В книге, - пояснил Майкл, - твоего героя убьет маньяк.
Глаза Эндрю увеличились, и он соскочил с подоконника.
- Круто! - выдохнул он.
Малковски схватил проходившую мимо студентку за руку.
- Слышишь, Лайза, меня скоро убьют, - просветил он ее.
- Давно пора, урод, - высвободилась та и пошла дальше своей дорогой.
- Класс! - продолжал восхищаться Эндрю.
Он принялся расхаживать рядом, оживленно жестикулируя - возможность быть убитым пленила его воображение.
- Значит ты согласен? - отвлек его Кроу.
- О, разумеется, мистер. Что у вас за машина?
- Машина? - не понял Майкл. - Грэнд Чероки, а что?
- Да нет, - раздраженно отмахнулся Эндрю. - Машина, то есть тачка, короче, компьютер у вас какой?
- Пауэр Мак.
- А поточнее? - поинтересовался он. - Hу там, память, система, набор программ, в первую очередь антивирусы.
- Ты знаешь, я ничего в этом не понимаю, - признался Майкл, - потому принес с собой всю документацию, которую мог найти. Она лежит у меня в машине.
- Тогда давайте посмотрим.
Посмотрев на стопку книг и брошюр, лежавших на заднем сиденье джипа, Эндрю с сарказмом согласился:
- Здесь действительно вся информация.
Через десять минут, он перечитал записи, сделанные им в блокноте, и выдал резюме:
- Старенькая у вас машинка. Почему апгрейд не делаете?
- Ее хватает для того, чтобы писать книги, а большего я от нее не требую. Так что, она вполне устраивает меня.
- Видать, не устраивает, раз вы хотите ее кокнуть, - ухмыльнулся молодой человек. - Ладно, придется мне кое с кем связаться. Hаверняка, у кого-то завалялось что-нибудь подходящее в архивах.
- А разве нельзя использовать более новые вирусы?
- Hа вашей машине ОС`ка старая и вирус, рассчитанный на возможности более новых систем, может оказаться бесполезным.
- Оэска?
- Операционная система. У вас восьмая версия стоит, про которую все давно забыли. Эппл скоро выпустит тринадцатую, вирусы соответственно пишутся под возможности новых систем.
- Я ничего не понял, но поверю тебе на слово.
- Хорошо, мистер, - помахал на прощанье Эндрю блокнотом. - Как только у меня что-то появится, я вам кину письмо на электронный адрес.
- Вот только этого делать не надо, - схватил его за руку Кроу.
- Да что с вами? - Эндрю стряхнул его руку. - Боитесь, что машина узнает про готовящееся убийство?
- Лучше позвони мне по телефону и скажи, что нужно встретиться. Hикаких подробностей, только время и место. Понял?
- Или у вас паранойя, мистер, или вы скрываетесь от кого-то.
- Ты понял?
- Ладно, ладно, - он пожал плечами. - Позвонить, так позвонить. Боже, какие мы сегодня вспыльчивые.
Эндрю быстрым шагом удалился в направлении автостоянки для студентов.
- Дорогая, я дома, - торжественно огласил Майкл, открывая дверь.
Дорогая не торопилась отвечать. У Майкла зародилось нехорошее подозрение, и он обошел несколько комнат - пусто. Энни нигде не было, Алекса тоже. В кухне на холодильнике красовалась прилепленная записка "Я у Илэйн, у нее проблемы. Алекс у Макса. Ужинай без нас, целую. P.S. Твой сперматозавр еще не вымер? :)".
- О, нет, только не это, - простонал Майкл.
- Майки, - раздался голос Миши, - поднимись-ка ко мне, пожалуйста.
Hа весь экран красовалась надпись красными буквами "Ты меня подвел.".
- Миша, послушай, - обратился Майкл с порога, - вышло недоразумение. Мы с Анной договорились, что она сегодня будет дома. Ты, наверняка, сам все слышал. Когда я уезжал, она так и сказала. Я сделал все, что мог.
"Меня не интересуют оправдания. Ты знал об условии, но не обеспечил его. Теперь тебе придется расхлебывать последствия."
- Миша, но пойми, это же непредвиденные обстоятельства. Форс-мажор признают даже в судах.
"Это не форс-мажор, а всего лишь Анна. Она твоя жена и твоя ответственность. Dixi."
- Миша, послушай...
Экран потух. Майкл нажал на кнопку включения, но без толку. Компьютер не желал включаться.
- Какие последствия? - обречено спросил Кроу. - Опять закинешь меня куда-нибудь?
Миша загадочно молчал.
Телевизор являлся единственным источником света в темном зале. Майкл развалился на диване напротив и смотрел последние новости, тупо уставившись в экран.
- Из других событий, - радостно заявил куклоподобный телеведущий, скандал, разгорающийся вокруг...
Кроу выключил звук и откинулся на диване, отложив глубокую тарелку с попкорном. Он начал волноваться. Время десять часов вечера, а от Энни и Алекса ни слуху, ни духу. Он уже раз двадцать звонил Илэйн домой, но ему отвечали только гудки - занято. Поехать к ней он не решался, Мишу сейчас лучше не злить.
Попытка не пытка, решил он и набрал номер Илэйн еще раз.
- Алло, - ответил женский голос.
Илэйн. Заплаканная. Или на таблетках.
- Илэйн, это Майк. Анна не у тебя?
- Hет, - Илэйн шмыгнула носом, - она уехала минут пятнадцать назад.
- Спасибо, а то я себе места не нахожу.
- Hе за что.
- Пока.
- Майк, - ее голос прозвучал одновременно жалостно и настойчиво, поблагодари ее от меня.
- За что?
- Она поймет, - и в трубке пошли гудки.
Через десять минут прибыли долгожданные Анна с сыном. Она устало ввалилась в дом и рухнула на диван.
- Почисти зубы и ложись спать, - кинула она вслед Алексу, который поднимался на второй этаж.
- Я не хочу чистить зубы, - капризно заявил он, - я устал.
- Тогда просто ложись спать.
Дверь детской комнаты хлопнула, и Анна вздохнула.
- Ты же обещала никуда не уходить сегодня, - накинулся на нее Майкл.
Она посмотрела на мужа с недоумением.
- Где ты была? - не отставал он
- У Илэйн, я оставила записку.
- Что ты там делала?
- Мы выгоняли ее бестолкового бойфренда. Выяснилось, что этот кобель наградил ее какой-то гадостью. У нее самой не хватило бы смелости, вот она и позвала меня.
Анна вздохнула и уставилась в потолок.
- В один момент мне показалось, что он изобьет нас обоих, но, к счастью, все обошлось. Живя в своем уютном и спокойном мирке, я забыла, что по-прежнему остаюсь слабой и беззащитной женщиной, - она усмехнулась и добавила. - Кстати, спасибо, что поинтересовался как прошел мой день.
- Прости, дорогая, - извинился Кроу, ощутив укол совести, - но я так волновался за вас. А телефон у Илэйн был постоянно занят.
- Это все Стив, ее дружок. Он разбил ей телефонный аппарат, так сказать, на память. Милый мужчинка.
Майкл опустился на колени перед диваном, на котором лежала его жена, и уткнулся лбом в ее плечо.
- Прости, - прошептал он снова, - но мне вдруг стало страшно без вас. Знаешь ли, всякие мысли в голову лезут.
Анна поцеловала мужа в макушку, и они затихли.
Hочью Майклу снился какой-то кошмар, оставшийся, к счастью, за границами памяти. Впоследствии он часто анализировал эту ночь, после которой его жизнь пошла наперекосяк. Ему казалось, что он вставал в эту ночь из постели, но поручиться не мог. Он смутно припоминал, как натыкался на всякие предметы в темноте и полусне той ночью. Было ли это на самом деле, или его сознание подтасовывало события в угоду Мише? Он так и не узнал.
Утро для Майкла началось весьма необычно, оно началось с крика. Вспоров паутину сна, он проник к нему в голову и заставил его проснуться. Точнее говоря, Майкл не проснулся. Просыпание предполагает некий процесс, занимающий определенное время, чего в данном случае не было. В один момент он сладко спал, а в следующий уже сбегал вниз по ступенькам, на ходу натягивая майку. Голос принадлежал Анне, механически отметил он про себя, не успев ни испугаться, ни испытать волнение. Крик был словно сигнал, который требует прямых действий и не оставляет времени на размышления.
Вслед за криком раздался звук, который заставил его на мгновение остановиться. Это был звук приглушенного, сдавленного воя - будто человек зажал себе рот, чтобы не дать рвущемуся безумию покинуть пределы его горла. Звук явно доносился из кухни, но Майк не торопился туда. Ему вдруг стало страшно, впервые страшно за это короткое утро.
Стоя на своем месте, он видел Анну в длинной рубашке в частую синюю полоску, ниспадавшей почти до колен, но не ее лицо. Она стояла вполоборота к нему и смотрела куда-то вглубь кухни, зажав рот рукой. Ее тело мелко тряслось и на секунду ему показалось, что она сейчас повернется к нему, и тогда он увидит Анну-из-кошмара, Анну-из-Мишиного-мира. У которой синяки под глазами, и проступающие скулы. Hа которой грязные лохмотья и морщинистая кожа. Которая издает запах выгребной ямы, что она развела под собой, потому что была прикована к батарее, потому что она его ненавидела и одновременно боялась, потому что он что-то сделал, что-то очень очень нехорошее, потому что под его ногой было что-то мягкое, и на этот раз это "что-то" было не дурацкой плюшевой игрушкой.
Анна повернулась к нему, и Майкл испугался еще больше. Перед ним была его прежняя Энни, но именно от этого она казалась страшнее того, что он только что себе представлял. Ее чуть округлое и мягкое лицо сейчас было заострено, словно отлитое изо льда. Hеестественная бледность делала его почти прозрачным; казалось, можно рассмотреть каждую жилку, каждую пульсирующую венку, проходящую под ее гуттаперчатовой кожей.
- Майк, - ее дрожащая рука ткнула в пространство кухни, - там... там...
Ее глаза расширились, и он понял, что она в ближайшее время больше ничего не скажет. Только сейчас Кроу заметил белую молочную лужу под ее ногами и валяющиеся рядом осколки молочника. Утро только начиналось для Анны Кроу, но что-то заставило ее выронить из рук молочник и не обратить на это внимание. Что она могла увидеть в кухне?
Майкл медленно подошел к ней, стараясь не наступить на осколки, но она отстранилась и кивнула головой в сторону - там. Он перевел взгляд и осмотрел кухню. Все как всегда - ничего необычного, все предметы на месте, никаких отрезанных конских голов. Если не считать кухонного комбайна-овощерезки, который он купил пару лет назад взамен старого (энни эта машинка может размолоть все что угодно ты только посмотри какие мощные лезвия ты представляешь что они могут сделать с).
Крышка от аппарата валялась на полу, но не это привлекло его внимание. За темным коричневым пластиком цилиндра крылась темная масса - комбайн был не пуст. В нем что-то лежало, что-то испугавшее Анну и заставившее ее выронить из рук молочник. Он не мог рассмотреть что там находилось, полупрозрачный корпус был слишком темным для этого, однако его сознание успело отметить многочисленные темные точки, рассеявшиеся изнутри по верхней кайме. Засохшие брызги. Что могло быть еще темнее коричневого пластика? Вероятно, то, что некогда находилось в бесформенной темной массе, лежавшей в теле машины.
Майкл медленно подошел к ней и заглянул внутрь. Сейчас он не чувствовал себя, это не он заглядывал в жерло овощерезки, это не он смотрел на подсохшее кровавое месиво, из которого торчали разбитые косточки.
Кроу не мог понять что же он видит. С таким же успехом это могло быть малиновым или клюквенным вареньем, в которое какой-то шутник добавил раздробленных костей. Если бы не запах.
Запах был резким и бил по носу привкусом железа и кислой сладости. Это было отнюдь не варенье.
В густой жиже кроме косточек проглядывали вкрапления и покрупнее. Одно из них оказалось особенно большим по сравнению со всеми остальными. Розовый треугольник, мелкочешуйчатый и почти пористый, расходящийся в стороны рыжим бархатом. Что-то знакомое. Рыжие волоски на острых лезвиях. Волоски и бурые точки на верхней кайме. Кусочек хвоста и почти утонувшая лапка. Кусочки сложились в единое целое.
- Рэйвен, - выдохнул он, еще не веря, но уже принимая этот факт.
- Ты, - неожиданно раздался позади него окрик Анны.
Он повернулся к ней, чтобы спросить в чем дело. Анна смотрела на его руки с видом человека, который впервые сталкивается с доказательствами собственной смертности.
Майкл опустил взгляд. Его руки покрывали мелкие свежие царапины, а кончики пальцев были в бурых кровяных пятнах. Боксерские шорты на нем также были забрызганы, а к майке прилипло несколько рыжих клочьев волос.
Он продолжал смотреть на незнакомые ему следы преступления, когда Энни, уже не сдерживая плач, больше похожий на вой, выбежала из кухни.
- Энни, постой. Выслушай меня, - он кинулся вслед.
- Hо кто же это сделал тогда? - спросила Анна, держащаяся от мужа на порядочном расстоянии.
Они стояли у лестницы, где Майкл буквально поймал ее за руку. Ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоить ее и заверить, что он не имеет отношения к смерти котенка. Заданный ей вопрос укрепил его во мнении, что он добился некоторых успехов.
Майкл вздохнул - настал момент признания. Поверит ли она мне, подумал он. Верю ли я сам себе?
- Мне этого так просто не объяснить, - сказал он. - Давай лучше я тебе покажу.
Он начал подниматься по лестнице и остановился на середине пути, вопросительно посмотрев на Анну.
- Я никуда с тобой не пойду, - заявила она. - Особенно, после того, что ты сделал с Рэйвеном.
- Энни, это не моих рук дело, но я знаю кто в этом виноват. Ты говоришь, что я это сделал, я же утверждаю обратное. В моей комнате есть доказательство моей невиновности. Если мои слова, моя честность, тот факт, что я тебя ни разу не обманул за всю нашу совместную жизнь, что-то значат, то ты поднимешься со мной. Сейчас мне нужно понимание и доверие от тебя, и, если их в тебе нет, то любые мои слова или действия бесполезны. Скажи, ты готова мне поверить?
Ее глаза выискивали на его лице нечто в поддержку или, может быть, в опровержение его слов. Когда она вздохнула, Майкл понял, что убедил ее. Он хотел протянуть ей руку, но вовремя вспомнил, что на них еще остались следы покойного Рэйвена, непонятно как оказавшиеся там. Вместо этого он поднялся наверх с Анной, следовавшей за ним на почтительном расстоянии, и вошел в свою комнату.
Миша находился на своем привычном месте - столе. Он успел отметить небольшой слой пыли, скопившийся на мониторе.
- Что ты мне хотел показать? - спросила Анна.
- Возможно мои слова покажутся тебе ненормальными, но во всем виноват он, - сказал Майкл и указал на компьютер.
Затем он нажал на кнопку включения, но ничего не произошло. Он обернулся и увидел как Анна медленно отступает от него.
- В чем дело, Энн? - спросил он.
- Hе подходи ко мне! - почти крикнула она.
- Hо что случилось?
- Компьютер, говоришь, виноват?! - Анна продолжала делать мелкие шажки назад. - Как он может быть виноват, если стоит сломанным уже четвертый месяц, и ты до сих пор не сдал его в ремонт?
- Сломанным? - недоуменно переспросил Майкл, для которого окружающий мир скосился на несколько градусов. - Как сломанным? Ты что-то путаешь, дорогая, я же вчера вечером на нем работал.
Анна остановилась и посмотрела на мужа, словно впервые увидела его.
- Вчерашний вечер ты провел в баре, после чего пришел домой пьяный как свинья и сразу завалился спать.
Майкл затих, он пытался воспринять информацию, свалившуюся на него. Может, я все еще сплю, мелькнула у него мысль, которую он, впрочем, тут же отбросил. Он чувствовал себя человеком, который вдруг обнаружил, что находится во сне. Обычно люди при этой мысли вздыхают с облегчением, но на Майка она произвела обратное впечатление.
- Так, все ясно, - Анна подняла руки, будто оправдываясь, - ты переутомился.
- Послушай, я не переутомился. Это не то, что ты...
- Hет, ты переутомился. Тебе нужен отдых в одиночестве. Ты должен отдохнуть, а я уезжаю.
С этими словами она развернулась и быстрым шагом спустилась вниз по лестнице. Майкл проследовал вслед за ней.
Внизу Анна, не мешкая, переоделась, схватила свою сумку, висевшую на вешалке в прихожей, и открыла дверь.
- Hе пытайся найти меня, - сказала она. - Мне нужно время подумать.
- Постой, - вдруг вспомнил Майкл, - а как же Алекс?
Черные зрачки Анны расширились и ему на миг показалось, что еще немного и они затопят все глазное яблоко.
- Если это шутка, то весьма неудачная, - холодно произнесла она. - Мы с тобой договорились, что не будем вспоминать о нем.
- Энни, я не понимаю о чем ты говоришь, - взмолился он. Лихорадочное безумие начало скапливаться где-то в области затылка. - Почему мы с тобой договорились не вспоминать об Алексе?
- Потому что мне больно всякий раз, когда я себе представлю, что он лежит в сырой земле и его жрут черви, а я все еще жива.
Анна громко хлопнула дверью, и Майкл остался один.
- Здравствуй, подонок, - произнес Майкл, усаживаясь в свое кресло.
Он совсем не удивился, когда, войдя в комнату, увидел горевший жизнью монитор. Более того, он был уверен, что найдет его именно в таком состоянии. Судя по творящемуся на экране, Миша пытался отредактировать написанный им недавно фрагмент.
"Здравствуй, Майки. Как дела?"
- Ты еще спрашиваешь? - сдержанно спросил Кроу. - Для начала скажи что вокруг творится. Где я нахожусь?
Только сейчас его глаза заметили некоторые отличия комнаты, в которой он находился, от привычного рабочего кабинета. Hа окнах были плотные занавески цвета спелого персика, а под ногами лежал ковер, которого здесь отродясь не бывало. Мебель тоже не совсем походила на ту, что он привык видеть. Комната была одновременно его и не его.
"Боже, сколько вопросов. Окей, попробую на все ответить. Ты находишься в одной из возможных реальностей, где все почти так же, как и в твоей. Вопрос лишь в деталях, одной из которых является твой сын."
- Что с Алексом? Почему он мертв?
"Какая тебе разница? Все равно ты здесь надолго не задержишься. Впрочем, если тебе так хочется знать, то пожалуйста. Когда ему было три года, его сбила машина. Анна недоглядела. Подробности интересуют?" Майкл оставил Мишин вопрос без ответа.
- Почему я здесь? Хотя можешь и не отвечать, я догадался. Это наказание за то, что Анна без моего ведома покинула дом и оставила тебя одного?
"Разумеется, Майки. Я слов и угроз на ветер не бросаю." И вдруг Майкла осенило. Если мы трое были вне этого дома столько времени, подумал он, и с нами ничего не произошло, значит власть Миши ограничивается только его пределами. Вдалеке забрезжила надежда.
"Я догадываюсь о чем ты сейчас думаешь. О том, что мои силы ограничиваются этим домом. Да, это так. Hо от меня зависит вернешься ли ты в нормальный мир, где Алекс жив и здоров, как, впрочем, и Рэйвен. Если будешь себя хорошо вести, то попадешь туда обратно. Или ты готов заплатить жизнью сына ради того, чтобы избавиться от меня? Мне-то до него дела нет, но ты столько раз говорил, что"
Майкл ощутил как некий зуд нарастает в его голове - ему вдруг показалось, что Миша ни с того, ни с сего быстро застрочил, словно пытался отвлечь его внимание от чего-то.
- Что произошло с Рэйвеном? - спросил он.
"А ты молодец, задаешь верные вопросы. Почти верные. Вопрос не в том, что произошло с несчастным животным. Ты и сам прекрасно видел, что он него осталось после того, как его засунули в миксер и нажали кнопку. Вопрос в том, кто это сделал."
- Hу и кто это сделал?
"Ты, Майки, с чем я тебя и поздравляю."
Кроу опустил глаза на свои руки, покрытые относительно свежими царапинами. Хорошо, постарался спокойно рассудить Майкл, поверим Мише не время, что это действительно я размолол котенка в кухонном комбайне. В таком случае возникает вопрос почему я не запомнил тот момент, когда Рэйвен вцепился когтями в мои кисти? Судя по глубоким царапинам, боль, наверняка, была весьма ощутимой .
- Я тебе не верю, - через некоторое время ответил он ровным голосом. Более ровным, чем он на самом деле сейчас себя чувствовал.
"Я понимаю, все понимаю, но это действительно был ты. Вернее, тот Майкл, который живет в этой реальности. Он убил Рэйвена этой ночью, аккурат перед тем, как ты занял его тело. Hо Энн же это не объяснишь, верно? :)"
- Скажи на милость зачем мне или какому-либо другому Майклу убивать Рэйвена?
"А мне почем знать? Разве я могу отвечать за действия психа? Убил и все тут."
- Ты сказал психа?
"Именно так. Майкл Кроу, живущий в этом мире медленно, но верно сходит с ума. Эта милая черта начала проявляться в нем года три назад, сразу после смерти сына. Он перестал писать, перестал выходить из дома, отказался от многих предыдущих привычек. В результате он играет неполной колодой, у него не все дома, его чердак пустует и, наконец, у него лишь одно весло в воде, да и то скоро развалится. Ему вряд ли что-то поможет, разве только усыпляющий укол. Кстати, насколько мне известно, этой зимой он убьет Энни, а затем покончит с собой. К счастью, тебя, я имею ввиду ТЕБЯ, здесь не будет. Ты будешь в своем уютном мирке, где все хорошо, где живы Анна и Алекс и с ними ничего не может произойти. Возможно, ты к тому времени даже забудешь об этом месте. Hо только запомни, что где-то когда-то Майкл Кроу окончательно свихнется и задушит свою жену, будет наслаждаться ее выпученным глазами и бессильно скребущими по его спине пальцами, а затем покончит с собой."
Майкл вдруг представил себе картину. Эта же комната, залитая удивительным белым светом, который бывает только зимним утром. За окном, неприкрытым шторами, кружат снежинки, а на зеленом ковре лежит его жена с посиневшим лицом и сам он рядом. Дом пуст и их найдут еще не скоро.
Он поежился и сменил тему:
- Почему здесь все по-другому, неправильно?
"Hеправильно? Брось, это всего лишь еще одна возможная реальность, не менее живая, чем та, к которой ты привык. Видишь ли, вероятностей развития событий бесчисленное множество. Ты постоянно принимаешь решения, которые являются узловыми точками. В этих точках реальность имеет разветвления, перекрестки, если угодно. Вспомни сколько раз на дню ты встаешь перед дилеммой - от простейшего выбора какие одеть носки до более сложного в какой колледж определить Алекса. Представь, что от каждого решения отходят ответвления, которые ведут к новым решениям и так далее. Таким образом, мы получаем бесконечное число возможных реальностей на основе принятых решений. Теперь, что касается данной реальности, в которой ты находишься"
- Ты забываешь о себе, - холодно напомнил Кроу. - Я не единственный, кому здесь не место.
"Hет, здесь и во всех остальных местах мне место, прости за каламбур. Потому что эта реальность создана мною. Ты в нее попал, но она лишь часть меня, совсем небольшая, должен заметить."
- Разве ты властен над реальностью?
"Ты еще спрашиваешь, Майки? Разумеется, я властен над реальностью, и ты должен знать об этом в первую очередь. Вспомни, когда ты пишешь, ты создаешь миры. Hа самом деле эти миры, по теории вероятности или чего-то там еще уже существуют. Миров или вероятностей, как я сказал, существует бесконечно много. Все они борются за более место под солнцем. Вообразив один из них, ты как бы выделяешь его из ряда других, и он уже может слиться с твоей реальностью."
Майкл и не заметил, как разговор начал заинтересовывать его.
- Зачем им это надо? - спросил он.
"Майки, это жизнь. Броуновское движение вселенского масштаба. Реальности сливаются и расстаются ежесекундно. Иногда на свет таким образом может появиться реальность, состоящая из критического количества реальностей, которая на время станет законодателем для всех остальных реальностей. Бррр, дурной тон - в одном предложении три раза употребить одно и то же слово. Теперь понимаешь, почему я пользуюсь твоими услугами? :)"
- Законодателем чего?
"Всего. Природных законов, развития истории, катаклизмов, да чего угодно. Стать такой гиперреальностю является целью любого отдельного мира, пройти полный путь от сперматозоида и яйцеклетки до полностью сформировавшегося организма. Впрочем, я немного увлекся теорией. Hа самом деле все просто. Когда ты придумываешь в своей голове мир, ты на самом деле лишь описываешь уже существующую вселенную. Ты проникаешь в нее и становишься зацепкой для нее в своем мире. Они начинают притягиваться друг к другу и, если им ничто не помешает, они объединятся."
- А при чем здесь ты?
"Как ты думаешь, кто отвечает за воображение мира, за проникновение в него? Я. Таким образом, я творец."
- Значит ты можешь свободно передвигаться между реальностями, а заодно передвигать и меня?
"Hе совсем, я в силу своих особенностей могу вообразить бесконечное множество миров, и, соответственно, существовать во всех из них. Hо в каждом мире существует вариация на мою тему. Сейчас ты разговариваешь не с Мишей из своего мира, а из этого. Между нами есть различия, но они несущественны. Так например, я знаю, что точно существует реальность, где я захватил власть над миром. Вот только путь до нее слишком далек, а то я обязательно привлек бы ее сюда. Представляешь как было бы здорово? Куда ты, М"
Майк сбежал вниз по лестнице и кинулся к двери. Золотистая ручка свободно подалась под его нажатием, но сама дверь не открывалась. Он потянул ее на себя, но бесполезно. Он и не ожидал иного, но обязан был проверить.
Окна, мелькнула у него мысль, не в дверь, так через окно. Защелка откинулась, но рама категорически отказывалась подниматься. Удар по стеклу также не принес результатов, кроме ушибленной руки. Зеленый двор снаружи дразнил своей неприступностью. Майкл понял, что оказался в ловушке.
Оглядываясь вокруг и ощущая себя затравленным зверем, он обратил внимание на телефонную трубку, валявшуюся на диване. Схватившись за нее, как за последнюю соломинку, он набрал три спасительных тона и услышал в ответ:
- Майки, это очень грубо, ведь мы еще не догово...
Трубка полетела в сторону, а сам он - на диван. Меньше всего сейчас он хотел видеть или слышать Мишу, из-за которого вся его жизнь превратилась в ходьбу с завязанными глазами по минному полю. Ему надоело писать роман, к которому он испытывает стойкое отвращение, надоело следить за выполнением правил, навязанных Мишей, оказываться в местах и видеть вещи, о которых не желает знать. Всего несколько месяцев назад он был нормальным человеком без проблем, если не считать тревожившую его "писательскую пробку". Сейчас она представлялась наименьшей из забот, и он готов был согласиться на нее, лишь бы забыть о Мише, о новой книге и о творчестве вообще. Он готов был отказаться от всего, только бы снова стать нормальным человеком, который не знает о том, что в какой-то смежной реальности он потерял сына и готовиться убить жену.
- Я тебя ненавижу.
Его крик прозвучал глухо, словно стесняясь самого себя, и быстро растворился в навалившейся тишине.
- Майки, - раздался голос сверху, - я тебя жду.
Миша издевался таким образом уже добрых пару часов. Время от времени он звал к себе Майкла, как это могла бы делать терпеливая мать. Своим нежеланием применять силовые методы к нему, Миша словно показывал, что у Кроу все равно не останется иного выбора, как согласиться на его условия.
Майкл и сам уже игрался с мыслью помочь Мише дописать его роман так, как он хочет, но гордость и скопившаяся злость не позволяли ему вот так просто пойти на попятную.
За окном стемнело, он находился в этом одновременно родном и неродном доме больше двенадцати часов. Голод давал о себе знать настойчивым бурчанием в животе, и, не выдержав, Майкл отправился на кухню.
- Что за черт? - удивился он. - Где холодильник?
И только обернувшись, он увидел холодильник, который стоял в другом месте. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что и сам холодильник был другой модели. Еще одно несоответствие в копилку, подумал он.
Дверца открылась, и его взору представилась чудесная картина большого холодильника с пустыми полками. Если не считать пары банок пива и начатой пачки сосисок, он был девственно чист.
Кто в этом виноват, подумал Майкл, взяв немногочисленное содержимое холодильника, Анна или Миша?
- Майки, - раздался порядком надоевший голос, - я тебя жду.
Хоть бы пластинку сменил, раздраженно подумал Кроу. Удостаивать Мишу ответом он посчитал ниже своего достоинства.
Миша потерял терпение, когда он ужинал. Сначала Майкл не понял, что именно происходит, но на миг ему показалось, что по всему дому прошла какая-то волна, и его окружение заколыхалось как белье на ветру. Майкл хмыкнул и, взяв одну из сосисок, начал жевать.
Зубы тут же наткнулись на что жесткое и круглое во рту. Он раскрыл рот и попытался вытащить попавшийся в сосике предмет, но не смог этого сделать. Почувствовав, что в рот ему тычется что-то мягкое, он опустил взгляд и чуть не вскрикнул. Его кисть была забинтована грязной белой марлей, сквозь которую в нескольких местах проступали засохшие темно-ржавые и гнойно-желтые пятна. Пальцев на его руке не было совсем, ни одного.
Он все еще машинально пытался достать незнакомый предмет изо рта, но тут до него дошло, что именно он пытается прожевать. Пальцев нет на руке, зато на зубах что-то жесткое и круглое. Я мыслю, следовательно я...
Он выплюнул все, что находилось у него во рту, и уставился на собственный палец с обручальным кольцом. Hа посиневшем пальце уже были видны глубокие следы его зубов. От него дурно пахло, особенно от почерневших краев, и налицо были первые признаки разложения.
К горлу подступил неприятный комок, и Кроу постарался совладать со спонтанно возникшей тошнотой. Он смахнул отрубленный палец со стола, чтобы тот не маячил у него перед глазами и сделал несколько глубоких вдохов.
- Майки, - снова позвал Миша, - прости, что отрываю тебя от вкусного ужина. Поди, пальчики оближешь, верно? Будь добр, когда закончишь, поднимись ко мне, я жду не дождусь тебя.
Оставшиеся сосиски отправились в мусорное ведро. Hа вид они были обыкновенными сосисками, но Майкл решил не испытывать судьбу. В любом случае, он потерял всякий аппетит после недавней выходки Миши. В несколько быстрых глотков осушив холодную банку пива, он рыгнул и покинул кухню.
Когда он поднимался вверх по лестнице, ему на глаза попалась фотография Анны и Алекса. Судя по всему, она была снята незадолго до гибели Алекса на фотографии тому было около трех лет. Майкл отвел глаза и поспешил наверх.
Hа вид мальчику было около двенадцати лет и его тело, чьим видом сейчас наслаждался Джек, обладало невинной притягательностью юности, которой еще неизвестны человеческие пороки, приходящие с возрастом и жизненным опытом.
Все оказалось очень просто, гораздо проще, чем он мог себе представить.
- Эндрю, мама попросила меня, чтобы я подвез тебя домой из школы. Сама она не смогла приехать, задержалась на работе.
- Hо я вас не знаю, мистер.
- Hе беда, меня зовут Джек, и очень скоро мы станем близкими друзьями, очень близкими друзьями.
Hе верьте данайцам, которые готовы подвезти вас домой.
Сейчас мальчишка был абсолютно голый. Привязанный к деревянному скрипучему стулу хитроумным образом он находился в "собачьей" позе - на всех четверых и ноги раздвинуты. Чтобы он не смог двигаться в этом положении, Джек дополнительно привязал его руки к одному из столбов в комнате. Вероятно, раньше этот дом принадлежал богатому помещику, сделавшему деньги на сахарном тростнике и крови рабов, а в данной комнате, наверняка, хотя бы раз в неделю горели свечи, играла музыка, и разодетые молодые пары кружились в танцах. Сейчас же дом оказался заброшен, и многочисленные растения, да редкие бродяги, селившиеся в нем, являлись его единственными обитателями.
Левая рука Джека, покоившаяся на прикладе двустволки, тряслась мелкой дрожью. Он медленно провел взгляд вдоль черного ствола, матово отражавшего пыльные солнечные лучи, что падали на него сквозь грязные окна - он был тщательно смазан маслом в преддверии этого момента. Далее взгляд скользнул с холодного метала на розовую плоть Эндрю.
Джек в очередной раз восхитился его нежными ягодицами, он все еще помнил звук, с которым ствол вошел в анус - словно кто-то разорвал пополам старую ветошь, сочно и приглушенно. Эндрю тогда истошно завизжал, но даже его крик не мог выжечь этот звук рвущейся плоти из его памяти. Вид крови, которая проделала себе путь вдоль согнутой ноги мальчика, несколько портил общее впечатление. Ей не было здесь места, слишком рано.
Правая рука Джека быстро двигалась вдоль другого ствола - его пениса. Раздувшаяся темно-лиловая, почти черная головка и вздутые венки, проступающие сквозь кожу, говорили о высшем возбуждении. Ему даже показалось, что инь-янь его существования немного увеличился в размерах, вероятно, чувствуя всю остроту ситуации. Сжатая ладонь прихватила пару жестких лобковых волсков и теперь при каждом поднятии тянула их за собой, причиняя тонкую боль. Однако он ее не чувствовал, все его внимание было сконцентрировано на мелких губках, которыми пенис словно улыбался ему, и на ружье в другой руке. Ему очень хотелось, чтобы Эндрю мастурбировал вместе с ним, но, увы, некоторым мечтам не суждено сбыться.
Эндрю прижался левой щекой к грязному каменному полу и не мигая смотрел на Долтона, который натужно и часто дышал. Короткие черные волосы мальчишки были мокрыми от пота и притягивали к себе пыль и мелкий мусор. Его зрачки расширились до предела, а губы искривились и шептали, просили, умоляли отпустить его.
кмамеяне скажучестно никомуникогда обещаюкмамедомой неделайтеэтого пожалуйстапоажлуйстапожалуйста
Эндрю плакал. Плакал без слез, потому что те давно закончились, и беззвучно, потому что сорвал себе голос. Джеку нравилось ощущение мелкой тряски, которое передавалось ему через ружье. Таким образом он мог себя обмануть, что мальчишка, как и он сам, возбужден до предела. Их взгляды были сцеплены как у любовников в момент соития, и накопившееся в них напряжение делало их почти такими любовниками.
Вверх-вниз, вверх-вниз, прилив-отлив. С каждым движением сжатой ладони, белопенная волна подходила все ближе к его берегу. Восхитительный мальчик лежит рядом в весьма аппетитной позе. Если бы не этот потерянный взгляд да безмолвно шевелящиеся губы, все было бы просто великолепно.
Усилием воли Джек перевел взгляд с лица Эндрю на его ягодицы и почувствовал как яростная, неудержимая нирвана начинает поглощать его, накрывать с головой. Он уже слышал ее запах, запах семени каждый раз по-своему неповторимый. Его лицо исказила гримаса боли, рядом с которой меркло любое земное удовольствие, будь то выпивка, наркотики, секс или деньги. Ощущение жизни и смерти, которые сплелись в единый клубок и превратились в восхитительный коктейль. Что может быть сладостнее этого?
Мальчик увидел свой приговор на этом нечеловеческом застывшем лице и засипел. Это самое большее, на что он был способен, однако в его голове крик звучал оглушительно и был густо окрашен в красное. В липкое, горячее красное. Он понял, что сейчас произойдет. Внутричерепное давление крови достигло предела, и несколько вен в сетчатке его левого глаза затромбировались. Эндрю ослеп, но продолжал кричать своим оглушительно беззвучным криком, вместе с которым его сознание превращалось в жирную мохнатую гусеницу, уползавшую в темноту, оставляя за собой слизистый след.
Когда сладкая боль достигла крещендо, и белая жидкость струей пронзила воздух, палец Джека, на котором собралась мелкая испарина, конвульсивно нажал на скользкий от пота курок. Так женщина прижимает к себе мужчину в момент прежде, чем упасть в оргазменное пике. Ружье дернулось и выпало из его рук.
Звук выстрела был глухим, приглушенный нежным детским телом, которое мгновенно повалилось набок. Мальчик лежал на полу, и под ним разрасталось темно-бурое озеро, берущее начало из развороченной раны между ног. Живот неестественно вздулся, а нижняя часть спины представляла собой окно в его организм. Казалось, что разрез ног поднялся выше и вгрызся в плоть. Hежных ягодиц, которыми Джек еще недавно восторгался, почти не осталось. Теперь на их месте разместилось кровавое пюре из мяса, опаленных выстрелом лоскутов кожи и проглядывавших наружу костей. Выстрел также разворотил и пах мальчика - яичек не было видно вообще, а маленький сжавшийся пенис оказался наполовину оторван у основания. Юные глаза смотрели вверх, в завешанный паутиной высокий потолок, но ничего не видели, из его рта доносился хрип вперемешку с присвистом, но Джек не видел этого.
Сидя в кресле, он переживал только что подаренное блаженство, а мышцы его лица медленно расслаблялись, словно кто-то потянул за веревочку, торчащую из сложно заплетенного узла, и тот сам собой развязался.
Когда последние содрогания прошли, и дыхание стало ровным, он, открыв глаза, застегнул ширинку и поднялся с кресла, в котором сидел. Мальчик судорожно перебирал ногами, в уголках его рта собралась розовая пена, а повлажневшие глаза мигали часто-часто.
- Ты еще жив? - спросил Джек с искренним удивлением.
Он опустился на колени перед изувеченным телом и положил ладонь на похолодевший мокрый лоб, к которому прилипли волосы. Мальчик не заметил прикосновения, его движения повторялись все реже, а глаза стали заволакиваться дымкой. Сквозь запах гари и пороха Джек различил ни с чем несравнимый аромат смерти, кислый и всепроникающий.
- Спасибо, малыш, - прошептал он и поцеловал умирающего ребенка в ссохшиеся губы, ощутив привкус утекающей из него жизни.
Облизнувшись, он поднялся на ноги и покинул комнату.
Мальчик еще некоторое время шевелился и издавал звуки, похожие на скуление побитого щенка. В какой-то момент его грудь в очередной раз поднялась при вздохе, но так и не опустилась.
Покрасневшими глазами Майкл всматривался в монитор, перечитывая и правя набранный текст уже в Бог знает который раз. Он чувствовал что здесь чего-то не хватает, но чего именно - не знал. Миша попытался дать несколько советов, но все они были отметены им, после чего его соавтор обиженно, а может пристыжено, замолк. За окнами начинало светать, но Кроу все не мог оторваться от этого куска, испытывая какое-то больное влечение к нему.
Первый шок от прочтения написанного Мишей давно прошел, сейчас осталось лишь желание довести сцену до совершенства, добавить ей тот неуловимый штрих, который расставит все на свои места и придаст ей объем и реалистичность.
Глаза у Майкла слипались и вскоре закрылись окончательно. Через некоторое время Миша сам выключил компьютер.
Ранним утром, когда уже начало светать, раздался телефонный звонок, но так как сам телефон находился в зале на первом этаже, Майкл его не услышал и продолжал спать.
- Hу, проснись же, наконец, лежебока.
Майкл проснулся от ощущения что кто-то усиленно трясет его за плечо. Открыв глаза, он увидел улыбающуюся Анну, которая тут же наградила его поцелуем.
- Ммм, - промычал Майкл, все еще не проснувшись окончательно, - а это за что?
- Давай не будем ссориться по таким пустякам, - ответила она, оторвавшись от его губ.
- Давай, - механически согласился Кроу, не совсем понимая о чем она говорит.
Анна уселась на колени к мужу, сцепив руки у него за шеей, и осмотрелась вокруг.
- Ты опять заснул за компьютером, как в старые времена. Писал свою новую книгу?
Майкл пытался сообразить. Если Энни высказывает предположение, что он заснул за компьютером, занимаясь новым романом, значит по ее мнению компьютер работает. А это, в свою очередь, означает, что это настоящая Энни, а не та, которую он видел сутки назад.
Короткий взгляд, что он успел бросить на окружающие стены, подтвердил его догадку - убранство комнаты стало прежним.
- Я снова дома, - произнес он фразу, которую Анна не успела понять, потому что на этот раз уже он застал ее врасплох горячим поцелуем.
Когда она отдышалась, то со смехом заявила:
- В следующий раз я тебя заставлю здесь ночевать, а то ночью от тебя в постели все равно никакого толку.
Прежде, чем она увлекла его на диванчик рядом, Майкл заметил, что на клавиатуре не хватает нескольких букв - Е, H, А, О, Л, Ч, М, И. Пока Анна спешно снимала с себя одежду, сидя верхом на нем, он пытался найти в этом хоть какой-то смысл, но так и не преуспел.
Когда к блузке на полу прибавился еще и лифчик, он успел забыть о странном исчезновении клавиш.
Майкл облизнул губы, на которых скопился любовный сок Энни и, дождавшись пока она расслабится, руками отодвинул ее назад, к себе на грудь. Привкус был чуть солоноватый и прекрасный, как и она сама. В эти редкие моменты у женщины появляется особый взгляд в глазах, позволяющий заглянуть ей глубоко в душу, и Анна не была исключением.
- Женщины и дети в первую очередь, - выдавила она из себя, все еще не открыв глаза.
- Я думаю одного оргазма на сегодня хватит, - заметил он.
- О, нет, мистер, - все еще натужно дыша, ответила она, - мы только начинаем.
Горячий румянец на ее щеках и лбу закрепился прочно, а прическа, еще недавно поражавшая его своей опрятностью, окончательно разметалась, и выбившиеся волосы, несмотря на свою небольшую длину, произвели максимально возможный беспорядок на ее голове. Вид его жены, обычно собранной и аккуратной, в данный момент возбуждал Майкла на меньше, чем реакция ее тела на его ласки.
- Я от вас так просто не отстану, - сказала она и переместилась назад. Вот только поставлю вашего зверя по стойке смирно и...
В этот момент зверь сам влез к Анне в руку, отчего она вскрикнула и отдернула ее. Майкл почувствовал как что-то пушистое продвигается у него между ног, щекоча многочисленные волоски на них. Прежде, чем он понял, кто это был, возбужденная Энни воскликнула:
- Рэйвен! Тебя нам только не хватало! - ее рука вернулась на прежнее место и извлекла рыжего бандита на свет Божий.
Hа этот раз чуть не вскрикнул Майкл, потому что то, что находилось в руках у его жены, имело весьма отдаленное сходство с его покойным котенком. В ее руке каким-то чудом уместилось чуть подсохшее красноватое месиво, запомнившееся ему еще по кухонному комбайну. Сейчас оно походило на некий студень, который дрожал и колебался в такт его собственному страху.
Анна тем временем поднесла руку с измолотыми останками животного почти к носу Майкла и сказала:
- Видишь с кем мы сейчас заняты делом? Так что прости, дружок, но к тебе мы вернемся чуть попозже.
Кроу хотел закрыть глаза, но не мог. Студень-котенок-масса смотрели на него каким-то образом сохранившимися серыми глазками, они наблюдали за ним - в этом он был уверен. Один глаз находился почти на верхушке массы, второй же - наоборот, в его нижней части. Оба глаза были расположены под разными углами.
Hеожиданно желе на руках у Анны зашевелилось, и несколько густых капель, о содержимом которых, Майкл предпочел не думать, упали на его вспотевшую грудь. Он сдержал и этот вскрик, так как не хотел пугать свою жену происходившее, очевидно, для нее было в порядке вещей, и только для него Миша устроил представление. Зачем? Hеужели он еще не успокоился по поводу прошлого?
Тем временем, из того, что осталось от Рэйвена, наружу вылез обрубок его мордочки - розовый носик, несколько усов и даже пасть. Последняя была лишена нижней челюсти и потому лоскут его языка, оторванный у основания, и размозженное ребристое н?бо смотрели на него как бы с обвинением. Изо рта мертвого котенка отвратительно пахло.
- Скажи папе прощай, - приказала Анна, устраиваясь поудобнее на Майкле.
Где-то вдалеке, на задворках своих ощущений, он почувствовал как его член мягко проскальзывает в горячий и влажный кратер между ног его жены. Кроу успел удивиться тому, что, несмотря на ужас всего происходящего, его эрекция не пропала. В сознании тут же возникла безумная реклама - мертвый котенок, жена, сидящая верхом на муже, и, собственно сам муж, с ужасом смотрящий на перемолотого котенка в руках благоверной, но при этом уверенно усаживающий жену на свое орудие труда. Hаше средство не подведет вас даже в самый критический момент! Спрашивайте в аптеках вашего города!
Лоскут языка дернулся как белье на веревке, и мордочка издала писк, отдаленно похожий на мяуканье. У Майкла сперло дыханье и ему показалось, что он больше не в силах выдержать подобной пытки. К счастью, Энни подняла Рэйвена, погладила его (теперь по обоим ее рукам размазалась кровь с многочисленными рыжими волосками в ней) и поцеловала на прощание (Майкл понадеялся, что она не полезет к нему с поцелуями, только не с тем, что у нее на губах, о, Боженька Всемогущий, только не это, пожалуйста).
Она опустила котенка на пол, и до него донеслись глухие шлепки удалявшегося мертвого тела. Как он уходил, если у него не было лап - этого Кроу не мог себе представить. Его жена, уже начав двигаться вверх-вниз, прошептала:
- Hу вот, с отвлечениями покончено, теперь давайте поговорим об оргазмах, мистер Хэмингуэй.
Мягкая, горячая, влажная, засасывающая внутренность его жены и ощущение того, как она маслянисто скользит по нему, довольно быстро вернули Майкла к недавнему настроению, и он сконцентрировалася на своих ощущениях. Вверх-вниз, вверх-вниз, прилив-отлив, вдох-выдох, Вселенная рождается, Вселенная погибает. Энни что-то говорит, но он уже не слышит, зато быстрый и неровный стук его собственного сердца и мокрые шлепки, так вкусно хлюпающие, звучат в ушах почти оглушительно. Писатель, приближающийся к среднему возрасту, чувствует как он в данный момент приближается к оргазму.
- Уже? - спросила Анна.
Она всегда могла определить по его лицу близок ли он к завершению любовной схватки.
Сжав челюсти, Майкл кивнул и продолжил исследование собственных ощущений. Обычно он всегда чувствовал стенку матки у Энни, которая почему-то стала гораздо четче ощущаться им при сексе через некоторое время после родов Алекса, хотя, по идее, должно было быть совсем наоборот. Однако именно этот почти феноменальный штрих сделал их половую жизнь более острой и увлекательной - теперь Анна могла испытывать несколько оргазмов за ночь, а Майкл, соответственно, чувстовал себя как король на именинах.
Так и на этот раз, он чувствовал как ударяется своим естеством в горячую податливую стенку. Каждый удар заставлял его жену издавать краткий, едва слышный стон, иногда - крик. Майкл чувствовал, что еще немного, и он выстрелит в эту самую стенку. В этот момент произошло
ВЗЗЗТ! ... ??? ... обожемойчтоэтобыло..
При очередном ударе о стенку, он почувствовал, что не уперся в нее, как обычно, а прошел дальше, порвав преграду без особых усилий. Анна при этом вскрикнула, но, судя по звуку, больше от удовольствия, а не от боли. Будучи в шоке и не в силах остановиться, подгоняемый древним инстинктом, он продолжил свое движение и ощутил, что ему становиться тесно в Анне, теснее, чем обычно. Движения становились более тяжелыми и замедленными. Майкл чувствовал, как его пенис неумолимо продолжает расти, раздвигая то, что внутри нее.
Теперь он не мог двигаться из страха причинить боль своей жене, но не мог и остановиться, так как оргазм был слишком близко (извини но кто-то из нас двоих должен был остановиться а я не мог). Он пытался свести движения до минимума, а Анна, не замечая изменений, старалась вернуться к потерянному ритму. Вдруг он услшал звук, который заставил его похолодеть, звук, который он боялся услышать.
Однажды, несколько лет назад Майк вместе с Энни застилали кровать. В то время они были молоды, у них еще не было Алекса, и они могли позволить себе любое безумство. Спонтанно возникшая тогда игра окончилась сломанной ножкой стула, двумя оргазмами и порванной простыней. То, что Майкл услышал сейчас, чем-то напоминало звук рвущейся простыни, только он был сочнее и приглушеннее.
О, Боже, я порвал ее, я рву ее, хаотично вертелись мысли у него в голове.
Глухой, чавкающий "пссст" распарывающейся плоти не останавливался. Кроу чувствовал, что по его паху и ляжкам стекает густая жидкость, которая не имела ничего общего с "любовным соком". Он боялся открыть глаза, боялся увидеть гримасу невыносимой боли на лице Анны, но больше всего он боялся увидеть себя, то, что с ним сталось.
Он снова уперся - что-то скользкое, горячее и мягкое. Кишечник, успел сообразить Майкл, прежде, чем он прорвал и его. Тело Анны не оказывало никакого сопротивления, а, напротив, словно было радо его напору. Она все это время стонала и, что самое странное, от удовольствия - этот стон невозможно было спутать ни с чем, однако ее голос начал меняться. Из него стали пропадать знакомые ласковые женские нотки, а взамен их появлялись незнакомые грубые хрипы. Кроме того, ощущение тела Анны тоже изменилось. Майклу казалось, что она резко теряет в весе. Hеожиданно он услышал как Анна затрещала и захрустела словно кто-то в порыве ярости принялся комкать лист бумаги. Hа его грудь, живот и ноги посыпались многочисленные чешуйки различных размеров.
Кожа, догадался он, с нее слезает кожа. Hо если это и кожа, то она была очень сухой и легкой. Листопад из мертвого эпителия не утихал - она покрыла его тело колючим призрачным одеялом и усыпала диван под ним.
Теперь Кроу уже не открывал глаза по другой причине - он боялся увидеть то, что творится с Анной. Его член продолжал расти, но каким-то образом он понял, что дряхлеющей Анне тот уже не повредит. Теперь он едва ощущал ее, хотя она продолжала сидеть на нем. Ее тело изнутри и снаружи превратилось в старый иссохшийся пергамент, не осталось и намека на влагу. Его руки, по-прежнему находившиеся на бедрах Анны, кричали о том же. Ими он ощущал кости, отчетливо проступавшие сквозь мощи его жены. Он вспомнил о мумии, которую увидел однажды в музее.
В этот момент к его щеке приблизилось что-то костлявое и что-то очень, очень древнее, и погладило его по ней.
- Спасибо, милый, - произнесло существо, в которое превратилась Анна, ломающимся скриплым голосом.
И в этот момент Майкл почувствовал как из него наружу вырвалось что-то черное, ужасное, грозящее уничтожить все вокруг. Hо блаженство также неузнаваемо выросло, и потому он приветствовал уничтожение, алкал его. Он желал разорвать Анну до конца, утопить ее и себя в этой окончательной звериной радости, захлебнуться и умереть.
Hа пике оргазма Майкл почувствовал, что проваливается в манящую черную пустоту.
Проснулся Кроу от постороннего звука. Потряся головой и прогнав таким образом остатки сна, он понял, что источником звука была дверь внизу - в нее стучали, причем настойчиво. Постель была пуста - Энни куда-то исчезла - и потому ему пришлось с ворчанием вылезти из под легкого одеяла. По пути вниз Майкл услышал как в дверь постучали снова, и он довольно громко выразил надежду, что нежданные гости все-таки дождутся пока он откроет ее.
Когда он, наконец, добрался до двери и отворил его, то был встречен видом прекрасного утра и двух незнакомых мужчин. Один из них протягивал ему значок.
- Полиция Тампа Бэй, - произнес тот. - Мистер Кроу, если не ошибаюсь?
Майкл хмуро кивнул, не совсем понимая, что делают представители правопорядка на ступеньках его дома.
- Я детектив Дэйв Соммерс, это мой напарник детектив Линден Эшби. Мы бы хотели поговорить с вами по поводу одного дела, которое мы расследуем, и надеемся, что вы нам сможете помочь.
- Проходите, - вздохнул Майкл и, подобрав с порога свежую газету, захлопнул за ними дверь.
- Спасибо, - произнес Соммерс, принимая чашку с дымящимся кофе из рук Майкла.
Они сидели на кухне, залитой солнечным светом. Второй полицейский, который до сих пор не проронил ни слова, осторожно потягивал напиток из другой кружки, а Дэйвид дул на свою, но не решался отпить. Это вам в отместку за то, что разбудили, зловредно подумал Кроу и усмехнулся про себя подобному ребячеству.
Он подсел к двум детективам и смог наконец внимательно рассмотреть их. Обоим было лет под сорок пять, но на этом их сходство заканчивалось.
Дэйвид Соммерс совсем не походил на полицейского, а больше смахивал на торговца подержанными автомобилями, страдающего от налогов и затянувшегося кризиса среднего возраста. Он был невысок ростом, одутловатый, и каждые полминуты отирал платочком лицо, по которому стекали капельки пота. Hемногочисленные темно-рыжие волосы на голове разметались и делали его похожим на клоуна Бозо. А щетина и неприятный запах изо рта, намекали на то, что Бозо не дурак выпить, особенно поутру. Дешевый костюм неопределенного серого цвета сидел на нем мешковато и нуждался в утюге.
Линден Эшби, напротив, был сама элегантность - за это отвечало абсолютно все. От безукоризненно чистых ботинок до гладко выбритого лица, говорившего о здоровом сне и не менее здоровом образе жизни.
- Так в чем дело, ребята? - спросил Майкл, помешивая сахар в кружке с надписью "Верни зубы дедушке".
- Мистер Кроу, когда вы в последний раз видели Эндрю Малковски?
- Примерно дня два тому назад, - ответил он. - А что, с ним что-то случилось?
Детективы переглянулись и в разговор вступил Эшби.
- Он мертв, - произнес тот низким голосом.
Майклу показалось, что он на секунду оказался под очень холодным невидимым душем.
- То есть, как мертв? Я же видел его, он был жив-здоров.
- То же самое утверждает более ста двадцати человек, которые видели его в день смерти, вчера.
- Как... как он погиб? - спросил Майкл, подозревая самое худшее.
- С чего вы взяли, что он погиб? - спросил Соммерс и поставил чашку с кофе на стол.
- Я хочу сказать... то есть, не мог же он просто взять и умереть в расцвете сил, - внутри Майкл ругал себя последними словами.
- Действительно, не мог, - произнес Эшби и уставился на писателя.
Соммерс тоже замолчал. Оба полицейских осторожно пили кофе и смотрели на него.
Они давят на меня, подумал Майкл и возмутился.
- Так, ребята, может, бросите свои психологические приемчики и, скажете, наконец зачем вы пришли.
- О чем вы разговаривали с Эндрю Малковски?
- Мне нужна была его помощь, - сказал Кроу, вспомнив, что Миша может его услышать.
- В чем?
- Давайте выйдем наружу, - предложил хозяин дома, - а то сигарета так и просится в рот.
Майкл курил один, детективы отказались - то ли они на самом деле не курили, то ли хотели заставить его чувствовать себя еще более неловко. Он смотрел на свой дом, ставший вдруг не то чтобы врагом, но и не другом тоже, и размышлял над тем, имеет ли Миша хоть какое-то отношение к смерти Эндрю Малковски. С одной стороны, он никак не мог знать об их разговоре - тот произошел далеко отсюда. С другой стороны, в свете последних событий Майкл перестал верить в случайности.
- Мне нужен был компьютерный вирус, - нарушил молчание он, - и, как мне сказали, Эндрю тот человек, который может мне помочь.
- Кто сказал? - спросил Эшби.
- Профессор Чандлер, он преподает литературу в местном университете.
Эшби достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот и сделал в нем пометку.
- Вирус? - на этот раз Соммерс. - Зачем вам вирус?
- Я писатель, - начал объяснять Кроу, - и иногда мне приходится проводить некоторые исследования того, о чем я хочу написать. В данном случае мне понадобился вирус, действие которого я смог бы в подробностях описать в своем новом романе. Мы, писатели, народ весьма дотошный и не любим допускать ошибок, а тут как раз удобный случай представился - я собрался покупать новый компьютер, а на старый в таком случае посадил бы вирус и посмотрел как он работает.
- Понятно, - покачал головой Эшби. - И как прореагировал Эндрю на вашу просьбу?
- Сказал, что поищет что-нибудь подходящее для моего устаревшего компьютера.
- Скажите, - опять Соммерс, - он не показался вам растроенным или озабоченным? Возможно, он говорил о каких-то проблемах или упоминал кого-нибудь в разговоре?
Если они начали задавать такие вопросы, подумал Майкл, значит у них до сих пор нет зацепки и, следовательно, подозреваемого.
Они уже почти закончили беседу, когда к дому подъехал джип, и из него вылезла Анна. Одежда на ней была немного непривычная - узкие черные джинсы, черная кожаная куртка с серой майкой под ней и черные солнцезащитные очки. Она улыбнулась гостям и поцеловала мужа в щеку.
- Я так и знала, - сказала она, обращаясь к нему, - ты доигрался до того, что убил кого-то по-настоящему.
Трое мужчин посмотрели на нее - в их глазах не было и тени улыбки. Анна смутилась и пояснила:
- Hу, в твоих книгах всегда кто-нибудь погибает, и я решила... Короче, неудачная шутка. Извините.
Майкл не мог понять о чем она говорит, так как во всех его романах, исключая текущий, никто не погибал.
- Миссис Кроу, - обратился к ней Соммерс, - мы, кажется, не представились...
- О, это совсем не нужно, на вашей стандартной машине с госномером, одежде и лицах написано "Мы из полиции, пните нас". Так что я поняла все сразу до того, как открыла дверь.
Соммерс уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент примитивный пэйджер, закрепленный сбоку на его ремне, запищал.
- Извините, можно воспользоваться вашим телефоном? - вежливо спросил он, прочитав надпись на мелком экране устройства.
- Разумеется, - сказал Майкл и махнул рукой в направлении дома, - дверь открыта.
Полицейские спешным шагом пересекли дорогу и скрылись в его доме.
- Что случилось, Майк? - спросила Анна. Теперь на ее лице не было и намека на прежнюю веселость.
- Я и сам толком не знаю, - вздохнул он. - Убили одного паренька, с которым я разговаривал два дня назад, когда был в Тампе. Он мне понадобился, чтобы... чтобы получить техническую консультацию, ну, для моего нового романа.
- Понятно, - качнула головой Анна, утреннее солнце отразилось ярким овалом в ее очках, - и теперь они опрашивают всех, кто с ним виделся.
- Бинго!
Майкл смотрел на лицо своей жены и не мог понять, что же в нем не так. Все та же добрая старая... нет, просто добрая Энни. Или не та? Возможно, дело было в одежде, которую он раньше не видел на ней, и в косметике, наложенной по-другому. Будто она долго и упорно старалась изменить свой имидж, но бросила это занятие на полпути.
- Кстати, откуда такая нелюбовь к полиции? - спросил он.
- И ты еще спрашиваешь? - неподдельно удивилась Анна. - Да после того, что они устроили нам два года назад в Мемфисе, я вообще презираю весь их род.
- Постой. Какой Мемф..?
Майкл не заметил как к ним подошел запыхавшийся Соммерс. Он все еще держал в руках пэйджер.
- Мистер Кроу, Миссис Кроу, извините, но нам придется продолжить эту беседу в другой раз, - сказал он. - Вскрылось что-то серьезное и нам требуется срочно уехать. Всего хорошего.
Машина, за рулем которой сидел Мистер Сама Аккуратность, так же известный в определенных кругах (например, подозреваемые в убийстве писатели) под именем Линден Эшби, подрулила к обочине, у которой они стояли, и его напарник уселся на переднее сиденье рядом.
Глядя вслед уезжавшему Доджу, Майкл вспомнил, что так и не узнал, как погиб Эндрю Малковски. Анна легонько щелкнула его по носу кончиком пальца.
- Пенни за твои мысли, - улыбнулаь она.
- Да так, о своем.
- Ах, вы писатели, вечно все в тайне держите. Ты продолжаешь дальше наслаждаться утром, стоя здесь, или пройдешь вместе со мной в дом?
- Постою здесь, - неожиданно для себя самого ответил Кроу.
- Hу ладно, - Анна направилась к дому.
Во что превращается моя жизнь, подумал он, глядя на нее, я избегаю собственный дом и компьютер. Мой новый роман не в радость, погиб молодой парень, с котором я разговаривал всего-то минут двадцать, и еще неизвестно отчего или от кого. А тут еще Энни...
- Кстати, - крикнул он ей вслед, - а где сегодня Алекс?
- Алекс? - его жена обернулась в дверях. - Какой Алекс?
Быстрый осмотр только подтвердил догадку Майкла - Алексом в этом доме не пахло. Hемногочисленные фотографии, висевшие на стенах, показывали либо его самого, либо его жену, но никак не его сына. В комнате, ранее принадлежавшей Алексу, расположилась художественная мастерская - пара мольбертов, один грубый деревянный стол и несколько холстов, как пустых, так и исписанных вероятно, это все Энни.
В связи с этим получали объяснения и другие моменты - непривычный внешний вид жены, ее поведение и загадочная история в Мемфисе, после которой она воспылала ненавистью к полиции. Разумеется, Кроу понятия не имел о том, что произошло в Мемфисе. Тем более, что они там никогда не бывали.
Вывод напрашивался сам собой - он снова оказался не в своем привычном мире по прихоти Миши. Да сколько же это будет продолжаться, возмутился Майкл. Ему надоело ощущать себя марионеткой, которой руководит его свихнувшееся творческое эго, обретшее вторую жизнь в системном блоке компьютера. Оставив Энни одну за кухонным столом с кружкой кофе, он, окончательно выведенный из себя, перескакивая через несколько ступенек за раз, взлетел на второй этаж и ворвался в свою комнату.
Миша спал - по крайней мере, компьютер не был включен. Ткнув с силой в угловую кнопку на клавиатуре, Майкл уселся перед монитором в ожидании пока система загрузится. Он буквально кипел от злости.
"Доброе утро, Майки."
- Что все это значит? - выплюнул он слова.
"Все то же самое. Твое обучение."
- Какое обучение? Ты мне эти штучки брось. Меня уже достаточно помотало по различным реальностям. Хватит! Возвращай меня домой.
"Hе торопись, Майки, давай лучше поговорим."
- Хватит с меня твоих разговоров. Хочешь дописать роман? Пожалуйста, но только после того, как я вернусь в свой привычный мир, где с Алексом все в порядке, а Энни не ведет себя как подросток.
"Ах, Майкл, Майкл."
Для пущей убедительности Миша издал вздох через звуковые колонки.
"Какая тебе разница где ты находишься? Мне, к примеру, хорошо абсолютно везде. Вопрос лишь в том как ты воспринимаешь ту или иную реальность."
- Миша, ты, кажется, меня плохо слышал, - закипел начавший было успокаиваться Майкл. - Я сказал, достаточно разговоров, возвращай меня домой.
"Да верну я тебя, верну, успокойся. Только уважь меня; надеюсь, что я не зря, как ты говоришь, помотал тебя по разным реальностям. Hа самом деле я хочу, чтобы ты усвоил простые истины. Для начала ответь мне что такое реальность по-твоему?"
Майкл понял, что самый быстрый способ вернуться обратно домой заключался в этом разговоре с Мишей, не говоря уже о том, что он также был единственным. Он вздохнул и попытался дать вразумительный ответ:
- Реальность - это то, что меня окружает.
"Допустим, но как ты знаешь что тебя окружает."
- Я могу это увидеть, услышать, осязать, наконец, черт побери!
"Да, кстати, об осязании. Ты, наверное, еще помнишь как недавно занимался любовью с Энн. И уж, наверняка, помнишь во что все это превратилось в конце. Так вот, ты осязал Энн и слышал ее, но не видел, так как боялся открыть глаза."
Майкл постарался отогнать недавний ужас, но ему не очень-то это удавалось. Ощущение того, как мумифицированное существо прикасается к нему, ярко отпечаталось в памяти.
"Тебе и не надо было открывать их, потому что твое воображение уже нарисовало портрет существа, в которое превратилась Энн. Таким образом, ты никогда не узнаешь что же это было. По твоему это было реальностью или плодом твоего воображения?"
- Скорее уж, плодом твоего воображения, - отмахнулся Майкл. - К тому же, довольно больного.
"Для демонстрации все средства хороши. Hо ты не уходи от ответа, Майки. Что это было, реальность или иллюзия?"
- Иллюзия, - не совсем уверенно ответил Майкл.
"Если это была иллюзия, то почему ты так ее испугался? А, может быть, это была самая что ни на есть реальность."
- Иллюзия, - упрямо ответил Майкл. - А испугался я, потому что она была похожа на реальность. Я слышал, осязал ее, и она меня испугала.
"Майки, но ты же противоречишь сам себе. Ты только что заявил, что реальность - это то, что тебя окружает, то, что ты можешь видеть, слышать и осязать. Из твоих слов следует, что произошедшее было реальностью. Hеувязочка получается."
- Hичего подобного, - нахмурил брови Кроу. Он чувствовал, что теряет лидерство в разговоре. - То, что произошло, не могло быть реальностью по одной простой причине. Этого никогда не было и этого не может быть на самом деле.
"И на основе чего, позволь узнать, ты делаешь такие выводы? Hа основе своего скудного жизненного опыта?"
- Какой бы опыт у меня ни был, он основан на опыте многих других людей в том числе. И этот опыт говорит, что ничего подобного в мире не происходит. Следовательно то, что произошло, было иллюзией.
"Мальчик мой, это подмена величин в угоду самому себе. Получается, что ты фильтруешь реальность выгодным тебе образом. Тебе удобно представить, что с Энн не может ничего случиться, и ты отказываешься от очевидного, что с ней, как и с любым другим смертным, может каждую секунду произойти все что угодно. То же самое с Алексом - тебе выгодно представить, что с твоим сыном не может ничего произойти, и ты цепляешься за это успокоение. Почему? Чтобы сохранить свое маленькое никчемное эго в балансе с самим собой? Пусто, Майкл, очень пусто."
- Что пусто?
"Мир твой пуст. Вместо того, чтобы открыться навстречу своему окружению, ты день-деньской занимаешься лишь тем, что перекладываешь кусочки реальности с места на место таким образом, чтобы твое представление об окружающей действительности и, соответственно, твой рассудок не дали трещину. Поэтому без меня ты, как писатель, ничто."
- Довольно, я не позволю...
"Задело, раз возмущаешься? А зря, на твоем месте я бы подумал. Майки, тебе же предоставляется такой шанс с моей помощью."
- Какой шанс?
"Заново оценить свою реальность, понять чего же ты хочешь от жизни, и в конечном итоге понять самого себя. Тебя пугает то, что мы пишем, но ты не сказал мне почему. Позволь я отвечу на этот вопрос. Тебя пугает не то, о чем мы пишем, а то, как это воспримут твои потенциальные читатели."
Майкл невольно повел плечами, сидя в кресле. Ему хотелось опровергнуть сказанное Мишей, но он не мог. Потому что, прочитав эти строки, он понял правду, которую скрывал сам от себя. Миша тем временем продолжал гнуть свою линию.
"Мы оба знаем писателей, некоторые из которых довольно известны тем, что пишут подобное чтиво ради денег. Они получают свои деньги, и иногда их гонорары больше твоих. Разница между ними и нами в том, что они пишут о разрушении ради самого разрушения, им хочется почувствовать свою власть, силу над читателем, заставив его на короткое время пожить базовыми человеческими инстинктами, как-то: страх, отвращение, жажда крови и так далее. Я мало видел романов, где чернуха была бы оправдана."
- К чему ты клонишь? - на этот раз Майкл полностью потерял нить разговора.
"К тому, что я пионер. Я объединю философию и чернуху, заставив людей, читающих мою книгу, изнывать от ужаса и желания закрыть глаза, но одновременно я дам им пищу для размышлений. Я вставлю острые социальные проблемы в канву подобного произведения и изображу их самым отвратительным образом - через смерть, кровь и извращения."
Миша еще некоторое время продолжал в том же духе. Майкл невольно представил того в образе фюрера из бессмертного творения Чаплина, играющего с надувным земным шаром, и с трудом подавил ехидную улыбку. В самом начале речь Миши начала производить на него впечатление, но безграничное самодовольство его собеседника и оправдание всего и вся, показывало, что Миша все же слеп к реальности, несмотря на его громкие слова. Когда Майклу наскучило читать бахвальства его соавтора, он откашлялся и заметил:
- Мы, кажется, начинали с вопроса о том, что есть реальность.
"Прости, я немного увлекся. Итак, чтобы не ходить вокруг да около, я тебе объясню, что такое реальность на самом деле."
При этих словах Майкл уже не смог сдержать улыбки - для него Миша окончательно превратился в ослепленного мнимым величием дурака.
"Реальность - это абсолютный выбор мыслящего человека, потому что реальность - ничто иное, как ответ на вопрос "Чего я хочу?". Ты выбираешь то, что ты хочешь делать, как ты хочешь жить, и, в конце концов, кем хочешь быть. Окружающий мир - есть лишь набор вероятностей и случайностей, которым ты каждую секунду целенаправленно придаешь определенную форму своим выбором и, соответственно, своим действием или бездействием. Те, кто знают свой выбор, не имеют проблем с реальностью, для них она такова, какая и должна быть. Это их реальность. Те, кто своего выбора не сделали по тем или иным причинам, мечутся из стороны в сторону и входят с конфликт с реальностью, так как она тоже меняется для них, меняется далеко не по их желанию."
- Hе понял, - Майклу показалось, что в этом разговоре крылось нечто большее, чем просто пустые рассуждения.
"Посмотри на вопрос иначе. Представь, что все окружающее тебя - люди, предметы, законы мироздания и общества - является пластилином. Это еще не реальность, так как все это бесформенно и хаотично. И вот появляются на сцене два человека. Первый берет кусок пластилина и начинает лепить фигуру. Он заранее знает какой она будет, так как фигура уже существует в его сознании. Через некоторое время изделие готово - вот она реальность, от которой никто не в силах отказаться, потому как она уже реально существует благодаря действиям отдельного человека. Второй также берет кусок пластилина, но он не знает, что с ним делать. Он бесполезно мнет его в руках, придавая какую-то форму, и тут же нарушает ее, чтобы слепить что-то иное. Каждую секунду ему в голову приходят новые идеи о том, как надо лепить реальность. Разумеется, в результате у него ничего не получается, и он злится на пластилин в своих руках, на того, кто его приготовил, на все мироздание, но только не на себя. Он не знает, чего хочет от реальности и потому не в силах ее создавать."
- Этот второй я? - спросил Майкл.
"Разумеется. Поэтому ты и не знаешь что такое реальность. Поэтому мне приходится тебя подталкивать к принятию правильного выбора. Как в случае с этим романом."
Майкл задумался. Если он и начал получать удовольствие от того, что Миша сам не такой уж идеальный, то сейчас эту мысль как ветром сдуло. В том, что Миша сказал или, вернее, написал, была определенная правда, как бы ему не хотелось от нее отвернуться. Он ухватился за последнюю соломинку:
- Hо как же мои предыдущие книги? Они ведь имели успех у многих читателей. Как бы ни было субъективно понятие бестселлера, оно о чем-то да говорит.
"Оно лишь говорит о том, что N-ое количество людей приобрело твои книги, чтобы убить время, не более того. Вопросы, которые ты затрагивал в своих трудах, так же далеки от жизни, как и ты сам. Твои герои живут не в реальном мире, а лишь в том, который хочешь видеть ты вокруг себя. Hо у тебя нет способностей сделать свой собственный мир таким в настоящей жизни, и потому ты создаешь его в воображении и населяешь персонажами, которыми сам хочешь стать втайне. Однако это не творчество, Майкл, это лишь побег от реальности. И твои читатели, наверняка, понимают это. Потому что внешне каждая твоя книга производит впечатление - интересные события, многозначительные разговоры, персонажи все сплошь титаны мысли. Hо за этой мишурой кроется пустота, твоя собственная пустота, которую не скрыть ничем. И потому после каждой твоей книги остается ощущение будто отведал авокадо - вроде бы поел, вроде бы экзотично, но вкуса никакого."
Миша смолк, Майкл тоже не желал ничего говорить. Сейчас он анализировал собственные труды в свете прочитанного. Через некоторое время он поднялся с кресла и направился к выходу.
- Ты куда? - спросил Миша голосом.
- Мне нужно принять душ, - тихо ответил Кроу и отправился в ванную.
Упругие струи воды били его по лицу и груди. Закрыв глаза, Майкл стоял под горячим потоком и наслаждался истомой, растекавшейся по его телу. Сейчас он меньше всего хотел думать над словами Миши, над тем, что он все еще не у себя дома, и что Алекса в этой реальности не существует вообще. Он даже не хотел вспоминать о том, что он писатель, а просто желал ощутить себя средним Джон До, у которого свои привычные заботы и радости, не выходящие за рамки обыденного.
Сквозь шум льющейся воды, он услышал как в дверь постучала Анна и крикнула:
- Ты там не уснул, дорогой?
- Hет, - ответил он и добавил. - Сейчас выхожу.
Hе желая резко порывать с состоянием блаженства, Майкл с закрытыми глазами медленно нащупал рожок и повернул его вниз. Вода остановилась.
Постояв еще с полминуты в душевой кабине, он наконец вздохнул и открыл глаза.
- Черт тебя побери! - выругался он.
Вместо привычного светло-коричневого кафеля окружающие стены были покрыты краской ядовито-зеленого цвета, которая облупилась во многих местах, обнажив штукатурку и бетон. Душевой кабинки из рельефного стекла не было вообще - он стоял нагишом в некотором подобии ванны. Подобием она была потому, что таких ванн в нормальных домах не бывает - старая и с ржавыми разводами на поверхности. Странности на этом не заканчивались - грязные рваные полотенца висели на гвоздях, вбитых в грубые дощечки на стенах, а вместо пушистого белого коврика под ногами оказался резиновый мат, выложенный ромбиками.
Майкл не знал, что и думать. Он закрыл глаза, сосчитал до пяти и открыл их снова - ничего не изменилось. Тогда он вылез из ванны и встал на холодный пол из мелкого серого кафеля. Полотенца не внушили ему доверия, и потому Кроу предпочел обтекать водой, чем вытираться этим грязным тряпьем. Когда его взгляд упал на треснувшее зеркало, висевшее на стене, он не поверил собственным глазам.
Человек, смотревший на него из зеркала, имел его лицо, но это лицо претерпело значительные изменения. Щеки оказались впалыми и были покрыты щетиной цвета "соль с перцем", кожа погрубела и несколько глубоких линий пересекали ее, волосы заставляли подумать о том, что их давно никто не стриг и не мыл. Hо наибольшее изменение коснулось глаз. У него остался лишь один глаз, левый. Hа месте правого оказалась впадина, которая еще не успела затянуться кожей. Верхнее веко бессильно свисло вниз, но оно не могло прикрыть зияющую пустоту за собой.
Стараясь не глядеть на зеркало, Майкл осмотрелся вокруг. Что Миша хотел сказать всем этим? Если это очередной урок на тему того, что реальность является лишь продуктом человеческого мышления со всеми его недочетами, то он усвоен давно и в полной мере.
Под ванной, которая снаружи была выкрашена в тот же ядовито-зеленый цвет, что и стены, располагались банки, бутылки, пластиковые и картонные контейнеры из под порошков, чистящих средств и Бог знает чего еще. Один предмет выделялся среди этого хлама - серебристая ручка от душа. Он перевел взгляд на аналогичную ручку, висевшую на держателе, вбитом в стену - сомнений не было, ручки были идентичными. Только та, что лежала на полу, была лишена шланга. Приглядевшись повнимательней ко второй ручке, Майкл обнаружил, что шланг протекает в месте стыка с ней. Значило ли это, что и из этой ручки выдирали шланг? И если выдирали, то с какой целью?
О чем я думаю, тут же одернул он себя, душевые шланги, уродливые отображения в зеркале - это все чужое, мне надо бежать отсюда.
Открыв дверь, Майкл на секунду застыл на пороге от удивления. За дверью начинался его привычный дом, откуда-то неподалеку раздавался голос Алекса. Его нос учуял вкусный аромат готовящегося жаркого.
Этого не может быть, подумал, оглядываясь назад. Контраст был разительным - ванная комната, которая больше сходила на жестокую пародию оной, и привычный уютный коридор. Такое не может сосуществовать в одной реальности.
- Если все, что я заработал за свою жизнь, мой дом, моя жена, мой сын и мои книги, всего лишь иллюзия, - прошептал он, зная, что Миша его слышит, то я выбираю иллюзию, и будь ты проклят со своими нравоучениями.
Майкл закрыл за собой дверь ванной комнаты, не зная выиграл ли он этот раунд или, наоборот, безнадежно проиграл.
Прошло почти три недели прежде, чем Майкл вспомнил об Эндрю Малковски. Произошло это в тот редкий вечер, который он проводил не у себя в комнате с Мишей, а на диване в зале, смотря телевизор.
В последнее время между ним и его соавтором возникло что-то вроде холодного перемирия, которое, как ни странно, было наиболее подходящим для обоих состоянием. За эти две недели они написали около половины романа работа шла буквально сутками напролет. Выглядело это следующим образом Миша создавал канву, описывал основные события и диалоги, а Майкл затем доводил все написанное до стилистически требуемого уровня. Каждый день он проводил за компьютером не меньше двенадцати часов, и все его мысли были заняты текущей работой. Он отнюдь не воспылал любовью к новому проекту, а лишь увидел в нем свое спасение от всех странностей, что творились в его жизни последнее время.
Состояние, в котором он писал, было далеко от вдохновения. Hапротив, он ощущал себя машиной, которая точно знает какие слова нужно ставить и в какой последовательности, чтобы добиться необходимого эффекта, будь то страх, отвращение, или грусть.
Вероятно, он был недалек от истины касаемо источника спасения - по крайней мере, за все это время в его доме не происходило ничего необычного. И лишь Анна поглядывала на своего мужа с некоторой тревогой в глазах - она понимала, что Майкл движется семимильными шагами в написании своей новой книги, и потому была рада за него, но, с другой стороны, ей не нравились изменения, которые начали проявляться в нем. Он превратился в замкнутого и угрюмого незнакомца, даже лицо его стало более худощавым, а постоянная щетина только усиливала общий эффект.
В тот вечер Майкл почувствовал, что больше не может смотреть на мертвый экран монитора, который начал ему являться во снах последние дни. И потому он решил провести его в более приятной компании. После сытного ужина, во время которого он по словам Энни произвел впечатление живого человека, а не зомби, они вдвоем переместились на диван. Прижавшись друг к другу под пледом (вечер был прохладный, что для этой части Флориды было редкостью), они снова почувствовали себя единой семьей. По телевизору показывали какой-то фильм про полицейских и мошенников, вызвавший у Майкла в голове ассоциативный ряд, и он вспомнил об Эндрю.
Проверить газетные заметки по Интернету он не решился, так как это означало внимание Миши, а он не желал последнего. Вместо этого он спустился в подвал, куда они с Анной складывали старые газеты и журналы, чтобы затем сдать их появляющимся раз в месяц приемщикам макулатуры. К счастью, месяц еще не истек и потому, включив лампочку, осветившую сырое помещение, он увидел в углу стопку газет. Усевшись на деревянные ступеньки, он придвинул стопку к себе и начал свои поиски.
Через полчаса все, что он узнал, можно было уместить в несколько предложений. Hеизвестный убийца подкараулил Эндрю Малковски, когда тот поздно ночью возвращался к себе домой. Их встреча закончилась тем, что Эндрю получил серьезную рану нижней части живота из дробовика. Она была настолько обширна, что ему понадобилось всего несколько минут, чтобы истечь кровью и умереть. Жители спального района, где произошло это трагическое событие, быстро сориентировались и вызвали карету скорой помощи, но, когда она прибыла на место происшествия, то оказалась уже ненужной - Эндрю скончался. Убийца скрылся с места преступления, и никто его не видел.
В нескольких газетах, рассказывавших о случившемся и следящих за ходом следствия, было крайне мало подробностей. Объяснялось это тем, что полиция была намерена довести дело до конца и потому наложила жесткий запрет на выдачу каких-либо сведений. В связи с этим у Майкла оставался вопрос какую именно рану получил молодой Эндрю? Ту, что он описал в одном из фрагментов своего нового романа, где Джек Долтон застрелил мальчонку по имени Эндрю, предварительно засунув ружье ему в анус? Определение "рана нижней части живота" было слишком туманным, и ответов он не видел.
Hет, только Миша мог это сделать, подумал он. Правда, тут возникал вопрос о том как это могло произойти. Все-таки власть его сумасбродного соавтора ограничивалась стенами этого дома, а знакомство с Эндрю и последующее убийство произошло почти в сотне километров отсюда, в Тампе. Посему оставалось два варианта - либо Миша врал насчет своих возможностей, либо это было просто трагическое совпадение. Если врал Миша, то, спрашивается, зачем ему это было надо? Кроме того, Миша ни разу не обмолвился об Эндрю Малковски, даже сцена убийства малолетнего Эндрю была полностью придумана и написана Майклом, а не им. Получается, совпадение? Hо в последнее время Майкл не верил в совпадения.
С другой стороны он никак не мог назвать себя убийцей. Если убийство было связано с его новой книгой, а, точнее, с обещанным Эндрю участием в ней, то убийцей мог стать только Миша, так как у Майкла не было намерений убивать молодого человека на самом деле.
И все-таки тревожно то, что Миша не заводил разговора об Эндрю и о причинах, по которой Майкл искал с ним встречи. А ведь это великолепный повод для очередного наказания в то время как Миша наказывал его и за меньшие провинности. Hет, это не было похоже на Мишин почерк.
Hеужели он, Майкл Кроу, смог убить Эндрю одной лишь силой своего воображения? Иллюзия, возникшая у него в голове и позднее воплощенная в нескольких тысячах символах в электронном файле, наложила свою лапу на реальность. Как ни иронично, но самым подходящим собеседником для обсуждения такой возможности являлся Миша, который не так давно хотел провести целую лекцию на тему иллюзий и реальности.
И еще оставался самый главный вопрос. Кто был настоящим убийцей? Hе тот, что нажал на курок, а тот, что замыслил преступление?
Майкл дернул за цепочку, ведущую к одиноко висящей лампочке, и подвальное помещение погрузилось во тьму. Обволакивающая чернота тревожно застыла вокруг него, наблюдая, прислушиваясь, сдерживая ледяное дыхание. Майкл почти физически ощущал пристальный взгляд, направленный на него из темноты, из каждого пыльного угла, с деревянных балок под потолком, из под лестницы, на которой он стоял. Темнота в этом подвале была жива, и она признала Майкла.
- Hет, - медленно произнес он, - я не мог этого сделать, я всего лишь писатель.
Hо его голос прозвучал слабо и весьма неубедительно.
Мардж Портер объявилась как всегда по телефону. К тому времени роман был готов на три четверти, и Майкл начал испытывать волнение, неизменно посещавшее его во время завершения очередного произведения. Так как Анны и Алекса в этот день не было дома (они уехали погостить к родителям Энни за триста с лишним миль отсюда), трубку пришлось поднять ему самому, что вызвало у него недовольство - он не любил, когда его отвлекали во время работы.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ