Дети Солнца

1

Оглядываясь назад, диву даешься, сколь многое смогли мы понять в этой истории и сколь глубоко удалось нам постичь природу роковой напасти, обрушившейся на человечество с одинокого холма в южной Шотландии. Если бы не одна мелочь - случайное любопытство молодого студента, - то и по сей день то кошмарное вторжение оставалось бы совершенно необъяснимым. Безусловно, мимолетный интерес вполне заурядного юноши - пустяк, однако именно благодаря этому интересу у нас и получилось разобраться в грандиозной драме, разыгравшейся над нами и вокруг нас.

Как будто наше незнание или осведомленность могли хоть как-то повлиять на исход этой трагедии! Рядом с непостижимыми силами, что восстали, сражались и потерпели крах, человечество выглядело всего-навсего скоплением ничтожных перепуганных пигмеев, суетящихся под ногами дерущихся великанов. Однако не стоит забывать, что среди этих самых пигмеев нашелся один озлобленный безумец, наславший на нас древний ужас и разжегший вековую космическую войну - вселенная схлестнулась со вселенной в титанической битве, колоссальной и невообразимой...

Началось все, насколько нам известно, в тот знойный августовский вечер, когда юноша по имени Эрнест Хантер прибыл в деревню Лиденфут и слез с побитого жизнью велосипеда. Целый день он крутил педали, колеся по холмам Шотландии, и уже успел отчасти пожалеть о решении посетить Глазго во время путешествия на каникулах. Будучи одним из бесчисленной прорвы студентов, которые каждое лето пешком или на велосипедах шныряют по автострадам Англии, он начал думать, что поездка за границу все же была ошибкой.

Но стоило Эрнесту оказаться в прохладном сумраке маленькой гостиницы с кружкой пенящегося сидра в руке, как сомнения тут же испарились, а мир снова стал весьма симпатичным местом. Высокий и сутулый, со смешливым худым лицом, этот Хантер был общительным типом, и теперь он поглядывал вокруг в поисках подходящей компании. Кроме него в длинном и низком помещении никого не было, разве что, у распахнутой двери беседовали двое: один - коренастый трактирщик в фартуке, а второй - морщинистый старик с седыми бакенбардами. Сидр закончился, и Хантер, поднявшись, ленивой походкой направился к ним, уловив по пути несколько слов из их разговора.

- Гром? Нет! - воскликнул трактирщик. - Кто ж это слыхивал подобный гром?

Старик согласно кивнул, и тут в их беседу вклинился веселый голос Хантера.

- Недавно гроза была? - спросил юноша. - В среду, проезжая через Карлайл, я угодил в одну весьма скверную грозу. Неприятное явление. Молния подожгла в городе дом.

Прежде чем ответить, хозяин заведения подозрительно оглядел студента.

- То, о чем мы говорили, не было грозой, - сказал он. - Чудная штука... Прям даже не знаю... Вот МакЭндрюс слыхал, да и я тоже...

Он умолк, однако Хантер, заинтригованный, стал расспрашивать дальше, и узнал, что предметом разговора являлась серия странных взрывов, которые прошлой ночью слышали все в деревне, - череда глубоких рокочущих звуков, доносившихся, судя по всему, от группы холмов к западу от Лиденфута. Большинство жителей считало, что это гремел отдаленный гром. Трактирщик же был в корне с этим не согласен.

- Такого грома вам не доводилось слышать, - убеждал он. - Бум... бум... бум... бум! Периодичность, словно из большой пушки палят. В свое время, я достаточно грома наслушался, и тот шум на него не походил, совсем не походил. Да, МакЭндрюс?

Морщинистый старик с умным видом кивнул.

- Может, вы слышали звуки подрывных работ? - предположил Хантер. - Возможно, какой-нибудь фермер наверху занимается чем-то в этом роде?

Мгновение трактирщик разглядывал юношу с тем великолепным презрением, с каким сельские жители относятся к несведущим в местной географии чужакам.

- Фермер наверху! - повторил он таким тоном, который сам по себе вполне мог отвергнуть недостойное заявление. - Да на всех холмах нет ни одного дома! Слишком уж те места крутоярые да дикие. Сомневаюсь, что за последние десять лет там селилась хоть одна живая душа.

Старик МакЭндрюс вынул изо рта трубку, чтобы выразить несогласие.

- А как же ученые парни? - спросил он.

- Ну, разве что они, - спохватился хозяин, несколько смутившись, а старик, возвратив трубку на место, с суровой торжественностью воззрился на приятеля.

Вероятно, чтобы сгладить свой промах, трактирщик поспешил объяснить Хантеру:

- Два ученых профессора - у них домик на одном из холмов. Живут там уже примерно с год. По слухам, изучают стеклянные форты. Сам я их не видал, они ведь всем необходимым в Дайкирке разживаются.

У Хантера вызвал интерес прозвучавший термин.

- Стеклянные форты? - переспросил он.

- Груды каких-то старых каменюк на вершинах нескольких окрестных холмов, - пояснил трактирщик. - Некоторые из обломков полностью в стекло переплавились - молния, сдается, постаралась. В округе все кличут те развалины стеклянными фортами. Над ними ученые ребята и трудятся: раскапывают и все такое.

- Ах, вот оно что, - сказал Хантер, а затем продолжил гораздо медленнее: - Знаете, я бы взглянул на какой-нибудь из этих фортов, если это не отнимет много времени. Как думаете, за день управлюсь?

- Ну, коли вы хороший скалолаз, то поспеете, - сообщил хозяин. - Лоудер-Хилл ближе всего, и на его вершине, говорят, имеются такие развалины. К тому же, он не шибко-то и крутой. Рядом с Лоудером есть и другой холм, Керачан-Хилл, но тот слишком высокий и кряжистый - за день взобраться и спуститься не сдюжите. Это вряд ли. Кажись, на Керачане те ученые и обосновались. Впрочем, лучше бы вам попытать счастья с Лоудером.

- Останусь-ка я здесь до завтра, - сказал Хантер, - и схожу в поход. Адски устал крутить педали. Так что, день бродяжничества станет для меня отдыхом.

Задумка увлекла молодого студента, и прежде чем отправиться спать, он раздобыл достаточно сведений, которые должны были направлять его во время завтрашней экскурсии. Также его вдоволь попотчевали таинственными байками о тех самых стеклянных фортах, служивших, очевидно, предметом местных суеверий.

Следующим утром, когда солнце уже час как показалось на небе, Хантер сунул в карман небольшой сверток с обедом и покинул гостиницу. Он быстро пересек деревню и уверенно зашагал по каменистым дорогам и неровной, заросшей вереском местности в сторону темневшей на западе громады холмов, чьи склоны почти полностью скрывались под густыми пихтовыми лесами.

Хантеру посоветовали взбираться на Лоудер-Хилл по дальней стороне, и чтобы добраться до нее, он сделал большой круг, обходя подножие холма по узкой лесистой лощине, отделявшей Лоудер от Керачан-Хилла. Пробираясь через лощину, он поразился царившим в ней тишине и спокойствию. Мелких лесных созданий спугнул звук его шагов, но один раз юноша мельком увидел вдали смутный силуэт буланого оленя, скользивший меж деревьев, и время от времени из зарослей при его приближении вырывались стайки потревоженных птиц, которые налету шумно обсуждали Хантера в уничижительных выражениях. В этом безмятежном месте суетливый, кричащий, ревущий мир казался немыслимо далеким.

Все выше и выше карабкалось солнце, пока он прокладывал свой путь вперед. А в мире, что представлялся теперь таким нереальным - в Лиденфуте, в Лондоне, в Нью-Йорке и в Пекине - прочие люди прокладывали свой собственный путь, свою личную стезю жизни; плели интриги ради металлических кругляшей и бумажных листков, ради восхищения окружающих, ради богатства, славы или знаний. Огромная толпа мелких заговорщиков - каждый вынашивает собственный замысел, каждый незыблемо уверен в значимости своей особой деятельности и в ценности ее результатов.

А в безмолвных холмах, между которыми шагал в ту минуту Хантер, скрывалось нечто, способное смести все эти мелочные заговоры, словно карточные домики, - дверь, через которую мог явиться неведомый людям зловещий ужас, принеся в наш мир и в миры, расположенные над нами и вокруг нас, смерть, и хаос, и древний страх...

2

Солнце сияло почти в зените, когда Хантер достиг дальней стороны Лоудер-Хилла, вверх по которой вилась обрывистая тропа. Он с сомнением рассматривал склон: тот выглядел весьма отвесным, а день уже собрался перевалить за середину. Пожав плечами, юноша уже было вознамерился ступить на тропу, когда раздавшиеся позади шаги заставили его испуганно обернуться.

К нему приближался странный субъект - невысокий средних лет человек в грязной изорванной колючками одежде. Был он без шляпы и в очках, а на круглом розовом лице застыло выражение ошеломленного изумления. Незнакомец ковылял вперед, пока не очутился в нескольких ярдах от потрясенного Хантера, затем он остановился и кротко взглянул на юношу.

- Не Пауэлл, - прошептал мужчина мягко и доверительно. - Нет...

Он вдруг умолк, с явным удивлением огляделся по сторонам и осел на землю в глубоком обмороке.

Хантер в одну секунду подскочил к мужчине и стал применять к нему свои смутные познания о первой помощи. Он просунул горлышко карманной фляги между зубов потерявшего сознание человека и влил ему в горло немного бренди, которое почти сразу привело незнакомца в чувство. Тот вгляделся в лицо Хантера и спросил:

- Который час?

Узнав, что уже почти полдень, бедолага принял сидячее положение.

- Теперь я в порядке, - заверил он студента, жестом предлагая тому присесть на землю рядом с собой.

Взгляд его, поблуждав по окрестным видам, возвратился к Хантеру. Прежде чем начать разговор, мужчина внимательно рассмотрел юношу.

- Не знаю, кто вы, - начал он и, когда Хантер собрался было объяснить, добавил, - да это и не важно. У вас ведь есть хоть какое-то образование, не так ли? А-а, студент-медик! Это все облегчает, значительно облегчает.

Хантер начал думать, что мужчина еще не совсем пришел в себя и бредит.

- Может, я лучше помогу вам добраться до Лиденфута? - спросил молодой человек.

- На это нет времени, - последовал странный ответ. - Я и сам направлялся в Лиденфут, чтобы... Ах да, вы ведь не в курсе. Впрочем, у нас еще есть время на обратную дорогу. Но для начала вам следует меня выслушать...

Мужчина уловил на лице юноши выражение сомнения и опаски.

- Нет, я не сумасшедший, - заверил он почти ласково. - Но мне крайне нужна помощь. Ваша помощь.

- Но помощь в чем? - спросил Хантер. - Если бы вы просто пошли со мной в деревню, то думаю...

- Нет! - отрезал незнакомец.

Последовала пауза, во время которой он невидящим взором оглядывал зеленое безмолвие вокруг. Внезапно мужчина повернулся к озадаченно выжидавшему студенту.

- Зайдем с другой стороны, - начал он. - Допустим, некто решил убить обитателей той деревушки - вознамерился стереть ее с лица земли. Попытались бы вы помешать этому?

Хантер недоуменно кивнул, и незнакомец продолжил:

- Конечно, попытались бы. Идем дальше. Допустим, некто или нечто, жаждет истребить всех людей на Земле и уничтожить привычный нам мир. Вы ведь и это попытаетесь предотвратить, верно?

Молодой человек непонимающе воззрился на него.

- Попытаетесь? - настаивал мужчина.

- Ну... да, естественно, - ответил студент.

Пожилой человек выдохнул и негромко произнес:

- Вот, чтобы не дать произойти подобному, мне и нужна ваша помощь.

Не успел Хантер прокомментировать столь поразительное заявление, как мужчина бросился рассказывать:

- Я намерен изложить достаточно сведений, которые помогут вам осознать грядущую опасность. Выслушав их, вы перестанете считать меня психом! Немного времени у нас есть - где-то час, - а потом нужно отправляться назад. Но рассказать я успею...

Вам следует знать, кто я. Моя фамилия Марлоу. До прошлого года я занимал должность в штате лондонского музея Трент, и там около трех лет назад, судьба и свела меня с Пауэллом.

С доктором Генри Пауэллом - недавно вышедшим на пенсию пожилым профессором физики из Кембриджа. И это все, что он когда-либо рассказывал о своем прошлом. Даже когда мы познакомились поближе, он не особо распространялся о предыдущем месте работы. Случайно, я узнал причину подобной скрытности. Один друг поделился со мной, что Пауэлл покинул Кебридж под подозрением. По всему выходило, что он, в сотрудничестве со своим коллегой (профессором по фамилии Вудинг), много месяцев экспериментировал с трансмутацией элементов. Ну вы знаете: превращение урана в радий или радия в свинец. Современная алхимия - вот, чем они занимались. После года совместной работы эти двое по некой причине разошлись во взглядах, и каждый продолжил эксперименты в одиночку. Вудинг первым опубликовал результаты своих исследований, и Пауэлл тут же заявил, что бывший напарник украл его наработки.

Дело обернулось довольно громким скандалом, однако следственная комиссия постановила, что все обвинения беспочвенны, и Пауэлла выгнали из университета. Я никогда не говорил с ним о тех событиях, а потому не знаю, правдивы ли они. Но было заметно: что-то сильно озлобило Пауэлла. Так сильно, что у него появилась привычка жестоко огрызаться с каждым ученым. Собственно, профессор вообще с людьми не ладил. Временами он меня крайне раздражал. Словно ожившая бутылка кислоты - тонкогубая, насмешливая, ехидная. Но кое-что нас все же сближало - общий интерес к археологии. По сути дела, эта отрасль науки являлась моей работой в музее. Пауэлл же, полагаю, воспринимал ее как своеобразное хобби, развлекавшее его беспокойный ум. Мы познакомились, благодаря визитам Пауэлла в музей, и впоследствии много общались.

Профессора чрезвычайно интересовали так называемые витрифицированные форты - груды развалин, расположенные на кое-каких холмах и в нескольких долинах Шотландии; некоторые камни тех руин переплавились в стекло. Слышали о них? Что ж, Пауэлл выдвинул смелую теорию, будто бы стеклянные потеки образовались не из-за разрядов молнии, как принято считать, а из-за воздействия некоего ударившего сверху мощного оружия или излучения. Представьте себе, какую революцию в традиционных представлениях об археологии произвела бы данная идея, найди он ей доказательства. Пауэлл был просто одержим этой темой, и проводил уйму времени, странствуя по Шотландии, выискивая такие руины и устраивая на них раскопки.

***

Пауэлл пропадал в одной из подобных экспедиций уже несколько недель, когда я получил от него срочную телеграмму, отправленную из шотландской деревушки под названием Дайкирк. Он сообщал, что совершил потрясающее открытие и что ему нужна моя помощь; за содействие профессор сулил щедрую награду. Телеграмма разожгла мое любопытство, и поэтому, выхлопотав в музее необходимый отпуск, я тут же сел на поезд и отправился в путь. Пауэлл встретил меня на перроне.

Как оказалось, свое открытие он совершил на холме Керачан, в нескольких милях от Дайкирка. В распоряжении Пауэлла имелся небольшой коттедж, возведенный на вершине того самого холма. В этой хижине он обитал уже несколько недель. Мы добирались до скромного жилища профессора большую часть дня, а потому, разобрав мой багаж, решили отложить осмотр находки до утра.

И та действительно оказалась поразительной. На плоской вершине холма тут и там лежало несколько крошащихся каменных блоков. В центре ровного пространства зияла неглубокая свежевырытая круглая яма примерно двадцати футов шириной и около одного фута глубиной. На дне ямы покоился гладкий округлый камень, поверхность которого почти вся была изрезана множеством странных символов.

Чтобы расшифровать эти письмена, Пауэллу и понадобилась моя помощь, ведь я считаюсь экспертом в иероглифах, клинописи и тому подобном. Профессор рассказал, что обнаружил надпись под защитным слоем некоего цемента, и всей своей пылкой натурой желал он теперь выяснить, о чем в ней говорилось.

Так что в тот же день я засел в хижине и приступил к работе. К своему удивлению, я понял, что текст не составит труда перевести (сами же символы при этом оставались совершенно незнакомыми и чуждыми). Тот, кто вырезал письмена, разместил тут и там, маленькие картинки и значки, намеренно оставив ключ к расшифровке. За месяц я закончил и упорядочил перевод. И как оказалось, на камне была высечена изумительная, просто невероятная история.

Согласно письменам, форты, чьи руины разбросаны по всей Шотландии, много веков назад возвела вторгшаяся на Землю таинственная раса. И чужаки эти явились не с другой планеты, как можно было предположить, а из одного единственного атома Земли.

Вам это, бесспорно, покажется невероятным, как показалось поначалу и мне, но подумайте вот о чем. Нам известно, что каждый атом на Земле состоит из нескольких электронов, вращающихся вокруг ядра. Что же это, если не солнечная система в миниатюре? Точно так же наше Солнце и кружащие вокруг него планеты могут оказаться атомом гораздо большей системы - и так, возможно, до бесконечности. Идея сия не нова - ее выдвинули несколько лет назад. И вот в таком отдельно взятом атоме Земли, на его крохотных планетах-электронах, обитала раса соразмерно маленьких атомных людей (будем называть их так). Они заселили каждую из своих планет и постепенно задыхались от постоянно растущего числа себе подобных.

У них была наука - странная разновидность науки, - и в час величайшей нужды, один ученый объявил о поразительном открытии. Он нашел способ, с помощью которого размер любого объекта можно было по желанию либо увеличить, либо уменьшить до какой угодно степени. И секрет таких превращений оказался сногсшибательно прост.

Общеизвестно, что вселенная - этот всепроникающий эфир - есть основа всего сущего. Вибрации сего эфира в одной октаве порождают свет; в другой - радиоволны; еще в одной - химическое излучение. Но ученые атомных людей выяснили то, что нам пока неведомо: вся матеря сама по себе - не более чем очередная вибрация эфира в особой, более низкой, октаве. Этот камень, вон то дерево, вы и я - все это не что иное, как различные колебания. Атомные ученые установили, что если камень является просто-напросто эфирной вибрацией, то при увеличении частоты этой вибрации камень будет становиться больше, а при снижении частоты - уменьшаться.

Метод изменения частоты излагался в письменах: следовало определить частоту вибрации объекта, затем сконцентрировать на нем другие, во многом похожие на радиоволны, искусственные электрические колебания, способные изменять частоту вибрации объекта так же, как незначительное усилие, приложенное в нужный момент, может ускорить раскачивание маятника. Таким образом атомные люди были способны сделать любой объект (включая и самих себя) настолько большим, что тому стало бы тесно в их мире, или уменьшить вплоть до полного исчезновения.

Появилась возможность снизить плотность населения, и они тут же за нее ухватились. Воспользовавшись открытием, чтобы увеличиться, они вырвались из своего атома и проникли в наш мир, на Землю. Здесь пришельцы обнаружили, что атом, являвшийся для них целой вселенной, был всего лишь крошечной частичкой обычной земной песчинки. Тем не менее, в песчинке этой содержался их мир, и поэтому, чтобы та всегда находилась на месте и послужила убежищем в случае необходимости скрыться, они возвели вокруг нее, в том месте, что ныне зовется Шотландией, огромную постройку. Все это сопровождалось хлынувшими в наш мир бесчисленными толпами обитателей атома.

Земля тогда была диким и малопривлекательным местом, но атомные люди, ничуть не испуганные, расселялись по ее поверхности и строили каменные сооружения, приспосабливая планету под себя. Должно быть, им казалось, что они всегда будут в безопасности в этом большем универсуме.

А потом случилась катастрофа. Некоторые горячие головы не удовлетворила остановка в новой вселенной. Они увидели солнце с планетами и сообразили, что на самом деле наша солнечная система - всего-навсего атом еще более огромной вселенной. Поэтому кое-кто из них, применив все тот же метод изменения размеров, снова увеличился и проник в мир над этим миром, во вселенную, в которой наша - всего лишь атом.

Оказалось, в той большей вселенной, в том сверхмире (назову его так), существовала цивилизация - цивилизация существ, далеко превосходивших примитивный, полуварварский народ атома. Так что, когда в их мир вторглись захватчики, сверхлюди поняли: чужаки явились снизу, из атома, - сами они уже давно открыли способ изменения размеров, только-только освоенный жителями атома. Хоть сверхлюди и отразили немедля первую атаку завоевателей, за последующие годы воинственный народ атома упорно, раз за разом, продолжал попытки вторгнуться в сверхмир, который был в разы благоприятнее, чем их планета или наша.

Нападения не прекращались долгое время, и в конце концов у сверхлюдей иссякло терпение. Они собрали все свои силы и ринулись из большей вселенной на Землю, чтобы навсегда разделаться с атомными захватчиками. Разразилась невиданная доселе битва: люди сверхмира и народ атома схлестнулись в смертельном поединке; грандиозная война бушевала над планетой, содрогавшейся от залпов невероятных орудий.

Атомные захватчики не выстояли под мощным огнем сверхлюдей, и вскоре уцелевшие пришельцы в ужасе бежали в родной мир, в песчинку, заключавшую в себе их вселенную. Они стремительно отступали к песчинке и внутрь нее, уменьшались и исчезали. Вскоре на Земле не осталось никого из них - только мертвые.

И тогда сверхлюди решили навсегда заточить чужаков в атоме песчинки, чтобы те никогда больше не вырвались и не принесли снова в сверхмир войну и смерть. Для этого сверхлюди поместили песчинку в беспрерывное поле странной электрической силы, внутри которого невозможно увеличиваться или уменьшаться тем способом, каким это делали атомные люди, - изменением частоты эфирной вибрации. Так народ атома оказался навеки заперт в своей микроскопической вселенной. Затем сверхлюди спрятали окруженную силовым полем крупинку, водрузив сверху большую глыбу, на которой выбили историю произошедших событий, а также - предостережение каждому, кто в будущем может отыскать камень: никогда не нарушайте и не изменяйте сделанного, чтобы снова не впустить атомных захватчиков на Землю и в сверхмир. Покончив с этим, сверхлюди покинули Землю, предоставив нашу планету собственной судьбе, и вернулись к себе наверх, в бо́льшую вселенную.

Шло время. По Земле прокатилась волна мучительных изменений: возникавшие виды сменяли друг друга - долгая дорога от антропоида к троглодиту, а затем и к современному человеку. Постройки пришельцев из атома вскоре разрушились - лишь немногие свидетельства сохранились. И так по всему миру. Словно никакого вторжения никогда и не было. И никто из людей даже не догадывается, что раньше на Земле властвовал такой народ. А на вершине одного холма в Шотландии, под большим камнем, за века занесенном землей, покоилась таящая в себе войну, смерть и ужас частичка песка, в одном из атомов которой на вечные времена были заточены атомные захватчики.

3

Вот такую грандиозную эпопею поведали нам письмена. И была она до того убедительной, что ни у меня, ни у Пауэлла не возникло даже тени сомнений в ее правдивости. Однако между нами разгорелся спор. Я считал, нам следует прислушаться к предупреждению и не соваться дальше, чтобы не впустить в наш мир настоящий кошмар. Но Пауэлл, изнемогая от любопытства, не хотел ничего слышать, а потому, найдя помощников, мы сняли булыжник и положили его в стороне. И под ним, как и говорилось в письменах, мы обнаружили содержавшую в себе атомный мир песчинку.

Под круглым камнем обнаружился куб со сторонами примерно шесть квадратных футов, изготовленный из той же гладкой скальной породы. На верхней плоскости куба помещалась небольшая пластина из полированного металла, в центр которой была вкраплена искомая песчинка. Вокруг металлической пластины располагалось кольцо из семи врезанных в поверхность куба маленьких брусков, постоянно испускавших слабое фиолетовое свечение. При свете дня брусочки выглядели просто фиолетовыми, и лишь в темноте сияние становилось заметным. Безо всяких сомнений, кольцо тлеющих брусков вырабатывало силу, упомянутую в надписи, - силу, делавшую невозможным изменение размеров внутри поля. Это и удерживало атомных людей в песчинке-тюрьме.

С того дня Пауэлл все меньше и меньше доверял мне. Он оборудовал рядом с хижиной небольшую лабораторию и приступил к работе над какой-то проблемой, связанной с находкой. Раз или два он консультировался со мной относительно значения некоторых технических моментов в надписи, но помимо этого ничего о своих делах не рассказывал. Я решил, что, оставаясь там, попусту трачу время. Однако в тот самый день, когда я вознамерился сказать об этом Пауэллу и уехать домой, он взволнованный прибежал ко мне с известием, что эксперимент удался.

И я был поражен, когда мне открылась природа того эксперимента. Пауэлл пытался, следуя приведенным в письменах скудным намекам, заново открыть метод изменения размеров. И у него получилось! Он продемонстрировал сконструированный им аппарат - компактный черный ящичек, крепившийся ремнями к груди, - способный увеличивать или уменьшать все, что попадает в поле его действия. Стоя на вершине холма, Пауэлл увеличил себя в размерах, превратившись в стофутового гиганта, а затем уменьшился, обернувшись крошечным человечком в один дюйм ростом.

Профессор ликовал, и я надеялся, что теперь он снова спрячет песчинку, и мы наконец покинем холм. Я обратил его внимание на то, сколько всего хорошего можно совершить в мире, обладая столь огромной мощью. Однако в ответ Пауэлл лишь огрызнулся и впервые посвятил меня в свой замысел. Он собирался уменьшаться до тех пор, пока не удастся проникнуть в атомный мир; намеревался отправиться вглубь песчинки, в атомную вселенную.

Я изо всех сил - разве что, не применяя силу, - старался отговорить его: подобный план приводил меня в ужас. Однако Пауэлл, не слушая, продолжал готовиться к путешествию. Выдернув и убрав маленькие бруски, кольцом окружавшие песчинку, он начал постепенно уменьшаться, и превратился в итоге в малюсенькую фигурку в несколько дюймов ростом, стоявшую на металлическом круге рядом крупицей песка. Он становился все меньше и меньше, пока окончательно не скрылся из виду - и я понял: профессор проник в песчинку.

Трое суток нес я дозор рядом с каменным кубом, дожидаясь возвращения Пауэлла. И на исходе третьего дня он наконец явился: на металлической пластине возникла крошечная фигурка, которая быстро выросла в знакомого мне человека. Он вернулся.

Но вернулся изменившимся. Казалось, профессора переполняет грандиозный восторг, и толкают вперед некие тайные намерения. Я засыпал его вопросами, но получал лишь скупые ответы. Пауэлл обнаружил атомный мир, отыскав по 'определенным признакам' внутри песчинки тот самый атом - по каким именно признакам, он не разъяснил. Об атомных людях, он сказал лишь то, что их там много и что они 'другие'. Больше он ничем со мной не желал делиться, отчего мои опасения и страхи лишь возросли.

***

Беда грянула через неделю после его возвращения. Стояла ночь - я спал в хижине, а Пауэлл, как мне казалось, трудился в лаборатории. Вскоре после полуночи я пробудился и понял: Пауэлла нет в доме. Быстро одевшись, я обнаружил, что в лаборатории тоже пусто, и сразу догадался, где его искать. Я поспешил к яме, скрывавшей каменный куб и песчинку.

Пауэлл стоял у края дыры и пристально вглядывался в ее недра, однако звуки моего приближения заставили его резко обернуться. В руке он держал небольшой каменный конус, вершина которого вдруг засияла тусклым зеленым светом.

В ту же секунду я, точно куль, повалился наземь и замер совершенно обездвиженный - словно парализованный, я не мог пошевелить ни одним мускулом. А Пауэлл разразился хохотом. Насмехаясь и глумясь, он впервые раскрыл мне свои тайные планы. Он вознамерился снова впустить атомных захватчиков в наш мир. Спустившись в их вселенную, профессор вступил в сговор с тамошними властителями и пообещал им освобождение из мира, узниками которого те стали; согласился открыть им путь на Землю и в сверхмир.

В начале, хвастался он, атомные захватчики ударят по миру за пределами нашего, по сверхмиру; внезапно обрушатся на своих древних врагов в той большей вселенной и сокрушат их внезапной атакой. А потом, освободившись от любых возможных помех, орды захватчиков хлынут на Землю. Дико смеясь, профессор обрисовал картины уничтожения людских рас и всего ими созданного и особо остановился на страхе и ужасе его, Пауэлла, врагов. Впервые в жизни видел я совершенно безумного человека - озлобленного маньяка, питавшего ненависть ко всему человечеству из-за нанесенной ему обиды (реальной или воображаемой).

Тем временем, пока профессор говорил, из ямы начало доноситься едва уловимое жужжание, быстро перешедшее в громкий гул. Затем из дыры выплыл черный диск примерно трех футов в поперечнике, стремительно расширявшийся во все стороны. Паря в нескольких футах над землей, диск продолжал увеличиваться, и гул превратился в оглушительный рев, в чудовищный грохот. Я лежал, как бревно, таращился на неведомую штуковину и вопреки всему пытался отыскать причину громовых раскатов. Вскоре до меня дошло: мощные звуковые волны были вызваны быстрым увеличением диска. Достигнув в диаметре тридцати футов, диск перестал разрастаться. Он плавно скользнул в нашу сторону и снизился, почти коснувшись земли. Я увидел, что диск битком набит темными силуэтами, которые толклись возле перил и глазели на нас.

Затем с края летательного аппарата спустилась складная металлическая лестница, и вниз по ней сползли три кошмарных, нелепых создания - три атомных человека.

Ранее они представлялись мне своеобразными людьми, возможно с иными чертами лица или цветом кожи, но все же, по сути своей, - людьми. Однако те существа... оказались рептилиями! Вылитыми ящерами! Ростом они были чуть ниже человеческого стандарта, а фигурой и очертаниями лишь самую малость походили на людей: голову держали прямо и обладали мощным коренастым телом с двумя толстыми нижними конечностями и парой коротких рук, украшенных жуткого вида изогнутыми когтями. Этой грубой пародией на человеческий облик все сходство и ограничивалось. Начать хотя бы с того, что пришельцы, подобно крокодилам, были полностью покрыты толстой жесткой чешуей. На заостренной, а не круглой голове зияла клыкастая пасть и блестели маленькие, черные, лишенные век глаза - как у змеи. Уши, нос и брови отсутствовали. Из предметов одежды на существах был надет только чудного вида металлический панцирь, который, казалось, предназначался в основном для ношения оружия, а не для прикрытия наготы.

Я лежал обездвиженный, разглядывал их, и меня мутило от ужаса. Троица приблизилась к Пауэллу, и тот приветствовал их странным жестом. Один из монстров принес небольшую дощечку, похожую на грифельную. Написав что-то на ней, он передал ее Пауэллу, который изучив начертанное, нацарапал какой-то ответ и вернул табличку обратно. Очевидно, профессор мог общаться с этими тварями только таким образом. Несколько минут пришельцы совещались с Пауэллом в подобной манере, а затем возвратились на диск, который тотчас сорвался с того места над вершиной холма, где до этого парил.

Чем выше поднимался диск, тем больше становился. Стремительно разрастаясь во все стороны, он через несколько секунд заслонил собой сияние звезд, а затем словно бы распался на множество небольших лоскутов и рассеялся подобно туче. Диск увеличился настолько, что стал невидимым, - перешел из этой вселенной в бо́льшую. На мгновение мне подумалось, что кратковременное звездное затмение могло озадачить какого-нибудь взиравшего на звезды человека. Но почти сразу я понял: кто бы случайно ни взглянул в ту минуту на небо, он увидел бы всего навсего облако, плывущее в вышине, либо же вообще ничего не заметил.

Из ямы снова донеслось жужжание - на сей раз гораздо более громкое. Вскоре оно переросло в оглушительный гром, когда новая партия атомных войск хлынула из ямы огромным роем крошечных черных кружков - миниатюрных копий предыдущего аппарата. Выныривая, они тут же взмывали ввысь и, увеличившись, растворялись в воздухе, не задерживаясь, подобно самому первому диску, для беседы с Пауэллом. Стоило только этому полчищу вознестись над вершиной, как снова послышался и начал нарастать знакомый гул, возвещавший о приближении очередной волны.

Не могу даже предположить, сколько дисков вырвалось из атома, пока я лежал неподалеку от ямы, - казалось, им не было числа. Впрочем, воспоминания мои обрывочны и бессвязны. Должно быть, я отключился по поменьше мере на несколько минут: помню, как посреди громовых раскатов взлетающих дисков я смотрел на Пауэлла, с триумфом наблюдавшего за пришествием захватчиков, - а потом на мой разум словно бы опустилась головокружительная тьма. Когда же сознание возвратилось ко мне, из ямы изливался последний поток черных дисков и вслед за другими исчезал в небесах.

***

Все это время Пауэлл удерживал меня в плену с помощью светящегося конуса, который он перед разговором с атомными людьми положил на землю. Так что я оставался пленником и без внимания со стороны профессора. Теперь он поднял оружие и, позволив мне возвратиться в хижину, заставил лечь на койку. Конус, направленный в мою сторону, профессор разместил на столе, и я снова превратился неспособного пошевелиться пленника.

Не знаю, зачем Пауэлл сохранил мне жизнь. Думаю, он нуждался хоть в ком-то - пусть даже в поверженном противнике, - перед кем можно хвастаться творимыми делами; ему хотелось, чтобы кто-то знал о том грозном могуществе, каким он обладал на самом деле. Скорее всего, так оно на самом деле и было, ведь на следующий день Пауэлл часами сидел рядом со мной, похваляясь своими свершениями. Он говорил об увиденной мной огромной армии захватчиков; сказал, что к этому моменту те своей численностью и мощным оружием, должно быть, уже покорили народ сверхмира.

Также безумец рассказал о парализующем конусе, державшем меня в оцепенении, - об этом оружии, прихваченном из атомного мира, - и поделился, что у него при себе имеется еще одно такое же устройство. 'Излучение конуса, - поведал профессор, - нейтрализует в нервной системе электрические сигналы, тем самым блокируя подаваемые мозгом команды и не затрагивая при этом рефлекторные действия, такие как работа легких и стук сердца; осознанные же приказы мозга мускулам сводятся на нет, и наступает мышечный паралич'.

Весь день и всю ночь я неподвижно отлежал на кровати, за исключением лишь одного часа, когда Пауэлл разрешил мне поесть. Рано утром я услышал, как он покинул хижину. Начинался второй после прихода захватчиков день - сегодняшний. Я лежал и с тупым отчаянием слушал стук двери на ветру; конус находился в поле моего зрения. Внезапно во мне вспыхнула надежда: после особенно сильного хлопка двери конус немного откатился к краю столешницы. Я затаил дыхание. И позже, как раз, когда надежда начала уже угасать, ветер захлопнул дверь со всей силы, - конус свалился со стола на пол и лопнул, вспыхнув при этом ярким зеленым светом.

Вновь обретя подвижность, я первым делом обшарил хижину в поисках оружия, но ничего не нашел. Из окна домика, стоявшего на краю голой, лишенной деревьев вершины, я мог видеть голову Пауэлла - профессор расхаживал по дну ямы, готовясь к прибытию очередного войска захватчиков. Я понимал: его нужно немедля захватить в плен или убить, но также я помнил, что у него имеется еще один парализующий конус, и поэтому не решился броситься к маньяку через открытое пространство. Не мог я оставаться и в хижине. Так что единственное, что мне оставалось - это отправиться в близлежащую деревню за помощью или, на худой конец, за оружием.

В общем, выскользнув через заднее окно, я благополучно скрылся, не попавшись на глаза Пауэллу. Я потратил на спуск с холма все сегодняшнее утро и, когда повстречал вас, то понял, что не успею добраться до деревни, как планировал. Тем не менее, я должен вернуться и сделать все от меня зависящее. Теперь вы знаете правду. Там, наверху, на этом самом холме, Пауэлл ожидает второго нашествия монстров из атома - нашествия, которое уничтожит наш мир. Если нам удастся одолеть безумца и снова разместить светящиеся бруски вокруг песчинки, то этим мы предотвратим катастрофу. Если же нет... Так вы верите мне? Поможете ли?

Хантер не спешил с ответом, от услышанной истории у него ум за разум зашел.

- Просто невероятно, - начал он. - Однако упомянутый вами грохот слышали и в Лиденфуте. Тем не менее, все это кажется таким странным...

В следующий миг, юноша и протянул Марлоу ладонь.

- Я верю вам, - произнес он. - И хочу помочь.

Мужчина молча пожал Хантеру руку, а затем взглянул на солнце.

- Пожалуй, в запасе у нас часа четыре, - сказал он, поднимаясь.

Хантер тоже вскочил на ноги. Минуту они вместе смотрели на мрачные склоны Керачан-Хилла.

Вскоре двое мужчин медленно, но неуклонно взбирались вверх по косогору. Они почти не разговаривали, а лица их застыли и осунулись. Солнце стремительно клонилось к западу, и глаза путников постоянно оценивали расстоянием между горизонтом и сползавшим к нему светилом.

К тому времени, когда Марлоу и Хантер преодолели первые обрывистые высоты и начали продвигаться через редколесье верхней половины холма, серое покрывало сумерек уже затемнило окружающий ландшафт. Над возвышенностями и долинами, над лесами и лугами разливалась странная, зловещая, сулившая беду тишина. Двое людей с трудом карабкались наверх через сгущавшийся сумрак, и Хантеру чудилось, будто весь мир умолк, затаил дыхание и ждет...

4

Уже окончательно стемнело, когда Марлоу обернулся и предостерегающе поднял руку.

- До вершины осталось совсем немного, - шепотом сообщил он. - Ради Бога, ступайте потише.

Они крались наверх, продираясь сквозь густой подлесок и перелезая через зазубренные скалы. Достигнув края плоского, поросшего травой пространства, они затаились. Вот и вершина. Она не была идеально ровной: под небольшим углом сбегала вниз от их засады. В ее центре Хантер приметил чернеющий зев упомянутой ямы.

Марлоу потянул юношу за рукав.

- Пауэлл на другой стороне, - взволнованно прошептал он.

Глянув вниз по склону, на дальний край вершины, Хантер увидел тонкую, худощавую фигуру, смутно выделявшуюся на фоне звезд - фигуру человека, молча взиравшего на огни далекого городка. Справа, на самом краю пустынной вершины, темнели неровные очертания чего-то массивного, и Хантер понял, что это, должно быть, хижина. Марлоу снова подергал юношу за рукав.

- Обойдем его с двух сторон, - сказал он. - Я возьму на себя левый край, а вы заходите справа. Когда подберетесь достаточно близко - атакуйте. И не дайте ему возможности достать конус.

Прошептав: 'Удачи', Марлоу пожал Хантеру руку и тихонько пополз налево.

Сердце молодого человека бешено колотилось в груди, когда он ползком пробирался вдоль правого края вершины, приближаясь к мужчине, который все так же неподвижно стоял над обрывом и взирал на отдаленные огни. Хантер гадал, где сейчас в этой темноте Марлоу? Сам юноша в эту минуту полз мимо отворенной двери хижины, и его скрывала отбрасываемая маленькой постройкой тень.

Отсюда можно было рассмотреть освещенный звездным светом волевой профиль мужчины, на которого они собирались напасть. Пауэлл обратил взор к югу, и словно зачарованный следил за далекими огоньками; глаза под копной блестящих серо-стальных волос пылали безумием.

Вдруг Пауэлл засмеялся, и Хантер от неожиданности так и замер на четвереньках. Яростный издевательский хохот вызывал дрожь у застывшего студента. Умолкнув, человек у края холма поднял кулак и погрозил далеким огням. Тишину, словно набат, прорезал голос:

- О люди, берегитесь!

Как только Пауэлл выкрикнул слова злобы и ненависти, Хантер снова двинулся вперед. И тут же наступил коленом на небольшую веточку, переломившуюся со звуком пистолетного выстрела.

Пауэлл резко обернулся, с быстротой молнии сунул руку в карман и вынул оттуда небольшой предмет. Не успел Хантер собраться с духом для быстрого отчаянного рывка, как штуковина засияла, словно крошечная зеленая сфера, - и молодой студент упал навзничь, лишенный всякой возможности пошевелится. Пауэлл направился к нему, удерживая в вытянутой руке конус.

- Итак, ты сбежал, Марлоу, - сказал он, и Хантер понял, что в темноте безумец принял его за бывшего своего пленника.

Пауэлл продолжал говорить:

- Пожалуй, мне стоит раз и навсегда избавить себя от чинимых тобой помех. Не то что бы я держал на тебя какое-то зло, ты уж поверь... Однако позволить вмешиваться в мои планы я тоже не могу.

Закончив издевательскую речь, Пауэлл осторожно положил конус на небольшой холмик - таким образом, чтобы излучение по-прежнему удерживало Хантера парализованным. Затем профессор выпрямился и потянулся к поясу за револьвером. И тут сзади на него набросилась темная фигура и повергла на землю. Марлоу!

Судорожно соображая, Хантер лежал, неспособный пошевелить даже мизинцем, и следил за дракой двух силуэтов, которые, колотя друг друга руками и ногами, кружили неподалеку. Но что это?.. Что? Слуха вдруг достигло едва уловимое жужжание. Оно переросло в гул, а затем - в раскатистый грохот. Из дыры выплыл темный контур - черный диск, который становился все больше, больше и больше.

Иллюстрация G.O.OLINICK

Бум! Бум! Бум! Он вырос, достигнув тридцати футов в диаметре, и завис над ямой неподалеку от дерущихся. Заметив диск, Марлоу вскрикнул от отчаяния, а Пауэлл безумно захохотал. У края парящего диска возникла внезапная суматоха, какая-то беспокойная суета. Хантер различал неясные силуэты, столпившиеся у перил и наблюдавшие за потасовкой двух людей. Может они не узнали Пауэлла и теперь воспринимали обоих как угрозу? В тот самый момент, когда кружившие в драке мужчины приблизились к диску, с его края ударила колонна слепящего голубого света и поразила обоих противников. Хантер увидел, как в этом излучении лица мужчин претерпели ужасные изменения: окаменели, ссохлись и пошли трещинами. На студента повеяло абсолютным холодом. Легкое дуновение ледяного ветра, казалось, заморозило кровь в жилах.

В тот же миг на глазах у юноши Пауэлл и Марлоу задрожали, пошатнулись и бесформенной грудой осели наземь. А голубой луч скользнул дальше и задел лежавший на холмике светящийся конус. Ярко вспыхнув, тот взорвался, и Хантер освободился от невидимых оков.

Теперь голубой луч кругами обшаривал вершину. Объятый безумным ужасом Хантер, заполз в домик через отворенную дверь и в страхе забился в темный угол. Неожиданно луч рванул к хижине, и под его прикосновением оконные стекла тотчас треснули. Скользнув в помещение, луч ненадолго задержался внутри, - на скорчившегося в закутке Хантера вновь повеяло арктической стужей.

Поток синего света озарил стоявшую напротив двери небольшую металлическую печь, и та в один миг покрылась морозным инеем и льдом. Минуту луч не двигался с места, будто сомневаясь, а затем внезапно исчез - словно его отрезало. Хантер сипло выдохнул.

Снаружи снова послышалось жужжание, и любопытство пересилило страх - юноша подобрался к расколотому окну. Яма извергала из себя черный рой крошечных дисков, которые возносились наверх, увеличиваясь по мере подъема. Они почти мгновенно расширялись до размеров первого диска, дозором парившего в стороне, и присоединялись к нему.

Минуту Хантер следил за кружившими в вышине дисками - за бурлящей тучей, в которую те собрались. Вскоре от общей массы отделились три аппарата. Снизившись, они зависли у самой вершины холма и стали шарить по ней смертоносными голубыми лучами, и, пока молодой человек наблюдал, световые потоки раз за разом пробегались по хижине. Остальные же диски - числом более двух десятков - образовали плотный строй и ринулась на юг.

Передовой отряд атомных захватчиков наконец дорвался до мира людей!

5

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем истинную цель того первого налета завоевателей из атома. На вопрос этот можно было бы ответить, если бы удалось выяснить, сколь многое Пауэлл рассказал захватчикам о Земле. На самом же деле, в том первом вторжении мы видим попытку не столько уничтожить нас, сколько дезорганизовать и посеять страх. Без сомнения, пришельцы планировали серией стремительных и смертоносных атак, сделать невозможным в Англии любое организованное сопротивление, а после, опустошив остров, превратить его в плацдарм для будущих операций.

Какими бы ни были их намерения, захватчики пролетели, не останавливаясь, над всей северной Англией и впервые дали знать миру о своем существовании, ударив с ужасающей силой сначала по Манчестеру, а потом и по Ливерпулю.

Не существует ясного, последовательного отчета о налете на Манчестер. Выжившие видели тот грозный час сквозь призму страха, и понадобилось еще много времени, чтобы сложить все свидетельства вместе и составить достаточно цельную картину произошедшего. Исполненные ужаса истории дают возможность представить, как из темноты на ничего не подозревающий город без предупреждения опускается кошмар. На улицах, конечно же, толпился народ, а здания театров и витрины ярко сверкали - повсюду царила оживленная суета раннего вечера. Затем наверху вдруг стремительно собираются темные силуэты, и смертоносное синее излучение бьет по улицам, прожигая в городе ледяные тропы смерти.

Должно быть, это было совершенно немыслимое истребление находившихся внизу людей. Даже сейчас природа синего излучения - или Холодного луча, как его теперь называют - ясна не до конца. Мы знаем, что всякий объект, угодивший под удар излучения, словно бы подвергался воздействию экстремального, неслыханного холода, близкого к абсолютному нулю. Выглядело это так, как если бы завоеватели, сосредоточив абсолютный холод, метали его в нужном направлении одним пронизывающим потоком. Собственно говоря, нет такого явления, как абсолютный холод, - есть лишь полное отсутствие тепла, и сегодня общепризнанная теория гласит: каким-то непостижимым образом луч отнимал тепло у всего, чего касался.

Можно с уверенностью утверждать: излучение это - страшное оружие. Под его прикосновением, плоть и кровь немедленно замерзали, превращаясь в твердые почерневшие комья; металл трескался; деревья и прочие растения мгновенно усыхали. Любопытно отметить, что воздействие луча носило строго ограниченный характер: он мог убить одного человека, тогда как кто-нибудь другой, находившийся в футах десяти жертвы, ощущал лишь внезапное дуновение морозного воздуха.

Когда Холодные лучи методично пропахивали улицы Манчестера, настигая бегущие в панике толпы и превращая их в бесформенные кучи, людям внизу, наверное, казалось, что наступил Конец света. Судя по рассказам очевидцев, завоеватели парили над городом несколько часов. На самом же деле диски оставались над Манчестером чуть меньше двадцати минут. Невозможно сосчитать всех, кто погиб в ту ночь. Город объяла дикая паника (и это еще мягко сказано) - что, без сомнения, и являлось целью захватчиков. Добившись своего, они собрались воедино и умчались на запад, к Ливерпулю.

Манчестерская бойня повторилась почти один в один и в Ливерпуле. Там диски тоже обрушили на город ледяную смерть, однако ливерпульский отчет отличает одна любопытная особенность. По всей видимости, когда Холодные лучи хлестали по городу, они раз за разом вспарывали городскую гавань и море за ней, и поэтому на протяжении еще многих дней после атаки огромные, невиданных размеров айсберги дрейфовали вдоль английского побережья.

На Манчестер и Ливерпуль, и даже на расположенный южнее Бирмингем, захватчики налетали без предупреждения: внезапно атаковали, сеяли смерть и ужас, а затем быстро скрывались вдали. Однако незадолго до появления дисков над Лондоном, весть о нападениях на северные города достигла столицы, и люди ждали захватчиков, готовые дать им бой. Так что именно над Лондоном народ атома и силы человечества впервые сошлись в битве.

Военное министерство в Лондоне полагало, что Манчестер и Ливерпуль без официального объявления войны были атакованы аэропланами некой континентальной державы. Разумеется, министры не могли даже вообразить истинную природу мчавшейся на них угрозы.

Вскоре со всех окрестных аэродромов один за другим начали взлетать самолеты, а мощные, окружавшие Лондон гигантским кольцом прожекторы обшаривали ночное небо в поисках агрессоров. Утробно ворчал гром, предвещая беду, и вспышки молний раскалывали небосвод - именно в этот час самолеты по спирали поднялись в воздух и тонкой линией кружили высоко над городом.

С этой-то нарождающейся грозой к городу и примчались диски, не удостоившие внимания строй аэропланов наверху. Несколько минут пришельцы недвижимо парили на месте, обозревая блиставший во всем своем великолепии мегаполис. Улицы, временно опустевшие из-за приближавшейся бури, походили на искрящиеся реки света, соединявшие друг с другом сияющие озера городских площадей. Можно представить, как захватчики изумленно - если их рептильное естество вообще было способно на подобное чувство - взирают из дисков на раскинувшуюся внизу панораму. Пока они висели там, один из шарящих по небу лучей наткнулся на них и замер. Тут же кинжальные лучи остальных прожекторов сместились к дискам, залив их потоками белого света. Затем на захватчиков сверху ринулись аэропланы, и начался бой.

Наиболее четкое представление о той схватке можно получить, взглянув на нее глазами одного человека - некоего юноши по фамилии Броунелл, который был пилотом одноместного боевого самолета. Получив первые приказы, он чуть ли не с радостью несся по воздуху. У парня захватывало дух от одной мысли, что после всех тренировок ему наконец-то представилась возможность испытать себя в настоящем бою. С восторгом он, как и прочие пилоты, направил свой самолет в сторону противника.

Все ближе подлетал он к одному из дисков - висевшему чуть в стороне от основной массы своих собратьев. Пилот схватился за рычаги управления авиационным пулеметом, и даже сквозь рев двигателя услышал стрекот орудия, посылавшего пули во врага. Снизившись, он на высоте нескольких ярдов по большой дуге пролетел над диском. И когда Броунелл мчался мимо вражеского аппарата, сверху ослепительно блеснула молния и на мгновение высветила существ, сгрудившихся на поверхности диска. От увиденного зрелища задрожали сжимавшие штурвал руки. Пилот успел различить множество запрокинутых чешуйчатых островерхих голов, на которых зияли клыкастые пасти. Впервые Броунелл увидел порождений кошмара, против которых сражался. Когда он взмыл над полем боя и накренил самолет, разворачиваясь для очередной атаки, его руки продолжали трястись.

Снизу донеслись хлопки рвущихся бомб, но лишь немногие снаряды угодили в диски - большинство, промазав, упало на город. Гул их детонации выглядел жалко по сравнению с раскатами грома, грохотавшими теперь почти без умолку. Слева, чуть поодаль от арены боевых действий, два самолета врезались друг в друга и устремились вниз, волоча за собой длинные полотнища алого пламени - машины пылающими кометами неслись к земле сквозь кромешный мрак.

И теперь, когда первое потрясение от внезапной атаки миновало, захватчики ударили в ответ. Замелькали синие лучи, выискивая и настигая самолеты, чьи крылья съеживались и распадались от соприкосновения с ледяным потоком. Два диска удалось сбить, благодаря метко сброшенным бомбам, однако прочие оставались почти невредимыми, и все больше и больше самолетов падало под ударами Холодного луча.

Вдруг сверху в самую гущу дисков рванулся в головокружительном пике одинокий самолет. Навстречу ему сразу с десятка кругов метнулись синие лучи, но смельчак таки успел проскочить и врезался в один из аппаратов пришельцев - самолет и диск, переворачиваясь, устремились к земле. Множество гротескных фигурок высыпалось из диска и сопровождало его в падении.

Увидав это, Броунелл хрипло вскрикнул. Со всех сторон самолеты ныряли вниз, врезались прямо в диски и падали вместе с ними - пилоты сознательно шли на героическое самоубийство. Броунеллом овладела безмерная эйфория - огромное, неистовое восхищение тем героизмом, что способен вознести человека до космических высот. Юноша вновь развернул самолет и, нацелив острый нос аэроплана на один из дисков, рванул вниз, точно свинцовая гиря.

В самый последний момент он сдавил гашетку пулемета: 'та-та-та...' Мимо проносится мощный порыв ветра... вспышка света... рев в ушах... диск все ближе - стремительно мчится навстречу... ближе... ближе... удар!

Потом самолет и диск, кувыркаясь, падали на землю - мчались навстречу вниз, к сверкающим улицам, чтобы рухнуть рядом с доками. И там, в поверженном диске что-то с чудовищной силой взорвалось.

Битва в небесах почти закончилась. Уцелело лишь несколько самолетов, но синие лучи вылавливали их одного за другим. И вскоре захватчики остались в воздухе одни - из двадцати или чуть больше дисков, атаковавших Лондон, выстояло девять. Раскинувшийся внизу город оказался во власти пришельцев, однако те не обращали на него внимания. Покружив, они снова образовали плотный строй и удалились на север, словно испугавшись свирепого и неожиданного сопротивления, которое им оказали. Атомные люди одержали победу, но ценой, на время отбившей у них охоту продолжать сражение.

Люди в городе напряженно выжидали, но сверху больше не падали обломки летательных аппаратов. Непрерывно обыскивающие небеса лучи прожекторов не обнаружили над городом ни самолетов, ни дисков. Во всем Лондоне воцарилась гробовая тишина - тот первый миг изумленного молчания, которое вскоре должен был разорвать прокатившийся по городу хриплый рев страха и ярости. Но сейчас только густые раскаты грома нарушали безмолвие.

Небо снова прочертила молния - раз, другой. А потом на город обрушился хлесткий проливной дождь.

6

Чтобы понять, куда захватчики отправились после первого рейда, вернемся к истории Хантера. Скорчившись у окна, молодой человек видел, как пришельцы возвращаются с битвы: прибыло девять покрытых рубцами дисков - большинство же куда-то пропало.

Впервые юношу посетила поразительная мысль: возможно, силы людей смогли сдержать первый натиск пришельцев. Он без конца гадал, так ли это.

За все те часы, на протяжении которых диски сражались, убивали и терроризировали Англию, Хантер так и не отважился покинуть хижину: три диска-стража все еще парили у самой вершины, а синие лучи непрестанно обшаривали окрестности, прокладывая ледяные полосы смерти. Дозорные не оставляли ни единой возможности как-либо навредить песчинке, а стало быть, - и их родному миру, лежавшему внутри нее.

И теперь, после появления девяти поврежденных дисков, Хантер понял: его шансы на спасение стали еще меньше. Ведь вернувшиеся аппараты - за исключением одного, который, уменьшаясь и пропадая, нырнул в яму, - заняли места рядом со стражами, низко зависнув над холмом. Иногда какой-нибудь диск взмывал в небеса и, покружив там некоторое время, возвращался на свой пост над вершиной Керачана.

Хантера мучил вопрос: какая миссия была у отбывшего в песчинку диска? Отправился за помощью? За подкреплением? Выжидательное поведение остальных захватчиков, по всей видимости, указывало именно на это. Наступило утро, и в его сером свете юноша осторожно передвигался по хижине. Разыскав в итоге уйму еды и торопливо проглотив ее неприготовленной, он вернулся к своему месту у окна, чтобы продолжить наблюдение.

В тот день весь мир лихорадило. Новости о битве над Лондоном и о напасти, что обрушилась на северные города, мгновенно облетели весь земной шар - удивление, недоверие и страх разносились по далеким городам. Волна ужаса захлестнула Британские острова - и вот уже Канал заполнился судами, увозившими первые огромные толпы из грядущего массового бегства.

Теория об иностранном вторжении лопнула, когда люди осмотрели раздавленные, изуродованные тела, найденные в Лондоне среди обломков дисков. Пришло осознание, что на Землю вторглись существа, совершенно не похожие на человека, но превосходившие его по могуществу. Само собой, захватчиков приняли за пришельцев с другой планеты - такой версии все в дальнейшем и придерживались.

В голове у каждого засела одна мысль: завоеватели, отступившие лишь на время, скоро вернуться, чтобы снова сеять ужас и смерть. Диски удалось обнаружить - они дозором кружили над вершиной Керачан-Хилла, - и тогда со всей прилегавшей к холму округи хлынул, забив дороги, отчаянно спешащий убраться подальше люд. К вечеру того дня, менее чем через двадцать четыре часа после первого налета дисков, в радиусе десяти миль от Керачана, скорее всего, не осталось ни одной живой души, кроме Хантера.

Кажется странным, что захватчики на протяжении целых суток не предпринимали никаких попыток разрушать или убивать в той области. Они просто парили над холмом, замерев на месте или беспокойно кружа. Словно бы выжидали - так показалось Хантеру. 'Ждут возвращения посланца, отправившегося в атомный мир', - думал он.

Они нанесли удар лишь один раз - под вечер. Из Глазго выступили силы полевой артиллерии, получившие приказ обстрелять холм, являвшийся, судя по всему, базой пришельцев. Под жарким послеполуденным солнцем люди, пушки и лошади с шумом двигались на юг по ухабистой дороге. Внезапно в синеве над ними возникло черное пятнышко - силуэт дозорного диска, устремившегося вниз для разведки. Когда аппарат снизился, прозвучало несколько не возымевших эффекта винтовочных выстрелов. Потом были объятые безумной паникой лошади и бегущие по близлежащим полям и сквозь живые изгороди люди - и над всем этим маячил темный силуэт. Затем из диска вырвался Холодный луч. Оставляя следы ледяной смерти, он шустро прыгал по дороге, преследовал и уничтожал убегавших по равнине людей. Минуту диск повисел, поворачиваясь вокруг оси, а затем унесся обратно в голубое небо.

Ни один солдат из той батареи не возвратился в Глазго, чтобы поведать о постигшей ее участи; так же сгинули без следа и три самолета, отправленные на юг для разведки, и поэтому было решено, больше не предпринимать тщетных попыток.

Той ночью во всей Англии царила кромешная тьма, поскольку были отданы и приведены в исполнение строжайшие приказы, что ни одна искорка света не должна выдать противнику местоположение городов. И хоть повсюду в Англии, Европе и Америке люди ночь напролет с тревогой ожидали вестей об очередной атаке, диски пришельцев все так же парили над Керачан-Хиллом. По-прежнему выжидали.

В южную Англию стянули несметное количество самолетов - объединенные военно-воздушные силы Англии и Франции готовились к возвращению завоевателей. А по английским дорогам, навстречу рвущимся к морю потокам беженцев, ехали танки и пушки, маршировали бесконечные бурые шеренги солдат. Человечество объединялось для борьбы с захватчиками, однако во всех тех людских массах сквозила одна невысказанная мысль, одно не произносимое вслух опасение. Какой толк от винтовок и бомб, от самолетов с дирижаблями, если у врага - смертоносное излучение и мощные стремительные диски?

В нескольких милях от Керачана, на вершине другого холма, в засаде залегли солдаты, вооруженные мощными телескопами и радиопередатчиками и готовые мгновенно сообщить миру о передвижениях захватчиков. И Земля напряженно ожидала вестей, гадая, надеясь, страшась.

Миновало ясное утро второго после ночного налета пришельцев дня, а от тайных наблюдателей до сих пор не было ни слова. Наконец, после двух часов пополудни пришло сообщение - короткое и лаконичное. В нем говорилось лишь следующее: 'Огромная армия дисков собирается над Керачан-Хиллом и, очевидно, готовится к наступлению'.

Этого небольшого сообщения оказалось вполне достаточно, чтобы в Англии рухнули и улетучились последние признаки стабильной жизни. И тогда те толпы народа, которые в надежде на чудо еще не трогались с места, рванули к побережью, ища спасения. Вслед обезумевшей орде летел окрик, угроза, предупреждение: 'Они идут!' Весть эту передавали из уст в уста, выкрикивали из проезжавших через деревушки автомобилей, со страхом произносили в толчее на дороге, а солдаты, отдыхавшие на обочинах, задумчиво повторяли ее, глядя на север. Над Англией, над Европой, надо всем миром, неслись ужасающие слова:

'Они идут! Они идут!'

7

И теперь, по мере того, как пришельцы скапливались над холмами Шотландии, великий, решающий час, должный определить судьбу Земли, стремительно приближался. Присев возле окна, Хантер следил за изливавшимся из ямы - из атомного мира - потоком крошечных дисков. С невиданной скоростью увеличивались они до полного размера и отлетали в сторону, уступая место следующему диску. Огромная туча все ширилась, ширилась и ширилась. Диски несли на себе несметные полчища монстров - необъятную армию захватчиков, против которой, ясное дело, человечеству было не выстоять.

После ночи первой атаки пришельцев на Землю - той ночи, когда он стал пленником хижины, - Хантер целые сутки наблюдал за пришельцами. Да и сегодня он прервался всего на несколько часов - лишь для того, чтобы поспать. Он смотрел, ждал, остерегался вездесущих дозорных дисков, ждал и... опять ждал. Как и они. И вот теперь - эта черная лавина, это бьющее фонтаном громадное воинство. Юноша смотрел на прущую из ямы неисчислимую ораву, и чудилось ему, будто рядом хохочет злобный дух Пауэлла.

Бум! Бум! Бум! Раскатистый грохот, вызванный расширением дисков, походил на звон могучего колокола, возвещавшего конец царствования человека. Бум! Бум! Бум!

Хантер взглянул наверх и увидал, что сотни дисков выстроились в двойную линию, образовав тем самым непробиваемый порядок, и теперь дожидаются остальных, которые все еще продолжали вылетать из ямы. Однако, пока он наблюдал за их кружением и построением, небо вдруг потемнело; сияние солнца померкло и исчезло. Вдоль строя захватчиков пробежала быстрая дрожь - внезапное нервное потрясение.

Становилось все темнее и темнее, и вскоре начало казаться, что небосвод затягивает множество небольших туч, которые сливались воедино, объединялись, уплотнялись. Скопление мрака продолжало сжиматься, вот уже солнечный свет начинает пробиваться по его краям. И теперь тьма опускалась, стремительно падала на скопление дисков. Хантер увидел, что казавшаяся на первый взгляд однородной масса распалась на несколько объектов - на пять черных дисков, мчавшихся к рядам захватчиков. Поначалу юноша удивился, но почти сразу догадался, в чем дело. Диски эти, без сомнения, возвратились из сверхмира - уменьшились и вошли в нашу вселенную. Но как объяснить, что вернулось только пятеро? Пятеро из многотысячной армады, которая на глазах у Хантера пошла войной на сверхмир! Может, это посланцы?

Он увидел, как пятеро дисков быстро подлетели к собравшейся наверху армии и на несколько минут повисли рядом. А в следующий миг словно безумие охватило черный рой: диски начали резко пикировать обратно к вершине холма. Когда пришельцы устремились вниз, то затмевали своим количеством небо. Но тут, ничего не понимая, Хантер заметил, что их, вроде бы, становиться меньше ؅- диски сжимались и десятками исчезали внутри ямы. Они возвращались в свой мир! И тогда до Хантера, наконец дошло.

Те пятеро были... уцелевшими!

Атака атомного народа на сверхмир провалилась... они отступали... отступали из... но гляньте-ка! Посмотрите!

Небо над головой снова потемнело - еще быстрее, чем раньше. Пока диски захватчиков в безумной спешке уменьшались и проваливались в яму, сгустившаяся наверху тьма распалась на мириады темных продолговатых объектов, тут же устремившихся к беспорядочно суетящимся дискам. Вытянутые, черные, похожие на рыб челноки ничем не напоминали диски людей из атома. Фиолетовые разряды ударили из 'рыб', когда те приблизились к дискам. Молнии поражали один диск за другим, отправляли их вниз шарами ревущего пламени.

Хантер понял: это явились сверхлюди. Могучий флот пришельцев из атома потерпел крах, и теперь хозяева большего мира преследовали агрессоров.

Несколько дисков, выстоявших под сокрушительной атакой сверхлюдей, огрызнулись синим Лучом холода. Однако стоило лучу только появиться, как кружащие и пикирующие челноки исчезли без следа. А затем прямо из воздуха в диски со всех сторон впились разряды молний - войска сверхлюдей обрели невидимость.

В панической спешке несколько отставших дисков метнулись к яме, и вспышки молний тут же прекратились - словно единственным желанием идущих в атаку сверхлюдей было вынудить пришельцев из атома спуститься назад в их вселенную. Последние диски уменьшились, сжались, и, нырнув в яму, скрылись в песчинке; жужжание наконец стихло. Захватчиков выставили с Земли. Выбежав из хижины, Хантер увидел, что в яме никого нет, и громко закричал.

И тут в небе снова проявились длинные узкие силуэты, стремительно пикировавшие к вершине холма. Внезапно почувствовав приближение опасности, Хантер рванул вниз по косогору и рухнул на землю лишь тогда, когда одеревеневшие конечности уже не могли нести его дальше. Наверху черные суда плотно облепили холм, и оттуда доносился гул какого-то механизма. Потом вдруг раздался отрывистый металлический лязг.

Через несколько минут челноки резко снялись с места. Но почти сразу же прекратили подъем и стали выписывать круги над вершиной. Одно из судов парило ниже остальных, под ним раскачивался блестящий металлический шар около трех футов диаметром. И в тот самый момент, когда перепуганный Хантер сообразил, что в эту сверкающую сферу сверхлюди запечатали песчинку, из всех собравшихся наверху корпусов в вершину холма - вспышка за вспышкой - вонзились чудовищные разряды молний. Громыхнуло так, что склон под Хантером вздыбился и покачнулся. Пошатываясь, молодой человек поднялся на ноги и, заметив мельком край узкой глубокой расщелины, которую прорезала в вершине холма разрушительная сила сверхлюдей, увидел, как в эту бездну стремительно падает металлический шар, навеки скрывший в своем нутре атомный мир. Снова засверкали молнии, и раздались кошмарные рев, скрежет и грохот - это сомкнулась пропасть, заточив шар в своих бездонных недрах.

Хантер вновь опустился на землю, голова у него шла кругом. Он смутно видел темные челноки, взлетавшие к зениту, и едва заметил, как один из них снизился и на минуту, будто бы в любопытстве, завис прямо над ним. Сквозь борт аппарата на юношу взирало множество нечеловеческих лиц - нечеловеческих не только по своей наружности, но и по лежавшей на них печати безмятежного спокойствия. Казалось, существа взирают на Хантера с неизбывной добротой - веселясь и в то же время сочувствуя.

Затем, когда последнее судно тоже взмыло к зениту и присоединилось к остальным челнокам, все они начали расширяться, увеличиваться, пока снова не затмили собой небо. Наступили сумерки, которые быстро сгустились до темноты - темноты, что повисев минуту, растаяла, потускнела, исчезла. Стоя на склоне холма, Хантер воздел дрожащие руки к залитым солнечным светом небесам, словно благодаря, словно вознося молитву.

8

Когда Хантер добрался до деревни Лиденфут, закат уже окрасил ее во все оттенки алого и оранжевого. Неспешно прошагав вниз по пустынной, безмолвной улице, он устало опустился на скамейку перед гостиницей. С легкой улыбкой юноша припомнил разговор с трактирщиком, гадая, где сейчас тот человек.

Так же, со вспышкой внезапной жалости, ему вспомнился Марлоу и их изматывающее восхождение на холм. Марлоу производил впечатление доброго и честного человека. Скорее всего, он жил, довольствуясь безмятежной тишиной своего музея, пока судьба не затянула его в водоворот космической войны. Войны, которую он, несмотря на свое полное бессилие, пытался предотвратить. А еще, хотя и более мрачно, Хантер думал о другом человеке - о Пауэлле... Впрочем, все уже кончено, да и что возьмешь с мертвецов?

По прикидкам Хантера, выходило, что после гибели тех двух ученых он теперь был единственным человеком на Земле, кому известно, что на самом деле произошло. Все остальные - все те миллионы людей во внешнем мире - должно быть, гадали, сомневались, ломали голову и, не смотря на это, испытывали облегчение. Что ж, он собирался вскоре вернуться в большой мир и рассказать человечеству правду.

Однако сейчас - после двух дней и двух ночей кошмарного страха и ужаса - ему хотелось просто сидеть в тихой безлюдной деревушке и дышать ее покоем. Просто сидеть и слушать негромкие обыденные звуки: стрекот кузнечиков в высокой траве и ласковый шепот ветра...