Дети, которые хотят умереть

1

– Сингенин-кун, тебя что-то смущает? – спросил директор, внимательно наблюдая за Андреем. В кабинете директора на четвертом этаже почти всю комнату занимал стол из непрозрачного толстого стекла. Мутная поверхность, голая, ни одной бумажки, ничего сверху – только черная пластмассовая коробка рядом с директором.

Когда Андрей постучался, директор велел ему войти и сесть, но больше ничего не сказал – пока Андрей не задержал взгляд на портретах, висевших над окном позади директора. Между портретами в середине втиснулась черная гляделка.

Директор был огромен. Обширное тело, тучная шея и грубое недвижное лицо нависли над Андреем. Директор не улыбался, никакая улыбка не пробила бы твердую негибкую жесть вокруг ротовой трещины под широким выступом носа. Глаза на грозном лице влекли и подчиняли. Глубокие линии на толстых щеках и подбородке словно угрожали: «Знай место», – а мягкие глаза, наоборот, успокаивали: «Ничего. Выстоим».

Щеки Андрея порозовели.

– Баюнов-сенсей, я не знаю людей, чьи лица вы повесили на почетное место сзади себя, – со стыдом признался Андрей.

Баюнов кивнул.

– Эти уважаемые господа физиологи: Павлов, Вернадский, Менделеев и Мечников, – сказал директор, – из другой учебной программы – не школы Катаны. Их книги многому меня научили. В благодарность я повесил здесь их портреты. Эти люди – мои духовные наставники. У тебя был наставник, Сингенин-кун?

Андрей опустил голову. Щеки его пылали. Если бы Амида Сугияма-сенсей узнал, что Андрей нарушил школьные правила, то избил бы его. Или хуже: запер бы в темной комнате без окон. Навсегда. А ключ бы выбросил.

– Был, – прошептал Андрей.

– Не слышу!

– Был, сенсей! – крикнул Андрей и дернул головой.

Директор внимательно смотрел на переведенного ученика. Жестяные губы разомкнулись и спросили:

– Сингенин-кун, скольких еще учеников ты убьешь на уроках?

Памятка бусидо. Раздел четвертый: Долг чести перед именем. Постулат первый: «Ученик взвешивает каждое слово и, прежде чем открыть рот, убедится сотню раз, что скажет правду».

Андрей сказал:

– Я этого не знаю, сенсей.

– Скольких учеников ты хочешь убить на уроках?

– Двоих.

– Зачем?

– Чтобы отчислиться из школы Катаны.

Директор не мигая смотрел на Андрея, затем побарабанил пальцами по столу.

– Хм, – сказал Баюнов, – в твоей прежней школе учеников отчисляли?

– Нет, сенсей. В Михеевской школе не было такого наказания.

Директор придвинулся к черной плоской коробке на столе и нажал несколько клавиш на ней. Затем повернул коробку широкой стеклянной стороной к Андрею.

В пространстве за стеклом мелькали быстрые картинки.

– Ты правильно заметил, что это наказание, – сказал директор, – посмотри же на него.

Быстрые картинки перенесли Андрея в незнакомый большой актовый зал. Толпа учеников в серых кимоно бурлила перед пустой сценой. Деревянный помост приблизился к Андрею так резко, что его чуть не стошнило, и ученик увидел: сцена не пуста. На лакированных досках сидел на коленях поникший невысокий ученик шестого-седьмого класса. Руки и ноги ученика так крепко связали разлохмаченной веревкой, что и пяткой не двинуть.

– Этого ученика звали Косолап-кун, – сказал директор, не глядя в коробку, – он три раза прервал учителя.

Красная доска.

Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ: перечить или прерывать учителя. НАКАЗАНИЕ: выговор директора.

Ученики широко раскрывали рты и тянули к связанному шестикласснику руки. Коробка лаяла на Андрея тонкими голосами, орала и визжала. Сотни согнутых, дрожащих от злости пальцев не дотягивались до края сцены и бессильно стучали по вертикальным доскам. Дробный стук легиона рук сотрясал черную коробку на столе. Тук-тук-тук.

Почти как грохот плевалок. Почти как «Тра-та-та-та».

– Вся школа ненавидела Косолапа-кун, – тихо, не перекрывая шума толпы из коробки, сказал директор, – он опозорил себя перед учителем, а значит, опозорил их всех. Так здесь учат.

На сцену вышли завуч Буглак и долговязый страж в черном. Ученики замерли, ор оборвался. Завуч Буглак держал в руках голый вакидзаси.

Внутренний волк прижался черной мордой к прутьям клетки. Зверь тоже наблюдал.

Завуч и страж подошли к Косолапу. Буглак что-то сказал мальчику, ученик согласно кивнул.

– На самом деле Косолап-кун нарушил запреты школы ненамеренно, – вдруг сказал директор. И посмотрел в окно на застывшие в небе испарения воды.

Страж вынул из-за пояса короткий нож, наклонился над учеником и разрезал путы. Мальчик стряхнул лохматые веревки с рук.

– У Косолапа-кун с рождения плохой слух, а у Сухого-сенсей голосовые связки с годами постарели и размякли. Как ученик и учитель они не подошли друг к другу.

Мальчик был свободен. Бывший узник поклонился завучу, не вставая с колен.

Андрей удивленно обернулся к директору. Впервые за многие годы переведенный восьмиклассник улыбнулся.

Теперь директор смотрел неотрывно в черную коробку. Пластина лица была как всегда без выражения, но темные глаза вдруг сузились, и мягкость в них превратилась в усталость.

Андрей повернулся обратно к быстрым картинкам. Улыбка сошла с губ.

Мальчик не поднимался с колен. Буглак протянул вакидзаси Косолапу. Небольшие ладошки крепко обхватили длинную прямую рукоять.

– Никакое упущение, ни физическое, ни духовное, – тихо сказал директор, – никакая тяжелая ноша не может оправдать бегство от позора. Так здесь учат.

Мальчик высоко поднял вакидзаси над головой. Короткий меч завис в воздухе на одну вытянку. Взжик.

Резко опустился.

Директор нажал клавишу на коробке.

– Из школы Катаны отчисляются одним путем, – сказал директор, – и это Истинный Путь.

Быстрая картинка замерла. Актовый зал окаменел.

Косолап-кун застыл с размазанным в воздухе возле живота клинком. Застыл на границе жизни и смерти.

– И все же, Сингенин-кун, скольких учеников еще ты убьешь на уроках?

Лицо Андрея превратилось в маску-забрало на самурайском шлеме, его глаза и губы, нос и щеки застыли, как охлажденная в воде кузни жесть.

– Ни одного, – прошептали губы маски, – сенсей.

2

Когда директор отпустил Андрея, уже шла перемена. Редкие серые тени с заткнутыми за оби катанами и тетрадками перемещались по коридору четвертого этажа. В прозрачной конуре три стража тихо разговаривали. Андрей не помнил, как давно прозвенел звонок. Одну столовку назад? Две, пять, десять? Сколько у него времени?

Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ: опаздывать на урок. НАКАЗАНИЕ: замечание учителя.

Андрей закинул сетку на плечо и побежал по коридору, завернул за сколотый угол, ступил в неосвещенную лестничную шахту. По ступенькам спускался медленно. По всей лестнице: сверху, под ногами, рядом – мелькали ученики в серых кимоно и хакамах. Андрей следил за всеми боковым зрением. Темнота не мешала ему. Учащиеся с седьмого по одиннадцатый класс с катанами за оби неспешно передвигались вверх-вниз по узкой шахте, как ненормальные пчелы-убийцы по улею. Когда две пчелы столкнутся, самая быстрая насмерть ужалит другую.

Андрей выбрался на первый этаж. В боковом коридоре до самой стеклянной конуры никого. Только гляделки смотрели с потолков. Ученик направился к красной доске.

Широкое поле зрение Андрея охватило весь коридор. Опасность могла ждать за каждым поворотом, каждой классной дверью, нельзя пропустить острый укол в шею.

Рассеянный по окружающему пространству взгляд вдруг сфокусировался на двери с серой цифрой «3». Непроницаемая ширма из ниоткуда накрыла железную волю. Андрей очутился в клетке с волком и смотрел из нее, сквозь толстые прутья, как он же совсем недавно пришел на урок литературы.

Все повторилось снова. Он видел, как другой Андрей Синегнин поклонился учителю Чушкину, как сетка с ворохом одежды закрыла бок с катаной. Как ученик пошел убивать. Как обнажил катану перед глазами парня с огненными волосами. Как не ударил сразу. О да, он подождал, пока огневолосый не увидел голое лезвие и не осознал, что с ним сейчас произойдет. Андрей позволил парню судорожно вдохнуть запах цветущих ландышей. Один вдох. И сразу за ним – легкий взмах. Острие меча вошло точно в наружную яремную вену под острым выступом нижней челюсти огневолосого. Воздушные ароматные пузырьки провалились по уколотой вене в сердце, застопорили и сломали кровяной насос.

Огневолосый умер сразу, почти не разбрызгав крови и не почувствовав боли. Для этого Андрей ждал вдоха. Для этого Андрей показал огневолосому катану. Андрей верил – для этого. Наверняка, сейчас в сломанном сердце огневолосого цветут ландыши.

Восьмиклассник вылез из клетки волка и подошел к красной доске с листками.

Под каждый класс отводился белый лист. В пять колонок расписали дни недели, время, название предмета, этаж и кабинет. Андрей нашел на листке 8-го «Б» второй урок в субботу. Перемена заканчивалась через семь столовок. Следующий урок – иероглифописание – пройдет на втором этаже в двенадцатом кабинете.

Андрей поднял взгляд. Черные на красном предупреждения заканчивались словами: …НАКАЗАНИЕ: отчисление.

Почему учителя не написали: «НАКАЗАНИЕ: СМЕРТЬ»? Тогда Андрей никого бы не убил сегодня.

В конуре страж читал журнал. С балки над конурой на Андрея уставилась гляделка. Застывший стеклянный глаз словно говорил: только слабый самурай боится смерти. Тем более чужой. Андрей закрыл ладонями горевшие от стыда щеки.

Ну убил и убил, огневолосый сам виноват, сам слабак! Слабак! Слабак! Слабак! Неумеха и слабак, каково кормить собой ландыши?! Нравится? Поделом тебе, цветочный горшок!

Едва слышный сухой шорох сзади резанул по ушам Андрея. Так скрипит жесткое форменное кимоно на изгибе локтя и под мышкой, когда рука тянется к противоположному бедру. Тянется к мечу.

Андрей резко обернулся. Пальцы сжали рукоять катаны.

Зеленоглазая девочка возникла у стены напротив и равнодушно глядела на Андрея. Руки ее висели вдоль бедер, широкие рукава кимоно почти полностью скрывали кисти рук, только выглядывали белые кончики пальцев. Короткий вакидзаси покоился в ножнах за оби. «Какая она маленькая», – поразился Андрей.

– Рита Амурова. – Зеленоглазка слегка согнула спину в поклоне. – Ты заблудился?

Рука стража в черной перчатке с легким шуршанием перелистнула страницу журнала.

Амурова смотрела на Андрея.

Круглые глаза блестели. Молочный лоб под медными волосами слепил подобно листам расписания на красной доске. Кимоно слегка натягивалось на груди девушки, темно-серое оби плотно обворачивало узкую талию, подчеркивая крутую линию бедер. Андрей сглотнул.

Волк заурчал в клетке.

Страж зевнул.

– Подкрасться не получится, – сказал Андрей и покачал мечом в ножнах, – но вызов я приму.

– Вызов, а? – переспросила Рита, рука даже не потянулась к оби. – Я увидела – ты стоишь здесь. Урок скоро. Я проведу тебя в класс, если хочешь.

– Ты тянулась к мечу. Я слышал! – сказал громко Андрей. – Пришла отомстить за одноклассника?

– Нет же, – равнодушно ответила Рита, кончики пальцев слегка подрагивали. – Я чесала грудь. В последнее время она болит.

Губы Андрея приоткрылись. Волк поднял уши. Страж засунул палец в перчатке в рот.

– Грудь? – тихо выдохнул Андрей.

– Угу. Очень сильно ноет, – кивнула Рита и посмотрела на часы на балке. – В последнее время она растет и набухает. Может, поэтому трогать ее больно.

Нижняя челюсть Андрея отвисла, взгляд прирос к выпуклому треугольнику на кимоно девушки. Страж вынул слюнявый палец изо рта и опустил его на цветную страницу журнала.

Рита заметила пристальный взгляд Андрея и спросила:

– Как ты считаешь, Сингенин-сан? Моя грудь не набухла?

Мокрый черный палец быстро листал яркие страницы. Скользкая бумага шелестела.

Волчьи клыки вгрызлись в толстый стальной прут клетки.

Рита отвела руки дальше от бедер. Тонкое тело подалось вперед, словно приглашая подойти. Андрей облизал верхнюю губу. Кровь закипела в жилах.

Вдруг холодный твердый голос Амиды Сугиямы прорвался в несвязные обжигающие мысли Андрея:

«Широкоротик, не теряй контроль: вместе с ним ты потеряешь цель.

Потеряешь цель – потеряешь себя».

Цель. Оранжевые качели. Голубое небо с облаками в форме кудрявых детских головок.

Андрей закрыл рот и отвел взгляд от груди Амуровой. Синие глаза стали такими же равнодушными, как глаза девушки.

– Она больше моей, – сказал только Андрей.

Глаза Амуровой округлились до невозможного.

– Сингенин-кун! – раздался звонкий крик со стороны холла, – ты задержался в моей школе!

К Андрею по боковому коридору быстро шагали три ученика. Все трое учились в 8-м «Б». Всех троих Андрей видел на уроке литературы, когда выбирал жертву.

Впереди шел короткостриженый парень с лохматыми бровями. Он кричал:

– Ты слишком много о себе возомнил!

Андрей смотрел на оранжевые повязки на запястьях правых рук троицы. Такая же повязка обтягивала руку огневолосого. Руку, что вцепилась в порезанное горло.

Эта троица и огневолосый служили одному клану.

Короткостриженый кричал:

– Ничего. Я разбужу тебя!

Андрей приподнял бровь. Разбудит от чего? От иллюзии жизни? Прервет драный спектакль кукол? Так здесь бросают вызов на поединок?

Короткостриженый кричал:

– Обойдемся без поклонов. Так же, как ты убил нашего оябуна.

В трех шагах от Андрея короткостриженый схватился за рукоять катаны. Изогнутое лезвие поползло из ножен.

Вытянка. Короткостриженый обнажал меч одну долгую вытянку. Черепаха. Никакой техники. Никакого самоконтроля.

Андрей сжал ножны левой рукой, левая нога одновременно шагнула вперед. Еще шаг правой. Вторая рука схватила рукоять и резко дернула меч из ножен вперед и вверх. Конец рукояти ударил корткостриженого в локоть. В ямочку рядом с костью. Точно в нервный узел.

Деревянный стук.

Короткостриженый громко завопил и рухнул на пол. Андрей покачал головой. Никакой невозмутимости.

Ученик на полу как сумасшедший тер локоть и колотил ногами по бетону. Катана короткостриженого торчала из ножен всего наполовину.

Двое с повязками, смуглый с узкими глазами и тощий бесцветный, смотрели на вопящего соклановца.

Короткостриженый хватался за локоть еще десять вытянок. Настолько отнимается конечность, если вшибить по нервам.

– Я вмешаюсь, – сказал смуглый и взялся за рукоять катаны.

– Серали, не сегодня, – прошептал бесцветный, и смуглый отпустил меч.

Взгляд поверженного ученика прояснился. И уперся в приставленную к горлу катану.

– Ты хочешь повторить урок литературы? – спросил Андрей и коснулся холодной сталью подбородка короткостриженого. Глаза под кустистыми бровями поверженного сверкнули.

– Глеб Лютин, – сказал короткостриженый и подался горлом к катане. – Ну же! Разбуди меня!

Рука Андрея рефлекторно отстранила меч чуть в сторону. Убить еще одного? Глаза Андрея поднялись на двоих с повязками. А потом еще и этих? Неужели теперь нельзя остановиться? Качели смерти уже запущены и не застынут, пока Андрей не перережет весь клан оранжевых повязок?

Сзади зашуршало. Скрип кимоно на изгибе локтя и под мышкой. Андрей резко встал боком.

Рита задумчиво смотрела на часы и терла выпуклый треугольник. Левая грудь смялась под давлением маленьких пальчиков. Короткие розовые ногти скребли грубую ткань сильно, с напором. Страж в конуре свесил журнал между ног и следил за рукой Амуровой.

Андрей опустил глаза на Лютина.

– Обойдешься, – сказал Андрей, – я не делаю услуг слабакам.

Лохматые брови Лютина взлетели, рука дернулась и вцепилась в заднюю часть клинка Андрея.

– Я… не буду обязан вредителю… моего клана, – с придыханием прорычал Глеб и потянул острие меча к своему горлу, прямо к сонной артерии.

Андрей крепче сжал рукоять, меч завис между двумя учениками. Застыл на границе жизни и смерти. Как на быстрых картинках с Косолапом-кун.

«Что я делаю? – в бессилии подумал Андрей. – Если он решил умереть, как я могу ему мешать? Я позорю себя».

Сонная артерия. Сильно надавить на нее, и кровяной насос замедлит ритм, ты захочешь спать. Если же в подкожный красный канат вогнать острую катану, то ты уснешь навсегда. Уснешь, чтобы пробудиться от иллюзий.

– Глеб, отпусти меч, – раздался тихий голос. Голос бесцветного ученика.

Рука Лютина дрогнула, но все еще тянула меч к горлу.

– Сингенин-сан сегодня дал тебе бесценный урок, хочешь ты того или нет. – Водянистые глаза бесцветного смотрели на Андрея. – Ты уже должен ему, должен не разочаровать и подарить бой намного лучше сегодняшнего.

Рука Глеба немного ослабила хватку, но не отпускала лезвие.

– В следующем бою ты убьешь Сингенина-сан, – пообещал бесцветный. И улыбнулся Андрею.

Глаза Лютина вспыхнули.

– Глеб, отпусти меч, – повторил тощий.

Лютин разжал катану и с ненавистью посмотрел на Андрея.

– Будь уверен, я не разочарую тебя, Синегнин-сан, – прошипел Лютин, поднимаясь.

Андрей кивнул не слушая. Его взгляд прирос к ученику с тонкими блеклыми волосами и серыми водянистыми глазами.

– Идемте на урок, – скомандовал Лютин. Трое с повязками прошли мимо Андрея в сторону лестничной шахты в левом крыле. Сероглазый ученик ступал позади всех. Так кто же у них верховодит?

Бесцветный вдруг обернулся. Он улыбался.

– Сингенин-сан, а ты ведь тоже чему-то научился у нас?

Подмышки Андрея вспотели. Волк в клетке зарычал. Как можно сбить самоконтроль самурая одними лишь словами? Как слова могут изменить решение самурая умереть?

На прощанье бесцветный снова обернулся и поднял ладонь левой руки. Ладонь с обрубленными указательным и средним пальцами. Ладонь, что коснулась брусчатки Истинного Пути.

– Сингенин-сан, ты очень быстрый, – прозвучал тонкий голос сбоку.

Рита переместилась к дальней стене коридора, туда, где Андрей видел ее, и затем только подошла к плечу Андрея. Очень близко. Мягкий шарик груди уже выгнулся обратно и почти задевал руку Андрея. Рита подняла круглое лицо. Зеленые камни и синие иглы встретились взглядами.

– И великодушный, – сказала девушка. – Поспешим на иероглифописание?

Андрей кивнул.

3

После урока иероглифописания Лис сразу поднялся на четвертый этаж. Буглак велел ему прийти в кабинет завуча в начале обеденной перемены.

Учитель рылся в ворохе бумаг на столе, складывал листы в пачки, которые тут же кренились, смешивались, превращались в новые ворохи.

– Р-р-р… Демон! – выругался учитель и схватил очередной упавший листок. Глаза навыкате уставились в бумагу.

Серые глаза Лиса изучали красное заплывшее жиром лицо учителя. Большой палец изувеченной руки ученика теребил воздух над двумя обрубками пальцев.

– Хм… Легенда про великана-жабу, – пробурчал завуч и почесал сальный подбородок. – Ха! Ты слышал такой бред?

– Никогда, сенсей, – с готовностью ответил Лис.

Учитель смял и выбросил листок в корзину на полу. Тяжелые руки снова воткнулись в бумажную кучу. Лис быстро взглянул на корзину.

Три года назад учитель Буглак, еще не столь грузный и неряшливый, вел урок бусидо в 5 «Д» классе. Учитель читал легенду о демоне-жабе и пяти сотнях ронинов:

«Однажды, давным давно, на замок древнего князя напал демон в облике огромной жабы. Жаба хотела есть. Жаба проглотила все цветы и фруктовые деревья в садах, всех птиц и свиней, ням-ням, всех собак и кошек в округе».

Учитель Буглак вынул из чрева бумажной кучи черную протухшую ногу курицы.

– Демон! Как это здесь оказалось? – вскричал завуч. Сырой земляной запах смешался с ароматом сиреневого освежителя. Буглак поморщился. – Демон!

Три года назад голос завуча был не такой глухой и тяжелый, как сейчас. Учитель читал: «…съела всех коней и конюхов, хрум-хрум, всех служанок и поваров в замке, княжеских детей и наложниц, чав-чав. В конце концов демон проглотил самого князя и его говорящего попугая. Ням-ням».

– Не ведаю, сенсей. – Лис почтительно склонил голову.

Три года назад Лис учился в 5-м «Д». Тогда в начале года в пятых классах училось пять сотен учеников. Пять сотен учеников в пяти пятых классах: «А», «Б», «В», «Г» и «Д». Пятый год учебы пережили только семь десятков и четыре ученика. Еще год – шесть десятков и один ученик. Третий, прошлый год – четыре десятка и шесть учеников. Четыре десятка и шесть восьмиклассников, в десять раз меньше поступивших из начальной школы. Впереди еще четыре года учебы.

Три года назад учитель читал:

«Пять сотен преданных князю самураев пытались вызволить своего господина из чрева демона. Но мечи слуг били демона напрасно, острая сталь даже не поцарапала толстую кожу на зеленом брюхе».

Черная гниль капала на выцветший линолеум. Завуч протянул куриную ногу Лису.

– В столовой опять урезали количество порций? – спросил учитель. Черная с ядовито-зелеными пятнами нога тянулась к Лису. – Бери, ученик.

Черная нога тянулась к Лису. Воздух вокруг сопрел и прокис, ученик задышал ртом. Черная гляделка из-под потолка смотрела на него.

Лис взял куриную ногу и поклонился.

– Благодарю, сенсей.

– Ага. К делу! – сказал завуч. – Нового одноклассника уже видел?

– Да, сенсей. Новичок разбудил моего оябуна Стаса Охотникова-сан, – сказал Лис. Изувеченная рука сжала куриную ногу. Черная гниль брызнула на пол. – Сингенин-сан необычайно силен.

Учитель читал:

«Тогда самураи выстроились в ряд, один за другим самураи шагали в рот жабы вслед за господином».

– М-да, Сингенин, – пробурчал Буглак. – Директор хочет, чтобы ты принял ученика в свой клан.

Лис смотрел на мятый листок в корзине.

Три года назад учитель читал:

«Жаба открывала и закрывала рот. Чав-чав».

– Сенсей, вы не знаете, почему новичок настолько силен? – Лис поднял серые глаза на завуча.

Буглак вскипел:

– Исайкин-кун, ты оглох? Я тебе только что приказал!

Учитель читал:

«Хрум-хрум».

Черная жижа капала между отрубленных пальцев на пол. Лис опустил голову.

– Простите, сенсей. Но я даже не дайме клана и тем более не глава – не оябун. Я не в силах выполнить такое поручение.

– Прекрати! – Буглак ударил кулаком по стопке бумаг, и листы разбежались по столу. – Гляделки видят тебя насквозь. А директор и я видим все, что видят гляделки! Исайкин-кун, ты дурачишь только себя!

Три года назад учитель спокойно читал:

«Ням-ням. Жаба съела самураев».

Лис смотрел на черные капли на полу. Лис наизусть помнил легенду о демоне-жабе.

Учителя видят все. Учителя не носят оружие. Учителей защищают стражи в стеклянных конурах.

– Сенсей, клятва клану не позволит мне принять убийцу главы в наши ряды, – тихо сказал Лис.

– Что нужно клану Охотникова (он еще так называется?), чтобы вступление новичка согласовывалось с твоей клятвой?

– Клану нужна выгода, – Лис погладил большим пальцем зеленые пятна плесени на куриной ноге.

– Что конкретно?

Лис вдохнул запах гнили и сирени.

– Разрешите моему клану прогулять день уроков без выселения и выговоров.

Учитель читал:

«Никого не осталось. Жаба съела всех».

На перемене учителей нельзя увидеть в коридорах. Учителя перемещаются между этажами только во время уроков. По специальной лестнице, куда нет входа пчелам-убийцам.

Буглак сверлил взглядом Лиса.

– Исайкин-кун, ты наглеешь. Я могу наказать тебя выговором.

– Простите, сенсей. – Лис согнул спину пополам, но повторил: – Моему клану нужна выгода.

– Демоны! – прорычал завуч и некоторое время молчал. – Ладно, я разрешаю твоему клану прогулять день, комнаты в общежитии останутся при вас, замки не поменяют, но выговор вы все получите поголовно! Ты понял приказ, Исайкин-кун?

Три года назад худой спокойный Буглак читал:

«Говорят, жаба не смогла переварить пять сотен мечей и издохла».

– Вы очень щедры, сенсей.

– Катись на уроки!

В коридоре Лис осторожно вступил в полумрак лестничной шахты. Вытянув изувеченную руку за перила, ученик разжал целые пальцы – большой, безымянный, мизинец. Гнилая курица канула в непроницаемую черноту подвала.

Лис улыбнулся. Учителя видят далеко не все. Вездесущие гляделки отсутствуют в черепах учеников. Говняные стекляшки, подглядите же мои мысли! Не можете? Ха-ха-ха!

Сегодня Жаба проглотила Стаса.

Тварь сожрет еще многих из тех бывших пятиклассников, но Лис обрубит красный язык, прежде чем липкая мерзость затянет его в пасть чудовища.