Дети атома

- Не думаю, что ты вела себя очень умно, Элси.

- Доктор Фоксвелл беседовал со мной, и еще я читала много книг о том, как воспитывать детей, и по психологии. И тогда я поняла, как глупо было с моей стороны быть такой непослушной. Но я не могла придумать, что делать, кроме как остаться здесь.

- Что это все, что ты пишешь? - с любопытством спросил Уэллес.

- Поэзия и рассказы, и мой дневник, и все такое. Я собираюсь опубликовать многое из этих вещей, когда я выберусь отсюда. Конечно, я имела в виду выбраться, как только стану взрослой.

- Что ты думаешь делать сейчас? - спросил доктор Фоксвелл.

- Я думаю выбраться отсюда и опубликовать сейчас свои работы, - с некоторым удивлением сказала Элси. - Разве вы оба не сказали, что я могла бы? Тимоти Пол ведь делает это.

- Ты должна вести себя также хорошо, как он, и чтобы тебя считали нормальным членом общества, - сказал Фоксвелл.

- Ну, если я притворялась сумасшедшей все эти годы, - колко сказала Элси, - я могу притворяться нормальной, если захочу.

- Что ты имеешь в виду? Притворялась сумасшедшей?

- Как только я увидела, куда неуправляемость привела меня, конечно же я поняла, как я должна себя вести. Но я продолжала раздражаться и дуться и не разговаривать, чтобы могла остаться здесь в покое.

- Ты выбрала неправильный путь, моя дорогая, - мягко сказал Питер.

- Я знаю это. Я знала это в течение долгого времени. Но ведь я все еще только маленькая девочка и я могла оставаться жить с моими тетей и дядей, и с другими детьми. Они все такие дураки!

- Элси, - сказал доктор Фоксвелл, - я рад слышать, что ты говоришь так много, но ты должна убрать это слово "дурак" из своего словаря. Оно может быть уместным, а может и не быть; но давай уберем его.

- Да, сэр, - послушно сказала девочка.

- А сейчас о твоей системе письма, - сказал Уэллес. - Можешь ты писать так, чтобы люди могли это читать?

- Да; но я должна иметь тайную систему письма для своих личных бумаг, в противном случае каждый узнает, что я нормальная. Я сниму копию со всего для Вас, в любое время, когда Вы захотите.

- Ты уверена, что сочинения нормальные?

На мгновение Элси задумалась.

- Да, я уверена. Следует ли мне рассказать немного о них? Я думаю, немного - это все, на что у меня есть время сегодня. - Ей явно не терпелось рассказать и врачи поощряли ее продолжать говорить.

- Есть один ящик, полный вещей, которые я нашла неправильными в книгах и статьях, которые я читала, и высказываний людей; ответы на журнальные статьи и книжные обзоры, и на неправильные вещи. Я больше не могла поправлять людей вслух, поэтому я все записывала. Это вышло из моей головы. Но журналы не напечатают это; и большая часть из этого на сегодня устарела. В некоторых книгах говорится о глупейших вещах. Некоторые из этих учителей в начальном колледже - один из них сказал, что мы не могли знать что-либо. Он сказал, что не было такой вещи, как правда, а если бы была, мы не могли знать ее. Такие ненормальные люди, пытаются учить! И...

- Элси, - сказал доктор Фоксвелл, - ты не должна называть людей ненормальными. И к тому же это нехорошо. Прекрати.

- Привилегия сохранилась для вас, - сказала Элси с ехидной улыбкой, от которой у доктора перехватило дыхание. А затем она быстро добавила: Вы также не должны называть меня ненормальной. Видите, я могу даже шутить.

- Ты взяла слова прямо из моей головы, - вернул шутку Уэллес. Продолжай. Что еще ты написала?

- Я не могу рассказывать стихотворения наизусть, а любой другой способ испортил бы их. Но пьеса хороша. Вам понравится пьеса, которую я только что закончила. Вам нравится Шекспир, д-р Уэллес?

- Э... да.

- Мне тоже - некоторым образом. Но иногда он ненормальный. Я имею в виду то, что он не всегда мне нравится так, как обычно, - спокойно сказала девочка, сверкнув глазами. - Мне кажется, он упустил верный шанс, чтобы написать о Каталине...

- Каталине? - тихо спросил д-р Фоксвелл.

- Да, и Цицероне, Вы знаете. Поэтому я подумала, что напишу пьесу, похожую на "Юлия Цезаря", о заговоре Каталины, и включу некоторые великие речи Цицерона белым стихом и... как мне кажется, это было бы забавной мистификацией, если бы я могла сделать вид, что она в действительности принадлежала Шекспиру, обнаруженной только сейчас, но мистификация была бы нечестной, поэтому я решила не пытаться сделать ее. Это моя первая пьеса, - скромно добавила она, - но она мне нравится. Это было так забавно. Я так рада, что вы можете прочитать ее, оба. Что было действительно трудно, так это держать все в секрете. Если бы я могла быть свободной, как Тим... мои тетя и дядя следили за мной. Его дедушка и бабушка должны быть замечательными. Они доверяют ему, не так ли? Вы будете доверять мне?

- Это необязательно, - сказал Уэллес. - Ты можешь положиться на нас, ты знаешь. А сейчас, так как становится поздно, мы должны отправить тебя спать. Если д-р Фоксвелл завтра предложит тебе тесты, сможешь ты их правильно выполнить?

- Да, доктор.

- И ответишь на все, о чем мы тебя спросим?

- Да, доктор.

- И как тогда мы должны поступить с тобой?

Малышка пожевала ноготь своего большого пальца и наморщила лобик.

- Вы могли бы всем рассказать, что в город приехал д-р Уэллес с новым лечением, - сказала она с торжеством. - Ему удалось поговорить со мной и очень скоро вы оба смогли бы сказать, что новое лечение сработало. Всегда пробуют новые виды психотерапии.

- Элси, практикуешься ли ты говорить так хорошо, когда ты одна? - со стоном произнес д-р Фоксвелл.

- Конечно. Я ведь должна знать как говорить, не правда ли? - был холодный ответ. - Хорошо, а могла бы я уехать и жить где-нибудь рядом с Тимом? Его бабушка помогла бы мне? Наверно нет, вы сказали, что она безразлична к детям, кроме своего внука. И я не могла бы жить с вами, д-р Уэллес, потому что я девочка.

- Она думает обо всем, - изумился Фоксвелл.

- Конечно, думаю, - быстро ответила Элси. - Я может быть ненормальная, но я не дура. Я... о, доктор, пожалуйста простите меня, я забыла!

- Прощаю, - засмеялся большой доктор. - Уэллес? У вас есть решение этих проблем?

- Должна быть какая-то женщина, с которой она могла бы жить, - сказал Питер, - и я думаю об одной. Но нет никакой нужды в том, чтобы рассказывать кому-нибудь об Элси. Она должна подражать Тиму и показать миру нормальное лицо. Мы можем объяснить, что она болела, что у нее было нервное расстройство или что-то в этом роде, что она избалована и нуждается в воспитании, и что ей следует разрешить заниматься любым делом подобно другим девочкам. Когда д-р Фоксвелл освободит тебя, Элси, мы думаем, что ты должна быть далеко отсюда и уехать куда-нибудь от всего твоего прошлого.

- В этом состояла одна причина, почему я не видела никакого толку в лечении, - сказала Элси. - Весь этот город считал бы, что все что я сделала, было нено... было странным, не важно что я сделала.

- Согласятся ли ее опекуны на то, чтобы она уехала из города?

- Ее дядя с радостью заплатит за ее содержание и уход в любом месте. Они хотят сделать для ребенка все, что в их силах, хотя они и не понимают ее... И я не могу винить их, сейчас я вижу, что я не очень-то хорошо понимаю ее сам.

- Должно быть я была очень трудным ребенком, - сказала девочка.

- Думаю, что была, - сказал д-р Фоксвелл.

- Несите свои тесты, - сказала Элси, размахивая руками. - Но если я не в своем уме, то тогда я хочу остаться здесь. Я не хочу притворяться нормальной, если я таковой не являюсь. Сколько мальчиков и девочек там? Можем все мы жить вместе?

- Это моя мечта, - признался Уэллес, - но это может быть невозможным. Вы все дети и ничего нельзя сделать без согласия ваших опекунов. Первым делом после окончания тестов завтра я встречусь с твоими дядей и тетей.

- Они согласятся, - сказала Элси. Внезапно ее глаза наполнились слезами. - Они ужасно глу... несообразительные бедняги. Но они ведь хотели хорошего. И они будут так счастливы думать, что я собираюсь быть хорошей. Им от этого тоже было тяжело.

Она выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Остальное было легко. На следующее утро д-р Фоксвелл дал Элси тесты, и как делал Тимоти Пол, также поступала и Элси. Она прошла сквозь верхушку тестов по коэффициенту умственного развития и С.М., а на тесты Роршаха она дала нормальные, явно неотрепетированные ответы, которые зачастую вызывали улыбку у ее экзаменаторов. Ее дядя и тетя, когда им сказали столько, сколько им положено было знать, были искренне рады узнать, что Элси можно вылечить, они быстро согласились на то, чтобы она переехала поближе к д-ру Уэллесу и под его заботу, как посоветовал д-р Фоксвелл, и была на пансионе с любой женщиной, которую предложит д-р Уэллес, чтобы завершить ее приспособление к нормальной жизни.

Питер вернулся дневным самолетом и попал в свой родной город как раз вовремя, чтобы застать выходящего из школы Тима.

- Все в порядке, - сказал он. - Все в порядке. Приходи ко мне в кабинет после ужина.

Мальчишки кричали Тиму придти и поиграть в мяч.

- Да, я приду, - крикнул в ответ Тим. - Можно я сейчас уйду, сэр? Спасибо, доктор, - и он быстро убежал.

Уэллес восхищенно наблюдал за ним. Годы жесткого самоконтроля сделали чудеса. Никто бы никогда и не подумал, что Питер сказал что-то важное, что-то интересное для паренька, чьи однокашники хотели поиграть с ним.

Психолог вошел в школьное здание и сел у стола мисс Пейдж. Эта подвижная дама зорко посмотрела на него, взмахнув ресницами, и поинтересовалась его здоровьем.

- Я здоров. А как ты себя чувствуешь, мисс Пейдж?

- О, прекрасно, но моложе не становлюсь. Тридцать с лишним лет преподавания - это довольно приличный срок.

- А интересно... то есть, есть ли у тебя особые планы на это лето?

- Нет, - сказала учительница, энергично собирая бумаги. - Ничего особенного. Могу я что-то сделать для тебя?

- Как сказать. Видишь ли, есть одна маленькая девочка... Ты любишь смышленых детей, Пейдж?

- Трудно сказать. Их встречается так мало.

- Я серьезен на этот раз. Многие взрослые негодуют на смышленого ребенка, а мне нужно найти такую женщину, которая любит их.

- В мое время у меня был один или два, - призналась мисс Пейдж, - и я знаю, что ты имеешь в виду. Но я люблю их. В частности был один... - ее голос угас.

- Таким образом ты узнала, что Тимоти сообразительнее, чем думает большинство людей? - сказал Уэллес с довольным видом.

- Я всегда считала его таковым. Это не он, о ком я подумала. Тот вырос и стал психологом... но я начинаю думать, что в конце концов он не такой уж и умный.

Вспыхнув, Питер засмеялся.

- Пейдж, любовь моя, моя голова заполнена таким количеством дел, что в ней нет места для меня! А сейчас послушай! Могла бы ты взять эту девочку, новую мою пациентку из другого города на летний пансион? Девочке тринадцать лет.

- Девочка смышленая? Да, я могу и охотно. Насколько смышленая?

- Слишком смышленая, - сказал Уэллес. - Небольшое затруднение.

- Ты позаботишься об этом затруднении без сомнений. Занятия в школе закончатся через четыре недели. Когда она должна приехать? Она ходит в школу?

- Она не ходила в школу. Э... Частное обучение. Она не привыкла к другим детям. Вот это то, что не в порядке с ней.

- Привози ее, Питер. Если она приедет рано, она сможет провести некоторое время провести в моем классе, если ты не возражаешь. Для нее будет совсем неплохо походить в школу в течение короткого периода времени до каникул.

- Думаю, что неплохо. Но тебе лучше подождать, пока не кончатся занятия, не так ли?

- Если ребенок нуждается в твоей помощи, Питер, почему бы не начать?

- Пейдж, ты - просто прелесть!

Когда Тимоти этим вечером пришел в дом психолога, в руке он держал три письма.

- Я понял, что означает вш, - сказал он, начав говорить еще почти до того, как ему открыли дверь. - Буквы не должны быть вместе. Две буквы надо разделить. Буква в обозначает в, а ш обозначает дату - шестьдесят. Родители умерли в 1960 году, вот что это значит.

Питер Уэллес, который совсем забыл о зашифрованном письме, в течение нескольких секунд смотрел в изумлении. Потом он понял, о чем говорил мальчик, и в следующее мгновение осознал, какое отчаянное волнение должно лежать за этим приготовленным разговором о других вещах. Он закрыл за Тимом дверь и быстро заговорил.

- С девочкой все в порядке, - сказал он. - Все хорошо. Мы должны немного помочь ей; она приезжает сюда, чтобы пожить летом с мисс Пейдж. Я только что звонил ее врачу. В следующее воскресенье он собирается привезти ее сюда. А сейчас ты хочешь послушать все подробности?

Мальчик заколебался.

- А будет ли это хорошо? Я не хочу быть любопытным человеком. Она знает обо мне?

- Да, она знает почти все, что я знаю о тебе... сколько у меня было времени для рассказа. Знает также и ее доктор. Понимаешь, я должен был рассказать им.

- Тогда расскажи мне о ней все.

Они вспомнили о трех письмах час спустя.

- Вот это обещающее. Мальчик говорит, что он чувствует себя Гулливером... он всегда намного больше или намного меньше людей, которые с ним, но он говорит, что оставляет нам решать, что умственное, а что физическое. Это Робин Уэлч. А эта девочка говорит, что ее надлежащим образом назвали Элис - фамилия у нее Чейз - что она не общается ни с чем, даже со своими собственными ногами, а что было в той бутылке с этикеткой "Выпей меня", она даже и не вспомнила выпить. Мне кажется, она тоже принадлежит. Третье не подходит; в нем дается объявление о школе-интернате с особым вниманием к сиротам. Хорошо, Питер, я должен отправляться домой; ты ведь знаешь бабушкины правила. Когда... когда я смогу увидеть Элси?

- В семь вечера в воскресенье. Сначала мы должны привезти ее к мисс Пейдж, дать распаковать вещи, немного привыкнуть. Она поужинает с доктором Фоксвеллом и со мной и, я думаю, что ты можешь придти сразу же после ужина.

Они заполнили проходящие дни как могли лучше, каждый со своим дневным распорядком, с написанием писем. Уэллес объяснил Тиму, что он намеревался провести свой отпуск в августе так, чтобы встретиться с как можно большим числом мальчиков и девочек, а в настоящее время он мог только подготовить почву, написав письма. Тим подготовил картотеку возможных имен и хранил все бумаги с информацией собранными.

Воскресный вечер! Тимоти тщательно мылся до тех пор, пока не засиял, и представился с такой пунктуальностью, как если бы ждал снаружи точного момента, он был официально представлен д-ру Фоксвеллу и смущенной, напряженной Элси.

- Элси привезла некоторые свои произведения, чтобы показать тебе, сказал д-р Фоксвелл, - и она надеется, что ты можешь помочь ей решить, что предложить для публикации.

- Ребята, отнесите их в мой кабинет, - предложил Питер. - Выпьете что-нибудь, Фоксвелл?

- Спасибо, да. Неплохая мысль, Уэллес, - добавил он, когда дети ушли, - но мне до смерти хочется услышать что происходит.

- Нечего будет слушать, если мы будем сидеть и глазеть на них. Дадим им десять минут. Как она вела себя в последнее время?

- Прекрасно! Просто прекрасно! Каждую минуту своего свободного времени она тратила на работу над тем, что она показывает ему. Что-то удивительное, Пит! Кстати, я получил предложение на больницу. Я думаю, может быть мне удалось бы продать ее и приехать сюда. Принять участие в работе, понимаешь.

- Большой доктор говорил очень быстро, он принял свой напиток даже не взглянув. - Не хочу вмешиваться. Но есть Элси...

- Это все решено, - сказал Уэллес. - В любое время, когда Вам удастся. Элси - это Ваша пациентка. Но мне кажется, что оба ребенка должны быть вместе, а с ними и другие, если это получится. Но как мы сможем организовать все это? Удастся нам привезти сюда других детей? И как мы сможем жить, если мы тратим слишком много времени на детей?

Они вкратце обсудили этот вопрос, не придя ни к какому решению. Их ум не был занят этим предметом; и как только истекли десять минут, Питер взял на кухне кувшин с фруктовым соком и тарелку с домашним печеньем и тихо направился в кабинет. Мужчины остановились у открытых дверей и прислушались к щебетанию детей.

- Это замечательно, - говорил Тимоти. - Эти стихотворения... они почти слишком хороши, Элси! "Тягучая мягкая кривая света" - это здорово! Но я не знаю, можно ли это продать".

- Я знаю, что стихи не покупают. Мне хотелось, чтобы ты их увидел, и все. Я все печатаю на машинке.

- Вся эта поэма о бесконечности и мироздании, честно, это здорово. И это другое произведение искусно, и я думаю, что этот роман тоже можно будет продать. Был такой роман "Змеиная яма", он наделал много шуму, когда впервые вышел, тридцать лет, или около этого, тому назад, или что-то около этого. Твой, судя по резюме и первым страницам, является... о, привет Питер! И д-р Фоксвелл.

- Мы подумали, что вы будете не против немного подкрепиться, - сказал Уэллес, пододвигая поднос.

- Конечно - спасибо, - сказал Тим, вежливо отодвигая бумаги в сторону. - Послушай, ты знаешь, что сделала Элси? Она прочитала все книги о всех науках, какие могла, а затем изложила их в стихах!

- Изложено хорошо? - спросил Фоксвелл, выбирая одно печенье.

- Изложено хорошо! Просто здорово! Она рассказывает вам, что вещи означают, понятно! Не только механизмы и уравнения и все такое, но и что все это означает. Она заставляет вас представить это. И она говорит, что три романа у нее готовы, и некоторые, без сомнения, можно продать. Сегодня вечером она показала мне их краткое изложение и одну главу в качестве образца. Мы должны обдумать целую уйму литературных псевдонимов, Элси.

- Сколько у тебя их, Тимоти?

- О, я не знаю - я храню их в картотеке. Думаю две дюжины. Еще глоток? - Тим наполнил стаканы.

- Ты не все романы отпечатала на машинке, не так ли? - спросил д-р Фоксвелл.

- Нет, еще не все, - сказала Элси. - Остальное из этого - это статьи, короткие рассказы и много стихов. Мне сначала хотелось отпечатать короткие произведения. Можно я возьму печенье?

Когда наступило время отправляться Элси домой, д-р Фоксвелл задержался на мгновенье в холле.

- Делай записи, - шепотом попросил он Уэллеса. - Мне придется вечерним рейсом отправиться обратно и я пропущу все это. Так делай записи, сынок!

- Нам никогда не узнать все из этого, - ответил Уэллес. - Но то, что мы услышали сегодня вечером... в этот прошедший час...

- Я прибуду в следующее воскресенье... нет, в субботу, - пообещал Фоксвелл.

В понедельник Элси тихо сидела в классе. Тим едва разговаривал с ней весь день, а когда он обращался к ней, отвечала односложно. Он ушел домой, не взглянув в ее сторону; но он был в доме мисс Пейдж десять минут спустя.

Мисс Пейдж впустила его и оставила детей одних.

- Послушай, - сказал Тим, - ты должна подружиться с другими девочками.

- Они мне не нравятся. Они глупые.

- Они могут делать массу вещей лучше тебе. Играть в игры и все такое. А сейчас послушай - ты должна, это все, Элси. Ты знаешь, что врачи тебе сказали.

- Я хочу быть с тобой вот и все, - искренне сказала Элси. - У других нет никакого здравого смысла. А ты даже не пошел домой со мной.

- Боже, нет! Ты хочешь, чтобы все ребята говорили, что ты моя девочка?

Элси в ужасе уставилась на него.

- Конечно нет! Это глупо!

- Хорошо, ты должна с кем-нибудь подружиться. Мисс Пейдж облегчила это. На прошлой неделе она рассказала ребятам, что приезжает новая девочка...

- Я им не нравлюсь. Никто ничего мне не говорит, только "Привет".

- Мисс Пейдж рассказала им, что ты стеснительная, вот почему. Она сказала, что ты не ходила в школу, что ты не привыкла быть с другими девочками и мальчиками, потому что ты болела, ясно? Они думают, что ты перенесла сердечное заболевание или что-то вроде этого, а сейчас только отходишь от этого. Они улыбались тебе, я видел их. Они стараются быть вежливыми и не тормошить тебя слишком много в первый день. А сейчас слушай! Ты должна ввести в практику играть с ними и быть хорошей - или я не буду помогать тебе публиковать произведения.

- Ты и не должен, - сказала Элси, отворачивая в сторону лицо. - Есть другие мальчики и девочки, похожие на нас. Они могут хорошо относиться ко мне.

- Никто не будет хорошо относиться к тебе, пока ты не будешь хорошей сама. Ты могла бы с таким успехом начать, - безжалостно сказал Тим. - Ты прекрасно мыслишь и прекрасно пишешь, но что еще ты можешь делать?

- У меня никогда не было ни малейшего шанса, - выпалила ему Элси.

- У тебя он есть сейчас, - решительно сказал мальчик.

В течение одной минуты они вызывающе пристально смотрели друг на друга, а затем оба начали смеяться.

- Хорошо, - сказала Элси. - Знаю, я плохо воспитана и должна исправиться. У тебя достаточно ума, чтобы дразнить меня, но я могу догнать тебя. Дай только мне немного времени.

- Мы тренируемся в баскетбол некоторое время, - сказал Тимоти. Приходи ко мне. У меня есть корзина для тренировки, моя собственная. И тогда я покажу тебе моих кошек, если захочешь.

Питеру Уэллесу, который оставил последний час перед ужином для Элси, пришлось искать ее. Он нашел детей дома у Тимоти, склонившимися над кошачьими клетками, восхищающимися некоторыми котятами. Но о чем они говорили?

- Мы - это основные признаки или рецессивные? - серьезно спрашивала Элси. - Оба моих родителя были облучены и оба твоих.

- Да, и поэтому признак может быть рецессивный. Мы должны узнать, ответил Тим. - Но мы можем узнать в том случае, если был облучен только один родитель. Если это рецессивный признак, то ты и я, и некоторые другие удвоят его, но...

- Но если мы выйдем замуж или женимся на ком-нибудь не из группы, то что тогда? Нет, мы должны узнать. И это еще одна причина для того, чтобы собрать всю группу вместе.

- Статистика, - с восхищением смотрел Тим, его глаза сияли. - Охапки и кучи статистических данных, графиков, схем, тестов... Слишком плохо, что мы не можем экспериментировать. Привет, и Питер здесь. Я показываю Элси котят. Посмотри, я спарил серебристого персидского кота с одной из этих сиамских кошечек и посмотри, что я получил! Полосатую кошку!

- Они самые красивые, - тихо нараспев произнесла Элси. - Я все равно больше всего люблю короткошерстных кошек.

- Ты можешь взять пару этих, - предложил Тим.

- Но мисс Пейдж может не понравиться, если я заведу кошек, возразила малышка.

- Она не будет против. Питер может сказать ей, что тебе нужны домашние животные, - уверенно ответил Тимоти. - Питер, что ты ей рассказал?

- Я рассказал ей, что Элси очень смышленая, очень плохо воспитана и что ей необходимо пожить рядом со мной, чтобы я мог лечить ее, - ответил Уэллес. - И мне хотелось бы, чтобы вы оба отнеслись спокойно к тому, если мисс Пейдж нечаянно услышит вас, однако вскоре может быть нам придется довериться ей, если мы предпримем какие-либо шаги к тому, чтобы здесь было больше таких детей. Я все еще не могу представить себе, как нам удастся сделать это.

- Мы придумаем как, - сказал Тим.

- Между тем, Элси должна была быть у меня полчаса назад.

Двое ребят вспыхнули.

- О, простите, - воскликнула она. - Я не знала, что уже так поздно. Мы играли в мяч, а потом...

Тимоти также пытался извиниться, но Уэллес взмахнул рукой и сказал, что на этот раз их прощает. Закончилось время по расписанию для Элси в мастерской Тима и он разрешил ей некоторые свои опубликованные произведения взять с собой и почитать. Котятам, сказал он, можно будет покинуть свою мамашу где-то через неделю, а тем временем Элси могла заручиться согласием мисс Пейдж.

Питер не видел Тима в течение нескольких дней, но он знал, что двое детей проводят вместе большую часть времени, обсуждая рукописи, участвуя в играх, постоянно разговаривая, все лучше узнавая друг друга. В пятницу он отыскал Тима и начал задавать вопросы.

- Ну что, Тимоти? Она тебе нравится?

- О, да! Надеюсь, что и другие такие же хорошие, - счастливо сказал Тим. - Это так прекрасно разговаривать с другим человеком моего возраста и видеть, что он понимает все, что я говорю. Щелк! Вот как это! Не важно, о чем я говорю. Я могу сказать все, о чем захочется, так как, я говорю с тобой. Конечно, она точно не знает тех самых вещей, которые я знаю, но она понимает все.

- Интересно, кто из вас умнее, - дал понять Питер Уэллес.

Тимоти задумался.

- Я уже думал об этом, - сказал он, - и попытался дать оценку; но это было трудно сделать, когда один из этих двух - это я сам. Я должен сказать, что мы разные, поэтому нас нельзя оценивать так. Ты знаешь, что она смотрит на вещи по-другому. Ей хочется узнать, что вещи означают, а мне хочется знать, как с ними поступать. У нас обоих есть многое, чему мы можем научить друг друга. Ее память и моя тоже действуют по-разному. Конечно, мы оба читаем так много, что не можем запомнить все или хотя бы очень большую часть прочитанного; мы помним, как мы понимаем вещи, что они значат для нас. Она помнит науки, как если бы это были стихи или картины, и думает о значении этих вещей; а я запоминаю то, как эти вещи действуют, и думаю об изобретениях и общественном учреждении, и обо всем таком, до чего ей нет никакого дела. Я думаю о практическом использовании вещей и об их теоретической основе. И все же в некоторых вопросах она практичнее меня. Она думает о философской основе вещей и о том, как они подходят к общему представлению обо всем. Ты ведь не можешь оценить любых двух людей по одной и той же мерке, так ведь, Питер?

- Думаю, что не могу, - засмеялся психолог. - Узнал ли ты что-нибудь о ней, что было бы интересно? Может быть ты можешь мне рассказать, где она научилась своей стенографии?

- Она рассказала мне, - ответил Тим. - Когда она была маленькой, она видела, что не печатают, когда они пишут, буквы отличались от печатных букв. Но двух одинаковых почерков не было, и она слышала, как ее дядя говорил, что не мог разобрать чей-то почерк; поэтому когда она была действительно маленькой, она думала, что каждый создает свой собственный произвольный характер почерка. Поэтому она тоже создала свой собственный. А затем она нашла его очень ценным и сохранила его.

- Можно ли тогда его разгадать как простой подстановочный код?

- Я не знаю; Я еще не видел его достаточно. Возможно можно; во всяком случае она никогда не давала людям тщательно изучить его, ты знаешь, пока она была в больнице. У нее могли быть некоторые специальные знаки для общих слов и свободные комбинации букв, но в большинстве случаев она пишет слова правильно; это не фонетический алфавит.

- А почему она так часто держит книги вверх ногами? Было ли это частью ее притворства?

- Я не спрашивал ее об этом, но вероятно она могла легко читать любым способом. Я могу; а ты? Обычно я этого не делаю, потому что это выглядит странным; она могла делать это нарочно, чтобы выглядеть странной. Но в большой или в меньшей степени это может делать каждый.

- А почему она всегда говорила людям, что они были неправы, но никогда не говорила им, что же было правильно? - спросил доктор. - Она отказывалась указывать им. Почему это было?

Тим засмеялся.

- Она не сказала; но думаю, я знаю. Ей хотелось быть правой всегда. Она презирала других, потому что они были глупыми, но ей была противна сама мысль, что она могла ошибаться. Думаю, что она читала сказки о полубогах и волшебных принцессах и все такое, когда была маленькой. Может быть ей даже пришла такая мысль, что если она ошибется, она больше не будет такой замечательной; что-то вроде рассеяния чар или нарушения волшебства, или что-то вроде этого. Во всяком случае я вполне уверен, что неверно то, что она считает, что нельзя испортить это мнение, которое у нее было о себе самой, как о ком-то, кто знал еще в миллион раз больше каждого. В дальнейшем, по мере того, как она становилась старше и больше читала, и узнавала больше, она должно быть поняла, как глупо то все было, к тому же она узнала, что другие люди, с которыми она столкнулась - доктор Фоксвелл, например, - были гораздо симпатичнее, чем она думала, что другие люди могли быть. Поэтому она не наговаривала на себя. Все в порядке с ней, когда она со мной - она боится говорить мне, что есть такие вещи, которые она не знает или не может вспомнить.

- Тим, я считаю, что с ней все в порядке.

Она должно быть была совершенно нормальной в течение нескольких лет, если не всегда. Возможно она была немного странной тогда немного, но я не думаю, что ее когда-либо можно было назвать ненормальной. Все же, если ты заметишь что-нибудь, что я должен знать - мы будем считать Элси твоей первой пациенткой, Тим - позовешь меня для консультации.

Тимоти улыбнулся.

- Я ничего не скрою от тебя, Питер. Ты ведь доктор. Сейчас она заводит друзей среди девочек в школе. Когда доктор Фоксвелл приезжает обратно сюда, Питер?

- Думаю завтра.

- Моя бабушка хочет увидеть вас обоих, пока он будет здесь, - сказал Тим. - Можете вы зайти завтра вечером?

- Конечно, думаю можем. А в чем дело?

- О, она хочет поговорить с вами обоими, - беспечно сказал Тим. Дедушка не будет в городе в конце этой недели, а то он бы тоже присутствовал.

- Мы придем, - сказал Питер.

Июньские дни были длинными, и врачи встретили Элси, прыгающую у ворот, по мере их приближения к дому Тимоти. Когда она их увидела, лицо ее вытянулось.

- Тим сказал, что я могу сегодня вечером забрать своих котят, сказала она, - а мисс Пейдж сказала, что я могу придти. Я вам нужна?

- Не сейчас. Мы пришли встретиться с миссис Дэвид, - сказал д-р Уэллес.

- Я побегу вперед и позвоню для вас в дверь, - сказала Элси, претворяя слова в действие.

- Впечатляющее место, - заметил Фоксвелл, оглядывая земли вокруг дома.

- Да; дедушка и бабушка Тима очень богаты, и у него есть личная мастерская позади, которая раньше была гаражом. Я выведу Вас посмотреть мастерскую, если останется время после встречи с миссис Дэвис, - сказал Уэллес. - Она, вероятно, хочет узнать, кто такая Элси, так как двое ребят проводят вместе очень много времени. Она разрешает поступать Тиму так, как ему хочется в некоторых случаях, но она очень строга к тому с кем он дружит.

- Как ему удалось сделать так много? Вы говорите, что она не имеет не малейшего представления о том, что он необычен.

- Она прилагает все усилия к тому, чтобы видеть его хорошим мальчиком и чтобы он не проказничал. Я думаю, что то, что он пишет и строит модели, она считает обычной школьной работой и мальчишеской игрой; она ничего из этого никогда не видела. Он убедил ее, что его эксперименты по размножению кошек были результатом случайного любопытства. Едва ли ее можно винить в том, что она не заподозрила ничего, похожего на правду.

Тим открыл дверь и поджидал врачей. Они ускорили свои шаги, их провели в дом и представили миссис Дэвис.

- А сейчас ты со своим маленьким другом можешь выйти во двор и поиграть, - сказала эта леди своему внуку, когда она приняла своих гостей. - Прошу садиться, доктор Фоксвелл и доктор Уэллес. У меня есть небольшой план - предложение, которое, я смею думать, может вас заинтересовать. А поскольку ваше время дорого, а я знаю, что у вас его немного, чтобы потратить на этот визит, доктор Фоксвелл, я хочу сразу же перейти к делу. Моего мужа сейчас нет в городе, но он знает о том предложении, которое я делаю, и поддерживает его. Тимоти, мой внук, рассказал мне, что вы двое мужчин хотели бы открыть экспериментальную школу для детей, интеллект, которых немного выше среднего. Я знаю, что в этой стране есть несколько школ, в которые принимают детей с коэффициентом умственного развития думаю, что это правильный термин? - выше 150. Мой дорогой Уэллес, я не знаю какое число Вы имеете в виду; может быть что-то менее крайнее; но Тимоти мне сказал, что дети выше среднего. Кроме того, я думаю, что ваши планы и методы еще не опробованы, что-то довольно новое в образовании. Но мы очень верим в Вас, доктор Уэллес, и поскольку Тимоти дал мне понять, что его вероятно можно было бы, вследствие Вашей заинтересованности в нем, считать учеником в такой школе под Вашим руководством... - миссис Дэвис остановилась и подняла свои брови.

Изумленные врачи переглянулись.

- Да, - слабо сказал Питер, - Тимоти конечно бы... э... считался.

- И он говорит мне, что Вы знаете прекрасного архитектора, Поля Т.Лоуренса, - продолжила светская дама, после обращения к полоске бумаги, на которой было ясно написано имя. - Как вы думаете, можно его уговорить спроектировать здания?

- Думаю, что можно.

- В течение многих лет мой муж и я думали о том, чтобы построить мемориал для моей дочери и ее мужа. Но до сих пор не было ничего подходящего. Упоминания Тимоти об этом вашем плане глубоко нас заинтересовали, и мы буквально... ах... выкачивали из него, думаю, что это именно то выражение, которое нужно. Так вот, доктор Уэллес, если Вы и доктор Фоксвелл согласны, мы предполагаем дать вам в пользование большой участок земли, которой владеет мой муж, как раз на краю города, и мы думаем построить соответствующие здания для школы, какие бы вам не потребовались. Конечно, подсчеты и прочие деловые подробности мы должны установить позднее. О каком количестве учеников вы думаете?

- О небольшом, - сказал Питер, пытаясь говорить спокойным голосом. Возможно не больше десяти для начала; а может быть около сорока или пятидесяти. На самом деле я должен объяснить, что это все - моя мечта. Я еще не предпринимал никаких усилий, чтобы связаться с возможными учениками для такой школы. Я...

Миссис Дэвис благосклонно кивнула.

- Доктор Уэллес, все это я понимаю. Мы думали, что возможно вы будете не против разузнать этим летом о возможных слушателях, строительство можно бы было начать осенью, а открыть школу можно было бы осенью следующего года, когда Тимоти был бы готов поступить в среднюю школу. Я не жду, что вы сразу же скажете мне, примите ли вы это наше предложение или нет; я понимаю, что вы еще не составили конкретных планов, и следует выполнить массу всего, что только можно представить себе. Позвольте мне вкратце сказать, что я предлагаю. Использование земли, соответствующие здания; но поскольку мы должны быть деловыми, все, что должно оставаться под именем моего мужа, сдается вам в аренду по доллару в год в течение, возможно, пяти лет с привилегией возобновления за ту же сумму. Ваше жалование и соответствующее количество помощников гарантируются на этот же период времени; гарантируются также и расходы. Возможно вы захотите некоторый свой капитал вложить в предприятие, и в этом случае мы можем разработать некоторую договоренность по разделению расходов и доходов; но, как мне кажется, это не мероприятие, где делают деньги, а эксперимент в образовании.

Врачи поспешили согласиться с миссис Дэвис.

- Это правда, миссис Дэвис, что если какая-либо подобная школа откроется, прибыли может не быть совсем, а одни большие расходы, серьезно сказал доктор Фоксвелл.

- Я знаю об этом, - спокойно сказала леди, - но земля останется, и здания; а когда мы потеряем все, что можем позволить себе потерять, мы просто закроем школу. Между тем Тимоти и другие ребята извлекут пользу из Вашего руководства. Доктор Уэллес, Вы должны быть полностью ответственным, подчиняться любым существующим законам штата; я принимаю на себя обязательство не вмешиваться в Ваше управление школой, во всяком случае при условии, конечно, что власти штата не будут возражать. Вы понимаете, доктор Фоксвелл, что в основном я обращаюсь к доктору Уэллесу и делаю ответственным его, потому что он друг Тимоти и мы его хорошо знаем; но мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали, когда будет делаться предложение, и приняли участие в нем, поскольку Тимоти рассказал мне, что идея частично Ваша и что эта его новая маленькая подружка, Элси, будет одной их учениц. Она действительно очень умная малышка, не так ли? И такие прекрасные манеры. А сейчас, могу ли я рассказать своему мужу при его возвращении, что вы самым серьезным образом рассматриваете этот вопрос?

Так или иначе мужчины с заикание пробормотали слова благодарности и пообещали провести лето в попытках выполнить ее планы. Затем миссис Дэвис отпустила их, сказав, что думает, что должно быть малышке Элси уже пора спать - утверждение, в котором был определенный намек на то, что конечно приближалось время ложиться спать ее внуку.

- Ребята, наверно, во дворе с кошками, - сказал Питер Уэллес. - Мы можем сами найти выход.

Как только они вышли из дома, пожилой человек повернулся к Питеру и потребовал.

- Она действительно имеет это в виду?

- Конечно имеет. Вопрос в том, имеем ли мы это в виду?

- Но как она узнала? - изумился Фоксвелл. - Она знает о нашей мечте о группе больше нас самих! И тем не менее, она все еще не имеет ни малейшего представления о чем все это!

- Не надо, чтобы Тим услышал Вас говорящим подобным образом. Для него это также ясно, как дважды два - четыре, и он ожидал, что мы поймем это сразу.

Вот почему он даже не побеспокоился предупредить нас.

- О! Это все его рук дело? Но ведь он всего лишь ребенок.

- Он знает как руководить ею, прекрасно.

- Но к черту это все! Нами тоже будет руководить малыш подобно...

- Малыш подобно Тиму, Фоксвелл, это честь. Не беспокойтесь; все будет сделано как надо.

- Будь я проклят, если много будет крутить пацан такой величины, запротестовал большой доктор. - Вот, мы даже не знаем, что он делает сейчас.

- Это будет Ваша собственная вина, если Вы не знаете. Те! Вот они.

Дети подбежали к мужчинам и Элси энергично спросила:

- Доктор, как Вы думаете, что вызвало нас? Я читала, что люди всегда пользуются только очень малой частью своего мозга. Не думаете ли Вы, что радиация увеличила наш мозг так, чтобы мы могли использовать большую его часть? Тим не думает, что это так.

- Да, это мысль, - медленно сказал Тим. - Я не знаю об этом много. Может быть мы можем провести некоторые тесты, которые сообщат нам больше об этом. Или это могло быть что-то о наших гландах, насколько мне известно.

- Я не имею ни малейшего представления, - сказал Питер, - и я бы оставил это на более позднее время. Тим, ты знал, что твоя бабушка хотела сообщить нам?

Глаза Тима забегали.

- Я не был бы удивлен. Но она, вероятно, думает, что был бы. А что? Вы сделаете это?

- Думаю, да, - сказал Уэллес, - и Фоксвелл, вероятно, согласится, когда достаточно успокоится, чтобы поверить в это.

- Это будет стоить целое состояние, - возразил Фоксвелл. - Твоя бабушка не представляет... почему будет только жалованье архитектора. Кто этот парень, о котором она говорила, во всяком случае?

- Я, - сказал Тим. - Она не знает этого. Я не тщеславен, но она думает иначе. Так или иначе я могу строить здания, а один из ваших людей может представлять меня и присматривать за рабочими и за подрядчиком. А сейчас послушайте - вскоре я должен принять участие. Но я буду вычерчивать планы. Блоки из десяти, таким образом мы можем построить один или два, и больше позднее, по мере того, как они потребуются нам; это лучше, чем начинать с одного огромного здания, которое никогда не будет как раз нужных размеров. Личная мастерская для каждого студента, с несколькими столами и стульями, с полками и шкафами - и с высоко расположенными окнами, чтобы никто не мог заглядывать снаружи - и стекло в дверях, как в обычной школе - стены должны быть звуконепроницаемыми, и...

- Одну минутку! Как насчет аудиторий?

- У нас будет только один класс. Скорее что-то, не разделенное на классы. Средняя школа, давайте посмотрим - у нас будет аудитория, так что мы сможем там играть и проводить мероприятия, мы можем слушать лекции и большие занятия там, а некоторые небольшие занятия, могли бы проводиться в одной из мастерской или вне помещения, или где-нибудь.

- Все, что вам надо, это чурбан со слушателем на одном конце и учитель на другом, - пробормотал Фоксвелл.

- Ну, конечно. Что нам нужно иметь, так это лабораторное оборудование и тихие уголки для того, чтобы заниматься и думать, и место, где мы можем собираться вместе. Телевизионное оборудование - мы сможем слушать лекции крупных университетов всего мира. И спальня для девочек и женщин на этой стороне... - Тим быстро набрасывал на блоке рисовальной бумаги.

- Женщины, - вскричал д-р Фоксвелл.

- Мисс Пейдж и еще кто прибудет, - сказал Тим. - А мальчики и мужчины на этой стороне... Я думаю, вы оба будете жить здесь?

- Мы? - изумился большой доктор.

- Ну тогда, Питер, если вы не согласны.

- Я согласен! - пророкотал Фоксвелл. - Каждый скажет, я согласен. Попробуй удержи меня от этого! Но ты слишком быстр для меня, мой мальчик.

- Гимнастический зал, - Тим быстро делал наброски, - может быть плавательный бассейн. Мы могли бы это построить сами.

- На что ты собираешься потратить деньги? - потребовал д-р Фоксвелл.

- А вы разве не собираетесь выкупать? - удивленно спросил Тим. - Я собираюсь и я думал, что вы все захотите, и что другие девочки и мальчики конечно же тоже захотят.

- Я не могу, - застонала Элси, лицо ее неожиданно сморщилось от огорчения.

- Конечно ты можешь! - воскликнул Тим. - Подожди, пока ты не начнешь продавать, вот и все. Ты....

- Тимоти, существуют законы управления школами, - сказал Питер Уэллес.

- О, Вы можете хоть что незаметно провернуть здесь, если Вы назовете это экспериментальной школой, - беззаботно сказал Тим. - Провозгласите ее школой с высоким коэффициентом умственного развития и неважно, чем мы тут занимаемся. Все, о чем они спрашивают, так это можете ли Вы сдать предмет А и проводите ли вы гимнастику в каждом семестре. И достаточно ли для всех ванных комнат. Я сделал ее школой с высоким коэффициентом умственного развития, потому что тогда нам не надо будет также многое скрывать. Это дает нам гораздо больше свободы. Но мы должны быть осторожны, чтобы не сделать из этого представления.

- Предположим, что другие попытаются проникнуть внутрь? Те люди, которые не являются членами группы?

- Если их тестирование будет достаточно высоким, мы могли бы принять их, если у нас будет достаточно мести. Они дадут нам критерий для копирования на людях, выше, чем у нас когда-либо был прежде, так что это будет большая помощь. И им будет хорошо. Вы знаете, что личность с коэффициентом умственного развития 152 также далека от среднего, как и личность с коэффициентом умственного развития 48. А большая часть школ ни капли не делает для малышей с коэффициентом выше 120.

- Пожалуйста расскажи мне точно, что ты планируешь сделать, - сказал Питер Уэллес, - и все об этом. Пропусти здания.

- Я не знаю, что я могу, - сказал Тим. - Я еще не выражал это словами. Понимаете, это все ново в моем уме. Я начал думать об этом только на этой неделе, из-за Элси. Ты понимаешь, мы должны их всех освободить. Мы должны их всех освободить немедленно. Я думал, что я скрывался и был зависим, но когда я узнал об Элси, я понял, что мы должны что-то сделать для других немедленно. Эта школа представляет собой наилучший выход, потому что нам не надо будет много прятаться - мы можем притворяться, что имеем около ста пятидесяти вместо ста, и можем быть все вместе, а вы два доктора можете смотреть за нами и исправлять кого-нибудь, кто нуждается в этом. Если кто-либо из других не свободен и не приспособлен, это в миллион раз хуже для них, чем это было для меня, понимаете? А школа кажется такой естественной. Если мы ее не будем рекламировать, я не думаю, что нам придется принимать кого-нибудь, кто попросится, и в любом случае мы можем провести тесты и сказать, что мы уже заполнили нашу квоту, или что претенденты не совсем подходят к ней. И не беспокойтесь о деньгах - они поступят довольно быстро. Я уверен, что некоторые из них уже имеют деньги, как я, и раз мы уже свободны, мы все можем зарабатывать гораздо больше, чем когда-либо. И неужели вы не понимаете, что мы должны научиться, как работать вместе и помогать друг другу, все мы, дети? Мы не можем больше ждать или мы все привыкнем к одиночеству и секретности и поэтому никогда не будем в порядке. Мы можем быть вместе и быть свободными и независимыми, и иметь друзей, и иметь помощь, и помогать друг другу, и работать всем над чем-то одинаковым, и...

Тим говорил так быстро, что наконец задохнулся и вынужден был остановиться и стал ловить воздух.

- Над чем?

Тим взмахнул руками.

- Над тем, над чем должны. Каждый.

- Над тем, над чем предназначено нам Богом, - согласилась Элси, стоявшая восхищенная, стиснув пальцы, поглощающая все в себя.

- Может быть некоторые из них не верят в Бога, - сказал Уэллес. Многие люди не верят.

Элси быстро повернулась к нему и выпалила:

- Я не знаю, что говорить о подобных людях, если мне нельзя говорить ни "глупый", ни "ненормальный".

- Ну, не надо мне язвить, я томист, - мягко ответил Уэллес.

- Что это?

- Завтра я дам тебе почитать трактат, излагающий основные положения, чтобы ты могла его посмотреть до обеда, - ответил Уэллес.

В мастерской неистово зазвонил звонок.

- Мой будильник, - сказал Тим. - Я должен начинать. Я буду составлять планы и мы очень скоро договоримся обо всем этом.

- Что я должен делать? - поинтересовался Питер Уэллес. - Мне как-то кажется, что вы все планируете сделать сами.

- О, нет, Питер! - встревоженно воскликнул Тим. - Это все зависит от тебя. Ты должен быть для нас впереди и находить других и вероятно быть учителями тоже.

- Учителями! - взревел д-р Фоксвелл.

- Вот именно. Нам нужен Питер, а Вы особенно, чтобы учить нас как быть тем, кем мы должны быть, чтобы удерживать нас на правильном пути, помогать нам правильно работать вместе; вы сможете увидеть, что требуется Элси! Другим тоже должно быть очень нужна помощь. И, в конце концов, ведь мы только дети. Опыта заменить не может ничто. Вы можете спаять все эти личности в одной группе, где каждый может помочь всем, и, тем не менее, ни чья индивидуальность не будет принесена в жертву...

- Тимоти! Тимоти! - донесся зов из дома.

- Да, бабушка! - в ответ крикнул Тим. - Я иду.

- Спокойной ночи, Тим, - сказал Уэллес, подталкивая остальных к калитке.

- Мои котята! - вспомнила Элси, и Тим поспешно выбрал двух и ткнул их в ее руки.

Мужчины доставили ее к двери мисс Пейдж в молчании, нарушаемом только тихими ласками ребенка, обращенными к барахтающимся, пищащим котятам.

- Спокойной ночи, - сказал Марк Фоксвелл девочке.

Она подняла на него глаза.

- Тим забыл упомянуть это, - сказала она, - но школа должна иметь столовую и кухню. Иногда мы можем использовать столовую в качестве класса. И нам нужен повар.

- Да.

- Моя тетя прекрасный повар, - сказала Элси. - Мой дядя может продать свою бакалейную лавку и купить другую прямо здесь. Он может дать нам цены на все, что нам потребуется купить. И моя тетя может готовить.

- Означает ли это, что ты хочешь чтобы они приехали сюда и жили рядом с тобой, - спросил Фоксвелл.

Элси увильнула.

- Я думаю, они были бы не против, - сказала она. - И... я сейчас к ним отношусь по-другому. Можно пожалеть курицу, пытающуюся вырастить утенка - гадкого или нет!

Вместе с котятами она вбежала в дом.

Не говоря ни слова, врачи пошли к дому Уэллеса, за исключением того, что доктор Фоксвелл иногда тряс своей головой и бормотал про себя.

- Ну? - сказал Марк Фоксвелл, когда зажег свою трубку. - Вы сами сделали выбор вступать в это, если это можно сделать?

- Здесь нет выбора, - сказал Уэллес. - Я нашел дело всей моей жизни. Этим ребятам, которым чуть больше десяти, нужна всяческая помощь и они нуждаются в ней отчаянно. Так или иначе, в течение нескольких следующих лет им придется выйти из укрытия и отправиться в мир взрослых. Я собираюсь сделать все, что могу, чтобы увидеть, что у них был шанс сделать это правильно. И Тим дал нам возможность - дал нам в руки возможность, которая представляется один раз в жизни.

Фоксвелл медленно покачал своей головой.

- Это правда. Большинство детей с коэффициентом умственного развития свыше 160 должны приспосабливаться к более низкому уровню, чтобы вообще жить в этом мире. Это всегда казалось мне большой потерей. А они - на кого они будут похожи, когда вырастут?

- Более или менее это сейчас относится к нам, - сказал Питер Уэллес. - Они нуждаются друг в друге, они нуждаются в нас. Тим прав - Элси показывает нам.

- Вы считаете, что другие могут быть испорчены разным образом! вскричал большой доктор.

- Они могут быть. Некоторые из них обязательно. Слишком часто умный ребенок вырастает в странного, плохо приспособленного, несчастливого взрослого. Или же он отбрасывает половину своего интеллекта, чтобы приспособиться и быть счастливым, и жить как социальное существо. Интеллект этих детей выходит за пределы того, что когда-либо было известно миру - если Тим вообще простой образец, и Элси также одарена сполна. Подумайте о подобном интеллекте, объединенном с жаждой власти, эгоистичной алчностью или с непреодолимым чувством превосходства, так что все другие люди среднего интеллекта или немного меньше, казались бы такими никчемными как... как скоты.

- Элси, - начал в ужасе доктор Фоксвелл.

- Элси права. Она обожает Вас, она подчиняется Вам и следует советам, которые даем ей Вы и я, и Тим. Ей только нужно быть свободной. Но другие...

- Это ужасная ответственность, - сказал Фоксвелл. - А Вы слышали, как на прошлой неделе эти ребята говорили о наследственности?

- Да, - сказал Питер.

- Они будут намного выше нас, когда станут взрослыми, - простонал доктор Фоксвелл, - клянусь, я боюсь этого.

- Думаю, что у Тимоти Пола есть ответ. Школа, где она смогут работать вместе под нашим руководством и иметь столько свободы, сколько они смогут выдержать, вместе с психотерапией, которую Вы и я можем им дать, когда понадобиться. Во многих отношениях они такие же, как и обычные дети, я думаю, - обращаясь к взрослым за помощью, эмоционально они все еще дети. Однако Тим решал свои собственные проблемы очень хорошо, и я думаю, что он может помочь нам со школой. Я не сомневаюсь, что он все планы составил, относительно того, как должна школа работать, однако он надеется на присмотр взрослых, на психологическое руководство, которое должны иметь молодые люди.

Фоксвелл потер свой подбородок и покачал головой, запыхтел трубкой, увидел, что она погасла, вновь ее зажег.

- Наконец я начинаю всему этому верить, - сказал он.

- Чтобы охватить возможности, требуется время.

- Лекции по телевидению, - задумался Марк Фоксвелл. - Собственная лаборатория для каждого ребенка. Студенты делают вклад в уход за местом вкладывают в это свои собственные деньги, деньги, которые они заработали в состязании с целым взрослым миром, и... Пит, скажите мне, Вы честно думаете, что Вы можете достаточно узнать об этих детишках, чтобы создать школу?

- C двумя из них Вы встретились. Тимоти и я состоим в переписке по крайней мере еще с пол-дюжиной, а мисс Дэвис дает нам школу и гарантирует оплату всех расходов.

- Где ваш телефон?

- В холле.

Большой доктор неуклюже вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся и снова поднес спичку к трубке.

Уэллес подождал.

- Я звонил приятелю, который хочет мою больницу, - сказал Фоксвелл. Она продана. Я могу уехать из нее через месяц или около этого. Ну, а сейчас, Пит, давайте выполним кое-какое практическое планирование! Паренек уже на много опередил нас. Скорее всего он всегда будет опережать, но мне хотелось притвориться, что в течении нескольких месяцев мы все еще хозяева.

3. НОВЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

- И на сегодняшний день это полная история о Тимоти Поле и Элси Ламбет, вундеркиндах, - сказал в заключение Уэллес.

Мисс Пейдж перевела дух.

- Я должна была предположить это, - сказала она, - или что-то вроде этого. Но кто мог бы предположить что-нибудь вроде этого? Тим казался таким обычным маленьким мальчиком. И даже после приезда Элси, я и не мечтала о чем-нибудь подобных размеров. Они совсем не похожи на сверх-удивительных умных детей, хотя каждый мог бы увидеть, что они очень умные.

- Они скрывали это от тебя, - улыбнулся Уэллес, - под хорошим поведением. Но сейчас мы предполагаем открыть школу для этих детей и нам нужны учителя и заведующая хозяйством, ты первая, кого хотим пригласить доктор Фоксвелл и я. Присоединишься ты к нам?

- Конечно присоединюсь! Когда должна открыться школа?

- Сначала мы должны заполучить учащихся. Я думаю провести август в поездках по стране, чтобы найти детей и организовать все с их опекунами. Тем временем мы были бы в состоянии написать некоторым детям и произвести предварительные приготовления. Когда на следующей неделе я поеду на съезд психиатров, я намереваюсь встретиться с Джеем Уортингтоном. Для этого я уезжаю отсюда днем раньше.

Он отпер ящик - разговор проходил в его офисе - и стал листать бумаги, пока не наткнулся на то, что хотел.

- Вот переписка. Джей написал нам, что видел наше объявление и считает, что оно заслуживает более пристального внимания, добавив, что у него имеется личный интерес в деле. Спустя несколько дней его имя появилось в перечне. К настоящему времени детективное агентство нашло для нас почти всех детей, проверяя каждого, кто был подвержен облучениям, и вычеркивая тех, кто, как известно, умер бездетным.

Послышался стук в дверь и внезапно появились две головки нетерпеливых детей.

- Что она говорит? - потребовала Элси.

- Она говорит да, - засмеялся Питер.

- Не можете Вы уговорить его начать скорее, мисс Пейдж? - попросил Тим. - Это то, что я не понимаю во взрослых людях. Вам оставлено гораздо меньше времени, чем нам, и все еще не кажется, что Вы думаете, что время вообще что-то значит.

- Люди постарше научились спешить медленно, - ответил доктор Уэллес. Идея о школе существует едва ли месяц. Поверь мне, Тим, нам также не терпится, как и тебе, но все следует планировать и делать по порядку.

Элси заерзала.

- Если Вы найдете детей в следующем месяце, - недовольно сказала она, - я не понимаю, почему мы не можем начать месяц спустя. Нам не нужны все эти здания, которые спланировал Тим.

Тим быстро согласился.

- Нам уже четырнадцать лет, - сказал он, - и через несколько лет мы вырастем и разъедемся. Давайте просто быстро постоим несколько сборных домов и начнем в этом сентябре, можно ведь?

Питер Уэллес покачал головой.

- По неделе для того, чтобы лично встретиться с каждым ребенком и провести урегулирование с опекунами, это займет месяцы.

- Почему по неделе? - вскричали оба.

- Потому что, - хмуро сказал Питер, - трудностей может быть больше, чем вы можете себе представить.

- Джей Уортингтон?

Мальчик кивнул.

- Вы, должно быть, доктор Уэллес, - сказал он быстро дрожащим голосом. - Входите, доктор.

Он дрожал от волнения. Высокий долговязый мальчуган, смущенный, и, как бы сказала бабушка Тима, "легко возбудимый", Джею явно не терпелось поговорить. Он прошел в гостиную, болтая все это время с удвоенной скоростью.

- Моей тети нет, - сказал он, - и дядя вышел погулять. Я попытался избавиться от них, но мы должны быть начеку. Сказать надо так много, я не знаю с чего начать. Но это Вы должны говорить, не так ли, доктор Уэллес? За всем этим должно быть что-то особенное, и причина для вашего посещения и для вопросов о моих родителях. Вы знаете, что Куртисы на самом деле мне не родственники; они усыновили меня, когда мне было десять месяцев. Вот самый лучший стул, а вот пепельница, если она вам потребуется.

- Наши письма были краткими, потому что такими были твои, - сказал доктор Уэллес, принимая стул, - и это самая лучшая линия поведения. Но сейчас, конечно, давай перейдем к делу, без уловок. Ты должен довольно хорошо представлять себе о чем все это.

Джей энергично кивнул головой.

- Тем не менее я предпочел бы, чтобы вы сказали это, - ответил он.

- Ты ответил на наше объявление и сказал, что у тебя была личная заинтересованность в детях, рожденных в 1959, и которые были очень высокого интеллекта.

- Вы излагаете это прямо, - сказал Джей, затаив дыхание. - Я не предполагал быть настолько откровенным... если я имел в виду... я...

- Сейчас мы говорим открыто. Это то, о чем подразумевалось в объявлении, и ты знал это. Твое имя к тому же было в списке, переданным мне детективным агентством, которое занималось поиском детей, рожденных от родителей, умерших также, как и твои родители. Ты знаешь как они умерли?

- Да, взрыв атомной станции.

- Правильно. Соединив эти две вещи, мы поняли, где мы находимся. Поэтому Тим написал тебе, что мы открываем школу для детей с высоким коэффициентом умственного развития и что с тобой будут разговаривать.

- Это был тяжкий удар, - сказал Джей. - Я не мог понять, как Вы узнали мой возраст. А затем я понял, что на самом деле Вы не сказали, что знали, и вероятно я неправильно прочитал. Я подумал, что, может быть, Вы имеете в виду то, что я знал некоторых умных детей. Поэтому я снова написал и сообщил, что не знаю никаких таких умных детей, и тогда Тим ответил, что поскольку я родился в том же году, что и он, я должен знать кое-что из того, что его интересует. Тогда я довольно скоро убедился, что что-то произошло, но ответ мой был краток, в нем говорилось, что, вероятно, ему было интересно иметь книги доктора Холлингворта, а он в ответе на почтовой открытке написал, что они слишком просты. И пока я все еще размышлял, что написать в следующем письме, пришло письмо авиапочтой, в котором сообщалось, что вы будете здесь через неделю после дня рождения моего четырнадцатилетия с приветствиями и сообщением. Кажется, Вы знаете обо мне больше, чем можно подумать, но я все еще не знаю, как много Вы знаете.

- Я буду полностью искренним. Атомный взрыв был причиной медленной смерти сотен мужчин и женщин. Однако, прежде чем умереть, у некоторых пар, подвергшихся облучению, родились дети, и некоторые, а возможно и все дети являются мутантами с очень высоким интеллектом. Мы хотим собрать их всех вместе там, где они смогут воспользоваться преимуществом общения друг с другом и будут развиваться так, как должны.

- Это как раз так, как я себе это представлял, - сказал Джей со вздохом облегчения. - Конечно Тим один из них? И Элси?

- Мне многое надо рассказать тебе о них. Но позволь мне сначала узнать о тебе. Я знаю, что Джон Куртис, историк, твой дядя. Кто ты?

- Ну... Я их приемный сын, Джей Уортингтон. Куртисы оставили мне мое собственное имя, потому что...

- Я не это имею в виду, - сказал доктор Уэллес. - Я имел в виду твой литературный псевдоним или имя, на которое ты берешь патент или то, что делаешь. Ты ведь не пользуешься своим собственным именем для подобных вещей, так ведь?

Их глаза встретились, минуту длилось напряженное молчание.

- Тогда Вы знаете, - сказал Джей. - Я - Джеймс Вернон Уорт.

Это был слишком большой удар для Питера Уэллеса, чтобы принять его не мигая. Он даже задохнулся. Когда он смог снова говорить, он спросил:

- Твой дядя знает это?

- Конечно нет. И это самое главное. Если люди узнают, они скажут, что это все - его работа, или что он помогал мне так много, что работа могла бы быть его. И если бы он узнал, что я делал, он сначала бы пытался помочь мне. Я не хотел этого. Конечно, я должен помогать ему; но это другое.

- Ты помогаешь ЕМУ?

- Да, - сказал мальчик. - Он слепой.

Зазвонил телефон, пока Питер все еще пытался осмыслить то, что он услышал.

Джей, бормоча извинение, выскочил из комнаты.

Этот мальчик - Джеймс Вернон Уорт? Те три великолепные биографии написаны этим мальчиком? Но если он был приемным сыном Джона Куртиса и помогал Куртису в его работе?

Джей вернулся запыхавшись, разговаривая еще не открыв дверь.

- У нас совсем немного времени, - сказал он. Через несколько минут, вероятно, вернется мой дядя. Он не ходит далеко.

- Хорошо, дело обстоит так, - сказал Питер, и он говорил быстро в течении десяти минут, в то время как Джей внимательно слушал, выражая свое согласие энергичным кивком головы.

- Звучит замечательно, - наконец сказал Джей, делая глубокий вздох. Мне хотелось бы быть с вами. Но я не могу.

- Мы найдем какой-нибудь способ устроить это.

Но Джей покачал головой.

- Понимаете, со мной иначе, - объяснил он. - Мои дела идут хорошо. Люди считают совершенно естественным то, что я кое-что знаю, поскольку из-за того, что пять лет назад мой дядя ослеп, я читал ему каждый день, и даже до того. И я всегда был с людьми, которые говорили обо всем вокруг меня. Моя тетя в своем роде выдающаяся женщина. Любительская радиостанция на самом деле ее. Она купила ее, чтобы дядя мог говорить с людьми во всем мире, когда он больше не мог читать. Все знают, что они просили усыновить умного ребенка, а остальное приписывалось моему окружению и воспитанию. Это университетский городок и люди привыкли к умным ребятам, они им нравятся. Поэтому мне не пришлось долго скрываться. Конечно, никто не знает, что я пишу книги. Но живу очень хорошо. И конечно же я должен остаться с моими дядей и тетей. У них кроме меня никого нет. И я действительно счастлив здесь. Вы знаете, что для слепых есть собаки, которых обучают. Конечно, я не дрессировал дядину собаку, Григо, но вскоре после мы купили Гварду и мы дрессируем ее щенков быть собаками-поводырями, и отдаем их тем людям, которые в них нуждаются. Мы с тетей их дрессируем, а дядя нам помогает.

Перед домом остановилась машина и живая женщина около сорока лет выпрыгнула из нее.

- Моя тетя, - поспешно объяснил Джей. - Пожалуйста, скорее! Выйдете и посмотрите щенков. У нас есть сейчас для продажи два щенка для домашних животных. Они по всем меркам не будут собаками-поводырями.

Питер позволил вывести себя через заднюю дверь к собачьим конурам.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, Джей, - сказал он, - но мы не можем оставить все, как есть.

- Мы должны, - сказал Джей. - Но ведь мы можем переписываться и Вы сообщите мне, что происходит, не так ли?

Питер быстро написал на карточке.

- Это моя гостиница. Я скоро тебе позвоню и мы сможем раз или два встретиться до моего отъезда, так ведь?

- О да, конечно сможем.

Когда мальчик присел, чтобы почесать сквозь проволочную ограду головку щенка, проницательный Питер заметил признаки слез.

- Мы устроим это, Джей, - пообещал он.

- Нет, - ответил Джей, глотая слезы. - Я не уеду. Я не уехал бы, если мог. Я собираюсь остаться с моим дядей, всегда.

Спустя несколько минут после поверхностного осмотра щенков Питер Уэллес ушел, чувствуя себя очень подавленным.

В гостинице Питера ждала телеграмма за подписью Марка Фоксвелла.

"Агентство сообщает еще одном кандидате этом городе. Стелла Оутс, 432 Вайн Авеню."

Питер целую минуту пристально смотрел на телеграмму. И как, спрашивал он себя, пойду ли я к этой девочке, ничего не зная о ней или о ее прошлом, или о ее настоящем доме, или об опекунах, должен ли я идти без предупреждения и перебросить ее на другую сторону материка? Что могу я сказать ее семье? Как мне удастся поговорить с ней наедине? Следует ли мне сначала позвонить или написать и подготовить почву?

Однако Питер знал, что ждать он не может. Он должен встретиться с ней этим же вечером. Психиатр взглянул на часы; было около шести часов. Ладно, сначала ужин, и может быть ему удастся придумать что-нибудь.

В половине восьмого, нажимая кнопку звонка у дома номер 432 по Вайн Авеню, Питер еще не решил, что сказать.

Прежде, чем звонок перестал звучать, за дверью раздался шум. Тренированный мозг доктора сортировал звуки и определял их. Грохот и крики слева были похожи на то, как если бы двое или трое детей сразу же бросились в одни и те же двери, налетая друг на друга и жалуясь на ушибы. Быстрые глухие удары принадлежали кому-то в тяжелых башмаках, сбежавшему вниз по ступенькам. Замедленные тяжелые шаги и громкий голос, вероятно, показывали на человека, пытающегося восстановить порядок, а быстрый легкий топот принадлежал, что весьма вероятно, хозяйке дома, спешащей к дверям.

Дверь открыла женщина в веселом фартуке. Рука позади открыла дверь пошире, показывая несколько детей немногим больше десяти лет. С правой стороны дверного проема стоял высокий человек с газетой в руке. А позади него в комнате, из которой он только что вышел, сидела пухленькая светловолосая маленькая девочка с книжкой на коленях. Она так отличалась от шумного квартета, глазеющего и хихикающего, и подталкивающего друг друга по мере того, как они поспешно удалялись с помощью добродушных толчков женщины - с таким холодным презрением светловолосая девчушка наблюдала за сценой в переполненной передней - что Питер инстинктивно обратился к ней.

- Стелла, - сказал он.

Девочка спокойно поднялась и с улыбкой медленно направилась к нему.

- Вы должны извинить ребятишек, - говорила женщина. - Они ждали одних своих друзей...

- Все в полном порядке, - сказал Питер, и вдруг еще больший шум, чем прежде, поднялся вокруг него. На улице позади него появилась грохочущая машина, громко сигналя. К крикам и визгам молодых людей в машине добавились крики и вопли поджидающего в холе квартета. Как можно быстрее д-р Уэллес поспешил убраться их дверного проема; четверка кричащих подростков пробилась сквозь него и исчезла.

- Я рада, что Стелла не отправилась с ними, поскольку Вы хотите поговорить с ней, - сказала женщина. - В таком случае я вернусь к своим тарелкам, - и она тоже исчезла.

Питер повернулся к высокому человеку в дверях.

- Вы м-р Оутс?

- Да. Входите.

- Меня зовут Уэллес. Доктор Питер Уэллес.

Мужчины пожали руки. Питер начал смеяться.

- Это напоминает мне, - сказал он, - совет Королевы Алисе: "Делайте реверанс, пока думаете, что сказать".

- "Начните с начала, - процитировала маленькая девчушка, - и продолжайте до тех пор, пока не подойдете к концу. Затем остановитесь".

М-р Оутс озадачено переводил пристальный взгляд с одного на другого.

- Вы хотите поговорить со мной тоже? - спросил он. - Это что-нибудь о ее здоровье?

- Нет, м-р Оутс. Вы опекун Стеллы?

- Да. Ее дядя. Она дочь моего брата. Присядьте.

Они сели, глаза Стеллы с ожиданием остановились на Питере.

Старый убогий дом и толпа на половину взрослых детей придали Питеру решимости. Единственно возможный подход состоял в получении стипендии.

- Было предложено, - сказал он, - что Стелла могла бы претендовать на одну их стипендий, которые мы должны предложить.

Лицо мужчины стало жестким.

- Вначале позвольте мне сказать Вам, кто я такой, - сказал Питер, безоружно улыбаясь. - Я медик, присутствующий здесь на проходящем на этой неделе съезде врачей. У себя дома я психолог в городских школах Окли, шт. Калифорния; но я оставляю этот пост, чтобы заняться школой, которая будет открыта там состоятельной парой, мистером и миссис Герберт Дэвис, в память их дочери и ее мужа. Это их пожелание, чтобы школа давала образование и заботилась о других детях, которые осиротели в то же время и таким же образом, что их внук.

- Таким же образом? - повторил м-р Оутс. - Вы имеете в виду смерть от облучения?

- Да, - сказал доктор Уэллес. - Вы найдете мое имя в сегодняшней газете, списке приехавших сюда на съезд психиатров. Позвольте мне показать Вам удостоверение. Я могу дать Вам имена местных людей, которые могут поручиться за меня.

Высокий человек просмотрел бумаги, предложенные ему Питером, и кивнул.

- В этой школе молодые люди будут заниматься до конца средней школы и колледжа, - продолжал доктор Уэллес, - и она должна открыться через несколько месяцев. Сначала молодые люди должны пройти определенные тесты и если они проделают это удовлетворительно, они могут воспользоваться стипендией, которая оплатит часть или все расходы учащегося. Я не знаю, захотите ли Вы, чтобы Стелла уехала так далеко от дома, но если Вы подумаете над тем, чтобы разрешить ей пройти тесты, и если она их пройдет...

- Вы пытаетесь продать нам что-нибудь или дать нам что-нибудь? спросил дядя Стеллы.

- Если она пройдет тесты, то Вам решать, будете ли Вы вообще хоть что-нибудь платить, - сказал Питер. - Те, кто может платить и хочет это сделать, платит столько, столько хочет. У Вас, как я полагаю, несколько своих собственных детей, которым надо дать образование?

- Четверо, которых Вы встретили в холле, мои.

Тогда в Вашем случае, вероятно, можно было бы устроить так, чтобы все расходы Стеллы могли бы быть оплачены школой. Цель мистера и миссис Дэвис состоит в том, чтобы дать образование этим другим детям в память родителей их внука. Вы можете легко успокоить себя тем, что Стелла будет в хороших руках.

Мистер Оутс еще раз взглянул на бумаги, которые держал.

- Что Вы сказали о Вашем участии во всем этом?

- Я управляю школой, - ответил Питер, - а доктор Марк Фоксвелл помогает мне в работе. Мисс Эмили Пейдж будет деканом отделения девочек. Одна из наших будущих студенток, Элси Ламбет, остается с мисс Пейдж до открытия школы.

- Хорошо, сэр, - сказал мистер Оутс, - если все это так, как Вы говорите, и может быть доказано, что все в порядке, я не против того, чтобы сказать Вам, что мы могли бы еще раз подумать и решить положительно. То есть, если Стелле нравится эта идея.

Оба мужчины повернулись, чтобы взглянуть на ребенка, который молча слушал, не проронив ни слова.

- Мне кажется понравилась, дядя Ральф, - сказала Стелла.

- В таком случае, думаю, что ты пойдешь и приготовишь нам кофе и отрежешь нам немного пирога, - предложил ей дядя. - Позволь мне немного поговорить здесь с доктором Уэллесом о деле. Он отошел в другой конец комнаты, а Стелла подошла к доктору и настойчивым тихим голосом произнесла. - Вас послали за мной, так ведь?

- Ты могла бы сказать и так, - ответил психиатр. Что она имела в виду?

Ее дядя возвращался с сигаретами и спичками и Стелла покинула комнату.

- Мне хотелось, чтобы она ушла, чтобы я мог открыто сказать, - сказал он.

Доктор Уэллес взял сигарету.

- Дело в том, что Стелла несчастлива здесь, - сказал ей дядя, - и я не очень-то могу ей в этом помочь. Но я скажу Вам честно, что денег на дорогие школы у нас нет.

- Деньги не требуются, мистер Оутс.

- Она и ее кузены не ладят. Они много дразнят ее и я не могу понять почему. У Стеллы богатая фантазия. Она как бы под воздействием. Она напускает на себя вид превосходства, а другим детям это не нравится. Они изводят ее и делают несчастной. Я приехал в этот дом для того, чтобы она могла иметь свою маленькую комнатку, и я сказал своим не заходить в нее и не трогать ее вещей. Она обычно писала стихи, они читали их вслух и смеялись над ними. Она смышленая малышка, Стелла, но иногда замкнута. Я часто думал, если бы она могла уехать в школу, успех бы ей был обеспечен.

- В таком случае она отличается от своих кузенов.

- Да, она конечно, очень сильно отличается от родни. И она также как-то гордится, что отличается. Я пошел так далеко, что поговорил с ее учительницей в мае прошлого года. Она сказала, что Стелла очень сильно отличается от других детей и она могла бы вырасти гениальной. Я делаю для нее все, что могу, но она выше моего понимания. Она заставила меня взять для нее самые необычные книги, чтобы взглянуть на них, ни один нормальный ребенок не заинтересовался бы ими.

- Что за книги?

- О, старые языки с разными алфавитами и с древней историей, и со всем об Азии и Африке. Нет ничего плохого в этом, насколько я могу судить, но я не знаю, где она когда-либо даже слышала о таких вещах. Она хорошо учится в школе - гораздо лучше остальных. Конечно, это раздражает их и им это совсем не по нраву. У моих довольно неплохие головы, но они всегда ведут себя несдержанно и шатаются шумной толпой, и совсем не интересуются своими книгами. Моя жена как можно лучше относится к Стелле, и все же все так трудно. Мои разводят деятельность и специально орут, когда знают, что Стелле хочется покоя, и она ясно показывает, что ей это не нравится. Она всегда сидит уткнувшись в книгу. Ей также нравится таинственная чепуха. Она говорит, что другие просто варвары. И конечно, дети обзываются, а мои говорят, что она просто пытается рисоваться. Они говорят, что она только притворяется, что читает эти книги по истории.

- Что Вы думаете?

- В этих книгах я и сам не могу разобраться, я сомневаюсь, если Стелла может, но кажется ей интересно. А сейчас Вы понимаете, в каком я положении. Если я пошлю ее в школу за свой собственный счет, мои будут чувствовать, что ими как-то пренебрегают. Вы понимаете? Они не пожалеют для своей кузины ее справедливой доли, и никогда не жалели, но это было бы гораздо больше ее доли. А у меня не так уж и много для этого. Поэтому, если есть какой-нибудь выход, чтобы можно было устроить так, чтобы не обирать моих собственных детей, доктор Уэллес, то позвольте мне Вам сказать, что это было бы удачей.

- Господин Оутс, я рад, что Вы все это мне рассказали, и я могу понять Ваше затруднение, - сказал Питер Уэллес.

- Вы сказали, что Вы были школьным психологом там, где Вы живете, сказал Ральф Уотс, - и я подумал, что, вероятно, Вы бы поняли девочку лучше нас.

- Если Вы доверите ее нам, обещаю, что Вы никогда не пожалеете.

- Я хочу знать наверняка, Вы понимаете, и посмотреть Ваши рекомендации и все прочее.

- Я дам Вам перечень местных людей, которые меня знают, - сказал Питер, делая быстрые надписи на обратной стороне использованного конверта. - Обратитесь к ним. А эти другие находятся на Западе, - он набросал еще. Школа не откроется еще в течение нескольких месяцев, - сказал Питер, которому только что пришла в голову замечательная мысль, - но Вы можете отправить или привезти Стеллу к нам в любое время. Мисс Пейдж будет рада принять ее. Мисс Пейдж преподает в средних школах Окли в течение тридцати лет или больше; она была одним из моих учителей, когда я был мальчиком. Стелла могла бы также пожить с ней и ходить в среднюю школу, как это делает Элси, и все что могу, я сделаю для нее. Вы думаете, так ведь, что она нуждается в особом внимании?

- Да, так. Я не знаю много о подобных вещах, но кажется, что она не очень-то хорошо приспособлена к школе или к дому, где она прожила всю свою жизнь. Я думаю, что моим будет лучше, если она уедет, и ей будет лучше без них. Они слишком разные, чтобы жить вместе, и отношения между ними все время ухудшаются.

Когда Стелла вошла с кофе и пирогом, за которыми ее посылали, уже была договоренность, что доктор Уэллес послезавтра проведет с ней день, давая ей требуемые тесты.

Может быть все, что я получу - это трудные дни, печально думал Питер, возвращаясь в гостиницу. Какую проблему представляет собой Стелла? Мы не можем работать без Джея; но с ним все в порядке и он не может уехать. Есть ли какой-нибудь выход из этого? И какое это все имеет отношение к Стелле? Что касается заседаний конгресса, которые он приехал посещать, было похоже, что он немного получит от них. Питер принял снотворное и лег спать.

В девять часов назначенного утра Миссис Оутс открыла дверь доктору Уэллесу.

- Я отправила остальных на весь день на пикник, - сказала она, впуская его. - Мой муж до полуночи не ложился спать, звоня по телефону и отправляя телеграммы. Он говорит, чтобы я сказала Вам, что он наводил о Вас справки и кажется, что Вы в порядке.

Я забыл сказать им, не рассказывать никому о детях, пробормотал про себя Питер. Ладно, я думаю конечно выбраться рано или поздно, но...

- Мы не хотим, чтобы Вы ошиблись, - продолжала миссис Оутс. - Мы любим Стеллу как свою собственную. Я взяла ее, когда она была малышкой в том же возрасте, что и моя Полли, и я хотела воспитать их как близнецов. Но Стелла ребенок совсем другого рода. Однако, дело совсем не в этом. Желания избавиться от нее у нас не больше, чем от любого другого, за исключением того, что это ее собственное желание. Ральф говорит, что Вы рассказали ему, чтобы рассеять его сомнения о Вас, и он верит Вам.

Да, но почему я не подумал о том, чтобы попросить его не говорить, почему он хотел знать? Питер застонал, прячась за улыбку. О, почему я не сказал, что это была школа высокого интеллекта, и ничего не сказал о происхождении детей? Но как я тогда что-нибудь узнал о Стелле? Ясно, что никто не думает, что она очень умная. Она, как и Тим, не скрывает, свой ум. Питера охватила волна ужаса, когда он подумал, что у него до сих пор нет доказательства того, что все эти дети одарены. Затем он сказал себе, что Тим, Элси и Джей конечно были одарены, и... что еще говорит эта женщина?

- ...Но я сказала ему, может быть Вы не хотели, чтобы о Ваших делах болтали, о школе и обо всем, или о детях, их родителях или еще о чем-нибудь, поэтому он не сказал об этом не единого слова.

- Спасибо Вам, миссис Оутс, - сказал Питер с искренним облегчением. Это правда, что мы не хотим преждевременно раскрывать свои планы. Только те, кто к этому непосредственно относится, должны знать об этом. Мы надеемся дать как можно меньше гласности школе и ее ученикам. Детям нехорошо жить в центре внимания. - Я болтлив, сказал он про себя и остановился.

- Да, я сказала Ральфу, что это Вам решать, что говорить, не нам. У него есть друг в полицейском участке и еще один в местной газете. Они связались с начальником полиции в Окли и с инспектором школ и спросили Вас и о том другом докторе, и об учительнице, о которой Вы упоминали, и о чете Дэвис тоже. Они получали ночные сообщения и телефонные звонки весь вчерашний день, даже Ваше описание и Вашу фотографию; думаю, им кто-то сказал, что Вы должны быть здесь, и спросили находитесь ли Вы действительно здесь. Я уверена, что Вы ничего не имеете против этого, доктор Уэллес, но мы должны быть уверены.

- Конечно, Вы должны быть уверены. Думаю, что теперь я могу ссылаться на Вас при разговоре с опекуном других детей.

- Ральф просил меня сказать Вам, - продолжила миссис Оутс, - что если Вам лучше взять ее, когда Вы поедете, и поместить с мисс Пейдж, то тогда ей не придется проделывать такой далекий путь в одиночку. Мы можем оплатить ее проезд и счет за питание, и ее питание в школе тоже, если она может иметь свое обучение и книги бесплатно, как Вы сказали. Это кажется ужасно неожиданным для меня, но Ральф сказал, что Вы разговаривали так, как будто Вам могло это нравиться. Она всегда может приехать прямо к нам домой, если там ей не понравится. Иначе бы я не согласилась.

- Разумеется. И она будет добросовестно писать Вам. Но как Стелла относится ко всему этому?

- Ребенку не терпится уехать. Она не переставая говорит, что Вы посланы к ней, что она подразумевает под этим. Конечно, она может передумать насколько я знаю. Ее нельзя отправить отсюда, если только она не захочет. А сейчас я позову ее; или есть ли что-нибудь еще из того, что Вы хотите сказать мне?

- Только попросить Вас оставить ее наедине со мной для тестов. Частично они психологические, и...

- Я понимаю это. Ребенок всегда отвлекается, если люди стоят рядом и следят. Для чего предназначены тесты? Показать, что она подходит к своему классу в школе?

- Да, и определить, где лежат ее основные интересы и возможности, и как хорошо она уравновешена и все вроде этого.

- Для своего класса она в порядке, и в некоторых отношениях выше; но на самом деле она не интересуется занятиями. Она сообразительна, упряма и имеет прекрасную память. Вон теперь она идет. Входи, Стелла. А сейчас будь хорошей девочкой и делай то то, что доктор Уэллес скажет, а я буду в прачечной, если я понадоблюсь, или на заднем дворе.

Как только ее тетя ушла, Стелла села напротив доктора Уэллеса и спросила:

- Вас послали ко мне, ведь так?

- Вот, я здесь, - сказал Питер. - Думаю, что сейчас этого достаточно.

Довольно странно, но этого, по-видимому, было достаточно для Стеллы, ей было даже приятно.

Но когда первые страницы теста Арми Альфа были разложены перед ней, Стелла отмахнулась от них.

- Подобные игры и головоломки надоедают мне, - сказала она.

- Проходила ли ты когда-нибудь подобный тест в школе?

- Они давали нам один однажды. Именно тогда я не могла тратить время на него.

- Трудности требуют усилий, - сказал доктор Уэллес.

Стелла уставилась на него.

- Какие трудности? - спросила она.

- Что ты сделала с тестом в школе? - спросил психиатр. - Таким же образом отмахнулась от него?

- О, нет. В школе подобные вещи не проходят. Я дала ответы на некоторые из них. Но на самом деле я писала поэму, поэтому я не могла тратить время, чтобы скучать с головоломками именно тогда. Когда я в настроении, я должна писать стихи.

Питер сделал глубокий вдох и сосчитал до десяти.

- Ты пишешь поэму сейчас?

- Нет, - сказал ребенок с широко открытыми глазами.

- Если ты хочешь быть в моей школе, ты должна пройти мои тесты, сказал он.

- Но... но я подумала, что Вы знали, - девочка выглядела встревоженной.

- Я и знаю, - сказал Питер. Я знаю гораздо больше о тебе, чем ты думаешь. Но у нас должно быть какое-то доказательство.

- Тогда это не потому, что я сирота, и кто-то хочет быть добрым к сиротам, как я. Я думала, я была права в этом, - сказала Стелла. - Это что-то еще Вы хотите доказать обо мне. Единственным оправданием служит то, как умерли мои родители.

Эта речь, хотя и звучала сбивчиво, снова вселила в доктора надежду. Впервые за это необычное интервью Питер почувствовал возможность поговорить с ней искренне.

- Ты обладаешь, я считаю, очень высоким интеллектом, - сказал он ей. - Это то, что я хочу доказать, используя несколько стандартизированных тестов.

- О, хорошо, если это должно быть сначала, - сказала Стелла. Она взяла карандаш и доктор Уэллес взглянул на часы.

- Норма - пятьдесят минут, - сказал он. - Ты можешь сделать это гораздо быстрее.

И Стелла сделала.

- Следует нам взять другой тест или сначала немного поговорим? сказал Питер, когда она закончила.

- Лучше поговорим. Каковы другие тесты?

- Один из высших тестов для взрослых Стенфорда - Бине, тест Роршаха и тест Белльвю-Уэшлера, и тест доли личности.

- Надеюсь, что они будут интереснее. А сейчас не расскажете Вы, зачем пришли ко мне?

- Думаю, что как раз сейчас ты знаешь достаточно, - сказал доктор. Позволь мне узнать о тебе побольше, Стелла. Расскажи мне о себе. Сколько тебе лет? Четырнадцать?

- Мне будет четырнадцать в октябре.

- Всю свою жизнь ты прожила со своими дядей и тетей. Здоровье у тебя хорошее?

- Да.

- Спишь ты хорошо?

- Да.

- Ты видишь много снов?

Стелла заколебалась, и сказала, что не видит снов; но это было явное вранье.

- Твои дядя и тетя обращаются с тобой хорошо? - спросил доктор.

- Они стараются.

- А твои кузены?

- Я думаю да.

Питер задал еще несколько обычных вопросов, пока Стелла отвечала свободно, а затем неожиданно спросил.

- Какой у тебя псевдоним?

- Я думала, что вы могли знать его, - сказала она.

- Я знаю, что ты пишешь. Поэзию, не так ли?

- Я Эстелль Старрс.

Совсем неожиданно Питеру стало ясно. Среди поэтов Эстелль Старрс чаще всего сравнивали с Мари Корелли. Ее первый роман не имел очень большого сбыта, а второй был опубликован недавно. Питер не читал их, но слышал, как его коллеги - практикующие врачи обсуждали их со значительным профессиональным интересом. "Звездный ребенок" вызвал много споров; а "Воплощение в Египте", как заметила одна влиятельная особа, должен быть написан слегка эксцентричной женой одного специалиста - египтолога. Естественно, что никто и не думал, что автором была девочка тринадцати лет.

- Кто знает, что ты пишешь подобные вещи?

- Никто. Даже издатель не знает, кто я.

- Как ты забираешь свои деньги? - спросил Питер.

- Они хранят их для меня, - спокойно ответила Стелла. - Я не могла их тратить, так ведь? Когда я выросту, я смогу их получить. Я написала им, что я попрошу их, когда они мне понадобятся.

Питер Уэллес вновь открыл свой небольшой плоский чемоданчик и разложил перед ней несколько листков. Однако ребенок заколебался снова.

- Я не могу делать это, - сказала она.

- Это тест доли личности, - сказал он. - Я хочу узнать, что ты за девочка, твои вкусы и все такое. В любом случае ты не можешь провалиться. Здесь нет неправильных ответов.

- Я знаю, какие ответы должна дать, - сказала она. - Любой может понять, что требуется. Я не могу делать его и быть честной. Достаточно скоро вы узнаете, что я из себя представляю.

Что-то в этом было, допускал Питер.

- Вы сами просто задавайте мне вопросы вместо этого готового текста, - предложила она. - Вы можете рассказать без вопросов, так ведь?

- Я могу рассказать тебе кое-что о тебе самой, - согласился он. Давай посмотрим, как хорошо я могу это делать. Предположим, что я предсказатель на взморье. Ты считаешь, что никто не понимает тебя, что жить в одиночестве всегда - твоя судьба, и что только после твоей смерти тебя смогут оценить по-настоящему.

- Боюсь, что это могло бы оказаться правдой, - серьезно сказал ребенок, - но сейчас, когда вы пришли ко мне, не будет ли все по-другому?

- Если ты поедешь со мной, для тебя будет лучше, - с такой же серьезностью ответил Питер, - но на это потребуется время.

Он отложил в сторону отвергнутый ею тест и достал карточки Роршаха. Этот тест Стелле понравился и она откровенно болтала во время него.

- Я замечаю, - сказал д-р Уэллес, - что твои ответы показывают, как и твои книги, твой интерес к Египту и Индии, вообще к восточному. Нет ли в этом необычного интереса для девочки твоего возраста?

- Возможно.

- Как ты пришла к тому, чтобы специально заинтересоваться подобными вещами? - спросил он.

Ребенок ответил непреклонно.

- Мне не разрешено рассказывать.

Психиатр сделал попытку в другом направлении.

- Как ты можешь рассказать мне о своих книгах, когда ты не можешь сказать даже о своем издателе?

- Я знала, что вы поверите мне, - сказала Стелла.

- А твоя семья не верит тебе?

- Возможно. Но они не понимают, - сказал ребенок с заметным отвращением.

- Как ты ладишь со своей семьей?

- Я живу здесь как чужая.

- Ты имеешь в виду то, что они не понимают тебя?

- Конечно нет. И я не на их стороне. Мы слишком разные.

В дверь постучала миссис Оутс и позвала их обедать. Маленькая девочка ела с хорошим аппетитом, а пока психиатр разговаривал с ее тетей, помыла тарелки.

Затем возобновились вопросы и тестирование Стеллы. К моменту отъезда д-р Уэллес был удовлетворен интеллектом Стеллы, он позвонил в аэропорт четыре дня спустя, чтобы забронировать для нее место на своем самолете. Она определенно была одним из вундеркиндов и нуждалась в его помощи.

В своем отеле после ужина Питер делал записи. Рождение, нормальное. Раннее детство, нормальное. Общее состояние здоровья, хорошее. Вполне уравновешенный ребенок (История болезни Джея, по всей вероятности, будет противоположной в этом отношении). Серьезных заболеваний нет. Нет мании преследования, однако было сильное чувство и в том и в другом направлении, что Стелла не ладила с остальными членами семьи. Стелла допускала, имея свои детские фантазии, несколько лет назад, что она может быть и не родственница им совсем, и сказала, что сейчас она знала, наверняка, что она могла бы быть ребенком, подкинутым эльфами взамен похищенного, сказочной принцессой или переодетым членом королевской семьи. Она была уверена, что на самом деле она была ребенком брата Ральфа Уотса, и думала, что может быть ее собственный отец и, в особенности, ее собственная мать могли бы лучше понять ее.

- Хотя и не совсем, - добавила она.

- Почему ты думаешь, что они бы поняли?

- Мой дядя понимает меня лучше других в этой семье, - объяснила Стелла. - Поэтому его брат, мой собственный отец, вероятно понимал бы меня еще лучше. Моя тетя на самом деле вовсе мне не родня близкая, и ее дети похожи на нее. Думаю, что я должна походить на свою собственную мать.

- Почему твоя собственная мать не понимала бы тебя полностью?

- Просто я не думаю, что она понимала бы, - твердо ответила Стелла. И на этом она отказалась продолжать.

Что касается ее эмоционального состояния, то Стелла сказала, что она счастливее, чем была раньше, поскольку стали издаваться ее произведения, но она считает, что никогда не никогда не будет действительно счастливой в таких чуждых ей по духу условиях.

- Мой дядя пытается быть близким по духу и всегда на моей стороне, когда может, - сказала она, - но я не думаю, что он действительно пытается много понять меня.

Стелла призналась в способности видеть что-то "в гипнозообразном состоянии, но сказала она, обычно это ничто не значит. Это похоже на сон, только я не совсем сплю". Она не показывала никаких признаков галлюцинаций, иллюзий или разочарований и допускала наличие навязчивых идей, страхов и принуждений не больше нормы у одинокого подростка, одаренного богатым воображением. Ее искренность в обсуждении этих вопросов говорила в ее пользу. Она обладала прекрасной наблюдательностью и могла делать остроумные выводы, когда она предпочитала это делать, однако ее начитанность была очень ограниченной, поскольку, как объясняла она, детям до шестнадцати лет вообще не разрешалось посещать раздел для взрослых в библиотеке. Поэтому Стелла была ограничена в книгах, которые она могла взять у друзей или попросить своего дядю достать для нее. Она была вне себя от радости, когда услышала, что в Окли она могла бы свободно брать книги из разделов для взрослых.

Когда ее спросили, что бы она упаковала, чтобы взять с собой - мысль д-ра Уэллеса заключалась в проверке с практической стороны ее характера Стелла быстро назвала необходимые предметы, описала свою одежду с точки зрения зимнего и летнего сезонов, поинтересовалась климатом там, куда она собиралась переехать, а затем предложила Питеру посмотреть ее платья, чтобы выбрать подходящее.

- Твоя тетя будет знать это, - ответил он.

- Пожалуйста, - попросила Стелла. Что-то новое появилось в ее глазах и следы волнения в ее лице. Впервые казалось, что она нервничает. Послушно доктор поднялся и последовал за ней.

Наверху, в ее комнате, закрыв дверь, Стелла повернулась к нему и горячо прошептала: "Вы не скажете?"

- Нет, - заверил он ее, заинтригованный.

- Она увидит их, если я упакую их. Пожалуйста, возьми их с собой сейчас?

- О! Рукописи? - догадался он.

- Да, и записи. Отодвиньте быстро этот комод, прошу Вас - там есть свободная ниша под ним, если я достану ногтем. Вот. - И она встала на колени, пошарила под полом и достала в завернутый в газету узел.

- Можно мне взглянуть? - Питер развернул обертку и достал тонкую связку бумаг, скрепленных скрепкой, там была куча связок или больше.

- "Эфиопская грамматика мелких торговцев, с хрестоматией и глоссарием", - прочитал он благоговейно вполголоса. - Могу я спросить, что такое хрестоматия?

- Это от греческого "хрестос" - пригодное для учебы, - ответила малышка. - Это означает отрывки из книг на иностранном языке, с пометками, так что Вы это можете учить.

Она снова пошарила под половыми досками и достала второй узел и третий.

- Это все, - сказала она. - Записи и несколько рукописных поэм. Положите их в этот портфель - это мой школьный портфель, но моя тетя подумает, что он Ваш. Она не очень - то много замечает.

Стелла показала на книги в маленьком книжном шкафу возле ее кровати.

- Это книги с рассказами и стихами, и все такое. Могу я взять книги?

- Твой дядя может их отправить для тебя. - Ему были видны некоторые названия; три книги Стеллы были там. Ее стихи назывались "Веера звезд".

- Тс! Здесь моя тетя, - сказала Стелла, и Питер затолкал три связки бумаги в портфель, Стелла тем временем выхватила платье из шкафа и держала его перед ним.

- Тебе понадобятся несколько довольно теплых вещей для следующей зимы, и даже сейчас для холодных ночей, - говорил он, когда миссис Оутс открыла дверь.

- Я прослежу за этим, - сказала миссис Оутс. - Я собираюсь сшить несколько девичьих платьев этим летом; Стеллины платья я отправлю ей так быстро, как только смогу закончить их.

Питер Уэллес, обдумывая вечером все эти вопросы в своем гостиничном номере, добавил строку на странице своих записей и раскрыл портфель.

"Разговорная грамматика индийского языка", - прочитал он. "Библейский иврит". - "Введение в литературный китайский язык". "Арабский язык и грамматика". "Сборник англо-саксонских текстов для чтения". "Сборник современных персидских текстов для чтения". "Краткая грамматика классического греческого языка". Там были еще, но Питер почувствовал себя не в состоянии видеть их. Он развязал вторую связку. "История древнего Египта" Е.Невилла, - прочитал он, - "История Египта с давних времен до завоевания персами" Бристеда. Там были записи об Индии, Тибете, Вавилоне, Персии.

Питер больше не смотрел. С легким содроганием он сложил все записи обратно в портфель и решительно закрыл его. Стелла должна нести его всю дорогу через материк в своих собственных руках. Все эти страницы записей, сделанные старательным мелким почерком, должно быть стоили долгих часов тяжелого труда в тайне. Это были странные книги, которые она "просто хотела просмотреть", и которыми, возможно, "ни один ребенок не мог бы заинтересоваться". Это были исходные материалы для ее книг.

Питер посетил остальные конференции, для чего он и приехал. Он звонил Стелле ежедневно, но не видел ее снова. За телеграммой мисс Пейдж с сообщением о приезде ребенка последовало письмо с историей. Питер встречался с Джееем почти ежедневно и говорил с ним обо всем, что они делали и планировали делать, но он ничего не рассказал двум детям друг о друге.

Джей, дрожа от нетерпения услышать все, что д-р Уэллес расскажет ему о Тиме и Элси, добился обещания, что Питер и другие будут часто писать ему, но подумать о том, чтобы ходить в школу, он решительно отказался. Это, сказал он, невозможно и не стоит думать об этом.

В такси по дороге в аэропорт Стелла задала вопрос.

- Другие дети - они похожи на меня?

- Не очень - ответил Питер. - Я надеюсь, что они тебе понравятся и ты как можно лучше подружишься с ними. Но я не думаю, что они в значительной степени разделят твои особые интересы.

Стелла, которая выглядела удивленной, изумилась еще больше.

- Что у нас общего? - спросила она. Питер сделал ей знак помолчать, но в аэропорту он пошел с ней в такое место, где их нельзя было подслушать, и стал объяснять и предостерегать, что, как он понимал, она должна была получить.

- Мы пытаемся собрать вас всех вместе, потому что большинство из вас испытывает трудности в приспособлении к миру нормальных детей.

Естественно, что вкусы и интересы каждого ребенка являются личными и отличаются от вкусов и интересов других детей. Тим, Элси и ты различны, как только могут быть различны дети, за исключением того, что вы все обладаете исключительно высоким интеллектом. Вы должны приспособиться друг к другу, если постараетесь, и вы должны учиться друг у друга и обучать друг друга. Вероятно, что у вас всех имеется широкий круг интересов; хотя твои особые интересы отличаются, должно существовать множество всего, к чему ты можешь присоединиться.

Стелла выглядела смущенной, затем очень задумчивой, потом она кивнула. То, что происходило у нее в голове, было выше, чем Питер мог предположить.

- Я предоставлю тебе рассказать им много или мало о себе, как пожелаешь, - сказал он. - Существует, я знаю, многое, что ты не рассказала мне.

Предупрежденная таким образом Стелла сначала мало рассказала о себе Элси или Тиму, а мисс Пейдж и д-ру Фоксвеллу даже и того меньше. Дети читали ее изданные работы с некоторой мистификацией, а она читала их работы.

- Тим определенно может делать все, - доверительно сообщила она д-ру Уэллесу.

- Почти обо всем он тоже знает.

- Но о Востоке и Африке ты знаешь больше, - ответил он.

- Это верно, то что Вы сказали об отличии их интересов от моих.

- Твои интересы станут шире, без сомненья, - сказал д-р Уэллес, - и их также. Это хорошо, что вы обладаете разными специальными отраслями знаний, чтобы делиться ими друг с другом.

Д-р Фоксвелл после этой первой встречи со Стеллой и помня о письме Питера относительно нее, сделал жесткое предсказание о том, что когда Стелла и Элси будут вместе, то шумное столкновение двух личностей вероятно будет слышно на несколько миль. Однако Элси делала огромные усилия, чтобы преодолеть свои недостатки, особенно свою склонность к честной критике всего, что хоть сколько-нибудь отличалось от ее собственных представлений, и она намеревалась поладить с другими вундеркиндами или умереть от этих усилий.

В привычках Стеллы был скорее уход, чем ожесточенность, когда ее не "понимали, что касается Тима, то ничто человеческое не было чуждо этому ревностному претенденту на профессию психиатра. Для всех троих детей значение имело то, что они нашли других детей своего возраста, которые обладали таким же уровнем умственного интеллекта, и они очень хотели поделиться своими интересами и помочь друг другу. Столкновения между ними действительно были частыми, а размолвки обычными, но связь, которая соединяла их вместе, была сильнее их различий.

Д-р Уэллес понимал, что у Стеллы было что-то на уме и она пыталась что-то продумать. Казалось, что пока она не сделает так, она избегает любых определенных заявлений, за исключением тех, которые представляют собой неоспоримый факт. Она часто пристально смотрела на других как будто в изумлении и они, казалось, были изумлены ею.

Первые две недели д-р Уэллес не делал никаких усилий расспрашивать Стеллу, он оставил ее главным образом обществу Элси и Тима и наблюдал за ней столько, сколько мог. На предложение выбрать домашнее животное Стелла сказала, что поскольку все другие выращивали кошек, она бы удовлетворилась только своей собственной, и она выбрала черного как уголь, короткошерстного, зеленоглазого кота, которого она кастрировала. Она назвала его Хеджаи; и Питер Уэллес потратил почти столько же времени, прослеживая это имя, сколько при идентифицировании клички Григо, которой была названа собака-поводырь опекуна Джея. Стелла и Элси почти ежедневно ходили в главную библиотеку и возвращались нагруженные томами. Мисс Пейдж хранила в секрете перечень названий.

- Насколько я могу судить, нет никакого смысла в таком чтении, сообщила она доктору Уэллесу. - Стелла читает как-то обрывками, она читает все, что попадется под руку; а Элси ходит по библиотеке и читает все, чего не было в библиотеке ее родного города. Они читают большую часть того, что другие приносят домой. Думаю, что от всего этого у них будут колики.

- А достаточно ли у них упражнений и игр.

- О да, я слежу за этим. И Тим приходит почти каждый день или они уходят, чтобы поиграть с ним.

Элси проводила один вечер в неделю с доктором Уэллесом и еще один с доктором Фоксвеллом. У Тима больше не было профессиональных консультаций с доктором, оба доктора были очень заняты, поскольку Питер еще не оставил своей работы со своими пациентами, а доктор Фоксвелл был занят делами относительно планов для школы.

- Как ты ладишь со Стеллой? - однажды вечером доктор Уэллес спросил Элси.

- Хорошо, - сказала Элси. - Хотя иногда она сводит меня с ума. Вот сегодня так было.

- Расскажи мне об этом.

- Конечно, мы читаем работы друг друга, - сказала Элси, - и когда я показала ей сонетную секвенцию, она сказала, что она многословна и стилизованна.

Многословна!

- У меня все еще не было времени почитать одно из ее стихотворений. Каковы они? - поинтересовался психиатр.

- У нее есть одно новое под названием "Фигуры". Она имеет в виду риторические фигуры, троны. Никакой рифмы, ничего подобного. Просто маленькие короткие вещички.

- Ну, я думаю, что тот, кто называет сонеты "многословными", должен бы писать очень короткие вещи, - улыбнулся Питер. - Ты можешь прочитать одно?

Элси встала в позу и продекламировала:

Ветки деревьев вытянутые

Твои руки.

Я, пугливая птичка,

Съежилась в них.

- Это все?

- Остальное в том же духе. Или еще хуже. Поэтому, конечно, я не показала ей свою новую секвенцию, один трактат. - Последнее предложение было саркастическим.

Элси и Тим читали в это время трактат по теологии. На Тима, как знал психиатр, самое большое впечатление произвели его математические качества, и он все время говорил, что должно быть возможным уменьшить его до уравнений, если бы только удалось найти правильные символы. Однако Элси считала его произведением искусства, каждый раздел вопросов выразительным и дисциплинированным, как сонет; она действительно была занята созданием примеров того, что она имела в виду - каждое возражение выражено восьмистишием, а объяснение и ответ на возражение - шестью последними строками сонета. Эта чрезвычайно трудная задача была ее самым высоко ценимым секретом; никто не знал об этом, кроме доктора Уэллеса.

- И как обстоят дела с секвенцией трактата?

- Ужасно! - глаза Элси светились энтузиазмом. - Я должна каждое слово поместить на место, как... как Бог размещает звезды на небе. У меня никогда ни один сонет не получался таким, чтобы понравиться мне. В оригинале поэзия лучше. Но пробовать забавно.

Какие необычные вещи выбирают эти дети для развлечений, задумался Питер.

- Я вспомнила еще одну вещицу Стеллы, - произнесла Элси и продекламировала:

"Я - хмурая земля,

Ты - молния,

Соединяющая меня с небом

В мгновенье".

- Она делает это хорошо, - несколько жестко сказал Питер. - Ты не можешь сказать, что это не поэзия.

- Да ну! - очень простодушно сказала Элси. - Она улавливает хорошую мысль или фразу, записывает их на бумаге, и это все. Она не работает над этим, вот что плохо. Но что Вы можете ожидать? Она верит во вдохновение.

С высоко поднятой головой Элси вышла из врачебного кабинета и психиатр остался со своими мыслями.

Спустя несколько минут он поднял телефонную трубку и позвонил мисс Пейдж.

- Алло? Говорит Питер Уэллес. Думаю, что нам лучше дать детям немного позаниматься этим летом... Нет, ничего обременительного... Очерк для совместного чтения и обсуждения - это то, что я имел в виду... Да, ты права, для этого есть причина... Для начала будет неплохо "Философия сочинительства" По.

- Как он написал "Ворона"? - донесся голос мисс Пейдж. - Это стоило бы входной платы услышать, что они говорят об этом.

- Дай им каждому по экземпляру завтра после ужина или как только ты сможешь получить три экземпляра, - распорядился Питер, - и сообщи мне заранее. Нам с тобой предстоит выполнить кое-какую работу, пока они читают.

Итак, спустя несколько вечеров д-р Уэллес и мисс Пейдж якобы были заняты планами и вычислениями в одном конце столовой, в то время как трое ребят, свернувшись в мягких креслах или растянувшись на полу, читали Эссе, время от времени завязывался разговор. Никогда не было человека, с которым бы были полностью согласны. И тем не менее, вскоре стало ясно, что между самими детьми были значительные разногласия. "Это зависит от того, что он имеет в виду", - часто говорили они, они сомневались, действительно ли шедевры часто писались наоборот, и они сомневались еще больше, действительно ли По писал так, как он говорил, что пишет.

- Я считаю, что он обосновывал это потом, - настаивал Тим, в то время как Элси была склонна думать, что Эссе - это тщательно разработанная мистификация, а Стелла рассматривала его как защиту от "тех дураков, которые постоянно спрашивают, как ты делаешь это, и не понимают, если вы скажите им."

Все дети смеялись над замечаниями По о Красоте, даже Стелла не захотела допустить, что Красота заставляет плакать. Тим решительно настаивал на том, что смерть не является очень грустной темой для Христианина, а Элси не могла видеть ничего прекрасного в потере любимого, "особенно, если ты стонешь об этом всю свою жизнь". К удивлению слушающих взрослых все трое детей считали, что По слишком преувеличивал оригинальность.

- Только те люди, кто не знает много и никогда много не читал, думают, что ты всегда можешь быть незаурядным, - сказала Элси.

- Да, почти все возможное было сделано или обдумано тысячи лет назад, - согласилась Стелла, - я имею в виду в литературе.

- Это относится к чувству гордости, я думаю, - задумался Тим. - Как если бы сказать, что никто еще во всей вселенной не обладал таким ясным умом, как у меня; Я способен мыслить о вещах, о которых никто никогда прежде и не думал.

- Вот, он действительно допускает, что только комбинации могут быть оригинальными, - подчеркнула Элси. - Подобно его строфической форме.

- Да, но держу пари, что она могла быть продублирована, если поискать как следует, - сказал Тим. - Давайте держать наши глаза открытыми для подобной строфы, когда будем читать.

- По так старается быть страшным, что половину времени он только смешон, - сказала Элси.

- Глупый старый ворон умрет от голода, сидя на этой серятине, хихикнул Тим.

- Думаю, что стихотворение слишком длинное; и рефрен не лучше.

Здесь девочки не согласились с ним. Были времена, сказала Элси, когда рефрен относился к стихам, даже если в некоторые периоды он исчезал.

- Но все эссе неправильно, - горячо сказала Элси. - Оно делает это все таким механическим. Мы не могли бы писать так, и я не верю в то, что кто-нибудь смог бы.

- Может быть, если бы они не писали кое-что очень хорошо, - сказала Элси, - "Ворон" на самом деле плох.

- Я думала, что ты будешь слишком занята механикой, чтобы завершить что-нибудь, - сказала Стелла. - И он ничего не говорит о воображении.

- Однажды я читал что-то еще из его работ, - Тим нахмурился, пытаясь вспомнить, - как он выбрал имя Ленор, подобрав самые музыкальные гласные и согласные, соединяя их сколько возможно раз в одном имени, или как-то вроде этого.

Девочки вскричали.

- Ну, если он не знает как писать без всего этого вздора, - яростно сказала Элси, - он не является большим писателем.

- Он ничего не говорит о вдохновении, - сказала Стелла.

- Но он постоянно говорит об интуиции, - сказала Элси, - и это ему не очень нравится.

- Что такое интуиция? - оживленно спросил Тим. - А вдохновение, в которое привыкли верить некоторые писатели - а ты веришь?

- Конечно верю, - возмущенно сказала Стелла. - Вот поэтому я знаю, что По не был истинным поэтом. Он даже не знает, что такое вдохновение. Он работает как робот.

- Ну, я тоже не знаю что это, - резко ответила Элси, - Я просто работаю, пока не получится так, как надо. И я совсем не работаю как робот.

- Нет, конечно ты не работаешь, - сказала Стелла. - Но я думаю, что ты работаешь над вещами слишком много, - любезно добавила она. - Почему ты не записываешь свои вещи такими, какими они приходят, неиспорченными?

Элси в изумлении уставилась на нее.

- Просто сырой материал?

Тим, который никогда не писал стихов, был сильно заинтересован. Взрослые, о которых совсем забыли, давно уже бросили делать вид, что работают.

- Ты не пишешь так, как он говорит, так ведь? - требовала Стелла.

- Нет, конечно нет, - ответила Элси, - но я заявляю о вдохновении. Что ты думаешь, Тим?

- Ну, маловероятно, - сказал Тим отлично, хотя и бессознательно пародируя профессиональные манеры Питера Уэллеса, - чтобы По действительно проделывал все то, что, как он говорит, проделывает, действительно очень быстро, а затем возвращался обратно и анализировал это, и описывал это, как если бы это было преднамеренно и умышленно? Твои мыслительные процессы так быстры, Стелла, что ты, вероятно, не знаешь, что вообще мыслишь, кажется, что получается внезапно.

- Я знаю, это вдохновение, - твердо сказала Стелла. - Я пищу стихи, которые совсем не похожи на то, как я думаю. Они приходят ко мне. Однажды ночью на прошлой неделе я проснулась и написала одно длинное и оно поразило меня. Оно совсем не было похоже на что-нибудь, о чем я когда-либо думала всю свою жизнь, и сначала я не могла понять его. Но оно имело большое значение для меня - хотя может быть и не для кого больше.

- Если это имело такое большое значение для тебя и не для кого больше, - сказала Элси, - это должно быть возникло откуда-то в тебе - твои переживания и твои мысли - поэтому это могло быть вдохновлено откуда-то вне тебя.

- Как мечты, - предположил Тим. - Иногда ты можешь представить, откуда они пришли, а... Питер может сказать нам! - уверенно воскликнул он, вспомнив о присутствии взрослых. И дети бросились через комнату, хором крича вопросы.

- С профессиональной точки зрения о вдохновении я не знаю ничего, ответил д-р Уэллес. - Мои пациенты иногда страдают от галлюцинаций, в которых с ними разговаривают голоса, но вы имеете в виду что-то довольно отличное. Мисс Пейдж, можно нам заглянуть в ваш словарь? Ага. Вот это. От вдохновлять, вдувать или сдувать, вдохнуть. "Соединять или предлагать мысли или предостережения сверхъестественно; сообщать уму божественные указания". В этом смысле мы говорим о писателях священного писания, как о вдохновленных. Они писали под руководством бога.

- Конечно, это к нашей поэзии не относится, - сказала Элси Стелле, которая ярко вспыхнула и поспешила согласиться.

- "Внушаешь мысли или поэтический дух", - прочитал Питер. - Ничего не говорится о том, кто это делает. Кто или что вдохновляет твою поэзию, Стелла?

Девочка казалась ошеломленной.

- Я не знаю. Я никогда не думала об этом.

- Ну, я ничего не смыслю в библии, - начал Тим, но доктор сделал ему знак помолчать.

- Оставим это. Это не имеет отношения. Так ведь, Стелла?

Так как Стелла молчала, Элси взяла на себя это.

- Я считаю, что в этом все дело, кто вдохновляет тебя, - сказала она. - Я не хотела бы, чтобы мною управлял кто-то или что-то. Это могли быть галлюцинация или дьявол, или мое собственное воображение. Думаю, что это просто мысли, которые приходят в твою голову, и ты не перестаешь думать, откуда они приходят, но им всем есть естественное объяснение.

- В большинстве случаев могло быть бессознательно или подсознательно, как в случае со снами, - предположил Тим. - В таком случае иногда бывает трудно проследить, как часто бывает со снами.

- Да, и если к тебе приходит хорошая мысль, ты не перестаешь волноваться о психологии ее появления, ты просто быстро хватаешься за нее, пока она не исчезла, - высказала замечание Элси. - А как насчет интуиции, д-р Уэллес? Вы знаете что-нибудь?

- Думаю, что об этом я кое-что знаю и могу объяснить. Существует, в том, что Джанг называет дух, четыре основные функции, из которых одной является интуиция.

- Дух? Он имеет в виду душу?

- Более или менее. Термин Джанга включает также в себя подсознательное. Терминология сильно отличается. По сослался, обратите внимание, на... где это место... "объект Истина или удовлетворение интеллекта, и объект Страсть или возбуждение сердца". Ученые-схоласты говорят, что душа обладает интеллектом и свободой воли; интеллект хочет знать, познать истину, в то время как воля жаждет счастья. Любовь пребывает в воле.

- Я думала, что любовь пребывает в эмоциях, - прервала Элси.

- Зависит от определения, - быстро сказал Тим.

- Невозможно, чтобы человечество было глубоко взволновано объектом, говорит Святой Фома Аквинский, без страсти, возбуждаемой в жажде ощущений. Духовная любовь проистекает из воли, а эмоции и жажда ощущений сопутствуют ей. Во всех этих вопросах нам следует понимать слова, что они значат, и видеть, с одной стороны, идентичность мысли под различием в терминологии, а, с другой стороны, различие мысли во многих случаях, где используемые слова идентичны. Слово любовь, например, имеет много значений.

Мисс Пейдж заново восхищалась детьми, которые с сосредоточенным интересом впитывали все.

- То, что Джанг называет "мыслью", соответствует тому, что По и ученые называют "интеллектом", а другие называют "причиной", и эта функция оценивается посредством знания с точки зрения "истины - лжи". Это ясно?

- Да. Продолжайте, - хором закричали ребята.

- То, что По называет "страстью", а ученые называют "волей", - это то, что Джанг называет "чувством", которое оценивается посредством эмоций, он говорит, с точки зрения "приемлемый-неприемлемый". Мы выбираем или любовь, или желание, что кажется хорошим для нас, другими словами.