Дети ангелов

– Как зовут вашу дочь?

– Екатерина. Екатерина Валентиновна Соловьева, – вода слегка отрезвила Зинаиду Степановну.

– Я правильно понимаю, что вы не в курсе ее беременности?

Мать Кати кивнула.

– Сколько лет вашей дочери?

– Восемнадцать сегодня исполнилось. Но дело не в этом. Она не может оставить ребенка себе. Мы с мужем развелись и продаем квартиру. Он выгоняет меня жить в комнату. Я не возьму ее с ребенком к себе!

Врач смотрел на ее раскрасневшееся лицо с недоумением.

– Надеюсь, вы говорите так, потому что до сих пор не в себе, – жестковато заметил акушер. – А сейчас мне нужны ее документы! Когда вы сможете их привезти?!

– Завтра.

– Нужно срочно, сегодня, прямо сейчас! Это понятно?

– Да, – тихо сказала она смирившись.

– Не смею вас больше задерживать, Зинаида Степановна.

Она встала и медленно направилась к двери.

Через минуту Александр Валентинович смотрел в окно на удаляющуюся фигуру.

– Бедный ребенок! Бедный ты, бедный! Угораздило же тебя родиться именно в этой семейке! – заметил он вслух печальным голосом.

* * *

На следующее утро Катя сидела в ординаторской.

– Катерина, вы понимаете, на что вы идете, отказываясь от ребенка?

– Да. Мне некуда его взять. Я хочу написать отказную. И уйти отсюда.

– Подписывайте! – сухо сказал Александр Валентинович, протягивая форму с отказом к Кате. – Учтите, если его усыновят, вы его никогда уже не увидите.

– Я знаю. Где подписать? – она черканула в листочке. – Когда я смогу уйти отсюда?

– Да хоть сейчас! – смотря на девушку с плохо скрываемым презрением, сказал врач. – Забирайте вещи и вон из роддома! Уходите!

В палате она быстро переодевалась.

– Неужели ты даже не хочешь посмотреть на своего сына? – спросила лежащая рядом с ней женщина, которая тоже вчера родила.

– Нет, нет и еще раз нет! Еще вопросы?! – Катя с ненавистью уставилась на нее.

– Конечно, не хочет! Кому охота на дауна смотреть! – сказала другая девушка, лежавшая рядом с окном.

– Чего?!

– Не «чего», а «кого»! Ты дауна родила, овца! Таких даже не усыновляют! Ты что, аборт не могла сделать, если тебе ребенок не нужен?! Зачем ты его обрекла на детдом и медленную смерть? Дура!

– Заткнись, иначе я тебя сейчас придушу!

– Я тебя сейчас сама придушу! А ну пошла отсюда! У нас молоко из-за тебя не приходит, овца! – девушка даже поднялась с постели, намереваясь приблизиться к обидчице.

Катя плюнула в ее сторону и вышла из палаты. Быстрым шагом направилась к камере хранения. Взяла там свои вещи и покинула больницу.

* * *

Екатерина Валентиновна Соловьева шла по набережной, залитой майским солнцем. Шла на встречу своей взрослой жизни. Она верила, что все плохое позади. Впереди ее ждет только хорошее. Теперь она сама распоряжается своей жизнью. Теперь, все будет по-другому!

* * *

Седьмого мая два Ивана, лечащий врач и муж, молча ходили туда-сюда в комнате отдыха роддома, куда доставили Машу. Каждый из них пытался скрывать мандраж.

– Иван Васильевич, ну пойдите уже узнайте, как там, а?

– Ваня, я был там пять минут назад. Нам сообщат. Пока все идет по плану, – голос доктора выдавал сильные переживания.

– Да, простите! Просто я волнуюсь!

– Ваня, я тоже волнуюсь! Все будет хорошо! – трель мобильного прервала их диалог.

– Алло! Да. Да! Мы можем их увидеть? Да, идем! Спасибо! – Иван Васильевич сильно хлопнул Морозова по плечу.

– Ну, вот видишь! А ты боялся! Поздравляю тебя, папаша!

Иван бросился к двери.

– Да не беги ты! Идем в палату. Их сейчас туда привезут! – маленькая слезинка стремительно побежала по небритой щеке Ивана Васильевича.

Почему-то, в этот момент, эта пара и их новорожденный малыш стали для него самыми дорогими в жизни людьми. Мог ли он когда-нибудь представить, что факт рождения ребенка заставит его, старого циника, прослезиться…

«Необыкновенная это все-таки штука – жизнь!» – подумал он и поспешил вслед за новоиспеченным отцом.

Глава V

В Зале Силы все было подготовлено для внеочередного Богоносного собрания Престолов. Причиной экстренного совещания являлась чудовищная ошибка. Непонятно при каких обстоятельствах произошла подмена биологических родителей одного из посланцев. Канцелярия предоставила образы двух женщин из «группы риска». Их кандидатуры были одобрены и посланы в сегменторий «Новой жизни». В сегментории подтвердили получение данных рожениц. Как получилось, что Виктор родился не у той биологической матери, вразумиться никто не мог. Коловрата назначили расследовать это запутанное деяние.

– Господи, славься! – Коловрат стоял пред собранием. Он был готов излагать свои мысли.

– Будем здравы! – отозвались эхом двенадцать Престолов.

– Мы собрались здесь, чтобы предать оглашению чрезвычайное обстоятельство, которое грозит уничтожить Путевой фолиант «Дарцы». Херувимы творили его, исходя из обязательного условия: исполняющих Волю до́лжно быть двое. Если эта чудовищная ошибка не будет исправлена, программа будет приостановлена и отправлена на новейшие исправления. Мы желаем вслушаться в тебя, архангел Коловрат. Тебе есть чем умиротворить наши смятенные помыслы?

– Как только это известие постигло нас, я приложил все труды, чтобы тут же вернуть Виктора в начало. На все воля Господа! Я отлучился от данных исправлений и стал изучать сегменторий. В сегментории «Новой жизни» мне поведали, что в точности выполнили Волю Собрания. Скоротечец Федосий доставил эту Волю точно, сомнений не имею. Я пытаюсь познать, когда произошло замещение. Вторая струя расследования – это изучение лиц, сопричастных этим сокровенным знаниям. Ясность, кому надобно было свершить эту потребу, донесет до нас истину.

– Мы услышали тебя, – прошептал все тот же Престол. – Отпускаем с миром, веруем в лучший исход твоих деяний.

Коловрат поклонился собранию и исчез.

Вторым слово взял Учитель Алексий.

– Славься Господи!

– Будем здравы! – откликнулось эхо.

– Великие Престолы, я прибыл, дабы исповедать вам свои измышления. Нам видно, ошибка с роженицей чудовищная. Имею замыслы ее разрешения.

– Мы многое доверяем тебе, Алексий и высоко ставим. Полны надежд на замыслы твои. Ведай! – Престолы со всем вниманием устремили на Учителя свои многочисленные взоры.

– Виктор мой лучший ученик. Его разум уникален. Он многое познал, еще больше истин обрел в трудах своих. Его исключительные возможности всегда помогали справляться с архисложными испытаниями. Мои помыслы направлены на две поправки. Первая – ввести его в знание совершенной ошибки сразу при рождении. Вторая – огласить суть программы и дать дорогу исправить ошибку своим разумением. Он исправит ее, я верую! У него будет три года подготовить разрешение этого необъяснимого происшествия. – Алексий говорил так внушительно, что сомнений ни у кого не было, впрочем, как и всегда.

Престолы образовали круг. Пылающие огнем колеса, соединившись, были похожи на гигантский костер. Их шипящая речь с потрескиванием соединилась в одно жаркое обсуждение.

Алексий ожидал исхода.

Костер уменьшился. Престолы разъединились и вновь заняли свои места, образовав подкову.

– Алексий, едины в размышлениях твоих, и веруем речам твоим. Собрание доверяет тебе исключительные полномочия. Тебя назначаем новейшим куратором твоего ученика. Едины в том, что он дерзновенный. Пусть сила твоей мудрости смешается с его стихийностью. Сохраняем сие в тайне. Второй, исполняющий Волю, не может ведать решений собрания. По нему одобрена правка. Мы оставляем его в трудах, что было положено началом, но ему, как и Виктору, огласят задание при рождении на Земле.

– Принимаю с трепетом сие решение! С неустанным усердием во имя Господа буду стремиться исполнить мое назначение! – Алексий склонился в поклоне.

Быть! – хором прошипели двенадцать Престолов и тут же исчезли.

* * *

«Ура! Ура! Ура!..» – Георгий пытался кричать изо всех сил. Маленькое и больное сердечко его оболочки никак не позволяло ему глубоко вздохнуть. Он родился! Все девять месяцев Георгий испытывал бесконечную боль. Существование в теле этой женщины ежедневно приносило ему невыносимые пытки. Каждое утро она стягивала живот. И если он не успевал к этому моменту удобно устроиться, она намертво сковывала его тело в неестественной позе. В такие дни жестокие мучения и страдания занимали все его мысли. Испытывая бесконечную муку от спиртного, которое она употребляла, он чувствовал, как развиваются нарушения сердечной деятельности его человеческой оболочки.

К шестому месяцу беременности Георгий научился ловить момент. Приспособившись, воедино сливался с этой женщиной. Он чувствовал ее настроение, ее мысли, ее желания. Он терпел и молился, истинно веруя, сила мудрости может войти только через страдания. Он был стоиком.

Все шло по плану.

* * *

После реанимационных действий бригады врачей, которую вызвали сразу, как стало понятно, что осложнений не избежать, его перевели в интенсивное отделение патологии. Там посапывали младенцы, иногда всхлипывали, вспоминая жуткую церемонию их рождения на свет.

Весь в трубках и проводах, Георгий лежал в прозрачном кувезе. Дышать стало легче, да и кровь, наконец начала стабильно функционировать.

Как там Виктор? Он тоже уже должен родиться. Кто из них выиграет это сражение? Кто окажется лучшим?

Георгий был уверен в себе. И все же. Какая-то черная точка все время возникала в его сознании, то увеличивалась, то уменьшалась. Она не давала ему покоя. Что это было? Он никак не мог понять. Спросить? Но Георгий не мог себе позволить даже малейшую слабость. Он лучший. Он особенный. Он исключительный.

К нему подошел мужчина в белом халате.

– Бедный, ты, бедный! – врач с жалостью посмотрел на новорожденного. – Ничего, поправим тебе сердечко! Будешь жить как все! – доктор погладил прозрачную крышку.

Александр Валентинович шел к себе, размышляя о несправедливости этой жизни. Он знал не понаслышке, как трудно живется таким малышам. Синдром Дауна вызывал отторжение и неприятие всеми уровнями власти этой страны. «Солнечные дети» до сих пор оставались изгоями в их «демократическом обществе».

«Сильно только не поправляйте, я ненадолго к вам!» – вдогонку врачу сказал про себя Георгий и вернулся к своим мыслям.

– Георгий! – в блоке стало холодно. Дымка заволокла потолок и начала медленно опускаться. Облако, несколько раз изменив свою форму, приняло призрачные очертания. Это был Сименон, куратор, назначенный ему на время исполнения задания.

– Будьте здравы, Сименон!

– Бог с нами! – окончательно приняв свой образ, ответствовал тот. – Я прибыл, чтобы настроить работу сердца твоей оболочки на три года и девять дней и поведать предназначенное для тебя задание. Это время принадлежит тебе, чтобы помыслить, как его выполнять.

Над кувезом образовалась шестиконечная звезда Давида. Шесть лучей дотронулись до маленького тельца новорожденного. Его руки, ноги и голова переливались голубовато-жемчужным светом. Шестой луч пронзал сердце младенца насквозь ярко красной стрелой.

Затем, опять приняв свой вид, Сименон изрек:

– Великое Собрание Высшей Триады вверяет тебе знания и возлагает богоносную надежду на знаменательный исход трудов твоих праведных. Мы все веруем: сила мудрости даст тебе разум исполнить в точности данную Волю.

Голос куратора звучал музыкой в этом пропахшем лекарствами помещении. Сама жизнь, как будто, воспевала псалмы.

– Славься, Господи! – Сименон обратил свой взор к небу, словно вопрошая разрешения начать. – Георгий, после твоего исхода из человеческой оболочки, у тебя будет девять дней, затем ты опять предстанешь перед Богоносным Собранием Престолов. За это время ты должен собрать бесценный материал для будущего этой Эры. Все девять дней город будет затянут животворящим огненным куполом. В тебя войдет сила мудрости. Мы чаем детей восьми лет. В твоей воле наделить каждого Даром по возможностям каждого младенца. Им должно стать великими учителями! Дар даст каждому из них талант мудро владеть уникальными способностями, ясно обучать многих и передавать знания в разных областях науки и культуры миллионам страждущих. И да понесут они истину Великой Книги Знаний по всей Земле!

Теперь, к определениям. Их будет восемь, как символ возвращения к первому и как начало нового круга. Дети, которых тебе предстоит одарить, должны иметь следующие показатели.

Иное городище жития.

Полный род, то есть два родителя с несколькими детьми.

Тяжелые условия человеческой жизни.

И главное, это должны быть дети, на которых родители возложили свой крест.

Куратор замолк, его взгляд опять обратился к Богу.

Георгий внимал ему, осознавая всю исключительность сказанного.

– Я передал тебе Волю великих. Это первый этап программы. От того, насколько достойно ты справишься с ее началом, зависит размер величия всех усовершенствований на Земле. Путевой фолиант принесет эпохальное перерождение человечества и навсегда изменит его, – белые одежды Сименона превратились в ярко красные.

– Принимаю данную мне Волю с великим трепетом! Готов к любому испытанию! Вера моя истинна, а усердие – неустанно. Господи, славься!

– Быть! – сказал Сименон и исчез. Дымка под потолком медленно растворилась.

* * *

Потекли дни его жизни на Земле. Александр Валентинович удивлялся и радовался, как быстро состояние Егора приходило в клиническую норму.