Дети

Туман лениво сползал к реке, прячась от лучей поднимающегося солнца. На небе не было ни облачка. Похоже, что днем будет жарко, а к вечеру может собраться гроза.

Я шел по обочине дороги, радуясь утренней прохладе и свежему лесному воздуху. За спиной у меня висел старый рюкзак, на ногах были пыльные сапоги, а на голове ковбойская шляпа, выигранная неделю назад в «дурака».

По обе стороны от дороги росли хвойные деревья, ели, пихты, кедры, только сосен не хватало. На севере поднимались, укрытые остатками утреннего тумана, зеленые сопки. Погода была замечательной, природа вокруг — красивой, а чего еще бродяге для счастья надо?

Услышав за спиной шум машины, я повернулся и поднял руку. Синий грузовик с зеленым деревянным кузовом, притормозил рядом. Я залез в кабину и положил рюкзак у ног.

— Доброе утро.

— Доброе, — с радушной улыбкой кивнул водитель. — Далеко собрался?

— Пока до перевала, а там как дорога ляжет.

— Бродяга значит? Ну, неплохо. А я вот от Митехево до Лазоревого мотаюсь. А что, дорога красивая, работа не пыльная, а то глядишь и попутчика интересного в дороге подберешь. Меня кстать Жекой зовут.

— Кирилл.

Рука у водителя была крепкой и мозолистой. Выглядел он как обычный водитель в этих краях, загоревший, с небольшой щетиной и простым лицом рабочего человека. Клетчатая рубашка была расстегнута у воротника, а серая кепка сдвинута на затылок.

Болтал Жека без умолку, но эт ничего. Я слушать люблю не меньше чем по дорогам бродить. Да и время так веселей и быстрей идет. Водители потому и любят попутчиков брать, что в долгих рейсах им и поговорить не с кем.

Где-то через час с небольшим дорога сделала плавный поворот и пошла под уклон. Вдалеке блеснула на солнце река. Жека рассказал мне о своей неудачной семейной жизни и перешел к разводу.

На большом валуне у обочины сидела маленькая девочка в белом платье. Увидев нас, она поднялась и замахала рукой.

Водитель почему-то сразу погрустнел и замолчал. Но возле девочки притормозил.

— Здрастьте дядь Жень! — весело крикнула девчонка.

— Залезай в кузов проказа!

— Дядь Жень, а других?

— Сейчас заберу. Кирилл, крюк придется делать. Небольшой, всего на полчаса, но сам понимаешь, — Жека развел руками. — Ты как, со мной поедешь?

— Почему бы и нет. Только может, я в кузов сяду, а её в кабину?

— Да не, она привыкшая. Да сейчас их целую ораву подбирать придется, всех в кабину все равно не посадишь.

Жека съехал с трассы на грунтовку и подъехал к стоявшему в кустах оранжевому автобусу. Из него горохом высыпались вопящие и веселящиеся дети, все были, несмотря на жару, в куртках, шапках и зимних сапогах. Они быстро забрались в кузов.

Дальше мы ехали по проселочной дороге молча. Веселого Жеку словно подменили. Он с угрюмым видом крутил баранку и ничего не говорил. А мне почему-то ничего и спрашивать не хотелось. Повеяло странным холодом, и я даже подумывал достать из рюкзака куртку.

Небольшая деревенька неожиданно выглянула из-за поворота. Она неприятно удивила своим видом. Не доводилось мне раньше видеть на трассе таких деревень.

Вся какая-то серая, грязная и мрачная, с покосившимися заборами, давно некрашеными окнами, наглухо закрытыми среди белого дня ставнями и кучами мусора у дороги.

Из одного дома выскочил вдруг старик с седой взлохмаченной бородой, в одном башмаке, горящим безумным взглядом и ружьем в руках.

— Стой тварь! — заорал он, бросаясь к грузовику. — Детей привез, сука?!!!

Прежде чем я успел удивиться или испугаться, он, не целясь, выстрелил по нам. Я вздрогнул и инстинктивно пригнулся.

— Не ну ты гля чё он делает! — разозлился Жека и, высунувшись в окно, крикнул. — Я тебе твой пугач знаешь, куда засуну?! А ну проваливай отсюда, а не то я твою халупу счас по бревнышку раскатаю!

Дети, совершенно не обращая внимания на сумасшедшего старика, радостно галдя, спрыгивали на землю. Старик же увидев их, побелел, бросил ружье побежал к дому.

— Спасибо дядь Жень! — крикнула та девчонка в белом платье.

Остальные дети уже разбежались по деревне. Собаки на редкость тоскливо завыли. Две кошки, гревшиеся на скамейке, мигом оказались на верхушке березы, а где-то во дворах отчаянно закричала женщина. Даже вездесущие вороны и воробьи дружно улетели из деревни.

Только когда мы выехали из странной деревни, я почувствовал, что странный холод прошел, и вновь стало тепло и светло. Тогда я задал вопрос водителю.

— А, ты же не здешний, — догадался Жека. — Сейчас расскажу. Дурная эта история.

Он тяжело вздохнул и свой рассказ.

— Дети эти из детдома, что в Митехово. Их один богач наш местный решил свозить в Лазоревое, в санаторий ну и заодно по музеям значит. Нанял автобус, водителя. Что там, в дороге случилось, кто теперь знает? Разное говорят. Одни что автобус сломался. Другие что водителю плохо стало, то ли сердце прихватило, то ли еще что. Он с трассы-то съехал и встал. А дело-то зимой было. Мороз стоял градусов в тридцать. А зимой-то по трассе редко ездят. В общем, пошли дети до деревни. Говорят, что ветер поднялся в тот день, снег пошел. В такую погоду и взрослые-то не всегда доходят, а они дошли.

Жека замолчал и неохотно продолжил.

— Только не пустил их никто. Выгнали, сказали, идите на трассу, а здесь мест нет.

— Сволочи… — вырвалось у меня.

— Давай здесь постоим, перекурим.

Он остановился у автобуса и вылез из кабины. Я тоже вышел и замер от удивления. Автобус был ржавым, с выбитыми стеклами и заросший кустами и крапивой.

— А… он же новый был…

— А ты внутрь загляни, — мрачно предложил мне Жека.

Я заглянул. Побледнел и тут же отошел от автобуса. Внутри, на выцветших пыльных сиденьях лежали маленькие скелеты в детских зимних куртках и шапках.

— Детям делать нечего было, они в автобус вернулись, а что толку? Может, кто и ехал в тот день, да только с дороги не видно же. А если еще и снег шел.

Жуткое зрелище стояло у меня перед глазами. Я дрожащими руками достал из кармана пачку сигарет и попытался закурить, но только изломал несколько сигарет. Жека подошел, сам достал из пачки сигарету, прикурил и дал мне.

— Извини, не подумал.

— Они все умерли.

— Да. Говорят от мороза умирать не больно. Просто заснули…

Светило жаркое летнее солнце. Пели в кустах птицы. А на душе у меня выли свою тоскливую песню волки.

— Десять лет назад это было. А дети до сих пор здесь.

— И что они делают?

— Да ничего. Это же дети. В деревне проказничают, но вроде никого не убили. Но никого из деревенских к трассе не подпускают.

— А зачем ты их подвозил?

— Так сволочи эти, мало того что тогда детей не пустили. Так и потом еще экхорциста какого-то вызвали.

— Экзорциста.

— Ага. Он каким-то полем или кругом деревню окружил и детей выгнал. И сами они теперь туда зайти не могут. Только мы по-своему рассудили. На трассе закон один, и они пусть терпят за свою подлость.

Ну да. Нежить не может проникнуть внутрь барьера. Только если человек её не проведет с собой.

— А почему вы их не похоронили?

— Мы хотели, собрались раз, да дети не дали. Тогда еще парень один здесь был. Тоже бродяга навроде тебя. Он к деревенским ходил, только те его чуть не застрелили. С детьми разговаривал, а потом нашим сказал: «Пока они свой грех не искупят, жить им в аду!» Так и сказал.

Не просто искупить надо, прощения попросить. Но я не тот добрый бродяга. Не буду ничего говорить.

Лишь спустя много лет мне довелось опять ехать этой дорогой. Но, ни деревни, ни этого поворота, ни ржавого автобуса уже не было. Только если хорошо прислушаться, то в кустах на месте деревни можно было услышать детский смех и отчаянные крики…