Десять лет до страшного суда

21

Меньше всего, чего Джону хотелось бы делать в этот вечер, так это присутствовать на совместном заседании обеих палат Парламента в Храме. Но ему было приказано — он был не просто приглашен, а ему было именно приказано присутствовать — самим Королем.

— Глупая потеря времени, — бормотал он себе под нос, облачаясь в свое лучшее одеяние.

Ансгар Соренштайн и Пиндар Смит, которым тоже было приказано присутствовать, были согласны с ним.

— Похоже, это будет какое-то религиозное празднество, — раздраженно прокомментировал предстоящее событие Смит. — Я не вижу причины, почему мы вообще должны там присутствовать.

— Мы должны, потому что Его Величеству Королю Осгарду было угодно приказать нам это, — так же раздраженно объяснил ему Соренштайн.

— Ладно, — размышлял Джон. — Почему он приказал нам это? И почему вообще он отдает нам приказы? Король никогда раньше не делал этого.

— Мать его знает, — ответил Ансгар. — Думаю, мы узнаем это, когда попадем туда.

Совместное заседание палат проходило в главном корпусе Храма — длинном, высоком здании, своими устремленными ввысь линиями напоминавшем готический собор. Терране прибыли за несколько минут до времени открытия заседания, но Гвардейцы Матери не впустили их внутрь.

— Что за чертовщина? — возмущенно воскликнул Смит. — Нам было приказано прибыть сюда в это время. Почему вы нас не пускаете?

— Уверяю вас, сэр, что ничего не знаю. Когда Его Святейшество Патриарх отдает нам приказания, он обычно не объясняет нам, почему их отдает.

— Прекрасно, — возмутился Джон. — Что касается меня, то я возвращаюсь домой.

— Сожалею, сэр, — обратился к нему старший гвардеец, — но я получил приказ задержать вас здесь.

Задыхаясь от возмущения, в полной тишине терране прождали у входа целых десять минут. Наконец к ним подошел весь запыхавшийся генерал Гарт.

— Извините, господа. Задержался. Все эти испытания, понимаете ли. Просто не мог вырваться раньше.

— Не стоит извиняться, — ответил Джон. — Ведь мы даже не знали, что вы должны быть здесь. Можете ли вы объяснить, что все это значит?

— Нет, не могу. Знаю только, что Король Осгард приказал мне быть здесь сегодня вечером.

— Похоже, что сейчас стали практиковать отдание приказов особенно часто, чего не было раньше, — едко отметил Ансгар.

— Это — один из недостатков конституционной монархии, — стараясь не выдавать своего раздражения, разъяснил Джон. — Выборная власть относится к исполнению своих полномочий более серьезно, чем наследственная.

Появился одетый в парадный мундир прислужник. Выйдя из дверей, он подал сигнал гвардейцам.

— Прошу вас, господа, проходите сюда, — обратился к ожидавшим один из гвардейцев. Три терранина и лиффанский генерал проследовали за гвардейцем в Храм.

Как только они вошли, хор из трехсот глоток заорал во весь голос лиффанский национальный гимн:

Храм представлял собой безудержную цветовую фантазию. Знамена из тончайшего газа, выдержанные в цветах Матери — шафрановом и пурпурном, длиной почти пятьдесят футов, ниспадали от самых верхних балок до середины зала, нежно раскачиваясь из стороны в сторону при малейшем движении воздуха. Вдоль устланного коврами прохода, по которому терране и генерал шли по направлению к месту, откуда исходила какая-то внеземная музыка, шеренгами по стойке смирно стояли одетые в золотое с зеленым прислужники, а за их спинами члены обеих палат в полном составе стояли, аплодируя вошедшим в неподдельным экстазе. Все оттенки ярко-красного, серебристого цветов; геральдический зеленый, кадмиево-оранжевый, аметистовый — вся эта цветовая гамма била по глазам терран как непрерывная цепь хроматических стрел.

А в дальнем конце придела, перед спускающимися с потолка до самого пола гобеленами, отливающими серебром на черном фоне, на простых деревянных стульях сидели два человека. Один из них был Патриарх, облаченный в сияющее одеяние шафранового цвета; другой — Король Осгард в такой же божественно великолепной одежде. При подходе к ним Джона, Ансгара, Пиндара и генерала Гарта Лороль и Патриарх встали.

Как только Патриарх простер руки в знак благословения, пение резко оборвалось.

— «М» — в честь мужчин, которых Она создала, — пропел он ритуальные слова.

— «А» — в честь ангелов, через которых Она управляет нами, — подхватил хор.

Такой своеобразный перепев длился, пока все буквы слова «Мать» не были ритуально обозначены символами Ее благодеяний; затем наступила тишина.

Облаченный в серое с пурпурным, вперед по направлению к сконфуженным от неожиданности терранам выступил Хард, который громко произнес нараспев:

— Во имя Сокровенного Имени Матери, сейчас я буду говорить!

— Во имя Сокровенного Имени Матери говори, сын мой, и да источат твои уста Ее волю! — ответил ему Патриарх так же нараспев.

— Властью, ниспосланной мне Матерью через народ и Короля, представляю четырех кандидатов к посвящению в рыцари Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.

Этим словам Харда ответил хор, распевая специально подготовленный к такому торжественному случаю гимн, в котором воспевались все доблестные подвиги Подразделения Особых Операций «Л-2», Терранская Федерация и поражение Комитета по борьбе с заговором. Когда гимн закончился, Король и Патриарх, о чем-то посовещавшись между собой, пропели в унисон:

— Пусть кандидаты выйдут вперед!

Церемония посвящения была длительной и сложной. Патриархом было пропето множество молитв, хор распевал гимны. Наконец, Король и Патриарх вместе украсили каждого посвящаемого знаком Ордена, исполненным в виде большой золотой медали, подвешенной на ленте шафранового цвета с пурпуром. Хор пропел торжественный гимн и, под предводительством Короля, Патриарха и четырех посвященных, все вышли из зала.

— Поздравляю! — воскликнул Хард, как только терране оказались за пределами Храма.

— Спасибо, — ответил Джон. — Но что это за церемония? И что означает эта медаль?

— Знак Ордена Немеркнущей Благодарности Матери? Ну, знаешь, Джон, ты меня удивляешь. Ведь это — высшая награда, когда-либо учрежденная на Лиффе. Вы теперь стали национальными героями и канонизированными святыми. Теперь ваши дни рождения будут на Лиффе национальными праздниками. Так что поздравляю.

— Да уж, спасибо.

Что-то вокруг всего этого беспокоило Джона, но он не мог дать себе отчет, что именно.

— Тебе известны результаты испытаний? — спросил кто-то Патриарха.

— Да, — ответил тот. — Их доложили мне перед началом церемонии.

— Ну и как?

— Все расчеты полностью подтвердились.

— Это значит, что мы можем двигаться дальше?

— Думаю, да.

— Гммм. И тебе действительно все это нравится?

— Конечно. А почему должно быть иначе?

— Я имею в виду, не приходила ли тебе в голову мысль, что все это может оказаться неправедным делом, а? У тебя что, вообще не возникало хоть каких-то сомнений на этот счет?

— Конечно, нет. Я абсолютно уверен, что мы поступаем правильно. Извините меня за цитирование Писания, но там есть такое место: «И посмотрела Мать на своих чад, и сказала: „Хочу, чтобы кто-нибудь сделал этих несмышленышей послушными“.» Надеюсь, вы не собираетесь ставить под сомнение смысл сказанного Гартом Гар-Муйеном Гартом?

— Нет, это было бы глупо. Ну да ладно. Когда мы начинаем?

— Нам лучше подождать, пока не будет решена проблема с пришельцами. Не хотелось бы, чтобы они появились в самый разгар всего этого и помешали нам завершить задуманное.