Десятка Лоу

КНИГА ХЕЛЯ

Доля Ангелов, освещенная ярким утренним светом, была безлюдной. Дым поднимался прозрачными струйками и рвался вдаль, уносимый потоками горячего ветра. Земля вокруг покрылась копотью и воронками. В порту осталась лишь пара кораблей. Конечно, команды забрали все, что могли, и умчались.

Один корабль был знакомым: «Чарис» беспризорно стояла в одном из доков. Рядом ворота охраняли Миротворцы, четверо оставшихся из отряда. Коня с его механической собакой нигде не было видно.

Жук подо мной хрипел и пыхтел, перегретый изнуряющим перелетом через пустыню. Я тоже чувствовала себя не лучше. С помощью воды, еды и лекарств я заставила себя ненадолго позабыть о ранениях, истощении и инфекции. Не более чем самовнушение, но мне нужно было продержаться хоть немного.

Подлетая к доку, я нащупала в кармане пакетик с шариками и, осторожно раскусив один, сразу почувствовала прилив сил от кислорода, смешавшегося с обильной долей наркотиков в крови. Неудивительно, что шериф рехнулся.

Его шляпа закрывала мое избитое лицо, а зловонный плащ — окровавленную куртку. Приземлив жука в десяти шагах от Миротворцев, я проверила надежность свертка у себя на боку.

Двигатель затих с жалким хрипом. Один из бойцов сделал пару шагов в мою сторону, пытаясь рассмотреть меня сквозь облако пыли.

— Жолифе? — спросил он. — Где пленница?

Я слезла с жука, взяв сверток в одну руку и старательно пряча лицо.

— Жолифе?

Я бросила сверток на землю. Одеяло раскрылось, и по песку прямо под ноги Миротворцев подкатился страшный сувенир — голова шерифа без глаз и языка.

Тогда я подняла на них взгляд, положив одну руку на рукоять пистолета. Распахнутый ворот куртки выставлял напоказ метку Ловцов.

Миротворцы не препятствовали мне.

Подобрав голову с земли, я пошла по изрытой пулями земле в сторону Доли Ангелов. Мышцы пульсировали искусственной энергией, голова слегка кружилась от кровопотери. Вокруг виднелись следы разрушений вчерашней ночи: дохлые личинки на песке, разбитые оконные рамы, висящая на одной петле дверь, похожая на гнилой зуб. В воздухе стоял тяжелый запах горелого кирпича и мокрого цемента. Салун превратился в руины. Голубые стены покрылись черными полосами сажи, окна и крыша сгорели, осталась лишь каменная коробка. На пожарище возились люди в поисках сохранившегося добра. В тени водоразборной колонки лежали два завернутых в одеяла тела.

Покачнувшись, я подошла к трупам и откинула ткань с лиц.

Одно из тел принадлежало Гри Эстерхази. Руки сложены на груди, глаза закрыты. В седых локонах застряли угольки. Эта женщина сделала первый вдох на Земле восемьдесят лет назад, а последний выдох — здесь, на Фактусе, на самой границе изученного пространства.

Я бросила голову шерифа возле безжизненного тела Гри.

— Это тебе, — прохрипела я.

Одна из фигур, копошившихся в салуне, обернулась в мою сторону. Фалько. Она смотрела на меня в шоке, будто на ходячий труп.

— Док?

Потом выбежал Сайлас, но тут же остановился в нерешительности. Я заметила, что что-то не так. Генерала не было. Я вопросительно посмотрела на них.

— Они ее достали, — губы Фалько дрожали. — Ублюдки ее достали.

Пока Сайлас обрабатывал мои раны, Чума рассказала, что произошло.

Генерал, услышав выстрел и увидев, что я упала, впала в ярость и прыгнула в песок — с четырехметровой высоты, — выкрикивая приказы несуществующим войскам, и накинулась с голыми руками на шерифа.

— Когда я добралась до рубки, мы поднялись уже слишком высоко, чтобы чем-то помочь, — Чума кусала губы, вымачивая тряпку в воде из насоса. — Нам удалось развернуться, но тут они открыли огонь, и нам пришлось сваливать. Вернулись мы только через несколько часов. Жолифе улетел, все разграблено, оставшиеся Миротворцы напились, как свиньи. Где ты, мы не знали. Так что мы начали копать…

Мы собрались в разбитом супермаркете. Хозяин магазина не был рад нашему присутствию, но он уже успел увидеть голову шерифа и ничего не сказал. Только поглядывал на нас время от времени своими желтыми глазами, убирая мусор и складывая в коробочку мертвых личинок, чтобы скормить их живым.

— Генерал? — Боль и лихорадка вернулись. Я рылась в кармане плаща Жолифе, ища очередной шарик кислорода.

— Думаю, они увезли ее куда-то на восток, — сказала Пегги, сидя рядом со мной и поливая собственное пулевое ранение антисептиком из бутылки. — Конь, пока был жив, сказал, что видел, как двое Миротворцев увезли ее. Говорит, что живую.

Закрыв глаза, я живо припомнила натянутые жилы Генерала, как лихорадка била ее разваливающееся на части тело. В бреду она вела битвы прошлого. Если они били ее так же сильно, как меня…

Я попыталась встать, но рухнула обратно на лавку. Голова кружилась.

— Прекрати, — мягко сказал Сайлас и стянул с меня куртку, открыв на всеобщее обозрение грязную майку и символ на моей груди.

— Что это? — спросила Фалько, с прищуром уставившись на меня.

— Это специальный знак, — сказал Франци. Он лежал, положив голову матери на колени. — Гри говорила, он для защиты. Но он не сработал, правда?

Бебе погладила его по голове.

— Он защищал нас от Ловцов, не от людей.

Когда она поглядела на меня, я поняла, что она знает гораздо больше, чем говорит.

— Тебя он защитил? — спросила она.

Я пощупала затягивающиеся шрамы.

— Да.

День тянулся с монотонностью песка в песочных часах. Несмотря на всю мою решимость преследовать похитителей, Фалько настояла на том, чтобы мы отдохнули. Чтобы я, как могла, залечила раны, чтобы мы помогли Бебе и Франци вытащить все, что могло им помочь, из руин дома Эстерхази. Из-под сгоревшего сарая во дворе Бебе достала большой сейф. В нем были банкноты, сотни банкнот.

— Достаточно, чтобы начать все заново, — сказала она, и ручейки слез смывали грязь с ее щек. — Будто она знала.

Я отвернулась с тяжелым чувством. Что увидела Гри за секунду до того, как приказала мне бежать? Что она видела сорок лет назад, когда впервые зашла за Кромку?

Меня пробила дрожь.

Мы похоронили мертвецов — Трипа, Коня и четырех Миротворцев — на границе поселения на ровной поляне. Там уже высилась горстка ржавых металлических надгробий.

Одно гласило:

Среди могил одна выглядела более ухоженной по сравнению с другими. На ней даже лежал пластиковый букет.

Ветер гнал песок по земле, пока те, кто мог, копали могилы. Бебе сказала, что, сколько ни копай, песок все равно сдует. Солнце и ветер доделывали работу, которую не могли сделать немногочисленные микроорганизмы.

Эстерхази могилу копать не стали. Старуха завещала похоронить себя на ветру. Мы соорудили из старых досок башенку, через стены которой свободно проникал ветер. Здесь она и будет покоиться, пока плоть не истончится и ветер не разнесет ее по просторам пустыни навстречу пустоте.

«Или Ловцы придут и за ней?» — подумала я, глядя на ее белые локоны, которые ласкал вечерний прохладный бриз. Может, поэтому она и просила похоронить ее на открытом месте, подальше от людей? Воссоединится ли Гри с ними после смерти?

Я поглядела на запад, откуда обычно появлялись Ловцы, и пыталась представить себе эту луну сорок лет назад, только что освоенную. Какое мужество понадобилось Эстерхази для того, чтобы покинуть тюремную камеру и записаться в поселенцы, чтобы полететь сюда, навстречу неизвестности?

В этот момент я ощутила ее присутствие.

— Она здесь, — прошептала я Сайласу, — в другой реальности, но она здесь.

Он осторожно обнял меня, стараясь не потревожить больное плечо.

Бебе спела песню, полузабытую старую песню с Земли со стихами о лесах и горах. Даже хозяин магазина явился на похоронную церемонию с другими жителями города. Каждый нес то, что мог пожертвовать для поминок. Цветок из обертки протеинового батончика, звезда, вырезанная из жестянки, немного мескаля, который вылили у ног Гри.

Наконец, все закончилось, и люди поспешили под укрытие стен, подгоняемые наступающей ночью.

В тени руин салуна Бебе отвела меня в сторону.

— Она это тебе оставила, — сказала девушка, вручая небольшой сверток. — Перед смертью сказала, что это должно принадлежать тебе.

Бебе внимательно следила за тем, как я разворачивала тряпку. Внутри лежал скальпель. Древний, со щербинками, истонченный многочисленными заточками. Такие же скальпели висели на поясах у Ловцов, они использовали один из них, чтобы отделить голову Жолифе от тела.

«Мы все Хель».

— Понимаешь, что это значит? — тихо спросила Бебе.

Я сжала в руке инструмент.

— Да.

Я обнаружила Фалько, Пегги и Сайласа в магазине. Все трое нехотя ковырялись в тарелках с жареными личинками.

— Вот, — Сайлас протянул мне блюдце. — Это все, что старый осел смог нам выделить. С солью чуть лучше.

— Лучше, чем что? — поинтересовалась Фалько, запивая хрустящую закуску глотком мескаля.

Я задумчиво глядела в тарелку, представляя, с каким отвращением Генерал бы встретила подобное блюдо.

— Нам надо ее найти, — сказала я.

— Генерала? — Сайлас нахмурился. — Но мы не знаем даже примерно, куда они ее увезли.

— Они полетели на восток. — Я оглядела всех присутствующих. — Жолифе планировал доставить меня к станции Аэрострады. Наверное, они потащили ее туда же?

Бебе, глядя на меня со странным выражением лица, медленно кивнула.

— Аэрострада — это ближайшее место, где присутствует Согласие. Вряд ли они полетят дальше, они вообще не охотники покидать Зону. Большинство из них тоже в розыске.

— Какая ближайшая станция?

— Дракс ближе всего к демаркационной линии. Примерно полтора дня пути на хорошем муле.

Кивнув, я завернула масляные жареные тушки в бумагу. Сунув сверток в карман плаща, начала собирать с пола все, что могло пригодиться: завалявшийся в магазине рулон бинтов, аптечку с «Чарис», сушеный протеин.

— Что ты делаешь? — спросила Фалько. — Мы даже не знаем, жива ли она.

— Миротворцы не станут сами ее убивать, за нее объявлена награда. А Согласие не станет ее казнить без особого распоряжения сверху.

Я подошла к окну и подобрала валявшийся там пистолет, потерянный Миротворцами.

— Если они едут на муле, то передвигаются медленно. А значит, у нас есть шанс.

Рука легла мне на плечо. Сайлас был гладко выбрит и бледен.

— Десятка, посмотри на себя. Ты же ходячий труп. Тебе нужно отдохнуть. И если Согласие схватит тебя…

— Позволь мне самой об этом позаботиться, — я сжала его руку и с трудом закинула на плечо мешок. — Встретишь меня в Драксе?

— Ну и куда ты, черт возьми, собралась? — грозно спросила Фалько, когда я уже открыла дверь.

Я остановилась. Я устала, устала сильнее, чем готова была признаться, но не могла позволить себе отдыха. Не сейчас. Моя рука потянулась к скальпелю в кармане.

— Послать весточку.

Хлопья белой сажи кружились вокруг меня, медленно оседая на песок, как снег, который я однажды видела в старом, снятом еще на Земле фильме. Вечерняя заря погасла, пока я сидела в дюнах возле огня.

Я подбросила в костер топлива. Такой огонь будет видно на мили вокруг. Красная звездочка, маяк в дюнах.

Справа в дощатом укрытии лежало тело Эстерхази.

— Они придут? — спросила я.

Никто не ответил.

Я покрутила скальпель в своих руках, погладила истертую ручку с едва различимыми буквами «Сделано в США». Сколько жизней забрал этот скальпель? Сколько артерий разрезал, сколько сердец освободил из грудной клетки? Или я превратно понимаю его функцию? Блестящее лезвие отразило часть моего лица. Глазницу, все еще фиолетовую после удара, и темный, будто птичий, глаз. Сколько жизней я спасла с тех пор, как рухнула на эту затерянную безжизненную луну, по сравнению с ним?

«Три тысячи четыреста сорок семь».

В этот момент я, как в Суплицио, ощутила, что вокруг меня стоят все души, входящие в мой счет. Может, именно поэтому они преследуют меня? Потому что за мной остается баланс нереализованных возможностей? На лезвии вспыхнуло отраженное пламя.

В другом мире Десятка Лоу не существовала. В другом мире юная врач отказалась выполнять поручение, которое ей дал незнакомец на углу безлюдной улицы. Вскоре ее нашли мертвой, а вирус так никогда и не покинул стен лаборатории. И Тамань так и осталась одной из богатой ресурсами лун, и не стала целью биологической атаки. И Свободные Окраины до сих пор сражались, собирая своих рассеянных по галактике союзников, придумывая все новые предлоги для нападения, уже забыв, зачем начали эту войну. А в другом мире…

Я открыла глаза и посмотрела на свою грудь. Какая версия меня выкарабкалась из Суплицио?

Подняв голову, я увидала силуэт, стоящий на границе света и тени. Я рассмотрела белые волосы, морщинистую кожу, темные провалы глаз. Я моргнула несколько раз. Силуэт колыхался на ветру, все время держась в тени.

— Эстерхази? — прошептала я. В ответ ветер бросил мне в лицо черный дым. Снова открыв глаза, я увидела вместо нее другую фигуру.

Прибор ночного видения блестел красными огоньками, рыжеватые волосы развевались на ветру, ладони в шрамах лежали на увешанном оружием поясе. Из темноты появлялись и другие фигуры. Четыре, шесть, десять. Все в масках, все внимательно глядели на меня.

Сложно было бороться со страхом. Схватив скальпель, я поднялась на ноги.

Они пришли вместе с Ловцами. Так тихо, так мягко, что я и не заметила сразу. Так или иначе, я ощутила их присутствие, они заполняли расстояния между атомами, делали пространство плотнее. Один из Ловцов сделал шаг мне навстречу.

— Что это значит? — спросила я, показывая скальпель дрожащей рукой. — Что они от меня хотят?

Темная фигура остановилась в паре метров от меня. Я не видела лица, только обветренную кожу в отметинах. Среди тысяч шрамиков на руках был один свежий, чуть ниже локтя. Новая черточка в счете.

Он протянул руку. Приглашение.

— Я не могу, — прошептала я. — Миротворцы, они забрали Генерала. Я должна ее найти. Они хотят, чтобы она жила, я точно знаю.

Ловец двинулся, подошел на расстояние шага. Я почувствовала запах. Сладковатый аромат засохшей крови, холодный металлический запах и что-то, напоминающее об озоне от удара молнии. Запах Суплицио.

Фигура протянула раскрытую ладонь.

«У всего есть цена».

— Я знаю, — ответила я; голова кружилась от взгляда черных очков. — Я готова заплатить.

Фигура кивнула, берясь за нож. Пламя сверкнуло на лезвии.

Я открыла глаза. Я все так же сидела у костра, вокруг не было никаких следов. Никого и ничего, только шелест одежд Эстерхази у меня за спиной.

И тут я глянула вниз и увидела лежащий на песке кубик Авгура. Кость показывала цифру два.

Я гнала жука всю ночь, машина натужно гудела, грозя перегреться. К полудню передо мной показалась станция, о которой говорила Бебе. Я припарковала свой аппарат возле входа, старательно скрывая лицо под полями шляпы шерифа. Никто не смотрел в мою сторону, а те, кто бросал взгляд, с отвращением отворачивались. С облегчением я заметила у другого конца станции «Чарис», изрядно потрепанную, но готовую к полету. Схватив рюкзак, я отправилась на поиски остальных.

Дракс оказался довольно оживленным местечком для затерянной посреди безнадежной пустыни точки на карте. Здесь были шахтеры, кто-то уезжал по ротации, кто-то нехотя возвращался на заработки. Большинство были лысыми из-за токсичной воды в шахтерских городках, с глубоко въевшейся в поры слюдяной пылью, от которой их лица странно поблескивали на свету. Торговцы предлагали с тележек товары: консервы, нелегальные канистры с водой, удобрения и блоки сушеной грибницы. Змеезаводчик, барыжащий змеиной настойкой со странным названием, кружочками сушеного мяса и пузырьками с «лечебным» ядом. Двое червятников, которые старались отбить клиентов друг у друга.

К моему отчаянию, место кишело солдатами Согласия. Очевидно, неподалеку располагался небольшой форт, и станция существовала в основном ради снабжения гарнизона. Здесь Согласие набирало рекрутов, суля хорошее питание, зарплату и, самое главное, шанс покинуть Фактус, когда истечет пятилетний контракт. Солдаты дезертировали, пробираясь на поездах в Отровилль или Гавань, или бежали в Зону Н.

Улица вдоль станции кишела народом. Люди собрались в одном месте, рассматривая что-то, блестевшее на боковом пути. Это был вагон поезда Аэрострады, но подобной конструкции я еще не встречала. Огромное металлическое насекомое без окон оседлало линию, тускло блестя тяжелой броней. Машина была совсем новенькой и выглядела как странный пришелец из иного мира.

— Что за чертовщина? — пробормотала я. У машины засуетились солдаты, проверяя приборные панели и наполняя баки, роясь, будто муравьи около своей безглазой королевы.

— Это «Стальной снаряд», — объяснила прохожая, меланхолично жуя табачный лист. — Прибыл из Гавани перед рассветом. Не видела раньше такого здесь. Даже тогда, когда они брали штурмом резиденцию Барона Че. Они все равно везли его на суд в обычном вагоне, в клетке.

— Это для транспортировки заключенных? — ужасная догадка заставила меня содрогнуться. Я глядела на суету солдат. Это были не местные рекруты, обожженные солнцем и шатающиеся от недоедания. Это были флотские: хорошо обученные, вооруженные до зубов и вполне боеспособные.

— Ага, — собеседница сплюнула зеленую жижицу себе под ноги. — И я могу сказать вам абсолютно бесплатно…

Я обернулась к ней. Женщина посмотрела на мое лицо: замотанная бинтом шея, опухшие веки, гной, сочащийся из-под пластыря на брови.

— Кхм, — закашлялась она и исчезла.

Я улыбнулась. Все так боялись желтой оспы, что никто даже не думал о том, что именно могло скрываться под бинтами.

— Тоже заразилась, да? — из толпы ко мне приблизился немолодой мужчина. Из-под слоя бинтов, скрывавших черты его лица, блестели голубые глаза. Кое-где бинты сползли, и я увидела множество волдырей, некоторые из которых лопнули и сочились характерной ярко-желтой жидкостью.

Я кивнула, и мужчина задумчиво посмотрел на возню солдат вокруг «Стального снаряда».

— Только посмотри на эту адскую конструкцию, — протянул он. — По лагерю ходит слух, это для одного из их бойцов.

Я скосила на него глаза.

— Бойцов?

— Ага, — мой спутник поправил бинты на шее. — Говорят, умом тронулся. Поэтому прислали «Снаряд».

Я отвернулась. Можно было поставить все мои пожитки на то, что они прислали эту камеру за Генералом. На этот раз Согласие решило не рисковать. Интересно, она сейчас на борту? Я посмотрела на табло. Запыленный тусклый экран показывал полуденный поезд, но на платформе было пусто. Так или иначе, времени у нас немного…

Я поспешила в ближайший бар. Там было накурено и людно, в воздухе витали пары хлорки, чад стряпни и вонь сточных вод. У одного стола я увидела червятника. Он поставил на стол перед двумя женщинами коробочку с мускусными червями, выделениями которых некоторые красили лицо. Я зашла внутрь. Под ногами скрипели осколки пластиковых стаканов.

Группа Миротворцев заняла большую часть зала. Их лица были обожжены солнцем, а руки покрыты ссадинами. Может, из отряда, который убил Эстерхази? Стиснув кулаки в карманах плаща, я подошла к стойке.

— Мескаль, — кивнула я барменше. Один из Миротворцев повернулся ко мне и скривился от отвращения.

Девушка за стойкой тоже застыла, в неуверенности облизывая губы. Наконец, она решилась и придвинула ко мне стопку, старательно избегая касаться моей забинтованной руки.

— Пей снаружи, — сказала она. — И не прикасайся ни к чему.

В этот момент дверь распахнулась, и в проеме показались Пегги и Фалько. Гул в зале стих.

— Это она? — услышала я шепот одного из Миротворцев.

— Чума, мать ее, Фалько, — сквозь зубы процедил его сосед. — Какого черта ее сюда занесло?

Мы встретились с Чумой взглядами, и в ее глазах мелькнул задорный огонек, хотя она не показала виду, что узнала меня. Она подошла к стойке, отодвинув меня локтем.

— Персики есть? — спросила она.

— Секунду, пойду посмотрю, — нервно улыбнулась девушка.

В исцарапанном алюминиевом зеркале за стойкой я поймала взгляд Пегги и тут же направилась к выходу.

У входа столкнулась с неуклюжей фигурой с трубкой наперевес.

— Сайлас! — воскликнула я от неожиданности.

Он замер в смущении, но потом его глаза округлились.

— Десятка! — он сгреб меня в объятия. — Мы уже отчаялись тебя встретить.

— Осторожнее, — сказала я, затаскивая его за угол, чтобы поправить бинты. — Испортишь всю маскировку.

Вскоре к нам присоединились Пегги и Фалько. Они принесли бутылку бензола и банку персиков. С ними подошли еще двое, тоже чики, судя по одежде. Уставшие и пыльные с дороги.

— Должна признаться, док, — хмыкнула Чума, — грим у тебя эпатажный.

Она кивнула в сторону Чик.

— Крысу ты уже знаешь. А это Бу. Они были в Ла-Круз, сопровождали товар. Удалось вытащить их сюда.

Девушки приветствовали меня кивками. Крыса работала у Фалько в баре, когда я заезжала туда в последний раз. Ее сложно было с кем-то перепутать: высокая и мускулистая фурия с рыжими волосами и веснушчатым лицом в татуировках в виде звезд. Обилие татуировок маскировало одну старую: три точки на виске. Бу, невысокая и худая, со светло-коричневой кожей, смерила меня подозрительным взглядом, вытирая щеки концом ярко-красного шарфа.

— Генерал? — спросила я немедленно.

Сайлас покачал головой.

— Мне сказали, что двое Миротворцев прибыли с пленником прошлой ночью. Эта штука приехала на рассвете. Мы наблюдали за ней, но если она предназначена для Генерала, та уже там.

Фалько добавила:

— Солдаты из Флота. Никогда не встречала их в такой глуши. За операцией стоит кто-то на самом верху.

Мне вспомнилась сцена в лазарете. Бесстрастное выражение лица Командующей Элайн, когда она говорила о приказе о немедленном уничтожении. Лицо девочки, которая посмотрела на свою начальницу и выстрелила в камеру, будто вышибая ей мозги. По коже побежали мурашки.

— Если она на борту, как нам ее оттуда достать?

Фалько помрачнела.

— Никак. Это невозможно. Мы не сможем это сделать, даже если бы я притащила сюда всю команду. А у нас только летун-наркоша и раненые…

— Наркоша?! — взорвался Сайлас.

— Нет ничего невозможного, — я взяла ее за руку. — Чу, ты сама сказала, что никогда не видела Флот в такой глуши.

— И? — прищурилась Фалько.

— Значит, они не знают Пустошей. А мы знаем.

Фалько молча выловила персик из банки.

— Пег, сколько, ты говоришь, мы угнали грузов с Аэрострады за последние пару лет?

Чика улыбнулась.

— Немало.

— А сколько дадут за технику с внешних миров, которой напичкан этот «Снаряд»?

— Целое состояние. Слыхала, что в Делосе на заводах не хватает компонентов.

— Похоже, что эта консервная банка набита новейшими модулями, — Чума смачно облизала пальцы. — Если его кто-то отцепит и разберет…

— А что с охраной? — спросила Бу. — Эти флотские ребята выглядят серьезно.

— Не серьезнее, чем их понтовые пукалки, — ехидно ответила Крыса, обнажив дыру от выбитого зуба.

Фалько приложилась к бутылке бензола.

— Девочки, — протянула она, — по коням.

От вспышек яркого света слезились глаза, к тому же через сетку, которая служила окном в стене вагона, внутрь задувало песок. Здесь, вдали от пропахших потом общих вагонов, вряд ли можно было находиться, но никто не решался подойти ко мне. Даже солдаты не стали смотреть наспех подделанные документы, которые я им предъявила при посадке, и быстро пропустили, не прикасаясь к бумагам после того, как я начала на них кашлять.

Я достала мятый листок бумаги — одно из объявлений о розыске со стены в баре — и выглянула в окно. «Синяя скала», — прочитала я на самодельной карте, которую на скорую руку начертила Фалько. Мимо проплывал огромный кусок гранита, вздымающийся над пустыней. Сразу после него на бумаге была жирная клякса, подписанная как Тенистая лощина. То, что мне надо. Если верить Чуме, нас ждал узкий глубокий каньон, куда не достают поисковые системы геостационарных спутников, отслеживающих работу Аэрострады.

Плечо предательски заныло, и я порылась в кармане плаща Жолифе в поисках остатков кислорода. Мне по-прежнему не становилось лучше. Плечо горело, голова раскалывалась от боли, все тело ломило. Я раскусила сразу два шарика. Опасно высокая доза.

Как только скала пропала из виду, я отвернулась от окна и проверила пистолет за пазухой. Все на месте. Закрыв на секунду глаза, я вспомнила, что где-то там, за пределами зримого мира, ждут они. Я распахнула дверь вагона.

Ветер сорвал с лица бинты и оцарапал кожу песком.

— Эй! — закричал охранник, когда я вышла на платформу. — Здесь нельзя…

Одним движением я схватила его за край бронежилета и дернула изо всех сил. Он с воплем упал с края платформы, уронив дробовик на платформу. Плечо взорвалось жгучей болью, но он исчез в пыли далеко позади. Через несколько секунд поезд нырнул в холодную коричневую тень. Мы были в каньоне.

Я подобрала дробовик и сняла предохранитель. Передо мной был вагон с охраной. За ним, последний в сцепке, трясся «Снаряд». Его металлическая обшивка матово блестела, как стальной зуб.

Грохот несущегося поезда отражался от стен, многократно повторяясь. Весь мир будто заполнился шумом птичьих крыльев. Но постепенно к этому звуку примешивался другой, мерный гул. Он нарастал, и, наконец, из-за края каньона вылетели две чики и понеслись по крутому уклону за поездом.

Сквозь оглушающий грохот я услыхала воинственные крики и тоже закричала. От обилия кислорода и амфетамина я забыла о боли. Чики поравнялись с вагоном охраны, начали выкрикивать оскорбления и кидать камнями в стены. Панели отодвинулись, показалась голова охранника, потом еще одна, потом стволы автоматов.

Стиснув челюсти, я перепрыгнула с одной качающейся платформы на другую, замолотила в дверь и отпрянула в сторону. Как только дверь открылась, я ударила появившегося солдата прикладом, и он, пятясь, отступил. Я прыгнула за ним с оружием на изготовку.

Из-за тени каньона в вагоне было темно, но я насчитала шестерых солдат. Один из них обернулся, но слишком поздно. Я выстрелила ему по ногам, рассыпая смертоносные дробинки по всему тесному пространству. Он завопил, и я рванулась вперед, к двери между вагоном и «Снарядом». Охранники стреляли мне вслед. Один заряд попал в подошву ботинка, другой обжег руку, третий проделал дыру в старом плаще.

Снаружи меня поджидали еще два солдата с дробовиками. Я попыталась поднять ствол, но было слишком тесно. Один из них схватился за ствол, и я выстрелила прямо по ногам его товарищу. Тот дико и страшно завыл, но первый выдернул у меня оружие и ударил в лицо. Я упала и одно ужасающее мгновение видела только сияющий рельс Аэрострады.

— Док!

Я подняла голову и увидела Фалько, поравнявшуюся с вагоном. Пегги сидела на заднем сиденье и, скривившись от боли, целилась из пистолета. Пока я карабкалась на платформу, Пегги дважды выстрелила, поразив обоих мужчин в грудь. Один из них упал прямо на меня. Закричав, я оттолкнула тело под ноги охранника, который пытался выбежать из вагона. Выдохнув, я подняла голову. В двух метрах от меня была последняя платформа, соединявшая «Снаряд» с поездом. Собравшись с силами, я присела, готовясь прыгнуть…

Мое тело, изрешеченное пулями, летит на пути. К моему затылку прижимают ствол и стреляют в упор. Я вишу на платформе, а кто-то топчет мои пальцы сапогом…

Я отогнала видения и успела упасть на пол, когда одна из панелей «Стального снаряда» отодвинулась, открыв пулемет. Длинная очередь озарила воздух над моей головой. Автоматическая система защиты, с ужасом поняла я. Поисковая камера начала поворачиваться…

— Фалько! — заорала я что есть мочи. Она увидела мой взгляд и поняла все вовремя, бросив кобылу в сторону. Машина прочертила глубокую рытвину в земле, вздымая облако плотной пыли. Пулемет стрелял куда-то внутрь облака. Еще через секунду кобыла взорвалась, и в каньоне загрохотало эхо.

Я не слышала собственного вопля за этим шумом. Позади к пылающей машине подъезжала вторая. Поисковая камера снова повернулась…

На этот раз я не медлила. В один прыжок я вцепилась в блестящую обшивку тюремной капсулы. Оказалось, что камер две: одна повернулась обратно, пытаясь нащупать меня, другая мигала, выискивая вторую кобылу.

Со стоном я достала из кармана кислородные шарики и забросила их в дуло пулемета, а потом достала пистолет и выстрелила, даже не думая о том, что делаю.

Взрыв откинул меня назад, выбив из руки пистолет.

Я кое-как зависла, уцепившись за сцепку между вагонами. Мои ноги едва не задевали за рельсы. Превозмогая боль и тошноту, я забралась обратно.

Я не могла даже дышать, не то что подняться, в голове стоял звон. Слезящимися глазами я увидела, что отъехала панель с другой стороны и показался второй пулемет. Он повернул дуло вниз, на меня, и я больше ничего не могла предпринять.

Я зажмурилась.

Но ничего не произошло. Никаких выстрелов. Я открыла глаза. Сверху быстро спускалась темная тень, чуть не задевая края каньона. «Чарис».

«Сайлас!» — попыталась я закричать, но в легких не нашлось воздуха. Я только молча с ужасом наблюдала, как пулеметная очередь пронзает брюхо корабля и «Чарис» ведет в сторону. Она задела сначала одну стену, потом другую.

Поднявшись на ноги, я попыталась отвлечь огонь пулемета на себя. Тут сверху что-то клацнуло, и на меня пролился каскад воды из баков «Чарис», сбив с толку поисковые камеры пылью и паром, потушив огоньки на боках корабля. Неожиданный сюрприз сбил и меня с ног, но поток холодной воды придал немного сил.

«Чарис» взмыла в небо, уходя с линии огня, а я пыталась справиться со сцепкой. Все без толку, гидравлический замок был сделан из массивного металла, и без пистолета, голыми руками…

Я услышала крик и обернулась. Рядом неслась кобыла, переполненная чиками. За штурвалом сидела Крыса, рядом Бу, а сзади Фалько с Пегги, обе в крови и грязи с головы до ног.

— Вали! — закричала Бу, заметив, что поисковая камера снова ожила. Она сняла с плеча бластер. Я изо всех сил вцепилась в платформу «Снаряда», и Бу нажала на курок.

Сцепка разлетелась, меня чуть было не скинуло на рельсы рывком, и «Снаряд» начал останавливаться. Я взглянула вслед стремительно удаляющемуся составу. Бу снова прицелилась, на этот раз в пулемет.

Разряд сотряс всю конструкцию «Снаряда», и из всех отверстий повалил густой дым. Огромное насекомое будто умирало. Секундой позже распахнулась дверь, и на платформу, кашляя и задыхаясь, вывалился солдат.

Натянув шарф до ушей, я столкнула солдата с платформы и запрыгнула внутрь.

Внутри царил хаос. Все стены были увешаны экранами и панелями, и все они горели красным, посылая сигнал тревоги. Девятеро солдат, одни ползут к выходу, другие без сознания скрючились на полу. Едкий дым от взорвавшегося пулемета обжег легкие, но я шла дальше.

В самом конце вагона виднелась толстая дверь, ведущая в следующее отделение. Я потянула за ручку, стараясь не дышать, но дверь не шелохнулась. Осмотревшись, я увидела панель для карточки, светящуюся красным.

У меня под ногами стонала девушка в форме, истекая кровью. Я притянула ее за ворот и начала обыскивать карманы и пояс. Она вяло пыталась меня оттолкнуть, но я вытянула у нее связку ключей и карточек, помеченных двойным треугольником Согласия. С воодушевлением подпрыгнула и начала прикладывать их к панели одну за другой, покуда дверь с шелестом не открылась.

— Генерал! — воскликнула я, снимая шарф с лица.

В углу черной голой комнатушки сидела она. Бледная и помятая девочка с ужасом поглядела на меня.

— Лоу?

Улыбаясь, я подняла ее на ноги. Руки были закованы в наручники. Придется придумать, как снять их так, чтобы не сработали предохранители, перерезающие вены. «Снаряд» окончательно остановился, и Генерал от толчка упала на пол.

— Что ты тут делаешь? — прохрипела она.

— Ты как думаешь? — гаркнула я в ответ. — Пойдем, надо…

— Не трогай меня! — девочка вжалась обратно в угол, чуть не плача.

Я внимательно посмотрела на нее. Генерал тряслась, будто в лихорадке. Неужели она опять бредит каким-то сражением? Я нагнулась, чтобы взять ее за руку, и тут услыхала: низкий гул мощных двигателей.

— Флот, — лихорадочно зашептала она. — Они прилетели, они здесь по моему приказу.

Я остолбенела от ужаса. Но Генерал уже вскочила на ноги, выхватив пистолет у солдата, который вполз в комнату.

После секундного промедления я последовала за ней. Пусть она чокнулась, пусть она закована в наручники, но корабль — это очень скверно, и нам она еще понадобится.

Вместе мы пробрались через задымленный вагон навстречу дневному свету. «Снаряд» остановился у самого выхода из каньона, вокруг клубился дым, на земле среди пятен крови валялись трупы солдат.

— Док! — Фалько смотрела вверх.

В небе стремительными серыми молниями двигалась восьмерка истребителей Флота. Они приближались к нам, догоняя «Чарис».

— Нет! — выдохнула я. Но видение, которое показали мне Ифы, уже разворачивалось наяву. Два корабля отделились от группы и зажали «Чарис» с флангов, поливая ее огнем с двух сторон, целясь в двигатели и топливные баки. Грохнул взрыв, и «Чарис» ухнула вниз. Сайлас попытался спланировать, дернул нос вверх, но слишком поздно: корабль врезался в песок с оглушающим скрежетом, который теперь будет преследовать меня всю жизнь. У меня перехватило горло. Сквозь пелену пыли я видела разбитое ветровое стекло корабля, струи черного дыма по бокам и обмякшую фигуру с черными нечесаными волосами в кресле за приборной панелью.

Кто-то кричал, чтобы я бежала. Оглянувшись, я увидела, что еще один корабль Флота отделился от группы и снижается, поднимая вокруг тучи пыли.

Я не могла ни думать, ни двигаться. Я видела, как истребители летят низко над землей, прочесывая местность. Чики бежали к оставшейся кобыле, но Фалько стреляла в небо, изрыгая проклятья. Короткая очередь — и чика, разбрызгивая кровь, покатилась в пыль.

— Фалько! — закричала я, но остановилась как вкопанная. Холодное дуло пистолета уперлось мне в основание черепа.

— Не двигайся, — хриплым голосом прокричала Генерал.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— То, что должна была сделать в ту секунду, как увидела тебя, — ответила девочка и взвела курок. — Я знаю, кто ты. Мне рассказали, что ты сделала. Там, на Тамани…

— Ортис!

Голос звучал сразу отовсюду, заглушая собой рев двигателей. Я почувствовала, как дрогнул пистолет у затылка.

— Ортис! — продолжал голос из динамиков. — Не двигайся. Это приказ.

Сквозь пыль можно было рассмотреть красные огоньки поисковых камер, направленных на цели. Крыса и Бу стояли, подняв руки, с ненавистью глядя на истребители. Пегги склонилась над Фалько, сотрясаясь в рыданиях.

Дальше бежать некуда.

Наконец, все корабли сели, и гул двигателей стих. Из одного из них опустился трап, и на землю ступила фигура в окружении трех солдат элитного спецназа. Женщина с серыми вьющимися волосами, в аккуратной форме Главного Штаба.

Командующая Беатрис Элайн.

— Генерал Габриэлла Ортис, — проговорила она зычным голосом. — Приказываю немедленно опустить оружие.

Ствол сильнее вжался мне в шею.

— Генерал, — сказала я, чуть повернувшись, чтобы видеть ее лицо.

— Я сказала, не шевелись! — лицо девочки было мокрым от слез, она стиснула зубы. — Командующая Элайн! Перед вами ренегатка Жизнь Лоу. Это она выкрала формулу, использованную на Тамани.

Ее била крупная дрожь.

— Ты хоть знаешь, сколько человек там погибло, убийца?

Тела под песком. Черточки на металлических стенах камеры.

— Да, — прошептала я, поворачиваясь к ней. — Знаю.

— Я смотрю, правда привела вас в чувство, — сказала Беатрис, остановившись в пяти шагах от нас. — Отступите в сторону. Сначала разберемся с задержанной.

Наконец Габриэлла отступила, не выпуская пистолет из закованных рук. Командующая Элайн достала армейский револьвер и направила ствол мне в лоб.

— Задержанная Жизнь Лоу, — ее голос был холодным, как вороненая сталь ствола, — настоящим исполняю ордер на ваш арест, а также, согласно данным мне Высшим Согласием полномочиям, привожу в исполнение приговор о немедленной ликвидации.

— Нет! — закричал кто-то, и они ворвались в мое сознание.

Я открыла глаза. Вокруг все было желто. Горький мед неба, бесконечный песок.

Здесь был кто-то еще, до меня. Обрушившийся в песок горящий корабль, крики, момент ужаса. Я потрогала голову. Посмотрела свою ладонь. Пальцы были в крови, но боли не было.

Генерал… Когда я подумала о ней, где-то с краю, вдалеке, появилась серая тень. Движение. Я пошла навстречу тени. С каждым шагом из песка появлялись руки, тянулись к каплям крови, падающим под ноги. Что ж. Они жаждут этого.

Я было подумала, что это Молони все не может остановиться и прекратить свое парадное шествие. На полпути я заметила что-то, закопанное в склоне дюны. Наклонилась и начала смахивать песок. Черные волосы, перепачканные в крови. Знакомое лицо с паутиной мелких морщинок. Светло-карие глаза, которые видели так много за такую короткую жизнь. Распахнутые настежь, забитые песком. Аккуратная дырочка во лбу. Генерал.

Я посмотрела по сторонам. Вот «Чарис», превратившаяся в груду металла. Разбитое стекло. Безжизненное тело Сайласа повисло на штурвале.

Дальше я увидела припорошенных песком Крысу и Бу. Там же, будто обнявшись во сне, лежали Пегги и Фалько.

Меня затрясло. Эти жизни, такие яркие, такие насыщенные, кометы, несущиеся сквозь вселенную, — и таков их конец?

А где же были Ифы? Они шли за мной по пятам, путали меня и направляли по кривым тропкам — ради этого?

Я закричала, требуя ответа, и «Чарис» объяло пламя. Я снова закричала, и загорелось тело Генерала, и песок под моими ногами тоже загорелся, обращаясь в темное стекло. И сквозь него внизу я могла видеть тела всех павших. Подняв голову, я поняла, что желтый свет почти потух.

— Нет, — процедила я, шагая прочь. Ведь есть сотни других дорог, есть сотни других реальностей.

— Нет! — закричала я снова, когда стало совсем темно.

Споткнувшись, я упала. Меня подхватили несколько рук, еще до того, как я коснулась земли. Рук, обагренных кровью.

На меня глядело существо с моим лицом. Его глаза будто вмещали в себя все пространство между звездами. Каждый сантиметр кожи испещрен линиями, отмечен жизнями. Существо медленно раскрыло ладони. В одной лежал скальпель Эстерхази. В другой — испачканная в крови игральная кость.

Выбор есть всегда.

Дрожащей рукой я взяла скальпель. И тут я поняла. Линии на коже отмечали не забранные жизни. Они отмечали другие реальности, другие миры, другие повороты судьбы. Никто не сможет сохранить разум, прожив все это.

«У всего есть цена», — сказал Ловец.

Я поднесла скальпель к своему лицу.

Существо усмехнулось и бросило игральную кость.

Выстрел.

На мгновение мир замер, будто увязнув в тяжелом желтом свете Суплицио. Тут же, страшно захрипев, Генерал упала на землю.

В глазах еще не погасли звездочки от увиденного разряда. Я глядела на то, как она лежит на боку, мелко дрожа. Под девочкой разливалась лужа темной крови, вытекающей из груди.

— Нет! — сорвалось восклицание с моих губ. Я подбежала и опустилась перед ней на колени. Выстрел разворотил грудную клетку. Сквозь разорванные мышцы белели ребра.

— Пришлось поступить так, — бесстрастно сказала Элайн. — Мы дали ей шанс встретить смерть с честью, но она им не воспользовалась.

Командующая снова направила револьвер на меня.

— Взять ее.

Подошли солдаты, но я не отрывала глаз от Беатрис. Она взяла что-то из сумки, предложенной одним из солдат. Даже от одного вида этого предмета к горлу подступила тошнота. Тюремный ошейник с иглами и лезвиями, которые перережут узнику горло при попытке побега.

«Нет, — говорила я им. — Нет, так не пойдет».

Они не ответили, и никто не помешал Элайн подойти ко мне и аккуратно пристроить иглы к моей шее.

— Не переживай, Лоу, — ласково бормотала она. — В каком-то смысле ты просто разменная фигура. Если бы ты не украла вирус, то Свободные Окраины не стали бы атаковать Тамань, не лишились бы поддержки, и война продолжалась бы до сих пор.

Она почти с нежностью втыкала одну за другой иглы в мою кожу.

— В конце концов, при другом раскладе мы бы не позволили тебе его украсть.

Я смотрела в глаза Беатрис. Они были полны уверенности, решимости. Даже сейчас она считала себя правой. Она поступила бы так снова, снова пожертвовала бы тысячами жизней ради быстрого окончания долгой кровавой войны.

Мои руки сжались в кулаки, одна потянулась к поясу, хотя солдаты крепко держали меня за плечи. Может, она действительно права? Я задрожала, как будто кто-то другой рвался наружу из-под обличья Десятки Лоу, срывая старую кожу, смахивая шелуху объявлений о розыске. Новая сущность, жаждущая действия. И в эту странную секунду, когда ошейник готов был защелкнуться у меня на шее, я выпустила ее наружу.

Взмах скальпеля. Элайн выпустила ошейник и попятилась, держась за запястье. Я пыталась вырваться из хватки солдат, бежать, но она уже подняла револьвер окровавленной рукой и направила мне в лицо.

Звонко щелкнул выстрел. Элайн смотрела вперед непонимающим взглядом, потом сделала несколько шагов и упала. Из середины ее лба блестящим червяком потекла кровь.

Генерал оскалилась в улыбке, прежде чем закрыть глаза и выронить пистолет из рук.

— Рота! — закричал один из солдат. — На караул!

Но под ногами уже затряслась земля, и гул двигателей начал нарастать, будто приближающийся ураган.

Я поглядела вверх и увидала, с замиранием в сердце, как первый корабль Ловцов спускается с небес, посылая вниз короткие хаотичные пулеметные очереди. С дикими криками чики разбежались в стороны, прячась от пуль, подобрали оружие и начали стрелять во все, что двигалось.

И вот наконец я почувствовала, что они со мной. Они клубились вокруг каждого мимолетного решения, каждого удачного выстрела, каждой секунды промедления. Они ворвались на поле боя, сея хаос, открывая дверку удачи.

Корабль Ловцов пролетел прямо у нас над головами, выпуская долгие очереди по командной рубке истребителя Беатрис. Полыхнул огонь, и смотровые окна выбило изнутри взрывной волной. Я сорвала с себя тюремный ошейник и швырнула его на песок.

На ногах остался лишь один из солдат. Я пошла прямиком на него. Солдат стрелял в меня, но без толку: он промахивался раз за разом. Когда у него в обойме не осталось патронов, я подошла вплотную и увидела в его зрачках свое отражение: вся в крови, со скальпелем в руке и меткой Ловцов на шее, с бесстрастными глазами хищной птицы.

— Беги, — одними губами сказала я.

Солдат побежал, и вслед за ним устремились они, разрывая плотную ткань бытия, открывая все двери, путая тропинки, ведущие в разные реальности здесь, на принадлежащей им луне, в одном шаге от пустоты.

Ранчо было укрыто от злых ветров плавными холмами и даже издалека грело теплым светом, похожее на светлячка в усталой ладони. Хирург вышел на веранду и с наслаждением вдохнул холодный воздух, распространяя вокруг себя запах крови и антисептика.

— Интересный был денек, — протянул он.

Я мрачно улыбнулась. Последние несколько часов я помогала хирургу и его мужу зашивать, обрабатывать, прижигать, переливать кровь и плазму. Внутри стонал Сайлас, без сознания из-за контузии и четырех сломанных ребер. Фалько лежала по соседству, требуя укол морфина; пуля раздробила ей бедро. А Генерал…

— Как она? — спросила я, поднося тазик с чистой водой, чтобы врач мог помыть руки.

Он сухо рассмеялся, сосредоточенно оттирая от крови морщинки на костяшках.

— Что?

— Да есть в этом какая-то ирония. Согласие распылило свои силы настолько, что луны вроде этой просто разваливаются, но некоторые вещи они сделали на совесть. — Мужчина взглянул на меня. — Вроде нее.

— Она выживет?

Он пожал одним плечом.

— Подкожная мембрана, которую они ей установили, взяла на себя основной удар, и, возможно, если она оправится от кровопотери и разрыва легкого, то сможет…

— Но?

— Я не знаю, что они с ней сделали, но это не ограничивается костями и кровью. Я не могу это поправить.

Я поглядела на него. Лицо хирурга освещал мягкий свет диодов, установленных под крышей веранды. У него не было никаких татуировок, только два небольших шрамика на шее выдавали в нем бывшего заключенного.

— Вы состояли в СО?

Он медленно кивнул.

— Был какое-то время. До того, как они окончательно запутались.

С дальнего холма, будто поток воды, спустился порыв ветра. Я оперлась на оградку, ощущая его ласковое прикосновение. Удивительно, как я еще стояла на ногах.

— Тут тихо, — заметила я.

— Хорошее местечко, — согласился хирург, достав из кармана трубку. Кивнув на огороженные жестяными листами грядки, он объяснил:

— Тень от холмов не дает земле засохнуть.

— И у вас тут не бывает проблем?

— Банды знают, что мы лечим любого, кто к нам придет, и не задаем вопросов.

— И Ловцы? — я внимательно посмотрела на его лицо, глубокие впадины щек. Он затянулся едким табачным дымом.

— Они знают, что я исповедую Путь. Они уважают мой выбор, кажется, считают чем-то схожим с их представлениями об Ифах, об устройстве мира.

Мужчина встретился со мной глазами и улыбнулся.

— Это покой?

— Нет, — ответил он. — Просто жизнь.

Мы провели на ранчо двое суток, пока Генерал лежала без движения, прикованная к самодельным системам жизнеобеспечения. Фалько то ругала нас последними словами за отказ дать ей наркотики, то поднимала на смех. Сайлас в полубреду требовал разделить с ним ложе.

«Покой», — думала я, опустив голову ему на плечо, осторожно, чтобы не потревожить переломы. Прислушивалась к его дыханию. Может, покой выглядит для меня именно так?

Наутро после нашего побега Пегги, Бу и Крыса, в бинтах с ног до головы, приехали к ранчо на заимствованных мулах. Притащили искореженный корпус «Чарис» на грузовой платформе. Увидев незапертый грузовой отсек корабля, Фалько рассмеялась. Он был битком набит добычей: панели, реле, микрочипы и другие компоненты электроники, силовые ячейки — вся начинка «Снаряда» и покинутых истребителей Согласия была здесь.

Мы сидели с хирургом и его мужем Марти на веранде, пили драгоценный чай и наблюдали за тем, как чики со все возрастающим энтузиазмом подсчитывают будущие барыши.

— Если сможем переправить хотя бы половину этого на другие луны, сколотим состояние, — провозгласила Пегги.

— Нужен будет опытный контрабандист, — Фалько прищурилась. — Ты как, летун?

Сайлас расхохотался и тут же застонал от боли, и схватился за бока.

— Только если прекратишь называть меня летуном.

— Я чего понять не могу, — рассуждала Крыса, ковыряясь палочкой в зубах. — Почему Ловцы оставили все это добро? Они же разделывают все до ниточки, нет?

— Они кое-что взяли, по крайней мере тела, — ответила, пожав плечами, Бу. — Может быть, не смогли все унести?

— Нет, — Пег нахмурилась. — Кое-что явно специально отложили в сторону, как будто выделили долю.

Я почувствовала на себе взгляд Фалько и подняла голову.

— Так или иначе, — заключила она, — мы это заработали.

— С лихвой! — улыбнулась я.

Я не могла припомнить более счастливого дня здесь, на Фактусе. Пока чики разбирали добычу, а Сайлас с хмурой миной осматривал свой корабль, я сновала по ранчо. То помогала хирургу обработать инструменты, то поливала грядки Марти с овощами и лечебными травами.

Позже мы сидели все вместе за поцарапанным металлическим столом, уплетая змеиный суп, приправленный травами и жгучим домашним чили, и лапшу, сделанную из протеина. А потом до ночи пили чай. Фалько вещала о делах в Гавани, Сайлас травил байки о пошедших не по плану сделках на транспортных спутниках, а Бу и Крыса делились последними сплетнями.

Редкий и оттого еще более счастливый день. За оградой ранчо нас ждала суровая реальность, куда предстояло рано или поздно возвращаться. Поэтому, как только окончательно стемнело и Сайлас с Марти отчистили посуду песком, мы с Пегги помогли хирургу подключить его старенький приемник. Крыса яростно крутила ручку, чтобы хватило энергии на последний выпуск новостей.

Когда на сером тусклом экране начали проявляться буквы, мы сгрудились вокруг приемника.

Фалько откинулась на стуле с усмешкой.

— Да здравствует Согласие. Надо же так уметь языком чесать.

— Зона электрической турбулентности, — медленно перечитал Сайлас. — Кто вообще способен в это поверить?

Фалько поморщилась, потирая ногу.

— Согласие почти не контролирует пограничные луны. Нельзя, чтобы их считали слабыми.

Марти провел еще несколько минут, разбираясь в путанице форумов черного рынка.

— Похоже, народ списывает все на Ловцов, — пробормотал он. — Пишут, мол, Хель Конвертер восстал из мертвых.

Я почувствовала жжение в свежем шраме и интуитивно потрогала грудь. Видел ли хирург метку Ловцов, пока обрабатывал мои раны? Я поймала его взгляд, и он просто кивнул в ответ на мой молчаливый вопрос.

Фалько расплылась в улыбке.

— Тем лучше. Никто не подозревает, что мы там были. А кто знает, ни за что не проговорится.

Крыса засмеялась, похлопав начальницу по плечу.

Я глядела на приемник связи. «Оба заключенных также погибли». Сколько раз я могу умереть?

— Десятка, — осторожно заметил Сайлас. — Понимаешь, что это значит? Ты в безопасности. Если они официально сообщили, что тебя нет в живых…

— Это уже не первый раз.

— Но в этот раз они не в курсе, что ты жива, — усмехнулся он. — К тому же ты видела заметку? Выживших нет. Кто возьмется утверждать иное?

Я вспомнила солдата, который с ужасом смотрел на мое приближение.

— Никто.

— Значит, — протянул он, — ты свободна.

«Свободна». Это слово зудело у меня в голове, пока мы грелись у печи, передавая из рук в руки бутылку мескаля. Зудело, когда я глядела на Генерала, на ее маленькое израненное личико, скрывающее яростного хищника. На ум приходили слова хирурга о Пути, о том, что мы встречаемся один на один с непознаваемыми механизмами вселенной.

Потом я долго ворочалась под одеялом и, наконец, бросив попытки уснуть, вышла на веранду.

Стояла глубокая ночь, и ветер пел в полную силу. Он пел о черноте между звездами и о невидимых нитях, соединяющих миры — и нас всех — в единое целое. Я закрыла глаза и слушала.

Постепенно воздух вокруг меня изменился. Так проявляется морозный узор на стекле или тепло огня сквозь толстый металлический лист. На этот раз они не рвались вперед, как стая голодных псов, они просто молча присутствовали. Я открыла глаза. Далеко, за последним фонарем ранчо, я увидела неподвижную фигуру. Женщина с седыми волосами стояла, глядя в мою сторону. Она вытянула руку, приглашая меня с собой. И тогда я поняла, что мне делать.

Через несколько минут дверь тихонько притворилась за мной. Грудь болела от холодного воздуха, а больное плечо, на которое я накинула рюкзак, отозвалось вспышкой боли. Я тихо спустилась с крыльца.

Когда проходила мимо грядок, дверь сзади распахнулась. Я остановилась. Если это Сайлас, искушение будет слишком сильным и может помешать мне совершить то, что должна. Я нехотя повернулась.

На крыльце, босая, стояла Генерал, обеими руками обхватив рану на груди.

— Уходишь, — прохрипела она.

Я смотрела на девочку, вспоминая скорбь на ее лице, когда она приставляла пистолет к моей голове, и хищное торжество, когда Элайн упала на песок.

— Да.

Она покачнулась, сморщившись от боли.

— Куда ты пойдешь?

— На запад, — ответила я. — К Ловцам.

— Разве они не чудовища?

— Не знаю. Но у них есть ответы.

После долгого молчания она кивнула. Потом, сдерживая рыдания, продолжила:

— Лоу…

Я помотала головой, чтобы остановить ее, чувствуя, что глаза наполняются слезами.

— Все хорошо.

Собравшись с силами, я сделала глубокий вдох.

— Я оставила письмо, вам всем. Но Сайлас… Скажи ему, что мне жаль.

— Он не поймет.

— Я знаю. Но я должна уйти. Это мой выбор.

Мне показалось, что краем глаза я уловила какое-то движение. Женщина с седыми волосами помахала рукой, стоя у начала дороги, которую уготовила мне вселенная. Вытерев глаза, я повернулась, чтобы уйти.

— Ренегатка!

— Что, Генерал?

— Я больше не Генерал!

— А я не ренегатка, — рассмеялась я. Обернувшись, я поглядела Габриэлле в глаза.

— Да пребудут твои мысли в чистоте, — прошептала она.

Наконец я зашагала в ночь, на запад, к Кромке, навстречу неизвестности.

И они шли со мной рядом.