Дерзишь, темненькая моя?!

Пролог

Плохое утро! Плохой день! И одни хорошие похороны!

Для меня, да и для остальных окружающих, они прекрасные! А вот для усопшего – печальные. Но его мнение тут больше, к счастью, никого не интересует. Умер и замечательно. Давно пора! Только жизнь всем травил.

Нудный дождик тарабанил по крышке гроба моего отца. А я всё не могла дождаться момента, когда же смогу взять горсть земли и закинуть её в могилу. Мне очень хотелось это сделать. Я всматривалась в лица тех немногих, кто удостоился чести быть приглашённым на это распрекрасное мероприятие. Несколько женщин, пара мужчин, мачеха, её трижды клятый племянничек и я. И ни у кого не капельки скорби и печали утраты в глазах. Скорее нетерпение и лёгкое недовольство погодой.

Все ждали только одного: когда же огласят завещание. При этом ещё и надеялись урвать хоть немного денег или ценных бумаг из моего наследства.

Хотя зная батеньку и его нрав - никому тут ничего не светит. Даже у меня есть опасения некой прощальной подставы. Ну не может он отправиться в мир иной, не насолив мне на прощание.

Изнывая от тоски, осмотрелась. В этой части нашего сада я практически никогда не бывала. Что же мне делать на кладбище-то?!

Моему взору предстали громоздкие серые, мокрые от дождя, могильные плиты. Создавалось впечатление, что мои предки, хороня свою родню, придавливали их могилки мощными такими камешками, чтобы в случае чего те наверняка не выбрались. А для пущей надежности ещё и кованой оградой захоронение обносили. Ну, мало ли что, вдруг какой некромант позабавится, а тут уже и похороны отметили, и наследство разделили, и даже половину прогуляли.

В нашем семействе всегда были очень «тёплые» родственные отношения.

Усмехнувшись, я окинула взглядом последних из некогда большого и процветающего рода. Моя мачеха переминалась с ноги на ногу. Эделия соф Клюемо была готова выхватить лопату из рук скучающего наёмного рабочего и сама прикопать покойного мужа, чтобы быстрее убраться отсюда и не мокнуть под дождём

Ещё бы! Наверняка она на прическу половину утра потратила.

Светлые длинные локоны, изящно собранные в объёмный пучок и прикрытые чёрной сеточкой, смотрелись просто шикарно. Ещё молодая женщина морщила нос, стараясь не наступать в лужи. Её серые глаза посылали гневные искры в сторону жреца. Но тот ни на что не обращая внимания, выкладывался по полной, как говорится, работал на всю уплаченную сумму, не халтуря.

Вздохнув, Эделия одёрнула промокший подол коричневого платья, утёрла несуществующие слезинки с глаз и смиренно продолжила взирать на закрытый сколоченный из дорогой древесины гроб.

Правила приличия никто не отменял!

Поэтому приходилось стоять и слушать заунывное песнопение жреца.

Вздохнула и я. Рядом с будущей могилой отца располагалось захоронение моей мамы. За тяжёлой кованой оградой выглядывал низкий белоснежный камень, на котором изящно было выбито её имя - Сарта соф Алия - соф Клюемо.

И более ничего!

На голой земле не видно было и намёка на то, что хоть кто-нибудь приносил сюда цветы. На мгновение мне стало стыдно. Но это несвойственное мне чувство быстро исчезло. Не носила, и носить не собираюсь. Хотя можно сказать прислуге, чтобы воткнули сюда какой-нибудь куст так обожаемых мамой роз.

Почувствовав, как намокли ноги, я поняла, что предел моей скорби настал. Потому как туфельки мои были новенькими и совсем нерассчитаны на такую сырость. Нужно было их спасать. И очень срочно! Вторых таких в столичных магазинах можно уже и не сыскать.

Картинно разревевшись, я бросилась в сторону дома. Пусть окружающие думают, что единственная дочь убита горем, а мне банально надоело мёрзнуть и портить любимые ценные вещи. Да и вообще, здоровье дороже приличий. Ещё не хватало, не начав учиться в Академии Магии и Ведьмовства, подхватить болезнь и слечь.

Нет уж, у меня большие планы на учёбу!

Пробежав по тропинке в скверике, ведущей от семейного кладбища к особняку, взлетела на крыльцо. Отдышавшись, стёрла с лица напускные слезы и вошла в дом. По гостиной носилась малочисленная нанятая прислуга и готовилась к поминальному обеду. На меня никто не пожелал обращать внимание. Ну, всё верно: платит же за всё вдовушка.

Ухмыльнувшись, я прошла в кабинет, оставляя на полу грязные следы от обуви. Ничего приберут. Добравшись до громоздкого кожаного дивана с высоченной спинкой, уселась в него, закинув ноги, не снимая туфелек. Был бы жив папенька, вот бы разозлился. Крик поднял бы на весь дом.

Расхохотавшись, я и вовсе улеглась и подняла ноги, уперевшись ими в подлокотник.

— Ну, давай, старый хрыч, — громко произнесла я, — читай мне нотации и обзови ничтожеством. Ну…

Тишина. Как замечательно

На больших деревянных стеллажах, упирающихся в потолок стояли любимые отцовские книги, которых я добровольно никогда – в отличие от мачехиного племянничка – не читала. Как же раздражало это батеньку! Порою в наказание он усаживал меня на этот самый диван, вручал толстенную книгу и заставлял читать вслух. И я читала, правда, практически никогда не понимая смысл произнесённого. Ума не хватало на философские книги, а детских сказок и романтического чтива тут никогда не водилось.

Засмеявшись, я поняла, что свободна от этих «литературных вечеров» со мной в главной роли. Больше никто не заставит меня читать то, что мне не интересно. Не унизит, заставляя пересказывать и объяснять смысл прочитанного. Я свободна от вечного гнёта отца.

— Веселишься?! — услышав голос соф Фуки, я мысленно сморщилась. — Завещание ещё не оглашено. Не рановато ли ты свою грязь об хозяйский диван вытираешь?

Повернувшись на голос, я смерила презрительным взглядом мачехиного родственника.

— Твоё дело какое? — огрызнулась я. — Не тебе же он достанется. Ты всего лишь прикормыш.

Глава 1

Три года спустя

За три года учёбы в академии я редко посещала родной дом. Делать мне здесь было откровенно нечего. Разве что стребовать от ненавистной мачехи кучу новых нарядов и денег на личные расходы.

Делала я это из вредности. Чтобы не забывала - кто истинная наследница.

Ну и конечно, было приятно просто потрепать нервы этой особе, что возомнила себя хозяйкой всего. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я невольно бросила взгляд на большой портрет отца, всё ещё висевший над камином. На меня смотрел холодными колючими голубыми глазами суровый седовласый мужчина. Художник качественно выполнил заказ: портрет получился более чем реалистичным. Так и хотелось показать ему неприличный жест, ну хотя бы язык высунуть или фигу под нос подсунуть.

Одного я не могла понять: зачем держать здесь портрет все эти годы?! Давно спалить пора, но мачеха упорно отказывалась его убирать. Неприлично это, видите ли, когда у вдовы портрет безвременно усопшего не висит.

Вот странность: падчерицу насильно выдавать замуж за своего морально деградировавшего племянничка прилично; тратить не своё наследство направо и налево ей тоже прилично; загнать девушку, что она как ни крути, но растила с малых лет в долговую яму тоже приемлемо. Но портрет старикана убрать - это ну как можно! Неприлично, что люди скажут.

Двуличная зелёная жаба, вот она кто!

— Рояна, какими судьбами, сердце моё? — услышав мерзкий голосок, я выругалась в сердцах. Не мой сегодня день, нужно было завтра за обновками приходить. А лучше курьера прислать. И дёрнуло же меня какое-то тупое умертвие самолично явиться. Но что уж там, придётся вытерпеть приятную беседу с любимым женихом.

— Раос, — я расплылась в сахарной улыбке, — а что же ты тут забыл, в чужом доме? Из академии, наконец, выперли или ты ещё к какому профессору в постель залез, чтобы пинка под зад не получить? Глядя на тебя, страшно за армию нашей империи становится, если в ней такие боевые маги служить будут. Тебя же в тылы опасно запускать!

Раос только хмыкнул. С годами он становился всё красивее и стройнее. Яркие серые глаза, обрамлённые густыми ресницами, нежная кожа без изъянов, высокие скулы, тонкие губы и густые светлые локоны до поясницы. Красавец блондин с гнилым смрадным нутром. Он менял любовников и любовниц с поразительной скоростью, предпочитая отлёживаться в постелях мужчин и женщин значительно старше его и выше по положению. Раос без зазрения совести пользовался тем, что природа наградила его шикарной внешностью. Уже сейчас, только переступив черту совершеннолетия, он имел репутацию альфонса.

Это знали и видели все кроме моей слепой и глухой мачехи, которая в своём племянничке души не чаяла и считала его душкой.

— Через месяц ты станешь моей женой, Рояна. Смирилась бы ты уже с этой мыслью и училась проявлять ко мне должное уважение, а то я так и вдовцом могу быстро стать, — пригрозило мне это недоразумение мужского пола.

Эту песенку я уже слышала и не раз. За три года, какими только способами он не отправлял меня к праотцам, правда, только в своих мечтах. Ну и на этом, как говорится, спасибо.

— Не посмеешь. Во всяком случае, пока я не рожу сына, а этого не случится никогда. Так что греть тебе голым задом чужие койки и дальше, — мерзко отшутившись, я, наконец, прошла по коридору вперёд и вошла в свою комнату, но дверь закрыть не успела. Сильная мужская ладонь сжала моё горло сзади.

— Не нарывайся, заморыш, — прошипел Раос мне на ушко, — проблему с нашим с тобой отпрыском я решу,— обхватив моё бедро своей лапищей, мужчина притянул меня вплотную к своему телу. — Мне в постели твоё согласие не нужно, я и так возьму то, что мне хочется. А твои вопли, стоны боли и слёзы только придадут пикантности в процесс исполнения супружеского долга.

Меня передёрнуло от описанной картины. Что с этого мерзавца станется меня силой в кровать уложить, тут и сомневаться не стоит. Он садист, каких ещё поискать. Извращенец и дегенерат.

— Пусти, урод, — рыкнула я и дёрнулась, но куда там, тиски его рук сжали сильнее.

— «Отпусти меня, пожалуйста, Раос», — прорычал он в моё ухо. — Лучше тебе начинать уважать меня уже сейчас. А то потом будет мучительно больно.

Дёрнувшись, я чуть подпрыгнула и удачно ударила его под подбородок макушкой головы. Сама не ожидала, что так выйдет. Надеюсь, он язык свой откусил. Раос зашипел, но рук не разжал. Его глухой вопль прозвучал музыкой. Не упуская удачу, я снова забилась в его руках, стараясь задеть его локтем или наступить больнее на ногу. Но этот мерзкий тип не сдавался и не отступал.

— Я сказала: отпусти, урод моральный, псих, — я снова дёрнулась и он, наконец, выпустил меня. Проскользнув вперёд, я развернулась, чтобы выскочить из комнаты и захлопнуть перед его носом дверь. Но он опередил меня и сам захлопнул её. А затем гадко предвкушающе улыбнулся, давая понять, что бой ещё не закончен. Надвигаясь на меня, Раос медленно стянул сюртук, и закатал рукава.

— А может мне взять тебя сейчас, чего тянуть, а? — хищно оскалившись, он подскочил ко мне и дёрнул за руку, вынуждая упасть к его ногам. Вывернувшись, я схватила с тумбы книгу по травоведению и, замахнувшись, ударила наотмашь.

— Ах, ты, тварюшка, — потирая ушибленное плечо, Раос выпустил мою руку и отвесил звонкую пощечину. Щеку опалило огнем, а глаз, казалось, сейчас просто лопнет. Скривившись, я не справилась с эмоциями и жгучей болью, по-женски расплакалась. Меня ещё никто никогда не бил.

— Вот так-то лучше. Привыкай. Теперь это будет нормой твоей жизни, а сейчас тебе лучше самой раздеться и лечь в постель. И делай это соблазнительней.

Понимая, что на этот раз он не шутит и всё для меня может закончиться трагедией, я прошла чуть вперед и схватила ещё один более увесистый учебник. Не знаю, на что надеялась.

Глава 2

Съев бутерброды с тарелки, и запив все это чаем, я по-тихому улизнула из кухни, чтобы меня не пристроили к миске с луком, который нужно перечистить на луковый пирог. Похоже, Малика собралась испечь в дорогу столько всего, сколько мы за месяц съедаем. Подруга вовсю готовилась к путешествию, а у меня не было никакого желания торчать у печи и изображать из себя хозяюшку. Готовить я, конечно, умела, но не любила страшно.

К тому же у меня еще дела!

Где-то там, в темной ведьминской душе, шевельнулась давно позабытая совесть и сварливо проворчала, что живу я за счет Малики и Жеана, ем за их столом, сплю под их крышей и не мерзну холодными ночами, потому как хозяйственный ведун не скупится на растопке печи. Поэтому нужно бы мне помочь Малике хоть немного по хозяйству. Не натерла бы на белых ручках мозоли. Но услышав попытки совести призвать меня к порядку, я просто наступила на нее каблуком. Раз не гонят, значит, их все устраивает, чего лезть со своей помощью, раз ее не просят.

Вот как в лоб заявят, что я иждивенка и тунеядка, тогда и поговорим.

Подкравшись к гостиной, я замерла. Там находились Этьер и Жеан и явно ругались, что бывало между братьями редко. Обычно они умели уладить все, не повышая голос. Но явно не сегодня…

— Ты идиот, Этьер? — Жеан ревел, словно раненный медведь. — Ты никогда таким не был. Да что с тобой творится. Когда ты успел так резко отупеть?

— Я не знаю! Я не могу себя контролировать рядом с ней. Ну, как она не поймет. Полгода я намекаю… — маг явно был не в духе.

— А не нужно намекать, делать нужно, — перебил брата Жеан.

— Да, что? Что мне делать? Я не желаю быть тряпкой, которой заткнут брешь в законе. Ты слышал, что она говорит мне, — Этьер, пнул пуфик к стене, и тот с грохотом перевернулся. — Каждый раз, как я хочу с ней поговорить, случается какая-нибудь ерунда.

— Включай мозги, брат, — Жеан устало сел в кресло. — Ты опять натворил дел. Она с таким успехом просто возненавидит тебя. Этого хочешь?

— Нет, тебе прекрасно известно, что у меня на душе. Я готов в лепешку расшибиться, но не желаю стать первым удачно подвернувшимся. Не желаю, пойми это.

Этот разговор показался мне странным, тут явно шла речь о женщине. Мне так захотелось подслушать, но позади громко звякнул упавший казан. Спохватившись, я поняла, что все еще могу оказаться на кухне с тазиком овощей и ножом. Так что, «свернув уши», я предпочла удалиться.

Прошмыгнув наверх мимо гостиной, в которой ругались мужчины, я заскочила к себе. Жеан уже давно обустроил для меня одну из гостевых комнат. И теперь я была полноправной хозяйкой своих апартаментов. Поначалу мне было немного не по себе от такой заботы. Не то, чтобы стыдно.

Нет. Какой стыд у ведьмы-то!

Просто непривычно, даже дико немного. Я им не приношу ничего, кроме проблем, а они ко мне относятся с любовью и заботой. Странно немного. Я все время искала подвох и пыталась понять, в чем же она, выгода, от моего присутствия для ведуна.

Но со временем поняла, что муж подруги искренен в своих действиях и относится ко мне как к сестричке, младшей да непутёвой. Мне так понравилась такая опека, что теперь я нагло ею пользовалась, порою, немного перегибая палку. Но в ответ Малика и Жеан только улыбались и шли на поводу у моих капризов.

Только Этьер все никак не поддавался моим чарам. И наотрез отказывался падать, сраженный любовью, к моим ногам. Он даже в сторону этих самых ног, казалось, и не смотрел. Чем бесил меня неимоверно! А ножки у меня, между прочим, стройные, в модные туфельки обутые.

Видит Триединый, хоть самой перед Этьером тряпочкой падай.

В любви ему, что ли, признаться?! В угол загнать и, пока не опомнился, в храм затащить и брачными плетениями повязать. Эх, тяжелый красавец, не уволоку…

А Жеан не согласится на такую аферу, пожалеет брата. Может свекровь Малики к этому делу подключить?! Милава, женщина легкая на подъем, а уж женить приемного сына для нее, вообще, мечта голубая.

Надо будет обмозговать этот план.

Ну а пока… я распахнула дверки шкафа, из которого тут же вывалилась кипа шарфиков. Вот она обратная сторона моего неуемного желания бесконечных обнов! Мой гардероб был настолько переполнен. Для тех тряпок, что я притащила с собой сегодня, просто не было места.

Я уже кидала намеки Жеану по поводу того, что мне нужен еще один вместительный шкаф, и ведун казалось уже вот-вот пообещает его заказать, но тут в разговор вмешался вредина Этьер и все испортил одной фразой, что с таким успехом они меня скоро в комнате потеряют в куче барахла. И что это опасно - складировать такие горы шмотья, мол, захламленность дома - первая беда во время пожаров. А тут еще как назло соседний дом накануне полыхал: свечу на подоконнике оставили, так ночью шторы вспыхнули. В общем, удачный аргумент он нашел и Жеан велел разобрать свое шмотьё.

Легко сказать! Я скептически глянула на ворох платьев, нижних рубашек, блуз и юбок. Кошмар!

И куда все девать? Малике одежда уже не нужна, ее муж с иголочки наряжает. А коллекционировать это барахло, действительно, смысла не имеет. Некоторые платья тут уже пару лет пылятся, и я так их ни разу не надела. Может собрать все в сумку да отвезти в комиссионный магазин?! Тут неподалеку как раз один такой есть. А что! Красиво одеваться все любят, но не каждая женщина нашей империи может позволить себе купить шикарное платье в модном магазинчике в центре города. А в комиссионке, пожалуйста, красивое платье по цене модного носового платка.

Идея мне очень понравилась. Я глянула в большое светлое окно. Снегопад прекратился, и небо вроде прояснилось. Может и правда, съездить и продать часть гардероба? И место освободится и денег прибавится.

Эти простейшие аргументы и стали решающими. Вывалив на кровать всю одежду из шкафа и из чемодана, я стала закидывать в последний платья, особо их не разглядывая. Красные, желтые, зеленые – все с глаз долой. Минут через десять я уже сидела верхом на чемодане и пыталась его закрыть. Пришлось пару раз даже подпрыгнуть, но в итоге застёжки все-таки сдались и защелкнулись.

Глава 3

Весь следующий день дом стоял на ушах. Малика, волнуясь, наготовила на целую императорскую гвардию. При этом все валилось у нее из рук. Мясной пирог пересолила, картофельную начинку в пирожках, наоборот, не посолила. Надо отдать должное мужчинам: все быстро съели и виду не подали, что что-то не так. Жеан так еще и нахваливал, давясь пересоленным куском пирога.

Я могла понять подругу. Всю жизнь одна, выросла в приюте, а тут выясняется, что бабушка родная есть. Малика от переживаний места себе не находила. Дважды собирала себе чемодан в дорогу, потом еще и в мой нос засунула и принялась проверять все ли я взяла. К вечеру она просто металась из угла в угол. Я не представляю, что будет с ней с утра, когда придет время рассаживаться в карете, которую Жеан взял на время у своих родителей.

— Малика, родная моя, успокойся. Сядь и посиди с нами, — поймав супругу, Жеан потащил ее ближе к камину. Ведьмочка сдалась и, сжавшись на коленях мужа, притихла.

Сидя у самого огня, я вполуха слушала, как мужчины обсуждают нюансы путешествия. Где будут останавливаться, какие постоялые дворы лучше выбирать для ночлега. Все это залетало мне в одно ухо и вылетало в другое.

Никто из них так и не обмолвился о том, что через два дня у меня день рождения, и я стану совершеннолетней. В душе я надеялась, что мне устроят праздник или хотя бы ужин. Малике недавно такой банкет Жеан закатил в ресторане в центре города. Всю ночь гуляли. Да, я понимала, что я для него лишь «придаток» его супруги. Но маленькая девочка внутри меня мечтала о чуде. Наивно и глупо, но все же…

Но, увы. Мужчины строили планы и ни слова о моем дне рождения там не было. Огорчившись, я ушла в себя, погрязнув в невеселые мысли, а потом и вовсе поплелась к себе. Завтра с утра отъезжать, нужно выспаться.

Лежа в постели, я крутила в руках зелье.

Ну, ничего, и я буду счастлива. И у меня будет любящий муж. Закрыв глаза, представила Этьера, кружащего меня на руках. Обхватив его за шею, я счастливо смеялась, а на моей руке красовалось брачное плетение с руной верности. Его тихий шепот: «Люблю». Моё сердечко сжалось в предвкушении. Там, в моих мечтах, он ласкал меня и искал губы для поцелуя.

— Ик, — распахнув глаза, я потянулась за стаканом с водой.

***

Солнечные лучики неприятно светили в глаза и откровенно мешали спать. Я полночи ворочалась с этой икотой и банально не отдохнула, как следует. Повернувшись на другой бок, попыталась натянуть одеяло на голову, но оно почему-то упорно не хотело подтягиваться наверх, словно держал его кто-то.

— Рояна, — раздалось над моим ухом. Какой приятный низкий грудной голос. Потянувшись, я приоткрыла глаза и обнаружила надо мной нависшего Этьера. Правда, лицо его в данный момент к построению романтических отношений не располагало. — Долго ты еще собираешься нежиться в кроватке? Малика с раннего утра на ногах, сумки собирает. Мечется по дому. Твой чемодан уже спустила, а ты…

— А я сплю, — огрызнулась я.

— Вот именно, а не мешало бы помочь. Она так старается…

— Не лезь в наши с ней отношения. Было время, когда я так же, как она, бабочкой порхала по комнате и собирала ее вещи, боясь разбудить. Не надо делать из меня потерявшую всякий стыд иждивенку.

На мгновение мужчина замер, словно не ожидал от меня такого ответа.

— Рояна, я не то имел в виду, — сменил тон Этьер. Он как-то подсобрался и виновато покосился на меня.

— Мне плевать, что ты там имел в виду, — привстав на локти, я одарила его тяжелым взглядом, — какое ты, вообще, имел право заходить в мою комнату? Я тебе не девка бордельная, чтобы вот так ко мне вламываться!

— Так ведь не чужие же, — виновато пробурчал он.

Мужчина отошел от кровати на пару шагов. Сейчас он казался каким-то растерянным и пристыженным. А мне стало обидно: он поставил мне в вину то, что я не изображаю бурную утреннюю деятельность. Ну почему он всегда такой, черствый и вредный.

— Рояна, я просто хотел разбудить, — он поднял руки ладонями вверх в знак примирения.

— Тогда зачем было стыдить меня? И рассказывать, как там пчелкой летает Малика. Знаешь, это мы ее родственницу едем искать. Ее метания можно понять, а мне-то чего шороху наводить. У меня нежданно-негаданно родственничков не объявится. И, слава богу, и так много ртов на папашино наследство, готовых утопить меня в ближайшей канаве.

Откинув одеяло, я, не обращая внимания на мужчину, встала. Моя шелковая черная ночная рубашка доходила до пола и прекрасно скрывала ножки. Ну, а глубокий вырез спереди только выгодно очерчивал линию и полноту груди. Здесь мне стесняться было нечего. Природа богато одарила формами и размерами. Пройдя по комнате, я подхватила приготовленные с вечера вещи и отправилась в ванную, совершать утренние процедуры.

Прикрывая за собой дверь, не удержалась и глянула на Этьера. Вид у него был слегка пришибленный. Его глаза, полыхая огнем, блуждали по моей облаченной в шелк фигурке, оценивая ее изгибы. Мысленно я восторжествовала. Неужто заметил все-таки, что я женщина, а не угловатая девчонка, к которой можно запросто ввалиться в комнату.

Пока набиралась деревянная лохань для купания, я скинула ночную рубашку и распустила на ночь собранную косу. Светлые волосы волной рассыпались по спине. Я снова вспомнила, как добилась такого цвета волос. Как только у нас, ведьмочек, смелости хватало так друг другу пакостить. Ни я, ни Малика, ни Амелия не знали границ дозволенного, играли грязно и масштабно. А ведь я сейчас и вспомнить не могла, что мы поделить не смогли.

Как тогда было весело.

А теперь все изменилось. Амелия вышла замуж за нашего профессора и стала намного спокойнее. Ведьмочка полностью погрузилась в изучение некромантских зелий. Малика выскочила замуж за Жеана, и теперь все ее мысли посвящены сети аптек и любимому мужчине. А я осталась одна. И с каждым днем это одиночество чувствовалось острее.

Глава 4

Выехав за врата города, мы свернули на северный тракт. В душе колыхнулось неясное чувство то ли тревоги, то ли страха. Я вдруг поняла, что, возможно, это последнее моё путешествие. И сейчас начинается отсчет дней, когда я еще могу почувствовать себя беззаботной ведьмочкой.

— Малика? — негромко позвала я подругу. — Если у меня ничего не выйдет, и я все же попаду в долговую яму, обещай, что не отвернешься от меня. Даже если я стану нищей подавальщицей.

Подруга искренне улыбнулась, но в этот момент карету тряхнуло, видимо, наскочили на кочку, поэтому улыбка превратилась в клацанье зубов. Сморщившись, Малика глянула на открытое оконце, отделяющее нас от мужчин, но тактично промолчала об умении некоторых править лошадьми.

— Не отвернешься ведь? — напомнила я подруге о своем вопросе.

— Ну, ты ведь не отвернулась, когда я была подавальщицей, облаченной в простые шерстяные мешки вместо платьев. Когда ходила на занятия с вечно поломанными перьями. Почему ты думаешь, что я поступлю иначе? — ответила она, все еще косясь на окошечко. Карету еще раз качнуло. Малика открыла было рот, чтобы высказать все, что думает о талантах возницы, но на очередной ямке нас тряхануло так, что подруга прикусила язык. В буквальном смысле.

— Аккуратнее можно?! Не дрова везете, — взвыла она, морщась от боли.

— Прости, рыжик, — донеслось веселое до нас.

Специально они, что ли, трясут нас как пойманных карасей в маленьком ведерке. Но сейчас мне нужен был ответ от подруги. Тревога до такой степени сковала сердце, что в пору было впадать в уныние и занудство.

— Значит, не отвернешься? — я проигнорировала недовольство и мелкое увечье подруги. — Ты ведь теперь аристократка, — неуверенно протянула я, — да и моя тьма будет только увеличиваться.

Рыжая ведьма одарила меня пристальным недовольным взглядом.

— Твоя тьма - это часть тебя. И она всегда была с нами. Что должно измениться? — Малика вскинула руки и бессильно ими потрясла. — Не дури мне сейчас голову, Рояна. Ну, что за странные вопросы?

— Не знаю, просто я боюсь, что однажды двери вашего дома передо мной захлопнутся, — мне было сложно признаться в своих страхах, но перед Маликой я могла быть искренней.

— Ты становишься занудой, Рояна, — подруга обличающее ткнула в меня пальцем. — Ха! Наконец-то и я могу уличить тебя в пессимизме.

Услышав такое, я внутренне вскипела. У меня минуты откровений, а она …

— Ах, так, да! — я поджала губы и обиженно глянула на черствую ведьмочку, — Я тут душу перед ней выворачиваю, а она момент ловит, чтобы меня в чем-то уличить. Вот ты, лиса рыжая.

— Я этого три года ждала, пока ты, наконец, сдуешься, — триумфально провозгласила Малика и захохотала.

— Ну, ты и ведьма, — шмыгнув, я схватила первый попавшийся учебник и раскрыла посередине.

— А что тебе переживать…

Малика воровато оглянулась на окошечко. Мужчины притихли и явно нас слушали. Сморщившись, рыжая плутовка осторожно достала листочек, написала размашистым почерком пару строк и передала мне. Все еще демонстрируя обиженную, непонятую и недооцененную личность, я приняла записку.

«Что тебе переживать: объект любви выбран, зелье при нас» — прочитала я.

Выхватив у подруги перо, я чиркнула ответ: «А если не выйдет, что тогда?». Карету снова тряхнуло, и на бумагу капнуло большое пятно чернил.

— А аккуратнее нельзя? — рыкнула уже я, — посекретничать не даете! Отрастили уши, а нам теперь страдай.

Со стороны возниц послышался сдавленный смех. Нет, ну специально они, что ли?! Я передала испачканную записку Малике, та прочла, почесала ухо и призадумалась на мгновение. Но тут же схватив второе перо, размашистым почерком написала ответ.

«У нас три порции зелья! Оставим пару капель про запас, если не выгорит, опоим тогда какого-нибудь бедолагу. И пусть Этьер мучается, осознав какую женщину он потерял»

— Я не хочу другого, — возмутилась я вслух, — я его хочу…ик…

Схватив себя за горло, я покосилась на подругу, а потом на оконце. Там воцарилась тишина.

— И давно ты икаешь? — подозрительно спросила Малика, протягивая мне бурдюк с водой.

— Два дня уже, ни с того ни с сего появляется икота и через минутку исчезает.

Взяв перо, я снова чиркнула записку:

«Все равно не хочу я кого ни попади. Хочу красивого вредного бордовоглазого мага, чтобы с упоением отравлять…, —нет, не так...,— чтобы украшать своим присутствием всю его оставшуюся жизнь»

Выхватив бумагу, Малика тихонько хохотнула.

—Ну, если ты хочешь именно этого мужчину, то нужно действовать. План у нас имеется, — она расплылась в довольной улыбке и глянула на окошко, соединяющее нас с мужчинами. Там стало так тихо, что слышно было завывание ветра. — За месяц будет он твоим, а остальные пусть мучаются осознанием того, какую девушку опустили.

Я счастливо зажмурилась. Затем смяв бумажку с нашей писаниной, выбросила ее в окно.

— Не мусори, — проворчала Малика, проследив за ее коротким полетом.

— Это бумага. После первого же дождя размокнет и сгниет, — отмахнулась я.

— И все-таки не стоит так делать. Это неприлично.

— Зануда, — буркнула я.

— Бескультурщина! — прилетело мне в ответ. Не найдя чего бы такого сказать, я просто показала язык. Меня удостоили в ответ тем же жестом. Вот и поговорили!

Минуты снова медленно потянулись одна за другой. До моего слуха долетало мужское бормотание, но слов разобрать было невозможно. Зевнув, я окунулась в увлекательный мир травоведения. Все-таки я дипломную работу пишу по этому предмету. Надо мной в прямом смысле сжалился один из наших преподавателей и пристроил в теплицу. Теперь я после лекций часами порхала бабочкой вдоль тепличных грядок и собирала листики, цветочки, стебельки и коренья.

Глава 5

Комнаты оказались самыми обычными. Я редко останавливалась, а уж тем более, ночевала на постоялых дворах, но данное заведение отличалось чистотой и наличием не просто чистых, а хрустящих накрахмаленных белых простыней.

Дверь слегка скрипнула и ко мне в комнату пожаловала Малика.

— А я сбежала, — тихо шепнула она, — мужчины о чем-то переговариваются и я там явно лишняя. Меня иногда так раздражают их мужские секреты. Это так унизительно, когда за спиной шушукаются и замолкают, стоит тебе войти в комнату. Я порою пищать от этого хочу, бесит.

Рыжая ведьмочка сокрушенно покачала головой и потрясла кулаками в воздухе. Да, видимо, действительно достали ее эти конспираторы. Успокоившись, Малика присела на единственный в комнате стул, стоящий возле невысокого столика у окна.

— У нас тоже есть свои маленькие женские секретики! И большие секреты и даже секретища! — весело отозвалась я. — Думаю, их наличие твоего мужа тоже раздражает. Представь, как он психует, когда мы начинаем писать друг другу записки.

Я широко улыбнулась, а Малика лишь махнула рукой.

— Мне думается, он знает все обо всем. Порой мне даже кажется странным, что из двух сыновей четы соф Эсгер бывшим разведчиком является Этьер, а не мой супруг.

Я весело хохотнула. О да, Жеан непостижимым образом всегда был в курсе всего, что творится вокруг. Он четко контролировал все наши мелкие женские шалости и пресекал на корню то, что считал опасным для репутации или здоровья своей дражайшей супруги. А вот Малика, выросшая в сиротском приюте и привыкшая к самостоятельности, порою просто бесилась от такого положения дел. Ее свободу ставили под угрозу. От такого любая ведьма завопит.

— Что они там еще замышляют? Как ты думаешь? — Малика глянула на меня с выражением крайней муки. — Может он что-то про бабушку знает и теперь строит планы действий с этим бордовоглазым дотошным лазутчиком?

Ее слова меня задели.

— Не называй его так! Он вовсе не дотошный, просто излишне ответственный, — возмутилась я.

— Можно подумать, что это не одно и то же, — рыжая ведьмочка возвела к потолку яркие васильковые очи. — Вот о чем они там все шепчутся, а?

Подхватив чемодан с личными вещами, я подтащила его к небольшому шкафу и запихала внутрь.

— Ты себя накручиваешь, — с умным видом заявила я. — Больше чем уверена, что Жеан уже давно продумал эту поездку до мелочей. Если они там что и придумали, то явно это не касается твоих родственников. Так что не будь такой мнительной особой.

— Думаешь? — Малика с мольбой глянула на меня.

— Не будь занудой, — повторила я и для пущей убедительности покачала головой.

— Это сложно. Знаешь, Рояна, Этьер в последнее время сам на себя не похож. Все время задумчив и замкнут. Какая-то рассеянность появилась. Он же бывший военный, вечно все у него по порядку да согласно алгоритму. А тут… даже Милава заметила: что-то не то творится с ее младшеньким.

Малика выглядела серьезной. Обдумав ее слова, я лишь пожала плечами.

— Мне кажется он такой же, как и всегда, — неуверенно произнесла я.

— Да, нет же! — Малика поднялась и глянула в окно. — Милава разговаривала со мной неделю назад, допытывалась, если что между вами. Она всерьез обеспокоена.

— Между нами? — удивилась я. — Между мной и Этьером?! Ты же знаешь, что я к нему не равнодушна, а он в восторге только от бордельных девиц. Куда мне с ними тягаться.

Подруга как-то подозрительно хмыкнула и пристально глянула на меня, словно оценивая. Этот взгляд мне не понравился, вот совсем.

— Что? — рыкнула я, почувствовав некий подвох.

— Последние два месяца этот бывший вояка ночует в своей постели и совсем бросил пить, — слова Малики удивили меня еще больше, — а еще он привел в порядок свой загородный дом. Отремонтировал спальню, и кровать новую туда занес. С Милавой советовался, как лучше комнату обставить. Она уж не знает, что и думать. У него спрашивает, он молчит или уходит от разговора.

— У него есть загородный дом? — это для меня было новостью. Этьер жил с родителями, дневал у Жеана. А оказывается у него и свое жилье имеется.

— Ты знаешь, когда родители Жеана усыновили его, забрав из приюта, он втайне от них продолжал бегать на рыбный завод и работать. Выбирался из окна и бежал перебирать рыбу. Деньги складывал. Удивительно, но все что у него есть: небольшой участок земли, дом, конюшня с породистыми скакунами, - все это он заработал сам. Милава говорит, что Этьер ни разу не впадал в уныние. А сейчас она места себе не находит. Переживает, что изменился он резко и сильно. Она же мать - она это чувствует.

Слушая подругу, я теребила подол платья. С этой стороны я Этьера не знала. Он казался мне «высокоморальным» ценителем столичных борделей, военным в отставке и простым учителем - куратором полевых практик у студентов Военной академии. Но вот образ мага хаоса перебирающего тухлую рыбу в моем сознании никак не рисовался. Может дело в той женщине.

— Я слышала их разговор с Жеаном. Они говорили о какой-то таинственной дамочке и о том, что Этьер не может ее добиться. Может дело в неразделенной любви?

Малика оторвала взгляд от окна и, поджав нижнюю губу, внимательно глянула сначала на меня, а потом на мой плащ, лежащий на кровати.

— Зелье на месте? — спросила она.

— Да, но тебе не кажется, что если он любит другую… — я запнулась не в силах закончить фразу. Проигрывать было не в моих правилах. Но тут речь идет о близком человеке, стоит ли идти у своего эгоизма на поводу и рушить ему жизнь.

— Смог полюбить ее, полюбит и тебя. Я не хочу, чтобы в нашу семью вошла какая-то напыщенная особа. Он должен быть твоим. Вы оба заслужи любовь и достойны ее. К тому же он идеально подходит тебе. Действовать нужно быстро, пока Жеан не разведал наши планы.

Глава 6

Утро началось намного раньше, чем мне хотелось бы.

Солнечные лучики только несмело озаряли небеса, окрашивая их в яркий рубиновый цвет, когда я услышала отчаянный лай и скулеж, доносившийся с улицы. Подскочив с кровати, неловко запуталась в одеяле и легла плашмя на холодный пол, ударив локоть. Шипя от боли, все-таки поднялась на ноги и побежала глянуть, что же там творится. Распахнув с трудом обледеневшую раму, перегнулась через подоконник и высунулась наружу. В лицо ударил ветер с мелкими снежинками, заставив на мгновение зажмуриться и задержать дыхание.

От холода на коже мгновенно появились пупырышки. Поежившись, я осматривала постоялый двор, пытаясь понять, что за неразбериха там организовалась, да еще и без моего участия. Непорядок!

Визжащий лай повторился.

Так и есть, на постоялом дворе стояла карета, окруженная всадниками. Похоже, хозяйка Зюзи решила продолжить путь на рассвете. И увозила с собой влюбленного в меня мелкого пса. Зюзя отчаянно рвался из рук разряженной в меха женщины, дергал лапками и, кажется, даже пытался цапнуть ее за пальцы. Встряхнув несчастное животное, эта премерзкая дамочка просто закинула его в карету. Что-то недовольно пробурчав своим охранникам, она скрылась следом, накинув на голову тяжелый капюшон.

Двор огласил очередной поток собачьего несчастного скулежа, сквозь которое прорывалось звонкое подвывание.

Но вскоре зюзин лай затих, и карета скрылась за поворотом. Тяжело вздохнув, я взглянула на небо. Жалко было пса, а хозяйку его я бы от чистого сердца прокляла, да так красноречиво, чтобы она заживо, где в лесу прикопалась.

Ну почему мне всегда не везет?!

Я даже мужчину зельем опоить не могу. Позор мне как ведьме! Так и останусь старой девой. Нищей никому не нужной побирушкой.

Вернувшись на кровать, я укрылась одеялом с головой. Окно так и осталось открытым. С улицы доносились редкие разговоры конюхов и возниц, трели птиц, которым легкий утренний мороз был нипочем. Проплакав половину ночи, сейчас я чувствовала себя разбитым никому не нужным корытом.

Но расклеиваться нельзя!

И у меня будет в жизни праздник. А то, что сейчас все плохо, так это даже хорошо. Черную полосу перетерплю, а потом сплошное счастье начнется.

Наивно конечно, но надо же во что-то верить и к чему-то стремиться.

Сильный поток холодного воздуха распахнул окно шире. В комнате взвились мелкие снежинки, оседая на поверхности мебели и пола.

За стеной послышался неясный шум и грохот, словно сапог о стену приложили. Что это Этьеру не спится?! Может с девкой какой? Сгорая от любопытства и разгорающейся злости, я крадучись в ночной рубашке подобралась к двери и тихо ее открыла. Выглянула в коридор. Никого. Все также на цыпочках прошла до двери моего желанного мужчины и приложила к ней ухо. Тишина! Возня! А потом громкий, но невнятный женский писк.

— Что ты здесь делаешь? — Этьер взревел как медведь. — Пошла вон.

Не успела я отскочить от двери, как она распахнулась, и из нее вылетела вчерашняя подавальщица в одной коротенькой сорочке, а следом вспорхнуло серой птицей ее платье и красиво спустилось к моим ногам.

— В девках не нуждаюсь, — вдогонку прокричал маг, — или ты слов не понимаешь!

В коридор выскочил одетый Этьер. Переглянувшись с девицей, мы обе пристыженно втянули головы в плечи. Но неудачливая соблазнительница опомнилась первой. Схватив платье, она прижала его к груди и рванула в сторону лестницы.

Да так резво сиганула, я только и успела ее взглядом проводить.

— Рояна,— услышала я от двери. Мысленно ругнувшись за свою нерасторопность, трусливо глянула на Этьера, — а ты случаем не меня соблазнять идешь?

Смутившись, второй раз за утро, я пожала плечиками.

— Ну, если не меня, то, тогда какого лешего ты стоишь босиком в прозрачной рубашке посреди коридора? Давно не болела?! А ну марш в комнату и обуйся, а лучше оденься. Выезжаем скоро.

Отдав мне команды, Этьер захлопнул свою дверь, скрывшись в своей комнате. Да и я поспешила к себе, а то мало ли зрителей сейчас понабежит.

Мне такая слава ни к чему.

Хотя…

Я даже притормозила на пороге. Почему это мне не нужны свидетели?! Очень даже нужны. Вот сейчас как устрою тут представление в стиле "одинокая наследница срочно ищет мужа", и устрою отбор среди мужчин. И пусть этот бывший вояка зыркает своими бордовыми глазищами и ревнует.

И только пусть посмеет не ревновать!

Развернувшись, я снова вышла в коридор, встала в красивую позу и открыла рот, чтобы бросить клич.

— Рояна! — окрик Этьера из-за неплотно прикрытой двери испортил всю задумку. — Я что-то непонятное сказал? Чтобы ты не придумала - отставить. У меня и так утро не сложилось.

Обернувшись, я узрела, как открывается дверь и возникает в проеме полуобнаженная такая соблазнительная мужская фигура. Я, не лишая себя удовольствия, скользнула взглядом по мускулистому рельефному торсу, быстренько насчитала шесть кубиков пресса, но более всего заинтриговала дорожка темных волосков, скрывающаяся за поясом низко сидящих брюк.

— Все оценила? — премило улыбнулся Этьер.

— Угу, — я медленно кивнула головой, а потом прицельно стрельнула глазками в мага, — господин соф Лумье, а вам точно жена не нужна?

Этьер оскалился в нехорошей улыбочке бабника.

— А если нужна? — мужская бровь приподнялась. — Себя предлагаешь?

Вот оно! Я уже полгода жду, когда же он созреет.

— Конечно, а что я тебе не подхожу? — я даже дыхание задержала, страшась услышать ответ.

— Подходишь, ведьмочка. Только характер чуть подправить нужно, — медленно, словно издеваясь, протянул он.

Что? Да у меня ангельский нрав! Да я само совершенство!

Глава 7

Проснулась я от холода и настойчивого стука в дверь. Разодрав глаза, села. Стук послышался вновь. За дверью молчали. Оглядевшись, поняла, что нахожусь в незнакомой комнате в одной нижней рубашке. Вот только совсем не помню, когда я успела раздеться. Стук стал просто оглушающим.

Спрыгнув с кровати, я на цыпочках, не желая наступать на холодный пол, отправилась открывать.

— Что, горим? — проворчала я, распахнув дверь. За ней оказался профессор соф Валлари с ледяным выражением лица.

— Спускайтесь, Рояна, завтракаем и уезжаем, — даже не взглянув на меня, процедил он и направился к лестнице.

Возмущенная таким поведением, я выкрикнула вдогонку.

— Профессор, а вы у нас еще какие-нибудь экзамены принимать будете?

Некромант замер и обернулся.

— Нет, — раздался сухой ответ.

— Точно? — решила все же уточнить я.

— Абсолютно точно, — мужчина щурился, видимо, поняв, что неспроста я задаю эти вопросы.

— Ну, тогда в следующий раз по голове себе так тарабаньте. А еще с утра принято говорить "Доброе утро". И снимите эту маску с вашего лица. У меня есть достоверная информация о том, что вы по ночам ну прямо огонь.

Выпалив все эти неприличные претензии и пожелания, я уставилась на мага. Интересно было, чем он мне ответит. Этот мужчина казался просто куском льда. Но у Амелии-то язык длинный, проговаривалась она о том, как не высыпается, потому что муж, что вулкан - полон огня и энергии.

— Ведьма ты, Рояна, — буркнул профессор, — и намучается же он с тобой. Угораздило ведь бедолагу.

Не поняв, что имел в виду некромант, я сморщилась. Не люблю ощущать себя глупой. Это еще более подпортило мое настроение.

— Вот уж не знаю о ком вы, господин соф Валлари, но пока сочувствуют только вам, — съязвила я в ответ.

Некромант взглянул на меня тяжело и даже сердито. В зеленых глазах полыхнул магический огонек. Не понравились ему мои слова. Совсем! А что поделаешь, сам себе жену выбирал. Мы, признаться, долго не могли понять, чем наша выскочка и заноза Амелия соф Аклаеф смогла покорить этот айсберг. Предположений было много, от «он тронулся умом» до «она его опоила». Но Рэиф соф Валлари пресек все сплетни и дал понять, что брак по любви. А уж когда его женушка принялась за изготовление некромантских зелий, так и вовсе возгордился. Такое дарование отхватил.

— Ну, что вы на меня так смотрите, профессор? — гадко пропела я. — Мы-то знаем все прелести характера вашей благоверной. Искренне вам сочувствуем…

— Марш в комнату, малявка, — перебив, шикнул на меня Рэиф, — и оденься, а то зрители собираются.

Обернувшись, я заметила двух бородатых мужиков со слюною у рта, обсматривающих мои изгибы. Фыркнув, я задрала подол, обнажая щиколотки, и покрутилась.

— И как? Стройные? — мило поинтересовалась у зрителей. В ответ мужики бандитского вида кивнули с блаженными рожами.

— Вот! А ему не нравится, — пожаловалась я и нагло ткнула пальцем в профессора. Ставя того в неловкое положение.

— Дурак, — выдал один из "зрителей" умную мысль.

— Да, это он зря, — поддержал друга второй мужик.

— Представляете, я ему в любви признаюсь! На все для него готова, а он только на жену свою и смотрит, — для пущего эффекта я состроила разнесчастную рожицу. — В любовницы напрашиваюсь, из платья вон лезу, а он ни в какую.

Теперь мужики с нескрываемой завистью глядели на некроманта. Тот, стиснув зубы, молчал. Это же надо, какая выдержка.

— Вот как мне быть?— плаксивым голосом вопрошала я у бородачей.— Разве я не достойна любви? Что, у меня фигурка плоха или лицом не вышла? — я нагло задрала ночную рубашку совсем уж выше колен и снова крутанулась. Эффект вышел убийственный. Мужики с круглыми глазами таращились на мои ножки.

— Что, пригодная я? Вот, что ему не хватает, разве не гожусь я для любви?

— Годишься, — один из мужиков от эмоциональных потрясений принялся чесать бороду, — еще как годишься.

— Ага, так годишься, — поддержал его второй.

— Рояна, — наконец взревел профессор, — прекращай это представление!

— Я красивая? — прямо спросила я у своих неожиданных поклонников.

— Девка, ты - огонь!— выдали тут же мужики.

— Вот! И я так думаю! — хмыкнув, я зашла в свою комнату и хлопнула дверью.

— Рояна, пять минут на сборы, — донесся до меня крик профессора из коридора. — И без своих заскоков.

Закатив глаза, я все же принялась одеваться. Из вещей обнаружилось только то платье, в котором я была накануне. Ну и нестрашно. Видимо, поздно уже было, вот и не стали чемоданы в комнаты тащить.

Быстро позавтракав большой компанией, мы решили дальше ехать все вместе. Оказалось, что Амелии и профессору соф Валлари с нами по пути.

Рэиф постоянно бросал на меня угрюмые взгляды, но молчал. Ему уж точно было, что мне сказать, да закостенелый аристократ не мог позволить себе опуститься до ругани с темной ведьмой. В его глазах горело такое желание прочесть мне лекцию о морали и недопустимости моего поведения. Как он только сдерживался?!

Хватило его негодования примерно минут на пять, а потом, переведя взгляд на свою супругу, он как-то тяжело вздохнул и расслабился. Видимо, вспомнил, какие фокусы откалывает его ненаглядная ведьма и счел, что мои выкрутасы можно и простить.

— А вот будете знать, как тарабанить с утра пораньше, — тихо фыркнула я, поймав взгляд Рэифа.

Тот странно поджал губы и, не выдержав, хохотнул, привлекая к себе внимание. Этьер, подозрительно прищурившись, прошелся по нам взглядом, но мы с профессором быстро состряпали невозмутимые серьезные лица.

Глава 8

Всю дорогу я нежно поглаживала спящего пса. В голову лезли непрошеные мысли. Я часто представляла себе именно этот день рождения. Все думала, какое оно будет мое совершеннолетие. То планировала закатить шумную вечеринку, то напиться. Бывало, что и удавиться желание возникало.

А вышло все до банального скучно.

В свой «судный день» я еду с чужой побитой собачкой на коленях в какую-то деревню, название которой даже не удосужилась спросить у Малики.

Печально все как-то! Устраиваю чужую жизнь, когда своя собственная стремительно катится лешему под самый хвост.

За окном один тоскливый заснеженный пейзаж сменялся другим. То деревья, то поля. Небольшие деревеньки. Из окна я различала низкие домики. Из печных труб на крышах валил густой дым. В воздухе пахло теплом и уютом. Странные ассоциации, но делая глубокий вдох, я представляла себе сложенную из камня печь, охапку дров около нее. Котелок с бурлящим жарким из кролика с овощами. Простая счастливая жизнь со своими маленькими заботами и радостями.

Я любила такие домики: небольшие уютные без претензий на роскошь, незахламленные портретами всевозможных предков, без ваз, тяжелых гардин и штор. Не напоминающие семейный музей, в котором и чихнуть страшно, а то вдруг вековая пыль с гардин слетит и упокоит тебя под своей тяжестью.

Вздохнув, я аккуратно переложила спящего Зюзю и, положив локоть на окно, опустила голову. Девчонки тихо переговаривались. Оторвавшись от собственных тяжелых дум, я вслушивалась, о чем идет речь.

— Так куда вы едете? — в Амелии не угасало любопытство. Ее длинный изящный носик вечно норовил залезть в дела окружающих и выведать что там да как.

— В Съетенку, — немного растерянно ответила Малика, — у меня там бабушка, вроде как. Вот еду знакомиться.

— Надо же, — Амелия разве что в ладоши не захлопала. — А кто? Как зовут родственницу? Я же тоже из Съетенки, я многих там знаю.

Малика всполошилась и уже было открыла рот, чтобы выдать информацию, но почему-то остановилась. А потом и вовсе махнула рукой.

— Неважно кто, — немного помявшись, произнесла она, — вот если меня примут в семью, тогда уже и скажу. А так, вдруг эта женщина не желает меня знать, и сплетни о том, что у нее есть внучка, ей ни к чему. Я не хочу усложнять никому жизнь.

Малика явно расстроилась. Было видно, что она хочет расспросить Амелию, но при этом стать поводом для сплетен или испортить кому-то жизнь, она была не готова. Это меня задело. Разве есть ее вина в том, что стала при живых родственниках круглой сиротой?! Она имеет право знать о своих корнях и войти в род, которому принадлежали ее родители. И неважно, будет ли там скакать от счастья бабуля или нет. Вернуть своё имя - это право Малики. Полное и безоговорочное. А кому не нравится, переживут.

— Вообще-то ты имеешь полное право усложнять кому-то жизнь. У тебя есть кровная родственница, а у нас, ведьм, не принято оставлять своих сиротами в приютах. Так что она тебе по любому должна! — возмутилась я.

— Рояна, — глаза рыжей ведьмочки вспыхнули от негодования, — вот ты иногда как скажешь! Никто мне ничего не должен. У каждого своя жизнь …

— Ага, — перебила я ее, — но это не отменяет кровного родства. Пусть только попробует задрать перед тобой нос!

Малика насупилась и даже немного покраснела.

— Да почему она нос должна задирать? — возмутилась она.

— Тогда чего опять придумываешь там себе? — снова перебила я ее, — «не признают», «зачем ей сплетни о внучке». Оптимистичней на жизнь смотри.

Малика поджала губы и сердито на меня глянула. Я приподняла бровь и зыркнула на нее в ответ.

— Ну, давай, скажи, что я не права, — поддела я ее.

— Ведьма, — шикнула она.

— Ага, на том и стою, — подтвердила я ее слова.

В карете воцарилась тишина, и только Зюзя сладко посапывал и даже похрапывал.

— И все-таки, ну, расскажи кто она? — любопытство пересилило Амелию, и ведьмочка снова начала расспросы.

— Не важно, — буркнула Малика, — ты сама-то домой чего собралась? Вроде никогда на каникулах зимних не ездила, все нам с Рояной жизнь портила.

Амелия гордо встрепенулась, задрала голову и высокомерно оглядела нас снизу вверх.

— Ну, признаться, вы сами напрашивались! К тому же мне, бывало, и от вас прилетало, — выдала она. — Но, да, я еду мирить Рэифа и бабушку. Понимаете, у меня тоже, как у тебя, Малика, всего одна родственница. Она меня растила, воспитывала, обучала. Да, она высокомерна и у нее, как и у любой истинной благородной ведьмы, масса недостатков, но она меня любит. Вот я и выдержала пару месяцев, а теперь еду мирить любимых мне людей.

— А чего они в ссоре? — поинтересовалась я. — Когда успели-то? Вы же не ездили никуда еще с профессором.

Амелия поморщилась. Но все же решила все выложить как есть.

— Да там длинная нехорошая история. Рэиф уверен, что бабушка виновата в смерти наших родителей. А я не верю в это, — сероглазая ведьма запнулась и как-то затравленно глянула в окно на мужа, который в данный момент управлял пустой кибиткой. — Не могла она и все тут. Я знаю свою бабушку. Она может быть жестока, может проявлять холодность и цинизм, но она не убийца. Не убийца и все тут.

Мы снова замолчали, каждая думала о своем. А я подленько радовалась, что не у одной меня такие тараканы в семье. Нет, мне, конечно, жаль было Амелию, но все же тлела в черной душе мысль, что и у других проблемы есть. Не одна я такая судьбою осчастливленная.

— А если они не помирятся? — робко поинтересовалась Малика. — Что делать будешь, если бабушка скажет выбирать или муж, или она?