Деревня 2

ГЛАВА 1

Сергею Семеновичу Краеву снился кошмар. Он метался по кровати, плакал и даже выл. Во сне он ощущал боль, непонятную, похожую на щупальцы осьминога – иногда они замирали, но чаще шевелились внутри, вызывая приступы удушья и дерущие спазмы. Слышащиеся в ночи голоса были странными и пугающими. Они говорили с ним на языке, которого он не знал. Вике Русовой, его девушке, иногда приходилось будить своего возлюбленного и включать свет. Проснувшись, Сергей, весь потный, со стеклянными глазами сидел на кровати и непонимающе смотрел по сторонам.

С утра Краев ничего не помнил, это вызывало неловкость и взаимную отчужденность. За завтраком они долго молчали, держа в руках кружки с остывающим чаем, не зная, что сказать друг другу. Потом Краев бежал на пробежку вокруг деревни, которая проходила ежедневно, невзирая на суровую красноярскую осеннюю погоду. Лишь после освежающего бега он окончательно приходил в себя и освобождался от липкого страшного сна.

Вот уже месяц они жили в глухой таежной деревне, прошли через ад наркотической ломки и лесной реабилитации. Казалось бы, жизнь возвращалась в молодые тела и давала надежду на будущее, но странные события, происходящие со всей группой, вносили мрачность и угрюмость в их отношения и существование.

Краев смутно помнил тот холодный и дождливый вечер, когда он убегал от каких-то неизвестных животных в лесу, упал, потерял сознание и проснулся с раной на плече. После этого все в его жизни стало медленно меняться. Что именно, он понять не мог, но совершенно четко осознавал, что идут какие-то перемены и эволюция. Он не жил, а как бы наблюдал за собой со стороны, будто смотрел фильм. Рана зажила на удивление быстро, а вот непонятная тревога нарастала и поглощала Сергея как снежная лавина.

Лечили его рану бабушки, похожие друг на друга, морщинистые и молчаливые. Краеву казалось, что он их раньше никогда не видел в деревне. Хотя откуда взяться посторонним в глуши, за 100 километров от районного центра? Его натирали пахнущими мазями из трав и кореньев, втирали барсучий жир и поили неприятными настойками, от которых он подолгу спал. Рана затягивалась на глазах, вызывая вместо радости выздоровления, смутное беспокойство. На время лечения Яков, глава поселения, разделил их с Викой, которую отправил на «женскую часть деревни».

Позже Вике разрешили быть с Краевым. Девушка окончательно отошла от отравляющей абстиненции, расцвела, обрела свежесть и опрятность. Ее волосы стали ровные и длинные, кожа бархатистая и нежная. Радоваться бы, но казалось, между ними бежал холодный ручеек, Сергей был замкнут и мрачен, а Вика испугана и напряжена. Тем не менее, они оба хотели засыпать трещину непонимания, которая большим развалом возникла между ними.

– Выспался? – спросила Вика, сидя на деревянном стуле, за большим грубо сделанным деревянным столом. Она, как могла, вносила уют в их убогий таежный быт – накрыла салфетками стол и поставила в надколотую вазу несколько сосновых веток, которые издавали приятный запах. Девушка пила чай.

– Да, – тихо ответил Сергей, протирая глаза.

– Счастливчик!

– Я не храпел? – спросил Краев и попытался изобразить что-то наподобие улыбки.

– Нет, ты ревел как Ниагарский водопад или пойманный слон. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно!

– Ты ничего не помнишь?

– Нет. А что случилось? Вика встала и нервно прошлась по комнате, зачем-то мешая ложечкой остывший чай. Потом громко вздохнула, словно готовилась сказать что-то важное.

– Не знаю, что это было, но выглядело это жутко. С двух до трех ночи ты начал ворочаться и бредить, – Вика говорила обстоятельно, глядя себе в чай, словно стараясь не забыть мельчайших подробностей. Краев заерзал на кровати и спустил ноги на пол.

– Я сильно толкнула тебя локтем и отодвинулась. Ты проснулся и вертел головой по сторонам как голубь. Я включила свет. Лицо у тебя изменилось – перекосилось и почернело. Оно стало не твоим. На ногах разбухли вены, как дождевые черви. Вика замолчала.

– И что было дальше? – нервно спросил Краев, теребя большую пуховую подушку.

– Я дернула тебя за руку… Ты резко изогнулся и укусил меня в живот. Укусил не больно, не до крови. Мне стало страшно, я хотела поговорить с тобой, но ты тут же заснул.

Краев молча встал, подошел к Вике и обнял ее, уткнувшись носом в волосы. Его всегда волновал их запах – сейчас от них слегка веяло корицей и можжевельником.

– Прости! – тихо сказал он. – Я не знаю, что со мной происходит. Надо ехать в Москву и обследоваться. Там все вылечат.

– Мы, кстати, когда с этого затянувшегося лесного уик-энда уедем? Я уже вся мхом покрылась, – спросила Вика.

– Яков сказал, что скоро, еще одну процедуру очищения пройдем, и мы свободны, – сказал Краев и задумался. Загадочный этот человек – Яков, вроде бы он ему ноги целовать должен за то, что снял их с героина, а он его боялся и избегал. В присутствии главы поселения Сергею казалось, что он находится в клетке с тигром. Хотя внешний вид у Якова был доброжелательный: открытое лицо, почти зеленые глаза, всегда ухоженная огромная борода. Сразу бросалась в глаза его физическая сила – огромной силы руки, мощная шея и торс, как у дуба.

Тихо, как мыши, в дом вошли две бабки. Стучаться в деревне было не принято, и двери никогда не закрывались, если только на ночь. Воровать было нечего и некому. При входе в дом только громко здоровались, это было вместо слов – «можно войти».

Вошедшие были маленькие, как грибы, одинаково одетые, похожие на черствые бублики, они несли что-то завернутое в холщовую тряпку. Положив это на стол, аккуратно и бережно развернули материю. Это была икона. «Странно», – подумала Вика, она нигде не видела в деревне ни икон, ни образов.

Старушки действовали по своему, только им известному плану. Постояв заворожённые над иконой, они бережно взяли ее и повесили в угол дома. Куриными пальцами зажгли перед странным образом свечи и сделали почтительный шаг назад, слегка склонив головы. Постояв минуту, тихо пошли к двери.

Одна из незваных гостей резко подошла к Краеву. На черной сморщенной ладони лежала фигурка: получеловек-полузверь, с кривыми лапами и раскрытой пастью. Поделка, сделанная нарочито грубо, внушала первобытный страх. Старуха молча повесила страшный амулет на шею Сергею и тихо засеменила к выходу. То ли от неожиданности, то ли от страха Краев ничего не сделал и не спросил.

Сергей встал с кровати и подошел к иконе. Присмотревшись, он отпрянул от нее как от яркой вспышки – на иконе был грубо вырезан волчий лик. Кровожадный зверь с зубастой пастью, казалось, смотрел прямо в душу Сергея. Подошедшая Вика негромко вскрикнула и замолкла, ослепленная мрачной силой, которую источала икона.

– Зачем она здесь? – спросила девушка и отпрянула назад, как от удара током. Краев ничего не ответил, надел брюки, кроссовки, свою любимую футболку с изображением Михаэля Шумахера, гонщика «Формулы-1», и вышел на улицу.

Пепельное октябрьское солнце по-зимнему низко жалось к земле и пряталось за тучами. Легкий снегопад скрадывал очертания сосен и лиственниц, издали похожих на сказочных великанов, заснувших до весенней поры. Сергей закурил и снял с шеи противный образ.