День Всех Смертей

Глава 10

Проклятье, а это еще кто такие?

Тайпан аж привстал от неожиданности. Виталий таращился в бинокль, не замечая, что сзади к нему подкрадываются две тощие оборванные фигуры. Это были мужчина и женщина, оба китайцы. Настолько грязные и одичалые, что даже последние шанхайские оборванцы выглядели бы рядом с ними респектабельно. Определить их возраст являлось трудновато. Но, судя по их уверенным движениям, они еще не были старыми. И не боялись сразиться с теми, кто покушался на их жизни.

Каждый «костлявый» держал в руке по булыжнику. И не для того, чтобы бросить их с обрыва в воду. Булыжникам предстояло лететь намного ближе – только до головы Салаирова. А тот как будто себе назло не спешил оборачиваться.

«Какое удачное стечение обстоятельств. Хрясть по темечку – и нет проблемы, – подумал Тайпан. – Жаль, но в этой истории не все так просто. Наоборот, теперь в ней все еще больше усложнилось».

И он, вложив два пальца в рот, пронзительно свистнул. Так, как не делал этого полтора десятка лет. С тех самых пор, как выбрался из подворотни, сменил потрепанные шмотки мелкого гангстера на дорогой костюм Красного Посоха и стал питаться не в портовых закусочных, а в ресторанах.

Он даже засомневался, удастся ли ему подать сигнал, который в молодости не раз предупреждал его подельников об опасности. Удалось! Причем с первого раза. На свист обернулись не только Салаиров, но и «костлявые». Это и подарило Виталию лишнюю пару секунд, дабы сообразить, что происходит.

А вот дальше он повел себя глупо. Вместо того, чтобы стрелять, он нацелил на китайцев винтовку и велел им убираться прочь. Женщина в испуге остановилась. Но мужчина решил, что ему нечего терять, и с размаху метнул в охотника камень.

Если бы тот не отшатнулся, булыжник не улетел бы во Фьорд, а угодил ему в голову. Враз забыв о гуманизме, Салаиров выстрелил, но от волнения тоже промазал, хотя его и цель разделяло полдюжины шагов. Пуля просвистела над головой «костлявого» и ударилась в стену руин неподалеку от Тайпана. Который тут же отскочил за ближайший обломок, боясь, что за первым выстрелом последуют другие.

Китаянка все еще стояла на месте, когда ее друг, издав вопль ярости, бросился на передергивающего затвор охотника. Но следующий свой выстрел он сделал тогда, когда враг ухватился за ствол винтовки и задрал тот вверх. Вторая пуля ушла в небо, а третьего выстрела не погремело – вцепившийся в оружие «костлявый» начал вырывать его у Виталия из рук.

Оба сразу утратили равновесие и повалились на землю, где продолжили борьбу. Худосочный раб оказался на диво крепким, а, может, это нежелание умирать придавало ему сил. Салаиров тоже яростно сопротивлялся, но противник уложил его на лопатки, а затем, поднапрягшись, отобрал и винтовку.

Только выстрелить из нее «костлявый» тоже не смог. Виталий продолжал отбиваться, и все, что сделал враг – прижал ему своим трофеем шею и начал его душить. Получалось неловко. Охотник уперся ладонями в винтовку и мешал на нее давить.

Китаец что-то прокричал китаянке, и она вышла из замешательства. Подбежав к барахтающимся у обрыва противникам, она собралась было шарахнуть Салаирова камнем по лбу, но тут вновь раздался пронзительный свист. И прозвучал он гораздо ближе, чем в прошлый раз.

Едва охотник и раб сцепились на земле, Тайпан покинул укрытие и поспешил к ним. И успел как нельзя вовремя. Удар камнем поставил бы точку в этом сражении, и завершилось бы оно не в пользу Виталия. Но, увидев второго туриста, китаянка опять испугалась. И вместо того, чтобы помочь другу, хотела было швырнуть камень в Тайпана.

Но пока она замахивалась, он подскочил прямо к ней. И толкнул ее в лицо, отчего она, выронив камень, упала навзничь.

«Костлявый» тоже заметил нового противника. И, отвлекшись, ненадолго ослабил хватку. Что и позволило уже начавшему синеть Виталию нанести ему коварный удар.

Освободив правую руку, Салаиров дотянулся до кобуры с револьвером, вытащил его, и, уперев ствол душителю в ребра, трижды нажал на спусковой крючок.

«Костлявый» умер почти мгновенно. Его глаза закатились, он захрипел и, заливая Салаирова кровью изо рта и простреленного легкого, повалился на него, словно хотел, чтобы враг обнял его перед смертью.

Женщина закричала так истошно, как будто это ее сейчас подстрелили. Она вскочила на ноги, затрясла руками и, безумно выпучив глаза, снова кинулась к дерущимся. Правда, назвать это дракой было уже нельзя. Мертвец придавил охотника к земле, а тот, жадно хватая ртом воздух, пытался сбросить с себя эту обузу.

Тайпан немного помог Виталию – схватил мешающую ему помимо трупа винтовку. И тут же направил ее на женщину, отчего та, кабы вовремя не остановилась, врезалась бы зубами в дуло.

– Проваливай отсюда! – велел ей Красный Посох на китайском и передернул затвор. – Пошла прочь! Живо! Считаю до трех! Раз!..

Вопли китаянки перешли в стенания, но остатки разума у нее сохранились. Продолжая махать руками, она попятилась в направлении руин, откуда полминуты назад прибежал Тайпан.

– Два! – объявил он, злясь, что женщина медлит.

Рыдающая китаянка плюнула в его сторону, но затем все-таки развернулась и пустилась наутек.

Тайпан выстрелил. Потом, рванув затворную рукоятку, выпустил вслед беглянке еще одну пулю. Целился он, разумеется, не в нее, а чуть в сторону, поскольку не желал смерти женщине, которая и так не сегодня завтра умрет.

Китаянка завизжала от испуга и споткнулась, но, поняв, что цела, вскочила на ноги и продолжила бегство. А Тайпан, опустошив винтовочный магазин, собрался было оттащить от Салаирова труп, но опоздал.

Виталий сам отделался от мертвеца. И теперь сидел на заднице, целясь в нежданного союзника из револьвера. В чьем барабане, помнится, оставалось еще два или три патрона. Тогда как захваченная Тайпаном пятизарядная винтовка была полностью разряжена.

– Ты! – Недодушеный Салаиров продолжал тяжко сопеть. Но уже не из-за нехватки воздуха, а по причине охватившего его, нового волнения. – Ты, мать твою! Ты – здесь?! Чертовы Триады! Будь ты проклят! А ну бросай оружие!

– Успокойся. Дыши ровнее, – отозвался Красный Посох, положив винтовку на землю. Даже если Виталий не понял, что в ней нет патронов, Тайпан все равно не собирался угрожать ему оружием. – Вообще-то, я только что спас тебе жизнь. И за это ты хочешь меня пристрелить? Да брось!

– Клянусь, я выстрелю, если подойдешь ко мне еще хоть на шаг! – пригрозил Салаиров. И, продолжая целиться в спасителя, неуклюже поднялся.

– Ладно, будь по-твоему, – не стал возражать Тайпан. Наоборот, для пущего успокоения собеседника он даже отступил на два шага назад. – Хорошо, что ты не мешкал и прикончил «костлявого». По крайней мере, теперь тебе не надо оправдываться, почему ты не стрелял в него поначалу. Просто скажешь, что растерялся и все.

– Но я… Но именно так все и было, – закивал Виталий. – А кто бы на моем месте не растерялся? Или ты подумал что-то иное?

– Неважно, что подумал я, – ответил Красный Посох. – Важно, что подумают люди, которые прямо сейчас наблюдают за нами через видеокамеры. Подслушивают – это вряд ли. Здесь такой сильный ветер, что его вой заглушит любой микрофон. Но то, что в данную минуту хозяева видят нас с тобой на своих мониторах – гарантирую. Поэтому убери-ка лучше «пушку». Негоже одному туристу наставлять оружие на другого. Очень уж подозрительно это выглядит, знаешь ли.

– Хочешь сказать, что ты здесь всего-навсего турист? – удивился Салаиров, но внял предупреждению и опустил револьвер. Хотя в кобуру его не спрятал. – Да ладно, хорош брехать-то!

– Тогда зачем я здесь, по-твоему?

– Делаешь свою работу, зачем же еще!

– Какую именно?

– Хватит держать меня за дурака, Илья! Шанхай, конечно, большой, но не настолько, как ты думаешь. У моего отца все еще остались связи в полиции. Поэтому я наслышан, кому ты сегодня служишь и чем занимаешься. «Идущий по трупам» – разве не так тебя когда-то называли?

– Меня много как обзывали в жизни. Но если я пришел сюда «ходить по трупам», где же мое оружие? – Тайпан поднял руки, показывая, что у него нет ни кобуры, ни ножен.

– Оружие?.. Да хрен его знает! – огрызнулся Виталий. Хотя, судя по его дрогнувшему голосу, этот вопрос его слегка озадачил. – Но если убийца Триад выследил меня даже на краю света, вряд ли он явился болтать со мной о житье-бытье.

– Веди себя спокойнее, – вновь посоветовал Тайпан, пропустив мимо ушей «убийцу Триад». – Хозяевам не нужно знать, что мы знакомы и что ты меня ненавидишь. Пусть видят, как один турист помог другому в беде и сейчас они просто разговаривают. Расслабься. Желай я твоей смерти, то просто не вмешивался бы, а дал «костлявым» забить тебя камнями.

Неведомо, какой из аргументов заставил Виталия снять револьвер с боевого взвода и убрать его в кобуру. Наверное, все-таки страх оказаться заподозренным в чем-то недозволенном. Потому что в миролюбивые намерения Тайпана он не поверил бы, даже спрыгни тот во Фьорд, выкрикивая при этом извинения.

– А что с тощей девкой? – поинтересовался Салаиров, оглядевшись. – Я думал, ты ее пристрелил.

– Я промахнулся, – ответил Тайпан. – Она сбежала.

– Кто промахнулся? Это ты, что ли? – фыркнул Виталий. – Да ты уже в юности бил птицу из ружья в лет. А тут не попал в легкую цель? Или все дело в том, что тебе за нее не заплатили?

– Она не сделала мне ничего плохого, – уточнил Красный Посох. – Так же, как и ты.

– Тогда зачем ты меня преследуешь? Или я должен поверить, будто ты шел мимо и наша встреча была случайной?

– Почему бы и нет? Разве это плохое объяснение? Оно столь же правдоподобно, как история о директоре страховой компании, который всю жизнь скрывал, что он – кровожадный маньяк. Однако, когда ему исполнилось сорок лет, он решил выпустить свою страсть на волю. И купил билет на остров Всех Смертей, чтобы пострелять по живым мишеням: шанхайским нищим, которых никто никогда не хватится.

– Представь себе, у меня действительно есть такая мания, – сознался Виталий. – И знаешь, как она зародилась? Из зависти к тебе. Помнишь тот проклятый год, когда случился Разлом Шестидесятой параллели? И когда после суперцунами ты добрел до нашего лагеря, осиротевший, израненный и голодный, а потом рассказал историю, от которой у всех волосы дыбом встали? Все жалели тебя, восхищались твоей стойкостью, и лишь я один чувствовал к тебе жгучую зависть.

– Да неужели? Завидовать мне в те дни мог лишь умалишенный.

– Кем я и стал из-за тебя! О, с каким уважением посмотрел на тебя мой отец, когда ты сказал, что убил мерзавцев, виновных в гибели твоей семьи. Боже, как мне тогда хотелось, чтобы люди так же смотрели и на меня! Моя зависть была настолько сильной, что со временем переросла в скрытую манию. Увы, в отличие от тебя, я не связался с бандитами, а выучился и пошел работать в страховой бизнес. А в нем только и делают, что возятся с бумажками и совсем не стреляют в людей. До сорока лет я терзался теми юношескими сомнениями. Они изводили меня, будто Раскольникова у Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». И в конце концов я решился: подкопил денег, купил билет, вчера приплыл сюда, а сегодня впервые убил человека. Наконец-то!

– Ну и как ощущения?

– Ничего, взбодрился. Впрыснул себе в кровь адреналина – давненько меня так не колбасило. Правда, я едва не оплошал, но благодаря тебе по-прежнему жив и не прочь еще поохотиться. Так что спасибо за помощь, а теперь, если не возражаешь, давай прощаться. Пойду поищу новых приключений. Может быть, еще кого-нибудь подстрелю. Только ты больше не вмешивайся, договорились? Я хочу все сделать сам, без посторонней помощи. Короче, еще раз спасибо. Не скажу, что был рад тебя увидеть, но… Ладно, бывай!

Салаиров подобрал винтовку и, не заряжая, повесил ее на плечо.

– Погоди-ка минутку, – придержал его Тайпан, когда он развернулся, чтобы уйти.

– Ну чего еще? – огрызнулся Виталий. – Кажется, мы во всем объяснились и нам больше не о чем говорить.

– Мне понравилась твоя история, – кивнул Красный Посох. – А теперь послушай, о чем я тебе скажу. Слушай и запоминай, повторять не стану. Сейчас ты пойдешь и будешь дальше разыгрывать из себя охотника. Только не забудь зарядить ружье на случай, если на тебя опять нападут. Расстреляй еще несколько патронов для достоверности, но возле Фьорда больше не отирайся – это слишком опасно. Вернешься в отель ближе к вечеру или раньше, если разыграется непогода. До восьми часов сиди в номере, никуда не выходи и никого к себе не приглашай. Притворись уставшим, а еще лучше вздремни часок-другой.

– Не понимаю, зачем ты мне все это говоришь…

– Помолчи, дай закончить. Слушай дальше. В восемь вечера спустишься в бар, займешь нишу со столиком. Чем ближе к эстраде, тем лучше. В идеале – ближайшую к ней, где погромче музыка. Закажи себе ужин, выпивку, но сильно не напивайся. Жди меня. Я приду в восемь-сорок, сяду у стойки. Заметишь меня, сделаешь вид, что обрадован. Подойдешь, еще раз поблагодаришь за помощь, предложишь угостить выпивкой. Я соглашусь, перейду к тебе за столик, и тогда мы с тобой все подробно обсудим.

– Но мне нечего с тобой обсуждать!

– Не будь в этом так уверен. Я отлично знаю, что никакой ты не маньяк и никогда ни в чем мне не завидовал. Так же знаю, зачем ты на самом деле сюда приплыл и почему крутишься у Фьорда. Именно по этой причине я тебя отыскал. И именно на эту тему мы с тобой вечером потолкуем.

– Нет уж, сукин ты сын! Раз завел такой разговор, давай, выкладывай, в чем ты меня подозреваешь!

– До вечера, Виталий, – отрезал Тайпан. – А теперь расходимся. Я иду дальше на север, а ты топай на восток. И помни: здесь повсюду видеокамеры. Так что веди себя естественно. И если снова придется стрелять на поражение – не мешкай, стреляй без раздумий. Не ты морил голодом «костлявых», которые превратились в зверье, и не тебе волноваться об их жизнях. Тем более, что для них сегодня пуля в голову и есть настоящее милосердие…