День рождения ведьмы

Глава 1. Школьные мертвецы

– Ну, и какого вы сюда приперлись? – доносящийся сквозь тонкую филенку7 двери грохот школьной перемены вдруг отдалился, разрезанный спокойным, даже с некоторой ленцой, девчоночьим голосом.

Екатерина Семеновна, Баба Катя, вздрогнула и выронила карандаш. Все-таки тридцать лет педагогического опыта – не кот начихал, начинаешь разбираться в интонациях учеников. Такой разговор не закончится банальным пинком или ударом учебника по голове. Когда говорят так… дальше будут родители, полиция, проверяющий из гороно и… хорошо, если не журналисты!

– Совсем обнаглели, возле самого директорского кабинета! – выпалила Баба Катя и рывком распахнула дверь класса.

На лицо упала тень. Что-то большое пронеслось у самой ее головы и с шумом ахнуло в косяк. Баба Катя шарахнулась назад, вцепилась обеими руками в дверь, едва удержав равновесие…

Она торопливо сдвинула очки на нос, боясь, что вылезшие из орбит глаза сейчас упрутся в стекла! Но и без очков тоже ничего не изменилось: у директорского кабинета подпрыгивала ученица Хортица… и со всего маху колотила по обшитой дерматином двери подушкой в цветочек! Хлоп! Хлоп!

– Хортица, ты что делаешь? – наконец очухавшись, завопила Баба Катя.

Ирка повернулась – глаза превратились в щелки, точно она прицельно отслеживала полет невидимой мухи… Метнулась вперед… Бац! Подушка шарахнула по стене совсем рядом с Бабой Катей – аж ветром обдуло! Ирка остановилась. Ухваченная за уголок подушка настороженно покачивалась у нее в руке, словно девчонка каждый миг готова была ударить снова. Критически, как художник картину, оглядела стену… Баба Катя тоже уставилась на стену.

«Мыть пора. Безусловно, пора мыть. Во время летней практики…» – подумала она. Кроме забившей шероховатости старой пыли на стене ничего не было. И никого. Буйный от пяти минут свободы поток школьников тек мимо, не обращая ни на Бабу Катю, ни на Хортицу ни малейшего внимания.

– Хортица, я кого спрашиваю? Ты что творишь рядом с директорским кабинетом?

На сей раз девчонка соблаговолила обернуться. С искренним изумлением воззрилась на Бабу Катю, словно собственная классная руководительница была последним человеком, которого она ожидала встретить в школьном коридоре.

– Хортица, ты вообще хоть что-то слышишь?

– Ничего, Екатерина Семеновна! – Ирка завела руку за спину, словно пытаясь спрятать подушку. – Не делаю я ничего, а слышу я все… – из-за спины подушка выпирала, Ирка торопливо сбила ее в валик и зажала под мышкой.

Баба Катя пристально наблюдала за Иркиными манипуляциями.

– Ты с кем только что разговаривала? – не отрывая глаз от меленьких синих цветочков на застиранной белой наволочке, спросила Баба Катя.

– А-а-а… М-м-м… Ни с кем! То есть вот совершенно ни с кем! – Ирка нервно переложила подушку под другую руку, а носком кроссовка шаркнула по линолеуму, точно откидывала с дороги бумажку или банановую шкурку. Но на полу, как и на стене, тоже ничего не было! Ирка засмущалась еще больше. – Я это… Английские глаголы повторяла!

– Хортица… Ты говорила по-русски!

– А-а… Э-э… Я английский сейчас так хорошо знаю, что мне все равно на каком языке, вот и перепутала!

– Хортица! Не делай из меня идиотку!

– Я не делаю, Екатерина Семеновна, зачем мне? – искренне запротестовала Ирка… и осеклась. Фразочка прозвучала двусмысленно.

– А подушка тебе зачем? – сквозь зубы процедила Баба Катя.

Ирка дико уставилась на стиснутую под мышкой подушку… поняла, что все равно пропадать… и, преданно глядя Бабе Кате в глаза, задушевно выдала:

– Вы не поверите, Екатерина Семеновна – я так устала за год! – и крепко прижала подушку к груди.

– Поверю, Хортица, поверю! – также задушевно откликнулась Баба Катя. – Сколько от тебя неприятностей было в этом году – кто угодно б устал! То тебя похищают…

– Меня похищают – и от меня же неприятности?

– Так ведь именно тебя – никого другого не тронули!

– А лучше, чтобы всю школу разворовали? – возмутилась Ирка.

– Лучше, чтобы тишина и спокойствие! А вокруг тебя то старшеклассниц прыщами обсыплет…

– У них возраст такой!

– То Андрея из одиннадцатого класса змея укусит…

– Не я ж его укусила!

– А хуже всего был твой немецкий отчим!

– Отчим-то что сделал?

– Не спорь с преподавателем, Хортица! Проблема в том, чего он НЕ сделал!

Ирка вздохнула, сдаваясь. Бабу Катю отчим и впрямь кинул: обещал ремонт в классе и не сделал. Хоть проси для него отпуск из Пекла, куда Ирка его засунула, – разочарованная в ожиданиях Баба Катя устроила Ирке натуральное Пекло на земле!

– Теперь еще и это! – Баба Катя обвиняюще ткнула пальцем в подушку. – Хортица, проблемных детей не любят!

Ирка печально опустила уголки рта и старательно изобразила греческую маску трагедии.

– А может, мы потому и проблемные, что нас никто не любит! – очень натурально всхлипнула она.

– Наглеешь, Хортица! – с мрачным удовлетворением заключила Баба Катя. Пронзительно задребезжал звонок, и толпа учеников грохочущим потоком хлынула по коридору, распадаясь на мелкие ручейки перед классами. – Не знаю, в какие игры ты тут играешь, но быстро вернула подушку на место и марш на занятия! И чтоб возле директорского кабинета я тебя больше не видела!

– Не увидите, Екатерина Семеновна! – радостно выпалила Ирка…

Баба Катя растерянно огляделась. Девчонки перед ней не было. Вот только что стояла, с дурацкой подушкой в обнимку… и исчезла, будто сквозь линолеум провалилась!

– Кажется, я тоже устала за этот учебный год! – Баба Катя посторонилась, пропуская в класс галдящую толпу учеников.

Хлоп! Хлоп! Звуки хлопающих ударов, будто мягкая подушка долбит в стену, продолжали доноситься из совершенно пустого – ни одного человека! – коридора. Баба Катя с грохотом захлопнула дверь класса, словно отгораживаясь от прущего из коридора чудовища. Хлипкая филенка немедленно дрогнула от обрушившегося на нее удара. Но выглядывать в коридор снова Баба Катя не стала.

Полураздавленное существо с ненормально большой головой и крохотным тельцем корчилось на линолеуме, судорожно суча коротенькими ручками-ножками. Ирка походя добила его подушкой. Его шустрый приятель тем временем уже примеривался к дверце директорского кабинета – завидев вооруженную подушкой Ирку, торопливо вытянулся струйкой серого дыма и принялся всасываться в замочную скважину. Не успел. Удар подушки развеял серое облачко по коридору – дымок снова стянулся в одну точку, превращаясь в большеголовую карикатуру на ребенка. Бам! Ирка попыталась припечатать его к стене, но «ребеночек» увернулся из-под удара. На дебильном личике возникло выражение жестокой радости, и он плеснул Ирке в лицо из зажатой между паучьими пальчиками лабораторной колбы. Ведьмочка шарахнулась в сторону – струя пролетела мимо и плюхнулась на пол, выжигая в линолеуме уродливую черную дыру.

Эту дырку Баба Катя тоже наверняка на Иркин счет запишет! Но Ирка только стиснула зубы. Хватит, высказалась уже, – так, что морок слетел, и Баба Катя ее с подушкой увидела! – и молча ринулась в погоню за несущимся по коридору заложным духом.

На жаргоне местных ведьм зловещая парочка из Иркиной школы числилась как «Степа и Степашка». Как их звали при жизни, никто уже не помнил, сохранилась лишь история про двух старшеклассников, которые в 80-х годах прошлого века додумались использовать школьную химическую лабораторию для варки наркоты. Но что-то у них пошло не так, лаборатория вспыхнула, как банка спирта, сигнализация не сработала, а предприимчивые дружки задохнулись в дыму. Тела похоронили, тогдашнего директора посадили за отсутствие средств пожарной безопасности, а в школе завелась парочка заложных покойников.

Тут ведь как – истинная душа после смерти отлетает в места, о которых даже самые мудрые из ведающих ничего не знают, а могут лишь догадываться. А в теле остается душа тварная – та самая, что отвечала за желание есть, пить, и даже купить новую шмотку, чтобы соседка по парте не думала, что она тут самая крутая! Если человек умер от старости, энергия тварной души успевает израсходоваться за его жизнь, а вот если «не своей смертью»… У-у-у, какие шустрые покойнички получаются! Еще и тупо мстительные, заразы: каждый год с приближением Навского Великдня «Степа и Степашка» осаждали директорский кабинет, норовя сжить со свету каждого, кто там сидел. Уже тридцать лет в Иркиной школе директора на своей должности не задерживались: то умирали, то заболевали, самые чуткие и осторожные успевали уволиться. К нынешней директрисе Ирка ни малейшей симпатии не испытывала, но это ж не повод позволить ее извести?

Прыгая через две ступеньки, Ирка мчалась вверх по лестнице вслед за летящим впереди духом. Похожий на младенца-переростка «Степашка» несся над ступеньками с такой скоростью, что за ним тянулся инверсионный след. С разгону врезался рахитичной башкой в крашеную стенку… и впитался в штукатурку, как вода в песок. Только мерзкое «хи-хи-хи» пронеслось над лестницей.

Выскочившая на площадку Ирка с досады шарахнула подушкой по стене и покосилась на часы. Вот вынесло же Бабу Катю в коридор! Если б не это, давно б уже прихлопнула поганца! Ла-адно… Ирка принялась неслышно спускаться по ступенькам.

Здоровенная башка с жутковато-младенческим личиком высунулась из стены. Огляделась. Губы растянула улыбочка садистского удовольствия… и выбравшись из стены целиком заложный покойник стремительно ринулся к директорскому кабинету – выставив здоровенную башку, пошел на таран. И-и… Бац! Заложного отшвырнуло от ставшей вдруг непроницаемой стены, как от батута! Возникшая у него за спиной Ирка размахнулась подушкой, точно теннисной ракеткой, и влепила уродца обратно в стену. Он завизжал, пронзительно, как недобитая летучая мышь, – и снова отскочил от стены, как при игре в сквош. Ирка снова въехала по нему подушкой. И снова… Бац-бац-бац! Распластанный по стене заложный сперва напоминал барельеф уродливого младенца, потом бесформенное пятно… и наконец осыпался на пол мелкими противными катышками пыли.

Шарахнув по этой пыли напоследок, Ирка шумно выдохнула и опустила подушку. Свободной рукой вытащила из сумки на плече спрей для цветов и на всякий случай еще обрызгала стенку крепким соляным раствором.

– И почему до таких элементарных вещей никто не додумывается? – Она взболтала спрей. – Нет, посыпать, посыпать… – явно передразнивая кого-то, пробормотала она, отворачиваясь от директорского кабинета…

Струя смешанной с солью воды ударила в подбирающуюся к ней странную, расплывчатую фигуру, а меткий удар подушкой по башке моментально упокоил бывшего школьного завхоза, по пьянке свернувшего шею на темной лестнице. Сам же лампочки вовремя не вкрутил, а теперь с претензиями! Одно слово – заложный, всегда виноватых ищет!

– Министерство образования ничего не понимает в реальной жизни, – с чувством выдала Ирка. – При каждой школе должна быть ведьма – хотя бы на полставки! В конце концов, платят же они медсестрам!

В кармане школьных брюк негромко запиликал мобильник.

– Ну ты едешь или как? – недовольно потребовала Танька. – Я их долго не удержу.

– Да-да, уже бегу! – Ирка метнулась к брошенной на подоконнике ветровке и, на ходу влезая в рукава, побежала вниз по лестнице. Отвела глаза охраннику на входе и выскочила на улицу. Привычно метнулась к остановке маршрутки… и чуть ли не силой заставила себя направиться к приткнувшемуся у бровки тротуара такси.

Глава 2. Чертов бизнес

Она до сих пор не привыкла, что теперь может хоть каждый день ездить на такси в школу и из школы. Денег было достаточно – даже больше, чем достаточно, но вот осознать, что все это ее, у Ирки категорически не получалось! Ирка была отдельно, а шестизначные цифры на ее счетах – отдельно. Может, потому и вопрос с домом никак не получалось решить. Танька предлагала снести старый напрочь и на его месте отстроить современный особняк, но Ирка категорически отказалась, отговариваясь тем, что непонятно, как объяснить появление нового дома бабке. В конце концов переклеили обои, сменили линолеум, поменяли рамы… и результат Ирке не понравился. Раньше была просто развалюха, получилась развалюха слегка подкрашенная. А бабка все равно не поверила, что деньги прислала мама из Германии, и глядела на внучку подозрительно.

– Деньги-то у тебя есть? – с интересом рассматривая Иркину подушку, спросил водитель.

– Есть, – кротко ответила Ирка. Ездить на такси – даже в самых спешных случаях! – она еще не привыкла, а вот отвечать на такие вопросы – уже. Водители и правда верят, что кто-нибудь скажет «нет денег» раньше, чем довезут до места? Ага, сейчас последует вопрос номер два…

– Родители знают, что ты на такси раскатываешь?

Ну, кто б сомневался!

– А откуда у меня, по-вашему, деньги? Или вы думаете, я совладелица табачно-водочного концерна? – пробурчала Ирка.

– Хамить-то не надо. Я просто уточнил, – нахмурился водитель.

– Извините.

Извинения прозвучали очень холодно, да еще Ирка и к окну отвернулась. В мрачном молчании водитель вписал машину в общий поток. Ирка едва слышно вздохнула. Раньше она была задерганным подростком из неблагополучной семьи и хамить начинала инстинктивно, защищаясь от любого давления. Сейчас она наднепрянская ведьма-хозяйка и все делает строго рационально. Любезничает – с кем надо, хамит – когда надо. Этому водителю только улыбнись, он всю дорогу будет рассказывать о своих двух дочках, фотография которых воткнута у края лобового стекла, собаке (поводок валяется под сиденьем), даче (мешок из-под картошки под другим сиденьем), невыплаченном кредите (резина лысая) и вредной теще (полезные тещи – большая редкость). А Ирке надо сосредоточиться. Хотя если так пойдет дальше, она скоро превратится в такую же холодную расчетливую стерву, как Оксана Тарасовна. Но имеет ли она право быть другой?

– Приехали, – все так же недружелюбно буркнул водитель, останавливаясь у современного офисного здания.

Ирка сунула ему деньги, выскочила из машины и торопливо побежала вверх по высокой гранитной лестнице. Завидевший ее сквозь прозрачную дверь охранник пулей вылетел наружу и, низко раскланиваясь, держал створку, пропуская внутрь девочку с школьной сумкой и подушкой под мышкой. Рядом с входом висели переливающиеся золотыми буквами таблички: «Devil’s Vodka» и «Old Nick Tobacco»8. Ирка спиной чувствовала, каким задумчивым взглядом провожал ее водитель.

– Радость-то какая, Ирина Симурановна, дорогая вы наша!

Гримаса и бормотание «Ну очень дорогая!» как-то мешали поверить в искреннюю радость охранника. Ирка оценивающе оглядела его от странного кроя туфель до еще более странно топорщащихся надо лбом волос и скомандовала:

– Проводите меня до конференц-зала!

– А как же пост? – охранник неловко указал на турникет.

– Под мою ответственность! – не оглядываясь, бросила Ирка и направилась к лифту.

С интересом изучающий кнопки иссиня-бледный юноша в поношенном сюртуке и забрызганной кровью рубашке при виде Ирки в панике ввинтился сквозь пол кабины. Ирка проводила очередного заложного мрачным взглядом и с силой вдавила кнопку верхнего этажа. Пр-раздничек папочки-Симар-ргла пр-риближается, понимаешь ли! Все из-под земли лезет – и молодые ростки, и старые покойнички!

– Не ешьте меня, пожалуйста, Ирина Симурановна! – очень-очень тихо, очень-очень робко попросил охранник. – Я невкусный!

Ирка поглядела в зеркало лифта. Там отражался насмерть перепуганный охранник… и ее собственная оскаленная физиономия с торчащими из-под злобно наморщенной верхней губы здоровенными клыками. Усилием воли Ирка втянула клыки обратно (а еще называла себя хладнокровной расчетливой стервой! Переоцениваете себя, девушка, до хладнокровной вам еще работать и работать!). Равнодушно кивнула охраннику:

– Да, действительно, на вкус вы как скисший мясной борщ.

И чего бы это он тоже попытался сквозь пол просочиться? Попытку пресекла грозным взглядом. Лифт открылся, Ирка направилась к высоченным – почти во всю стену – дверям конференц-зала. Забежавший вперед охранник снова распахнул перед ней двери и, повинуясь очередному грозному взгляду, робко зашел следом.

Слева от входа торчала здоровенная – в полстены – вешалка. Посредине на ней располагались вещи вполне обычные: мужские куртки, строгие деловые плащи и даже парочка весенних дамских манто из роскошного пушистого меха. Зато снизу и сверху… Под вешалкой стояли туфли. Вроде бы самые обычные мужские туфли и вполне изящные женские лодочки на каблуке… только вот та часть, куда обычно помещались пальцы и стопа, были намертво закрыты и заполнены спрессованной кожей. На месте пятки красовалась круглая выемка, будто предназначенная под… копыто. А на верхней полке вместо шляп лежали парики. Блондинистые, брюнетистые, короткие и длинноволосые, густые и даже с залысинами…

Середину зала занимал длинный, как заводской конвейер, стол для совещаний. Вдоль стола, в совершенно одинаковых позах – раскачиваясь на хлипких офисных стульях и задрав на стол раздвоенные копыта – восседали черти. Во главе стола стояло глубокое мягкое кресло. Обращенная к дверям высокая спинка закрывала от Ирки сидящего.

– Ваше превосходительство ведьма! – стул под старым знакомцем пошатнулся, едва не заставив черта-мамуна грохнуться на пол. – Какая часть!

– Ну наконец-то! – кресло во главе стола повернулось… и облаченная в классические темные брюки и приталенный пиджачок с черно-белым принтом Танька направилась к Ирке. Цокот тонких каблуков выдавал ее раздражение.

– Просила ж тебя, хоть туфли на шпильках надень! Деловое совещание все-таки! – возмутилась подруга, окидывая недовольным взглядом Иркины школьные брюки, кроссовки и спортивную куртку.

– Перетопчутся, – недобро усмехаясь, заверила ее Ирка. – Всем чертовым коллективом. – И направилась к стоящему по правую руку от Таньки стулу. Ухватила за спинку, приподняла… вякнувший мамун свалился с сиденья и торопливо удрал на четвереньках на другой конец стола. Другой черт скатился сам, когда Ирка с размаху ляпнула на соседний стул сумку и верную боевую подушку. Вежливость? С кем, с чертями? Последнего, кто был с ними вежлив, еще в прошлом веке разобрали на запчасти: органы – на продажу, кожу – на чертовы договоры, душу – на откуп от Пекла.

– Приятно видеть, что вы не теряете боевую форму, Ирина Симурановна, – склоняя рогатую голову, сказал восседающий на другом конце стола чертов дедушка.

– Есть на ком тренироваться, – обводя собрание многообещающим взглядом, выдала Ирка. Глаза ее остановились на столике у стены. – О, бутербродики! Это удачно!

– Неужели вы согласитесь выпить с нами чашечку кофе? С пирожными, Ирина Симурановна! – искушающе предложила разряженная чертовка по другую сторону стола.

– Нет, спасибо, это я на будущее… – несколько странно ответила Ирка.

– И последний вопрос повестки дня… – возвращаясь в свое председательское кресло, провозгласила Танька.

– А как же предпоследний? – снова вмешалась чертовка.

– Я тороплюсь! – сквозь зубы процедила Ирка.

– Торопится, – подтвердила Танька. – Как вы знаете, приближается день рождения нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы. – Танька изобразила короткий поклон в Иркину сторону. – Шестнадцать лет, ведьмовское совершеннолетие…

– Не вопрос, Ирин-Симуранна! – надувая пузырь жвачки, прочавкал панковского вида черт с ирокезом между рогами. – Отхэппибёздим в лучшем виде!

Ирка кинула на него совсем-совсем недобрый взгляд. Это кто тут еще кого…

– Мы уже и на подарочек скинулись, – уловив возникшее напряжение, поспешил вмешаться чертов дедушка.

– Мило. Но лучший мой подарочек – это ваше отсутствие, – буркнула Ирка.

– Ирина Симурановна хочет сказать, что в этом году она полностью вступает в должность наднепрянской ведьмы-хозяйки со всеми сопутствующими обязанностями. День рождения Ирины Симурановны – ночь на второе мая, как раз на начало русалий, праздника пробуждающейся природы и бога Симаргла, который, как вы опять-таки знаете, является отцом нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы, – продолжала Танька. – Однако каждые русалии предваряет период разгула всей и всяческой нечисти. И мне хотелось бы, чтобы мы, всем нашим друж… просто всем коллективом нашей корпорации… чертовой… не создавали Ирине Симурановне лишних проблем! – растягивая губы в традиционном оскале американского менеджера, с энтузиазмом закончила Танька. И уже нормальным тоном добавила: – А то последствия могут быть нехорошие.

– Короче, рогатые! – вмешалась Ирка. – Мне надо, чтобы всю нынешнюю бесову неделю вы сидели по своим норам и пятаков наружу не казали, пока я с остальной нечистью буду разбираться! Всем все ясно? – и обвела членов правления предупреждающим взглядом.

В конференц-зале воцарилось мрачное молчание. Члены правления внимательно разглядывали темную дубовую столешницу.

– Какие-то проблемы? – холодно уточнила Танька.

– Хм-м-м… – откашлялась сидящая по левую руку от Таньки знакомая чертовка. – Должна сказать, что некоторые проблемы все же…

– Да что ж это делается, черти злые! – вдруг на дальнем конце стола взвыл черт с обломанными рогами. – Последней радости лишают! Мало вам, ведьмы проклятущие, что доходы упали…

– Естественно, упали, – легко перекрывая его истерику, вмешалась Танька. – Мы прекратили производство самогона и паленой водки, продажу сигарет несовершеннолетним и полностью свернули торговлю наркотиками. – Она болезненно улыбнулась и тихо добавила: – Теперь ими торгуют только люди.

– Во-во! – снова взвился скандальный черт. – Жиреют за наш счет! Ну ладно уж, запретили наркотой торговать, мы согласились, особенно когда внятно и доступно объяснили… – Он невольно погладил оставшиеся от рогов пеньки – так что сразу стало понятно, каким образом проходило объяснение. – Но на бесову неделю не погулять?! Это ж прям угнетение черта человеком! – и он обвел взглядом собравшихся – те ответили пока еще несмелым гулом одобрения.

– Нам с ребятами денег достаточно, – перекрикивая готовое взбунтоваться правление, гаркнула Ирка. – А если вам мало, так я запросто могу уменьшить ваше пороговье – и тогда доля каждого оставшегося увеличится!

Черти оценивающе поглядели друг на друга. Видно было, что в Иркином бизнес-плане их смущает лишь одно: а вдруг именно на него «уменьшат пороговье»?

– С денежными потерями мы уже смирились, Ирина Симурановна, – мягко вмешался чертов дедушка. – Как говорится, не деньгами едиными жив черт. Есть еще и некоторые… аморальные ценности, являющиеся важной частью чертовой культуры. Одно из них – право буянить в бесову неделю!

– Ее даже в нашу честь назвали! – влез скандальный черт.

– То есть вы отказываетесь? – деловито уточнила Ирка.

– Нам очень жаль, Ирина Симурановна, – покачал головой чертов дедушка. – Но чертову натуру не переделаешь! Хотя мы понимаем, первая бесова неделя для молодой ведьмы-хозяйки – это так нервно!

– И опасно! – захихикал скандальный черт. – Ох, и заняты вы будете, Ирина Симурановна!

– А правда, что к вам на день рождения ваш змей пожалует? – с жадным любопытством спросила разряженная чертовка.

– Ты слышала, чем она интересуется? – Ирка повернулась к Таньке, будто никого больше тут и не было. – Так они нам межмировой скандал организуют! – и потянулась за своей сумкой.

– Да, другого выхода нет, – согласилась Танька, и в руке у нее появился… пульт!

Она нажала кнопку… Тяжелые железные щиты нарочито грубой ковки с грохотом упали на окна, отрезая конференц-зал от внешнего мира. В тот же миг Ирка, как гранату, швырнула себе под ноги туго набитый целлофановый пакет с мелко порубленной травой. Пакет с треском лопнул… и пыль чертополоха разлетелась по комнате. А Ирка уже разбила о край стола пузырек с ладаном. В комнате воцарилось… Пекло. Черти орали, визжали, голосили, лезли друг на друга. Две чертовки сидели на люстре, каблуками отпихивая пытающегося забраться следом чертового дедушку. Скандальный черт драл когтями железный щит на окне, в отчаянном порыве убраться от мучительного запаха.

Ирка с Танькой кинулись к дверям. У самого выхода Танька зацепилась каблуком за порог… Ирка подхватила падающую подругу на лету и как морковку из грядки выдернула из зала. Громадные двери с треском захлопнулись… и наговорный засов упал в заранее заготовленные пазы. В тот же миг в дверь с силой ударили изнутри.

Ирка поверх засова накинула тяжелый замок и зашептала:

– Щоб не було тоби, нечистый дух, ани проходу, ани проезду, ани якогось иншого просочения! Ани кризь двери, ани кризь окна, ни кризь стены, ни кризь пол-потолок, ани кризь саму малесеньку дырочку-щелочку…

Танька взлетела и принялась закатывать скотчем щели по притолоке и косякам.

– Затворись-замкнись, дверь адова, дверь конференц-залова, з усима ж, кто там есть, нет им входа-выхода ни туда, ни обратно, дверь непроходимая, стена непреодолимая. Слово мое крепко-лепко, быть посему! Аминь!

Танька оборвала у пола последнюю полоску скотча и шумно выдохнула:

– Фух! – Она с интересом посмотрела на дело своих рук и усмехнулась. – Наговорные замки я и раньше видела, а это у нас первый в мире наговорной скотч!

Теперь уже в дверь колотили изнутри не переставая.

– А ну-ка тихо! – грозно рявкнула Танька. – Будете бузить, из системы пожарной безопасности святую воду пустим!

За дверью моментально воцарилась тишина.

– Хороший фильм – «Константин», – одобрила Танька. – Столько ценных идей!

– И бутерброды экономьте! – громко, чтобы ее слышали сквозь дверь, крикнула Ирка. – Их вам должно надолго хватить.

Сквозь филенку донесся шум и топот копыт – черти явно ринулись делить запасы.

– Думаю, к концу недели они и сами сократят свое пороговье, – заключила Ирка.

– В следующем году они на такой фокус уже не купятся, – направляясь к лифту, бросила Танька.

– В следующем году это уже не будет моя первая бесова неделя и первые зеленые свята! – огрызнулась Ирка. – Буду хоть чуть-чуть ориентироваться! И еще Айт…

– Ну, Айт, я надеюсь, будет и в следующем году, – насмешливо протянула Танька. – Или ты собралась с ним расстаться?

– Тьфу на тебя! Чтобы расстаться, надо сперва хотя бы встретиться! Честное слово, если б я знала, что в связи с моим ведьмовским совершеннолетием от меня столько всего потребуют, я бы попросила Айта прилететь попозже! Я же не знаю, чего он захочет… – Ирка вдруг смутилась до ярких пятен на щеках. – Я в смысле… В кино пойти… Или в кафе посидеть…

– Я поняла, в каком ты смысле, – очень серьезно заверила ее Танька.

– А эти старые ведьмы мне на весь май – июнь расписание составили! – раздраженно пожаловалась Ирка. – В какой день я пеку ритуальный хлеб, в какой день исполняю ритуальные танцы! А мне, между прочим, еще годовые контрольные писать!

– Спокойно – у тебя есть мы! Справимся: и с расписанием, и с годовыми контрольными… и с Айтом! – заверила ее Танька.

Ирка в ответ лишь ехидно фыркнула:

– Знаешь, если Богдан возьмет на себя контрольные, а ты – Айта, мне это, пожалуй, не понравится!

Лифт открылся, Ирка выскочила из него первой… и напряженно замерла. В прозрачной будке охранника, где еще недавно сидел черт, сквозь стекло снова виднелась фигура в камуфляже.

– Ты чего… – едва не врезавшись ей в спину, начала Танька. Выглянула у Ирки из-за плеча и тут же успокаивающе кивнула. – Все нормально, пошли! – и решительно распахнула дверцу.

Сидящий перед мониторами молодой мужик поднял на нее глаза и меланхолично заметил:

– Они сейчас и последний бутерброд по полу размажут.

На центральном мониторе чертов дедушка и черт-скандалист делили кусок хлеба – икра с него уже вся осыпалась, и черти азартно топтали ее копытами.

– Чертову натуру не переделаешь! – усмехнулась Танька. – Знакомься, Ир, это Влад – кузнец, который щиты на окна ковал. Его Богдан нашел. Он раньше с ролевиками работал, а потом его черти захомутали к чертовому балу транспорт подковывать.

Ирка поглядела на кузнеца с интересом. Помнила она тот бал!

– Спасибо Богдану, – прогудел кузнец. – Лучше знать, что черти на самом деле существуют, чем думать, что ты окончательно рехнулся. Так что не волнуйтесь, устерегу наших рогатых красавцев в лучшем виде. – Он кивнул на монитор. – А это вам! – он вытащил из сумки продолговатый бархатный футляр, похожий на старинный ящик для дуэльных пистолетов. – Подарки, конечно, надо на день рождения отдавать, но вам сейчас нужнее.

Ирка приподняла крышку футляра и восторженно ойкнула:

– Красивые какие…

– Все как положено, – разулыбался кузнец. – Ковал на живом огне, остужал проточной водой (не из-под крана!), наговор прямо в металл вплетал – вон, Татьяна подсказала.

– Спасибо, – выдохнула Ирка.

– Вам спасибо, – устраиваясь у монитора, кивнул ей кузнец. – Всегда надеялся, что мое искусство не только для игр, но и для важного дела пригодится.

Прощально помахав Владу, девчонки выскочили на улицу. Танька немедленно вытащила мобильник, набирая номер. Вот уж кто привык на такси раскатывать! От того, чтобы завести машину с шофером, Таньку удерживали только элементарные требования конспирации.

– Ты рубашку у портнихи забрала? – заканчивая разговор с диспетчером, поинтересовалась Танька.

– Не забирала, – нейтрально откликнулась Ирка.

Танька поглядела на нее досадливо – сразу нельзя было сказать? – и буркнула:

– Значит, надо будет по дороге заехать. – Снова потянулась к телефону.

– Не надо, – также нейтрально возразила Ирка. И понимая, что просто так Танька не отвяжется, неохотно добавила: – Я вообще у портнихи не была и ничего не заказывала.

Ошеломленный взгляд Таньки был ей ответом.

– Но как же… Без нее же нельзя! – вскричала подруга. – Где мы возьмем такую рубашку сейчас? Их же в магазинах не продают!

– Рубашка лежала у меня на кровати. Такая, как нужно. Моего размера, – все тем же спокойным тоном ответила Ирка.

Глаза Таньки стали такие большие, что Ирка аж видела, как там крутятся мысли. Подруга сразу вспомнила загадочную ведьму, уничтожившую опасную надпись на Иркином заборе и перехватившую заклятьем чертей, когда девчонки их чуть не упустили.

– И ты ее наденешь? Рубаху, которую тебе подсунула неизвестная ведьма? – судя по Танькином тону, та уже пыталась сообразить – где лечат так неожиданно рехнувшихся молодых колдуний.

– Ну… Допустим, я догадываюсь, кто эта ведьма, – еще более неохотно выдавила Ирка.

Танька уставилась на нее вопросительно. Ирка отвернулась. Видя, что ее молчаливое послание старательно игнорируется, Танька спросила вслух:

– Со мной догадками не поделишься?

– Нет, – буркнула Ирка. Потом тяжко вздохнула. Так Таньке отвечать нельзя. Если хочешь иметь друзей, изволь считаться с их чувствами. А если твои собственные чувства в этот момент не совсем в норме – так ты объясни! Ведь твоя подруга – самая обычная ведьма, а не телепат какой-нибудь!

– Во-первых, я еще сама не решила, как к этому относиться, – проворчала Ирка. – То ли спасибо сказать… То ли горло перегрызть… – по голосу слышно было, что второй вариант Ирке нравится больше. – А во-вторых… Ну… Я ведь сама решаю, кому о себе рассказывать, о кому – нет. Наверное, она тоже имеет право? – опять же по Иркиному тону было ясно, что та сама не своя от собственного «демократизма».

Танька тоже скривилась весьма скептически:

– Если на что-то имею право я, это вовсе не значит, что я должна давать такие же права всем! – с чисто ведьмовской логикой заключила она. – Ладно, как только будет свободная голова, я подумаю. Ты наговорила достаточно, попробую сама сообразить, где тут собака зарыта!

Ирка оскорбленно воззрилась на Таньку. Упоминать при ней о зарытой собаке, да еще зная, куда Ирке предстоит отправиться сегодня ночью, было с Танькиной стороны по меньшей мере бестактно!

Глава 3. Все ведьмы в сборе

– Ну що, дивчинка моя, готовая отправляться на кладбище?

– Лишь бы там не остаться, – пробурчала Ирка.

– Вид тэбэ одной зависит, – невозмутимо сообщила стоящая в дверях старая ведьма Стелла и, вытянув губы трубочкой, шумно потянула чай из принесенного с собой блюдца. Удовлетворенно покрутила головой – по лицу ее тек пот, но старая ведьма и не думала снимать растянутую вязаную кофту на здоровенных круглых пуговицах. – Може, и останешься.

– Я разрешала тебе останавливаться? – ревниво косясь на Стеллу, накинулась на Ирку Оксана Тарасовна. – А ну-ка еще раз с самого начала! И раз, и два, и три, и четыре! Четче отбивай ритм, четче!

– Дробота каблуками сыпь, сыпь дробота! – от двери вмешалась Стелла. – Щоб аж искры летели!

– Не вмешивайтесь, я ее учу! – огрызнулась Оксана Тарасовна.

– Ох, уж ты навчишь! – Стелла снова звучно втянула в себя чай из блюдца. – Ты ж в нас зовсим не творческая натура, ось! – и толстуха победно поглядела на холеную Оксану Тарасовну. – Ото якбы я ее свистопляску плясаты вчила – я б вже навчила, так навчила!

– «Навчилы бы»… – передразнила Оксана Тарасовна. – Если б вы хотя бы ногу поднять могли! Балерина… ну очень Большого театра!

Стелла демонстративно приподняла толстенную ножищу в вязаном чулке – по комнате разнесся запах ее резиновых калош. Ирка поперхнулась и закашлялась. Оксана Тарасовна столь же демонстративно прикрыла нос кружевным платочком.

– Эй, вы там зелье варите вместо того, чтоб танцам учиться? – донесся из кухни голос Богдана.

– А що таке? Я – велика видьма, и не лише за розмиром! – ничуть не смутившись, объявила Стелла.

– Время! – бледная, но решительная Танька выглянула у Стеллы из-за спины. – Через полчаса Иркина бабка вернется, а нам еще тут порядок наводить!

Мебель была сдвинута к стенам, чтобы освободилось место для танца – задравший ножки стол лежал поперек дивана. Скатанную в рулон «дорожку» закинули сверху. Танька досадливо поморщилась: новый линолеум оказался совсем не таким качественным, как обещал продавец, – на нем отчетливо виднелись вмятины от Иркиных каблуков. Вот говорила же, надо натуральную дубовую доску на пол пускать – и никакая это не роскошь, а нормальные рабочие требования!

– Ладно! – обессиленно приваливаясь к дивану, выдохнула Ирка. – Только я сперва в душ.

– Тю! Ты ще надушись! – возмутилась Стелла. – Хиба мертвяки тэбэ на том кладовище нюхать будуть?

– Не слушай эту старую шалашовку, Хортица! – отрезала Оксана Тарасовна. – Душ, красивое белье, накраситься и подновить маникюр! В ведьмовстве помогает, и вообще девушка всегда должна быть готова к встрече с интересным мужчиной!

– На кладовище. З могилки вылезет. Интересный такый, худый, аж уси ребра наружу, та лоб высокый, до основания черепу! – немедленно согласилась Стелла. – Ты б краще ее покормила… щоб тим мертвякам теж було що йисты.

– Так, вы тут и без меня доругаетесь. – Ирка сняла со стула полотенце и, вытирая текущий по шее пот, направилась в ванную.

– Поесть надо. Без учета интересов мертвяков, – перехватывая Ирку по дороге, потребовала Танька. – Там мясо с картошкой и чай – Богдан караулит, чтоб эти две… – Танька помолчала, убирая с языка слова, которые девочка из приличной семьи, да еще в другой жизни успевшая побывать графиней, никак не могла произнести, и закончила со всей доступной ей вежливостью, – поганки ядовитые ничего подсыпать не смогли.

– Я быстро. – Ирка торопливо нырнула в душ. Оделась и бегом на кухню. Богдан сидел на табуретке рядом с оставленной на столе тарелкой – на коленях у него лежал обнаженный меч здухача. К делу охраны Иркиного ужина он подошел со всей серьезностью. При виде Ирки на лице его отразилось облегчение, он вскочил и кинулся в комнату, где ругались ведьмы, а Танька уже звучно грохотала стульями, расставляя мебель по местам. На пороге кухни Богдан остановился и, даже не оглядываясь, точно разговаривал с дверным косяком, тоскливо спросил:

– Давай я все-таки спать лягу и с тобой пойду?

Ирка едва заметно усмехнулась – вот бы такую фразу услышал человек посторонний? Решил бы, наверное, что Богдан – лунатик. А он – нет, он нормальный здухач, воин сновидений, наделенный способностью во сне выходить из своего тела и устраивать качественную трепку всякой нечисти. Проблема только в том, что сегодня Ирку ждет не совсем нечисть. А еще точнее – совсем не нечисть, и трепкой тут не обойдешься, совсем другое нужно. Как хочется просто чувствовать, что не одна, что, если она вдруг ошибется, не справится, рядом окажется верный друг, а в его не менее верной руке еще более верный меч… И схарчат его там, если она ошибется, вместе с кроссовками и рыцарским плащом, а верным мечом в зубах поковыряются! Ирка решительно покачала головой.

– Ты же знаешь, что не сможешь помочь. Если ты будешь рядом, я только стану нервничать и отвлекаться, а тогда, сам понимаешь… – Ирка выразительно чиркнула большим пальцем по горлу.

– Ненавижу, когда от меня никакого проку! – с чувством сказал Богдан и выскочил в коридор.

– Почему же никакого, если вы с Танькой здесь справитесь… – вслед запротестовала Ирка и смолкла. Богдан удрал. Да все он сам знает – только ему этого мало! Ирка четко представляла, что бы с ней творилось, если б ребята шли на опасное дело, а она вынуждена была сидеть дома.

– Наконец-то! – раздался из соседней комнаты возмущенный голос Таньки. – Дорожку надо расстелить, берись за тот край, а то эти две о-очень занятые дамы с места не сдвинутся!

– Эта подружка Хортицы с каждым днем становится все нахальнее! –прекращая скандалить со Стеллой, обронила Оксана Тарасовна. – Она всерьез предполагает, что я буду таскать здешнюю мебель?

– Ото треба було ее вбыты, ще колы була можлывость, – деловито согласилась Стелла.

– Богда-а-ан! – ехидно скомандовала Танька… и из комнаты раздался звучный хлопок, будто изо всех сил тряхнули растянутую между Богданом и Танькой шерстяную дорожку. Мгновение царила тишина, а потом раздался дружный кашель ведьм и топот ног – Стелла и Оксана Тарасовна выскочили в коридор. Ирка злорадно усмехнулась: выбивала она эту дорожку еще осенью, перед холодами. Как иногда полезно отложить домашнюю работу на потом!

– Я тоби це ще припомню! – кашляющая и шумно дышащая, Стелла вкатилась на кухню – ее лоб и щеки припорошило серой пылью с примесью мелко нарубленной травы. Толстуха утерлась рукавом и рявкнула: – Мы йдемо, чи ты тут до самой полуночи жрать будешь?

Ирка кинула в рот кусок мяса, уже поднимаясь, хлебнула чаю и выскочила в коридор. Там, с собранной сумкой наготове, стояла Танька.

– Все на месте, я проверила, – отрапортовала она, вручая Ирке сумку, а в глазах ее стыла тревога – почти ужас.

– Примерно раз так двадцать проверила, – проворчал Богдан. – Проверь еще разок, вдруг что-нибудь выкинула, пока проверяла!

Танька нервно дернулась к сумке… Ирка перехватила ее руку, покачала головой и надела ветровку. Богдан решительно взял Таньку за плечи и притянул к себе. Девчонка мгновение еще сопротивлялась, а потом устало прижалась спиной к его груди, словно соглашаясь, что он имеет право разделить давящую на нее тяжесть. Ирка невольно улыбнулась – вымахал Богдан за последний год, выше Таньки на голову.

– Ты, главное, помни, что у нас уже была история с кладбищем – вот из-за этих самых ведьм! – недобрыми глазами следя за одевающейся Стеллой и застывшей в дверях Оксаной Тарасовной, процедила Танька.

– Ось якбы ты про це не вспомнила, так я б здывувалась! – напяливая поверх кофты еще одну кофту, буркнула Стелла.

Ирка бросила на Стеллу быстрый настороженный взгляд… и снова принялась возиться с замком ветровки. Богдан с Танькой даже не переглянулись.

Стелла взялась за стоящий у стены здоровенный короб, примерилась. Неожиданно оказавшаяся рядом Оксана Тарасовна подхватила явно тяжелый короб под дно, помогая толстухе взвалить его на плечо… и тут же отступила, поглядывая на руки, точно те вдруг начали действовать по собственному почину.

– Ну… удачи вам, – глядя на стоящих в дверном проеме тонкую черноволосую девушку и необъятную толстуху с сальными, припорошенными пылью волосами, прошептала Танька.

– Да пребудет с вами Сила! – попытался изобразить джедая Богдан, но сбился.

Оксана Тарасовна только хмыкнула, повернулась на каблуках и ушла в комнату, но Ирка успела заметить пробежавшую по лицу старшей ведьмы нервную судорогу. Ирка и Стелла, не прощаясь, шагнули через порог в наступающие сумерки. Сидящий на груше Иркин кот печально мяукнул им вслед.

Глава 4. На кладбище ночью

Новые районы – это очень старые деревеньки или почти такие же старые рабочие слободки, которые подгреб под себя расползающийся, как медуза, мегаполис. Когда-то, в начале прошлого века, здесь торчали совершенно деревенские домишки – с огородами, пышными вишневыми садами, коровниками и курятниками. Разница была лишь в том, что каждое утро, раньше, чем начинали мычать недоенные коровы, над слободой разносился тягучий заводской гудок, и отцы семейства отправлялись не в поле, а в литейные и прокатные цеха городских заводов. Сейчас район походил на лоскутное одеяло – на фоне сумрачных небес толстыми свечками возвышались новехонькие многоэтажки, а между ними изломанной гребенкой торчали то черепичные крыши роскошных частных домов, то шиферные советских белокирпичных, то вовсе прогнившие камышовые крыши ветхих саманных хат, помнивших еще отряды «красных», «белых», петлюровцев, махновцев, сцепившихся в кровавой круговерти. Профессорского вида старичок, выгуливающий на газоне у новостройки одышливого мопса, приветливо раскланялся с бойкой старушонкой, пасшей козу. За серой лентой проходящего мимо шоссе тянулась «зеленая зона» – уцелевший островок леса, в котором какие-то полторы сотни лет назад еще охотились на волков владельцы пригородных имений. Такси высадило Ирку со Стеллой возле многоэтажки, ведьмы торопливо пересекли шоссе и скрылись под сенью старых густых ветвей.

– Головне, понимать, навищо ты це все робышь! – вещала Стелла, переваливалась по тянущейся через лес неширокой грунтовке. Короб на плече ощутимо перекашивал ее на сторону. – Навищо мы своих покойников в землю зарываемо? – ответ не требовался, Стелла желала говорить сама. – Щоб связь у нас с цей землей була! Инакше чому вона нас ще доси не поскидала, хочь мы на нее и гадим по-всякому? Тому, що предки наши в нее поколиння за поколинням уходили, от мы ей теперича и родные, жалко ей нас. Хто сьогодни на кладовище будуть, то не якись заложные мертвяки-хулиганы, то все дуже добропорядни покойники, що в свою законну ничь раз в году погулять вышли! Тильки обиженные шибко: уважения уже скильки не бачилы!

– Но люди же каждый год на кладбища в поминальные дни ездят, – вставила фразу Ирка. Лес начал редеть, и даже в густых сумерках стали видны навершия старых крестов над оградой.

– Ездють они! – возмутилась Стелла. – На могилках пожрать! А песни, дела пращуров славящие? А веселье? По весне дедов-прадедов, старую жизнь ублажать треба: добрых покойников тризной порадовать, заложных мертвяков того… нейтрализовать. Довольные предки на твоего папашу-Симаргла и поработают: молодую жизнь наружу вытолкнут! И зацветет все, заколосится… без вселяких пестицидов и прочей отравы. – Стелла топнула толстой ножищей и возмущенно воззрилась на Ирку. – Чому Оксанка тэбэ навчала, що ты цього не розумиешь?

– Все я понимаю, – пробормотала Ирка, подходя к закрытым кладбищенским воротам. И вдруг повернулась к Стелле, жестко глядя старой ведьме в глаза. – Я не понимаю, почему вы с Оксаной Тарасовной мне помогаете.

– Ото час отношения выяснять?

– Я слишком хорошо помню, как вот по точно такому же кладбищу нас с Танькой гоняли поднятые вами мертвяки, – отрезала Ирка. – И никуда с вами не пойду, пока не буду уверена, что вы меня не подставите!

– Ну… тоди мы з Оксанкой трохи увлеклись. – Впервые Ирка видела Стеллу смущенной. – Зробылы то, чого не можна робыты. Так хто ж знал, шо ты выживешь та ще здешняя ведьма-хозяйка с тебя выйдет?

– Ни одна ведьма не захочет иметь над собой хозяйку! – презрительно усмехнулась Ирка. – Говорите правду, или я сейчас поворачиваюсь и ухожу!

– Куды це ты уходишь? – всполошилась Стелла. – А мертвяки?

– Столетиями они свой Навский Великдень без меня справляли и еще раз справят! – отрезала Ирка.

– А внуки мои як же? – упирая руки в бока и заступая Ирке путь, грозно потребовала Стелла. – Ты уйдешь, а они настоящую рослыну потим только в книжках и побачат? Бо хиба ж обиженные пращуры обиженную землю родить уговорят? Ну не можем мы все людство, такую силу-силенную народу убедить, що неправильно гыдоту вселяку на нашей земле разводить! На ведьм только и надежда, тем бильш, що ты – ведьма-хозяйка, та ще и Симаргловой крови! Ты предкам уважение окажешь, они умилостивятся! Ну не уходи, Яринка, солнце ясное, не станем мы тэбэ подставлять, бо ты нам нужная очень! В мэнэ ж внуки, а у Оксанки – сын. Женится – внучка Оксанке будет, всему вона ее навчить, и чарам, и зелья варить, тилькы було б з чого ци зелья варить, бо травички нужной з каждым годом все меньше. Давно пращуры обиду копят, разлютуют совсем, не вернутся в свои могилы – вся земля повымрет, мы, ведьмы, первые, а все инши за нами, а мэни не можна, бо в мэнэ ж внуки… – грозный тон давно перешел в жалобное бормотание, по толстым щекам Стеллы катились настоящие слезы. – А дуб? – вдруг вскинулась она, глядя на Ирку почти с ненавистью. – Хортицкий дуб як же? Я ж его ще зеленым помню, ствол такый, що вдесятером не обхватишь! Он же вмырае, хто ж ему допоможет?

– Хорошо, не уйду, – невозмутимо согласилась Ирка, распахнула кладбищенскую калитку и двинулась по узкой дорожке между могил.

Мгновение сзади царила тишина, потом раздался топот, пыхтение, и Стелла нагнала ее, с неожиданной прытью оббежала вокруг и перегородила дорогу.

– Та яка ж з тэбэ видьма-хозяйка, якщо ты мени ось так и поверила? – воинственно вопросила старая ведьма. – А якщо я тоби наврала? На жалость взяла, слезу пустила?

– Это вряд ли, – меланхолично сообщила Ирка.

– Як це? Та я ж вру, як дышу, а ты кажешь «вряд ли»! – на все кладбище возмутилась ведьма… и вдруг с размаху запечатала себе рот ладонью. Над зажавшими рот пальцами теперь видны были только Стеллины глаза, с возмущением уставившиеся на Ирку. – Це хиба ты мени египетского зелья дала, що правду казать заставляет? – сквозь собственную ладонь пробубнила она.

– Одну долю евшан-травы, для прояснения памяти, две доли лапчатки для расположения к собеседнику и желания поделиться сокровенным… – начала насмешливо перечислять Ирка.

– Що ты мэнэ тут вчишь – хиба я не знаю, як египетское зелье варится? – убирая руку ото рта, заорала Стелла. – Як ты мени його дала?

– Так вам все секреты и расскажи! – протиснувшись вдоль оградки, Ирка обошла Стеллу и зашагала дальше к виднеющейся на другой стороне кладбища церквушке. Стелла чуть ли не вприпрыжку кинулась за ней:

– От нахабна видьма! Ну як, кажи – як? Бо в чай, що я у вас пила, ничого не подсыпали – що я, дурна, щоб не проверить?

Ирка только усмехнулась. Старые рецепты, старые привычки – вот что вас подводит, милые дамы! Если соль – значит, обязательно сыпать, если зелье – обязательно подсыпать. А мелко порубить травяной сбор в кухонном комбайне, посыпать им скатанную дорожку да потом и вытряхнуть ведьмам прямо в физиономии – это уже слабо. Пока доехали, Стеллу как раз разобрало. Дома Танька наверняка Оксану Тарасовну допрашивает – ту тоже пронять должно было. Ну хоть они с Богданом немножко успокоятся.

Ирка ступила под сень церковной ограды на мощенный битыми плитами двор. У церкви торчали покосившиеся кресты самых старых могил. Еще можно было разглядеть полустертые надписи на надгробных плитах: «Потомственный дворянин, гвардии драгунского полка майор… и благоверная супруга его…» – имена стерлись, «Купец 2-й гильдии…», «Девица Анфиса…»

Ирка нырнула под стену старой церкви, где темнота сгущающейся ночи была темнее всего. Следом с пыхтением забралась Стелла:

– Зараз… У мэнэ тут смесь чая з табаком, щоб мертвяки нас раньше времени не учуяли.

Ирка хмыкнула – ну вот опять, старые рецепты! Не хватало еще табачищем вонять!

– Нате! – и в руку Стелле шлепнулся тяжелый баллончик. – Специальная жидкость, чтобы отбивать запах человека. Из охотничьего магазина. Если на волков действует, так и мертвяков как-нибудь проймет.

– Ты з мертвяками такая умная будь, а старую ведьму всякой гыдотой опрыскивать як сорняк – на то много ума не надо! – «распшикивая» состав из баллончика, ворчала Стелла.

– Тихо! – поднимая голову, предостерегающе шикнула Ирка.

– А ты на мэнэ не шикай! Сама вже бачу, що тихо треба… – буркнула неукротимая Стелла и вправду замолкла.

Глава 5. Тени предков

На невысокой звоннице точно невидимые руки дернули язык колокола. Он качнулся раз, другой, ударил о бронзовый край… Абсолютная тишина была ответом, словно и те немногие звуки, что жили на старом кладбище – вздохи ветра, стрекот сверчка, далекий гул редких машин, – стали глуше. Колокол ударил второй раз… Звуки исчезали один за другим: сперва растаял шум шоссе, будто и не жил и не дышал рядом миллионный город, в полном молчании раскачивались кроны деревьев, беззвучно хлопая крыльями, пронеслась над старым кладбищем птица и исчезла во мраке. Наконец последовал третий удар… Несокрушимая тишина сгустилась вокруг, поглощая даже звук Иркиного дыхания. Не выдержав, девчонка провела ногтем по стене… Раздался оглушительный скрежет.

Ирка невольно шарахнулась, крепко приложившись спиной об стену. Стелла поймала ее за плечо и молча ткнула пальцем – гляди!

Старый крест отъехал в сторону. Из открывшейся ямы спокойно и неторопливо, словно по невидимым ступенькам, поднялся скелет в потрепанном мундире драгунского майора. Придерживая висящую на боку саблю, склонился над могилой… Украшенные старинными перстнями костяшки пальцев легли на протянутую руку скелета и из могилы поднялась дама в темном платье – кружевной чепец обрамлял голый череп.

– Bonsoir, mon cher! Каково спалось? – пощелкивая отваливающейся челюстью, кажется, откуда-то из глубины мундира прогудел скелет гвардии майора.

– Беспокойно, Петр Владимирович, друг мой, право же, беспокойно! – прошамкала в ответ его супруга.

В тени стены Стелла чувствительно ткнула Ирку кулаком в бок и скорчила многозначительную гримасу.

– Анфиса Яковлевна, голубушка, поднимайтесь, пора! – костяшками пальцев госпожа майорша постучала по соседней могильной плите.

Но вместо нее зашевелилась могила купца второй гильдии и оттуда, отряхивая землю со слишком большой для него нынче бобровой шубы, вылез третий скелет.

– Почтение их благородиям. – Смахивая с головы высоченную бобровую шапку, вновь прибывший отвесил майору с супругой поясной поклон – затрещали кости, ребра скелета звучно стукнулись друг об дружку. – Барышня, ну где вы там изволите? Только вас и ждем-с!

– Иду-иду, ах, как же вы нетерпеливы! – разверзлась последняя могила, и из нее, кокетливо придерживая край отделанного воланами белого платья, резво выбежал еще скелет. Обтянутые ажурными перчатками кости пальцев раскрыли такой же ажурный кружевной зонт. – Ну вот я и готова! Петр Владимирович, не сочтите за труд, будьте моим кавалером!

– Большая честь, Анфиса Яковлевна! – браво щелкнул каблуками и всеми костями скелет майора. Согнув калачиком, подал руку жене, позволил девице тоже подхватить себя под другую руку, и вся троица направилась к церкви. Следом за «благородиями», выставив ныне не существующее пузо и перебирая выглядывающую из-под распахнутой шубы золотую цепочку часов, солидно двинулся купчина.

С душераздирающим скрежетом церковная дверь распахнулась – и вся четверка скрылась внутри. Ирка поняла, что становится светлее. Она задрала голову… В церковных окнах загорались огоньки – в каждом отдельном стеклышке крохотный лепесточек пламени, словно изнутри поднесли свечку. Много свечей…

По тропе между могилками, спотыкаясь, приближался еще кто-то… Вот он подошел ближе, и в падающем из окон блекло-золотистом свете Ирка увидела оскаленную улыбку черепа, сморщенные остатки кожи и жидкие нити волос. Новый покойник проковылял внутрь. А дальше мертвяки разной степени сохранности просто косяком пошли! Старое кладбище наполнилось скрежетом отодвигаемых могильных плит. Перебирая пальцами, мимо пропрыгал разрозненный комплект рук и ног – посередке, гремя по плитам двора, катился череп! Проследовал полуразложившийся удавленник в приказчичьей поддевке – на шее его болтался обрывок веревки. Компания скелетов в белогвардейских мундирах и другая – в буденновках демонстративно направились к церкви разными дорожками. На шинелях и мундирах отчетливо виднелись дырки от пуль. Целая стайка почти нематериальных полупрозрачных сущностей, звонко хихикая и лопоча на разные голоса, туманным облачком клубилась в церковных вратах, пока мертвячка совершенно учительского вида, даже с уцелевшим на макушке строгим седым пучком не загнала их внутрь. Дружно печатая шаг, прошли солдаты Отечественной войны, следом потянулись более современные покойнички, явно чувствующие себя неловко в строгих темных костюмах, одетых в жизни один раз – на свадьбу, и еще напоследок – в смерти. Поток мертвецов начал иссякать…

Пш-ш-ших! Свет вспыхнул во всех окнах разом, заиграл в стеклах. Из дверей церкви донесся мерный речитатив и строгое и стройное пение.

Одновременно неподалеку послышался шорох шин по гравию… и шаги.

– Еще один! – поняв, что возможность говорить и слышать звуки вновь вернулась к ней, прошептала Ирка, указывая на приближающийся по опустевшей дорожке темный силуэт.

Последний покойник был облачен в джинсы и плотный свитер под распахнутой ветровкой. Озираясь и то и дело приседая, будто ему хотелось развернуться и броситься наутек, он брел по кладбищу.

– Свеженький совсем, морда какая гладкая, – пробормотала Ирка, наблюдая, как мертвяк остановился у ограды, с недоверчивым испугом глядя на сияющую огнями церковь. Потоптался, вытащил из кармана здоровенный клетчатый платок и принялся утирать обильно текущий по обвислым щекам и бычьему загривку пот. Мгновение Ирка тупо наблюдала за ним, пытаясь понять, что же в этой картине неправильно… И наконец потрясенно выдохнула:

– Мертвяк, а потеет!

Глава 6. Суета вокруг вареника

– Ха-ха-ха! – сгибаясь пополам от хохота, старая ведьма отчаянно зажимала себе рот кулаком. – Да живой он, живой! – простонала она – из глаз ее от смеха текли слезы. – Зятек це мий… Ой, не могу! – Стелла обняла себя обеими руками за пузо и снова согнулась от смеха. – Поверил, як есть поверил!

Стоящий у ограды человек настороженно огляделся, будто что-то услышал. Стелла торопливо заткнула сама себе рот и попятилась поглубже в тень.

– Что он здесь делает? – наблюдая за неожиданным пришельцем, прошипела Ирка.

– Мабуть, мэнэ извести хочет! – содрогаясь от смеха немалыми телесами, простонала Стелла. Тихо подвывая от прорывающегося хохота, она обессиленно привалилась к стене. – Он до мэнэ с дочкой та внуками приезжал на вареники. Я ему и разповила, що як вареника за щеку покласть, та в ночь на Навский Великдень до церквы на кладовище пойти – будешь не лише знать, хто видьма, а зможешь ее вовсе извести! Он, мабуть, це соби затямкав, и ось, дывыться! Явился! – Стелла снова начала подвывать от смеха.

Мужик тем временем робко миновал оградку и ступил на церковный двор. Остановился, со страхом глядя на озаренную загадочными огнями церковь и прислушиваясь к доносящемуся откуда-то из-за угла жуткому подвыванию и сопению. Попятился назад, будто все-таки решил удрать… а потом решительно, как пистолет из кобуры, выдернул из внутреннего кармана куртки сверток. Развернул салфетку… и отчаянно сунул в рот толстый разлапистый вареник. Левая щека у мужика оттопырилась, как от флюса. Печатая шаг, он направился к озаренным светом церковным дверям.

– Умеете вы достать человека, если мужик на такое решился!

– Це я його дистала? – Стелла мгновенно перестала хохотать и уперла руки в бока. – А звидки у дочки моей синяк под глазом? Каже, «упала»! Я його и предупредила, якщо она ще раз так впаде, я весь его бизнес поганый уроню, а самого вообще на три метра вглубь закопаю! Ось он и вертится теперь, мов ужака на сковородке!

Тем временем зять остановился у церковной двери, напоследок потоптался еще на пороге и шагнул внутрь. Аж зарычавшая от непреодолимого любопытства Ирка выпустила когти на кончиках пальцев и, цепляясь за щели старой кладки, полезла по стене к сияющему окну.

– Ну що там, що? – снизу громким шепотом вопрошала Стелла. – Мени ж не злетиты, бо на кладовище на Навский Великдень чаклуваты зовсим не можна! Що там, кажи?

– Тихо там, не вижу пока ничего! – Ирка подтянулась, цепляясь когтями за узкий край окна и упираясь ногами в такой же узкий карниз. Отчаянно пытаясь сохранить равновесие, она немыслимо изогнулась и прижалась щекой к стеклу. В первый миг исходящий из окна свет ослепил ее, потом плавающие перед глазами цветные пятна развеялись и сквозь мутное стекло она увидела…

Словно вода – аквариум, свет сотен свечей заполнял старую кладбищенскую церковь. Выстроившиеся по обе стороны от алтаря мертвецы пели слаженно и проникновенно. Лишенные связок горла тянули долгую, берущую за душу, трепетную ноту, отсутствующие легкие раздувались, создавая полноту звука, недоступную оперным дивам. Звук разрастался, ширился, заползал в мозг, заполнял все вокруг…

По проходу к алтарю ковылял Стеллин зятек. Левую его щеку оттопыривал вареник, а глаза выпучились, как в мультиках, став похожими на два бильярдных шара! Зятек непрерывно крутил стриженой башкой – его застывший взгляд останавливался то на ссохшейся мумии с краю толпы… на раздувшемся синем утопленнике… на улыбчивом седеньком старичке в увешанном медалями военном кителе…

Мертвецы пели. Сложив перед грудью костлявые ладони, привставая на носки, запрокидывая черепа и самозабвенно прикрывая глаза, у кого еще остались веки. Раздувались синие шеи, и будто меха в кузнице ходили туда-сюда ребра скелетов. И шел между ними к алтарю живой человек – будто его туда канатом тянуло.

Перед алтарем, на самых почтенных местах, стояла четверка покойников с погоста. Неумолимо приближающийся к ним зятек видел обтянутую мундиром спину и высокий кивер майора, бахрому чепца ее благородия майорши, бобровую шапку купца и кружевной зонтик барышни, который она не закрыла даже сейчас. Неведомая сила подтащила мужика прямо к почтенным покойникам… Мелодия замерла на высокой ноте… Ажурный зонтик качнулся… Барышня медленно повернулась, и гладкий череп под сенью кружев оскалился острозубой усмешкой. Она протянула к мужику руку в узорчатой белоснежной перчатке…

– Дай вареник! – костяшки пальцев впились в оттопыренную щеку.

– Варени-ики-и-и! – раздался пронзительный многоголосый вой, и мертвецы кинулись к мужику.

От этого вопля Ирка невольно дернулась, мелкие камушки посыпались у нее из-под ног, и она сорвалась с окна, оставив на штукатурке отчетливый след пяти когтей! По кошачьи извернулась и приземлилась, сбив с ног Стеллу.

Дверь церкви с грохотом распахнулась, и на порог вывалился Стеллин зятек, будто комарами, облепленный мертвецами со всех сторон.

– Дай-дай-дай, дай вареник, дай! – покойники впились в мужика…

– Ты дывысь, як бидолашни мерци за год-то изголодались! – глядя на мертвецов с умилением, как добрая бабушка на примчавшихся с долгой прогулки внуков, прокряхтела Стелла, поднимаясь с земли.