День победы Том 2 Вставай, страна огромная!


Выход у нас один -

Выстрел и в сердце клин,

Прикрой меня!

Мертвым оставь покой,

Действуй, пока живой,

Идет война!

Ария. "Патриот"

Глава 1 Пробуждение

Московская область, Россия - Нью-Йорк, США - Берлин, Германия - Вашингтон, США 10 октября

По обе стороны от железнодорожной насыпи тянулось огромное поле, прежде густо заросшее сорной травой, кое-где вымахавшей едва ли не в человеческий рост. Здесь никогда и ничего не сеяли и не жали - пшеница, рожь или овес едва ли дадут нормальные всходы, если бросить семена в почву, пропитанную мазутом, прокопченную выхлопами проносившихся здесь по несколько раз на дню мощных локомотивов. А сорняки, как всегда и бывает, отлично прижились, только крепчая день ото дня.

Но теперь поле было взрыто вдоль и поперек - только не колхозными плугами и боронами, а гусеницами боевых машин. Вдоль железнодорожной линии выстроились ровными рядами сотни глыбоподобных танков М1А2 "Абрамс", главная ударная сила доблестной Третьей механизированной дивизии Армии США. Время от времени один или сразу несколько стальных исполинов оживали, и под характерный стрекочуще-воющий звук газотурбинных двигателей "Лайкоминг" отправлялись по разбитому проселку на железнодорожную станцию, где их прибытия ожидал очередной эшелон.

Там, на товарной станции, творился сущий ад. Танки и боевые машины, готовившиеся к погрузке, ползли лязгающей стальной змеей, медленно, продвигаясь, порой, за час на пару сотен ярдов. А на путях метались солдаты, сменившие "разгрузки" на оранжевые жилеты регулировщиков, а штурмовые винтовки - на яркие жезлы. Медленно, осторожно опытные механики-водители вели свои машины по наклонным пандусам. "Абрамсы", неуклюже ворочаясь, заползали на железнодорожные платформы, сцепленные в невероятно длинные составы, голова которых исчезала где-то за горизонтом.

Генерал Ральф Свенсон лично наблюдал за погрузкой, уже успев оглохнуть от рева моторов, лязга стали, громогласных гудков тепловозов. Командующий дивизией старался контролировать все происходящее, одновременно не мешая своим подчиненным делать привычную работу - как это бывает в любой армии, может, кроме израильской, присутствия рядом отца-командира всегда повышало градус нервозности.

- Генерал, сэр, - офицер в полевом камуфляже, с планшетом под мышкой, подскочил к Свенсону. - Сэр, завершена погрузка третьего танкового батальона!

- Отлично, майор! Дайте команду на отправление эшелона!

Состав был готов к тому, чтобы покинуть станцию, начав движение на северо-запад, в сторону Санкт-Петербурга. На платформах возвышались кое-как укрытые брезентом - не от шпионов врага, разумеется, а от непогоды - танки "Абрамс", боевые колесницы двадцать первого века, пятидесятисемитонные куски металла, напичканного сложнейше электроникой. Всего пятьдесят четыре машины, а, кроме того - бронемашины "Брэдли", бронетранспортеры, командно-штабные машины, самоходные минометы, грузовики и командирские "Хаммеры". Несколько месяцев назад вся эта армада рвалась к Москве прямо с пирсов таллиннского порта своим ходом, назад же возвращались с комфортом, по железной дороге.

Третья механизированная дивизия Армии США сделала свое дело, и теперь вся, до последнего человека, готовилась к заслуженному отдыху. Несколько месяцев назад именно стремительны марш "Абрамсов" генерала Свенсона поставил точку в молниеносной войне с русскими. Дивизия, выгрузившаяся в Таллинне, одним броском достигла русской столицы, разгромив по пути спешно собранные противником танковые части и придя на выручку окруженным со всех сторон в московском аэропорту парням из Восемьдесят второй воздушно-десантной. Тогда, увидев на улицах американские танки, русские окончательно подняли бессмысленность сопротивления, и тысячи жизней так и не оборвались в те часы. А теперь бойцы генерала Ральфа Свенсона, сделав свое дело, покидали Россию, предоставив другим шанс рискнуть своей головой.

Переброска механизированной дивизии - сложное дело, если учесть, что на вооружении ее две с половиной сотни одних только "Абрамсов", а еще четыре сотни БРМ и БМП, девяносто шесть самоходных гаубиц "Паладин", бронетранспортеры, в общем, чертова уйма громоздкого железа. И все это следовало вывезти в совершенно нереальные сроки. А потому день и ночь по направлению к Петербургу двигались составы - платформы с техникой, собранные отовсюду пассажирские вагоны с солдатами, и купейные и плацкартные, все, что нашлось. А там, в порту, уже стояли готовые к погрузке транспорты, каждый из которых за один рейс как раз мог перекинуть через океан треть механизированной дивизии - и техники, и личного состава.

- Второй пехотный батальон уже направляется на станцию, - сообщил, прежде чем передать приказ генерала, руководивший всем процессом майор. - Но боюсь, погрузку придется задержать, сэр.

- Что такое, майор?

- Прибыла наша смена, генерал, сэр! Четвертая механизированная бригада! Пока они разгружаются, придется ждать!

Майор махнул рукой, и Свенсон, проследив за этим жестом, увидел, как с точно таких же платформ, что увозили к морю его "Абрамсы", скатываются, грохоча колесами по железным настилам, бронемашины "Страйкер". Увешанные решетками противокумулятивных экранов по оставшейся еще с Ирака привычке, восьмиколесные остроносые машины, урча моторами, отползали в сторону, выстраиваясь длинными рядами. Стальной поток стекал с платформ, подчиняясь требовательным взмахам жезлов в руках все тех же регулировщиков в ярких, издалека заметных в любой суете, жилетах.

Этим громоздким машинам, размерами спорившим со школьными автобусами, и, если верить отзывам ветеранов, примерно так же, как автобусы, пригодным для боя, предстояло заменить Третью механизированную дивизию, и нанесшую решающий удар в стремительной войне, войдя в русскую столицу и поставив точку в конфликте. Транспорты, готовые увезти солдат генерала Свенсона, прибыли отнюдь не порожняком, как раз и доставив в Санкт-Петербург механизированную бригаду. И теперь по ниткам железных дорог, связывавших два русских мегаполиса, навстречу друг другу мчались эшелоны с техникой и людьми.

Вся эта нервная суета началась не просто так, спешка никогда не приводит ни к чем хорошему, но сейчас торопились все. Бурная деятельность, кипевшая разом на нескольких железнодорожных станциях под Москвой, была ни чем иным, как последствиями сразу нескольких встреч на высшем уровне, состоявшихся несколькими днями ранее, и окончательно определивших направление политики США в покоренной России.

Движение на Манхэттене оказалось полностью парализовано. Сотни, тысячи авто, солидные представительские седаны, стремительные спорт-кары, юркие малолитражки, стояли в огромных пробках, выдыхая в небо Нью-Йорка клубы выхлопных газов. А по расчищенным от постороннего транспорта авеню мчались под рев сирен эскорта вереницы лимузинов с дипломатическими номерами и яркими пятнами флажков над капотами. При каждом - по несколько полицейских мотоциклистов, и еще одна-две машины без опознавательных знаков, но и так было понятно, что там тоже охрана, причем посерьезнее, чем пара офицеров дорожного патруля.

Главе Госдепартамента США пришлось совершить, пожалуй, самое короткое путешествие из всех, кто был вызван на внеочередное совещание Генеральной Ассамблеи ООН. Путь из Вашингтона в Нью-Йорк занял всего чуть больше получаса по воздуху, и затем еще чуть дольше - из аэропорта Ла Гардия в самое сердце "Большого яблока".

Возле сверкающего сталью и стеклом небоскреба ООН было полно машин и людей - представители десятков стран, наделенных правом определять судьбы мира, съехались сюда почти одновременно. Выбравшись из тяжеловесного "Крайслера", Энтони Флипс осмотрелся по сторонам. Людей в официальных костюмах было полно, но не меньше - людей в униформе. Каждая встреча здесь охранялась все более тщательно, вот и сейчас над головами кружили сразу два полицейских вертолета, охранники попадались на каждом шагу. Наверняка на крышах соседних зданий хватало снайперов, но этого Флипс увидеть, конечно не мог.

- Господин госсекретарь! - сотрудник службы безопасности узнал вошедшего в здание Флипса, не оскорбляя его проверкой документов.

Охранники, не убиравшие рук от поясов с оружием, беспрекословно пропускали Флипса, за которым послушно двигались несколько помощников. Для того чтобы попасть в зал заседаний, пришлось миновать несколько рубежей охраны, трижды пройти через рамку металлодетектора, ни на секунду не сомневаясь в том, что безопасности дипломатов, собравшихся здесь сегодня, ничто не может угрожать.

Казалось, от сгустившегося напряжения потрескивает воздух, как это бывает в преддверии сильной грозы. Энтони Флипс буквально кожей ощутил напряжение, исходившее от собравшихся в зале заседаний людей. А их было немало - черные, желтые, белые, молодые и старые лица, с кем-то госсекретарь давно знаком, иных видит впервые - таких, в прочем, было меньшинство. Запах пота, перемежаемый резкими ароматами мужского парфюма, и кондиционеры отнюдь не в легкую справляются с этим.

Зал был полон - каждый сейчас, когда прежний мир стремительно рушился, рассыпался прахом, хотел стать одним из архитекторов нового порядка. Энтони Флипс только усмехнулся, благоразумно прикрыв ладонью рот. Глупцы, думают, что здесь, почесав языками, покричав, они примут действительно важные решения, смогут что-то изменить одной только болтовней.

Пробираясь к своему месту, глава Госдепартамента пару раз обменялся рукопожатиями с теми, кому действительно доверял, другим просто кивнул, дав понять, что видит их и помнит, а многих - проигнорировал, овсе не демонстративно, а просто потому, что его внимания они не стоили. В прочем, и появление представителя Соединенных Штатов заметили не все - дипломаты о чем-то беседовали с соседями, не обращая внимания на происходившее вокруг. Говорили разом на доброй дюжине языков, среди которых английский звучал отнюдь не чаще остальных.

Гомон, от которого звенело в ушах, вдруг начал стихать. С минуту из дальних рядов еще доносились приглушенные голоса, но потом умолкли и они, и сотни взглядов сошлись на невысоком щуплом человечке, молча поднявшем правую руку, призывая собравшихся к тишине.

Генеральный секретарь Организации объединенных наций, взойдя на трибуну, одернул и без того сидевший на нем без единой складочки, идеально скроенный по фигуре пиджак, обвел собравшихся пристальным взглядом раскосых глаз. Прищурился, отчего веки его сжались в совсем уж узкие щелочки. Нарамсингх Камранчонг тоже искал знакомые лица - и находил их, убеждаясь, что в Нью-Йорк прибыли все те, чье присутствие здесь и сейчас имело хоть какое-то значении. Да, все, места заняты, кроме одного - представитель Российской Федерации не явился сегодня на Генеральную Ассамблею, и вряд ли стоит ожидать, что он появится в ближайшее время.

- Господа, прошу тишины! Позвольте начать, - произнес он негромко, но мощные динамики донесли эти слова до всех, сидящих в зале. - Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить проблему, решение которой не терпит отлагательств. Судьба России, фактически разгромленной и оккупированной армией США, должна быть определена здесь, сейчас, немедленно!

Генеральный секретарь обратил свое азиатское лицо, похоже на бесстрастную маску, взгляд своих ничего не выражающих глаз, на Энтони Флипса, невольно напрягшегося, словно бегун, замерший на старте.

- В этом зале присутствует представитель Соединенных Штатов. Полагаю, он поможет нам сейчас разрешить все вопросы, дав исчерпывающие ответы на них. Мистер Флипс, прошу вас озвучить политику Вашингтона в отношении России!

Глава Госдепа встал, зачем-то тоже одернув пиджак, и обвел взглядом заинтересованно притихших коллег-дипломатов. От его внимания не укрылось то, как приблизились друг к другу представители Китая и Индии, торопливо обменявшись несколькими фразами. От этих Флипс ничего хорошего не ждал, и потому уделял им самое пристальное внимание, заранее готовясь к подвоху.

- Господин генеральный секретарь, - Энтони кинул Камранчонгу, и, уставившись поверх голов толпы, произнес: - Господа! Прежде всего, прошу воздержаться от слишком частого употребления понятия "оккупация". Мы с радостью покинули бы Россию, не ставя под угрозу жизни американских солдат, если бы русское руководство, сформированное вместо прежней администрации, само не просило моего президента оставить войска в России - в качестве гаранта стабильности на первых порах восстановления мирной жизни. Мы и так понесли огромные потери, восстанавливая порядок на территории этой страны, ценой крови американских солдат охраняя весь остальной мир от ужасов войны.

Военная операция против России была вынужденной мерой с самого начала, никто вообще не готовился к такому повороту событий. Но отстранение от власти законно избранного большинством россиян главы государства Алексея Швецова кучкой заговорщиков, в руках которых оказался русский ядерный арсенал, прочее оружие массового уничтожения, не оставило нам выбора. Русские многое сделали, идя по пути строения демократии в своей стране, и мы сочли необходимым вмешаться, дабы защитить эти завоевания.

Энтони Флипс видел, как представитель Индии повернулся к сидевшему по левую руку от него шоколадно-бронзовому бразильцу, сказав несколько слов. Индус приник к собеседнику так близко, что, казалось, хочет обнять его в порыве страсти. Зато можно быть наверняка уверенным, что никто из непосвященных ничего так и не услышал.

- Наши войска останутся на территории России ровно столько времени, сколько русским властям потребуется для восстановления системы управления и формирования полицейского аппарата, способного эффективно поддерживать порядок внутри страны, обеспечивая безопасность армейских арсеналов, в том числе - оружия массового уничтожения, - сообщил госсекретарь США, стараясь не обращать внимания на перешептывание, доносившееся из зала. - Мой президент не намерен рисковать жизнями американских солдат, но также он не намерен ставить под угрозы жизни всей американской нации, что неизбежно, если в России наступит анархия и хаос. Именно мою страну русские экстремисты и радикально настроенные националисты винят во всех своих бедах, и нет сомнений, что если мы предоставим им хоть какую-то свободу, по Соединенным Штатам будет нанесен удар всей доступной им мощью. А этого Белый Дом не допустит ни при каких обстоятельствах! Мы доведем начатое дело до конца, господа!

- Причины, заставившие вас предпринять агрессию против России, нам до конца не ясны, - прервал Флипса китайский представитель, воспользовавшись тем, что американец умолк на мгновение, чтобы перевести дух и сделать глоток минеральной воды из стоявшего на трибуне стакана. - Ваши доказательства слишком эфемерны. Мы не верим всерьез в истории о перевороте и свержении Швецова его ближайшим окружением, тем более - в убийство русского президента. Это не первый случай, когда вы ищете предлог для того, чтобы развязать войну, а затем все основания оказываются надуманными, а улики - сфальсифицированными!

- Господин Бэнь Цифоу, мы предоставим вам доказательства, такие, после которых у вас не останется сомнений. Соединенные Штаты действовали в интересах всего мира!

- Россия являлась ключевым элементом безопасности на всем евроазиатском континенте, - настаивал китаец, невозмутимый и непроницаемый. На его морщинистом лице не дрогнул ни один мускул, а очки в тонкой стальной оправе пропускали ничего не выражающий, совершенно безмятежный взгляд, словно этот человек уже достиг заветной нирваны. - Теперь построенная с таким трудом система безопасности рухнула, а вы пока ничего не можете предложить взамен.

- Россия из основы безопасности стала крупнейшим в истории человечества источником нестабильности - страна с одной из самых мощных армий, с огромными запасами ядерного оружия, оказалась во власти авантюристов! Это была реальная угроза, устранить которую нам удалось ценой огромных потерь! И мы намерены окончательно навести там порядок!

- Что бы ни произошло раньше, нужно смотреть не назад, а вперед - в будущее, - встрял представитель Индии. - Никого не радует тот факт, что в центре континента, на стратегически выгодных позициях, развернут ваш воинский контингент, фактически - ударная группировка, способная двинуться в любом направлении. Ощущение приставленного к виску пистолета отнюдь не придает уверенности в стабильности своего положения сопредельным с Россией государствам.

Это было ни что иное, как страх. Энтони Флипс хотел злорадно усмехнуться, с трудом подавив в себе такое желание. Вся мощь армии США проявилась в этой стремительной кампании, когда с минимальными для столь ценного приза потерями была сокрушена армия второй по могуществу мировой державы, кто бы и что бы ни говорил про Россию. И теперь те, кто еще оставался независимыми, поняв, насколько сильна Америка, откровенно боялись, что вот сейчас колонны "Абрамсов", лязгая гусеницами, ворвутся в их владения, а в небесах станет черно от американских самолетов.

- Операция "Доблестный удар", в ходе которой в минимальные сроки было сломлено сопротивление российской армии, и взята под наш контроль территория России, завершена, - произнес госсекретарь США. - Сейчас мы проводим операцию под кодовым названием "Незыблемый мир", и цель ее - восстановление системы государственного управления в России. Пока к власти не придет выбранное русским народом правительство, наши войска останутся на территории этой страны, выступая гарантом безопасности в переходный период. Кроме того, американские солдаты обеспечивают и личную безопасность американских гражданских специалистов, занимающихся восстановлением энергетической инфраструктуры в России, пока сами русские не вполне могут гарантировать неприкосновенность наших граждан на своей территории.

Стоит напомнить, что сейчас в России дислоцированы части Восемнадцатого воздушно-десантного корпуса Армии США, контролирующие центральные регионы страны, а также соединения Морской пехоты - Третья экспедиционная дивизия, развернутая на Дальнем Востоке и в Южной Сибири, и Вторая экспедиционная дивизия, подразделения которой размещены в южных областях России, в том числе в республиках Северного Кавказа.

В рамках перехода к операции "Незыблемый мир" нами начат вывод с территории России "тяжелых" подразделений, в частности, страну уже покинул Второй бронекавалерийский полк, понесший серьезные потери в ходе боевых действий на южном, кавказском направлении. На очереди - Третья механизированная дивизия, вывод ее батальонов уже начался. На смену им придут механизированные бригады "Страйкер", оснащенные колесными бронемашинами, адаптированными для полицейских, противоповстанческих операций, и имеющие низкий наступательный потенциал. В итоге через несколько недель в России почти не останется тяжелой техники - танков и боевых машин пехоты, за исключением "Абрамсов" танковых батальонов морской пехоты. Вероятно, это позволит снизить градус напряженности в регионе.

- Но все же тяжелая техника останется на вооружении ваших морских пехотинцев!

Это обличающе воскликнул индус - можно подумать, американские танки уже стоят на индийской границе, нацеливая свои гладкоствольные "рейнметаллы" на вычурные храмы Дели.

- Морская пехота контролирует самые проблемные регионы России - Кавказ, - напомнил Флипс. - Еще недавно там шла настоящая партизанская война, которую русская армия, понеся огромные потери, так и не выиграла, сведя все к ничьей. И сейчас в горах хватает террористов, порой объединенных в крупные и хорошо вооруженные банды. Мы боремся с терроризмом по всему миру, и в России не дадим ублюдкам ни единого шанса, будем действовать предельно жестко, если придется. И потом, два танковых батальона, разделенные несколькими тысячам миль сибирских просторов, всего сотня танков М1 "Абрамс" - вряд ли это серьезный повод для беспокойства.

- И все же, - вновь подал голос китаец, - как долго американские оккупационные силы останутся в России?

- И речи не может быть ни о какой оккупации! - негодующе ответил Флипс. - Наши войска имеют статус стабилизационных сил и присутствуют в России фактически в роли наблюдателя. Ни один американский солдат не сделает и шагу, если на это не будет просьбы российского временного правительства, к которому сейчас перешла вся полнота власти в стране.

- Оккупационная группировка или стабилизационные силы - разница только в словах. Но на главный вопрос вы не ответили, господин Флипс. Как долго ваши войска останутся в России?

- До тех пор, пока не будет сформировано дееспособное правительство, а также полиция, способная эффективно бороться с любыми беспорядками внутри страны. После этого мы немедленно покинем Россию. Сейчас уже создаются первые подразделения русских сил безопасности - пока это несколько батальонов с легким вооружением. Желающих послужить своей собственной родине хватает, и, вероятно, скоро мы исполним задуманное.

Энтони Флипс сейчас был готов поверить своим словам, увериться в том, что американская армия пришла в Россию, чтобы помочь самим русским, поддержать порядок, спасти страну от краха и распада. И верно, как же не помочь тем, кто так старательно строил демократию по указкам из-за океана, кто был готов отдать все, уступать в каждом вопросе, лишь бы заслужить хотя бы скупой одобряющий кивок с Капитолия. В прочем, лгать, не веря в эту ложь - неблагодарное занятие, явная халтура, раскусить которую может каждый.

Представитель Бразилии, бронзовокожий красавец, явно свободное время между заседания Ассамблеи ООН проводящий на пляжах Капакабаны, причем не в шезлонге, скорее всего, а у волейбольной сетки, слушал спорщиков со всем вниманием. И когда китаец умолк, житель далекой южной страны произнес, обращая на себя всеобщее внимание:

- Господин Флипс, даже если сейчас не осуждать правомерность ваших действий в отношении России, по меньшей мере, несправедливым кажется то, что вы решили единолично подменить собой все мировое сообщество. Почему Соединенные Штаты в одиночку намерены проводить восстановление государственности в России? Почему вы взяли на себя обязанности по поддержанию там порядка? Поспешность ваших действий в самом начале понять можно - согласования, распределение обязанностей, отняло бы столько времени, что русские мятежники, если конечно, были эти мятежники, запросто могли совершить все, что взбредет им в головы, вплоть до ракетного удара по всему остальному миру. Но сейчас мы предлагаем взять часть той ноши, что вы взвалили на себя.

- Что вы имеете в виду? Боюсь, что не вполне вас понимаю, сеньор!

На самом деле Флипс очень хорошо все понимал. Бразилия - страна далекая, но становящаяся все более мощной с каждым годом. Статус региональной сверхдержавы бывшая португальская колония уже получила, доминируя на южноамериканском континенте, но останавливаться на достигнутом ее руководство и не думало. И нет причин удивляться, что у нее появились интересы в холодной России. А придти туда под знаменами миротворческого контингента, очередной миссии ООН - неплохое решение проблемы.

- Я предлагаю всем собравшимся принять решение по вопросу о вводе в Россию межнациональных сил по поддержанию мира, - дал вполне ожидаемый ответ бразилец. - У Америки одной не хватит сил быть повсюду, следя за порядком во всем неспокойном мире. Пусть вашим морпехам помогут "Голубые каски" из числа нейтральных государств, действующие под юрисдикцией Объединенных наций. Это может быть хоть Индия, хоть Китай, хоть Нигерия или моя страна. Ваши солдаты гибнут в России, защищая остальной мир, нас, всех, кто собрался здесь? Что ж, мы можем быть благодарными и предлагаем любую поддержку. Общими силами мы добьемся большего!

- Присоединяюсь к предложению господина Да Силвы, - подхватил Бэнь Цифоу. - Вашим действиям по восстановлению мира и стабильности на территории России следует придать международный характер. Китайская Народная Республика готова участвовать в этой миссии. У нас уже есть опыт участия в миротворческих операциях, и мы готовы применить его по отношению к России. Если будет принято такое решение, мы немедленно введем на территорию этой страны воинский контингент, чтобы помочь русскому народу, к которому мы всегда относились с теплом и уважением, вернуться к мирной жизни.

Энтони Флипса передернуло, едва он только представил, как российскую границу переходят полчища китайских "миротворцев". На самом деле оккупация началась, и уже давно. Недаром в России и так живет китайцев немногим меньше, кажется, чем в самом Китае. От Урала и дальше на восток китайскую речь теперь можно слышать почти так же часто, как русскую. А если Поднебесная легально распространит свое влияние на Россию, с полного одобрения ООН... Нет, лучше не представлять, что будет, если безграничные людские ресурсы Китая окажутся объединены с огромными русскими запасами природного сырья. И плохие условия, суровый климат, не помешают добыть из недр России все ее сокровища - неприхотливые китайцы подметут все до крошки, не обращая внимания на морозы и бездорожье.

Госсекретарю хотелось сплюнуть под ноги, а еще лучше - плюнуть по очереди в глаза каждому, кто так настойчиво предлагал свою помощь. Лицемеры! Судьба России их заботит, русский народ! Как же! Энтони Флипс, вынужденный лгать, хитрить, как и все здесь, точно знал, во имя чего его страна принесла такую жертву, и понимал, что всем остальным хочется тоже урвать кусок от богатств России. И у них, у остальных, было больше шансов на это - Китай от России отделял не бескрайний океан, а линия на карте, проходящая посреди тайги, а это уже значило много.

- Сеньор Да Силва, я благодарен вам за желание помочь, так же, как и господину Бэнь Цифоу, но вынужден ответить отказом, - помотал головой Флипс. - Сейчас, когда мы одни отвечаем за восстановление мира и порядка в России, все идет по единому плану, понятно, кто за что отвечает, с кого спросить за ошибки. Если ответственных будет множество, одно только разграничение зон ответственности и согласование полномочий займет уйму времени. А терять время - самое скверное, что может произойти!

- Господин Флипс, американские войска находятся в России незаконно, в нарушение всех норм международного права, - напомнил Камранчног. Желтокожий таиландец вслушивался в спор, кажется, даже закрыв глаза, словно задремал, но ничто не ускользало от его внимания. - Если Россия нуждается в помощи мирового сообщества, помощь эту ми и должны оказывать все вместе.

- Пока будет сформирован контингент "голубых касок", пока назначат командование, разработают план - пройдут месяцы! Господин Генеральный секретарь, я прошу от лица своего Президента предоставить Армии США мандат миротворцев, наделив американских солдат соответствующими полномочиями, позволив нам и дальше обеспечивать порядок в России.

Фернанду Да Силва вновь не выдержал, вскочив с места, порывисто взвившись:

- Вы хотите поставить весь мир перед свершившимся фактом, да еще заставить всех нас одобрить любые ваши действия, потому, якобы, что иначе мы потеряем драгоценное время! Это абсолютно недопустимо!

Возмущению бразильского представителя не было предела. Горячий человек с типичным южным темпераментом, он почти не пытался сдерживать себя, гневно выкрикивая обвинения в адрес американского госсекретаря. А Энтони Флипс, стоявший на трибуне, изо всех сил сохранял невозмутимость.

- Мы можем уйти из России хоть сейчас, - пожал плечами американец. - Двое-трое суток - и на территории Российской Федерации не останется ни одного американского военнослужащего. И тогда мгновенно будут разворованы русские армейские склады, с юга, из Азии, через Россию, сквозь никем не охраняемую больше границу, в Европу хлынет поток наркотиков, а из самой России по всему миру - все, что угодно, вплоть до ядерных боеголовок. Вы хотите увидеть все это уже завтра, сеньор Да Силва? Или вы просто полагаете, что вашу страну это не затронет?

- Вынужден согласиться с господином Флипсом, - неожиданно поддержал госсекретаря Камранчонг. - Насколько бы нелегитимными не были действия США при вторжении в Россию, американская армия сейчас вполне контролирует ситуацию. Заменять их кем-то - значит способствовать беспорядку и неразберихе, а в стране, являющейся ядерной державой, это может привести к самым неприятным последствиям. Я лично склоняюсь к тому, чтобы позволить американцам и дальше делать свое дело - но под жестким контролем международных наблюдателей. Ирак и Афганистан показали нам, на что способны военные, если никто не присматривает за ними.

Энтони Флипс сдержал довольную усмешку - все разговоры свелись к тому, что ему, его стране, позволят делать все то, что они уже делают, не спрашивая ничьего разрешения. А иного не могло и быть.

- Относительно России должна быть принята отдельная резолюция, и сделать это нужно немедленно, - сообщил Нарамсингх Камранчонг. - Необходимо определить статус американских солдат в России, выделить наблюдателей от международного сообщества, определив так же и их полномочия.

Больше повода для беспокойства не оставалось. Энтони Флипс понимал, что обсуждения займут еще не один час, но терпения ему было не занимать. Главное - цель достигнута. Как бы ни была сильна его страна, Вашингтон вынужден будет подчиниться давлению всего остального мира, но сейчас этот мир снова станет играть по правилам, придуманным на Капитолии. И это было отлично.

Представитель Китайской народной республики при Генеральной Ассамблее ООН едва дождался окончания дебатов. Покинув сверкающий сталью и стеклом небоскреб, едва оказавшись в длинном черном лимузине, Бэнь Цифоу по защищенному спутниковому каналу связался с Пекином. Там его звонка уже ждали, терпеливо выслушав краткий, четкий доклад.

- Американцы не прислушались всерьез к нашим требованиям, хотя мы и заставили их задуматься, - произнес человек в простом сером костюме, стоявший во главе длинного стола, обращаясь к тем, кто несколько минут молча слушал его разговор с посланником, находившимся в далеком Нью-Йорке. - Они уверены, что мы не посмеем перейти от слов к делу.

Председатель КНР был спокоен и уверен в себе, несмотря на то, что, казалось бы, попытка его страны надавить на американцев, вплотную подобравшихся к границам с Китаем, провалилась. Лю Доуфэнь не стал бы тем, кем стал, не умея предугадывать будущее, просчитывать последствия своих поступков на несколько шагов вперед, и потому считал совершенно иначе. И те, кто собрался на специальное совещание Политбюро КПК, полагали так же. Просто нужно было запастись терпением, как терпит крестьянин, по весне бросающий семена в землю, чтобы через несколько месяцев пожинать богатый урожай.

- Ожидаемый результат, - пожал плечами министр обороны. - Америка сильна, она давно никого не воспринимает всерьез, действуя лишь сообразно своим интересам. Угрозами их уверенности не лишишь!

- Но ведь мы и не намерены применять силу в отношении американцев? А слов они давно уже не боятся!

Председатель взглянул на подавшего реплику главу Министерства иностранных дел:

- Мы не хотим и не будем воевать. Пускай американцы истощают себя войнами и конфликтами по всему земному шару! А мы будем копить силы! Остается возможность экономических санкций, которую будем рассматривать, как крайние меры. Если мы откажемся поставлять в США свои товары, тем более, если не будем покупать то, что дают нам американцы, это будет мощный удар по Америке. Но и мы тоже пострадаем. Тем более, существующее положение дел, резолюция, принятая ООН, нам пока на руку.

На председателе Лю скрестились недоумевающие взгляды и тот, словно оказывая снисхождение, пояснил:

- Американцы захотели оставить Россию под своим контролем, и им разрешили сделать это. Но теперь за самими американцами станут следить международные наблюдатели, не каждого из которых можно заставить быть слепым и глухим. Кроме того, американцам теперь придется по-настоящему наводить порядок в России - таковы требования ООН, и Вашингтон хотя бы вынужден будет сделать вид, что выполняет их. США очень хотели оставить Россию под своим влиянием, и потому согласились на многое их того, что выйдет и боком в будущем. Американцев ограничили в масштабах применения силы, но мы вынудим их действовать вопреки ограничениям! Мы заставим их проливать все больше и больше крови, и тогда не один только Китай, но весь мир потребует, чтобы они убрались вон из России! Те, кто еще сомневается в коварстве и цинизме Соединенных Штатов, поймет, что американцы ради своей выгоды готовы на любые бесчеловечные поступки, на любые зверства! И они подчинятся. Или вынуждены будут начать войну со всеми сразу, а этого не выдержит ни одна, даже самая великая держава!

Председатель направил свой взгляд на единственного человека из присутствовавших, кто явился на заседание в военном мундире.

- Генерал, как идет работа по организации партизанского движения в России?

Чжоу Байши, ожидавший этого вопроса, ответил немедленно, не задумываясь ни на секунду:

- Я успел побывать в России и встретился с несколькими людьми, которые уже сейчас организуют подполье, превращают разрозненные отряды русских повстанцев в единое целое. Полагаю, через несколько месяцев в нашем распоряжении будет армия из тысяч русских, бывших солдат и офицеров Российской Армии, готовых сражаться с американцами до последней капли крови. Это не крестьяне, взявшие в руки винтовки, у всех есть боевой опыт, не меньший, чем у самих американцев. Получая от нас необходимо оружие и снаряжение, пользуясь данными нашей разведки, эта армия начнет наступления, будет атаковать позиции американцев, заставляя их отвечать огнем на огонь. А наша агентура в России постарается, чтобы все это увидели наблюдатели из ООН!

- Генерал, - вновь обратился Доуфэнь к начальнику Третьего департамента Генерального штаба НОАК. - Генерал, русским будут помогать наши советники и специалисты?

- Это так. В России уже находится несколько десятков специалистов электронной разведки. Они помогут русским перехватывать переговоры американцев, следить за действиями противника. Более того, я сам хочу снова отправиться в Россию, для новых встреч и переговоров с теми, кто может стать лидером русского сопротивления - с нашей, разумеется, помощью. Я хочу наблюдать за происходящим на поле боя с переднего края!

- Это похвальное стремление, - кивнул Лю Доуфэнь. - Мы все вам доверяем и готовы удовлетворить такое желание.

По русским лесам, рабочим окраинам мегаполисов, разносилось тиканье часового механизма той бомбы, которую, сами того не желая, подложили себе американцы. Но даже если бы они и знали об этом, отступать было уже поздно. Слишком многим не нравилось то, что случилось после падения России, слишком многие не хотели присутствия американцев на русской земле, защищая ее сейчас с большим рвением, чем свои дома, которым пока ничего не грозило.

Над немецкой столицей второй день шел дождь, настоящий осенний дождь, сопровождавшийся, к тому же, порывами холодного ветра. Спешившие по своим делам берлинцы прятались под зонты, зябко кутаясь в плащи и куртки, и только молодежь гонялась по тротуарам и парковым дорожкам на велосипедах, не обращая внимания на непогоду и раздраженные вопли прохожих, только что обрызганных потоками грязи.

Над Берлином сошлись в беспощадной схватке два атмосферных фронта - теплый средиземноморский, две недели даривший немцам тепло "бабьего лета", и пришедший с севера, с Атлантического океана, холодный, принесший с собой, наконец, осень. В прочем, непогода не помешала пилотам огромного VC-137С "Стратолайнер" мастерски посадить крылатую машину на берлинском аэродроме Темпельхоф. Лайнер, преодолевший всю Атлантику, доставил в столицу Германии единственного пассажира, но настолько важного, что ради него отправили бы в дальний рейс даже президентский "борт номер один".

Четыре реактивные турбины еще работали на холостом ходу, заставляя чуть подрагивать, словно от нервного напряжения, стасорокатонную махину, а Натан Бейл, спустившись по трапу, уже шагал по бетонным плитам, стараясь не ступить в лужу - воды на посадочной полосе собралось уже достаточно. Рядом с советником Президента по национальной безопасности шагал плечистый парень из Секретной Службы, держа над сопровождаемой персоной огромный зонт, по которому часто барабанил крупные капли, все сыпавшиеся и сыпавшиеся из поднебесья.

Бейла ждали - на летном поле выстроилась вереница "Мерседесов" цвета "мокрый асфальт". Стоявший возле одного из них человек в строгом костюме, старавшийся принимать такие позы, чтобы пиджак с левой стороны оттопыривался не слишком заметно, выдавая подплечную кобуру, распахнул дверцу перед гостем:

- Прошу вас!

Кортеж промчался по залитым холодным осенним дождем улицам Берлина, доставив Натана Бейла в офис "Рургаза", крупнейшего германского энергетического концерна - и одного из крупнейших в этой отрасли во всей Европе, если не считать, возможно, "Бритиш Петролеум". Здесь, в цивилизованной стране, гостей и обывателей старались не пугать обилием вооруженной охраны, и потому Бейла встретили только трое в униформе, два - с девятимиллиметровыми "Вальтерами" Р-99 в поясных кобурах, еще один - с компактным "Хеклер-Кох" МР-5К на плече. Зато всюду хватало видеокамер, обеспечивавших круговой обзор на подступах к офису и полный контроль всех его помещений. В прочем, там, где они могли стать помехой, например, в зале заседаний, камеры, разумеется, были заранее отключены.

Большую часть просторного помещения, куда провели Натана Бейла, занимал огромный, точно футбольное поле, стол, овальная конструкция из стекла и металла. Сейчас за этим столом находилось всего полдюжины человек, отлично знакомых американскому гостю - и лично, и по выпускам новостей на крупнейших телеканалах.

Еще на стене висела огромная плазменная панель, намного более удобная, чем полотно обычного экрана. Разумеется, был и ноутбук, подключенный к "плазме". Натан Бейл без особого интереса подумал, какое же кино хотят показать ему сегодня гостеприимные хозяева.

- Господин Бейл, - Ханс Винер, худощавый, высокий, с благородной сединой на висках, на правах хозяина первым поприветствовал гостя, пожав пухлую ладонь бывшего "рыцаря плаща и кинжала", ныне, как и в годы своей шпионской молодости, осуществлявшего неофициальную миссию, о которой обывателям не полагалось даже догладываться. - Мы заждались вас!

- Я прибыл точно в срок!

- Да, разумеется, - кивнул Винер, провожая Бейла к пока еще пустующему креслу. - Но вам должно быть понятно наше нетерпение. Надеюсь, ваш полет прошел удачно? Если вы устали с дороги, встречу можно и отложить!

- У меня не так много времени, чтобы напрасно его тратить, - отмахнулся Бейл. - Давайте скорее решим все вопросы, господа!

Между тем в зал совещаний принесли кофе, и начало встречи отодвинулось на несколько минут, пока гости и хозяева смаковали великолепный напиток. В прочем, надолго отвлечь их крохотные, каждая - на пару глотков, чашечки, все же не могли.

- Господин Бейл, мы пригласили вас сюда, чтобы окончательно прояснить ситуацию, сложившуюся в России, произнес Винер, посчитав, что пауза затянулась непозволительно долго. - Ваша страна является нашим союзником и партнером, но сейчас, благодаря вашим действиям, под угрозой оказалась энергетическая безопасность всей Европы. Поставки российского газа, срыв которых стал поводом для вашего вторжения в Россию, до сих пор так и не возобновились в полном объеме. Скоро зима, расход топлива возрастет, а у нас не хватает резервов. Кроме того, мы недополучаем и российскую нефть, без которой вполне возможен дефицит бензина, да и химическая промышленность останется без необходимого сырья. И поскольку сейчас территорию России контролирует ваша армия, вооруженные силы США, мы хотим от вас услышать объяснения.

Ситуация на самом деле была довольно напряженной, это Натан Бейл знал из ежедневных сводок, поступавших к нему от всех разведывательных агентств Соединенных Штатов. Транзитные газопроводы, соединявшие Европу с российскими месторождениями природного газа, работали едва в половину от исходной мощности, да еще с частыми остановками. Давление в трубах держалось на опасно низкой отметке, а градус напряженности в европейских правительствах неуклонно возрастал.

- С самых первых дней, как только закончилась активная фаза военной операции, проводимой моей страной в России, мы начали работы по восстановлению энергетического комплекса, - сообщил Бейл. - Помимо русских специалистов к этим работам привлечена корпорация "Юнайтед Петролеум", имеющая огромный опыт в этой сфере. Сейчас система транзитных трубопроводов восстановлена на восемьдесят процентов. Вас не о чем беспокоиться, господа!

- Поставки газа идут с перебоями, настолько регулярными, что это напоминает какой-то график, - воскликнул Энрико Тацолли, тоже известная персона, представитель итальянского концерна "Эни". - Если ваши специалисты так плохо работают, может быть, мы сами справимся. Если вам нужна помощь, людьми или техникой, мы готовы! И помощь эта будет почти бесплатной для вас, господин Бейл.

- Вы не исполняете свои обязательства, подвергая нас неоправданному риску, - согласился Ханс Виннер. - Сейчас мы расходуем старые запасы топлива, но запасы эти не безграничны! Если вы не в состоянии выполнить все работы быстро, мы сами сделаем это! Мое руководство готово послать в Россию специалистов, обеспечив их всем необходимым!

- Возможно, вы оттого не справляетесь с работой, что ваши силы сейчас уходят больше на строительство нового нефтепровода из Восточной Сибири в русский северный порт Мурманск? - поинтересовался Тацолли. - Речь идет о так называемом проекте "Полярный экспресс", на который, кажется, брошены все ваши силы. Насколько мне известно, там работы идут полным ходом, без перерывов!

- Выполнение своих обязательств мы обеспечиваем собственной кровью, - неожиданно ответил Бейл, вызвав растерянность своих оппонентов. - Работы не прекращаются ни на минуту, но столь же упорными оказались русские террористы, так называемые "партизаны", непрерывно атакующие трубопроводы. На их счету уже жизни нескольких наших специалистов и русских рабочих - эти фанатики убивают своих и чужих без разбора. Такая ситуация складывается и на западной границе России, и на севере. Мы столкнулись с настоящим валом диверсий и террористических актов. В России идет партизанская война, господа!

- А что делает американская армия на территории России? - взвился Тацолли. - Для чего там находятся сто тысяч ваших солдат?! Вы разгромили в пух и прах армию России, а теперь не можете разделаться с горсткой партизан, бегающих по лесам?

- Армия делает все возможное, жестко реагируя на любые вылазки повстанцев, - отрезал Натан Бейл. - Скоро с террористами в России будет покончено!

- Если вы не сделаете этого немедленно, мы сделаем все сами!

Европейцев лихорадило от мысли, что в преддверие зимы они останутся без света и тепла. Конечно, российский газ - не единственный источник энергии, но того, что останется, если "труба" не будет работать на полную мощность, хватит только при условии жесткой экономии. А экономить в сытой Европе давно уже отвыкли - в прочем, как и в благословенной Богом Америке. Возможно, даже если в России все будет плохо, пережить холодную зиму и удастся, но вот сохранить власть, полученную на демократических выборах - уж наверняка нет. А расставаться с властью те, кто хоть на миг оказался наделен ею, не готовы никогда.

- Господин Бейл, нам, тем, кто здесь собрался, плевать, как ваша армия разделается с террористами, какими методами вы обеспечите неприкосновенность газопроводов, - с расстановкой произнес Ханс Виннер. - Мы - не политики, мы - бизнесмены, хотя и связанные с политикой. Сделайте все, что можно, и то, что нельзя, но необходимо делать - и тогда мы признаем любые ваши права в отношении бывшей России. Нам нужен газ, своя доля нефти по приемлемым ценам - все прочее забирайте себе без остатка!

Они действительно были бизнесменами, и, в отличие от политиков, не лукавили сейчас. Никакого лицемерия - только голая выгода. Это Натан Бейл понимал. Но понимал он также и то, что с требованиями европейцев придется - пока! - считаться.

- Вы - бизнесмены, а ситуация в России - это чистая политика, - напомнил советник американского президента. - Вашим правительствам не нравится, что в России есть наши войска. И тем более никому не понравится, что будут делать там наши солдаты, чтобы покончить с террористами.

- Мы имеем достаточное влияние на Европарламент, чтобы там приняли вашу точку зрения. Если вы будете исполнять свои обязательства - правительства ключевых европейских держав дадут вам "карт-бланш", гарантирую! Но гарантирую и то, что если вы станете играть с нами, то мы убедим свои правительства заменить американский контингент в России международным - под эгидой хоть НАТО, хоть Евросоюза! И отказать своим партнерам по Североатлантическому альянсу вы не сможете, если хотите сохранить лицо, а, кроме того - нормальные отношения с половиной цивилизованного мира!

Здесь, на этой встрече, о которой знали немногие, не шутили. Говорили прямо, то, что думали, без ненужной словесной шелухи. Тут не было места лжи - почти не было - и Натан Бейл принимал все сказанное всерьез. Сбрасывать со счетов тех же немцев не стоит, да и остальные, напуганные картинами замерзающих мегаполисов, когда в Европу придет настоящая зима, способны на многое. Но позволить кому-то угрожать своей стране, угрожать Америке...

- Вашу верность союзническому долгу мы уже видели, когда Бундесвер едва не взял штурмом Рамштайн, - напомнил Бейл. - А ваши Люфтваффе чуть не устроили сражение в вашем же небе с беззащитными транспортниками и "летающими танкерами" ВВС США. Мы помним об этом!

- Вы тогда поставили под угрозу нашу безопасность, оперируя с баз на территории наших стран - участь Таллинна, разрушенного русскими ракетами тому отличный пример, - гневно ответил Виннер, словно бы американец обидел того лично. - И теперь вы снова превращаете нас в жертвы своей политики. Взяв под контроль Россию, вы хотите взять в заложники всю Европу! В Персидском Заливе вы уже занимаете прочные позиции, теперь хотите подмять под себя русскую нефть и газ, ухватив нас за горло, чтобы в любой миг пережать гортань! Этого мы не допустим! Мы будем защищать свою безопасность любыми доступными способами!

Они не шутили, те, кто не пригласил - потребовал Бейла, бросив все дела, прилететь в Берлин. Эти люди были испуганы, но за ними была сила, с которой нельзя не считаться, а в страхе они могли эту силу применить.

- Право, не надо так горячиться, - американец примиряющее поднял ладони. - Никто не собирается вас шантажировать. Нам нужны партнерские отношения, поверьте! Вы получите свой газ из России, только не нужно давить на нас! Мы справимся с проблемой без вашей помощи и, тем более, без ваших угроз, господа, - уверенно произнес Натан Бейл - он мог быть уверенным, мог вселять уверенность в других, если нужно. - Европа получит свой газ. Но и вы исполните свое обещание - нам нужна свобода действий в России. Никакого контроля, никакого вмешательства, никаких международных наблюдателей и никакой прессы там, где мы не хотим ее видеть! Тогда контроль над ситуацией будет полным! Мы заставим русских подчиниться, а тех, кто проявит упорство - уничтожим!

- Нас это устраивает!

Через два часа "Стратолайнер", заслуженный труженик дипломатического фронта, дозаправившись в Берлине, снова поднялся в воздух, ложась на обратный курс. Натан Бейл, прогнав стюардесс и своих помощников, уединился в тесной, но комфортной каюте. Воспользовавшись случаем, советник Президента решил вздремнуть - перелет предстоял долгий, а по возвращении в Штаты следовало отчитаться о результатах встречи. Джозеф Мердок не был готов терпеть, когда дело было столь важным. В прочем, о встрече со своим боссом Бейл особо не волновался - он возвращался с хорошими вестями. В прочем, сам лидер американской нации считал несколько иначе.

Президент Соединенных Штатов Америки снова не спал, хотя на Вашингтон уже опустилась ночь. Точно так же он не спал несколько месяцев назад, когда по ту сторону атлантического океана, на одной шестой части суши, шли яростные бои, когда в русском небе рвали друг друга эскадрильи "Сухих" и "Иглов", а стальные колоны "Абрамсов" рвались к Москве. Сейчас не звучали нигде выстрелы, не рвались бомбы, но Джозефу Мердоку вдруг снова стало на до сна.

Глава самой могущественной державы мира метался по Овальному кабинету, как разъяренный тигр по тесной клетке. Только что его покинули госсекретарь, вернувшийся из Нью-Йорка, и советник по безопасности, доложившиеся о результатах переговоров. С чувством выполненного долга оба отправились по домам, чтобы предаться сну на несколько часов, а президенту вдруг стало не до отдыха.

- Ублюдки, - гневно воскликнул Мердок, стоя посреди просторного помещения и нервно сжимая кулаки. - Как крысы, так и норовят что-нибудь стащить с чужого стола! Они еще смеют нам угрожать!

Президент подскочил к огромному, в человеческий рост, окну, из которого днем открывался отличный вид на ухоженную лужайку, примыкавшую к президентской резиденции, а сейчас там, за бронированным стеклом, разливалась ночная тьма. Остановился, глухо зарычал, вновь развернулся, сделал два шага и тяжело выдохнул.

- Мы поставили на карту все, решившись на эту акцию, мы потеряли тысячи отличных парней, не говоря уже об уйме дорогого оружия, кораблях и самолетах, уничтоженных чертовыми русскими! А теперь какие-то ничтожества просят нас подвинуться, уступить им что-то!

Алекс Сайерс, наблюдавший за тем, как страдает преисполненный гнева президент, начал испытывать серьезное беспокойство. Глава Администрации Белого Дома начал подумывать о том, что стоит вызвать доктора, иначе еще немного - и главу государства хватит приступ. Все же в таком почтенном возрасте уже нужно быть более хладнокровным, держа в узде свои эмоции. В прочем, причины так сильно нервничать у Джозефа Мердока были вполне весомые.

- Мы уничтожили Россию, разгромили ее армию в честной схватке, - немного успокоившись, произнес президент, опершись об угол большого стола. - Все было справедливо - или мы, или они. Мы победили в этой войне. А теперь все хотят воспользоваться плодами нашей победы. Китайцы и бразильцы мутят воду в ООН, предлагая заменить наши войска международным миротворческим контингентом, в основе которого, не сомневаюсь, будут именно китайские части. А европейцы предлагают ввести в Россию объединенные силы НАТО, в которых американские подразделения явно не будут самыми многочисленными.

- И те и другие боятся, - заметил Сайерс, довольный тем, что его босс все же справился с собой. - И Китай, и вся Европа, кроме, разве что, Британии, зависят, кто от русской нефти, кто от русского газа. Те же китайцы, они импортируют нефть из Персидского залива, это дорого и ненадежно - война там может вспыхнуть в любой миг, а если и не война, то происки террористов. В Пекине хотят подстраховаться, ведь Россия-то совсем рядом. О европейцах же лишний раз не стоит и говорить.

- Верно! Ублюдки, сперва, перетрусив, выгнали нас с военных баз, за которые Америка исправно платит арендную плату, а затем еще рассчитывают на свой кусок наших русских трофеев. Причем, ничтожества, они не просят - они требуют!

Джозеф Мердок не мог взять себя в руки уже часа полтора, с той самой минуты, как Белый Дом покинули Флипс и Бейл, вернувшиеся из поездок. То, что услышал глава государства, привело его в крайнее возмущение... позволив Алексу Сайерсу сполна насладиться хозяйским гневом. Самое занятное, что тому, хозяину, сейчас не на ком было выместить свою злость.

- Европейцы за наглостью и напором пытаются скрыть свой страх и свою слабость, - пожал плечами глава Администрации. - На самом деле они ничего не смогут нам противопоставить, тем более, сейчас. Они нас выгнали со своей территории, лишили военных баз - что ж, теперь мы можем размещать свои базы в России, и там нам слова никто не скажет против. Немцы и прочие наказали сами себя, ну а то, что они доставили нам такие неприятности в самый ответственный момент военной операции, мы ведь тоже запомним и напомним им об этом при случае, господин президент.

По статусу Джозефу Мердоку не положено было пользоваться услугами психоаналитика - тем, без чего половина американцев не представлял своей жизни. И то, что рядом оказался Сайерс, понимающий, способный выслушать, поддержать советом, подбодрить, было просто замечательно. А глава Администрации и не мог находиться далеко в такой ответственный момент - "Иерихон" еще был далек от своего завершения, а Президент США являлся ключевой фигурой в этой сложной игре.

- В конечном итоге, в ООН согласились наделить наши войска в России статусом миротворцев... - начал Сайерс, но был тотчас оборван президентом:

- А заодно туда отправят чертову уйму всяких наблюдателей, которые не позволят нашим военным делать свое дело!

- Наблюдателям известны правила игры, они не будут совать нос всюду! Эти нам помехой не станут, господин президент!

- В любом случае, решение ООН носит временный характер. Если нас снова попросят убраться из России - нам придется или сражаться со всем миром, или уступить то, что мы получили столь высокой ценой. Они уже нам диктуют слишком многое - вплоть до сроков вывода войск.

Одним из условий, которое сообщил своему президенту Энтони Флипс, был ускоренный отвод с территории России "тяжелых" соединений, в которых сопредельные страны - и, почему-то, Бразилия - вдруг увидели угрозу своей безопасности. Третья механизированная должна была покинуть Россию в течение двух суток, тогда оставшийся американский контингент сможет остаться там еще на вполне долгий срок.

- Чертовы лилипуты, - возмущенно воскликнул Мердок, вспоминая короткий отчет Флипса, без лишних проволочек доложившего о результатах встречи в ООН, и поспешно покинувшего Белый Дом. - Нам указывают, где быть и что делать! Чертят для нас какие-то границы, изгаляются, сочиняя идиотские правила! Кто?! Какие-то ублюдки, которые сами даже не смели подумать о том, что мы - сделали!

Обсуждение в ООН не прошло даром. Вывод тяжелой техники из России не был единственным условием, вошедшим в спешно принятую резолюцию. Американским войскам запрещалось действовать вне установленных зон ответственности - районов, где хотя бы теоретически могли находиться граждане США, которых и защищала американская армия в России. На всей остальной территории страны порядок должны были наводить вновь созданные русские полицейские формирования, американцы же могли присутствовать, как инструкторы. В прочем, к удовольствию Сайерса, тщательно скрываемому, строящийся на севере России нефтепровод был сочтен достаточно важным объектом, чтобы его охраняли американские солдаты.

- Мы остались при своем, господин президент, как бы там ни было, - вновь попытался успокоить своего босса Сайерс. - Отбились от всех, защитили то, что по праву должно теперь принадлежать только нам! Американская армия остается в России - это главное. Пусть нам придется сменить "Абрамсы" на "Страйкеры" - воевать там уже не с кем, террористов, что ушли в леса, перебьем с воздуха, не рискуя напрасно жизнями своих солдат. Мы взяли этот трофей, и никому теперь не уступим. Пройдет совсем немного времени - и русская нефть потечет по новому трубопроводу из Сибири на побережье Баренцева моря, а оттуда - в трюмы танкеров, которые ее доставят в Штаты. Этот проект окупит все наши расходы, оправдает любые потери, и очень скоро! А европейцам заткнем глотки на время газовой трубой!

- Ведь все это мы начали не ради нефти, - вздохнул президент Мердок, опустив голову, ссутулив плечи. Таким его никогда не видели обыватели, миллионы американцев - усталый, старый, измученный, раздавленный неподъемным грузом ответственности человек. - Мы защищали себя от возможной угрозы, да - но и самих русских! А теперь, получается, мы пришли туда, чтобы ограбить Россию? И после этого как можно удивляться, что русские не смирились с поражением, что в лесах появились эти "партизаны"?

Алекс Сайерс мог бы многое сказать в ответ. Он мог бы рассказать о плане "Иерихон", настолько секретном, что его никто и никогда не решался доверять бумаге. Замысел, целью которого было сделать Америку владычицей всего мира, а ее настоящих, всегда остающихся в тени лидеров - его безраздельными правителями, существовал лишь в умах избранных. И вот сейчас, он начал воплощаться в жизнь, принося свои первые плоды, и до завершения его оставалось сделать совсем немного. Но даже Президент Соединенных Штатов не имел права знать об этом, и потому ответ главы Администрации был совсем иным - тем, которого его собеседник ждал, который он хотел услышать, успокаивающим, ободряющим... и до предела лживым:

- Господин президент, мы действовали из лучших побуждений! Это так! Вы, как глава нации, думали о благе для Америки, и должны помнить об этом сейчас! Вводя войска в Россию, мы защищали себя, и в этом нет ничего постыдного. И сейчас просто грешно будет не воспользоваться теми возможностями, что нам предоставлены! Впервые в истории мы захватили такие позиции, с которых можем осуществлять контроль всей Евразии! Мы не должны уступать никому, не вправе просто бросить то, что досталось нам ценой крови тысяч американцев! И нефть... если она оказалась в наших руках, этим тоже следует воспользоваться! Мы никому ничего не должны дарить! Тем более сейчас, когда в Персидском заливе обстановка остается весьма напряженной! Все эти шейхи, играющие на два фронта, заискивающие перед нами, и тратящие свои нефтедоллары на всяких бен-ладенов, должны понять, что нам на них начхать, что мы обойдемся и без них, если придется! Тогда сами они станут сговорчивее, и, вероятно, удастся избежать еще одной войны!

Джозеф Мердок согласно кивал. Его помощник был прав во всем, как были правы Бейл, Бейкерс, другие, те, кто стоял за вторжение в Россию. Америка понесла немалые потери, но, возможно, избежала потерь просто чудовищных, если бы пребывала в бездействии, пустив все на самотек. Народ поймет - если цены на бензин упадут хотя бы на пару центов, народ поймет и простит многое.

- Еще эти чертовы японцы, - вновь вздохнул президент, и Алекс Сайерс только понимающе кивнул - тут ему сказать пока было нечего.

Джозеф Мердок, отвернувшись к окну, сквозь которое была видна только ночная мгла, рассеиваемая мерцанием далеких огней большого города, нахмурился, вспоминая свою короткую беседу с главой Госдепартамента, состоявшуюся несколькими часами ранее.

Три часа нудных обсуждений, споров, бессмысленной болтовни замучают кого угодно. Проект резолюции Совета Безопасности ООН - всего лишь проект, но и это уже немало - был утвержден не сразу. Согласование всего нескольких пунктов, постоянные атаки оппонентов - особенно старалась, разумеется, китайская делегация - выжали Энтони Флипса досуха. Все, о чем мечтал госсекретарь, покинув зал заседаний, это просто побыть в тишине, хотя бы пару часов, не видеть никого рядом с собой. Пропитавшаяся потом дрога рубашка липла к телу, в голове эхом звучали обрывки разговоров, оставшихся там, за широкими дверями.

- Господин Флипс, - прозвучавший за спиной голос с явным азиатским акцентом заставил госсекретаря вздрогнуть, раздраженно скривившись. - Господин Флипс, прошу простить меня. Мне хотелось бы побеседовать с вами. Наедине.

Японский представитель, вежливый, бесстрастный, в идеально отглаженном костюме, подобранном в тон галстуке, готовый каждую секунду согнуться в очередном поклоне, смотрел на американца, как удав рассматривает жирного кролика.

- Господин Хиронака? - Энтони Флипс вопросительно уставился на японца.

- Я не отниму у вас много времени, господин Флипс! Встреча сугубо конфиденциальная! Сразу хочу вас уверить - официальный Токио целиком и полностью на вашей стороне!

Флипс хмыкнул - начало разговора его заинтриговало, что скрывать. Сейчас, когда все только и мечтают, как бы покрепче вцепиться в глотку его стране, только что одержавшей самую важную победу в истории, узнать, что кто-то - на твой стороне, это дорогого стоит. Но поверить, что этот "кто-то" действует абсолютно бескорыстно - вот это был бы уже верх идиотизма, и потому Флипс сразу напрягся, ожидая любого сюрприза.

Они смогли уединиться, не привлекая к себе лишнего внимания. То, что японец отлично владел английским, здорово облегчало процесс общения, и не нужны становились лишние уши в лице переводчика.

- Прошу вас, господин Хиронака, - поторопил собесденика Флипс. - У меня мало времени, президент Мердок ждет моего доклада в Белом Доме.

- Господин Флипс, еще раз хочу повторить, что мое правительство поддерживает ваши действия по отношению к России. Ваше вмешательство обеспечило безопасность и Японии. И мы готовы предложить свое содействие в восстановлении порядка в России, любую помощь, которая может вам потребоваться.

- О какой помощи идет речь?

- Мы готовы выделить свой воинский контингент для поддержки вашей миротворческой операции. Подразделения Сил Самообороны могут быть размещены в Сибири и Приморье, на Сахалине, Курильских островах. Также мы можем выделить боевые корабли для охраны морских границ России на востоке, предоставить свои самолеты АВАКС для контроля воздушного пространства, господин Флипс.

- Пока мы осуществляем эту миссию в России, опираясь на собственные силы, - пожал плечами Энтони Флипс. - И справляемся с задачей вполне успешно. Любая помощь в любом деле всегда кстати, но проблемы организации взаимодействия могут оказаться очень трудноразрешимыми, и сейчас нам легче действовать, опираясь лишь на свои силы. Я не уверен, что мой президент заинтересуется вашим предложением, скажу честно.

На лице Такецу Хиронаки, только что услышавшего явный отказ, не дрогнул ни один мускул. Как ни в чем не бывало, он продолжил:

- Япония имеет территориальные претензии к России, и мы рассчитываем, что вы сейчас поможете в решении этого вопроса. Курилы и Сахалин должны вернуться под юрисдикцию Японской империи, это ее неотъемлемая часть. Вы можете оказать влияние на русское правительство, а мы за это готовы предложить любую помощь - абсолютно безвозмездно, господин Флипс.

- Русское правительство не подчиняется нашим приказам. Оно вполне независимо и само распоряжается своими территориями. Мне кажется, вы обратились сейчас не по адресу, господин Хиронака.

Японец мастерски владел своими эмоциями. Вновь на его лице не дрогнул ни один мускул, ни тени настоящих мыслей не смог увидеть в раскосых глазах госсекретарь США. Хиронака вежливо поклонился, многословно извинившись за отнятое у уважаемого собеседника время, и с тем исчез. А Энтони Флипс всю дорогу до Вашингтона размышлял об этой недолгой беседе.

- Русские ресурсы нужны всем, и японцам - в первую очередь, - сделал несложный вывод Джозеф Мердок, выслушав краткий пересказ этого разговора от главы Госдепа. - Япония не имеет своей нефти, совсем. Эта страна, одна из самых развитых в техническом смысле, на сто процентов зависит от импорта "черного золота", в основном - из Персидского залива, а также из Индонезии. Токио такое положение, конечно, не устраивает, а тут, под боком - Россия, с ее немалыми запасами. На Сахалине нефти хватает, удобно, близко, только руку протяни. Вот они и тянут, стараясь ухватить кусок побольше и утащить его подальше! Чертовы самураи!

- Упорство японцев известно, как и положение с ресурсами, - кивнул Алекс Сайерс. - Но они едва ли перейдут от слов к делу. В Токио понимают, что дело придется иметь не с Россией, а с нами. Возможны, в прочем, любые варианты, самый вероятный - буча в ООН насчет исконных японских территорий. Но с этим мы справимся, господин президент! Богатства русских недр - законная награда, за которую мы заплатили жизнями лучших людей страны, и их мы не вправе уступать никому, хотя бы из благодарности перед памятью тех, кто погиб, завоевывая их!

Джозеф Мердок кивнул, соглашаясь. Америка сильна, кому, как не ему, знать это. Американцы способны превзойти весь мир, если нужно, во всем - в хитрости, упорстве, отваге. И мир это знает, потому и прошли встречи "в верхах" с весьма неплохим результатом. Да, приходится идти на компромисс, но только для того, чтобы потешить самолюбие пигмеев, да и не стоит нарываться на неприятности всякий раз, когда их можно избежать.

Президент США успокоился, убежденный своим помощником в неизбежном успехе. Все, в том числе и странная суета японцев, было... нет, не забыто, конечно же. Просто отошло на второй план. В России забот хватало, а о прочем можно подумать в другой раз. Грандиозный проект, настоящая "стройка века", начатый с согласия и при негласной поддержке самого Мердока, был близок к завершению, и когда все будет закончено, его страна, Америка, перестанет зависеть от волю губастых негров, хитрых шейхов или полумафиозного правительства латиноамериканских республик, ныне снабжающих нефтью Штаты. Пигмеи утратят последний рычаг давления, и тогда мир падет перед могуществом североамериканской державы.

Глава 2 Взгляд в прошлое-1 Проект

Нью-Йорк, США - Москва, Россия - Архангельская область, Россия 10 июня

За несколько минут до начала собрания акционеров "Юнайтед Петролеум" Рональд Говард все же ощутил легкое волнение. Пройдет несколько мгновений - и он окажется один на один с требовательной и пристрастной аудиторией, которая не примет на веру ни одно его слово, требуя факты, обоснование, ведь в итоге им предстоит принять решение, цена которого может оказаться равной годовому бюджету не самой маленькой и не самой бедной страны.

- Все готово, Джерри? - Говард в очередной раз вопросительно взглянул на своего референта, а тот уже услужливо протягивал пластиковую папку с документами:

- Прошу вас, сэр!

На нескольких листах убористо были изложены результаты упорного труда десятков аналитиков, перелопативших море всевозможной информации, от сводок из районов боевых действий до проектов десятилетней давности, все это время пылившихся на дальних полках офисов, и лишь недавно извлеченных на свет божий, чтоб стать сильнейшим козырем в предстоящей схватке.

- Мистер Говард, все уже собрались, - безликий человек, рядовой многомиллионной армии клерков, заставил одного из топ-менеджеров нефтедобывающей корпорации "Юнайтед Петролеум" вздрогнуть, словно от грянувшего рядом выстрела или взрыва. - Заседание начинается через минуту, сэр!

- Да, черт возьми, я помню, - раздраженно бросил Говард. - Помню!

- Простите, мистер Говард, но господа из совета акционеров не любят ждать. Извините, сэр!

На самом деле этот клерк ни в чем не был виноват, Рональд и сам знал, что владельцы крупнейшей в Соединенных Штатах - а значит и во всем мире - нефтяной компании, подмявшей под себя добычу четверти "черного золота" на всей планете не отличались терпением. Он, Рональд Говард, державший в своих руках рычаги управления компанией, был не более чем наемным служащим у этих людей, и сейчас ему предстояло убедить их расстаться с немалой суммой даже по меркам большого бизнеса. Акционеры, среди которых хватало известных людей, при всем своем могуществе оставались близорукими, верили, что деньги решают все, но Говард точно знал - побеждает тот, кто владеет всей информацией. Знание - сила, и этот лозунг стал с давних пор жизненным девизом Рональда Говарда. А знал он намного больше, чем кто-то мог себе представить.

То, что происходило сегодня, было событием неординарным - впервые за несколько лет, как раз со времени второй иракской кампании, собирался совет акционеров "Юнайтед Петролеум" в полном составе - здесь, в Нью-Йорке, в пятидесятиэтажной сверкающей башне из стекла и металла, главном офисе корпорации. С самого утра - поток шикарных лимузинов, роскошных "Кадиллаков", "Линкольнов" и самых настоящих "Роллс-Ройсов". А с неба доносился непрерывный стрекот вертолетных лопастей - те, кто не был готов ждать в пробках, плывя в общем потоке из тысяч машин по улицам огромного города, прибывали на личных геликоптерах, мошкарой вившихся над сверкающим в лучах восходящего солнца небоскребом. И вот, наконец, прибыли все, чби голоса имели решающее значение.

Как только Говард вошел в зал, заполненный до отказа - под потолком витали густые клубы табачного дыма - на него уставились десятки пар внимательных глаз, а также десятки объективов видеокамер. Не все смогли лично явиться сегодня в офис "Ю-Пи" в Вашингтоне, среди совладельцев были весьма и весьма занятые люди, для которых нефть являлась лишь одним из многих источников дохода, но Интернет и спутниковая связь позволяли наблюдать за совещание откуда угодно - с загородной виллы, из шикарного салона "Кадиллака", из летящего над океаном личного "бизнес-джета", - в любой момент вмешиваясь в беседу.

- Господа, добрый день, - Рональд Говард старался выглядеть жизнерадостным, хотя знал, что никого не обманет - те, перед кем ему предстояло выступать, ценили только деловой подход, а эмоции и вовсе не принимали в расчет. - Благодарю, что уделили время, чтобы выслушать мой доклад. Я постараюсь быть предельно кратким и заранее полагаюсь на ваше понимание, господа.

Говард почувствовал, как от напряжения учащается пульс, и тело начинает колотить мелкая дрожь. У него было совсем немного времени - те, кто собрался здесь, ценили власть денег, а, как известно, время - деньги, так что временем своим они тоже дорожили. За считанные десятки минут предстояло убедить этих людей, упивавшихся своей властью, веривших, что весь мир лежит у их ног, расстаться с немалой суммой. Деньги эти не были нужны лично Говарду, тому хватало и оклада, дополненного приличными бонусами, но требовались для дела, а работу Рональд давно уже стал воспринимать, как нечто личное. Только так и можно было делать ее хорошо, так, чтобы некому и не в чем было упрекнуть человека, считавшего себя профессионалом своего дела, втайне сравнивавшего себя с гениями-управленцами прошлого, вроде вошедшего в легенды Ли Якокки.

- Господа, в настоящее время все ресурсы корпорации направлены на освоение запасов энергоносителей на территории России, находящейся под контролем Армии Соединенных Штатов, - торопливо, словно опасался, что будет прерван на полуслове, заговорил Рональд Говард. - Нам удалось получить подряды на восстановление топливно-энергетического комплекса России, на модернизацию инфраструктуры. И одним из важнейших направлений сейчас является восстановление транзитных трубопроводов, связывающих газовые месторождения Сибири с центральной Европой. Пока в России не созданы дееспособные органы власти, европейцы требуют от нас исполнения обязательств, ранее взятых на себя русской корпорацией "Росэнергия" - а той они достались по наследству от поглощенных частных корпораций, выкупленных правительством Швецова.

- Зима все ближе, - заметил кто-то, и в голосе прозвучала усмешка: - Немцы и итальяшки боятся замерзнуть без русского газа. А труба сейчас в наших руках - мы держим за гланды и колбасников, и макаронников!

- Их требования справедливы, и мы вынуждены бросить все силы на решение этой задачи, - продолжил Говард, не обращая внимания на реплики из зала. - В противном случае репутация нашей компании пострадает, и очень серьезно. Однако проведение ремонтных работ осложняется возрастающим противодействием со стороны русских террористов и экстремистов, называющих себя "партизанами". Если в первые месяцы оккупации сопротивления русские почти не оказывали, сейчас их вылазки участились. Ежедневно мы сталкиваемся с актами саботажа и прямыми атаками на наши объекты, каждый день гибнут люди, американские специалисты, и тем, кто остается в России, приходится платить удвоенное, утроенное жалование, постоянно усиливая охрану, а это требует новых вложений, все больших затрат.

- Армия оказывает вам всю возможную поддержку, - произнес все тот же голос. Говоривший чуть растягивал слова с явной ленцой, словно разговор уже успел ему наскучить. - Горстка мятежников - не тот противник, которого стоит бояться. Уровень потерь на данный момент является минимальным.

- Каждый теракт на коммуникациях усиливает напряженность, люди нервничают и хотят видеть, что их охраняют. Армия вынуждена действовать с оглядкой на международное сообщество, отвечая за безопасность только в отдельных зонах с четко определенными границами. А местные силы безопасности, создаваемые буквально на пустом месте, только начали формироваться и пока не кажутся достаточно надежными - вооружать и оснащать их себе дороже. Мы вынуждены нанимать все больше людей в службу безопасности, а каждый из них, зная, что отправляется фактически в район боевых действий, требует повышенную зарплату, как компенсацию возможного риска. Но восстановление транзитных газопроводов, отнимая максимум ресурсов сейчас, не отвечает нашим интересам. Белый Дом, предоставив нам карт-бланш на освоение русских природных ресурсов, ясно потребовал только одного - обеспечить независимость Соединенных Штатов от поставок нефти с Ближнего Востока.

- Эмбарго все-таки снято, можно не спешить, - заметил на этот раз кто-то другой. - После попытки переворота в Саудовской Аравии их король сделает все, лишь бы наши морпехи охраняли его особу. Нет нужды напрягаться, выбиваясь из сил. Арабы вряд ли осмелятся теперь что-нибудь устроить. А даже если что и задумали, нефть Мексиканского залива всегда у нас под рукой, и даже после всех пронесшихся по Карибскому бассейну ураганов объем добычи ее серьезно не снизился. Наш энергетический баланс не пострадает в случае демарша арабов.

- Тем не менее, нас торопят, - настойчиво произнес Рональд Говард. - Русская нефть нужна нам больше, чем уважение европейцев. Вернее, даже не столько сама нефть, добыча и транспортировка которой сейчас нерентабельна, сколько контроль над ней, возможность направить поток "черного золота" из Сибири туда, куда мы захотим, ни с кем ничего не согласовывая. И у нас есть решение этой проблемы. Господа, - топ-менеджер "Ю-Пи", за годы работы обучившийся многим приемам актерского мастерства, сделал краткую паузу, ровно столько, чтобы собравшиеся перед ним люди почувствовали легкое нетерпение, и продолжил: - Господа, разрешите представить вам "Полярный экспресс"!

Включился проектор, и экран, развернутый по правую руку Говарда, осветился. На белом полотне проступили контуры, и все присутствовавшие смогли увидеть очертания географической карты, представлявшей территорию от Енисея до западных границ России. Рональд, отступив назад на пару шагов, протянул к карте руку с указкой:

- Этот проект был предложен специалистами российском компании "Лукойл" почти десять лет назад, но тогда реализовать его не смогли или не захотели. Вместо этого русские начали строительство транспортной системы "Восточная Сибирь - Тихий океан", ориентируясь на поставки своей нефти в Китай и, возможно, Японию, тоже испытывающую дефицит энергоносителей. Интересующий же нас проект так и остался на бумаге, а ведь замысел более чем заслуживает внимания. Трубопровод протяженностью не менее тысячи миль должен был связать нефтяные месторождения Западной Сибири с портом Мурманск на Кольском полуострове. Русские специалисты оценивали его пропускную способность в пятьдесят-восемьдесят миллионов тонн сырой нефти в год.

Конец указки скользил по экрану, едва касаясь его, а по карте змеилась жирная красная линия, точно дождевой червяк, ползущая от сибирских равнин к побережью Баренцева моря. Через Уральские горы, по северным областям России, поток живительной влаги, так нужной сотням тысяч, миллионам американских моторов, струился по русской земле, утыкаясь в береговую линию, чтобы, оказавшись в трюмах океанских супертанкеров, завершить свой путь уже на территории Соединенных Штатов.

- Русские постарались на славу, выполнив все расчеты, подготовив отличную теоретическую базу. Даже странно, что сами они не пытались воплотить свои задумки в жизнь еще тогда. Мы возродили этот проект, внеся некоторые изменения, так что производительность "Полярного экспресса" должна составить не менее ста миллионов тонн ежегодно уже на момент запуска, в перспективе - в полтора-два раза больше. Танкеры смогут осуществлять погрузку в хорошо оборудованном порту, где будет построен новый терминал, и, двигаясь по Северной Атлантике, достигнут побережья Соединенных Штатов значительно быстрее, чем если бы шли из Персидского залива или Средиземного моря.

- Даже сто миллионов тонн в год - это не так и много, если учесть, что мы даже сейчас, когда введен режим экономии, потребляем свыше двух миллионов тонн ежедневно, - скептически заметил один из присутствовавших. - В случае серьезных перебоев с поставками нефти с Ближнего Востока ваш проект не спасет нас, но только продлит агонию.

- Позволю себе не согласиться с вами, сэр, - непреклонно произнес в ответ Говард, почувствовавший, что его охватывает азарт схватки, а дрожь, недавнее волнение куда-то испарились. - Сто миллионов тонн - это весомый вклад в нашу энергетику. Имея в запасе нефть Мексиканского залива и Аляски, мы сможем продержаться даже в условиях самого жесткого эмбарго, разумеется, если будем при этом тщательно экономить ресурсы. Но это даже не главное - зная о "Полярном экспрессе", о его возможностях, многие наши противники, входящие в ОПЕК, не один раз подумают, прежде чем объявлять нам бойкот. Если они прекратят поставки нефти в Штаты, мы выживем, хоть это будет нелегко, они же лишатся прибыли, их постигнет крах, ведь большая часть "нефтяных" стран существует только за счет экспорта "черного золота", и продают они его именно нам, а всем прочим - уже во вторую очередь. Они захлебнутся в собственной нефти, той, которую некому будет продать. Рухнет экономика - а с ней и правящие режимы, которые сметет собственный народ, почувствовавший на своем горле мертвую хватку голода. Нам недолго придется терпеть, несколько месяцев, не больше, и как раз этот срок нас и будет поддерживать ручеек сибирской нефти. А тем временем лидеры враждебных государств либо одумаются, либо их просто не станет - как только поток нефтедолларов иссякнет, всюду поднимут головы экстремисты и сепаратисты, по миру прокатится волна революций, и новые властители первым делом побегут к нам просить прощения и предлагать свою нефть не то, что по дешевке - даром.

Рональд почувствовал, как липнет к взмокшей спине пропитавшаяся потом дорогая рубашка, обычно сидевшая удобно и легко, словно родная кожа. Неудивительно - чтобы сломить упрямство акционеров, Говард выкладывался по полной, не ослабляя напор, не давая времени зарождавшимся сомнениям, не позволяя им оформиться в четкие мысли. И его усилия принесли свои плоды.

- Да, дело может выгореть, - раздалось из зала. - Это неплохая страховка. Думаю, господа, стоит одобрить этот проект и дать ему "зеленый свет".

Этот трубопровод - мост, который соединит американский континент с неисчерпаемыми богатствами Сибири, не только Западной, но и Восточной, возможно, скрывающей неисчерпаемые месторождения нефти, - напирал Говард, чувствуя, что его уверенность рушит стену скептицизма, свойственного собравшимся здесь "денежным мешкам", ничего не принимающим на веру. - По самым скромным подсчетам на территории России запасы нефти составляют свыше семидесяти миллиардов баррелей, то есть более шести процентов мировых запасов. Конечно, с Ираном или Венесуэлой не сравнить, но русская нефть более доступна для нас сейчас. Но мы исходим из минимальных оценок, и вполне возможно, что названная цифра увеличится минимум вдвое, если всерьез заняться геологической разведкой Сибири, на которую русские нефтяные компании тратили минимум средств, довольствуясь теми месторождениями, которые начали разрабатываться еще в эпоху Советского Союза. В наших руках, господа, неисчерпаемые запасы углеводородов, стоит только протянуть руку, чтобы эти богатства стали нашими!

- Качество русской нефти невысоко, - с сомнением заметил кто-то. - Она слишком тяжелая, придется включать дополнительные стадии переработки, ведь наши нефтеперегонные заводы строились в расчете на сырье с Ближнего Востока, более легкую нефть. Да и добывать русскую нефть сложно - в Сибири адские условия, нет инфраструктуры, климат просто кошмарный. Какова же будет себестоимость одного барреля, господа?

На этот раз Рональд Говард не успел даже рта открыть - на скептика со всех сторон обрушился настоящий шквал:

- Лучше модернизировать несколько заводов, чем переводить нашу энергетику на дрова и торф. Даже русские семьдесят миллиардов - это намного больше, чем доказанные шесть миллиардов баррелей нефти на Аляске. Кстати, условия там не лучше, чем в Сибири, хайвэев тоже нет, и снег не сходит почти круглый год - но дело движется, и весьма неплохо. Ведь не мы же будем бурить скважины, пусть этим займутся сами русские, они привычные к морозам, а платить им придется не больше, чем каким-нибудь пуэрториканцам. И мы будем получать русскую нефть напрямую, без посредников, а значит - и без переплаты.

Все большее число присутствовавших из сомневающихся, если не из ярых противников нового проекта, исподволь превращались в его сторонников, и топ-менеджер "Юнайтед Петролеум" уже понял, что час его триумфа близок.

- Проект "Полярный экспресс" уже реализуется, - сообщил между тем Говард. - За минувшие три месяца проложено свыше трехсот миль трубопроводов, по всему маршруту ведутся подготовительные работы. Мы используем часть существующих систем, так что создавать все с нуля нет нужды. Если не будет проблем с финансированием, через год мы можем закончить строительство.

- И сколько же это будет стоить?

Это был самый важный вопрос. Те, кто собрался сегодня в офисе нефтяной суперкорпорации, запросто могли расстаться без особых колебаний с суммой в десять, и даже в сто миллионов. Могли - но из принципа не тратили ни доллара лишнего, если эти расходы не были обоснованы и не сулили хотя бы десятипроцентную прибыль. Рональд Говард должен был убедить акционеров, владельцев "Ю-Пи", попрощаться с суммой, равной бюджету иной страны. И он не сомневался, что сумеет добиться желаемого.

Эти люди, красовавшиеся дорогими костюмами, напоказ выставлявшие золотые "Ролексы", с наслаждением щелкавшие штучными "Паркерами", прежде, чем подписать даже саму малозначительную бумажку, считали себя хозяевами всего, в том числе и самого Говарда - и не знали, что сами зачастую оказываются марионетками в его руках.

- Нам требуется уже сейчас не менее миллиарда, а все строительство, включая и новый терминал где-нибудь на побережье Кольского полуострова, обойдется порядка в три миллиарда долларов.

- Это серьезный запрос!

- Это лишь два процента от стоимости ежегодного импорта нефти в Штаты, - уверенно возразил Говард, готовившийся к подобному спору. - Эти расходы окупятся в течение двух-трех лет с момента ввода в строй нового нефтепровода, а если не экономить сейчас, это событие наступит уже через год-полтора. В России полно рабочих рук, есть высококлассные специалисты, готовые работать на нас день и ночь без перерыва за мизерную плату. Главная статья рассчитанной сметы - безопасность. Необходимо приложить максимум усилий, чтобы защитить строительство от вылазок русских экстремистов. А для этого потребуется и поддержка военных, не помешают и вложения в русские силы безопасности, которые только формируются сейчас, и не обладают должным уровнем подготовки.

- К черту русских с их проблемами! Пусть сами наводят у себя порядок. Мы не будем думать и действовать за тех, кто сидит в Белом Доме. Вкладываться в Россию - пускать деньги на ветер.

На холеных лицах акционеров мелькали презрительные ухмылки. Русские варвары пусть делают, что хотят, здесь и сейчас не было места благотворительности. Но главное решение было принято:

- Мистер Говард, мы даем принципиальное согласие на ваше предложение. Этот проект представляет немалый интерес, мы готовы выделить дополнительные средства, направив их только и исключительно на строительство "Полярного экспресса" и создание соответствующей инфраструктуры. Но мы хотим быть уверены, что эти расходы окупятся. Кажется, вы уже бывали в России, и знакомы с владельцами русских нефтяных компаний? Вы знаете эту страну, этих людей, и потому именно вас мы назначаем куратором проекта. Отправляйтесь в Россию, Рональд, немедленно, и проследите, чтобы ваш замысел был реализован в скорейшие сроки.

Покинув собрание, оказавшись вдалеке от посторонних взглядов, Рональд Говарид шумно выдохнул, торопливо сорвав с себя пиджак, и прямо из горлышка принялся глотать ледяную минералку. Холодный поток, захлестывая нутро, принес долгожданное облегчение.

- Получилось, - прошептал Говард, чувствуя, как против собственной воли расплывается в довольной улыбке. - Черт возьми, получилось!

- Сэр? Простите, сэр!

Говард, вздрогнув, обернулся - это давешний клерк стоял на пороге, подумав, видимо, что его босс рехнулся, раз говорит сам с собой, да еще скалится в безумной ухмылке, но еще не решив, что со всем этим делать.

- Мистер Говард, сэр, все в порядке?

- Да, черт возьми! Все в полном, абсолютном, совершенном, превосходном, мать его, порядке!

Клерк открыл рот, что-то хотел сказать, наверное, но будто забыл слова, лишившись от такого ответа дара речи. Хотелось кричать от восторга, хохотать во весь голос, швырнуть в стену почти опустевшую бутылку с минералкой - настоящее стекло, а не дешевый пластик - вдребезги разбить ее. С трудом, сделав немалое усилие, все же удалось взять себя в руки.

- Прикажите готовить самолет, - распорядился Говард, уже придя в себя - мозг вновь работал почище, чем любой суперкомпьютер, от прежней эйфории не осталось уже и следа, во всяком случае, внешне все было как обычно.

- Когда вылет, сэр? Куда?

- Нужно вылететь не позже, чем через пару часов, - решил Рональд, который, на самом деле, был полностью готов к такой поездке - даже бритвенные принадлежности и несколько свежих рубашек уже упаковал в дорожную сумку. - Летим в Россию!

- Слушаюсь, сэр!

Далекая, загадочная, странная земля ждала его, и Рональд Говард спешил скорее на нее ступить. Неважно, что война едва завершилась - нужно сделать привычную работу, наладить связи, заключить договоры, найти исполнителей, распределить обязанности. И он с этим справится, как никто иной. А потому не стоит и мешкать.

Не спрашивая пилотов, не сверяясь с картой - да и не было у него карты - Рональд Говард без ошибки определил момент, когда его самолет пересек границу бывшей России. Новенький "Гольфстрим-V", административный самолет повышенной дальности, способный без посадок и дозаправок перемахнуть Атлантику, летел на высоте шести тысяч метров. Из иллюминатора, сквозь прорехи в облаках Говард увидел, как яркие пятна сиявших электрическим светом латвийских городов и городков, крепко притянутых друг к другу нитками автострад, тоже ярко освещенных на каждом футе, сменились чернильной тьмой бескрайних русских просторов. Лишь изредка мелькали далеко внизу робкие искорки, да пару раз проплыли в стороне размазанные кляксы крупных городов, а между ними - пустота.

В Сибири Рональду Говарду быть еще не доводилось, но он представил, что увидит с высоты птичьего полета, пролетая над тайгой, если даже здесь, в краю, обжитом русскими много веков назад, сердце России, царило такое запустение. Минуту назад даже из поднебесья было видно, что внизу царит жизнь - где-то там сверкали яркими огнями витрины магазинов и неоновые вывески, уличные фонари рассеивали тьму даже глубокой ночью, мчались по широким шоссе потоки машин - и вдруг все словно обрезало, обрубило в один миг.

- Господи, зачем ты дал этим варварам столько места под Твоими небесами? - задумчиво произнес Говард, не заметив, что стал разговаривать сам с собой. Он впал в странное состояние, какой-то транс, убаюканный мерным гулом пары реактивных турбин "Роллс-Ройс" - шум этот, нестерпимо громкий снаружи, в комфортный, но отнюдь не поражавший роскошью салон "бизнес-джета", едва проникал, став привычным уже через пару минут полета. - Им эта земля все равно ни к чему. Они не знают, что делать с ней, они же не хотят ни пахать, ни строить, но почему-то готовы растерзать любого, кто пожелает сделать их жизнь чуточку лучше!

Сопровождавшие менеджера "Ю-Пи" помощники, несколько инженеров, занимавшихся еще восстановлением иракских нефтепромыслов, пара экономистов и даже прихваченный по привычке юрист, покосились на своего шефа, переглянувшись между собой. А Говард, впечатленный увиденным, больше не проронил ни слова до той самой минуты, пока стюардесса, выпорхнув из своей каютки у самой кабины пилотов, сообщила, что они заходят на посадку в Раменском.

- Пожалуйста, пристегнитесь, сэр! - заученно улыбаясь, уставившись куда-то поверх головы Говарда ничего не выражающим взглядом, произнесла девушка в униформе.

Рональд послушно защелкнул замок ремня безопасности - не потому, что так хотела эта красивая движущаяся кукла, а потому, что так было и впрямь надежнее. Менеджер "Ю-Пи" привык соблюдать технику безопасности, а что до просьб стюардессы... Его самого влиятельные боссы считали лишь инструментом, одушевленным устройством для получения прибыли, и сам Говард так же относился к тем, кто стоял хотя бы на ступень ниже его. Что ж, за те оклады, которые получали работники нефтяной компании, даже младшие персонал, все эти уборщики и девушки с "риспешена", такое отношение вполне можно было стерпеть.

Турбины, прилепленные к хвостовой части фюзеляжа на коротких пилонах, сменили свою тональность. Лайнер, успешно пересекший едва не половину земного шара, чуть накренился вперед, и Говард увидел в иллюминаторе серые прямоугольники посадочных полос, обрамленные весело перемигивавшимися сигнальными огнями. Разумеется, о его прибытии было известно, его ждали, и потому небо над Раменским - некогда русским испытательным центром, а теперь - главной базой американского контингента в России, заранее очистили от всего, что могло летать.

Рональд Говард успел увидеть стоявшие вдоль посадочной полосы, прямо под открытым небом, огромные военно-транспортные "Гэлакси" и "Глоубмастеры", поражавшие воображение своими размерами серые туши. По сравнению с этими крылатыми громадинами его остроносый "Гольфстрим" казался просто хрупкой игрушкой. А рядом с транспортниками, совсем не впечатлявшие габаритами, но внушавшие трепет хищными обводами поджарых фюзеляжей, похожими на акульи плавники килями, приткнулись стремительные остроносые истребители "Игл" и "Файтинг Фалкон" - те самые машины, что в нескольких отчаянных схватках сбросили с небес русскую авиацию.

Когда шасси "Гольфстрима" коснулись бетонного покрытия посадочной полосы, Говард ощутил легкий толчок. Лайнер прокатился еще несколько сотен футов, затем гул двигателей начал стихать, сходя на нет. Турбины еще приглушенно завывали, когда в салоне вновь появилась миловидная стюардесса.

- Мистер Говард, сэр, мы прибыли! - Он шагнула к двери салона, в откинутом положении представлявшей собою трап: - Прошу вас, сэр!

Говарда ждали. Едва покинув салон лайнера, он увидел выстроившиеся в ряд прямо на летном поле - серьезное нарушение правил безопасности в другое время - четыре абсолютно одинаковых внедорожника "Шевроле-Субурбан". Разумеется, черные, конечно же, с тонированными стеклами, с проблесковыми маячками под решеткой радиатора, и наверняка еще и бронированные. Вокруг - кольцо вооруженных людей, явно из какой-нибудь частной охранной компании. Бейсболки, черные комбинезоны, черные же разгрузочные жилеты полицейского типа с какими-то шевронами на груди. Для полноты картины только темных очков не хватало, но это было бы уже слишком, если учесть довольно ветреную и дождливую погоду, на удивление мерзкую для начала лета. Оружие не стандартное армейское - это Рональд Говард, хоть и не был специалистом, определили сразу же. В руках у всех новейшие немецкие пистолеты-пулеметы "Хеклер-Кох" UMP привычного для американцев сорок пятого калибра, в кобурах - у кого на бедре, у кого на поясе - давно уже снятые с вооружения Армии США пистолеты "Кольт" М1911А1, настоящие "ручные пушки".

Два человека резко выделялись на фоне этой маленькой армии - невысокий толстячок в деловом костюме, и худощавый седой мужчина в армейском полевом камуфляже. Увидев сошедшего с трапа Говарда, оба синхронно сделали шаг навстречу ему.

- Я Джон Хортон, - толстячок с энтузиазмом протянул пухлую ладонь. - Шеф московского офиса "Ю-Пи". А вы - мистер Говард?

- Рональд Говард, куратор проекта, - коротко представился тот, кому отныне подчинялся и сам Хортон, и еще десятки, если уже не сотни американцев, спешивших дорваться до того богатства, что скрывали веками недра России.

- Генерал Камински, Армия США, - дождавшись своей очереди, назвался человек в камуфляже, сухощавый, жилистый, хорошо загоревший, явно не в этих широтах, скупых пока еще на летний зной. - Командующий контингентом американских войск в России.

- Сэр! - С этим человеком, в котором не было ни капли подобострастия, Говард тоже обменялся крепким рукопожатием. Он прежде много слышал о Мэтью Камински, и теперь испытывал что-то, похожее на радость оттого, что смог увидеть его лично.

Люди в черной униформе тем временем придвинулись от "Субурбанов", окружив Говарда и встречавших его, ощетинившись стволами "хеклеров", шаря по сторонам настороженными взглядами, словно в любой миг ждали нападения.

- Хортон, какого черта вы пригнали сюда целую армию? - Говард уставился на своего нового помощника. - Что за дурацкая идея? Как будто в дешевом боевике!

- Это моя идея, - сухо произнес генерал Камински. - Я отвечаю за безопасность каждого американского гражданина на этой территории, - он не сказал "в этой стране", но именно так - "на этой территории". - Американская армия не вездесуща, политики с Капитолия сковали нас по рукам и ногам, и поэтому пусть рядом с вами будут хотя бы эти "бодигарды". Надеюсь, хоть кто-то среди них знает толк в своей работе.

- Все так серьезно? Здесь же целый взвод, черт возьми!

Рональду Говарду не доводилось бывать в "горячих точках" - в Ирак, Алжир, Ливию ездили другие, другие рисковали там своей жизнью, а он руководил процессом из уютного офиса на одном из верхних этажей нью-йоркского офиса корпорации. Но Говард привык к присутствию рядом вооруженных людей, однако прежде наличие телохранителей он считал символом своего статуса, и только сейчас вдруг осознал, что толпа парней с автоматами появилась здесь неспроста.

- Два дня назад на окраине Москвы был обстрелян армейский патруль, - сообщил Мэтью Камински. - Погиб один солдат. А вчера на мине подорвался "Хаммер" Десятой пехотной. Те, кто были внутри, отделались контузиями и легким испугом, но я не хочу дать ублюдкам шанс исправить свои ошибки.

- В столице России действуют террористы?!

- Возможно, горстка глупцов, которые еще не поняли, что эту войну они проиграли, и реваншу не быть, - помотал головой генерал. - Это не Ирак, здесь ничего подобного не будет, русские слишком инертны для партизанской войны. Мы полностью контролируем ситуацию, мистер Говард.

Этот человек выглядел уверенным, его слова не казались пустой болтовней, бравадой. Но Рональд Говард испытал растерянность - он-то был уверен, что в России будет много работы, но никакой опасности, а все оказывалось совсем не так, как выглядело с другого берега Атлантики.

- Если нападения случаются даже здесь, что творится в глубинке? - поинтересовался Говард. - Какова обстановка там, где нет американских солдат? Моим людям придется работать вдали от цивилизации, и я отвечаю за их безопасность не меньше, чем вы за мою, генерал!

- Там, где нет американцев, нет и террористов, - пожал плечами Камински. - Мы - их главная и единственная цель!

Рональд Говард не был в Ираке лично, но того, что он знал, хватило, чтобы понять - наладить работу там так и не получилось. Удалось сделать лишь немногое, гораздо меньше, чем хотелось. Богатства этой страны оказались до сих пор недосягаемы ни для кого. И то же самое, каким бы уверенным не казался генерал Камински, могло случиться и здесь, в России.

- Прошу в машину, мистер Говард, - вмешался Хортон. - О вашем визите я взял смелость сообщить русским. Вас будут ждать их министры экономики и энергетики России, сэр. Мне показалось, что лучше с самого начал показать всю серьезность наших намерений.

- Вы правы, - кивнул Говард. - Вы поступили верно, Джон! Работы много, нужно начинать прямо сейчас!

Рональд забрался в салон огромного, словно дом на четырех колесах, "Субурбана", и телохранитель в черном, придерживая висевший поперек груди "Хеклер-Кох", захлопнул дверцу. Рядом уже ерзал, устраиваясь поудобнее, Джон Хортон.

- Машина бронированная?

- Разумеется, - торопливо кивнул Хортон. - Доставили из Штатов несколько таких, специально для дальних поездок. Русский "калашников" не берет ее даже в упор с пяти метров. Днище тоже усилено, на случай, если наедем на мину. Это крепость, сэр, крепость, которая доставит вас куда угодно, если туда вообще можно проехать!

- Черт возьми! - только и смог ответить Говард, представивший, какая должна быть проходимость у этого "броненосца" - движок наверняка работает на износ, на пределе возможностей, таская груду брони. Если русские дороги и впрямь такие, как о них рассказывают, выезжать за пределы столицы не стоит - огромный "Шевроле" засядет в первой же лужице, а там, если подсуетиться, русские не то что "Калашников" - шестидюймовую гаубицу успеют притащить и расстреляют внедорожник с безопасной дистанции.

Охранники, грозно сжимавшие свои UMP, погрузились в "Субурбаны" лишь после того, как под броней скрылись все охраняемые персоны. Генерал Камински с кортежем не поехал, оставшись на базе, но, то ли из стремления обеспечить безопасность, то ли просто для солидности, напоследок отдал приказ - и к колонне, заняв места в голове и хвосте небольшой кавалькады, пристроилась пара приземистых "Хаммеров". Довольно нелепо выглядел здесь, среди летней зелени, коричнево-серый пустынный камуфляж, но зато с крыши каждого вездехода щерились дульными срезами крупнокалиберные пулеметы GAU-19/A, способные изрыгнуть из своих трех стволов настоящий шквал свинца.

В Раменском следов войны уже не было - явившиеся сюда американцы первым делом навели порядок, убрав разрушения. Из окна "Субурбана", величаво петлявшего между казармами, ангарами и еще невесть какого назначения постройками, Рональд Говард видел сновавших всюду солдат в полевой форме, многочисленные "Хаммеры" и грузовики, что-то отвозившие на летное поле - или, напротив, развозившие от самолетов по пакгаузам.

На выезде с базы, защищенном пулеметными гнездами и вооруженными "Хаммерам", Говарда ждал сюрприз. В голову колонны пристроилась, сверкнув красно-синими огнями на крыше, патрульная машина русской дорожной полиции - новеньки "Форд" с синими полосами на белоснежных бортах. Взвыли "сирены" внедорожников, взревели мощные двигатели под бронированными капотами - и кортеж, сорвавшись с места, полетел по пустому почти шоссе в сторону столицы.

- Как настроены русские, Хортон? - Говард взглянул на своего нового помощника, который непонятно, то ли радовался, что теперь будет чье голове болеть о местных проблемах, то ли злился, что его так грубо "отодвинули" на роль второго плана. В прочем, это его дела, пусть думает, что хочет.

- Русские, кажется, растеряны, но готовы работать с нами, сэр, - неуверенно сообщил шеф московского представительства "Юнайтед Петролеум". - На самом деле власть их нового правительства чисто номинальная. Если здесь, в центральной части страны, они и смогли навести какой-то порядок, то дальше все остается на совести местных властей. Русские здесь зависят от нас, от наших солдат, и будут делать то, что мы захотим.

Услышанного Говарду оказалось достаточно - на первое время. Неважно, что хотят русские. Он прибыл сюда, чтобы заставить богатства России служить во благо своей страны, сделать то, на что сами русские в силу своей лени или по иным причинам оказались неспособны. Они проявили слабость, не смогли защитить свою страну - значит и не им отныне распоряжаться теми сокровищами, которые по какой-то ошибке, не иначе, даровал им Господь.

Из окна мчавшегося на полной скорости "Субурбана" Рональд Говард видел опустевшие улицы русской столицы. Личных авто на дорогах было на удивление мало, зато хватало патрулей - чуть не на каждом перекрестке белели "Мерседесы" и "Форды" русской полиции - или милиции, Говард не был уверен, как точно назывались перед началом "Доблестного удара" силы правопорядка. Рядом с патрульными автомобилями переминались с ноги на ногу люди в серой униформе, зачастую - с укороченными "калашниковыми" за спиной или на плече.

- Назначенное нами русское правительство уже создает свои силы безопасности? - это может быть опасно для нас!

- Порядок в Москве охраняют те же, кто делал это раньше, - помотал головой Хортон. - Сам генерал Камински, только получив назначение, объявил мобилизацию русских полицейских, тех, кто был взят в плен, освободили, выдали всем оружие и отправили на улицы. Вовремя - кое-где начали разбегаться заключенные тюрем и следственных изоляторов, стали грабить армейские арсеналы и полицейские участки. Покончить со всем этим удалось достаточно быстро, без лишних жертв. Сейчас началось формирование национальных Сил Безопасности, пока это несколько батальонов, но процесс идет медленно - среди желающих много бывших офицеров Российской Армии, а генерала Камински это не устраивает. Но кроме русских военных больше никто не спешит вступать в ряды армии новой России. Приходится принимать решение по каждому волонтеру, а это, сами понимаете, мистер Говард, та еще работенка, тем более, если учесть, что многие архивы с личными делами были уничтожены.

- Генерал Камински не хочет вооружать своего будущего врага, дать ему время на боевое слаживание подразделений, - согласно кивнул Рональд Говард. - Это правильно. Но американские солдаты не смогут вечно поддерживать порядок здесь, их слишком мало для этого, и они нужны во многих дурных местах по всему земному шару. Русским все же придется доверять чуть больше!

Чем больше видел и слышал Говард, чем больше он успевал узнать, тем сильнее становилась его уверенность в том, что с капитуляцией русской армии ничего еще не закончилось. Некстати вспомнились слова одного не самого бездарного германского деятеля о том, что русские медленно запрягают, но быстро едут. Настроение от таких мыслей стремительно портилось.

Переговоры должны были состояться в Министерстве энергетики России, которое теперь разместилось в историческом здании в центре Москвы. Здесь полицейских постов стало еще больше, люди в форме были видны буквально на каждом шагу, и только сопровождение позволило кортежу Говарда преодолеть все заслоны, наверняка способные остановить и самого решительного террориста.

- Кого боятся сами русские, черт возьми? - раздраженно спросил Говард, когда они миновали очередную линию оцепления.

- Всех, - коротко ответил Хортон, пояснив: - Новое правительство никто не выбирал, мы назначили его, генерал Камински лично назвал состав кабинета министров. И теперь те, кто заседает в Кремле, и в других местах, в том числе и здесь, опасаются, что народ их не примет. Их приказы и без того имеют хоть какую-то силу только здесь, в Москве, и еще в тех местах, где размещены наши войска. А так эти ублюдки чувствуют себя уверенно, как будто и впрямь чем-то руководят.

Вереница "Субурбанов" остановилась у парадного входа. Выбравшись из просторного салона, Рональд Говард, сопровождаемый полудюжиной своих помощников, остановился, с интересом осматриваясь. Первое, что бросилось ему в глаза - вооруженные до зубов охранники на мраморных ступенях, с автоматами, в касках с забралами из пуленепробиваемого стекла и тяжелых бронежилетах. А еще американец заметил на всех окнах первого и второго этаже массивные ставни, металлические и наверняка бронированные. Выглядели они так, что сразу становилось понятно - первоначальным проектом такое "украшение" предусмотрено не было.

Часовые у входа даже не шелохнулись, когда Говард вместе со своей свитой вошел в здание министерства. Внутри - тоже пост, только никаких автоматов и бронежилетов. Человек в форме, в фуражке с высокой тульей, шагнул навстречу прибывшим, торопливо козырнул, произнес на неплохом английском:

- Господин Говард, прошу за мной. Вас уже ждут!

В самом министерстве было немноголюдно. Провожатый увлекал Рональда мимо запертых кабинетов, по длинным, извилистым, полупустым коридорам, по широким мраморным лестницам, пока они не уткнулись в двустворчатые двери, массивные, добротные, точно крепостные ворота какого-нибудь средневекового замка - во время поездок в Германию и Испания Говарду удалось побывать в нескольких таких, здесь впечатление было схожим.

В просторном зале гостей из-за океана ожидали два человека, Рональд Говард сразу узнал их, и они тоже мгновенно вспомнили того, кто, не задерживаясь на пороге, проследовал к огромному столу, разумеется, деревянному, явно стариной работы. Смерив широкими шагами ковровую дорожку, полностью глушившую стук каблуков, Говард, пройдя вдоль длинного, огромного, словно футбольное поле, и совершенно пустого стола, встал перед русскими, взглянув в глаза одному, затем второму:

- Господин Сейфуллин! Господин Захаров!

- Мистер Говард, - Вадим Захаров, человек, которого Рональд считал прежде едва ли не личным врагом - и очень ловким дельцом - усмехнулся: - Решили все же вернуться в Россию?

- Пришло время доделать то, что вы не позволили мне завершить прежде, господин Захаров.

- Грязно играете, - заметил по-русски Ринат Сейфуллин - он знал, что заморский гость владеет языком весьма неплохо для американца. - Посылать "быков" с "волынами" к несговорчивому клиенту - это что-то из моей юности. Раз уж переговоры не удались, признайте поражение, и только.

- Быки? Волыны?

Рональд Говард раздраженно мотнул головой, непонимающе уставившись на Сейфуллина.

- Людей с оружием, - пояснил, усмехнувшись, Захаров. - Неужели для вас было настолько важно наложить свои руки на нашу нефть, что это стоило стольких жертв? Какой нормой прибыли можно оправдать это? Я знаю, погибли сотни, тысячи американских солдат, для вас это должен быть настоящий шок!

- Когда речь идет о безопасности всей нации, можно пожертвовать ее частью! Я не в восторге от того, что произошло, но мы здесь собрались вовсе не для того, чтобы искать правых и виноватых или каяться в ошибках, господа!

- Верно, - согласился Сейфуллин. - У вас есть дело, сделать которое вы не можете в одиночку? Что ж, мы готовы выслушать ваше предложение, господин Говард.

- Есть проект, реализация которого обеспечит энергетическую безопасность Соединенных Штатов, оказавшихся в заложниках у арабских и прочих партнеров, поставляющих сейчас свою нефть. Но и для вас исполнение его обернется немалыми выгодами - это позволит подпитать экономику России, дать работу вашим гражданам.

Захаров с Сейфуллиным переглянулись, и Вадим произнес, взглянув вновь на Говарда:

- Интригующе звучит, признаюсь! Что ж, извольте!

Времена, когда для презентации требовались ватманы и кульманы, когда приходилось возиться с кипами бумаг, прошли. Новый век нес новые технологии, позволяющие сэкономить время, уменьшить расходы, добавить выразительности. Вся информация теперь умещалась на крохотной микросхеме, которую Говард и извлек из кармана пиджака.

- Прошу, господа, - произнес он почти слово в слово то же, что говорил на собрании акционеров в Нью-Йорке. - Проект "Полярный экспресс"!

Рональд Говард ловко вставил флэшку в разъем стоявшего на пустом столе ноутбука, и все трое, касаясь друг друга плечами, дыша соседям в ухо, склонились над монитором. А по нему, по карте, змеилась жирная линия, отмечавшая маршрут грядущей "стройки века". От просторов Западной Сибири, по южному берегу Белого моря, по заповедным землям Русского Севера, она, точно пиявка, ползла, петляя меж карельских озер, и, наконец, выбравшись на Кольский полуостров, уткнулась в побережье Баренцева моря рядом с точкой, отмечавшей Мурманск.

- Протяженность нефтепровода - две тысячи двести миль, - сообщил Говард, тотчас поправившись для русских собеседников: - Три тысячи шестьсот километров. Проектная мощность - восемьдесят миллионов тонн в год. Это, конечно, не "Дружба", но во многом новый проект может с ней поспорить.

Ринат Сейфуллин понимающе хмыкнул:

- Это примерно восемь процентов годовой потребности в нефти вашей страны, или четырнадцать процентов чистого импорта. Имея такой источник и запасы на своей территории, а также в непосредственной близости от своих границ, например, в Мексиканском заливе, вы не будете зависеть от ближневосточных поставщиков и стран Африки.

- Что-то знакомое, - хмыкнул меж тем Захаров, взглядом провожая жирный пунктир, отмечавший трассу нефтепровода. - Я это уже видел прежде.

- Вероятно, - согласился Говард. - В основе нашего проекта - изыскания специалистов компании "Лукойл". Им тогда не удалось реализовать свой замысел, а мы доработали этот проект под свои интересы и возможности. Частично используем уже существующие участи трубопроводов, соединяющих месторождения Сибири с европейскими странами, многое придется создать заново, в том числе нефтяной терминал в Мурманске - это самый удобный порт, чтобы принимать супертанкеры.

- Хотите побыстрее высосать все соки из нас, из России?

Ринат Сейфуллин зло взглянул на Говарда, и Захаров положил ладонь на плечо своему коллеге, успокаивая его.

- Мы не живодеры, - стараясь сохранять выдержку, произнес Рональд, взглянув в упор на Сейфуллина без тени робости. - Да, мы хотим взять у вас многое - по праву сильного, по праву победителя. Раз не смогли защитить то, что имели - отдайте нам, а уж мы не упустим ничего. Но мы и даем вам взамен немало - только откройте глаза, и поймете!

Глаза у Рината Сейфуллина и так были открыты - шире некуда. И в них плескалась не злость, не раздражение - там плавилась лютая ненависть. Вадим Захаров, не ожидавший такого от человека, которого знал неплохо, и знал, как спокойного, выдержанного, уверенного в себе дельца, даже растерялся, не зная, чего теперь ожидать.

- Что вы хотите от нас, мне лично понятно, - произнес бывший глава "Росэнергии" - раз ему удалось выиграть поединок с Говардом, теперь расклад был иной, и все же сдаваться без боя Вадим готов не был. - А что вы нам намерены дать взамен? Ради чего нам стоит сотрудничать с врагом?

- Мы несем вам порядок, уверенность в завтрашнем дне. Никому не нужен хаос на одной шестой части суши, - стараясь быть убедительным, с нажимом произнес Говард. - Стабильность необходима и нам, и вам!

- Вы сюда явились не ради стабильности, - упрямо возразил Сейфуллин. - В бак какого-нибудь "Кадиллака" ее не зальешь! Вам нужны наши ресурсы, наша нефть! Неужели она так ценна, что вы с такой легкостью готовы проливать за обладание ею кровь своих солдат?

- Вы слишком высокого мнения о себе! По запасам той же нефти Россия стоит не на первом месте, отнюдь, да и условия добычи ее - в Сибири, в Заполярье, когда бурить нужно вечную мерзлоту в сорокаградусный мороз - делают разработку многих известных месторождений настоящим экстримом. В Штаты нефть проще доставлять из Саудовской Аравии, Эмиратов, тем более из Мексиканского залива. А русская нефть для нас всегда будет слишком дорогой, буквально на все золота.

- Тогда зачем все это? - отрывисто спросил, словно плюнул в лицо собеседнику, Вадим Захаров.

Бывший глава "Росэнергии", корпорации, просуществовавшей всего ничего, но ставшей одной из подлинных причин интервенции, смотрел на заокеанского гостя исподлобья, упрямо, с нескрываемой неприязнью - так смотрят на давнего врага.

- Нам нужен контроль над русской нефтью, рычаг воздействия на наших партнеров - в Европе и не только. Трубопроводы, соединяющие ваши месторождения с европейскими столицами, станут теми ниточками, за которые кукловод ловко управляет своими марионетками. Там, - Говард неопределенно мотнул головой, указывая на что-то, находившееся за пределами зала совещаний, - должны понять, что они зависят от нас, как никогда прежде. А для этого мы должны иметь свободный доступ к вашим нефтепромыслам. Ничто не должно угрожать нашим людям, стоящим у вентиля, а это означает, что нам нужна стабильность в России, порядок и мир.

- Откровенно, - с усмешкой заметил Захаров.

- Вы зависите от нас, но и мы от вас тоже зависим, - признался Говард. - Потому я говорю все как есть. Я предлагаю вам вместе строить новую Россию. Мы можем дать работу вашим соотечественникам, неплохую работу, за которую мы будем справедливо платить. Новый нефтепровод такой протяженности - колоссальное сооружение. Потребуется много рабочих рук, а для них еще следует создать необходимую инфраструктуру, а это - еще люди, занятые делом, не думающие о том, чтобы податься в леса, в партизаны, убивать американских солдат и тех, кто сотрудничает с американцами.

- Это рабочие места, верно, - кивнул Захаров. - Но не так уж много. Для нескольких десятков тысяч, возможно, сотен тысяч, но в России живут десятки миллионов тех, кто должен кормить свои семьи.

- Для начала неплохо и то, что я предлагаю, что мы предлагаем вам! А потом - кто знает, на что еще мы окажемся способны, если перестанем видеть врагов друг в друге?!

- Для начала - разберемся с тем, с чем вы к нам пришли, - охладил пыл заморского гостя Захаров - Сейфуллин упорно не желал обменяться с американцем даже парой слов, только смотрел исподлобья.

- Верно, вопросов много, и нужно решать их. Моим хозяевам нужен результат, они не привыкли ждать долго. Со мной мало специалистов, доставить еще людей можно, но это займет время. Я полагаюсь на вас, господа. В вашем подчинении было немало опытных инженеров, есть хотят все, в том числе и они, а "Юнайтед Петролеум" не использует рабский труд - тем, кто станет на нас работать, мы заплатим, очень хорошо заплатим.

- Подбор персонала я возьму на себя, - согласился Вадим Захаров, понимавший, что даже за небольшую плату оставшиеся без дела специалисты, ничего иного, кроме прокладки трубопроводов черт знает где, в тайге, тундре, мерзлоте, не умеющие, будут готовы работать хоть на американцев, хоть на кого.

- Отлично! Но даже если основную часть персонала составят русские рабочие, мои коллеги будут присутствовать на стройке для наблюдения, консультаций. Нужно обеспечить их линую безопасность. Кроме того, в это строительство вложены огромные деньги, и их мы тоже должны защитить. Сохранность наших инвестиций должна быть гарантирована!

- У нас уже есть силы безопасности, - заметил Захаров. - Они формируются под вашим самым пристальным присмотром! Уже укомплектовано несколько батальонов, легкая пехота.

- Это не то! Американцев должны охранять только американцы! Армия США находится на территории России, но наше командование не может передислоцировать войска по своему желанию. А потому необходимо рассмотреть - и решить! - вопрос в вашем Правительстве о размещении в зоне строительства нефтепровода "Полярный экспресс" подразделений американской армии. На неопределенный срок, дату окончания которого мы назовем сами, когда сочтем нужным. Это условие, которое не обсуждается! И исполнения его я жду именно от вас, господа!

- Хотите, чтобы мы сами лоббировали оккупацию своей страны?

Это Сейфуллин подал голос - чуть ли не впервые с начала встречи. Он угрюмо взглянул на Говарда, без прежней безумной ненависти, но все равно зло.

- Черт возьми, мы можем делать здесь все, что пожелаем, - взорвался американец. - Все, понимаете?! Вы побеждены, и в нашем праве поступать с вами любым образом! И никто не посмеет и слова сказать в вашу защиту - иначе и с ним может случиться то же, что и с вами! Я здесь не для того, чтобы просить! Я приказываю - вы выполняете! На территории России находятся более ста тысяч американских солдат и морпехов, и ничто не заставит их уйти с вашей земли! Но нам нужна легитимность происходящего в глазах международного сообщества, чтобы Соединенные Штаты не обвинили вновь в агрессии и прочей ерунде! И вы сделаете так, чтобы ваше новое правительство само попросило моего Президента о размещении американского контингента в России - в том числе и в зоне строительства нового нефтепровода.

- Если мы согласились с вами сотрудничать, это вовсе не значит, что мы предали собственный народ и собственную страну, - заметил Захаров, сохранявший выдержку в отличие от своего коллеги. - Не забывайтесь, господин Говард!

- Черт возьми, да оставайтесь патриотами, мне плевать! Только не забывайте - пока я предлагаю вам взаимовыгодный обмен, господа! Мы получим вашу нефть, а вы - защиту Армии США, к тому же дело для тысяч ваших граждан, возможность жить, кормить свои семьи, а, значит, стабильность, ведь людям, у которых есть работа, есть доход, некогда заниматься терроризмом и обычным криминалом. Но ведь мы, американцы, можем уйти из России, и представьте, что тогда! Власти, той, которую поддержало бы большинство, нет. Армии, полиции - фактически тоже нет. Зато хватает оружия - после того, как ваш Самойлов объявил демобилизацию, солдаты расходились по домам вовсе не с пустыми руками. Начнется хаос. Вы захлебнетесь в крови! И, в конце концов, сами будете просить нас вернуться - если, разумеется, останетесь в живых!

Рональд Говард отбросил всю ненужную дипломатию. Нужно дать понять этим русским, кто есть кто, и кто теперь хозяин положения, раз уж они сами оказались такими тугодумами. И американцу показалось, что во взгляде Захарова, прежде невозмутимого, мелькнул страх - бывший босс "Росэнергии" понял, на кого обрушится гнев толпы, тех же "партизан", когда американские солдаты уйдут из России. В глазах всех русских те, кто согласился войти в состав нового правительства, были самыми отъявленными предателями. Кое-кто открыто говорил, что без измены не возможна была бы столь быстрая победа Америки, и теперь заокеанские хозяева поощрили своих агентов, изнутри подорвавших мощь могучей страны. И участь этих людей, когда защищать их станет некому, окажется незавидна.

- Мы поднимем этот вопрос в правительстве, господин Говард, - сквозь зубы процедил Вадим Захаров. - И постараемся убедить премьера Лыкова в том, что ваше предложение стоит принять!

- Это правильное решение, господа! Я надеюсь, мы все же придем с вами к взаимопониманию! Мы нужны друг другу, поверьте!

Рональд Говард покинул Министерство энергетики России вполне довольный собой. Деваться русским некуда, они поняли свое место, не могли не понять, и будут послушны, насколько это вообще возможно.

Ринат Сейфуллин, провожавший американца пристальным взглядом, заговорил не сразу, дождавшись, когда за незваным гостем закроются двери. Захаров не торопил его - он чувствовал напряжение в своем коллеге, и предпочел дождаться, когда тот сам выскажет все, о чем думает.

- Они не оставляют нам выбора, - произнес безжизненным голосом Сейфуллин. - Они будут приказывать, а мы - исполнять их приказы!

- А выбора и не могло быть с той минуты, когда мы приняли предложение американцев войти во временное правительство. Для каждого второго русского мы теперь - предатели. И без американцев мы никто, с нами считаются только потому, что за нашими спинами - их армия.

- Мы должны своими руками начать разграбление страны ради блага этих ублюдков!

- Ты ведь и прежде этим занимался, Ринат, - усмехнулся Захаров. - Только богател лично ты, а теперь поработаешь на чужой кошелек, только и всего!

Вадиму показалось, что Сейфуллин сейчас набросится на него, ударит, примется душить - все что угодно. Ринат рванулся к собеседнику, сжимая кулаки, но остановился, издав глухой, утробный рык. Несколько мгновений он стоял лицом к лицу с Захаровым, затем, шумно выдохнув, развернулся и отошел к окну, забранному пуленепробиваемым стеклом. Снаружи, за стенами министерства, кипела жизнь.

- Вся моя семья мертва, - глухо произнес Сейфуллин, не оборачиваясь, уставившись в окно невидящим взглядом. Если бы Захаров сейчас вышел из кабинета, Ринат, наверное, так и продолжил бы говорить. - На мой дом упал американский самолет - его сбили наши, русские истребители. Все, кто там был, погибли, нечего даже хоронить. И кто виноват? Русский пилот, который стрелял по чужому самолету, защищая свой родной город, или американцы, появившиеся в чужом небе?

- Мне жаль, Ринат, - тихо промолвил Захаров. - Я слышал про твою семью. - И вновь повторил: - Мне жаль.

- Я знал, что все, что заработаю, достанется моим детям. Я не всегда разъезжал на "Мерседесах" и ел ложками красную икру. Были всякие времена. И нет ничего плохого, если мои дети, в отличие от меня, не будут знать нужды, им не придется голодать, продавать последнее, лишь бы купить кусок хлеба. Ради этого я играл с законом, зная, что ничто не проходит бесследно. Теперь ради чего мне нужно становиться предателем своей страны? Жизнью я не дорожу - нет смысла. Посмотри в окно - там полно вооруженных людей, нас охраняет целая армия. Но от кого? От своих братьев?

Кольцо охраны не зря все плотнее сжималось вокруг здания нового Министерства. Все началось вполне невинно, с сообщений в Глобальной Сети с призывом на борьбу против американских оккупантов обещанием покарать предателей-русских, сотрудничающих с врагом. Список предателей, названных также "коллаборационистами" или просто "ссучившимися", прилагался, и фамилии министров экономики и энергетики находились в первых строках.

На это можно было не обращать внимания - Интернет стерпит все, а русских во всем мире не зря считали тугодумами. Вот только через пару дней после этого на окраине Москвы в засаду попал американский патруль, и в тот же день кто-то пытался обстрелять Министерство внутренних дел, где продолжал хозяйничать Николай Фалев. Атаку в тот раз удалось отбить без потерь, но всем сразу стало ясно - война не закончена, и ведется эта война своими против своих.

- Они нам не братья. Это просто идиоты, жаждущие пролить побольше крови - неважно, чьей. Они ненавидят нас теперь за то, что мы пытаемся сохранить страну, пусть и под контролем американцев, но ведь все может измениться. Пока на нашей земле не звучат всюду выстрелы - у американцев нет повода применять силу слишком неразборчиво. Они сильны, но и они вынуждены соблюдать приличия. Воевать не так уж сложно. Можно нападать на патрули и конвои, закладывать мины, устраивать засады - и тогда янки начнут расстрелы без суда и следствия, будут бомбить каждый город, где по ним сделают хоть один выстрел, загонят людей в концлагеря. И они будут правы, объясняя, что борются с террористами. Я бы тоже взял автомат, вышел бы на улицу и расстрелял первого попавшегося американца - и сам бы был убит вскоре, ничего не изменив. А так и я, и ты, можем на что-то влиять, у нас есть хоть какая-то власть, нужно только с умом воспользоваться ею. Если мы останемся русскими, не забудем, где мы родились, то и приказы американцев будем выполнять не во вред своей стране.

Вадим Захаров вышел из-за стола, неслышно ступая по мягкому ковру, подошел к Сейфулину, легко коснувшись его плеча. Ринат вздрогнул, словно от удара электрическим током.

- Нам дан шанс что-то изменить, - негромко произнес Захаров. - Американцы думают, что купили нас обещанием безопасности, что повязали нас, выставив предателями в глазах остальных. Пусть так. Но они нам дали власть, нами командуют - но и мы можем приказывать, и наши приказы, скрежеща зубами, ненавидя нас в глубине души, будут все же выполнять.

Сейфуллин, наконец, обернулся, посмотрев на стоявшего вплотную Захарова. Взгляд его уже был более осмысленным. Вадим понял, что его слова все же оказались услышаны.

- А за твою семью мы отомстим, друг, - жестко произнес Захаров, взглянув в глаза Ринату. - Нам всем теперь есть, за что мстить!

Сидя в пассажирском салоне русского вертолета "Хэло"[7], трудно было представить, что ты летишь в полутора тысячах метров над землей. Огромная винтокрылая машина казалась неподвластной порывам ветра, всяким восходящим и нисходящим потокам, не ведала, что такое турбулентность. Только выли над головами теснившихся пассажиров турбины, увлекая огромное сооружение к своей цели.

Рональд Говард выбрал пятидесятишеститонный "Миль" в качестве транспортного средства не из-за какой-то экстравагантности, а просто потому, что иначе к месту строительства, где уже началась прокладка первых километров нового нефтепровода, было не добраться. Единственной альтернативой могучему геликоптеру был полет до какого-то заштатного аэропорта, а затем - несколько часов тряской и утомительной езды по жутким русским дорогам на жутких русских внедорожниках.

В прочем, полет на этом Ми-26 тоже не отличался особым комфортом, заставляя вспомнить, что огромный вертолет был изначально создан для нужд еще Советской Армии, не даром его грузоподъемность - двадцать тонн внутри фюзеляжа - как раз перекрывала вес русской бронемашины БМП-3, самой совершенной и мощной, пожалуй, в своем классе и весовой категории. А солдатам, как известно, лишние удобства ни к чему - только боевой дух подрывать.

Говард в своем путешествии был не одинок. Вместе с ним в тесной пассажирской кабине, примыкавшей к кабине экипажа, находились еще три человека - двое русских специалистов-строителей, завербованных Захаровым, и еще один инженер, американец, блестящий выпускник Университета Южной Калифорнии.

Вертолет, рубя воздух шестнадцатиметровыми лопастями несущего винта, величаво проплывал над зеленым морем русской тайги. Возможно, и не тайги, тайга ведь в Сибири, а они пока летели над европейской частью страны, но с высоты почти в милю, из иллюминатора, разница едва ли могла быть заметна. И потому сейчас все четверо, не сговариваясь, прильнули к прозрачным блистерам, скользя взглядами по бескрайним просторам девственной чащи, уходившей куда-то за горизонт.

Они могли себе это позволить - в отличие от четырех членов экипажа, управлявших тяжело нагруженной машиной. Сейчас в огромной грузовой кабине Ми-26 была вовсе не бронетехника, не вооруженные до зубов десантники - вертолет должен был доставить на стройплощадку очередную партию оборудования, до поры разобранного и упакованного. Людям, отрезанным от цивилизации сотнями километров тайги, делающими тяжелую работу в суровых условиях, было нужно многое - от аккумуляторов для грузовиков до биотуалетов. А уж четыре пассажира-попутчика - это так, и не груз вовсе для такого "чудовища".

Вновь Говарду представился шанс оценить русские просторы, понять, какой трофей им удалось взять, причем не столь уж дорогой ценой. Вспомнилась вдруг история последней большой войны - тогда, в Нормандии, летом сорок четвертого, за клочок песчаного пляжа платили несравнимо более высоко, чем здесь, в России, за целую область или город.

Рональд понимал, что дело тут вовсе не в слабости врага - просто русские не были готовы к такому, никто уже давно не верил в возможность войны между великими державами, напуганный ядерным призраком. Будь у них чуть больше времени, и, возможно, половина Америки сейчас лежала бы в дымящихся руинах, а вторую половину заливали бы радиоактивные ливни. Но все случилось так, как случилось, и теперь Рональд Говард летел на огромном русском вертолете над бескрайними русскими лесами, и был намерен сделать все, чтобы русская нефть могучим потоком хлынула бы через Атлантику - к вящему разочарованию всяких туземцев, решивших уже, что смогут навязывать свое мнение Соединенным Штатам.

Первые признаки цивилизации, следы присутствия людей, заметил именно Говард. Внизу мелькнула лента проселочной дороги, по которой пылили какой-то грузовик. А затем лес расступился, и вертолет очутился над широкой просекой, пересекавшей эти дебри с запада на восток - или с востока на запад, если следовать тому потоку нефти, что скоро хлынет из Сибири.

- Кажется, мы уже рядом, - произнес Рональд, обращаясь к своим спутникам - для того, чтобы его услышали, не пришлось громко кричать, звукоизоляция в крохотном салоне была неплохая, чего не скажешь о креслах - через час непрерывного сидения на них у Говарда уже заныла спина.

Все трое попутчиков молча кивнули в ответ. И в тот же миг в салон заглянул один из летчиков, взглядом отыскав Говарда, и сообщив:

- Через пять минут садимся!

Экипаж, разумеется, был русским - во всем мире мало кто умел управлять такими гигантами при всей их простоте и неприхотливости. Хотя Говард знал, что Ми-26 используются во многих странах, например, в Мексике или Южной Корее, и отовсюду об этих летающих исполинах приходят только самые восторженные отзывы. А сейчас четыре немногословных мужиках держали в своих мозолистых руках, лежавших на рычагах управления вертолетом, его жизнь.

Рональд Говард видел Ми-26 только на земле, когда садился в вертолет на подмосковном аэродроме. Но и тогда громада геликоптера поразила его до глубины души. Трудно было с первого взгляда поверить даже, что это колоссальное сооружение, расписанное кляксами камуфляжа - даже красные звезды на фюзеляже замазать не успели - способно оторваться от бетонного покрытия взлетной полосы, да не просто так, с двадцатью тоннами груза, запросто закинув такую тяжесть на пять сотен миль. И теперь американце мог только представить, какое впечатление производить картина медленно опускающегося из поднебесья гиганта на тех, кто ждал прибытия вертолета на земле.

Конечной целью полета был городок строителей, возведенный прямо посреди тайги. Говард увидел из иллюминатора, обеспечивавшего приличный обзор, наскоро расчищенную площадку, по краям которой еще перемещалась техника, суетились люди, валившие лес, оттаскивавшие с дороги спиленные стволы. Но уже возвышались похожие на бараки постройки, сборные конструкции, обеспечивающие хоть какой-то комфорт людям, заброшенным в эту глушь невесть на сколько времени.

Пилоты, настоящие мастера, действовали с точностью и изяществом ювелиров, посадив гигантский Ми-26 на пятачок разровненной грейдерами площадки. Еще вращались по инерции лопасти огромного винта, еще гудели на холостом ходу турбины, а Рональд Говард уже спускался по приставному трапу на землю, русскую землю, на которой отныне он будет наводить порядок.

Со стороны поселка к вертолету уже спешили люди в рабочих спецовках, ехали грузовики и погрузчики, ядовито-желтые, неестественно яркими пятнами бросавшиеся в глаза среди буйства зелени. Сам Говард сменил деловой костюм на одежду попроще - джинсы, водолазку и легкую куртку. Пиджак от "Армани" и башмаки от "Гуччи" - не главное, тот, кто привык отдавать приказы, бросается в глаза своими повадками, будь он одет хоть в какую дерюгу. А Рональд Говард умел командовать и требовать исполнения своих команд.

Разноголосица звуков обрушилась на американца, как только он покину чрево огромного вертолета. Вдалеке звенели бензопилы, громко кричали и матерились, расчищая путь будущему нефтепроводу, валившие лес мужики, сверкавшие в зарослях оранжевым пластиком защитных касок. Здесь же рычали моторами трактора, огромные "Катерпиллеры" и "Комацу". Наступление на вековой лес шло полным ходом. И если все будет так и дальше, совсем скоро тут промчится заветный "Полярный экспресс".


Глава 3 Хозяева тайги

Архангельская область, Россия 12 октября

Малкольм Мейсон, шипевший сквозь зубы всякий раз, когда бронемашина ощутимо подпрыгивала на проклятых русских ухабах, старался изо всех сил сосредоточиться на дороге. Темневший по обе стороны от проселка лес мог скрыть не то что стрелка с "базукой", но танковую роту в полном составе, и сотруднику службы безопасности "Ю-Пи" очень не хотелось оказаться в роли мишени для русских террористов. Стальные борта RG-31 "Кобра", двухосной бронемашины с усиленной противоминной защитой, могли защитить находившихся внутри людей от многих опасностей, но от выстрела из РПГ-7 не спасала даже танковая броня, а Мейсону очень не хотелось оказаться поджаренным кумулятивной струей.

- Сбрось скорость, Доку, - приказал Малкольм хмурому бородатому водителю, выпятив вперед тяжелую челюсть, крутившему "баранку". - Мы никуда не опоздаем, черт возьми!

Горец ничего не ответил, даже не изменился в лице, но приказ выполнил, и движение "Кобры", переваливавшейся по скверной грунтовке на своих высоких колесах, стало немного более плавным. Мейсон скривился - чеченские дикари раздражали его все больше и больше. Этот угрюмый громила, управлявший броневиком, был не единственным. Из восьми человек, находившихся в RG-31, американцами, с самого начала работавшими на "Юнайтед Петролеум", были лишь двое. Во всей остальной колонне, двигавшейся вслед за MRAP, их не было вовсе.

"Кобра", восьмитонная махина, увенчанная роботизированной турелью "Консберг" со старым-добрым "браунингом" пятидесятого калибра, возглавляла вереницу из полудюжины внедорожников М998 "Хаммер", уже вытесненных в армии США более совершенными, мощными и хорошо защищенными моделями, но в изобилии имевшимися во всяких полувоенных формированиях. Например, в службе безопасности "Юнайтед Петролеум", вернее, в созданных считанные дни назад "оперативных отрядах". Джипы тоже были вооружены, в основном - русскими пулеметами ПКМ на турелях. Замыкал колонну еще один бронеавтомобиль - надсадно завывавший мощным дизелем трехосный "Кугуар", увешанный решетками противокумулятивных экранов. С крыши его щерился коротким стволом гранатомет "Марк-19" на дистанционно управляемой турели.

Колонна, ощетинившаяся стволами всех калибров, двигалась по русской дороге, не заслуживавшей такого громкого названия, к очередному поселку, который следовало досмотреть на предмет террористов. Поселок этот был не первым, в котором за минувшие сутки пришлось побывать Малкольму Мейсону, но сам этот рейд был первой настоящей боевой операцией не только для него, но и для полусотни новоявленных сотрудников службы безопасности, совсем недавно спустившихся со своих диких гор.

Кадровый военный, Малкольм Мейсон никогда прежде и представить не мог, каким сбродом придется командовать ему, отставному лейтенанту Корпуса морской пехоты США, начинавшему еще в Сербии, в спасательной команде, вытаскивавшей с вражеской территории сбитых летчиков. После этого был Ирак, в который Мейсон вошел командиром отделения, а покинул - командиром взвода. За девять месяцев, проведенных в дыре, называемой Эль-Фалуджа, они потеряли всего двух человек ранеными, и в этом немалая заслуга принадлежала именно Малкольму Мейсону, ведь иные взводы успевали сменить до половины личного состава.

Завербовали Мейсона там же, в Ираке. Война заканчивалась, и хлынувшие в страну нефтяные компании принялись восстанавливать все то, что было разрушено американцами или самими иракцами, сражавшимися по принципу "выжженной земли". И, разумеется, им потребовались люди, способные защитить вложения акционеров. Оклад вдвое больше лейтенантского, серьезная должность из уважения к званию и былым заслугам, социальные льготы не хуже, чем на государственной службе - Мейсон колебался недолго, получив все и сменив казармы Морской пехоты на офис "Юнайтед Петролеум".

Ставшему "вольным стрелком" отставному лейтенанту тоже пришлось повоевать, и немало, теряя людей в стычках с непримиримыми фанатиками-иракцами. А затем пришел новый приказ, и его перебросили сюда, в Россию, сделав старшим над целой толпой вооруженных до зубов чеченских головорезов, сейчас негромко бубнивших что-то между собой на родном языке в десантном отсеке упрямо двигавшейся к цели "Кобры". Там же, чуть в стороне от горцев, сидел второй в группе американец, которого и окликнул Мейсон:

- Роберт, проверь по "джи-пи-эс", где мы!

Через лобовое стекло и окна - настоящие окна, а не узкие щелочки бойниц - в бортах машины можно было видеть окрестности, но унылый пейзаж не менялся уже давно. Всюду хмурый дикий лес, миля за милей, да порой уходящие куда-то в неизвестность полузаросшие просеки со следами гусениц когда-то проходившей здесь техники, тракторов или тягачей. И только благодаря спутниковой системе навигации, действовавшей безотказно даже здесь, в чертовой глуши, всегда можно было знать, где находишься и куда ехать.

- Миля до цели, командир, - отозвался пять секунд спустя Роберт Стаут, бывший сержант, десантник из легендарной Восемьдесят второй дивизии, получивший контузию в Афганистане, списанный из Армии, и тоже "подобранный" заботливыми нанимателями из "Юнайтед Петролеум", всегда нуждавшимися в опытных людях. - По такой дороге минут десять езды!

- Чертовы русские, - презрительно скривился Мейсон. - Даже дорогу не могут построить нормальную, ленивые ублюдки!

Бывший лейтенант морской пехоты вспомнил иракские дороги, по которым ему пришлось поколесить вдоволь, дороги, остававшиеся таковыми даже после прохода роты "Абрамсов" или "Брэдли", крошивших асфальт стальными лентами гусениц. Именно для тех дорог и создавали машины, подобные "Кобре" или "Кугуару" - слабо вооруженные, способные защитить от огня, разве что, ручных пулеметов, но превосходно "державшие" взрыв противотанковой мины или даже самодельного фугаса, сооруженного из пары гаубичных снарядов. Огромный клиренс, бронированное днище V-образной формы, гасили воздействие ударной волны, отводили ее в сторону, этому же служила и солидная масса бронемашины. Взрыв мог запросто оторвать колеса, но те, кто находился под броней, отделывались контузией, легкими царапинами, и если даже искалеченную машину приходилось везти обратной на трейлере, люди возвращались на своих двоих. Почти всегда.

Малкольм Мейсон, которому довелось поездить на всем, начиная от стремительных багги, и заканчивая неуклюжим амфибийным транспортером AAV-7, был рад, что сейчас едет в довольно комфортном салоне "Кобры". В свое время, убедившись в плохой защищенности от мин и самодельных фугасов линейной бронетехники, "Брэдли" и "Страйкеров", изготовили великое множество машин типа MRAP, но с тех пор, как начался вывод американских войск из Ирака, эта техника вдруг оказалась не у дел. И потому служба безопасности "Юнайтед Петролеум" по дешевке приобрела немало таких броневиков, и это Мейсон вполне одобрял.

От русских можно было ждать всего, в том числи и заботливо уложенного на дороге фугаса, и в этом случае бывшему лейтенанту придется намного лучше, чем трясшимся в "Хамви" чеченцам. Еще одним плюсом был отличный обзор, не сравнимый с таковым у БМП или танка - видя все, что творится вокруг, экипаж RG-31 мог точнее направить огонь единственного пулемета, смахивая затаившихся в засаде террористов градом пуль пятидесятого калибра.

От размышлений Мейсона отвлек Стаут, просунувший голову между спинками передних сидений.

- Черт возьми, командир, не думал, что когда-нибудь буду пасти хреновых дикарей, - пробурчал чернокожий десантник, могучий мужик с габаритами двустворчатого шкафа, ростом способный поспорить с любым баскетболистом. - В Афганистане я прикончил своими руками не меньше десятка мусликов, мой взвод отправил их к Аллаху с сотню, а теперь мы с ними в одной упряжке гоняем русских! Это же настоящие дикари!

Сидевшие рядом чеченцы покосились на своих... не командиров, нет, командовал ими некто Турпал Исмаилов, хмурый бородач в американском камуфляже, патрульной кепи, разгрузочном жилете русского образца, и клетчатом платке-"арафатке", повязанном на шею. Именно его приказам подчинялись все остальные чеченцы, следовавшие в этой колонне, а сам он подчинялся Хусейну Шарипову, и никому более, и уж понятно, на парочке американцев.

Исмаилов угрюмо взглянул исподлобья на говоривших по-английски американцев, ничего не сказал, наверняка и не поняв ни слова, и лишь передвинул лежавший на коленях автомат АК-74 с подствольным гранатометом. Вообще он старался не обращать внимания на американцев, бывших кем-то вроде инструкторов или наблюдателей, придававших всему, что творила толпа чеченских боевиков, видимость законности.

- Дикари!

Роберт Стаут презрительно сморщился, взгляд его скользнул по заросшим бородами лицам чеченцев и остановился на еще одном... попутчике, сидевшем напротив, сжимая обтянутыми камуфляжем коленями снайперскую винтовку Драгунова. Для того, чтоб в бою легче различать своих и чужих, всех приведенных с гор бойцов переодели в американский камуфляж, но вот оружие гордые ичкерийцы оставили привычное, российское - автоматы АКМ и АК-74, пулеметы ПКМ и самозарядные винтовки СВД. И теперь сержант Стаут не мог оторвать заинтересованного взгляда от девушки, так же, как и все остальные, затянутой в камуфляж, скрывшей под "разгрузкой", набитой магазинами, свои аппетитные формы, и обнимавшей вместо мускулистого торса какого-нибудь знойного красавца-мачо пластиковое цевье тяжелой винтовки.

Присутствие хрупкой, на вид совсем юной девушки среди целой толпы вонючих бородатых мужиков, увешанных оружием с ног до головы, удивляло Стаута больше всего. Он не мог поверить, что эта красавица, словно сошедшая со страниц восточных сказок, сражается наравне со своими мужчинами, но то, как с ней держали себя остальные чеченцы, не давало сомнений. Эта девушка не была служанкой или чьей-нибудь "подстилкой", это был воин, хладнокровный и опасный в своем спокойствии, умелый, опытный.

- Страшный народ, - произнес Роберт, придвинувшись ближе к своему командиру. - Даже женщины воюют, отнимают жизни, вместо того, чтобы давать их! Как русские надеялись победить этих горцев? Разве что выжечь весь их край ядерными бомбами, черт возьми, чтобы ни одного человека не осталось бы в живых!

- И не останется, - скривился Мейсон, тоже взглянув на горянку. - Если их бабы будут воевать все до единой, некому станет рожать, сами вымрут, мать их так! - Морской пехотинец неожиданно разозлился: - Чокнутые дикари! Помешались на своей войне и кровной мести, ублюдки! А мы, проклятье, должны теперь присматривать, чтобы эти грязные выродки не сводили старые счеты, вместо того, чтобы исполнять приказы боссов "Ю-Пи"!

Чеченка, почувствовав на себе слишком внимательный взгляд, а может, просто поняв, что разговор идет именно о ней, сверкнула антрацитовыми глазами, с вызовом уставившись на американца. Стаут невольно отвернулся, словно вдруг его очень сильно заинтересовало что-то, промелькнувшее в окутанном сумраком лесу за бортом бронемашины, уверенно пробиравшейся к цели. И даже русское бездорожье пасовало перед широкими колесами и дизельным двигателем "Кобры" мощностью двести семьдесят пять лошадиных сил.

- Жаль, что здесь не ребята из моего взвода, - вздохнул Мейсон, изучая хмурых чеченцев, бросавших в ответ мрачные взгляды. Но до этого бывшему морскому пехотинцу не было никакого дела. - С радостью променял бы полсотни этих головорезов на десяток своих парней, сержант!

- Какого черта мы вообще здесь делаем? У них есть вои командиры, все отработано, а мы тут точно лишние!

- Присмотрим за ними, - пожал плечами Мейсон, взглянув на Стаута. - Наши боссы, кажется, не очень то доверяют своим новым подрядчикам!

Роберт Стаут кивнул, соглашаясь. В уровне подготовки чеченцев ни он, ни его командир не сомневались - не зря эти люди сумели выжить, сражаясь с русской армией столько лет. Боевой дух тоже был на высоте, в предвкушении стычки с русскими "партизанами", чеченские "охранники" скалили зубы в злых улыбках, хрипло смеялись, словно радуясь тому, что могут вскоре умереть. Никто не выказывал страха или волнения, для всех грядущий бой был не первым. Но вот дисциплина их оставляла желать лучшего сейчас - отряд, к которому присоединились американцы, был похож не на свору цепных псов, послушно сторожащих добро хозяина, а на стаю голодных волков, пробравшихся на мясную ферму.

Чеченцы шли не исполнять чужие приказы - они шли, чтобы мстить по своим диким законам, не менявшимся сотни лет. Но делать было нечего, хозяева "Юнайтед Петролеум" рисковали, понимая, с кем связываются. Нефтяная корпорация была все жнее не столь престижным местом работы для опытных военных, как частные военные компании типа "Блэкуотер" и ей подобных, профессионалы в охрану нефтепроводов шли, но не очень охотно. А здесь и сейчас требовались именно бойцы, опытные, решительные, и даже жестокие - только так можно было разделаться с русскими партизанами.

Вновь сверившись с навигатором, Роберт Стаут понял, что цель близка и окликнул командира чеченцев, перейдя на ломаный русский:

- Турпал, командуй своим, пусть приготовятся! Будем на месте через пару минут!

Не ответив американцу, бывший боевик, пять лет числившийся в розыскном списке МВД России, нажал тангету компактной рации, вызывая своих бойцов, расположившихся в "Хамви" и втором MRAP'е:

- Приготовиться! Оружие к бою! Действовать по плану!

Сам Исмаилов щелкнул предохранителем "калашникова" рывком взведя затвор. Следуя его примеру, Малкольм Мейсон взвел свой карабин М4А1 - несмотря ни на что, морпех пользовался привычным оружием, слухи о ненадежности которого были преувеличены. Конечно, не АК, но если не забывать чистить оружие, смазывать его, то не подведет в бою. Компактность, точность и легкость - вот за что Мейсон ценил М4, с которым успел повоевать на улицах Фалуджи, много раз участвовав в перестрелках с иракскими повстанцами, вооруженными легендарными АКМ, и ни разу не пожалев о своем выборе.

В Ираке Мейсон привык, что карабин оттягивает вниз своей массой подствольный гранатомет М203, тоже привычное, простое и надежное оружие. Но теперь бывший лейтенант Морской пехоты стал частным охранником, не более того, и, несмотря на известную либеральность законодательства США в отношении частных военных компаний, тяжелое вооружение, в том числе и "подствольники", ему положено не было. Малкольм Мейсон нашел иной выход, и теперь под рифленым цевьем его М4 устроился дробовик ХМ26 LSS, суперкомпактное ружье двенадцатого калибра с пятизарядным коробчатым магазином.

Это оружие, не имевшее внешне ничего общего с обычными "помоповыми" дробовиками типа "Ремингтон-870", состоявшими на вооружении морпехов, накоротке позволяло буквально смести противника шквалом картечи, при этом не подпадая ни под какие формальные запреты. На запреты, наемники, вообще-то плевали, вооружаясь так, как хотели. Но если в том же Ираке на любом базаре можно было без проблем прикупить хоть М203, хоть китайскую копию РПГ-7, в России с этим были сложности, да и Мейсон не хотел зря привлекать внимание, тем более, дробовик его вполне устаривал.

Проверив оружие, Мейсон откинулся на спинку жесткого сидения, наслаждаясь последними минутами затишья. Остальные чеченцы тоже щелкали затворами, готовясь к бою. Все понимали, что они на вражеской территории, здесь не ждали ни американцев, ни их новоявленных "союзников", и в каждом селе без всяких партизан нашлось бы, кому пальнут по гостям из карабина или дробовика.

Колонна прошла очередной поворот, и впереди показалась деревня, два ряда укрытых за высокими тесовыми заборами домов, выстроившихся вдоль проселка, образуя единственную улицу. Чуть дальше виднелись кирпичные коробки фермы, а еще чуть в стороне, не невысоком холмике - самая настоящая церковь, увенчанная потускневшим крестом. Мейсон увидел, что к деревне помчался мотоцикл с коляской, лихо развернувшийся на дороге, оставляя за собой облачка сизого дыма, вырывавшегося из выхлопной трубы.

- Нас ждут! Готов, Бобби? - Малкольм взглянул на своего товарища, единственного, на кого он мог положиться целиком и полностью сейчас, кому мог доверить прикрывать свою спину.

- Готов, - сосредоточенно кивнул Стаут. - И мой малыш тоже!

Бывший десантник похлопал ладонью по тяжелому пулемету "Марк-43", модернизированному М60, созданному специально для Сил специальных операций. Несмотря на то, что в армии стандартным единым пулеметом тал давно уже бельгийский FN MAG, более надежный и простой по устройству, стандартизированный под обозначением М240, бывший десантник предпочитал именно это оружие.

Увешанный рельсовыми направляющими "пикатини", придававшими ему футуристичный вид, снабженный передней "тактической" рукояткой под цевьем и короткими сошками пулемет, в который уже была заправлена лента на сто патронов, являлся достаточно мощным и одновременно достаточно легким для могучего сержанта. С укороченным штурмовым стволом длиной четыреста двадцать три миллиметра "марк сорок третий" весил чуть меньше десяти килограммов, то есть был лишь немного тяжелее русского ПКМ, давно ставшего эталоном среди единых пулеметов, но Роберт Стаут был достаточно вынослив, чтоб не чувствовать лишние килограмм-два в своих руках.

- Проверяем каждый дом, один за другим, осторожно, прикрывая друг друга, - Мейсон, удовольствовавшись ответом товарища, уставился на Исмаилова. - Если в других деревнях партизан мы не нашли, это не значит, что их нет и здесь. И держи своих людей на коротком поводке, Турпал, - напомнил американец. - Мне не нужно тут побоище! И моим хозяевам тоже! Обыватели пострадать не должны, стрелять только в тех, кто стреляет в вас! Повторять нужно?

- Я все понял! Не мешай мне, и мы сделаем все, как надо!

"Кобра" затормозила, и Турпал Исмаилов, распахнув широкую кормовую дверь, первым выбрался наружу. Вскинув наизготовку АК-74, чеченский командир отскочил в сторону, пропуская следующего и прикрывая высадку, словно в любой миг все они могли оказаться под огнем.

Роберт Стаут, в руках которого тяжелый "Марк-43" казался детской игрушкой, дернулся было к выходу, но чеченка с СВД опередила его. Обдав американца обжигающе-ледяным взглядом, девушка выпрыгнула из машины, а секунду спустя уже вскидывала винтовку, становясь рядом с Исмаиловым. Бывший американский десантник проводил дикарку изучающим взглядом и, оттерев плечом к борту оказавшегося рядом чеченца, покинул машину, увидев, что вокруг "Хамви" и угловатой громады "Кугуара" уже толпятся другие боевики, грозно выставившие стволы во всех направлениях, а улица русского селения стремительно пустеет.

Колонна, ощетинившая стволами всех калибров, замерла почти в центре селения, довольно крупной деревни домов на полсотни, если не больше. Местные, стараясь держаться подальше от "гостей", бросали на чеченцев хмурые, не обещающие ничего хорошего взгляды, а в ответ получали такие же взгляды от самих боевиков.

- Разделиться на группы, - скомандовал Исмаилов своим бойцам, грозно сверкавшим лазами из-под сдвинутых бровей. - Начинаем с крайних домов, движемся к центру! Любого, кто встретит вас с оружием - валить на месте! Обыскивать все, подвалы, чердаки, сараи!

Турпал Исмаилов знал, о чем говорил. Ему много раз приходилось видеть, как проводят зачистку "федералы", иногда - скрываясь как раз в зачищаемом ауле, в каком-нибудь погребе или схроне. Да и остальные его бойцы тоже не были новичками в этом. Теперь пришла пора применить на деле все свои знания.

- Оставаться на связи постоянно! Вперед, пошли! С нами Аллах!

Полсотни чеченцев, словно волки, учуявшие добычу, бросились во все стороны, рассыпаясь по поселку. Пара минут - и со всех окраин послышались крики, женский плач, чей то злобный рык, треск выбиваемых ударами ног и прикладов дверей.

- Выродки! - Малкольм Мейсон, так и оставшийся у машин - у боевиков все было отработано, каждый знал свой маневр, и чужаки были бы лишь помехой - сплюнул себе под ноги. - Сейчас здесь все зальют кровью, дикари!

Бывший морпех оказался прав. В тот же миг где-то бешено забрехал пес - и умолк, подавившись автоматной очередью в упор. Первая кровь была пролита. Так начиналась профилактическая операция по выявлению русских "террористов" и их пособников.

Ольгу Кузнецову разбудил рев моторов под самым окном. Протянув руку, девушка нашарила часы на тумбочке - шесть утра. Самое время вставать, но уж никак не для того, чтобы так шуметь в центре села. Если только случилось что-то нехорошее. А раз так, то ее помощь, помощь фельдшера, единственного в Некрасовке человека, знающего медицину по-настоящему, окажется как раз кстати.

Ольга успела сесть на постели, вслепую нащупав голыми ногами тапки - по городской привычке она не могла ходить и по улице и по дому в одних и тех же уляпанных навозом сапогах - когда с улицы донеслись крики, а потом резко, словно пастушеским кнутом, ударила автоматная очередь.

- Господи!

Остатки сна слетели, словно и не бывало. Ольга вскочила, на бегу набрасывая поверх кружевной сорочки обыкновенный ватник, но на пороге комнаты путь ее заступил Азамат Бердыев.

- Дурочка, стой! - Партизан, так же полуодетый со сна, но уже успевший схватить свой "Калашников", оттолкнул Ольгу назад. - Не слышишь, женщина, стреляют?!

- Там случилось что-то!

- Точно, дурочка! Не поняла еще - это за нами! Пора уходить!

- Куда?

- В лес, твою мать! - выругался Бердыев, выбегая прочь из комнаты.

Кузнецова понимала, что рано или поздно это должно было произойти. Двое партизан, оставшихся на излечении в Некрасовке, не могли не привлечь неприятности на жителей села. После недавней атаки на построенный американцами нефтепровод, чужаки не прекращали поиски, прочесывая лес, патрулируя все дороги. В небе каждый день можно было видеть вертолеты и самолеты, стороной несколько раз проходили колонны военных машин. Но до этого дня кто-то незримый хранил поселок, словно отводя нехорошим людям глаза. И вот везение закончилось.

Азамат Бердыев, за прошедшие недели ставший почти родным для Ольги, вновь заглянул в комнату девушки:

- Сиди здесь, не дергайся! Будут обыскивать каждый дом, если придут сюда, впусти, иначе будет хуже. Не сопротивляйся, забейся в угол и жди, они сами уйдут!

Он был уже готов к тому, чтобы покинуть гостеприимный дом. Бердыев успел натянуть камуфляж и сейчас застегивал "разгрузку", набитую магазинами и ручными гранатами. Ольга посмотрела ему в глаза, и партизан отвел взгляд - ему стало стыдно за то, что он, сильный, умеющий воевать мужчина, трусливо бежит, оставляя на произвол судьбы спасшую его и его товарища девушку. Он хотел остаться, но знал, что так будет только хуже - двое ничего не сделают против целого взвода, а потом, после боя, умывшиеся кровью пришельцы будут только злее, забудут о правилах игры, о пощаде для безоружных.

- Азамат, их там с роту, - вслед за Бердыевым в комнату вломился потерявший своего товарища Матвей Осипов. Могучий омоновец еще недавно едва мог стоять без посторонней помощи, и сейчас он был болезненно бледен, еще не оправившись от раны. - Какие-то чурки! Ой, черт, - вдруг смешался он, словно впервые увидев смуглую кожу, черные раскосые глаза и широкие скулы своего соратника-татарина.

- Не американцы?

Удивленный Азамат, кажется, не заметил смущения товарища. Став партизанам, изгоями для многих, они давно уже перестали различать национальность друг друга, всех объединяла верность родине, и татар, и русских, и евреев, и чеченцев, всех, кто продолжал войну с захватчиками, каждую минуту рискуя собой.

- Кажется, "чехи"! Бородатые все!

- Мать их так! От "зверей" хрен уйдешь!

Бердыев был чистокровным татарином, родившимся в Казани. Он с детства помнил еще запрет местно "хана" на призыв молодых татар в Российскую Армию - "отцы народа" не желали воевать против единоверцев на Кавказе. Но для Азамата чеченцы, похищавшие и убивавшие мирных людей, детей женщин, захватывавшие больницы, взрывавшие дома с мирно спящими семьями, были лишь бандитами. Никакой верой нельзя было оправдать, когда пленному солдату, восемнадцатилетнему мальчишке, отрезали голову на виду всего аула, а потом ею, точно футбольным мячом, играли местные дети, привыкая к крови и жестокости.

- Пока не прочухали, ноги в руки, и валим отсюда, - пробухтел Осипов, тоже полностью экипированный, держащий в огромной лапище АК-74. - Иначе затравят, как зверей, и бошки к едреней фене отрежут, твари!

Матвей тоже чувствовал стыд в эти минуты, стараясь не смотреть на молчавшую Ольгу. Он понимал, что нужно остаться здесь, защитить ту, которая спасла ему жизнь, в последний миг вырвав из небытия, которая дала им кров, хотя этим ставила под угрозу собственную жизнь. Да сейчас вся деревня, каждый житель села от мала до велика рисковал - если здесь отыщут хотя бы следы партизан, каратели не успокоятся. И потому бегство было лучшим способом помочь всем этим людям сейчас.

- Ну, готов, братан? - Матвей Осипов внимательно взглянул на Азамата, получив в ответ молчаливый кивок. - Что ж, пора!

Первым, что увидел Осипов, придя в себя после боя и бега по лесу, было наполовину скрытое марлевой повязкой лицо Ольги Кузнецовой, на своих хрупких плечах вытащившего его из могилы. И теперь омоновец убегал, как вор, как трус, оставляя девушку одну, без защиты. Он не стал прощаться, просто развернулся и вышел прочь.

- Мы вернемся, Ольга, - хмуро произнес Бердыев, которого сжигал стыд. Вместо того, чтобы сражаться с врагом, они уползали, как ничтожества, боясь попасться на глаза кому-нибудь. - Мы вернемся! Не бойся ничего, с тобой все будет в порядке!

Девушка ничего не сказала в ответ. Она лишь посмотрела полными страха глазами вслед ушедшим из ее дома мужчинам, которые, как она уже поверила, будут защищать ее, спасут от любой беды. Дверь за ними закрылась. А когда она вновь распахнулась с грохотом и скрипом, на пороге возникли трое. Все в камуфляже, с оружием, направленным на нее, Ольгу.

Не спрашивая, незваные гости вошли в дом, оставляя везде грязь с тяжелых ботинок. Один бородач с зеленой повязкой на голове и черным автоматом в руках встал напротив девушки, плотоядно уставившись на нее, а двое других, плечистый громила и еще кто-то поменьше ростом и поуже в плечах, на удивление, совершенно безбородый, принялись рыскать по дому. Послышался грохот передвигаемой мебели, словно пришельцы искали врага, спрятавшегося под диваном или за старым тяжелым комодом.

- Что вам нужно? - Голос Ольги предательски дрожал. - Здесь никого нет! Что вы ищете?

- А уж нашел, да, - пробасил уставившийся на девушку чеченец, взгляд которого с полуприкрытой ватником груди соскальзывал на обнаженные ноги, утопавшие в смятых шлепанцах. - Тебя как зовут, девушка? Познакомимся, а? Не бойся, Доку тебя не обидит!

Хотелось спрятаться куда-нибудь, куда угодно, от этого хищного взгляда, которым чеченец раздевал девушку. Но позади была только холодная стена, а впереди - этот громила, довольно облизывавшийся при виде женских прелестей, пусть и спрятанных под потрепанной фуфайкой.

Назвавшийся Доку боевик сделал шаг к Ольге, та испуганно пискнула, но в этот миг в комнату с грохотом вломился еще один пришелец, тот самый, щуплый и безбородый. Доку вздрогнул от неожиданности, выругавшись себе под нос.

- Вот, - боевик неожиданно заговорил женским голосом, низким и немного хриплым, но оттого еще более завораживающим. - Они здесь были!

На пол, к ногам Ольги, упали окровавленные бинты, повязка, которую он вчера поменяла Матвею. А еще - упаковки армейского сухого пайка и полный патронов автоматный рожок, тот, который партизаны обещали подарить одному из соседей, в доме которого хранился превращенный в охотничий карабин СКС.

Чеченка, за спиной которой болталась длинная черная винтовка с массивной трубой оптического прицела, приблизилась вплотную к Ольге, уставившись ее в глаза, и почти прошипела:

- Сама скажешь, где они? Куда ты их спрятала? Мы перевернем весь дом, весь ваш грязный аул, и если найдем их, хуже будет тебе! Ты врач?

- Фельдшер.

- Ты лечила их? Сколько их, скажи? Сильно ранены? Где они? Отвечай!

На последнем слове чеченка перешла на крик, и Ольга Кузнецова вздрогнула.

- Они ушли, давно! Не ищите их, не надо пугать людей, все уже и так напуганы! Пожалуйста!

В ответ чеченка оскалилась и замахнулась, словно хотела ударить Ольгу. Наверное, и вправду хотела, но не успела. Где-то за окном протрещала короткая очередь, затем еще одна. На мгновение все стихло, но тотчас деревня словно взорвалась автоматной стрельбой и потонула во взрывах гранат. Чеченцев, вломившихся в дом Ольги, словно ветром сдуло, а через несколько секунд рядом с домом фельдшера зазвучали выстрелы. Девушка сползла вниз по стенке, закрыв глаза и одними губами шепча слова заученной давным-давно, в детстве, молитвы.

Перевалившись через высокий забор, Азамат Бердыев опустился на одно колено, вскинув автомат. Поводя из стороны в сторону стволом АК-74, он ждал, пока Матвей, пыхтевший и матерившийся от боли в еще не до конца затянувшихся ранах, спрыгнет на землею рядом с ним. Такие трюки дались непросто обоим - партизаны, кроме оружия, тащили десантные рюкзаки, набитые патронами, сухпаями и всякой всячиной, без которой одиночке невозможно выжить на враждебной территории.

- Кажется, оцепления нет, - сообщил Бердыев тяжело отдувавшемуся товарищу. - Все "духи" на главной улице, шмонают дома!

- Мало их, чтоб все село в колечко взять! Авось и поучится свалить отсюда!

Прижимаясь в высокому, больше человеческого роста, тесовому забору, партизан осторожно двинулись вдоль главной улицы. На миг выглянув из-за угла, Бердыев увидел ставшую посреди Некрасовки колонну чеченцев. Несколько приземистых угловатых "Хаммеров" в бесформенных пятнах камуфляжа, и еще пару боевых машин непривычного вида, на высоких колесах, похожих просто на увешанные броней грузовики. Вокруг них держалось человек десять всего, и среди этих людей Азамат различил двоих, отличавшихся от чеченцев и снаряжением, и оружием, и тем, что эта парочка не носила ни бород, ни усов. А один, державший наперевес пулемет, сам перемотанный лентой, вообще оказался негром.

- Это еще кто?!

- Твою мать, сержант, чего вытаращился? - Осипов толкнул замершего Бердыева. - Шевели мослами, пока не засекли! Гребаная свора! - прорычал омоновец, видя, как боевики мечутся между избами, врываясь в жилища ничего не понимающих крестьян.

Судьба, кажется, повернулась к партизанам, застигнутым облавой, лицом, дав отличный шанс уйти так, чтобы никто и не догадался, что они здесь были. Боевики толпились на единственной улице поселка, возле своих машин, или ходили из дома в дом, до полусмерти пугая крестьян оружием и своим кровожадным видом, периметр же никто не держал - для этого у чеченцев просто не хватило бы людей. Слышались гортанные злые крики чужаков, плакали женщины, хныкали дети.

- Суки! - прошипел сквозь зубы Осипов, нервно тиская цевье АКМС. - Будут прочесывать село, твари!

- Уходим, Матвей, - поторопил Бердыев, понимавший чувства товарища. Бывший танкист и сам хотел остаться, встретить пришельцев огнем, прикончить хотя бы нескольких, чтоб остальные зареклись приходить с оружием на русскую землю. Но сейчас враг был сильнее, и им, двум партизанам, оставалось лишь одно: - Бежим, живее! Надо выбираться отсюда, пока нас не заметили! Валим в лес, там не найдут!

До леса было всего ничего, рукой подать. Метров триста дворами, потом через полузаросшее поле, и тогда чеченцы, не привычные к лесу, останутся с носом. А партизаны только и смогут, что верить, будто американские хозяева не дадут горцам слишком распоясаться здесь, творя те мерзости, к которым привыкли гордые ичкерийцы.

- Давай, Матвей, бегом!

Они вскочили, и, пригнувшись пониже, чтобы не быть слишком заметными, бросились зигзагом, уходя в сторону темневшего невдалеке леса. Оружие у обоих было наготове, на спины давили увесистые ранцы, в ушах шумела кровь, и сквозь этот шум проникали жуткие звуки, заполнившие Некрасовку.

Чеченцы появились на пути партизан неожиданно, словно из-под земли выросли. Двое, оба в камуфляже, молодые, совсем еще пацаны, но уже с оружием и в полной экипировке.

- Вот мля, "духи"!

Матвей Осипов от неожиданности замер лицом к лицу с боевиками, их разделяло всего пять шагов. Противники тоже опешили, увидев перед собой двух вооруженных до зубов бойцов. Но замешательство длилось недолго.

Чеченцы начали действовать первыми. Один из боевиков, на голову которого по самые глаза была натянута вязаная шапочка, даже успел вскинуть "калашников", прежде, чем короткая точная очередь, выпущенная на бегу Бердыевым, срезала его, бросив спиной на землю.

- Падла! - Осипов, увидев, что второй боевик развернулся и бросился бежать, остановился, прижав к плечу плечевой упор автомата, и рой свинцовых "ос", выпушенных бывшим омоновцем, вгрызся в спину беглеца, сбив того с ног, буквально впечатав в землю лицом.

- Теперь не уйти! - простонал Азамат Бердыев. И словно в подтверждение его слов, со стороны села разом ударило несколько автоматов.

Партизаны, подстегиваемые отрывистым злым лаем автоматов, бросились бегом. Они мчались напрямик, петляя и пригибаясь, кратчайшим путем уходя к лесу, где их не достанет шальная пуля, где они и противник будут на равных.

Жанна Биноева хотела ударить русскую девку, в доме которой укрывались враг. Хотела унизить ее, сделать больно, просто так, ради наслаждения, хотя никогда прежде не получала удовольствия от этого. Но сам Всевышний, наверное, остановил ее, удержал руку. С улицы донеслась стрельба, сначала всего несколько коротких, скупых очередей, а затем - настоящий швквал. Кажется, палили все явившиеся в этот грязный аул чеченцы разом.

- На выход! - Жанна первой бросилась к дверям, за ней - Мовсар, и третьим, с явной неохотой, выкатился Доку Исмаилов, брат командира, плотоядно пялившийся на русскую девчонку.

Не меньше дюжины боевиков, за которыми потянулись и американские "пастухи", прибежало на окраину села, стреляя длинными очередями по двум фигуркам в камуфляже, бежавшим к лесу. У ног чеченцев лежали два теплых трупа, а их убийцы уже почти добрались до опушки, не обращая внимания на ураганный огонь. Били, не скупясь, расстреливая сразу по целому рожку, но русские, словно заговоренные, продолжали уходить, приближаясь к спасительным зарослям, где не привыкшим к горам чеченцам было тягаться с этими медведями.

- Шайтан!

Биноева вскинула СВД-С, почувствовав в своих изящных ладонях все ее четыре с половиной килограмма. Девушка затаила дыхание, повела стволом, ловя в фокус прицела первую цель. Русский бежал, хромая и спотыкаясь, словно преодолел на жалкие пятьсот метров, а не меньше десяти верст. Жанна затаила дыхание, палец на спусковом крючке напрягся и плавно потянул курок назад.

Единственный выстрел утонул в грохоте автоматов и пулеметов, но из всех посланных вдогон русским пуль именно та, которую выпустила Жанна Биноева, настигла цель. Русский взмахнул руками, неловко пробежал еще несколько шагов и завалился лицом вниз.

- Аллах Акбар! - взорвались криками боевики, размахивая оружием над головой.

Жанна через оптический прицел видела, как второй русский остановился, развернулся, сделав шаг к упавшему товарищу. Но тот вдруг приподнялся на локтях, махнув рукой в сторону леса. Тот, что оставался на ногах, медлил еще пару секунд - достаточно, чтобы Биноева могла прицелиться, но что-то остановило ее, помешало еще раз нажать на спуск, чтобы вновь услышать радостные вопли братьев. И оставшийся в живых русский, развернувшись, опрометью бросился к лесу.

- Этот шакал еще жив, - крикнул Доку Исмаилов, указывая на упрямо ползущего по траве партизана, подстреленного Жанной. - Возьмем его!

Толпа, улюлюкая, гавкая, завывая на полтора десятка голосов, побежала к еще дергавшему русскому, упорно не желавшему умирать. Когда его окружили, раненый из последних сил попытался сорвать с "разгрузки" гранату. Ему не дали, выбили РГД-5 из рук, потом долго пинали ногами, все вместе, превращая человека в кровавое месиво.

- Сейчас будем барана свежевать!

Исмаилов вытащил из набедренных ножен огромный тесак-"рэмбо", широкий, с пилой на обухе, страшный на вид, жутко неудобный в бою, но сейчас оказавшийся как раз кстати. Чеченец воздел кинжал высоко над головой, и остальные боевики разразились восторженными криками и звериным воем, предвкушая расправу, такую, к каким они привыкли у себя в горах.

Лес принял Азамата Бердыева, окутал его спасительным сумраком. Стоило только партизану пересечь границу, вломившись в заросли, звуки стрельбы и крики за спиной мгновенно стихли, доносясь теперь словно через толстый слой ваты.

Почувствовав себя в безопасности, Бердыев просто растянулся на ковер из густого мха и опавшей листвы, уткнувшись в землю лицом и стараясь успокоить дыхание. Сердце рвалось из груди, его удары отдавались в ушах паровым молотом, но сквозь усталость в сознание беглеца проникал единственная мысль - он все-таки остался жив. И тотчас Азамат вспомнил своего товарища. Осипов, раненый, но еще цеплявшийся за жизнь, приказал уходить своему товарищу. Омоновец не желал стать обузой и остался там, на поле.

Поднявшись на ноги, Бердыев двинулся назад, туда, откуда доносились в чащу самые громкие крики. Выбравшись на опушку, он увидел толпу боевиков в каких-то двух сотнях метров от себя. Яростно рыча, они пинали кого-то, лежавшего на земле, остервенело били ногами, обутыми в тяжелые ботинки. А затем кольцо распалось, чеченцы отступили, а одни из них рывком поставил на колени окровавленного, забитого до полусмерти Матвея Осипова.

Азамат Бердыев замер, затаив дыхание. Омоновец еще был жив, хотя, наверное, после "приема" чеченцев в теле его не осталось ни одной целой косточки. А тот боевик, что стоял над раненым партизаном, вытащил из ножен огромный клинок, тускло сверкнувший в сером свете пасмурного дня.

Партизан понял, что будет, когда чеченец с зеленой повязкой через весь лоб рванул за волосы, оттягивая назад голову Осипова и одновременно замахиваясь своим кошмарным тесаком. А Матвей вдруг взглянул в сторону леса, безошибочно ощутив каким-то сверхъестественным чутьем, где находится его товарищ. Их взгляды встретились на миг, и в глазах Осипова Азамат Бердыев прочитал одну единственную просьбу, ту, в которой он не мог отказать сейчас умирающему товарищу.

- Прости меня! Так надо, - прошептал Бердыев, срывая с плеча "калашников".

Привычным движением Азамат рванул на себя рукоятку затвора, досылая в ствол патрон. С негромким щелчком флажок переводчика встал в положение "одиночный огонь". От цели партизана отделяло сейчас двести метров, приличная дистанция для того, кто раньше стрелял все больше из танкового орудия, да и АК-74 был не лучшим оружием для снайперской стрельбы. Но Бердыев сейчас был точно уверен, что сможет исполнить задуманное.

Партизан замер, ловя в прорезь прицела грудь Матвея Осипова. Бывший омоновец, удерживаемый нависшим над ним боевиком, шатался из стороны в сторону, даже стоя на коленях. Толпа вокруг издала протяжный вой, когда чеченец с зеленой повязкой на голове замахнулся своим ножом, но прежде, чем сталь погрузилась в плоть Осипова, с одного удара перерезая тому горло, сухо треснул один единственный выстрел, и сверхскоростная пуля, летевшая быстрее звука, ударила партизана в сердце.

- Прости, брат, - произнес Азамат Бердыев, опуская автомат стволом вниз. - Так было надо! Не держи зла!

Грузное тело омоновца еще оседало на землю, а боевики уже кинулись врассыпную, залегли, а через пару секунд грянул настоящий шквал. Рой пуль умчался к лесу, туда, откуда пришла одна единственная, лишившая стаю такой желанной забавы. Но Бердыев уже вспугнутым зайцем мчался вглубь чащи, уходя подальше от деревни, отданной на потеху врагу. Он знал, что скоро вернется сюда. И тогда звери, спустившиеся с гор, ответят за все.

Доку Исмаилов отряхнулся, поднявшись с земли и стараясь не смотреть на своих братьев. Чеченцу было стыдно за то, что он плюхнулся прямо в грязную лужу, когда из леса открыл огонь проклятый русский снайпер. Исмаилову показалось, что следующая пуля будет предназначена именно ему, и при такой мысли сразу очень захотелось жить. Но теперь во взглядах своих товарищей боевику чудились злые насмешки. Стоило кому-то рядом заговорить, и Доку сразу казалось, что это - о нем, о его позоре. И после этого очень сильно хотелось кого-то убить.

- Жанна, - Исмаилов окликнул снайпершу, спокойно складывавшую приклад своей винтовки. - Жанна, та русская, у которой скрывались эти двое, где она? Мы не закончили с ней, когда все началось!

- Тебе нужны неприятности?

Биноева в упор посмотрела на исмаилова, и тот, чувствуя злобу, закипавшую в груди, прорычал:

- Я сам решу, что мне нужно, женщина!

Исмаилов развернулся и почти бегом двинулся к дому сельского фельдшера, надеясь, что русская девка, так приглянувшаяся ему, еще там, а не забилась в какую-нибудь грязную щель. Но он опоздал. Подходя к добротной избе, Доку увидел, что девчонка бежит по улице. Она почувствовала чужой взгляд, испуганно обернулась, и тотчас метнулась на двор ближайшего дома.

- Тварь! - Исмаилов зло ощерился: - Думаешь спрятаться от меня?! Сам шайтан тебе не поможет!

Боевик уверенно двинулся за своей добычей, упускать которую не желал. Он ногой распахнул калитку, но вместо перепуганной русской девки увидел кряжистого мужика в камуфляжной крутке, кирзовых сапогах невероятного размера, и с охотничьей двустволкой, оба ствола которой уставились точно в грудь ему, Доку Исмаилову.

Ольга Кузнецова после того, как чеченцы ушли, долго не могла найти в себе силы, чтобы пошевелиться. Она слышала стрельбу, доносившуюся с околицы, и могла лишь гадать, что случилось с Бердыевым и Осиповым, удалось ли им уйти от погони, или скоро их тела приволокут за руки и за ноги в деревню, чтобы швырнуть под окна ее дома.

Оцепенение длилось недолго. Ольга поняла, что чеченцы не простят ей, что они вернутся, и тогда может случиться все, что угодно. Забыв обо всем, девушка выскочила на улицу, бросившись, куда глаза глядят, и почти тотчас увидела того самого чеченца, который несколькими минутами раньше раздевал ее глазами, предлагая познакомиться. Боевик, не расстававшийся с оружием, тоже увидел Ольгу и направился к ней.

Охваченная страхом девушка толкнулась в первую попавшуюся калитку, и, когда та поддалась под напором, едва не упала, буквально ввалившись на двор и ткнувшись в живот Савелия Петухова. Из-за спины его выглядывал бледный от волнения сын Артем.

- Помогите! - выдохнула перепуганная девушка.

- Успокойся, Оленька! Все хорошо!

Савелий приобнял девушку, настойчиво подталкивая ее к дому, и сказал, взглянув на сына:

- Артем, подай ружье!

- Отец, они тебя убьют!

- Ты мужик, или сопляк?! Тащи ружье, живо!

Парень исчез в доме, и мгновение спустя в руках Савелия, словно материализовавшись из пустоты, возникла тяжелая "тулка" двенадцатого калибра. Петухов едва успел переломить ее, заталкивая в стволы по патрону с латунной гильзой, когда в проеме калитки возникла массивная фигура чеченца.

- Назад! - твердо произнес крестьянин, целясь в живот незваному гостю. - Ни шагу больше! Тебя здесь не ждут!

- С дороги! Русская собака!!!

Чеченец, словно не видя направленные на него стволы, шагнул вперед. Петухов попятился в нерешительности - никогда прежде ему, даже в шутку или спьяну, не приходилось целиться в живого человека, тем более, стрелять. А Доку Исмаилов не колебался ни мгновения. Подхватив висевший на плече автомат, боевик надавил на спуск, не отпуская его, пока не закончились патроны в "рожке", и "калашников" изверг поток раскаленного свинца.

Рой сверхскоростных пуль отшвырнул Савелия назад, свинцовые "осы" разорвали, распороли грудь, прошили насквозь человеческую плоть. Крестьянин умер прежде, чем тело его коснулось земли, а Исмаилов уже шагал дальше.

- Батя! - Артем Петухов, увидев, как его отец, получивший полную очередь в упор, валится на землю, бросился к чеченцу, на бегу вырвав тяжелый колун из стоявшей посреди двора колоды. - Сдохни, сука!!!

- Щенок!

Доку Исмаилов отбросил в сторону АК-74 с пустым магазином, и вытащил из прицепленной к "разгрузке" кобуры девятимиллиметровый ПМ. Чтобы добраться до убийцы отца, Артему Петухову нужно было всего несколько секунд, всего несколько шагов отделяло его от чеченца. И этих секунд хватило Исмаилову, чтоб передернуть затвор "макарова" и сдвинуть флажок предохранителя. Высоко замахнувшийся колуном Артем буквально ткнулся грудью в ствол пистолета, и один за другим, прозвучали громом средь бела дня три отрывистых выстрела.

Тупоголовые пули "макарова", не встречая на пути никакой преграды, прошили плоть, но тело, уже лишившееся жизни, двигаясь по инерции, сделало последний шаг, и Исмаилову пришлось отскочить в сторону, чтобы не попасться под колун, удерживаемый рукой мертвеца. Артем, истекавший кровью, растянулся у ног чеченца, выпустив, все-таки, топорище из разжавшихся пальцев, а Исмаилов, даже не глядя на свою жертву, шагнул дальше, к дому, где искал спасения его добыча.

Доку Исмаилов шагнул внутрь, и в сумраке тотчас тускло сверкнул нож. Ольга Кузнецова ударила чеченца изо всех сил, первым попавшимся предметом, способным стать оружием. Боевик легко уклонился и сильным ударом выбил нож из рук девушки, а затем, заломив ей руку за спину, толкнул свою жертву дальше, к продавленной тахте.

- Не брыкайся, - прохрипел Исмаилов на ухо, и щеку Ольги обожгло горячее дыхание возбужденного пролитой только что кровью боевика. - Никто тебе не поможет, а будешь сопротивляться, я могу сделать тебе очень больно! Мне нравится, когда кричат и плачут!

Чеченец бросил Ольгу на постель, с треском разорвав на ней одежду, и сам торопливо принялся стаскивать с себя "разгрузку", возясь с застежками, хрипя и рыча от нетерпения. Кузнецова попыталась вскочить, убежать, но нарвалась на хлесткую пощечину и отлетела назад - такова была сила удара. Во рту Ольга почувствовала привкус крови.

- Куда же ты? - Рычал, дрожа от возбуждения, чеченец. - Нам же будет хорошо с тобой!

Исмаилов, наконец, сбросил "разгрузку", и, расстегивая камуфляжные брюки, навалился на свою жертву, словно не замечая ее жалких попыток сопротивляться. Напротив, от этого он, кажется, возбуждался еще сильнее, и уже не замечал ничего вокруг. И потому именно Ольга поняла, что в комнате кроме них появился кто-то третий.

- Оставь ее!

Звонкий голос заставил Исмаилова вскочить, словно пружиной подброшенного, даже не застегивая брюк. Резко обернувшись, чеченец увидел стоящую в дверном проеме Жанну Биноеву. Рядом с ней, небрежно прислоненная к косяку, стояла винтовка СВД, но руки снайперши были пусты.

- Пошла прочь, женщина! - Исмаилов зарычал и сделал шаг навстречу чеченке. Сваливавшиеся брюки сковывали его движения.

- Я сказала, оставь ее! Это ты убирайся отсюда!

У Жанны потемнело в глазах, едва она увидела сжавшуюся в комок русскую девчонку, пытавшуюся удержать на груди остатки одежды. Биноева вдруг словно перенеслась в прошлое на несколько лет. Брошенный хозяевами дом в Гудермесе, выбитые стекла, выщербленный осколками и шальными пулями потолок. Она и трое выродков, сильных, здоровых, верящих, что форма российской армии, сержантские лычки, станут их защитой от возмездия.

Они долго не видели женщину, и пойманная в городе юная чеченка мгновенно возбудила их, уже успевших где-то раздобыть немного водки. Жанна прошла через то, после чего иная женщина наложит на себя руки, и сейчас все повторялось в точности, только не с ней. А сама она, в отличие от той давней ночи, теперь могла что-то изменить. Здесь и сейчас.

- Эта русская тварь прятала наших врагов! Ей достанется сейчас по заслугам! А ты выйди вон, или и тебе тоже достанется!

Исмаилов продолжал наступать на Жанну, но та стояла, не шелохнувшись, не сводя спокойного взгляда с могучей фигуры полуодетого боевика и лишь краем глаза наблюдая за русской девчонкой, неуклюже сползшей с тахты, забившись в угол комнаты, сжавшейся там в скулящий, рыдающий комок.

- Тебя давно, наверное, не имели? Так что же ты молчишь? Сказала бы Доку, я бы приласкал тебя!

- Выродок!

Боевой нож, выскользнувший из ножен, сверкнул молнией, и Доку Исмаилов отскочил назад, уходя от стремительного выпада. Жанна умела работать с ножом, и сейчас била без пощады. Еще от пары ударов боевику удалось увернуться, но в тесноте комнаты крестьянской избы, да еще и со спущенными до колен штанами так не могло продолжаться долго.

- Ты что, женщина, взбесилась?! - в голосе Доку слышался испуг, он понял, что беспощадный снайпер, давно заставивший уважать себя даже по локти испачканных в крови головорезов, хочет убивать. - Убери нож, дура!

- Шакал!!!

Чуть изогнутое острие ножа чиркнуло Исмаилов по груди, двигаясь вверх, и клинок мягко вошел под подбородок, погружаясь в мозг боевика.

Боевик умер безмолвно. Он не хрипел, не стонал, не кричал, тело не содрогалось в конвульсиях. Доку Исмаилов просто упал на дощатый пол, залив его своей кровью, казавшейся черной, точно нефть, в царившем всюду сумраке. А Жанна Биноева, не обращая больше внимания на убитого, в точности как сам он переставал замечать тех, чьи жизни обрывала его рука, шагнула к Ольге.

- Вставай!

Биноева протянула девушке руку, но Кузнецова, содрогаясь всем телом, заходясь в рыданиях, лишь сильнее сжалась в комок, словно пытаясь врасти в стену. Круглыми от ужаса глазами она смотрела на тело неудавшегося насильника, дощатый пол под которым потемнел от крови.

- Вставай! - Жанна повысила голос и, не дожидаясь реакции, рывком подняла Ольгу на ноги. - Ты в порядке? Этот похотливый ишак - младший брат командира. Когда кто-нибудь придет сюда, с нас с обеих живьем спустя шкуру!

Биноева решила для себя все несколько секунд назад, когда вогнала клинок боевого ножа под подбородок Доку Исмаилова. Снайперша знала, но что может быть способен его старший брат - она видела пару раз, как люди Исмаилова поступали с пленными русскими солдатами. Жанна и сама убивала русских, но в бою, когда они тоже могли убить ее, когда в ответ на каждую выпущенную пулю били из автоматов, пулеметов, минометов и самоходных гаубиц, сметая с лица земли порой целые кварталы. А то, что делали ее братья - это была даже не казнь, когда казнят, обычно стараются исполнить все быстро, не доставляя обреченному специально лишних мучений. Жанна видела все своими глазами - всего лишь несколько раз, но этого хватило, чтоб сейчас, когда никого не было рядом, кто мог бы защитить ее, не мешкать.

- Был бы здесь Хусейн, нас никто не посмел бы тронуть и пальцем, но Турпал не простит смерть брата! Ты даже не представляешь, что он может сделать с тобой... и со мной тоже! Нужно убираться!

- Что? Куда?

Ольга, бледная, стояла, не шевелясь, и во все глаза смотрела на труп, растянувшийся посреди комнаты. По ее щекам катились градинами слезы и Жанна, видя, что спасенная впала в ступор, неожиданно отвесила ей пару хлестких пощечин.

- Соберись! Сейчас кто-нибудь сюда придет, и нас будут убивать! Долго, страшно! А я не спешу принять шахаду!

Жанна деловито принялась вытаскивать автоматные магазины из разгрузки, так предусмотрительно снятой Доку Исмаиловым. Чеченка торопилась, представляя, как старший брат убитого с парой своих личных телохранителей уже заходит на двор, видя трупы хозяев дома.

- Бежим быстрее! - Биноева вновь ухватил Ольгу за рукав. - Здесь рядом наши машины! Ты умеешь водить?

- Д-д-да...

- Отлично! Как выйдем за ворота, беги к ближайшему "Хаммеру"! Садись за руль и заводи мотор! Ключи в замке! А я прикрою, если кто сунется! Ну, давай за мной!

Биноева решительно двинулась к выходу, подхватив оставленную у двери винтовку. Во дворе никого не было - только трупы, но этих как раз Жанна боялась меньше всего. Она давно не была впечатлительной девицей, да никогда, наверное, не была, с самого своего детства в Урус-Мартане, с того дня, когда сбившийся с курса русский пилот бомбардировщика сбросил весь свой смертоносный груз на дом ее семьи. И теперь Жанна Биноева была собрана и сосредоточена.

Проходя по двору, Жанна подняла с земли брошенный прежде Исмаиловым АК-74, на ходу вслепую вогнав полный "рожок" в прорезь приемника и передернув затвор. Надежная СВД-С пока ждала своего часа за спиной чеченки.

Жанна открыла калитку, выглянув на улицу. Никого. Отсутствия двух человек из своего отряда остальные боевики, прочесывавшие деревню, пока не заметили. Хорошо, что обошлось без стрельбы, иначе все давно были бы здесь.

- Чисто, - удовлетворенно произнесла Биноева, увидев в конце улицы пятнистый "Хаммер", рядом с которым, на счастье, тоже никого не было. - Может и повезет нам, если Аллах сжалится. А теперь беги, так быстро, как только сможешь! Давай!

Ольга, подстегнутая резким окриком, со всех ног бросилась к американскому военному внедорожнику, ничего не замечая вокруг себя. А Биноева, напротив, не спешила. Жанна, держав автомат наготове, неторопливо двинулась следом за русской, шаря взглядом по окрестностям.

Все, что нужно было делать Кузнецовой, непонятно с чего подчинившейся приказам мрачной, увешанной оружием с ног до головы, чеченки, только что прикончившей без колебаний своего же - бежать. И Ольга бежала, так быстро, как только могла. До "Хаммера" было метров двести, и девушка, кажется, пролетела их за считанные секунды. Мгновение - и она уже плюхнулась на жесткое сидение, ища замок и ключ зажигания, который, на удивление, был на месте. Ольга умела водить, и хотя ни разу даже близко не видела четырехколесного американского "монстра", быстро сообразила, что к чему. Мощный мотор, укрытый под плоским капотом, запустился сразу, издав могучий уверенный рык, и в тот же миг затрещали выстрелы.

Жанна Биноева смогла одним глазом следить за русской девчонкой, вторым наблюдая при этом за происходящим на улице. И увидела двух появившихся, словно из-под земли. Боевиков, раньше, чем они заметили ее. И чеченка не мешкала.

"Калашников" в руках Биновой судорожно вздрогнул, выплевывая в лица боевикам поток свинца. Жанна не колебалась, открыв огонь по своим. Первая же очередь свалила оного из бойцов Исмаилова, так и не понявшего, что происходит. Снайперша не испытывала сомнений, стреляя в него, но невольно метила по ногам - чтобы ранить, вывести из строя, сделать противника не опасным для себя, но не убивать его.

Второй боевик прыгнул в придорожную канаву, и через секунду зазвучали ответные выстрелы. Чеченцы, прошедшие горнило войны, или умирали, или превращались в настоящие "машины для убийства". Не понимая, что происходит, боевик сделал две абсолютно и единственно правильные сейчас вещи - укрылся и открыл ответный огонь. И в тот же миг сорвался с места громоздкий "Хаммер", управляемый Ольгой Кузнецовой.

Внедорожник пролетел две сотни метров, резко затормозив рядом с ведущей огонь короткими, экономными очередями, Жанной Биноевой. Чеченка сделала достаточно, чтобы противник вжался в землю, не рискуя и на миг поднять головы, и, прежде, чем он пришел в себя, она уже прыгнула в "Хаммер", крикнув своей невольной спутнице:

- Гони!!!

Судорожно вцепившаяся в баранку Ольга вдавила педаль газа до упора, и "Хаммер", влекомый всеми своими ста тридцатью пятью лошадиными силами, помчался, неловко петляя из стороны в сторону. В реве мотора почти не слышны были выстрелы, которыми провожал внедорожник тот самый боевик, прятавшийся в канаве.

- Сбей ему прицел, - крикнула все еще не возбужденная, взвинченная Жанна". - Этот "Хамви" не бронированный, "калаш" его насквозь прошьет!

Ольга крутанула баранку влево-вправо, заставив внедорожник выполнить какой-то "противолодочный маневр". А навстречу "Хаммеру" уже выскакивали новые фигуры в камуфляже. Не разбираясь, что к чему, но, понимая, что внедорожник не просто так "взбесился", боевики открыли огонь, и длинные автоматные очереди хлестнули по бортам HMMWV свинцовыми плетями.

Металлический град стучал по "Хаммеру". В бортах появилось несколько рваных отверстий, и одна из пуль вспорола обивку сидения рядом с Жанной. Лобовое стекло пошло трещинами, выдержав скользнувший свинцовый "гостинец". А через мгновение все закончилось. Деревня, захваченная обезумевшими от вседозволенности боевиками, осталась позади. Там кто-то суетился, бегал, приходя в себя, возможно, Исмаилову уже сообщили, что его брат мертв, возможно, уже догадались, чьих рук это дело. Не важно. главное, что они прорвались.

- Отлично, - Жанна улыбнулась: - Неплохо водишь!

- Второй раз в жизни, - тоже несмело улыбнувшись в ответ, призналась Ольга Кузнецова.

- Вот шайтан! Могла же нас обеих отправить на небеса! Как тебя зовут, кстати?

- Ольга. А тебя?

- Жанна.

- Спасибо! Ты меня спасла! Ведь тебе же пришлось убить своего!

- Доку был выродком, - поморщилась Биноева. - Мясник. Но брат командира, не рядовой боец, и то, что я сделал, Турпал не оставить просто так.

- Теперь ты враг для своих?

Кузнецова взглянула на Жанну, обеими руками продолжая крепок держать баранку. "Хаммер" тяжело подпрыгивал на ухабах, удаляясь от деревни. В зеркале заднего вида был только пустой проселок. Что бы ни предпринял Исмаилов, погоня отчего-то не спешила.

- Следи за дорогой, - зло буркнула Биноева. Она не сомневалась в том, что делает, с той секунды, когда вытащила клинок из ножен, не раскаивалась и сейчас, но только теперь поняла по-настоящему, что осталась совсем одна на чужой, враждебной земле.

- А куда мы едем?

- Нам нужно где-то укрыться. Но пока просто уедем как можно дальше! Запутаем следы!

- Можно уйти к партизанам! Они меня знают!

- Меня тоже, - помрачнела Жанна. - Ты такая дурочка что веришь, будто они меня отпустят живой, эти твои "партизаны"? Я же для них враг! Я убивала ваших, русских солдат в Чечне, в Дагестане!

- Тогда зачем спасла меня и убила своего?

Жанна Биноева опустила глаза. немного помолчала, и произнесла наконец:

- Тогда была война. Они стреляли в меня, я стреляла в них. Мы жили в Урус-Мартане, началась война, первая война, когда Дудаев захотел независимости от вас, от России. но у нас продолжа царить мир. Те, кто хотел воевать, ушли, мы выгнали их и стали надеяться, что все закончится. Мы жили на окраине, мать, мой старший брат и две младшие сестренки, двойняшки. Мен тогда было восемь, им - по пять годиков. Отец умер незадолго до этого. Все было хорошо, пока над городом не появился русский самолет. Никто не испугался и ничего не ждал плохого, пока этот самолет не сбросил бомбы. Одна из них попала точно в наш дом. Мы с Шамилем были на улице, через дорогу, и остались живы, хотя брат на месяц потерял слух. А мама и сестры погибли там. Мы же не были боевиками, мы ничего не делали русским, но они убили всю мою семью, разрушили дом! Они убили женщину и маленьких детей, так что даже хоронить было нечего!

Жанна глухо зарычала, ударила кулаком по приборной доске, так, что Ольга невольно вздрогнула.

- С братом, двое сопливых детей, мы прошли через всю Чечню, ушли в Дагестан, к дальним родственникам. Они нас пожалели, пустили к себе жить. Но Шамиль считал себя уже настоящим мужчиной, он хотел мести и потому через полгода ушел обратно, в Чечню, попал в отряд Хусейна Шарипова, где его и других мальчишек арабские инструкторы-наемники учили воевать. И он воевал против русских, лишь изредка появляясь дома, чтобы оставить родне доллары, которые ему и его братьям платили за каждый заложенный фугас, за каждого убитого русского солдата. Их было много, долларов. Все были довольны. Но война есть война, и Шамиль погиб. Он умер на моих глазах. Теперь я осталась одна!

- Это же была война. Каждый тогда думал, что именно он прав, - несмело промолвила Ольга.

- Если бы я не прикончила насильника, ты говорила бы иначе, - усмехнулась Жанна Биноева. - Тогда я для тебя оставалась бы врагом, кровожадной убийцей! А я и есть убийца, своими руками я отправила на тот свет два десятка ваших солдат, может быть, среди них был и твой жених.

- Моему жениху проломили голову в пьяной драке. Не чеченцы - такие же русские парни, только из соседнего района. Он пролежал в реанимации два дня и умер, как ни старались врачи вытащить его. На следующий день я подала документы в медицинский.

- Глупцы! Нам не нужно было с вами воевать - стоило только не мешать вам истреблять самих себя!

- Теперь у нас снова общий враг, - вдруг решительно произнесла Ольга Кузнецова, перестав на мгновение быть испуганной, зареванной девчонкой. - Американцы зря пришли в Россию, и тем более зря привели сюда вас! Мы одинаково будем ненавидеть и тех, и других! Я знаю, чего стоят те люди, за которыми вы охотились в моем селе! Они не остановятся, пока не прикончат последнего из вас! Твоим братьям лучше убираться обратно в горы, там вы никому не будете нужны! А американцы живыми уже не уйдут из этой страны! Поверь, я знаю! Партизан не много пока, но с каждым днем их будет все больше, все новые и новые люди, русские люди, поймут, что Россия - под пятой врага! Война только начинается!

- Ты веришь в этих ваших партизан? Что ж, возможно, они и впрямь такие, какими кажутся тебе. Тогда тебе и, правда, лучше оказаться у них, там ты будешь под защитой. Но мне к партизанам дороги нет - мы с ними враги, слишком много крови их братьев по оружию на моих руках. Тебя я отвезу в безопасное место, сама же отправлюсь еще куда-нибудь.

- Куда? Ты же одна совсем! У тебя никого нет! Ни дома, ни семьи, ни близких!

Жанне вдруг стало не по себе от жалости, проявленной этой русской, которая по идее должна была ненавидеть ее, чеченку, врага, убивавшую таких же русских. И пусть тогда каждый думал, что прав, пусть они, ичкерийцы, верили, что защищают свою родину, а сами русские искренне считали, что спасают Россию, сражаясь за ее единство, это ничего не меняло. Десятки раз русские солдаты, матерые мужики и восемнадцатилетние мальчишки, оказывались в перекрестье прицела Биноевой - и тогда они умирали. А теперь русская медсестра из глухого села жалела ее, безжалостную убийцу.

- Там будет видно, - хмуро процедила сквозь зубы Жанна. - На все воля Всевышнего! Сперва простой уедем подальше, чтобы Турпалу и его людям не так то просто оказалось отыскать наши следы. А думать о будущем станем потом.

Тяжелый внедорожник прыгал на ухабах, мчась по разбитому проселку и унося подальше от опасности двух женщин. Под колеса "Хаммера" убегала пустая дорога, и обеим, русской медсестре, видевшей свое призвание в том, чтобы спасать жизни, и привыкшей без колебаний обрывать жизни чеченской снайперше, казалось, что все опасности теперь остались где-то далеко позади.

Глава 4 Закон гор

Архангельская область, Россия 12 октября

Турпал Исмаилов опустил ладонь на безжизненные глаза своего брата. Голова Доку лежала на коленях у полевого командира, не обращавшего внимания, что весь камуфляж его уже пропитался кровью, сочившейся из страшной раны, оставленной боевым ножом. А вокруг них, живого и мертвого, собрался почти весь отряд. Два с лишним десятка бородатых мужиков, увешанных оружием, молча смотрели на амира, по щекам которого катились бусинки слез.

- Кто? - Исмаилов перевел мрачный взгляд налитых кровью глаз на своих людей. - Кто это сделал? Узнать! Найти!!!

- Биноева, - произнес кто-то негромко. - Это она, амир! Она сошла с ума, клянусь Аллахом! Она сбежала вместе с русской девкой, той, у которой в доме прятались неверные! Биноева убила Беслана, а Мухаммад ранен в ногу, истекает кровью!

- Тварь! - Прорычал, поднимаясь с колен, главарь чеченцев. Указав на одного из боевиков, собравшихся вокруг братьев - живого и мертвого - Исмаилов произнес:

- Мовсар, возьми людей, машину, езжай за Биноевой! Разыщи ее след!

- Слушаюсь, амир!

- Догнать ее! Найти! Достань мне из-под земли эту тварь!

Несколько человек отделились от основной массы, и пару минут спустя с места сорвался, взревев мощным двигателем, тяжеловесный "Хаммер". Внедорожник, набитый боевиками, умчался по единственной улице русской деревни туда, куда совсем незадолго до этого умчался такой же "Хаммер", унося с собой двух искавших спасения женщин.

Толпа неожиданно заволновалась, раздалась в стороны, пропуская к телу Доку Исмаилова, над которым склонился не пытавшийся сдерживать слезы брат его, двух американцев. Мейсон сразу шагнул к командиру чеченцев, а Стаут, на плече которого висел могучий "Марк-43", остался на месте, наблюдая за боевиками, вновь сомкнувшими кольцо за их спинами.

- Что здесь происходит?

Малкольм Мейсон держался уверенно, так, как держится чувствующий силу за собой человек. И эта уверенность на миг охладила гнев, сжигавший Исмаилова.

- Одна из моих людей убила моего брата, - произнес чеченец. - И сбежала вместе с той русской, у которой скрывались те, кого мы ищем. Они угнали "Хаммер" и убили еще одного из моих людей, пытавшегося им помешать.

- Та снайперша? - догадался Мейсон, поскольку женщин в отряде он больше не видел, а Исмаилов говорил о предателе в женском роде. - Что за глупости?!

- Она провела несколько месяцев в русской тюрьме. Наверное, там ее завербовали русские, и теперь она помогает им. Хорошо, что мы поняли это так быстро, иначе было бы хуже. Русская девчонка что-то знает о партизанах, вот эта вероломная тварь и вытащила ее из наших рук!

- Бред!

Мейсон помотал головой, отгоняя прочь идиотские мысли чеченского командира. Но Исмаилов был непоколебим:

- Мы ее найдем! Она не уйдет далеко, здесь мало дорог, а по лесам не пройдет и "Хаммер"! Вы хотели что-то знать о русских? Значит, мы поймаем тех, кто вам расскажет все, что нужно!

- Не раньше, чем я свяжусь с командованием! Тебя наняли, чтоб исполнять приказы, и тебе за это платят, всем вам платят! Так не превращай работу в кровную месть за своего брата! Вы сами упустили русских, взяли только один труп, а могли бы иметь сейчас двух живых, разговорчивых пленных!

- Не тебе меня учить, неверный пес!

Исмаилов вскочил на ноги, подавшись к Мейсону, словно хотел наброситься на того... и наткнулся на ствол пистолета. Бывший морской пехотинец не успел достать из-за спины свой М4А1, да и неудобно было в тесноте толпы, напиравшей со всех сторон, орудовать даже таким компактным карабином. Но зато под рукой был полуавтоматический "Глок-30" сорок пятого калибра, с укороченным стволом. И сейчас черный зрачок этого ствола, в котором дремала пуля, одна из десяти, снаряженных в магазин, уставился в лицо чеченскому командиру.

- Не забывайся!

Мейсон не дрогнул, услышав вокруг злой ропот боевиков. А затем солидно лязгнул затвор пулемета - это Роберт Стаут был готов прикрыть напарника огням, сметая одной очередью всех противников, сбившихся плечом к плечу друг с другом, точно стадо. Бывший десантник, успевший побарахтаться в кровавом болоте Афганистана, рвался в бой, он хотел увидеть хоте малейший повод, чтоб открыть огонь. Ему, ветерану, сражавшемуся непонятно где и непонятно за что, было стыдно сейчас действовать вместе с мусульманскими бандитами, теми, кого в его родной стране однозначно считали врагом - уже лет десять точно, а здесь, отчего-то, они вдруг стали верными союзниками.

Внезапно ожила рация, закрепленная на плече Турпала Исмаилова. Боевик, не сводя глаз с американца и его пистолета, вслепую нашарил пальцами клавишу приема.

- Амир, это Мовсар, - донеслись из динамика слова вперемежку с легким треском помех. - Мы нашли "Хаммер"! Десять километров от села! Внутри никого! Машину просто бросили!

- С нами Аллах, - улыбнулся кровожадной улыбкой полевой командир. - Убери оружие, американец, и отойди с дороги! Не мешай нам! Вы, неверные, никогда не поймете, что значит кровная месть, вы думаете только о себе, вам плевать на собственных близких! А мы - другие!

Исмаилов пошел напролом, словно хотел смести американца всей своей массой, и Мейсон отступил в сторону, не желая накалять обстановку. Морпех ухватил чеченца за плечо, рывком повернул к себе, жестко произнеся ему в лицо:

- Останешься здесь! И точка! Ты командир, вот и командуй, кто из твоих людей отправится в погоню, но сам отсюда - ни ногой! Сам будешь держать эту свору на коротком поводке!

Турпал мрачно кивнул. Трудно было осознать, что теперь ты - не "вольный стрелок", что над тобой есть кто-то иной, нежели такие же чокнутые, помещавшиеся на кровной мести "бригадные генералы". Чеченцам дали ту работу, к которой они оказались привычны больше всего, но даже минимальные правила оказалось соблюдать по силам очень немногим.

- Умар, - Исмаилов под пристальными взглядами американцев подозвал одного из своих бойцов. - Умар, возьмешь пару машин, человек десять, поедешь, и принесешь мне голову этой бешеной твари! Она наверное ушла в лес, чтобы сбить нас со следа. Но ты ее найдешь! Понял меня? Ведь сможешь справиться с женщиной?! Или я отрежу твою голову!

Ни один из боевиков даже на миг не допустил мысли, что сказанное их командиром - это просто слова. Турпал Исмаилов был способен на все, никогда и ни к кому не проявляя жалости. И потому назначенный страшим боевик лишь по-собачьи кивнул:

- Все сделаю, амир!

Боец хотел уже бежать, собирать людей, но был остановлен:

- Среди этих русских есть, наверное, охотники. А у охотников - собаки, умеющие ходить по следу. Найди человека из местных и собак, возьмите с собой. Бешеная тварь попробует укрыться в лесу, раз осталась без транспорта, а там ее так просто не найти.

- Слушаюсь, амир!

На бегу выкрикивая имена, боевик бросился к "Хаммерам", вокруг которых теперь, после того, как одной машины отряд уже лишился, бродили часовые. Турпал Исмаилов внимательно наблюдал за тем, как его люди грузились во внедорожники. Зарычали моторы, и пара угловатых "Хамви" двинулась прочь из поселка, с каждой минутой сокращая расстояние, отделявшее погоню от убийцы брата Турпала. Месть должна была свершиться.

Мотор "Хаммера", работавший ровно и мощно, внезапно зачихал, словно подавившись, и Жанна Биноева, крутившая баранку, выругалась по-чеченски. Ольга Кузнецова, разумеется, не поняла ни слова, но интонация была вполне определенной.

- Шайтан! - Биноева ударила ладонью по приборной доске. - Бак пуст! Когда мы только выехали из вашего аула, я смотрела, была почти половина! Проклятье!

Американский внедорожник по инерции проехал еще метров пятьдесят по скверному проселку, давно, пожалуй, с самой прокладки своей не видевшему ремонта, и выкатился на обочину. Чеченка выскочила из машины и снова выругалась, увидев в борту цепочку пулевых отверстий.

- Эти ишаки все же попали по нам, - вспомнила Жанна стрелявших вслед угнанному ею и ее невольной спутницей внедорожнику боевиков, своих бывших товарищей и братьев. - Пробили бак!

- Господи, мы же взорваться могли и сгореть!

Ольга Кузнецова, тоже покинувшая машину, которая свое явно отъездила, испуганно охнула, представив, как они сгорают заживо в охваченном пламенем "Хаммере". От этих мыслей девушке стало дурно.

- Ерунда, - отмахнулась Биноева. - Здесь дизельный движок, а солярка так легко не загорится, это не бензин. Самое плохое, что мы без машины остались теперь! Турпал не успокоится, наверняка за нами уже гонится весь отряд, и скоро они будут здесь!

- Так надо бежать, прятаться, пока нас не заметили!

- И куда же? Ты местная, подскажи, куда идти!

- Это шоссе ведет к Коноше, - припомнила Ольга. - Это районный центр. Километров двадцать будет. Но дорога делает крюк, а если срезать по прямой, через лес, получится меньше на пять километров примерно.

- Отлично! Райцентр большой?

- Большой! Город почти что, народу много, тысяч одиннадцать там живет, станция есть железнодорожная, больница, много чего есть!

- Отлично, - повторила Жанна. - Народу много - это хорошо, найти тебя трудно будет, если сама не подставишься. Поступим так - ты пойдешь туда, будешь держаться вдоль дороги, но на шоссе не выходи, а если услышишь машину, прячься в кустах! Тебя не должны заметить! Надеюсь, там кто-нибудь тебя хотя бы пустит к себе пожить немного!

- А ты? Как же ты?

- А я пойду напрямик! Я заблудиться не боюсь, а одна буду идти быстрее, так что придем одновременно на место! Не бойся, я тебя отыщу, - усмехнулась Биноева. - Мне без тебя теперь тоже никак, я здесь чужая, для твоих я враг.

- Ты же меня спасла! Ты не враг!

- Вот и будешь об этом рассказывать! Ну, все, ступай! Нельзя терять время!

Ольга заколебалась, боясь снова остаться одна. Лес ее не страшил, девушка привыкла к этим местам, иного пугавшим своей дикостью. А вот встреча с кем-нибудь, с кем угодно, не сулила сейчас ничего хорошего. Но хмурая чеченка просто толкнула Кузнецову, прогоняя прочь, и та, развернувшись, двинулась к зарослям кустарника, с обеих сторон сжимавшим узкий извилистый проселок.

Дождавшись, когда спасенная ею русская скроется из виду, растворяясь в густом подлеске, Жанна Биноева вернулась к "Хаммеру", выгрузив из него все снаряжение. Чеченка торопилась, понимая, что погоня все ближе, но не хотела в самый ответственный момент остаться без чего-либо нужного.

Сперва Жанна проверила оружие, оставшись довольной своим арсеналом. Кроме верной СВД, надежной и смертоносной в умелых руках, у Биноевой остался АК-74, взятый с тела убитого Доку Исмаилова. Правда, боеприпасов было ничтожно мало, только то, что уместилось в разгрузочном жилете "Кикимора". Всего четыре магазина к "драгуновке", то есть только сорок патронов, да два полных рожка для "калашникова" - больше Жанна тогда брать не стала, хотя сейчас несколько лишних магазинов для автомата лишними уже не казались, но сожалеть об упущенном шансе было глупо.

Еще у Биноевой был пистолет. Запасное оружие для боя накоротке имел каждый снайпер. Многие предпочитали компактные пистолеты-пулеметы, русские "Кедры", израильские "Узи" или еще что-то такое, дававшее высокую плотность огня, но девушка предпочла девятимиллиметровый "Стечкин". Были еще гранаты, две легких РГД-5, тоже способных доставить любому противнику немало неприятностей. И все же этого было слишком мало, учитывая, что могло ждать чеченку впереди.

- Так, а это у нас что? - Жанна Биноева обратилась к самой себе, увидев какой-то мешок на заднем сидении отъездившего свое внедорожника. Чеченка заглянула внутрь, удивленно выдохнув: - Ого!

Все, чем располагала девушка, все это смертоносное железо, показалось детским хлопушками по сравнению с тем, что Жанна обнаружила, открыв забытую кем-то в "Хаммере" брезентовую сумку. Шансы не просто на спасение - на победу разом подскочили, так что за спиной словно крылья выросли.

- Чудесно! - Биноева улыбнулась от радости, поняв, что далеко не беззащитна, пусть и осталась одна против нескольких десятков бывших братьев, мгновенно превратившихся в кровных врагов.

Больше оставаться на месте было нельзя. Жанна не сомневалась, что верные "нукеры" Исмаилова-старшего уже идут по следу, а не заметить скатившийся на обочину "Хаммер" было невозможно. Пора было уходить, но прежде, чем раствориться в хмуром лесу, Биноева задержалась на минуту, оставив преследователям неприятный сюрприз. Несмотря ни на что, она не была готова убивать своих сейчас, и, возможно, маленький "подарок" заставит их развернуться, а она, Жанна Биноева, избежит греха.

Вскинув на плечо винтовку СВД, поправив висевший на боку АК-74, чеченка двинулась в сторону темной стены осеннего леса. Левое плечо оттягивала тяжелая сумка, грудь чуть сдавливал разгрузочный жилет, а по бедру шлепала кобура с тяжелым АПС калибра девять миллиметров. Но вся эта тяжесть не была обузой, напротив, каждый лишний килограмм прибавлял шансы на благополучный исход. В тот миг, когда девушка достигла недальней опушки чащи, за спиной послышался рев моторов. Погоня приближалась.

Умар Гасанов сразу увидел съехавший в придорожную канаву "Хаммер" несмотря на камуфляжную окраску внедорожника. В том, что именно этот "Хаммер" и приказала найти амир, Гасанов не усомнился ни на миг. Огромная машина стояла с распахнутыми дверцами и вокруг не было заметно присутствия живых людей.

- Стоп! - приказал Умар водителю. - Все на выход!

Два "Хаммера" затормозили, и из джипов посыпались вооруженные до зубов боевики. Гасанов, первым покинув машину, бросился к оставленному внедорожнику, не забывая смотреть по сторонам и не снимая рук с автомата. Он сразу заметил пробоины в борту, там, где находился топливный бак, и все понял.

- Всем внимание, - приказал Гасанов. - Смотреть по сторонам в оба глаза!

Десяток боевиков рассыпался вокруг "Хаммера", ощетинившись во все стороны стволами автоматов и пулеметов. Чеченцы старались заметить любое движение. Совсем рядом темнел лес, в котором их вполне могла ждать засада. Возможно, предательница уже поймала кого-то из боевиков в перекрестье прицела, и при мысли об этом каждый чувствовал страх, становясь все более напряженным.

- Эй, русский, найди след!

Гасанов окликнул выбравшегося из "ХАммера" последним мужика, обычного крестьянина, в меру пьяного, в меру небритого, и этим, как и одеждой, камуфлированным бушлатом и такими же штанами, хоть немного походившего на боевиков. Но в остальном сходство заканчивалось. Русский, прихваченный с собой из села, испуганно озирался вокруг, опасаясь не снайпера, возможно, притаившегося в чаще, а тех, кто был рядом. Он нервно тискал поводок, на котором держал здоровенную лохматую лайку, уже рывшую носом землю, впитывая новые запахи.

- Держи! - Умар бросил русскому, который был похож сейчас не на охотника, а на затравленного облавой зверя, вещмешок: - Это ее рюкзак! Ну, давай, спускай свою псину!

- Полкан, след, - скомандовал мужик, сунув тощий "сидор" под нос своей собаке. - След, полкан!

Пес, понюхав предложенный предмет, заметался вдоль обочины, затем встал и громко затявкал, пытаясь сорваться с поводка. Его хозяин робко улыбнулся:

- Нашел!

- Нашел! - эхом крикнул один из боевиков, отошедший в сторону. - Сюда, ко мне!

Чеченец стоял над опрокинутой на бок канистрой, явно не пустой - на просвет было видно, как что-то плещется внутри. Увидев, что на него обратили внимание, он поднял канистру, развернувшись к Гасанову. И именно тот первым увидел на земле, на том месте, где канистра только что стояла, округлый предмет, которого там не должно было быть.

- Граната! - Умар Гасанов крикнул, что было сил. - Ложись!!!

Придавленная канистрой с машинным маслом РГД-5 была не опасна даже с выдернутой чекой, пока на нее давила масса наполовину полной емкости. Но стоило только боевику поднять эту канистру, предохранительная скоба отлетела в сторону, освобождая боек взрывателя. Все, что было у оказавшихся рядом чеченцев - четыре секунды, столько, сколько горит замедлитель в запале УЗРГМ. Гасанову хватило этих мгновений, чтобы упасть на землю, успев сбить с ног и русского охотника - он со своим псом доказал полезность для группы.

Взрыв показался оглушительным в царившей вокруг тишине. Вжавшись всем телом в сырую землю, процарапав щеку торчащим из опавшей листвы сучком, Гасанов услышал, как с визгом пронеслись над ним легкие осколки. Легкая РГД-5 не давала такого радиуса поражения, как Ф-1, и потому ущерб был ничтожен - вылетело лобовое стекло одного из "Хаммеров", да не успевший вовремя лечь боевик получил осколок в бедро и теперь прыгал на одной ноге, рыча от боли. А тот, кому не посчастливилось поднять оставленную в качестве приманки канистру, лежал на земле, и из множества ран толчками вытекала темная кровь.

- Шайтан!!!

Умар Гасанов встал, отряхнулся, подошел к умирающему товарищу. Тот даже не кричал, а хрипел, захлебываясь кровавой пеной и судорожно дергая руками и ногами.

- Русский, веди нас по следу! - Приказал назначенный старшим Гасанов. - Построиться цепью! Оружие к бою!

Боевики, уже пришедшие в себя от неожиданности, защелкали затворами, досылая патроны в стволы. Легко раненый чеченец при помощи своих товарищей уже успел перевязать рану, останавливая кровь, а укол промедола погасил боль. Ненадолго, на пару часов всего, но больше времени и не требовалось. А Умар обратился к одному из своих бойцов:

- Шамиль, останешься здесь, поможешь ему, - чеченец указал на лежавшего у его ног товарища, посеченного осколками. - Потом догонишь нас!

- Сделаю! - угрюмо кивнул Шамиль.

- Ну, все, за мной! - Гасанов взмахнул автоматом над головой. - Вперед!

Боевики, взяв оружие наизготовку, двинулись к лесу, построившись редкой цепью. В центре, рядом с самим Гасановым, шел державший на коротком поводке своего пса охотник. Проводив их взглядом, молодой парень Шамиль приблизился к хрипевшему в конвульсиях боевику, балансировавшему на грани жизни и смерти.

- Прости, брат, - негромко произнес чеченец, вытаскивая из кобуры потертый "Макаров". - Мы тебе все равно не успеем помочь. Но мы за тебя отомстим, брат!

Сухо лязгнул затвор, щелкнул предохранитель. Направив недрогнувшей рукой пистолет в грудь содрогавшемуся в агонии товарищу, Шамиль нажал на спуск. Грохнул единственный выстрел, и тело смертельно раненого боевика содрогнулось в последний раз.

- Прощай, брат!

На ходу убирая пистолет обратно в кобуру, чеченец бросился туда, куда ушли две минуты назад остальные бойцы. Шамиль спешил присоединиться к погоне, даже не задумываясь над тем, что может ждать его в конце пути.

Хлопок гранатного взрыва нагнал пробиравшуюся через лесные дебри Биноеву уже на излете, звук был едва слышен. Снайперша остановилась на мгновение, переводя дух. Она успела углубиться далеко в лес, но все же не слишком далеко, если сейчас слышала, как пришел в действие ее "сюрприз". И вряд ли на него наткнулся случайный грибник или охотник, а значит, погоня уже рядом, ближе, чем хотелось бы.

Несколько секунд Жанна еще тешила себя мыслью о том, что ее бывшие братья по оружию, наткнувшись на самодельную мину, все же решат развернуться и уйдут обратно, не рискуя зря. Но хриплый лай, которому вторили гортанные возгласы, в один миг разбил ее мечты. И тогда девушка бросилась бежать.

Жанна бежала через лес, петляя между деревьев, ужом проскальзывая сквозь заросли кустарника. Несколько раз девушка запиналась за узловатые корни, торчавшие из земли, падала, всем телом закрывая свою винтовку - самое дорогое, самое ценное, что было сейчас в ее жизни. Вскочив на ноги, Жанна продолжала бег, но хриплые злые крики за спиной звучали все отчетливее, раздаваясь уже и справа, и слева.

- Псы, - прохрипела выбившаяся из сил девушка, чувствуя, как погоня с каждым ушедшим мгновением становится все ближе. Ее братья, те, с кем она вместе была под огнем врага, шли по следу, чтобы теперь оборвать ее жизнь. - Выродки!

Бежать дальше было бессмысленно. Нагруженная снаряжением, Жанна Биноева понимала, что в таком темпе продержится еще километр, может два, а потом замертво упадет. А бросать все, что она тащила на себе, идти дальше налегке, означало лишь продлить агонию, отодвинуть неизбежное на час, не более. И если даже те, кто преследовал ее, не станут убивать девушку сразу, Турпал Исмаилов не будет колебаться, воздавая месть за брата. Бежать было некуда и незачем, следовало поставить точку в этом деле здесь и сейчас.

Ей пришлось пробежать еще с полкилометра, слыша позади звуки приближавшейся погони, прежде чем девушка увидела подходящее место для того, чтобы воплотить свой замысел. Два невысоких холма, склоны которых заросли кустарником, а между ними - лощина шириной метров сто, по дну которой тек мелкий ручеек. Вокруг - перелески, и только на вершине одного из холмов, того, что был пониже, возвышались могучие лесные великаны, еще не до конца сбросившие побуревшую листву.

Став у края лощины, Жанна без колебаний рванула рукав камуфляжа, выдрав приличный клок и насадив его на цепкие ветви низкорослых кустов, смыкавшихся на пути настоящей стеной. А чуть раньше, метров за сто, на землю отправилась обертка перевязочного пакета, теперь белым пятном маячившая на ковре пожухшей листвы. Не заметить ее мог бы разве что слепой, а это означало, что погоня придет именно туда, куда надо, не потеряв случайно след своей жертвы.

Бывшие друзья, в один миг превратившиеся в беспощадных врагов, были все ближе, но Жанна успела приготовиться к встрече. Последние десятки метров, взбираясь вверх по склону холма, он преодолела бегом, вырывая у неумолимого времени каждую секунду. И то, что девушка увидела с вершины высотки, ее только порадовало. Лощина, эта складка земной поверхности, была как на ладони, оба входа и вершина противоположного холма, находившаяся десятком метров ниже. Тот, кто войдет в эту расселину, будет вынужден двигаться только двумя путями - вперед или назад. Конечно, можно вскарабкаться по склону, довольно пологому, но густо поросшему кустарником, но двигаться придется не быстрее черепахи, с шумом, под треск ветвей, шелест листвы, наверняка выдав себя. И неизбежно попав под не знающие промаха пули снайпера, засевшего на вершине.

Покорив высоту, Жанна позволила себе целых две минуты отдыха, просто растянувшись на земле, вверх лицом, чтобы успокоилось рвавшееся из груди сердце, и рассеялась багровая пелена перед глазами. Погоня за это время подступила почти вплотную, но иначе было нельзя - совсем скоро девушке, спасавшей себя, потребуется зоркий глаз и твердая рука.

Придя в себя после стремительного рывка через лес, Жанна первым делом проверила оружие. Разложив "скелетный" приклад тяжелой и мощной СВД-С калибра 7,62 миллиметра, Биновева примкнула снаряженный десятком патронов магазин, рывком взведя затвор. "Драгуновка", возможно, была не столь точна на больших дальностях, как Штайр SSG-69, Маузер SP-66 и уж, тем более, по сравнению с британской Accuracy International AW, из которой также приходилось стрелять Жанне. Но за три-четыре сотни метров и из этой винтовки можно попасть в голову бегущего человека. Начав учиться снайперскому искусству именно с СВД в руках, Биноева верила в свое оружие и не сомневалась, что огонь ее будет точен.

Изготовив к бою винтовку, Жанна Биноева скинула с плеча АК-74, тоже привычное оружие, хотя никогда оно не было для нее основным. Отомкнув магазин, чеченка надавила пальнем на верхний патрон, подавшийся под ее усилием. Отлично, "рожок" если и не полный, то не меньше двадцати патронов, хватит для задуманного.

Разобравшись с оружием, Жанна двинулась вниз по склону, взвалив на спину тяжелый ранец. Оказавшись где-то на середине между вершиной и подножьем холма, девушка вытащила из рюкзака двухкилограммовый "кирпич" мины МОН-50, осколочной, направленного действия. Воткнув в рыхлый ковер из прелой листвы опоры-сошки, Биноева протянула тонкую проволочку натяжного взрывателя МУВ на высоте всего пару сантиметров от земли. Заметить почти невозможно, но стоит зацепиться, и тебя сметет поток стальной картечи, которой начинена мина. И это удобнее, чем дистанционное управление - не нужно все время следить за своим тылом, выбирая момент, когда противник появится в зоне поражения.

Прикрыв одну из самых удобных троп для того, чтобы выйти в тыл ее позиции на вершине холма, Жанна отошла в сторону, и, преодолев метров пятьдесят, повторила процедуру. Еще одна мина МОН-50, вторая и последняя, обнаруженная в угнанном "Хаммере", заняла свое место, притаившись в пожухшей траве. Да все равно больше унести на себе девушка не смола бы.

Теперь пришла очередь позаботиться о флангах, и здесь Жана тоже использовала "подарки", оставленные неизвестным боевиком во внедорожнике. Прикинув сектор обстрела, девушка вытащила из заметно полегчавшей сумки остроконечный цилиндр сигнальной мины СМ, одним ударом вбив его во влажную землю. Тонкая, еда заметная проволочка взрывателя протянулась от мины к стволу ближайшего деревца. Убедившись, что растяжка не видна уже с пары шагов, Жанна перешла на другой фланг. Там она установила еще пару сигнальных мин. Они никого не убьют, это не МОН-50, сметающая все живой потоком осколков, зато сама Жанна тотчас узнает об опасности, и уж что-нибудь сумеет сделать, пока противник приходит в себя от неожиданности.

Теперь тыл снайперской позиции был надежно прикрыт, наспех оборудованное минное поле терпеливо ждало непрошенных гостей. Но Жанне показалось мало даже этого, и к минам добавились обе ручные гранаты РГД-5, превращенные во все те же "растяжки", способные стать серьезной проблемой для спешащего противника, ничего не замечающего у себя под ногами.

Высотка, на которой готовилась дать бой бывшим братьям по оружию Жанна Биноева, превратилась в настоящую крепость как раз тогда, когда погоня стали не только отчетливо слышна, но и видна невооруженным глазом.

- Наконец то! - с неожиданным облегчением выдохнула растянувшаяся на животе девушка, увидев остановившихся у края лощины людей, затянутых в американский камуфляж и ощетинившихся стволами во все стороны.

Людей Исмаилова было всего девять, вооруженных до зубов, полностью экипированных в подаренную американскими "хозяевами" амуницию. У одного Жанна, изучавшая тех, кто гнался за ней, сквозь окуляр оптического прицела ПСО-1, увидела пулемет ПКМ. Остальные были вооружены лишь автоматами, и это сразу ставило Биноеву с ее дальнобойной винтовкой в выигрышное положение. А еще был десятый, отличавшийся от всех остальных, обычный русский мужик в ватнике и кирзовых сапогах. Увидев его, Жанна поняла, что напрасно испортила камуфляж и зря израсходовала перевязочный пакет - крестьянин на коротком поводке держал лохматую лайку, не поднимавшую морду от земли. Собака так и рвала поводок, едва не сшибая с ног своего хозяина, втягивая в себя запах прошедшей здесь несколько минут назад беглянки.

Боевики, посланные за беглянкой Исмаиловым, сперва заметили обертку индпакета, а затем один из них увидел клок камуфляжа, болтавшийся на сучке. Все, кроме двоих, столпились у находки, и, потоптавшись с минуту на месте, группа двинулась прямым ходом в лощину. Жанна плавным движением отключила предохранитель СВД-С, чувствуя, как сердце вновь заколотилось в бешеном темпе. Ей никогда прежде не приходилось стрелять по своим.

Жанна замерла, вся обратившись в зрение. Она не замечала обжигающего холода, исходившего от сырой земли, перестала чувствовать боль от впившегося в бедро сучка, который придавила всем своим невеликим весом. Ложа винтовки стала словно одним целым с обхватившей ее ладонью, приклад оказался еще крепче вдавлен в плечо, а указательный палец нежно скользил по изгибу спускового крючка. Девушка, научившаяся убивать раньше, чем целоваться, затаила дыхание, оцепенела, когда треугольник прицельной марки лег на первую жертву.

Русский, что привел собак, шел первым, но он не интересовал Жанну. Следовавший за ним в паре шагов позади боевик, совсем еще мальчишка, которого Биноева успела узнать лишь в лицо, открыл рот, и ветер донес до снайперши обрывки слов. После этого проводник прибавил шаг, а чеченец, напротив, остановился, взглянув вдруг точно туда, где укрылась Жанна. Мгновение спустя по лощине прокатился отрывистый треск первого выстрела.

Пуля 7Н1, специальная снайперская, девять с половиной граммов стали в свинцовой оболочке, разогнавшаяся по нарезам ствола винтовки СВД, преодолела расстояние до цели, словно нарочно остановившегося боевика, быстрее, чем сердце стрелка успело сократиться один единственный раз. Жанна Биноева еще ощущала туго толчок отдачи, а ее противник, визжа от боли, валился на усыпанную сухими ветками и опавшей листвой землю. Девушка не смогла убить его, и пуля почти оторвала боевику левую руку. А мышцы правой, сжимавшей автомат, непроизвольно сократились, и вверх, к склону холма, откуда прилетела первая пуля, умчалась длинная очередь.

- Первый!

Жанна прижалась к земле, пропуская над головой рой свинцовых ос. А снизу уже залаяли в несколько голосов автоматы боевиков, понявших сразу, что оказались в засаде. Гулко заухал ПКМ, молотивший вслепую. Почти одновременно хлопнули "подствольники" - одни ВОГ разорвался на середине склона, слишком далеко от цели, а второй прошел где-то над головой.

Перекатившись на пару метров влево, все так же оставаясь невидимой для беспорядочно паливших во все стороны боевиков, Жанна вновь прильнула к прицелу, увидев, что ее преследователи залегли, поливая склон холма из всех стволов. А тот русский, что шел первым, вдруг вскочил на ноги, выпустив поводки своих псов, и со всех ног кинулся к выходу из лощины.

Один из чеченцев развернулся, вскидывая АК-74, но прежде, чем он выстрелил, еще одна пуля, примчавшаяся с холма, разворотила боевику бедро, швырнув того на землю.

- Второй! - прошептала одними губами Биноева.

Раненый истошно закричал, катаясь на спине и заливая кровью все вокруг себя, но на него никто не обратил внимания. А Жанна уже торопливо выцеливала следующую жертву - пулеметчик, создававший половину огневой мощи преследователей, должен был выйти из игры как можно скорее.

Снизу снова грянул шквал огня, но теперь пули свистели гораздо ближе, вгрызаясь в землю в считанных метрах от позиции Жанны и срезая ветки кустов над самой ее головой. Хлопнула еще одна выпущенная из "подствольника" граната, обдав редкие заросли волной визжащих осколков.

Русский почти выбрался из лощины, когда пулеметчик заметил беглеца и щедро сыпанул вслед ему раскаленным свинцом, выпустив разом едва не половину ленты. Шквал пуль настиг проводника, сбив его с ног, превратив в кусок сырого мяса. А секунду спустя все-таки умолк пулемет - следующий выстрел Жанны достиг цели, и боевик упал на землю, зажимая продырявленное плечо, из которого хлестала кровь. Он стал третьим сегодня, и восемнадцатым на общем счету чеченской снайперши, впервые ловившей в прицел своих братьев. Право, это оказалось ничуть не сложнее, чем стрелять по "федералам".

Первый из боевиков, раненых Жанной - что-то мешало ей убивать своих противников, хотелось просто напугать их, заставить уйти - полз, оставляя за собой кровавый след, перебирая ногами и подтягивая тело на целой руке. Один из его товарищей, забыв об опасности, вскочил и, низко пригнувшись к земле, бросился на помощь. Он добежал, ухватил раненого за ремень амуниции, и в этот миг тяжелая пуля, разогнавшаяся в канале ствола СВД-С до скорости восемьсот сорок метров в секунду, ударила его в плечо, швырнув на землю рядом с так и не спасенным товарищем.

- Убирайтесь, - прорычала сквозь зубы Жанна Биноева. - Ступайте назад! Я же убью вас! Всех!

К пулеметчику, который остался жив, но окончательно вышел из строя, подполз еще один боевик. Не для того, чтобы помочь, перевязать рану или хотя бы вколоть обезболивающее - оттолкнув кричавшего от боли товарища, чеченец схватил тяжелый ПКМ, передернул затвор, досылая патрон в ствол, и длинная очередь свинцовой плетью хлестнула по склону холма.

Умар Гасанов понял, что взбесившаяся баба, укрывшаяся на вершине холма, перестреляет их всех, и спокойно уйдет, оставив за собой только трупы. Наверное, Биноева нарочно никого не убивала сразу, играла, как сытая кошка со своей добычей, наблюдала за мучениями, слушала с наслаждением полные боли вопли. Уже в три голоса кричали, звали на помощь раненые, а остальным, кажется, так и не удалось хотя бы напугать единственного противника.

- Нужно отходить, Умар! - Ахмад Магомадов, друг и товарищ Гасанова, хрипел в самое ухо, вжимаясь в землю, чтобы не оказаться на пути летевших сверху редких пуль, разивших с дьявольской точностью. - Командуй! Она всех нас здесь положит!

- А раненые? Бросить их?! Она же не даст нам вытащить братьев! Ты вообще подумал, что с нами сделает Турпал, если убийца его брата уйдет целой и невредимой? Не принесем ее голову, своих лишимся, видит Аллах!

- Что делать тогда, Умар?!

Гасанов высунулся из-за древесного корня, служившего ему укрытием, выпустив по вершине высотки остатки магазина своего АКМ, и тотчас нырнул обратно. Дрожащими от волнения руками боевик вытащил из кармана разгрузки полный рожок, вогнав его в горловину, и рывком передернув затвор.

- Она там одна, - Умар указал не плевавшуюся кусочками свинца вершину. - Следит за нами, но не может одновременно видеть то, что у нее за спиной! Обойдем холм с тыла, поднимемся наверх и перережем ей глотку!

- Да, верно, Умар! Притащим Турпалу ее голову, и свои на плечах сохраним!

Никто из боевиков, отправившихся по следу Биноевой, не сомневался, что их командир прикончит всех, если не будет свершена месть и убийца младшего Исмаилова сможет уйти. И потому Гасанов, не колеблясь, отдал приказ стрелять по той, с кем совсем недавно делил все тяготы войны, скрываясь от русских в холодных горах и нищих грузинских селениях. Он ценил свою жизнь и не спешил расстаться ней зазря, а потому был готов оборвать сколько угодно жизней чужих.

- Ахмад, пойдешь со мной, - решил Умар. - Шамиль, ты тоже с нами! Остальные - огонь из всех стволов! Тамерлан, к пулемету! Патронов не жалей, дай мне лавину огня! Пусть она головы не сможет поднять! Нам нужно минут десять, чтобы обойти этот проклятый холм!

Автомат и пулемет ударили разом, обрушивая на холмик шквал свинца. А трое боевиков, сперва почти ползком, пригибаясь к самой земле, а потом осмелев и встав во весь рост, двинулись в обход. Вломившись в заросли кустарника, они двинулись вдоль склона холма, заходя с тыла своему противнику. Звуки стрельбы не стихали, Тамерлан Бацоев, сменивший раненого товарища, и впрямь не жалел патроны, поливая высотку длинными очередями. В этой канонаде совсем не слышны стали отрывистые "щелчки" СВД, но Гасанов знал, что их враг никуда не делся, и он уже предвкушал, как подберется сзади и одним ударом перережет глотку глупой женщине.

- Ахмад, давай за мной, - скомандовал боевик своему товарищу, поудобнее перехватывая АКМ и бодро карабкаясь по склону, с этой стороны оказавшемуся довольно обрывистым. - Быстрее! Шамиль, обойди левее, отвлеки ее, пока мы не подберемся поближе!

Они торопились, спешили взобраться на вершину, и потом идущий чуть левее Шамиль не почувствовал, как зацепил тонкую проволочку взрывателя, натянутую у самой земли. Из спутанной травы с визгом взмыли в небо рукотворный звезды сигнальной мины СМ, выдавая расположение боевика. И тотчас с вершины холма застрекотал автомат, и град легких скоростных пуль буквально пришпилили к земле ошеломленного Шамиля.

- Бегом, - крикнул Умар Гасанов, на ходу выпустив вверх по склону длинную очередь от живота из АКМ. - За мной, скорее!

Биноева отвлеклась на мгновение, расправляясь с беднягой Шамилем, и Гасанов решил сыграть ва-банк, воспользовавшись пусть крохотной, но форой на одном дыхании он и следовавший позади Ахмад Магомадов, преодолели метров двадцать относительно открытого, а значит смертельно опасного пространства, приближаясь к вершине. Нырнув в спасительные заросли, Умар не заметил, что его нога встретила какое-то препятствие, словно запутавшись на миг в траве. А через две секунды впереди грянул показавшийся оглушительным взрыв, и вниз по склону, сметая ошарашенных людей, прокатился огненный вал.

Жанна Биноева не сразу поняла, что противников стало меньше. Пулемет снизу бил, не умолкая, каждая новая очередь ложилась все ближе, и когда девушка сообразила, что боевиков внизу убавилось, в этот самый миг сработала сигнальная мина. Заботливо укрытая чуть в стороне от самой удобной тропы, ведущей наверх, она сделала свое дело. Противник подкрался близко, но Жанна была к этому готова.

Девушка отбросила в стороны СВД, малоэффективную в бою накоротке, и подхватила с земли лежавший рядом АК-74. Биноева не видела цели и потому выпустила в две длинные очереди весь магазин туда, откуда взмывали в небо яркие искры фейерверка сигнальной мины. Попала или нет - неважно, главное прижать врага к земле.

Жанна торопливо сменила магазин в "калашникове", вставив последний рожок. И в этот миг громыхнула одна из МОН-50. Семьсот граммов пластиковой взрывчатки - это серьезно, это не растяжка из ручной гранаты. Но кроме заряда взрывчатого вещества под корпусом "монки" скрывалось пятьсот с лишним стальных шариков, готовые поражающие элементы, выкашивающие все на полтора-два десятка метров. Кто бы ни поднимался вверх по склону холма, сейчас он наверняка был мертв или должен был вот-вот испустить дух. Путь отхода оказался расчищен.

В спину вновь ударил пулемет. Девушка, не целясь, вскинула "калашников" и выпустила куда-то в сторону лощины сразу полный магазин, все тридцать патронов. Пулеметчик все-таки заткнулся, вряд ли он был ранен, скорее просто испугался, а через мгновения Биноева уже скатывалась вниз по склону. Чтобы победа не превратилась в поражение, теперь следовало снова бежать.

Отбросив прочь теперь уже бесполезный АК-74, Жанна вновь взяла в руки снайперскую винтовку, продолжая неудержимое движение вниз по холму. Мина направленного действия МОН-50 была жутким оружием. Она уничтожала все живое на расстоянии полсотни метров и в секторе пятьдесят градусов. Пятьсот с лишним стальных шариков весом по семь десятых грамма, готовых поражающих элементов, рвали плоть и могли пробить бронежилет, не оставляя шансов на спасение. И сейчас, спускаясь с холма, Жанна Биноева убедилась в этом, увидев на своем пути истекавшую кровью груду мяса, минуту назад бывшую живым, сильным мужчиной.

Обойдя стороной первого боевика, девушка тотчас наткнулась на второго. Его взрыв тоже не пощадил, поток осколков разорвал тело на куски. Жанна успела увидеть многое, с юности сражаясь, но сейчас ее вдруг начало тошнить.

Что-то шевельнулось в стороне, и на тропу из кустов выполз третий боевик, видимо тот самый, напоровшийся на сигнальную мину, а затем - нарвавшийся на шквал автоматного огня. Его грудь и лицо были залиты кровью, а в живот угодило не меньше трех пуль. Он был уже не жилец, и сам не мог не чувствовать, как жизнь оставляет его тело с каждой вытекшей каплей крови, но человек Турпала Исмаилова все еще пытался выполнить приказ своего амира. Встав на колени, он медленно поднял руку, направив на Жанну тяжелый девятимиллиметровый "стечкин".

- Ну, уж нет!

Подскочив к боевику, Жанна ударом ноги выбила из его рук АПС, отлетевший куда-то в сторону, а вторым ударом сбила бывшего товарища по оружию с ног, наступив ему на грудь.

- Зря вы пошли за мной, идиоты! - Девушка вдруг не узнала собственный голос, сухой, скрежещущий, хриплый. - Глупцы!

Пламегаситель СВД-С уткнулся в обтянутую окровавленным камуфляжем грудь боевика, в глаза которого мелькнула немая мольба. Он не хотел умирать, но Жанна решила, что свой выбор этот человек уже сделал. Винтовка дрогнула в руках девушки, и так же содрогнулся, принимая в себя раскаленный свинец, лежавший у ее ног противник. Но в последний миг, когда палец уже тянул спусковой крючок, Биноева крепко зажмурилась и вновь открыла глаза, когда все было кончено.

- Прощай, - прошептала Жанна. - Если ад есть, мы вскоре там встретимся!

Забросив винтовку за спину, девушка неуверенно походкой спустилась вниз, растворяясь в осеннем хмуром лесу. За спиной остались трупы недавних товарищей, в одночасье ставших врагами, а саму ее сделавших загнанным зверем. Но она еще могла больно укусить любого, кто не поймет такой намек, какой она сделал всем будущим преследователям. И все же Жанна Биноева не сомневалась, что Исмаилов, лишившийся брата, не успокоится. А значит, следовало подумать, где бы поскорее разжиться патронами для верной СВД.

Встречать вернувшихся из погони боевиков собрался весь отряд. Тридцать бородачей столпились вокруг посеченного осколками "Хаммера", из которого выбрались трое их товарищей, причем двое поддерживали с обеих сторон третьего, перебинтованного и едва державшегося на ногах. Державшийся в стороне от толпы Малкольм Мейсон только присвистнул, увидев, как мало людей вернулось. И гадать, куда делась большая часть группы, посланной за беглянками, не было нужды.

- Где она? - Турпал Исмаилов подскочил к своим бойцам, ухватив одного за грудки и тряхнув так, что ноги боевика оторвались от земли. - Где? Что с остальными? Шакалы!

- Амир, она устроила нам засаду, - зачастил перепуганный чеченец, бешено вращая глазами, тем энергичнее, чем крепче становилась хватка его командира. - Загнала на минное поле и перестреляла всех, а потом исчезла! Она убила этого русского, его собаку тоже, мы не смогли найти следы, амир!

- А вы почему вернулись живыми?! Почему ваши братья остались там, не похороненные, брошенные на съедение зверью, а вы стоите передо мной, живые и здоровые?!

- Арби ранен! Мы хотели помочь ему! Мы же не могли его оставить истекать кровью?!

- Ранен? Царапина! А вы трусливее, чем бабы, нашли причину вернуться, и сбежали! Хорошие бойцы погибли там, преследуя предательницу, а вы думаете, что я обрадуюсь, узнав, что два шакала остались живы? От вас никакой пользы, псы!

- Амир, прости нас!

Боевик упал на колени перед своим командиром, протягивая руки к ногам того. Турпал Исмаилов презрительно сплюнул, отступив на шага назад и бросил в лицо рыдающего бойца:

- Аллах простит тебя, шакал!

С этими словами боевик вытащил из ножен на бедре боевой нож и одним взмахом широкого клинка перерезал молящему о пощаде товарищу горло. Тот, захлебываясь собственной кровью, повалился на грязную землю, хрипя и содрогаясь в агонии, а Исмаилов, вытащив из кобуры тяжелую "Берету-92", рывком взвел затвор. Два выстрела слились воедино, и второй боевик, получив в грудь две пули в упор, ткнулся спиной в борт "Хаммера", медленно сползя к его колесам. Третий из вернувшихся в поселок чеченцев пережил своих товарищей лишь на секунду. Пистолет в руках Исмаилова снова дрогнул, выплевывая огонь и раскаленный свинец, и чеченец с простреленной головой упал на землю, умерев прежде, чем коснулся ее развороченным затылком.

- Ничтожные псы! - рыкнул Турпал, плюнув в лицо одному из убитых им боевиков. - Никчемные и трусливые твари!

Увидев расправу, Мейсон перевесил на грудь болтавшийся на плече карабин М4А1, щелкнув флажком предохранителя. Но Турпал Исмаилов не обращал внимания на американца. Повернувшись к своим людям, ошеломленным жестокой казнью, он произнес, держав в одной рук окровавленный нож, а в другой - пистолет:

- Русские собаки ответят нам за все! В этой грязной дыре мы потеряли слишком много хороших бойцов, настоящих воинов Аллаха, чтобы просто уйти отсюда! Нас должны запомнить! Вытаскивайте этих тварей из их домов, гоните всех туда, - приказал командир, указав на стоявшую на окраине села небольшую церквушку. - В эту их мерзкую мечеть! Какого шайтана вы стоите?! Живее!!!

Толпа рассыпалась, и боевики бросились в разные стороны. Послышался грохот выбиваемых дверей, крики крестьян, женский плач и рык чеченцев, выгонявших пинками, за волосы вытаскивавших на улицу жителей Некрасовки. Где-то громыхнули выстрелы из двустволки, в ответ им затрещали автоматы.

- Останови это! - Мейсон подскочил к Исмаилову, рванув того за рукав. - Что ты задумал? Это безумие, варварство! Мы не должны этого делать!

- Американец, уйди с дороги, - прорычал чеченский командир. - Я сделаю то, что хочу сделать, и если попытаешься мне помешать, здесь станет одним трупом больше! Моя месть свершится, и не тебе, неверному ублюдку, дано меня остановить!

Не обращая внимания на американца, Исмаилов двинулся следом за толпой местных жителей, рыдавших, кричавших, которых гнали к церкви вооруженные до зубов боевики. Здесь были все, и мужчины, и женщины, и дети. Кто-то попытался вырваться, оттолкнул одного из конвоиров, кинувшись к лесу. За ним не бежали, просто двое боевиков вскинули автоматы, послав вслед беглецу несколько очередей. Было видно, как он споткнулся, неловко пробежал еще метров десять и завалился лицом вниз. Добивать его, проверять, жив или уже мертв, никто и не подумал.

На ступенях церкви чеченцев встретил священник. Еще молодой батюшка, воздев над головой массивный крест, стал у входа, словно собой заслоняя храм:

- Остановитесь! Нельзя входит в храм с оружием!

- Пошел прочь, - рыкнул Турпал Исмаилов, наступая на человека в простой черной рясе. - С дороги! Молись своему распятому, чтобы он взял в ваш рай души тех, кого мы казним сейчас!

- Стойте! Одумайтесь! В одного же бога веруем! Не берите грех на душу! Что вы делаете?!

- Прочь, неверный!

Исмаилов удирал священника без замаха кулаком в живот, и, когда тот согнулся от боли пополам, рванул за воротник. Сверкнула сталь боевого ножа, и сельский поп рухнул на порог своего храма с перерезанным горлом, заливая все вокруг еще горячей кровью, хлеставшей из рассеченных артерий.

- Гоните их внутрь, - приказал вставший возле входа, над трупом зарезанного батюшки, командир. - Внутрь! Всех внутрь!

Боевики, орудуя кулаками и прикладами, принялись вталкивать крестьян в церковь, и только один из них не участвовал в этом. Чеченец, державшийся в стороне от событий, старательно снимал на компактную камеру каждое движение своих товарищей.

- Доку, снимай, - крикнул Исмаилов, подгонявший пинками тех, кто пытался сопротивляться. - Снимай все! Все должны увидеть, что мы делаем со своими врагами!

- Идиоты! - Мейсон, прорвавшись сквозь цепь боевиков, подошел к Турпалу: - Ты, что, кретин?! Зачем камера? Зачем снимать? Это же преступление, тебя поставят к стенке без разговоров!

Мне некого и незачем бояться, американец! Пусть все видят, что нам нельзя сопротивляться! Твои хозяева хотели, чтоб их нефтепровод был в безопасности? Хотели, чтоб местные жители не укрывали у себя ваших врагов? Так пусть все видят, что мы делаем с теми, кто помогает вашим врагам! И в следующий раз никто не захочет рисковать жизнями, своими и своих семей, своих близких! И твоим хозяевам нечего станет опасаться, американец!

Боевики, преодолевая сопротивление охваченной ужасом толпы, загоняли под своды церквушки все население Некрасовки. Орудуя прикладами, они заталкивали внутрь рычащих мужиков, рыдающих женщин, хнычущих детей. Мейсон видел, как какой-то старик упал на колени на пороге храма, наверное, будучи не в силах идти дальше. Чеченец, оказавшийся рядом, пнул его по ребрам, ухватил за шиворот, поставив на ноги, и толкнул в сторону церкви, в распахнутые во всю ширь двери которой вливался людской поток. Старик смог по инерции сделать пару шагов и вновь упал, растянувшись во весь рост. Тогда боевик вскинул "Калашников", всадив в русского полмагазина, а затем ногой оттолкнув в сторону окровавленное тело.

Периодически вспыхивала стрельба, не все были готовы покорно идти на заклание, но боевики не церемонились, расстреливая сопротивляющихся и тех, кто мог оказаться рядом. Путь толпы, согнанной со всей деревни, был отмечен трупами. Но большинство жителей поселка живыми удалось загнать в церковь, вокруг которой уже сомкнулось кольцо чеченцев, сквозь которое не было обратного хода.

- Командир, мы позволим им сделать это? Какого черта?!

Роберт Стаут, держа пулемет наизготовку, смотрел, как боевики закрывают двери храма, подпирая их для надежности найденными рядом жердями. Бывший десантник нервно тискал свое оружие, словно собираясь сейчас стрелять.

- Да, черт возьми, позволим, - пожал плечами Мейсон. - Нас всего двое, долго мы продержимся, если попробуем освободить всех этих людей силой? Стой в стороне и постарайся ничего не запомнить, чтобы потом, когда всех призовут к ответу, тебя, как и меня, не назвали бы пособниками!

- Не с этим ли мы боролись в Ираке, Афганистане? Не из-за этого ли бомбили Сербию? А здесь позволим этим дикарям убить десятки людей?!

- Заткнись и отойди в сторону, черт побери! - вскинулся Малкольм Мейсон. - Хватит распускать сопли! Нам платят за то, чтобы гребанная труба осталась в целости и сохранности! Все, что способствует этому, будет правильным! И пока ты и я будем держать язык за зубами, не будет никаких проблем!

Американцы, привыкшие чувствовать за собой силу, сейчас не смели перечить толпе зверей в человечьем обличии, вершивших свою давнюю месть. Они лишь молча, больше не сказав друг другу ни слова, наблюдали, как чеченцы выстроились вокруг церкви, из-за стен которой доносился вой и плач обреченных людей, которые уже не надеялись на своего Бога.

- Огонь! - Турпал Исмаилов махнул рукой, и три десятка автоматов и пулеметов разом рявкнули, выплюнув потоки раскаленного свинца.

Пули с визгом вгрызались в потемневшие от времени бревенчатые стены сельского храма. Но старая древесина сопротивлялась, и только щепки летели во все стороны. Но боевики не отпускали спусковые крючки, пока не был выпущен последний патрон в рожке. Шальные пули, влетая в узкие окна церкви, рикошетом убивали и ранили тщетно надеявшихся на спасение людей, оставляя отметины на ликах святых, скорбно взиравших с образов, висевших на стенах.

Оглушительный рев "калашниковых", захлебывавшихся раскаленным свинцом, внезапно умолк. Длинные очереди исполосовали стены, магазины опустели, и тогда кому-то пришла в голову мысль воспользоваться гранатами. В узкие оконца полетели черные шарики Ф-1 и РГД-5, и через несколько мгновений внутри загремели взрывы, заглушив крики умирающих людей.

- Довольно! - Исмаилов крикнул так, что его услышал, наверное, каждый боевик. - Не тратьте гранаты! Слишком много чести для них! Отыщите здесь бензин!

Бензин нашелся - в соседних домах, на единственной в поселке ферме, на которой работала пара тракторов и "дышавший на ладан" ГАЗ-53. И не только бензин, но еще и солярка, которая могла гореть ничуть не хуже. Притащив несколько канистр, боевики принялись обливать стены церкви, изрешеченные, выщербленные пулями.

- Еще, лейте больше, - подгонял своих бойцов Турпал Исмаилов. - Несите еще! Пусть они все сгорят, неверные собаки! Это будет их ад!

Намотав на палки первые попавшиеся под руку тряпки, боевики соорудили несколько факелов. Им навстречу люди, запертые в церкви, тянули руки в мольбах о пощаде. И в эти простертые руки полетели горящие факелы.

Мгновение - и пламя поползло вверх по стенам церкви, хорошо пропитанным бензином. Огонь охватил строение, языки пламени лизнули купол, добираясь до потускневшего креста, из чада и дыма тянувшегося к небесам. Многоголосый вой, звучавших из-за стен, стал еще сильнее, люди понимали, что умирают, но не переставали просить о пощаде. Но крики становились все тише с каждой минутой. От дыма запертым в храме крестьянам становилось нечем дышать, от усиливавшегося жара плавилась кожа, вытекали глаза. Мольбы о пощаде сменились воплями боли, а через несколько минут стали стихать и они.

- Доку, ты все снял? - Исмаилов, как ни в чем не бывало, обратился к чеченцу с камерой, запечатлевшему весь процесс казни.

- Да, амир! С начала и до конца!

- Эту запись никто не должен видеть! - Это Малкольм Мейсон, пробившись сквозь цепь боевиков, подошел к их командиру. - Никто! Или нам всем дорога на электрический стул! Уничтожьте ее сейчас же!

- Трус! - презрительно фыркнул Турпал. - Пусть ее видят все, пусть каждый поймет, как мы мстим за смерть своих братьев! Я не собираюсь трусливо прятаться!

- Это ты идиот! Вы живете по своим варварским законам, но вы давно уже не в родных горах! Вас наняли, чтобы выполнить работу, а вы готовы залить все вокруг кровью! Если кто-то об этом узнает...

- Чего ты боишься, американец? - Исмаилов презретельно фыркнул. - Ты же не стрелял, от твоих рук не погиб ни один из этих неверных ублюдков. Тебя не накажут, в крайнем случае, поругают за то, что не пытался остановить нас. Но ведь ты не идиот, верно? Ты же хочешь жить? И поэтому сам будешь молчать!

Враз забыв и об американцах, и о пылающей церкви, из которой больше не слышны были крики о помощи, Турпал Исмаилов направился к своим людям, ожидавшим дальнейших приказов. Никто из них тоже не выглядел потрясенным происшедшим. Для боевиков, прошедших настоящий ад на земле, сражавшихся подчас с детства, не понимавших уже, во имя чего они это делают, просто привыкших убивать, казнь целого поселка не была чем-то из ряда вон выходящим.

Суровые бородачи проверяли оружие, кто-то, пользуясь случаем, уже разбирал автомат, чтобы наскоро его почистить, удалив из ствола пороховой нагар. Для них потертые "калашниковы" были лучшими друзьями, им боевики уделяли больше внимания и заботы, чем кому-либо живому. Не зря же они отказались менять привычное оружие на карабины М4 и винтовки М16, предложенные чеченцам после того, как те официально стали сотрудниками службы безопасности "Ю-Пи".

- Внимание! - Турпал Исмаилов приблизился к группе своих людей, и те торопливо повскакивали на ноги. - Здесь мы все закончили! Движемся дальше по маршруту, американцы укажут нам, куда именно! У вас полчаса на сборы!

Суета сразу стала более оживленной. Не обращая внимания на валявшиеся всюду трупы, не чувствуя смрадного запаха горелой плоти, волна которого накрыла село, боевики принялись собирать вещи, бросая ранцы в "Хаммеры" и бронемашины. Через несколько минут над селом раздался рокот моторов - чеченцы, привыкшие к партизанской войне, умели появляться и уходить неожиданно.

- Идем, - Малкольм Мейсон махнул рукой, увлекая Сатута к рычавшей мощным дизелем "Кобре", в которую уже грузились чеченцы. Тела убитых братьев горцы забрасывали в более вместительный "Кугар", чтобы потом похоронить их по всем традициям. - Убираемся отсюда, сержант!

Колонна медленно выползла на шоссе, оставляя за собой опустошенный поселок. Впереди, как и прежде, "Кобра", как будто расчищавшая путь остальным машинам. В случае засады ее броня могла дать находившимся внутри людям хотя бы лишнюю минуту, чтобы приготовиться к бою, а "Браунинг" пятидесятого калибра с дистанционным управлением прикрыл бы их огнем.

Следом ползла вереница "Хаммеров", которых теперь было меньше на две машины - у одной, угнанной Жанной Биноевой, был прострелен бензобак, а вторую попавшие в засаду боевики просто бросили, когда возвращались в село. А замыкала колонну неуклюжая громада бронемашины "Кугар", превращенной сейчас в катафалк. Во все стороны щерились дульными срезами пулеметы, установленные на турелях на крышах машин. Любого, кто приблизился бы к колонне, мог встретить шквал огня, но Малкольм Мейсон, занявший место в десантном отсеке RG-31, был уверен, что дальнейший путь группы не будет осложнен происшествиями. После того, что его спутники сделали в Некрасовке, оружием боевиков, намного более мощным, чем пулеметы, должен был стать страх.

Глава 5 Взгляд в прошлое-2 Возвращение домой

Грозный, Чеченская республика, Россия - Московская область, Россия - Южноуральск, Россия 9 июня

Мужчина, грузный, немолодой, заметно прихрамывавший на левую ногу, опиравшийся при ходьбе на гладко обструганную палку, неторопливо шагал по широкому проходу между расставленных ровно, точно по линейке, брезентовых кубиков палаток. Он шел так, словно успел сделать все, что было предначертано в жизни, и теперь мог никуда не торопиться, наслаждаясь каждым отпущенным ему мгновением. Каждый шаг казался законченным поступком, а, сделав полсотни шагов, человек в простом камуфляже, полевой форме Российской Армии, с черными скромными звездочками на погонах, останавливался, давая отдых ногам, нывшим от едва затянувшихся ран.

Он мало чем отличался от сотен находившихся вокруг людей, разве то возрастом - большинству из тех, кто бродил уныло вокруг аккуратно расставленных палаток, было около тридцати, и среди прочих этот человек мог показаться стариком. Но, несмотря на его усталый вид, на потрепанный камуфляж, кое-где аккуратно заштопанный, несмотря на то, что он шагал в молчании, сопровождаемый лишь единственным адъютантом, также терявшимся в толпе, его замечали. Те, кто мрачно курил, опустившись на корточки в кругу товарищей, кто угрюмо ковырялся ложками в банках тушенки, поднимались на ноги. Те, кто уныло бродил безо всякой цели, останавливались, вытягиваясь по стойке смирно, расправляя плечи и вскидывая подбородки, провожая взглядами проходившего мимо них человека, такого же солдата, как и все они. А те, кто коротал время внутри палаток, выбирались наружу, создавая, пусть на несколько мгновений, пусть зыбкий, неровный, но все-таки строй.

Генерал Сергей Буров делал вид, что не видит суету тех, кто попадался навстречу, но на самом деле замечал все, что происходило вокруг. Он видел ряды палаток, вытянувшиеся, кажется, до самого горизонта, и где-то вдалеке обрамленные нитями колючей проволоки. Над непрочной, скорее символической, нежели реально способной остановить порыв тысячной толпы оградой возвышались на ажурных опорах сторожевые вышки. На них тоже были люди, равнодушно, а может, напротив, заинтересованно смотревшие с восьмиметровой высоты на мерно пульсирующую толпу, сжатую в плотную, однородную камуфлированную массу нитями "колючки". А за оградой - еще палатки, в точности такие же, армейского образца, отечественные, грубые на вид, но вполне способные стать жилищем для целого взвода, защищая бойцов и от проливного дождя, и от палящего солнца. Но там не было такой гнетущей атмосферы безысходности, отчаяния и тоски, буквально накрывавших с ног до головы генерала Бурова, стоило только тому откинуть брезентовый полог, появляясь под открытым небом.

Все это - и брезентовые шатры палаток цвета хаки, и спирали колючей проволоки, и вышки со сменявшими друг друга часовыми, и сами люди по обе стороны периметра, называлось фильтрационным лагерем для бывших военнослужащих Российской Армии. Нужно было говорить - для бывших офицеров, ведь рядовых, сержантов и даже прапорщиков среди тех, кто томился неизвестностью за шипами проволочной ограды, была хорошо, если десятая часть.

- Товарищ генерал-полковник, - адъютант, сам носившие погоны капитана, и тенью следовавший за бывшим командующим объединенной группировкой федеральных сил в Чечне всюду, куда бы тот ни направился, заставил Бурова вздрогнуть, возвращаясь из мира безрадостных мыслей обратно в серую реальность. - Сергей Николаевич, поспешим? Должно быть, американцы уже прибыли!

- Мне некуда торопиться!

Люди, проигравшие свой самый важный бой, оставшиеся в живых после мясорубки, творившейся здесь, в Грозном, да и по всей Чечне, ждали, сами не зная чего. Никто не издевался над ними, никто не мучил пленников, не расстреливал их по ночам, зарывая бульдозерами братские могилы. Их кормили, им дали свободу, пусть относительную, почти не вмешиваясь в происходившее внутри периметра. Лишь изредка появлялись американские офицеры, выбиравшие кого-то из пленников, устраивая допросы, долгие, излишне подробные, ни к чему в итоге не приводившие. Так было уже довольно давно, недели, казавшиеся тем, кто и в плену продолжал считать себя офицерами, верными родине, годами. Но сегодня, в это генерал вдруг поверил всей душой, все могло измениться. Все должно было измениться сегодня.

Те, кто шел навстречу, становились по стойке смирно, сходя с пути, отдавали честь, козыряя подчеркнуто щеголевато, как не делали и на парадах. Лишившись столь многого разом - веры в родину, веры в самих себя, не сумевших превозмочь врага, эти люди могли впасть в отчаяние, но они, словно утопающий за соломинку, хватались за дисциплину и устав, словно так чувствовали себя частью чего-то большого, а не никчемными осколками прошлого. Наряды, развод караулов, утренние и вечерние поверки, которыми в прошлой жизни зачастую так пренебрегали, вдруг превратились в ритуал, которому следовали неукоснительно.

Вот и теперь своего генерала приветствовали по уставу, вкладывая в каждый жест, в каждый взгляд предельное уважение к тому, кто бился до конца, кто не прятался за спинами солдат, успев взглянуть в лицо смерти, выдержав ее ответный взгляд. Буров отвечал тем же, не делая разницы между лейтенантом и полковником - все они, все те, кого согнали сюда, как стадо, заслужил уважение командующего. Эти люди могли сложить оружие, сдаться, не ставя на кон свои жизни, но они шли в бой, и все, что Сергей Буров смог дать им - возможность умереть, как мужчины, сражаясь за свою страну. И в памяти были живы те, кто использовал этот единственно возможный способ избежать бесчестия. И все же генерал верил, что сумеет дать им нечто большее - возможность жить ради своей страны.

У ворот, за которыми, собственно, начинался лагерь военнопленных, притормозил, сбавляя скорость, одинокий "Хаммер". Часовые не мешкали, распахнув створки, и армейский внедорожник, обыкновенный М1114, такой же, как тысячи ему подобных, наводнивших и Чечню, и всю Россию, медленно въехал внутрь под взглядами караульных, стоявших на вышках в полной экипировке, касках, бронежилетах, с нацеленными куда-то вниз и внутрь карабинами М4.

Джип проехал еще сотню ярдов, не больше, остановившись уже окончательно. Водитель, получив приказ, не стал глушить двигатель, а единственный пассажир выбрался наружу из тесного салона обманчиво большой машины. На нем тоже был полевой камуфляж, правда, иной расцветки, чем на собиравшихся вокруг глухо урчавшего мощным мотором внедорожника людях.

Генерал Мэтью Камински не любил вычурности и лишней помпезности. Командующий Десятой пехотной дивизией считал себя солдатом, и старался ничем не выделяться среди тысяч бойцов его части. Но и свои и чужие солдаты чувствовали в этом поджаром, сухощавом немолодом человеке командира, способного одним приказом оборвать сотни, тысячи жизней, если это будет нужно для победы. И это ставило его выше всех, кто был рядом.

- Дьявол! - пробормотал себе под нос генерал, увидев людскую массу, живую стену, возникшую вокруг "Хаммера". Люди, из-за камуфляжа, одинаково потрепанного, похожие друг на друга, точно братья, хмуро, с ожиданием и вызовом смотрели на Камински. Нет, они не были сломлены, не были побеждены. И здесь, под прицелами часовых, за колючей проволокой, они были и оставались армией.

На секунду, всего лишь на миг, Мэтью Камински показалось, что эта хмурая, источавшая напряжение и злость толпа набросится сейчас на него, сомнет своей массой, втопчет в землю сотнями солдатских сапог, разорвет сотнями крепких рук. И не поможет ни надежная "Беретта", кобура с которой увесисто оттягивала ремень, ни часовые, бдительно наблюдавшие за происходящим. Огонь полудюжины винтовок М16 - ничто по сравнению с порывом сотен разъяренных, переставших жалеть свои жизни людей.

Ничего не произошло. Страх, охвативший американского генерала, отступил, растворяясь без следа. Мрачный строй русских так и остался неподвижным, лишь на миг качнувшись, раздавшись в стороны. Из толпы навстречу генералу выступил крепкий немолодой мужчина, тяжело шагавший, прихрамывая и опираясь на грубую трость, обычную палку, правда, до блеска отполированную. Следом за ним, держать чуть слева, шагал молодой офицер. Мужчина остановился перед Мэтью Камински, в паре шагов, исподлобья уставившись на американца.

- Вы хотели меня видеть? Зачем?

- Вы уже собрали своих людей, генерал? - спросил Камински, взглянув в глаза Сергею Бурову. Их взгляды встретились на мгновение, и ни одни не уступил в этом поединке.

- Сперва я один выслушаю вас, потом можете обращаться ко всем.

Они уже были знакомы, встретившись на утро после окончательного захвата Грозного, когда в город, приходивший в себя после яростного ночного боя вошла колонна Десятой легкой дивизии. С тех пор прошло немного времени, и генералы не забыли друг друга, тем более, Мэтью Камински бы пусть и нечастым, но гостем здесь. Могло показаться, что командующий американским контингентом на Кавказе просто наслаждается зрелищем поверженного врага, но на самом деле Мэтью Каминским двигали иные причины, заставлявшие его вновь и вновь появляться в фильтрационном лагере, ловя на себе злые, мрачные взгляды тех, кто продолжал считать себя офицерами, продолжал служить своей стране.

- Как долго будет продолжаться этот фарс? - Буров не сводил взгляда с американца. - Нас держат здесь, как какое-то стадо, проводят никому не нужные допросы. Вы же еще и тратитесь на питание для нескольких тысяч крепких, здоровых мужиков.

- Мы просто не знаем, что делать со всеми вами.

- Ну, так отпустите моих парней по домам, - усмехнулся, разводя руками, Сергей Буров. - Многих ждут жены, дети, давно ждут и не знают даже, живы ли их близкие или случилось худшее.

- Я оценил шутку, - Мэтью Камински не выглядел веселым при этом. - Отпустить? Да, конечно, так и поступил бы, если бы был уверен, что ваши солдаты снова не возьмут оружие в руки, генерал. Получив свободу, многие ли из тех, кого я вижу здесь, мирно разойдутся по домам, вернувшись к своим близким и родным? Я не собираюсь своими руками создавать себе врага, ту армию, от рук которой опять начнут гибнуть мои бойцы. Ваши люди еще не наигрались в защитников отечестве, многие захотят рискнуть еще раз, а я не желаю, чтобы снова полилась кровь!

- Если не отпускать на волю, и если вам надоело возиться с нами, остается только одно - вырыть где-нибудь за городом траншею поглубже и пошире, и закопать там всех, разом!

- Да, вы, русские, все привыкли решать радикально, - кивнул Камински в ответ. - Это вполне по-вашему, но есть еще пути, чтобы разобраться с нашей, - на этом слове американец сделал ударение, подчеркивая, что заботы касаются не его одного только, но и русского визави, - проблемой. И вы, генерал, поможете мне окончательно решить судьбу ваших солдат!

В голосе командующего Десятой пехотной не было иронии или сарказма. Он лишь делился собственными мыслями с собеседником.

- Мы, американцы, не собираемся поддерживать порядок в России. Достаточно наших солдат отдало жизни за безопасность иракцев и афганцев, чтобы мы могли позволить себе жертвовать их жизнями вновь. Но и наблюдать безучастно, как Россия скатывается в пропасть, тоже нельзя. А сейчас, когда последним приказом вашего главы правительства была распущена армия, когда ваша полиция во многих городах просто разбежалась, может начаться кровавый хаос. И остановить его должны вы сами, русские! В Москве уже собралось новое, временное правительство, и одним из первых его решений было создание национальных сил безопасности - новой русской полиции. И из ваших людей, генерал, мы можем сформировать первые ее отряды, которые наведут порядок в стране. Именно мне поручена эта миссия, генерал, но в таком деле мне потребуется ваша помощь, ведь за вами шли и сейчас готовы идти многие!

- Хотите сделать все чужими руками? А вот это, как раз, очень по-американски!

Буров с вызовом посмотрел на американского офицера.

- Черт возьми, мы хотим дать вам возможность остаться хозяевами своей страны, и только! Если ваших солдат кто-то ждет дома, пусть тогда они и отправляются по домам, но не для того, чтобы, отлежавшись, набравшись сил, продолжить войну с нами, а чтобы эти дома защищать. А мы готовы даже дать им оружие, чтобы не делать чужую работу! Никто не собирается порабощать ваш народ, никто не будет завоевывать Россию! Мы устранили опасность для самих себя и хотим уйти, а вам оставим все, что вы имели, и сами наводите порядок в своем доме. Именно это, генерал, я и хотел сказать вам и надеюсь, что вы это передадите своим людям, и еще надеюсь, что они поймут это и поверят моим словам!

Генерал Камински искренне хотел, чтобы русские, тысячи русских офицеров и солдат, день за днем проводивших на этом обнесенном колючей проволокой клочке земли, поверили. Но он и сам верил с трудом, повторяя лишь то, что велено было сказать. Только его дивизия потеряла только убитыми почти тысячу солдат, неужели только для того, чтобы теперь Армия США, понеся столь чудовищные для нескольких суток войны потери, просто ушла? Нет, у тех, кто отправлял на бойню хороших американских парней, были совсем иные планы в отношении той территории, что называлась Россией. Вот только ему, отдававшему приказы этим самым парням, а потом писавшему похоронки их родным и близким, о таинственных планах ничего не сказали. Забыли, наверное.

- Вы, генерал, скажете это своим людям, сможете объяснить, что мы не враги между собой? Или мне сделать это самому?

- Так вам и поверят, - насмешливо скривился Буров. - Что за чепуха? Американцы разбомбили Россию, чтобы по-быстрому отсюда убраться, а нам вернуть наше оружие!

- И что же тогда?

Камински подался навстречу Бурову, впиваясь пристальным взглядом в изможденное лицо русского генерала. Это был единственный человек, которому Мэтью мог хоть немного доверять, в отличие от хитрых интриганов-политиков, что с той, что с другой стороны.

- Вам мои люди не поверят никогда, - еще раз повторил Буров, для убедительности мотнув головой. - Я же, возможно, сумею их убедить прислушаться к вашим словам!

Не дожидаясь ответа американца, да и не надеясь на него, генерал Буров развернулся и направился к ожидавшим его офицерам.

На суету, охватившую лагерь, майор Беркут, неторопливо ковырявшийся ложкой в банке тушенки, поначалу не обратил внимания. Но шум за брезентовыми "стенами" палатки нарастал с каждой секундой, Ии наконец, внутрь заглянул какой-то незнакомый лейтенант.

- Общее построение, - крикнул, просунув голову под полог, офицер. - Через три минуты быть на плацу! Это приказ генерала!

Лейтенант исчез, но тише от этого не стало. Были слышны голоса, топот множества ног. Тарас Беркут пожал плечами, продолжая соскабливать жир со стенок банки, а где-то рядом бегавшие по всему лагерю дневальные призывали пленников на построение, и уже сотни бойцов спешили в центр огромного, уставленного палатками пространства.

- Майор, - в палатку зашел артиллерийский полковник, хмуро взглянувший на беркута. - Какого хрена? Приказа не слышал? Бегом марш на плац!

- Отбегался уже, - отмахнулся Тарас Беркут. - Какие приказы, к черту? Мы уж не в строю!

- Ты что? Присягу забыл, мать твою?!

Полковник подскочил к Беркуту, и тот, словно пружиной подброшенный, вскочил на ноги, став лицом к лицу со старшим офицером.

- Живо на плац, - повторил полковник, отступая на шаг - он не забыл, что говорит не с кем-то, а с командиром группы специального назначения, привыкшим убивать не гаубичными залпами, за двадцать верст, а голыми руками, глядя в глаза своей жертве. - Буров собирает всех!

- Что за хрень? Чего все бегают, как ужаленные?

- Командующий всем объявит на общем построении, - отрезал полковник и собрался, было, уходить, но все же задержался на несколько секунд, напоследок сообщив казавшемуся безразличным ко всему майору: - Слух ходит, армию будут формировать заново. Американцы не хотят сами мараться в грязи, и подавлять недовольных а заодно просто разбираться с криминалом подрядят нас самих, даже оружие дадут. Короче, майор, марш на плац, там узнаешь все точно!

Полковник исчез, разнося приказ командующего дальше оп лагерю, а майор не спешил, хотя услышанное заставило его задуматься. Тарас Беркут словно хотел напомнить всем, самому себе доказать, что над ним больше нет начальников. Он оставил палатку одним из последних в лагере, когда на плацу, под дулами винтовок американских часовых, торчавших на вышках, собрались уже все находившиеся в лагере.

Беркуту, переставшему считать себя обязанным кому-либо после гибели всей его группы в бою со своими же, с русскими десантниками, было, по большему счету, плевать на происходящее. Оказавшись в фильтрационном лагере, он покорно ждал, когда кто-нибудь решит его судьбу. Майор спал, бродил взад-вперед, без капли брезгливости съедал свою пайку, полученную из рук американцев, и делал все, чтобы оказаться в стороне от толпы. Но сейчас ему стало вдруг интересно, ради чего такая суета, и потому он пристроился в последнюю шеренгу, с трудов видя через головы впередистоящих вышедшего к строю человека в простом полевом камуфляже, при ходьбе опиравшегося на палку. Генерал Сергей Буров ждал, когда стихнет шум, и как только гул над толпой стал немного меньше, прозвучали первые слова командующего.

Буров, старавшийся не наступать на раненую ногу - несмотря на усилия двух хирургов, русского и американского, боль никуда не исчезла, лишь стала не такой острой - смотрел на тех, кто до сих пор считал его своим командиром. Их было больше четырех тысяч, и большинство попало в плен с оружием в руках, многие были ранены, контужены, теряли сознание и в себя приходили, когда кругом уже были торжествовавшие враги. Американцы понимали, что эти люди не опустят руки, и потому не спешили давать им свободу, справедливо опасаясь нескольких тысяч хорошо обученных, имеющих настоящий боевой опыт, и переполненных ненавистью русских офицеров и солдат.

А они, солдаты переставшей существовать армии, смотрели на своего командира. Хмурые, небритые, в потрепанном, грязном, кое-как залатанном камуфляже. Здесь были и пехотинцы, и танкисты, и десантники и даже летчики. Сейчас все перемешались, приняв некое подобие строя. Каждый ждал, что скажет командующий, каждое слово которого многими до сих пор воспринималось, как приказ. А за всем этим со своих вышек беспристрастно наблюдали американцы... готовые открыть огонь по толпе, если что-то вдруг пойдет не так.

- Товарищи офицеры и солдаты, - крикнул Буров, стараясь быть услышанным каждым, кто стоял сейчас перед ним. - Бойцы Российской Армии! Я обращаюсь к тем, кто помнит слова присяги, торжественно произнесенные когда-то перед строем своих товарищей по оружию! Вы до последнего сражались с врагом, и не ваша вина, что он оказался сильнее, что он одержал победу. Все мы здесь потому, что не готовы с этим смириться. Но сейчас у нас, у каждого, вновь появился шанс послужить своей родине! И пусть нам дают этот шанс американцы, мы, все вы, нужны своей стране!

Сергей Буров чувствовал, что напряженные до предела связки вот-вот порвутся, как туго натянутая струна. Но он также чувствовал и то, что тысячи людей, ставших пленниками на своей земле, слушают, жадно впитывают каждое его слово. Они долго ждали, и теперь хотели дела, хотели вновь увидеть смысл в своем существовании. И он, пусть и не без помощи своего врага, сейчас мог сделать их жизнь не бессмысленной тратой времени.

- Пока мы здесь считаем дни, снаружи, за колючей проволокой, творится хаос! Армия распущена, милиция разбежалась без приказа, на волю вырвались тысячи уголовников, уже успевших разграбить армейские арсеналы, вооружившихся до зубов, собравшихся в огромные банды, чувствующие сейчас свою безнаказанность. Наши дома, семьи, наших близких, которые ждут нашего возвращения, некому сейчас защищать! Американцы устранились от проблемы! Но они готовы дать нам в руки оружие, дать нам свободу, если мы присягнем на верность новой власти, посаженной ими в Кремле! Создается новая полиция, которой и предстоит поддерживать порядок на нашей земле! Я лично не готов доверить это дело чужак или бывшим бандитам, которые хотят вдобавок к оружие получить еще и полную власть над всеми, кто безоружен! Мы не смогли защитить свою страну от внешнего врага, так нужно встать на пути врага внутреннего!

Голос генерала Бурова дрожал, вибрировал, то ли от напряжения, то ли от волнения. Тараса Беркут поймал себя на мысли, что пытается запечатлеть в памяти каждое услышанное слово. Он словно забыл, что Россия - это еще не квадрат земли, обнесенный проволочным забором с вышками по углам. И там, за периметром, кто-то еще надеялся и ждал, что их защитят, позволят ночами спокойно спять в своих дома. Кто-то, от кого не зависела победа или поражение России в недавней стремительной войне. И он, майор Российской Армии, командир отдельного отряда специального назначения Тарас Беркут, мог вернуть простым людям, русским, своим соотечественникам, это сладкое чувство покоя, мирного неба над головой.

- Формирование отрядов полиции начинается прямо сегодня, - продолжал взывать к слушавшим его в абсолютном молчании, неестественном для многотысячной толпы, военнопленным, своим сослуживцам. - Я прошу всех, кому еще не безразлична судьба России, кому есть, что защищать в этой стране, откликнуться! Мы будем служить не власти, которая ничем не лучше и не хуже той, что сдала нашу страну! Вы, все мы, будем служить своей стране, своему народу, тем, кто нам дорог по-настоящему! Используйте тот шанс, что дает нам судьба, пусть и представшая в облике победившего нас врага! Я уж не ваш командир, я не вправе приказывать вам, и потому прошу сейчас - не будьте безразличными к тому, что ждет нашу великую родину!

Буров замолчал, как бы дав время своим солдатам вдуматься в сказанное им. Ответом генералу было лишь многоголосое дыхание, и командующий, выждав минуту, не более того, продолжил:

- На раздумья вам дается час! После этого те, кто готов и дальше служить своей стране, должны подойти к северным воротам. Там вам оформят документы и организованными группами направят в тренировочные лагеря, чтобы после краткого курса подготовки вы могли вернуться в строй. Тех же, кто откажется, просто отпустят на свободу. Без оружия, без будущего. Возвращайтесь в свои дома, к своим семьям. Вас никто за это не осудит, сейчас над вами нет ни начальников, ни командиров. Решать вам, и отвечать будете только перед самими собой! Повторяю еще раз, бойцы - у вас всего час на размышления. Время пошло! А теперь разойдись!

- Р-р-разойдись!!! - Подхватили в десяток голосов командиры батальонов и рот, на которые поделились привыкшие к иерархии пленные. Строй оставался неподвижным еще несколько секунд, а затем дрогнула, рассыпаясь по плацу бесформенной толпой.

Тарас Беркут вывалился из шеренги, двинувшись, было, к своей палатке. Он уже все решил для себя, и теперь оставалось только выждать час, чтобы явиться в указанное место. Но по пути спецназовец увидел в толпе знакомое лицо. Замер, вглядываясь, шаря глазами по людской массе, а затем уверенно двинулся к тому, кого не очень-то ожидал увидеть здесь.

Олег Бурцев отстоял всю речь генерала. Оказавшись в первой шеренге, он видел командующего, вышедшего в одиночку перед строем, слышал каждое слово. И когда все закончилось, уверенно двинулся к палатке, много дней подряд служившей домом бывшему гвардии старшему сержанту. Но Олег никогда, ни на мгновение не забывал о доме настоящем, где его ждали и ждут. Неторопливо шагая в общем потоке, Олег не заметил подошедшего к нему человека и вздрогнул рефлекторно от неожиданности , услышав над самым ухом:

- Здорово, сержант! И ты здесь?! Черт возьми, как же я тебя раньше то не увидел?

- Товарищ майор?!

Олег удивленно окинул взглядом коренастую фигуру спецназовского командира, того, с кем бывшего сержанта однажды уже сводила судьба в ущелье на грузинской границе. Он не забыл, как они вместе ползали по камням под пулеметным огнем, как не забыл и сам майор того, кто своим телом принял предназначавшуюся ему, Беркуту, пуля снайпера.

- Черт возьми, даже и не думал! - Беркут от души хлопнул Бурцева по плечу, и от такого удара бывший отнюдь не дистрофиком старший сержант едва устоял на ногах. - Как же угораздило тебя? Помню, ты уже к "дембелю" готовился?

- Как раз отправки ждали на аэродроме, в Грозном, когда началось. Там такая каша заварилась! Черт, весь город же кровью залили...

Олег вздохнул, вспоминая, как приходил в себя, контуженный, оглушенный, на набережной Сунжи, а мимо потоком шли американцы - пешком, на машинах, на пролетавших низко-низко над головой вертолетах. Русский для них был что пустое место. На сержанта не надели наручники, его даже не били, так, пару раз отвесили пинка да разок приложили прикладом. Их оказалось там человек двадцать, русских солдат и офицеров, в большинстве своем раненых или контуженных, и всего один американец присматривал за ними. Но что могли сделать безоружные, измученные, не понимавшие, что происходить и где они находятся люди против штурмовой винтовки, ствол которой всегда был нацелен на гурьбу пленников.

Олег был десантником, был бойцом, одним из лучших, какие только защищали Россию, и не мог свыкнуться с мыслью о плене. Но всякий раз, когда он собирался с силами, сжимал волю в кулак, готовясь наброситься на конвоира, вцепиться ему в глотку руками, зубами, сержанту начинало казаться, что американец, не отрываясь, смотрит именно на него. Смотрит и ждет, когда русский дернется, чтобы со спокойной совестью нашпиговать того свинцом. И Олегу стало страшно... и стыдно. И стыд этот, осознание своей слабости, до сих пор терзали его, мешая спать по ночам.

- А вы как тут оказались, товарищ майор?

Бурцев не верил, что суровый спецназовец мог дать врагу взять себя в плен. Ранение, контузия - еще куда ни шло. И то такие люди не попадают в руки врага живыми, этого просто не могло быть.

Тарас Беркут молча взглянул на сержанта. Майор многое мог бы рассказать. Например то, как его группа сражалась сперва с русскими десантниками, своими братьями, а затем - с американцами, с самой "Дельтой". О том, как они, теряя товарищей, вытащили из-под огня президента Швецова ля того лишь, чтобы он, как и защищавшие его спецназовцы, приняли смерть от своих же. Майор мог рассказать о том, как, потеряв всех своих бойцов, много часов бродил по горам, слыша, как пролетали над головой самолеты, и даже не догадываясь, что за эти часы началась и закончилась война, которую его родина проиграла. Но сказал майор совсем другое, не вспоминая прошлое без нужды.

- Давно здесь? - Спросил Беркут, шагавший по правую руку от сержанта, подразумевая, что в лагерь доставляли людей до сих пор, отлавливая тех, кто укрывался в Грозном или пытался уйти в горы, не иначе, чтобы там начать партизанить вовсю.

- С первого дня. Суки! - Олег с ненавистью взглянул на вышку, с которой за толпой лениво наблюдал одинокий часовой. - Поближе бы подобраться, порвал бы голыми руками!

- Что делать надумал, сержант?

Олег догадался, что майор спрашивает его не о планах мести американцам, и произнес в ответ:

- С меня войны хватит! Свои дембельнуться не дали, так пусть хоть американцы домой направят.

- Дезертировать решил? - нахмурился Беркут.

- Не надо, майор, - резко ответил сержант, развернувшись на каблуках, чтоб оказаться лицом к лицу со спецназовцем. - Я больше никому ничего не должен. А дома меня ждут. Я честно служил этой стране, и хватит с меня! Теперь я буду защищать только то, что вижу, то, что могу понять! Не народ, которому на меня похрен, не родину, которую уже успели продать и перепродать сорок раз, а свой дом, тех, кто мне близок и дорог! Вот за них умру без колебаний!

- Успокойся, сержант! - Тарас Беркут примиряющее поднял руки. - Я тебя обидеть не хотел! Твое право, ты выбрал, что важнее, так теперь действуй! Отправляйся домой, американцы же обещали отпустить тех, кто не захочет работать на них! Будь со своими, чувствую, ты им очень сильно понадобишься!

- А вы как?

- Я семнадцать лет погоны ношу, и не важно, кто сидит в кремле, Россия все равно остается! Ей служу! И никто кроме нас сами сейчас в нашем доме порядок не наведет! Американцам дела нет, а сунутся, будет еще хуже. На хрен мне такие миротворцы нужны! Для них все мы - туземцы, варвары и дикари, и жалеть нас никто не станет, неважно, гражданский или не гражданский на прицел попадется. Нет уж, лучше я сам, надежнее так!

- Врагу служить? - Бурцев помотал головой. - На пиндосов теперь пахать? А если в своих прикажут стрелять?

- Не врагу, а родине, которой я присягу давал, и забывать об этом не собираюсь! И потом, возвращаться мне некуда, нет у меня ни дома, ни семьи. Брат только двоюродный, так он на ТОФе[8] служил, уволился недавно, хрен доберешься до него теперь! А насчет "прикажут", так это еще видно будет!

- Но как же так, товарищ майор? Почему нету никого?

- Родители умерли недавно, старые уже были. А жена с дочкой... мы в Волгодонске тогда жили, как раз, когда "чехи" туда грузовик со взрывчаткой притащили, через все посты, через ментов ссученных! Я-то как раз на учениях был, вот и вернулся, чтоб на пепелище посмотреть...

- Эх!

Олег вздохнул, пожалев, что задал свой вопрос. Он видел, что Беркут стал чернее тучи, выдавливая из себя слово за словом.

- Ничего, сержант, все в прошлом, - усмехнулся майор.

Они стояли в проходе между палаток, а мимо спешили куда-то военнопленные, одинаковые из-за камуфляжа и щетины на щеках. Тарас Беркут внимательно посмотрел на сержанта, словно запоминая того, и, протянув Олегу руку, произнес:

- Все, пора, боец! Ждать меня не будут! А ты отправляйся поскорее домой, будь со своими. Тебя там ждут, конечно! Ведь никто не знает даже, жив, нет ли! Бог даст, еще свидимся, сержант! Долг за мной!

- Удачи, товарищ майор!

Бурцев крепко сжал протянутую ладонь, а секунду спустя майор Беркут уже шагал прочь, и сержант мог видеть только его широкую спину. А еще через мгновение спецназовец растворился в толпе, собиравшейся возле северных ворот фильтрационного лагеря. Он выбрал свой путь. Олег постоял еще немного, наблюдая за царившей вокруг суетой, и двинулся к своей палатке. Если американцы не забудут свои слова, скоро опостылевшие вышки, нити "колючки", вся эта мерзость станут лишь воспоминаниями.

Призыв генерала Бурова был услышан. И хотя не все были готовы смириться с реальностью, не все могли пойти на службу к недавнему врагу, как это ни называй, отозвались многие. Возле северных ворот собралось не меньше тысячи офицеров и солдат всех родов и видов войск, всех званий, от сержанта до полковника. Образовав несколько очередей, они выстроились перед легкими складными столиками, за каждым из которых было по американцу, вооруженному компактным лэптопом. А рядом со столиками - еще американцы, вот только вместо компьютеров они держали в руках нечто более существенное, карабины М4А1, стволы которых были направлены на толпу.

- Кто крайний? - Беркут окликнул капитана с петлицами танкиста и перебинтованной головой.

- Теперь, видимо, ты, - усмехнулся офицер, оглянувшись назад. - За мной будешь, майор!

Очередь медленно продвигалась вперед. Со своего места Беркут видел, как добровольцы, один за другим, подходят к столикам с компьютерами, и американцы что-то начинают сноровисто набивать на клавиатуре. И все это - под пристальными взглядами часовых, и тех, что стояли на земле, собой закрывая ворота, и других, остававшихся на вышках и теперь не без интереса смотревших вниз, туда же, куда смотрели и ствол их штурмовых винтовок.

- Долго? - коротко произнес майор в спину танкиста, стоявшего перед ним и переминавшегося с ноги на ногу.

- Минуты две на человека примерно. А ты спешишь куда-то, майор?

Капитан усмехнулся и Беркут усмехнулся в ответ. И впрямь, торопиться было некуда, а потому майор терпеливо дождался, когда подойдет его очередь. Американцы, в прочем, не мешкали, работали быстро, расторопно, но без суеты, и вот уже Тарас Беркут стоит перед столиком, из-за которого на него, снизу вверх, смотрит со смесью скуки и усталости молодой парень с нашивками лейтенанта Армии США на воротнике полевого камуфляжа.

- Ваши фамилия, имя, воинское звание?

Американец говорил по-русски с акцентом, но едва заметным. Чувствовалось, что за минувшие часы ему пришлось повторять одни и те же фразы по сто раз, шлифуя произношение. Беркут назвался, изучающе взглянув на вербовщика, торопливо стучавшего по клавишам ноутбука в защитном кевларовом чехле. Худосочный сопляк в очках с толстыми линзами даже по меркам неприхотливой к качеству "человеческого материала" Российской Армии едва ли прошел бы дальше стен военкомата. Для майора, привыкшего, что физическая сила неотделима от крепкого духа, невозможно было поверить, что таким, как этот "ботаник", почти без боя сдалась его могучая родина. Но сомнения таяли, стоило лишь оглядеться по сторонам, вновь увидев унылые, хмурые лица униженных пленом братьев по оружию, и довольные, уверенные физиономии часовых, спокойно наблюдавших за суетой у подножия их вышек.

- Последнее место службы? - задал очередной вопрос очкарик, даже не глядевший на стоявшего перед ним русского офицера.

- Двадцать вторая бригада специального назначения ГРУ. Командир отряда специального назначения.

Американец вздрогнул, уставившись на Беркута, а затем окликнул прогуливавшегося поодаль офицера, тоже худощавого, но производившего впечатление не дистрофика, а стремительно и легкой гончей, готовой броситься на добычу. Окликнул, разумеется, по-английски, забыв, наверное, что русские спецназовцы в обязательном порядке изучали языки вероятного противника, с советских еще времен, но и сейчас об этом полезном деле не забыли до конца.

- Генерал, сэр, здесь парень из русских специальных сил, - торопливо произнес "ботаник", уставившись на приближавшегося офицера. - Что с ним делать?

Беркут уже успел заметить, что не каждого желающего зачисляли в ряды новой полиции. Танкист с перевязанной головой, например, отправился обратно в лагерь, не прошло и полминуты с начала его беседы с американским регистратором.

- Специальные силы? - Американский генерал удивленно поднял брови, взглянув на хмуро-сосредоточенного Беркута.

- Так точно, сэр! - Молодому лейтенанту хватило минуты, чтобы по беспроводному Интернету связаться с базой данных Минобороны РФ, к которой у него теперь был полный доступ, и получить личное дело стоявшего в ожидании русского офицера. - Вот его досье, сэр!

Генерал Камински задумался. Как профессиональный солдат, он понимал, что новые русские силы безопасности должны состоять из профессионалов высшей пробы, тем более, сейчас, когда их численность ничтожно мала, а дел - по горло. Пусть русские сами обеспечивают у себя порядок, не взваливая эту работу на американских парней, чьей крови и так пролилось немало. А для этого служить в русской полиции должны лучшие, а не то продажное вероломное отребье, которой набирали в национальную полицию в Ираке, откуда Мэтью Камински отправил в штаты немало своих ребят в цинковых ящиках, или Афганистане. Но в Вашингтоне думали иначе, и потому запретили вербовать слишком много кадровых офицеров, особенно тех, кто "отличился" в боях против американской армии за несколько часов минувшей войны.

Командующий Десятой легкой скользнул взглядом по экрану лэптопа, не вчитываясь в строчки досье. И так все ясно, в том числе и опасения шишек из Белого Дома и Пентагона. Если таких, как этот хмурый, заросший щетиной, угрюмый русский майор соберется слишком много в одном месте, если им дать в руки оружие, если дать хоть какую-то свободу действий, удар в спину будет неизбежен. Война велась слишком стремительно, большинство русских не успело придти в себя, когда их лидеры объявили о капитуляции. Но сейчас, организовавшись, собравшись с силами, они могут попытаться взять реванш, навязывая американцам уже свой стиль ведения битвы, втягивая их в кровавую мясорубку ближнего боя, заставляя пролиться еще больше крови. Да это уже происходило, недаром одной из важнейших задач существующей еще только на бумаге и в чьих-то мечтах русской полиции было борьба с уже что-то мутившими в бескрайних лесах России партизанами.

- Серьезный парень! - Ухмыльнулся генерал, а затем, неожиданно перейдя на русский, обратился к самому майору: - Я генерал Мэтью Камински, командующий Десятой легкой пехотной дивизией Армии США. И командующий американскими силами на южном направлении. Вы готовы работать вместе с теми, кого считаете своим врагом, вместе с нами? Почему?

- Майор Беркут, спецназ, - назвался Тарас. - Бывший майор, разумеется. Генерал, мне плевать на вас, я хочу сделать хоть что-то для своей страны, пока еще не поздно. И ради этой возможности я готов забыть многое!

- У вас есть боевой опыт, майор? Как долго вы были на войне?

- С девяносто девятого почти без перерывов, господин генерал! Дагестан, потом Чечня, все соседние республики, Южная Осетия. Я защищал свою страну от врагов внешних и внутренних, и готов продолжить делать это, пока хватит сил, с вашей помощью или без нее! Вы, американцы, рано или поздно уберетесь отсюда, как ушли из Ирака, а Россия останется, и ей нужны будут солдаты!

- Верно, майор, вашей стране нужны защитники, - кивнул американец. - Мое правительство против, чтобы мы вмешивались в ваши дела, поддерживая порядок на территории России. И в этом, как ни странно, я согласен с Капитолием, впервые, быть может, на моей памяти проявившим здравомыслие. Я не желаю подставлять своих парней под пули непонятно ради чего, хватило и Ирака. Там от рук обычных уголовников, вырвавшихся из тюрем после падения саддамовского режима, погибло больше моих солдат, чем в засадах местных партизан и иранских диверсантов. Здесь, на Кавказе, мы пока стоим между чеченцами и русскими, готовыми вцепиться друг другу в глотки, но и те, и другие косо на нас смотрят, называют оккупантами, захватчиками. Американцы охраняют по всей России оставленные вашей армией арсеналы, склады оружия, как обычного, так и массового поражения, а также все объекты, повреждение которых может привести к тяжким последствиям, например, электростанции и химические заводы. Но это не правильно, вы сами должны наводить порядок в своем доме!

Генерал помолчал несколько мгновений, словно обдумывая что-то, а затем приказал парню за клавиатурой:

- Зачисляйте его, лейтенант! Подберите местечко, где будет горячее всего!

- Слушаюсь, генерал, сэр! - звонко выкрикнул лейтенант-"ботаник", и, вновь взглянув на Беркута, сообщил: - Вам предстоит прибыть на тренировочную базу под Москвой, а оттуда - в северный сектор.

- Северный сектор? Что за хрень?!

- Вашу территорию для удобства мы разделили на пять секторов, - пояснил вместо лейтенанта, продолжавшего барабанить по клавиатуре, генерал Камински. - Центральный - это территория вокруг Москвы и до Петербурга и Урала. Южный - это, разумеется, Кавказ, где наша группировка сильнее всего сейчас. Сибирским сектором названа территория к востоку от Урала, до реки Енисей, а все, что находится дальше - это, что очевидно, восточный сектор. Ну а Северный - это пространство от Карелии до полуострова Таймыр, все ваши нефте- и газоносные территории. В каждом секторе, для начала, формируется одна бригада полиции по образцу наших "легких" бригад. В последствии бригады будут развернуты в дивизии и, далее, в корпуса. Россия - огромная страна, и для того, чтобы обеспечить порядок на всей ее территории, понадобится множество людей, готовых хорошо делать свою работу. Надеюсь, майор, вы станете среди них одним из лучших, ведь ваше старание спасет жизни многим американским солдатам, парням, служащим, в том числе, под моим началом, тем, кого я мечтаю отправить обратно в Штаты живыми и невредимыми, а не в пластиковой обертке.

- О, тогда я буду очень стараться, господин генерал! - издевательски оскалился Беркут. - Ради этого, черт подери, стоит жить!

Не отвечая на издевку, генерал Камински уже двинулся прочь, а лейтенант, сидевший за компьютером, сообщил Беркуту:

- Направляйтесь в третий модуль! Там ждите, когда объявят погрузку, транспорт будет через несколько часов!

Ничего не ответив, Тарас Беркут двинулся к воротам фильтрационного лагеря, открывавшимся для него лишь один раз, чтобы пропустить безразличного ко всему пленника в охраняемый периметр, и створки вновь распахнулись. Майор задержался в проеме на несколько мгновений, словно не веря, что вновь получил свободу. Свободу - и цель дальнейшего существования. Он снова будет делать привычную работу, ему позволят защитить свою страну.

Майор постоял несколько секунд и затем решительно направился к поставленным вне забора из колючей проволоки палаткам. Здесь, где ждали отправки к месту службы прошедшие отбор "кандидаты", не было вооруженных часовых, здесь люди не проживали каждую минуту под прицелом. Это и была свобода.

Тяжелый МАЗ, заскрежетав тормозами, остановился на обочине, и сидевший за баранкой усатый мужик, еще молодой, но начавший лысеть, обернулся к своему пассажиру:

- Ну, земеля, приехали! Вот он, Южноуральск!

Олег Бурцев ничего не ответил, впиваясь взглядов в знакомый пейзаж. Городская окраина, серые коробки пятиэтажек, меж которых притулились потемневшие от времени деревянные дома, стоявшие тут порой с начала прошлого века. Скверная дорога, покрытая сетью трещин и темными заплатами недавно положенного асфальта, закрывшего самые глубокие ямы. Чуть поодаль - автобусная остановка, возле которой ярким пятном торчал киоск, где круглые сутки можно было купить пиво, немудреную закуску или курево.

Чуть дальше - многоэтажные "свечки", тянувшиеся к небу из центральных районов города. А в стороне - трубы и какие-то ажурные конструкции нефтеперегонного завода. Там, на этом заводе, работало две трети населения Южноуральска - до тех пор, пока кто-то не решил, что выгоднее продавать сырую нефть за рубеж, а свои, русские, обойдутся, благо, они ко всему выносливые. Работал там когда-то и отец самого Бурцева. Хотел пойти по стопам отца и сам Олег, но завод почти закрылся, и парню, только демобилизовавшемуся из армии, пришла идея снова надеть форму, теперь уже - по контракту. И вот он снова дома.

- Давно я тут не был, - вздохнул Бурцев. - Очень давно!

- Ждут тебя тут, парень?

- Ждут! Конечно, ждут!

Путь от Кавказа до Урала, в обычное время занимавший дня три-четыре, потребовал полутора недель сейчас, когда инфраструктура, транспортная сеть страны оказалась разрушена недавними ударами американской авиации. Мосты через волгу и Дон перестали существовать, движение по единственной железнодорожной линии, соединявшей юг России с центральными областями страны, тоже оказалось невозможно. Сами пути были целехоньки, но Казахстан, по территории которого проходила эта ветка, перепуганный происходящим, перекрыл границы.

Строившиеся годами мосты оказались разрушены за считанные минуты несколькими попаданиями управляемых бомб, и на то, чтобы хоть как-то их восстановить, требовались теперь все те же годы или хотя бы месяцы. К тому дню, когда ворота грозненского фильтрационного лагеря открылись для Олега Бурцева, что-то уже было сделано, например, местные власти, используя матчасть ближайших подразделений инженерных войск, навели понтонные переправы, а кое-где бегали от берега к берегу паромы, перевозя легковушки, пассажирские автобусы и груженые всякой всячиной фуры. Жизнь продолжалась.

Чтобы вернуться домой, Олегу пришлось семь раз совершать пересадки, голосуя на обочине, пока не появлялась попутка. Организованного сообщения еще не было, но на дорогах появились частники - на "Жигулях", "Газелях", даже настоящих "Икарусах". Правда, за свои услуги они просили деньги, да не какие-то, а настоящие доллары, чего у бывшего гвардии сержанта точно быть не могло. Вот и пришлось добираться автостопом, благо хороших людей на Руси всегда хватало, пусть и не любили они зря мозолить глаза, напоминая о себе.

- Ты уж извиняй, гвардия, до подъезда не повезу, - напомнил о себе водитель "дальнобойного" МАЗа.

- Спасибо! Дальше то я и сам!

С этим мужиком, простым трудягой, которого как будто не касалось ничего, происходящее вокруг, ни стремительная война, ни молниеносной поражение, Олег проделал последние сутки пути. Жизнь продолжалась, и фура везла по стране прибывший еще до начала войны из Турции ширпотреб, как нельзя более кстати, именно в том направлении, куда и хотел попасть Бурцев.

- Удачной дороги, - произнес напоследок сержант, спрыгивая на землю из высоко поднятой кабины грузовика. - Спасибо, что подвез!

- И тебе удачи, земеля! Бывай!

За спиной фыркнул порядком изношенный мотор, и громадный МАЗ тронулся с места, медленно набирая скорость. Его водителя ждали впереди еще долгие часы пути, а Олег был почти на месте. пройти по широкой улице, завернуть налево, выбравшись из лабиринта "хрущевок" в частный сектор, и вот он, родной дом, призывно сверкающий новой краской на калитке в дощатом заборе.

Олег потянул за ручку, и дверь подалась в сторону, пропуская бывшего десантника на двор. Невысокий коренастый мужик, что-то пиливший в дальнем углу ножовкой, услышав негромкий скрип, одернулся. Секунду он смотрел на идущего по двору человека в камуфляже, подслеповато щурясь, а затем бросился навстречу Олегу, стискивая его в крепких объятиях.

- Сын! Вернулся! Живой! Наконец-то!

- Здравствуй, батя!

Они крепко, до треска костей, обнялись, отец, многие недели ждавший вестей от сына, и сын, которому почти каждую ночь снился родной город, этот дом, утопающий в яблонях. Так и стояли, обнявшись, когда на крыльцо вышла немолодая женщина, услышавшая, наверное, какой-то шум во дворе. Стоило ей только увидеть молодого парня в потертом камуфляже, как колени предательски подкосились, а на глаза навернулись слезы.

- Мама! - Олег взлетел на крыльцо, присев рядом, обняв свою мать: - Мама, я дома, я жив!

- Сынок! Мы ночей не спали! Как же мы все тебя ждали, сынок!

Все вместе они прошли в дом, но Олег не мог сидеть на месте. в этом городе был еще одни человек, увидеть которого вновь было заветной мечтой бывшего гвардии сержанта, к которому он рвался через все преграды так же, как к своим родным. И потому, бросив куда по пало тощий вещмешок, Бурцев выскочил прочь, еда ли не бегом бросившись по узкой улочке к заветному дому, кирпичной двухэтажке.

Кто-то окликнул парня, и Олег, обернувшись, увидел вышедших из-за угла людей в гражданской одежде, или смеси ее с камуфляжем, но из-за плеч торчали стволы автоматов.

- Олег, ты что ли? Здорово, братан!

Рослый парень, на голову выше отнюдь не маленького Бурцева, облапил сержанта, едва не потеряв болтавшийся за спиной АК-74.

- Дима, а ты чего это? Со стволом среди бела дня гуляешь! И ментов не боишься?

Дмитрия Рохлина Олег знал с детства, благо, жили на соседних улицах. Вопреки своей фамилии, Дима с детства был крепким мальчиком, за годы школьно и студенческой юности успев побывать нападающим местной баскетбольной команды, позаниматься борьбой и боксом. И, разумеется, когда пришла пора отдать свой долг родине в виде срочной службы, сильного физически, явившегося в военкомат по первой повестке, а не с милицией, как это частенько бывало, парня отправили туда, где были нужны такие, как он. Именно по примеру Рохлина, честно прослужившего год в десанте, Олег тоже выбрал ВДВ, тем более, ходили они в один и тот же дворец спорта, занимаясь в тех же секциях, мало чем друг другу уступая. И вот теперь Дмитрий, который, насколько помнил Олег, после дембеля устроился автослесарем в какой-то салон, разгуливает по району с автоматом на плече и подсумком с магазинами на боку, никого не стесняясь и даже не думая осторожничать.

- Менты? - Рохлина расхохотался: - Ну ты даешь, братан! Так мы же сами и есть менты! Во! - Парень вытянул левую руку, демонстрируя туго охватившую плечо красную повязку, которую прежде Бурцев и не приметил: - Народная дружина!

- Ты гонишь, Дима! Что за дружина? Объяснить то можешь?

- Да просто все, - встрял один из двух парней, что были вместе с Рохлиным. Обоих Олег знал не так, чтобы очень хорошо, но все же помнил и в лицо, и по именам. И сейчас у обоих на плечах алели повязки дружинников, знакомые, разве что старшему поколению, а в руках было настоящее оружие, у одного - укороченный АКС-74У, а у второго полуавтоматический дробовик "Сайга-12", "племянник" легендарного "калаша". - Когда объявили о капитуляции, армию распустили, и менты тоже разбежались, типа, все силовые структуры расформировали. Несколько дней все тихо было, ждали америкосов, но те пропали куда-то, забыли о нас видимо. И началось. Сперва напали на инкассаторов - три трупа, еще нескольких шальными пулями зацепило. Потом хачики всякие устроили драку с нашими, а когда их стали теснить, то достали стволы и положили сразу четверых. А потом вообще слух прошел, что какие-то не местные бандюки налетели на брошенный гарнизон в области, постреляли оставшихся там офицеров и только чудом не проврались к арсеналу, а там оружия и снаряжения - на мотострелковый полк. Вот мы подумали, да и решили, что будем сами себя защищать, и создали дружину.

- А стволы откуда? - Спросил, присвистнув от удивления, Бурцев. - Не из подполья же достали!

- Стволы взяли в РОВД, - пояснил на этот раз уже сам Рохлин. - Не все менты по домам разошлись, кое-кто остался на посту и без приказа, вот они и вооружили. В дружину взяли людей надежных, крепких. Все служили, как с оружием управиться, знают, не гопота, не алкаши какие-нибудь. Всего побольше двух сотен набралось. А я, кстати, командир отделения сейчас, вот так то!

- Навели порядок, - подхватил, кивая, третий из дружинников, пользуясь случаем, успевший вытряхнуть из скомканной пачки сигарету и с наслаждением вдыхавший табачный дым. - И хачи присмирели, хотя поначалу и пытались бузить! - Парень довольно усмехнулся. - Еще бы, у нас разговор короткий, будешь возникать - свинцом накормим! Ну, или прикладом по ребрам, в лучшем случае! Вот так и следим за порядком, мать его!

- И как, приходилось уже власть-то применять?

В ответ на усмешку Олега Рохлин сразу стал серьезным и сказал:

- Приходилось. Три дня назад расстреляли машину с какими-то урками в самом центре. И одного нашего они подранили, до сих пор врачи ничего не могут сделать, с того света пытаются вытащить. Залетные какие-то появились, все с оружием, уголовники самые настоящие. Так что не для красоты мы свои "калаши" таскаем, Олежа!

- Дела!

Олег покачал головой, а затем, словно только теперь вспомнив, куда и зачем шел, спросил Дмитрия, коснувшись его плеча:

- Дима, я только сегодня вернулся, дома побывал, теперь к Наташе иду. Дома она, не знаешь?

- Дома, братуха, дома, - понимающе улыбнулся Рохлин. - Ждет тебя, разгильдяя, пока ты там, в горах своих, "чехов" прессуешь!

- Ну, я полетел тогда! Давай вечерком пивка попьем, и за жизнь поговорим? Смена-то когда твоя заканчивается?

- Давай в девять у РОВД? - Против угощения Дмитрий не возражал, равно как против встречи с приятелем, с которым они не виделись почти полгода. - И пацаны там все будут!

- Заметано, брат! Ну, полетел я!

Олег не шел - бежал, спеша скорее увидеть ту, кого видел всякий раз, стоило закрыть глаза, засыпая там, в горах, суровых и смертельно опасных. Дорога была знакома до последней ямы, до самой мелкой колдобины, до последнего камешка под ногами, и бывший десантник мог пройти ее с закрытыми глазами. Скрипнула дверь подъезда, окутавшего своим полумраком прыгавшего через две ступеньки Бурцева. В одно дыхание взлетев по узкой и крутой лестнице на последний этаж старой пятиэтажки, построенной еще в годы Хрущева, Олег вдавил кнопку звонка, услышав за дверью мелодичную трель, а затем - легкие шаги, отзывавшиеся скрипом половиц.

Лязгнул замок, и дверь распахнулась. Стоявшая на пороге девушка откинула назад рыжие локоны, падавшие на глаза, а затем, ничего не говоря, бросилась на шею Олегу, обняв его изо всех сил, обвив руками могучую шею. А Бурцев, тоже не видевший смысла в разговорах, аккуратно обхватил свою любимую за талию, легко оторвав от пола и впившись жадным поцелуем в сладкие, точно мед, губы.

Они стояли на площадке, обнявшись, осыпая друг друга поцелуями, никого не стесняясь. Наташа уткнулась лицом в широкую грудь своего жениха, а тот зарылся в копну огненно рыжих волос, вдыхая их запах, который не смог забыть и за год бесконечной войны.

- Вернулся, - прошептала девушка, крепче прижимаясь к могучей груди Олега. - Вернулся! Наконец-то! Живой! Я ждала тебя, милый!

Она не так представляла себе возвращение своего любимого, но все это было неважно. Пусть он стоял сейчас перед Наташей не в парадной форме, с рядами блестящих медалей и орденов на груди, а в потрепанном камуфляже, даже без шевронов и нашивок, это ничего не значило. Он был здесь, рядом, а больше ни о чем девушка и не думала мечтать.

- Я здесь, солнышко, - так же, шепотом, ответил Олег, чувствуя тепло девичьего тела. - И всегда теперь буду с тобой! Никуда и никогда больше не уеду!

Любящие сердца затрепетали в унисон, и Олег Бурцев, бывший гвардии старший сержант, поверил вдруг на мгновение, что все самое худшее прошло, что теперь, когда он снова рядом с той, что была для десантника дороже всего на свете, все будет хорошо.

Тарас Беркут молча, меряя плац ровными широкими шагами, шел вдоль строя, вглядываясь в лица тех, кто сейчас представлял собой новую армию новой России. А две сотни мужчин, выстроившихся на вытертом асфальте, смотрели на своего нового командира. Смотрели изучающе, внимательно, настороженно, заинтересованно, а некоторые - с полным безразличием. В наступившей тишине было слышно лишь хриплое дыхание и мерный звук шагов.

- Бойцы, равняйсь! Смир-р-р-на!!!

Строй, две не слишком ровные шеренги, шелохнулся, когда над плацем разнеслась команда, исторгнутая луженой глоткой заместителя Беркута, капитана Терехина, сейчас следовавшего шаг в шаг позади майора. Бывший офицер Внутренних войск, двухметровый громила, рычал, как разъяренный медведь, так, что каждый, услышав приказ, попытался, насколько мог, принять уставную стойку. Все ждали, что скажет сам командир.

- Товарищ полковник, личный состав учебной роты для проведения занятий построен!

Терехин, живая гора, на котором новенький американский "пиксельный" камуфляж в любой миг был готов лопнуть по швам от малейшего движения, от любого напряжения мышц, отдал честь, приложив широченную ладонь к виску.

Беркут молча кивнул, продолжая изучать тех, кем ему предстояло командовать, вместе с кем, возможно, вскоре придется идти в бой. В эти секунды бывший командир отряда специального назначения буквально ощущал тяжесть двух лишних звездочек, так внезапно упавших на его погоны. Да, ко многому пришлось привыкать за эти несколько дней. Новая форма, такая же, как у американцев, очевидно, чтоб проще было отличать своих от чужих при совместных операциях. Новое звание, до которого в родной Российской Армии, ныне переставшей существовать, служить и служить, а американцы дали просто так, для солидности. И новые бойцы, так не похожие на его "волкодавов", с большинством из которых тогда еще майор воевал плечом к плечу со второй Чечни, а с иными и того раньше. То были профессионалы, настоящие патриоты, готовые служить своей родине, защищать ее и умирать ради нее не за повышенное довольствие, не за награды и бесплатные квартиры, а просто потому, что кто-то должен был это делать. Тех же, кто сейчас стоял в строю перед новоиспеченным полковником, Беркут охарактеризовал единственным словом, произнесенным вполголоса, себе под нос:

- Сброд!

От своих новых подчиненных Беркут не ждал ничего хорошего. Это было еще не подразделение, сработавшийся коллектив, где все понимают друг друга без слов. Но и поодиночке бойцы вновь созданной полиции стоили немного. Да, служил каждый, немало было и кадровых офицеров, оставшихся верными присяге. Но хватало и других, явно уголовного облика, успевших побывать в дисциплинарном батальоне или на "гражданской" зоне, помимо воинского звания имевших и воровские "титулы". И избавить от таких людей просто потому, что сам этого хотел, полковник полиции не мог.

- Бойцы, внимание, - напрягая глотку, так, чтобы его смог услышать каждый, без микрофонов и тому подобной ерунды, выдохнул Тарас Беркут. Майор стоял перед строем, раскачиваясь на каблуках, уставившись куда-то поверх голов замерших в нескольких шагах от него людей. - Все вы теперь - бойцы российских сил безопасности, полиции, и ваш долг, ваша задача, общая наша задача - сохранить мир и покой на нашей земле, защитить Россию от любых внутренних угроз! Вы сами пришли сюда, по своей воле подписали контракт, и должны осознавать, что сейчас кроме нас некому защищать нашу родину, наши дома, наших близких! Американцы разрешили нам создать вновь вооруженные формирования, сами они не хотят вмешиваться в наши дела, не хотят рисковать жизнями своих солдат! И я лично не доверил бы им ту работу, которую предстоит делать нам с вами всем вместе! Они чужаки, и не будут защищать нашу землю от любого врага так, как это сделаем мы сами!

Майор вновь перевел взгляд на лица людей, замерших перед ним, выстроившись неровным строем. Кто-то внимательно смотрел на Беркута, слушая его, проникаясь каждым словом, но больше было тех, кто скучающе уставился в небо или куда-то в пустоту. Самые разные люди собрались на плацу бывшей Таманской гвардейской мотострелковой дивизии.

Тарас Беркут старался отбирать людей, которыми ему предстояло командовать, но был ограничен в правах и возможностях. В руках бывшего командира группы армейского спецназа, больше привыкших к автомату или рукояти боевого ножа, побывали сотни личных дел или что-то похожее на них. И многих из тех, кто сейчас строем стоял на плацу, Беркут не хотел бы видеть здесь, но, к сожалению, людей требовалось больше, чем было достойных кандидатов. Бывшие солдаты и офицеры, не забывшие присягу даже в плену, должны были составить костяк первого подразделения полиции, но их было немного. Гораздо больше - каких-то мутных людей, по-военному коротко стриженых, но сверкавших совсем не военными наколками на пальцах и запястьях, а о том, какой иконостас скрывается под новеньким, еще не обношенным камуфляжем, оставалось только гадать. Эта публика даже не пыталась сделать вид, что стоит по стойке смирно.

- Я - майор Беркут, ваш новый командир, до самого окончания контракта, или до вашей гибели в бою! Нам предстоит много дел, и для того, чтобы понять, кто чего стоит, чтобы научиться доверять друг другу, все вы пройдете тренировочный курс под руководством инструкторов, раньше служивших в спецподразделениях армии или МВД! Каждый из вас продемонстрирует свои навыки, а потом я решу, место ли вам в этом строю! Тем же, кто покажется мне достойным, придется трудиться и впредь до седьмого пота, придется воевать, стрелять в своих бывших сослуживцев, всех, кто хочет зажечь на теле России пламя гражданской войны! С ними мы будем бороться жестко и беспощадно! Нашему дому нужен мир и стабильность, и я сделаю все, чтобы так и было!

- Начальник, хватит трепаться, - вдруг раздался из строя насмешливый голос. - Все и так в курсе! Лучше скажи, когда волыны получим! А уж там сами разберемся!

- Кто сказал?! Выйти из строя!!!

От грозного рыка Беркута те, кто стоял ближе к полковнику, невольно вздрогнули. И изнутри, из глубины строя, на открытое пространство тщательно подметенного плаца вышел жилистый высокий мужик выглядевший лет на сорок, но явно на самом деле намного более молодой. Просто жизнь к нему была слишком сурова, о чем говорили синие "перстни", наколотые на узловатых пальцах, и железные зубы, наполовину сменившие данные ему когда-то природой.

- Ну, я сказал, - с ленцой произнес татуированный, на котором форма, пока еще безо всяких знаков различия, сидела неуклюже, как платье с чужого плеча. - Хватит нас строить, майор, тут не пацаны все уже! Тут не армия, не казарма, мы работаем - нам платят, все дела! Так что ты дело говори, а не про матушку-Россию!

Он встал перед майором, в нескольких шагах, с вызовом взглянув на офицера. Камуфлированный китель был распахнут, обнажая грудь, покрытую вязью татуировок - куполами, ангелами, какими-то надписями, ничего не имевшими общего с привычными Беркуту "ВДВ", "ДМБ" и прочими, хоть и не приветствовавшимися в настоящем спецназе, но вполне традиционными. Из-под закатанных совсем не по уставу рукавов тоже виднелись потускневшие от времени синие разводы наколок.

- Упор лежа принять, - сквозь зубы, негромко, но веско, произнес полковник, выдержав надменный взгляд татуированного и в ответ придавив его своим взглядом, ощущавшимся физически. - Десять отжиманий!

- Пошел ты, начальник! Что, пацана нашел?

- Двадцать отжиманий!

- Ты что, краев не видишь?!

Татуированный дернулся навстречу майору, но тот был быстрее - и злее. Короткое движение левой руки, кулак впечатывается в солнечное сплетение, и покрытый уголовными наколками "боец" сгибается пополам, хрипя и матерясь.

- Тридцать отжиманий!

Татуированный снова метнулся вперед, и меж пальцев правой руки его сверкнуло лезвие самодельной финки, укрытой прежде под одеждой. Тарас беркут легко ушел от удара, поймал руку в замок, надавил, повернул - и нож со звоном упал под ноги, а противник майора по инерции улетел на несколько шагов дальше, не удержав равновесия и упав на колени. А майор уже не церемонился. Носок тяжелого ботинка впечатался в живот татуированного, затем - по ребрам, по почкам, снова по ребрам.

Рота, две сотни крепких, здоровых мужчин, молча наблюдали, как их командир методично, словно отрабатывая приемы на тренировке, избивает одного из них, валяя его по плацу, словно куклу. Очередной удар пришелся по лицу татуированного, и на бетон посыпались железные зубы, брызнула кровь.

Уголовник, впервые встретивший такого противника, растянулся на плацу, уткнувшись залитым слезами и кровью лицом в грязный бетон, постанывая и даже не делая попыток подняться на ноги. А Беркут, услышавший ропот в глубине строя, вновь смотрел на своих бойцов, произнеся громко и отчетливо:

- Все вы теперь - сотрудники новой российской полиции, и каждый обязан соблюдать дисциплину и субординацию. За неподчинение и пренебрежение приказами любой будет наказан жестоко и незамедлительно! Запомните это! И если что-то кому-то не нравится, лучше убирайтесь вон прямо сейчас - через пять минут будет уже поздно! Вы будете служить так, как служил я, будете защищать свою родину, как должно любому, кто считает себя мужчиной! На размышление тридцать секунд, если кого-то не устраивают правила, выйти из строя!

Ответом было молчание. Те, кто стоял в первой шеренге, смотрели на растянувшегося на плацу незадачливого товарища, пытавшегося встать, но вновь падавшего, не находя в себе достаточно сил. Но никто не решился покинуть строй.

Беркут тяжелым, полным злобы и ярости взглядом, обвел строй, словно получше пытаясь запомнить лица стоявших перед ним людей. И почувствовал на себе тяжелые взгляды людей, как братья-близнецы похожих на того "полицейского", которым он только что подметал плац. Короткие стрижки, золотые и железные "фиксы", синие линии наколок на руках, на груди. Они, как стая шакалов, были готовы накинуться на полковника, разорвать его на куски, мстя за своего, но боялись, чувствуя силу и уверенность Беркута.

- Время вышло! Итак, у кого еще есть возражения?

Тарас Беркут подождал еще несколько секунд, но никто так и не нарушил молчание, не вышел из строя.

- Отлично! В таком случае, сообщаю распорядок на сегодня. Приказываю набить ранцы камнями под завязку, бежим марш-бросок, десять километров. После этого - рукопашный бой, затем обед. После обеда получите личное оружие и на стрельбище - посмотрим, чего вы стоите. Раз вы здесь, я сделаю из вас, из каждого идеального солдата - только такие и могут защищать Россию!

Полковник бросал слова в угрюмые лица своих бойцов, тех, кто вызвался навести порядок в балансирующей на грани хаоса стране. А те слушали, молча, не сводя хмурых, тяжелых взглядов со своего командира.

- Рота, слушай мою команду! - Рыкнул Беркут. - Налево! К куче щебня бегом марш!

Строй шелохнулся, и над военным городком поплыл грохот тяжелых ботинок, выбивавших каменную крошку из потрескавшегося асфальтового покрытия плаца.

- Капитан, - Беркут окликнул Терехина, сопровождавшего рекрутов. - Капитан, на марш броске присмотри за этими, "расписными", - полковник указал на державшихся плотной кучкой парней с блатными наколками. - Три шкуры с них спусти! Мне этот уголовный сброд в подразделении не нужен!

- Ясно, командир! Всю дистанцию будут в противогазы блевать, урки!

Терехин понимающе кивнул. Привыкший командовать обычными солдатами, он и сам с неодобрением смотрел на явных уголовников, уже, кажется, начавших устанавливать свои порядки в только сформированной роте. И если бы Беркут не подмел плац их вожаком, бывший офицер Внутренних войск был уверен, что чуть позже проделал бы не что подобное лично.

Толпа людей в камуфляже, уже не штатских, но еще не бойцов новой полиции, бегом, грохоча ботинками, направилась к выходу из расположения. Наблюдавший за ними Беркут только вздохнул. Этим людям, самым разным, предстоит защищать свою страну от врагов внутренних и внешних, и бывший майор спецназа был намерен делать это так, чтобы у американских надсмотрщиков не было повода задерживаться в России. но для этого толпу предстоит превратить в сплоченное подразделение, привить каждому дисциплину, приучить к беспрекословному выполнению приказов. Работы было море, и Тарас Беркут хотел начать немедленно.

Глава 6 Край партизанский

Красноярский край, Россия - Коноша, Архангельская область, Россия 14 октября

Ажурная стрела подъемного крана медленно поплыла вверх, стальные тросы туго натянулись, и, наконец, из широкого жерла шахты показалась цилиндрическое тело ракеты. Мощный кран медленно вытягивал ее, словно вытаскивал мифического дракона из своей пещеры, а рядом уже ждал, ворча мотором, огромный тягач МАЗ с прицепом, чтобы увезти ракету в безопасное место. И уже там ее окончательно превратят из смертоносного оружия в груду бесполезного металлолома, слив ядовитое топливо, даже пары которого смертельно опасны, отделив головной обтекатель и сняв ядерные боеголовки. И тогда межконтинентальная баллистическая ракета Р-36М2 "Воевода" окончательно прекратит свое существование, и кто-то далеко за океаном вздохнет свободно, зная наверняка, что на его дом отныне не нацелено это чудовищное оружие.

Командующий Шестьдесят второй ракетной дивизией Ракетных войск стратегического назначения из последних сил крепился, наблюдая, как рушится мощь его страны, много десятилетий державшая в страхе многочисленных врагов, заставлявшая весь мир смотреть на Россию с уважением. Лидеры страны однажды сделали ставку именно на ракетное оружие, в отличие от американцев, развивавших авиацию и подводный флот, совершенствуя его, доводя до идеала. И ракетный комплекс "Воевода", известный всем недругам как SS-18 "Сатана", пожалуй, представлял собой вершину технической мысли.

Генерал Шульгин, как никто иной, представлял мощь Р-36М2, до поры дремавших под землей, в защищенных от всех мыслимых и немыслимых угроз шахтах, чтобы взвиться в небо демонами мщения, если придет приказ. Колоссальное сооружение массой двести одиннадцать тонн и длиной более тридцати четырех метров было предназначено для доставки десяти восьмисоткилотонных боеголовок и целой груды ложных целей комплекса преодоления противоракетной обороны на расстояние одиннадцать тысяч километров, в другое полушарие. Отсюда, из красноярской тайги, "Воеводы" могли поразить цель в любой точке планеты. Единственной ракеты, которую ничто не в силах было остановить, хватило бы, чтобы превратить в безжизненную, покрытую стекловидной массой пустыню любой из американских штатов. Выпущенные в едином залпе все двадцать восемь Р-36М2, "главный калибр" Шестьдесят второй дивизии, могли уничтожить целую страну. А теперь те же руки, что лежали на кнопках пуска, извлекали ракеты из шахт, превращая чудовищное оружие в груду металлолома.

Командующий ракетной дивизией сжимал кулаки, желваки играли на скулах. Хотелось рыдать от отчаяния - он сам, своим приказом, почти своими собственными руками сейчас крушил мощь своей родины. Генерал чувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. для него ракеты вовсе не были адским оружием, это был не меч, но щит его страны, за которым могли спокойно прожить свою жизнь миллионы обывателей, его народ.

А вот стоявшие рядом американцы только что не приплясывали от восторга, наблюдая, как "Воеводы", одна за другой, извлекают из шахт, превращая в бесполезное железо, начиненной ядовитым ракетным топливом. Несколько офицеров, полковники, майоры с нашивками Военно-воздушных сил США довольно улыбались, что-то говоря друг другу в полголоса.

- Суки! - глухо прорычал под нос себе Анатолий Шульгин.

С какой радостью бы генерал отдал приказ своим бойцам скрутить этих надменных, самодовольных "туристов" из-за океана, распоряжавшихся здесь и сейчас, точно хозяева. Но кроме горстки офицеров, почти безоружных, вооруженных чисто символически лишь табельными "Береттами", здесь, на ракетной базе, находилась рота морских пехотинцев. Сейчас бойцы в полной экипировке, не выпускавшие из рук карабины М4, внимательно наблюдали за каждым движением русских ракетчиков, разумеется, безоружных. И те, злые, хмурые, без лишних слов продолжали делать свое дело.

У Шульгина хватило выдержки до той самой секунды, когда транспортно-пусковой контейнер, внутри которого и находилась ракета Р-36М2 "Воевода", лег на прицеп громадного МАЗа. Генерал стащил с головы фуражку, ткнувшись в нее лицом, чтобы не видеть, как тягач увозить ракету с позиции туда, где ее разделают, точно говяжью тушу.

- Генерал, право, не стоит так! - Стоявший рядом американец коснулся плеча Шульгина. - Теперь, когда ваша страна окончательно влилась в мировое сообщество, вам незачем это бесчеловечное оружие. Вам некому грозить ракетами, все недоразумения будут отныне разрешаться дипломатами за столом переговоров, эпоха силы, глобального противостояния, уходит в прошлое. И весь мир вздохнет облегченно теперь, когда призрак ядерной войны растаял без следа!

Американский офицер, с первого дня наблюдавший за процессом разоружения, был доволен и весел. Не только здесь, но и по всей бескрайней России грозные межконтинентальные ракеты, такие же "Воеводы", "Тополя", "Стилеты" УР-100НУТТХ, покидали свои шахты, но не для того, чтобы обрушиться всей своей мощью на землю врага, а для того, чтобы уйти в прошлое под ножом гильотины.

- Ваши ракеты опасны для вас самих, - усмехнулся американец. - Жидкое топливо - это прошлый век, конструкция устарела в принципе. Сколько было аварий, даже тех, которые вы не смогли сохранить в секрете? Сколько ваших солдат погибло при утечках горючего, при пожарах? Ваши ракеты забирали жизни ваших же людей, а теперь им не придется больше рисковать всякий раз, занимаясь техническим обслуживанием! Наступает новая эпоха, генерал, эпоха мира и взаимопонимания!

- Ублюдки!

Плюнув под ноги опешившему янки, Шульгин развернулся на каблуках и почти бегом направился к зданию штаба. Он потерял все, полжизни, посвященные службе в армии, отданные ракетным войскам, оказались потрачены впустую. Генерал и его солдаты, все до последнего бойца, были готовы действовать, но приказ так не прозвучал. Чья-то трусость привела к поражению страну, армия которой толком не пыталась защищаться. Первые часы командиры просто не смогли придти в себя, а потом, когда минул шок, был отдан приказ сложить оружие. Все оказалось впустую.

Зайдя в свой кабинет, Анатолий Шульгин изнутри запер дверь. По коридору, шумно топоча, пробегали офицеры, звучали команды, а генерал, упираясь локтями в крышку стола, сидел, уставившись перед собой невидящим взглядом. Вся эта суета больше не касалась его.

Шульгин отпер сейф, обычный железный ящик, закрывавшийся на ключ, а не на новомодный кодовый замок. Там, на верхней полке лежал вороненый ПМ, его табельное оружие, смазанный и почищенный, готовый к бою. Генерал медленно положил ладонь на пистолет, сжав пальцы на рукояти, ощутив рифление пластиковых щечек, ощутив в руке тяжесть оружия.

Анатолий Шульгин надавил на клавишу магазинной защелки, и обойма выскользнула в подставленную ладонь. Генерал выщелкнул тупоголовые патроны по очереди, все восемь, выстроив их в ровную шеренгу на столе, а затем размеренно вставил их обратно. Одним движением вогнав уже вновь снаряженный магазин в рукоять "макарова", генерал передернул затвор, досылая патрон. Медленно он поднял оружие, ощутив холод стали и острый резкий запах оружейной смазки, кода ствол уткнулся своим срезом под подбородок. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, Шульгин крепко зажмурился, всем телом чувствуя, как пришли в движение детали ударно-спускового механизма,... и с размаха швырнул оружие на пол.

Ткнувшись лицом в столешницу, генерал зарыдал, сотрясаясь всем телом. Преданный всеми, оставленный на произвол судьбы вместе со своими бойцами, и на потеху американцам, чувствовавшим себя настоящими победителями, он так и не смог сказать последнее "прощай".

Переведя дух, Шульгин тяжело поднялся из-за стола, шаркающей походкой подойдя к книжному шкафу, и вслепую нашарил на нижней полке початую бутылку водки. Отвинтив пробку, он присосался к горлышку, глотая обжигающую жидкость, хлебая ее, точно обыкновенную воду. Но после нескольких глотков сердце перестало сводить от боли, появилась давно забытая легкость, и генерал, все так же не чувствуя горечи, выпил остатки водки, а затем, едва добравшись обратно до стола, едва опустившись на краешек стула, уснул, проваливаясь в темную бездну хмельного забытья.

Генерал пришел в себя не скоро, от настойчивого стука в дверь. Неуверенно поднявшись на ноги, Анатолий Шульгин подошел к двери и, услышав снаружи голос своего адъютанта, отпер замок, не стесняясь ни своего помятого вида, на резкого запаха перегара.

- Товарищ командующий, мы закончили, - сообщил стоявший на пороге офицер, сделавший вид, что ничего не замечает и не понимает. - Все ракеты извлечены из шахт и направлены на демонтаж, товарищ генерал.

Шульгин усмехнулся. Когда глава российского правительства, ныне томившийся под арестом у американцев, отдал приказ о всеобщей демобилизации, сиречь о роспуске армии, одним из немногих, кто не покинул свой пост, оказался командующий Шестьдесят второй ракетной дивизией. Он и немногочисленные офицеры и прапорщики его части оставались на стартовых позициях, охраняя ракеты, до тех пор, пока явившиеся американцы не начали процесс их утилизации. И сейчас, наконец-то, служба заканчивалась и для него.

- Американцы здесь?

- Оставили один взвод, остальные уже грузятся в вертолеты.

- Это хорошо, - пьяно крякнул Шульгин. - Вот что, Витек, достань-ка ты мне еще поллитру, только смотри, чтоб не паленая! И закуски какой-нибудь организуй! Личному составу приказываю отдыхать! Ну, бегом!

Адъютант ничего не сказал, не удивился - такого права у него не было. Выполняя приказ командира, он через полчаса притащил бутылку водки, полпалки колбасы и банку соленых огурцов. После этого Шульгин вновь заперся, на этот раз надолго, и никто не посмел его беспокоить. А когда он вновь появился в расположении, то узнал, что несколько офицеров дезертировали, прихватив с собой оружие из караулки, несколько автоматов и десяток цинков с патронами, а заодно захватив и казенный "Урал", на который все это погрузили.

Услышав об этом, генерал не сказал ничего. Глупо гадать, что эти люди намеревались делать теперь. Возможно, они поспешат к себе домой, а, возможно, останутся где-нибудь неподалеку, превратившись из регулярной армии в партизанский отряд, и американцы, уверенные в своей победе, вскоре поймут, что глубоко ошиблись. Генерал еще не знал, что таких людей, продолжавших выполнять данную однажды присягу даже после того, как прекратила существование Российская Армия, уже было немало.

Подскакивая на ухабах, потрепанный ГАЗ-53, настоящий ветеран колхозный автострад, уверенно катился по проселку. Сидевший за рулем мужик, словно не замечая прыжков и кувырков грузовика, что-то беспечно насвистывал себе под нос. Невысокий - это было видно даже сейчас, когда он сидел в кабине - крепко сбитый, он был одет, как большинство колхозных шоферов. Камуфлированные штаны, все уляпанные масляными пятнами, такой же бушлат, из-под которого можно было разглядеть майку цвета хаки. На голове - кепка, сбитая на затылок, чтобы не мешала обзору. Он казался еще довольно молодым, лет сорока на вид, и, вероятно, для солидности, носил усы, подбородок же и щеки были гладко выбриты.

- Сейчас на нормальную дорогу выберемся, - произнес водитель, обращаясь к своему напарнику, молодому, тоже крепкому на вид, парню, отвлеченно уставившемуся в окно.

- Мой копчик этого давно ждет!

Пассажир многим был схож с шофером - и камуфляжем, преобладавшим в одежде, и выбритыми до синевы щеками. Правда, под бушлатом он носил тельняшку, белые и синие полосы, а на правом плече можно было разглядеть татуировку "ВДВ", сопровождавшуюся неизменными парашютами и прочей полагавшейся символикой. В прочем, сейчас наколка была хорошо закрыта одеждой.

Как и обещал водитель, проселок пересекся с довольно приличной асфальтовой дорогой, на которую, перевалившись через ухабы, и выбрался хрипевший мотором "газик". Шофер довольно улыбнулся и отжал рычаг переключения передач.

- Ну, вот, другое ж дело, - осклабился он. - Теперь-то долетим враз!

- Если по дороге не развалимся, командир, - скептически хмыкнул напарник.

- Оставить "командиров", боец! - тут же рыкнул шофер, мгновенно посерьезневший. - Дядя Леша, ясно тебе?

- Да понял я все, - с некоторым смущением ответил молодой. - Все ясно!

- Вот и лады! А то смотри у меня!

С каждым пройденным километром пейзаж вдоль шоссе становился все более оживленным. Чем ближе к Коноше, тем больше навстречу попадалось машин, легковушки, большегрузные фуры, даже рейсовые автобусы. Несколько раз мелькнули стоянки "дальнобойщиков", придорожные кафе. Откуда-то сзади, из "мертвой зоны", не просматриваемой в зеркала заднего вида, выскочил вдруг огромный внедорожник "Паджеро". Сверкнув лакированными черными бортами, сурово рыкнув могучим двигателем, могучий Муцибиси вихрем промчался мимо, обогнав "газик" и через минуту скрывшись за поворотом.

- Мать твою, - покачал головой молодой. - Самоубийцы! Не зря на "японцах" катаются, чистые камикадзе!

- Это еще что, Олег! Видел бы ты, как мы на "восьмидесятках" летали! Только представь - сорок шесть тонн мчатся на скорости восемьдесят километров в час по шоссе! И ни гаишников, ни разметки, ни правил, где едем, там для нас и дорога!

Назвавшийся дядей Лешей мужчина вздохнул с тоской, даже зажмурился, вспоминая прошлое... и едва не столкнулся с выскочившей на шоссе с какого-то бокового отворота "Ладой".

- Кретин, куда ты прешь?! - Водитель в сердцах ударил кулаком по "баранке". - Глаза разуй, сапожник!

- На "восьмидесятке" бы, пожалуй, в лепешку раздавил и не заметил, дядя Леша!

Олег Бурцев сам рассмеялся своей незатейливой шутке, представив, во что бы превратил вазовскую "девятку" движущийся на всей скорости танк Т-80У, именно та боевая машина, на водительском месте которой и осваивал искусство управления его нынешний напарник, полковник танковых войск, а ныне - командир партизанского отряда Алексей Басов.

Не обращая внимания на надрывный рев клаксона "Лады", звучавшего вслед "газику", Басов уверенно вел грузовик по шоссе. Впереди вырастали одноэтажные пригороды, дачные массивы и садоводческие товарищества, а за ними теснились серые колонны современных многоэтажных домов.

- Стоят! - Бурцев указал на будку стационарного поста дорожной инспекции, над которым вывеска ГАИ сменилась на "Полиция". - Вампиры!

- Не дергайся, боец, - усмехнулся Басов. - Мы - мирные люди, какие к нам могут быть претензии!

Стоявший на обочине полицейский, один из двух, выбравшихся из вздымавшейся на сваях "избушки на курьих ножках", лениво взмахнул полосатым жезлом, и полковник послушно прижал заскрежетавший тормозами ГАЗ-53 к краю дороги. Наблюдая за тем, как полицейский лениво, вразвалку, приближается к грузовику, Басов, опустив ветровое стекло, закурил. Полковник оставался совершенно спокойным, а вот его напарник заметно нервничал. Олег отметил тот факт, что оба полицейских были в полном снаряжении - бронежилеты, компактные АКС-74У, запасные магазины. Только каски оставили в здании поста.

- Старший сержант Панин, дорожная полиция, - представился страж порядка, сделав вид, что отдал честь. Получилось, словно комара от лица отогнал. - Документы!

- Пожалуйста, командир, - Басов послушно протянул водительские права, помятые и засаленные.

- Так-так-так! Куда едем? Что везем?

Полицейский уставился на водителя, в очередной раз с наслаждением затянувшегося беломориной.

- Молоко из совхоза везем. На продовольственную базу. Вот накладные, все как положено. Слушай, командир, проверь груз, и давай разойдемся, а то скиснет, а у меня зарплатка маленькая, неустойку не покрыть! Мне с хозяевами разбираться не хочется!

- Молоко? - Полицейский, даже не взглянувший в протянутые бумаги, хмыкнул и, ухватившись за борт, ловко подтянулся, заглянув в кузов. Там он увидел ряды алюминиевых бидонов. - Ну да, похоже! Саня, проверь, - приказал он топтавшемуся в стороне напарнику.

Второй полицейский, забравшись в кузов, открыл первый попавшийся бидон, понюхал, окунул палец, затем облизав его, и взглянув на старшего:

- Свежее еще молочко, Витя!

- А что за шухер, командир? - как бы невзначай поинтересовался Басов.

- Террористы! - последовал короткий ответ. А секунду спустя полицейский все же пояснил: - Эти "партизаны" сожгли поселок в соседнем районе, вы, что, не слышали? Все на ушах, личный состав весь под ружьем!

- Сожгли поселок? Что за херня?!

- Вместе с жителями! Вот так, земляк! Ну, ладно, бывай! Давай-давай, не создавай помех движению!

Сняв "газик" с ручного тормоза, Басов, задумчивый и растерянный, дернул рычаг переключения скоростей. Грузовик, снова захрипев изношенным мотором, тронулся, оставляя позади полицейский пост.

- Командир, что за ерунда? - Олег Бурцев, забыв о наставлениях напарника, удивленно взглянул на полковника: - Что несли эти уроды?! Какая чушь!

- Сейчас все узнаем, - процедил сквозь зубы Басов, встраивая "газик" в поток машин.

Пробираясь по переплетению улочек, партизаны удивленно выругались, увидев вывернувший откуда-то сбоку "Хаммер". Среди неказистых "жигулей", уазиков, разбавленных подержанными иномарками, американский "танк" мгновенно бросался в глаза. Большой, широкий, с нарочито грубыми формами, он вклинился в поток, приковав к себе внимание партизан, точно знавших, что американских войск в Коноше и всем Коношском районе нет - именно поэтому здесь и размещалась опорная база отряда Басова. Но "Хаммер" был, его корма маячила прямо перед глазами, заставляя теряться в догадках.

Покрытый коричнево-зелеными кляксами камуфляжной окраски внедорожник, габаритами не уступавший потрепанному "газику", уверенно растолкал в стороны транспорт, заполнивший улицу. Никто из водителей не решался попадаться на пути "Хамви", а тот, проехав пару кварталов, прижался к обочине возле какой-то забегаловки, наполовину выкатившись на тротуар.

- Суки! - прошипел сквозь зубы Бурцев, увидев выбравшихся из американского внедорожника людей, всех, как на подбор, смуглых, бородатых, облаченных в американский же камуфляж. - Это же "чехи"!

- Служба безопасности нефтяной компании. Они теперь охраняют "трубу" - американские охранники, говорят, почти все уже уволились, а тем, кого удалось завербовать здесь, хозяева не доверяют. Правильно делают, среди них полно наших информаторов, правда, любой может оказаться двойным агентом.

Басов усмехнулся, а Олег проводил взглядами трех бородачей в камуфлированных комбинезонах и "разгрузках", топтавшихся возле "Хаммера". Вязаные шапочки, у одного - косынка-бандана на голове, потертые "Калашниковы" в руках, на плечах - шевроны с эмблемой "Юнайтед Петроулеум". Но на шапочке у одного чеченца точно бывший десантник, насмотревшийся на таких сквозь прорезь прицела, увидел зелено-красный флажок Ичкерии. Эти люди явились в заповедные земли России, край поморов, помнивший еще Михайло Ломоносова, не только для того, что отработать контракт у американских нанимателей.

- Выродки! - злобно выругался Бурцев, до боли сжав кулаки.

Ничего, до этих тоже доберемся, сержант! Нам бы только людей побольше. С экипировкой сейчас вопрос решим, для того и едем, а вот бойцов не хватает! Эх!

Они покинули постоянную базу отряда несколько часов назад, чтобы здесь, в райцентре, встретиться со своим командованием, а заодно - пополнить запасы оружия и снаряжения. В своем лагере, в лесу, партизаны отнюдь не были отрезаны от мира, там работало радио, к тому же партизаны прослушивали частоты полиции и даже перехватывали переговоры американцев, чьи гарнизоны располагались не очень далеко. Но услышанное на посту стало для Алексея Басова полнейшей неожиданностью.

Проехав по пригороду Коноши, "газик " с партизанами добрался до промзоны, ткнувшись в ограду, которой были обнесены несколько складов. Полковник только нажал на клаксон, и охранник, бородатый мужик в камуфляже, торопливо распахнул забранные сеткой-рабицей створки, пропуская машину внутрь.

- Прибыли! Сержант, к машине!

Бурцев выбрался из кабины, с наслаждением потянувшись. А Басов дождавшись, когда лохматый сторож, похожий на кое-как отмытого бомжа, отдаст честь, произнес:

- Здорово, майор!

Этот человек в засаленном камуфлированном бушлате и протертых джинсах, заросший густой неопрятной щетиной, источавший запах перегара вперемежку с ядреным ароматом табака, мог казаться кем угодно, но не тем, кем был в действительности. Виктор Конюхов, совсем недавно, кажется, носивший на плечах майорские звезды, был офицером войск противовоздушной обороны, имел два высших образования, военное и гражданское, и мог бы получить Звезду Героя, закончись иначе последняя война для его страны. Командуя батареей зенитно-ракетного комплекса С-300ПС, майор со своими подчиненными записал на боевой счет два американских "Томагавка" и истребитель "Супер Хорнит", отражая атаки вражеской авиации из акватории Баренцева моря. Но сейчас Конюхов едва ли думал об орденах, для него самой важной наградой стала сохраненная жизнь. А войну свою бывший зенитчик продолжал и теперь.

Конюхов, скрывавшийся под личиной охранника продуктового склада, был ни кем иным, как связником, посредником между действовавшими в районе и области партизанами и теми, кто с не давних пор управлял действиями "народных мстителей" из Москвы или еще откуда-то издалека, превращая хаотичные, на грани отчаяния, атаки в грамотное наступление по всем фронтам. Разрозненные отряды тех, кто был не согласен с капитуляцией, став единым целым, получили общую цель и план, следуя которому, можно было хотя бы робко надеяться на победу, и частью этого целого оказалась и группа бойцов, действовавших под началом Басова.

- Новости из Центра есть? - спросил полковник, обмениваясь с Виктором Конюховым рукопожатием.

- Есть. Только давай сперва разгрузимся, полковник, а то скиснет продукт, обидно же!

Приспособив пару широких досок под скаты, трое мужчин принялись освобождать "газик" от груза. Забравшись в кузов, Бурцев спускал на землю бидоны, а его соратники уносили их в один из складов, выстраивая в аккуратные ряды.

- Слушай, майор, мы люди дикие, в лесу живем, а ты все знать должен, - произнес Басов, принимая скатившийся по доскам бидон. - Полицаи на въезде в город сказали, что партизаны сожгли где-то рядом деревню. Что это за чушь? Ты что-нибудь знаешь об этих делах?

- Не больше, чем вы, - пожал плечами Виктор. - Деревня Некрасовка, отсюда верст двадцать. Ее не сожгли, но всех жителей вырезали до последнего человека. Там человек сто осталось навсегда! Согнали в церковь, а церковь спалили. Сейчас там полицаи, но первыми почему-то явились янки. Наши с ними чуть не подрались! Официальной информации об этом нигде еще нет.

- Но ведь это не мы!

- Некрасовка? - Бурцев насторожился, вклиниваясь в разговор старших офицеров. - Там же наши! Азамат и Матвей!

- Твою мать! - Полковник зло сплюнул. От товарищей, оставленных на излечение, вестей не было давно, и теперь Алексей Басов понял, что может не увидеть их больше. - Кто мог это сделать? Кто?!

- Кажется, это дело рук чеченцев, новых охранников нефтепровода. Эти звери сейчас проводят профилактические рейды - выявляют в окрестностях наши базы и сочувствующее население!

- Ублюдки! Ничего, недолго им тут болтаться!

Разговаривая, партизаны продолжали разгружать "газик", так что никто из прохожих, случайно очутившихся рядом, не смог бы ничего заподозрить.

- А у тебя какие новости, Алексей? - поинтересовался Конюхов, с пыхтением и сопением тащивший наполненный молоком бидон. - Тоже хреновые?

- Хреновые. Отряд фактически разгромлен. Рейд к нефтепроводу стоил слишком больших жертв. В ближайшее время мы не способны на серьезные операции.

- Сколько у тебя активных бойцов?

- Сейчас всего одиннадцать в строю, не считая раненых. Витя, нам пришлось стрелять в своих! Понимаешь? Это не американцы положили моих людей, такие же русские!

- Нет, не свои они, - покачал головой Конюхов. - Суки это, кто оружие против своих товарищей повернул! Ну а людьми тебе помогут, полковник! Большие дела впереди!

Закончив с разгрузкой, старшие офицеры, сопровождаемые Бурцевым, прошли вглубь склада, протискиваясь между ящиками и бочонками. Басов заметил стоящий в углу помповый дробовик ИЖ-81М, охотничье ружье двенадцатого калибра:

- Твоя "артиллерия"?

- Так нельзя же сторожу без "гаубицы", - пожал плечами Виктор Конюхов. - Тяжело в деревне без нагана, сам должен понимать! Продукты хранить мало, охранять приходится! А то ведь пожрать всем хочется, а уж тем более на халяву!

- Ладно, майор, - помотал головой Басов, догадывавшийся, что здесь, на неприметном складе, под рукой у сторожа найдется что-то посерьезнее дробовика. - Давай-ка перейдем теперь к бартеру. Молочко привезли, в получении расписался, а теперь показывай, что у тебя для нас припасено интересного?

- А что нужно то вообще? Боеприпасы? Гранаты, патроны?

- Есть лишние? Тогда давай! Нам бы автоматных на 5,45 несколько цинков. Выстрелы для "подствольников" тоже не помешают, ну и ручные гранаты, само собой!

- Есть. И "пятерка", и гранаты.

Протиснувшись в узкий проход между штабелями ящиков с помидорами, картошкой и чем-то еще, партизаны проникли в ту часть склада, где хранились совсем иные ценности. Стена, от пола до потолка, выкрашенных в зеленый цвет ящиков с непонятной для непосвященного маркировкой, но Басову и его спутникам говорившей о многом.

- Гранатометы есть? - поинтересовался полковник. - РПГ-26 - штука очень хорошая, удобная, мощная, компактная! И "Шмелей" бы еще хоть сколько-то!

- Огнеметов нет точно. Такой товар сейчас уже не достать! "Агленей" тоже больше нет, но Центр как раз недавно кое-что интересное подбросил, думаю, вам сгодится!

Конюхов подошел к одному из ящиков, безошибочно отыскав его среди прочих, и извлек на свет божий окрашенный в защитный цвет цилиндр длиной примерно метр, с плоскими шайбами на обоих торцах. С одного боку на цилиндрическом контейнере горбилась несъемная рукоятка для переноса, с другого выпирал непонятный прилив, а кроме того к нему была прилеплена на простеньком кронштейне труба оптического прицела.

- Держи! - Майор неожиданно бросил тубус полковнику и Басов в последний миг сумел его поймать.

Полковник повертел в руках оказавшийся довольно легким цилиндр, увидев на боку маркировку сразу на двух языках - английском, который Басов как-то еще помнил, и китайском. Прежде, чем командир партизан задал свой вопрос, Конюхов, предвосхищая его, произнес:

- Ручной противотанковый гранатомет "NORINCO" PF-89 одноразового применения. Прицельная дальность двести метров, при попадании под прямым углом кумулятивная граната пробивает до шестисот тридцати миллиметров монолитной стальной брони.

Виктор достал из ящика в точности такой же гранатомет, дернул тот самый прилив напротив ручки для переноса, и "прилив" превратился в пистолетную рукоятку, оказывается, скрывавшую собой спусковой крючок.

- Есть оптический прицел, правда, слабенький, но для неопытного стрелка это лучше, чем пытаться совместить в разгар боя мушку и прорезь целика.

Алексей Басов подкинул тубус гранатомета, оценивая его вес. Ставший уже более привычным РПГ-26 "Аглень" весил чуть меньше трех килограммов, это "чудо китайской оборонки" - ближе к четырем, хотя разница и не казалась фатальной. Гораздо больше полковнику не понравилось другое:

- И какого хрена нам подсовывают китаезную фигню, майор? Что, "родных" гранатометов уже не осталось?

- А ты думаешь, полковник, нас так и пустят сейчас в первый попавшийся арсенал, да еще и загрузиться помогут?! Американцы взяли под охрану практически все гарнизонные склады, где есть что-то серьезнее автоматных патронов, или поручили это своим прихвостням-"полицаям" из наших местных иуд. Конечно, "отечественное" значит "лучшее", только его доставать все сложнее с каждым днем, и если бы не помощь Центра, ты и твои бойцы, да и все остальные, бегали бы уже по этим лесам с луками и стрелами!

- Лучше сунуть нам дерьмо, которое стреляет через раз, да и то мимо цели? - недовольно буркнул Басов.

- Почему полковник считает, что синонимом слова "китайское" в русском языке является "дерьмо"?

Услышав эти, произнесенные с явным, хотя и почти незаметным акцентом, слова, Басов от неожиданности вздрогнул, подскочив на месте. Обернувшись, он увидел выбравшегося из-за штабелей ящиков человека, щуплого, невысокого, скуластого, с раскосыми азиатскими глазами.

- А это еще кто? - партизан уставился на Конюхова, в то время как китаец спокойно продолжал:

- Между прочим, гранатомет PF-89 состоит на вооружении Народно-освободительной Армии Китая. Насколько я понимаю, русская армия всегда получала от своей промышленности самое лучшее, самое надежное, эффективное и передовое. Так почему же вы решили, полковник, что китайским солдатам вручают некачественное, плохое оружие, заведомо зная, что с этим оружием в руках им однажды придется защищать свою родину?

- Да кто ты такой? - набычился Басов.

- Мне известно, что ваша группа получила приборы спутниковой навигации "Бэйдоу-1". Скажите, их вы тоже считаете дерьмом? Или зенитно-ракетные комплексы, первую партию которых вы уже успели применить? Мы даем вам лучшее, что имеем, все, что вам нужно!

- Виктор, что это за хрен? - Полковник обернулся к Конюхову, но ответил партизану вовсе не майор.

- Это майор Жэнь Цзимэн, Народно-освободительная армия Китая.

Произнес это вышедший из-за ящиков мужчина, высокий, гибкий, с благородной сединой на висках. Упругая походка, короткая стрижка, пристальный взгляд могли многое сказать сведущему человеку.

- Вы не цените оказываемую вам помощь, полковник, это плохо, - сухо вымолвил седой, укоризненно покачав головой. - А ведь все, что есть, мы даем вам без проблем.

- Товарищ генерал, командир партизанского отряда Имени бессмертного подвига Шестой роты прибыл!

- Вольно, полковник!

Генерал Бражников был региональным координатором партизанского движения, совсем недавно оформившегося в северной части страны, там, где предстояло появиться новому нефтепроводу, где было больше всего американцев, а значит и целей для партизан. Офицер Главного разведывательного управления, прибывший в провинциальную Коношу нелегально, был тем, кого Басов ожидал увидеть меньше всего. Отвечавший за действия бойцов сопротивления в Архангельской и соседних областях, Бражников занимал бы должность командующего фронтом в регулярной армии, и то, что он лично встречался всего лишь с командиром одного из многочисленных партизанских отрядов, значило, что затевается нечто серьезное.

- Прежде всего, полковник, хочу поздравить вас с успехом! Последняя ваша акция, атака на нефтепровод, оказалась очень успешной. Урон, нанесенный противнику, оказался очень высок. По поступающим из-за океана данным, руководство "Юнайтед Петролеум" даже рассматривало вопрос о сворачивании строительных работ. Их затраты растут, а отдачи пока никакой. Если бы они закончили здесь свои операции, то вместе с корпорацией нашу землю покинули бы и американские солдаты, ведь им нечего больше станет охранять здесь!

- Их ущерб измеряется в тысячах долларов и километрах поврежденной "трубы", а я теряю людей, своих братьев! И их гибель оправдать невозможно!

- Я скорблю о ваших потерях, полковник! Но это война, необъявленная, но война! И кто-то должен погибнуть, чтобы выжившие смогли добиться победы! К сожалению, пока боссы "Ю-Пи" решили продолжать реализацию проекта. На наши атаки они ответили усилением охраны. Теперь, кроме скованных добровольно принятыми на себя ограничениями американцев трубопровод охраняют чеченские боевики. Полагаю, этот шаг не добавит популярности американцам. Насколько я понял, об инциденте в деревне Некрасовка вы в курсе, полковник?

- Да. Там остались два моих бойца, судьба которых мне неизвестна. Противник снова выигрывает!

- Отнюдь. Теперь даже те, кто относился к присутствию американцев безразлично, изменять свое мнение. Но для этого мы должны доказать, что случившееся - дело рук именно чеченцев, девствовавших с молчаливого одобрения своих хозяев. И вашей группе, полковник, отводится в этом весьма важная роль!

- Мой отряд не готов к активным действиям, товарищ генерал! Лучшие люди погибли или пропали без вести!

- Я знаю! Мы вам поможем - и людьми, и снаряжением. Кстати, может считать майора Жэнь Цзимэна своим пополнением, майор!

Алексей Басов по-другому посмотрел на китайца. Появление здесь офицера НОАК само по себе не было чем-то шокирующим. Неожиданно, да, но все-таки предсказуемо. Полковник понимал, что обилие оружия и снаряжения китайского производства - это не случайность, но прежде сам он не видел эмиссаров "друзей", хотя и догадывался об их присутствии. И вот теперь офицер чужой армии стоял перед ним во плоти, словно живое напоминание, что партизаны не одиноки в своей борьбе против захватчиков.

- Какая у вас специализация, майор?

- Радиоэлектронная разведка. Мое нынешнее место службы - Третий департамент Генерального штаба НОАК.

Это было серьезно. Басов вновь оценивающе посмотрел на китайца, не пытавшегося делать вид, что он не тот, кем является. Несмотря, на, казалось бы, кабинетную должность, майор Жэнь был мало похож на отечественных штабистов. Невысокий, кажется, даже ниже ростом, чем сам Басов, который был отнюдь не богатырского сложения, как и большинство танкистов. Китаец казался щуплым и хрупким, но на самом деле был жилистым, каким-то упругим, двигаясь, то плавно, точно змея ползет, то резко, стремительными рывками.

- Мне нужны не технари, а диверсанты, - с сомнением произнес Басов. - Вы же представляете нашу специфику, майор?

- Представляю. И не создам для вас проблем. Я прошел подготовку в Сорок четвертой воздушно-десантной дивизии.

- Майор отправится с вами, полковник, - настойчиво, тоном, не терпящим возражений, сообщил генерал Бражников. - Он сможет стать полезным для вас, тем более, вы сами сказали, что нуждаетесь в бойцах. Считайте майора техническим консультантом, инструктором. Он обучит ваших людей пользоваться новым оружием. Кроме того, у майора есть средства, которые сделают ненужными личные встречи с другими партизанами для обмена информацией или координации действий. По части связи мы скоро догоним и опередим американцев, которые всегда считали коммуникации своей сильной стороной. И майор Жэнь в этом вам поможет!

- Есть, товарищ генерал!

Все вместе партизаны подошли к ящикам с оружием. Басов достал еще раструб гранатомета PF-89, примеряясь к непривычному оружию. На плече гранатомет лежал ничуть не хуже, чем более привычный РПГ-26, разница в весе казалась ничтожной, а оптический прицел, даром, что примитивный, действительно был удобнее механического.

- Неплохо! - сделал заключение чуть подобревший полковник.

- И вот еще, - усмехнулся Конюхов, открывая другой ящик. - Это тоже понравится, полковник!

Басов увидел уже знакомую полутораметровую "трубу" зенитно-ракетного комплекса FN-6 и согласно кивнул:

- Для этих штуковин мы цели найдем!

- Здесь еще новые радиостанции, - майор Конюхов указал на пластиковые кейсы с замками. - Спутниковые, с шифровальными приставками. И еще приборы ночного видения. Теперь у вас будет почти все то же, что есть у американцев!

Все вместе, общими усилиями, партизаны, не выпячивая чины и звания несуществующей уже армии, принялись грузить ящики с оружием в опустевший кузов "газика". Для того, чтобы укрыться от посторонних глаз, машину закатили в склад. Полковник вместе с Бражниковым таскали груз, а забравшиеся в кузов Олег Бурцев и майор Конюхов принимали ящики, аккуратно расставляя их. Китайский агент, старавшийся не маячить, привлекая лишнее внимание тех, кому видеть его не полагалось, помогал, чем мог.

Работа спорилась. Большая часть того, что было припасено для Басова, оказалось уже в машине, когда командира партизан тронул за рукав генерал:

- Полковник, к вам скоро прибудут еще бойцы, мы постоянно вербуем новых людей, - сообщил Бражников. - Ваш отряд пополним. Сейчас с вами поедет майор Жэнь. Для вас есть новое задание, полковник!

- Я слушаю, товарищ генерал!

- Атака на нефтепровод и последующий рейд чеченцев заставили американцев зашевелиться. В Москву должны прибыть чины из Белого дома, и на встречу с ними и с суками из нашего "временного правительства" отправится эмиссар "Юнайтед Петролеум". Со дня на день в Россию прибудут наблюдатели от ООН, и янки хотят замести все следы, и куратор проекта, уже "скушавшего" миллиарды долларов, в этом заинтересован больше всех. Он вылетит на частном самолете из Архангельска. Там - зона ответственности Армии США, земля и небо полностью под контролем врага, и этот ублюдок уверен в своей безопасности. Но полет должен стать последним для него. Янки должны понять, что само их присутствие на нашей земле ставит под угрозу их жизни. Вся их армия им не поможет, если мы захотим их прикончить - об этом каждый чужак, явившийся на нашу родину, должен помнить всегда!

- Это будет рейд в глубокий тыл противника, - произнес, будто размышляя вслух, Басов. - Без поддержки, мы будем действовать фактически против всей Сто первой воздушно-десантной дивизии. Каковы шансы, что хоть один боец из моего отряда уцелеет?

- Шансы зависят только от тебя, полковник! - Генерал Бражников взглянул в лаза партизану. - На войне иногда умирают, и ты должен быть к этому готов! Но можно сдохнуть просто так, безо всякой пользы, а можно - сдавливая в агонии глотку умирающего врага! Ну а насчет поддержки... там есть наши люди. Не слишком надежные, но лучше, чем ничего. Именно от них мы вообще узнали о полете американца, а позже нам сообщат подробности - время, тип "борта". Вас встретят и проводят, ну а дальше все зависит от того, как твои партизаны умеют пользоваться этими "игрушками, - бывший офицер ГРУ указал на длинные, похожие на гроб, ящики с зенитными ракетами.

- Я все понял, товарищ генерал! Когда выдвигаться?

- Сутки на подготовку. Выберешь лучших людей, полковник! Ради победы можно пожертвовать своими жизнями, но я хочу, чтобы вы победили и вернулись живыми!

Они крепко пожали друг другу руки, взглянув в глаза. На испытующий взгляд Бражникова Басов ответил уверенным и решительным. Генерал молча кивнул - слова больше были не нужны между теми, кто каждую минуту ставил свою жизнь на кон.

Потрепанный "газик", из кузова которого торчали пластиковые мешки, остановился возле рынка. Нужное место Бурцев, сменивший за рулем командира, нашел по звукам музыки, доносившимся из кафе, возле которого кучковались местные жители. Тормоза грузовика жалобно скрипнули, машина по инерции подалась вперед, замерла, и бывший десантник выбрался из кабины.

- Эх! - Олег потянулся и тотчас, отскакивая в сторону, выругался: - Куда прешь, урод!

Вылетевший из-за поворота на огромной скорости "Хаммер" не сбил Бурцева только потому, что тот успел отскочить в сторону. Но волна грязи из глубокой лужи обдала его с ног до пояса.

- Суки черножопые!

Олег грозно потряс кулаком, но пассажиры внедорожника на это просто не обратили внимания. Въехав на территорию рынка, "Хаммер" остановился возле кафе, и выбравшиеся из него трое в камуфляже и разгрузках направились в заведение. Растолкав собравшуюся у входа толпу, боевики исчезли внутри, а через несколько минут появились снова.

- Хозяева! - Олег сплюнул себе под ноги, с ненавистью взглянув в сторону "Хамви", движок которого работал на холостых оборотах. - Твари!

- Спокойно, сержант! - Басов положил ладонь на плечо товарища. - И до них дойдет очередь! Не забывай, у нас дело есть еще! Надо продуктами затариться, чтобы мы там друг друга не начали жрать!

Партизан уже ждали. Усатый дородный мужик вышел им навстречу из ларька, едва увидев приближающегося Басова.

- Здорово, братан! Ну, что, за харчами?

- Точно! Торопимся мы, Слава! Давай загрузимся побыстрее!

- Ну, торопитесь, так торопитесь, - развел руками хозяин продовольственного. - Все как договаривались. Шесть ящиков тушенки, три ящика сгущенки, сухари, сахар, соль, каша в банках.

- Каша - это хорошо, - улыбнулся Басов. - Держи. - Он протянул собеседнику пачку мятых купюр: - Можешь не пересчитывать, все точно!

Они здесь появлялись уже не первый раз, хотя и старались не привлекать к себе лишнего внимания. Если бы новая власть успела создать хотя бы подобие контрразведки, возможно, кто-то и обратил бы внимание на людей, появлявшихся издалека и закупавших большое количество именно таких продуктов, которые не найдешь на колхозном огороде, и которые могут долго не портиться. И все же опасность существовала, и потому пока командир рассчитывался, Олег Бурцев посматривал по сторонам, пытаясь первым заметить угрозу. Но заметил нечто иное.

Лицо девушки, мелькнувшей на миг в толпе, показалось сержанту смутно знакомым. Но пока Олег пытался вспомнить, где мог видеть его, вышедшие из кафе чеченцы вдруг сорвались с места и вломились в толпу покупателей, бродивших по рынку.

- Командир! - Бурцев окликнул полковника в тот миг, когда боевики, сбив по пути с ног нескольких местных, швырнув в грязь пару человек, оказались рядом с той самой девушкой.

- Это же фельдшер из Некрасовки! - сразу узнал Басов ту, которой уже заломили руки за спину, потащив к урчавшему мотором "Хаммеру". - Помнишь, сержант? Она Матвея штопала!

- Суки! А она как тут очутилась?

- Значит, не всех "звери" там сожгли, вот и ищут, кого не добили!

Девушку на глазах десятков людей затолкали в машину. Многие слышали ее крики и просьбы о помощи, кто-то даже подался вперед, словно хотел вмешаться, но, увидев злых, заросших курчавыми бородами, увешанных оружием чеченцев, сразу остыл, вновь вернувшись в спасительную толпу.

- Что же это делается?! - пронзительно заголосила какая-то женщина. - Люди, помогите! Что же вы стоите?

Тетка в телогрейке и платке, растолкав в стороны толпу, бросилась к "Хаммеру", на заднее сидение которого боевики уже затолкали свою пленницу. Один из чеченцев, увидев этот порыв, лениво вскинул АКМС, и короткая очередь ударила под ноги женщине. Та, взвизгнув, отскочила назад, когда пули выбили на ее пути фонтанчики земли.

- Назад, шакалы! - крикнул чеченец, направляя оружие на колыхнувшуюся в нерешительности толпу. - Твари, назад!

Боевик с вызовом посмотрел по очереди каждому мужчине, стоявшему напротив него. Все они, молодые, старые, хотели помешать происходящему, но, увидев оружие в руках противника, ощутив его злость, остались стоять на месте.

- Шакалы, - презрительно произнес чеченец, которого в эту минуту слышали многие. - Паршивые ишаки! Здесь нет мужчин!

Он забавлялся, оскорбляя своих врагов, чувствуя закипавшую в них ярость, которой не дано было отыскать выход, во всяком случае, не здесь, не сейчас, пока в руках чеченца было оружие, и пока он мог его применить, и сделал бы это без колебаний. Никто не решился вмешаться, только не Олег Бурцев. Десантник решительно двинулся вперед, но сделал лишь шаг, прежде, чем Басов ухватил его за рукав.

- Стоять, сержант, - прошипел командир в ухо своего бойца. - Ни шагу больше! Хочешь сдохнуть и спалить весь отряд?!

- Если эта девчонка здесь, может и наши ребята живы? Она что-то должна знать, иначе "духи" бы ее не схватили на глазах у всего рынка! а мы позволим ее убить?

- Нет, сержант! Не успеют!

Толстый торговец по имени Слава не заметил разговора между покупателями. Он, как и все, был слишком взволнован увиденным, пребывая в шоке, и потому не смог здраво оценивать происходящее вокруг. А партизаны, не дожидаясь, пока люди вокруг придут в себя, торопливо забросили коробки с консервами и прочей снедью в кузов "газика", где как раз хватало для этого места. Грузовик, фыркнув двигателем, тронулся, выруливая на одну из улиц, ведущих к выезду из города - ту саму, по которой скрылся с рынка "Хаммер" чеченских боевиков.

- Притормози, - приказал Басов сменившему его на водительском месте десантнику.

Бурцев нажал на тормоз, остановив "газик" напротив переминавшегося с ноги на ногу китайского майора. Жэнь Цзимэнь проворно забрался в кабину, бросив себе на колени тощую спортивную сумку. Сейчас он был похож на местного жителя, какого-нибудь ненца, и только продвинутый профессионал узнал бы в этом человеке, одетом в засаленную спецовку и киразчи, уроженца Поднебесной.

- У тебя с документами все в порядке? - Басов, которому пришлось потесниться, взглянул на нового попутчика. - На выезде из города пост, нам нужно пройти его быстро и без проблем. У нас появилось дело.

- Документы в порядке, - все с тем же едва заметным акцентом ответил китайский разведчик. - Что за дело? мы должны прибыть на базу отряда!

- Так и будет, но сперва нужно освободить одного человека, который может знать нечто важное. Его везут чеченцы, ты мог видеть их машину здесь.

- Три минуты назад проехал "Хаммер". Они?

- Они, - кивнул Басов. - Их там трое или четверо, плюс заложница. Мы их догоним, боевиков уничтожим, пленницу освободим. Желательно - целую и невредимую, легкий испуг не в счет. Ты готов?

- Оружие?

- Держи!

Алексей Басов сунул руку под сидение, вытащив из тайника пистолет ПБ - специальную бесшумную версию "макарова". Ствол оружия "вздулся" коротким цилиндрическим кожухом интегрированного глушителя, к которому пристыковывалась дополнительно съемная насадка. Она увеличивала длину оружия почти вдвое, с семнадцати до тридцати одного сантиметра, но и повышала скрытность применения, скрадывая звук выстрелов.

- Справишься? Знакомая система?

- Справлюсь, - чуть усмехнулся китаец. - У нашей армии есть много таких же или похожих, я учился стрелять, в том числе, и из них.

- Отлично! Надеюсь, стреляешь ты быстро и метко!

Сам Басов из того же тайника раздобыл девятимиллиметровый АПБ - специальную модификацию автоматического пистолета Стечкина с выступавшим вперед удлиненным стволом, снабженным резьбой для установки прибора бесшумной стрельбы. Оружие, прошедшее проверку боем еще в Афганистане, было достаточно мощным и надежным, а в сочетании с легким проволочным плечевым упором еще и точным, но от последнего полковник все же отказался.

- У нас всего два "ствола", а противников может оказаться вдвое больше, - предупредил Басов. - Придется поразить две цели подряд, наверняка выведя их из строя, прежде, чем нам смогут ответить огнем. При этом заложница не должна пострадать!

Олег Бурцев, слушая вполуха инструкции командира, жал на педаль газа, заставляя изношенный движок грузовика работать на пределе возможностей. Он успел увидеть камуфлированную корму "Хамви" за миг до того, как внедорожник исчез за поворотом, и в тот же миг пришлось сбрасывать скорость - впереди мелькнула будка дорожного патруля.

- О, старые знакомые, - рассмеялся давешний сержант, подойдя к кабине "газика. - Уже разгрузились? О, уже на троих сообразить решили, - заржал полицейский, увидев пассажира.

- Подобрали в городе, - пожал плечами Басов. - Вроде пока по пути нам.

- Кто такой, документы?

Китаец послушно протянул паспорт, сообщив:

- Со стройки еду, с нефтепровода. Смена закончилась, домой хочется!

- И как там, у пиндосов? - поинтересовался сержант, изучая странички удостоверения личности, в то время, как его напарник заглянул в кузов, забитый мешками и ящиками. За всем этим с балкончика будки наблюдал еще один полицейский, на плече которого висел, уставившись срезом пламегасителя на шоссе, компактный АКС-74У.

- Нормально, - пожал плечами майор Жэнь. - Работать заставляют много, пить совсем не разрешают. Платят, правда, хорошо, не обманывают. Семье хватит!

- Ну-ну, - хмыкнул полицейский, возвращая документы, в меру потрепанные, помятые, даже с оторванными или загнувшимися уголками. - А что это мы везем? - поинтересовался он уже у Басова.

- Удобрения, нитраты. И еще продукты для сельмага кое-какие.

- Точно, дерьмо какое-то, - крикнул уже успевший забраться в кузов второй полицейский, разрезавший один из мешков. - Удобрения и есть. И еще консервы в коробках.

Алексей Басов был совершенно спокоен за настоящий свой груз. Полицейские слишком ленивые, чтобы пытаться сгрузить хотя бы десяток пластиковых пятидесятикилограммовых мешков, под которыми и были уложены сорок новеньких китайских гранатометов и десяток зенитно-ракетных комплексов FN-6. А в тайниках в днище кузова - цинки с патронами, радиостанции, детонаторы.

- Ладно, езжайте, - махнул рукой сержант. - Счастливой дороги!

Бурцеву стоило огромных усилий не давить на газ слишком сильно до тех пор, пока полицейский пост не скрылся из виду. Но уж затем десантник не жалел машину, выжимая из жалобно скрежетавшего мотора все, на что тот еще был способен.

- Они наверняка поехали на свою базу, - предположил Басов, имея в виду чеченцев. - Если поспешим, успеем их нагнать до поворота!

- Догоним! - сквозь зубы прорычал Олег, дергая рычаг переключения передач. Что-то в недрах "газика" заскрежетало, и машина еще прибавила скорость, словно чувствуя стремления своего водителя.

- Майор, давай-ка в кузов, - решил Басов. - Оттуда работать проще, и выбраться быстрее. Ты парень легкий, выпрыгнешь! Олег, пусти меня лучше за "баранку". Ты стреляешь лучше, а я лучше вожу, так что работать предстоит тебе, сержант!

- Хорошо, - кивнул Жэнь Цзимэнь.

- Добро, командир, - в голос отозвался Бурцев.

Олегу пришлось притормозить на полминуты, пока китаец перебирался в кузов, а полковник - за руль, вновь меняясь местами с сержантом. И когда майор устроился среди мешков с удобрениями, Басов снова нажал на газ. "Хаммер" показался впереди неожиданно, так что десантник выругался. Внедорожник стоял у обочины. Рядом курили, повесив автоматы на плечо, двое боевиков, а женские крики, доносившиеся из машины, были слышны даже сквозь гул мотора ГАЗ-53.

- Командир, давай, тарань их, - крикнул сержант Бурцев. - Вперед!

Чеченцы, увидев мчавшийся на них на полной скорости грузовик, закричали, бросились навстречу ему, размахивая руками и автоматами, а затем, поняв, что водитель "газика" не собирается тормозить, кинулись в стороны.

Бампер грузовика врезался в корму "Хамви", толкая машину вперед, и в этот же миг раздался лай "калашникова" - один из боевиков открыл огонь, стегнув длинной очередью по кабине "газика". Но майор Жэнь уже перемахивал через бортик кузова, а из кабины, не дожидаясь, когда машина затормозит, выскочил Бурцев. Сержант, установивший переводчик-предохранитель АПБ в режим автоматического огня, нажал на спуск, и град пуль, выпущенных в упор с каких-то восьми метров, буквально снес того самого чеченца, стрелявшего по машине. Боевик, нелепо взмахнув руками, упал на землю, завалившись навзничь. А его напарник уже сорвал с плеча автомат, дергая затвор.

Китайский майор, приземлившись, перекатился через плечо, сбивая прицел противнику. Удерживая ПБ обеими руками, на манер американских полицейских, Жэнь Цзимэнь присел на корточки, прицеливаясь в неподвижного врага, пытавшегося справиться с автоматом. Чеченец еще только оттянул назад рукоятку заряжания своего АКМ, когда китаец сделал подряд два точных выстрела. Пуля угодила боевику в живот, ткнувшись в титановую пластину бронежилета. Чеченца отбросило назад на два шага, и прежде, чем тот пришел в себя, следующим выстрелом Жэнь Цзимэнь поразил его точно в голову.

Вся стычка заняла не более пяти секунд. Кажется, тела убитых боевиков еще не коснулись земли, а Олег Бурцев уже подскочил к "Хаммеру", распахнув заднюю дверцу. Он с трудом увидел под телом чеченца, уже успевшего расстегнуть штаны, девушку в порванной одежде. Рванув боевика за шиворот, десантник вытащил его наружу. Тот, ошарашенный таранным ударом грузовика, даже не сопротивлялся, только слабо ворочая руками и ногами.

- Все? - К сержанту подскочил Басов. Лицо его было залито кровью, придавая полковнику жуткий вид. - Трое? Больше никого?

- Да, только трое! Командир, тебя зацепило?

- Стекло, - отмахнулся Басов. - Простые порезы, осколками посекло, когда "дух" стрелять начал. Вот сука, еще чуть-чуть, или бы меня к сиденью пришпилил, или я бы без глаз остался!

- Нам нужно уходить, - заметил Жэнь Цзимэнь. - Выстрелы наверняка слышали ваши полицейские! Пока они что-то сообразят, мы должны исчезнуть!

- Полковник, посмотри, что с теми "духами", - Олег указал на трупы. - Если что, добей! Майор, там, в "Хаммере", девушка, - обратился он уже к нервно пританцовывавшему на месте китайцу, подрастерявшему свою сдержанность. - Посмотри, как она!

Жэнь Цзимэнь послушно направился к внедорожнику, так и стоявшему с распахнутыми дверцами, осторожно взяв на руки заложницу и передав бесчувственное тело подошедшему полковнику.

- Все готовы, "двухсотых" нет! А что с этим? - Басов, успевший проверить состояние валявшихся на дороге боевиков, указал на растянувшегося на земле чеченца, того, которого Бурцев вытащил из джипа.

- А вот что!

Олег рывком поставил ничего не соображавшего боевика на колени. Штаны с того окончательно свалились, но этого никто не заметил. Бурцев, не колеблясь, вскинул АПБ, ткнув срезом глушителя в лоб чеченцу. Ничего не говоря, партизан отступил на шаг назад продолжая удерживать противника на прицеле.

- Не убивай, пожалуйста, не убивай, - зачастил чеченец, довольно молодой парень, у которого даже борода нормальная еще не росла. - Пожалуйста! Я ни в чем не виноват!

Полковник Басов, на руках державший девушку, лишившуюся чувств, увидев, что собирается делать его боец, крикнул:

- Отставить, сержант! Запрещаю!

Аккуратно усадив спасенную заложницу на землю, прислонив ее спиной к колесу "Хаммера", командир партизан бросился к Бурцеву, перед которым стоял на коленях чеченец. За ним нерешительно двинулся китаец.

- Деревня, сожженная церковь - ваша работа?

Алексей Басов, пользуясь случаем, устроил допрос, то, что волкодавы из СМЕРШа назвали некогда "экстренным потрошением".

- Я никого не убивал, это не я! Это Исмаилов! У него даже видео есть, это все он! Меня там не было! Не убивайте!!!

Олег Бурцев, словно не слыша скороговорку рыдавшего взахлеб чеченца, нажал на спуск. АПБ в его руке дрогнул, лязгнул затвор, и тупоголовая шестиграммовая пуля впилась в лоб боевику, швырнув того на разбитый асфальт.

- Скоро и до остальных доберемся, - мрачно произнес Бурцев. Он взглянул на полковника: - Командир, как девушка? Эта тварь ее не...

- Нормально. Одежду только порвать успели, да испугали до полусмерти, звери!

- Пора уходить, - напомнил о себе Жэнь Цзимэнь. - Нельзя медлить!

- Командир, давай с девушкой в кузов, - решил Бурцев. - Пригнитесь там как-нибудь, чтоб не заметили! Майор, поедешь в кабине. Ах, черт! - выругался он, увидев ряд отверстий в лобовом стекле "газика". - Хорошая машина была!

- Нормально, - повторил, мрачно усмехнувшись, Басов. - До первого поста сойдет, а там, если только с боем!

- А их так и оставим?! - Жэнь Цзимэнь указал на трупы чеченцев, с живописных позах разбросанные на шоссе возле "Хаммера".

- Сейчас!

Боевиков затолкали в машину, туда же закинули их оружие - никто не хотел давать лишний повод "полицаям" или приятелям расстрелянных боевиков, размахивая трофейным оружием. Общими усилиями "Хаммер" столкнули в неглубокий кювет, забросав ветками.

- Сойдет, - хрипло выдохнул полковник. - Спалить бы их на хрен, но и так шуму наделали, сами только спалимся!

- Если мы попадемся кому-нибудь на глаза, нас остановят наверняка, - произнес китаец, рассматривая пулевые пробоины в кабине грузовика.

- Фигня, проселками уйдем, - отмахнулся Олег. - Все, по коням и сматываемся живее!

Торопливо загрузившись, забросив в кузов, в руки Басова, девушку, так и не пришедшую в себя, партизаны сорвались с места, оставляя за спиной следы короткого боя. Олег Бурцев гнал, как только мог, спеша оказаться подальше. Двадцать верст по шоссе пролетели, кажется, за минуту, и, лишь свернув на разбитый проселок, уводивший куда-то в глухой лес, партизан сбросил скорость, жалея машину и пассажиров, что тряслись в кузове. В этот миг пришла в себя спасенная девушка.

Ольга Кузнецова открыла глаза и испуганно вскрикнула, увидев перед собой лицо, покрытое запекшейся кровью и пятнами зеленки. Последним, что помнила девушка, было жесткое сидение "Хаммера" под ее спиной и хриплое дыхание навалившегося на нее боевика, одновременно пытавшегося разорвать на ней одежду и спустить пониже собственные штаны. А теперь, судя по ощущениям, по тому, что над головой раскинулось покрытое редкими облаками небо, она мчалась куда-то в кузове грузовика, подпрыгивавшего на ухабах.

- Не бойтесь, мы свои, мы друзья, - торопливо произнес человек в зеленке, и в эту секунду Ольга его узнала, хотя и видела всего раз, довольно давно и недолго. - Все в порядке!

- Где я? Как вы здесь оказались? Что случилось?

- Вы помните, как вас схватили чеченцы? Мы преследовали их и перебили, а вас сейчас привезем на свою базу. Там вас никто не посмеет обидеть!

- Что они со мной сделали? - боясь услышать ответ, спросила Ольга у командира партизан, однажды явившихся в их деревушку, чтобы нарушить раз и навсегда покой и тишину, царившие там. - Они меня...?

- Только напугали, - помотал головой партизан. - Мы успели раньше. А теперь лучше скажите мне, как вы оказались в райцентре? Вы знаете, что вашей деревни больше нет?

- Что?! Как?! Мы бежали от чеченцев, я, и еще одна девушка, которая была с ними, но потом убил одного из них!

Путаясь, перескакивая с одного на другое, Ольга поведала свою историю, рассказала о том, как она покинула Некрасовку, перебравшись в районный центр, найдя там дальнюю родню.

- А наши парни? - напомнил партизан. - Что с ними? Ты знаешь что-нибудь?

- Матвея убили боевики. Про Азамата не знаю, он выбрался из поселка, ушел в лес. Возможно, его не нашли. Вы говорите, чеченцы убили всех? Куда же я теперь пойду?

- Оставайся с нами. Отряду нужен медик, наш санинструктор погиб, а тебя все равно могут искать боевики. А так ты будешь в безопасности и при деле! я знаю, ты хороший врач, мне нужен такой!

Ольга Кузнецова раздумывала недолго, хотя угнетенный свалившейся на нее информацией мозг отказывался нормально работать. Слишком много скверного случилось так быстро, так сразу. Весть об уничтожении родной деревни, похищение и удачное спасение из рук чеченцев, которые точно не оставили бы ее живой, но и не убили бы сразу, заставив сперва помучиться, наигравшись вдоволь со своей добычей.

В одночасье она лишилась всего, идти некуда, дома больше нет, на каждом шагу могут поджидать враги, движимые жаждой мести. А сейчас рядом с Ольгой были сильные, надежные люди, способные защитить и ее, и себя, те, кто точно не даст девушку в обиду.

- Я согласна, - кивнула еще не пришедшая в себя от нервных потрясений Кузнецова. - Я останусь с вами.

- Вот и отлично, - усмехнулся партизан. - И тебе спокойно, и нашим парням повеселее будет все-таки! Кстати, я полковник Басов, командир партизанского отряда, но можешь звать меня Алексеем Петровичем или просто дядей Лешей. Племяшка у меня в Хабаровске, как раз твоих лет.

Тем временем грузовик, потрепанный "газик", который Ольга узнала без особого труда, забирался все глубже в лес, удаляясь от оживленного шоссе. Переваливаясь через колдобины, машина, кузов которой был завален странными мешками, пластиковыми, явно с чем-то сыпучим, шла лесом, неожиданно выбравшись к чему-то типа фермы.

- Это база? - поинтересовалась уже более-менее оправившаяся от пережитого Ольга.

Три длинных строения, бревенчатые, на кирпичном основании, похожие на коровники. Еще пара каких-то сараев, лампочки в сетчатых плафонах, на земле полно следов от машин или иной техники. И среди всего этого - лишь один человек, приветственно махнувший рукой мужик в ватнике, тельняшке и камуфляжных штанах, мимо которого проехал "газик".

- Еще нет. Потерпи, все увидишь!

Грузовик притормозил возле одного из "коровников", крякнул клаксоном, и широкие дощатые ворота распахнулись, пропуская внутрь машину. Оказавшись в полумраке, "газик" остановился, мотор заглох, и два человека выбрались из кабины. А навстречу им шли еще двое, и в руках каждого было оружие - даже далекая от войны Ольга узнала автоматы Калашникова.

- Товарищ командир, - один из тех, что скрывались в "коровнике", оказавшемся на самом деле большим не то складом, не то гаражом, сделал вид, что отдал честь спрыгнувшему из кузова на землю Басову. - Как съездили? Без происшествий?

- Почти. Выдвигайтесь к шоссе. Задача - наблюдение. Преследования за нами быть не должно, но вероятна активность противника, патрули и поисковые группы. Связь с базой на стандартной частоте только по необходимости или после нашего запроса. Вопросы?

- Вопросов нет! - по-армейски лаконично ответил один из партизан - никем иным эти люди в камуфляже, с оружием, таившиеся от чужих глаз, быть не могли.

- Выполнять! Здесь справимся сами!

Бойцы исчезли так быстро, что, казалось, растворились в воздухе - настолько стремительно они покинули строение. Через полминуты с улицы донеслось тарахтение мотора, и Ольга успела увидеть сквозь неплотно прикрытые створки ворот мотоцикл "Урал" с коляской, умчавшийся к лесу по тому же проселку, которым прибыл сюда грузовик.

Девушка принялась изучать других партизан, ожидавших распоряжений своего командира возле машины. Одного из них Ольга вспомнила - молодой крепкий парень, он той памятной ночью пришел в село вместе с полковником. Второго она не помнила и была уверена, что прежде не видела его. Настоящий азиат, широколицый, скуластый, с раскосыми глазами, он бесстрастно изучал обстановку, терпеливо дожидаясь приказа своего командира. Приказ последовал незамедлительно.

- Бойцы, сгружайте мешки, - распорядился Басов. - Вот сюда их, к стеночке! Олег, наверх, ты подаешь, мы принимаем!

Молодой парень ловко забрался в кузов, и из рук в руки поплыли тяжелые даже с виду пластиковые мешки с какими-то наклейками, совершенно неразборчивыми в царившем полумраке. Без лишних слов трое мужчин переместили свой груз из "газика" на землю, выложив настоящую стену высотой в рост человека. А под мешками оказались какие-то ящики, деревянные и пластиковые, с непонятной маркировкой, нанесенной по трафарету, или вообще без нее.

- Осторожнее, - предупредил Басов, когда Олег передал один из ящиков, длинный и узкий, молчаливому напарнику-азиату. - Не картошку кантуете! Аккуратнее!

Пыхтя и сопя от натуги, партизаны расставили ящики на свободном пространстве. Но это была только часть работы. Их командир нашарил на полу что-то, оказавшееся железным кольцом, вделанным в грязные доски, потянул, и распахнул широкий проем люка, уводившего в чернильную тьму подвала.

- Неужели такой тайник не найдут? - невольно удивилась Ольга.

Девушка уже догадалась, что партизаны привезли оружие, так бесхитростно спрятав его под теми самыми мешками. В прочем, судя по тому, как к концу работы взмокли мужчины, чтобы найти настоящий груз, пришлось бы потрудиться, и навряд ли кто-то без причины захочет перетаскивать туда-сюда тяжелые мешки непонятно с чем.

- Найдут, - пожал плечами Басов. - Но только после того, как сюда придут. Наши бойцы охраняют подступы, если кто явится незваный, наткнется на засаду. А если успеем заранее, просто вывезем все отсюда, и пусть потом хоть на доски все тут разберут! Это просто перевалочный пункт, потом все перенесем в более безопасное место.

- Не ходят здесь чужие, - усмехнулся парень по имени Олег - он сбросил куртку, и Ольга увидела на мускулистом плече наколку "ВДВ" с какими-то цифрами. - Наш это лес!

- Ладно, отставить разговоры, - Басов рубанул по воздуху ребром ладони. - Выдвигаемся! На сборы пять минут!

Партизаны, избавившись от гражданской одежды, промасленных штанов и спецовок, принялись облачаться в извлеченный из другого тайника камуфляж - настоящий, боевой. Полковник, натягивая поверх формы странный жилет со множеством больших и маленьких кармашков, окликнул Ольгу, стоявшую в сторонке:

- Километров пять пешком выдержишь? Дальше в лес дорог нормальных нет, да и не пользуемся мы транспортом, чтобы глаза не мозолить, кому не надо.

- Придется, - пожала плечами, в точности как сам Басов недавно, Ольга.

- Вот и отлично! Ну, все бойцы, - обратился командир к своим людям. - Время вышло! Выступаем! Проверить оружие! Майор, - он взглянул на азиата. - Майор, держись к Олегу поближе, если что!

Узкоглазый партизан, доставший простенький камуфляж не из тайника, а из принесенной с собой сумки, молча кивнул, взглянув на третьего товарища. А Олег уже возился с грозного вида оружием, похожим на обычный автомат Калашникова, только с длинным стволом и складными упорами-сошками под ним.

- Ручной пулемет Калашникова РПК-74М, - пояснил он, перехватив заинтересованный взгляд Ольги. - Калибр 5,45 миллиметра, шестьсот выстрелов в минуту. Любого нехорошего человека можно на ломтики порезать! А весит всего пять килограммов! Доберемся до базы, и тебе что-нибудь подберем, - усмехнулся он, неожиданно подмигнув девушке.

Ольга смутилась, почувствовав, как краска заливает щеки. Хорошо, что в полутьме сарая-гаража этого никто не мог увидеть. А полковник уже торопил людей, увлекая их к лесу, с одной стороны вплотную подступавшему к подобию фермы.

- Олег, с майором вперед, - распорядился Басов. - Ну а мы с Оленькой в тыловой дозор.

Двое партизан двинулись к лесу, растворившись в его сумраке, так что даже спин их было не видно. Полковник поудобнее перехватил висевший на плече автомат - все же он нервничал, подспудно ожидая засады, облавы или иной неприятности. Несколько минут шли молча, бок о бок, но если Ольга смотрела только под ноги, то ее спутник не забывал поглядывать по сторонам.

- Оля, жаль, что так вышло все, - неожиданно произнес Басов. - Это наша вина! Если бы мы в твою деревню не пришли тогда, все ваши остались бы живы. Не хотел я этого, не думал, что так будет.

- Если бы вы не пришли, ваш товарищ бы истек кровью, и пришлось бы вам закапывать его где-нибудь в лесу. Просто эти чеченцы - они не люди, а звери. Им захотелось крови. А вы ни в чем не виноваты.

- С ними мы еще поквитаемся, - мрачно, но решительно сказал полковник. - Со всеми, до каждого доберемся! Американцы не хотят делать грязную работу сами, чистенькими быть хотят, а вместо них всякие "звери" трудятся! Ничего, у нас для всех припасено немало "сюрпризов", и для американцев, и для их прихвостней! Только тебе, Оленька, не место здесь все же! Это война, а на войне умирают. Подумай, может, где родня какая есть, подальше отсюда, где тебя искать не станут и не узнает никто случайно на улице?

- Да никого нет особо, а если и есть, то не ждут. Родителей нет. Отец год назад зимой в полынью провалился, а мать умерла еще раньше. Я с вами останусь!

Путь к лагерю партизан оказался вовсе не утомительным и довольно однообразным. Здесь, в глухом лесу, опасаться пока было некого, но в тот миг, когда заросли впереди зашевелились, Ольга вздрогнула, чудом удержавшись оттого, чтобы испуганно взвизгнуть. Она не сразу поняла, что из кустов на едва заметную тропку вышел обычный человек, а не чудище из сказок. Только этот человек был с ног до головы замотан в странную одежду, состоявшую будто из множества лоскутков, на расстоянии делавших обладателя такого одеяния практически невидимым, если только тот не выдал бы себя движением.

- Товарищ командир, - человек в "лохматом" костюме вышел навстречу ничуть не удивившемуся полковнику. - Товарищ командир, с возвращением!

Он держал в руках обмотанный такой же лохматой лентой автомат с какой-то короткой трубкой под стволом. Партизан отдал честь Басову, и тот двинулся дальше, а дозорный снова слился с зарослями, перестав существовать для всех вокруг.

Панорама партизанской базы Ольгу впечатлила. Огромное, с футбольное поле, не меньше, пространство было накрыто маскировочной сетью, удерживаемой многочисленными подпорками и растяжками. С воздуха, например, с вертолета, вряд ли можно было бы что-то различить внизу, если только не зависнуть слишком низко. А под сетью были вырыты самые настоящие блиндажи, способные вместить, наверное, человек пятьдесят. Из земли торчали печные трубы, выпускавшие струйки дыма.

Олег Бурцев, снявший с плеча свой пулемет, уткнув его прикладом в землю, уже разговаривал с незнакомыми Ольге людьми, тоже партизанами, разумеется. А вот его спутник с внешностью классического азиата стоял в стороне, ловя на себе заинтересованные и даже подозрительные взгляды обитателей лесного лагеря. Точно такие же, какими одарили партизаны и Ольгу, так что та быстро догадалась - этот узкоглазый средних лет мужик с непроницаемым, точно каменная маска, лицом, тоже здесь нежданный гость. Не чужак, просто новичок, которого все сразу замечают и гадают, чего ждать от него.

- Эта территория контролируется не американцами, а местными властями, - пояснил Басов, шагавший рядом с девушкой, беспрестанно вертевшей головой во все стороны. - Но их спутники летают все равно, и самолеты, особенно беспилотные, тоже могут появиться. Мы постарались сделать все, чтобы остаться незамеченными с воздуха. По земле сюда не очень-то доберешься, дозоры и секреты стоят на всех удобных тропах, ближние подступы прикрыты минными полями, так что не гуляй, где захочется, Оля. Если кто сунется, примем, как надо, но с неба мы почти беззащитны, все, что остается - прятаться. Вот мы и закопались поглубже в землю и не высовываемся без крайней необходимости. Если нас обнаружат, будет очень плохо. Американцы не станут посылать сюда солдат, просто разбомбят все без лишнего риска. Так что в скрытности наша сила.

- Здесь много места, заметила Ольга, - но я не вижу людей.

- Уже после того, как мы побывали в твоей деревне, отряд попал в засаду. Мы взорвали нефтепровод, разозлили американцев и местных лизоблюдов, и за нас взялись всерьез. Больше половины моих бойцов остались там. Остались бы и все, если бы не чудо. У нас мало опыта в таких делах. Я сам - танкист, я не умею партизанить, и другие мои люди тоже не очень сведущи в этом. Идти в атаку на врага - это одно, а действовать скрытно, внезапно появляясь и исчезая, это совсем другое. Мы еще только учимся, и за ошибки приходится платить жизнями своих товарищей. Но все исправится вскоре!

Ольга не дослушала речь полковника - она увидела выбравшегося из блиндажа человека и замерла, открыв рот. Тот тоже увидел ее и направился навстречу. Басов, перехватив взгляд девушки, удивленно воскликнул:

- Азамат! Живой? Я уже и не ждал!

- Живой, командир! Вот он я!

Азамат Бердыев и, правда, выглядел не только живым, но целым и невредимым. Точно такой же, каким его запомнил Басов при расставании в поселке - автомат, в меру потертый камуфляж, разве что разгрузки сейчас не было.

- Матвей погиб, - произнес партизан, став перед своим командиром. - Чеченцы его ранили, он приказал мне уходить. Я видел, как "духи" его убили. Я ничем не мог помочь - их было человек тридцать, а я один, с "калашом" и парой рожков!

- Я знаю. Все нормально, боец! Самому как удалось выбраться?

- Чудом, командир! Да я не один сюда пришел, с "подарком"!

В этот миг из другого блиндажа вышел партизан с автоматом наперевес, встал чуть в стороне от входа, повелительно махнул стволом, и наружу выбралась та, кого Ольга Кузнецова не ожидала увидеть здесь. Жанна Биноева лишилась большей части своего грозного снаряжения, остался только камуфляж, черной длинной винтовки же не было, как не было иного оружия.

- Это она мне помогла, - воскликнула Ольга. - Мы вместе сбежали из деревни! А перед этим она убила других боевиков! Почему она под конвоем?

- Ты все же выжила? - Чеченка увидела девушку. - Я же говорила, здесь мне не рады, для твоих я враг, а теперь враг и для своих!

- Оп-па, а я ее знаю, - присвистнул Олег. - Точно, командир! А ты помнишь меня? - Он посмотрел на понурую, злую чеченку. - Ущелье возле грузинской границы? Засада на нашу группу?

- Я помню. Тебе повезло тогда, смог опередить мою пулю

- Она - снайпер, - сообщил своему командиру Олег. - Ее взяли в плен, я видел, как ее увезли на вертолете. И на прикладе ее винтовки тогда хватало зарубок!

- Значит, расстрелять, и дело с концом, - решил Басов. - Нечего с ней возиться! Еще сбежит и потом свою стаю притащит сюда! Да и жратвы в обрез, еще один рот кормить!

- Нет! Не надо! Она меня спасла! Ей пришлось убить своего, зарезать его ножом! Чеченец хотел изнасиловать меня, а она заступилась! Не смейте ее убивать!

Все это Ольга выпалила на одном дыхании, ухватив за рукав полковника. Тот, прищурившись, посмотрел сперва на нее, затем - на пленницу, безучастно ожидавшую, когда ее поставят к стенке.

- Пожалуйста, не убивайте ее, - упрашивала Кузнецова. - Вы ничего не знаете! Застрелить не сложно, но сперва разберитесь! Вы для того спасли меня от чеченцев, чтобы сейчас, на моих глазах, казнить ту, что тоже помогла мне?!

- А я тоже знаю ее, - неожиданно произнес Басов, в упор уставившись на чеченку. - А ты меня помнишь? Под Ростовом мы с тобой встречались.

Пленница молча кивнула, соглашаясь, и полковник спросил:

- Стреляешь все так же быстро и точно?

Чеченка кивнула снова, продолжая хранить молчание.

- Увести ее! - хмуро бросил Басов, под маской холодности пытавшийся скрыть охватившее его смятение. - Смотрите в оба, если попробует бежать - валите на месте!

Партизан подтолкнул Биноеву стволом в спину, по направлению к ближайшему блиндажу, а полковник взглянул на раскрасневшуюся, взволнованную Ольгу:

- Успокойся, мы ее не тронем! Но и оставлять ее здесь опасно!

- Она вам не враг! Она же помогла мне! Ее могли убить ее же люди!

Басов только покачал головой - сказать ему было нечего, во всяком случае сейчас. Убедившись, что чеченку заперли в свободном блиндаже, полковник вновь обратил внимание на Азамата Бердыева, спокойно дожидавшегося, пока до него дойдет очередь.

- Командир, а как Ольга здесь очутилась, - поинтересовался партизан у полковника. - Зачем вы ее взяли с собой? Вы в деревне успели побывать? Не нас ли искали?

- Нет больше деревни. После того, как вы ушли от облавы, "духи" сожгли ее и казнили все население Некрасовки. Ольга - единственная, кто остался в живых, и "чехи" искали ее.

- Казнили? Всех? - переспросил, округлив глаза, Бердыев.

- Всех. А как ты повстречал эту чеченку? Оказывается, она успела пересечься чуть ли не со всеми бойцами отряда, я один, наверное, в стороне остался!

- Да уж, повстречал, - хмыкнул Бердыев, все еще пытавшийся осознать и переварить услышанное. - Тоже занятная история получилась, командир!

Азамат рассказывал быстро, без лишних слов и ненужных подробностей, заставляя Алексея Басова озадачиться еще больше. А между тем от преданной огню и мечу Некрасовки расходились круги, какие рождает брошенный в воду камень, захватывая все больше и больше людей.


Глава 7 Попутчики

Архангельская область, Россия 13-14 октября

Несмотря на скверную, вернее, совсем никакую дорогу, бронированный ГАЗ-233014 "Тигр" шел уверенно, без проблем преодолевая ухабы, так что устроившегося на переднем сидении, рядом с водителем, на полагавшемся по чину командирском месте Тараса Беркута даже почти не трясло. Газовский полноприводный бронированный внедорожник, управляемый опытным шофером, продвигался к цели на приличной скорости, влекомый вперед всеми двумястами лошадиными силами дизеля "Камминз". Подвеска с гидроамортизаторами скрадывала неровности трассы, да и вес в пять с лишним тонн с полной загрузкой не способствовал слишком уж лихим прыжкам, так что пассажиры "Тигра" могли наслаждаться хотя бы минимальным комфортом, какого стоит ждать от сугубо военного транспорта.

Полковник полиции Беркут бросил быстрый взгляд через плечо, словно для того, чтобы убедиться, что пассажиры никуда не делись, к примеру, не выпрыгнули из бронемашины на полной скорости. В задней части "Тигра", на сиденьях, установленных вдоль бортов, сидели лицом друг к другу бойцы в полной экипировке. Восемь человек, и еще столько же, не считая водителя - во второй машине, тоже "Тигре", тоже камуфлированном. Разгрузки, набитые магазинами и гранатами, бронежилеты, на головах - титановые шлемы "Сфера", способные остановить пистолетную пулю в упор. Автоматы - АК-74М или компактные АК-105 - между ног, упирается прикладами в пол.

- Координаты? - процедил сквозь зубы Беркут, покосившись на водителя.

- Квадрат ноль семнадцать. До "точки" шесть.

- Отлично. Темп не сбавлять!

Целью поездки была деревня Некрасовка - ничем не примечательная, Беркут о ней и не слышал прежде. Так, отметка на карте, не более, набор координат. Но сейчас в этих координатах происходило нечто тревожное и непонятное, и для прояснения ситуации туда направлялся офицер столь высоком звании. С той же целью, "для прояснения", он взял с собой два отделения бойцов, отбирая лучших, самых надежных и опытных. Если бы имелись более конкретные данные, возможно, к Некрасовке выдвинулась бы целая рота, а то и весь оперативный батальон в полном составе, с бронетехникой и средствами поддержки, с воздушной поддержкой. Но сейчас оснований для такого "шоу" пока не было.

Сквозь мерный рокот мотора Беркут не сразу услышал новый звук, но тот, становясь все сильнее, отчетливее с каждой секундой, все же заставил обратить на себя внимание. Стоило только полковнику насторожиться, как из-за деревьев показался вертолет. Винтокрылая машина, летевшая на предельно малой высоте, промчалась над "Тиграми", заложив вираж чуть в стороне и направившись куда-то по направлению к той самой Некрасовке.

- Черт, это же "Черный ястреб! - Тарас Беркут мгновенно узнал американский многоцелевой вертолет UH-60A "Блэк Хок". И не нужно было долго думать, чтобы вспомнить, кто в этих краях поднимался в воздух на таких машинах. - Это янки!

- Это же не их территория, - удивился водитель, который, благодаря прибору GPS, точно знал, кто и где находится. - До демаркационной линии верст двадцать!

- Ну, ты напомни им при встрече, может янки стыдно станет, - усмехнулся Беркут. - Это их территория, боец, каждая пядь этой земли принадлежит им с той секунды, когда мы подняли руки вверх, не желая рисковать своими жизнями!

Вертолет исчез за горизонтом, а "Тигры", подчиняясь приказу Беркута, продолжали движение. Бронемашины, следуя друг за другом, прошли не слишком крутой поворот, и полковник выругался, поняв, что, что бы ни произошло в Некрасовке, его опередили. Поперек скверной шоссейки стоял, лениво вращая крутившимися по инерции лопастями, тот самый "Черный ястреб". А рядом - люди в американском камуфляже и с американским оружием в руках.

Командир пехотной аэромобильной роты Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, лично возглавивший разведгруппу, посланную за пределы зоны ответственности Армии США, дождался, когда вертолет пройдет по окружности над окраиной поселка, прежде, чем дал команду на высадку. С высоты трех сотен футов из открытого люка UH-60A были видны дома, возле которых невозможно было заметить ни одного живого человека. Никто не выскакивал на улицу, чтобы посмотреть на винтокрылую машину, хотя там, на земле, не могли не слышать стрекот винта. А еще было видно большое строение, сейчас превратившееся в груду пепла, над которым еще курился дымок.

- Поляна на двух часах, - офицер указал пилоту "Блэк Хоука" подходящее для приземления место. - Высаживаемся там!

- Принято, сэр!

Американский капитан вернулся в десантный отсек, где на узких неудобных сидениях расположился десяток бойцов, все в полном снаряжении, настороженные, ничего не понимающие, и от этого неведения еще более нервные.

- Проверить оружие, - приказал офицер. - Приготовиться к высадке! Одна минута!

Нацепив на голову наушники, он переключился на общую частоту - "Черный ястреб", появившийся над русским поселком, был не одинок в этом небе.

- "Воздух-два", на связи "Воздух-один"! Обеспечьте прикрытие высадки! "Воздух-три", вести наблюдение в радиусе двух миль!

- Здесь "Воздух-два", вас понял!

- Это "Воздух-три", принято!

Вертолет пошел на снижение, зависнув над облюбованной командиром десанта поляной на высоте не более пары футов. Десантники, один за другим шагая в распахнутый люк, рассыпались в стороны, создавая вокруг геликоптера кольцо, ощетинившееся во все стороны стволами автоматических карабинов М4А1. Каждый держал свой сектор и был готов среагировать на любую угрозу, на малейший признак опасности огнем на поражение. А над головами десантников стрекотал несущим винтов второй "Блэк Хоук", направивший к земле установленные в проемах десантных люков пулеметы "Миниган", две связки по шесть стволов, при скорострельности шесть тысяч выстрелов в минуту способные за пару секунд превратить этот грязный поселок в гору трухи.

- Чисто, - по очереди сообщали десантники, не видевшие перед собой ни намека на присутствие рядом других людей. - Чисто!

- Отлично! - Командир роты, доклада которого ждали в штабе батальона, проводи взглядом третий вертолет, ушедший патрулировать ближние подступы к поселку. - Разбиться на пары! Идем на шесть часов! смотреть по сторонам в оба! Вперед!

Десантники, рассредоточившись так, чтобы при малейшей опасности занять круговую оборону, двинулись к тому самому сгоревшему зданию. Для этого им предстояло пройти наискось почти весь поселок, пока встречавший гостей с неба темными провалами окон и распахнутыми дверями. Кое-где возле домов, добротных, бревенчатых, потемневших от возраста, была видна разбросанная в беспорядке домашняя утварь.

Бойцы Сто первой воздушно-штурмовой дивизии прошли отличную школу, были привычны ко всему, могли действовать практически в любых условиях. Но тишина, давившая со всех сторон, полнейшее запустение, превращавшее русскую деревню в декорацию для фильма ужасов, действовали угнетающе. На всех, в том числе и на их командира, следовавшего в центре боевых порядков.

Внезапно безмолвие взорвалось хриплым, злым лаем. Шагнувший в калитку десантник отскочил назад, когда навстречу ему бросился огромный лохматый пес. Собака, щеря жуткие клыки, рванулась - и повисла на туго натянувшейся цепи, намертво вбитой в угол избы.

- Твою мать!

Десантник вскинул свой М4, взяв на прицел рвущегося с цепи волкодава, захлебывавшегося слюной и собственным лаем. Карабин дернулся, грянула короткая, в три патрона всего, очередь, и лай сменился жалобным визгом. Собака, в грудь которой угодили сразу три малокалиберные пули, еще билась в агонии, а солдаты двинулись дальше.

- Гребанная тварь! - десантник, старавшийся скрыть свой испуг, раздраженно сплюнул.

Солдаты, наконец, заметили то, на что сперва не обратили внимания, столкнувшись нос к носу с разъяренным псом. Во дворе лежало тело. Женщина, немолодая, растянулась у входа в дом - голова на земле, ноги на невысоком крылечке. Кровь, вытекшая из ран, уже впиталась в землю, но горка стреляных гильз никуда не делась.

- Семь и шестьдесят два, русский патрон, - сообщил один из десантников, повертев в руках находку. - Калашников!

- Не отвлекаться, - скомандовал капитан. - Вперед! Порядок прежний! И не палите, черт возьми, во все, что шевелится!

Постоянно ожидая атаки, не выпуская оружия из напряженных рук, десантники добрались до пепелища. Весь путь они слышали над головами гул турбин - пара "Черных ястребов" кружила над деревней, готовая прикрыть разведгруппу огнем своих "Миниганов". Полуобвалившиеся стены, обрамляли груду золы, из которой торчал оплавившийся крест, не носивший больше и следа позолоты.

- Это церковь? - один из десантников вопросительно взглянул на командира.

- Похоже. Проверьте, что внутри!

Пока большая часть бойцов, включая и капитана, держала периметр, наблюдая за подходами, двое десантников, разбирая завалы, растаскивая обуглившиеся бревна, пробрались внутрь. При каждом движении в воздух вздымались клубы пепла, еще теплого, не до конца сгоревшее дерево жалобно скрипело под тяжелыми подошвами десантных ботинок.

- Капитан, сэр, здесь человеческие останки! - один из десантников показался в расчищенном от завалов дверном проеме, весь в саже и копоти, словно черт из преисподней. - Здесь куча народа сгорела, сэр! Здесь десятки обгоревших черепов! И еще мы нашли вот это, - он показал оплавившиеся комочки металла. - Пули, сэр!

- А вокруг полно стреляных гильз, - заметил боец из тех, что взяли церковь в кольцо, страхуя своих товарищей. - В основном от АК, но есть винтовочные, тоже русского образца, они длиннее и у них есть закраина.

- Вот дьявол! - выругался капитан. - Капрал, связь с базой!

- Есть, сэр!

В штабе аэромобильного батальона, обеспечивавшего безопасность проложенного севернее нефтепровода, донесение от разведки ждали, и потому отозвались сразу, стоило только радисту произнести в эфир свои позывные.

- База, это Эхо-один, - назвался капитан, взявший из рук своего бойца рацию. - Мы обнаружили население деревни.

Десантники, уже все вместе, принялись разбирать завалы, находя под ними все новые останки - черепа, кости, похожие на обгоревшие палки, тонкие и хрупкие, противно хрустевшие, если кто-то наступал на них случайно. От мрачной работы командира роты вновь отвлекал рация.

- Лидер, это "Воздух-три", - прозвучал в наушниках голос, чуть искаженный помехами. - С юга по дороге к деревне движутся две русские бронемашины! Веду наблюдение!

- О, черт, у нас гости, - раздраженно произнес выслушавший сообщение капитан. - Капрал, вызывай вертолет, надо встретить их!

"Черный ястреб", тот самый, доставивший десант в поселок, появился через минуту. Вертолет никуда и не исчез, просто барражировал в отдалении, контролируя подступы к деревне. Оставив половину своих людей на руинах, командир роты в сопровождении остальных погрузился в вертолет, и винтокрылая машина снова оторвалась от земли, чтобы спустя пять минут приземлиться на пути русской колонны. Тем временем за много километров от уничтоженной деревни примчавшееся по волнам радиоэфира сообщение разведгруппы вызвало тихую панику.

Майор Гровер, выслушав донесение своего подчиненного, помрачнел еще больше, хотя и до этой минуты командир пехотного аэромобильного батальона Сто первой дивизии был чернее тучи.

- Эти долбанные чеченские ублюдки подставили моих парней, моих, черт возьми! - Уильям Гровер ударил кулаком по крышке пластикового складного столика. - За выходки гребанных чурок партизаны будут мстить моим солдатам! Кретины вырезали целую деревню, словно у себя в горах! А мне, - он еще повысил голос. - Мне придется готовить пластиковые мешки, чтобы отправлять обратно в Штаты своих бойцов! Здесь заварится такая каша, черт возьми! И русские власти тоже не будут смотреть на все это сквозь пальцы! Говард, это сделали ваши люди!

Гровер перевел дух и продолжил, прежде чем его собеседники смогли вставить хотя бы слово:

- В Ираке и Афганистане бывало всякое. Солдаты, не выдерживая постоянного напряжения, открывали огонь по толпе. Сложно оставаться нормальным, когда на твоих глазах каждый день гибнут товарищи, когда нападения ждешь каждую минуту, днем и ночью, когда врагом может оказаться любой - седой старик, женщина, ребенок, когда смерть приходит от пули снайпера или фугаса, присыпанного земле у обочины. Но это было в глуши, а здесь рядом - цивилизованная Европа. И тогда гибли единицы, а сейчас - сто человек сожжены, причем в церкви вместе со священником! Сожжены нашими людьми, с нашего молчаливого одобрения!

Рональд Говард безразлично пожал плечами:

- Это нужно доказать! А ведь на самом деле чеченцы здорово облегчили вам работу, майор! Теперь русские будут бояться помогать чертовым террористам! Это хороший урок для местных, а ведь им хочется жить, хочется иметь какую-то работу, а предложить им ее здесь можем сейчас только мы!

- Вы кретин, Говард!

Майор гневно сжал кулаки, но представитель нефтяной корпорации ничуть не смутился:

- Мы лишили противника поддержки со стороны нейтрального населения. Значит, им придется создавать здесь свои базы, тащить на себе все припасы вплоть до сухпайков. Это сделает их менее мобильными! А формально во всем случившемся можно обвинить самих террористов!

Менеджер "Юнайтед Петролеум" единственный, наверное, оставался совершенно спокойным, во всяком случае, внешне. Его, в отличие даже от привыкшего ко всему командира десантного батальона, ничуть не шокировало уничтожение целой деревни в такой близости от строящегося нефтепровода, работы на котором, несмотря на атаки террористов, близились к завершению. А вот все остальные не пытались скрыть своего волнения.

- Это мы сами лишились той ничтожной, призрачной поддержки со стороны русских, до этого дня державшихся в стороне от политики, - Гровер, не сдерживаясь, выругался. - Говард, вы кретин, причем даже не понимаете этого! Если раньше местные или просто не мешали, или даже были вам полезны, шли работать на вашу гребанную стройку, то теперь они встанут на сторону террористов! Если недавно против нас действовала горстка фанатиков, то теперь число желающих стать партизанами увеличитсяв разы, в десятки раз! И можете сколько угодно делать заявлений, обвиняя во всем самих русских, но вы никого не обманете!

- У чеченцев есть видео, где записано все, от начала и до конца, - устало заметил Джеймс Уоллес. - Ваши люди из Службы безопасности сообщили об этом! Какие еще могут быть вопросы? Мы ходим по лезвию ножа!

- Записи никто не увидит, - решительно отрезал Говард. - Никто не получит никаких доказательств! Ваши люди в поселке сделали свое дело, майор, теперь мы уверены, что чеченцы не оставили никаких улик. Так что можно говорить все, что угодно, и нам вынуждены будут поверить.

- Есть еще проблема, напомнил Уоллес. - В Россию прибывают наблюдатели от ООН. И инцидент в Некрасовке они своим вниманием не обойдут. Нужно быть готовыми к этому. Никаких улик, хотя бы косвенно связывающих со случившимся чеченцев!

Агент ЦРУ понимал, что сделанного не вернуть, и теперь все его мысли были направлены на то, чтобы ущерб от случившегося свести к минимуму. Конечно, ждать иного от чеченцев, не прекращавших войну почти десять лет, свихнувшихся в своих горах, превратившихся в бешеных зверей, было глупо. Найти в случившемся плюсы - задача непростая, но пусть хоть явные минусы будут не так видны. А в искусстве заметать следы у людей из Лэнгли был неплохой опыт, и сейчас Уоллесу предстояло использовать все свои умения ради общего дела.

- Я решу этот вопрос, - со все той же уверенностью произнес Рональд Говард. - Я вскоре вылетаю в Москву, встречу наблюдателей, поговорю с ними. Они тоже люди, в конце концов!

- Пока занимаетесь дипломатией, позаботьтесь о том, чтобы чеченцев отстранили от любых активных действий, - настойчиво потребовал Гровер. - Лично я дам своим людям приказ стрелять в этих выродков, если они попадутся под руку, так что задвиньте их подальше, Говард, посадите на цепь и наденьте, черт возьми, намордники!

Майор помнил, что бывает, когда в каком-нибудь медвежьем углу американский солдат случайно прикончит парочку туземцев. И пусть сейчас кровь русских крестьян оказалась на руках других варваров, чеченцев привели сюда они, американцы. Так что впору было позаботиться о запасе пластиковых мешков для своих солдат - Уильям Гровер не сомневался, что ответ партизан последует очень быстро. И пусть это не Ирак или Афганистан, где одного мертвого муслика достаточно, чтобы вспыхнула целая провинция, ничего хорошего майор, наученный горьким опытом прежних войн, не ждал.

- Хорошо, я отдам приказ, - кивнул Рональд Говард. - Надеюсь, вы скоро остынете и поймете, что без чеченцев нам придется нелегко. У нас ничтожно мало людей, чтобы защитить все, что могут выбрать целью для своих атак террористы. И я не собираюсь отправлять обратно целую армию, хорошо подготовленную, умеющую воевать, преданную нам, только потому, что кто-то где-то прикончил лишний десяток местных. И мои хозяева считали бы так же, знай они об этом. И, поверьте, они бы убедили ваше командование проявить большее понимание, майор.

Говард тоже многое повидал, побывав в диких землях на краю света. Там он представлял интересы корпорации и знал, что иногда аборигены не понимают, что строительство нефтяной вышки или трубопровода несет свет цивилизации. Кто-то цеплялся за традиции и заветы предков, кто-то просто не любил чужаков. Упрямцев приходилось убеждать, и методы использовались самые разные.

Рональд Говард никого и никогда не убивал своими руками, он не задумывался над тем, каково это, оборвать нить человеческой жизни. Но он отдавал приказы, зная, что одно слово может обернуться множеством смертей никому не интересных туземцев, и потому сейчас, узнав, что сделали чеченские наемники, не испытывал сильных угрызений совести. Конечно, проблем прибавится, но не так много, чтоб сходить из-за этого с ума.

- Мы полностью контролируем ситуацию, - уверенно сообщил Говард. - Это самое важное сейчас. Ублюдки из ООН сколько угодно могут совать свой нос, они увидят и узнают лишь то, что мы позволим. И не надо устраивать трагедию из-за того, что сдохло несколько грязных русских.

- Вы затеяли мерзкую игру, Рональд, - покачал головой майор Гровер. - И больше всего мне не нравится то, что мои парни должны стать в ней разменными фигурами. Ваши спятившие горцы будут резать местных, но мстить станут американским солдатам. Черт возьми, если будут гибнуть мои люди, я сам отберу у чеченцев эту проклятую пленку и разошлю ее по всем телеканалам, чтобы побольше народу узнало о том, что вы здесь устроили!

Говард усмехнулся. Майор может грозить сколько угодно, но он не осмелится нарушить приказ. А приказ - не трогать чеченцев - будет, в этом представитель "Юнайтед Петролеум" не сомневался. Служакой-солдафоном можно оставаться на уровне этого Гровера, прячась за присягу и какие-то глупые принципы, но те, кто стоят на пару ступеней выше, командуя самим майором и другими такими же, как он, вынуждены быть еще и политиками. И они смогут принять верное решение. Ну а солдаты, завербовавшись в Армию США, с самого начала знали, что могут однажды и сдохнуть, так что их жалеть Говард точно не собирался.

Появившийся в тесном кабинете майора адъютант, щелкнув каблуками, произнес, обращаясь к своему командиру:

- Сэр, сообщение от командира разведгруппы! Капитан Хиккс докладывает об экстренной ситуации!

- Что еще?!

- Майор, сэр, там появились люди из русской полиции. Они требуют, чтобы их пропустили в поселок, угрожают открыть огонь! Капитан Хиккс остановил их на окраине и запрашивает штаб о дальнейших действиях! Он готов открыть огонь, если русские попробуют двинуться дальше!

- Черт, нам еще не хватало снова сцепиться с русскими, - растерянно выдохнул Уильям Гровер.

- Не надо обострять ситуацию, - мягко произнес Говард. - Русские нам ничем сейчас не могут помешать, и мы не должны им препятствовать. Пусть все увидят своими глазами. Нам не нужен новый конфликт, пока хватает и старых проблем.

- Лейтенант, передайте мой приказ Хикксу, - обратился Гровер к своему адъютанту, не взглянув на представителя нефтяной корпорации, подчеркнуто не замечая его. - Русских пропустить, не мешать им! На провокации не поддаваться, себя вести сдержанно!

- Слушаюсь, майор, сэр!

Отдав честь, лейтенант развернулся на каблуках, покинув кабинет. Радиограмма, адресованная командиру разведгруппы, умчалась к капитану Хикксу в тот момент, когда обстановка уже накалилась до предела и для того, чтобы вспыхнуло пламя, хватило бы малейшей искры. А после этого станет поздно выяснять, кто и в чем виноват.

Тарас Беркут просидел в машине до тех пор, пока не убедился - американцы не проявят первыми инициативу. Лопасти "Черного ястреба" уже прекратили свой бесконечный бег по кругу, теперь, чтобы снова поднять вертолет в воздух, понадобится пара минут. А мощный дизель "Тигра" все так же урчал под бронированной крышкой капота, работая на холостых оборотах.

Полковник взял в руки автомат, все тот же АН-94, полюбившийся за отличную, выше, чем у любого "калаша", точность огня. Сейчас автомат с укрепленным под стволом гранатометом ГП-30 лежал перед Беркутом на специальном упоре над приборной доской. Кто-то из создателей "Тигра" оказался светлой головой, додумавшись до несложного, но такого полезного приспособления, так что теперь, устраиваясь на командирском месте, не нужно было думать, куда бы запихнуть мешающий автомат так, чтобы в случае опасности достать его без лишних телодвижений.

- Бойцы, к машине! - скомандовал Беркут ожидавшим его приказов полицейским, и сам, распахнув дверцу, покинул бронированное нутро автомобиля.

Распахнулись дверцы в корме "Тигра", и полицейские, щелкая затворами и предохранителями, попрыгали на землю, выстраиваясь по обе стороны машины. В американцев никто не целился, но все люди были наготове, не выпуская оружия из рук. в сторону американцев были направлены стволы дюжины "калашниковых" и пары пулеметов "Печенег". Сам Беркут, повесив АН-94 на плечо, пружинистым шагом двинулся к вертолету, возле которого расположилось с полдюжины американцев. И кое-кто уже взял приближавшегося русского на прицел своих карабинов М4.

С каждым сделанным шагом Тарас Беркут чувствовал, как напряжение, витавшее вокруг, становится все более ощутимым. В любой миг у кого-то с тои или другой стороны могли не выдержать натянутые до предела нервы, мог дрогнуть чей-то палец на спусковом крючке, и тогда польется много крови, прежде, чем взвинченные люди придут в себя.

- Эй, кто здесь главный? - крикнул Беркут, приблизившись метров на двадцать к вертолету. Крикнул, разумеется, по-английски, причем с каждым пройденным шагом в его направлении смотрело все больше автоматных стволов. Свой "Абакан" полковник подчеркнуто дружелюбно держал на ремне, благо, было, кому прикрыть его. - Я - полковник русской полиции, а вы находитесь за пределами американской зоны ответственности!

Из строя американских десантников выступил вперед человек, повесивший автоматический карабин на грудь, как бы демонстрируя этим мирные намерения.

- Я - капитан Хиккс, Сто первая дивизия Армии США.

- Капитан, вы на чужой территории и мешаете мне и моим людям. Объясните, что вы делаете здесь? И уберите, черт возьми, свой вертолет с дороги!

- Сперва поговорим, - предложил американец. - Наш разведывательный спутник передал сигнал о пожаре в поселке. Очень сильный пожар. Меня и моих людей направили сюда, чтобы помочь местным. В штабе посчитали, что ситуация экстренная, и не стали тратить время на согласование с вашим начальством, а я просто выполняю приказ. Когда мы убедимся, что наша помощь не требуется, мы немедленно улетим.

- Пожар? Мне известно, что в поселке Неркасовка произошло массовое убийство мирных жителей. Как представитель власти, я требую от вас убраться с дороги и не мешать мне! Это наша работа, а вам нечего тут делать!

- Мы просто хотим помочь, полковник! Да, мы нашли множество останков, а также следы того, что местных жителей, во всяком случае, некоторых убили. Есть гильзы, есть пули, но пока никаких следов тех, кто сделал это. Мое командование приказало мне разобраться, поскольку поселок находится недалеко от границы нашей зоны ответственности.

- Вы - солдаты, а мы - полиция, расследовать это наша работа, вы же умеете только оставлять за собой трупы, - зло произнес Беркут. - Прочь с дороги, я приказываю!

- Я выполняю приказы только своего командования! Если сделаете еще хоть шаг вы или ваши бойцы, мы вас нашпигуем свинцом!

Десантники, словно получив мысленный приказ, рассыпались в стороны, готовясь к бою, а над лесом неожиданно появился еще один вертолет. Люди Беркута, увидев вскинутый вверх кулак полковника, тоже бросились врассыпную, занимая позиции для боя. И только их командиры стояли, как прежде, лицом к лицу, в шаге друг от друга.

- Капитан, сейчас мы перестреляем друг друга, - процедил сквозь зубы Беркут. - Это моя земля, я не собираюсь отступать! Но кому от этого будет лучше?

- Знаю, что хуже будет вам. У нас вертолеты, для их пулеметчиков вы будете, как на ладони. Полминуты, несколько очередей из "Минигана" - и мои люди смогут вернуться к прежним делам.

- Не думаю, что все пройдет так просто! Это будет только начало новой войны! Так что лучше дайте нам проехать к поселку, капитан!

Внезапно ожила рация, закрепленная на "разгрузке" американского офицера.

- Эхо-один, прием, это База! Приказываю пропустить русских!

- База, принято, - немедленно ответил американец. - Есть пропустить! - И уже стоявшему перед ним русскому полковнику: - Сейчас мы взлетим. Можете проезжать!

"Черный ястреб" поднялся в воздух, унося в своем чреве и американцев. Развернувшись на небольшой высоте, вертолет направился к еще не видимому за лесом поселку, а за ним следом двинулась, переваливаясь на ухабах, пара камуфлированных "Тигров" русской полиции. Только теперь в головной машине стало на одного пассажира больше. Американский капитан устроился на краешке жесткого сидения в десантном отсеке русского бронетранспортера, указывая путь водителю и по ходу объясняя командиру русского отряда, что здесь произошло.

- Я не знаю, кто мог сделать это, полковник, - произнес американец, наклонившись к Беркуту. - Но уверен в одном, те, кто это сотворил - не люди! Я побывал в разных местах и многое видел, но даже в самых диких уголках подобное случившемуся в вашем поселке редкость!

Тарас Беркут не слушал болтовню попутчика, внимательно глядя по сторонам. Когда "Тигры" ехали по деревне, полицейский сразу обратил внимание на распахнутые калитки и двери, на разбросанную возле домов утварь, детские игрушки. Все это жители бросили второпях, а затем вдруг исчезли. И только собаки, ожидавшие, должно быть, возвращения своих хозяев, рвались с цепей, провожая промчавшиеся машины злым лаем, да мычали из своих стоил недоенные коровы.

- Это здесь, полковник, - сообщил американский офицер, указывая на черную коробку того, что совсем недавно было сельской церквушкой. - Мы приехали.

Едва выбравшись из бронемашины наружу, Беркут сразу обратил внимание на неестественную тишину. Она обволакивала, окутывала липкой пеленой, скрадывавшей любые звуки. Ничего, ни людских голосов, ни шума ветра, ни даже пения птиц, словно стороной облетавших пепелище. Кажется, что мотор "Тигра" заурчал тише, словно стесняясь нарушить царившее всюду безмолвие.

Вокруг сгоревшей, вернее, сожженной церкви стояли американские десантники. Хмурые, напряженные, они держали оружие наизготовку, словно в любой миг ожидали атаки. Тарас Беркут усмехнулся мрачно - единственное, что могло им грозить, это посмертное проклятье заживо сожженных людей.

- Человеческих останков тоже хватало. На брезенте, растянутом в сотне метров от руин, были аккуратными кучками разложены обугленные кости. Их было очень много.

- От машин не отходить, - приказал Беркут покинувшим "Тигры" бойцам. - Не топчите здесь и ничего не трогайте, могут остаться какие-нибудь следы.

Полицейские, с ужасом смотревшие на пепелище, молча кивали, забыв о субординации. До последней минуты никто не знал, что их здесь ждет, и реальность оказалась страшнее любых ожиданий. Пока бойцы озирались по сторонам, негромко переговариваясь, их командир двинулся к разложенным на брезенте останкам тех, кто совсем недавно жил в этой деревне, а сейчас обрел здесь свою могилу.

- Мы извлекли только часть, - негромко произнес шагавший следом за Беркутом американец, когда они подошли к костякам. - Думаю, здесь было заперто человек сто, все жители, вероятно. Когда нам приказали лететь сюда, я думал, кому-то нудна наша помощь. Я ошибся.

Несколько минут Беркут и сопровождавший его американец стояли молча, глядя на то, что осталось от церкви и от жителей деревни. На глаза бывшему майору российского спецназа попался наполовину сгоревший образ. Лик Спасителя со скорбью взирал на людей, забывших, каково это, быть человеком. На месте правого глаза у него зияла пулевая отметина.

- Кто это сделал? Вы наверняка осмотрели здесь все. Что вы нашли?

- Да, мы обыскали поселок, но ничего серьезного обнаружить не смогли, - пожал плечами американец. - Только следы людей в армейской обуви, да гильзы. Много гильз, все - русского образца. Я полагаю, это дело рук террористов, что называют себя партизанами, полковник.

- Партизаны? Это бред! Как они могут убивать своих, тем более так убивать?!

- Жители деревни, вероятно, работали на строительстве нефтепровода. Все действия партизан направлены на то, чтобы нефтепровод не был построен. Возможно, они запретили местным работать на нас, американцев, а потом, когда те не согласились, устроили показательную казнь. Без работников строительство будет продвигаться медленно, или вовсе встанет, а этого и добиваются террористы, не понимающие, что мы не только тянем здесь трубу, но и создаем инфраструктуру, даем жителям этих мест работу, возможность кормить свои семьи.

- Все равно это бред. Я не верю, - помотал головой Беркут. - Этого просто не может быть.

- Но деревня мертва. С этим спорить глупо. И, поверьте, у нас точно нет резона устраивать подобное, да и никто из моих солдат не согласится стать палачом, в американской армии нет места психопатам. А это сделали настоящие фанатики.

- Партизаны здесь не при чем!

- Возможно, полковник, - развел руками американский офицер. - Вот и попытайтесь установить истину. Мы свое дело сделали, теперь вы можете распоряжаться здесь!

Американские десантники погрузились в приземлившиеся в самом центре деревни вертолеты. Взлетая, винтокрылые машины почти одновременно, точно на параде, выполнили разворот как раз над головами русских полицейских, умчавшись затем на север. Через несколько минут три "Черных ястреба" превратились в едва заметные точки возле самого горизонта.

Тарас Беркут, проводив взглядом вертолеты, обернулся к своим бойцам, сгрудившимся возле "Тигров". Полицейские торопливо выстроились в две шеренги, уставившись на командира, и тот произнес:

- Наша задача - обеспечить неприкосновенность места происшествия до прибытия группы криминалистов. Поэтому приказываю первому отделению оцепить по периметру развалины церкви, близко не подходить, следы не затаптывать. Встать на расстоянии не менее ста метров и ждать моих приказов. Задача ясна?

- Так точно! - гаркнул командир отделения. - Есть охранять развалины!

- Отлично! Второе отделение организует прочесывание поселка. Возможно, выжившие есть, но они прячутся, и вы должны найти их. Обыскивать каждый дом, каждый сарай, все подвалы, чердаки, даже нужники! Ищите живых!

Больше всего Беркут мечтал сейчас о том, что в какой-нибудь избе с видом на церковь стоит себе на штативе видеокамера, которую забыл выключить местный житель за пару минут до казни. Стоит - и методично фиксирует хоть на пленку, хоть куда все, что произошло здесь, от начала и до конца. Полковник и сам понимал, что это глупо, совсем по-детски, рассчитывать на такое, но иначе придется ломать голову над тем, кто решился сжечь заживо десятки ни в чем не повинных крестьян, тем более, использовав для казни не сарай какой-нибудь, а храм.

- Есть, искать живых! - отозвался командир второго отделения.

- Товарищ полковник, разрешите вопрос? - раздалось вдруг из строя. - Кто уничтожил деревню? Кто мог это сделать?

- Боец, ты слышал мой приказ? Если отыщешь хотя бы одного живого здесь, мы оба это узнаем, а сейчас я знаю не больше, чем ты, - честно признался Беркут. - Американцы сказали, что это партизаны, но я не верю. Если хочешь знать правду, внимательно смотри по сторонам, может, найдешь что-нибудь интересное. А сейчас - марш исполнять приказание!

Строй рассыпался. Половина полицейских выстроилась по периметру церкви, и было слышно, как под подошвами тяжелых ботинок скрипит жирный густой пепел. Остальные бойцы, по привычке держа наизготовку оружие, двинулись по деревне, разделившись на группы по два-три человека. Немало людей, прибывших в Некрасовку с Беркутом, прошли суровую школу Чечни и Дагестана, и сейчас, в лишившемся жизни поселке вели себя в точности так же, как во время зачистки какого-нибудь отдаленного аула, просто по привычке, потому что от излишней осторожности, в отличие от беспечности, еще никто не умер. Они были готовы исполнить приказ командира со всем старанием, но полковник уже почти уверился в том, что в деревне никого не осталось. Беркут не знал, что один из тех, кто мог бы пролить свет на страшные события в поселке, бредет по лесам, не так уж далеко от этих мест.

Азамат Бердыев упорно шагал в выбранном направлении, переставляя гудевшие от усталости ноги. На спину давил рейдовый рюкзак, даром, что забитый только наполовину, плечо оттягивал автомат, при каждом шаге впивавшийся в бок гранями ствольной коробки. Идти было трудно, но партизан шел, с каждой минутой все больше удаляясь от разоренной чеченцами деревни.

Азамат хотел вернуться, защитить тех людей, что дали приют ему и его товарищу, а за это теперь вынуждены были умирать от рук дикарей, но понимал, что, вернувшись, никому не поможет в одиночку, только погибнет в бессмысленном бою. Он не был настоящим диверсантом, спецназовцем, а всего лишь командиром танка Т-80. В тесноте башни боевой машины Бердыев чувствовал себя почти всемогущим, заставляя сорок шесть тонн стали и огневой мощи подчиняться каждой его мысли. Теперь же он стал просто испуганным одиночкой с "калашниковым" и горстью патронов и только и мог, что прятаться, тайком пробираясь к своим.

Бердыев шел, ориентируясь по компасу. Карта осталась у Осипова, так что партизан точно даже не знал, куда он идет, просто двинувшись на юг и надеясь на то, что узнает знакомые места. Где-то там - база его отряда, там полковник Басов ждет вестей от своих бойцов, оставленных в этой глуши на излечение. И Азамат должен дойти, должен рассказать, что случилось. И вместе со своими товарищами отомстить сразу за все, и за то, что погибла целая деревня, и за то, что убил Матвея собственными руками, послав ему единственную пулю, вместо того, чтобы истратить ее на врагов.

Азамат не умел путать следы по-настоящему, хотя кое-чему и научился, влившись в ряд партизан. И потому, когда где-то неподалеку сперва прозвучали хлопки взрывов, а затем раздалась стрельба, бывший танкист решил, что это погоня. Прижавшись к первому попавшемуся дереву, Бердыев сорвал с плеча АК-74, готовый встретить преследователей свинцовым шквалом, подороже продавая свою жизнь. И только спустя несколько минут он понял, что где-то рядом идет бой, не имеющий никакого отношения к самому партизану. Трещали автоматы, ухали пулеметы, что-то взрывалось. Еще минут через десять все стихло.

- Что там за херня? - прошептал, разговаривая сам с собой, Азамат. Так ему было проще успокоиться, забыть об одиночестве.

Бердыев мучался, гадая, кто и с кем может воевать в глухом лесу, и одной из мыслей было то, что это его товарищи, партизаны, схлестнулись в дебрях с чеченцами, уничтожившими деревню. Возможно, полковник Басов устал ждать, когда вернутся его бойцы, и сам пришел за ними, только опоздал немного.

Почти уверенный в своей догадке, Азамат решительно двинулся туда, откуда донеслись звуки перестрелки. Все же он сохранял осторожность, сдерживая себя, ведь победителями из короткого боя могли выйти с равной вероятностью обе стороны, и неизвестно, что ждет впереди. Лес сыграл злую шутку с партизаном. Если сперва показалось, что стреляли буквально в сотне метров, за соседними деревьями, то на деле пришлось пройти больше километра, прежде чем Азамат наткнулся на следы боя.

У ног партизана лежал труп, изорванный осколками. Явно или гранатой подорвали, или наткнулся на мину. Тело было сильно изуродовано, но все равно Бердыев понял, что перед ним - чеченский боевик, из тех, которых пригрели янки. Американский камуфляж, АКМ с изогнутым стволом, черная короткая борода, зеленая повязка на лбу, пропитавшаяся кровью - все, как и полагается. Именно такие "звери" ворвались в Некрасовку, именно они убивали местных, забавляясь, упиваясь своей силой.

Обыскав окрестности, Азамат нашел еще несколько трупов, много стреляных гильз, оружие, как поврежденное, так и вполне целое на вид. Все погибшие были чеченцами, в этом Азамат не сомневался, но кто их здесь убил, бывший танкист понять никак не мог. Казалось, горцы тут сражались с пустотой, палили по воздуху из всех стволов, а затем все погибли.

- Чертовщина, - выдохнул партизан, растерянно озираясь по сторонам.

Так и не разобравшись, что произошло в лесу, Бердыев вернулся на прежний маршрут, снова двинувшись на юг. Единственное, что он сделал, прежде, чем покинуть место странного боя чеченцев не иначе как с собственными тенями, это обыскал пару трупов. О брезгливости Азамат забыл уже давно, еще тогда, когда в тверских лесах вытаскивал останки экипажей из сгоревших на марше Т-80 Кантермировской танковой дивизии. И потому сейчас он без особых колебаний обчистил пару мертвецов, разжившись несколькими рожками с патронами калибра 5,45 и тремя ручными гранатами - одной РГД-5 и парой более мощных Ф-1. Заодно взял два перевязочных пакета и упаковку с сухим пайком, только карты ни на одном из трупов не нашлось.

Пополнив запасы, Азмат продолжил свой путь, теперь уже более уверенный в своих силах. Он прошел еще километров пять, прежде чем вспомнил про запас воды. Во фляжке еще что-то плескалось, но на самом донышке. Конечно, октябрь в архангельских лесах - это не май в степях ставрополья, но все же флягу стоило наполнить. Азамат плохо представлял, где он сейчас и много ли еще нужно пройти, да и не был уверен до конца, что идет верным курсом.

Серебристая гладь то ли пруда, то ли небольшого озерца мелькнула по левую руку в тот самый момент, когда мысль о пустой фляге подавила все остальные. Обрадовавшись подарку судьбы, Бердыев изменил направление движения, нацелившись на водоем. Ближе к берегу снова разросся кустарник. Тут-то, продираясь сквозь заросли, Азамат и понял, что он не один. Партизан краем глаза заметил движение на самом берегу и, присмотревшись, увидел человека в камуфляже и походном снаряжении, опустившегося на корточки у воды.

Замерев, стараясь даже не дышать, закусивший нижнюю губу от напряжения партизан рассматривал незнакомца, не сразу сообразив, что камуфляж на том - американский. Это означало лишь одно - перед ним враг. А еще Бердыев заметил лежащую на траве рядом с человеком в камуфляже снайперскую винтовку СВД, десантную версию со складывающимся на бок прикладом и пластиковым, а не деревянным цевьем.

Некто в американском снаряжении, невысокий, узкоплечий, какой-то щуплый и хлипкий на вид, держа оружие под рукой, и оставив у ближайшего дерева пухлый рюкзак, неторопливо пил, устроившись к лесу вполоборота. Он явно был один, и Азамат решил рискнуть. Он не был специально обученным диверсантом, но кое-чего успел нахвататься в лагере партизан, например, научившись "снимать" часового или бесшумно перемещаться по лесу. Кем бы ни оказался тот человек у озера, он мог, как минимум, стать ценным источником информации, а заодно и трофеев, возможно даже карты или, что совсем невероятно, навигатора.

Сдав назад, выбравшись из зарослей, Азамат Бердыев, стараясь производить как можно меньше шума, принялся обходить своего противника по широкой дуге, заходя сзади. Оружие он держал наготове, сняв АК-74 с предохранителя и дослав патрон в ствол. Нет ничего хуже, палить из автомата в лесу, слышно будет за несколько верст, но, в конце концов, карту взять можно и с трупа, а рисковать, ступая с неизвестным в рукопашный бой, Азамат не желал.

Осторожно, шаг за шагом, порой застывая на несколько минут, Бердыев крался к добыче. Сквозь ветви он уже видел спину незнакомца, все так же склонившегося над водой. Тот, кажется, ничего не подозревал, подпустив врага к себе на ничтожные двадцать шагов. Правда, винтовка лежала рядом, на расстоянии вытянутой руки, но партизан уже сжимал обеими руками потертый "калаш", а незнакомцу еще нужно было потратить драгоценные секунды на то, чтобы дотянуься до оружия, прицелиться, повозиться с предохранителем.

Азамат на мгновение потерял из виду добычу, скрывшись за стволом молодой сосенки, чтобы, выбравшись из-за укрытия, оказаться точно позади жертвы. Но, когда он смог вновь видеть берег озерца, человек в камуфляже исчез. Снайперская винтовка со сложенным прикладом все так же лежала на земле, к толстому стволу дерева был прислонен камуфлированный рюкзак, но их владелец исчез.

По инерции Бердыев сделал еще два шага вперед, от растерянности опустив автомат стволом вниз. В этот миг сзади-справа раздался сперва сухой щелчок предохранителя, а затем - хриплый голос, скомандовавший:

- Брось оружие на землю и замри! Стой, как стоишь, не вздумай оглядываться, если не хочешь сдохнуть прямо сейчас!

Голос, приказывавший партизану, был женским, и, поняв это, Азамат от удивления выпустил из рук автомат. Так и не сделавший ни одного выстрела АК-74, выскользнув из разжавшихся ладоней, упал под ноги партизану, а голос, произносивший слова по-русски, но с явным акцентом, хотя и не сильным, продолжил:

- Кто ты такой? Что ты здесь делаешь и почему следишь за мной? Где остальные?

Судя по звуку, обладательница голоса приближалась, заходя Азамату с боку. Очень хотелось повернуть голову, посмотреть, с кем его свела судьба в глухом лесу, но еще больше хотелось жить, а не валяться на земле в луже собственных расплескавшихся мозгов.

- Тебя Турпал послал? Ему мало тех, кого я отправила к Аллаху? В одиночку за мной пошел?

- Меня никто не посылал, - выдавил из себя Азамат. - И Турпала никакого я не знаю. Я видел в лесу трупы, это ты их убила? В одиночку?

- Эти ишаки сами шли под мои пули! Как и ты сейчас. Хотел подобраться поближе, чтобы одним выстрелом прикончить?

Она обошла Азамата, став перед ним и целясь в партизана из массивного девятимиллиметрового АПС. Тяжелый автоматический пистолет казался слишком большим в руках хрупкой смуглой девушки, хмуро глядевшей на Бердыева исподлобья. Мешковатый камуфляж скрывал очертания ее фигуры, на голове была повязана косынка-бандана, и оттого партизан не понял сразу, что видит женщину. А сейчас эта женщина был готова пристрелить его на месте, обманув, выманив из укрытия, как последнего идиота.

- Я ничего плохого не хотел, - попытался успокоить незнакомку партизан. - Я хотел поговорить, но боялся, что здесь засада. Хотел присмотреться получше!

- Кто ты? - Девушка в камуфляже пристально уставилась на Бердыева и вдруг воскликнула, словно что-то вспомнив: - Ты партизан, русский! Я видела тебя, когда вы бежали вдвоем из русского аула!

Азамат Бердыев напрягся, готовый к броску. Перед ним был враг, и пусть у чеченки в руках оружие, он, бывший гвардии сержант Российской Армии успеет добраться до нее, вцепиться в глотку, мстя за своего павшего товарища.

Жанна Биноева долго кружила по лесу, петляла, путая следы, пока не убедилась окончательно, что за ней следом никто не гонится. Она не боялась преследования, наоборот, так даже лучше, чем трусливо бегать от собственной тени. Но во творой раз посланные Исмаиловым боевики могли оказаться более осторожными или просто более удачливыми, а она еще не спешила на встречу со Всевышним.

Добравшись до лесного озерца, Жанна позволила себе отдохнуть, но, не успев расслабиться, ощутила чужое присутствие. Чей-то взгляд коснулся ее, изучая, оценивая. Снайперша застыла, прислушиваясь к шорохам, доносившимся из леса, и к собственным ощущениям. Пару минут она провела неподвижно, и уже решила, было, что ей просто померещилось что-то от усталости, когда рядом треснула ветка, а затем зашуршала листва под чужими ногами.

Биноева угадала, откуда появится ее противник. Она не верила, что это люди Исмаилова - те бы давно расстреляли ее, ведь амиру, жаждущему отомстить за брата, хватит и отрезанной головы. Но тот, кто скрывался в кустах на берегу, стрелять не спешил, и Жанна решила ждать.

Чужак старался быть осторожным, но все равно выдавал себя звуком шагов, дыханием, даже запахом пота и оружейной смазки. В последний миг Жанна отскочила в сторону, даже не думая трогать свою СВД - винтовка, надежная и мощная, в ближнем бою была только помехой из-за своей неразворотливости. И когда человек в камуфляже, настороженно сжимавший автомат, выбрался из зарослей, она вытащила из кобуры надежный "Стечкин".

Жанне потребовалось несколько минут, чтоб вспомнить одного из ужавших из деревни русских партизан, за головами которых и послали их отряд. Один из них, схваченный людьми Исмаилова, был убит, но не чеченцами. Он погиб от пули своего товарища, и сейчас этот человек стоял перед Биноевой, настороженный, напряженный, готовый броситься в бой.

- Это ты застрелил того русского, которого мы захватили живым? - в упор уставившись на пленного, спросила Жанна, как профессионал, тогда оценившая мастерство стрелка.

- Вы, ублюдки, хотели отрезать ему голову, как барану, - ощерился партизан. - А так мой товарищ умер быстро и легко, как мужчина, а не захлебываясь в луже собственной крови! Но вам, зверям, я такую участь не обещаю! Вы вырезали целую деревню, ни в чем не повинных людей, просто потому, что так захотелось! Скольких ты прикончила? Ты стреляла в них или резала глотки? Как тебе больше нравится?

- Я убила одного, вспоров его брюхо, - сухо процедила Жанна, вспоминая, как хрипел Исмаилов, когда ее нож погрузился в его плоть. - Потом застрелила еще одного, возможно, двоих, но второго могла только ранить. А потом мне пришлось бежать, потому что я убивала своих, чтобы спасти русскую девчонку-медсестру, которую иначе изнасиловали бы все подряд! И вашу деревню сожгли из-за меня!

Она с вызовом смотрела на партизана, не забывая держать его на прицеле. Их разделяло четыре шага, можно преодолеть в одном прыжке, если постараться, но Жанна была уверена, что бросившегося на нее русского встретят на полпути пули из ее пистолета. Она хорошо умела стрелять не только из винтовки СВД.

- Значит, те боевики в лесу, ты убила их? - догадался партизан. - Они хотели отомстить, пошли за тобой, а ты всех прикончила, одна? Заманила их на мины? А фельдшер из деревни, где она? Она тоже здесь, с тобой?

- Тех, кого ты нашел в лесу, убила я, а перед этим заманила в засаду, отвлекая от русской девчонки. Я не знаю, где она, мы расстались в лесу, она пола к своим, но не обратно в деревню. Она была жива и здорова, а больше я ничего не знаю.

- Как же ты стала стрелять в своих? Вы, чеченцы, держитесь друг за друга!

- Они - звери, а убить зверя не зазорно, если он становится слишком жесток!

- Точно, звери, - усмехнулся партизан. - И грызете друг друга, как звери! Только что стреляла по русским партизанам, не понравилось, решила убить парочку своих!

- Молчи, неверный шакал! Или я реши прикончить и тебя! Ты мне не нужен, только мешаешь! Убью тебя и пойду дальше!

- Я - мусульманин, - вскинулся партизан. - Я не русский - я татарин, родился в Казани, прекрасном городе! Мой прадед совершил хадж в Мекку семьдесят лет назад! мой отец совершал намаз в соборной мечети Кул-Шариф! А ты всю свою жизнь провела в каком-нибудь диком ауле, как и все твои предки!

Биноева замерла, открыв рот, удивленная этой гневной отповедью. Вздумай партизан напасть сейчас, он бы добился успеха, и "Стечкин" в руках Жанны не стал бы помехой. Но пленный не двинулся с места.

- Выходит, твои теперь охотятся на тебя, верно? - спросил партизан. - Ты убила немало своих братьев, они захотят твоей крови. Куда ты думала идти? Ты же здесь чужая, в одиночку не выживешь. После того, что случилось с деревней, чеченцев будут ненавидеть со всей силой и станут им мстить, все подряд!

- Меня не так просто убить! Те, кого послал за моей головой Турпал Исмаилов, тоже думали, что легко справятся, их было больше, у них было много оружия. Те, кто смог спастись, трусливо бежав, больше так не считают! И ты думал, что меня так просто застать врасплох, решил, что можешь убить меня, а можешь посмеяться, а теперь я могу тебя убить, когда захочу! Я тебя пристрелю и уйду дальше, и никто меня не остановит! Я вернусь в Чечню, в горы, там я родилась, там и останусь, и больше не буду прислуживать американцам! Пусть неверные убивают друг друга сами!

- До Чечни далеко, - пожал плечами партизан, забыв, что и этот жест может быть истолкован, как попытка сопротивления. - Ты можешь и не дойти! Если не хочешь служить американцам, тогда помоги нам справиться с ними! Меня зовут Азамат, и ты права, я был в деревне. Моему товарищу повезло меньше, а я ушел. Теперь я ищу свой отряд, своего командира. Когда он узнает, что ваши сделали с деревней, он захочет отомстить. И я этого хочу. А ты нам можешь помочь!

- Снова убивать своих? Ваши партизаны с этим справятся не хуже.

- Ты можешь знать что-то важное для наших командиров! Просто иди со мной, расскажешь, что знаешь, и тогда отправляйся в Чечню или куда угодно!

- Как только я приду к твоим товарищам, они меня повесят! Ты прав, твои захотят мести, и проще всего будет начать с меня!

- Этого не будет, поверь! Ты спасла ту, которая помогал мен и спасла Матвея - моего товарища, которого вы схватили в деревне!

- Я убивала русских солдат и раньше, - прошипела Жанна. - В Чечне! Много солдат! Я - ваш враг!

- Была война. Теперь мы воюем с другим врагом, прошлое можно не вспоминать, для этого будет лучшее время! Поверь, тебя не тронут! А так ты пропадешь, ты одна, в чужом краю. Здесь не выжить!

Биноева медленно опустила пистолет, только теперь почувствовав, как сильно затекла державшая его рука. Она уже успела подумать о том, как быть дальше, и не нашла ответа на этот просто и сложный одновременно вопрос. здесь она была чужой, и теперь осталась в одиночестве. Привыкнув жить в стае, чувствовать поддержку братьев, Жанна сейчас прочувствовала, как никогда глубоко, каково это, оказаться одной. Тем более, когда те самые братья были готовы драться между собой за право первым перерезать ей глотку.

Идти обратно в Чечню - хорошая мысль, но Жанна помнила, как долго они летели сюда на американском грузовом самолете. Обратный же путь предстояло проделать по земле, и это будет несравнимо медленнее. Часы полета превратятся в дни, недели странствий по враждебной земле, где каждый вправе поступить с ней, как пожелает. Она понимала русских - после того, что творили опьяневшие от крови чеченцы, их можно было ненавидеть столь люто. И теперь у нее не было выхода, до той самой минуты, когда этот партизан предложил идти с ним.

- Хорошо, я согласна, - кивнула Жанна, убирая обратно в кобуру поставленный на предохранитель "Стечкин". - Я пойду с тобой, хочу посмотреть, для войны с кем нас наняли американцы, пообещав огромные деньги. Они разгромили вашу армию за пару дней, а с вами не могут справиться сами. Мне интересно. Но учти, если ты задумал какую-нибудь хитрость, тебя я успею отправить на тот свет, и еще столько ваших, сколько смогу!

- Договорились, - усмехнулся чуть расслабившийся партизан, после того, как Жанна перестала держать его на прицеле. - Я запомню.

- Подними свое оружие, - разрешали снайперша. - Только вытащи магазин и извлеки патрон из ствола. Мне так будет спокойнее.

Азамат послушно сделал все, отомкнув рожок и передернув затвор. Выпавший патрон он заботливо убрал в карман "разгрузки", там же расположился и магазин. Повесив автомат, превратившийся в бесполезный кусок металла, за спину, вниз стволом, как научили более опытные товарищи, чтобы не замочить патроны и на засорять грязью затвор, партизан вновь обратился к чеченке:

- Я готов. Но я не знаю, куда точно идти. Карта у тебя есть? Если нет, мы можем долго кружить по этому лесу!

- Вот карта, - сухо ответила Биноева, протягивая сожженный гармошкой лист бумаги.

- Уже лучше! Что ж, если сейчас мы где-то здесь...

Партизан задумался, размышляя, что-то бормоча себе под нос и водя пальцем по карте. Потом сообщил:

- Нужно идти на юго-запад, примерно километров тридцать. впереди должна быть река, будем двигаться параллельно ей, это лучший ориентир. В конце концов, нас заметят.

- Хорошо, если твои товарищи узнают тебя и не встретят очередью в упор!

- Не, скорее на мину наткнемся, - усмехнулся совсем уже повеселевший Азамат. - Так что под ноги смотреть надо постоянно. У нас умельцы есть, такого понаставят, сами потом боятся ходить!

Не слушая больше партизана, Биноева тем временем взвалила на спину рюкзак, повесила на плечо черную СВД, имевшую какой-то хищный вид, и лишь тогда будто вновь вспомнила про Азамата.

- Готов? Ты пойдешь первым, а я за тобой. Я должна все время видеть тебя.

- Не доверяешь? Ну дело твое, - пожал плечами Бердыев. - Как скажешь. Что, идем уже?

Вместо ответа Жанна лишь толкнула его в спину, и партизан двинулся в путь, бросив быстрый взгляд на компас. Пройти предстояло немало, причем в основном - по лесам, через заросли, где каждый километр, отмеренный на карте, мог растянуться вдвое. Азамат беззаботно зашагал, что-то даже принявшись насвистывать себе под нос и иногда поправляя сползавший с плеча ремень своего АК-74. с автоматом, даром, что незаряженным, партизан чувствовал себя более уверенным. По роду службы прежде ему мало приходилось пользоваться таким оружием, более привычной была танковая пушка, но, подавшись в "лесные братья", гвардии сержант Бердыев быстро восстановил навыки, свыкшись с "калашом", поверив в него.

Шагая по лесу, Азамат даже переставал ощущать присутствие рядом чеченки, ее настороженный взгляд, сверливший спину. И лишь когда он, забывшись, отрывался, уходя вперед слишком далеко, злой окрик из-за спины заставлял вспомнить, что партизан не один гуляет по таежной чаще. В этом случае партизан, ничего не отвечая, сбавлял темп, стараясь выдерживать дистанцию, но затем вновь разгонялся, и история повторялась.

Шли долго. К вечеру, как прикинул Бердыев, преодолели километров двадцать, потому что ничего кроме оружия и боеприпасов с собой не несли. Когда стало слишком темно, чтоб безопасно ходить по незнакомому лесу, сделали привал. Биноева молча достала из рюкзака сухпай, половину отодвинув поближе к партизану. Тот кивнул, ничего не говоря, и оба принялись за еду.

- Зачем ты убивала своих? - вдруг спросил Азамат. - Не понимала, что станешь врагом для них? Что тебе до русской девчонки? Вы же русских ненавидите!

- В детстве я видела, как пленным русским мальчишкам отрезают головы, вспарывают животы, заживо сдирают кожу. Это было страшно, а все мои земляки смотрели и смеялись. Говорили, что это война, что русские - враги, что с нашими пленными они делают то же самое, если рядом нет каких-нибудь журналистов или командиров. Не знаю, так ли это. Но эти мальчишки все-таки были солдатами, они знали, чего ждать. А та медсестра, она просто попалась на глаза одному выродку, который решил ее изнасиловать. Я знаю, как это больно и мерзко, и не смогла сдержаться.

Жанна отвернулась, замолчав, и Азамат не решился ни о чем ее спрашивать. Так, молча, расправились с сухим пайком, устроившись на ночлег. Стоянку Биноева окружила несколькими растяжками, использовав гранаты РГД-5 и моток тонкой лески. А наутро, сняв "сюрпризы", чеченка быстро собралась, и в том же порядке путники двинулись дальше.

- Мы идем слишком долго, - мрачно произнесла Биноева, когда минул полдень, и позади осталось еще километров пятнадцать лес, по которому, казалось, прежде не ступала нога человека.

- Скоро будем на месте. Я мог и промахнуться на пару километров.

В том, что он не ошибся с выбором маршрута, Азамат убедился спустя всего полчаса. Лес вокруг ничуть не изменился, но партизан успел ощутить чужое присутствие рядом, хотя сам не знал, что заставило его насторожиться. Его путница тоже что-то почуяла, внезапно замерла, стаскивая с плеча винтовку, но прежде чем СВД устроилась в ее руках, из зарослей раздался негромкий голос:

- Замрите на месте! Стволы на землю, или покрошим в фарш!

Сразу с трех сторон раздались щелчки предохранителей, лязг металла, каким сопровождается взведение оружия. Жанна Биноева растерянно озиралась по сторонам, не выпуская из рук винтовку, ствол которой, в прочем, направила себе под ноги.

- Третий раз не повторяю, - раздалось из-за кустов, но уже с другого места. Азамат так и не понял, как укрывавшийся в зарослях человек мог перемещаться так бесшумно. - Бросай оружие!

- Положи винтовку, - попросил Бердыев, понизив голос. - Нас просто изрешетят. Хорошо еще, сразу не расстреляли без разговоров!

Биноева колебалась еще несколько секунд, показавшихся бесконечно долгими, но все же аккуратно опустила оружие на землю, затем выпрямившись во весь рост и подняв руки над головой. Азамат тоже швырнул в сторону бесполезный автомат. И только тогда заросли расступились, пропуская сразу двух человек в "лохматом" камуфляже, скрывавшем очертания фигур. Один направился к партизану и чеченке, опустив стволом вниз АКС-74, второй остался в стороне, держа гостей на прицеле. И Бердыев, хотя и здраво оценивавший свои способности следопыта, был почти уверен, что в зарослях есть еще кто-то третий, страхующий двух своих товарищей. Одно неверное движение, жест, истолкованный, как попытка атаковать - и их обоих срежет меткая очередь, превратив в два куска мяса, сочащихся теплой кровью.

- Ворон? - Бердыев прищурился, вглядываясь в лицо того, кто шел к ним. - Ворон, ты что, своих не признаешь уже?

- Азамат? - воскликнул партизан удивленно. - Азамат, ты как здесь оказался? Мы уж заждались тебя! А ты гуляешь оказывается! А кто это с тобой еще?

Несмотря на то, что партизан узнал товарища, его напарник держал оружие наизготовку, но теперь ствол АК-74 был нацелен на Жанну Биноеву, так и стоявшую с поднятыми руками.

- Она со мной, Ворон. Мне к командиру надо, вместе с ней. Есть, что рассказать. Полковник сейчас на базе?

- Уехал недавно. Подождать придется, - сухо ответил Ворон, изучая незваную гостью. - Идем, Азамат, провожу до лагеря. Подругу твою, так и быть, возьмем с собой, только сперва сбрую снимем и руки свяжем. Не нравится она мне.

Когда Биноева, стащив разгрузочный жилет и отцепив кобуру со "стечкиным" и ножны с боевым ножом, протянула руки, позволяя партизану связать себя, Азамат негромко произнес, взглянув на нее:

- Не бойся! Все обойдется!

Ничего не ответив, Жанна дождалась требовательного толчка стволом в спину, двинувшись вслед за партизанами по укрытой от постороннего взгляда тропе к лагерю. Для нее пути назад в этот миг уже не было, а впереди ее не ожидало ничего хорошего.

Глава 8 Взгляд в прошлое-3: Мстители

Южноуральск, Россия 2 июля

Когда Наташа предложила Олегу остаться у нее до утра, Бурцев не колебался ни мгновения. Слишком много времени он провел в местах суровых, жестоких, беспощадных, слишком часто мечтал о том, как вернется к своей любимой, чтобы быть с ней рядом отныне и навсегда. И потому после единственного "Да!" они почти ничего не говорили друг другу, лишь потом, в жаркой темноте, дрожащим от страсти голосом шептали то, что всегда приходит на ум, когда остаются только двое в целом мире.

Они долго не могли успокоиться, но, наконец, уснули на смятой постели, обнимая друг друга. А вырваться из забытья Олега заставил звук, который он не спутал бы ни с чем иным даже во сне. Пульсирующий гул, сперва тихий, едва угадывающийся среди шумов просыпавшегося город, проникавших за плотно задвинутые занавески, за прикрытую дверь спальни, вдруг превратился в могучий рык, заставив Бурцева рывком сесть на кровати. Олегу потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, где он и как тут оказался, а затем бывший гвардии старший сержант бросился к окну, успев увидеть медленно проплывающий над городом самолет прежде, чем тот скрылся из виду, заслоненный соседний высоткой.

- Олег, что это было?

Наташа сонно моргала, приподнявшись на локте и непонимающим взглядом уставившись на парня. Но прежде, чем Бурцев ответил, откуда-то сверху вновь волной накатил рокочущий гул, и теперь уже Олег, не успевший отойти от окна, смог рассмотреть серую "тушу" самолета, проследовавшего тем же курсом, что и предыдущий. Крылатая машина была отчасти похожа на старенькие Ан-12, на которые Олегу пришлось вдоволь насмотреться за время службы в десанте - такой же объемный фюзеляж, четыре мотогондолы под прямыми крыльями, сверкающие диски воздушных винтов. Вот только звезды на окрашенных в светло-серый цвет плоскостях и высоком "плавнике" киля были не красные, а белые.

Транспортный самолет Локхид "Геркулес" со снижением прошел над городскими кварталами, жужжа, словно гигантский шмель. Редкие прохожие, оказавшиеся на улицах в этот ранний час, замирали, запрокидывая головы, провожая испуганными взглядами воздушный корабль. У них, обычных людей, еще была возможность гадать и сомневаться, а Олегу некогда было тратить время на такую ерунду.

- Это американцы!

Бурцев уже торопливо одевался, чувствуя, как сердце тревожно сжимается в груди - об их небольшом городке, наконец, вспомнили, и теперь что-то неизбежно должно было измениться в размеренной и, в общем-то, спокойной жизни.

- Олег, не уходи, - Наташа подошла к парню сзади, обнимая его за талию. - Останься! Мне становится страшно!

- Надо идти! Я вернусь, Солнце, как только смогу!

Бурцев, заставив себя не слышать испуганный лепет, торопливо одевался. Натянул джинсы, поднял с пола скомканную водолазку, вспомнив на миг, как прошлой ночью они торопливо, дрожащими руками срывали друг с друга одежды, вспомнив, и прогнав столь не вовремя нахлынувшие воспоминания. Вот и красная повязка дружинника заняла свое место на правом плече.

- Надо идти, - негромко произнес Олег, положив руки на плечи девушке. - Я вернусь!

Вернувшись в родной город, бывший гвардии старший сержант колебался вступить в народную дружину, хотя на самом деле все было решено за него. И, правда, куда еще податься молодому, сильному и здоровому парню, постигавшему искусство войны в стычках с беспощадным, умелым и по средневековому жестоким врагом в диких горах, тем более, когда иной работы в городе практически нет. Немногочисленные заводы перестали получать заказы - их продукция оказалась намного дороже той, что ввозили американские фирмы, развернувшие свои производства повсюду, от Аргентины до Узбекистана и Малайзии. Можно было пристроиться на рынок грузчиком, тоже неплохое занятие, и вполне прибыльное по местным меркам, тем более, тяжелой работы три года ползавший по горам Бурцев не боялся. Но Олег выбрал для себя более важное дело, присоединившись к тем, кто охранял покой Южноуральска. Бывшему десантнику тоже было ради кого ходить по темным дворам с автоматом.

Желание Олега новое начальство и товарищи встретили с пониманием и выдали ему табельное оружие из бывшего милицейского арсенала, красную нарукавную повязку, заменившую всем униформу, погоны и шевроны. Так гвардии старший сержант Бурцев стал одним из тех, на ком держался порядок и покой его родного города.

Удивительно, но перемены в стране здесь были заметны лишь тем, что милиция, которой простые горожане порой боялись больше, чем любого хулигана, сменилась патрулями дружинников. Тем более, многие из них и сами прежде работали в органах внутренних дел. Ничто больше не напоминало о присутствии где-то рядом американцев, о смене власти и трех кровавых днях войны. Но все понимали, что это временно, и чужаки из-за океана, явившиеся в Россию, чтобы обосноваться в ней всерьез и надолго, явятся и в этот тихий уголок. А потому каждый дружинник знал, как поступить в этом случае, получая самые подробные инструкции.

Олег Бурцев, оставив перепуганную едва не до обморока Наташу, со всех ног бежал по наполнявшимся народом улицам в сторону районного отдела милиции, бывшего, разумеется, теперь превратившегося в базу дружинников. Никто не давал такой команды, но каждый боец знал, что именно там следует собираться в случае любых неожиданностей. И потому сейчас Олег видел, как мелькают вдалеке красные повязки на руках его товарищей, тоже спешивших, что есть мочи. А над головами не смолкал рокот заходивших на посадку американских самолетов.

Разогнавшись, Олег выскочил на мостовую, и тотчас отпрыгнул назад, оглушенный ревом клаксона. Прижавшись к фонарному столбу, дружинник во все глаза смотрел на промчавшуюся по улице автоколонну, распушавшую редких прохожих. Возглавлял ее автомобиль, своими очертаниями напоминавший знаменитый американский "Хаммер", но Олег быстро узнал бронеавтомобиль "Тигр" - в Чечне таких было немало у внутренних войск, еще ими пользовались разведчики. В отличие от "Хамви", вмещавшего всего четырех человек, эта машина могла перевозить целое отделение, являясь полноценным бронетранспортером. И сейчас один такой, размалеванный пятнами камуфляжа, на полной скорости промчался мимо Олега. Бурцев успел даже разглядеть зачехленный пулемет, установленный на крыше, на открытой турели.

- Это еще кто? - с испугом спросила стоявшая рядом с Олегом немолодая женщина, державшая за руку мальчика лет пяти, пухлого и белобрысого. - Жуткие какие! Что же будет?

- Все будет хорошо! Вы пока лучше оставайтесь дома, подождите немного, пока все не успокоится! Так безопаснее, на всякий случай!

Следом за "Тигром" двигались, урча мощными дизелями, сразу три грузовика "Урал-4230", причем не простые, а с бронированными кабинами и установленными в кузовах бронемодулями. Эти модули, коробки из противопульной брони, с бойницами и смотровыми щелями, превращали мирные грузовики в импровизированные бронетранспортеры. Такие машины в Чечне Олег тоже видел, их ставили в колонны, маскируя брезентом, и не раз решившиеся устроить засаду боевики попадали в ловушку. Веря, что одной очереди из автомата по брезентовому тенту хватит, чтобы убить всех, сидящих внутри, "воины джихада" натыкались на яростный ответный огонь, и иногда, чтобы положить конец очередной дерзкой шайке, не требовалась мощь летевшей на выручку авиации.

Десятитонные "уралы", грохоча колесами по асфальту, величаво проплыли мимо оторопевшего Олега, исчезая за поворотом. А следом за ними, замыкая небольшую колонну, ехала машина, которую бывший десантник видел лишь на фотографиях да на экране телевизора. Бронетранспортер СПМ-3 "Медведь" был создан для Внутренних войск на базе известного грузовика ГАЗ-66 по идеологии MRAP, то есть с усиленной противоминной защитой. От прародителя "Медведю" досталась лишь двухосная полноприводная база, на которую установили коробчатый бронекорпус совершенно новой конструкции. Он тоже был вооружен пулеметом, крупнокалиберным "Кордом" на дистанционно управляемой турели, аналогичной устанавливаемым на танки Т-90, то есть, в отличие от более легкого "Тигра", пулеметчик вел огонь изнутри, из-под брони, практически не подвергаясь риску.

Машины скрылись за поворотом, а Олег еще несколько секунд ошарашено смотрел им вслед, прежде чем догадался, что странная колонна, явно не имевшая отношения к американцам, двигалась в ту же сторону, куда так спешил и он сам. Бурцев со всех ног бросился вослед, но, разумеется, опоздал. Когда он вбежал на внутренний двор милицейского отделения, там было уже полно его товарищей, гудевших, точно рассерженный осиный рой, а с краю выстроились в ряд те самые машины.

Бойцы дружины образовали некое подобие строя в центре плаца. А возле приткнувшихся с края его "Тигров" и грузовиков переминались с ноги на ногу люди в американском "пиксельном" камуфляже, представлявшие собой разительный контраст с местными. Дружинники были одеты, в лучшем случае, в милицейскую форму без погон и нашивок, а в большинстве своем и вовсе в гражданское и от остальных жителей отличались лишь красными повязками, выглядя теперь на фоне вновь прибывших какими-то оборванцами.

Незнакомцы в американском камуфляже небрежно держали в руках непривычного вида "калашниковы". Оружие было явно короче стандартного АК, но заметно длиннее "ксюхи", АКС-74У, который чаще всего можно было видеть в руках стражей порядка. И, в отличие от той же "ксюхи", у этих автоматов приклад был хотя и складывающийся, но не каркасный, а монолитный, из черного пластика, как у АК-74М.

- Это что за публика? - Олег, ничего толком не понимавший, хмуро взглянул на выбравшегося из толпы Рохлина. - Кто такие?

- Полиция, - сказал, как плюнул, Дмитрий. - "Варяги"! Проститутки московские своих прислали, чтоб за нами приглядывали!

- Блин, и стволы какие-то у них странные, - покачал головой Бурцев. - Таких и не видел даже!

- Да "калаш" это, "сотой" серии, АК-105. Вроде ни армия, ни менты такими не вооружались, их для папуасов всяких, на экспорт делали только. Говорят, неплохая "машинка", дальнобойность и кучность лучше, чем у "окурка", но почти такой же компактный, в городе или на машине удобно, наверное.

- Блин, самого новья не пожалели, - усмехнулся Олег.

- Бойцы, в две шеренги становись! - Над плацем разнесся волнами эха голос начальника дружины. - Равняйсь! Смир-р-на-а-а!

По толпе прошла волна, и она, толпа, превратилась в не слишком ровный строй. А за всеми этими эволюциями наблюдали парни в американском камуфляже. Они о чем-то говорили между собой, кучкуясь у машин, кто-то курил, но оружие оставалось в руках, а пристальные цепкие взгляды скользили по шеренгам дружинников. Беспечностью здесь и не пахло.

- Внимание, бойцы! - приказал бывший замначальника городского управления внутренних дел Южноуральска, ныне возглавивший народную дружину. Сменив майорские звезды на красную повязку, он не перестал командовать, взяв под свое начало почти две сотни ополченцев.

К строю дружинников вышел бритый наголо здоровяк с перебитым носом, в таком же, как у остальных приезжих американском камуфляже, но с черными звездочками старшего лейтенанта на полевых погонах. Могучая грудь была обтянута разгрузочным жилетом "Тарзан" М-24 отечественного производства, нагрудные карманы которого, казалось, могут в любой миг треснуть от набитых в них коробчатых магазинов для пистолета-пулемета.

Казалось, этот громила собирается прямо сейчас в дальний рейд, не даром таскал на себе такой боекомплект. Само оружие висело на плече, необычный, футуристичного вида пистолет-пулемет, у которого приемник магазина был совмещен с пистолетной рукояткой управления огнем, а увеличенная спусковая скоба одновременно являлась передней рукояткой. Сколько не пытался Олег Бурцев, тип он так и не определил, так и не вспомнив о разрекламированном несколько лет назад, как идеальное оружие ближнего боя, девятимиллиметровом ПП-2000.

Крепыш в американском камуфляже молча прошел вдоль строя, демонстрируя бойцам самообороны поясную кобуру, оттягивавшую поясной ремень. Из кобуры торчала широкая рифленая рукоять пистолета, явно не "Макарова", который Олег мог уже узнать с первого взгляда. Старший лейтенант, сопровождаемый хмурыми, настороженными взглядами дружинников, дошел до края шеренги, развернулся на каблуках, и, пройдя в обратном направлении шагов десять, остановился.

- Значит так, - произнес офицер, исподлобья оглядывая дружинников. - Говорю один раз, первый и последний. Я - старший лейтенант Осипов, командир оперативного взвода полиции. С этой минуты порядок в вашем городе, безопасность его жителей, поддерживаем мы, я и мои товарищи. Здесь, как и повсюду в стране, власть будет только в одних руках. А так называемую народную дружину следует немедленно расформировать. Я благодарю вас за службу и приказываю немедленно сдать оружие, незаконно выданное вам из арсенала городского управления милиции. Больше вам оно не понадобится!

- Это наш город, - выкрикнул кто-то, стоявший рядом с Олегом. - Мы сами будем следить здесь за порядком! Мы защитим наши дома!

Полицейский, ставший похожим на разъяренного быка, остановился почти напротив Олега, придавливая дружинников своим тяжелым взглядом. Бурцев сумел, наконец, опознать пистолет - новенький девятимиллиметровый "Грач", он же пистолет Ярыгина под парабеллумовский патрон. Сам Олег такую "пушку" видел издали, да разок подержал в руках во время службы на Кавказе, когда это оружие, формально принятое на вооружение в далеком две тысячи третьем году, только начало поступать в элитные части.

- Повторять приказ не буду! Все оружие должно быть возвращено в арсенал, дружина распускается! И еще - ношение огнестрельного оружия с этого дня считается преступлением! Все, у кого есть легальное оружие, обязаны держать свои "стволы" дома, иначе нарушители будут задержаны, а оружие - изъято! У меня все! А теперь сдайте оружие!

- А как же американцы? - неожиданно воскликнул Рохлин. - С голыми руками их встречать?!

- К американцам никакой агрессии не проявлять. Они разместят свой гарнизон на аэродроме, здесь будет их перевалочный пункт. По взаимной договоренности за пределы аэродрома американцы не сунутся, порядок в городе - наша работа. Но на любые ваши выходки они будут отвечать огнем, без колебаний, так что на территорию аэродрома отныне вход строго запрещен, и лучше не соваться туда, если вы не самоубийцы. В ваших интересах ужиться с янки, им ваши дела все равно без надобности. Еще опросы есть?

Вопросов было, разумеется, море, но пока они еще зрели в головах ничего не понимавших дружинников. И полицейский офицер, не теряя времени даром, скомандовал растерянной толпе:

- Сдать оружие!

Прибывший в Южноуральск представители новой власти не церемонились. Пока Осипов обращался к дружинникам, большая часть его бойцов, а всего их было под полсотни, рассредоточилась по плацу. И в тот миг, когда прозвучала команда, на нестройные ряды ополченцев со всех сторон были направлены стволы автоматов. Мгновение, хотя бы намек на неподчинение - и дружинникиво сметет свинцовый шквал, от которого здесь не спастись и от которого некуда бежать. И они поняли это, потянувшись к Осипову, один за другим, и бросая оружие на асфальт к его ногам.

У Олега Бурцева оружия не было, он только явился на смену, и получить его не успел. Возможно, было бы лучше, имей каждый дружинник свой ствол всегда под рукой, но начальство решило иначе. И это тоже правильно, народ везде горячий, не нужно, чтобы кто-то по пьяной лавочке у себя дома стал размахивать хотя бы "макаровым". И потому Бурцев, как и многие, явившийся в райотдел с пустыми руками, просто прошел мимо настороженных полицейских, покинув внутренний двор. Оставалось надеяться, что эти люди и впрямь прибыли сюда, чтоб сохранить порядок.

- Что голову повесил, братан? - Понуро шагавшего, куда глаза глядят, Бурцева нагнал Дмитрий Рохлин. - Куда теперь двинешь, раз дежурство отменяется?

- Не знаю. Думаю, что теперь делать. А ты как? Что решил?

- Сперва посмотреть надо, - пожал плечами бывший теперь уже дружинник, успевший избавиться от ненужной больше красной повязки. - Поглядим, что к чему, а потом и думать будем. Все-таки эти, - он кивком указал в сторону райотдела милиции, где уже вовсю хозяйничали московские гости, - это не янки, свои, русские. Может, и не будет хуже. А если что, к партизанам подамся!

- Партизаны? - непонимающе нахмурился Олег.

- Ну да! Не перевелись еще богатыри на земле русской. Говорят, кое-где уже отряды собираются и американцев помаленьку щиплют. Хоть Самойлов и приказал армию распустить, кое-кто на его приказ просто положил, и воевать вовсю продолжает. Потому пиндосы этих "полицаев" и организовали, чтобы мы друг друга сами давили. Иначе зачем им сначала армию распускать, а потом опять ее вооружать! Привыкли, суки, туземцев стравливать, чтобы чистенькими оставаться, жизни свои ценят дорого, зря не рискуют!

Бурцев лишь пожал плечами. Он пока еще не разобрался в происходящем, тем более, события менялись с пугающей быстротой, на него навалилось все и сразу. Еще полчаса назад Олег был одним из тех, на ком держался порядок в родном городе, и парень гордился этим. А теперь он - никто, как и сотни его товарищей, вместе с оружием словно лишившихся воли. Срывая с рукавов повязки, дружинники брели по улицам, опустив головы и даже не замечая пролетавших низко-низко американских самолетов. Всеми овладела растерянность, и Бурцев не был исключением.

- Ладно, подождем, - вздохнул он отрешенно, взглянув на Рохлина. - Посмотрим.

- Ничего, братан, все путем! - Дмитрий хлопнул Олега по плечу. - Выше нос!

Бурцев в ответ лишь кивнул. Он пока даже не задумывался о том, чем займется, мечтая лишь, чтобы привычный уже порядок не рухнул с появлением новых людей. Эти грозные на вид бойцы с новейшим оружием, в новой форме, были чужаками, им нечего было здесь защищать, и оставалось верить, что они просто будут хорошо делать свою работу.

Простившись с Рохлиным, Олег направился домой. Надо было успокоить родных, наверняка места себе не находивших от царившей в городе нервной суеты. И остаться с ними, заставляя поверить, что все будет хорошо. Себя Олег почти заставил в это поверить, не зная, что всего через два дня случится беда.

Рота Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии Армии США, высадившись в Южноуральске, первым делом начала готовиться к бою. Подгоняемые окриками офицеров и сержантов десантники торопливо оборудовали огневые точки, укрепляя периметр полузаброшенного аэродрома. Совсем недавно здесь базировалась пара изношенных до предела вертолетов "Кольт"[9], да древний биплан "Гоплит"[10]. А теперь на летном поле теснились громоздкие С-130 "Геркулес", доставившие в город бойцов и технику, а также все, что могло потребоваться на первое время немногочисленному гарнизону, находившееся в отрыве от баз снабжения. А техники, прибывшие с одним из "Локхидов", уже разворачивали мобильный центр управления полетами, готовясь принимать транспортные "борта" с людьми и грузами, следовавшие в самые отдаленные уголки покоренной России.

Доблестная Восемьдесят вторая, высадка которой в русской столице окончательно сломила дух вражеских лидеров, и после победы не почивала на лаврах. Десантники вместе с бойцами прорвавшейся им на выручку Третьей механизированной наводили порядок в Москве, патрулируя ее улицы прежде, чем русская полиция вернулась к своей работе. Пришлось также разоружать многочисленные гарнизоны в окрестностях столицы, и не всегда солдаты российской армии, даже получив приказ свыше, были готовы добровольно сдаться.

Вот и теперь парашютно-десантная рота, прибыв в никому прежде неизвестный русский город, первым делом подготовила позиции на случай вражеской атаки, и не важно, насколько нереальной она могла быть сейчас. Действуя на автоматизме, десантники оборудовали пулеметные гнезда, развернули минометы, возвели на месте проходной укрепленный пропускной пункт, перекрыв подъездную дорогу бетонными блоками, раздобытыми здесь же, на заброшенной стройплощадке. И только потом, когда дело было сделано, поняли, что война закончилась, что никто не стреляет и не пытается атаковать их.

- Наши парням нужен отдых, - объявил своим взводным командир роты, убедившись, что теперь аэродром укреплен настолько надежно, насколько это может сделать сотня человек. - Они все хорошо потрудились и заслужили награду. Разрешаю увольнения в город. По три-четыре человека, без оружия.

Где-нибудь в Афганистане или Ираке подобное было бы абсолютно невозможно. Там, где угрозе нападения подвергались даже вооруженные до зубов патрули, где воздухе трещал от ненависти и злобы, безоружного американца, хоть на минуту покинувшего территорию базы, толпа просто разорвала бы на куски голыми руками. Но здесь царил мир, и потому решение командира бойцы приняли с восторгом. Они штурмовали Москву, поставив победную точку в молниеносной кампании, и теперь заслужили отдых, могли позволить себе расслабиться. Рота десантников, закаленных в боях в самых разных уголках земного шара, была здесь единственной силой, против которой никто не осмелится выступить, и командир, дав увольнительную, хотел продемонстрировать русским, что американцы здесь единственные хозяева.

- Напоминаю еще раз, - сурово произнес командир взвода, наставляя первых счастливчиков, получивши увольнительную и переминавшихся с ноги на ногу возле пропускного пункта. - В конфликт с местными не вступать, не провоцировать их. Я не собираюсь вытаскивать из дерьма ваши задницы. Этим русским я не доверяю, так что держитесь начеку, но не нарывайтесь зря!

- Есть сэр!

Пройдя чек-пойнт, на котором несли службы четверо десантников в полной экипировке, вооруженных двумя пулеметами, единым М240, установленным за ограждением из мешков с песком, и крупнокалиберным "браунингом" М2 на укрытом за эимм же бруствером "Хаммере", рядовой Рауль Родригес остановился, растерянно оглядевшись по сторонам. Куда идти дальше, он не знал, как не знал и русского языка, сомневаясь при этом, что кто-то из проходивших мимо русских, опасливо косившихся на стоявшего посреди дороги десантника, знает английский или, тем более, испанский.

- Эй, приятель, идем с нами, - окликнули из-за спины Родригеса и тот, обернувшись, увидел Луиса Орсо, своего земляка-пуэрториканца, и Джебадаю Локка, темнокожего громилу из Нью-Йорка, завербовавшегося в армию, чтобы избавиться от слишком назойливого внимания тамошних копов.

- А что, есть идеи, парни?

- Идей полно! Можно неплохо оттянуться, - подмигнул Орсо и, убедившись, что рядом нет вездесущих офицеров или злобного сержанта, вытащил из-за пазухи небольшой пакетик с белым порошком. - На всех хватит, и за качество ручаюсь!

- "Сахарок"? - Родригес догадался, что в пакетике не сахарная пудра, тем более, кокаин он прежде видел не раз, да и не только видел.

- Он самый! Ну, ты с нами, приятель?

Трое десантников двинулись в сторону городских кварталов. Они ловили на себе мрачные взгляды местных жителей, попадавшихся навстречу. В прочем, на пути у трех могучих парней в камуфляже, даром, что безоружных, никто встать не осмелился. Русские, зрелые мужики и молодые парни с глазами голодных волчат, лишь хмурились, скрежеща зубами да сжимая кулаки в бессильной ярости.

- Чертово стадо, - фыркнул Локк, в упор взглянув на какого-то парня, исподлобья уставившегося на американцев, прижавшись спиной к стене дома. - Странно, что мы потратили на них три дня, а не три часа. В Багдаде бы нас уже разорвала на куски толпа, а в Кабуле бы нас просто пристрелили.

Десантники, наслаждаясь свободой от нарядов и приказов, гуляли по городу, бесцеремонно раздвигая встречный поток пешеходов, переходя дороги там, где хотелось, слыша за спиной громкий визг тормозов и брань водителей, махавших кулаками, высовываясь из машин. Им на всю эту суету было плевать.

- Эй, кажется, это кабак, - окликнул товарищей рядовой Орсо, указывая на крыльцо, у которого, под поцарапанной вывеской, пили пиво из банок несколько подростков. - Остановимся там?

- Грязная дыра, - процедил Локк. - Ладно, черт с вами, посмотрим, что за забегаловка.

Мальчишки, сосавшие пиво, расступились, пропуская внутрь американцев. Кто-то что-то произнес им вслед, но, стоило только Родригесу, шедшему последним, остановиться, обернувшись, их и след простыл.

- Трусливые крысеныши! - Рядовой усмехнулся и вошел внутрь, хлопнув дверью.

Посетителей в кабаке было мало, две компании, в одной трое, в другой четверо, накачивавшиеся пивом в сумраке слабо освещенного зала. При появлении новых гостей все они уставились в строну входа. Разговоры смолкли, и только музыка продолжала литься из динамика плохонькой стереосистемы. Из-за стойки навстречу американцам вышел пузатый мужик в поварском фартуке, темнокожий, темноглазый и горбоносый, выжидающе взглянув на гостей.

- Что за "хаджа"? - нахмурился Орсо, которому хозяин кабака сразу напомнил какого-нибудь афганца или иракца. - Эй, что смотришь, мать твою?! Пива, всем!

Разумеется, сказано это было по-английски, и владелец заведения ничего не понял. Луис Орсо вытащил из кармана пачку мятых купюр, швырнув их на стол, и тотчас русский исчез, переместившись за стойку. А через пару минут к столику, за которым расположились американцы, подошла высокая девушка с подносом, на котором теснились пивные кружки.

- Посиди со мной, крошка, - осклабился Локк, указывая себе на колени. - Ну же, куда ты убегаешь?!

Официантка исчезла, а хозяин кабака хмуро глянул на американцев. Тем временем остальные посетители куда-то исчезли, даже не допив свое пиво и оставив деньги на столах.

- Ну, что, оттянемся, парни? - Луис Орсо вытащил из кармана пакетик с белым порошком. - Вы со мной? Или я все один вынюхаю!

- Черта с два, - загоготал Локк. - Одному тут слишком много! И не жди, что я останусь в стороне!

Орсо деловито насыпал дорожку на грязной, исцарапанной столешнице, втянув ноздрей крупинки кокаина, фыркнув и помотав головой.

- Кайф!

Джебадайя Локк тоже отправил себе в нос щепотку белого порошка, а за ним последовал и Родригес, не собиравшийся отставать от товарищей. Рядовой почувствовал, как словно что-то взорвалось в голове, а затем тело наполнила необычайная легкость, и мир вспыхнул яркими красками.

- Отлично! - хрипло произнес Родригес.

Давешняя официантка вдруг появилась в зале, собирая пустые кружки с соседнего столика. Потянувшись за одной из них, она нагнулась, и ткань джинсов обтянула округлые ягодицы, а кофточка поднялась вверх, так что можно было увидеть верх трусиков, выглядывавших из-под брюк. Рауль Родригес, почувствовав, как в паху разливается приятное тепло, встал, нетвердой походкой направившись к девушке.

Наташа Румянцева недовольно покосилась на трех американцев, хлебавших пиво, постаравшись сделать это так, чтобы те не заметили ее взгляд. Распугавшие посетителей солдаты, кажется, не собирались уходить. Это было плохо - смена у Наташи заканчивалась всего через полчаса, и тогда, закрыв ресторан, она, наконец, сможет увидеть Олега.

С тех пор, как жених Наташи вернулся в родной город, влюбленные не расставались, проводя вместе каждую свободную минуту. И пусть Олег вернулся домой вовсе не героем войны, в парадном мундире, с рядами орденов и медалей на широкой груди, как это представлялось ей в мечтах, а просто приехал на попутке, осунувшийся, плохо выбритый, в потрепанном камуфляже даже без погон, все это было не важно. Олег снова очутился рядом, и Наташе хотелось только что им больше не пришлось расставаться. И потому сейчас, считая минуты, оставшиеся до закрытия, он думала лишь о том, как снова увидит своего единственного, как он обнимет ее, подхватит на руки, осыпая поцелуями. Ей хотелось исчезнуть из полутемного зала, наполненного звуками чересчур громкой музыки, и она могла бы легко сделать это. Если бы не нежданно явившиеся американцы.

Чужаки, распугавшие немногочисленных клиентов, кажется, и не думали, что пора уходить. Эта троица, заняв лучшее место, одним своим видом заставляла разворачиваться на пороге заходивших в кафе людей, убираясь подальше от неприятностей. но американцы ничего не замечали. Вылакав уже не меньше литра пива на каждого, они в очередной раз позвали девушку к себе. Подойдя, Наташа увидела на столике рассыпанный порошок, похожий на муку. И такая же "мука" осталась под носом одного из американцев, огромного негра с выбритой до зеркального блеска головой.

Девушка отшатнулась, увидев остекленевшие взгляды троицы, и один из американцев поднялся, шагнув к ней. Наташа испуганно взвизгнула, отскочив назад, а американец, смуглый и темноволосый, похожий на цыгана, пьяно рассмеялся.

- Дядя Самвел, - крикнула девушка, спиной вжимаясь в стену. - Дядя Самвел!

Хозяин ресторана был уже тут как тут. Не теряя времени на разговоры, бывший борец-"вольник", ухватил американца за плечо, отшвырнув его в сторону.

- Эй, вы, успокойтесь! - рыкнул Самвел. - Наташа, уйди!

Девушка скрылась за спиной хозяина, а двое американцев уже поднимались из-за стола, двинувшись ему навстречу. Негр, что-то рыкнув, подскочил к хозяину заведения, без замаха ударив того кулаком в живот, а затем, когда Самвел согнулся от боли, добавивший тому ребром ладони по шее. А затем, перешагнув через безжизненное тело бывшего спортсмена, проигравшего самый короткий в его жизни поединок, темнокожий американец направился к Наташе.

Девушка взвизгнула, когда негр схватил ее железной хваткой. Наташа пыталась вырваться, царапалась, брыкалась, но этим только раззадорила американца. Американец с размаху швырнул девушку на стол, смахнув на пол пивные кружки и повалив ее на спину, а затем, не обращая внимания на сопротивление, сам навалился сверху. Хрипя, обдав щеку уже переставшей вырываться девушки, он рванул на Наташе джинсы, и прочная ткань жалобно затрещала. Низ живота девушки пронзила острая боль, и сознание, словно не выдержав свалившихся испытаний, отключилось прежде, чем негр уступил место второму своему товарищу.

Георгий Бурцев шел по ночной улице, с наслаждением затянувшись сигаретой. Сегодняшняя смена в автосервисе, где он работал слесарем уже месяц, выдалась непростой, и рабочие разошлись уже затемно. Вкалывать приходилось по-серьезному, но зато и платили неплохо, особенно по нынешним меркам, когда заводы закрывались всюду, и только торговля еще как-то держалась. Надо будет пристроить туда и сына, подумал Георгий, широко шагая по мостовой. После того, как распустили дружину, Олег сидел без дела, и страдал от этого, отец это замечал лучше других. Надо будет поговорить с хозяином, в конце концов, крепкие руки всегда пригодятся, а опыт - дело наживное, научиться можно всему.

Размышляя о жизни и смоля папиросу, Георгий поравнялся с темной подворотней. Из сумрака запросто могли показаться искатели ночных приключений, но этого бывший морской пехотинец, отслуживший срочную на Кольском полуострове, не боялся, да и брать у него было нечего, если только не повезет нарваться на любителей чисто подраться.

Вместо пьяных криков типа "дядя, дай закурить", из переулка вдруг донеслось рыданье. Кто-то в темноте плакал, тоскливо, страшно, на одной ноте. Помедлив, Георги шагнул в сумрак, сжимая кулаки. Плач звучал все отчетливее, совсем рядом, и мужчина увидел темный комок, забившийся между мусорных баков и содрогавшийся в такт всхлипываниям.

- Эй, что случилось? - Георгий приблизился, вглядываясь во тьму.

Неожиданно забившийся в угол человек вскочил и бросился к нему. Прежде, чем Бурцев-старший успел что-то сделать, его шея согнулась под тяжестью девичьего тела, а щека стала мокрой от чужих слез.

- Дядя Жора! Дядя Жора!

- Наташа? - Бурцев узнал невесту своего сына. - Что с тобой?

Только теперь он понял, что на девушке ничего нет кроме плаща - ни одежды, ни даже белья. Зато лицо было покрыто кровоподтеками, левый глаз затек, а из лопнувшей губы струилась кровь, так же, как струилась она по бедрам, засыхая бурыми пятнами.

- Кто это сделал? - зло спросил Георгий, встряхнув бившуюся в истерике девушку. - Кто?!

- Американцы, - услышал он сквозь всхлипы. - Пришли к нам, трое. Дядя Самвел... он хотел защитить, пытался... они его били... я не смогла убежать, а их трое... они меня... каждый...

- Суки! - прорычал Бурцев. - Они где сейчас? В твоем ресторане? Или уже ушли?

- Оставались там... не знаю... дядя Жора, не говорите Олегу ничего, пожалуйста!

Заходившуюся в рыданьях девушку Георгий Бурцев принес домой на руках, пройдя три квартала по темным улицам и ничего не боясь. Троица подвыпивших парней вывернула навстречу ему из переулка, один из них, увидев, что мужчина несет на руках обвисшую безвольной куклой девушку в рваной грязной одежде, спросил:

- Земеля, что за дела? Случилось что?

Георгий ответил, для этого хватило нескольких слов. Троица расступилась, пропуская Бурцева, а затем двинулась следом за ним. Кто-то еще попадался навстречу, одни смотрели молча, другие окликали. Он рассказывал, и к дому пришел уже в сопровождении десятка незнакомых молодых парней и мужчин постарше. Еще столько же собралось у крыльца. Люди мрачно курили, дожидаясь, пока он уведет Наташу в дом, а затем, когда Георгий, порадовавшись лишний раз, что сын куда-то ушел, появился на крыльце, толпа, разросшаяся уже почти до полусотни злых мужиков, нахлынула на него:

- Где они?! Где эти козлы?! Знаешь, куда идти?!

- Знаю! За мной!

Обратный путь проделали в молчании. Никто не кричал, подбадривая себя, было слышно только злобное сопение да звук шагов. Мрачная толпа окружила ресторан, располагавшийся в цокольном этаже обшарпанной пятиэтажки. Из узких окон бил свет, слышалась музыка. Люди стояли молча, пока дверь не распахнулась, выпуская наружу троих. Первым шел огромный негр в распахнутом камуфляжном кителе, за ним еще двое смуглых парней, шагавших неуверенно, пошатывавшихся и державшихся друг за друга.

- Вот они, - крикнул кто-то в толпе. - Мочи пиндосов!!!

Первого нападавшего негр свалил с ног ударом в челюсть, второму досталось ногой в живот, но третий, не полагаясь на кулаки, огрел американца обрезком арматуры по голове, а затем на него навалилось разом с полдюжины горожан. Многие из них впервые видели друг друга, но сейчас ярость объединила их в единый организм, слитно работавший кулаками и ногами. Негра сбили с ног и принялись избивать, жестоко, без пощады, методично обрабатывая бока, слыша после каждого удара хрип и хруст костей.

Двое других американцев попытались сбежать. Одного настигли быстро, тоже сбили с ног и тоже принялись бить, кто чем. Арматура, обрезки водопроводных труб, велосипедные цепи, просто палки и осколки кирпичей - в ход пошло все. Но третий насильник, неожиданно проворный, вырвался, и, пробежав сотню шагов, наткнулся на десяток вооруженных до зубов людей. Камуфляж на них был привычный, американского образца, но оружие - русское.

- Эй, это американец! - удивленно крикнул один из людей.

Рауль Родригес почувствовал ужас, поняв, что оказался в западне. Кокаиновый дурман окончательно развеялся, американский десантник был уже готов биться насмерть, но в свете уличного фонаря увидел нашивку полицейского на рукаве одного из русских, преградивших ему путь.

- Какого черта здесь происходит? - другой страж порядка, держа в руках компактный пистолет-пулемет, приблизился к толпе, окружившей лежавших на земле американцев. - Прекратить! Разойтись, черт возьми!

Его не услышали, но когда треснула автоматная очередь, и над головами с визгом пронеслись пули, опьяневшие от крови люди опомнились, отпрянув назад.

- Какого черта?! Вы напали на американских солдат?! Что это значит?!

Толпа расступилась, подустив к растянувшимся без движения американцам командира отряда полиции, лишь недавно прибывшего в город. Старший лейтенант Осипов, держав наготове компактный ПП-2000, обвел взглядом злых, тяжело дышавших людей:

- Что здесь творится?!

- Они изнасиловали девушку! Пришли в наш город, творят, что хотят! Убирайтесь отсюда, мы сами разберемся!

- Черта с два! Мы наведем здесь порядок! Отдайте мне американцев, их нужно отправить на аэродром, если они вообще живы! Ну, что стоите?!

- Пошел на хрен! Гаси этих "полицаев", братаны! Вали их!

Толпа качнулась, живая волна хлынула навстречу горстке полицейских, сразу ставших предателями в глазах этих людей. Осипов, для большего страха передернув затвор, направил ствол пистолета-пулемета на приближавшихся людей:

- Всем назад! Ни шагу, или открываю огонь! Назад, мать вашу!!!

Толпа замерла в нерешительности, и в этот миг за спиной и полицейских, выстроившихся жидкой цепью, взревел мотор, и вспыхнули мощные фары. Показавшийся громадным чудовищем камуфлированный "Хаммер" встал поперек улицы, и пулемет, установленный на турели над плоской крывшей внедорожника, развернулся, нацелившись на толпу. А следом за ним появился еще один автомобиль.

Из машин выбралось несколько американцев, на этот раз в полном снаряжении, в касках, бронежилетах, со штурмовыми винтовками, и винтовки эти были направлены на застывших в смятении людей. Только что перед "народными мстителями" были три безоружных, беспомощных "пиндоса", и вот вместо них уже отделение вооруженных до зубов солдат.

А вот командир американского патруля, вызванного еще одним десантником, тоже получившим увольнение и увидевшим, как линчуют его братьев по оружию, не колебался ни мгновения. Русские напали на солдат Армии США, возможно, убили двоих из них, но даже если и нет - неважно.

- Открыть огонь!

Затрещало разом полдюжины малокалиберных М16А2, и в унисон им заухал мощный М240 с одного из "Хамви", выплевывая длинную струю раскаленного металла. Свинцовый шквал буквально смел толпу бесчинствующих туземцев. Командир взвода, посланного для спасения попавших в западню десантников, видел, как русские, настигнутые пулями его бойцов, падают, валятся друг на друга их тела. Кто-то пытался уползти, оставляя за собой кровавые развода на грязном асфальте, но спасения не было. Через двадцать секунд выстрелы смолкли, и в живых здесь остались лишь несколько русских полицейских, и то потому только, что рядом был единственный выживший из троицы десантников, а стрелять по своему американский сержант не стал бы и под страхом смерти.

- Какого черта вы сделали?! - к командиру отделения подскочил Матвей Осипов, ухватив американца за грудки. - Вы только что расстреляли толпу безоружных людей! Это военное преступление!

На глазах у офицера вновь созданной полиции погибли, были жестоко убиты десятки обычных людей, тех, кого он был готов защищать, завербовавших в стражи порядка, пусть даже и служа насажденному чужаками из-за океана подставному "правительству".

- Я уничтожил террористов, посягнувших на жизнь американских солдат! И лучше тебе заткнуться, парень, если не хочешь, чтобы я и тебя посчитал террористом, черт возьми! Эти выродки получили то, что заслужили!

Американские десантники понимали без слов своего командира, и стволы винтовок, еще не остывшие, были направлены уже на русских полицейских. Рауль Родригес, поняв, что сейчас может начаться стрельба, подскочил к прибывшим на помощь братьям по оружию, скрывшись за их спинами.

- Ты, - американский сержант взглянул на Осипова. - Прибери тут! Своих мы берем с собой, вы уберите остальные трупы! И запомните, что их будет еще больше, если кто-то из жителей этого ублюдочного города посмеет хотя бы взглянуть косо в сторону военнослужащего Армии США!

Десантники, оказывается, подготовились буквально ко всему. Тела своих товарищей, до неузнаваемости изувеченных разъяренной толпой, они аккуратно упаковали в пластиковые мешки, отыскавшиеся в багажниках "Хаммеров". В один из внедорожников загрузили трупы, а в другой посадили выжившего в избиении бойца, который сам еще не верил в чудесное спасение.

- Бойцы, слушай приказ, - произнес Осипов, когда американцы исчезли. - Тела относить на тротуар! Обыщите их, может, у кого есть документы, чтобы долго не мучиться с опознанием!

- Командир, мы что, будем теперь прибирать трупы за пиндосами?! Они убили тьму безоружных людей!

Осипов ничего не ответил. Надев форму полицейского, бывший сержант ОМОНа, получивший заветное офицерское звание просто так, потому что оказался одним из первых добровольцев, да еще имел опыт именно полицейской службы, до этой минуты верил, что он и его товарищи смогут подрежать порядок. Те, кого американцы посадили в Кремле, возможно, и были продажными сволочами, но они быстро сообразили, что страна без власти скатится в хаос, и вытащить ее оттуда окажется невозможно. Именно поэтому, преодолев сопротивление тех же американцев, они создали отряды полиции, вернули оружие в руки тех, кто был готов служить своей родине. Но теперь Матвей Осипов понял, что никто не считает их хозяевами своей земли. Американцы смотрят на русских стражей порядка, как на ничтожных статистов, а свои же, русские, в глаза называют предателями, уже прилепив прозвище "полицаев" к тем, кто пытался, как только возможно защищать их же самих, охранять их покой.

Лейтенант полиции наблюдал, как его подчиненный таскают изрешеченные пулями, начиненные свинцом тела по пустой, совершенно безлюдной улице. Расстрелянных американцами горожан просто укладывали в ряд на тротуаре, и когда число трупов перевалило за две дюжины, Матвей Осипов резким движением сорвал с плеча трехцветный шеврон, скомкав его, швырнув себе под ноги.

- Командир, ты что? - один из полицейских удивленно уставился на Матвея.

За нашивкой последовали погоны, полевые, российского образца, с тремя маленькими звездочками. Оторвав их, с треском, с немалым усилием, Осипов бросил на асфальт пистолет-пулемет, затем избавился от массивного "Грача", оттягивавшего пояс.

- Я не готов служить могильщиком при пиндосах, - произнес он, обведя взглядом замерших в удивлении товарищей. - Нам дали оружие и право применить его только для того, чтоб мы не посмели обратить это оружие против настоящих врагов нашей страны! Американцы - захватчики, и ведут себя как захватчики, и я не стану им служить!

- Это же дезертирство, - с удивлением произнес кто-то.

- Как угодно! Быть цепным псом при своих врагах я не могу! Кому по нраву такая служба, оставайтесь, но только не я!

Избавившись от оружия и снаряжения, оставив себе только камуфляж, хоть и полученный из рук врага, но все же оказавшийся слишком удобным, чтобы с ним расставаться, Матвей Осипов двинулся по улице, не оборачиваясь и каждую секунду чувствуя спиной взгляды своих товарищей. В эти мгновения он не думал, что делает, не сознавал последствия поступка. И тем более он не видел, что за бывшим лейтенантом полиции наблюдают сразу двое. Один, молодой парень в джинсовой куртке, из-под которой выглядывала полосатая тельняшка, переводил взгляд с шагавшего четко, как на параде, полицейского, на знакомое, родное до боли лицо, застывшее в посмертной гримасе. Второй, крепкий мужчина в потертом камуфляже, смотрел лишь на Осипова, задумчиво качая коротко стриженой на армейский манер головой. Затем он развернулся, и, оставаясь все так же незамеченным, двинулся к неприметному микроавтобусу УАЗ, приткнувшемуся в тихом переулке.

Когда Олег, встревоженный ночной суетой, прибежал домой, было уже слишком поздно. Тело Наташи изломанной куклой валялось на полу, посреди комнаты, а старенький протертый ковер под ним потемнел от крови. Нож, обычный кухонный, каким режут хлеб, девушка и в посмертии продолжала крепко сжимать окоченевшими пальцами.

- Нет, - прошептал Бурцев, опускаясь на колени рядом с телом той, с кем хотел провести всю свою жизнь, каждый отпущенный ему день. - Это не правда! Нет!

Весь город был растревожен звуками ночного боя, и прежде, чем стало понятно хоть что-то из происходящего, Олег бросился домой, чтобы быть рядом со своей семьей, защитить, помочь. На пороге его встретила мать. По ее лицу Олег понял, что случилось что-то страшное.

Женщина пыталась остановить сына, но Бурцев, оттолкнув ее, влетел в дом, увидев остывающее тело. Мать, войдя следом, тихо произнесла:

- Не хотела она с этим дальше жить. А я не углядела. Нет мне прощения.

Олег не стал плакать, не потому, что стеснялся, просто больше не мог. Слезы закончились там, на ночной улице, вдоль которой были аккуратными рядами разложены трупы. Подойдя к одному из них, Бурцев не смог поверить сразу, что не ошибся, и что все это происходит не в кошмарном сне.

- Отец? - Олег увидел лицо, безжизненное, словно гипсовая маска. - Что с ним? - спросил он у находившихся рядом людей. - Он жив? Нужен врач!

- Никто ему уже не нужен, парень, - хмуро произнес смутно знакомый мужик, коснувшись плеча Бурцева. - Три пули в упор, в сердце. Сегодня таких много. Американцы расстреляли толпу. Мало кто жив остался.

- Отец! - отрешенно произнес Олег.

- Держись, парень, - вымолвил, опуская взгляд, тот самый мужик, вновь хлопнув Бурцева по плечу. - Держись уж как-нибудь.

Оказавшиеся там люди помогли донести тело до дома, втащив его во двор на куске раздобытого где-то брезента. Мать, вышедшая на крыльцо навстречу сыну, сразу все поняла, и, не стесняясь, зарыдала в голос, рухнув ничком на землю. Олег несколько минут стоял рядом, а затем, не обращая больше ни на что внимания, зашел в дом.

Сознание его было удивительно светлым для того, кто в несколько минут лишился двух самых дорогих людей. Олег точно знал, что ищет, забравшись в платяной шкаф и аккуратно вытаскивая из него коробки с обувью, какие-то пакеты. Наконец он взял в руки сверток, нечто длинное, замотанное в промасленную ткань в несколько слоев. Развернув тряпку, Олег поднял, держа перед собой на вытянутых руках, ружье.

Отец давно не ходил на охоту, но двустволку ТОЗ-БМ шестнадцатого калибра бережно хранил, изредка доставая ее, чтобы стрельнуть для пробы пару раз в загородном лесочке, а затем, тщательно вычистив и смазав, снова убрать в темный шкаф. Олегу с детства нравилось это ружье, он мог бесконечно долго любоваться плавным изгибом шейки приклада или матовым блеском начищенных стволов. В юности сам стрелял несколько раз, когда отец был в хорошем расположении духа. Всегда - в воздух или по консервным банкам. Теперь пришла пора совсем других мишеней.

Искать долго патроны не пришлось. В картонной коробочке перекатывалось с дюжину латунных и пластиковых цилиндров. Несколько патронов, снаряженных мелкой дробью, Олег сразу отложил в сторону, прихватив лишь те, что были начинены картечью или крупной дробью, опасной для большого зверя.

Не заряжая ружье, Олег Бурцев, рассовывая на ходу патроны по карманам, направился в сарай. Большую часть его занимал мотоцикл "Урал" с коляской, тяжелый, мощный, правда, в последнее время все реже покидавший свое "стоило". Но нашлось место и для огородного инвентаря, а еще для верстака и ящика с инструментами. Вытащив из этого самого ящика ножовку, Олег, действуя четко, как автомат, без лишних движений, аккуратно отпилил приклад, оставив лишь пистолетную шейку. Затем, отыскав пилку по металлу, укоротил вдвое стволы, превратив охотничье ружье в нечто, больше не приспособленное для охоты, но подходящее для ближнего боя.

Удовлетворенно изучив результат своих трудов, Олег быстро соорудил петлю из найденного буквально под ногами провода, привязав ее к рукоятке обреза, который теперь можно было носить под одеждой, с боку, как милицейские оперативники носят свои пистолеты. Уже собравшись уходить, он замер на пороге, увидев в углу несколько пустых бутылок из-под пива и других напитков разной степень крепости. А рядом - канистру с бензином для отцовского "Урала".

Подхватив канистру, Бурцев цокнул языком, оценив вес - по крайней мере, заполнена на половину. Выбрав три бутылки, в каждую из них бывший сержант воздушно-десантных войск налил бензина на две трети, заткнув горлышки найденной здесь же ветошью, тоже пропитанной горючим. На то, чтоб искать загуститель, необходимый для создания настоящей зажигательной смеси, например, машинное масло, времени не было, как не было и желания. В армии такому учат редко, но Олег служил в ВДВ, а там не всегда учили тому, что прописано в уставе, но всегда тому, что помогает выжить в бою и победить.

Спрятав бутылки с "коктейлем Молотова" в пакет, поудобнее расположив обрез, укрытый под джинсовой курткой, Олег Бурцев вышел из сарая. Он прошел мимо лежавшего на брезенте посреди двора тела отца, мимо матери, рыдавшей, стоя на коленях, и вышел на улицу. Сейчас бывший десантник точно знал, что делать, уверенно направившись к расположенному на окраине аэродрому. Он старался не попадаться на глаза никому, сторонясь людных улиц. Не то, чтобы боялся, что его заметят и попытаются остановить. Скорее не хотел вести за собой добровольных помощников. Если кто-то теперь имеет зуб на американцев, пусть сам решает, как быть, а Олег будет вести свою войну.

Чужаки неплохо укрепились, превратив заштатный аэродром в крепость, взять которую с наскока было не так то просто. В этом Бурцев убедился, увидев оборудованную на въезде огневую точку. Поперек дороги были уложены бетонные блоки, так, что подъезжающей машине пришлось бы неизбежно сбросить скорость, петляя между ними, а значит, стать удобной мишенью для тех, кто находился на пропускном пункте. А там, отгородившись бруствером из мешков с песком от остального мира, находилось не меньше полудюжины американцев и, как минимум, один пулемет, простреливавший все подходы. А еще один был установлен на "Хаммере", стоявшем чуть в стороне от ворот, причем пулеметчик находился на своем месте, в "собачьей будке" из стальных щитков, со всех сторон обеспечивавших сносную защиту хотя бы от осколков.

Чем дольше Олег наблюдал за американцами, тем сильнее становилось его разочарование. Оказавшись в десятке метров от блокпоста, он смог бы забросать бутылками с бензином пулеметчиков, а выстрелы картечью в упор снесли бы с ног даже защищенных бронежилетами солдат, наверняка превратив в фарш их внутренности. Но подобраться так близко к не терявшим бдительности врагам было невозможно.

Держась поближе к стене дома, чтобы часовые на въезде на летное поле не заметили его, Олег изучал позиции американцев не меньше получаса, так и не отыскав изъяна. С более серьезным оружием он был за полминуты разделался с часовыми, но в том то и дело, что нормальное оружие Бурцев предполагал взять с тел убитых чужаков, а для этого требовалось сблизиться с ними - еще живыми - едва не на расстояние вытянутой руки.

Появившийся из-за угла УАЗ-"буханка" цвета хаки с заляпанными грязью номерами заставил бывшего десантника отскочить назад, вжимаясь в стену. Микроавтобус остановился напротив Олега, и в тот же миг из переулка вышел человек в камуфляже, уверенно двинувшийся к Бурцеву.

- Не надоело еще, парень? Еще не все рассмотрел?

Незнакомец был невысок, крепок сбит и коротко стрижен, виски были не то седыми, не то опаленными буквально до пепельного цвета, а над верхней губой топорщилась короткая щеточка рыжеватых усов. Мешковатый камуфляж был изрядно потрепан, но на плечах сразу бросались в глаза яркие пятна почти не выгоревшей и не запылившейся ткани. Как раз там, где обычно находятся шевроны и погоны.

- Ты кто?

Олег напрягся, локтем прижав обрез, так, чтобы быстрее его выхватить, хотя и понимал, что не успеет.

- Так, мимо проходил, - усмехнулся незнакомец. - Думай, дай, поболтаю!

Олег разглядел безымянного незнакомца получше. Лет сорока на вид, но крепкий, подтянутый. Ниже Бурцева на полголовы, но смотрит, даром, что снизу вверх, уверенно, с вызовом.

- Ноги-то не стоптал еще? - незнакомый мужик усмехнулся: - Если устал, покатаемся? Поговорим?

Он кивнул в сторону "буханки", дверца которой тотчас распахнулась, словно приглашая забраться в полутьму салона.

- О чем говорить-то будем?

- Так, о жизни, - пожал плечами незнакомец. - Вижу, она тебе сильно надоела, если ты на роту пиндосов с голой задницей решил выйти. Ну, поедем?

Олег сплюнул на тротуар и двинулся к машине за незнакомцем. Тот пропустил вперед Бурцева, затем забрался сам, с лязгом захлопнув дверцу. Устроившись впереди, лицом против хода движения, обернулся к водителю, не внимавшему рук с баранки, кивнув тому:

- Едем!

Машина рывком тронулась с места. только теперь Олег понял, что едут они не втроем. Рядом, на соседних сидениях, расположились еще трое. Один, явно не славянской внешности, смуглый, темноглазый, молодой, лет двадцати, тоже невысокий, щуплый, совсем мальчишка по виду, если бы не иней ранней седины на выбритых висках. Он безразлично взглянул на попутчика, вновь уставившись в мутное окно.

Второй пассажир был постарше, лет за тридцать на вид, и покрепче. Он поправил воротник камуфляжного бушлата, и Олег заметил, что на левой руке у того лишь четыре пальца, а вместо пятого - обрубок, явно срезанный осколком. Борозды шрамов на левой половине лица тоже говорили о том, что этот мужчина, не без интереса уставившийся на нового пассажира "буханки", оказался однажды слишком близко от взорвавшейся гранаты.

Человека со шрамами Бурцев тоже видел впервые, а вот третий попутчик... Пусть он сменил крутой американский "пиксельный " камуфляж на родную российскую "флору", пусть где-то потерял свою новенькую "разгрузку" вместе с навороченным ПП-2000, и сменил суперпуперброневик "Тигр" на раздолбанный "уазик", Олег сразу вспомнил резкого и сурового командира новоявленной "полиции", прибывшего в их город, чтобы навесит тут порядок.

- И ты здесь? - вырвалось у Олега удивленно при виде лейтенанта Осипова. - Мужики, а вы, вообще, кто будете?

- Свои мы, русские, - добродушно усмехнулся мужчина со шрамами.

- Неуловимые мстители, - глухо произнес парень с сединой, сверкнув раскосыми глазами, словно только сейчас заметив нового человека.

- Про партизан слышал? - серьезно спросил тот самый мужик, который и пригласил Олега "покататься". - Вот это мы и есть, дружище.

- Партизаны?

- Это Азамат, - указал на седого мальчишку явно являвшийся здесь командиром человек в камуфляже со споротыми погонами. - Гвардейская Кантемировская, командир танка, между прочим. Марченко Игорь, капитан, инженерные войска. - Мужчина со шрамами кивнул в знак приветствия, услышав свое имя. - Наш мехвод, Степа Федоров, - командир перевел взгляд на водителя. - Местный, кстати, из соседней деревни. Ну, Матвея Осипова ты уже знаешь, как я понял. Разошлись его пути-дорожки с новыми "хозяевами жизни", а мы ему больше по душе пришлись, да и он нам тоже.

Олег назвался, не забыв про звание, и спросил у того, в ком безошибочно определил командира:

- А ты сам кто?

Басов Алексей, полковник, командир танкового полка. Бывший, конечно, - скромно преставился партизанский вожак.

- Виноват, товарищ полковник! - Олег едва не подпрыгнул на жестком сидении. Армейские привычки были еще живы, и такого, чтоб говорить запросто и на "ты" с офицером подобного ранга, Бурцев и представить не мог.

- Спокойно, боец, - усмехнулся Басов. - Проще надо быть. Хотя устав тоже нельзя забывать, это правильно, хвалю!

- Кстати, парень, ты бы гаубицу свою уже вытащил, - усмехнулся Осипов. - Пальнет еще на ухабе.

Скривившись, Бурцев достал из-под куртки обрез, так и не пригодившийся ему, заодно выгрузив и бутылки с бензином.

- Ну, герой, - хмыкнул Марченко. - Куда там пиндосам с их "миниганами" и "базуками" против этого!

- А сами то будто на танке катаетесь, - обиделся Олег.

- Да, это проблема, - серьезно произнес Басов. - Оружия мало, и все, какое есть, у американцев. Думаешь, если бы было что у нас, мы бы по закоулкам прятались. Эта их база на аэродроме, это только для пацана с обрезом цитадель и твердыня. Нам бы пару ПКМ и несколько "Шмелей", да хотя бы даже обычных "Мух", и от пиндосов бы за десять минут ничего не осталось!

Полковник ударил кулаком в борт машины, между тем уже покинувшей черту города и ехавшей сейчас по пустынной шоссейке.

- Даже без пулемета я хоть одного ублюдка да прихвачу с собой, - мрачно процедил Бурцев. - Мне плевать, сколько я проживу, и терять мне уже нечего. А вы что, так и будете прятаться да зубами скрежетать?

- Можно, конечно, голой грудью на "браунинги" с "миниганами" пойти, - пожал плечами Алексей Басов. - Сдохнем наверняка, и сделать ничего полезного не сделаем, но янки напугаем надолго. А можно подготовиться по-серьезному, и тогда погибнет много врагов, а мы останемся живы, чтоб продолжать борьбу. И мне по душе второй вариант, потому что после первого от моей дивизии за пару часов осталось не больше полка. Я воевал с американцами по-настоящему, видел в прицеле своего танка их "Абрамсы", жег их огнем прямой наводкой, но это не изменило ровным счетом ничего. Все мои бойцы сражались, как герои, и почти все погибли, бросаясь сломя голову на расчетливого врага. Больше такого я не хочу, не желаю терять людей зря, слишком мало их осталось, настоящих людей! Мы здесь не для того, чтоб геройски погибнуть, а для того, чтоб победить, заставить американцев бежать прочь со всех ног, и ты, сержант, можешь стать одним из нас, и тогда, поверь, у тебя будет возможность сполна отомстить ублюдкам за все!

Олег Бурцев не колебался ни минуты. Одного взгляда на этих людей, суровых, сосредоточенных, но на удивление спокойных, словно и не готовились они к бою и возможной смерти, хватило, чтоб понять, что они готовы сделать то, о чем говорят. Те, кого все устраивало, давно уже разошлись по домам, наслаждаясь покоем и веря, что так же спокойно и мирно будет и впредь. А те, кто считал иначе, действовали, не играли на публику, а делали свое дело, следуя единожды данной присяге, и люди, окружавшие сейчас бывшего десантника, оказались именно такими.

- Я готов! Но как мы сможем воевать с пустыми руками? Камнями пиндосов закидывать? Или тухлыми яйцами? Что мы сможем сделать со всей своей решимостью, но без оружия?

- Эту проблему мы решаем, - сообщил Басов. - Кое-что у нас, конечно, есть, но не для серьезного боя, точно. Но наш Степа, я же говорил, что он местный, знает, где тут находится воинская часть. Кажется, кадрированный мотострелковый полк, или "внутряки", не важно. И там до сих пор кто-то есть, в гарнизоне. Найдем офицеров и договоримся. Раз уж они не смотались домой, к жене под бок, когда Самойлов объявил о роспуске армии, может, и поделятся тем, что охраняют.

- Про военный городок и я знаю, - согласился Олег. - В смысле, знаю, что есть такой рядом, правда, дороги не помню.

- Если часть кадрированная, значит, оружия и снаряжения там полно, а людей мало, на такой полк и роты может не набраться, - заметил капитан Марченко. - А раз кто-то там остался, значит, сознательные, не хотят, чтобы уйма "стволов" по рукам разошлась. Возможно, нам удастся там что-то раздобыть.

- Лейтенант, а почему ты с собой ничего не прихватил? - Олег взглянул на Осипова.

- Прапорщик, - поправил его бывший полицейский. - Офицера мне только теперь присвоили, а мне и прежних звездочек хватает. А не взял потому, что не хочу, чтоб за меня мое начальство отвечало. Мы все хотели, как лучше, думали и, правда, России снова послужить, никто ни в чем не виноват. Ничего, оружие найдем, и так пиндосам еще вломим, что мало не покажется!

Олег безразлично кивнул. С оружием или без, хоть голыми руками, хоть зубами он будет грызть глотки врагу, лишившему его самых дорогих людей, чтобы больше никому не пришлось проходить через такое испытание.

Когда потрепанная, но еще державшаяся бодрячком "буханка" партизан, попетляв по ухабистым проселкам, уткнулась покатым лбом в выкрашенные в зеленый цвет створки ворот, украшенные жестяными звездами, полковник Басов, перегнувшись через сидение, негромко приказала водителю:

- Мотор не глуши! И ноги держи на педалях!

Шофер молча кивнул. И он, и все остальные выглядели собранными, напряженными, точно внутри каждого была сжатая до упора пружина. Полковник вытащил из-под бушлата вороненый "макаров", передернув затвор. То же самое сделал капитан Марченко, а Азамат достал из-под сидения АКС-74, лязгнув скобой переводчика-предохранителя и рывком дослав патрон в патронник.

Водитель Степан нажал на клаксон, привлекая внимание обитателей военного городка. Алексей Басов, негромко выругавшись, выбрался из УАЗа в тот самый момент, когда створки приоткрылись, пропуская наружу парня в камуфляже, неторопливо двинувшегося к микроавтобусу. За ним из проема наблюдал еще один, державший наперевес "Калашников" с примкнутым штык-ножом.

- Кто такие? - часовой остановился в нескольких шагах от Басова. - Чего надо?

- Боец, позови командира части, - потребовал, и не подумав представиться, полковник.

- С какой стати? Ты кто вообще такой?

- Позови командира части или старшего офицера! Выполнять!!! - вдруг рявкнул Басов, так что караульный, лопоухий пацан лет восемнадцати, аж подпрыгнул на месте. - Бегом, твою мать!!!

Часовой исчез, но его напарник остался на месте, держа на прицеле машину и ходившего из стороны в сторону партизана. Прошло минуты три, и из ворот вышел упитанный краснолицый майор в расстегнутом кителе и сбитой на затылок фуражке. Олег Бурцев, внимательно наблюдавший за происходящим, увидел на рукавах нашивки внутренних войск, а на поясе - закрытую кобуру с табельным ПМ.

- Чего надо? - недовольно поинтересовался майор, обдав Басова волной чесночного аромата. - Ты кто?

- Полковник Басов, Российская Армия, сообщил партизан. - Танковые войска.

- Вот как? Полковник? А где же танки?

- С кем имею честь? - сухо поинтересовался Басов.

- Майор Сенчуков, Внутренние войска. Так тебе чего нужно, полковник?

- Есть разговор. Серьезный. Американцы распустили армию, но есть люди, готовые продолжать войну против них. Но для этого нужно оружие. Здесь, рядом, в Южноуральске, янки расстреляли несколько десятков мирных жителей, и ответить им пока нечем. Бойцов хватает, но с пустыми руками они просто мясо. А у вас здесь оружие есть, я знаю. Майор, ты давал присягу на верность своей стране. Так послужи ей сейчас. Поделись с нами оружием, нам немного нужно, на взвод всего лишь. Не смотри безучастно, как враг захватывает нашу родину!

- Ты, что, охренел? - Сенчуков выпучил глаза. - Ты на базар пришел что ли? Оружие просишь? Это оружие мне родина доверила, и я его не собираюсь раздавать всяким... полковникам! Я здесь как раз и остался для того, чтобы арсенал по рукам не разошелся, и пацанов оставил, а ты хочешь, чтобы я сам тебе все отдал? Да ты рехнулся, мужик!

- Зря ты так, майор, - с укоризной произнес Басов. - Не понял ты меня.

- Все я понял. Короче, слушай сюда, говорю один, но последний раз. Сейчас ты уедешь, а если еще раз приблизишься к вверенному мне объекту, часовые откроют огонь на поражение! Усек? Не думай, что нас тут мало, голыми руками все равно не возьмешь!

Набычившись, выпятив челюсть, словно был готов наброситься на Басова, майор-"внутряк" грозно двинулся вперед, нависая над не отличавшимся габаритами полковником всей своей статью.

- Не понял ты меня, майор, - повторил, мрачно вздохнув, Алексей Басов, двинувшись обратно к машине.

Забравшись в УАЗ, партизан первым делом громко выругался. Марченко, выслушав заковыристую матерную тираду, хмыкнул, произнеся с абсолютным спокойствием:

- А ты думал, командир, тебе на блюдечке все вынесут?! Да и не написано на нас, кто мы такие! Партизаны, не партизаны, рожи все равно бандитские!

- Такой арсенал накопили! Мобилизационные склады, кадрированные части, гарнизоны! Тысячи, миллионы стволов! Можно всю страну от мала до велика три раза вооружить! А даже пару обычных "калашей" негде взять! Сами от себя все охраняем!

УАЗ развернулся под пристальными взглядами майора и пары часовых, державших оружие наготове. Лишь убедившись, что нежданный гости уехали окончательно, скрывшись из виду, командир затерянного в лесу гарнизона исчез, и створки ворот сомкнулись за его спиной.

- Это нас не остановит, - стараясь выглядеть решительным, поизнес мрачный и злой Басов. - Мы все равно будем биться! Черт, когда уходили от границы, там всюду валялись горы оружия, любого, от пистолетов до танков с полным боекомплектом. Но тогда было не до этого, янки уже кишели всюду, и их было много. Никогда не чувствовал себя беспомощным настолько!

Никто ничего не ответил, но все выглядели столь же подавленными. Сильные, полные решимости люди были готовы и умереть, но не как скот на бойне, а как солдаты в бою, забрав с собой побольше врагов. Но сейчас даже пара американских десантников из тех, что обосновались в Южноуральске, обладала огневой мощью едва ли не большей, чем горстка партизан.

Люди замолчали, предавшись своим мыслям. Олег опустил голову, не глядя на соседей и лишь слыша их хриплое дыхание. Он тоже чувствовал разочарование, понимая, чего стоит со своим обрезом против винтовок и пулеметов американцев. И только водителю было не до переживаний - на извилистой разбитой шоссейке рассеянность в любой миг могла обернуться аварией.

Сидевший за баранкой УАЗа партизан на крутом повороте сбросил газ, и раздраженно выругался, когда навстречу вылетели, прорезая сумрак яркими лучами фар, ревя мощными движками, два внедорожника. Первым мчался серебристый Мерседес "Геландваген", квадратный, точно небольшой дом, и размерами вполне ему соответствовавший. А следом, метрах в десяти, летел по скверному шоссе, давненько уже не видевшему ремонта, Мицубиси "Паджеро", черные лакированные борта которого тускло блеснули в свете фар "буханки".

- Твою мать, - водитель хлопнул по баранке. - Куда гонят, кретины?!

Стекла у обоих внедорожников были опущены, даже сквозь рокот моторов слышалась громкая музыка, и было видно, что обе машины под завязку набиты пассажирами - в каждой человек по пять точно.

- И, правда, куда? - Басов вопросительно взглянул на шофера, знавшего эти края лучше остальных.

- А никуда! Дорога тут одна, до гарнизона, и никаких развилок! Если только тропки, по которым грибники в лес шастают!

- Ну, эти точно не за грибами! Санек, давай-ка разворот на сто восемьдесят! Что-то неспокойно мне, - покачал головой Басов.

Взвизгнули тормоза, и "буханка", скрежетнув двигателем, развернулась, почти на месте, по-танковому, пристраиваясь в хвост иномаркам, которые были видны лишь по габаритным огням, но и те вскоре исчезли во тьме.

- А машинки-то знакомые, - вдруг припомнил Бурцев. Дорогие внедорожники были слишком приметными здесь, в индустриально-провинциальном захолустье, чтобы перепутать их с чем-то другим. - Наша братва, южноуральская. Когда вся эта кутерьма началась, они права начали качать, да им окорот дали быстро.

- А теперь, значит, снова засуетились? - Полковник цокнул языком: - Интересно, куда это они так подорвались?

УАЗ, надрывая движок, мчался по ночной дороге, неминуемо отставая от мощных внедорожников, но, несмотря на разницу в скорости, расстояние до гарнизона стремительно сокращалось.

- Стоп! - резко приказал Басов. - Здесь останови!

Водитель по имени Александр сперва нашел удобный съезд с обочины и лишь потом, удалившись метров на тридцать от шоссе, нажал на тормоза. А Басов уже тянул из пассажирского салона свой АКМС.

- Группа, к машине, - выдохнул командир, распахивая дверцу. - Санек, остаешься на месте! Будь готов дать по газам, если что!

"Партизаны", доставая оружие из-под сидений, выбрались наружу, построившись в неровную шеренгу у борта УАЗа. Басов обвел их внимательным взглядом, и затем приказал:

- Идем к военному городку! Проведем разведку! Не нравятся мне эти "братки" на джипах, нечего им в гарнизоне делать! Бурцев, идешь первым - у тебя опыта больше, чем у остальных, на тебе и ответственности больше будет! Смотри в оба, и мы посмотрим, каков ты в деле, гвардеец! Не пали, если что, от боя нам лучше пока уклоняться!

Это было правильно, и Олег полностью был согласен с командиром. Если на всю группу, на шесть человек, лишь два "калаша", обрез и два ПМ - лучше не ввязываться в перестрелку, тем более что и патронов к "стволам" кот наплакал, на пару минут, а дальше только в рукопашную. Зато готовности к бою никому из шестерки "партизан" было не занимать. Не боялся предстоящего и Олег - отбояться бывший гвардии старший сержант успел еще в чеченских горах.

Двустволка как раз досталась Бурцеву. Переломив ружье и загнав в стволы по увесистому цилиндру патрона с картонной гильзой, снаряженного картечью, десантник почувствовал себя уверенно. Не АК, конечно, но даже с одного ствола на близком расстоянии противника просто сметет свинцовым шквалом, и не важно, бронежилет там, не бронежилет. Хотя, автомат был бы лучше, но его как раз оставил себе Басов на правах командира. Он же повесил на плечо и подсумок с гранатами - самым мощным оружием группы.

- Двинулись! Всем смотреть в оба, - напомнил еще раз полковник.

Шли через лес, напрямик, срезая путь всюду, где только можно, и, на удивление, вышли к цели, гарнизону мотострелков, едва ли не раньше, чем туда добралась кавалькада заморских джипов. Олег Бурцев видел, как "Геландваген" затормозил перед самыми воротами, затем раздался звук клаксона. К джипу, негромко урчавшему мотором, работавшим на холостых оборотах, неторопливой походкой направился часовой, за спиной которого болтался АК-74. Тот, кто сидел рядом с водителем джипа, высунулся в окно, махнул рукой, и боец рысью кинулся назад. Затем ворота широко распахнулись, а к машинам уже спешил давешний упрямец-майор.

- Вот, сука!

Это Басов шипел сквозь зубы, видя, как комендант гарнизона вцепился в протянутую руку выбравшегося из "Мерседеса" коротко стриженому крепыша, похожему на спортсмена-борца, словно хотел ее оторвать. Следом за первым "борцом" появились еще несколько накачанных парней, похожих между собой, точно братья. А майор, еще недавно казавшийся упертым служакой, для которого устав святее стократ Священного Писания, буквально расстилался перед гостями, качая головой, как китайский болванчик.

Из джипов выбралось наружу семь человек, все, как один, молодые, плечистые, с короткими стрижками или отсутствием таковых. Наверняка кто-то из "спортсменов" оставался в машинах, но этого подобравшиеся вплотную к КПП партизаны видеть уже не могли. Зато они видели, как один из гостей достал из машины, с заднего сидения, пакет, развернул его, вытащив что-то и передав майору. Тот подержал это в руках, а затем произнес пару слов, обращаясь к одному из крутившихся на проходной солдат. Тот сорвался с места, и не один, а еще с несколькими бойцами.

Солдаты вскарабкались в кузов крытого брезентом ГАЗ-66, приткнувшегося у ближайшей казармы, и принялись сгружать на землю длинные ящики, окрашенные в защитный цвет. Майор указал на один из них, и крышка тотчас отлетела в сторону, а подошедший поближе "браток" взял в руки нечто угловатое, длинное и черное. Увидев это, полковник Басов не сдержался, вновь прошипев с ненавистью:

- С-с-ука!!!

В руках у спортсмена, действовавшего с завидной сноровкой, оказался АК-74М, новенький, вороненый, с черным пластиковым цевьем и таким же монолитным прикладом. Гость пощелкал затвором, поиграл предохранителем, затем отложил "игрушку", направившись ко второму ящику. Тут уже и Олег Бурцев не выдержал, выругавшись сквозь зубы - а что еще делать, если в руках у "спортсмена" появился цилиндр не то РПГ-26, не то и вовсе огнемета "Шмель". В прочем, скорее, это был гранатомет - РПО обычно вооружаются подразделения химических войск, да и не будут такое оружие посылать в заштатный гарнизон, чтобы оно там пылилось на складе.

- Падла, - ругался Басов. - Иуда! Порвал бы, паскудина!

А приемка товара шла полным ходом. Уже несколько братков крутили в руках еще не вытертые от заводской смазки "калашниковы", правда, без магазинов, а их старший достал на свет божий могучий пулемет ПКМ. Его напарник откуда-то раздобыл снайперскую винтовку СВД, с интересом обозревая окрестности через трубу оптического прицела.

Майор что-то оживленно говорил игравшему с пулеметом братку, довольно потирая руки, тот кивал. Несколько "спортсменов" направились к грузовику, помогая солдатам спускать вниз тяжелые оружейные ящики, но трое держались в стороне от происходящего, явно страхуя своих товарищей. И точно так же чуть поодаль переминались с ноги на ногу пятеро солдат, за спинами которых висели АК-74, а тела их защищали тяжелые армейские бронежилеты.

- Вот как, мразь, ты родину спасаешь, - прошипел с ненавистью Алексей Басов, видевший все, что происходило в гарнизоне, как на ладони.

Тем временем главарь прибывших на военную базу братков отложил пулемет, хлопнув по плечу нетерпеливо подпрыгивавшего на месте майора, и тот, повернувшись к своим бойцам, махнул рукой, сопровождая свой жест словами команды - полковник видел, как открывается рот продажного майора. Солдаты принялись поднимать оружейные ящики обратно в кузов "газика". Командир гарнизона, увлекшийся наблюдением за процессом, не заметил, как бандит, разговаривавший с ним, отступил на шаг назад, очутившись позади майора.

- Кретин! - не удержался Басов, увидевший, как бритый "атлет" вытащил из-за пояса пистолет, ткнув стволом в затылок майора.

Черный ТТ в руках бандита дернулся, и офицер с пробитым затылком упал, ткнувшись в землю тем кровавым месивом, в которое превратилось его лицо. Укрывшиеся возле самой ограды партизаны только услышали хлопок выстрела, когда остальные бандиты, не дожидаясь лишних приказов, выхватили пистолеты, открыв огонь по растерявшимся солдатам.

Несколько бойцов были убиты сразу, расстреляны в упор, даже не успев понять, что происходит. Через три секунды на ногах оставались лишь двое из тех, что страховали своего командира со стороны. Они бросились к ближайшей казарме, на бегу срывая с плеч автоматы. Один остановился, повернувшись к бандитам и выпустив в их сторону длинную очередь. Бандиты бросились врассыпную, но двое из них кинулись к "Падджеро", укрывшись на миг за внедорожником. Появившись вновь, оба держали в руках компактные АКС-74У. Солдат промешкал всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы свинцовый шквал настиг его, сбивая с ног, бросая изрешеченное множеством пуль тело под стену не то казармы, не то склада.

Второй уцелевший солдат даже не думал геройствовать. Он со всех ног бросился бежать, петляя, как заяц. Главарь бандитов махнул рукой, и один из его людей бросился за беглецом. Сократив расстояние, браток остановился, вскинул пистолет, удерживая его обеими руками на американский манер, замер, целясь, и затем выстрелил трижды. Солдат будто споткнулся, потеряв равновесие и повалившись на бок. Партизаны во главе с басовым видели, как бандит неторопливо приблизился к еще пытавшемуся ползти из последних сил солдату. Тяжелый армейский бронежилет остановил маломощные пистолетные пули, но их энергии хватило, чтоб свалить солдата с ног, скорее всего, раздробив кости, и превратив внутренности в свежую отбивную.

Бритый громила не спеша, вразвалку приблизился к пытавшемуся подняться на ноги солдату. Встав над своей жертвой, он приставил ствол оружия к голове раненого, и вновь хлопнул выстрел, а по асфальту плаца веером рассыпались кровавые брызги. И точно так же главарь, хладнокровно прикончивший майора, ходил между трупов, время от времени останавливаясь и стреляя в головы тем, в ком, видимо, еще теплилась жизнь. А его подручные уже собирали с мертвецов оружие, бросая автоматы в кузов "газика".

- Все, - прошептал Басов, опустив голову.

- Еще не все, командир, - возразил не выглядевший таким подавленным Марченко. - Сейчас они будут грузить оружие, наверняка захотят увезти побольше. А дорога здесь одна.

- И что?

- Перехватим их по пути. Пока эти сволочи собирают трофеи, устроим засаду, дождемся их и положим всех. Они нам сами привезут то, что нам нужно.

- Нас шестеро, у нас мало оружия и еще меньше патронов. А у них стволов на роту, не меньше.

- Это не солдаты, просто громилы, не знающие тактики. Просто нужно поспешить, запас времени у нас не велик, но хватит, чтоб подготовить позиции. Ублюдки перебили два десятка пацанов, подставленных своим продажным командиром. Мы позволим им после этого уйти с добычей, чтоб потом весь край залить кровью?

Несколько мгновений Басов молчал. Он обвел взглядом своих товарищей, увидев решимость в глазах каждого, и тогда полковник молча кивнул.

Когда роскошный "Гелендваген" миновал распахнутые ворота КПП, Анатолий Лазарев, в последние годы известный гораздо больше как Толя Боксер, в том числе и по милицейским сводкам, закурил, откинувшись на спинку обтянутого кожей сидения. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он убедился, что армейский ГАЗ-66 цвета хаки следует за джипом, подпираемый сзади замыкавшим небольшую колонну "Паджеро".

- Теперь все по нашим понятиям будут жить, - довольно загоготал Боксер, перекрикивая грохотавшую в салоне музыку. - Под нас лягут, или в могилу!

- Да, замутил ты, Толян, - кивнул Кореец, Александр Тэн, правая рука Боксера и второй человек во всей бригаде. - Как мы этих портяночников перестреляли, ну, чисто в тире! И теперь целый грузовик стволов у нас!

- Грузовик - херня, только для начала. У них там еще десять таких грузовиков осталось. Жалко, пацанов немного, а то бы оставить надо пару для присмотра!

- Да не успеет никто сунуться, - отмахнулся Кореец, и перед лицом Боксера мелькнула синяя от татуировок кисть. - Пока чухнутся, мы вернемся и остальное соберем, что там есть. Слушай, может, БМП прихватим?

- А там есть? Это ж вроде "внутряки", им не положено! Да и кто ее водить будет?

- Водить не проблема, это же чисто трактор! А один из пацанов стрелком-наводчиком срочную служил, так что без дела не останется!

Боксер задумался, представляя, как на очередные разборки вместо привычного "Гелендвагена" он явится на бронемашине, а лучше - приедут целой колонной. Позарившийся на доллары майор сделал им царский подарок, снабдив таким арсеналом, какого нет даже у ментов, даже у высадившихся, по слухам, в Южноуральске американцев. В неказистом "газике" полно всего - и автоматы, и пулеметы, есть даже снайперские винтовки и противотанковые гранатометы, а уж патронов и ручных гранат вообще без счета. А еще разгрузочные жилеты, камуфляж, даже каски и "бронники" прихватили про запас. И пусть из бригады Боксера армейский опыт был всего у пары-тройки пацанов, нехватку подготовки заменит энтузиазм фанатов своего дела, благо, стрелять умел каждый вне зависимости от того, служил он или не служил срочную, а если да, то в каких войсках.

Колонна мчалась по окутанному вечерним сумраком шоссе, извещая о своем приближении хриплым рыком какой-то звезды блатного шансона, лившимся из динамиков мощной стереосистемы "Мерседеса". В прочем, мчалась сказано слишком громко, скорость ограничивалась возможностями груженного под завязку "газика". За баранку грузовика Толя посадил одного из самых надежных своих бойцов, неплохого шофера, раньше работавшего таксистом, а еще водившего самосвалы на торфоразработках.

- Без власти нельзя, - довольно произнес Кореец. - Пока пиндосы раскачаются, времени много пройдет. А власть у того, кто сильнее! А в чем сила? Сила в оружии, и раз у нас его полно, значит, мы сильнее, и власть вся наша будет, и хер кто словно поперек скажет теперь!

Бандит хотел сказать еще что-то, но вдруг затрясся всем телом, а затем его голова взорвалась фонтаном кровавых брызг, обдавших самого Боксера. Главарь бандитов успел заметить, что водитель повалился всем телом на баранку "Гелендвагена", бросив внедорожник в лихой разворот, а в борту и лобовом стекле дорогущей машины появились цепочки отверстий, как раз напротив шофера и сидевшего по правую руку от Анатолия Корейца.

Партизаны успели, появившись у дороги за несколько минут до колонны бандитов. Этого хватило, что подготовить позиции, заодно раздав оружие.

- Олег, держи! - Алексей Басов бросил своему новому товарищу АКМС, который тот ловко поймал на лету. - Тебе с ним привычнее будет!

Бурцев кивнул, приняв оружие и сразу ощутив себя в сто раз увереннее, нежели прежде, пока еще бегал с обрезом. А уж когда полковник выдал еще и два рожка, бывший десантник почувствовал, что готов прямо сейчас идти воевать со всей американской армией.

Второй автомат получил Матвей Осипов, как лучший стрелок. Именно им с Олегом предстояло остановить машины бандитов.

- Валите всех сразу, пленные нам не нужны, - приказал Басов. - Но грузовик пострадать не должен. Даже если не взорвется и не сгорит, нам потом все это добро, что они везут, не на горбу тащить!

Партизаны заняли позиции в полусотне метров от дороги, в подлеске. Повоевать пришлось многим, довелось и попадать в засады, устроенные воинственными горцами, так что подобную тактику знали, пожалуй, все. Теперь предстояло поменяться с противником ролями.

Рев моторов и звуки музыки известили партизан о приближении цели, и Осипов, покосившись на лежавшего рядом с ним на животе Бурцева, произнес:

- Приготовились! Головная твоя, а веду огонь по замыкающей!

Олег кивнул, передвинув скобу переводчика в положение "автоматический огонь". Цель, движущаяся на полной скорости машина, окажется перед ним на пару секунд, и за это время нужно сделать все, чтобы она не смогла уехать слишком далеко, и тут уж не до экономии патронов.

Сверкнули фары, и квадратный Мерседес "Гелендваген" возник в прорези автоматного прицела. Вжав плотнее в плечо затыльник складного плечевого упора, Олег Бурцев повел стволом, словно его автомат провожал машину пристальным взглядом своего дула. Бывший десантник рассчитал все точно, дернув спусковой крючок, и первая же очередь вспорола лакированный борт внедорожника. Пули калибра 7,62 миллиметра распороли обшивку, пронзая тонированные стекла, и машина, вильнув влево-вправо, вылетела на обочину, ткнувшись в придорожный кювет.

Матвей Осипов открыл огонь с секундной задержкой. Сухо затрещал в его руках АКС-74, выплевывая в сторону затормозившего "Паджеро" кусочки раскаленного свинца. Рой малокалиберных выскороскоростных пуль разорвал борт внедорожника, превращая всех, кто мог находится в салоне, в истекающий кровью фарш.

- Грузовик! - крикнул пристроившийся рядом со стрелками Басов. - Уйдут, паскуды!

Водитель ГАЗ-66 оказался умелым парнем. Грузовик чудом избежал столкновения с потерявшим управление "Гелендвагеном", выехав на обочину и едва не скатившись в овраг, но тот, кто сидел за баранкой "шишиги" смог удержать машину, вновь выбравшись на асфальт.

- Огонь! - крикнул Осипов и превым нажал на спуск, посылая оставшиеся в магазине пули вслед уходившему на максимальной скорости "шестьдесят шестому".

Олег вскинул АКМС, добив в две очереди остатки магазина. Кто из стрелков оказался удачливее, не было понятно, но "газик" с пробитыми скатами затормозил, прижавшись к обочине. Из кабины выбрались двое. Один остановился возле машины, озираясь по сторонам и держа в руках пистолет. За две секунды сменив "рожок" в автомате, Бурцев прицелился, и короткая, в три патрона, очередь сбивал с ног бандита, больше не проявлявшего признаков жизни. Его напарник, что-то закричав, бросился к лесу, но Осипов тоже не дремал, с двух сотен метров накрыв беглеца свинцовым градом.

- Игорь, Азамат, к грузовику! - крикнул Басов.

Со стороны наполовину съехавшего в кювет "Гелендвагена" раздались частые выстрелы. Выбравшийся из салона коротко стриженый крепыш, сжимая в обеих руках по ТТ, палил в сторону партизан, угадав расположение засады.

- Матвей, прикрывай, - скомандовал полковник. - Олег, за мной!

Басов, вытащив из кармана ПМ, выскочил на дорогу и, низко пригнувшись, кинулся к джипу. Следом за ним бросился и Бурцев, услышавший за спиной сухой треск "калашникова".

Человек у внедорожника выстрелил еще несколько раз, а затем, развернувшись, кинулся в сторону леса. Раздалась короткая автоматная очередь, и он упал, но тотчас поднялся на ноги вновь, теперь уже заметно прихрамывая.

- Стоять, сука! - Басов и сам замер, выпрямившись во весь рост и вскидывая пистолет.

"Макаров" пару раз бахнул, но бандит продолжал бежать.

- Олег, проверь, что в машине, - приказал полковник, указав на мерседесовский внедорожник. - Матвей, посмотри "Паджеро"! Я за ним!

Бурцев подскочил к изрешеченному пулями "Мерседесу", рывком распахнув дверцу. Под ноги ему выпало тело водителя. Бывший десантник заглянул внутрь. На заднем сидении - еще один труп, какой-то азиат, если судить по сохранившейся половине лица. Оба явно умерли почти мгновенно. Еще Олег увидел на полу между сидениями черный пластиковый пакет, кажется в точности такой, какой переходил из рук бандита в руки майора в военном городке. Дотянувшись до него стволом автомата, Бурцев перевернул пакет, и из него посыпались долларовые купюры разного достоинства. Здесь явно было несколько тысяч, если судить по объему пакета и если все банкноты были не меньше, чем десятидолларового номинала.

- Вот и тридцать сребреников, - пробормотал Бурцев, даже не подумавший взять деньги, которых по прежним временам хватило бы на многое. - Инфляция, мать ее!

Громкий взрыв заставил Олега вздрогнуть, отскакивая от машины. Он увидел, как полыхнул, превращаясь в огненный шар, внедорожник "Паджеро". Матвей Осипов не церемонился, исполняя приказ полковника. Не размениваясь по мелочам, бывший омоновец, приблизившись к машине метров на двадцать, вытащил из кармана бушлата гранату Ф-1, выдернув чеку и швырнув "лимонку" в выбитое пламя окно японского джипа. Спустя положенные четыре секунды прозвучал хлопок, а затем с гулом рванули пары топлива, скопившиеся в баке, и тотчас вспыхнул разлившийся по асфальту бензин.

- Поверил, - Осипов усмехнулся Олегу, отходя от развороченной взрывом машины. - Живых нет!

- Классная тачка, могли бы себе взять! Зачем же так?!

Разговор партизан прервала донесшаяся из леса стрельба. Отчетливо прозвучали хлопки пистолетных выстрелов, и оба бойца, не сговариваясь, бросились на звук, на бегу взводя оружие.

Толя Боксер не знал кого благодарить, за то, что он остался жив. Оба приятеля, что были в одной с ним машине, погибли сразу же, а на нем пули не оставили даже царапины. И потом, когда неуправляемый "Гелендваген" свалился в кювет, не взорвался топливный бак, и дверцу не заклинило, превращая роскошный внедорожник в смертельную ловушку.

Первым делом Боксер позаботился об оружии, стоило только понять, что он еще жив. Явно колонна попала в засаду, и те, кто расстрелял его машину, наверняка поспешат исправить оплошность, добив уцелевших. Сейчас не важно, кто и зачем подкараулили на пустом шоссе кортеж авторитета, ведь намерения их ясны, и этого хватит. Потому Боксер вытащил из-за пояса верный ТТ, настоящий советский, оставшийся от деда-ветерана, а не китайское фуфло. Оттянул затвор, досылая патрон в ствол.

Сидевший рядом Кореец был мертв, но Боксера это не смутило. Он достал из-под рубашки напарника еще один пистолет, тоже "Токарев", но на этот раз сделанный в Китае. Два ствола - это шестнадцать патронов, не так уж много, но и не мало.

Пинком распахнув дверцу, Толя выскочил из машины, припустив к лесу. Пробежав метров двадцать, он остановился и несколько раз с обеих рук выстрелил туда, где могли укрыться чужие стрелки. В ответ раздалась автоматная очередь, и Боксер снова бросился бежать.

До опушки уже оставалось метров десять, когда бедро пронзила сильная боль, и сразу стало очень трудно бежать. Несколько пуль с визгом пролетели возле самой головы бандита, заставив того пригнуться.

- Твари, - крикнул, срываясь на визг, в темноту Боксер. - Не возьмете, суки!

Не целясь, он несколько раз нажал на спуск, пока вместо грохота выстрелов не зазвучали сухие щелчки бойка, и снова бросился бежать. Лес принял бандита, окутав его завесой тьмы. Чувствуя, как подкашиваются ноги, и стараясь забыть о боли хоть на минуту, Толя прислонился спиной к шероховатому стволу какого-то дерева. Сунув один из пистолетов за пояс, он принялся шарить по карманам, отыскав полный магазин. Загнав обойму в рукоятку ТТ, Боксер оттянул затвор, и вздрогнул, услышав над ухом голос:

- Оружие на землю, мразь!

Негромок щелкнул предохранитель, подтверждая серьезность приказа. "Токарев" выскользнул из руки Боксера, обернувшегося на голос и увидевшего в пяти шагах перед собой невысокого мужика с усами и в камуфляже, целившегося в бандита из ПМ.

- Ты кто, - прохрипел Толя. - Чего тебе надо? Денег? В моей машине пятьдесят тонн "зеленых", считай, что они твои! Ну, чего ты хочешь?

Сперва Боксер решил, что перед ним кто-то из недобитых "внутряков", но понял, что ошибается, не увидев на бушлате усатого ни погон, ни нашивок, ни петлиц. Тот стоял и молча смотрел на дрожавшего от боли и от страха бандита поверх ствола "Макарова".

- Отпусти, - закричал Боксер, теряя выдержку. Ему не первый раз грозили оружием - и такие же бандиты, как он, и милиция. Но и боевики конкурирующих группировок, и бойцы ОМОН старались подавить волю, громко кричали, ругались, шокируя, ввергая в замешательство, а тот, кто сейчас стоял перед Толей, просто молчал, и это молчание казалось страшнее любых угроз. - Чего ты хочешь?!

- Хочу, чтоб таких мразей, как ты, поменьше стало, - произнес незнакомец, посмотрев в глаза своему противнику. - Тогда, может и выкарабкается матушка-Россия!

- Кто ты? Кто вы такие?!

- Партизаны. Народные мстители!

Пламя, вырвавшееся из ствола "Макарова", ослепило Толю Боксера, а затем тупоголовая пуля калибром девять миллиметров ударила его в грудь, прошив тело насквозь. Алексей Басов сделал шаг вперед, нависая над агонизирующим бандитом, и, спокойно прицелившись, сделал еще один выстрел. Контрольный. Полковник привык все доводить до конца.

Когда Басов вернулся на шоссе, там уж кипел работа. Партизаны сгружали из "газика", стоявшего на обочине на простреленных шинах, оружейные ящики, и кое-что из добычи уже успели поделить между собой.

- Здесь на роту хватит, - воскликнул Игорь Марченко, обращаясь к подошедшему командиру. - Полно всего!

- С грузовика сняли несколько ящиков, наугад вскрыв их, и сейчас партизаны передавали друг другу новенькие АК-74, лоснившиеся от смазки, взвешивали в руках тубусы противотанковых гранатометов РПГ-26, а кто-то деловито вкручивал в черные шарики ручных гранат РГД-5 отыскавшиеся среды груза запалы УЗРГМ, переводя "карманную артиллерию" в боевое состояние. Теперь малочисленный отряд, основательно вооружившийся, мог стать серьезной проблемой для любого противника.

- Вот, держи! - Марченко Бросил Басову новенький черненый АК-74М, а подошедший Олег Бурцев уже примеривался к пулемету ПКМ, возможно, тому самому, с которым в гарнизоне игрался покойны главарь бандитов.

- Возьмешь, - спросил Олега капитан Марченко. - Ты же пулеметчиком был, верно?

- Если бы на "блоке" стоять, я бы вообще "Утес" взял, - помотал головой Бурцев. - А мне с этой хреновиной бегать, а это семь с половиной кило даже без патронов. Нет, лучше вот это! - он указал на легкий РПК-74М калибра 5,45 миллиметра. - Мощь не та, конечно, но зато весит всего четыре с половиной килограмма, так что можно в нагрузку еще всякой всячины взять с собой!

- Собираем все, что есть, - приказал полковник Басов. - Лишним ничего не будет. Мы двинемся на север. Там полно янки, они строят новый нефтепровод. Там нам будет, чем заняться, и каждый патрон пригодится.

- Я согласен, - Бурцев взглянул на полковника: - Но сперва заглянем в мой родной город. Там у меня еще осталось одно дело.

Их взгляды встретились на несколько секунд, и Алексей Басов молча кивнул.

Рядовой Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии Армии США Рауль Родригес молча наблюдал, как пожарники поливают из шланга дымящиеся обломки огромного С-130, рассыпавшиеся по взлетной полосе аэродрома Южноуральска. Вместе с ним за этим процессом следило в полном молчании еще человек пятьдесят, столпившиеся у края бетонки, все, как один, хмурые и злые.

Могучий "Геркулес" перестал существовать всего час назад, когда базу десантников внезапно атаковали. Пропускной пункт на въезде на аэродром обстреляли из гранатометов с проезжавшей мимо машины, прикончив всех, кто находился там, так быстро, что ни одного выстрела не прозвучало в ответ. И одновременно нападавшие накрыли летное поле огнем не то из легких минометов, не то из автоматических гранатометов типа "Марк-19". Нескольких десантников, оказавшихся в момент обстрела под открытым небом, буквально разорвало на куски, кому-то повело больше, и они остались живы, хотя можно ли назвать удачей, когда тебе предстоит оставшуюся жизнь провести без ног, никчемным обрубком на инвалидной коляске. А один из снарядов угодил как раз в готовившийся к взлету "Локхид", и тот взорвался, расплескав вокруг пылающее авиатопливо, в котором заживо сгорело несколько солдат.

Объявили тревогу, но прежде, чем вооружившиеся десантники добежали до своих позиций, обстрел прекратился, и теперь только остов самолета напоминал об атаке, да еще уложенные в ряд в дальнем углу черные пластиковые мешки. Дюжина трупов за минуту, и еще два десятка раненых, в том числе с ожогами в половину тела. В очередной раз взглянув на аккуратно разложенные мешки, Родригес повернулся к своему взводному:

- Лейтенант, сэр, думаете, террористы еще вернутся? Или все закончилось?

- Все только началось, солдат. И, видит Бог, когда русские, наконец, раскачаются, я хотел бы оказаться отсюда как можно дальше!

Офицер развернулся и, не оглядываясь, не замечая ни сгоревшего самолета, вокруг которого еще суетились пожарники, ни закутанных в пластик трупов, двинулся к казарме. Вокруг копошились десантники, продолжавшие оборудовать позиции, только теперь смутно угадывая, что для них настоящая война лишь началась.

Глава 9 Будни героев

Аравийское море - Архангельская область, Россия 17 октября

Луч прожектора, установленного на рубке эсминца "Джамаран", скользнул по водной глади, покрытой кое-где легкими морщинами спокойных волн, описав широкий полукруг. Сразу несколько внимательных пар глаз наблюдали с мостика боевого корабля, новейшего и самого совершенного во всем флоте Исламской республики, за мечущимся по воде пятном света. Пока они видели лишь комки водорослей, захваченных отливом с береговой черты, да сгустки нефти - здесь, на одной из самых оживленных судоходных трасс, по которой сновали ежечасно десятки танкеров, малых, больших и просто огромных, хватало грязи. Но почему-то активисты "Гринпис" не очень старались запретить судоходство, наверное, чтобы не иссяк бензин для их экологически чистых авто, на которых так удобно ездить на митинги и демонстрации, чтобы там призывать выбрасывать бутылки из-под "кока-колы" только в специальные урны. И не важно, что где-то в другом полушарии иракская пустыня до сих пор усеяна сердечниками из обедненного урана американских бронебойных снарядов. Пусть ими, зарабатывая неизлечимые болезни себе и поколениям своих потомков, играют арабские дети, ведь все это происходит так далеко, что похоже на вымысел.

В прочем, вопросы защиты окружающей среды меньше всего сейчас беспокоили Парваза Бадри, командира эсминца "Джамаран", дрейфовавшего на волнах чуть восточнее горловины Ормузского пролива. Капитан, как и все остальные сто сорок человек команды, боялся не грязи на поверхности воды, а тех, кто мог под этой грязью скрываться, бесшумно и неумолимо приближаясь к его кораблю, машины которого пока работали вхолостую, так что стоявшие на мостике люди совсем не ощущали вибрации корпуса. Но стоит только прозвучать приказу - и эсминец сорвется с места, разгоняясь до тридцати узлов, чтобы настигнуть и уничтожить врага... или скрыться в гостеприимной гавани, если противник окажется слишком силен - на войне бывает всякое.

- Они должны уже быть здесь, - заметил полковник Нагиз Хашеми, оценивающе взглянув на капитана Бадри. - Пусть ваши люди повысят бдительность!

- Нет нужды. Внимание моей команды и так на пределе, и к нам никто не подберется незамеченным. Мой корабль отлично вооружен для боя с любым противником, зримым или незримым!

Парваз Бадри был горд тем, что командует лучшим, самым современным, самым новым кораблем, и это мог видеть каждый. И пусть девяносточетырехметровое судно водоизмещением всего тысячу четыреста тонн, гордо названное эсминцем, на самом деле едва дотягивало до корвета, причины для гордости все-таки имелись. Даже не считая того, что это был, по сути, первый корабль чисто иранской постройки, "Джамаран" представлял собой достаточно мощную в своей "весовой категории" боевую единицу. Не говоря о том, что это стремительное судно с хищными обводами, настоящим клиперским форштевнем, длинным полубаком, невысокой дымовой трубой и изящной ажурной мачтой, увенчанной антенными решетками локаторов, было попросту красиво.

- Мы способны очень больно укусить любого, кто сунется непрошенным, - сообщил полковнику Хашеми капитан эсминца. - Залп четырех крылатых ракет "Нур" может пробить даже противовоздушную оборону американского эсминца, поразив его за сто семьдесят километров, за горизонтом. На ближних подступах для врага приготовлена автоматическая трехдюймовка "ОТО-Мелара" и зенитные автоматы. А тех, кто предпочитает скрываться под водой, мы накроем залпами противолодочного бомбомета - если прежде, разумеется, его не обнаружат пилоты нашего вертолета и не пустят ко дну еще на подходе.

Нагиз Хашеми понимающе кивнул. Да, для такого маленького корабля вооружение вполне приличное, это даже он, сухопутчик, хорошо понимал. И пусть крылатые ракеты - это лишь копия китайских С-802, пусть направившая тонкий ствол на горизонт пушка сделана в Италии, а палубный вертолет, сейчас описывавший круги над "Джамараном" английского производства, причем откровенно старой модели, это не делало эсминец менее внушительным. И это лишь первый шаг к становлению морской мощи Ирана. На похоже уже "Велайят", второй корабль серии, и уже готовы проекты более мощных, сильнее вооруженных судов, которые заставят считаться с собой даже свято верящих в могущество своего флота американцев. Но сейчас, как ни парадоксально, полковник Хашеми был на стороне вовсе не окружавших его моряков.

Лейтенант Джамшад Ранди, извиваясь и шипя сквозь зубы и только чудом сдерживая рвущуюся наружу брань, полз по казавшейся бесконечной трубе. Этот узкий лаз диаметром всего чуть более полуметра являлся торпедным аппаратом сверхмалой подлодки "Гадир", зависшей посередине водной толщи, между поверхностью Оманского залива и его песчаным дном. Выход был все ближе, но чтобы добраться до него, выбраться на простор, боевому пловцу требовалось приложить еще немало усилий. Перемещаться ползком в такой узости, будучи облаченным в гидрокостюм, с "горбом" дыхательного аппарата на груди, свинцовыми грузами на поясе, оказалось не просто, но опытный ныряльщик, отрабатывавший выход с подводной лодки десятки, если не сотни раз, справился.

Тело буквально вывалилось из трубы торпедного аппарата, и Ранди оказался рядом со своими бойцами. Пятеро ныряльщиков, лениво шевеля ластами, невесомо парили в воде, дожидаясь своего командира. А тот, едва присоединившись к группе, взглянул на компас на запястье и, взмахнув рукой, двинулся в направлении цели - корабля, крейсировавшего в заранее известном квадрате. Командир субмарины уже мог видеть силуэт лежавшего в дрейфе эсминца в перископ, но пловцам, полагавшимся не на мощный электродвигатель подлодки, а только на самих себя, требовалось немало сил и толика времени, чтобы добраться до своей мишени.

Боевые пловцы "Аль-Кодс", диверсионного подразделения Корпуса стражей исламской революции, скользили в полутора десятках метров под поверхностью воды бесшумными призраками. Обмениваясь между собой условными жестами, они уверенно приближались к цели. И пусть все, что происходило сейчас, было только учениями, каждый относился к выполнению задачи на полном серьезе. Неважно, что сегодня противник - такие же иранцы, завтра все может измениться, и результатом операции может стать не похвала или укор командования, а само существование их родины.

Подводники видели свет прожекторов, едва пробивавшийся на глубину. Им подыграли, сообщив с точностью до нескольких сотен метров, где будет находиться цель, но и моряки с описывавшего круги над их головами эсминца знали об атаке и были готовы к ней, ожидая появления ныряльщиков. Светили прожекторы, заключая эсминец в сияющее кольцо, свешивались через борт матросы, во все глаза смотревшие вниз. Но все это не мешало пловцам выполнить приказ.

Группа "зависла" на несколько мгновений, дожидаясь, когда пятно света, созданное прожектором, сдвинется чуть в сторону. Терпеливо выждав, Ранди снова сделал взмах, и все шестеро рванули вперед, чтобы скорее оказаться в мертвой зоне, у самого борта корабля, ворочавшегося в воде, словно какой-то кит. Легкие обжигало огнем, мышцы ног заныли, но диверсанты уже могли коснуться руками в резиновых перчатках гладкого борта эсминца. Предстоял последний бросок.

Каждый пловец, несмотря на то, что происходящее было, по сути, лишь игрой, имел при себе оружие. Нож - для схваток под водой, так чтоб бить бесшумно и точно, с равной легкостью перерезая дыхательные шланги и артерии. Пистолет, замотанный в пластиковую пленку - когда диверсанты покинут водную стихию. Несмотря на все усилия, "Аль-Кодс" пока не смогли заполучить русские подводные автоматы или иное оружие, которое можно применять в обеих средах, так что приходилось довольствоваться копиями итальянских девятимиллиметровых пистолетов "Берета" М1951. Но сейчас два пловца приготовили к бою иное оружие - гарпунные ружья, те, с которыми богатые туристы на дорогих курортах устраивают подводную охоту, или почти такие же.

Джамшад Ранди осторожно, без всплеска, не разрывая, а аккуратно, нежно раздвигая поверхность воды, высунул голову, обтянутую черной резиной гидрокостюма, увидев свою цель невооруженным глазом. Над ним на несколько метров возвышался борт эсминца, с надстройки которого били к горизонту яркие лучи мощных прожекторов. Копья света вонзались в подернутую мелкой рябью поверхность воды, но того, что творилось под носом, моряки пока не видели. Все могло измениться, вздумай кто-нибудь глянуть вниз, появись возле самого борта прямо сейчас. А потому следовало действовать немедленно.

Повелительный взмах Ранди - и два гарпуна устремляются вверх, вытягивая за собой тонкий, но прочный линь. Выстрелы были точны, гарпуны взмыли над фальшбортом и зацепились раскрывшимися стальными лапами за леера. И тотчас вверх по линям, точно пауки, поползли двое из команды лейтенанта, проворно перебирая руками и ногами. Вскарабкавшись на высоту борта "Джамарана" за считанные мгновения, они перевалили через ограждение, готовые прикрыть своих товарищей, уже вцепившихся в лини, вытаскивая из воды собственные тела.

Нагиз Хашеми всеми силами старался скрыть волнение, каждую минут бросая взгляд на часы. Расхаживая по мостику, отвлекая своей суетой стоявших на постах моряков, полковник гадал, куда же пропала группа диверсантов. По плану субмарина, сверхмалый "Гадир", еще одно достижение персидских кораблестроителей, должна была выйти на исходный рубеж почти час назад. А этого времени опытным водолазам вполне хватило бы, чтоб преодолеть пару километров, добравшись до цели.

- Никто не сможет проникнуть на борт моего корабля, - с уверенностью произнес капитан "Джамарана". Парваз Бадри видел волнение полковника и не мог удержаться от злорадства, наблюдая эту нервную суету. - Только самоубийца может рискнуть, но этот риск все равно ни к чему не приведет! Открою вам секрет - у нас есть пара русских гранатометов ДП-64, противодиверсионных. Как только чужой пловец будет замечен вблизи корабля, мои матросы накроют его залпом гранат, сейчас всего лишь сигнальных, световых, но, если будет нужно, и фугасных, взрыв которых разорвет барабанные перепонки, заставив врага мечтать о плене, где можно рассчитывать хоть на какую-то помощь врача!

Капитан с гордостью и превосходством посмотрел на гостя - полковник Хашеми здесь был чужаком, пусть и носили оба мундиры одной и той же армии. А офицер Корпуса стражей исламской революции ничего не ответил, продолжая мысленно отсчитывать минуты.

- Напрасно ждете, полковник! - усмехнулся видевший нетерпение Нагиза Хашеми капитан.

Внезапная возня у входа на мостик привлекла внимание и Бадри, умолкнувшего на полуслове, и ничего не успевшего не то что ответить, но даже подумать Хашеми. Стоявший ближе всех к открытому люку моряк дернулся, пытаясь заслонить собой проем, сдавленно вскрикнул и повалился на пол, отброшенный внутрь мощным ударом. А над ним выросли два черных силуэта, в которых офицеры не сразу узнали людей в гидрокостюмах. Оба держали в руках пистолеты, и сейчас оружие было нацелено на находившихся рядом моряков.

- Господин полковник, - разглядев среди опешивших людей офицера пасдаранов, один из диверсантов, в появление которых не верил Парваз Бадри, шагнул к Хашеми, опуская оружие и отдавая тому честь. - Господин полковник, задание выполнено! Корабль находится под нашим полным контролем!

- Отлично!

- Шайтан! Этого не может быть, - с удивлением, разочарованием и страхом выдохнул Бадри. - Сколько вас здесь?

- Шестеро!

- Смешно, - покачал головой капитан. - Вас полдюжины против ста сорока! Как вы можете контролировать целый корабль? Это же не какой-то катер!

- Двое наших товарищей захватили радиорубку, еще двое - в машинном отделении. Этот корабль не двинется с места против нашей воли, и никто не сумеет сообщить окружающему миру, что команда действует под угрозой оружия! Мы можем делать, что хотим, господин капитан! Если я прикажу вам атаковать первый попавшийся иранский корабль, прямо сейчас, выпустив по нему все ваши ракеты, вы осмелитесь возражать?!

Парваз Бадри открыл рот, закрыл, выдохнул и опустил взгляд, успев заметить направленный в его сторону пистолет. Он понял, что, если бы все происходило всерьез, возможно, желание жить оказалось бы сильнее присяги и этот человек в черном облачении, похожий на злого демона, вырвавшегося из пучины морской, смог бы подавить его волю, заставив обратить оружие "Джамарана" против его же создателей.

- Хорошо, лейтенант, - одобряюще кивнул Нагиз Хашеми. - Вы стоите тех рекомендаций, которые я слышал. Но то, что вам предстоит сделать в ближайшем будущем, гораздо сложнее. Захват вражеского корабля во враждебных водах, при этом цель не будет оставаться на одном месте, ожидая вашего появления.

- Но противник и не будет готов к нашему появлению, - возразил Ранди. - Сейчас нас пытались заметить сто сорок пар глаз, нас ждали, но мы все равно здесь!

- В любом случае вы выполнили свою задачу. А это означает, что нужно продолжать тренировки, усложняя их. У нас остается ничтожно мало времени, и совсем нет права даже на самую ничтожную ошибку!

Полковник Хашеми чувствовал радость и удовлетворение - выбранные им для предстоящей миссии люди оказались действительно лучшими, сделав все так, как надо, без ошибок. Но к этим чувствам добавлялось и волнение, становившееся все сильнее буквально с каждым днем, с каждым часом. До начала операции "Меч Аллаха" оставалось совсем немного времени, тренировки тех, кто должен был участвовать в ней, нанеся сокрушительный удар разом по всем врагам Ирана, становились все более интенсивными, изнурительными, выжимавшими людей до последней капли. Коммандос, боевые пловцы отрабатывали свои задачи снова и снова, пытаясь выиграть каждую лишнюю секунду, при этом их атаки должны были согласовываться по времени с действиями многих других групп, действовавших с земли, воды или воздуха.

Выполняя приказ, снова и снова проходя полигоны, бойцы не знали, к чему точно готовятся, не видели всей картины - это было известно лишь самому Хашеми да нескольким высокопоставленным офицерам в Тегеране и Куме, ничтожно малому числу людей, в надежности которых не смел сомневаться никто. Прочие же, спецназовцы, подводники, продолжали тренировки, готовясь вступить в бой с самым сильным и ненавистным своим врагом - Америкой, укрывшейся за ширью океанов, и с ее союзниками. Они еще не знали, что далеко от теплых вод Персидского залива совсем другие люди уже вели с тем же врагом беспощадную и яростную войну.

Грузовик "Урал-4320", превращенный благодаря установке закрытого фургона в вездеходный автобус, остановился посреди лесной дороги. Фыркнув мощным мотором, автомобиль отвернул к обочине, скрипнули тормоза, и из кабины выпрыгнул водитель, пухлый мужик в спецовке с эмблемой "Юнайтед Петролеум" на спине. Такая же эмблема была нанесена и на борта пустого сейчас фургона, способно вместить не меньше десятка людей с личными вещами или немало оборудования. Здесь, в условиях русского бездорожья, только такие тяговитые полноприводные "автобусы" и обслуживали строительство тысячекилометрового нефтепровода, тянувшегося, вопреки всему, от холодных равнин восточной Сибири к берегам Баренцева моря, превращаясь в далеком Мурманске в суперсовременный нефтяной терминал.

Водитель "Урала", облокотившись о борт своей машины, вытащил из нагрудного кармана смятую пачку сигарет, вытряхнул одну, щелкнул простенькой зажигалкой и закурил, уставившись куда-то в небо. Сделав пару затяжек, он взглянул на часы - время еще было, до условленного момента оставалось немало минут, так что можно расслабиться, пользуясь удачным "окном" в плотном графике, благо, американские хозяева заставляли тех, кто взялся на них работать, вкалывать без лишних перерывов и перекуров.

Первая сигарета, скуренная до фильтра, отправилась под ноги водителю, и тот, не теряя времени, вытащил вторую, торопливо прикурив ее и сделав глубокую затяжку. Пару раз он посмотрел на стену леса, подступавшую очень близко к дороге, словно чувствуя направленные на него оттуда взгляды - внимательные, спокойные, изучающие. И хорошо, если взгляды эти не были пропущены сквозь прорези прицелов.

Водитель курил с наслаждением, жадно, как в последний раз. Хорошо хоть, что американцы не стали насаждать здесь здоровый образ жизни. Понятно, с пьянством боролись простым и эффективным способом - на первый раз срезали зарплату, на второй выгоняли, вышвыривали на улицу. Несколько таких случаев заставили большинство работников, потомков легендарных русских поморов, дружить с "зеленым змием" только по выходным, и то в разумных пределах. Зато курить "хозяева" не запрещали, хотя у себя в стране творили черт знает что, в лучшем случае, премируя некурящих, а в худшем принимая на работу в свою компанию только таких.

Водитель, предавшись собственным мыслям, уже почти докурил вторую папиросу, когда вдруг рядом раздалось деликатное покашливание, и чей-то голос произнес два не над самым ухом:

- Уважаемый, добрый день!

Водитель вздрогнул, обернувшись, и увидел перед собой двоих в камуфляже, "разгрузках" и скрывавших всю амуницию лохматых накидках. В руках оба незнакомца держали автоматы, правда, опустив стволы вниз, не проявляя явной агрессии. Водитель мог бы поклясться, что их еще минут назад здесь не было, и никто не мог подобраться незамеченным, пусть даже ползком, пусть даже в таком камуфляже преодолев отделявшие дорогу от леса два десятка метров.

- Закурить не найдется? - усмехнувшись, спросил один из двоих, выглядевший постарше, невысокий, но крепкий, с аккуратной щеточкой рыжеватых усов. - И, кстати, как проехать в Архангельск не подскажете?

Водитель "Урала" выдохнул с облегчением, мгновенно успокоившись. Контакт состоялся, свою задачу он уже практически выполнил.

Алексей Басов, отложив в сторону бинокль, не нужный сейчас, и держа руку на цевье своего АК-74М, наблюдал за остановившимся посреди лесной дороги без видимых причин грузовиком. Командир партизанского отряда расположился у самой кромки леса, растянувшись на земле и накрывшись лохматой накидкой, делавшей его невидимым уже за десять шагов.

- Наш клиент, командир? - шепотом спросил Олег Бурцев, устроивший себе позицию по левую руку от полковника и державший наготове пулемет.

- Похоже, что так.

- Хоть бы для приличия капот открыл, - хмыкнул бывший десантник, видевший, как водитель "Урала", плотный лысоватый мужик, нервно курит, шагая взад-вперед у своей машины. - Типа, поломался. А то ведь так до первого патруля можно простоять.

Они пронаблюдали еще пару минут, пока окончательно не убедились, что водитель остановился просто так, а не из-за случайной неисправности, и что в машине кроме него никого больше быть не должно.

- Ладно, идем, - решил Басов.

Полковник, удерживая правой рукой автомат, двинулся по-пластунски к машине, а за ним полз тащивший свой легкий РПК-74М Бурцев. Приблизившись почти вплотную к ничего не замечавшему у себя под носом водителю, партизаны поднялись на ноги, оказавшись у того за спиной.

- Уважаемый, закурить есть? - поинтересовался материализовавшийся за спиной лысого полковник.

Водитель подпрыгнул, развернулся, выпучил глаза, увидев Басова и стоявшего чуть позади Бурцева, а затем, придя в себя, вымолвил:

- Наконец-то! Чего так пугаете? Чуть кондратий не хватил!

Алексей Басов только усмехнулся, довольный произведенным эффектом, и водитель, уже почти окончательно успокоившись, поинтересовался:

- Вас только двое? Мне сказали, больше будет! Ну, давайте тогда в машину, и побыстрее, у меня тоже график!

- Не спеши, - ухмыльнулся Басов. - Сейчас поедем, а ты пока покури.

Полковник обернулся лицом к лесу и взмахнул правой рукой, в которой продлжал сжимать автомат. несколько секунд ничего не происходило, затем из зарослей показались еще четверо. Двое тащили за спиной длинные трубы зеленого цвета, обмотанные брезентом, остальные были вооружены только "калашниковыми".

- Вот теперь все, - произнес Басов. - Можно и двигаться уже. Кстати, тебя зовут то как? Я - Алексей.

- Володя, - представился водитель "Урала". - Ладно, мужики, давайте в темпе! В машине документы найдете, что с ними делать, знаете, надеюсь. Но тщательную проверку они не пройдут, сразу предупреждаю!

- На случай шмона вот мой документ!

Полковник Басов хлопнул рукой по верному "калашу", который пока перевесил на плечо. Командир отряда наблюдал, как его бойцы грузятся в машину, помогая затаскивать в фургон оружие. Их было всего шестеро, и Басов старательно подбирал людей, хотя после боя с "полицаями" выбирать то было и не из кого.

Разумеется, в группу вошли и Олег Бурцев и Азамат Бердыев, уже полностью оправившийся от ран - с ними, с кем полковник был с самого начала своей партизанской карьеры, Басов был готов идти хоть куда. Кроме того, здесь были двое братьев, Витя и Митя, омоновцы, повоевавшие в Чечне и Дагестане, причем до службы в милиции один был снайпером в мотострелковом отделении, а второй - зенитчиком, и как-то умел обращаться с ПЗРК. В предстоящей операции именно этот навык был самым важным.

Бурцев, первым забравшись в машину, принял у товарищей рейдовые ранцы, забитые всякой всячиной, необходимой в походе и бою, а затем при помощи Азамата втащил внутрь тубусы зенитно-ракетных комплексов - китайских FN-6, с которыми партизаны уже имели дело, согласившись, что не все оружие "made in China" следует считать дерьмом.

- Этот человек, водитель, он насколько надежен? - спросил у полковника шестой член группы. Сейчас Жэнь Цзимэнь, облаченный в обычный камуфляж, натянувший поверх его разгрузочный жилет "Пионер" и вооруженный обыкновенным АК-74 ничем не выделялся среди остальных. Ну а азиатской внешностью здесь, где Европа смыкается с Азией, удивить кого либо и привлечь внимание было сложно.

- Я вижу его первый раз и знаю столько же, сколько и вы, майор, - пожал плечами Алексей Басов. - Мой командир сказал, что этому человеку можно доверять, но слепо на него полагаться я не намерен. Но пока он, кажется, не опасен нам, так что не стоит слишком сильно задумываться о его надежности.

- Пусть так, - согласился, не упорствуя, китаец. - Пока он нам помогает, он будет нашим другом.

Сам Жэнь Цзимэнь кроме обычного снаряжения партизана тащил с собой нечто необычное. В огнеупорном чехле, притороченном к рюкзаку майора, покоился компактный ноутбук, который сейчас казался неуместно здесь вещью, но за которым китайский разведчик следил лучше, чем даже за своим автоматом, оберегая электронный прибор от любого воздействия внешней среды.

Пропустив китайского майора вперед, Басов залез в фургон последним, взобравшись по узкой лесенке. Убедившись, что все "гости" на борту, шофер по имени Володя, бросив недокуренную сигарету, занял свое место за баранкой, и "Урал", взревев мотором, тронулся, удаляясь от точки рандеву.

В фургоне, оборудованном сидениями для полутора дюжин людей, партизаны обнаружили стопку пластиковых карточек с логотипом "Юнайтед Петролеум", надписями "служба безопасности" и местом под фото.

- Разбирайте ксивы, - приказал своим людям Алексей Басов, пыхтя и кряхтя пытавшийся засунуть под сидение связку из двух противотанковых гранатометов PF-89 - ими был вооружен каждый боец, кроме стрелков с ПЗРК. Два РПГ весили вместе чуть менее восьми килограммов, вдвое меньше, чем ракетный комплекс, так что бойцам, назначенным в "главную ударную силу" отряд даже при половинном боекомплекте к автоматам приходилось несладко. Одна радость, что зенитные ракеты они скоро израсходуют и двинутся обратно налегке, на зависть своим товарищам.

За пару минут шесть партизан превратились в сотрудников службы безопасности нефтяной корпорации со всеми необходимыми документами, благо, фотографиями бойцы полковника запаслись заранее, а имена в бумагах никакого значения не имели. Глупо было бы прятаться ото всех, скрывая целую гору оружия, и потому Басов решил, напротив, ничего не прятать, все выставляя на всеобщее обозрение. От тех, кто ездит по этой территории, ничего не боясь, и не выглядит при этом полным идиотом, никто не будет ждать подвоха - на такую наглость противник никак не рассчитывает.

- До высадки три часа пути, - сообщил Бердыев, вновь вооружившийся навигатором китайской спутниковой системы "Бэйдоу-2", исправно посылавшей с высоких орбит свои сигналы.

- Считай все четыре, а то и пять, - зевнул Бурцев, развалившись на сидении. - Можно вздремнуть.

- Отдыхаем, бойцы, - согласился Басов. За недолгую, но насыщенную событиями карьеру партизана полковнику впервые, наверное, довелось "идти на дело" с таким комфортом, не продираясь сквозь заросли, не сбивая ноги в многокилометровых марш-бросках с полной выкладкой. И таким случаем было грех не воспользоваться. - Отбой! Всем спать!

Партизаны, привыкшие мгновенно просыпаться и засыпать практически в любых условиях, ценя каждое мгновение отдыха, отключились через минуту. Только сам полковник не мог успокоиться, переживая недавние события. Он понимал, что группе несказанно повезло добраться до места встречи с Володей, не будучи обнаруженными. Они уже находились в зоне ответственности американцев, ужесточивших контроль многократно после недавних атак не трубопровод. Первые тридцать верст, пройденные в пешем порядке, оказались самыми сложными. В прочем, создать сплошную линию безопасности здесь не смогли даже американцы - сделать это силами одной дивизии и горстки частных охранников было невозможно. Полностью контролировалось движение на дорогах, но те, кто шел пешком, через лес, не ища легких путей, могли, в принципе, добраться куда угодно, что и доказала своим примером группа Басова. Несколько раз над головами пролетали вертолеты - армейские и из охраны нефтепровода, дважды появлялись беспилотники, которые, к счастью, удавалось заметить заранее, укрывшись в зарослях, в прочем, с приближением зимы дававших все меньшую защиту.

Да и вообще, вскоре находиться в лесных лагерях станет совсем некомфортно. В землянках, конечно, можно переждать любой мороз, но вот воевать в минус тридцать уже получается не очень. А за американцев сражается техника, для которой такие условия не критичны. Противник вскоре получит преимущество во всем. Тот же тепловизор в зимнее время даст большую точность и дальность обнаружения, и шансы у партизан на то, чтобы дотянуть до весны, будут уменьшаться одновременно с падением температуры. Возможно, понимая это, штаб партизанского движения и затеял такую рискованную операцию. В прочем, рисковали сейчас лишь они шестеро, проникшие уже настолько глубоко на территорию врага, что уйти живыми после выполнения задачи окажется почти невозможно.

Продолжая размышлять о будущем, Алексей задремал, вполглаза следя за тем, что творилось вокруг. Пару раз навстречу "Уралу" попались автобусы, единственное средство сообщения между отстоящими на километры друг от друга поселками, жители которых в большинстве своем не были избалованы такой роскошью, как личный транспорт. Мелькнула легковушка, а раз они встретились с колонной трехосных американских "тактических" грузовиков М1093 FMTV, похожих на родные "КамАЗы", эскортируемых парой "Хамви" с крупнокалиберными пулеметами. Вообще янки даже в свой зоне старались не перемешаться по земле за пределами собственных баз, людей и грузы предпочитая доставлять по воздуху. И пусть гонять туда-сюда вертолеты оказывалось намного дороже, чем машины, затраты оправдывали себя.

До сих пор в руки партизан попадали единичные экземпляры ПЗРК, так что господство в воздухе казалось американцам незыблемым. Но при мысли о том, что в лесу, в сотне километров отсюда, на тщательно замаскированной базе, хранится десяток ракет "земля-воздух", уже опробованных в бою, Басов кровожадно усмехнулся - вскоре американцы жестоко поплатятся за свою беспечность и самоуверенность. Поток оружия, не автоматов и банального пластита, а высокотехнологичных систем, усиливался с каждым днем, превращая отряд партизан из шаек оборванцев, делящих, как это было поначалу, один "калаш" на двоих, в хорошо оснащенные диверсионные группы, с которыми вынужден был считаться по-настоящему сильный враг.

Алексей Басов начал уже, было, засыпать, как вдруг "Урал" неожиданно сбросил скорость, остановившись совсем. В прочем, двигатель продолжал работать вхолостую, а водитель не спешил покидать кабину.

- Подъем, - скомандовал полковник уже открывавшим глаза бойцам. - Всем внимание!

- Черт, там кордон!

Олег Бурцев, выглянув в окно, первым увидел пару пятнистых "Хаммеров", перегородивших дорогу. Возле джипов расположилось с полдюжины американцев в боевом снаряжении, а с турелей на крышах машин уставились на дорогу тяжелые GECAL-50 - трехствольные пулеметы типа "гатлинг" пятидесятого калибра, чудовищно скорострельные, способные запросто распилить пополам такой вот "Урал" одной очередью.

- Всем спокойно, не дергаться, - произнес Басов, между тем, досылая патрон в патронник бесшумного ПБ. Оружие с глушителями было у каждого в группе, поэтому все бойцы сейчас возились с пистолетами, клацая затворами и предохранителями.

Двое американцев неторопливо двинулись к остановившемуся грузовику, повесив на плечо свои карабины. Они могли позволить себе никуда не спешить под прикрытием двух крупнокалиберных пулеметов. Один из постовых постучал по двери водителя, а второй, обойдя "Урал" вокруг, подтянулся, заглянув в фургон. Он ничуть не изменился в лице, увидев шесть человек, вооруженных до зубов, только взгляд из-под среза легкой кевларовой каски стал еще более цепким.

Алексей Басов напрягся, сжав скрытый под брошенной на сиденье рядом с собой засаленной спецовкой бесшумный пистолет. А под сиденьем лежали гранатометы и ПЗРК - то оружие, которого не может, не должно быть у обычных охранников, какими пытались казаться сейчас партизаны. Если этот янки что-то заметит, если где-то собьется брезент, обнажив раструб зенитного комплекса, если ему просто захочется заглянуть под сиденья, рейд окажется под угрозой провала.

Несколько секунд, пока американец обшаривал внутренности фургона внимательным взглядом, шестеро партизан сидели, кажется, даже не дыша. Каждый держал руку на оружии и был готов открыть огонь. Если американец проявит слишком большую бдительность, он умрет немедленно. А спустя секунд десять, скорее всего, умрут и сами партизаны, расстрелянные в упор из пулеметов и штурмовых винтовок. И тогда их операция будет провалена, еще толком не начавшись.

- Документы? - потребовал американский сержант.

- Пожалуйста!

Все по очереди протянули патрульному свои пропуска, к которым уже успели прикрепить сделанные заранее фотографии. Изучив запаянные в пластик карточки с текстом, продублированным по-русски и по-английски, американец, не сказав ничего, спрыгнул на землю, захлопнув за собой дверь. Через полминуты один из "Хамви" съехал на обочину, освобождая дорогу, и "Урал" продолжил движение.

С каждым пройденным километром движение на шоссе становилось все более оживленным, хотя попадались навстречу партизанам в основном, военные машины и строительная техника. Пару раз над дорогой на бреющем прошли вертолеты - сначала многоцелевой "Блэк Хок", а затем ударный "Апач", под крыльями которого висели гроздья всевозможных ракет.

"Урал" проехал насквозь несколько поселков и пару городков, жизнь в которых, кажется, ничуть не изменилась за последние месяцы. По улицам сновали прохожие, ездили машины, самые разные, до предела мирные, кто-то чем-то торговал. Разве что посты ДПС на въезде в населенные пункты лишились прежних вывесок, и караулили там теперь не сельские менты, а вооруженные до зубов американские десантники, которым плевать на превышение скорости, но от которых ни за что не откупиться пятисотрублевой купюрой в случае чего.

Их останавливали еще дважды, всякий раз не слишком тщательно проверяя документы, прежде, чем партизаны увидели нефтепровод. Лес, тянувшийся по обе стороны от шоссе, поредел и затем вдруг расступился в стороны, и находившиеся в фургоне люди смогли увидеть тянувшиеся посреди широкой просеки трубы. Две трубы почти двухметрового диаметра, установленные на невысоких опорах-фермах, укутанные теплоизоляционным кожухом, протянулись до самого горизонта. Лишь в одном месте они прижимались к самой земле, пропуская над собой автомобильный мост.

- Черт возьми, неужели из-за этого столько крови пролито? - вздохнул Олег Бурцев. - Оно того стоит?!

Бывший десантник вспомнил сразу и заваленный трупами Грозный, перепаханный от края до края взрывами бомб, и лица своих погибших товарищей, убитых при отходе партизанского отряда после недавней диверсии на этой самой "трубе". И еще одно лицо, самое милое, навсегда застывшее в посмертной маске.

- Они полагают, что стоит, - сурово произнес Басов, взглянув на своего товарища. - Они меряют все в долларах и считают дело прибыльным. Мы заставим платить их за каждый ничтожный успех собственными жизнями, и тогда все изменится!

Проехав по мосту, "Урал" вновь оказался на пустынном шоссе. Каждая вторая машина из увиденных партизанами за все время пути принадлежала, судя по опознавательным знакам, или американской армии, или службе безопасности "Юнайтед Петролеум". В воздухе тоже наблюдалась слабая активность, над лесом несколько раз пролетали вертолеты. Партизанам даже удалось увидеть двухвинтовой СН-47 "Чинук", винтокрылую громадину, способную поднять груз свыше двенадцати тонн. В прочем, американская вертушка все же не могла сравниться с родным Ми-26 с его двадцатью тоннами, перевозимыми в кабине, о чем вспомнил как раз Бурцев, более других знакомый с авиацией.

С каждой минутой приближалась заветная цель - Архангельск с его аэродромом, и одновременно нарастала тревога. Ошибиться сейчас, когда дело, кажется, уже сделано, хотелось меньше всего, тем более, здесь, по сути, в глубоком вражеском тылу, шести партизанам не на кого было рассчитывать, не от кого ждать помощи.

"Урал" свернул с хорошей дороги на какой-то проселок и, преодолев еще километра три по ухабам, остановился. Водитель, выбравшись из кабины, постучал по фургону:

- Приехали!

- Ты должен был доставить нас ближе, - заметил Басов, спрыгивая на землю. - Азамат, координаты?

- До точки шесть километров по прямой, - сообщил Бердыев. И одновременно шофер Володя произнес:

- Если сунемся ближе, можно огрести по полной! Дальше посты стоят чаще и досмотр не такой халтурный. Я не самоубийца!

- Черт с ним, дойдем, - отмахнулся Бурцев. - Шесть верст - ерунда!

- А что со временем? - напомнил Басов, взглянув на китайца.

- По данным разведки вылет назначен на пятнадцать тридцать, - доложил Жэнь Цзимэнь. - Сейчас четырнадцать ноль три. У нас час на то, чтоб выйти на точку, и еще полчаса на случай непредвиденных сбоев в графике.

- Успеем, - решил полковник. Взглянув на Володю, он требовательно произнес: - Транспорт нас должен ждать в условленном месте через два часа. И чтоб полный бак!

- Это будет.

- Ну и добро! Отряд, приготовиться к движению!

Партизаны, срывая с рукавов шевроны службы безопаности "Юнайтед Петролеум", натягивали "разгрузки", подгоняя ремни и проверяя оружие. Каждый помнил, что они на территории врага, и легкость, с которой они сюда смогли проникнуть, была насквозь обманчивой, притупляя бдительность, заставляя опасно расслабляться.

- Митя в головной дозор! - приказал Басов, убедившись, что группа готова выдвигаться.

- Есть, - козырнул бывший омоновец, вешая на плечо "калаш" с подствольным гранатометом.

- Вперед шагом марш!

Партизаны, взвалив на себя оружие и вещмешки, исчезали в поредевших зарослях, уходя туда, где лес уступал место городским кварталам. Точные карты местности имелись и на бумаге, и в памяти спутникового навигатора, но избежать встреч с людьми было сложно. Преодолев пару километров, группа вышла к дачному поселку. Несколько минут партизаны из кустов наблюдали в бинокли и прицелы суету дачников, что-то еще делавших на своих участках. Меж домов кое-где сновали люди, из печных труб курился дымок, где-то играла музыка, сопровождаемая радостным смехом - ничто не напоминало о ведущейся без пощады войне.

- Вроде, тихо, - произнес Бурцев.

- Это хорошо, что тихо, - напряженно ответил полковник, пытавшийся убедить себя, что увиденное - не обман, и впереди их не поджидает засада. - Группа, внимание! Здесь разделимся! Я, майор и Бурцев следуем на точку один, остальные - точка два! Атака по моему сигналу, рации держать на приеме!

Группа распалась на два звена - по числу ракетных комплексов, которые имели при себе партизаны. Этого должно было хватить, две ракеты по неманевренной, тихоходной цели, не способной уклониться от атаки, это почти стопроцентная гарантия ее уничтожения. Почти - потому что абсолютный успех нельзя предсказать.

Держась ближе к зарослям, тройка партизан двинулась к тому самому садоводческому товариществу. Олег Бурцев, держа наизготовку ручной пулемет, шел первым, готовый обрушить на внезапно появившегося противника шквал огня из РПК-74. сорок пять выстрелов в примкнутом рожке - хватит, чтоб ошеломить врага, а потом, скорее всего, придется убегать, уходя от боя с превосходящими силами.

Озираясь по сторонам, бывший десантник направился к казавшейся пустой даче - домику из фанеры, окруженному оплывшими от дождя грядками и какими-то кустами, с которых окончательно облетела листва. За ним, сгибаясь под тяжестью ПЗРК и запакованного по-прежнему в кевлар ноутбука, шагал Жэнь Цзимэнь, а Басов, державший наперевес АК-74М, замыкал строй, прикрывая товарищей с тыла.

Убедившись, что поблизости никого нет, Бурцев отошел в сторону, прикрывая товарищей, пока полковник при помощи ножа расправился с хлипким замком на фанерной двери. Чисто символическая преграда сопротивлялась недолго, уступив напору партизана и стали боевого клинка. Дверь распахнулась, пропуская незваных гостей в темное нутро домика. Внутри тоже было пусто, причем явно хозяева убрались отсюда давно, что было только на руку партизанам.

- Укладываемся в график? - поинтересовался Басов, оказавшись внутри бесцеремонно взломанной дачи.

- Пока да, - отозвался китаец, расчехливший свой компьютер, к которому уже присоединял компактную рацию, аналог отечественного "Арбалета" с засекречивающей приставкой "Азимут" - не самая новая, но надежная и неприхотливая техника, к тому же достаточно компактная, чтоб носить ее на собственной спине. - До вылета остается сорок три минуты. Нужно ждать сигнала.

- Подготовь ракету! Олег, устройся где-нибудь рядом, наблюдай!

Бурцев, кивнув, вышел наружу, а майор, тоже подчиняясь приказу, расчехлил укутанный в брезент тубус зенитно-ракетного комплекса FN-6, расположив его на невысоком столике, а сам уселся по-турецки рядом с ним, прямо на пыльном и грязном полу, легонько стуча по клавишам ноутбука.

Басов, выглянув из домика, позвал Бурцева, оставленного в боевом охранении - расслабляться было нельзя, тем более, сейчас.

- Ступай внутрь, отдохни, - произнес полковник. - Нечего тут маячить. Янки едва ли здесь появляются, но все же...

Ответ сержанта утонул в обрушившемся с неба рокоте. Партизаны, запрокинув головы, увидели пролетающий прямо над ними С-17А "Глоубмастер". Серая громада заходившего на посадку транспортного самолета на мгновение заслонила небо, а рев четырех турбин "Пратт-Уитни" заглушил все прочие звуки.

- Вот бы в него всадить ракету, - хищно улыбнулся Бурцев, представив, как двухсотшестидесятитонная крылатая машина, оставляя за собой шлейф черного дыма, падает на землю, окутанная облаком из кусков собственной обшивки. - Сразу прикончить полторы сотни янки!

- У нас другая цель, сержант! Поверь, не менее важная! К тому же для этого монстра одна ракета - слишком мало. Он и на двух двигателях сможет совершить вынужденную, если только у пилотов хватит мастерства.

Бурцев кивнул, соглашаясь. При всей кажущейся уязвимости неповоротливый транспортник был не такой легкой добычей, во всяком случае, не для них с их убогим арсеналом. Нужно всадить в него с полдюжины ракет, не меньше.

- Давай в дом, - повторил приказ Басов, когда "Глоубмастер" скрылся за горизонтом, и гул его турбин сошел на нет. - Я тебя сменю.

Олег, оказавшись внутри, снял с плеча пулемет, взглянув на китайца и поинтересовавшись:

- Откуда мы узнаем, вылетел он или нет? В аэропорту есть свои люди?

- Американцы скажут нам сами, - сообщил Жэнь Цзимэнь, указывая на свой компьютер, соединенный с радиостанцией, антенну которой китайский майор выставил в приоткрытое окошко. - Это комплекс радиоперехвата ближнего действия. Служебные частоты аэропорта нам известны, переговоры не шифруются, так что мы сейчас можем слышать все то, что слышат пилоты и диспетчеры на контрольной башне.

- Хорошо бы, чтобы они не кодировали свои сообщения. Иначе мы узнаем о появлении цели только по звуку турбин над головами.

Полчаса прошли для партизан в волнении. Жэнь Цзимэнь, весь обратившись в слух, пропускал через себя скупые фразы, звучавшие в эфире. Активность в небе над архангельском была невысокая, за тридцать минут китайский разведчик услышал только запрос на посадку с борта грузового С-130, пришедшего откуда-то с моря, да переговоры пилотов вертолета "Си Найт" морской пехоты, выполнявшего учебный полет. Но следующее сообщение заставило Жэнь Цзимэня напрячься, словно сжатая пружина. Еще мгновение, еще пара фраз, и китаец, подскочив, приказал Бурцеву:

- Зови полковника! Цель запросила разрешение на взлет и сейчас выруливает на ВПП!

Басов, ворвавшись в дом, первым делом схватился за рацию, переключив ее на передачу, и по волнам радиоэфира помчались его слова:

- Гранит, это Базальт, прием! Готовность пять, повторяю, готовность пять! Пеленг двести!

- Вас понял, готов к работе!

А Жэнь Цзимэнь уже выскакивал наружу, вскидывая на плечо шестнадцатикилограммовый раструб ПЗРК. В точности то же самое сейчас делал и бывший омоновец Витя в паре километров отсюда, разворачиваясь туда, откуда должен был появиться взлетающий самолет.

- Двухракетный залп - этого хватит? - с неуверенностью, впервые прорезавшейся в голосе, поинтересовался Басов. Привыкший воевать на земле, полковник все же не стал специалистом по противовоздушной обороне, испытывая некоторые сомнения. За несколько часов настоящей войны там, в ставропольских степях, он видел, как американские штурмовики прорывались сквозь огонь "Тунгусок" и "Игл", сжигая на марше целые танковые роты.

Сомнения Басова постарался развеять китайский майор:

- На взлете самолет лишен запаса скорости, и не сможет уклониться от атаки, тем более, это пассажирский лайнер, а не истребитель. И он почти наверняка лишен средств самообороны типа ложных целей, способных увести в сторону ракеты. Да, двух ракет хватит.

А полковник вновь взялся за рацию. Переговоры могли услышать, но сейчас это было не важно - спустя пару минут все американцы в округе будут знать о присутствии здесь русских партизан.

- Гранит, это Базальт, - произнес Басов, нажимая на тангету рации. - Минутная готовность!

Негромкий, пульсирующий рокот турбин донесся, нарастая с каждой секундой, со стороны города. Жэнь Цзимэнь, больше не опасавшийся быть увиденным кем-то, вышел на открытое пространство, удерживая на плече ПЗРК. Щелкнув тумблером, он активировал инфракрасную систему наведения ракеты, зная, что в точности так же поступил другой стрелок, находившийся во второй группе, в паре километров отсюда, выцеливая в небе свою добычу.

Прерывистый зуммер известил китайского майора, что тепловая головка наведения ракеты FN-6 захватила цель, уцепившись за шлейф раскаленных газов, оставленный в воздухе взлетавшим самолетом, и Жэнь Цзимэнь нажал на спуск. Вышибной стартовый двигатель с негромким хлопком вытолкнул ракету из тубуса пускового устройства, и уже на безопасном расстоянии от стрелка включился маршевый твердотопливный двигатель, уводя снаряд в небо. И почти одновременно, с отставанием не более двух секунд, из недальнего леса взвилась в зенит еще одна дымная стрела - вторая группа сработала синхронно. А через несколько мгновений, которые потребовались зенитным ракетам, чтобы добраться почти до предела своей зоны поражения, вдалеке прогремел взрыв, почти не слышимый здесь, внизу, на земле.

- Уходим! - выдохнул Алексей Басов.

Дело было сделано, больше ничего не зависело от диверсантов, и теперь перед ними встала новая, намного более сложная задача - выбраться живыми из логова врага.

Получасом ранее бронированный Шевроле "Субурбан", сопровождаемый парой бронированных же "Хамви", вооруженных крупнокалиберными пулеметами, выкатился прямо на летное поле. Меры предосторожности казались излишними здесь, в Архангельске, пожалуй, втором после Москвы русском городе по плотности американских военных на квадратный метр. Штаб Сто первой воздушно-штурмовой дивизии и одна из ее аэромобильных бригад в почти полном составе, части Морской пехоты, в том числе и несколько истребительных и штурмовых эскадрилий - этого должно было хватить, чтобы чувствовать здесь себя в большей безопасности, чем даже в собственном доме. В прочем, для Рональда Говарда, руководителя проекта "Полярный экспресс", бронированный автомобиль и вооруженная охрана являлась скорее символом статуса, нежели необходимостью, хотя и безопасностью своей он старался не пренебрегать.

Небольшой кортеж, миновав без задержки пропускной пункт, на котором несли службы десантники из все той же Сто первой дивизии, выехал на взлетную полосу, остановившись возле огромных ангаров. А там своего единственного пассажира уже ожидал приветливо распахнувший узкий люк в борту "Гольфстрим", раскинув над бетонкой скошенные тридцатиметровые крылья. Сверхдальний "бизнес-джет", изящная остроносая игрушка стоимостью всего-то тридцать пять миллионов долларов, блестевшая свежим лаком на покатых бортах, был готов к взлету в любую минуту и экипаж уже занял свои места.

Кортеж остановился, и сидевший рядом с водителем "Субурбана" телохранитель распахнул заднюю дверцу внедорожника, выпуская наружу Рональда Говарда. Следом за ним выбрался и Джон Хортон, второй после самого Говарда человек в иерархии "Ю-Пи" здесь, в России, хотя и неизмеримо уступавший властью и влиянием первому.

- Чеченцев мы переведем на охрану внутренних коммуникаций, - произнес Хортон, продолжая начатый еще в машине разговор. - Уберем их с глаз долой, чтобы ни у кого не возникло ненужных мыслей. Инцидент с той русской деревней все равно не исчерпан, ни у кого нет никаких улик, ничья вина однозначно не доказана, но нам все равно поверят больше.

- Проследите, чтобы больше таких инцидентов не было. Работайте в контакте с военными и разведкой. Джим Уоллес из ЦРУ поможет вам наладить взаимодействие.

Говард был несколько взволнован, ощущая перед вылетом странную тревогу. Он пытался убедить себя, что это связано лишь с предстоящей встречей в Москве с ооновскими эмиссарами, наблюдателями, со дня на день прибывающими в страну, чтобы отныне контролировать действия американцев.

- Самое важное - работы на нефтепроводе не должны прекращаться ни на минуту, - напомнил Рональд, взглянув сурово на своего заместителя. - Если мы продемонстрируем своим инвесторам, что каждый вложенный ими цент тратится правильно, они сумеют надавить и на инспекторов ООН, чтобы те не были слишком строги к нам. У наших акционеров немало рычагов влияния, но потянут они за эти рычаги только тогда, когда будут уверены, что это выгодно!

- Никаких сбоев не будет, - уверенно произнес Джон Хортон. - Работы идут по графику.

- А надо, чтоб они опережали график! Атаки террористов и так отбросили нас назад, а времени не так уж много! За каждый дополнительный день работы даже русским приходится платить, а из-за этого рентабельность проекта падает! Заставьте, черт возьми, всех работать быстрее!

Говард был раздражен, взвинчен, хотя сам не понимал причину этого, но Хортон, чувствовавший состояние своего босса, ответил, пытаясь успокоить его:

- Сэр, можете быть уверены, все будет в порядке! Никаких неожиданностей!

- Хорошо бы, - ворчливо отозвался куратор "Полярного экспресса". - Если так, считайте, что уже получили место в правлении корпорацией. И хороший пакет акций, такой, чтоб можно было прожить до глубокой старости на одни только дивиденды.

Сопровождаемый Хортоном, двумя телохранителями "Юнайтед Петролеум" и еще двумя офицерами Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, Говард направился к своему лайнеру, уже готовому унести функционера нефтяной компании в Москву, на встречу, которая могла стать поистине судьбоносной для многих.

- Сэр, самолет готов, - отрапортовал встречавший единственного пассажира у трапа командир экипажа. - Можем взлетать, как только прикажете!

Рональд Говард знал, что пилоты, которым он доверяет свою жизнь - лучшие из лучших. У "Юанйтед Петролеум" не было недостатка в средствах, все, кто трудился на корпорацию, получали более чем приличные оклады, а работодатель имел при этом возможностью тщательно отбирать людей, по достоинству оценивая их опыт. Вот и летчики, управлявшие "Гольфстримом", относились к элите и старались отрабатывать свою зарплату по-честному.

- Взлетаем немедленно! - решительно приказал Говард, но, уже ступив одной ногой на трап, вновь обернулся к Хортону: - Сделайте так, Джон, чтобы мне не пришлось краснеть перед своими боссами, и ваши старания будут вознаграждены! У вас все полномочия и достаточно средств, чтобы проект был завершен, и я жду от вас только положительного результата, так же, как его ждут и от меня! Никаких террористов, никакого саботажа - только планомерная работа и довольные русские, которым мы позволили содержать их семьи среди всеобщей нищеты, царящей здесь! пусть все видят, что мы полезны этой стране и этому народу!

Не слыша, да и не ожидая ответа, Говард исчез в проеме люка, оказавшись в не слишком просторном, но комфортном салоне "бизнес-лайнера". Самолет мог перевозить на двенадцать тысяч километров полтора десятка пассажиров, обеспечивая их всем необходимым на время перелета. Но сейчас Говард на борту был один - ни секретарей, ни охраны, никого. Только он - и много часов для размышлений.

- Мистер Говард, сэр, - Рональда окликнула миловидная стюардесса в белоснежной идеально выглаженной сорочке. - Сэр, как только мы взлетим, я могу подать вам обед. Напитки в баре, сэр. А сейчас, пожалуйста, пристегните ремни, сэр.

- Да, конечно, - кивнул Говард. - Ступайте, я вас вызову потом.

Рональд Говард, оставшийся в одиночестве после того, как стюардесса удалилась, почувствовал, что гул турбин "BMW Роллс-Ройс", расположенных в задней части самолета, на пилонах по обоим бортам фюзеляжа, стал мощнее. Самолет плавно тронулся с места, набирая скорость, набегающий потоки воздуха взвихрились на плоскостях, уплотняясь под ними и разреживаясь поверх консолей, и, наконец, подъемная сила в точности по законам физики оторвала сорокатонную машину от земли.

Выглянув в иллюминатор, Говард увидел панораму удалявшегося города. Он толком не успел побывать в Архангельске, летая с объекта на объект, теряя время на совещаниях, мотаясь по проклятой русской тайге, сквозь которую его люди, вопреки всему, тянули нефтепровод, побеждая вековой лес.

За бортом "Гольфстрима" уже заклубились низкие облака, когда лайнер вдруг нервно дернулся, заваливаясь на левое крыло. Говард увидел за бортом вспышку и языки пламени, успев подумать, что вспыхнул один из двигателей. В этот миг самолет словно провалился в воздухе, потеряв вдруг опору и рухнув к стремительно приближавшейся земле.

Пилоты "Гольфстрима" увидели выпущенные по ним ракеты почти одновременно. Они были достаточно опытны, чтобы понять, что обозначают тянущиеся к медленно набиравшей высоту машине дымные нити.

- Нас атакуют! - крикнул командир экипажа, увидев слева от самолета инверсионный след. Пилот, на счету которого были десятки боевых вылетов во время "Бури в пустыне" и позже, в Югославии, и даже что-то, похожее на воздушный бой с сербским МиГ-29, понял, что это значит, испытав неподдельный ужас.

- Ракета справа! - в один голос закричал второй пилот. Не будучи военным, но проведя двадцать лет за штурвалами межконтинентальных "Боингов" и "Аэробусов", он тоже заметил угрозу, понимая, что предотвратить неизбежное сейчас ни он, ни его командир не в силах.

Но первый пилот считал иначе, действуя, если только была хоть малейшая возможность. Зажатый в тиски ракетной атаки "Гольфстрим" выполнил маневр, ложась в вираж. Ему не хватало скорости и высоты, и в любом случае пассажирский самолет уступал любому истребителю, но экипаж и единственного пассажира спасло чудо.

Первая ракета, не обратив внимания на испуганное метание цели, прошла в стороне, двигаясь по прямой, словно по натянутой струне, и, достигнув границы зоны поражения, самоликвидировалась, взорвавшись в облаках. Знай об этом Жэнь Цзимэнь, он бы проклял, наверное, своих соотечественников, из-за которых весь мир смеялся над словами "китайское качество". Неисправность системы наведения увеличила шансы атакованного самолета вдвое.

Пилоты "Гольфстрима", хоть и видевшие промах первой ракеты, не успели испытать ни облегчения, ни радости. Второй снаряд, наведясь на струю выхлопных газов, настиг лайнер, и полуторакилограммовая боеголовка взорвалась на расстоянии вытянутой руки от лакированной обшивки фюзеляжа. Легкие осколки прошили гондолу турбины, перебив топливопроводы, а заодно и тяги управления рулями высоты, превратив самолет в пылающий кусок металла.

- Пожар правого двигателя! - сообщил, срываясь на крик, второй пилот, приборная панель перед которым осветилась тревожным красным светом множества индикаторов. - Утечка топлива!

- Перекрыть подачу топлива в правый двигатель! Держи машину, сколько сможешь! Идем на вынужденную!

"Гольфстрим", хвостовая часть которого была охвачен огнем, держался в воздухе на одной турбине, тяги которой не хватало для того, чтоб хоть ненадолго побороть силу притяжения. Но падение замедлилось, хоть немного, став управляемым, дав пилотам, пытавшимся сохранить контроль над машиной, несколько драгоценных секунд.

- Шоссе, справа, - указал второй пилот, увидев серую ленту дороги.

- Вижу! Будем садиться!

Забыв про перепуганного насмерть пассажира, командир экипажа тянул на себя штурвал, чувствуя, как тот вырывается из его рук. Земля становилась все ближе, зеленый ковер леса распался на отдельные деревья, полоса асфальта, казавшаяся мгновение назад лишь серым росчерком, заполнила весь мир.

- Двести футов, сто пятьдесят футов, - отсчитывал стремительно уменьшавшуюся высоту второй пилот, пытаясь сохранять выдержку даже сейчас, на пороге гибели. - Пятьдесят футов!

"Гольфстрим" снижался с намного большей скоростью, чем было возможно, и под углом намного больше допустимого.

- Шасси! - приказал командир экипажа, услышав от напарника истеричные "тридцать футов".

- Выпущены!

- Приготовиться! Держись!!!

Мощный удар, едва не выбросивший пилотов из своих кресел, заставил жалобно заскрипеть силовой набор "Гольфстрима". Амортизаторы приняли на себя столкновение с землей, самолет, продолжавший гореть, промчался по шоссе несколько сотен метров с уже выключенной турбиной, а затем, когда лента дороги вильнула в сторону, врезался острым носом в стену кустарника, срезая его крыльями и сами крылья ломая о стволы деревьев, попадавшихся на его пути, а деревца потоньше срезая консолями, словно былинки - остро оточенной косой. Наконец, он остановился, оставив за собой россыпь обломков фюзеляжа, куски плоскостей. Пилоты расслабленно откинулись на спинки кресел, забыв о пожаре. Откуда-то издали уже доносился звук летящего вертолета.

Пораженный зенитной ракетой "Гольфстрим" с перепуганным до полусмерти Рональдом Говардом на борту еще не коснулся земли, а по штабу аэромобильной бригады Сто первой дивизии словно пронесся торнадо. Эфир наполнился позывными, радисты надрывались, передавая все новые и новые приказы, а на городском аэродроме уже воцарился управляемый хаос.

- Полковник, сэр, мы определили район нахождения противника, - докладывал командиру бригады один из офицеров штаба, указывая на дисплей с картой окрестностей. - Они применяли ПЗРК, вероятно SA-18 или нечто аналогичное, то есть дальность пуска не может превышать четырех миль. Следовательно, сейчас террористы где-то здесь.

Майор очертил лазерной указкой окружность диаметром не более десятка миль.

- Далеко они уйти не успели, - решил полковник, чувствовавший себя несколько растерянным сейчас, впрочем, чувство это быстро уступало место привычной собранности. - Приказываю блокировать квадраты Чарли-три, Чарли четыре, Эхо-три и Фокстрот-два! Поднимайте все вертолеты - через двадцать минут там должны быть наши парни! И запросите морпехов, нам нужно все, что может летать и каждый, кто может держать винтовку! Этим русским ублюдкам нельзя дать уйти!

- Слушаюсь, полковник, сэр! Вертолеты уже взлетают! У нас в воздухе сейчас один "Жнец", можно направить его для разведки зоны высадки, сэр!

- Выполняйте, майор! Нужно прижать выродков, пока они не ушли далеко!

- Полковник, сэр, есть координаты падения самолета, - крикнул, отрываясь от монитора, один из находившихся в штабе офицеров, такой же взволнованный и нервный, как все, лейтенант. - Квадрат Браво-один, сэр!

- Направьте туда спасательный вертолет! Если есть живые, нужно их вытащить немедленно!

Архангельский аэропорт превращался в растревоженный осиный улей. Грохоча тяжелыми ботинками по бетону, из казарм на летное поле бежали десантники в полной экипировке, под гоняемые злыми криками своих сержантов и офицеров. "Черные ястребы" уже отрывались от земли, разворачиваясь над летным полем и уходя к горизонту. Медленно поднялся в воздухе тяжеловесный двухвинтовой СН-47D "Чинук" с красными крестами на фюзеляже - винтокрылый госпиталь, направленный к месту падения сбитого "Гольфстрима", где, возможно, его появление было еще кому-то необходимо. А несколькими милями дальше уже ложился на боевой курс ударный беспилотник "Рипер", операторы которого, находившиеся на земле, в полной безопасности, видели свою цель.

Алексей Басов уводил группу все глубже в лес, тем маршрутом, который намертво засел в его голове. Еще не было слышно звуков погони, враг, ошеломленный дерзостью партизан, только приходил в себя, и у горстки смельчаков был шанс уйти живыми, проскользнуть через стремительно сужавшуюся щель в боевых порядках противника. Трое партизан, оставившие при себе самый минимум оружия и снаряжения, продирались сквозь заросли, двигаясь к заранее оговоренной точке встречи, где их должна была поджидать вторая тройка.

- Бойцы, шагом! - выдохнул полковник Басов, чувствуя, как рвется из груди стучащее не хуже гидравлического молота сердце.

Первая, самая простая и легкая часть операции, была выполнена. Они подобрались незамеченными и нанесли удар, разрушив уверенность врага в своей безопасности. Возможно, где-нибудь в штабе посчитали бы, что задача партизанами выполнена успешно, и шесть жизней, отданный за такую победу - приемлемая цена, но сам полковник полагал иначе. Операция закончится удачно только тогда, когда он и пять его бойцов живыми вернутся на затерянную в лесах во многих верстах отсюда базу отряда. Расходным материалом они не были.

- Где мы, майор?

Басов взглянул на Жэнь Цзимэня, и тот, засунув руку в подсумок, вытащил спутниковый навигатор "Бэйдоу-2", заменивший диверсантам старомодные бумажные карты. В прочем, такая у Алексея Басова тоже имелась, сложенная гармошкой и заботливо обернутая целлофаном.

- Километр по прямой до точки сбора, - сообщил китаец после секундной задержки.

- Хорошо, - кивнул полковник и хрипло выдохнул: - Бойцы, бегом марш!

Партизаны вновь перешли на бег, но не успели преодолеть и пары сотен метров, когда с неба на них обрушился гул турбин. Он не был сильным, не мог принадлежать большому самолету, тем более, это был не вертолет, звук которого уже хорошо запомнил каждый и бойцов. басов, остановившись, запрокинул голову, увидев скользящий под низкими облаками аппарат, снизу похожий на крест из-за своих прямых и узких крыльев и такого же узкого фюзеляжа.

- Черт, это "Рипер"!

Полковник узнал американский разведывательно-ударный беспилотный самолет MQ-9. логическое развитие знаменитого "Предейтора", он мог не только обнаруживать любые цели при помощи камер, тепловизора или малогабаритного радара, но и уничтожать их по команде находившихся где-то далеко на земле операторов ракетами и управляемыми бомбами. И полковник уже видел, что подвески под плоскостями беспилотника отнюдь не пусты.

- Под деревья! - крикнул Басов, и сам бросился к ближайшей роще.

Они, возможно, могли бы укрыться даже от всевидящего ока беспилотного разведчика, но удача отвернулась от партизан. "Рипер", скользя к земле, плавно развернулся, устремившись вслед беглецам.

- Отвлекайте его, - крикнул Жэнь Цзимэнь, останавливаясь и стаскивая со спины чехол с ноутбуком. - Мне нужно хотя бы пару минут!

- Спятил?! Бегом, и живо! Он сейчас все перепашет здесь своими "Хеллфайрами"!

Басов хотел потащить китайца за шиворот, но тот оттолкнул полковника, повторив:

- Дайте мне две минуты!

- Сумасшедший! - Басов сплюнул и, взглянув на Бурцева, скомандовал: - Олег, бегом к роще! За мной!

Двое партизан, оставив на месте присевшего на корточки над компьютером китайца, бросились к деревьям, там надеясь укрыться от залпов "Риппера". А тот приближался неторопливо, словно сама судьба, опускаясь все ниже, пока бортовой прицельный комплекс не передал на землю сигнал захвата цели.

Оператор беспилотника MQ-9 увидел, как прицельная марка центре экрана легла на силуэт одного из двух человек, со всех ног убегавших к лесу. Удовлетворенно цокнув языком, он, не отрываясь от приборов, четко произнес:

- Цель в захвате! Готов к атаке!

"Рипер" нес стандартный набор вооружения - четыре противотанковые ракеты AGM-114 "Хеллфайр" и две пятисотфунтовые бомбы с лазерным наведением. И сейчас операторы были готовы применить одну из управляемых ракет. Невидимый луч лазера вонзился в спину одного из террористов, указывая реактивному снаряду путь к цели.

- Уничтожьте их! - приказал стоявший за спиной у операторов полковник.

- Пуск!

Ракета, оставляя за собой дымный шлейф, соскользнула с пилона, рванувшись к цели. Ей предстояло преодолеть всего чуть больше километра, не расстояние при максимальной скорости свыше трехсот метров в секунду. Несколько мгновений - и с террористами будет покончено, для этого хватит с лихвой мощи восьмикилограммовой боеголовки.

- Срыв захвата, - вдруг сообщил один из операторов, видя, как ракета, головка наведения которой перестала видеть "зайчик" лазерного луча, вильнула, уходя в сторону от цели. - Промах!

- Черт, я потерял управление, - в голос воскликнул второй "пилот". - Машина не реагирует на команды!

- Какого черта? - Полковник грозно нахмурился: - Что происходит?!

- Сэр, мы потеряли контроль! "Дрон" остается в воздухе, но мы им не управляем!

- А кто, мать вашу, тогда управляет?!

Картинка с камер "Риппера" продолжала исправно поступать на пост управления. Операторы и находившиеся рядом офицеры видели, что беспилотник меняет курс, набирая высоту. Полковник, понимавший, что сломанный самолет не способен на подобные маневры, раздраженно потребовал:

- Выключите его! Или уничтожьте, черт возьми!

- Мы ничего не можем, сэр! Кто-то заглушил наш сигнал и посылает на "дрона" свои команды! У нас полностью перехватили управление! Дьявол, никто не мог и предположить, что такое вообще возможно!

- Значит, теперь у партизан есть свой беспилотник?

На этот вопрос ответа не последовало.

Алексей Басов изумлено смотрел на Жэнь Цзимэня, не веря его словам и собственным ушам.

- Ты говоришь, что управляешь их самолетом?!

- Я обнаружил несущую частоту и расшифровал сигнал. Теперь этот "Рипер" под моим контролем.

- Тогда пусть он облетит окрестности, я хочу знать, далеко ли янки!

Китаец склонился над ноутбуком, застучав по клавишам. Через пару мгновнеий беспилотный самолет, из-под крыльев которого свисали так и не израсходованные ракеты и бомбы, набрал высоту, удаляясь от партизан.

- Я могу обеспечить разведку в радиусе не более пары километров, - предупредил китайский разведчик. - Дальше я не смогу глушить сигнал американцев, а обмануть их второй раз, возможно, не получится. Мы изучали особенности управления американскими беспилотниками много лет, собирая данные в районах боевых действий - в Ираке, Афганистане, Пакистане. Получили образцы кода, узнали рабочие частоты. Даже собирали в горах обломки сбитых или разбившихся самолетов. Над программным обеспечением работал целый научно-исследовательский институт! Они хотят перевести свою авиацию на беспилотную технику - а мы готовы обратить их оружие против них самих!

- Черт возьми! - только и смог произнести потрясенный полковник, еще не веривший, что ему и его товарищам так счастливо удалось избежать гибели.

Жэнь Цзимэнь, не обращая внимания на растерянного командира, колдовал над компьютером. Он видел окрестности в высоты птичьего полета, в обычном и инфракрасном спектре. И потому от его взгляда не скрылась тройка партизан, подходивших к точке встречи, небольшому полузаросшему озерцу. А еще вертолет, приближавшийся с севера.

- Обнаружен противник, - сообщил китаец. - "Черный ястреб"! Два километра, идет с запада точно к нам!

- Уничтожь его!

Приплюснутый силуэт вертолета оказался точно в перекрестье прицельных нитей на экране. Американские операторы на земле наверняка видели это, видели, как Жэнь Цзимэнь целится в геликоптер с американскими же десантниками, но помешать ему сейчас никак не могли.

- Есть захват! - сообщил китаец, получая данные с борта полностью послушного ему беспилотника. - Есть пуск!

Ракета "Хеллфайр" сорвалась из-под крыла "Риппера", метнувшись к вертолету. Пилоты "Черного ястреба", набитого до отказа солдатами, только теперь поняли, что атакованы, но ничего сделать они не смогли. Управляемая ракета, предназначенная для стрельбы по наземным целям, справилась и с воздушной. "Хеллфайр" ударил в основание хвоста вертолета, и UH-60A, охваченный племенем, рухнул к земле, на лету рассыпаясь на куски и разбрасывая в воздухе горящие тела десантников.

- Цель поражена!

- Продолжать наблюдение!

"Рипер" сделал еще круг, и китаец сообщил:

- Вижу грузовик в полутора километрах к юго-востоку. Остановился на проселке у развилки. Из машины никто не вышел.

- Это за нами, - улыбнулся Басов, поверивший, что они смогут выбраться отсюда. - Американцы, не ждавшие такой наглости, конечно, сейчас придут в себя, начнется облава, но немного времени у партизан будет, и когда противник очухается окончательно, они окажутся достаточно далеко, чтобы получить свободу маневра.

В кустах неподалеку раздался шорох, и из зарослей вывалились трое, едва не наткнувшись на кинжальный огонь из двух стволов - Басов и Бурцев по привычке, въевшейся в кровь, уже перехватили оружие наизготовку, в последний миг узнав собственных товарищей.

- Свои, не стреляйте, - крикнул шагавший первым Азамат Бердыев, поднимая руки. - Не стреляйте!

- Какого черта? - вскинулся полковник. - Почему прете напролом, как у себя дома?! Забыли, так вас и разтак, что на войне, а не по грибы пошли?!

- Виноват, командир! Но тут такое было! Чуть не над нами амеровская вертушка рванула! Прямо в воздухе развалилась!

- Это ему спасибо, - ухмыльнулся Басов, указав на китайца. - Постарался!

- Сбил, что ли? Ну, ни хрена себе!

Не слыша восторженных возгласов, китаец продолжал стучать по клавишам, и подчинявшийся его приказам беспилотник описывал все новые круги под облаками, выискивая возможные угрозы для горстки партизан.

- В радиусе километра чисто, - доложил Жэнь Цзимэнь, оторвавшись на мгновение от монитора.

- Все, бойцы, ноги в руки и марш к грузовику, - приказал Басов. - Транспорт в полутора километрах! Бегом!

И они побежали, забросив оружие за спину, вломившись в заросли, с треском продираясь через кустарник. Услышать сейчас партизан мог бы даже глухой, но они и не скрывались ни от кого, сопровождаемые "Рипером", готовым смести с лица земли любого, кто встанет на пути группы.

Шум приближающегося вертолета партизаны не услышали, догадавшись о его присутствии, только когда вокруг них встала стена разрывов. Несколько неуправляемых ракет легли чуть в стороне от маршрута, волна осколков наткнулась на заросли, запутавшись в них. Вскрикнул Бурцев - крохотный кусок металла ужалил его в щеку, и теперь по шее бывшего десантника струилась кровь.

- Живой? - Басов и так видел, что его товарищ в порядке. - Царапина, заживет до свадьбы! Женя, где хренова вертушка?!

Китаец, уже привыкший к новому имени, лихорадочно молотил по клавишам, заставляя беспилотник рыскать над лесом. Наконец, силуэт вертолета попал в поле зрения его камер.

- Вижу его, - доложил Жэнь Цзимэнь. - Это "Кобра"! Приближается!

- Уничтожь ее!

Ударный вертолет AH-1Z "Вайпер", глубоко модернизированная "Кобра", известная еще со времен Вьетнама, шел точно на цель. Отстрелявшись НУРСами, пилоты приближались к ошеломленному противнику, чтобы добить его накоротке. Сзади уже шли вертолеты с десантом, но летчики авиакрыла Морской пехоты США хотели сделать все сами. Вертолет, по возможностям не уступавший более тяжелому и дорогому "Апачу", вооруженный такими же ракетами "Хеллфайр", был неравноценным противником для горстки людей.

Автоматическая пушка М197, установленная в носовой турели, повела связкой из трех стволов. Штурман-оператор уже коснулся гашетки, чтобы обрушить на суетящихся внизу людей шквал двадцатимиллиметровых снарядов. Он был поглощен боем, вернее, предстоящим избиением, но командир экипажа, управлявший вертолетом, оставался начеку и успел увидеть заходящий с право борта "Рипер", прежде чем тот выпустил ракету.

"Вайпер" нырнул к земле, пропуская над собой дымную стрелу "Хеллфайра", а затем, развернувшись, атаковал беспилотник. Жэнь Цзимэнь выжимал все из своего компьютера, но MQ-9 не был создан для воздушного боя. Китайцу удалось заставить "дрона" уклониться от первой очереди из бортовой пушки, но "Вайпер" севший на хвост, не унимался. Поток двадцатимиллиметровых снарядов настиг беспилотник, разорвав его пластиковую обшивку, раскромсав фюзеляж. Облако бесформенных обломков рухнуло на серый лес, простершийся до горизонта, а вертолет, вышедший победителем из этой странной дуэли, продолжил поиски. Описывая круги, он барражировал над чащей, но противник словно провалился сквозь землю.

- Бойцы, продолжать движение, - скомандовал Алексей Басов, дождавшись, когда стихнет вдалеке треск лопастей. В поединке кое-как вооруженных людей и винтокрылого штурмовика единственной надеждой партизан была скрытность, и им удалось пока остаться невидимыми. - Держаться ближе к деревьям, на открытую местность не высовываться! Ну, давайте, бегом марш, и поживее, парни!

На командном пункте в Архангельске звучала брань и разочарованные стоны - русским удалось скрыться. Но кольцо облавы продолжало смыкаться, все новые отряды десантников высаживались с вертолетов, чтобы начать прочесывание леса, а другие вертолеты кружили над их головами в полной готовности обрушить на горстку наглецов шквал огня. Обнаружение и гибель диверсантов казались американским командирам вопросом времени, и времени этого у партизан оставалось все меньше.

Глава 10 В стальном кольце

Архангельская область, Россия 17-18 октября

Санитарный "Чинук" на летном поле архангельского аэродрома встречали все старшие офицеры, армейский и из морской пехоты. Рядом с толпой людей в погонах скромно пристроился и Джим Уоллес. Агент ЦРУ тоже оделся в камуфляж, чтоб не слишком выделяться из толпы, но, разумеется, без знаков отличия. Проходившие мимо военные косо смотрели на него, демонстрируя давнюю и не вполне понятную неприязнь солдат к шпионам. К этому Уоллес уже успел привыкнуть.

Едва шасси "Чинука", украшенного красными крестами по бортам, коснулись бетонки, толпа встречающих ринулась к вертолету. А из его чрева по откинутой кормовой аппарели двое десантников уже выносили носилки с одним из пилотов злосчастного "Гольфстрима". Пройдя сквозь раздавшуюся в стороны толпу, они направились к санитарному "Хаммеру", уже дожидавшемуся на летном поле.

Второй член экипажа и единственная стюардесса вышли из вертолета на своих двоих. Несмотря на повязки и лангеты они держались бодро, но внимание встречавших предназначалось вовсе не им. Рональд Говард тоже шел сам, хотя один из санитаров и придерживал его под локоть. От недавнего лоска функционера "Ю-Пи" не осталось и следа, как и от его дорогого, пошитого по мерке костюма. Левая рука покоилась на перевязи, рубашка из натурального хлопка превращена в лохмотья, да еще и забрызгана кровью, на голове повязка, почти не сгибается правая нога, но все же он остался жив.

- Мистер Говард, сэр, я рад, что вы живы, - это Хортон первым подскочил к боссу, успев, наверное, уже представить, как с него снимают голову за то, что не обеспечил безопасность начальника, специально прибывшего из Штатов. - Это настоящая катастрофа! Никто и предположить не мог такого от русских, сэр!

- Кретины!

Говард, накачанный до отказа обезболивающими, шагал на ватных ногах, перед глазами плавали яркие пятна, в ушах шумело, и суета подчиненного не добавляла спокойствия. Он пришел в себя, когда сбитый самолет уже был на земле. Каким-то чудом Говарду, повисшему в своем кресле на ремнях безопасности, удалось расстегнуть пряжку и ползком выбраться из самолета прежде, чем тот вспыхнул, когда огонь добрался до разлившегося из пробитых баков горючего. К счастью, спасатели появились быстро, и за время недолгого обратного полета успели привести Рональда в чувство, обработав раны и вдобавок напичкав всевозможными лекарствами.

- Сэр, террористы практически в наших руках, - сообщил командир аэромобильной бригады Сто первой дивизии. - Они блокированы в лесу и вскоре будут уничтожены или взяты в плен.

- Какого черта это получилось? Вы и ваше начальство уверяли, что полностью контролируете стамильную зону, полковник! а оказывается, русские здесь шастают, как у себя дома и творят, что душе угодно!

- Диверсанты, сэр! Они обстреляли ваш самолет из ПЗРК. Мы уже нашли брошенные пусковые устройства. Это ракеты китайского производства, сэр.

- Снова китайцы?

- Мистер Говард, мы захватим террористов и узнаем все, что известно им! Главное, что вы живы! Их атака оказалась безрезультатной! Но теперь мы можем получить право на ответные действия!

Сопровождаемый не скрывавшими своей радости по поводу его чудесного спасения военными, Говард сел в один из санитарных автомобилей, стоявших у кромки летного поля. Все планы летели к черту, встреча в Москве откладывалась неизвестно на сколько, а вместо этого появилась перспектива повести немало времени в госпитале. Но все же, хотя сам Рональд это почти не сознавал, он был жив, а значит, не произошло ничего непоправимого. Тем более, если с террористами вскоре будет покончено. Во всяком случае, менеджеру "Юнайтед Петролеум" сейчас очень хотелось увидеть их трупы. В прочем, сами партизаны мертвецами себя еще не считали.

Грузовик ГАЗ-66, подпрыгивая на ухабах, мчался по проселку, на крутых поворотах едва не скатываясь в кюветы. При каждом новом прыжке сидевший в кабине на месте пассажира Алексей Басов шипел сквозь зубы, чувствуя, что скоро он вообще не сможет ни на что сесть без боли. в прочем, отбитая задница - это много лучше, чем лишняя дырка в голове, оставленная америкаской пулей.

"Газик", ожидавший партизан в условленном месте, уносил шестерых бойцов от возможно погони. Они успели, прорвались сквозь кольцо облавы прежде, чем оно стало непроницаемым. Американцы искали пеших диверсантов, затаившихся в лесу, и прежде, чем они осознают ошибку, группа Басова могла оказаться очень далеко.

- Командир, а ведь мы рискуем, - заметил крутивший баранку Азамат Бердыев. Бывший танкист, он неплохо справлялся и с обычным грузовиком, а если водитель устанет, рядом был полковник, тоже успевший погонять на бронированных монстрах Т-72 и Т-90 по самым разным местам. - Машину обнаружить легче, чем пеших в лесу. Мы теперь привязаны к сети дорог, а их легко перекрыть!

- Машина нам нужна, чтобы оторваться от преследования, Азамат. Американцы без проблем вычислят, откуда мы выпустит ракеты, они уже сделали это, а, зная исходную точку, нетрудно в течение какого-нибудь получаса перекрыть лес в радиусе десятка верст - больше пешком и по зарослям ни один человек даже налегке не пройдет за такое время. Они стянут туда вертолеты и беспилотники, будут заглядывать под каждое деревце, под каждый кустик, и найдут того, кто там затаится. Но нас там уже нет, пусть ищут! Конечно, они будут патрулировать дороги, но мы не собираемся ехать до самой базы, нужно преодолеть хотя бы полсотни километров, оказаться подальше от осиного гнезда, а там по старинке, пешим маршем. Никто, даже казавшиеся всесильными американцы, не смогут устроить облаву по всей области, не найдут сил, чтоб перекрыть все шоссе и проселки, все тропы, какие смогут обнаружить. Даже если они снимут охрану нефтепровода до последнего человека, они не смогут искать нас одинаково тщательно повсюду. Но, ты прав конечно, нужно быть начеку. Первый же пост - и можно забыть о скрытности. Если проколемся, нам на плечи сядет вся их свора, а догнать машину на вертолетах это сущий пустяк!

Слушая рассуждения командира, Бердыев крутил руль, выжимая газ и сцепление. Пока им везло, связник здесь, в американской зоне, не подвел, пригнав в Леско исправную машину с баком, залитым по самую крышку, так что можно было ехать, ни о чем не задумываясь. Навряд ли американцы выставят посты на каждом проселке, это глупо, так что нужно лишь избегать больших дорог, и так, окольными путями, можно убраться подальше без лишних проблем. Ну а если без проблем не обойдется - в кузове трясутся четверо бойцов, вооруженных до зубов, так что лучше янки не встречаться на пути партизан. С этими мыслями Азамат Бердыев продолжал управлять машиной, поражаясь снова кривизне русских дорог. Чтобы преодолеть километр по прямой между двумя точками, приходилось накатывать по две-три версты, расходуя драгоценное топливо.

А партизаны в кузове "газика" вообще ни о чем не думали, стараясь лишь не выпасть из машины на ходу. Олег Бурцев, сидевший ближе к кабине, одновременно цеплялся за низкий бортик и удерживал стоявший рядом РПК-74М. Пока пулемет не сделал ни одного выстрела, и бывшему десантнику хотелось, чтоб так было и дальше. Здесь, на территории противника, первый же выстрел означает гибель группы, ведь придется вести бой с превосходящими силами без надежды на поддержку. Американцам и утруждать себя не нужно, рискуя и подставляясь под пули - одна ракета с вертолета или беспилотника, и с диверсантами будет покончено без вариантов.

Словно подслушав мысли сержанта, над лесом со стрекотом промчался вертолет. Бурцев разглядел UH-60A "Блэк Хок", сплюснутый, похожий на змеиную голову, пролетевший так низко, что, наверное, мог бы зацепиться за верхушки деревьев. Широкие двери в бортах "Черного ястреба" были сдвинуты, и американские десантники сидели в проемах, свесив вниз ноги. У Олега внутри все сжалось, стоило только представить, что вот сейчас один из этих славных парней хлестнет по скачущему на ухабах грузовику очередью из какого-нибудь "минигана", просто так, забавы ради, или для порядка, чтоб не ездили тут всякие.

- Твою мать, - выругался омоновец Митя. - Нет бы, тент натянуть! Теперь мы для каждой пиндосовской сволочи, как на ладони!

- Захотят тормознуть - тормознут, - резонно заметил Бурцев, который тоже не был в восторге от того, что их видят все, кому не лень. - Зато у нас обзор хороший, а это тоже важно. Сам подумай, на хрен тебе слепой пулеметчик?

Митя скривился, но спорить не стал - Олег был прав, да и говорить не хотелось. Несмотря на то, что группа уже оставила позади километров сорок, все волновались. Попасть в засаду, наткнуться на патруль американцев вшестером, с одним боекомплектом на ствол и парой гранат на человека удовольствие сомнительное. При таком раскладе рейд запросто может закончиться в общей могиле.

Вертолет исчез за горизонтом, никто не пытался остановить грузовик, не гнался за партизанами, не стрелял по ним. "Газик" выбрался на относительно хорошее шоссе, асфальт на котором уже потрескался, но пока еще не крошился под колесами. Сидевшие в кузове бойцы на всякий случай убрали оружие, чтоб не пугать всяких встречных, привлекая ненужно внимание. Но тех, кто был заинтересован, обмануть все равно бы не удалось.

Первым заслон заметил Басов. Шоссе впереди делало поворот, не слишком крутой, и перед самым этим поворотом у обочины стояла пара приземистых "Хаммеров", а рядом толпились многочисленные фигурки в камуфляже.

- Приехали, - выругался Бердыев. - Что делать? Можно попробовать прорваться, дорогу же они не блокировали!

Действительно, джипы, окруженные солдатами, не перекрывали проезд, не было никаких заграждений типа стальной ленты с шипами, с помощью которой российские гаишники останавливали слишком резвых нарушителей, спуская им колеса, и вообще, казалось, что это не пост, а просто кому-то из американцев захотелось размять ноги, вот они и приткнулись к обочине. Но Алексей Басов уже понял, что проскочить не получится.

- Там два "гатлинга" на машинах, - сообщил полковник, увидевший крупнокалиберные многоствольные пулеметы на турелях на крышах обоих "Хамви", нацеленные на шоссе. - Они нас перемелют в щепу вместе с грузовиком за пять секунд. Дернемся - всем точно хана! Притормози-ка, - решил он.

Бердыев сбавил скорость, и полковник, высунувшись из кабины, окликнул сидевших в кузове партизан:

- Олег, хватай пулемет, Женю и пару "граников", и спрыгивайте. Впереди кордон. Попробуем им мозги запудрить, ксивы службы безопасности пока при нас. А вы занимайте позицию в лесу, атакуете с тыла, если что-то не так. Если брошу на землю сигарету, валите всех, кого сможете, ясно? Если нормально все пройдет, подхватим вас после поворота.

- Задача ясна, командир, - кивнул Бурцев. - Ну, мы пошли!

Прежде, чем американцы могли заинтересоваться, почему это так бодро кативший к ним грузовик замедлился, Олег вместе с китайским майором перемахнули через задний борт, скатываясь в канаву и молясь, чтобы их акробатику не заметил противник. Оказавшись на земле, Бурцев подхватил пулемет, а бежавший за ним Жэнь Цзимэнь закинул за спину связку из двух РПГ.

- С богом, - вздохнул Басов, и, отцепив от разгрузки РГД-5, разжал усики проволочного кольца, так, что теперь чеку не нужно было и вытаскивать - сама вывалится, если ее не держать.

Сунув гладкий шар осколочной гранаты в карман, полковник вновь вздохнул. Кажется, удача решила, что уделила ему и его людям и так слишком много внимания, и дальше придется выбираться самим, не уповая на провидение.

Азамат Бердыев нажал на тормоза, подчиняясь требовательному жесту американского солдата, вышедшего на середину дороги. "Газик" замер в десятке метров от ближайшего "Хаммера", с крыши которого в грузовик уже целился крупнокалиберный пулемет GECAL-50, страшная "машина смерти", выплевывающая в секунду семьдесят пуль. Пулеметчик, сзади и с боков укрытый броневыми щитками, был наготове и мог превратить грузовик в решето вместе с теми, кто был сейчас в нем.

Зажав в зубах неприкуренную сигарету, Басов выпрыгнул из кабины, неторопливо двинувшись навстречу американцу, носившему нашивки лейтенанта. Тот стоял спокойно, широко расставив ноги, держав карабин М4 на ремне так, что внезапно выстрелить было невозможно. Но его бойцы, всего не меньше десятка, уже взяли на прицел "газик", при этом пара человек держала тыл, прикрывая своих товарищей.

- Кто вы? Куда едете? Есть документы?

Американец не мог не видеть на Басове разгрузочный жилет и пистолетную кобуру, но сохранял спокойствие, как человек, полностью уверенный в своей безопасности.

- Служба безопасности "Юнайтед Петролеум", - сообщил полковник, медленно доставая из бокового кармашка "разгрузки" пластиковую карточку удостоверения. - Прошу, сэр, пожалуйста!

Лейтенант принял карточку, взглянув еще раз на Басова, потом - на его фото в документе, затем вновь уставившись на полковника:

- Куда и зачем вы едете?

- Выполняем приказ своего начальства, сэр! Мы же не спрашиваем вас, зачем вы тут стоите!

Басов знал, что бойцы в кузове держат руки на оружии, готовые открыто огонь в любой миг, но пока на грузовик нацелен пулемет и полдюжины автоматических винтовок, первый же выстрел станет для партизан и последним. Но также он знал, что рядом, в придорожных кустах, уже заняли позицию Бурцев и китаец, держа американский пост на мушке. А вот американцы этого не знают, и потому уже почти проиграли эту стычку.

- Сэр, нам нужно ехать, - поторопил лейтенанта Басов. - У нас приказ, как и у вас! После того, как террористы сбили самолет, меры безопасности усиливаются, нас направили для поддержки охраны нефтепровода. Если все в порядке, может пропустите нас дальше?

- Да, вроде все в норме, - кивнул американец, протянув, было, пластиковый квадратик Басову но замер, обернувшись к своим бойцам: - Капрал, подключись к базе данных "Ю-Пи Секьюрити", проверь удостоверение номер... - лейтенант назвал цифры под штрих-кодом.

- Есть, сэр!

- Еще минута, и мы вас отпустим, - произнес американский офицер, вполглаза наблюдавший, как один из солдат склонился над компактным ноутбуком, стоявшим прямо на капоте одного из "Хамви". Конечно, это же Армия США, у них "тактический" Интернет, спутниковая связь, еще куча всяких разных штуковин, о которых технически отнюдь не самый "темный" Алексей Басов только слышал краем уха. И выяснить, что стоящий перед ним якобы охранник нефтяной корпорации - подставной, для этого служаки-лейтенанта ничего не стоит. Минутное дело.

- Конечно, сэр! - воскликнул Басов, швыряя на обочину изжеванную сигарету, а затем ловко прыгая вслед за ней, в кювет. В тот же миг ближайший внедорожник исчез в огненном шаре, а над головой вжавшегося во влажную землю полковника засвистели пули.

Чтобы не отставать от грузовика, Бурцеву и китайскому майору пришлось бежать очень быстро, рискуя споткнуться о какой-нибудь корень, растянувшись в зарослях вместе со всем своим экипажем. Но все же они успели и залегли в подлеске, в сотне метров от шоссе как раз тогда, когда Басов отдавал американскому офицеру свои документы.

- Готовь гранатомет, - приказал Бурцев, забыв, что разговаривает со старшим по званию, пусть это и было звание чужой армии. - Гаси "Хаммер" с пулеметчиком, потом сразу бей по второму!

Противник был у двух подкравшихся с тыла партизан как на ладони, поражая своей уязвимостью. Олег видел, что стрелок есть только на одной машине, на второй у пулемета, пусть и нацеленного на дорогу, никого не было. Зато рядом стояло восемь солдат, державших наизготовку свои винтовки, а один был вооружен легким пулеметом М249 "Миними", направив его на грузовик с партизанами. Его-то и выбрал первой целью сам Бурцев.

Жэнь Цзимэнь, стоя на коленях, положил на плечо раструб противотанкового гранатомета PF-89, взяв на прицел один из "Хаммеров", как определил Бурцев, М1114, новую модель с усиленной броней. Возможно, Олег смог бы справиться с машиной - рожок его РПК-74М был набит патронами 7Н10. Их пуля с вольфрамовым сердечником прошивала за сто метров шестнадцатимиллиметровую стальную плиту. Но все-таки РПГ в этом случае был лучше, обеспечивая при точном попадании стопроцентную гарантию успеха.

Откинув сошки, Олег прицелился в пулеметчика, рядом с которым так удачно встали еще двое, словно напрашиваясь, чтобы их срезали одной очередью. Партизаны замерли, ожидая, чем закончится разговор их командира с американским офицером. Вот американец протянул Басову удостоверение, затем передумал и отдал его подошедшему сзади солдату. И тотчас полковник бросил себе под ноги недокуренную сигарету.

- Огонь!

Бурцев нажал на спуск, и треск пулеметной очереди разнесся по лесу. Разом ополовинив магазин, Олег смел американского пулеметчика и еще двоих, стоявших с ним рядом. Убиты, ранены - не важно, все равно в ближайшую минуту они не бойцы, а дольше точно не проживут. В этот же миг над ухом десантника раздался грохот, и к "Хаммеру" протянулся дымный след кумулятивной гранаты. Американский внедорожник скрылся в сгустке пламени, взрывная волна сбила с ног тех, кто стоял рядом, а Жэнь Цзимэнь, швырнув в сторону дымящийся тубус PF-89, уже пожил на плечо второй гранатомет, заранее изготовленный к бою, прицелившись по второй машине.

Еще один оглушительный хлопок - и через миг второй "Хаммер", в борт которого врезался двухкилограммовый оперенный конус реактивной гранаты, превращается в огненный шар вместе с лэптопом, стоявшим на его капоте и американским капралом, склонившимся над компьютером. Кто-то из сбитых ударной волной на землю американцев попытался встать, придерживая одной рукой винтовку. Бурцев заметил это, и РПК-74 в его руках вновь содрогнулся, выплевывая свинцовую струю. Вражеского солдата отшвырнуло назад, пули с повышенной пробиваемостью вспороли его грудь вместе с кевларом легко бронежилета.

Со стороны поста раздались одиночные выстрелы, пули свистнули над головами партизан, и Бурцев пригнулся. Он увидел стоявшего на коленях американца, дрожавшими руками державшего карабин М4. Поймав его в прорезь прицела, Олег нажал на спуск, и одновременно возле уха раздалось харканье "калашникова" китайского майора. В ту же секунду хлопнула брошенная полковником из кювета РГД-5 - Басов все же не зря припас гранату, не рассчитывая на благоприятный исход. Американец, взмахнув руками, повалился на усыпанный осколками асфальт, больше уже не шевелясь.

- Сделали, - выдохнул Бурцев, не видя больше никакого движения, только распластавшиеся на земле тела в чужом камуфляже. Басов уже запрыгивал в кабину "газика", и сержант решил, что тянут время нет нужды: - Уходим! Они нас подхватят на повороте!

Видя боковым зрением, что Жэнь Цзимэнь бежит следом, Бурцев рванул через чащу, слыша со стороны дороги рокот мотора. Американский пост остался позади, а партизаны могли продолжать движение, не получив в стремительной стычке ни царапины.

"Газик", пройдя поворот, так что разгромленный заслон уже не был виден, притормозил. Бурцев и китаец, выскочив из леса, со всех ног бросились к грузовику, вскарабкавшись в кузов. Остававшиеся в машине партизаны подали руки, буквально втягивая товарищей к себе, и "газик" сорвался с места со всей возможной прытью.

- Все, теперь точно не отстанут, - мрачно произнес Бердыев, покосившись на грязного, измазанного в земле и копоти полковника. - Здорово мы наследили!

- Еще надо разобраться, что это - мы! Пока поймут, что пост расстрелян, мы уже будем далеко. Но машину все же бросать придется, теперь все наглухо закроют. Черт, если бы этот янки не захотел нас "пробить" по своим базам, ведь отбрехались бы!

Они проехали еще километров пять, свернув на какой-то проселок, даже не помеченный на карте. Пока над головами не кружили вертолеты, а эти две колеи, тянущиеся по заросшей просеке, никто не догадается перекрыть, но запас времени уже был на исходе, это полковник чувствовал. Они и так оторвались достаточно далеко, а сейчас наверняка перебитый патруль уже пытаются вызвать по радио - безуспешно, разумеется. Скоро трупы найдут, и тогда американцы, землю роющие носом в окрестностях Архангельска, поймут, что ищут не там. И очень быстро все они окажутся в этих лесах.

- Тормози, - приказал Бердыеву полковник, и, высунувшись из кабины, скомандовал сидевшим в кузове бойцам: - К машине! Становись!

"Газик" замер, и партизаны, перепрыгнув через борта кузова, выстроились у грузовика, поправляя висевшее на плече оружие.

- Азамат, где мы? Сколько до безопасной зоны?

Бердыев, вооружившись навигатором, пару раз ткнул клавиши, сообщив:

- До границы американской зоны двадцать три километра по прямой.

- Если не будем мешкать, к ночи выберемся отсюда, - решил полковник, прикинув в уме, как далеко группа может уйти. - Значит так, бойцы, покатались, и хватит, дальше идем в пешем порядке. Свою фору по времени мы уже использовали, боевую задачу выполнили, теперь слушайте мой новый приказ - вернуться на базу живыми! Засим распределяем оружие и боекомплект поровну, все лишнее - долой, и выдвигаемся к границе зоны ответственности американцев. На сборы десять минут!

Партизаны сбросили рейдовые ранцы, перетряхивая их содержимое. В прочем, ничего лишнего диверсанты при себе не имели - только патроны, немного гранат, перевязочные пакеты да сухие пайки, чтобы совсем уж не исхудать от такой беготни по лесам. Олег Бурцев один из своих РПГ отдал Жэнь Цзимэню, благо, китаец показал, как он может обращаться с гранатометом. Вооруженный прежде ПЗРК, сейчас китайский разведчик остался налегке - в рейд он шел с половинным боекомплектом, так что бывший десантник с радостью нагрузил забугорного "добровольца", отдав ему и две из четырех своих гранат. Пулемет, три полных магазина, две Ф-1 - Олег решил, что этого хватит, если не драться сразу с целой ротой. А если с ротой, так и одного патрона достаточно, чтоб сразу застрелиться.

- Готовы?

Басов едва не подпрыгивал от нетерпения, пока партизаны разбирались с поклажей, а затем маскировали грузовик, заваливая его нарубленными здесь же ветвями, к которым добавили и заботливо оставленную в кузове прежним владельцем лохматую масксеть. Может, машину и найдут, но не сразу, а партизанам и пары часов хватит за глаза, что убраться подальше.

- Ну, мужики, шагом марш, - скомандовал полковник. - Олег, Азамат - головной дозор! Всем остальным тоже по сторонам смотреть, и по верхам тоже, и слушать в оба уха - если проморгаем беспилотник, нам хана без вариантов! Вопросы? Нет вопросов? Тогда - вперед!

Бурцев с Бердыевым, назначенные в авангард, выдвинулись на сотню метров, чтобы встретить опасность, грозящую всей группе. Оставив за собой засыпанный ветками и листвой, закутанный маскировочной сетью "газик", партизаны растворились среди леса. А по их следам уже мчалась погоня.

Командующий аэромобильной бригадой Сто первой дивизии ударил кулаком по столу, так что тонкий пластик треснул, а стоявшие рядом адъютанты и штабные офицеры вздрогнули. Такого они от своего начальника не видели никогда прежде, даже в Ираке, даже в Афганистане, а здесь собралось немало людей, побывавших в обеих проклятых всеми богами странах, вдоволь наевшись там кровавого дерьма.

- Еще девять хороших парней уже упаковали в мешки, а мы не знаем, кто это сделал и где искать ублюдков? - полковник обвел притихших офицеров взглядом налившихся кровь глаз. - Кретины!

- Полковник, сэр, мы блокируем несколько прилегающих квадратов, в воздухе непрерывно находятся два десятка вертолетов и почти все имеющиеся у нас "дроны", - торопливо доложил молодой лейтенант, отвечавший за ведение разведки. - Мы также получаем данные со спутников, а наземные группы перекрывают все дороги на границе зоны ответственности, сэр! Их схватят, сэр!

Джеймс Уоллес, присутствовавший в штабе, но старавшийся держаться в стороне от людей с большими звездами на погонах, напомнил о себе, сообщив полковнику:

- Мы уже знаем многое о противнике. Их не более семи-восьми человек - разведгруппы обнаружили в точках, откуда выпустили ракеты, немного следов.

- Восемь человек?! И против них недостаточно сил целой бригады?! Мы блокировали местность в радиусе десятка миль от точки пуска, но эти ублюдки сбили вертолет, отправив к Всевышнему одиннадцать наших людей, и исчезли, словно сквозь землю провалились! И появились совсем не там, где их искали!

Агент ЦРУ ответил на вспышку раздражения командира бригады ледяным спокойствием, пожав плечами и произнеся так безразлично, словно разговаривал о погоде или цене на бананы в Заире:

- Эти восемь человек стоят гораздо большего. Это не просто крестьяне, взявшие в руки винтовки - крестьянам не доверили бы ПЗРК и такую миссию. Это профессионалы, наверняка имеющие боевой опыт, возможно, подготовленные лучше наших десантников. У террористов есть транспорт, они передвигаются по дорогам, иначе не атаковали бы пост, привлекая наше внимание. Это грузовик или автобус, что-то, чтобы перевозить оружие и снаряжение, не демонстрируя его всем подряд. Вашим людям необходимо досматривать все машины без исключения, и ублюдки окажутся в наших руках. И я бы настаивал, чтобы их взяли живым - эти люди могут знать многое, например, откуда у террористов с каждым днем появляется все больше зенитных ракет, или как бродящим по лесам повстанцам удалось захватить контроль над нашим беспилотником, что даже теоретически считалось до сего дня невозможным. Они очень, очень много знают, и многое могут, но если действовать грамотно, то все равно окажутся в наших руках!

- Но пока они переигрывают нас по всем статьям, черт возьми!

- Сэр, недостаточно ресурсов, мало людей, - заметил начальник штаба бригады, краеугольного камня американской военной мощи в этом районе. - Слишком много потенциальных целей для террористов, мы охраняем все, что может их заинтересовать, и для поисковой операции не хватает солдат. Нужны еще люди, сэр!

- Где я их найду, черт побери?!

- Служба безопасности "Юнайтед Птеролеум", - предложил начальник штаба.

- Что?! Хотите довериться этим ковбоям или чеченским дикарям?!

Выпучив глаза, полковник уставился на своего заместителя, но тот твердо продолжил:

- Можно сократить охрану нефтепровода - вряд ли русские сейчас нанесут еще один удар, отряды террористов тоже малочисленны, мы имеем дело не с армией, а со считанными десятками фанатиков. Мы получим в свое распоряжение несколько сотен неплохо подготовленных бойцов, вертолеты, беспилотники, и прихлопнем русских выродков! Только так, сэр! Нужно навалиться на них всей массой, или террористы ускользнут от нас, и окажется, что наши парни гибли зря!

- Я им не доверяю!

- Я тоже, сэр, но это единственный источник ресурсов для нашей операции. Поставим этот сброд на блокпостах, с такой работой, как обыск транспорта и проверка документов, они справятся и не наломают дров, а активные действия останутся за нашими десантниками.

Полковник помолчал немного, размышляя. Противник оказался дерзким, решительным и чертовски удачливым. Одним ударом русские продемонстрировали несостоятельность созданной в районе Архангельска системы безопасности, оставили за собой кучу трупов, за каждый из которых придется отвечать перед вышестоящим командованием, и исчезли. Это нельзя так оставлять, но людей действительно не хватает. Можно запросить резервы у командующего дивизией, по при всей мобильности Сто первой на их переброску потребуются часы - чертовски много, чтобы потом всерьез рассчитывать поймать террористов.

- Свяжитесь с руководством "Ю-Пи", - решил полковник. - А, черт, Говард же в нашем госпитале, так что сходите к нему в палату, скажите, что нужны все их люди и дайте телефон, чтоб он позвонил своим заместителям. И сделайте это быстро!

Рональд Говард, горевший жаждой мести, не колебался вообще ни секунды. Через пятнадцать минут шеф регионального подразделения службы безопасности нефтяной компании получил распоряжение выполнять все приказы военных. Еще через полчаса первые группы чеченских "охранников" выслушали задачу и выдвинулись на блокпосты.

Три армейских внедорожника М998 "Хаммер", не самая новая модель, скорее даже устаревшая, мчались по шоссе, распугивая встречные машины. Приземистые, угловатые, покрытые пятнами камуфляжа, до середины бортов забрызганные грязью "Хамви" походили на стаю хищников, готовых наброситься на зазевавшуюся добычу, вмиг растерзав ее.

Сидевший в головной машине Турпал Исмаилов проводил взглядом промчавшийся по встречной полосе автобус, потертый "ЛИАЗ", сквозь грязные окна которого были видны головы пассажиров. Чеченский амир с дюжиной своих бойцов направлялся на блокпост, чтобы там сменить американцев. Русские смогли сильно разозлить янки, так что о чеченцах, задвинутых подальше после Некрасовки, вновь вспомнили, и теперь несколько сотен горцев должны были сделать работу американцев за самих американцев.

- Амир, этот автобус, - произнес сидевший на заднем сидении боевик по имени Шамиль. - Нам сказали, русские могут передвигаться на грузовике или автобусе. Может, стоит его проверить? На пост мы все равно успеем!

Исмаилов задумался, но не надолго. Если Аллах будет на их стороне, в автобусе и впрямь можно найти что-то интересное, им хорошо заплатят за это, станут уважать еще больше. Ну а если там просто местные, что ж, задержаться на двадцать минут в дороге они могли по любой причине, американцы могут и потерпеть.

- Разворачивай, Али, - приказал Исмаилов своему водителю, и, вытащив рацию из кармашка на "разгрузке", произнес в эфир: - Все за мной!

"Хаммер", взревев мощным дизелем, лихо развернулся, пересекая разделительную полосу. Кативший по встречке грузовик едва не слетел в кювет, пытаясь уклониться от столкновения, но чеченцы даже не заметили этого. Вереница внедорожников помчалась вслед за тихоходным автобусом.

- Жми, Али! - крикнул охваченный азартом охотника Турпал Исмаилов, увидев вдалеке, у самого горизонта, грязную корму ЛИАЗа.

Водитель автобуса, полжизни гонявший по этой трассе, возивший колхозников и становившихся с каждым годом все менее многочисленными дачников, понял, что вместе с возникшими в зеркале заднего вида пятнистыми внедорожниками у него появились неприятности. Он попытался сделать вид, что ничего не понимает, когда один "Хаммер" занял место позади автобуса, второй пристроился к левому борту, пугая одним своим видом пассажиров, а еще одна машина вырвалась вперед.

- Стой, - Исмаилов, высунувшись из окна, махнул рукой. - Тормози!

ЛИАЗ ехал с предельной для его изношенного движка и трансмиссии скоростью, но американские внедорожники легко держались рядом, а при необходимости могли и обогнать автобус. Поняв, что просто так добычу не остановить, чеченец достал автомат, дав очередь перед автобусом.

- Стой, Шакал! Стоять!!!

Громоздкий ЛИАЗ, притертый "Хаммерами" боевиков к обочине, вильнул влево-вправо, словно пытаясь растолкать машины чеченцев, но еще одна очередь, выбившая искры из асфальта на пути автобуса, заставила водителя ударить по тормозам.

- На выход, - приказала Турпал Исмаилов, первым выскакивая из "Хамви" с АКМ наперевес. - Выгоняйте этих паршивых свиней!

Боевики, окружив автобус, взяли на прицел все окна и двери, а сам командир, ворвавшись в салон, повелительно взмахнул автоматом, рыкнув:

- Все вон! Выходите по одному!

- Эй, что за дела, - раздался злой и явно не трезвый голос откуда-то сзади. - Вы че творите, чурки?!

Плечистый парень в драном камуфляже, из-под которого была видна полосатая тельняшка, поднялся с сиденья, двинувшись по узкому проходу прямо на Исмаилова. Чеченец направил на него АКМ, но пассажир, нетвердо стоявший на ногах, как будто не видел оружие.

- Совсем оборзели, - дыхнул он перегаром в лицо Турпалу. - Козлы черножопые!

- Шакал!!!

Исмаилов, не меняя хватку на оружии, удирал русского прикладом в живот, и тот, захрипев, согнулся, опускаясь на корточки. Турпал пнул его в бедро, угодив носком тяжелого ботинка точно в кость. Парень в камуфляже завыл от боли, заваливаясь на бок.

- Эй, вытащите эту падаль, - приказал Исмаилов сидевшим ближе всего к нему мужикам. - Живее, свиньи!

Стонавшего от боли громилу в камуфляже выволокли из автобуса, а за ним начали выходить и остальные пассажиры, человек двадцать всего. Турпал Исмаилов понял, что тех, кого искали американцы, здесь наверняка нет - обычнее местные жители, самые разные, но никак не тянущие на группу диверсантов, походя громящих американские заслоны и сбивающих их вертолеты. Все эти люди были растеряны и напуганы - мужчины и женщины, юные, молодые и совсем старые. Они с ужасом смотрели на злых бородатых людей в камуфляже, слушая их гортанную нездешнюю речь, видя нацеленные на безоружную толпу автоматы. Вот появилась молодая женщина, к которой жались двое маленьких девочек, лет пяти-шести на вид. По их щекам катились градинами слезы, да и мама была напугана.

- Ах, какая хорошенькая! - один из боевиков ухватил женщину за подбородок, разглядывая милое личико.

- Эй, не трогай ее, - угрюмо пробасил невысокий широкоплечий бородач. Если бы Турпал Исмаилов читал сказки, он сравнил бы этого мужика с гномом, но чеченский полевой командир книг не читал, только Коран, да и то все реже с каждым годом. - Отпусти!

Сжав кулаки, он шагнул к боевику, плечом оттеснив в сторону испуганную женщину, пытавшуюся собой заслонить своих дочек.

- Назад, свинья, - рыкнул боевик, вскидывая "калашников". - Закрой пасть!

Бородач застыл, гневно вращая глазами. Он был готов с голыми руками выйти и против автомата, но что-то заставило его остаться на месте.

- Вот так, - усмехнулся чеченец, увидев, как гнев в глазах его противника сменился робостью. - Все вы шакалы!

Исмаилов выделил из толпы только двух человек, представлявших какой-то интерес. Крепкие парни лет двадцати пяти, коротко стриженые, подтянутые, со сбитыми костяшками пальцев на обеих руках, что было достаточно характерным признаком. Одеты в гражданское платье, но когда у одного из них джинсовая куртка, просто наброшенная на плечи, свалилась, чеченец увидел на правой руке синюю наколку "ВДВ", а еще "Грозный" и какие-то цифры, наверняка, годы службы.

- Ты - солдат? - Исмаилов ткнул пальцев в грудь парню. - Десантник? Чечня, да? Убивал моих братьев, шакал?!

- Было дело, - чуть дрогнувшим, но не от страха, а от внутреннего напряжения голосом произнес русский. - Загасил парочку козлов. Очень вы, черножопые, мне не нравитесь, особенно, когда борзеете сильно!

- Тварь!

Исмаилов, как прежде, ударил русского прикладом в живот, вернее, попытался это сделать. Его противник утек в сторону, уходя с линии удара, а затем сам попытался достаться чеченца носком ботинка, зацепив ребра. И в тот же миг очнулся избитый в автобусе парень. Все боевики отвлеклись на поединок своего вожака и русского десантника, и крепыш в камуфляже, поднявшись на ноги, сзади набросился на одного из чеченцев.

Навалившись на свою жертву всей массой, поймав в захват шею, парень в камуфляже вырвал из рук боевика автомат. Он даже успел передернуть затвор, но на спуск нажать уже не успел. Протрещала короткая очередь, и русский, получивший в упор не меньше десятка пуль из АКМС, отлетел назад, выпуская из рук оружие. А расстрелявший его чеченец подскочил к агонизирующему телу, и, наступив почти уже мертвому противнику на грудь, выпустил в того остатки магазина.

- Бегите, - крикнул сошедшийся в рукопашной с Исмаиловым десантник. - Бегите к лесу!

Пассажиры автобуса замешкались, перепуганные стрельбой и видом крови, которой было много, очень много. Десантник бросился на чеченского амира, но тот, отшагнув назад, вскинул АКМ, и смельчак наврался на свинцовый град. Изрешеченное тело ткнулось спиной в борт ЛИАЗа, а Исмаилов, развернувшись к затаившей дыхание толпе, зло ощерился:

- Шакалы!!!

Чеченец нажал на спуск, и длинная очередь скосила стоявших людей, швыряя тела друг на друга. Те, кто стоял чуть дальше, бросились врассыпную, но вслед им грянули автоматные очереди, а затем гулко заухал тяжелый ПКМ, посылая десятиграммовые свинцовые градины в спины бегущим. Женщина, там самая, с двумя девочками, всплеснула руками, падая, как будто и в посмертии пыталась защищать своих дочек хотя бы собственным телом.

- Убейте всех! - крикнул Исмаилов, меняя опустевший магазин и выпуская длинную очередь по тем, кто пытался ползти к казавшемуся спасительным лесу, оставляя за собой на грязном асфальте кровавые следы

Боевики, забавляясь, добивали раненых, догоняли отчаянно цеплявшихся за жизнь людей, переворачивали их на спину, чтоб те видели собственную смерть, и стреляли в упор, разнося вдребезги головы. Минута - и вокруг лежали только окровавленные тела, плавали клубы едкого порохового дыма, да катались, звеня под ногами, еще горячие гильзы. Один из чеченцев по давней привычке раздобыл видеокамеру, тщательно снимая каждый труп и позировавших на их фоне товарищей, чтобы видеоархив отряда пополнился записью еще одного подвига.

Когда волна ярости схлынула, Исмаилов задумался. Вовсе не о том, что натворил он и его люди, убийство русских не было ошибкой, просто еще несколькими неверными стало меньше. Но вот если американцы узнают об этом. Они не будут довольны. После казни русской деревни заграничные боссы пригрозили уменьшить зарплату боевиков, а то и вовсе отправить их обратно в Чечню, если что-то подобное повторится.

- Тащите тела в автобус, - приказал Исмаилов, на которого вдруг снизошло озарение.

Если американцы запретили убивать русских без нужды, это не означало, что так поступать нельзя. Просто нужно позаботиться и подчистить следы.

- Сожгите их всех, - распорядился Турпал, подгоняя своих людей. - Побольше бензина, пусть сгорят дотла, неверные собаки!

Трое чеченцев, достав из багажных отсеков своих "Хамви" запасные канистры, принялись поливать борта автобуса соляркой, щедро плеснув ее и в салон. Бензина, к сожалению, не было, лишь то, что в баке ЛИАЗа, но и дизтопливо тоже может гореть, заметая все следы.

- Зажигай!

В распахнутую дверь и выбитые пулями окна автобуса, который так и стоял у обочины, полетели гранаты, фальшфейеры и горящие куски ветоши, пропитанные бензином, слитым из этого самого ЛИАЗа. Грянуло несколько взрывов, а затем автобус полыхнул. Пламя с гулом охватило его целиком, вытягивая из окон длинные изгибающиеся языки. Волна жара заставила боевиков отойти назад, но все равно они с упоением продолжали наблюдать, как огонь пожирает человеческую плоть и железо, превращая забитый телами автобус в обгоревший остов. Теперь точно никто ничего не найдет, никаких следов. И пусть догадаться, что произошло на шоссе, не столь сложно, это и будут всего лишь догадки.

- По машинам, - рявкнул пришедший в себя Турпал Исмаилов, вспомнив про полученный приказ и ожидавших где-то неподалеку американцев. - Уходим!

Чеченцы бросились к "Хаммерам", и через минуту колонна внедорожников, ревя дизелями, умчалась к горизонту. Боевики, спустившиеся с гор, чтобы убивать, получили на это все права, присоединяясь к поисковой операции американских войск. И кое-где уже вовсю лилась русская кровь. Это волновало совсем немногих.

Беспилотный разведчик летел низко, прижимаясь к самым верхушкам деревьев своим пластиковым днищем. Маломощный двигатель работал на малых оборотах, едва слышное жужжание увязло где-то в кронах, почти не достигая земли, но Олег Бурцев все же услышал его, прежде чем "дрон" проплыл над его головой.

- Под дерево, - шепотом приказал десантник, толкая стоявшего рядом Азамата Бердыева к стволу ближайшей березы. - Замри!

Бурцев смог рассмотреть сквозь ветви беспилотный самолет, круживший над хмурым лесом. Судя по характерному двухбалочному хвосту, это был или американский армейский RQ-7 "Шэдоу", или "Серчер" израильского производства. Подобные аппараты имела на вооружении служба безопасности нефтяной компании, используя их для контроля над нефтепроводом. Это было, конечно, дешевле и безопаснее, чем гонять вертолеты, рискуя нарваться в любой миг на зенитную ракету.

Партизаны застыли, молясь, чтобы сверхчуткие камеры беспилотника не различили их под сплетение ветвей, листва с которых уже облетела. Жужжание становилось все более отчетливым, над головами промелькнуло что-то маленькое и быстрое, а затем звук стал стихать, вскоре совсем растворившись в осеннем небе.

- Ищут, суки! - прошипел Бурцев.

- Не найдут, - отмахнулся Бердыев. - Если сами на полянку не выйдем, и руками не будем размахивать. Лес большой, над каждым деревом беспилотник не повесишь, тем более, пешком прочесывать можно до нового года, все равно хрен чего отыщешь.

- Ладно, дальше двигаем, - приказал Бурцев, поправляя висевший на плече РПК-74М, с которым бывший десантник уже буквально сросся.

Партизаны, скрадывая каждый шаг, двинулись дальше. Задача головного дозора была проста и одновременно сложна - обнаружить опасность, грозящую всей группе, предупредить о ней остальных, а если предупредить не удастся, то принять удар на себя, дав товарищам возможность уйти, окажись все слишком плохо. Сейчас на пути партизан не было засад, только пролетавшие где-то в стороне вертолеты действовали на нервы, но это уже входило в привычку. Лично сам Олег Бурцев не верил, что можно обнаружить отдельного человека в лесу с большой высоты. Где-нибудь в степи или пустыне, где ты как на ладони, возможно и удалось бы, но не в этих дебрях. Так что пускай летают, жгут горючее, изматывая самих себя.

Пройдя еще с километр, Олег почувствовал неприятный запах, явно чужой в этом лесу. Он замер, сделав Азамату знак остановиться, и стал принюхиваться, осторожно втягивая в себя воздух. Так и есть, пахнет горелым, жженой плотью и краской. Это не лесной пожар, пожар бы партизаны давно услышали, да и не сезон для них сейчас.

- Чуешь? - Олег покосился на Бердыева, вертевшего головой по сторонам.

- Да, - одними губами ответил Азамат. - Горело недавно совсем. Кажется, оттуда несет. - Он указал направление.

- А что там?

- Там должна быть дорога, - припомнил карту Бердыев. - Какое-то шоссе.

- Надо проверить. Оставайся здесь, жди группу, сообщи командиру, а я пройду вперед, разведаю.

Олег, перехватив пулемет поудобнее на всякий случай, двинулся в указанном напарником направлении. За себя он не боялся - если это хитрость врага, враг дорога заплатит. Пулемет с неплохим запасом патронов, гранаты, да еще РПГ давали партизану неплохие шансы. В прочем, в то, что это какая-то уловка, Бурцев не верил, и убедился в своей правоте. Едва за деревьями показалась полоса дороги.

Подошедшие десятью минутами партизаны увидели жуткую картину. Покрытый копотью остов автобуса стоял на обочине. Подойдя к нему и заглянув внутрь, Басов отскочил назад, зажав ладонью рот. Он уже видел такое прежде, и запах был знаком - так пахли останки его бойцов, сожженных в ставропольских степях американскими "Хеллфайрами" вместе со своими боевыми машинами.

- Там полный автобус покойников, - сообщил Басов, вернувшись к группе. - И целая куча гильз кругом. Это не авария. Их расстреляли, а затем тела сожгли.

- Господи, что же за звери тут были?!

- "Калашников", - безошибочно определил Олег Бурцев, подняв с земли латунный цилиндрик стреляной гильзы. - Семь и шестьдесят два, точно.

- Американцы такими не пользуются, - заметил Бердыев. - Или бандиты, или...

- "Духи", - зло бросил, точно выплюнул это слово Басов. - Звери!

Полковник чувствовал раздражение. Слишком часто чеченские наемники переходили дорогу партизанам. Американцам это было удобно во всех случаях - боевики делали за них грязную работу и, если так складывалось, за них же и погибали. А чеченцы, озверевшие в своих горах, просто забавлялись, проливая кровь на каждом шагу. Вот и теперь погибли мирные люди, и погибли по вине, пусть и косвенной, его, Алексея Басова. Нет сомнений, чеченцы искали его группу, а эти люди просто попали под руку на свою беду, и разозленные боевики не церемонились с ними, выпустив на волю свои инстинкты.

Выползав пространство вокруг автобуса чуть не на коленях, партизаны нашли целое ведро гильз, автоматных и винтовочных, но все - русского образца, для того оружия, которые было у них самих или у чеченских наемников. А еще обнаружили следы машин, отпечатки широких покрышек американских "Хаммеров", и следы обуви, армейских ботинок американского же образца и гражданских кроссовок. Уверенность в том, кто сотворил такое, стала уже непоколебимой.

- Все, бойцы, хватит топтаться, - зло произнес Басов. - Продолжать движение! До безопасной территории всего тринадцать верст, скоро отдых, немного нужно только поднапрячься! А за это мы еще спросим, - совсем тихо добавил он, бросив последний взгляд на обугленную железную коробку. Его личный счет к боевикам вырос еще немного, и вскоре настанет пора получать с них долги.

Партизаны, перестраиваясь в походный порядок, вернулись в лес, растворяясь в его сером сумраке. Расстрелянный и сожженный двуногой нелюдью автобус остался позади. Спустя час здесь проедет американская военная колонна, остов заметят, из него извлекут обугленные костяки, насчитав восемнадцать жертв. Обилие гильз русского образца на месте происшествия заставит предполагать, что это дело рук русских террористов. В это никто не поверит, но боевики Турпала Исмаилова смогут и дальше нести свою службу на блокпосту, оседлав одну из крупных автомобильных дорог и отлавливая там несуществующих диверсантов.

Командующий аэромобильной бригадой Сто первой дивизии без интереса выслушал доклад штабного офицера о сгоревшем русском автобусе. Сейчас это не важно, если экспертам нечем заняться, пусть раскладывают останки, играя в свои адские пазлы. А вот русские диверсанты, провалившиеся, словно сквозь землю - это и впрямь проблема. Они уже отправили на тот свет слишком много хороших американских парней, отвечать за которых придется и самому полковнику лично. Ну а русские крестьяне, оказавшиеся не в том месте и не в то время - кто за них спросит?

- Полковник, сэр, поиски ничего не дали, - сообщил лейтенант, стоявший навытяжку перед своим командиром. - Дороги блокированы, между постами курсируют наземные патрули и вертолеты, весь транспорт досматривается, но террористы не засветились.

- Скорее всего, свою машину они бросили и дальше пойдут пешком, - предположил Джеймс Уоллес, обратив на себя внимание военных. - Пока ваши люди землю носом рыли здесь, в окрестностях Архангельска, а чеченские дикари расстреилвали и жгли мирное население, русские террористы сделали хороший бросок, выиграли время. Неплохо, черт возьми!

- У них наверняка есть агенты здесь, в нашей зоне! Иначе как диверсанты с кучей оружия проехали незамеченными такое расстояние, как они вообще здесь очутились?! Их должны были остановить еще по пути!

- Вероятно, у них есть сообщники, - согласился агент ЦРУ. - Возможно, кто-то провел их через посты, снабдил документами. И то, что им было известно время вылета самолета Говарда, это не случайность наверняка. Почему именно этот самолет, а не "Геркулес" с солдатами или морпехами? Тогда бы было намного больше жертв, но русские выбрали меньшую цель.

- Вот и займитесь их лазутчиками и агентами, вы же отвечаете в моем секторе за разведку и контрразведку, мистер Уоллес,- вскинулся командующий бригадой. - Разберитесь со шпионами, а с диверсантами правятся мои парни! Или, черт возьми, вы для красоты здесь?!

- Агентуру противника мы вычислим и обезвредим, полковник, не сомневайтесь. Зная, что среди нас есть их люди, я найду сукиных детей. Но русские хороши, провели такую операцию. Они нанесли удар по нашему руководству, показали, насколько мы уязвимы. А вы, полковник, плохо обеспечили безопасность аэродрома, если русские подобрались так близко. У них был только один шанс - обстрелять самолет на взлете, и они его использовали, а вы им подыграли!

- Этого не повторится, - угрюмо буркнул командующий бригадой, которого больно и обидно ткнул лицом в грязь выскочка из Лэнгли. Но спорить было глупо. - В десятимильной зоне будет обеспечено непрерывное патрулирование, используем наземные группы и "дроны". А в радиусе трех миль от взлетной полосы уже устанавливаются минные поля. Если русские сунутся еще раз, так и останутся здесь!

- Они не дураки, дважды повторять одно и то же! В следующий раз будет что-нибудь новенькое. Но что вы полагаете делать с диверсантами? Они почти уже ушли от вас!

- Блокпосты на дорогах снимать не будем еще хотя бы сутки, - решил полковник. - А на границе зоны ответственности создадим непроницаемый периметр. Сделаем так, что у террористов земля будет гореть под ногами. В буквальном смысле! Я их просто так не отпущу!

Уоллес лишь покачал головой, выражая свои сомнения. Полковник со своей бригадой отвечал за сотни миль границы с чисто русской территорией, и перекрыть их, не зная точно, где противник и куда он движется, казалось невозможным. Изображать активность, это одно, получить результат - совсем иное. В прочем, агенту ЦРУ было все равно. Если вояки хотят отомстить за своих товарищей, пусть делают, что считают нужным. Он, Джим Уоллес, не будет ни мешать им - это ему не нужно, - ни помогать - все равно ничего полезного сделать не сможет. А вот распоясавшиеся чеченцы немного уже стали раздражать. Сперва деревня, теперь автобус. Если прибывающие в Москву со дня на день наблюдатели ООН узнают об этом, станут совать всюду свои длинные носы, и тогда работать будет сложнее.

Полковник же, всерьез взявшись за дело, не мешкал. Это была хлесткая пощечина, да еще прилюдная - целая бригада, три с лишним тысячи "волкодавов", прошедших Ирак и Афганистан, против какого-то десятка, а то и того меньше, русских повстанцев. Да, здесь, в России, парни расслабились. Здесь не нужно ждать выстрела в спину, не нужно в каждом камне, лежащем у обочины, подозревать фугас, здесь не бросаются на блокпосты фанатики-самоубийцы, обвешанные взрывчаткой. Русские показались стадом, тупым скотом, покорным и неповоротливым. И отыскавшихся среди этого быдла немногочисленных бойцов сперва не приняли всерьез. Теперь пришлось расплачиваться.

- Мэтью, - командующий бригадой вызвал к себе командира вертолетного батальона. - Поднимай в воздух все оставшиеся "птички"! Можешь отозвать часть тех, что заняты поисками русских ублюдков, но не все. Для твоих парней есть еще работенка!

Спустя час с архангельского аэродрома, уже давно превращенного в одну из баз Сто первой воздушно-штурмовой, взлетело больше двух десятков вертолетов UH-60A "Блэк Хок". Геликоптеры являлись основным средством передвижения аэромобильных батальонов дивизии, но сейчас стаей ринувшиеся на юг "Черные ястребы" не несли в себе десант. При необходимости они могли оказывать и огневую поддержку - для этого каждый вертолет получал пару коротких плоскостей, под которые на съемные пилоны цепляли контейнеры с неуправляемыми ракетами FFAR калибра 2,75 дюйма, пулеметные гондолы или даже связки противотанковых "Хеллфайров". Конечно, специализированному вертолету типа "Апача" такие машины все равно уступали, но сейчас на внешне подвеске они несли угловатые контейнеры, вовсе не похожие на оружие, скорее, на подвесные баки, словно вся эта стрекочущая стая намеревалась совершить перелет не меньше, чем до самой Москвы.

Оказавшись в миле от границы зоны ответственности американской армии, стая распалась. Вертолеты, рассредоточиваясь вдоль демаркационной линии, развернулись параллельно ей, снизившись и до предела сбросив скорость. Пилоты видели на монитора навигационной системы четко очерченную границу, пересекать которую не рекомендовалось без крайней необходимости. И дело не в русских властях - эти как раз и могли только гневно возмущаться, а горстка их "полицейских" не помеха элите американской армии. Но за этой линией начинался настоящий партизанский край. Умники в Белом Доме запретили русским воссоздавать армию, и теперь некому было гонять здесь озверевших террористов, а те, чувствуя себя как дома, в этих лесах, запросто могли встретить незваных гостей из американской зоны ракетой "земля-воздух", которых у них становилось все больше день ото дня, причем девять из десяти ПЗРК оказывались китайского производства.

- Мы на точке, - сообщил командир экипажа одного из "Черных Ястребов" устроившемуся в десантном отсеке за пультом управления капралу. - Начинай!

Непролазный лес под брюхом вертолета поредел, мелькнула серая лента ручья или небольшой речушки, по берегам которой заросли казались менее густыми. Вполне удобный путь для уходивших от преследования русских террористов, так и манящий пройти по нему, не цепляясь за ветви, не продираясь сквозь дебри.

Летчики не видели под собой никакой границы. Лес, от горизонта до горизонта, настоящая русская тайга. Месяц назад здесь колыхалось зеленое море, сейчас, с наступлением осени, зелени поубавилось, лес стал бурым и оттого казался еще более неприветливым, опасным, злым.

- Есть сброс! - доложил капрал, касаясь своего пульта.

Из контейнеров, закрепленных по оба борта "Блэк Хока", брызнули в разные стороны сотни черных точек, рассыпаясь широким шлейфом позади медленно барражировавшего над чащей вертолетом. Каждый геликоптер нес в кассетах дистанционной системы минирования "Эйр Волкано" по девятьсот шестьдесят противопехотных осколочных мин BLU-92/B. Сыпавшиеся с небес смертоносным дождем мины падали на мягкую почву, разбрасывая вокруг себя тонкие нити натяжного датчика цели. Они были подобны паукам, затаившимся в ожидании добычи. Утопая в ворохе опавшей листвы и сухих веток, мины становились почти невидимыми.

Каждый из находившихся в небе над границей зон ответственности UH-60A мог поставить минное поле длиной по фронту полтора километра. Конечно, даже двадцать, даже тридцать вертолетов не могли создать сплошной заслон вдоль всей границы. Но минные поля возникали там, где было более вероятно появление противника - вдоль дорог и русел рек, в редколесье, где движение было относительно легким, а иногда просто там, куда при подготовке полетных заданий ткнул карандашом по карте штабной офицер.

Каждая мина, весившая тысячу семьсот граммов, содержала четыреста граммов мощной взрывчатки - достаточно, чтобы уничтожить или искалечить все живое в радиусе двенадцати шагов. О том, что на минное поле могут выйти мирные жители, какие-нибудь охотники или грибники из соседних сел, командование бригады не думало, но все мины были настроены на самоликвидацию - их конструкция предусматривала такую возможность. Причем срок боевой готовности мин, упакованных в разные кассеты, мог отличаться, составляя от четырех часов до тринадцати суток. Еще один неприятный сюрприз для тех, кто любит бродить по лесам тайком.

- Сброс выполнен, - сообщил капрал, когда последнюю кассету покинула последняя BLU-92/B, крохотный кирпичик в том самом непроницаемом периметре, что обещал воздвигнуть на пути партизан командующий бригадой, сейчас получавший рапорты от возвращавшихся обратно на базу летчиков.

- Отлично! Идем домой, парни, попьем пивка, - усмехнулся пилот, в душе сильно сомневавшийся, что ему и его экипажу такую возможность предоставят.

Навстречу их "Черному ястребу", заметно полегчавшему, к линии границы прошло еще с десяток вертолетов, снятых с патрулирования автомагистралей. Под их плоскостями тоже были видны кассеты системы дистанционного минирования - кто-то в штабе явно решил израсходовать побыстрее весь запас мин Сто первой дивизии.

Лес поредел, и шагать стало веселее, не нужно продираться сквозь цепкий кустарник, с таким треском и шумом, что, наверное, и в Архангельске было слышно. Еще веселее партизанам было от мысли, что еще пара тысяч шагов - и они окажутся на безопасной территории. Относительно безопасной, разумеется, ведь новая русская полиция создана не просто так, стоит вспомнить разгром отряда месячной давности. Скверно погибать от рук своих же братьев, но все же шанс напороться на патруль за демаркационной линией намного меньше, чем вероятность того, что сейчас с пролетающего "Предейтора" по ним не выпустят управляемую ракету.

Взрыв, громыхнувший рядом, хлестнул по ушам Басова тугой ударной волной. А затем полковник услышал протяжный, полный боли вопль, звучавший на одной ноте. Китайский майор Жэнь Цзимэнь катался по земле, зажимая обеими руками правое бедро, из которого хлестала ручьем кровь. Оторванная голень в изорванном ботинке и обрывках камуфляжа лежала в паре метров от разведчика. А еще дальше лежал, уже не шевелясь, бывший омоновец Витя, подушка опавшей листвы под которым уже набухала от крови.

- Замерли все, - надрывая связки, крикнул Басов, не думая, что противник может услышать его. - Стоять на месте!!! Под ноги смотрите!!!

Митя, ринувшийся на помощь к своему брату, хотя тот уже не нуждался ни в чем, застыл, остановленный приказом командира.

- Что это было? Что это?!

- Похоже, мины, - решил полковник. - Мы на минном поле! Гляди под ноги, а лучше стой, где стоишь!

Сам Басов осторожно, приставными шажками, двинулся к кричавшему от боли китайцу. Тот был еще жив, не потерял сознание от шока, но без помощи истечет кровью за несколько минут. Американцы все же достали их, когда партизаны уже расслабились. И этот рейд не прошел без потерь.

- Женя, держись, - полковник присел рядом с китайцем, распаковывая аптечку. - Сейчас все сделаю! Держись!

Воткнув иглу шприц-тюбика в плоть рядом с раной, Басов выпрыснул лошадиную дозу промедола. Затем достал еще один шприц, и еще, обкалывая культю. Обезволивающее, хлынув волной по венам, окутало мозг Жэнь Цзимэня пеленой дурмана, притупив все ощущения, заглушив адскую боль. Не надолго, на очень небольшое время, а что делать потом, полковник не знал. Но он точно знал, что можно сделать прямо сейчас, и еще что не бросит своего еще живого товарища, пусть тот был бы трижды обречен.

Вокруг культи захлестнулась петля жгута, которую полковник затянул изо всех сил. Тоже только временная полумера, но пока можно хоть что-то сделать, он это делал. Возможно, матерый спецназовец предпочел бы оставить раненого здесь, чтобы не стал обузой для остальной группы, и это, наверное, было бы правильно. Но Алексей Басов учился воевать по иным правилам.

Из зарослей прямо по курсу группы показался Азамат Бердыев, и полковник, увидев его, яростно замахал руками:

- Стой! Замри! Тут минное поле! Под ноги смотри!

Партизан застыл, словно наткнувшись на невидимую стену, а через миг увидел там, куда он неизбежно опустил бы ногу, делая следующий шаг, тонкую стальную нить растяжки.

- Черт, - выдохнул он. - Я чуть ее не задел! Я бы сейчас мог умереть!

- Осторожнее! Смотри, куда ступаешь! Янки, суки, решили нам оставить прощальный сюрприз, мать их!

Алексей Басов чувствовал страх, бороться с которым, сдерживать его становилось все труднее. Опытный солдат боится мин больше, чем любого другого оружия. Эта смерть ничем не выдает себя, лежит, притаившись, ждет, когда кто-то неосторожно пройдет рядом. Любой шаг может оказаться последним, опасность подстерегает всюду. Ее не услышишь заранее, как падающую бомбу, не догадаешь о ее приближении по грохоту орудий или щелчку выстрела снайпера. Она бесшумна, терпелива и неотвратима. И, зная это, чертовски трудно сохранить выдержку. Хочется или бежать вперед, как можно скорее преодолев опасную полосу и надеясь на удачу, или назад, туда, где ты шел только что и знаешь, что там безопасно, там не ждет тебя смерть, скрывающаяся под каждой кучкой опавшей листвы.

Но идти назад было глупо - противник мог не ограничиться минами, и по следу партизан, возможно, уже мчатся отряд "коммандос", чтобы прижать диверсантов к этому полю смерти. Тем более глупо было бежать вперед, сломя голову, чтобы через десяток шагов напороться на растяжку, разлетевшись мелкими кусками по всему лесу. Напротив, придется идти медленно, по сантиметру осматривая землю перед собой, и делать это, зная, что в спину уже дышит враг, очень сложно.

- Бердыев, - полковник окликнул Азамата, в ужасе застывшего на одном месте. - Бердыев, дуй вперед, к Олегу, пора он на мину не наткнулся! Не дрожи, мать твою так, под ноги смотри, и все будет в ажуре! Ну, давай, в темпе, но аккуратно! И возвращайся обратно живее, ты здесь нужен!

Азамат, вздрогнув, кивнул и медленно, каждый раз поднимая ногу и подолгу думая, куда ее опустить, двинулся туда, откуда только что появился. А Басов взглянул на Митю, во все глаза уставившегося на изорванное в клочья тело своего брата, но не решавшегося подойти к нему.

- Приди в себя, боец, - нарочито зло рявкнул полковник, так что партизан вздрогнул от окрика. - Ему ты ничем не поможешь! Давай-ка, соорудим носилки, китаец еще жив, может, успеем дотащить его до своих, если не будем мешкать. Не забывай, он наши задницы спас, так что бросать я его не собираюсь!

Алексей Басов был готов рыдать от горя и обиды. Они смогли без потерь выполнить приказ командования, более того, сами нанесли потери противнику, причем весьма ощутимые и тем более обидные, что все ответные потуги американцев казались бессмысленными. И стоило только помечтать о том, что из этого рейда вернутся все, кто в него отправился, судьба сыграла с полковником злую шутку, приведя его группу прямиком на мины. Один боец мертв, второй - тяжело, наверняка смертельно ранен, и лишь странное упрямство мешало Басову добить китайского разведчика, облегчая и его мучения и жизнь самому себе. Но оставаться на месте и раздумывать значило лишь неизбежную гибель всех остальных партизан, тех, кто еще был жив. Нужно было двигаться.

- Срежь пару веток, метра по два, чтобы прямые были, - приказал растерянному Мите полковник. - Ну, давай, не стой! Надо шагать, пока янки не прилетели, посмотреть, кто тут шумит!

Партизан, справившись с чувствами, принялся за работу, и спустя пять минут на импровизированные носилки, насколько было возможно аккуратно, положили Жэнь Цзимэня. Тот больше не кричал, обколотый слоновьей дозой обезболивающего, лишь стонал.

- Готово, - выдохнул Басов. - Ну, глядишь, и донесем. Азамат, - обратился он к вернувшемуся партизану, - Азамат, пойдешь замыкающим, прикрывай нас с тыла!

- Так точно, командир!

Теперь, когда бойцов стало меньше, и двое из них оказались заняты, в головном дозоре остался только Бурцев. Попасть в засаду группе уже не грозило, но теперь Олег должен был обнаруживать разбросанные всюду мины. За счет своей тяжести они зарывались в опавшую листву и прочий мусор, копившийся под деревьями, углублялись в землю, растягивая смертоносной паутиной проволочные нити датчиков цели. Именно эти растяжки и должен был обнаруживать бывший десантник, от внимательности которого теперь зависели жизни остальных партизан.

- Ну, двинулись, - приказал полковник, подхватывая неудобные носилки и радуясь, что китаец вести не слишком много.

Басов взвалил себе на спину ранец китайского майора, а его оружие забрал Митя. Разгрузочный жилет снимать не стали, чтобы не доставлять раненому лишних мучений, только вытащили из нагрудных карманов все автоматные магазины, распределив их между собой. Партизаны помнили, что все еще остаются на враждебной территории, где ни один патрон не может быть лишним.

Они прошли меньше километра, затратив на это почти час, когда Жэнь Цзимэнь пришел в себя. Посмотрев мутным взглядом на Алексея Басова, китаец спросил:

- Все плохо?

- Нога, правая, по колено. Жгут я наложил, повязку, кровь вроде остановил. Дотащим до базы, там помогут.

Басов опустил глаза - он не мог лгать в лицо умирающему. Даже если они смогут донести до базы китайца живым, там никто и ничего не сможет сделать. Все, что было у партизан, это перевязочные пакеты и обезболивающее. Даже промыть рану становилось проблемой.

- Опустите меня, - едва слышно произнес Жэнь Цзимэнь. - Меня укачало, кажется.

- Да, конечно, надо передохнуть, майор, - кивнул полковник, сказав своим людям: - Три минуты привал! Далеко не уходить, тут везде могут быть мины!

Они отвлеклись всего на несколько мгновений, измотанные постоянным напряжением. Нервы партизан гудели, словно туго натянутые струны. Каждый шаг мог стать последним для них, приходилось сто раз смотреть под ноги, прежде чем решить, куда ступить. Блестевшие у самой земли нити растяжек заставляли сердца судорожно сжиматься в ожидании взрыва. Чудом диверсантам удалось не зацепить ни одну из них, но это далось ценой невероятных усилий. И теперь, чуть расслабившись, совсем немного, они не заметили, как раненый китаец достал из кобуры "макаров", который никто не догадался снять с него. Оттянув назад затвор, Жэнь Цзимэнь загнал пулю в патронник, затем приставил ствол к подбородку и нажал на спуск.

Показавшийся в лесной тиши оглушительно громким выстрел заставил вздрогнуть партизан. Басов, кинувшийся к китайцу, понял, что тот мертв, увидев кровавые ошметки на траве. Девятимиллиметровая пуля снесла Жэнь Цзимэню половину черепа, принеся мгновенную смерть.

Алексей Басов медленно опустился на колени рядом с телом своего товарища. Сзади растерянно охнул Азамат Бердыев:

- Как же так?! Зачем?!

- Он все правильно сделал, - глухо промолвил Басов. - Знал, что мы ничем не сможем помочь, а даже если бы и могли, кто захочет оставаться на всю жизнь калекой, уродом, обузой для других. Но с ним мы и сами могли бы погибнуть, став слишком медленными, слишком неповоротливыми, и первый же американский вертолет или беспилотник, случайно оказавшийся рядом, завершил бы наш рейд. Майор умер, но дал нам шанс выжить - и отомстить. И мы не можем осквернить его память!

Молчаливые партизаны наспех вырыли ножами канаву, за неимением лучшего могущую называться могилой. Туда опустили тело Жэнь Цзимэня, присыпав его сверху землей. Затем бойцы, вынув магазины из автоматов, все так же молча трижды передернули затворы - таким был их траурный салют. Это все, что они могли сделать для сына чужой земли, явившегося сюда не по своей воле и умершего, чтобы спасти их, сражавшихся за свободу своей родины. Неприметная поляна, где нашел покой майор китайской армии, осталась позади, но каждый из партизан унес в своем сердце память о его подвиге. И, не кривя душой, мало кто из них мог бы сказать, что готов сделать то же для своих товарищей.

Алексей Басов вел вперед уменьшившийся на треть отряд. Вновь, когда уже, казалось, опасность миновала, партизаны понесли обидные потери, потери, восполнять ковре становилось все труднее. И горечь от этой мысли не становилась меньше, несмотря на то, что группа выполнила приказ. Крепко сжав зубы, полковник вел уцелевших бойцов кратчайшим путем к укрытой в лесной глуши базе, чтобы там они могли придти в себя, восстановить силы - и снова отправляться в бой, верша свою месть за погибших товарищей и поруганную страну, которая была и оставалась их родиной.

Спустя сутки после обстрела "Гольфстрима" Рональда Говарда командир аэромобильной бригады отдал приказ о прекращении поисковой операции в своем секторе ответственности. Десятки вертолетов, висевших в небе над бескрайними русскими лесами, многочисленные беспилотные самолеты возвращались на свои аэродромы, а бродившие по дебрям десантники могли, наконец, хоть немного отдохнуть в уюте казарм. Только на дорогах еще оставались посты, просеивавшие сильно поредевший поток машин, курсировавших между немногочисленными поселками в этом глухом краю.

- Террористы или уже ушли, или затаились, слившись с местным населением, а устраивать тотальные проверки документов, обыскивать целые деревни бессмысленно, - сообщил полковник прибывшему в штаб Джим Уоллесу. - Эту партию мы проиграли русским. Диверсантов упустили, при этом понесли такие потери, каких я не припомню со дня окончания боевых действий. А как ваши успехи? Уже нашли "крота"?

- Ищу, полковник, - невозмутимо ответил Уоллес. - Есть два десятка человек, каждый из них может оказаться русским агентом, и каждый был хотя бы отчасти в курсе перемещений Говарда. В "Юнайтед Петролеум" работает много русских, нужно проверить каждого, а это потребует времени. Но я обязательно найду информатора, и тогда мы сможем выйти на террористов, чтобы ваши солдаты могли отомстить за смерть товарищей!

Лихорадка, царившая в штабе бригады все это время, стихала, уступая место привычной суете. Джим Уоллес решил навестить остававшегося в госпитале Говарда, рвавшегося в Москву вопреки требованиям медиков, опасавшихся за здоровье важного пациента. У агента ЦРУ были для него новости.

- Черт возьми, все планы коту под хвост, - выругался Рональд, когда Уоллес появился на пороге его палаты. - Я должен быть не здесь! А эти кретины тянут время!

- Остыньте, Рональд. Пока вы ходили на уколы и перевязки, в Москве тоже не все было спокойно. Возможно, вам чертовски повезло!

- Что вы хотите сказать? - нахмурился Говард.

- Пару часов назад в Москву прибыли инспекторы ООН. В столичном аэропорту их встречали члены русской администрации. По пути в Кремль их кортеж был атакован террористами. Есть жертвы, в том числе и среди людей из русского правительства.

- Вот дьявол, - потрясенно выдохнул Рональд Говард. - А они умеют удивлять! Кажется, русские собрались с силами, и перешли в наступление! Но все равно мое место сейчас - в Москве, и буду там!

Менеджер "Юнайтед Петролеум" всегда был сугубым прагматиком и рационалистом. Ни одна ошибка не может быть случайной, нет никаких неожиданностей, считал он, а есть лишь лень и некомпетентность исполнителей. И сейчас Говард впервые задумался о том, существует ли в действительности Провидение, и не оно ли сохранило ему жизнь ценой нескольких минут страха во время падения горящего самолета и пары дней, проведенных в тиши госпитальной палаты.

Глава 11 Взгляд в прошлое-4: Хаос

Ставропольский край, Россия 26 мая

Под ногами хрустело битое стекло, которым был сплошь усыпан пол торгового зала небольшого магазинчика. Лишь этот звук нарушал царившую всюду тишину, такую, словно уши оказались забиты ватой. Жанна Биноева осмотрелась, оставаясь на одном месте и не выпуская из рук трофейный АКС-74У, отнятый у ее неосторожного конвоира. Ствол автомата сейчас был направлен туда же, куда и внимательный, настороженный взгляд, и всюду Жанна видела лишь следы погрома. Выбитые стекла, сброшенный с прилавков и витрин товар, кассовый аппарат, перевернутый, скинутый на пол со стойки кассира. И среди всего этого девушка заметила самое важное - пулевые отметины на стенах. Кто бы ни разгромил магазин, сделали это не простые хулиганы - у тех все же редко бывает в руках боевое оружие.

- Шайтан!

Девушка выругалась раздраженно. Она проделала немалый путь в арестантской робе, и только всеобщая паника позволила ей избежать неприятностей. Словно вдруг исчезла вся до единого человека русская милиция, армия, прочие службы, занимавшиеся такими, как она, террористами и преступниками. Вернее, людей в форме и с разным количеством звезд на погонах хватало, но охватившее всех смятение распространилось и на них, и никому пока не было дела до одинокой беглянки, те же, кто проявлял интерес хоть на миг, при виде автомата в девичьих руках сразу находили более важные занятия. И все же так не могло продолжаться слишком долго, следовало слиться с толпой, чтобы в большей безопасности проделать остаток пути до родного аула, а для этого хотя бы следовало сменить робу с нашитым на груди порядковым номером на приличную одежду.

Жанна успела отойти от разрушенного наводнением Ростова на несколько километров, по пути вдоволь насмотревшись на то, что оставалось после того, как по земле прокатился вырвавшийся из водохранилища водяной вал. Из разговоров чудом уцелевших людей, встретившихся по дороге, она поняла, что это американцы разбомбили плотину. В подтверждение догадкам над головой не единожды с рокотом пролетали самолеты, в основном - на север. Шли они на большой высоте, над облаками, расчерчивая небосвод белым пунктиром инверсионных следов, и понять, чьи они, какого цвета звезды на плоскостях крылатых машин, не представлялось возможным.

На магазин Биноева набрела, когда город уже остался позади. Вдоль обочины уходившего на юго-запад шоссе выстроились рядами машины, гражданские легковушки и военные грузовики, стоявшие с распахнутыми дверцами, брошенные перепуганными людьми. На них девушка пока не смотрела, разыскивая более полезные вещи, и обрадовалась, увидев магазинчик. И лишь очутившись внутри, почувствовала бешенство при виде полнейшего разгрома. Ни одежды, ни пищи, если не считать таковой пакетики с жареным арахисом и семечками.

Собравшись уже, было, уходить, Жанна вдруг остановилась, услышав слабый стон откуда-то из подсобки, вход в которую находился как раз за стойкой кассира. Помедлив, девушка двинулась туда, поудобнее перехватив компактный автомат, сейчас оказавшийся как нельзя более кстати для действия в помещении. Ступать она старалась плавно и мягко, перекатываясь с пятки на носок, но все равно при каждом шаге под ногами предательски хрустело битое стекло.

Зайдя в кладовку, Жанна увидела в дальнем ее углу какую-то темную кучу тряпья, и лишь когда это "тряпье" зашевелилось, издав еще один негромки стон, поняла, что это женщина лежит, забившись к самой стенке и натягивая на себя разорванную, окровавленную одежду.

Наверное, это была продавщица, если судить по синему форменному халату, превратившемуся в лохмотья. Старше самой Жанны, лет тридцать, не меньше, наверное, довольно симпатичная... когда-то. А сейчас лицо превратилось в сплошной кровоподтек, губы разбиты. Лежит, сжавшись в позе эмбриона, притянув колени руками к самому подбородку, а под ней растекалась запекшаяся лужа крови.

- Ты слышишь меня? - Жанна подошла к избитой, изнасилованной женщине, склонившись над ней. - Не бойся! Кто это сделал? Здесь есть где-нибудь лекарства? Бинты, йод, что-нибудь? Я помогу?

Биноева не думала о том, насколько опасно оставаться на месте сейчас. Шок пройдет, и кто-то вспомнит о заключенной террористке, найдет пустой "автозак", и тогда ее станут искать по-настоящему. Но просто уйти, оставив эту женщину умирать, Жанна не могла. Их, чеченцев, русские называли зверями, и многие из тех, кто прежде сражался вместе с Жанной, такими и были. Безжалостные, жаждущие крови, способные отрезать голову пленнику и играть ею в футбол, словно мячом. Или отдать ее детям, чтобы те играли, привыкая к крови. Сама Жанна такой не была и не желала становиться. И чтобы убедить саму себя, что она все еще человек, сейчас Биноева должна была помочь, сделать то, что было в ее силах. Или хотя бы попытаться.

- Солдаты... - женщина, кое-как открыв один глаз, не совсем заплывший, прохрипела едва слышно: - Пришли... хотели водки, денег... а потом...

- Все будет хорошо! Где найти лекарства поблизости?

- Аптека... через дорогу...

- Сейчас я вернусь, и все будет хорошо!

Жанна, опустив автомат, вышла из подсобки, уже не заботясь о скрытности. Она так и не поняла, что здесь могло произойти, но это было неважно. Сейчас нужно найти лекарства, сделать хоть что-то для этой умирающей женщины, а потом - идти дальше, домой, туда, где заснеженные пики гор царапают небо.

- Ни с места! Стоять! Брось оружие!

Громкий злой окрик заставил Жанну вздрогнуть. А через миг она уже падала на землю, выжимая спусковой крючок автомата. АКС-74У дернулся, извергая струю свинца туда, откуда звучал голос, а Биноева, не чувствуя, как впиваются в тело осколки стекла, уже прыгнула за стойку кассира.

В ответ не стреляли, но Жанна была уверена, что ни в кого не попала, и тот, кто выкрикивал команды, был жив, был здесь, у входа, снаружи, укрывшись за стеной. Возможно, он был не один.

- Бросай оружие и выходи, - вновь прозвучал приказ, донесшийся со стороны распахнутой, повисшей на одной петле двери. - Считаю до пяти, потом бросаю гранату!

- Здесь раненый! Если бросишь, то убьешь всех сразу!

- Тогда на выход без оружия и с поднятыми руками! Живо!!!

Жанна поняла, что попала в ловушку. Можно ползком вернуться в подсобку, оттуда есть выход наружу, не может не быть, наверняка товар принимают именно там, а не в зале. Но если противник не один, там тоже ее ждут. А если один, запросто мог поставить растяжку, если только не врет про гранаты. А взрыв единственной Ф-1 или РГД-5 в такой тесноте - это наверняка контузия, даже если осколками не зацепит, и тогда бывшую снайпершу можно голыми руками взять. Да и не хочется воевать, не разобравшись, с кем именно.

Жанна встала, вышла из-за прилавка, осторожно положив автомат на пол, и двинулась к выходу. Стоило только переступить порог, в затылок ткнулось что-то холодное, Жанна сразу почувствовала запах оружейного масла.

- Стоять! Руки за голову!

Голос другой, значит, за ней пришло не меньше двух. Хорошо, что не стала рисковать, прорываясь через черный ход. Жанна выполнила приказ, замерев и положив ладони на затылок.

- На колени! - последовала новая команда.

Девушка опустилась на колени, чувствуя прикосновения ствола к затылку. К ней шагнул невысокий мужчина в странном комбинезоне, без ремня но с множеством карманов. Изможденное лицо покрыто пятнами копоти и машинного масла, в руке - вороненый ПМ, в глазах - готовность убивать.

- Шайтан! - прошептала девушка, поняв, что те самые "солдаты", надругавшиеся над продавщицей, далеко не ушли, зачем-то вернувшись. Что ж, с ней им придется повозиться.

- Ты кто такая? Что здесь делаешь? Где остальные? Отвечать живо!

- Да это чурка, - раздалось за спиной удивленное. - И роба тюремная!

- Что, звери, не терпится уже? - оскалился мужчина с пистолетом. - Нравится беззащитных резать?! Да только поторопились!

Он мог ее убить, это Жанна поняла сразу. Этот человек с покрытым сажей и копотью лицом, испачканными не то в масле, не то в грязи руками, источающий запах бензина, мог выстрелить в нее без колебаний и очень хотел сделать это. А на такое был способен мало кто и русских даже там, в Чечне, когда "федералы" входили в аул и отбирали у местных детей головы зарезанных своих товарищей, попавших прежде в плен. А этот человек мог и хотел убивать.

- Я ничего не знаю, - глухо произнесла Биноева. Верившая, что ради общего дела умрет без колебаний, сейчас она вдруг очень сильно захотела жить. - Я только искала одежду и еду. Там, в кладовке, раненая женщина, она сказала, что сюда приходили какие-то солдаты, они сделали это. Хочешь, пойди и спроси, только скорее, иначе она умрет.

- Врет, тварь!

Тот, кто стоял за спиной, был переполнен яростью, но его Жанна не боялась. Яркие чувства, бьющие через край - совсем не то же самое, что холодная решимость, граничащая с безразличием как к чужой жизни, так и к собственной.

- Охраняй, - приказал человек с пистолетом своему невидимому напарнику. - Если дернется, вали ее сразу!

- Есть!

Старший из двух непонятных людей, явно не милиция, но и на регулярную армию непохоже, исчез в магазине, и Жанна услышала хруст битого стекла под его ботинками. Отсутствовал он недолго, а появился не один - на руках у мужчины в комбинезоне, убравшего пистолет в поясную кобуру, и повесившего на плечо оставленный Биноевой автомат, лежала та самая женщина в синем халате продавца.

- Нужна помощь, - мрачно произнес старший. - Суки, что наделали! Черт, где же здесь врач?

- У вас нет лекарств? - спросила Жанна.

- Тебе что? - зло огрызнулся человек с пистолетом, но затем выдавил из себя: - Только перевязочные пакеты, даже промедола не осталось! Нужен доктор, в больницу нужно!

- Больница рядом, - Биноева вспомнила дорожный указатель. - По этому шоссе на север, не больше километра!

- А, черт, можем успеть! За мной!

Человек, по-командирски вооруженный пистолетом, бросился бегом, несмотря на тяжесть бесчувственного тела, оттягивавшего его руки. Его напарник, стоявший за спиной Жанны, ткнул стволом своего оружия ей под лопатку, и Биноева двинулась следом за русскими. Направлялись они, как оказалось, к укрытому в стороне от дороги УАЗу армейского образца, с брезентовым тентом. Конвоир Жанны подскочил к машине первым, открыв заднюю дверцу. Чеченка теперь только смогла рассмотреть его - невысокий но крепкий парень лет двадцати, коротко, почти наголо стриженый, в таком же, как у его командира комбинезоне и с висевшим за спиной автоматом АКМС со складным прикладом.

Командир осторожно опустил на заднее сидение тело найденной в магазине женщины, а сам уселся спереди, рядом с водителем. Его напарник, прежде чем занять место за баранкой, обратился к остановившейся в нерешительности Жанне:

- Что застыла? Давай назад тоже! Быстрее, твою мать!

Девушка послушалась, устроившись на самом краю жесткого сидения. А командир уже торопил своего бойца:

- Паша, торопись!

Молодой боец уже прыгнул за руль, поворачивая ключ зажигания и отжимая сцепление. Изношеннй мотор русского "джипа" со скрежетом завелся, и командир нетерпеливо подпрыгивавший на сидении, приказал:

- Гони!

УАЗ сорвался с места, выскочив на шоссе и помчавшись в указанном Жанной направлении. Сама чеченка, подпрыгивавшая на неудобном сидении каждый раз, когда колесо машины попадало в выбоину, придерживала голову потерявшей сознание продавщицы, лишь чувствуя, как слабо пульсирует жилка у той на шее, единственный признак теплившейся в изломанном теле жизни.

Водитель же, словно не замечая ухабов, только давил на газ да крутил баранку, так что УАЗ на поворотах едва не опрокидывался на бок. Мелькнул примеченный Жанной чуть раньше указатель с красным крестом, а затем впереди появилась и сама больница. Машина со скрипом затормозила у длинного одноэтажного кирпичного здания. На крыльце мелькнула фигура в белом халате, и старший из двух русских, высунувшись из окошка, крикнул, призывно взмахнув рукой.

- Что случилось? - немолодая женщина подошла к УАЗу. - Вы кто такие?

Полковник Басов, Российская армии, танковые войска, - представился старший. - У нас раненая в машине, нужна помощь!

- Что стряслось?

Полковник, выбравшись из УАЗа, распахнул заднюю дверцу. Врач, увидев Жанну, на которой все еще была роба "зека" с порядковым номером, нашитым на груди, растерялась, а Басов уже указывал ей на женщину, безвольно лежавшую на сидении рядом с чеченкой:

- Помогите ей!

- Несите внутрь, - распорядилась женщина в белом халате. - Я сейчас найду кого-нибудь!

Выполнить задуманное Басову помешал донесшийся откуда-то издалека металлический лязг. Такой знакомый звук, который могли издавать лишь мощный танковый дизель и стальные траки гусениц, нарастал, и через минуту перед замершим полковником появилась вывернувшая с перпендикулярной улицы боевая машина пехоты БМП-1. на бортах под слоем пыли можно было рассмотреть нанесенный по трафарету белой краской номер "902". Бронемашина затормозила в сотне метров от больницы, круглая крышка башенного люка стрелка-наводчика откинулась, и из-под брони показалась чья-то голова в шлемофоне.

- Это еще что? - растеряно пробормотал Басов.

А события развивались. Следом за БМП на небольшую площадь перед больницей выскочил милицейский УАЗ с синими полосками на пыльных бортах. Машина резко затормозила, и из нее выскочило сразу пять человек в серой униформе. Трое из них даже были вооружены автоматами, и на каждом был надет бронежилет.

Дальнейшее произошло очень быстро. Приплюснутая башня БМП-1 развернулась, и оба ствола спарки из гладкоствольной пушки 2А28 "Гром" и пулемета ПКТ уставились на милицейскую машину. Сухо застучал пулемет, и обшивка с синей краской брызнула во все стороны. Очередь в упор прошлась по кинувшимся врассыпную милиционерам, и те, кто был рядом с Басовым, видели, как двух человек сбило с ног.

- Что за херня?! - боец по имени Паша выпучив глаза смотрел на то, как пулеметные очереди косят разбегавшихся милиционеров.

- Все в укрытие, - приказал полковник. - Туда! - Он указал на жидкие кустики в двух десятках шагов от машины. - Бегом!

Милиционеры, встреченные шквалом огня, тем временем бежали, даже не думая вступать в бой с бронемашиной, а те, кто находились в БМП, забавлялись от всей души. Короткий ствол пушки шевельнулся, качнулся влево-вправо, громыхнул выстрел, и патрульный УАЗ разнесло вдребезги прямым попаданием осколочного снаряда ОГ-15В.

Тем временем русские, рядом с которыми держалась и Жанна Биноева, добрались до кустов, вломившись в заросли. Полковник Басов опустил на землю лишившуюся сознания женщину, нервно схватившись за пистолет и даже не понимая, насколько смешным выглядит этот жест. А бронемашина, продолжая огрызаться короткими очередями из спаренного пулемета, тронулась с места, навалившись всеми своими тринадцатью тоннами боевой массы на то, что осталось от милицейского уазика. Обугленный металл скрипел под гусеницами, когда БМП несколько раз по-танковому развернулась на одном месте. А затем шевельнулась ее башенка, и ствол пушки оказался нацелен на здание больницы.

- Господи! - выдохнул Басов, увидев, как из главного выхода выскочило несколько человек в белых халатах и еще кто-то в больничных пижамах.

Застучал пулемет, и метавшихся перед больницей людей накрыло свинцовой волной. Кто-то сразу замертво упал, другие были ранены и еще пытались бежать или хотя бы ползти, спасая свои жизни. Им не дали этого. Наводчик методично расстреливал всех из пулемета, кого видел в свой прицел, а когда мишеней больше не осталось, дважды выстрелил по больнице из пушки. Первый снаряд разворотил крыльцо, а второй стрелок смог положить точно в проем окна, и взрыв, грянувший внутри, вышвырнул наружу какую-то больничную утварь и изломанное тело, распластавшееся под стеной.

Завороженные картиной бессмысленной и жестокой расправы солдаты слишком поздно услышали шорох в кустах, и первой незваного гостя встретила Жанна. Вывалившийся из зарослей мужик в грязном милицейском кителе, с болтавшимся на боку АКС-74У, не успел ничего сделать, когда чеченка набросилась, одним ударом свалив противника с ног и через миг уже держа в руках увесистую "ксюху".

- Эй, положь автомат, - рыкнул Басов, вскидывая свой "Макаров". - Живо!

Биноева не успела бы ни прицелиться, ни тем более выстрелить - русский офицер наверняка опережал ее. Жанна выпустила оружие из рук, удерживая его за брезентовый ремень. Тем временем очнулся оглушенный милиционер. Кряхтя и матерясь, он медленно поднялся на ноги, и рука тотчас скользнула к кобуре.

- Даже не думай, - предупредил солдат Паша, уже державший стража порядка на прицеле АКМС. - Не дергайся!

- Вы кто? Что такое?

- Это ты объясни, - потребовал Басов, вполне удовлетворенный тем, как Биноева выполнила его приказ, и больше не видевший в ней угрозы. - Что все это значит?

- Эти суки, дезертиры, весь район на уши поставили, - зачастил милиционер, оказавшийся старшим лейтенантом, если судить по звездочкам на погонах. - На шоссе расстреляли несколько машин, устроили налет на банк, ограбили пару магазинов. Мы пытались их перехватить, но у тех же "бэха", куда нам с "калашами"! Две патрульные машины расстреляли... три то есть, - поправился милиционер, взглянув туда, где еще что-то могло остаться от расстрелянного в упор УАЗа. - И райотдел потом разнесли, твари!

- А где армейские части? Эта БМП только для ваших "окурков" неуничтожимая, а так ее даже из КПВТ можно взять, если в борт и не издалека. Где все остальные?

- А я знаю?! - истерично взвизгнул старлей, еще довольно молодой и не на шутку перепуганный. - Все разбежались, как объявили капитуляцию! А эти сволочи остались, захватили гарнизон, кучу оружия забрали и теперь что хотят, то и творят! Кажется, они вообще из дисбата, вот и отрываются! Да вы то сами кто?

- Полковник Басов, Российская Армия, - коротко представился офицер. - Это ефрейтор Морозов, а это... - он замялся, взглянув на Биноеву.

- Жанна.

Милиционер назвался, представившись старшим лейтенантом Киселевым. Кажется, единственным в райцентре представителем закона, если не верить в то, что озверевшие дезертиры на БМП кого-то могли пощадить.

- Да, старлей, проблемы у вас, - вздохнул Басов. Судя по звукам, бронемашина куда-то уехала, навряд ли высадив перед этим десант, и можно было просто поговорить, не опасаясь выпущенной на шум и движение пулеметной очереди.

- Они же совсем свихнулись! Как звери! То ли бухие, то ли обдолбанные!

- Не, под дурью так метко не получится стрелять, глюки прицелиться не дадут, - покачал головой полковник. - Значит, так, что-то делать нужно! Но сначала нужно раненой помочь, похоже, тоже эти сучата постарались!

Алексей Басов опоздал. Женщина, ради которой они чуть не погибли, столкнувшись с бандой дезертиров, уже не дышала, когда о ней вновь вспомнили. Прикоснувшись мозолистой ладонью к еще теплой шее, русский офицер не ощутил даже намека на пульсацию.

- Рассказывай все, что знаешь, - потребовал Басов, взглянув на милиционера. - Сколько этих козлов, чем вооружены, где их база, логово, короче, где их найти! Все!

- Так мы не знаем почти ничего. Видели пару БМП, БТР, еще машины, обычные УАЗы и грузовики. Может, их человек двадцать. Кажется, они в военном городке окопались, верст пятнадцать отсюда. Наверное, там и техникой разжились.

- Хреново! Когда на "восьмидесятке" ездил, мы эти БМП вообще за противника не считали, так, просто подвижные цели, хоть наши "копейки", хоть пиндосовскую "Брэдли". Защита только от пуль, вооружение только против пехоты, ну или те же "бэтэры" жечь. А теперь, хоть "картонная" броня, хоть нет, куда мы с голой жопой!

- Если нечем пробить броню, нужно просто дождаться, когда противник вылезет из нее, - неожиданно произнесла Жанна Биноева. - Нужно ждать врага там, где он почувствует себя в безопасности и выберется наружу из-под защиты своих машин. Жить в БМП никто не станет. У вас, "федералов", тоже были и танки, и другая техника, когда вы пришли в Чечню, но неуязвимыми вы не стали. Атаковать в лоб нельзя, сейчас время вести войну иначе. Если хочешь победить, потребуется немного терпения. И осторожность.

Басов смерил девушку пристальным взглядом, процедив сквозь зубы:

- А ведь я там был. И своих пацанов собственными руками из сгоревших танков вынимать приходилось, и "похоронки" писать на них. Значит, и ты там была? Тогда тебе повезло, а сейчас тебе некуда бежать, негде прятаться. Зачем ты нам нужна? Чтобы ударить в спину, когда я отвлекусь на секунду? Проще прикончить тебя прямо сейчас, в память о тех, кто навсегда остался в ваших проклятых горах и грязных аулах.

- Сейчас это сделать легко. Я безоружна, одна, а вас много. Что же раньше не сделал? Вы всегда казались сильными, и тогда, когда шли по нашей земле, сметая целые поселки, и сейчас, когда вас трое, сильных здоровых мужиков против одной женщины. Но и тогда, и теперь сильными вы только кажетесь. Если хочешь убить - убей, сейчас ты это можешь. С таким врагом тебе справиться по силам, но не с тем, что идет сюда с юга, и не с тем, что режет местных, расстреливает больницы ради собственного удовольствия. Вот потому, что за вас сражались такие солдаты, вы так и не смогли нас победить!

- Э, вы чего это? - растерянно протянул милицейский лейтенант, чувствовавший, что сейчас может произойти нечто. - Вы о чем?

- Так, о своем, старлей, о прошлом, - глухо выдавил Басов, отвернувшись от Жанны. - Не бери в голову.

- Ну а делать-то что будем?

- Смотреть будем. Потом думать.

Дав такой содержательный ответ, Басов, не оглядываясь, двинулся к оставленному возле больницы УАЗу, а увидев его, долго ругался. Дезертиры не пощадили машину, пулеметная очередь прошила ее насквозь, и сейчас под автомобилем, стоявшем на ободах - камеры были простреляны - уже скопилась источавшая резкий запах огромная лужа бензина, хлеставшего из пробитого бака.

Плюнув сквозь зубы, Басов достал из багажника пару пехотных лопаток, с этим грузом двинувшись обратно. Постояв несколько мгновений над телом умершей продавщицы, которой они так и не смогли помочь, полковник с яростью вонзил лопату в сухую, утоптанную землю, словно в плоть своего самого злейшего врага.

Неожиданно Жанна Биноева подхватила с земли вторую лопату, тоже принявшись кромсать землю. Басов лишь искоса глянул на нее, и боа продолжили свой труд в полном молчании, пока не была готова неглубокая могила. Все так же молча в нее опустили тело женщины, старательно засыпав яму, а потом полковник Басов произнес:

- Нужен транспорт. Пешком далеко не уйдем, тем более, не убежим, если придется.

- Машин полно, - пожал плечами старший лейтенант Киселев. - Хозяева или попрятались, или смотались от греха подальше, так что бери любую, война все спишет!

Машин и впрямь хватало, было из чего выбрать. Алексей Басов, подумав немного, остановил свой взгляд не немолодом внедорожнике "Тойота" LJ-78. для того, чтобы вскрыть бесхозную машину, полковнику не пришлось прибегать ни к каким ухищрениям. Все просто - рукояткой пистолета по ветровому стеклу, и затем изнутри отпереть дверцы. Столь же просто удалось и завести двигатель, мощный оборотистый дизель, довольно заурчавший под капотом, когда Басов соединил провода под сбитой колодкой замка зажигания.

- Я с вами, - решительно произнесла Жанна, коснувшись локтя полковника.

- Зачем? Тебе что за дело? Если уж повезло вырваться на свободу, - Басов многозначительно глянул на тюремную робу, - так иди домой, в свои горы, раз там тебя ждут.

- Уйду. Но сначала хочу посмотреть перед смертью в глаза тех, кто расстреливает больницы и насилует первых встречных женщин. Вы, русские, называете чеченцев зверями, и такие есть среди нас. Но теперь мне хочется увидеть, как выглядят русские звери. Не бойся, я не выстрелю в спину. Моя война закончилась, а у тебя теперь хватает врагов и без меня.

Алексей Басов молчал не меньше минуты, и те, кто был рядом, сбиваясь в отряд вокруг полковника, не утратившего решительности и веры в себя, тоже молчали, ожидая его решения. Наконец, офицер спросил:

- Чем ты можешь быть полезна?

- Я хорошо умею стрелять. Очень хорошо. Если дашь любое оружие, сам убедишься.

- Это успеется. Ладно, садись назад, - решил Басов. - Всех это тоже касается, в машину живее, и валим отсюда!

Когда все расположились в просторном салоне пятидверного внедорожника, Басов спросил у устроившегося рядом с ним Киселева:

- Дорогу до того гарнизона покажешь, старлей?

Милиционер молча кивнул. Тронувшись с места, "Тойота" проехала мимо распластавшихся на асфальте тел стражей порядка, и старший лейтенант, бросив взгляд на своих мертвых товарищей, до желваков стиснул челюсти. Ему теперь было, за кого мстить, и офицер не сомневался ни на миг, присоединившись к бежавшим с юга военным.

Городские кварталы безымянного райцентра остались позади, и "Тойота" уже мчалась по полупустому шоссе, взяв курс на юг. А навстречу, на север, туда, где, казалось, было безопасно, мчались машины, автобусы, всякий транспорт, битком набитый людьми. Война уже закончилась, но обыватели, только теперь узнавшие о ней, напуганные собственными жуткими фантазиями, спешили убежать, куда подальше, от наступающего врага, даже не сознавая, что он уже повсюду, на всех границах, в самой столице России и даже в небесах над головами беженцев.

Внедорожник, не сбавляя скорости, прошел поворот, миновав будку поста ДПС, некогда белоснежную, теперь же покрытую пятнами копоти и выщербленную пулевыми отметинами.

- Суки, все на своем пути крушат! - выругался милицейский лейтенант.

- Дезертиры?

- Точно, эта шайка тут была! Совсем озверели, твари!

Чем ближе было до гарнизона, указанного Киселевым, как логово непонятной банды дезертиров или просто разжившихся армейским снаряжением уголовников, тем больше попадалось следов их присутствия. Расстрелянные из пулеметов и пушек автобусы, пара легковушек, раздавленных бронированной тушей БМП, чему доказательством были отпечатки гусеничных лент в придорожной пыли. На обочинах лежали трупы, и некому было их убирать.

- Вон, впереди, - произнес Киселев, указывая на забор, возвышавшийся впереди, протянувшись от горизонта до горизонта. Поверх его вилась спираль колючей проволоки, вдалеке можно было увидеть караульную вышку. - Это здесь.

Басов нажал на тормоз, и "Тойота" плавно остановилась. Выбравшись из машины, полковник принялся рассматривать кирпичную коробку КПП. Ворота, открывающие путь на территорию военного городка, были не просто открыты - их снесло, бросив створки на землю, зато сейчас из проема торчал заостренный нос бронемашины, кажется, БМП-2.

- Заметили! - Киселев бросился к внедорожнику, увидев, как боевая машина двинулась с места, выкатываясь наружу.

- Уходим!

Басов прыгнул за руль, краем глаза отметив, что башня бронемашины - точно БМП-2 - разворачивается, и казавшийся обманчиво тонким ствол автоматической тридцатимиллиметровой 2А42 опускается почти горизонтально, выцеливая "Тойтоу". Полковник не глушил мотор, и потому сейчас оставалось только снять машину с "ручника" и со всей силы утопить педаль газа в пол, рвя на себя рычаг коробки передач. Внедорожник, взревев мотором, буквально отпрыгнул назад, и в тот же миг в полусотне метров встала стена разрывов.

- Козлы косорукие, - выругался Басов, когда вторая очередь легла с еще большим недолетом. - Сапожники!

"Тойота" сорвалась с места, и, сопровождаемая огнем БМП, на полной скорости двинулась обратно по шоссе, прочь от военного городка. К счастью, преследовать их не стали - бронемашина в любом случае была менее быстроходной, а, возможно, нынешние обитатели гарнизона не хотели его оставлять без защиты. Но люди, собравшиеся под началом Басова, успокоились, лишь удалившись верст на двадцать от военной базы и убедившись, что за ними точно никто не гонится.

- Ну, и что теперь? - нервный Киселев уставился на полковника. - Видишь, командир, у них есть "броня", а тормозов нету совсем! Лучше дождаться, пока янки прилетят, они этих сучар за один заход перещелкают на хрен! А нам куда, с тремя "калашами"?

- Еще "Макаров" есть, - усмехнулся Басов. - Не кричи, старлей. Когда стемнеет, выдвинемся к гарнизону, но в лоб не попрем, тихонечко подберемся и поглядим, что там и к чему. Их там мало, КПП держат, но на большее силенок не хватит. Так что найдем лазейку!

Проехали еще километров десять, добравшись до какого-то поселка. Алексей басов остановился возле дома, явно не обитаемого сейчас. Открыв ворота, полковник загнал "Тойоту" на двор. Соседи, выбежавшие посмотреть, увидели оружие в руках выбравшихся из машины людей, камуфляж и милицейскую форму, и благоразумно скрылись в своем доме, не задавая лишних вопросов.

- Ждем до темноты, - решил полковник. - Сейчас всем отдыхать, подъем в полночь!

Жанна Биноева ушла, едва услышав приказ. Киселев с полковником, разыскав на кухне пакет с заваркой, за чашкой чая что-то еще обсуждали, строя планы на ближайшее будущее. Жанну не пригласили, да ей это было и не нужно. Уйдя в соседнюю комнату, девушка упала без сил на чужую постель, чувствуя ломоту во всем теле, слово скрученном в жгут.

- Откуда вы идете? От самой границы?

Биноева узнала голос милицейского лейтенанта. Все звуки вдруг стали глухими, словно доносясь сквозь толстый слой ваты.

- Почти. - А это уже полковник Басов. - Со Ставрополья. Полевой лагерь нашей дивизии бомбили янки. Боеспособных осталось не больше полка. Мы снялись с места и двинулись на юг, услышав из Грозного призыв о помощи. До границы топлива должно было хватить, а местность там самая подходящая для "восьмидесяток" - степь ровная, будто стол, почва твердая, ехать можно, почти как по шоссе. Летели на предельной скорости, но до Грозного не дошли. Под Сочи высадилась американская морская пехота, они метили во фланг нам, и мой полк получил приказ нанести контрудар, прикрывая остатки другой дивизии. Я видел вражеские машины в прицеле своего танка, видел, как первый же выстрел, первый снаряд разносит их на куски. Эту морскую пехоту мы раскатали по степи, мы наматывали их кишки на гусеницы наших Т-80У, но в небе уже хозяйничали янки.

- Первым делом уничтожили аэродромы, чтоб никто не мешал?

- Конечно! Только раз из радиоперехвата мы узнали, что наша авиация еще сопротивляется, но сами не видели ни одного русского самолета. А вот американских хватало, а все, что у нас было против них - несколько "Шилок" и ЗРК. И все-таки кое-кого мы достали. Пилот сбитого "Харриера" прыгнул с парашютом, но приземлился как раз на пути моего полка. Когда бойцы притащили его ко мне, он только и твердил, что о статусе военнопленного. Я лично расстрелял ублюдка, бросив тело посреди степи, и, наверное, что-то там от него еще осталось.

Голоса умолкли, а затем сквозь сон Жанна услышала новый вопрос лейтенанта:

- Сержант тоже там был?

- От начала и до конца. Американцы бросили против нас всю свою авиацию, самолеты, вертолеты, а мы уже были беззащитны. Сперва выбили зенитные средства, а потом, не торопясь, принялись за танки и пехоту. Мало кто выжил, возможно, кроме нас и не осталось никого. Я видел лишь горящие танки и БМП, по всей степи, от края до края, сколько глаз хватало.

- А что теперь? Вас всего двое.

- А ты не с нами?

Кажется, милиционер замялся, потом произнес неуверенно:

- Здесь кто-то должен следить за порядком. А вы что задумали?

- Убивать этих тварей, всюду, где встречу, пока в моих силах останется нажать на курок! Рвать им глотки, пока не поймут, что в России их ждет только смерть, и пока не уберутся к себе за океан, оставив нас в покое! Неважно, вдвоем, или один, я буду сражаться дальше, за свою родину, которая не виновата, что ее просто вновь предали!

Лейтенант ничего не ответил, а усталость меж тем брала свое, и Жанна сама не заметила, как провалилась в черную бездну сновидений. Нервное напряжение, не оставлявшее ее уже много часов кряду, дало о себе знать, и как-то сами собой вновь перед глазами возникли картины не такого уж далекого прошлого, о котором лучше было забыть навсегда.

Маленькому Мовсару ближе к вечеру стало совсем скверно. Мальчишка в бреду метался по постели, стонал, скрежетал зубами. Притронувшись к покрытому испариной лбу, Жанна мгновенно ощутила жар. Мальчика сжигала изнутри лихорадка, а в доме, как назло, не было даже аспирина.

- На все воля Аллаха, - шептала в стороне мрачная, ушедшая в себя Фатима Дасоева. Мать медленно, в мучении умиравшего ребенка, чувствовала себя бессильной сейчас. - Всевышний не оставит нас.

- Надо сходить за лекарствами! - Жанна, в отличие от нее, не могла сидеть на месте. - Аптека же рядом, кто-нибудь там есть, они помогут!

- Комендантский час! Нельзя выходить! Кругом патрули! Наш сосед, Рамзан, неделю назад так же решил рискнуть, так русские с проезжавшей машины стали по нему стрелять, ранили в обе ноги!

- Я все равно пойду! Кто-то должен сходить! Что-то нужно делать!

Жанна Биноева не могла сидеть, сложа руки и видя, как умирает ребенок, заменивший ей младших сестренок, погибших под русскими бомбами. Они долго, часами, играли с Мовсаром, бегали по всему поселку, облазала каждый закоулок, а сейчас мальчишка глухо стонал, а его мать, приютившая беглянку, беззвучно плакала.

- Я приду скоро! Подождите, все будет хорошо!

Не слыша звучавших вослед окриков, Жанна выскочила из дома. Растворяясь в ночи. Уже стемнело, но свет горел в окнах домов, да еще светили редкие фонари на опустевшей улице. В этот поздний час появляться на улицах приграничного дагестанского селения было опасно. Совсем недалеко уже была Чечня, откуда недавно пришли отряды Шамиля Басаева и других командиров, и куда теперь их выдавливали вновь русские. Но, хотя "федералы" заняли село, чеченцев в окрестностях хватало, одиночек и небольших, по три-пять человек, групп, пробиравшихся к границе. А русские, охотившиеся на них, прочесывали всю округу, осматривали каждый закоулок, врывались в дома в поисках раненых чеченцев, которых укрывали местные. Они были на взводе, нервные, постоянно ожидавшие нападения, и потому с наступлением комендантского часа стреляли в любого, кто попадался на их пути, лишь потом разбираясь, кого убили - боевика и живущую на соседней улице старушку. Опасно было просто отходить от дома хотя бы на несколько шагов, в сумраке, накрывшем село, могла подстерегать смерть, но Жанна рискнула.

До аптеки нужно было пройти всего два квартала, немного, а там наверняка остался кто-то, сторожить лекарства, которые сюда, в глубинку, привозили нечасто, и которые были нужны многим. Жанна Биноева шла быстро, почти бежала, озираясь по сторонам, и оттого пару раз чуть не растянувшись на ровном месте - под ноги смотреть ей было некогда. Девушка боялась до отчаяния, но была уверена, что поступает именно так, как и должно, демонстрируя свою благодарность чужим, в общем-то, людям.

Патруль появился внезапно. Навстречу девушке из темноты шагнули сразу трое, казавшиеся неестественно квадратными из-за тяжелых бронежилетов и амуниции. Жанна замешкалась, не зная, как быть, и через миг оказалась в настоящем кольце. Русские солдаты, каждый - вдвое шире ее в плечах, выше на голову, мрачно смотрели на перепуганную, бледную от страха чеченку.

- Ты, - один из русских, круглолицый и румяный, казавшийся чуть ниже остальных, повесивший поперек живота автомат со сложенным рамочным прикладом, а на грудь, справа - свою каску, внимательно, с ног до головы, изучал Жанну. - Ты, кто такая, откуда, и что здесь делаешь?

Жанна ощутила запах водочного перегара, густой волной обдавший ее, едва русский только открыл рот. И девушка испугалась уже по-настоящему, хотя, казалось, больше некуда. Все трое, она поняла это не сразу, были пьяны, нетвердо держались на ногах, но напились не до такой степени, чтобы полностью перестать контролировать себя.

- Я здесь живу, - стараясь подавить дрожь в голосе, произнесла девушка, глядя под ноги тому солдату, что заговорил с ней. - Мне нужно в аптеку!

- Где ты живешь? А документы? Документы у тебя есть?!

Жанна замолчала. Паспорта у нее не было, он сгорел вместе с домом в Урус-Мартане, но эта история вряд ли произведет впечатление на трех пьяных русских солдат.

- А может она работает на "духов"? - подал голос еще один боец. - Может хочет установить фугас, чтобы на нем завтра наши пацаны подорвались? Товарищ сержант, надо ее вести на блок-пост, лейтенант разберется!

- А ты красивая, хоть и чурка, - вдруг осклабился тот, кого назвали сержантом. - Не надо ее на блок-пост, лучше сами все выясним. Посмотрите, она же вся дрожит, ей холодно. Надо ее согреть!

- Точно, красивая, - кивнул третий. - А у меня бабы давно не было, с самой "гражданки"!

- Пожалуйста, не надо... - пролепетала Жанна, лихорадочно пытаясь что-то придумать. Земля ушла из-под ног, сердце замерло, а в горле мгновенно пересохло, так что, даже пожелай Жанна позвать на помощь, не произнесла бы ни звука. - Пожалуйста!

- Не бойся, - сержант, казалось, хотел облизнуться. - Ничего мы тебе не сделаем! Самой же еще и понравится! Мы же вас, чурков, защищаем, сами здесь дохнем, а ты не приласкаешь своих защитников? Так может ты и впрямь на "духов" работаешь? А ты знаешь, что бывает с такими по законам военного времени?!

Жанна, почувствовав, что русские расслабились, отвлеклись, сорвалась с места, бросившись опрометью прочь. Она успела пробежать метров двадцать, прежде, чем ее догнал. Удар в живот - и воздух словно вытолкнуло из легких, нечем стало дышать, в глазах потемнело.

- Полегче, - прозвучало над головой, и в нос ударил едкий запах перегара. - Убить ее хочешь? Потом прикончишь, а то мы покойницу трахать будем? Ты некрофил что-ли?

- Да ничего ей не сделалось! Смотри, шевелится!

Сильные руки подхватил Жанну, и девушка почувствовала, что словно летит куда-то. Когда она пришла в себя, русский сержант уже опускал ее на скрипящую кровать, стоявшую в сырой, темной комнате. Жанна поняла, что ее принесли в один из брошенных домов на окраине поселка, возможно даже недостроенный. Рядом стояли такие же пустующие дома, и некому было придти на помощь, никто даже ничего не услышит, сколько ни кричи.

- Будешь умничкой, и мы тебя отпустим, - прохрипел на ухо русский сержант, дыхнув перегаром. - Ты же никому ничего не расскажешь, верно?

Он торопливо стаскивал с себя бронежилет, каска, глухо звеня, покатилась по полу, автомат с клацаньем упал, но до оружия русскому не было уже дела. Насильник толкнул Жанну на кровать, навалившись на нее и с треском рванув одежду. От острой боли, пронзившей низ живота, девушка вскрикнула, и тотчас умолкла от хлесткой пощечины.

- Пискнешь еще раз - сгниешь тут, тварь! Не дергайся, будет не так больно!

Он успокоился через десять минут, этот пьяный и злой русский, но Жанне эти минуты показались вечностью, полной боли и отчаяния. А потом появился другой. Он даже не разговаривал, а лишь отвешивал оплеухи, когда девушка пыталась вырываться. А когад его сменил третий, Жанна уже не сопротивлялась, лишь мысленно умоляя Всевышнего забрать поскорее ее жизнь.

Русские ушли в соседнюю комнату, а девушка осталась лежать на сбитой постели, пропитавшейся ее кровью. Взгляд Жанны упал на автомат, прислоненный к продавленной кровати. Оружие здесь оставил один из русских, а потом, видимо, забыл о нем. Голоса насильников доносились из соседней комнаты, слышался смех и брань.

Жанна Биноева схватила автомат обеими руками, почувствовав холод металла. Оружие показалось девушке неподъемно тяжелым, а на то, чтобы оттянуть назад рукоятку затвора, досылая патрон из рыжего пластмассового магазина в ствол, ушли, кажется, все оставшиеся силы.

Чеченских женщин учили постоять за себя, но Жанна сейчас и не думала мстить. Русские были рядом, расслабившиеся, беспечные, но они оставались солдатами, обученными убивать и выживать, и у двоих точно было оружие. Нечего было рассчитывать справиться с ними, но девушка этого и не хотела. Повенув автомат стволом к себе, она ткнула дульным срезом под подбородок, рщутив ледянящий холод оружейной стали. Палец вслепую лег на спусковой крючок, но за миг до того, как сделать последнее движение в своей жизни, Биноева замерла, услышав, или, быть может, угадав какой-то шорох рядом с собой. Она поняла, что в темной комнате есть кто-то еще. Жанна рванулась, но широкая шершавая ладонь накрыла ее рот, а второй рукой незнакомец прижал девушку к кровати, вырывая у нее автомат.

- Сестра, это я! Успокойся, сестра!

Жанна не могла поверить, что слышит голос брата. Шамиль, после того, как их дом в Урус-Мартане разбомбили русские, поклялся мстить и ушел к моджахедам, и Биноева слышала, что он, будто бы в числе многих пришел сюда, в Дагестан, но все равно невозможно было поверить, что он сейчас рядом.

- Отдай это сюда, - хрипло выдохнул в ухо брат, пытаясь вырвать оставленный русскими автомат из сведенных судорогой пальцев своей сестры. - Тебе еще рано к Аллаху!

- Эти скоты еще здесь, - хрипло прошептал Шамиль. - Сестра, я сейчас. Ничего не бойся!

Извлекаемый из ножен клинок зашипел, словно рассерженная змея, и Шамиль бесплотной тенью выскользнул из комнаты. Мгновение спустя Жанна услышала какой-то шум и короткий крик, прервавшийся противным бульканьем. Затем еще приглушенный вопль, снова шум и показавшиеся оглушительными в тесноте выстрелы, а затем - протяжный, полный боли визг.

Войдя обратно, Шамиль заметно прихрамывал, прижимая левую ладонь к своему боку, и Жанна увидела, как между плотно сжатых пальцев стекают казавшиеся черными, точно нефть, капельки крови.

Жанна вскрикнула, бросившись к брату, а тот прорычал сквозь зубы:

- Все в порядке, сестра. Их больше нет.

- Ты ранен?

- Царапина, не думай об этом. Все в порядке.

Шамиль подхватил Жанну на руки, прижав к своей широкой груди и так вынес ее из дома, стараясь собой заслонить то, что находилось в соседней комнате. Но все равно девушка увидела распластавшиеся на полу трупы, багровые брызги на стенах и потеки крови под ногами. Их было трое, но только один успел схватиться за оружие, успел даже выстрелить, прежде, чем умер. Все трое были убиты ножом, словно Шамиль дразнил своих врагов, давал им шанс, заведомо зная, что никто этим шансом воспользоваться не сумеет.

Брат, крепок прижимая к себе Жанну, осторожно перешагнул через тела, стараясь не вступать в лужи крови. Он ничего не тронул, ни оружие, ни документы, ни деньги, просто оставив за собой трупы тех, кто надругался над его беззащитной сестрой.

- Я отнесу тебя обратно, в дом, - пообещал Шамиль. - А после мне нужно идти, меня ждут.

- Не уходи! Пожалуйста!

- Остаться нельзя. Но я к тебе вернусь, совсем скоро, и тебе нечего уже будет бояться!

- Тогда я уйду с тобой сейчас. Все равно это не мой дом, я здесь гостья, и не слишком желанная. Никто не огорчится этому.

В доме Дасоевых они пробыли до утра. Этого времени хватило Жанне, чтобы собрать свои пожитки. А с рассветом брат и сестра ушли в горы, туда, где Шамиля ждали его товарищи, укрывавшиеся в горах от русских, рисковавшие быть обнаруженными - и уничтоженными - каждый миг, в то время, как сам Биноев, узнавший, что его сестра здесь, совсем рядом, ходил в селение, тоже рискуя ничуть не меньше других.

Замаскированный так, что был не различим ни с земли, ни с воздуха, лагерь повстанцев встретил Жанну Биноеву. Она была лишь женщиной, от нее никто не ждал многого, но девушка хотела стать бойцом. Нашлись те, кто взялся обучить ее, а сама она старалась, как могла, и уже через месяц на цевье старой винтовки СВД появилась первая свежая зарубка. Через год их стало больше десятка.

Жанна подскочила на постели, чувствуя, что проваливается куда-то, в черную зовущую бездну. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы придти в себя, вспомнив события последних дней и часов, понять, где она находится. В доме, куда бесцеремонно вломились русские, царила тишина. Ни одного звука, ни голосов, ни даже дыхания спящих людей. Кажется, все ушли, оставив Жанну одну здесь.

Девушка встала, ступив босыми ногами на дощатый пол, и вышла из комнаты. В соседней комнате на столе стояли кружки с недопитым чаем, давно уже остывшим, жестянка из-под тушенки, тоже почти пустая, рядом лежал хлеб. Заметив боковым зрением какое-то движение, Жанна резко обернулась, увидев вышедшего из темного угла русского сержанта. В его руках был автомат, и ствол АКМС сейчас оказался нацелен в грудь девушки.

- Куда собралась?

Русский был хмур и мрачен. Жанна понимала его - этот сержант видел перед собой врага, наверняка хотел выстрелить, очень хотел, но то ли не смел нарушить приказ своего командира, то ли просто не желал звуками выстрелов привлекать внимание соседей.

- Где остальные? - поинтересовалась Биноева. - Ушли?

- Отправились на разведку, полковник и тот мент. Взяли машину. Сказали, вернутся на рассвете.

- А ты?

- Присматриваю за тобой.

- Если бы хотела сбежать, так сбежала бы, - усмехнулась Жанна. - Лучше скажи, осталась тут какая-нибудь еда?

Еда нашлась. Сержант, все так же хмурясь, откуда-то вытащил пару банок тушенки, нашел и хлеб, половину ржаной буханки. Положив все это на стол, он добавил пачку чая, уже ополовиненную, указал на электрическую плитку:

- Кипяти здесь.

Жанна кивнула. Наполнив эмалированный чайник, она согрела воду, заварила чай, и, вскрыв одну из банок найденным здесь ножом, принялась завтракать, только теперь ощутив, насколько сильно проголодалась. Ее невольный спутник крутился рядом, не выпуская оружие из рук, но все же стараясь держаться подальше.

Девушка как раз допивала обжигающе горячий чай, когда ее отвлек звук моторов, донесшийся с улицы, откуда-то с окраины поселка. Жанна вскочила, замерев. Сержант, заметив странное поведение подопечной, тоже насторожился:

- Что случилось?

- Кто-то едет.

- Полковник? Что-то они быстро!

- Это не твой командир. Тяжелая техника, не меньше двух машин.

- Проклятье!

Сержант щелкнул выключателем, и дом погрузился во тьму. Звук моторов становился все более отчетливым, мощные дизели рычали все ближе.

- На выход, - приказал сержант, распахивая дверь. - Живее!

Они выскочили из дома, укрывшись за разросшимися рядом кустами смородины, и оттуда увидели, как по единственной улице дачного поселка проехал приземистый остроносый бронетранспортер, а следом за ним - угловатая БРДМ-2, двухосный разведывательный броневик, давно уже не производившийся, но все еще применявшийся в разведывательных ротах мотострелковых частей.

- Нам хана, - прошипел сержант, нервно тиская свой АКМС. - Придется уходить. Наверняка это дезертиры!

Бронетранспортер, двигавшийся первым, остановился у соседнего дома. Жанна узнала БТР-70, в Чечне она такие видела, хотя и редко. Старая модель, тоже не выпускавшаяся уже очень давно, но от этого не переставшая быть грозным оружием, особенно против двух человек с одним на двоих автоматом. Круглая башенка бронетранспортера в виде конуса со срезанным острием повернулась, нацелив на дом спарку пулеметов, могучий КПВТ калибра 14,5 миллиметра и 7,62-миллиметровый ПКТ, который могли превратить строение в груду трухи за полминуты, покрошив заодно в кровавый фарш тех, кто находился внутри. С лязгом распахнулись бортовые люки, и из БТР посыпались вооруженные люди.

Жанна, замерев, стараясь даже не дышать, наблюдала за тем, как полдюжины человек с оружием и в камуфляже, но лишившиеся всякого подобия выправки, походившие просто на вооруженную толпу, вошли в дом, в то время как еще трое или четверо остались снаружи под прикрытием боевых машин. Башня остановившейся чуть поодаль БРДМ-2 с точно таким же набором стволов медленно вращалась из стороны в сторону, словно стрелок не мог определить направление возможной атаки. Или, что более вероятно, ему просто нечего было делать, пока товарищи разминались снаружи, заодно занимаясь обыском.

Из дома пинками, тычками прикладов выгнали четырех человек, двух женщин и двух мужчин. Женщины плакали и звали на помощь, когда их затолкали в чрево бронетранспортера, а мужчин сбили с ног, принявшись избивать прямо перед домом. Один из них сжался в комок, закрывая голову руками от сыпавшихся на нее ударов, а второй попытался вырваться. Поднявшись на ноги, он растолкал дезертиров, кого-то повалил на землю и бросился бежать. Башня бронетранспортера плавно развернулась, на дульном срезе ствола ПКТ распустился на миг огненный цветок, и короткая очередь настигла беглеца, едва не разорвав его пополам.

- Сволочи! - прошипел сержант, вжимавшийся в сырую от росы землю и нервно теребя почти бесполезный сейчас АКМС. - Звери!

Второй мужчина так и не поднялся, когда к нему подошел один из дезертиров. Тот пару раз пнул свою жертву, и, не дождавшись ответа, вскинул автомат. Треснул одиночный выстрел, и тело местного жителя, содрогнувшись в последний раз, неподвижно распласталось у ног убийцы.

- Ну, кажется, все, - одни губами произнесла Жанна Биноева, увидев, что толпа бандитов движется к бронемашинам.

Девушка ошиблась. Кто-то заметил свежие следы протектора у того самого дома, возле которого укрылась Жанна с сержантом. Трое двинулись точно к кустам, за которыми лежали беглецы, а остальные, взяв оружие наизготовку, делали вид, что прикрывают их, ведя себя не более скрытно, чем мишени в тире. Пара пришельцев забралась на БТР-70, с брони получив неплохой обзор вокруг, если бы не сумерки и кроны деревьев, буйно разросшихся на участках садоводов-любителей.

- Они поймут, что мы рядом, будут искать, - прошипел сержант - Жанна вспомнила, что его называли Паша. - Нужно убираться!

- Тогда точно заметят и затравят, как зверей! Лежи тихо, не шевелись!

Двое направились к дому, обнаружив взломанный замок, а третий, не меняя курс, шел к кустам. Он прошел в шаге от застывшей Жанны, положил на землю автомат, а затем девушка услышала журчанье и почувствовала запах мочи. Только в этот миг она поняла, что выскочила из дома с кухонным ножом, которым открывала консервы, и не рассталась с ним до сих пор. Полоса неважной стали, сантиметров восемь, с заостренным наконечником. Не оружие, но только не в руках той, кого обучали профессионалы из турецкого спецназа, такими же дрянными кусками железа резавшие глотки курдам в своих далеких краях.

- Эй, сюда! - Кричали от дома. Один человек показался на крыльце, взмахнув рукой. - Тут кто-то был! Чайник еще горячий, еда на столе!

- Еще какие-то крысы завелись? Толян, обшмонай еще хату, может они в подполе заныкались! Пацаны, ищите следы!

Дезертиры, несмотря на отсутствие слаженности, не перестававшие быть опасными, разбежались по двору, и через минуту один из них крикнул:

- Нашел! Роса сбита! От самого крыльца след!

Оказавшийся самым глазастым парень двинулся точно туда, где укрылись Жанна и русский сержант, и где стоял, застегивая штаны, один из дезертиров. Паша, поняв, что их вот-вот обнаружат, щелкнул флажком предохранителя АКМС, и этот звук, ничтожно тихий, тонущий в рокоте работавших вхолостую моторов, услышал тот, кто был ближе всех к кустам. Он развернулся на звук всем корпусом, и не увидел, как позади возник, словно соткавшись из пустоты, темный силуэт, и в свете лунный сверкнула сталь поднимаемого для удара ножа.

Жанна Биноева подскочила, словно подброшенная пружиной. Она атаковала, как змея, которой ненароком наступили на хвост. Противник только успел сделать вдох, чтобы крикнуть, предупреждая товарищей, когда в шею ему впился клинок, рассекая артерии. Захрипев, дезертир, захлебнувшийся собственной кровью, повалился на сырую траву, а Жанна уже подхватила с земли его оружие.

- Беги, - крикнула она сержанту, передергивая затвор АК-74, привычного и простого оружия, и надеясь, что его магазин полон. - Давай в степь! Оторвись на сотню метров, отвлеки их огнем! Ну же, беги!

Паша вскочил и, низко пригнувшись, бросился в указанном направлении. Ему дали целых тридцать секунд, прежде чем вразнобой закашляли автоматы, а затем к ним присоединился башенный ПКТ, выпустивший длинную, патронов в сорок, очередь куда-то во тьму. В спину беглецу ударили яркие лучи фар бронетранспортера, и в их свете Жанна отчетливо различала силуэты дезертиров, пытавшихся выстроиться в цепь.

- Взять! За ним, - крикнул кто-то, повелительно взмахнув рукой. - Огонь!

Переведя переключатель режимов огня в положение "одиночные выстрелы", Биноева нажала на спуск. АК-74 с его малокалиберным патроном - не лучшее оружие для стрельбы на большие дистанции, но когда цель менее чем в сотне метров, лучше него придумать что-то трудно. Первая же пуля калибра 5,45 миллиметра, разогнавшаяся до сверхзвуковой скорости, свалила командира, и прежде, чем его товарищи что-то поняли, еще двое рухнули на землю, как подкошенные, а третьего отбросило к борту бронемашины.

- Снайпер! Это снайпер! Засада!

Дезертиры залегли, открыв беспорядочный огонь во все стороны. Из бэтээра слышался женский плач, крики. Снова гулко заухал пулемет, поливая огнем все вокруг. Очередь ударила в землю в нескольких метрах от Жанны, вспомнившей, что на бронетранспортерах есть и ночные прицелы, правда, не рассчитанные на стрельбу по отдельному человеку, но все же...

С окраины станицы раздались короткие очереди - это сержант Паша поддерживал Жанну огнем. Пули с лязгом вонзались в бронированный борт БТР-70, высекая снопы искр. Биноева, воспользовавшись тем, что ее противники отвлеклись, пытаясь отвечать огнем, выпустила пару коротких очередей по бронемашине, пытаясь хотя бы зацепить смотровые приборы, лишая ее экипаж, единственных, кто был опасен по-настоящему, обзора. Возможно, попала, поскольку пулемет замолчал, но тотчас напомнила о себе БРДМ-2, вот только стреляла она куда-то в другую сторону. Тяжелый КПВТ зашелся огнем, а через миг броневик взорвался, и вспышка осветила все вокруг. Жанне стали видны пытавшиеся отползти за БТР дезертиры. Один из них поднялся на колени, вскинул автомат - и упал, заваливаясь на спину и всплеснув руками, когда сверхскоростная пуля впилась ему в грудь.

Стреляя одиночными, Жанна убила или ранила еще двоих, заставив остальных залечь, даже не делая попыток укрыться. Убедившись, что пехота не опасна, чеченка перенесла огонь на БТР. Теперь она видел его отчетливо в отсвете полыхавшего совсем рядом пожара, и, прицелившись, выпустила несколько пуль по смотровым щелям водителя и командира, добавив еще и по головке прицела пулеметчика, наверняка разбив окуляры.

С окраины поселка донесся низкий гул и лязг гусеничных траков - звук, который Биноева не спутала бы ни с чем иным. Из тьмы соткался приземистый силуэт БМП-1, двигавшейся прямо на бронетранспортер. Люки БТР-70 распахнулись, и на землю спрыгнули водитель и тот, кто был за командира. Вернее, живым до земли добрался только первый - второго настигла пуля, выпущенная Жанной Биноевой, и оказавшаяся последней в магазине.

С БМП ударил спаренный пулемет, и сумрак пронзили мерцающие росчерки трассеров. Боевая машина ползла медленно, но неумолимо, огрызаясь огнем. Большинство дезертиров бросилось бежать, но их неизменно настигали очереди пулемета, бросая на землю истекающие кровью тела. Кто-то, от испуга, наверное, пытался стрелять в ответ, и автоматные пули с глухим стуком молотили по броне.

Жанна видела, как БМП переползла через тело раненого дезертира, и что-то мерзко чавкнуло под ее гусеницами. Затем боевая машина остановилась, и короткий ствол ее пушки калибра семьдесят три миллиметра нацелился на бронетранспортер, уже брошенный своими хозяевами.

- Стой! - Биноева вскочила на ноги, выбежав на дорогу перед БМП и забыв про автомат с пустым магазином, который она по привычке оставила, просто потому, что с оружием чувствовала себя увереннее, чем без него. - Не стреляй!

Жанна замахала руками, став между боевой машиной пехоты и бэтээром, из которого все еще слышался женский плач. Чеченка сейчас только ощутила всю тяжеловесную мощь БМП, медленно надвигавшейся на нее всеми своими тринадцатью тоннами. Она смотрела в жерло орудийного ствола и понимала, насколько уязвима перед этим рукотворным монстром, насколько беззащитна перед ним сейчас. Тем, кто находился в бронемашине, не потребуется даже стрелять, чтоб убрать с пути неожиданное препятствие - достаточно просто не останавливаться, продолжая движение вперед.

И все же БМП вдруг замерла, лязгнув гусеничными траками. Крышка башенного люка откинулась, выпуская наружу того, кто был на месте наводчика бронемашины. Подтянувшись на руках, выталкивая свое тело из узкого лаза, никто иной, как полковник Басов ловко спрыгнул с приземистого корпуса на землю, шагнув к ошеломленной Жанне Биноевой.

- Тебе, что, жить надоело? Куда лезешь?!

- Там женщины, пленные! - Жанна указала на бронетранспортер. - Экипаж уже убежал! Вы бы стали стрелять, и убили бы невиновных!

Басов стянул с головы шлемофон, подставляя потное, покрытое копотью лицо прохладному ветерку, и уже тише буркнул:

- Твою мать! Некогда мне сортировать, пока буду думать, сожгут на хрен из граника!

Тем временем открылся и люк механика-водителя, и на землю спрыгнул, болезненно закряхтев и негромко, сквозь зубы, выругавшись, незнакомый мужчина, явно тоже военный, наверняка офицер, судя по возрасту. Он был одет в рваный, грязный камуфляж с сорванными почему-то погонами, а под глазом красовался огромный, в поллица, кровоподтек.

- Ну, капитан, это все? - Басов обернулся к незнакомцу, на левом плече которого красовалась свежая повязка, уже успевшая, однако, побуреть от крови. - Или еще шакалы остались?

- Кто-то, кажется, в степь рванул, но это все херня! Теперь они не опасны, да и не уйти далеко, и схорониться этим сукам тоже негде.

- Ну и славно, что со всеми разобрались! - довольно улыбнулся полковник.

- А где лейтенант? Он был с вами.

- Его больше нет.

Басов отвернулся, бросив полный боли взгляд туда, где посреди степи догорал гарнизон, словно пламя выжгло змеиное гнездо. Они сделали свое дело, но цена победы показалась полковнику слишком высокой.

К военному городку Басов, с собой прихвативший лишь милицейского лейтенанта в качестве проводника, подъехал уже за полночь. "Тойота", даром, что не новая, ходко катилась по бездорожью, благо, ездить по степи было несравнимо проще, чем по растискшимся от дождей проселкам средней полосы России глубокой осенью.

- Приехали, лейтенант, - сказал полковник Киселеву, глуша мотор. - Дальше пешочком! Гулять тоже полезно!

Оба выбрались из машины, видя перед собой ограждение из колючей проволоки, за которым угадывались очертания погруженных во тьму строений, то ли казарм, то ли хозяйственных построек. Только где-то вдалеке горели прожектора и фонари, скорее всего, на КПП.

- Ну, идем, командир, - пожал плечами милиционер, забросив за спину свой АКС-74У, с которым не расставался дольше, чем на минуту.

Басов повесил свой автомат на плечо. Полковник был вооружен такой же "ксюхой", которую забрал у Биноевой. Сама чеченка осталась в занятом группой доме вместе с сержантом. Играть на стороне дезертиров бывшей террористке явно было не с руки, но считать ее только по этой причине своим союзником полковник не собирался. Он не доверял своей не то пленнице, не то попутчице, не скрывая этого.

- Полковник, зачем тебе эту девку с собой таскать? Не видишь, кто она такая?

Киселев словно угадал мысли Басова, и Алексей ответил:

- Знаю. А что мне с ней делать? Расстрелять что ли? Все равно не смогу. В бою, да, прикончу, не задумываясь, но не теперь. Не думаю, что для нас она опасна.

- Она же явно сбежала с зоны или из изолятора. И оружие, ты говорил, у нее отобрал, а сама она его где достала? Думаешь, подарил кто-то?

- Мне плевать, откуда "ствол", если он есть тогда, когда нужен, а сейчас он нужен, очень нужен! С одним "макаровым" против хрен знает какой кодлы я точно не пошел бы. Эх, черт, был бы танк, хоть какой!

Они подошли к забору, озираясь и вслушиваясь в доносившиеся из-за ограды звуки. В прочем, впереди разведчиков ожидала тишина. Гарнизон, превратившийся в логово настоящей банды, казался бы и вовсе заброшенным, если бы не свет у пропускного пункта, но на то, чтобы контролировать весь периметр, новым хозяевам базы явно не хватало желания и сил.

Басов подошел к ограде, сменив автомат на кусачки, отыскавшиеся в багажнике "Тойоты". Киселев, прикрывая напарника, заметил:

- А если сигнализация какая-нибудь?

- Даже если и есть что, пока они сюда прибегут, мы уже далеко будем. Я эту публику знаю, не те люди, чтоб на посту стоять или в секрете сидеть полночи, пока остальные водку глушат!

Лейтенант молча снял с плеча автомат, щелкнув предохранителем - патрон в ствол он дослал еще в машине, и теперь стоял, изготовив к бою оружие, пока Басов делал брешь в ограде. Для того чтоб перекусить несколько нитей туго натянутой колючей проволоки, полковнику потребовалось немного времени. Ограждение здесь было не более, чем символом, вряд ли способным остановить или хотя бы задержать более чем не пять минут того, кто настроен действительно серьезно. Хлипкость ограды лишний раз заставляла задумывать о наличии сигнальной системы, но если раньше где-то ждала команды тревожная группа, то теперь, в этом басов не сомневался, никто не бросится по первому же звоночку ловить незваных гостей.

- Ну, вот и готово, - сообщил полковник, когда брешь в ограде была способна пропустить уже средних размеров автомобиль. - Идем!

Первым на территорию гарнизона проник сам Басов. Отойдя от проема, он вскинул "Калашников", прикрывая Киселева, а затем оба осторожно, скрадывая шаги, двинулись к коробкам казарм, возле которых не было заметно никакого движения. Только лежавшие на асфальтовых дорожках окурки были единственным признаком жизни здесь.

- Полковник, может, я первым? - Киселев коснулся плеча Басова. - Ты все-таки танкист, а нас штурмовать худо-бедно, но учили!

Алексей, признавший логичность предложения милиционера, который хоть какую-то подготовку к действиям в пешем порядке, но должен был иметь, кивнул:

- Добро!

Старший лейтенант, держав у плеча свой АКС-74У, двинулся вперед, стараясь держаться ближе к стене, растворяясь в ночном сумраке, постоянно озираясь, иногда замирая на несколько секунд, вслушиваясь в доносившиеся откуда-то издалека звуки чужих голосов - гарнизон в степи лишь выглядел безжизненным.

Следы боя первым заметил все же Басов. Полковник тихонько свистнул, привлекая внимание напарника, и когда тот обернулся, указал на выщербленные пулями стены одной из казарм. В окнах строения не осталось ни одного целого стекла, лишь кое-где из рам торчали острые, похожие на клыки какого-то зверя, осколки. Басов сделал шаг, и под ногами захрустели гильзы, в обилии рассыпанные вокруг.

- Черт возьми! - Киселев покачал головой, оценив увиденное. - Кажется, дело было нешуточное! Тут точно одним рожком не обошлось!

Гадать, что произошло в военном городке, кто в кого стрелял, было бесполезно. А вскоре разведчики в буквальном смысле наткнулись на ответ. Сначала они услышали пульсирующее жужжание, которое могло издавать лишь большое количество насекомых. Затем поднявшийся вдруг легкий ветерок донес до них сладковатый запах тлена, и только потом, миновав еще пару зданий, скорее всего боксов для техники, закрытых, запечатанных тяжелым амбарными замками, Басов и Киселев увидели распространявшую мерзкую вонь темную груду.

- Господи!

Оба выдохнули в один голос, поняв, что видят сваленные в беспорядке друг на друга тела, человеческие тела в окровавленном, грязном камуфляже, на котором можно было заметить бело-сине-красные шевроны переставшей вдруг существовать армии. Сколько было трупов, никто не считал, но явно десятки. Разведчики даже приближаться не стали к зловонной груде подгнившей человечины, над которой вились мириады мух. В молчании, но став еще более настороженными, напряженными до предела, они двинулись дальше. И через несколько минут в этом царстве смерти наткнулись на живых.

Шаги Басов и Киселев услышали одновременно, и одновременно же прильнули к стене, до боли в ладонях впиваясь в рукоятки оружия. Те, кто шел навстречу, не таились, слышались разговоры, смех, брань. Из тьмы соткались два силуэта, двое в камуфляже нараспашку, сбитых на затылок полевых фуражках, у одного штатный АК-74 за спиной, второй нес его на плече. Один курил, второй через шаг прикладывался к полутралитровой пластиковой бутылке.

- На хрен нам этот козел? - заплетающимся языком произнес тот, кто пил, обращаясь к напарнику. - Кончить бы его!

- Сдадим американцам, говорят, янки платят за каждого офицера! Скоро они до нас доберутся, а у нас подарок готов!

Двое, разговаривая, прошли в пяти метрах от застывших, точно изваяния, лазутчиков, даже не подозревая, что были на волосок от смерти. Лишь чудовищным усилием воли старшему лейтенанту Киселеву удалось сдержаться и не нажать на спуск, сразу, первой же очередью срезав обоих.

- А на хрен им офицеры? - послышался голос того, что был вооружен не только автоматом, но и бутылкой.

- Без понятия, но если заработать можно, зачем его просто так мочить?

- Ну, капитана пиндосы заберут, а с нами что? Может нас, как раз, и замочат?

Ответа разведчики не услышали, да и едва ли он мог быть. Американцы, вроде бы разгромившие российскую армию, словно куда-то исчезли, растворились на бескрайних просторах великой страны, напоминая о своем существовании лишь инверсионными следами пролетавших высоко в поднебесье самолетов.

Басов с Киселевым, дождавшись, пока странная парочка исчезнет, успели пройти метров пятьдесят, когда шаги и голоса зазвучали вновь. Снова разведчики нырнули в темноту, увидев, что назад возвращается уже трое. Меж двух дезертиров, один из которых все так же что-то лакал из бутылки, а второй уже избавился от сигареты, брел третий. Он тоже был одет в камуфляж, но с оторванными рукавами, без ремня, даже без ботинок. Этот третий вдруг споткнулся, упав на руки, и конвоиры тотчас с матом принялись избивать его ногами.

- Ну, сука, вставай! Пошел, живо! Что, капитан, только приказывать можешь, а выполнять мы должны? А ну, встал!

- Пошли вы на... - хрипло выдохнул тот, кто лежал, скорчившись, на земле, пытаясь закрыться от ударов. - Мрази!

Киселев больше не сдерживался. Прижав к плечу затыльник приклада, он повел стволом автомата, выцеливая первую мишень. Указательный палец дернул спусковой крючок, и "калашников" в руках милиционера закашлял, выплевывая порцию свинца. Короткая очередь снесла с ног одного из дезертиров. Второй вскинул свой автомат, но лежавший под ногами капитан вцепился ему в пояс, повалил и сам навалился сверху. Когда Басов с Киселевым подбежали, задушенный дезертир уже бился в агонии, суча ногами, выпучив глаза и пуская слюни.

- Встать! - приказал полковник, направив на человека в рваном обмундировании ствол автомата.

Тот, кто голыми руками только что убил своего мучителя, выглядел ужасно. Губы разбиты, левая скула распухла, правый глаз заплыл почти полностью. На лице - толстый слой грязи и запекшейся крови, но единственный целый глаз сверкает яростью.

- Кто вы?

- Разговоры потом, а сейчас бегом, за мной, - приказал полковник. - Выстрелы могли слышать, сейчас сюда сбежится вся кодла! Ну, шевелись, мать твою!

Они бросились бежать, полковник шел первым, за ним - спасенный капитан, а Киселев прикрывал отход. Но все оказалось напрасным, никто не спешил к месту короткого боя. Избитый, грязный капитан, тяжело, с хрипом и присвистом, дыша, заглянул в лицо своему спасителю, спросив вновь:

- Кто вы такие? Как вы оказались здесь?

- А ты кто? - вопросом на вопрос ответил Басов. - Что здесь происходит?

- Капитан Марченко, Игорь, инженерные войска, - назвался, неловко поднимаясь на ноги, избитый. - Здесь был бунт. Когда передали приказ о всеобщей демобилизации, часть солдат решила захватить арсенал. Офицеры пытались им помешать, был бой, но появилась еще какая-то шайка на бэтээре, нас смели, тех, кто выжил, расстреляли... почти всех. Я последний, но, кажется, сейчас хотели расстрелять и меня. А вы кто такие?

- Алексей Басов, полковник, танковые войска. Это старший лейтенант Киселев, МВД.

- Милицию вызывали? - пошутил старлей. - Хулиганы беспокоят?

- Вас двое всего?!

- А здесь сколько людей, капитан? Какое вооружение, техника?

- Точно не знаю, человек тридцать могло быть, но, кажется, часть уехала прочесывать соседние станицы. Здесь их база, они каждый день рейды устраивают по всему району. Сейчас этим отморозкам бабу захотелось, вот и послали поискать в окрестностях кого-нибудь, заодно и выпивку. Так что, может быть, с дюжину наберется.

- Оружие? Бронетехника есть?

- Стрелковое у всех. Техника есть, но боевых машин тут мало было, в основном, специальные, типа БМР[11], ИРМ[12], ПРП[13]. Есть пара "копеек", БРДМ.

- Где дезертиры?

- В здании штаба, в основном, - Марченко указал рукой направление. - Туда меня вели. Еще на проходной кто-то должен быть, хоть и разгильдяи, но часовых все же ставят.

- Ну, и что дальше, полковник? - Киселев нетерпеливо дернул Басова за рукав. - Нас двое, а их хрен знает сколько!

- Нас трое! - Это мрачно произнес капитан успевший вооружиться АК-74, взятым с тела задушенного им же дезертира. - Мне эти суки задолжали сильно! Зубами рвать буду!

- А вот это лишнее, - веско произнес Басов. - Потеряешь голову - точно тут и ляжешь. Действовать нужно спокойно, трезво!

- А как действовать, - не унимался старший лейтенант. - Если их больше, у них гора оружия и даже "броня" есть?

- Значит, нам нужна своя "броня"!

До КПП добрались без всяких приключений. Возможно, убитых дезертиров и искали их товарищи, но искали в другом месте, а не на проходной. На пропускном же пункте скучали трое бойцов, настолько неряшливо выглядевших, что в них вообще нельзя было узнать солдата регулярной армии, пусть и распущенной истеричным приказом "народного вождя". Но они были вооружены, пространство на несколько десятков шагов вокруг освещалось ярким светом пары прожекторов, и потому Басов шепотом скомандовал:

- По-пластунски, вперед! Осторожно!

Все трое, вжимаясь в коротко подстриженную траву газона, поползли к КПП, стараясь не делать резких движений, которые быстрее всего замечает человеческий глаз. Здесь негде было укрыться, первый же случайный взгляд, брошенный на газон - и трех разведчиков расстреляют в упор, но пока часовые смотрели в другую сторону, не зная еще, что к ним бесшумно подкрадывается сама смерть.

- Твари! - прошипел капитан Марченко, наблюдая за слонявшимися возле кирпичной "коробки" контрольно-пропускного пункта дезертирами.

Один из часовых просто гулял, второй, присев на ступеньки, закурил, и, судя по тому, как он расслабленно обмяк, обронив автомат и даже не заметив этого, курил он не табак. А вот третий...

- Нам нужно добраться туда! - Басов указал на угловатую громаду БМП-1, стоявшую чуть в стороне от зияющего проема ворот, некогда закрытых створками, сейчас просто лежавшими на земле. На броне, на плоской крыше приплюснутого корпуса, сидел, беззаботно свесив вниз ноги, третий часовой, а правая рука его прижимала к броне автомат. - И добраться раньше этих шакалов!

Бронемашина, с запомнившимся надолго бортовым номером "902" вызывала уважение и страх своими формами, тяжеловесными обводами. Полковник помнил и знал, что броня ее слишком тонка и не выдержит огня даже из "Утеса", не говоря об РПГ, что вооружение малоэффективно и против танков, и против пехоты - первые можно гарантированно уничтожить, лишь применяя ПТУР, а для живой силы есть лишь спаренный пулемет. "Главный калибр" же, гладкоствольная пушка 2А28 "Гром" толком не годна ни на что. Но Басов видел перед собой боевую машину, казавшуюся неуязвимой, и знал, что на ней готов вступить в бой хоть с батальоном дезертиров, и был уверен, что победит даже тогда.

Полковник лихорадочно думал, оценивая ситуацию. Двое часовых были помехой на пути к цели, но опасности не представляли. Один, накурившись явно какой-то "дури", уже был на пути к нирване, второй просто бродил из стороны в сторону, даже не оглядываясь. На подоконнике открытого окна КПП стоял пулемет, тяжелый ПКМ в ручном варианте, без станка, только на сошках, но ни один из дезертиров не сможет добраться до него меньше, чем за минуту, а даже столько прожить им не удастся. Но третьему достаточно при первых признаках опасности нырнуть в открытый люк БМП, и вытащить его оттуда будет невозможно, во всяком случае, для Басова и его спутников.

- Так, с управлением я справлюсь, - прошептал, размышляя вслух, полковник. - На "восьмидесятке" турбина, а здесь дизель, но это не важно. А вот оружие... Старлей, вали того, что на броне, - приказал он. - Сможешь сразу в расход вывести? Капитан, отсекай от "бэхи" тех, что у КПП тусуются, просто прижми огнем на минуту, больше мне не надо. Запустить бы двигатель, а там буду хоть гусеницами давить!

- Полковник, я срочную в мотострелковых войсках служил, - усмехнулся старший лейтенант Киселев. - Оператором-наводчиком на БМП-2. Так что, пожалуй, и с "копейкой" разберусь.

- Твою мать, а молчишь какого хрена?! Тогда мы прикрываем, а ты дуй к "броне"!

- Есть, командир!

Об их присутствии узнали лишь в тот миг, когда Басов и Марченко открыли шквальный огонь по КПП. Полковник первыми выстрелами свалил того часового, который бродил вокруг пропускного пункта, а второй, сидевший на крыльце, распластался на ступенях, приняв грудью длинную очередь, выпущенную капитаном. Киселев еще бежал к БМП, когда умер третий часовой, сидевший верхом на бронемашине. Он только успел удивленно вскрикнуть, а затем соскользнул вниз, под гусеницы неподвижной БМП, а милиционер уже карабкался наверх, к открытому люку. И в этот миг от пропускного пункта ударил пулемет.

Длинная очередь разнеслась далеко вокруг. Тот, кто стрелял, кажется, толком не видел цели. Пули градом застучали по броне, высекая снопы искр, и Киселев вскрикнул от боли, когда раскалившийся свинцовый конус тяжелой пули впился ему в бедро. Последним усилием старший лейтенант толкнул свое тело в проем гостеприимно распахнутого люка, услышав, как пули с новой силой забарабанили по корпусу БМП-1.

- Марченко, подави сукина сына! - крикнул Басов, торопливо меняя опустевший рожок на новый магазин.

Капитан дал несколько коротких очередей, заходившийся огнем ПКМ замолк на мгновение, но тотчас заухал вновь. Басов сменил магазин АКСУ, разом выпустив полрожка по окну, в проеме которого мерцал светлячок дульного пламени. Тщетно, легкие пули калибра 5,45 миллиметра впивались в кирпичные стены проходной, но проникнуть за них не могли. Пулеметчик, чувствуя себя в безопасности, перестал обстреливать БМП и переключился на полковника и его напарника, обнаружив их по трассерам.

- Вот сука! - Басов нервно откатился в сторону, когда пулеметная очередь легла слишком близко от него, чудом не зацепив и капитана Марченко. - Отходим!

- Что старлей? Что с ним?

- Не знаю! Ползком, назад!

Снова загудел пулемет, тяжелый пули с жужжанием пронеслись над головой, словно рой рассерженных ос, и Игорь Марченко, не выдержав, вскочил, бегом бросившись в темноту.

- Пригнись, дурак! - успел крикнуть в спину ему Басов, прежде, чем капитан, выронив автомат, с криком схватился за левую руку, зажимая плечо.

Одной очередью полковник расстрелял оставшиеся в магазине патроны, пытаясь заткнуть не унимавшийся пулемет, и бросился к оседавшему на землю раненому капитану. Басов уже чувствовал на своей спине взгляд, пропущенный сквозь прорезь прицела. Сейчас ПКМ оживет вновь, очередь хлестнет свинцовым бичом, и на аккуратно подстриженном газоне останутся лежать два тела.

Вместо этого вдруг ожила БМП, безжизненной глыбой стоявшая в проеме ворот. Плоская башня повернулась, ствол пушки плавно склонился, приняв строго горизонтальное положение, и, прежде, чем укрывавшийся в здании КПП пулеметчик хотя бы успел испугаться, громыхнул выстрел. Кумулятивный снаряд ПГ-15В не был начинен достаточным количеством взрывчатки, чтоб разнести будку КПП, но зато он лег точно в оконный проем, и взрыв прогремел уже внутри. Волна осколков накрыла пулеметчика, но он прожил еще несколько минут, успев увидеть в последний миг, как двое возникших из тьмы людей осторожно вынимают из башни бронемашины третьего, укладывают его на асфальт.

- Эх, старлей, - вздохнул Басов, и, опустившись на корточки, положил свою ладонь на остекленевшие глаза товарища. - Жаль!

Киселев, истекавший кровью, сделал то, что должен был сделать, последним усилием подавив огневую точку противника, и лишь после этого испустил дух. А гарнизон, разбуженный звуками боя, уже просыпался, приходя в себя.

- Живо в БМП, - приказал Басов. - Капитан, будешь мехводом! Справишься?

- Справлюсь, - решительно кивнул Марченко, уже слышавший приближавшиеся звуки моторов.

Не сразу, с третьей или четвертой попытки, двигатель БМП-1, мощный трехсотсильный дизель УТД-20, запустился. Марченко пытался освоиться с управлением, а Басов, занявший место в башне, уже наводил оружие, прильнув к окулярам комбинированного прицела 1ПН22М1. Сидение наводчика-оператора было липким от крови умершего на этом месте страшего лейтенанта Киселева, но Алексей старался этого не замечать, сосредоточившись лишь на бое. Из-за угла ближайшего строения показался ГАЗ-66, и полковник видел, что в кузове его хватает людей. Когда машина находилась в сотне метров, Басов, наконец, смог прицелиться и нажал на спуск.

Грохнул выстрел, а затем грянул взрыв, и полковник выругался, увидев, что снаряд пролетел в метре от кабины "газика", с которого уже прыгали, не дожидаясь, когда остановится грузовик, вооруженные дезертиры.

- Твою мать!

Чтобы справиться с механизмом заряжания, Алексею Басову не понадобилось много времени. Второй снаряд скользнул в казенник, и снова рявкнула пушка. Этот выстрел оказался намного более точным. Грузовик взорвался, разлетевшись на куски от прямого попадания, тех, кто был ближе к нему, сбило с ног ударной волной, но остались и такие, кто сразу открыл ответный огонь.

Капитан, вперед, гони, - приказала Басов, увидев в прицел вспышки выстрелов и услышав затем, как замолотили по броне автоматные пули. - Маневрируй! Если у них есть хоть один РПГ и хоть один человек, умеющий с ним обращаться, нам хана, капитан!

БМП, лязгая траками, двинулась в атаку, и полковник, оставив на время пушку, нажала на кнопку спуска спаренного пулемета ПКТ. Первой же очередью ему удалось накрыть нескольких дезертиров, а остальные бросились бежать, подгоняемые пулеметным огнем. Привыкшие чувствовать силу, они растерялись и впали в панику, поняв, что теперь сила отнюдь не за ними. Еще пару противников Басову удалось уничтожить, прежде, чем остальные скрылись из виду.

Кто-то, раненый, пытался отползти с пути бронемашины, но Марченко, выполняя приказ, и не думал менять курс. Оба, и Басов, и капитан, помнили сгоревшую больницу, расстрелянные на шоссе автобусы и легковушки, и не ощутили ничего, кроме удовлетворения, когда БМП перевалилась через растянувшееся на пути тело.

- Командир, что дальше?

- Жми к штабу, - приказал Басов. - Добьем сволочей!

Их обстреляли уже на подходе, должно быть, справившись с шоком. Обзор из БМП, даже оснащенной ночным бесподстветочным прицелом, был ограничен до предела, и потому Басов, не желавший сдохнуть, даже не понимая, кто его убивает, высунулся из башни, предпочтя электронной начинке приборов наблюдения свое еще не утратившее остроты зрение. И потому он успел увидеть то, что невозможно было заметить, оставаясь под броней. Две окутанные сумраком фигуры выскочили из-за казармы, мимо которой проезжала БМП, и что-то положили на плечи.

- Капитан, полный назад! - крикнул Басов в шлемофон в тот самый миг, когда сверкнуло пламя вышибного двигателя первого РПГ.

Бронемашина, заскрипев подвеской, попятилась, и реактивная граната промчалась у самого ее носа, разорвавшись в стороне. А Басов уже разворачивал башню, ловя гранатометчиков в перекрестье прицела. Застучал спаренный ПКТ, и второй дезертир даже не успел разрядить одноразовую "Муху", сметенный шквалом свинца.

- Вперед! Жми!!!

У штаба их ждали - стоило бронемашине появиться, в ее направлении развернулась башню стоявшей поперек дороги БМП-2. Басов даже успел испугаться - тридцатимиллиметровая автоматическая пушка 2А42, ствол которой плавно шевелился из стороны в сторону, представляла серьезную опасность. Первая же очередь вскроет броню их БМП, как консервную банку, но этой очереди может и не быть, если тот, кто сидит у прицела вражеской машины, не успеет нажать на спуск.

- Вперед!!! - снова приказал полковник, поймав в перекрестье прицельной сетки силуэт БМП-2.

Отрывисто рявкнула пушка, и кумулятивный наряд ПГ-15В вонзился в борт чужой боевой машины, прежде чем там открыла огонь. Яркая вспышка, фонтаны искр - и захваченная дезертирами БМП-2 взорвалась, ослепив и оглушив всех, кто был рядом. Из штаба открыли огонь из автоматов и пулеметов, и Басов в ответ выпустил полдюжины кумулятивных снарядов, метя по окнам и почти все выстрелы положив в цель. Выстрелы ПГ-15В были слишком маломощными, чтобы повредить само здание, тем более его разрушить, но взрывы сметали все, что находилось внутри, перемешивая в кровавую кашу пытавшихся укрепиться в штабе дезертиров.

Огневые точки были уничтожены, но полковник, не успокоившись, добавил еще из спаренного пулемета. Он видел, как кто-то выпрыгивал из окон, пытаясь спастись, и посылал вслед им длинные очереди. Наконец, ПКТ умолк - закончились патроны, как закончились и цели.

- Командир, я хочу проверить, что внутри, - предложил Марченко.

- Опасно! Если там хоть одна курва затаилась...

- Я пойду, командир!

Басов не пытался останавливать капитана, когда тот выбрался из бронемашины. Вместо этого полковник подхватил автомат, двинувшись вслед за капитаном. Опасался он напрасно - внутри штаба царило разрушение, на втором этаже что-то горело, угрожая охватить пламенем все здание. По пути попалось несколько трупов, в одном из помещений полковник увидел накрытый стол, на котором кроме нескольких уже опустевших бутылок водки было лишь немного консервов, пара буханок хлеба и гора окурков. Здесь дезертиры, поверившие в свое всемогущество, расслаблялись после "походов", проморгав момент, когда за ними пришла смерть, воплотившаяся на этот раз в облике двух офицеров, не видевших разницы между вражеским солдатом и своим, но забывшим напрочь о присяге и долге перед родиной.

Басов к Марченко поработали на славу, но убили не всех. Оставляя за собой кровавый след, в коридор, прямо под ноги им, выполз обнаженный по пояс парень в камуфляжных штанах. Торс его и руки были покрыты вязью татуировки.

- Живой еще, гнида, - удивился капитан, и, подойдя к раненому, ногой перевернул его на спину. - Что, Михайлов, кончилась твоя вольница? И сам скоро кончишься!

- Товарищ капитан? - раненый не сразу узнал стоявшего над ним офицера. - Помогите!

- Ты, сука, бойцов подбил на мятеж, а теперь думаешь, я тебя буду спасать? Ты сам офицеров расстреливал из пистолета комбата, на моих глазах. Так чего же ты хочешь?

Басов не вмешивался, наблюдая, как раненый рыдает, не то от боли, не то от страха. Минуту назад он был вожаком целой стаи, за ним шли люди, за ним была сила, он сполна натешился с теми, чьи приказы раньше выполнял, должно быть, скрипя зубами и тихо ненавидя всех командиров. Но все изменилось.

- Пожалуйста, не убивайте! - закричал Михайлов, протягивая руки к капитану. - Не надо! Я жить хочу!

- И жил бы, сучонок! Вам сказали - расходитесь по домам, служба кончилась! Что же не шел? Решил, раз власти нет, сам стать властью? Ты ошибся, а ведь не ребенок уже, так что сейчас за ошибку ответишь!

Игорь Марченко поднял автомат, и провал ствола уставился в лоб заходившемуся в рыданьях дезертиру. Капитан больше не произнес ни слова, просто нажав на спуск. Треснул единственный выстрел, и выпущенная из АК-74 пуля разворотила череп преступника, а Марченко, как ни в чем, ни бывало, сказал Басову:

- Товарищ полковник, надо бы в станицу возвращаться! Если эти, - он указал на лежавший под ногами труп, - и, правда, решили в окрестностях зачистку устроить, наткнутся на наших запросто!

Алексей Басов кивнул. Он в этот миг считал своими не только сержанта, прошедшего с полковником путь от степей Кубани до предместий Ростова, но и найденную по пути чеченку, а потом произнес в ответ:

- Верно, капитан, поспешим!

Громыхая гусеницами, БМП с пополненным боекомплектом покинула военный городок, оставив за собой трупы врагов и павшего в бою с ними товарища, простого милицейского лейтенанта, защищавшего вверенный ему район так, как мало кто мог сделать это, и выполнившего свой долг.

Они остановились, увидев вздымавшуюся в небо от самого горизонта завесу пыли. Алексей Басов взглянул на сидевшую неподвижно на заднем сидении угнанной "Тойоты" Жанну Биноеву:

- Тебе пора. Довез, сколько мог, как обещал. Там американцы, тебя не тронут, а я им на глаза попадаться не хочу пока.

После ночного боя с дезертирами, когда они все сражались против общего врага, полковник не перестал считать врагом и чеченскую снайпершу, понимая, что она не просто так оделась в арестантскую робу. Но они бились плечо к плечу, а это что-то значило. И потому, когда Жанна сообщила, что хочет вернуться на родину, полковник не колебался, предложив ей машину, а когда девушка сказала, что не умеет водить, вызвался отвезти ее.

- Я пойду, - кивнула Биноева, выбираясь из машины. Закинув за спину небольшой рюкзак, она двинулась по шоссе, навстречу колышущемуся пыльному мареву, в котором уже угадывались очертания приближавшихся машин.

Алексей Басов посмотрел чеченке вслед, пока она не исчезла за горизонтом, упорно шагая на юг, к родным горам. А навстречу уже ехали те, кто считал себя победившими в войне, новыми хозяевами России. Мимо приткнувшейся к обочине потрепанной "Тойоты", не сбавляя скорости, промчалась вереница "Хаммеров", ощетинившихся во все стороны пулеметами, установленными на турелях над плоскими крышами бронированных внедорожников. Многие машины до сих пор были окрашены в пустынный серо-коричневый камуфляж, в каком прибыли из Ирака.

Полковник проводил взглядом колонну, стремительно мчавшуюся на север по опустевшей дороге, а на него смотрели пулеметчики, стоявшие за тяжелыми "браунингами". Американцам было плевать на одинокого мужчину, смотревшего на них из-под приставленной к бровям на манер козырька мозолистой, испачканной в мазуте и машинном масле ладони. Кто-то даже махнул рукой, решив, наверное, что полковник специально вышел на дорогу приветствовать победителей. А затем вереница "Хаммеров" скрылась из виду, и через минуту стих шум их моторов. Шоссе снова опустело.

Алексей басов сел за руль, дернул рычаг тормоза, и "Тойота", урча двигателем, неторопливо покатилась вслед за американцами. Полковнику нужно было еще забрать своих товарищей, а потом строить планы на будущее всем вместе. И Басов точно знал уже в этот миг, что в тех планах нет, и не будет места пришедшим из-за океана с оружием в руках чужакам.

Глава 12 Встреча

Москва, Россия 18 октября

Авиалайнер С-32А вошел в воздушное пространство России ровно в шесть часов утра по московскому времени. В прочем, перемены были заметны лишь пилотам, которых теперь вел к конечной точке маршрута новый диспетчер, немногочисленные же пассажиры модифицированного для перевозки особо важных персон "Боинга-757" не ощутили ничего нового.

- А ведь это уже Россия, - лениво заметил Натан Бейл, указав на простершийся за бортом пейзаж. - Последний раз я был здесь, кажется, совсем недавно, но, черт возьми, как же много изменилось с тех пор!

Реджинальд Бейкерс глянул в иллюминатор. Земля была скрыта облачной пеленой, и лишь сквозь зиявшие прорехи можно было разглядеть бирюзовые ленты рек и зеленые полотна лесов с редкими вкраплениями пестрых пятен городов, связанных неразличимыми с такой высоты нитями автострад.

- Еще полтора часа - и мы на месте, - сообщил между тем советник Президента по национальной безопасности, потянувшись к бару, из которого достал бутылку минералки: - За предстоящий успех, Реджинальд!

- За успех!

Бейкерс отсалютовал собеседнику высоким бокалом, в котором плескалась "кола" со льдом, и оба сделали по глотку. Оба здесь и сейчас выполняли особую миссию, являясь специальными представителями президента Соединенных Штатов, и ни у кого на этой огромной территории, что простерлась под крылом летевшего встречь восходящему солнцу авиалайнера, не было большей власти, чем у них.

В салон из кабины пилотов вышел командир экипажа. Приблизившись к пассажирам, любовавшимся панорамой причудливо клубившихся за иллюминатором облаков, он коротко кивнул, поинтересовавшись:

- Господа, где будем садиться? Нам открыт воздушный коридор до московского аэропорта Внуково.

- Туда мы не полетим, - помотал головой Бейл. - Запросите посадку на авиабазе Раменское, полковник!

- Слушаюсь, господин Бейл! Мы свяжемся с диспетчерами и скорректируем курс.

- Сколько еще лететь? - спросил Реджинальд Бейкерс.

- Еще час, сэр!

- Черт возьми, перелеты начали меня утомлять, - усмехнулся шеф АНБ. - Хочется уже размяться, пройтись по твердой земле. Неужели это старость?

Ничего не ответив, командир экипажа "Боинга" исчез, вернувшись в кабину. Через минуту пассажиры почувствовали, что лайнер чуть накренился на левый борт, ложась на новый курс, но тотчас вновь выровнялся.

- Почему Раменское? - уточнил Бейкерс, когда они вновь остались наедине. - Нас ждут в другом месте. Русские должны организовать торжественную встречу, - он криво усмехнулся.

- Пусть ждут, - отмахнулся Бейл. - Во-первых, есть дела поважнее. Ну, а во-вторых, траса от Внуково до Кремля сегодня будет несколько... небезопасной, - сообщил он после секундной заминки.

- Что-то готовится в Москве? - догадался шеф АНБ. - Шпионские игры?

Несмотря на то, что Натан Бейл формально уже не имел отношения к ЦРУ, кадровый разведчик, ветеран "холодной войны" держал в рукаве еще немало козырей. Там, где нельзя было приказывать, он просил, и его просьбы выполнялись быстро и точности, как не выполнялись иные распоряжения формальных начальников. Личные связи и просто уважение со стороны бывших коллег были велики, и Реджинальд Бейкерс не удивился тому, что его спутник готовит какую-то акцию в русской столице, благо, теперь это было не так сложно, как еще несколько месяцев назад.

- Эмиссаров ООН тоже ждет "торжественный" прием, - ухмыльнулся Бейл. - И нам лучше остаться в стороне от этого, хотя бы, чтоб насладиться зрелищем. Международная комиссия прибудет в Москву одновременно с нами, возможно, даже чуть раньше, - напомнил он. - Но с русским руководством первыми должны встретиться именно мы. А когда к Лыкову прибудут наши соперники, они должны уже кардинально изменить мнение о ситуации в России и свою собственную позицию. И мы дадим им понять, что без присутствия американских солдат эта страна погрузится в кровавый хаос, утянув с собой и ближайших соседей.

- Люди из ООН будут мешать, - покачал головой Бейкерс. Глава АНБ был задумчив и хмур, как никогда прежде. - Они предложат русским свою поддержку, будут настаивать на том, чтоб те потребовали вывода наших войск, сделают все, чтоб лишить нас контроля. Особенно будут усердствовать китайцы, им не терпится занять наше место в России, пока она слаба и уязвима.

- Мы убедим русских не делать глупостей. Да и они понимают, кто больше заинтересован в стабильности в их собственной стране - мы, пусть ради нефти или еще чего-то, или бразильцы. Ну а интерес Китая в Москве тоже понятен, и здесь из двух зол они все же выберут то, которое дальше. Никому не охота видеть, как желтые узкоглазые полчища заполоняют родную страну. Те, кто сейчас пришел в Кремль, все же достаточно благоразумны.

- Возможно, нам удастся сохранить текущее положение дел, если только Штаты не обвинят в агрессии. Международная комиссия прибывает в Москву именно для расследования, и, не сомневаюсь, они захотят поговорить с самым важным свидетелем.

- Верно. И здесь мы должны оказаться первыми! Самойлов должен молчать!

Потрясение, которое испытал весь мир при виде событий в России, оказалось слишком сильным, и шок прошел лишь сейчас. И сразу очень многие вспомнили о русском премьер-министре, который ждал решения своей участи под охраной американских солдат в Раменском, на главной базе Армии США в России. Именно туда теперь и направлялся С-32А, успевший пересечь всю Атлантику и совершивший лишь краткую посадку для дозаправки в Британии, на авиабазе Фэйрфорд.

- С чего ему брать на себя всю вину? - поинтересовался Реджинальд Бейкерс, отвлекшись от созерцания вида из иллюминатора летевшего на приличной высоте "Боинга". - В нем-то я как раз уверен меньше всего.

- Значит, нужно постараться убедить русского премьера, что так будет лучше для него. Отвечать за арест Швецова все равно придется, но если он будет послушным и не станет болтать, в наших силах надавить на российскую администрацию, чтобы те проявили снисхождение, не карая Самойлова слишком строго.

Пока американские эмиссары строили планы, их самолет уже изменил курс, приближаясь к Раменскому. И в тот самый миг, когда С-32А начал снижаться, заходя на посадку, диспетчер столичного аэропорта Внуково установил связь с экипажем другого лайнера - "Аэробуса", прибывшего прямым рейсом из Нью-Йорка. Этот самолет, вернее, его немногочисленных пассажиров, тоже в нетерпении ожидали на земле.

В салоне чартерного А-310, за которым осталась Атлантика и Европа, было непривычно пусто. Всего дюжина пассажиров ожидала посадки в московском аэропорту Внуково, зная, что там их уже встречают. Криштиану Мануэль Да Силва отвернулся от иллюминатора, взглянув на сидевшего напротив него китайца:

- Эта огромная страна не должна достаться американцам. Если это произойдет, баланс сил рухнет, все мы станем марионетками Вашингтона. Или придется выступить против в открытую, и я даже не хочу задумываться, чего это будет стоить нам. Американцы должны уйти из России!

- Это так, - кивнул Бэнь Цифоу. - Находясь здесь, американцы могут контролировать всю Евразию. Они получат русские ресурсы, все то, что скрывают эти недра, а это очень много. Они почувствуют себя независимыми от всего мира. Но уйти отсюда их могут заставить только сами русские, а они на такое не пойдут. Американцы привели к власти тех, кто будет им верен.

- Не совсем так, - покачал головой бразилец. - Русское правительство вовсе не продалось американцам, да и те дали власть людям, которых хоть отчасти, но будут уважать сами русские. Вот только в глазах большинства те, кто принял власть из рук врага, стали предателями, ничем не лучше самих американцев, хотя на самом деле это не так. Единственный человек, исполнявший чужую волю, это Аркадий Самойлов. Он отстранил от власти законного президента, дав американцам повод для вторжения, но действовал он наверняка не по собственной прихоти. Никогда не поверю, что ему не хватало власти. Самойлов был вторым человеком в государстве, пользуясь полнейшим доверием президента Швецова. У него было все, чего можно пожелать, и он не из тех, что готовы ставить на карту слишком многое ради непонятной цели. Его просто обманули, чтобы получить предлог, возможно, запугали.

- Если бывший глава русского правительства заговорит, это будет настоящий шок. Весь мир узнает, что американцы организовали переворот в России. И они вынуждены будут уйти. Им никто больше не поверит.

Мелькнувшая рядом с авиалайнером остроносая тень, промчавшаяся вдоль борта "Аэробуса", заставила обоих замолчать. Новейший истребитель F-22A "Раптор", взлетевший с бывшей русской авиабазы в Раменском, на форсаже проскочил далеко вперед, а затем, уже уравняв скорость с лайнером, развернулся, пристроившись возле правого крыла и давая рассмотреть себя тем, кто находился внутри пассажирского самолета. А слева занял позицию его близнец.

Истребители находились так близко, что можно было без труда прочитать бортовые номера, разглядеть головы пилотов под прозрачными фонарями кабин. Казалось, еще немного, и плоскости самолетов соприкоснутся. Изображая почетный эскорт, "Рапторы" летели, крыло в крыло с "Аэробусом", самим своим видом напоминая, кому принадлежит и это небо, и земля, скрытая облачной пеленой. Все, кто находился на борту авиалайнера, чувствовали себя уязвимыми и беспомощными. Американским пилотам было достаточно сделать одно движение пальцем, лежащим на гашетке, чтобы поток двадцатимиллиметровых снарядов авиапушек "Вулкан" разорвал в клочья громадный лайнер.

- Они не уйдут просто так, - произнес Криштиану Мануэль, провожая взглядом американский истребитель, символ мощи заокеанской державы, безраздельно властвовавшей теперь и в русском небе. - Американцы соблюдают только те правила, которые пишут сами для себя, и заставить их сделать что-то иное будет невозможно.

- Тридцать дивизий НОАК, развернутых вдоль российской границы, заставят их прислушаться к голосу международного сообщества!

Бразилец уставился на своего спутника с удивлением, граничившим с испугом:

- Ваше правительство готово на прямое столкновение с американцами? Вы намерены угрожать им силой?

- Мы не готовы к войне и не хотим ее. Но этого не хочет и Вашингтон. Они станут соблюдать правила, общие для всех, мы их заставим делать это.

- Это будет не легко, - вздохнул Да Силва. - Они слишком сильны, чтобы подчиняться. И ради того, чтоб сохранить лицо, способны бросить вызов всему остальному миру.

Бэнь Цифоу кивнул, промолчав. Им предстояла нелегкая схватка с сильным и упрямым противником. "Аэробус" заметно наклонился вперед, снижаясь над аэропортом, и пассажиры умолкли, ожидая, когда крылатая машина остановится на посадочной полосе.

Ринат Сейфуллин едва дождался, когда огромный "Аэробус" замрет у конца летной полосы. Пассажиры еще не показались на трапе, а министр экономики России уже спешил им навстречу, оставив за спиной многочисленную охрану и сопровождавших его помощников.

Первым спустился невысокий пожилой азиат, морщинистый, смешно щурившийся и часто моргавший из-под огромных, в пол-лица, очков. Пожав протянутую руку, он вежливо поклонился:

- Я Бэнь Цифоу, представитель Китайской народной республики в Совете Безопасности ООН.

- Рад приветствовать вас в России, - кивнул в ответ Сейфуллин. - Ваш визит очень важен для нас!

Следом за китайцем упругой походкой спустился бронзовокожий мужчина, высокий, подтянутый, стремительный в движениях. Он так крепко сжал ладонь Сейфуллина, что у того едва не захрустели кости.

- Криштиану Мануэль Да Силва, - назвался мулат. - Я назначен главой международной комиссии.

- Приветствую и надеюсь на сотрудничество! Надеюсь, перелет прошел нормально? Глава временного правительства ожидает вас, но если хотите, можете отдохнуть после долгой дороги.

- Благодарю, - помотал головой Да Силва. - Мы отдохнули в самолете и готовы работать.

- Тогда прошу в машину!

Кортеж сорвался с места, промчавшись по летному полю. Под рев моторов, рык сирен и частое мерцанье проблесковых маячков на крышах полицейских машин кавалькада вылетела на шоссе, стрелой ведущее к столице.

- Какие у вас планы, господа? - поинтересовался Сейфуллин, ехавший в одном "Мерседесе" с эмиссарами ООН. - Зачем вы в России?

- Мы должны оценить обстановку в вашей стране. Американцы утверждают, что только присутствие их войск здесь позволяет поддерживать порядок. Этим они оправдывают фактическую оккупацию России. Международное сообщество негативно относится к происходящему, но мы ничего не можем требовать от американцев, не изучив ситуацию.

- Американцы преувеличивают. Мы способны сами навести порядок в своей стране, без постороннего вмешательства.

- Статистика свидетельствует о росте числа террористических актов, - заметил Бэнь Цифоу.

- Вылазки так называемых "партизан" направлены как раз против американцев. Если их солдаты уйдут из России, здесь снова настанет мир. Нам нечего делить между собой, а американцы это красная тряпка для быка. Они провоцируют моих соотечественников на террористические атаки.

- Мы обязаны учитывать мнение каждой стороны, - развел руками Криштиану Мануэль Да Силва.

Кортеж, сопровождаемый полицейскими машинами, уже мчался по Ленинскому проспекту. На каждом перекрестке маячили автомобили дорожно-патрульной службы, блокировавшие движение и расчищавшие прямой путь до самых стен Кремля. Огромный город замер, словно наблюдая за иностранными гостями, с появлением которых каждый связывал свои надежды, кто-то - веру в лучшее, кто-то - опасения самого худшего.

- Если вы посчитаете, что присутствие миротворческих войск в нашей стране необходимо, мы готовы и на это. Премьер Лыков учитывает такой вариант, но пусть это будут не войска единственной страны, а интернациональный контингент. Чем дольше на нашей земле останутся американцы, тем сильнее разгорится пламя войны! Уверяю, у нас уже достаточно сил, чтобы обеспечить безопасность каждого, кто находится на нашей земле, и нам не нужны сторожа-чужаки!

- Мы примем решение только после того, как взвесим все, - настойчиво произнес Бэнь Цифоу. - Сейчас нет смысла обсуждать что-либо, слишком рано для выводов.

- О, разумеется, господа! Я просто хотел определить нашу и вашу позицию по этому вопросу и уверить вас, что российская администрация готова к диалогу.

Внезапно водитель бронированного "Мерседеса" резко ударил по тормозам, и пассажиров бросило друг на друга, сметая с мягких сидений. Тяжелый лимузин занесло, разворачивая поперек дороги, и тотчас в борт его врезалась следовавшая позади машина с охраной.

"Мерседес" отбросило в сторону мощным ударом. Автомобиль, вылетев на пустой тротуар, уткнулся в фонарный столб.

- Что это? - прохрипел Да Силва, на которого навалился Ринат Сейфуллин. - Что происходит?

- Лежать! Всем лежать!

Министр экономики сам не понимал, что произошло, но какое-то чувство подсказывало ему, что это не банальная авария. Давно уже Ринат Сейфуллин не прибегал к силе оружия, чтобы решать возникавшие время от времени проблемы - все вопросы обычно удавалось разрулить за столом переговоров, в крайнем случае, в зале суда или кабинете милицейского чина с большими звездами. Но преуспевающий бизнесмен помнил, каково это, оказаться под кинжальным огнем безжалостных убийц, и сейчас в нем проснулись дремавшие где-то глубоко инстинкты.

Сейфуллин всем своим весом придавил к полу бразильца, но Бэнь Цифоу, тряся головой, уже поднимался, пытаясь забраться на сидение. Что-то с лязгом ударило в бронированный борт "Мерседеса", и Сейфуллин увидел, как голова китайца взорвалась фонтаном кровавых брызг. Капли крови и мозгового вещества заляпали лицо Рината, и того вытошнило. А обезглавленное тело представителя КНР, которому русский министр только что доказывал, будто в России безопасно, оседало на пол лимузина, заливая весь салон хлеставшей из перебитой аорты кровью.

Одним из многих, кто в эти часы ожидал появления иностранных эмиссаров, был и Максим Громов. Бывший топ-менеджер "Росэнергии" нервно мерил шагами тесную комнатку обычной квартиры, располагавшейся в одной из многочисленных высоток-новостроек на окраине российской столицы. Но именно этот дом находился возле Ленинского проспекта, связывавшего аэропорт Внуково и Кремль, где тоже ждали иностранных гостей, и окна именно этой квартиры, находившейся на одиннадцатом, предпоследнем этаже, выходили на оживленную автостраду.

- Максим, успокойся, - буркнул Иван Слюсаренко, оторвав взгляд от старого журнала "Вокруг света", который лениво листал уже полчаса, с той самой минуты, как бывший полковник ФСБ вместе с Громовым и еще двумя отставными чекистами вломились в чужое жилище. - Посиди смирно хотя бы пару минут!

Напряжение чувствовали все четверо, но спутники Громова умело маскировали его, справляясь с волнением. Слюсаренко читал затертый до дыр журнал, а двое его товарищей, притащив к закрытому и занавешенному до поры окну письменный стол, возились со снайперской винтовкой. Чудовищное оружие, опиравшееся на установленные под стволом сошки, уставилось в оконный проем массивным грушевидным набалдашником дульного тормоза-компенсатора. Теоретически он должен был не только ослаблять импульс отдачи, но и звук выстрела, и все равно Максиму Громову не хотелось пока даже думать, что будет твориться в тесной комнатушке, когда этот монстр откроет огонь.

Винтовка сильно походила на старое противотанковое ружье периода великой Отечественной войны, но на самом деле являлась образцом современного и высокотехнологичного оружия. Крупнокалиберная М-99В была сделана в Китае, хотя патроны калибра 12,7 миллиметра к ней припасли отечественные, благо, сами китайцы пока не были намерены отказываться от советского стандарта. И теперь, когда американцы, опасаясь роста сопротивления, наложили лапу на арсеналы, оставшиеся от Российской Армии, отряды партизан вооружались немного непривычным оружием, ручеек которого тек через границы Поднебесной. Единый же стандарт боеприпасов облегчил снабжение, благо, сил для того, чтобы взять под охрану каждый заштатный гарнизон, каждый армейский склад, у американцев все-таки не хватало.

Сейчас второй номер снайперской пары, корректировщик по прозвищу Серый неторопливо набивал барабанные магазины М-99В увесистыми латунными конусами. Действовал он автоматически, одновременно слушая что-то в компактном плейере. Пальцы сами выхватывали из вскрытой пачки очередной патрон, ловко загоняя его в обойму, а глаза стрелка были прикрыт, словно он собирался задремать. Возможно, так оно и было, Громов за полчаса пребывания в этой квартире понял, что его спутники обладают просто железобетонной выдержкой и титановыми нервами, словно впереди их и не ждал бой в заведомо невыгодных условиях.

Максим, вняв совету-приказу Слюсаренко, опустился на краешек кресла, переведя взгляд на снайпера, плотно сбитого длинноволосого парня по имени Антон. Тот, приникнув к массивному телескопическому прицелу винтовки, что-то подстраивал, время от времени беря в руки компактный лазерный дальномер, видимо, определяя ориентиры для большей быстроты огня, когда времени замерять расстояние до каждого столба может и не быть.

Только теперь, когда пути назад уже не было, Максим Громом начал сомневаться, верно ли он поступил, навязавшись на участие в предстоящей акции. Его товарищи были профессионалами, каждый с боевым опытом, с отличной подготовкой, Громов же, несмотря на все потуги, оставался обычным "белым воротничком". И все же он знал, что не пойти не мог, хотя бы потому, что иначе не ощущал бы за собой больше морального права посылать на смерть других. И потому он был здесь, вместе с тремя бывшими контрразведчиками ожидая условного сигнала к атаке.

На самом деле к бою вдоль оживленной автострады готовились сейчас намного больше людей. Несколько групп, занявших свои позиции буквально считанные минуты назад и уже доложивших о готовности, ожидали приказа открыть огонь. Они называли себя "городские коммандос", в шутку, конечно. Бывшие милиционеры, военные, офицеры спецслужб, не смирившиеся с тем, что их родина признала себя проигравшей в скоротечной и бессмысленной войне. Начинали они с малого - с воззваний, распространяемых в "глобальной паутине", угроз в адрес коллаборационистов. Затем, когда стало ясно, что их не принимают всерьез, от слов перешли к делу. Обстрелы полицейских участков и патрулей, пара бомб, взорванных на пути новых "министров", и, как кульминация всего - атаки на американских солдат. Один "Хаммер" со всеми пассажирами подорвали на фугасе, другой изрешетили так, что выжил только один янки. Такие акции были сложны тем, что сами американцы, окопавшись в Раменском, держались особняком, не подставляясь, и все же их удалось подловить.

С тех пор на партизан, действовавших в самой Москве, обратили внимание. За ними стали охотиться, но "городские коммандос" вдруг словно исчезли, затаились, пережидая бурю. И вот сегодня, в день, когда в столицу России прибыли американские эмиссары, партизаны намеревались напомнить о себе.

Мысль об этой акции созрела разом у многих. Полковник Слюсаренко, с некоторых пор отвечавший за "силовую" составляющую действий диверсантов, сперва сомневался.

- Как только мы сделаем первый выстрел, окажемся в кольце, выбраться из которого сможет, хорошо, если один из десяти, - мрачно произнес полковник, выслушав предложение Громова. - Американцев станут охранять всеми силами, у нас будет пара минут, чтоб отстреляться, после этого нас сомнут!

- Но эти минуты - наши, и мы сможем не потратить их зря! Это наш шанс! Враг должен понять, что нигде не находится в безопасности! Они должны ощутить, что возмездие неминуемо!

- Цена их страха окажется для нас слишком велика, - покачал головой Слюсаренко. - Я лично не готов никого из своих людей принести в жертву, пусть и ради такой цели.

И все же он согласился. К акции было решено привлечь самых опытных бойцов, благо, таких хватало, а участвовать в атаке на американцев был готов каждый. Всего отобрали шестнадцать человек, еще некоторое количество диверсантов играли роль наблюдателей, обеспечивая прикрытие. А одним из этих шестнадцати, тех, кому предстояло оказаться на острие атаки, решил стать сам Максим Громов.

- У нас будет слишком много дел, чтобы еще и присматривать за тобой, - без обиняков сообщил Слюсаренко. Герой охоты на террористов, пытавшихся убить самого Швецова, всегда старался говорить прямо, хотя и не всем нравилась эта его манера.

- Я не стану помехой! Я умею обращаться с оружием, я должен, черт возьми, быть там!

Громов настоял на своем, и вот ранним утром он и Слюсаренко позвонили в дверь обычной московской квартиры. Не спрашивая, им открыли. Максим увидел на пороге крепко сбитого парня, с которым раньше уже встречался при планировании боевых операций партизан.

- Что хозяева? - перешагнув порог, первым делом поинтересовался Слюсаренко.

- Сидят тихо, - был ответ. - Вон они.

На кухне, забившись в уголок, расположились двое, парень и девушка, затравлено смотревшие на деловито раскладывавших оружие людей, ворвавшихся в их тихое гнездышко. Взглянув на них, Иван Слюсаренко, как мог убедительнее, произнес:

- Не бойтесь, мы вас не тронем. Скоро мы уйдем отсюда.

Хозяева ничего не ответили. Кажется, они пребывали в ступоре, мало понимая, что происходит. Не дождавшись ответной реакции, Слюсаренко прошел в комнату, обратившись к одному из находившихся там парней, Серому:

- Выдай оружие товарищу!

Диверсант, расстегнув большую сумку, протянул Максиму Громову странный автомат с непривычно толстым стволом, коротким магазином, почти прямым, а не изогнутым, как у привычного "калашникова", и сложенным вбок каркасным прикладом, тоже имевшим мало общего с АКС-74.

- Автомат специальный "Вал", - пояснил боец. - Калибр девять миллиметров. Вместе с патроном СП-6 образует бесшумный автоматный комплекс. Магазин двадцатиместный, интегрированный глушитель снижает шум выстрела до уровня пневматической винтовки. Есть переводчик огня, такой же, как у АК. Стрелять лучше одиночными, выше точность и глушитель не так быстро износится. Прицельная дальность до четырехсот метров, эффективная - метров двести, в зависимости от навыка.

Громов взвесил предложенное ему оружие. Было в нем килограмма три, а габаритами "Вал" вполне соответствовал АК-74.

- Патрон СП-6 с дозвуковой бронебойной пулей, - продолжил инструктаж Серый. - Вес пули пятнадцать и шесть десятых грамма. Стальной сердечник пробивает восьмимиллиметровый стальной лист со ста метров. - Затем, наверное, не так расценив молчание Громова, боец поинтересовался с осторожностью: - А ты стрелять-то умеешь?

- Из АК-74, "макарова", "стечкина", "Грача".

- Значит, справишься, - усмехнулся Серый, и принялся распаковывать снайперскую винтовку. Оружие одним своим видов внушало уважение. Хотя винтовка была скомпонована по принципу "буллпап", с магазином позади рукоятки управления огнем, ее длина все равно составила больше ста двадцати сантиметров, и Максим представлял, сколько может весить такое чудовище, а также какой оно обладает мощью.

Теперь Громов, баюкая на коленях "Вал", нервно тиская его короткое цевье из шероховатого пластика, наблюдал за последними приготовлениями снайперов. Если все пойдет по плану, ему не придется применять свое оружие, как и Слюсаренко. Сам полковник вооружился компактным автоматом с таким же широким, чуть изогнутым магазином. Почувствовав вопросительный взгляд, бывший чекист пояснил Максиму:

- Это СР-3 "Вихрь", тот же "Вал", только без глушителя и с плечевым упором другой конструкции. Тоже под патрон СП-6. Специально был разработан для городского боя и как вспомогательное оружие снайперов. Девять миллиметров в упор - тут никакой бронежилет не спасет. Можно и стену запросто пробить, причем опасность рикошета почти нулевая.

Максим Громов молча кивнул. Больше всего он хотел сейчас, чтобы применять оружие не пришлось. Пусть снайперы быстро сделают свое дело, задача перед ними не столько уничтожить "гостей", сколько напугать их, заставить бояться каждого шороха до тех пор, пока они находятся здесь, в России. Всего несколько выстрелов, после чего нужно побыстрее уйти, раствориться в многомиллионном городе, превратиться в бесплотных призраков, и тогда страх врага лишь возрастет.

В кармане Слюсаренко завибрировал мобильный. Торопливо достав телефон, полковник прочитал пришедшую только что эсэмэску:

- "Гости пришли". Они приземлились!

Громов почувствовал, как сердце учащенно застучало в груди. Чтобы преодолеть путь от аэропорта до вот этой московской высотки, обычному человеку потребуется несколько часов, томительное ожидание в пробках. Но для тех, кого так ждали в столице, откроют "зеленую улицу", их пропустят беспрепятственно, пускай для этого придется парализовать движение во всем мегаполисе, а это значит, кортеж появится здесь через считанные десятки минут.

- Спокойно, время есть, - промолвил Слюсаренко, словно почувствовав волнение Громова. - Ждем второго сигнала! Антон, Серый, как у вас там?

- Норма! - отозвался снайпер. - Винтовку еще два дня назад пристреляли, работает, как часы, хоть и китайская.

Четыре группы снайперов в эти минуты готовились открыть огонь по американскому кортежу. Полковник Слюсаренко, не долго думая, реализовал почти тот же самый план, по которому действовали террористы, покушавшиеся на президента Швецова. Разумеется, без заминированной машины с водителем-смертником, но в целом замысел мало отличался от идеи боевиков. И у полковника были все основания полагать, что план сработает.

- Есть движение, - сообщил снайпер Антон. - Менты движение перекрывают.

- Начинается!

Иван Слюсаренко, не удержавшись, подскочил к окну, осторожно выглянув наружу, чуть отодвигая занавеску в сторону. Он увидел два патрульных бело-синих "Форда" и нескольких людей в ярко-зеленых жилетах, энергично махавших руками и полосатыми жезлами. Повинуясь их жестам, поток машин, мчавшихся в обе стороны по широкому шоссе, рассеялся, растекаясь по соседним улочкам и переулкам. А еще двое стражей порядка бродили по тротуарам, держа на поводках лохматых псин, что-то вынюхивавших под ногами. Полковник порадовался, что отклонил предложение с заложенным по пути следования кортежа фугасом - эти собачки точно учуяли бы взрывчатку, и операцию пришлось бы сворачивать немедленно.

Сквозь плотно прикрытые окна в квартиру проник какой-то пульсирующий гул, и Слюсаренко, сразу распознавший звук летящего вертолета, глянул вверх. Он успел заметить промчавшийся низко-низко, над самыми крышами многоэтажек, легкий Ка-226 в милицейской раскраске, но с крупными надписями "Полиция" на округлых бортах.

- Хреново, - буркнул Серый, тоже проводивший взглядом описывавший круги над городом геликоптер. - Если что, от вертушек не уйти!

- Не каркай, - огрызнулся Антон. - Много они в такой толчее заметят!

Им пришлось подождать еще полчаса, вздрагивая при звуке шагов или шуме голосов за дверью, прежде чем мобильный телефон в кармане Ивана Слюсаренко вновь завибрировал, извещая хозяина об очередном входящем сообщении.

- "Хлеб купил", - прочитал полковник. - Кортеж в двух минутах! Всем приготовиться!

Наблюдатель, находившийся на контрольной точке возле трассы, по которой следовал кортеж, сделал свое дело. Обычная эсмэска, одна из тысяч, заполнивших эфир, не могла привлечь внимания тех, кто охранял заокеанских гостей. Если любые радиопереговоры мгновенно обнаружили бы, запеленговав абонентов и направив к ним группы захвата, то мобильная связь практически была лишена контроля. Сообщение совершенно нейтрального содержания, на которое никто не обратил внимания сейчас, заставило полковника Слюсаренко возбужденно подскочить, бросившись к окну, возле которого уже возились снайперы.

Точно такие же сообщения получили командиры трех других групп, тоже занявших позиции вдоль трассы. Две группы также ворвались в квартиры ничего не подозревавших москвичей, до полусмерти перепугав их жильцов, еще одна расположилась в недостроенном офисном здании. Здание, разумеется, охранялось, но сидевший на въезде на стройплощадку сторож даже не заметил чужаков, проскользнувших на территорию, причем не с пустыми руками, а с целой кучей оружия, упакованного в несколько сумок. И в тот миг, когда охранник, выйдя из своей будки, неторопливо закурил, двое бойцов, расположившихся на верхнем этаже высотки, уже распаковали снайперскую винтовку, такую же китайскую М-99В калибра 12,7 миллиметра, а еще двое устанавливали на треножный штатив транспортно-пусковой контейнер с противотанковой ракетой 9М115 комплекса "Метис". Им предстояло начать атаку.

- Наблюдаю цель, - процедил сквозь зубы Антон, приникнувший к мощному оптическому прицелу. - Тридцать секунд до входа в зону поражения!

Слюсаренко тоже видел кортеж. Первыми ехали, сверкая красно-синими проблесковыми маячками на крышах, две патрульные машины столичной полиции. За ними, в вперемежку, с десяток седанов "Мерседес" представительского класса, разумеется, черных, с тонированными стеклами, и микроавтобусов той же марки, вероятно, с охраной. Замыкала кавалькаду еще пара полицейских машин.

- У нас будет несколько минут! - напомнил полковник, оценив скорость, с которой летели по опустевшей улице машины, оглашая округу злым ревом сирен.

Слюсаренко достал мобильный и нажал на кнопку. Командиры трех групп, приготовившихся к атаке, получили через несколько мгновений пустые сообщения. С этой секунды остановить что-либо стало уже невозможно.

Оператор ракетного комплекса, занявший позицию на последнем этаже недостроенного здания, нажал на кнопку пуска, и управляемая ракета с громким хлопком покинула тубус пускового контейнера. Снаряд устремился вниз по наклонной траектории, разматывая за собой тонкую нить провода, по которому шли команды управления. Полуавтоматическая система наведения "Метиса" требовала от оператора лишь удерживать прицельный маркер на цели, одном из роскошных "Мерседесов". Чтобы преодолеть расстояние до него, ракете 9М115, летевшей со скоростью свыше двухсот метров в секунду, потребовалось ничто малое время. Обтекатель управляемого снаряда ткнулся в плоскую крышу машины, немедленно сработал контактный взрыватель, и кумулятивная боевая часть сдетонировала, прошивая бронированную крышу "Мерседеса" иглой плазмы.

Комплекс "Метис" был предназначен для борьбы с танками, пробивая до полуметра стальной брони. Корпус "Мерседеса" не смог выдержать удар такой мощи. Кумулятивная струя выжгла все, что находилось в салоне, и автомобиль мгновенно превратился в огненный шар. Взрывом его оторвало от земли, перевернув и развернув поперек дороги. Следовавший позади микроавтобус врезался в охваченный огнем "Мерседес", и груда искореженного металла перегородила путь кортежу. Скрипя тормозами, пытаясь объехать препятствие, машины остановились, и в этот миг открыли огонь снайперы.

Звук выстрела М-99В был столь силен, что Максим Громов на несколько секунд оглох. Бронебойно-зажигательная пуля БС с сердечником из карбида вольфрама пробила борт замыкающего "Мерседеса", разворотив блок цилиндров. Следующий кусок металла весом пятьдесят пять граммов ударил точно в топливный бак, и неподвижный автомобиль вспыхнул. Антон торопливо передернул затвор, досылая в ствол следующий патрон, третий из пяти, помещавшихся в барабанный магазин. Но он был не одинок, трое других снайперов тоже вели беглый огонь по заблокированному кортежу.

Град крупнокалиберных бронебойных пуль, со всех сторон обрушившийся на обездвиженные машины, рвал, точно бумагу, стальные борта "Мерседесов", убивая тех, кто находился внутри. Из микроавтобуса посыпались на мостовую люди в бронежилетах и тяжелых шлемах, попытавшись занять оборону вокруг машин. Одного из них уничтожил сам Антон, видевший в прицел, как тяжелая пуля оторвала голову спецназовца вместе с каской.

В этот миг снайпер старался не думать, что убивает не американца, чужака, а такого же русского, просто выбравшего другую сторону, и, наверное, искренне верившего, что так было надо. Для Антона эти люди в тяжелом снаряжении были лишь мишенями, которые нужно выбить как можно быстрее. И снайпер стрелял, выпуская пулю за пулей, быстро меняя стремительно пустевшие магазины, видя, как множится число неподвижных тел, распластавшихся на асфальте, уже обильно залитом кровью и усыпанным битым стеклом. Откуда-то со стороны прилетела дымная стрела противотанковой ракеты, и микроавтобус, из-под прикрытия которого пыталась отстреливаться охрана кортежа, взорвался с грохотом.

- Время! - крикнул Слюсаренко. - Пора уходить!

Внизу горели расстрелянные в упор машины, в беспорядке метались люди. Москва вновь вернулась на несколько месяцев назад, на ее улицах кипел самый настоящий бой. Но полковник знал, что их лимит удачи исчерпан. Еще минута, может быть две, и противник придет в себя, а выстоять против всей его мощи горстке диверсантов не удастся никаким чудом.

Антон и Серый отскочили от окна. Винтовка, ствол которой уже раскалился от интенсивной стрельбы, так и осталась на письменном столе - тащить на себе этого монстра, весившего двенадцать килограммов, никто не хотел. Снайпер только снял прицел, сунув его в свою сумку.

- Живее, убираемся отсюда, - приказал Слюсаренко, бросаясь к входной двери. - Максим, за мной! Выходим первыми, прикрываем снайперов!

За миг до того, как покинуть квартиру, полковник увидел мелькнувшую на фоне стоявшего на противоположной стороне улицы здания крылатую тень. А еще через секунду дом сотрясся от мощного взрыва, и диверсанты повалились с ног.

Генерал Мэтью Камински лично прибыл на летное поле, чтоб встретить высоких гостей, прибывших из самого Вашингтона. Он дождался у подножья трапа, когда Натан Бейл и Реджинальд Бейкерс спустятся на землю, пожав руку каждому из них.

- Добрый день, господа! Рад, что вы добрались без происшествий!

На летном поле бывшего русского испытательного аэродрома царила суета. Возле ангаров и вдоль рулежных дорожек выстроились многочисленные самолеты, вокруг которых суетились техники. Бейкерс, осмотревшись, узнал тяжелые ударные истребители F-15E "Страйк Игл" и парочку новейших F-22A "Раптор", машин, до сих пор не имевших серийных аналогов. А где-то на заднем плане маячили серые громады грузовых "Гэлакси" и "Глоубмастеров".

- Вы как будто готовитесь к новой войне, генерал, - произнес глава АНБ, отметив, что под плоскостями большинства стоявших на летном поле самолетов подвешены ракеты и бомбы, а в кабинах некоторых даже дежурят пилоты.

- Мы готовы к чему угодно! Пока русские не доставляют нам особых проблем, но расслабляться нельзя. Вы, вероятно, знаете, что наши патрули уже несколько раз подвергались атакам?

- Да, мы в курсе, - кивнул Бейл. - Вы понесли потери, мне жаль, генерал.

- Это война, а мы не сопливые либералы, чтоб верить, будто воевать можно, не проливая собственной крови. Мои парни знали, на что шли, когда завербовались в Армию США.

- И все же каждый погибший американец становится причиной очередной акции протеста. Наша нация расколота, не все одобряют наше присутствие здесь, в России.

- Если Президент прикажет, мы покинем эту страну, но только тогда, и не раньше! Мы полностью готовы к любым неожиданностям. Здесь, в Раменском, мы создали настоящую крепость. Сейчас вы находитесь в полной безопасности, господа, под охраной Армии США. Прорыв на авиабазу невозможен, периметр никому не преодолеть, разве что у террористов появится вдруг танковая дивизия, но подобраться незамеченными они не смогут. Территория в радиусе десяти миль полностью контролируется с земли и с воздуха, а на летном поле в постоянной готовности находятся несколько вертолетов "Апач" и ударные истребители. Как только будут обнаружены террористы, мы уничтожим их.

- Наш президент держится прежнего курса, - успокоил генерала Натан Бейл. - Мы останемся в России надолго. Но вы тут готовитесь к обороне, а, возможно, в скором времени придется как раз наступать, генерал!

- Мне известно, что в Москву прибыли представители ООН. Они хотят убедить русское правительство заменить нас на международный контингент миротворцев. Если сами русские потребуют нас убраться, как быть тогда? Мы же на весь мир заявили, что никого не оккупировали, а находимся здесь по просьбе русских властей. И раз они пригласили нас, то в любой миг могут попросить уйти. Что делать, если это случится?

- Этого не произойдет, - помотал головой Бейл, и Бейкерс согласно кивнул. - Если мы уйдем, русское правительство не проживет и дня. Слишком многие считают их предателями, многие хотят их смерти, и те, кто сидит в Кремле, это понимают.

- Черт возьми, ловкий ход, - усмехнулся Камински, шагая, рука об руку с Натаном Бейлом по бетонным плитам посадочной полосы. - Приведя к власти эту администрацию, мы заставили всех считать их предателями. Да, господин Бейл, теперь они с нами в одной связке. Русские террористы уже не раз угрожали членам временной администрации, и министры понимают, что только благодаря нам они еще живы. А если русские затеют свою игру, у нас здесь развернута механизированная бригада в полном составе, этого хватит, чтобы за пару часов взять под контроль всю Москву, и ничто нас не остановит! Мы готовы не только защищаться, но и атаковать, господин Бейл!

Пятнисто-зеленый "Хаммер", рыча мотором, выскочил на летное поле. Внедорожник остановился в нескольких ярдах от троицы мужчин, шагавших по посадочной полосе, и выскочивший из машины офицер рысцой подбежал к Камински.

- Генерал, сэр, срочное сообщение от службы радиоперехвата! - Темнокожий лейтенант был взволнован, говорил торопливо. - На юго-западной окраине Москвы террористы атаковали кортеж с международными наблюдателями, направлявшимися из аэропорта Внуково в Кремль! Там идет бой, большие потери!

- Какого черта?! - нахмурился Мэтью Камински.

- Этого вы ждали? - Бейкерс покосился на Натана Бейла. - Проклятье, Натан, как вам удалось организовать такое?

- Разве это имеет значение? Главное, что теперь ооновские инспекторы поймут, как на самом деле русские власти "контролируют" ситуацию! И поймут также, что ни о какой замене американских войск в этой стране международными силами пока не может быть и речи, иначе Россия погрузится в хаос. Если террористы свободно действуют в столице, что можно говорить об остальной территории страны! Такой урок сложно забыть!

- Восхитительно! - Реджинальд Бейкерс покачал головой.

- Генерал, если у русских проблемы, вам стоит вмешаться, - предложил между тем Бейл, взглянув на командующего Десятой пехотной дивизией. - Мы не можем допустить, чтоб иностранных дипломатов расстреляли, как мишени в тире!

- Русские не запрашивали нас о поддержке!

- Когда это произойдет, будет поздно, генерал! Не мешкайте! Что вы можете сделать прямо сейчас?

- В воздухе всегда находится хотя бы один ударный "дрон"! Можно направить его к месту боя для наблюдения. Если обнаружим враждебные цели, поддержим русских огнем!

- Действуйте!

Беспилотный разведывательно-ударный самолет MQ-1В "Предейтор", совершавший патрульный облет периметра авиабазы "Раменское", изменил курс, получив новую команду с наземного центра управления. Операторы отключили автопилот, полностью контролируя беспилотник, летевший к центру Москвы с предельной скоростью. Поршневой стапятисильный мотор "Ротакс" тянул самолет к цели со скоростью двести пятьдесят километров в час, и через несколько минут в объективах бортовых телекамер высокого разрешения отразились горящие лимузины и полицейские "Форды", загромоздившие широкий проспект.

- Мы в заданном квадрате, сэр! - доложил один из двух операторов, находившихся в фургоне "Хаммера", напичканном всевозможной аппаратурой, позволявшей управлять крылатым "Хищником" почти за три сотни километров без ретранслятора.

- Провести облет квадрата! Начать поиск целей!

- Русские сообщили, что кортеж обстреляли ракетами и снайперским огнем, очевидно, из ближайших зданий, расположенных вдоль этого проспекта, - сообщил офицер из группы радиоперехвата, лично слышавший переговоры столичной полиции.

- Вижу открытое окно! - оператор указал на широкий экран, в центре которого плавала прицельная метка. - Предполагаю позицию снайпера противника!

- Уничтожить цель!

Палец оператора лег на копку пуска ракет. Подвешенные под узкими крыльями "Предейтора" ракеты "Хеллфайр" AGM-114K были готовы к пуску. Луч лазерного дальномера, входившего в бортовое оснащение беспилотника, уткнулся в оконный проем, помечая цель, и офицер, управлявший RQ-1 нажал на гашетку.

Управляемая ракета устремилась к цели точно по лучу, точно по туго натянутой струне. Через две секунды она исчезла в темном проеме, а еще через мгновение из этого и соседних окон вырвались языки пламени.

Взрыв термобарической боеголовки весом восемь килограммов уничтожил все, что находилось в квартире, вместе с двумя ее жильцами, снес гипсокартонные переборки, выжигая комнаты примыкавших квартир, обитатели которых в страхе забились по дальним углам, едва услышав стрельбы под своими окнами. Их не зацепили шальные пули, но выпущенная с беспилотного самолета ракета оборвала их жизни в одно мгновение.

- Цель поражена!

- Продолжать наблюдение, - приказал генерал Камински. - И не слезайте с частот русской полиции! Мы должны знать, что происходит!

Офицер разведки кивнул, а беспилотник, поднявшись выше крыш московских новостроек, описал широкий круг, фиксируя все, что происходило внизу. Под левым его крылом ждал своего часа еще один "Хеллфайр".

Максим Громов кое-как поднялся на четвереньки, чувствуя, что голова вот-вот расколется, и вообще его сейчас стошнит. В носу что-то хлюпало, Громов провел рукой по верхней губе - кровь. А кругом - дым, запах гари, всюду пятна копоти, а из дверного проема, который совсем недавно закрывала добротная стальная дверь с серьезным замком, вырывается пламя.

Громов, не понимая, что делает, встал на ноги и нетвердой походкой двинулся туда, где полыхал огонь. Слюсаренко, по лбу которого струилась кровь, едва успел остановить товарища, ухватив его за рукав:

- Куда? Сдурел?!

- Там люди, - выдавил из себя Громов. - Надо помочь!

- Там уже никого нет! Все мертвы! И мы там же будем, если не свалим, мать твою!

- Что это было? - Это Серый откашливался, стирая с лица сажу и пытаясь встать, держась за стенку.

- Кажется, "Шмеля" засадили!

- Самолет, - возразил Слюсаренко. - Это был беспилотник. Американский, скорее всего, наши не вооруженные.

- Суки! - Громов пришел в себя достаточно, чтоб вспомнить: - Москва закрыта для полетов американской авиации!

- Значит, пиндосам об этом сказать как-то забыли, - фыркнул Антон. - Пацаны, надо валить!

- Уходим! - согласился бывший полковник ФСБ. - Я иду первым, Максим, держись за мной. Зачищаем двор!

Громов дернулся, было, к лифту, но замер, остановленный окриком Слюсаренко:

- Охренел? По лестнице, ножками давай!

Они не спустились, а скатились с высоты десяти этажей. Полковник, придерживая висевший на боку "Вихрь", рывком распахнул массивную дверь, выбираясь на свежий воздух. Отовсюду уже слышались звуки сирен, кто-то что-то кричал в мегафон совсем рядом, но во дворе пока было тихо и пусто.

- Живее, двигаем! - приказал Слюсаренко, выпуская идущих следом за ним снайперов, и при этом осматривая окрестности. Рядом замер Громов, державший наизготовку свой "Вал".

- Два квартала пешим маршем, потом попробуем в метро уйти, если его не закроют, - решил Иван Слюсаренко. - Стволы не светить! Макс, убери пушку!

В этот миг во двор вкатился бело-синий микроавтобус "Газель". Партизаны не успели сделать ни шага, а из салона на асфальт уже посыпались фигуры в глухих шлемах "Сфера" и сером городском камуфляже, грозно размахивавшие оружием.

В ту самую минуту, когда все началось, Александр Колобов как раз успел заварить себе чай, пристроившись с кружкой в уголке дежурки. Из висевшего под потолком динамика доносились искаженные помехами переговоры патрульных, а на огромном плазменном экране, в полстены, перемигивались отметки, обозначавшие полицейские машины. И большая часть значков сейчас группировалась вдоль Ленинского, по которому должны были ехать в Кремль сопровождаемые кем-то из новой администрации инспекторы ООН. Именно там, вдоль трассы, сейчас было большинство полицейских, но Колобов и еще несколько человек остались в качестве группы немедленного реагирования.

Внезапно динамик на стене невнятно вякнул, захрипел, и вдруг выдал:

- Кортеж атакован! Попали под сильный обстрел, работают снайперы! Всем, кто слышит, нужна поддержка! Прием!

- Какого черта? - Колобов чуть не уронил кружку с кипятком, в котором плавал, подкрашивая водичку, пакетик чайной заварки.

- Тревога! - в помещение дежурной части ворвался заместитель начальника отделения. - Свободные от несения службы, марш в ружпарк! Всем автоматы, бронежилеты, живо! На сборы минута, построение во дворе!

Колобов, поставив кружку, вскочил из-за стола и наперегонки с немногими оставшимися в отделении полицейскими бросился к оружейной комнате. Двери ее уже были распахнуты, и толстый старшина торопливо совал в руки товарищей, заходивших один за другим, снятые с пирамиды автоматы. Александр схватил штурмовой автомат "Гроза" калибра девять миллиметров, сунул четыре снаряженных магазина в карманы на своем бронежилете 6Б5, а пятый рожок на двадцать патронов резким движением вогнал в горловину приемника. И все это на бегу, по пути во двор, где уже толпились его товарищи, успевшие получить оружие раньше.

Прыгая по ступенькам, Колобов затянул под подбородком ремешок пулезащитного шлема "Маска-3", чувствуя себя в этот миг настоящим средневековым рыцарем, готовящимся к бою. А во дворе уже ждала с распахнутыми дверцами "Газель", урчавшая разогретым двигателем.

- В машину, живее! - приказал замначальника отдела, тоже экипированный по "тяжелому" варианту, разве что вместо мощной "Грозы", повесивший на плечо компактный пистолет-пулемет ПП-2000 под "парабеллумовский" патрон.

Водитель едва дождался, когда последний полицейский заберется в салон, и тотчас рванул с места, дав по газам. Над головами протяжно взвыла сирена. Колобов кое-как пристроился на краешке сидения. В машине было тесно, десять человек в полной экипировке занимали все свободное пространство, и при слишком резких поворотах валились друг на друга.

- Снайперы террористов находятся в доме номер восемьдесят на Ленинском, - сообщил старшина, пока "Газель" под рев сирены мчалась по забитым транспортом улицам, нарушив, кажется, все существующие правила движения. - Приказано блокировать дом и провести зачистку!

- Адрес точный? Откуда?

- Не важно! Возьмем дом в кольцо, и будем проверять квартиру за квартирой. Главное, чтоб эти суки не попытались взять заложников, тогда все будет сложнее!

Микроавтобус влетел во двор, заскрежетали тормоза, и полицейские, неуклюжие из-за тяжелой экипировки, выскочили наружу. И в тот же миг Колобов увидел двоих в штатском, но с оружием в руках, выходивших из ближайшего подъезда.

- Эй, стоять! - Сержант вскинул "Грозу", удерживая ее за переднюю рукоятку под коротким стволом и вжав в плечо резиновую накладку затыльника. - Руки вверх, оружие на землю!

Один из террористов нырнул за ближайшую припаркованную машину, а второй, оставаясь на виду, вскинул короткий автомат, и тишину спального района разорвала короткая очередь. Колобов услышал, как пули с лязгом впиваются в борт "Газели", а затем увидел, как валится на асфальт, захлебываясь кровью, его товарищ, стоявший чуть левее.

- В укрытие, - приказал старшина, скрываясь за "Газелью". - Огонь! Не дайте им уйти!

Затрещал пистолет-пулемет в руках командира, и Колобов, вскинув автомат, тоже нажал на спуск. Трехкилограммовая "Гроза" в руках старшего сержанта задрожала, выплевывая поток свинца. Но террорист оказался быстрее роя пуль, успев укрыться за потрепанной "десяткой", и уже оттуда выстрелив в сторону полицейских, не прицельно, но и нарваться на шальную пулю никто не хотел.

- Прижмите их! - приказал старшина, меняя опустевший магазин ПП-2000.

Из подъезда вдруг показались еще двое. Сперва Александр подумал, что это просто жильцы, но вдруг один из них вытащил из-за пазухи такой же, как у старшины, пистолет-пулемет, а второй сразу два массивных "Грача", открыв беглый огонь по полицейским. Над ухом противно завизжали летевшие в обе стороны пули.

Громов успел нырнуть за борт "Лады", а Слюсаренко, стоя во весь рост, выстрелил из своего "Вихря", и Максим увидел, что один полицейский безвольно оседает на землю, сползая по изрешеченному борту "газели", и лишь с секундной задержкой остальные тоже попадали на асфальт, укрываясь от меткого огня. А еще через мгновение грянул ответный шквал.

Пули барабанили по борту машины, разрывая его в клочья, так что голову было не высунуть. Слюсаренко выставил над капотом ствол "Вихря", выстрелив куда-то в воздух, и Громов последовал его примеру, обхватив правой рукой пистолетную рукоятку, а левой - короткое пластиковое цевье. "Вал" действительно бил почти бесшумно, лишь лязг затвора сопровождал выстрелы, да упруго бил в плечо затыльник приклада.

- С-суки, - прошипел Слюсаренко, меняя рожок автомата. - Прижали!

Полицейские, тоже использовавшие припаркованные во дворе машины, как укрытие, били разом из десятка стволов, наполняя пространство грохотом очередей, а в ответ сухо трещал "Вихрь", да звучали тихие хлопки выстрелов "Вала", и тяжелые пули с лязгом пробивали борта автомобилей, настигая прятавшихся за ними людей.

- Что делать?! - Максим почувствовал самый настоящий страх. Нельзя было высунуться из-за импровизированного бруствера хотя бы на мгновение без риска быть изрешеченным градом пуль. Громов уже расстрелял два магазина, и оставалось еще два, всего четыре десятка патронов, и близился миг, когда партизан можно будет взять голыми руками.

- Прорываться! Иначе задавят!

Снайперы показали на ступеньках подъездной лестницы неожиданно для всех. Кажется, полицейские растерялись на миг, а Антон, достав из-под легкой куртки необычного вида пистолет-пулемет, выпустил длинную очередь. Бежавший за ним Серый стрелял сразу в двух рук.

- Сюда, - крикнул полковник. - Живее!

Антон успел добраться до укрытия, а его напарник замешкался на пару секунд, и этого хватило противнику, что придти в себя. Загрохотали автоматы, и снайпер завалился на спину, выпуская из рук свои пистолеты.

- Надо рвать отсюда, - выдохнул Антон. - Иначе хана!

- Вот! - Слюсаренко подкинул на ладони ребристый шар ручной гранаты. Еще одну он протянул снайперу: - Бросаем разом, и как только рванет, бежим к выезду. Готовы?

- Готовы!

Выдернув чеку, полковник швырнул гранату в сторону полицейской "Газели", и через три секунды хлопнул взрыв.

- Огонь из всех стволов!!!

Сам Слюсаренко, поднявшись первым, навскидку выстрелил из "Вихря", и град тяжелых пуль превратил посеченную осколками "Газель" в решето. Полковник со всех ног бросился к выезду со двора, а за ним бежали его товарищи. Громов тоже выстрелил на ходу, "Вал" харкнул свинцом и вдруг умолк, словно подавившись. Менять магазин было некогда, и Максим просто бежал, что было сил, чувствуя, как сзади и чуть слева бежит и Антон.

Краем глаза Максим отметил какое-то движение у "Газели". Фигура в сером городском камуфляже выросла возле микроавтобуса, а затем загрохотали автоматные выстрелы. Тело Антона швырнуло на Громова, и тот, от неожиданности, упал, потеряв равновесие. В последний миг Максим увидел черный крест на фоне голубого неба. Тень быстро скользнула по лицу, а затем от зависшего в вышине "креста" вниз протянулась дымная нить. А потом все вокруг наполнилось огнем, и волна нестерпимого жара накрыла лежавшего на земле партизана.

"Предейтор" сделал очередной круг над охваченным хаосом проспектом, и оператор напрягся, когда в поле зрения камер попал полицейский автомобиль.

- Есть цель! Это русская полиция, кажется, они ведут бой с террористами!

- Уточнить!

Крылатый "Хищник" развернулся, направляя к земле объективы камер. К сожалению, он не мог зависать, как вертолет, операторам приходилось все время маневрировать, чтобы удерживать в фокусе заинтересовавший их двор. А по двору суматошно перемещались фигурки в камуфляже и обычной одежде, и время от времени одна из них падала, замирая на месте, а остальные продолжали свой бег.

- Генерал, сэр, цель в зоне поражения!

Мэтью Камински колебался недолго. Противник был видим и уязвим, возможно, те самые люди, по вине которых семь хороших парней, настоящих американцев, солдат его Десятой пехотной, отправились за океан не в парадных мундирах с орденами, а в пластиковых мешках.

- Цель уничтожить!

- Есть, сэр!

Лазерный луч, не различимый для невооруженного глаза, уткнулся в кучку вооруженных людей, наискось пересекавших двор.

- Пуск!

Ракета "Хеллфайр" сошла с направляющей, устремившись к земле, следуя точно по лучу. Детонатор сработал точно, и восьмикилограммовая фугасная боеголовка мгновенно превратилась в огненный шар, от которого кольцом разошлась ударная волна.

Когда пламя опало, "Хищник" уже скрылся за ближайшими домами. Оператор еще должен был подтвердить результаты удара, но генерал Камински уже довольно усмехнулся, не сомневаясь в успехе. Его личная месть была свершена, и к черту всех русских, кому это не понравится, и любого, кто будет думать так же.

Громов очнулся не от того, что кто-то его звал, и не от того, что его трясли за плечо. Лишь пара хлестких пощечин заставила максима открыть глаза, чтобы увидеть склонившегося над ними Слюсаренко.

- Живой? Слышишь меня? Встать сможешь? Нужно идти!

Голос полковника звучал глухо, словно пробиваясь сквозь ватное одеяло. И все же Громов, разлепив губы, смог выдавить:

- Норма! Я в порядке!

- Твою мать, тогда ноги в руки, и валим!

- Что это было?

- Еще не понял? Это пиндосы, ракетный удар!

Ухватившись за протянутую руку Слюсаренко, Громов встал, чувствуя, что земля все еще уходит из-под ног. Он увидел догорающую "Газель", а вокруг - трупы в камуфляже или серой полицейской форме.

- Шевелись, живее!

Слюсаренко, на шее которого болтался "Вихрь", двинулся первым. И первым же он увидел движение возле микроавтобуса. Этого полицейского, по лицу которого струилась кровь, а шлем, сорванный взрывной волной, валялся в нескольких шагах, можно было принять за труп, но он был все еще жив. И, увидев "террористов", потянулся к лежавшей в полуметре от него "Грозе".

- Не балуй! - Иван Слюсаренко наступил на запястье стражу порядка, нацелив на него короткий ствол "Вихря". - Я могу пристрелить тебя и спокойно уйти, но я хочу просто уйти, без лишней крови. Я русский и с русскими не воюю. У нас другой враг. И ты вспомни, кто ты есть. И подумай, прежде чем нажать на спуск, стоит ли стрелять?

С этими словами Слюсаренко уверенно двинулся к выходу со двора, а Громов направился за ним, инстинктивно сдавшись, ожидая выстрела в спину, зная, что не успеет ощутить приближение смерти. Но выстрел так и не прозвучал. Раненый полицейский, положи оружие, пополз к машине, возле которой лежали его товарищи, принявшие на себя ударную волну американской ракеты. О террористах он уже не вспоминал.

- Значит, так, - решил Слюсаренко, когда они, поддерживая друг друга, прошли почти квартал. - Мы свое дело сделали, теперь нужно выжить. Ложимся на дно, все операции сворачиваем, контакты только дистанционно, через Интернет, в крайнем случае, телефон. Нас будут искать, Максим, поднимут на ноги всех, американцы тоже впрягутся. Нам нужно теперь выждать, стать незаметными. Мы и так громко заявили о себе, кому нужно, услышат это и поймут многое. А теперь мы должны уцелеть!

- Ясно!

- Добро, - кивнул полковник. - Значит, расходимся. И, если что, если хотя бы померещится слежка, засада, все, что угодно, немедленно дай знать. Лучше быть живым параноиком, чем спокойным, но мертвым!

Город приходил в себя. Где-то неподалеку завывали сирены, в стороне со стрекотом пролете вертолет, наверное, пытались обнаружить с воздуха нападавших. Раздавалось многоголосие автомобильных клаксонов.

Не обращая на все это внимания, Иван Слюсаренко развернулся и неторопливо, уверенной походкой совершенно честного человека, которому не от кого скрываться, двинулся по переулку. Громов с полминуты стоял на месте, глядя в спину своего товарища, а затем неторопливо направился в другую сторону. В голове гудело, звенело в ушах, близкий взрыв не давал забыть о себе, но Максим Громов все-таки остался жив в отличие от других, и был готов продолжить борьбу, пусть хотя бы за то, чтобы оставаться живым и впредь.

Стрельба на Ленинском стихла, уступив место вою сирен, шелесту раций, стонам раненых. Последних было не много, террористы били наверняка. Трупы еще не увезли, вокруг них суетились криминалисты, кто-то что-то фотографировал, и Ринат Сейфуллин старался не смотреть на валявшиеся тут и там, укрытые чем попало куски остывающей плоти.

Рядом "болгаркой" резали корпус сгоревшего микроавтобуса, пытаясь извлечь из смятой коробки тела тех, кто так и остался внутри. Министр экономики России отвернулся, чувствуя, как снова подкатывает к горлу тошнота.

Мануэль Криштиану Да Силва, поддерживаемый под локоть рослым парнем в сером камуфляже и опущенной на лицо маске, медленно прошел мимо сидевшего на бордюре Сейфуллина. Сейчас вокруг было полно полицейских с оружием и в полной экипировке, наверное, не меньше сотни, и это давало ощущение полной безопасности. Над головами кружил вертолет, откуда-то появлялись все новые патрульные машины. Царила нервная и абсолютно бесполезная суета.

- Господин Да Силва, - Ринат поднял глаза на бразильца, бронзовая кожа которого приобрела пепельно-серый оттенок. - Мне жаль вашего коллегу. Это ужасная трагедия, такого не должно было произойти.

- Сеньор Сейфуллин, еще несколько минут назад вы утверждали, что способны навести порядок в стране без помощи извне. Но вы оказались не способны навести порядок даже в столице, и на это ваших сил не хватило. Ваше правительство ждет поддержки ООН, но если мы вынудим американцев вывести свои войска, Россию охватит хаос. Несмотря ни на что я хочу скорее встретиться с премьером Лыковым, чтобы высказать ему то, что сказал сейчас вам.

Да Силва двинулся дальше, туда, где уже ждал бронированный лимузин из бывшего президентского автопарка, сопровождаемый несколькими бронемашинами "Тигр", с крыш которых щерились во все стороны стволы крупнокалиберных "Утесов" и автоматических гранатометов АГС-17. Сейфуллин открыл рот, словно что-то хотел сказать вслед бразильцу, но передумал. Вместо этого он вытащил из кармана пиджака чудом уцелевший мобильник, по памяти набрав номер. После нескольких гудков в динамике раздалось встревоженное:

- Ринат Шарипович? С вами все в порядке?

Николай Аверин, начальник личной охраны Сейфуллина, судя по голосу, был сильно взволнован. Ему полагалось быть рядом со своим шефом, но министра охраняет не частная фирма, и ведомственная служба безопасности. И сейчас Аверин воспринимал произошедшее как личную трагедию.

- Все в порядке, Коля. Я цел и невредим, в отличие от многих, кто был здесь. Что тебе известно о нападавших?

- Часть террористов была уничтожена, - сообщил Аверин, прослушивавший переговоры полиции, и потому находившийся в курсе событий. - Уйти удалось немногим.

- Но все же удалось. Разумеется, их будут искать, возможно, найдут, но я хочу, чтоб ты нашел этих людей раньше, чем органы! Ты меня понял?

- Им осталось жить сутки, Ринат Шарипович!

- Нет, Коля, ты меня не понял! Ты используешь все свои связи, найдешь тех, кто атаковал кортеж, найдешь их лидера и доставишь его в такое место, где я смогу поговорить с этим человеком наедине, не озираясь по сторонам каждую минуту. Потому что мне есть, что сказать ему!

- Я все сделаю!

Сейфуллин нажал "отбой", еще раз осмотревшись по сторонам. Сгоревшие искореженные машины, трупы, сотни стреляных гильз под ногами бегавших вокруг людей. Еще совсем недавно такое можно было увидеть по телевизору, в репортажах из Кабула, Багдада, хотя бы из Грозного, а теперь это происходило почти в центре российской столицы. Чего бы ни добивались террористы, на самом деле они достигли лишь одного. Теперь, после гибели своего представителя, никто в ООН и заикнуться не посмеет о выводе американских войск из России. А это значит, оккупация примет узаконенный характер. И с этим Сейфуллин примириться никак не мог.

Спустя несколько часов после боя в пригородах Москвы столица все еще была похожа на растревоженный улей. На улицах, площадях и перекрестках появились люди с оружием, в бронежилетах и шлемах "Сфера", с нашивками "Полиция" на новенькой униформе. Усиленные посты и патрули были повсюду, стражей порядка на улицах оказалось вдруг даже больше, чем простых москвичей, а те, чувствуя тревогу, спешили скорее вернуться в свои дома. Набившие оскомину столичные пробки стали еще длиннее, потому что посты дорожного патруля останавливали едва ли не каждую вторую машину, выбирая их из общего потока по понятным только самим полицейским признакам. Огромный мегаполис вновь оказался близким к незримой линии фронта.

Одинокий прохожий, сворачивая с оживленного проспекта в тихий переулок, проводил взглядом пролетевший низко над домами вертолет, легкий Ка-226, окрашенный в сине-белые цвета столичной полиции. Столичные власти демонстрировали кипучую деятельность, словно пытаясь оправдаться перед заморскими хозяевами. В прочем, так оно и было на самом деле.

Прохожий, проводив взглядом геликоптер и усмехнувшись, уверенной и чуть усталой походкой двинулся дальше привычным маршрутом. Навстречу ему из какой-то подворотни показались трое молодых парней, пьяно хохотавших и размахивавших бутылками с пивом. Увидев идущего навстречу человека, они сомкнули ряды, преградив ему путь.

- Закурить не найдется, братан?

Один из троицы, самый высокий и широкоплечий, выступил вперед, дыхнув перегаром на остававшегося спокойным прохожего. Плотный мужчина лет сорока, одетый в кожаную куртку, джинсы и тяжелые ботинки наподобие армейских, снизу вверх спокойно взглянул на нависшего над ним парня, негромко произнеся:

- Извини, братан, не курю. Да и ты лучше побереги здоровье.

- Ты че?!

Вожак тройки искателей приключений угадал намек в ответе прохожего и почувствовал, что тот нисколько не испугался, напротив, собрался, сжался, готовый к внезапному броску, к бою.

- Шли бы вы лучше на хату, там и оттягивались, - произнес, взглянув в глаза парню, мужчина в кожанке. - Сейчас патрули на каждом шагу, в пять минут примут, а могут и просто положить, если бузить начнете. Режим чрезвычайного розыска, у постовых приказ стрелять на поражение. Так что, ребята, не лучший вечер вы для прогулки выбрали.

Сказал это и двинулся вперед, раздвинув опешивших отморозков, и впрямь решивших сегодня повеселиться, набив кому-нибудь морду. Делали они это не ради грабежа, хотя дорогой мобильник тоже оказался бы не лишним, а просто ради удовольствия, ради ощущения собственного всемогущества. Увидев их, запоздалые гуляки спешили скрыться где угодно, убраться с дороги, и только этот спокойный мужик с ничего не выражавшими глазами не проявил и тени испуга. Постояв в переулке еще несколько минут, все трое решили вернуться домой к одному из компании, по пути купив еще пива, так, чтоб хватило до утра. Связываться с новой столичной полицией им почему-то не захотелось.

Бывший полковник Федеральной службы безопасности, прекратившей свое существование вместе с прочими силовыми структурами последним приказом главы российского Правительства, пошел дальше, не оглядываясь. Уличных отморозков Иван Слюсаренко не боялся, да и к тому же был уверен, что эти трое все правильно поняли и не станут соваться на рожон. И это было здорово, ведь на шум драки могут явиться полицейские, а их внимание перешедшему на нелегальное положение бывшему чекисту было ни к чему.

Спокойным шагом Слюсаренко направился к обычной девятиэтажке, одной из тех, где у него была конспиративная квартира. Укромных берлог, где можно отсидеться, переждать бурю, у полковника имелось несколько, в основном, как эта, в пригородах, в спальных районах, где любая активность становится заметной мгновенно, где сложно организовать слежку или устроить засаду. Здесь все у всех на виду, каждый знает по имени и в лицо не только соседей по подъезду, но и жильцов всего дома, да и соседних тоже. Знал их и Слюсаренко, пускай не живший здесь целый год, но обладавший отменной памятью, которую, к тому же, тренировал, не позволяя мозгу застаиваться. И потому он мгновенно выделил среди припаркованных у подъезда автомобилей незнакомый "Мерседес", слишком дорогой и роскошный, чтоб принадлежать кому-то из живущих здесь, обходившихся или отечественными "Десятками" и "Калинами", или более экономичными японскими и корейскими машинами.

Поравнявшись с "Мерседесом", Иван Слюсаренко заметил у соседнего подъезда двух молодых парней, прилично одетых, куривших, стоя на ступеньках. Конечно, запомнить всех, кто жил во дворе, невозможно, тем более, всяких приятелей и родню, лишь изредка появлявшуюся здесь, но именно эти двое слишком уж внимательно изучали проходивших мимо людей, почти не разговаривая между собой. На миг полковник ощутил на себе брошенный вскользь взгляд и инстинктивно напрягся. В ту же секунду распахнулась дверца иномарки позади него, и раздались торопливые шаги.

Рывком расстегнув "молнию", Слюсаренко сунул руку под куртку, нашарив рукоятку пистолета, висевшего в подплечной кобуре. Ходить по улицам с оружием было опасно, но полковник предпочитал разумный риск ситуации, когда он, безоружный, окажется лицом к лицу с вооруженной группой захвата

Патрон уже был в стволе, и потому Слюсаренко лишь сдвинул флажок предохранителя, готовый в любой миг выхватить оружие. Сейчас в кобуре покоился не один из новеньких "Грачей" под мощный "парабеллумовский" патрон, какие едва успели поступить на снабжение ФСБ, и не заслуженный ПМ, вопреки всему, остававшийся самой популярной моделью личного оружия у привыкших к нему за годы службы оперативников.

Специальный самозарядный пистолет ПСС, известный также как "Вул", не был широко известен и не был особо распространен, но спецслужбы пользовались им давно, оценив преимущества бесшумного оружия под мощный патрон СП-4 калибра 7,62 миллиметра. Весом и габаритами он почти не отличался от "Макарова" - вес с патронами всего восемьсот пятьдесят граммов, длина семнадцать сантиметров. Но "Вул", в отличие от обыкновенного ПМ, стрелял почти без звука - пороховые газы оставались запертыми в гильзе специального патрона, а пулю, способную, кстати, пробить два миллиметра твердой стали за двадцать пять шагов, выталкивал шток-поршень, закупоривавший дульце гильзы и запиравший продукты горения пороха внутри ее. Правда, емкость магазина была невелика, всего шесть патронов, но в сочетании со скрытностью и относительной компактностью оружия это было простительно, превращая ПСС в пистолет, отлично подходивший для скрытного ношения.

Тот, кто выбрался из "Мерседеса", ускорил шаг, это Слюсаренко почувствовал, даже не оборачиваясь. И одновременно боковым зрением он заметил, что двое незнакомых парней, куривших в подъезде, приближаются, выбросив едва прикуренные сигареты. Полковник крепче сжал пальцы на рукоятке пистолета, ощутив ладонью шероховатый пластик накладных щечек. Три противника, шесть выстрелов - неплохой расклад, и, возможно, прежде чем кто-то что-то поймет, ему удастся скрыться в ближайшей подворотне. Хотя происходящее выглядело странно, такой демонстративной засады он не мог себе представить. Бывшему чекисту самому приходилось организовывать подобные операции и участвовать в них лично. Слюсаренко понимал, что однажды придут и за ним, но не мог поверить, что брать его решили так глупо, как обычного гопника, а не профессионала-контрразведчика.

Дверь подъезда распахнулась, выпуская навстречу немолодую женщину с мусорным мешком. Иван, посторонившись, пропустил ее, чуть кивнув, и забежал в подъезд, мгновенно отскочив к стене. Забившись в угол за распределительным щитом, Слюсаренко рванул из-за пазухи пистолет, выцеливая дверной проем. Тот, кто шел следом, ворвался следом, замерев на пороге и часто заморгав, привыкая к царившему здесь полумраку. Прежде, чем он увидел полковника, Слюсаренко уже стоял сзади, вдавив в затылок филера короткий ствол ПСС.

- Не стреляй, - сдавленно просипел попавший в захват незнакомец, даже не делавший попыток вырваться. - Не стреляй! Черт, не дави так, дышать нечем!

- Какого хрена тебе нужно?! Кто ты?

- Успокойся, полковник, мы не арестовывать тебя пришли, - прохрипел, шумно вдыхая, незнакомец, молодой мужчина лет тридцати, довольно крепкий на вид. - Расслабься и не делай глупостей!

Торопливо обыскав своего пленника, Слюсаренко обнаружил в подплечной кобуре пистолет, австрийский "Глок-17". А в кармане нашлось удостоверение частного охранника, в прочем, название фирмы, в которой якобы работал этот шустрый парень, ничего полковнику не говорило.

- Тогда зачем?

- Если бы хотели повязать, давно бы уже спеленали, как младенца, не один ты такой резкий. С тобой поговорить хотят, полковник!

- Кто?

- Езжай с нами, все узнаешь. Машина у подъезда.

- Два баклана из соседнего подъезда - твои?

- Мои. Срисовал все же?

- Халтурно работаете, - хмыкнул Слюсаренко, ослабляя хватку и опуская оружие. Он уже понял, что сейчас опасности ждать не нужно. А вот после "разговора"...

"Глок" незнакомца перекочевал за пояс чекиста, но прежний владелец импортной "пушки" не выглядел огорченным. Слюсаренко подтолкнул незнакомца к выходу, и тот неторопливо двинулся вперед, а следом - сам полковник, сжимавший в крамане готовый к выстрелу ПСС.

Железная дверь со скрипом распахнулась, и двое примеченных ранее бывшим чекистом парней, болтавшихся у соседнего подъезда, а сейчас перебравшихся гораздо ближе, мгновенно напряглись. Их босс, без лишних слов догадывавшийся, что находится на прицеле у партизана, махнул рукой, и оба его помощника отступили назад.

- Прошу, - незнакомец, так и не назвавшийся, указал Слюсаренко на "Мерседес". - Если не против, располагайтесь сзади.

- Извольте, - усмехнулся Иван, отметивший, что оружие у него никто отобрать не пытался. Наверное, это следовало расценивать, как знак высокого доверия.

Слюсаренко плюхнулся на заднее сидение "Мерседеса", а его пленник устроился спереди, рядом с угрюмым шофером. Еще двое, страховавшие своего патрона, направились к приткнувшейся в дальнем углу двора серой "Ауди".

- Едем, - произнес незнакомец, передавший странное приглашение Слюсаренко. - На дачу!

Машины выехали со двора, "Мерседес" первым, за ним, чуть поотстав, "Ауди" с эскортом. Водитель, хмурый неразговорчивый мужик, точно знал маршрут, не задавая лишних вопросов. Его сосед тоже замолчал, и Слюсаренко не стал нарушать тишину, уставившись в окно и стараясь получше запомнить маршрут.

Сперва кортеж изрядно пропетлял по городу, избегая оживленных магистралей, движение на которых замерло, парализованное пробками. Наконец, примерно через час, машины вырвались из столицы, промчавшись по пригородам, почти без задержки миновав кольцевую и двинувшись куда-то на северо-запад. Еще через полчаса, буквально пролетев за это время километров восемьдесят, словно никаких правил и знаков, ограничивающих скорость, попросту не существовало, кортеж уткнулся в ворота, перегородившие шоссе, исчезавшее где-то в осеннем лесу. Слюсаренко не заметил ни одного человека рядом, зато увидел дистанционно управляемые камеры над въездом, должно быть, тот, кто находился у монитора, опознал своих - створки ворот плавно распахнулись, и машины проехали дальше. Через пять минут "Мерседес" затормозил перед симпатичным домиком, всего лишь двухэтажным, вовсе не похожим на какую-нибудь виллу олигарха. Вокруг - заботливо подстриженные кусты, ухоженные цветники, беседка чуть в стороне.

Тот, кто возглавлял посланную за Слюсаренко группу, покинул машину, распахнув заднюю дверцу и выпуская наружу своего пассажира:

- Прошу вас!

- И что дальше? - поинтересовался Слюсаренко, выбравшись из "Мерседеса" и одергивая на себе куртку.

- Проходите внутрь, там вас ждут. А я останусь здесь, когда все закончится, отвезу вас обратно, ну, или куда скажете.

Бывший чекист кивнул, двинувшись к коттеджу. По обе стороны от крыльца замерли крепкие молодые мужчины с цепкими взглядами ничего не выражающих глаз и компактными пистолетами-пулеметами "Бизон" на плечах - не узнать это редкое оружие, бросавшееся в глаза цилиндрическим шнековым магазином, было невозможно, тем более, для кадрового контрразведчика. Еще один плечистый молодчик терпеливо ждал полковника на ступенях. При приближении Слюсаренко он требовательно протянул широченную ладонь, сурово буркнув:

- Ваше оружие!

Слюсаренко молча отдал сначала ПСС, затем трофейный "Глок", и охранник, посторонившись, произнес:

- Прошу! Поднимайтесь наверх!

Пожав плечами, бывший чекист, которому происходившее все сильнее напоминало сцену из американского кино, послушно зашел в дом, поднявшись по извилистой лестнице на второй этаж. Он оказался в просторной комнате, не производившей впечатления того места, где кто-то постоянно жил. Из мебели - стол посередине, несколько стульев, диван у стенки и закрытый бар. У противоположной стены - огромный плазменный телевизор. Никаких украшений, ни фотографий, ни картин на голых стенах, ковров или гобеленов тоже нет, зато есть запах краски и еще чего-то строительного.

Тихо скрипнула половица, и Слюсаренко, мгновенно обернувшись на звук, увидел вошедшего в комнату человека. Иван сразу же узнал его, того, кого едва ли не каждый день теперь показывали по телевизору в разделе официальной хроники и кого партизаны считали одним из своих врагов, заочно приговорив к смерти.

- Добрый день, - произнес Ринат Сейфуллин, подходя к гостю и протягивая ему руку. - Рад, что вы приняли приглашение и решили уделить мне немного времени, господин Слюсаренко. Или мне называть вас товарищ полковник?

- Что вам нужно? Что все это значит?

Бывший контрразведчик чувствовал смятение. Перед ним стоял враг, и этот враг знал, что самим Слюсаренко и его соратниками он давно уже приговорен. Но вместо этого Сейфуллин, с самого начала ставший одним из самых преданных слуг заокеанских "хозяев", всеми силами помогавший им устанавливать в России новый "порядок", вежливо протягивал руку, хотя должен был уже звать своих телохранителей.

- Я хочу поговорить. - Министр экономики нового российского правительства, так и не дождавшись ответного рукопожатия, прошел к столу, став возле него, спиной к окну и лицом к настороженному партизану. - Поговорить и предложить объединить наши усилия в той борьбе, которую вы ведете столь отчаянно и столь же безуспешно.

Произнеся эти слова, Сейфуллин замолк, ожидая, когда его ошеломленный собеседник придет в себя и сможет хоть что-нибудь вымолвить в ответ.

- Что вы хотите сказать? - Слюсаренко растерялся и сейчас, несмотря на всю свою выдержку, не мог скрыть этого.

- Прежде всего, хочу сказать, что вы, являясь прекрасным тактиком, ни черта не смыслите в стратегии, иначе никогда не устроили бы подобную бойню на пути из аэропорта. Или сперва хотя бы уточнили бы, кто находится в кортеже, полковник!

- В кортеже находились американские эмиссары, посланники президента США! И мы дали им понять, что каждый миг пребывания непрошенных гостей на русской земле может оказаться последним, несмотря на любую охрану!

- В кортеже находились инспекторы ООН, которым предстоит решить вопрос - быть или не быть присутствию американцев в России. Никому, кроме Вашингтона, не нужна оккупация нашей страны одной из великих держав. Генеральная Ассамблея ООН уже подготовила проект резолюции, предписывающей американцам вывести свои войска, и США вынуждены были бы подчиниться международному давлению. Или хотя бы действовать не в одиночку, а в составе интернационального контингента. Но вы сделали все, чтобы ооновские наблюдатели убедились - местные власти не способны навести порядок даже на пути от аэропорта до собственной столицы, и террористы действуют безнаказанно. А американцы получили повод, чтобы их войска продолжали занимать нашу территорию, обеспечивая "безопасность" находящихся в России иностранцев, раз уж сами мы оказались бессильны в этом деле! после всех ваших заявлений не ожидал, полковник, что вы и ваши товарищи так могут подыграть врагу!

- Чушь! Мы получили самые точные сведения о том, что вместе с ооновскими инспекторами в Москву прибывают американцы, в том числе советник президента по безопасности Бейл! Они были нашей целью!

- Но в последний момент американская делегация решила приземляться не во Внуково, а в Раменском, на своей базе. В тот самый момент, когда ваши бойцы уже занимали позиции, и давать приказ об отмене операции было поздно. Знайте, полковник, что тот, кто предложил саму идею атаки на кортеж, является провокатором, и хорошо, если он работает только на наши доморощенные спецслужбы, а не на американцев напрямую. На вашем месте, я бы избавился от "крота" немедленно!

- Это мне решать!

Растерянность Слюсаренко лишь росла с каждой секундой, с каждый словом, произнесенным Сейфуллиным. Полковник сам понимал, что гибель ооновских эмиссаров станет поводом для американцев оставить все, как есть. Весь мир убедится, что русские сами не способны ни на что, а это значит, кто-то должен присматривать здесь за порядком, и не было сомнений в том, кому выпадет эта роль.

- В прочем, после того, что произошло, я убедился в вашей решимости, и только поэтому сейчас говорю с вами, - продолжил Ринат Сейфуллин. - Признаюсь, выйти на вас было непросто, но в моей личной службе безопасности работает немало профессионалов, мастеров своего дела. Они подчинены мне лично, так что о нашей беседе не узнает никто. Во всяком случае, не слишком быстро, - хмыкнул Сейфуллин, и Слюсаренко понимающе усмехнулся в ответ - утечка информации неизбежна, это лишь вопрос времени, и нужно использовать предоставленную фору.

- Вы приняли власть из рук американцев, - задумчиво, медленно выцеживая слова, произнес Слюсаренко. - Прежнее правительство объявило вас преступником, вас вполне могли арестовать, а сейчас вы - один из первых людей в государстве. У вас есть все, вам ничто не грозит. Зачем вам я? Почему вы пытаетесь убедить меня в том, что среди нас есть предатели? Для чего все это?

Ринат Сейфуллин ничего не ответил. Он молча подошел к окну, повернувшись к бывшему полковнику ФСБ спиной, став вдруг невероятно уязвимым. И лишь спустя почти минуту глухо произнес, не оборачиваясь:

- Свое состояние я нажил не вполне законным путем, хотя это было давно. Я не мафиози, не вор в законе, пусть и приходится общаться с разными людьми. Общество устроено так, что уважают богатых, а, значит, сильных. Я хотел, чтоб моих детей уважали, чтоб они жили, не отказывая себе ни в чем, жили, а не существовали! Хотел, чтоб моей жене не пришлось работать день и ночь, выбиваясь из сил за жалкие копейки в тщетных попытках обеспечить своих детей! Я делал все для них, не для себя, но их больше нет, а я остался по страшной прихоти кого-то там, на небесах! Они умерли, когда на мой загородный дом упал сбитый русским истребителем американский "Геркулес", и все, что осталось мне - пепелище, руины! Этого бы не случилось, не будь войны! Мне плевать на политику, я хочу отомстить, и вы, полковник, с теми, кто готов за вами пойти, станете орудием мести в моих руках! У нас разные мотивы, но цель одна - чужакам не место на нашей земле, и лучше, если они покинут ее в гробах, а не на своих двоих! У вас есть люди, готовые умереть ради этой цели, а я могу дать им все, чтобы эти смерти не были напрасными!

Сейфуллин пошел к столу, взяв пульт от телевизора, щелкнул клавишей. Звука не было, но на экране замелькали кадры, снятые несколько часов назад на Ленинском, виды которого узнали оба. Куда-то мчалась "скорая", пролетел вертолет, появились на экране и исчезли полицейские в полной экипировке, их сменил какой-то чин в мундире с золотым шитьем, что-то мрачно говоривший.

- Американцы нарушили собственные обещания, - вымолвил Сейфуллин, взглянув на своего гостя. - Их беспилотный самолет нанес ракетный удар по жилому району. В доме, где находилась ваша группа, погибло пять человек, мирные жители, еще несколько получили ранения. Этого американцам было мало, они еще раз обстреляли вашу группу уже во дворе. Прицел оказался не точен, погибло четверо полицейских, тех, кому янки вроде бы хотели помочь. За этот инцидент американское командование не извинилось, напротив, сейчас в небе над Москвой находится с полдюжины их беспилотных разведчиков, разумеется, вооруженных. Нас ни во что не ставят, а нам пока нечем ответить всерьез!

- А вы думали, будет по-другому?

- Американцы хотели сделать нас совсем беспомощными, но кое-чего мы все еж добились. Мы воссоздали вооруженные сил, пусть и называемые полицией. Их немного, всего несколько бригад, но людей туда подбирали не случайных, оснастили их тоже неплохо, даже есть легкая бронетехника и вертолеты, хотя янки это не по душе, но они пока терпят.

- Та самая полиция, от рук которой сегодня погибли мои товарищи, - зло выплюнул Слюсаренко. - Да, отличный повод для гордости!

- Кстати, не задумывались, почему такие большие потери? из четырех ваших групп две были уничтожены полностью, вам удалось прорваться, потеряв двоих, еще одна группа ушла в полном составе, возможно, с ранеными, но вырвались все. Но именно вырвались - спустя три минуты после начала атаки полиция уже знала расположение ваших позиций, а не работала "по площадям".

- И что?

На самом деле Иван Слюсаренко уже вполне понимал, к чему клонит Сейфуллин. Только верить в это не хотелось.

- Среди вас есть предатели. Вы еще готовили план, а кто-то в Министерстве внутренних дел знал его детали. Вам позволили убить ооновцев, а затем начали убивать вас, но тогда, когда ничего уже нельзя было изменить. Главное вы сделали - показали всему миру, как слаба наша власть, дали повод американцам остаться в России всерьез и надолго, якобы оказывая услугу и нам и всему человечеству.

Сейфуллин щелкнул пультом, выключив телевизор.

- Мы сделали то, что должны были сделать, - вскинулся Слюсаренко. - А что сделали вы? Верно служили новым хозяевам?

- Ты еще ничего не понял, полковник? Когда вы стали размещать в Интернете свои угрозы, я не воспринимал вас всерьез. Когда узнал о гибели американских солдат, попавших в засаду, изменил свое мнение. А после того, что произошло сегодня, понял, что вместе, общими усилиями, мы добьемся того, к чему стремимся. Собери побольше людей, которым небезразлична судьба России, а я укажу вам настоящую цель! Поверь, я на твоей стороне, полковник! Позволь мне отомстить за семью!

Бывший полковник ФСБ Иван Слюсаренко, ныне превратившийся в преследуемого всеми преступника и террориста, больше не колебался. Что-то вдруг изменилось в нем самом и вокруг него. Стоявший перед ним человек, уверенный в себе, наделенный властью, почти всемогущий по меркам простых обывателей, не требовал, не приказывал. Он лишился самого дорогого, что может быть у человека, и хотел отомстить, и это желание, пришедшее из седой древности, когда жизнь была намного страшнее, но и намного проще, хорошо было понятно боевому офицеру, тоже творившему месть за своих бойцов, погибавших и на склонах кавказских гор, и в московских трущобах.

- Сегодня много моих товарищей погибло, - промолвил Слюсаренко. - Но еще больше готовы пожертвовать собой, только если указать им настоящую цель, если цена их смертей окажется действительно высока. Если среди нас есть предатель, я смогу от него избавиться, но мне будет нужна ваша помощь.

- Я сделаю все, что нужно. Моя служба безопасности способна творить чудеса, - усмехнулся Сейфуллин. - Отыскали же они вас за полдня, полковник!

Они шагнули навстречу друг другу и крепко пожали руки. В тиши подмосковной дачи, окруженной двойным кольцом охраны, был заключен новый союз. И вскоре тем, кто считал себя полноправными хозяевами покоренной России, предстояло ощутить на себе его зарождающуюся мощь.


Загрузка...