Демон

ЧАСТЬ 1 МЕЧ МАСТЕРА

Сырые коричневые стены подвала украшали только редкие факелы, воткнутые в специально выдолбленные отверстия. Впрочем, это могло быть и глубокое подземелье — никаких окон или продушин под потолком не проглядывалось, свод глухо смыкался над головой, а между камней стен никаких стыков рассмотреть не удавалось.

Возможно, искусные строители так плотно подогнали кладку, что швы остались неразличимы — но столь же правдоподобно и то, что не очень мастеровитые, но трудолюбивые ремесленники вырубили помещение в едином скальном монолите.

В пользу второго предположения говорила весьма грубая обработка поверхности. Хотя… В двадцатом и начале двадцать первого веков стилизация под неуклюже отесанный камень получила весьма широкое распространение. В угоду моде плазменные резаки под руководством компьютера наносили характерные признаки «неуклюжей работы» с микронной точностью.

Найл сделал шаг вперед, споткнулся обо что-то мягкое, отступил и опустил глаза вниз.

Он стоял в центре обширной октограммы, вдоль толстых белых линий которой бежали цепочки мелких красных иероглифов. Однако больше всего Посланника Богини удивило то, что он был совершенно обнажен. Из одежды оставались только золотой перстень на безымянном пальце правой руки — недавний подарок Ямиссы; и широкий золотой браслет с вытянутым крестом на левой руке — знак одитора.

— А где всё?.. — невольно вырвалось у него.

Привычный к невзгодам, неожиданным зигзагам судьбы, всегда готовый к самым неожиданным напастям он, пожалуй, обошелся бы без одежды и на снежных вершинах Серых гор, и под палящим солнцем Золотого Мира — но вот без оружия за поясом правитель сразу испытал острую неуютственность.

Выросший в пещере посреди пустыни, Найл с молоком матери впитал непреложную истину: смерть всегда находится рядом.

Стоит расслабиться хоть на мгновение, как она немедленно появится на гребне бархана в образе непобедимого черного скорпиона, свалится с небес ширококрылой саранчой или с шелестом выскользнет из неприметной норы в виде многометровой сколопендры. Поэтому в руках охотника всегда должно находиться копье, за поясом собирающего плоды человека — торчать нож, а в пещере, в минуты полной безопасности, оружие обязано лежать на расстоянии вытянутой руки. Даже став правителем, Найл не избавился от юношеских привычек и всегда спал с мечом под подушкой. А тут вдруг: ни одежды, ни клинка…

Поежившись, правитель оглянулся и в стороне от себя, возле сколоченного из толстых досок стола, освещенного двумя близко посажеными факелами, увидел низкую фигуру в бесформенном балахоне.

Лицо человека в пляшущих отблесках огня разглядеть не удалось, но громкий испуганный голос прозвучал, хоть и фальцетом, но ясно и разборчиво:

— Хевентес летюине гооне оло…

В животе остро засосало, словно крепкая нить обернулась вокруг желудка и потянула его вниз, в холод и тьму, перед глазами замелькало нечто неразборчивое…

— Уфф! — Найл рывком сел в постели.

— Ты чего, Посланник? — сонно пробормотала Ямисса и повернулась на другой бок.

Правитель с облегчением выдохнул, потянулся: приснится же такое! Потом усмехнулся словам супруги — надо же, спросонок называть своего благоверного по званию!

Она бы еще весь титул выдала! Как там? Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, одитор триединого Бога. Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, одитор триединого Бога встал, потянулся, подошел к столу, налил из кувшина в стакан жены воды, выпил, сделал еще пару шагов и распахнул окно.

Заря только занималась, но воздух за ночь остыть так и не успел, и теперь втекал в комнату мягкой, еле ощутимой струйкой.

В конце улицы неподвижно замерли двое пауков. Вряд ли смертоносцы могли «застыть» при такой погоде, да еще в столь странном месте. Значит, кто-то их сюда поставил.

Правитель выглянул из окна и в другом конце улицы увидел еще пару восьмилапых. Похоже, и вправду под его окнами на ночь выставили охрану. С чего бы это вдруг? Дравиг, помнится, ни о каких тревожных признаках не сообщал. Да и Тройлек тоже. Надо будет задать им пару вопросов после завтрака.

Впрочем, Найл и сам ощущал что-то странное, хотя никак не мог понять — что.

Чистое небо, тишина. Сонный покой спящего города. Все как всегда. Вот только в душе обосновалось некое беспокойство. Какие-то мелкие признаки, отмечаемые органами чувств, но не доходящие до сознания не соответствовали обычному образу просыпающегося города пауков.

— Тепло, — негромко пробормотал правитель. Тепло.

Посланник откинул голову назад, закрыл глаза и легко, привычно раскрыл свое сознание, раскидывая его во все стороны, сливаясь своей энергетикой с аурой огромного организма, сложенного из множества клеточек — людей, пауков, жуков, растений и домашних животных.

Он не ощутил ничего, кроме обычного рывка расширяющегося диапазона восприятий, кроме утренней сонливости и присущей всему живому лени. И это хорошо: как любая часть человеческого тела остается практически незаметной, пока с ней все в порядке, и начинает о себе напоминать, стоит завестись какой-нибудь болячке, так и организм города своей незаметностью докладывал: все в порядке.

Не ощущается нудной тянущей боли, как бывает при возникновении эпидемий, не возникало чувства голода, как случалось при нехватке рабочих рук, не было острой боли, что прорезалась, когда между многочисленными обитателями полуразрушенных домов внезапно возникали ссоры, переходящие в кровавые драки.

По счастью, такое случалось довольно редко и немедленно пресекалось ближайшими к месту событий смертоносцами. Даже перестав быть высшими властителями человеческих судеб и жизней, восьмилапые не выносили драк между бывшими своими рабами и нещадно пресекали любые споры на чересчур повышенных тонах.

Нет, в городе все оставалось спокойно.

Найл вышел из спальни, пересек большую комнату своих покоев, из окна кабинета выбрался в чашу дерева-падальщика, потом умылся. После свадьбы он умывался сам, хотя княжна вроде бы и не возражала, чтобы правителя омывали специальные служанки. Впрочем, настаивать на этой процедуре Ямисса тоже не стала.

Вытираться Посланник не стал — испаряющиеся с тела капельки воды хоть ненадолго продлевали приятное ощущение прохлады. Вместе с прохладой пришло ощущение голода.

Найл заглянул в спальню: княжна продолжала безмятежно спать. Он пожал плечами и потянулся к вазе с фруктами, выбрал большую спелую грушу и впился в нее зубами, взглядом выбирая себе что-нибудь еще. Виноград, персики, абрикосы, какие-то экзотические зеленые продолговатые плоды, клубника.

В покои правителя никогда не подавали только яблоки. С тех пор, как Посланник Богини узнал, что аромат свежих яблок, который срывался с уст его жены, есть признак смертельно опасного диабета, он раз и навсегда утратил интерес к этим плодам.

За окнами почему-то стало темнеть. Прихватив с собой кисть бордового винограда, правитель отошел к окну, взглянул на небо и увидел иссиня-черные, тяжелые тучи ползущие со стороны Дельты.

— Дождь! — окатило его восторженной догадкой. Сейчас начнется дождь!

За свои восемнадцать лет Посланник Богини видел дождь всего четыре раза. Первый раз еще совсем маленьким, когда они с матерью и братьями любовались щедро льющимися с небес потоками, впервые за долгие годы не боясь паучьих шаров с сидящими в них восьмилапыми охотниками на дикарей. Второй раз — уже в городе, когда он, новый раб, пленник пауков, совершил свой побег. Третий раз опять здесь, уже будучи правителем, назначенным сюда волей Великой Богини Дельты. Потом, во время бегства от захвативших Южные пески северян, он вместе с прочими изгнанниками едва не попал под ливень в джунглях Дельты, но небо в тот раз передумало, и четвертый в своей жизни дождь Посланник встретил здесь, у причала порта, в ожидании невесты, княжны Ямиссы, которую ему отдал ему бывший враг, а ныне родственник, князь Граничный.

И вот сейчас, с минуты на минуту, начнется пятый в его жизни дождь!

— Ямисса, вставай, — затеребил он супругу. Дождь будет.

— Опять? — сонно пробурчала она, подтаскивая край одеяла повыше, на ухо. Окно закрой.

— Какое закрой?! — возмутился Найл. — Дождь! Пошли, побегаем?!

— С ума сошел? — вполне осознано отчитала его княжна все тем же, сонным, голосом. Ты же князь, а не мальчишка какой. Вымокнешь. Она передернула плечами, зевнула и повернулась на другой бок. Не смей.

Конечно, ей хорошо говорить. У них, в северных землях, чуть ли не каждый год, говорят, дожди случаются. А тут…

Найл опять выглянул в окно.

Двое смертоносцев с одной стороны, двое с другой. Совершенно пустой переулок. Да кто его тут увидит? Посланник отдал ближайшему воину мысленный приказ. Тот сорвался с места, легко и непринужденно, словно по ровной земле, промчался по стене дома, ударил кончиком брюшка о подоконник и упал вниз, оставляя за собой чистую белую нить. Найл ухватился за паутину, привычно прилепляя и отлепляя ладони быстро спустился вниз, вышел на середину улицы, поднял лицо к небу и широко раскинул руки.

В ответ небеса сверкнули, по ушам ударил тугой, упругий гром.

Найл ждал.

Послышался тихий, вкрадчивый стук, словно в дверь поскребся самый жалкий и трусливый из слуг… Прекратился. Снова возобновился со все возрастающей частотой.

Разогнавшиеся с заоблачных высот капли врезались, разбрызгивая пыльные облачка, в дорожную колею, мгновенно превращаясь в серые шарики; они падали одна за другой, с шелестом прорезая воздух — но ни единая никак не решалась прикоснуться к Посланнику Богини, Смертоносцу-Повелителю, человеку, правителю Южных песков и Серебряного озера, одитору далекого Золотого мира.

— Ну, — требовательно стукнул ногою Найл.

Тотчас лицо ужалили сразу несколько обжигающе-ледяных тяжелых капель, они стали врезаться в плечи, руки, ладони, пробивать волосы до самой кожи и растекаться под ними.

— Еще, еще, — требовал Найл, наслаждаясь давно забытым ощущением легкого озноба.

Волосы намокли, лицо и руки перестали чувствовать многочисленные удары ливня, а холодная вода текла по лицу, заполняя глазные впадины и забираясь в рот, текла по спине, груди, по ногам. Ноги стали ощущать довольно плотный напор — залитая по щиколотку площадь избавлялась от влаги, сбрасывая ее в сторону реки по узкому переулку вдоль дворца Посланника Богини.

Под стенами хищно рычал поток не менее, чем по колено глубиной, посреди дороги глубина составляла пока примерно по щиколотку, но быстро повышалась.

Найл представил себе размеры города, количество рухнувшей на него воды и понял, что скоро окажется в воде по горло. А еще скорее — окажется вместе с потоком в русле реки.

Азарт и восторг мгновенно улетучились. Правитель прикинул свои силы, расстояние до стены дворца и двинулся навстречу водопаду.

Шаг — глубина поднялась до уровня колен. Еще шаг — вода с силой давит на бедра. Еще шаг — достигший пояса поток сбил-таки его с ног, но в последний миг Посланник успел метнуть тело в сторону свисающей из окна паутины. Выигранных шагов как раз хватило, чтобы успеть продвинуться на оставшиеся полтора метра к дому, прежде чем вода пронесет мимо.

Правитель цепко ухватился за белую нить, а поток быстро развернул его ногами в сторону реки и принялся жестко бить по спине, словно состоял не из податливой жидкости, а из неструганных досок. Впрочем, все это было пустяком по сравнению с опасностью оказаться в стремнине полноводной реки, и Найл даже позволил себе немного отдохнуть, прежде чем забраться в окно.

— Найл! — княжна наконец-то разлепила глаза и призывно протянула к нему руки. Как ты приятно пахнешь. Свежестью… Дождем… Зря ты в такую погоду у открытого окна стоял, мог ведь и простудиться. Иди ко мне, я тебя согрею.

Высокий трон в главном зале города наконец-то обрел своего хозяина — княжну Ямиссу.

Найл, практически всю свою жизнь проведший в странствиях, был куда более привычен сидеть на земле, песке, траве или камнях, нежели на жестком и тесном кресле с прямой спинкой и высокими подлокотниками, да и разговаривать с людьми или пауками сидя, в то время как собеседники стоят, не умел.

Однако северянка, воспитанная при дворе и привычная к этикету, чувствовала себя на троне просто и естественно, а привезенное мужем длинное платье, набранное из золотых пластин, колец и цепочек, придавало ей такую величественность, что любой проситель или гость, вошедший в зал, мгновенно замирал в восхищении от зрелища фигуры чистого золота, но с человеческим лицом, живыми глазами и шевелящимися от легкого сквозняка длинными каштановыми кудрями.

Люди воспринимали ее ожившей богиней, воплощением богатства и могущества, верховной повелительницей богатой южной страны. На стоящего в сторонке Найла с его скромной туникой и простенькой кожаной перевязью, никто и внимания не обращал — у такой величественной властительницы не может не быть сотни-другой людишек-телохранителей.

Вот и сейчас: княжна привычно, легко и непринужденно уселась на трон, а Посланник Богини удобно устроился на ступеньках балюстрады, поджав ноги и облокотившись на колонну.

Со стороны посмотреть — хозяйка и верный раб. Впрочем, в зале находились лишь те, кто хорошо знал истинное положение вещей и, в отличие от двуногих, мало обращал внимания на внешнюю сверкающую мишуру: трое пауков-смертоносцев. Командующий армией Южных песков Дравиг, управитель города Тройлек, и единственный уцелевший ученый — Шабр.

То, что в его совете, фактически руководившем страной, волею судеб оказались одни пауки, сильно смущало правителя.

Пытаясь хотя бы внешне установить баланс между двуногими и восьмилапыми жителями Найл пытался приглашать на такого рода совещания Привратницу Смерти, командующую флотом, просто умницу не по годам Юлук.

Однако Джарита лаконично ответила, что ей в совете делать нечего, Назия, наконец-то укомплектовав команды, постоянно находила повод отправиться в плаванье, а трехлетней, хоть и рослой девчонке Юлук на совете показалось скучно, и она просто перестала сюда являться.

Вот и получалось, что страной, населенной людьми, пауками и жуками-бомбардирами фактически управляют одни смертоносцы. Как-никак, сам Найл считался Смертоносцем-Повелителем, а Ямисса была всего лишь его женой, юридически не имея никаких должностей.

— Кстати, — вспомнил Найл, повернувшись к Тройлеку, — как идет подготовка флота к отправке в Золотой мир?

— Нам осталось погрузить древесину и ткани, — отчитался управляющий. Товары уже приготовлены, их переправка на корабли займет дня два.

— А где Назия?

— Руководит погрузкой.

Разумеется, для женщины, ставшей командующей флотом, проследить за погрузкой было куда важнее обсуждения городских дел. Ведь именно ей предстоит повести полторы сотни кораблей к берегам далекого Золотого мира. А с городом пусть разбираются те, кто остается здесь.

— Дравиг, а ты мне ничего не хочешь сказать? — свои слова Посланник подкрепил образом охраняющих улицу смертоносцев.

— Да, — признал старый паук, — я выставил охрану на улице перед вашими окнами и на крыше над ними.

— Что-нибудь случилось?

— Вчера днем опять исчез ребенок, — Дравиг выстрелил в правителя картинкой поднимающегося в небо воздушного шара.

— Какой ребенок? — все равно не понял Найл.

— Мальчик, сын Лоймы и Стива, восемь с половиной месяцев со дня зачатия, — с ярко выраженной обидой объяснил Шабр. — Он должен был родиться через две недели.

— Опять?! — вскочил на ноги правитель.

— Да.

— Может быть, хоть кто-то соизволит мне объяснить, что происходит? — подала с трона голос княжна.

— Сейчас, — кивнул Найл, и снова обратился к Дравигу: — Что это было на этот раз?

— Нечто летающее. Этого не видел никто, кроме Стива и Лоймы, — но он сейчас же кинулся в погоню, а она без сознания.

— А вы не пытались привести ее в чувство?

— Она пережила слишком сильный шок, — объяснил Шабр. — Если помешать энергетике сознания восстановиться естественным путем, аура может нарушиться и частично утеряться.

— С ума, что ли, сойдет? — перевел Найл хитрую фразу на человеческий язык.

— Да.

— Мне уйти? — холодно поинтересовалась Ямисса.

— Извини, — Найл взял руку своей жены и поцеловал ее ладонь. Холод во взгляде княжны тут же растаял, но это отнюдь не значило, что можно было увильнуть от подробных объяснений. Понимаешь, около года назад Райя, хозяйка солеварни была беременна. Беременность длилась больше одиннадцати месяцев, и мы с Шабром ожидали, что ребенок будет каким-то особенным, более совершенным, что ли. Но незадолго до родов ребенок исчез. Точнее, был похищен какими-то странными людьми, приплывшими на огромной бригантине. Да так ловко, что сама Райя ничего толком не поняла. Это именно она сейчас покупает детей в городе твоего отца: я решил отправить ее подальше от моря. Ну, а полгода назад, уже при тебе, при очень похожих обстоятельствах совсем рядом с городом исчез целый караван крестьян с продуктами, отряд братьев во главе с Сидонией и два десятка пауков, посланных на их поиски.

— Кто-то был беременным?

— Не знаю, — пожал плечами Найл. — Исчезло слишком много людей и пауков. Заранее никого из них никто не осматривал.

— Сидония и две охранницы из ее отряда носили по плоду, — поправил правителя Шабр. — Одна из молодых братьев собиралась родить тройню.

— Наверно, — не стал спорить с восьмилапым селекционером Найл. — От ребенка Лоймы мы тоже ждали очень многого. Это сын Стива, одного из астронавтов, прилетавших с Новой Земли. В общем, это должен был быть ребенок современной женщины и одного из прародителей нашего человечества. И вот, видишь… За две недели до рождения…

— Да, неприятно, — согласилась Ямисса. — Не хотелось бы мне оказаться на месте этих женщин. А что сказал Стив?

— Он полетел в погоню, — прислал Дравиг импульс сожаления. Он держал рядом с домом свой шар.

— Скоро вернется, — пожал плечами Посланник. Похоже, наши гости умеют довольно быстро исчезать из поля зрения.

— Я не совсем поняла одного, — подняла палец княжна. Почему Дравиг выставил охрану у наших окон? Надеюсь, никто не подозревает, что я поддерживаю связь с каким-нибудь астронавтом?

После всеобщего минутного молчания Ямисса криво усмехнулось:

— Понятно. Ребенок Райи был от тебя.

Это прозвучало не столько как вопрос, сколько как утверждение, и тем не менее правитель виновато кивнул.

— Но я надеюсь, ты сможешь разгадать эту загадку еще до того, как под моим сердцем начнет шевелиться наш ребенок, Найл? — поджала губы Ямисса.

— Да, я найду и уничтожу виновника, — пообещал Посланник Богини.

— Хорошо, — княжна поднялась с трона. Прошу меня извинить, но я чувствую себя усталой. Мне нужно немного отдохнуть.

Девушка быстрым шагом вышла из зала, громко хлопнув за собой дверью.

— Что еще у нас плохого? — проводив ее взглядом, поинтересовался Найл.

— На восточные рубежи князя Граничного напали дикие племена, — сообщил Тройлек. — Они используют в сражениях стальных птиц и изрыгающих огонь железных монстров.

Мысленная речь образна, и правителю показалось даже забавно увидеть «картинку» сообщения, в которой на маленьких полуголых человечков накидываются огромные чайки, поросшие перьями из сверкающей стали, а по земле наступают неуклюжие жуки-олени, изрыгающие огонь из широко открытого рта.

Похоже, почтовые пауки сами дикарей не видели, а история про страшных монстров пересказывалась для них кем-то из людей.

— Ладно, — отмахнулся Найл, не отрывая глаз от дверей, в которые вышла женщина. Эти чудища от нас далеко, нам с ними не воевать. Появится Стив, пришлете его ко мне.

Посланник заторопился за женой. В коридоре ее не оказалось. Правитель быстрым шагом направился в свои покои и застал Ямиссу на постели, свернувшейся калачиком. Он осторожно потянулся к ней сознание, и с облегчением осознал, что причиной слез княжны стала не запоздалая ревность к хозяйке солеварни, а неожиданный испуг за себя, свою страшную болезнь, за возможность своего бесплодия.

— Ну что ты, — Найл присел рядом и бережно переложил ее голову себе на колени. Диабет никак не мешает иметь детей. И передается детям далеко не всегда. У нас в запасе есть отличный инсулин. Не тот, который делают в Запретных развалинах, а свой, чистый, безопасный. Тебе хватит его навсегда. Не бойся, любимая моя. Все будет хорошо.

Хотя после захвата звездолета и разграбления его медицинского отсека Посланник Богини смог раздобыть для своей жены несколько больших коробок настоящего синтетического инсулина, который теперь бережно хранился в холодных подземельях Черной Башни, он все-таки попытался организовать изготовление простейшего самодельного инсулина из поджелудочных желез ягнят. Найл хотел на всякий случай иметь запасной вариант получения лекарства для Ямиссы.

Он слишком хорошо понимал, что жизнь любимой напрямую зависела от наличия этого снадобья. Любая случайность могла убить княжну в течение считанных дней, и правитель не желал рисковать даже в малом.

Правда, мутный настой на рубленой железе новорожденного ягненка, впервые получившейся в керамической ступке, сам он никогда и никому не рискнул бы вколоть в вену. Зато Шабр оказался куда более любопытен и менее щепетилен.

С помощью хорошо проваренного в соленой воде пустотелого шипа серого скорпиона жижу вдавили под кожу одному из умирающих переселенцев с очень похожими признаками болезни — и тот действительно исцелился! Ненадолго, всего на два дня — но стало ясно, что инсулин можно изготовить самим.

Следующим участником истории стал Тройлек. Услышав про животворное снадобье, он тут же учуял возможность изрядно увеличить доход казны и убедил Шабра продолжить опыты, чтобы научиться добывать инсулина как можно больше и как можно быстрее.

К тому моменту, когда ученый смертоносец досконально разобрался в лекарстве и утратил к нему интерес, под плотными шатрами в Запретных развалинах трудилось почти шесть десятков вышколенных рабов под руководством четырех смертоносцев, помнивших весь процесс до мельчайших деталей.

Ежедневно из подвала дворца заезжим купцам продавалось пятнадцать керамических флаконов. Продавалось по двойному весу золота — весу вместе с флаконом! А уж за сколько торговые люди перепродавали снадобье в чужих землях — страшно и представить.

Зато теперь, случить под Черной башней обвал, потоп, извержение вулкана, правитель мог в любой миг спокойно спуститься в подвал собственного дворца и принести жене лекарство от неминуемой смерти.

— Все будет хорошо, родная, — погладил Найл жену по голове. Вот увидишь, все будет прекрасно. У нас родится трое сыновей и три девочки. Они будут красивыми, как ты, и живучими, как я.

— И сильными, как ты, — тихонько поправила Ямисса.

— Да какой я сильный? — невольно вздохнул Найл. — Вот Юлук или Нефтис, это да. Смертоносцы постарались, когда породу охранниц себе выводили. По-моему, ни один ваш северный барон с ними не сравнится.

— Но барона Весеннего холма победил все-таки ты. Все боялись, а ты победил! — с гордостью напомнила княжна, видимо позабыв, что сама и натравила могучего великана на гостя из Южных песков.

— Он оказался слишком глуп и самонадеян, — поморщился правитель. Я бы на его месте изрубил меня на мелкие кусочки…

Найл запнулся, вспомнив что ставкой в поединке был платок княжны. Собственно, он так и так оказался на месте барона.

Ямисса тоже погрустнела, видимо вспомнив давнишнюю глупую выходку. Ведь она едва не пожертвовала собой ради убийства своего единственного…

— Ну что ты опять, — прижал ее к себе правитель. Ведь все давно позади…

— Почему у меня до сих пор ничего не появилось? Может, я…

— Перестань, — встряхнул ее Найл. — В северных землях есть такая примета: если молодые сильно любят друг друга, в первый год ребенка у них не появится. Неужели не слышала? А ведь я тебя очень люблю.

— Как хорошо, что ты тогда выиграл мой платок, — немного успокоившись, прошептала княжна. А то бы я тебя ненавидела до самой смерти.

— Любила до самой смерти, — улыбнулся Найл. — Просто тогда ты немного запуталась в своих чувствах.

— Наверное, — тряхнув головой, княжна села. Я наверное, растрепалась вся, да? И платье нужно снять. Тяжелое.

— Я позову служанок, — правитель встал, направился к дверям.

— Стой! — голос княжны прозвучал неожиданно твердо. Найл оглянулся.

— А откуда ты знал, о чем я думаю?

— Когда?

— А вот сейчас… И раньше… — девушка прикусила губу. Я ведь так ни разу и не сказала, из-за чего разнервничалась.

— Догадался.

— Да? — она, шелестя золотом, поднялась с постели и шагнула к мужу. А как? Я уже не раз замечала: ты отвечаешь мне даже тогда, когда я ни о чем не говорю. Поправляешь, напоминаешь, объясняешь.

Найл ощутил холодок в груди. За все время своего знакомства с Ямиссой он так и не признался, что умеет читать мысли не хуже пауков. А теперь не знал, как оправдаться. Что будет, когда она узнает, что весь этот год он легко и непринужденно заглядывал к ней в сознание?

Правда, сознательно он это делал, только пока северянка оставалась его пленницей. Но как это доказать?

Поверит ли она на слово?

К тому же, прикосновение к сознанию собеседника стало для Посланника Богини настолько же естественным, как для любого другого человека — взгляд на лицо того, с кем говоришь. Естественно, мысли супруги тоже оказывались в зоне его естественного восприятия.

— Ты что это, приставил ко мне паука-переводчика?

— Вот еще, придумала! — вздох облегчения, вырвавшийся из груди Найла, был таким естественным, что княжна сразу поверила в искренность мужа.

В северных землях умелыми смертоносцами, которые прощупывали мысли человека и тут же ментально сообщали о них своему господину, пользовались почти во всех замках. Иногда таким образом мужья следят за женами, жены за мужьями; матери — за дочерьми, дочки — за любовниками. Но в подобную подозрительность ее Найла княжне и самой верилось с трудом.

— Но как тогда ты каждый раз угадываешь, о чем я думаю? — уже более игривым тоном поинтересовалась она.

— Ты же моя половина? — шутливо пожал плечами Найл. — Как же я могу не знать твоих мыслей и желаний?

— Значит, ты знаешь все, о чем я думаю, Смертоносец-Повелитель? — Ямисса с улыбкой приблизилась и положила руки ему на плечи, а сердце правителя опять испуганно екнуло вниз. А о чем я думаю сейчас?

Она думала о том, что ей все равно нечего скрывать от своего любимого, но Найл на всякий случай решил оставить вопрос без точного ответа:

— Ты очень хочешь снять это тяжелое холодное платье.

— Пожалуй, ты близок к истине, — медленно кивнула она. Будешь звать служанок?

— Не позову, — опустился на колени правитель, запустил руки под длинный подол и стал поднимать его вверх, скользя пальцами по ее теплым щиколоткам, коленям, бедрам… Грохнула дверь. Найл шарахнулся от жены и оглянулся.

В большую комнату ввалился пыльный, запыхавшийся Стив. Он подбежал к Посланнику и с громким стуком упал на колени:

— Отдай… — он перевел дух. Дай… Дай мне мой скутер! Я их догоню! Я их всех догоню, мерзавцев!!!

Пилот стиснул кулаки и в отчаянии застучал ими по полу.

— Разве их было много?

— Отдай скутер! — взмолился Стив. — Уйдут!

— Их нет, Стив, — покачал головой Найл. — Они уже ушли.

— Я догоню!

— Нет, Стив, их невозможно догнать. Ты помнишь, как они выглядели?

Воспоминание об утренних событиях молнией промелькнули в памяти пилота, но Посланник Богини имел достаточно опыта, чтобы успеть ухватить мысль пилота и развернуть в своем сознании во вразумительную последовательность:

… Окно выделялось на серой стене большим темным квадратом, чуть украшенном поверху россыпью мерцающих звезд.

«Рано еще», — отметил про себя Стив, поворачиваясь на другой бок, и привычно закидывая руку Лойме на плечо, но рука неожиданно провалилась на пустую постель.

Он недоуменно приподнял голову, увидел залитый ярким электрическим светом проем двери и расслабленно откинулся на подушку.

«В туалет, наверное, пошла», — подумал бывший астронавт.

Понимание того, что здесь, в мире гигантских насекомых, вьючных тараканов, разумных пауков, сражающихся на мечах людей и воздушных шаров — электричество не может появиться в принципе, пришла далеко не сразу.

Сон мгновенно пропал. Стив рывком поднялся, прислушался к происходящему в соседней комнате:

— Кто здесь?

Он вспомнил про группу Флойда, отправленную изучать лесные племена северного побережья, да так и оставшуюся там после отлета корабля.

— Ребята, это вы? — переспросил он по-английски.

Никто не ответил.

Пилот быстро натянул штаны и двинулся по коридору, морщась от яркого света.

— Кто тут есть?

За распахнутой входной дверью череда ярких прожекторов со всей мощи била в стены древней телефонной станции, половина которой давно осыпалась, но в уцелевшей части на двух этажах сохранилось несколько обширных помещений и лестница, ведущая до самого верхнего, пятого этажа.

Стив прикрыл глаза рукой, пытаясь рассмотреть стоящее на улице сооружение. Ему померещилось, что оно имело хвостовое оперение, крылья, массивное шасси…

Летающая осветительная вышка? На лицо упала тень — ослепленный прожекторами, Стив скорее почувствовал, чем различил в силуэте свою Лойму.

— А ты что здесь делаешь?

— Прохожие воды попить попросили…

Сооружение издало низкий рев и медленно стронулось с места. Прожектора, проползая мимо, попеременно окатывали его яркими волнами.

Вот, наконец, последний из них миновал входную дверь, и Стив смог посмотреть им вслед. Теперь стало совершенно ясно, что это был тяжелый реактивный самолет. Округлый пузатый фюзеляж, неестественно толстые треугольные крылья. Ярким светом сияли на бортах круглые иллюминаторы. Из трех крупных дюз на корме вырывались языки светло-розового пламени.

Появление подобного аппарата на пыльных грунтовых улицах средневекового города, пусть и возникшего на развалинах мегаполиса двадцать второго века, изумляло само по себе. Большее изумление могла вызвать только цель визита: тяжелый реактивный самолет приземлился в центре города рядом с его домом чтобы…

Попить водички?!

Девушка внезапно обмякла, повиснув у него на руках.

Растерявшийся Стив едва не упал от неожиданной тяжести, но все же сумел более-менее аккуратно опустить ее на пол, прислонив к стене.

— Лойма, что с тобой? — Он нащупал под подбородком пульс. О, черт, что они с тобой сделали?!

Сердце билось ровно, спокойно. Жилка пульсировала сильными, полными толчками. Дыхание также оставалось нормальным. Если не считать потери сознания, девушка казалась совершенно здоровой. Вот только…

Они с девушкой всегда спали обнаженными. Воду для «прохожих» Лойма вынесла, не потрудившись накинуть на себя хоть что-нибудь — и теперь Стив мог без труда увидеть, что округлого живота, в котором на протяжении девяти месяцев рос их малыш, больше нет.

Девушка выглядела точно так же, как во время их первой встречи — сильная, здоровая, румяная, с ровным животом и широкими бедрами.

Похоже, ей только что сделали высокопрофессиональный аборт!

— Ах вы твари! — вскочил Стив.

Самолет продолжал потихоньку разгоняться по улице, но уж кто-кто, а Стив знал, что взлететь ему здесь не удастся — метрах в двухстах в сторону реки путь преграждал глубокий овраг.

— Ну, я вам покажу!

Он опустил девушку на пол, повернул ей голову набок, на тот случай, если вдруг начнется рвота, обежал дом вокруг, перепрыгнул груду осыпавшейся кладки и помчался вверх по лестнице.

За те месяцы, что он провел в паучьем городе, Стив успел вдосталь налетаться на воздушных шарах.

Привыкнув соблюдать меры безопасности, он вскоре сделал себе парашют-параплан, почему-то вызывающий у восьмилапых пилотов просто щенячий восторг, однако потихоньку начал скучать по «настоящим», твердым крыльям. Кажется, они появились очень вовремя!

Выскочив на площадку пятого этажа — кусок бетонной плиты, чудом удерживающейся в углу меж последних уцелевших стен, он нырнул под дельтаплан, застегнул на поясе ремень, ухватился за перекладину, в несколько шагов разбежался и прыгнул вниз.

По лицу хлестнул ветер. Стив подтянул перекладину к себе, набирая скорость, а потом качнул ее влево, огибая тянущийся к небу уступ обрушившегося здания.

— Есть!

В свете разгорающегося утра он увидел, что взлететь реактивному толстяку и вправду не удалось.

Каким-то образом развернувшись между домами, он начинал новый разгон по улице, ведущей к кварталу жуков. Зря старался: примерно в километре улица круто поворачивала на юг, а километра разбега этакой махине для взлета хватить не могло.

Впрочем, сам Стив был ничуть не в лучшем положении — он скользил по воздуху на высоте от силы десяти метров. При всей ловкости и аккуратности такой высоты ему хватит на дальность максимум в четверть километра.

Как ни хотелось пилоту немедленно впечататься в лобовое стекло самолета, полностью закрыв ему видимость и принудив к посадке, а поворачивать пришлось в прямо противоположном направлении — к темной яме, про которую среди горожан бродили самые дикие слухи.

На самом деле, это была старая вентиляционная шахта метро, по сей день излучающая тепло, а заодно — издающая временами жуткий утробный вой.

Этим утром шахта не выла, но дула даже активнее обычного. Стив проскочил прямо над ней, ощутив весомый толчок, развернулся, вернулся в восходящий поток воздуха, под небольшим углам отклонил перекладину и начал описывать пологие круги, метр за метром набирая высоту.

Самолет вдалеке лихорадочно оттормаживался, наконец-то поняв, что рискует врезаться в развалины.

Его пилотам явно не хватало опыта и глазомера, чтобы справиться с махиной. Создавалось впечатление, что они и вовсе первый раз за штурвалом. Оставалось непонятным, как им вообще удалось посадить лайнер на городскую улицу. Сейчас крылатый гигант медленно поворачивал нос в сторону пустыря Демона Света. Пожалуй, это было единственное место в городе, где ему действительно могло хватить открытого пространства для взлета. Зато и путь на площадь пролегал всего в полукилометре от вентиляционной шахты. Но высота — Стив успел набрать высоту всего лишь трех-четырех десятков метров. Этого никак не хватало для спокойного маневрирования.

— Ну же, скорее, скорей! — искренне воззвал бывший астронавт к таящемуся в земных недрах Демону Света. Дай мне тепла! Но дельтаплан никуда не торопился, набирая от силы три-четыре метра за круг, Демон Света спал в своих чертогах, не слыша молитв, а самолет аккуратно вкатил нос на ведущую к пустырю улицу и принялся в третий раз разгоняться для взлета. Однако теперь у него появился вполне реальный шанс на успех.

— Ну нет! — Стив резко оттолкнул перекладину и устремился наперерез.

Он твердо решил не позволить похитителям ребенка уйти, чего бы это ему не стоили. Пусть в руках нет оружия — но он мог попытаться закрыть им обзор через передние стекла, мог попытаться их и вовсе разбить.

В худшем случае — вогнать свой дельтаплан в турбину одного из двигателей…

Легкая птица с человеком под крыльями стремительно заскользила наперерез огромному, сверкающему металлом воздушному кораблю. Из-за горизонта с любопытством высунулся край солнца, мгновенно заливший город ярким светом нового дня.

— Быстрее, быстрее, — непрерывно уговаривал себя пилот, но скользящий по воздуху дельтаплан разгонялся слишком медленно. А реактивный толстяк тем временем прошел скорость принятия решения, скорость отрыва.

Еще мгновение — и переднее шасси оторвалось от земли.

Стив понял, что не успевает закрыть собой кабину и хладнокровно нацелился в висящий под левым крылом двигатель.

Нет, он не собирался жертвовать собой — вблизи черного жерла, жадно сосущего воздух, пилот собирался спрыгнуть вниз, и уже оттуда наблюдать, как станут выкручиваться пришельцы после отказа на взлетном режиме одной из турбин. А двигатель сдохнет совершенно точно — тонким лопаткам бамбукового каркаса планера не переварить.

О том, что разжать руки мало, что вначале нужно расстегнуть ремень астронавт забыл, и вспомнил лишь тогда, когда до надвигающейся турбины диаметром в человека оставались всего лишь считанные метры.

Пилот дернулся было в сторону, но вспомнил про своего неродившегося ребенка и решительно повернул прямо в двигатель.

— Все равно и вам не жить! — скрипнул он зубами.

По телу прокатился липкий холодный пот — и вдруг черная бездонная дыра исчезла! Он увидел лишь короткий серебристый блеск — и понял, что самолет повернул. Повернул мгновенно, практически под прямым углом, ни на секунду не прекращая набор высоты.

Стив толкнул перекладину вправо, положив дельтаплан практически на бок, но внешне хлипкая конструкция из веревок, бамбука и шелка выдержала, описав короткую дугу, и устремилась за убегающим лайнером.

Пилоту даже показалась, что она не просто увеличивает скорость, но и поднимается все выше и выше над землей. Хотя, возможно, под лучами утреннего солнца город успел нагреться и появились сильные восходящие потоки.

Самолет снова резко повернул, и Стив с ненавистью осознал, что архаичный по первому впечатления реактивный толстяк на самом деле прячет в себе куда более совершенные технологии, чем те, что известны на Новой Земле.

Ни один аппарат ни легче, ни тяжелее воздуха не способен поворачивать на такой скорости под прямым углом — ни в воздухе, ни на земле, ни на море.

Чтобы развернуть дельтаплан следом, его опять пришлось положить набок — бамбуковые рейки захрустели, но выдержали.

Бывший астронавт опять увидел перед собой высокое оперение самолета, и даже сквозь азарт преследования в сознание просочилась мысль удивления тому, что легкий безмоторный планер почти на равных тягается с многотонной реактивной громадиной.

Похоже, висящие на пилонах турбины были отнюдь не главной тяговой силой самолета — иначе тот должен был или мгновенно рухнуть вниз, или, наоборот, двигаться со скоростью, в десятки раз большей. И уж никак не мог поворачивать…

Самолет снова повернул — на этот раз точно на сто восемьдесят градусов. Стив резко оттолкнул от себя перекладину, гася скорость, потом поднял ее влево, описывая вираж, но когда он развернулся, самолета в небе уже не было.

— Ушел! — прокатилась в душе волна ненависти. Ушел, сволочь!

И тут бывший астронавт вспомнил, что во дворце Смертоносца-Повелителя все еще стоит его скутер — тот самый, на котором он летал, прежде чем попасть в плен.

Если уж на дельтаплане удалось почти полчаса висеть у самолета на хвосте — то уж догнать его с помощью скутера труда не составит.

Стив сделал широкий круг, осматривая небо, а потом повернул в сторону реки…

— Отдай скутер! — опять взмолился пилот. Уйдут! Они еще недалеко. Не могли они далеко уйти с такой скоростью!

— Их не было, Стив, — шагнул к нему Найл. — Не было. Тебе все это померещилось.

— Как это померещилось?! — возмущенный пилот попятился. А Лойма? А ребенок? Да я их видел своими собственными глазами.

— Тебе пора привыкнуть, — покачал головою Найл, — что увидеть своими собственными глазами — это не доказательство. Неужели ты так и не научился общаться со смертоносцами? Или не видел ничего их глазами.

— Да я… Я… — бывший астронавт выставил перед собой открытые ладони и потряс ими, словно хотел использовать пальцы в качестве доказательства.

— Ты же пилот, Стив. Ты же всю жизнь летаешь на всем, что только может летать! Ну, сам подумай

— разве могут самолеты поворачивать в воздухе под прямым углом?

— Наверное, они используют некую неизвестную технологию… — Не может существовать технологий, которые нарушают законы физики! — оборвал его Найл. — И ты знаешь это не хуже меня. Если летательный аппарат поворачивает под прямым углом, значит, он не имеет ни инерции, ни массы. А раз у него нет массы — его не существует.

— Но я его видел!

— Что ты как маленький, Стив! — вздохнул Найл. — Ну не существует технических устройств, не имеющих момента инерции. Ты видел лишь доказательство того, что его не существует. Это был муляж, галлюцинация, призрак, все что угодно — но только не самолет.

— Но где тогда мой ребенок?!

— Наконец-то ты задал правильный вопрос, — кивнул Найл. — Пока тебя дразнили поддельным самолетом, кто-то украл ребенка. Давай теперь попробуем посмотреть, что творится рядом с твоим домом.

Правитель ощутил нарастающий азарт.

Впервые история с похищениями происходила не где-то далеко, впервые он слышал о ней не в прошлом времени — все это творилось прямо здесь и сейчас.

Он мог сам, своими собственными руками пощупать следы похитителей, ощутить ауру их недавнего присутствия…

— Подожди его за дверью, Стив, — распорядилась княжна. Сейчас он выйдет и вы вместе отправитесь искать твоего ребенка.

Хотя бывший астронавт все еще горел жаждой мести, он успел несколько прийти в себя, и теперь,

в ответ на прямой приказ, неуклюже поклонился и вышел за дверь.

— Ну?! — повернулась княжна к Найлу. — Что ты скажешь на этот раз?

— Про что? — удивился правитель.

— Про историю Стива.

— Ну, — начал подбирать слова Посланник Богини, — это происшествие действительно отчасти похоже…

— Нет, — холодно оборвала его Ямисса, — на что это происшествие похоже, я и сама отлично понимаю. Ответь-ка лучше, откуда ты узнал, на чем улетели воры, и как они поворачивали под разными углами?!

— Я… догадался…

— Не лги. Хотя у меня нет слухового паука, но вранье от правды я и сама отличу.

— Ямисса…

— Что «Ямисса»?! — повысила голос княжна. Почему «Ямисса»? Я здесь кто — гостья? Вражеский лазутчик? Почему ты всегда скрываешь от меня все, что связано со страной? Меня по сей день запирают во время Праздника Мертвых, меня не пускают к Черной Башне, мне не говорят, что младенцы мужчин дворянской крови исчезают в лапах каких-то чудовищ, от меня скрывают события, известные каждому пауку, мои мысли читают, мой муж внезапно пропадает на целые месяцы, но меня ни одна служанка не считает нужным об этом уведомить! Я тебе кто — жена или наложница? Если ты все еще считаешь меня своей пленницей — тогда посади на цепь! Да-да, на цепь! Иначе я просто сяду на лодку и уплыву к своему отцу! Он меня хотя бы человеком считает, а не какой-то там животинкой домашней!

— Да подожди ты хоть минуту! — взмолился Найл.

— Минуту?! — княжна злорадно улыбнулась. Хорошо. Минуту я подожду. Но если за эту минуту ты не объяснишь мне, что здесь происходит — я немедленно отправляюсь в родовой замок!

— Ямисса, — попросил Найл. — Я обещаю, что вечером тебе все объясню. Подожди немного, хорошо?

— Нет! Немедленно!

— Но это слишком долго!

— Полминуты прошло.

— Хорошо, — сдался правитель. Я видел, как произошло похищение ребенка.

— Ты опять лжешь. Ты никак не мог этого видеть.

— Это нетрудно проверить, — Найл подошел к двери в коридор, распахнул ее и позвал: — Стив!

— Да, я здесь.

— Ты знаешь, я думаю, похитители сами слабо представляют, что такое самолет. Они имеют о нем лишь только самое общее поверхностное впечатление. Они знают, что в темноте окна светились, но не знали как, поэтому в самолете вместо окон оказались прожектора. Так?

— Точно, — кивнул пилот. Я даже Лойму разглядеть не мог.

— Они знали, какая длина пробега должна быть у самолета, знали, что он умеет летать, но не знали, с какой скоростью, и получилось так, что тяжелый лайнер передвигался просто-таки со скоростью бабочки…

— А еще они закрылков не выпустили! — Вскинулся внезапно Стив. — И шасси после отрыва не убрали.

Найл молча перевел взгляд на Ямиссу.

— Но… — княжна не менее красноречиво взглянула в сторону спальни, в которой Посланник Богини провел ночь.

— Вечером расскажу подробно, — еще раз пообещал Найл.

— Ладно, — кивнула наконец Ямисса, — пусть будет так.

Дом, облюбованный Стивом и Лоймой, одиноко стоял неподалеку от Запретных развалин. Никто и никогда не запрещал двуногим посещать эти места, но люди издавна бесследно исчезали среди поросших травою неглубоких ям, лишь формой напоминающих древние фундаменты. Тайна Запретных развалин открылась Посланнику Богини лишь во время бегства от жестоких северян.

Именно из этих ям выбрались и присоединились к колонне беженцев самки с новорожденными паучатами. Смертоносцы не хотели, чтобы хитрые двуногие знали, где их властители появляются на свет, и не желали, чтобы люди даже случайно забредали в эти места. Неизвестно, скольким сотням или даже тысячам людей довелось заплатить жизнью за излишнее любопытство или просто беспечность, но восьмилапые своего добились — от поросшего зеленью квартала и люди, и жуки-бомбардиры предпочитали держаться подальше.

Прозвище «Запретные» сохранилось за развалинами даже на время недолгого правления городом князем Граничным.

Хотя после возвращения Найла рожать паучихи отправлялись в Дельту, тем не менее, в развалинах между восьмилапыми по-прежнему творилось некое таинство, и они недолюбливали присутствия чужаков.

Но что поразительно — Стив, бывший астронавт, прилетевший с Новой Земли всего год назад и оставшийся на Земле старой случайно, лишь из-за увлечения обычной служанкой дворца правителя, стал таки для смертоносцев своим!

Пилот до мозга костей, не мыслящий своего существования без неба, он немедленно признал за гигантскими пауками право на разум — ведь они умели взмывать в звенящую голубизну на воздушных шарах! Однако сам астронавт поначалу вызывал у летающих пауков только презрение: рожденный двуногим рвется в воздух?

Его допускали в ангары возле Черной Башни только из уважения к Посланнику Богини, не скрывая отвращения.

Но очень скоро все изменилось, причем буквально за минуту — в полном соответствии с обычными человеческими нормами безопасности, Стив сделал

себе парашют-параплан, и предложил обзавестись такими же другим пилотам.

Паукам дали возможность летать без шаров! Понять истинное значение этого почти сакрального деяния дано только смертоносцам.

О, да, разумеется, инстинктивное стремление взмыть ввысь присуще всем восьмилапым. Даже не сотни, а миллионы, десятки миллионов лет жизнь любого юного паучка начиналась с того, что он сплетал себе небольшую овальную паутинку, забирался на нее и, дождавшись порыва ветра, перекусывал связующую с опорой нить. Путешественник взмывал в небо и отправлялся обживать новые земли: может, за километр, а может — и за сотни километров от места рождения. Это уже зависело только от капризов ветра.

После рождения Великой Богини, пауки стали стремительно набирать вес и размеры. Спустя пару столетий уже никакая паутина и никакой ветер не могли оторвать восьмилапых от земли. Дикие безмозглые пауки-верблюды, пауки-волки, тарантулы смирились со своей участью, но смертоносцы всегда тосковали по впитанному в плоть и кровь праву летать.

Они научились делать воздушные шары. Но огромные сооружения, воняющие порифидами и выделяемым ими летучим газом, своим медлительным движением мало напоминали легендарное легкое и изящное скольжение по ветрам.

И вот, совершенно неожиданно, подобранный Посланником Богини где-то в пустыне бродяга внезапно вернул им право на полет. Не на нудное висение под ползущим среди облаков шаром, а на самый настоящий полет — когда ветер несет легкую паутину, а пилот, играя восемью протянутыми к лапам нитями, может поворачивать в любую сторону, описывать круги, разгоняться или замирать на месте, стремительно падать и взмывать в воздух.

Нет ничего удивительного, что бывший астронавт, родители которого еще помнили многолюдные города двадцать второго века, получил почетное имя «Вернувший Истину» уже от новых повелителей планеты.

К его словам и советам прислушивались с не меньшим вниманием, чем к приказам начальника воздушной разведки Асмака, его показывали юным паучкам, его считали одним из избранников Великой Богини Дельты, наравне с Найлом. И уж кому-кому, а Стиву вблизи Запретных развалин не грозило ровным счетом ничего.

Вот и сейчас вокруг высокого уступа, широкого внизу, но стремительно сужающегося к пятому этажу, уже маячили спины двух-трех десятков молодых смертоносцев. Пауки узнали про беду Вернувшего Истину и пришли помочь, защитить, если понадобится, или просто выразить свое искреннее сочувствие.

По мере приближения Найла со Стивом, они выстреливали короткими мысленными импульсами, наполненными скорбью.

— Да, — Найл вспомнил, что пилот не способен к ментальному общению. Шабр сообщил, что Лойму отнесли на остров детей. Она плохо перенесла…

— правитель замялся. Плохо перенесла то, что случилось. Там, под присмотром медиков, она в безопасности.

— Когда вы успели? — вскинулся Стив. — Прошло-то с полчаса, наверное!

— Это тебе в горячке показалось, — Найл прищурился на солнце. Скоро полдень, а это все на рассвете произошло. Значит, часа четыре назад.

— Какие там четыре часа! Я всего только один раз высоту набрал, а потом все время скользил. Отсюда до твоего дворца минут десять полета, не больше!

— Это мы потом уточним, — не стал спорить правитель, и испустил в сторону собравшихся паучат вопросительный импульс.

В ответ ему нахлынул разнобой мыслей, общий смысл которых сводился к одному: юные смертоносцы ничего странного или необычного не ощущали. Мир вокруг не отметил на себе никаких изменений на ментальном уровне. Никаких очагов темной энергии зла, что оставались после визитов Мага, никаких следов ярости или ненависти, которую излучает плохо владеющий собой двуногий преступник.

— Хорошо, — кивнул Найл и повернулся к пилоту: — Итак, где это произошло?

— Да прямо здесь! — развел руками Стив. — В доме несколько комнат в приличном состоянии. В трех на первом этаже мы живем, а на втором этаже я себе небольшую мастерскую устроил.

Сохранивший привычки своих недавних предков, пилот попытался придать полуразвалившемуся дому вид уютного, обжитого загородного коттеджа.

Пространство между дорогой и домом он очистил от мусора, и на согретой солнцем земле зеленела высокая трава.

Газон и неокультуренное пространство разделяла полоска, выложенная из крупных бетонных осколков, а к входным дверям вела от улицы присыпанная песком дорожка.

Вокруг бывшей станции еще сохранились остатки домов, но в большинстве своем это были либо завалы до уровня второго этажа, либо выпирающие из прочных фундаментов уступы стен.

Пустырь оставался пустырем, но передвигаться что пешему, что на повозке можно было только по дороге — в развалинах все ноги себе запросто переломаешь.

Самолет с высоким шасси мог бы двигаться по гладкой улице, пронося широко раскинутые крылья над грудами искореженного камня, но свернуть в сторону ему тут и правда некуда.

— Как он взлетал? — уточнил Найл.

— Туда, — махнул Стив в сторону реки. Уткнулся в овраг, повернул в закоулок, что от рынка к кварталу жуков ведет, а уж там ему почти в обратную сторону поворачивать пришлось.

— А садился?

— Получается, со стороны пустыни на старую дорогу, что в пески уходит, — пожал плечами бывший астронавт. Больше некуда. Потом он проехал мимо Запретных развалин, обогнул их и повернул сюда.

— А как по-твоему, сколько он весил? — правитель присел посреди дороги, зачерпнул горсть сухой пыли, рассеянно пропустил ее между пальцев.

— Думаю, тонн двести, двести пятьдесят, в зависимости от загрузки, — прикинул Стив. — Махина была изрядная.

— А правда, — небрежным тоном поинтересовался Найл, что при посадке такой лайнер способен пробить бетонную плиту толщиной в сорок сантиметров?

— Пробить не пробьет, а расколоть может.

— А ты видел дорогу за Запретными развалинами?

— Сам знаю, что там асфальта на пять сантиметров, — раздраженно огрызнулся Стив. — Но ведь где-то они сели?! Возможно, они использовали новые технологии!

— А почему тогда взлететь без разбега не смогли? Кстати, ты еще не смотрел себе под ноги?

— Что я там не видел?!

— Вот именно, что ничего, — Найл показал рукой вдоль дороги. Следы от твоих сандалий есть, от коготков паучьих, мои следы… А вот колеса твоего самолета, весом как минимум в двести тонн, как по воздуху скользили. Не могли же два десятка пауков полностью затоптать три колеи по всей дороге?

— Ты мне не веришь? Но ведь был же самолет, был!

— Ты не о том думаешь, Стив, — рассеянно ответил Посланник Богини. Он чувствовал, что какой-то важный момент ускользает от его сознания. Что-то очень важное, возможно: ответ на все их вопросы. Ты можешь сколько угодно доказывать, что самолет был, что ты его сам видел. Наверное, ты даже сможешь это доказать. Но только что это даст?

— Как это что? — загорячился пилот. Можно попытаться узнать, чей это самолет, куда он скрылся. Если мы найдем его базу, мы сможем попытаться разыскать тех, кто отнял у меня ребенка!

— Вот это уже ближе к истине, — коротко оглянулся на Стива правитель, потом наклонился, погладил лежащие в качестве ограды валуны, пощупал землю под травой. Нам нужен не самолет. Нам нужен твой сын, нам нужна пропавшая в садах Сидония со своим отрядом и с отправившимися на ее поиски пауками, нам нужен сын Райи, точно так же украденный на побережье. Поэтому тебе стоит перестать думать над доказательствами того, что ты действительно видел самолет, не оставляющий следов, садящийся где попало и поворачивающий в воздухе под прямым углом. Подумай лучше над тем, почему ты его видел.

— Как это: «почему»? Что ты имеешь в виду? — не понял пилот.

— Очень просто, — Найл присел рядом с полудиким газоном на корточки. Представь себе на миг, что твоего реактивного лайнера не существовало. Вообще. Кто-то тебе его показал. Зачем? Чего от тебя добивались?

— Не знаю, — пожал плечами Стив. — Может быть, хотели выманить из дома? Хотя, зачем? Лойма уже… Постой! — Внезапно вскинулся он. А ведь они этот самолет не мне показывали! Они его для Лоймы прикатили!

— Вот именно, — удовлетворенно кивнул Посланник. Ты оказался незапланированным зрителем, к тому же чересчур настырным. Вот им и пришлось изображать настоящий взлет, разгоны, повороты…

— Ага, — наконец-то согласился бывший астронавт. Они хотели изобразить настоящий самолет, а настоящему в городе не развернуться. Но только что это нам дает?

— Ты утверждал, Стив, что погоня началась перед самым рассветом, что ты гонялся за своими гостями под утренним солнцем, а потом прилетел ко мне во дворец? Так?

— Да, — кивнул пилот.

— И прошло всего то лишь около получаса? Правильно?

— Ну да!

— И ты ничего не заметил?

— А что еще я должен был увидеть!

— Утром был дождь! Настоящий ливень! У тебя на газоне вся земля до сих пор мокрая, земля под камнями влажная, на пыли потеки, стена дома вся в разводах. Это тебя не удивляет? Ведь в мои покои ты ввалился совершенно сухой!

— Да не было дождя, Найл, — несколько растерянно ответил пилот.

— Вот именно. Во всем городе лил дождь, твой собственный дом еще не просох. Но для тебя, тебя одного, продолжало светить солнце. Светило все время, что ты гонялся за этим странным самолетом.

— О, черт! — присвистнул Стив. — Как же это могло быть?

— Как-как, — вздохнул Найл. — Они просто выманивали женщин к себе. Корабли, которые просили щепотку соли, странные автомобили, твои прохожие, попросившие воды, они просто-напросто ничего не могли сделать в нашем мире и заманивали жертвы к себе, в свой мир. Корабли, самолеты, машины — это просто ворота. Некая правдоподобная мишура, не пугающая, но наводящая на мысль об их превосходстве. Шаг вперед, и ты уже там, в другом мире. Они забирают свое и отпускают жертву назад.

— Кто «они»?

— Пока не знаю. Но они где-то рядом. Им нужны дети с хорошей наследственностью, и они отлично знают, у кого их можно украсть. Они примерно знают, как должна выглядеть более-менее совершенная человеческая техника, сколько мачт и парусов на бригантине, какова длина пробега взлетающего самолета. Но их представления слишком общие, и они не представляют, сколько бригантина весит, как светятся ночью иллюминаторы авиалайнера, или каковы истинные размеры «Серебряного призрака». И еще: они далеко не так сильны, как хотели бы выглядеть. Иначе не нуждались бы в подобном маскараде.

— И где они прячутся?

— Не знаю, — покачал головой Найл. — Но теперь-то я их обязательно найду. Слишком наследили. А для начала, Стив, отправляйся вместе с пауками в то место, где самолету удалось от тебя ускользнуть…

Посланник Богини отдал собравшимся у дома Вернувшего Истину смертоносцам мысленный приказ отправиться с пилотом и тщательно обыскать местность, которую он укажет, а сам развернулся к реке.

Сколь ни обидна была очередная вылазка неизвестных врагов, но страна продолжала жить, и неотложные дела по-прежнему требовали своего решения. Одним из важных дел был, как ни странно, торжественный обед, который давала община купцов в честь правителя города.

Поскольку практически все жившие в городе торговцы переселились в город пауков из земель князя Граничного, обычаев они придерживались северных, и столы с угощениями приготовили не в темных каменных покоях, а на светлом берегу реки, под ярко-алым шелковым навесом. Помимо свежего воздуха, такой выбор обеспечивал полное удобство для Посланника Богини, Смертоносца-Повелителя, человека, правителя Южных песков и Серебряного озера и его супруги: навес стоял всего в нескольких сотнях метров от дворца. Княжне Ямиссе, в ее тяжелом парадном платье, до удобного кресла во главе стола требовалось идти всего несколько минут. Слава! Слава правителю! Слава Посланнику! — прокатились по улице приветственные крики, когда Найл, в вышитой тунике, перепоясанные ремнем и с перевязью меча через плечо вышел на крыльцо, ведя под руку свою молодую жену.

Должно быть, купцы изрядно потратились на эти восторги: обычно жители города или просто молча кланялись своему господину, или вовсе его не замечали.

Жуки-бомбардиры двинулись вперед, раздвигая восторженную толпу глянцевыми бронированными телами, следом за ними, рука об руку, степенно шествовали правители, старательно изображая величественность, а замыкало шествие несколько молодых смертоносцев из числа братьев.

К счастью, парадный выход занял от силы минут десять. Стоило Найлу шагнуть под тень навеса, как крики мгновенно смолкли, и отработавшие заказ крикуны потянулись к самой воде. Там тоже стояли столы, но уже без всякого навеса. Сразу стало ясно, кто хозяин, кто наемник. Голосистая беднота потянулась вниз, к дармовому угощению, и возле навеса остались только сытые и спокойные торговцы, одетые в почти одинаковые туники с синей вышивкой по подолу, подпоясанные узкой плетеной бечевой вместо ремня, и сверкающие начищенными треугольными бляхами на левом плече. По виду — медными.

Накрытый под навесом стол ломился от куда более изысканных кушаний, нежели, тот который внизу. На огромных блюдах сверкали карамельными крыльями стрекозы — то ли запеченные целиком, то ли изготовленные с предельной правдоподобностью из иных продуктов; возвышались сложенные из запеченных мышек замки с высокими зубчатыми стенами и темными глазницами бойниц; маленькие кролики с красными глазами, прижатыми к спине ушками, черными носами и румяной корочкой теста на боках.

Все было красиво, но Посланник не первый раз бывал на торжественных обедах, чтобы не знать — поесть здесь удается только случайным гостям. Все прочие приходят на обеды отнюдь не ради утоления голода.

Найл помог жене опуститься в кресло, сел сам и сделал разрешающий жест купцам. Люди засуетились, занимая свои места. Почти тут же за их спинами появились слуги, которые стали наполнять высокие золотые чаши вином. После нескольких минут шуршания и тихих переговоров, один из торговцев — высокий, дородный, с большими залысинами встал, поднял свой кубок и торжественно заговорил:

— Великое счастье подарила нам судьба, жить под рукою такого мудрого и дальновидного повелителя, храброго и искусного воина, сильного мужа…

Разумеется, никого из присутствующих Найл не знал.

Всеми хозяйственными делами, всеми оброками, налогами и торговлей занимался советник Тройлек, а Смертоносца-Повелителя в лице Найла, просители тревожили лишь в случае крайних неразрешимых разногласий. Пару раз такое случалось с земледельцами, однажды с ткачами и ни разу — с торговцами.

Правитель коротко оглянулся на восьмилапого управителя города и тот моментально откликнулся мысленным импульсом:

— Это Дорух, ювелир. Очень богат. Перебрался сюда одним из первых, когда все думали, что князь Граничный перенесет в безопасные Южные пески свою столицу. Так и остался. Имеет ювелирную мастерскую, кожевенную и небольшую ткацкую. Больше сотни работников. У него хорошие связи в северных землях.

Дорух еще минут десять произносил обязательную в подобных случаях хвалебную речь, после чего хлопнул в ладоши:

— Гильдия торговцев решила, что негоже нашему господину и его супруге, самой прекрасной из правительниц, пачкать свои ноги в земной пыли и дарит ему коляску!

Послышалось громкое цоканье, и из ведущего от дворца Посланника проулка выкатилась сверкающая свежим лаком коляска.

От грубых повозок, которые таскали гужевые мужики во времена Смертоносца-Повелителя она отличалась, как каменный топор от современного меча.

Если колеса старых повозок сколачивались из досок, то здесь круг обуха соединяли с осью только множество тонких паутин; если в старых повозках сиденья крепились прямо над осью, то здесь на оси крепились только две широкие, круто изогнутые деревянные дуги, между которыми, на туго натянутых ремнях, подвешивалась лакированная кабинка с обтянутым кожей диванчиком для пассажира и козлами для погонщика. Кабинка качалась — и грубые удары колес о камни или дорожные ямы седоками практически не ощущались.

Если раньше единственную оглоблю бодро волокли ездовые мужики, то теперь между двумя широко расставленными оглоблями оказалась впряжена камнеедка. Питался этот жук, естественно, не камнями, а травой и кустарником — но уж очень его пластинчатый панцирь напоминал собранные в небольшую кучку валуны. Резвостью камнеедки не отличались, зато были выносливы, глупы и, после некоторой дрессировки, послушны. Возничий — паренек лет двенадцати, дважды цокнул по панцирю жука длинной палкой и спрыгнул на землю. Повозка замерла.

Найл поймал на себе внимательные взгляды — купцы пытались угадать, насколько понравился подарок, и не удастся ли под него выпросить некоторые поблажки.

Какие — правитель не понял. Прятать мысли торговцы умели неплохо.

— Красивая вещь, — Найл, так и не успев ни пригубить вина, ни попробовать хоть что-то из яств, встал из-за стола. Элементарная вежливость требовала от него опробовать подарок.

Посланник легко запрыгнул в коляску и уселся на диван — кабинка мягко качнулась вперед назад и замерла.

Мальчишка собрался было забраться обратно на козлы, но Найл остановил его жестом, так же, жестом, потребовал отдать ему шест погонщика, откинулся на спинку и коротко стукнул жука по панцирю.

Одновременно правитель мысленно потянулся вперед, к светлому пятну сознания, спрятавшемуся под панцирем, и толкнул его вперед. Камнеедка нервно передернулась с боку на бок и неторопливо потрусила по пыли. Найл качнулся влево, инстинктивно наклонив туда голову. Коляска начала описывать полукруг.

Дождавшись, пока жук добежит до середины заросшего травой пологого склона, правитель приказал ему остановиться, внушил чувство полнейшего удовольствия и спрыгнул на землю. Камнеедка склонила голову и принялась лениво перемалывать траву.

Купцы восторженно захлопали — на этот раз совершенно искренне. Не всякому погонщику удастся так легко и просто справиться с незнакомым животным!

— Негоже, когда перевязь правителя великой страны украшают эмблемы чужой армии! — поднялся следующий из торговцев. Разреши, господин, преподнести вместо нее другую.

Что правда, то правда — все оружие, которым владели братья по плоти было трофейным, добытым в бою.

Естественно, что на рукоятях мечей, на доспехах, на щитах и перевязях оставались символы северной страны — пауки с человеческим лицом. На подаренной купцом перевязи из толстой, но мягкой кожи переплетались, перетекали друг в друга вышитые золотом силуэты пауков, людей и растений. Похоже, художник имел в виду насаженное правителем дерево-падальщик, заменившее в городе выгребные ямы и золотарей — но ведь растению можно придать и другой смысл…

— Благодарю тебя…

«Флаймер, — моментально подсказал Тройлек. — Просто торговец. В основном возит от нас в княжество рыбу, а к нам железо, медь, олово. Иногда — пряности, сахар. А перевязь он наверняка в Вороньих лесах заказал. У старика, барона Золотого берега и Вороньих лесов, лучшие мастерские. И прииски, кстати, тоже есть».

— Благодарю тебя, Флаймер, — продолжил Найл. — Ты воистину верно угадал суть нашего города. Пауки, люди и жуки под покровительством Великой Богини Дельты. Спасибо, Флаймер.

Торговец, услышав свое имя из уст самого Посланника Богини, Смертоносца-Повелителя, господина Южных песков и Серебряного озера, даже покраснел от удовольствия.

Надо же — сам правитель страны знает его, знает по имени! Он тут же поклялся себе, что закажет для правителя новый плащ, на котором прикажет вышить не только людей, пауков и траву, но и жуков, про которых совершенно забыл в прошлый раз.

Найл тем временем скинул старую перевязь, но прежде, чем он успел отстегнуть меч, из-за стола поднялся высокий плечистый мужчина:

— Не нужно, мой господин, на новую перевязь старый меч вешать!

«Хаур, кузнец, — предупредил Тройлек. — Единственный в городе. Ушел из Зеленого омута. Это долина в горах на востоке. Четыре города, замок и крепость в ущелье. В тамошнем цехе ему клеймо не дали. Духовник воспротивился».

— Возьми этот, господин, — кузнец протянул вложенный в ножны меч.

Найл принял в руки оружие, наполовину вытянул клинок из ножен. На сверкающей стали темнел вороненый завиток вокруг правильного квадратика.

— Двести восемьдесят лет назад, — гордо сообщил кузнец, — меч с таким клеймом помог барону Вересковой долины остановить нашествие смарглов.

Этим было сказано все.

Найл не знал, кем был барон Вересковой долины, кто такие смарглы, куда и зачем они шли — но двести восемьдесят лет назад пра-пра-прадед мастера смог изготовить клинок, принесший неизвестному герою победу, и теперь пра-пра-правнук скорее сдохнет от голода, нежели позволит себе допустить хоть какую-то недоделку и опозорить древнее родовое клеймо.

— Спасибо тебе, Хаур, — Посланник вогнал меч обратно в ножны. Надеюсь, моя рука окажется не слабее руки барона.

Купцам стало ясно, что правитель окончательно растаял. Они выбрались из-за стола и потянулись к нему.

— Наш город расцветает прямо на глазах, — осторожно начал Дорух. — Скоро он станет самым могучим и великим, если наш господин станет проявлять прежнюю мудрость и милость к своим подданным. Он может стать намного богаче и могущественнее…

— Если никто не станет мешать нашему господину, — вставил кто-то невидимый за спинами остальных.

— Чья-нибудь глупость или хвастовство могут очень легко и просто погубить самое великое начинание, — уточнил Флаймер.

Найл молча ждал, пытаясь угадать, к чему это так долго и осторожно ведут разговор купцы.

— Вот, например, — внутренне напрягшись, продолжил Флаймер, — недавно моряки ваши рассказывали про золотую страну за морем. Что там даже самый нищий бедняк с золотой посуды ест и из золотых кувшинов воду пьет…

Посланник промолчал.

— А женщины корабельные даже украшения из этой страны показывали, — добавил другой купец.

— Это не «корабельные женщины», — поправил Найл, — а хозяйки кораблей. Можно даже сказать, капитаны.

— Так была золотая страна или нет?! — не выдержал Дорух.

— Конечно была, — пожал плечами правитель. Я привез из нее платье для своей Ямиссы.

Все дружно повернулись к княжне, словно в первый раз увидели плетеную из мелких золотых колечек парчу и чеканные пластины груди.

— Помнится, — добавила от себя Ямисса, — Посланник этого даже не скрывал. Но если ваши моряки, господин, станут рассказывать об этом каждому встречному, — тревожно предупредил Дорух, — тайна не удержится и года. Кто-нибудь услышит одно, кто-нибудь другое, и вскоре чужие корабли смогут разведать путь в Золотой мир. Разумеется, мы, честные купцы и верные ваши подданные никому не расскажем ни слова. Ради процветания наших Южных песков мы готовы делать все, что в наших силах…

— От вас я тем более не собираюсь делать тайны, — оборвал его Найл. — Завтра, согласно моему обещанию Великому одитору, к Золотому миру отправляется весь мой флот. Любой из вас, если пожелает, может присоединиться к морякам и своими глазами увидеть, что нужно людям этой страны от нас, и что они готовы дать взамен.

Торговцы дружно загомонили, на несколько минут начисто забыв о своем господине.

Посланник отошел княжне, положил ладонь ей на плечо.

— Ты и вправду готов рассказать им, где находится Золотой мир? — Ямисса прижалась щекой к его руке.

— Кажется, именно этого они и хотели, — усмехнулся правитель. Пусть плывут, если хотят.

— Половину золота растащат! — предупредила княжна.

— Хоть все, — Найл наклонился и тихонько прикоснулся губами к мочке ее уха. Достаточно прожить в Золотом мире хотя бы одну неделю, чтобы возненавидеть этот металл на всю оставшуюся жизнь. Хотя триединый бог и ценит его превыше всех прочих материалов, но кроме как для утешения божественной похоти он больше ни на что не годен. Даже вороты для колодцев из него изготовить невозможно. Тяжелые получаются, и непрочные. К тому же, богатство и благополучие невозможно привезти со стороны. Его нужно создавать там, где живешь.

Между тем, спор среди купцов разгорался не на шутку, и Посланник решил вмешаться:

— Не надо так горячиться! Жребий тоже бросать не нужно! На кораблях могут отправиться все, кто пожелает, если они готовы нести службу вместо моряков. Людей на флоте по-прежнему не хватает.

— Но только нужно запретить всем рассказывать о Золотом мире! — горячо предупредил Дорух. — Если моряки и дальше станут так болтать, скоро весь север узнает о вашей тайне!

— Пусть знает, — Найл опять пожал плечами. Что в этом плохого?

— Они попадут туда раньше нас!

— Раньше не попадут, — усмехнулся правитель. — Наша первая экспедиция отправляется завтра. Пока слухи о ней разойдутся и привлекут внимание, флот успеет сходить туда еще раз. Пока любопытные решатся на первую поездку, я успею отправить туда Назию в третье путешествие.

— Но потом чужаки наводнят Золотой мир и заберут все наше богатство!

— Оно не наше, — покачал головой Посланник. И если хозяева золота захотят отдать его за чужие товары, это их полное право. Однако золото, которого ты даже не видел, Дорух, уже успело помутить твой разум и ослепить глаза. Ты совершенно забыл, что невозможно спрятать к себе в сундук целый мир. Рано или поздно тайна станет известна. И тогда искатели золота найдут другой путь, проторят дорожку мимо нас. Тебе этого хочется?

— Если моряки не станут болтать…

— Тогда гости нашего города просто удивятся тому, как много у нас золота, и как часто уходят в море корабли. Неужели ты считаешь их дураками? Или хочешь перегородить ущелье в Серых горах каменной стеной? Подумай лучше о том, что будет, если мы сами расскажем всем о Золотом мире. Тут же появятся купцы, путешественники и просто любопытные, которым понадобятся корабли, проводники, припасы, снаряжения. Они поплывут через наш город, и именно здесь будут запасать провиант. Слышишь, Флаймер? Тебе хочется, чтобы у тебя стали покупать втрое больше продовольствия? Им нужно будет отремонтировать снаряжение. У тебя ведь есть кожевенные и ткацкие мастерские, Дорух? Ты хочешь, чтобы на них свалилось втрое больше заказов? А ты, Хаур? Разве ты забыл, что рядом с золотом людям всегда нужно оружие? Одним, чтобы отнимать, другим — чтобы защищать. Разве плохо расширить свою кузню в несколько раз? Если через наш город хлынут потоки искателей наживы, вы станете богатыми людьми, не покидая своих домов. Пусть другие рискуют своими шкурами. Все равно они оставят здесь вдвое больше золота, чем смогут собрать за морем.

Короткая речь правителя заметно охладила пыл торговых людей.

Золотая лихорадка отпустила их души, и они, наконец-то, смогли трезво взглянуть на вещи: бурный рост потока товаров и людей неизбежно приведет к строительству новых кораблей, новых верфей. Понадобятся рабочие руки, а значит — будут строиться дома, понадобятся ткани, одежда, обувь, еда. Захолустный город станет стремительно развиваться.

Разумеется, в таких условиях наибольшую прибыль получит тот, кто успел обосноваться на бойком месте, и покидать город накануне подобного роста — верх безрассудства. Золото за морем призрачно, а доходы на этом призраке можно получить вполне реальные.

— Золотой мир не вечен… — задумчиво попытался заглянуть в еще более далекое будущее Хаур.

— Море огромно, — задумчиво подергал себя за ухо Найл. — Кто знает, что может в нем найтись, если из города будут выходить не десятки, а многие сотни кораблей?

Споров среди купцов больше не возникало. Дорух и Флаймер решили-таки отправить на кораблях своих доверенных людей взглянуть на заморские чудеса и договориться о торговле, а Хаур вовсе остыл к идее путешествия.

Азарт сохранился всего лишь в двух-трех молодых ребятах в которых буйный дух молодости еще преобладал над доводами рассудка. Люди опять потянулись к столу, опять зазвучали хвалебные тосты в честь мудрого Посланника Богини и Смертоносца-Повелителя.

Однако прежней искренности в них уже не звучало: организаторы обеда успели узнать у правителя все, что хотели узнать, и получили разрешение на все, чего и просить-то не решались. Обед подходил к завершению — Благодарю вас всех за вкусные угощения, за подарки, но княжне Ямиссе теперь пора отдохнуть…

Найл поднялся и протянул руку жене. Гости тут же повскакивали со своих мест. Княжна положила ладошку мужу на запястье, поднялась, милостиво кивнула купцам и вышла из-за стола, тихо зашелестев золотом.

Когда они подошли к крыльцу, Найл в последний раз оглянулся.

Торговые люди успели разбежаться, торопясь либо подготовиться к завтрашнему отплытию, либо рассказать компаньонам о планах правителя на ближайшее будущее, либо начать реализовывать возникшие за разговором планы. На столе по-прежнему блестела карамельными крыльями так и нетронутая стрекоза, да стояли в беспорядке недопитые бокалы с вином.

— Надо будет сказать Тройлеку, чтобы камнеедку с повозкой во двор перевел, — остановился Посланник… — И Назию о пассажирах предупредить.

— Ладно, так уж и быть, беги, — милостиво разрешила жена. Мне все равно хотелось немного отдохнуть.

Предупреждать о повозке никого не потребовалось — возле застегнутого в оглоблях жука уже возилось двое слуг. Со стола тоже начали прибирать незнакомые Найлу женщины — наверное, нанятые купцами. Правитель сбежал вниз по склону к самой воде, присел на корточки, ополоснул лицо, поднялся и быстрым шагом двинулся в сторону бывшего квартала рабов. Он успел пройти не больше полусотни метров, как вдруг в желудке холодно и остро засосало, и он уткнулся лицом в мягкую упругую стену.

Посланника качнуло назад, и он бы, наверное, упал, не окажись позади точно такой же эластичной стены.

После жаркого полуденного солнца по телу неприятно хлестнуло холодом и влажностью, привыкшим к яркому свету глазам в первое мгновение показалось, что вокруг сгустился непроницаемый мрак.

Только спустя несколько минут Найл смог различить сырые коричневые стены, украшенные редкими факелами. Он опять стоял в центре октограммы, вдоль толстых белых линий которой бежали цепочки мелких красных иероглифов, опять был совершенно обнажен, не считая нескольких золотых украшений.

Посланник Богини нисколько не удивился, увидев неподалеку сколоченный из толстых досок стол и рядом с ним — низкую фигуру в бесформенном балахоне. На этот раз человек ничего не бормотал. Он просто смотрел на Найла, поблескивая глазами из сумрака надвинутого на голову капюшона и нервно поглаживал лежащий на столе меч.

«Неужели Маг?! — промелькнула в голове правителя испуганная мысль. Неужели он все-таки смог дотянуться до меня из своего темного прошлого?»

Найл сделал шаг вперед, опять наткнувшись на упругую стену, а человек шарахнулся за стол, быстрым движением вскинув перед собой клинок.

Стальной клинок. Прямой, шириною с ладонь и примерно полметра в длину. Толстая короткая крестовина едва прикрывала кисть.

Насколько правитель помнил уроки Белой Башни, в средние века мечи были намного длиннее и уже, рукояти делались в полторы-две ладони длиной, а плечи крестовины достигали полутора десятков сантиметров.

В древнем мире в качестве материала для их изготовления использовалась бронза. Меч ухоженный, ровный и аккуратный, с длинной выемкой в середине клинка. Его явно изготовил настоящий мастер — теперь таких не делают. Значит, этот человек — не Маг. Да и ни к чему Магу мечи, его сила — время.

Человек привычным жестом положил клинок на согнутую в локте левую руку и зашел за стол. Нет, он явно умел обращаться с этим оружием. Меч в его руках — не игрушка, не случайно попавший в руки тяжелый длинный нож, а привычный инструмент для общения с врагами.

А если это так…

Короткий прямой обоюдоострый меч, прямой потомок древнеримского акинака, еще не успевший вырасти в длинный меч средневековья. Получается, он провалился в прошлое в период где-то от пятого до двенадцатого веков.

Меч не имеет никаких украшений. Гарда — просто толстый металлический ромб, навершие — простой металлический шар, рукоять — плотно намотанная веревка. Дешевая, если не сказать массовая поделка, однако выполненная с высоким уровнем мастерства.

Значит, здешние кузнецы отлично знают свое дело, не позволяя себе упрощений даже в простых недорогих изделиях. Пожалуй, он попал все-таки ближе к двенадцатому веку. Простолюдинам владеть мечами в те времена запрещалось под страхом смерти.

Получается, перед ним дворянин примерно двенадцатого века. Судя по оружию и обстановке — небогатый. Видимо, подвал находится под родовым замком. Хорошая кладка, мощное оборонительное сооружение из прочного камня. Да, это двенадцатый век.

Хотя бы примерное уяснение того, где и когда он находится, несколько успокоило Посланника Богини. Он попытался сделать еще один шаг к незнакомцу, но опять уперся в упругую стену. Найл поднял ладони, прижал их к невидимой преграде и развел в стороны.

Стена начиналась на уровне начертанных на полу линий и в точности повторяла все углы и грани октограммы. Правитель присел попытался стереть линию пальцем, но располагалась стена в точности над очень похожей на меловую линией. Не дотронуться.

Человек из-за стола с тревогой наблюдал за действиями гостя из далекого будущего. По мере того, как попытки Найла вырваться из ловушки заканчивались неудачей, он постепенно расслаблялся: облегченно выпрямился, положил меч на стол, слегка сдвинул капюшон на затылок.

Наконец он подтянул к себе раскрытую на столе книгу, пригладил ладонью гравюру, положил палец на верхнюю строку текста соседней страницы и громко прочитал:

— Хевентес летюине гооне оло…

В животе Посланника Богини остро засосало, словно крепкая нить обернулась вокруг желудка и потянула его вниз, в холод и тьму, перед глазами замелькало нечто неразборчивое, и в следующее мгновение он, потеряв равновесие, рухнул на полоску песка у самой воды.

Он снова был одет, на боку опять висел короткий меч, а бедра перепоясывал широкий кожаный ремень.

Посланник сел, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо, пытаясь разобраться в произошедшем. Подвал средневекового замка, дворянин с мечом и в длинном балахоне. Факела, книга с непонятными заклинаниями…

Было это на самом деле, или привиделось? Откуда берутся подобные галлюцинации. Или таинственные недруги, наводившие в свое время на людей образы парусника, «Серебряного призрака» или реактивного лайнера, решили теперь взяться за него?

— Надеюсь, я не провалился в другое измерение, как Сидония со своим отрядом? — вслух произнес Найл, поднялся на ноги и оглянулся. Однако из-под берега он видел только воду и траву. Чтобы понять, в каком мире он находится, нужно было выйти в город.

Когда за излучиной появилась широкая бухта, плотно уставленная кораблями, Посланник с облегчением вздохнул.

Если в другом измерении и существовала точно такая же река, по которой плавали точно такие же рыбацкие лодки, то для образования бухты в нем должен был существовать еще один Найл, который несколько лет назад устроил бунт против смертоносцев, и еще один Каззак, который полез в древний арсенал и взорвется в нем, превратив большую часть квартала рабов в воронку. Если это и так — тогда совершенно непонятно, зачем здесь нужен чужой Найл, если имеется свой.

Несколько расслабившись, правитель неспешным шагом обогнул бухту и ступил на доски причала.

Здесь царила деловитая суета. Множество мужчин сновали между пришвартованными кораблями и протяженными бараками на берегу, таская на своих плечах тяжелые мешки, высокие заплечные корзины, кувшины с узкими горлами, длинные ошкуренные бревна, загружая все это в темные трюмы.

За грузчиками, помахивая плетьми, приглядывали морячки, хозяйки кораблей. Впрочем, мужчины в понукании не нуждались, работая быстро и слажено.

— Рада видеть вас, мой господин, — подошла со стороны складов Назия. — Вы не замерзли?

— Замерз, — со вздохом признал Найл. — Но только отогреваться некогда.

Высокая, статная, широкоплечая, с длинными рыжими волосами, голубыми глазами, с высокой грудью морячка олицетворяла собой венец выведенного пауками чистопородного человека.

Воспитанная на острове детей, она впитала в себя и основные принципы мироустройства смертоносцев: мужчина существо низшее, женщина — высшее; родить ребенка можно только от того самца, на которого укажет смертоносец; надсмотрщица обязана побуждать мужчину к работе плеткой и имеет право вознаградить его за послушание своим телом; самовольная попытка самца добиться близости с женщиной должна караться немедленной смертью.

Разумеется, Найл в ее понимании не был просто мужчиной.

Посланник Богини являлся одним из высших существ, он превосходил надсмотрщиц настолько же, насколько женщины превосходили мужчин, он имел право карать или вознаграждать их.

В свое время Назия несколько раз получала награду от правителя. Теперь, накануне трудного похода, она также имела полное право на награду и объяснять что-либо про супружескую верность или неверность женщине, увы, бесполезно. Зато, став командующей флотом Смертоносца-Повелителя, она прекрасно понимала, что такое нехватка времени — и хоть подобный аргумент ей не нравился, Назия могла его понять.

— Как с погрузкой?

— До темноты закончу… — В мыслях морячки проскользнула обида. Она смогла сделать все быстро, без поломок и травм, а Посланник богини ограничивается всего лишь словами благодарности. Закончу сегодня, но спускаться к морю в темноте не стану. На кораблях много неопытных надсмотрщиц и капитанов. Могут выскочить на берег.

— Это правильно, — согласился Найл. — Рисковать ни к чему. К тому же утром придут несколько человек от гильдии торговцев. Пожалуй, возьми их с собой.

— Слушаюсь, мой господин, — сухо согласилась Назия.

Наверное, Посланнику следовало забыть про отдыхающую во дворце жену и достойно вознаградить морячку за отличную подготовку к походу — но переступить через себя он не мог.

— Ты молодец, Назия. Все отлично сделала. Отлично.

— Да, мой господин.

Теперь морячка смотрела мимо Посланника — туда, где по причалу сновали грузчики. Она испытывала острое желание найти повод придраться к погрузке и уйти от правителя туда. Увы, все проходило именно так, как требуется, а нарушать отлаженный процесс просто ради каприза Назия не хотела.

— У меня к тебе есть просьбы, Назия.

— Да, мой господин? — она продолжала смотреть мимо.

— Привези как можно больше золота. Выторгуй товары подороже, спроси, чего хотят и возьми оплату вперед. Или еще чего-нибудь придумай. Только нужно привезти сюда как можно больше золота. Я хочу, чтобы после твоего возвращения в других землях даже у полевых клопов глаза от жадности загорелись, а горожане от него нос начали воротить напрочь.

— Зачем оно тогда, если его никто брать не захочет? — проявила интерес командир флота, невольно переведя взгляд на правителя.

— Чтобы от жадности своей избавились! — фыркнул Найл. — Сколько переселенцы с севера тут живут, только о том и мечтают, как золота накопить. Они не хотят строить новых домов, они не хотят рожать детей, они не хотят привозить новые инструменты. Только копят, копят, копят. Они даже оружия покупать не хотят! Интересно, чем они защищать свои клады собираются? На меня рассчитывают? На братьев по плоти? Пусть обожрутся золотом. Когда любое строение или хороший клинок станут стоить в три-четыре раза дороже золотом, они быстро сообразят, что лучше построить новый дом, чем набить кубышку монетами. И что взрослый сын накормит с куда большей вероятностью, чем толстый кошелек.

— Хорошо, я постараюсь. Губы Назии тронула легкая улыбка. Она не испытывала особой благосклонности к живущим по непривычному укладу северянам. Только зачем давать им оружие?

— И ты тоже, — вздохнул Найл. — Пойми: свободного человека от раба отличает именно право на оружие. Ямисса с Тройлеком тоже тебе вторят: «Не нужно им оружие, если бунт будет, усмирять станет трудно». А я не о бунте в первую очередь думаю, а о возможных опасностях. Я не боюсь своих подданных, и хочу, чтобы любой из них мог в любой момент взять в руки меч и выйти на защиту своего дома, своей семьи, своего города. Если же они захотят поднять оружие против своего господина — значит, грош мне цена, как правителю города, и так мне и надо. Нет, в стране, где каждая семья имеет в доме хорошее боевое оружие, жить куда спокойнее. И дикий зверь на улицах не разгуляется, и шальная вооруженная шайка, если мимо постов проскользнет, долго не выживет. А эти улитки, — с раздражением выдохнул он, — запасаться оружием не хотят! Они золото копят!

— Так отдай приказ, Посланник, — посоветовала Назия. — Прикажи каждой семье иметь по мечу и копью на каждую взрослую женщину.

— Ну да, — усмехнулся Найл. — После этого княжна и Тройлек года два каждый день станут пугать меня вооруженным восстанием, а горожане слепят из подручных материалов простенькие, никуда не годные пики и длинные ножи для отчета. Нет, чтобы купить настоящее оружие, человек должен сам захотеть им обладать. А кто в душе раб — из того никакой приказ свободного человека не сделает.

— Когда я вернусь, — пообещала морячка, — то скуплю все оружие, какое есть в городе и вооружу всех своих людей.

— А бунта не боишься?

— Бунта моих людей?!

— Хорошо, — усмехнулся Найл, — пусть будет так. И вам в дальних походах спокойней станет, и здесь каждый нож будет стоить раз в десять дороже обычного. Посмотрим, что предпочтут копить мои купчишки после такого открытия, золото или клинки.

Правитель покосился на солнце. Он разговаривал уже минут десять, а ведь сам же утверждал, что совершенно не имеет времени.

— Извини, Назия. Мне очень приятно тебя видеть, но нужно идти. Утром обязательно тебя провожу.

— Приходите на берег, мой господин, — посоветовала морячка. Я заночую на корабле, а утром сразу прикажу поднять якоря и поведу флот вниз по реке. Вы увидите.

— Хорошо. Возвращайся скорее.

Найл поднялся по петляющей между складов улице на высокий берег. Наверное, берег возле порта был единственным местом, где взамен разрушенных временем домов люди начали строить новые здания.

Торговля между Южными песками и северными землями крутилась в основном вокруг соли и морской рыбы, но и этого вполне хватало, чтобы обеспечить работой сотни людей и дать солидный привесок в казну.

Если же через город пойдет поток товаров в Золотой мир… Тогда каждый из братьев получит хорошее оружие, дом и возможность более-менее нормальной жизни, тогда Найл сможет восстановить большую часть домов если не до прежнего состояния, то хотя бы до приличного вида, сможет разобрать развалины, поставить для вынашивающих кладки паучих хотя бы навесы от солнца, разрешит каждому смертоносцу совершить полет юности, тогда флот города увеличится в десятки раз и сможет тщательно обследовать морское побережье.

Да, если этот план удастся осуществить, город пауков наберет такую силу, что на протяжении многих поколений никто не сможет сравниться с ним. Это будет гарантией безопасности для всех ближайших земель и их обитателей.

Раздумывая о будущем, Посланник не спеша миновал храм Праздника, обошел Белую Башню. У него накопилось к Стиигу очень много вопросов, но стараниями улетевших астронавтов вход в Башню всем людям оказался заказан.

Приходилось ждать ночи и общаться с компьютером чисто на духовном уровне, благо аппаратура слежения была нацелена на снятие информации с мозга именно спящих людей.

Судя по солнцу, полдень остался далеко позади, и очень скоро Стигмастер сможет раскрыть хотя бы некоторые из тайн.

Подходя к дворцу, Найл запоздало сообразил, что нужно было не бродить по городу пешком, а прокатиться на только что подаренной коляске. Но упущенного не вернуть.

Оставалось только порадоваться тому, что вот-вот опустится вечер, а значит он сможет уйти в свои покои, вытянуться на постели и не вставать на ноги до завтрашнего утра. Любящие удобства северяне давно придумали «утренний столик» — стол на низеньких ножках, который ставится прямо на постель. Правда, завтракать Посланник предпочитал за обычным столом, но вот ужинать, особенно после напряженного дня, иногда позволял себе в постели.

Увы, стоило ему войти в покои, как он понял, что расслабиться не удастся: княжна, снявшая все украшения, одетая в простую тунику, сидела за столом напротив коротко стриженого мужчины в длинном халате из грубой ткани, да к тому же подпоясанного веревкой, и послушно кивала его негромким речам.

— Наконец-то, Найл! — увидев мужа, она поднялась и сделала несколько шагов навстречу.

Знакомься, это отец Теор. Он приехал открыть в нашем городе храм Семнадцать Богов.

— Насколько я знаю, — вежливо улыбнулся правитель, — в моем городе уже есть приходы вашей Церкви.

— Это не совсем так, — священник тоже поднялся навстречу хозяину, — здесь просто случаются молельные собрания верующих людей, не имеющих своего храма. Можно даже сказать, тайные собрания. В них нет рукоположенных священников, нет таинства, нет даже духовников!

— Ну что ж, — пожал плечами Найл. — Пусть станут открытыми.

— Наверное, отцу Теору понадобится помещение для храма, — предупредила княжна.

— Ты ведь знаешь обычай, Ямисса. Каждый, кто найдет пустующий дом, может в нем поселиться. Если отец готов жить в храме, то он может выбрать любое здание, какое только пожелает.

— Но Привратнице Смерти ты отдал целый дворец!

— Я заставил ее поселиться в этом дворце, — уточнил Найл. — Ты забываешь, любимая, что именно Джарита отвечает за Праздник Мертвых. Это ночь смертоносцев и верующих в них, это залог спокойствия и безопасности нашего города.

— Великие Боги тоже всегда готовы помочь сохранению спокойствия и мира в любом человеческом селении, — подал голос священник.

— Это как? — поинтересовался Найл.

— Согласно божьим заветам, — напомнил отец Теор, — служитель Семнадцати Богов обязан обуздывать душу правителя в мелких селениях, если действия его вызывают ропот подданных, дабы не вызвать волнения среди обиженных. Духовники именем Семнадцати Богов благословляют советы крупных городов на приверженность истине.

— Это как? — не понял правитель.

— Для принятия важных решений, в городах собирается, по образу и подобию божьему, совет из семнадцати достойных людей. Четверо из них, это дворяне, проливавшие кровь на стенах города или ходившие в походы во имя интересов города. Еще трое — достойнейшие из священнослужителей. Кроме них, в совет выбирают по одному достойному от каждого цеха или гильдии, с разрешения его духовника.

— То есть, получается, отцы церкви и сами заседают, и других без своего разрешения в совет не допускают?

— Ты не понял, Найл, — вмешалась княжна. Духовник обычно знает, где родился, как рос, как вел себя каждый человек. Не лгал ли он в детстве и в жизни, не мучил ли животных, не оскорблял ли старших. Если человек пришел из другого селения, духовник проследит, не таится ли в его душе зависть или злоба, искренен ли он в своем стремлении принести пользу городу. Просто так отлучить достойного священник не может. Ему ведь все это придется людям объяснять!

— Интересно, — покачал головой правитель. Один из моих подданных, Хаур, в своем селении по настоянию духовника не смог получить в цехе право на клеймо. Значит, выходит, это могло случиться из-за того, что он в детстве мучил маленьких кроликов?

— Если он хотел стать лекарем, то да, — кивнул отец Теор. — Не может избавлять людей от страданий тот, кому доставляло удовольствие страдание слабых и беззащитных.

— А если он просто хотел узнать строение их организма?

— А если он захочет узнать строение организма больного?

— Что ж, — рассмеялся Найл. — Вы меня убедили. Духовник должен иметь право разрешать или запрещать какие-то из занятий своим прихожанам. Кстати, когда-то, очень давно, советы городов избирались именно по этим принципам. Но только советников было не семнадцать.

— Такова воля небес. Только семнадцать достойных смогли сохранить стремление к знанию и честному труду, только их приютили звезды. Все остальные оказались поражены карающей дланью, а их черные тени бродят по земле, мучимые черной завистью к делам людским.

— Однако, — покачал головою правитель. Если из сотен миллионов вознестись удалось только семнадцати, то черные тени должны заполонять все вокруг, как вода во время ливня…

Посланник запнулся, впервые обратив внимание на очевидную вещь, которая раньше ускользала от его сознания.

— Демонов много, они хитры и изворотливы, — ответил священник. Но вера способна открыть глаза на их хитрости, уберечься от их происков и сохранить плоды труда своего и чистоту души своей.

— Я ценю людей с чистой душой, отец Теор, — кивнул Найл. — Я буду рад, если их станет больше в моем городе. Поэтому я разрешаю вам основать здесь храм Семнадцати Богов. Но не забывайте, что здешние земли находятся под покровительством Великой Богини Дельты! Если вы попытаетесь опорочить ее имя, то гнев мой может оказаться намного, намного сильнее, чем вы даже попытаетесь себе вообразить.

— Церковь Семнадцати Богов никогда не стремилась насильно обращать язычников в истинную веру…

Найл предупреждающе поцокал языком, покачивая головой:

— Никогда больше не произносите подобных слов в Южных песках, святой отец. Не забывайте, что я сам, лично, видел Великую Богиню и общался с ней, как и многие из братьев по плоти. Глубоко сомневаюсь, что вы видели хоть одного из своих идолов.

— Они в моем сердце! — с гордостью произнес священник.

— Я не буду проверять ваше утверждение, — задумчиво пообещал Найл. — Если вы, конечно, не попытаетесь начать новую дискуссию…

На этот раз отец Теор предпочел благоразумно промолчать.

— И еще, — Найл сложил ладони на груди. Когда станете выбирать место для храма, держитесь подальше от Черной Башни. Это всего лишь просьба… Но для ваших будущих прихожан так будет намного спокойнее.

— Хорошо, — святой отец принял совет к сведению. Благодарю вас за милость, но теперь мне следует удалиться. Близится время, которое супруги должны проводить наедине.

— А вот это правильная мысль, — согласился Найл, когда дверь за священником закрылась. Супругам пора остаться наедине. Сейчас, я прикажу принести воды для умывания.

— Да, — кивнула княжна. И теперь ты сможешь рассказать, каким образом узнаешь, о чем думают разговаривающие с тобой люди.

— Может, в другой раз? Я очень устал.

— Ты обещал, Найл.

— Обещал, — признал правитель, взял из вазы крупный персик и вогнал в него зубы. Обещал.

— Итак?

— Хорошо, я расскажу. Извини, не знаю с чего начать.

— Начни с того, откуда ты знаешь, как выглядело сооружение, в котором украли сына Стива.

— Я его видел. Вздохнул Найл. — Просто видел, как тебя или, минуту назад, отца Теора.

— Но ведь в это время ты спал в постели рядом со мной!

— Не совсем. Найл отошел в кабинет и сквозь приоткрытое окно метнул недоеденный персик в чашу дерева-падальщика. — Понимаешь, когда человек спит, душе его бродит в разных мирах и измерениях, в разных временах и фантазиях. Но при желании она может сделать куда более простую вещь: отправиться путешествовать по реальному миру. Такова тайна одиторов, тайна правителей Золотого мира, моя тайна, а теперь и твоя. Когда мы погружаемся в сон, то выходим на улицы наших городов, осматриваем их. Мы знаем, кто и куда крадется темной ночью, таясь от людей и пауков; кто и что обсуждает, оставшись наедине; что происходит в мире, когда он считает, что скрылся с наших глаз.

— А как это нужно делать?

— Нужно просто захотеть, — пожал плечами Найл. — Меня, правда, перед первым опытом поили какой-то гадостью, но, думаю, можно обойтись и без этого. Заснув, ты должна оказаться в тронном зале. Ты будешь стоять лицом к окну, выходящему на реку. Все, что от тебя требуется, это оглянуться. Оглянуться на трон. И все, после этого можешь просыпаться. Обернуться, это самое трудное. Сможешь сделать во сне хоть одно осознанное движение — станешь одитором. Не получится — значит, не станешь.

— И все?

— Все. Видишь, как просто?

Княжна неуверенно хмыкнула. Оглянулась на дверь. Еще раз, еще.

— Ладно, попробую, — и она тут же отправилась в спальню.

Найл выглянул в окно.

Восьмилапые стражи по-прежнему несли службу по сторонам улицы. Правитель отдал мысленный приказ двоим явиться в тронный зал, а сам, воспользовавшись все еще висящей под окном паутинкой, выбрался наружу, нашел в ближних развалинах кусок хрупкого известняка и вошел во дворец через парадный вход.

Пауки ждали Посланника в тронном зале.

— Встаньте у дверей и никого не пускайте до утра, до моего прихода, — распорядился Найл, а сам, рассыпая мелкую известняковую крошку, крупными буквами написал на полу перед троном:

Ямисса, я тебя люблю!

Княжне не спалось. Она ворочалась с боку на бок, то забиралась под одеяло, то откидывала его, сворачивалась калачиком или раскидывалась по постели — но столь желанный сон не приходил. Найл вспомнил, как готовили к званию одитора его самого: бессонная ночь, день постоянного движения и кубок с неизвестным варевом на следующий вечер. Естественно, он провалился в небытие, едва допив бокал.

Ямисса же не имела ни предварительного изнуряющего тренинга, ни напитка. А сон, как известно, никогда не торопится к тем кто ждет его особенно рьяно.

В эти минуты Найл подумал о том, что он не может воссоздать напитка, не зная его состава — но тело его, его энергетика, его аура сохранили необходимые для ночного путешествия ощущения. Все, что нужно для успеха ночного путешествия — это передать жене часть своей энергии. Посланник протянул руку и растеребил волосы княжны, давая глазам уловить среди локонов призрачный голубоватый цвет ауры, скользнул рукой по телу, вглядываясь в энергетические линии.

Любой человек способен видеть ауру другого человека. Просто люди слишком привыкли не обращать внимания на невесомые полупрозрачные внешние оболочки, и чтобы переключить зрение на них необходимо внутреннее усилие и та точка, с которой глаз легче всего за них цепляется.

Для Найла было легче всего воспринимать слабое свечение ауры в волосах. Затем он как будто «раскатывал» замеченное свечение по всему телу человека.

— Ты хочешь помешать мне попасть в Тронный зал? — без всякого раздражения поинтересовалась Ямисса, откидываясь на спину.

— Ночь длинна, — прошептал Найл, вытягиваясь рядом. Успеешь.

Он закрыл рот жены поцелуем, продолжая легкими касаниями пальцев поглаживать ее тело. Ямисса закинула руки ему за голову, прижимая к себе, потерлась бедрами о напрягшуюся плоть и раздвинула ноги, слегка согнув колени.

Найл зажмурился, пытаясь воспринять энергетические коконы всем телом, сильным толчком вошел в горячие влажные врата наслаждения, немного приподнялся над супругой и стал пробиваться на максимально возможную глубину редкими сильными толчками.

Княжна откинула голову с закрытыми глазами и тихонько застонала. Посланник нашел губами ее губы и впился жадным поцелуем, не просто усиливая ощущения близости, а втягивая в себя энергию женщины.

Неопытная в защите своей ауры княжна не просто не защищалась — она даже не замечала, что ее обирают, воспринимая нарастающую слабость, как блаженную истому.

Толчок, еще толчок — Найл направил свою энергию вниз, вливая ее в Ямиссу через открытые для семени врата, ощущая, как они наливаются теплом, жизнью, силой.

От органов возрождения жизни куда более светлая энергия правителя потекла по телу, наполняя новой силой конечности женщины, ее внутренние органы, ее покровы, она дотекла до мозга и вскоре Найл ощутил на губах горячий, чуть солоноватый привкус самого себя. Он оторвал губы, не позволяя энергии уходить из распластанного снизу тела, продолжая при этом вливать в него свою энергию, свою сущность, свои привычки и навыки, давно впитавшиеся в плоть и кровь и не требующие сознательного контроля. Еще толчок, еще, еще — из груди вырвался стон, и одновременно с излившимся семенем Найл отдал своей жене самый большой энергетический импульс, на который был только способен.

— М-м, как хорошо-о… — тихонько прошептала замершая в распластанной позе Ямисса. — Как все-таки хорошо в нашей спальне.

Спустя секунду дыхание ее стало мерным и спокойным, а аура бледной и еле заметной, как и у всякого спящего человека. Несколько минут Найл любовался красотой подаренной ему судьбой женщины, потом прикрыл ее одеялом, а сам повернулся на бок и закрыл глаза. Ему тоже требовалось совершить маленькое путешествие.

Когда утреннее солнце ударило правителя по глазам, он понял, что здорово перестарался со своим вчерашним экспериментом.

Долгой ночью ему снились какие-то мелкие обрывки событий, связанные с башнями, раскидистыми кронами дубов и мчащимися навстречу друг другу всадниками с хищно опущенными копьями. Ни в какую Белую Башню он, естественно, не попал.

Ямисса все еще спала, так и не переменив своей позы. Но когда Найл встал и отошел к окну, выглянув на залитую солнцем улицу, женщина шевельнулась, сладко зевнула.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовался Посланник, присаживаясь на подоконник.

— Я тебя тоже, — широко улыбнулась княжна, вытягивая над головой сжатые в кулачки руки. Иди ко мне!

— И что мне теперь делать? — с этим жадным вопросом Ямисса дотерпела только до завтрака.

— Ты никого не видела в Тронном зале?

— Нет.

— Это плохо. Хотя, в принципе, именно так и должно быть. Во время своего первого путешествия в Ночной мир одитор обычно видит только мертвые предметы. Дело в том, что в Тронном зале находились, и по сию минуту находятся, двое смертоносцев. Ты их не заметила. А какой смысл в посещении Ночного мира, если не способен видеть и слышать людей и пауков? Поэтому следующую ночь ты будешь читать не мертвые надписи, а слышать живые слова. Найл улыбнулся. Извини, любимая, но сегодня мне придется заниматься делами одному. Ты не должна знать, что и где будет происходить.

— Хорошо, я согласна, — отозвалась девушка. Тогда я, с твоего разрешения, помогу отцу Теору найти достойное здание для храма. Хотя, конечно, было бы справедливо, если бы ему, как и Привратнице Смерти, ты сам выделил достойное помещение.

— Было бы справедливо, — холодно сообщил Посланник, — если бы отец Теор не рыскал среди развалин, в поисках наименее осыпавшихся, а возвел новый храм в любом выбранном им месте. Только, сама понимаешь, подальше от Черной Башки и Запретных развалин. В этом я готов помочь всем, чем нужно. А раздавать готовое — уволь. Помнится, кстати, Семнадцать Богов тоже завещали добиваться всего своим трудом, а не приходить на готовое. Пусть твой священник делом докажет свою приверженность вере.

— На строительство понадобится время, и весьма немалое. А разве я кого-нибудь тороплю? Или он предпочтет молиться богам в развалинах, лишь бы не мараться грешным трудов при кладке камня?

— Ладно. Я передам отцу Теору твое предложение, — после некоторого колебания сказала княжна.

— Вот и хорошо, — поднялся Найл из-за стола. Тогда встретимся за обедом.

Правитель собственноручно стер с пола сделанную вечером надпись, отпустил восьмилапых охранников, и в двери тут же вбежал советник Тройлек. Управитель города, которого все утро не пропускали через Тронный зал, желал знать, что произошло.

— Ничего, — пожал плечами Найл. — Просто я испачкал пол известью и не хотел, чтобы кто-либо заметил мою неосторожность.

Советник естественно, не поверил правителю, но прощупывать мысли его мысли не рискнул.

— Я прикажу вымыть зал, Посланник Богини.

— Хорошо, — согласился Найл. — И еще, раз уж ты все равно здесь: я хочу, чтобы к вечеру мне изготовили для Ямисты золотой браслет. Желательно, чтобы в орнаменте присутствовал крест. Сможешь сделать?

— Да, Посланник.

— И еще… Среди твоих слуг есть те, что умеют читать?

— Почти все.

— Это хорошо. Я хочу, чтобы один из слуг этой ночью находился в комнате под моей спальней и вслух читал какую-нибудь книгу.

— Какую именно? — советник ничем не высказал удивления по поводу экстравагантной просьбы правителя.

— Помнится, принцесса Мерлью рассказывала мне про некую «Повесть об ирреальности». Она не утеряна?

— Если ее не окажется в дворцовой библиотеке, я прикажу вам сообщить.

Вот и все…

Найл даже удивился, до чего же легко и просто разрешился вопрос с ночным экзаменом для княжны.

В этот момент желудок наполнился холодом, резко ухнул вниз, и Посланник Богини обнаружил, что опять оказался в замковом подвале, запертый в центре широкой октограммы.

На этот раз человек в балахоне соизволил откинуть капюшон, и правитель смог увидеть собранные на затылке в длинный хвостик темные волосы, острый, изогнутый книзу нос и тоненькие усики над верхней губой.

Человек покосился в сторону пленника, медленно водя пальцем по книге несколько раз прошептал, бесшумно шевеля губами, некую формулу, после чего снял со стены факел и решительным шагом направился к Найлу.

— Смаргл воскерев иллам! — громко произнес он, ткнув факелом в сторону октограммы. Найл ощутил, как тело его охватило пламя, как оно стало пожирать его, его кожу, волосы, глаза, причиняя нестерпимую боль — и Посланник закричал от нестерпимой муки.

— Хевентес летюине гооне оло… — гулко зазвучало под сводами подвала.

Боль исчезла, и обессиленный правитель рухнул на пол.

— Что с вами, Посланник? — услышал он тревожный шепот, и ощутил, как заботливые руки переворачивают его на спину.

— Закий? Ты то тут откуда?

— Это неважно. Что с вами такое, что случилось?

Найл разглядел за рыцарем Синего флага паука и обратился к нему:

— Тройлек, ты видел, что случилось? Что со мной произошло?

— Вы мелко задрожали, Посланник, закричали и упали на пол.

— И все? — Да.

— Вам нужно выйти на свежий воздух, Посланник, — предложил рыцарь. Давайте, я помогу вам встать.

— Не нужно.

Найл вытянул перед собой руки: чистые, светлые. Никаких следов ожога.

Правитель запустил пальцы в волосы — тоже на месте.

— Что-нибудь не так, правитель? — откровенно забеспокоился Закий.

— Нет, все в порядке, — отмахнулся Найл и поднялся на ноги. Действительно, пойдем на воздух. Здесь слишком душно.

К тому моменту, как Посланник дошел до крыльца, присел на перила и откинулся на стену, подставляя тело лучам теплого солнца, он успел немного отойти от случившегося болезненного миража, и вспомнил о рыцаре Синего флага. Вряд ли этого воина привело в Южные пески желание просто погулять.

— Расскажи мне, пожалуйста, что-нибудь интересное, Закий, — попросил правитель нежданного гостя.

— Это вам завтра послы будут рассказывать, — отмахнулся рыцарь. Это они тут по дипломатическим делам приехали. А я так, охрана.

— Странно, — удивился Найл. — Ведь где-то тут у меня живет посол князя. Правда, никакой аудиенции он еще ни разу не просил, но ведь живет же! Зачем нужны новые послы?

— Неприятности случились у барона Вересковой долины, — вздохнул Закия. — И очень сильные. Разве до вас новости не дошли?

— Что-то смутное.

— Да, — рыцарь неожиданно нервно передернул плечами и прошелся вдоль края крыльца. Примерно месяц назад он узнал, что несколько его южных селений разрушено. Он решил, что это опять смарглы накатились и послал туда свою дружину. Дружина не вернулась, а под стены родового замка скоро пришло больше сотни дикарей, никогда еще из леса и не высовывавшихся. Барон не сильно испугался. Дикари есть дикари, и замка им не взять никогда, но внезапно к дикарям в помощь приползли два огромных железных жука. Они стали громко свистеть, и от этого свиста поползли стены, а люди превращались в желе и стекали с крепостных стен, словно вода. А еще над землей летала птица, словно вырезанная из полированной кости. Она тоже свистела, тоже рассыпала стены и превращала людей в жижу.

Закия на минуту смолк, прикусив губу и вспомнив молодого и веселого барона, потом продолжил:

— Замок перестал существовать. Лишь несколько людей добежало до соседнего баронства и предупредило регента юного Муравьиного барона. Тот запросил помощи от князя Граничного. Пока дикари заканчивали разграбление Вересковой долины, армия успела подойти и встретила врага на границах муравьиных лесов. На этом все и закончилось. Когда конница начала атаку, на княжеские силы с флангов надвинулись жуки, а спереди налетела птица. Они стали свистеть, и целые отряды стали расползаться по полю одной зловонной лужей. Сбежать удалось лишь одному из пяти. Сейчас дикари грабят муравьиные леса. Говорят, они требуют от всех жителей отречься от своей веры. Каждого, кто когда-то защищал свою землю, тут же убивают, детей жарят на кострах, женщин насилуют… Они даже не покоряют баронства, они их просто уничтожают!

— И чего же вы хотите от меня?

— Я ничего не хочу! — предупредил рыцарь. Ведь я всего лишь охранник посольства. А посольство хочет получить твои гарантии для князя и его двора, что им разрешат укрыться в Южных песках, если станет очень уж плохо… Хотя нет, чего это я! — хлопнул Закий себя по лбу. Посольство будет просить, что бы ты, следуя своим союзническим обязательствам, пришел на помощь армии отца твоей жены и помог разгромить гнусных пришельцев! Ведь не будешь же ты сберегать силы для защиты своих земель, правда? Ты выведешь их на север, и бросишь на заколдованных жуков! Ведь так?

Слова рыцаря таили откровенно двойной смысл. Разумеется, князь Граничный хотел бы получить от родственника военную помощь и разгромить пришельцев, не дав разорить его страну. Но князь уже убедился в силе незнакомого врага и не хотел, чтобы воины Южных песков погибли так же быстро и бесполезно, как и его собственные. Ведь если Посланник Богини согласится приютить его в изгнании, эти самые воины смогут хоть некоторое время защищать ущелье, а вместе с ним — Серебряное озеро и Южные пески от вторжения.

Князь хотел помощи, но в тоже время давал понять, что поймет Посланника, если этой помощи не будет. Он был согласен хотя бы просто получить убежище.

— Хорошо, что ты не посол, рыцарь Синего флага, — кивнул Найл. — Я не готов так сразу ответить на этот вопрос.

— Так и не нужно, — легко согласился Закий. — Посольство все равно начнет переговоры только завтра. Он перемахнул перила зашагал к галдящему на площади базару.

— Дравиг, ты меня слышишь? — мысленно спросил правитель.

— Да, Посланник.

— Немедленно приходи во дворец. И приводи с собой Вернувшего Истину, — витиеватая кличка воссоздавала мысленный образ бывшего астронавта куда более ярко, нежели безличное имя.

— Прибуду через час, Посланник.

— Тройлек, а ты меня слышишь?

— Да, Посланник.

— Ты тоже мне понадобишься. Вызови Юлук и шерифа Поруза. Пошли посыльного, пусть найдут княжну Ямиссу. Я назначаю военный совет, и мне понадобятся все, кто сможет сказать пару дельных слов.

Они собрались в Тронном зале. Почетное кресло заняла обиженная княжна — Найл запретил участие в совете новоприбывшего священника. Слева от нее нервно покусывал губы Стив. Пилоту, несмотря на активную помощь восьмилапых друзей, так и не удалось найти никаких следов похитителей ребенка.

Тройлек, как всегда, предпочел спрятаться за троном. Дравиг и Поруз, старые воины, один из которых всю жизнь командовал охраной Смертоносца-Повелителя, а другой — боевыми отрядами северян устроились рядом возле дверей, Юлук нетерпеливо вышагивала по залу из угла в угол, а сам Найл примостился на подоконнике.

— У нас гости, друзья мои, — начал Посланник. Посольство от северян. Князь Граничный просит о помощи. Послы явятся завтра, и ко времени их визита мы должны решить, сможем поддержать князя, или мне придется увиливать от честного ответа.

— Конечно, сможем! — в возгласе княжны царило неподдельное удивление. Ведь это же мой отец! Мы немедленно отправим к нему все наши войска!

— Мне очень жаль, моя госпожа… — Как ни странно, северянке возразил именно северянин, шериф Поруз, когда-то дававший клятву верности лично ей. Но нам некого выставить на поле сражения.

— Как это нет?! — возмутилась Ямисса. — Да только вас здесь три сотни! А еще братья по плоти, смертоносцы.

— Мой отряд состоит из ветеранов, а молодые братья до сих пор не закончили обучения. Они не могут сражаться.

— Как это «не могут»?! — презрительно фыркнула Юлук. — А кому вы все, всем отрядом, в плен сдались? Мы готовы выступить, Посланник! Надоело уже в городе сидеть, да на одни тренировки силы тратить. Скучно!

— Военная удача изменчива, — пожал плечами шериф. Мы не вам в плен сдались, это Посланник Богини нас в ловушку заманил. А в чистом поле, да против нормального противника, я за вашу жизнь даже рыбьей чешуи не дам.

— А смертоносцы? — вспомнила княжна. Ведь в нашем войске их тысячи!

— Пауки без поддержки пехоты совершенно небоеспособны, — покачал головой Поруз, — уважаемый Дравиг однажды уже смог в этом убедиться. А как раз пехоты у нас практически нет. Если отправить в поход ветеранов, некому останется защищать Серебряное озеро, если отправить детей — они полягут в первой же стычке.

На этот раз Юлук возражать почему-то не стала.

— Чему же ты их учил четыре месяца? — скривила рот Ямисса.

— Как живыми в бою остаться. Да только их этому еще не меньше года учить надо, если только вы хотите, чтобы они побеждали, а не погибали с честью.

— Но моему отцу нужна помощь!

— Они не помогут. Они просто умрут.

— И вот что интересно, — не выдержал Найл. — Никто даже не поинтересовался, откуда объявился враг, и кто это такой.

— А что это изменит? — негромко буркнул Поруз.

— Через Вересковую долину в сторону княжества двигаются дикари, которых поддерживают два железных жука и огромная птица, вырезанная из полированной кости. Вы ничего про них не слышали? Стив, расскажи нам пожалуйста, кого это занесло в приморские леса за Серыми горами.

— Это, наверное, группа Флойда, — зачесал в затылке бывший астронавт. Пенелопа закинула их для изучения обнаруженных в лесах племен. Если не ошибаюсь, семь человек. У них было два вездехода и глиссер.

— Подробнее про вездеходы можно?

— Ну, легкий вездеход, это просто железная коробка с двигателем. Скорость что-то около семидесяти километров. Правда, на нем стоит излучатель на полтора гигаватта в импульсе. «На случай встречи с агрессивными представителями изучаемой фауны». Поток жесткого излучения разбивает длинные органические молекулы на мелкие осколки, и любое животное превращается в желе. Ну, если по камню несколько импульсов дать, нарушатся межмолекулярные связи, и он превратится в пыль. Второй вездеход высшей защиты. В нем стенки уже сантиметров десять стали. Вдобавок, в случае приближения массивных или высокоскоростных материальных объектов, способных эту броню повредить, автоматически включается защитное поле. Плюс защита от перегрева. От переохлаждения, от излучения. Выстрел излучателя его даже не испугает. Ты говорил, Найл, у тебя есть «жнец»? Думаю, выстрел «жнеца» его тоже не повредит. Появись такой вездеходик на полях войны двадцать первого века — карта мира выглядела бы иначе. Излучатель в нем тоже на полтора «Г». Ну, и глиссер. Глиссер тоже обычный. Летает в пределах одной звуковой, излучатель такой же, как у вездеходов. Вот и все.

— Ты хочешь сказать, — не поверил шериф, — что он одной стрелой может любую армию превратить в жижу, или несколькими стрелами пробить крепостную стену?

— Чтобы пробить проход в стене из гранита толщиной в полтора метра, — уточнил пилот, — потребуется около полутысячи выстрелом. Минут двадцать.

— И еще, Поруз, — добавил Посланник. Как рассказывал Закий, они уже успели превратить в желе дружину барона Вересковой долины, Муравьиного барона, и нанесли большой урон войску князя.

— Тогда нам остается только засыпать ущелье доверху и молиться Семнадцати богам, чтобы дикари его не нашли.

— Вы хотите бросить моего отца одного? — в голосе княжны проглядывали плохо сдерживаемые слезы.

— Нет, Ямисса, — успокоил ее Найл. — Одного мы его оставить не можем. Хотя бы потому, что расправившись с северным княжеством дикари рано или поздно заявятся сюда. Их нужно остановить.

— Как ты их остановишь? — покачал головою Стив. — Вездеход высшей защиты даже барьерные ракеты остановить не способны, не то что ваши арбалеты и воздушные шары. Это же оружие двадцать второго века! А вы живете в средневековье. Даже порох еще не изобрели.

— Порох тут не поможет, — хлопнул ладонями по коленям Найл. — Сделаем так. Каждый попытается придумать, как можно справиться с этими злобными агрегатами. Без них дикари сами разбегутся. После обеда я приду на тренировку братьев. Посмотрим, что они могут, а чего не умеют. Дравиг, собирай смертоносцев с полей, уводи посты с границ пустыни. Видимо, нам все-таки придется выступать в поход.

Для военных игрищ шериф выбрал обширный пустырь неподалеку от пещеры Демона Света. Почти сотня братьев под руководством двух десятков старых бойцов пыталась передвигаться, сомкнувшись плечом к плечу.

— Шагом, марш! — вопил незнакомый Найлу северянин. Левой, левой. Раз, два, раз… Да вы что, восьмилапые пауки что ли! Двух ног запомнить не можете? Левая и правая! Первый шаг всегда делаем с левой ноги! Неужели непонятно? Давайте, подравняйтесь… Внимание! Шагом, марш! Левой, левой… Стой! Почему в центре отстали?

Увидев Посланника, Поруз сделал отмашку, разрешающую небольшой отдых, и устремился навстречу.

— И что все это значит? — поинтересовался правитель, кивнул в сторону выстроившихся подростков.

— Это черепаха, — пояснил шериф и громко приказал: — Два щита мне!

Приказ мгновенно исполнили, и северянин предложил, протягивая Найлу высокий прямоугольный щит: — Становитесь рядом, правитель. Левая нога и левое плечо вперед. Щит перед собой. Левой стороной щит прочно упирается на левое плечо. Теперь смотрите, я становлюсь рядом. Правый край щит вашего щита ложится поверх моего левого края. Теперь, в какое бы место вашего щита ни наносился удар, сдвинуть его с места никакой силой невозможно. Это понятно? Ну, а представьте себе, что справа от меня стоит еще один воин, за ним еще один. Щиты черепицей ложатся друг на друга, каждый прочно стоит на своем месте. Получается монолитная единая стена. Пробить ее невозможно никакой силой. Даже ударом разогнавшегося таракана. Теперь вообразите двойной строй людей, за ними пауки. Черепаха из щитов прикрывает восьмилапых от арбалетных болтов или прорвавшихся воинов, а смертоносцы из-за их спин наносят парализующие удары. Теперь остается только двинуться вперед и затоптать почти разгромленного противника.

Шериф повернулся к братьям и громко скомандовал:

— Шагом… Арш! Левой, левой, левой… Ну вот, опять!

Поруз оглянулся на правителя:

— Вы видите? Они не могут идти одинаковым шагом и в ногу. Черепаха щитов расходится, появляются щели — а это все! Туда моментально наносится удар! Оставшийся без поддержки справа щит можно развернуть одним толчком, и сразу два воина открыты! Можно бить на выбор! Строй будет растерзан в считанные минуты, а отряд перебит!

— Ну, положим, моих ребят не так-то просто убить и вне строя. Сражались они не раз, и постоять за себя умеют.

— Вот как? — усмехнулся шериф. Может, попробуем?

— Можно, — согласился правитель.

— Тогда возьмите штурмовой щит. Вот там, на повозке, круглый. Когда на стены или в проломы лезешь, драться не в строе приходится, а один на один. В таком деле круглый щит сподручней.

Шериф с правителем взяли по щиту, выбрали себе тяжелые каменные стержни, по весу, пожалуй, даже более тяжелые, чем мечи, встали напротив друг друга.

— Начнем? — предложил шериф, низко опуская щит.

— Да! — Найл сделал шаг вперед, замахиваясь для удара…

— Стоп!!! — со злостью заорал Поруз. — Так это ты, что ли, так их драться учил? Ты что, ткач или кожевенник? Кто так мечом замахивается?!

— И что случилось? — отступил перед неожиданным напором правитель.

— Что-то, — шериф откинул каменный стержень и обнажил свой боевой клинок. Становись мне за спину. Вот что ты делаешь!

Поруз замахнулся из-за спины, и Найл с ужасом увидел, как кончик меча проскользнул мимо его подбородка.

— Деретесь как ремесленники! — продолжал ругаться северянин. Ты знаешь, почему горожанам под страхом смерти запрещается владеть мечом? Да потому, что если они при обороне города мечами этак махать начнут, то своих втрое больше покрошат, чем противника! Их убить на месте больше пользу будет, чем в бой выпускать.

Найл взвесил в руке стержень, примерился им уколоть:

— Тяжеловат, мне кажется… Как же тогда им рубить?

— Самое простое, правитель, — шериф немного успокоился и перешел на «вы», — это выбросить его верх, и потом, с оттяжкой, вниз. Или работать мельницей: подрезать противника снизу вверх, выпрастывать клинок из-под щита, и вверх им вести — ноги резать, яйца, сухожилия. Очень эффективно. А удар ставить надо. Чтобы и клинок при замахе за спину не уходил, и удар хороший получался. И еще, Посланник. Если окажетесь в свалке, на меч особо не рассчитывайте. При сильном замахе своих зацепить можете, а при слабом — противника только рассмешите.

— И что мне тогда делать?

— А вот, становитесь. Щит перед собой, лежит на плече. Примерно так же, как при построении в «черепаху». Значит, удар в левую сторону он держит. Правую руку, с мечом, вперед. Зачем у клинка гарда?

— Руку защищать.

— От чего? — удивился шериф. Нет, гарда нужна, чтобы щит держать. Левый край на плече, правый гарда меча удерживает. Позиция твердая, уверенная. Все тело закрыто. Только про ногу не забывай — она из-под щита выглядывает. Ее снизу «мельницей» подрезать, самое милое дело. Еще, если с горожанами дело имеешь, они любят верхний край щита топориком зацепить, к себе подтянуть, чтобы противника открыть — и ударить. Тут зевать нельзя: как верхний край уходить начал — мечом вперед сразу ведешь, и туда!

Меч шерифа проскользил гардой по внутренней поверхности щита, метнулся вперед и нанес удар слева направо воображаемому противнику куда-то в лицо.

— Ну, а если враг невзначай приоткрылся, зазевался…

Найл четко ощутил возникшую в сознании северянина эманацию угрозы и отступил. Как оказалось очень вовремя: шериф, не тратя времени на игры с мечом, резко выбросил вперед руку со щитом.

— Вот так! Окантовкой щита в грудь — и все ребра у противника, считай, переломаны. Тут и доспех не поможет. А коль выдержит, то человек все равно равновесие потеряет, оглушен окажется. Вот тут-то его мечом и добивай. А если товарища рядом видишь — щиты сразу смыкайте. Круглые, не круглые, но «черепаху» взломать всегда труднее.

— Как же мечом бить, если замахиваться нельзя? — опять спросил Найл.

— Вперед руку, и вниз. Вперед, и вниз. Тут силой действовать бесполезно, меч чувствовать надо, ему рукою такт нужно задавать. И не держи щит постоянно на согнутой руке, устанешь. Опусти, расслабься, отдохни. Ногу «переднюю» прикрой. А как сунется кто, вверх его поддерни, и опять урони.

Очень быстро Найл понял, почему, несмотря на жестокую муштру, дети каждый день бегают на тренировки к старому северянину. Он и сам быстро увлекся, ощущая, как щит и меч постепенно становятся естественной частью его тела — способные защитить от опасности, поразить врага. Из объяснений шерифа возникало такое ощущение, словно человек с мечом в одной руке и щитом в другой совершенно неуязвим.

— И все-таки, для молодых бойцов, еще не накопивших навыки рукопашного боя, лучший способ победить и остаться в живых, это удержать «черепаху». Ходить в ногу, заворачивать плавно, команды выполнять синхронно. Идите сюда, Посланник.

Поруз вывел его перед строем и дал команду «вперед!»

Плотная, без единой щелочки стена колыхнулась и покатилась вперед. Только азартно поблескивали глаза над верхними краями щитов, да холодно сверкали кончики мечей.

Казалось, что наваливается единое существо стометровой ширины. Да, никакой сколопендре, и никакому черному скорпиону с таким врагом справиться не по силам.

— Надо им поножи заказать, — оглянулся на шерифа правитель. А то из-под щитов ноги голые мелькают.

— Это да, — согласился северянин, — поножи нужны. Но никакой тренировки они не заменят. Не могут еще ребята в рукопашной уверенно драться. Друг друга ранить норовят, удар хорошо не поставлен. Рано.

— И не нужно, — Найл отдал щит и стержень одному из помощников шерифа. Дикарей твоя «черепаха» затопчет за пару минут, в этом сомнения нет. Но вот против излучателей… Два-три выстрела, и стена щитов поляжет вместе с воинами. Это будет не бой, а натуральный расстрел. Никак нельзя.

— Можно было бы засеку поставить, — предложил Поруз, — но ведь Стив говорил, что стены эти жуки тоже рушить могут.

— Стены — да, — зачесал подбородок Найл. — Но ведь это не обязательно должны быть стены?

— Но ведь людей чем-то нужно прикрыть?

— Прикроем, — кивнул Посланник и решительно приказал: — Никого из братьев и твоих ветеранов не брать! У тебя в отряде было два-три десятка арбалетчиков. Собирай их всех, и готовьтесь к выступлению. Будем железным жукам лапы обламывать.

Теперь Посланник знал, что нужно делать. Соблазн вновь взять в руки «жнец» пропал. В конце концов, это страшное оружие и так натворило слишком много бед и унесло слишком много жизней.

Его долг, как здравомыслящего правителя — не выпускать смерть из заточения, и загнать в клетку тех, кто любит отнимать жизнь других людей, отсиживаясь при этом за толстой броней вездехода или штурвалом глиссера. В конце концов, побеждает не оружие, а дух воина и его готовность не щадить жизни, защищая свой дом.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать стрелков, шериф?

— Собрать, проверить снаряжение, подготовить припасы. Три дня. Только одними стрелками победы не добиться, господин. Против сомкнутого стоя они бессильны. Три десятка стрелков практически без потерь уничтожат даже ваши подростки. Против стрел плотный строй не так важен, как в ближнем бою…

— Перестань, Поруз, — покачал головой Найл. — Ты прекрасно знаешь, что против обученной фаланги нам сражаться не придется. А дикари вряд ли ходят сомкнутым строем.

— Вы думаете, арбалетный болт сможет пробить броню железного жука?

— Вряд ли, шериф. Но это совсем не важно. В войнах, в которых участвуют танки, победы одерживают не солдаты, а строители и ремесленники. Глубоко сомневаюсь, что мастеровые люди дикарских племен смогут состязаться с ремесленниками из северных земель. Сильно сомневаюсь.

— Вы хотите выставить ремесленников на поле боя?

— Нет, на поле боя будешь находиться ты, и твои стрелки.

— Тогда я прошу разрешения взять с собой хотя бы сотню ветеранов.

— Хорошо, — не стал спорить правитель. Пусть будут. Только лучших из своих бойцов оставь здесь, обучать детей. Сейчас их опыт важнее на тренировках.

— К утру третьего дня отряд будет готов к выступлению, — пообещал шериф.

Найл кивнул и не торопясь направился в сторону дворца. К завтрашней встрече с послами он был готов.

В покоях правителя опять находился священник Семнадцати Богов.

— Отец Теор осмотрел город, — сообщила вместо него княжна. И выбрал подходящее здание для храма. Правда, он почему-то не смог в него войти…

— Я надеюсь, вы сдержите свое слово, Посланник, и передадите мне нежилое здание, которое находится в вашем городе.

— Разумеется, — пожал плечами Найл, хотя и ощущал в мыслях священника некий подвох.

— Я нашел здание, которое своей величественностью и красотой достойно служить храмом великих Богов, завещавших нам законы жизни, труда и сохранения человеческого рода.

— И что это за здание?

— Оно находится на полпути между вашим дворцом и пристанищем нечестивой Привратницы Смерти. Оно стоит в центре круглой пощади, словно выточенное из кости морского дракона. Его красота завораживает и свидетельствует о величии человеческого духа, создавшего подобную красоту. Вы готовы сдержать свое слово и передать это здание для храма Семнадцать Богов?

— Начнем с того, — повысил голос Найл, — что девушка Джарита, которую вы совершенно не знаете, пожертвовала собой, приняв звание Привратницы Смерти, и если вы будете высказываться о ней в таком недопустимом тоне, то наживете в моем лице смертельного врага!

— Я прошу у вас прощения, господин, — тут же склонил голову священник. Он презирал языческие обряды чужих народов и жалел погрязших в невежестве существ. Однако, отец Теор не собирался ради публичного высказывания подобных убеждений ссориться с местным правителем. В конце концов, рано или поздно, истина сама найдет путь к заблудшим сердцам. Супруга Посланника языческой Богини уже принадлежит к истиной вере. Мне всего лишь показалось странным, что люди поклоняются смерти, а не жизни. Надеюсь, это не послужит для вас поводом, чтобы отказаться от своего слова?

— Значит, вы облюбовали для храма Белую Башню, святой отец? Но ведь вам наверняка не удалось войти внутрь!

— Да, Посланник. Мне не удалось найти входа. Но я достаточно знаком с законами архитектуры, чтобы понимать: она не может быть монолитной. Внутри есть помещения, и к ним наверняка должен быть доступ. Вход в знание или скрыт хитрыми секретами, или засыпан и его можно найти, окопав здание вокруг. Тем более, — священник спрятал довольную улыбку, — что среди жителей города ходят рассказы о том, что вы, господин, проникали внутрь Башни, и именно от нее получили свою нынешнюю мудрость…

— Да, — не стал лгать Найл. — Я был внутри Белой Башни. И я действительно получил от нее тайны далеких предков. Только тайны предков, и ничего более. Вы можете не окапывать ее, ничего не получится. Ее фундамент уходит в землю больше чем на сто метров. А стен у Башни нет. Совсем. И если она пожелает, в нее может войти любой.

— Как это? — не понял священник. Я ощупал ее всю, каждый сантиметр. Но она гладкая, без единого шва, холодная и прочная, как камень!

На несколько минут правитель замолчал, обдумывая, как лучше объяснить средневековому священнику принципы работы силового поля. Внезапно в его глазах запрыгали веселые искорки, он придал лицу серьезное выражение и ласково поинтересовался:

— Вы слыхали про Семнадцать Богов, отец Теор?

— Но я рукоположенный служитель Семнадцати…

— Но в таком случае вы должны знать, что уходя на небо, Боги оставили свои знания здесь, в надежде на то, что людям они рано или поздно понадобятся! Боги поместили их в Белые Башни, поставленные в центрах самых больших городов. Башни наблюдают за людьми, и если видят нужду в своей помощи, то открывают свои стены достойным и отдают оставленные великими Богами знания. Стены Башен сделаны не из камня, не из стали и даже не из драгоценных камней. Они сделаны из того, прочнее чего нет на свете — они сотканы из чистого знания. Если ты хочешь, то можешь попробовать, я разрешаю. Стенам выбранного тобой здания не способно причинить вред ничто: ни огонь, ни металл, ни острые грани бриллианта. Знание не подвластно материальному оружию.

— Но этого не может быть! — растерялся священник, — если оставленная Богами Башня не пускает в себя меня, своего служителя, то как она могла впустить язычника?!

— Башня служит не Богам, святой отец, она служит людям. Когда я пришел в этот город, люди были рабами пауков, покорными домашними животными, не помышлявшими о сопротивлении. Белой Башне это не могло нравится, и она избрала меня, чтобы показать, кем являются люди на самом деле. Она впустила меня в себя, и вложила в мою память историю развития рода двуногих, законы физики, химии, астрономии, газодинамики и сопромата, она дала мне знания о множестве величественных строений, созданных людьми, о подвигах, совершенных на пути познания, о мужестве, проявленном в защите людьми своего достоинства. Разумеется, ничего из этого знания в обычной, повседневной жизни мне так и не помогло. Но выходя из Башни я твердо знал — человек не может быть рабом! Человек создан, чтобы быть свободным. И тогда я начал свою борьбу. Моя вера в человеческую сущность, которую я обрел в Башне, помогла мне дойти до Великой Богини Дельты — и победить. После этого пауки признали равенство двуногих, и из господ стали нашими верными союзниками.

— Но если с вами, господин, произошло такое чудо, — растерялся священник, — то почему вы упорствуете в вере в Великую Богиню, почему не приходите в храм Семнадцати Богов?

— Потому, что Белая Башня — это всего лишь собранное воедино знание наших предков, — пожал плечами Найл. — А к Великой Богине я прикоснулся своими собственными руками. Потому, что Белая Башня дала мне чувство собственного достоинства, а Великая Богиня — свободу живущим в городе людям. И наконец, потому, что Белая Башня не просила меня верить в Семнадцать Богов. Она хотела, чтобы я обрел веру в себя.

— Этого не может быть, — внезапно пошел на попятный священник. Если бы Боги оставили после себя Белые Башни, мы бы знали про это из священных книг.

— Я думаю, святой отец, — улыбнулся Найл, — вам следует начать с того, чтобы попробовать нанести на поверхность Башни хотя бы царапину. Я, Посланник Богини и правитель города, разрешаю вам использовать для этого любые средства, которые вы только сможете придумать.

— Хорошо, я проверю ваши слова, господин, — согласился священник.

Он покинул покои, ярко воображая, как поцарапает стену здания взятым у Доруха алмазом, а потом ткнет правителя носом, уличая язычника во лжи. «Пускай побалуется, — с облегчением подумал Найл. — Хоть некоторое время отвлекать не станет».

— Что ты увидел на тренировке воинов? — живо поинтересовалась княжна.

— Долго рассказывать, — уселся за стол Посланник. Но я так думаю, мы попытаемся оказать помощь твоему отцу.

— Ты посылаешь князю войска? — к его удивлению, Ямисса радости не высказала.

— Я ухожу сам, с пауками и небольшим отрядом людей.

— Не нужно, — покачала головой княжна. Я не хочу, чтобы ты превратился в жижу, как те сотни воинов, что сражались в Муравьиных лесах.

— Но ведь кто-то должен остановить ученых из экспедиции Флойда?

— Пошли туда Поруза, или Дравига. Они ведь опытные военачальники.

— Это не поможет, — покачал головою Найл. — Ты слышала, о чем я говорил отцу Теору? Белая Башня дала мне знания о прошлом человечества. Танки и вездеходы, это далекое прошлое. Без меня справиться с ними будет очень трудно.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — Ямисса подошла сзади и крепко обняла правителя. А вдруг тебя ранят?

Княжна боялась, что дикие астронавты могут убить Найла, но не решилась произнести этого слова вслух.

— А я не буду участвовать в сражениях, — улыбнулся правитель. Шериф Поруз сегодня довольно наглядно показал, что пользы в рукопашной схватке от меня никакой. Я буду сидеть далеко-далеко, на высоком холме и отдавать приказы.

— Все равно не пущу, — сжала свои объятия княжна. Не пущу!

— Пустишь, — кивнул Найл. — Ведь тебе же нужно проверить тайное мастерство правительницы? Кстати, на сегодняшнюю ночь я должен дать тебе очень важное задание. Ты должна выяснить, что за бормотание доносится каждый вечер из-под пола.

Найл вывернулся из объятий жены, встал, подхватил ее на руки отнес в спальню и положил на постель:

— Но сперва мы должны совершить очень важный обряд, завещанный нам Семнадцатью Богами во имя продолжения человеческого рода.

Когда Ямисса уснула, Найл тихо поднялся, вышел в коридор и мысленно вызвал Тройлека.

Паук не откликнулся, но вместо него, спустя всего несколько минут, из сумрака выступил слуга и протянул тонкий золотой браслет, покрытый чеканкой из множества крестов самого разного размера.

— Ты представляешь Найл, — растолкала правителя жена с первыми лучами восходящего солнца, — в комнате под нами сидел какой-то ненормальный слуга, и вслух читал доисторическую «Повесть об ирреальности»! Ну, помнишь, ту… Ну, про тигров и кроликов.

— И приказал он, чтобы все были счастливы, — процитировал Найл единственную фразу, которая запомнилась из беглого пересказа принцессой Мерлью.

— Точно! — обрадовалась Ямисса. — Это она самая!

— Да, это была хорошая книга, — согласился Найл, выбрался из постели и накинул тунику. А теперь, прошу, вытяни вперед левую руку, княжна Ямисса.

— А зачем? — княжна села в постели, до самого горла укутавшись в одеяло.

— Вытяни вперед левую руку! — торжественным тоном приказал Найл.

— Ну ладно, — капризным тоном согласилась княжна и выпростала из-под одеяла точеную ручку.

— Властью, данной мне триединым богом Золотого мира присваиваю тебе звание младшего одитора! — громко объявил Посланник, надел супруге на запястье золотой браслет и со всей силы сжал его, закрепляя на руке.

— Ой, спасибо, — зарделась княжна.

— Да это не украшение, — махнул рукой Найл, — это символ Знания!

— Все равно спасибо, — рассмеялась Ямисса. — Иди ко мне, я тебя поцелую.

— Будь ты хоть немного серьезнее! — попросил Найл, но к жене подошел. Она тут же со смехом повалила его на постель и уселась сверху, неторопливо покрывая лицо поцелуями. Что же ты делаешь, Ямисса! Я ведь тебя, как-никак, в одиторы посвящаю!

— Посвящай, — разрешила княжна. Я тебе мешать не буду…

— Запомни три основных закона одитора, — начал излагать правитель между отдельными попадающими на губы поцелуями. Первое, путешествие в Ночном мире ты можешь начинать только с того места, в котором побывала наяву.

— Хорошо, мой господин, как пожелаешь, — согласилась супруга, смещаясь со своими поцелуями на грудь.

— Второе — в Ночном мире все находится в твоей власти, и ты должна следить за тем, чтобы созерцать мир, а не изменять его.

— Слушаюсь, мой господин, — теперь Ямисса целовала его живот.

— Третье — одитора никогда нельзя будить, пока он не проснется сам. Никогда не знаешь, из каких земель ты выдергиваешь его блуждающую душу, и успеет ли она вернуться вообще.

— Как прикажете, мой господин.

Посланник ощутил прикосновение влажных губ к кончику своего напрягшегося фаллоса, и обрадовался тому, что уже успел сказать новоявленному одитору все, что должен, и ему больше не нужно следить за своими мыслями.

— Как хорошо быть счастливой, правда? — спросила княжна, когда сладкая истома от утренней близости рассеялась, и ее муж расслабленно вытянулся рядом. Как хорошо, что на этом свете есть ты…

Увы, в эту минуту Найл думал уже о том, что опять, отдав всю свою энергию жене, не смог посетить Белой Башни. А вопросов к Стигмастеру с каждым днем становилось все больше и больше. Что ж, раз Ямисса смогла с его помощью дважды войти в Ночной мир и доказать навыки одитора, то в третий раз пусть попытается проникнуть по ту сторону Мира сама.

Этим вечером он просто обязан решить все вопросы, которые подкинула ему судьба. Иначе его поход против дикарей может оказаться под угрозой.

О том, что прибывшее от князя Граничного посольство просит аудиенции, Тройлек сообщил только после завтрака. Примерно час Посланник Богини промурыжил их перед дверьми Тронного зала — пока княжна Ямисса облачалась в свое золотое платье, пока во дворец явились Дравиг, Шабр, Юлук и Поруз, пока все представители высших должностей страны не займут свои места.

Затем двери распахнулись.

— Посол князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Северного Хайбада, и Чистых Земель — рыцарь Агалатового флага Бра-виг и его свита!

Похоже, рыцарь Агалатового флага уже очень давно не садился на коня: размеры его живота опровергали саму возможность того, чтобы этот достойный муж мог запрыгнуть на ровную спину взнузданного таракана. Хотя, очень может быть, привычной в северных землях посадке на спине скакуна — стоя на коленях — солидное брюшко ничуть не мешало.

Одеянием послу служила длинная бархатная мантия темно-темно-зеленого цвета, головным убором — войлочная тюбетеечка.

Точно также оказались одеты и остальные члены делегации, только их мантии имели более светлый цвет.

— Мы рады приветствовать тебя, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, от имени нашего господина, — поклонился рыцарь. Мы принесли тебе тревожную весть, правитель. В земли княжества нашего проникли безбожные чужеземцы, которые безжалостно проливают кровь простых людей и благородных воинов. Они не знают ни чести, ни благородства, ни милости к слабым, уничтожая все на своем пути. Видимо, темные демоны, оставшиеся с незапамятных времен объединились в своих стремлениях чинить зло разрушать человеческую жизнь. Деяния их грозят повергнуть в прах и смерть всю нашу планету. Помня о заключенных между нашими странами договорах и родственных узах, связавших волею Семнадцати Богов властителей, Князь Граничный, Санский и Тошский, человек, повелитель Северного Хайбада, и Чистых Земель, призывает тебя прийти с преданными тебе воинами и помочь ему уничтожить богопротивных варваром, чинящих безобразия на мирных землях.

Бравиг, рыцарь Агалатавого флага, поднял на вытянутых руках запечатанный свиток письма и с поклоном протянул его Посланнику. Найл письмо взял, и по свите посла пробежал вздох облегчения. Видимо, перед началом переговоров правитель мог свитка и не брать. А может, по северным дипломатическим канонам, взять письмо означало согласие?

Найл оглянулся на Тройлека.

«Это значит, что вы внимаете их просьбе», — мысленно пояснил паук.

— Мне, как и всякому правителю, не нравится, когда на любых землях проливается кровь людей, смертоносцев или жуков-бомбардиров! — начал ответную речь Найл, выйдя перед троном. Нет на нашей планете высшей ценности, нежели дарованная живому существу жизнь, и защите ее в любых проявлениях обязаны мы отдавать свои силы. Я готов возглавить силы, которые выйдут навстречу безбожникам и уничтожат их во имя Великой Богини!

По рядам делегации пробежало замешательство.

— Вы желаете возглавить армию лично, правитель? — решил уточнить рыцарь.

— Да, — согласился Найл и, видя в мыслях посла опасение того, что правитель Южных песков желает захватить власть над княжеством, добавил: — не забывайте, мы с князем родственники, и можем доверять друг другу.

— Хорошо, правитель, — склонил голову рыцарь Агалатового флага. Мы передадим твой ответ князю.

Делегация, пятясь к дверям, покинула Тронный зал.

— И все-таки, ты хочешь идти в северные земли сам? — кивнула с трона княжна.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Найл, — иначе не получится.

— Отец откажется от твоей помощи, — улыбнулась в ответ Ямисса. — Вот увидишь, обязательно откажется.

— Почему ты так думаешь?

— Увидишь…

Найл несколько минут размышлял, глядя на довольное, торжествующее лицо своей супруги, а потом развернулся и вышел вслед за северным посольством.

Делегация не успела уйти далеко — спины мужчин, парящихся под тяжелыми мантиями, маячили всего в полусотне метров от крыльца. Однако на поручнях Найл увидел Закия — и предпочел остановиться рядом с ним.

— А ты что здесь делаешь, рыцарь Синего флага?

— Разве вы забыли, правитель? Я охраняю посольство.

— Что-то я не видел тебя в зале…

— Я перед дверью стоял, — в мыслях рыцаря слово стоял сопровождал образ «подслушивал», и Найл довольно улыбнулся. Значит, Закия слышал все. Вот только спросить напрямую его ни о чем нельзя. Спросить о разговоре, которого дворянин слышать не мог — равносильно обвинению в подслушивании.

Нет, ссориться с ловким рыцарем Найл не собирался, а потому просто поинтересовался:

— Как тебе город?

— Изменился, — кивнул Закий. — Возле порта много складов появилось. Бродят слухи, что вчера целый флот с товарами отправился в сторону какого-то Золотого мира. Преувеличивают, наверное?

— Нет, не преувеличивают, — с готовностью сообщил Найл. — Собственно, я этого и не собираюсь скрывать. Когда корабли вернутся с золотом, об этой стране заговорит весь мир.

— Жаль, — вздохнул рыцарь. Месяц назад за подобное известие наши купцы осыпали бы меня драгоценными камнями. Но сейчас это известие никому не интересно. Война. Всем не до того.

— Да, жаль, — согласился Найл, размышляя, как перевести разговор на интересующую его тему. Скажи, Закий, ты хорошо владеешь мечом?

— Да вроде неплохо.

— Я тут разговаривал с шерифом Порузом, так он утверждает, что в бою самое главное, это щит. А меч так, на подхвате.

— Ох уж эта пехота! — рассмеялся рыцарь и выхватил свой меч. Привыкли за стену из щитов прятаться…

Меч заиграл в его руке, описывая сверкающие восьмерки, временами неожиданно вскидываясь вверх, с шелестом прорезая воздух по горизонтали, прочерчивая линии сверху вниз и справа налево. Найл тут же отметил, что все пируэты, сколь бы широки и стремительны они не были, никогда не заходят за спину воина.

Наигравшись, рыцарь привычно жестом положил клинок на согнутую в локте левую руку. Найл невольно вздрогнул от знакомого движения и указал на клинок:

— Почему ты его держишь именно так?

— Так легче, — улыбнулся Закий, — меньше устаешь. Ведь искусство владения мечом, правитель, состоит не только в том, чтобы просто им сражаться, а чтобы побеждать в любых обстоятельствах. Ведь равные поединки случаются только на турнире. А в бою воин может оказаться ранен, он может оказаться в самом пекле после долгого перехода, он может отражать штурм после долгой осады, не евши и не спавши несколько дней. А значит, ему нужно легко владеть тяжелым мечом, даже не имея сил, нужно экономить эти силы для затяжной схватки. Поэтому на мечах рубятся не руками, а всем телом…

Рыцарь дернул левым плечом, и тяжелый клинок легко полетел вперед — Найл еле-еле успел увернуться.

Меч отскочил обратно, упал на полусогнутую ногу. Толчок — и он стремительно разрезал воздух в сантиметре от груди Посланника. Удар левым предплечьем — и лезвие прошелестело от правого плеча вниз.

— Вот так это делается. Ведь если толкнуть его плечом, он ведь не тяжелый. Тяжело его только в руке, как топор держать. Да ведь и тот дровосеки на плечо норовят положить. Впрочем, — спохватился рыцарь, — что я вам объясняю, скоро все сами увидите. Вы ведь собираетесь выступить в помощь князю.

— Да, я предложил возглавить войска.

— То есть, вы хотите, чтобы князь сам отказался от вашей помощи?

— Почему? — не понял Найл.

— А как же иначе, Посланник? Ну представьте сами, что будет, если князь придет к вам сюда, в Южные пески, чтобы помочь справится… Ну, с нашествием уховерток. И возьмет под свое командование вашу армию, разбойный двор, флот, патрульные отряды. Что вы скажете?

— А зачем тогда нужен я?

— Вот именно! Кто же позволит, чтобы на его земле всей армией командовал пришелец из другой страны, пусть даже родственник и самый лучший друг?

— Но мне не нужно командовать всей армией! Я предлагал только возглавить силы, который выйдут навстречу дикарям. Да и то… Я ценю мастерство княжеских всадников, Закия, но только конница мне не нужна. И пехота тоже. Я хотел бы получить от князя только всех стрелков, которые есть в его войсках, и сотни три-четыре землекопов и строителей.

— Землекопов? — поразился рыцарь. Вы что, собираетесь воевать с ремесленниками?

— Зато всех рыцарей и обученную строю пехоту князь сможет держать под стенами замка для обороны города. Даже если мой отряд будет разгромлен, его армия особых потерь не понесет.

— Да, это совсем другой вариант, — кивнул Закий, вкладывая меч в ножны. Если речь идет не о командовании армией, а только о легко вооруженном разведывательном отряде, то возражать никакого смысла нет.

— И о ремесленниках, — напомнил Найл.

— Разумеется, — кивнул рыцарь и спохватился. Что-то я тут сижу, а посольские без охраны бродят. Извините, правитель, но мне нужно бежать. Служба.

Среди желтых бескрайних песков неторопливо несла свои воды широкая, широкая река. Настолько широкая, что городская река города пауков показалась бы рядом с нею узеньким ручейком. Найл улыбнулся дохнувшей в лицо прохладе, потом развернулся к реке спиной. Напротив него, у подножия крутого склона грел над жиденьким огнем свой закопченный чайник завернутый в полосатый халат бедуин.

Найл подошел, присел рядом, протянул руки к огню:

— Горячий.

— А как же? — обиженно ответил бедуин.

— Ты бы хоть верблюда какого создал, что ли, — попрекнул пустынного жителя Посланник. А то ведь неправдоподобно получается. Может, у меня конь по ту сторону холма пасется? — вскинул голову кочевник.

— В пустыне? — усмехнулся Найл. — Это ты мне говоришь?

— Там колючки растут.

— Не может там быть ни колючек, ни кактусов, ничего, — покачал головою Найл. — Песок сухой, сквозь него не пробиться. Неужели ты забыл, Стииг, что я родился и вырос среди барханов?

— Вон воды сколько, — выпрямился бедуин и, разведя руками, указал на реку.

— А песок все равно мертвый, — усмехнулся Найл. — Не пробиться сквозь него растениям. Никак.

— Ладно, — примирительно махнул рукой Стигмастер, и у него за спиной появилось стразу три верблюда. Правда, при этом пропал костел вместе с чайником. Что теперь скажешь?

— Что скажу? — перевел Найл свой взгляд на холм. Давненько ты не устраивал мне экзаменов Стигмастер.

— Просто ты давно ко мне не заходил.

— Но ведь ты не пропускаешь меня сквозь свои стены! А бродить по ночам не всегда приятно. Сомнительное удовольствие, особенно, когда рядом есть красивая жена.

— Извини, Найл, но так меня перепрограммировали. Если ты сможешь изменить установки, я с радостью открою все двери.

— Но чтобы поменять установки, нужно проникнуть внутрь.

— Придумай что-нибудь, ты же человек!

— В другой раз, — отступил правитель. Сегодня мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов.

— А как насчет моей загадки?

— Насчет твоей загадки? — Найл отступил и окинул холм критическим взглядом. Следы глиняной кладки, почти отвесный склон. Сверху ровная площадка, ничего не осыпалось. Похоже на древнешумерскую, вавилонскую или древнеегипетскую крепость. Это они имели привычку строить стены, а потом засыпать их внутри землей. Интересно, зачем?

— Ну, предположим, что еще никому не удавалось продолбить стены холма, — пожал плечами Стииг. — Что дальше?

— Да уже ничего, — прищурился на солнце Найл. — Раз рядом течет река, значит, это все-таки Египет. А поскольку он течет среди песков, время довольно позднее. Думаю, еще до одиннадцатого-двенадцатого веков на этих берегах вовсю кипела жизнь, засеивались пашни, в крепости сидели воины, сменяли друг друга на троне правители, и никто даже не подозревал, что где-то далеко вниз по течению, у подножия великой страны, бродят какие-то мелкие вооруженные банды, постоянно затевая то пунические войны, то походы Александра Македонского, то крестовые походы. Но потом пришел песок, и сделал то, чего не смогли сделать ни одни завоеватели: уничтожил тут все живое! Вывод: ты привел меня на берег Нила, в пятнадцатый, плюс-минус сто лет, век, к одной из Египетских крепостей. Что ж, ты забыл еще не все мои уроки, мальчик.

— Тогда ответь, Стигмастер, — попросил Найл, усаживаясь на то место, где минуту назад горел костер, — что тебе известно о танках?

— Танк — это боевая гусеничная бронированная машина, — немедленно отчитался Стигмастер. — Впервые применен английскими войсками в 1916 во время 1-й мировой войны. Название происходит от английского слова «tank», емкость — так их называли в целях секретности. Различаются на три основных типа: легкий, средний, тяжелый. С середины двадцатого века во многих странах вместо средних и тяжелых танков стали выпускать один основной танк. Основное оружие — пушка, вспомогательное — пулеметы. Экипаж три-четыре человека, калибр пушки от ста до двухсот миллиметров, скорость пятьдесят-семьдесят километров в час, масса от тридцати до шестидесяти тонн. Кроме основных существуют легкие авиатранспортабельные плавающие танки.

— И как с ними бороться?

— Есть много способов, — Стииг сотворил их воздуха дубовый табурет и сел на него. Полагаю, кабельные мины и самонаводящиеся ракеты тебя мало интересуют? Тогда можно предложить противотанковые рвы. Из менее трудоемких средств существует методика закрывания смотровых щелей подручными тряпками или просовывания прочных палок в гусеницы между катками.

— Палок?! — не поверил своим ушам Найл. — Просто палок? Но если с этими машинами можно справиться с помощью простой палки, то почему они считались такими страшными и непобедимыми?

— Положим, мой юный друг, если на тебя катится со скоростью порядка пятидесяти километров многотонная стальная громадина, непрерывно выплескивая в тебя сотни пуль и десятки снарядов, воспользоваться такими советами не очень просто.

— Наверное, — задумчиво прикусил палец Посланник. Но попробовать можно. И еще, Стииг. Несколько дней назад в городе появился странный аппарат, внешне напоминающий самолет. Он похитил ребенка, после чего скрылся по воздуху. Проверь, нет ли в твоих банках данных описаний похожих случаев. Вдруг проскочит намек на разгадку, кто это и откуда является на наши земли?

— Подобных случаев огромное количество на протяжении всей истории человечества.

— Ты хочешь сказать, что подобное происходило в течение всей истории?

— Если опустить совсем древние сказания, в которых трудно отличить правду от вымысла, и мало привязанные к конкретным временным и географическим точками сочинения античных авторов, ограничиться только письменными летописями, то можно назвать случай в Норвегии. В девятом веке там, если верить летописцу, появился воздушный корабль, с которого в толпу горожан был сброшен крючок, похожий на рыболовный. Правда, никого на земле поймать не удалось. Ирландская летопись «Спекулум Регали» приводит случай, имевший место в 956 году. В городке Клара, в одно из воскресений, когда народ был у мессы в церкви святого Кинаруса, за арку над церковной дверью зацепился якорь. Высыпавшие из церкви прихожане увидели в небе воздушный корабль с людьми на борту, один из которых начал спускаться вниз по якорному канату, видимо пытаясь его отцепить. Возбужденные прихожане пытались захватить его, но епископ им это запретил. Когда толпа отхлынула, неизвестный быстро взобрался вверх, после чего канат перерезали, корабль взмыл вверх и исчез из виду. Якорь, кстати, остался в церкви как доказательство того чудесного случая. В 1123 году, при правлении Генриха I, воздушный корабль, похожий на морское судно, появился над Лондоном, и бросил якорь в центре английской столицы. Бристольская церковь, если следовать хронике, много лет имела у себя на дверях решетку, выкованную из «небесного якоря», который был спущен с «воздушного корабля» в 1214 году во время религиозного праздника и прочно зацепился за груду камней. И таких примеров несчетное множество, Найл.

— Но это были не самолеты, а просто обычные корабли, почему-то плывущие по воздуху?

— Только в средние века. С появлением первых воздушных шаров подобные визитеры стали выглядеть иначе. 31 марта 1676 года в небе Тосканы появилось тело в форме «тарелки или мешка с зерном, а может быть и снопа, имевшего округленные формы, которое мгновенно переместилось из Адриатического в Средиземное море». Подобные объекты появлялись в этом веке над другими городами Италии, многими городами Франции и, почему-то, над германским городом Гамбургом. По мере совершенствования техники, изменялись и незваные гости. 22 ноября 1912 года писала, что в минувшем октябре над устьем Темзы зафиксирован дирижабль типа «Цеппелин», двигавшийся со скоростью девяносто километров в час, что превышало все тогдашние рекорды. Германия отказалась признать дирижабль своим — впрочем, у тогдашних дирижаблей просто не хватало дальности, чтобы долететь до Англии и обратно. В 1913 году над Дувром была замечена какая-то странная летательная машина, освещавшая сверху облака, и выдававшая себя звуком мотора. С началом первой мировой войны по таким странным аппаратам часто открывали огонь, но сбить никого ни разу не удавалось.

— Как и Стиву угнаться за похитителями… — отметил Найл.

— К середине двадцатого века летающие объекты стали напоминать скоростные маневренные диски. Они появлялись в разных местах планеты, совершать посадки. Кстати, неоднократно отмечались случаи, когда у женщин похищались еще нерожденные дети.

— Да, это именно они! — вскочил на ноги Найл. — И кто это был?

— Неизвестно, — пожал плечами Стииг. — Ученые объявили все подобные случаи вымыслом, и попытками определить происхождение аппаратов не занимались. Посланник раздраженно ударил себе кулаком в ладонь и прошелся туда-сюда вдоль холма.

— Значит, вначале были парусники, потом шары, дирижабли, самолеты, диски… Получается, Стииг, что эти объекты сопровождают человечество всю его историю и каждый раз выглядят так, как и обычные людские средства передвижения. Они просто добавляют какой-то дополнительный признак, чтобы казаться более совершенными.

— Уфологи утверждают, что в древности люди видели точно такие же объекты, как и в двадцать втором веке, просто не могли подобрать термины, чтобы правильно их описать.

— Ерунда, — раздраженно отмахнулся Найл. — Чтобы вместо «диск» написать «морской корабль» нужно быть совсем бестолковым. Нет, предки видели именно корабли! А эти якоря? Зачем сбрасывать якоря, которые постоянно где-то застревают? Зачем их вообще сбрасывать? Нет, пришельцы просто подражали людям. Им хронически не хватает информации, поэтому они и попадают в глупые положения, хотя изо всех сил стараются выглядеть более совершенными и развитыми. Как ты думаешь, Стигмастер, откуда они могут получать информацию о нашем мире, о наших действиях и изобретениях?

— Наверное, просто наблюдают.

— Нет, — опять покачал головой Найл. — Если бы они просто наблюдали, то не совершали бы глупости. Они знали бы, зачем нужны якоря, сколько весит бригантина и каковы пропорции «Серебряного призрака». Нет, свои знания о нас они получают каким-то кривым путем, до них доходит только общая картина, или какие-то обрывочные сведения.

— В девятнадцатом-двадцатом веках, — сообщил Стииг, — существовала теория о некоем информационном поле, окружающем нашу планету. Предполагалось, что любые знания, любое открытие или изобретение изменяют и насыщают это поле таким образом, что из любой его точки можно узнать про любое озарение.

— Получается, как бы большая свалка из нужной и ненужной информации, — задумчиво произнес Найл. — Из нее всегда можно получить общее впечатление о происходящем, но никогда не удастся разобраться в деталях. Наверное, ты прав, Стииг. Мы живем в разных пространствах, но у нас общее информационное поле. И нашим соседям от нас что-то очень, очень нужно…

— Надеюсь, я тебя не разбудила, Найл?

В первый миг правителю захотелось зарычать, напоминая, что одитора категорически нельзя будить, как бы долго он не спал, но потом он взял себя в руки и небрежно взмахнул рукой:

— Ерунда, я и сам собирался проснуться. Как прошла твоя ночь?

— Я нашла, где ночует Тройлек, — моментально оживилась княжна. — Он вместе со своими паучатами забирается в верхнюю комнату, под самой кровлей, и они там замирают да самого утра. А еще я побывала на кухне. Просто интересно стало, что нам на завтрак дадут. Там несколько кухарок было, и повар. Ты знаешь, они меня совершенно не заметили. Я перед самыми глазами стояла, а они не заметили.

— И что будет?

— Ты о чем? — сбилась княжна.

— Что будет у нас на завтрак?

— А-а, — вспомнила Ямисса. — Муху в вине отмачивали. Вот… А потом я хотела узнать, переехала к. Порузу семья, или нет. Оказывается, он один живет. Стеганку свою ночью прошивал. В поход готовится. А потом я навестила отца Теора. Он тоже не спал, все вокруг Белой Башни что-то пытается сделать.

— Не сделает, — усмехнулся Найл. — Жуки-бомбардиры почти два столетия пытались ее сломать. Взрывали, подкапывали, пилили. Бесполезно. Она вечна. Кстати, ты не заходила к посольству князя? Может, они что-то обсуждали?

— Нет, не стала. Все равно отец откажется от твоей помощи.

— Посмотрим. Они должны явиться сразу после завтрака — иначе я не успею подготовиться, и выступить завтра мы не сможем.

— Не суетись, — повторила княжна. Отец откажется.

Посольство и вправду появилось ранним утром, еще до того, как Найл и Ямисса закончили завтрак. На этот раз и Дравиг, и Шабр, и Юлук с Порузом

были уже во дворце, и делегация была принята минут через десять.

— От имени и по поручению князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Северного Хайбада, и Чистых Земель, — торжественно объявил рыцарь Агалатового флага, сообщаю, что наш господин готов предоставить Посланнику Богини, Смертоносцу-Повелителю, человеку, правителю Южных песков и Серебряного озера право принять под свою команду все воинские силы его земель, которые вышеозначенному дворянину понадобятся в его ратном деле.

Посол поднял свиток на вытянутые руки и с поклоном протянул его Посланнику.

— Не бери! — вскочила побледневшая Ямисса, и даже попыталась сделать шаг по направлению к делегации.

Но Найл уже принял на себя груз войны, и даже его жена понимала, что теперь он не имеет права отказываться от данного слова.

— Поруз, — повернулся Найл к своим военачальникам. Я надеюсь, сегодня вечером твой отряд сможет выступить из города. Дравиг, сейчас я пойду к Джарите, и сообщу, что этой ночью состоится праздник Мертвых. Надеюсь, она успеет справиться до вечера. Тройлек, выдашь шерифу все, что ему понадобится в походе. Торопитесь, дикари могут вторгнуться в земли княжества в любой день.

Шабр прислал мысленный импульс, в котором сочеталось одновременно и сожаление об отъезде Посланника, и необходимость решить множество проблем, скопившихся в городе, и извинения о том, что на этот раз восьмилапый ученый не сможет участвовать в походе, и удовлетворение по тому же самому поводу: город живет и развивается, всюду нужны рабочие руки, остров детей полон — все это требовало внимания главного медика.

— Нам не хватает рабочих рук, — еще раз подтвердил свое беспокойство Шабр.

— Что ж, это хорошо, — улыбнулся правитель, подходя к Ямиссе и беря ее за руку. Значит, мы не хиреем, а становимся все больше и сильнее. От Райи, из северных земель, детей стало поступать не меньше?

— Меньше, — подтвердил паук. Меньше в несколько раз.

— А что вы хотели? — вступила в разговор княжна. Вам продали детей из домов призрения, отданных на воспитание детей, подкидышей. Можно считать, за три месяца вы собрали всех, кого бросали родители на протяжении нескольких лет. Не хотите же вы, чтобы ради ваших полей и кораблей сирот стало в несколько раз больше?

— В княжестве война, — Найл послал этот импульс молча, только для Шабра. Сирот должно стать больше.

— Все равно мало, — такой же узко направленной мыслью ответил смертоносец, а затем уже обычным образом, чтобы княжна тоже слышала его слова, продолжил: — К тому же, они стали намного хуже качеством.

— Опять полудурки после праздников народились? — вздохнула Ямисса.

— Все как раз наоборот, — усмехнулся Найл. — Тех, кого вы называете полудурками, пауки ценят как работников наивысшего качества.

— Не может быть, — недоверчиво покачала головой Ямисса.

— Еще как может. Всякого рода олигофренов и даунов… — он запнулся, поняв, что жене не понятны эти термины, и перешел на обычную речь. Всякого рода «полудурки» отличаются от «нормальных» людей повышенной исполнительностью, отсутствием духа противоречия и фантазии, и трудолюбием. Трудолюбие, кстати, считалось у наших предков характерным признаком целого ряда психических заболеваний.

— Но почему?

— Почему? — переспросил Найл. — Наверное потому, что нормальному человеку свойственна лень. Если «нормальному» человеку и «полудурку» сказать, например, что при уборке в наших покоях нужно обязательно вытирать стол, то «нормальный», увидев что стол чистый, почти наверняка поленится протирать его лишний раз, а если помешать вытереть стол «полудурку», то с ним может случиться истерика. Именно поэтому шитье воздушных шаров доверяется пауками только «полудуркам». Когда работают они, можно быть уверенным, что выкройка сделана по всем правилам со всеми выкладками, а швы именно тройные мелкими стежками на всем многометровом клине. Лично я только «полудуркам» доверяю изготавливать твое лекарство — потому, что они, как приказано, будут тщательно мыть руки, кипятить всю посуду и мелко-мелко рубить железу, а не подумают, что «и так сойдет». А ведь даже мелкое отступление способно превратить лекарство в яд.

— Нам не хватает именно качественных работников, — сообщил смертоносец. — После того, как Вернувший Истину научил нас летать без порифид, у Черной Башни изготавливают и шары, и летающие паутины. Им не хватает сшивщиков. К тому же, Тройлек просит делать больше лекарства — а там тоже нужно много работников.

— Попробуй заменить сшивщиков нормальными людьми.

— Нельзя, — решительно воспротивился Шабр. — От них зависит жизнь молодых смертоносцев! Туда нельзя допускать людей второго сорта! Я и так в этом месяце отдал в ткачи несколько неполноценных детей.

— Неполноценные — это «нормальные», — на всякий случай прокомментировал для супруги Найл. — Вроде нас с тобой.

— Я прошу тебя, Посланник, попробовать добиться рождения хороших работников самим.

— Тебя опять потянуло на селекционирование двуногих, Шабр, — покачал головою Найл.

— Вам нужны шары и летающие паутины? Вам нужно лекарство? Тогда нам нужны и качественные работники.

— И что ты предлагаешь?

— Северяне утверждают, что наилучшие работники рождаются после праздников, — напомнил Шабр. — Я считаю, что для увеличения числа полноценных работников следует попробовать перед вязкой пару дней поить женщину и предназначенного ей самца вином.

Найл понял, что имеет в виду смертоносец: надсмотрщицы на полях, хозяйки кораблей, работающие в мастерских женщины по-прежнему безусловно исполняли приказы пауков — в том числе и при выборе партнера для рождения ребенка.

Восьмилапый ученый имел все возможности, чтобы перед разрешенной вязкой поить обоих хоть до потери рассудка.

Возможно, при этом действительно в большом количестве будут рождаться медлительные и послушные, лишенные фантазии, но исключительно работящие «люди высшего сорта».

— Нет, — покачал головою правитель. Я запрещаю тебе эти эксперименты, Шабр.

— Но мы потеряем работников в самых важных местах! Мы не сможет делать нужного количества шаров, мы не сможет производить нужного количества лекарства! Вы помните, Посланник, что каждая порция вашего снадобья — это несколько дней жизни какого-то человека?

Паук нанес удар в самое больное место. Действительно, ежедневно продаваемые Тройлеком сосуды где-то там, по ту сторону Серых гор, спасают человеческие жизни. И если под секретными шатрами не появятся дополнительные молчаливые работники, инсулина не станет ни на грамм больше, чем сейчас. Можно ли пожертвовать несколькими судьбами ради спасения сотен жизней?

— Нет, Шабр, — так и не смог переступить через себя правитель. Не нужно превращать в «отличных работников» тех, кто может родиться здоровым. И, словно оправдываясь, Найл добавил: — Очень скоро нам потребуется очень много моряков. А в них, как ты знаешь годятся только «второсортные» люди. Единственное, что я готов разрешить, это браки между теми, кто хорошо работает. Их дети наверняка будут похожи на родителей.

— Будет слишком много отбраковки среди потомства, — предупредил Шабр. — Тех, кто не может не только работать, но и ходить, разговаривать, думать.

— Я надеюсь на твое мастерство, Шабр, — Найл вложил в свою мысль ощущение окончательности, твердо принятого решения. Ты сможешь решить эти вопросы самым наилучшим образом.

Смертоносец присел в ритуальном приветствии и покинул зал.

— Я не очень понимаю, Найл, — княжна оперлась на руку мужа и встала с трона. Ведь наши предки тоже широко пользовались разными снадобьями. И инсулин придумали именно они. Неужели все это изготавливалось «полудурками»?

— Есть два пути достижения качества, — пояснил Найл. — Человек обязан или очень хорошо знать и понимать, что он делает, или тупо, без фантазий, выполнять только то, что приказано. Я не могу никого научить фармакологии, антисептике, гигиене. Просто потому, что не имею времени, да и сам не очень хорошо в этом разбираюсь. Остается второй путь: использовать работников, которые просто точно выполняют команды, не пытаясь ничего упростить, улучшить или облегчить свою работы. Кстати, предки поступали точно так же — для изготовления лекарств использовались механизмы, запрограммированные раз и навсегда правильным действиям. У нас за правильностью действий работников следят смертоносцы, с их великолепной памятью. Вот только вместо механизмов приходится использовать людей.

— Как много ты знаешь!

— Как много знали наши предки… Кстати, вот и первое задание, которое тебе придется выполнять, используя свое знание одитора: проследить за действиями Шабра. Он довольно решительный паук, и во имя интересов города вполне способен нарушить мой приказ.

— Хорошо, Найл, я прослежу.

— А теперь, любимая, мне нужно идти во дворец Праздника. Джарите нужно успеть подготовить к вечеру Праздник Единения. Праздника Мертвых.

На протяжении всего дня с полей, со стороны моря, из пустыни в город тянулись смертоносцы. Пауки шли по улицам отдельными группами и поодиночке, перебегали через дома, перепрыгивали заборы.

Хотя подданные Посланника Богини и привыкли к тому, что восьмилапые гиганты — это их союзники, а то и помощники в повседневной жизни, всегда готовые найти и уничтожить любого преступника, поймать проскользнувшего из пустыни хищника или предотвратить в самом зачатке любую ссору, однако они все равно почувствовали себя неуютно. Люди раньше времени прекращали работу, прятались в дома, закрывая окна и ставни. Обычно шумный базар вскоре после полудня остался без покупателей, а вскоре с него исчезли и все продавцы. Поэтому известие о том, что ночью свершится праздник Единения — ночь Мертвых, во время которой всем двуногим под страхом смерти запрещается покидать свои дома — никто не удивился. На улицу и так никого не тянуло.

— У меня к тебе есть одна просьба, — взял княжну за руки Найл. — Я знаю, как тебе хочется узнать, что такое праздник Мертвых, что на нем происходит и почему людям нельзя этого видеть. Теперь, владея таинством одитора, ты можешь это сделать незаметно для других и не подвергая себя никакому риску. Но прошу тебя, не делай этого. Не посещай праздника, не отказывайся от своего неведения. Так будет лучше для нас обоих. Я тебя очень прошу, не делай этого. Хорошо?

— Что же там происходит такого? — с любопытством поинтересовалась Ямисса.

— Там я превращаюсь в самого настоящего Смертоносца-Повелителя и не хочу, чтобы ты это видела. Такой ответ тебя устроит? Я тебя прошу, не приходи на праздник.

— Ну хорошо, — пожала плечами Ямисса. — Не приду.

Много десятилетий назад правитель далекой приморской Провинции советник Бродус задался целью добиться того, чтобы взаимное существование людей и смертоносцев не приводило к обидам и конфликтам, чтобы не было рабов и господ, а были существа, необходимые друг другу и не способные друг без друга существовать.

Здесь никто не требовал от людей безусловной покорности во всем, угождения малейшим прихотям восьмилапых властелинов мира. Люди здесь жили семьями в отдельных домах, любили друг друга, растили детей.

Однако на протяжении нескольких поколений двуногим вдалбливалось, что их состояние — лишь промежуточное положение между состоянием личинки и высшего существа. Как младенец, растущий в утробе матери, со временем покидает свой маленький уютный мирок, чтобы перейти в новое состояние, чтобы вырасти большим человеком, так и человек со временем должен перейти в новое, высшее состояние — стать смертоносцем. Путь к новому перерождению один: быть съеденным пауком, раствориться в нем, стать его плотью и кровью.

Умерших своей смертью или от болезней людей хоронить запрещалось. Их тела валялись на компостных кучах вместе с прочим мусором, своим гниющим видом напоминая, что случится с теми, кто не сможет спасти свою плоть и душу, перейдя в новое состояние.

Бродус сумел добиться своего — спустя несколько поколений двуногие обитатели Провинции мечтали не о том, чтобы сбросить власть восьмилапых, а о том, чтобы быть выбранными, чтобы раствориться в высших существах, стать их частью. Чтобы обрести новое воплощение, перейти на более высокую ступеньку развития.

Когда Провинция признала в Найле Посланника Богини и своего правителя, новый властитель хотел изменить порядок вещей, не превращать людей просто в говорящую, растущую без особой заботы со стороны пауков еду. Но новый порядок слишком глубоко въелся в души двуногих. Лишить их права на новое перевоплощение, праздника Единения со смертоносцами — означало отнять у людей надежды на бессмертие. Посланник ограничился лишь запретом на единение для тех, кто не достиг сорока лет.

Как ни странно, запрет лишь упрочил религию. Теперь право слиться своей плотью с пауками получал только тот, кто на протяжении всей жизни вел честный и трудолюбивый образ жизни, честно возделывал поля и содержал в порядке свой дом; кто вырастил здоровых и красивых детей и оставил им после себя крепкое хозяйство.

Каждый месяц от берегов Провинции отчаливал корабль, на котором десятки достойных, перешагнувшие сорокалетний рубеж, одетые в чистые одежды, распростившиеся с детьми и родственниками, раскрывшие свои души для завершающего шага бытия, плыли в город Смертоносца-Повелителя. Здесь они поселялись во дворце Праздника и начинали готовиться к мигу единения.

К Черной Башне Найл пришел слишком рано, задолго до заката. В свете угасающего дня здесь только начиналась подготовка к ночному действу:

пауки прочесывали окрестные заросли, разгоняя и поедая мелких насекомых, смертоносцы заняли посты далеко вокруг, не подпуская близко никого из двуногих.

Посреди древней, мощеной прямоугольными бетонными плитами площади люди в белых туниках под личным присмотром угрюмой Джариты складывали высокий костер.

Найл ненадолго остановился, наблюдая за происходящим, а затем шагнул в дверь древнего строения, поднялся по витой лестнице на самой верх Башни.

Предчувствие его не обмануло — Стив, эмоция любопытства которого ощущались с самой земли, стоял возле зубчатого парапета и следил за действиями служителей Праздника.

Питавшие чрезмерное уважение в Вернувшему Истину смертоносцы не сочли нужным прогонять своего кумира.

— Что ты здесь делаешь, Стив?

— Вот, стою.

— А ты знаешь, что каждый двуногий, который останется этой ночью на улице, умрет?

— Ну, я же не на улице…

— Ты думаешь, что тебя пауки не тронут? Только ты забываешь, что во время Праздника ты сам становишься всего лишь человеком, и сам стремишься навстречу смерти.

— А ты?

— А я — Смертоносец-Повелитель, и именно поэтому знаю законы Праздника очень, очень хорошо. Ты не переживешь этой ночи, если немедленно не уйдешь домой. И еще: возьми с собой пару шаров, помощников и вообще все, что сочтешь нужным. Завтра утром армия выступает в поход. Я думаю, ты сможешь мне пригодиться. Теперь уходи, в твоем распоряжении не более получаса.

Бывший астронавт не очень поверил правителю, но все-таки предпочел не рисковать.

Вскоре его фигура мелькнула внизу и растворилась в быстро сгущающемся сумраке улиц. Солнце стремительно проваливалось за горизонт и наступала ночь Праздника.

Первыми на вечернюю площадь пришли «жертвенные люди». Тщательно отмывшиеся, в новых белых туниках, они смиренно шествовали в последний путь — но души их метались в беспокойстве. Разумеется, они знали, что сейчас, в ближайшие часы обретут бессмертие, соединятся в единое целое с высшими существами, правителями вселенной и любимцами Богини. Но понимали и другое: с этого часа их самих, во плоти — с руками, ногами, головой, больше не станет. Миг преобразования приближался неведомым, желанным и страшным мигом.

Посланник Богини, он же Смертоносец-Повелитель, спустился с башни, приблизился к смертниками на несколько десятков шагов и опустился на землю, поджав под себя ноги.

Саму Джариту Найл поначалу не разглядел. Девушка облачилась в длинную, темную тунику, распустила волосы и почти совершенно растворялась в стремительно гаснущих сумерках. Такими же неприметными были и шедшие за нею барабанщики.

Полторы сотни людей столпилось на широкой пустынной площади вокруг сложенного костра, недоуменно оглядываясь. Пустота, тишина. Только теплый пустынный ветер шелестит невидимым песком.

В сгустившейся тишине оглушающе прокатился одинокий удар барабана. Потом еще один. Еще, еще.

Вскоре стало слышно, как каждый громкий, редкий удар предваряет тихая мелкая дробь. Невольно прислушиваясь к разрезающим тишину звукам, правитель вдруг заметил, как его дыхание начинает подстраиваться под удары. Два удара — вдох, два удара — выдох. Удары шли немного чаще, чем обычные вдохи и выдохи, и от избытка воздуха в голове немного помутилось. В паузах между гулкими сотрясениями к мелкой дроби добавились более частые удары. Поначалу еле слышные, они постепенно обретали звук и четкость.

Послышался тихий шорох — из дверей Черной Башни, из окружающего кустарника, из темных улиц выхлестнулся серый поток смертоносцев и растекся вокруг площади. Толпу людей в центре взорвало чувство бесконечной радости, восторга — и одновременно взметнулось к ночному небу пламя костра.

Пожалуй только Найл заметил, как выбегающие на площадь пауки изливали в людскую толпу заряды живой энергии, мгновенно переполнявшие души и вызывавшие чувство беспричинной эйфории. Не дожидаясь никаких команд, люди начали кружиться в прощальном танце. Бой барабанов убыстрялся. Исчезли гулкие и монотонные редкие удары, на первый план вышел более частый ритм, сопровождаемый мелкой дробью.

Пауки уловили нужную частоту, подстроились под него, посылая в танцующих людей резкие волевые и энергетические импульсы.

Перекаченная энергией, завороженная вращением и отдавшаяся барабанному бою толпа окончательно потеряла рассудок. Из более глубоких, бездумных чувственных пластов подсознания наружу стала выпирать обычно подавленная, но способная подавить любой разум сексуальная составляющая. В ментальном плане всех людей, независимо от пола, окрасила эротическая жертвенность доведенной до экстаза женщины, которая желает отдаться вся, без остатка, утонуть в объятиях, умереть в них.

Они страждали быть разорванными, поглощенными своими любовниками, перед ликами которых умирали в бешеном танце. Вот одна туника взлетела в воздух, другая. Алые блики огня заплясали на обнаженных телах.

Джарита тихо и незаметно увела своих барабанщиков, но разъяренный танец продолжался. Даже Найл ощутил, как его самого захватывает всеобщее сумасшествие, как нарастает желание и твердеет плоть.

Вот мужчина вырвался из общего водоворота, кинулся к плотному ряду пауков, упал на колени, широко раскинув руки. Смертоносцы кинулись вперед, закрыли его собой, и спустя мгновение отскочили на свои места. Мужчина бесследно исчез, оставив после себя только короткий крик сладострастия. Еще один человек кинулся к паукам, еще — отдельные стоны слились в единый восторженный вой…

Прошли считанные минуты — и площадь опять погрузилась в безмолвный покой. Исчезли среди зарослей и улиц сытые пауки, скрылись в подземельях Черной башни хранители мертвых. Только раскиданные тут и там белые туники выдавали недавнее присутствие на площади множества людей но слуги Джариты в темных балахонах уже крались по темной земле, собирая последние свидетельства закончившегося праздника и бросая их на угли догорающего костра.

Они быстро собрали белые туники смертников — пламя ненадолго вспыхнуло вновь, чтобы спустя минуту опасть, уничтожив последние следы существования полутора сотен человек. Праздник закончился.

На опустевшей площади остался только коленопреклоненный Посланник Богини. Смертоносец-Повелитель, постепенно возвращающийся в облик человека.

В голове Найла не имелось ни одной мысли — да и кто из смертных способен мыслить, пережив торжество Мертвых?

Он сидел, позволив своему сознанию растечься во все стороны, воспринимая все ментальные колебания, струящиеся в ночи. Ему очень хотелось ощутить хоть какие-то признаки посмертного перевоплощения: свет ауры, сияние души, просто блик те-плоты, которая могла бы остаться от сгинувших в небытие двуногих — и не находил ничего.

Полторы сотни двуногих исчезли бесследно, словно и не жили никогда на поверхности прекрасной планеты.

Или они все-таки смогли воплотиться в души смертоносцев, готовых выступить в долгий и тяжелый поход?

Во дворец правитель вернулся только под утро, и первое, что услышал, войдя в покои — это тихое всхлипывание жены.

— Что случилось, Ямисса, — сел он рядом с нею на постель и крепко прижал к себе.

— Я, — тихонько всхлипнула княжна, — я, чтобы праздника не видеть… Я решила посетить свой замок… Замок отца, в княжестве… Найл, он спит… Он спит с простой служанкой!

— Вот видишь, — погладил Посланник жену по волосам. Вот видишь, ты уже начинаешь понимать, чем приходится расплачиваться за постижение таинств. Ничего не поделаешь — ведь ты сама же хотела знать все, что доступно мне. Теперь тебе придется вести себя как настоящей правительнице… Запомни, моя любимая: вокруг нас очень много преданных и хороших людей. Они не станут хуже оттого, что тебе стали известны их маленькие сокровенные секреты, оттого, что ты начинаешь понимать их слабости и мотивы их поступков. Твое знание чужих секретов никак не должно повлиять на твое отношение к близким и дорогим людям. А их тайны обязаны умереть в твоей душе. Немедленной каре подлежит только предательство.

Армия шла к Приозерью пешком, через пустыню, и только Найл и Стив отправились в это путешествие на пузатом и неуклюжем купеческом баркасе. Стив — потому, что задержался со сборами своих летательных аппаратов, с выбором пятерых помощников.

Кстати, Найл впервые увидел, чтобы молодые смертоносцы добровольно согласились служить под командованием двуногого. Пауков с Вернувшим Истину было трое, а двое большеголовых плечистых олигофренов ухаживали за отчаянно воняющими в садке порифидами и помогали таскать тюки с уложенными шарами.

Посланник же просто решил воспользоваться своими привилегиями правителя и провел лишних полдня со своею Ямиссой.

До порогов добирались почти полдня.

За время, прошедшее с последнего перехода через каменистые россыпи кто-то успел сделать поверх валунов дощатый настил, и пересадка в поджидающие рыбацкие лодки заняла от силы пару часов.

Дальше по озеру безропотные олигофрены с порифидами плыли отдельно, Стив со своими помощниками отдельно, а Найл занял себе отдельную персональную ладью.

— Может, у берега переночуем, — предложил рыбак. Как бы нам на острова в темноте не наскочить. Смотри сам, — пожал плечами Найл, — но только мне нужно попасть в Приозерье утром. Самое позднее: часа через три после рассвета.

Рыбак тяжело вздохнул, выбрал якорь и отпихнул кормы лодки от камней. Поскольку Посланнику управлять лодкой не требовалось, он улегся на дно, завернулся в какие-то мягкие шкуры и после почти двух суток, прошедших без минуты отдыха, мгновенно забылся тяжелым сном.

Ему снились сырые коричневые стены подвала, освещенные редкими факелами, октограмма на полу, тяжелые каменные стены. По ногам явственно тянуло сыростью, от стола пахло чем-то кислым, а человек в балахоне стоял неподалеку, положив меч на изгиб левой руки. Теперь Найл знал, что эта поза выражала не беспечный отдых, а готовность к немедленной схватке, завуалированная разумной экономией сил.

Увидев Посланника, человек с облегчением вздохнул, отошел к столу и положил меч на него. Потом стремительно развернулся, отчего полы балахона стремительно разлетелись в разные стороны.

— Тебя вызвал я, демон! — громко объявил он. Я, граф де Сен-Жермен! Отныне ты мой раб и будешь исполнять все мои приказы!

«Значит, он действительно дворянин, — с удовлетворением отметил Найл. — обедневший граф из Европы десятого века. Уроки Стиига не прошли даром, я угадал практически все».

— Ты слышишь меня, демон?! — занервничал дворянин под внимательным взглядом Посланника. Ты мой раб! Ты в моей власти!

Граф де Сен-Жермен разговаривал на незнакомом языке, однако Найл его достаточно хорошо понимал. Значит, невидимая стена октограммы не мешала читать мысли человека. Вот только двуногий уж очень сильно нервничал, и ничего внятного в его сознании определить не удавалось — одни эмоции. Казалось, его просто очень хорошо выдрессировали на произнесение определенных фраз, и он выпаливает их, не удосуживаясь вникнуть в смысл.

— Теперь ты мой раб, демон! — выкрикнул де Сен-Жермен. — Ты будешь носить мне золото!

«Вот как? — усмехнулся Найл. — Я угадал даже это! Действительно обедневший дворянин, который хочет получить от меня богатство».

— Ты слышишь меня, демон?! — раздраженно крикнул двуногий. Ты мой раб, и ты будешь носить мне золото! Иначе я покараю тебя лютой болью! А ну, снимай свой браслет!

— Это знак одитора, — произнес Найл свои первые слова.

Кто такие эти «одиторы» граф не имел ни малейшего представления, а потому настаивать не рискнул.

«Вдруг это магический талисман?! — промелькнуло в его мыслях. Могучие талисманы способны до смерти высосать своего владельца…»

Найл улыбнулся, всем своим видом подтверждая его опасения.

— Ты будешь носить мне золото! — звенящим фальцетом приказал де Сен-Жермен. — Иначе я покараю тебя! Иди, и принеси мне золото! Он наклонился над раскрытой на столе книгой и принялся читать заклинание.

Найл почувствовал холод в животе — и проснулся.

Над головой проплывали густые кроны деревьев, в борт тихонько шлепались ленивые волны. Посланник передернул плечами, сел, огляделся. Они плыли по широкой протоке, разрезавшей густой непроезжий бурелом.

Над поверхностью воды клубился белесый утренний парок, медленно расползаясь по сторонам. Прозрачное голубое небо свидетельствовало, что утро уже настало, однако солнце сквозь лесные заросли разглядеть не удавалось.

— Скоро будем, мой господин, — пообещал рыбак. Совсем немного осталось.

Найл зачерпнул горсть воды, умылся, несколько раз с силой прокрутил руками, разминая затекшие члены. Лодка неспешно миновала одну излучину, другу — и Посланник увидел над лесом заснеженные вершины гор.

Спустя несколько минут навстречу выплыл окруженный четырехметровым частоколом город, отражающийся в кристально чистой, по-утреннему спокойной отмели.

Лодка ткнулась носом в берег — Найл тут же выпрыгнул на сырой крупнозернистый песок и вгляделся в сторону ущелья.

Там, под отвесными каменными отвесами широкой серой массой колыхалась готовая к выступлению армия: три десятка жуков-бомбардиров, полторы сотни людей и не менее тысячи смертоносцев.

Вряд ли дикари готовы встретить на путях своего наступления такую силу.

Ворота крепости распахнулись, навстречу выбежала Нефтис.

— Я рада видеть вас, мой господин, — заучено объявила она, однако глаза сверкали с полной искренностью.

— И я рад видеть тебя, Нефтис, — Найл крепко обнял свою бывшую телохранительницу, соратницу, прошедшую бок о бок пустыню, Дельту, все приморье, Провинцию, Серые горы, освобождавшую вместе с ним город пауков и штурмовавшую эту саму крепость, командовать которой и была оставлена. Жаль, что не могу задержаться с тобой, моя родная. Но ты сама понимаешь, что в военном походе дорог каждый день.

Разумеется, Найл мог приехать сюда заранее или дать армии лишний день отдыха — но он прекрасно понимал, что боевая соратница ждет от правителя вполне заслуженной награды за безупречное руководство приграничным городом, и что она также никогда не поймет, что такое «супружеская верность». И он специально рассчитал время своего появления возле Приозерья так, чтобы ни на что не оставалось времени.

— Жаль, что нужно идти, — сказал Найл. — Но я рад, что смог тебя хотя бы обнять. Сейчас причалят еще две лодки. Прошу тебя, помоги им перегрузить свой груз на повозки и пусть двигаются вслед за нами.

— Хорошо, мой господин, — потускневшим голосом ответила Нефтис. Увы, Найл ничем не мог ее утешить, как бы он этого ни хотел.

Ощутив ментальные вибрации приближающегося правителя, армия зашевелилась, выплеснула фигурки Дравига, Поруза и, как ни странно, рыцаря Синего флага.

— Приветствий не нужно, — остановил их Найл, и кратко приказал: — Мы выступаем.

Первыми в ущелье устремились молодые, энергичные пауки. Они бежали по стенам на высоте нескольких десятков метров впереди основой колонны, проверяя, нет ли опасности камнепада, оползня или просто злобных хищников.

Однако ловушек гостям никто не приготовил, и войско Посланника Богини быстро двигалось вперед по извилистой тропе между высоких отвесных стен. Привалов не делали — узкая расселина между высоких скал порождала инстинктивное ощущение опасности. Напряжение спало только тогда, когда стены ущелья раздвинулись, стали более пологими, на них зазеленела трава и мелкий кустарник.

Каменистая дорога достигла ширины, достаточной для движения бок о бок двух смертоносцев, и забралась на скальный карниз, идущий на высоте трех метров над мелким, тихо журчащим ручейком. Найл никак не мог отделаться от ощущения, что проложена она была не в новое время, а далекими предками, улетевшими к звездам. Однако старое покрытие, если оно и имелось, давно вытерлось, вытопталось тысячами ног и колес. Остались только серые скалы и мелкая каменная крошка.

Вскоре встретился первый житель княжества. Вернее, сперва путешественники увидели недавно стриженных, почти голых овец, ощипывающих травку на крутых склонах. Ничуть не хуже гусениц они забирались на узкие площадки на макушках скал, пробирались по щелям, запрыгивали на покрытые зеленью уступы.

Излишне крутые или опасные места овечки мудро обходили стороной. Уже потом, присмотревшись, Найл заметил сидящего высоко на стене смертоносца.

Восьмилапый пастух внимательно следил за поведением подопечных и, вступая в мысленный контакт, заставлял или забираться на полную сочной зелени возвышенность, или отходить в сторону от крутых обрывов.

Через несколько километров, когда между гор встретилась первая достаточно широкая ровная расселина, Найл увидел фруктовый сад, немного в стороне от которого тянулось несколько свежевскопанных грядок. Здесь стоял скромный одноэтажный домик, сушилось на веревке несколько рубах и полотенец — явный признак человеческого жилья. Однако выше, за домом, на пологом склоне, за овечьей отарой присматривал опять же, крупный паук с металлическим ромбом на спине.

Найл скомандовал привал, давая людям возможность наконец-то позавтракать и немного перевести дух. Однако спустя час из ущелья показались повозки, окутанные излучаемым порифидами ароматом, и войска без команды снялись с места и двинулись дальше.

Горы снова сошлись, раздвинулись, глазам путешественников предстали широкие, любовно возделанные поля.

Расступившиеся вершины сделали ущелье похожим на узкую горную долину. Возделанные поля, на которых согнувшиеся земледельцы тяпками ковыряли сухую почву, сменялись скальными нагромождениями, среди которых под присмотром пауков паслись овцы.

Человеческие дома, к изумлению правителя, ютились на высоких, неприступных скалах, взобраться на которые казалось совершенно невозможным. Поначалу Найл думал, что подобные жилища предназначались для восьмилапых пастухов, однако кое-где на поднебесных дворах полоскалось по ветру стиранное белье — а пауки, как известно, штанов и рубах не носят.

Наконец, горные склоны разошлись далеко по сторонам, земля выровнялась, дорогу окружили ароматные сады и желтые поля.

Крестьянские дворы и отдельные дома исчезли с поля зрения — словно сады росли, а хлеба засеивались сами по себе, без всякого участия человеческих рук.

Еще несколько часов пути — и впереди открылся город.

Высокие бревенчатые стены сверху были прикопаны землей, отчего создавалось впечатление, что склоны холма естественным образом круто вздымаются и прорастают частоколом, а дорога уводит в темное подземелье.

В этот раз на двух угловых вышках не торчали декоративные копья и островерхие шлемы, а маячили самые настоящие воины — похоже, вести о разгорающейся войне докатились и до здешних земель. Зеленая трава вокруг города оказалась распахана, надежно скрыв тропы к секретным калиткам.

— Еще пару километров нужно пройти, — нагнал Посланника Закий. — Там на скошенных лугах должны быть приготовлены столы с продовольствием и вином.

— Ты знаешь даже, какие луга скошены, а какие нет? — улыбнулся Найл.

— Если я ошибусь, кое-кто может закончить свои дни на остром осиновом колу, — ответил рыцарь, и шутки в его голосе не было. Рыцарь Синего флага должен был провести войско союзника в столицу быстро и без накладок — и он умел отлично исполнять порученные ему дела.

Сказать того же самого о своих подчиненных Посланник не мог: на привале он обнаружил, что не менее тридцати девушек из братьев смогли затесаться в ряды ветеранов и тоже отправились в поход.

Найл заподозрил, что причиной этого «бегства на войну» был не патриотизм, а желание еще раз увидеться с красивыми и галантными рыцарями, служащими в армии князя, но теперь это уже не имело никакого значения. Правитель даже не стал отчитывать их, а просто отвернулся, и сделал вид, что ничего не заметил.

Путь к столице княжества занял три дня. Каждый шаг, каждый переход был рассчитан, места отдыха приготовлены, столы накрыты. На последнем переходе войско ждало даже стадо баранов — и смертоносцы не преминули поправить свои силы. Спустя несколько часов пути после этой остановки путники стали ощущать характерный запах догоняющей их повозки с порифидами — но это было лишь свидетельство близости огромного человеческого поселения.

Столицу князя Граничного окружал трехметровый земляной вал с частоколом. Несмотря на военное время, никаких часовых Найл не заметил. Его войска вошли в распахнутые ворота и двинулись по улицам, застроенным двухэтажными домами.

Сплошь и рядом поперек дороги висели флажки, изображающие аппетитные крендельки, булочки, окорока, колбасы. Люди входили в лавки, выходили, нагруженные покупками — жизнь столицы текла своим обычным чередом.

Вскоре сплошная стена жилых домов оборвалась, и отряд вышел на чистый, ровно постриженный газон.

Впереди стоял замок: ворота защищали широкие круглые надвратные башни с мощными контрфорсами, на сотни метров в стороны расходились двойные стены.

Здесь уже на каждой башне бродило по двое воинов с длинными копьями в руках и заплетенными в спираль горнами на груди.

Путники, стремясь выбраться из затхлого воздуха города, растекались по газону, ширина которого составляла примерно два арбалетных выстрела — пустое пространство явно оставлено, как зона уверенного обстрела для обороняющихся. Рыцарь Синего флага подошел к воротам и вскинул к губам горн — переливистый звук трубы предупредил обитателей замка о появлении гостей. Когда и откуда Закий успел разжиться этим инструментом, Найл понять не успел.

Ворота медленно раскрылись, и армия Южных песков, помня, где она стояла во время последнего визита, стала заворачивать направо, растекаясь в пространстве между внутренней и наружной стеной.

В верхних покоях угловой башни Посланника уже ждали две девушки с кувшинами, тазом и полотенцами.

Не дожидаясь согласий или возражений со стороны гостя, они быстро его разоблачили, омыли пенящимися губками, умаслили какой-то ароматной смесью и удалились — не сделав, к удивлению Найла, ни одной попытки соблазнить. Впрочем, учитывая, что он находится в доме отца своей жены, так и должно быть.

Посланник одел парадную, вышитую алой нитью, тунику и почти тут же в дверь постучали. Судя по тому, насколько точно по времени оказалась рассчитана вся процедура — это мог быть только Закий.

Рыцарь Синего флага тоже успел избавился от доспехов и одеть отороченную кружевами свободную белую рубаху с длинным рукавом и плотно облегающие ноги шерстяные штаны, больше похожие на чулки.

Штаны подвязывались к рубахе через специальные прорези множеством коротких ремешков с золотыми наконечниками.

— Идемте, Посланник Богини, князь ждет вас, — поклонился рыцарь, развернулся и пошел вперед, показывая дорогу.

Они спустились до первого этажа, проникли в замок, по угловой лестнице поднялись до третьего этажа и пошли вдоль стороны, обращенной к озеру. У одной из дверей рыцарь остановился, отворил обитую толстой кожей створку, пропустил Найла внутрь, и бесшумно закрыл дверь позади него. Посланник попал в кабинет властителя северных земель.

Небольшая комната, с обитыми коврами стенами, два больших окна — не бойниц, открытое бюро, четыре кресла и стол.

— Здравствуй, мой дорогой друг, — князь шагнул к нему, раскрывая объятия, крепко сжал своими сильными руками, и отступил назад.

Высокий, не очень широкоплечий, он, однако, выглядел заметно старше, чем во время их прошлой встречи.

Похоже, неожиданные враги заставили его провести немало бессонных ночей… Найл вспомнил про упомянутую Ямиссой служанку — и тут же отбросил глупое предположение: любовная бессонница не старит, а молодит людей.

— Рад видеть тебя, князь.

— Присаживайся, прошу тебя, — сделал князь приглашающий жест. Подкрепи свои силы после дороги.

На столе, в прозрачных стеклянных тарелках лежало порезанное ломтиками копченое мясо, в толстостенном хрустальном графине краснело вино.

— Благодарю, князь, — Найл воспользовался приглашением, отправил в рот несколько пахнущих дымком ломтиков, налил себе в бокал вина и откинулся в кресле.

Князь терпеливо ждал.

— Ты выполнил мою просьбу, дорогой друг? — поинтересовался Найл.

— Какую, друг мой?

— Выступая против дикарей, я хотел бы получить под свою команду всех стрелков, которых вы можете собрать и сотни три работящих строителей и землекопов.

— Ты собираешься вести эти отряды лично?

— Да, князь.

— И тебе не нужны ни конница, ни строевая пехота?

— Не нужны.

— Ладно, — князь тоже откинулся на спинку кресла. Что ж, если муж его дочери собирается лично вести отряды в бой, это ничуть не хуже и не лучше, чем если их поведет один из его полководцев. Тем более, что ударные силы юноше себе не просит, и даже если его разобьют — боеспособность армии заметно не ухудшится. Пусть попробует себя в деле. Тем более, что судя по конкретным требованиям у него есть план. Да, стрелков уже собирают. Мне понадобится для этого дня два. Должно собраться около сотни арбалетчиков, полсотни лучников от лесачей и десятка два пращников из Северного Хайбада.

— Сколько примерно дикарей хозяйничает в разоренных баронствах?

— Три-четыре сотни. И эти странные железные монстры вместе с птицей…

— Их всего два, — склонил Найл голову набок. А когда будут готовы землекопы и строители?

— Я рассчитываю получить сотню ремесленников здесь, — замялся князь, — по полсотни в Санске и Тоше, и еще несколько групп в мелких городах севера.

— И когда они будут здесь?

— Понимаешь, друг мой, — князь потянулся к вину. Это ремесленники… Чтобы вести их на войну, нужно получить согласие советов городов. А кроме того, согласие цехов ремесленников. Я просил созвать совет сегодня, в день твоего приезда, но они согласились только на завтра, после полудня.

— А просьбу подождать с нападениями ты дикарям не посылал? — не удержался от злого выпада Посланник.

— Они обладают вековыми вольностями, — стерпел грубость князь. Я не имею права им приказывать.

— Хорошо, — кивнул Найл. — А рыцаря Синего флага ты в мое распоряжение отдашь?

— Если он нужен, конечно.

— Спасибо, князь. Найл поднялся, вышел из кабинета.

По счастью, рыцарь ждал окончания разговора в коридоре.

— Закий, — окликнул его Найл.

— Что-нибудь не так, Посланник? — вскинул подбородок северянин.

— Тебя отдали мне, — широко улыбнулся Найл.

— Всегда к вашим услугам, господин, — рыцарь отвесил низкий поклон.

— Ты помнишь, что мне нужны три сотни землекопов и строителей?

— Да, Посланник.

— Сотню я надеюсь получить здесь, а еще по полсотни ты должен привести из Санска и Тоша.

— А-а…

— Ты что-нибудь придумаешь, — перебил его Найл.

— Слушаюсь, господин, — проглотил возражения Закия и еще раз низко поклонился, умудрившись даже выдавить вежливую улыбку.

Дом выглядел не то глиняным, не то деревянным: каркас из прочных вертикальных и горизонтальных балок, в образовавшиеся пересечениями квадраты вставлены более тонкие, скрепленные крест-накрест доски, а все остальное пространство плотно забито какой-то грязью и оштукатурено. Впрочем, не смотря на оригинальность методики возведения стен, здание выглядело опрятно, даже симпатично — четкий геометрический рисунок деревянной основы на белом фоне.

Правитель пришел сюда один, не видя нужды в охране, и переодевшись в простую тунику, чтобы не привлекать к себе внимания.

Впрочем, висящий на перевязи меч достаточно ясно доказывал дворянский титул владельца, и простолюдины предпочитали заблаговременно уступать ему дорогу.

В отличие от всех остальных домов, у этого дверь стояла не вровень со стеной, а отступала примерно на метр в глубину дома, и к тому же была сдвоенная, из верхней и нижней половин.

Найл ступил в тень, постучал рукоятью меча в дверь. Спустя несколько минут внутри зашебуршились, звонко щелкнула задвижка, открылась верхняя половина двери, выглянула дородная грудастая тетка.

— Кого принес?

— Никого, — удивился Найл.

— Тогда вали отсюда, — створка двери захлопнулась.

Несколько ошарашенный подобным приемом, Посланник постучал еще раз.

— Ты что, не понял? — откликнулись из-за двери. Убирайся, здесь не подают!

Найл опять постучал.

— Ну, я тебе сейчас покажу… Верхняя створка двери открылась.

Найл воссоздал в памяти образ головы огромной, шелестящей множеством сочленений сколопендры, с широко распахнутой пастью, с длинными изогнутыми жвалами, то сходящимися, то расходящимися, со стекающими с их кончиков вонючими желтыми каплями — и метнул этот образ в открытую дверь.

Оттуда донесся вопль истошного ужаса, быстро удаляющийся топот.

Найл нагнулся через открытую половинку двери, нашел вторую задвижку, открыл ее, вошел внутрь и аккуратно закрыл за собой. От входной двери вправо уходил узенький коридор, а слева начиналась лестница на второй этаж.

Найл пошел наверх, вышел в коридор второго этажа. Насколько он помнил сюда выходили двери пяти комнат: трех маленьких конурок, окна которых выходили на улицу, и двух больших комнат, смотрящих во двор.

Найл повернул направо, обошел застеленную постель и выглянул во двор. На небольшом пятачке, где-то десять на десять метров, тянулись к солнцу сразу два десятка деревьев-падальщиков. Сверху было видно, что как минимум в десяти ближайших в кронах копошилось по паре маленьких — два-три месяца, карапузов.

Снизу, под деревьями, кто-то продолжал носиться с истошными воплями.

Найл отступил к постели, не спеша опрокинулся на спину и с наслаждением вытянулся на мягкой перине.

Никто не заметил проникновения гостя, никто не попытался выяснить кто он и откуда, и спустя десяток минут правитель задремал. Проснулся он от стука закрывшейся двери, вскинулся и увидел Райю.

— Откуда вы здесь? — в свою очередь изумилась бывшая хозяйка солеварни.

— Что? — приподнял брови Найл.

— Я рада вас видеть, мой господин, — спохватившись, замерла женщина, опустив руки, выпятив грудь и глядя прямо перед собой.

— Я тоже очень рад тебя видеть, — кивнул Посланник.

— Простите меня, мой господин, я никак не ожидала вас здесь увидеть.

— Ничего страшного, — кивнул Найл. Мимолетное прикосновение к мыслям хозяйки показало: она и сама понимает, что плохо справляется с порученным делом, и не ждет никакой награды. Посланник немного расслабился. Хотя бы здесь не придется увиливать от своей приятной обязанности под надуманными предлогами. Как идут твои дела?

— Мы получаем двух-трех детей в день. Иногда их подбрасывают бесплатно, иногда приносят бродяги. Наверное, воруют у родителей. Я покупаю: все равно ведь выбросят, и ребенок умрет.

— Это правильно, — кивнул Найл. — Но тебя за это не ругают?

— Несколько раз собиралась толпа и пыталась прорваться в дом. Кричали, что мы торгуем детьми, а это страшный грех. Люди из замка разгоняли толпу, и она перестала собираться. Но мы сделали дверь из двух половинок: если открыта верхняя, ворваться в дом все равно трудно.

— А зачем переставили глубже в дом?

— Когда детей подкидывают, их просто оставляют под дверью. На улице их могут просто затоптать. Люди, когда торопятся, совсем под ноги не смотрят.

— И это правильно.

— Мне пришлось отказаться от домов на берегу озера, — призналась Райя. У меня стало накапливаться совсем мало детей.

— Скоро станет больше, — утешил ее Найл. — На юге идет война. Значит, появится много сирот, будут мародеры. Наверняка некоторые захотят подзаработать, продав тебе детей.

— Они могут захотеть отнять ребенка у уставшего или испуганного родителя, мой господин, — неожиданно возразила надсмотрщица. Разве это хорошо?

— Зато теперь никто не бросит умирать в грязи орущего младенца, зная что его можно хорошо продать, — полол плечами Найл. — Разве это плохо?

— Я не знаю, мой господин. Здешние люди ненавидят нас, но все равно постоянно несут продавать, а то и вовсе бесплатно подбрасывают детей. Почему так получается?

— Потому, что в этом мире нет ничего определенно плохого или хорошего. Плохим или хорошим любое дело становится только в конкретных обстоятельствах.

— Иногда мне становится страшно, мой господин. Если они все-таки ворвутся в дом, то что они сделают с детьми? — Скорее всего, они и сами этого не знают, Райя, — положил Найл руку ей на плечо. А теперь скажи, с тобой ничего странного в последние дни не случалось?

— Нет, мой господин. А что должно было случиться?

— Да, наверное, и вправду ничего…

Действительно, бывшая хозяйка солеварни больше не была беременной, и не могла представлять интереса для похитителей из другого мира. Вот если бы она… Найл тряхнул головой, отгоняя дурную мысль и выпрямился:

— Я пойду, Райя. Завтра будет собрание городского совета, а у меня после похода и ноги гудят, и голова как песком засыпана.

— Отдохните здесь, мой господин.

— Здесь…

Постель была соблазнительно рядом.

К тому же, Райя не ожидала от правителя никакой награды, а во дворце в честь гостя наверняка будут затеяны торжественные приемы до полуночи, и выспаться или хотя бы просто отлежаться не получится.

— Хорошо, проверю как заботиться о себе одна из моих лучших надсмотрщиц, — согласился Найл, решительно скинул тунику и упал на кровать.

Бывшая хозяйка солеварни заботливо укрыла его одеялом, несколько минут стояла рядом, размышляя об истинном значении поступка господина, однако так ни на что не решилась и вышла из комнаты. Найл закрыл глаза — для него наступила ночь.

К воротам замка Посланник Богини подошел с первыми предрассветными лучами, поднял глаза на дремлющего, отпершись на копье, часового, и задумался над простым, как туман над озером, вопросом: как войти в замок.

Разумеется, можно было позвать кого-нибудь из своих смертоносцев, чтобы его просто перенесли через стену — но если стража увидит снующие туда-сюда тени, он наверняка сыграет настоящую боевую тревогу, оказаться виновником которой Найл отнюдь не улыбалось.

После короткого размышления правитель Южных песков потянулся своим сознанием к сознанию дремлющего часового, расплылся по его телу невесомым облаком, потом вспомнил, как звучал горн рыцаря Синего флага и резко согнул колени.

Сверху послышался оглушающий грохот — воин не удержал-таки равновесия. Вскоре над зубцами показалось испуганное лицо.

— Надеюсь, я не разбудил вас своим горном? — развел руками Найл.

— О, Посланник, — засуетился часовой. Нет, что вы. Сейчас, я прикажу поднять ворота.

На отдание приказа ушло несколько минут, после чего решетка, жалобно скрипнув, поползла наверх.

По ту сторону правителя уже ждал ночной начальник караула — рыцарь в сопровождении двух воинов.

— Я рад вас видеть, Посланник, — рыцарь вскинул кулак правой руки к сердцу и коротко склонил голову. Князь был очень обеспокоен вашим отсутствием. Я прикажу немедленно сообщить ему о вашем возвращении.

— Да не нужно, — попытался остудить пыл служаки правитель. Пусть поспит человек.

— Князь был сильно обеспокоен, и известие о вашем возвращении только развеет его опасения… — рыцарь несколько раз перевел взгляд с Посланника на дорогу перед воротами и обратно, пока, наконец, не спросил: — А где же ваш горн, Посланник?

— Горн? — Найл посмотрел на свои руки, на дорогу, опять на руки и пожал плечами:

— Наверное, потерял.

Пока рыцарь бегал отправлял вестника к князю, Посланник успел переодеться, перекусить приготовленными фруктами, и когда в дверь постучал замковый коннетабль — вечно мерзнущий старик в кожаной шапке с наушниками, белой рубахе, темных шерстяных штанах и высоких сапогах, он был уже готов отправляться на аудиенцию.

Князь ожидал его в боевых доспехах — не тех тяжеленных латах, в которых только и возможно с помощью слуг взгромоздиться на таракана для турнирного поединка, а в толстой стеганке, поверх которой лежала кольчуга с продолговатой кованой пластиной на груди, высокие поножи с вороненой чеканкой.

На плечи был накинут плащ, сколотый у горла круглой пряжкой, с отчеканенным на ней пауком с человеческим лицом. Круглый золотой медальон с точно таким же рисунком висел у князя на уровне сердца.

— Ты никак на битву собираешься, друг мой, — усмехнулся Посланник.

— Собрание городского совета, это такая штука, что никогда не знаешь, чем она кончится, — князь показал гостю крепко сжатый кулак. Я думаю, ты сам во всем убедишься. Я собираюсь пригласить тебя на совет, как своего гостя. Кстати, я приказал выделить из рот арбалетчиков и передать их в твое распоряжение. К кому им являться с докладом?

— К шерифу Порузу, — решил Найл. — Он северянин, они его наверняка знают. Меньше накладок будет.

— Жив, значит, старик?

— Что ему сделается, — пожал плечами Посланник. Крепок, как стены моего дворца.

— И так же надежен. Как ты его в плен взял, ума не приложу!

— Я просто не стал с ним сражаться, — улыбнулся Найл.

Князь немного помолчал, явно ожидая продолжения, но его гость предпочел не выдавать своей военной хитрости.

— Ты заставил меня поволноваться, — попрекнул Посланника князь.

— Мне доставило удовольствие погулять по твоему городу, — с предельной вежливостью откликнулся гость.

— Трубят… — вскинул голову северянин. Пойдем.

Разумеется, как и большинство торжественных событий у северных народов, городской совет проходил на улице — под покровительством земли, воды и неба. Для него на нейтральной полосе между крепостными стенами и городом, на равном удалении и от одного, и от другого, почти у самой воды, был поставлен навес, под которым треугольником лежали три толстых бревна.

Дерево у здешних жителей тоже заключало в себе некий сакральный смысл. Вдоль внешних сторон бревен стояли длинные узкие скамьи, а в центре треугольника растопырил узловатые корни сухой перевернутый пень.

Князь во главе грозного отряда из двух пауков, трех священников и полутора десятков хорошо вооруженных рыцарей — разве только без щитов, стоял за опущенной замковой решеткой.

В городских кварталах, там, где дорога, пройдя сквозь жилые кварталы, выходила на нейтральную землю, тоже собралась изрядная толпа. У Найла возникло ощущение, будто здесь намечается не собрание правителей города, а схватка враждующих племен.

— Тынь-нь, — где-то далеко зазвучал колокол.

Решетка медленно поползла вверх. Князь поднял руку и махнул вперед. Все это настолько напоминало приказ к атаке, что не только у Найла, но и у нескольких северян руки невольно легли на рукояти мечей.

От городских кварталов отделилась группа из четырех десятков человек и двинулась навстречу. Отряды сошлись на дороге точно посередине между замком и кварталами. Горожане были вооружены не столь откровенно, но плотные стеганки под скромными плащами, длинные ножи, топоры и явно выглядывающие из-за ремней кистени делали их достаточно опасными противниками даже для рыцарей.

Найл внезапно понял, почему в средние века, несмотря на полное отсутствие следственных органов практически отсутствовала, по сравнению с более просвещенными временами, преступность. Трудно, очень трудно кого-либо ограбить или изнасиловать, если все ходят с ножами и топорами. Пусть не первая, не вторая — но уж третья-то жертва наверняка выпустит грабителю кишки, и даже не поморщится.

Выжить хоть некоторое время удавалось только ворам, которые старались делать свое дело незаметно, или крупным разбойничьим бандам, способным сломить вооруженное сопротивление купеческих обозов.

Однако судьба ведь капризна: достаточно одного промаха, и воришке без промедления отрубали руки, а умелая охрана быстро развешивала не рассчитавших силы разбойников по придорожным кленам.

— Приветствую вас, горожане, — вскинул руку князь. Я считаю, вы все хорошо знаете настоятеля храма Семнадцати Богов отца Рнавуза, настоятеля замковой часовни отца Лакеша и служителя Семнадцати Богов отца Тория.

Сопровождавшие отряд рыцарей священники вышли вперед.

— Я полагаю князь, ты тоже знаешь служителя ольхового храма Семнадцати Богов отца Харкта, — вышел ему навстречу один из горожан, — отца Айсера, и настоятеля часовни нижних рядов отца Лиена.

— Я полагаю, князь… — вышел еще один горожанин и начал представлять очередных трех священников.

Как прикинул Найл, по всей видимости, помимо рыцарей на совете были представлены еще два сословия: торговцы и ремесленники.

Каждое сословие привело трех священников, которым верило само, и которые были хорошо известны другим жителям.

Своей жизнью среди горожан служители Семнадцати Богов добились безусловного доверия со стороны людей, и теперь собрались вместе, что-то негромко осуждая.

Наконец один из отцов указал на правителя северных земель и громко объявил:

— Князь Граничный, Санский и Тошский, человек, повелитель Северного Хайбада, и Чистых Земель. Сражался на стенах нашего города при нападении южных баронов двадцать два года назад, много раз водил отряды для освобождения залесских дорог от разбойных людей, командовал нашими отрядами в большую смуту четырнадцать лет назад. Двенадцать лет правит страной, ни разу не допустил разграбления города, не притесняет людей сверх меры, честен и недостойных поступков не совершал.

— Достоин, достоин, — право князя участвовать в совете подтвердили нестройными голосами даже сами горожане.

Князь Граничный отступил в сторону, а священник представил следующего воина:

— Рыцарь Зеленого флага Казорий. Дважды проливал кровь, расчищая залесские дороги от разбойных людей, много раз ходил через них с нашими караванами. Проливал кровь на стенах города во время большой смуты. Честен, недостойных поступков не совершал.

— Достоин, — на этот раз право рыцаря подтвердили только священники.

— Рыцарь бордового флага Роаз. Проливал кровь на стенах города в большую смуту, ходил с ополчением освобождать пленников из южных баронств. В возрасте пятнадцати лет совершил прелюбодеяние с простолюдинкой. Искупил грех трехлетним молением в приречном храме, паломничеством по святым местам, тремя годами защиты миссионеров от язычников. Честен, недостойных поступков больше не совершал.

Священники начали совещаться.

Найл представил себя на месте дворянина, которому всю жизнь поминают многократно искупленный проступок далекой юности и поежился. Как этот мальчишка вообще рискнул полезть под юбку какой-то девчонке, зная о возможности подобной перспективы?..

После некоторых раздумий отцы церкви разрешили рыцарю участвовать в совете, несмотря на глухой ропот со стороны ремесленников.

Некоторое время Найл следил за представлениями членов совета, ожидая как кого-нибудь из них уличат в прелюбодеянии, лжи или увиливании от налогов, но быстро понял, что зная о подобном контроле перед каждым советом, жулики, мошенники, лжецы и просто корыстолюбивые люди вряд ли рискнут сунуться в руководящий орган.

Когда кандидатуры советов были утверждены, князь указал на Найла и громогласно его представил:

— Это Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, уважаемые горожане. Он мой гость, и я прошу разрешить ему присутствовать на нашем совете.

— Зачем чужак на совете? — удивился кто-то из ремесленников.

— Он привел войска, чтобы защитить нашу страну, наш город от наступающих дикарей, — объяснил князь.

— Пусть будет, — подобный аргумент показался всем достаточно весомым. Только без права голоса.

— Без права голоса, — подтвердил князь. Утвержденный городской совет направился к навесу, и чинно расселся по скамьям — каждое сословие за своим бревном. Князь сделал знак одному из рыцарей. Тот поднялся:

— У меня есть тревожные вести для городского совета. Дикари вторглись в земли южных баронов, полностью разорив Вересковую долину и Муравьиные леса.

— Так им и надо, — удовлетворенно кивнул один из купцов. Как к нам ходить, так они храбрецы. Пусть теперь на своей шкуре войну почувствуют.

— Баронов, что ходили грабить наш город, давно уже земля сырая взяла, — зычным голосом напомнил князь. Да и тогда мы изрядно их потрепали. А нынешнему барону Муравьиных лесов всего шесть лет от роду. За что ему расплачиваться? А барона Вересковой долины уже и вовсе нет.

— Смарглы опять наползли? — поинтересовался другой купец.

— Нет, — покачал головой князь. Смарглы дальше Вересковой долины никогда и не заходят. Новый враг ползет с юга, и кто он, нам пока неведомо.

— По просьбе опекуна князя Муравьиных лесов, регента Трура мы выставили им в помощь пять сотен строевых копейщиков и конницу красных тонов. Они погибли почти все.

Взгляды присутствующих дружно переместились на рыцаря бордового флага.

Роаз поднялся и положил свою руку на рукоять меча:

— Мы встретили дикарей на опушке, что отделяет поля северной деревни Вересковой долины от Муравьиных лесов. Рыцарь неожиданно закашлялся, положил руку на грудь. В напряженной тишине перевел дыхание. Дикарей наступало на нас около четырех сотен. Бежали на нас нестройной толпой, со своими копьями и плетеными щитами. Мы пошли рысью вокруг, чтобы охватить сзади и с фланга, чтобы не дать уйти обратно в леса и отсидеться. В этот момент строй копейщиков на опушке начал рассыпаться. Они просто падали. Падали щиты, копья, шлемы. Просто падали, а тела воинов бесследно исчезали. Только лужи темной грязи расползались там, где они стояли, да их оружие оставалось на траве. Алый рыцарь развернул нас для атаки, чтобы растоптать дикарей с тыла, но тут из-за кустарника, что за деревней, выползли два железных жука. Они направили на нас свои хоботы, засвистели, и рыцари начали таять, как упавший на теплую землю горный снег. Они таяли прямо на скаку, превращались в темную воду, упрятанную в доспехи, продолжали мчаться уже растаявшие, пока не теряли инерцию и не падали на землю, рассыпаясь кольчугами, шлемами и щитами. Мы поскакали вдоль домов, чтобы обойти жуков сзади, но нам навстречу полетела птица, словно вырезанная из кости морского зверя. Она тоже свистела, и от этого свиста рыцари таяли, таяли, таяли. К счастью, она летала слишком быстро, после чего очень долго разворачивалась, чтобы опять полететь нам навстречу, и за каждый раз успевала растопить только двух-трех рыцарей. Мы проскакали сквозь деревню и ушли в лес, где птица и жуки пройти не могли, пешими пробрались сквозь заросли к ближней деревне Муравьиного барона, и оттуда вернулись к князю.

— Сбежали.

— Что-о?! — рыцарь выдернул меч и через бревно скакнул к торговцам.

— Стоять! Роаз, ко мне! — отчаянно закричал князь.

Купцы вскочили, опрокинув скамейку, блеснули сталью длинные кинжалы, у нескольких из торговых людей в руках оказались увесистые кистени на коротких цепочках. Но первыми дорогу рыцарю заступили священники, выставившие перед собой сверкающие медальоны.

Воин несколько раз попытался прорваться к обидчику через плотный строй святых отцов, но те крепко держали оборону.

— Роуз, назад! — яростным голосом приказал князь.

Несколько успокоившийся рыцарь пробормотал что-то неразборчивое, опустил меч и подчинился приказу.

— Известия о железных жуках я получал еще когда дикари разоряли Вересковую долину, горожане, — сухо сообщил князь. Беглецы рассказывали, что они превратили в жижу всех защитников баронского замка, а сам замок превратили в песок. Тогда я мало поверил в россказни побежденных, но то, что случилось с моим лучшим отрядом доказывает: сообщения о железных жуках и костяной птице — правда.

— Ну и что ж теперь вы делать будете? — задал вопрос прячущий за пояс кистень торговец.

— Готовиться к решающей битве, — ответил князь. Вересковую долину дикари грабили почти десять дней. Муравьиные леса побогаче будут, но… «Черный скорпион сытости не знает». Рано или поздно они двинутся дальше. Думаю, дней через пять их потянет дальше на север, к еще нетронутым богатым поселкам. Остановить железных жуков вызвался мой друг, муж моей дочери, Посланник Богини, правитель Южных песков и Серебряного озера. Князь положил руку Найлу на плечо.

— Но для успеха ему нужно три сотни строителей и землекопов. Я прошу городской совет выделить хотя бы сотню ремесленников в ополчение, в помощь Посланнику.

— Так пусть своих приведет! — раздался возглас со стороны ремесленников.

— Он ведь пришел не свои земли защищать, а наши!

— Так и свои тоже! — немедленно откликнулись в сословии ремесленников. Забоялся, небось, что жуки до его земель доползут, вот и пришел. Нет, пусть своих ремесленников приводит!

— Действительно князь, — подтвердили торговые люди. Твоему зятю самому нужно от жуков избавиться, пока они до его земель не доползли. Почему мы должны ради него свою кровушку лить? Пусть своих землекопов сюда приводит!

Князь Граничный в некоторой растерянности посмотрел на Посланника.

— Тоже верно, князь, — кивнул Найл. — Не хочу, чтобы дикари до моих владений дошли. Но если брать своих ремесленников, то мне хватит двух слуг жуков-бомбардиров, чтобы завалить ущелье, и десяток строителей, чтобы замаскировать завал под обычную скальную стену. Но имейте в виду, беженцев Южные пески принимать не станут, чтобы своего существования не выдать. А завала жуки не пройдут, я их знаю.

— А откуда это он знает про железных жуков? — с подозрением поинтересовались со стороны торговцев.

— Если бы не знал, то и остановить бы не брался, — отрезал князь. Так что, горожане, отпустим Посланника Богини свое ущелье закупоривать, или все-таки дадим ему ремесленников, которых он требует?

— А что тогда рыцари делать станут, князь, если ремесленники воевать начнут? Сапоги тачать? — горожане довольно засмеялись. Нет князь, мы вам налоги платим, десятину даем, откуп. Воевать ваше дело.

— Думаете, отсидеться получиться? — не утерпел Найл. — А где вы собираетесь сидеть, когда жуки по вашим домам поползут?

— Это не по обычаю, князь! — возмутились купцы. Твоему гостю права голоса не давали.

— А мне голос и не нужен, — громко фыркнул Найл. — Я могу и молча уйти. А вам все равно воевать придется, когда дикари сюда, на это самое место придут. Вам что больше нравиться, на развалинах своих домов, над трупами детей кистенями махать, или все-таки навстречу врагу выйти?

— Уйми гостя, князь, — попросил один из священников, и северный правитель положил руку Найлу на плечо.

— Не дело это, князь, — донеслись выкрики со стороны ремесленников. Всю жизнь вам налоги плати, потом вместо вас воюй, потом опять плати?! А вы только жиреть на наших горбах будете? Сами в поле выходите! Не будет нашего слова землекопов вам давать!

Князь опять вопросительно покосился на Посланника. От трусов пользы все равно не будет, — тихо прокомментировал Найл, — а добровольцев в твоем городе не видать.

— Личное дворянство каждому, кто пойдет в поход, — негромко ответил князь.

Горожане притихли, навострив уши.

— Личное дворянство каждому, кто пойдет в поход, — повторил князь. Я выведу в поле ровно столько копейщиков, сколько выйдет туда ремесленников, и каждый получит своего личного телохранителя.

— Нет, не дело говоришь, князь, — опять заныли купцы. Обычай стар, но мудр. Мы платим тебе налог и отступ, ты учишь воинов и защищаешь стены. Так всегда было, так и быть должно. Пришло вам время свой хлеб за десять мирных лет отрабатывать…

— И что за личное дворянство? — тихо поинтересовался у соседа Найл.

— Простолюдин платит налог деньгами, а дворянин кровью, — тихо ответил князь. Личное дворянство позволяет смерду стать рыцарем и своим мечом заслужить право на потомственное дворянство для всех своих потомков. Если, конечно, при своем стремлении к подвигу он в живых останется. Но ведь в молодости каждый мнит себя храбрецом и бессмертным. Теперь самое главное — чтобы совет разрешил всем добровольцам в ополчение вступать.

— А могут запретить?

— Могут. Торговым людям дворянство ни к чему, им и так хорошо. А вот простолюдину такой шанс не часто выпадает. Этим старикам он не нужен, но ведь почти у каждого сыновья… Если ремесленники за ополчение проголосуют, то против нашего и их мнения купцы отступят. Они на этом все равно ни монетки не потеряют.

— Понятно, — Найл по привычке попытался откинуться на спинку кресла и едва не упал со скамьи.

Препирательства по поводу ополчения продолжались еще около получаса, но, как показалось Найлу, их смысл сводился к тому, чтобы выторговать у князя еще какие-нибудь поблажки. Однако правитель стоял неколебимо, и горожане отступили.

— Что же, дети мои, — все священники выступили вперед, и Посланник так и не понял кто из них произнес эти слова. Отцы церкви встали кругом, спиной к пню, и призвали: — Помолимся Семнадцати Богам, предкам и учителям нашим, дабы сделали они наши души и помыслы чистыми, чтобы придали они нам мудрости и помогли принять правильное решение.

Члены городского совета опустились на колени, сложив ладони перед грудью, и опустив головы, едва не уткнувшись ими в бревна.

На протяжении примерно десяти минут они напряженно раздумывали под заунывные молитвы священников.

— А теперь, дети мои, пусть те, кто считает возможным созвать ополчение под знамена правителя Южных песков и Серебряного озера, встанут, дабы все увидели их лица. Услышав призыв, поднялись все рыцари, большинство ремесленников и почти половина торговых людей.

— По решению городского совета, князь, вы можете разослать по цехам своих герольдов и объявить о созыве ополчения! — подвел итог священник.

Проголосовавшие «против» члены совета тоже поднялись с колен, попрекая своих товарищей в неверном решении. Впрочем, эти споры носили вполне мирный характер.

Члены совета спокойно расходились в стороны, каждый направляясь к своему кварталу кратчайшей дорогой.

— Вот видишь, друг мой, все разрешилось ко всеобщему удовольствию, — улыбнулся князь. Думаю, теперь ремесленников набежит даже больше, чем требуется.

— Куда набежит?

— К шерифу Порузу. Ты ведь решил, что именно он принимает людей?

— Надо его предупредить, что нужны только землекопы и строители. Остальные только мясо понапрасну есть станут.

— Это уже твое право, кого брать, кого не брать.

— И нужно предупредить Закия, что ополченцы получат личное дворянство. Это поможет ему собрать людей.

— Я немедленно прикажу передать это паучьей почтой. Что-нибудь еще?

Найл задумался.

— Когда соберутся все стрелки?

— Нужно дня два.

— Тогда нам остается только ждать, — подвел итог Посланник.