Дело жены оборотня

ПРОЛОГ

Если вы решили сбежать от призраков прошлого и начать свою карьеру в совершенно незнакомом городе, не полагаясь на родственные связи и семейное состояние, то крепко помните первую заповедь молодого специалиста: клиентов не выбирают! Работайте со всеми, кто постучал в вашу дверь, иначе в будущем у вас так и не появится шанс выбирать дела на собственное усмотрение из огромного потока поступающих предложений.

– В сферу моей деятельности не входит розыск людей, но я могу помочь вам заключить договор с сыскной конторой, – мило улыбнулась начинающий адвокат Вэллери Мэнс сидящей перед ней нервно курящей женщине.

Клиентка, с порога заявившая, что её жених ушёл и не вернулся, поперхнулась сигаретным дымом и уставилась на неё так, будто перестала понимать английский язык.

– Зачем мне сыщики, если требуется толковый адвокат, который приструнил бы старую каргу?! – взвизгнула клиентка.

– Простите, но вы сказали, что ваша беда в исчезновении жениха. Если дело не ограничивается лишь этим, вам стоит рассказать мне обо всём по порядку.

– Билли заявил, что бросает меня, и съехал к этой рыжей стерве – продавщице из цветочного магазина на углу, – всхлипнула клиентка. – Опять ушёл к ней, понимаете?! Он ушёл и не вернулся!

– То есть, разыскивать никого не нужно, – вздохнула Вэл, мысленно прощаясь с процентом за посреднические услуги. – Так для чего вам адвокат?

– Я же говорю: потребуйте от старой карги исполнения договора! Она мне что обещала? Любовный приворот и возвращение Билли с повинной, а что я получила по итогу? Дырку от бублика! Составляйте жалобу в надзорные органы, я всё подпишу!

– Уточните, пожалуйста, кто обещал вашего Билли к вам приворожить?

– Бабка-гадалка на базаре. Она там часто ошивается, из наивных дамочек деньги обманом выманивает, но со мной такие штучки не пройдут, я буду жаловаться на оказание некачественных услуг! Устный договор тоже имеет юридическую силу, так?

– Так, но бывает проблематично доказать факт наличия такого договора.

– Ну, Билли же вначале вернулся – значит, приворот подействовал, а раз он подействовал – значит, и договор был, что и требовалось доказать, – пожала плечами клиентка. – Так что, вы составите жалобу прокурору или мне идти к другому адвокату?

Подобные ультиматумы Вэл не любила и сама никогда их не использовала, даже если порой хотелось поставить вопрос ребром.

– Что-то мне подсказывает – у других адвокатов вы уже успели побывать, – холодно заметила она. Лицо клиентки исказилось злой гримасой, и Вэл подытожила: – Никто не хочет выглядеть нелепо, подавая в прокуратуру жалобу на некачественный любовный приворот базарной мошенницы. Неужели вы не понимали, что вас обманывают?

– Но сразу после приворота Билли вернулся, – упрямо повторила клиентка. – Разве это не меняет дела?

– Меняет, – задумчиво согласилась Вэл. – Когда он к вам вернулся? Три дня назад, а сегодня вновь ушёл? Чего же вы хотите добиться своей жалобой?

– Пусть мне вернут моего мужчину! Я честно заплатила за его возвращение!

– Простите, но человек – не домашнее животное и не потерянная вещь, чтобы его можно было вернуть за вознаграждение вопреки его собственному желанию вернуться, – твёрдо возразила Вэл. Клиентка раздражённо выбросила в пепельницу окурок, окинула её уничижительным взглядом и двинулась к двери. – А возвратить уплаченные вами деньги вполне возможно...

Клиентка замерла на месте, развернулась и поспешила вернуться в кресло.

– Все деньги или часть? – заинтересовано выпалила она.

– Ваш договор с гадалкой состоял из двух существенных условий: что Билли вернётся и что он останется с вами, так? Полагаю, будет честно, если вы потребуете вернуть деньги за вторую, не выполненную, половину соглашения.

– А компенсация за моральный ущерб? – сварливо напомнила клиентка. – Я не так глупа, чтоб отказываться от положенного мне по закону!

– Видите ли, в своде законов Соединённых Штатов Америки, принятых людьми и для людей, нет статьи о волшебных и магических услугах, а следовательно – нет и положений о возмещении причинённого ими ущерба, – развела руками Вэл. – Соглашайтесь на половину – и я возьмусь за ваше дело.

.

Гадалка обнаружилась на своём рабочем месте – в базарной толпе. Ловко подхватив лжестаруху под локоток, Вэл настойчиво отконвоировала её в укромный закуток и в ответ на негодующее шипение протянула свою визитную карточку:

– Адвокат Вэллери Мэнс. Я представляю мисс Бойл, требующую от вас возмещения за неудачный приворот.

– Впервые слышу о мисс Бойл, а приворот – это бабушкины сказки, – фыркнула ведьма, насквозь пропахшая самыми разными зельями, в том числе – запрещёнными к распространению.

– Не советую идти с такой версией к прокурору – концентрация приворотного зелья в крови потерпевшего ещё достаточна для его идентификации, – прошептала Вэл. – Вот если бы вы подсунули моей клиентке родниковой воды вместо ведьминского варева – тогда бы разговор другой пошёл. Но раз её Билли всё-таки вернулся, то приворот таки был, а это вторая глава восемнадцатого раздела Кодекса Иных, параграф 13.

Гадалка вгляделась в её лицо и с досады плюнула на грязный асфальт:

Глава 1, о проблемах выходных дней и невезении

Спустя четыре года. Настоящее время, 2095 год.

Если вы хотите спокойно проводить свои выходные дни – не выбирайте профессии врача и адвоката! Ибо и физическое и морально-психическое здоровье людей может подвести их в самый неподходящий момент. Чаще всего такие неприятные события случаются с ними либо поздним вечером пятницы, либо ранним утром выходного дня. В итоге вам срывают свидания и завтраки с любимым человеком, запланированные встречи с родителями и друзьями, вынуждают в спешном порядке сдавать уже купленные билеты в театр, в кино, на самолёт. И вместо того чтобы лежать на горячем песке, слушая шум океанских волн, вы отправляетесь в менее привлекательное место, чтобы лицезреть новоявленных насильников и убийц и выслушивать леденящие кровь сказания об их злодеяниях. Год от года трудности бытия адвокатов не меняются, и сейчас, в самом конце двадцать первого века, служители закона претерпевают те же сложности, что их предшественники в далёком двадцатом веке.

В полицейский участок Вэл вошла как к себе домой.

Направляясь к кабинету лейтенанта Дэвиса, она приветливо здоровалась со знакомыми детективами и сверкала ослепительной улыбкой. Не то чтобы ей нравилось работать с утра пораньше да ещё в выходные дни, но в её округе не имелось Отдела бесплатной адвокатуры, а на сей раз указующий перст судьи нашёл в списке частных юристов её имя. Глупо обижаться на судьбу, даже если та пустила коту под хвост грандиозные планы отдохнуть на океанском побережье. Впрочем, по телефону её заверили, что дело кристально ясное и от неё требуется одно: зафиксировать добровольность показаний арестованного и подтвердить соблюдение норм закона при проведении всех юридических процедур.

– Могли бы прислать кого постарше, а не портить уикенд молодой девушке, – хором сочувствовали ей полицейские, пока она дефилировала мимо их столов.

Вэл широко улыбалась в ответ – она старалась поддерживать дружеские отношения со всеми офицерами. Причин для этого имелось несколько: во-первых, большинство из них были неплохими ребятами; во-вторых, проще мило попросить ознакомить её с отчётами расследования по делу клиента, чем заявлять официальное ходатайство по этому поводу. Кроме того, они все делали общее дело, хоть и находились в суде по разные стороны баррикад.

Лейтенант тоже выразил Вэл сочувствие, без лишних вопросов налил ей чашечку эспрессо и достал из шкафа коробку мятных пастилок в шоколаде. Глоток горячего кофе, любимый вкус шоколада с мятой – и субботнее утро Вэл стало чуточку лучше, чем прежде.

– Так за каким делом ты вырвал меня из дома? Не смотри так виновато или посоветуй прокурору обратиться к населению Атланты с требованием совершать преступления только в рабочие дни.

– У нас убийство. Всё по классике жанра, как в дурном анекдоте: муж пораньше вернулся из командировки и обнаружил, что жена весело проводила время в постели с любовником. Любовник сбежал, жена скончалась под ударами ножа. Полицию вызвали соседи, услышавшие крики. К нашему приезду неудачливый муж так и сидел у тела супруги с окровавленным ножом в руках.

– Сопротивлялся аресту?

– Нет, пошёл за нами как смирный агнец и сразу признал свою вину в убийстве.

– Погоди, если подозреваемый даёт чистосердечные признания и идёт на сделку с правосудием, то зачем вам адвокат? У таких соглашений две стороны: государственное обвинение и обвиняемый, – удивилась Вэл. Обычно стражи порядка бурно радовались готовности подозреваемого облегчить им работу и не спешили вмешивать в дело третьи лица. – Или ты намерен расследовать это дело в общем порядке, не полагаясь на слова подозреваемого?

– Чур меня, – открестился Дэвис, – и ты не вздумай свои фирменные штучки проворачивать и портить простейшее дело досужими домыслами.

– Намекаешь, если я потребую прояснить все обстоятельства этого дела, и его расследование обойдётся штату в пару миллионов долларов, то судья присудит высшую меру не только обвиняемому, но и его адвокату?

– Намекаю, что скудную оплату из фондов суда ты можешь отработать легко и быстро. Ты же в курсе, как обычно развиваются такие события. Вначале эти негодяи раскаиваются и марают листы чистосердечными признаниями, а потом под присягой заявляют о своей невиновности, о бесчеловечном давлении со стороны полиции и обвиняют нас в том, что мы отказали им в законном праве на адвоката.

– Поэтому я здесь, – резюмировала Вэл, допивая свой эспрессо. – Однако я знаю тебя слишком давно, чтобы не заподозрить ещё какой-то скрытой причины требовать для задержанного государственного защитника. Сам подозреваемый настаивал на адвокате?

– Нет, он как раз решительно от адвоката отказался.

– Интрига закручивается, – взлетели на лоб тонкие брови Вэл. Под её настойчивым взглядом лейтенант пробормотал, что задержанный выдвигает странные условия своего сотрудничества со следствием. Не дождавшись разъяснений, она иронично предположила: – Он хочет получить год условного срока за убийство и домик на Канарах, чтобы прийти в себя от страшного шока?

– Наоборот, он требует отправить его на электрический стул.

– Хм-м... ты успел разочаровать парня, что электрические стулья давно списаны в утиль? Смертельная инъекция не овеяна таким романтическим ореолом, как электрический стул прошлого века, не воспета в романах и фильмах, однако ждёт его именно она. Кроме того, сделка с правосудием как бы подразумевает смягчение наказания, а не назначение высшей меры.

Глава 2, о странных обстоятельствах преступления

Телефон затрезвонил, когда машина летела в сторону пригорода Атланты. Вэл ответила на вызов, нажав кнопку на руле, и салон наполнил жизнерадостный голос Тони, доносящийся из встроенного в панель приборов динамика:

– Привет, шеф. Ходят упорные слухи, власти штата подкинули нам новое дело? То самое убийство, о котором трещат в утренних новостях? Какие будут указания?

– Выходной день, парень, отдыхай, лежи на диване.

– Какой же из меня выйдет личный помощник, если я буду отдыхать, когда шеф работает? Не вынуждай меня взламывать сервер полицейского участка и выяснять местожительство подозреваемого, сама скажи, куда подъехать. Судя по кадрам в телевизоре, это малоэтажный район северной окраины?

Смирившись с решимостью помощника не оставить её наедине с делами, Вэл назвала адрес. Возле дома убитой стояли полицейские машины, сверкали на солнце жёлтые ленты полицейского заграждения, сновали репортёры, желая урвать свою порцию жареных сенсаций. Последних осталось немного – наиболее шустрые журналисты успели отснять материал ещё когда на месте работали люди Дэвиса. Вэл съехала на обочину, пропуская фургон, увозивший тело потерпевшей, с облегчением подумав, что оно сразу попадёт в руки знающего патологоанатома. Не спеша выходить из машины, она осмотрела дом: трёхэтажное довольно-таки старое здание, выстроенное теми, кто не поддерживал стремление Атланты утвердить себя городом прогрессивного стиля и высоток архитектуры "модерн". В доме было четыре парадных, а судя по табличкам с именами жильцов, на каждом этаже имелось всего по две квартиры. Супруги Энсли занимали торцевую квартиру на первом этаже – всё, как говорилось в отчётах, которыми снабдил её Вэнрайт.

Здесь пахло кровью и форменным сукном полицейской униформы. Криминалисты фотографировали капли крови на полу и со всех поверхностей снимали отпечатки пальцев. Появление Вэл слуги закона восприняли неодобрительно, но прогнать не пытались, попросив лишь ничего не касаться. В ответ Вэл демонстративно натянула резиновые перчатки, хоть ничего и не планировала трогать – ей достаточно было изучить запахи в воздухе. В кухне на разделочной доске валялась наполовину распотрошённая куриная тушка, на обеденном столе лежал заготовленный для похода в магазин список продуктов. Здесь пахло едой и женщиной, явно поднявшейся спозаранку, чтобы успеть и завтрак приготовить, и обед сварить к приезду мужа. Словом, ничто в кухне не напоминало о разыгравшейся в доме трагедии.

А запахи в спальне заставили Вэл инстинктивно напрячься и оскалиться: сравнительно недавно тут побывал демон, да не абы какой, а высший демон немалой силы! Такого захочешь отыскать – обыщешься, а тут сам явился. Вэл внимательно рассмотрела большой фотографический портрет хозяйки дома, стоящий на комоде: женщина уже начала увядать, её миловидность уже стиралась мелкой сеточкой морщин, во взгляде проглядывала усталость. Чем она привлекла высшего демона? Отчего сама решилась на измену?

Пройдясь по комнатам, Вэл встретилась в гостиной со знакомой девушкой-полицейским, часто выезжавшей на осмотры мест преступления. Девушка-рысь была уже в человеческой ипостаси, а её напарника – тоже оборотня, крупного английского мастиффа – нигде не было видно.

– Удалось обнаружить на месте преступления чьи-то запахи, кроме хозяйских и полицейских? – спросила Вэл. – В отличие от тебя, я знакома не со всеми копами города, чтобы суметь отделить их от других.

– В прихожей улавливается запах соседа с этого этажа. Он услышал крики, постучал в дверь, заметил, что та не заперта и рискнул войти. Увидел на пороге прихожей окровавленное тело с ножом в груди, убийцу, застывшего рядом, и дал стрекача. Больше ничего не видел, никого не заметил. Полицию вызвали после того, как он вернул свой завтрак раковине в ванной и смог внятно разговаривать.

– Сосед человек?

– Ведьмак, но слабый и хлипкий почти как человек, – с оттенком пренебрежения ответила рысь.

– Насыщенные запахи в спальне принадлежат хозяйке квартиры и её любовнику. Арестованный оборотень был женат на человечке – довольно редкое явление.

– Угу. Выбрал бы пару из наших – не обзавёлся бы рогами, – зло процедила рысь. Для перевёртышей вопросы верности были священны, для них супружеская измена являлась аномалией поведения, заслуживающей лечения у психотерапевта, поскольку свидетельствовала о серьёзном конфликте между двумя ипостасями.

– Если бы можно было влюбляться и выбирать пару, полагаясь лишь на чистый разум, смешанные браки, безусловно, встречались бы намного реже, – сдержанно согласилась Вэл, старательно следя за тем, чтобы никакие глубоко запрятанные эмоции не проявились ни в её голосе, ни в запахе. Да, если бы чувства подчинялись контролю разума, её собственная жизнь тоже сложилась бы более предсказуемо и счастливо. – Личность любовника установили?

– Пока нет, но сама же наверняка разнюхала, что парень пришёл через окно и ушёл через него же, нигде кроме спальни не был. По интенсивности оставшегося в воздухе следа я сделала вывод, что он ушёл в период с четырёх до пяти утра.

– Согласна, – кивнула Вэл. – Что по времени убийства?

– Точного медицинского заключения ещё нет, но предварительно: от шести до восьми часов утра. То же подтверждают показания свидетелей и прибытие Хью Энсли в город на самолете из Чарльстона в шесть пятнадцать. В аэропорту он попал в область действия камер, на доме тоже камеры, так что доподлинно известно, что в парадную он вошёл в четверть восьмого. Никого другого в это время в квартире не было, только его жена, насквозь пропахшая запахом чужого мужчины. Представляешь, как этот запах подействовал на волка?

Глава 3, о продолжающемся невезении и верных жёнах

Окружной суд, в котором должно было рассматриваться дело Энсли, насчитывал пять судей, из которых только двое принимали на рассмотрение дела, как-либо связанные с Иными. Разумеется, они, как и Вэл, чаще всего работали с людьми, которых в любом городе Америки было гораздо больше, чем представителей ИГР. В Атланте на три с небольшим сотни Иных приходилось полмиллиона человеческого населения, а в Большой Атланте* – две тысячи Иных на семь миллионов «людей обыкновенных». Помощник окружного прокурора Дерек Ривз по причине молодости лет относился к Вэл значительно лучше своего непосредственного начальства, даже пытался за ней ухаживать, регулярно получая от ворот поворот, но не отчаиваясь.

– Вопрос об утверждении сделки о признании вины будет рассматриваться послезавтра, – сообщил Ривз.

– Уже?! Сразу после выходных? – ахнула Вэл.

– Как только старик-прокурор услышал, кого назначили адвокатом по делу, он потребовал максимально ускорить все необходимые следственные процедуры. Судя по всему, он не ошибся в своих дурных предчувствиях?

– Кому из судей досталось дело?

– Угадай, – ухмыльнулся Ривз и подтвердил худшие предположения: – Брэду Кэмпбеллу.

День Вэл с самого утра катился в преисподнюю и теперь достиг места назначения. Чёрт, меньше всего ей хотелось обращаться с просьбами к судье Кэмпбеллу! Помощник прокурора сочувственно похлопал её по плечу – как и многие другие, он успел заметить, что между адвокатом Мэнс и судьёй пробежала чёрная кошка. Резко развернувшись на каблуках, Вэл отправилась в угловой кабинет на верхнем этаже суда: интересы клиента – прежде всего.

.

Сидевший за столом русоволосый широкоплечий мужчина поднялся при её появлении и сдержанно поздоровался с ней. Красивое породистое лицо холёного аристократа не отражало никаких эмоций – судья считал, что благородное происхождение обязывает всегда и всюду вести себя соответственно своему высокому социальному статусу. Это соответствие выражалось и в дипломе об отличном окончании Гарвардского и Йельского университетов, и в степени доктора философии права, и в великолепном костюме, сшитом на заказ. В таких же костюмчиках с отглаженными галстуками Брэд Кэмпбелл расхаживал всю жизнь с того момента, как научился ходить. Сверхсильный гибрид из старинного рода, в крови которого причудливо смешались и усилились способности двух разновидностей Иных, с рождения не забывал ни о собственных чудовищных возможностях, ни о величии своей семьи.

Вэл родилась в маленьком провинциальном городке Луизианы и никогда не входила в списки самых сильных монстров страны. В детстве она босоногой девчонкой бегала по берегам Миссисипи, лазала по деревьям и скалистым речным обрывам, что плохо сказывалось на виде её нарядов, и никогда не стремилась стать лучшей ученицей школы. Повзрослев, она стала больше внимания уделять своему образованию и внешнему виду, но делала это не от души и не из стремления походить на великосветскую даму, а чтобы осуществить детскую мечту стать адвокатом. Клиенты отчего-то серьёзнее относились к правозащитникам, если те были одеты в строгое платье и принимали их в солидном офисе, а не являлись в драных джинсах на встречу с ними в дешёвое кафе. Признав, что встречи с клиентами – не чета встречам с подругами, Вэл обзавелась приличным гардеробом как только получила на руки университетский диплом. Что же касается Брэда Кэмпбелла, он вряд ли когда-либо заглядывал в дешёвые кафе и уж точно никогда не носил рваные джинсы, даже в годы юности. Словом, вряд ли могли найтись на свете более разные люди, чем они с судьёй Кэмпбеллом.

Старательно не отводя взгляда от серых мужских глаз оттенка закалённой стали, Вэл кратко обосновала свои соображения, закончив так:

– Обратите внимание на чёткость формулировок Энсли в признании вины. Человек, тяжело переживающий измену и смерть жены, никак не мог столь последовательно и логично изложить суть дела. Неровный почерк явно показывает, что у него тряслись руки, когда он писал своё покаяние, и совершенно очевидно, что оно было просто надиктовано ему полицейскими. Почему в деле нет видеозаписи его признаний? Да потому что он просто кивал в ответ на любые обращаемые к нему вопросы! Вы же понимаете, что мне было бы трудно ошибиться в оценке состояния подозреваемого, а я утверждаю, что Энсли сейчас невменяем. Пусть то же самое подтвердит психиатр – я требую вызвать к моему подзащитному специалиста соответствующего профиля. – Вэл помолчала и настойчиво повторили: – Вы отправите соответствующее распоряжение прямо сейчас?

– Нет, – отказался судья, но не дал ей решительно запротестовать, продолжив: – Будет несколько странно, если я отправлю повторное распоряжение, аналогичное указанию, данному полчаса назад. Я согласен с тем, что нападение оборотня на супругу – случай, слишком необычный при любых обстоятельствах. Тем не менее, если Энсли будет настаивать на верности своего самообвинения, а следствие не найдёт поводов усомниться в нём, он будет осуждён за непредумышленное убийство.

– Следует ли это понимать так, что вы, судья, уже заранее не сомневаетесь в своём решении?

– Я не сомневаюсь, что не стану мешать защите выставлять любые доказательства в пользу обвиняемого, какие она сочтёт нужным, – ледяным тоном отрезал Кэмпбелл. – Вы хотели узнать что-то ещё?

О да, ей бы очень хотелось получить на руки список всех высших демонов Америки, желательно – с адресами их проживания. Запросить такую информацию можно было либо у мастера Иных Атланты, либо через тайные фонды архива судов, хранивших сведения обо всех представителях ИГР. В данный момент Вэл склонялась к мысли наведаться к мастеру. Судья усмехнулся, прочитав по лицу все её мысли, и протянул ей скреплённые между собой листы. В них содержались сведения о высших демонах с пометкой об их разновидности и с указанием места проживания – где-то с полным адресом, где-то лишь округ, закреплённый за определённым мастером: Иные тоже имели право на охрану их личных данных.

Глава 4, о линиях защиты и обманутом муже

Тони, засевший за своим компьютером в конторе, тоже ничем не порадовал: если убитая женщина и связывалась с любовником, то делала это не через соцсеть. Честно говоря, Вэл не удивляло полное отсутствие доказательств наличия связи на стороне у жертвы преступления. Волк не мог не учуять запах соперника на своей паре, так что у миссис Энсли не могло иметься постоянного любовника. Вероятнее всего, роковая ночь действительно стала первой и единственной ночью, которую погибшая провела не с мужем. Оставалось выяснить, где она отыскала своего одноразового партнёра.

– И зачем она его отыскала? – сумрачно добавил Тони, выслушав рассуждения Вэл. – Захотелось новизны ощущений?

– Захотелось, чтобы муж дал ей развод и позволил состариться в одиночестве, а не у него на глазах, – опровергла Вэл.

– А сделать это менее мерзким способом нельзя было? Поговорить с мужем, всё открыто обсудить с ним?

– Ты рассуждаешь с позиции человека, а с точки зрения оборотня всё видится иначе. Когда говорят, что оборотни абсолютно преданы своим парам, то ничуть не преувеличивают. Это Нелли замечала в зеркале морщинки на своём лице, а не Хью. Это она выискивала седые волоски в косе, которая год от года становилась всё менее пышной, а не Хью. Волк видел свою пару такой же, как в молодости – прекрасной и желанной, ему были глубоко безразличны те изменения, что вносил в её облик возраст, – так с чего бы ему соглашаться на развод с горячо любимой женщиной? Прожив с мужем столько лет, Нелли отлично понимала, что если она всего лишь переедет жить в другой дом, то Хью просто последует за ней – в другой город, страну, хоть на другую планету, и будет всеми силами добиваться её возвращения к нему. А поскольку миссис Энсли, похоже, сама любила мужа, то любая её попытка по-человечески расстаться с ним была заранее обречена на провал.

– Тогда зачем вообще расставаться и предавать его с любовником?!

– Из-за психологических проблем и неуверенности самой миссис Энсли. Она не сумела спокойно принять приближение старости, ей казалось, что та непременно повлечёт за собой крах её брака и уход мужа к более молодой женщине. Она настолько глубоко верила, что должна «развязать мужу руки» для обретения им нового счастья, что решилась на первый шаг и сделала его безвозвратным, как шаг с крыши небоскрёба.

– Если ты выступишь в суде с такой же пламенной речью, есть шанс, что судья признает смерть Нелли Энсли самоубийством, а Хью – слепым орудием в её руках, – серьёзно сказал Тони.

– Возможно, но мне-то надо доказать, что орудием был не Хью, что не он вонзил нож в грудь супруги, – вышагивая по ковру из угла в угол кабинета, напомнила Вэл. – И не поджимай скептически губы, я не имею права сомневаться в невиновности своего подзащитного. Если адвокат начинает подозревать, что его клиент виновен, он невольно интерпретирует все факты не в его пользу, тем самым нарушая профессиональную этику и срывая всю линию защиты.

– Какая тут может быть линия защиты? – удивился Тони. – Оборотень был найден у тела жены с окровавленным ножом в руках, на рукоятке которого только его отпечатки! Демон улетел по своим делам за несколько часов до убийства – ты сама определила это по запаху. Сосед заскочил в квартиру уже после того, как убийство случилось, а больше на месте действия никого не было. Я не понимаю, какую версию событий ты собираешься отстаивать в суде?

– Что убийцей мог быть Берти Янг. Согласно букве закона, мне нет нужды доказывать стопроцентную виновность соседа, достаточно посеять обоснованные сомнения в его непричастности к трагедии, и тогда прокурор будет обязан направить дело на дополнительное расследование.

– Одновременно с этим старик Соммерс пошлёт к тебе наёмных убийц, чтобы ты перестала срывать ему выигрышные процессы и вынуждать долго расследовать очевидные дела, – со вздохом предсказал Тони. – Впрочем, не могу представить, как тебе удастся впутать Янга в это безнадёжное дельце.

– Для этого мне и нужно отыскать любовника миссис Энсли! Демон мог что-то заметить, что-то услышать, он может знать нечто важное, что поможет оправдать моего клиента.

– Сколько имён в раздобытом тобою списке высших демонов Америки? Здесь пять листов, исчерченных таблицами с двух сторон, последний номер – 980-ый! Ты хочешь облететь тысячу высших демонов по всей стране за одни сутки?!

– Для начала я хочу урезать этот список. За основу рассуждений берём практически доказанный факт, что убитая не имела постоянного любовника, что она впервые в жизни решилась изменить мужу и сделала это буквально с первым встречным. Итак, проводим логическую цепочку. Высшие демоны – очень сильные сущности, им подвластны все виды магии, в том числе ментальная. В отличие от низших демонов, высшие могут не только влиять на чужие чувства, но и ощущать их. А теперь представь: велико ли удовольствие ложиться в постель с малознакомой немолодой женщиной, которая идёт в твои объятия, как приговорённая к казни – на плаху? Каково демону ощущать горечь отчаяния случайной любовницы и её обречённую любовь к другому мужчине? Любовь – чувство очень сильное, его даже ментальная магия никогда до конца не скроет и не пересилит, так к чему высшему демону разделять чужие страдания? У него других вариантов масса, в любом баре хоть десяток развесёлых молодок набирай, на любой вкус и цвет. К чему ему прилетать в чужую скромную спальню, если есть своя собственная с огромной кроватью в роскошном особняке? Если бы любовником миссис Энсли был низший демон – другое дело, но для большинства высших демонов бежать на зов случайной знакомой довольно-таки странно. Исключение составляют лишь те демоны, для которых любая сексуальная связь является вопросом питания и выживания – они не так привередливы, как их собратья по биологическому виду.

Глава 5, о том, как быстро впутаться в неприятности

Бар «Пламя дракона» было излюбленным местом отдыха Иных Атланты. Сама Вэл предпочитала человеческие бары – в них её редко узнавали в лицо и не подсаживались за столик со словами: «Посоветуйте, как лучше поступить с юридической точки зрения...» Таким бесцеремонным индивидуумам всегда хотелось посоветовать записаться на платную консультацию в рабочее время и не теребить её во время законного отдыха от трудов праведных. Однако бесплатные советы часто заканчивались договором на ведение дела, так что приходилось жертвовать отдыхом в пользу увеличения клиентуры. Тем не менее, если хотелось на вечерок выкинуть из головы всех Иных и спокойно расслабиться в одиночестве, Вэл направлялась в человеческий бар самого дальнего городского округа.

Сегодня же никак не выходило отвлечься от дела, а субботним вечером вернее всего разыскать некромантов в «Пламени дракона».

– Забудь, что я работаю судебно-медицинским экспертом. – Этой фразой встретила Вэл её лучшая подруга Кэтрин Мирт. Лукаво прищурившись и погрозив пальцем, она продолжила: – Окружной прокурор запретил сообщать тебе сведения материалов уголовных дел, так что если они тебе нужны – пиши официальное обращение.

– Кто будет рассматривать моё обращение в воскресенье? – резонно возразила Вэл. – А судебное заседание назначено на утро понедельника! Всё специально подгадали так, чтобы со всеми материалами я ознакомилась лишь на суде и не имела времени их обдумать и выработать линию защиты.

– Именно так и жили раньше адвокаты! Прокурорам и подгадывать ничего не приходилось: я ещё помню те времена, когда защита узнавала о собранных следствием материалах лишь в ходе судебного разбирательства.

– Механизмы правосудия эволюционируют, что есть хорошо. Если какая-то система перестаёт развиваться, она умирает. Однако Соммерс, как и ты, тоже помнит прежние времена, когда прокуроры имели приятную возможность раскрывать на суде неожиданные факты, внезапно предъявлять новые улики и наслаждаться замешательством оппонента. На прокурора работает огромнейший штат детективов и полицейских экспертов всех мастей, ему не нужно оплачивать их труд из собственного кармана, и все свои преимущества он использует ради цели посадить в лужу адвоката, скрывая от него данные по делу!

– Прости, подруга, но зарплату мне платишь не ты, и я обязана выполнять законные распоряжения своего начальства. Написала ли я экспертное заключение по делу убитой миссис Энсли? Да, весь день с ним провозилась. В призрачное существование убитая не перешла, а на все другие твои вопросы ответ даю один: «Без комментариев». Виски будешь?

Вздохнув, Вэл взобралась на высокий стул у барной стойки, ещё более неудобный, чем скамьи в зале суда, и попросила кофе.

– Кофе на ночь вредно, – заботливо предупредила подруга.

– Ну да, а от виски – сплошная польза, – хмыкнула Вэл. – Я не обладаю твоим талантом некроманта реанимировать себя по утрам после запоя в баре.

– О, это просто: произносишь заклинание: «Встань и иди!» и посыпаешь голову прахом сожжённой ведьмы.

– Где вы только берёте этот прах в достаточных количествах? И как поживает наша ведьмочка Сью?

– Сидит на берегу океана и злится на тебя за подставу с выходными.

– Скорее, отплясывает джигу, перебирая кавалеров, – хмыкнула Вэл. – Я отправила ей длинное послание с извинениями, а она прислала в ответ фото неприличного жеста и предупреждение, что в следующий раз опоит меня зельем, свяжет и похитит, чтобы доставить к океанским волнам. И там, у края пенного прибоя, она бросит меня в компании троих умопомрачительных парней, готовых к самым серьёзным отношениям. В общем, угрозы адвокату во всей красе: двадцатый раздел, пятая часть, параграф три адаптированного Кодекса Иных.

На хохот Кэтрин обернулось несколько мужчин: сильный пол отчего-то считал, что весёлая девушка более склонна заводить знакомства, чем задумчиво-печальная. Однако как только в их глазах промелькнуло узнавание, количество желающих подойти резко сократилось, а самых ретивых отпугнула завертевшаяся в воздухе призрачная надпись «не беспокоить», отчётливо пахнущая кладбищенской землёй и за версту фонящая магией смерти. Во всём просторном баре не нашлось глупцов, желающих насильно навязать своё общество опытному некроманту, а в опытности Кэтрин Мирт сомневаться не приходилось. Подруга Вэл седьмой десяток лет трудилась патологоанатомом в Бюро судебной экспертизы – представителям ИГР было крайне удобно иметь в морге своего «человека»: если вдруг кто-то из покойников воскресал призраком или требовалось исследовать тело Иного, некромант оказывался весьма кстати.

– Не желаете пересесть за свой любимый столик? Он совершенно свободен, – угодливо предложил бармен, недовольно смотря на то, как народ разбегается подальше от стойки.

– Ладно, тащи к нам на столик по стакану виски и кофе, заказанный моей подругой. Хотя про кофе разрешаю забыть, – смилостивилась Кэтрин, сползая с высокого стула и утаскивая Вэл в уголок, под сень искусственной пальмы в кадке из негорючего материала.

– Где твой благоверный? – огляделась Вэл в поиске второго некроманта Атланты.

– В патруль уехал на все выходные дни – в северных районах штата замечена нехорошая активность на заброшенных кладбищах семнадцатых-восемнадцатых веков. Прошлой ночью их отряд поймал пару полтергейстов и на этом всё, но эманации могил скверные, как бы захоронения не встали. Похоже, кто-то готовится провести там чёрный ритуал.

Глава 6, о столкновениях с незнакомцами

Сидя в камере (вполне себе уютной, даже искусственные цветочки на подоконнике имелись), Вэл готовилась к завтрашнему заседанию в суде. Если ей не удастся заронить зерно сомнений в виновности подзащитного и убедить суд, что Хью Энсли оговорил себя в порыве глубочайшего горя, то для него уже завтра всё будет кончено. Интересно, где миссис Энсли познакомилась с инкубом? Вэл успела склониться к версии, что та случайно подцепила его в каком-то баре, куда пошла от отчаяния, но наличие письма доказывало обратное. Правда, пока не было уверенности, что письмо написано именно убитой, а из-за самодурства рыжего капитана она вынуждена сидеть в камере вместо того, чтобы расследовать дело!

«Если завтра я пропущу или проиграю дело в суде, в Лос-Анджелесе появится ещё один мёртвый инкуб!» – раздражённо мерила шагами плиточный пол Вэл. У неё не было часов, но в зарешеченное окно заглядывало солнце и сообщало, что день клонится к вечеру. Ещё немного – и она опоздает на обратный самолёт, а своим ходом она доберётся до Атланты к рассвету и будет страшно уставшей перед приходом в суд! Какое тут расстояние до дома? Побольше двух тысяч километров по прямой? Чёртов Стив Уильямс!

Улёгшись на застеленную пледом кушетку (удивительно, но плед был исключительно чистым и еле уловимо пах лавандовым гелем для стирки), Вэл мрачно уставилась в белёный потолок. Мерно отщёлкивались минуты, и незаметно для себя она погрузилась в давние воспоминания – так частенько случалось, стоило отвлечься от текущих дел и упустить контроль над бессознательным...

.

Вот она, вчерашняя выпускница университета Беркли, летит исполнять своё первое в жизни ответственное поручение, доверенное ей шефом. Шеф у неё был не абы кто, а владелец крупнейшей и старейшей адвокатской конторы Ковингтона, специализирующейся на делах Иных. Три века тому назад Ковингтон был совершенно отдельным самостоятельным городом, но в последнее столетие окончательно обрёл статус пригорода разросшегося Нового Орлеана. Мегаполис, находящийся на противоположном берегу озера, соединяли с соседями скоростные магистрали, из-за которых к концу 21 века с ним практически слились не только городишка Мандевилл, но и солидный Ковингтон.

У шефа Вэл – мэтра юриспруденции – было чему поучиться: Мэтт Донован все статьи и параграфы законов знал на зубок, а уж сколько прецедентов судебных решений по разным делам хранилось в его двухвековой памяти – и не счесть. И когда шеф вызвал Вэл в кабинет и велел ей отправляться по указанному на бумажке адресу, она страшно обрадовалась, что её уполномочили действовать от лица конторы в одиночку, без подстраховки более опытных юристов. Честно говоря, дело было пустяковое: обсудить с пожилой клиенткой завещание, которое она исправно меняла каждый божий день с перерывом на выходные.

Домик престарелой демоницы одиноко стоял на вершине холма, отдалённом от других домов длинными полями и зарослями сумаха. Наверх петляла узкая дорога, и Вэл, критически оценив качество гравийного покрытия и ширину пути, оставила машину на обочине и отправилась дальше пешком. Настроение у неё было самое радужное, полностью соответствующее ясному погожему деньку, который приятно было провести не в душной конторе. Она бодро поднималась в гору, насвистывая и помахивая папкой с бумагами. У вершины тропа расширялась, превращаясь в каменистое плато, в центре которого возвышался дом. Однако выйти на площадку Вэл не успела: на последнем повороте её сбили с ног и уволокли в кусты!

Кляня себя последними словами за беспечность, из-за которой не разобрала в воздухе посторонних запахов, она рычала и вырывалась, но всерьёз воспротивиться напавшему ей не позволили: голову Вэл сдавили сокрушительные тиски ментальной магии. Вторично прокляв себя за беспечность, из-за которой рабочие амулеты остались лежать в отлетевшей прочь папке, Вэл изо всех сил сопротивлялась чужому влиянию и старалась сбросить с себя тяжело навалившееся сверху мужское тело.

– Успокойся, девочка, – прорычал напавший и перед глазами Вэл сверкнули длинные белые клыки. Прямо сказать, такое зрелище не очень поспособствовало успокоению, и она затрепыхалась ещё яростней. – Тьфу ты, какая нелёгкая тебя сюда занесла? Успокойся, говорю!

Волны ментального воздействия попытались задавить в Вэл чувство злости и праведного возмущения, но она решительно воспротивилась. Воздействие на эмоции – задача на порядок более сложная, чем контроль тела и воздействие на разум, так что если она желает злиться – она будет злиться! Свободу честным девушкам!

В её глаза уставились глубокие очи, переливающиеся серебристым огнём, и тело Вэл покорно обмякло и затихло, только в глубине души ещё тлела не задавленная ярость. Ничего, пусть только гад расслабится на минуточку – она ему с лихвой воздаст за всё хорошее!

– Слушай, если из-за твоего дебоша провалится операция по захвату опасных преступников, то в полицейском департаменте тебя по головке не погладят, – предупредил мужчина, свинцовой плитой навалившийся на Вэл и накрепко зажавший её запястья в своей широкой крепкой ладони.

Слова пробились в замутнённое магией сознание, и Вэл, насколько могла, окинула взглядом прижимающего её к земле мужчину. Тот был похож на кого угодно, но никак не на служителя закона. На скучающего богатого аристократа из высших городских кругов – сильно смахивал, ещё, пожалуй, на преподавателя университета походил, но никак не на полицейского. Вэл даже удалось изобразить скептическое фырканье, несмотря на сдавливающие голову тиски. Тут в ухе расположившего поверх неё мужчины что-то заскрежетало и чей-то хриплый голос недовольно произнёс:

Глава 7, о шантаже и настойчивом вампире

В Америке проживало не так уж много Иных, способных устроить локальный Армагеддон в отдельно взятой местности, размеры которой легко превысили бы территорию Большого Лос-Анджелеса. Поэтому разумные люди, посвящённые в тайну существования Иных, предпочитали знать таких монстров в лицо. Шеф полиции Шон Мур был человеком разумным и поздоровался с вошедшим в двери Брэдом Кэмпбеллом не дожидаясь, когда тот представится сам. Вэл в очередной раз пожалела, что сама не проявила в юности подобной предусмотрительности и не изучила досье на всех сильнейших монстров страны. Будь она умнее, не влюбилась бы безоглядно в одного из них, не распознав сходу, кто именно встретился на её пути! Она бы тогда сразу сообразила, что юная девушка одной беззаветной любовью такого мужчину при себе не удержит, и поостереглась бы доверять ему своё сердце.

«Кого я хочу обмануть? Я могла противостоять ему не больше, чем пламя свечи ураганному вихрю! Однако с тех пор я успела набраться ума и прежних ошибок не повторю», – твёрдо сказала себе Вэл, старательно не поворачиваясь в сторону судьи.

– Хабеас корпус акт, – холодно известил тот шефа полиции Лос-Анджелеса, кладя перед ним заполненный бланк знакомого цвета и символики.

– В нём нет необходимости, – поморщился Шон Мур, – я признаю незаконность задержания Вэллери Мэнс и отпускаю её прямо сейчас.

– Ну нет, если вы не хотите получить от меня встречный иск, то вначале расскажете, о каком совпадении начали говорить, – потребовала Вэл, сердито зыркнув в сторону Кэмпбелла и услышав от него короткий смешок.

– Возлюбленная Харриса как раз полгода назад тоже лежала на лечении в кризисном центре с глубокой депрессией, – процедил глава полицейских, не слишком довольный намёком на шантаж его персоны.

– Как и миссис Энсли! Не удивлюсь, если их палаты были соседними и они общались между собой! – подскочила Вэл. – У вас есть визитная карточка этого центра?

Шеф полиции прищурился. Вэл ответила тем же, молчаливо намекая, что шантаж – процесс, как правило, длительный, хоть и малоприятный. Разумеется, все данные по кризисному центру можно отыскать в Интернете, но полицейские Лос-Анджелеса должны же проникнуться мыслью об ошибочности её задержания? Во избежание повторений? Шон Мур явно начинал проникаться и карточку протянул. Сунув её в сумочку, Вэл продолжила допрос:

– Инкуб наведывался к своей возлюбленной?

– Да, его пускали к ней.

– А он, пользуясь случаем, приглядывался к её соседке? Дайте-ка угадаю: вашей главной подозреваемой в убийстве инкуба стала его возлюбленная?

– Прошу прощения, но вы являетесь адвокатом по совсем другому делу и я не вправе обсуждать с вами результаты нашего расследования, – сухо отрезал Шон Мур и сложил руки на груди, копируя позу судьи Кэмпбелла. Намёк был прозрачен, и Вэл зашла с другой стороны:

– Ладно, изменю форму вопроса: у возлюбленной инкуба имеется алиби на утро вчерашнего дня? На время убийства любовницы её ненаглядного демона?

– Хм-мм, хотите увязать эти два случая между собой? Боюсь, ничего не выйдет: любимая женщина Харриса трудится на донорской станции и в субботу она, как обычно, явилась на работу в семь часов утра. С понедельника по пятницу смены на пунктах забора донорской крови начинаются в шесть часов, чтобы люди успели заехать сдать кровь перед началом рабочего дня, а в выходные они открываются в семь. На станции имеются камеры видеонаблюдения и они подтверждают, что девушка находилась на своём посту и сменилась только в два часа пополудни. То же говорят и другие сотрудники пункта.

– Как удобно вампиру работать на донорской станции – нет нужды брать с собой перекус из дома, – усмехнулась Вэл. Впрочем, в Атланте дела обстояли так же: вампиры являлись лучшими специалистами во всём, что касалось крови, и моментально определяли наличие в ней алкоголя, наркотиков и разнообразных вирусов, включая гепатит и ВИЧ, так что их питание за счёт организации более чем оправдывалось. Учреждение экономило на множестве тестов, а сотрудник всегда был сыт и благодушен. – Камеры видеонаблюдения можно обмануть, а на свидетелей воздействовать ментальной магией.

– Уверяю вас, мои детективы умеют выполнять свою работу качественно, – ледяным тоном заверил Шон Мур и Вэл не решилась озвучить другие свои соображения, чтобы её вновь не упекли за решётку – теперь уже за открыто проявленное неуважение к полиции.

Изменение тона главы департамента пришлось не по вкусу не только ей.

– Я забираю своего адвоката? – с лёгким оттенком угрозы протянул Брэд Кэмпбелл, сгущая повисшее в воздухе напряжение. Так один сильный хищник предупреждающе ворчит на другого, намекая, что не даст прибрать к рукам его добычу.

– Буду премного благодарен, если заберёте, – буркнул шеф полиции.

Замечательно: вначале принудительно тащат в участок, а потом – уберите её отсюда!

Шагая вслед за Кэмпбеллом, Вэл расстроено думала, что ничего важного по делу Хью так и не выяснила. Замерев у распахнутой перед ней дверью арендованного спорткара, она вопросительно глянула на судью.

– Доставлю вас в аэропорт, иначе рискуете опоздать на рейс, а мне не с руки назначать Энсли другого адвоката. Если не забыли, по делам Иных в Атланте сейчас работаете только вы, – пояснил свои действия Кэмпбелл. – Хочется верить, хоть в самолёте вы умудритесь не влипнуть в очередную историю. По крайней мере, я вам очень советую перестать встревать в неприятности.

Глава 8, об идеальных убийцах и вежливых оборотнях

Первая неочевидная сходу черта совершённого преступления была установлена патологоанатомом. Заключение о смерти, сделанное по итогам вскрытия, гласило, что инкуб скончался не от удара ножа в сердце. Данный факт ни для кого не стал особой неожиданностью, поскольку все Иные, как и Вэл, с самого начала недоумевали, как можно было отправить высшего демона на тот свет только с помощью простого ножа. На свете существует очень немного способов убить могучего высшего демона и один из самых надёжных – «выпить» до дна все его силы. Провернуть такое дело может далеко не каждый, а точнее – может только возлюбленная инкуба и только в самую первую их ночь, когда горячая любовь ещё трепещет в сердце демона, открывая любимой путь к его магии и жизненным силам. Человечка могла «выпить» магию и жизнь демона с помощью артефакта, а Иная могла забрать его силы себе и резко взлететь вверх по лестнице уровней представителей ИГР. Стать из слабенькой ведьмочки могущественной ведьмой, из простого некроманта – повелительницей армии мертвецов и так далее и тому подобное. Нельзя сказать, что подобные инциденты случались сплошь и рядом, но история хранила немало примеров таковых.

В общем и целом, Брин Стоун являлась идеальной убийцей для инкуба, убийцей, которую тот создал себе сам. К слову, знание того, что возлюбленная может легко и быстро прикончить тебя в первую ночь, являлось ещё одним сдерживающим фактором, препятствующим переходу платонической инкубской любви в приземлённую горизонтальную плоскость. Однако на этот раз демон не сдержал своих чувств, и патологоанатом установил, что нож был вонзён в уже мёртвое тело, хоть и практически сразу после убийства, а сама смерть наступила от полного «обескровливания» магии и жизненных сил демона. Харриса «выпили» до дна и сделать это могла одна-единственная женщина в мире – его возлюбленная Брин.

– Следствие зафиксировало переход вашей дочери на новый уровень магических сил? – вклинилась Вэл в сбивчивый рассказ отца подозреваемой в убийстве. – По идее, она сейчас должна быть так сильна, что вполне способна сместить нынешнего главу вашего вампирского клана или убедить всех вокруг в своей полнейшей невиновности – мощь её ментальной магии должна выйти за все разумные пределы.

– Сила моей дочери осталась на прежнем уровне. На теле убитого заметили отпечаток от прижимавшегося к его груди артефакта, но сам артефакт, наполненный силой высшего демона, детективам пока найти не удаётся. Следствие полагает, Брин специально воспользовалась артефактом, а не «выпила» силы демона напрямую, дабы отвести от себя подозрения. Версия такова, что моя дочь спрятала артефакт, чтобы использовать его позже, ведь никогда не поздно перекачать в себя силы, запаянные в артефакте, поскольку воспользоваться им может только она.

– Версия следствия ясна, что по уликам?

Детективы нашли свидетелей, видевших, что вечером в машине Харриса, подъехавшей к воротам, сидела Брин. Видевших, как они страстно целовались, пока разъезжались ворота. Дальнейший путь парочки разнюхали оборотни: влюблённые направились прямиком в спальню, а вышла из неё только Брин. Был ли демон жив в момент её ухода, пока оставалось неясным, как и ответ на вопрос, возвращалась ли вампирша в спальню демона вторично? Как бы то ни было, в специальный отдел полиции об убийстве инкуба сообщила именно она, позвонив около одиннадцати часов утра и выкрикнув в телефон: «Она убила его! Убила моего Харриса!» и сбросив вызов.

Полицейские специального отряда нашли Брин в заброшенном домике в горах, в котором давным-давно жила её прабабка – ещё в те времена, когда вампиры предпочитали прятаться в укромных местах, а не селиться в мегаполисах, выдавая себя за людей обыкновенных. Молодая вампирша раскачивалась на колченогом табурете посреди пыльной комнаты и бормотала всё те же слова, смотря в одну точку безумным взглядом: «Она убила его! Она убила его!». При виде полицейских эту же фразу она начала громко визгливо выкрикивать. Когда её спросили, кто имеется в виду под местоимением «она», кто именно убил Харриса, вампирша заорала, как сумасшедшая, и принялась наскакивать на детективов, молотя их кулаками и стараясь порвать клыками. После короткой вспышки буйства она впала в беспамятство, начала видеть галлюцинации, бредить и в себя так и не пришла. Поскольку на рукоятке ножа были обнаружены чёткие отпечатки пальцев, не принадлежащие вампирше, то вначале следствие сосредоточилось на розыске другой девушки. Копы посчитали, что Брин всего лишь обнаружила окровавленное тело любимого мужчины, вернувшись в его спальню после ночной охоты, и лишилась рассудка от горя потери.

Владелица пальчиков на ноже нашлась быстро – ею оказалась молоденькая горничная, посвящённый человек, месяц назад устроившаяся работать в дом демона. Нож, воткнутый в грудь Харриса, по показаниям его домохозяйки, был взят не с кухни особняка, зато такими ножами торговали в бутике, где раньше работала горничная. Более того, по поводу этой девушки Брин не так давно закатила Харрису сцену ревности, обвиняя его в том, что он нашёл себе новую возлюбленную, а её намерен бросить. Домохозяйка демона подтвердила, что замечала его заинтересованные взгляды в сторону новенькой прислуги и даже предупреждала девушку, чтобы та была поосторожнее с хозяином и решительно отвергала его ухаживания. В ответ на разумный совет горничная насмешливо хмыкнула и заявила, что не намерена упускать свой шанс захомутать богатого и влиятельного мужчину, поскольку ей тоже хочется красивой жизни.

Словом, зародились серьёзные подозрения, что демон успел сменить возлюбленную перед ночью своей гибели. На то же обстоятельство намекал и свежий запах горничной на месте преступления: зачем она явилась в спальню демона в выходной день с утра пораньше? Подозрения укрепились, когда обнаружилось, что горничная ударилась в бега – полицейские перехватили её машину на дороге, ведущей к границе с Мексикой, и гнала девчонка как сумасшедшая.

Глава 9, о делах минувших дней

Если вы твёрдо намерены стереть из памяти своё прошлое, научитесь контролировать свои сновидения, чтобы они не погружали вас в него с докучливой настойчивостью! Вэл никак не удавалось договориться с подсознанием – оно упрямо напоминало о том, о чём давно бы следовало позабыть...

В тот день из далёкого прошлого зрителей в зале суда было больше, чем обычно бывает при рассмотрении дела о краже со взломом, когда ограблен дом простого бухгалтера и никто не пострадал. Репортёры не почтили заседание своим присутствием, поскольку даже для Ковингтона такое дело никак нельзя было счесть резонансным. Однако для Вэл, которой нечасто доводилось помогать шефу в суде, оно было лично значимым и важным, как и для многих Иных, собравшихся в зале: в краже обвинялись трое оборотней-подростков.

Троица пятнадцатилетних парней, способных отращивать в воде жабры и рассекать водные глади крупными хищными рыбами, горячо заверяла детективов, что они ни в чём не виноваты. Одиноко живущий пожилой бухгалтер был заядлым рыбаком и часто брал их с собой на озеро: разжечь костёр на бережку, поудить рыбки, поспать в палатке на свежем воздухе. Родители мальчишек дружбу с непосвящённым человеком одобряли, хоть и предупреждали их о необходимости хранить тайну своей биологической принадлежности. Парни тайну старшему товарищу не раскрывали, и их дружба с мистером Пиколли длилась уже немало лет.

В роковое утро одному из подростков пришёл вызов с телефона Пиколли, и его взволнованный голос в трубке произнёс: «Я свалился со стремянки и меня придавило шкафом, который я хотел подремонтировать! Кажется, нога сломана, двигаться не могу, помогите мне выбраться отсюда!» Мальчишки встревожились, сбежали со школьных уроков и понеслись к дому друга. Входную дверь они нашли запертой, но силы юным оборотням было не занимать и они выбили замок одним ударом (в официальных бумагах по делу было прописано использование лома). Ворвавшись в дом, они никого не нашли и перезвонили мистеру Пиколли. Телефонный номер не отвечал, и парни, обзвонив больницы и пожав плечами, отправились обратно в школу, кое-как закрыв дверь и для надёжности подперев её поленом. Буквально через пять минут к дому подлетела полицейская машина, вызванная бдительной соседкой, и полицейские увидели, что дом действительно взломан. Они вызвали с работы живого-здорового мистера Пиколли и тот мигом выяснил, что из тайника под кроватью исчезли все его наличные накопления. По горячим следам детективы сразу вышли на мальчишек и обнаружили в школьном шкафчике одного из них утерянный мистером Пиколли телефон. В шкафчике другого в кармане куртки нашли несколько купюр из украденных денег: Пиколли, как бывалый бухгалтер-кассир, записывал в блокнот номера всех своих спрятанных купюр.

И теперь обвинение заявляло, что утренний звонок на свой номер мальчишки организовали специально, чтобы создать себе всё объясняющую версию-алиби, и в местные больницы позвонили с той же целью. Основную сумму денег в вещах парней не нашли, но припрятать украденное – дело нехитрое. У обвинения имелся свидетель взлома, имелись отпечатки пальцев обвиняемых на двери и во всех комнатах, имелись улики в виде телефона и купюр – и не имелось никаких других подозреваемых. В итоге прокурор считал, что дело ясное, хоть сам пострадавший был убеждён, что его юные друзья говорят про тот день абсолютную правду. Вэл тоже не сомневалась в искренности мальчишек, но одно дело – верить клиентам, а другое – доказать оправданность этой веры. К сожалению, тот, кто умело подставил парней, предусмотрительно разлил в прихожей банку скипидара, сделав невозможной определение в воздухе запахов побывавших в доме «гостей». Шефа Вэл страшно злило отсутствие хоть каких-то зацепок, указавших бы на истинного вора: отыщи они в сфабрикованном деле хоть одну-единственную неувязку – и всё обвинение рассыпалось бы, как карточный домик. Увы, такой неувязки защите до сих пор не удалось найти, и у Вэл осталась в рукаве последняя ненадёжная карта, которая могла и не сыграть роль козыря.

– Мистер Донован, позвольте мне вызвать свидетельницу? – прошептала она на ушко шефу.

– Что-то удалось откопать? Удачно расследовала вопрос о скрипучей калитке? – заинтересовался адвокат.

– Пока не знаю, насколько удачно, – честно призналась Вэл, но шеф решил довериться своей личной помощнице и она поднялась, требуя вызвать свидетельницу по делу. Свидетельницей была соседка Пиколли – молодая девушка, недавно унаследовавшая домик, небольшой приусадебный участок которого граничил с участком потерпевшего.

– Вы утверждаете, что утром дня кражи были у себя дома и видели, как трое обвиняемых выбивают дверь вашего соседа?

– Да, и я сразу вызвала полицию.

– Вы давали показания, что утром были дома одни, а ночью?

– И ночью тоже, – с лёгким сарказмом ответила девушка.

– А накануне вечером?

Вэл знала, что ступает по тонкому льду: в любой момент помощник окружного прокурора, представлявший обвинение, мог заявить протест, что её вопросы недопустимы, несущественны и не имеют отношения к делу. Она надеялась, он не станет утруждаться протестами, поскольку не увидит в них ни малейшей опасности для логичной версии преступления, сплетённой обвинением. В самом деле: лицо помощника прокурора осветилось насмешливой улыбкой, он закинул ногу на ногу и едва заметно кивнул ей, будто говоря: «Давай, детка, попробуй выбить меня из седла, если силенок хватит». Всё-таки раздражали её в последнее время вампиры! Чересчур нахальные и докучливые особи среди них попадались, некоторые даже в зале суда умудрились её отыскать и теперь сидели в первом ряду, сверля её глазами, хоть она сразу и предельно ясно обозначила свою позицию по перспективам их случайного знакомства!

Глава 10, о признании вины

Приходилось признать, тюремная комната для свиданий не стала более комфортабельной и приятной после недавно проведённого ремонта, которым так гордились городские власти, трезвоня о нём на всех каналах вещания. По другую сторону толстого стекла напротив Вэл сидел убитый горем оборотень, заросший двухсуточный щетиной. Волк уже не проглядывал в его глазах – бразды правления он передал человеку: настало время зверя горевать об утраченном. К великому сожалению Вэл, человеческая ипостась пока вела себя не разумнее звериной.

– Не хочу жить. И зачем? Пусть осудят и казнят – так будет лучше, – маловнятно бормотал Хью Энсли в переговорное устройство.

Было видно, с каким трудом ему удаётся удерживать контроль над своими действиями и не забывать при разговоре пользоваться микрофоном, который Иным с их чутким слухом был совершенно не нужен. Оборотень без всяких приборов отлично слышал сквозь бронированное стекло. Успешный предприниматель утратил присущий ему лоск, который Вэл видела на семейных фото в квартире, и выглядел как измученный жизнью нищий бездомный. Горе никого не красит.

– Лучше всего будет мерзавцу, убившему вашу жену, – согласилась Вэл. – Его никто не заставит ответить за содеянное, его даже никто искать не будет.

Она ощутила, как в арестанте взвился и протестующее зарычал его волк. В глазах Хью на краткий миг вспыхнули ярость и жажда мести, но тут же померкли, и подзащитный Вэл устало махнул рукой, сказав:

– Я укажу в завещании, чтобы вам выплатили миллионный гонорар за розыск настоящего убийцы.

М-да, иногда Вэл жалела, что вторая ипостась у оборотней не главная. В последнее время все так щедры на миллионы, аж скулы от злости сводит!

– То есть вы признаёте, что не убивали супругу?

– Я признаю под присягой, что взял на душу этот грех.

– Лжесвидетельство – тяжкое преступление, – предупредила Вэл, но оборотень равнодушно пожал широкими плечами: если ему нет дела до своей жизни, то обвинение во лжи ему тем более безразлично.

– Я буквально перед вашим приходом подтвердил своё признание вины окружному прокурору, – сообщил Энсли.

– Абсолютно неважно, что вы сказали прокурору, – важно, что вы скажете судье, – отмахнулась Вэл, но её подзащитный упрямо покачал головой.

Объяснить, что обвинение никогда не выйдет в суд с требованием смертного приговора за убийство второй степени? Что его ждут долгие года мучительной неволи с блокировкой второй ипостаси? Внутренний волк сойдёт с ума в вечном заточении, а вслед за ним помешается и человек. Нет, к голосу разума Энсли сейчас не прислушается. Скорее он сочтёт, что так получит по заслугам за то, что не уберёг свою пару. Против эмоций действуют только эмоции.

– Вы хоть детям скажите, что не убивали жену, а то на них смотреть жалко, – горестно вздохнула Вэл.

– Дети без того всё понимают, – устало возразил Хью.

– Мне так не показалось, – поджала губы Вэл. – В вашу виновность поверили соседи, детективы и прокурор, вы намерены убедить в своей виновности судью, но при этом рассчитываете, что дети будут думать иначе, чем все? Особенно при наличии множества доказательств не в вашу пользу? Подобную наивность я могу объяснить лишь тем, что вы всё ещё не в себе, мистер Энсли.

Она подала условный знак надзирателю, стоящему у входа, и в проёме двери возник белый как мел старший сын Энсли.

– Папа, как ты мог? – прошептал он, смотря на отца круглыми, полными ужаса глазами. – Я бы понял, убей ты любовника, но маму... – Голос прервался, и первенец Хью скрылся из вида.

«Актёр из парня никогда не выйдет, но родному отцу его представления хватило с лихвой, – оценила Вэл достигнутый эффект. – Нельзя недооценивать родительскую любовь к детям и страх выглядеть в их глазах негодяем, недостойным светлой памяти и уважения. Бедный Хью, на него больно смотреть! Но теперь он стряхнул с себя оцепенение отчаяния и готов побороться за своё честное имя, что искренне радует».

– Расскажите, что произошло в то утро. Что вы помните, Хью?

– Помню, как быстро бежал вверх по лестнице: на кухне горел свет и я знал, что Нелли уже встала и ждёт меня. Дверь была незакрыта – она всегда её открывала заранее, ожидая моего возвращения. Когда я вошёл, меня ударил в грудь чужой незнакомый запах, а потом – запах крови моей Нелли. – Голос оборотня задрожал и прервался, он закрыл лицо ладонями и с трудом продолжил: – Дальнейшее помню как в тумане. Я пытался ей помочь, вначале зажал рану ладонью, потом почувствовал, что её сердце не бьётся и в панике выдернул нож. Затем совсем плохо помню. Кажется, я выл и старался вдохнуть в неё жизнь, верил в чудо – что рана в сердце заживёт, как у оборотней, демонов, вампиров, как у всех нас, только... моя Нелли не была Иной. Её сердце не зажило.

– Как сосед заходил – помните?

– Смутно. Вроде бы, правда, забегал, – пожал плечами Хью. – Это же он полицию вызвал?

– Его жена после его рассказа. Запах вы учуяли только инкуба?

– Обратил внимание только на него – он был единственным незнакомым мне запахом.

– Точно единственным незнакомым?

– Да.

У дальнего конца тюремного коридора Вэл ожидала троица взволнованных сыновей подзащитного.