Деление на ноль

Глава 1 в которой Борисов занимается королевскими делами

Третьего сентября, через два дня после свадьбы, пышной, торжественной и утомительной, новоиспеченный оябун Альбиона собрал у себя в кабинете совещание, включавшее в себя двух действующих королев и одну бывшую. Размеры кабинета соответствовали положению Борисова, ставшего де-факто вторым лицом в государстве Альбиона. Не королем, но мужем королевы, и носителем титула оябуна, теперь уже официально закрепленного за Борисовым.

Тем не менее, ближний круг неосознанно разбился на две группы, представляющие Альбион и Тристейн. По правую руку от Тиффании села Матильда, а по левую Сиеста. Генриетта села напротив Тиффании, Марианна напротив Матильды, а Агнес осталась стоять, в полной боевой готовности. Просто на всякий случай.

— Итак, перейдем к делам, — сказал Борисов устало, — не будем терять времени. Свадебные церемонии и без того съели его немало, тогда как сейчас каждый день на счету.

— Это было необходимо, — нахмурилась Марианна.

— Я не спорю, — развел руками Борисов, — легитимность власти очень важна, просто и без того немало дел, и все одновременно.

— Что, простите?

— Законность власти очень важна, — поправился Борисов.

Он провел рукой по лицу, Тиффания и Сиеста переглянулись и едва заметно кивнули друг другу.

— Собственно, собрал я всех, — продолжил Борисов, — как раз по вопросу, касающемуся законности власти в первую очередь.

Он встал и подошел к стене, которую закрывала огромная карта Халкегинии, той части, что принадлежала людям. Борисов указал на Тристейн.

— Галлия и Германия воюют за Тристейн, при этом Германия имеет претензии к Генриетте, — рука его указала на королеву Тристейна, — а Галлия просто хочет ее смерти. Операция спасения прошла, конечно, удачно, но теперь обе страны знают, что вы укрылись на Альбионе.

— Я… я…, - Генриетта замялась, перебирая пальцами ткань платья, — я могу попросить убежища в Ромалии, у Папы!

Тиффания вскинулась с возмущенным видом, а Марианна накрыла рукой руку дочери, призывая к молчанию.

— Воля королевы — закон, — ухмыльнулся Борисов, — а королева Альбиона желает не только вашего спасения, но и возвращения вам Тристейна. Генриетта, вы — законная королева, так что с этой стороны у нас все безупречно, кого бы ни посадили на трон Тристейна, он проигрывает вам в правах. Но вот со стороны силовой, военной, все очень плохо. Неважно, кто нападет на Альбион, Галлия или Германия, они разгромят нас, не слишком утруждаясь. Пока они заняты войной друг с другом, все хорошо, как только война закончится, все станет плохо.

Генриетта только кивнула, не смея поднять глаза, а Марианна спросила нейтральным тоном.

— И чем по — вашему закончится война?

— Тристейн разделят пополам, а потом заключат временный союз, чтобы вместе поделить Альбион, — спокойно ответил Борисов. — Потом обе страны какое-то время будут переваривать трофеи, и запасаться союзниками из числа мелких стран, и интриговать за поддержку Ромалии. После чего опять сойдутся в войне, уже за право править всей Халкегинией.

— Можно попробовать заранее заключить союз с одной из сторон против другой, — сказала Марианна.

— Конечно, это было первое, что пришло мне в голову, — уважительно отозвался Борисов, — но как я уже сказал вначале, обе стороны хотят видеть королеву Тристейна мертвой, а сам Тристейн, соответственно, уничтоженным. Поэтому союз отпадает.

— Немного поспешный вывод, но я понимаю, почему вы так думаете, — отозвалась Марианна. — Ваш план?

— Пускай войско Тристейна разгромлено, и столица захвачена, но воины Тристейна продолжают сражаться и разить захватчиков, — ответил Борисов. — Это партизанское движение нужно поддержать, деньгами, оружием, магами, и воззванием королевы Тристейна, призывом к народно-освободительной войне. Деньги на это будут выделены из спасенной королевской казны Тристейна, в конце концов, это более чем справедливо. Нужно, чтобы и Галлия, и Германия увязли в Тристейне надолго, и либо измотали друг друга до невозможности напасть на Альбион, либо… Альбион им поможет в этом. Также вам нужна будет охрана, ибо враги не оставят попыток убить вас, и нужно быть настороже. Не просто королевские мушкетеры, но усиленные магами, обученные и подготовленные. Графиня Эссексская занимается вопросами охраны дворца, так что думаю, сотрудничество будет взаимовыгодным.

Сиеста и Агнес улыбнулись друг другу, слегка наклонив головы.

— Ваши советы и помощь королевам, — продолжал Борисов, обращаясь к Марианне, — будут бесценны.

— Королевам?

— Да, — тихо сказала Тиффания, — мне не хватает опыта, а вы правили, и Аргус постоянно занят делами.

Борисов только вздохнул. И до свадьбы, и после, и даже во время свадьбы он занимался делами, практически без передышки. Через год — другой, Борисов знал, усилия принесут плоды, и можно будет поплевывать в потолок, но только если сейчас не провалить все дело, в котором становление королем было только одним из первых шагов.

— Также я был бы очень признателен, если бы вы, — сказал Борисов, обращаясь одновременно и к Генриетте, и к Марианне, — взяли на себя руководство во всех вопросах, связанных с Тристейном. Я думаю, что это отвечает нашим общим интересам и послужит к выгоде обеих стран.

— Да, вы правы, — после долгой паузы ответила Марианна. — Думаю, после победы союз Альбиона и Тристейна будет крепок, как никогда.

Борисов не стал говорить, мол, для этого надо еще победить, просто улыбнулся в ответ.

Принципиально решив вопрос с Тристейном, Борисов немедленно отправился в южное крыло дворца, где его поджидал Роджер Эверетт, глава только что созданного управления разведки и контрразведки. При короле Джеймсе Роджер, барон Кроуфордшира и владелец десятка акров голых скал, занимался схожими делами. Поддерживал сеть шпионов на континенте, организовывал тайные убийства, устранял врагов короля, и занимался прочими не слишком благовидными делами. Разумеется, негласно, разумеется, не общаясь с королем, и, разумеется, не попадаясь.

— Все это прекрасно, но нужен размах, — говорил Борисов невысокому, лысому Роджеру, спокойно потягивающему вино. — И смена подхода. Не говоря уже о нормальной работе, без всех этих недомолвок и обиняков.

— Общество не примет тайных убийц на службе короне, — тихо и невыразительно ответил Роджер. — Сражаться грудь в грудь — почетно, бить в спину — нет.

— Поэтому вы возглавите управление разведки и контрразведки, — улыбнулся Борисов. — Добыча секретов и противодействие врагам Альбиона — что может быть почетнее? Ну а что в процессе убьют парочку, так об этом никто громко кричать не будет, не так ли?

— Возможно, — не стал спорить Роджер. — Король Джеймс не слишком любил прибегать к нашим услугам, хотя и признавал их необходимость.

— Размах, — повторил Борисов. — Возле каждого влиятельного лица на континенте должны быть наши люди, и они должны поставлять информацию о планах и действиях, собирать улики о всяких, не слишком законных деяниях, этих самых лиц. Одновременно с этим вся прислуга во дворце должна быть под контролем, чтобы никто не работал на врагов Альбиона.

— Это… сложно, — потер подбородок Роджер.

— Никто и не говорил, что будет легко, — заметил Борисов. — Возможность работать открыто, титулы и деньги надо еще заработать. Нужно создавать сеть агентов, отрабатывать методики, проводить проверки, здесь я мало чем помогу, но все же, думаю, общими усилиями чего-то да добьемся. Разумеется, ваша сеть на континенте станет основой, но она слишком мала и не на то нацелена.

— Мы всегда работали по дворянам, — пожал плечами Роджер.

— Нужно работать по прислуге, которую дворяне ни во что не ставят. Тогда будет и информация, и возможность кинжал в спину всадить.

— Гхм, — поперхнулся Роджер. — Король Джеймс очень не любил, когда простолюдины убивают дворян.

— Вот, — удовлетворенно заметил Борисов, — поэтому нужна смена подхода. Не простолюдины и дворяне, а враги Альбиона и польза Альбиону.

— Королеве?

— Альбиону, — повторил Борисов. — В крайнем случае — короне. В том смысле, что неважно кто на троне, мы служим своей стране и исполняем долг. Тогда все это из разряда «как эти простолюдины посмели поднять руку на дворян?» перейдет в категорию «уничтожение врагов Альбиона во имя пользы стране». Разумеется, сюда подпишем и дворян, из числа бедных и сговорчивых. Разумеется, среди таких мощных магов не будет, ну да нам это и не слишком надо. Обедневший дворянин, бежавший от чего-то там, поступает на службу влиятельному герцогу, и так далее, проработкой легенд и вопросов надо будет заниматься отдельно.

— С этим как раз легче, опыт есть, — заметил как бы невзначай Роджер. — Мы служим своей стране, гхм, да из этого может выйти толк.

Он еще раз задумчиво потер подбородок.

— Жду вас через неделю, будущий герцог, — поднялся Борисов, и тоже как бы невзначай бросил. — Ах да, королева Генриетта очень беспокоится о своей подруге, Луизе ла Вальер, которая пропала из Академии Тристейна перед атакой Германии и Галлии, и просила разузнать, что с ней.

— Сделаем что сможем, — поклонился Роджер.

— Тогда до встречи через неделю, — сказал Борисов и вышел.

Проходя по коридорам дворца, Борисов прикидывал. Роджер и его люди с одной стороны, контрабандисты с другой, и еще можно будет привлечь партизан Тристейна, надо только правильно проинструктировать Жан-Поля и его «истребителей». Раз уж поиски Луизы неизбежны, надо держать их под контролем.

И все равно, интуиция шептала Борисову, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

Поэтому в кабинете Борисов выпил, закурил и уставился в окно, но элегантное и изящное решение проблемы не находилось. Он не мог убить Луизу, не мог посвятить в обстоятельства проклятия никого, точнее говоря, мог, но тогда посвященный вполне мог бы попробовать контролировать Борисова через Луизу. Не говоря уже о том, что неизвестно что будет, если Луизу убьют, или если проклятие вновь заработает, например, жены его разлюбят за то, что он все время уделяет делам, а не им.

— Ты все время уделяешь делам, Аргус, — раздался голос Сиесты.

Борисов вначале даже вздрогнул, решив, что уже начались видения и галлюцинации. Но все оказалось проще, рядом, на столе сидела Сиеста, болтая ногами и демонстрируя отсутствие нижнего белья. Чуть поодаль, в наряде лесной эльфийки стояла улыбающаяся Тиффания.

— Ты слишком много работаешь, муж мой, — почти пропела Тиффания.

— И ты задолжал ей первую брачную ночь, — подмигнула Сиеста.

— Да? — тупо спросил Борисов, а потом вспомнил.

Да, точно, он под каким-то благовидным предлогом покинул торжество, разумеется, уже после всех обязательных частей, и погрузился в проблему рыболовных маршрутов, а потом кто-то пришел с донесениями о брожении в умах на северо-западе, потом разбирались с рудниками волшебных камней, использующихся для летающих кораблей.

Борисов моргнул, Сиеста расхохоталась, а Тиффания улыбнулась.

— Воля королевы — закон, — торжественно объявила Тиффания, — ты сам так говорил, а поэтому повинуйся королеве Тиффании, и она смилостивится над тобой!

— Хватит работать мозгами, — добавила Сиеста, — отключи их и поработай телом!

— Что, прямо здесь? — усмехнулся Борисов.

— Ну, не прямо на столе, но вон тот диван… для переговоров, вполне подойдет, — облизала губы Сиеста.

— Воля королевы — закон, — ответил Борисов, вставая и направляясь к дивану у дальней стены кабинета.

Генриетта шла по коридору дворца, сопровождаемая верной Агнес. Впрочем, капитан мушкетеров шла в пяти шагах сзади, и Генриетта неслышно бормотала под нос. Она шла к Аргусу Филчу, собираясь извиниться и объяснить, что она вовсе не считала его способным на высылку тристейнцев с Альбиона, а в целом наоборот, хотела помочь и не создавать проблем Альбиону своим присутствием. И что она благодарна за спасение, верит Аргусу, и Генриетта решила, что еще раз попросит помочь с поисками Луизы, и что помощь Тристейну будет просто неоценима.

Но слова покинули ее, когда она приоткрыла дверь кабинета (стражу предварительно предусмотрительно убрала Сиеста), и не только услышала, но и увидела происходящее там. Картина происходящего была настолько бесстыдна, что Генриетту парализовало, и она застыла, ощущая, как кровь приливает не только к щекам, но и к низу живота. Голый Борисов, находящийся к Генриетте боком, от всей души трахал Сиесту, разложенную на диване и широко раскинувшую ноги. Голову Сиесты не было видно, так как на ней сидела стонущая, мнущая собственные груди, облизывающая их, и бьющаяся в экстазе Тиффания.

Тиффания сидела лицом к Борисову, и стоило ей открыть глаза, как она увидела бы Генриетту, и Генриетта, даже понимая это, все равно не могла сдвинуться с места. Агнес, присоединившаяся к королеве в просмотре, в ступор не впадала, но все же ощутила, как по телу пробежала дрожь. Тела женщин были слишком роскошны, не говоря уже о том энтузиазме, с которым Тиффания стонала, а Сиеста двигала головой. Также она отметила, что Генриетта кидает затуманенные взгляды не только на голого Борисова, но и на Тиффанию, и непроизвольно при этом облизывает губы.

Это придало Агнес сил, и она мягко, но настойчиво потянула Генриетту назад.

Отступить в коридор, прикрыть бесшумную дверь, но не до конца, чтобы было видно только женщин.

— Это… это…, - прошептала Генриетта, задыхаясь, и ощущая шум в голове и тяжесть в ногах.

— Ваше величество, вы напряжены, — прошептала Агнес в ухо Генриетте, — разрешите помочь вам!

Глава 2 в которой Джозеф ведет переговоры с эльфами, Луиза размышляет, а Шеффилд обучает Кирхе

Встречи с эльфами король Галлии Джозеф всегда проводил в своем «загородном доме», небольшом закрытом особняке, с глухими высокими стенами и верной прислугой, которая даже под пытками ничего не выдаст. Открыто сотрудничать было чревато последствиями, тяжелыми и ужасными, и эльфы, нуждавшиеся в Джозефе, смирились с такой постановкой вопроса. Сам король Галлии планировал после захвата Халкегинии и сбора четырех магов Пустоты разгром эльфов, и это служило дополнительным аргументом к тому, чтобы всеми силами скрывать работу с эльфами.

Эльфы, как обычно, пришли втроем, маг — переговорщик и два бойца.

— Прошу вас, — улыбнулся Джозеф, делая жест рукой в сторону стола. — Луиза, налей нашим гостям воды.

Луиза, в строгом черном платье, закрывающем ее от шеи до пяток, больше напоминала монахиню, чем прислугу, не говоря уже о том, что обычно Джозефа на такие встречи сопровождала верный фамильяр Шеффилд. Эльфы и Джозеф уселись друг напротив друга, при этом король Галлии уловил, что его гости более недовольны, чем обычно, и мысленно усмехнулся. Луиза, налив эльфам воды из небольшого кувшина, отошла и встала рядом с Джозефом, скромно потупив взгляд, как и было приказано заранее.

— Что на этот раз? — спросил маг-эльф без обиняков. — Еще одна просьба о помощи? Время идет, мы решаем ваши проблемы, но что-то пока не видим решения нашей проблемы.

Сказано это было хоть и нейтральным тоном, но Джозеф уловил нотки раздражения. Король Галлии и вправду прибегал к помощи эльфов, в сущности, эксплуатируя их и взамен обещая разобраться с Проклятием Пустыни. Но в этот раз Джозеф не стал ссылаться на обстоятельства или придумывать что-то, а просто широко улыбнулся и развел руками, демонстрируя свою открытость, дружелюбие и желание помочь.

— Как раз для этого я вас и позвал, — заявил Джозеф, — показать, что ваши усилия и помощь не пропали даром! Знакомьтесь, Луиза ла Бом ле Блан де ла Вальер, маг Пустоты!

Луиза подняла голову и тут же опустила. Эльфы внимательно рассматривали девушку.

— Кому ты служишь, Луиза? — поинтересовался Джозеф.

— Моя душа, тело и магия принадлежат вам, Ваше Величество, — ответила Луиза, не поднимая головы.

— Тогда продемонстрируй нам магию Пустоты, — Джозеф огладил бородку и обратился к эльфам. — Если вы будете так любезны создать свой щит, Бидашал, то сможете сами все оценить.

Маг-эльф вытянул руку, и Луиза тут же выхватила палочку.

— Взрыв!

Шар, насыщенный энергией, почти врезался в бесстрастное лицо Бидашала, и тут же взорвался, столкнувшись с магическим щитом. В момент столкновения щит стал видимым, напоминая поверхность озера, в которую кинули камень. Волны и рябь прошли, грохнул взрыв, и щит снова стал невидимым.

— Хорошо, — кивнул Бидашал.

— Молодец, Луиза, а теперь выйди из комнаты и подожди меня там, — сказал Джозеф.

— Да, повелитель.

Когда дверь закрылась за Луизой, Джозеф еще раз огладил бородку и сказал.

— Как видите, я работаю над решением вашей проблемы, уважаемый Бидашал, так и передайте Совету.

— Я передам.

— Конечно, — продолжил Джозеф, — я еще далек от нужного результата. Мне известно, где находится третий маг Пустоты, но там все очень сложно, потому что это Папа, сами понимаете, один неверный шаг и все пропало. Но! Недавно мне стало известно о четвертом маге Пустоты, и вот здесь вы как раз можете помочь!

— Я слушаю, — бесстрастно ответил маг-эльф.

— Это королева Альбиона, Тиффания Первая, — с неподдельным энтузиазмом заявил Джозеф, после чего, выдержав многозначительную паузу, добавил, — и кроме того, она наполовину эльфийка.

Теперь эльфы выдержали паузу, после чего Бидашал переспросил.

— Полуэльфийка — королева Альбиона?

— Именно так! — радостно заявил Джозеф. — В этом ей помог ее муж, Аргус Филч, он же фамильяр нашей дорогой Луизы, так что его тоже надо будет… доставить.

— Понимаю, — ответил маг-эльф, не отрывая взгляда от Джозефа. — Это сильно продвинет создание команды магов Пустоты, не так ли?

— Конечно! — король Галлии продолжал фонтанировать энтузиазмом. — Вопрос, конечно, сложный, но я верю в таланты и мощь эльфов! Вопрос с Папой я возьму на себя, но быстро там не будет. Да и война с Германией немного мешает, так что придется подождать.

Бидашал кивнул, после чего сказал.

— Мне потребуются все сведения о королеве Альбиона, какими вы располагаете.

— Конечно!

Луиза, присев на скамеечку, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Впервые за все время с момента похищения она покинула пределы дворца, и оставалось только надеяться, что она хорошо отыграла свою роль и ее не будут наказывать. Луиза прикусила губу и стиснула кулаки, вспоминая «обучение», с дрожью боли и экстаза одновременно. Платье не только демонстрировало скромность и покорность Луизы, оно еще и скрывало незажившие пока следы обучения.

Как Джозеф и обещал, он не тронул Луизу и пальцем, всем занималась Шеффилд.

Луизу и Кирхе поили зельями, укрепляя тело и ум, избивали, повышая боевую подготовку, заставляли махать палочками, отрабатывая скоростное исполнение заклинаний, поощряли вкусной едой и ваннами за успехи в физической подготовке, и наказывали за провинности. Отдельной строкой стояла магия, и сопутствующая обучению эмоциональная раскачка, и Луиза ощутила, как из прокушенной губы течет кровь. Унижения и подавление с одной стороны, и секс с Шеффилд с другой, причем и там, и там, Луиза ощущала себя беспомощной куклой, которой вертят, как хотят. Попытки бунтовать заканчивались тем, что Шеффилд моментально выбивала палочку из ее руки и приступала к наказанию. После чего Луиза, стиснув зубы, тренировалась яростнее и сильнее, повторяя клятву отомстить всем подряд. Пару раз появлялся Джозеф и прерывал наказание, за что Луиза была ему безмерно благодарна, и в то же время втайне ненавидела.

При этом за три недели Шеффилд добилась того, чего учителя Академии не смогли за полтора года: Луиза творила магию без сбоев. Пока что только одно заклинание — Взрыв, но это лишь начало, дальше пойдет быстрее, заверяла Шеффилд. Чего не знала Луиза, так это того, что психоломка ее еще далеко не закончена. В финале, по замыслу Джозефа, она должна была стать такой же, как Шеффилд. Обожествление повелителя, выполнение приказов, устранение врагов и вообще все, что потребуется, без потери инициативности и сообразительности.

Не говоря уже о влиянии на Аргуса Филча, как фамильяра, и через него на Тиффанию.

Поэтому надеждам Луизы было не суждено сбыться, по завершении встречи Джозефа и эльфов, ее ждало не только поощрение за хорошее исполнение, но и наказание от Шеффилд, с придиркой по какому-нибудь пустячному поводу. Кнут и пряник. Любовь и ненависть. Джозеф не сомневался, что эльфы справятся с Аргусом и Тиффанией, но если нет, то к тому моменту Луиза будет готова открыть портал и как следует наказать своего фамильяра.

Но так как Луиза всего этого не знала, то она просто сидела, закрыв глаза и надеясь на лучшее.

Тем временем, пока Луиза отсутствовала, Шеффилд занималась второй ученицей, Кирхе Цербст. Кирхе тоже принесла клятву служить Джозефу и обучалась она на пару с Луизой, хотя конечно отличия были и существенные. Кирхе не надо было учить правильно колдовать, лишь разжигать в ее душе пламя, чтобы сделать ее Квадратом Огня. Ее не надо было эмоционально раскачивать, Кирхе и без того была достаточно Пламенной. Ей предстояло работать агентом влияния в Германии, и уклон обучения был в политику и государственные дела. Кирхе не рвалась бунтовать, и ее практически не наказывали, да и особой необходимости ломать ее на первом этапе обучения не было, раз она спокойно подчинялась.

Кирхе, разумеется, не знала, что ее тоже планируется привести к поклонению Джозефу, как Луизу. Король Галлии вполне резонно считал, что если он собирается сажать кого-то на трон соседней страны, то этот кто-то должен быть абсолютно надежен и предан. На одну клятву верности в таком вопросе никак нельзя было полагаться, ибо любую клятву можно обойти. При этом Джозеф поклялся не трогать Кирхе и собирался сдержать клятву, используя хитрую комбинацию. Шеффилд была привязана к нему, как фамильяр и как влюбленная женщина, ну а Кирхе планировалось привязать к самой Шеффилд.

Конечно, сексуальные пристрастия Кирхе были известны, но желания женщин мало волновали Джозефа. Как, собственно, и сами женщины, к огорчению влюбленной в него Шеффилд. Но приказ есть приказ, и она строго следила за Кирхе, не выдавала «поощрений» и не допускала пересечений мисс Цербст с лицами мужского пола, неважно, охраной или слугами. Также было известно, что Кирхе вела активную сексуальную жизнь, и нарастающее напряжение планировалось использовать на втором этапе, да и на третьем тоже.

Но и необходимые зелья, и препараты тоже были под рукой, на всякий случай.

— Кирхе, — укоризненно сказала Шеффилд, — ты сегодня какая-то рассеянная. Соберись, иначе мне все-таки придется наказать тебя.

После чего широко улыбнулась и добавила.

— Твое обучение — часть службы нашему повелителю, и раз ты плохо служила, то наказывать тебя будет Луиза, думаю, ей найдется, что тебе показать.

Кирхе непроизвольно вздрогнула, так как причина ее рассеянности затрагивала и Луизу. Собственно, у Кирхе не было парня с того дня, когда она поехала домой и узнала, что Германия собирается напасть на Тристейн. Нарастающее напряжение требовало выхода, и причиной рассеянности Кирхе были размышления о Шеффилд. Точнее говоря о Шеффилд и Луизе, и системе «поощрений», о которой Луиза однажды, запинаясь и краснея, поведала Кирхе. Сама Кирхе точно знала, что ее не возбуждают девушки, но из рассказа Луизы следовало, что Шеффилд знает, как удовлетворить девушку.

Поэтому Кирхе и обдумывала, как бы ей получить награду, рассчитывая, что Шеффилд сумеет удовлетворить ее, потому что самоудовлетворение на скорую руку уже не помогало. Причем, думала Кирхе с нарастающим трепетом, если закрыть глаза, то вполне можно представить, что она развлекается с парнем. Или попросить Луизу, ведь та не откажет подруге в этой маленькой просьбе?

На этом шаге размышления Кирхе прервали, и теперь она с трепетом взирала на Шеффилд, зная, что та легко может привести угрозу в исполнение. Пугало даже не наказание, а то, что его поручат проводить Луизе, которая потом обязательно будет душевно страдать. За эти недели заключения и тренировок, Кирхе и Луиза как-то незаметно сблизились, хотя раньше терпеть друг друга не могли. Поэтому мысль, что Луизе придется страдать, особенно огорчила Кирхе, и она постаралась собраться с мыслями и сфокусироваться на обучении.

Но все равно взгляд на руки Шеффилд вызывал у Кирхе трепет.

— Итак? — улыбнулась Шеффилд.

— В настоящий момент Германия удерживает столицу, равно как и север, и восток Тристейна, — начала говорить Кирхе. — Юг Тристейна захвачен Галлией, на западе собираются остатки войск Тристейна и все, кто собирается воевать. Силы Галлии и Германии примерно равны, но при этом Германия считается сильнейшим из государств Халкегинии.

— Хорошо, — наклонила голову Шеффилд. — Каков твой прогноз развития ситуации со стороны Германии?

— Германия не может снять войска с восточной и юго-восточной границы, — медленно, часто облизывая губы, заговорила Кирхе, вперив взгляд в карту Халкегинии, — потому что там постоянно идут стычки с нелюдью. Вторжение в Тристейн стало следствием поступков королевы Тристейна, Генриетты, но не все в Германии одобряют войну с Галлией. Многие считают, что достаточно было разгромить столицу Тристейна и уйти, недовольство решением императора и войной нарастает. Следовательно, Фридрих Второй не может ослабить внутренние гарнизоны городов, а войска с западной границы Германии и резервы и без того находятся в Тристейне.

— То есть ты считаешь, что Германия продолжит войну?

— Раз император до сих пор не отступил, то да, — уверенно ответила Кирхе. — Ему нужна победа над Галлией и захват Тристейна, тогда все недовольные его политикой замолчат или будут казнены. Не исключено, что император специально обострил противостояние, желая выявить внутреннюю оппозицию и разгромить ее, чтобы потом не получить кинжала в спину.

— Хоррррошо, — низким голосом сказала Шеффилд, и Кирхе сжала ноги.

Мысль о том, что надо всего лишь плюнуть на все и попросить Шеффилд, доставляла Кирхе почти физическую боль. И одновременно с этим Кирхе знала, что это будет не просто просьба, это будет позорная капитуляция и провал всего плана. Про игру в покорность и усыпление бдительности можно будет сразу забыть, один раз не совладала с собой, не совладает и во второй, и тогда точно не удастся ни бежать, ни спасти Луизу.

— Скорее всего, — голос Кирхе сорвался, но она тут же продолжила. — Скорее всего, император перебросит войска с северной границы, мелкие горные государства там все равно не рискнут напасть на могучую Империю. Это удар с юго-востока, и не исключено, что флот Германии, пройдя над Северным морем, ударит по западу Тристейна, или сразу по Галлии, или даже по Альбиону, раз там укрылась Генриетта. Затяжная война невыгодна Германии, пути подвоза припасов длиннее, чем у Галлии, не говоря уже о том, что с запасами продовольствия в Германии хуже, чем в Галлии, в силу климата и окрестных государств.

— Молодец, можешь ведь, — улыбнулась Шеффилд, опустив вторую половину фразу о правильных стимулах. — Фридрих Второй вчера прислал вызов нашему королю, с предложением сойтись на поле боя, неподалеку от Академии Тристейна, кстати, и решить все в одной битве. Мол, кто победит, тот и владеет Тристейном.

— А что с Академией? — вырвалось у Кирхе.

— Стоит пустая, все разбежались, — отмахнулась Шеффилд. — Так что, как думаешь, примет наш повелитель вызов императора Германии?

— Думаю… что… нет, — запинаясь, ответила Кирхе. — Галлии, наоборот, выгодна затяжная война, в которой можно получить Тристейн без особых потерь.

— Очень хорошо! Теперь подумай, представь себе и ответь, что будет, если скажем, на восточной границе Германии произойдет прорыв?

Глава 3 посвященная Тристейну и движению Сопротивления

Настороженные пехотинцы конвоя слегка расслабились, увидев впереди здание пограничной заставы. Земли Германии, безопасность и отличное пиво! Кто-то даже начал напевать песенку, но тут же осекся от выкрика сержанта. Пусть даже впереди граница между Тристейном и Германией, не время расслабляться! Сержант покосился, но ехавшие позади три рыцаря и два мага — охранника, все на мантикорах, даже не повели взглядом в сторону солдат, занятые разговором.

Земля слева взлетела фонтаном, и тут же донесся выкрик лейтенанта.

— К бою!

Захлопали выстрелы, засвистели стрелы, и первый из магов охраны тут же рявкнул что-то, выпуская струю огня в атакующих. Те нырнули обратно в укрытие, и тут же оттуда вылетела огромная струя воды, по дуге ударяя в центр конвоя. Второй из магов тут же тут ткнул палочкой, но поздно! Сержант лишь выругался, глядя, как струя воды снесла магическую защиту, и разбросала солдат, опрокинула телеги с деньгами и ценностями.

— Сержант, сзади! — донесся голос одного из солдат, Ганса, но было уже поздно.

Порыв ветра швырнул сержанта прямо в рассыпавшееся золото, протащил, швырнул под ноги врагам. Сержант еще успел подумать, что слухи о скрывающихся в лесах войсках Тристейна были правдой, прежде чем удар в голову лишил его сознания.

— Сдавайтесь! — крикнула Карин.

— Сыны Германии не сдаются! — крикнул маг-огневик.

— Похоже, сыны Германии уже успели забыть о моих подвигах, — сузила глаза Карин Мощный Ветер. — Дорогой!

— Ха! — герцог Вальер выскочил из подземного укрытия, ринувшись в атаку.

Как маг он значительно уступал жене, всего лишь линия Земли, но магия в его атаках лишь дополняла оружие. Меч в его руке так и порхал, герцог теснил сразу трех рыцарей вместе с их мантикорами, подбивал землей под ноги, лишая равновесия, метал камни в глаза, прикрывал спину от атак и атаковал сам, точными, выверенными выпадами. Пока остальной отряд сражался с охраной конвоя, Карин молниеносно нанесла два удара, каждый из которых уничтожил по одному магу Германии.

— Копье Ветра!

И тут же высоко подпрыгнула, уходя из ловушки Земли, придерживая себя в прыжке ветром и нанося новый удар.

— Молот Воздуха!

Спрессованный и сжатый воздух превратил мага окровавленную лепешку. Солдаты конвоя еще сражались, но видя, что рыцари ранены, а маги уничтожены, сдались перед лицом превосходящей мощи.

— Отлично сработано, Лайон, благодарю — спокойно улыбнулась Карин, — и вас, благодарю, мисс Шеврез, за поддержку в этом бою. Видно, что преподаватели Академии знают свое дело!

— Эх, где теперь Академия? — печально улыбнулся Лайон, пожилой маг, треугольник Воды.

Шеврез лишь зябко передернула плечами. При ее маленьком росте и почти квадратном телосложении это смотрелось даже немного комично, если бы не обстановка. Преподавательница Академии хотела сказать, что она не боец, что это не для нее, но Карин ла Вальер опередила ее.

— Мы изгоним захватчиков и восстановим Академию! Теперь, когда известно, что королева Генриетта жива, все в наших руках! Сейчас прошу прощения, — и она коротко поклонилась.

Карин взмахнула палочкой, и мага Огня, тяжелораненого Копьем Ветра, но все еще живого, и трех рыцарей, истекающих кровью, спеленало воздушными веревками и понесло по воздуху в подлесок, в двухстах метрах от дороги. Муж Карин, герцог Людвиг Вальер, лишь мрачно кивнул и пошел вслед за врагами, после того как добил оглушенных мантикор.

— Ты был великолепен, дорогой, — промурлыкала Карин по дороге.

— Вначале дела, — бросил Людвиг, нахмурившись. — Уже две недели, как сражаемся, а все еще ничего не знаем о наших детях.

— Конечно, конечно, — тут же согласилась Карин.

— Мы ничего вам не скажем! — закричал маг Огня еще до того, как герцоги Вальер вообще успели что-либо сказать. — Вам не узнать секретов Германии!

— Секреты Германии нас не слишком интересуют, — усмехнулась Карин. — Нам и без того известно, что столицу Тристейна охраняют две дивизии и Второй Воздушный флот, что в ближайшее время войска нанесут удар по западу Тристейна, что Германия не собирается уходить из страны. Кстати, зачем так усиленно грабить территории, которые собираетесь присоединить?

— Это не грабеж! — вскинулся один из рыцарей, но тут же замолк.

— Конечно, это были добровольные пожертвования жителей Тристейна за защиту, предоставляемую войсками Германии от подлых и жестоких солдат Галлии, — саркастично заметила Карин. — Но это все неважно. Нас не интересует состав второго корпуса, который сейчас продвигается в двадцати километрах к северу, не интересуют внутренние циркуляры, понятно?

Мрачный взгляд, дополненный воздухом, внезапно ставшим слишком твердым и сжатым для дыхания, убедили доблестных сынов Германии в том, что надо заткнуться.

— Итак, — мрачно сказал Людвиг, — я — герцог Вальер, а это моя жена Карин ла Вальер, также известная, как Карин Мощный Ветер. Кто-то из вас перевозил наших дочерей, и можете даже не пробовать отпираться, нам точно известно, что так и было. Неизвестно только кто из вас, но это не страшно. Дорогая?

Карин махнула палочкой, и маг с тремя рыцарями ощутили, как в них впиваются острейшие иглы из сжатого воздуха. Дождавшись, пока крики стихнут, Людвиг сказал.

— Итак, Каттлея и Элеонор ла Вальер, где они?

— Их увезли в Виндобону, — сказал один из рыцарей, после долгой паузы. — Как и всех остальных.

— Кого остальных? — прищурилась Карин.

— Магов, захваченных в Тристейне, — пояснил рыцарь.

Герцоги Вальер переглянулись, потом спросили почти в унисон.

— Зачем?

— Я не знаю, — рыцарь покачал головой, — я просто сопровождал их до Аахена!

Глядя на мрачные лица Карин и Людвига, рыцарь быстро добавил.

— С ними не творили ничего… такого! Просто отобрали палочки!

— Если бы вы посмели сотворить с моими девочкам нечто… такое, — прошипела Карин, — то я бы разнесла всю вашу сраную Германию на кусочки!

Лезвие ветра мгновенно убило всех четверых, разрезав на несколько частей.

— Виндобона — это плохо, — вздохнул герцог.

— Да, по доброй воле император их не отпустит, — согласилась Карин. — Но и оставить Тристейн мы не можем. Значит, что? Значит надо связаться с королевой Генриеттой и попробовать разузнать, что с Луизой. Сами мы не справимся с войсками Германии и Галлии, несмотря на то, что наш отряд разросся за эти две недели.

Людвиг опять вздохнул. Он и Карин всего лишь хотели спасти дочерей, но как-то не получилось. Наполовину разрушенное поместье со следами жестокого боя, и стоящий там отряд германских войск. Освобожденные из плена солдаты третьего пограничного батальона, потом несколько боев по пути к Академии, и случайная встреча в лесу с двумя преподавателями из этой самой Академии. Метания по Тристейну, попытки разузнать что-то о судьбе дочерей и пытки захваченных в боях, и вот, наконец, определилось хоть что-то.

Но легче от этого герцогу Вальер не стало.

— Предлагаешь пробиваться на запад? — уточнил он.

— Да, там еще нет войск Германии и Галлии, и помощь из Альбиона, — Карин покрутила рукой в воздухе, — сможет прибывать нормально.

— У нас люди, — герцог сделал жест головой, как будто указывая за спину, — припасы, ценности, и все они ждут наших приказов и верят в нас. Тащить их через всю страну? Одно дело нападения из засады, другое провести такой караван, мы два месяца идти будем, если не хотим, чтобы за нами гналась вся германская армия. Не говоря уже о том, что никто не бросит захваченное, простые солдаты таких денег в жизни не видели.

Карин задумалась, а потом тряхнула головой.

— Нам нужно узнать о судьбе Луизы.

— Нужно.

— Нам нужно связаться с королевой Генриеттой.

— Нужно.

— Значит, нам нужно захватить летающий корабль и расстаться с отрядом.

— Нуж… что? — заморгал Людвиг.

— Известно, что Академию захватила Галлия, а Луиза пропала незадолго до захвата, так? Значит нужно искать ее следы в Галлии, и вдвоем мы с этим справимся. Отряд на корабле быстро перелетит на запад Тристейна, и дальше в Альбион, к королеве Генриетте. Мы же пошумим немного на юге, отвлечем внимание и заодно получим хоть какие-то сведения, если не о Луизе, так о судьбе Академии.

Она помолчала, потом тряхнула головой.

— Королева поможет нам с Виндобоной и Луизой, где бы ее ни держали.

— Хорошо, — кивнул Людвиг, — два мага-преподавателя поддержат отряд, а потом и мы присоединимся, после путешествия в Галлию.

— Вдвоем, только ты и я, — промурлыкала герцогиня, кидая на мужа полный страсти взгляд.

Гиш кидал на Монморанси полные страсти взгляды, но та их игнорировала, занятая разглядыванием местности вокруг северного побережья озера Лагдориан. Лагерь войск Галлии и застава поперек дороги, пшеничные поля, частично вытоптанные, блеяние перегоняемого скота, выкрики солдат, стук топоров из ближайшего леса.

— Если Галлия собирается захватить Тристейн, то почему войска твоего дяди ведут себя так? — спросила Монморанси, встряхнув белокурыми кудряшками волос.

— Я не знаю, — тихо ответила Шарлотта — Табита.

Из облака пыли, поднятого стадом, выбежала девушка, за ней с хохотом бежали трое солдат, выкрикивая непристойности. Монморанси помрачнела лицом и крикнула.

— Гиш!

— Да, госпожа, — пробормотал сын маршала Граммона, и взмахнул палочкой.

Семь бронзовых дев с копьями вылезли из-под земли и тут же проткнули несостоявшихся насильников. Появившийся из пыли сержант бросил оценивающий взгляд, узнал Шарлотту и низко поклонился, крикнул.

— Эй, Клод, Анатоль, быстро оттащили эту падаль в сторону!

Пастушка кланялась и отползала в сторону, но Маргарита и Шарлотта уже отвернулись, снова устремив свои взгляды к озеру.

— И так везде, — тихо сказала Шарлотта, — где бы я ни пролетала. Войска Галлии грабят, жгут, убивают и насилуют. Они склоняются передо мной, но стоит отвернуться, снова творят бесчинства. Войска Германии, по слухам, ведут себя так же, и тоже твердят о захвате Тристейна.

— Да, это нехорошо, — пробормотала Монморанси, которую судьба Тристейна волновала, но гораздо меньше, чем ее собственная.

Если бы им удалось вызвать духа озера и расколдовать Гиша, тогда никто не смог бы обвинить ее в применении запрещенного зелья, и можно было бы уехать! Проклятый Джозеф!

Шарлотта в свою очередь думала о том, что если бы им удалось вызвать духа озера, то можно было бы вылечить маму и уехать из Галлии, немедленно и бесповоротно.

Но сколько они не старались, дух озера не появлялся, и атаковал всех, кто пытался проникнуть в глубины.

— Извини, но мне нужно лететь, — сказала Шарлотта, подзывая драконицу-фамильяра. — Новое задание.

— Да и у меня тоже, — вздохнула Монморанси. — Но как закончим, обязательно попробуем еще раз, хорошо?

— Конечно, может быть, дух озера к тому моменту уже успокоится, — кивнула Шарлотта сверху.

— Госпожа? — робко осведомился Гиш. — У вас недовольный вид, я прогневал вас?

— Нет, — Монморанси сделала жест рукой. — Мы отправляемся в Ромалию, неизвестно, сколько там придется пробыть, и это мне не нравится.

Посланец Джозефа, привезший пакет с заданием, улыбнулся гадко и сказал.

— Служба королю и Галлии — превыше всего! Осень в Ромалии просто превосходна, по легенде вы будете изображать влюбленную пару, бежавшую от войны и захватчиков, на расходы выделена значительная сумма денег, чего еще можно желать?

— Влюбленную пару, — прошептал Гиш в экстазе.

Конечно, у него был постоянный «доступ к телу», в конце концов, будь Монморанси к нему безразлична, так и не стала бы поить влюбляющим зельем. Но влюбленному Гишу было мало находиться постоянно рядом с предметом страсти, удовлетворять Монморанси, нет, ему хотелось вынести все это на публику. Чтобы все восхищались их любовью, слагали песни и баллады о ней, чтобы сам Папа совершил свадебный обряд.

— Ваша цель — чтобы сам Папа скрепил узы вашего брака, — продолжил посланец Джозефа, с двусмысленной улыбкой.

Гиш, счастливо пискнув, окончательно отключился от внешнего мира. Монморанси, наоборот, поджала губы и нахмурилась. Разграбляемая захватчиками страна, неизвестно, что с родителями и родственниками, необходимость служить чужому королю, а теперь еще и брак! После обряда у Папы не будет смысла искать противоядие для Гиша, ибо такой брак будет уже не разорвать. Разве что один из супругов умрет, но и это легче совершить с влюбленным Гишем, которой по слову Монморанси спокойно прыгнет на меч, если потребуется.

Маргарита, конечно, хотела избавиться от «опеки» Джозефа, но не такой же ценой!

— И зачем это королю Джозефу?

— Король всегда радуется, когда два любящих сердца соединяются, чтобы прожить жизнь вместе, — отчеканил посланник Джозефа, уже не улыбаясь. — Особенно, когда влюбленные молоды и принадлежат к числу самых знатных родов, пускай и другой страны.

Монморанси хотела что-то сказать, но удержалась и лишь тяжело вздохнула.

— Вас встретят и все объяснят, — добавил посланец, понизив голос.

На секунду Маргарита испытала сильнейшее желание прибить посланца на месте, выбежать из гостиницы, прихватив Гиша и бежать, как можно дальше от Галлии. В Германию, раз уж две страны воюют. Но войска Галлии вокруг, да и наказание за применение запрещенных зелий было одинаковым во всех странах.

— Как будет угодно королю Джозефу, — пробормотала Монморанси, склоняя голову.

Глава 4 в которой Борисов кует щит Альбиона, а Тиффания разговаривает по душам с Матильдой

Борисов отвернулся от окна и улыбнулся.

— Красиво тут у вас, в Ноттингеме, — сообщил он собеседникам. — Сразу видно, что городу немало лет и строили его с любовью и заботой.

— Ноттингем был столицей Альбиона, до Лондиниума, — сказал один из них.

Филипп Ланкастер, припомнил Борисов подготовленную секретарем справку. Тридцать пять лет, капитан, командовал и эскадрой кораблей, прошел путь от рядового, не без помощи родни, конечно же. Марк Тюдор, аналогично. И адмирал Джеймс Маклаген, шестьдесят два года, ушел в отставку еще десять лет назад, поэтому и уцелел в пламени мятежа и восстановления королевской власти.

— Господа, — сказал Борисов, опуская титулы графов и баронов, так как встреча изначально носила статус неофициальной, — вы трое — самые опытные флотоводцы, поэтому я и собрал вас всех здесь сегодня. Королеве Тиффании и Альбиону нужны ваши таланты и опыт. Не буду скрывать, положение очень тяжелое. Мятеж и его подавление очень дорого обошлись Альбиону, и сейчас у нас не хватает всего, начиная с летающих кораблей и заканчивая опытными матросами. Единственное, чего хватает — магических камней, делающих полет возможным, но ими врага не закидаешь.

— Разве Альбион с кем-то воюет? — удивился адмирал Маклаген.

— Если бы воевал, то нас уже завоевали бы, — сухо ответил Борисов, и тут же пояснил. — Галлия стояла за мятежом Кромвеля, и вряд ли король Джозеф изменил свою позицию по этому вопросу. Германия готова уничтожить Альбион за то, что наша милостивая королева приютила свою двоюродную сестру, Генриетту. При этом любая из этих стран превосходит Альбион по числу кораблей в десять раз, не говоря уже о подготовке экипажей.

— Напасть первыми и разбить врагов по частям, — предложил Марк спокойно. — Засады, привлечение магических зверей, атаки на континенте.

— При двадцатикратном превосходстве? — покачал головой Джеймс, закашлялся. — Эх, в вашем возрасте, я тоже был самоуверен и даже не думал о поражениях. Враги же не будут смотреть, как вы их уничтожаете по частям? Обрушатся всей силой на Альбион, и придется переходить к обороне!

— Никто и не планирует нападать на Галлию или Германию, это смерти подобно, — добавил Борисов. — Давайте, я изложу общую стратегию, и обсудим ее. Итак, флот планируется разделить на две части, первая будет охранять Альбион, вторая — помогать Тристейну. Цель — затягивание войны между Галлией и Германией, с постепенным ослаблением воюющих сторон. Если они ослабнут настолько, что не смогут напасть на Альбион, то мы победили. И конечно, все уже сказанное: засады, атаки на земли, магические звери и так далее.

Мысленно Борисов добавил «тайный отстрел армейской верхушки», но только мысленно. Вопрос с флотом, помогающим Тристейну, и без того нес в себе достаточно бесчестья, чтобы в дополнение к нему упоминать еще и тайные убийства в спину.

Как и ожидал Борисов, вопрос немедленно прозвучал.

— Флот, помогающий Тристейну, уже повод для объявления войны, не так ли? — уточнил Филипп.

Борисова внезапно осенило. Вообще, он рассматривал вариант, что второй флот будет просто менять флаги, поднимая вымпелы Галлии, Германии или Ромалии, по мере необходимости. Главное подобраться вплотную, удар брандерами, расстрел, никаких свидетелей, ну разве что на земле, но что те скажут? Что корабли с флагом Германии атаковали другие корабли с флагом Германии? Паника и страх будут разрастаться, а флот Альбиона действовать и набираться опыта. Разумеется, вставал вопрос бесчестных ударов в спину, притворства и прочих порочащих вещей, но новая идея снимала и это затруднение.

— Но не тогда, когда этот флот действует под флагом Тристейна, — небрежно бросил Борисов. — Запад Тристейна еще не захвачен, будем действовать оттуда. С полного разрешения законной королевы Тристейна, разумеется!

— Это разумно, — огладил небольшую бородку Марк, — хотя и встает вопрос сил. Их и так нехватка, а тут флот будет поделен еще надвое?

— Да, — кивнул Борисов, — и возглавлять обе половины будет уважаемый адмирал Маклаген. Он будет определять стратегию действий, и обучать новых капитанов и адмиралов, потому что без флота Альбион падет. При этом деление флотов будет неравномерное, во второй флот войдут исключительно корабли новой постройки, оснащенные новым оружием, это примерно одна пятая от общего количества. Я посетил две крупнейшие верфи перед визитом сюда, работа идет круглосуточно, благо недостатка в деньгах и рабочих руках нет, но все равно до полного возрождения могущества флота Альбиона еще далеко.

— Что нового в кораблях и оружии?

— Увеличено количество камней и пушек, равно как и их скорострельность, — пояснил Борисов. — Изменены обводы кораблей, более прочный корпус, больше парусов. Выше скорость, выше огневая мощь. Все в команде корабля должны владеть огнестрельным оружием, и каждому кораблю будет придаваться несколько стрелков, чей задачей будут офицеры и маги противника. Штатное количество магов на корабль тоже увеличено. Корабли нового типа испытаны в ночном бою против флота Германии, результаты более чем удовлетворительные. Даже при том, что каждый такой корабль обходится вдвое дороже обычного.

— Если кораблей у врага будет больше, то кто-то да успеет отступить, — сказал адмирал.

— Эту проблему можно закрыть брандерами! — с огоньком возразил Макс. — Особенно если подманивать врага, выставив один корабль в небе!

— И заманивание! — тут же поддержал Филипп, — раз скорость выше, можно приводить врагов за собой в заранее подготовленные засады!

— Вы врагов совсем уж за дураков не держите, — проворчал Джеймс, — тактика это известная и давно применяемая. При увеличенной скорости и количестве магов лучше захватывать корабли, а брандеры приберечь, дело новое, такое лучше придержать на крайний случай.

— Захват кораблей потребует команд для управления ими, — возразил Макс, — а людей и так не хватает!

— Если связывать корабли вереницей и медленно буксировать на Альбион, то команды не нужны, только увеличенные запасы камней, — потряс головой Джеймс. — Ну и скорость будет медленная, потребуются маги Воды напускать тумана!

Борисов слушал удовлетворенно, обдумывая следующий пункт поездки. Посещение драконов, грифонов, мантикор и если кто-то еще из магических зверей умеет летать, то и их тоже. Даже если зверье не полезет в бой, то уж на разведку их точно можно будет уговорить, и этого уже будет более чем достаточно, при умелом подходе.

Полигон, использующийся для тренировок магов, на задворках дворца, посетила визитом королева Тиффания, практически без свиты. Она пришла в гости к Матильде, которая проводила спарринг с двумя магами, огня и воздуха. Спарринг прервался, маги тут же откланялись и исчезли, а Матильда наклонила голову.

— Добрый день, Ваше Величество.

— Матильда, к чему эти титулы? — улыбнулась Тиффания. — Когда мы были детьми, мы легко обходились без них!

— То, что позволено детям, не позволена графине Южной Готы и королеве Альбиона, — ответила Матильда.

— Тогда побудем детьми? — хихикнула Тиффания, обнимая Матильду за пояс. — Поболтаем беззаботно, как в детстве?

— Тиф, к чему все это? — сухо спросила Матильда, отстегивая нагрудник брони.

— Вот к этому, — поджала губы Тиффания. — Мы же были лучшими подругами, а сейчас ты разговариваешь со мной только из чувства долга! Чем я тебя обидела? Мы практически не общаемся со времен начала всего этого… с королевским титулом. Ты сама хотела стать королевой?

— Не мели ерунды, ушастая, — отрезала Матильда. — Что? Ты хотела разговоров, как в детстве, так получай!

— Нет, нет, продолжай, — хихикнула Тиффания, показав мелкие острые зубки.

— Я сама предложила тебя, — продолжала Матильда, — и я настояла на твоем браке с Аргусом! Так было нужно, для дела. Для общего дела!

— Не потому, что мы подруги? — Тиффания наклонилась и посмотрела снизу вверх в глаза Матильде. — Только для дела?

— Так, твое величество, — вздохнула та, — вижу, ты все такая же прилипала, как в детстве и не отвяжешься ведь, да? Сейчас я приведу себя в порядок после тренировки, умоюсь и сменю платье, отменю все дела, и поговорим, хорошо?

— Конечно, — улыбнулась Тиффания, — чай и пирожные, королева я или нет?!

— Милая комнатка, — сказала Матильда.

— Малая гостиная используется для приема особо важных гостей и разговора с глазу на глаз, — важно надув щеки и сделав уморительное лицо, передразнила кого-то Тиффания. — Так как у нас тут и то, и другое, то вот.

Матильда налила себе чая, и откинулась на спинку мягкого дивана. Сидевшая напротив Тиффания кивнула и продолжила развивать мысль.

— Разговор этот назрел давно, но ты постоянно в делах, да и я тоже, и все дела, дела, и еще раз дела, и, похоже, под этой кучей дел где-то погибла наша дружба?

— Не погибла, — ответила Матильда и сделала глоток. — Просто мы повзрослели. Какой изумительный вкус!

— Лесные травы.

— Только не говори, что сама их собирала, — рассмеялась Матильда.

— Вообще-то да, это из старых запасов, еще с тех времен, когда я жила одна в лесу, — ответила Тиффания. — Жизнь там была проще, конечно же, но зато теперь мы можем по-настоящему помогать людям. Мы повзрослели? Да, это так. Но разве это повод рвать дружбу?

Матильда, отведя взгляд, пожала плечами и выпила еще чаю.

— На благо дела, говоришь, — продолжала Тиффания, тоже откидываясь на спинку дивана.

Матильда увидела, что королева тоже переоделась, и весьма откровенно.

— Или тебя мучает вина? Или ревность? — продолжала Тиффания. — Может ты не хотела делить Аргуса ни с кем, но убедила сама себя, что так надо для дела, и теперь повторяешь? И не хочешь со мной встречаться, потому что тебя гложет чувство вины, зависти и ревности?

— С каких это пор ты стала разбираться в чувствах людей? — прищурилась Матильда.

— Беру частные уроки у Сиесты, — двусмысленно усмехнулась Тиффания, и Матильда ощутила, как кровь приливает к щекам. — Что-то ты раскраснелась, подруга!

— Да, жарко что-то, — помотала головой Матильда.

— Это все от чая, — объяснила королева. — Так что скажешь?

— Скажу, что ты неправа, — ответила Матильда. — Тебя не лишали титула, и не выкидывали на улицу! Ты не голодала и не мерзла! Не воровала, чтобы выжить! С самого начала у нас было деловое соглашение с Аргусом, и он выполнил свою часть, как обещал! Я же выполнила свою! Все честно!

Она ощущала, как кровь стучит в висках, и внезапно подумала, что Аргус слишком уж долго инспектирует верфи на востоке, вот и лезут в голову странные мысли.

— Да, но при чем тут наша дружба? Или раз мы делим одного мужчину, то мы теперь не можем дружить?

Матильда не нашлась, что ответить, и Тиффания рассмеялась мелодично.

— Все-таки Сиеста была права! Дело в этом!

— В чем? — тупо спросила Матильда, которая внезапно ощутила, что ее потряхивает от возбуждения. — Что ты подлила в чай?

— Ничего, — покачала головой Тиффания. — Подругам не подливают в чай афродизиаки, ведь мы же подруги? Ну же! Не сдерживай себя! Разорви на мне одежду, овладей мной, дай мне тебя удовлетворить и вернуть нашу дружбу!

— Странные у тебя понятия о возвращении дружбы, — сжала кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, Матильда.

— Все просто, — Тиффания начала расстегивать блузку, выпуская груди на волю, — мой и твой секс с Аргусом мешает нашей дружбе. Значит, надо обойтись без Аргуса! Ну же?

Она приподняла руками груди и лизнула одну из них, поглядывая исподлобья на Матильду. Мысленно же Тиффания улыбалась. Да, афродизиак был безумно дорог и редок, но должны же быть у королевы преимущества положения? По сравнению с возможностью вернуть лучшую подругу, любые расходы ничтожны! И она сказала чистую правду, никто ничего не подливал в чай, возбуждающее было распылено в воздухе, и честно говоря, только половинка эльфийской крови мешала Тиффании самой впасть в буйство.

«Хотя, зачем сдерживаться?» внезапно подумала королева.

— Ты — моя! — Тиффания навалилась на Матильду, и та впилась зубами в сосок правой груди.

Руки королевы уже задирали юбку, скользили под ней, разрывали трусы.

— Повинуйся своей королеве!

— Вот еще! — Матильда опрокинула Тиффанию, и сама навалилась сверху.

Они свалились на пол, опрокинули стол.

— Бунт?! — вскричала весело Тиффания, атакуя Матильду пальцами. — Сейчас последует наказание!

— За короля! — невнятно прорычала Матильда, сквозь тесно сжатые зубы.

Некоторое время комнату оглашали только стоны, мычание, хлюпанье, вскрики и звуки яростно трущихся друг о друга тел. Тишина. Шлепанье языка, чмоканье и возгласы Матильды. Снова трение. Рычание Тиффании, и удовлетворенное повизгивание.

— Мир и дружба? — усталая, искусанная и зализанная, покрасневшая от трения о ковер, Тиффания лежала, бесстыдно раскинув руки и ноги, даже не делая попыток встать.

— Не знаю, — задумчиво ответила Матильда, натягивающая трусы. — Все-таки возбуждающее — это немного не то, неестественно, хотя было приятно.

— Тогда повторим? — хитро улыбнулась Тиффания. — С Аргусом? Чтобы быть уверенными, что мы подруги и между нами не стоит мужчина?

— Не стоит, — хихикнула Матильда.

Тиффания тоже рассмеялась, колыхаясь всем телом, и Матильда ощутила прокатившуюся по телу волну удовлетворения.

— Хорошо, Тиф, повторим. Но! — она многозначительно наставила палец. — Чтобы все было добровольно!

— Честное королевское! — и в знак клятвы Тиффания положила руку на левую грудь.

Глава 5 в которой повествуется о семейном бизнесе Скаррона и его дочери, Джессики

Караван Скаррона успешно и быстро пересек Галлию, не задерживаясь нигде надолго. В обычное время Скаррон бы не преминул задержаться на недельку в каждом из крупных городов, дав своим «девочкам» возможность отдохнуть и подзаработать. Конечно, он не занимался чистой проституцией, это было бы слишком вульгарно, но заработки на стороне и возможность посмотреть мир, чем не способ поднять дух и укрепить репутацию самого Скаррона? Но сейчас соглашение с Аргусом Филчем, не говоря уже о деньгах, выделенных последним, гнали Скаррона вперед, и он не скупился на оплату и покупки в дороге, для девочек и будущего заведения. Все равно в столице будет дороже, даже если это столица другой страны, так рассуждал Скаррон.

Заведение в столице Тристейна показало свою эффективность, но было бы глупо останавливаться на достигнутом. Поэтому мысли Скаррона то и дело сворачивали на будущее в столице Ромалии, городе Рома. Там, конечно, живет Папа, стоят монастыри и церковь Основателя Бримира, но Скаррон знал, что где большая святость, там и грехи соответствующего размера.

— Три этажа, — задумчиво бормотал Скаррон самому себе, покачиваясь в такт ходу повозки. — И подвал, да обязательно нужно будет оборудовать роскошный подвал, и сделать там купальню. О, трье бен, и напитки прямо в бассейн, да!

Он радостно потер руки и немедленно записал удачную мысль. Если откровенный вид официанток в его заведении удваивал выручку и чаевые, то, что можно будет сказать о купальне и подавальщицах соответствующего вида? Грандиозно! Купальни, общий бассейн, да, частные бассейны и небольшая парилка, где каждый сможет отдохнуть душой и телом, за соответствующую плату. Ресторан на первом этаже, здесь можно будет повторить дизайн предыдущего заведения и даже расширить. Второй этаж — комнаты для отдыха, ночлега, игры в карты и приятных разговоров. И на третьем этаже будет жить он сам и девочки, так думал Скаррон, потирая руки и записывая мысли.

Конечно, не обойдется без проблем, придется теснить конкурентов, вряд ли такая прибыльная ниша еще не занята. Надо будет набрать и обучить новых девочек, одним десятком здесь не справиться. Прикормить стражу, завести связи, незаметно пустить рекламу, и все такое. Разнузданный вертеп в центре столицы не обустроишь, но сегодня Скаррона посещали исключительно удачные мысли, и он подумал, что нужно будет сразу прикупить второй особняк, за пределами столицы. Рома, конечно, большой город, но у всего есть границы, и загородный особняк, тихий и уютный, для самых богатых любителей тихо развлечься, будет в самый раз.

Там же можно будет держать человека, которого пришлет Филч, передавать информацию, да и добывать ее. Скаррон отлично знал, насколько могут быть разговорчивы мужчины в подобных ситуациях, и не брезговал этим пользоваться. Тут секретик, там слушок, здесь услуга, а вон там немного рекламы, и закрытие глаз на некоторые несуразности, клиентура растет, а с ней и доходы, не говоря уже о подстраховке от неприятностей. Просто раньше Скаррон был один и сдерживал аппетиты, опасаясь взлететь слишком высоко — подрежут крылышки, и брякнешься о землю, костей не соберешь. Теперь же, с поддержкой Альбиона за спиной, можно было и поработать, да и заведение расширить, создать целую сеть таких ресторанов, во главе каждого поставить одну из девушек, опыт есть, присмотрят. Деньги потекут рекой, если правильно все организовать.

— Что-то я сильно вперед забежал, — очнулся Скаррон и помотал головой.

Но сияющая и сверкающая картинка сети заведений не шла из головы. Тут же стукнула мысль, что надо придумать название, и Скаррон начал перебирать варианты, пытаясь подобрать такой, чтобы звучал одновременно нормально и в то же время с намеком.

— Отдых у Скаррона? Отдых со Скарроном? Едим со Скарроном? Нет, нет, так Скорронаотдых? Так, нет, — бормотал он, перебирая варианты и загибая пальцы.

— О, смотрите, девочки, у нашего снова приступ творческой активности! — заговорщически прошептала Луиза, дополнительно пихая локтем в бок соседку, Мари.

— И что? — лениво спросила Мари, повернув голову. — Ты мало заработала в прошлый раз на идее Скаррона с бантиками?

Аглая и Джозефина захихикали, прикрывая рты ладошками, Луиза тоже не удержалась от ухмылки.

— Будешь держать язык за зубами, заработаешь еще больше, — лениво, растягивая слова и широко приоткрывая рот, продолжила Мари.

В этом ей не было равных среди команды Скаррона. Повторяя за клиентом заказ, артикулируя ртом в особой манере и наклоняясь переспросить, Мари почти всегда зарабатывала больше всех. Ну, за исключением случаев, когда Джессика выходила «в поле», показать мастер — класс, или при смене костюмов на специальные и откровенные варианты. Тогда никто не мог угнаться за Эмили, сейчас мирно спящей в углу, и во сне сгоняющей мух с лица, украшенного тремя шрамами.

Такие таланты Мари и ее умение молчать, когда нужно, сделали ее правой рукой Скаррона. Неофициальной, но все же, и это подкреплялось тем фактом, что Мари была старше остальных на год. Девушки замолчали и выжидательно уставились на Мари, которая лишь хитро улыбалась в ответ.

— Да, да, мы поняли, молчание — золото! — первой не выдержала Джозефина. — Что там?

— Вы же знаете, что мы направляемся в столицу Ромалии?

— Ну да, а раньше мы были в столице Тристейна, и что это меняет? И там, и там мужики одинаковы, — скривилась Аглая. — Ущипнуть за попку, полапать под трусами, навалиться да поерзать, или ромалийцы чем-то отличаются?

— В корне своем, конечно, не отличаются, — двусмысленно улыбнулась Мари, — а в остальном, будут вести себя лучше и платить больше.

— Дворяне? — подалась вперед Луиза, едва ли не наваливаясь грудью на Мари. — Разоримся же! Да и…

Она не стала говорить «побрезгуют», дворяне Тристейна не брезговали, еще, как не брезговали, но что это были за дворяне? Видом страшнее обычного, да и желания у них были не всегда здоровые. Конечно, все девушки из заведения Скаррона в глубине души лелеяли мечту, что вот однажды явится юный герцог или принц, и уведет под венец, или там принцесса заглянет и определит во фрейлины. Но реальность и житейский прагматизм подсказывали, что максимум — это выбиться в любовницы какого-нибудь захудалого шевалье, и то надолго ли?

Конечно, дворяне в Роме не побрезгуют новыми личиками и всем остальным, но что потребуют взамен?

— Оплата будет, — вернулась к ленивому тону Мари, — да и работы по горизонтальной специальности будет меньше. Вот этим (она показала на голову) придется работать больше, чем этим (рука ее недвусмысленно опустилась между ног).

— Ртом, что ли? — удивилась Джозефина.

— Все бы тебе ртом работать! — ответила Мари под общий смех. — Головой!

В первые дни Джессика немного боялась того, что не справится, но Сиеста ее подбадривала, да и дела, дела и еще раз дела не давали сидеть на месте и предаваться глупым мыслям. Тем более, что Борисов не поленился выделить время и подробно объяснить, чего именно он хочет от создаваемых салонов отдыха.

— Вначале необходим будет только один салон, здесь, в Лондиниуме. Так будет проще, это раз, здесь больше знати, это два, и дворяне Альбиона потянутся за модой из столицы, это три. Почему они потянутся? Потому что салон отдыха это ни в коем разе не бордель, хотя постельные услуги будут. Отдых для тела и ума, в первую очередь для ума.

Борисов подумал и развернул концепцию гейш и, припомнив читанную давным-давно «Таис Афинскую», гетер. Танцы, интеллектуальные разговоры, просто поддержание беседы, психологическая помощь, и уже потом удовлетворение телесных потребностей.

— Конечно, это сузит круг клиентов, но разорения бояться не стоит, — разглагольствовал Борисов, — а вот с практической точки зрения так будет даже лучше. Те, кому надо просто потрахаться, сходят в бордель или еще чего. Умственный отдых нужен людям, которые усиленно работают головой, и это вполне могут быть как враги короны, так и ее друзья. Сбор информации обо всем, вот главное, а уж кому ее обработать — найдется.

— Вы всерьез полагаете раскрывать заговоры с помощью моих… подопечных? — не сдержала удивления Джессика.

— Скорее держать руку на пульсе происходящего, — сухо ответил Борисов. — Это не единственный источник информации, но тоже немаловажный. Не забывайте, Джессика, что благополучие вашей семьи напрямую связано с благополучием королевы Альбиона, и это отнюдь не угроза. Вас и вашего отца спонсирует королевская казна, о Сиесте вообще молчу, вряд ли она захочет возвращаться к стирке дворянских трусов.

— Ей нравилось, готова поспорить, — неожиданно хихикнула Джессика. — Она всегда была неравнодушна к кружевным трусикам!

— Да уж, — хмыкнул Борисов, припомнив забавы жен. — Но мы отвлеклись.

— Может тогда поставить во главе кого-нибудь более сведущего, — Джессика замялась, — во всех этих умственных делах?

— Нет, — отрезал Борисов. — Ваш отец дал вам основы: удовлетворение клиента и прибыль. Теперь все это должно сочетаться с ублажением мозгов клиента и донесениями о чем говорили, куда собирались и так далее. Может, найдутся специалисты и лучше вас, но!

Борисов остановился и выдержал паузу.

— Вам, Джессика, я могу доверять… по-родственному, а другим нет. Не хватает верных людей, на которых можно положиться, но если вы в команде, то все будет.

— Как у Сиесты? — прищурилась Джессика.

— Можно и лучше, — повел рукой Борисов. — Но для этого придется потрудиться. Я не скуплюсь на награды.

— Но они должны быть подтверждены делами, — улыбнулась Джессика, — да, Сиеста говорила. Дайте мне… месяц, проводника и знатока Лондиниума, желательно, чтобы мог приказывать местной охране, и денег, конечно же.

— Охрана будет, — кивнул Борисов, — деньги тоже. До встречи через месяц.

Вот так и получилось, что в один и тот же день, в конце сентября, в Лондиниуме и Рома, отец и дочь открыли свои заведения, и тут же отправили уведомление об этом одному и тому же человеку. Конечно, Скаррон действовал через присланного ему человека Эверетта, а Джессика через Сиесту, но это были уже детали.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу такое, — громко заявила Сиеста, — но тебе, дорогой Аргус, нужно посетить бордель!

— Это не бордель, а салон отдыха, — зло ответил Борисов. — Не порть образ и работу своей сестре!

— Двоюродной, — поправила Сиеста чисто из упрямства. — И раз это салон отдыха, то тем более тебе нужно его посетить!

— Э нет, меньше всего мне нужна потеря нескольких часов на тщательно отрепетированное представление и секс, пускай и горячий. В салон отправишься ты, можешь прихватить с собой Тиффанию, расслабьтесь, оцените сервис, договоритесь с Джессикой и сходите инкогнито. Или наоборот, организуйте визит королевы, с помпой, будет реклама, и все равно расслабитесь, потрете друг другу спинки, отполируете ногти, и так далее.

— Аргус, — с искренним беспокойством в голосе сказала Сиеста. — Ты непрерывно работаешь на износ, сколько можно?

— Столько, сколько будет нужно, — ответил Борисов, не поднимая головы. — Или ты думаешь, что стоило Тиффании встряхнуть сиськами, и благодатный дождь пролился на земли Альбиона? За пределами Лондиниума хватает недовольных, не говоря уже о засланных подстрекателях из Галлии и Германии. Будет неурожай в следующем году и половина страны сдохнет от голода, из-за того, что все запасы потратили в этом году. Кланы дали деньги, из Тристейна вывезли казну, но это не бесконечный поток денег, которые сейчас приходится широким потоком вливать в страну. И во флот, в армию, там одни расходы и никаких доходов, ну разве что наши войска займутся мародеркой на континенте. Мне продолжать?

— Но есть же помощники, — развела руками Сиеста, — мы вот.

— Конечно, — Борисов оторвался от бумаг и потер глаза. — Если бы не было, то я бы давно уже сдох прямо на рабочем месте.

Затем он устало и вымученно улыбнулся.

— Все нормально. Процесс идет. Просто мы… не знаю, слишком много за раз захватили. Я всего лишь хотел сбежать подальше из Академии Тристейна, а получилось вот так. Не волнуйся, пока ты любишь меня, смерть от старости мне не грозит.

Сиеста прикусила губу, но решила не вдаваться в подробности. Аргус очень мало говорил о себе, и вот эти его оговорки стоило обдумать в тишине, прежде чем задавать вопросы. Но слушать дальше определенно стоило, упирать на отдых, возможно, что — то еще да выскользнет?

Но ее прервал появившийся в кабинете гонец курьерской службы.

— Оябун! Срочное донесение! Лично в руки!

— Благодарю, — кивнул Борисов, принимая конверт.

— Служу Альбиону!

Борисов посмотрел вслед курьеру и вздохнул.

— Извини, дорогая, дела, съездите в салон без меня, повеселитесь там.

Сиеста облизала губы, но не стала возражать и тоже покинула кабинет. Приложив специальный перстень, Борисов снял магическую печать с конверта и развернул лист с донесением. Оно было коротким, всего в несколько строчек, и сообщало о появлении воздушного корабля с вымпелом Тристейна на востоке Альбиона. Корабль совершил посадку по первому же требованию, находившиеся на борту представители войск и магов Академии Тристейна выразили желание немедленно увидеть королеву Генриетту, а также поблагодарить королеву Тиффанию за все добрые деяния.

— Отлично, — улыбнулся Борисов и погладил подбородок. — Можно начинать.

Глава 6 в которой идет тайная война всех со всеми, а Борисову опять не до постельных развлечений

В одном из питейных заведений Бристоля сидели двое и тихо переговаривались, неспешно потягивая пиво. Такая картина никого не удивляла, Бристоль оживал на глазах, заказы сыпались на верфи, и поэтому шпионы Галлии спокойно обсуждали создавшееся положение.

— Пока что придержи агитацию, Огюст, — говорил первый шпион, невысокий, средних лет, на пальцах, удерживающих кружку, следы чернил.

— Что так, Жан? — ответил второй, крепкий и мускулистый, с густой шевелюрой, в которой виднелись застрявшие опилки. — Хоть дела и на подъеме, но недовольных хватает.

— Знаю, знаю, — Жан дернул пальцами, как будто сгоняя муху со стола. — Обработку уже привлеченных продолжай, а новых не привлекай, ясно? Приказано так, до особого сигнала тихо себя вести, не привлекать внимания.

— Так это что, надолго тут? — вытянулось лицо у Огюста, и он тут же поднес кружку к губам.

— Конечно, — кивнул Жан. — Вначале — Германия, так думаю.

— Эх!

— Что?

— Да мастер… дочка его передо мной чуть ли не в открытую юбку задирает, — вздохнул Огюст, — думал, обойдется, если скоро выступать будем, а теперь, эх! Отказываться-то не с руки, подозрительно будет.

— Подозрительно, — хмыкнул Жан. — Что, сильно страшная?

— Тело ничего, а вот лицом, ууу. А мастер и рад стараться, прямо говорит, что толковый зять ему не помешает, да и на верфи помогать, — Огюст посмотрел на свои мускулистые ручищи и вздохнул.

— Балда ты, — добродушно бросил Жан, — и новичок в нашем деле. Только и делов, что язык хорошо подвешен, поди, выстраивал отношения с мастером да дочке его приятностей наговорил? Эхе-хе, ну что теперь, женись, для дела полезно будет. Новые корабли, схемы, порча, да и когда потребуется все верфи того.

— Такое нам не доверяют, — покачал головой Огюст.

— Пока, — улыбнулся Жан. — Мастер поднимется выше и ты с ним, торопиться не будем, но и медлить тоже.

— Но…

— Ничего, поживешь со страхолюдиной, во славу короля Джозефа, — еще понизив голос, ответил Жан. — Спиной ее поворачивай, если уж так все плохо.

И тут же он возвысил голос, вскинул кружку с пивом.

— Да здравствует королева Тиффания!

— Слава королеве! — поддержал его дружный рев, сопровождающийся стуком кружек друг о друга.

Полковник фон Цербст обнаружил в кармане мундира записку, хотя точно помнил, что там ничего не должно быть. Это было подозрительно, и полковник вначале чуть не сжег записку, но потом рассудил, что тот, кто ее подбросил, мог и кинжалом ткнуть, раз уж сумел подобраться незамеченным. Но на всякий случай он сходил за боевым товарищем, тоже полковником, из славного рода Кауфманов, и магом Воздуха.

— Карл, это глупо, — сказал Генрих Кауфман. — Зачем разворачивать записку издалека, если ты ее уже касался руками, когда вытаскивал из кармана? Если бумага пропитана ядом, то ты его уже коснулся! Если нет, то к чему эта паранойя?

Генрих подошел и развернул записку, лежащую на столе, попутно говоря.

— Карл, вся эта… история с Кирхе плохо на тебя повлияла. Я, конечно же, не осуждаю тебя, но ведь у тебя в подчинении…

На этих словах он раскрыл записку и, увидев, что там написано, оборвал сам себя. Озадаченно крякнул и протянул записку Цербсту. Полковник взял, прочитал написанное там и рванул на себе мундир, внезапно ставший слишком тесным.

— Убью!!! Убью!!! — рычал отец Кирхе, вырываясь из рук Генриха, и едва ли не выдыхая пламя. — Полк в боевую готовность! Курс на Галлию!

— Карл, Карл! — орал Генрих. — На помощь! Да хоть кто-нибудь!

Когда полковника Цербста все-таки утихомирили, отобрав на всякий случай палочку, Генрих Кауфман принялся читать увещевания, перемежая их с напоминаниями о том, что разбить Галлию — дело, угодное Императору, но одним полком обычной пехоты здесь не обойтись.

— Но это моя дочь, Генрих! — рычал Цербст.

— Но ее удерживает король Галлии! Король, Карл! — рычал в ответ Кауфман.

— Тогда, тогда, тогда я добьюсь аудиенции у императора!

— Вряд ли император Фридрих согласится потерять половину армии, даже ради Кирхе Цербст!

— Тогда, тогда, — отец Кирхе растерялся на секунду, но тут же нашелся с ответом. — Тогда я предоставлю ему план, как разбить войска Галлии наголову!

— Послушай, старый друг, — проникновенным голосом начал Генрих, — а с чего мы оба вдруг взяли и поверили этой записке? Может, это ложь?

— Которая призвана сделать что? Поссорить нас с Германией? — Карл Цербст стукнул ладонями о стол. — Генрих, наши страны и так воюют друг с другом! Что ты предлагаешь? Выслать туда разведчика, пусть покрутится вокруг замка короля Галлии, расспросит, не держат ли здесь пленницу из Германии?

— Да это все равно безопаснее будет, чем твой план — пробиться к императору и пообещать победу за одно сражение! Ты же ставишь свою жизнь на кон, и если победы не будет? Кто тогда поможет Кирхе, если ты будешь мертв?

— Ты не понимаешь, Генрих, — из полковника Цербста как будто выпустили воздух, он сел и закрыл лицо ладонями. — Из-за меня она убежала! Из-за меня! Все эти дни и недели, меня поддерживал долг дворянина Германии, полковника армии, и мысль, что она успела убежать на запад Тристейна со своими друзьями, раз уж ее имя нигде не упоминалось! Но король Галлии? Это слишком! Я должен сделать хоть что-то!

— Сразу видно, в кого Кирхе удалась темпераментом, — примирительно сказал Генрих.

Он пригладил пышные усы и сказал.

— Почему бы не провести операцию по нападению на короля Галлии? Даже если не убьем его, то ты в это время спасешь Кирхе, а если убьем, так и войне конец, не так ли? Конечно, вначале надо получить разрешение императора Фридриха, но победа Германии малыми силами стоит того, как мне кажется.

— Да! Немедленно вылетаем в Виндобону! — вскричал Карл, вскакивая с дивана.

В храме Основателя Бримира, у алтаря, стояли двое. Первый, низенький, с золотисто-рыжими волосами, Витторио Сереваре, Папа Ромалии, также носящий титул «Щит Основателя», возраст двадцать лет, избран три с половиной года назад. Второй, среднего роста, пепельно-бледные волосы и самоуверенный взгляд дамского любимца, его фамильяр, Джулио Чезаре, носитель силы Виндальва, «правой руки Бога», позволяющей ему управляться с любыми магическими зверями.

— Бери дракона и отправляйся в Тристейн, — говорил Витторио. — Осмотри там все и доставь мне правдивые сведения.

Чезаре сделали вопросительное лицо, Витторио пояснил неохотно.

— Что-то неладное творится в Халкегинии, что-то очень неладное.

Глава церкви Бримира и маг Пустоты вздохнул и продолжил.

— Тристейн практически уничтожен, на Альбионе творится неладное, в Ромалии слишком уж… оживленно в последнее время, и речь не об обычных туристах и жаждущих преклонить колена в храме, выстроенном самим Бримиром. Галлия и Германия не готовы помириться, и, кажется вся Халкегиния сошла с ума. Сведения, которые доставляют мне верные люди и те, что я получаю из официальных источников, расходятся. Эльфы зашевелились в своей пустыне. Поэтому мне нужны достоверные сведения о конфликте, о войне в Тристейне, и кому мне доверять, как не тебе, Чезаре?

— Я не подведу вас, — наклонил голову Чезаре, легкая улыбка скользнула по губам.

— Не медли, но и не торопись чрезмерно. Если потребуется, посети и Галлию, и Германию, и Альбион, ты — мой представитель, перед тобой должны открываться все двери!

Витторио задумался на секунду.

— Не бери дракона. Возьми мой личный корабль и одного из грифонов, так будет быстрее и надежнее.

— Что мне говорить королям? — поинтересовался Чезаре.

— Правду, — отрезал Витторио. — Халкегинии нужен мир, а не война. Папа Ромалии призывает всех к миру, предлагает забыть обиды и сесть за стол переговоров, или просто помириться.

Чезаре еще раз поклонился.

— Кто-то разжигает войну, — задумчиво сказал Папа. — Не войну между Галлией и Германией, хотя и там надо еще разбираться, слишком уж все быстро вспыхнуло. Нет, войну, в которой сгорит вся Халкегиния и Ромалия в том числе.

— Зачем кому-то искажать доставляемые вам сведения? — вежливо уточнил Чезаре.

— Чтобы я не вмешивался с призывами к миру, — ответил Витторио. — А когда вмешался, было бы слишком поздно. Нужно остановить эту войну как можно скорее.

— Тогда я посоветовал бы отправить не только меня в качестве посланца мира, — с улыбкой сказал Чезаре.

— Не зная, кто разжигает войну, не имеет смысла взывать ко всем, — пояснил Папа. — Так мы лишь насторожим разжигателя, он затаится, чтобы повторить свою попытку годы спустя, когда мы ослабим бдительность. Твой совет хорошо, Чезаре, я еще подумаю над ним, а пока отправляйся!

Чезаре поклонился и стремительным шагом покинул храм.

Папа же преклонил колени перед алтарем и вознес молитву Бримиру, но мысли его были куда как далеки от мирных. Кто-то перекупает людей, кто-то засылает шпионов, кто-то крадется, готовясь ударить в спину. Витторио подавил желание вскочить и обернуться, до того живо представилась картинка, как над ним уже заносят нож, готовясь убить прямо здесь, в храме Основателя.

Он, конечно, знал, что это не так и сдержался, не стал оборачиваться. Три с половиной года Папства, и подготовка до того, многому его научили. В политике, интригах, переговорах он был в числе сильнейших, но сейчас речь шла о войне, где больше решала грубая сила. Армия Ромалии никогда не была сильной, в сравнении с Галлией, Германией и Альбионом, столпами Халкегинии. Конечно, еще оставались крошечные государства, но сейчас они ничего не решали, и мысли Папы скользнули к секретному арсеналу под храмом.

Возможно, скоро его придется открыть, и это немного пугало Витторио.

— Аргус! — возмущено заявила Тиффания, почти что врываясь в кабинет Борисова. — Доколе ты будешь игнорировать меня, свою законную супругу и королеву Альбиона?

— Чего? — заморгал Борисов, отрываясь от очень важного донесения.

Переговоры с представителями Тристейна прошли успешно, и Марк Тюдор во главе второго флота уже отбыл на помощь герцогам Вальер, которых королева Генриетта поставила во главе войска. Контрабандисты и скупщики наживали состояния на солдатах Галлии и Германии, и попутно сливали информацию, за которую Борисов щедро платил. Комбинация выстраивалась, вскоре ожидались впервые столкновения в бою, если уже не случились, пока донесение летело в Лондиниум.

Борисов собирался выехать на юг, ближе к месту действия тем более, что там наблюдалось какое-то странное шевеление, заговоры, слухи, поползновения против королевы. Это не говоря уже о сообщениях людей Эверетта, что в Ла-Рошели готовится флот, собирающийся атаковать Альбион и — тут сведения расходились — то ли сжечь основные верфи, то ли уничтожить рудники с Камнями Ветра, то ли просто уничтожить побережье, города и поселки.

— Погоди, погоди, на днях же было, — Борисов, правда, не помнил, когда именно, но главное было сказать хоть что-то.

— Это было две недели назад! — возмутилась Тиффания.

— Хорошо, — решительно ответил Борисов. — Едем!

— Куда?

— На юг. Покажетесь, Ваше Величество, подданным, а чтобы не было эксцессов, возьмем команду Матильды и пару десятков Жан-Поля, пусть поработают в поле, — хохотнул Борисов над немудреной шуткой.

Борисов отметил дополнительно проинструктировать самого Жан-Поля и Роджера Эверетта, на предмет наблюдения за дворцом. В Лондиниуме и вокруг дворца тоже отмечалась непонятная возня, но пока никого за руку поймать не удавалось. Поэтому Борисов решил, что совместная поездка убьет сразу нескольких зайцев, начиная с показа Тиффании подданным (с принятием всех мер предосторожности, конечно же!) и заканчивая провокацией, которая позволит определить, что является целью: Тиффания или дворец.

— Хорошо, — согласилась Тиффания и улыбнулась, — едем.

Борисов немедленно ощутил подвох и стал думать, где он прокололся. Неужели совместная поездка и была целью Тиффании? Чего она добивается? Он ожидал сопротивления, долгих уговоров, возможно необходимости немедленного удовлетворения королевы под мысли о том, что так недолго и всю страну протрахать. Но немедленное согласие? Это было странно.

Тут Борисов сделал усилие и прервал поток размышлений, мысленно врезав себе по затылку. Слишком сильно погрузился в политику, интриги, заговоры, а тут королева — девчонка еще, по сути — и если он и вправду не ходил к ней две недели, то ее вполне могло прорвать. Импульс возмущения и тут же помчалась, а он наворотил, напридумывал заговоров! Конечно, опять будет не до постельных развлечений и отдыха, но с точки зрения рекламы показать Тиффанию «лицом», стоит того, чтобы уделить этому время.

Опять же, если кто и замыслил покушение, то такой резкий, незапланированный срыв с места, будет даже полезен. Ожидание и срыв планов, тут кто-то проболтается, там, у кого сдадут нервишки, глядишь, и будут зацепки, мало ли. Да и в отдельный замок, за пределами Лондиниума, давно пора переехать, дворец слишком открыто стоит, слишком близко к столице.

— Едем, — сказал Борисов, — сейчас распоряжусь.

Про себя же он подумал, что вылетят только завтра утром, но это даже к лучшему.

Глава 7 где Борисова атакуют, в воздухе и на земле, а эльфы спорят о том, чем им заняться на Альбионе

Перелет на юг прошел в делах, затем обустройство в замке в Ньюкасле, и опять дела, пока Тиффания организовывала прием. Облет городов и демонстрацию королевы подданным, Борисов решил совместить с инспекцией южного побережья и базы первого флота. Королевская яхта в сопровождении двух крейсеров легко и непринужденно скользила в воздухе, чуть ниже основного уровня Альбиона и в двухстах метрах от острова. Мимо взгляда Борисова, стоявшего на палубе и курившего сигариллу, проплывали камни, мох, трещины, кривые деревья и водопады, образованные стекающими с Альбиона реками.

— Корабли по левому борту! — вырвал его из размышлений крик. — Флаги Галлии!

«Совпадение или предательство?», подумал Борисов, машинально проверяя, на месте ли Лобзик. Пять фрегатов и дракононосец быстро заходили наперерез, одновременно беря в сферу и сближаясь с кораблями Альбиона.

— Боевая тревога! — прозвучал сигнал, и экипажи кораблей забегали.

Свист дудок, топот ног, скрежет и крики, команды, и выскакивающие на палубы стрелки и маги, все это слилось в мешанину звуков и действий. Крейсера резко ускорились, выходя вперед и вверх, как бы заслоняя собой яхту. Фрегаты Галлии украсились дымами, пушечные ядра засвистели в воздухе, ударяясь в Альбион. Видно было, как драконы взмывают в воздух, и за ними еще звери, многочисленные и мелкие.

— В ближний бой не вступать! — крикнул Борисов. — Обстрел издалека, отходим к Альбиону, курс на базу флота!

Капитан королевской яхты, собственно, уже набирал высоту, уходя под углом к летающему острову. Крейсера открыли ответный огонь, из пушек и заклинаниями, видны были легкие вспышки выстрелов. На палубу выскочила весьма фривольно одетая Матильда, тут же выхватила палочку, и огромное каменное ядро ударило от берега Альбиона, снося дракона, который пикировал прямо на яхту. Секунду спустя выбежали маги охраны, присоединили свои усилия, отражая атаку драконов. Потоки ветра ударили навстречу струям огня, и драконы отвернули, совершая вираж и заходя в новую атаку.

— Блядь, так и знал, что надо было брать с собой бронекатер, — выругался Борисов. — Ходу, капитан, иначе нас размажут!

— Слушаюсь, оябун! — донесся выкрик.

— Правильно, — поддержала Матильда, — когда они не смогут атаковать нас снизу вверх.

И в это время один из драконов ударил прямо в яхту, снизу вверх. Маги пытались его остановить, но заклинания шли вскользь по чешуе, и таран оказался успешным. Яхту швырнуло вверх, бросая по дуге на поверхность Альбиона.

— Двигатель поврежден!

— Летят! Держать щиты! — заорала Матильда.

— Залпом по драконам! — донесся голос главного канонира.

Борисов, прищурившись, смотрел, как крейсера стремительно сближаются с фрегатами, не прекращая обстрела. Рассчитывать на помощь кораблей не приходилось, хорошо, если смогут с фрегатами управиться! Вот и получалось, что яхта против дракононосца, да еще и с поврежденным двигателем. Десять магов охраны, ну двенадцать, если считать Матильду и Тиффанию, команда, да пяток стрелков.

Без шансов.

— Брось меня! — заорал он Матильде.

— А?!

— Швырни меня туда! — Борисов указал на дракононосец. — Затем сажай корабль и держи драконов, пока я там разберусь!

— Нет! Там драконы с наездниками, тебя сожрут на месте!

Борисов посмотрел на разлетающихся драконов. Одному ядром пробило грудину, и он падал, остальные готовились ударить новой порцией пламени, яхта уже устремлялась к поверхности, и на драконах не было наездников. Проверяют наши силы и возможности, специально взяли с собой и выпустили на нас слабо обученный молодняк, без магов, во вспышке озарения понял Борисов, поэтому и яхта еще не уничтожена.

Договориться с драконами? Попробовать починить двигатель и улететь? Обрушить на них магию Тиффании? Приземлиться и уйти, благо лесов хватает? Но крейсера?! И удастся ли уйти? Внезапно Борисов ощутил приступ сильнейшего гнева. Уйти? Никто из врагов не должен уйти!

— Атакуем дракононосец! — скомандовал он Матильде. — Ты и остальные маги Земли — разогнать яхту и ударить в борт вражеского корабля, цель — двигатель. Остальным — полная готовность к удару и последующей атаке! Драка будет жестокой, никого не жалеть!

Яхта начала разгон, драконы устремились следом.

— Останьтесь в стороне и останетесь живы! — заорал им Борисов, приводя драконов в замешательство.

На дракононосце растерялись на несколько секунд, потом попробовали изменить курс, уйти от столкновения, но было уже слишком поздно. Яхта проломила борт, и бойцы ринулись вперед, благодаря тому, что маги Земли во главе с Матильдой фактически отлевитировали всех, не дав вылететь за борт или покатиться кубарем от такого мощного удара. Снаружи донесся рев драконов и панические крики галлийцев, но было уже поздно.

Борисов выскочил на палубу, петляя и вихляя, уклоняясь от заклинаний, сбивая с ног матросов и стреляя в упор в магов, молниеносно сблизился с десятком драконов, готовых к взлету и крикнул.

— Не вступайте в драку и просите, чего хотите!

Струя огня ударила в то место, где он находился в момент выкрика. Палуба загорелась, Борисов метнулся вправо, между драконами, которые пытались сбить его с ног, схватить пастью, но мешали друг другу. Стена пламени вспыхнула по борту, и Борисов понял, что это молодняк зажег яхту и дракононосец вместе с ней.

— Мы не предаем своих! — раздался рык ближайшего дракона, который уже взлетал.

— Да понял уже! — пробормотал Борисов, кидаясь вперед.

Еще два дракона попытались взлететь, обнаружив, что к их хвостам привязаны веревки, ведущие к парусам и такелажу. Огонь на палубе разгорался, из недр корабля доносился грохот и крики, команда яхты и маги Матильды крушили все подряд.

— Ну где же? — пробормотал он.

В ту же секунду голем Матильды восстал, разламывая палубу и хватая двух ближайших драконов. Удар друг о друга и головы обоих разлетаются! Остальные драконы тоже пробовали взлететь, также обнаруживая, что Борисов, бегая между ними, успел всех привязать, если не к такелажу, так к палубе или друг другу. Пули галлийцев стучали вокруг Борисова, не поспевая за его скоростью, били в голема, который не обращал никакого внимания на такую мелочь.

БАБАХ!!!

Корма дракононосца расцвела грибом взрыва, расшвыривая всех и вся, сметая людей и зверей, Борисов ощутил, что летит за борт. В последнюю секунду успел ухватиться за веревку, промчался по хребту дракона, увернулся от удара голема и залепил из Лобзика в лицо ближайшему магу, оглушено ворочающемуся на палубе.

Борисов побежал по разваливающейся палубе, стреляя во всех подряд, огибая огонь, перепрыгивая ямы и мусор, и слыша за спиной яростный рев освободившихся драконов. Взрывами и пламенем оборвало веревки, снесло мачты, да и голем тоже потерял равновесие, отступил к носу корабля. Теперь дракононосец падал под углом, ускоряясь с каждой секундой и, как с досадой увидел Борисов, уходя мимо поверхности Альбиона, в скальный берег-обрыв.

ДАДАХ!!!

Второй взрыв вспучил палубу, ударяя прямо в трех взлетевших драконов, ломая им крылья и тела, осыпая градом ядер, досок и тел матросов. Борисов едва успел прыгнуть вперед, в обугленную корму, то, что от нее осталось, и секунду спустя корабль разломило надвое, и перевернуло, под весом голема. Борисов ударился плечом, в глазах вспыхнуло, но за борт не вылетел, удержался, обдирая руки в кровь. Лобзик вылетел в воздух и тут же с тихим «чпок!» вернулся на место, повинуясь воле Борисова. Он облизал губы и увидел, что впереди все еще продолжается драка крейсеров Альбиона с фрегатами Галлии, а также осознал, что летит вниз и весьма быстро.

Внезапно падение обугленного куска корабля прекратилось.

Борисов увидел, что справа от него летит кусок борта дракононосца, удерживаемый в воздухе магией Матильды. Куски сблизились, и Борисов перепрыгнул к своим.

— НАХЕРА ВЫ УСТРОИЛИ ВТОРОЙ ВЗРЫВ?! — спросил он, оглушая уцелевших криком.

— Взорвали яхту, выбив драконов без наездников! — ответила Матильда, но Борисов ее не услышал.

Он видел, что губы Матильды шевелятся, но не слышал слов.

— Драконы удрали! — Матильда указала рукой, туда, где улепетывали уцелевшие звери.

— Он не слышит нас, смотри, — ахнула Тиффания, — из ушей течет кровь!

— Можно подумать, мы выглядим лучше, — пробурчала Матильда.

Она и Тиффания готовились к соблазнению Аргуса, и минимум одежды, который был на них вначале атаки, теперь превратился в почти полную и неприличную обнаженку, к тому же закопченную. Из команды Матильды уцелели двое, еще один маг Земли, сейчас помогавший тянуть импровизированный летающий плот, и маг Огня, тоже обгоревший и раненый в плечо. Капитан, один из стрелков Жан-Поля, и три матроса с топорами и саблями в руках, вот и все. Конечно, за уничтожение целого дракононосца невелика цена, но только потому, что галлийцы не ожидали такого.

— НИКТО НЕ ДОЛЖЕН УЙТИ! — сообщил Борисов. — КУРС НА ФРЕГАТЫ! ГОТОВНОСТЬ К АТАКЕ! НИКАКОЙ ПОЩАДЫ ВРАГАМ!

— Будет сделано, оябун! — раздался дружный рев.

— Да он не слышит вас, иначе не орал бы так, — пробормотала Матильда.

Один из фрегатов медленно падал вниз, и команда прилагала все усилия, чтобы хоть как-то удержаться в воздухе, но тщетно. Один из крейсеров, сцепившись с двумя фрегатами, служил полем яростного сражения, врукопашную, на саблях и кинжалах, и над головами озверелой толпы гремели выстрелы и сверкали заклинания. Паруса второго крейсера пылали, видны были проломы в бортах, но корабль Альбиона все равно маневрировал и успешно наседал на два оставшихся фрегата Галлии, которые тоже выглядели не лучшим образом. Борисов молча ткнул рукой в ближайший фрегат, сцепленный крюками с крейсером, и Матильда, кивнув, направила летающий плот в атаку.

— МОЧИ КОЗЛОВ!! — донесся до галлийцев крик Борисова.

Обгоревшие и потрепанные крейсера, сцепленные с фрегатами (не пропадать же добру) медленно ползли в направлении базы флота. Никто из галлийцев не ушел живым, и можно было не опасаться погони.

— Серьезно? — устало вздохнул Борисов, глядя на Матильду и Тиффанию.

Те весело хихикали, сидя вдвоем в ванне капитана и задорно намыливая друг друга.

— О, смотри-ка, его подлечили! — хихикнула Тиффания.

— Надо проверить, все ли вылечили, — хихикнула в ответ Матильда. — Но вначале сполоснуть!

Они вылезли из ванны и втолкнули в нее Борисова, после чего принялись мыть в четыре руки. Борисов устало вздохнул и промолчал. Смысл был говорить, что его никто не лечил, просто оглушение от взрыва помаленьку проходило? Что он устал и ранен? Причина, почему Матильда выскочила в начале атаки фривольно одетая, стала кристально ясна и понятна. «Сговорились», вздохнул Борисов, обращаясь к способностям тела Филча, точнее говоря к одной способности, без которой жизнь сразу с тремя женщинами стала бы намного сложнее.

Надо заметить, что и Матильда не особо-то пылала, устав и выложившись в бою, но она обещала Тиффании, и приготовления были сделаны, куда уж тут отступать? Тиффания в свою очередь боялась, что отступив, порушит восстановленную было дружбу с Матильдой, ведь и без того две недели все никак не удавалось поймать момент и затащить Аргуса в постель.

В результате секс на кровати капитана крейсера, который уступил свою каюту королеве, получился медлительным и печальным, где каждый старался ради других, не особо пылая страстью. Удовлетворив по разу каждую, Борисов улегся на кровать и закурил, думая о том, что надо больше времени уделять гарему, чтобы те не напрыгивали на него в неподходящие минуты. Потом мысли его скользнули к флоту и Галлии, и ответным действиям.

Матильда лежала, думая о том, что девушки ее не привлекают, даже Тиффания, теперь это стало очевидным и ясным. Но Аргус молодец, и не стоит его ревновать. По крайней мере, к Тиффании и Сиесте, да и подготовку магов охраны надо усилить.

Тиффания просто прижималась к Борисову, ощущая удовлетворение и радость, что дружба с Матильдой окончательно восстановлена. Потом ей стало совестно, и она подумала, что надо помочь семьям тех, кто сегодня, не моргнув глазом, отдал свою жизнь за нее. Что надо больше помогать Аргусу в делах, да и с Галлией не помешало бы что-нибудь сделать, за такое злодейское нападение и расстройство всех планов. Ну, почти всех.

Три эльфа-мага, высаженные на Альбионе под шумок сражения, бесшумно скользнули в лесную чащу, укрылись заклинанием маскировки и начали спорить.

— Король Джозеф ясно выразил свою волю, королева Альбиона и ее муж должны быть доставлены к нему, — говорил Бидашал. — Надо следовать за кораблями Альбиона и атаковать их, пока они слабы.

— Мы не можем выдавать своего присутствия, а у людей много летающих кораблей, — возразил Вилиор. — Нужно идти в Лондиниум, и там поджидать королеву в ее дворце!

— Если королева Альбиона — маг Пустоты, зачем нам ее хватать? — неожиданно спросил Аэран.

Неопытный глаз даже не различил бы эльфов между собой, тем более, что все они были в одинаковой одежде темно-зеленого цвета. И все же, Бидашал был старшим, самым опытным магом из них, не говоря уже о том, что именно он общался с Джозефом.

— Объясни, — потребовал Бидашал.

— Мы терпим требования Джозефа, потому что он маг Пустоты и потому что он обещал нам разобраться с Проклятием Пустыни, — пояснил Аэран. — Может лучше договориться, с королевой Альбиона — магом Пустоты, чем с королем Галлии — магом Пустоты? Тем более, что она наполовину эльфийка, ведь так?

— Это интересная мысль, — задумчиво ответил Бидашал. — Давайте ее обсудим.

Глава 8 без Борисова, но с массой других персонажей и разговоров между ними

Карин ла Вальер нервно хрустнула пальцами и сказала.

— Кажется, я не расслышала.

— Ваша дочь, Луиза ла Вальер, находится в плену у короля Галлии, Джозефа, который удерживает ее силой, — спокойно повторил Джимми Стюарт, один из людей Эверетта.

О том, что помимо Луизы были найдены и другие ученицы Академии Тристейна, и информация о Кирхе Цербст подброшена ее отцу, Джимми скромно промолчал. Хватит и сказанного, чтобы мотивация герцогов Вальер помимо «Тристейн и королева!» усилилась еще и причинами личного характера.

Снаружи шатра доносился голос Людвига ла Вальер, который держал речь о том, что королева Генриетта прислала помощь и думает о Тристейне, в таком вот духе. Основные силы второго флота Альбиона обустраивались на мелком скалистом острове к западу от Тристейна, но и прилетевшего маленького отряда: крейсер охраны и пять транспортов с припасами и оружием, хватило для взрыва энтузиазма среди войск Сопротивления.

Собственно, там немного и нужно было, ибо дела обстояли хуже некуда.

Запад Тристейна до сих пор не был завоеван потому, что Галлия и Германия накапливали силы, готовясь к большому сражению. Мелкие маневры, перестановки, лавирования шли круглосуточно. Несколько отрядов пограбили было на западе, но были разбиты войском Тристейна, точнее говоря тем, что от него осталось. Бежавшие с полей сражений, вырвавшиеся из горящей столицы, и гарнизоны, изначально размещенные на западе, в совокупности одна десятая по численности от армии Тристейна, что была до начала вторжения. Дрожащая, испуганная, неопытная масса, разбавленная уцелевшими магами и опытными солдатами, но в недостаточной концентрации.

На все это накладывалось массовое бегство крестьян и горожан Тристейна с захваченных земель, саботажи, диверсии, разносчики слухов, мародеры и бандиты, и предатели, уже из числа местных жителей, заранее переметнувшихся на сторону Галлии и Германии, чтобы выжить.

— Жаль, что я не знала этого раньше, — прищурилась Карин, сжимая кулаки.

О да, они вдвоем с мужем совершили путешествие в Галлию, оставляя за собой трупы, но так и не напали на след похищенной Луизы. Тогда они были ближе к столице Галлии, можно было одним рывком освободить младшую дочь, хотя бы ее!

Джимми молча поклонился и вручил Карин Мощный Ветер толстый запечатанный конверт.

— Что в нем? — спокойно уточнила Карин.

— Не могу знать, Ваше Сиятельство, — ответил Джимми.

— Серьезно?

Джимми не стал отвечать, молча поклонился и удалился, после кивка Карин.

— Хмм, хыхым, так-так, ого, неплохо, так-так, понятно, королева Марианна, это хорошо, Луиза, гм!

Карин в задумчивости потерла переносицу и прошлась по шатру. Объявить Луизу названной сестрой королевы Генриетты? Сама Карин и Людвиг — главнокомандующие всеми войсками Тристейна, их голос — голос королевы. Полная помощь Альбиона и дипломатический скандал, гм. Это, конечно, может сработать, но если Джозеф исхитрится задурить голову Луизе, и устранить Генриетту, как устранил Мазарини, то вполне сможет претендовать на трон Тристейна. Права, конечно, хлипкие, но у Тиффании были не лучше, и вот она королева Альбиона и спасла Генриетту, гм. Карин расслабила плечи и встряхнулась. Непрерывно рвущееся из горла «гм» показывало, что она сама не может выбрать и надо посоветоваться с мужем.

— Слава королеве Генриетте! — донесся снаружи выкрик Людвига.

— Слава!

— Разобьем врагов!

— Тристейн всех победит!

— Да, хорошо, что Генриетта думает о нас, — пробормотала Карин под нос, еще раз раскрывая письмо королевы.

Королева Генриетта в эту секунду не думала ни о чем, содрогаясь от наслаждения в сильных и умелых руках своей верной телохранительницы. После сцены в кабинете Филча, и «помощи» в «снятии напряжения», у них состоялся серьезный разговор, во время которого Агнес во всем созналась и призналась в вечной любви королеве. Генриетта, честно признаться, дрогнула и не смогла отказать капитану королевских мушкетеров. Будь это кто другой, Генриетта нашла бы в себе силы запретить и отослать подальше, но Агнес всегда была рядом, готовая поддержать и защитить королеву. Доказавшая делами, что готова, не колеблясь, заслонить собой Генриетту и сражаться за нее, без всяких шансов на победу.

Поэтому уже третью неделю они существовали в странно хрупком симбиозе: Генриетта позволяла себя любить, сама ничего не делая в ответ, а Агнес была счастлива уже тем, что доставляет удовольствие любимой женщине. То, что королева Марианна погрузилась в дела, дворяне Тристейна большей частью отправились обратно вместе со вторым флотом Альбиона, а сама телохранительница и раньше круглосуточно находилась возле королевы, выполняя свои обязанности, лишь способствовало сохранению в тайне их связи. Сама Генриетта тоже занималась делами, и обучалась на пару с Тиффанией, Агнес тренировала новых мушкетеров и перенимала опыт Жан-Поля и делилась своим в ответ, но все равно у них оставалось достаточно времени и возможностей на «снятие напряжения».

Иногда Генриетте казалось, что она поступает крайне неподобающе, иногда хотелось схватить Тиффанию прямо во время урока и тут же покаяться матери и на коленях просить прощения, а иногда ей просто было хорошо, и она не думала ни о чем. Вот как сейчас, после очередного сеанса «массажа».

— Интересно, согласятся ли герцоги Вальер с моим предложением? — промурлыкала Генриетта.

— Вы не думали, Ваше Величество, — сказала Агнес, целуя ягодицы Генриетты, — что, возможно, тем самым подставляете Луизу?

— Ммм, нет? — нахмурилась Генриетта и перевернулась. — Почему?

— Решит король Джозеф избежать дипломатического скандала, — ответила Агнес, переходя к поцелуям живота и опускаясь ниже, — и удавит Луизу, чтобы потом спокойно отвечать, что не держит мисс Вальер в плену.

— О! — воскликнула Генриетта сразу по двум причинам. — О! Агнес, ты золото!

— Спбовшевлчтсво, — раздалось невнятно в ответ.

Конечно, королева вначале требовала звать ее, хотя бы во время «массажа» Генриеттой, но Агнес резонно возражала, что нечаянно может перепутать и лучше уж сохранять единообразие обращения. Теперь же такое обращение вызывало в ней какое-то радостное чувство. Или дело было в действиях, которыми сопровождались эти слова? Генриетта решила, что обдумает это позже, и отдалась на волю Агнес.

Шарлотта, сосредоточенная и собранная, стояла на берегу озера Лагдориан. Сложив руки перед собой, крепко сцепив пальцы, и наклонив голову, она шептала обращение к духу озера. Не заклинание, скорее импровизированную просьбу, прийти и помочь, обещая взамен, что угодно. Молитва, исходящая из самых глубин сердца, увы, так же, как и прошлые попытки, оставшаяся без ответа.

Дух озера не собирался ни с кем вступать в переговоры еще, по крайней мере, лет тридцать.

— Прошу прощения, юная госпожа, — раздался голос сзади, и Шарлотта вздрогнула.

Она непроизвольно подхватила посох, лежавший рядом на земле, и только потом глянула на говорившего. Мужчина средних лет, дворянин, одет небогато, но с достоинством, улыбается открыто и дружелюбно, палочка за поясом. Драконица — фамильяр, сильфида ветра по имени Ирукуку, надежный друг и товарищ Шарлотты, сидела рядом с мужчиной и с любопытством изгибала шею, поглядывала то на гостя, то на хозяйку.

— Прошу прощения, что невольно напугал вас, госпожа, — повторил мужчина, — но я к вам по делу.

— Кто вы такой? — нахмурилась Шарлотта.

Реакция Ирукуку, конечно, важна, но даже дракона можно обмануть.

— Если вам угодно знать мое имя, то я — Джимми Стюарт, линия Огня. Мой господин хочет помочь вам, госпожа Шарлотта. Вам и… вашей матери.

— Кто ваш господин? — еще сильнее нахмурилась Шарлотта, перехватывая посох.

— Он очень могущественный человек, желающий пока остаться неизвестным. Почему? Из-за вашего дяди. Скажем так, у них теперь личные разногласия, весьма смертельные, если позволите.

— И поэтому он решил, что может обещаниями склонить меня на свою сторону? — без тени улыбки спросила Шарлотта.

Джимми Стюарт улыбнулся, как можно дружелюбнее и развел руками. Он знал, что эта девочка с синими волосами — треугольник Ветра, если не квадрат. Это уже не говоря о драконице-фамильяре, способной легко загрызть его, почуяв угрозу хозяйке. Но было уже поздно менять подход к Шарлотте, и Джимми ответил.

— У моего господина и у вас нет причин любить короля Галлии, госпожа Шарлотта.

— Я не допущу, чтобы моя мама страдала еще больше, — ровным голосом ответила Шарлотта, нацеливая посох на Джимми. — Лекарство, и потом я выслушаю вас. Придете с пустыми руками и обещаниями, испытаете мощь моей магии.

— Конечно, — Джимми поклонился, не прекращая пятиться. — Прошу прощения, что побеспокоил.

Развернувшись и держа спину прямо, Джимми облизал губы и подумал, что хрена с два он в следующий раз полезет к девчонке, без склянки с лекарством. Но это потом, пока что надо доложить начальству. Хотели разговора, вот вам разговор!

— О, моя дорогая, несравненная Монморанси! — едва ли не подпрыгивал Гиш. — Ты так прекрасна, как утренняя заря, нет, ты еще ослепительнее!

— Гиш, — устало сказала Маргарита.

— Что, моя любовь, моя прекрасная леди, моя…

— Заткнись.

После чего она повернулась к хозяину ювелирной лавки, в которой Гиш только что выбрал ей серьги, причем, совершенно не интересуясь, нужны они ей или нет. Он просто выпрыгнул из кареты на ходу и помчался, распевая свежесочиненный гимн любви и красоте. Маргарита приказала остановиться, и пошла следом, кучер, привыкший к подобным сценам за время путешествия, даже не повернул головы посмотреть, что происходит.

— Прошу прощения, — вымученно улыбнулась Маргарита.

— Мы едем к Папе Ромалии просить разрешения на брак! — воскликнул Гиш. — В этих серьгах…

— Заткнись! — крикнула Маргарита, уже не сдерживаясь, пылая от ярости.

Повернулась обратно к хозяину лавки.

— Прошу прощения, — она протянула серьги, — мой… жених несколько перевозбужден дорогой и предстоящим событием. Мы бы купили, но у нас сейчас нет денег.

— Но, цветочек мой.

Маргарита отступила на шаг, локоть ее руки выбил дыхание из Гиша, а каблук придавил его ногу, вызвав сдавленные стенания.

— Не держите зла, — поклонилась Маргарита.

— Что вы, что вы, юная леди, — с трудом, из-за тучного живота, раскланялся в ответ хозяин лавки. — Я все понимаю.

Из отъезжающей кареты послышалось.

— Но ты была бы так…

— Зат (звук удара) кнись (звук удара)! Зачем я (звук удара) только (звук удара) согласилась (звук удара)?

— О, дорогая, как ты прекрасна! Давай, отшлепай меня вот здесь, тогда ты не отобьешь свои прекрасные пальчики!

Кучер лениво правил, сонно поглядывая на дорогу.

Шеффилд, с двусмысленной улыбкой поглядывала на Кирхе. Прошлым вечером мисс Цербст горячим шепотом умоляла мисс Вальер протянуть ей руку помощи через окошко, соединяющее их камеры. Луиза (которой Шеффилд не спеша, исподволь внушала, что Луиза поступает плохо и неправильно, не так, как следует поступать дворянке, и что за такое развратное поведение ее нужно наказать) повела себя правильно, забилась в угол и шептала, что не может, не следует, что это плохо, что их накажут. Кирхе горячо убеждала, что никто ничего не узнает, что они подруги, и если хотят бежать, то надо быть сильнее, энергичнее и ближе друг к другу. Самое время перейти ко второму этапу обучения мисс Цербст, пока вынужденное воздержание не загасило пламя в ее лоне.

Шеффилд прищелкнула пальцами, и из-под земли выросли десять горгулий.

— Взять! — скомандовала Шеффилд, указывая на Кирхе.

Конечно, давать палочку треугольнику Огня, настроенному бежать, было рискованно, но Шеффилд была уверена в своих силах.

— Пламенная плеть! — ударила Кирхе навстречу горгульям. — Стена огня!

Она вертелась и крутилась, бегала по полигону, швыряла огонь, разила огнем, воздвигала из него стены и ловушки, казалось, сами земля и воздух полыхали. Шеффилд отступила на шаг, прикрывая глаза от порывов нестерпимо горячего воздуха. Горгульи летали, пикировали, выставляли когти и шипели, пытаясь достать Кирхе.

Шеффилд наблюдала.

Последняя горгулья пала, с расплавленной головой, и Кирхе возликовала. Она смогла! Десятерых за раз! Пускай одежда вся изорвана, ранения — всего лишь царапины, это пустяки! Огонь вокруг, ее стихия, и значит пришло время… удар в локоть и улыбающаяся Шеффилд подхватила палочку Кирхе.

— Ты! — взъярилась Кирхе. — Отдай!

— Упражнение окончено, — заявила Шеффилд.

Но Кирхе уже не слушала, ринулась в атаку, собираясь избить Шеффилд руками и ногами, отобрать палочку, прожечь путь на свободу, прихватив с собой Луизу. Шеффилд парировала, отступала, делая вид, что с трудом сдерживает натиск Кирхе. Та наседала, пытаясь достать ненавистную наставницу, но все никак не получалось. Сама того не заметив, Кирхе покинула зону, где полигон все еще пылал, и Шеффилд тут же перешла в контратаку. Подбила ногу Кирхе, добавила рукой в бок, и пока мисс Цербст перекатывалась по земле, прыгнула сверху, приставляя нож к горлу. Кирхе дернулась, но осознала опасность и притихла.

— Вы выполнили задание, мисс Цербст, за это вам положена награда, — наклонившись к уху лежащей на животе Кирхе, зашептала Шеффилд, — но вы напали на наставницу, за это вам положено наказание. Желаете совместить?

— Нет! — отчаянно выкрикнула Кирхе, не зная, о чем идет речь, но все равно не желая совмещать.

— Отлично, — прошептал голос Шеффилд, — тогда по порядку. Держите ее.

Кирхе поняла, что за ноги и руки ее придерживают горгульи, и тут же рука Шеффилд скользнула ей между ног, легко разрывая остатки одежды и входя внутрь. Шеффилд не стала тратить время на прелюдии, засунула два пальца и начала двигать ими, энергично, грубо, просунула вторую руку вниз, начав ласкать левую грудь Кирхе. Несмотря на всю неподходящую обстановку, Кирхе была здорово возбуждена, воспламенена дракой, и отдалась ритму, задаваемому Шеффилд.

— А что было бы, прими я совмещение? — не удержалась от вопроса Кирхе после «награды».

Палец Шеффилд легко скользнул в задний проход Кирхе, и та забилась в возмущении в руках горгулий.

— Наказание — вечером, когда освободится мисс Вальер, — сказала Шеффилд, вставая, приказала горгульям. — Отпустите ее. Вставайте, мисс Цербст, приведите себя в порядок и продолжим тренировку.

— Сейчас? — пролепетала Кирхе, как бы спрашивая «после всего, что между нами было?».

— Конечно, — уверенно ответила Шеффилд. — Квадратами Огня не становятся, лежа на животе, мисс Цербст!

Глава 9 в которой опять нет Борисова, но присутствуют две королевы, много войск и Скаррон

Генерал Генрих фон Ципсер, главнокомандующий войсками Германии в Тристейне, обернулся к стоящим позади полковникам и генералам, и сказал.

— Итак, господа, уже начало октября, и император хочет, чтобы мы победили до наступления зимы, изгнали силы Галлии из Тристейна, — он повернулся и вытянул руку. — Сегодня мы исполним пожелание императора Фридриха!

Местом для сражения была выбрана безымянная долина к югу от столицы Тристейна. Небольшая речушка, петлявшая по долине, служила естественной границей, за которую пока никто не переступал. Войска Германии строились в боевые порядки севернее речки, войска Галлии — южнее. Позиция войск Галлии была выгоднее, на первый взгляд: цепь холмов, на которых расположилась артиллерия, и лес позади позиций, в котором можно было скрытно накапливать и перебрасывать силы.

Генерал фон Ципсер пристукнул тростью по земле.

— Диспозиция вам известна, господа, занимайте свои места! Войска Галлии практически построились, атака начнется через полчаса, ровно в полдень!

— Что думаешь, Карл? — спросил Генрих у полковника Цербста.

— Думаю, что сегодня нам придется поработать, — мрачно ответил отец Кирхе.

Полку тяжелой конницы, которым они командовали, предстояло наносить удар на правом фланге, имея целью прорыв к холмам и вражеской артиллерии. Генерал Ципсер не собирался тратить время на долгую перестрелку, сделав ставку на удар мощной конницы и магов в ее составе. Пока пехота будет удерживать центр, а Четвертый Саксонский полк на мантикорах прикрывать с воздуха, конница должна была прорваться к артиллерии и заставить ее замолчать.

В воздухе у Германии было преимущество в тяжелых кораблях, драконах, общем числе пушек и магов. На стороне Галлии было численное преимущество в легких кораблях и грифонах с наездниками. В ночь, когда захватывалась столица Тристейна, флоты Галлии и Германии не рискнули вступить в бой, но теперь обе стороны делали ставку на решающее сражение.

Так же, как на земле, генерал Ципсер собирался «ядром» из тяжелых кораблей налететь на армию Галлии, заставить легкие корабли врага разлететься и расчистить пространство. Обстрел с воздуха и подожженный лес отрежут пути отступления, и армия Германии раздавит армию Галлии на земле, и разгонит в воздухе.

— Галлийцы явно заготовили пару сюрпризов, а, как думаешь? — сделал еще одну попытку растормошить старого друга Генрих.

— Думаю, что и мы тоже заготовили, — ответил полковник Цербст рассеянно, думая о чем-то своем.

Генрих вздохнул и проверил свою палочку. В надвигающемся бою Карлу определенно потребуется защита со спины, ибо он явно собирался прорубаться сквозь ряды галлийцев не щадя никого и ничего. То, что король Галлии отсутствует, лишь добавит Цербсту-отцу жестокости и желания всех убивать.

— Сигнал на «Ганзу» — начать атаку, — скомандовал генерал Ципсер. — Сигнал войскам — приготовиться!

Флагман флота «Ганза» начал разгон, за ним остальные корабли. Конница медленно начала движение, затопала пехота, и генерал Ципсер огладил бородку. Начало боя всегда проходит по плану, но затем начинаются хаос, неразбериха и свалка, и главное — успевать следить, реагировать и передавать приказы. Никто из тех, кто на поле боя, не видит общей картины, и его, генерала, долг перед императором привести сегодня войска Германии к блистательной победе!

Высоко над начавшими сходиться войсками и флотами парил дракон, на котором сидел юноша, закутанный в тяжелый, плотный плащ. Посланник Папы Ромалии, выполняя его приказ, следил за событиями, пока не собираясь вмешиваться.

Теплые и нежные руки Шеффилд обняли Луизу, сама Шеффилд прижалась к Луизе со спины. Под сенью октябрьского леса было, конечно, холодно, но не настолько, чтобы дрожать и трястись как в приступе эпилепсии, и Шеффилд решила принять меры против чрезмерной нервозности главного оружия Галлии в этой битве.

— Тсс, тихо, тихо, не бойся, я с тобой, — зашептала Шеффилд на ухо Луизе. — Не надо дрожать, ты справишься, всего лишь один удар и все!

— Эт-т-т-о ж-ж-ж-е н-не кор-р-а-б-б-ли Т-т-трис-т-т-т-ейн-на? — стуча зубами, выдавила Луиза.

— Это корабли Германии, — продолжила шептать Шеффилд, прижимая к себе Луизу, поглаживая ее по животу и тепло дыша в ухо. — Германия — враг Галлии, а значит и враг короля Джозефа, а что мы делаем с врагами короля?

— Враги короля должны быть уничтожены, — на автомате ответила Луиза.

— Вот молодец, девочка, молодец, теперь закрой глаза и расслабься. Ощути Пустоту, стань ее частью…

Она шептала, и Луиза отдалась привычному потоку, закрыла глаза, ощущая, как свет и тепло растекаются по телу, ощущая бесконечность вокруг, готовую откликнуться на ее зов и подарить частичку своей мощи.

— Гостиница «Королева красоты»! — громко прочитал Гиш вывеску. — Дорогая, это про тебя! Давай остановимся здесь!

— Ну не знаю, — ответила надувшаяся Монморанси, выглядывая из окна кареты. — Три этажа? Что это за гостиница такая? И краской пахнет, фу!

У нее было мрачное и депрессивное настроение, просто так, как иногда бывает. Даже бить Гиша не хотелось, хотя обычно это улучшало настроение Маргариты.

— О, мон шери, — выпорхнул из здания Скаррон, — мы только открылись, сердечно прошу прощения! Вы — наши первые клиенты, прошу вас, три дня — бесплатно! На первом этаже вы сможете вкусно и недорого поесть, кухня Тристейна во всем великолепии и разнообразии! Прошу вас! Отдельные бассейны с водой любой температуры, массаж, ароматные масла и шампуни!

— Ммм, — промычала Монморанси, внезапно ощутившая себя очень грязной с дороги.

— Девочки! — хлопнул в ладоши Скаррон.

Из здания выпорхнули пять девушек в формах горничных и дружно склонились.

— Просим вас оказать нам честь!

— Ммм, ладно, — проворчала Монморанси, выбираясь из кареты.

Девушки, хихикая, уже растаскивали багаж, а Гиш расплачивался с кучером. Тот отрешенно смотрел на деньги, внешне не выказывая никаких эмоций, но про себя уже мысленно готовя речь для собратьев — извозчиков на бирже. Еще, конечно, предстояло отряхнуться с дороги, сдать часть денег властям, но все равно, кучер знал, что его рассказ о «сумасшедших дворянах из Галлии» произведет фурор.

Королева Марианна посмотрела строго на дочь, и та, как всегда в такие минуты, занервничала. Ей сразу захотелось сознаться в преступной связи с Агнес, упасть на колени и просить прощения за недостойное поведение. Генриетта достаточно владела собой, чтобы не показывать нервозности, но и только. Внутри себя она знала, что виновна, и ей казалось, что вокруг это видят и шепчутся за ее спиной, и даже зная, что это не так, Генриетта не могла отринуть навязчивые мысли.

— Королева Тиффания задерживается в своей поездке на юг, поэтому занятия по экономике пока откладываются, — сказала Марианна, садясь на низкий и широкий диван рядом с дочерью. — На них напали корабли Галлии, но охрана королевы справилась.

Генриетта незаметно перевела дух, выпрямилась.

— Тиффания цела?

— Да, — кивнула Марианна. — И это будет темой нашего сегодняшнего урока.

— Королева Тиффания? — пролепетала Генриетта, которая от мысли «сегодня мы будем изучать Тиффанию» представила себе совсем не то.

Конечно, во всем были виноваты ее предыдущие мысли, но все же это было недопустимо опасное направление мыслей. Особенно перед лицом сидящей рядом и внимательно разглядывающей ее матери. Марианна обратила внимание на покрасневшую Генриетту, на нервное поигрывание пояском, изменение голоса, но не стала заострять на этом внимание. Пока.

— Королева и то положение, в котором мы находимся, — кивнула Марианна. — С политической точки зрения, Генриетта, что вы думаете обо всем этом?

— Ну, я не знаю, — Генриетта никак не могла выйти из круговерти мыслей и продолжала лепетать. — Теперь Галлия и Альбион в состоянии войны?

Марианна вздохнула, придвинулась ближе к дочери и крепко ее обняла.

— Вы чем-то взволнованы, дочь моя, — сказала Марианна.

— Да, мама, — раздался шепот.

— Хотите поделиться?

— Нет, — через силу выдавила из себя Генриетта. — Это… слишком личное!

— В политике не бывает слишком личного, — сказала Марианна, отодвигаясь. — Нет, нет, я не требую ответа, просто продолжим урок. Так вот, в политике не бывает слишком личного, Генриетта, и если какая-то вещь, мысль, человек, способны вас расстроить, сбить с толку, нарушить ясность мышления, то враги могут этим воспользоваться. С какими целями?

Генриетта облизала губы и попробовала собраться с мыслями, осознавая, что если не сделает этого, то точно провалится, прямо здесь и сейчас. Так, расстройство мышления, ну прямо как сейчас, ага, что могут сделать враги?

— Шантаж?

— Не совсем, шантажировать можно чем-то постыдным, чем-то, что вы будете опасаться раскрыть, — ответила Марианна, наблюдая за реакцией дочери. — Потеря лица, постыдные и неподобающие поступки, какие-то письма, которые вы хотели бы сохранить в тайне.

Мерный и теплый голос матери, обычно успокаивавший Генриетту, в этот раз действовал совсем иначе.

— Здесь же речь идет о нарушении связности мыслей, — продолжала Марианна.

— Враги могут воспользоваться этим, чтобы очернить меня?

— Один из вариантов, прилюдная потеря лица, да. Еще?

— Могу что-то пропустить в разговоре?

— И в договоре, с соседним королевством, да, верно. Поэтому у королей и королев должно быть всегда непроницаемое выражение лица, умение скрывать эмоции и чувства, умение прятать свои тайны так далеко и глубоко, чтобы никто их не нашел и не догадался. Короли и королевы всегда на виду, на них смотрят сотни глаз, взвешивают их поступки и слова, понимаете, Генриетта?

— Да, матушка, — Генриетта спрятала красное лицо в руках, — я — плохая королева!

— Ну-ну, — улыбнулась Марианна, — не будьте так самокритичны. Вы неплохо владеете собой, но пока еще недостаточно. Недостаточно для большой политики, имею в виду.

— Понимаю, — прошептала Генриетта. — Мне очень стыдно! Я начну заниматься усерднее!

— Это хорошо, — улыбнулась Марианна, — но думаю, подождем королеву Тиффанию, для общего урока.

— А сейчас разве не урок? — подняла голову Генриетта.

— Сейчас тоже урок, но частный, от матери к дочери, где можно не бояться потерять лицо. Конечно, Тиффания твоя двоюродная сестра и вы стали подругами, но все же не забывайте, Генриетта, что она королева Альбиона, а вы — королева Тристейна. Сейчас интересы ваших королевств не пересекаются, но кто знает, что будет в будущем?

Марианна покачала головой, поджимая губы.

— Что такого может случиться, матушка? — удивилась Генриетта.

— Что такого? Например, Альбиону будет выгодно поставлять руду с гор на западе острова, в Германию, например. Переправлять транспортами по воздуху в Тристейн и дальше на повозках, чтобы зря не растрачивать ресурсы камней ветра в транспортах. Выгодно это Альбиону будет только в том случае, если Тристейн не будет взимать пошлину за провоз руды по своей территории. Но Тристейну это невыгодно. Если казна Тристейна будет пустовать, то вы не сможете выплачивать жалованье, совершать покупки и так далее.

— Пусть тогда Альбион возит руду по воздуху!

— Тогда Альбиону придется поднять цену, а по повышенной цене Германия не будет покупать руду. Возить морем слишком накладно, большие потери кораблей в водах либо высокие расходы на охрану.

— Ммм, — Генриетта прикусила губу. — Тогда пусть Альбион не возит руду?

— Тогда Альбион теряет рабочие места, деньги, доходы падают, появляются безработные, ведь шахты придется закрыть, а Германия остается без руды, — спокойно пояснила Марианна. — Видите, Генриетта, мы говорили о политике, но все равно так или иначе затронули экономику, потому что они тесно переплетены. Так вот, теперь политика. Королева Тиффания пишет письмо вам, Генриетта, и просить убрать пошлины, в знак дружбы и прошлого. Вы же, как добрая подруга и благодарная ей за спасение и предоставление крова королева, убираете пошлину, и в результате Тристейн остается без денег, несет убытки. Это действия Генриетты — подруги.

— Генриетта — политик отказала бы в просьбе, да? — прошептала королева Альбиона.

— Именно так. Вы — королева, вам надо думать о своем народе, а королева Тиффания думает о своем. Вот так дружба входит в противоречие с политикой и интересами государства.

— Н-но, — Генриетта лихорадочно пыталась придумать выход, — но раз мы хорошие подруги, то что-нибудь придумаем вместе! Тиффания мягкая и добрая!

— Конечно, поэтому она всех устроила как королева, — улыбнулась Марианна. — Но вот муж ее, Аргус Филч, о, этот своего не упустит!

Генриетта опять ощутила смешение в мыслях, и разозлилась сама на себя. Вот надо было ей называть Тиффанию мягкой?

— Сейчас Филч спас нас, приютил, — продолжала Марианна, наблюдая за реакциями дочери. — Но кто знает, чего он попросит в будущем? К тому дню, Генриетта, вы должны научиться разделять личное и королевское.

— Но как же, дружба, любовь, искренние чувства, неужели все это зря? — прошептала Генриетта.

— Не зря, но надо уметь отодвигать в сторону свои чувства, когда это необходимо. Без этого вы не станете настоящей королевой, дочь моя!

— Да я и так не королева! — горько рассмеялась Генриетта.

— Трон Тристейна вернется к вам.

Генриетта посмотрела на маму, собираясь сказать, что ее не так поняли, и… промолчала. Лишь кивнула в ответ и, раскланявшись, вышла из комнаты. Конечно, она и раньше знала все это, но одно дело знать, а другое услышать неприкрытую, жестокую правду. Тем более от матери.

Ноги Генриетты машинально понесли ее туда, где находилась Агнес.

Глава 10 в которой Агнес и Сиеста болтают, а Борисов думает, что делать с Галлией и решает посетить салон отдыха

Агнес, шевалье Милан, капитан королевских мушкетеров Тристейна, встала в исходную стойку (ноги на ширине плеч, меч острием вниз, плечи расслаблены, взгляд на врагов и мимо них) и скомандовала.

— Начали!

Три противника, два мага и Сиеста, которую Агнес не просто так поставила им в помощь. Не бог весть, какой хитрый план, но сама боевая тренировка служила отличной маскировкой, скрывающей второе дно.

— Пылающий кулак! — ударил маг-линия справа, комбинируя Огонь и Землю.

— Ослепляющая вспышка! — добавил маг-точка слева, применяя заклинание Огня.

Несмотря на громкое название, там была не столько вспышка, сколько выдох какого-то количества Огня, чтобы противник оказался ослеплен на пару секунд. Агнес в любом случае не собиралась ждать на месте, и едва маги начали поднимать палочки, тут же рванула вперед, прямо на меч Сиесты. Сместилась немного в сторону, проходя мимо меча и самой Сиесты, которая в результате «завалилась» вперед, не удержав равновесия, но выпрямиться уже не успела. Агнес на ходу крутанула Сиесту, разворачивая к магу — линии, и толкнула, придавая дополнительную скорость падению.

Графиня Эссексская взмахнула руками, пытаясь удержаться, и в результате мечом выбила палочку из рук мага-линии, едва не отрезав пальцы. Маг отскочил в сторону и ринулся подбирать палочку, Сиеста растянулась на полу, больно ударившись локтем, но меч так и не выпустила. Сама Агнес, используя Сиесту для разворота, пинком в живот отбросила мага-точку, рванула вперед, подрезая руку, держащую палочку.

Сиеста перекатилась, вскакивая, ринулась в новую атаку, поднимая меч и нащупывая пистолет. Маг-линия подобрал палочку и взмахивал ей, готовя новое заклинание. Агнес, угрожая мечом, развернула мага-точку, и тут же сделала выпад, заставляя отпрыгнуть. Сиеста едва успела убрать меч, но в результате маг-точка, отпрыгивая, снес саму Сиесту. Агнес побежала вперед, зигзагом, увернулась от двух камней, перепрыгнула выскочившие из пола копья земли, и с размаху перерубила недооформившегося голема. Маг-линия взмахнул палочкой, отбивая выпад Агнес и замер, уставившись в дуло пистолета, смотрящее прямо в лицо.

— Закончили, — выдохнула Агнес.

Она кинула палочку магу-точке, тот подхватил, поклонился.

— Плохо, — сказала Агнес. — Очень плохо.

— Шевалье, мы же друг друга минуту назад только увидели! — прогудел маг-линия, пряча палочку.

Агнес посмотрела по сторонам. Те, кто тренировался в огромном зале: маги, солдаты охраны, новый набор королевских мушкетёров Тристейна, смотрели в их сторону и прислушивались. Агнес, конечно, не была магом, но все уже успели убедиться, что она им не уступает. То, что в этой тренировке она не использовала Дерфлингер, лишь придавало убедительности победе и словам.

— Когда враги навалятся на вас, стараясь добраться до королевы, вы так и скажете им: «ой, погодите, я не могу так охранять, я сработался с другим человеком, но вы его уже убили! Давайте начнем все сначала!»

Она посмотрела на магов и продолжила жестким тоном.

— Но скорее всего вы даже сказать ничего не успеете, потому что будете уже разрублены, застрелены или сожжены. Вы — последняя линия обороны между королевой и врагами, и вы должны доверять друг другу! Уметь сражаться бок о бок, а не кидаться слепо в атаку, спеша убить врага! Пока вы убиваете одного, еще трое пробегут за вашей спиной, убьют вашего напарника, которого вы оставили без защиты и доберутся до королевы! Врагов не будут интересовать ваши оправдания, что вы чего-то там не успели или не подготовились! Так что встали на исходную позицию, продолжаем тренировку! Каждый должен уметь владеть мечом, кинжалом, пистолетом, ружьем, палочкой, да хотя бы кидать камни без магии!

После чего Агнес махнула рукой.

— Скарлетт, ты за старшую, тренировка в стандартном порядке!

Помощница Агнес и командир десятка кивнула, тут же повернулась и закричала новобранцам.

— Тааак! На исходную!

Конечно, маги Альбиона и охрана дворца Тиффании формально не подчинялись Агнес и мушкетерам Тристейна, но после нескольких совместных тренировок, под руководством Матильды и Жан-Поля, когда силы смешивались, никто уже не делал особой разницы. Борисов тоже внес лепту, заглянув на одну из тренировок и высказавшись в том духе, что мол, кто умеет — пусть учит, остальным слушать, ибо результат важнее всего.

— Молодец, напарник! — пролязгал Дерфлингер, наблюдавший за схваткой со стороны.

— Я всех подвела, да? — вздохнула Сиеста, приближаясь к Агнес.

— Есть немного, но ничего. Идем, я специально попросила Скарлетт продолжить тренировку, чтобы можно было разобрать твои ошибки! Смоем грязь и пот, попьем чаю, насладимся приятной усталостью после тренировки!

— Но я только пришла, — возразила Сиеста.

— Зато я здесь уже третий час, — усмехнулась Агнес. — Идем, идем, поболтаем.

Дерфлингер, который она забросила на плечо, лязгнул.

— Нет-нет, тебя, мой дорогой меч, я оставлю снаружи, в сухом и теплом месте. Я же не хочу, чтобы ты заржавел!

— Смазывать надо чаще! — лязгнул Дерфлингер. — Нежные ручки воительницы и втирание масла — это то, что нужно, чтобы сражаться в полную силу!

— Ха-ха-ха! — отозвалась Агнес и подмигнула Сиесте. — Единственный раз, когда я брала его с собой в купальню, он лязгал так, что у королевы Генриетты разболелась голова!

— Но я исправился с тех пор! — закричал Дерфлингер.

Агнес и Сиеста скрылись за дверью, и меч разочарованно пролязгал.

— Лучшие моменты жизни проходят мимо! Эх!

Сиесте было неловко под оценивающим взглядом Агнес, и в то же время она не могла удержаться от ответной оценки. Мускулистая, подтянутая Агнес ничуть не напоминала мягкую, «сдобную» Тиффанию, не говоря уже о разнице в размерах груди, и Сиесте стало неловко за свои мысли. Знай она, что Агнес сравнивает ее и Генриетту в том же ключе, возможно любимой жене Борисова стало бы легче.

— Я и так знала, что моя подготовка ниже среднего, — пробулькала Сиеста, погружаясь в ароматную теплую воду бассейна. — Необязательно было демонстрировать это на глазах у всех!

— Зачем тогда соглашалась? — поинтересовалась Агнес.

— Не знаю. Наверное, потому что моя подготовка ниже среднего, и я понимаю, что нужны тренировки? — пожала плечами Сиеста. — А не занимаюсь ими, потому что и так дел хватает, особенно в отсутствие Тиффании и Аргуса?

— Вот, о нем я и хотела поговорить! — оживилась Агнес, придвигаясь ближе в воде.

— Что? — растерянно спросила Сиеста, отодвигаясь. — Конечно, шевалье, я понимаю, вы — мечник, он — мечник, он вам нравится, но все же вы…

— Что? Стоп, нет, нет, все не так! — закричала Агнес. — Графиня, вы меня неправильно поняли!

— Ааа, — облегченно выдохнула Сиеста. — То есть приглашение на тренировочный поединок было, чтобы поговорить об Аргусе?

— Ну, вроде того, — смутилась Агнес, внезапно сообразившая, что можно было просто подойти и поговорить.

— Так что с ним?

— Ну, не совсем с ним, скорее с королевой Генриеттой, точнее с ее матерью, тоже королевой, только бывшей, в общем, с Марианной и Генриеттой! В общем, она, Марианна, думает, что ее дочь любит Аргуса Филча!

Агнес перевела дух, с удивлением ощущая, что некоторые разговоры, оказывается, тяжелее многочасовых тренировок.

— Но она неправа, и королева Генриетта любит другого, но не знает, как сказать? — улыбнулась Сиеста, склоняя голову набок.

— Ну да! То есть, нет! Эмм, все сложно! — выпалила Агнес, и нырнула под воду.

— Хорошо, — задумчиво ответила Сиеста, — а я здесь при чем?

Агнес облизала губы.

— Королева Марианна в целом одобряет выбор дочери и понимает его подоплеку, раз уж Аргус Филч спасал нас из горящей столицы Тристейна. Конечно, вслух она этого не говорила, но в целом все понятно. Королева Генриетта, в свою очередь, не хочет разубеждать свою матушку, и желает использовать ее заблуждения для прикрытия того, что происходит на самом деле.

Сиеста прикусила губу, обдумывая ситуацию. Конечно, она не стала спрашивать, что там «на самом деле», невежливо, да и проследить можно, при желании. В конце концов — она главная во дворце, хоть и не королева.

— Я напишу Аргусу, — улыбнулась Сиеста, обдумав. — Думаю, он скоро уже вернется.

— Приходите вместе на тренировку, — улыбнулась в ответ Агнес.

— Ах ты ж ёбаный ты нахуй! Пиздец! Криворукие тевтоны! Да блядь, как можно было слить победу в унитаз? Суки! Пиздец! Так обосраться на ровном месте!

— Аргус, дорогой, тебя слышно по всему кораблю, — заглянула в каюту Матильда.

— Ничего, переживут! — рявкнул Борисов. — На, полюбуйся!

— Это та срочная штука, которую тебе привезли десять минут назад на грифоне?

— Да, да, — тяжело дыша, ответил Борисов. — Срочное донесение на полстраницы.

Матильда развернула лист бумаги, вчиталась и ойкнула.

— Именно! — кулак Борисова врезался в переборку. — У Германии было превосходство во всем, в кораблях, людях, магах, пушках, зверях, в позиции, во времени подготовки, ебать налево! Так бездарно просрать битву, а если бы не нашелся какой-то храбрый до безумия полковник, то всю армию Германии бы там закопали! Устроили, блядь, Сталинград и Курскую дугу, когда я столько надежд на них возлагал!

— Что устроили, прости?

— А, не обращай внимания, — махнул рукой Борисов, успокаиваясь. — Вырвалось не по теме. И теперь войска Галлии стремительным маршем идут к столице Тристейна и осадят ее со дня на день! Ну не пиздец ли? Галлия и тут подосрала, мощной струей на вентилятор!

В этот раз Матильда не стала переспрашивать.

— Теперь надо думать, что делать с этой ебаной Галлией! — воскликнул Борисов. — Ах, как не вовремя! Бляди, еще полгода, ну что им стоило отложить крупную войну до весны, а?

— Нужна моя помощь?

— Возможно. Не знаю. Блядь! Даже поражение Германии было бы еще ничего, но сука полный разгром! Почти полный, ну да хер с ним, одна хуйня!

Он остановился, выдохнул, сел, вскочил, достал сигару и долго не мог прикурить. Матильда терпеливо ждала.

— С Галлией надо что-то делать, — выдохнул Борисов густую струю дыма, закашлялся. — Черт, все время забываю! Так, надо что-то делать с Галлией.

Борисов взял лист бумаги и начал писать, тут же перечеркивая написанное и ругаясь.

— Сейчас составим указ, поедешь туда, в Тристейн. Тиффания подпишет указ, будут у тебя все полномочия.

— Герцоги Вальер там главные, — напомнила Матильда.

— Будешь работать с магами второго флота, — ответил Борисов. — Поговоришь с Карин Ветер, пусть подскажет, раз она такая опытная магичка. Задача — обосрать тылы Галлии, прервать поток еды и награбленного, в обе стороны. Партизанская тактика, нападения на обозы, пусть армия Галлии за вами гоняется, флот поможет с перебросками. Дадим Германии передышку, и Галлию укусим за жопу. Пусть герцоги включаются, их дочерей из Германии вытащим, по Галлии пусть работают сами.

— Вытащим? — прищурилась Матильда. — Аргус, с чего такая обеспокоенность, ах да…

— Но-но, — помрачнел Борисов, — все сложнее, чем тебе кажется.

— Так рассказал бы, чем ты принципиально отличаешься от других фамильяров, может я бы и не поднимала эту тему, — скрестила руки на груди графиня Южной Готы.

— Может и расскажу, — проворчал Борисов, — когда вернешься. Не имею никакого желания рассказывать дважды эту историю, да и успеем к тому времени переехать в новый замок.

— Какой еще новый замок? Почему я не в курсе?

— Потому что я думал, что это подождет еще, — ответил Борисов, — но после нападения флота Галлии ясно, что ждать больше нельзя. Хороший замок за пределами Лондиниума, с толстыми стенами, магами, никаких посторонних, в общем, пришла пора озаботиться безопасностью. Там и рассказать можно будет, не опасаясь подслушивания.

— В королевском дворце, — начала было Матильда, но Борисов яростно рыкнул.

— Даже прозвучавшего здесь — слишком много! Слишком!

Матильда кивнула, сделала жест рукой.

— Как скажешь, Аргус, как скажешь. Миссия моя, надеюсь, будет недолгой.

— Все будет зависеть от поворотливости германцев, — ответил Борисов. — Нужно, чтобы они подтянули силы, так, второй флот еще устроит диверсий в небе, вы на земле, и надо будет написать в Ромалию, Папе. Поговорить с Генриеттой, пусть выступит с речью на земле Тристейна, Германия и без того зла на Галлию, попробуем надавить со всех сторон.

— Может предложить Германии союз? Негласный, против Галлии? Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас, побьем Галлию, потом сразимся?

— Для этого надо, чтобы они хотели вступать в переговоры с Тристейном, то есть с Генриеттой. Ты помнишь, с чего все началось? Вот-вот! Я поговорю, конечно, с ней, как прилетим, обозначу проблему, но вряд ли тут что выйдет. Ничего, это был лишь один удар, и то не по нам, прямой удар по нам мы отразили и захватили корабли врага.

— Ага, а маги охраны погибли, — помрачнела Матильда. — Кстати, кто вас охранять будет?

— Разберемся, — отмахнулся Борисов. — Главное — сама возвращайся, а то нехорошо будет. Так, тащи бумагу к Тиффании, пусть перепишут набело, печать шлепнут, и отправляйся. Бери, кого хочешь, с кораблей, доберемся до Лондиниума, я еще туда войск и магов подкину, задача важная.

Матильда кивнула и вышла из каюты. Борисов потер шею и проворчал.

— Устал, блядь, нервы ни к черту. Надо сходить в этот хваленый салон отдыха, заодно посмотрю, чего там Джессика добилась за это время.

Глава 11 в которой королевы развлекаются, а отец Кирхе получает повышение

— И теперь мы с Матильдой снова подруги! — сказала Тиффания мечтательным голосом. — Конечно, это нападение галлийцев немного испортило поездку, но в остальном все прошло прекрасно.

Она сидела в бассейне, откинув голову на бортик и наслаждаясь теплом и покоем. Сидевшая на бортике рядом Сиеста сплетала ей волосы в косички и немного косилась на выпирающие из воды королевские достоинства. Она никак не могла решить, в чем тут дело: в эльфийской магии или просто Тиффания незаметно изгибает тело, чтобы из воды торчали два аппетитных холмика?

— Это хорошо, — ответила Сиеста.

— Теперь тебе и Матильде тоже надо подружиться! — с энтузиазмом заявила Тиффания.

— Я и мисс Лонгвиль находимся… находились, — поправилась Сиеста, и продолжила, с затаенной грустью в голове, — на слишком разных ступенях социальной лестницы, чтобы быть друзьями.

— Мисс Лонгвиль?

— Так ее звали в Академии Тристейна, — вздохнула Сиеста. — Она была секретарем директора Академии, мага Османа, а я обычной служанкой, обслуживающей магов-дворян, обучающихся в Академии. Она была дворянкой, пусть и в прошлом, а я нет, вот и все. Слишком мало для дружбы.

— Ты мне не рассказывала эту часть, — задумалась Тиффания, — да и Матильда не слишком много вещала о тех временах, даже жаль, что она сейчас не с нами. У меня еще осталось две порции особого зелья, можно было бы неплохо поразвлечься, раз уж у Аргуса нет времени к нам присоединиться.

Они обменялись понимающими взглядами. С самого завершения поездки на юг, уже вторую неделю, Аргус Филч занимался «галлийским вопросом», как он его называл. Единственное время, которое он провел рядом с женами, было время, когда он организовывал переезд в этот замок, к юго-западу от Лондиниума. Конечно, замок был хорош, обустроен, можно было себя вести чуточку свободнее, чем во дворце, и Аргус заверил, что как только «все организует», так сразу присоединится, но с того момента прошла уже неделя.

— Так вы ж Матильдой и Аргус? — спросила Сиеста.

— Ну, женщины ее не привлекают, как выяснилось, — смущенно ответила Тиффания, и тут же хитро улыбнулась. — Но если применить кое-что, отлично тебе знакомое, то все работает. Но Матильда против!

— Ааа, — облегченно выдохнула Сиеста.

Не то, чтобы ей не нравилась Матильда, но как-то не сложилось. И если с Тиффанией она готова была делить Аргуса, то с Матильдой скорее терпела, осознавая необходимость. Поэтому мысль о том, что она и Тиффания, и Матильда, как-то не возбуждала Сиесту, несмотря на пышность форм остальных участниц. Правда зелье… афродизиак, да, подумала Сиеста, это конечно решит проблему с сексом, но с дружбой? Все-таки Матильда и Тиффания ранее были подругами, и тут Сиеста поняла, что если продолжит думать об этой проблеме, то окончательно расстроится, и решила сменить тему, но Тиффания ее опередила.

— Постой, постой, так вы познакомились в академии Тристейна, — сказала Тиффания, — значит, ты знала Луизу ла Вальер?

— Да, если так можно назвать стирку ее вещей и уборку в комнате, — прыснула Сиеста. — Мисс Вальер считала себя выше простолюдинов и практически не обращала на нас внимания.

— Видишь ли, в чем дело, — начала объяснять Тиффания, — когда Матильде пришлось отправиться в Тристейн, она сказала, что Аргус чересчур много внимания уделяет вопросу семьи Вальер, и там какая-то тайна. Аргус вроде бы обещал раскрыть эту тайну, когда Матильда вернется, но я вот подумала, что вдруг ты что-то знаешь?

— Ну, Луиза призвала его, это мы и так знали, — задумалась Сиеста. — И как-то он сказал, что хотел просто сбежать из Академии. Сбежал в тот же вечер после призыва, надо сказать, ах, какой дивный тогда был вечер! Может, ему просто не понравилось стирать трусики мисс Вальер?

— Она послала его стирать свои трусы?! — Тиффания засмеялась, и Сиеста присоединилась, думая о том, что если бы не послала, то кто знает, как сложились бы события? — И что дальше?

— Всё, собственно, — ответила Сиеста. — Он никогда на эту тему не распространялся, даже когда мы еще находились в Тристейне.

— Аргус, которого мы знаем, не стал бы просто так сбегать, — Тиффания задумчиво укусила палец. — Тут и вправду какая-то тайна, может Луиза может что-то с ним сделать, через связь хозяин — фамильяр? Это плохо, плохо, тут надо разобраться. Генриетта говорила, что Луиза ее хорошая подруга, может здесь поискать ответы?

— Кстати! — оживилась Сиеста. — Помнишь, я рассказывала, что Агнес, которая охраняет королеву Генриетту, приходила с просьбой о помощи.

— Конечно, я и с Генриеттой потом говорила, после урока у королевы Марианны, и что?

— Наша нежная и застенчивая Генриетта, — Сиеста не удержала развязной улыбки, — спит с Агнес, и уже давно! Конечно, они все скрывают, но в этом замке наблюдать легче, да и пара секретных ходов присутствует, так что теперь мне все известно.

Она спустилась в бассейн и начала намыливать Тиффанию, шепча в ухо.

— Королева Генриетта очень страстная, она так стонала, особенно когда Агнес облизывала ее здесь, — рука Сиесты нырнула в воду, — и здесь, и работала руками вот так и вот так, а руки у Агнес что надо, могу тебя заверить, не чета моим. Конечно, до Аргуса ей далеко, но почему бы нам не развлечься, а? Ты спрашивала, знаю ли я Луизу, так я ее знаю, не с интимной стороны, конечно, хотя без трусов ее видела неоднократно.

Тиффания обернулась и удивленно посмотрела на Сиесту, та ответила глубоким поцелуем.

— Как я сказала, она считала себя выше простолюдинов, считая нас за животных, — продолжила Сиеста, оторвавшись от губ Тиффании, и не прекращая ласкать королеву руками. — Она считала себя истинной дворянкой, долг которой служить королеве. Понимаешь, к чему я веду?

— Не совсем, но не останавливайся!

— Луиза считает своим долгом служить королеве Генриетте! Луиза имеет какое-то влияние на Аргуса! Значит, нам нужно, чтобы Генриетта приказала Луизе не влиять на Аргуса! — Сиеста восклицала, так как Тиффания тоже пустила в ход руки. — Королева Генриетта у нас в замке! Она просила прикрыть ее связь! Мы знаем, что это Агнес! Но она! Не знает! Что мы знаем!!

— Так, надо немного поменяться.

Тиффания вытолкнула Сиесту из бассейна, уложила задницей на бортик, оставив остальное туловище на полу, закинула ноги себе на плечи и скомандовала.

— Продолжай! — после чего сама склонилась над лоном Сиесты, работая языком.

— Нужно повлиять на королеву Генриеттууууу, — взвизгнула Сиеста, — пока еще не найдена Луиииииизаааа!

— Мне нравится, как ты поешь, — хмыкнула Тиффания, отрываясь на секунду и тут же возвращаясь к облизыванию.

— Нужно ее пригласить на вечеринкууууу! Королевский междууууусобойчик! И там, то есть здесь, как следует обработать Генриеттууууу!

— Молодец, дай я тебя поцелую! — сообщила Тиффания и поцеловала взасос, от чего Сиеста несколько секунд вместо рассказа издавала ухающие звуки и молотила руками по полу.

Королева встала из бассейна и облизнулась, провела руками по грудям и животу.

— Вас, графиня, надо представить к ордену! — сообщила она, ухмыляясь. — Когда Аргус вернется, у нас будет уже все готово, и я думаю, что это заслуживает отдельной награды.

Она склонилась над Сиестой, фактически легла на нее и прошептала в ухо, почти задыхаясь.

— Скажите, графиня, вас когда-нибудь удовлетворяли одновременно две королевы?

Королева Генриетта была очень смущена. Она и раньше посещала королевские купальни с придворными дамами, но все это было в Тристейне, до бегства. До Агнес. И при этом просто невозможно было отказаться от приглашения королевы Тиффании провести вечер вместе, как родственницы и подруги, без титулов, без неотложных дел, без всех этих королевских формальностей. Матушка тоже одобрила приглашение, и еще Генриетта подумала, что укрепление дружбы поможет в будущем, если вдруг между Альбионом и Тристейном возникнут разногласия.

Она думала, что это будет просто дружеская болтовня и чаепитие, и, собственно, так оно и получилось, за одним лишь маленьким исключением. В комнате в подземелье замка, были кресла и диван, занимающий угол, и круглый столик с чайником и чашками. Но также там был небольшой бассейн, с приятно пахнущей, подогретой водой, и огромное зеркало во всю стену, и сидящие на диване Тиффания и Сиеста, завернутые в одни лишь полотенца. Предложив «освежиться перед разговором», Тиффания потащила Генриетту в бассейн. О, конечно, ей выдали полотенце, но сама Тиффания и Сиеста залезли в бассейн голыми, разложив свои полотенца на бортике.

— Стесняться тут некого, — хихикнула Тиффания, скидывая полотенце.

И теперь голая Генриетта сидела в бассейне, погрузившись так, чтобы снаружи осталась одна лишь голова, и, постаравшись создать как можно больше пены вокруг. Она бы погрузилась с головой, но Тиффания затеяла разговор, и было бы невежливо отмалчиваться. Едва Генриетта решила, что сумеет справиться с ситуацией, как Тиффания уселась на бортик, болтая раздвинутыми ногами в воде, и сидя прямо напротив королевы Тристейна.

Огромные, вытянутые груди Тиффании (у Агнес меньше и тверже!), с торчащими розовыми сосками (а у Агнес плоские!), и мягкий, съедобный живот (у Агнес стальные мышцы там!) живо напомнили Генриетте о сцене в кабинете Борисова, и она попробовала прогнать воспоминание, но было поздно. Генриетта ощутила, как кровь приливает к щекам, и то, что рядом с Тиффанией (но в воде) сидела Сиеста, которая тоже участвовала в той сцене, лишь добавляло жара. Тиффания весело рассказывала о своей жизни в лесу, а Генриетта почти не слушала, завороженно наблюдая за взмахами ее ног, и раз за разом прокручивая в голове ту сцену в кабинете. Точнее говоря, сцена сама крутилась, не желая уходить и добавляя жара в щеках и слабости в ногах. Взгляд на Сиесту, и сцена изменилась, теперь Генриетта была там, в том кабинете, нависая над Сиестой, которая работала языком. Благодаря Агнес королева Тристейна теперь отлично знала ощущения, которые испытывает находящийся сверху, и внезапно ощутила, что задыхается.

— Что с тобой, Генриетта? — донесся издалека голос Тиффании.

— Кажется, у нее кружится голова, Ваше Величество, — тоже издалека.

— Ты перепутала дозу?

— Да вообще еще не добавляла!

— Хмм, может вода слишком горячая?

— Да я же в ней сижу!

— Да, верно, и я сидела, хмм, хмм, хмм, — захмыкала Тиффания. — Тогда что?

— Королева Генриетта не выдержала вашего… обнаженного великолепия, Ваше Величество!

— Предлагаешь рискнуть и начать… помогать?

Генриетта ощутила, что ей становится лучше, голоса скачком стали нормальными, и зрение вернулось, теперь рядом с ней стояли две обнаженные женщины, склонившись и внимательно разглядывая. Также Генриетта поняла, что одних только картинок и фантазий недостаточно, и она хочет еще, хочет действия, как с Агнес. Хочет настолько, что даже виноватая мысль об измене ничуть не мешает. «Я отвечу на ее чувства и тем заглажу свою вину», подумала Генриетта, прикусив губу и видя, как руки ее, практически независимо от головы, поднимаются и поглаживают бедра стоящих рядом, обоих. Сразу и одновременно.

— Да, — ухмыльнулась Сиеста. — Думаю, массаж груди и немного лечебной слюны внутрь помогут.

— Генриетта, — предельно серьезно сказала Тиффания. — Тебе стало нехорошо, но мы поможем тебе!

— Да, — отсутствующе ответила королева Тристейна. — Мне плохо… внутри!

Тиффания и Сиеста подхватили ее под руки и вытащили из бассейна, ощущая, что и сами уже изрядно возбудились, без всякого зелья. Конечно, грудь Генриетты уступала в размерах, но все же была никак не нулевым размером Луизы. Изящная, стройная фигурка королевы Тристейна, точеные ноги, бедра, упругая задница, красивое лицо, тут было что потрогать и на что посмотреть. Уложив Генриетту на диван, жены Борисова начали оказывать «первую помощь». Сиеста занялась вопросом втирания лечебной слюны внутрь, попутно оглаживая ноги и сжимая ягодицы Генриетты, благо диван был мягким и позволял подсунуть руки. Тиффания, усевшись в изголовье, занялась массажем, немного наклонившись вперед. Генриетта, как загипнотизированная, вытянула руки и сжала в ответ груди королевы Альбиона.

Внезапно «потерпевшую» пронзило мыслью. Она на диване! Сцена в кабинете опять замелькала перед глазами, и Генриетта окончательно потеряла голову.

— Иди сюда, — прорычала она, выкидывая руки назад, и пытаясь подтащить Тиффанию ближе, царапая ноги и бедра.

Та придвинулась, и Генриетта впилась в нависающую над ней розовую плоть, испытывая наслаждение от облизывания и покусывания, от подрагиваний тела Тиффании, передающихся языку. Генриетта ощущала, что нос ее упирается в задний проход Тиффании, ощущала, как ее соски мнут и пощипывают, массируют груди, ощущала язык Сиесты между ног и ее руки на ягодицах, и ощущала, что задыхается от почти полной невозможности дышать, и от всего этого наслаждение только растет, захлестывая с головой, изгоняя оттуда мысли, чувство вины, все, кроме наслаждения.

Тиффания начала двигать бедрами, натираясь о лицо Генриетты, и подмигнула поднявшей голову Сиесте.

— За проявленные доблесть и отвагу, за умелые и решительные действия на поле боя, личное мужество и проявленный талант полководца, — разносился по огромному залу королевского дворца Тристейна хорошо поставленный голос, оглашающий приказ императора Германии.

Карл фон Цербст сжимал кулаки, заново переживая тот разгром, вспоминая, как он потерял голову и носился по полю боя, одержимый одной только мыслью: убить всех галлийцев! Сжечь и разорвать! Он просто не заслуживал ни чина генерала, ни одного из высших орденов Империи, ни всех этих почестей, но его никто не слушал. Карл фон Цербст стал героем, спасшим войска Германии от полного разгрома, и теперь Император лично прибыл в Тристейн для награды.

— Преклоните колено, полковник фон Цербст! — раздался голос Императора, и отец Кирхе бездумно повиновался.

— Встаньте, шевалье Тривиан, генерал фон Цербст! Встаньте и просите у Императора чего пожелаете!

Карл фон Цербст выпрямился и посмотрел в глаза Императора, задавив стороннюю мысль, что Фридрих Второй, в сущности, немногим старше Кирхе.

— Об одном прошу, Император, дайте мне возможность уничтожить Галлию! — громко сказал Карл.

— Слова истинного германца! — воскликнул Император. — Да будет так! Генерал Цербст, теперь вы главнокомандующий войсками Германии в Тристейне!

Новоиспеченный генерал склонился в глубоком поклоне, пряча кровожадную ухмылку.

Глава 12 в которой война в Тристейне разгорается с новой силой, Чезаре собирает сведения, а Монморанси дуется

Осада столицы Тристейна продолжалась уже неделю. После разгрома армии Германии неподалеку от деревеньки Тривиан, армия Галлии перешла в наступление и одним марш-броском достигла стен столицы Тристейна. С наскока взять город не получилось, и армия Галлии начала осаду, ломая стены, сжигая дома и убивая горожан, из числа тех, кто еще не успел сбежать. Стянутые в город войска Германии защищались, и довольно успешно, но, защищая столицу, они оставили без прикрытия окрестные земли.

Накопленные на границе и юге Тристейна резервы армии Галлии, стремясь использовать полученное преимущество, начали наступление на восток и запад Тристейна. Было немного рискованно распылять силы на три направления, но дело того стоило, по мнению генералов короля Джозефа. Немногочисленные оставшиеся войска Тристейна, уменьшение количества войск Германии, из-за стягивания в столицу, все это требовало срочных ударов. Промедлить означало дать врагам время усилиться, окопаться, подтянуть подкрепления, выручить осажденный город, поэтому армии Галлии устремились вперед.

— Сегодня мы проучим этих наглецов, — проворчал генерал Цербст.

Войска Галлии, осаждавшие столицу, переходили в атаку, третью за сегодняшний день. Начало атаки было всегда одинаковым: воздушный флот Галлии поднимался и начинал обстрел стены, издалека и свысока, стремясь выманить флот Германии за стены. По приказу Карла корабли Германии за пределы стен не вылетали, только поднимались в воздух и зависали. Атакующая сторона в данном случае оказывалась в невыгодном положении, так как обороняющиеся получали поддержку с земли, и поэтому оба флота просто висели на месте, обстреливая наземные войска.

Маги на летающих магических существах тоже прикрывали своих, и, как и корабли, в ближний бой, не вступали, следуя приказам. Затем войска Галлии устремлялась в атаку, маги рушили стены столицы, давая проход пехоте и коннице, жгли огнем, били воздухом и водой, и то же самое делали маги Германии, стреляя в ответ, тут же вздымая новые стены, выставляя щиты. Все это сопровождалось ожесточенной перестрелкой наземных пушек, вдобавок к обстрелам с воздушных кораблей, выстрелами, криками, маневрированием, но взять верх ни одна из сторон не могла.

При этом войска Галлии, как уже упоминалось, все равно оказывались в выигрыше: войска Германии сидели в городе, оголив запад и север страны, а стена, окружающая столицу Тристейна, усиленная магией, медленно, но верно разрушалась. Конечно, маги Земли тут же возводили новую стену, но это было уже не то, и в длительной перспективе осажденные неизбежно проигрывали, даже несмотря на неполное кольцо осады и поддержку с воздуха.

— Сигнал на «Гордость морей»! — скомандовал генерал Цербст. — Начать атаку!

Флот Галлии хочет выманить флот Германии за стены? Отлично, давайте так и сделаем, с некоторыми добавлениями! Армия Галлии хочет попасть в столицу? Отлично, давайте дадим им такую возможность, с некоторыми добавлениями! Таков был вкратце план отца Кирхе, который должен был привести не столько к разгрому, сколько к ослаблению группировки армии Галлии, осаждавшей столицу Тристейна. Ослабление, которое приведет к снятию осады, и тогда преимущество будет уже у Германии.

— Сигнал к южным воротам, не противодействовать магам Земли противника!

Карл фон Цербст посмотрел вверх, где три легких корвета, набитых порохом под завязку, на полной скорости влетали в «ловушку» флота Галлии, перестроившегося в воронку, и удовлетворенно улыбнулся.

— Сигнал Бранденбургскому полку, атаковать, едва враги пересекут желтую линию, — приказал генерал Цербст, не отрывая взгляда от неба.

Сегодня свершится месть и прославится Германия, а он станет на шаг ближе к освобождению дочери!

— У тебя есть потенциал, девочка, — усмехнулась Карин, наблюдая за действиями Матильды. — Но маловато боевого опыта.

И прежде чем возмущенно засопевшая Матильда разразилась ответной тирадой, Карин сделала шаг вперед, вскидывая палочку, легким и естественным жестом.

— Ослепляющий ветер!

Серия мощнейших порывов ветра закрутила мини-вихри, смерчики по дороге и обочинам, швыряя землю и пыль в глаза солдатам Галлии, закрывая им обзор.

— Вот теперь пускай големов, — жестко сказала Карин.

Матильда взмахнула палочкой, вычерчивая фигуру, и быстро произнося заклинание. Три голема, каждый ростом с двух людей и в толщину столько же, быстро вбежали в облако пыли. Грохот, крики, чавканье, какие-то заклинания, часть пыли разлетелась от ответного удара и глазам Матильды и Карин предстали пустые телеги и готовые к атаке солдаты Галлии.

— Ложный обоз! — крикнула Карин. — Все назад!

— Вам не уйти, сдавайтесь, — заявила девушка с синими волосами, взмахивая посохом.

— О Бримир, это же Табита! — с некоторым страхом воскликнула Матильда. — Роджер, огонь по девчонке!

Совместная засада войск Тристейна и Альбиона на обоз с продовольствием, очень крупный обоз, внезапно обернулась ответной засадой. Тех пяти сотен солдат и магов, что привели с собой Матильда и Карин, хватило бы разгромить охрану обоза, но теперь, внезапно и резко, ситуация изменилась. Пылевую завесу, поднятую Карин, войска Галлии использовали, чтобы перестроиться к бою.

— Ну и что теперь подсказывает боевой опыт? — перекрикивая выстрелы, обратилась Матильда к Карин.

Герцогиня взмахами палочки отбивала атаки Табиты, успевая прикрывать и солдат вокруг. Вместо груза в телегах были солдаты Галлии, так что теперь их было численно больше. Конечно, это не помеха для умелого мага, но не тогда, когда и магов у врага вдвое больше. Не говоря уже о том, что пути отхода наверняка перерезаны и сюда летит минимум сотня грифонов с наездниками. Табита, взмахнув посохом, обрушила град секущего льда. Солдаты вокруг нее падали от выстрелов и заклинаний, сами стреляли в ответ, закрывали Табиту щитами и телами. И если Матильда на пару Карин еще держались и прикрывали часть своих подчиненных, то в остальных местах маги и солдаты Галлии уверенно одолевали.

Нужно было что-то делать и делать быстро.

— Сейчас вы узнаете, за что меня прозвали Карин Мощный Ветер! — раздался выкрик.

Герцогиня ла Вальер начала выкрикивать заклинание, взмахивая палочкой, и в этот раз по войскам Галлии ударил не просто порыв ветра. Мощнейший двенадцатибалльный шквал ударил и разметал, опрокинул, смел всех и вся, и вынырнувший сбоку Людвиг ла Вальер тут же заорал, надсаживая голос.

— Войска Тристейна — отступаем! Отступаем максимально быстро!

Солдаты и маги дисциплинированно и не очень развернулись и побежали.

— А как же? — крикнула Матильда, указывая вперед.

Часть отрядов Тристейна и Альбиона попали под удар Карин, и теперь их уносило и давило ветром. Отступить означало оставить их на растерзание войскам Галлии, и Матильда заколебалась. Герцог Вальер ответил жестко.

— Или они, или мы все здесь ляжем! Твори голема, пусть тащит Карин и бежим!

— А, — открыла было рот Матильда, но герцог пригвоздил ее к месту взглядом.

Тут она и сама сообразила, что Карин после такого заклинания испытает упадок сил, а отступать надо будет очень быстро. Очень-очень быстро. Конечно, есть шанс поймать войска Галлии на контратаке, если сейчас убегающие развернутся в лесу, подпустят преследователей ближе и ударят дружно, из стволов и палочек, но опять завяжется ближний бой. А там и флот подтянется, наверняка где-то уже взлетают корабли, спрятанные в лесу, чтобы не спугнуть и не сорвать операцию. Хороший, конечно, показатель, значит, тактика засад принесла плоды, раз Галлия настолько обеспокоилась, но гордиться можно будет потом, когда сумеют сбежать.

— Быстрее!!! — рявкнул Людвиг. — Видишь, Карин уже на пределе!!

Матильда отбросила лишние мысли и вскинула палочку.

Третий кавалерийский батальон пятого Лионского полка неспешно рысил по дороге, одной из множества дорог на западе Тристейна. Осенние дожди, распутица и грязь еще не начались, и копыта лошадей не оставляли следов на убитом и утоптанном почти до состояния камня грунте. Даже трава вдоль дороги еще сохраняла зеленый цвет, и барон Брестский, Виктор де Круа, едущий во главе батальона, подумал благодушно, что даже погода благоприятствует замыслам короля Джозефа.

Войска Галлии, раскинувшись широкой сетью, растекались по западу, подавляя сопротивление малочисленных отрядов Германии, приводя к покорности крестьян и горожан, из числа тех, кто не собирался сопротивляться. Тех, кто оказывал сопротивление обходили, выставляя наблюдателей, чтобы не замедлять продвижения. Все равно никуда не денутся, или попадут в осаду, или убегут в Германию, неважно. Вторая волна войск ими займется, там и маги, и инженеры, и пехота, способная неделями сидеть на одном месте.

Погруженный в радостные размышления, Виктор де Круа не сразу заметил угрозу, и промедлил с отдачей приказа на десяток секунд. Не то, чтобы это стало фатальным, просто три сотни бронированных троллей, ударившие во фланг батальону, успели убить на несколько десятков больше людей и лошадей. После чего уселись обедать прямо на месте стычки, вырывая огромными лапами куски из тел лошадей и перемежая чавканье с довольным уханьем.

Надзиратели и дрессировщики отряда троллей тем временем обирали трупы людей и оттаскивали их в сторону.

— Прошу, отменный вкус и цвет, с моих личных виноградников, — король Джозеф, улыбаясь доброжелательно, лично наполнил фужер, стоящий перед Чезаре.

В некоторых вопросах король Галлии не доверял даже выдрессированным верным глухонемым слугам, не умеющим писать. Умеет понимать приказы, сумеет и рассказать, так считал Джозеф.

— Благодарю, — улыбнулся в ответ Чезаре, даже поднес фужер к губам, сделав вид, что пьет. — Хорошее вино, жаль, что не смогу у вас задержаться.

— Говорят, Альбион прекрасен в это время года, — заметил Джозеф.

— У каждого свои вкусы, — улыбнулся в ответ Чезаре. — Мне больше импонируют горы Гельвеции, особенно восходы там, прелестнейший вид, когда наблюдаешь со спины дракона.

— Полагаю, что вам, как личному посланцу Папы Ромалии, не так уж часто выпадает такая возможность, — с легким сочувствием и пониманием в голосе, ответил король Галлии. — Дела, дела, как и у всех нас, редко выпадает возможность посидеть спокойно с бокалом вина и насладиться красотой природы.

— Я достаточно насладился видами войны в Тристейне, — ответил Чезаре, отодвигая фужер.

Джозеф помолчал несколько секунд, как будто обдумывая слова посланца Папы.

— Да, я понимаю и разделяю обеспокоенность Папы Ромалии войной в Тристейне, — сказал король Галлии, — но я должен думать о своих подданных в первую очередь.

— То есть война в Тристейне будет продолжаться, — как бы невзначай сказал Чезаре.

— Буду только рад помириться, — улыбнулся Джозеф, — но германцы и слышать ничего не хотят о мире. Уничтожив Тристейн, остановятся ли они?

Чезаре не стал отвечать, просто наклонил голову, как бы соглашаясь со словами короля Галлии. Как бы, потому что он уже успел побывать у Императора Фридриха, благо тот как раз оказался в Тристейне, и поговорить с представителями королевы Генриетты, герцогами Вальер. Учитывая, что за Тристейном стоял Альбион, можно было сказать, что Чезаре посетил представителей всех королевств, участвующих в войне. У каждого, разумеется, был свой взгляд и своя точка зрения, высказанная с той или иной степенью откровенности, благо статус личного посланца Папы давал возможность услышать эту самую точку зрения.

Теперь вот Джозеф завуалированно намекнул, что напал на Тристейн, чтобы не подпустить Германию к своим границам, и в принципе готов прекратить войну. Только так, чтобы Галлия осталась не в убытке, и Германия ушла из Тристейна и не предъявляла претензий. Все хотели остаться победителями, не только король Джозеф, и в этом и заключалась трудность решения вопроса. Так что Чезаре был только рад тому, что решать вопрос будет Витторио, а не он сам.

Его дело лишь собрать информацию, и с ним он справился.

Время возвращаться в Ромалию.

Монморанси смотрела в окно на улицу перед гостиницей «Королева красоты» и обиженно надувала щеки. Все было плохо. Не совсем-совсем плохо, а просто плохо. Люди короля Джозефа нашли ее почти сразу же после заселения, а ведь она хотела отдохнуть от них хоть немного! Дело с Папой никуда не двигалось, вообще никуда, и это тоже расстраивало Маргариту. Не то, чтобы она так рвалась заключить брак с Гишем де Граммоном, но и ожидание ей тоже не нравилось. Тем более, ожидание, испорченное людьми короля Джозефа. Постоянные пересказы услышанного и увиденного на встречах, «пожелания» с указанием с кем ей знакомиться, все эти сочувствующие взгляды и томные вздохи, шепотки за спиной.

— Госпожа, ваш чай, — раздался голос за спиной.

Монморанси повернулась и подумала, что хотя бы с гостиницей повезло. Невысокая цена, уютные помещения, удобное расположение. Но везение с гостиницей не означало везения с персоналом этой самой гостиницы. Она уже неоднократно ловила Гиша кокетничающим с одной из горничных, и хотя сам Граммон уверял ее, что ничего такого не было, Маргарита все равно злилась и надувала щеки. Да, она знала, что ничего не было, потому что зелье все еще действовало, но все равно ощущала ревность и желание устроить сцену.

Середина осени, сколько еще придется провести в Роме?

— Итак?

— Галлия, несомненно, — отвечала Эмили, — а Гиш де Граммон уверяет, что их цель — бракосочетание, которое будет проведено Папой Ромалии.

— Молодец, Эмили, — улыбнулся Скаррон, — вот твоя премия, иди.

Эмили поклонилась так низко, что на мгновение шрамы на ее лице перестали быть видны, и вышла.

— Отлично, мастер Скаррон, — глуховато, в нос, сказал его собеседник, казначей гостиницы. — Постарайтесь обработать тех, кто приходит к Маргарите де Монморанси, купальни, девочки, ну, не мне вас учить. Никаких прямых расспросов, просто, о чем рассказывали, чем интересовались и так далее.

— Сделаем, тре бьен, — махнул рукой Скаррон.

Глава 13 в которой Борисов держит обещание и рассказывает свою «страшную тайну»

Борисов сидел в кресле, закрыв глаза и сведя руки, касаясь кончиками пальцев друг друга. Роджер Паркинсон, десятник «истребительной сотни», быстро и энергично рассказывал о том, что случилось в Тристейне, и при каких обстоятельствах оказалась тяжело ранена графиня Южной Готы.

— Два крейсера, оставленные в засаде герцогом Вальер, прикрыли наше отступление и рассеяли корабли Галлии, легковооруженные барки. Драконов с наездниками отогнали маги, и мы скрылись, уйдя в сторону моря, после чего я вызвался сопровождать и охранять графиню Южной Готы.

— Это было ее решение или Марка Тюдора? — не открывая глаз, уточнил Борисов.

— Графа Тюдора, оябун, одобренное герцогами Вальер! — воскликнул Роджер.

— Хорошо, шевалье, теперь изложите все это письменно… уже? Превосходно, передайте мою благодарность Жан-Полю. День отдыха вам и вашему десятку, потом отправитесь обратно, вместе с недавно сформированным отрядом. Поощрительная премия всем, кто отличился в бою, все, как обычно.

— Служу королеве!

После его ухода, Борисов еще раз взвесил услышанное. Развязанная партизанская война и нападения на тылы и обозы войск Галлии получили быстрый и жесткий ответ, это плохо. Помогли Германии оправиться от разгрома и накопить немного сил, выиграть время, это хорошо. С Галлией, нет, с королем Джозефом, надо что-то делать. Слишком широко играет, слишком опасен, тут одними подкреплениями в Тристейн не отделаешься. Да и подкрепления не было бы нужды посылать, если бы не действия армии Галлии, а значит и Джозефа.

Посылая войска в Тристейн, Борисов как раз хотел, чтобы те набрались опыта, получили боевую обкатку, добились слаженности действий, опробовали новое оружие, тактики, корабли. Особенно противодействие магам, да и Матильда должна была подрасти до квадрата, тем легче было бы ее продвинуть еще выше. Официально продвинуть, разумеется, в неофициальной табели о рангах Альбиона она и так находилась на третьем месте.

Еще прикинув плюсы и минусы, Борисов вздохнул и принялся писать шифрованное письмо Эверетту, с разъяснением ситуации по королю Галлии и что требуется предпринять. Пускай прошлые подходы не увенчались успехом, но хотя бы получили информацию о той же Луизе (Борисов тяжело вздохнул, как всегда), глядишь и с убийством что-то да получится.

Затем Борисов вызвал нового секретаря, которого звали, как и старого — Питер. Молодой, расторопный паренек из старинного, но бедного рода, пятый сын в семье, понимающий, как ему повезло и от того вдвойне рвущий жилы на работе. Выпивка, женщины и прочие соблазны столицы, но в меру.

— Отправить срочным курьером, — распорядился Борисов, протягивая запечатанное письмо. — Карету и стандартную охрану, я отправляюсь в замок Трифонтейн. Подготовь черновики благодарственных писем герцогам Вальер и Марку Тюдору, который граф Эдинбурга. Сводку по проекту «Дредноут» к завтрашнему утру, и отчет по храмам Бримира.

— Сделаем, оябун, — поклонился секретарь.

— Остальное в рабочем режиме, действуй, — проворчал Борисов, взмахивая рукой.

По дороге в замок Трифонтейн, где проживали королевы, Борисов быстро пролистывал донесения. Помимо угасающего недовольства королевой и очагов, оставшихся от былого мятежа против монархии, что-то еще зрело и побулькивало. Не в народных массах, нет, те как раз были в целом довольны. Сочетание спокойствия после окончания мятежа, щедро вливаемых денег и подвижек в социальной сфере, и пропаганды о милости королевы Тиффании, которая думает о своих подданных. Конечно, Альбион не стал одномоментно раем на земле, проблем хватало, но королева (персонифицировавшая в себе власть) с ними боролась, и люди это видели.

Что-то зрело, и это были не диверсии и саботаж, не шпионаж и кража секретов. Здесь как раз все было примерно понятно: Галлия и Германия, и противодействие их агентам, той или иной степени успешности.

— Было бы легче, будь все наоборот, — не удержался Борисов от ремарки вслух.

Вызвана она была мыслью о том, что вражеские агенты слишком легко находят разнообразных криворуких долбоебов, втираются им в доверие и используют к своей выгоде. Конечно, точно такое же положение дел на континенте облегчало задачу людям Эверетта, конечно, невозможно было взять и изменить людей, но Борисов все равно был недоволен. Было в этом что-то от позиции: «мои долбоебы, нечего вражеским шпионам на них влиять».

Будь это заговор, было бы легче, подумал Борисов.

Или раскрыли бы, или нет, но взяли бы в момент атаки, собственно для того он и высылал королев в отдельный замок, а сам продолжал трудиться в Лондиниуме. Основы караульно-постовой службы, постоянная бдительность, проверенный персонал, зачарованные стены, преданные королеве маги и солдаты, все это делало замок Трифонтейн орешком, который заговорщикам не разгрызть. Разве что армию с собой приведут, или полсотни магов-квадратов, чтобы помощь из Лондиниума не успела прийти. Но заговоры такого размера не скроешь, а здесь именно что витало нечто зыбкое в воздухе, недооформленное, не ухватишь, не потащишь на допрос.

Вздохнув, Борисов отложил в сторону бумаги.

В покоях Матильды было жарко натоплено и пахло какими-то полевыми цветами. Сама Матильда, мрачная и угрюмая, полулежа в кровати неловко ела, держа ложку в левой руке, и зачерпывая суп из огромной чашки, которую заботливо держала перед ней Сиеста. Борисов усмехнулся от такой семейной картины, подумав про себя, что Сиесте, наверное, не хватает прежнего образа жизни. Правое плечо Матильды скрывали бинты, и где-то там ниже была установлена магическая шина на ребра. Врачи уже заверили его, что жить графиня Южной Готы будет, но если хочет нормально и дальше пользоваться правой рукой, то никакой нагрузки минимум месяц, пока все не срастется и не заживет в плече.

— Аргус! — радостно выкрикнула Сиеста, обернувшись и увидев Борисова.

Тут же смутилась, перевела взгляд на Матильду, та машинально пожала в ответ плечами. Хотела пожать, но не получилось, и Матильда недовольно засопела.

— Спокойно, все всё поняли правильно, — заверил Борисов, подходя ближе.

— Надо было им меня сюда отправлять, — вздохнула Матильда, — спокойно подлечилась бы на месте.

— И осталась бы с поврежденной рукой, — нахмурился Борисов. — Справятся и без тебя, а не справятся, значит, я дурак, не тех людей выдвинул. Вы мне все нужны целые и здоровые, и вообще.

— О, Аргус, — тут же умилилась Сиеста, глядя на него с обожанием.

Борисов же смотрел на Матильду, а та на него, и в этом молчаливом обмене взглядами читалось давнишнее деловое соглашение, заключенное в лесу неподалеку от столицы Тристейна. Это соглашение далеко завело и Матильду, и Борисова, стало нечто большим, чем просто сделка, но не дотянуло до высот страсти и любви Сиесты.

— Нужны, — повторил Борисов и кивнул Матильде. — Сейчас придет Тиффания, и я все расскажу.

— О, мы и так знаем! — Сиеста вскинулась, хотела прижаться, но вовремя вспомнила о чашке с супом.

Борисов в свою очередь резво отпрыгнул, сообразив, что сейчас его обольют горячим бульоном. Ожогов, может, и не будет, но кому такое понравится? Сиеста ойкнула, отставила в сторону чашку, начала вытирать одеяло, в общем, виновато суетиться.

— Давайте откроем окно, душно, — проворчала Матильда.

— Тебе прописали покой и тепло! — тут же парировала Сиеста.

— Я расскажу, а потом откроем, ладно? — предложил Борисов, и пояснил Сиесте. — Плечо, тело должно находиться в тепле, а спальню и вправду надо проветрить. Мало кислорода в воздухе — это плохо.

— Мало… чего?

Борисов озадаченно крякнул и почесал в затылке, не зная, с чего начать объяснения. Но тут пришла Тиффания, и вопрос с кислородом сам собой сдвинулся в сторону. Борисов невольно подумал, что давно они уже так не собирались, вчетвером, в самом тесном кругу, так сказать. При этом он внезапно осознал, что его телу всего-то 27 лет, он здоров и могуч, и немногим старше своих жен. Во всяком случае, Матильды, Тиффания и Сиеста моложе будут, но разница вообще несущественная.

— Так что вы знаете? — обратился Борисов к Сиесте, припомнив ее предыдущую реплику.

— Ну, — Сиеста вытянула губы, как будто посылая поцелуй. — Луиза ла Вальер призвала тебя в этот мир насильно и получила над тобой какую-то власть, за счет призыва. Поэтому ты сбежал от нее сразу же, едва представилась возможность!

— В чем-то верно, — усмехнулся Борисов, — но только в чем-то.

Он машинально полез за сигаретами, замялся, но Матильда махнула рукой, и Борисов закурил, отойдя к окну и открыв одну створку. Холодный октябрьский воздух врывался в комнату, выдувая тепло и духоту. Чтобы решить проблему с проклятьем и Луизой, нужна была помощь жен, при этом нужно было подать все так, чтобы они сами захотели помочь, а значит, предстояло врать. Не та, выверенная до последнего слова ложь, что хороша в политике, а искреннее и эмоциональное, перемешанное с правдой вранье на вдохновении, затрагивающее эмоции и чувства, взывающее к сердцу, а не к разуму.

Вранье? Несомненно. Цинично, с учетом аудитории? Да. Нужно для дела? Безусловно.

Борисов повторил это про себя, как мантру, вздохнул и начал рассказ.

— В мире, из которого я пришел, маги живут отдельно от обычных людей, сами по себе, и в тот год, когда случились события, в магическом мире разгорелась новая война.

— Погоди, так ты маг? — перебила его Матильда.

— Я был им, — вздохнул Борисов, — сражался на войне, охранял закон, служил Министру Магии, такой титул у тамошнего короля магов. Мечом, ружьем (он похлопал по кобуре с Лобзиком) и волшебной палочкой мы выжигали нечисть и скверну, убивали приспешников Темного Лорда, желающего поработить весь мир. В одной из жесточайших битв враги начали одолевать, и я вызвался прикрыть отход. Плечом к плечу с соратниками мы сражались и сражались, выигрывая время, и выиграли его, сторонникам Министра удалось отступить. Из всего отряда выжили двое, я потерял свою магию, почти всю, и попал под удар старящего заклинания, потерял половину жизни, мой напарник остался без глаза, руки и ноги, но все же сумел вытащить и меня, и себя.

— Так ты, поэтому не можешь колдовать, да? — спросила Сиеста, прикусившая палец от волнения.

— Умение разговаривать с животными, вот все, что осталось, — кивнул Борисов. — Но это только начало истории. Даже в таком виде я мог сражаться и отправился туда, где мог приносить пользу. В магическую школу, присматривать за детишками и негласно их охранять. Мало того, что дети — наше будущее (дружный одобрительный вздох), так еще и в те годы в школу пришел ученик, наша надежда на победу в долгой войне. Дело в том, что Темный Лорд добился бессмертия, и сколько бы мы не били его слуг, он восставал из пепла и война разгоралась по новой. Но! Было изречено пророчество, что этот ученик, Гарри Поттер, сможет убить Темного Лорда, и поэтому я, да и не только я, опекали его и оберегали, готовили к будущим сражениям. Темный Лорд прознал об этом, негодяи и предатели есть везде, и тайное пророчество стало явным. Мы ни о чем не знали, так как предал нас один из своих, которому мы доверяли, он работал преподавателем в школе, специально, чтобы присматривать за Гарри. И продал его Темному Лорду.

Борисов тяжело вздохнул, искренне и от души, достаточно было обратиться к воспоминаниям Филча о Хогвартсе, детях, говнистом Снейпе и наркомане — директоре. Выдержав паузу, Борисов заговорил, понизив немного голос.

— Они напали внезапно, прямо посреди бела дня, на каждого нашего было по пять приспешников Темного, которые убивали всех подряд и прикрывались детьми от наших ударов. Коридоры и залы школы оказались залиты кровью и завалены телами, и у нас не было возможности вызвать помощь. За время службы в школе я хорошо изучил ее, узнал секреты и тайные ходы, и это пригодилось. Схватив Гарри и ближайших школьников, я бежал вместе с ними, вначале из школы, потом с острова, и Пожиратели Смерти, слуги Темного Лорда гнались за нами. У меня не было магии, а ученики были слишком неопытны, чтобы подать весточку, и нам оставалось только бежать, прячась, устраивая засады на преследователей, ведя жизнь бродяг, скрываясь и голодая. В ходе бегства мне удалось напасть на след того, как и почему Темный Лорд стал бессмертным, и теперь мы уже не бежали, нет, мы охотились за информацией. До меня не сразу дошло, что, в сущности, я помогал осуществляться пророчеству, в те дни было не до размышлений, надо было бежать, заботиться о школьниках, сражаться с Пожирателями, не давая им уйти и привести за собой подкрепление. Помогло и то, что Темный Лорд бросил в погоню за нами самых лучших своих магов, самых близких слуг и приспешников, они помогли информацией, не добровольно, конечно, но в те моменты было не до сантиментов. Когда у тебя за спиной горстка детей, видящих в тебе защитника.

Борисов остановился, посмотрел на руки и помотал головой. Жены внимательно слушали, затаив дыхание.

— К сожалению, не все было так хорошо, как мне казалось тогда. Крохи информации подбрасывал нам сам Лорд, а слуги его направляли нас в нужную сторону, и мы бежали, потом занимались поисками, думая, что победа у нас в кармане. Но вместо этого мы сами прибежали в его логово, Цитадель, тайное убежище, называйте, как хотите. Место силы, где он обрел бессмертие, благодаря кровавому и страшному ритуалу, и где теперь решил провести еще одно жертвоприношение, добившись победы в войне. Гарри Поттер и другие школьники должны были стать жертвами. Нас оглушили, скрутили и привели туда, и мы увидели, что помимо нас, там полным — полно других детей, особенно школьниц.

Борисов отвернулся к окну и сказал глухо.

— В Темной Магии очень важны девственницы, и часть ритуалов построена на насильном лишении их этой самой девственности с убийством в процессе. Мы должны были наблюдать за этим и страдать. Но Пожиратели оказались теми еще похотливыми козлами, и ослабили внимание. Пока они, облизываясь, следили, как Темный Лорд насилует первую жертву на алтаре, я сумел освободить одну руку. Лобзик заклят на моей крови, и я могу призывать его, слуги Темного Лорда не знали этого, они думали, что я боевик без магии. Началась бойня и резня, школьники бросились мне на помощь, а я рванул к Темному Лорду. Глупо, конечно, но тогда умных мыслей в голове уже не было. Мы сцепились, я успел выбить его волшебную палочку, но как выяснилось, он и без нее умеет колдовать. Меня отбросило в ритуальный круг, разворотило грудь, но когда Темный подошел меня добить, я исхитрился прострелить ему голову.

Борисов хмыкнул.

— Он просто не ожидал такого, у меня кишки наружу, вокруг сражение, крики, Пожиратели убивают детей, темные побеждают, и вообще. Да и то сказать, большим умом Темный не отличался, магической мощью — да, а умом — нет, иначе давно бы нас победил. Он упал на меня, истекая кровью, и вместе с ней, в меня втекло нечто. Наверное, это было то, что даровало ему бессмертие, не знаю, но раны мои закрылись и я вскочил, обнаружив, что Пожиратели уже почти победили. Я убил еще троих, прежде чем они взяли верх. Они бы убили меня прямо там, но это нечто продолжало действовать и тогда они занялись проклятиями.

Борисов помолчал, закурил новую сигарету в тишине. Напряженной и сочувствующей тишине.

— Часть школьников была еще жива, и они начали их… насиловать и резать, обращаясь к темной, самой темнейшей магии. Полностью перебороть таланты своего Лорда они не смогли, — Борисов криво усмехнулся, — но все же добились кое-каких успехов.

— Так погоди, Аргус, ты же говорил — пророчество, — сказала растерянно Сиеста.

— Следуя ему, я защищал Гарри Поттера до последнего, и Темный Лорд оказался повержен, — развел руками Борисов, — невероятным способом. Возможно, не будь там меня и ритуального круга, и места силы, он полежал бы и встал. В общем, убить меня Пожиратели так и не смогли, поэтому перешли к проклятиям. Я должен был стать уязвимым, стареть с бешеной скоростью месяц за день, слушаться во всем своего нового хозяина, не смея причинять ему вред или даже думать о таковом. Проклятия должны иметь ограничивающие условия, чтобы работать, и этой банде мразей, насилующей очередную школьницу, показалось очень смешным поставить условия, связанные с любовью.

Сиеста и Тиффания уже почти ревели, а Матильда спросила мрачно.

— Но на самом деле они собирались приказать тебе убить себя?

— Скорее всего, — кивнул Борисов, — и если не сработает, то наложить еще парочку проклятий. Но в этот момент раскрылся портал, и меня затянуло Призывом Луизы, которой достались права хозяйки из проклятия. Хорошо хоть успел Лобзик за собой призвать, благо портал срезал веревки! Сами понимаете, после такого мне было вовсе не с руки оставаться в Академии, и я бежал, как только смог.

— Так что там были за условия? — спросила Сиеста, утирая слезы.

— Ну, меня должна была искренне полюбить прекрасная девушка и отдать свое сердце, тогда я перестал бы стареть. Сами понимаете, с хозяином — слугой Темного Лорда шансов на любовь прекрасной девушки у меня не было. А чтобы убрать проклятие хозяина, пять прекрасных девушек должны были отдать мне свои сердца и согласиться выйти замуж. Формальности соблюдены, у проклятия есть ограничивающее условие, проклятие можно снять, а по факту — вряд ли я живым вышел бы из того подземелья. Так что мне повезло, просто невероятно повезло, и я не держу зла на Луизу, хоть и постарался, чтобы нас разделило как можно большее расстояние. Что же касается вас всех, то вы просто подарок судьбы, которого я просто не заслуживал.

Борисов улыбнулся виновато и развел руками, мол, вот такая вот история.

— О, Аргус, — всхлипывая, сказала Сиеста, — у меня просто сердце разрывается от мыслей о печальной судьбе детей!

— Дети, — тихо вздохнула Тиффания, кидая задумчивые взгляды на Борисова.

— Раз уж ты приехал и рассказал, то просто обязан нас утешить, — внезапно рассмеялась сквозь слезы Сиеста.

— Это будет нечестно, да и опасно, — ответил Борисов, указывая на Матильду.

— Ничего, будешь должен персональную ночь… две… много, — ответила Матильда, отворачиваясь.

— И одну общую! — воскликнула Сиеста, вылетая из комнаты.

Борисов подумал, что вроде бы все прошло неплохо, и отправился навстречу удовольствиям.

Глава 14 в которой эльфы тестируют оборону Трифонтейна, а Кирхе и Луиза строят планы

Бидашал, Вилиор и Аэран стояли в лесу неподалеку от Трифонтейна и рассматривали замок. Неспешное путешествие по Альбиону сопровождалось частыми остановками и спорами, спорами о том, как поступить. Выполнить поручение, точнее говоря приказание, Джозефа, было легко. Решиться порвать с королем Галлии, и рискнуть будущим всех эльфов было тяжело.

Но внезапно решающим фактором в спорах стала не сила магии и не мощь войск, а происхождение Тиффании. Эльфы, мягко говоря, не любили людей, а маги-эльфы не любили их вдвойне. Распространенное заблуждение, что все эльфы — маги, родилось как раз из того, что с людьми контактировали только эльфы-маги, а вглубь своих пустынь и оазисов остроухие не пускали посторонних. Поэтому Тиффания — полуэльфийка, была в глазах троицы априори на порядок лучше Джозефа — человека. Конечно, король Галлии был опытнее, как маг Пустоты, и у него была Луиза, но все же происхождение королевы Альбиона перевесило.

Благодаря этому, Борисов спокойно покинул замок, не подозревая о прошедшей мимо угрозе.

Местность вокруг замка была расчищена полкилометра, ни кустика, ни деревца, никаких значимых укрытий. На всех восьми башнях замка стояли наблюдатели, дорога к основным воротам подходила снизу вверх, по искусственно созданному серпантину.

— Лучше всего будет зайти с северо-запада, — заметил Аэран, — там небольшие перепады высоты, можно будет ночью использовать их для маскировки, подойти к стене и проникнуть в замок.

— Люди не смогут пробить наши щиты, надо просто подойти к воротам и войти, — возразил Вилиор.

— Нет, — поднял руку Бидашал, — нам не нужен шум. У Джозефа глаза и уши повсюду, никто не должен нас увидеть. Договоримся, тогда подумаем, как обмануть Джозефа.

— Можно подождать, пока они сами выедут из замка, — предложил Вилиор.

— Джозеф слишком хитер и коварен, и не исключено, что если мы промедлим, то он сам нанесет удар. Если мы решили обратиться к другому магу Пустоты, то надо действовать, — сказал Бидашал, продолжая изучать подходы к замку. — Королеву хорошо охраняют, наверняка ожидают удара, не от нас, конечно, а от Галлии или Германии. Приятно, конечно, было бы убить всех людей в этом замке, но у нас есть более важная задача.

— Давайте притворимся людьми и пройдем в замок, — продолжил выдвигать идеи Вилиор.

— Да, из замка же уехал муж Тиффании, давайте притворимся им! — поддержал его Аэран.

Бидашал задумался, перебирая известные ему заклинания иллюзий.

— Что-то случилось, оябун? — спросил встревоженный лейтенант.

— Срочное дело к королеве! — высокомерно заявил Борисов, выходя из кареты. — Веди меня!

Лейтенант заколебался. Да, выглядело все это так, как будто оябун забыл что-то и вернулся с дороги. Но где охрана? И оябун всегда спрашивал, где королева, а не приказывал вести его. Двое неизвестных сопровождающих, богатые одежды, высокомерный вид, какие-то высокопоставленные дворяне из Лондиниума? Конечно, на этот счет есть инструкции, но мало ли что могло случиться?

— Мне что, ждать?! — рыкнул Борисов, надвигаясь на лейтенанта.

— Несомненно, — прозвучал голос Агнес. — Лейтенант, общая тревога!

— Но…

— Это не оябун, а подделка под него!

Агнес, стоявшая в десяти метрах от эльфов, чуть пригнув голову, напрягла тело, делая упор на правую ногу и прикидывая тактику. Рывок, с выхватыванием Дерфлингера, три зигзага, первый удар врага в лейтенанта, второй в нее, уйти вбок, первому врагу подрезать ногу, уйти под карету, атаковать сбоку, отбить заклинания в упор и подрубить руку второму, потом убить третьего, к тому моменту охрана уже вступит в бой. Иллюзия хороша, сильный маг, а то и все трое, но движения магов, а не бойцов, значит, ближний бой и крутиться возле кареты, главное — успеть добежать.

— Стойте! — вскинул руку Бидашал-Борисов.

— Тревога!!! — заорал лейтенант, среагировав на жест.

Агнес ринулась в атаку, эльфы отступили к карете, Бидашал кинул щит. Захлопали выстрелы, сверху рухнул огромный камень, смял карету, отскочил от щита эльфов. Дззззанг! Агнес отскочила, удерживая Дерфлингер перед собой.

— Хороший щит, людям такое не создать, — прокомментировал меч, слегка вибрируя.

— Эльфы! — выдохнула Агнес, ощущая огонь в теле и решимость сражаться. — Красная тревога! Ко мне, мушкетеры! Королева в опасности! Бей эльфов!

— Бей эльфов! — прокатилось по коридору.

— Нам не нужен шум, да? — улыбнулся Вилиор.

— Не умничай, помоги держать щит! — рявкнул Бидашал.

Иллюзия слезла с них, все силы были брошены на удержание щитов. Да, щит эльфийской магии был непробиваем, но он представлял собой плоскость, и поэтому все трое были вынуждены защищаться. Вместе они образовывали грубое подобие пирамиды, на которую обрушивались многочисленные удары, мечи, пули и магия. Правда, в этой неразберихе охранники замка ранили сами себя, и толпа отхлынула, оставив три трупа, оттаскивая пятерых раненых.

— Снизу! — заорала Агнес. — Маги Земли — атакуйте снизу, через камень!

— Стойте! — крикнул Бидашал. — Мы пришли с миром!

— И уйдете с ним же! — отозвалась Агнес. — Обстрел не прекращать! Пусть держат щиты, не давайте им колдовать!

Она ощущала вдохновение, ярость, желание защитить Генриетту любой ценой.

Тиффания и Сиеста нежились в королевской постели в обнимку, наслаждаясь умиротворенностью и покоем после бурного секса. Третий участник, едва закончилось действо, впрыгнул в штаны, извинился, сослался на неотложные дела и укатил обратно в Лондиниум. Поэтому обнимашки и разговоры после секса остались Тиффании и Сиесте, впрочем, Аргус и раньше в них особо не участвовал. Так, хмыкал одобрительно и поддакивал неразборчивыми звуками.

— У Аргуса всегда дела, — хихикнула Сиеста, целуя плечо Тиффании.

— Может он бежит от воспоминаний? — предположила королева Альбиона. — Ну, знаешь, перегружает сам себя делами, чтобы уйти от прошлого?

— Не знаю, — задумалась Сиеста, — но он постоянно избегал любых упоминаний о прошлом, теперь понятно почему.

Она прижалась сильнее к Тиффании, и они некоторое время лежали молча, поглаживая друг друга по спине.

— Как думаешь, — прошептала Сиеста, — нам стоит помочь Аргусу?

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я люблю вас обоих, — просто ответила Сиеста, — и хочу помочь, но в то же время не хочу делить вас с кем-то еще!

— Ах да, нужны пятеро, — Тиффания закусила губу. — Это может стать проблемой.

— Генриетта?

— Нет, не выйдет, по политическим причинам, хотя попробовать стоит, мы же ее попробовали, и она пришлась нам по вкусу, — спошлила Тиффания, тут же залилась краской и смущенно рассмеялась. — Она проявляла живой интерес к Аргусу, но шансы на успех невелики.

— Политика, — вздохнула Сиеста. — Тогда не знаю, не Луизу ла Вальер же звать!

Тиффания хотела сказать, что торопиться пока некуда, и надо следовать примеру Аргуса с его подходом: «есть проблема, будем решать», но тут снаружи донесся шум. Сиеста моментально вскинулась и метнулась к оружию, следуя урокам Агнес. Вначале оружие, потом одежда, ибо роскошь стыдиться могут позволить себе только те, кто выжил. Шум усиливался, теперь и Тиффания услышала выстрелы и грохот заклинаний.

— Кто мог напасть на замок? — воскликнула она, хватая палочку и быстро накидывая платье.

Не королевский навык, конечно, но после долгой жизни в лесу Тиффания умела и не такое.

— Ваше Величество! — забарабанили в дверь.

— Кто бы это ни был, но он дождался отъезда Аргуса! — рявкнула Сиеста, отпирая дверь. — Значит, не так уж и силен!

— Ва…, - десятник Каллахэн отвернулся так же стремительно, как вбежал в комнату, ибо королева еще не совсем оделась. — Эльфы атакуют замок! Вам нужно покинуть Трифонтейн!

— Эльфы?! — воскликнула Тиффания. — Никакого отступления! Вперед!

— Если вы пришли с миром, то уберите щиты и бросьте палочки! — крикнула Тиффания, повторяя слова Сиесты.

Двор Трифонтейна был затянут пылью и гарью, каменная крошка летала в воздухе, горело все, что могло гореть, и только эльфы стояли невредимо под пирамидой из трех щитов. Атаки замерли, и сразу стало намного тише, охрана замка перезаряжала ружья, маги опустили палочки.

— Ваше Величество, они пытались тайком пробраться к вам! — закричала Агнес.

— Стойте! — раздался возглас Бидашала.

Щиты исчезли, и эльфы изящным жестом кинули палочки, прямо к ногам Тиффании.

— Сиеста, отправь гонца за Аргусом, пусть вернется, — прошептала Тиффания.

— Уже, — прошептала Сиеста в ответ.

— Вы не причинили вреда моим подданным, поэтому я выслушаю вас! — объявила Тиффания.

Эльфы переглянулись и пошли к входу в замок.

— Распорядись, чтобы двор привели в порядок, и присоединяйся, — вздохнула королева Альбиона. — Похоже, переговоры будут непростыми.

Кирхе прислонилась к холодной каменной стене камеры, и ощутила блаженство. Сидеть и не двигаться, прикасаться к прохладному камню, что может быть лучше? Разве что ночь горячей любви, но избитое и уставшее тело хотело только сна и отдыха.

— Скажи, Луиза, ты помнишь, какой сегодня день?

— Какой? — встревожилась Луиза, глядя на соседку по камере.

Теперь они жили вместе уже неделю, по какой-то странной прихоти Шеффилд. Кирхе увидела в этом шанс осуществить все-таки свои планы, и потихоньку сближалась и сближалась с Луизой. Задушевные разговоры, совместный сон и душ, Кирхе даже пересилила себя и один раз приласкала Луизу руками, решив, что если бороться за подругу, так на всех фронтах. Вырвать из-под влияния Шеффилд можно было только после бегства, а чтобы бежать, необходимо было, чтобы Луиза слушалась Кирхе во всем. Предстояла долгая и упорная борьба, но Кирхе уперлась и не собиралась отступать. Она играла в покорность и послушность, тренировала магию и чувствовала приближение момента, когда станет магом-квадратом.

— Два месяца назад мы очутились здесь, ты забыла? — ласково улыбнулась Кирхе, гладя Луизу по голове.

— Ой, точно! И столько всего добились за это время! — обрадовалась Луиза. — У меня получается магия, и никто надо мной не смеется, и Шеффилд ко мне хорошо относится! А в будущем будет еще лучше! Ты представь, мы станем двумя грозными волшебницами, и будем служить королю Джозефу, и все нас будут бояться и рассказывать про нас легенды!

— Да, как про твою маму, Карин Мощный Ветер, — кивнула Кирхе.

— Да! Услышав про мои подвиги, она точно скажет, что я поддержала славу семьи! Еще нужен будет муж.

Кирхе поперхнулась от неожиданности, и Луиза тут же ударила ее по спине.

— За…кхе-кхе… закхчем тебе муж? Ты же уже была замужем?

— Да, я бы вышла замуж за Шеффилд… нет, это противоес-с-с-стес-с-с-ственно, — покраснела и начала заикаться Луиза. — Д-д-д-дворяне должны служить королю! Служба и семья — д-д-д-долг дворянина! Король Джозеф наша опора! Королева Генриетта моя подруга!

Она охватила себя руками и начала раскачиваться, что-то бормоча под нос. Кирхе присела рядом и обняла Луизу, прижала к себе, пытаясь успокоить, шепча что-то бессмысленное и успокоительное.

— Я схожу с ума, — пролепетала Луиза в ответ, когда перестала трястись.

— Во всем виноват король Джозеф, а не ты.

— Нет! Король Джозеф ведет нас! Король Джозеф поддерживает нас! Ты опять все испортила, Кирхе! Теперь тебя накажут! Накажут! Заставят меня наказывать тебя!

— Ну, так зачем откладывать, накажи меня прямо сейчас, отшлепай меня, — прошептала Кирхе нежно на ухо Луизе. — Признайся, тебе же нравится шлепать меня?

— Нет! Нет! Ты моя подруга! Я не хочу тебя шлепать! Тебя накажут! И меня накажут! Мы не должны себя так вести! Это стыдно! Это отвратительно!

— Ничего не запрещено, все позволено, во имя свободы, — прошептала Кирхе, кусая Луизу за ухо.

Руки ее уже забрались под платье Луизы, гладили живот, пощипывали соски, гладили промежность через трусы. Кирхе облизывала ухо Луизы, ласкала ее руками и шептала, удерживая голос страстным и ласковым, но мысленно заходясь в приступе ненависти к самой себе за такое.

— Ты только представь, мы, ты и я, две сильнейшие волшебницы, никто нам не указ, мы сбежим, разнесем все здесь и будем делать, что хотим. Повелевать другими магами, ходить в роскошных одеждах, ласкать друг друга, когда захотим, пить вино, возвеличивать Тристейн, править им на пару с королевой Генриеттой, ты же хочешь вернуться к своей подруге?

— Да, да, да, — шептала безотчетно Луиза, — величие и власть, магия, никто не будет смеяться надо мной!

— Королева Генриетта увидит твое величие, приблизит к себе, ты будешь не просто ее подругой, ты станешь любимой женой, ведь признайся, ты мечтала о ней в Академии, и мечтала обо мне, а?

— Да, да, да, дааа….

— Для этого надо всего лишь слушаться меня, только меня, слышишь, Луиза? Скоро наступит момент, и ты должна будет слушать только меня, никого больше, и тогда все будет хорошо, слышишь?

— Да, слушать тебя, — простонала Луиза. — Только тебя! Ты же служишь Джозефу, я буду слушать тебя!

Кирхе испытала сильнейшее желание врезать Луизе по лицу, сломать нос, вгрызться зубами в ее шею, чтобы юная подруга протрезвела и повзрослела, пришла в себя. Но мисс Цербст сдержалась и продолжила нашептывания, усадив Луизу себе на колени.

— Отлично, план сработал, — улыбнулась Шеффилд. — Еще сеанс и переходим ко второму этапу.

Глава 15 в которой Борисов наносит ответный удар, а Чезаре докладывает Папе об увиденном в Тристейне

Борисов, в церемониально-парадной броне, красном плаще и улыбкой на лице, не спеша ехал по центральному проспекту Лондиниума. В этом официальном выезде на место закладки нового, огромного госпиталя армии и флота, оябуна сопровождали три десятка дворян из самых влиятельных кланов, и еще с полсотни придворных, полезных и не очень, но все равно создающих внушительный вид свиты.

Пускай кавалерийские навыки самого Борисова были далеки от идеала, но все же тренировки не пропали зря. Он вполне уверенно держался в седле, и периодически вскидывал руку в приветственном жесте, под выкрики горожан. Смирный серый конь, отлично выдрессированный, не реагировал на шум и ступал мерно, тихо цокая подковами о брусчатку.

Помимо «пиара и выезда в люди» поездка эта должна была неофициально закрепить договор с эльфами, к мыслям о котором Борисов неизменно возвращался все эту неделю, прошедшую со времени событий в Трифонтейне. В игру вступила новая сила, могущественная и не слишком любящая людей, и это сильно не нравилось Борисову. Но и отказаться не было возможности. Борисов попробовал подумать о приятном, что с минуты на минуту столица Альбиона станет гораздо безопаснее, пусть даже придется немного подраться, но легче не становилось.

— Не спи, напарник, — толкнулся в бедро Лобзик. — Они рядом!

— Где?

— Дом слева, впереди, пять десятков вооруженных. В проулках чуть дальше еще три десятка. О, еще столько же за нашими спинами, и на складе справа еще десятеро.

— Наши?

— Слишком далеко, чтобы я их ощущал.

— Ладно, — проворчал Борисов.

Он снял легкий шлем, пригладил волосы и еще раз помахал горожанам. Оставалось только надеяться, что маги запомнили условный сигнал, а мушкетеры Агнес и бойцы из сотни Жан-Поля не привлекли внимания заговорщиков, и следуют параллельно выезду по боковым улочкам. За себя Борисов не боялся, боевой опыт, скорость и подсказки Лобзика вкупе с бесконечными патронами практически гарантировали его безопасность. Не говоря уже о том, что он нужен был королю Джозефу живым.

Но будет нехорошо, если перебьют слишком много придворных и если заговорщикам удастся уйти.

Толпа хлынула из проулков спереди и сзади, размахивая мечами и топорами.

— Бей тирана!

— Долой узурпатора!

— Слава королеве!

— Свободу Альбиону!

Борисов активировал силу Гандальва и ускоренно оценил обстановку. Вперед пустили пушечное мясо, которое должно приковать его и свиту к месту, пока бойцы с огнестрелом и маги, особенно маги, спокойно нанесут удар. Простая и надежная тактика, а будет кто сопротивляться, из дома слева добавят, дружно из окон и дверей.

Что же, нечто такое и ожидалось.

— Бей! — рявкнул Борисов, спрыгивая с коня и ускоряясь.

Он уже вбегал в дверь трехэтажного дома (гостиница, отметил Борисов фоном, как и предполагалось), когда сзади донеслось жалобное ржание. Коня было жалко, но дворянам был отдан приказ бить по площади на поражение. Борисов помчался по зданию, стреляя во всех подряд, врываясь в номера и ударяя в спину, оставляя в горлах врагов ножи, выкидывая из окон, разбивая им головы о стены. Кто-то да выживет, для допросов и показательной казни, а не выживет, так и хрен с ними. Эльфы рассказали более чем достаточно, а детали — это детали. Кто там отдавал приказ, не так уж и важно, и так понятно, что нужно будет выкорчевывать корень зла — короля Джозефа, и эльфы тут не помощники.

Первый этаж. Второй этаж. Третий этаж.

Выстрелы снаружи. Стена пламени. Здание трясется. Вопли горожан. Вломиться в пустой номер и тут же выбежать из него развернувшись и атаковав мага Воды. Пригнуться. Пробежать по стене. Покойся с миром. Следующий!

— Кто к нам с мечом придет, тот от дробовика и погибнет! — сплюнул Борисов вослед последнему из врагов, только что вылетевшему в окно.

Как всегда после напряженной и высокоскоростной схватки в ушах звенело, во рту стоял какой-то говнистый привкус, слегка дрожали руки и колени, и хотелось выпить, что Борисов и проделал, с удовольствием отхлебнув из фляги. Закурил и прислушался.

— Наши побеждают, — сообщил ему Лобзик.

— А ты откуда знаешь?

— Дерфлингер перестал двигаться, и Агнес спокойно стоит в окружении двух десятков людей.

— Что-то быстро, наверное, часть врагов сбежала, — вздохнул Борисов. — А ты выделяешь Дерфлингера из остального оружия?

— Он разумен, как и я, может разговаривать, несет в себе магию, поэтому видится по-другому, — ответил Лобзик.

— Магию? Агнес же не маг!

— Это другая магия, которая питается от силы духа того, кто держит меч. Если он храбр, решителен, умел, то и возможности меча возрастают, он может рубить магические защиты, отражать и поглощать заклинания, любые. Лишь бы у владельца меча хватило силы духа, а у Агнес с этим все в порядке.

— Ну вот, значит, правильно подарил, — хмыкнул Борисов, затягиваясь. — Может тебе тоже того? Добавить способность бороться с магией? Пули из специального сплава, или штык-артефакт приделать?

— Не, не выйдет, но спасибо за предложение.

— Ага, ну ты там еще с Дерфлингером поболтай, если можно что сделать для усиления, только скажи, сделаем, если это по силам местным магам, — пообещал Борисов.

— Молодцы, — объявил Борисов Агнес и Жан-Полю. — Вы — молодцы, и люди ваши тоже молодцы.

— Дворяне, которые сопровождали вас, оябун, вот главные молодцы, — спокойно ответил Жан-Поль. — Приняли первый удар, ударили в ответ, не растерялись, дали нам время добежать и вступить в бой.

— Они были предупреждены о засаде, — проворчал Борисов. — Те, кого не предупредили, очень даже растерялись, чудо, что всего пятеро погибли.

— Так и наши люди погибли, — спокойно ответила Агнес. — Тут нечем особо гордиться. Все делали свою работу, выполняли свой долг.

— И все же, — развел руками Борисов.

Он не стал распинаться про необычайно низкие потери, высокую выучку и всевозможные политические последствия данной наглой атаки. Не потому, что опасался утечки секретов, в конце концов, Агнес теперь была лицом приближенным к королеве Генриетте, да и эльфов неделю назад видела. Просто понял, что все эти разговоры бессмысленны, и поэтому Борисов просто повторил.

— Все равно — молодцы!

— Оябун, стоило ли так лично участвовать? — спросил Жан-Поль, когда Агнес, поклонившись, отошла.

— Либо я, либо королева Тиффания, — ответил Борисов. — Не забивай голову, теперь этим делом займутся другие люди и другими методами.

— Понимаю, — поклонился Жан-Поль и, не удержавшись, добавил, — мастера заплечных дел?

— Именно, именно они, пусть делают свое грязное, но необходимое дело. Слишком много развелось всяких пидарасов из Галлии, но теперь мы нанесем ответный удар!

Он не стал упоминать, что ответный удар уже, в сущности, наносится. Если не провалят дело, то Ла-Рошель ожидает большой, очень большой удар. Нужно будет… много чего нужно будет, теперь, когда эльфы делом подтвердили договоренности. Подставить под удар целую кучу агентов Джозефа и вынудить их выступить раньше срока, это дорогого стоило. Теперь стало понятно, кто баламутил воду, и почему не было прямой угрозы: шпионы Галлии ждали команды. Конечно, идеально было бы, если бы эльфы убили Джозефа, отчитываясь о невыполненном задании, но и без того неплохо получилось.

Если не вспоминать, об обещании разобраться с Проклятием Пустыни, когда никто не знает, что это такое.

Но зато потом, потом, а не прямо сейчас, когда поджимает время и этот Джозеф, черти бы его драли!

Примерно в это же время, когда Борисов громил заговорщиков в Лондиниуме, Джулио Чезаре, нарядный и подтянутый, входил во дворец Папы.

— Ты задержался, — коротко бросил Витторио. — Уже почти конец октября, я ждал тебя раньше.

— Прошу прощения, — поклонился Джулио. — Моего дракона ранили по ошибке.

Витторио постучал кончиками пальцев друг о друга, но не стал ничего говорить. Сила правой руки Бога, способность повелевать магическими зверями, имела и свои минусы. Любой другой спокойно бросил бы дракона и добрался в карете или на лошади, но только не Чезаре. Поэтому Папа воздержался от оценок, сказал.

— Рассказывай.

— В Тристейне полыхает война, и Галлия, и Германия грабят страну. Население разбегается, немногочисленные оставшиеся войска сопротивляются, как могут. Император Фридрих и король Джозеф не намерены отступать и прекращать войну, и Альбион только и ждет возможности вмешаться, уже открыто.

— Они вмешивались тайно? — уточнил Папа.

— Силы Альбиона спасли королеву Генриетту прямо из столицы Тристейна, но война между Альбионом и Германией пока не объявлена.

— Почему?

— Силы Германии сковывает Галлия, особенно после разгрома у Тривиана. Аналогично, и с Галлией, ее силы сковывает Германия, иначе король Джозеф тоже напал бы на Альбион.

— Почему?

— Для блага подданных.

— Понятно, — Папа поджал губы, задумался.

Чезаре не спеша сделал глоток чая, воспользовавшись паузой.

— Значит, никто не отступит?

— Все ссылаются на благо подданных и делают вид, что просто не могут отступить.

— Кто стоит за всем этим, выяснил?

— Мне показалось, — медленно сказал Чезаре, — что никто. Просто накопилось, и неудачно совпали несколько обстоятельств. В отсутствие Альбиона распался треугольник сил, давно не воевали, нелюдь ослабила натиск на границы, эльфы сидят тихо в своей пустыне. Достаточно было повода, чтобы все вспыхнуло, и королева Генриетта дала этот повод.

— Возможно, возможно, информация противоречивая, — покивал Витторио.

Он обратил взор к потолку, как будто вознося молитву и произнес.

— Если не остановить пожар войны, то Халкегиния станет легкой добычей любого из врагов. Галлия и Германия примерно равны по силам, и раз никто не хочет отступать, будут сражаться, пока не обратят Тристейн в пустыню. Вряд ли Император рискнет перебросить войска с восточной границы, но все равно Германия будет чересчур ослаблена. И Галлия, с ее югом, соприкасающимся с эльфами. Нет, это надо остановить, надо остановить.

Папа покачал головой, а Джулио сказал нерешительно.

— Но раз никто не хочет прекращать войну, то как? Силой?

— Нет, армия Ромалии слишком мала для такого. Только авторитет Церкви Основателя и угроза интердикта смогут заставить образумиться власть предержащих!

— А… если угроза отлучения не сработает?

— Сработает, — спокойно ответил Витторио. — Все опять упирается в треугольник сил в Халкегинии. Галлия, Германия, Альбион и Тристейн между ними. Мелкие горные княжества Гельвеции и одиночные города не в счет, они существуют только потому, что их никому не интересно завоевывать.

— Но соотношение сил изменилось.

— И поэтому мой дорогой Чезаре тебя ждет новое путешествие, на этот раз на Альбион. Альбион и Тристейн вместе сойдут за полюс силы, и теперь представь, что я объявляю интердикт тому, кто не прекратит войну.

— Ммм, — задумался Чезаре. — Все поспешат прекратить войну, чтобы не оказаться в невыгодном положении?

— Поспешат — громко сказано, потребуется подготовка, да, можно будет провести переговоры о мире в одном из горных княжеств, но в целом верно. Тот, кто не прекратит войну, окажется сразу против двух врагов, да еще и действующих с одобрения Церкви и Папы. Пока будут идти переговоры, горячие головы остынут, и сможем договориться о мирном завершении войны. Скоро Халкегинии потребуются все силы.

— Почему?

— Это тайна, которая хранит сама себя, — тихо ответил Папа, — потому что маги Пустоты рождаются раз в тысячу лет. Четыре мага приходят в этот мир, и каждый из них получает фамильяра — человека, наделенного особой силой. Так повелось от Бримира, и четыре мага, собравшись вместе, будут так же сильны, как Основатель, особенно, если соберут его реликвии, помогающие в магии Пустоты.

— Но… зачем?

— Раз в тысячу лет в Халкегинию приходит огромная беда, как будто сам мир исторгает из себя зло, скопившееся за эту тысячу лет. Только маги Пустоты способны справиться с ней, и только поэтому эльфы терпят людей, хотя будь их воля, перебили бы всех нас, не задумываясь.

— Королева Альбиона — наполовину эльфийка.

— Знаю, это очень удивительно, — улыбнулся Папа, — но в то же время это добрый знак. Знак того, что возможно, когда-то люди и эльфы смогут жить рядом, не враждуя и не испытывая смертельной ненависти друг к другу. Беда еще не наступила, но она надвигается, и Халкегиния должна быть едина, чтобы маги Пустоты смогли встать плечом к плечу против угрозы. Поэтому нужно закончить войну как можно скорее, пока все это не зашло слишком далеко.

— Понимаю, — прошептал Чезаре и воскликнул. — Я отправлюсь немедленно!

— Погоди, — удержал его Витторио. — Я должен еще обдумать письма к монархам и написать их. Отдохни, подготовься, если к новому году нам удастся собрать всех в горах Гельвеции, это будет хорошо. Не думай, что ты будешь один. К королю Джозефу и императору Фридриху я отправлю других гонцов… всем предстоит немало потрудиться. Начинать войны легко, вот останавливать их трудно.

— Да поможет вам Основатель, — поклонился Чезаре и покинул дворец.

Папа вознес короткую молитву Бримиру и задумался над текстом письма королеве Тиффании.

Глава 16 в которой Борисов и Тиффания разговаривают по — семейному, а Монморанси и Джозеф читают неприятные им письма

Королева Тиффания легким, неслышным шагом скользнула в кабинет Борисова, но ее выдала предательски скрипнувшая дверь. Рука Борисова уже лежала на рукояти Лобзика, но увидев, кто зашел, он видимо расслабился. Тиффания улыбнулась, закрыла опять скрипнувшую дверь и села в кресло.

— Неужели некому смазать дверь?

— Маленькая мера предосторожности, — пояснил Борисов, отрываясь от донесения. — Против желающих зайти бесшумно.

Он не стал вдаваться в подробности, рассказывать про «соловьиные полы» и прочие меры предосторожности из средних веков Земли, просто спросил.

— Что-то случилось? Ты не предупреждала, что приедешь.

— Это, — Тиффания заколебалась. — Это личное.

— Ого, — удивленно хмыкнул Борисов. — Личное дело от жены к мужу, или личное дело королевы?

— Ммм, — Тиффания прикусила нижнюю губу. — Оно как бы личное, но в то же время и королевское.

— Понятно, — кивнул Борисов. — Это подождет несколько минут? Кстати, о твоем появлении во дворце меня должны были известить немедленно.

— Я приказала, хотела сделать сюрприз.

— Все равно, — Борисов покачал головой. — Непорядок. Сейчас я дочитаю донесение, и займемся твоим личным вопросом, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Тиффания. — Что-то важное?

— Срочное донесение из Тристейна. Три дня назад состоялось сражение возле озера Лагдориан.

— Лагдориан? Разве Галлия не осаждала столицу Тристейна? — нахмурилась Тиффания.

— У вас устаревшие сведения, моя королева, — усмехнулся Борисов. — Генерал Цербст все изменил, ну и конечно пара свежих флотов с солдатами из Германии, включая полк бронированных троллей. Вкратце говоря, войска Галлии были отброшены к границе, к озеру Лагдориан, где и состоялось большое сражение.

Он снова вчитался в донесение, Тиффания молча рассматривала Борисова и вид из окна, за его спиной. Борисов читал и хмыкал, что-то бормотал под нос и делал пометки в блокноте.

— Да уж, как интересно все обернулось, — сказал Борисов, откладывая письмо в сторону, и пояснил Тиффании, не дожидаясь вопроса. — В разгар сражения, дух озера вмешался и обрушил удар на магов, убив большую часть из них и смыв часть войска в озеро. Конечно, удар духа затронул только наземную часть войска, в воздухе флот Германии взял верх. Технически.

— Как?

— Флот Галлии отступил без особых потерь. Попытки атаковать озеро ни к чему не привели, дух ударил еще раз, и после этого войска Галлии и Германии быстро отступили.

— Но… это же хорошо?

— Да, — кивнул Борисов. — Герцогиня Вальер сообщает, что войска Тристейна активно отвоевывают назад захваченные земли. К сожалению, отвоевать так весь Тристейн не получится, но все равно, думаю, королева Генриетта будет рада. Так что у тебя за лично — королевский вопрос?

— Он касается королевы Генриетты, — улыбнулась Тиффания.

Борисов прищурился, переключаясь с войны на континенте, необходимости посылки еще войск, и обдумывания дипломатически-силового удара по Джозефу через семейство Вальер, на мысли о Трифонтейне. Личный вопрос и королевский, плюс Генриетта? Борисов сложил имеющуюся информацию, и пришел к выводу, что Тиффания изменила ему с Генриеттой, и теперь мучается по этому поводу, решив покаяться в грехах. Или не мучается, а предложит использовать факт личной связи в государственных интересах?

— Слушаю, — сделал приглашающий жест Борисов.

— Мы с Сиестой посовещались и решили, — Тиффания опять заколебалась, — решили, что не будем против твоей очень тесной дружбы с Генриеттой.

Борисов очень удивленно хрюкнул, услышав совсем не то, что ожидал.

— Я рад, конечно, что вы уже очень тесно подружились с Генриеттой, — сказал Борисов, и понял, что угадал.

Тиффания заметно смутилась, но не самого факта измены, а того, что ей о нем сказали, так, во всяком случае, интерпретировал Борисов. Тут же сложилась новая цепочка «причина — следствие», и подоплека решения, с которым приехала Тиффания, стала понятна. Борисов хотел уже высказаться по этому поводу, но тут же передумал. Не было никакого смысла ругаться, его жены искренне хотели ему помочь, так что следовало сдержать себя и подробно объяснить, почему Генриетта не годится.

— И я не против, чтобы вы и дальше тесно дружили, — продолжил Борисов, обдумывая на ходу, что сказать и как сказать. — Но что касается вашего предложения, тут есть проблема. Политическая.

— Вот! Я так и сказала Сиесте! — просияла Тиффания, своей радостью опять ставя Борисова в тупик. — Что тут все дело в политике, а не в… личных достоинствах Генриетты.

— Да… личные достоинства весьма королевские, — согласился Борисов. — Но женой моей она стать не сможет, значит, все это будет лишь для удовольствия. У меня есть ты, и Сиеста, и Матильда, зачем мне еще и Генриетта?

Борисов подумал и добавил.

— К тому же Агнес мне из ревности что-нибудь да отрубит, если узнает.

— Не, мы уже все с Генриеттой продумали, — махнула рукой Тиффания и тут же ойкнула, прикрыла рот ладонью.

— Даже так? — удивился Борисов. — Скажи, Тиффания, ты понимаешь, что вопрос брака сразу с пятью потребует отдельного благословения и разрешения Папы, не говоря уже о том, что Альбион при этом должен быть или сильнее остальной Халкегинии, или пребывать в союзах со всеми странами? Непростая задача, не так ли? Но если ввести сюда еще и Генриетту, королеву Тристейна, то задача становится вообще непосильной. Нарушается равновесие сил, для начала, не говоря уже обо всех последствиях. Мне придется завоевать всю Халкегинию, чтобы такое стало возможным. Вы согласны подождать еще лет… сто?

— А, то есть если мы предложим тебе не-королеву, то ты согласен?

— Пока вы все вместе не против, почему бы и нет? — ответил Борисов. — Меня устроят те… помощницы, которые устроят вас. Всех троих устроят, чтобы не было лишней вражды, хорошо? Мы, конечно, одна команда, но вопрос тут слишком деликатный, и как бы ни хотелось мне сбросить проклятие, но не такой ценой.

— Понимаю, понимаю, — закивала Тиффания, пряча довольную усмешку.

Борисов сразу насторожился. Пробежался мысленно по разговору, нет, вроде все верно сказал. Но к чему тогда усмешка? Даже если у них есть еще кандидатуры, то, что это меняет? Позицию свою он высказал, новые жены с одобрения старых, это как минимум исключит начальные конфликты. Но все же, к чему усмешка? Генриетта? Королева Тристейна, и объявление Луизы ла Вальер ее названной сестрой как часть дипломатического удара… они собираются женить его на Луизе?

Но Тиффания опять опровергла измышления Борисова.

— То есть, если бы не политика, то ты был бы не против Генриетты?

— Эээ… нет, — немного растерялся Борисов.

— Тогда послезавтра жду тебя в Трифонтейне, ближе к вечеру, — улыбнулась Тиффания, вставая.

Когда она покинула кабинет, Борисов закурил и задумался, что это сейчас было. Мысль о том, что его жены сдают его в аренду, заставила Борисова улыбнуться. После чего он докурил, еще раз перечитал сообщение о бойне возле озера Лагдориан, и начал набрасывать письмо адмиралу Маклагену, с соображениями общего характера по противодействию флоту Галлии. Дипломатический удар по Джозефу оставался в ведении королевы Марианны, а вот что касается убийства, тут предстояло еще, как следует подумать. Трудность заключалась не в том, чтобы убить Джозефа, нет. Несмотря на всю свою охрану, меры предосторожности и магическую мощь, все это оставалось на уровне средних веков. Хороший шахид с каким-нибудь магическим аналогом динамита не оставил бы от Джозефа ничего. Трудность заключалась в том, чтобы потом никто не смог связать это убийство с Альбионом вообще и с Борисовым в частности.

— Часы пока идут, и маятник качается, и стрелочки бегут, и все как полагается, — пропел Борисов под нос, выкидывая пока что из головы королев и королей.

— Ну что? — вскинулась Сиеста.

— Отлично, — ответила Тиффания, обнимая и крепко целуя ее. — Все прошло просто отлично.

— Тогда послезавтра?

— Да, послезавтра. Надо будет еще сообщить Генриетте, а пока действуем по плану.

— На какие только жертвы не пойдешь, ради Аргуса, — вздохнула Сиеста притворно.

Тиффания расхохоталась, вскидывая голову.

— Вместо мягкой королевы жесткая Агнес, такая жертва не будет забыта!

— Так что с… пятой? — улыбнулась в ответ Сиеста.

— Политика, — вздохнула Тиффания, — но уверена, мы что-нибудь придумаем!

Монморанси настороженно смотрела на Эмили, которая с глупой улыбкой протягивала ей конверт.

— Что это?

— Большой и важный дворянин пришел, сказал отдать вам, леди, — поклонилась Эмили.

— Ты видела его раньше?

— Нет, госпожа, не видела. На нем был красивый камзол с позолотой, и такой большой меч, и один глаз его был закрыт повязкой! Я бы точно запомнила его, — еще раз поклонилась Эмили.

— Он сказал что-то?

— Нет, велел отдать красивой леди из седьмого номера лично в руки, дал денежку и ушел, даже напитки заказывать не стал. Извините, госпожа, мне надо идти, мастер Скаррон очень не любит, когда мы отвлекаем уважаемых гостей нашей гостиницы, извините.

Проводив служанку взглядом, Маргарита закрыла дверь в номер и настороженно, аккуратно вскрыла конверт. Ни адреса, ничего, просто белый конверт, и она не знала, что и думать. Представители короля Джозефа и так общались с ней, без всяких записок, дело с обустройством брака двигалось медленно, ибо желающих такого же было чересчур много. Кто еще мог написать ей?

Маргарита достала письмо, написанное крупным, размашистым, несомненно, мужским почерком, и вчиталась. Пошатнулась, рухнула в кресло, ощущая, как кружится голова.

— Тебе плохо, Маргарита? — выбежал Гиш, услышав шум. — Кто он? Кто этот негодяй, что посмел обидеть тебя?

— Никто меня не обидел. Я… мне прислали письмо.

— Что в нем?

— Наше спасение, — прошептала Маргарита, — или наша смерть, пока еще не ясно.

Король Джозеф улыбнулся.

— Ах, моя верная Шеффилд, похоже, нам опять придется расстаться.

— Новое задание? Я готова, Ваше Величество, — ответила Шеффилд без промедления. — Дух озера?

— Нет, Бримир с ним, с этим кольцом Андвари, пусть германцы пробуют его достать, — отмахнулся король. — Бери Луизу и езжай с ней на юг, в мой замок неподалеку от Тулузы. Заодно будешь ближе к Ромалии, когда придет время. Мои агенты нашли след к реликвиям Бримира, но все запутанно, подождем пока… разрешения вопроса с Папой, а потом ударим.

— Ваше Величество, мне брать с собой Кирхе Цербст? Сейчас они разлучены с Луизой, начат второй этап, и требуется полный контакт, иначе она может стать… нестабильной и сожжет замок.

— Хммм, — задумался Джозеф.

Он не знал всех деталей, но из слов своего фамильяра понял достаточно, чтобы принять решение.

— Нет, пусть она останется, — сказал король Галлии. — Луиза важнее, а за мисс Цербст приглядят наши остроухие друзья. Их щитов хватит, чтобы она ничего не сожгла, и им будет небольшое наказание, за провал в Альбионе.

— Эльфы… не справились? — удивилась Шеффилд.

— Как выяснилось, наша разлюбезная королева Тиффания все же достаточно владеет магией Пустоты, чтобы эльфам не помогли их щиты, — пояснил Джозеф. — А быстро пробиться к ней они не смогли, охрана королевы встала насмерть, и эльфам пришлось отступить. Попытка захвата мужа Тиффании тоже провалилась, вместе с большей частью моих агентов на летающем острове. И даже более того, эти хитрецы нанесли ответный удар, прислали письмо.

— Письмо?

— Письмо, — улыбнулся Джозеф и кивнул. — В котором мне любезно предложили выдать названную сестру королевы Генриетты, Луизу ла Вальер, и перестать удерживать ее силой, ибо это противоречит чести дворянина и короля. Письмо пришло одновременно с эльфами, так что сегодня у меня две плохие новости.

— Когда я увезу Луизу, вы сможете честно заявить, что ее нет в вашем замке, — понимающе отозвалась Шеффилд.

— Именно, именно. А когда ты закончишь обучение… никто не сможет сказать, что я удерживаю ее силой, и сама Луиза это подтвердит. Повеселитесь там, на юге, и отправляйтесь немедленно, так, чтобы никто вас не видел, на одном из моих драконов.

— Кирхе Цербст и эльфы, — напомнила Шеффилд.

— Все настолько плохо?

— Если не дать ей сбежать, то можно будет потом работать, — подумав, ответила она. — Но потребуется дополнительное время, втрое больше, чем пропущено, при условии, что она не сорвется.

— Либо напоить ее зельями, — прищурился Джозеф.

— Это опасно, результат будет… нестабильный.

— Да, с кольцом Андвари было бы проще, — поджал уголки губ король. — Отправляйся, моя дорогая Шеффилд, эльфам и мисс Цербст о сложившейся ситуации я сообщу сам.

Глава 17 в которой на Альбионе появляется Чезаре, а Кирхе пребывает в ярости

Борисов внимательно посмотрел на грифона Счастливчика, тот, наклонив голову, посмотрел в ответ. На крыше королевского дворца в Лондиниуме было пусто и неуютно, и Борисов подумал, что надо здесь устроить уголок отдыха, рядом с посадочной площадкой для магических зверей.

— Итак, ваша стая напала на воздушного дракона, прилетевшего к Альбиону с юга, а у дракона оказался наездник, который заставил вас сопровождать его до самого Лондиниума?

— Заставил, — клекотнул грифон. — Поэтому стая выбрала меня, чтобы сообщить об этом. У нас договор!

— Видишь ли, в чем дело, — пожевал губами Борисов, — человек, подчинивший вас, не относится к Альбиону. Я не могу наказать его, не вызвав войну, в которой остров будет завоеван и ваша вольная жизнь закончится.

— У нас договор, — упрямо повторил Счастливчик. — Мы сообщаем о чужаках, нам дают еду, летаем, где хотим, никто нас не подчиняет! Этот человек нас подчинил! Стая требует наказать его!

— Хорошо, дай подумать. Давай так, удвоенный корм в сезон размножения, и я гарантирую, что этот человек больше не появится на Альбионе, хорошо? Устроит это вашу стаю?

— Устроит! — ответил грифон и взлетел.

— Ну, вот и договорились, — пробормотал Борисов, провожая его взглядом.

Затем он спустился вниз, сел в кресло и задумался. Джулио Чезаре, посланец Папы Ромалии, эффектно приземлился на своем драконе ветра, в сопровождении эскорта из грифонов, прямо перед королевским дворцом. Борисов приказал занять его пока экскурсией, и отправился на крышу, где и состоялся уже описанный разговор с грифоном. Теперь надо было что-то делать, но мысли Борисова метались между разными вопросами, начиная с системы противовоздушной обороны и заканчивая способностями Чезаре.

Выдохнув, Борисов собрался и сосредоточился. Так, система оповещения работает, это было подтверждено неоднократно, вольные грифоны, расселившись в пещерах по югу и востоку острова, выполняли свой договор. По тревоге поднимались корабли, и нарушителей перехватывали или отгоняли. К счастью, Галлия больше не пробовала напасть, а эскадра кораблей Германии очень удачно встретилась с кораблями, на которых отправлялось подкрепление в Тристейн, и не рискнула вступать в бой.

Система работает, следовательно, во всем виноваты особые способности Чезаре. Особые, потому что маги в Халкегинии в основном работают со своими зверями — фамильярами. Массированное использование летающих зверей связано было немного с другим, с отловом и дрессировкой, стайным подчинением и работой только с определенными наездниками. В любом случае, это был не тот случай, грифоны работали вольно, и значит, Чезаре подчинил их насильно. Какая-то особая магия, но какая? С этим следовало разобраться, и Борисов пометил себе поговорить с драконом Чезаре, пока сам Джулио будет вручать послание Папы королеве.

Молодой, самоуверенный, посланец Папы, особая магия, вкратце перечислил сам себе Борисов. Можно было выпить с Чезаре и попробовать разговорить, как вариант, но без особого давления. Посланец Папы означал возможность контакта с самим Папой, и по понятным причинам это было выгодно Борисову. Также через Чезаре можно было вручить свежедоставленную информацию от Скаррона, что тоже открывало простор для комбинаций и укрепления репутации.

— Срочно доставить в Трифонтейн, — распорядился Борисов, протягивая конверт секретарю. — Приготовить десяток охраны на грифонах, вылет через час. Где сейчас посланец Папы?

— Осматривает северное крыло, оябун.

— Отлично, приготовьте ближайшую гостиную, вино на столы, служанок раскованных, и мне сообщите, как будет готово.

— Сделаем, оябун, — кивнул секретарь.

Борисов быстрым шагом отправился в северное крыло.

— Папа Ромалии, — твердым голосом вещал Чезаре, глядя прямо перед собой, — очень обеспокоен непрекращающейся войной в Тристейне. Он рассчитывает на вас, Ваши Величества.

«Ваши Величества» в лице трех королев: Тиффании, Генриетты и Марианны внимали. Врученный ей конверт с посланием Папы, Тиффания отдала Сиесте, стоявшей сзади. Графиня Эссексская рассеянно вертела конверт в руках, не зная, что с ним делать, и поглядывая на Джулио с легкой усмешкой. Молодой (фамильяру Папы было 17 лет), красивый, белокурый, Джулио был уверен, что производит впечатление на королев, и Сиесту это веселило. Агнес, стоявшая на шаг позади Генриетты, наблюдала за Чезаре с мрачным видом ревнивицы, на собственность которой пытаются покуситься. Дерфлингер что-то тихо полязгивал в ножнах, не мешая, впрочем, выступлению Чезаре.

Аргус Филч отсутствовал, и переговоры от лица собравшихся вела королева Марианна.

— Папа Ромалии по праву носит звание «Щит Основателя», — начала она, пожалуй, единственная, кто не остался равнодушен к виду Джулио, — и его стремление к миру находит глубокий отклик в наших сердцах. Истерзанный и залитый кровью Тристейн, его жители, ставшие жертвами амбиций Галлии и Германии, даже нам пришлось бежать из страны. Тристейн и (она кинула взгляд на Тиффанию) Альбион поддержат любую инициативу Папы, направленную на установление мира в Тристейне, и в Халкегинии.

— Ваши слова обрадуют Папу, — поклонился Джулио.

— К сожалению, — добавила Тиффания, делая жест левой рукой, — Альбион сейчас не располагает прежней силой, и не может угрожать ни Галлии, ни Германии.

— Уверяю вас, Папа предвидел это затруднение, и у него есть план, — немедленно ответил Джулио, еще раз кланяясь.

Помимо вежливости, поклоны помогали ему отрывать взгляд от собравшихся. Королевы и их сопровождающие, как нарочно, были невыносимо красивы, а наряды их, пребывая в рамках приличия, выставляли напоказ достаточно, чтобы Джулио страдал. Страдал от невозможности увидеть больше. Воспоминания о служанках в королевском дворце в Лондиниуме только разжигали дополнительно, и Чезаре ждал окончания аудиенции, чтобы вскочить на Быструю Тень и охладить себя стремительным полетом.

— Это превосходно! — воскликнула Марианна. — Вы же задержитесь в Трифонтейне, не так ли? О, это недолго, не больше двух дней.

— Как пожелаете, Ваше Величество.

Он не стал говорить, что прочитать послание Папы и написать ответ «согласны» можно за несколько минут. Можно даже не писать, он и так уже услышал и увидел все, что хотел. Но отказаться никак нельзя, Витторио отдельно подчеркнул, что надо действовать мягко, получить согласие Альбиона и Тристейна, не вызвав никакого раздражения. Все это должно было стать тем грузиком, с помощью которого Папа собирался склонить весы событий к миру.

Поэтому Чезаре еще раз поклонился, мечтая о полете.

— Итак, одной загадкой меньше, — пробормотал Борисов, затягиваясь и выпуская дым к потолку.

Дракон, на котором прилетел Чезаре, по имени Быстрая Тень, с Борисовым общался неохотно, но все же косвенно подтвердил, что посланец Папы имеет власть над магическими зверями. Бойкая служанка, подосланная к Чезаре «потереть спинку», подтвердила наличие у него загадочных рун на тыльной стороне кисти правой руки.

— Вот! — воскликнула Сиеста, перебиравшая записи.

Ворох сведений, противоречащих друг другу, слухи, обрывки, Борисов отдал распоряжение потихоньку собирать все, что касается магов Пустоты и их фамильяров, не афишируя причину интереса. Порыться в бумагах руки все не доходили, постоянно подворачивались более срочные, более нужные дела.

— Виндальв, правая рука Бога, — объявила Сиеста, напряженно вчитываясь в текст.

Борисов посмотрел на руны на своей левой руке. Даже местоположение соответствовало имени.

— Обладает властью над магическими зверями, — продолжала Сиеста, — ой, прямо как ты, Аргус!

— Я не обладаю властью, — проворчал Борисов, — а могу разговаривать с ними, это разное.

— Ну, там звери и тут звери, — рассмеялась Сиеста.

— Значит, Папа Ромалии — маг Пустоты, как интересно получается, — хмыкнул Борисов, уже не слушая. — И теория, что фамильяры магов Пустоты — люди, полностью подтверждается, в этом случае. Кто там еще по списку должен быть?

Сиеста зашуршала бумагами.

— Разум Бога и сердце Бога, — напряженно ответила она, найдя нужный отрывок.

— Как думаешь, кто у Тиффании?

— У Тиффании — ты! — с укоризной заметила Сиеста, подумала и добавила. — Ну и я, конечно же, и еще Матильда. Или ты хочешь себе две силы фамильяров?

— Да ни за что! — воскликнул Борисов. — Просто любопытно стало. Не хочет проводить ритуал Призыва, это полностью ее право, никто никого ни к чему не принуждает.

Сиеста задумалась на секунду, потом тряхнула головой.

— Итак, все четыре мага Пустоты найдены?

— Да, надо будет сообщить эльфам, — отозвался Борисов. — Даже если они в курсе, все равно жест доброй воли и все такое. Фамильяр Джозефа получается Шеффилд, его неизменная помощница и советчица. Это осложняет задачу, осложняет.

— Почему?

— Уж больно боевая, вроде нашей Матильды, просто так не справиться, а второй попытки не будет. Точнее говоря, всегда можно организовать еще попытку убийства, но после провала первой король Галлии будет настороже.

— Можно подловить его на мирной встрече, которую предлагает Папа.

— Срыв переговоров и продолжение разорения Тристейна с угрозой захвата Альбиона? — удивился Борисов. — Оно того не стоит. Была бы у меня к нему личная месть, как вон у Агнес к тем, кто сжег ее родную деревню, там да, «встретил — убей, и плевать на последствия». Но здесь и сейчас нужно действовать по-другому. Надо посидеть в тишине и обдумать всю комбинацию, с учетом новой информации и обстоятельств.

Сиеста молча вышла, оставив Борисова обдумывать интригу с Галлией и Папой.

Бидашал, вытянув руку, удерживал щит. Где-то там за ним и за стеной пламени, ярилась Кирхе, которой сообщили о разлуке с Луизой и о том, что за ней теперь будут присматривать эльфы. Шеффилд, сообщив, хихикнула и убежала, оставив эльфов разбираться с последствиями.

— Сильна, — восхищенно пробормотал Аэран.

— Такая молодая и уже квадрат огня, — поддержал Вилиор. — Проклятые люди набрали слишком много силы!

— Не забывайте, что нам нужна эта сила… пока, — добавил Бидашал. — Поэтому один из вас отправится домой, и займется выполнением соглашения.

— Нас не поймут, — тут же сказал Аэран. — Только твой авторитет и сила, и влияние, Бидашал, смогут убедить остальных.

Маг-эльф вздохнул. Стоять, удерживая щит против квадрата огня было проще, чем объяснять влиятельным главам родов, что одному из них придется расстаться с дочерью или внучкой, которой предстоит жить среди людей, на максимальном удалении от пустыни. Сам Бидашал считал, что это невысокая цена за избавление от Джозефа и Проклятия Пустыни, в конце концов, королева Альбиона полуэльфийка. Он подумал, что стоит упирать на возможность влияния на королеву целого летающего острова, исподволь намекая, что чистокровная эльфийка, конечно же, сможет затмить окружающих королеву жалких людишек. Про то, что напарница Тиффании будет де-факто заложницей, можно умолчать, а требования к эльфийке: скромность, послушание и знатность, можно списать на необходимость соответствовать королеве Альбиона. Опять же указать, что все это будет только работать на величие духа, которым эльфийка покорит королеву, а красота и так есть, все эльфийки красивы.

— Хорошо, я отправлюсь сегодня же, — ответил Бидашал, — но не жалуйтесь потом!

— Наши щиты уступают твоему, — склонил голову Вилиор, — но все же мы справимся с ней, ибо обычная магия людей слишком слаба по сравнению с нашей.

— Я устала! — заявила Кирхе, убирая огонь. — Кормите меня!

— Какая потрясающая наглость! — вскричал Аэран. — Чтобы эльф кормил человека?

— Меня кормила Шеффилд. Шеффилд нет, теперь кормите вы, — ответила Кирхе.

Аэран и Вилиор переглянулись.

— Здесь должны быть слуги, — сказал первый.

— Но разве они не должны нас видеть? — усомнился второй.

Оба подумали, что Бидашал знал это.

— Он всего час в пути, его еще можно догнать, — пробормотал Аэран.

— Так отправляйся! — рявкнул Вилиор, настороженно следя за Кирхе.

— Сладенький, не будь букой, убери щит, а я тебя поцелую в ушко! — умильно сюсюкала Кирхе.

— Вот еще! — огрызался Вилиор, не убирая щита.

— Смотри, я разденусь для тебя, — Кирхе рывком распахнула одежду, демонстрируя обнаженную грудь.

— Меня не возбуждают женщины людей, — сухо ответил Вилиор.

— Так и знала, что ты извращенец, который любит мужиков! — вскричала Кирхе. — Куси его, девочка!

Пасть саламандры сомкнулась на правом плече Вилиора, заставляя выронить палочку и убрать щит. Кирхе тут же ударила сгустком жидкого пламени, обращая волшебную палочку эльфа в пепел.

— Ну что, с одной палочкой разобрались, теперь разберемся с другой, — ухмыльнулась Кирхе, надвигаясь на Вилиора.

— Я же сказал, что…

— Заткнись, — бросила Кирхе, затыкая рот эльфу и связывая его.

В процессе она лихорадочно бормотала.

— У меня три месяца не было мужчины, и все, что мне досталось, это пидор-эльф! Но ничего, и не с такими справлялись, жаль времени маловато, я бы тебя заездила до смерти. Ну, где тут твоя волшебная палочка, ага, давай вот так, ну же, что и это все?

Вилиор возмущенно промычал, что дело не в размерах, а в совершенстве очертаний, но Кирхе лишь вбила ему кляп глубже в глотку, после чего оседлала и начала быстро двигаться, не отводя взгляда от двери. Быстрый секс и бежать, бежать, бежать, пока Шеффилд отсутствует. Найти Луизу, освободить ее и… что дальше, Кирхе не знала, но была уверена, что придумает.

— Да не ерзай ты так, я же говорила, что тебе понравится! — бросила она Вилиору, наращивая темп.

Глава 18 в которой снова появляются Шарлотта и герцоги Вальер

Огромная синяя драконица плавно снижалась, держа курс на огромное поместье неподалеку от озера Лагдориан. Несмотря на бушевавшую в Тристейне войну и состоявшееся неподалеку почти месяц назад сражение, поместье выглядело целым и неповрежденным. Драконица приземлилась, разок хлопнув крыльями, и с ее шеи привычным движением соскользнула Шарлотта, даже не выпуская из рук огромный посох. Волосы племянницы короля, обычно светло-синие и расчесанные, в этот раз свисали грязными темно-синими лохмами, под цвет кожи драконицы — сильфиды. Круги под глазами, дрожащие руки, Шарлотта оперлась на посох, чтобы не упасть.

— Спасибо, — прошептала она, поглаживая бок драконицы.

Та ответно что-то проклекотала, облизнула длинным языком лицо Шарлотты.

— Новости? — спросила Шарлотта у приблизившегося дворецкого.

— Без изменений, — поклонился тот в ответ.

Шарлотта вздохнула. Слуги уже тащили еду драконице, готовились мыть ее и чистить, все по привычному для сильфиды распорядку.

— Ванна уже готова, — сообщил дворецкий, — ужин подадут сразу же после нее.

— Спасибо, Луи, — тихо сказала Шарлотта, — но вначале я навещу маму.

Поправив очки и пригладив рукой грязные волосы, она направилась в западное крыло поместья. Именно там который уже год существовала мама Шарлотты, сошедшая с ума после того как выпила зелье, предназначенное ее дочери. Своей дочерью она считала куклу, когда-то подаренную Шарлотте, а саму Шарлотту принимала за опасную незнакомку, пришедшую разлучить ее с дочерью.

Шарлотта закрыла тяжелую, массивную дверь и тихо сказала.

— Здравствуй, мама, я вернулась.

Когда она вышла из комнаты матери, то сразу ощутила запах дыма в коридоре. Что-то горело, и Шарлотта прислушалась. Нет, треска огня не слышалось, но зато доносились какие-то странные выкрики на несколько голосов. Шарлотта покрепче сжала посох и пошла в сторону, откуда доносились крики, благо ванная все равно находилась в той же стороне. Еще она отметила, что в коридорах странно пусто.

Не то, чтобы поместье кишело слугами, все-таки здесь жили опальные родственники короля Джозефа, но обычно тот же Луи поджидал ее в коридоре. Как минимум, кто-то из слуг мелькал в поле зрения, но не в этот раз. Может, кто другой и испугался бы, закричал и убежал, но Шарлотта лишь ускорила шаг. Юная магесса за свою жизнь выполнила массу заданий дяди и побывала во множестве опасных ситуаций, и опыт подсказывал ей, что либо Ирукуку почему-то взъярилась, либо на поместье напали.

Порыв ветра ударил в дверь ванной, и оттуда вырвалось пламя. Громкость криков немедленно подскочила, и Шарлотта описала спираль посохом, произнося заклинание.

— Терваз! — и порыв ветра ударил в пламя, подавляя его, пригибая к полу, отодвигая в сторону.

— Ваша светлость, не входите сюда! — донесся голос Луи, но было поздно.

Шарлотта ворвалась в ванную и застыла на месте.

— Ммм, Табита, — невнятно, из-за полного рта еды, промычала Кирхе, — заходи! Я говорила, что я твоя подруга, но твои слуги решили, что я шучу!

Кирхе сидела в ванне, полной пены, одновременно с этим пила, ела, мылась и успевала кидаться огнем, едва слуги, выстроенные вдоль противоположной стены, пытались пошевелиться. К счастью для слуг, помещение было огромным, а Кирхе пьяной, и поэтому огонь пока еще никого не спалил. В паре мест стены подгорели и дымили, распространяя легкий дымок, но основная часть пожарища и запаха приходилась на дверь, перед которой Кирхе поставила стену пламени, чтобы никто не сбежал.

— Все в порядке, Луи, — устало вздохнула Шарлотта, опуская посох. — Это и вправду моя… знакомая, ничего страшного.

— Но госпожа, она заняла вашу ванну, — упрямо ответил дворецкий, наклонив голову.

Остальные слуги бочком-бочком, вдоль стены и прикрываясь Шарлоттой, уже покидали помещение, благо ветер и пламя взаимно уничтожились, и надо было всего лишь пробежать сквозь облако дыма и гари.

— И съела ее ужин! — захохотала Кирхе. — Кстати, принеси еще вина!

— Иди, Луи, я разберусь, — кивнула Шарлотта, делая знак, чтобы ее не беспокоили.

— Ваше Сиятельство, — поклонился Луи с достоинством и развернулся.

Шарлотта махнула посохом, убирая дым и запечатывая дверь за ним, после чего развернулась к Кирхе.

— Ты в курсе, что тебя ищут по всей Галлии?

— Ага, — усмехнулась Кирхе и допила вино из фужера. — Уфф, что-то жарко!

Она вылезла из ванны и нырнула в бассейн в центре комнаты, смывая пену. Шарлотта обратила внимание, что Кирхе слегка покачивает, но палочку из руки она не выпускает.

— Что же ты, Табита? Залезай в бассейн, а то стоишь тут грязная!

— Вылезай, умойся, оденься и беги, пока сюда, в поместье не заглянул кто-то посторонний! — Шарлотта и не подумала куда-то лезть. — Я не шучу, тебя ищут, и король Джозеф пообещал лично наградить того, кто тебя поймает. Грязная я потому, что неделю участвовала в попытках найти и схватить тебя!

— С теми, кто меня найдет, будет то же, что и с остальными, — отмахнулась Кирхе, не особо слушая.

Взмах палочки, и столб ревущего пламени вырвался прямо через матовое окно под потолком.

— Бррр, что-то холодно стало, — поежилась Кирхе и опустила палочку в воду.

Вода в бассейне немедленно начала парить.

— Значит, это правда, — прошептала Шарлотта, — ты и вправду стала квадратом огня.

— Луизу куда-то увезли, ты знаешь? — крикнула Кирхе. — Я пыталась ее найти, перебила кучу народу, но никто не в курсе! Затем за мной начали гоняться, и я опять перебила кучу народу! Ни помыться, ни поесть, и я…

— Сестренка!! — донесся вопль снаружи.

— У тебя есть сестра? — удивилась Кирхе.

В выбитое окно, чудом не задев остатки стекла, влетела голая девушка, с длинными синими волосами, перекувыркнулась в воздухе и плюхнулась в бассейн, подняв огромную волну и облив Шарлотту с ног до головы.

— И вправду сестра, — хохотнула мисс Цербст, удерживая впрочем, незнакомку под прицелом палочки.

— Не трожь Шарлотту!!! — зарычала та.

— Ирукуку, — вздохнула племянница короля, — все в порядке!

— Кто это? — спросила Кирхе.

— Мой фамильяр, — отводя взгляд, ответила Шарлотта.

— О, — только и смогла ответить Пламенная.

— А твоя саламандра где?

— В лесу неподалеку, мерзнет, бедняга, но у меня так все чесалось, что уже просто не было сил терпеть!

— Помылась бы в озере! — ткнула пальцем Шарлотта.

Ирукуку вертела головой, следя за разговором, но быстро заскучала и начала плескаться в бассейне, уловив, что опасности «хозяйке — старшей сестре» нет. Затем с воплем запрыгнула в ванну, и начала жамкать руками пену и отплевываться, так как шампунь оказался невкусным.

— Я устала, не мылась неделю, не ела толком и не спала столько же, мокрая с ног до головы, но все же стою и уговариваю тебя бежать, — внезапно сказала Шарлотта. — Знаешь что, Кирхе?

— Что?

— Сейчас ты оденешься, и Ирукуку отнесет тебя в Тристейн, там, неподалеку от Кале располагается лагерь войск Тристейна. В нем же находятся родители Луизы, пусть они о тебе заботятся!

— Слушай, а ты знаешь, что ближайшая помощница твоего дяди держала нас в плену и делала разные… вещи? Меня и Луизу?

Шарлотта посмотрела в сторону, но отвечать не стала, повторила.

— Собирайся и отправляйся, я и без того сильно рискую давая тебе возможность бежать.

— Чем это ты рискуешь? — насмешливо хмыкнула Кирхе.

Она вылезла из бассейна, и встала, подбоченясь, во всей своей обнаженной красоте. Шарлотта, ничуть не впечатленная, без затей подцепила Кирхе изогнутым концом посоха за ноги, роняя на пол. Посох в ее руках крутнулся и ударил Кирхе по запястью, выбивая палочку. Шарлотта подошла и встала над распростертой на полу магессой Огня.

— Я рискую жизнью своей матери, так что хватит тут трясти своими обнаженными телесами, собирайся и улетай. Ирукуку!

— Да, сестренка?

— Отнесешь Кирхе к герцогам Вальер, и прежде чем перекидываться, выйди наружу!

— А потом?

— А потом возвращайся, и если Кирхе будет тебе говорить, что надо лететь куда-то, не слушай ее.

— Погоди, а Пламя, моя саламандра? — спросила Кирхе, переворачиваясь на бок и подпирая голову рукой.

Шарлотта вздохнула, и Кирхе подумала, что вот так, снизу вверх и вблизи, она выглядит очень мило.

— Ирукуку отнесет и ее, правда?

— Конечно, сестренка! Я понесу ее в правой лапе, а когда та устанет, понесу в левой лапе, а когда та устанет.

— Я поняла! — перебила ее Шарлотта.

Когда Кирхе и Ирукуку покинули купальню, Шарлотта присела на край ванны и вздохнула.

— Почему никто не хочет решать мои проблемы? — пробормотала она и начала раздеваться.

Обнаружив, что книгу «История Пап Ромалии», залило водой и шампунем, Шарлотта мысленно выругалась.

— Германия, — сказала Карин ла Вальер, интонируя слово и поглядывая на мужа.

— Цербсты, — ответил тот, то же интонируя.

— Каттлея и Элеонор в Виндобоне!

— Луиза неизвестно где!

— Мы не можем бросить войска и подвести королеву, — в унисон сказали супруги.

— Кюрлю, кюрлю? — спросила Пламя, выдыхая язычок огня.

— Давай рассуждать как… как герцоги, а не как родители, — сказала Карин. — Предложим генералу Цербсту обмен! Его дочь на две наших! И перемирие на месяц, чтобы и они, и мы могли бросить все силы против Галлии.

— Отлично, — огладил бородку Людвиг ла Вальер. — Но что с Луизой?

— Да, не успели чуть-чуть, но! — Карин многозначительно подняла палец. — Команда готова, приготовления к рейду завершены. Просто отложим, пока не найдем, куда увезли Луизу, и потом, как собирались, один удар и вся семья в сборе!

— О, дорогая, это просто превосходно! Дай, я тебя обниму!

— О, дорогой!

Звуки поцелуев и шуршание одежды. Саламандра, про которую забыли герцоги, тихо лежала в углу, сверкая глазами и выдыхая язычки пламени на озябшие лапы. На другом конце здания лежащая на кровати Кирхе мечтательно улыбнулась и разорвала контакт с Пламенем. Смотреть глазами саламандры на супружескую страсть герцогов Вальер было приятно, но Кирхе решила, что такое все же недостойно и неподобающе.

Закинув руки за голову, она представила встречу с отцом и поняла, что это будет непросто.

— Кюрлю?

— Пошло вон, животное!

Вальеры и Цербсты враждовали уже давно, по массе причин. И как соседи-дворяне из разных государств, и как маги — бойцы, и как соперники в делах любовных, много чего было за эти столетия. Эта вражда, конечно же, не сделала их друзьями, но внезапно протянула некую связь, странное доверие, основанное именно что на противостоянии в мирное время. Поэтому встреча Людвига и Карин ла Вальер и Карла фон Цербста прошла без эксцессов и неожиданностей. Обменялись дочерями и легко договорились о временном перемирии, точнее говоря, взаимном ненападении. Войска Германии не будут нападать на запад Тристейна, прочно удерживаемый герцогами. Войска Тристейна не будут совершать рейды к столице и на север страны. Устная договоренность, не требующая одобрения императора и королевы, и основанная на взаимной ненависти к Галлии, точнее к королю Джозефу.

— Тебе нужен муж, Кирхе, — заявил Карл фон Цербст, после того, как крепко обнял дочь.

Быстроходный курьер мчался на восток, к точке встречи с кораблями охраны.

— Нужен, — кивнула Кирхе, немало этим изумив отца.

Генерал готовился к длительному сражению, объяснению, что он волновался, и что нападение на Тристейн было политической необходимостью, и что много чего еще случилось, но он безумно рад живой и невредимой Кирхе. Но внезапно дочь взяла и согласилась, и мысленно Карл возликовал. Хоть какая-то польза от пропажи и плена, Кирхе за ум взялась, думал он, но радость была преждевременной.

— Моим мужем будет император Германии, — заявила Кирхе.

— Эээ…

— Мой долг дворянина заключается в том, чтобы служить, — продолжала Кирхе уверенным, не терпящим возражений тоном. — Служить моему Императору во всем! В боях, государственных делах и в постели! Я поняла, что достойна этого!

— Эээ, но почему? — тупо спросил отец.

— Потому что я маг — квадрат Огня, и моя цель… моя цель… моя цель — служить повелителю! Повелитель — Император, я буду служить ему во всем!

— Хорошо, дочь, — развел руками генерал Цербст, — но ты знаешь, сколько желающих стать женой Императора?

— Когда он увидит мою силу, красоту и ум, то не устоит! — самоуверенно заявила Кирхе. — Теперь о делах, отец! Мне нужна твоя армия, чтобы освободить Луизу ла Вальер! Она моя подруга и будет вместе со мной служить Императору!

— И станет его женой? — хохотнул Карл.

— Не исключено, — серьезно ответила Кирхе. — Мы подруги, и у нас все общее, включая повелителя!

— Ладно, где ее держат?

Конечно, Карл фон Цербст не собирался давать дочери армию, но почему бы и не спросить? Потянуть время, попробовать разобраться, что не так с Кирхе. Понятно, что плен ее изменил, но он не ожидал, что настолько изменил.

— Где-то в Галлии, — безмятежно ответила Кирхе, — смогла бы найти сама, уже освободила бы ее.

— Понятно, — раздался тяжелый вздох. — Ну что же, будем искать.

Глава 19 в которой появляется еще одна принцесса, а также два мага из Академии Тристейна

Горы Гельвеции, суровые, могучие и труднопроходимые, были богаты камнями и ущельями, но очень скудны на растительность. Там же, где горы расступались, образуя долину, или били горячие источники, не давая деревьям и траве вымерзать, немедленно образовывалось поселение людей. В начале истории шла отчаянная борьба за жизненное пространство и ресурсы, горцы пробирались друг к другу в гости, резали соседей, оборонялись, заваливали ущелья, лилась кровь и долины пустели, чтобы через какое-то время наполниться новыми людьми, бежавшими из сопредельных стран: Галлии, Германии, Тристейна и Ромалии.

Со временем процесс упорядочился, каждое крупное (по меркам гор) поселение стало именоваться княжеством, провели границы по хребтам скал, ввели новый порядок разрешения споров. Если двум княжествам очень хотелось выяснить отношения, они приглашали наблюдателей из третьего и отправлялись в одно из безлюдных ущелий. Там два отряда, равных по численности, сходились в отчаянной схватке, а наблюдатели решали, кто победил. Иногда победа определялась автоматически, в связи с тем, что одна из сторон полностью погибала.

Такой образ жизни привел к тому, что жизнь горных княжеств обросла массой традиций и ритуалов, в частности касающихся приема гостя и разрешения споров в драке. Из-за скудности ресурсов жизнь ценилась, и ритуал дуэлей не предполагал смертельного исхода. Но в то же время существовали четко оговоренные условия, при которых обиду могла, что называется, смыть только кровь врага. Папа Ромалии, предлагая провести мирные переговоры в одном из княжеств Гельвеции, исходил как раз из таких моментов.

Территория одинаково чужая для всех королей и королев, воинственные горцы вокруг, для которых жизнь гостя священна. Если же кто-то из правителей решит предать и напасть, то автоматически станет врагом всех княжеств. Мелочь, конечно, по меркам Халкегинии, пускай горцы, и служили наемниками, но общая их численность в войсках была незначительной. Но все равно грузик на весы победы общей коалиции над предателем, с последующим установлением мира.

Не говоря уже о том, что отомстить такому правителю-предателю, покусившемся на жизнь гостей, станет делом чести для горцев. Поэтому можно было рассчитывать, что переговоры пройдут без ударов в спину, рассчитывал Папа. Пускай даже правители не договорятся между собой, но хотя бы остынут, и война на период переговоров будет остановлена, уже шаг к миру.

Княжество Во принимало посланца Папы, нунция Джиованни, крепкого и высокого ромалийца средних лет, уже лысеющего и не стесняющегося шутить по этому поводу. Князь Нико выслушал послание и задумчиво огладил тщательно подстриженную бороду, пригладил усы. Не было причин отказывать Папе, никаких. Пополнить казну, увеличить популярность княжества, утерев носы соседям. Даже дочку можно выгодно пристроить, короли и королевы то приедут со свитой, Джозеф и Фридрих не женаты, пока еще.

Князь не сомневался, что перед красотой его дочери не устоит никто. Длинные золотистые волосы, безупречное лицо, фигура, выпуклая в нужных местах, и в то же время не изнеженная и бледная, как горожанки. Настоящая дочь гор, крепкая и независимая, вся в мать! Собственно, Беатрис тоже присутствовала и сейчас стояла в стороне, слушая и не вмешиваясь, как и положено воспитанной девушке.

— Предложение Папы Ромалии честь для нашего княжества, — ответил князь, машинально продолжая пощипывать кончик пышного уса, — но вопрос слишком важный, его нужно обсудить с советниками. Будьте нашим гостем, ваше высокопреподобие, обещаю, что ответ будет дан так быстро, как только возможно.

Джиованни, разумеется, принял приглашение. Ответ князя означал, что он согласен, но правила приличия требовали выждать некоторое время и советники выступали тут лишь благовидным предлогом.

— Ах, это будет прелестно! — воскликнула Беатрис, оставшись наедине с отцом. — Мне срочно нужно новое платье! Самое лучшее, по последней моде!

— Дочка, да у тебя и так полно платьев, — усмехнулся князь, начиная нехитрую словесную игру в свою пользу.

— Они уже вышли из моды! Будет бал… ведь будет бал?

— Даже несколько, — кивнул князь.

— И в чем я там покажусь?

— Ты и без того прелестно выглядишь, милое платье, гармонирует с твоими длинными косами, — выдал князь дежурную фразу.

Беатрис, что называется, вздернула нос.

— Папа, там будут короли! Император Германии! Что они обо мне подумают?!

— Что ты прелестная юная принцесса? — поддразнил Нико дочь.

Формально, конечно, дочери князей не имели права называться принцессами, но так как очень хотелось, то именовались. Большим королевствами было все равно, чего там, в горах происходит. Собственно, та же Галлия или Германия легко могли бы завоевать княжества, но кусочки земли в горах были им неинтересны. Опять же, никакой пошлины за пролет над горами горцы не брали (в связи с отсутствием сильного флота летающих кораблей), и большие страны это устраивало. Этакий взаимовыгодный симбиоз.

— Ну, папа! — Беатрис топнула ногой и нахмурилась.

— Ладно, ладно, дочка, будет тебе платье, — ухмыльнулся в усы князь, многозначительно поднял палец. — Но взамен ты обязательно узнаешь, что о тебе думают короли и Император, станцуешь с ними, покажешь княжество, пока будут идти переговоры.

— Конечно, первый танец — мой! — победно заявила Беатрис.

Князь улыбнулся в ответ, думая о том, что дочка и сама все прекрасно понимает, и не упустит шанса. Конечно, будет масса соперниц, но… князь он или нет? Существует масса способов дать Беатрис преимущество, и время на подготовку есть. Пока еще посланцы Папы уболтают остальных правителей, пока согласуют все вопросы и сроки, время пройдет, пройдет. Война вроде поутихла, но преимущества нет ни у одной из сторон, что, конечно, осложняет задачу посланцам Папы.

Но зато дает время ему и княжеству подготовиться!

Отправив Беатрис к подругам, князь отправился не к советникам, а к магам из Академии Тристейна, проживающим у него уже третий месяц. Слово беженцы к ним мало подходило, скорее «решившие не сражаться». Заняв одну из башен замка, маги занялись какими-то своими исследованиями и трактатами, князь даже не вникал о чем именно. Главное, он знал, что если потребуется, маги заплатят за гостеприимство и вот момент пришел.

Профессор Академии Тристейна, Жан Кольбер, действительно решил не сражаться, и покинул Академию прямо перед ее захватом войсками Галлии. С собой он прихватил директора Османа, и теперь оба мага наслаждались видами скал княжества Во и гостеприимством князя Нико. Мышонок — фамильяр директора трудился без устали, подглядывая на радость Осману, а Кольбер продолжал работы с магией Огня, обнаружив, что камни и скалы — отличный полигон для натурных испытаний.

— Я, конечно, не специалист по магии Земли, — пригладил лысину Кольбер, — тут больше подошла бы мадам Шеврез, но кое-что сделать, конечно, можно. Против магов, которые приедут с королями, это не поможет, конечно, но от обычных людей защитит. В основном от подслушивания, от подглядывания защитить труднее.

— Тут нужен маг воздуха, — заметил Осман в сторону.

— Ммм, — князь подергал себя за бороду.

— Вам не стоит так беспокоиться, Ваша Светлость, — продолжал Осман, рассеяно глядя куда-то в сторону.

Беатрис с подругами обсуждали новое и примеряли старые платья.

— С королями прибудут маги, они сами зачаруют помещения на защиту, так всегда делается. Вот и я помню, ставил защиту на дворец в Тристейне, ох, давно это было, и поколения магов до меня трудились там же, совершенствуя защиту, улучшая ее.

— Но это выставляет меня, как хозяина, в плохом свете. Гости сами защищают себя! — воскликнул князь.

— Уверяю вас, — продолжал дребезжать Осман, тихо шмыгая носом, — никто ничего такого не подумает. Приличия предписывают принимающей стороне не следить, а приехавшим — поставить собственную защиту, это всегда так делается.

— Хорошо, — обрадованно вздохнул князь.

— Если хотите, я и мой коллега зачаруем ваши покои и покои принцессы Беатрис, — сказал Осман.

Князь принял предложение.

— Королева Генриетта тоже приедет, — заметил Кольбер, не отрываясь от размахивания посохом и процесса зачарования. — Возможно, нам стоит уехать вместе с ней на Альбион.

— Там есть красивые девушки? — спросил Осман.

— Везде есть красивые девушки.

— Тогда поедем на Альбион и возродим там Академию. Я скучаю по ней.

Кольбер только хмыкнул. При всей своей магической мощи и знаниях, директор Осман никак не мог прекратить подглядывать за девушками. Мышонок — фамильяр (Кольбер не сомневался, что Осман при проведении ритуала Призыва специально выбрал себе такого подручного) пролезал везде, где было можно и где нельзя, а уж в купальню Академии у него было с десяток ходов, позволяющих смотреть с разных ракурсов. Профессора Академии, знавшие о слабости своего директора, не возмущались только потому, что в остальном Осман наладил работу учебного заведения. Деньги поступали вовремя, крупных инцидентов не было, учебные материалы выделялись и поступали по первому же запросу, и сам процесс обучения был организован, умело, из-за чего Академия Тристейна считалась лучшей во всех странах. И в нее приезжали учиться отовсюду.

— Если Папе удастся склонить всех к миру, то можно будет вернуться в Тристейн, — задумался Кольбер. — Моя мастерская, интересно, она уцелела?

— Во всем виноваты Галлия и Германия, — рассердился Осман. — Когда вернемся в Академию, не будем принимать оттуда студентов! Только студенток!

— Для этого вначале нужен мир, директор, — сухо ответил Кольбер. — К тому же, вряд ли королеве Генриетте понравится наше решение не сражаться.

— Можно не показываться ей на глаза, — вздохнул Осман. — Я знаю замечательные чары сокрытия, никто не найдет нашу башню, даже не увидит ее.

— Никто?

— Никто.

— То есть и ваш фамильяр, и слуги, которые приносят еду и делают уборку?

Осман глубоко задумался, даже прервал зачарование и подглядывание. Кольбер тоже замолчал, размахивая посохом и вплетая магию огня в стены. Легкое тепло, исходящее от стен, как приятный побочный эффект. Тот, кто захочет подсматривать сквозь стену, будет ослеплен, если не примет мер предосторожности. Так себе защита, скажем прямо, даже линия Земли ее легко преодолеет, за счет родной стихии, но Кольбер предусмотрел еще одну хитрость. Разрыв огненного круга или его подавление тут же активируют второе заклинание, вспышку огня, предупреждающую о попытке проникновения.

Но мыслями Кольбер был далеко, он думал о том, что им скажет королева, и не находил ответа.

— Итак, — сказал Борисов, разворачивая огромный свиток, — вот ответ на вызовы завтрашнего дня. Прошу любить и жаловать, боевой корабль «Матильда», способный в одиночку уничтожать вражеские флоты и армии!

Полностью развернув свиток, разложив его на столе, Борисов добавил.

— Это не окончательный чертеж, но представление о корабле он дает.

— Матильда?

— В честь графини Южной Готы и ее боевых подвигов, — совершенно серьезно ответил Борисов.

Группа военных советников, которых Борисов в шутку окрестил своим Генеральным Штабом, вглядывалась в чертеж.

— Почему у корабля нет парусов?

— Потому что они ему не нужны, — ответил Борисов. — Корабль будет летать исключительно на камнях ветра, причем обратите внимание — особая камера в центре корабля, с усиленной броней и запасом камней. Позволяет совершить посадку даже при разрушенном двигателе, рулях, пробитом насквозь корпусе.

— То есть весь корпус корабля — металл?

— Дерево, обшитое листами металла, для начала, — ответил Борисов. — Потребуется высококачественная сталь, чтобы сделать несущий корпус корабля полностью стальным. Работы в этом направлении ведутся, но пока что вариант совмещения дерева и металла, усиленный магией. Как показали испытания, такой вариант не уступает зачарованному дереву по прочности, но требует вдвое меньших затрат по магии, и защитой могут заниматься даже маги — точки, при условии, что они работают над вот такими кусками, метр на метр.

— Но это снизит общую прочность корпуса, разве нет?

— Модульный корпус позволяет ускорить сборку корабля, — ответил Борисов, не вдаваясь в недостатки метода.

Конвейер и разбивка операций, упрощение оных до состояния, когда их смогут делать даже неопытные и неквалифицированные сотрудники. Вместо мага-треугольника на зачарование корпуса можно будет поставить пять магов-точек, и предусмотреть контроль качества. На практике, конечно, возникнет масса пробелов и ошибок, но Борисов собирался потихоньку продавливать и внедрять идею, используя постройку дредноута как испытательный полигон.

— В общем случае, предполагается, что такие вот куски корпуса будет легко заменять в бою и производить. Вес корабля увеличивается, это компенсируется увеличением количества камней ветра и их распределением. Внутреннее бронирование и разделение корабля перегородками снизит потери экипажа в случае пробития корпуса.

— Корабль напоминает яйцо.

— Так и задумано, — кивнул Борисов. — Обводы, чтобы увеличить скорость корабля. Вот здесь — бронированная рубка, из которой будет осуществляться управление. В экипаж будут входить маги Ветра, их задача снизить сопротивление воздуха при полете. Прорези для пушек, прорези для стрельбы из огнестрельного оружия и работы магов. Вот здесь люки для выпуска магических животных. Плоское дно для приземления. Вопросы?

— Это… очень большой корабль, оябун. Сколько времени займет постройка?

— С учетом доработки чертежей, переделок конструкции и выявленных недостатков — несколько лет, — спокойно ответил Борисов. — Поэтому я и сказал, что это ответ на вызовы завтрашнего дня. Но если мы сегодня не начнем над ним трудиться, то корабль никогда не будет построен. Поэтому прошу высказывать идеи и предложения!

Глава 20 в которой Борисов демонстрирует еще один козырь, а Бидашал читает лекцию

Борисов наблюдал, как Матильда размахивает рукой, сгибает ее и разгибает, наслаждаясь каждым движением. Затем она схватила палочку, ловко крутанула ее в пальцах, сделала выпад в сторону отшатнувшейся Сиесты.

— Дай я гляну, — руки Тиффании начали мягкое ощупывание плеча Матильды.

Матильда замерла, удивленно глядя на подругу.

— Все в порядке, — кивнула Тиффания.

— Ты целительница? — восхищенно воскликнула Сиеста. — А почему нам не сказала?

— Потому что я не целительница, — растерянно развела руками Тиффания. — Просто чувствую при прикосновении, что там все правильно. Просто чувствую и все!

— Видимо, это эльфийская часть дает о себе знать, — авторитетно заявила Матильда. — Иначе они не выжили бы в пустыне!

— Может быть, — Тиффания еще раз развела руками, — это проявилось недавно, уже после того, как вы забрали меня… из леса.

— Интенсивные занятия магией, твои силы развиваются, — кивнула Матильда. — Это хорошо! Что-то слышно от наших остроухих друзей?

— Пока тишина, — пожал плечами Борисов. — Но это нормально, на все нужно время, думаю, они пришлют весточку, как только смогут.

— Думаю, даже пришлют особого гонца, — хихикнула Сиеста.

— Что-то, о чем мне не сообщили?

— Нет, нет, Аргус, это сюрприз, сюрприз, тебе не надо о нем знать, — продолжала хихикать Сиеста, переглядываясь с Тиффанией.

— Ладно, тогда перейдем к делам насущным, а именно: Тристейн.

Борисов оглянулся, но в спальне Матильды карты не было, а идти куда-то не хотелось.

— В общем, опишу вкратце, — продолжил он. — Войска Тристейна с нашей помощью удержали запад страны и даже расширили свое влияние. Но дальше продвинуться не получается, сил не хватит, чтобы наступать и расширять фронт. Либо нужно официально вступать в войну и проводить мобилизацию армию Альбиона. Партизанская война в тылах армии Галлии и нападения на обозы дали возможность армиям Германии успешно провести контрнаступление, но бойня у озера Лагдориан сорвала все планы. В результате Галлия удерживает юг Тристейна, не пытаясь, впрочем, заходить дальше. По слухам, они собираются наскоком захватить запад, но что-то сомневаюсь. Герцоги Вальер и Марк Тюдор показали, что умеют воевать, а наши ответные диверсии, в той же Ла-Рошели, подорвали, скажем, так, флот Галлии. Германия по-прежнему удерживает восток и север страны, просто потому, что некому их оттуда выбивать. Центр со столицей, бывшей столицей, предоставлен сам себе, и там кишат бандиты, убийцы, беженцы, дезертиры и там же регулярно проходят стычки трех армий во время рейдов. Все избегают крупных сражений и маневрируют, и, учитывая, что уже середина ноября, скорее всего это продлится до самой весны.

Борисов посмотрел на внимательно слушающих дам и усмехнулся.

— В целом, задача выполнена — Галлия и Германия не продвинулись дальше, и не объявили Альбиону войну. Тристейн устоял в некотором роде, теперь придется потрудиться на мирных переговорах, решить вопрос Галлии, и все. У нас будет несколько лет, после которых никто не полезет на Альбион.

— Тристейн разорен, — начала было Тиффания, но Борисов тут же поднял руку.

— Все правильно, работы на десятилетия вперед, учитывая эльфийский вопрос. Но это мирная и тяжелая работа, все как полагается. Я же говорю о том, что мы удержали Альбион, не дав свалиться в новую войну, и это замечательно. Следующий год будет тяжелым, и даже избежав войны, придется потрудиться, чтобы не допустить голода и вспышек болезней. Только после этого можно будет говорить, что Альбион отошел от пропасти, не в буквальном смысле, конечно. Проблемы были, есть и будут, но сейчас мы, мы все, своим трудом оттащили Альбион от края, дали ему передышку и заслужили награду.

— Давай указ, я подпишу, — тут же встрепенулась Тиффания.

— Да это образное выражение, — отмахнулся Борисов и тут же прищурился. — Хмм, а вообще мысль верная. Наших графинь надо награждать, благо есть за что, и еще повышать, и тянуть вперед.

— Я бы хотела получить свою награду прямо сейчас, — низким голосом сказала Матильда.

— И я! — тут же воскликнула Сиеста, подпрыгнув. — Чур, я посредине!

Матильда гневно засопела, а Борисов не выдержал и громко расхохотался, упал в кресло, и продолжил смеяться, закрыв руками лицо. Тиффания, прикусив губу, поглядывала на собравшихся, как будто не зная, к кому присоединиться. Сиеста с энтузиазмом уже расшнуровывала платье, а Матильда продолжала сопеть и хмуриться. Аргус ей предлагал разные варианты удовлетворения, но она месяц терпела, дожидаясь полного выздоровления, ибо секс — это здорово, но остаться без возможности уверенно взмахивать палочкой гораздо страшнее.

Она еще могла бы принять Тиффанию, пусть и без особого энтузиазма, но Сиеста? Матильда точно знала, что бывшая служанка Академии будет громко и страстно тереться вокруг, и точно испортит всё своими энергичными движениями. Поэтому она приняла решение и рявкнула.

— Вон! Это моя награда! Свою можешь получать и посредине, мне все равно!

Борисов перестал смеяться, и хотел уже что-то сказать, сглаживая ситуацию, но Сиеста лишь хихикнула.

— Тебе очень идет, когда ты сердишься, подруга!

Тут же прянула к Тиффании и что-то зашептала ей на ухо. Королева глубоко покраснела, и неуверенно хихикнула в ответ. Матильда, нахмурившись, дала себе слово быть вдвойне осторожной, а еще лучше опять отправиться в Тристейн. Налицо явно был заговор, заговор непристойный и направленный против нее. Впрочем, Сиеста не стала больше испытывать терпение Матильды, и удалилась, уводя королеву с собой.

— Она искренне хочет, чтобы мы все были одной и дружной командой, — пробормотал Борисов, пока с него стягивали штаны.

— Почему для этого обязательно нужно лезть ко мне в трусы? — отозвалась Матильда, толкая Борисова обратно в кресло и стаскивая с себя эти самые трусы. — Почему нужно обязательно устраивать заговоры и пытаться меня переделать, подливать зелья и афродизиаки? Неужели… нельзя… просто… дружить?

— Да, вижу, ты по мне скучала, — хохотнул Борисов, под яростные движения Матильды вверх и вниз. — Только не сломай, а то тогда Сиеста точно от тебя не отстанет!

— Сделаю… тогда… себе… и залюблю ее… до смерти… чтобы… не лезла!!!

Борисов хотел еще что-то сказать, но ему заткнули рот вначале правой грудью, а потом левой, а потом опять правой.

— Я поговорю с ней, — сказал Борисов, когда Матильда утомленно встала и повалилась на кровать. — Главное, не ссорьтесь, мы же одна команда.

— Ладно, ладно, — отмахнулась удовлетворенная Матильда, и протянула руку. — Иди сюда, люби меня долго и нежно, и хватит уже о Сиесте!!

Но после второго раза Матильда сама же и завела разговор, прижавшись к курящему Борисову.

— Мы же полетим на мирные переговоры все вместе?

— Да.

— И там будет королева Генриетта?

— Конечно.

— Не боишься, что Агнес тебе голову отрубит, за то, что ты спал с ее королевой?

— Нет.

— И как она в постели?

— Странный вопрос от той, которая не интересуется девушками.

— Нууу, — протянула Матильда, — и все же?

— Она была девственницей, — вздохнул Борисов, — и боль от процесса, кажется, убедила ее, что секс с женщинами намного приятнее. Во всяком случае, больше Тиффания такого не устраивала.

— Но тебе же понравилось, а, сразу с двумя королевами? — поддразнила Матильда.

— Это ты к чему?

— Да просто так, постельные разговоры и разогрев перед следующим разом.

— Ты же знаешь, что мне разогрев не нужен, — заметил Борисов, — стало быть, ты разогреваешь себя мыслями о сексе с королевой?

— Скорее представляя себя на ее месте, ведь с Тиффанией ей понравилось?

— Да. Так что, если кому и надо бояться Агнес, так это нашей королеве. Но вообще делегация Тристейна полетит на своем корабле, так что можешь не бояться нашей воительницы, — заверил ее Борисов. — Будет любить Генриетту в свое удовольствие, раз уж та не против.

— То есть мы полетим в горы Гельвеции всего на двух кораблях? Мимо Галлии и над Тристейном? Нас не перехватят?

— Пусть попробуют, — мрачно ответил Борисов. — В этот раз бронекатер будет с нами, и истребитель тоже.

— Что?

— Истребитель «зеро», помнишь, мы его забирали в деревне, где жила семья Сиесты, после того как в столице спасли все ту же Генриетту и королевскую казну Тристейна?

— Аргус, меня тогда не было с вами!

— Да? — удивленно моргнул Борисов. — Хмм, а мне почему-то казалось, что была? В общем, это летающая машина из моего мира, могучая и быстрая. На ней я в одиночку смогу разбить дракононосец, если потребуется.

— Ого! И почему такое грозное оружие стояло без дела?

— Да никто не знал, как его применять, и нужно было топливо. Благо двигатель у него старый, высокооктановое топливо не требует, нашли нефть, провели грубый крекинг, теперь можно летать.

— Ничего не поняла, — помотала головой Матильда и оседлала Борисова. — Давай, мой могучий Грифон, взлетаем!

— Сейчас, мадам, накачаем вам полный бак! — хохотнул Борисов в ответ.

Бидашал, ощутив, что ласковые потоки солнечных лучей вымыли из него все негативные эмоции, глубоко вдохнул и поднялся. Наконец-то он был полностью уравновешен и спокоен, готов к будущим испытаниям. Вся эта… ситуация с Альбионом, потом с Джозефом, охраной и побегом, была нелегкой. Но то, что последовало потом, было еще хуже, пришлось не только уступить требованиям короля Галлии, но еще и объяснять главам эльфийских родов, почему ему пришлось поступить так. Объяснять, почему нужно отправлять чистокровную эльфийку в лапы грязных людишек. Даже вспоминать об этом было тяжело, и оставалось только радоваться, что вопрос убийства Папы не вызвал особых волнений и прений. Убить человека — такое эльфам было понятно и не требовало отдельного одобрения, а вдаваться в подробности Бидашал не стал. Просто устал уже к тому времени.

Но теперь можно было двигаться дальше, спокойно и уверенно.

Юная Лаэ Вериниэль, прекрасная, как все эльфийки, и очаровательно скромная, уже ждала его в особняке рода Вериниэль. Бидашал позволил себе несколько секунд насладиться этой очаровательной тишиной скромности, которой так недоставало громким человеческим женщинам, после чего обратился к Лаэ и ее отцу, стоящему рядом.

— Климат Альбиона, увы, ничуть не похож на наши благословенные и теплые земли. Там холодно и сыро, и тучи часто скрывают солнце целыми днями. Люди, впрочем, там так же грубы и низки, как и везде. В силу противоречивого устройства, люди Альбиона ненавидят эльфов, но восхищаются своей королевой, наполовину эльфийкой. Несомненно, она плод любви эльфа, изгнанного из наших земель, и женщины людей, что вполне соответствует низкой натуре изгнанников.

— Ваши речи на грани приличия, уважаемый Бидашал, — заметил глава рода, Бораэн Вериниэль.

— Такова цена жизни среди людей, — поклонился Бидашал, — их низменные натуры исподволь подтачивают устои даже эльфов. Но я верю, что прекрасная Лаэ, в силу своего воспитания, твердости духа и скромности сможет устоять и даже больше. Повлиять на королеву Тиффанию и показать ей величие духа эльфов, мягко и аккуратно склонить на нашу сторону.

— Несомненно, — кивнул Бораэн.

Лаэ что-то пробормотала, не поднимая головы.

— Тогда вопрос с Проклятием Пустыни будет решен, и не только, — продолжал Бидашал уверенным тоном. — Это может стать первым шагом к восстановлению мира и дружбе людей и эльфов. Правильной дружбе, когда эльфы будут направлять людей и показывать им путь к красоте и исправлению.

— Я выполню свой долг, — тихо, но твердо сказала Лаэ.

— К сожалению, я не смогу помогать вам на Альбионе и быть рядом, — отозвался Бидашал, — но помните, что ваша… подопечная — королева. Она главная над другими людьми, и на нее всегда устремлены взоры подданных, людей. Поэтому очень важно вести себя скромно и влиять на ее исподволь, не привлекая лишнего внимания. Обычаи людей достаточно просты, хоть и обширны, и пока вы будете лететь на Альбион, мой помощник введет вас, уважаемая Лаэ, в курс дела.

— Разве не вы будете сопровождать мою дочь? — нахмурился Бораэн.

— Неотложные дела требуют моего присутствия в Ромалии, увы, — с сожалением в голосе ответил Бидашал.

— Значит так, Вилиор, ты везешь Лаэ Вериниэль на Альбион и даже не думай прикасаться к ней!

— Почему я, а не Аэран?

— Потому что он уже провалил миссию по охране, вы оба провалили, но он непосредственно упустил эту огненную магессу, из-за чего возникла такая ситуация. Мне не нужен провал еще и этой миссии, а Джозеф требует, чтобы я был в Ромалии и чтобы вопрос с Папой был решен как можно быстрее! Поэтому ты возьмешь двух, нет, трех драконов, и доберешься до Альбиона со всей возможной скоростью. По дороге будешь отвечать на все вопросы Лаэ и расскажешь о людях все, что знаешь. Королеве Тиффании и ее мужу расскажешь о требованиях Джозефа и ситуации с Папой, и добавишь, нет, ничего не добавляй. Просто расскажешь, выслушаешь ответ и прилетишь в Ромалию, понятно?

— Понятно, — кивнул Вилиор. — Не дать Джозефу убить Папу и свалить все на нас, используя для этого договор с королевой Альбиона.

— Молодец!

Глава 21 где мы снова возвращаемся к Луизе, Кирхе и Монморанси

Луиза, нахмурившись, упрямо взмахивала палочкой. Заклинание не получалось, хотя она делала все правильно. Через час интенсивных попыток она все-таки сдалась и подошла к Шеффилд.

— У меня не получается, — прошептала Луиза, виновато потупившись и ожидая наказания.

Шеффилд, впрочем, не торопилась отвечать, и сердце Луизы металось от страха к надежде. Подобные эмоциональные качели сопровождали ее постоянно, и Луиза пряталась от них, создав в своем сердце островок спокойствия из тренировок в магии и мыслей о долге и служении. Но долго прятаться не получалось, все равно находилось что-то, нарушающее равновесие, и тогда ее захлестывал эмоциональный шторм, от страха до возбуждения, переплетаясь в чудовищном водовороте, и Луиза, ощущая, что тонет в нем, стремилась вернуться на свой островок спокойствия. Раньше ей еще помогала в этом Кирхе, в видениях Луизы выступающая этаким пылающим маяком, но в какой-то момент подруга пропала.

Отправилась служить повелителю, как сообщили Луизе, и сама мисс Вальер могла только вздыхать, размышляя обо всем этом. Но вздохи продолжались недолго, и она воздвигла себе новый маяк: стать достойной служения, и отправиться на подвиги, и там встретить Кирхе. Служить вместе.

— Ты произносишь заклинание верно, — сказала Шеффилд, не спрашивая, а констатируя факт.

Заклинания из молитвенника Бримира и из книг, присланных королем Галлии, магия Пустоты.

— Верно взмахиваешь палочкой, — продолжала фамильяр Джозефа, — и стараешься.

Луиза, со вспыхнувшей надеждой, улыбнулась и склонила голову.

— Следовательно, дело не в магии, а в тебе, Луиза, — продолжала Шеффилд, и сердце мисс Вальер ухнуло в бездны отчаяния.

Раз дело в ней, значит, она не справилась, а раз она не справилась, то ее накажут. Раз она не справилась, то она подвела наставницу и повелителя, и значит наказание ее заслуженно. Но все равно наказание — это больно и обидно, хотя когда наказание осуществляет наставница — это лучше, чем ничего, но когда наказание осуществляет наставница — это уже не совсем наказание, а исправление ошибок ее поведения, значит, в этот раз будет только боль и страх, и обида на саму себя, и придется стараться вдвое больше, чтобы получить награду. Награда — это хорошо, и раз наставница так хорошо награждает, то на что способен повелитель, трудно даже представить. Надо стараться и служить ему, чтобы получить награду. Но сейчас ее накажут, она не справилась.

Это были не осознанные мысли и рассуждения Луизы, а единый эмоциональный заряд, сплав, от которого ее сердце и переполнилось отчаянием. Она знала, что не справилась, и знала, что ее наказание заслуженно, и готовилась его принять, но все равно было больно и обидно, и Луиза обещала самой себе, что будет стараться еще больше, еще лучше!

— Установление связи с фамильяром, возможность слышать его ушами и видеть его глазами, это вполне естественное дело для магов, осуществивших ритуал Призыва.

Шеффилд говорила обычным тоном, и Луиза ощутила, что постепенно успокаивается, и сердце ее уже не старается выпрыгнуть из груди.

— Ритуал протягивает незримую нить между магом и его фамильяром, который, в сущности, становится частью мага, расширением его возможностей. Но то, что касается обычных Призывов, во время которых приходят магические звери, применимо к магам Пустоты лишь частично.

Она посмотрела на Луизу и поощрительно улыбнулась.

— Маги Пустоты стоят вне рамок обычных магов, они — исключения, и фамильяры их тоже исключения. Не обязательно маги, но все равно люди, получающие силы, сравнимые с магами. Связь маг Пустоты и его фамильяр не ограничивается поцелуем, скрепляющим Ритуал. Это лишь начало, в котором обе стороны влияют и изменяют друг друга. Здесь недостаточно желания, мысли мага, чтобы ощутить своего фамильяра, который радостно кинется выполнять пожелание хозяина.

— Поэтому у меня не выходит заклинание портала, д-да? Я не ощущаю фамильяра? — заморгала Луиза.

— Конечно, — кивнула Шеффилд. — Твоя связь с фамильяром — это нить, на кончике которой откроется портал, безошибочно приводя тебя к нему. Когда ты станешь сильнее и опытнее, когда полностью подчинишь себе фамильяра, когда он будет рад служить тебе, тогда ты сможешь обойтись и без портала. Твое желание увидеть его будет громом отдаваться в сердце фамильяра, но сейчас такое тебе недоступно.

— Да, — со вздохом признала Луиза, опять понурившись.

— Поэтому мы разучиваем заклинание портала, но и оно у тебя не получается. Почему?

— Я не ощущаю своего фамильяра? — неуверенно спросила Луиза.

— Да! Заклинание должно приводить тебя к фамильяру, но не приводит — ты не ощущаешь связи! Почему?

— Ну… не знаю, я видела его всего половину дня, и когда пытаюсь его представить, то, — Луиза засмущалась, покраснела, но все же продолжила, — вижу его и Кирхе вместе, в момент страсти. Мне… неприятно все это видеть.

— И образы в твоей голове смешиваются, — понимающе кивнула Шеффилд, — ты думаешь о Кирхе, а она не твой фамильяр, и заклинание не срабатывает. С этим надо бороться.

— К-как?

— Ты должна перестать думать о Кирхе и сосредоточиться на образе фамильяра, — спокойно ответила Шеффилд.

Луиза же опять ощутила эмоциональную качку. Не думать о Кирхе?! Но она ее единственная подруга! Наставница хочет, чтобы она не думала о Кирхе, без этого не будет магии! Но Кирхе! Она выполняет свой долг где-то там далеко, и мысли об этом придавали сил Луизе. Не думать о Кирхе?!

Луиза упала на колени и внезапно расплакалась.

— Н-н-накажите меня, наставница, — бормотала она сквозь рыдания, — я не могу не думать о Кирхе.

Шеффилд вздохнула и облизала губы, осознав, что здесь придется изрядно поработать, и мысленно посылая проклятия на головы эльфов и мисс Цербст, где бы та ни находилась.

Кирхе Пламенная в этот момент с удовольствием обозревала красоты Виндобоны, столицы Германской Империи. Суровый каменный город нес в себе очарование не меньшее, чем открытая и воздушная архитектура Тристейна. Война в Тристейне, Галлия, плен, все это казалось далеким, случившимся как будто во сне.

— Кирхе! — донесся голос, и юная магесса невольно обернулась.

К ней бежал юноша, смутно знакомый, неловко придерживая болтающийся на боку меч. Офицерская форма, из пехоты, и Кирхе подумала, что это кто-то из свиты ее отца. Сам Карл фон Цербст сейчас был на приеме у Императора, и губы Кирхе во время прогулки периодически искривлялись в ухмылке предвкушения. Пускай она сама не совершила особых подвигов на земле Тристейна, ибо папочка чересчур трясся над ней и отказывал в желании сразиться с галлами. Но зато сам генерал Цербст несомненно заслужил все те награды, которыми его осыплет Император, а взамен Карл выразит желание представить Кирхе повелителю, и все будет прекрасно.

— Кирхе! Я сразу узнал тебя! — воскликнул юноша, подбежав.

Магесса тут же прищурилась, испытывая досаду, что оставила Пламя в форте на окраине Виндобоны, на попечение армейских драконюхов. Саламандра отлично отваживала назойливых ухажеров, которые слетались к Кирхе, как мотыльки на огонь. Назойливость Кирхе могла простить только красивым и сильным, а подбежавший юноша был лопоух и нескладен, имел прыщи на лице и тощие руки с порезами на пальцах. Пятно от еды на мундире завершало портрет под общим названием «не нравится Кирхе, сжечь без раздумий».

— А, ты не узнаешь меня! — обрадованно растянул рот в улыбке юноша. — Я Вилли! Вилли Шнайзель, помнишь, мы в детстве играли вместе?!

Теперь Кирхе вспомнила пацана из соседнего поместья, вместе с которым и еще несколькими детьми она постоянно играла в детстве. Она тут же припомнила самый яркий из эпизодов — набег на поместье Вальер, и попытки захватить Луизу (правда, тогда Кирхе еще не знала, что это Луиза грустно сидела в лодке в озере рядом с поместьем Вальер), вмешательство старшей сестры Луизы — Элеоноры, и то, как мужественно кидался Вилли на защиту самой Кирхе.

Но все равно мысли о Луизе испортили настроение Кирхе, и это отношение она перенесла на Вилли.

— Помню.

— Ты… ты изменилась! Стала такой красавицей! — воскликнул Вилли, и тут же смутился.

Кирхе же, ступив в колею плохих мыслей, уже не могла выскочить из нее. Стала красавицей — всем им надо одного и того же — смотрят только на внешность — к Луизе никто не подходил — она там в плену.

— Скажите, герр Шнайзель, на что вы готовы, чтобы добиться моей благосклонности? — спросила Кирхе, перескакивая длинный и ненужный разговор с воспоминаниями и объяснениями.

— Я… ничего такого… просто увидел на улице и обрадовался!

— Ну да, — Кирхе улыбнулась широко, складывая руки так, чтобы полушария грудей вздулись и выглядели больше, дополнительно выглядывали из одежды.

Нехитрый трюк, освоенный Кирхе в совершенстве еще в Академии Тристейна. Мысль о том, что она освоила его, не в последнюю очередь, чтобы дразнить Луизу, только добавляла Пламенного бешенства.

— Скажи мне, Вилли, глядя прямо в глаза, как друг детства, — тут же сменила Кирхе словесный подход, неосознанно копируя уловки Шеффилд, — я же тебе нравлюсь?

— Ну… да! — Вилли старательно пытался смотреть Кирхе в глаза, но взгляд соскальзывал.

Он суетливо поправил меч на боку, палочку, одернул мундир, выпятил грудь и сказал почти твердым голосом.

— Говори, что мне нужно сделать, я готов!

— Где-то в Галлии в плену томится моя подруга. Тот, кто спасет ее, может просить меня о чем угодно, — мрачно и вкрадчиво одновременно сказала Кирхе. — О чем угодно, понимаешь, Вилли?

— Понимаю, — моргнул тот и вздохнул. — К сожалению, я на службе!

— Да нет, — издевательски расхохоталась Кирхе. — Ты просто слабак, который втайне мечтает потрогать мою грудь, но ссытся пробраться в Галлию и спасти мою подругу!

— Я! — вспыхнул Вилли, хватаясь за меч.

— Ну, давай, давай, — подбодрила его Кирхе, делая жест рукой. — Дуэль прямо здесь! В бою сможешь ухватить меня за задницу, не трусь! Не обижайся, конечно, если я, как квадрат Огня, тебя немного поджарю, ничего личного, ведь мне тебя хватать за тело совсем не хочется!

— Квадрат, — прошептал Вилли, отступая на шаг.

— Слабак! — сплюнула Кирхе, незаметно шевеля палочкой.

Выглядело это так, как будто плевок ее прожег дыру в мостовой. Прохожие, до того опасливо обходившие стороной, начали разбегаться и прятаться. Вилли, маг-точка Воды, отступил еще на шаг, проклиная момент, когда узнал Кирхе и решил подойти. Хвастовство тем, что его отправляют в самую гущу сражений в Тристейне, так и умерло невысказанным.

— Слабак! — повторила Кирхе вслед Вилли, ощущая, что легче ей все равно не стало.

Настроение немного улучшилось только вечером, когда отец сообщил ей, что она приглашена на бал, который состоится через два дня во дворце Императора, в честь посланца Папы Ромалии.

Монморанси нервно грызла пальцы на руках, проклиная себя за такое поведение и все же не в силах остановиться. С каждым днем, с каждым часом, проведенным в Ромалии, она нервничала все больше и больше. Уже не помогали горячие ванны, успокаивающие травы и шампуни, даже поедание сладостей. Даже секс с Гишем не приносил спокойствия и проходил в нервной, дерганой манере.

Все потому, что Монморанси приняла предложение от «представителя королевы Генриетты», и внезапно осознала, во что именно она ввязалась. Ей вежливо и доброжелательно объяснили, КОГО галлийцы собираются выставить виновными в будущем убийстве Папы, после чего твердо отказали в мольбах забрать ее отсюда. Монморанси не знала, но догадывалась, что затягивающиеся сроки аудиенции у Папы и провалы в установлении нужных связей дело рук «представителя» и тех, кто за ним стоит. Галлийцы злились и бесились, и Монморанси ощущала себя застрявшей между двух сдвигающихся стен. Обеим сторонам нужно было ее участие в операции, и Маргарита не могла отделаться от ощущения, что за ней наблюдают круглые сутки. Горничные в отеле, прохожие на улице, массажистка в купальне, патрульные стражи, даже собаки в подворотнях.

Единственный, кто не вызывал у нее такого чувства, был владелец гостиницы, Скаррон. Даже то, что он заглядывался на Гиша, лишь странным образом успокаивало Маргариту и отвлекало от нервозности по поводу шпионских игрищ. Конечно, это заставляло нервничать самого Гиша, но это было уже его проблемы.

— Дорогая, ты испортишь свои прекрасные пальчики! — умоляюще сказал Гиш. — Если тебе нужно погрызть пальцы, ты можешь погрызть мои, их не жалко!

— Обойдешься, — буркнула Маргарита.

— О жестокая! — воскликнул Гиш, вскидывая руку так, чтобы локоть ее закрывал лицо.

— Я вижу, что вы расстроены, — немедленно оказался рядом Скаррон, — и сердце мое разрывается от вида вашей печали! Могу ли я посоветовать вам превосходное сухое вино, с виноградников юга Галлии, которое смоет ваши горести и унесет их далеко?

Монморанси подумала, что надо было сидеть в номере и никуда не выходить. Но тогда становилось еще тоскливей. Собственно, она спустилась на первый этаж развеяться, а получилось совсем наоборот. Потом ее стукнула мысль, что напиться и забыться она еще не пробовала. Может и вправду поможет? Но вино развязывает языки, а в ее положении лишнее слово — верный путь в могилу.

Монморанси сцепила пальцы рук, сдерживая дрожь.

— Пусть принесут одну… две… три бутылки в наш номер, — ответила она.

— Ваша воля — закон для меня, — расплылся в улыбке Скаррон и тут же упорхнул.

Вставая из-за стола и делая жест Гишу, Маргарита услышала голос Скаррона.

— Мари, Мари, золотце мое, иди сюда!

Глава 22 в которой высокорожденная Лаэ Вериниэль ступает на землю Альбиона

— Тощая какая-то, — проворчала Матильда. — И прозрачная. Пальцем ткни — переломится.

— Ничего, откормим, — облизнулась Сиеста. — Зато смотри, какие миленькие оттопыренные ушки!

По вполне понятным причинам, все, что касалось эльфов, было засекречено, насколько это вообще представлялось возможным. По официальной и засекреченной версии, королева Тиффания решила наладить дипломатические связи с родственниками-эльфами, чтобы облегчить жизнь Альбиона.

Пока Тиффания и Лаэ знакомились, Борисов отвел в сторонку Вилиора. Эльфу-магу хотелось улететь и покончить уже со всем этим, но распоряжение Бидашала было четким и ясным. Не дать втянуть эльфов в убийство Папы, и подать все это как одолжение.

— Король Джозеф готовит покушение на Папу, — сказали они оба одновременно.

Борисов прищурился, глядя на эльфа сверху вниз. Причины и следствия, варианты событий вихрем проносились в его голове. Договор с эльфами лишал Джозефа сильного союзника, кидать остроухих никак нельзя было, возможность оказать услугу Папе, и расстроить планы короля Галлии. Все это сливалось в единую комбинацию, и Борисов видел, куда гнут эльфы и понимал, что его людям в Ромалии придется, что называется, таскать каштаны из огня за новых союзников. Но внезапно, в свете новой информации и обстоятельств, все это было на руку Борисову, надо было только действовать быстро и аккуратно.

— Я понял, — кивнул Борисов. — Передайте лорду Бидашалу, пусть тянет время… нет, погодите, вы сможете задержаться немного?

— Зависит от причины, — мелодично ответил Вилиор, стараясь не показывать своего раздражения.

— Предлагаю вместе отправиться в Ромалию. Тайное прибытие, сразу согласуем действия с лордом Бидашалом и проведем операцию.

Вилиор растерялся. Это было слишком… неожиданно, да и перспективы путешествия в Ромалию бок о бок с людьми, мягко говоря, не вдохновляли. Конечно, его не тянуло убивать людей, едва увидит, но все же раздражение присутствовало.

— Понимаю, даже так неприемлемо, — кивнул Борисов, неверно истолковавший паузу и выражение лица Вилиора. — Тогда я напишу послание лорду Бидашалу, а вы, лорд Вилиор, его передадите.

— Хорошо, — кивнул маг-эльф с облегчением.

— Тогда вам все равно придется задержаться немного, пока напишу послание, — дипломатично улыбнулся Борисов. — Вам и вашей спутнице стоит отдохнуть перед дорогой, обратный перелет будет долгим.

— Высокорожденная Лаэ Вериниэль останется здесь, — на автомате ответил Вилиор.

Борисов молча поклонился и отправился в свой кабинет. Цепочка причин и следствий была нехитрой, и, следовательно, появление эльфийки — работа Тиффании и остальных. Глядя на невысокую — и полутора метров не будет — и тощую эльфийку, Борисов недовольно цокнул. Могли бы и предупредить, подумал он, теперь еще надо будет думать, что скормить машине пропаганды, чтобы залегендировать эльфийку рядом с королевой. Одно дело — дипломатические контакты, другое, если в свите Тиффании будет остроухая наперсница.

Борисов понимал, что жены действовали из самых благих побуждений, но все равно, ситуация сложилась нехорошая. Вся эта история с эльфийкой и ее проживанием возле королевы вполне могла спустить в унитаз кучу усилий и денег, и работы по налаживанию машины пропаганды, призванной возвеличивать королеву Тиффанию. Водопады денег, призванные восстановить порушенную экономику, оживить Альбион, преподносились как забота королевы о подданных. Преступность искоренялась жестокими способами, священники и менестрели воспевали королеву, раскрывались заговоры и все, кто пытался нарушать спокойствие и распускать слухи, немедленно вешались после упрощенного суда. И все равно, несмотря на все это, острые уши королевы порождали нездоровое брожение в массах, о чем Борисов регулярно читал в докладах.

В такой ситуации оставлять чистокровную эльфийку возле королевы было все равно, что бродить по пороховому складу и заглядывать в бочки, освещая себе путь факелами. Но и отправить ее обратно не получится, подумал недовольно Борисов, и со вздохом переключился на обдумывание возможных способов решения проблемы.

— Я немедленно вылетаю в Ромалию, вместе с графом Эвереттом, — заявил Борисов. — Матильда, твоя помощь будет там неоценима.

— Не против, — усмехнулась Матильда.

— Придется еще залететь в Лондиниум, отдать распоряжения, — пробормотал Борисов, — чтобы вся эта машинка крутилась без меня. Я поговорил с королевой Марианной, она присмотрит за вами, слышишь, Сиеста? Обязательно передай Тиффании и Генриетте, и сама запомни: сидите в Трифонтейне, никуда не выезжайте без охраны, а если выехали, то эльфийку…

— Ее зовут Лаэ!

— Лаэ-шмаэ, без разницы, — проворчал Борисов. — Ее никуда не берите! Гарнизон в замке проверенный, болтать не будут, а остальным ее видеть не надо! Прилечу обратно, будем разбираться. Не теряйте времени зря, адаптируйте ее к жизни среди людей, а то видно, что она кроме эльфов никого в жизни и не видела.

— Но зачем тебе уезжать, Аргус? — растеряно спросила Сиеста, акцентируя «тебе».

— Потому что дело очень серьезное. Провалим его, и эльфы разорвут договор, и той Цели, ради которой вы пригласили Лаэ, никогда не добиться.

Сиеста покраснела и смущенно хихикнула.

— Приеду — проверю, — пообещал Борисов и удалился.

— Ты знала? — спросил Борисов у Матильды, загружаясь в бронекатер.

Он встал к рулю, и небольшой кораблик каплеобразной формы стартовал, вертикально взмывая за облака. Матильда, разглядывающая запасы камней Ветра, отозвалась не сразу. Замок уже скрылся из вида, когда она задала ответный вопрос.

— Ты о чем?

— Об эльфийке, конечно!

— Ну, знала, да, — нехотя ответила Матильда. — Но это была идея Тиффании и Сиесты, я просто не стала возражать. Что, все плохо?

— Скажем так, — задумчиво почесал нос Борисов. — Если соберетесь сделать еще такой сюрприз, лучше скажите заранее, хорошо?

— Хорошо, — не стала спорить Матильда. — Думаю, девочки найдут, чем заняться и без нас.

— Это точно, — хмыкнул Борисов.

Лаэ, никогда в жизни не выезжавшая за пределы эльфийских оазисов, с любопытством впитывала новые впечатления. Полет на драконах, огромное море и еще более огромная земля, и еще море, и летающий остров, и летающие корабли, и вид Тиффании, каменный замок и люди вокруг, и странные запахи, и холод. Сохранять скромный и подобающий вид становилось все тяжелее, но Лаэ пока держалась, памятуя о своей высокой миссии.

Тиффания, поддерживающая дружескую беседу, видела, что взгляд Лаэ то и дело соскальзывает, в сторону грудей королевы. У самой эльфийки, стройной и невысокой, был едва ли первый размер, и то, сказать наверняка было трудно. Одежда Лаэ была достаточно просторной, чтобы скромно и деликатно скрывать фигуру. Тиффания, тихо улыбаясь в ответ, подумала, что надо устроить девичник в купальне, чтобы Лаэ смогла на людей посмотреть и себя показать.

Королева Марианна, отправившаяся сообщить своей царственной дочери о просьбе Аргуса Филча, нашла Генриетту в весьма компрометирующей позиции. Слова о том, что ей придется переехать временно в Лондиниум, так и не прозвучали, и королева Марианна тихо отступила за угол. Встала, прислушиваясь к разговору.

Агнес, услышав какой-то звук, с усилием оторвалась от губ королевы.

— Генриетта, — тихо сказала она, озираясь по сторонам, — это опасно, вот так в коридоре. Нас могут увидеть.

— Да, я… я… просто испугалась! Увидела эльфийку и… потеряла голову! Бросилась к тебе за защитой, а потом оно само… идем ко мне.

— Как прикажете, Ваше Величество, — громко сказала Агнес, прислушиваясь.

Но нет, никто не спешил убежать, не шуршал одеждой, доносились только возгласы охранника с внешней башни, и какой-то перестук со двора. Агнес опять понизила голос, ступая следом за Генриеттой.

— Вас же не пугает Тиффания?

— Она все-таки больше человек, да и привыкла я к ней, — ответила королева Тристейна.

— И к эльфийке привыкнете, — пообещала Агнес, — а будет вам мешать, я сверну ее тощую шею и спрячу так, что никто не найдет.

— Агнес! — чуть громче, немного шокировано воскликнула Генриетта, оборачиваясь.

— Ради тебя я готова на все, — решительно заявила капитан мушкетеров своей королеве.

В коридоре появилась служанка, несущая корзину с бельем, и они обе замолчали. Агнес с облегчением подумала, что никто вроде бы ничего не видел. Генриетта подумала, что в присутствии смелой, сильной и надежной Агнес, ей и самой становится легче, но немного энергичной любви прямо сейчас не помешает, чтобы страх окончательно ушел. Служанка же пожалела королеву, которой даже здесь приходится ходить с охраной.

Королева Марианна же не знала, что и думать. Она знала, что она видела, и теперь многие мелочи из прошлых месяцев представали в ином свете. Но… насколько далеко все зашло? Что она сможет сказать дочери, которая только что на ее глазах страстно целовалась с другой женщиной? И только ли с Агнес?

Через час королева Марианна покинула замок и отправилась в Лондиниум, так ничего и не сказав дочери.

— Эльфы живут в единении с природой, — вещала Лаэ негромко, но уверенно.

Время от времени она грациозным и выверенным движением опускала вилку в салат и подносила ко рту. Сиеста каждый раз думала, что потому Лаэ такая прозрачная, что ест слишком мало, и обдумывала, как бы ее подкормить, не нарушая приличий. Тиффания же думала, что Лаэ напоминает ей мелкую птичку, клюющую что-то невидимое, и поглядывающую по сторонам. Генриетта молчала и поглядывала через плечо на Агнес, которая ободряюще ей улыбалась.

— Мы не враждуем друг с другом, — продолжала она, — и ценим жизнь. Если бы все вокруг жили в мире и гармонии духа, но, увы. Поэтому наши маги охраняют покой оазисов, в дополнение к пескам пустыни, воздвигнутой в незапамятные времена первыми эльфами.

— Погодите, — не удержалась Генриетта, — пустыня Сахара создана эльфами?

— Да, чтобы эльфам не приходилось убивать тех, кто пришел с враждой, — кивнула Лаэ. — Враги не в силах добраться до наших оазисов, пески, отсутствие воды, дневной жар и ночной холод отпугивают их.

— Понятно, — пробормотала Генриетта, опуская голову.

Она прятала взгляд, чтобы не пришлось объясняться. Не стоило, конечно, вообще вылезать с вопросом, но вот иногда все воспитание и выдержка ее подводили. С другой стороны, как удержаться, если в детстве ей всегда говорили, что пустыня — это наказание эльфам. За их грехи, злокозненность, злобу, кровожадность, ненависть к людям и захват Святых Земель. Которые эльфы в своей злобе утопили в песках пустыни, лишь бы святыни не вернулись к людям. Эльфы остались жить там же, в пустыне, из жадности и глупости, и чтобы во тьме подстерегать людей, которые рискнут отправиться на поклон к святыням.

Долго еще потом юная Генриетта боялась по ночам выходить из комнаты, ей так и чудилось, что за углом спрятался эльф с хищным оскалом и огромными острыми ушами, чтобы схватить ее и утащить в пески, в одной ночнушке. Годы прошли, и детские страхи забылись… до поры до времени.

— Пустыня, несмотря на свое название, — сказала Лаэ, съев очередную невидимую порцию салата, — весьма богата жизнью, но не так, как у вас, у людей, на Альбионе. Здесь все такое могучее и пышное.

Сиеста заметила, что взгляд Лаэ при этом опять уперся в грудь Тиффании, и мысленно хихикнула. Подруга-королева никого не оставит равнодушным, ни мужчину, ни женщину, ни человека, ни эльфа! Пускай Лаэ играет в скромницу, достанется всем, и Аргус будет доволен. Сиеста встревожилась было на секунду, подумав, что им неизвестно влияние афродизиаков на эльфов, и тут же успокоилась, так как Тиффанию возбуждающие средства вполне брали, а ведь она наполовину эльфийка! Но червячок сомнения оставался, и тут Сиесту осенило. Надо съездить к двоюродной сестре, уж она точно все знает про такие дела! Дядя Скаррон всегда говорил, что хороший бордель должен быть готов ко всему, так что Джессика должна быть в курсе про особенности эльфов и эльфиек.

— Конечно, у вас гораздо холоднее, но зато летающий остров! — восторженно восклицала Лаэ. — Враги сюда никогда не доберутся, и можно полететь, куда хочешь.

— Увы, — улыбнулась Тиффания, — Альбион летает по одному и тому же маршруту, то сближаясь с материком, то отдаляясь от него.

— Жаль, — искренне огорчилась Лаэ. — Мы могли бы полететь к нам в пустыню!

— Думаю, мы ограничимся полетом в купальню, — еще шире, еще дружелюбнее улыбнулась Тиффания. — Нет ничего лучше хорошей купальни с подругами!

Лаэ про себя подумала, что люди — те еще животные, раз моются всей толпой вместе, не ведая приличий, но лишь улыбнулась в ответ и милостиво наклонила голову. В конце концов, какая разница, где подавать животным пример хорошего поведения, беседы и величия духа: за столом или в купальне? Лаэ еще раз улыбнулась и отогнала от себя эти мысли. Вилиор особо предупреждал об этом, и Бидашал тоже: нет, люди не животные, а всего лишь неразумные создания, которым нужно показать свет величия эльфов.

Да, неразумные создания, но какие же у них пышные формы!

— Купание в пустыне — наслаждение, дарующее душе и телу покой, — заметила она мягко.

— Отлично сказано! — с энтузиазмом воскликнула Сиеста. — Вперед, к покою!

Глава 23 в которой Кирхе и Сиеста развлекаются, каждая на свой лад

Огненная плеть щелкнула прямо перед носом императора Фридриха, перерубая крыло гарпии. В следующую секунду император все-таки освободил меч, увязший в дереве, и перерубил гарпии второе крыло. Еще три гарпии ринулись в новую атаку, но в этот раз Фридрих не стал бить навстречу, отскочил за дерево и достал одну из тварей кончиком меча в спину. Две другие гарпии совершили переворот с кувырком на месте, моментально развернувшись и посылая в императора Германии шары бледного огня.

Фридрих небрежно взмахнул палочкой, и шары с шипением исчезли в выросшей стене воды. Струя огня ударила, пробивая стену воды, заволакивая все вокруг шипением и паром. Фридрих успел увидеть, что копье огня развеяло в прах первую из двух гарпий, а второй опалило крылья. Спрятав палочку, он снова выхватил меч и добил последнюю гарпию ударом в грудь. Таковы были неписаные правила императорской охоты: меч против когтей и зубов, магия против магии. О чем Фридрих и сказал в мягкой форме приблизившейся Кирхе Цербст.

— Жизнь моего повелителя выше любых правил! — немедленно и очень горячо воскликнула Кирхе, склоняя голову. — Накажите меня, если я оскорбила вас своим поступком, мой Император!

Она опустилась на колени, прямо на слой опрелых, подмерзших желтых листьев, посреди леса, где проходила охота. Император помедлил несколько секунд, наслаждаясь видом сверху вниз на прекрасную юную магессу. Он, в сущности, и сам был немногим старше Кирхе, поэтому вид Пламенной будил в нем пламя во всех смыслах. Охотничий костюм, перчатки, сапоги все это, по мнению Фридриха, как нельзя лучше шло Кирхе.

— Встаньте, мисс Цербст, — сказал он, протягивая руку. — Желание защищать своего повелителя и отдать за него жизнь, не то, за что наказывают.

Кирхе вскинула голову и улыбнулась неуверенно.

— За это скорее поощряют, — улыбнулся в ответ Фридрих, помогая Кирхе встать.

Краем глаза он видел, что свита перешептывается, строя догадки и предположения. Фридрих удовлетворенно подумал, что наставник был бы им доволен. Вначале бал, на котором он танцевал с мисс Цербст, затем приглашение на прогулку, теперь вот охота, совместная в каком-то смысле, убийство гарпий и особые знаки внимания. Пускай поволнуются придворные интриганы, разбившиеся на группы, каждая из которых желает сделать свою ставленницу императрицей!

Надо будет не забыть предупредить саму Кирхе, чтобы была осторожнее при дворе, отметил для себя император, и можно будет наслаждаться интригой. На дуэли никто из претенденток Кирхе не одолеет, да вообще никто из придворных. Тут нужен хороший боевой маг с передовой, но они в интриги двора не лезут, так что остаются удары в спину, слухи и попытки опорочить, испортить репутацию, и яды.

— Из ваших рук, повелитель, я приму что угодно, — ответила Кирхе.

Да, Фридрих ощутил, как кровь закипает в его жилах, и удовлетворенно подумал, что это же ощущают и придворные. Сделают ошибочный вывод, что Кирхе — будущая императрица, с соответствующими последствиями. В принципе, мисс Цербст удовлетворяла всем требованиям, кроме одного. За ней не стояла влиятельная группировка. Отца Кирхе и армию Фридрих, разумеется, не считал за отдельную силу, ибо они и так подчиняются императору без каких-либо условий.

Поэтому Фридрих решил, что из Кирхе, готовой служить, получится отличная любовница и по совместительству телохранительница. В полете на мирные переговоры и во время переговоров он насладится ее обществом и телом, дав дополнительный повод для беспокойства тем, кто мечтает связать его узами брака.

— Укажите мне ваших врагов, и я обращу их в пепел, независимо от того, кто они, — продолжала Кирхе, которая не строила интриг, а просто думала о своем долге.

Фридрих окончательно уверился, что к Кирхе надо приставить наблюдателя, чтобы ей не подсыпали яда в еду. Такое сокровище, с роскошным во всем телом, юное и к тому же невероятно магически сильное! Оставалась только одна проблема: мисс Цербст наверняка и сама собиралась стать императрицей, но Фридрих был уверен, что справится с ситуацией.

— Скоро первый день зимы, — ответил Фридрих, — в который проходят катания на коньках.

— Боюсь, я не умею кататься на коньках, — ответила Кирхе. — У меня плохие отношения с водой, повелитель.

— О, прошу вас, называйте меня Фридрих, — ответил Император. — Какие могут быть формальности между теми, кто совместно сражался с нелюдью?

Кирхе ощутила, как ее воспламеняет и охватывает вдохновение от этих слов.

— Приходите, мисс Цербст, я научу вас кататься на коньках, — улыбнулся он.

В этот же день, но уже вечером, у Кирхе состоялся разговор с отцом.

— Как прошла охота?

— Отлично!!! — почти взвизгнула Кирхе. — Это было наилучшее развлечение за… за… за всю мою жизнь! Папа, кажется, я окончательно влюбилась в Императора!

Хоть и произносилось все это мечтательным тоном, но при этом Кирхе удерживала самое серьезное выражение на своем смуглом лице.

— Ты выросла и повзрослела, дочка, — со вздохом сказал Карл Цербст. — Послушай теперь меня.

— Да?

— Двор Императора — клубок магический змей, где тебя всегда готовы ударить и укусить в спину. Мне надо возвращаться в Тристейн, к войскам, и я больше не смогу прикрывать тебя.

— Император защитит! — воскликнула Кирхе.

Генерал Цербст еще раз вздохнул.

— Просто… будь осторожнее, Кирхе, хорошо? Я чуть не сошел с ума, когда ты пропала в охваченном войной Тристейне, и не хочу потерять тебя снова! Может, ты все-таки отправишься со мной? Маг-квадрат Огня не помешает, еще как не помешает! Сможешь отомстить Галлии, поискать свою подругу, набраться боевого опыта.

— Луиза, — прошептала Кирха, с отчаянием. — Я забыла о ней! Я развлекалась, забыв, что она там страдает!

Кирхе схватилась за голову, вцепившись в волосы. Не успел Карл встревожиться таким резким переходом от радости к страданию, как Кирхе вскинула голову. Слезы катились по ее щекам, но она улыбалась.

— Император защитит. Будут катания на коньках, и я попрошу Фридриха спасти Луизу.

— На коньках? — Карл фон Цербст замялся. — Фридриха?

— О, я спасла его жизнь на охоте, — отмахнулась Кирхе, как будто речь шла о пустяках. — Император попросил меня называть его по имени, пригласил на катания и обещал научить!

Генерал Цербст закашлялся. Все это было… очень многообещающе, но и очень опасно при этом.

— Но ты прав, отец! — неожиданно воскликнула Кирхе. — Я попрошу у Фридриха боевой корабль и команду магов, и отправлюсь воевать с Галлией! Нет, спасать Луизу и воевать с Галлией, вот так!

— Молодец, какая же ты у меня выросла замечательная, — одобрительно прослезился Карл.

Про себя он подумал, что даже в Галлии безопаснее, чем при дворе, но промолчал, чтобы не портить момент.

Сиеста восхищенно обняла Джессику и воскликнула.

— Да ты прямо настоящей леди стала, сестренка!

— Уж кто бы говорил, графиня, — хихикнула Джессика. — Только и разговоров, кто эта милая красавица рядом с королевой? Ах, как бы я с удовольствием с ней познакомился и все остальное!

— Ну, прямо уж так, — засмущалась Сиеста. — И мое сердце занято!

— Да я в курсе, сестренка, — усмехнулась Джессика, — а вот аристократы Альбиона нет.

— Неужели они ведут тут столь откровенные разговоры?

— Да какая там откровенность, что ты, здесь всех обсуждают, и желающих подоить королеву Тиффанию гораздо больше. Так, проходи сюда, ага, вот мой скромный кабинет.

— С огромной кроватью! — тут же уличила Сиеста.

— Особый прием для особых гостей. Ну что ты так смотришь осуждающе? Я что, не человек? Мне тоже хочется туда-сюда, это тебе хорошо, спишь сразу с королем и королевой, а мне приходится выкручиваться в меру сил и возможностей.

— Извини, — пробормотала Сиеста, оглядываясь.

«Скромный кабинет», в сущности, был наполовину занят огромной и роскошной кроватью. Сиеста невольно подумала, что на ней поместились бы они все вместе с Аргусом, и еще осталось бы место для парочки людей. Она знала, что дела у Джессики идут, но все же «салон отдыха» ей представлялся более салоном, нежели борделем.

— У девушек все скромнее и в рабочем порядке, — заметила Джессика, уловив и поняв, о чем думает двоюродная сестра. — И я не сплю, с кем попало за деньги, если тебя это волнует.

— Просто Аргус говорил, что все это не должно выглядеть борделем.

— Да ладно, Аргусу очень понравилась постель, — отмахнулась Джессика, садясь за стол.

Сиеста застыла на месте. Джессика и Аргус? Нет, такого просто не могло быть! Но в то же время Сиеста легко могла представить, что это было. Прямо вон там, в центре огромной кровати, много раз подряд, в качестве поощрения за хорошую работу.

— О Бримир, нет, мы не спали! — вскричала Джессика. — Сиеста, право слово, как ты возле королевы находишься, если тебя так легко читать?

— Тиффания таким не занимается, — пробормотала Сиеста облегченно.

Сиеста и сама не могла понять, чем ее так возмутила мысль о Джессике и Аргусе? Она приехала к сестре за советом и снадобьями, чтобы уложить эльфийку — эльфийку! — в постель к Аргусу, при этом предварительно сама, на пару с Тиффанией, насладившись телом Лаэ. Но все равно мысль, что Джессика могла стонать под Аргусом, вызывала у Сиесты желание вскочить, топать ногами, кричать, бить стекла и отправить отряд за дядей Скарроном. Чтобы тот вернулся и вразумил распутную дочь!

Она искоса посмотрела на Джессику.

— Да не спали мы, не спали, хочешь, поклянусь чем угодно?! — закричала та. — Ему просто понравилась кровать, заметил, что такая не помешала бы в королевском замке, и всё! Разговаривали о способах сбора информации, потом он объяснял про расширение сети салонов, и перебирали персонал.

— И как? — прищурилась Сиеста. — Перебрали?

— Никто никого не щупал, если ты об этом, — сухо ответила Джессика. — Рано еще расширяться, да и вне столицы нужно по-другому все подавать, тут твой Аргус не стал со мной спорить. Уже за одно это его можно уважать, первый раз увидела высокопоставленное лицо, которое не указывало мне, как нужно вести дела!

Она хмыкнула.

— А ты, Сиеста, стала настоящей ревнивой любовницей! Всех вокруг подозреваешь!

— Аргус получит разрешение от Папы, и мы поженимся! — запальчиво возразила Сиеста.

— Конечно, сестренка, — серьезно ответила Джессика, — он может. Извини, что дразнила тебя. Так, что привело тебя в наш скромный салон отдыха? Кстати, хочешь отдохнуть и расслабиться, заодно расскажешь, что думаешь о наших… услугах?

— Я не собираюсь никому изменять!

— Ну что ты, — широко и искренне улыбнулась Джессика, — что ты! Интимные услуги только для тех, кто отдельно этого пожелает, из числа проверенных клиентов! Хотя, ты попадаешь в обе категории, но раз нет, то нет.

Она подмигнула Сиесте, и та на мгновение заколебалась, но потом тряхнула головой.

— Нет! Аргус тебе доверяет, мне этого достаточно, и вообще я не с проверкой приехала!

— Так зачем ты приехала, я прослушала?

— Мне нужен… совет, и возможно… некоторые снадобья.

— Какой срок? — тут же спросила Джессика.

— Срок чего?

— Ты не беременна?

— Нет! Хотела бы, но это потом, когда будет мир!

— Интересный подход, — одобрила Джессика. — Так что тогда?

— Ты не перебивай, дай рассказать! — стукнула по столу Сиеста.

— Конечно, конечно, все мое внимание и оба уха в твоем распоряжении!

Джессика, мечтательно глядя в потолок, произнесла.

— Да, и ты еще ревновала меня, ха-ха-ха.

— Ты по делу говори!

— Ну а что по делу, тут сказать особо нечего. Никаких секретных снадобий тебе не потребуется, обойдешься обычными.

— Точно?

— Точно-точно. Было бы у эльфов все по-другому, не родилась бы Тиффания, понимаешь? Ребенок от эльфа и женщины показывает, что эльфы и люди не слишком отличаются.

Сиеста кивнула, припомнив, что на Тиффанию все вполне действовало, да и на ощупь она не отличалась… разве что уши, но так было даже веселее!

— Но я бы посоветовала, — продолжала Джессика, — не торопиться, и вначале дать половинную дозу. Нет, даже четверть, вдруг у нее непереносимость? Если эта Лее…

— Лаэ Вериниэль!

— Лаэ такая тощенькая, как ты говоришь, ей тем более нельзя слишком много… возбуждающего.

— Ой, Аргус меня убьет, — прошептала Сиеста. — Ты в-общем это, никому о ней не говори, ладно? Это не просто секрет, это секрет-секрет, никто не должен знать, что она живет там, в Трифонтейне.

— Хорошо, — кивнула Джессика, — я все понимаю, правда. Плохая репутация клиента — это всегда плохо и для заведения, как говорил папа.

— Мне показалось, или ты только что обозвала весь Альбион борделем? — рассмеялась Сиеста. — Ладно, спасибо за совет, успокоила ты меня, поеду обратно.

— Всегда рада помочь сестре, — обняла ее Джессика и прошептала на ухо. — Как будет можно, приезжайте все вместе в гости, развлечемся и отдохнем.

Оставшись одна, Джессика тихо рассмеялась.

— Моя двоюродная сестра спит с королем и королевой, и собирается соблазнить эльфийку. Ну, кто бы мог подумать, что в ее жизни будет такое?

Глава 24 в которой Папа Ромалии и король Галлии размышляют о нелюдях

Витторио Сереваре, Папа Ромалии, отложил в сторону официальное послание от одного из своих нунциев и вознес краткую молитву Основателю. Усилия по возвращению мира в Халкегинию приносили свои плоды. Княжество Во согласилось принять переговорщиков, короли, королевы и император тоже согласились приехать. Война в Тристейне продолжалась, но уже не в форме крупных сражений. Мелкие пограничные стычки, каких хватает и в мирное время, во всяком случае, на границах Германии.

Ромалия, хвала Бримиру, окружена водой, а горы Гельвеции слишком высоки и непроходимы, чтобы нелюди могли там пройти крупной толпой. Летающие, конечно, все равно перелетали, но с ними научились бороться, привыкли, ловили и приручали, научили осторожности, в общем. К югу жили эльфы, и к счастью жили мирно, но все равно угроза оставалась.

Папа знал, что мир Халкегинии велик, человечество занимает в нем лишь малую часть, и то лишь благодаря магам, сдерживающим натиск зверей и нелюдей. Поэтому маги — дворяне, по праву службы, долга и защиты остальных. Поэтому важно встречать угрозу всем вместе, сплотив человечество против угрозы. Иначе не выжить, и Церковь создана, чтобы люди не забывали об угрозе, но и не скатывались в животное состояние, не грызлись и не убивали друг друга.

Размышляя об этом, Папа невольно припомнил свой титул, «Щит Основателя». О, если бы он мог выступать щитом для всех людей, то так бы и сделал! Хотя сейчас, нельзя не признать, наступили очень мирные времена, в чем была и заслуга Церкви, и предыдущих Пап. Но эти же мирные времена, когда натиск нелюди на границы остался только у Германии, привели к войне. В прошлые моменты таких «мирных кризисов» объявлялись Крестовые походы, ставящие целью возврат Святых Земель.

Вот только заканчивалось все это, как правило, плохо. Лучшие маги и бойцы оставались в песках, худшие возвращались, озлобленные и жаждущие крови. Попытки снизить напряженность в людских государствах проваливались. Один раз, припомнил Витторио, попытка почти удалась, никто не вернулся из похода, и в государствах воцарилась тишина. Нелюди моментально вторглись, ощутив слабину. Рыболюди разоряли побережья Галлии и Тристейна, тролли стучались в ворота Виндобоны, и драконы вили гнезда на залежах камней Ветра в Альбионе. Казалось тогда, что люди погибли, но нет, нашлись герои и маги, превозмогли, отогнали нелюдь. И больше в Крестовые походы на эльфов никто не ходил.

— Джулио, что ты думаешь об эльфах? — спросил Папа у своего фамильяра.

— То же, что и другие, — ответил Чезаре, пожав плечами. — Они — враги людей, что тут еще скажешь?

— Враги людей, — повторил Витторио, качнув головой.

Да, подумал он, это верное определение. Враги людей, самые опасные из них, ибо разумны, владеют могущественной магией и ненавидят людей в ответ. Люди научились сражаться и покорять, приручать всех, кроме эльфов. Драконы, грифоны, мантикоры, тролли, великаны, и Витторио остановился, поняв, что ошибся насчет «приручать всех». Морская нелюдь, могущественная и недоступная, оставалась непокоренной. Собственно, летающие корабли стали ответом людей на провалившуюся попытку покорить моря. Рыбацкие лодки были слишком мелкой целью, но вот крупные корабли, любые, регулярно тонули и пропадали. Для защиты требовалось отправлять команду магов, и в результате выходило, что проще перевозить грузы по воздуху, чем отправлять морем.

Ну и путешествовать по суше, благо все страны, кроме Альбиона, находились на материке.

Мысли Папы невольно опять обратились к войне в Тристейне и предшествующим ей мирным годам. У людей нет врагов, и они обращают оружие друг против друга. Или это чья-то злая воля сталкивает государства и правителей? Возможно ли такое? Кому выгодно ослабление Халкегинии? Эльфы?

— Что ты думаешь по поводу королевы Тиффании? — спросил Папа.

— Она — кукла на троне, — незамедлительно ответил Джулио, — которой управляет ее окружение.

— Но все же она королева и она наполовину эльфийка, — задумчиво ответил Папа.

— За исключением ушей ничто не выдает в ней эльфийку.

— И все же, все же. Она поддержала мир, протянула руку помощи королеве Генриетте. Даже если она кукла, то значит, ее окружение желает мира, — ответил Папа. — Надо будет присмотреться к ней во время переговоров.

— Зачем? — удивился Чезаре. — Разве Альбион сейчас что-то решает?

— Ты не туда смотришь, Джулио, — улыбнулся Папа. — Тиффания может стать мостиком мира и дружбы, который мы перекинем к эльфам.

— Которых ненавидит вся Халкегиния.

— Конечно, сейчас их ненавидят, но дело Пап и Церкви — думать о будущем и обо всей Халкегинии. Если не пытаться преодолеть ненависть, то она так и останется, и однажды уничтожит человечество.

— Или человечество уничтожит эльфов, — дерзко возразил фамильяр.

— Ты опять не туда смотришь, — мягко улыбнулся Папа в ответ. — Сокрушив эльфов силой ненависти, люди останутся без врага, но с силой ненависти. Обратят ее друг на друга, и не пройдет и ста лет, как тролли будут пировать в опустевших городах, а вороны не смогут летать от тяжести выклеванных глаз. Человечеству дана великая сила, но эта же сила может его погубить, поэтому и создал Бримир Церковь, чтобы та направляла силу в нужном направлении.

— Дружба с нелюдями? Вас не поймут, Ваше Святейшество, — пробормотал Джулио.

— Не дружба, преодоление ненависти, — ответил Витторио. — Сила, опирающаяся на разум, магия, направляемая Церковью. Вряд ли даже наши внуки увидят результат, но если сегодня не сделать первый шаг, то и через тысячу лет ничего не изменится.

Джулио пробормотал что-то еще, но уже неразборчиво. Конечно, Папа — это Папа, и маг Пустоты к тому же, но взять и забыть все ненависть и пролитую кровь? Всех убитых нелюдью, эльфами, особенно эльфами? Тут Джулио смутился, сообразив, что эльфы давно уже не показывались из своей пустыни, и никого вроде бы не убивали. Но все равно, в прошлом же убивали? Вот, значит кровожадные, и хотят всех убить.

— Да, пожалуй, я выступлю с публичной проповедью на эту тему, — тем временем сказал Витторио. — В день зимнего поворота, самый короткий день в году, через две недели. Это станет прекрасной прелюдией перед отъездом в княжество Во на мирные переговоры.

— Превосходно, — немедленно отозвался Джулио.

В подбитом мехом плаще, теплом вязаном свитере и шапочке, король Джозеф стоял на стене одного из своих замков. Здесь, в тридцати километрах от Лютеции, столицы Галлии, было пусто и безжизненно. Голые деревья, замерзшая река, мрачно-серые свинцовые тучи, сыплющие снегом, и никого вокруг. Ну, почти никого.

— Ваше Величество, я прибыла по вашему зову, — склонилась Шеффилд.

— Что с Луизой? — немедленно спросил Джозеф, не поворачивая головы.

Он поглаживал бороду, не отрывая взгляда от медленно белеющего пейзажа за стеной замка.

— Она готова служить вам, мой король, — ответила Шеффилд.

— Она смогла открыть портал к своему фамильяру?

— Нет, пока ей это не удалось.

— Значит, она не готова служить мне, — пожал плечами Джозеф.

— Я передам ей.

— Передай, передай, — отозвался король Галлии, думая о своем.

Через неделю Папа выступит с публичной проповедью. Устранить его, свалив вину на эльфов, это сорвет мирные переговоры и вызовет волну ненависти к остроухим. Джозеф уже давно подозревал, что эльфы не собираются служить ему, как обещали, и такой финальный аккорд позволит ему разорвать союз с максимальной выгодой. Луиза готова ему служить, через ее фамильяра заполучить Тиффанию и потом разыскать в Ромалии переродившегося четвертого мага Пустоты.

Альбион рухнет под новой волной междоусобиц, Тристейн и без того разгромлен, Германия не устоит перед мощью трех магов Пустоты. Объединив страны под своей волей, сплотив их под лозунгом отмщения эльфам, разгромить эльфов. Пройтись повсюду, огнем, мечом и магией выжигая нелюдь, чтобы на землях Халкегинии жили только люди. Его план почти сорвался, когда Альбион вернулся к монархии, а кольцо Андвари так и осталось в озере Лагдориан. Насколько легче было бы, будь оно в руках, но истинно упорный король не сдается после первой неудачи. Атака на Папу и последующая оккупация Ромалии под видом защиты принесут ему возможность добыть другие реликвии Бримира и тем самым усилиться.

Эльфы же… что ж, туда им и дорога! Предавшие его не должны жить!

— Вы вызывали меня, чтобы спросить, что с Луизой? — рискнула уточнить Шеффилд после долгой паузы.

— Это очень важно, — ответил Джозеф, не вдаваясь впрочем, в подробности.

— Может быть ее привезти обратно, в окрестности Лютеции?

— Нет, — отрезал король, после чего все же добавил. — Только после мирных переговоров, которые, надеюсь, не состоятся. К тому времени, королева Тиффания уже должна быть под твоей рукой, Шеффилд, и думаю, Луиза обрадуется новой подруге, взамен утраченной.

— Исчезновение королевы вполне может сорвать переговоры, — добавила Шеффилд.

— Да-да, главное не допустить мира, — опять задумался о своем Джозеф.

Мир — это значит начинать все сначала. Снова разжигать вражду в Халкегинии, снова искать способы объединить все страны под своей рукой, чтобы повести их на истребление эльфов. Во второй раз будет проще, страны ослаблены, маги Пустоты будут в его руках, но все равно — потеря времени! Эльфы, возможно, перейдут от беспечности к боевой готовности, заподозрив неладное. Нет-нет, надо чтобы все считали их виновными в смерти Папы. Эльфы не сумеют подготовиться к отпору, занятые своим Проклятием Пустыни.

Отправить Шеффилд в Рому? Нет, Луиза все же важнее.

— Я же объяснял тебе план, моя дорогая Шеффилд?

— Да, Ваше Величество. Луиза старается изо всех сил.

— Не получится с ней, как с этой, огненной.

— Кирхе Пламенная, — подсказала Шеффилд.

— Вот-вот. Можешь гордиться ей, — неожиданно рассмеялся Джозеф, — она уже в Виндобоне и собирается стать императрицей!

Шеффилд недовольно поджала губы. Все шло прекрасно, Кирхе сейчас бы очень пригодилась, во всей этой ситуации с фамильяром Луизы! Учитывая важность магов Пустоты, не исключено, что Джозеф наградил бы ее, верную Шеффилд… своим вниманием. В конце концов, хозяин и фамильяр связаны незримыми узами, не так ли?

— Это нам на руку, — оборвал смех Джозеф. — Будет разжигать во Фридрихе ненависть, и подталкивать к войне! Возможно, с Германией пройдет еще легче, чем я рассчитывал! Но все равно — Луиза ла Вальер, вот твоя задача! Наказывай ее, вдохновляй, делай и то, и другое, обещай, что угодно, но пусть выполнит, что должна! Мало срыва переговоров, нужны маги Пустоты… чтобы эльфы убежали в свою пустыню, поджав хвост. Ничего, придет день, и все они исчезнут!

Джозеф сжал кулак, и Шеффилд восхищенно улыбнулась, после чего поклонилась и отбыла обратно на юг Галлии. Долгий перелет сюда и сразу же обратно, тяжелая и холодная дорога, но Шеффилд все равно радостно улыбалась. Ее король, во всех смыслах этого слова, в планах, делах и заботах, и она помогает ему! Что еще надо для счастья? Разве что добиться от Луизы портала и вызова фамильяра, вместе с третьим магом Пустоты?

— Такое чувство, как будто кто-то пытается дозвониться до меня, — пожаловался Борисов Матильде.

— Что сделать? — удивленно заморгала та. — Дозвониться? Бьет в колокол? У тебя шумит в голове? Это, наверное, долгий перелет виноват!

— Да нет, с головой все в порядке, как будто за ниточку дернут и отпустят, — попытался объяснить по-другому Борисов.

— Ммм, это плохо, — тут же насторожилась Матильда. — Кто-то пытается найти тебя, магически.

— Может эльфы? Вилиор уже должен был добраться, — предположил Борисов.

— Может и эльфы. А может кто из врагов, король Джозеф, например, а?

— Есть щиты от магического поиска? — тут же спросил Борисов. — От подглядывания и прослушивания точно есть, а от поиска?

— Боюсь, тут немного другое, Аргус, — почти прошептала Матильда. — Сейчас дергает?

— Нет, вообще последний день не дергало, думал, прошло, а оно снова, вот и пожаловался, — ответил Борисов.

— Сними перчатку с левой руки.

Она уставилась на руны, которые через минуту слегка засветились и тут же погасли.

— Так я и думала, — вздохнула она. — Надевай перчатку обратно.

— Меня ищет Луиза, да? — мрачно уточнил Борисов. — Через связь с фамильяром? И от этого не закроешься и не защитишься?

— Да на все вопросы, — кивнула Матильда. — Никуда не ходи один, может так она не сможет тебя призвать?

Борисов, у которого были свои соображения на этот счет, лишь кивнул в ответ.

— Оябун, — негромко сказал Эверетт, стоявший в сторонке и делавший вид, что не слушает. — У нас гости.

— Ага, Бидашал получил послание, — тут же оживился Борисов, видя, как из леса выходят эльфы и приближаются к бронекатеру.

— Но Аргус…

— Потом, — отмахнулся Борисов. — Мы сейчас может что-то сделать? Не можем. Значит, займемся более важным вопросом, Папой Ромалии и будущим Альбиона.

Матильда хотела возразить, но остановилась. Вздохнула и крепче сжала палочку, на всякий случай.

Глава 25 в которой Борисов снова встречается с Маргаритой и Гишем, а герцоги Вальер действуют

Маргарита пьяно рассмеялась.

— А я вас знаю! И… Гиш, иди сюда!

— Дорогая, ты опять пьешь?

Затем он увидел Борисова, сидящего на диване напротив столика, и побледнел. Рука его потянулась к палочке, Борисов дернул щекой и погрозил пальцем. Гиш вздохнул и отдернул руку.

— Хочу и пью! — ответила Маргарита. — Так жить легче!

Дверь за спиной Гиша открылась, он обернулся и удивленно воскликнул.

— Мисс Лонгвиль!

Борисов посмотрел удивленно на Матильду, та отмахнулась и бросила.

— Академия Тристейна.

— Да-да, — оживился Гиш, — вы так внезапно исчезли! Директор Осман очень переживал!

— За вид моих трусиков он переживал, — хмыкнула Матильда, — а не за меня.

— Он и з-за мной подглядывал! — сообщила Маргарита, наливая себе еще вина. — Гиш, хочешь посмотреть на мои трусики? Дир-ректор их видел, к-король Галлии их видел, ты теперь посмотри!

— Ее можно протрезвить? — спросил Борисов у Матильды, которая уселась рядом.

Та усмехнулась и протянула пузырек с жидкостью ядовито-зеленого цвета.

— И что, от этого она протрезвеет? — удивился Борисов.

— Нет, ее пронесет из всех отверстий, — мрачно ответила Матильда, — а вот уже потом она протрезвеет.

— Ну что, сам зальешь и отнесешь ее в ванную, или это мне сделать? — спросил Борисов у Гиша.

Тот подумал, подумал, взял пузырек и потащил Маргариту в ванную. Монморанси обнимала его и пыталась на ходу раздеться, чтобы показать «свои трусики, а то все их видели, а ты нет!».

— И что мы здесь делаем? — спросила Матильда, зевнув.

Из ванной доносились ласковые уговоры. Что-то звякнуло.

— Смотрим на будущих героев Ромалии, — небрежно ответил Борисов.

— Эти? — Матильда указала глазами в сторону ванной.

Оттуда немедленно донеслись звуки, которые издают при безудержной рвоте. Что-то фоном бубнил Гиш.

— Спасители Папы, а как же, — хмыкнул Борисов. — Скаррону и его девушкам надо дать премию, да и Эверетту с людьми тоже.

— Бидашалу еще дай, и самому Папе, — заметила Матильда. — О чем вы там полдня разговаривали?

— Это секретный секрет королевского уровня, — совершенно серьезно ответил Борисов. — Вот станешь королевой, обязательно расскажу.

— То есть ты расскажешь Тиффании, а она мне и Сиесте, но будет это только тогда, когда вернемся на Альбион? — расшифровала Матильда.

— Точно, только не на Альбионе, а в горах Гельвеции, — уточнил Борисов. — Генриетта и Тиффания прибудут туда с Альбиона, а мы отсюда.

— Вместе с Папой?

— Возможно, — пожал плечами Борисов.

Звуки рвоты внезапно прекратились, слышно было, как журчит что-то и бормочет Гиш.

— В любом случае, все зависит от того, успеем ли мы накрыть людей Джозефа до покушения на Папу. Их планы привязаны к этим двум школьникам, поэтому они — герои, которые спасут главу Церкви.

— А о чем вы еще договорились? — невинно спросила Матильда.

Борисов лишь усмехнулся в ответ. Он не рассказывал, не потому, что это был ужасный секрет, просто дразнился. После договоренности с Папой и реально замаячившей на горизонте перспективы снятия проклятия, у Борисова было удивительно легкое и приподнятое настроение. Он знал и чувствовал, что ему все по плечу: спасти Папу, спасти мирные переговоры и спасти самого себя.

— Не скучаешь по Академии Тристейна? — спросил он Матильду.

— По огромному зданию, наполненному школьниками — магами, у которых гормоны льются из ушей? С огромными и странными фамильярами? Работе у старого мага, который любил подглядывать за мной? Положению простолюдинки и воровству по ночам?

Она посмотрела прямо в глаза Борисову и ответила спокойно.

— Нет, не скучаю. Не буду спрашивать того же у тебя.

— Не спрашивай, магических школ в моей жизни было более чем достаточно, — дернул щекой Борисов, апеллируя к воспоминаниям Филча о Хогвартсе.

— Надо было взять с собой два десятка моих магов и полсотни бойцов Жан-Поля, — заметила Матильда, откидываясь на спинку дивана. — Мы бы этих покушателей на Джозефа разделали бы в два счета!

Звуки из ванной прекратились, за исключением тихого голоса Гиша и шуршания одежды.

— Это выглядело бы как давление с позиции силы, — ответил Борисов.

— А на самом деле ты просто воспользовался первым же предлогом и сбежал от жены, — хохотнула Матильда, тыкая Борисова в бок.

— Ты чем-то недовольна?

— Да нет, все нормально, но сбежал же, а? Ну признайся, признайся, признайся!

— Не веди себя как школьница, тебе не идет, — подколол в ответ Борисов. — Для вас же стараюсь! Кому доверить переговоры с Папой? Момент тоже нельзя было упускать, раз уж еще и эльфы подтвердили намерения Джозефа, то значит, нужно было действовать быстро.

Матильда лишь хмыкнула в ответ. Она и сама не понимала, почему дразнит Аргуса всеми этими множественными… отношениями. Идея с эльфийкой воспринималась ей как «нужно для дела», при этом представить эту щуплую пигалицу с острыми ушами влюбленной в Аргуса у нее не получалось. Как скромно стоящую в сторонке жену второго плана — вполне, а вот как страстную и влюбленную в Аргуса, работающую на общее дело — нет.

— Эльфы, — сказала она, растягивая слова. — Не окажется ли так, что договор принесет нам больше проблем, чем пользы?

— Несомненно, — кивнул Борисов. — Но тактически договор нам выгоден… ага, наконец-то!

Придерживая Маргариту, растрепанную, красную, воняющую, в наспех застегнутой одежде, Гиш медленно вел ее, шаг за шагом. Борисов налил ей воды и сказал Гишу.

— Слушай и запоминай, ибо ваше будущее семейное счастье зависит от этого.

Гиш, нахмурившись, сосредоточился и собрался, приготовившись запоминать.

— Хорошая работа, мэтр Скаррон. Завтра у вас появится новый постоялец, граф Эверетт.

— Понимаю.

— Если все дело выгорит, то награда будет… соразмерной.

Когда они покинули «Королеву красоты» через черный ход, предварительно приняв меры предосторожности, чтобы их не узнали, Матильда спросила с любопытством.

— И что, в твоем понимании соразмерная награда?

— Каждому того, что он или она хочет, — ответил Борисов, оглядываясь. — Скаррону денег и больше борделей, девкам его мужей с титулами.

— Женитьба на шлюхах? Серьезно?

— Не на шлюхах, — хмыкнул Борисов, — а на красавицах из королевского пансионата для простолюдинок, за которыми казна дает хорошее приданое. Бедных и старательных дворян, готовых грызть землю зубами, лишь бы пробиться выше, у нас хватает. Вон, хотя бы у Жан-Поля в его отряде! И пускай плодятся и размножаются на здоровье, всем полезно, а их мужьям еще и приятно.

Когда они уже почти дошли до гостиницы в центре Ромы, Матильда спросила.

— Серьезно? Королевский пансионат для простолюдинок?

— Предельно серьезно, — ответил Борисов. — Личное дворянство за заслуги, у любого простолюдина будет шанс подняться выше. Но придется, как следует поработать и заслужить, и человек будет жилы рвать на благо Альбиона, добровольно и с песней! Социальные лифты должны работать, к общей выгоде.

Говорить, что он просто собирается повторить дело Петра Первого, Борисов не стал, слишком долго пришлось бы объяснять, вдаваться в историю, и, в сущности, проговорить несколько часов без особой пользы.

— Мы же все поднялись вверх, — добавил Борисов с улыбкой, — дадим шанс и другим!

Карин ла Вальер была очень сердита, и поэтому по комнате гулял сквозняк. Марк Тюдор ежился и с тоской поглядывал за окно, на заснеженные крыши Кале.

— Вы же официальные представители королевы Генриетты! — прибег он к последнему аргументу. — Где это видано, чтобы герцоги, королевские наместники, бросали все и отправлялись к врагу?!

— Здесь нет герцогов, — прошипела Карин. — Здесь есть родители, дочь которых силой удерживается в плену уже четыре месяца! С Германией перемирие, с Галлией вялые стычки, справитесь и без нас!

— Дорогая, — положил ей руку на плечо Людвиг. — Граф Тюдор, вы можете отправить флот, разгромить Галлию и спасти нашу дочь?

— Нет, не могу, — в очередной раз повторил Марк, — но…

— Значит, тогда будем действовать мы, — перебил его Людвиг. — У нас все было готово еще два месяца назад, но затем Луизу увезли, и поэтому рейд пришлось отложить. Сейчас никто не будет затевать крупных сражений, зима, близятся переговоры в Гельвеции, сами знаете.

— Но это же не повод отправляться вам лично!! — взвыл Марк. — Оябун с меня голову снимет, если с вами что-то случится!

— Да ничего с нами не случится! — стукнула Карин руками по столу, и сквозняк рассержено распахнул окна. — Мы в такие рейды ходили, когда вы еще не родились, граф!

Сквозняк закрыл окна, с громким дребезгом.

— Формально вы подчиняетесь нам, граф, — добавил Людвиг. — Мы оставим вместо себя людей, все равно большая часть Тристейна под пятой завоевателей. Спасем свою дочь, которая, не забывайте, названная сестра королевы Генриетты! Это будет огромное достижение, и если нам встретится король Джозеф, мы его убьем, не задумываясь!

— А еще лучше, просто перекладывайте всю ответственность на нас, Марк, — хищно улыбнулась Карин. — Мы сами ушли и растворились где-то там, в неизвестном направлении.

— Может, возьмете корабль? — печально спросил граф Тюдор, думая только о том, что ему скажет начальство, там на Альбионе. — Или пару крепких драконов?

— Кормежка, сон, придется спускаться вниз и привлекать внимание, — ответил Людвиг. — Наша главная сила, скрытность и незаметность. Корабль тоже привлечет внимание, ведь облететь Галлию стороной просто не получится. Поэтому мы как-нибудь сами, на лошадях, в каретах и ногами.

— Но как же вы будете отступать?

— Вы же не думаете, что мы нападем и разгромим замок короля Галлии? — поинтересовалась Карин Мощный Ветер. — Можем, конечно, но это будет слишком опрометчиво и привлечет слишком много внимания. Проникнем скрытно, выкрадем дочь и опять растворимся в неизвестности и ночи. Хотя…

Она посмотрела на мужа, тот спросил.

— Юг?

— Юг, — кивнула в ответ Карин и обратилась к Марку. — Вы сможете обеспечить нам корабль, который ждал бы нас южнее границы Галлии, не привлекая внимания?

— Без разрешения с острова — нет, — сразу ответил Марк.

Карин и Людвиг переглянулись с улыбкой.

— Тогда все остается по-прежнему. Завтра мы отправляемся, а вы были не в курсе.

Когда герцоги удалились, Марк с тоской подумал, что давно уже не чувствовал такого бессилия. Теперь было понятно, почему про подвиги герцогов, которые тогда еще не были герцогами, ходили легенды. При всей мощи флота, подчиненного ему, Марк ничего не мог сделать. Или мог?

Обдумав ситуацию, он вздохнул и принялся составлять донесение о «самовольных и безответственных действиях герцогов Вальер». Дописав, перечитал, порвал донесение и выругался.

— Вообще, граф Тюдор подал верную мысль, — заметил Людвиг, обращаясь к жене.

— Какую именно из его мыслей, направленных на то, чтобы удержать нас и не дать спасти нашу дочь, ты считаешь верной? — скороговоркой выпалила Карин.

— Взять корабль и напасть на замок Джозефа.

— Чтобы нас потом догнали и убили? Смысл?

— Ты недооцениваешь потенциал этой мысли. Подобраться скрытно, атаковать и улететь — это стандартно и предсказуемо, — улыбнулся Людвиг. — Давай сделаем наоборот. Атакуем среди бела дня, разгромим замок и спрячемся.

— А корабль?

— А корабль улетит, давая ложный след.

— Все равно опасно, — подумав, ответила Карин. — Наверняка, границы будут перекрыты и будут всех досматривать, корабль — то догонят!

— Разве мы не рассчитывали на этот риск?

— Мы рассчитывали на скрытный захват и неизвестность, — сухо ответила герцогиня, — а не наглую атаку посреди бела дня!

— Давай тогда…

— Может, проще будет сразу атаковать, и захватить короля Джозефа? — вспылила Карин. — Произведем обмен, как с Германией, а?! Решили же, как будем действовать, к чему эти изменения в последний момент?!

— Да просто представил, как там страдает Луиза, — развел руками герцог.

Карин помрачнела и засопела, сдерживая ругательства.

Луиза расслабленно выдохнув, прижалась к Шеффилд.

— Так хорошо с тобой, мягко и уютно, — прошептала Луиза, обнимая ее. — Ты же не сердишься на меня, что не получается с порталом?

— Я — нет, — мягко ответила Шеффилд, — но король Джозеф очень недоволен. Он был… рассержен и говорил о том, чтобы наказать тебя.

— Это было наказание? — хихикнув, прошептала Луиза в ухо наставнице.

— Нет, это было поощрение, — серьезно ответила Шеффилд. — Теперь, если ты не справишься, то подведешь и его, и меня.

Луиза немедленно захныкала и прижалась еще сильнее. Шеффилд погладила ее по голове.

— Ты же пока еще не подвела меня, не так ли?

— Нет, — всхлипнула Луиза. — Но у меня не получаааааааается!

— Старайся, и награда будет твоя. Возможно, даже повелитель наградит тебя.

Шеффилд вздохнула, думая о том, что награда от Джозефа и ей пригодилась бы.

— Я не подведу тебя, — пообещала Луиза, прижимаясь сильнее.

Глава 26 в которой почти происходят два покушения, а королева Марианна беседует с дочерью

Король Джозеф со свитой ехал по Лютеции, приветственно взмахивая рукой, под восторженные крики горожан. В глазах своих подданных Джозеф выглядел хорошим королем, заботящимся о стране. Не завышал налоги, не грабил, поддерживал порядок, и даже войну вел вне пределов Галлии. Поэтому крики были вполне искренними, без принуждения, хотя, надо заметить, самого Джозефа этот аспект жизни подданных не сильно заботил. Он мыслил категориями королевства и Халкегинии, и любовь простых людей воспринимал как нечто само собой разумеющееся.

В огромной булочной, мимо которой проезжал Джозеф, находились двое. Наемник, обычный пехотинец, с мечом на поясе, без знаков различия армии Галлии, и пекарь, руки и фартук которого были присыпаны мукой.

— Такой шанс, — пробормотал пекарь. — И зачем вся эта скрытность?

Наемник промычал что-то одобрительное. Булочная на центральном проспекте, с огромной витриной, стеклами, репутацией, заказами из королевского дворца, обошлась агентам Эверетта в копеечку. Прекрасное прикрытие, легализация, куча возможностей, но ни одна из них не позволяла совершить покушение на короля Галлии, не раскрывая причастности Альбиона.

Приказ сверху был однозначен и ясен, и поэтому агенты Альбиона лишь наблюдали.

— Шанс то не слишком и велик, — возразил наемник, — смотри сколько свиты! Полно магов, на расстояние удара мечом не подберешься, из ружей не слишком попадешь с такого расстояния. Отравить его булочками и то надежнее.

— Да те булочки пробуют предварительно, проверяли, — пробормотал пекарь.

— Ну а здесь полно людей, которые прикроют Джозефа. Вон, видишь, как горожане радостно кричат? Шанс ранить короля не стоит гибели всех наших, да и то, те, кто останутся в живых позавидуют мертвым. Пытки будут долгими и знатными, со всеми условиями.

— И все равно, я бы ударил! — сказал пекарь. — Кинули бы жребий, один из нас ударил бы, подобравшись ближе.

— Так в чем дело, иди и подберись, видишь, король едет не спеша? — предложил наемник.

— Пекарь с пистолетом? Тут маг нужен! Желательно владеющий оружием.

— Ага, кину в него каплю огня и заколю мечом, — усмехнулся наемник. — Тут нужен маг-квадрат, а не точка, вроде меня. Эх, если бы не требования к скрытности, можно было бы и выйти. Не в прямую атаку, конечно, где полягут все наши, а что-нибудь такое, в стиле «ударил и убежал».

— Или отравленную булочку подсунуть, в числе прочих, — вздохнул пекарь.

Они оба думали об одном и том же. Что требования не раскрывать причастность Альбиона к покушению, конечно, связывают их по рукам и ногам, но зато оба пока еще живы. Прямое нападение еще неизвестно как повернется, вон в Лондиниуме у людей Джозефа ничего не получилось. Конечно, их кто-то выдал, но где гарантии, что их самих никто не выдаст? Лучше уж так, обсуждать неосуществленное, чем валяться в могиле изуродованным трупом.

Если, конечно, руководство, не переменит решения и не посчитает, что Джозефа нужно убить любой ценой.

— Вы хотели меня видеть, матушка? — спросила Генриетта встревоженно, заходя в кабинет королевы Марианны.

Конечно, формально это был королевский дворец Тиффании в Лондиниуме, и бывшая королева Тристейна вроде бы не имела никаких прав распоряжаться, но формальностям в этот раз пришлось уступить. Королева Марианна управляла Альбионом и немного Тристейном, западной его частью, и фактически жила теперь в Лондиниуме. Поэтому Генриетта решила, что мама вызывает ее в столицу Альбиона по каким-то государственным делам, касающимся Тристейна, раз уж Тиффания не упоминалась в письме.

И раз уж вызывает, значит это срочные и не очень хорошие дела, поэтому в голосе Генриетте звучала тревога. Она представляла себе, что Галлия или Германия вторглись на запад Тристейна, уничтожили всех, кто там находился, убили герцогов Вальер, разбили войска. И самое наихудшее: Агнес придется уехать туда, на войну, оставив ее одну. То, что Агнес могут там убить, лишь добавляло тревоги и трепета мыслям королевы Тристейна.

— Да, Генриетта, — голос королевы Марианна был почти лишен эмоций. — Да. Я хотела тебя видеть. Нам надо поговорить.

— Что-то нехорошее… с Тристейном? — выдавила из себя Генриетта, садясь напротив матери.

— В каком-то смысле да, — кивнула Марианна.

— В каком?!

— Ты — королева Тристейна, в каком-то смысле ты и есть Тристейн, — сказала Марианна.

Генриетта захлопала глазами.

— Поэтому все нехорошее, что случается с тобой, отражается и на Тристейне.

— Боюсь, я не понимаю, — залепетала Генриетта, собираясь с силами, взывая к надежде «она не может знать!»

— В тот день, когда привезли эльфийку, я видела тебя и капитана твоих мушкетеров, Агнес, кажется, — сказала Марианна.

Сердце Генриетты ухнуло куда-то, а сама она ощутила отчаяние, страх, стыд, и одновременно с этим ярость и гнев. На себя, за то, что в тот день в страхе побежала искать утешения у Агнес, забыв об осторожности. На маму, за то, что та подсмотрела. И опять на себя, за слабость и страх. Агнес сильная, подумала Генриетта, она боец, значит, и я должна сражаться.

Она ощутила прилив решимости и мысль: «никто не встанет между нами!» придала ей сил. Она не ощущала к Агнес той неземной страсти первой любви, о которой читала в романах, но знала, что ей нравится быть с Агнес. Во всех смыслах просто быть рядом. Неземную страсть она читала в глазах капитана своих мушкетеров, и упивалась ей с недавнего времени. Мысль о том, что Марианна собирается их разлучить, была просто невыносимой.

Этот колючий клубок эмоций смешал все мысли Генриетты, привел их в расстройство.

— То, что видела я, могли видеть и другие, не надо думать, что у окружающих нет глаз и ушей, — продолжала Марианна, пристально и печально глядя на дочь. — Особенно у слуг.

— Никто не знает! — заорала Генриетта. — Ты не посмеешь! Никто! Нет! Не тебе судить нас! Я — королева Тристейна!

— Именно поэтому, — наставила палец Марианна, — ты должна выглядеть безупречно. Как в общественной жизни, так и в личной! Ты, похоже, не представляешь, какой скандал могут вызвать ваши отношения, если о них станет известно.

— Не станет! — отрезала Генриетта, пригнув голову, глядя на Марианну исподлобья. — Я отдельно позабочусь об этом! Ты не посмеешь разлучить нас, слышишь?!

— Еще как посмею, если ценой тому встанет Тристейн!

Марианна глубоко вздохнула, опустила руку и смягчила голос, расслабила лицо. Ласково и увещевательно, понимающим тоном она сказала.

— Я долго думала об этом, потому что ты моя дочь, и мне важно, чтобы ты была счастлива. Сама подумай, Генриетта, разве в тот день — недели назад! — я выбежала из-за угла, обвиняя вас во всех грехах и призывая на ваши голову гнев Основателя?

— Нет, мама, — прошептала Генриетта виновато. — Ты… уехала в Лондиниум, не сказав ни слова.

— Но одно дело, отношения матери и дочери, и другое, королевы и ее подданных.

— Да, мама, — вздохнула Генриетта, — я помню ваши уроки.

Тут она вскинула голову, являя Марианне нахмуренное и решительное лицо.

— Но я не собираюсь порывать с Агнес! Нет! Никто не разлучит нас!

— Генриетта…

— Это! Не! Обсуждается! — королева Тристейна орала во весь голос.

Она встала и теперь, ответным жестом, тыкала пальцем в мать. Та ощутила укол в сердце, но не время было проявлять слабость, и Марианна сказала твердо.

— Сядь! Не кричи, иначе к вечеру весь Лондиниум будет в курсе!

Это подействовало, и Генриетта замолчала, села обратно в кресло, тяжело дыша. Она неосознанно облизывала губы и сжимала кулаки, готовясь к новой «схватке за счастье». Марианна, поняв, что прямое давление тут не поможет, перевела дух и сказала мягко.

— Никто не собирается разлучать вас. Ах, горячая молодость, поспешная в выводах и чувствах!

Она пустила искреннюю слезу, и Генриетта опять ощутила укол вины.

— Речь идет о твоем образе королевы, — продолжала Марианна, ощущая острые покалывания в груди. — В глазах подданных, разумеется. Должен быть наследник, династия не должна прерваться, иначе Тристейн исчезнет. Дворяне и простолюдины должны видеть счастливую картинку: король, королева и наследник. Наследники.

Эта манипуляция, вкупе с вызванным ранее чувством вины, вызвала в Генриетте новую волну гнева. Но все же она сдержалась, и спросила, почти прорычала.

— То есть выйти замуж за выбранного вами, матушка, кандидата и спать с ним?

— Других способов для появления наследников еще не придумано, — ответила Марианна, — но в остальное время ты можешь быть с Агнес, лишь бы это не выходило наружу!

— Воооот даже как, — выдохнула Генриетта. — Прятаться всю жизнь по углам. Носить и растить детей от нелюбимого человека. Прекрасная судьба, что и говорить!

Слова ее сочились ядом и сарказмом. Марианна поджала губы.

— Такова жертва, которую тебе, как королеве, придется принести.

— Придется?! — внезапно расхохоталась Генриетта. — Придется?! Ты уже все решила за меня, и теперь манипулируешь?

Она опять начала кричать, не сдерживаясь, выплескивая слова, бросая их в лицо матери.

— Не будет этого! Не будет! Я лучше приму предложение Тиффании и выйду замуж за Филча! Он о своих женах заботится и в постели ласков и нежен!

— Что? — побледнев, и ощущая новый укол в груди, спросила Марианна.

— Да! И в приданое принесу ему Тристейн, уж он точно сумеет им распорядиться! А сама буду жить с теми людьми, кого люблю, и буду спать с ними, когда захочу и потому что хочу этого!

— Людьми? — Марианна ощущала, что язык ее заплетается.

— Да! — радостно заорала Генриетта. — И я зачну детей от Филча, раз вам так хочется этого, мама, а любить буду Агнес! И Тиффанию! И Сиесту! Да, я спала с ними со всеми, и они все мне нравятся! А Филч трахал меня, пока я отлизывала у Тиффании прямо вот здесь!

Генриетта резко хлопнула рукой между ног, и это стало последней каплей. Марианна ощутила, как от боли в груди немеет тело, и наваливается темнота. Генриетта что-то еще кричала, яростно размахивая руками, делая непристойные движения, подпрыгивая, ведя себя как возбужденное животное, а не как королева. Это была последняя мысль королевы Марианны перед тем, как у нее остановилось сердце.

— Вот так! — закончила Генриетта, ощущая звенящую пустоту в голове от выплеснутых эмоций.

Она победно посмотрела и только теперь сообразила, что уже некоторое время не слышала реплик матери.

— Мама? — неуверенно спросила Генриетта, подходя ближе. — Мама?

— На помощь! На помощь! — закричала она, выбегая в коридор, но было уже поздно.

Борисов приподнял горячий Лобзик и сделал вид, что сдувает несуществующий дым. Никто, конечно, не понял этого жеста, но и комментировать, вслух не рискнул. Не в присутствии человека, который в одиночку вошел в комнату, набитую вооруженными людьми и магами, готовыми убить Папу, и вышел оттуда, перебив всех.

Ну, почти всех.

— Ты как, дорогая? — раздался голос Гиша.

— Убери с меня свою бронзовую девку, дышать нечем! — последовала ответная реплика Маргариты.

— Но здесь кровь, и… все остальное!

— Хорошо, я полежу под твоим големом, пока делают уборку.

— Правда?! — обрадованно закричал Гиш.

— Нет!!! Убери немедленно, и закончим уже с этим!

Борисов усмехнулся и повернулся к остальным. Три мага, двое монахов в длиннополых одеяниях, и десяток наемников — горцев с алебардами. Матильда, которая тут же укорила его.

— Я бы сплющила их стенами без всякого риска!

— Мэтр Скаррон не простил бы тебе разрушенной гостиницы, — полушутя-полусерьезно ответил Борисов. — Нормально, иногда надо разминаться, а то закисаешь без действия. Господа, я свою часть выполнил, передайте его Святейшеству мои пожелания здоровья и долгих лет.

— Во имя Основателя, — пробормотал один из монахов.

Ловушка была нехитрой. Перед самым покушением двух агентов Джозефа из числа близких к верхушке изъяли, и тут же допросили, не стесняясь в средствах. После чего всем остальным были посланы заранее заготовленные записки, и они собрались в номере у Маргариты, но удивиться и понять в чем дело не успели. Вошел Борисов и перестрелял всех на максимальной скорости. Гиш сразу же вызвал своих Валькирий, прикрыв себя и Маргариту.

Всех, кто не пришел, уже искали, объявив награды за головы.

— Значит так, — сказал Борисов, отводя Гиша и Маргариту в сторону. — У меня тут есть еще дела, так что пока держитесь монахов. Ешьте, спите, отдыхайте, все кончено, буквально пара шажков осталась.

— Что-то еще?

— Да так, маленькая награда, — отмахнулся Борисов. — После того, как выслушал вашу историю, вспомнил, что в свое время помог духу озера Лагдориан.

Маргарита, залитая чужой кровью, поперхнулась и впилась взглядом в Борисова.

— Туда и полетим, потом отправитесь дальше на Альбион, будете жить мирно, все как договаривались. Но если дух озера отзовется, то мне нужна будет ответная услуга. От тебя, Маргарита де ла Фер.

Маргарита насторожилась, и Борисов хохотнул.

— Сваришь зелье, чтобы помочь племяннице короля Галлии, и мы в полном расчете.

— Вы хотите помочь Табите? — не веря переспросила Монморанси. — Да, конечно!

— Ну, вот и отлично, — кивнул Борисов, пряча Лобзик.

Глава 27 в которой невинную эльфийскую деву соблазняют, а Борисов опять в делах и заботах

Борисов стоял на песке пляжа, курил и думал, что все это напоминает дешевую мелодраму. Пустынный пляж, заходящее солнце, только он и она, ну и группа эльфов. Несмотря на теплый климат Ромалии, все же стоял декабрь, и холодные волны вызывали озноб одним своим видом. Борисов подумал, что было бы неплохо приехать в Ромалию летом, искупаться, отдохнуть… лет через пять, если все пойдет гладко.

— Что-то наши остроухие друзья не слишком веселы, — заметила Матильда.

— Так понятное дело, опять провалили задание Джозефа, — ухмыльнулся Борисов, — и тот их за это поимеет прямо в задницу без вазелина.

— Ладно, эльфы понятно, а Джозеф почему? — удивленно спросила Матильда.

— Что тебе понятно с эльфами? — удивился в ответ Борисов.

Три эльфа-мага медленно приближались, увязая в песке.

— Ну, они не делают разницы кого любить, мужчин или женщин, — ответила Матильда. — Это считается одним из основных постулатов всей этой теории о грехопадении и тьме, в которую свалились эльфы. Поэтому среди людей любовь представителей одного пола обычно именуют эльфийской.

— Серьезно? — крякнул Борисов.

— Конечно. Поэтому возбуждающие средства производства эльфов действуют и на мужчин, и на женщин, пробуждая страсть к ближайшему, независимо от пола, — пробормотала Матильда, вспомнив Тиффанию.

— Хммм, — Борисов задумчиво посмотрел в сторону эльфов. — Не слышал о таком.

— Это настолько общеизвестно, — Матильда подавила смешок, — что никто не упоминает вслух, все просто знают. Ну и Церковь, конечно, не одобряет ничего, кроме отношений вида: «мужчина любит женщину».

Борисов выдохнул дым и озадаченно почесал подбородок, припоминая беседы с Папой. Тот очень интересовался Тиффанией, и вся эта история с пятью женами… Борисов засмеялся, запрокидывая голову. После чего подумал, что вот так живешь, крутишься в государственных делах, спишь с королевами, а вещей, которые известны каждому, и не знаешь.

— В общем, в моем мире это такой специфичный способ подоминировать, больше распространенный у животных и преступников, — пояснил Борисов Матильде, отсмеявшись.

— Ааа, — кивнула та в ответ. — Я просто вот подумала, может эльфы служат Джозефу, потому что влюблены в него?

Борисов посмотрел на эльфов и подумал, что звуки на открытом пространстве должны разноситься далеко. Или волны маскируют разговор, скрадывают слова? Обидятся ли эльфы на такое или им все равно? Мысли его перескочили к эльфийке в Трифонтейне, и он подумал, что так даже лучше. Пускай там все переебутся, установят горизонтальные связи, заодно и его отсутствие будет не так критично.

— И что-то не слышно ничего о связях Джозефа с женщинами, — добавил Борисов. — Может он по мальчикам? Хотя, если бы эльфам такое нравилось, они бы заваливали все задания.

— Заче… ааа, поняла, поняла! — засмеялась Матильда, после чего наклонилась к Борисову. — Поиграем в короля и провинившегося эльфа?

— Ага, без вазелина! — хохотнул тот в ответ, потом осекся. — Ты что, серьезно?

— Я просто подумала, что в короля и провинившуюся эльфийку, даже двух эльфиек, ты и дома сможешь поиграть, — ответила Матильда, наклоняясь еще ближе, шепча почти в упор. — Не приделывать же мне остроконечные ушки?

Борисов не совсем уловил логику, но все же кивнул в ответ с серьезным видом. Так было проще, да и эльфы уже приблизились. Выяснить, что именно имела в виду Матильда, можно было и потом, сейчас предстояло завершить всю эту комбинацию с эльфами и насладиться кратковременной передышкой перед переговорами. Вот там придется вертеться, как еж на сковородке, добиваясь мира и еще раз мира. Даже Джозефа не тронешь, потом, все потом-потом, тактические уступки и союзы во имя стратегии, и тут же провалы в стратегии во имя тактического преимущества.

— Итак, господа, — сказал Борисов, улыбаясь и разводя руки. — Пока Папа выступает с проповедью, самое время поговорить и согласовать наши действия.

— Как Лаэ Вериниэль? — спросил Бидашал.

— Можете передать ее отцу, что она очень довольна и наслаждается обществом королевы, — с самым серьезным лицом ответил Борисов.

Краем глаза он видел, что Матильда слегка улыбнулась, сообразив, как именно Лаэ наслаждается обществом.

— Это хорошо, — одобрил Бидашал.

По его лицу Борисов видел, что магу-эльфу сугубо похер, как там Лаэ, но правила игры обязывали спросить, получить вежливый ответ и передать его. Соответственно, избежав внимания Джозефа после провала, эльфы всегда могут сослаться на необходимость поездки домой, в пустыню. С учетом того, что события набирают оборот, эльфам достаточно потянуть время до мирных переговоров. Потом Джозеф застрянет в Гельвеции и, если Борисов выполнит свою часть, окажется без союзников и с порушенными планами.

Соответственно, можно будет действовать более свободно, в вопросе устранения короля Галлии. Если комбинация с матерью Шарлотты получится, то вот и готовая кандидатура на престол. Расследования не будет, Альбион никто не обвинит, и, в сущности, партия будет выиграна, за исключением рабочих моментов, вроде помощи эльфам и мирного труда над восстановлением экономики.

Если, подумал Борисов, глядя на эльфов.

— Вы не можете вредить напрямую королю Джозефу, не так ли? — спросил Борисов.

Он не стал говорить вслух, просто подумал, что такая договоренность и ему не помешала бы. Эльфы прогнулись под Джозефа, значит, им очень нужны маги Пустоты, но не постеснялись его предать, когда ситуация позволила. Это следовало учитывать, и Борисов сделал себе мысленную пометку.

— Он подвел нас, — Бидашал ушел от прямого ответа, — и мы больше не собираемся выполнять его приказы.

— Хорошо, спрошу прямо. Вы можете его убить?

— Нет, — неохотно ответил Бидашал.

Он посмотрел на Борисова и сказал еще неохотнее.

— Это будет вашей задачей. Пока король Галлии жив, все наше дело под угрозой.

Именно что ваше дело, мысленно интонировал Борисов, но вслух сказал совсем другое.

— Но поддержки вашей он лишился, не так ли?

— Да. Мы исчезнем, и появимся только тогда, когда станет известно, что король Джозеф мертв.

Маг-эльф внимательно посмотрел на Борисова и тот отлично уловил недосказанное. Эльфы не давали клятвы не вредить той же Тиффании, и вполне могут прибегнуть к силовым методам, если дело с Джозефом затянется. Все равно к ним в пустыню никто не сунется со спасательной операцией, дураков нет, перевелись в прошлых бойнях. Эльфы сделают все незаметно и уйдут, потому что решение вопроса с Проклятием им важнее всего. Весь договор и ослабление Джозефа держатся только на том, что Борисов с командой нужны для решения вопроса. Достаточно начать саботировать… и, как уже говорилось, в отношении Борисова эльфы клятвы не давали.

— Этого будет достаточно, — ответил Борисов спокойно. — После смерти Джозефа жду вас в гости.

На этом они раскланялись и разошлись, эльфы торопились покинуть Ромалию, а Борисову просто не хотелось с ними разговаривать.

— Нам придется самим убить Джозефа, да? — спросила Матильда. — Как в старые добрые времена?

— Умный эльф, — хохотнул Борисов. — Не слишком любишь королей, а?

— Только королев, — ухмыльнулась в ответ Матильда. — Это плохо?

— Это очень-очень плохо, — ответил Борисов, — и я обязательно тебя накажу, но потом.

— Почему это потом?

— Потому что сейчас нам тоже нужно покинуть Ромалию как можно быстрее, захватив с собой наших школьников, после чего навестить племянницу Джозефа, в общем, вначале совершить кучу добрых дел, и только потом можно будет переходить к наказаниям.

— Понятно, — огорченно вздохнула Матильда.

Она понимала, что нужно действовать быстро, пока сообщения о разгроме и неудавшемся покушении не дошли до Джозефа. Но даже со всей скоростью, с какой действовал Аргус, перелет и помощь должны были занять несколько дней.

— Ну, давай по-быстрому перед вылетом, — предложил Борисов.

— Да в том-то и дело, что все у нас по-быстрому, на бегу, на скаку, в засаде, — еще раз вздохнула Матильда. — А хочется неспешного и спокойного… всего.

— Можно задержаться у Шарлотты, — ответил Борисов и, подумав, добавил. — Наверное. У горцев вряд ли получится что-то разыгрывать, да и остальные все там будут. Тиффания точно тоже захочет принять участие, ну и можешь себе представить.

— Могу, — хихикнула Матильда. — Будем вдвоем наказывать «плохую эльфийку».

Тут она подумала, что Тиффания с Сиестой, скорее всего именно этим сейчас и занимаются, «наказывают» эльфийку, и мысли ее переключились. С одной стороны, женщины ее не привлекали, с другой сторона, она, Тиффания и Аргус знатно повеселились вместе. Может и вправду подождать переговоров, благо Сиеста останется на Альбионе, присматривать за настоящей эльфийкой? Борисов же думал, что государственные дела, секс и эльфы переплелись в слишком тесный клубок, который пора бы уже начать разматывать.

— Матильда хитрая, — пробормотала Сиеста Тиффании на ухо, обняв сзади, лаская рукой между ног.

— Почему?

— Она улетела вместе с Аргусом и теперь наслаждается им в одиночку! Днем и ночью! — вторая рука Сиеста нежно мяла левую грудь королевы.

— Ты не хуже, — ответила Тиффания, поворачивая голову.

— Но вместе с Аргусом еще лучше, — сказала Сиеста после долгого поцелуя.

Она впилась в правую грудь, Тиффания застонала.

— Предлагаешь найти замену Аргусу? — спросила она, выгибаясь, шире раздвигая ноги.

— Пора познакомить Лаэ с некоторыми аспектами будущей жизни, — пробормотала Сиеста. — Аргус же ее порвет, если без подготовки! Придется поработать руками и языком.

— Особенно языком, — хихикнула Тиффания. — И когда?

— Сейчас! — заявила Сиеста. — Пока Генриетта уехала в Тристейн, и Агнес не смотрит ревниво по сторонам, самое время насладиться молоденькой эльфийкой, вот так!

При этом она начала кусать ухо Тиффании, издавая грызущие и чавкающие звуки. Тиффания засмеялась, наслаждаясь ощущениям от умелых рук Сиесты. Еще она думала, что было бы неплохо попробовать руки Агнес, и даже знала, что Сиеста будет не против. Но вот Агнес точно не согласится, сочтет изменой своей королеве, которая, между прочим, так страстно расхваливала свою телохранительницу, что теперь Тиффания не могла справиться с любопытством. В конце концов, свою порцию ежедневных дел и уроков она выполняет прилежно, может же королева развлечься потом с другой королевой?

Мысль об этом накрыла Тиффанию с головой, и она впилась зубами в плечо Сиесты, чтобы не заорать.

— Да, я знала, что эта мысль возбуждает и тебя, — прошептала Сиеста в ответ. — Ну, так что?

— Конечно. Сейчас… немного отдышусь, — ответила Тиффания, раскидывая руки и ноги вширь.

— Ооо! — воскликнула Лаэ почти экстатически. — Ооо!

— Ооо, — тихо ответила Тиффания, чьи груди сейчас мяла Лаэ.

Маленькие ладошки эльфийки не могли охватить их целиком, и в глазах Лаэ светился неподдельный восторг. Рядом стояла Сиеста, но ее обнаженная грудь не вызывала у эльфийки приступов фанатизма в глазах, и это немного задевало Сиесту. Ну да, ее грудь меньше, чем у Тиффании, но ненамного, совсем чуть-чуть!

— Неужели один размер настолько все меняет? — спросила она с легкой обидой в голосе.

— Нет, но ты человек, — рассеянно ответила Лаэ, продолжая, как загипнотизированная мять грудь Тиффании. — У людей такое в порядке вещей.

Она уткнулась лицом в груди Тиффании и начала тереться о них, учащенно дыша и фыркая. Тиффания и Сиеста обменялись взглядами. «Что ты ей подлила?» спрашивала королева. «Ничего, я только собиралась!» отвечала Сиеста.

— А у эльфов разве нет такого? — спросила королева Альбиона.

Лаэ не ответила, утопая в подушках из плоти, в экстазе натираясь об них. Но если бы она стала отвечать, то рассказала бы, что у эльфов мужчины и женщины похожи фигурой, и это правильно, ибо Основатель завещал любить всех, не делая различий. Но первый размер груди, как у нее, это просто приятно, а вот такие вот огромные и белоснежные, как у Тиффании — это просто небесное блаженство. Не говоря уже о том, что ей, наконец, разрешили их потрогать! Лаэ с самого первого дня хотела это сделать, но вынуждена была «держать лицо», а тут королева сама попросила, уиииииии!!!

Возбужденный писк Лаэ утонул в недрах, и тут она ощутила, что ее саму ласкают. Руки Сиесты нежно ощупывали и массировали груди Лаэ через одежду, и эльфийка невольно вздрогнула. Одно дело — с другой эльфийкой, но с человеком? Странный и незнакомый запах, исходящий от Сиесты, ударил по обонянию Лаэ, и эльфийка ощутила воспламенение. Она подпрыгнула, ухватила руки Сиесты и потянула ее со всей силы. Свела Тиффанию и Сиесту вместе, и погрузилась сразу в четыре роскошные груди одновременно, ощущая, что задыхается от счастья. Мысль о сексе с человеком уже не отпугивала ее, наоборот, возбуждала еще сильнее и Лаэ отбросила скромность.

Сейчас она покажет им умелость и гибкость своих рук!

Тиффания и Сиеста, трущиеся друг о друга и разделяющие восторженный писк Лаэ, исходящий оттуда, одновременно вздрогнули, в такт пальцам эльфийки, проникающим в них. Губы их слились, тела прижались сильнее, и восторженный писк Лаэ перешел в полузадушенный, но все равно исполненный экстаза.

— Ах, эльфийская любовь, — пробормотала Агнес и прикрыла дверь.

Глава 28 в которой Генриетта и Шарлотта общаются со своими мамами, а Джозеф ругается

В огромном и темном, едва-едва освещаемом парой факелов и шандалов со свечами, центральном зале королевского дворца Лондиниума, стоял гроб. Церемония прощания с королевой Марианной уже завершилась, зал закрыли и рядом с гробом остались двое: Генриетта и Агнес. Королева Тристейна держала холодную руку покойницы, уже не плача, просто глухо всхлипывая и вытирая сухие, красные глаза.

Марианна, умытая и принаряженная, подготовленная к церемонии прощания, лежала в гробу, но Генриетта смотрела на нее и не видела. Перед ее глазами стояла сцена последнего разговора с матерью, ее слова эхом отдавались в ушах, и Генриетта ощущала сильнейшую боль и раскаяние. Одновременно с этим благодарность Агнес за то, что она рядом, за то, что молчаливо поддерживает. Это только укрепляло решимость Генриетты не расставаться с Агнес, и одновременно с этим дополнительно терзало сердце, потому что вся эта… ситуация возникла из-за капитана королевских мушкетеров Тристейна.

— Прости, мама, я не могу, — прошептала Генриетта.

Марианна, конечно, не ответила, но Генриетте и не требовался ответ. Она знала, что была неправа, вот так в сердцах кидая матери в лицо слова, лишь бы позлить ее. Но в то же время Генриетта только укрепилась в решении, принятом до разговора, чтобы все оставалось по-прежнему в отношениях. Двойственность и противоречивость всего происходящего продолжала смешивать ее мысли, лишала ясности сознания.

Агнес положила руку на плечо Генриетты, ободряя.

— Она нужна мне, — продолжала шептать Генриетта, удерживая руку матери.

Вторую руку Генриетта положила поверх руки Агнес, как будто замыкая цепь.

— И ты нужна мне, извини, мама, никто не сможет заменить тебя, и мне жаль, искренне, очень-очень жаль, что так получилось. Я не хотела, но я не могу!

Рука Агнес крепче сжала плечо королевы. Шевалье Милан, капитан мушкетеров, боец и закаленная женщина чувствовала, что готова расплакаться. Жалость и сочувствие к любимой женщине мешались в ней с воспоминаниями о сгоревшей деревне. О погибших родителях, друзьях, всех, кого объявили зараженными и сожгли, неизвестно кто и неизвестно по чьему приказу.

Еще она подумала, что герцоги Вальер вполне могли бы заменить королеву Марианну, и как родители, и как правители. Луиза была объявлена названной сестрой Генриетты, все законные формальности налицо, и оставался лишь самый главный вопрос — вопрос желания самой королевы.

Поэтому Агнес промолчала, зная, что здесь и сейчас не время и не место для таких слов.

— В остальном же, мама, я принимаю твою волю, твое, — Генриетта с усилием вытолкнула из себя непослушные слова, — предсмертное желание. Завтра, ты и я, и много хороших людей, все вместе полетим в столицу Тристейна. Мы похороним тебя в королевской усыпальнице, рядом с отцом и я… я…

Она закашлялась, ощущая, как слова дерут и щекочут, раздражают пересохшее горло.

— Я отправлюсь дальше, чтобы вернуть в Тристейн мир и покой, и возможно искупить свою вину перед теми, кто погиб в этой войне.

— В этом нет вашей вины, — прошелестел голос Агнес.

— Я — королева, — ответила Генриетта, не поворачивая головы, — и значит все, что происходит с Тристейном, моя заслуга и моя вина. Не больше, но и не меньше.

Она помолчала, ощущая сожаление и поддержку со стороны Агнес.

— Наши… разногласия теперь в прошлом, и я знаю, что ты меня не слышишь, но все же прости, мама. Я сказала слишком много, желая лишь причинить тебе боль, показать, что могу решать свою судьбу сама.

Генриетта выпрямилась и вдохнула, повысила голос.

— Теперь я буду решать свою судьбу сама, и если я соберусь подарить новую жизнь, чтобы династия Тристейна не прервалась, то сделаю это с тем человеком, которого люблю!

Агнес ощутила, что все ее печали и прошлое смывает волной счастья от такого признания.

— Уррроды остроухие! — Джозеф отшвырнул бокал с недопитым вином. — Чтоб вы сдохли!

Тот покатился по ковру, оставляя за собой след, как будто из крови. Джозеф еще раз вчитался в донесение, и смял его в кулаке. Об успехе, небось, не побоялись бы доложить лично, ожидая награды прямо из рук короля! О да, удайся покушение на Папу, он наградил бы исполнителей, но вот за провал. Хмм, он смял бы их в кулаке, как этот лист бумаги, о да!

— Поэтому вся эта блядская нелюдь должна быть истреблена! — вскричал он, чувствуя, как внутри закипает и рвется наружу злость пополам с магией.

О, с каким удовольствием он сейчас бы отрезал Бидашалу уши, вбил в землю, уничтожил всю их проклятую пустыню вместе с не менее проклятыми эльфами! Остроухие засранцы предали его, но он отомстит! Джозеф почти бегом ринулся к стене, сорвал ключ, болтающийся на груди, добавил магии и открыл сейф.

— Дааа, — выдохнул король Галлии, увидев, что Огненные камни на месте.

Пускай Бидашал не зарядил их до нужного уровня, ничего, подумал Джозеф, это поправимо. Главное, что сами накопители в порядке, не дотянулись эльфы до своего творения, не разрушили на расстоянии. Вид мерцающих, темно-красных камней слегка притушил злость короля Галлии, и он начал размышлять, быстро выстраивая новый план, переоценивая события этого года, используя злость и разочарование в качестве движущей силы.

Все упиралось в фамильяра Луизы ла Вальер.

После того, как она призвала его, все пошло не так. Кольцо Андвари осталось на дне озера Лагдориан. Сама Луиза осталась на свободе. Провалился мятеж и свержение монархии на Альбионе. Не удалось устранение королевы Генриетты и захват Тристейна. Сорвалось покушение на королеву Тиффанию, на Папу, эльфы предали его и покинули.

Вместо хаоса власти в Халкегинии, хаоса, в котором он, король Джозеф, выступил бы как Объединитель и Спаситель, мирные переговоры под руководством Папы. Вместо разгромленных стран усилившийся Альбион и озлобленные на него Тристейн и Германия. Вместо руководства над двумя магами Пустоты и поиска третьего, одна лишь Луиза, все еще не освоившая многое из магии. Вместо послушных эльфов — предательство и срыв планов, хорошо еще, что он озаботился взять с них клятву о не причинении прямого вреда!

И все это упиралось в фамильяра Луизы ла Вальер.

— Так, Аргус Филч, — дернул Джозеф себя за бородку, — давай узнаем, насколько ты умел в интригах лицом к лицу.

Он взял один из Огненных камней, и закрыл сейф. Пора уже вылетать на переговоры в Гельвецию, год близится к концу, и подходит срок, назначенный Папой. Срок, на который он согласился, думая, что переговоры не состоятся. Джозеф взвесил камень в руке, как будто пытаясь измерить тяжесть заложенной в него магии.

— И насколько ты взрывоупорен, — усмехнулся король Галлии.

Да, это будет отличный план, никуда этот новоявленный оябун Альбиона не денется с переговоров. Будет стоять там, рядом с Тиффанией…. Джозеф ощутил укол сожаления о будущей гибели двух магов Пустоты, но тут же улыбнулся широко. У него все равно остается Луиза, а уж найти двух переродившихся магов Пустоты и воспитать их он сумеет, так даже лучше будет: воспитать магов, сразу подчинить их будущих фамильяров, чтобы не самовольничали. Конечно, это займет годы, но ничего, ему будет, чем заняться. Гибель всех королей и королев, и Императора, о, в этом хаосе он сумеет развернуться! Разумеется, обвинит эльфов, сообщит о своем чудесном спасении и ниспосланной Основателем магии Пустоты.

Джозеф улыбнулся предвкушающе и сосредоточился на связи с Шеффилд. Она нужна будет ему там, в горах Гельвеции, и поможет дополнительно опорочить Филча. Если же тот спасется… то у него все равно остается Луиза! Пускай враг сбежит, используя, например, силу Гандальва, от связи с хозяйкой ему не убежать. Отличный, новый, многоуровневый план с подстраховкой, направленный только на одного человека.

— Да, устраню Филча, Луиза призовет нового фамильяра, так будет лучше, — согласился сам с собой Джозеф.

Он еще раз сосредоточился на связи с Шеффилд, сообщая, где они встретятся. Один из замков Джозефа, на полпути к Гельвеции, так можно будет сэкономить время. Он просто обязан прибыть чуть раньше начала переговоров, и провести подготовку. Не говоря уже о камне, который следовало зарядить. Стихия огня на уровне мага-квадрата — это немало, но недостаточно. Каждый из правителей будет с лучшими магами, и уж они озаботятся защитой.

Джозеф ударил в гонг.

— Корабль готов?

— Да, Ваше Величество. Можем взлететь в любой момент.

— Хорошо, — бросил Джозеф, пряча камень в карман мантии.

Поработаю в полете и потом в замке, решил он. Приемы эльфов мне известны, накачаю камень магией Пустоты, да, Огонь и Пустота — это будет убийственное сочетание, которому ничто не сможет противостоять. Шеффилд же сумеет применить камень так, чтобы остаться в живых.

— Король Галлии не бросает обещаний на ветер, — прошептал под нос Джозеф, думая о том, что переговоры все-таки будут сорваны.

Спустя полчаса он покинул Лютецию.

Шарлотта, затаив дыхание, следила, как Маргарита смешивает, переливает, колдует, трясет склянки с жидкостями, бросает их в котел и помешивает, и снова разливает, трясет и даже пробует на вкус. Она потеряла счет времени, сидя тихо в углу и молясь о том, чтобы у Маргариты получилось. Все с того момента, когда странный маленький металлический корабль приземлился возле поместья, было как во сне. Шарлотта помнила вспыхнувшее раздражение, что Маргарита привезла новое задание от дяди, но затем бывшая одноклассница закричала, что они прилетели вызвать духа озера, и все смешалось.

Поездку к озеру и появление духа Шарлотта помнила плохо, только то, что она вцепилась вначале в фамильяра Луизы, бормоча благодарности, а потом в Маргариту, умоляя, плача, обещая, пока Гиш не отвел ее в сторону, не посадил почти насильно в углу комнаты. Вежливо попросил не мешать Монморанси, которая и без того чересчур нервничает, и помчался подавать ингредиенты и помогать в размешивании.

Шарлотта осталась сидеть, охваченная надеждой, вознося молитву Основателю, чтобы все получилось.

— И вот оно! — устало провозгласила Маргарита, почти роняя из рук пузырек с прозрачной, слегка желтоватой жидкостью.

Гиш подхватил пузырек, повел Монморанси под ручку к дивану.

— Выпей, — сказала она.

— Что? — вскинулась Шарлотта. — Но это же, нет, не пей!

— Выпей половину! — приказала Маргарита, впиваясь взглядом в Гиша.

Шарлотта занесла посох, и Маргарита закричала.

— Стой! Стой! Зелье надо проверить!

— На… Гише? — замерла Шарлотта.

— Оно должно было быть прозрачным, — вздохнула Маргарита, — я где-то что-то недоделала.

— Но моя мама!

— Если оно подействует на Гиша, то подействует и на твою маму, одного глотка достаточно, — махнула рукой Монморанси.

Гиш тем временем отпил половину, поставил пузырек на стол, аккуратно закрыл и улыбнулся Монморанси. После чего рухнул на пол и потерял сознание, но не счастливую улыбку на лице. Маргарита лишь вздохнула печально, симптомы правильные, и это значило, что скоро она останется одна. Вряд ли сын Граммонов потерпит такое насилие над собой, да еще и продолжавшееся сколько, полгода? Конечно, Филч ее не оставит своей милостью и она сама хотела освободить Гиша от последствий своего же слишком поспешного поступка, но все же.

— А? — открыл глаза Гиш. — Маргарита?

Лицо его перекосилось, и Монморанси поняла, что все прошло успешно. Он помнил все, и к этим воспоминаниям не примешивалось действие любовного зелья.

— Шарлотта, все в порядке, — кивнула Маргарита.

— Мне было хорошо с тобой! — крикнула Монморанси в спину Гишу, выбегающему из комнаты вослед Шарлотте.

Оставшись одна, она вздохнула и бросила в пустоту.

— Было.

— Мама, мама, — плакала Шарлотта, забыв обо всем.

— Как ты выросла, дочка, — шептала та в ответ, боясь спросить, сколько лет прошло с того злополучного бала. — Как же ты выросла!

— Я верила, я знала, что однажды смогу спасти тебя! — воскликнула Шарлотта. — Все эти годы… я верила!!

— Годы?

— Да, мама, прошли годы. Врачи не смогли помочь тебе, ты считала Табиту своей дочерью, и я назвала себя так, поступая в Академию Тристейна! Мне казалось, что там я смогу найти способ вылечить тебя, и так оно и получилось!

Она не стала уточнять истинную последовательность событий, да это и не требовалось.

— Твой дядя… все еще король?

— Да, мама, и он постоянно отправлял меня на опасные задания, но я справилась! Потому что знала, что ты ждешь меня, верила, что однажды я спасу тебя! Это придавало мне сил, помогло пройти через все препятствия!

Их прервало легкое покашливание и стук о дверной косяк.

— Прошу прощения, — сказал Борисов, — но раз все разрешилось благополучно, то мы полетим дальше.

— Но как же! — воскликнула Шарлотта.

— Мой вам совет, делайте вид, что все осталось, как было, иначе инцидент может повториться, а второй раз дух озера на мою просьбу уже не отзовется, — ответил Борисов. — И у меня будет просьба к вам.

— Конечно! Что угодно! Мама этот человек помог спасти тебя!

— Со всем моим удовольствием, — улыбнулся Борисов, кланяясь. — Так вот, когда трон Галлии освободится, прошу вас не отказываться и занять его. Всего хорошего.

Покинув остолбеневших, удивленных и изумленных маму с дочкой, Борисов, насвистывая, отправился к бронекатеру. Эверетт вместе с Маргаритой и Гишем отправится на запад Тристейна своим ходом, так что останется только пересечься с кораблями Тиффании и Генриетты, и лететь в горы Гельвеции.

— Кажется, все прошло неплохо, — потер руки на ходу Борисов.

Глава 29 в которой начинаются мирные переговоры, а Луизу спасают, но она не слишком этому рада

Под кораблем проплывала одна из деревенек Тристейна, и Генриетта с ужасом смотрела вниз. Разграбленные и сожженные дома. Трупы на улицах, окоченевшие, замершие, порубленные и разрубленные. Будь хоть немного теплее, снизу поднималась бы вонь и стаи мух, а в Тристейне вспыхнули бы эпидемии. Тело, пришпиленное к стене дома стрелами, вещи, разбросанные вокруг, порубленные деревья, изломанные заборы. Трупы собак, защищавших дома до последнего.

Трупы и разграбление повсюду.

— Они поплатятся за это, — прошипела сквозь зубы Агнес.

Генриетта посмотрела на нее и увидела, что верная спутница сжимает рукоять меча, до побеления костяшек пальцев.

— Такова природа войны, — пролязгал Дерфлингер, — и мне больно, если это кому-то интересно.

— Мне тоже больно видеть это все, — прошептала Генриетта, складывая руки в молитвенном жесте. — Мне… не надо было уезжать.

— Тогда вы остались бы в столице, убитые, если не галлийцами, так германцами. Тристейн бы пал и был окончательно разграблен, — настойчиво сказала Агнес. — Ваше Величество! Еще не все потеряно! С помощью Альбиона и Папы мы восстановим страну и заживем счастливо!

— Да, — кивнула Генриетта, но взгляд ее вильнул вниз. — Да, конечно.

Агнес мысленно выругалась, и бросила взгляд через плечо. Два крейсера охраны и низкая высота полета, по настоянию графа Тюдора, чтобы «с королевами ничего не случилось»! В эту минуту Агнес очень сильно хотелось, чтобы что-то да случилось, рубить солдат и магов Галлии, убивать их, напасть и развеять в прах.

— Мне все еще больно, напарница, — сообщил Дерфлингер, но Агнес его не слушала и не слышала.

Генриетта неожиданно для самой себя заплакала, и капли ее срывались вниз, за борт корабля, как будто королева пыталась смыть зло, причиненное ее земле и королевству.

Луиза тосковала по наставнице и, поскуливая, бродила по пустому замку. Предупрежденная прислуга не попадалась ей на глаза, настороженные соглядатаи бдили исподтишка. Но мисс Вальер не пыталась сбежать, она всего лишь хотела видеть наставницу, быть рядом с ней, служить, помогать и защищать. Побродив по замку, Луиза возвращалась в подземный зал, предназначенный для занятий магией, и работала до изнеможения, пытаясь создать портал к фамильяру или затверживая новые заклинания, практикуя их. После того, как Луиза смогла пробудить магию Пустоты, у нее начали получаться и обычные заклинания, не каждый раз, но как раз над этим мисс Вальер и работала.

Это отвлекало ее на какое-то время, но потом она вспоминала Шеффилд, и опять тоскливо бродила по замку. Кидалась на заклинание портала, но вместо стершегося образа Филча, вместо Кирхе, перед ее взором вставали обнаженные Шеффилд и она сама, страстно любящие друг друга на крыше, под светом и на фоне двух лун. Затем в воображение вплывала некая темная фигура, от которой веяло властностью, и Луиза сжималась, потому что знала: она подвела Повелителя.

Естественно, портал у нее не получался, даже ощущение связующей нити пропало и не хотело возвращаться. Все это еще больше расстраивало Луизу, и она постепенно впадала в отчаяние. В ее голове все настойчивее возникала мысль, что надо, надо, надо вызвать фамильяра, она прикажет ему отнести ее к Повелителю и тогда все будет хорошо.

Просто все будет хорошо.

Но как, как, как призвать этого фамильяра, если вместо него она видит лишь наставницу? Об этом думала Луиза, бродя по замку в первый день нового года, посылая ругательства в адрес фамильяра и тихо поскуливая. Потом она увидела, что к замку стремительно приближаются два корабля, с двух направлений, и сердце ее забилось радостно. Наставница и… повелитель? Наставница вот на этом, пузатом галлийском транспорте, а повелитель вот на этом, боевом тяжелом крейсере с хищными обводами… и флагом Германии.

Не успела Луиза просиять от мысли, что это боевой трофей, как крейсер ударил.

Вспышки и дым окутали крейсер, и чуть спустя донесся звук залпа пушек. Тяжелые ядра ударили в крышу и стены замка, ломая, круша, разбрасывая каменные осколки, калеча и убивая. Луиза и сама не заметила, как палочка ее очертила круг защитного заклинания. Металл и камень впивались во вспыхнувший цветами радуги купол и исчезали в нем. Видно было, как на носу спускающегося крейсера появились фигурки магов, взмахивая палочками.

Яростный поток огня ударил в замок, метеоритным потоком ядер пламени, прожигающим все на своем пути. Первые ядра пламени ударили беспрепятственно, в башнях вспыхнули пожары и с громким треском отлетели ворота, убив двух стражников. В замке забегали, навстречу пламени ударили копья воды и на стенах и крыше начала нарастать дополнительная броня из камня.

Луиза ощущала, как в ушах ее стучат боевые барабаны, и память услужливо подсунула картинку из прошлого. Она и наставница в лесу, и заходящий в атаку флот Германии. Немного магии Пустоты, и полный разгром армии Германии, разгром, за который она была щедро вознаграждена. Конечно, здесь нет наставницы, но и корабль Германии всего один!

Луиза вскинула палочку навстречу кораблю, не обращая внимания, что стена вокруг нее пылает.

Второй корабль, галлийский транспорт, с округлыми боками, ударил почти сразу, едва защитники замка начали действовать. Огромное лезвие Ветра срубило наискось одну из башен, откуда летели копья Воды, и с громким треском и грюканьем, башня обрушилась прямо во внутренний двор. Защитники, кто успел, отпрыгнули, но им это не слишком помогло, ударная волна разбросала всех, прошлась по стенам. Шар вокруг Луизы вспыхнул и погас, и юная магесса внезапно ощутила жар раскаленного камня вокруг, и увидела языки пламени.

Заклинание ее прервалось, и Луиза, взвизгнув, помчалась прочь со стены. Она попробовала сотворить воды, но заклинание сорвалось, с громким треском выбив кусок стены и обрушив лестницу. Луиза подобралась, маленьким шаром Пустоты снося пламя на стене, после чего с громким криком помчалась к башне. Там есть лестница вниз — ай-ай-ай, как жжется все вокруг! — и можно будет спуститься вниз и потом уничтожить врагов!

Тяжелый крейсер ускорился, направляясь прямо на Луизу. Пламя и пушки били с него, не переставая, подавляя защитником замка. Транспорт не отставал, срезая одну башню за другой. Попытавшиеся было взлететь мантикоры и дракон не смогли подняться выше пятидесяти метров, получили удар магией и упали, вместе с наездниками.

— Ай-ай! — взвизгнула Луиза, когда два ядра ударили прямо в настенную башню, куда она направлялась.

Жар вокруг не позволял стоять на месте, и в то же время она видела, что вход завален. Ударить магией Пустоты означало завалить всю башню, и Луиза заметалась, пытаясь придумать выход. Тут она увидела, что лестница обвалилась не вся, и помчалась обратно по стене, собираясь сбежать по ступенькам и перепрыгнуть пролом. Мысль о том, что дальше может не удержаться и переломать себе все, Луизе в голову не приходила, она хотела лишь убраться с пышущей жаром стены, уйти из-под обстрела огнем и воздухом, и потом наказать всех, кто покусился на замок повелителя.

Луиза знала, что в теории она должна вначале наказать всех, а потом спасаться, но инстинкт самосохранения заставлял метаться по стене, чтобы не поджариться. Также она знала, что ее накажут за плохое, не боевое поведение, и, наверное, впервые за эти дни была рада, что наставницы нет в замке. Возможно, если она уничтожит атакующих, то ее не накажут, да, да, надо собраться и сражаться, как учили, и все будет хорошо! Она не видела, что с корабля Германии выстрелили крюком, зацепившимся за стену, и как по туго натянутому тросу скользнула фигура.

— Луиза! — Кирхе прыжком догнала ее, одновременно взмахивая палочкой.

Жар немедленно исчез, и огонь брызнул во все стороны, снося поредевших защитников, еще пытавшихся огрызаться.

— Луиза! — повторно крикнула Кирхе. — Я пришла за тобой!

— Кирхе! Ты вернулась! — развернулась Луиза.

— Да! Я пришла спасти тебя!

— Тебя послал повелитель?!

— Конечно! Идем быстрее!

Кирхе видела, какой мощной магией били с транспорта Галлии, и подозревала, что там находятся вовсе не галлийцы. Поэтому тяжелый крейсер, выделенный ей Императором, не стрелял по транспорту, но все равно, Кирхе хотела убраться отсюда как можно быстрее. Луиза спасена, чего еще? То, что на транспорте враги Джозефа еще не означает, что там друзья Германии, особенно если вспомнить некоторые слухи о родителях Луизы.

Поэтому Кирхе ловко обезоружила Луизу, отобрав палочку, и крепко прижала к себе одной рукой, второй хватаясь за веревку, болтавшуюся над стеной, и дергая. Место соединения веревки и крюка Кирхе пережгла сразу после приземления, подозревая, что Луизу придется утаскивать силой.

— Но это же! — закричала Луиза.

Кирхе впилась в ее губы поцелуем, одновременно затыкая Луизу и стараясь успокоить. На корабле поорет, побегает и успокоится, а сейчас лишние колебания не нужны. Крейсер начал взмывать, от бортов били маги по любому шевелению, и Кирхе ощутила, что веревку вытягивают.

— Шшшш, — прошипела она, оторвавшись от Луизы. — Все в порядке!

— Ничего не, — но Луизу опять заткнули поцелуем, глубоким и чувственным.

— Мне показалось, или нашу дочь только что похитила Кирхе Цербст, и при этом они целовались и обнимались?? — спросила Карин ла Вальер.

— Нет, я тоже это видел, — сдавленно ответил Людвиг. — Взяли бы корабль сразу, опередили бы проклятых германцев! Цербсты со своим развратом успели испортить даже нашу малышку!

— Ничего! Зато вместе быстро сокрушили оборону замка! — подбодрила его жена.

— Да на кой нам замок, если там нет Луизы? В погоню! — заорал Людвиг. — Курс на корабль Германии!

— Это тяжелый крейсер, дорогой, — промурлыкала Карин, — и кажется, они вообще ничего не боятся. Нападать на замок короля Галлии в глубине Галлии, да под флагом Германии… а, поняла!

— Да-да, я тоже уже понял, — проворчал Людвиг, глядя, как крейсер берет курс на юг. — Они украли нашу идею!

— Еще они украли нашу дочь, — хихикнула Карин, — но мы же накажем воришек, дорогой?

— Только если ты ускоришь нас, иначе это пузатое корыто в жизни не угонится за боевым кораблем!

Карин Мощный Ветер немедленно вскинула палочку, начав выкрикивать заклинание.

Княжество Во встретило первый день нового года хмурым, мрачным небом и снегом, сыплющимся из туч. Во второй половине дня, в центральном зале княжеского замка, жарко протопленном и начищенном до блеска, начались «высокие» переговоры. Помимо монархов в зале присутствовало еще полтора десятка особо доверенных лиц, и, разумеется, сам князь с двумя советниками и дочерью.

Предполагалось, что во время первого, общего заседания, стороны выскажут свои позиции, выслушают других и затем, в дальнейшем, все будет проходить в форме двусторонних приватных переговоров, по желанию королей и королев, если они захотят сохранить какие-то пункты договоренностей в тайне. Общий посыл «мир странам!», под которым, собственно, Папа и организовывал переговоры.

Борисов, стоящий за креслом Тиффании, смотрел на собравшихся и мрачно думал, что не всем здесь нужен мир. Несмотря на отлов агентов Джозефа на Альбионе. Несмотря на поимку его же людей в Ромалии. Несмотря на все, что он совершил, предъявить королю Галлии было нечего. Конечно, отношения между монархами и не предполагают визирования доказательств у нотариуса, но все же.

Поэтому сейчас Борисов обдумывал вызов Джозефа на дуэль. Придумать предлог, типа на Тиффанию не так посмотрел, и дуэль до смерти одного из участников. Джозеф, конечно, маг Пустоты, но скорость и Лобзик — это тоже не баран чихнул. Но затем Борисов вспомнил слова Папы о том, что все злокозненные деяния Джозефа не будут иметь значения, если установится мир в Халкегинии, вспомнил условия соглашения с Витторио, и убрал руку с рукояти Лобзика.

Потом, после установления мира, подумал он мрачно. Стянуть всех специалистов Эверетта, через контрабандистов подослать взрывчатки, и грохнуть Джозефа вместе со всем его дворцом. Чтобы наверняка. Чтобы не ушел и не портил больше жизнь. Половина проблем упиралась так или иначе в короля Галлии, и если бы не он, то жилось бы гораздо легче. Занимался бы тихо и мирно восстановлением Альбиона и даже не думал бы о делах континентальных.

Джозеф посматривал в ответ на Борисова, оглаживая бородку, и не выказывая никаких признаков враждебности. Стоявшая за ним Шеффилд даже улыбнулась Борисову, который припомнил короткую стычку на берегу озера Лагдориан. Улыбнулся в ответ, сделав по возможности непроницаемое лицо. Все это были пока еще цветочки, и Борисов решил, что надо еще раз обсудить с Матильдой проникновение в покои Джозефа. Нельзя убить, так хотя бы подслушать, если такое вообще можно будет провернуть незаметно.

После приветственного слова от князя, встал Витторио, в полном церемониальном обличии. Тяжелое даже на вид одеяние, монументальная шапка с крестом, посох, величественный вид, подобающий главе Церкви. Сейчас никто не дал бы Витторио его двадцать лет, настолько он был в образе.

— Во имя Основателя Бримира, приступим, — сказал Папа. — Мир в Халкегинии и процветание ее жителей, прекращение братоубийственной войны и пролития крови, вот то, к чему призывает Церковь.

— Хвала Бримиру, — привычно отозвались все собравшиеся.

Глава 30 в которой перед Борисовым открываются новые просторы тела и духа

Борисов смотрел на собравшихся и не особо видел их, еще раз прокручивая в голове озвученное на переговорах. Папа хотел мира и предлагал всем простить былые обиды и вернуться к тому, что было год назад. Фридрих хотел компенсации от Тристейна или выполнения прежних условий по женитьбе одного из германских принцев на Генриетте. В сущности, что так, что этак, Германия должна была получить компенсацию или сам Тристейн. Генриетта, в свою очередь, вежливо заявила, что все желающие могут поцеловать ее в зад, Тристейн и она сама останутся независимы, и вообще, пора бы захватчикам занести огромные суммы компенсаций.

Тиффания, следуя инструкциям, призвала всех к миру и тоже предложила Галлии и Германии компенсировать ущерб, нанесенный Тристейну. Но суммы назывались умеренные, предлагались торговые льготы, в общем, спокойная, мягкая позиция от спокойной, мягкой королевы. Сам Борисов пока не выступал, прикидывал с какого угла лучше зайти. Король Галлии так вообще спокойно заявил, что просто защищал своих подданных от беспорядков в Тристейне, и теперь, мол, Джозефу все должны.

При этом Тристейн в глубокой жопе, мрачно думал Борисов, часть казны потрачена на проекты Альбиона, и без компенсаций от других стран все будет очень плохо. И это только в разрезе денег, еще же остаются другие аспекты государственной мощи, из которых самым очевидным будет количество подданных. Вот и думай, как Тристейн не уронить, ибо это нужно, кровь из носу нужно, чтобы тандем Тристейн — Альбион смог выжить. При этом, чтобы все переговоры закончилось миром, иначе Папа разорвет соглашение.

И Джозеф какие-то козни строит, не иначе.

Стоя на открытом балконе, Борисов выдыхал в морозный воздух сигаретный дым, причудливо завивающийся спиральками. Отвлечение от толпы и говорильни помогло, он понял, что нужно делать. Тристейн слаб, но он потенциальный союзник. Ромалия не слишком сильна, и Папа за мир, но все же это потенциальный союзник. Ибо официальные доказательства — это одно, а то, что Папе известно о кознях Джозефа — это другое. Вывод прост и незамысловат: нужно замкнуть кольцо вокруг Галлии.

С юга Джозефу в тыл могут зайти эльфы, ну или можно пугать короля Галлии такой возможностью. Мелочь, но все равно пригодится. Следовательно, остаются Германия и горцы Гельвеции. Горцам можно занести денег и предложить пограбить Галлию, пообещав, что последствий не будет. Просто, бесхитростно, эффективно, если сработает. Начать можно с княжества Во и местного правителя, благо тот вроде не прочь поболтать. Германия и император Фридрих, вот на чем следует сосредоточить усилия, кивнул самому себе Борисов.

Тогда Джозеф окажется в осаде, вначале здесь, на переговорах, а потом и в буквальном смысле. Либо уступит и заключит мир, и тогда время будет выиграно, драгоценное время, которое позволит решить проблему короля Галлии без войны. Борисов подумал, что ради такого дела Папа не откажется открыть ему секретный склад, а с силой Гандальва и земным оружием — один выстрел и до свидания! Либо можно задействовать «зеро», после чего уничтожить самолет. Либо можно просто ждать и усиливаться, после того как первая «Матильда» поднимется в воздух, Джозефу останется только покончить жизнь самоубийством.

Но в любом случае, Джозефа в изоляцию, дипломатическую и военную, а потом убить.

— Вам не холодно, оябун? — раздался голос, в котором явственно слышались игривые нотки.

Борисов посмотрел на принцессу Беатрис, которая и сама была одета не слишком тепло, скорее даже раздета, в обычной для горцев манере. Те очень любили демонстрировать свою устойчивость к холоду и выносливость, и Беатрис, разумеется, было что показать. Но Борисов, мысленно усмехнувшись, решил, что раз судьба подбрасывает шанс, то глупо было бы его упускать.

Не в плане потрахаться, конечно, а в плане дипломатии.

— Нет, Ваше Высочество, — слегка наклонил голову Борисов.

До него долетел легкий аромат какой-то отдушки, и Беатрис слегка присела в ответном реверансе, заодно давая взглянуть на свои полушария с выгодного ракурса. Атака по всем правилам, прикинул Борисов, император Германии и король Галлии птицы слишком высокого полета, а принцессе из горного княжества сойдет и непонятно кто с Альбиона. Теперь, по идее, она должна была пригласить его на прогулку, заодно демонстрируя, кто, так сказать, ведет в танце. Еще демонстрация обнаженной кожи, хотя на морозе и снегу это не слишком эротично, поправился Борисов. Значит, отогревание замерзшего тела, и прочие танцы вида «туда-сюда-обратно, о боже, как приятно».

Поэтому Борисов атаковал первым.

— Я как раз собирался нанести визит князю Нико, — улыбнулся он. — Если бы вы сопровождали меня, Ваше Высочество, то дорога точно показалась бы мне вдвое короче.

— О, конечно, — расплылась в ответной улыбке принцесса. — Вы можете звать меня Беатрис.

Они вышли с балкона в коридор, и Беатрис спросила.

— Наверное, наш замок выглядит бедным и маленьким, по сравнению с вашим дворцом в Лондиниуме?

— Отличный замок, — искренне ответил Борисов. — Крепкие и высокие стены, легко обороняться, тяжело нападать.

— У вас так много врагов… Аргус, можно я буду звать вас так? — наклонила голову к плечу Беатрис.

— У правителей всегда много врагов, — ответил Борисов и добавил с улыбкой, — постоянно кто-то нападает.

— И вы всегда отбиваете атаку, или иногда все же уступаете?

Борисов как раз размышлял на эту тему. Возможно, дочь замолвит за него словечко перед отцом, и горцы будут более склонны к союзу. Поддержка одного из местных князей дорогого стоит. Но взамен, любящий отец вполне может потребовать жениться на его дочке, и Борисов вроде бы и не против, но что скажут остальные? Да и сама Беатрис явно не готова пойти пятой в гарем… хотя и не факт, что готова вообще куда-то пойти. Потрахаться от души, а потом еще и слупить компенсацию с заморского гостя, на радость папе.

— Никто не любит проигрывать, — ответил Борисов, уходя от прямого ответа.

— Нет позора, проиграть заведомо более сильному противнику, — ухмыльнулась Беатрис, — зато радость победы над таким вдвое слаще!

Ох, ну у тебя и самомнение, девочка, подумал Борисов со смешком. И ведь она видела Тиффанию, все ее прелести и размеры, и все равно… или она меня считает более сильным противником, внезапно осенило Борисова. Но это оставалось догадкой, пока Беатрис не предложила ему стакан горячего вина с пряностями, «в ожидании, пока князь занят с советниками».

Температура напитка и запах должны были замаскировать подлитое в вино возбуждающее зелье. Слабенькое зельице, подумал Борисов, оценивая степень возбуждения организма примерно на два из пяти. В принципе, с его владением организмом в этой сфере, любое возбуждающее было лишь выброшенными на ветер деньгами, но Беатрис явно об этом не знала.

Они выпили вина и потом еще выпили, и во время второго захода, Борисов, поддавшись порыву, ловко поменял бокалы местами. Беатрис раскраснелась и начала дышать немного учащенно, поглядывая на собеседника. Борисов невозмутимо потягивал вино, думая о том, что «князь и советники» вполне могут быть не в курсе своего совещания. Если Беатрис изначально собиралась его соблазнить — в пользу этой версии говорило вино — то вполне вероятно, что он в покоях самой принцессы, а не ее отца.

Все это было весело, но неконструктивно, и Борисов переключился мыслями на Фридриха, в контексте ситуации. Подсунуть императору бабу, и через это скорректировать политику Германии в желательную для Альбиона сторону. Проверенный веками, надежный способ, но чересчур уж долгий по времени. Если же прямо сейчас резко подсунуть молодому императору… нет, не выйдет, полно подсовывателей и без Борисова.

Беатрис решила, что ей подсунули негодное зелье, и жахнула в бокал пузырек, который берегла на крайний случай. Надежное, проверенное средство, пять из пяти по шкале Борисова, который опять поменял бокалы, просто из спортивного интереса.

— Иди ко мне! — прорычала Беатрис, прыгая на Борисова.

Тот машинально парировал, Беатрис отлетела в сторону, разорвала на себе безрукавку, обнажая небольшие груди и крепкий торс. Метнула в Борисова ботинком, тот отдернул в голову.

— Мадмуазель, вы чересчур возбуждены, — хохотнул он, даже не думая понижать голос.

Борисов не отрывал взгляда от Беатрис, которая готовилась к новой атаке, и поэтому не заметил сияния за спиной. Беатрис увидела, но ей было не до того, мысли путались, тело горело от возбуждения.

Луиза металась по каюте, в которой ее заперли, рычала, ломала все, что могла сломать. Пыталась выломать иллюминатор, но не получилось. Шкаф и кровать не двигались, после пяти ударов стулом о дверь, Луиза ощутила, что выдыхается. Посмотрела на ободранные, окровавленные руки и заплакала, заревела в голос, потом вскочила, и в истерике замолотила в дверь, выкрикивая что-то бессвязное, ведомая только одной мыслью.

Она подвела! Подвела! Подвела!

Затем Луиза зашла на второй круг, в конце которого начала рвать на себе одежду, чтобы свить из нее петлю и повеситься. Как именно это делается, и куда цеплять ткань, она не знала, да и одежда плохо поддавалась, поэтому в конце Луиза повалилась на кровать, и, хрипло всхлипывая, начала бить ногами в стену. Потом ноги заболели и устали, и Луиза орала, пока не охрипла, и снова разрыдалась, ощущая жжение в глазах.

Затем и это прошло, и она лежала на кровати, свернувшись в клубочек и тихо поскуливая.

— Это Карин Мощный Ветер, — бросил капитан крейсера, — думаю, император только наградит нас, если мы избавим его от такого сильного врага.

— Продолжайте лететь! — огрызнулась Кирхе, тоже следя за преследующим их галлийским транспортом.

Она не собиралась объяснять капитану, что на борту у них дочь Карин и по совместительству подруга Кирхе, и что сама мисс Цербст не хочет сражаться с прославленной героиней, да и рисковать тяжелым крейсером тоже не хочет. Погоня продолжалась уже третий час, и дело постепенно шло к вечеру.

— Мы сумеем оторваться от них в темноте? — спросила Кирхе.

— Возможно, — пожал плечами капитан.

— От чего это зависит?

— От удачи, — прямо ответил капитан. — От кого другого мы бы уже ушли, но… Карин ла Вальер.

— Понятно, — вздохнула Кирхе.

Внезапно она подумала: «что бывает, когда в бою встречаются два квадрата разных стихий?» и тут же поняла, что вовсе не желает выяснять ответ на личном опыте. Еще Кирхе поняла, что придется пойти, встать и поговорить с Луизой, прямо сейчас. Кирхе собиралась отложить разговор на завтра, когда Луиза выспится и отдохнет, но обстоятельства, проклятые обстоятельства! Разумнее всего было бы выдать Луизу матери, но Кирхе так торопилась спасти подругу, что теперь поздно останавливаться.

Но! Если поговорить с Луизой, чтобы та поняла, что происходит, и немного сблизиться с транспортом, чтобы можно было перекрикиваться…то, кто знает? Не допустить первой атаки, поговорить, не дать родителям прибить Луизу, не дать Луизе сказать того, чего говорить не стоит. Шансы, зыбкие шансы, за один разговор перечеркнуть все, чего добилась Шеффилд за четыре месяца.

Но попробовать стоит, решила Кирхе, и направилась к каюте Луизы.

Кирхе схватилась за голову, увидев растрепанную, расцарапанную, затравленную и окровавленную Луизу, с лицом, на котором мешались кровь и слезы.

— Луиза…, - сказала Кирхе и осеклась.

Она подошла ближе, собираясь обнять подругу, утешить. Мысли Кирхе были заняты только тем, что она заперла Луизу и забыла о ней, пока подруга здесь страдала! Поэтому пинок в живот стал для нее полной неожиданностью.

— Назад! — прошипела Луиза, отпрыгивая за кровать.

Держась за живот и пытаясь поймать дыхание, Кирхе увидела, что в руках у Луизы палочка, и мысленно выругалась. Забыла! Забыла спрятать, и теперь Луиза получила обратно свою палочку! Тяжело дыша, Кирхе стояла, полусогнувшись, на фоне двери, и глаза Луизы расширились в удивлении и узнавании. Она и без того ощущала подъем от того, что решила бороться, от того, что у нее получилось вернуть палочку, и теперь это! Луиза ощутила, что вспомнила, и начала действовать, не думая.

Палочка ее крутанулась в двойную восьмерку и протыкающее движение, над кроватью между Кирхе и Луизой разгорелось свечение. Луиза, ощущая, что поймала связь, ощущая, что бегство — это ее шанс не только ускользнуть из плена, но и загладить вину перед повелителем и наставницей, влила в заклинание тройной заряд магии.

Свечение немедленно развернулось в овал высотой от пола до потолка, и Луиза увидела.

Вид на фамильяра со спины, тот стоял с оружием в руках в какой-то комнате, перед ним практически голая девушка — блондинка, с волосами, связанными в хвостики, потрясала кинжалом. Луиза, продолжая не думать, просто прыгнула вперед, прямо в овал.

— Блядь, — сказала Кирхе, устало оседая на пол. — Ну и где ее теперь искать?

— Ах ты, грязный пёс! — рыкнула Луиза, вылетая из портала. — Развлекаешься с девками?!

— Кто тут еще девка? — крикнула Беатрис. — На себя посмотри, будто только из коровника вылезла!

— Что стоишь? — крикнула Луиза застывшему Борисову. — Заткни ее!

Руны вспыхнули, тело Борисова само метнулось вперед, три удара, подсечка, воткнуть чулок самой же Беатрис в рот, и тут же завязать. Принцесса, потерявшая сознание, не сопротивлялась. Мысли Борисова метались табунами диких лошадей, но поделать он ничего не мог. В этот раз приказы Луизы были настолько энергичны, что тело им немедленно повиновалось.

— Где мой повелитель? Где наставница Шеффилд? — заорала Луиза.

— В северном крыле замка, — ответил Борисов.

— Немедленно веди меня к ней! — отдала новый приказ Луиза. — Ты будешь служить мне, ей и повелителю! Ты меня понял?

«Ну, пиздец, доигрался хер на скрипке», подумал Борисов, пока тело его кланялось, а рот отвечал.

— Ваша воля — закон для меня, госпожа!

Луиза радостно подпрыгнула и заорала что-то торжествующее про наставницу.