Дариус Дорван. Наемник

Глава 2

«Тот, в кустах, должен быть последним. – Дариус, прижавшись спиной к стволу огромного, в два обхвата кедра, тщательно оттирал клинок от крови лоскутом, оторванным от полотняной рубахи лежавшего под ногами только что убитого им человека. – Всего было девять душ, и восемь из них точно на небесах. Или, наоборот, глубоко под землей – тогда они стали слугами бога смерти Вариса».

Такого с Дорваном никогда еще не было. Прошло всего несколько дней, как они вступили в Балинуйский лес, а это уже третья стычка, и ни одной невозможно было избежать.

Первая произошла чуть ли не сразу после того, как они вошли в лес, расставшись с попутным торговым караваном. Торговый путь поворачивал на запад, их же дорога лежала строго на север – так они значительно сокращали время. Дело шло к полудню, и Дариус все чаще поглядывал на солнце, собираясь объявить привал, когда из кустарника, росшего на опушке леса, показалось с десяток разбойников. Выглядели они как крестьяне, взявшиеся за оружие, но то, что это именно разбойники, сомнений быть не могло.

В этих местах частенько случается, что жители затерянных в Балинуйском лесу деревень собираются в вооруженные ватаги и идут к торговому пути грабить проезжающих мимо купцов. Почему-то такое занятие считается у них не душегубством, а своего рода промыслом, как, например, бортничество. С другой стороны, ничего удивительного, все эти лесные поселения и состоят в основном из тех, кому за совершенные грехи назад к людям дороги нет.

«Вероятно, это лишь часть банды, с таким количеством делать на дороге нечего: пять-шесть хороших воинов из охранения каравана разнесут их в клочья. Но миром не разойтись», – сообразил Дариус.

Правая рука привычно потянула из тула стрелу, а левая уже сжимала лук.

Два десятка шагов – самое подходящее расстояние для того, чтобы успеть выпустить стрелу, выхватить саблю и встретить врага с клинком в руке.

Стрела угодила туда, куда он ее и направил: в центр груди ближайшего к нему разбойника, заросшего по самые глаза бородой и обутого в высокие, много выше колен сапоги, явно снятые с убитого всадника.

Сторн, обучая его, не раз повторял, что лучше научиться стрелять быстро, пусть и по недалекой цели, чем поражать бегущего зайца за две сотни шагов, тщательно выбирая момент для выстрела, рассчитывая дистанцию, скорость бега и силу ветра.

– Быстрая стрельба не раз спасет тебе жизнь, – объяснял Сторн. – Не каждому дано быть хорошим лучником, отличными стрелками и вовсе могут стать единицы, а обучить бить в упор быстро и наверняка можно всех…

Пальцы левой руки разжались, выпуская лук, чтобы потянуться назад, за правое плечо, ухватиться за ножны и дернуть их вперед. Правая рука сжалась на рукояти, резкий рывок в противоположные стороны – и клинок голубоватой стали устремил хищное острие на врага.

Выстрел гонорта был не первым, слева и справа от него тетива щелкнула еще прежде, чем он успел натянуть лук. И смотреть не надо – это Галуг и Бист, ведь кроме него самого лук имеется только у Бора, но тот так быстро выстрелить не сумеет. Вправо можно не смотреть еще и потому, что у сверда лук другой формы в отличие о тех, что используются в Фаронге, с рогами, сильно загнутыми вперед. У его оружия даже скрип отличается, и тетива при стрельбе звучит по-особенному.

Цель Галуга упала со стрелой во лбу, успев по дороге к земле сделать чуть ли не полный оборот вокруг своей оси. Разбойник, в которого попал Бист, хрипел, ухватившись за черенок стрелы, торчавшей у него под подбородком.

Выхватывал саблю Дариус уже на бегу, стремясь покрыть разделяющее их с врагом расстояние как можно быстрее и слыша за спиной топот ног бросившихся вслед за ним его людей.

В левую руку он схватил кинжал, сжав рукоять обратным хватом и прижимая лезвие к предплечью. Щитов в дорогу не брал никто – лишний вес, а лезвием можно блокировать удар или увести его в сторону.

Сторн таким образом спокойно оборонялся от двух-трех противников, вооруженных кто чем. В учебном бою, конечно, но все равно впечатляло.

Дариус выбрал себе целью здоровенного мужика в заломленной набок, похожей на колпак шапке. Он был самым ближним и, вероятно, главным среди так некстати повстречавшихся разбойников.

Гонорт с ходу нанес длинный размашистый удар. Он выбрал такую атаку из-за того, что его противник держал поперек себя топор с длинным деревянным топорищем, которым и попытался прикрыть голову, выставив его перед собой. Расчет оправдался полностью – лезвие легко преодолело деревянную преграду, вонзившись в голову вожака.

Будь в руке любое другое оружие, Дариус бы десять раз подумал, прежде чем поступить именно так. Но на свою саблю он надеялся полностью, и она, как всегда, его не подвела.

Дорван сразу же с потягом ударил влево по обутой в сыромятный постол ноге, целясь в подколенный сгиб. Там жилы, там вены, и самое главное – теперь раненый не сможет закончить атаку. Галуг, воспользовавшись тем, что его противника покачнуло, с силой воткнул обломок меча ему в лицо. И уже затем подхватил с земли оброненный врагом топор с широким и длинным лезвием, о которое он и сломал оружие.

К тому времени бой уже был завершен. Противник Ториана, видя несущегося на него с яростным ревом здоровяка, отшатнулся назад, запнулся, упал, да так на земле и остался.

Бор с Сегуром со своими управились быстро, выбрав такую же пару, как и они сами. Не по комплекции, по манере держаться вместе. Бор, не обращая внимания на зверский оскал и могучий замах своего противника, всадил меч в прикрытую овчинной душегрейкой грудь, не забыв провернуть, когда вытаскивал его из раны. А вооруженный глефой Сегур дважды опустил ее лезвие на голову разбойника чуть ли не вдвое меньше себя, вдребезги разнеся его попытки защититься.

И лишь сверд Бист сближаться с противником не стал, он издали выпустил пару стрел, и каждая из них нашла свою цель.

Последние двое оставшиеся в живых разбойников попытались спастись бегством, но скрыться среди деревьев сумел лишь один. Другому Сегур метнул вслед глефу, рассчитывая сбить его с ног. Сбить-то он сбил, но разбойник падал уже со стрелой в затылке. Стрелой Биста – тот всегда красит оперение в ярко-красный цвет.

«Вот что значит случайные люди в котерии, – досадовал Дариус, осматривая место недавнего боя. – Был бы вместо Сегура человек, ходивший с нами хотя бы пару раз, не сбежал бы никто. Тот же Мозел, которого не отпустила молодая жена, или Пронт Красавчик, некстати решивший попробовать себя в торговле и устроившийся помощником в лавку Медиса. У Медиса старшая дочь на выданье, так что устремления Пронта понятны».

Все произошло так быстро, что Тацир едва успел выхватить из-за пояса свой длинный топор. Он даже не замахнулся им ни разу, хотя и бросился вперед вместе со всеми.

«Неопытен он еще, – подумал Дариус, глядя на явно смущенного наемника. – И это первый его бой, а в первом бою простительно многое, иногда даже трусость».

Убежавшего татя преследовать не стали, вместо этого выпотрошили разбойничьи мешки с поклажей, вытряхивая содержимое прямо на траву.

Ничего ценного там не оказалось. Да и откуда оно возьмется? Эти люди шли на грабеж, а не возвращались после него. Несколько медных монет, перстень из серебра с мутным красным камешком. Да еще Сегур взял пояс одного из разбойников. Дариус так и не понял, чем он его прельстил.

Ну и Галуг выбрал себе топор взамен сломанного меча. Он критически осмотрел его, щелкнул по лезвию пальцем, хмыкнул, буркнул, но за пояс все же сунул. Неудачный у него вышел удар, хотя и меч был дрянной.

Затем они добрый час бежали в глубь леса, изредка переходя на быстрый шаг. Существовала вероятность встречи с остальными разбойниками: никто не сомневался, что им попалась только часть ватаги. Остановились у подножия невысокой гранитной скалы, каким-то чудом оказавшейся посреди густого соснового бора.

Следовало передохнуть, да и припрятать до лучшей поры то, что они захватили с собой: наконечники двух пик, переделанных из кос, топоры, несколько ножей и кинжалов. Сталь на их изготовление пошла самая паршивая, но не оставлять же ее, она и такого качества денег стоит. Пусть лежит себе, есть-пить не просит. Мало ли каким боком судьба повернется, глядишь и снова придется побывать в этих местах.

Отдышались, напились воды из бьющего из-под скалы родничка, немного перекусили.

– Силен ты, парень, настолько силен, что даже трогать их не стал, – не по чести такому богатырю связываться со всяким отребьем, – заявил вдруг Бор Тациру, криво ухмыляясь щербатым ртом.

Дариус выразительно посмотрел на Бора, и тот сразу заткнулся, успев, правда, что-то буркнуть себе под нос.

Тацир не трус, Дариус знал это точно. Растерялся немного, это да, с кем не бывает? Убить трудно, особенно в первый раз. Он хорошо помнил свои переживания, когда впервые убил человека. Помнит кровь, залившую его лицо, ее тошнотворный вкус, когда она, хлынув на него сверху, случайно попала ему в рот. Ее липкость, ее запах. Помнит, как дергалась рукоять меча, что достал до сердца долузсца.

И еще слова Сторна, успокаивающего его:

– Рано у тебя это случилось, слишком рано. Но ведь и выбора не было. Жизнь, она вся такая – либо ты, либо тебя…

Дальше они шли уже не столько быстро, сколько осторожно. Балинуйский лес огромный, но встретить в нем людей иногда на удивление просто, тут уж как повезет. Недавняя встреча – прямое тому подтверждение. Поговаривают, что, помимо деревень, в лесу есть и серебряные копи, настоящие рудники. Вот и притягиваются сюда самые разные люди – от ищущих вольной жизни крестьян до беглых каторжников.

«Хотя о серебре, наверное, все же врут, – на ходу размышлял Дариус, не забывая поглядывать по сторонам. – Если оно есть, то какой смысл заниматься грабежом купеческих караванов? Легко ведь и без головы остаться».

Следующие два дня ходьбы по густому лесу выдались спокойными, и лишь один раз им попалось сразу пять человеческих скелетов взрослых мужчин. Этих людей убили, определить не сложно.

У одного оказался проломленным череп, другому явно снесли голову, третьему в бок пришелся удар такой силы, что даже Бор покачал головой, столько ребер было повреждено. Остальные скелеты никаких отметин не имели, но вряд ли эти люди умерли просто так, за компанию, вскрыв себе вены.

Во главе отряда, за проводника, все время шел Бор, единственный из всех, кто забирался в Балинуйский лес так глубоко. С какой целью он здесь побывал, наемник не рассказывал, но шел он уверенно, изредка отклоняясь в сторону от направления, что вело на заснеженный пик одной из Баросских гор, виднеющихся далеко впереди. Прямые дороги не всегда самые короткие, в этом за свою жизнь Дариус успел уже убедиться не раз. И действительно, каждый раз они либо проходили краем болота, либо миновали стороной россыпь огромных валунов, где так легко переломать ноги.

На этот раз они расположились на ночь на берегу неширокой речушки с быстрым течением, хотя местность вокруг была довольно ровная. Причем Бор некоторое время вел отряд вниз по течению, пока наконец не остановился и не сказал:

– Здесь.

Место для ночлега и впрямь оказалось удачным: высокий каменистый берег на самом верху образовывал козырек, защищая от возможного дождя, с двух сторон густо разросся колючий кустарник, а сама река значительно раздавалась в ширину.

Все оживились, скинули обувь, чтобы потоптаться горячими от ходьбы ступнями по прохладной траве, кое-кто даже разделся до пояса, но оружие каждый держал при себе.

Сложенный из камней очаг был полон давно остывшей золы.

«Что же он здесь делал такого, о чем не хочет рассказывать?» – подумал Дариус, наблюдая за тем, как Бор извлекает спрятанные между камнями потемневшие от времени деревянные рогатки с перекладиной под котелок.

Еще днем Галуг подстрелил молодую лань, разделанную ими на части едва ли не на ходу, так что наемникам впервые после того как они отделились от каравана, довелось отведать горячей похлебки. Ужин удался на славу. Хотя возможно, все дело в том, что еда была горячей и ее вдоволь хватило на всех. На отсутствие аппетита тоже никто пожаловаться не мог.

На следующий день на них напали снова.

Случилось это, когда они переправлялись через реку. Брод оказался мелким, не выше колена, дно каменистым, а течение реки в этом месте сильно замедляло свой бег. Лес на противоположном берегу стоял сплошной стеной, но в месте переправы отступал от воды на несколько десятков шагов, образуя лужок, сплошь заросший желтыми невзрачными цветками на высоких тонких стеблях.

Шедшие впереди Бор с Сегуром уже успели переправиться на противоположный берег, когда из леса на поляну, где отряд останавливался на ночлег, выскочили люди, много людей, несколько десятков. Они не походили ни на разбойников, ни на крестьян, ни на стражников, они вообще не походили ни на кого. Худые, одетые в серые рваные рубища, с грязными сальными космами, они держали в руках оружие, а глаза у них горели безумием.

– Лидхи! – Вопль Тацира заставил всех вздрогнуть. Так называли восставших из могил мертвецов. Но ведь они существуют только в страшилках, которыми дети пугают друг друга зимними длинными вечерами, – мертвецы, питающиеся плотью живых людей.

И сейчас Дариус в них верил. Он почувствовал, как задрожали руки. Затем послышался знакомый скрип, тенькнула тетива, и лидх, идущий впереди всех, завалился на землю со стрелой во лбу.

«Они не лидхи, это живые люди, – подумал Дариус, упирая в выступавший из воды камень один из рогов лука, наваливаясь всем весом и лихорадочно натягивая тетиву. – Мертвеца нельзя убить стрелой, не освященной в храме Гитура, так говорят легенды».

За спиной снова тенькнуло – и еще один лидх упал на землю, корчась и держась за живот, из которого торчала стрела с ярко-красным оперением.

Следующим выстрелом стал выстрел самого Дариуса. Вышел он скверным: стрела угодила в плечо противнику. Целился Дариус, как обычно, в центр груди, но, видимо, дрогнула рука, или в горячке он не сумел задержать дыхание.

Затем защелкали тетивы еще двух луков, и выскочившие из леса оборванцы начали отступать.