Дар Эвы

Эпилог

Нас отпустили не сразу. Хоть меня и порывались несколько раз “вежливо” сопроводить, каждый раз Итан морщился и держался за бок. Тем самым напоминал о себе, как о пациенте, которому плохо.

С ним хотели поговорить. О чем? Не знаю и даже не догадывалась. Но видимо о чем-то важном, и, видимо, этому мешала я.

После третьего раза Итан не выдержал.

— Вы еще не поняли? Она мне нужна, здесь, рядом со мной и только попробуйте еще раз обратиться к ней так неуважительно. К тому же ее разговор касается столько же сколько меня.

И правда. Итан точно качал из меня энергию. В воздухе она мерцала, переливалась чем-то вроде радужной нити. Было красиво. И хоть бы я почувствовала толику слабости или боли. Абсолютно ничего. Или Итан не усердствовал, или процесс был безболезненным впринципе.

Меня усадили на широкий диван, а после ко мне пересел немного восстановившийся Итан. Уже в рубашке, в штанах — как положено быть в обществе. Мягко наклонился, поцеловал в щеку, чем вызвал дикий стыд и табун мурашек, взял за руку.

— Говорите как есть, — даже больной он казался смелее других.

— Твои исследования, — начал один из новоприбывших.

— Да, мои исследования и эксперименты над собой дали росток мыслей, но понял и расставил все по полочкам я уже после.

— Почему мы были не в курсе? — задал Ласкис старший.

Он, кажется, намеренно не забывал обо мне и каждый раз обжигал ледяным взглядом. Ему не нравился человек в объятиях сына. Я думаю, что любая бы ему не понравилась. Потому что сын вырос и, кажется, имел больший успех чем родной отец. Это, мягко говоря, бьет по гордыне.

— А ты в курсе всего, что происходило со мной? — льда в голосе Ласкиса младшего было не меньше.

Короткий бой промелькнул перед глазами быстро, но очень ощутимо. Это как две молнии сцепились друг с другом, заискрили и исчезли. Так и отец с сыном общались взглядом.

— Эксперименты незаконны, — поддержал отца другой танос. — Тем более на неофициальном уровне. Я так понимаю, они проходили…

— В академии, правильно, — кивнул Итан. — В корпусе живой воды.

Так вот куда направлялись таносы, когда я чистила бассейн. На эксперименты?

— Как они проходили? С кем?

— Это столь важно? Тем более я ничего не скажу.

Все было похоже на допрос. На специально устроенный, официальный допрос. Знать бы почему… Зато теперь я поняла, почему меня хотели выпроводить.

— Сын, надо, твои друзья, они… — он сглотнул, вздохнул и продолжил уже более уверенно. — Потому что Том и Талла…

— К черту их, — неожиданно зло прикрикнул Итан. — Они сами во всем виноваты. Если вы думаете, что я тупой и ничего еще не понял, то вы ошибаетесь. Мои друзья, — здесь он остановился, чтобы глубоко вдохнуть, закрыл глаза, а как только открыл, посмотрел на меня.

— Мои друзья оказались глупыми и жадными, — проговорил он мне.

А взгляд такой нежный, ласковый, будто хочет погладить щеку, притянуть за волосы и обнять. Ему сложно было говорить о них. Это чувствовалось тяжелым дыханием, темным злым взглядом. Он одновременно злился на них и жалел что так получилось

Что касается меня, я не знала что чувствовать.

— Вы оскорбляете мою дочь! Вы выжили только чудом, а она лишь слабая девчонка, — по слогам процедил танос, который до этого молчал и сидел у самого выхода. Он приподнялся. Выглядел подавленным, злым, раздраженным.

— Как бы мне ни было жаль вашу дочь, я говорю правду. Жадная до внимания и глупая на прямые угрозы. А Том еще и дурак, потому что повелся на обманчивую красоту вашей дочери, уважаемый тан. Ваша верность всегда была отца. А после ее получил и я, но когда я говорю, что не надо на меня вешаться и влезать в мою жизнь, это означает не надо влезать в мою жизнь. Да мы с ней пару раз переспали. Мне жаль. Но сейчас давайте будем откровенны. Я ей надежду не давал, но она, избалованная принцесса решила, что Ласкис младший обязан принадлежать только ей.

— То есть ты утверждаешь, что она погибла из-за тебя? — прорычал отец Таллы.

Ох, мамочки, лучше бы я ушла. Даже сидя мои коленки дрожали. В комнате сгущались тучи страшнее чем на поле боя. Слышать потасовки, а еще хуже, участвовать в них, было выше моих сил.

“Все хорошо”, прозвучало в голове и я вздрогнула. Итан смотрел на меня молча, но продолжал посылать мысли в мою голову. “Они тебе ничего не сделают”. А я и не заметила, как стало жарко. Аура таносов хлынула точно маленькая волна, только дойдя до берега, исчезала и вновь накатывала. После Итан обернулся и невозмутимо ответил.

— Я не солгу, если она меня приревновала и решила избавиться от угрозы.

— К кому? — поднял в удивлении брови вице-президент. Я, кажется, слишком громко сглотнула и тем самым привлекла внимание. — К ней что-ли? — побрезговал он смотреть в мою сторону и вновь скривился.

— Вэй спасла твоего сына, отец. И не только. Она спасла всех нас.

На эти слова даже я удивилась. Смысле всех спасла?

— Вы наверное не заметили или не придали значение одному моменту.

Итан стал раздеваться. Уже на второй пуговице я поняла что он хочет показать. И в то же время боялась этого. Теперь он должен перейти к той части истории, которая интересна мне самой.

В груди екнуло.

— Вэй, дай руку.

И мои пальцы вновь соприкоснулись с теплой кожей на груди.

— Что это?

— Ожог?

— Это шрам от нее?

— Что у тебя на груди?

— Это что-то знакомое…

Посыпались вопросы и предложения почти в унисон. Итан молчал. И так же молча застегнул пуговицы.

— Где-то я такое уже видел, — последним высказался вице-президент.

Слово взял Итан.

— Это наша история. Это потерянная годами наша способность. Это дар Эвы, если кто забыл.

В комнате прошелся единый “ах”.

— Подожди, девчонка оставила на тебе свой след? Человек? Пустышка? Без магии и способностей? Как такое возможно?

— Как рассказывает история, муж Эвы тоже был без дара огня. Он с детства был уродом, не способным преобразовывать энергию. Родился бы на Земле, не прожил бы и месяца.

— Кто знает, что означает такой шрам? Странно. Кожа будто выгорела в этом месте! Надо срочно звать историков….

— Стоять, — рявкнул Итан, до этого не мешая разговору сородичей. — Не надо никого звать. Здесь узкий круг людей, с которым мне есть что обсудить. Остальным расскажете сами. К тому же я знаю, что это означает.

— Что? — пискнула я в нетерпении.

Десяток пар глаз тут же устремились в мою сторону. Они будто забыли обо мне и тонкий голосок никак не вписывался в собранный совет. Ну и пусть! Я была частью этой истории и куда важнее получить информацию раньше их.

— Вэй, моя бабушка Эва была замужем только один раз. А когда ее муж умер, она не смогла полюбить другого. И дело не в характере. Дело в ней самой. Она была истинной и только для одного. Здесь это называют истинной парой, но жена не умирает, если вдруг муж погиб. Она живет. Может даже замуж выйти повторно. Только что бы она ни делала, она будет несчастна вдвое сильнее. Эва погрузилась вся в работу, забылась в ней. Их ребенок носил фамилию Ласкис. Фамилию матери, а не отца. Она хотела защитить его.

— Ладно, это мы продолжим в другой раз, сейчас надо понять к чему ты все…

— Другого раза не будет. Истина одна, отец, с людьми надо дружить. Иначе миру грозит гибель. Среди них наши жены, друзья. Среди них наша защита. Вы сами видели на что мы способны, объединившись с людьми. Вы сами увидели, что они пошли на контакт. Предлагаю снизить самооценку и рассмотреть законы.

Возмущение столь вопиющего предложения донеслось до моего сознания через призму радости и восторга. “Это разве возможно?” спрашивала я глазами. “Неужели война закончится?”

“Это возможно, Вэй, но только если мы покажем пример”, ответили так же молча.

— Как? — прошептала одними губами.

— Если станешь моей, — улыбнулся Итан нежно. Не привиделось ли?

Я нахмурилась. Слишком все происходило быстро. Слишком все менялось наизнанку с невероятной скоростью. Слишком остро я реагировала, когда должна была думать холодной головой. К тому же у меня остались вопросы. А точнее, одно дело. Одно очень важное, которое стоит сейчас как две моей жизни.

— Я переношу совет на более узкий круг, — последним высказался отец Итана и при это странно косился на меня.

Мне стоило догадаться, что он прочитал по губам сына последнее его предложение. Или же смог услышать. А может он и меня сейчас читает, как открытую книгу? Если это удавалось сыну, чего стоит сделать более взрослому и опытному военному?

— Поддерживаю, — главный безопасник страны встал первым и так как был у выхода, сделал пару шагов вперед к нам.

— Объявляю совет законченным. Вся информация ушла к президенту. Теперь решение только за ним.

Как ни было жаль, такова была правда. Судьбу континента решит человек, который ни разу не участвовал в войне, не видел последнюю войну, не знает, чем обернется эта катастрофа, если не менять мир уже сейчас. Я почему то была уверена, что люди пойдут навстречу. Если не сразу, то позже. Но обязательно встанут плечом к плечу. Потому у нас гонора меньше и мы каждый день видим лик врага, который бушует всего лишь за окном и обещает месть каждый день. Кажется, что подай руку, он тут же схватится за нее. Президент не знает из такого абсолютно ничего, но я надеялась, что как правитель, он хочет править живыми и как можно дольше.

За такими мыслями, я пропустила момент. Из совета остался лишь Ласкис старший и смотрел он только на меня. Захотелось тут же отойти от Итана, вжаться как можно сильнее в обивку, растворится или вообще выбежать из комнаты, в которой стало резко душно. Хотя недавно при большем количестве людей дышалось легче.

— Я не даю разрешение, Итан, — вынес в итоге вердикт.

— На что? — искренне удивился сын отцу. Последний изумился еще больше. Задышал тяжело.

— Не будь дураком, ты не такой.

— Верно, — перехватил Итан. — Поэтому и делаю то, что считаю нужным. Если это твое последнее слово, я попрошу выйти. Я хочу отдохнуть…

— Нет, ты не понял…

Зарычали оба. И оба меня не замечали. Словно сцепились лбами как два быка и мерялись силами.

— Я еще не решила, — сквозь дрожь, сквозь страх выдала я. Потому что…

Ну как бы влезать в спор самых сильных мира сего? Но иначе никак. Мое мнение по поводу самой же меня никого не интересует?

— Слабо это представляю, — выплюнул отец, которого тут же осадили.

— В таком случае ты здесь лишний. отец. Это наше дело в первую очередь, и мое личное во вторую очередь.

— Чтобы я породнился с этой… с этим…

Моя дрожь сильнее усилилась. Ну зачем так со мной? За какие грехи мы пали в их глазах? Если хорошо подумать, то именно люди сейчас смогут поднять мир с колен и не просто выжить, а процветать.

Что я и озвучила. В точности своим мыслям. Слово в слово. С твердой речью и, уверена, сумасшедшим взглядом. Убейте меня на месте, но я бы повторила все заново.

— Дерзишь? Мне?

— Говорю правду, — приняла я вызов. — Вы сами все видели. Ваш сын едва жив и вместо того, чтобы обрадоваться, вы устраиваете допрос. Еще ничего не известно, а вы прете против него. Я думала, он вам небезразличен. Единственный сын все таки. Так красиво рассказывали о его поступке, слезу пустили или ваш голос дрожал тоже ненатурально? Что произошло сейчас, когда он цел и вполне здоров?

Мамочки, неужели я проговорила это ни разу не сорвав голос? Хвала выдержке, которую тренировала целый год в стане врага. Бывшего врага, как я понимаю.

На мне скрестились две пары глаз. И оба удивленные. Старший от моей дерзости, а младший не знаю отчего. Я не смотрела на него с тех пор, как мы остались втроем.

Впрочем, это изменилось. Вице-президент вылетел из комнаты пулей, точно прицеливаясь к двери, чтобы не стукнуться.

Я выдохнула. И не успела расслабиться, как почувствовала теплую ладонь на плече.

— Моя девочка, — прошептал Итан и подошел ближе, буквально вжал меня в мягкий подлокотник дивана. Как недавно сама об этом мечтала.

— Умница, — дали мне оценку последним словам и заткнули открытый рот, готовый вот вот повозмущаться, жарким поцелуем.

Рука прошлась по волосам, убрала прядь волос за ухо, нежно погладила мочку ушка, а после обхватила затылок в крепком захвате. Чтобы я не дернулась. Чтобы даже не смела противиться. Чему?

Вторая рука прочертила изгибы талии, обняла за спину и вернулась к животу, чтобы медленно, мучительно волнительно приподнять края рубашки. Белой больничной одежды, в котором я бежала по огромному медицинскому центру.

— Итан, — прошептала я. Чтобы что?

Даже сама я не понимала себя. Чего хочу! Чтобы рука остановилась и отпустила, или все таки, чтобы продолжила свой путь.

Но выбрать и даже думать об этом мне дали.

Горячая мужская рука уже очерчивала изгибы талии под рубашкой, медленно приближаясь к стянутой, кажется, лентами, груди. Под которой гулко билось сердце. Дыхание перехватило и максимум на что меня хватало, это не захблебнутся накатившыми эмоциями.

А губы целовали нетерпеливо.

— Я скучал, — жаркое дыхание опалило шею, где толпу мурашек разгоняло сбивчивое дыхание. — Я так этого ждал.

Нежные прикасания быстро прекратились, смешиваясь с настойчивыми, жадными поцелуями, которые требовательно вырывали стоны из горла. Приятно. Приятно чувствовать горячее тело над собой, которое вжимается в тебя словно тонущий ищет спасение. Приятно ощущать дрожь его рук.

Ведь он тоже дрожит. И это стало открытием. Словно Итан тоже переживает и волнуется. Знать бы отчего. Потому что в опыте он превосходил меня намного больше. Это мелкая девчонка, второй раз в жизни целующая не знает как себя вести. Но Ласкис…

Мысль опалила меня жаром. Ласкис был с другими. Итан точно так же целовал девушек, которые мечтали о нем, грезили как о принце, но их мечта не сбылась. Но была ли это моей мечтой?

Жар разрастался в груди точно лавина. Грозила затопить, закопать. Я не понимала себя. Мне больно вспоминать о различных сплетнях. Противно даже думать, что я очередная просто игрушка. И тут же внутренний голос шепнул. “Ты истинная, ревнивая ты рыжая”.

Да, это было похоже на ревность.

И меня прорвало.

Я ответила. Обняла за мощные плечи, нырнув в ворот футболки. Под мышцами прокатилась судорога.

— Ты меня убиваешь, рыжая.

А под пальцами горячее тело, крепкие мышцы. На животе упругий напряженный пресс. Одно касание к голой коже хватало, чтобы я уплывала в чистый восторг.

Жадный рот опустился вниз, опалил шею, ключицы и снова захватил мои губы. Истерзанные, опухшие и до стыда влажные.

— Ты мне нравишься, — выпалила я

— И только? Я просто с ума схожу по тебе. Наверное, для таносов все кажется острее.

— Ты прыгнул за мной в воду? — я старалась отдышаться, раз уж выдалась минутка.

Большие ладони тоже остановились, но продолжали находится под одеждой. Большой палец нежно заигрывал с лямкой пижам, норовясь с каждым разом заходить все дальше.

— Я бы прыгнул снова, — ответ был уклончивым.

— Вы не умеет плавать. Да и откуда? В жизни никогда к воде не подходили. А тут большой океан, да к тому же бешеный.

— Вэй, я чувствую тебя. Сейчас, рядом, на расстоянии, когда ты спишь и ешь. Сейчас я знаю, как действует на тебя этот невинные поглаживания. Ты так вкусно пахнешь…

О да, я вся горю. Везде и вся. От его “невинных поглаживаний.” Это мой второй поцелуй!

— И да, убил бы того гада, который к тебе целоваться лез.

— Илана? — спросила не думая и тут же замолкла.

Ласкис зарычал.

Я успокаивающе улыбнулась.

— Он хороший друг…

— Похрену, пусть не лезет к тебе.

— Уже точно не полезет?

— Почему ты так в этом уверена?

— Я с ним потеряла любую связь.

Минута молчания прошла в обоюдном тяжелом дыхании.

— Вэйлантина?

— Да?

— Ты погрустнела, — сказал Итан, обозначив это как данный факт.

— Итан, я хотела попросить тебя. Даже не знаю как начать. Ты вероятно знаешь, что у меня есть сестры. Я когда думаю о них, у меня сердце разрывается. Я не знаю как они, что с ними и вообще… живы ли.

Последнее я сказала едва вслух.

Глаза увлажнились моментально. Было больно говорить о них. Очень больно. Будто душу разрывало надвое. Не знаешь за какой край цепляться, чтобы было воедино.

Итан встал.

Он не отвечал. Ходил по комнате, затем остановился и встал ко мне спиной.

Господи, неужели он собирается мне сообщить плохие новости?

— Не молчи, — попросила я. — Не молчи, Итан. Говори…

— Рыжая, — он наконец обернулся. В руках держал браслет, который через секунду был застегнут на запястье. — У меня есть для тебя новости, но абсолютно другие.

Не успела я и рта раскрыть, как дверь отворилась и в комнату с шумом вбежали девочки. Мои девочки. Живые.

Боже! Они мне не мерещились, потому что Ясина тут же зацепилась за шею точно обезьянка. Маленькая, но довольно тяжелая обезьянка.

— Яся! — всхлипнула я. — Мария! Как же я за вас волновалась. Как вы? Что у тебя над губой?

— Мы хорошо, за нас не переживай. А над губой, наверное, шоколад.

— Шоколад? — я тут же нахмурилась.

— Ага, он такой сладкий.

Ясина отцепилась, посмотрела в глаза и широко улыбнулась.

— Спасибо, сестренка.

Я не могла поверить своим глазам? Они не выглядели истощенными или каким-то образом изнеможденными. Они просто светились.

— Иди ко мне, — подозвал Итан ласково. А когда Ясина легко спрыгнула с моих колен и побежала к раскрытым объятиям Итана Ласкиса, героя войны и самого молодого командора, наследника эмпатии и сильного таноса, у меня сердце просто остановилось.

— Ты горячий, — веселилась Яся.

— О да, и знаешь благодаря кому? А вот и не скажу.

В глазах Итана Ласкиса плескался задор. А еще в них искрила сумасшедшая щемящая нежность. И, кажется, я прочитала в них, что можно ему довериться. Доверить себя и свою семью. Он не обидит.