Дар джинна 3

Глава 1

- Проход открылся, - сообщил ИИ Перун. – Начал движение «Громобой».

В портал, который связал Солнечную систему и самый дальний от неё край галактики, величественно вошёл линкор первого класса «Громобой», подаренный мне дроу. Как только он окажется в нужном месте, то выпустит пять корветов и весь москитный флот, большая часть которого состоит из истребителей и штурмовиков под управлением ИИ третьего и четвёртого поколения. Все эти суда, включая «Громобой», возьмут под плотный контроль ближайшие подступы к порталу - его выходу в Солнечной системе.

- Расчётное время вышло, получено сообщение от «Громобоя» об отсутствии врагов и опасностей с той стороны. Начал движение «Коротышка Торин», - прозвучал голос Перуна.

Линкор третьего класса, построенный некогда гномами и потом обнаруженный мной на месте давнего сражения бородатой расы с ушастой, вошёл в портал вслед за первым линкором.

- «Перун» начал движение, - прокомментировал искин начало пути станции всё тех же коротышек, которая мне досталась в качестве трофея. Почти идеальный шар диаметром во многие километры легко вошёл в портал и пропал с наших глаз. Для миллионов эльфов на её борту началась новая веха в жизни. Пожалуй, самая важная после того, как они согласились уйти со мной, бросив свои дома на родной планете.

Следующими на очереди были мы, то есть «Звезда по имени Солнце». За нами остальные корабли, относящиеся к самым не боевым (ну, это по меркам местных вояк). Последним, прикрывая уход в портал моего флота, покинет «населённую» часть галактики крейсер-рейдер, ещё один мой трофей. Если подумать, то почти вся серьёзная часть моего космофлота найдена в космосе или отбита у врагов. Покупал я в основном шахтёрские суда и разведчиков: корветы до пятого и фрегаты первого ранга.

- Это твой родной мир? – спросила Ску Би, когда яхта вышла из портала.

- Не совсем. До моего ещё очень-очень далеко и простым порталом туда не попасть. Здесь просто планета является точной копией моего мира времён молодости деда, - вздохнул я.

Когда рейдер прошёл сквозь портал, я быстро тот закрыл. Всё, с этой минуты мы в Солнечной системе одни. Никакие советы республик, правительство и так далее более надо мной не властны. И попасть сюда без моего на то разрешения не смогут. Нужно будет только разослать во все стороны зонды, чтобы те поискали неизвестные червоточины и возможные базы тех же пиратов. Могли отметиться здесь и другие. Например, дроу, которые обладали секретами и тайнами больше, чем кто-либо. Им по силам отыскать червоточину, сквозь которую проходили работорговцы, проскользнуть сквозь неё незаметно для всех и расположить где-нибудь свою тайную базу. Просто так, из расчёта, что однажды она может когда-нибудь пригодиться. Разумеется, база автоматическая или даже вовсе законсервированая.

Спустя час я получил данные, которые показали, что я не ошибся в расчётах и вывел флот точно туда, куда и хотел – в пространство между орбитами Юпитера и Сатурна. До Земли добираться пару суток. К ней полетит «Звезда по имени Солнце», «Громобой» и два транспортника. Один как раз тот, где трюмы и отсеки заполнены автоматическими сборочными заводами и сырьём для них. Второй несёт в себе три корвета второго ранга и полторы сотни тяжёлых истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков класса «атмосфера-пустота». Ну, и по роте спецназа, созданной по уставам космического десанта республики Анарат. Мужчины и женщины в бронескафандрах с поддержкой всех видов дронов и дроидов с нейросетями пятого и шестого класса, с большим количеством изученных баз не ниже пятого ранга. Один взвод таких солдат легко взломает оборону полка того же Вермахта. Хотя, почему полка? Двух или даже трёх! Спецназовец несёт на себе столько мощного оружия, что ему по силам одним ударом уничтожить тяжёлый танк или всё живое на площади больше ста квадратных метров. Дроид класса «разрушитель» равен пяти спецназовцам. А вот уничтожить моего бойца местным воякам не под силу. Разве что те сами подставятся под ФАБ-500 или поймают телом снаряд «Длинного Густава». Вот только таких увальней у меня нет.

«Хм, интересно, немцы достроили «длинного» или нет? Историю-то, как ни крути, я заметно поменял, - мелькнула у меня в голове мысль. – Эх, до чего же тяжело ждать, когда до цели буквально рукой подать».

Спустя десять часов после перехода весь мой флот укрылся в астероидном поясе между Марсом и Юпитером. Здесь хватало объектов, на фоне которых терялась даже станция. Как только корабли закрепились, если так можно сказать, на новых позициях, так во все стороны разлетелись автоматические харвестеры и «шахтёры» с живым экипажем, дроны с простенькими ИИ и зонды. Последних Перун одновременно выпустил около тысячи, и останавливаться не собирается, желая охватить этими своими искусственными «ушами» и «глазами» как можно больше пространства вокруг.

Ещё спустя пять часов пришли довольные отчёты от экипажей шахтёрских судов, которые назвали бы этот небольшой кусочек астропояса натуральным Клондайком, знай название этого земного района. Зонды, которые должны были заниматься разведкой полезных ископаемых, были более, хе-хе, сдержанны. А их доклады куда как приятнее. На несколько тысяч километров вокруг нас лежали нетронутые залежи драгоценных металлов, редкозёмов. Того же гелия-3 было полно на нескольких сверхкрупных астероидах. Наверное, на Луне столько нет, сколько зонды нашли этого ценного элемента на разведанном участке пояса астероидов. Жаль, что пока не обнаружены турид и истнел. Но они в галактике встречаются крайне редко и, видимо, даже моя магическая удача не всемогуща в случае с ними. С другой стороны, именно эти и другие редчайшие вещества я могу получить в копировальной магокамере. Благо, что образцы у меня имеются. А вот железо, тот же никель, платину с золотом, медь, свинец и прочие самые распространённые и самые используемые минералы дешевле и быстрее будет получать из астероидов. Для поднятия экономики Земли их понадобится миллионы тонн. В ближайшее время, а это несколько лет, заниматься разработкой астероидов, их переработкой, обогащением руды и доставкой полезных ископаемых на Землю будет моя фирма.

- Всё, вы здесь пока сами по себе, - сказал я товарищам, которые оставались с основной частью флота.

- Мы справимся, - заверил меня Ланкес. – Ни пуха, ни пера! Так на твоей планете говорят?

- К чёрту, - ответил я. – Так, так.

Спустя пятнадцать минут катер доставил меня на борт «Звезды», а ещё получасом позже яхта и три корабля на огромной скорости рванули в сторону третьей планеты от светила. Двое суток томительного ожидания прошли, и вот передо мной появилась голубая планета с тончайшим едва видимым ободком атмосферы.

- Ну, здравствуй, Земля сорок один, - очень тихо, буквально одними губами, произнёс я. То, что у меня творилось в душе, одним словом нельзя было описать. Целая буря эмоций и желаний разрывала меня внутри. Вроде и не мой родной мир, но именно здесь я начал свою вторую жизнь, буквально родившись как маг. Плюс, история. Плюс, копия моей страны во времена жизни дедов и бабок. Плюс, Клятва, которую я дал однажды, поддавшись импульсу. Плюс, окончание пути, по которому я шёл два года. Вот отсюда и весь этот внутренний раздрай. Я не ожидал такого от себя, но почему-то не хотелось через силу возвращать прежнее состояние, стряхивать с себя этот «накат».

Видя, что со мной происходит, товарищи ни разу не побеспокоили меня ни словом, ни делом.

Отпустило меня только через полчаса.

- Ну, что у вас? – обратился я к девушкам.

За всех ответила Пина, мой бессменный секретарь.

- Корабли под маскировочным пологом висят между планетой и её самым крупным природным спутником…

- Луной, - сказал я.

- Да, Луной, - кивнула она и продолжила. – До планеты около ста тысяч километров. Выпущены спутники-шпионы и зонды. В данный момент они направляются на орбиту и занимают расчётные точки в околопланетном пространстве. Следов каких-либо устройств рядом с планетой в уже разведанных точках не обнаружено. Но на полную разведку может потребоваться не один день. Направленным лучом сняты несколько радиосигналов с поверхности планеты, сейчас они расшифровываются. Видеокартинка появится где-то через час, - и уточнила, – но точно никак не раньше. На данный момент это всё.

- Спасибо, - поблагодарил я. – Перешли мне то радио, что поймали.

Через несколько секунд нейросеть просигналила о получении сообщения с несколькими вложениями. Ознакомившись с ними, я узнал, что всего получил двадцать коротких сообщений. Благодаря обработке их искином, звучали они чисто. Восемь из них велись на английском языке, три на немецком и столько же на русском. Одна на французском, а вот прочие я опознать не сумел.

Одна запись пробрала меня до глубины души. Услышав её, я испытал почти ту же бурю чувств, что полчаса назад. В этот раз я справился с ней быстро.

Голос, который даже в двадцать первом веке узнаёт большая часть населения моей Родины, ровно и - я бы так сказал – гордо, перечислял заслуги Красной Армии в ходе некой операции:

«…на ряде участков фронта наши войска продолжали наступление, успешно преодолевая попытки немецко-фашистских войск создать для себя новые оборонительные рубежи. Наши войска заняли ряд населённых пунктов и в числе их город Зубцов…».

Название населённого пункта мне ни о чём не говорило. Таких «зубцовых» могло быть по паре в каждой области. В этот момент мне захотелось всё бросить, забраться в десантный челнок и на полной скорости рвануть в сторону Земли, чтобы как можно скорее оказаться на её поверхности. Сейчас я без лишней скромности могу сказать, что по силе и возможностям равен сильному магистру или слабому архимагу. Огромный запас маны и сотни заклинаний, которыми свободно оперирую. Да один только вызов огненного элементаля в местных условия, когда нет никакого противодействия моим чарам, способен нанести колоссальный урон нацистам.

- Определите, где такой город Зубцов в СССР, - отдал я указание. – Он недавно во фронтовых сводках фигурировал. И… - я на секунду задумался, потом тряхнул головой, принимая решение, - и приготовьтесь к высадке на поверхность в том районе.

- В каком составе? – поинтересовалась Ску Би.

- Небольшим. Ты, я, кто-то ещё.

- Снаряжение?

- Пойдём с амулетами под личинами местных. Галактическое снаряжение брать по минимуму. Мы не воевать идём… а хотя, там будет видно.

- С языком как? Переводчики могут не успеть обработать его так, чтобы мы не вызывали подозрений. Или отправимся после того, как искин обработает чужие передачи и создаст переводчик?

- Эту проблему я решу, - махнул я рукой. – Ментальные чары кого угодно заставят поверить, что мы свои и болтаем на том же языке, на каком их в школе учили. Впрочем, можно кое-что ещё сделать.

Вот я и нашёл способ, как убить время, пока спутники добираются до орбиты. Способ этот – проведение ритуала для получения вавилонских рыбок. Лучше любого технического или магического устройства для перевода незнакомого наречия.

Уже вскоре я вернулся в рубку и поинтересовался.

- Какие успехи?

- Часть спутников уже на орбите и приступили к сбору информации, - тут же отрапортовала Пина. – По городу пока данных нет.

- Ладно, подождём.

Проведённый ритуал не только дал мне ценный магический ресурс, но и полностью привёл мои эмоции в порядок. Я больше никуда не торопился и даже почти пересмотрел своё решение о высадки на планету. Потом посмотрел на Ску Би, которая буквально рыла копытом землю, и решил ничего не менять.

На следующий день Пина принесла мне требуемую информацию. Для начала я узнал, что сегодня было седьмое июня тысяча девятьсот сорок третьего года. То есть, почти два года прошло, как меня похитили работорговцы.

Сведения меня совсем не радовали. Для начала стоит сказать, что в войну вступили США…на стороне Германии. Англия в сорок втором как-то вдруг резко поменяла курс и… заключив мир с всё той же Германией, объявила войну СССР. Из приятного (но это ещё под каким углом смотреть) – погиб Гитлер в ходе крайне удачного теракта весной сорок второго, проведённого якобы скрытыми коммунистами из числа его генералов. Место фюрера занял некто Папен. Скоропостижно скончался американский президент Рузвельт, его сменил Трумэн. Ну, тут всё пошло точно так же, как и в моём мире, только немного раньше. Хотя, ярый антикоммунист и русофоб, оказавшийся в президентском кресле в то время, когда была в разгаре Великая Отечественная, точно сыграл важную роль в деле предательства СССР и союза с нацистской Германией.

Из того, чего не было в той истории, которую знал я, и самого паршивого случилось вот что: Япония, всё-таки, напала на СССР. Наверное, после того, как США заключили союз с немцами, являющимися союзниками микадо, те и другие сумели решить свой спор по колониям в Тихом океане. И придя к соглашению, ввели свои войска на территорию Дальнего Востока.

Во второй раз в истории США и России случилось то, что в моей истории отрицают всяческие предатели – оккупация первыми части земель вторых. Мало кто знает в двадцать первом веке про высадку американо-канадских войск на Дальнем Востоке России, в то время сжигаемой Гражданской войной. Во многих документах, которые с трудом можно отыскать в интернете, я читал, что это была скорее помощь официальной власти против большевиков и чуть ли не личные дела небольшой горстки американских граждан. Вот только дела и архивные записи говорят совсем о другом. О том, что США хотели получить ещё одну богатую колонию, откуда могли бы выкачивать ценные ресурсы. Увы, для них, уже скоро им пришлось бежать домой ранеными, раздетыми, обмороженными, страдающими от многих болезней и мечтающими быть как можно дальше от безумных русских, почему-то так истово взявшихся защищать свой дом.

«И сейчас побежите и сами станете колонией, - зло скрипнул я зубами, читая сводку. – Такую гадину надо давить раньше, чем она своим ядом отравит планету. - В этот момент мне захотелось пересмотреть свои планы и отправиться карать японцев и американцев. Если бы на Дальнем Востоке положение на фронтах было бы такое же удручающее, как на Западном, то так и сделал бы. – Зараза, что ж меня так рвёт в разные стороны? Хоть бери и накладывай на себя заклятие Холодного разума»

В начале этого года Турция вступила в войну на стороне англо-немецкого союза, но до сих пор не перешла границу и держит свои войска при себе.

Франция стала частью Англии благодаря усилиям немцев. Возможно, дойчи сделали это за часть французских колоний в Африке, за которые без огонька и с джентльменскими перерывами на обед воевали с англичанами в тех краях.

Теперь по конкретной информации. Город Зубцов, который так меня заинтересовал после услышанной сводки, находился в Ржевской области и ещё неделю назад был под оккупацией немцев. Этот город, как и несколько других населённых пунктов был освобождён в ходе Погорело-Городищенской операции Западного фронта, являющейся частью операции по освобождению Ржева. До Ржева, к сожалению, Красная Армия не дошла, истощив свои силы за месяц боев.

Так, если меня не подводит моя отличная память мага, то что-то такое я слышал в прошлой жизни. Только операция эта началась точно не весной сорок третьего. Раньше? Позже? Наверное, раньше, так как в этой истории из-за предательства англосаксов и нападения японцев, СССР пришлось отводить силы на Дальний Восток. Из-за этого пришлось долго накапливать резервы в обороне, тянуть время, вместо того, чтобы воспользоваться той форой, что предоставила моя магия. Сорок третий год на дворе, а результаты крайне плачевные в сравнении с теми, что я знал из родного мира.

М-да, вышло так, что даже моя помощь амулетами не сумела сломать ход войны. Всё идёт очень похоже, пусть и с некоторыми отличиями.

«Надеюсь, эти изменения принёс не я, - вздохнул я про себя, заканчивая знакомиться с информацией. – Пусть это будет условием параллельного мира, альтернативкой, а не тем, что я вломился сюда, как слон в посудную лавку».

Глава 2

На поверхность планеты спустились впятером: я, Ску Би, Роксана, Филлаина и Шаана. Ну, и два члена экипажа катера, который доставил нас на Землю. Наша четвёрка экипировалась в лёгкие бронекостюмы из адамантия, дополнительно защищённые рунными цепочками. Из оружия взяли армейские игольники, ракетницы, выглядевшие точными копиями современных пистолетов для запуска сигнальных и осветительных ракет. Также наспинные кофры с мелкими разведывательными дронами, лучевые клинки и кое-что ещё по мелочи. Впрочем, с наличием магии даже этого нам не нужно было, обычная перестраховка.

Скрытый маскировочным полем и магией катер пронёсся в безоблачном небе через линию фронта. Ориентиром стала главная дорога, проходящая в нескольких километрах южнее Ржева. Вот над ней мы и летели.

- Высади нас неподалёку от тех мотоциклистов, - указал я пилоту на парочку немцев, скучающих рядом с запылённым мотоциклом с коляской, на которой был установлен МГ.

- Слушаюсь.

Для всех глаз в округе посадка катера и выход из него нашей группы остались незамеченными. Полторы сотни метров до немецких мотоциклистов мы проделали на своих двоих.

Немцы были одеты в запылённую зеленоватую форму, в пилотках. На груди каждого висела серебристая бляха-полумесяц с золотым орлом в центре, двумя золотыми клёпками на концах и надписью под орлом. На левом рукаве каждого ниже локтя имелись две узкие ленты, значение которых я не знал. У одного из них, кто носил унтерские знаки отличия, имелась ещё трёхцветная лента на груди, продетая сквозь вторую пуговицу кителя. Может, за ранение? У обоих за плечами висели обычные немецкие карабины, хотя я ожидал в сорок третьем увидеть уже автоматы. Как раз во второй половине войны началось массовое насыщение обеих армий автоматическим оружием.

- Унтер, ко мне! – я щёлкнул пальцами, когда до врагов осталось не больше десяти метров.

В сознании этой парочки сейчас возник образ легкового автомобиля, внутри которого находятся два офицера, водитель и денщик старшего офицера. Немец с унтерскими погонами быстрым шагом подошёл к нашему маленькому отряду и несколько секунд смотрел на мои пальцы. При этом его зрачки двигались, словно он читал невидимые строчки.

- Герр оберст! – вытянулся он, едва закончив «чтение». Мне даже стало интересно, что же его сознание «увидело», отчего поведение мужчины с нашивками за ранения так сильно изменилось.

- Съешь это, - приказал я немцу. После моих слов спутницы протянули ему половинки вавилонских рыбок. Их он, глазом не моргнув, тут же сунул в рот. – Что вы здесь делаете? Из какой части?

- Унтер-офицер Кейтель, двести тринадцатая рота фельджандармерии двадцать седьмого армейского корпуса. Выставлены для контроля над безопасностью дороги перед проходом военной колонны, - чётко ответил он.

- Колонна? Скоро? Откуда идёт?

- Подкрепление для двести пятьдесят шестой пехотной, господин полковник. Их изрядно потрепали русские под Ржевом, - с хмурым выражением на лице ответил тот. По его ауре было видно, что он искренне огорчён потерями и озлоблен на красноармейцев. – В течение часа должна пройти мимо нас.

- Понятно. Всё, ступай на свой пост,

- Так точно, герр оберст.

Унтер мгновенно потерял к нам интерес и вернулся к мотоциклу, где перекинулся короткой фразой со своим напарником. Тот достал из кармана маленький портсигар, раскрыл его, вытянул сигарету, за ним то же самое сделал унтер, после чего портсигар вновь скрылся в кармане. Зажигалка была у каждого своя. Щёлкнув ими, военные полицейские прикурили сигареты.

«Кури те, кури те, всё равно вам рак лёгких не грозит», - зло подумал я, смотря на них. Спустя полминуты на каждого легло отложенное проклятие остановки сердца. Если они не поймают в ближайшие сутки пулю, то ровно через двадцать четыре часа умрут сами, когда этот важный орган в их организме откажется работать.

Забравшись обратно в катер, я приказал следовать старым маршрутом. И уже через несколько минут вдалеке мы заметили облако пыли, затянувшее значительную часть дороги. Пять секунд спустя оптические фильтры отсеяли лишнее, и на экранах предстала армейская колонна во всей красе. Процентов девяносто пять её состояло из пехотинцев, неспешно бредущих и поднимающих пыль сапогами. Оставшиеся пять процентов были представлены несколькими броневиками и грузовиками с установленными на них зенитками. Вероятно, немцы опасались налёта советской авиации, которой благоприятствовало чистое небо. Техника то медленно двигалась по краю дороги, то останавливалась, давая пехоте обогнать себя.

Из специальных полостей в корпусе катера вылетели несколько мелких дронов, которые мгновенно домчались до колонны и несколько раз пронеслись на ней, собирая данные. Чуть позже от них пришли сообщения о числе солдат, типах вооружения, количестве оружия. ИИ катера, анализируя облик солдат вермахта, разделил тех на несколько групп: рядовые, младшие командиры, офицеры. Меня интересовало только количество штыков и техники. Таковых было: шестьсот сорок один человек, пять грузовиков и три бронетранспортёра.

- Там садись, - наметил я пилоту место примерно в полутора километрах от начала пешей колонны и в двухстах метрах от дороги.

За то время, которое понадобилось немцам подойти к нам, я успел призвать мощного огненного элементаля. Разумеется, заготовки для данного ритуала у меня были при себе, и не пришлось тратить на это много сил и времени. Пока я не отдал приказ, огненный дух выглядел как большой язычок свечного пламени. После приказа, элементаль взвился в небо. Там на высоте нескольких сотен метров он развернулся, представ в облике птицы с размахом крыльев не меньше десяти метров и очень длинным хвостом, состоящим из трёх лент пламени. Увидеть его на такой высоте было крайне сложно.

А потом он рухнул на дорогу, на голову колонны немецких солдат.

Такой элементаль, как тот, что был мной выпущен, имеет температуру тела несколько тысяч градусов. Тонкий металл и дерево сгорает ещё до того, как дух сталкивается с преградой из этих материалов. Живая плоть вскипает и начинает гореть самостоятельно за несколько метров до элементаля. К этому моменту человек или животное уже мертво, хотя само тело всё ещё может биться в агонии.

Призванному духу хватило двух минут, чтобы промчаться сквозь колонну солдат, превращая всех их в головешки, плавя оружие, пряжки ремней, фляги и котелки. Грузовики и бронемашины остановились на оплавленных колесных дисках и сплавленных гусеницах. Вслед огненной птице редко затрещали боеприпасы, те, что не испарились и не сгорели в момент её пролёта.

Вряд ли, умирая от магического огня, солдаты мучились. Слишком всё быстро происходило. Головная часть колонны, скорее всего даже не поняла, что попала под удар. Те, кто шли в хвосте и успели увидеть вал полупрозрачного огня, сметающего с дороги их товарищей, только начали разбегаться, как пришла и их очередь.

- Выпускайте Воинов, пусть добьют всех выживших, - приказал я своим спутницам. У каждой из них был магический страж, облачённый в тяжёлый штурмовой бронескафандр и владеющий огромным арсеналом оружия.

- Жадный ты, - укорила меня Шаана, - всех сам убил. Мог бы немножко нам оставить.

- Здесь их столько, что на всех хватит, - тяжело вздохнул я. Перед глазами у меня потекли образы, как точно такие же колонны сейчас маршируют с запада на восток в разных концах СССР.

Уйти от возмездия не удалось ни одному солдату вермахта. Дроны, кружащиеся высоко в небе, скрупулёзно отмечали местоположение каждого, кто успел сбежать с дороги и избежать смерти в огненном шторме. Таких оказалось совсем немного, меньше тридцати человек. И в последующие пять минут они все были отправлены на небеса магическими воинами.

Покончив с подкреплением, шедшим на помощь пехотному полку, мой отряд повернул почти на девяносто градусов на юг. Пролетев над двумя небольшими речками и плохими грунтовками, мы наткнулись на ещё одну колонну. На этот раз она почти полностью состояла из бронетехники и грузовиков, тащивших бочки с горючим, ящики со снарядами и личный состав, обслуживающий технику.

Дроны насчитали двадцать танков, семь броневиков разных моделей, тридцать грузовиков, пять мотоциклов и три легковых автомобиля. Людей в технике с небольшими погрешностями дроны указали с разбегом от трёхсот сорока до трёхсот семидесяти человек.

Катер вновь опустился на землю, выпустив наружу нашу пятёрку.

- Филла, Роксана, на вас захват тех, кто едет в легковых машинах. Мне они нужны целыми и невредимыми.

- Сделаем, - почти в один голос ответили орчанка с гоблинкой, переглянулись и одновременно метнулись в сторону дороги.

- Ску, Шаана, - я посмотрел на оставшихся девушек, - когда пленные будут здесь, то можете заняться остальными. Но чтобы сделали всё быстро, маскируя следы применения высокотехнологичного оружия.

- Сделаем, Игорь! – повторили они за Филлой и Роксаной и с нетерпением уставились на колонну, чуть ли не перебирая ногами на месте в нетерпении. Потом вдруг эльфийка сорвалась с места и на полной скорости побежала вдоль дороги. А Ску Би осталась на месте. Видимо, эта парочка о чём-то договорились между собой по нейросети.

- Мы одновременно начнём с головы и хвоста, - пояснила мне, так сказать, эльфийка перерождённая, не дожидаясь моего вопроса.

- Опять поспорили? – хмыкнул я. С того момента, как обе девушки встретились, то у них началось соперничество. Хорошо ещё, что без подлостей, подстав и ударов в спину. Эльфийка натуральная и искусственная решали между собой, кто более достоин.

Та виновато отвела в сторону взгляд.

- Вы маньячки, - вздохнул я.

Между тем Филлаина и Роксана добрались до легковых машин. На нашу удачу, те двигались друг за другом, не разделённые прочей техникой. Что такое жалкие тридцать или тридцать пять километров в час для владельца бронекостюма, которые носили мои помощницы? Ерунда полная. Девчонки даже не использовали возможность ускорить время.

За минуту благодаря ментальным амулетам все в этих машинах были взяты под контроль. Следующим пунктом стала активация амулетов отвода взгляда для каждой легковушки. С этого момента три небольших машины полностью выпали из поля внимания окружающих. Танки и грузовики объезжали их, притормаживали, чтобы пропустить, когда те съезжали с дороги в поле, но спроси водителя, а зачем он это делает, тот скажет что угодно, от примеченной ямы или железки на дороге, до странного стука в моторе или судороге в ноге и руке.

Легковушки быстро встали, проехав буквально сотню метров по ухабистому и заросшему высокой травой полю. Скорее всего, именно из-за этих самых ухабов и невидимых в траве кочек с муравейниками. Современные машины слишком тяжелы, двигатели, несмотря на габариты, слабоваты, а резина оставляет желать лучшего, как по размеру, так и по рисунку, протекторы были мелковаты и уже сильно стёртые. Это вам не «гудрич» или «йокохама». Дальше зачарованные пленники шли пешком, неся в руках свои вещи. Два тугих портфеля, одна сумка или саквояж и три ранца. Всего ко мне в руки попали восемь немцев, из них четверо были офицерами от капитана и выше.

- Игорь, уже можно? – поинтересовалась у меня Ску Би, когда пленным осталось пройти метров тридцать.

- Можно, - дал я добро, и добавил вслед инферналке, уже мчавшейся в сторону головного танка. – Натуральная маньячка, блин.

Спустя полминуты на дороге загрохотало и засверкало в разных концах колонны бронетехники. Дроны-наблюдатели скрупулёзно фиксировали каждое движение, как врагов, так и моих подопечных. Потом всё это будет проанализировано, изучена каждая минута, каждое действие и противодействие, реакция экипажей и пассажиров, эффективность оружия и многое другое. Чем больше накопится таких данных, тем больше будет шанс, что Перун сумеет создать из такой информации учебную базу.

«Кстати, а ведь можно будет нагрузить искина задачей, чтобы он попробовал сделать низкоранговые воинские базы для землян. Например, танкистов, лётчиков, моряков… врачей тех же, - пришла мне в голову интересная мысль. – Вторые-третьи ранги и простенькая нейросеть за полторы-две недели полностью «встанут» в тело. Всё это даст возможность через эти самые полторы недели получить специалиста в узкой сфере со знаниями и навыками, которыми сейчас можно овладеть только после нескольких месяцев напряжённой учёбы и практики. А если использовать «разгон» и капсулы с ускоренным временем, то такииие перспективы вырисовываются!».

Простые нейросети и ширпотребовские имплантаты мои производственные линии могут штамповать тысячами в сутки. Дело только за разработкой баз, адаптированных под местные условия. Все те, что я привёз с собой с другого края галактики, без насыщения планеты галактическими товарами и устройствами будут бесполезны процентов на девяносто девять. Единственный процент уйдёт на улучшение тела, реакции с сознанием.

Пока я размышлял и начерно прикидывал план того, как лучше поступить с реализацией идеи, только что пришедшей в голову, мои спутницы закончили громить колонну.

- А я опять победила! – радостно сообщила мне Ску Би, едва оказавшись рядом. – Эта зазнайка продула мне в эффективности и эффектности!

- Всего лишь на семь и три процента там и там, - тут же уточнила Шаана. – Виден мой рост и твоё падение. Уже скоро мы поменяемся местами.

- Ой, мечтай! – весело фыркнула бывшая инферналка. – Сейчас я тебе поддалась просто. Увидишь в следующий раз, как я тебя с разгромным счётом оставлю позади.

- Увидим, увидим, - поджала губки истинная остроухая.

- Дома наспоритесь, сейчас грузимся с пленными в катер и вернёмся назад. Хочу посмотреть на передовую, - прекратил я девичий спор.

Только катер оторвался от земли, как мне на нейросеть пришло сообщение от пилота, сдублировавшего отчёт бортового ИИ.

«Обнаружена воздушная высотная групповая цель. Количество: шесть скоростных объектов. Направление: северо-северо-запад. Удалённость: тридцать семь километров».

Ничем другим, как немецкими истребителями это быть не могло. Полагаю, что до тех, то есть до немцев, дошла информация об уничтожении первой колонны и, возможно, о нападении на вторую. Странно только, что те выслали всего шесть истребителей. Ведь любой военный посчитает уничтожение двух колонн делом штурмовиков. А эти машинки очень кусачие и в воздухе огрызаются так, что на землю летят ошмётки дюральки с нарисованными на них крестами.

«Обнаружена воздушная высотная групповая цель. Количество: десять скоростных объектов. Направление: запад. Удалённость: тридцать километров».

Ну вот, теперь всё сходится, хватает самолётов, чтобы отпугнуть штурмовиков или даже попытаться отомстить им за гибель наземных подразделений. С двух аэродромов подняли всех, кого сумели на данный момент.

- Маскировку не отключать, лететь на сближение с последующим уничтожением всех целей, - отдал я приказ. – Все данные, особенно изображение, выводить на мою нейросеть.

Через минуту я получил изображение целей. Первая группа состояла из «лобастых» самолётов с коротким (конечно, сравнительно с другими из второй группы) фюзеляжем и с сильно обтекаемым передним остеклением кабины. Вторая группа состояла из истребителей с длинным тонким фюзеляжем, острым носом, вид которого навевал ассоциацию с кончиком пули, что уже вылетела из ствола и вот-вот ударит в цель. Здесь кабина немного отличалась, казалась крупнее, а часть переднего остекления была поставлена чуть ли не под углом в девяносто градусов к корпусу.

Дроны подлетели к ним так близко, что я даже рассмотрел лица пилотов люфтваффе. Почти у всех они были усталые, осунувшиеся, какие-то одутловатые, как у больных или страдающих хронической бессонницей. И это было неудивительно, если учесть, что буквально на днях кипела битва на подступах к Ржеву, где днём и ночью перемалывались в кровавую взвесь и стальную окалину сотни самолётов и танков, десятки тысяч людей. О нормальном отдыхе в такое время можно только мечтать. Как там Высоцкий пел: «...Мы взлетали как утки с раскисших полей: двадцать вылетов в сутки - куда веселей!..». Пусть не корректно говорить эти строчки в контексте про немцев, но я уверен, что наши пилоты сейчас выглядят не лучше, а то и хуже.

А потом немцев не стало.

Тяжёлая лазерная спарка и две бластерных скорострельных установки за несколько мгновений превратили «фокеры» и «мессеры» в огненно-дымные шары, которые затем пролились на землю горящими обломками. Ни одного парашюта в небе так и не раскрылось.

«Эх, вот бы так с ними в сорок первом воевать!», - вздохнул я, вспомнив бои под Пинском. Я тогда только-только получил магию в свои руки, метался из крайности в крайность, хотелось объять необъятное, успеть везде, помочь каждому и показать себя заодно. Мне бы тогда знания и понимание, которыми сейчас обладаю, очень пригодились.

Час я потратил на то, чтобы осмотреть оборонительные линии с двух сторон и оценить результаты сражений, следы которых ещё не успели убрать. Под днищем катера на земле висела густая, как утренний туман аура безнадёги, страха и ненависти. А ещё всё вокруг на десятки километров было пронизано некротической энергией. Какой-нибудь некромант здесь бы чувствовал себя, как на элитном пляжном курорте.

Русские и немцы спешно возводили укрепления, стремясь успеть до новой атаки превратить кривые ниточки траншей в непроходимое препятствие для врага.

За спинами красноармейцев осталось множество мест ожесточённых боёв. Там до сих пор не убрали до конца трупы и стрелковое оружие. Трофейные команды всё ещё не были укомплектованы, так как все резервы были брошены для укрепления и удержания захваченных позиций. И тем более никто не собирался убирать подбитые танки, бронеавтомобили, орудия и уничтоженные грузовые машины. Нет, те, что можно было быстро отремонтировать и поставить в строй уже давно находились на рембазах. Советских танков осталось мало. Полагаю, что причина в том, что отремонтировать их проще, с каких-то можно снять детали… Да и пополнять штаты танковых подразделений срочно требовалось хоть чем-то. Вражеских «коробочек» было брошено до лучших времён куда как больше.

Среди воронок, разрушенных траншей, среди уничтоженных хуторов и деревенек остались лишь те, которые годились либо в переплавку, либо требуют капитального длительного ремонта. И вот эти остовы меня и заинтересовали.

Я за пару часов посетил несколько крупных мест сражений, где остались десятки подбитых бронированных машин. Почти все они были мне знакомы. Я совсем не задрот из «танчиков», потому не различаю особенные модификации. Моих знаний вполне хватает, чтобы определить марку танка, его вооружение, национальность. И только тех, которые являются, так сказать, лицом своей страны. Вот, к примеру, Т-34 и КВ. Четыре первых и два вторых застыли в разных концах поля перед деревенькой на холме, от которой остались лишь несколько печных труб и груды полусгоревших угольно-чёрных бревен и кирпичей. У трёх «тридцатьчетвёрок» были снесены башни, одна оказалась, чуть ли не расколота пополам. КВ выглядели не лучше.

Вон там застыли закопчёнными стальными горами немецкие «четвёрки» с длинными семидесятипятимиллиметровыми пушками, увенчанными набалдашниками дульного тормоза. Рядом стояли «тройки» с тонкими в сравнении с их более могучими собратьями орудиями калибром пятьдесят миллиметров.

А ещё я нашёл более двадцати штатовских «шерманов». Американские «генералы» большей частью были оригинальными. Но отыскал я и три машины, у которых штатные орудия были заменены на немецкие, устанавливаемые на Т-4.

Да уж, кто бы знал, как история может вывернуться от участия всего одного человека. Это я про себя говорю. Чтобы «шерманы» и «тридцатьчетвёрки» оказались с разных сторон баррикад – это мало кому могло прийти в голову. С другой стороны, после окончания ВМВ в моём мире года так до сорок девятого всё висело на волоске от того, чтобы тот и другой танк столкнулись между собой.

Больше всего удивило отсутствие таких знаменитостей, как «тигр» и Т-34-85. Я не нашёл ни одного из них ни на полях сражений, ни на позициях рядом с передовой. А ведь должны быть, обязаны! Как-никак, а уже середина сорок третьего года. И если что-то похожее на «восемьдесят пятый» я видел, то немецкого тяжа не нашёл. Лишь забронированный в край Т-4, который был усилен дополнительными экранами, приваренными к лобовой броне и башне. Судя по количеству отметин от советских снарядов, увеличение брони помогло. Видно, что остановили танк не сразу.

- Ладно, для первого знакомства хватит, пожалуй. Возвращаемся на яхту, - принял я решение.

Глава 3

Мои корабли уже пять дней находились на орбите, прячась от телескопов с поверхности за маскировочными полями. За это время было сделано очень многое. Первым делом, были выставлены гипер-маяки для мгновенной связи с основной частью флота.

Так же были собраны и в данный момент перерабатывались тонны информации по тем событиям, что происходили на поверхности планеты, рядом с которой мы находились. Картинка всё больше наливалась объёмом, позволяя подробно рассмотреть то или иное событие.

Спецназом были захвачены в плен многие старшие офицеры, имеющие доступ к секретным данным. Японцы, немцы, французы, американцы с англичанами и русские. После того, как они были допрошены, вся информация оказалась выжата, им стиралась память, ставился ментальный блок и они возвращались на прежнее место.

Получив подробный отчёт о состоянии СССР, и ознакомившись с ним, я вздохнул с облегчением: всё было не так страшно, как казалось. Несмотря на большие территориальные потери, в людских ресурсах страна понесла урон значительно меньший, чем того можно было ожидать. К лету сорок третьего в отчётах потери за войну значились в пределах двух миллионов семисот тысяч человек. Это были погибшие в боях, от ранений военнослужащие и гражданские, гибнувшие от налётов авиации и от голода. Около ста пятидесяти тысяч стали калеками. Ещё от трёхсот тысяч до четырёхсот находились в плену. В это число входили военнослужащие и гражданские с оккупированных территорий, угнанные в рабство немцами. Много? Но ведь страна воюет на два фронта и практически против всего мира. И я надеюсь, что не будет тех двенадцати (или двадцати восьми по другим источникам) миллионов погибших за период с июня сорок первого до конца сорок пятого.

Скорее всего, то, что я успел передать советской стороне из того, что знал про Великую Отечественную в какой-то мере помогло избежать части тяжелейших трагедий для страны. Так, например, не произошло разгрома Брянского фронта и последующего Вяземского котла. Войска, которые в моём мире были уничтожены и пленены, в этой истории с боями отступили назад, сумев измотать немцев так, что не было и намека на «немецкие офицеры в свои бинокли наблюдали за окраинами Москвы». Фронт не дошёл до столицы сто километров. Не было той блокады Ленинграда, что я знаю. Город имени главы революции находился в окружении с конца декабря сорок первого до двадцать шестого февраля сорок второго. К сожалению, город до сих пор находился в полукольце, а передовые окопы отстояли от окраин второй столицы всего лишь в тридцати километрах в самой ближней точке передовой.

А вот в Сталинграде нескончаемая мясорубка шла уже второй год. Дальневосточный фронт оказался самым тихим. Вот только с немалыми территориями и тут пришлось СССР расстаться. Япония полностью захватила Сахалин и территорию от Николаевска-на-Амуре до Владивостока. Граница - она же линия фронта – сейчас проходит по Амуру. Американцы откусили куда как больше, сразу оба полуострова – Камчатский и Чукотский, а так же земли между ними. Фронт с ними протянулся от пролива Донга до залива Шелихова. Японцы трижды, а штатовцы дважды высаживали десант на побережье Охотского моря, но ни разу не сумели там закрепиться. Не самая удобная местность для высадки больших групп войск и отчаянная храбрость красноармейцев один за другим сбрасывали вражеский десант в море. Но, как я сказал выше, Дальневосточный фронт был тихим и не сулил особых неприятных сюрпризов для Ставки. Американцы не стремились костьми ложиться ради расширения плацдарма, плотно сидя на позициях. Им-то и повезло захватить такую большую территорию, что советских войск в том районе оказалось очень мало. Плюс, пиндосы подгадали к моменту, когда японцы нанесли удар и притянули к себе всё внимание Ставки и больше половины войск в регионе. К тому же, вояки из них были те ещё, как бы их ни расписывали в моём мире и не снимали героические фильмы, где бравый Томми с «томиганом» валил роты немцев в Нормандии или дико кричащих японцев, накатывающих волнами из джунглей. Недаром им было предпочтительнее создать программу ленд-лиза, чем отправить в Европу или Африку дивизии, когда Германия была сильна.

К слову о ленд-лизе. В моём времени про него ходит много слухов и самый укоренившийся звучит так: СССР золотом платили за танки, машины, патроны, тушёнку с самолётами и так далее. Да, платили, но не сразу и не за всё, лишь за уцелевшую технику, которую потом русские вернули назад. Суть ленд-лиза, если кратко её оформить, заключалась вот в чём: мы, американцы и англичане, не хотим умирать, но немцев боимся, поэтому в качестве вклада в борьбу с ними мы предложим снаряжение и технику, а ваш, русских, вклад, будет в виде крови и жизней. К слову, в этом мире ленд-лиз тоже был, только в этот раз получателем стала нацистская Германия.

Японцы так же сидели вдоль берега Амура и не дёргались в сторону позиций Красной Армии. Но у них причин было две: участившиеся вооружённые восстания в Китае и объявление им войны Монгольской республикой с одной стороны; американцы с другой. С первым пунктом более-менее понятно. А вот второй, думаю, стоит чуть подробнее расширить и углубить, так сказать. Оказывается, несмотря на союз, американцы и японцы друг на друга продолжают смотреть волком. Каждая страна ждёт от другого «союзника» удара в спину, если появится удачный момент для него. Именно потому японцы не торопятся слать на убой свои дивизии, чтобы потом не оказаться с голой, пардон, жопой против союзника. Об этом нам рассказали захваченные офицеры с той и другой стороны.

Англичане заблокировали морской путь на севере. Очень прочно заблокировали, только подлодки могли проскочить мимо кораблей и самолётов англосаксов. Сами чёртовы джентльмены единожды предприняли попытку высадки десанта в Мурманске летом сорок второго года. Попытка провалилась, но урон городу они нанесли немалый. Позже стали совершать регулярные авианалёты, из-за которых Мурманск уже на четверть превращён в руины, лишился порта, были потоплены многие корабли на рейде. Английские «Ланкастеры» и американские В-17 были почти недосягаемы для советских истребителей. Их броня и мощное вооружение не оставляли шансов сбить их теми русскими асами, кому получалось подобраться к этим «летающим крепостям». Немало этих самолётов было передано союзниками в люфтваффе. В руках немецких пилотов они оказались ещё более смертоносными, чем когда за штурвалами сидели земляки разработчиков. Пожалуй, если бы эти бомбардировщики существовали в начале войны, то СССР понёс бы куда как бо льшие потери. К счастью, те же «ланкастеры» появились в небе лишь во второй половине сорок второго года.

Вскоре я дошёл до пункта о той помощи, которую я оказал стране два года назад. Точнее будет сказать – результатов помощи. Магические конструкты, создающие простенькие амулеты и наделяющие такими же простыми чарами оружие и боеприпасы, перестали работать вскоре после моего похищения. Но даже малого срока хватило командованию использовать их с умом. Десятки диверсионных групп были выброшены в немецкие тылы где, будучи невидимыми и неуязвимыми, покуражились от души. Штабы вырезались до последнего человека, взлетали в воздух мосты, летели под откос эшелоны с подкреплением, травились и уничтожались продукты, гибли расчёты орудий и экипажи танков, пилоты люфтваффе. Об их эффективности говорит тот факт, что целые немецкие дивизии бросали свои позиции, оружие и технику, к которым не было боеприпасов и топлива, лишь бы сохранить свои жизни. Если бы не горе-полководцы вроде Хрущёва и Тимошенко, погнавшие бойцов в шапкозакидательские ура-атаки, то сейчас бы линия фронта выглядела совсем по другому, а немец даже и на сто километров не приблизился к Москве во время своего наступления. Увы, но подобные им бесцельно погубили десятки тысяч солдат и огромное количество техники.

«Жаль, что их не расстреляли. А ещё говорят, что Сталин был зверем и палачом, казнившим всех без разбора, не глядя на чины и заслуги. Может и да, но вот только что-то эта парочка до сих пор командует, а не кормит червей», - со злостью подумал я, когда дошёл до последствий необдуманного командования «кукурузника» и ему подобных товарищей.

Огромную роль сыграли целительские ванны-амулеты и элементали. Благодаря первым в строй вернулись тысячи бойцов и командиров, получивших тяжёлые увечья. И тысячи продолжили жить, так как земная медицина не могла им сохранить жизнь, в отличие от моих магических поделок. Временные амулеты попали в НИИ и на заводы, экономя такое драгоценное время в условиях войны. Вернее, они курсировали между теми и этими. Под непроницаемыми куполами то «закрывались» учёные, то рабочие в цехе, перед этим набрав материалов на неделю работы.

Элементали действовали на самых трудно разрабатываемых и малодоступных месторождениях цветных металлов. Два амулета с ними находились на Алтае, где стабильно давали вольфрам, молибден, бериллий и прочие цветные металлы, без которых не сделать танков, самолётов, орудий и многого другого. Остальные элементали трудились в разных местах, добывая не менее ценные полезные ископаемые. Все они располагались только на территории РСФСР, никак не в республиках Средней Азии, где ценнейших месторождений было достаточно и почти все приходилось разрабатывать на пределе человеческих сил. Чего стоит только вольфрамовый рудник в горах Киргизии на линии вечных льдов. Там штольни приходилось бить с альпинистским снаряжением, на нём же поднимать инструмент и спускать руду. Ещё один рудник находился под Ленинабадом. Мощное вольфрамовое месторождение, уходящее вертикально вниз, будто стержень, вбитый в недра планеты. Вот только там было слишком близко к границе и не так далеко до стран, которые поддерживали врагов СССР. Потому эти далёкие месторождения приходилось разрабатывать «по старинке», без помощи магии.

Каждый мой амулет стратегического значения – а как ещё назвать целительские ванны и жезлы с элементалями – охранялся полком НКВД, усиленном танками и зенитками. И это было совсем не лишним, так как восемь раз враги пытались их захватить или уничтожить. Дважды немцы пытались пробиться к нему мелкими группами - числом менее сотни солдат. Три раза сбрасывался десант числом не менее двух батальонов. Один раз на Мульчихинский рудник на Алтае, где элементаль из вольфрамового месторождения стабильно доставлял стратегические металлы, был сброшен невероятно мощный десант, который имел даже лёгкие орудия, миномёты и крупнокалиберные пулемёты. Высадку предварял отвлекающий маневр, который забрал все силы истребителей из ПВО в том районе. Защитники моего амулета тогда полегли все – танкисты, зенитчики и бойцы НКВД. Ни одного человека из этих подразделений не осталось в живых, но свою задачу они выполнили: не дали десантникам уйти с жезлом и золотой пластинкой. Последних немцев добивали бойцы из стрелкового батальона и роты железнодорожной охраны, которых поддерживали с неба «Илы». Ещё дважды враги предпринимали попытки разбомбить месторождение вместе с амулетом. К счастью, обе провалились.

Была жива и бригада «Хитрые евреи» под командованием Эдуарда Соломоновича Роймана. Отсидеться в резерве Ставки им не удалось, но все были живы и здоровы. Вряд ли так сильно повезло остальным, с кем я сражался под Пинском, брал Иваново и Драговичи. Обе гаубицы, превращённые мной в смертоносные боевые амулеты, на данный момент находились в Ленинграде. Крупный и хорошо защищённый город мог спрятать целый дивизион таких пушек от вражеских шпионов, налётов авиации и обстрелов. А небольшое, сравнительно, расстояние позволяло им крайне эффективно уничтожать важные цели: НП, орудийные позиции, лёжки снайперов, места накапливания техники и живой силы перед атаками и так далее.

Группа судов шла из Сиэтла в Петропавловск-Камчатский. На всех судах развевался звёздно-полосатый флаг, все корабли были военными или везли военные грузы. Три крейсера, восемь эсминцев, двадцать сухогрузов и десантных судов. Конвой направлялся на полуостров Камчатка, сейчас оккупированный американо-канадскими войсками. Его корабли везли первый и второй пехотный полки первой американской армии. Эти подразделения должны были сменить канадские части. Те же отправятся на отдых домой, подальше от невидимых русских снайперов и партизан, которых невозможно обнаружить и поймать в лесах на полуострове. Пройдя более пяти тысяч километров по морям-океанам, конвой высадит большую часть личного состава, военной техники и припасов. После этого его путь будет лежать точно на север, на другой полуостров, где будут выгружены последние бравые американские вояки, «шерманы», тонны топлива и боеприпасы. Как-то иначе доставить на захваченные у СССР территории тяжёлое вооружение и технику США не могли. Не было ни крупных портов на Аляске в районе Берингова пролива, ни аэродромов, способных принять тяжёлые грузовые самолёты. Попытки американцев создать такие площадки тут же пресекались отрядами русских диверсантов, которые шли на любые жертвы, но не давали развернуться своим врагам. Большая часть грузов доставлялась по воздуху из Фэрбэнкса и сбрасывалась на парашютах. Но так можно было передать продукты, амуницию, боеприпасы и лёгкое оружие, но не орудия и танки.

Кроме того, США желали укрепить своё положение на Камчатке, чтобы не соблазнять японцев слабой обороной полуострова. Договоры договорами, но всегда лучше иметь силу, способную заранее остудить зарвавшегося союзника.

Те, кто плыл сейчас на кораблях, не знали, что их конвой лишь один из многих, кто в ближайший месяц окажется на Камчатке и Чукотке. США и Канада планировали летом большое наступление против СССР, цель которого заключалось в захвате территории от Колымского залива по реке Колыме на юг до Магадана или, если Красная Армия не сумеет сдержать натиск, то и до самого Охотска, чтобы не дать японцам свободы манёвра в Охотском море.

В первую очередь американцев и канадцев интересовали золотые прииски Магаданской области. Этот регион находится на пути планетарного золоторудного пояса. СССР в сороковом году со своих предприятий, занимающихся добычей драгоценного металла в области, получил около восьмидесяти тонн золота. Это почти половина всего добытого золота в стране за год. Война должна была снизить темпы добычи, так что оккупанты рассчитывали на огромные барыши. В расчёте на них была создана американо-канадская компания «Gold East». По сути, армия США и Канады сейчас воевали за интересы данного концерна. С другой стороны, почти всегда с 1776 года страна под звёздно-полосатым флагом отправляла войска на защиту не своих земель и национальной гордости, а ради презренного металла.

И те солдаты, что сейчас дремали в гамаках, подвешенных к переборкам, играли в карты и кости, писали письма или листали журналы с полуобнажёнными красотками, тоже воевали за деньги.

- А я говорю, что зимой война закончится! – на повышенных тонах общался стрелок Томми Блиг с двумя своими товарищами из роты «В». – Русские не дураки, чтобы подыхать просто так, когда уже ясно, что войну они проиграли. Уверен, что они даже с нами сражаться не станут.

- Ты за русских так не говори, - возразил ему Чарльз Бейли. – Слухи ходят, что наши боятся нос высунуть из окопов и блиндажей. А половину уже в гробах под флагом привезли домой. Потому и нас туда гонят, что некому воевать.

- Брехня, - помотал головой Томми. – Это агенты коммуняк слухи разносят. Эй, Шон, ты ведь тоже из коммуняк, да? Говорят, ты в ячейке на заводе состоял в сороковом. Что там твои говорят?

Крепкий мужчина с короткой рыжей бородкой, наголо бритый, мрачно посмотрел на говорившего.

- Оставь его, Томми, - урезонил товарища третий участник их спора, Флойд Мур, пулемётчик из взвода тяжёлого оружия.

- Флойд, а ты не хочешь поставить на то, что Рождество мы будем праздновать дома и в мирное время? – обернулся к нему неугомонный стрелок.

- Поставлю, - кивнул тот, - но не на этот год, дружище, не в этом году. Бошам «иваны» сейчас так надрали задницы, что те сидят в своих окопах и зализывают раны. А без наступления бошей не двинут вперёд и наши генералы. А это значит что?

- Ну, что? – хмыкнул его собеседник.

- Что русские получили передышку, чтобы накопить силы и укрепить позиции. Может, с Западного фронта сюда даже кинут пару дивизий, когда узнают, что мы приплыли, - Бейли ответил вместо Мура.

- Херня всё это.

- А что не херня?

- Акции «золотовосточной», - осклабился стрелок. – Я прикупил себе немного, пока они ещё по карману таким простым парням, вроде меня. А вот когда русское золото окажется под нами, то цена на эти бумажки взлетит до небес. И тогда вы все пожалеете.

- Боссы компании уже заработали на таких дураках, как ты, Томми, - покачал головой Бейли. – Они ещё не начали разрабатывать русские прииски, а уже получили свои миллионы. Небось, не ты один их купил в армии.

- Купили только те, кто знает, что хочет от жизни и видит золотую жилу. А тряпки вроде тебя, Чарльз, могут только ныть и всего бояться, - набычился парень. – Мы потом таким как ты, будем милостыню бросать. Или не будем, гы-гы, а то вдруг от неудачников что-то подце…

Его речь прервал отвратительный зуммер тревоги.

- Что за дьявол?

- Черти вас раздери, это что?

- На нас напали!

- Мы тонем?!

- Заткнись или я тебе зубы в глотку вобью!

Рёв сигнала тревоги перебивали сотни встревоженных и напуганных возгласов, злые крики сержантов и офицеров.

Кто-то бросился на выход, где наткнулся на злых матросов и морпехов, которые не пускали никого из трюма. Местами дело дошло до драки, несколько раз прозвучала угроза пристрелить самых ретивых, отказывающихся выполнить приказы. Одним было страшно пойти на дно, будучи запертыми в стальном тесном чреве стальной коробки. Вторые прекрасно представляли, что сотни испуганных паникующих мужчин могут натворить в коридорах и на палубе корабля. Весь отлаженный механизм, винтиками и шестерёнками в котором являются члены судовых экипажей, будет мгновенно расстроен и пойдёт вразнос.

Во время суматохи троице товарищей, которые ещё несколько минут назад спорили о дате окончания войны, удалось проскочить мимо моряков и оказаться на палубе. Натянув на себя капковые спасжилеты, они стали похожи на членов экипажей. Невнимательный взгляд не заметит другой формы, лишь скользнёт по оранжевому яркому жилету и убежит дальше.

- Смотрите! – Томми резко поднял руку и указал на один из кораблей далеко справа. – Что за хрень с ним?!

Один из эскадренных миноносцев погрузился в воду почти всей кормой, подняв высоко вверх нос и накренившись на правый борт. На глазах ошалевших пехотинцев через минуту боевой корабль резко ушёл в воду, словно его утянул в пучину мифический кракен.

- Это хрень называется «он утонул», - произнёс Мур и дрожащими руками вытянул из-под одежды цепочку с образком. – Святая Мария, не оставь без защиты, - прошептал он и прикоснулся к образцу губами.

Спустя несколько секунд всё там же по правому борту прозвучал глухой взрыв под одним из двух крейсеров конвоя. Тяжёлое судно на пару секунд подняло из воды, явив ту часть борта ниже ватерлинии, что всегда скрыта под водой, и рухнуло обратно, почти полностью скрывшись в фонтане белой пены, поднятой взрывом. Когда вновь появилось перед глазами людей, то стало видно, что оно сидит в воде чуть ли не по самые фальшборта . Что примечательно – ни одного человека на палубе не было видно. Не успела эта мысль оформиться в головах наблюдателей, как из палубы крейсера в небо ударили пенные фонтаны высотой во многие метры. Это вода, наполнившая трюмы, своим давлением сорвала люки. Учитывая, какое давление нужно для этого, то становится ясно, что внутри корабля никто не выжил.

- Матерь Божья, - прошептал побелевшими губами Флойд Мур.

Томми резко развернулся спиной к океану и схватил какого-то матроса за руку.

- Что происходит? Кто сделал с ними это? – свободной рукой он махнул себе за спину.

- Подлодки торпедировали, только неизвестно чьи, - зло буркнул тот и рывком освободился от чужой хватки.

Пехотинцам стало жутко. Именно так – жутко, а не просто страшно. Их стезя – это твёрдая земля, где от вражеского огня можно укрыться за камнем, деревом, в ямке, в отрытом окопе. Но как спрятаться от пули или осколка посреди воды, где вокруг на сотни миль нет ни клочка суши? Бомба весом в тонну, сброшенная на окопы, в лучшем случае убьёт несколько десятков человек, истратив бо льшую часть своей злой силы на создание воронки. Но здесь торпеда такого же веса уничтожит корабль… и несколько тысяч человек на нём.

Не успели исчезнуть в воде верхушки корабельных надстроек потопленных судов, как с неба на головы рухнул рёв множества авиационных двигателей. Немногим позже к безобидному шуму присоединились торпеды, бомбы и снаряды скорострельных пушек. Со стороны солнца конвой атаковали вёрткие и быстрые самолёты с большими красными кругами на крыльях и фюзеляжах. Они налетели волнами, будто появлялись прямо в воздухе на фоне слепящего глаза солнечного диска. Уже скоро небо над морским конвоем было заполонено вёрткими самолётами, больно кусающих корабли США. Да что там – уничтожающих их!

На глазах Томми два истребителя спустились практически до уровня воды, пролетели около полукилометра и влетели в один из миноносцев. То и дело в воду падали торпеды, которые рвали борта судов на куски. Огрызающиеся зенитки мгновенно замолкали и превращались в перекрученные, закопчённые груды металла, а тела их расчётов в окровавленные ошмётки.

От количества трассеров в небе стало тесно. Казалось, что там наверху просто нет места для самолётов. Но те продолжали свою страшную работу, ловко ускользая из прицелов зенитчиков и в ответ карая тех смертью и ранами.

- Пользоваться умеете? – к троице пехотинцев подбежал офицер-моряк с окровавленным лицом, который указал на счетверённую малокалиберную орудийную зенитную установку поблизости. Четверо матросов лежали рядом с ней, видимо, расчёт. Выглядели они так, словно попали под выстрел ранцевого огнемёта. И тем было удивительнее, что зенитка выглядела целой.

- Да-а, сэр, - кивнул Томми. – На броневике такая же…

- Плевать, - оборвал его моряк. – Живо встали и начали валить с неба чёртовых япошек.

- Япошек, сэр?

- Ты совсем ослеп? Не видишь, что это «зеро»?

Но внести свой вклад в оборону конвоя от воздушных захватчиков пехотинцы из роты «Браво» не успели, так как в следующую секунду палуба под их ногами содрогнулась с такой силой, что каждый из них испытал сильный удар по ногам. Ощущение было сродни тому, как если спрыгнуть со второго этажа на утоптанную землю. Вдвойне неприятно и болезненно вышло из-за неожиданности удара. Томми Блиг почувствовал страшную боль в ногах и тут же вырубился. Пришёл в себя уже в воде, которая оказалась достаточно холодной, несмотря на лето. Или он слишком давно уже тут болтается, как рыбацкий поплавок, и успел попросту замёрзнуть. Вокруг него из воды торчали сотни, нет – тысячи голов и воротников спасжилетов, иногда накрываемых мелкими волнами, раздавался разноголосый вой, состоящий из проклятий и молитв.

- Флойд, Флойд! Чарльз! – начал звать своих товарищей стрелок. – Флойд!

- Нету Флойда, погиб он, - кто-то ухватил парня за воротник жилета и развернул в воде. Этим неизвестным оказался Бейли. – Ты как себя чувствуешь?

- Паршиво, но жить буду.

- У тебя ноги сломаны, и ещё тот взрыв прикончил Флойда. Он от удара отлетел к борту и раскроил себе голову о какую-то хренову железку.

- Японцы ушли? – только сейчас Томми обратил внимание, что небо над ними чистое. – А наши корабли?

- Эти твари ушли, а корабли... да вон последние тонут, - собеседник выпростал руку из воды и указал куда-то в сторону. Блиг с трудом из-за захлёстывающих его волн, увидел два силуэта транспортников, которые едва торчали из воды.

- А лодки? Лодки есть?

- Есть, только они вон там, - рука указала немного в сторону от кораблей. – Отсюда не увидишь.

- А…

- Нет, они нас не возьмут, там мест уже нет. И так три лодки и два плотика перевернули, когда на них полезли из воды сотни парней, - как-то вдруг равнодушно ответил ему товарищ.

- Нас спасут? Сколько мы тут?

- Да уже больше часа моемся. Спасут… не знаю. Как япы убрались к себе, так больше никого мы тут и не видели.

Отчаяние навалилось на Томми. Разговаривать больше не хотелось, от горько-солёной воды першило в горле и в глазах, хотелось пить. Хорошо хоть холод немного унял боль в переломанных ногах. Дважды волны проносили мимо них мертвецов. Прошёл ещё час, потом ещё. Внезапно один из рядом болтающихся в воде товарищей по несчастью что-то забормотал под нос, чередуя слова со всхлипами, перекрестил своё лицо, а потом поднял из воды руку, в которой был зажат револьвер. Вылив из ствола воду, молящийся приставил его к левому виску и спустил курок. Пуля вынесла часть черепа с противоположной стороны с кусочками мозга, густо закрасив морскую воду красным цветом. Но уже спустя несколько минут та опять стала кристально чистой. Лишь пятна на светлом воротнике спасательного жилета остались.

«Уж лучше вот так с жизнью расстаться, - Томми с завистью посмотрел на мертвеца с простреленной головой. – Бац - и всё, никаких мучений».

Неожиданно справа раздались истошные крики потерпевших кораблекрушение. В первую секунду Томми с ужасом подумал, что появились акулы, привлечённые запахом крови. Но быстро понял, что крики звучат как-то неправильно, больше похоже на то, что люди…

- Там корабли! – закричал Чарльз, не дав додумать до конца мысль. – Томми, нас спасут! За нами пришли!

Стрелок хотел сказать, что это могут быть японцы, но решил промолчать. А вдруг, и в самом деле, это прибыла помощь? Вскоре неизвестные корабли подошли так быстро, что стало ясно – это не помощь. На каждом из судов развевались русские флаги. Всего их, кораблей, было три. Два точно боевых, с парой трёхорудийных башен на носу и одной на корме. Третий больше походил на огромный гражданский пароход, который «призвали» в армию и «засадили» палубу великим множеством зенитных орудий. С одного из крейсеров отошёл небольшой катер, который подобрал нескольких американцев из воды с края «живого» моря голов. После этого судёнышко вернулось назад.

Некоторое время ничего не происходило. Американцы всё так же бултыхались в воде, русские корабли стояли в нескольких сотнях метров от них. Возле их бортов на палубе торчали фигуры в чёрной форме, наблюдая за спасшимися после налёта японской авиации. При этом никто не наводил на тех оружие. И понемногу Томми стал надеяться, что ещё не всё кончено, что на этом его жизнь не закончилась. Мысленно он стал читать все известные молитвы, прося святых помочь ему выжить. И они его будто услышали. С одного из крейсеров раздался громкий голос, усиленный динамиками. Русский моряк на отличном английском языке озвучил предложение, от которого невозможно было отказаться:

- Солдаты и моряки Соединённых Штатов Америки! С вами говорит командир эскадры, капитан первого ранга Воронцов. Я предлагаю вам сдаться в плен! У нас вас ждёт сухая одежда и горячий обед! В качестве предупреждения сообщаю, что любое сопротивление, нападение, попытка захвата моих людей и имущества эскадры будет немедленно пресекаться оружием! Неоднократные нарушения данного условия приведут к тому, что эскадра проследует далее, оставив всех вас здесь, то есть, в воде. Если предложение принимается, то прошу первыми проследовать к кораблям экипажи шлюпок. И не медлите, чтобы дать шанс выжить своим товарищам в воде, которые замёрзли и страдают от ран!

Не нашлось ни одного глупца, кто рискнул бы послать к дьяволу русских с их предложением. С другой стороны, возможно, просто все американцы устали и уже одурели от этой усталости и безнадёжности после уничтожения своего конвоя. Один за другим моряки и бойцы Первой и Второй дивизий попадали на борт кораблей, где их тут же препровождали в трюм. Каждое движение американцев контролировали русские матросы. Это были здоровенные молодые мужчины, ловко державшие в руках автоматы с дисковыми магазинами. Их лица были строги, взгляды грозными и обещающими быструю смерть от пули, если кто-то из пленников дерзнёт нарушить порядок.

Раненых отправляли в лазарет. Там оказался Томми, его разделили с Чарльзом, у которого не было ничего опаснее ушибов и ссадин. Зато здесь он увидел другого своего знакомого, сослуживца из роты «В».

- Привет, Шон, - криво улыбнулся он бритому обладателю рыжей бородки. – Представляешь, нас пригласили в гости твои друзья. Ты рад этому?

- Заткнись, - сквозь зубы произнёс тот и отвернулся. Бывший рабочий, что некогда состоял в коммунистической заводской ячейке, сейчас выглядел плохо. Обе ноги были замотаны бинтами, так же была перемотана голова, причём вместе с правым глазом. Бинты были и на правой кисти, при этом внимательный взгляд мог заметить, что на ней не хватает пары пальцев.

Здоровые и мало пострадавшие американцы были поделены на группы и распределены по пустым отсекам. Вскоре им привезли кипы полотенец и тёмно-синих шерстяных новеньких одеял на тележках, похожих на те, с которыми грузчики на вокзалах работают. Мокрую одежду русские моряки забрали с собой, не дав другой взамен. Впрочем, у пленных имелись одеяла, плюс, сами отсеки оказались тёплыми. Оставался, разве что, дискомфорт оттого, что они голые. Никто из них даже не догадывался, что это было сделано специально. Ведь почти невозможно строить коварные планы и идти в наступление, когда перед врагом ты стои шь, в чём мать родила.

Ещё немногим позже в отсеки матросы завезли на всё тех же тележках металлические термосы с горячей кашей, сладким крепким чаем и короба с мягким белым хлебом. Настроение пленных мгновенно взлетело вверх. Никто уже не помышлял о сопротивлении. Простые американцы были счастливы, что избежали страшной смерти в воде. Немногие офицеры же находились под постоянным контролем. К тому же, краснофлотцы смешали моряков и «сухопутчиков», рассчитывая на взаимное неприязненное отношение между теми и другими. Особенно сильно это чувство укрепилось после недавнего налёта японцев на конвой, когда бойцов Первой армии моряки удерживали в трюмах.

В тепле после сытной горячей еды, измотанные морально и физически пленные быстро заснули. Это время, когда они находились в тесных отсеках русских кораблей, стало самым спокойным, сытным и тёплым за последующие месяцы. Уже скоро их высадили в порту Магадана, откуда отконвоировали по железной дороге далеко на запад под Якутск в один из исправительных лагерей. Последний был в срочном порядке освобождён от старых «хозяев», которых отправили в другой лагерь. Там на время плотность ЗК увеличилась. Впрочем, американцам так же пришлось буквально спать на головах, так как лагерь был рассчитан на несколько меньшее число сидельцев.

Что встревожило и сильно напугало пленных, так это лица русских солдат, которые принимали их у моряков. Если краснофлотцы смотрели на американцев без злости, всего лишь грозно, то красноармейцы буквально полыхали ненавистью. Такой диссонанс пугал, заставлял тесниться друг к другу в поиске поддержки, опускать взгляды в землю и про себя молиться, чтобы в глухом лесу от них не решили избавиться, чтобы не кормить лишние рты.

Глава 4

- Вот же вы нам проблем подкинули-то, - покачал головой генерал-майор Казаковцев, начальник Оперативного управления и заместитель генерала армии Апанасенко, командующего Дальневосточным фронтом.

- Мы? – я поднял бровь.

- Кхм, - кашлянул он, - извините.

- Мы вам помогли, Аркадий Кузьмич, - спокойно и с располагающей улыбкой произнёс я и кивнул в сторону порта, где стояли три огромных корабля, два крейсера и один пассажирский лайнер, переоборудованный под плавучую батарею ПВО. – Вон там сейчас высаживаются на берег напуганные и сломленные американские солдаты, у которых самое страшное оружие – это грязные подштанники. Но всего несколько дней назад они плыли сюда полные желания начать наступление на наши позиции, вооружённые до зубов, с танками и орудиями. Наши корабли готовы были пожертвовать собой, чтобы уничтожить эти дивизии и танки. Но наши агенты сумели стравить их и японцев, которые за нас сделали всю тяжёлую работу. Ну, не бросать же умирать страшной смертью несколько тысяч человек, - и я пожал плечами.

Собеседник лишь вздохнул. Ничего говорить не стал, но для меня не составляло труда и без слов понять, что бы сорвалось с его губ: «уж лучше бы бросили, всё нам меньше проблем с хлопотами и тратами».

Вот только уничтожать столько людей мне было жалко. Дело даже не в человеческой жалости, сколько в потере кучи полезных вариантов, связанных с моряками и пехотинцами с уничтоженного «японцами» морского конвоя США. Эти люди должны стать идеологической бомбой немногим позже в своей стране. На них возлагается доля ныть и шептаться «на кухне» о том, что война Америке не нужна, что у русских даже в плену жилось лучше, что лучше уж под советской оккупацией, чем под собственным правительством, делающим всё, лишь бы страна пропала. Да, несколько тысяч человек в многомиллионной стране – это капля в море. Но кто сказал, что эта партия пленных будет единственной «пятой колонной»?

О конвое я узнал задолго до того, как он вышел из Сиэтла. Аналитики «Млечного пути» успели предложить несколько вариантов, как использовать эти сведения. Один из них и был взят мной на вооружение. Для реализации данного плана требовалась некоторая материальная база. Это пункт лёг на виртуальные плечи Перуна. За десять дней в своих мастерских он изготовил три крупных корабля: два крейсера и один вооружённый лайнер. За образец боевых судов был взят проект «двадцать шесть бис» советских конструкторов. Получить нужные чертежи для разведки не составило огромного труда, после чего эти данные перекочевали в «голову» искина, где он немного добавил, немного убавил. И вот итог: три отличных корабля, наверное, самые лучшие из всех, какие сейчас ходят по морям и океанам. И пусть один из них выглядит гражданским, но именно сейчас на нём стоит столько зениток, что врагу мало не покажется. В экипажи вошли пятьдесят андроидов и сто эльфов. Этого с лихвой хватало на всё. Корабли были незаметно доставлены в нужный квадрат Тихого океана, где спрятались под маскировочными полями в ожидании момента «Ч».

Американский конвой под видом японской авиации атаковала дюжина небольших боевых дронов под голограммами. И несколько десятков разведывательных сверхмалых дронов, размером с футбольный мяч, которые составляли массовку, пользуясь всё теми же голограммами, изображающими японские штурмовики и истребители.

План предусматривал сохранение жизней американцев по максимуму. И потому дроны топили суда очень аккуратно. Совсем без жертв не вышло, да и не нужно это было. «Красочная» гибель товарища рядом, яркое, можно сказать, «киношное» уничтожение кораблей – всё это должно воздействовать на психику выживших, чтобы сделать ту доступнее для будущего воздействия. Потом их несколько часов «мариновали» в морской воде перед тем, как прийти на выручку. За это время американцы отправили несколько групп самолётов и две группы кораблей, чтобы спасти конвой. Воздушным разведчикам позволили запечатлеть необходимые кадры и убраться на родной аэродром, а вот все прочие безжалостно уничтожались. Точно так же поступили и с кораблями, то есть, подбили большую их часть, инсценировав нападение подводных лодок японцев. Для этого даже засветили характерный вид одной из них, что всплыла якобы для обстрела из орудия повреждённого американского корабля.

Теперь союзникам есть чем заняться на некоторое время.

В пищу и питьё американцам было подмешано психотропное средство, результат высоких космических достижений тёмных эльфов. Это вещество и мои ментальные чары превратили пленников в будущих членов «пятой колонны» Причём, многие из них будут считать себя ярыми патриотами. Мало того, несколькихамериканцев ночью вернули на место крушения. В шлюпке с запасами воды, продуктами, с картой и сигнальными ракетами. В их памяти не было ничего про плен. Наоборот, они были единственными, кто «не поднялся» на борт русских кораблей, сумев удалиться от места крушения едва завидев вражеский флаг. Когда их подберут свои, то узнают много чего интересного про уничтожение морского конвоя. И это будут не только их слова: один из моряков в шлюпке увлекался фотографией и во время боя «сумел» сделать несколько десятков снимков «зеро» в небе, уничтожающих корабли США.

Дальше мой путь лежал в сторону штаба Дальневосточного фронта, где я представился личным порученцем товарища Сталина. В документах значился просто «товарищ Глебов». Ни звания, ни другой должности, кроме порученца. Зато море полномочий и прав. Одновременно с предъявлением документов я по минимуму воздействовал на окружающих ментальной магией.

Выслушав меня, Апанасенко отправил со мной одного из своих генералов, чему тот не совсем был рад, но отказываться не стал… или не мог, что вероятнее. На самолёте, изготовленном на производственной линии на моём космическом корабле, мы добрались до Магадана, где через несколько часов встретили корабли с пленными.

- Сейчас морячки немного отдохнут и начнут выгружать припасы для вас. Часть продуктов стоит сразу выделить для американцев, чтобы потом никто не кричал, что Советский Союз издевается над пленными. А дальше вы уж сами как-нибудь подстройте их снабжение, - сказал я.

Все отсеки в трюмах лайнера и крейсеров, кроме тех, что изначально были отведены для пленных, были до потолка забиты припасами. Вскоре все они стали появляться на причалах.

Из недр космического корабля вышло очень многое. Это несколько миллионов патронов для стрелкового оружия. Несколько тысяч карабинов Мосина и пистолетов-пулемётов. Двести ручных и станковых пулемётов. Несколько сотен ящиков с ручными гранатами. Несколько тонн амуниции в виде алюминиевых котелков и ложек с кружками. Двадцать тысяч комплектов формы, сапог с портянками, нательного белья, плащ-палаток и тёплой одежды. Больше ста тонн круп, сахара, муки, табака, консервированных овощей и мяса. Несколько десятков тонн медикаментов и перевязочного материала. Сорок орудий, таких, как «сорокопятки» и семидесятишестимиллиметровые «полковушки». Сто пятьдесят миномётов калибром восемьдесят и сто двадцать миллиметров. Десятки тысяч снарядов и мин. Не обошёл я и такую, казалось бы, малозначимую тему, как маскировка и приборы наблюдения. Без первых и частенько без вторых Красная Армия обходилась во многих местах. Отчего несла потери от воздушных налётов и в засадах. Сейчас на причалах, среди гор, переданных генерал-майору припасов, лежали несколько сотен масксетей и десятки ящиков с биноклями и стереотрубами. Были и сто общевойсковых радиостанций РБ двух типов: переносная для работы на переднем крае, для корректировщиков артогня и для разведчиков; и более тяжёлая и громоздкая стационарная для штабов и командных пунктов. Разумеется, все радиостанции были снабжены необходимым количеством батарей.

И как вишенка на торте – три десятка полноприводных автомобилей ГАЗ-64 с брезентовым верхом.

Зачем я их хотел вручить своим соотечественникам… да, если честно, то сам толком не могу точно сказать, просто захотелось и всё тут. Больше пользы принесли бы танки. Вот только автомобили хранились в деревянной таре прямо на палубах, лишь накрытые брезентом от брызг солёной воды. К слову, немалая часть не самого тяжёлого и малогабаритного груза так же находилась на палубах. Вес и размеры машин вполне позволяли это делать. А вот танки так уже особо не расположишь. Тридцать бронированных машин, даже «тридцатьчевёрок», а не КВ-1, в сумме дадут порядка тысячи тонн груза. Это очень немало для корабля, который и так нагружен сверх меры. Тем более, эта тысяча тонн находилась бы на палубе.

Наконец, последний ящик и мешок покинул трюм и оказался на причале.

- Всё, Аркадий Кузьмич, оставляю я вас. Дальше мой путь лежит с эскадрой, - попрощался я с генерал-майором. – Удачи вам и товарищу Апанасенко.

Когда я ознакомился с биографией генерала армии, командующего Дальневосточным фронтом, то сильно того зауважал. Для начала он сделал дорогу в дикой местности, среди болот и камней, которая дублировала направление железнодорожного полотна. И сделал это силами инженерных подразделений. Кстати, в моём мире эта была та самая дорога, которая вечная головная боль чинуш, которые не знают, как своровать из казны побольше, да при этом ещё, чтобы дорожный ремонт обошёлся в копейки. Тема муссируется в сети и местных СМИ годами, даже я, житель совсем другого региона и то несколько раз слышал о данной проблеме. Здесь же дорогу сделали буквально при помощи лопат, ломов и кирок. Дорожной техники в сравнении с двадцать первым веком, считай, что и не использовалось.

Но это только один из подвигов командующего фронтом.

В сорок первом, когда после моего похищения и отказа боевых амулетов, страна вновь оказалась на грани, Апанасенко выделил значительные силы с Дальнего востока, чтобы остановить немецкие дивизии, успевшие оклематься после сокрушительных летних контрударов Красной Армии. Практически он отдал все боеспособные части. И тут же начал комплектовать дивизии с нуля под теми же номерами! Мобилизовал даже тех, кому исполнилось пятьдесят лет. Те, что покрепче шли в боевые части, похлипче и болезненнее оказывались во вспомогательных. Мало того, пользуясь тем, что вокруг полно исправительных лагерей, он вытаскивал из них опытных командиров, которые три-четыре года назад попали под каток госмашины. Ох, и досталось же генералу от недоброжелателей, чего те только не писали в кляузах и доносах, которые сотнями полетели в Москву! И тем удивительнее, что Сталин не принял никаких мер в его адрес, словно его всё устраивало.

К тому моменту, когда был открыт Второй фронт, Дальневосточные дивизии были почти полностью укомплектованы личным составом, прошедшим обучение, экипированным и вооружённым. Благодаря этому японцы и американцы с трудом захватили те территории, на которых сидят до сих пор. И те, и другие выделили около семисот тысяч военнослужащих с каждой стороны. У Апанасенко же находилось в строю чуть более шестиста тысяч бойцов, треть которых имели немалый возраст. И при таком раскладе враги залили своей кровью каждый метр захваченной земли.

Генералу бы сил побольше, снаряжения и тогда он сбросит оккупантов в холодные прибрежные воды.

«Ничего, чуть-чуть осталось подождать», - подумал я.

Заксенхаузен. Июнь 1943 года

Я со своей женской командой и двумя отрядами сопровождения находился на территории Германии совсем недалеко от Берлина. Ещё точнее – на территории концлагеря Заксенхаузен. На куске земли в виде равностороннего треугольника, обнесённого стеной и колючей проволокой с подведённым к ней электротоком, расположились несколько десятков зданий различного назначения, не считая сторожевых вышек. Большая часть была бараками для заключённых, в которых жили - а некоторые доживали свои последние дни - люди из многих стран. Норвежцы, евреи, голландцы, немцы, венгры, итальянцы, были даже несколько американцев и англичан, советские граждане и многие другие. Прочие были хозяйственными и медицинскими постройками. В любом другом месте они звучали бы нейтрально, но только не в «лагере смерти». На территорию лагеря вели железные ворота с циничной надписью ««Arbeit macht frei» что в переводе значило: труд освобождает. То ли нацисты так тонко издевались, то ли первоначально вводили в заблуждение заключённых, которые сюда попадали после открытия лагеря. К слову, в июле будет ровно семь лет, как заработал Заксенхаузен. А создан он был под другим названием – одноимённый городу, рядом с которым находится - на три года раньше, то есть в 1933 году. До войны в него отправляли политических заключённых, преступников по таким статьям, как педофилия и гомосексуализм.

Зачем я здесь? Ради Якова Джугашвили, старшего лейтенанта артиллерии, попавшего в немецкий плен летом сорок первого. Первого сына Сталина. В истории моего мира можно найти такую информацию, что генсек не любил первенца. Третировал его семью, не интересовался его судьбой после мальчишеской выходки с попыткой самострела, когда в восемнадцать он ему запретил жениться на шестнадцатилетней девушке. Но если судить по этому миру, где всё было то же самое, то нелюбви не было. Сталин любил своего первенца больше кого бы то ни было. И с болью в сердце смотрел на его поступки и судьбу. Он для него был последней частичкой любимой первой жены Екатерины (Като) Сванидзе, умершей от тяжёлой болезни много лет назад. Именно тогда Сталин, ещё не взявший себе партийную «стальную» кличку, ставшую его именем в веках, дал себе слово держать все эмоции в себе. Когда он получил весть о том, что сын пропал без вести, он сильно сдал, что заметили все близкие люди. Только спустя неделю стало известно, что Яков попал в плен. На переговоры с немцами Сталин не пошёл. Он был главой страны и политическим деятелем и его просто не понял бы никто, если бы он решил пойти на какие-либо уступки или соглашения с врагом.

Только в сорок первом им было сделано несколько попыток освободить сына, не теряя авторитета правителя страны, подвергшейся агрессии. В сорок втором году предпринимались ещё. Высаживались десанты из небольших групп, состоящих из лучших бойцов разведки и ОСНАЗа. Были договорённости с антифашистским подпольем в Германии, которое выделило нескольких своих агентов на спасение Якова. Увы, ни одна из не принесла удачи. Мало того, немецкие коммунисты из подполья, отправившиеся на операцию, были схвачены и расстреляны.

Да, стоит добавить, что знаменитые слова «я солдат на генералов не меняю» и в этом мире прозвучали. Только случилось это много раньше. И фигурировал там не целый фельдмаршал, а «простые» генералы, которых захватили в конце лета 1941 года, когда благодаря моим амулетам Красная Армия нанесла несколько сокрушительных ударов по немецким дивизиям.

О том, что испытывает Сталин к своему сыну, я узнал от него самого, когда навестил его под чарами и с их же помощью разговорил. Об этом моменте ни он, и никто другой никогда не узнает. Просто мне нужно было знать с гарантией про его отношение к своему сыну и решать дальше: использовать данную карту для улучшения отношений или искать в колоде другую. Такой подход для получения симпатии в длительной перспективе был надёжнее ментального внушения. Сталин обладал слишком сильной волей и мог сбросить наведённое внушение рано или поздно. Если же накладывать прочные и мощные чары, которые сломят в нём внутренний стержень, то это привело бы к, так сказать, оглуплению этого выдающегося человека. Такие чары мне были под силу, но использовать их я не хотел из-за вышеперечисленного. Тем более, у меня в планах вывести Землю в один из равноправных миров галактики. СССР под руководством Сталина вполне по силам собрать все крупные государства на планете в одно содружество или федерацию. И когда это случится, то мне не хочется, чтобы всё это рухнуло, если вдруг ментальный блок слетит и генсек поймёт, что все это время его использовали. Чёрт его знает, что тогда он предпримет. В целом, я собирался взаимодействовать на доверии между собой и руководством страны, а не становиться серым кардиналом при помощи магии. Пройдёт каких-то двадцать-двадцать пять лет, и Земля войдёт в космическую эру как равное прочим государство, став на одну ступень с республикой Анарат, Содружеством и другими.

Впрочем, я немного отвлёкся. Мой отряд уже дошёл до нужного места.

- Герр офицер? – удивлённо и с сильной примесью страха воскликнул служащий медицинского барака, где находился сейчас Яков и которого я встретил на входе в здание. Это был худой мужчина, сутулый то ли от вечного страха, то ли от невзгод, одетый в полосатые штаны, куртку и берет, с розовым матерчатым треугольником на левой стороне груди и многозначным номером рядом.

- Мне нужен заключённый из Целленбау, который поступил к вам на днях, - резко сказал я.

- А-а…

- Русский. Живо!

- Д-да, герр офицер, - сильно вздрогнул он. – Я покажу.

Яков лежал в общей палате. От посторонних взглядов его скрывала матерчатая потрёпанная ширма. Он был накрыт затёртым тёмно-серым одеялом до подбородка. Его голова была замотана бинтами. Лицо худое, с серой обвисшей кожей, как у человека, долгое время страдающего тяжёлой болезнью.

«А ещё писали, что в плену он получал уход по высшему разряду, - покачал я головой, вспомнив кое-какие записи. – М-да, с таким уходом он не выглядел бы живым покойником сейчас. И на ранение его вид не списать».

Аура мужчины выглядела плохо. Без хорошей помощи опытного хирурга и редких дорогих лекарств Яков умрёт через несколько дней.

Рядом раздался голос ещё одного немца:

- Герр офицер?

Пока я шёл к бараку, где находился нужный мне человек, Ску Би отправилась на поиски врача. И вот он тут. Рядом со своими подопечными этот сытый холёный мужчина смотрелся образцом здорового человека.

- Как это случилось? – спросил я, кивнув на раненого.

- Два дня назад он выпрыгнул из окна тюрьмы и бросился к колючей проволоке, по которой пущен ток. При этом он что-то несколько раз громко выкрикнул, чем привлёк к себе внимание часового с вышки. Тот выстрелил и попал заключённому в голову. К счастью или нет, не берусь судить, так как не знаю ценности этого унтерменша, но пуля прошла по касательной, раздробив теменную кость. Её осколки были удалены во время операции, вот только состояние раненого стабилизировалось, но лучше не стало. Боюсь, вскоре он умрёт, - подробно описал он ситуацию с Яковым.

- Всё, я понял, - остановил я его, потом пристально посмотрел ему в глаза и приказал. – Через два дня ты примешь яд, а перед этим сделаешь всё, чтобы прикончить тех, с кем работаешь вместе и ранее проводил опыты над пленниками. Запомни, ты всё время чувствовал жалость к людям, сочувствовал коммунизму и ненавидел нацизм и Гитлера с его прихлебателями. Обо всём этом укажешь в прощальной записке, а ещё в ней укажешь, что рад тому, что товарищи из группы «Белый меч» помогли освободить тысячи заключенных и уничтожили тысячи эсэсовцев.

- Да, герр офицер, всё так и есть, - кивнул в ответ врач. – И я сделаю это, можете на меня положиться.

«Ещё бы ты не сделал», - хмыкнул я про себя.

Дальше я отправился по баракам с заключёнными из СССР.

- Вы кто? – мне навстречу вышел высокий и страшно худой (может, оттого и выше казался) мужчина. В точно такой же полосатой робе и берете, как и помощник медиков из медицинского барака. Отличия были лишь в цвете треугольника на груди. Кстати, всего на территории концлагеря Заксенхаузен использовалось восемнадцать типов знаков-треугольников на груди. Ровно столько, сколько содержалось категорий узников. Треугольники отличались не только цветом (у гомосексуалов – розовый), но и добавленной буквой из латиницы.

- А вы? – вопросом на вопрос ответил я.

- Генерал-майор Красной Армии Зомов Алексей Семёнович, - быстро ответил он и следом добавил. – Вхожу в руководство подпольной ячейки лагерного Сопротивления… что за чёрт?!

- Спокойно, Алексей Семёнович, спокойно, это всего лишь лёгкий гипноз, которым я в дальнейшем пользоваться не собираюсь, - я как можно радушнее улыбнулся ему. – Большего знать мне о вас не нужно ничего. Я здесь, чтобы помочь вам, то есть, всем вам, - я обвёл рукой барак с рядами низких трёхъярусных деревянных нар. - Вы когда в плен попали?

- Во второй половине лета сорок первого.

- Тогда, возможно, вы слышали про оборону Пинска, которой руководил генерал Невнегин и несколько серьёзных контрударов в том направлении под его командованием? Во время одного из них части Красной Армии почти дошли до Бреста и вернули несколько городов на направлении Пинск-Брест.

- Да, я в курсе, - кивнул генерал-майор. – Вы имеете к этому отношение?

- Самое прямое. Мои разработки помогли товарищу Невнегину остановить продвижение немецких войск в той стороне. Причём у него на тот момент было не больше двух батальонов, а на его хвосте сидела почти целая дивизия немцев, - ответил я. – Потом так получилось, что я выбыл из строя почти на два года и не мог помогать в военном деле. Да, если вдруг мне не верите, то вот мои документы, - сказал я и в конце речи протянул собеседнику удостоверение и мандат личного порученца Сталина.

Тот машинально их принял, бегло просмотрел и вернул назад со словами:

- Я вам и так почему-то верю, товарищ Глебов. А документы… ерунда это всё. Немцы здесь, в смысле, в лагере, печатают фальшивые английские фунты, так почему бы и не изготавливать вот такие же, как у вас документики.

- Не думаю, что кто-то из них догадается использовать в собственном тылу мандат сталинского порученца, - хмыкнул я, убирая «корочки» в карман.

Потом он помялся и задал вопрос:

- Вы, когда сказали про помощь, то кого имели в виду? Только тех, кто в этом бараке или вообще всех наших людей в лагере?

- Всех.

У того в глазах вспыхнула радость.

- Это точно в ваших силах? Мы в центре Германии в самом защищённом фашистском лагере. Здесь только эсэсовцев несколько тысяч за стенами.

- Немногим более двадцати восьми тысяч человек заключённых и тысяча восемьсот солдат и офицеров СС, - уточнил я. – Мне это вполне по силам.

Ночь и магия работали на меня, скрывая все мои действия от глаз посторонних. Транспортные боты опускались прямо перед входом в казармы, после чего люди перебирались в салон. Тех, кто из-за болезней и издевательств, голода и тяжёлых работ едва передвигали ноги, переносили андроиды. Как только бот заполнялся до отказа пассажирами, то немедленно взлетал, а на его место опускался пустой.

- Среди всех этих людей не меньше тысячи предателей и фашистских информаторов. Их недавно заслали сюда, чтобы вскрыть подполье и найти нашу радиостанцию, - сказал мне Зомов, который попросил остаться рядом со мной на всё время эвакуации. – Или не одна тысяча, а больше.

- Всех выявим, товарищ генерал, - успокоил я его. – И всем воздадим по заслугам.

Неполных тридцать тысяч человек, из которых три тысячи были неходячими – беременные женщины, больные, ослабевшие после тяжёлых работ и бесчеловечных медпроцедур дети – были перемещены из лагеря за два часа. Конечно, не подготовься я заранее, когда десять часов накладывал на лагерь ментальные чары, то времени ушло бы куда больше. С собой я взял не только граждан СССР, но и антифашистов из Германии, Франции, Италии и многих других. Сделал это по просьбе Зомова, который сообщил, что над этими людьми нацисты измывались лишь чуть меньше, чем над нашими земляками.

После этого опустевшие бараки были уничтожены огненными чарами. Одновременно с ними вспыхнули казармы эсэсовцев за стенами, несколько вышек караульных, морг и прозекторская, расстрельный ров, облицованный бревнами для предупреждения рикошетов, крематорий, газовая камера и особая внутренняя тюрьма Целленбау. В ней содержались особо важные и полезные узники, такие, как Яков Джугашвили, премьер Германии в тридцатых годах и многие другие. Там же сейчас сидели украинские националисты Бандера и Стецко, а вместе с ними почти триста их ярых последователей. Сидели они – относительно, конечно, места пребывания – словно короли: отдельная камера, кровать с матрасом и постельным бельём, нормальное питание, развлечение в виде чтения книг, газет, игр. Их не гоняли на работы, не заставляли пробегать по сорок километров в тесных сапогах с двадцатикилограммовым грузом на плечах. Мало того, они могли свободно покидать лагерь, получали посылки, общались со знакомыми за пределами Заксенхаузена. Совсем недалеко от концлагеря располагалась особая школа для диверсантов и агентов, где Бандера был частым гостем.

В моей истории украинские националисты кричат, что этот человек воевал с Германией, за что попал в концлагерь. Вот только сам факт того, что немцы же сами его потом и выпустили, сняв все выдвинутые обвинения, говорит о многом. Почему-то такие люди, как Карбышев или Тельман, были зверски замучены, а националистов отпустили. Странно, не правда ли? И сейчас, когда мне стало видно, как живётся Бандере с прихвостнями в концлагере, где каждый день от голода умирают десятки людей, то никаких иных доказательств уже не нужно.

Я даже пообщался немного с ним. От разговора с националистом осталась лишь чувство гадливости. Из полезного узнал фамилии немецких инструкторов, агентов на территории СССР и Польши. А так же про смерть его братьев в немецком лагере Освенцим в прошлом году. Причём, винил он немцев в этом меньше, чем поляков, почему-то. По его словам братьев убили польские надзиратели, наплевав на строгий приказ немцев. Этот момент так меня заинтересовал, что я позже от слепков душ убитых узнал, что прикончили эту парочку такие же заключённые, как они сами – поляки. Пшеки узнали, что вместе с ними находятся братья человека, от которого их страна познала много горя и захлебнулась в крови, и в них взыграл гонор с желанием мести. И тогда за антипольский террор 30-х годов соузники поляки порешили Александра и Богдана. Для меня эта новость новостью не стала: карма. Ничего в мире не происходит без последствий.

«У бандеровского семейства судьба такая – дохнуть в немецких лагерях от чужих рук», - промелькнула у меня мысль, когда здание тюрьмы мгновенно исчезло в столбе пламени.

- Здравия желаю, товарищ Сталин, - официально приветствовал Берия главу государства, едва только переступив порог его кабинета.

- Присаживайся, Лаврентий, - тот указал на стул и усмехнулся, добавив с деланным акцентом. – И помэньшэ официоза. Рассказывай, что там у тебя произошло, раз я тебе так срочно понадобился ночью.

Когда нарком внутренних дел устроился за столом, он раскрыл толстую папку, с которой вошёл в помещение.

- Коба, Объект вернулся, - сказал он и протянул собеседнику большую чёрно-белую фотографию не самого лучшего качества. На ней были запечатлены несколько мужчин в морском порту на фоне нескольких крупных кораблей. Одна из фигур была обведена по контуру красной тушью.

- Уверен? – Сталин нахмурился, взял фотокарточку и внимательно её рассмотрел.

- Аналитики утверждают, что вероятность в этом около девяноста процентов.

- Он показывал чудеса?

- В некотором роде, Коба. Привычных чудес, которыми он в Пинске занимался, там не было. Зато косвенные выглядят весьма впечатляющими. Несколько дней назад с Дальнего востока приходили сводки про уничтожение японцами американского конвоя, который вёз подкрепление на наши оккупированные земли. Сами японцы, конечно, это отрицают, но у США имеются неопровержимые доказательства в лице нескольких спасшихся моряков и фотографий, которые те смогли сделать в момент нападения и сохранить.

- Это те американцы, которые сейчас находятся в одном из твоих лагерей где-то под Якутском? – хмыкнул Сталин. Про уничтожение японцами кораблей США и пленении русскими моряками выживших из морского конвоя он знал, не те это события, которыми можно пренебречь.

- Те самые. Спаслись несколько человек на спасательной шлюпке, которых не заметили наши корабли. В ней оказался фотограф со своим аппаратом и плёнкой с кадрами нападения.

- Просто невероятное совпадение, - слегка улыбнулся хозяин кабинета.

- И не говори, Коба. Чудеса, да и только. А дальше их только больше стало, - Берия достал из папки несколько фотографий, на который красовались два крейсера и большой пассажирский лайнер, чья палуба была уставлена зенитками и коробами с грузом. – Это те суда, которые нашли американцев и доставили их в Магадан. Эскадра из трёх судов под командованием некоего капитана первого ранга Воронцова. О таком флотском командире ничего неизвестно, как и о его эскадре. Мало того, оба крейсера являются судами из серии двадцать шесть бис. И на данный момент во флоте их всего два. Это «Максим Горький» и «Молотов». Только один сейчас ремонтируется в Ленинграде, иногда поддерживая своими орудиями наши войска. А второй, «Молотов», в Новороссийске и так же требует капитального ремонта.

- Чудеса, - усмехнулся Сталин.

- Ещё какие! Свидетели обратили внимание, что корабли, которые вошли в порт Магадана, выглядели новыми: ни вмятин, ни следов от столкновений, ни пятна ржавчины, краска свежая и её слой удивительно ровный и однотонный. Корабли такими не бывают даже тогда, когда в первый раз выходят из дока.

- Объект появился с кораблями?

- Нет. Ещё до появления эскадры некто товарищ Глебов, представившийся твоим порученцем, появился в штабе фронта и сразу же сумел договориться с генералом армии Апанасенко. Тот дал ему в сопровождающие самого начальника Оперативного управления фронтом генерала-майора Казаковцева. Он и Глебов сели в самолёт, на котором прибыл «порученец» и прилетели в Магадан. Самолёт был не один, ещё имелись три истребителя Ла-три. Вот на них и прибыл Объект.

- Вот так просто пришёл, поговорил и взял в сопровождающие целого генерала, даже не майора, ну или пускай полковника?

- Да, - кивнул Берия. – Объект раньше в точно таком же был замечен. По его желанию окружающие слушались его, как родных отца с матерью.

- Продолжай, Лаврентий.

- После высадки пленных американцев в порту, с кораблей эскадры был выгружен внушительный военный груз. Форма, оружие, боеприпасы, продукты. Даже автомобили газ шестьдесят четыре. И все чистенькие, без царапин, без потёков краски, без помятостей. Словно не машины, а дорогие игрушки, в которые мастер душу вложил.

- Оружие и одежда? – Сталин с прищуром посмотрел на собеседника.

- Выглядят аналогично. Всё оружие простое, без… эм-м… внесённых особых изменений.

- Этот товарищ Глебов что-то передавал? На словах или какие-нибудь записи? – верховный главнокомандующий с намёком указал взглядом на толстую папку, лежащую перед наркомом.

- Ничего такого. Лишь смутно расплывчато упомянул про каких-то «наших» агентов среди японцев. Здесь у меня собран материал по этому эпизоду и двум другим.

- Подробнее.

- Вчера, когда стало ясно, что в деле фигурирует Объект, я приказал проверить за последний месяц все крупные и очень странные происшествия на всех фронтах. Очень скоро я получил восемь сводок, из них отсеялись шесть. Оставшиеся две очень интересны. Первое событие произошло в начале июня западнее Ржева. Там на дороге были уничтожены несколько пехотных батальонов на марше, которые следовали для усиления двадцать седьмого армейского корпуса. Не осталось ни единого выжившего, ни одного свидетеля. Факты говорят, что солдат уничтожили внезапным ударом из огнемётов прямо на дороге. Никто даже не успел выстрелить в ответ.

Второе происшествие случилось в тот же день меньше чем час спустя. И почти там же – в районе Ржева. На этот раз под удар попала крупная колонна, состоящая из танков и грузовиков. Выживших тоже нет. Повреждения похожи на те, которые наносят кумулятивные снаряды и малокалиберные бронебойные снаряды из карбида вольфрама для экспериментальных орудий с высокой энергией выстрела. Танки были пробиты насквозь, а некоторые тела разорваны на части.

- Помнится, - Сталин воспользовался заминкой собеседника, когда тот переводил дух, - под Пинском Объект уничтожил огненной стеной больше роты немецких солдат.

- Да, я тоже сразу же вспомнил этот эпизод. И то, что пули из винтовок, которыми он занимался, легко пробивали лобовую броню танков. А пулемёты и противотанковые ружья отрывали конечности при попадании или разрывали солдат вермахта пополам.

- Что ж, Лаврентий, сумел ты меня порадовать, сумел. Надеюсь, что вскоре Объект выйдет на связь с кем-то из наших командиров. Нормально свяжется, а не набегом.

- Будем ждать. Хорошо бы, пораньше это случилось.

Глава 5

- Вот же редиски, - пробурчал я, просматривая запись из кабинета Сталина, сделанную минувшей ночью. – Я у них Объект, значит. Вот щас как обижусь и запрусь в своей каюте на неделю!

Впрочем, оперативности и хватке чекистов стоило только позавидовать. Меньше чем через двое суток после моего появления на Дальнем Востоке Берия сумел заподозрить в «товарище Глебове» учителя советского фокусника, который так искромётно «выступил» в середине лета сорок первого года. Отправил своих оперативников на Пе-2 на другой край страны, чтобы собрать материал по делу. Правда, я сам особо не скрывался. Плюс, настолько громкое событие не могло пройти мимо внимания первых лиц государства.

Стоит заметить, что и противники развили бурную деятельность по этим эпизодам. К счастью, додумались не до меня и не свели их в одно целое. Впрочем, того, что они откопали благодаря агентам в Красной Армии, было достаточно, чтобы я подчистил им память и убрал кое-какие документы среди отчётов и протоколов.

- Штирлиц шёл по Фридрихштрассе и чувствовал слежку. Вот только что его выдавало? Может, шапка-ушанка с красной звездой? Гармошка в руках? Или парашют за спиной? – произнёс я, когда дошёл до момента с кораблями и техникой. – Чёрт, я уже и забыл, как тут всё топорно делается. Привык, панимашь , к космическому качеству.

Лишь услышав слова вождя народов и наркома, до меня дошло, что мои крейсеры выглядят, как дорогие игрушки из магазина. Перуну такой просчёт был простителен, а вот мне стоит влепить самому себе выговор и лишить премии. В какой другой ситуации подобный просчёт может стоить многого, вплоть до жизни. Но если подумать, то этот эффект может даже на руку сыграть. Больше веры будет в слова о моих возможностях.

Когда я навещу знаменитый на весь мир кабинет в московском Кремле? Скоро. Мне нужно ещё несколько дней подготовиться, кое-что сделать. Аналитики опять же корпят над рядом планов, с которыми я хочу ознакомить руководство СССР. Например, я пересмотрел своё решение насчёт эльфов. Зачем просить выделить территории им в Сибири, если можно забрать земли у США? Это я про Аляску веду речь. А заодно и у соседней Канады можно, хм, скорее нужно отрезать кусок. Тем более, я сильно сомневаюсь, что генсек отдаст часть территории страны каким-то пришлым.

- Игорь, есть первые результаты моделирования ситуации нашего присутствия на планете, - отвлекла меня от дум Пина. – Готов выслушивать? Или скинуть файл?

- Скидывай, - ответил я. – Если вдруг не разберусь, тогда вызову.

- Хорошо. Всё, отправила.

Нейросеть просигналила о получении немаленького файла.

- Пришло, Пина. Спасибо, - поблагодарил я девушку.

- Не за что.

Всё то время, что корабли висели на орбите, аналитики компании собирали информацию по культуре и менталитету землян в общем и отдельно по национальностям. Картинка вырисовывалась не то чтобы плохая, но от своего основного плана придётся отказаться. Изначально-то я хотел выйти на связь с руководством СССР, утрясти организационные вопросы и после этого с шашкой наголо броситься на врагов. Но теперь это невозможно, если я не хочу увеличения проблем для СССР и для себя лично. Из-за сильной религиозной составляющей на планете меня обязательно назовут Антихристом. После такого и речи не будет о более-менее, бескровном объединении планеты под единое правительство. Не поможет никакая ментальная магия. Или ей буквально придётся зомбировать огромное количество людей.

Аналитики предсказали, что такое прямое участие «Млечного пути» приведёт к тому, что русских назовут предателями Земли. Дальше последуют бунты, диверсии, вечные восстания и нападения. Сплоченность землян против общего врага извне, против чудовищ или дьяволов – как нас назовут – из космоса, будет невероятная. На восстановление порядка понадобиться два поколения или лет пятьдесят. А вот стоит дать СССР раздавить своих врагов самостоятельно (разумеется, со скрытой помощью с моей стороны) и пройти дальше по миру железным катком, усмиряя недовольных и ставя под контроль всех, кого можно, то до порядка и объявления единого планетарного правительства нужно будет не больше двадцати лет. Разумеется, все двадцать лет нужно не столько оружием воевать, сколько пропагандой. Тут я тоже окажу немалую помощь и не только ментальной магией. Уж как дурить головы простому электорату в галактике отлично знают и превосходно умеют это делать. И все эти возможности находятся в моих руках. Придётся ускорить развитие телевидения, игровой индустрии и мировой единой сети – интернета. Зато эти три направления великолепно зомбируют население, внушая им то, что нужно правительству. Даже из самого идейного и несокрушимого духом народа можно сделать натуральную тряпку.

Яркий пример из двадцать первого века – Япония. Самураи за три поколения стали безвольными извращенцами. Все более-менее крепкие духом идут даже не в армию или полицию, которых толком-то и нет в стране, а в преступное сообщество - якудзу. Не будь у джапов защиты со стороны Америки, то китайцы давным-давно взяли бы с них плату за Нанкин и годы, даже века унижений, издевательств и грабежей.

Опять же примером можем быть и мы, русские. В конце двадцатого и в начале двадцать первого века девяносто процентов русскоговорящих – это забитые, желчные, завистливые и не готовые отстаивать свои права и свободы люди. О многом говорит один факт того, как в пятидесятых годах русское население Чечни мигом приструнило «гордых» чеченцев, начавших возвращаться из депортации и принявшихся качать права. Когда дело дошло до нападений на женщин и убийства русских этими джигитами (теми, кто лично десять лет назад прислуживал немцам или это делали их родные), то их стали резать как баранов. Русские мужики взяли в руки ножи, достали припрятанное оружие – эхо войны – и пошли по дворам чеченцев. Дело дошло до восстания, и восстали, к слову, не чеченцы, а русские, так как правительство бездействовало, когда чеченцы бесчинствовали.

И вот стукнули девяностые и уже чеченцы, которых науськивал весь мир, а русских гнобил и вязал по рукам ассамблеями и нотами протеста, пошли по дворам русскоязычного населения. В нулевых и вовсе почувствовали себя, чуть ли не правителями в стране, творя чёрте что и прячась дома от правосудия. Очень не хочется, чтобы дети и внуки тех, кто сейчас спасает свою Родину от всего мира, превратились в таких существ без воли, без гордости, без силы, чтобы себя защитить. И я не хочу сказать, что все чеченцы оказались такими врагами. Много их воюет сейчас на советских фронтах, носят с гордостью награды и правильно воспитывают своих детей.

Вообще, возвращаясь чуть выше, считаю, что пусть японцы и прочие национальности такими вырожденцами станут – мне плевать на них, если они самитого желают. И это нормальное чувство патриотизма, которое волей либералистов стало считаться нацизмом. Нацизм, идеи которого в этом мире громко озвучила Германия, совсем другое. Это когда патриот, что ранее с гордостью смотрел на своих соотечественников и с превосходством на другие национальности, вдруг решает, что ему эфемерная «чистая кровь» даёт право очистить мир от всех, кто не такой, как он. «Истинный человек» берёт в руки оружие и начинает решать, кто вправе жить, а кому место в котле для варки мыла. Или в душегубке. Или в резервации.

- М-да, что-то на меня накатило, - вслух вздохнул я и покачал головой. - Нужно сменить тему.

И тема нашлась. Решил вернуться к факту, который меня заинтересовал, когда я навестил места танковых сражений. То есть, почему я не увидел Т-34-85, «Тигров», «Пантер» и прочие новинки военной мысли середины войны. Оказывается, немецким инженерам помешала смерть Гитлера и внутренние разборки между фирмами «Henschel» и «Porsche», разведка которых работала не хуже, чем государственные службы. Дело дошло до того, что погибли несколько «хеншильских» инженеров, занимающих важное место в танковых делах. Потом Папен заморозил огромное количество проектов, курировавшихся покойным фюрером. В них попали и те, где фигурировали тяжёлые и сверхтяжёлые танки. Дополнительно новый фюрер потребовал заняться улучшением уже имеющихся танков, а не тратить миллионы марок на фантастические проекты. За это немецким военным даже стоит ему сказать спасибо. Ведь вместо того, чтобы создавать и строить тяжёлые танки, которые стоили воюющей стране очень дорого, началось улучшение и модернизация уже имеющихся. Так посредственный – на начало войны – PzKpfw IV к середине сорок третьего года превратился в тяжёлый танк. «Четвёрка» получила более толстую броню, новый двигатель, модернизированную трансмиссию, а самое главное – новое орудие калибром семьдесят пять миллиметров и длину в пятьдесят один калибр. С полутора тысяч метров новая пушка пробивала в лоб почти все танки, кроме КВ-1. Тот она поражала с 800-1000 метров. Немаловажную роль в бронепробитии играли новые снаряды и их высокое качество изготовления. Америка за щедрую плату поставляла вольфрам для бронебойных снарядов в огромных количествах.

Позже, когда был заключён союз с Англией и США, танковые полки пополнились «матильдами», «шерманами», «стюартами», «валентайнами» и прочими. Таким образом, танковый голод был заметно унят. Ещё указом Папена основная борьба с русскими танками была возложена на противотанковые орудия. В приоритете и с субсидиями оказались конструкторы пушек, так как ленд-лизовские совсем не устраивали Вермахт. Американские и английские орудия были более тяжелы, громоздки и заметно уступали немецким по бронепробитию. Так появились батареи длинноствольных орудий калибров 50-мм, 75-мм, 88-мм, 105мм и даже 120мм. Зачем немецкой армии потребовались последние - я даже представить не могу. Их мощь была избыточна для всех существующих танков в мире, включая даже те, что только разрабатывались в Германии и СССР. Огромные ресурсы забрали себе проекты конических орудий калибра 75/55. Только благодаря стабильным поставкам вольфрама немецкие заводы сумели создать большое количество того орудия, которое победило в данном конкурсе.

Так же Папен увлёкся реактивным оружием и ракетами, дав разработчикам «фау» огромные средства. Получив в свои руки американский гранатомёт М-1, разочаровавшись в его качестве и характеристиках, немцы решили создать свою «базуку». И весьма в этом деле преуспели. Весной этого года на фронте не раз проводили натурные испытания, после каждого убирая недостатки и улучшая гранатомёт. В конце года по плану Верховного командования Германии в войска должны пойти потоком «панцершреки» и «фауст-патроны». Я почти не помню их характеристик в своём мире. Здесь же они оказались внушительными: тяжёлый «панцершрек» мог точно метнуть кумулятивную гранату почти на сто пятьдесят метров (и это на практике, «по паспорту» прицельная дальность составляла 180м); стрелок с «фауст-патроном» был опасен для танка на дистанции до семидесяти метров. Хотя, тяжёлым «панцершрек» назвать можно лишь в сравнении со своим младшим братом. Имея более крупный калибр, чем М-1, весил он всего девять килограммов. Мало того, старые гранатомёты продолжали улучшаться и проектироваться новые. Так сейчас вовсю идет работа над 105-мм станковым гранатомётом, который благодаря большей длине направляющей трубы почти втрое по дальности поражения превосходит «панцершрек» по заявленным ТТХ.

- Хрен вам, а не граники против танков, - я сложил фигу и ткнул её перед собой в воздух. – Длинный и толстый хрен во всю пасть.

На днях белым днём в помещениях, где разработчики корпят над проектами, произойдёт мощный взрыв. Ну, смешали что-то не так и не то, а оно возьми и рвани. А парочка фанатиков, точнее, выглядящих ими, подорвут запасы гранат к «панцершрекам» и «фауст-патроны». На какое-то время войска окажутся без этого оружия, а там пойдут диверсии на линиях, которые выпускают гранатомёты и боеприпасы к ним. Следы после первых взрывов должны привести к «танкистам», сидящим на голодном пайке. Из-за этого сумели довести до ума только один новый танк, который начнёт поступать в войска лишь в конце лета или осенью этого года.

И это только по Германии. США и Англия толкают свои военные разработки с ещё большим энтузиазмом, чем их союзники. Ресурсов у них море, времени и возможностей не меньше. Их заводы переполнены квалифицированными рабочими в отличие от Германии, которой ещё нужно восполнять потери в дивизиях.

Что же до СССР, то из-за отсутствия вражеских танков с мощным бронированием не случилось спешки с созданием тяжёлых танков и модернизации имеющихся. Вместо Т-34 в 1942-ом году был разработан Т-43 - а проект Т-34М оказался свёрнут - и уже в ноябре стал поступать в войска. Весной следующего года было введено в строй свыше двух тысяч танков этой серии. У нового танка в отличие от обычной «тридцатьчетвёрки» броня стала толще. Лоб 75 миллиметров, борта по 60, а башня целых 90 миллиметров! А вот пушка осталась почти прежней, только вместо Л-11 от Т-34 в новую просторную башню на трёх членов экипажа установили Ф-32 от КВ-1. Увеличение брони было связанно с появлением в большом количестве у немцев противотанковых пушек калибра 50-мм и 75-мм. А вот танковое орудие осталось прежним из-за отсутствия подходящих целей. Худо-бедно с «тройками», американскими и английскими танками справлялось старое орудие 76-мм. Но самое главное – танк и без мощной пушки оказался перетяжелён. Против модернизированных «четвёрок» и английских тяжёлых танков советские конструкторы решили выставить КВ-85. Новое орудие КВ, за образец которого была взята зенитка, с дистанции километр пробивала любую танковую броню по нормали.

На текущий момент конструкторы разрабатывают несколько тяжёлых танков, которые должны будут стать «исами» под тем или иным номером. Вот только с моим появлением вряд ли уже эти грозные машины появятся.

К слову, в СССР к танкам несколько охладели, почти так же, как и в Германии. Здесь появился другой фетиш – авиация. Немцы фанатели от артиллерии и ракет в этой войне, а русские от самолётов.

Благодаря моим элементалям в стране сейчас хватало любого металла. Это позволило избавиться в самолётостроении от дерева, фанеры и перкаля, заменив их сталью и алюминием. Аэродромы были заполонены «яками», «лавочкиными», «мигами», «илами» различных модификаций. Небо бороздили полки «пешек», ТБ, СБ и другие, которые в моём мире оставались лишь на бумаге из-за нехватки ресурсов.

С другой стороны, совсем уж заскоком руководства страны такое внимание к авиации нельзя было считать. Из-за вражеских армад «летающих крепостей» свой военно-воздушный флот просто необходимо было увеличить и улучшить. Какой прок от тысяч танков и пушек на земле, если те с лёгкостью могут уничтожить американские, английские и немецкие бомбардировщики? А кто будет строить танки, если «ланкастеры», «хенкели» и В-17 смешают с землёй танковые заводы? Вот и вышло, что СССР пришлось усиливать авиацию, урезая прочие направления. Например, флот вообще зачах, лишь лёгкие миноносцы да бронекатера строились. Ещё средние подводные лодки, чтобы не пускать конвои с грузами из США для Германии. На то, чтобы увеличить количество тяжёлых, которые считаются подводными крейсерами за свои размеры и вооружение, средств в стране уже не хватает.

- Товарищ Сталин, к вам гость, - сообщил Поскрёбышев своему руководителю.

Глава государства посмотрел на своего бессменного секретаря с долей удивления и раздражения. Тот, во-первых, не назвал ни причины появления неизвестного, ни его фамилии. Во-вторых, Сталин собирался этой ночью работать в тишине и одиночестве, не желая, чтобы его отрывали и беспокоили, о чём все знали. С другой стороны, если кто-то решился на такое, то причина должна быть очень серьёзной, про которую глава государства обязан узнать немедленно.

- Пусть войдёт, - разрешил он.

Поскрёбышев вышел из кабинета, а спустя несколько секунд на его месте появился молодой – даже слишком молодой – человек в форме лейтенанта НКВД, которая на нем сидела, как вторая кожа. Подобного эффекта не могли получить даже те, кто надел военную форму больше десяти лет назад. Ни кобуры, ни командирской сумки, ни папки у незнакомца не было.

- Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, - поздоровался тот. – Я Игорь Глебов.

Мгновение Сталин пристально смотрел на гостя, потом слегка улыбнулся:

- Здравствуйте, товарищ Глебов. Мы вас, право слово, уже заждались. Столько лет молчали, ни единой весточки не приходило от вас.

- Обстоятельства так сложились.

- Присаживайтесь. Чайку?

- Не откажусь.

Глава 6

В кабинете в Кремле кроме меня собралось восемь человек. Его глава, два наркома, один маршал и их заместители и ближайшие доверенные лица, которые знали столько же, сколько и вышеперечисленные лица.

- Здравствуйте, товарищи, - поздоровался я с ними, когда все заняли свои места за столом. По реакции в их аурах я узнал, что только половина в курсе того, кто я такой на самом деле. – Меня зовут Игорь Иванович Глебов. Кто-то знает меня, как «Объект», - я не удержался, чтобы не отпустить шпильку. – Также известен в качестве учителя Мессинга. Летом сорок первого я помогал генералу Невнегину командиру семьдесят пятой стрелковой дивизии оборонять Пинск.

То, что я мог сообщить всем этим людям, заранее было оговорено в предыдущей беседе со Сталиным.

- Вас долго не было, Игорь Иванович, - произнёс Молотов.

- Обстоятельства, - пожал я плечами. - Зато сейчас вновь могу оказывать любую посильную помощь.

- Насколько велика эта помощь? – быстро спросил Берия, опередив остальных.

- Практически безгранична в границах планеты, - широко улыбнулся я.

- И быстро прекратить войну? – на этот раз вопрос задал маршал Жуков.

- Да. За неделю мне по силам уничтожить корабли, самолёты, военную технику, боеприпасы, вооружение, склады с продуктами и лекарствами, мосты, УРы и форты, заводы, где всё это производится.

- В каком именно месте? – оживился маршал.

- По всей планете. В Африке, в Европе, в обеих Америках, Австралии и так далее.

Последние слова ошарашили всех. Сначала у них появилось недоверие, потом, видимо, проанализировав то, что знали про меня, обратили внимание на выражение лица Вождя народов, и они испытали шок.

- Но… как? – поинтересовался Молотов.

- А почему вы не сделали это два года назад? – за ним спросил меня Жуков.

- Два года назад мои возможности уступали тем, которыми я владею сейчас, - пояснил я ему.

На несколько минут разговор остановился. Я ждал новых вопросов, а окружающие переваривали мои слова.

- Товарищи, товарищ Глебов сообщил одну интересную информацию, - когда пауза несколько затянулась, слово взял Сталин. – Оказывается, в космосе существуют другие цивилизации, чьи технологии опережают любые земные, даже самые передовые.

Семь битых жизнью и повидавших многое чего мужчин испытали повторный шок. Добил их я, когда установил в центр стола маленький голо-проектор и запустил пятиминутный ролик с демонстрацией чужих планет, космических судов, огромных космостанций, дронов, инопланетные города, орбитальные доки, в которых собирались корабли, невиданных животных и растения, астероидные пояса, «короны» звёзд и многое другое.

- Да уж, - задумчиво произнёс Берия, - при таком качестве изображения и способе трансляции нет смысла подозревать, что это киномонтаж. Только одно это уже указывает, что сделано не в одной из стран, что нам известны.

- Вы инопланетник? – посмотрел на меня Маленков.

- Нет, я ваш соотечественник. Родился в России, - я отрицательно мотнул головой. – Благодаря своим особым способностям сумел попасть на другую планету, где прошёл обучение и устроился на работу. Правда, не по своей воле, но об этом я как-нибудь потом расскажу. Как только у меня появилась возможность вернуться на Землю, то я это сделал. С собой у меня тысячи внеземных технологий, немного техники и ресурсов, чтобы начать развивать Землю до уровня других цивилизаций в галактике.

- Насколько они миролюбивы?

- Какие у них ценности? Мораль? Строй?

- Знают они про Землю или нет?

- Они могут стать союзниками?

Эти и другие вопросы полноводной рекой полились на меня со всех сторон. То, что в галактике царит махровый капитализм, всех собеседников огорчило. Потом их настроение вновь пошло вверх, когда до них дошло, что уж на Земле-то ничто и никто не помешает им построить коммунизм. А там дальше видно будет.

Космические технологии с одной стороны их порадовали, с другой огорчили. Всё потому, что они смогли оценить отсталость Земли перед прочими расами. Неприятно осознавать, что, по сути, ты обычный пещерный человек, едва-едва научившийся добывать огонь и создавать каменные орудия труда. А в это время другие племена уже вовсю катаются в повозках, используют порох и пар, знают, что солнце – это не глаз великана. Ну, и так далее.

Идею продолжить войну, а не закончить всё несколькими ударами из космоса, приняли пятеро из восьми. Скрыть внеземные технологии – мнения разделись поровну. Но так как на моей стороне был Сталин, то и остальным пришлось соглашаться с вышеозвученным. Легенду для тех, кто сумеет докопаться до краешка правды, решено было взять у немцев. Те непонятным способом связали воедино мои способности, похищения работорговцами землян и – с чего-то - падение Тунгусского метеорита. Мало того, в Сибири на месте падения небесного тела побывали несколько отрядов из Англии и Германии. А один из них удалось частью задержать, частью уничтожить в ходе поимки.

Несколько десятков миллионов инопланетян, которые поселятся на планете, стали для них сюрпризом. И все без исключения, в том числе и Сталин, были против того, чтобы поселить их на территории СССР, даже в безлюдных сибирских лесах. Ну, это я сам и мои аналитики уже предсказали заранее.

- Тогда, может, на Аляске? – предложил я. - Выбить оттуда американских военных и выселить гражданское население не составит большого труда. После этого переименовать в ССР Аляска. Заодно можно отрезать часть Канады и прикрепить к новой республике.

- В целом мы не против подобного хода, - ответил мне Сталин. – Полагаю, стоит позже обсудить отдельно эту тему.

Чем больше я рассказывал и показывал, тем быстрее уходили сомнения у тех, кто колебался. И было с чего: сейчас СССР мог совершить то, что у него провалилось в двадцатых, когда Красная Армия не сумела сделать «мировую революцию» в соседних странах, в частности Польше, которая как следует дала по зубам рабоче-крестьянским дивизиям на Висле. И уже тогда Франция, Англия и Америка воевали с СССР, разве что, делали это чужими руками – польскими. Даже польской армией по факту командовал французский генерал Вейган.

И хотя тогда желали «пощупать красноармейским штыком революционную ситуацию в Европе» Тухачевский с Троцким – кстати, эти слова принадлежат ему – которые на данный момент считаются врагами народа, сейчас их желание разделяли все те, кто вместе со мной находился в кремлёвском кабинете.

Остаётся надеяться, что позже, когда Земля войдёт в галактическое сообщество, то её правительство не пойдёт по стопам СССР из моего мира. Это я про ту помощь в виде оружия, кредитов, специалистов, строительства электростанций, мостов, трубопроводов, заводов и прочего, и прочего. Всё это серьёзно подорвало экономику страны и притормозило собственное развитие. А то ведь последователям Сталина может прийти в голову «зажечь пожар революции» на «диких» планетах или в нищих секторах космических государств.

Наконец, дело дошло до того, что начали выяснять, чем я могу помочь вот прямо сейчас, а не в туманном будущем.

- Вот, это консоль управления космическими спутниками, которые висят сейчас на орбите, - я поставил на стол перед верхушкой СССР очередной предмет, убрав голо-проектор. – Это браском - прибор для управления консолью. Вот периферийные устройства для браскома, без них будет сложно им пользоваться, - я положил следом контейнеры с линзами, наушниками и накладками на кончики пальцев для виртуальной клавиатуры. – Спутников пока что тридцать пять. Тридцать висят на геостационарной орбите над самыми важными точками на планете. Ну, на мой взгляд. Ещё пять свободно перемещаются и могут быть отправлены для наблюдения за конкретным квадратом.

В реальности спутников было куда как больше, так как клепать простые устройства с примитивнейшими ИИ первого поколения мои производственные линии могли по сотне в день. Но пока я посчитал излишним давать такие возможности в руки союзников.

- Что они могут делать? Это оружие? – спросил меня Маленков.

- Это средства наблюдения. Вот, гляньте сами, - сказал я и провёл наглядную демонстрацию для собравшихся.

Консоль создала голографические экраны, на которых была Земля. Через несколько секунд поверхность планеты стала быстро приближаться. С каждым мгновением разноцветные пятна и полосы приобретали узнаваемую форму, превращались в леса, реки, поля, города. Наконец, всю область на экране занял город – Москва. Дав собеседникам немного времени, чтобы прийти в себя, я опять стал увеличивать зум, пока Кремль не занял всё место на экране. На невероятно чёткой для местных картинке в формате «сверху-вниз» можно было увидеть все патрули, редких прохожих в гражданской одежде, пролетающих птиц, колышущуюся траву и листву.

Затем точно так же я показал Берлин, Минск, Киев, Сталинград, Лондон, Вашингтон и Нью-Йорк.

- Возможно навести эту машину… устройство на линию фронта? – Жуков даже подался вперёд, стремясь не пропустить ни единой детали на экране перед собой, когда мелькнули кадры разрушенного Сталинграда.

- Да. Какое место интересует?

- Район Ржева.

Над местом недавнего направления успешного наступления спутник имелся, так как я заранее знал, что у соратников Сталина или у него самого возникнет желание посмотреть на места боёв, советские и немецкие позиции, тылы и резервы. Потом переключился на Ленинградский фронт. Через несколько минут Жуков потребовал опуститься по карте южнее. Наверное, дай ему волю, так он забрал бы себе консоль и устройства управления ею в единоличное пользование. Ещё бы! Только возможность разведки в режиме прямого времени давала огромную фору. За десять минут беглого наблюдения спутники выявили две вражеские группы войск резерва из нескольких дивизий на Восточном фронте, про которые Жуков ничего не слышал. А ещё он нашёл в Тихом океане большой морской конвой США, направляющийся, предположительно, в германский порт Гамбург. Хотя как по мне, так через Атлантику было бы проще. Правда. Я ещё не всю картину знаю, может, через Тихий океан безопаснее?

- Это устройство одно у вас, Игорь Иванович? – обратился ко мне Сталин. – Или вы можете предоставить несколько?

- Два. Это, - я кивнул на консоль, - и ещё одно. Они дублируют друг друга, можно пользоваться одновременно. Только нельзя использовать сразу один спутник на двух консолях.

- Это хорошо, - кивнул он и повторил. – Очень хорошо.

- Прямо сейчас я могу помочь техникой, боеприпасами, снаряжением и оружием, - продолжил я и переключил карту на нужные мне квадраты. – В Тульской области в десяти километрах от крупного железнодорожного узла в поле стоят сто танков, семьдесят больших грузовиков, двадцать «шестьдесят четвёртых». Тридцать грузовиков – это топливозаправщики, на пяти установлены спаренные зенитные установки в тридцать семь миллиметров, остальные загружены боеприпасами к танкам. Часть джипов вооружены крупнокалиберными пулемётными установками. Их тоже можно использовать в качестве зенитного прикрытия. Там же, в Тульской области, - я выделил нужные места, - вот в этих трёх точках в тупиках стоят шесть локомотивов, которые работают на любом жидком топливе и раз в пять эффективнее паровозов. Ещё десять таких же стоят в Подмосковье в таких же тупиках. Я выбирал специально самые глухие места, где давно никого нет. В нескольких местах пришлось отремонтировать рельсы со шпалами, - я перевёл дух и в очередной раз выделил новую точку на карте. – Севернее Клина ближе к границе с Тверской областью в десяти километрах от железной дороги замаскирован аэродром с тридцатью «яками» и двадцатью «илами», а чуть дальше находится склад с тридцатью гаубицами Эм-тридцать, стольким же количеством пушек ЗИС-пять и двадцатью зенитками пятьдесят два Ка. Для каждого орудия немного в стороне в снарядном рве складировано по три боекомплекта. В двенадцати километрах на север от Кубинки в лесу замаскированы двадцать БэЭм тринадцать и пятнадцать грузовиков с топливом и боезапасом к ним. И всё это, так сказать, образцы. В течение двух-трёх недель я смогу предоставить всё то же самое, но в пятикратном размере. Плюс, что-то ещё.

- Почему в этих местах? – спросил Сталин, когда я умолк.

- Удобно перемещать до железной дороги и мало шансов, что увидят шпионы, откуда взята техника. Также не будет перегружена «железка», если всё это расположить только в одной области в районе одной ветки. И до фронта удобнее доставлять.

Почти одновременно задали свои вопросы Жуков и Берия:

- Что за танки?

- Что за джипы? Первый раз слышу такое название?

- Джипы? Я так ГАЗ шестьдесят четыре называю и похожие на него легковые полноприводные автомобили. Как те же «доджи», «хорьхи», «виллисы» и прочие, - ответил я. – Вот про танки хочу отдельно сказать. За образцы мои инженеры взяли танки «Тэ сорок три» и КаВэ. Изменения там, за исключением вооружения, минимальные, но существенно повышающие боевую мощь. У «сорок третьего» заменено орудие на новое калибра восемьдесят пять миллиметров. А в башню КВ установлена пушка в сто миллиметров. Хочу уточнить, что исходником послужил КаВэ восемьдесят пять, у которого башня куда просторнее, чем у предыдущих моделей. Хотя её всё равно пришлось немного изменить, но не критично. Это нисколько не помешает пересадить танкистов без всякой переподготовки с «восемьдесят пятого» на новый танк. Плюс, у танков слегка нарастили броню. Лобовая плита корпуса «сорок третьего» сейчас равна девяти сантиметрам, борта по шесть с половиной, башня десять. У КаВэ башня двенадцать, плюс сто пятьдесят миллиметров маска, сто миллиметров лоб корпуса и по восемьдесят пять борта.

- Вы хотите сказать, что вот так просто взяли и вооружили наши танки более мощными орудиями и усилили у них толщину брони? – нахмурился Жуков. – А как же проверка? Испытания? Ведь возросла нагрузка. Будь это так просто, то и мы поступили бы точно так же. И как быстро вы это сделали? Если верить вашим словам, то вернулись чуть более месяца назад.

- У меня очень хорошие специалисты и возможности. Я могу с нуля разработать за три дня любую боевую машину под нужды любой армии на планете с учётом технологий этого времени, - спокойно ответил я. – Что же до проверки, то могу продемонстрировать один короткий фильм. Полагаю, после его просмотра часть вопросов и недоверие исчезнут.

На столе вновь появился голо-проектор.

В чистом поле стояли несколько танков: английские, немецкие, американские и советские. Отдельно расположилась парочка: Т-43 и КВ с мощными орудиями. Рядом с ними ходили люди (вообще-то, андроиды, но откуда моим зрителям это знать?) в тёмных комбинезонах и шлемофонах, какие используют танкисты в Красной армии. Вот только актёры не носили никаких знаков отличия. Ровно полчаса длилось кино, где советские танки обстреливали вражескую технику, преодолевали рвы, грязевые участки, поднимались на склоны. А под конец и по ним произвели несколько выстрелов из американских и немецких танковых пушек с разных ракурсов и расстояния.

Этот фильм я снял в глухой степи, где на сотню километров не было ни единой живой души. Специально, чтобы показать свой товар, так сказать, лицом.

- Как видите, мои танки не только не уступают тем, на которых воюют советские танкисты, но даже их превосходят. Они быстрее, манёвреннее, их броня прочнее, а орудия точные и мощные.

- Как вообще такое возможно, Игорь Иванович? – поинтересовался Сталин. – У вас какая-то особая сталь?

- Многослойная броня из нескольких сплавов, которые прочнее и легче обычной бронестали, - подтвердил я его предположение. – Новый КаВэ благодаря этому весит всего тридцать девять тонн, а его защита где-то в два с половиной раза выше, чем у старой модели. Новый «Тэ сорок три» весит и того меньше! Какую-то тридцать одну тонну и по степени бронезащиты немногим уступает кавэшке… то есть, КаВэ. Ещё хочу сказать, что вся техника, орудия и самолёты также произведены из других сплавов и на высокотехнологических станках.

- Вы сказали, что через две недели можете ещё предоставить такую же технику, так? - обратился ко мне Берия.

Я кивнул.

- А сколько? Пусть даже цифры будут приблизительными.

- Примерно тысяча танков, триста самолётов, тысяча грузовиков и джипов, тысяча орудий и миномётов. Сто локомотивов и пять тысяч вагонов. Полмиллиона снарядов и несколько десятков миллионов патронов к пулемётам, - озвучил я цифры, потом добавил. – Это всё примерно. Итоговое значение может прыгнуть в ту или иную сторону, хотя и незначительно. Ещё нужно будет уточнить цифры по стрелковому оружию. Да и номенклатуру тоже.

- Чем-то ещё поможете? – вновь спросил меня Сталин. Пока я общался с его подчинёнными, он успел раскурить трубку и сейчас сидел, степенно и важно попыхивая ею.

- Да, разумеется. Через четыре-пять дней я привезу двести тонн обмундирования, лекарств и прочего снаряжения вроде одеял, спичек, котелков с лопатками. И тысячу тонн продуктов в виде консервов, круп и муки в непромокаемых мешках.

- А особые вещи будут, Игорь Иванович?

- Не для армии, если только нет желания привлечь ненужное внимание наших врагов, - хмыкнул я. – После того, как будет изготовлен основной заказ через две недели, я возьмусь за лечебные капсулы-ванны и устройства по разработке месторождений полезных ископаемых. Первых сделаю пятьдесят, вторых десять. На большее у меня сейчас нет ресурсов.

- Товарищ Глебов, а кроме помощи нашей армии вы можете помочь ещё и народному хозяйству? – обратился ко мне Маленков.

- Разумеется. У меня есть примерный список того, что я могу передать СССР кроме танков и орудий с грузовиками, - ответил я ему.

Ещё три часа длилась наша беседа. У меня спрашивали и уточняли, потом спрашивал и уточнял я. Начерно составлялись планы и списки, выбирались места, где Красной Армии требуется точечная поддержка в виде диверсий, которые я могу без проблем обеспечить. Потом разговор сворачивал на «внутренние» нужды страны, где я обещал подкинуть сотни и тысячи тонн стали, чугуна, меди с оловом, различные сплавы и прочее, и прочее. Заверил, что через месяц смогу наладить производство станков и различного заводского оборудования, в чём сейчас СССР испытывает сильную нужду.

Впрочем, в первую очередь всех заботил военный вопрос. Недаром в стране был лозунг: «Всё для фронта, всё для Победы!». Танки, пушки, самолёты, винтовки с пулемётами, сапоги и тушёнка сейчас были важнее, чем замена изношенного и потерянного оборудования на предприятиях.

Вторая серьёзная беседа состоялась сразу после того, как я осуществил поставку медицинского оборудования и лекарств, продуктов с армейским снаряжением и обмундированием. На этот раз меня ждали во всеоружии: десятки списков, в них сотни пунктов и вопросов.

Считал ли я, что мной пользуются? Ничуть. По сути – это я пользовался родной страной из параллельного мира, желая вытянуть как можно скорее Землю на галактическую арену. Ради этого был готов произвести орбитальную бомбардировку. Другое дело, что аналитики предостерегают от такого, называя это медвежьей услугой планете в общем, и СССР в частности. Иногда я ловил себя, что начинаю воспринимать всё это… игрой.

Глава 7

- Ганс, ты видел тучи? – хмуро обратился к своему штурману пилот Ju-88. Почти половина состава полка, состоящего из Ju-88А-1 и Ju 88А-4, сейчас собралась в столовой. Несмотря на полдень, в помещении горели лампы, так как на улице было темно из-за чёрных туч.

- Видел, - кивнул тот, - не к добру они, точно будет дождь.

- У меня техник кое-что сказал о непогоде, - к разговору присоединился командир другого пикирующего бомбардировщика.

- Что сказал? – повернулся к нему Ганс.

- То, что это происки нечистой силы. Ему сон приснился, что злой дух собирается обрушить на нас грозу и ураган.

- Сон? – тут же скривился штурман. – Дай в зубы своему технику, чтобы не каркал. Или в гестапо отправь, чтобы не поднимал панику.

- Зря ты так, - покачал головой обер-лейтенант. – Моему экипажу его сны десять раз спасали жизнь. Он буквально видел всё то, что с нами должно было произойти на вылете.

- Чушь, - отмахнулся от него Ганс.

Между тем на улице становилось всё темнее и – вдруг в разных местах на аэродроме появились бледно-голубые светящиеся шарики. Особенно много их повисло на концах крыльях и хвостовом оперении.

- Огни святого Эльма, - прошелестело по столовой.

- Не к добру.

- Впервые их вижу. От кригсмарине слышал…

Шум голосов прервала ослепительная вспышка молнии, и практически одновременно с ней людей оглушил громовой раскат. Кое-кто из лётчиков упал на пол, поддавшись инстинктам, выработавшимся на войне, которые требовали: грохочет – залегай.

С промежутком в пару секунд «взорвалась» новая молния, ударившая в шпиль на вышке. А потом полил дождь. Да какой! На землю рухнула стена воды, уменьшив видимость до двадцати-тридцати метров.

- Хорошо, что взлётные полосы из бетона, - сказал кто-то. Ему приходилось буквально перекрикивать шум ливня.

Разряды пошли один за другим. От громовых раскатов дрожали стёкла в окнах, посуда, тревожно мигали лампочки. После очередного бело-голубого зигзага освещение в столовой погасло. Через минуту лётчики стали доставать спички и зажигалки, кто-то нашёл несколько свечей, повара принесли две «летучих мыши».

Где-то в крыше вода нашла прорехи и стала затекать в обеденный зал, разделив людей на неравные группы, что жались друг к другу и старались держаться подальше от холодных струек с потолка. А на улице вода поднялась до щиколотки. Ещё глубже было там, где имелись ямки, рвы, впадины и так далее.

Спустя полчаса вода стала затекать в помещение. Появилась угроза затопления части полкового имущества, которому вода могла сильно навредить. Из-за этого пришлось выбираться под ливень и аврально трудиться. Впрочем, личный состав полка пикирующих бомбардировщиков только-только взялся за работу, как с неба на них посыпался крупный град. Буквально за минуту из туч повалили бесформенные куски льда и самый маленький был с полтора раза крупнее голубиного яйца. Немцы взвыли!

- Шайзе!

- Ахтунг!

- Нуттэ!

Повезло охранной роте, которая носила стальные каски. А вот лётчикам в их фуражках и пилотках пришлось совсем несладко. Закрываясь руками, люди бросились искать укрытие, но до того, как территория аэродрома опустела, град успел собрать свою жатву. Дюжина тел осталась лежать в лужах, окрашивая грязную воду свежей кровью.

Через пять минут люди оглохли от шума градин, ломающих всё и вся, разбивающихся о бетон, сталкивающихся друг с другом на земле. Оглохли от грома, ослепли от молний. Несколько попаданий последних подожгли бочки с горючим, находящихся вне склада. Авиационное топливо горело жарко, даже не смотря на дождь.

Лётчики с ужасом думали, что же сейчас происходит с их боевыми машинами. Они видели, как куски града размером с кулак легко проламывали доски крыш зданий и вышек. Все, кому не повезло найти крепкое убежище, уже лежали мёртвыми или тяжелоранеными. У многих от осколков льда на телах имелись крупные порезы и ссадины.

Спустя два часа непогода стала усмирять свой буйный нрав. Но не успели лётчики обрадоваться, как увидели несущейся на аэродром огромный столб воды и грязи, закручивающийся, словно юла, вбирающий в себя любой предмет. Он вырывал с корнем деревья, столбы, поднимал камни. И всё это неслось на аэродром и людей, что выжили после ливня и града.

Немцы вновь взвыли!

Сентябрь выдался жарким во всех смыслах. Сухая жаркая погода пришлась на начало наступления Красной Армии на Воронежском и Юго-Западном фронтах. Войска гитлеровской коалиции не ожидали, что советские дивизии ударят сразу в нескольких местах и везде с одинаковым размахом. Только в районе Орла Красная армия отправила в бой четыре танковых корпуса, перевооружённых на новые машины. В небе их поддерживали три бомбардировочных и целых пять истребительных полков.

- Гремит-то как, а? – негромко произнёс Марат Сафиулин, гвардии сержант, механик-водитель новейшего танка КВ-100М, только-только поступившего в войска и уже успевшего полюбиться всем танкистам без исключения.

- Гремит, - подтвердил лейтенант Морошкин. – Скоро и мы погремим.

Канонада гремела с семи часов утра. Сначала три часа позиции немцев обрабатывали дивизионные гаубицы и миномёты. Потом к этому хорошему делу подключилась авиация. К слову, истребители устроили круговерть в воздухе намного раньше, когда с немецких аэродромов поднялись «бомберы», чтобы подавить советские батареи. Как только огненный вал покатился вглубь нацистских позиций, то вперёд с яростным «ура» бросились красноармейцы, поддерживаемые тяжёлыми танками, которые собирали на себя весь смертоносный свинец, уберегая от него пехоту. Стоило им ворваться на вражеские позиции, как к ним на помощь приходили лёгкие и средние танки, которые расширяли и закрепляли прорыв. Мощное оружие, непробиваемая броня, высокая скорость и манёвренность новых советских боевых машин напомнили гитлеровцам лето сорок первого года, когда две трети их танковых и артиллерийских орудий были бесполезны против КВ и Т-34. Сейчас врагам они не подставляли уязвимые борта, а новая трансмиссия не отказывала прямо на поле боя, превращая машину в неподвижную мишень.

За день боёв Красная Армия приблизилась к Орлу вплотную и принялась перемалывать стальными зубами мощные укрепления, созданные захватчиками.

- Командир, команда! – из люка высунулся наводчик, сидящий у рации в ожидании приказа на выступление.

- По местам, - бросил лейтенант и первым вскарабкался на броню. Краем глаза он увидел, как те его товарищи что, как и он сам находились рядом со своими танками, торопливо забираются в бронированные машины. Один за другим загрохотали двигатели «мощных», выплюнув чёрные клубы гари от недогоревшего соляра. «Мощный» - так назвали танкисты новую машину, использовав последнюю букву в официальном «имени». И танк оправдывал своё прозвище на все сто. Ни одно вражеское орудие не могло пробить лобовую броню или башню КВ-100М. Даже противотанковые пушки калибром сто пять миллиметров пасовали перед этим танком, когда он появлялся точно перед ними. Его броня, будто бы пружинила в момент удара, заставляя отлетать назад тяжеленые тупые и остроносые болванки. Зенитки «ахт-ахт» не пробивали броню даже с двухсот метров при стрельбе в борт. А от лобовой плиты и башни её снаряды рикошетила даже при стрельбе в упор. Среди танкистов ходили слухи, что были случаи, когда «стопятые» со ста метров не могли поразить бортовую броню «мощного».

Пусть броня и пушка были на самом первом месте, но и прочее не стоило сбрасывать со счетов. Новый двигатель, коробка передач, приборы наблюдения были выше всяческих похвал. Ни разу не случилось поломки по вине этих узлов, только из-за кривых рук мехводов. Да и то, таких мгновенно убирали из экипажа, так как сломать настолько качественный механизм – это нужно быть безруким балбесом и откровенным вредителем. А радиостанция? А внутренняя связь – танковое переговорное устройство? Никаких помех, шумов, обрывов связи, легчайшее и удобное переключение каналов. Благодаря этому взаимодействие между танками и членами экипажа подскочило на порядок.

А скорость и подвижность танка? Советские инженеры сумели сделать из обычного В-2 какой-то прямо самолётный мотор, заставляющий КВ-100М разгоняться до скорости вдвое большей, чем его предшественник КВ-85.

Морошкин привычно занял свою седушку, подсоединил штекер к ТПУ, несколько раз глубоко вздохнул и замер в ожидании новых команд. Последние долго ждать не пришлось и уже скоро армада тяжёлых танков стала разгоняться, набирая разбег, чтобы стальным катком раздавить сопротивление агрессоров.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Запах сгоревшего пороха. Струйки пота под комбинезоном. Скользкий от пота наглазник телескопа. Звон вылетающих гильз. Мат, крики боли, тяжёлое дыхание в наушниках. Тряска танка и удары всеми частями тела о выступы башни, в которой места осталось для членов экипажа очень мало после установки стомиллиметрового орудия. Именно этими моментами можно описать ощущение боя для Морошкина.

Потом была короткая остановка прямо на месте разгромленной немецкой противотанковой батареи. Кроме танка лейтенанта здесь замерли ещё пять бронемашин из его батальона. Вскоре подошли несколько грузовиков с бочками соляра и боеприпасами, и танкисты с помощью водителей машин споро заправились и пополнили боекомплект. Из двух танков в грузовики пересели трое раненых танкистов. К счастью, убитых не было ни у кого.

И вновь «мощный» лейтенанта Морошкина бросился в бой.

Оборона немцев и их прихлебателей была прорвана и советские войска вошли на окраину Орла, где завязли в уличных боях. Захватчики перерыли каждый перекрёсток траншеями, каждый кирпичный дом превратили в ДОТ.

- Твою мать! – в наушниках раздался мат наводчика. – Немцы мост взорвали!

Танк Морошкина пронёсся по улицам Орла как ветер, везде сея смерть оккупантам. Под гусеницами оказались несколько мелких пушчонок и пулемётов, пара автомобилей, несколько невезучих пехотинцев. Какой-то броневик отлетел в сторону и свалился на бок после удара в него советского танка. Несколько выстрелов из танковой пушки уничтожили расчёты крупнокалиберных пулемётов и реактивной пушки на вторых и третьих этажах домов. Осколочно-фугасный снаряд калибра сто миллиметров разносил половину этажа при попадании. И вот едва только морошкинский «мощный» пронёсся по мосту через Оку, как за его спиной тот взлетел на воздух. Вражеские сапёры опоздали совсем чуть-чуть, чтобы не отправить в воду и экипаж тяжёлого танка.

Выстрел! Выстрел!

Наводчик без команды отправил два снаряда в сторону позиции зенитной пушки «восемь-восемь», укрывшуюся в сквере в сотне метрах от моста. И по огневой точке немного в стороне, обложенной мешками с землёй. После взрывов на этих позициях, из траншей на улице и между домами порскнули во все сторону пехотинцы. Видимо, уж очень берегли свои жизни и испугались русских танкистов на непрошибаемой машине.

- Впер…ёд! Ма-ать!

Мощнейший удар в правый борт заставил содрогнуться всего танка и приложиться его экипажу о броню и выступающие детали.

- Право на два стопятая! – крикнул Морошкин, крутанув телескоп в ту сторону, откуда прилетел снаряд. – Сто пятьдесят метров! Развалины дома!

Немецкие противотанкисты устроили себе позицию на первом этаже полуразрушенного кирпичного дома старой ещё, царской, постройки. Если здесь когда-то и был второй этаж, то он был деревянный и сгорел давным-давно, возможно, ещё в боях по защите Орла от наступающих вражеских дивизий в начале войны. На первом имелся широкий пролом в стене, в котором устроилось мощное орудие, замаскированное сетью.

- Вижу! – откликнулся наводчик, с бешеной скоростью крутящий маховик поворота башни.

Почти одновременно с наводчиком крикнул Сафиулин:

- Хода нет! Правую гусеницу сбили!

Удар!

Выстрел!

Свистунов, наводчик танка выстрелил на миг позже вражеского расчёта орудия. Расстояние для обоих было ничтожным. К сожалению, из-за сотрясения от попадания снаряд из танковой пушки ушёл в сторону. Но и немцам в очередной раз советская броня показала дулю: непробитие и экипаж целёхонек, хоть и малость оглушённый.

- Осколочный! – хрипло заорал Свистунов.

На этот раз он уложил гостинец точно в «яблочко»: позиции немецких противотанкистов заволокло дымом и пылью. И судя по тому, что в ответ не прозвучало выстрела, то с вражеским расчётом покончено.

«Не врали, выходит, когда рассказывали, что иногда «стопятая» в борт «мощного» не берёт», - подумал Морошкин в эту минуту, когда шла скоротечная дуэль между советским танком и расчётом немецкого тяжёлого противотанкового орудия.

- Два «эмча» точно перед нами! В конце улице по прямой!

На этот раз врага заметил Сафиулин, который теперь, в силу обстоятельств оказался не у дел и вовсю крутил своим перископом, чтобы вовремя заметить врагов.

На этот раз против советской машины вышли два американских танка М4 «Шерман» с длинноствольными орудиями. Они даже успели по разу выстрелить и… позорно промахнуться с каких-то трёхсот метров. И тут же один из них словил бронебойный из пушки «мощного». Снаряд вошёл в наклонную лобовую плиту корпуса и вызвал детонацию боекомплекта. От внутреннего взрыва башню «шермана» сорвало с погона и высоко подбросило вверх. Причём упала она практически на своё старое место, только стволом вниз. В итоге получилась уродливая композиция, окутываемая клубами дыма и языками огня.

Второй «эмчи» - по аббревиатуре М4 – шустро сдал назад и прикрываемый дымом погибшего товарища скрылся за домами.

- Осколочными по домам и окопам, - приказал Морошкин, как только американский танк исчез. – Первый ориентир: дом с белёными стенами, справа пулемёт в окопе.

Морошкину и его товарищам повезло, что их танк оказался подбит на открытом месте. Чтобы добраться до них, немцам предстояло пройти несколько десятков метров чистого пространства. И вот тут уже танкистам нельзя было зевать. Зевнут и получат заряд взрывчатки, противотанковую гранату на крышку моторного отсека, зажигательную мину и многое другое, что не принесёт пользы их здоровью. Раз десять немцы пытались подбить их танк из «фаустпатронов» - новинки, с которой Красная Армия столкнулась впервые месяц назад. Пехотинцы успешно уничтожались через лючки для личного оружия, а по тем, кто прятался в домах и пытался из них стрелять «фаустпатронами» палила танковая пушка, превращая здания в груды обломков и костры.

Спустя полчаса немцы предприняли попытку большими силами уничтожить тяжёлый советский танк. Две вражеские бронемашины показались прямо в конце проспекта, ещё три зашли слева, так как справа полыхали пожары после уничтожения расчётов немецких огнемётчиков в домах.

- Два длинноносых и три эмча, - сообщил товарищам Морошкин. – Ничё, справимся.

- Справимся, конечно, ты чего, командир? - деланно возмутился Сафиулин и потом озабоченно добавил. – Эдак у нас места на башне не хватит, чтобы звездочек нарисовать за всех сожжённых фрицев.

Нехитрая шутка помогла слегка расслабиться. В танке раздался нестройный хриплый смех четырёх человек.

- Бронебойный! – скомандовал Морошкин.

Первым загорелся «длинноносый», ползущий впереди по улице. Такое прозвище получила немецкая «четвёрка», обзаведшаяся не только очень толстой бронёй, но и семидесятикалиберным длинноствольным орудием семьдесят пять миллиметров. Это орудие превосходило даже зенитку «восемь-восемь» по бронепробиваемости благодаря специальным бронебойным снарядам. Ранее такой PzKpfw IV был крайне серьёзным противником для всех советских танков. Но с появлением в армии Т-43М и КВ-100М его опасность резко снизилась.

В ответ в советский танк прилетели три снаряда в борт и в башню.

- Влево! Бронебойный! По «длинному»! – коротко отдавал команды лейтенант.

Вот полыхнул второй опасный немецкий танк. Тут же встал «шерман», у которого снаряд русского танка разнёс катки с гусеницей с правого борта. И вдруг…

- Орудие повредили! Ма-ать их! - заматерился Свистунов. - Ах ты ж в бога душу мать суки драные! Да сапог вам в грузно от апостола Петра на проповеди!

Слова наводчика морозом прошли по телу каждого члена экипажа. Без своего орудия непробиваемый танк превращался в мишень, которую рано или поздно подожгут. Ухудшало ситуацию… да что там – делало её катастрофической, что в боевом запале «мощный» Морошкина оказался в глубине немецких позиций и единственный, наверное, танк в этой части города из-за взорванного моста. Сейчас их могло спасти только чудо. И оно случилось.

Морошкин с бессильной злостью смотрел на то, как приближаются немецкие танки. Вот до них уже буквально рукой подать, ещё немного и кирпичом докинуть можно. Или гранатой. Кусая губы от злой досады, лейтенант уже собрался отдать приказ покинуть танк и отступить под прикрытием полосы дыма, как вдруг одна за другой полыхнули вражеские машины. Вот на задымившемся «шермане» откинулся люк, из которого стал с трудом вылезать танкист. Но спастись ему, было не суждено, так как миг спустя из люка вырвался огненный фонтан, словно, кто-то внутри включил гигантскую газовую горелку. Человек дёрнулся, вскинул руками и повалился на танк сломанной куклой, объятый пламенем. И хотя это был враг, Морошкин на секунду в душе пожалел его. Слишком это страшная смерть, когда сгораешь заживо.

Потом он стал искать тех, кто так ловко и быстро уничтожил вражеские танки. И даже сумел заметить небольшой танк, проскочивший на огромной скорости между домами далеко левее. Больше всего он был похож на БТ-7, которых в четырнадцатом танковом корпусе было процентов двадцать. Но чтобы эта машина из своей «сорокопятки» вот так сходу – пусть и в борт – подожгла два средних танка?!

Так же машинально отметил про себя, что увидел танк чудом, краем глаза, тот словно какой-то призрак ускользал от прямого взгляда.

- Кажись, наши справа мелькнули, - в наушнике через ТПУ раздался голос Свистунова. – Не разобрать толком в дыму ентом.

- Справа? – переспросил лейтенант.

- Ага. А что?

- Да и слева я видел «бэтэшку», хотя точно и не уверен – так быстро та проскочила.

- Я тоже видел что-то такое, командир, - вклинился в их разговор татарин. – Только не рассмотрел подробностей. Машина, ну прямо чисто шайтан, промелькнула вдали.

Ведя разговор, Морошкин одновременно осматривался по сторонам, стараясь не пропустить очередных гитлеровцев с зажигательными бутылками или «фаустпатронами». Или – желающих поскорее оказаться в своей Валгалле.

«Или их рай называется по-другому?», – на секунду задумался парень и тут заметил шевеление рядом с берегом. – Позади нас справа движение!

К сожалению, при установке мощного орудия в танк пришлось отказаться от пулемёта в корме башни. Конструкторы оставили только крошечный лючок для стрельбы из ручного оружия. К слову, очень неудобно из него стрелять из-за толстой башенной брони.

Не столько ради того, чтобы попасть, сколько больше на испуг, лейтенант выстрелил несколько раз из «нагана» в ту сторону, где секундой ранее видел несколько фигур с оружием в руках.

А в ответ тишина.

«Испугались?».

- Лейтенант, наши, кажись, - сказал Свистунов.

В самом деле, далеко слева, где Морошкин в первый раз увидел танк-призрак, со стороны реки перебежали к домам и к деревьям в скверах две группы красноармейцев. Он вновь посмотрел назад, куда стрелял только что и… точно, там тоже оказались бойцы в советских гимнастёрках, касках, с ППШ и «мосинскими» карабинами в руках. Морошкин хорошо рассмотрел только двоих, прочие ловко укрывались за набережной.

Щёлкнув запорами на люке, лейтенант откинул его в сторону и высунул голову наружу:

- Что залегли, славяне? Не боись, не обидим! – крикнул он в их сторону.

- Смотри, как бы самого не обидели! – донеслось в ответ. Из-за шума в ушах после ударов снарядов по броне и близких взрывов гранат и мин, Морошкин едва разобрал чужие слова.

Несмотря на вроде как недружелюбную фразу, угрозы она не несла, скорее это была шуточная присказка из разряда: «Как поживаете? – Не дождётесь!».

Прячущиеся от выстрелов из танка красноармейцы при виде танкиста, дружно вылезли из своего укрытия. Оказалось, что пряталось их здесь как бы, не два отделения. Большая часть умчалась дальше добивать отступающих немцев, но двое пехотинцев задержались на несколько минут у танка.

- Не скучно у вас тут было, - поцокал языком усатый боец в возрасте, вооружённый незнакомым автоматом с узким изогнутым магазином и дырчатом кожухом на стволе. Он с уважением осмотрел побитую броню танка, потом прошёлся взглядом по телам немцев, пытавшихся добраться до танка с гранатами и минами, посмотрел на горящие дома вокруг и следы от осколков и снарядов на них и тротуаре.

- А то! – задрал нос Сафиулин.

Морошкин, когда увидел со стороны свой танк, в очередной раз почувствовал озноб. На «мощном» живого места не было. Отметины от снарядов, реактивных гранат «фаустпатронов», обычных гранат и следы пуль густо испятнали броню танка. В одном месте в броне торчал обломок сердечника от бронебойного снаряда. На лобовой плите корпуса чернел неглубокий кратер от попадания бронепрожигающего снаряда или от малокалиберного из пушки, выпускающей снаряды с такой огромной скоростью, что при столкновении с бронёй сталь танка и снаряда буквально вскипает. И при этом было удивительно, что приборы наблюдения танка оказались целёхонькими.

Увидел он и орудие КВ, в котором точно по центру была рваная пробоина от вражеского снаряда. Попадание то ли случайное, то ли немец специально сюда целил, так как по-другому вывести из строя советский танк было невозможно.

Увы, но боевая машина была выедена из строя надолго. Половина траков с правой стороны вместе с подвеской были раскурочены так, что смотреть было страшно. Орудие под замену. Возможно, где-то в броне есть трещины, сейчас просто невидимые.

Морошкин подобрал немецкий автомат, снял с его мёртвого владельца подсумок с запасными магазинами, и сказал усачу:

- Мы с вами. Покажем немчуре, что не только в танке сильны .

Глава 8

- Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, - поздоровался я, войдя в кабинет Сталина.

- Добрый день, Игорь Иванович, - произнёс тот. – Присаживайтесь. Вы уже в курсе наших успехов на фронтах?

- Да, - кивнул я. – С помощью спутников всё хорошо рассмотрел.

- Благодаря вашей помощи Красная Армия достигла успехов за неделю больше, чем за год. И это при совсем небольших потерях, - не скрывая удовольствия, произнёс он.

«Безвозвратных, и вовсе чуть-чуть», - добавил я про себя. Все раненые, тяжело искалеченные, потерявшие зрение, слух, подвижность, руки и ноги рано или поздно окажутся вновь на ногах и станут здоровее прежнее, ведь целительские чары восстанавливали организм полностью. Многие калеки успеют ещё даже повоевать, так как по секретному плану войне идти ещё год. Без многочисленных крупных сражений, от обороны, иногда переходя в наступление и создавая «котлы», чтобы без излишнего кровопролития уничтожать вражеские армии. Это я кратко сформулировал, поверхностно. В реальности там несколько томов и стопок карт с расчётами.

Разумеется, без магической поддержки ни оборона, ни удары не станут проводиться. Пример результативности ударов на Воронежском – кстати, созданном буквально за два дня до наступления и прекратившим своё существование позавчера – и Юго-Западном фронтах, когда магия и армии работали рука об руку, у всех перед глазами. Мои бойцы совершили ряд диверсий в тылах неприятеля – раз. Для них, с моими амулетами и боевыми скафандрами с мимикрирующей поверхностью, не составит труда пробраться в любое охраняемое место. Два – разбросанные на неприятельских позициях амулеты с ментальными чарами и проклятьями очень сильно опустили боевой дух немецких, французских и английских солдат. Когда началось наступление, то многие стали бросать своё оружие и бежать с передовой уже при первых выстрелах артиллерии и вида советских самолётов вдалеке. К сожалению, амулетов было мало для полноценного «засеивания» фронтов, поэтому они достались только самым боеспособным частям и элитным подразделениям. Заклинания непогоды и призванные стихийные элементали уничтожили несколько аэродромов – это три.

Дополнительно к обычным танкам, вышедшим из моих мастерских, я передал Красной Армии сотню БТ-7, зачарованных по той же схеме, которой я пользовался в сорок первом под Пинском. Эти лёгкие и скоростные боевые машины были поделены на взводы и разбросаны по танковым полкам на всей линии наступления. Несмотря на столь мизерное пополнение – командиры подразделений даже не брали в расчёт три лёгких танка особой группы Ставки – «бэтэшки» сумели всех удивить и внести огромный вклад в прорыв линии фронта и уничтожении самых крепких точек немецкой обороны. Снаряд из их «сорокопятки» пробивал насквозь любые цели – дома, тяжёлые танки, стенки ДЗОТов и лёгких ДОТов, капониры с орудиями и пулемётами. При скорости снаряда свыше двух тысяч километров в секунду и его повышенной твёрдости, ни стальная плита, ни железобетонная стена не могли его остановить. А высокая скорострельность танка не давала второго шанса тем врагам, коим оказалось мало первого «гостинца». В основном такое повышенное внимание требовалось ДОТам и капонирам, имеющим стенки от метра и больше из железобетона. И хотя бронебойный снаряд сам по себе был плох для уничтожения живой силы, но выбиваемая им щебёнка разила врагов хлеще, чем шрапнель. А выделяемая при ударе энергия плавила металл, отчего его раскалённые капли летели во все стороны и вызывали пожар. При этом немцы и их союзники не могли попасть в юркую цель, прикрываемую чарами. Чем больше они испытывали ненависти и страха в адрес танкистов, тем сильнее работал отвод взгляда от советской машины. Случайные же попадания и противотанковые мины, благодаря всё той же магии, даже царапин не оставляли на броне БТ-7.

- Делаю всё, что в моих силах, - ответил я.

- Нашей стране кое-что потребуется от вас в ближайшее время. Как вы смотрите на то, чтобы помочь дипломатической миссии связаться с правительством Индии? – посмотрел на меня Сталин.

- Положительно смотрю. Что именно мне нужно сделать? Доставить дипломатов? Защищать их или устранить англичан в той стороне? Как-то воздействовать на индийцев своими способностями?

- Устранять не нужно, гипнотизировать тоже. А вот доставить наших сотрудников и потом помочь им наладить дружеские отношения с индийцами необходимо. Там сейчас свирепствует голод, от которого за этот год по разведсводкам погибло свыше двух миллионов граждан Индии. Англичане забрали там весь прошлогодний урожай и большую часть урожая этого года. В этом вся суть капиталистов.

- Я помогу с продуктами для индийцев, - ответил я. – Когда нужно переправить дипмиссию туда?

- Через пять-шесть дней.

За пять дней я заготовил десять тысяч тонн пшеничных сухарей и столько же пшеничной муки, тысячу тонн консервированной рыбы и пять тысяч тонн консервированных овощей. На всю Индию этих запасов ничтожно мало, но спасёт несколько провинций, что больше всех пострадали от английских издевательств. Позже будет готово ещё столько же. В зависимости от результатов переговоров индийцам можно будет передать что-то ещё.

Старший среди дипломатов, Максим Тихонов, поделился со мной целью миссии: заручиться поддержкой индийцев в войне против англичан и их союзников, а так же прощупать почву насчёт будущего объединения под одним флагом, во главе которого будет стоять Советский Союз.

Как таковая военная помощь смуглокожих почитателей бурёнок была не нужна. Другое дело, что психологически проще создавать союз с теми, с кем сражался плечом к плечу. И это в первую очередь касалось Индии. Я уже знал, что с точно такой же целью улетели дипломаты в Монголию, Китай и Мексику. По поводу последней всё было очень интересно. Мексика хоть и не стала участвовать в войне, но своё «фи» высказала англо-германскому альянсу. Во-первых, перед войной у неё обострились отношения с США. Во-вторых, немецкие подлодки потопили – случайно или нет - в начале сорок второго несколько мексиканских танкеров с нефтью. Извиняться Германия не стала, что взбесило носителей сомбреро.

Советские дипломаты будут давить на эти факторы, обещать разделение США после войны между победителями и отдать Техас Мексике. За это те обязаны будут поддержать СССР и принять его резолюцию о создании единого мирового союза стран и республик.

Проблем с Китаем никто не видел. Нищая страна с огромным населением будет рада решить часть своих послевоенных проблем. И если нужно прогнуться под кого-то, кто не устраивает резню и не морит голодом, а готов кормить и поить, то они пойдут на это.

А ещё СССР осторожно наводил мосты в Европе, подбирая кандидатов на роль будущих правителей стран, которые сейчас воюют с нами. Например, во Франции на место президента прочат русского эмигранта из Сопротивления, а ему в премьеры женщину, тоже русскую. Мало того, она была дворянкой, целой княжной, покинувшей со своей семьёй Россию во время революции. До нападения Германии на СССР она работала в Сопротивлении на Англию, а позже, когда образовалась антирусская коалиция, она связалась с советскими разведчиками, порвав все отношения со старыми начальниками. Среди врагов и своих её называли Красной Княжной.

И так было почти с каждым государством, которое требовалось включить в состав будущего мирового – он же планетарный – союза сразу после войны. С моей магией и космическими технологиями найти человека, узнать, чем он дышит и что хочет, допросить и так далее не составляло большого труда. В ближайшие пять лет нужно было собрать воедино всю Евразию и часть Америк. В следующую пятилетку всё внимание переключится на Африку и те страны, которые мало что значили в мире. То есть, десять лет отводилось на объединение планеты под одним центральным флагом (надо ли говорить, какого он будет цвета?).

После Индии, откуда я вернулся сильно мрачным, всё своё внимание я переключил на будущую ССР Аляска. На станции «Перун» к этому времени были сформированы, обучены и экипированы три ДОН – дивизии особого назначения. Они состояли на 95% из эльфов и лишь на 5% из землян, которых я вытащил из концлагерей и лагерей смерти. Каждая дивизия состояла из двадцати тысяч бойцов и была насыщена техникой сверх меры. Танки, боевые машины пехоты на их основе и вертолёты. Последние, кстати, на Земле не были ничем уникальным. Оказывается, перед войной в Союзе велись разработки винтокрылых машин. А в США они уже полетели в прошлом году, хоть и в виде экспериментальных образцов. Мои помощники взяли все эти разработки, подправили в них кое-что и выдали штурмовые и десантные «вертушки». На Аляске они особенно пригодились из-за сложного рельефа. Чуть не забыл сказать, что весь личный состав ДОН обладал нейросетями, а военная техника комплектовалась крайне примитивной – по меркам республики Анарат – электроникой для взаимодействия с экипажами. Всё равно до появления галактических комиссий часть Земли будет оснащена самыми современными технологиями. А оставшаяся получит устаревшие. Впрочем, «древность» по меркам космических государств на Земле считается фантастическими ультрановинками.

Мне сейчас хочется одновременно дуть на воду – сдерживать своё желание дать пинка планете в развитии из опасения неприятностей от будущих комиссий, и одновременно наплевать на них, создать сильнейший флот, армию, оснастить каждого землянина новейшей нейросетью и имплантатами. И пусть после этого кто-то признает нас дикими. Вот только Землю могут задавить санкциями, не пуская на рынки и на территорию цивилизованной галактики. И придётся нам вариться в собственном соку. А это запросто приведёт к войне между нами и всеми остальными.

«Эх, тут ещё думать и думать. У аналитиков итак мозг уже кипит от поставленных задач», - мелькнула у меня мысль.

Возвращусь, пожалуй, к моим дивизиям. Основой боевой мощью дивизий стал танк, за основу которого я взял знаменитый Т-62. На его базе создавались БМП, что доставляли мотострелков прямо к вражеским траншеям.

«Под Пинском было намного проще, - всё чаще думал я. – Не люблю политику, не люблю враньё, не люблю бытовуху!».

Вместо сражений и магических опытов я занимался чаще болтовнёй на разные темы с союзниками. Архиважных вопросов постоянно возникало столько, что мне приходилось бросать всё и заниматься только ими. То и дело вызывало к себе руководство СССР.

О моём участии в войне скоро стало известно и врагам. Кое-кто из них даже предпринял попытку связаться со мной и договориться. Знаете, кто это оказался? Ага, англичане, всё правильно. Сборище проституток, которые идеально развили интуицию на те моменты, когда начинает пахнуть жареным и пора уже в очередной раз подстроиться под кого-то и подставить другого отвечать за свои преступления.

Попали они на момент, когда я пребывал в кошмарном расположении духа. После этого я взял и навестил тех, кто считал себя правителями Земли, тех, кто сидел в роскошных особняках на Британских островах, в Северной Америке, в Берлине и Париже. Нет, я не стал их убивать, стирать память, превращать в слюнявых идиотов или заставлять делать что-то на пользу СССР и во вред своим странам. Просто сказал им, что они обречены и после войны их всех соберут в одном месте, зачитают постановление военного трибунала или спецсуда и повесят как военных преступников. Сами они закончат войну, сдавшись на милость победителей, или их вытащат из их нор – результат не поменяется. В первом случае, разве что, они будут признаны своим народом верными сынами отчизны, не ставшими губить граждан в бессмысленной мировой бойне.

Конечно, никто из них не принял моего предложения. Каждый из них чихать хотел на тех, кто сейчас в окопах умирает ради их амбиций и жажды власти. Поверили мне? Не во всём, но в целом я прочитал в аурах, что мои слова за бахвальство никто не посчитал. Все без исключения решили, что я просто набиваю цену. Например, англичане предложили мне свою капитуляцию и совместный союз с СССР в качестве равноправных партнёров. Подвигли их на это не только слухи о моих возможностях, но и распространяемая дезинформация о раскопках в районе реки Подкаменная Тунгуска. Лондонские денди пожелали наложить руку на «сокровища» и… на меня.

Я их чуть не убил, почти наплевав на все те планы, за которые же сам и ратовал перед Сталиным.

Да, если здраво и логично рассуждать, то не стоило мне со всеми ими встречаться и вести беседы. Но уж очень мне хотелось посмотреть в их глаза тогда, когда они считают себя хозяевами положения. Посмотреть не под чарами невидимости, не накладывая ментальное подчинение, не через камеры дронов, а вот так – прямо, не скрываясь. И там, где они считали себя дома.

Понимал ли я, что эта встреча станет причиной в войне, после которой обострится противостояние, и кровь ещё больше польётся рекой? В тот момент нет, дошло позже, когда вернулся к себе. С другой стороны, ни я сам, ни моя интуиция, которой привык доверять, не видели опасности в таком поступке. А ещё, мало ли мы в своей жизни совершаем импульсивных поступков? То-то и оно.

Что же до настроения, которое едва не обрушилось на вражьи головы, то ему было с чего быть мрачным. Во-первых, оно сильно испортилось после посещения Индии. Я там побывал в нескольких провинциях, которые сильнее всего пострадали от голода, и насмотрелся на мертвецов. Целые деревни вымерли, в домах и на улицах лежали скелеты и кости – взрослые и детские. В храмах и на площадках перед ними картина была ещё страшнее, так как тысячи и тысячи людей провели там последние дни своей жизни, молясь высшим силам о помощи.

Но я бы это пережил, сумел бы отстраниться от этих страшных картин. Но потом я посетил лагерь смерти под Саласпилсом. По документам он значился вообще, как исправительно-трудовой, персоналом считался концлагерем, но в реальности это был именно лагерь смерти, почти такой же, как Освенцим. В Саласпилсском лагере не было военных, лишь гражданское население. Часть это были евреи, кого не успели отправить в Рижское гетто, часть населения с оккупированных территорий Белоруссии. Весной сюда пригнали свыше десяти тысяч белорусских крестьян, превалировали там женщины с детьми. В обязательном порядке семьи разлучались – матерей в одни бараки, детей в другие. Это практиковалось уже около года и за это время одних только детей погибло от издевательств нацистов свыше двух тысяч. Их заражали корью, после чего мыли в воде, что строго запрещено при этой болезни. От такого дети умирали через несколько дней. Из них выкачивали кровь до обморока или до смерти. Их опрыскивали спецпрепаратом в виде молочно-белой эмульсии, что так же приводило к смерти. Кормили отравленной кашей и поили кофе с ядом. И это только малая часть того, чем занимались немецкие изуверы в белых халатах, получившие медицинские дипломы. Об этом я узнал позже, уже после эвакуации пленников и уничтожения лагеря. К этому моменту сердце у меня уже было в виде куска льда. И вряд ли у кого-то другого было бы иначе.

Когда я с помощниками зашёл в первый детский барак, то увидел, как дети стали прятаться. Забирались под нары и замирали на верхнем ярусе. Самых маленьких прятали за собой те, кто был постарше. Мальчики и девочки пяти-восьми лет выходили в проходы мне навстречу. Тряслись от страха с взглядом, в котором не было ничего кроме ужаса и ожидания скорой смерти. Делали они это ради того, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы палачи – а они их видели в нас – выбрали их. А в это время за ними другие дети укрывали совсем уж крох, часть которых были грудничками.

Только представьте – дети добровольно шли на смерть, чтобы дать шанс выжить другим, кто младше них! Не взрослые, не подростки, уже имеющие кое-какой опыт, а дети, которым ещё нет и десяти. Я готов поклясться своей Силой, что в моё время таких детей стало на порядок меньше. Вот и ещё один пункт в мой План: сделать так, чтобы следующие поколения не растеряли человеколюбие и не позабыли о том, что такое поддержка и «жизнь за друга».

Когда я стоял и смотрел на них, истощённых, завшивленных, в грязных лохмотьях, со следами побоев, то у меня была лишь одна мысль: убить всех, кто виновен в этом. Не ждать окончания войны, наплевать на все планы, не делить на правых и виноватых, а испепелить всю Германию и отправить огненных элементалей в Англию.

Сдержался.

Таких бараков было в этом страшном месте девять. В двух находились дети калеки, которыми их сделали местные твари в человеческом обличии. В трёх содержались больные, которые всегда умирали. И лишь в четырёх содержались здоровые, которые рано или поздно всё равно попадали в вышеуказанные бараки.

Весь персонал лагеря не был убит на месте, а отправился на мой корабль. Просто так убить? Увольте, не получат мрази лёгкой смерти и уж точно не будет у них обычного посмертия. Нет, они у меня будут мучиться столетиями. Уж я найду для их душ соответствующую кару. Не отыщу в Книге, так обращусь к Слепцу, уж это-то существо точно даст мне необходимое знание.

Теперь понимаете, почему у меня было плохое настроение во время встречи со всякими Черчиллями, Георгами, Трумэнами и прочими Папенами? Только чудо, что я их не прикончил в тот момент. Мою руку удержала мысль, что самое страшное наказание для них будет не смерть прямо сейчас. Нет, им сначала необходимо увидеть, как рушится всё то, что они строили всю жизнь, чтобы почувствовали страх и стали прятаться по углам. Чтобы испытали ужас, когда их вытащат из уютного безопасного уголка и посадят на скамью подсудимых. И самое главное – хочу посмотреть им в глаза в тот момент, когда они будут стоять на эшафоте с верёвочной петлёй на шее.

- На Берлин сначала, потом по списку, - приказал я пилоту десантного бота.

- Слушаюсь.

Нет, мы летели не бомбить город, не захватывать столицу тех, кто начал эту страшную войну на уничтожение целых народов. И не устраивать диверсии. Моей целью был сброс листовок над несколькими городами Германии. Обычные прямоугольные кусочки бумаги с непритязательным рисунком и несколькими строчками агитационного, пропагандистского характера. Необычным в нём было кое-что другое – магия. Каждый прочитавший листовку, получал слабую ментальную закладку. Заклинание начинало подтачивать уверенность человека в уверенности в победе, в правильности этой войны, в том, что правительство радеет за свой народ и так далее. Листовки миллионами печатались в копировальных магокамерах, после чего попадали в зачаровательные, где становились слабенькими одноразовыми амулетами или магическими свитками. К слову, демоны частенько пользуются подобным способом, разбрасывая по окружающим мирам книги, свитки, листовки, записки. Прочитать их мог любой, даже неграмотный. И как только он это делал, то его душа становилась собственностью инфернального мира. Об этом писалось в свитке сипатическими чернилами или крайне мелким шрифтом, который невозможно было разобрать даже при помощи лупы. Ну, а я решил обойтись без такой «честности». Тем более что мне не требовалась душа граждан США, Германии, Англии, Франции, Японии, Испании с Турцией и прочих.

Листовки разбрасывались каждую ночь по всему миру над городами воюющих – и поддерживающих врагов СССР - стран, создавая огромную пятую колонну в них. Даже недавние фанатики, требующие стереть СССР с лица землю, «этих коммуняк», и то начинали сомневаться в правильности своих прежних идей. А уж на фоне побед Красной Армии многие испытывали страх и готовы были капитулировать даже без воздействия моих бумажных амулетов. Для нейтральных стран листовки были другие, которые описывали мужество граждан СССР и ставили закладку на то, чтобы желать стать таким же гражданином.

А вот над линией фронта «выпадали» листовки третьего типа. Они всего лишь чуть-чуть ослабляли боевой дух вражеских солдат, внушали отвращение к войне и исподволь превращали их в тех, кто потом до конца жизни побоится взять в руки оружие. В общем, сейчас в окопах сидят будущие пацифисты со сломленным духом. На хер не сдались мне всяческие лесные и зелёные братья с прочей бандитско-партизанской нечистью из числа противников СССР.

После сброса листовок я отправился в Сибирь к месту падения знаменитого метеорита. Здесь, в ноябре сорок третьего был обустроен крупный лагерь, охраняемый полком НКВД.

- Товарищ Глебов, мы вас уже заждались, - навстречу мне вышел капитан Мухин, один из порученцев – настоящих – Сталина, который курировал проект «Ковчег». Суть его заключалась в том, что метеорит был необычным небесным телом. Им оказался космический корабль неизвестной расы. Упал он несколько в сторону от эпицентра воздушного взрыва, поэтому экспедиции его не нашли. Затем его затянуло болотом и всё – следов не осталось. Взрывом же, который посшибал макушки и ветки на деревьях, превратив те в столбы, был слабым импульсом от маневровых двигателей, которыми экипаж пытался спасти корабль от жёсткого приземления.

- Как смог, так прилетел, - сказал я капитану, который скинул рукавицу и протянул мне руку для пожатия.

- А корабль?

- Скоро будет.

Спустя полчаса в небе над нами появилась полуторасотметровая стальная туша фрегата шестого ранга гномской постройки. Пилот виртуозно опустил его в огромный котлован, заранее подготовленный. Дальше пришло моё время.

Призванный абмирутаруами за несколько минут состарил и подпортил судно со всем содержимым. Теперь оно выглядело так, словно и в самом деле, пролежало много лет в болоте. После этого корабль был забросан землёй и камнями. Впрочем, недолго ему прятаться в земле. Уже завтра начнутся раскопки. И каждый пройденный метр будет фиксироваться на видео- и фотоплёнку. Для истории, так сказать. Соглашусь, что это фальсификация, но что делать? Для Земли – и СССР в особенности - самое простое и наиболее полезное вливание космических технологий будет в виде «находки» космического корабля. С настоящей подоплёкой дела будут знакомы немногие. Хватит пальцев на руках и ногах одного человека, чтобы их сосчитать.

Дальше по легенде советские учёные сумели запустить главную ЭВМ корабля и узнали, что в Солнечной системе есть ещё несколько кораблей, на которых спит экипаж. Сумели связаться с ними, разбудить и вот так на Земле появились несколько миллионов инопланетян. Впрочем, вторая часть легенды не для землян, по крайней мере, не в ближайшие годы.

Когда сюда прилетит комиссия, то для неё всё будет приготовлено на блюдечке с голубой каёмочкой. Как земляне сумели совершить такой быстрый рывок, откуда на планете мощнейшие ИИ и могущественные космические корабли, как всем этим воспользовались в стране, на территории которой нашли первый корабль. Как узнали про другие государства в галактике, о чужих законах и требованиях для снятия статуса «дикого» мира. И прочее, и прочее. Разумеется, подделка вскроется, никто в ином не сомневается. Другое дело, что об этом будут знать лишь немногие члены комиссии. Легенда же – для остальных, для массовки и простых граждан республики Анарат. Пока одни члены комиссии станут опрашивать землян, осматривать место раскопок и трофейный корабль, с другими я буду очень плотно общаться. И очень надеюсь, что мы сумеем найти общий язык. Тот же Шканн поможет подобрать в группу таких специалистов, которые закроют глаза на многие нестыковки, связанные с искусственным «разгоном» дикого мира до норм галактического сообщества.

А ещё за двадцать лет Земля сумеет обзавестись достаточной мощью, чтобы горячие головы в Сенате сто раз подумали о том, чтобы воспользоваться силой для переговоров. Как минимум ещё одну боевую станцию, такую, как «Перун» я смогу построить. И несколько штук поменьше. А если воспользоваться помощью магии, то есть шанс, что удастся скопировать имеющиеся корабли, сэкономив время и ресурсы.

И конечно, не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что я ещё не раз наведаюсь на другой край галактики и заведу там влиятельные знакомства. При помощи магии я могу скинуть с постов одних, и посадить туда других, лояльных мне. Есть шанс договориться тёмными эльфами, чтобы Федерация признала Землю новым игроком на галактической арене. Кстати, это очень и очень реально. Дроу не упустят шанса создать республике Анарат противовес в виде ещё одного человеческого государства. Главное, мне и правительству СССР помочь им немного в деле напускания тумана, создать видимость, что земляне достигли всего сами.

Можно ещё провести точно такой же финт с гномами из Союза Дрендал, как я сделал с тёмными эльфами. То есть, получить в свои руки один из слабых кланов, дать тому возможность подняться на самую вершину и втихаря дёргать за верёвочки ради собственной пользы. А это уже два союзника у землян.

Для нечеловеческих рас появление нового человеческого государства в космосе проще воспринимается, чем для людей из Анарата. Сенат республики подобное воспримет куда как тяжелее. Будь по-другому, то давно бы кроме республики существовало ещё какое-нибудь объединение людей. Ан нет, все планеты, которые лишились «дикой» приставки в обязательном порядке входили в состав Анарат. В основном все они человеческие. Лишь одна, с которой я забрал эльфов, другая. Из-за этого идёт постоянная грызня дипломатов трёх государств – республики, империи и альянса. Одни – имперцы и альянс - упирают на то, что на планете живут представители их расы, другие указывают на факт, что та система расположилась, чуть ли не в середине республиканских территорий.

Ещё я думаю, что нелюди помогут Земле на первых порах без моего вмешательства, а потом постоянно станут стравливать нас и анаратцев, чтобы мы взаимно ослабляли друг друга.

«Впрочем, до этого момента ещё как бы, не четверть века. Земля сейчас даже ещё не имеет единого правительства, - вздохнул я. – Тут работы непочатый край».