Дар богов

Глава 5

Медленно одеваюсь, просто потому, что нужно себя чем-то занять. Делаю кофе – это единственное, что может прояснить сознание – и выхожу на террасу. По ступенькам спускаюсь к морю, стараясь не смотреть на ту часть пляжа, где пришла в себя утром. Сегодняшнее событие до сих пор кажется страшными сном.

Я думала, что кошмар остался в прошлом. Размякла, позволила себе рядом с Энджелом стать слабой. Так приятно не тащить на своих плечах все. Оказывается, если о тебе кто-то заботится, это очень расслабляет. Броня спадает, и когда в жизнь врывается кошмар, ты оказываешься не готова. Словно пропустила удар не на спарринге, когда его ждешь, а в мирной обстановке. Или падаешь с высоты, забыв сгруппироваться. А это значительно больнее, чем знать, что непременно однажды упадешь, и находиться в постоянной готовности.

Сейчас, наблюдая за уходящей к горизонту волнующейся синевой, не могу понять, как я допустила это? Как растеряла всю броню, которую наживала годами? Мне так сильно хотелось, чтобы из моей жизни ушли разочарование и боль, что я с головой нырнула в ощущение безопасности, которым окружил меня Энджел.

Это начало происходить даже раньше, чем мы стали парой. Сначала я окунулась в атмосферу абсолютной защищенности, а потом приняла его как мужчину. С Даром я чувствовала себя воином, а с Энджелом у меня вышло стать красивой девушкой.

Но раз судьба снова послала испытание, видимо, этот путь не для меня. Поэтому когда я столкнулась со сложностями и перспективой оказаться виновницей трагедии, на меня накатила настоящая истерика.

Но сейчас в голове начало проясняться. Мне не стоит ждать Энджела. Нужно самой понять, откуда на моих руках кровь. И управление полицмагов, пожалуй, лучший вариант. Либо где-то случилось что-то непоправимое и мне не место на свободе, либо жертва снова я и кто-то очень жестоко подшутил. И то и другое нужно узнать. И то и другое касается не Энджела, а меня.

Как только принимаю решение, становится проще. Одним глотком допиваю остывший кофе и разворачиваюсь к дому, когда меня догоняет рассерженный крик: «Каро, твою ж мать!»

Ко мне по дюнам спешит Дар, и парень чертовски зол. Я вижу это даже отсюда. Возможно, потому что приближается он ко мне в ореоле бушующей магии. По берегу за ним стелются два шлейфа: огненный и бирюзовый. Красиво, демоны забери! Но сейчас для меня имеет значение только одно.

Пожалуй, лишь увидев его живым и здоровым, я понимаю, откуда у меня состояние всепоглощающей паники. Если бы я узнала, что в порыве бессознательного бреда убила Дара, то не смогла бы жить.

– Какого демона ты творишь, больная на голову… – начинает он, когда до меня остается еще несколько метров.

Но я его не слышу. Меня душат слезы, и я бросаюсь ему на шею.

– Слава богу, ты жив!

– Ты бредишь, Каро? – Дар раздраженно отстраняется. – Я так и знал, что у тебя начала подтекать крыша, иначе твое поведение объяснить нельзя. Конечно, я понимаю, что тогда разбил тебе сердце, но я и сам в тот момент развалился на части…

– О чем ты?

– Какого демона ты оставила у меня на полу свиное сердце и ведро свиной же крови, Каро? Это что, нормально в твоем понимании? Решила поиграть в маньяка? – рычит он.

Я растерянно пячусь.

– Н-не знаю…

– В смысле – не знаешь? – огрызается Дар.

Мой ответ выбивает разозленного парня из колеи. Он смотрит на меня несколько оторопело, словно мои слова мигом отбивают у него желание устраивать скандал, а я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться от облегчения. Хочет – пусть орет на меня. Главное, что он жив и я не натворила ничего ужасного. Не то чтобы свиное сердце и кровь – признак адекватности (где я их в ночи взяла?), но это определенно лучше, чем убийство.

– Ты нормальная, Каро? – осторожно спрашивает Дар, с подозрением вглядываясь в мое лицо.

А я не знаю, что ему ответить. Наверное, все же не совсем. По крайней мере, сейчас. Абсолютно нормальные люди не подкладывают в беспамятстве окровавленное свиное сердце своим бывшим.

Я испугалась этим утром. Очень испугалась. И страшнее всего для меня оказалось переступить черту. Допустить, что я могла убить или серьезно ранить кого-то и при этом даже не запомнить. Наверное, теперь это будет моим самым страшным кошмаром. Только сейчас я осознала, чего боюсь сильнее всего: себя. Собственной силы, которая может остаться без контроля разума.

Вместе с облегчением оттого, что не натворила ничего непоправимого, меня накрывает паника. Я ведь ничего не помню! А если ситуация повторится? А если в следующий раз все не закончится невинной шуткой?

– Ты точно ненормальная… – с какой-то странной интонацией заключает Дар. – Каро, зачем ты сделала это? Может, тебе сходить к соответствующему специалисту? У меня тут один есть. Хорошо вправляет кукуху, на себе проверял. Не лезь ко мне, пожалуйста. Не трави меня, не устраивай мне игры в маньяка. Кому как не тебе знать, что эти игры плохо заканчиваются?

– Знаю… – говорю я, сглотнув.

– И ты не хочешь попросить прощения? – уточняет парень. – Как-то объясниться?

– Нет…

Я качаю головой, а Дар раздраженно шипит сквозь зубы и вкладывает мне в руку зажим для косы, который был на мне вчера вечером. Я даже не помню, в какой момент его сняла. Получается, не сняла, а потеряла.

– Где ты его нашел?

– Там, где ты оставила. У себя дома. На полу, в луже свиной крови. Ты все еще не хочешь ничего объяснить?

– Каро ничего объяснить не хочет! Она ведь сказала.

Слышу голос Энджела и с облегчением выдыхаю. Я правда не знаю, что ответить Дару.

– А ты всегда за нее решаешь? – моментально вскидывается Дар.

Я устало замечаю:

– Мне действительно нечего тебе сказать Дар. Правда. Прости. Я уеду, и больше такого не повторится.

На миг время мне кажется, что драки не избежать. Дар зол. Он всегда был взрывным, умел вывести на эмоции. Энджел обычно не агрессивен, но обязательно ответит, да и спровоцировать его можно. Но как ни странно, Дар не раздувает скандал. Очень на него не похоже.

– Лучшее решение! И следи за этой идиоткой, – выплевывает он, обращаясь к Энджелу. – Она сумасшедшая. А сумасшедшая Каро опасна и для себя, и для окружающих.

Дар удаляется, а я с болью смотрю ему в спину. Я сотни раз представляла себе нашу встречу, но не думала, что окончательная точка окажется такой – с примесью постыдного безумства. Мне всегда казалось, что наш конец будет красивым. Даже та запятая, которую Дар поставил почти четыре года назад, была предпочтительнее вот такой постыдной встречи двух неблизких друг другу людей, которых раньше связывало что-то, о чем сейчас неловко вспоминать. Даже мое извинение вышло каким-то скомканным и нелепым. Сложно просить прощения за то, чего совершенно не помнишь.

– Каро? – тихо зовет меня Энджел.

Выдохнув, я поворачиваюсь, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Перед глазами плывет от застелившей все пелены слез.

– У тебя все нормально?

Выдыхаю, стараясь справиться с эмоциями или хотя бы со слезами. Второе даже получается.

– Я ночью вылила ведро свиной крови на пол дома своего бывшего и во всю эту красоту кинула свиное сердце, пронзенное ножом. А потом уснула на берегу океана. Нет, Энджел, у меня определенно не все нормально.

– Тсс-с… – Он подходит вплотную, прижимает меня к себе и гладит по волосам. – Не злись. Тебе не стоит раздражаться. Просто надо вернуться к приему лекарств. Вот и все. Пойдем в дом. Выпьешь зелье, полежишь, отдохнешь. Я буду рядом и не позволю произойти ничему плохому. Это просто кризис, с которым мы сможем справиться. Он не первый, просто сейчас обстоятельства…

Договорить не даю.

– Эндж, ты издеваешься? – Я выворачиваюсь из его объятий и пытаюсь уловить в его глазах хотя бы намек на иронию.

– То есть? – хмурится парень, но послушно разжимает руки, давая мне свободу.

– Я вчера начала пить зелье! Ты же сам мне предложил!

– Нет! – Энджел растерянно качает головой. – Нет, Каро. Я действительно предложил, но ты отказалась.

– Я пила вчера зелье, ты достал пузырек из сумки! – продолжаю спорить я, чувствуя, что начинаю сходить с ума. А может быть, уже сошла.

– Ну тихо… не нервничай. Сейчас во всем разберемся. – Энджел понимает, что я в состоянии, близком к истерике, и начинает разговаривать со мной, как с ребенком. – Ну пойдем, посмотрим. Может быть, я перепутал? Ты помнишь, куда убрала пузырек?

– Я помню, что пила зелье в ванной. И там же его оставила.

– А я помню, что вернул пузырек обратно в сумку, и он не распакован. Я привозил только один пузырек. Ты брала с собой?

– Нет.

Мотаю головой, пытаясь скрыть дрожь в руках. Главное – успокоиться. Разобраться с чем-то в состоянии истерики не получится. Уверена, Эндж ошибается.

– Вот и отлично. – Он сдержанно улыбается, что заставляет меня нервничать сильнее. – Либо початый пузырек стоит в ванной, либо нераспакованный лежит в сумке. Мы сейчас все проверим. Пойдем.

Энджел обнимает меня за талию и увлекает за собой в дом. А я внутренне борюсь с паникой. Я уверена, что вечера пила зелье. Страшно подумать, что разум снова сыграл со мной злую шутку. Ведь если я начала принимать желаемое за действительное – это очень и очень плохо.

В холле Энджел идет к сумке и достает оттуда пузырек с зельем. Целый, закупоренный.

– Ты не пила вчера снадобье, Каро… – несколько виновато говорит он, словно в этом есть и его вина.

А у меня подкашиваются ноги. К горлу подкатывает тошнота. Сходить с ума страшно, потому что ты просто не можешь контролировать мир вокруг.

Я неверяще смотрю на зелье и не могу заставить себя протянуть руку, чтобы его взять. Мне кажется, пока я не ощутила материальность нераспечатанного пузырька, есть шанс отстоять свою версию событий.

Стремительно направляюсь в ванную комнату. Шарю между своей косметикой, за стаканчиком с зубными щетками, заглядываю в сумочку-косметичку. Но початого пузырька нет. Не желая сдаваться, заглядывая в мусорное ведро. Его не выносили. Влажные салфетки, коробочка из-под нового средства для умывания, лейкопластырь и… все.

– Каро, успокойся. Пузырек не открыт, ты просто забыла. Уснула слишком крепко.

Хочется разрыдаться, но я пытаюсь вспомнить, что я сильная, и сохранить остатки здравого смысла.

– Я слишком хорошо помню, как вчера пила из него…

– Бывает, иногда сознание играет с нами злую шутку. Просто ты увидела свое прошлое, и мозг отреагировал на него нехорошо. Когда мы вернемся домой, все наладится. Посетим специалиста, пройдешь реабилитацию… Все будет хорошо.

– Да, ты прав… все наладится – говорю я, понимая, что не готова смириться и принять слова Энджела. Я не схожу с ума, верю, но спорить с Энджелом тоже неправильно. Это будет выглядеть совсем уж жалко. – Когда мы вернемся домой, все будет хорошо. Ты поменял день перемещения?

– Прости, солнышко… – Он смотрит на меня виновато. – Монарко слишком популярное направление. В ближайшую неделю это не сделать ни за какие деньги. Но мне обещали сообщить, как только появится свободное окно.

– Понятно, – глухо говорю я и прислоняюсь к стене. – Тогда, возможно, мне нужно найти нормального менталиста. Дар сказал, что у него есть кандидатура…

– Каро, серьезно? Ты хочешь доверить свое ментальное здоровье тому, кого сгоряча посоветовал твой бывший? Ну ты же разумная девочка? Давай дождемся возвращения в Горскейр. А пока… – Он протягивает мне пузырек. – Вот твоё спасение на эту неделю. Мы постараемся сделать вид, будто ничего не произошло. Уверен, ты еще сможешь полюбить Монарко всей душой. А я не спущу с тебя глаз, чтобы мы каждый миг знали, что ты делаешь. Хорошо?

Я не уверена в этом но киваю. Мне определенно нужно разобраться в том, что со мной и вокруг меня происходит. Вероятно, отсутствие возможности уехать из Монарко прямо сейчас – мой шанс что-то осознать. Главное, помнить свои поступки. И не создавать новую реальность у себя в голове.

Сегодня пью лекарство под чутким контролем Энджела. А чтобы не забыть, отмечаю это на висящем на стене календаре, обводя дату красным маркером. Это важный ритуал, который связывает два события одной реальности. Для верности фоткаю на магфон, хоть Энджел и говорит, что это лишнее. Но я так не считаю. Меня может спасти только тотальный контроль за собственной жизнью. И в этом я не могу положиться ни на кого, кроме себя.

Энджел приносит мне горячий чай, спрашивает, как я себя чувствую, а я понимаю, что внутри меня все переворачивается. В очередной раз. В то же время произошедшее меня словно отрезвляет. Я словно начинаю пробуждаться ото сна, в котором меня слишком сильно ограждали от реальности.

Я начинаю вспоминать, что в критической ситуации глупо рассчитывать на кого-то еще. Энджел слишком опекает меня. Я полагаюсь на его воспоминания, его слова… А это неправильно, если подозреваешь, что сходишь с ума. Мне приятна забота, но пора прекратить погружение в состояние комфортной беспомощности. Я не такая. Я привыкла жить иначе.

Этой ночью сплю хорошо, без сновидений, а с утра вижу на календаре отмеченное число, и меня немного отпускает. Сонно целую Энджела и уворачиваюсь от его объятий, потому что понимаю: хочется на пляж. Слушать шум волн, смотреть на море, а не дрыхнуть до обеда, как он любит. Не скажу, что я его не понимаю. Ему хватает бессонных ночей и вне отпуска. Но привыкла жить в режиме. Ранние подъемы для меня норма.

Сегодня я даже иду на пляж, где валяюсь на шезлонге и пытаюсь понять, что же меня гложет во всей этой ситуации. Что именно? Словно в происходящем есть какая-то нестыковка, которую я не могу уловить.

Кажется, что все логично. После второго маньяка, который за мной охотился, после смерти Энджела мой мозг не выдержал, именно это мне говорил менталист. Сны такие реалистичные, что в них я способна навредить себе или окружающим – это специфика моего дара, который оборачивается против меня.

Сумасшествие – бич менталистов. Наша магия специфическая, мы умеем воздействовать на сознание. Если наше собственное оказывается нестабильным, магия начинает разрушать его сильнее, убивая остатки разума. Опасное состояние.

Я думала, процесс, который начался очень неожиданно для меня, удалось купировать. Но встреча с Даром в Монарко спровоцировала новый мощный виток развития заболевания. Иначе мое поведение не объяснить.

Только вот… и такое объяснение меня, признаться, не устраивает. Я не верю в это. Я всегда была сильной, иначе не смогла бы выжить. Да, я расстроилась из-за Дара, но… не настолько сильно, чтобы отомстить ему таким странным способом. А значит, мне нужно стороннее мнение о моем состоянии. Вдруг это кто-то подстроил? Кто-то, кому известна наша с Даром история.

Только я никак не могу понять, кому это в принципе нужно, и этот факт играет против моей стройной теории. Так что пока рано рассказывать Энджелу о том, что хочу сделать. Для того, чтобы держать ситуацию под контролем, мне надо снова стать самостоятельной.

Смотрю на дом, в котором все еще спит Энджел, и понимаю, что сейчас самое время нанести один визит. Вряд ли меня будет ждать теплый прием, но как-нибудь я это переживу.

Забегаю в дом, натягиваю прямо поверх купальника легкое платье и выхожу, тщательно прикрыв за собой дверь. Если повезет, Энджел даже не проснется. Не хочу объяснять, почему пошла одна.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью и ловлю себя на мысли, что это давно забытое чувство. Последний год, даже чуть больше Энджел всегда рядом. Его присутствие стало настолько привычным, что я даже не замечала, что у меня не осталось личного времени и пространства.

Мы всегда и везде были вместе. Стало привычным засыпать вместе, просыпаться вместе. Он присутствовал на моих тренировках и соревнованиях. Я – на его репетициях и концертах. Он встречал меня из колледжа, я сопровождала его в турах. Когда мы стали одним целым? Я ведь не могу сказать, что хотела этого? Я даже ни разу не говорила ему, что люблю.

Парень не доминировал, не давил, он всегда был готов отступить, если я попрошу… Но я не просила, и он занимал все больше и больше моего времени и моей жизни, решая мелкие бытовые проблемы, поддерживая, помогая, балуя. И сейчас, тайно сбежав от него в эти утренние часы, я вдруг осознала, что уже не помню, как это прекрасно – гулять одной. Только в одиночестве можно проанализировать то, что у тебя на душе. Сейчас я чувствую себя так, словно вынырнула из сумрака.

Город лениво просыпается. Несмотря на ранний час, уже открываются кофейни, и туристы с большими сумками лениво бредут на пляж. В лучах рассветного солнца, неторопливый, полный утренней жары Монарко снова начинает меня пленять. Воздух наполнен ароматом цветов, свежей выпечки и кофе, а на губах чувствуется соленый привкус моря.

Здесь легко забыть о том, что в мою жизнь снова ворвались неприятные тайны и липкий страх, который может породить только пугающая неизвестность.

Взяв стаканчик латте, я иду в сторону пляжа и чувствую себя почти туристкой. Я могу любоваться длинной аллеей, ведущей к морю, вдыхать запах цветов и никуда не спешить. Почему-то твердо уверена, или застану Дара там, где еще вчера видела большой баннер, приглашающий заняться магсерфом. Или на пляже смогу узнать, где искать парня.

Вряд ли он будет рад меня видеть. Но если бы я всегда делала только то, что ему нравится… Не знаю почему, но я уверена: как бы ни рычал на меня Дар, как бы ни винил в произошедшем, если я попрошу его о помощи, он не откажет. Будет больно, если я ошибаюсь. Но и не попробовать я не могу.

На пляже уже людно. Прямо передо мной трое мальчишек упорно пытаются сделать какие-то элементы из цеуньши. Неправильно, криво и травмоопасно. Меня даже передергивает. Один постарше – лет двенадцати – показывает, а мелюзга лет по восемь пытается повторить.

Кривое зеркало работает так плохо, что один из мелких падает навзничь и явно неприятно прикладывается плечом. Хоть тут и песок, но все равно травмироваться как нечего делать.

– Да что ты творишь! – в сердцах бросаю я, ускоряя шаг. С шезлонга привстает полноватая блондинка, наверное, мать, но я не обращаю на нее внимания и продолжаю: – Кто же так «макаку» делает? Плечо вывихнешь и сам. А эти… – указываю на мелких, – повторить не смогут, а переломаться – запросто! Думай, что делаешь и кого подвергаешь опасности!

***

Женщина, которая, похоже, планировала устроить скандал, заинтересованно замирает. Видимо, мои слова про травмоопасность заставляют ее задуматься. Мальчишка постарше смотрит на меня с вызовом. Все они такие. Ершистые. Особенно если уверовали в собственную крутость.

– Я хоть как-то делаю, – говорит он. – А девчонки вообще ничего не могут, потому что трусихи! Это мужской спорт! Нам так тренер говорил.

Фыркаю, и, несмотря на то, что на мне одежда совсем не для спорта, мягко прыгаю назад с упором на одну руку, показывая, как должна выглядеть настоящая «макака». С прогибом в спине, с заряженными ногами, способными сделать толкающий удар и вынести противника вдвое больше и сильнее меня. Это база. Чтобы сделать ее, мне не требуется даже разминка.

– Ничего себе… А «ласточку» можешь? – потрясенно произносит мальчишка, забыв закрыть открывшийся от изумления рот.

– Без проблем.

Делаю боковое сальто, именуемое «ласточкой», собираю воздушные потоки и вихрем закручиваю вокруг себя песчинки перед тем, как приземлиться.

– Где ты училась? – восхищенно выдыхает он.

– Какая разница где? – Я пожимаю плечами. – Важно – у кого.

– И у кого же?

– У лучших.

– А у нас тренер неделю назад ушел, – со вздохом замечает мама, которая передумала скандалить и смотрит на меня с надеждой. – А вы к нам надолго?

– Нет, на пару недель. – Я с усмешкой качаю головой, слишком хорошо понимая, в какую сторону сворачивает разговор.

– А какой у тебя феникс? – осмелев, спрашивает мальчишка, который продолжает с восторгом таращиться на меня.

– Платина, – говорю я и ловлю в глазах недоверие.

– Правда, что ли? Их ведь очень мало.

– Правда. Я долго и упорно работала, чтобы достичь этого. Много лет. А ты говоришь, девчонки не могут. Девчонки могут все, врал ваш тренер. А вот пытаться делать сложные элементы самим нельзя. Это опасно. Цеуньши не прощает ошибок.

Объясняю мелким азы, буквально за десять минут ставлю правильно руки, и все трое вполне сносно прыгают на песку, выполняя несложное упражнение. Что же за тренер у них был, раз не смог научить элементарному?!

– Нам бы такого тренера, – вздыхает родительница, а я смотрю на волны и вижу среди них сверкающий магией магсерф и Дара. Я угадала, предположив, что увижу его тут.

– Отдайте лучше мальчишек на магсерф, – говорю я. – Там тренер хороший… А хороший тренер – залог успеха ребенка и его безопасности.

– Только к нему не попадешь, – вздыхает женщина.

– Почему же?

– Он только реабилитирует. Сначала надо переломаться до смерти, и только потом он посмотрит. Нет бы работать с нормальными детьми, а не теми, в экзоскелетах…

– А те, кто в экзоскелетах, ненормальные? – холодно интересуюсь я.

– Ну почему же? – Она тушуется. – Нормальные, но они все равно не смогут…

– Это иллюзия. Девочки не могут достичь успехов в цеуньши, в экзоскелете ходят инвалиды и так далее. И эти вредные заблуждения мешают жить и достигать успеха. Дар знает, что делает, у него самого экзоскелет. Он прошел все этапы, чтобы стать тем, кем является сейчас.

– Я видела его руку…

– Это то, что он готов показывать. Экзоскелет стал частью его, и Дар как никто другой знает, как важно научиться принимать себя. Я понимаю его.

– А вы знакомы?

– Учились вместе… – бросаю я и иду по теплому песку к морю, где в обнимку с магсерфами на берегу сидят поджидающие Дара дети. Не знаю, но почему-то при виде этой картины начинает щемить сердце.

Подхожу ближе и присаживаюсь на песок чуть в стороне от учеников. Ветер треплет волосы, и я подставляю лицо соленым брызгам, которые вместе с волной вылетают на берег.

Дар на гребне смотрится завораживающе. Он не стихийный маг, он сам – стихия. Ему идет скорость, адреналин и волны. Глупо это отрицать. И глупо отрицать, что меня это тоже привлекает. Я всегда была такой. Мне нравилась безбашенная дерзость Дара.

Это качество разрушало его и все вокруг, но как же сильно оно меня притягивало! Наверное, поэтому я и выбрала Энджела. Он совсем другой. Спокойный и надежный. Только вот жадно я любуюсь не своим спящим на вилле парнем, а Даром, которому покоряется волна.

Продемонстрировав несколько каких-то сумасшедших элементов, он приближается к берегу. Малышня наблюдает за ним с восторгом. Впрочем, не только малышня, их мамы тоже. Замечаю Оливию, почему-то без подруги. Мне показалось, что они неразлучны.

Едва парень ступает на песок, женщина меняет позу: откидывает волосы, пытаясь привлечь его внимание. Но он сосредоточен на детях. Что-то объясняет, дает наставления. Как всегда делает шэх. Точнее, как делал раньше. Сейчас я выросла и уже не тренируюсь в группе, когда ловишь каждое слово тренера и ждешь следующей тренировки, гадая, поругают тебя или похвалят.

На меня Дар тоже не смотрит. Но когда детей разбирают родители и возле него остается одна заискивающе улыбающаяся Оливия, Дар выбирает из двух зол меньшее. Меня.

В общем, поступает как хорошо знакомый мне Дар из прошлого. Поворачивается спиной к Оливии, которая уже нацелилась повиснуть на его шее, и, словно, не замечая ее, двигается в мою сторону. А я не могу отвести взгляд от его высокой поджарой фигуры. Его волосы мокрые. По торсу стекает вода. Капельки блестят на золотистой коже, и меня ведет от этого вида.

– Зачем пришла?

Холодный голос возвращает меня в реальность.

– Попросить прощения и… попросить о помощи.

– Да ладно, Каро! – хмыкает он со злой горечью.

– Дар, вообще-то, я тебя жду, – капризно заявляет Оливия, и в ее сторону удивленно поворачиваемся мы оба.

Дар совершенно искренне интересуется:

– А зачем?

– Ну… в смысле… – теряется она.

Дар берет меня за локоть и ведет вдоль пляжа, бросив через плечо:

– Не жди, не стоит.

– Ты на фига это сделала? – шипит он мне на ухо. – Каро, ну это за гранью! Я не ожидал. Мало того, что ты ворвалась в мою жизнь и заставила снова вспоминать то, что я вспоминать категорически не хочу, так еще и устроила непонятно что у меня дома.

– Дар! Я даже не знаю, где ты живешь! – всхлипываю я и скороговоркой произношу, пока не передумала: – Я не помню! Я ничего не помню!

Парень замирает. Ему в спину что-то кричит Оливия. Что-то про наглость, ночь и скотский характер. Упоминание о ночи меня царапает, но я засовываю поглубже идиотскую ревность, на которую не имею никакого права. Не спустя несколько лет, когда сама приехала на отдых с парнем. Мы с Даром остались в прошлом, сейчас это просто болезненные воспоминания. Он старый знакомый, который может помочь.

– В смысле – ничего не помнишь? – Он хмурится и нагибается ко мне.

– В прямом. – Я выдыхаю. – Я уснула вчера в кровати, а проснулась на пляже в окровавленной сорочке и кровью на руках. Я думала, что сошла с ума и убила тебя! Понимаешь? Мне нужен тот маг, о котором ты говорил сегодня, желая уязвить. Он ведь есть? Это не выдумка? Я правда думаю, что схожу с ума.

– Нет, этот маг – не выдумка, – спокойно говорит Дар, вглядываясь в мое лицо так, словно хочет найти ответы на вопросы, которых не задавал.

– Ты отведешь меня к нему?

– Может быть, – отвечает он. – Смотря как ты будешь себя вести…

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я. Почему-то его желание поторговаться вызывает у меня обиду. Наверное, потому что мне это важно. А вот Дару все равно. Сейчас я очередной раз в этом убедилась.

***

Ветер треплет волосы, несколько прядей падает на лицо, а я все еще жду от Дара ответа. Парень загадочно молчит. Вопрос, зачем?

Он отступает от меня на пару шагов и протягивает руку. На губах шальная, безбашенная улыбка, от которой сжимается сердце. Улыбка Дару идет, делает его моложе и красивее. Хотя куда уж еще? Он и так преступно хорош. Улыбка и раньше появлялась у него нечасто, а сейчас я совсем не ожидаю ее увидеть. Это привет даже не из прошлого. Из другого мира, в котором мы могли бы быть счастливы.

Мне больно на него смотреть. Дар – это разбитое сердце, несбывшиеся мечты, призрак чего-то очень дорогого и безвременно утраченного. Вот он рядом, улыбается, красивый и пропитанный солнцем, но не мой. И никогда моим не будет. Потому что «нас» больше нет, а я, оказывается, еще с этим не смирилась. Иногда мы не можем отпустить то, что умерло. Например, любовь. Но то, что мы ее не отпускаем, ничего не меняет. Нам больно, хотя самого чувства уже нет.

– Что? – Я не спешу вложить пальцы в раскрытую ладонь. Боюсь чего-то? Того, что улечу в пропасть, из которой выбиралась несколько лет и на краю которой стою снова?

– Ну же, Каро? Ты мне не доверяешь? – с шальным вызовом спрашивает парень, а у меня внутри все замирает.

Потому что нет.

Я молчу, и улыбка сходит с лица Дара. Да, я ему не доверяю, как и он мне. Мы сами разрушили все, что между нами было. И разрушили как раз недоверием.

– Ничего не изменилось, да? – с грустной усмешкой спрашивает он. – Ты всегда делаешь только то, что нужно тебе? Берешь и не даешь взамен.

– Как и ты.

– Как и я, – жестче соглашается он спустя секунду молчания.

А потом сам берет меня за руку. Первый порыв – дернуться, перехватить его руку и…

Но Дар слишком хорошо меня знает.

– Ты же понимаешь, что сейчас не получится провернуть это так просто? На мне нет экзоскелета, – вкрадчиво говорит он.

Его горячая ладонь обжигает мне запястье, и воздух между нами искрит. Впрочем, все как обычно.

Смешной.

– Думаешь, это что-то значит? Мне все равно, есть на тебе экзоскелет или нет.

– Думаю, тебе нужна моя помощь. И именно поэтому ты не станешь делать глупости.

– Думаю, я, как всегда, могу решить все сама, – жестко отвечаю я и вырываю руку. – Зря я сюда пришла.

– Как была колючкой, так и осталась. Ты даже не захотела послушать, чего я от тебя хочу. Просто сразу фыркаешь, делаешь неверные выводы и сбегаешь.

– Это ты не сказал, я спрашивала. А делаешь неверные выводы и сбегаешь… Это ты серьезно про меня? Мне кажется, тебе это утверждение подходит больше.

Дар игнорирует мой последний выпад и, выдохнув, говорит относительно спокойно:

– А может, я ничего не сказал, потому что хотел показать?

– И что же?

Дар кивает в сторону моря. В волнах – несколько магсерферов. Не детей. Это взрослые парни, но отсюда видны только подтянутые силуэты, которые в ослепляющем солнечном свете кажутся черными. Красиво и завораживает. Это танец со стихией. Вызов природе. И только сильнейший сможет совладать с волной.

Мышцы невольно напрягаются, когда я смотрю за движениями магсерферов.

– Ты ведь хотела попробовать покорить волну. Рискнешь? И я отведу тебя к своему менталисту.