Дао Дзирта

Вне времени

В Подземье нельзя увидеть паутину. Ты чувствуешь её, слишком поздно, она щекочет и чешется, и может быть, перед смертью ты закричишь от страха или отвращения.

Но ты не увидишь паутину.

Как и пауков, или других созданий, устроивших ловушки для заблудших глупцов, которые отправились туда, где им не место.

Но других мало. Немногие чувствуют себя как дома в Подземье, и здешние жители считают мрак союзником в их собственном коварстве.

Здесь дворфы-дергары вгрызаются в камень, с силой ненависти размахивая кирками. Они постоянно рычат и ругаются, и каждая искра от ударившего о камень металла высвечивает серые лица, застывшие в постоянном угрожающем оскале.

Здесь жуткие пещерные удильщики протягивают свои длинные щупальца, готовые схватить неосторожно посетителя и затащить его, беспомощно и жалко трепыхающегося, вверх по утёсу в нетерпеливую пасть.

Здесь бурые увальни роют норы, в камне или в чужой плоти - неважно.

Здесь огромные грибы собираются вместе и лелеют жуткие замыслы.

Здесь трепещут и скользят живые, разумные тени, холодные пальцы которых готовы задушить любого, владеющего теплом жизни.

Здесь скрытни притворяются землёй. Здесь пронзатели висят среди сталактитов. Любой, кого обнаружат эти чудовища, решит, что само Подземье ожило, чтобы поглотить его.

И во многих отношениях - не ошибётся.

А потом он, как и столь многие прежде, погибнет, будет сожран тенью.

Ведь это - Подземье, где тени теснятся слишком близко, чтобы звать их тенями, где свет освещает носителя, а не дорогу перед ним, где с любыми охотничьими угодьями граничат другие охотничьи угодья, где настоящее везение - выбрать собственную смерть, пронзить собственное сердце собственным мечом, прежде чем щупальца зверя-обманщика стянут тебя с края или прежде чем паук прекратит невыносимо медленно высасывать соки из заключённого в плотный кокон тела.

Здесь часто бродят полные неутолимого гнева демоны, мастера убийства.

Здесь вечно спят бесшумные, не обладающие запахом и невидимые газы далёких волнений, готовые превратить высеченную кремнем искру в огненный шар, которому позавидовал бы архимаг Мензоберранзана.

Здесь зловещее биение далёкой капающей воды, единственный плящущий от камня к камню звук, усиляется абсолютной тишиной.

Здесь грохочут кости неупокоенных мертвецов, приведённые в движение тёмной магией тёмного места, готовы рвать и кусать в своём посмертии.

Да, это Подземье, и здесь находится Мензоберранзан, Город Пауков, город тех, кто поклоняется демонической богине, именующей себя Паучьей Королевой.

Только глупец придёт сюда без приглашения.

Только глупец придёт сюда по приглашению.

Ведь здесь живут дроу, тёмные эльфы, властелины божественной и волшебной магии, мастера оружия, наделённого жестокими чарами Фаэрзресс, магической границы, что даёт жизнь Подземью и соединяет его с землями демонов и дьяволов.

Да, здесь живут дроу, и они прекратят убивать друг друга лишь ради того, чтобы убить тебя.

- Что взять мне, отец? - в известной всему Фаэруну басне спрашивает юноша, готовый отправиться на поиск приключений в Подземье.

- Две монеты.

- Золото Глубоководья? Серебро Кормира?

- Неважно, - отвечает отец.

- Сколько еды собрать мне в путь?

- Неважно. Две монеты.

- Но уж вода-то мне понадобится, отец. Сколько воды мне взять с собой?

- Неважно. Две монеты.

- Я куплю необходимое всего за две монеты? Тогда какое оружие мне следует избрать? Меч? А может, лук?

- Две монеты. Лишь две монеты.

- Чтобы купить всё, что мне нужно? - недоумённо спрашивает сын.

- Нет, - отвечает отец. - Чтобы прикрыть монетами глаза, когда погибнешь. Ты можешь взять с собой что угодно, но от смерти нет спасения.

Это Подземье, земля убийц.

Земля дроу.

Мне интересно перечитывать свои записи многолетней давности. Я часто морщусь при взгляде на свои старые умозаключения, считая, будто теперь я умнее и обладаю более ясным взглядом на любую ситуацию, с которой сталкиваюсь, более чётким пониманием лучшего итога. О, в этих записках я вижу такие же намерения, такой же счастливый итог, но тут и там по ним разбросаны мелкие ошибки, которые теперь стали для меня очевидными.

«Мудрость» - слово, которое часто ассоциируют с опытом, но возможно, его также следует употреблять вместе со словом «смирение», поскольку сейчас я понимаю, что оглядываясь на эти заметки через десять или через сто лет, скорее всего обнаружу необходимость в многочисленных исправлениях.

Другое, что изумляет меня в этих проблесках прошлого - циклическая природа жизни. Речь не только о рождении и смерти, но и о многочисленных радостях и бедах, что находят нас год за годом. У дроу есть старая пословица:

Ава'тил ната пасайсон жах куэс по финнуд эбриес херм.

«История - это стихотворение, где все строчки рифмуются».

Как точно! Простой взгляд на конфликты, с которыми встречались мы с моими друзьями, позволяет заметить новые угрозы, очень похожие на старые. Даже великие печали и радости нашей дружбы для того, кто проживал их снова и снова, следуют предсказуемой последовательности. Воззрения часто кажутся разбитыми, но сама природа разумных существ однажды восстановит их.

Возможно, в этом единственном отношении Ллос не так уж глупа - а возможно, она величайшая из глупцов. Хаос вызывает радостное возбуждение у её последователей - они чувствуют себя живыми! Но в конце концов они оказываются там же, где были в самом начале. Ранг дома может измениться, ближайший враг может потерпеть поражение, новое заклинание может омрачить небеса. Но тот, кто отправится в Мензоберранзан сегодня, увидит место, очень похожее на город, который я впервые узрел из колыбели.

Отличается ли он в этом от Глубоководья?

Поскольку да, некоторые цивилизации будут уничтожены завоевателями. Некоторых сравняют с землёй вулканы. Долгая засуха может переместить целые культуры, а огромные морские волны могут погрузить других в вечное молчание на дне морском. Но круг жизни продолжается. Остаются щедрость и жадность. Остаются любовь и ненависть. Остаются милосердие и месть. Все эти противоречивые, бесконечно сражающиеся черты людей, дворфов, эльфов, полуросликов, гномов и любой другой разумной расы остаются... и ведут войну.

И победитель всегда оказывается в опасности, и любой итог всегда столь обычен, что в вихре хаоса всё равно ничего не меняется.

Когда я сказал об этом Бренору, он ответил, что темна не только моя кожа, потянулся за свой щит и вручил мне кружку с выпивкой.

Но нет, это не грустная мысль, она не подразумевает беспомощность перед лицом судьбы и предопределённости.

Поскольку знаю я и то, что хотя мы движемся кругами, мы по-прежнему движемся вперёд. Культуры взрослеют подобно тому взрослению, которое я вижу в своих записках. Для сегодняшнего гостя Мензоберранзан будет очень похож на тот город, который увидел я из дома До'Урден, но будут и отличия.

Со временем судьба каждого народа кажется всё менее и менее зловещей, поскольку с культурой приходит и память, понимание того, что работает, а что нет. Когда эти уроки забываются, круг снова возвращается назад, а когда их помнят - общество движется вперёд, и с каждым циклом, с каждым подтверждением того, что есть добро, а что зло, начальная точка следующего урока становится немного ближе к добру.

Это долгий цикл, но он вращается в направлении справедливости и добра для всех нас. Несложно оглянуться на историю и увидеть преступления огромного размаха, которые пугают людей нашего времени, но в дни более суеверные и тёмные воспринимались как простая данность или считались необходимыми.

Бренора это заявление не впечатлило. Он просто протянул мне ещё одну кружку.

Но сейчас мне кажется неоспоримой истиной, что жизнь индивида и жизнь общества заключена в этих циклах мира и кризиса, и что с каждым витком мы учимся и становимся сильнее.

Мы становимся мудрее.

Мне приходит в голову, что существа, которых мы на Фаэруне называем богами, могут быть просто долгоживущими созданиями, слышавшими рифмы пасайсон, прошлого, так часто, что простой опыт позволяет им знать будущее. Возможно, результат так неотвратим, что теперь они слышат не только отзвуки прошлого, но и будущего - обладают предвидением последствий. Они научились великой силе, как мечник обучается новому приёму.

Во время последнего кризиса моё путешествие почти оборвалось, не только потому, что я погиб - это кажется очень частым условием - но потому что я потерял всё, что служило мне якорем в этой реальности. Земля, на которой я стоял, превратилась в зыбкий песок, и я едва не сгинул в этом песке.

И сгинул бы, если бы не научился сужать круги моей жизни до такой степени, что я почти надеюсь: моё путешествие станет более прямой дорогой вперёд, путём лучшего предвидения и ясного понимания.

Поскольку величайшее из учений монахов Жёлтой Розы - способность прощать, целиком и полностью, свои собственные недостатки, принимать своё физическое тело как сосуд для духа, стремящегося к совершенству. Столь полное принятие себя, ограничений, слабостей и неудач, позволяет личности двигаться вперёд без вмешательства вины и ненужных колебаний.

Слышать отзвуки прошлого.

Предвидеть ноты будущего.

Храбрее шагать вперёд.

И я храбро и с улыбкой шагаю вперёд, высоко подняв свои сабли.

С возрастом приходит мудрость, поскольку с возрастом приходит опыт. Мы учимся, и если мы не закостенели в своих поступках и не упорствуем во взгляде на мир, который отрицает доказательство опытом, мы учимся.

Повторы истории, в конце концов, величайший учитель.

Однако вопрос состоит в том, достаточно ли хороши ученики. Да, Мензоберранзан покажется мне совершенно другим, с моим багажом опыта, сопровождающим меня в это мрачное место, и да, каждый индивид может учиться, должен учиться, во время своего путешествия. Но я видел, что это происходит не со всеми. И действительно ли всё так на уровне общества? Или на уровне поколений?

Можно ожидать, что эльфы, включая дроу, должны быть умелыми проводниками по этому повторяющемуся циклу. Воспоминания долгоживущих народов, видевших рождение и смерть веков, должны быть суровым предупреждением очередному глупому королю, королеве или совету лордов изменить курс, когда они идут по дороге к катастрофе. Поскольку мы уже были свидетелями этого кукольного театра прежде, и куклы все погибли, а выжившие правители жили с глубочайшим сожалением и даже ужасом перед собственными поступками. По тёмному пути идут мелкими шагами.

Поэтому эльфы должны быть тревожной трубой предостережения, но к сожалению, циклы разрушения больше всего продиктованы именно коротким сроком человеческой жизни, поскольку со сменой поколения, знавшего большие потрясения, войну или беспорядки, стирается и общественная память о трагическом финале этой дороги.

В монастыре Жёлтой Розы есть большая библиотека, и в этом историческом репозитории хранится хроника разрушительных, потрясших мир событий.

Такие события повторяются с тревожной частотой. Каждые семьдесят-сто лет приходит пора больших потрясений. О, время от времени случаются и другие, зачастую трагичные события, но похоже, что это просто аномалии, внезапные поступки глупых королей.

События, о которых я говорю, предстают скорее созреванием катастрофы, опасным путешествием из тысяч крохотных шажков, которое оканчивается, когда погибает последний из людей, хранивших воспоминания о нём,.

Потом снова наступает тьма.

Я думаю, что это не просто совпадение, этот шаг назад, этот отскок катящегося колеса веков, и я стал считать, что просветление может казаться прямой линией для индивидов, но для всего мира оно содержится лишь внутри этого медленно вращающегося колеса.

Лорды Неверэмберы бывали и раньше, с другими именами, но с такой же недальновидностью.

Возможно, далее мне следует именовать лорда-защитника Невервинтера лордом Непомнящим.

Его отношение к королю Бренору вызывает большую тревогу. Его призывы к господству не знают здравого смысла. Его эгоизм ведёт к накоплению сокровищ, вредоносному и даже губительному для тех, кого он зовёт поддаными.

Для людей всё значительно быстрее. Их сжатые жизни приводят к появлению сжатых королевств и повторяющимся войнам. Возможно, это стремление как можно быстрее достичь слишком высоких пьедесталов, прежде чем наступит неотвратимая смерть. Или, может быть, из-за их коротких жизней им просто особенно нечего терять. Король, разменявший шестой десяток, может потерять двадцать лет жизни, если погибнет в битве или если его шею найдёт гильотина в результате попытки захватить ещё больше власти, но эльфийский король может потерять века, а дворфийский - многие десятки лет.

С приходом старости многие радости жизни увядают, и возможно поэтому человеческий король должен стремиться к чему-то величественному, чтобы найти замену радостям своего восхождения к власти, или далёким удовольствиям плоти, или простому отсутствию боли при ежедневном подъёме с кровати.

Несмотря на все эту потенциальные трагедии и несчастья, я должен напомнить себе, что колесо неизбежно движется вперёд. Сто лет назад мир был более страшным, грубым и жестоким местом, а тысячу лет назад - ещё хуже.

И это даёт мне надежду относительно моего собственного народа. Катится ли наше колесо тем же образом, пускай даже намного медленней?

Правда ли, что со сменой каждого поколения дроу Мензоберранзан постепенно эволюционирует к более светлому и доброму существованию?

Такова моя надежда, но её сдерживают весьма реальные опасения того, что колесо поворачивается слишком медленно и его инерции может не хватить, что события и беспринципные верховные матери не просто остановят его, но толкнут в другую сторону.

Не говоря уже о жестокой демонической богине, которая держит верховных матерей на поводке.

Нам нужны дроу-герои.

К счастью, Мензоберранзан породил удивительно много таковых. Обычно они скрываются в тенях, которых там в избытке.

Я отчаянно надеюсь, что один из них, тот, которого я так сильно любил, вернулся в этот мир.

Где заканчивается «я» и начинаются другие, «сообщество»?

Вопрос как будто простой, даже очевидный, но я начинаю думать, что это может быть самым сложным изысканием из всех. И самым важным, если я хочу найти настоящий смысл моей жизни. В более широком отношении это вопрос, который определяет суть общества, а возможно, тем или иным образом, даже срок его жизни.

Если я иду по дороге и вижу человека, тонущего в пруду, и у меня есть верёвка, которая достанет до него, разумеется я брошу бедолаге верёвку и вытащу его на берег.

Но это не самоотверженный поступок.

Меня могут назвать героем за спасение чужой жизни.

Но это не героический поступок.

Нет, такого поведения ожидают от любого, достойного жить в цивилизованном обществе, и всякий, кто не остановится, чтобы помочь утопающему в подобной ситуации, заслуживает по меньшей мере порицания.

Если бы я шёл по дороге и увидел человека, тонущего в пруду, но верёвки у меня не было, я прыгнул бы в воду и попытался вытащить утопающего.

Это более самоотверженно и включает в себя небольшую толику опасности.

Стану ли героем?

Некоторые назовут меня так, но в моих ушах это будут пустые слова. Потому что я сделал лишь то, чего ожидал бы от любого соседа, если бы сам был утопающим.

Вот что делает сообщество важнее индивида.

Предположим, человек тонет в озере, где живёт щука-убийца. Предположим, на него даже напало подобное создание. Предположим, озеро кишит голодными щуками.

В какой точке моя попытка спасения становится героической? В какой точке мои действия по праву могут заслужить мне титул героя?

В какой точке я не захочу, чтобы соседи бросались в эту смертельную, полную щук западню, чтобы попытаться меня спасти?

И такая точка наверняка есть. Существует место, где ответственность перед собой перевешивает, намного перевешивает, ответственность перед обществом.

Но где она?

Вряд ли многие тщательно размышляли над вышеописанной дилеммой, но с содержащимся в ней вопросом постоянно встречается любая личность. Где заканчивается ответственность перед собой и начинается более широкая ответственность перед обществом?

Если я успешный охотник и доверху заполнил на зиму, свои погреба, будет ли правильно и справедливо позволить соседу голодать? Если мне придётся урезать собственный рацион, чтобы накормить соседа, провести в зиму в лишениях, но без смертей, должен ли я по-прежнему спасти неудачливого охотника?

Я удивлён тем, сколько встречал людей, которые утверждали что нет, что их урчащий живот не стоит жизни соседа, и оправдывали своё заявление, обвиняя соседа в том, что ему не повезло с охотой.

Опять же, пример крайний, но если мы обратимся к повседневности, к ежедневным выборам, с которыми каждый встречается в своей жизни, наш выбор будет не менее важным. За что ты несёшь ответственность, кроме самого себя? За своего спутника, за своих детей, братьев, родителей, кузенов, соседей, незнакомцев?

Я думаю, что эти вопросы определяют тебя как личность больше любых других твоих поступков.

Законы королевства пытаются очертить эти границы ответственности в повседневной жизни граждан. В деревне Одинокий Лес в Десяти Городах, к примеру, успешный охотник обязан делиться добычей, превышающей дневную порцию. Любые излишки делятся поровну между всеми жителями Одинокого Леса. Но в Норе Дугана, ещё одном из Десяти Городов, те, кто не способен добывать себе пропитание охотой, зимой скорее всего будут голодать, а успешные охотники могут защищать свою добычу до смерти, даже если эта добыча столь велика, что начнёт гнить с приходом в тундру весенних оттепелей.

В Норе Дугана никто не пытается изменить эти законы или типичное отношение, придающее им силу. Конечно, в Брин Шандере, центре Десяти Городов, найдутся такие, кто хотел бы подобных перемен, поскольку голодающий народ из городов Красных Вод неизбежно пытается добраться до врат Брин Шандера.

Я предпочитаю Одинокий Лес, как и мои товарищи, поскольку начал считать филантропию главным источником довольства собой, если не откровенного эгоизма!

В Брин Шандере есть старая женщина, которая берёт к себе бродячих собак и котов. Она неустанно трудится, чтобы пристроить их среди жителей города.

Она так предана своей задаче, что мало ест и ещё меньше спит. Однажды я спросил её об этом, о том, почему она жертвует лишним часом сна, чтобы найти бродячего кота, о котором ей рассказали.

- Каждый час, когда я не работаю, драгоценный кроха может умереть, - сказала она мне.

Люди Брин Шандера считают её сумасшедшей, и честно говоря, я и сам подвергал сомнению здравость её рассудка и расстановку приоритетов. До тех пор, пока не поговорил с ней, и тогда обнаружил в этой женщине одного из самых разумных и зравомыслящих людей, с которыми когда-либо имел счастье встречаться. Тепло её сердца тронуло меня и позволило увидеть искренность её улыбки. Для неё это было призвание, способ, которым она, бедная старая женщина, может сделать мир лучше.

Среди знакомых мне дворян немногие могли сравниться с ней в искренности улыбки.

Я считаю себя немного похожим на эту старую женщину, и больше прежнего - после моего обучения в монастыре. Величайший урок, полученный мной в этом месте великого учения - постоянное напоминание о том, как мало мне на самом деле нужно, и предостережение избегать ловушки собственности.

Чаще всего богатство владеет богачом, а не наоборот.

Богатая женщина может вызывать зависть, и хотя зависть будет ей приятна, этот повод омрачит лица окружающих задолго до того, как она умрёт.

Некоторые меряют богатство золотом.

Другие меряют его слезами тех, кто будет оплакивать их после смерти.

Я понимаю и с отвращением признаю, что среди встречавшихся мне людей мои предпочтения вовсе не являются общепринятыми. Нора Дугана не нуждается в новых жителях, и любые дома, опустошённые суровыми условиями этого сообщества, вскоре наполняются снова, по большей части людьми, ворчащими по поводу дани или налогов и готовыми воевать с любым, кто потребует у них хотя бы медяк.

«Не можешь поймать жратву - не имеешь права жить» - распространённое кредо, которое часто можно услышать в этом городе и даже на берегах озера под названием Красные Воды.

Таков этический спектр разумных существ со шкалой между «я» и «сообщество».

Мой друг Бренор - один из богатейших королей в этой местности. Соединённые дворфийские королевства, от Долины Ледяного Ветра до Серебряных Пустошей и Гаунтлгрима, вышли из своих войн, сверкая богатством и могуществом. Сам Бренор уже обладает сокровищницей, способной вызвать зависть большинства лордов Глубоководья.

Обязан ли в таком случае Бренор распахнуть свои врата для всех просителей? Насколько широки границы ответственности для того, кто обрёл столь многое? Шире, чем для фермера или сапожника? Если фермер сберёг дюжину серебряных монет и даёт одну бедняку, которого встретил на рынке, следует ли Бренору, владеющему в тысячу тысяч раз большим состоянием, раздать по монете тысяче тысяч нуждающихся?

Или ему следует раздать даже больше, поскольку после определённой степени богатства его монеты становятся не так важны для его собственного здоровья и безопасности? Подобно драконам, великие лорды севера владеют грудами сокровищ, которые не в силах потратить за всю свою жизнь. Даже их дети и следующие поколения не могут потратить такие богатства. Потеря серебряной монеты меньше вредит человеку и его семье, обладающему десятью серебряными монетами, чем потеря медной монеты - семье, у которой есть только десять медяков. А потеря золотой монеты для женщины, которая обладает десятью золотыми монетами, значит для блага её семьи меньше, чем дань, назначенная человеку с десятью серебряными.

И по мере возрастания размеров богатства правило продолжает соблюдаться. Чем больше у вас есть, тем меньше вам необходимо, и когда все базовые нужды удовлетворены, роскошь становится избыточной и притупляет радость приобретения.

Мензоберранзан похож на Нору Дугана. Никакого золота и драгоценностей не хватит, чтобы удовлетворить неутолимую жажду верховных матерей. В Мензоберранзане богатство - это власть, а власть - это всё. И богатство означает положение, которое значит даже больше власти. Ведь положение вызывает зависть, а для дроу моей родины чужая зависть - одна из величайших радостей в жизни.

Такая жизненная философия кажется мне абсолютной глупостью.

Попрошайку у ворот дома Бэнр убьют или возьмут в рабство.

Попрошайку у ворот Гаунтлгрима накормят горячей едой и дадут постель.

Поэтому король Бренор - мой друг.

Без границ

После воскрешения Закнафейна Джарлакс потратил немало часов, рассказывая мне истории о времени, проведённым с моим отцом в Мензоберранзане. Подозреваю, что его цель - помочь мне лучше узнать этого мужчину, который был так важен для меня в юные годы и чьё прошлое до сих пор оставалось загадкой. Возможно Джарлакс рассматривает это как способ преодолеть пропасть, которая неожиданно отделила меня от отца, сгладить углы резкого отношения Закнафейна ко всем, кто не является дроу.

Но в первую очередь я обнаружил, что истории Джарлакса больше рассказывают о Джарлаксе, чем о Закнафейне - главным образом об эволюции Джарлакса и его наёмнического отряда Бреган Д'эрт. Эта эволюция придаёт мне огромный оптимизм, поскольку кажется меньшим примером того, что, как я надеюсь, может случиться со всей культурой дроу.

Поначалу Джарлакс создал эту банду изгоев лишь для того, чтобы сохранить свою шкуру. Он был бездомным бродягой, что в Мензоберранзане обычно является гарантией короткой и сложной жизни. Но хитрый Джарлакс собрал других бродяг и свёл их вместе, и превратил этих личностей в могущественную силу, которая оказалась ценной для правящих матерей, но в то же время не представляла для них опасности. Однако тот отряд ещё не был Бреган Д'эрт, который сейчас управляет Лусканом, и различие не такое уж и незаметное, хотя я не уверен, что сам Джарлакс видит его.

Сейчас Бреган Д'эрт - совсем иная организация, но я думаю, что перемены внутри отряда накапливались на протяжении веков. Джарлакс и сам должен был измениться.

А потому - смею ли я надеяться, что Закнафейн тоже найдёт свой путь?

В самом начале Бреган Д'эрт был отражением жестокой культуры домов Мензоберранзана, и зачастую использовал городские конфликты - как между домами, так и внутри домов. Эти предательства были воистину велики! Жертвенный клинок пощадил мою собственную жизнь лишь потому, что мой брат Дайнин убил моего брата Нальфейна в день моего рождения. Об этом знали все, включая нашу мать, Мэлис, но Дайнин не был наказан. Для него это обернулось сплошной выгодой из-за хитрого способа, которым он избавился от Нальфейна - без свидетелей. Думаю, что около половины матрон, занимающих положение главы дома, получили свой титул благодаря убийству (или, по крайней мере, благодаря помощи в убийстве) собственных матерей. Таков путь Ллос и таков путь дроу, и таков был путь Бреган Д'эрт.

По сути, Джарлакс оставил своим подопечным полную свободу и отсутствие каких-либо указаний в попытках подняться в иерархии Бреган Д'эрт. Насколько я могу судить, его единственным правилом было требование платить ту цену, которую могли навлечь на него действия членов отряда. Его подчинённые могли обманывать и драться, красть и убивать, а Джарлакса не заботило это настолько, чтобы вмешиваться. Убитому члену отряда, подозреваю, необходимо было найти замену из кармана убийцы, но Джарлакс не принуждал подопечных следовать какому-то моральному кодексу.

Иногда я сомневаюсь, что в то время у него самого был такой кодекс.

Я спрашиваю об этом честно, ведь пускай я и убеждён, что он всегда обладал определённым кодексом чести, это не обязательно то же самое, что моральный фокус. Артемис Энтрери тоже придерживался какого-то искажённого чувства чести, но лишь недавно позволил простой морали по каплям просочиться в свои поступки.

Но ведь Артемис Энтрери воспринимал человеческое общество точно так же, как Джарлакс - и Закнафейн - воспринимали общество дроу: безнадёжным, испорченным и достойным лишь крайнего презрения и смертельной кары.

Подобные взгляды так удручающе напрасны!

Когда Джарлакс рассказывает эти истории о его не-братьях по оружию, он как будто не обращает внимания на огромные различия с тем, что представляет собой Бреган Д'эрт в наши дни. Тогда тайное общество выживало лишь благодаря силе и способности Джарлакса заставить разрозненный и полный внутреннего соперничества отряд выполнять задачи, поставленные перед ними верховными матерями, в первую очередь - верховной матерью Бэнр. Судя по тому, что я сумел вывести из этих рассказов, Джарлакс потерял больше пехотинцев от клинков Бреган Д'эрт, чем от вражеского оружия.

Но в сегодняшнем Бреган Д'эрт я вижу совершенно иную - и куда более сильную - организацию.

Ведь Джарлакс дал своим последователям нечто поистине редкое среди преданных Ллос дроу: элемент доверия.

И сделал это на собственном примере. Джарлакс доверил Киммуриэлю Облодре само управление отрядом в тех нередких случаях, когда он, Джарлакс, занят какими-нибудь приключениями. Он даже поручил Киммуриэлю обуздывать его собственные пороки - держать в узде самого Джарлакса!

Джарлакс оставил немалую свободу Бениаго в роли старшего капитана Курта, правящего Лусканом. Бениаго не советуется с Джарлаксом на каждом шагу, и Джарлакс всё равно доверяет ему управлять городом гладко, с выгодой, и - как я начал верить - с определённой толикой заботы об общем благополучии граждан.

Возможно, самый красноречивый показатель - то, как Джарлакс принял могучего бывшего архимага. Насколько я могу судить, Громф Бэнр - не полноправный член Бреган Д'эрт, но с согласия Джарлакса он живёт в Лускане как архимаг Главной башни Волшебства. Без разрешения Джарлакса сама Главная башня не была бы отстроена, ведь Громф не смог бы выстоять против всего Бреган Д'эрт и не нашёл бы поддержки у короля Бренора, а тем более - помощи при постройке от Кэтти-бри.

Джарлакс подарил Громфу эту величайшую из волшебных башен, силу, настолько же могущественную, как любой из известных мне замков, даже замок короля Гарета Драконоборца в Дамаре или Магик, школа дроу для волшебников в Мензоберранзане. Нынешнее собрание в башне магии и тех, кто в совершенстве этой магией владеет, может привести к невообразимым разрушениям.

Но не приведёт. Джарлакс об этом знает. Громфа приняли в Бреган Д'эрт и в город под властью Бреган Д'эрт со множеством условий. У него короткий поводок, и большая часть этого поводка лежит в плоскости доверия.

И всё это стало возможным лишь потому, что Бреган Д'эрт вырос, эволюционировал. Как их предводитель, так и они сами.

И это даёт мне надежду.

Поэтому я смею. Смею надеяться, что влияние Джарлакса и его пример найдут отклик в сердце Закнафейна.

И всё-таки боюсь, что трансформация Закнафейна не успеет случиться вовремя, чтобы заслужить дружбу и даже семейную любовь Кэтти-бри или нашего ребёнка, и в этом случае - не успеет заслужить любовь Дзирта До'Урдена.

Надеюсь, что этого не случится.

Но он - моя семья по крови. А она - моя семья по выбору.

Я понял, что второе - связь намного более крепкая.

Если верить мудрости магистра Кейна, утверждающего, что я создан из того же вещества, что и весь окружающий мир, значит мы едины. Все мы, всё вокруг нас.

Представляет ли собой это наблюдение истину или всего лишь философскую игру ума? Ведь ни верховные матери Мензоберранзана, ни дворфы Гаунтлгрима, ни даже моя возлюбленная жена, которая видит своё будущее в Роще Единорогов внутри Дома Природы, где держит двор богиня Миликки, не разделяют этой концепции.

Значит ли это, что магистр Кейн узрел истину за пеленой религий и догм материального мира? Или что его истина не противоречит остальным; что его истина, возможно, всего лишь иная точка зрения на тот же самый вопрос?

Я испытываю огромную радость и удовлетворение, понимая, что этот древний человек, принявший меня в ученики, не станет злиться на мой вопрос. Нет, он одобрит его, он даже требует от меня таких вопросов, поскольку его единство видения требует интереса и любознательности, открытого сердца и открытого разума. Я не могу отрицать силу правды Кейна. Я видел, как клинок проходит сквозь него, не потревожив бренную плоть.

Он способен пройти сквозь каменную стену. В теле брата Афафренфера он превратился в сверкающую пустоту, окутанный дыханием дракона, лишь чтобы затем восстановиться в телесной смертной форме и сразить чудовище.

Мне приходит на ум, что волшебник или старшая жрица способны на то же самое при помощи различных заклинаний, и я знаю, что Киммуриэль может повторить многие из достижений магистра Кейна благодаря своей странной магии разума.

Да, возможно Киммуриэль Облодра и магистр Кейн похожи сильнее, чем готовы признать. Обоим не требуется сознательно призывать стихии или некое богоподобное существо ради использования своих сил. Для Киммуриэля, как и для верховного магистра Кейна, это силы дисциплинированного разума.

И я задаюсь вопросом - едина ли их философия? Или они получают некую скрытую энергию из разных источников?

Признаю, что обожаю эти загадки, но в то же время меня беспокоит кажущееся спокойствие и смирение, демонстрируемые моим наставником. Опять же, если я должен верить мудрости магистра Кейна, что я состою из того же материала, что и весь мир вокруг, значит мы едины. Мы все, всё вокруг нас. Придаёт ли нам форму сознание и мышление? А что тогда насчёт камней и облаков? Не наше ли сознание придаёт им их форму?

Не уверен, что сам верховный магистр может ответить на эти вопросы, но данная философия неизбежно вызывает ещё один вопрос, который как будто вовсе его не тревожит: если все мы едины, все состоим из одного вещества, и таким образом наши конечные судьбы связаны, тогда ради чего мы различаем добро и зло? Почему меня должны беспокоить эти концепции, если все мы из одинакового материала, если все мы в конечном итоге вольёмся в вечность всего? Если мне предстоит смешаться с кусками огра? Или демона?

Однако этот вопрос Кейна интересует, и его ответ прост и, по моему мнению, удовлетворителен. В его глазах вселенная стремится к добру и справедливости, и последней наградой для всех нас станет это место братства и спокойствия. Братья и сёстры Жёлтой Розы говорят, что во всём этом действительно присутствует философский и моральный компас, и такая выгода - не просто временное удобство, но долгострочное изменение во вселенском масштабе.

Возможно, они правы. А может быть, всё это впустую, и нет никакой последней награды и наказания за границами этой бренной оболочки. Эти ответы предназначены для тех, кого по нашему мнению не существует, кто вернулся в ту вечность или пустоту, которая может ожидать всех. Пока что, говорит Кейн и повторяю я, мы должны следовать тому, что в нашей душе и в сердце. Вера во вселенскую вечную гармонию и единство не противоречит вере в добро, в любовь, в радость, в дружбу и в сестринство.

Я обрёл мир в этом монастыре, устроившемся в горах Галенах в Дамаре. Истинный мир и смирение, и в этом свете, когда я возвращаюсь домой в Длинную Седловину или Гаунтлгрим, или в тех случаях, когда я рядом с Кэтти-бри или остальными, я знаю, что я стал лучшим другом.

Так много мудрых изречений преследуют нас на каждом шагу, но помогают ли они нам или просто ограничивают? Стоит ли прислушаться к подобным фрагментам знаний, или эти забытые пути древних времён лучше забыть или хотя бы пересмотреть?

В отношении традиций, древних изречений или обычаев я много раз находил справедливым второе. Сама концепция древней мудрости в конце концов кажется... неоднозначной, и как мы можем надеяться улучшить то, что оставили нам предки, если мы должны следовать их путям? Неужели ритуалы и традиции так отличаются от материальных сооружений? Разве остановили бы дворфы добычу, достигнув границ выработок в своих древних родинах?

Конечно же нет. Они бы вырыли новые тоннели, и если бы во время этого они открыли лучшие строительные материалы или новую конструкцию помостов, то использовали бы их - и скорее всего вернулись в старые тоннели и усовершенствовали работу, проделанную отцами отцов отцов их отцов.

Тогда почему всё должно отличаться, когда дело касается традиций? Уж среди моего народа традиции точно служат ограничениями - и притом ужасными. Половина населения Мензоберранзана заперта в ловушку второстепенных ролей, их амбиции находятся в клетке слов более древних, чем самые старые тёмные эльфы, слов, написанных больше тысячи лет назад. В этом случае некоторые причины такого положения дел очевидны: госпожа Ллос и её заповеди. Действительно, религия - для тех кто верует в любую веру - зачастую не подлежит сомнениям и не изменяется под действием здравого смысла или призыва к простой справедливости. Слово вечно, говорят они, и всё же во многих случаях очевидно, что это не так.

Тогда почему эта так называемая мудрость держится так прочно?

Я считаю, что прихоти недоступного и (как удобно!) неопровержимого божества - лишь часть ответа. Другая часть относится к тёмным уголкам традиций любой разумной расы. Ведь те традиции, что сохранились вопреки всему здравому смыслу или очевидным моральным изъянам, те традиции, которых придерживаются наиболее рьяно, слишком часто служат на благо тех, кто получает от их соблюдения наибольшую выгоду.

В городе моего рождения носителям власти не приходится соперничать с половиной населения. Верховным матерям не приходится беспокоиться о мужчинах, и по традиции они могут использовать своих мужских партнёров как пожелают. Даже такие личные занятия, как занятие любовью, определяются потребностями женщин Мензоберранзана - и не испытывайте иллюзий по поводу «любви» в подобных отношениях - и мужчина, который не станет подчиняться, столкнётся с суровым наказанием за свою дерзость. Только женщина может возглавлять дом. Только женщина может восседать в Правящем Совете, и даже самый высокопоставленный мужчина в городе - обычно архимаг Мензоберранзана - по традиции, по закону, по требованию этих беспощадных правительниц, по-прежнему считается менее важным, чем самая незначительная из женщин.

Дроу - далеко не единственный народ, загнанный в тупик такой систематической несправедливостью, вовсе нет. В племени Вульфгара и у многих других народов севера сохраняется традиция патриархата вместо матриархата, и хотя мужчины не так жестоки в своей власти, как женщины-дроу, итог, подозреваю, не слишком отличается. Может быть, отношение и мягче - я вспоминаю стыд Вульфгара, который был так силён, что заставил его сбежать от нас, когда в припадке наведённых демоном воспоминаний он ударил Кэтти-бри. Я представить себе не могу, чтобы Вульфгар избил женщину намеренно или потребовал сексуальных удовольствий против её воли, но даже в раскаянии Вульфгара внутри у него на много лет сохранилась эта мягкая снисходительность. Он считал, что должен защищать женщин - благородный обет, вот только происходил он из невысказанной, но очевидной убеждённости, что женщины не способны защитить себя сами. Он возводил их на пьедестал, но так, как будто они представляли собой нечто хрупкое - он просто не мог заставить себя понять истинные способности женщины, даже такой сильной, умной, способной и не раз проявлявшей себя, как Кэтти-бри.

Потребовались годы, чтобы Вульфгар избавился от этого и полностью осознал ценность, одинаковое достоинство и потенциал Кэтти-бри и других женщин. Так сильны были наставления из его молодости, что даже после столкновения с многочисленными очевидными доказательствами их ошибочности, потребовались большие усилия, чтобы освободиться от них.

Да, чтобы освободиться, ведь именно это и означает - принять, что всё, чему так тщательно тебя учили, замыслы целого общества вокруг тебя, могут быть ошибочны.

Вульфгар избавился от бессмысленного сексизма своего племени, и фактически, больше всего от этого выиграл сам Вульфгар.

Смею ли я надеяться, что с Ивоннель будет так же? Поскольку я знаю, что на это надеется Джарлакс, и такова его миссия, в которой он продолжает использовать меня в качестве блестящего примера. Мне остаётся только смеяться.

И надеяться, что могущественные верховные матери Мензоберранзана не устанут от игр Джарлакса до такой степени, что придут и убьют меня ради того, чтобы отобрать его главный символ.

Разумеется, повсюду есть люди, свободные от такого сексизма, но они тоже скованы своими традициями. По обычаю делзунских дворфов пол не важен по сравнению с заслугами. В Мифрил Халле сейчас правит королева, Дагнаббет, дочь Дагнаббита, сына Дагны. Это неважно. Её правление будут судить лишь по её поступкам. В каждом аспекте дворфийской жизни, от поединков до приготовления пищи, от шахтёрской работы до обязанностей правителя, во всём, что посередине - важны лишь заслуги и умения.

Если речь идёт о дворфе.

Мне не на что жаловаться - скорее напротив! - относительно того, как обращались со мной дворфы за многочисленные десятилетия жизни на поверхности, но дело было скорее в личном расположении Бренора. Ведь он - настоящий авторитет для своего народа. Друг это друг, а враг это враг, и размер ушей, цвет кожи и рост не имеют для короля Бренора Боевого Молота ни малейшей значения.

Однако если бы не он, маловероятно, что дворфы Долины Ледяного Ветра когда-нибудь приняли бы к себе домой потерянного и скитающегося тёмного эльфа, как родного.

Если бы не появился другой дворф, похожий на Бренора, который повстречал меня на склонах Пирамиды Кельвина. Не могу отрицать такую возможность, поскольку в каждом народе, в каждой культуре, существует целая радуга качеств, предрассудков, сострадания, доброты и жестокости.

Среди людей бытует абсурдное мнение, будто дроу просто злые - о, поймите меня правильно, многие дроу действительно заслужили такую репутацию! Как и многие люди. Они воюют друг с другом не реже, чем дома дроу сражаются в тенях, и в таких больших масштабах, что одна битва оставляет после себя даже больше искалеченных жертв, включая тех, кто не принимал участия в бою, чем проживает населения во всём Мензоберранзане. Я был свидетелем Карнавала Воров, когда судьи пытали своих сородичей-людей с таким же умением и злорадством, как любая жрица Ллос, заслужившая кнут. Я видел, как эльфы поверхности отказывают в укрытии беженцам, оставляя их на милость преследователей. Даже беззаботные зачастую полурослики не лишены тёмных порывов сердца.

И несмотря на всё это, я уверен, что завтра будет лучше. Бренор и другие дворфийские короли и королевы не держат свой народ в таких ежовых рукавицах, как их предшественники. Реджис и Доннола не правят Кровоточащими Лозами, нет. Их называют лордом и леди деревни, но они скорее управляющие делами, и, что поразительно, они занимают этот пост с согласия прочих жителей. Поскольку Доннола изменила традиции клана Тополино. И теперь народ Кровоточащих Лоз получил великий дар: собственный голос.

Потому что именно так поступают традиции: они лишают личность права голоса. Они исключают сольные партии и фокусируютсятолько на хоре - и горе тому певцу, что выступит против дирижёра!

Нет, Кровоточащие Лозы - скорее оркестр, где у каждого инструмента есть своё мнение, но который играет при этом в гармонии, создавая единое целое. Если жители выберут других руководителей, Доннола и Реджис отступят в сторону.

На такое завтра я надеюсь, поскольку верю, что лишь в обществе, где прислушиваются к нуждам каждого, будут удовлетворены нужды народа.

Это звук завтрашнего дня, и значит - завтра будет лучше, чем сегодня.

За такой короткий период времени я столь многому научился у верховного магистра Кейна. Я научился контролировать своё тело и даже изучать его такими способами, которых раньше даже представить себе не мог. Это сосуд моего сознания, который я могу исследовать глубже, чем когда-либо прежде. Я могу управлять мускулами, чтобы превратить руки в кинжалы или выстоять против ураганного ветра - даже могу активировать индивидуальные мышцы и выдавить яд змеи или кинжала из раны, в которую его занесли.

Я изучил углы атаки и обороны, превосходящие те, которым научили меня в академии дроу или даже те, которым научил отец. Пожалуй, ещё важнее то, что я научился предвидеть точный рикошет от угла блокирования, и теперь простой поворот бёдер позволяет жалящему мечу пройти мимо, будучи направленным точной защитой моей сабли или даже моей руки.

Время, проведённое с магистром цветов, было полным чудесных открытий - как внутри, так и снаружи. Я стал совсем иначе относиться к миру вокруг, к друзьям поблизости, к моей жене, к моему будущему ребёнку - с намного большим большим восхищением, как будто негативные импульсы ревности, страха и инстинктивного гнева больше не могут пробиться сквозь нарастающий стыд, который я испытываю, даже думая о них. Жизненное путешествие стало одновременно более прекрасным, лёгким и проникновенным.

Это - более широкая картина мира и мультивселенной вокруг нас - и есть тайна вечной невозмутимости магистра Кейна, его неизменной доброжелательности и скромности. Он знает своё место, и совсем не в уничижительном смысле. Напротив!

Так что, вспоминая проведённое с магистром Кейном время и долговременные эффекты полученного опыта, я могу с уверенностью заявить, что самый важный и дорогой урок который я выучил - это благодарность.

Я благодарен каждый день. Стремиться к этому каждое мгновение означает искать совершенства души, подобно тому, как всю свою жизнь я искал воинского совершенства, совершенства тела. Теперь я научился объединять эти две вещи... нет, четыре вещи - разум, тело, сердце и душу - в едином порыве. Чтобы поднять руку для отражения удара копьём, необходимо понимать движение и обладать достаточной скоростью и реакцией мышц, но подобная тренировка без дисциплины и понимания моральных последствий такой битвы, даже духовного итога подобного поединка, превращает воина в... Артемиса Энтрери - и хуже того, в старого Артемиса Энтрери.

Должна существовать причина, превосходящая простые оправдания - и когда ты понимаешь, что всё вокруг едино, эти причины проступают более ясно и придают в битве сил, одновременно физических, интеллектуальных и философских.

Чтобы стать настоящим воином, недостаточно научиться выполнять приёмы точно и без ошибок. Я давно это знал. Однажды я сказал Энтрери, что он не сможет меня победить, никогда, потому что сражается, не вкладывая душу. Теперь, познакомившись с Кейном, будучи смирён этим мужчиной, который превзошёл обычные человеческие границы, я лучше понимаю собственные слова, обращённые к Артемису Энтрери в тот далёкий день. Совсем недавно тот же аргумент привёл мне Кейн, не оставив места для возражений.

Да, я благодарен Кейну, верховному магистру цветов монастыря Жёлтой Розы, и моя величайшая признательность вызвана тем, как расширилась моя перспектива, касающаяся всего вокруг той сущности, которую я зову «собой», касающаяся самой жизни, касающаяся самой причины, напоминающей мне о том, чтобы быть благодарным и учиться - всегда учиться.

Таков наш путь.

Такова наша цель.

Таково наше счастье.

Наше вечное счастье.

Без пощады

Что называю я моим миром? Какая черная змея сидит в моей душе? При свете моя кожа черна; в темноте она становится белой от жара моего гнева, который я не могу подавить.

Если бы у меня хватило решимости уйти отсюда или из жизни либо выступить открыто против зла, царящего в этом мире, мире моих сородичей! Найти существование, которое не противоречит тому, во что я верю, и тому, что я искренне считаю истиной. Закнафейн До'Урден, так меня зовут, однако я не дроу ни на словах, ни на деле. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне, кто я такой. Пусть гнев этого мира обрушится на эти старые плечи, уже сожженные безнадежностью Мензоберранзана.

Мензоберранзан, что за ад ты собой являешь?

Я захвачен врасплох, и это намного больнее любых неприятностей, с которыми я встречался - даже в бою. В отличие от боя, боюсь, что восстановление окажется намного более сложным и займёт не один день, месяц, год или даже жизнь.

Если я вообще сумею отыскать путь к принятию моего сына и тех, кого он считает своими дорогими друзьями - тех, кого он ценит больше меня. Последняя мысль - вовсе не жалоба, ведь эти друзья были рядом с ним большую часть жизни, сопровождали его во многих приключениях и стояли плечом к плечу во многих битвах - легендарных сражениях, судя по тому, что рассказал мне Джарлакс.

Так что дело не в ревности и в не горечи по поводу его отношений с другими.

Кроме того, я сам виноват в своих текущих затруднениях. Я знаю об этом, но признаваться даже самому себе - больно.

Я слышу слова, слетающие с моих губ, рефлекторные шутки и уколы, и только увидев выражения на лицах собеседников - и услышав иногда разгневанную отповедь - только тогда понимаю, что нанёс оскорбление.

Я выпал из мира живых почти на две сотни лет. Может быть, настали другие времена, но кроме того - я оказался в месте, подобного которому никогда не знал в прошлой жизни.

Моя прошлая жизнь принадлежала тёмному эльфу, дроу Ллос. Я никогда не жил за пределами Мензоберранзана и провёл свои полвека только там, за исключением отдельных миссий, все из которых, кроме двух, проходили в Подземье и в основном заключались в патрулировании тоннелей вокруг пещеры, содержавшей мой родной город, или в других городах дроу под пятой Паучьей Королевы - обычно в Чед Насаде.

В той прошлой жизни я видел нескольких людей, пару дюжин дворфов и лишь горсточку эльфов. И я хорошо с ними обходился - даже старался заставить других быть такими же милосердными, насколько это возможно без того, чтобы обречь собственную жизнь.

Я думал, что это было правильно, было чем-то таким, что позволяло мне облечься мантией гордости. Как благородно поступает Закнафейн, отказываясь пытать или убивать дворфов просто за то, что они дворфы!

Я не видел собственных предрассудков и относил свои тихие, искренние чувства просто на счёт «порядка вещей».

Мне даже в голову не приходило, что в восхвалении собственной доброты тоже скрывалось молчаливое чувство превосходства. Молчаливое, но не могу сказать, что ненамеренное. Какое-то время я признавал ценность человека, дворфа, эльфа, полурослика или гнома как личности, а не как чудовищ-гоблиноидов - и хотя я пытался в своём кратком общении судить этих не-дроу по их убеждениям и тому, что было в их сердце, по их словам и поступкам, эти суждения выносил один лишь разум.

Их не было в моём сердце.

Заключалась ли причина просто в моём воспитании или дело было в обществе, в котором я жил, в «порядке вещей», правда в том, что я считал себя - дроу - выше. Я не признавал этого - может быть, не мог осознать - но обладал определёнными ожиданиями по поводу ограниченности других народов, физической и ментальной.

Теперь я отчётливо это вижу, особенно столкнувшись с реальностью, в которой мой сын женился на человеческой женщине, а она носит дитя человека и дроу!

Я вижу свои собственные предрассудки, но это не значит, что от них легко избавиться.

Нет. Я вижу правду каждый раз, когда с моих губ срывается насмешка, укол, подначка - унизительная для окружающих меня не-дроу или предназначенная напомнить тем немногим дроу рядом о «порядке вещей».

Теперь я знаю. «Порядок вещей» - самый упрямый и губительный демон из всех.

Неужели они все такие? Неужели у всех детей дроу такая наивность, такая простая, неиспорченная улыбка, которую губит уродство нашего мира?

Или ты особенный, Дзирт До'Урден? А если ты так отличаешься от других, то в чем причина? Моя кровь, которая течет в твоих жилах? Или годы, которые ты провел с твоей матерью-воспитательницей?

Этот не такой!

Этот не такой.

Я пуст.

Я считаю, что мне вручили великий дар - снова вернуться к жизни, в мир, полный обнадёживающих и зловещих перемен - и я чувствую, что могу что-то изменить в отношении последних.

На первый взгляд, это всё, чего я желал. Это открытый поединок с Ллос и её злыми слугами, шанс дать сдачи за все страдания, пережитые в руках Ллос мной и моим народом, и даже целым миром.

Но я пуст.

В последние мгновения прошлой жизни я отдал себя, чтобы мой сын мог жить. Такова была сделка, и другая сторона сдержала своё слово, пускай даже лишь потому, что Мэлис не сумела убить Дзирта. Из-за этой сделки Дзирт прожил хорошую жизнь, в которой нашёл лучший путь, нашёл спасение.

Он нашёл любовь.

Всё это должно облегчить мою душу, но как? Я отдал жизнь за Дзирта, а теперь моя сделка отменилась - в обе стороны, хотя для меня прошло всего несколько месяцев, а не долгие века. Я жив, а Дзирта больше нет - и теперь я не знаю, хочу ли вообще жить!

Знаю, что нельзя так думать, особенно теперь. Я напитаю свою скорбь гневом и решимостью - гневом из-за потери и решимостью выполнить для отпрыска Дзирта то, что я не смог пообещать сыну... или моей потерянной дочери.

Ребёнок Дзирта будет расти в объятиях и заботе любящей матери, в окружении множества достойных, чудесных друзей.

Если он или она сумеет пережить эту битву в месте под названием Гаунтлгрим.

Ребёнок уцелеет.

Даже если мне придётся убить каждого демона, каждого дроу, каждого врага во всём мире, этот ребёнок уцелеет.

Я обещаю тебе, мой потерянный сын Дзирт.

И тебе, моя потерянная дочь Вирна.

Жаль, что я не смог быть для вас лучшим отцом.