Данвичский роман

Глава девятая

Это была богатая смесь чувств, с которой Сэри так внезапно проснулась посреди ночи, и тем более эти чувства стали преобладать, когда она вспомнила, что было прежде чем она заснула. Воспоминания наполнились этими людьми у Осборна, а вместе с ними и необъяснимым восторгом, которым она кипела, узнав, что нападавшие были вынуждены в результате действия, которого она не понимала, потреблять ужасные вещества. С этого момента она также ощущала необычайное миролюбие, с тех пор как вернулась в сарай с инструментами с Уилбуром и делила с ним леденцы. После этого они некоторое время разговаривали, что ещё больше её умиротворило, но она почувствовала себя немного неуютно, когда он дал ей золотую монету. Вскоре, однако, веки Сэри опустились; она приняла предложение Уилбура близко к сердцу и согласилась остаться с ним, по крайней мере, на ночь. Какой бы неудобной ни казалась удлинённая койка, она находила её в высшей степени комфортной; сон охватил её в считанные мгновения.

Тогда она вспомнила содержание своих снов - сны, чья безмятежная сущность казалась ей такой несовместимой: убаюкивающие образы огромных прекрасных пастбищ, зелень которых наполняла её дух неизмеримым восторгом; блистательные и небесные рассветы; величественные леса, нетронутые вторжением человека и его топора с незапамятных времён, и тишина таких лесов, которую можно было бы описать только как божественная. Более того, со всем этим было связано всепроникающее чувство внутренней справедливости, подобного которому её сердце никогда не испытывало.

Чего она, конечно же, не могла понять, так это кажущегося мгновенного переворота в общем видении сна...

Эти прекрасные образы пастбищ, неба и леса - поистине, - превратились в шокирующую и непостижимую противоположность: универсальный магазин Осборна и трио гнусных развратников, которые всего несколько часов назад подошли к Сэри; и именно сновидящим мысленным взором она смотрела на это ужасное событие. Однако при воспроизведении сцены она обнаружила совершенно другую возможность, предоставленную ей: быть не свидетелем нападения как жертвой, а на этот раз быть вездесущим зрителем; точно так же она делала свои наблюдения не с помощью объективного зрения, а с помощью того, что можно было бы назвать каким-то ужасным видением через камеру...

Сэри видела преступников - и их соответствующие акты саморазложения - с различных ракурсов и нескольких диапазонов близости. Один за другим каждый из них открывал рот, чтобы неохотно съесть материал своего наказания. Во всяком случае, это глазное видение, казалось, протекало очень неестественно медленно. Первоначально компонент осознания сновидений Сэри вызывал отвращение этого видения, но...

Она продолжала наблюдать с неоспоримым ускорением внимательности. И то, что она увидела дальше, поразило её ещё более необъяснимо.

Она увидела себя, как в сопровождении Уилбура Уэйтли она выходит из покинутого универсального магазина.

Тем не менее, визуальность сна осталась, что позволяло ей продолжать смотреть, и то, что она наблюдала, было бы сочтено любым общим каноном как недоступное для просмотра.

Какое-то время трое мужчин лежали, дрожа, а их желудки были наполнены неописуемыми выделениями, и Сэри предположила, что нанесённым самим себе злодеяниям пришёл конец.

Однако в этом предположении она ошибалась.

Первым поднялся на ноги старый и худощавый Тобиас, который сделал это с напряжённой, морщинистой гримасой, как будто его силой воли управлял кукловод, даже более зловещей, чем его собственная; и с трудом он поднял плевательницу и начал в неё рвать. В то время как это происходило довольно шумно, при одинаковых передвижениях Люк Лэнг и Генри Уиллер, пошатываясь, зашагали за старую деревянную стойку, неуверенно рылись в проходах стеллажей, а затем вернулись: Лэнг нёс двухлитровую стеклянную бутылку, а Уиллер - большую миску. Лэнг сразу же сжал горлышко бутылки губами и начал рвать мочой Уиллера (вместе с другим пищеварительным мусором). В чашу, конечно, Уиллер срыгнул фекалии.

Даже в сознании сновидений Сэри не могла представить то, что может произойти дальше...

Тобиас передал плевательницу Лэнгу, Лэнг передал бутылку с мочой Уиллеру, а Уиллер передал свою миску с кучей дерьма Тобиасу Уэйтли, и все они начали поглощать содержимое этих ёмкостей. Затем процесс срыгивания и потребления повторялся, пока каждый мужчина не имел возможности попробовать все предложения дня.

Сэри проснулась, как будто крик раздался прямо ей в ухо, и с той же быстротой в её пробуждённом сознании появились составляющие сна.

Если можно было задыхаться мысленно, Сэри так и сделала, и это был вздох от порывистого распутства. Её тело вертелось на матрасе, ягодицы сжимались, пальцы ног сгибались, половые губы трепетали. Пальцы одной руки исследовали восхитительную боль в набухшем соске, в то время как другая рука, казалось, была полна решимости полностью войти в нежный порог её женственности. Её сексуальные жидкости стекали; её живот втягивался и выпирал, а её спина напрягалась, как лук стрелка, натянутый на максимальную дугообразную форму. В своём сознании она знала, что не спит, но это простое признание - всё, что она, казалось, могла осознавать. Осталась лишь пылкая - нет - неумолимая сексуальная алчность, стремление к оргазму, сравнимое с голодом осуждённого в донжоне, оставленного голодным в течение двух недель. Способность связного мышления была невозможна, поскольку она была захвачена этой грубой и примитивистской потребностью проникнуться, получить сердцевину, потерпеть поражение в результате немедленного и бесконечного полового акта. На самом деле, если какие-то аналитические мысли действительно существовали в её голове, это были просто воспоминания о её сне...

Не славные пастбища и атавистические восходы, а три её антагониста, каббалистически вынужденные потреблять различные телесные отходы.

Она почувствовала, как вспыхивает пламя, сотрясая койку. Она могла слышать удары своего сердца, когда её рука терзала её вагину, а груди гудели.

Её глаза широко раскрылись.

«О, мой БОГ...»

Логические вопросы, которые могли бы вызвать такое затруднительное положение, не приходили, вопросы о том, что вызвало её внезапную, неутолимую и очень нехарактерную похоть, или, на её родном диалекте провинций, «как ей могут сниться мужчины, которые едят дерьмо, пьют мочу и блюют, как они заставляют её быть такой чертовски возбуждённой?» Это был уместный вопрос, и если бы Сэри была образованным психиатром, скажем, доктрины Фрейда, она могла бы предположить, что такое волнение возникло в результате множественных ретроградных симптомов тотемов мести, обращённых к эротике.

Но Сэри не была образованным психиатром.

Во всяком случае, воспоминания о тошнотворных образах вытеснили всё остальное в её сознании, оставив только правдоподобие сексуального влечения и неослабное стремление утолить его.

Тяжело дыша, она оглядела сарай. Только полоска света просачивалась из масляной лампы на столе, и в этом незаметном свете её глаза разглядели долговязую, неуклюжую фигуру Уилбура, уснувшего в своём кресле.

Сэри поднялась, как будто подстрекаемая вуду. Она с головокружением подошла к тому месту, где спал Уилбур; затем, совершенно не стесняясь, она натянула прозрачное платье на голову и оседлала Уилбура с обнажённым пахом в кресле. Проснулся он мгновенно или нет, она понятия не имела; вместо этого её внимание было сосредоточено на руках мужчины, который держался за пояс. Несколько мгновений спустя его пояс был расстёгнут, его брюки были ослаблены, и Сэри кряхтела в абсолютно непреклонной попытке стянуть их вниз. Уилбур действительно проснулся в этот момент, и это можно было сравнить с явной тревогой.

- Сэр... Сэри! Что ты делаешь? - воскликнул он, а затем его руки коснулись её голой талии, чтобы прервать её усилия.

Слова её ответа казались высеченными из-за накала её тревоги.

- Уилбур, я вообще не собиралась это рассказывать, но я чувствую, как это не вылетает из моей головы, желание того, что ты должен трахнуть меня! Я подумала о том, что ты для меня сделал, и специально заставлял мужчин делать то в магазине, и - вот так! - это меня возбудило больше, чем кобыла во время течки! - и с этим заявлением она смогла спустить штаны Уилбура на несколько дюймов.

Уилбур натянул их обратно.

- Ой, нет, Сэри...

- Уилбур, пожалуйста! Я не знаю, что на меня нашло, но я... Да, да, ты просто ДОЛЖЕН быть во мне!

- Но... но, - а затем его большие руки, наконец, схватились за её запястья и остановили все движения её рук. - Ты меня не слышишь, ты ничего не понимаешь! Видишь, я другой, вот что я говорю!

- Другой? - она удивилась.

- В отличие от местных парней! - он начал неуправляемое заикание. - Другой, я имею в виду... та... та... ТАМ! - а затем он трепетно ​​указал на свой пах.

В едва видимом свете лампы лицо Сэри исказилось полным недоумением.

- Ты имеешь в виду... свой член?

Уилбур застыл с ответом.

- Э-э-э... Да.

Размышлять по этому поводу не было времени, и Сэри в сексуальном бреду метнула свои руки к поясу его брюк. И всё же его колебания давали пищу для размышлений: предположение, что он был просто застенчивым, было первой возможностью, которая пришла на ум (хотя почему такой крупный, физически устрашающий и бесстрашный человек должен быть застенчивым?); она также считала, что, возможно, его гениталии были менее чем существенными, что, как известно, вселяет в мужчин немалую долю незащищённости. В любом случае, Сэри это не волновало. Она была ненасытной - она ​​получит удовольствие по-своему, и она проследит за тем, чтобы он не оплакивал результат.

- Не волнуйся насчёт этого, - ответила она шёпотом. - Ты расслабься, всё будет хорошо!

В конце концов, Уилбур смирился с её настойчивыми требованиями, но не раньше, чем выключил лампу до конца. Сэри восприняла это как указание на смущение с его стороны - опять же, вероятность малых гениталий казалась наиболее вероятной. Или у него была какая-то деформация половых органов, которую он явно хотел, чтобы она не видела? Потенциал её позабавил. Во время своего профессионального призвания - и, можно сказать, преимущества знания, полученного из опыта - она ​​была свидетельницей раздвоенной короны, двойной уретры, трина яичек, стержней полового члена, изогнутых наподобие подков, эндоморфной крайней плоти и даже менее понятных аспектов неправильной физиологии. Что касается пенисов:

«Я их все видела», - подумала она.

Нет, её не заботили необъяснимые оговорки Уилбура.

«Я шлюха, - ей не нужно было напоминать себе, - а заставлять парней чувствовать себя хорошо - это моя работа...»

Сэри решила сделать именно это, но не раньше, чем доставит удовольствие себе.

В полной темноте она снова расстегнула штаны Уилбура. Она смутно осознавала, что действительно тяжело дышит в ожидании полового акта. Она даже пускала слюни? Уилбур, однако, сидел, дрожа до костей, как щенок на сильном морозе.

Его штаны были открыты и опущены ровно настолько, чтобы предоставить Сэри достаточный вид. Она ничего не могла исследовать глазами, но ведь её руки могли исследовать, не так ли?

И они провели расследование.

То, что её пальцы потянулись вниз и охватили, сразу же показалось нерепрезентативным для пенисов, которые она знала, и что касается её предыдущего предположения - что Уилбур мог быть плохо дарован - эта идея больше не выдерживала критики. Её хватка нашла изогнутый отросток шириной с топор, который казался липким и до странности прохладным. Она сразу подумала о свежей ощипанной гусиной шее. Она обвила большой и указательный пальцы, затем нащупала вверх, к конечности придатка. Не было обнаружено скоплений крайней плоти и ничего похожего на головку. Да, он был пухлым, как при эрекции, но... не хватало ли эрекции какой-либо мясистой куполообразной короны? Затем облизанный кончик мизинца исследовал более или менее похожий на культю вывод органа, пытаясь определить выход уретры, но...

«О, а на конце его пениса нет дырки!»

Нет. Нет никаких доказательств наличия таких отверстий для семенной жидкости и мочевыводящих путей.

Тем не менее, несмотря на эту мистификацию, одной рукой она продолжила поглаживать мясистый, но странно прохладный ствол, а другая рука опустилась ниже, чтобы нащупать его яички...

Ни яичек, ни того, что можно было бы принять за мошонку, не было обнаружено у корня пениса.

«Уилбур, - мрачно подумала она, - у него нет и орехов...»

Инстинкт заставлял её не проявлять никакой реакции, что было легче, по крайней мере, учитывая абсолютную стойкость её эротомантии. Необычно это или нет, но генитальный потенциал Уилбура должен был быть испытан до предела тщательности, на которую могла рассчитывать Сэри. Она намеревалась сесть на него сейчас, подняв верхнюю часть своих бёдер достаточно высоко, чтобы разрешить коитус, и, готовясь сделать именно это, она разжала руки на его груди, чтобы толкнуть вверх...

Словно потрясённая, она вздрогнула, затем замерла. Её глаза широко раскрылись в темноте.

Когда её раскрытые ладони прижались к его рубашке, она почувствовала что угодно, но только не то, чего ожидала: быстрое шевеление массы... вещей... под тканью рубашки.

Вещи? Какие вещи?

Что могло быть, что корчилось под мужской рубашкой? Она только ожидала, что почувствует подтянутые мышцы груди любого трудолюбивого мужчины и вмятины на рёбрах. Вместо этого Сэри почувствовала что-то вроде скопления тонких змей, движущихся под тканью. И когда она вздрогнула, тогда вздрогнул и Уилбур, словно реагируя на факт её открытия...

Её губы переместились в голосовой вопрос, но прежде чем она смогла произнести что-то...

Ой!

...она ​​снова вздрогнула. Одна из её рук ошибочно опустилась на середину его бедра. Здесь она снова почувствовала что-то совершенно несовместимое с тем, что она должна была почувствовать: что-то тоже, похожее на змею, только в этом случае отдельная змея намного шире, чем масса гораздо более тонких вещей, которые, казалось, двигались в большом количестве. Может быть, это толстая верёвка, идущая по внутренней стороне его штанины? Но это было бессмысленно! Зачем Уилбур поместил туда такую ​​вещь? На мгновение у неё возникла такая же нелепая мысль - что это вовсе не верёвка, спускающаяся по его ноге, а хвост.

Но хвосты были только у животных, а не у людей.

Даже в темноте она почувствовала его тревогу.

- Уилбур, - начала она, - что это за...

- Ш-ш-ш, - прошептал он и тут же отвлёкся, достаточно мощно, чтобы подавить её вопросы по поводу такой кажущейся ненормальности.

Отвлечение было простым: его средний палец мягко вошёл в её влагалище, и его вход принёс с собой предварительное проникновение, которого она так жаждала. Мягко, да, но также и глубоко, потому что средний палец Уилбура - она ​​заметила вскоре после встречи с ним - вытянут немного длиннее, чем средние пальцы большинства мужчин. Однако степень проникновения была не такой уж большой, вызвавшей первоначальный ошеломляющий порыв экстаза; это также была применявшаяся тактика. Уилбур ловко крутил палец посреди скользкого канала в конфигурации, похожей на спираль, и это действие только усиливало её удовольствие.

Таким образом, исчезла вся озабоченность по поводу физиологических несоответствий, которые, казалось, проявлялись под его рубашкой и по его штанине.

Самые экзотические ощущения начали подниматься по спирали вверх от её женственности, к её груди, а затем к её мозгу. Более того, эта мысль билась, как спазмы в её паху. Более того, с этим она высоко подняла свой таз, схватила его эрекцию, подтолкнула его кончик к своей вульве и...

- Ах-х-х!

...села прямо на него.

Если палец Уилбура доводил её до почти безумия, то теперь она чувствовала себя пронзённой, а затем мгновенно вошла в либидинозное безумие, поскольку его гениталии были вдвое длиннее его пальца. Она задрожала на месте, её нервы бились. Она не могла думать ни на каком уровне сплочённости, а могла только следовать своим малодушным инстинктам, инстинктам, которые требовали, чтобы он её трахнул.

«Мне нужно, чтобы он накачал мою «киску», как чёртовым насосом!» - грубая мысль охватила её.

Однако работа «чёртового насоса» была недолгой.

Бёдра Уилбура один раз отодвинулись, затем двинулись вперёд, и именно тогда, когда она ожидала, что начнётся сеанс жёсткого, быстрого и очень глубокого проникновения...

- Ой, ой, Сэри! - раздался хриплый вздох. Тело Уилбура расслабилось под ней, как будто он упал от изнеможения. - Я клянусь, я никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо...

Рот Сэри открылся, и она готова была взорваться.

«Помилуйте! Я была с мужчинами, которые кончают быстро, но никогда ТАК быстро!»

Действительно, событие, о котором она так страстно мечтала, закончилось быстрее, чем потребовалось, чтобы начаться. Движение, возможно, половины его пениса внутрь и наружу, и Уилбур достиг оргазма. Она не могла ругать его - это его гостеприимство привело её сюда - но всё же...

«Это всё моя проклятая удача! Что может быть хуже!»

Её подняли на вершину, а затем сразу бросили в трясину сокрушительного разочарования. Из-за того, что Уилбур не мог вступить в половой акт более секунды или двух, Сэри почувствовала себя обманутой.

Её плечи сразу поникли. Ну, что ж...

Его большие руки прижались к её обнажённым бёдрам, заставляя её слезть с его колен.

- Чёрт возьми, Сэри, - сказал он, почти затаив дыхание, - это замечательно.

Сэри встала с косноязычными ответами. Всё, что она могла сказать, было:

- Это хорошо.

После чего последовала самая неловкая пауза. Теперь она чувствовала себя глупо, стоя голой и не зная, что делать.

Однако эта неловкость продолжалась очень недолго. Любопытству Сэри не оставалось ничего другого, кроме как подкрепить его очень и очень неопровержимым наблюдением. Теперь она встала; следовательно, её пах больше не был соединён с пахом Уилбура.

Она очень медленно спрашивала себя: «Если я встала, а Уилбур остался сидеть... почему моей «киске» кажется, что в ней всё ещё есть большой член?»

Это был, по меньшей мере, важный вопрос.

Она всё ещё могла слышать его тяжёлое дыхание в почти несуществующем свете и знала, что теперь стоит в нескольких футах от него. Неужели она ошибалась? Это казалось невозможным, но её концепция логики не позволяла ей сделать что-либо, кроме как убедиться. Она наклонилась, направила руку туда, где её чувство близости подсказывало сидеть Уилбуру, и, более того, туда, где, по её мнению, была его промежность.

Там...

Там было его бедро, тяжёлая ткань, в которую он был одет более чем очевидно. Тогда её рука скользнула выше. Он уже застегнул брюки?

Нет! Её пальцы нащупали раскрытую ширинку.

Затем она потянулась, чтобы почувствовать следы его пениса, но...

Всё, что у неё осталось в руке, было куском влажного и очень прозрачного вещества, похожего на плёнку, которое после длительного осмотра пальцами она могла сравнить только с кожицей колбасы длиной в фут.

Пустая колбаса длиной в фут.

Она стояла в ещё бóльшем замешательстве, моргая в темноте. Что, чёрт возьми, случилось с его членом!? В самом деле, теперь её рука должна была удерживать вялый пенис, но вместо этого она могла представить себе только вялый рукав - другими словами, рукав без руки.

И если «рука» не была в «рукаве», она сделала единственный вывод, который могла, на основании того, что чувствовала между ног.

Да, «рука» теперь была в её вагинальном отверстии...

Ощущение нельзя было отрицать: что-то длинное и толщиной более дюйма продолжало занимать её вагинальный канал, как если бы она мастурбировала, скажем, очищенным бананом, но случайно оставила банан внутри, когда задача была выполнена.

Уилбур слегка приподнял лампу и предстал приближающейся к ней тенью. Его голос звучал в его странной манере.

- Чёрт, Сэри. Я знаю, что у тебя есть более чем справедливые вопросы. Я изо всех сил постараюсь ответить на них, - но затем внезапно, но в то же время мягко, он взял её, прижал к себе своими длинными руками и начал шагать вперёд, скрипя половицами.

- Но... но куда это ты несёшь меня?

- На койку, так что можешь полежать. Ты увидишь, чем я отличаюсь от других мужчин, с которыми ты была.

«Увижу? - она хотела возразить. - Чёрт, твой член исчез!»

Что-то в поведении Уилбура, однако, предполагало, что он понимал, что она знала это, но она просто следила за своим языком и не говорила этого. Расхождения, о которых она знала, действительно уничтожили все возможности воображения или предположения.

Колоссальный хозяин усадил её обнажённой на койку.

- Но, тем не менее, тебе лучше полежать. Это не займёт много времени, прежде чем ты получишь своё.

Ещё больше замешательства нарисовало морщинки на лице Сэри.

- Получу своё... Что?

- Ну, не пройдёт много времени, прежде чем ты сама кончишь...

«Кончу?» - подумала она.

Половой акт был окончен, это было точно. Означают ли его странные слова, что она должна мастурбировать? Или...

Все размышления прекратились. Сразу же Сэри остро осознала, как глубоко в её вагине начинают расцветать ощущения. Хотя кое-что ещё оставалось глубоко в её «киске», не так ли? Таинственная материя, которая продолжала заполнять влажный проход, как будто это была отключенная эрекция. А потом...

Каждый нерв в теле Сэри начал гудеть из-за отсутствия другого способа описать это; и вскоре она бессильно корчилась на матрасе.

- Ой, мой-ой, мой-ой, мой Бог!

Она не заметила, что Уилбур вернулся к своему столу, настолько укоренившись, что она была в этом насыщении непристойных ощущений, дрожащих от её лона до груди, а затем медленно и слюнно распространяющихся, покрывая каждый квадратный дюйм её кожи. Её вагина билась в ритме её сердца; и её груди стучали точно так же. Никакое желание не могло быть вызвано чем-то; только подсознательные команды её изнуряющего сексуального инстинкта. Независимо от того, что кульминация Уилбура оставила у неё во влагалище, она реагировала каким-то земным, но анагогическим мистическим образом, управляя её без выгоды совокупления до высот удовольствия, до сих пор неизвестных, и умоляя её нервную систему до каждой йоты экстатической потенции. В мгновение ока дрожащие судороги Сэри охватили всё её тело, каждый мускул напрягся в самой концентрированной сексуальной реакции; и именно тогда она преодолела изначальный порог оргазма.

Но характерного оргазма у неё не было. Вместо этого казалось, что опыт сначала развернулся, а затем хлынул изнутри. У неё были конвульсии, спазмы, спазмы и ещё раз спазмы в плюшевом, опиумном блаженстве; она могла быть крохотным пучком нервов, засасываемым подобно леденцу в горячий, ненасытный рот. Действительно, само её влагалище казалось, будто искусно сосут, чтобы задействовать каждый плотский нерв, в то время как что-то столь же нематериальное, казалось, высасывало её соски и облизывало её кожу с тем же умением. Её обнажённое тело беспомощно, конвульсивно вертелось на койке, продолжая кончать, кончать и кончать, её кульминация казалась сначала квинтэссенцией всех возможных человеческих удовольствий, а затем наводнением её сексуального существа. Эти спазмы плотской эйфории не утихали после нескольких секунд, как большинство оргазмов. Вместо этого они делали это в течение получаса.

После того, как опыт завершился, Сэри лежала почти в параличе: вся в поту, глаза закатились, язык высунулся из открытого рта. Когда самые отдалённые следы осознания просочились обратно в её разум, она очень легко обнаружила, что прежнее чувство наполненности влагалища больше не присутствовало. Она осторожно просунула туда руку для проверки, вставила палец и обнаружила, что женская полость очень влажная, очень нежная и совершенно без препятствий. Затем её необразованные мысли подробно рассказали ей: «У меня никогда в жизни так не бывало!» Хотя на самом деле она испытала оргазм, вызванный парачеловеческой составляющей. Всё, что показало её физическое исследование знаков, было обширной областью влажности, пропитывающей простыни между её бёдрами. Сначала она предположила, что это должно быть результатом утечки её собственных женских флюидов во время её блаженства, но...

Таких жидкостей было ужасно много.

Она лежала, как замазка среди простыней, и с некоторым усилием повернула голову к Уилбуру, который теперь сидел за своим письменным столом, удовлетворённо глядя на его тёмные глаза и странное лицо.

Её губы работали, чтобы генерировать речь, но первые попытки не увенчались успехом, оставив её в состоянии только бормотать множество звуков типа «блаб-блаб-блаб». Остатки монументального оргазма вызывали у неё ощущение, как будто её с ног до головы погрузили в тёплые сосуды, наполненные сочной инопланетной настойкой, чей контакт с человеческой плотью вызывал наслаждения столь же мощные, сколь и неземные. Со временем, однако, к ней вернулось больше подобия самообладания, и она смогла фыркнуть:

- Боже мой, Уилбур. Не думала, что это вообще возможно!

Большая голова Уилбура кивнула в свете лампы, рассеянном по комнате.

- Я знал, что тебе это понравится, и рад, что так и вышло. Как сказал мне мой дед, девушки могут быть немного испуганы этим и даже больше, потому что я отличаюсь от местных ребят.

«От местных ребят, - слова булькали в её голове, как камни, брошенные в горячую смолу. Он использовал этот термин несколько раз, не так ли? - Да, всё отличается, и я не хочу никого другого, пока ты будешь вставлять эту ​​хрень в меня».

- И я могу сказать - как я уже говорил тебе раньше, - у тебя есть правильная куча вопросов: да, я другой, но всё, что я могу предложить, - это оставить всё как есть. Просто есть куча вещей, которые ты, вероятно, и так не поняла бы.

Затем Сэри улыбнулась, как пресыщенная кошка, когда она вспомнила, какие удовольствия он доставил ей.

- Уилбур, я не буду спрашивать у тебя ничего, совсем ничего, пока ты будешь радовать меня той штукой, за которой каждая женщина по ту сторону реки Мискатоник гонялась бы, как дворняга гоняется за фургоном с мясом.

Казалось, что гигантский человек в этот момент впал в задумчивость, словно в каком-то личном восторге. Затем он сказал:

- Это был долгий день, так что давай спать сейчас. Я расслаблюсь в своём писательском кресле и немного посплю здесь.

Её ответ последовал незамедлительно.

- Если ты заснёшь в этом неуклюжем старом кресле, Уилбур Уэйтли, я, скорее всего, закричу так, что разбужу всех мёртвых на старом кладбище.

Длинный высокий лоб Уилбура углубился в морщины.

- Почему... что ты имеешь в виду, Сэри?

- Да, сэр, я буду рычать на проклятую луну... если ты не подойдёшь сюда прямо сейчас и не ляжешь со мной! - а затем Сэри отодвинулась, чтобы освободить больше места на койке, и протянула руки к Уилбуру.

Уилбур немедленно встал и удовлетворил её просьбу.