Дан – Футболист. Золото

Глава 13 Полыхнуло, все-таки полыхнуло

22 июня 1987 года

Понедельник

Баку

18:00

24*С

— Ну вот и родной стадион и дата знаковая. Трагичная можно сказать. Да и у меня того, бывали происшествия в этот день. Но ладно мысли в сторону, сейчас матч. — Думаю я стоя на поле родного стадиона.

А рядом мои партнеры и даже друзья, готовимся начать игру. Пономарев и Касумов, наша троица у мяча. А пока смотрю на трибуны, стадион полон, зрители в предвкушении и Табло показывает составы команд:

Пока время еще есть и я пробегаюсь по составам команд, и начинаю с нас:

Схема одна, но ротация игроков идет практически в каждом матче, вот и сегодня Аллахвердиев вышел на левом фланге обороны вместо Рзаева, в центре обороны наш Главный сегодня выпустил Рахимова, наверно, против Тарана, тот подвижен и Федоровский мог не справится. В центре полузащиты вновь играет Ширинбеков, Справа в полузащите место Сулейманова занял Гусейнов, а в нападении, компанию мне составил Касумов. Так что у нас сегодня пара высоких форвардов в атаке, и мощный костяк обороны в центре защиты. Но это мера необходимая. Днепр команда мощная и любит играть верхом, да и Ахмедову нужно было дать передохнуть, все-таки играет в каждом матче с начала сезона.

Латин…… Касумов

Добровольский…… Пономарев…… Гусейнов

Ширинбеков

Ну что же, будем играть

И тут же, практически без перерыва, прикидываю на глаз информацию по «Днепру»:

«Днепр» команда мощная, высокая, любит играть в силовой футбол. Располагает хорошим подбором игроков и часто играет верхом, продавливая соперника.

Но и бьющих ребят у них хватает, один Литовченко чего стоит. И у них играет один из лучших бомбардиров нашего чемпионата, Протасов.

В целом они играют по классической схеме 4−4–2, но иногда и 4−3–3

Сегодня похоже все-таки первый вариант:

Таран…… Протасов

Чередник…… Шахов…… Литовченко

Шох

— Да, команда не простая, понимаю я. Чемпионы все-таки, но надо играть и выигрывать. — И с этими мыслями я начинаю игру.

Как раз и судья уже дал свисток, и по жребию, начали как раз мы. Ребята привычно разбежались по позициям, а мы с Вели пока образовали сдвоенный центр впереди, обеспечивая команде глубину атаки.

Играем, но мне довольно быстро надоедает стоять на точке и я начинаю свое вечное броуновское движение в поисках мяча, момента, остроты.

Пока днепропетровцы очень осторожны и внимательны, за мной по пятам ходит Тищенко.

— Видно на присмотр поставили. — Думаю я, глядя высокого мощного парня, постоянно оказывающегося неподалеку.

— Ну ничего, посмотрим как ты выдержишь мотание по полю. — С каким-то немного даже и странным юмором думаю я.

И вот приходит и первый момент, Пономарев увидел меня перед штрафной и отдает в ноги.

— Я спиной к воротам, но то не страшно. — Думаю я и резким движением налево через спину мгновенно разворачиваюсь к воротам противника, и отрываюсь от своего опекуна

Он не успел, потерял буквально секунду, но этого мне хватило для удара. Хлесткий удар в правый от вратаря нижний угол Городов все же вытаскивает.

— Хорош вратарь у «Днепра». — Очередная мысль посещает мою голову.

И мы играем дальше, «Днепр» пока особо не атакует, надеется больше на забросы мяча и дальние удары Литовченко. Но мы пока со всем справляемся.

И новый момент, под копирку предыдущего. Вновь Пономарев отдает мне в ноги, вновь я резким движением через левое плечо отрываюсь от Тищенко и тут же бью

— Попал. — Вижу я мяч в воротах гостей за спиной растянувшегося в отчаянном прыжке Городова. — Не помогло, не достал.—

Табло со мной согласно и уже высвечивает мою фамилию на весь стадион:

Гол Латин, № 10, «Нефтяник» Баку, 35 мин. Гол

А тот заходится в восторге криками, гулом барабанов и летит наше речевка:

— Вперед, вперед. Чемпионы, чемпионы—

И я в ответ вскидываю вверх руки и наше фирменное V, и на стадион похоже нашло безумие, но в рамках разума.

А мы играем дальше. Матчи идут плотно, и мы бережем силы. Болельщики все это прекрасно понимают и не протестуют, тем более посмотреть, то есть на что. То Добровольский что-то учудит на фланге, но красиво. То Юнис вдруг взял и полез сразу на трех соперников и главное прошел их, правда подача не увенчалась успехом. Но тоже все красиво и болельщики в восторге.

Днепр по прежнему огрызается, но без особого успеха, мы внимательны.

Так первый тайм и заканчивается. Перерыв.

Особых коррекций игры от Главного, в перерыве не последовало, предупредил по заменам и все.

И мы уже вновь на поле. Начинается второй тайм и тут я припоминаю не маловажное возможное событие:

— Я вроде забил тринадцатый мяч в чемпионате, и хорошо бы поскорее четырнадцатый. — Думаю с небольшим нервом.

А второй тайм начинается. Проходит четверть часа без особых причем моментов. Я вообще заметил, мы в последнее время начали очень экономно расходовать свои шансы, наверно, это признак мастерства?

И вновь проявляет себя Игорь Пономарев, он отдает на этот раз изумительную диагональ на Добровольского, то в касание отправляет мяч в штрафную. И первым к нему успевает Касумов, который изумительно мягко, почти нежно, как девушку любимую, опускает мяч головой к моим ногам, а я бью с лета и Гол.

Городов не успел, мяч просвистел над его руками и улетел под перекладину. Такие удары с пятнадцати метров, да с лета, очень трудно брать.

— Прошел эту отметку — Думаю я и табло показывает, что да, прошел:

Гол Латин, № 10, «Нефтяник» Баку, 61 мин. Гол

А мы тем временем играем дальше и буквально через четыре минуты, я возвращаю должок Вели. Трёхходовка в штрафной между мной, Добровольским и Касумовым, заканчивается точным ударом последнего, после моей скидки. И снова Городов бессилен, но и винить его не получается, это ведь почти расстрел, и почти пенальти.

— Но гол. — Понимаю я и 3:0, глядя на уже весело подмигивающее нам табло.

Гол Касумов, № 11, «Нефтяник» Баку, 65 мин. Гол

И тут меня, вместе с Игорем Добровольским меняют на Назима Сулейманова и Влада Лемиша.

Я ухожу с поля, а ребята доигрывают матч. Так и доиграли.

— Наша победа. и мы по прежнему первые. — Думаю я.

глядя на финальный счет, застывший на табло

Пока все идет хорошо.

И мы уходим со стадиона под овации болельщиков. Мы по прежнему первые и мы лучшие.

И лишь предательская мысль бьет в голове:

— Все слишком хорошо, все слишком гладко. Так не бывает, не ужели Судьба смирилась и оставила свои приколы? И еще сегодня эта дата, а скоро этот праздник. Один раз у меня уже полыхнуло, в другом прошлом, так как что потом то ли сломало все, то ли нет. Поди разберись теперь, слишком широко раскинулся веер вероятностей—

27 июня 1987 года

Суббота

Мардакяны, Дача

03:00

— Да, вот так вот все оказалось. Не зря меня предчувствия мучили, жгли, рвали нервы. Проклятые даты и проклятые праздники, все время что-то тут случается. И снова все как под копирку. И теперь мне что ждать второй даты, окончательной? Дня влюбленных, когда все полыхнет окончательно? Судьба? Похоже Судьба, ее шутки. — Сижу я на даче, в обнимку с последними верными друзьями, которым можно доверять.

Они не предадут, потому что они не живые, у них нет ни свободы воли, ни свободы выбора. Какая свобода у магнитофона, весело распевающего сейчас Агатовскую «Истерику»?

Или у марочного «Арарата» не менее весело глядящего на меня, своей этикеткой с бутылки на столе?

Или у ствола, пусть самодельного, но вполне боевого, доставшегося мне по наследству от дядьки, знатного слесаря и орденоносца. Делал он такие игрушки для себя и знакомых. И мне подарил хороший револьвер, ручной работы под мелкашечный патрон.

Вполне боевое оружие, со снаряженными патронами, уже заряженными в барабан. Два барабана я уже отстрелял по стенам и бутылкам, но зарядил заново.

— Шесть выстрелов, шесть пуль, шесть смертей, а мне и одной хватит. Мелкашка, мелкашкой, а в упор, да в рот или в висок, наверняка уложит. Но пока я удерживаюсь, уже два раза удержался, разряжая ствол по мишеням. Что-то удерживает, даже и не знаю что? Смысла не вижу в дальнейшей игре в этот бред под названием Жизнь, в которой ни кому нельзя верить. — Снова думаю я, бездумно крутя в руке револьвер

Хорошая смертоносная игрушка, и выстрелов практически не слышно. Да, кто бы мог подумать, что пригодится для сведения счетов с Жизнью и Судьбой.

Но пока я себя торможу, думаю:

— Все — таки есть ведь еще кто-то, даже если эта троица прокинула? Есть Машка, ведь вроде все нормально? Есть Несса? Есть в конце концов та самая Судьба, она есть, я в этом не сомневаюсь, просто ей еще всего 2 года и 22 дня. Символично и ждать еще долго, почти четырнадцать лет. Но подождать можно, и больше ждал, только вот надо ли? Чтобы потом снова услышать то самое — «Мы расстаемся»? — Снова погружаюсь я в бездну безрадостных раздумий:

— Я думал, меня спасет дело, не спасает. Я думал можно подстраховаться, ведь все сразу не уйдут и все будет просто. Не просто, совсем не просто. И я совершенно теперь не понимаю, что дальше. Как будто все отрезали.

Да и я отрезал себя ото всех. Телефон отключен, просто выдернут из розетки, мобил тут еще нет. А от богов я заблокировался, вспомнил этот способ и теперь нет у них надо мной власти, не придут они, пока я не захочу. А я не хочу, я не верю, не Эйзе, не Ане. Я никому больше не верю. —

И новая порция коньяка летит из стакана в горло, проваливаясь обжигающей волной куда-то внутрь.

— Сколько я уже выпил за эти часы? — Думаю я, окидывая глазом бутылки. — Похоже литр, и не пьянею. Знакомо это, очень знакомо. Тогда тоже так было, только не стрелял, ни в себя, ни в стену, хотя и еле удержался. А сейчас не удержался, пока в стену правда.—

И разряжаю очередной барабан в стену. Еще шесть красивых дырок появилось в ней.

И тут я неожиданно вспоминаю, как все началось:

— Вечер, хороший вечер. — Думаю я стоя в своей квартире. — Сейчас соберусь и на Вечер Выпускников. Сегодня праздник, правда я там уже не учусь, закончил Экстерном и все сдал заранее.—

— Д а, кстати, надо позвонить, узнать куда подходить то? — И с этой мыслью набираю знакомый номер.

Гудки, гудки и в трубке звучит родной голос, только какой — то холодный.

— Алло, Да, Дан. Нет, не надо приезжать, я хочу последний вечер провести с одноклассниками.—

— О как Оля завернула. Ну ладно, завтра встретимся, договаривались ведь. Ну не хочет она, позвоним Ленке.—

И снова гудки, гудки и безразличный голос:

— Да, Дан. Привет. Нет, не приезжай, пожалуйста, я потом сама позвоню.—

— И эта туда же. — Думаю я и набираю третий номер, я пока еще спокоен.

И отвечает вахтерша общаги:

— Нет, не могу Наташу позвать, она уже ушла с друзьями.—

— И тут абонент не доступен. — Понимаю я.

А на меня уже начинает накатывать, но я гоню от себя эти злые волны, рвущие душу. Я слишком хорошо помню, что будет потом. И вроде справился, успокоился, даже смеюсь:

— Да, ладно. Трагедию придумал. Ну захотели немного погулять с подружками, что такого? Ни чего ведь не изменилось, правда? — Спрашиваю я сам себя и не очень уверенно отвечаю. — Правда.—

Но дома становится совсем грустно и постыло. Не спасает уже и музыка, ощущение ненужности, бесполезности и брошенности укутывает душу колючим одеялом.

И я срываюсь на улицу погулять. Брожу по улицам, навстречу попадаются улыбчивые люди, которые наверно задаются вопросом, почему я такой безразличный в этот замечательный летний день. А я иду, хожу в своем районе, выписываю круги. Под ногами летят метры, а за спиной уже часы и время тает, ощутимо заканчивается.

Бросаю взгляд на наручные часы. А там десять вечера.

— Надоело. — Понимаю я. — Надо по серьезному проветрится с ветерком и музыкой.—

И я бегу на стоянку, прыгаю на свою Honda, равнодушно оглядываю стоящий рядом «Гелик» с мыслью:

— На кой он мне, кого катать?—

Бью по газам и вылетаю со стоянки. Ветер бьет в лицо, колонки орут, а лечу. Но легче не становится, и каким то не постижимым образом вылетаю к бульвару, месту встречи выпускников.

— А они уже тут — Понимаю я, глядя на толпы вчерашних школьников уже разбившихся на компании и местами мило держащиеся за руки, или пониже.

А где-то уже и обнимающиеся, целующиеся.

— Как все это мило и знакомо. — Думаю я глядя на такие знакомые лица.

Ленка, Олька, Наташка, непонятно как, но в одной компании. Им хорошо, им весело. И кавалеры рядом, вполне хозяйски обнимают, что-то говорят, а им в ответ улыбаются, тянутся навстречу. Вот-вот начнутся поцелуи.

— Да они уже и начались. — Вижу я эту отрадную, но не для меня картину и понимаю:

— Это Выпускной, ну как тут запретишь, это же такая мелочь, это все останется тут. —

— Да. Все останется тут, а я ухожу. Я ухожу, а вы остаетесь. — Думаю я и прыгаю обратно в седло своего мотоцикла.

Газ на полную и я умчался, а они остались, им хорошо, зачем мешать, ведь правда?

— Что-то выяснять, о чем-то просить. Зачем все это?—

И я примчался к себе на дачу, вырубил телефон и третий уже час сижу, вспоминаю, думаю, пью и стреляю.

Патронов много, коньяка тоже хватает, мне хватит, это точно, и первого и второго.

И вдруг я вспоминаю стихи, те что написал тот я, в той жизни, об этой ситуации много лет спустя.

И я их читаю во весь голос, пытаясь понять, как быть с этим знанием?:

И шла неделя, тихо, мирно

И даже как-то и спокойно

И в целом все то было ровно

И время то казалось нам покорно

И разговоры ежедневные

И многочастные уверения

В любви и нежности которые

И ожидание рук сплетения

И шла неделя день за днем

И каждый раз все ближе, ближе

И договорено уже и обо всем

Часы идут……ты слышишь?

И вдруг — тем вечером, той пятницы

Удар под дых и от души

«Я не приду»…и взгляд уж тянется

Он к телефону — набери

Я набираю, нет ответа

И абонент — не абонент

Пишу — и без ответа

Растаял след

Сижу и думаю, что делать

Неясно в общем это все

Срываться и куда-то ехать

Чтобы понять, что это все?

И ярость вновь в душе вскипает

И грусть, и злость, и бьет озноб

Потом вдруг раз и все растает

Печален одинокий стол

И вновь рука хватает телефон

Знакомый номер память набирает

Но вновь не отвечает он

Надежда тает

Что делать тут, как погасить

Ту бурю, которая сметет уж все

Коньяк в стакан и выпить

И Заглушить вот это все

Сидишь и пьешь

И раз за разом

И не пьянеешь

Вот зараза

Сидишь и ствол в руке

Патроны боевые в барабане

И с жизнью уж накоротке

Но останавливает знание

Что есть еще, кому ты дорог

И может это все еще не все?

И есть таки разумный повод

Для этого всего?

И ствол убрал

Не стоит горячиться

Потом взгляд….он на стол упал

Там телефон напугано таится

Взял и набрал, конечно нет ответа

И абонент — не абонент

И как то все уже привычно это

И по сердцу кровавый след

Безумной горести и сожаления

О невозможности счастливых лет

Об исчезании понимания

И не кому сказать привет

И ярости уж нет

И злость ушла

За окнами уж слабый свет

Одна лишь грусть то не прошла

Сидишь и пьешь

Вторая то бутылка

Коньяк хорош

А в жизни то развилка

И вроде пьешь

А вроде и не пьян

А в сердце нож

Он все расковырял

Глядишь на стену, там часы

На них уж девять добежало

Вдруг СМС……а там ПРОСТИ

Одно то слово, а не мало

И звонишь, трубку не берет

В ответ летит….ПРОСТИ, я скоро

И думаешь — ведь значит ждет?

И тоже важно — и не до спора?

Сидишь и ждешь

И думаешь, что дальше?

То все же правда или ложь?

Что больше — нужности, или фальши?

Вот наконец то в дверь звонок

И открываешь ты несмело

Наверное, пришел тот срок

Расставить точки за то дело

И ты открыл

Глаза в глаза

И ты забыл

А у нее в глазах слеза

Ее слова тотчас все стерли

Всю злость, обиду ту мою

Она сказала — я сама приехала

Прости…., но я тебя люблю

И я конечно все простил

Не стал я тему поднимать

Хоть не забыл, обиду отпустил

Чем злиться — лучше обнимать

Вот так и кончилась та первая ссора

Единственная до самой до разлуки

А дальше все то было и без спора

Судьба и дальше то мотала те круги

И понимаю, что возможно сейчас все разрешится, как и тогда, и я поверю.

Только вот еще я понимаю, что возможно будет и второй раунд, этой шутки Судьбы с тем самым подарком на День всех Влюбленных:

— Прости, мы расстаемся. — И как будто в ушах зазвучало это многоголосие, в комнате ощутимо похолодало и я даже глянул в окно не пошел ли снег?

Еще стакан коньяка и он кончился.

— Последний. — Думаю я.

И последние шесть патронов в барабане револьвера.

— И тут последние. — Понимаю я, глядя на пустую коробку из-под патронов.

И последняя мысль, приходит в голову

— Все последнее, надо что-то решать.—

В правой руке револьвер со взведенным курком и я уже вижу глазок ствола.

А в левой стакан конька, не для храбрости, алаверди просто всем.

И застыл, опрокидываю стакан, обжигающая жидкость проваливается внутрь, разом гася чувства и эмоции.

А рука со стволом медленно поднимается к виску

— Надо все-таки заканчивать эту никому не нужную комедию. — Выплывает откуда-то из закромов моего разума, на удивление трезвая мысль.

И одновременно с этим по нервам бьет визг тормозов на улице, шум подъехавшей к воротам машины и крик……

— Кого это принесло, ранним утром. — Думаю я напоследок и…