ЧВК Вектор

Глава 8

Колонна транспорта Вектора медленно возвращалась к штаб-квартире, миновав умолкающие улицы Сильверхилла. Броневики, высадив бойцов и одну довольно странную девушку, сразу же направились в гараж, а транспортные машины подъехали как можно ближе ко входу. Из них не торопясь выбирались люди. Покрытые гнилой кровью оживших и с винтовками за плечами, они выносили из усиленных броней автомобилей тела своих товарищей по оружию, после чего выстроились в своеобразную колонну. Тяжелые шаги по каменным дорожкам эхом отражались от стен главного здания. На заднем плане мерно скрипели носилки, на которых несли тела павших товарищей. В этих звуках было всё: боль, разочарование, и ощущение тонкой грани между жизнью и смертью, которую они на этот раз едва не перешагнули. Раненых, как это обычно бывает, не было, ведь при столкновении с зараженными Трупным Бешенством, раненый, чаще всего является трупом даже не смотря на возможность разговаривать и даже смеяться над той ситуацией, в которой так не кстати оказался… Пуля в лоб — добровольная или принудительная, это лучшее и единственное решение, которое может принять командир в такой ситуации.

Вечернее небо уже начало темнеть, когда Вектор, наконец, переступил порог своего штаба.

Лица бойцов были измождёнными, измазанными кровью и грязью. Каждый шаг давался тяжело, и эмоции читались в глазах каждого из них — кто-то из новичков, не смотря на приличный багаж опыта за плечами, находился на грани срыва, кто-то был погружён в глубокие раздумья. Не смотря на то, что никто из бойцов Вектора не планировал жить вечно, смерти, которых не удалось избежать, давили на общий моральный дух команды. Относительно быстрая, но от того не менее тяжелая операция отняла много сил. Тело каждого члена Вектора отзывалось болью на любые движения, но в их глазах не было страха — только усталое принятие суровой реальности.

Особое внимание было приковано к девушке, которую они обнаружили в Штрайне. Она выглядела потрепанно: кожа бледная и местами тронута мутацией, глаза пустые, как у тех, кто пережил нечто неизведанное, возможно, даже катастрофическое. Но зубы, руки и ногти оставались человеческими, да и ноги не спешили выгибаться в обратную сторону, что позволяло думать в позитивном ключе. Лишь по одной ей известной причине, девушка каким-то образом выжила в заражённой деревне, где эпидемия уничтожила абсолютно всех. Заражённая, но не мёртвая. Или, все же ожившая? Винсент понимал, что она — не просто свидетель, их находка может стать ключом к разгадке того, как работает болезнь и того, как, возможно, свести её на «нет» полностью.

Войдя внутрь, Винсент раздал указания: кто-то должен был заняться трупами — их нужно упаковать, после чего утилизировать в штабном крематории, ведь кровь покойников была заразна даже после того, как бывший священник отсек им головы и прочел молитвы за упокой. Еще предстояла бумажная волокита с оповещением родственников погибших, а так же отчетом в королевскую канцелярию, но этим займутся специально нанятые бумагомараки

Кто-то был вынужден идти помогать в гараж, но главное, двое стрелков отправились с ним на нижний уровень штаба. Девушку необходимо было показать алхимику, поэтому её сопроводили в лабораторию под надзором вооружённых бойцов, а после, им еще предстоит нести караул до момента смены кем-то другим. Они пока ждали снаружи, а Винсент, едва ступив за порог лаборатории, коротко и по делу изложил ситуацию ее обитателю. Эрл, худой, сгорбленный мужчина с седыми волосами, давно уже не испытывал ничего, кроме холодного интереса к науке и тягучей жажды мести, но когда услышал о странной заражённой, его глаза загорелись — «не иначе, как символ божественного вмешательства» — прошептал алхимик глядя на своего нанимателя.

— Святая Мозаика ступает странными путями, — пробормотал Эрл, нервно сжимая свои иссохшие запястья, словно пытаясь нащупать собственный пульс. — Никак иначе я не могу это объяснить. Это… это судьба. Мы должны изучить её, Винсент. До косточки разобрать но понять в чем тут дело!

Алхимик, возбуждённый и будто мгновенно окончательно обезумевший, начал метаться по своей рабочей территории. Осмотрев все вокруг, он сдвинул один из столов и предложил создать для девушки вольер — своеобразную клетку в углу лаборатории, но Винсент прервал его, твёрдо приказав относиться к девушке по-человечески.

— Она не просто объект для экспериментов, Эрл. Мы должны ей помочь, дать чувство безопасности, — Винсент говорил холодно. В его голосе ощущалась далеко не забота о несчастной, а необходимость и расчёт. — Если она поймет что мы не враги, возможно, когда вспомнит хоть что-то полезное, то поделится этим с тобой. Если же мы сразу её закроем в клетку, толку, кроме биологического материала, от неё не будет никакого. Не станешь же ты ее пытать?

Он внимательно следил за реакцией Эрла. Алхимик был стар, но дураком отнюдь не являлся. Он быстро понял о чем говорит его наниматель, что игра идет не только на научном фронте — от их поведения с девушкой может зависеть куда больше, чем ему показалось изначально.

Лаборатория, в которую наконец завели девушку, выглядела как хаотичный склад химикатов и алхимических инструментов. Металлические столы, покрытые странными для простого человека приспособлениями, потертые от множества проведённых здесь опытов, были завалены колбами, книгами и бумагами, на которых рука алхимика тщательно выводила формулы и какие-то расчёты.

Эрл, глубоко заинтересованный находкой, шагал по комнате нервными короткими шагами, всё осматривая девушку и бормоча что-то себе под нос. Его взгляд был полон исследовательского пыла.

— Мы не можем рисковать, — пробормотал алхимик, указывая в сторону соседней комнаты. — Я отдам ей свою спальню, она всё равно примыкает к лаборатории. Но дверь нужно заменить на решётку. Не обессудь, Винсент, я помню твои слова, но не известно как проявится возможная мутация — предосторожность не помешает. Она безусловно заражена, а значит, представляет опасность.

— Разумеется — на что-то такое я и рассчитывал. Но давай без фанатизма, — Винсент нахмурился, глядя на девушку, которая сидела на стуле в стороне, вся сгорбившись. — У нас наконец появился реальный шанс, Эрл. Мы не можем упустить его.

Алхимик лишь кивнул, думая уже о другом. Он видел в этой находке не только новую загадку, но и ключ к разгадке природы эпидемии.

Винсент задумчиво посмотрел на девушку, сидящую в углу лаборатории, на её бледное, частично испорченное болезнью лицо и пустые глаза, которые смотрели куда-то в пол. Состояние подопытной оставляло множество вопросов, и каждый из них требовал ответа. Он развернулся к Эрлу и приказал:

— Для начала, возьми у неё кровь. Нам нужно понять, что с ней произошло и почему она не превратилась в одного из них, а ты, — Винсент снова обернулся к девушке, — попытайся вспомнить что с тобой произошло. Это сможет нам очень помочь.

Эрл кивнул, не проявляя особых эмоций. Он лишь принял приказ как должное, продолжая с интересом разглядывать девушку.

— Я подготовлю инструменты, — пробормотал алхимик, двигаясь к дальнему столу, — как только буду готов, начнём собирать анализы. Кровь, моча, кал, слюна, волосы, кожа… Да и осмотреть подопытную не помешает.

Винсент не отрываясь смотрел на девушку. Она была необычайно молчалива, но не выглядела испуганной, хотя окажись он на её месте, не смог бы поручиться что вёл бы себя так же спокойно. Медленно шагнув к ней, он заговорил мягче, чем обычно:

— Ты понимаешь, где ты сейчас находишься и что с тобой случилось? — Он подошёл ближе, стараясь не выглядеть угрожающе и присел на корточки напротив. — Ты одна из тех, кто был заражён… но ты не стала монстром. Мы хотим выяснить почему. Это может помочь спасти множество жизней. Но для этого ты должна сотрудничать с нами.

Девушка подняла на него свои затуманенные глаза, её губы дрогнули, но голос звучал спокойно, почти бесстрастно.

— Я… я уже говорила вам, что не помню ничего. Только… боль. А потом пустота, — она отвела взгляд в сторону, словно пытаясь выстроить в голове цепочку событий. — Я и сейчас ее чувствую. По всему телу… Если смогу помочь, я… согласна. Только, пожалуйста, не делайте мне еще больнее.

Её слова прозвучали твёрдо, но с ноткой мольбы. Винсент, присмотревшись к ней внимательнее, отметил, что её руки, стиснутые на коленях, дрожат. За этим кажущимся спокойствием скрывался страх.

— Клянусь всем Пантеоном — мы не причиним тебе вреда, — заверил Винсент. — Но ты должна позволить нам взять образцы крови и… всего остального. Это очень важно.

Она кивнула, сдержанно и без лишних слов. Винсент понимал, что согласие девушки, возможно, продиктовано не только доброй волей, но и осознанием того, что выбора у неё просто нет. Это было понятно, но в данном случае он был готов принять любой компромисс, если это ускорит процесс.

— Хорошо, — тихо добавила она. — Только… не содите меня в клетку, я ведь не собака — я слышала о чем вы говорили тут… Взамен, обещаю не доставлять вам проблем.

Винсент нахмурив брови посмотрел на Эрла, который готовил инструменты для взятия анализов. Тот сделал вид, что не слышал реплику девушки, сосредоточившись на своих действиях.

— Клетки не будет, — пообещал Винсент. — Ты останешься здесь, под наблюдением, но в комфортных условиях, хотя, как ты слышала, дверь на решетку мы все же будем вынуждены заменить.

Ситуация была под контролем. Винсент удовлетворённо кивнул, убедившись, что девушка готова сотрудничать. Слишком многое было поставлено на карту. Она могла стать ключом к разгадке того, как предотвратить дальнейшее распространение эпидемии, или хотя бы как избежать полного превращения. Бывший священник собирался уйти, но остановился у двери.

— Эрл, — окликнул он алхимика. — Напиши в королевскую лабораторию. Передай им образцы её крови и всего остального, пусть проведут свои исследования. Возможно, они найдут что-то, чего мы не заметим.

Эрл, не поднимая головы, что-то невнятно буркнул в ответ, а потом кивнул.

— Разумеется. Но они должны будут получить результат позже нас, — с едва заметной улыбкой добавил он. — Я не доверяю им настолько, чтобы они снова опередили меня.

Винсент не ответил. Его больше волновала эффективность, а не ревность алхимика к своему делу.

— Для меня, главное — результат, — сухо произнёс он и, кивнув оставшимся для надзора за подопытной бойцам, вышел из душного помещения в коридор.

Лаборатория вновь погрузилась в тишину, в которой только звуки кипящих колб и шорох инструментов нарушали мрачную атмосферу. Винсент же оставил это место с твёрдым осознанием того, что на карту поставлено многое. И даже если девушка потеряна для общества, она всё ещё может стать для него спасением…

Возвращение в штаб-квартиру после рейда в деревню Штрайн принесло тяжесть, которая не ощущалась с самого начала задания. Штаб был тих и казался неимоверно огромным, словно поглощая всех, кто ступал на его холодные металлические полы. Бойцы Вектора шагали медленно. Каждое тихое слово казалось криком, каждое движение — тяжестью, которую невозможно было сбросить.

Капитан Эдвард шёл по коридору, провожая взглядом тех, кто ещё оставался в живых после минувшего кошмара. Он снова потерял бойцов. «Сколько ещё?» — эта мысль не покидала его сознание. Он крепко сжал кулаки, но боль в сердце от этого не ушла. Четверо не вернулись. Их тела, завернутые в плотные ткани, были отданы другим бойцам для утилизации. Каждая новая смерть его парней оставляла след, который всё труднее было игнорировать.

Эдвард понимал, что эти мысли его не оставят. Никогда не оставляют. Он направился к своей комнате, но ноги сами привели к небольшому корпоративному бару в дальнем углу штаб-квартиры. Стойка с бутылками и несколькими стаканами стояла в одиночестве, словно специально дожидалась его. Капитан сел на высокий стул, налил себе виски и сделал глоток. Алкоголь обжёг горло, но не успокоил. В его голове раз за разом всплывали лица погибших бойцов — молодые, полные надежд. И теперь они мертвы, потому что он не смог их спасти. Не доглядел, не доучил, неправильно выставил строй, не успел вовремя среагировать… Куча этих проклятых «не», вылившаяся в четыре завернутых в ткань тела, которые в эту самую минуту придавали огню…

«Дерьмовый ты капитан», — мрачно подумал Эдвард, налив себе ещё. Это был его способ заглушить боль — старый, проверенный, но не приносящий истинного облегчения. В глазах темнело от усталости и горечи, но каждое воспоминание о том, как очередной подчинённый падал под натиском заражённых, резало по живому…

В этот же момент, Лили сидела в своей мастерской, уставившись в планшет с чертежами. Руки лежали на столе, а мысли, не менее тяжелые чем сейчас одолевали капитана, витали где-то далеко. Смерть преследовала её товарищей, но она не могла ничего сделать. Боевая техника, оружие — всё это было её творениями, но они не могли защитить тех, кто их использовал. Она чувствовала себя бесполезной, ненавидела это чувство.

«Может, все же стоило им взять шагоход», — мелькнула мысль, но Винсент был прав. Узкие улицы Штрайна не позволили бы использовать всю мощь боевой машины.

Она знала это, но всё равно, мысли тонули в сожалениях. Кто знал что появится эта тварь и им придётся отступать?

Пальцы нервно барабанили по столешнице, и, наконец, она вздохнула, откидываясь на спинку кресла. В отличие от Эдварда, она не могла позволить себе глушить эмоции алкоголем. Она нуждалась в ясном уме, чтобы работать дальше, чтобы избежать новых смертей. Лили знала, что сегодня она не уснёт — воспоминания и рассчёты будут занимать её разум до самого утра.

— Что там с этим чертовым микроскопом? — придвигаясь к прототипу и вновь изучая чертежи изобретения, которого просил от нее Эрл, девушка погрузилась в работу…

В лаборатории, Эрл закончил готовить инструменты для взятия крови. Девушка так и сидела на деревянном стуле в углу, уже куда более спокойная, чем при их встрече. Оставленные же для надзора бойцы, грязные и вымотанные после рейда, сидели рядом с ней ожидая пересменки. Они зевали во весь рот, беспощадно растягивая лицевые мышцы, но при этом были собраны, ведь никто не мог поручиться, что выкинет эта девка через секунду…

Алхимик взял прокипячённый шприц и подошёл к подопытной, внимательно её оглядывая. Лицо этой девушки почему-то напоминало ему собственную дочь — ту, что погибла много месяцев назад. Молнии воспоминаний прокатывались по его сознанию, вызывая легкую дрожь в руках.

— Ты похожа на Анну, — тихо сказал Эрл, отворачиваясь, чтобы скрыть свои чувства. — Так звали мою дочку.

Девушка посмотрела на него, её бледные губы слегка приподнялись в слабой улыбке.

— Анна, — проговорила она, словно пробуя это имя на вкус. — Красивое имя. Мне нравится. Только жаль что своё не помню.

Эрл кивнул, сдерживая эмоции. Это был странный момент: перед ним сидела заражённая, которая, вопреки всем законам биологии, не превратилась в монстра. И всё-таки, она вдруг показалась ему не просто очередным объектом для исследования. Он увидел в ней слабое отражение своего прошлого, что делало её чуть более ценной в его глазах.

— Хорошо, Анна, — кивнул он, приняв негласное правило «игры». — Нам нужно взять у тебя кровь. Я постараюсь сделать все быстро, хорошо?

Девушка, принявшая новое имя, кивнула, безмолвно соглашаясь. Она, похоже, не испытывала страха перед этой процедурой. Взгляд её по-прежнему был пустым, но теперь в нём появились искры чего-то нового — возможно даже, слабой надежды.

Эрл взял кровь быстро и профессионально, без лишних движений. Когда всё было закончено, он взглянул на неё снова по-отечески улыбнувшись.

— Это займёт время, — сказал он, вкладывая пробирку с кровью в защитный контейнер. — Мы выясним, что с тобой не так, Анна. И не переживай — пока я жив, здесь тебе ничего не угрожает.

Девушка слабо кивнула, и Эрл посмотрел на дверь, ведущую в его, теперь бывшую, спальню. Алхимик уже распорядился своему помощнику, чтобы комнату оборудовали для его гостьи, заменив дверь на решетку, но сделать это смогут только утром. Отныне, он будет вынужден ночевать в гостевой комнате на втором этаже, что не сильно нравилось пожилому мужчине, но наука, как известно, требует жертв.

— Здесь ты будешь спать, — указал он на комнату, — но ради нашей общей безопасности, дверь будет закрыта. Никто из нас не хочет рисковать, правда?

Анна снова кивнула, без возражений. Похоже, она приняла своё положение и даже начала проявлять какие-то зачатки доверия. Эрл усмехнулся, снова отмечая про себя, как странно она напоминала его дочь. Но он знал, что не может позволить себе таких сентиментов. По крайне мере до тех пор, пока он не убедится в её безобидности…

Бар в штаб-квартире был скромным, но уютным местом для своих. Тёмные деревянные панели стен, приглушённый свет электрических ламп старого образца, от которых исходило слабое гудение. Вдоль стены тянулась длинная барная стойка, поцарапанная от довольно частого использования, а на полках за ней стояли бутылки с виски, ромом и джином — выбор был небольшой, но запас достаточный для снятия напряжения толпы военных. В углу стояли несколько кожаных кресел, а по центру установлен бильярдный стол. Это был единственный, кроме библиотеки, уголок покоя для бойцов Вектора, куда они могли уйти от хаоса внешнего мира.

Эдвард сидел за стойкой, уставившись в опустевший стакан, который только что вновь наполнил виски. Лицо его было осунувшимся, тёмные круги под глазами выдавали неимоверную усталость не смотря на недавний отпуск. За один этот день он потерял больше людей, чем за весь последний месяц. Капитан снова почувствовал это старое знакомое чувство — пустоту, которая поглощает его изнутри каждый раз, когда они возвращаются с поля боя с потерями.

В дверь бара тихо вошёл Винсент. Он знал что его друг, как это обычно бывает, находится здесь. Бывший священник молча направился за барную стойку, взял хайбол и бросил несколько кубиков льда в стакан. Налив себе виски, он наполнил и стакан капитана, а затем, не говоря ни слова, сел рядом. Оба молчали некоторое время, словно каждому из них не хватало слов, чтобы описать всё, что скреблось на душе.

Первым нарушил тишину Винсент. Он посмотрел на своего старого друга и, вздохнув, проговорил:

— Снова тут, Эд?

Капитан не поднял глаз. Он лишь сделал долгий глоток, прежде чем ответить.

— Кажется, мне пора в утиль, командир — я стал слишком мягким. Каждый раз одно и то же, — тихо сказал Эдвард, словно произнося заготовленную фразу. — Эти лица… Будь я проклят всем Пантеоном, они меня не отпускают. Молодые пацаны, Винс. Мы теряем их, одного за другим.

Винсент понимал его. Эти слова были не новы, их разговоры в баре повторялись из раза в раз, но от этого они не становились менее тяжёлыми. Срок службы Эдварда, подходил ко второму десятку — сколько смертей он успел повидать за это время? Но не смотря ни на что, вместо того чтобы давно смириться, капитан волочёт этот груз за собой, ежемесячно увеличивая нагрузку.

Винсент отпил виски и на мгновение закрыл глаза, размышляя о том, как в очередной раз найти слова, которые хотя бы на мгновение снимут тяжесть с души его друга.

— Ты не мог спасти их всех, Эд. Каждый из нас делает то, что может, — произнёс Винсент спокойно, но твёрдо. Он смотрел на Эдварда, пытаясь достучаться до него через пелену усталости и боли. — Они знали на что шли. Мы все знаем.

— Это не делает всё легче, — отозвался Эдвард с горечью. — Я теряю своих парней, Винс. Они доверяют мне, а я веду их на смерть. Какого хера мы вообще делаем?

Эдвард вновь налил себе виски, но его рука дрогнула разлив часть выпивки на стойку. Он был на грани. Это была не та граница, где можно просто сдаться и уйти, но та, где человек начинает терять себя. Винсент видел это — видел, что его друг держится из последних сил. Тяжесть этого мира, постоянные битвы и смерти тянули его на дно.

— Мы спасаем людей, Эд, — сказал Винсент, глядя прямо в глаза капитану. — Каждый день, когда мы идём в бой, мы защищаем тех, кто не может защитить себя. Эти парни, которые ушли сегодня… они знали, зачем они здесь. Они отдали свою жизнь ради чего-то большего.

Эдвард шмыгнул носом и потёр лицо ладонями, словно пытаясь стереть усталость и боль.

— Я понимаю это, Винс, — выдохнул он. — Но мне… всё равно дерьмово. Я устал от этих смертей, от того, что каждый раз мне приходится смотреть в глаза новым рекрутам и молча обещать им, что они вернутся. А сам, проклятье… знаю, что это враньё.

Винсент знал, что Эдварду сейчас нужно больше, чем просто поддержка — ему нужно было напомнить, зачем они здесь и зачем они продолжают сражаться.

— Ты не врёшь им, Эд, — твёрдо сказал Винсент, опираясь на стойку. — Ты даёшь им надежду. Мы все знаем, что можем не вернуться, но это не значит, что мы бросим всё. Они идут за тобой, потому что верят, что ты приведёшь их к победе, даже если эта победа требует жертв.

Эдвард молча кивнул, но слова Винсента всё же прорвали ту стену, которую он воздвиг в своей душе. Он осушил стакан и, немного успокоившись, посмотрел на командира.

— Я знаю, Винс. Просто…

Винсент молча разлил виски, прекрасно понимая, что чувствует его друг. Он поднял стакан и произнёс:

— За тех, кто ушёл. Пусть их перерождение будет лёгким.

Эдвард посмотрел на него, подняв свой стакан, и их бокалы тихо стукнулись друг о друга. Они молча выпили, каждый погружённый в свои мысли.

Вскоре Винсент встал, похлопав капитана по плечу:

— Иди домой, Эд. Отдохни, обними жену и детей. Тебе нужно время чтобы прийти в себя. Мой помощник ждет у выхода уже больше часа — он тебя довезёт.

Эдвард кивнул, с трудом поднимаясь со стула. Он действительно был вымотан, и его последние силы таяли на глазах. Но уходя, капитан бросил Винсенту короткий взгляд благодарности, понимая, что тот всегда будет рядом.

— Увидимся завтра, — пробормотал Эдвард, покидая бар.

Когда капитан ушёл, Винсент некоторое время ещё сидел за стойкой, глядя на полный стакан. Новый день, новый рейд, новые потери. Он устал так же, как и его друг, но знал, что не может позволить себе сдаться или расклеиться. Слишком многое поставлено на карту.

Покончив с виски, он тоже направился к выходу. На завтра было запланировано много работы, поэтому сейчас ему нужно было хотя бы немного отдохнуть, чтобы наутро снова вернуться к этому бесконечному кругу боли, борьбы и небольших, в масштабах целого мира, побед.

Выходя из бара, бывший священник неожиданно наткнулся на десяток своих бойцов. Их лица, усталые и покрытые тенью горечи, отражали внутреннюю борьбу. С одной стороны, они скорбели по павшим товарищам, но в глубине души ощущали облегчение — смерть обошла их стороной в этот раз. Бойцы переглянулись со своим командиром, и, заметив его молчаливый кивок, почти синхронно кивнули в ответ. Слова здесь были излишни. Бойцы прошли мимо, втянувшись в помещение небольшого бара — они были полны решимости поднять стаканы за тех, кто отдал жизни за их общее дело…

Винсент медленно поднялся по лестнице в свою комнату. Едва закрыв дверь, он начал снимать с себя тяжелую форму, каждая деталь которой была пропитана усталостью и пылью последнего рейда. Быстро приняв душ, бывший священник повалился на кровать, закрыл глаза, но спасительный сон не желал приходить. Мысли о найденной девушке, о его родителях и о давно нанесённых душевных ранах тревожили его, не давая телу и разуму отдаться долгожданному отдыху.

Воспоминания всплывали одно за другим. Искаженное болезнью лицо его отца, некогда уважаемого священника, появлялось перед внутренним взором, словно укор. Будто неотвратимое напоминание о тех высоких требованиях, что всегда висели над Винсентом за то, что именно его отец стал первым, кто принёс в этот мир столь жуткую напасть. И теперь, когда он сам стал человеком от которого зависят жизни других, бремя ответственности, казалось, стало ещё тяжелее.

Прошел почти час бессонных размышлений, когда тихий стук в дверь заставил его подняться с кровати. Он открыл дверь и увидел одну из своих служанок. Эта девушка, молодая и невероятно привлекательная, уже неоднократно заглядывала к Винсенту после тяжелых миссий в те моменты, когда он не отправлялся искать разрядки в шумных ресторанах и барах столицы. Их встречи никогда не планировались и не обсуждались, что устраивало обоих. Между ними не было слов — они просто находили утешение друг в друге.

Девушка вошла в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Винсент почувствовал её близость и приятное тепло, что разом отвлекло от тревожных мыслей. Свет луны проникавший через окно, мягко освещал комнату, создавая атмосферу покоя и тихой умиротворенности. Он обнял её, и в этот момент напряжение дня наконец-то начало уходить. Девушка нежно поцеловала его в губы, после чего развязала пояс на легком халате показав свое прекрасное молодое тело и сбросила невесомую ткань на пол. Приподняв девушку, Винсент отнес ее на кровать и был нежен настолько, насколько позволяло его черствое сердце.

Ночь, наполненная стонами наслаждения и следующим за ними спокойствием, стала для Винсента короткой передышкой от хаоса и боли, окружающих этот невообразимо жестокий мир…

Газета «Альбион Трибьют»:

«Святая Сила в смирении: пастор Сергей Мосин и его подвиг в Санкт-Иванграде»

В мире, где героизм часто ассоциируется с военной доблестью или работой в частных военных компаниях, пастор Сергей Мосин из Российской империи — живое напоминание о том, что истинная сила кроется в смирении и служении. Его имя стало известно далеко за пределами столицы Российской империи — Санкт-Иванграда, благодаря невероятному происшествию, произошедшему на прошлой неделе.

Кто он — пастор Сергей Мосин?

Сергей Мосин — священник в одной из старейших церквей Святого Духа в Санкт-Иванграде. Известный своей кротостью и мудростью, он посвятил свою жизнь служению людям. Однако его имя стало по-настоящему громким, когда несколько лет назад обнаружилось, что он обладает Святой Силой, сравнимой с легендарными героями нашего времени, такими как Винсент Филч.

Мосин не пошёл по пути военных или героических подвигов. Вместо этого он остался в своей церкви, сосредоточившись на помощи бедным и больным. Его исцеляющие способности стали настоящим спасением для тысяч людей.

На прошлой неделе Санкт-Иванград пережил трагический инцидент. На одной из центральных улиц города произошёл мощный взрыв газопровода, разрушивший несколько зданий и оставивший сотни людей под завалами. Пока спасатели и военные пытались организовать разбор завалов, пастор Мосин был одним из первых, кто прибыл на место трагедии.

Свидетели утверждают, что, увидев масштабы разрушений, пастор немедленно начал использовать свою Святую Силу. Подняв руки к небу, он создавал вокруг себя светящуюся ауру, которая не только поддерживала рухнувшие конструкции, предотвращая их дальнейшее обрушение, но и помогала исцелять пострадавших прямо на месте.

«Я видела, как он вытаскивал из-под завалов людей, которые, казалось, уже не дышали,» — рассказывает местная жительница Анна Трофимова. — «Он просто касался их, и они начинали дышать, открывали глаза. Это было настоящее чудо!»

Наибольший риск пришёлся на момент, когда одна из стен рухнувшего здания начала осыпаться, грозя похоронить под собой группу спасателей и волонтёров. Мосин, не раздумывая, стал между стеной и людьми, используя свою Силу, чтобы удержать падающие обломки. Свидетели утверждают, что свет, исходивший от пастора, был настолько ярким, что его можно было увидеть с другой стороны улицы.

«Это было нечто невероятное,» — говорит капитан Иван Зубов, руководивший спасательной операцией. — "Он держал эти обломки так, словно это были лёгкие перья. Благодаря ему мы смогли вывести людей из-под завалов.

После завершения операции пастор Мосин отказался от интервью и публичного признания. Единственное, что он сказал, уходя из разрушенной зоны:

«Это не моя заслуга. Это дар Святого Духа, и я всего лишь его проводник. Важнее, чтобы мы помнили, что сила в нас самих — в нашей доброте и сострадании.»

Действия пастора вызвали волну восхищения как в Российской империи, так и за её пределами. Даже в Альбионе о нём говорят как о святом человеке, который использует свою силу не ради славы или денег, а ради служения.

«Его пример должен вдохновить нас всех,» — отметил архиепископ Ренфилд из Храма Святого Духа в Сильверхилле. — «Мир нуждается в таких людях, как пастор Мосин, которые показывают, что величие заключается в смирении.»

Пастор Сергей Мосин — это символ надежды и пример того, как Святую Силу можно использовать для блага людей, не стремясь к славе. Его подвиг в Санкт-Иванграде навсегда останется в сердцах тех, кого он спас, а также в памяти всех, кто верит в силу добра и сострадания…