Чужой среди чужих

Глава четвертая. Маленькая неизвестная война

Едва он вскочил в седло, капитан погнал отряд бешеным галопом, так что остальным некогда было таращиться на Сварога, и ему самому некогда было бросать по сторонам хотя бы мимолетные взгляды. Капитан не щадил коней – значит, цель их путешествия близка. Они скакали заросшими высокой травой лесными дорогами, петляли меж холмами, обернутые грубым полотном копыта коней ударяли оземь глухо, почти беззвучно, и оттого окружающее выглядело чуточку нереальным, они сами были как призраки посреди умершей страны, посреди пронизанного солнечными лучами леса. Сбруя не звякала, даже увешанный оружием Блай ухитрялся не греметь своим арсеналом – и они скакали так, пока впереди не вырос верховой. Он стоял на дороге, спокойно опустив руки на шею коня, и на плече у него сидел бурый ястреб. А может, сокол или беркут – Сварог в них плохо разбирался.

Капитан подъехал, быстро, деловито спросил:

– Как?

– Он там. С ним только пятеро, – так же деловито, резко ответил незнакомец. – Все верхами. Одна повозка. Копают со вчерашнего дня. Держатся совершенно спокойно.

– Что в окрестностях?

– Харланские конники в двадцати лигах отсюда. Расположились в старом городе. Две полусотни. Одним словом, все в порядке. И все же что-то неладно, Зо. Очень похоже, что с гробокопателями есть еще седьмой и засел где-то на страже, но меня не это беспокоит…

– А что тебя беспокоит? – вкрадчиво спросил капитан.

– Магар волнуется. – Незнакомец скосил глаза влево, на ястреба, беспокойно переступившего с лапы на лапу. – Странно как-то волнуется, ничего не понимаю, а я ведь с ними вожусь двадцать лет. Что-то неладно в округе.

– Голуба моя, здесь всюду и всегда неладно, – ответил капитан с обаятельной улыбкой.

– Знаю. Но есть что-то, чего я никак не могу уловить, это и беспокоит.

– Бывает. С каждым, – сказал капитан. – Ладно, ты свое сделал, так что можешь ехать восвояси и сообщить, что мы начали работать. А мы начинаем без шума и песен…

Незнакомец кивнул и повернул коня.

– Начали, – сказал капитан, спешиваясь и взваливая пулемет на плечо. – Шестипалый остается с лошадьми. Блай и Чаба верхами заходят слева. Остальные со мной.

Сварог спрыгнул с коня и, держа топор за древко у самого обуха, зашагал за капитаном меж толстенными соснами, покрытыми зеленым кружевом лишайника. Порой на лице липко и невесомо рвалась паутина.

Чувства, которые он испытывал, оказались, в общем, давно знакомыми по прежним дракам – чуточку свербило в затылке и время, представлялось, бежит чуть суетливее.

Они остановились на опушке и смотрели вниз, прячась за деревьями.

Уардах в ста впереди, там, где кончался пологий склон, виднелось кладбище – аккуратные ряды густо поросших травой бугорков, и большая их часть зияет круглыми ямками с футбольный мяч диаметром, окруженными свежевзрыхленной землей. Вдали скопище полуразрушенных каменных домиков – не деревня, скорее, небольшой городок. Ограда кладбища давно рухнула, но маленький храм с высокой квадратной башенкой еще держался.

Потом Сварог увидел людей, зачем-то торопливо пересчитал их – да, шестеро, одеты неброско и небогато, но вооружены отменно: короткие, но мощные дальнобойные арбалеты за спиной, на поясе – меч и кинжал, кольчуги, наколенники и налокотники, ощетинившиеся шипами, сапоги с острыми металлическими носами и длинными шпорами, предназначенные явно не для лошадиных боков… Двое стояли у повозки, зорко оглядываясь вокруг. Четверо были поглощены делом. От могилы к могиле переходил высокий человек с густыми, черными волосами – в них над левым ухом порой отблескивал на солнце кроваво-красный самоцвет. Остановившись, он простирал руки ладонями вниз, разведя их чуть пошире плеч, замирал, что-то шепча. Земля на могиле взметывалась вдруг, словно выброшенная беззвучным взрывом, и в образовавшуюся круглую дыру, словно подброшенный, вылетал череп. Черноволосый, вмиг потеряв интерес к могиле, переходил к следующей, а кто-нибудь их трех, тенями следовавших за ним, подбирал череп и совал его в свой мешок. Они работали молча, слаженно, деловито, и это странное зрелище выглядело до ужаса обыденным – не мерцали колдовские огни, не сверкали молнии, не гремели леденящие кровь заклинания. Четверо весьма напоминали вышедших в поле крестьян, если б не вооружение.

– А лошадей все-таки шесть, – сказал Борн.

– Если бы я ими командовал, обязательно посадил бы кого-нибудь в башенку наблюдать за лесом, – сказал Сварог. – Потому что внезапно напасть на них можно только отсюда, из леса.

– Вот именно, – блеснул зубами капитан Зо. – И я бы сунул часового в башенку. А седьмую лошадь спрятал бы в храме. Значит, те из нас, кому метательное оружие не грозит, займутся исключительно башенкой. Лорд Сварог, за этим черным мы и пришли. Точнее, нам нужна его голова. Рубите его в капусту, если столкнетесь, но голову оставьте целой.

Издали, там, где слева кончался лес и начиналось чистое поле, раздался долгий, пронзительный крик, похожий на птичий. Лошади чужаков дернулись, беспокойно приплясывая, но тут же успокоились. Черноволосый и его спутники мельком глянули туда и, пожав плечами, вернулись к работе.

– Ага, – сказал капитан. – Блай с Чабой на месте. – Он положил ствол пулемета на толстый сук, примерился. – Ну, когда моя волынка заиграет, можете вступать.

– Срежьте сначала тех, кто стоит дальше от нас, – сказал Сварог.

– Не учите портовую шлюху брать за щеку, – не оборачиваясь, бросил капитан. – Танцы начались, господа!

Загрохотала длинная очередь, широкая спина капитана затряслась в ритме выстрелов, его понемногу заволакивало сизым дымом. Пули мгновенно срезали тех двух у лошадей, швырнули наземь, скомкали. Лошади забились, пытаясь оборвать поводья. Черноволосый и его люди схватились за мечи.

Сварог, упершись левой ногой в толстый корень, приготовился броском швырнуть тело на открытое пространство… и прямо перед глазами у него полосой взлетели щепа и ветки, по стволам вокруг застучало. Из окна башенки строчил пулемет.

Сварог инстинктивно прижался к стволу, пачкаясь смолой. Он знал, что пули ему ничуть не страшны, но прежний опыт оказался сильнее, и Сварог боролся с ним какие-то секунды. Капитан стрелял по четверым меж могил, а из башенки стреляли по лесу. Перед глазами у Сварога мелькнула спина Борна – штурман выскочил на открытое место, и Сварог, опамятовавшись, кинулся следом, обогнал, потом замедлил шаг и направился к башне, не спеша, вразвалочку, отвлекая огонь на себя. Было немного жутко и любопытно. Справа и слева от него взлетала земля, потом пулеметчик, должно быть, принялся лупить прямо по нему, но ни одна пуля Сварога не задевала. Непонятно было, куда они деваются. Если и рикошетили, то беззвучно. Сварог даже вошел во вкус, едва не помахал рукой стрелку, но подумал, что тот опомнится, поймет – и перенесет огонь на Борна. И побежал к башне. Чуть позади объявился Борн, волшебным образом невредимый.

– Ложись, дурак! – бешено заорал Сварог, схватил топорище обеими руками и рубанул что было сил по стене башенки. Лезвие отвалило здоровенный кусок замшелого камня, как будто это был пенопласт. И все равно, подрубать башню было бы слишком долго. Сварог нырнул в дверной проем с ржавыми остатками петель, побежал вверх по выщербленным ступеням. Поднимающиеся спиралью ступени были высокие, неровные, с обвалившимися краями и какие-то склизкие, бежать по ним было жутко неудобно, того и гляди сверзишься вниз, и начинай все сначала. Рукой хватаясь за замшелую стену, Сварог летел вверх. Над головой захлебывался пулемет, следом топотал кто-то, наверное, Борн. Лестница вилась вокруг толстенной каменной колонны; вот наконец и финал забега: круглая каменная площадка, плиты образуют сектора, сквозь щели пробивается желтоватая травка. Свет льется из крошечного полукруглого окошка и из распахнутой двери напротив него. И из этой двери вдруг навстречу Сварогу выскочил бледный перепуганный человек, паля в него из пулемета чуть ли не в упор. Сварог, уже вполне освоившийся с собственной неуязвимостью, остановился и ухмыляясь уставился на окутанного дымом стрелка.

Тот наконец сообразил, что занимается зряшным трудом, и опустил пулемет.

– Положи, а то голову оторву, – почти ласково сказал ему Сварог. – Бережно положи, не бросай, вещь испортишь.

Тот, не отрывая умоляющего взгляда от Сварога, опустился на корточки, бережно примостил пулемет на широкой ступеньке. Хотел выпрямиться. Над плечом Сварога сверкнуло что-то жужжащее – и пулеметчик опрокинулся навзничь с короткой арбалетной стрелой точно посередине лба.

– Борн… – укоризненно бросил Сварог, обернувшись. – Это ж пленный.

– Пленных тут не берут, граф, – отмахнулся тот, перепрыгнув через мертвеца, взбежал на самый верх лестницы и тут же вернулся, выглянул в узкое окошечко. – Больше никого. А капитан уже справился.

Тут и Сварог сообразил, что снаружи стоит тишина. Нагнулся за пулеметом. Вот это уже – нечто в другом роде. Легкий, красивый – тонкий дырчатый кожух, пластмассовый приклад с изящной пистолетной рукояткой, компактный магазин в виде усеченного конуса. Даже ремень имеется, можно повесить на плечо. Так и просится в руки.

– А такие где у вас делают? – спросил Сварог.

Борн оглядел пулемет очень внимательно и пожал плечами:

– Таких у нас на Таларе пока что не делают, граф. Не тот уровень техники. Более чем странная находка… Пойдемте.

Там, снаружи, и в самом деле все было кончено – капитан Зо не потерял ни одного человека, даже раненых не оказалось, а у противника остались в живых одни лошади. Матросы подвели коней, и Борн снял со своего седельный мешок.

– Даже скучно, – сказал Блай, когда, целые и невредимые, подошли Сварог и Борн. – Ехали-ехали, и даже подраться как следует не вышло.

– Ты сначала выберись отсюда, – обронил капитан, и бравый боцман чуть помрачнел.

Сварог мог голову дать на отсечение, что все сейчас подумали о Лазурной Деве, сулившей кому-то смерть до наступления заката, но он-то знал точно, что паршивее… Ему показалось, что издали слышится музыка, наваждение упорно держалось, и он недоуменно завертел головой, пока не догадался задрать ее вверх.

Высоко в небесах с полночного заката на полуденный заход проплывал величественно огромный остров. Совсем рядом с живыми и убитыми, с лошадями и разоренным кладбищем скользила по земле овальная темная тень, покрывавшая огромное пространство, перемещаясь по равнине в сторону леса. Напрягши взгляд, Сварог различил на краю яркие башенки, зеленую пену листвы, узнал казавшееся отсюда крохотным здание над самым обрывом – белое, с оранжевой многоярусной крышей. Чайный домик, один из многочисленных павильонов императорского дворца. Совсем недавно он пивал там чай.

Едва слышная музыка стихала, дворец, небесное видение, лениво уплывал к полуденному заходу, пока не скрылся за лесом окончательно. Сварог невольно дернулся вслед.

– Летают, гады… – то ли мечтательно, то ли порицающе прокомментировал боцман Блай, оглянулся на Сварога и осекся. – А вообще, красиво – порхай себе над облачками… Только в море лучше.

– И безопаснее, – сказал капитан Зо. – По крайней мере, сейчас нам даже в Море Мрака или у Диори было бы безопаснее, чем торчать здесь. Борн, лучше всего заняться прямо сейчас. Не стоит рисковать.

– Думаешь?

– Так надежнее.

Борн кивнул. Только сейчас Сварог обратил внимание, что штурман держит в руке отрубленную голову чернобородого, и с нее на траву еще тяжело падают алые капли. Сварога легонько замутило, и он поторопился отвести взгляд, сунул в рот сигарету. Капитан Зо, с интересом наблюдавший за ним, сказал без насмешки:

– Выход один, граф, – побыстрее вбить в голову одну нехитрую истину: всякий, кому вы по доброте душевной не выпустите кишки, тут же выпустит кишки вам. Честное слово, так все и обстоит.

– Я знаю, – сумрачно сказал Сварог.

– Вот и прекрасно. Пойдемте.

По высокой траве они направились в сторону храма. Молчали. Если издали сооружение казалось более-менее целым, то вблизи стали видны и черный росчерк огромной трещины, пересекавшей стену по диагонали, и проросшие сквозь кладку деревца, и обвалившаяся местами крыша. Одна створа рассохшихся высоких дверей чудом висела на ржавой петле, другая отсутствовала вовсе. Вокруг беспардонно разросся бурьян. Храм глядел на непрошеных гостей бездонным провалом входа, похожим на раскрытый беззубый рот агонизирующей старухи. Сварогу стало не по себе, но виду он не подал.

Вместе с остальными поднялся по развалившимся ступеням крыльца, зашел внутрь.

Там было неожиданно прохладно, свежий воздух приятно овевал разгоряченное скоротечным боем тело. Звуки шагов, даже приглушенные слоем пыли, гулко разносились по большому сводчатому залу.

Оказалось, в храме и в самом деле прятали седьмую лошадь. Внутри царило полное запустение – да еще лошадь внесла свой вклад. Если когда-то здесь и был надлежащий инвентарь, его давно растащили. Остались четыре голые стены, пол с толстым слоем вековой пыли да каменный постамент посередине.

– Чей это храм? – спросил Сварог.

– Пожалуй, лучше употребить слово «капище», – сказал капитан. – Не было в Ямурлаке храмов, одни капища… – Он кивнул Борну на постамент: – Вполне подойдет, а? Ягмар был демон крайне пакостный, но ввиду отсутствия почитателей покинул этот мир много веков назад. Или, по другим легендам, надежно где-то заточен предками-умельцами. В любом случае обижаться на нас некому. Давай, Борн.

Борн положил голову щекой на постамент, поставил рядом свой мешок и принялся в нем копаться, глубоко запустив руки. Кровь все еще сочилась на фиолетовый ноздреватый камень, и Сварог отвернулся, рассматривая стены в тщетных попытках углядеть какие-нибудь фрески или резьбу.

Опять не к месту вспомнилась Голова Сержанта, чтоб ей…

Если когда фрески и имели место, то время трудолюбиво стерло их без остатка. Камень, камень, камень – ничего, кроме камня, лишайников и пыли. В длинные окна сочится слабый серый свет (хотя снаружи солнечный день в разгаре), окрашивая зал в унылые, словно бы выцветшие тона. И только Доран-ан-Тег на боку Сварога горел по-прежнему яркими, живыми красками – штрих жизни на этом полотне запустения.

Все матросы остались снаружи, в капище были только он, Борн и Блай.

Так ничего и не усмотрев на стенах, Сварог обернулся к постаменту.

Голова уже стояла в глубоком металлическом блюде, вроде бы бронзовом, и Борн подливал в него из разноцветных бутылочек разноцветные жидкости.

Смешиваясь, они чуть дымились и постепенно превратились в темно-синее подрагивающее желе, искрившееся тусклыми желтыми искорками. Небрежно бросив опустевшие бутылочки на пол (они не разбились, беззвучно увязнув в толстом слое серой пыли), Борн принялся всаживать в желе на равном расстоянии друг от друга серебряные булавки с головками из черного камня в виде трехгранных пирамидок. Вскоре булавки замкнули голову сплошным кольцом. Борн отступил на шаг:

– Готово.

Все, замерев, напряженно уставились на блюдо.

Штурман произнес длинное заклинание, состоящее, казалось, из одних шипящих, и тихим, напрочь лишенным интонационной окраски голосом сказал:

– Мэтр Гарпаг, именем Последних Хранителей Хрустального Ключа и властью, данной мне Гребахой Чучиным – Одним в Двух Лицах, я вызываю вас из тех мест, где нынче пребывает ваша душа. Явитесь немедля в ту часть своего организма, что сейчас находится в Рубиновом Кольце, и подчинитесь.

Несколько тошнотворно долгих мгновений ничего не происходило.

Внезапно веки отрубленной головы дрогнули, она медленно открыла глаза, рот задергался, словно бы хватая воздух конвульсивными глотками. Сварог невольно шарахнулся, но остальные стояли спокойно. Медленно оглядев всех стеклянными глазами, мертвец сказал неприятным, шуршащим голосом:

– Как это могло случиться? Вы же были совсем в другой стороне…

– Милейший Гарпаг, – сказал Борн, – эту незатейливую ошибку совершали многие маги – они считали по-настоящему могущественными только себя и напрочь отказывали другим в мастерстве…

– Согласен, – равнодушно, без злобы произнес маг. – Поскольку мне остается одно – смириться с поражением…

– Одно? Ты еще ответишь на вопросы…

– Если мне захочется.

– Гарпаг, – терпеливо начал Борн, – я к тебе испытывал самые разные чувства, но дураком никогда не считал, поверь. Ты прекрасно понимаешь свое положение…

– Понимаю, – сказал Гарпаг, перевел мутный взгляд на Сварога. – И вы здесь, граф Гэйр? Вот уж не ожидал, что вы вернетесь с Инбер Колбта, так прекрасно все было подготовлено, такие силы брошены против одного-единственного корабля. Впрочем, я всегда говорил Еннифу, что следует учитывать…

– Не тяни время, не поможет, – резко сказал Борн.

– Пожалуй, да. Что ж, отвлекающий маневр был исполнен прекрасно. Мои поздравления Бассу. Ну хорошо. – Он хрипло, каркающе рассмеялся. – Сейчас у меня, сами понимаете, нет причин хранить верность известным вам особам. Жрите. Войско навьев собирает в Харлане герцогиня Мораг, а пружиной всему – наш общий знакомый маг Ногудар. Вот и все. Как говорят сиволапые крестьяне, всего-то и делов. Вот тебе нехитрая истина. Тебе не кажется, Борн, что кое у кого паршиво поставлена разведка?

– Возможно. – Борн поджал губы. – Это уж моя забота.

– А знаешь, в чем наша с тобой беда? – спросил Гарпаг. – И ты и я – мы оба способны на многое, но не умеем предвидеть будущее. А какая-нибудь деревенская бабка умеет, хотя и не кончала университетов, не набивала шкафы старинными манускриптами…

– Хватит, – прервал капитан Зо. – Пусть он лучше расскажет кое-какие подробности.

– Подождите, капитан, – не менее решительно ответил Борн. – Я его знаю давно. И всегда, когда он начинал говорить загадками, следовало ждать любой пакости…

– Ну так спроси прямо! Он же не может сейчас лгать!

– Совершенно верно, капитан, – злорадно усмехнулся Гарпаг. – Лгать я не могу, вы можете выпотрошить меня, как зайца… если у вас есть время. А ну как его нет? Мы оба крупно промахнулись, Борн, оба проиграли…

– Спросите лучше… – шагнул вперед капитан Зо, но Борн, вопреки всякой субординации оттолкнув его, склонился над ухмылявшейся головой и крикнул:

– Что происходит вокруг?

– Он рвется на свободу…

И Гарпаг умолк, его лицо исказилось дикими гримасами, словно в отрубленной голове идет схватка между несколькими претендентами на обладание ею – чудовищная, нечеловеческая злоба на миг оскалила зубы, потом губы сомкнулись, скривившись в гримасу отчаяния, потом насупились брови, придавая лицу решительный и целеустремленный вид, и наконец все выражения затмила полная, беспросветная тоска.

Голова мелко задрожала, как будто собираясь сорваться с пьедестала, убежать, скрыться…

Сварог не сразу сообразил, что это не голова трясется – ходуном ходит поверхность фиолетового камня, покрывается волнами, как взбаламученная вода, колышется, вот и пол под ногами закачался, из четырех углов камня с ревом ударило вверх фиолетовое пламя, достигло потолка, закрутилось там в почему-то не смешивающиеся спирали, заклубилось, приняло форму то ли стоящего на четвереньках человека с непропорционально большой головой, то ли рептилии, стало быстро всасываться в потолочные камни, как вода всасывается в песок. Зал наполнился прерывистым ревом, в котором отчетливо слышался нечеловеческий хохот – хохот радости, торжества, мести. Все бросились в стороны, вздыбившийся пол свалил людей с ног, а совсем рядом с ним, задев жесткими волосами его лицо, шлепнулась голова мага, и Сварог еще услышал сквозь ревущий хохот, как с синих губ Гарпага сорвалось:

– Значит, это магистр…

И все смолкло. Больше не было пламени, больше не качался пол, камень замер, только поверху, во всю длину его, протянулась глубокая трещина. И блюдо, и булавки исчезли самым загадочным образом. Хотя, может быть, просто за пьедестал свалились… Люди поднимались, отряхивая пыль, чихая.

– Боже, ну конечно! – простонал Борн. – Он вырвался – Ягмар или кто там был заключен в камне. Человеческая кровь, трехгранные пирамидки – достаточно, чтобы…

– Ну и пошел он к русалочьей матери, – сказал капитан. – Мало в Ямурлаке шляется умирающих демонов?

– И все равно, все равно… – Борн говорил быстро, горячечно. – Гарпаг не врал о Харлане и герцогине Мораг, но… Нас подставили, капитан, и Гарпага, и нас, нас с ним свели здесь. Кто-то точно все рассчитал – что мы будем в спешке допрашивать его на месте, и лучше места, чем это, не найдем, голова в ходе приготовлений будет лежать на постаменте, и на камень попадет хотя бы капля. Демона хотели освободить, и подвернулся удобный случай.

– Ладно, я понял, – сказал капитан. – Нужно рвать когти, а все остальное – излишняя риторика. Пошли!

Они выскочили из капища. Но матросы даже не обернулись к ним – они смотрели в поле, а с поля со скоростью идущего рысью всадника наплывала стена белесого тумана, и меж деревьев на вершине пологого откоса просачивался туман, заволакивая ветви и кроны. Туман надвигался со всех сторон – быстро, беззвучно, целеустремленно замыкая кольцо. Сварог закинул на плечо ремень трофейного пулемета и растерянно глянул на капитана.

– Ягмар, больше некому, – сквозь зубы проговорил Борн. – Его лап дело. Но там, в тумане, кто-то должен быть – кто-то, кто управляет им…

– Отсидимся в капище? – предложил боцман.

– Черта лысого мы там отсидимся, – быстро сказал капитан. – И потом, все лошади там не поместятся. Лучше очертя голову кинуться в туман, что бы нас там ни ждало, чем остаться пешими посреди Ямурлака. Год выбираться будем… Борн, можешь что-нибудь сделать?

– Попробую. Если это заклятье Коглума…

– Без риторики?

Борн копался в своем мешке. Туман надвигался, колышась и трепеща.

– Сколько у вас магазинов? – спросил капитан.

– Два, – ответил Сварог.

– У меня и вовсе один. Паршиво. – Он склонился к уху Сварога: – Борна берегите. Если что… В Харлане ищите барона Дальга. Ему и расскажете. Про навьев, про герцогиню и мага, про все остальное. Борн, ученую твою душу!

Борн достал из мешка зеленую палку длиной с локоть и толщиной в палец:

– Но хватит ненадолго!

– Что делать, – сказал капитан. – Орлы, держаться вместе! Если потеряемся – друг друга не искать, не тратить время, каждый прорывается на корабль в одиночку! Вперед!

Туман почти сомкнулся вокруг них. Борн чиркнул самой обыкновенной спичкой, поджег конец своей палки, и она занялась подобно бенгальскому огню, только гораздо медленнее, разбрасывая вокруг снопы зеленых искр. Оглянувшись на остальных, Борн поскакал вперед, держа сыплющий искрами факел высоко над головой. Все помчались следом, прямо на сизо-белесую стену тумана, окунулись в нею, врезались.

Амулет на груди Сварога леденил кожу.

Странный факел Борна чудесным образом рассеивал мглу, словно бы создав пузырь чистого прозрачного воздуха, и этот пузырь несся вместе с всадниками. Казалось, они несутся вскачь в полукруглом туннеле, под копытами шуршит обыкновенная трава, из стен тоннеля изредка высовываются обыкновенные кустики… а за стенами смутно колышутся, то придвигаясь, то отпрыгивая, дергающиеся тени. Жутко было и представить, кто может такие отбрасывать…

– Вместе держаться! В куче! – орал капитан Зо.

Нервы у Сварога не выдержали, и он выпустил длинную очередь в одну из теней, вот-вот готовую высунуться из тумана наперерез. Тень отшатнулась, исчезла с диким шипеньем. Стрела свистнула слева направо перед самым его лицом, за ней полетели другие, со всех сторон, и сзади послышался отчаянный вопль. «Что ж, раз стреляют из арбалетов или там луков – есть шанс, – понял Сварог. – Значит, это не нечисть. Значит, люди. А с людьми мы уж как-нибудь совладаем…» Успокаивал себя, хотя туман казался бесконечным, казалось, выхода из него не будет никогда, так они и будут нестись вперед, пока не рухнут изможденные кони… Лошадь без седока обогнала Сварога, потом Борна, рванулась в сторону и утонула в тумане под торжествующий нелюдской визг многих глоток. «Шестипалый, – подумал Сварог отрешенно, – это его арбалет был приторочен к седлу…»

Его немилосердно швыряло в седле – они мчались наугад, и пару раз конь спотыкался. «Это ненадолго», – подумал Сварог. В любой миг можно ухнуть в канаву, налететь на деревья, угодить в заброшенный город, конь сломает шею себе и седоку, а туман все не кончается… Показалось или спасительный туннель в самом деле стал ниже и уже? Из кулака Борна торчит жалкий огрызок… Дерево! Борн ухитрился обогнуть его, Сварогу это тоже удалось – но это означает, что начинается лес…

Сварог потянул поводья – деревья, сливаясь в черную массу, надвинулись со всех сторон. Борн уже остановил коня, и туман поглотил их – правда, он уже не казался столь непроницаемым.

Борн оглянулся:

– И никого больше?

Сварог тоже оглянулся, увидел рядом одного Чабу. Остальных нет. Множество самых разнообразных звуков доносилось со всех сторон, нечего и пытаться различить посреди этой какофонии знакомые голоса, стук копыт.

– Борн… – Сварог смотрел на него, как ребенок на фокусника. Но сердце тут же упало – лицо Борна стало грустно-отрешенным. Чудеса, похоже, кончились, как это сплошь и рядом случается с чудесами.

Вместо него вопрос задал Чаба:

– Господин Борн, кто там был? Что за твари?.. Нечисть?

– Какая, к свиньям собачьим, нечисть! – в сердцах сплюнул штурман. – Уж лучше бы нечисть… Люди там были, матрос, обыкновенные люди. Которые иногда похуже всякой нечисти. Поехали осторожненько.

Он достал меч и поехал вперед, выбирая самые широкие просветы меж стволами. Сварог двинулся следом, водя стволом пулемета вправо-влево.

После стычки с гигантской «курицей» шаур так и лежал в кармане.

Обострившийся до предела слух четко улавливал тихое бормотанье Чабы:

– Ну прямо Море Мрака, погань такая…

– Ничего, – сказал Борн. – Еще поживем. Похоже, они хотели прижать нас на кладбище, но потеряли теперь…

– Потеряли, – кивнул Сварог и выпустил очередь в темную массу, кинувшуюся к нему. Она шарахнулась, взревела, зашипела, завалилась назад, темный предмет отделился от нее, прыгнул вбок, но Сварог достал и его. Словно откликаясь, где-то далеко в стороне вспыхнула заполошная перестрелка. Сварог мгновенно определил – оружие автоматическое, работают несколько стволов. Борн вдруг резко развернул коня в ту сторону, где лежало подстреленное Сварогом нечто.

– Штурман, вы что? – вытаращился Чаба.

– Понимаете, сейчас все суетятся и мечутся, – усмехнулся Борн. – Может, выгодней будет как раз постоять на месте? Подержи коней. Посмотрим, граф, кого вы успокоили.

Сварог осторожно зашагал следом, держа пулемет наготове.

Человек был самый обычный – в длинном чешуйчатом панцире, круглом шлеме с коротким султаном и белом плаще с изображением черного солнца. Он упал ничком, и Сварог не видел его лица, чему ничуть не огорчился.

А в двух шагах, примяв молоденькие деревца, вытянулся диковинный зверь – то ли ящер, похожий на кенгуру, то ли кенгуру, похожий на ящера. Пожалуй, все-таки ящер – безухая голова, зубастая пасть, когтистые лапы. И на спине, укрепленное сложной упряжью, седло странной формы.

– Дела… – сказал Борн.

– Этот плащ – это же знамя Горрота, – сказал Сварог.

– Именно. Но у короля Стахора никогда не было ни таких ящеров, ни таких доспехов, ни привычки таскать плащи в виде собственного флага. Хотя, с другой стороны, штучки с туманом как раз во вкусе Стахора. Пулеметы, каких на земле нигде не делают… Знаете, что меня подбодряет? Очень похоже, здесь рыщут две разные группы.

– Может, отложим головоломки до лучших времен? – спросил Сварог. – А это нам не пригодится?

Он нагнулся и поднял оружие мертвеца – короткое ружье с деревянным изящным прикладом, вместо ствола цилиндр из мутно-синего стекла, в казенной части сдвоенные блестящие шары.

– Осторожно, бережно положите назад, – сквозь зубы сказал Борн. И добавил, когда смущенный Сварог положил странное оружие рядом с трупом: – Я не знаю, что это такое. Даже если Стахор и выдумал что-то новое – все его выдумки не к добру, даже когда с ним умеешь обращаться…

– Вам не кажется, что туман редеет? – Сварог постарался переменить тему, поскольку опять попал впросак. Действительно, он же сам учил желторотых бойцов: никогда, ни при каких условиях не берите ничего из трофеев, если это что-то хоть на йоту отличается от обычных вещей. Перекреститесь и спокойно идите своей дорогой.

– Кажется…

Туман редел, вокруг стало заметно тише, а это уже вселяло кое-какие надежды. От них не так уж и много требовалось – всего-навсего остаться в живых.

Они выехали на открытое место, лес остался слева, и там уже можно различать отдельные деревья. И холмы прорисовываются в тающей понемногу мгле. Вот только дороги нигде не видно. Однако Борн уверенно ехал впереди, и Сварог с Чабой приободрились.

Под копытами зачавкала вода, отовсюду тянуло сырым холодом. Высокая трава, бурая и жесткая, достигала колен коней.

– Болото? – забеспокоился Сварог. Он терпеть болот не мог.

Утонуть в болоте – почему-то смерть хуже этой он себе и не представлял.

– Речка широко разливается в эту пору, – сказал Борн. – Сырости хватает, но земля твердая. Ямы, правда, попадаются.

– А до дороги далеко?

Они говорили негромко, точно боясь нарушить тишину… Хотя, скорее всего, подсознательно ожидали от окружающего новой подлости.

Но вокруг все было мирно и покойно. Как в могиле. Лес синел по левую руку, унылая желтоватая болотная трава тянулась на многие лиги вперед, под копытами коней почавкивала влага.

Одно беспокоило Сварога: Лазурная Дева поцеловала Борна и Чабу – как раз-таки тех, кто сейчас двигался бок о бок с ним…

– Не особенно, – сказал Борн. – Главное, я определился, где мы есть. И чувствую, что из облавы вырвались. Почти. Если…

Он уже целился из арбалета. Сварог сорвал с плеча пулемет. Те шесть темных высоких пятен определенно двигались навстречу.

И тут же, подтверждая это ценное наблюдение, навстречу всадникам ударила пулеметная очередь.

Чаба мешком свалился с седла, даже не охнув. Сварог поскакал вперед, стреляя наудачу. Попал? Попал. Отчетливо попал же! Сам видел, как пули влепились точнехонько в грудь одному из наездников, однако тот не только не свалился, но даже не покачнулся в седле.

«Лар?..» – мелькнула кошмарная мысль. Потому что не боятся пули только лары и нечисть, а нечисть конь не подпустит к себе.

Потом его пулеметная очередь перебила ноги лошади под другим нападающим, бедное животное рухнуло на землю, будто наткнулось на невидимую стену; всадника, как исполинской битой, вышибло из седла, и он исчез в высокой траве. Исчез – и больше не появлялся.

Пулемет Сварога замолчал. Как всегда не вовремя кончились патроны.

Последняя лента. Он не глядя отшвырнул его и схватился за топор. Нечисть или лары – плевать. После разберемся. Не я первый начал…

Человек, которого не брали пули, в развевающемся за спиной, похожем на крылья летучей мыши черном плаще промчался мимо со скоростью курьерского поезда, а четверо оставшихся слаженно развернули скакунов, взяв курс на Сварога. Сварог бросил поводья, левой рукой схватился за луку седла и, не сдерживая бег своего коня, правой вытянул из-за пояса Доран-ан-Тег.

Теперь он ясно различал высоких гнедых лошадей, тусклые кирасы, закрывающие лица шлемы. Поднял топор над головой, и еще одно солнце вспыхнуло на его лезвии.

Первого он пропустил мимо – лишь пригнулся, чтобы не попасть под удар вспарывающего воздух меча. Второго, с поднятым для удара клинком, встретил на полном скаку. Кони разошлись в уарде друг от друга, и спустя миг один из скакунов лишился наездника. Противник стремительно опускал разящий клинок, метя Сварогу в голову, но тот просто выставил топор вбок, лезвием параллельно земле; чудесная сталь вошла в кирасу, как нож в газетный лист, перерезала внутренности и отсекла верхнюю половину неприятеля – и все это играючи, точно мальчишка, сшибающий головки одуванчиков. Сварог даже не почувствовал удара.

Значит, никакая это не нечисть…

Конь под ним на скаку развернулся.

Нет, что и говорить, добрый жеребец достался Сварогу – сам знает, как действовать в бою.

Тот боец, которого Сварог только пропустил мимо себя, тоже развернулся и вновь пошел в атаку. Его приятели перегруппировались и теперь окружали Сварога, быстро сжимая кольцо.

Со стороны, где находился Борн и куда помчался некто в черном плаще, заговоренный от пуль, вдруг бесшумно полыхнула короткая белая вспышка – будто сработал фотоблиц. Однако всматриваться, что там происходит, у Сварога не было времени.

Вонзив шпоры в лошадиные бока, он бросил своего скакуна вперед, чтобы вырваться из кольца и напасть первым.

Противники, судя по всему, еще не поняли, что за оружие у него в руках. Скачущий в атаку принял оборонительную позицию, намереваясь отбить мечом топор и завершить бой ударом в грудь. Лезвие топора мигом отсекло клинок от рукояти, срезанный под корень меч отлетел в сторону, а всадник остался с бесполезным эфесом в руке. Удивиться этому происшествию Сварог ему не дал: топор обрушился на всадника, располовинивая решетчатое забрало вместе с головой.

Со стороны Борна опять вспыхнул холодный белый огонь, еще ярче, еще нереальнее, высветив картину боя и на мгновение подарив сражающимся длинные черные тени… Магия, не иначе. Вот только кто ее применяет – Борн или тот, второй?

Конь под Сварогом шарахнулся в сторону, уходя из-под удара налетевшего с боку всадника. Сварога бросило вправо, он чудом удержался в седле, но выпрямился и взмахнул топором. Даже примеряться особо не надо было – лезвие словно само находило цель. Отрубленная рука с мечом исчезла в стелющемся над травой колдовском тумане.

Самым жутким в этой стычке было то, что никто из нападавших не издавал ни звука – даже лишившийся руки наездник, истекая кровью, свалился с коня без единого стона…

Последний оставшийся в живых, как видно, смекнул, что дело нечисто, что оружие в руках у супротивника не простое, бодро развернул лошадь и почел за лучшее ретироваться. Однако Сварог в горячке боя не дал врагу уйти – метнул топор ему в спину. В воздухе мелькнула полоса бешено вращающейся, шипящей стали и коснулась позвоночника беглеца.

Сила удара смела всадника с седла, бросила вперед, через лошадиную шею, и он замер бесформенной грудой на вытоптанном пятачке посреди травы, наполовину скрытый колышущимся туманом. Рукоять Доран-ан-Тега, торчащего из его спины, смотрела в небо. Сварог не стал спешиваться, даже не стал останавливаться. Он просто свесился с бока жеребца, на скаку подхватил оружие, как заправский цирковой джигит (кровь почему-то даже не испачкала лезвие), и галопом поскакал на выручку Борну. Кони павших бесславной смертью бойцов разбежались кто куда.

Борну помощь не требовалось, он, судя по всему, тоже закончил все свои дела – невредимый, стоял в стременах и глядел вдаль, раздумчиво кусая губу. Трупа человека в черном плаще, заговоренного от пуль, видно не было – должно быть, упал в траву. Молоток штурман, не подкачал. А вот Чабу жалко. Сварог гикнул в адрес Борна что-то бравое и направил коня в сторону трупа человека с пулеметом.

– Куда? – крикнул Борн.

– Подберу пулемет…

– Не надо, бесполезно. И я же просил – не трогайте незнакомые вещи… Скачите той же дорогой в Пограничье, Сварог. Возвращайтесь на корабль. Коня жалейте, но торопитесь. Вы должны успеть.

– А вы?..

– А я должен догнать Ногудара. Он не стал ввязываться в бой, когда узнал меня. Ускакал. Я и понятия не имел, что он решит самолично… Прощайте, Сварог. Бог даст, еще свидимся.

И Борн развернул нетерпеливо приплясывающего коня в сторону полудня.

– Я с вами! – выкрикнул Сварог.

– Вам нельзя, – через плечо бросил штурман. – Вы еще слишком неопытны в таких делах, чтобы связываться с Ногударом. Я смогу перехватить его, прежде чем он выйдет к Рионалю. А вы сообщите на корабль о Харлане и о герцогине. Там знают, что делать дальше.

– Да погодите же! Кто знает? Кому я сообщу? Кто меня слушать-то станет? А если этот Ногудар вас прикончит?

Борн заколебался. С сомнением посмотрел на Сварога, потом задумчиво повернулся к полудню. И наконец решился:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Скачем. Вдвоем все ж таки веселее…

Они мчались кентером, не переходя на карьер – берегли лошадей, которые и без того были вымотаны недавней гонкой в тумане.

Болото осталось позади, теперь они скакали по бескрайнему полю невысокой сухой травы. Копыта глухо и ритмично ударяли оземь. Ветер трепал полы Сварогова кафтана, звенел в ушах. Борн был сосредоточен и хмур – пригнувшись к лошадиной гриве, он смотрел прямо перед собой.

Справа мелькнул перелесок, потом они пересекли давным-давно заброшенную, заросшую бурьяном дорогу, спустились в низину между двумя пологими холмами. Нежаркое солнце было укрыто дымкой, над невысокой грядой по левую руку кучерявились белые облака.

Они скакали и скакали – вперед, по прямой, мимо каких-то бурых развалин, мимо озера, мимо странного кургана, выложенного из морской гальки (откуда она здесь?), и было не ясно, каким образом Борн находит след сбежавшего врага. С помощью магии, должно быть.

– А кто он такой, этот Ногудар? – на скаку выкрикнул Сварог.

Было очень неприятно двигаться неизвестно куда в полном молчании, хотелось слышать человеческую речь.

– Колдун! – не поворачиваясь, равнодушно, как показалось Сварогу, ответил штурман. – Бывший лар. Окончил Магистериум, но в какой-то момент ступил не на ту дорожку. Теперь у него свои хозяева и свои цели, стало быть. С моими не совпадающие.

Помолчали. Сварог обдумывал полученную информацию, щурясь от набегающего воздушного потока, и наконец решился спросить:

– А вы где учились – в Магистериуме или в Мистериоре?

От неожиданности Борн натянул поводья, и его лошадь едва не встала на дыбы.

– Догадались, значит, – сказал он с непонятной интонацией, глядя в глаза Сварогу. – И когда, позвольте спросить?

Сварог тоже придержал коня, и некоторое время оба двигались шагом. Впереди показалась синяя стена леса.

– Трудно было не догадаться, – сказал Сварог. – Там, у капища, вы преспокойно шли на пулемет. И только что, на поле, – он ведь мог срезать очередью всех троих, а погиб один Чаба. И капитан Зо несколько раз обмолвился. Да и вы сами – у костра, помните? – все, о чем вы говорили, может знать только лар.

– Ну что ж… – Борн вздохнул. – Вы правы. К вашим услугам – лорд Магар, барон Нарт. Правда, в отдаленном прошлом. Да, я лар. Поэтому-то я и решился поверить вашему рассказу, граф, – там, на корабле. Будь вы на стороне наших врагов, вы не стали бы выдавать себя за лара, а сами лары, зная о моем существовании, не стали бы посылать вас на «Божий любимчик». Хотя… Не знаю, не знаю… Я так давно не был там, за облаками…

– Значит, вы человек Гаудина?

– Я сам по себе, – с неожиданной холодностью ответил штурман. – Здесь медленнее, смотрите, чтоб конь ноги себе не переломал. Мы совсем рядом. Я чувствую его, Ногудара. Осторожно, граф. Он понимает, что от нас не уйти, и готовится…

Они въехали в густой лес, под копытами зашуршала сухая опавшая хвоя.

Стало прохладнее. Деревья вздымали над ними свои кроны, совершенно закрывая небо. Дневной свет погас.

– Я не подвижник, граф. И стараюсь не быть ничьим человеком, – проговорил Борн очень тихо. – Подвижников вообще мало рождалось во все века. Мне просто обрыдло наверху. Но я не чувствовал себя в силах что-либо изменить. Знаете, теперь можно признаться: я всегда ощущал себя чуточку виноватым перед капитаном Зо. Для него все это – всерьез, ему некуда отступать… а мой Нарт до сих пор парит где-то там, наверху, и дворецкий начищает ручку у парадной двери. Да, граф, иногда с благополучных небес бегут. Беглецов немного, но они есть. Вот только вспоминать о них не любят… И не только потому, что некоторые встают под знамена чужеродных сил. Как Ногудар, например.

– Он работает на… Мастера?

– Уже лет сто. Но поднять голову – к примеру, собрать войско навьев – решился только сейчас. И явно не по собственной прихоти. А мы, поймав и допросив Гарпага, ему крепко насолили.

– Куда он бежит?

– В Риональ. Ближайшее место, откуда он сможет сообщить хозяину о нас – и о том, что нам все известно.

– Да?.. А мне почему-то всегда казалось, что ваш Великий Мастер достаточно силен, чтобы самому знать…

Борн усмехнулся.

– Не приписывайте ему всемогущества, граф. Кроме того, пока вы дрались с теми четырьмя, я предпринял кое-какие меры. И теперь Ногудар закрыт для своего хозяина. Они друг друга не слышат, не видят и не знают, что друг с другом происходит. Так что у нас есть шанс. И вполне реальный.

Впереди, между толстых стволов деревьев, появилось светлое пятно.

– Борн, – сказал Сварог, объезжая трухлявый пень, – или как вас там… Магар… Когда голова Гарпага упала с постамента, я явственно слышал, как она сказала: «Значит, это магистр». Это важно?

– Тихо! – шепнул штурман. – Мы на месте. Ногудар тут. Ждет. Пока оставайтесь здесь, граф. Действуйте, когда… Ну, в общем, сами поймете, когда пора. – И он, тронув коня, двинулся вперед.

А Сварог остался в тени леса.