Чужой престол

Глава третья

Анастасия

Дворцовые балы принцесса не слишком любила и поэтому всегда старалась их избегать. Причина была проста, как школьная программа по биологии: по сравнению с остальными ближайшими родственниками Анастасия неважно танцевала. Нет, разумеется, неуклюжей её высочество не была, но, наблюдая за тем, как грациозно получается двигаться у дяди, отца или брата, она начинала стыдиться собственной деревянности. В момент танца Анастасия ощущала себя так, будто ей вставляли палку в позвоночник, лишая желанной гибкости.

Ситуацию многократно пытались исправить — принцессе нанимали лучших учителей, да и брат старался научить Анастасию не зажиматься в танце. Но увы, ничего не получалось. Да, технически все её движения казались безупречными, но в них не чувствовалось лёгкости и свободы. Анастасия словно танцевала из-под той самой палки, которая так и торчала в её позвоночнике.

Поэтому перед приёмом в честь официального визита делегации из Альтаки принцесса переживала. Чтобы её поведение не сочли пренебрежительным, Анастасии следовало потанцевать хотя бы трижды, причём один раз — с канцлером.

Глядя накануне на Остина Роланда Фокса, она отчего-то совсем не сомневалась — этот человек всё делает идеально, почти как её дядя. И уж тем более он идеально танцует. Не хотелось его разочаровывать — ведь вчера канцлер смотрел на неё с таким восхищением… Каково будет ему узнать, что Анастасия в танце похожа на заводную игрушку?

— Не переживайте, ваше высочество, — говорила Мэл, застёгивая на принцессе нежно-розовое платье. По правилам, на официальных приёмах император мог носить только бело-золотое, императрица — то же самое и голубое. Первые наследники появлялись в ало-золотом или синем. Остальные цвета были в распоряжении Анастасии — первой наследницей она не являлась из-за посредственной для Альго силы дара, — и принцесса выбрала красивейшее бледно-розовое платье. Несколько слоёв ткани — внизу более яркая, а сверху совсем бледно-розовая и прозрачная органза, — с пышной юбкой, длинными рукавами и с лифом, усыпанным мелким речным жемчугом. Спина была полностью закрытой, а вот спереди имелся вырез, скромно обнажающий верхнюю часть груди. — У вас всё получится!

— Ты же знаешь, что я не мастер по танцам, — грустно улыбнулась Анастасия, рассматривая своё отражение. Сегодня Мэл не заколола ей волосы на затылке, а распустила, убрав лишь часть из них, чтобы не лезли в глаза. И украсила причёску тонкой диадемой из золота с розовыми бриллиантами. — Мягко говоря.

— Я не видела, как вы танцуете, но помню, что по этому поводу говорил… — Мэл запнулась, но всё же продолжила: — …ваш брат. «Ноги не отдавит, а всё остальное ерунда».

— Да, — вздохнула Анастасия. Сердце кольнуло тоской по Адриану. Несмотря на его не самый приятный характер, брата она любила. И когда выяснилось, что и он тоже был предателем…

Было больно. Уже привычно больно — после того, как дядя Арен убил её отца, а потом таинственно и быстро умерла мама, Анастасия не могла плакать. В первый раз, когда она узнала об участии в заговоре отца, ей было невыносимо и жутко, и позже, когда выяснилось, что мать Анастасии хотела убить семилетнюю дочь Арена, принцессу накрыло запредельной болью. Она тогда ничего не могла делать — так ей было плохо. И, видимо, перегорело…

Предательство и гибель Адриана уже не воспринимались настолько остро. Во-первых, потому что до этого Анастасия несколько месяцев не видела брата — он сбежал из столицы и где-то скрывался. Где она даже не знала. А во-вторых…

Анастасия не поверила в его вину. Она знала Адриана едва ли хуже себя самой, поэтому легенду о том, что именно его их отец оставил в качестве лидера заговора второй волны, восприняла как детскую сказку, которую интересно послушать, но даже в голову не придёт, что она может быть правдивой.

Нет, не мог Адриан быть во главе заговора. Не мог планировать убийство Агаты и собираться убить императора посреди театра. Он был безалаберным, вспыльчивым и порой трусливым молодым человеком, но не предателем. И он скорее полез бы на дядю Арена с кулаками, чем стал бы плести паутину за его спиной, как их отец.

Но вместе с Адрианом погиб муж тёти Анны… И, конечно, обвинить в предательстве сына предателя было гораздо выгоднее, чем очернять память человека, которого любила сестра императора. Да, Анастасия была уверена: вину Адриана придумали, чтобы не травмировать тётю Анну, которой и так было тяжело после смерти мужа. И Анастасия даже никого не осуждала…

Просто надеялась, что неправдой в этой истории является не только легенда о вине брата Адриана, но и весть о его трагической гибели.

.

По сравнению с тем, какой приём устраивался во дворце на День перемены года, нынешний был скромным. В конце декабря во дворец стекалась чуть ли не половина столичной аристократии, да и кое-кто не из столицы тоже являлся. Не танцевать во время таких приёмов было бы совсем странным, поэтому Анастасия чаще всего предпочитала дворцовым увеселениям более скромные посиделки с бывшими однокурсниками. Их университетская группа была дружной и до сих пор встречалась раз в несколько месяцев. Правда, последний год Анастасию на эти посиделки не приглашали…

Большой зал, в котором всегда устраивались дворцовые балы, был торжественно, но скромно украшен — и сервиз взяли подешевле, и скатерти на столы положили не самые вычурные. Хотя магические светильники традиционно парили в воздухе, да и полы натёрли так, что они сверкали — и в них, как в зеркале, отражалось всё происходящее в зале.

Столы с закусками обычно стояли сбоку, возле одной из стен, чтобы не мешать танцам; возле другой — была небольшая сцена для музыкантов, на которой сейчас стоял маленький оркестр. Он играл и в эту минуту, когда Анастасия только вошла в зал, но мелодия не была танцевальной — просто фон для бесед.

Толком приглядеться к окружающей обстановке у Анастасии не получилось — как только она отошла от входа и принялась приветливо кивать присутствующим, сбоку к ней подошёл канцлер.

— Добрый вечер, ваше высочество, — произнёс он, подставляя ей локоть. — На сегодня я назначен вашим кавалером.

Роланд

В Альганне ко многому относились гораздо проще. В Альтаке принцессе не позволили бы появиться в зале без громкого оповещения распорядителя бала, да и без спутника тоже. У соседей — это канцлер знал точно — подобные правила соблюдались лишь на праздновании Дня перемены года, а на приёмах в честь чьих-либо приездов, помолвки или рождения наследника — нет. Приглашённые просто заходили в зал — кто-то парами, кто-то в одиночестве, — общались, при желании могли взять со стола что-нибудь выпить или поесть, а после начинались танцы. Это напоминало скорее вечеринки в богатом, но обычном доме, чем бал во дворце. Но, по правде говоря, Роланду так даже больше нравилось.

Анастасия, вошедшая в зал не под руку с сопровождающим, выглядела слегка потерянной, и он поспешил это исправить. Соврал, разумеется: никто его никем не назначал, да и вообще Роланд сегодня ещё не видел императора — у его величества расписание было забито под завязку, попробуй пробейся. И на приёме Арена пока не было, только его супруга с милой улыбкой беседовала с остальными членами делегации, стоя возле накрытых столов.

— Хотите что-нибудь выпить? — поинтересовался Фокс у Анастасии, которая слегка порозовела, принимая его руку. — Заодно познакомлю вас со своими подчинёнными. Вон они стоят, рядом с её величеством.

Анастасия кивнула.

— Да, конечно. Я с радостью познакомлюсь с вашими спутниками.

Роланд повёл принцессу к столу, про себя думая о том, насколько же зажатой порой выглядит эта прекрасная девушка. Хотя, скорее всего, подобное поведение всего лишь последствие смерти родственников: потерять и отца, и мать, и брата меньше чем за год — это не шутка. Неудивительно, что Анастасия так напряжена.

Хотя выглядела она просто чудесно — очень юной и свежей. Рядом с принцессой Фокс даже поневоле начал ощущать себя каким-то чересчур старым, циничным и мрачным — как пожилой ворон рядом с молодой лебедью. Тем более что Роланд всегда ходил только в чёрном.

Предполагая, что Анастасию отпустят в Альтаку с большой свитой, Фокс взял с собой только четверых сопровождающих. Все они были прекрасными специалистами в области безопасности, которая была приоритетной в этом мероприятии по доставке принцессы из Альганны в Альтаку. Поэтому больше никого с собой Роланд не брал, даже слуг. Он же не барышня — одеваться мог и сам. Все его чёрные камзолы — и тем более брюки — застёгивались исключительно спереди. Вот платье у Анастасии точно застёгивалось сзади — и Фокс, ведя принцессу к столу, отчего-то представил, каково будет расстёгивать его… И едва уловимо мотнул головой: нельзя допускать подобных мыслей по отношению к этой девушке. Если она не выйдет за Огдена, то просто уедет обратно домой, и всё. С Роландом уж точно у Анастасии ничего не может быть, кроме уважительного сотрудничества. Не того он полёта птица.

Подойдя к своим сотрудникам, Фокс представил принцессе двоих оставшихся — тех, что были вчера в кабинете императора, она уже знала, — и дальше разговор потёк своим чередом, постоянно направляемый опытнейшим из всех возможных «дирижёром» — императрицей. Эта женщина всегда казалась Роланду мастером в ведении бесед ни о чём: погода, литература, художники, театральные и цирковые представления. Но удивительно, что скучно никогда не было — её величество Виктория живо вела разговор, никого не обделяя вниманием. И легко втянула в него Анастасию.

Принцесса оживилась в этой беседе — глаза засверкали, щёки заалели, и Анастасия стала настолько хорошенькой, что Роланд не мог оторвать взгляд от неё. И не сомневался, что остальные тоже, — подобной юной непосредственной красотой сложно не очароваться. Хорошо, что в столицу Альганны он взял не самых молодых специалистов министерства безопасности. Во-первых, потому что они были более опытными, а во-вторых — чтобы избежать сердечных привязанностей. Молодая и прелестная Анастасия обязательно бы тронула чьё-нибудь сердце.

«Достаточно и того, что она тронула моё», — подумал Роланд и беззвучно усмехнулся.

В зале внезапно стало тише, и императрица, в это мгновение рассказывающая о новом главном режиссёре и директоре Императорского театра, замолчала, а потом улыбнулась, кивая кому-то за плечом Фокса.

Он обернулся и сразу заметил императора, который стремительно шёл от двери к их компании. Арен нисколько не улыбался, и если бы Роланд не знал, что он такой всегда, подумал бы, что чем-то провинился — настолько холодными казались глаза его величества.

— Добрый вечер, — поздоровался император, вставая рядом с супругой. Она моментально и естественно взялась за его подставленный локоть. — Прошу прощения за опоздание, у меня сегодня по расписанию финансовый комитет, а они даже демона способны утомить своими цифрами.

— Ничего страшного, ваше величество, мы прекрасно провели время, — вежливо ответил Роланд и непроизвольно внутренне сжался, когда Арен бросил краткий ледяной взгляд на руку Анастасии, что лежала на предплечье канцлера. — Её величество любезно развлекла нас познавательной беседой.

— Благодарю, — произнёс император, посмотрев на супругу действительно с благодарностью. — Что ж, канцлер, пойдёмте. И Анастасия тоже. Нам следует объявить о договорённости между мной и Огденом. Пока о ней не писали в газетах, но завтра с утра напишут — в зале навалом представителей от комитета культуры.

Роланд ощутил, как ладонь Анастасии чуть дрогнула и пальцы сжались сильнее. Нервничает…

Император отправился в центр зала, и канцлер последовал за ним, ведя за собой под руку и принцессу. Её очаровательный румянец и искренняя улыбка исчезли с лица, будто их кто-то платком стёр, и теперь Анастасия выглядела холодной и слегка надменной. Но отчего-то Фокс отлично понимал, что это всего лишь маска, не более.

Наверное, именно этот факт и заставил его тихо сказать, наклонившись к уху принцессы:

— Не волнуйтесь, ваше высочество. Я на вашей стороне.

Анастасия

«На вашей стороне»…

Очень хотелось остановиться и поинтересоваться: а что это, собственно, значит? Какая у неё сторона? Было бы любопытно услышать ответ, поскольку Анастасия и сама не знала, где сейчас её сторона. Точнее — её место. Последние месяцы она умудрялась ощущать себя чужой даже работая в оранжерее, не говоря уже о других местах. И это несмотря на то, что все ближайшие родственники ни в чём её не винили.

Да, и дядя Арен, и его жена, и тётя Анна, и дядя Арчибальд с его невестой — все были добры к Анастасии. Но, когда они с ней разговаривали, она всегда чувствовала их позорную для себя жалость. И не знала, что с этим делать. Что она должна предпринять, чтобы её родные перестали видеть в ней дочь и сестру предателей?..

Так что попытка Остина Роланда Фокса её поддержать сейчас не имела никакого смысла. Кроме чисто человеческого. Да, Анастасия понятия не имела, что чувствует к ней этот мужчина — эмпатический щит она по-прежнему удерживала на месте, — но была благодарна канцлеру хотя бы за желание приободрить её. Это дорогого стоило.

Император, в полной тишине остановившись в центре огромного зала, подождал, когда рядом встанут и Фокс с Анастасией, и поведал, усилив свой голос при помощи магии:

— Добрый вечер всем присутствующим! Как вы уже, я надеюсь, поняли, нынешнее мероприятие приурочено не только к визиту уважаемого канцлера Альтаки и его коллег. У нас есть для вас новости. Несколько месяцев назад я и принц Огден договорились, что в случае, если он займёт трон Альтаки, в Мальтеран приедет моя племянница Анастасия. Она отправляется туда в качестве невесты теперь уже его величества Огдена.

По залу пошёл лёгкий шёпот, но принцесса из-за того, что слишком нервничала, не могла понять — это шёпот одобрения или наоборот?

— Помолвка Анастасии и его величества Огдена будет длиться столько времени, сколько захочет моя племянница. По истечению этого времени она вольна согласиться на это предложение и стать женой его величества Огдена или не согласиться и вернуться в Альганну. В Альтаку Анастасия отправится послезавтра, в сопровождении канцлера и его людей. Ну а пока… — Император чуть наклонил голову и впервые за вечер улыбнулся. Кратко и почти неуловимо. — Отдыхайте. Музыку!

Не успела Анастасия опомниться, как молчавший до этого оркестр грянул знакомую ненавистную мелодию традиционного для открытия бала танца — вальсона, — и канцлер, осторожно развернув принцессу лицом к себе, поинтересовался, заглядывая ей в глаза со спокойным достоинством:

— Я могу пригласить вас, ваше высочество?

Безумно хотелось ответить: «Нет!» — но это было бы позорно. Поэтому Анастасия лишь обречённо вздохнула и прошелестела:

— Разумеется, канцлер.

Роланд

К его удивлению, принцесса танцевала… нет, не то чтобы нехорошо — скорее посредственно. Фокс ожидал, что она, наоборот, будет блистать в танце — всё-таки принцесса, привлекательная юная девушка, она должна быть гибкой и подвижной, разве нет? Но Анастасия не была. Она танцевала исключительно технично, не наступала на ноги, не сбивалась с такта, не путала движения. Но настолько равнодушно, что после первой же минуты танца Роланду стало ясно — танцевать Анастасия не любила.

Он невольно вспомнил Каролину — та, наоборот, искренне обожала танцы, да и вообще праздники и всё, что к ним относилось. Подвижные игры, спектакли, музыку, всяческие развлечения. Второй месяц пребывая во дворце абсолютно без дела, Каролина страдала только из-за того, что редко видит Огдена, а в остальном — наслаждалась жизнью.

И почему-то Фокс не сомневался, что от подобного времяпрепровождения Анастасия затосковала бы через сутки, а то и быстрее. Нашла бы где-нибудь садовые принадлежности и отправилась на улицу — копаться в земле и сажать цветы. Или чем она там занимается в своей оранжерее?

— Знаете, а я ни разу не был в оранжерее, — выпалил невольно Роланд, сам не до конца понимая, зачем говорит это сейчас.

Анастасия, сосредоточенно танцуя, и не стремилась заводить диалог, но его слова расслышала и посмотрела на канцлера с искренним удивлением.

— Да, как-то не довелось. Я каждый раз приезжал к императору исключительно по делам, а потом сразу отправлялся домой. Даже на приёмы, подобные этому, оставался крайне редко. Не хотелось тратить время.

— Вы сейчас говорите почти как мой дядя, — улыбнулась Анастасия и поправилась: — Я имею в виду его величество. Его тоже не радует перспектива веселиться, если можно плодотворно поработать. Мне кажется, он и не спал бы, если бы этого не требовал организм.

Фокс хмыкнул — подобное было ему хорошо знакомо.

— Покажете мне оранжерею, ваше высочество?

— Сейчас? — Принцесса подняла тонкие светлые брови.

— Нет, конечно, сейчас уже слишком поздно. Да и будет невежливо, если мы с вами уйдём с приёма. А вот завтра я бы с удовольствием сходил туда.

— Хорошо, сходим, — кивнула Анастасия, и Роланд, немного помолчав, склонился чуть ниже и произнёс девушке на ухо:

— Во время беседы вы расслабляетесь и танцуете более непринуждённо.

Наверное, зря он это сделал — её высочество моментально напряглась. Впрочем, вальсон всё равно закончился, музыка на мгновение стихла — а затем вновь продолжилась, но мелодия была уже другая, более подвижная. И прежде, чем Роланд успел что-либо сказать, Анастасия предложила:

— Вы не против немного перекусить, канцлер?

— Конечно, ваше высочество, — покладисто согласился Фокс и повёл принцессу к столам, лавируя между вновь начавшими танцевать гостями приёма.

За столами пока почти никто не сидел — всё-таки вечер только начался, и приглашённые в основном стремились танцевать, а уже потом — за еду. Роланд и сам не стал бы приближаться к закускам, если бы не просьба принцессы. Правда, он был уверен, что Анастасия куда сильнее хочет избежать танцев, чем действительно ощущает чувство голода.

Пока шли к столам, Фокс несколько раз кивнул своим сотрудникам, которые тоже были в числе танцующих, показывая им, что срываться и бежать никуда не надо — с принцессой он и сам справится. Во дворце Арена Анастасии точно ничего не грозило.

Её высочество опустилась на один из бордовых пуфов, канцлер сел рядом, и к ним тут же подскочил один из слуг, принялся ухаживать — наливать напитки, подавать закуски. Анастасия, вопреки своим словам, почти ничего не положила в тарелку — чуть-чуть салата и тарталетку с какой-то причудливой начинкой. А когда слуга поклонился и отошёл, поинтересовалась у Роланда:

— А почему вы не танцуете, канцлер? Если хотите, я вас отпускаю.

— Видите ли, ваше высочество, — ответил Фокс с улыбкой, — то, что я умею танцевать, не означает, что я это люблю. Так бывает — порой мы что-то умеем, но не любим, а порой наоборот — любим, но не умеем. Например, его величество Фредерик очень любил играть на пианино, даже я бы сказал — обожал. Но, когда он это делал, лично у меня уши в трубочку сворачивались.

Анастасия засмеялась и слегка порозовела, глядя в тарелку. Она ковыряла вилкой салат, будто никак не могла выбрать, какую его часть положить себе в рот.

— Отчего же вы не едите, ваше высочество? — осторожно уточнил Роланд. — Невкусно?

— Вряд ли еда здесь может быть невкусной. — Девушка подняла глаза и посмотрела на Фокса со смущённой улыбкой. — Я просто помню, что мне нужно потанцевать ещё как минимум дважды… Я и так не слишком хороша в этом, а если ещё и поем…

— Не думаю, что кто-то обидится, если вы больше не станете танцевать, — усмехнулся канцлер, глядя в синие глаза Анастасии. Удивительный оттенок… Нежный и глубокий. Когда принцесса смотрела на Роланда, он чувствовал себя не взрослым мужчиной, а мальчишкой, неожиданно нашедшим посреди выжженного поля цветущую белую лилию. — Да и вряд ли кто-то считает, сколько раз вы это сделали, ваше высочество. Кроме того… послезавтра вы уедете. Не всё ли равно?

— Возможно, вы правы, — негромко ответила Анастасия, заворожённо изучая лицо Роланда. — У вас…

Она запнулась и сильнее покраснела.

— Что такое? — встревожился канцлер, невольно коснувшись руки девушки. Ладонь была приятно прохладной, и пальцы дрогнули, отзываясь на прикосновение. — Я чем-то обидел вас, принцесса?

— Ну что вы, — почти прошептала Анастасия, по-прежнему алея щеками. — Я просто обратила внимание на ваши глаза.

— А что с ними? — не понял Роланд.

— Они ярко-зелёные. Я такого цвета глаз никогда не видела.

— А-а-а, — засмеялся мужчина. — Я унаследовал этот цвет от матери. Она была рыжей, гораздо рыжее, чем я, и зеленоглазой. У неё была очень яркая красота, никакими серыми платьями не скрыть.

— А вы… больше похожи на неё или на своего… отца?

Анастасия спросила это робко, с опаской, явно сомневаясь в приличности вопроса. И правильно сомневалась — в Альтаке считалось крайне неприличным спрашивать у носителя двойного имени, кем были его родители, особенно отец, и на кого из них человек сильнее похож. Все старательно делали вид, что им до этого нет никакого дела.

Происхождение Роланда заботило многих, а некоторые — например, Огден — о нём явно догадывались. Но законы Альтаки были неумолимы — незаконнорождённым детям запрещалось жениться и уж тем более восходить на престол. На сторону Остина Роланда Фокса никогда в жизни не встала бы королевская гвардия, не помогло бы даже вмешательство Арена. Поэтому тех, кто догадывался о том, кем канцлеру приходился покойный король Фредерик, не слишком беспокоил этот вопрос.

Прав у Фокса, несмотря на должность и богатство, было даже меньше, чем у не-аристократов в Альганне.

— На отца я вообще не похож. Я пошёл в деда со стороны матери, по крайней мере, если верить её словам, — он умер за несколько лет до моего рождения, — ответил Роланд вежливо.

Он немного соврал — пара родинок на теле точно принадлежала генам Фредерика, да и характер, пожалуй… Мать была мягкой и безвольной женщиной. Она даже не пыталась вырваться из-под гнёта своего любовника, да и не использовала никогда собственное положение как причину для того, чтобы хотя бы перестать работать на кухне. Ей там нравилось — и этим всё сказано. Фредерик её даже немного презирал за подобный характер… Но Роланд — нет. Он свою мать очень любил и ни в чём не обвинял.

— Дед был конюхом, принцесса. А мама работала на кухне, отвечала за нарезку овощей и фруктов.

— Достойный труд, — откликнулась Анастасия, чуть поджав губы, и взглянула на канцлера с вызовом. — Ничуть не хуже, чем работать на земле, сажая цветы и растения, как это делаю я.

— Согласен, — ответил Роланд, улыбнувшись, и его сердце при этом дико забилось, затрепыхалось в груди, посылая волны тепла по всему телу.

Наверное, потому что ни одна девушка в Альтаке не отреагировала бы подобным образом на то, кем являлись ближайшие родственники канцлера. А уж его двойное имя и вовсе вызывало оторопь. Все девушки мечтают о семье, а узнав, что твой собеседник не сможет им её дать, меняли своё отношение к Роланду как по щелчку пальцев.

Какая уж там любовь.

Анастасия

Тот факт, что общество в Альтаке удивительным образом гораздо более социально структурировано, чем даже в Альганне, всегда поражал принцессу до глубины души. В её стране существовала аристократия, нетитулованные маги и обычные люди — и всё. Аристократам было запрещено жениться или выходить замуж за всех остальных, нетитулованные вполне могли связать свою жизнь и с обычными людьми без магии, но делали это редко — слишком велика была разница в мировоззрении, да и жили маги почти в два раза дольше, и старели иначе. А вот аристократия и нетитулованные не слишком отличались между собой — и этот конфликт едва не привёл к гражданской войне.

Давным-давно магия была привилегией аристократии, но с течением времени одарённые дети стали рождаться и у обычных людей. Так появились нетитулованные маги, не-аристократы, которые, в отличие от аристократов, не имели множества социальных благ и обязаны были платить налог на дар от рождения до самой смерти. При этом по величине дара такие маги могли быть и очень сильными, единственным отличием было отсутствие родовой магии — направленного кровного дара. Аристократы получали его от рождения. У одних это был дар создавать ветер, у других — замораживать воду, у третьих — усиливать рост растений. Этот дар не зависел от силы мага, содержавшейся в энергетическом контуре, он существовал отдельно и считался переходящим по крови. Вот у представителей не-аристократии его не было.

Попытка императора Арена изменить подобную социальную несправедливость и переписать закон о титулах, внеся в него право заключать браки между всеми людьми, и неважно, одарённые они или нет, едва не стоила ему жизни. Именно против этого закона и выступал отец Анастасии, его высочество Аарон, старший брат императора. И не только он — многие аристократы.

Что же сама Анастасия? В то время, до гибели отца, она не вникала в политику. Она считала, что дядя лучше знает, как править страной. Училась, защитила магистерскую работу, работала в оранжерее и не думала ни о каких законах. Ей самой всегда было безразлично, аристократ перед ней или нет. Ну… почти безразлично. Всё-таки безответная влюблённость в нетитулованного мага давала о себе знать — Анастасии было обидно, что она не сможет выйти замуж за не-аристократа. Но и только.

В Альтаке же всё было не так. Там вообще не существовало родовой магии, только традиционная. И жители этой страны выбирали себе спутника или спутницу жизни не только по силе дара, но и по роду занятий. Например, государственные служащие не слишком желали жениться на кухарке, а супругой крестьянина вряд ли стала бы школьная учительница. Социальное неравенство в Альтаке не просто прорастало — оно цвело и пахло, и запах этот Анастасии не нравился.

Конечно, она понимала, что канцлер, даже несмотря на свой статус второго человека королевства, — жених незавидный. И не только по причине кухарки-матери — его богатство могло бы скрасить сей постыдный недостаток. Но ведь Фокс — незаконнорождённый, а к таким людям в Альтаке относились пренебрежительно. Им по закону нельзя было жениться, а если они заводили детей, это каралось большим штрафом. Какая-то несусветная глупость… Даже глупее традиций в Альганне, как думалось Анастасии.

Ей очень хотелось спросить у канцлера, как он сам относится к своей невозможности завести семью, но она молча прикусила язык. Вот уж точно совсем неприличный вопрос!..

— Разрешите пригласить вас на танец, ваше высочество? — раздался неожиданно голос позади, прервав мысли Анастасии, и девушка, вздрогнув, обернулась.

Перед ней и канцлером, вытянувшись в струнку, стоял артефактор из её свиты, Риан Ортего. Тот самый человек, о котором император сказал, что доверяет ему.

Роланд, до сих пор не отпустивший руку принцессы, осторожно погладил ладонь девушки, и Анастасия поняла, что он желает этим сказать. «Делайте, что хотите, я в любом случае вас поддержу».

Она бы отказалась, пожалуй. Но этот Ортего вызывал у неё приступы безудержного любопытства.

— Разрешаю, — кивнула Анастасия, приняла протянутую ладонь и встала с пуфа.

— Я подожду здесь, ваше высочество, — произнёс канцлер невозмутимо. — Надо съесть всё, что мне положили в тарелку. Возвращайтесь.

— Непременно, — пообещала она, не оборачиваясь, и вошла в круг танцующих.

С первой же секунды, как Ортего закружил Анастасию в танце — это вновь был вальсон, — она застыла, покрывшись колючими мурашками волнения с ног до головы. Сердце застучало сильнее, с отчаянием ударяясь о грудную клетку, ноздри раздулись, на лбу выступил пот…

— Не надо так волноваться, — заметил мужчина со спокойной иронией. — Иначе ты собьёшься с такта, Тасси. Я лучше всех знаю, какой тяжёлой ты бываешь, когда наступаешь на ногу.

— Риан!.. — то ли прошептала, то ли простонала Анастасия, ощущая, как в глазах вскипают слёзы счастливого облегчения. — Защитница…

Она вцепилась одной рукой в его ладонь, а другой — в плечо, заглядывая в глаза, — и почти не понимала, что именно они танцуют. Но ей и не нужно было понимать — Риан привычно, легко и непринуждённо, вёл сестру в танце, как делал это с самого детства, когда она терялась и путала фигуры.

— Я так и думал, что ты меня узнаешь, — сказал он с лёгкой улыбкой, наклоняясь и шепча слова прямо ей в ухо. — Узнаешь, как только мы начнём танцевать.

— Нет, неправда… — Анастасия всё пыталась сморгнуть повисшие на ресницах слёзы. — Я узнала тебя ещё в кабинете императора… Глаза…

— Ах да. Глаза мне оставили прежними. А ещё — рост и вместимость энергетического контура. Очень щедро со стороны дознавательского комитета, я оценил.

— Я не буду спрашивать почему…

— Я всё равно не смогу ответить, — заключил Риан саркастично. — Давай танцевать, Тасси. У нас ещё будет время поговорить.

Принцесса согласно кивнула и еле слышно всхлипнула, прикрывая глаза, чтобы уж точно не расплакаться.

Защитница! Брат поедет с ней в Альтаку.

Он жив! И он поедет с ней в Альтаку!

Теперь ей совсем ничего не было страшно.