Оксана Олеговна Стадник Чужое добро

1

Гудрон вышел на поляну и остановился. Вокруг все чирикало, щебетало, стрекотало и цвело самым бессовестным образом. Это буйство красок и песнь во славу жизни действовали на него крайне удручающе. Если б землю застилал клубящийся туман, солнце висело на небе мутным пятном среди туч, а на голой растрескивающейся земле некуда было поставить ногу из-за обгоревших скелетов или трупов разной стадии разложения, парню и то было бы спокойней. По крайней мере, такая картина казалась логичной и естественной в данных обстоятельствах. Однако факт оставался фактом — путь к логову дракона был неприлично спокоен, безопасен и приятен во всех отношениях.

Кое-как уняв дрожь в коленках и подозрительно оглядевшись по сторонам, ожидая неприятных сюрпризов на свою голову, кузнец пошел-таки дальше.

А ведь вся его предыдущая жизнь никогда не давала повода даже подумать, что ему когда-нибудь придется покинуть родной дом и так рисковать собой. Родился и жил юноша в Ироле — королевстве настолько маленьком, что местный король знал всех своих подданных по именам. О существовании Иролы другие государства даже не подозревали, впрочем немного от этого теряя. Обитатели карликовой страны были отчаянными домоседами, свято верившими, что дальше капустных полей нет ничего такого, что может их заинтересовать.

Родную деревню парень покинул часа два назад, и теперь вокруг него простиралась дремучая заграница. К его удивлению, она ничем не отличалась от пустыря за ирольским кладбищем. По крайней мере, крапива и лопухи выглядели совершенно так же, а некоторых мух он чуть ли не узнавал в лицо.

Солнце припекало безбожно. Насекомые с противным жужжанием лезли в лицо и вгрызались в незащищенные части тела.

Рубашка окончательно пропиталась потом и прилипла к спине. Одурев от жары, кровопийц и крапивы, Гудрон, продираясь сквозь густую растительность, в который раз серьезно задумался о том, чтобы послать этот глупый поход подальше и вернуться в родную кузницу, как вдруг нечаянно споткнулся о невесть откуда здесь взявшееся бревно и, беспомощно взмахнув руками, упал в воду. С этого места открывался чудный вид на скрывавшуюся в зарослях реку, камыши, противоположный берег и какой-то лесок невдалеке. Впрочем, измученного парня данный пейзаж оставил совершенно равнодушным, если не сказать больше.

Водоем был совсем мелким и очень холодным. Отплевываясь от воды, песка и мух, захваченных ртом во время падения, человек попытался встать. Однако ноги разъехались на водорослях, и он снова упал на спину, больно ударившись затылком о дно. Иролец сел и, тихо, но очень выразительно матерясь, принялся со злостью запихивать в свой дорожный мешок то, что из него повыпадало во время всей этой акробатики. Неожиданно его внимание привлек звук, который можно было расценить лишь как хихиканье. На другом берегу речушки сидел старичок сомнительного вида и самым бессовестным образом веселился. Рядом с ним лежало сервированное продуктами полотенце. У юноши ни на секунду не возникло сомнений, кто являлся причиной столь бурной радости. Убедившись, что собрал все, он встал и, закинув мешок на плечо, по колено в воде побрел к противоположному берегу, изредка кидая мрачные взгляды на старика, который уже почти плакал от смеха. Парень вышел на сушу и, демонстративно игнорируя незнакомца, захлюпал в сторону леса.

— Под ноги смотреть надо. И жизнь сразу покажется светлей и приятней.

Прикинувшись очень обиженным глухонемым, Гудрон продолжал удаляться от противного голоса за спиной. Тем временем тот продолжал:

— Дай-ка подумать… До ближайшего населенного пункта часа два — два с половиной пути. Но что-то мне подсказывает, именно оттуда ты и идешь. До следующего по удаленности жилья можно добраться дня за три, хотя тебе, молодому да крепкому, вероятно, потребуется чуть меньше времени. Правда, из еды у тебя, судя по тому, что плавало в реке, только кисель из хлеба, ила и песка, а также пара мелких яблочек. Думаю, очень кислых. А в лесу водятся комары с мой кулак размером. Я уж не говорю о пауках, змеях и прочих радостях жизни типа возможных ночных заморозков. Однако есть и другой вариант. Буквально у тебя за спиной сидит местный житель, который мало того что отлично ориентируется в округе, так еще и по счастливой случайности захватил с собой лишний бутерброд да запасную кружку.

Повисла красноречивая пауза. Кузнец остановился и принялся обдумывать перспективы. В его душе чувство оскорбленного достоинства вступило в неравный бой со здравым смыслом и желанием поесть задарма. Старик, загораживая ладонью глаза от солнца, ехидно щурился в сырую спину потенциального сотрапезника, ни секунды не сомневаясь, что же победит в этой извечной борьбе. Тяжко вздохнув, юноша развернулся и направился в сторону чудовищно ухмыляющегося старца, делая вид, что оказывает тому великую честь.

Плюхнувшись на траву с противоположной стороны сервированного полотенца, Гудрон принялся молча стаскивать сапоги и под изучающим взглядом незнакомца вытряхивать из них воду и лягушек.

— Тебя как звать-то? — ласково спросил старик, протягивая новому знакомому кусок хлеба с медом.

Кузнец как раз закончил свои манипуляции с обувью и взял предложенное угощение.

— Гудроном, — буркнул он мрачно, откусывая сразу половину бутерброда.

Абориген поперхнулся и снова заржал. Такое поведение парня не удивило, он к нему привык с детства. Почему-то очень многие реагировали на его имя неадекватно. Причину этого не могли понять ни его родители, долго и придирчиво выбиравшие имя единственному сыну, ни он сам. Пока смешливый старик под мрачным взглядом сотрапезника пытался взять себя в руки, у того появилась возможность внимательно его рассмотреть. Худой и загорелый дедок был одет в простую светлую рубаху из веселенького ситца в мелкий красный горошек и закатанные до колен штаны, чей изначальный цвет невозможно было определить из-за многочисленных стирок и прочих перипетий, случавшихся с ними на протяжении долгой и явно насыщенной жизни.

— Извини, не удержался, — раскрасневшийся дед глубоко вздохнул и плеснул молока в две глиняные кружки.

Какое-то время сидели молча, любовались пейзажем и ели. Наконец, видимо решив, что пауза слишком затягивается, а ему, как гостю, следует проявить хоть чуточку общительности, Гудрон поинтересовался именем сотрапезника. Вопрос поставил того в тупик. Он отставил посуду в сторону и крепко задумался. Создавалось впечатление, что старик либо судорожно вспоминает свое имя, либо срочно пытается его придумать. Под удивленным взглядом кузнеца он что-то посчитал на пальцах, почесал нос, зачем-то обернулся и поглядел на деревья. После этого довольно усмехнулся и радостно сказал:

— Зови меня Валеном.

Парень посмотрел в ту же сторону, интересуясь, что именно там увидел новый знакомый. Лес невинно шуршал кронами, ясно давая понять, что ему абсолютно ничего не известно и что он вообще здесь ни при чем.

Юноша вдруг почувствовал неожиданный прилив симпатии к аборигену. Мухи и слепни перестали донимать после незапланированного купания в реке, мокрая одежда приятно холодила тело, так что настроение бодрым галопом понеслось в гору.

— Что за мед такой странный? — Гудрон наконец обратил внимание на странный привкус продукта жизнедеятельности пчел.

— Хороший мед! — Вален взял со второй попытки миску с предметом разговора и подозрительно его понюхал. — Между прочим, этих пчелок я сам развожу и дою.

— О-о-о… Так ты пасечник! А у нас в Ироле пасечников нету. У нас вообще мало кто есть, — кузнецу почему-то стало весело, и он захихикал. — А каких цветов это мед? Я имею в виду… Вот эти твои… пчелы! Из чего они его гонят?

— Но-но-но, — сурово сказал старик, неуверенно отбирая у парня кринку молока. — Ты меня так совсем… объешь… Что ты к моим пчелкам привязался? Они работают, как могут. В поте лица… ой, хоботка. Они работают в поте хоботка!

— И жвал! — весомо добавил иролец, вяло пытаясь отвоевать посуду обратно.

Вален попытался вспомнить, есть ли у его пчел жвала. Так и не разобравшись, махнул рукой на анатомию насекомых и согласился:

— Да! И жвал! Они — тру-дя-ги! А ты тут спрашиваешь: «Из чего он гонят свой мед?» Ой, да какая разница?! Если он вкусный. И погода хорошая… Опять же собеседник интересный, — Вален ударил себя кулаком в грудь. — Так какая разница, что мед они гонят из этого?! — и, пошарив в стоящей возле полотенца корзинке, вытащил охапку каких-то растений.

— Это хмель, — авторитетно заявил кузнец, после того как одна из попыток сфокусироваться на стеблях принесла плоды и слегка нетрезвый мозг опознал растение.

— Да? — казалось, Вален очень удивлен, если не сказать шокирован.

После непродолжительного раздумья он расхохотался и радостно воскликнул:

— Какие умные пчелы!!! Надо будет… повысить им зарплату! Эк ведь… придумали… То-то мед такой получается… вкусный…

— Вот ты мне скажи, — Гудрон придвинул к себе корзинку и убедился, что та до самой крышки была заполнена хмелем, — зачем тебе… оно?

— Коровку… кормить… Не поверишь, кроме этого, ничего не жрет, собака такая!.. Ой… — старик выразительно посмотрел на кринку молока и закашлялся, пытаясь скрыть очередной приступ смеха, — То-то я смотрю… веселая она у меня шибко. Музыкальная.

— Понятно, — юноша твердо решил, что больше он ничего здесь есть и пить не станет, иначе будущее ему, величайшему трезвеннику, который крепче кефира ничего в прошлом не потреблял, сулит кучу непредвиденных проблем.

Решив бороться за трезвость, под любопытствующим взглядом мирно жующего деда иролец поднялся и нетвердой походкой прошел к реке, куда целенаправленно и упал. Ледяная вода быстро навела порядок в мыслях. Уже гораздо более уверенно он выбрался на берег и снова сел на прежнее место, клацая зубами от холода.

— Ты сказал, что хорошо ориентируешься в этих местах? — отважно борясь с дрожью в голосе и теле, юноша наконец перешел к делу.

Вален степенно кивнул.

— А что ты ищешь, друже? Куда идешь?

— К дракону иду, — тяжко выдохнул Гудрон.

И сразу же солнце вновь показалось ему не таким уж и ярким, небо не таким уж и безоблачным, а жизнь тяжкой и безнадежной.

— Знаешь, ты не похож на драконоборца, — доверительно сообщил старик, состряпывая очередной бутерброд. — Например, где твой меч? А еще шлем? И вообще, тебе обязательно нужен щит. Видишь ли, правильный драконоборец подъезжает на могучем скакуне, верном и преданном друге, к логову дракона. У него за спиной развевается знамя, гремят барабаны, звучит боевой рог. Лучи заходящего солнца играют на забрале. И вот он ставит коня на дыбы, взмахивает мечом, — на этом месте Вален угрожающе замахнулся кружкой и нечаянно облил собеседника молоком, — и говорит что-нибудь из разряда: «О тварь проклятая, душегуб, отринувший жалость и стыд! Позор нашей эпохи, чудовище, извергнутое тьмой! Пришел твой смертный час! Выходи на бой! И порублю я тебя мечом своим на мелкие кусочки! И растопчет конь мой верный глаза твои мерзкие! И будут еще долго гнить кишки твои под солнцем и дождем!.. Бла-бла-бла…» Продолжение любое можешь придумать.

— Драконоборец? Я? Да ты что?! — весь вид кузнеца показывал, что его нервная система с трудом переваривает подобное предположение. — Я еще не окончательно сошел с ума, чтобы идти войной на дракона, который к тому же мне ничего не сделал.

— А для чего ж еще можно его искать? — Вален удивленно поднял на него глаза и даже перестал жевать.

— Совет мне нужен, — обреченно пробормотал юный искатель редких видов фауны и решил рассказать новому знакомому все.

Поведал о своем карликовом королевстве. Об армии из двенадцати человек. О короле, который в свободное от управления государством время пишет серьезный научный трактат на тему «Капустные гусеницы. История. Анатомия. Мифология. Меры борьбы». О принцессе.

— Понимаешь, она ведь принцесса. А я — просто кузнец. И не важно, что по возрасту я единственный во всей Ироле гожусь ей в женихи. Не важно, что другие государства о нас ничего не знают, поэтому прочие соискатели ее руки никогда не приедут. Она — принцесса. Я — кузнец. И с этим ничего не поделаешь. В общем-то, король ко мне хорошо относится. И знает, что мы друг друга любим. Но он тоже понимает, что это неправильно. Однако, если я ее украду, ситуация совершенно изменится. Вроде как все скажут: «О! Он похитил нашу принцессу! Вот мерзавец! Но что уж теперь поделаешь?! Ничего. Совет да любовь». Вот поэтому мне и нужен дракон. Дело в том, что я совершенно не знаю, как правильно воровать принцесс. А у него, я думаю, определенный опыт в этом имеется.

Вален слушал эти излияния молча. По его лицу легко было прочесть, что старик думает о совершеннолетних придурках, которым, судя по всему, совершенно нечем заняться. Однако он ничего не сказал по этому поводу, и только спросил:

— А почему ты считаешь, что за похищение принцессы тебе не выбьют зубы, не отрубят все выступающие части тела и не закопают в муравейник?

— Ну, так король же сам предложил этот выход! Он ничего не имеет против нашей свадьбы. Ему только хочется, чтоб все было сделано по правилам. Традиции в монархии — первое дело. Так он сказал.

— А с драконом тоже его идея была? — вкрадчиво поинтересовался Вален.

— С драконом? Нет. Это я сам придумал. Ты себе не представляешь, как в наше время сложно найти информацию об его убежище! Я всю королевскую библиотеку перерыл, чтоб хоть что-то отыскать.

Пока Гудрон рассказывал, как в одной из книг наконец наткнулся на упоминание, что сколько-то там столетий назад один из драконов улетел на север, в его мозгу крошечный молоточек начал бить тревогу. Что-то было неправильно. И это что-то успешно от него ускользало.

— Постой! Ты хочешь сказать, что пошел искать дракона, вычитав, что он полетел на север сколько-то там столетий назад? Где эта книга была написана? Может быть, ты не обратил внимания, но для большинства стран север находится в совершенно разных местах. Как она хоть называлась?

— «Сказки народов Финадской равнины», — промямлил парень, догадываясь, что сейчас думает Вален обо всех ирольцах и о нем в частности.

— Правильно ли я тебя понял? В книге «Сказки народов Финадской равнины», которая, кстати, расположена в тысячах километров от твоей Иролы, ты прочел, что когда-то один дракон почему-то полетел не на юг и даже не на восток, а на СЕВЕР. Ни на секунду не усомнившись в надежности источника, ты пришел к выводу, что, возможно, все время лететь на север — видовая особенность всех драконов. Поэтому, надеясь, что в твоих местах тоже проживает один такой, так же, как и его собратья, видимо, просто не знающий других направлений ящер, ты выступил в поход. При этом ты так ни разу и не встретил упоминаний, что дракон в этих местах хотя бы однажды просто пробегал мимо. Тем более, не имеешь ни малейшего представления, сколько дней, а то и недель надо идти до его предполагаемого логова, питаясь одним батоном, двумя ранетками и, судя по тому, что у тебя в мешке, запасной майкой.

— Ну-у-у… Я бы потом стал охотиться… заниматься собирательством…

— А также земледелием и скотоводством, да? Чем ты собираешься охотиться, «добытчик»? Мешком рыбу глушить? Сапогом уток в полете сбивать? Одно расстройство с тобой.

Тревожный молоточек уже вовсю впал в истерику и отчаянно лупасил по мозгу, умудряясь при этом орать благим матом, что весьма затруднительно для простого бессловесного инструмента. По спине у юноши побежали первые робкие мурашки.

— И как же мне теперь найти дракона? — робко прошептал кузнец, пристально вглядываясь в лицо сидевшего рядом человека.

— А никого искать не нужно. Считай, что ты его уже нашел, — усмехнулся Вален, и Гудрон понял, что именно его так беспокоило.

Только что немного пьяный старик был абсолютно трезв. Вот только старик ли? Он был сед, да и вообще производил впечатление умудренного годами старца, вот только морщины на лице практически отсутствовали. И как парень раньше не обратил на это внимания? По глазам определить возраст тоже не представлялось возможным. Казалось, их взгляд все время носился взад-вперед по возрастной шкале «от пяти до сотни лет». Взгляд серых глаз, внезапно ставших зелеными. Перед внутренним взором юноши серебром блеснула чешуя, мелькнули когти и очень острые зубы, расцвело огромным ало-рыжим цветком пламя… И он молча упал в обморок.


Тальра сидела под старой ивой у пруда и задумчиво накручивала белокурый локон на палец. Жирные утки деловито крякали и шныряли в камышах. Лягушки поквакивали, стрекозы изредка зависали над сидевшей в теньке парочкой.

Принцесса сегодня была особенно красива.

— Тебе очень идет это платье. Сама шила? — Гудрон, до этого молча любовавшийся девушкой, наконец осмелился подать голос.

— Ну а кто же еще? Как будто сам не знаешь, — подняла та на кузнеца фиалковые глаза, полные укора. — И вообще, не отвлекай меня. Не видишь? Я думаю.

Юноша обхватил колени руками и уткнулся в них подбородком, предоставив Тальру своим мыслям. Наконец та вздохнула и, не переставая издеваться над своими шелковистыми волосами, сказала:

— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Отец тоже тебя любит. Но дело не в этом. Ты кузнец, а я принцесса. И ты сам прекрасно понимаешь, что это значит. Мы не можем просто взять и пожениться. Это будет неправильно.

— Я понимаю, — вяло заверил ее парень, на самом деле не видевший в этом ничего такого. — Ты — принцесса. Я — кузнец. Это будет неправильно.

— Именно. Я рада, что ты со мной согласен.

Девушка снова погрузилась в свои мысли. Гудрон принялся наблюдать за водоплавающими. Хорошо быть уткой. Гораздо проще, чем человеком. Если одна утка любит другого селезня, они просто женятся и не забивают себе головы всякой ерундой. Вряд ли какая-нибудь птица говорит своему дружку: «Знаешь, ты замечательный селезень. И папа тебя любит. Только мы не можем быть вместе, потому что ты родился в гнезде возле старой коряги, а я живу в камышах. Это будет неправильно. Что подумают стрекозы? Я надеюсь, ты понимаешь всю серьезность ситуации?» Кузнеца от размышлений о матримониальных делах пернатых отвлекла Тальра.

— Папа мог бы присвоить тебе какой-нибудь титул. Например, герцога. И стал бы ты герцогом Иролы. Или графом. Только это тоже неправильно. Титул надо заслужить какими-нибудь великими делами на благо страны и короля. Вот какое великое дело ты можешь совершить на благо короля?

— Я собираюсь жениться на его дочери, — мрачно поведал юноша, все еще думая о преимуществах утиной жизни.

— Это не считается, — раздраженно отмахнулась принцесса. — Нужно, чтобы ты совершил подвиг на войне или еще что-нибудь в этом роде. Люди могут обидеться, если папа просто так присудит тебе титул. Они решат, что стать герцогом ничего не стоит, и тоже пойдут к отцу с прошениями. Ты же его знаешь, он не умеет отказывать. И окажется, что все подданные вдруг стали дворянами. И кто же тогда будет работать? К тому же ты не похож на человека, способного совершить подвиг на войне.

Гудрон слегка обиделся на последнюю фразу, но все же вынужден был с ней согласиться. Что поделаешь? Он и заветный подвиг явно находились в параллельных реальностях.

— Однако папа подсказал мне кое-какую идею, — тем временем продолжила излагать свои мысли единственная наследница престола. — Предположим, ты врываешься в замок и силой увозишь меня прочь из отчего дома.

— Зачем? — удивился юноша.

Перед его мысленным взором промелькнула картина: мускулистый селезень, жутко хохоча, волочет из разоренного гнезда рыдающую утку, а ее родители, израненные и избитые, скорбят на заднем плане.

— Ну как ты не понимаешь?! Если ты меня похитишь, никто ничего не сможет сделать с тем, что мы поженились. Такое случается повсеместно. Общепринятая практика. Это так по-варварски! Напоминает о тех днях, когда мы были гораздо ближе к природе и все решала грубая физическая сила, а не этикет и родословные. Люди любят такие вещи. Поэтому, если ты меня украдешь, никто не станет возражать против нашего брака.

— Ну хорошо, я тебя похищу. И где мы будем жить? — парень попытался воззвать к здравому смыслу, однако Тальра продумала и это.

— Как где? — удивилась она. — В замке, конечно же! Неужели ты думаешь, что я смогу обитать в каком-нибудь шалаше в чаще леса?

— Ну и как же мы будем проживать в замке, если я тебя силой оттуда уведу?

— Ты же меня оттуда понарошку уведешь. Смотри. Сначала ты меня похищаешь, король в шоке, придворные рыдают и посыпают головы пеплом. А часа через три мы с тобой возвращаемся, все нам рады, народное гулянье. Этот план папа сам предложил. У нас как раз давно не было народных гуляний. Заодно подданные развлекутся.

— А ты не подумала, что у меня совершенно нет опыта разорять гнезда и уволакивать рыдающих уток?

— При чем здесь гнезда и утки? Ты вообще меня слушал? И не волнуйся. Я в тебя верю. Ты абсолютно точно как-нибудь с этим разберешься. Все-таки традиции в монархии — первое дело.

Над прудом летали стрекозы. Осторожная водомерка короткими перебежками пересекала поверхность воды, пока конец ее опасениям за жизнь не положил карп, очень некстати для нее решивший подзакусить.


— Эй, парень! Парень! Я к тебе обращаюсь. Ты себя как чувствуешь? — надоедливый голос вырвал кузнеца из глубокого забытья, так и не дав досмотреть сон.

Очень медленно возвращаясь к реальности, он вдруг вспомнил, при каких обстоятельствах потерял сознание, и резко распахнул глаза.

Над ним нависало встревоженное лицо Валена, в одной руке державшего кружку воды, которой, видимо, он как раз собирался поливать бесчувственное тело. Гудрон завопил и рванул назад. От неожиданности Вален тоже дернулся и опрокинул на себя содержимое посуды.

— А-а-а-а-а!!! ДРАКОН!!! Ты — дракон! — юноша обличительно ткнул указательным пальцем в сторону облитого старца, одновременно пытаясь как можно больше увеличить дистанцию между ними.

— Уфф… Никогда больше так не делай! — дед сидел на полу с закатившимися глазами и держался за грудь. — У меня сердце же не железное, а тут такие переживания. Как ты меня напугал…

Наконец иролец уперся спиной в стену. Поняв, что дальше отступать некуда, он стал лихорадочно шарить вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы сыграть роль смертельного оружия. Не обращая внимания на истеричные метания нового знакомого, Вален встал и, все так же держась за сердце, нетвердой походкой прошел в противоположный угол комнаты и сел на стул. В то время, пока одна половина мозга юноши страдала о бесполезно прожитой жизни и была полна решимости продать ее подороже, вторая, более рассудительная и практичная, как бы невзначай заметила, что, похоже, дракон (или кто там это был) в данный момент нападать не собирался и что парень очнулся совсем не в том месте, где потерял сознание. Продолжая свои наблюдения, спокойная половина сознания отметила, что находились они в комнате, стены которой были сложены из бревен, что наводило на мысли о крестьянской избе. Имелся массивный деревянный стол и несколько таких же стульев. На окошках висели белые занавески с вышитым этническим орнаментом. Кровать с горкой подушек была накрыта лоскутным одеялом явно ручной работы. Разглядывать прочую мебель не было ни желания, ни времени. Из комнаты вела дверь. Гудрон очень надеялся, что за ней начинался путь, уводящий далеко от этого места. Не дом, а какая-то идиллическая иллюстрация к жизни сельского жителя, как ее представляет человек, никогда не покидавший город. Убедившись, что руки-таки нащупали смертоносное оружие (веник), впечатлительная половина сознания выдохлась и отрубилась. Мирно сидевший на стуле Вален понял, что юноша вроде успокоился.

— Ну дракон я, дракон… И совершенно не обязательно так из-за этого нервничать, — миролюбиво начал он, обращаясь к забившейся в угол фигуре с двуручным веником наперевес. — Если б я хотел тебя съесть или просто убить для интереса, то давно бы мог это сделать. Раз до сих пор так не поступил, значит, и в ближайшее время тебе ничего не грозит.

— Почему ты мне сразу не сказал? — после небольшой паузы хрипло спросил кузнец, все еще боясь пошевелиться.

— Ха! А как ты себе это представляешь? И вообще, я не собирался акцентировать свою видовую принадлежность. В кои-то веки решил мирно посидеть на берегу реки, бутербродов поесть в спокойной обстановке, как ты мне на голову свалился! Я, в общем-то, имел полное право тебе ничего не говорить. Так что не надо тут на меня бочку катить и изображать из себя жертву обстоятельств.

Гудрон немного расслабился и даже опустил веник.

— Что это за место?

— О, это мой дом. Живу я здесь.

— А я всегда думал, что драконы обитают в пещерах…

— Правильно, обитают. У меня она тоже есть. Тут буквально за углом.

— А еще я считал, что обычно вы очень большие, чешуйчатые, крылатые и плюетесь огнем…

— Тоже правильно. Только в таком виде я, во-первых, тут не помещусь, во-вторых, все нечаянно сожгу, а в-третьих, жена не очень любит, когда я принимаю этот облик…

— Жена?.. — слабым голосом переспросил иролец, как раз подумавший, что если одного дракона он еще как-то переживет, то вот целая чета — явный перебор.

— Ну да, жена, — подтвердил Вален, отодвигая занавеску и робко выглядывая в окошко. — Это из-за нее мы в этом доме живем. Пещеру она не любит. Говорит, что ей там слишком просторно, холодно и неуютно.

— Что значит «пещеру не любит»? Она что, не дракон? — удивился кузнец, слабо разбиравшийся в тонкостях семейной жизни высших рептилий.

— Ну почему не дракон? Дракон, — спокойно ответил хозяин дома, задвигая занавеску обратно. — По мужу. А так — человек.

— Вот оно что, — тихо протянул Гудрон, раздумывая, насколько ж это надо отчаяться устроить личную жизнь, чтобы согласиться выйти замуж за большую ящерицу.

— Ну и долго ты собираешься в углу сидеть? Не подумай, что мне это мешает. Сиди, если так нравится. Только за столом беседовать-то удобней.

Посомневавшись для приличия, гость все-таки бережно отложил веник в сторону, встал с пола и переместился на самый дальний от Валена стул. Сел и молча уставился на собеседника, ожидая, что же тот скажет.

— Зря ты это затеял, — наконец перешел к делу старик. — Воровать принцесс — это, конечно, очень увлекательно, романтично и вообще круто. Только ты подумай, что с ней потом делать будешь. Я вот тоже однажды не удержался. Украл на свою голову. До сих пор расхлебываю. Мой тебе совет. Не женись. Живи в свое удовольствие. А то вот так сочтешься узами брака, и потом начинается: «в пещере плохо», «скелеты на нервы действуют», «куча золота в середине комнаты — кич и безвкусица», «потолок закоптил», «мусор не вынес», «ты мне всю жизнь загубил»…

— Твоя жена — ворованная принцесса?! Здорово! — робко восхитился Гудрон, мысленно поздравляя себя с правильно выбранным драконом. — А у тебя в пещере, правда, скелеты лежат?

— Да какие там скелеты, — раздраженно махнул рукой Вален. — Она их всех первым делом выкинула. Я это просто для примера сказал. Так что я бы на твоем месте и думать забыл о всяких глупостях типа похищения принцесс…

— Какие еще принцессы?! — в дверном проеме возникла женщина лет сорока.

Она вытирала руки с закатанными до локтя рукавами о белый передник и угрожающе смотрела на хозяина дома. Выражением ее лица можно было забивать гвозди, вернее, те бы сами быстренько зарылись в древесину, лишь бы не ощущать на себе этого взгляда. Чувствовалось, что женщина с детства привыкла ходить с гордо поднятой головой и разговаривать с людьми если не свысока, то как минимум на равных. Судя по тому, как сник Вален, Гудрон понял, что это и была его жена.

— Я тебе покажу принцесс! Да если я увижу здесь хоть одну, глаза-то ей повыбиваю. И тебе за компанию тоже, чтоб неповадно было принцесс домой таскать при живой жене! — любящая супруга прошла в комнату и угрожающе нависла над втянувшим голову в плечи мужем.

С интересом наблюдая, как тот пытается что-то робко бубнить в свое оправдание, кузнец начал догадываться, почему старик так долго не мог вспомнить свое имя. Почти наверняка самые распространенные обращения, которые он слышал дома, были «ТЫ!» или «Эй, к тебе обращаюсь!».

— Седина в бороду — бес в ребро, значит, да?! — женщина отвесила дракону подзатыльник. Судя по тому, как его швырнуло вперед, рука у нее была тяжелая. — Мало того, что мне жизнь загубил?!

— Ну что ты, что ты! О чем говоришь?! Какие принцессы?! — Вален потирал ушибленную голову и ёрзал на стуле, бросая в сторону Гудрона взгляды, которые можно было истолковать и как молящие о помощи и как гласящие: «Ну что я тебе говорил!» — Да ни в жизни! — для убедительности ударил себя кулаком в грудь. — Я вот как раз говорил, что принцессы нынче не те пошли… Выродились настоящие принцессы… те, что сейчас, это тьфу, а не принцессы… Время тратить на них жалко… А если б хорошие были, то и даром бы не взял!!! — дракон поймал на себе еще более смурной взгляд. — Зачем мне какие-то принцессы? А не нужны мне никакие принцессы! У меня своя есть! Куда уж мне большего счастья-то?! Таких принцесс, как ты, и в мире-то осталась всего одна — я про тебя говорю. Умная! Красивая! Добрая! Зачем мне эти соплячки? Подтверди!

Последнее обращение относилось к гостю. Об этом явно свидетельствовал пинок, который тот получил под столом.

— Да-да! — торопливо согласился Гудрон, украдкой потирая ушибленную ногу. — Так и сказал. Говорит: «Не жена у меня, а золото! Ни у кого такой больше нет».

Грозная женщина забросила на время своего мужа и развернулась всем корпусом к новому собеседнику.

Под ее суровым взглядом парень вдруг начисто забыл все подходящие слова и принялся мямлить. В его списке самых страшных существ в мире драконы позорно опустились сразу на несколько строчек. Вален принялся вымигивать ему что-то типа: «Да! Да! Продолжай! Хорошо начал! Только не молчи!».

— Красавица, говорит… Так прямо и сказал… Сказал, в общем… Умница… Говорит… Прям так и сказал… Даже не надо похищать принцесс… больше… А зачем, собственно? Когда у самого такая… есть…

Иролец окончательно замолк. Он сидел, боясь поднять глаза, и очень жалел, что не умеет проваливаться под землю. На другом стуле замер дракон, ожидая грозы, которая, не исключено, все же разразится над их головами.

— А ты кто такой? — наконец спросила женщина, впрочем, уже с гораздо меньшей враждебностью.

— Гудрон, — немного хрипло ответил юноша, а потом, подумав, что этого явно недостаточно, добавил. — Кузнец.

— Друг это мой, — пришел ему на выручку Вален. — Совета просит. Помощь ему нужна.

— Подхалимы! — фыркнула хозяйка, судя по всему, сменяя гнев на милость. — Идите мойте руки, обед уже готов, — бывшая принцесса развернулась и пошла к двери.

Раздался дружный вздох облегчения. Дракон обмяк на стуле и начал картинно обмахиваться руками.

— Ну, что я тебе говорил?! Ладно, и правда, пошли руки мыть, а то ведь обидится.

Снаружи дом производил такое же впечатление надежности, основательности и самобытности, как и изнутри. Одним боком он вплотную прилегал к какой-то скале, а от чужих глаз его укрывала небольшая маскировочная роща. Изба, сложенная чуть ли не из вековых дубов, выглядела так, словно в любой момент была готова принять штурм какой-нибудь армии средних размеров, вооруженной парочкой таранов, пушек и не самой захудалой катапультой. При этом она умудрялась смотреться очень уютно и даже приветливо. Возле стены стояли большая бочка с водой и черпачок.

— Пещера там, — Вален махнул рукой в сторону камня. — Нужно пройти сквозь эти кусты, и ты как раз окажешься возле ее входа.

— Понятно. Слушай, как зовут твою жену? — спросил юноша, пока дракон зачерпывал воду.

— Юлада.

— М-м-м… А точно нормально, что я тут к вам так на обед напросился? Может быть, я лучше пойду, а?

— Не напросился. Она сама тебя пригласила. И если ты вот так просто возьмешь и уйдешь, очень обидится.

Потом он хмыкнул, протянул Гудрону полотенце, висевшее тут же на крючке, и продолжил:

— Знаешь, когда я ее похищал, она казалась такой трогательно хрупкой и беззащитной… Нимфа. Муза. Что-то воздушное и одухотворенное. И вот получил в конце жизни. Что все-таки замужество с женщинами делает!..

— И давно вы женаты?

— Почти двадцать лет. Двадцать лет тирании и издевательств. Попрания моих прав и подавления личности…

— А что ж ты с ней не развелся? Почему не съел, в конце концов? — осторожно поинтересовался кузнец, сильно жалея, что не удержался и задал последний вопрос.

— Привязался я к ней, — с неожиданной нежностью произнес дракон, улыбаясь своим мыслям. — Все-таки какая-никакая, а жена. Родной человек. Двадцать лет со мной прожить — это надо суметь. Героиня!

На обратном пути в комнату Гудрон все обдумывал метаморфозы в психике женщин после замужества и пытался вникнуть в логику отношений своих новых знакомых. В результате запутался окончательно.


Стол был уже накрыт. Юлада, как ни в чем не бывало, разливала суп по тарелкам, будто это не она только что грозила членовредительством. Гость робко сел на краешек стула. Как оказалось, принцесса превосходно готовила, обладала живым умом и отличным чувством юмора. Очень скоро иролец совершенно перестал бояться как ее, так и самого дракона.

— Так что за помощь обещал тебе мой муж? — спросила она, разливая душистый чай по чашкам.

— Ну… Вообще-то я ничего не обещал… — начал было Вален.

— Ну, так и что же он тебе обещал? — не дала ему закончить супруга, особо подчеркивая последнее слово, явно обращенное к мужу.

В нем сквозила суровая констатация факта.

Дожевав пирожок, Гудрон принялся излагать свою горестную историю. Лицо Юлады вытягивалось все сильнее и сильнее.

— Тебе сколько годков-то будет? — вкрадчиво поинтересовалась она, когда рассказ подошел к концу.

— Девятнадцать.

— Понятно. Пороть, значит, поздно. Как говорится, ума нет и не будет. Причем у обоих. Хотя нет. Король у вас, судя по рассказу, тоже интеллектом обделен. Ну молодежь пошла… Не смотри на меня так. Я принцесса, поэтому имею полное право говорить о всяких там монархах все, что хочу, — хозяйка закатила глаза, как бы показывая все, что думает о подрастающем поколении. — Ты-то хоть ему объяснил?

— Я-то объяснил, только он вряд ли проникся, — отозвался дракон.

— Не проникся? — Юлада обратилась к юноше. — А зря. Молочка будешь?

— Нет, спасибо.

— Тоже зря. Оно для зубов полезно. Ну так вот. Напрасно ты его не послушал. Хотя… Это твое дело, как жениться. Не мне тебе советовать. Принцесса твоя — дура, это козе понятно… Еще раз говорю, не надо на меня так смотреть. На меня это не действует. Ладно. Придумаем что-нибудь. Ночевать, я надеюсь, ты у нас останешься?

Спустя пару часов все трое уже раздумывали над планом. Вален что-то чертил огрызком карандаша на клочке бумаги. Гудрон сидел на стуле задом наперед, обхватив руками спинку, и флегматично наблюдал за появлением новых закорючек на творении дракона. Юлада что-то молча штопала. Уже начинало темнеть, поэтому зажгли свечи. Где-то за окном стрекотали кузнечики. Было тепло и уютно. Очень хотелось спать. Наконец дракон повернул рисунок к гостю.

— Смотри, это приблизительный план типичного замка. Сядь нормально и пододвинься ближе, тебе так плохо видно.

Гудрон послушно поправил стул, облокотился на столешницу и принялся рассматривать схему.

— Значит так, что мы имеем… Это — ров. Он есть у всех уважающих себя замков. Обычно наполнен водой, иногда даже с крокодилами.

— У нас его нет, — внес поправку кузнец.

— Очень плохо! Хорошо. Обойдемся без рва. А это у нас… Интересно, что я пытался нарисовать?..

— Что бы это ни было, у нас такого тоже нет.

— О боже! Да расскажи ты ему саму процедуру, без всяких наглядных пособий! — оторвалась от своего рукоделия Юлада.

— Хм… Ну хорошо. Сначала ты летишь через всю страну, испепеляя на своем пути все встречные армии.

— Зачем?

— Что значит «зачем»?! Видишь ли, принцессы имеют обыкновение жить в столице, которые очень-очень редко располагаются близко к границе. Чаще всего, в целях безопасности, ее размещают где-нибудь в хорошо охраняемом центре. Поэтому, чтобы добраться до принцессы, надо пролететь большое расстояние…

— Я не умею летать.

— Ммм… Тогда будешь бегать. Будешь быстро и устрашающе бегать. На чем я остановился? Ах да! Испепеляешь все встречные армии.

— Почему?

— Так надо! Не отвлекай меня, я сбиваюсь с мысли. Потом ты прилетаешь на место. Обычно, там уже знают, что ты на подлете, поэтому будет полно военных. Взмываешь повыше и начинаешь кружить над городом, сея ужас и панику, вне досягаемости от их стрел. Обязательно найдется пара-тройка народных мстителей, которые попытаются организовать сопротивление, залезут на башню и попытаются тебя подстрелить в уязвимое место. Так вот. Таких надо давить со всей возможной жестокостью.

— Повторяю, я не умею летать.

— Точно. Поэтому сеять ужас и панику ты будешь с земли. Ну я даже не знаю… Пофантазируй что ли… Костюм себе сшей какой-нибудь…

— Послушай, предполагается, что он будет сеять ужас и панику, а не всеобщее веселье.

— Хорошо. Бегай без костюма. И вообще, что вы ко мне прицепились?! Если такие умные, сами думайте!

— Извини, извини. Я молчу, молчу. Шью и не вмешиваюсь в ваши мужские дела.

— Хм… Ладно. Дальше. Если б ты умел летать, ров не представил бы для тебя никаких затруднений. НО так как ты этого НЕ умеешь, тебе надо будет как-то его пересечь…

— Рва нету.

— Я помню! Но это еще не повод, чтоб его не пересекать! Если хочешь воровать принцессу по всем правилам, придерживайся сценария. Подумай, что у вас есть в королевстве труднопроходимого?

— Капустное поле, — Гудрон припомнил географию родной страны. — Оно большое, ходить по нему неудобно, потому что ноги вязнут в черноземе и путаются в кочанах.

— А еще? — с надеждой спросил Вален.

— Овраг возле кладбища. Только это далеко от замка, на ров не потянет.

— Пусть будет капустное поле, — согласился дракон, закатив в изнеможении глаза.

У него на глазах рушились основы основ бытия драконом и похищения принцесс.

— А что дальше?

— Ну, потом ты испепеляешь лучников, осыпающих тебя градом стрел с крепостной стены…

— Я не умею испепелять, и у нас нет лучников.

— Не умеешь — не испепеляй. Тем более что у вас нет лучников… Что значит нет лучников?! Правда, что ли?!

— Ну да. А они нам и не нужны. И вообще, предвосхищая твои вопросы, говорю: в армии у нас числятся двенадцать человек. Их основной долг — следить, чтобы свиньи не сожрали капусту, и присутствовать на официальных церемониях в качестве элементов интерьера. Иногда они следят за порядком. И убивать их я не буду. Даже не предлагай.

Вален какое-то время сидел молча, пытаясь переварить информацию. Чувствовалось, что ему это давалось с трудом. Наконец он не выдержал и спросил:

— Вот ответь мне. Зачем тебе вся эта канитель с похищением, если ты можешь спокойно войти в замок, взять принцессу за руку, увести ее в произвольном направлении и тебя никто не остановит?

— Ну а как тогда люди поймут, что я ее похитил? Они ведь решат, что мы просто гулять ушли…

— Понятно. Жена, принеси мне много молока и еще больше меда!

— Зачем? — удивилась Юлада.

— Зубы укреплять буду!

Неожиданно за окном раздался хриплый звук рога и молодой голос глухо (судя по всему, из-под шлема) проорал: «О тварь проклятая, душегуб, отринувший жалость и стыд! Позор нашей эпохи, чудовище, извергнутое тьмой! Пришел твой смертный час! Выходи на бой! И порублю я тебя мечом своим на кусочки мелкие! И растопчет конь мой верный глаза твои мерзкие! И будут еще долго гнить кишки твои под солнцем и дождем! И я не шучу!»

— Вот его мне только не хватало! — разозлился Вален, отодвигая стул.

— Сиди, — Юлада отложила шитье и встала сама. — Я разберусь.

Дракон раздраженно уткнулся в свой чертеж. Женщина вышла из комнаты. За окном все еще стрекотали кузнечики. Где-то вдалеке пьяно замычала корова.

— Представляешь, иногда они ставят коня на дыбы для пущего эффекта и падают с него назад. А доспехи-то тяжелые… Так смешно смотрится… — Вален усталым голосом предавался воспоминаниям, подперев голову кулаками.

— А с Юладой все в порядке будет? — обеспокоено спросил Гудрон, напряженно всматриваясь в окно.

— О да… Ты за нее не переживай. Ей не впервой.

За окном снова дунули в рог. Только на этот раз его звук неожиданно оборвался сдавленным хрипом. Испуганно заржал конь.

— И что, часто такое происходит? — поинтересовался кузнец.

— Сейчас уже реже, а раньше — постоянно. И что им дома не сидится? — дракон откинулся на стуле и задумчиво заложил руки за голову.

— То-то ты столько о драконоборцах знаешь…

— Угу. И как только они меня находят? Я ведь специально переселился в эти места и адреса никому не сказал. Так ведь нет! Подвиги им подавай! Буквально лет сто назад чуть ли не каждую неделю приходили. Если б молча приезжали, это еще полбеды. Так ведь они либо с барабанами, либо с рогами. Потом с мигренью лежи мучайся. И почему-то все говорят почти одно и то же. Они что, еще одну речь придумать не могут? А-то чередовали бы хоть… Если совсем с воображением туго, пусть бы ко мне обратились. Я б им чего сочинил. На безвозмездной основе.

Тем временем с улицы слышались звуки, которые получаются, если, к примеру, лупить чугунной сковородой по шлему.

— У тебя не жена, а золото, — тихо сказал юноша, прислушиваясь к доносившимся воплям и лязгу. — И как у тебя только совести хватает жаловаться! Умная, красивая, хозяйка замечательная… Вот скажи, чем ты питался, пока на ней не женился?

— Ну как чем? Девственницами всякими да рыцарями особо невезучими… — как ни в чем не бывало, ответил дракон, не обращая внимания на то, как кузнец изменился в лице.

Крики на улице замолкли. Удары копыт стихли вдали. Вален горько вздохнул и добавил:

— Да все я понимаю. Мне лучше всех известно, какая у меня жена. А еще знаю, что она человек, а я — дракон. Я практически бессмертен. Вот ты когда-нибудь слышал о драконе, который бы от старости умер? В том-то и дело, мы можем жить чуть ли не тысячелетиями. А она… И что я буду делать, когда ее не станет? Стараюсь об этом не думать, но вот не получается. А так я пытаюсь себя убедить, что не так уж все и хорошо у нас. Чтобы меньше мучаться потом.

— Вален, ты дурак! Ты самый большой дурак из всех дураков, которые когда-либо существовали! Даже тот, который сейчас в рог трубил и в щит долбил, и то умнее тебя.

— Согласен, — спокойно признал дракон.

Дверь открылась и вошла слегка растрепанная Юлада, на ходу поправляя волосы.

— Вот твое молоко, — поставила перед мужем чашку.

— Спасибо. Надеюсь, ты ограничилась легкими увечьями?

— Конечно! Что я, зверь какой? Отлежится денька два и снова, как новенький, будет.

— Ну, так что дальше-то? — Гудрон решил вернуться к главной теме.

— Ты это о чем? — рассеянно спросил Вален, витая мыслями где-то очень далеко.

— Потом обычно следует разрушение какой-нибудь башенки и выковыривание полуобнаженной принцессы из обломков, — вместо мужа ответила Юлада, снова принимаясь за свое шитье.

— Полуобнаженной?

— Ну да. Обычно налеты совершаются ночью. Так красивее. Во-первых, все с факелами бегают, во-вторых, драконье пламя на фоне ночного неба производит на обывателей неизгладимое впечатление. В принципе, разницы, когда нападать, нет. Просто этот вариант куда зрелищней. А в это время суток нормальные принцессы изволят почивать. И одеты они чаще всего в какой-нибудь пеньюар… — Вален наконец смог сосредоточиться на разговоре. — Тут главное когтями девушку не повредить, когда ловить будешь и взлетать.

— Ммм… Я не думаю, что у меня хватит сил разрушить башенку. Еще не уверен, что мне это разрешат… — поделился сомнениями иролец.

— Да какие проблемы? Сарай какой-нибудь запали, вот и все дела, — легко согласился уже со всем смирившийся дракон.

Они сидели и обдумывали детали плана еще пару часов. Потом Юлада постелила гостю на лавке в кухне и затушила свечи. Ночь прошла спокойно. Больше никто никого не пытался вызвать на битву, не били барабаны и не звучали рога. Лишь где-то невдалеке корова норовила промычать какую-то веселенькую мелодию. Утром после завтрака юноша начал собираться домой. Пока женщина упаковывала ему в дорогу какие-то плюшки и пирог с мясом, Вален заново повторял кузнецу порядок действий.

— Значит так. Ты пересекаешь капустное поле. Постарайся сделать это как можно быстрее и эффектней. Потом неожиданно подбегаешь к заброшенному сараю возле амбара и тут же его поджигаешь. Я тебя вчера этому научил. Вот держи, — дракон протянул какую-то тщательно закупоренную бутыль с непонятным содержимым. — С утра тут намешал кое-чего. Если ее кинуть, бабахнет будь здоров. Не забывай все время внушать ужас и сеять панику. Эту бутылку лучше всего, конечно, в башню швырнуть… А вообще, не хочешь портить строение, не швыряй. Мое дело — предложить, твое дело — отказаться. Потом с вашей «армией» какие дела… Они, как ты говоришь, скорее всего, пойдут тушить сарай, потому что прячут в нем самогон. Склонен тебе верить. В твоем случае это даже хорошо, раз ты не хочешь их испепелять или есть… Дальше вообще просто. Залезаешь на башню, где живет принцесса. Пробираешься внутрь, накидываешь девушке на голову наволочку и выбрасываешь ее в то же окно, сквозь какое вошел. Кстати, ты уверен, что под ним до сих пор лежит стог сена? А то ведь неудобно получится… Четыре метра — высота небольшая, но пролететь ее с наволочкой на голове и приземлиться на что-нибудь жесткое — удовольствие сомнительное.

— Да. Уверен. Не думаю, что его убрали за ночь…

— Отлично. Тогда потом прыгаешь следом сам, подбираешь невесту, жутко хохочешь и убегаешь. Я бы тебе посоветовал спрятать за углом какого-нибудь конька, потому что, если будет погоня (а она будет), далеко с ней на плече ты не убежишь. И после этого вряд ли захочешь повторять попытку. А так — кинешь принцессу на круп, эгегейкнешь, гикнешь и ускачешь навстречу солнцу. Только тебя и видели.

— Спасибо, я все помню.

— Точно помнишь? Еще повторить?

— Нет, не нужно. Ты лучше скажи, как отсюда выйти?

— А, ну да… В общем, ступай ко входу в пещеру. Оттуда ведет дорога вниз, в долину. Иди по ней прямо до развилки. Там остановись и посмотри по сторонам. Справа невдалеке увидишь резной столб. Очень старый. Шагай мимо него вперед. Выйдешь на то место, где мы с тобой встретились. Оттуда, я думаю, дорогу найдешь.

— И сколько времени это займет?

— Ну-у-у… До речки часов пять-шесть пешего хода…

— Ого! А как же ты меня, бессознательного, на себе-то донес? — искренне удивился Гудрон, принимая из рук Юлады свою сумку.

— Ха! Думаешь, я ножками шел? Превратился, тебя в когти взял да полетел. Имей ты крылья, минут через двадцать-тридцать лёта на юг был бы дома.

— Так, значит, логово дракона все-таки располагается на севере? — ехидно спросил кузнец, вставая со стула.

— Это. Просто. Совпадение, — мрачно ответил Вален, чеканя каждое слово.

— Ну ладно. Спасибо вам за все. Был очень рад познакомиться, — юноша махнул рукой на прощанье и вышел на улицу.

— Эй, ты! — окликнула его Юлада. — Удачи! Пусть у тебя все получится!

— Спасибо.

— Заходи в гости иногда. А то вдвоем скучно.

Кузнец улыбнулся, пообещал как-нибудь еще заскочить, закинул сумку за спину и скрылся в кустах. За ними располагалась обещанная пещера. Поборов соблазн войти и посмотреть, есть ли там сокровища, парень побрел к змеившейся среди камней тропинке. Спускаясь вниз, заметил сильно мятый шлем и свежие отпечатки конских копыт. Значит, именно здесь еще в чьем-то списке самых страшных существ драконы сдали позиции.


Иролец шел уже достаточно долго. Постепенно пейзаж менялся. Холмы и скалы закончились, сменившись лесами и полями. Вместо вчерашних слепней и мух буйствовали комары. К счастью, довольно скоро солнце взошло достаточно высоко, и они скрылись в тени леса, предпочитая ждать невинных жертв там.

Еще через полтора часа показалась обещанная развилка. У Гудрона сложилось впечатление, что кроме драконоборцев, да редких путников типа его самого дорогами больше никто не пользовался уже лет этак полтораста.

До столба оказалось достаточно далеко. Даже с большого расстояния он казался очень странным. Если верить Валену (а причин ему не верить у кузнеца не было) сей элемент ландшафта был жутко древним. В голове у юноши возникли предположения о заброшенных городах погибших цивилизаций и тайных культах, основанных на вере в необходимость порой подкармливать духов и богов свежей человечиной. Подойдя к столбу и как следует его рассмотрев, иролец с удовлетворением отметил, что оказался очень близок к правде. Высоченный каменный памятник архитектуры стоял на возвышении посреди небольшой полянки. Вся его поверхность была покрыта резными узорами, этническими орнаментами и сценками из жизни каких-то явно не отличавшихся гуманизмом людей. Изображалось, как человек в головном уборе из перьев вспарывает кому-то живот, рядом находились анатомически точные зарисовки прочих зверств и милых забав этого доброго народа. На самом верху столба был высечен, как предположил Гудрон, местный бог. Глядя на него, юноша пришел к выводу, что подобная жажда крови, скорее всего, была вызвана психологической травмой и детскими комплексами по поводу собственной внешности.

Остальной путь не был ознаменован ничем интересным или необычным. Парень вышел к реке, где повстречал Валена, пересек ее вброд, даже не утруждая себя снятием обуви, и оказался на уже знакомой дороге. Еще через какое-то время он добрался до границ Иролы.

Загрузка...