Чужие зеркала

Глава двенадцатая Только бегом

Обнаруженный Чубой лось был настоящий.

Они подошли, постучали по лосю. Раздался звук, словно стучишь по сухому полену. Открытой ладонью можно было лишь прикоснуться к животному – и тут же руку отдернуть. Кожу прожигал холод.

– У-у, дрянь! Как из ледника вытащили.

– Заморожен, – согласился с Олесом Сварог.

– А кругом лето и лес, – задумчиво дополнил картину Рошаль. – И ничего кроме леса и лета…

Лось – то ли тот же самый, что в панике выскочил на полянку возле канала, то ли другой – стоял в зарослях невысокого орешника, доходящего ему до груди, голова высоко задрана, рот открыт, словно животное исторгало из себя призывный или угрожающий крик в тот момент, когда… когда на него рухнул мороз.

Листья орешника в радиусе каймов семи от лося превратились в ледышки, ветки, как на новогодних открытках, иней перекрасил в белое. Трава под лосем напоминала мороженую зелень, всякие там петрушки и укропы, которыми хозяйки иного мира набивали полиэтиленовые пакеты и закладывали до зимы в морозилки. Такая трава вскоре оттает – и станет мокрой и вялой…

В который раз вечерело. Давно уже накрапывал мелкий дождик. Спасибо костюмам от дамургов – небесная водица не доставляла особых неприятностей. Ткань не намокала, вода за шиворот – они, разумеется, накинули капюшоны – не лилась. Доведись ночевать на земле, перебедовали бы вполне комфортно, по походным-то меркам.

Капли колотили по замороженному зверю и, не успевая стечь, превращались в длинные белые запятые – такими замерзшими потеками исчерчены трамвайные стекла в холода.

– Что-нибудь знаешь о подобном… феномене? – спросил Сварог у Каны, бродя по орешнику к внимательно осматривая почву, траву, заросли.

Мерзлая трава хрустела под ногами, раздвигаемые руками ветви не шуршали, а потрескивали.

– Совершенно ничего, – уверенно ответила Кана.

– Разве что был в прошлом веке такой нурский принц Феонис, любил пытать холодом, – сказал Рошаль. – И казнил, запирая приговоренных в ледяном подвале… Отчего-то нравилось ему выдавать родственникам для погребения тела вот в таком вот виде, как у лося.

– Принц тут ни при чем. Уходим, – скомандовал Сварог. Ничего примечательного поблизости от лося он не обнаружил и круг поисков расширять не намеревался. – И быстро.

Были у Сварога основания считать, что задерживаться тут надолго вовсе не безопасно… Ни к селу ни к городу он неожиданно вспомнил некоего загадочного Ледяного Доктора и выругался: только этого нам не хватало…

И опять в дождь. Опять походный порядок. По лесам и перелескам, открытые пространства пересекая, конечно же, не бегом, но в усиленном темпе. По холмам и взгоркам, вверх и вниз, вниз и вверх, перепрыгивая ручьи и вброд переходя речушки… К берегу возвращались другим маршрутом – неохота снова было попадать в прежние ловушки.

– Тарки нашли лося, – сообщила Чуба-Ху вскоре после того, как они отошли на четверть кабелота от ледяной находки. Действительно, если вслушаться, можно было разобрать пощелкивания, доносящиеся как раз с той стороны, будто хлещут цыганской плетью, и взвизги.

– Может, им лось на что и сгодится. Растопят дыханием своих черных вампирских сердец… Давайте, давайте, не копайтесь…

Тарки по-прежнему тащились за ними. Иногда совершали рывки, забегали вперед и встречали отряд Сварога, сидя рядком где-нибудь на открытом месте, но на безопасном для себя расстоянии.

Сварог уже воспринимал их как свою домашнюю скотинку. Бредет сзади послушно этакое вот эксцентричное стадо, вампирская, понимаешь, отара. И опасны тарки так же, как страшна и опасна та же корова. Буренка, конечно, безобидна и покорна до отвращения, но лягнуть может, причем иногда без всяких веских к тому оснований. Будь настороже, сзади не заходи, под копыта не лезь – и все обойдется. Так же с тарками: не будь полным растяпой, не зевай, держи под рукой серебро – и никакие тарки не тронут. Правда вот, молока и шерсти от тарков не дождешься. Но, с другой-то стороны, они могут принести некоторую пользу – часовым, например. Часовые не сомкнут глаз, слыша, как рядом шипят и пощелкивают представители воинства нежити, и видя, как горят во тьме угольки их злых глазенок. Впрочем, может и не горят, может, Сварог наговаривает на тарков…

Дождь усиливался. Завеса из ливневых струй, накладываясь на вечер, семимильными шагами сдвигала видимость к нулевой отметке. «Кошачий глаз» Сварога помогал, конечно… но только ему одному и только отчасти: дождевые потоки «кошачий глаз» не пробивал, вот беда-то.

Шли по компасу дамургов. Карту Сварог не доставал уже давно. Пользы от нее в такую погоду – что рыбе от самоката: к местности не привязаться, поскольку доступная взгляду местность катастрофически сузилась до границы носа привязывающегося. Вот разве если стукнешься лбом в подходящий к привязке ориентир…

Комбезы дамургов предохраняли от ручьев, бегущих по спине, животу и прочей анатомии, но маски в экипировку дамургов не входили, и лицо заливали струи – теплые струи, следует признать, – однако от того не менее мокрые, не менее надоедливые и дыхание затрудняющие весьма.

Остановившись, Сварог собрал отряд вокруг себя. Развернул-таки карту, над которой Олес держал ругталь.

– Как бы медленно мы не продвигались последние часы, скоро должны выйти к реке. Если верить карте, река достаточно широкая… Достаточно настолько, что сегодня переправляться не будем. Шут его знает, что там, на том берегу. Выйдем к речке, пройдем берегом влево. Доберемся вот до этого скального массива… э-э… названия не разобрать… да и ладно. Скалы – это пещера, на худой конец – ниша или просто карниз. Там и заночуем, переждем дождик…

Двинулись дальше и скоро услышали за спиной громкий прерывистый вой.

– Тарки, – сказала Чуба-Ху. – Предупреждают, что чувствуют опасность.

– Нас предупреждают? – удивился Сварог.

– Так больше вроде и некого…

– А если это еще одна семейка тарков крутится поблизости? – спросил Рошаль, ладонью сбрасывая воду с лица.

– Если б они почувствовали другую семью, мы услышали бы свист и стрекот. – Чуба шла вместе со всеми, давно уже не принимая волчье обличье – дождь сбивает запахи, объяснил гуап: далеко отбежишь, можно заблудиться. – Это сигналы убираться подальше с их земли… или от их добычи. Семьи тарков ненавидят друг друга так же сильно, как люди ненавидят… подобных существ. Да откуда взяться еще одной семье? Я вообще до сегодняшнего дня думала, что тарков всех повывели.

– Это на Атаре, – сказал Пэвер. – Действительно ни одной особи не осталось. А здесь, пока людей еще нет…

– Мало ли что могло их насторожить, – перебил Рошаль. – Как я понимаю, трусости им не занимать…

Темнота аккурат на их пути сделалась гуще, стала непроницаемой. И эта густая непроницаемость по мере приближения начала принимать некие вполне определенные очертания.

Сварогу, вооруженному «кошачьим зрением», первому удалось разглядеть, что на пути вырастает…

Да, корабль. Вскоре его увидели все – когда подошли почти вплотную. Заваленный на бок деревянный галеон, пузатый весельный корабль, около пятидесяти каймов в длину. Если он пролежал на дне тысячу лет, то его можно поздравить с тем, как он сохранился: не то что не превратился в труху – даже не заметно щербин от выгнивших и провалившихся досок. И ракушками с засохшими водорослями галеон облеплен лишь до ватерлинии… За что такое счастье, спрашивается? Определенно без магической подмоги не обошлось. Или…

Или тому есть иное, менее мистическое объяснение: кто-то из отчаянных атарских мореплавателей, не шибко чтоб давно, на этой лоханке сумел пересечь Океан и добраться до вод, многослойным одеялом укрывающих спящий под водой материк. И аккурат над будущим Граматаром затонул. Так что вот он и лежит, тот смелый кругосветник, сохраняя вполне сносный вид… И опять Сварога посетило премерзкое чувство дежа вю. Ведь однажды уже он встречал корабль посреди леса – едва прибыв на Атар…

Большого удивления и переполоха в рядах сей предмет, украшающий собой граматарскую равнину, также не вызвал. И действительно, что им, людям, также добравшимся до Граматара, какая-то затонувшая рухлядь…

– Вот об этом тарки нас предупреждали? – Сварог закурил, держа сигарету по-солдатски, в кулаке.

– Думаю, да, – неуверенно сказала Чуба-Ху. – Нехорошее место. Погодите, – она закрыла глаза, подняла лицо к небу и дождю, наклонила голову набок, глубоко вздохнула. – Им не нужны люди.

– Кому – им? – быстро спросил Рошаль, продолжая нервно стряхивать воду с лица.

– Я не знаю, кто они. Они рядом… но не здесь.

– Это как тебя понимать? – Сигарета Сварога быстро размокла под дождем, пришлось выбросить.

– Сама не знаю… Но чувствую, что они не смогут к нам прикоснуться. И мы не сможем соприкоснуться с ними.

– Аг-га… Другой мир, стало быть?

– Не знаю… Похоже…

– Обойдем и взглянем, – решил командир. – Не наши миры в последнее время меня жуть как занимают… Раньше, правда, тоже увлекался…

Они обошли… Пробоина над самым килем, аккуратное круглое входное отверстие, словно от бивня гигантского нарвала… угадывающееся по остаткам букв название «Кроскотеро», носовая фигура в виде женщины со сложенными крыльями, но без головы… Впрочем, голову-то явно снесло прямым попаданием. Предположительно ядра.

И взглянули… Взглянуть было на что. Противоположный борт почти полностью сгнил – отчего-то ему меньше повезло, нежели прочим частям корабля, – и взорам всех любопытных гуляк по Граматару открылись подпалубные тайны галеона.

Галеон, оказывается, под завязку был забит золотом.

– От это да! – шепотом воскликнул Пэвер. – Да тут добра во сто годовых доходов Гаэдаро! А, Олес?

– Да чтоб я эту лодчонку раньше нашел… – потрясенно отозвался Олес.

– А помните бумагу, которую мы выловили из воды? – Рошаль сунул голову внутрь корабля, под защиту более-менее сохранившихся палубных досок. – В ней говорилось о каком-то Золотом Караване. Правда, там же утверждалось, что караван лежит в море, на огромной глубине. Но, может быть, одно судно отнесло течением… или…

– Да какая разница, мастер Рошаль! – перебил Олес. Он опустился на колени возле галеона и переводил восхищенный взгляд с золотой чаши, с горкой наполненной опалами и изумрудами, на тяжелый двуручный меч, отделанный серебром, золотом и каменьями, с груды золотых слитков на сундук, у которого была отколота доска – это позволяло увидеть, что тот набит золотыми монетами. – Ведь когда-то золото снова будет в цене и на Граматаре! Да и сейчас люди не смогут устоять!

– Организуешь отдельную экспедицию, – отрезал Сварог. – Слушай сюда, боевая дружина! Карманы не набивать, вообще не дотрагиваться. Сдается мне…

Со звяком петель, со скрипом и стуком крышка одного из сундуков откинулась. Закачалась и отвалилась. А потом в воздух поднялась горсть монет, повисела – и со звоном посыпалась обратно в сундук, будто кто-то разжал невидимые ладони. Вспыхнуло несколько факелов, укрепленных в петлях на стенах трюма, и все это богатство – не иначе, как перенесенное из арабских сказок про аладдинов, лампы и пещеры разбойников, – заиграло отсветами и бликами. Взмыла вверх чаша с камнями, наклонилась; посыпались опалы и изумруды и, словно ударяясь о подставленную ладонь, разлетались в разные стороны. Задвигались слитки и золотые, украшенные резьбой и инкрустацией блюда, разворачивались тряпичные свертки, являя фигурки божков, подлетали, крутясь, отдельные монеты, словно кто-то их подбрасывал на «орел» или «решка», ордена, все в лучах и алмазах и размером с чайные блюдца, выстраивались положенным порядком, украшая чью-то невидимую грудь…

Дошла очередь и до двуручного меча. Он взлетел, перевернулся клинком вниз, клинком вверх, рубанул воздух, взял «на караул», перепрыгнул из одной невидимой руки в другую.

– Ну что, твое высочество, – сказал Пэвер, который всем своим видом демонстрировал, что золотой запас занимает его не более, чем простенькая загадка природы, видали, мол, и похитрее, – не пропало желание набивать карманы этим золотишком?

– Что-то движется, – Чуба встревожено схватила Сварога за рукав.

– Где? С какой стороны?..

Сварог зашарил «кошачьим глазом» по сторонам, напряг слух. Мрак, простреливаемый миллиардами пулеметных очередей дождя… Удалось высмотреть неподвижную груду (наверное, камней), одинокое, дрожащее листвой дерево… Все, дальше взглядом не пробиться. И ничего не слышно кроме ливня. Кроме ровного шума, окутывающего со всех сторон, будто стоишь на плотине гидростанции, кроме вплетающейся в этот шум барабанной дроби, вышибаемой ливнем из корабельной обшивки.

– Ты что-то слышишь? Может, это тарки? Или эти… призраки?

– Это не тарки и не призраки, – уверенно сказала Чуба. – Я не слышу, я чувствую. Приближается по воздуху. Но не ясно чувствую. Потому что я… Сейчас…

И она принялась изменяться. Чтобы обострилось чутье…

Свет обрушился сверху, вырвал из ночи круг, накрыл галеон ярким колпаком – счастье еще, что люди оказались в тени борта.

Свет. Яркий, дьявольски мощный, которому не помеха ночь и дождевой заслон… прожекторный свет.

Еще ничего не осознав, ни о чем не успев подумать, Сварог закричал, чтоб прятались внутри, зарывались в золото. Плевать на призраков, им не до нас, они заняты своими играми. Зарыться в чертовом золоте, пусть хоть на что-то сгодится, а сгодиться может, кое от чего убережет… Да и больше спрятаться-то негде, другой защиты от атаки сверху не найдешь.

Сварог чуть высунулся, задрав голову – и взгляд обжегся о слепящее раскаленно-белое пятно. Он тут же отвернулся. В глазах заплясали радужные круги, но высоту примерно представил. Этот гад завис где-то в четверти кабелота от земли, так что будем считать – не заметили. В случае чего можно попробовать достать из шаура, хотя простенький метатель серебра против такой-то хренови…

Подарки поодиночке не ходят. И из другой точки ударил второй молочно-белый сноп, прожекторные круги сошлись на земле, почти идеально наложились друг на друга.

Сварог последним нырнул в дупло гнилого галеона. Сверху свалилась трухлявая доска, шлепнула по спине не больнее, чем поролоновой скруткой, и разлетелась в труху.

Не переживая, что это выглядит со стороны не слишком презентабельно для бравого командира боевого подразделения, Сварог разметал чаши и кувшины, соорудил подобие окопа, залез в него и завалил себя под руку подвернувшимся барахлом. Успел грозно прорычать, углядев нерешительность некоторых:

– Зарывайтесь! чего ждете, в душу бога мать?! Пока палить начнут?

Сквозь золото не достанут. Ни лучом прожектора, ни прочими приборами. Не должны достать. Не должны. Впрочем, выбирать не приходилось, ну некуда было больше прятаться… Что, эти тоже гоняются за Ключом? Ну уж это вот вам шиш с хреном, золотой ключик мы никому не отдадим, самим трэба…

А сверху командир еще прикрылся огромнейшим – чем не щит Зевса – блюдом. Ясное дело, золотым. Кстати или некстати, но вспомнился диалог из классики: «Холмс, чего вы боитесь?» – «Духового ружья, дорогой Ватсон». Кто знает, не наводят ли сейчас эти покрышкины с уточкиными на них ствол именно такого ружья – против которого защита ларов от летящей смерти вот возьмет да и не сработает? В конце концов, технология другого мира запросто может создать оружие, перед которым окажется бессильной вся магия Талара – исключительно по причине чуждости такого оружия…

И ведь ни звука не доносится сверху! И не доносилось! За любым дождем он услышал бы тот осиный гул – загнавший отряд в рукотворный канал… И что это означает? Что сейчас над ними кружат другие машины? Или хреновы энэлошники подлетели в ином, бесшумном режиме? Поди догадайся…

И ничего ведь не сделаешь! Куда прорываться?! Где спрячешься от прожекторов, пробивающих плотную завесу ливня?! В чистом поле?

Пока ничего не происходило. Прожектора светили – Сварог из-под блюда видел залитую молочным светом траву за бортом галеона. Геликоптеры, автожиры или тарелки (что у вас там, показались бы!) не перемещались и огонь на поражение не открывали. Пока.

Сварог задействовал «третий глаз». В магическом зрении прожекторные лучи изменений не претерпели. Не было в их природе ровным счетом ничего сверхъестественного, тупое порождение неизвестных технологий… Зато проступили зыбкими прозрачными контурами хозяйничающие на корабле призраки. Призраки как призраки, зауряднейшие, можно сказать. Особо не на что смотреть. Сварог отключил «третий глаз».

Странная до идиотизма ситуация, юморески с нее сочинять и выступать по возвращении перед дамургами. Звенят пересыпаемые монеты, проплывают по воздуху ларцы и шкатулки, хлопают золоченые переплеты, поднимая пыль – память об истлевших страницах, на чьих-то невидимых шеях покачиваются ожерелья, в ушах – серьги, продолжаются упражнения с двуручным мечом. Златолюбивым призракам галеона по барабану что люди, купающиеся в их золоте, что воздухоплаватели, зависшие над их кладом…

Невидимкам понадобилось и блюдо. Сварог попробовал его отстоять, удержать свой щит, но призраков незримый их бог силенкой не обидел. Если б граф Гэйр блюдо не отпустил, то его самого потащили бы вместе с ним…

Сварог заковыристо выругался в адрес вконец разбушлатившихся фантомов, витиевато и многоэтажно смешав исконно русские словечки с исконно димерейскими – любой боцман расцвел бы от удовольствия и расцеловал бы за такой пассаж. А вот женщинам, наоборот, подобные речи слушать не рекомендуется…

– Что будем делать? – услышал Сварог как раз таки женский шепот, спокойный и невозмутимый.

– Сидим пока… – ответил он Кане – та устроилась в сундуке, высыпав из него злато-серебро и накрывшись сверху доспехом.

Едва слышно командир добавил себе под нос: «…и не кукуем».

Ни хрена не происходит!!! Дуры висят, как люстры на крюках, прожекторы не рыщут. Заморозили их, что ли, как того оленя?..

Свет пропал. Прожекторы погасли. Один и другой. И та же тишина. Нет ни рева включившихся двигателей, ни свиста стабилизаторов летящих в цель бомб, ни пения пропеллеров. Лишь потрескивают факелы – собственность призраков…

– Чуба, – позвал Сварог, – ты что-нибудь чувствуешь?

– Нет… Подождите.

До Сварога донесся знакомый и неприятный звук – скрип меняющих форму костей. Потом Чуба, вновь вернувшись в женский образ, сказала:

– Их нет над нами. Поблизости я их не ощущаю.

– Выходим, – решился Сварог.

Один за другим они выбирались под ливень.

– Теперь понимаешь, что чувствует полевая мышь, за которой гоняется сова… – сказал Пэвер, отряхиваясь от налипших монет.

– С голой пяткой на саблю, вот как это называется! – рявкнул Сварог, давая волю эмоциям. Прикурил дрожащими пальцами. И только теперь почувствовал, какое напряжение сковывало его все то время, пока они купались в золоте. – Эти ваши дамурги лучше б «стингер» изобрели!

– Что такое «стингер»? – внешне спокойно спросила Кана.

Сварог только отмахнулся. Взрыватель Синего Клюва снова затикал слева под черепной коробкой.

– Ну, готовы? Придется, соколы мои, выложиться, придется попотеть…

Уходить надо к скалам. Если допустить (хотя чертовски не хочется допускать) возможность бомбардировки, то никакой лес и никакие галеоны, битком набитые золотом, не спасут. А вот среди камней – есть шанс, есть… Так что – вперед, и да поможет нам Тарос… или кто тут у них на Граматаре приходит на выручку боевым отрядам…

Марш-бросок до реки. Карта не соврала – река была на месте, действительно широкая, конечно, не Ител и не Волга в черте города Ярославль, но вполне серьезная водная преграда. Ну, с ней разбираться станем потом…

В том же предельном темпе бросок продолжился по берегу. Следуя всем речным изгибам, стараясь держаться той кромки, где речной песок переходит в твердую землю, не отходя далеко от сверкающей полосы, следя, чтобы никто не отстал, предупреждая друг друга по цепочке о препятствиях – так двигались. Никаких перекуров, тем паче привалов. Если бы кто-то вывихнул ногу или повалился бы, лопоча «все, не могу», и не встал бы после жесткой обработки, то его, отогнав всякую лирику, пришлось бы бросить. Рисковать отрядом из-за одного сломавшегося – это, простите, не гуманизм, а форменная глупость.

Бог миловал. Дошли до скал. Сварог испытал такое облегчение, словно они уже добрались до дома родного. Странно все-таки устроен человек. Ведь понимаешь разумом, что это укрытие эфемерное и временное, завтра придется его покинуть, а на душе все равно легко и покойно.

Сработало лучшее из Свароговых предположений – нашли не нишу и не навес, а настоящую пещеру. В сон потянуло сразу же, едва по телам перестал колотить докучливый ливень, едва лица почувствовали забытую сухость, а под ногами приветливо затрещал сухой тростник. Отчего же и не поспать, бессонницу они никак не заслужили.

Что ж, порядок дозора известен, порядок обычный. Напоминать о бдительности и вреде сна на посту нет смысла. Не новобранцы, чай, и не скауты с леденцами в карманах…

К утру запасы небесной воды иссякли. Небо, впрочем, не очистилось совершенно, еще бродили по нему ошметки былых туч, но какие-то несерьезные. Сварог забрался на вершину скалистого утеса, оглядел окрестности. Ему открылась сплошная благодать: речка, солнышко, парок над лугами – и на все тридцать два румба полное отсутствие наличия летающих предметов.

Наметив место для переправы, он спустился к отряду, терпеливо ждущему команды «к приему завтрака стройсь».

…Дамурги вообще-то молодцы, признаем честно. Славные костюмчики скроили. В огне не горят, в воде не тонут, – а вместе с ними не тонут и тела, в те костюмы обряженные. В том числе и тела, которые плавать не умеют. Например, старший охранитель Гор Рошаль. Да и Чуба-Ху говорила, что плавает плохо. Кстати, на дистанции нескольких сотен метров в воде температурой градусов этак шестнадцать заработать переохлаждение и судороги – как не фиг делать. Опять же выручали славные костюмы.

Но вот в борьбе с чем костюмы помочь никак не могли, так это с течением – пловцов разметало по реке, как городошные кегли по площадке. И напрочь не хотелось думать о том, что там, в речной глубине запросто может ждать бесплатного завтрака какой-нибудь здешний водяной…

Обошлось.

Когда собрались вместе, малость отдышались и обсохли, то увидели, как на том, оставленном, берегу скатывается по склону и дружно кидается в воду хорошо знакомая группа. Тарки плыли по-собачьи, задрав морды и держась кучно, и сносило их как-то вместе. Нет, впрочем, вот одного оторвало от коллектива, ему явно придется выбираться на сушу вдали от остальных.

– Уж не думал, что свидимся… – Пэвер дышал хрипло, отсапываясь после большого заплыва. – Сто ослов Наваки мне в жены, а я им даже рад! Пусть триста армий тарков плетутся по моим следам, чем летает над головой одна эта… простите, барышни, сейчас я скажу кто именно…

И сказал.

Только кулак, показанный Сварогом, остановил князя от молодецкого свиста, которым Олес хотел, видишь ли, поприветствовать старых друзей из породы кровососущих.

Тарки вылезли на берег в полукабелоте от отряда Сварога, по-собачьи стряхивая воду со своей куцей коричневой шерсти, собрались в кружок. Сварог сотворил здоровенный кусок мяса, показал им издали – мол, заберете потом. Тарки разразились дружным свистящим воем.

– Благодарят? – попробовал угадать командир.

– Ругаются, что мало, – перевела Чуба, убирая с лица мокрые волосы.

Тогда Сварог показал им издали шаур…

Он выбрал для переправы такое место, где на исходном берегу лес ближе всего подступал к реке. Открытых пространств он начал бояться чуть ли не панически. Если эти летающие неопознанности не имеют на борту датчиков, способных находить живые объекты, а используют лишь визуальное наблюдение, то в лесу есть шанс остаться незамеченными и убраться подальше из зоны их полетов… Если, конечно, датчиков не имеют. И, конечно, если не весь Граматар – их зона полетов. Да что ж это такое, откуда взялось, кто ответит?.. Конечно, оно бы неплохо подружиться с такими технически развитыми товарищами, но вот выйдешь им навстречу, размахивая белым флагом (то бишь, по-местному, – красным), а они по тебе из ракетной установки или… или из другой установки – шарах! Причем последнее вернее. Влупят – или потому что у них красный цвет считается оскорблением, или потому что, по их убеждению, люди по земле не ходят, а те, кто все-таки ходит, – не люди. Или просто так, проверить, как работает установка.

Они шли через молодой ельник, где верхушка самого высокого деревца вряд ли доставала кому-то из них до пояса. Вроде бы подсохшие костюмы быстро намокли опять – в пушистых ветках скопилось много дождевой воды… И опять открытая местность, но ничего тут уж не поделаешь, до настоящего леса, того, что скроет их с головой, оставалось чуть меньше трети кабелота. А оттуда до побережья – всего ничего, кабелотов пятьдесят… А ведь именно в таких ельниках, некстати вспомнилось Сварогу, должно быть полным-полно боровиков…

Это выглядело, прах вас побери, красиво. Прямо как в голливудских фильмах. Они взмыли одновременно, поднялись в небо по строгой вертикали. Лучше, наверное, подходит слово «взошли». Разом все девять. Совершенно беззвучно.

Над лесом, что впереди. От края молодого ельника. Из-за дальнего холма, из-за ближнего холма. Над берегом в полукабелоте от того места, где отряд выбрался из воды. И без всякой для себя радости Сварог наконец-то увидел во всех подробностях, что из себя представляют эти летающие неопознанности.

Глава тринадцатая Коршуны и зайцы

Форму для своих воздушных телег неизвестные авиаторы позаимствовали у ската. Точь-в-точь скат, только размером со штатовскую «вертушку» «Ирокез», да и летает хвостом вперед. Да еще под брюхом подвешены какие-то цилиндрические хреновины, подозрительно смахивающие на ракетные установки, чего у скатов, как вам скажет любой ихтиолог, не наблюдается ни в природе, ни в аквариумах.

Аппараты имели, как говаривали классики, радикально черный цвет, и определить, где находится кабина, было весьма затруднительно – то ли стекла у кабины тонированные, то ли кабина вовсе не имеет стекол, а пилот следит за землей по экрану. Или вот еще предположение: «кукурузники» эти – радиоуправляемые, а пилоты сидят в вертящихся креслах перед дисплеями в центре управления, прихлебывают чаек и двигают джойстиками, перемещая свои игрушки над Граматаром. Кабы знать…

Сварог на всякий случай глянул «третьим глазом» и не обнаружил в «скатах» ни малейшего намека на магию. Так мы и думали. Опять сплошь наука, никакого волшебства… Один из «скатов» тишайшим образом, но при этом с резвостью, достойной какого-нибудь «Фантома», переместился от дальнего холма к обрыву берега. Остальные висели на прежних местах, недвижимые и сонные, этакие аэростаты в полный штиль. «А гул от них идет, – отстраненно подумал Сварог, – когда шпарят, должно быть, на совсем уж головокружительных скоростях…»

Бежать было некуда. Да и не успеть убежать.

– Выход один, – тихо сказал Сварог, доставая у Олеса из-за пояса катрал.

В высшей степени сомнительно, что дурацкий споромет поможет, однако другого оружия у них не было – не подумали как-то дамурги, что отряд ждет дружеская встреча с напичканной техникой авиацией. А вот ежели двигатели «скатов» излучают тепло, ежели их температура в какой-нибудь точке обшивки близка к температуре человека или прочего теплокровного животного, плюс еще с десяток «если» – то самонаводящаяся спора может и достать, чем черт не шутит. Ведь и «мессеры», бывало, подбивали из мосинских винтовок… А вот шаур совершенно точно не добьет.

– Когда эти птахи двинутся на нас, разбегаемся в разные стороны. Я к берегу, Олес к лесу, Рошаль к дальним холмам, Пэвер – к ближним. Кана, ты с Рошалем. Видишь вон тот валун? Я приметил, когда шли – под ним песчаная вымоина. Нырнешь в нее, зароешься в песок и переждешь. Дохленький шанс, но все же…

Он снял с шеи цепочку с Ключом, повесил на шею Чубе.

– Чуба, ты преображаешься и уходишь к лесу… И не спорить! Будем надеяться, им в голову не придет, что Ключ у волка… если они, конечно, за Ключом охотятся… Бежишь не с Олесом, забираешь к реке. Ругтали оставляем здесь.

– А если Ключ им не нужен? – мрачно спросил Рошаль. – Если им нужны мы?

Чуба молча начала перерождаться.

– А вот если Ключ им не нужен, – сказал Сварог, – то в лесу разумному волку всяко будет проще скрыться от этих вертолетиков. А мы еще поиграем в эти игрушки… Все, приказ не обсуждается.

– Может, они не хотят нас убивать. – Олес споро доставал из карманов свою коллекцию (его походные старания не прошли даром, жемчужины подобрались одна к одной, даже уже не просто крупные, а здоровенные) и пересыпал в ругталь. – Иначе чего ждут?

– Если не ошибаюсь, сейчас нам кое-что покажут. Глядите.

Двигавшийся «скат» завис над лугом, тянущимся от берега до молодого ельника. Там, в полном ужасе прижавшись к земле, вытаращенными глазами смотрела на приближающееся чудовище семья тарков.

Сварог уже знал, что сейчас произойдет. Сопоставил и сделал выводы. Разве что не знал, как это будет выглядеть.

А выглядело так: сначала цилиндры под брюхом «ската» опустились на двух телескопических мачтах, развернулись торцом вниз – и из них упали на землю широкие столбы фиолетового свечения, внутри которых спиралью закручивался белый дым.

Фиолетовые лучи накрыли тарков. И тут же погасли.

И семья вампиров превратилась в ледяные скульптуры. Скульптуры, прижавшиеся к траве, скульптуры, вставшие на задние лапы, скульптуры, застигнутые в прыжке и упавшие наземь. Вокруг тарков отчетливо просматривались два соприкасающихся гранями пятна трапециевидной формы – выбеленные морозом земля и трава.

Только один тарк, бросившийся наутек, едва пришли в движение цилиндры, сумел избежать первой морозной атаки. Но снова зажегся фиолетовый с белыми завихрениями внутри световой столб, побежал за вампиром, оставляя на земле полосу вымороженной травы, и нагнал беглеца у обрыва берега. Последний тарк застыл, припав на задние лапы и передними опираясь о землю.

Чуба тихонько заскулила.

– Изощряются, скоты, – абсолютно спокойно сказал Рошаль. – Всегда приятней сперва показать жертве, как ее будешь убивать, а потом уже убить.

– Особенно если жертва разумная, – кивнул Олес. – Ох, попались бы они мне на Атаре, да во время княжьей охоты…

– Теперь, стало быть, наша очередь? – сквозь зубы выговорил Пэвер.

– Приготовились, – сказал Сварог. – Когда они начнут сжимать кольцо…

Они не стали сжимать кольцо. Наоборот, «скаты», обогнув людей по кругу, собрались в одном месте, возле отработавшей по цели машины. Полное складывалось впечатление – пошушукаться.

– Может, рывком к лесу? – нервно дернулась Кана.

– Ждем, – процедил Сварог.

Ждать пришлось недолго.

«Скаты» пришли в движение. Одна машина, правда, осталась на месте, а прочие, разбившись на два звена по четыре машины, выстроились клином вершиной от людей, и отряд Сварога очутился в центре фигуры. Цилиндры опустились у всех «скатов», включилось фиолетовое излучение. На этот раз бил не прямой, а рассеянный свет, и на земле выжигающим холодом повторялся клин небесный. Эскадрилья «скатов» слаженно пришла в движение, синхронно двинулась на людей. Получился этакий загребающий ковш.

Теперь намерения этих аэронавтов стали предельно ясны. Собираются гнать, как зверя. А раз так, то впереди должны ждать стрелки… Только вместо трещоток и флажков загонщики используют холод.

Клин на небе и клин на земле, вымораживающий все на своем пути, приближались к отряду. Не то чтобы быстро, но неотвратимо.

– Придется, хорошие мои, пока что побегать от них, – угрюмо сказал Сварог. – Сейчас из этих клещей дадут выскочить только в виде ледяной статуи.

– А так дадут выскочить прямиком на номера, – тихо проговорил Олес. – Сам так охотился, знаю…

Кана смотрела на надвигающиеся «скаты» таким прожигающим взглядом, что не приходилось сомневаться во всех девяти адовых кругах, через которые она прогонит этих летчиков, попадись они ей.

– Дайте мне катрал, мастер капитан! – Олес подскочил к Сварогу и требовательно протянул руку. – Или шаур! И лишите меня веса. Я с ними пофехтую на высоте. Пока они соображают, что к чему, парочку я подстрелю. А, мастер граф?!

– Не годится. На ходу будем сочинять, князь. Вперед.

Между ними и полосой холода оставались какие-то десять каймов. Дольше тянуть было некуда.

Идти не дадут. Та скорость, что задавали «дичи» воздушные загонщики, будет неизменной, до самого финала. Скорость бега трусцой. А иначе заморозят без колебаний и сожалений. Логика охотников на волков: осмелился прыгнуть через флажки – значит, бить тебя в полете над флажками. Без сожаления и молча, без всяких там «радостно слышал удивленные крики людей»… Но и бежать во все лопатки смысла не имело. Прибавишь в скорости ты – прибавят и «скаты».

Бежали трусцой. По ногам била мягкая хвоя молодых елей. Под подошвой чвакнул-таки раздавленный гриб-боровик. Рядом со Сварогом несся Олес и на ходу делился новым планом, еще более безумным, чем прежний.

Сварог цыкнул на него – дыхалку, мол, береги, – а сам лихорадочно проигрывал в уме варианты. Не годится… Не годится…

Ельник закончился, теперь они бежали по открытому месту, приветливо зеленеющему невысокой травой. Петляли между многочисленных камней. Огибали ямы, в которых стояла вода – то ли грунтовая, то ли неиспарившаяся океанская (на краю одной ямищи безмятежно грелась на солнце огромная морская черепаха). Трескуче хрустели под ногами раковины. Они пересекли широкий участок, заваленный чьими-то выбеленными солнцем костями…

На окраине сознания Сварога мелькнула подлая мыслишка, что ждущие в засаде охотники могут быть вооружены простым стрелковым оружием – а его пули-то не берут… Но как мелькнула, так и пропала.

Сварог с исправностью компьютера продолжал перебирать варианты. Не прокатит… Тоже не годится…

– Стоп, – наконец скомандовал он. – Перекур… Да не сразу останавливайтесь вы, черти, походить надо, не то сердечко сорвете к лешему…

Глупо было бы говорить, что они оторвались – просто «скаты» не сочли нужным увеличить скорость, и расстояние до вымораживающего луча немного увеличилось. Пока «скаты» не восстановили ту, критическую дистанцию в десять каймов, можно перевести дух.

Дух переводили. Дышали. Рошаль сначала просто осел на землю, потом завалился на спину.

– Не лежать, Рошаль, сесть! – Сварог выбросил приказ за один глубокий выдох.

Охранитель послушно сел.

Пэвер рукавом вытирал пот, заливающий побагровевшее лицо. Бег давался ему так же тяжело, как и Рошалю. А вот остальные вроде бы более-менее в порядке. Сварог оглянулся – земля, над которой прошел клин «скатов», стала белой. Под луч, конечно же, попала и черепаха. Не повезло. Вода в яме превратилась в иссиня-белый лед.

– Поехали. Подъем, мастер охранитель!

«С еще одного привала он, пожалуй, встанет, – подумал Сварог, глядя, каким напряжением воли отрывает себя от земли Рошаль. – Потом все. Сломается. Или все закончится раньше? Кто ж знает, где засели стрелки. Может, уже за следующей сопкой, или – там, на опушке леса…»

Нет, не в лесу затаились охотники. Клин «скатов» чуть сместился, отрезая преследуемым дорогу к деревьям. Коршуны не желали, чтобы зайцы прятались под кронами – наверное, им неинтересно гнать зверя, не видя его. Оттого и собирались прогнать зайцев исключительно по открытым участкам.

Сейчас они одолевали пологий спуск к небольшому озеру. Ясно, что их погонят вдоль берега. Хотя – могут и заставить переплыть озерцо, отчего ж ребяткам не поразвлечься-то; потом, скорее всего, выгонят вон к тем навалам песка с коралловым крошевом у подножия…

Варианты, варианты… нет ни одного. Сварог мог спастись только в одиночку и только в том случае, если магия ларов выстоит против оружия «скатов». А остальные?..

Так что же, тупик?

Ну уж хренушки, господа! Выпутывались, знаете, и не из таких…

Стоять! Мысль, пришедшая на ум сразу, едва он впервые увидел эти летающие рыбины, идея, которую он откинул как непригодную для прежней ситуации, вполне годилась для ситуации изменившейся. Тогда еще неизвестны были намерения «скатов», тогда думалось, что они просто пойдут в атаку. И иллюзия рассыпалась бы через мгновение, смерть отсрочить удалось бы ну разве что мгновения на полтора…

А сейчас-то другое дело! Тем более, их не гонят на пределе сил. Стрелкам не интересна вконец измотанная дичь, охотники желают подстрелить могучего, пышущего здоровьем кабана. Который, уже будучи на мушке, еще попетляет, поуворачивается какое-то время, теша их охотничий азарт – а вовсе не сразу сдастся и рухнет на траву.

Можно сыграть на разнице скоростей. Придется наддать. Все ли выдержат? Ну жить-то все хотят…

Сработает или не сработает, Сварог не гадал. В общем-то, не слишком подкованным в магии надо быть, чтобы раскусить примитивный обман. Но если цивилизация делает ставку на технику, то магию, как правило, или просто забывают, или выжигают каленым железом. А эти пташки, похоже, как раз из той голубятни, где прямо-таки обожают именно технику.

– Стоп. Перекур.

Отряд попадал на траву. Прохаживаться, успокаивая сердце, сил не осталось. Отдых необходим перед последним рывком… если, конечно, «скаты» клюнут на Сварогову удочку.

Сварог не стал никого предупреждать. Сами поймут, что к чему.

Он отдышался, собрался и проговорил скороговоркой:

И вместо пяти человек и волка появилось десять людей и два волка. Второй отряд от первого не отличался ничем. На удивление достало силенок разве что у Олеса и Каны.

– А теперь на ноги. И ходу!

Второй, иллюзорный отряд тоже поднялся и потрусил – тем курсом, который предназначался настоящим Сварогу со товарищи. Второй и только второй отряд должны видеть пилоты «скатов». Но видят ли?.. Задача проста, как чугунный утюг: вырваться за границы клина. Они бежали, забирая вправо от озера, приближаясь к фиолетовой границе. Предел возможностей уставшего организма был достигнут. И преодолен. Они неслись вперед на автомате, уже за пределом сил и возможностей. Сварог до хруста сжимал зубы и заставлял себя пока не оглядываться. Увериться, что план сработал, можно будет только тогда, когда они окажутся вне полосы оледенения, а «скаты» уйдут за липовым отрядом. Так, теперь потише, теперь нужно медленно-медленно, шажочками, крадучись…

Колонна мороза, прозрачно-фиолетовая, с клубками белого дыма внутри (и с точки зрения эстета, наверное, жутко красивая) совсем рядом, в каких-то паршивых трех каймах, от обжигающего тумана, струящегося вокруг нее, режет в глазах, немеют щеки… «Скаты» почти над самой головой. Наверное, костюм от дамургов старался как мог, нагревая тело, но его кроили без расчета на встречу с таким запредельным минусом… До зуда в онемевших пальцах тянуло испробовать шаур на поражение воздушных мишеней.

Маяком, путеводной звездой им служил крайний, последний в этом «крыле» клина «скат». Вроде и близко он, вот, казалось бы, поднажми чуток, но – нельзя, надо сторожко, пока неизвестно, подействовала ли таларская магия на загонщиков, удалось ли отвести им глаза…

– Давай, мастер охранитель, давай, дорогой, тяни последние каймы на «не могу»…

Сварог, были б силы, усмехнулся, сравнил бы себя с тренером, бегущим вдоль олимпийской лыжни и подгоняющим лыжников своей сборной: «Давай, давай, хоп, хоп…»

Заплетались ноги не только у Рошаля, но и у Пэвера. А здесь падать нельзя, конец, не успеешь два раза вдохнуть-выдохнуть. Как раз для того, чтоб воочию видели этот конец и кожей чувствовали его вползающий в тело мороз, Сварог и подвел отряд вплотную. Когда видишь смерть перед носом, то врубаются последние резервы, о которых ты и не подозревал.

Ну вот он, край. Теперь, как говорят мастера спортсмены, финишный рывок. Вот она, оконечность клина, забежать чуть вперед, взять вправо, еще отбежать, понимаю, нет сил, но на пределе, ребята, на морально-волевых еще чуток, последние метры, они же каймы, будь они неладны…

Все, клин остался позади, прошел мимо. Теперь можно валиться подкошенным стеблем на траву… Хотя нет. Под ними – это Сварог почувствовал, пережив сотню другую сумасшедших ударов пульса – была вовсе не трава, а мелкая галька, которую лишь кое-где разбавляли травинки. А «скаты»-то, «скаты» пролетели мимо, ведь попались, дурачье, на магический фокус!

– Ушли! – завопил первым отдышавшийся Олес и замолотил кулаками по земле.

– Не ори, – Кана попросила так, что князь тут же замолчал, как заткнули пробкой.

Сварог почувствовал в себе силы сесть. Потрепал Чубу по взмыленной холке. Оглядел воинство. Вроде оживают. Вроде можно и речи начинать вести. Поговорить есть о чем.

– Ни хрена мы не ушли, вот что я вам скажу для начала, – командир извлек из кармана карту, прикурил сигаретку дрожащими пальцами. – Просто отсрочили расправу. Нескоро, скоро или очень скоро мой обман стрелки раскусят – когда пальнут по пустоте. И тогда все пойдет по новой… С одной лишь разницей: играть с нами в кошки-мышки они передумают. Будет все очень просто. Увидел – заморозил.

– Во что играть? – хрипло спросила Кана.

Сварог пропустил ее слова мимо ушей.

– Они будут прочесывать местность, не жалея глаз и топлива. А то и просто начнут вымораживать все подряд.

– Пещеры, – с трудом выдавил из себя Рошаль, перевернувшись с живота на спину.

– Он прав, – подхватила Кана, садясь на корточки. – Спасение – под землей. Не насквозь же пробивает землю холод!

– Эт-точно, – сказал Сварог. – Зря я, что ли, тогда ползал вокруг лося? Подковырял краешек, поглядел, где кончается ледяной пласт. Глубина в кайм, не больше. Вот что я сейчас и высматриваю по карте – подходящее укрытие поблизости…

– Эх, черт, до вчерашних скал не успеем добежать! – Олес в сердцах стукнул себя по колену.

– А если они включат свои пукалки на полную мощность? – спросил Рошаль. – Ведь никакой камень не спасет…

– Могут, конечно, – согласился Сварог. – Однако мне почему-то не верится, что на легких машинах могут стоять холодильные установки такой мощности. Проморозить камень насквозь – это, понимаешь, не сохатого в лед превратить… А с другой стороны, землянку нам тоже не выкопать – пес их разберет, какими приборчиками они располагают. Есть, знаете ли, такие приборчики, что ой-ой-ой… Короче, все, решено. Конец привалу. Поступаем так.

Он поднялся на ноги.

– В кабелоте отсюда на карте обозначены какие-то руины. «Старый фундамент» написано. Кана, смотри. Правда, неясно что там было, город или деревня, но нам-то это без разницы. Должен отыскаться какой-нибудь каменный погреб или, на худой конец, колодец. Или просто где-то под фундаментом вымыло землю и можно быстро соорудить примитивное бомбоубежище. Ничего более подходящего поблизости я не нашел. Кана, бери карту. Ты – старший группы. Здесь остаемся я и Чуба. Есть у меня одна идейка, как нашим друзьям палку в колесо вставить по самые помидоры. Надо ж нам ответить на дружеское приветствие?

Он по возможности весело подмигнул отряду.

– Ключ, – напомнила Кана. – Оставьте Ключ мне.

– Вот уж нет, – покачал головой Сварог. – Извини, подруга моя боевая, но ключик останется у Чубы.

– Почему? – недобро прищурилась воительница.

Сварог обезоруживающе улыбнулся и развел руки.

– А просто так. Потому что надежнее… Ну все, подъем. Кана, задавай приличный темп, но не бегом. Бегом не выдержите. Готовы к рывку? Мастер суб-генерал?

Лицо генерала сейчас был не пунцовое, а белое, как земля, над которой поработали «скаты». Испещренное синими прожилками вен.

– Да, да, готов, – заплетающимся языком пробормотал отставник, встал на ноги. Его качнуло.

– Надо, генерал. – Сварог подошел к нему вплотную, заглянул в глаза. – Последний бросок, потом отлежитесь… Ну, Пэвер, старина, разве с шестым полком имени короля Макария вы не попадали в переделки, перед которыми эта тьфу – дунуть и, послать?

– Да уж это и не переделка, – по бледному лицу генерала, как ящерица по камню, быстро пробежала и соскочила улыбка, – по сравнению с теми-то. Детская игра в «бубенчики» и то пострашнее будет…

– Вот и отлично. Ну вперед, орлы. Свидимся. Мы с Чубой вас найдем.

Проводив взглядом группу Каны, Сварог повел Чубу к озеру, мимо которого они пробегали, уходя из-под клина «скатов». То, что Сварог собирался приготовить охотникам за двуногой дичью, было донельзя нагло и примитивно. И именно поэтому могло сработать.

Во Вьетнаме самым страшным злом для америкосов, чего они боялись значительно больше, нежели исконно вьетнамских летчиков Ли Си Цинов, были как раз таки простенькие туземные ловушки, которыми улыбчивые аборигены прямо-таки нафаршировали джунгли. Отравленные шипы, вонзающиеся в голени и бедра, стоит потревожить малюсенькую неприметную веточку, ямы на тропе, которую час назад вроде бы проверяли, а в яме – или заточенный и пропитанный ядом бамбук, или клубок ядовитых змей. Или увидит янкес гука, начнет по нему садить из своей хваленой М-16, а это не гук вовсе, а соломенное чучело, а гук сидит в засаде и целится янкесу в спину…

На берегу Сварог сказал:

– Мне от женщины сейчас пользы будет больше, – и быстро стащил с себя дамурговский костюм.

Не дожидаясь, пока Чуба завершит обращение в человека, Сварог засунул в костюм несколько увесистых булыжников и приступил к сбору камыша, тростника, веток и прочего мусора. Женщина Чуба-Ху присоединилась к нему, ни о чем не спрашивая.

Со всей подготовкой они управились в три минуты. Да и чего там готовить? Набить костюм, опустить его в озеро на подходящую глубину и присобачить к той башке того чучела тростинку. Озеро не чистейшее, но достаточно прозрачное. Поэтому, пролетая над ним, «скатовцы» должны увидеть следующую картину маслом: глупый человечек, решив, что он самый хитрый, залез в озеро и дышит через соломину. Если, конечно, у «скатовцев» нет прибора, способного отличить живой объект от неживого. То, что они потащились за иллюзорно-липовым отрядом, к сожалению, гарантией не является. Приборы они могли отключить, раз и так видят эти живые мишени. Если же – чур-чур и не приведи Тарос – приборы все же имеются, то из контролируемой «скатами» зоны отряду так и так и не выбраться.

Сварог занял позицию, исходя из недавних воспоминаний. Вспомнил мокрую, жухлую траву и насколько близко от нее располагались следы от опор приземлившегося «ската» (а от чего ж еще?). Прикинул, где бы он на месте пилота посадил машину…

Себя он замаскировал, не шибко изощряясь: забился под неширокий карниз береговой земли, нависающей над маленьким озерным пляжем, и Чуба еще привалила сверху ветками. Сама же Чуба-Ху, естественно в обличье зверя, должна спрятаться под корягу… между прочим, такого древнего вида, что не исключено: коряга та переживает третье или четвертое всплытие материка.

Роль гуапа – подстраховка, если что-нибудь пойдет не по сценарию.

Просветы в ветках давали Сварогу достаточный обзор озера в целом и чучела в частности. Оставалось одно: ждать. И пережевывать всякие мысли. Каким макаром «скатовцы» так лихо подловили их утром? Откуда могли знать, где устраивать засаду? Могли, скажем, вычислить по карте, которая, разумеется, есть не только у Сварога. Элементарно высчитали, в какую сторону от галеона люди двинут на ночевку. Тут даже не надо быть Холмсом пополам со Спинозой. Выставили напротив скал наблюдателя. А утром замаскированный наблюдатель отстучал по каналам связи: все по плану, все как мы и думали, держите их, ловите, ату-ату…

Дьявол, ничего не происходит. Сварог изнывал. Не тот случай, чтобы оттягивать приятный миг свидания. Куда, куда вы запропали? Большое совещание возле главного «ската»? Молитва богу удачной охоты? Ритуальные пляски вокруг жертвенного холодильника?..

Ну наконец-то! Как бальзам на сердце – он услышал гул. Значит, разозленные неудачей «скатовцы» идут на высоких скоростях. Не терпится поскорее отомстить за дурацкое положение, в которое сами себя и загнали. Ух, и засмеяли вас небось ваши дружки – ворошиловские стрелки…

Куда, сволочи?! Тени промелькнули по озеру. Гул удалялся. Эт-того только не хватало! Охотнички хреновы! Где у вас глаза?! Дичь сама подставляется, какого ж рожна вам еще надо-то?

И – словно услышали. Словно прониклись.

Вернулись.

Две тени легли на озеро. Значит, по крайней мере две машины. Плохо. Ну почему, скажите на милость, вам понадобились аж две машины, чтобы победить одного жалкого придурка, залезшего в воду?

Но отступать нельзя. Шанс есть даже при таком раскладе. Если только из остальных машин не начнут палить тотчас, как Сварог окажется внутри «ската». А чего, спрашивается, палить – ведь они ни за что не поверят, не должны поверить, что какой-то дикарь сможет разобраться в управлении… Нет, сначала попробуют выкурить из машины. Зачем родную технику-то портить…

И – вот он, долгожданный. Фиолетовый столб с белым кручением внутри упал на озеро в районе чучела. И выключился, сделав свое фиолетовое дело. Выморозили кусок озера, заморозили чучело. А теперь забирайте! Вы же забираете всяких там лосей… Ну ладно, можете не сразу, чуток мы обождем, так и быть.

Но «скатовцы» решили забрать сразу. Тень от одной из машин переместилась, накрыла часть озерного пляжа и изготовившегося к акции Сварога… и стала уменьшаться: «скат» садился.

И тут Сварог чуть не захохотал в голос от радости. Вторая машина ушла! Решила, что нечего ей тут делать, есть заботы поважнее. Завела моторы и слиняла! Беглецов, например, ловить. Очень архимудрое решение, господа охотнички!

Все тело майора-десантника Станислава Сварога пронизывало ощущение, хорошо знакомое понимающим людям. То, что сухо и неточно можно поименовать предельным возбуждением и предельным же нетерпением перед броском. В кровь, зажигая ее, как бензин, хлынули адреналиновые реки. Обострились зрение и слух, стали доступны нюансы и детали, которые прежде не воспринимались глазом и ухом. Он превратился в чувствительный спусковой крючок, который уже втоплен до самого последнего предела. Продвинь палец на микрон, и пойдет необратимый процесс: провернется спусковой механизм, боек ударит по капсюлю, в патроне воспламенится порох и пуля вырвется из гильзы на волю…

Что-то там поблизости от Сварога стукнуло, что-то прожужжало, на какое-то время воцарилось молчание, потом послышались неразборчивые голоса…

Вот они, гниды! Изыматели добычи хреновы. Двое. Высокие, волосы до плеч. Расфуфыренные, точно на балу у какого-нибудь занюханного Людовика – в невысоких сапогах тонкой черной кожи с загнутыми вверх носами, в сине-алых штанах, облегающих от лодыжек до колен, а от колен до талии раздутых шаром, в камзолах со столь же причудливо раздутыми рукавами, в шляпах а-ля шторм-капитан Ксэнг… Камзол перехвачен портупеей, на которой висят кинжальные ножны, да с какими-то хитрыми железками, проводами и приборчиками в руках. Последнее, надо полагать, что-то вроде домкрата и лебедки в одном флаконе. Ну еще немного, еще шажочек…

Сварог поднес катрал ко рту, кое-как прицелился, набрал полную грудь воздуха… и дважды резко выдохнул – как школьник, плюющийся комком промокашки из трубочки.

Эффект, впрочем, оказался кардинально другим.

Раздались два жидких хлопка, но вылетающих из катрала спор Сварог не увидел. Наверное, просто слишком быстро летели смертоносные зернышки – ибо думать о том, что не получилось, не сработало, он не стал. Равно не стал думать и о том, что карнавальные костюмчики охотников окажутся спорам не по зубам…

Первый «скатовец» с недоумением уставился на второго, второй на первого.

А Сварог уже метнулся из укрытия. Он двигался, привычно фиксируя окружающую обстановку, сжимая в руке шаур, чтобы добавить, если катрал дал осечку, несся к врагам. Враги заметили. Поворачиваются к нему…

Двойной хлопок, короткий сдавленный вопль! Одного «скатовца», точно ударом ноги великана-невидимки, отбросило в озеро, другой же…

Па-ашла реакция, дорогие мои, добавки не требуется.

Другой охотничек словно взорвался изнутри. Тело его рывком выгнулось дугой, и из грудины, из живота, из горла рванулись наружу, раздирая плоть и материю костюма, ярко-зеленые ветвящиеся прутья. Словно стоящие у него за спиной копейщики, такие же невидимки, как и великан, зафутболивший первого в воду, разом насадили его на свои копья… копья зеленые, кривые и сучковатые. Загонщик брякнулся оземь, пару раз конвульсивно дернулся, – а прутья все лезли из него, метались по земле, кнутами щелкали в воздухе, уродуя бездыханное тело, а тело елозило по земле, будто еще живое, будто пыталось встать… и наконец прутья-веточки как-то разом опали, успокоились, съежились. Поблекли. Сварог поспешно отвернулся, с трудом сдерживая рвотный спазм. Да уж, господа, споромет так споромет, Мичуриным от оборонки и не снилось…

Оставалось добежать до «ската», который замер на трех опорах в десяти каймах от укрытия Сварога. Ох уж эти десять каймов. Понимаешь, что проходят всего мгновения, но кажется, что ноги вязнут не в песке, а в вечности…

Все ближе черный металл трубок и ступеней трапа. На покатом борту белой краской, как по трафарету, нанесены какие-то символы – весьма напоминающие стилизованные, украшенные завитками и загогулинами латинские буквы «KZL», рядом – вроде бы число 28, а над этими значками, как зонтик, – явно изображение короны, не иначе это порядковый номер машины, но все это потом, потом, сейчас важно другое… На трап, по трапу, в кабину. Взгляд вправо-влево. Объект всего один, в точно таком же шутовском наряде, правда, еще и с лимонно-желтой шелковой перевязью вперехлест с портупеей, он привстает с кресла, одной рукой опирается на подлокотник, другой выхватывает длинный стилет…

Убивать его Сварог не стал. Вышиб клинок ударом ноги и всадил локоть под горло. Ну-с, этот игрок в ауте. Пышная шляпа с плюмажем траурно накрыла его лицо.

Теперь еще раз все проверить. Опустив шаур за отворот майки (металл неприятно холодил голое брюхо), Сварог метнулся к заднему отсеку «ската», отгороженному толстой дверью из неизвестного металла. В двери имелось маленькое заиндевевшее окошечко, Сварог заглянул внутрь. В морозном тумане виднелись штабелями сложенные зайцы, лисы, даже медведь попался, еще какие-то твари… Ясно. Холодильник, куда складывают мороженые туши. Жрачки им, что ли, не хватает? Или же это экземпляры для зоопарка?

Сварог вернулся в кабину. Связал вырубленному летчику руки хитрым узлом его собственной портупеей, усадил на боковой, повернутый к проходу диванчик (таковых было два – плюс кресло пилота) и зафиксировал ремнем безопасности. Посиди-ка пока, дружок, после поговорим… Поразмыслил секунду, а потом снял с него широкий кожаный ремень и подпоясался – только для того, чтобы сунуть за пояс катрал.

По трапу дробно застучали когти. Чуба.

– Здесь порядок, Чуба. Можно сменить личину. – Прежде чем занять освободившееся кресло пилота, Сварог снял с пленного расшитый золотыми нитями пояс и сунул за него шаур и катрал: увы, ларские трусы карманов не предусматривали. Кресло оказалось удобным, в меру мягким, с подголовником. – Когда обернешься, там, над люком, рычаг. Это такая черная длинная палка…

Когда он проходил по «скату», ему хватило брошенного взгляда, чтобы разобраться, как приводится в действие механизм выдвижения трапа. Простенько и доступно, никаких премудростей.

Зажужжали втягивающиеся телескопические трубки, застучали друг о дружку складывающиеся ступени, с легким шорохом опустилась запирающая створа, чмоком обозначила свое соприкосновение с корпусом, смачно щелкнули фиксаторы.

Сварог улыбнулся, услышав, как Чуба для надежности потолкала «дверь» летательного аппарата. И только потом прошла в кабину.

– Что будем делать? – азартно спросила женщина-волк.

– На кораблике поплавали, – беззаботно сказал Сварог, – теперича полетаем малость…

– Ой, – тихонько сказала Чуба, и весь ее азарт куда-то улетучился.

Как всегда после схватки, после успешно проведенной операции Сварога распирало беспричинное веселье. Хотя, если вдуматься, господа, не такое уж и беспричинное…

– На тебе вот этот тип. Сядь рядом. Чуть что – отправляй его в вечный сон, не думая. Видишь ремень? Пристегнись. Вот этот шпынек вот в эту дырочку… Готово? Держись. Чувствую, сейчас нас от души поболтает…

Бледная Чуба промолчала.

А новоиспеченный пилот осмотрел хозяйство. В общем, все более-менее понятно, не бином Ньютона, чуть сложнее дирижабля. Да и летали, знаете. И папа у меня летчик, если хотите знать.

Между прочим, с тонированными стеклами Сварог ошибся, но ошибся со знаком плюс – если так можно выразиться. Вся обшивка «ската» представляла собой толстенные затемненные стекла. Правда, затемненные с внешней стороны, с внутренней же – стекло как стекло. Все прекрасно видно, вон озеро, вон на бережку «скатовец», превратившийся в кустик, на ровной глади озерца, неподалеку от глыбы льда, оставшейся после морозного удара, тоже плавают веточки, растущие откуда-то со дна…

Можно было обойтись и без умения осваивать незнакомые механизмы, вложенного в него ларами, да вышло бы чуть дольше. А вдруг другие «скаты» уже отыскали группу Каны и аккурат сейчас разворачивают над ней свои морозильники?

Сварог сосредоточился… И вот он уже знает, как работает сия летательная машина. В том числе пришло полезное дополнение к вопросу о прозрачном корпусе «ската». Стекла разбиты на сектора, для каждого сектора предусмотрена своя кнопка на панели управления (это они, кнопки, оказывается, выкрашены в зеленый цвет и пронумерованы какими-то закорючками), жмешь такую – сектор работает на увеличение по принципу бинокля, причем самостоятельно приноравливается к твоим диоптриям и косоглазию…

Но.

Знать и мочь – не одно и то же. Можно легко представить себе человека, который понимает в автомобилях все, профессор по машинам, с закрытыми глазами разберет-соберет и, разбуди посреди ночи, без запинки изложит самые хитрые приемы экстремального вождения. Однако выезжает он на трассу – и теряется в простейших ситуациях. И, как следствие, влипает в аварию. Мало-мальский практический навык нужен во всем. Полетный опыт у Сварога имеется, но машины-то были другие! Это как человека с мотоцикла пересадить на троллейбус. Или с «МАЗа» на «Запорожец». Не сразу приноровишься…

Сварог положил правую руку на толстый черный прямоугольник – им оканчивался торчащий из пола подвижный металлический стержень. Вложил кисть в вырез на прямоугольнике, как раз и сработанный под ладонь. Опробовал на ощущения то, что заменяет «скату» штурвал. Нажал всей поверхностью ладони – черный прямоугольник податливо ушел вниз. Наклонил ладонь вправо, наклонил влево – прямоугольник ходил словно на мягких пружинах. Согнул кисть почти под девяносто градусов, топя пальцы в чреве прямоугольника – так направляют «скат» в пике. Что ж, приноровимся…

Указательным пальцем левой руки щелкнул тумблером готовности к старту. Оставалось втопить кнопку вертикального взлета.

– Готовься, Чуба, взлетаем. И, пожалуй, обойдемся без обратного отсчета.

Глава четырнадцатая Большая Королевская Охота

Плавно и беззвучно «скат» поплыл вверх. С высоты предстал во всей своей геометрической безукоризненности трапециевидный срез ледяного цилиндра, пронзившего озеро до дна, с несчастным чучелом посередине. В ледяной глыбе навсегда пропадал Сварогов чудо-костюмчик, уж нечему теперь согреть графа в холода и поддерживать на плаву, вот горе-то…

Озеро стало уменьшаться, шагреневой кожей съеживалась фигурка человека-дерева на берегу. С каждым новым каймом подъема все более смехотворным выглядит участок земли, на котором сегодня разыгрывалась пьеса «Охота на людей». Они задыхались, одолевая это, оказывается, издевательски лилипутское расстояние между молодым ельником и пологим спуском к озеру. А вчера вечером, от галеона до скального массива, они шли, казалось, дольше, чем Амундсен к Южному полюсу…

Чудный граматарский пейзаж испохаблен белой извивающейся полосой – клин оставил о себе память. Причем память не слишком короткую – промороженная «скатами» земля оттает еще не скоро.

Стремительно расширялись горизонты. Проступили контуры не столь уж далекого горного пика, а вот океана отсюда не видать. Леса, луга, песчаные площадки, розовые коралловые островки, озера с реками и все остальное, утрачивая детали, уподоблялось пятнам на авангардистской картине. Где-то за сотни кабелотов отсюда валил в небо густой дым сильного пожара.

«Скат» так и будет послушно забираться в облака, пока вновь не щелкнешь тумблером вертикального взлета. Каков потолок аппарата, мог бы подсказать альтиметр, да вот беда: нанесенные на шкалу единицы измерения уж очень, мягко говоря, непонятные – какие-то «игали»… Сварог прочел и сам удивился, почему это он вдруг прочел. И тут до него дошло. Опять стилизованная латиница, ядрена матрена, как и снаружи на борту! Один из тех алфавитов, какими пользовались на Земле. Л-любопытно, любопытно, черт побери… Ну да нынче не до загадок из области взаимопроникновения миров.

Чему соответствует «игали», еще можно приблизительно прикинуть, но за «игали» на шкале альтиметра следовали новые единицы высоты – какие-то «кр». И чтобы вычислить, что это за «кр» такие и как высоко они могут завести, пришлось бы забраться повыше. А нам это надо? Нам это не надо.

Сварог щелкнул тумблером вертикального взлета, и «скат» послушно замер.

Да, к Сварогу приходило понимание того, как управлять машинами и механизмами, созданными людьми, но магия ларов не марается такой ерундой, как устройство незнакомых машин и механизмов и принцип их действия. Поэтому поди скажи, за счет чего «скат» висит неподвижно и беззвучно и почему крыльями не машет. И в случае повреждения «ската»… Значитца, не нужно доводить до повреждений, аккуратненько следует летать.

Сварог помнил карту и представлял, в какой стороне искать таинственный старый фундамент. Забравшись на высоту в десять дурацких «игали», то есть, на глаз, в четыре пятых кабелота, Сварог разглядел несколько довольно-таки высоких то ли труб, то ли башен и ребра какой-то конструкции. Там же он увидел парочку «скатов» в небе. Вот тебе и старый-престарый фундамент – не фундаментом единым, выходит, кое-что и надфундаментное сохранилось… Ну и к лучшему. Значит, ребятам было где спрятаться…

Если я вижу «скаты», то и взаимно. Светиться, привлекая внимание корявым вождением, отнюдь не стоило. Не входила в ближайшие планы Сварога преждевременная встреча с боевыми машинами. Сперва следует немножко подучиться высшему пилотажу. Пилот Сварог легонько надавил одними подушечками пальцев на основание выреза – и «скат» ухнул, словно сорвался с площадки американских горок, засвистал по этой горке вниз.

И еще раз про то же самое: «скат» – не машина ларов, не земная «вертушка». Сдавило виски, вжало в кресло, сердце запрыгало раскидаем на резинке, в низу живота разверзлась неприятная зудящая пустота. Земля летела в лицо, какой-то холм, утыканный прыщами камней, разрастался, метя «скату» аккурат в лоб. Сварог стал плавно выравнивать машину, нажимая ладонью на этот, с позволения сказать, штурвал. Вернее, хотел, чтоб было плавно. Вышла же фигура «рыболовный крючок» – жалом крючка «скат» метнуло вверх. Глаза сомкнула резь, что-то на секунду жарко прилило к горлу и тут же откатилось. Фу-у… Как там, интересно, Чуба выдерживает его школу молодого «скатовца», жива ли? Прежде чем оглянуться на Чубу, Сварог все-таки выровнял машину нежнейшими надавливаниями ладони на вырез. Оглянулся. Чуба сидела, вцепившись одной рукой в боковой поручень, другой придерживала пленника, чтобы тот на нее не валился. Бледна, а в остальном молодец, держится. Нуте-с, продолжаем ускоренный курс обучения.

Навык управления «скатом» заключался в чувствительности ладони. Грубовата у Сварога ладонь, что и говорить, более привычна не к чутким клавишам, а к жестким рукоятям мечей и пистолетов. Правда, и с женским телом знакома не понаслышке. А женское тело требует, пожалуй, не меньше нежности и деликатности в обращении, чем этот «штурвал»…

Поэтому надо думать о женщинах и управлять «скатом». Ну что ж, попробуем так.

И он попробовал. Заложил крен, бросил машину на левое крыло. Получилось более-менее сносно. И стал по спирали спускаться к земле. Чуба что-то пробормотала – то ли ругательство, то ли молитву. Хотя какие у оборотней молитвы…

– Лоу-уол! Лоу-уол! Вызывает паир, вызывает паир, – послышался опутанный шорохами голос. То ожила рация – гарнитура на тонком витом проводе, лежащая на приборной панели.

Сварог обернулся. Летчик еще в нокауте. А кроме него отвечать некому. Ладно, пусть думают на неполадки, случаются же у них недоразумения со связью…

«Скат» закручивал спираль над колонией кораллов, над розовым атоллом посреди зелени леса. Не выдержав, из-под каменевших полипов выскочило и брызнуло в стороны, засверкав лапами, семейство зайцев. Сварог описал круг над опустевшим убежищем ушастых и направил машину по прежней спирали, но теперь уже забирая вверх. Этот элемент, назовем его «змеевик», считай, освоили.

– Ответьте паиру! Немедленно ответьте паиру! Лоу-уол! – заклинала рация. – Где вы? Вызывает паир!

Для закрепления навыков Сварог решил выполнить фигуру посложнее. Набрав высоту, он, щелкнув клавишей, включил третью из семи скоростей, втопил педаль газа и разогнался до сорока «уци/эк» – именно такая единица значилась на спидометре… Или, переводя на более привычные соответствия, охренительно разогнал Сварог машину.

Рация наконец-то заткнулась, устав взывать к немедленному ответу. Значит, вскоре следует ждать гостей, отправленных посмотреть, что случилось. Но вряд ли на первый раз вышлют больше одной машины…

На скорости в пятьдесят «уци/эк» Сварог изогнул к себе управляющую ладонь, увеличил тангаж практически до предельного – и «скат» взмыл, подставив брюхо набегающему потоку. Сварога развернуло лицом к лицу с небом, засыпанным куриными перьями облаков. Совершенно расслабив пальцы, мастер пилот давил, не отпуская, основанием ладони на штурвал, а «скат» закручивал петлю. Пролетев головой вниз по закруглению воздушной арки, Сварог вышел из петли – есть «петля Нестерова», милостивые государи, взята вершина! – и аккуратно придавил педаль тормоза.

Однако проклятый тормоз требовал по отношению к себе еще большей аккуратности. От столкновения летчицкого лба с приборами удержал ремень безопасности (в это драматическое мгновение у Сварога по мыслям пронеслось: а ведь лары, конструируя магическую защиту от летящей смерти и от падений с высоты, пожалуй, не учли полет самих ларов головой в стену или в ее успешный заменитель – без всякого намека на падение, а такие трюки могут завершиться непритворной печалью родных и близких лара). От этого торможения в небесах внутри, казалось, перемешалось все: сердце с почками и кишки с пяточным нервом. А тут еще занудил автоматический голос из встроенного в панель динамика:

– Вы совершили ошибку пятой степени недопустимости! Выполненное вами действие входит в противоречие с заявленным уровнем шелковой перевязи! Переключитесь на режим облегченного управления! Переключитесь на режим облегченного управления!

К нытью из динамика подключились заклинания из рации:

– Лоу-уол, вас вызывает паир! Лоу-уол!

– Да что ж вы все ко мне привязались… – пробормотал Сварог и несмотря на то, что у него внутри не все еще встало по своим местам, наклонился, дотянулся и выдрал шнур радиосвязи из гнезда.

«Скат» висел в небе этаким тихим облаком, но по ветру не плыл и падать отчего-то не торопился. Ишь какую тачку придумали, черти…

– Этот человек приходит в себя, мастер Сварог, – дрожащим голосом доложила Чуба.

– Да уж пора бы… Как ты?

– Еще не знаю, – слабо улыбнулась она. – Странное чувство… Но птицей я себя почему-то не ощущаю…

Мастер действующий пилот обернулся к пилоту пленному. Последний действительно оживал, зашевелился, открыл глаза.

– Кто ты такой, мразь? – спросил Сварог, пуская «скат» на первой скорости по наклонной к земле.

– Маркиз Йауген, сын Мирро’но, на четверть эльфиор, на одну шестую марбедилл, – заученно выдал пленник, очумело пялясь на свое кресло, занятое кем-то в трусах и майке, на то, как этот несомненный дикарь ловко… ну пусть не особо ловко, но все-таки управляется со сложной техникой, пялясь на свои связанные ремнем запястья. По его молодому и безусому, породистому, а ныне еще и бледному лицу блуждали тени традиционных для таких случаев вопросов: «Не сплю ли я? Кто эти люди? Как такое могло случиться?»

– Иди ты! И я тоже маркиз, – притворно обрадовался Сварог. – Ты маркиз, и я маркиз, оба мы маркизы – ты воруешь лошадей, а я краду сервизы…

«Скат», желанием и усилиями своего нового пилота, шел на бреющем. Под прозрачным брюхом проносилась роща незнакомых Сварогу высоких и узких деревьев с кудрявой листвой, чьи верхушки чиркали по днищу машины.

– Пристрелить бы тебя, да патронов жалко. Может, еще менять на что-то ценное придется. Или лучше отдам тебя Рошалю. Знаешь Рошаля? Что, у вас ничего не слышали о Рошале? Дремучие вы люди…

Едва закончился перелесок, Сварог надавил кончиками пальцев на поверхность штурвала и опустил машину еще ниже. Между «скатом» и землей теперь набиралось едва более трех каймов. Если смотреть под ноги, то кажется, что бежишь великанскими скачками прямо по камням, по песку, по траве, по ракушкам… Но смотреть под ноги не рекомендуется.

– Вы нарушаете пятую заповедь высоты, – вновь забубнил автоматический голос. – Немедленно наберите высоту до трех игали или отдайте управление внутреннему небеснику…

Не для того Сварог нарушил и продолжал нарушать пятую заповедь высоты, чтобы произвести впечатление на маркиза и тем самым сломить его волю, – а для того, чтобы вбить уверенность в самого себя, как сваю в землю. Хотя, в общем-то, и маркиза не помешает впечатлить…

– Живо отвечать, какое оружие на борту, как им пользоваться?! – рявкнул Сварог, не отвлекаясь от «дороги».

Но гордо промолчал на это маркиз.

– Так я и думал, – тяжко вздохнул Сварог. – Вечная беда с вашим братом, пленником. Ведь потом все равно чистосердечно признаётесь во всем. Только зря тратите мое время и невосполнимо утрачиваете свое здоровье… Извини, некогда мне, маркиз, разводить беседы по душам. Чуба, помоги-ка ему разговориться.

Сварог не стал смотреть, как выполняется приказ – от «дороги» взгляда не отведешь. «Скат» стелился над землей, повторяя все ее неровности: взмывал вместе с холмами, нырял во впадины, проносился над озерами, пуская рябь по их глади. Не успеешь надавить на штурвал, быть аварии. Экстремальный тренаж, вот как это называется. А по-другому быстро не научишься. А быстро не научишься – станешь легкой добычей для опытных «скатовцев»…

Сварог уворачивался и от многочисленных камней. Уворачиваясь, освоил, как он это окрестил, «стойку на крыле». Это когда перед вырастающим препятствием бросаешь машину крылом перпендикулярно земле и так, «на ребре», проскакиваешь мимо.

Судя по скрипу костей, Чуба надумала сперва пронять пленника демонстрацией вервольфовского ужаса. Если маркиз у себя в поместьях такого еще не видел, то без сильных впечатлений не останется. Как бы в обморок не хлопнулся, болезный, или умом не поехал. А разговорить маркиза не помешает. Как включаются морозильные цилиндры, Сварог, присмотревшись и подумав, понял и без него. И даже уже проверил догадку. Повернул рычажок на подлокотнике – пришли в движение цилиндры под брюхом «ската». Надавил на шар, венчающий рычажок, крутанул его – что-то щелкнуло, и включился один из режимов зловредного фиолетового излучения, которое Сварог тут же вырубил: нечего зря живность и растительность морозить. Но копошится, копошится подозрение, что «скаты» могут быть защищены от своего же холодильного сверхоружия. А на случай борьбы друг с другом или с неподдающимся охлаждению противником должно у них стоять про запас иное оружие. Кстати, самый худший сюрприз, какой могли подложить создатели «скатов» – это кнопка. Кнопка какого-нибудь ядовито-красного цвета, что припрятана под неприметной крышечкой у их командора на главной машине или на командном пункте – буде таковой имеется. Кнопочка уничтожения машины. Чтоб врагу не досталась. И насчет возможной кнопки тоже будем потрошить маркиза…

– Говорите, – ласково попросила Чуба-Ху уже вновь человеческим голосом, и что-то металлическое звякнуло там сзади.

– А и действительно: говори, маркиз, да поживее, – присоединился Сварог, от управления не отвлекаясь. – Иначе быть тебе скоро-прескоро мертвецки неживым. Примешь ты смерть жуткую и оченно, надо сказать, лютую. И настолько у нас нет времени на церемонии, что я считаю всего до трех… Кстати, даже не думай врать. Ты же видишь, мы все оборотни и все при магии, обман чуем еще до того, как ты рот откроешь… – Не торопясь, демонстративно, он прикурил от пальца выуженную из воздуха сигарету. – Так вот, маркиз. Едва прозвучит цифра три и ты не начнешь говорить – говорить правду и только правду, – тогда сразу же, незамедлительно и без всякого обезболивания, Чуба вырвет у тебя теми клыками, которые ты только что видел, тот орган, благодаря которому на свет появляются новые маркизы. Итак. Один… Два…

Сварог вел машину не напрямик к замеченным башням, а вкруговую, преследуя этим две цели. Первая: ему необходимо время, чтобы совершенно освоиться со «скатом» и кое-что уточнить у маркиза, и вторая – так скорее не напорешься на машину, отправленную на розыски замолчавшего «ската».

– Три…

– Я согласен общаться с вами, спрашивайте, – залпом выпалил бывший пилот «ската».

Вот и сломался наш маркиз. Жить хочет. Испугался свирепых, необузданных в кровожадности оборотней – чего Сварог и добивался.

– Вы правду сказали, что вы к тому же и маркиз? – опередил вопросы Сварога пленник.

– Даю слово доподлинного маркиза и нерушимое слово потомственного оборотня, – гордо сказал Сварог.

И в подтверждение своих слов сменил по очереди несколько личин – разгневанный адмирал Вазар, голодный ямурлакский вампир, задумчивый Гаудин. Надо сказать, впечатлило. Маркиз, как говорится, спал с лица и отчетливо затрясся.

«Скат» несся вверх по склону песчаной горушки, не касаясь песка. Впрочем, Сварог не удержался от здорового воздушного хулиганства, свойственного летчикам тридцатых годов, любившим пролететь под мостом, промчаться, покачивая крыльями, над поездом. Сварог тоже занял скромное место в том ряду – он всего лишь прочертил днищем «ската» дорожку в песке, поднимая желтые волны по обе стороны от машины.

– Говори, маркиз. Есть у вашего командования дистанционный пульт, с которого можно подорвать машину – например, нашу? Бывало ли такое, слышал ли про такое?

– Н-нет, ничего подобного никогда не случалось…

Ага, не с вранья начал маркиз их беседу двух пилотов-асов. Насчет кнопки, конечно, может не знать – будут еще всякого посвящать.

«Скат» добрался до вершины горушки, и тут обнаружилось, что песчаный конус венчает воронка, выплевывающая песок, как кратер магму. Пролетая над ней, «скат» получил песком по днищу. Причем выброс нарушил соблюдавшийся ритм и был заметно сильнее предыдущих. Такое впечатление – гора плюнула в машину…

А Сварогу «скат» с каждой минутой нравился все больше. Маневренный, послушный, по уму сконструированный аппарат. Видимо, наступало то единение человека с машиной, которое позволяет творить форменные чудеса пилотажа, выигрывать всяческие гран-при и ставить мировые рекорды.

– О хладоустановках не распространяйся, маркиз, знаю. Что еще стоит из оружия?

Молчание.

– Слушай, ты, маркиз, – устало проговорил Сварог. – Ну вот честное слово даю, мне не до шуток. Или ты быстренько выкладываешь все о своем ероплане, либо, клянусь всеми вашими и местными богами, – полетишь у меня башкой вниз с такой-то высоты… Ты думаешь, я, в моем-то положении, блефовать буду? Зря надеешься. Или ты из идейных? Из тех, кто готов умереть, но тайны не выдать? Ну, я жду. Каким оружием оснащена эта лоханка?.. Чуба, дорогуша, сделайте милость, лишите нашего друга…

– Спаренный ребугет, – быстро произнес маркиз.

– Пулемет? – быстро спросил Сварог.

– Не понимаю…

– Забудь. Из него можно подбить «скат»?

– Что подбить? – удивился маркиз.

– Эту машину подбить можно?

– Кроонга, модель «Паск», – с печалью уточнил пленник. И тихо добавил: – Можно.

– А из холодильного оружия? – спросил Сварог, проводя «скат» над каменным, белым от соли фундаментом некогда большого здания.

– Нет. Корпус кроонги отражает лучи Рамджеса. Она сделана из сплава стекла, нитяного олова, минерала одогон и…

– Так, стоп. Теперь быстро и подробно. Как работает ребугет?

Над головой промелькнула огромная и быстрая птица. Сварог проводил ее взглядом – птица развернулась и камнем пошла на снижение. Птицу, понятно дело, звали «скат», из семейства охлаждающих, из подвида самых сволочных. Ну вот и дождались.

Сварог отвернулся. Где ж оно тут включается? Ага, вот эта пимпочка… С потолка кабины на тонких штырях опустилась черная трубка, из нее выполз пластиковый экран шириной в две ладони, продолговатый, заменяющий зеркало заднего вида. Сварог рукой наклонил экран, изменяя угол зрения: черная клякса преследователя маячила сзади и держалась намного выше «ската» Сварога. На глазах укрупнялась. Преследователь нагонял.

– Так как работает спаренный ребугет, а, маркиз?

По лицу маркиза было видно, что он лихорадочно прощелкивает в голове варианты спасения. И ни одного не находит.

– Я жду!

– Синий делклер у вас над головой…

Сварог поднял голову и увидел синий тумблер.

– Переключите, из пола выдвинется нопток. Один нажим – один выстрел, держите, не отпуская, – пойдет очередь.

Он поискал глазами пепельницу, не нашел, бросил окурок на пол и раздавил каблуком. Не помешает уточнить и дополнительно проверить на ложь. Маркиз нам насоветует – и включишь под его чутким руководством систему самоуничтожения. Что ж, детектор ложь не кажет…

Сварог перекинул синий тумблер, и из пола поднялась на высокой ножке педаль.

– Как наводится ребугет?

– Когда нога касается ноптока, на стекле зажигается консул, он перемещается за взглядом, навели его на цель, и можно жать нопток.

Сварог положил правую ногу на педаль под подозрительным названием нопток. Едва коснулся ребристой педальной поверхности, на переднем стекле появилась красная точка с орарис величиной. Перевел взгляд на боковое стекло, и точка «консул» переехала туда же. Кинул взгляд в экран заднего обзора – и не без радости увидел прицел уже на нем. Здорово придумано, надо отдать должное… Быстро спросил:

– Угол обстрела ребугета?

– Какой угодно, – сообщил маркиз голосом, из которого ушла уже всякая жизнь.

– А боезапас? Как определить, сколько израсходовано? Быстро!

– Сейчас полный боекомплект, ничего не израсходовано. Когда заканчивается обойма, об этом сообщает голос Иквазир. Он же предупреждает, что расходуется последняя обойма… Вы оставите мне жизнь?

– Будем посмотреть, маркиз, будем посмотреть…

Сварог добавил скорости, пытаясь оторваться от висящего на хвосте преследователя. Так ведь шарахнет из этого ихнего ребугета, и «мама» не успеешь сказать. Догоняющий «скат» тоже наддал.

Ох и надрывается, должно быть, сейчас радиосвязь. Вызывают машину Сварога, машина, преследующая Сварога, оповещает всех о подозрительном поведении преследуемого и запрашивает небось у главного разрешение на атаку.

– Что из себя представляют заряды ребугета?

– Пуля состоит из вапаевой оболочки, плакированной с обеих поверхностей аргамом, каленый сердечник из…

– Короче, Склифосовский. Они не самонаводящиеся?

– Я же сказал, ребугет наводится на цель «консулом»…

– Ну и ладненько.

Сварогов «скат» свернул не вправо к башням, а влево и нырнул во внезапно открывшийся взгляду огромный котлован. Не то чтобы он чувствовал себя не готовым к битве против всей эскадрильи – просто к чему, спрашивается, это киношное геройство? Орденов не получишь, даже посмертно…

Котлован впечатлял. Вырыли его когда-то или сам собой образовался, но вышел он глыбо-оким. Срез показывал пласты всевозможной глины, красной, синей, желтой, а равно и иные богатства граматарских недр. Дно котлована заполняла мутная желтая вода. К воде и направил «скат» Сварог.

– Вы небесник? – позволил себе вопрос и маркиз. В переводе это, должно быть, означало: «Вы летчик?»

– Ясное дело… – буркнул Сварог.

И в этот момент догоняющий «скат» бабахнул из спаренного ребугета. Сварог готовился к этому, планировал среагировать на очередь «стойкой на крыле», но на сей раз не пришлось. Очередь трассирующих пуль из крупнокалиберного пулемета прошла высоко над машиной Сварога. Намек ясен: приказывают сесть. Надо думать, у противника нет сомнений в том, что их драндулет захвачен. В конце концов, присмотревшись к манере вождения Сварога, горе-охотники должны были убедиться, что за «штурвалом» не их человек. Они просто хотят сохранить машину.

А Сварог хочет спасти себя и своих. Дилемма предельно жесткая: они или мы. Нас меньше, у нас всего одна машина, за штурвалом которой пилот без лимонно-желтой шелковой перевязи. Значит, никакого благородства и сантиментов, будем делать ставку на военные хитрости.

Сварог замедлял «скат», кружа над мутной водой котлована.

– Эй, маркиз, что происходит с машиной под водой?

– То есть как? – не понял маркиз.

– То есть так! – гавкнул Сварог. – Корпус герметичный?

– Да, – проблеял пленник.

– Взлететь из-под воды сможем?

– Д-да…

«Скат» опустился к поверхности водоема и с минимальным углом вошел в мутную желтоватую воду. Слишком глубоко утопать граф не намеревался – тогда вообще ничего не увидишь. Красная точка прицела «консул», перемещенная взглядом Сварога, уцепилась за брюхо вражеского «ската» и отпускать его не собиралась. Вражеский же «скат», как коршун над ягненком, описывал над водоемом круги, разве что не снижался… А плохо, что не снижался.

Сварогов «скат» (в данный момент, именно что настоящий скат, даже марки «наутилус» в некотором роде) медленно плыл под водой. Новоиспеченный авиатор не торопился жать на педаль ребугета, выжидал. Будем считать, что за баранкой того аэроплана сидит многоопытный ас. Будем считать, что он предполагает, будто захватившие «скат» люди разобрались и с ребугетом – значит, пилот готов к немедленному маневру, уводящему из-под обстрела. И ведь увернется, гад…

Маркиз, конечно, не видит логики в действиях своего мучителя, маркиза-дикаря и оборотня по совместительству. Неправильно действует Сварог, вне всякой логики. Стало быть, это же должно сбить с толку и того маркиза, что порхает над головой.

«Ну же, – сжал губы Сварог, – ну давай, дозревай! Давно пора. Какой соблазн-то, а? Подумаешь – жизнь одного маркиза! Уверен, их у вас еще полно… Зато драгоценная машина вернется к вам целехонькой. Такой заманчивый момент… Решайся, парень. Ну, блин, проконсультируйся быстренько с командирами и давай. Давай!»

И «скатовец» наверху дозрел. Зашевелились под брюхом его машины цилиндры. Конечно, нельзя упускать такой случай: заморозить аппарат вместе с захватчиками… Что машине сделается? Отогреешь – и вновь летай да радуйся.

Сварог почувствовал, как по спине побежали липкие струйки пота. Нервное это дело – торчать под оживающими по твою душу морозильными установками… Хорошо, с ним молчаливая Чуба, а не Олес или Пэвер. Те бы мышами не сидели, надрывались бы: «Стреляйте, маскап, чего! Пали! Огонь! Давай!» А работа у Сварога нынче ювелирная, да на незнакомой технике, под руку говорить противопоказано…

Цилиндры, нацелившись, остановились. Сварог словно переселился в тот «скат», словно увидел ладонь того пилота – которая, зафиксировав рычаг в желаемом положении, сдавливает пальцами круглый набалдашник, и от головного мозга к исполнительным органам уже готовы сорваться импульсы с приказом на поворот набалдашника. Вот он, миг, когда наверху переиграть уже не могут, а внизу помирать не хотят. Когда руки и внимание того небесника сосредоточены на атаке и переключиться вмиг он не сможет. Не успеет…

Сварог втопил педаль газа до упора, направляющей ладонью задал угол атаки градусов в тридцать, а второй ногой вдавил в пол педаль ребугета.

Фиолетовый столб упал туда, где «ската» Сварога уже не было. А кверху рванулись трассеры крупнокалиберных пуль. Вода обрушивалась с обводов взлетающей машины. Пули с двух стволов уходили, чтобы сойтись на цели, указанной красной точкой. «Скат», покинув мутный водоем на дне котлована, набирал высоту. Сварог отпустил педаль ребугета, потому что этот бой уже закончился. И правки не требовалось. «Скат»-противник, днище которого от кабины до хвоста черными оспинами покрыли входные отверстия пуль, снижался по пологой дуге, оставляя за собой черный дымовой шлейф. Вдруг волчком завертелся вокруг своей горизонтальной оси и так и вонзился в глиняную стену котлована. Не провисев и секунды, глыбой обрушился вниз. И пропал из поля зрения Сварога.

Сзади донеслось нечто похожее на всхлип.

– Понимаю. – Сварог хмуро удостоил вниманием переживания маркиза. – Но не мы на вас напали. Мы мирно гуляли по Граматару, никого не трогали, ракушки собирали…

Котлован уже скрылся с экрана заднего вида. Теперь – на всех парах туда, где Старый Фундамент, где башни, где должна была найти укрытие группа Каны.

Маневром «стойка на крыле» увернулся от дурной птицы, зачем-то попытавшейся его таранить. И столь это удачно вышло, на одних рефлексах, что происшествие с птицей, как угля в топку, подбросило Сварогу уверенности.

Внизу, под крылом самолета о чем-то молчали заросли низкого кустарника (уж не шиповник ли это у нас?), которым, как бродяга грязью, зарос высокий пологий холм.

– Сколько всего у вас машин?

Две башни приближались, за вершину холма перемахнуть…

– Где? – жидким голосом переспросил маркиз.

– На Граматаре, на этом материке, – терпеливо уточнил Сварог. – Не забудь, я умею распознавать ложь, а Чуба умеет отгрызать лишнее…

– Девять…

Не соврал. Девять. Минус две. Осталось семь. Всяко легче. «Скат» перебрался через вершину холма…

Ух ты!

По глазам прямо-таки полыхнула пышная и кудрявая белизна. Поначалу Сварог никак не мог поверить в свою догадку. И даже воспользовался биноклем, в каковой превратил один из нижних секторов прозрачного корпуса «ската». Нет – все так, как он сразу и подумал.

Открывшаяся за холмом равнина, площадью не менее чем два на два кабелота, являла собой гигантский яблоневый сад. И яблони те буйно цвели.

Из яблоневого половодья торчали обе башни, которые разделяло каймов сорок, рядом кривились металлические обрывки какой-то конструкции, тут же крутился «скат», черный блин другого «ската» вдали, на краю яблоневого разлива, как раз всплывал из кипящего белоснежья…

Машина Сварога мчалась над белым морем к башням.

– Ну теперь пора и по существу. Вы кто такие и какого дьявола прилетели к нам? – спросил Сварог, на прямой увеличивая скорость.

– Мы? – Похоже, маркиз всерьез удивился вопросу. – Мы не прилетели. Это Королевская Охота. Мы вошли в Зеницу Правого Ока на Рагнароке и вышли в Зенице Левого Ока здесь… А… вы кто?

– Живем мы здесь, – по-простецки ответил Сварог. – Стало быть, Ключ вам не нужен?

– Какой Ключ?

– Ладно, забудь, маркиз…

Беседу придется отложить. До лучших времен. Потому как сейчас наступают смутные времена полнейшей неопределенности. Еще один, третий, «скат» поднимался над яблоневым цветом. Отдыхали они там, что ли, под сенью древ? И где остальные?

Сварог пролетел еще немного, и этого немногого хватило, чтобы понять, куда подевались прочие машины. Яблоневый лес вдруг расступился под «скатом», и взгляду открылся круглый провал в земле. Слишком уж, образцово, можно сказать, круглый, чтобы быть естественного происхождения, диаметром каймов в сто. Взгляд успел ухватить каменную кладку и металлические лестницы, сбегающие по стенам в глубь… колодца. Да, колодца, больше всего это напоминало именно его. А потом встретился еще один колодец. И еще один. Если «скаты» там прятались…

Э, не-ет! Не могли они там прятаться, в столь тревожное время. Когда с машинами пропадает связь, а по эфиру разносится предсмертный крик пилота… Нет, они искали.

Башни, ошметки конструкции, а больше-то на поверхности нет ничего. А! Где ж фундамент-то?! Да там же, где наверняка нашла убежище группа Каны. Подземный город. И раз «скаты» залетали туда, вылетали оттуда, пропадали там, стало быть, пространства для полетов там хватает.

Тем временем Сварога брали в клещи – он уже был на подлете к башням. «Скат», что кружил здесь, отлетел и завис в отдалении, другой мчался навстречу Сварогу, третий обходил по дуге.

– Нас уничтожат… – донесся испуганный голос маркиза.

Земляки земляками, а своя-то кожа ближе к сердцу, погибать нет никакого желания – даже от рук своих же… Что подобьют, это Сварог понимал и без маркизовых подсказок. Раз у них имеются летательные аппараты, следовательно, они ведут войны в воздухе – или, по крайней мере, готовятся к ним. В любом случае отрабатывают приемы небесного боя. Недаром так слаженно и уверенно действуют сейчас. Да, на поверхности преимущество за ними. И подобьют, как пить дать подобьют. Особенно, если навалятся всеми семью машинами. Числом задавят…

Стало быть, надо лишить их преимущества. И был всего один способ. Фиг они отрабатывали приемы воздушного боя под землей, да и поди найди для них полигон, даже если возникнет такая безумная мысль – о возможности подземных полетов. Поэтому надо рисковать. Нырять в один из колодцев. А ежели там вдобавок тьма кромешная и у противника нет приборов ночного видения, одни лишь прожектора – вот вам еще плюс…

Тот «скатовец», что висел неподвижно в ожидании дружков, не выдержал. Видать, пожелал стать единоличным триумфатором. Длинная очередь на сей раз была пущена прицельно. Сварог бросил «скат» на ребро и ушел под прикрытие труб, в желудке опять ухнуло, желудок подскочил к горлу и попытался катапультироваться.

Очередь хлестанула вдогон, пули заколотили по трубам, выкрошивая камень, защелкали, вышибая искры, о металлические ребра несохранившегося сооружения. А две другие машины уже на подходе.

«Ну уж хрена вам буду я в открытом небе подставляться под перекрестье трех очередей, не дождетесь!» И Сварог бросил «скат» в пике.

Он еще раньше подумывал – а не воткнуть ли штепсель рации в розетку, не завести ли миролюбивым голоском разговоры про обмен маркиза на свободу, гарантированную дарением «ската», и про то, что лучше разойтись добром, нежели злом… Но если и была возможность договориться, маркиз предложил бы такой вариант. А раз молчит, как рыба на допросе, то, получается, безтолку и начинать…

Три «ската» преследовали удирающего Сварога и лупили длинными очередями, патронов не жалея. Приходилось закладывать крены влево-вправо, работать рысканьем и крутить машину вокруг горизонтальной оси. Сварог один раз неприцельно огрызнулся короткой очередью – понятно, не попал и больше на ерунду не отвлекался. И никаких следов группы Каны под башнями он не заметил, зря вообще туда летел… Достали все-таки, суки! Пули чиркнули по корпусу, хорошо – по касательной, машина отделалась лишь трещинами, расползшимися аккурат над головой пилота. Нет, так даже до колодца не дотянуть, умеют, гады, садить из своих ребугетов, насобачились. А вот мы вам прицельчик-то и замутим…

И Сварог окунул «скат» в яблоневый кипень. Он мчался, не снижая скорости, сшибая узким «лбом» машины белопенные верхушки деревьев, а позади взвивался туман из нежных, подхватываемых ветром лепестков.

Засыпанный яблоневым цветом «скат» подлетел к колодцу. Не медля и не задумываясь, Сварог обрушил аппарат внутрь. Тут же потемнело, по сторонам замелькали огромные квадратные камни кладки, густо поросшие мхом, трубы и лестницы по стенам, круглые отверстия, похожие на лазы, – все это Сварог видел включенным «кошачьим глазом».

Глубиной колодец оказался около трети кабелота, и это расстояние «скат» промчался за несколько ударов сердца. Оказавшись за нижним краем, Сварог увел машину из колодезного просвета, из-под возможных выстрелов сверху. Стал осторожно притормаживать. И оглядываться.

Искусственное освещение под землей не горело. Поэтому в подземелье царила тьма египетская. Лишь лучи «скатовских» прожекторов сверлили мрак, обшаривая пещеру. Да какое там – пещеру! Пещерищу, гулливера среди пещер! Высотой около кабелота, неимоверная в длину и ширину, пещера сужалась ко дну, а на дне расплавленным оловом стояло озеро с абсолютно неподвижной, по-настоящему мертвой водой. Посреди озера из воды выдавался камень с плоской верхушкой, на нем нашло себе место невысокое каменное изваяние в виде согнутого пальца. Стены пещеры не были ровными и гладкими, наоборот, по всей их высоте вплоть до самого озера ярусами шли уступы и террасы. Еще Сварог заметил в стенах множество отверстий разной формы и калибра – вне сомнений, какие-то из них служат проходами в другие пещеры. За последнее предположение говорило еще и то, что вражеских машин, судя по прожекторным лучам (а вряд ли бы они летали с выключенной фарой), здесь крутилось всего три. Получается, еще одна ползает где-то по другим пещерам.

Сварог смотрел «кошачьим глазом» на пещерное богатство, на все то, что «скатовцы» могли видеть только в захватах прожекторных лучей. А лучи, до того плавно скользившие по пещере, вдруг заметались и наконец сошлись на нижнем срезе колодца, сквозь который только что проник под землю Сварог. Ясно. Пришла радиограмма с воли. Держи вора.

Но «скат» Сварога не задергался, застигнутый врасплох, черной летучей мышью в молочно-белых прожекторных кругах. Сварог уже загнал скат за толстый, как три вековых дуба, сталагнат[5].

– Включите прожектор. Рубиновая клавиша прямо перед вами, – посоветовал охочий до жизни маркиз.

– Зачем? Мы, оборотни, и в темноте видим так же великолепно, как снимаем кожу с живого человека… – миролюбиво заметил Сварог.

Он отключил «кошачье зрение», чтобы полюбоваться, как это выглядит глазами того же маркиза. Выглядело скучно и уныло: темнота, как в закрытом гробу, и пересекающиеся лучи света, словно в гробу просверлили три дырки. Нет, ну на фиг. И Сварог опять задействовал встроенный в него прибор ночного видения.

Пещерные «скаты» приближались с осторожной медлительностью, шаря лучами вокруг себя явно по какой-то системе и, наверное, строго придерживаясь некоего боевого построения. Но Сварог имел все основания надеяться, что пока эти друзья достигнут его укрытия, он все же дождется гостей сверху. Держать три машины наверху, прикрывая выходы, не станут, нерационально. Сразу, наверное, тоже не полезут, сперва справятся у пещерных машин, какова обстановка. А обстановочка вполне благоприятная: враг не виден.

Зависнув за сталагнатом, Сварог сделал несколько открытий. Во-первых, он обнаружил, что в таком подвешенном положении «скат» жрет топлива неизвестной Сварогу природы в пять – в пять! – раз больше, чем при высоких скоростях. Во-вторых, Сварог разглядел вырубленные в горной породе ступени, идущие наверх от разлома в полу этого яруса и скрывающиеся за нависающей плитой.

О прибытии на глубину нового персонажа по проторенной Сварогом лыжне сообщила пещерная пыль, взвихренная воздухом, что втолкнул в подземелье корпус стремительной машины, и мелкие камни, отброшенные той же волной.

Сварог давно приготовил свой маневр, оставалось лишь привести в движение «штурвал» и педаль ребугета.

Его «скат» боком выплыл из-за сталагната. Красная точка прицела чуть покачивалась вверх-вниз по лобовому стеклу в ожидании совмещения с целью. А мишень, услужливо подсвеченная прожекторами других машин, неширокими кругами гасила скорость сразу под выходом из колодца.

«Скат» Сварога заметили лишь тогда, когда заработал его ребугет. И незамедлительно в ответ замолотили сразу три спаренных пулемета трех боевых машин.

Возможно, короткая очередь и не причинила гибельного вреда «скату», только что прошедшему сквозь колодец. Но за Сварога работу по уничтожению доделали товарищи несчастного «скатовца», оказавшегося между двух огней и прикрывшего Сварога своим черным «телом» от трассирующей крупнокалиберной смерти. Последнее, что увидел Сварог, вновь бросая машину под прикрытие сталагната, это как изрешеченный «скат» (видимо, подчиняясь агоническим судорогам руки) дрожит, будто резиновая лодка на сильной волне, поднимается, опускается, загребает носом воздух, вдруг взмывает кормой… Яркая вспышка вдруг высветила подземелье, тугая волна ударила захваченную Сварогом машину в бок, попыталась опрокинуть… Сжав зубы, он выправил «скат», быстренько развернулся…

Оттуда, где оказался Сварог, отступать можно было только широким коридором, ведущим, предположительно, в другую пещеру. Или идти в лобовую атаку на три машины. Сварог предпочел ретирацию – тактический маневр иными словами, а не бегство.

Скорость приходилось держать невысокой – неизвестно что ждало за новым поворотом, можно и не успеть притормозить. А туннель этот состоял почти из одних поворотов, извивался, как змея, ползущая сквозь кустарник. На мелкие сталактиты и сталагмиты Сварог смело направлял «скат» и сшибал их, точно метла дворника, сбивающего с карниза ледяные сосульки, а наросты покрупнее разбивал на подлете короткими очередями. Если была возможность, огибал препятствия, крутя-вертя машину, проходя впритирку к стенам. Случись же на пути «сосулька» приличной толщины или просто сузься проход до полной непролазности… Что ж, тогда разворачиваем наш самолет на сто восемьдесят и по очереди (хоть то хорошо, что больше чем по одному им не протиснуться) дуэлируем на ребугетах с господами охотниками.

Довольно долго по проходу тянулась толстая труба, – пока не скрылась в стене, под рисунком в жанре наскальной живописи: щербатый круг, расколотый круг, круг зазубренный, как сюрикен, под ними всеми – человечки, что-то еще там намалевано, выбито, но не оглядываться же, не возвращаться же. За очередным поворотом Сварог заметил внизу треугольную щель, в ней – ступени, чуть приподнял «скат», чтобы пройти между полукруглым в этом месте сводом и остатками сталагмита, кишка прохода вновь изогнулась, за ней Сварога ждал целый водопад грунтовой воды, сквозь который он провел машину, помыв ее не хуже чем на мойке «люкс»… Так ведь…

Он резко затормозил. Не обращая внимания на возмущение организма подобными выходками, быстро завертел рукоятью, направляющей цилиндры. Прожектора преследующих машин ослепили даже сквозь тонированные стекла. Прикрывая ладонью слезящиеся глаза, Сварог ждал. Еще немного, еще… они не могут разглядеть его за струями! Ага, теперь в самый раз. Повернул набалдашник. Тихий щелчок – и фиолетовый луч с белыми клубами внутри накрыл подземный водопад…

И вода обратилась в лед. «Скат», чья кабина очутилась в центре водяного потока, вляпался в ледяной капкан. Меньше чем за сотую долю мига выросла ледяная стена шириной в два кайма, и «скат» застыл в ней, как попавший в ледовый плен «Челюскин». Сварог представлял, какой силы толчок бросил пилота вперед. Ремни-то его удержали в кресле, но что удержит внутренности, бултыхнувшиеся, как ртуть в термометре?.. А сверху продолжала падать вода и, попадая в фиолетовую зону, наращивала глыбу…

Похоже, вторая машина держалась слишком близко от первой. Или ее пилот не среагировал вовремя, не увидел опасность в выхваченной прожектором картинке… А не вовремя – это значит промедлить на один удар сердца…

Уходя от неизбежного столкновения, пилот опрокинул машину на крыло, но напоролся на мощный сталактит, «скат» бросило в сторону, ударило о стену, развернуло и шарахнуло о торчащую изо льда корму машины первой.

Сварог выключил фиолетовое излучение. А за ледяной перегородкой туннеля матово-белое, созданное горящими до сих пор прожекторами пространство стремительно заполнялось чем-то бесформенным, темным, увеличивающимся. Дым валит, понял Сварог.

– Сейчас взорвется! – истерично закричал маркиз.

Сварог уже разворачивал машину.

Взрыв сотряс туннель, когда Сварог увидел очертания выхода. Взрывная волна подкинула «скат», и машина, прежде чем Сварог выправил полет, прошлась макушкой по колонии сталактитов. Над головой треснуло оглушительно, как лопнувший стоведерный стакан под ливнем крутого кипятка, и сверху посыпалась мелкая крошка, то ли пластиковая, то ли стеклянная. Включился давно не дававший о себе знать автоматический голос – как там его называл маркиз, голос то ли Извергиль, то ли старухи Изергиль, – лишенный черт половой принадлежности, но, оказывается, снабженный программой интонационных вариантов. Сейчас голос произносил свой текст с интонацией усталой укоризны – так родители обращаются к непослушным детям, понимая всю бесполезность внушения и следуя лишь обязанности родительского долга:

– Корпус разгерметизирован. Рекомендация: аварийная посадка и включение алой радиотревоги…

В кабину ворвался пещерный воздух – влажный, тепловатый, припахивающий серой. Вместе с запахом проник внутрь и грохот обрушивающихся, заваливающих туннель камней.

Сварог был уверен, что проход, плавно и незаметно забиравший вниз, выведет его в другую пещеру. Ничего подобного: они вернулись обратно. «Скат» выпорхнул к озеру с изваянием в виде пальца, оказавшись всего в каких-то десяти каймах над водой. И это, как говорится, меняет дело.

Еще один вражеский «скат», скорее всего, тоже ринулся в туннельную погоню за Сварогом. А там тупик. Значит, повернут назад.

Сварогова машина взмывала в крутом, стремительном подъеме, направленном на замыкание круга колодец – туннель – озеро-колодец. При скольжении вверх по воздушной горке сквозь величественную огромность этой пустоты стало ясно, что здесь когда-то бурлил подземный город. Множество нор, наводящих на мысль о швейцарском сыре, связывались между собой карнизами, ступеньками, террасами. Когда-то эту пустоту пересекали висячие мостики – иначе откуда взялось по два крюка по обеим сторонам? Высеченный на камне рельеф – пустоглазый мужской профиль в три человеческих роста высотой – наверняка что-то да значил для исчезнувших обитателей подземелья…

Замкнув круг, Сварог с удовольствием обнаружил, что в знакомом ему уже входе в туннель не изменилось ничего, если не считать сбитые взрывной волной сталактиты из самых мелких и тонких. Поднявшись к «потолку», он на самой малой скорости подвел машину к нужной точке и вдавил педаль ребугета.

Он выбивал породу крупнокалиберными пулями, как шахтер – отбойным молотком. Только уголек, думается, не так податлив, как известняк.

– Закончилась обойма, осталось шесть, – поставил в известность голос из динамика машины.

– Чуба, ты как? – сквозь зубы спросил Сварог, не оборачиваясь.

– Лучше бы я осталась на Атаре… – сдавленно донеслось из-за спины.

– Держись, подруга, мы скоро…

Рухнула первая плита, подняв пыль, разлетелась на множество кусков. Но в планы Сварога не входило забросать проход мусором. Несколько обширнее были его планы.

– Закончилась обойма. Осталось пять.

Одна беда – патроны могут закончиться раньше, чем он доделает задуманное. Тогда, вдобавок ко всем прочим радостям, он останется и без боезапаса. Черт, он-то рассчитывал, что нависшая над туннелем плита – огромный кусище слоистой породы – поддастся быстрее…

– Закончилась обойма. Осталось четыре.

Пыль попадала внутрь, заставляя всех троих чихать и кашлять. Тут еще и замуровываемый «скат» показался в туннеле – правда, пока что отсветами прожектора.

– Закончилась обойма. Осталось три.

Слой породы величиной с пяток «скатов» наконец откололся, падал замедленно, нехотя. Но деться некуда, обвалился, перегородил проход – и никаких пуль не хватит у попавшего в западню «ската» прострелять себе выход наружу. Причем этот кусок пещеры перегородил выход из туннеля наглухо, даже человеку не протиснуться.

– На какую ужасную смерть вы его обрекли, – очнулся от молчаливых раздумий по поводу своей судьбины, плеснул эмоциями маркиз.

– А он меня убил бы по-милому, по-доброму, по-семейному, да? – фыркнул Сварог. – Помолчи, маркиз, отвлекаешь.

Здесь готово. И Сварог уже знал, что делать дальше. Проносясь над озером, он заметил свет в одном из боковых ответвлений. Вряд ли то балуются духи пещеры или призраки подземных горожан, зуб можно поставить – там все те же лица, скрытые за тонированными стеклами своих пепелацев. Этот подземный коридор был узким и словно приплюснутым, ребром «скат» не развернешь, зато был чистым – ни тебе сталагмитов, ни прочих «стала-». Был он вдобавок ко всему еще и коротким. И что-то зазывно и знакомо сверкало на том краю.

«Скат», снижая скорость, выскочил за пределы межпещерного коридора…

Бляха-муха! Таросы и Наваки! Вот это да!

– Склепы Рагнарока… – восхищенно прошептал маркиз.

Даже молчаливая и сдержанная Чуба и та охнула.

Эта пещера была поменьше предыдущей раза в два. Всего-то с девятиэтажный дом. И почти весь ее объем занимала конструкция… в общем, та еще конструкция. Шар, словно сдавленный в нескольких местах, внутри него цилиндр, в цилиндре – треугольник, и все фигуры не сплошные, а сетчатые, собранные из стержней толщиной в две руки и полос разной ширины. И все это нанизано на проходящую по центру пещеры ось. Но главное – и ось, и фигуры сделаны из золота, из потускневшего от времени, но несомненного золота.

Повосхищаться не дали. Два «ската», обследовавшие пещеру, заметили появившуюся машину, развернулись, обдав прожекторным светом, и спустя несколько секунд, посвященных, как пить дать, радиообмену, открыли огонь. Сварог ответил рысканьем машины и очередями из ребугета. Началась такая чехарда, что даже привычному, казалось бы, Сварогу поплохело – что уж говорить про несчастного оборотня…

Дальнейшее походило на перестрелку в лесу. Три машины бесшумно перемещались вокруг золотой конструкции, внутри нее, легко проходя сквозь ячеи, стреляли, попадали в золотые ребра фигур. Сварог, благодаря дыре над головой, слышал этот отнюдь не малиновый звон. Так могло продолжаться долго. Или наоборот, закончиться очень быстро, со следующей пулей-дурой. Но пока все пули принимал на себя драгоценный механизм…

Стоило Сварогу подумать о конструкции как о механизме, и по макушке хлопнула идея. Ну конечно, перед ним аппарат. Простейший механизм. Как его запустить, он разберется. Вот только разобраться бы, откуда тот запускается…

Перестрелка превращалась в затяжную бессмыслицу. Они стремительно крутились, скользили, маневрировали в хитросплетении золота, все попытки двух машин загнать Сварога в угол и расстрелять в упор к чертовой бабушке заканчивались тем, что он уходил из их клещей, восстанавливая дистанцию и диспозицию. Сварог, расстреляв еще одну обойму, теперь, экономии ради, огрызался чуть ли не одиночными выстрелами.

Приглядевшись сквозь заливающий глаза пот, Сварог понял, где должен находиться центр управления золотой штуковиной. Над валом, с которым соединены все фигуры, с той его стороны, где прорублено окошечко. Там же, оказывается, имелось нечто вроде балкончика, с которого неизвестные механики любовались на работу своих золотых игрушек. На балкон, до которого Сварог добрался хитрыми маневрами, сесть было невозможно, пришлось зависнуть в воздухе рядом с ним, открыть дверцу «ската» и перескочить на широкие каменные перила.

– Чуба, со мной!

Ей оставаться в машине нельзя, а маркиза вытаскивать некогда. Если Сварог все сделает быстро, глядишь, и уцелеет техника. Если же они потеряют «скат», будет плохо, но – не смертельно.

Пока Чуба, бледная, зажимая обеими руками рот, занималась важным делом за каменным выступом, он разобрался в устройстве. Хренотень, конечно, – золото, оно ж мягкое, податливое, как это все могло работать, совершенно неясно… Вся механика (примитивная: рычаг, шестерни, цепи) – тоже из золота, от изобилия которого, вот беда-то, не захватывает дух, не мутнеет сознание, не трясет золотая лихорадка. Лишь бы работала. Сварог выбил золотым молоточком на золотой цепи клин, служивший стопором, и двумя руками не без кряхтения передвинул массивный рычаг.

Приглушенно заскрежетало, залязгало, заскрипело. И золотое геометрическое кружево пришло в движение – в неспешное движение по кругу. Одним прыжком Сварог вернулся на балкон. Ага, вот еще что! Над пещерой находился колодец, выводящий на поверхность. И механизм, запустивший золотую карусель, вдобавок открыл и створы колодца. В пещеру упал дневной свет, а по стенам подземелья побежали причудливые кружева теней…

Один «скат» вращение конструкции застало внутри средней фигуры – цилиндра. И ему приходилось сейчас нелегко. Ему приходилось подстраиваться под движение цилиндра и выискивать момент, чтобы выскочить внутрь следующей фигуры. Второй «скат» оказался вне конструкции, прижался брюхом к стене и сейчас полз вдоль нее, огибая пещерные выступы и продвигаясь к колодцу.

«Скаты» уже не обстреливали машину Сварога, им стало не до того, зато они обстреляли ее во время стоянки у балкончика. Две пули оставили о себе на память два отверстия в корпусе – одно на уровне головы пилота, другое в задней части машины. По поводу второго попадания и вещал сейчас с интонацией вселенской скорби автоматический голос:

– Поврежден блок охлаждения. Температура повышается. Рекомендация: срочно переправить содержимое отсека на исправную кроонгу…

Сварог прыжком занял место пилота, пристегнулся, навел точку прицела на машину внутри золотой геометрии. Пилот «ската» уворачивался от неровностей вращающегося шара, и ему было не до отслеживания врага. Сварог дождался, когда между его пулеметами и целью не окажется золотых ребер, и втопил в пол педаль ребугета. Тах-тах-тах! Яркие цепочки очередей сошлись на корпусе черного истребителя. Подбитый «скат», задымив, вошел в последнее пике, ударился о золотое ребро и провалился в ячею на дно пещеры. А над ним продолжала монотонное, шарманочное вращение золотая клетка.

А второй «скат» добрался до колодца. Вернее, это граф Гэйр, вновь покинувший летательный аппарат, позволил ему добраться. И тогда отвел рычаг этого безумного механизма на исходную, застопорил шестерни. Как Сварог и просчитал, выпуклость внешней золотой фигуры остановилась напротив нижнего колодезного венца и перекрыла выход из колодца. Закрылись и створы. Второй «скат» очутился в золотой клетке. Из которой сможет выбраться лишь человек, без машины. Ну и пусть себе выбирается.

– Здесь мы закончили, – бросил Сварог, лихорадочно защелкивая ремни безопасности. – Теперь обратно…

У противника оставалась последняя машина, держала сейчас под контролем выходы на поверхность. Какое-то время ее пилот будет ждать сообщений от своих товарищей из-под земли, а потом, вероятнее всего, свяжется с базой, оттуда поступит приказ на отход; пилот, думается, с облегчением подчинится приказу и поспешит на одной из семи скоростей к месту, которое маркиз называл Зрачком какого-то глаза. А в намерения Сварога не входило дать этой машине уйти.

Он перегнулся через подлокотник, сгреб пленника за кружевной воротничок и почти вплотную приблизил свое лицо к его перепуганной физиономии. Сказал жестко:

– Последнее испытание для тебя, маркиз. Выдержишь его – сохранишь жизнь. Повторишь по радиосвязи, что я сейчас скажу. Слушай и запоминай текст. «Нас подбили, пробит корпус, мы упали на площадку возле озера, в центре которого скульптура пальца. Захвативший машину враг без сознания. Я ранен, потерял много крови, боюсь, что отключусь до того, как подоспеют его друзья и машина вновь окажется в руках врага, на помощь…» Запомнил? И побольше трагизма в голосе.

– Вы правда не убьете меня? – прошептал пленник.

– А ты поверишь мне на слово? Каждый человек – сам могильщик своего счастья, – нравоучительно заметил Сварог. Воткнул разъем рации в остывшее гнездо, растянул шнур, надел гарнитуру на голову маркиза. – Давай.

Маркиз не стал говорить, что он не может, честь, мол, не позволяет или еще что-нибудь в таком благородно-героическом роде. Маркиз всего лишь засомневался:

– Вряд ли он рискнет в одиночку…

– Твое дело повторить, что я сказал, – отрезал Сварог.

Пока маркиз дрожащим – тут ему не пришлось актерствовать – голосом наговаривал текст, он плавненько опустил «скат» на площадку у озера. Причем посадил не на выдвижные опоры, а как бы в аварийном режиме – на брюхо. Легко представить, как плачевно смотрится машина при взгляде сверху. Должна, должна сработать приманка… Если «скатовец» вообще решится залететь в пещеры.

Сварог скоренько помог выбраться Чубе и маркизу (разумеется, не развязывая тому руки), бегом отвел их к норе в пещерной стене, зашел последним. Невысокий проем заставил его пригнуться. Блин, а тут холодно. И сыро. В маечке-то и трусах. Надо бы себе какую-нибудь одежку наколдовать, а то еще насморк подцеплю…

– Приглядывай за ним внимательно. Чуть что… сама понимаешь…

Сказано словно бы для гуапа, а так, конечно же, для маркиза.

Ничем особо примечательным келья богата не была – ни в «кошачьем» зрении, ни в магическом: выступ в полу, превращенный в подобие стола, примитивная – плоский камень на сточенных сталактитах – лавка перед ним, полочка словно бы под лампадку и рисунок над ней… Вот разве что изображение, выбитое на плоском камне, любопытное: солнце, серп луны, звезды окружают человеческую фигурку на коленях. Наскальные рисунки, золотой ажурный механизм, согнутый палец с шарами вокруг… И Сварог вдруг вспомнил, как фагорская королева Домгаар рассказывала про миф о каких-то монахах, живших под землей. Значит, не такой уж это был миф…

Сварог отмахнулся от видений исчезнувшей под водой и во времени таинственной религиозной жизни и подошел к проему, из которого открывался вид как на «скат», так и на воздушное пространство над ним, присел на корточки у порога.

– Как думаешь, прилетят тебя спасать?

Маркиз пожал плечами.

– Ладно, будем глядеть вместе.

Сейчас, конечно, нашего маркиза вызывают по рации. Но он же сказал, что потерял много крови, вот-вот в обморок хлопнется. Так что пусть верхний маркиз решит, что обморок уже случился – лишний повод ему поторопиться. Сварог, ясное дело, не собирался сидеть в засаде до морковкиного заговенья, определил разумный лимит времени, по истечении которого…

Есть. Явился, голубчик. Ишь как нервно шарит прожектором. Ага, увидел. Осторожно кружишь над аварийным скатом, черный ворон ты наш. Нет, добычи не дождешься. Сварог изготовил катрал. Ну-с, проверим догадку касательно нагретых двигателей, дул пулеметов и прочих теплых точек на поверхности «ската». А ежели не сработает, то враг, будем надеяться, удара микроскопической споры и не почувствует…

Прицелился, прижал губы к катралу, дважды выдохнул. Два раза дернулся «скат». Прожектор заметался по пещере, и Сварог отпрянул – так ведь, япона мать, и нащупать может, а там и морозилку врубить… Но несколько секунд спустя пилоту стало не до поисков снайперов.

Корпус «ската» стремительно опутывали тонкие, побеги, растительные щупальца добрались до цилиндров, жадно шарили по дну в поисках щелочки.

Нашли.

«Скат» сорвался с места, на немыслимой скорости одолел расстояние до пещерной стены и прошелся корпусом по ее выпуклостям и наростам. Пилот отчаянно пытался соскрести, сорвать эту тварь с себя. То брюхом, то верхом – по сталактитам, по острым выступам.

Потом машина на сумасшедшей скорости, от которой у Сварога заложило уши, от которой посыпались камни, ринулась к озеру. И ушла в него по маковку.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом черное тело машины выпрыгнуло на поверхность, сбило с постамента изваяние с пальцем и вновь шлепнулось в воду. Потом «скат», уже похожий на пук водорослей, всплыл на поверхность и покачивался на потревоженной глади, как поднятый багром со дна топляк.

– Вот и все. – Сварог закурил, пальцы отчетливо дрожали. – Воздушный бой окончен. А мог бы ведь и начинаться, а, маркиз? Ладно, пошли в машину.

– Есть наружные громкоговорители? – спросил он, в который уж раз пристегиваясь в кресле пилота.

– Да… – бесцветным голосом отозвался маркиз и таким же голосом объяснил, как включить громкоговорители.

И через мгновение в пещере, тысячекратно усиливаясь эхом, прозвучало:

– Говорит ваш капитан Сварог. Госпожа Кана, мастер Олес, мастер Пэвер, мастер Рошаль, отбой воздушной тревоги. Всем можно покинуть бомбоубежище. Где вы?

Глава пятнадцатая Смерть и Зеница Левого Ока

– Князь, я дал слово, что сохраню ему жизнь, если он будет со мной откровенен и честен. Он выполнил свою часть уговора. А сыграй он в героя-молчуна – и еще неизвестно, чем закончился бы этот бой… – Сварог хмуро курил на краю выступа, похожего на продолговатую чашу. В чаше лежал человек. – Убери, Олес, – тише добавил Сварог.

Олес одной рукой прижимал пленника к скале, а другой держал кинжал у его горла. С неохотой, но он подчинился Сварогу, резко и зло загнал клинок в ножны.

«Скат» стоял поблизости от чаши, утвердившись тремя своими опорами на площадке, обрывающейся вниз скалой высотой чуть ли не в кабелот. В одной из глубоких нор, выходящих на площадку, и прятался все это время отряд. Прожектор освещал скорбную сцену, выделял каждую трещинку, каждый камешек на площадке.

– Это традиция, мы так поступаем издревле, со времен первых Хроник, – бормотал пленник-маркиз, бессильно опускаясь на камень и шаря кроличьим взглядом по сумрачным лицам. Люди на него внимания обращали мало – они были заняты своим делом. – Большая Королевская Охота. Всегда считалось великой честью попасть на нее. Не важно кем, лишь бы попасть. Добытчиком, загонщиком, стрелком – все равно. Роды борются за эту привилегию столетиями. Вы не представляете, какие безумные деньги, какие интриги пускаются в ход! Если б вы знали, сколько дуэлей проходит накануне охоты – несмотря на запрет самого Льва-Императора!

– И что ж такого притягательного в этой охоте? – спросил Рошаль, поднеся очередной свой камень к краю чаши.

– Только раз в тысячу Шагов зажигается Зеница Правого Ока и открывает доступ к Зенице Левого Ока. Зеница горит очень недолгое время. Никто не знает, кто их создал – эти два Глаза Бога, они пребывали всегда, один в нашем мире, другой – здесь… Поколения, которым выпадает счастье жить в эпоху Большой Королевской Охоты, чувствуют, что на них с надеждой смотрят предки и потомки их славных фамилий. Честь семьи, честь рода… я не знаю, как это вам объяснить. Замки, которые украсят охотничьими трофеями другого мира, будут нанесены на новые карты особым цветом, их станут посещать члены императорской фамилии. Участники Большой Королевской Охоты, вплоть до следующего сезона, получают доступ на все балы Полной Луны в Замке Императрицы и на прием в честь зимнего равноденствия в дворцовом саду Льва-Императора. Все женщины готовы разделить постель с мужчинами-охотниками, а женщины-охотницы вправе выбирать себе любовников из тысяч и тысяч претендентов…

– А император ваш здесь? – в очередной раз подойдя к чаше с камнем, спросил Рошаль.

– Нет, ему нельзя покидать Рагнарок…

– Не повезло, – отряхнул руки от песка охранитель. – Не пользоваться ему вниманием дам…

Под бормотанье маркиза, которого никто не перебивал и кроме Рошаля никто ни о чем не спрашивал, они закидали камнями чашу, которой суждено отныне стать могилой.

– Мы же никого не убиваем! – От внезапного прилива эмоций маркиз дал петуха. – Мы погружаем добы… тела в холодный сон и оживляем на Рагнароке! Мы не убиваем даже животных!

– И что же вы делаете… с добычей?

– Добыча распределяется между охотниками, они направляют ее в свои замки.

– Вот, значит, почему туда любят таскаться члены фамилий и прочие гости. Поглазеть на диковинки из чужого мира, – краем рта усмехнулся Рошаль. – Людей вы держали вместо дрессированных собачек, да? И нас тоже хотели посадить в клетку?

Маркиз открыл было рот, но не сумел ничего ответить.

– А теперь заткнись, – сказал ему Олес, подходя со своим последним камнем.

Они обступили чашу – последнее пристанище одного из них.

«Место, где много снега, но не из воды…» – вдруг вспомнилось Сварогу предсказание, и он недоуменно завертел головой – здесь ведь никакого снега нет! Но потом перед его глазами встала вымороженная трава, иней на боках лося, ледяной туман вблизи фиолетовой колонны, – и он понял…

– Княжеская могила, – нарушил тишину Олес, – никто не сможет разорить ее, никто не будет шуметь над ней. Суб-генералу понравился бы наш выбор.

Чуба отвернулась, смотрела на каменные стены подземелья.

– Он умер легко, – сказала Кана. – Он дошел с нами до самой пещеры, где мы прятались. И когда стало ясно, что мы в безопасности, он… У него просто остановилось сердце. Каждый желает такой смерти…

– Суб-генерал просил передать вам, мастер Сварог, что это была лучшая его переделка, – тихо сказал Рошаль. – Больше он ничего не успел сказать.

Откуда-то, из внезапно распахнувшейся где-то очень далеко и очень высоко книги сорвались строки, пришли сюда. И Сварог проговорил:

Где-то в пещерных ходах посыпались камни, чей бесконечный отдых был потревожен сегодняшним боем. Над головами прохлопала перепончатыми крыльями летучая мышь. И снова застыла тишина. Застыла, как это озеро внизу, как эти камни, подпирающие землю…

– Да пребудут с вами доблесть и храбрость – в тех местах, где вам отныне суждено пребывать до скончания времен, – сказал Олес, обращаясь к могиле. – Вы были отличным наставником для тупого испытуемого…

– Мы не слишком-то ладили, мастер суб-генерал, это правда, – негромко добавил Рошаль, – но вместе пережили столько, сколько не выпадает простому человеку… Вашей жизни можно позавидовать, Пэвер… Я горжусь, что был знаком с вами… – Он сделал паузу, и вдруг глухо, почти себе под нос, проговорил:

Сварог в некоторой оторопи посмотрел на него – настолько это было несовместно: стихи и циничный старший охранитель, но Гор Рошаль отвернулся, и Сварог не мог понять, какое у него лицо.

– Человек не умирает, – сказала Кана. – Человек пребывает во веки, переходя из одной сущности в другую. И пусть вам повезет на Иных дорогах существования… мой малознакомый спутник по дороге здесь и сейчас.

Чуба промолчала.

Сварог поклонился могиле. И повернулся к маркизу. Должно быть, что-то такое появилось в его глазах, что пленный судорожно попытался втиснуться в стену.

– Где эта твоя Зеница? – очень спокойно спросил Сварог.

– У-у… реки, – дернул головой тот, словно показывал направление. – За рекой. Маркиз, вы же обещали…

– Стрелки, под которых нас гнали, там же?

Кивок.

– Ну что ж… Полетели, покажешь.

– Вы что-то задумали, мастер капитан? – наконец подала голос Чуба. И голос ее был безжизнен.

– Ничего особенного, – сказал Сварог. – Просто хочу завершить одно дельце… И, желательно, навсегда.

– Месть? – спросила Кана.

– Отнюдь, – покачал головой Сварог. Его не интересовал мир маркиза со всеми его замками, «скатами» и львами-императорами. Не интересовал ни в рассказах, ни в яви. Он уже спросил о главном: знает ли маркиз что-нибудь о выходе в другие миры – помимо прямого выхода в какую-то Зеницу с Рагнарока на Граматар. Ничего тот не знал. Может быть, и есть на планете маркиза дверцы, открывающие дорогу в Поток или на Тропу, только маркизу о том не ведомо. Значит, нечего Сварогу делать в этом мире Рагнарока. А вот пресловутую Зеницу требуется выколоть. Пока не нагрянула армада мстителей…

…И вот она, та река. Еще одна граматарская река, заурядная во всех смыслах и по всем измерениям.

Пожалуй, только Рошаль сообразил, что задумал Сварог. Наверное, сообразить могла и Кана, но ощущение полета настолько поразило островитянку, что она сидела, вцепившись в подлокотники и неотрывно глядя вниз, на проносящуюся мимо землю. И Рошаль молчал, сквозь прикрытые веки с интересом рассматривая перелески и распадки внизу. Да уж, подумалось Сварогу, на такой машине никакая воздушная болезнь не страшна.

– За рекой, – подсказал сзади маркиз, стиснутый Рошалем и Олесом.

– А не боитесь, мастер капитан, что нас расстреляют на подлете, как курей? – негромко спросил Олес. – Они ведь ждут…

– Посмотрим, – только и ответил Сварог.

Сперва они увидели верхушку арки.

Вот она, Зеница Левого Ока.

Имя собственное немного не согласовывалось с формой, но суть от этого не менялась. На самом деле это были Ворота, к которым вдобавок тянуло присовокупить эпитет «триумфальные» – слишком уж высоченные, широченные и величественные.

Ворота вырастали по мере приближения к ним «ската». Высеченная из монолита, из черного блестящего гром-камня неведомого минерального происхождения, арка не имела острых углов – одни лишь плавные изгибы. И никаких тут вам излишеств вроде горельефов, барельефов, фигур и надписей. А сквозь арочный просвет наблюдался все тот же Граматар – картины иного мира не просматривались, не колыхалось таинственное марево, равно как не было внутри ворот всполохов и оптических искажений.

– На такой высоте вас могут подбить, – дрожащим голосом предупредил маркиз.

«Забыл добавить – „и меня тоже“», – бесчувственно подумал Сварог. Чувств не осталось, одна только холодная ярость. Ярость и боль.

Они пролетели еще немного, прошли над лесом и только тогда увидели людей. Участники Большой Королевской Охоты сгрудилась возле арки, готовые в любой момент броситься на просторы родной земли, под защиту родного мира. В отдалении стояли и валялись тенты, легкие стулья, столы, даже диванчик, у их ножек желтели корзины, накрытые салфетками, из-под которых торчали бутылочные горла.

Пестрая толпа охотников, а их тут приблизительно с роту, ощетинилась черными стволами. Пока не стреляли, но попадать под выстрелы – прав маркиз – большого желания не было. Легкое движение ладонью, и «скат» резко взмыл в небеса, как серфингист по волне.

Завидев чужой истребитель (уж наверное сообразили, что не свой прилетел, – раз не отвечает на запросы и убегает в облака от ружейных стволов), охотники не ринулись в панике под арочный свод – даже женщины, которых у Зеницы набиралось где-то треть.

Перед тем как взмыть в подсолнечные выси, Сварог превратил один из секторов обшивки в бинокль и несколько секунд полюбовался Большой Королевской Охотой вблизи. Даже не знай, что перед тобой (вернее, под тобой) отборнейшая знать, определенно догадаешься по богатой одежке, по манерно-изысканным позам, по въевшемуся в лица высокомерию… А лица, кстати, напряженные, но – никакого намека на испуг. И Сварог понял причину такой храбрости охотников: с минуту на минуту должен был прибыть воздушный флот, который выяснит, накажет, отомстит. Нет, наверное, если Сварог начнет садить по Охоте из ребугета, растрачивая последнюю обойму, то кто-то ринется под прикрытие арки, кто-то откроет ответный огонь. Однако охотнички надеются, что их воздушная кавалерия прибудет еще до начала стрельбищ… Значит, флот уже на подходе. Что ж, у нас приготовлена достойная встреча…

В следующий заход на Зеницу Сварог будет их атаковать.

И он этот заход начал.

Охотники внизу вдруг залопотали что-то, напрочь забыв о мятежном «скате» и принялись тыкать ручонками на Зеницу – и Сварог заметил кое-какие изменения в дуге, очерченной гигантской аркой. На беспросветной черноте камня затанцевали оранжевые искорки, все чаще, все быстрее, и вот уже это уже не триумфальные ворота, а огненное полукольцо, и там, внутри полукольца, что-то происходило, что-то начинало меняться, из ничего проявлялся темный силуэт размером с девятиэтажку и напоминающий акулу анфас с хищно расставленными плавниками, наполнялся цветом, глубиной, осязаемостью, а за ним проглядывалась в дымке целая вереница акул, целая стая хищников, ждущих, когда откроется проход и можно будет вынырнуть в залитый солнцем мир…

Кто-то, кажется, Чуба, сдавленно вскрикнула. Остальные хранили гробовое молчание.

Сварог резко бросил машину в пике, повел ее над самой аркой, закрыл глаза, сосредоточился, мысленно сжал синий шарик, доставшийся ему в наследство от Соленого Клюва, и мысленно же швырнул его в нужный момент вниз, сквозь дно «ската», сквозь тонированные стекла-бинокли. И резко набрал высоту – кто его знает, какой мощности окажется взрыватель Короля человеков-амфибий. Да и сработает ли. Зачем-то стал считать про себя, уходя все выше и выше, прочь от эпицентра: «Раз и-и… два и-и… три и-и…»

Сработало.

С высоты в полкабелота картинка открывалась замечательная в своей сюрности – посреди мирного леса торчит этаким исполинским магнитом абсолютно черная дуга, уходит опорами глубоко в грунт, и полное впечатление, будто чья-то небесная длань со всей дури, с размаху воткнула этот магнит в землю…

Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, а потом…

А потом раздался… нет, не звук, поскольку барабанные перепонки его не уловили. Зато каждый из находящихся в угнанном «скате» прочувствовал это всеми фибрами души. Звук (все же будем называть его так) был не громкий и не тихий, и шел, казалось, не снаружи, а откуда-то из глубин подсознания. Он был как один-единственный удар сердца бога.

Панорама внизу на секунду словно бы подернулась лазуревой рябью, сдвинулась – и вдруг откуда-то из неприметной точки на поверхности земли, неподалеку от горделиво вздымающейся арки вспыхнуло ослепительное пятно голубоватого света, шарахнуло в стороны, разрастаясь, расширяясь с чудовищной, невообразимой скоростью, сметая со своего пути людей, деревья, тенты и пригорки, под корень подрезало опоры Зеницы, на миг застыло этаким блестящим, полкабелота в диаметре, не меньше, блином из меню великана – и погасло. Оставив после себя идеально круглую и идеально ровную площадку, на которой не было уже ничего – только коричневый, вывороченный дерн.

Сварог выровнял машину.

Какое-то время арка, вновь став угольно-черной, еще держалась, еще строила из себя неприступность – а потом в основании исполинских ворот что-то надломилось, и вся конструкция, медленно и печально, колоссом на глиняных ногах начала оседать – а ей навстречу поднимались тучи пыли. Отламывались целые куски монолита, целые сегменты, не выдержав изменившейся нагрузки, трескались, сминались, крошились в порошок – и вот уже нет Зеницы, все скрыто огромным облаком поднятых в воздух песка, пыли и грунта…

– А я, признаться, думал, что вы пойдете на таран, – нарушил тишину хладнокровный голос Рошаля. – Браво, капитан. Снимаю шляпу.

– Не надо, – устало сказал Сварог. – Я ведь не при мундире… – Вытер пот с лица – оказывается, он вспотел. – Ну вот, господа, собственно, и все.

– Что же вы наделали… что же вы только наделали… – скороговоркой начал бормотать пленный маркиз, пока Олес не ткнул его локтем в бок и не спросил весело:

– А что такого? Подумаешь – дичь стала охотиться на охотников, да сплошь и рядом такое случается… Куда теперь, мастер граф?

Маркиза высадили на пустынном океанском берегу. Сварог, уже в свежесотворенном камзоле ало-серых цветов, отвел его по шуршащей прибрежной гальке на десять шагов от опор приземлившегося «ската», развязал ему руки. Океан вяло лизал твердую невкусную землю в сотне шагов отсюда. Гораздо ближе было до коралловой гряды, уже розовеющей за разросшимся кустарником. За спиной тянулись сопки, то плешивые, то лесистые, а где-то еще дальше должны были обустраиваться на новом месте какие-нибудь люди, которым не помешают лишние руки…

Сварог зашвырнул маркизов стилет в кусты.

– Потом подберешь, пригодится.

И тут на маркиза нашло. Он рухнул на колени, обхватил Сварога за голени, забормотал что-то торопливое и маловнятное, сводящееся к тому, что не бросайте, мол, погибну, пригожусь, не вынесу… Обыкновенная, форменная, можно сказать, истерика. Симптомы и методы лечения известны. К маркизу Сварог применил радикальный метод – огрел двумя руками по ушам. Заскулив и прижав ладони к голове, маркиз повалился на гальку. Вот и ладно, вот и успокоился, скоро смирится с неизбежностью – не с такой уж и печальной, к слову, какая могла бы быть…

– Сам бы с удовольствием вместо тебя остался, – сказал ему на прощание Сварог. – Природа-то какая, а! И рыбалка здесь, наверное, отменная. Грибочки опять же. Да вот дела, понимаешь, зовут в дорогу… Тут люди-то есть – а скоро ох как много набежит, точно тебе говорю. Насчет пилотов не уверен, но вот охотники им наверняка понадобятся…

Дорога, позвавшая Сварога, пролегала вдоль океанского побережья и вела к точке, где отряд должно было терпеливо ждать жилище-посредник. Жилище-транспортное средство, обязанное в целости и сохранности доставить не столько Сварога и компанию, сколько Ключ к Куполу Совета. Где ждет нелегкий разговор с Вало.

Хотя, как понял Сварог из объяснений маркиза, Большая Королевская Охота, следуя устоявшейся за многие тысячелетия традиции, далеко от Зеницы старалась не отходить, но на «скате» тем не менее была установлена карта всей Димереи, изготовленная, не иначе, посредством аэрофотосъемки. Карта представляла собой шар (или, лучше сказать, глобус) размером с голову младенца, вмонтированный в приборную панель. Из ромбовидного выреза (по его краям светились указатели сторон света), выступала та часть Димереи, над которой находился «скат». Конкретное местонахождение машины показывал макетик «ската» величиной с ноготь мизинца. Хочешь посмотреть, какие ландшафты ждут тебя впереди – крути шар, только придерживай рукой, отпустишь – он вращается в обратную сторону, возвращая местность под «скатом». Хочешь проложить курс – просто-напросто тычешь пальцем в нужную точку, и до нее от исходного пункта высвечивается прямая линия, по которой и веди свой самолет.

Так что теперь Сварог, сверившись с картой Вало, вел машину вдоль побережья, к месту встречи, кое, без отсутствия средств связи, изменить было, увы, нельзя, вдоль бескрайней синевы по левому борту, вдоль разноцветного буйства растительности по борту правому, и размышлял. Собственно, раньше у него просто не было времени на размышления.

Ясно, что без помощи Вало, добровольной или же принудительной, пресловутую Дверь ему не найти. Ясно также, что без Ключа, который висит на шее Чубы, эта Дверь Вало на фиг не нужна. Так что? Будем договариваться? Или Вало на уступки не пойдет – бросит на них своих откормышей с катралами и массой задавит? Запросто. Что из этого следует? А следует из этого вот что: надо зависнуть где-нибудь в сторонке от Древа и вплавь послать к Вало парламентера – так, мол, и так, тагорт изволит отдать золотой ключик только в обмен на дверцу… Но кого послать-то, прах побери? Разве что Кану. А будет ли Вало с ней говорить? И убедит ли его стриженая воительница, что не хило бы и помочь тагорту? Кстати, о стриженой воительнице: пора подумать и о том, что…

– Ты куда? – услышал Сварог голос Олеса. – А… Не, ха-ха, понятия не имею. Может, маскап уже опробовал?..

Сварог покосился на товарищей. Кана, отстегнув ремень, поднялась со своего места. Он догадывался, какой деликатный вопрос хочет прошептать ему в ухо островная дева, но вот помочь смог бы вряд ли. Честно говоря, Сварог знал, как управлять «скатом», но вот где на борту размещены удобства… Никаких специальных, обеспечивающих уединение кабинок точно уж не имеется. Значит, вопрос решался как-то по-другому. «Утки» какие-нибудь, что ли? Жаль, у маркиза не спросил. Вот еще забота. А на воду не сядешь, потонем…

Кана обхватила спинку кресла, наклонилась. И прошипела в самое ухо:

– Не дергайся, паршивый тагорт. Убью.

Слово «тагорт» прозвучало как ругательство, как плевок.

Глава шестнадцатая Передо мной явилась ты…

Едва в ухо, точно яд Клавдия, проник сей злобный шепот, Сварог почувствовал, как шеи коснулась холодная женская ладонь и оставила нечто влажное и липкое – то ли пластырь, то ли древесный лист. И что-то под этим листом, тонкое и твердое, надавливало на кожу. Похожее на коготь. Или на канцелярскую кнопку…

– Шип каменного тростника, – с тихим торжеством сообщила Кана. – Теперь ты в моей власти. Не надейся его оторвать – он отрывается вместе с головой, и никак иначе. А стоит мне надавить на него или послать ему мысленный приказ, как спора вайака проникнет в твое тело. Не успеешь ты три раза хлопнуть глазами, как она начнет пробивать дорогу к свету – через твои почки, легкие, мышцы, мозг и всякие прочие кишки, мой дорогой тагорт…

Она расписывала вредительские качества шипа с заметным удовольствием.

– Так ведь это… – по возможности нейтрально сказал Сварог, – ты ведь и сама погибнешь. Ведь кроме меня со «скатом» никто не…

– Я не боюсь, – отрезала Кана. – Я знаю, за что умру.

– И за что, позволь узнать, мы разобьемся к чертям свинячьим?

– Сидеть!!!

Краем глаза следившая за диванчиками для пассажиров Кана увидела, что князь положил ладонь на застежку ремня, выхватила у Сварога из-за пояса шаур, навела его на Олеса.

– Первое и последнее предупреждение. Всем руки на колени! Кто шевельнется – сразу стреляю…

«Гос-споди, ну какая банальщина…» – тоскливо подумал Сварог, пока бритоголовая воительница вытаскивала у него из-за пояса заодно и катрал, засовывала его себе за пояс. Сказал по возможности спокойно:

– Ну и? Теперь, когда ты вооружена как взвод тагортов, может, соизволишь объяснить, отчего такая милашка вдруг превратилась в шипастую фурию?

– Разворачивай машину к Бездонному Дому, – приказала Кана вместо объяснений. – Только не говори, что не знаешь дороги: у тебя есть карта, у тебя есть приборы…

Помнится, Бездонным Домом дамурги называют пресловутый зиккурат. Впрочем, Сварог не настолько еще освоился на Димерее, чтобы без карты и приборов провести аэроплан от побережья Граматара до маленькой точки в Океане – зиккурата, едва выступающего над поверхностью воды… Но в том-то и дело, что карта у него имелась, аж целых две карты – та, что передал ему Вало, и эта, встроенная в панель управления «скатом», тут бритоголовая Синтия Ротрок была насквозь права…

– Ключ, – повернулась Кана к Чубе. – Очень медленно сними Ключ и протяни его мне. Одно неверное движение, и я отдам приказ шипу…

Послышался легкий шорох, звяканье цепочки.

– Ты считаешь себя хитрым и неуязвимым, – удовлетворенно сказала Кана Сварогу. – Надеешься обмануть меня, надеешься выкрутиться. Так вот знай…

Она присела на левый подлокотник, и в Сварога вонзились яростные глаза фанатички. Наверное, именно с такой неистовой и беспричинной злостью во взгляде народоволки, сжимая ладошкой зажженную бомбу, выбегали наперерез карете приговоренного тайным обществом генерал-губернатора. Преобразилась наша молчаливая Кана, нечего сказать…

– Знай, как бы ты ни ловчил, как бы ни был быстр, я успею послать приказ моему шипу и уничтожить тебя. В последний свой миг я буду думать только об этом. Ты можешь прикидываться, что не знаешь, как отыскать Дом с помощью этой штуки, – довольно уместно Кана вытянула палец в сторону глобуса. – Тогда я буду показывать тебе, куда лететь, и мы будем носиться над Океаном, пока не найдем Бездонный Дом или пока не рухнем, когда эта птица уже не сможет больше летать.

– Ну в последнем случае мы скорее скончаемся от скуки или от пролежней, – лениво сказал Сварог. – Топлива у нас столько, что лично меня, старого пилота, прямо-таки оторопь берет. Понятия не имею, на чем мы тарахтим, на солярке или керосине, но, судя по этому приборчику, мы не истратили и…

– Хватить болтать! – зашипела Кана.

Признаться, Сварог распалял ее сознательно: когда человек с трудом себя контролирует, ему легче проговориться и легче совершить ошибку. Конечно, здесь важно и самому не переборщить, по тонкой грани ходить приходится…

– А почему бы и не поболтать? – пожал плечами Сварог. – Какой мне смысл выполнять твои приказы? Что сейчас ты ткнешь меня шипом, что часом позже – велика ли разница?

– Если ты сделаешь, что от тебя требуется, то сохранишь себе жизнь. А в придачу к жизни получишь жилище. И даже эта летающая штука останется тебе.

– Ого, какая королевская щедрость! Ах да, я забыл, что наобещать можно с три короба… Я сам, помнится, чего только женщинам не обещал. Даже, представь себе, некоторым обещал жениться.

– Даю слово варга.

О-па! Это был удар. Этого он не ожидал.

– Варги, стало быть… – задумчиво пробормотал он. – Которые, если мне не изменяет память, суть противники наших друзей дамургов…

– А ты думал, я служу этому тупому Вало? Да, я варг. – Она вскочила с подлокотника, шаур прыгал в ее ладошке. – Я буду на твоих глазах убивать этих людей, пока ты не подчинишься моему приказу. Или пока сам не станешь трупом!

Она вытянула руку и наставила оружие на Рошаля, ее недавнего соседа по диванчику, который сидел внешне расслабленно и лениво наблюдал за происходящим, будто в пятый раз смотрит скучный фильм. Однако взгляд его водянистых глаз был столь красноречив, что любой шпион на месте Каны немедленно бухнулся бы на колени и в сей же миг перевербовался со всей страстью искреннего раскаяния… Впрочем, юная захватчица летательных средств была слишком поглощена собой и своей высокой миссией, чтобы обращать внимания на недвусмысленные взгляды всяких там контрразведчиков. Палец ее дрожал на спусковом крючке шаура. Она пока медлила, но Сварог отчего-то не сомневался, что у нее вполне достанет духу выстрелить.

Стараясь держаться невозмутимо, в голове он лихорадочно прокручивал варианты. И не находил ни одного. Все варианты осыпались, как осенняя листва. Резко бросить «скат» на крыло… Заговорить чертовке зубы… Надеть личину пострашнее… Отвести глаза… Все не то. Все искусство ларов разбивалось об одну-единственную преграду: в кабине слишком тесно. Тесно даже для суперспециалиста по ведению боя в ограниченном пространстве. При любой, самой неожиданной неожиданности она успеет выстрелить и просто физически не сможет промахнуться, в кого-нибудь да попадет. А еще этот дурацкий шип – насчет которого чертова баба ничуть не соврала. Равно как и насчет всего остального. Правда, только правда и ничего кроме правды, будь она проклята. Вопрос: сработает ли шип – ведь он оружие, и человеческая рука его не держит, стало быть, магия ларов должна как-то нейтрализовать его. Это с одной стороны. А с другой – проверять отчетливо не хотелось.

Дьявол, такого он не предусмотрел. Вроде бы просчитал все возможности – что Вало перестрахуется и попытается завладеть Ключом до того, как они достигнут точки рандеву, что за время похода грохнут самого Вало, что… Но вот что хитроумный предводитель дамургов, видящий, казалось бы, на десять шагов вперед, окажется, блин, той самой старухой с прорухой и самолично включит в их отряд тайного агента подполья – этого предвидеть было нельзя…

Он вкрадчиво спросил:

– А тебе что, совсем не жалко убивать людей, с которыми ты делила пищу, кров и постель, людей, которые, между прочим, спасали тебе жизнь?

Про постель это он специально ввернул. Старый такой прием, с которым Кана, быть может, не знакома – заставить террориста увидеть в заложнике живого человека, глядишь, что-то и шевельнется в окаменевшей душе боевика или бомбиста…

– Во имя нашего великого дела мне не жаль даже себя!

Она произнесла эту пафосную чушь с непоколебимой убежденностью. Значит, все-таки фанатичка. Это еще больше усложняло ситуацию. С простым бандитом еще можно как-то договориться, перекупить, обмануть, мозги запудрить – но с людьми, у которых в груди пылает революционный огонь, такие номера не проходят. Худший из типажей – женщина-террорист с замороченными идеологией мозгами. Что остается? Выудить из нее как можно больше ценной информации и все-таки попытаться обезвредить, потом, когда напряжение спадет и она устанет, немного ослабит внимание. Да уж, господа, чего легче…

– Ладно, – с непритворной грустью вздохнул он, – ты, кажется, начинаешь меня убеждать… Но согласитесь, фрау Кана, добровольная помощь всегда лучше принудительной, не правда ли? Поэтому, может, скажешь мне, зачем тебе вдруг так приспичило в Бездонный Дом – тогда, смотришь, и у меня появится интерес помогать тебе со всем пылом и задором…

– Не заговаривай мне зубы, тагорт, – зло прищурилась Кана. – Я не настолько наивна, чтобы поверить, будто ты станешь помогать мне по доброй воле. Ты даже не с Островов, ты просто тупой наемник, тебя можно только купить, но убедить – никогда… Ты хочешь знать «зачем»? Отвечу. Затем, что там ждут мои друзья и соратники. А теперь поворачивай, живо!

Сварог легонько тронул рукоять управления, и машина послушно взяла курс в открытый океан.

– Ты куда? – Ствол шаура вновь уперся Сварогу в висок.

Если сейчас кто-нибудь из отряда прыгнет на нее… Но он тут же отмел беспочвенную надежду: все, кроме него и террористки, были пристегнуты ремнями, твою мать, безопасности. Чуба, конечно, может выскользнуть – в образе волка, но ведь на это требуется время… Он сказал:

– Куда-куда… К твоему Дому, куда еще. В объятия твоих друзей.

– Ты знаешь курс?

– Ну дык, – сказал он. – Еще там, в подземном городе рассчитал. Думал сразу рвануть туда – что-то не тянет меня отдавать Ключик нашему общему приятелю Вало…

– Врешь, – уверенно сказала Кана. – Я тебе не верю.

Сварог покрутил глобус, к счастью, довольно быстро обнаружил зиккурат, отмеченный на карте маркизов-охотников пятью, один в другом, квадратиками. Проговорил устало, будто в пятый раз объясняя двоечнику решение задачки:

– Вот ваш бездонный домик, а эта желтая линия – кратчайший путь к нему. Видишь, уже треть расстояния от материка мы преодолели. Сама можешь следить, не отклонились ли мы от маршрута.

Кана сказала с угрозой, за которой пряталась неуверенность:

– Но если это окажется не Дом…

– Знаю, знаю, ты перестреляешь всех, а меня отдашь на съедение шипу. Поэтому это окажется именно Дом, не изволь волноваться.

– И если через десять минут я собственными глазами не увижу…

– А вот это нет, – безапелляционно перебил Сварог. – Через полчаса. За десять минут не успеем.

Кана секунду сопела мрачно, потом сдалась:

– Ладно. Полчаса. Потом я начну убивать. Одного за другим.

Некоторое время лишь ветер свистел в простреленном стекле кабины.

– Твои друзья-соратники живут в Доме? – спросил Сварог.

– Ты слишком любопытен. Еще одно слово, и…

– Нет, не надо – «и», – очень серьезно сказал он. И выдавил из себя нервный смешок. – Мне просто страшно… Мне и вправду страшно, видишь, как руки дрожат? Могу и с курса сбиться… Наверное, тебе неизвестно, но многих простых людей, не островитян, пробивает на болтовню в экстремальных…

Она хохотнула и с гордостью заявила:

– Мы живем в Океане, идиот! Но не дай тебе Тарос сравнить нас с дамургами, с этими ничтожествами…

– Так почему же свидание около зиккурата… у Дома без дна?

– Очень много вопросов, тагорт. Хотя… – она пожала плечами. – Почему бы тебе не узнать – раз это уже ничего не изменит. Мои друзья проникли в Дом, и теперь им нужен только Ключ.

На это Сварог промолчал… Нет, странное все ж таки существо – человек. В плену, под дулом пистолета, в компании упертой, как баран, подпольщицы-убийцы, готовой в любой момент устроить небольшую кровавую сауну на высоте двухсот метров, – он ликовал и плясал тарантеллу… в душе, разумеется. Сама того не подозревая, Кана раскрыла самую Главную Военную Тайну островитян – где находится каморка папы Карло, отпираемая Ключом.

Значит, в зиккурате.

Значит, нам по пути? Три раза «ха-ха». Интересная штука – судьба…

Конечно, налепленный шип и ее дружки-соратники в качестве почетного караула не позволяют расслабленно откинуться на спинку кресла и наслаждаться полетом в ожидании счастливого мига приземления на зиккурат. Подлетное время придется истратить на поиски победной комбинации. Покружить незаметно, время потянуть… То самое время, которое неумолимо утекало сквозь пальцы.

Минуту, может быть, несколько минут они летели в совершеннейшем молчании. Под ними перекатывались лазурные барханы Океана. Сзади, как в морских песнях про уплывающий берег родной, уменьшался Граматар. Скоро он пропадет из виду, и они останутся один на один с водой… Кана несколько успокоилась, взгляд ее чуть смягчился, она опять устроилась на подлокотнике.

– А ты стерва, – первым нарушил режим молчания Олес. Говорил он елейно и проникновенно, словно охмурял симпатичную служаночку. – Я, кажется, начинаю понимать моего предка Бассиля Саутара, третьего князя Гаэдаро, который держал женщин – всех женщин, даже трех своих жен – в замке на цепи. Если б не я, гнила бы ты сейчас в бетонном бункере. Неблагодарная сука.

– Может быть, – растянула губы в оскале Кана, – может быть. А лично ты, князек, не представляешь для меня и моих соратников никакой ценности. Так что лучше помолчи.

– Девочки, не ссорьтесь, – подал голос и Сварог. – Мы же все-таки одна команда. Ну вышло недоразумение, возникло некоторое недопонимание – подумаешь. Я, Олес, Рошаль и Чуба, – мы же не претендуем на иные миры. Значит, нет глубинного конфликта интересов. Недоразумение разрешится, все разойдутся довольные… Стало быть, ты – одна из тех, кого называют варгами? Очень интересно, впервые вижу живого варга. Знаешь, мы были так далеки от этого вашего противостояния… ты даже не представляешь, как далеки мы были… Так что же вы не поделили с дамургами? Океан? Или это у вас идеологическая несовместимость?

– Ты действительно хочешь это знать или кривляешься? – вкрадчиво спросила Кана.

Видно было, что нервы террористки, словно растяжка, натянуты до звона и прикручены к взрывателю. Сварог ответил как можно серьезней, изгнав из голоса малейшую иронию и игривость и придав лицу выражение безмерной усталости – дескать, все надоело, надоело воевать и притворяться, до зарезу жаждется определенности и покоя.

– Я действительно хочу знать, Кана, в какие ножницы меня угораздило угодить. Честно говоря, я ожидал всего, любых препятствий на пути, но только не стать разменной фигурой в политической игре, к которой не имею ни малейшего касательства… По-моему, не один я так считаю.

И Сварог оглянулся на своих спутников – словно и впрямь ища у них поддержки.

– Я разделяю недоумение мастера капитана. Хотелось хотя бы знать, в какие интриги мы вляпались… словно в огонь провалились, – сказал Рошаль и щелкнул пальцами.

Стоп.

Стал бы охранитель делать что-то просто так, даже щелкать пальцами – ради одного только жеста? Да и еще это поэтическое сравнение с огнем. Не очень-то свойственная его речи экспрессия…

И Сварог без труда разгадал кодограмму. А что, молодец охранитель, правильно мыслит. Можно и нужно попробовать этот способ. Такая идея Сварогу в голову отчего-то не приходила…

– Хорошо, я отвечу тебе. – Кана тем временем устроилась на подлокотнике с максимальным комфортом: закинула ногу на ногу, одной рукой обхватила подголовник кресла, другой ласково водила стволом Сварогового шаура по его же скуле… извращенка хренова. – Не потому, что надеюсь вас переубедить, – просто хочу, чтоб вы знали правду… Мы не отказываемся от общего прошлого. Да, варги и дамурги когда-то жили одним Древом. Все тогда искренне верили в Цель, все дела и помыслы посвящали ее приближению… а потом произошел Разлом. Это случилось тысячу лет назад, когда окончилась неудачей последняя предыдущая попытка завладеть Ключом. Древо охватили разочарование и неверие. Те, кто сейчас называет себя дамургами – оставим им это имя, хотя они и недостойны его, – предали Цель, заболтали ее, превратили в набор трескучих фраз, единственное предназначение которых – заставить верить в необходимость Совета и в необходимость подчиняться ему.

По горячему вступлению Сварог понял, что не придется особо подхлестывать ее вопросами. Дай фанатику-проповеднику слушателя, и фонтан уже не заткнешь. Тем более Кана давно и не по своей воле молчала на любимую тему, а тут такой случай выговориться! И Сварога ее увлеченность устраивала как нельзя больше.

– То, что они сейчас называют Целью, совсем не та подлинная, истинная Цель, завещанная нам основателем-Дамургом. – Глаза Каны с каждым словом разгорались все ярче – как от непотушенного окурка заходится огнем сеновал. – Они выхолостили ее, украли у Цели стержень, гвоздь подменили болтовней…

– И в чем же единственно верное учение… точнее, единственно верная Цель? – подбросил Сварог в этот огонь дровишек.

Остальные в дружеский диалог не встревали. От охранителя, ясное дело, непродуманных высказываний ждать не приходилось, Чуба впервые столкнулась с закулисными политическими дрязгами людей и предпочитала рта пока не раскрывать… А Олес, изучивший командира за довольно длительное совместное странствие, должен понять, что мастер капитан ведет какую-то игру и неаккуратным вмешательством можно ее запросто сломать, – так что лучше помалкивать, вплоть до специального распоряжения.

– Ты не думал, что будет, если дамурги получат Ключ?! А, где тебе думать, ты же всего лишь бессловесный исполнитель поручений. Куда тебя пошлют – туда ты и пойдешь… («Эт-то вряд ли, – сказал сам себе Сварог… а потом вспомнил Гаудина: – Хотя…») Подумай, что было бы, когда б дамурги вошли в другой мир? Да все то же самое и было бы!

– Бесспорно, – поддакнул Сварог вслух.

– Вот! Ты начинаешь прозревать! Дамурги ничего не хотят менять, кроме места своего прозябания. Женщины будут рожать детей, которых они станут сортировать, как люди сортируют щенков: этого – в слуги, этого – в тагорты, женщин – в наложницы, а этого, самого удавшегося, так и быть, произведем в дамурги. И опять продолжится все та же возня за место в Совете. Они выдумают себе новую Цель, например, объявят, что найденный мир – это не искомый, не окончательный рай, а всего лишь промежуточная остановка. Если в том мире дамурги встретят людей, то отгородятся от них точно так же, или уничтожат большую – и лучшую! – часть, а оставшихся низведут до состояния варварства – чтобы можно было возвыситься над ними, упиваться собственным величием.

– А варги – что вы станете делать в новом мире? – Сварог успел вклинить вопрос в этот пламенный поток трибунной риторики, про себя подумав, что пора реализовывать идею Рошаля. – Ты не возражаешь, если я закурю?

На последний вопрос она только махнула рукой: ей было не до мелочей вроде дыма, ей было важно договорить:

– Мы стали бы воплощать в жизнь истинную Цель. Цель, ради которой каждый варг готов пожертвовать собой. Человек на материке давно выродился, он не развивается, он просто сотни, тысячи лет штампует себе подобных, а когда приходит время – с трудом перебирается на другой континент, воюет за место под солнцем, убивает и опять плодится. То же самое происходит и с обитателями островов. Мы застыли в одном неизменном состоянии. Человеку стала тесна его кожа, тесны его скудные возможности, он это чувствует, но думает, что ничего поделать не может. Поэтому и не делает. А если не делать, то мир не сдвинется с мертвой точки. Все так и будет повторяться, круг за кругом, цикл за циклом: погружения и подъемы материков, Атар – Граматар, поиски Ключа, походы тагортов…

Под пепельницу Сварог использовал кружку, вставленную в зажим на правой стене. Он стряхивал пепел часто, каждый раз наклоняясь к низко расположенному зажиму. Пусть Кана привыкнет к его наклонам, перестанет обращать на них внимание. Хотя, возможно, все предосторожности излишни – ишь как разошлась; чувствуется, оседлала любимого конька, пожалуй, и не заметит, если эксперимент по идее Рошаля начнется прямо у нее под носом…

– Мир давно гниет, как вода непроточного пруда… Но надо менять не только и не столько мир, сколько самих людей. Я помню, что случилось в этом вашем Фагоре. И уверилась окончательно. Зависть, жажда власти, алчность – вот что такое сегодня человек. А мы… Вот ты сейчас управляешь тяжелой птицей и не знаешь, упадет она в следующий миг или нет. Ты в ее власти, ты ее раб. Ты можешь придумать самую быструю и самую непадающую птицу – но отними ее у тебя, отними пищу для птицы, которую ты назвал топливом, и ты вновь все тот же: маленький и беспомощный… Человек сам должен летать птицей, плавать рыбой, превращаться в любого зверя, как Чуба-Ху, и в любое дерево. Человек должен и, главное, я верю, может сравняться в возможностях с Таросом. Тарос и явился людям не как истукан, перед которым надо бить поклоны, а как ориентир – вроде маяков, по которым плавают человеческие корабли…

Наклонившись в очередной раз к пепельнице, Сварог зажег огонь на пальце и быстро поднес к листу на шее, под которым притаился гадский шип. Риск, конечно, был. Мы ж не изучали эту сволочную траву-мураву, мы ж не занимались военной ботаникой – вдруг да вопьется колючка, когда станет горячо. Но исходя из мысли, что жители плавучих островов обеих ориентаций подчиняют себе растения, как собак, а собакам свойственно бояться хозяйского гнева и не цапать без команды…

На всякий случай Сварог подносил огонь осторожно, неспешно. И лист с одного края отлип, испуганно свернулся. Прав оказался в своем предположении Рошаль – любая часть дерева боится огня. Островитянам удалось приручить природу, – но не переделать ее…

– Основатель-Дамург доказал нам в своем «Завещании потомкам», из которого остальные дамурги убрали все, что могло помешать их покою, оставили лишь общие фразы… Так вот, он доказал, что человек так же способен к внутреннему изменению, как и растения. Не надо держаться за полученную нами от предков данность, как за что-то непререкаемо лучшее. Если есть лучшее, значит, можно создать нечто, что будет лучше лучшего. Так говорил Дамург-основатель… И варги помнят об этом.

Кана не заметила манипуляций Сварога, увлеченно продолжала свою лекцию:

– Опыты по созданию людей-рыб были одной из проб на пути к новому человеку, проба отчасти неудачная, но никто и не ждал больших удач в начале пути.

Сварог снова нагнулся – теперь для того, чтобы затушить сигарету. И за это время успел зажечь огонь на пальце, поднеся его к травяной нашлепке на шее, а когда та, наконец, свернулась в трубочку и отлепилась, закатав в себя проклятый шип, выбросил в пепельницу эту опаленную купину (что в переводе с религиозного как раз и означает «сожженный куст»). Снова наклонился, пробормотал едва слышно:

– Черт, дымится, так и сгореть недолго…

Шепотом, словно продолжает ворчать на непотушенный окурок, произнес заклинание – и на месте содранного листа с колючкой появилось его иллюзорное замещение. Сварог выпрямился в кресле. Ну вот и все, теперь, испытывая огромное облегчение, близкое к оргазму, можно со всем нашим вниманием слушать разглагольствования о переконструировании человеков. Уж с остальными трудностями Сварог управится – на кураже-то… будем надеяться.

– Представь, каким станет мир, населенный богами? Что, не представить? То-то! Потому что никакого человеческого воображения не хватит представить себе этот совершено невиданный мир!

– А что же вам здесь, на Димерее, мешает создавать нового человека? – теперь уж спокойно, не боясь спугнуть, перебил Кану Сварог.

– Здесь? Когда дамурги следят за каждым нашим шагом? Когда они и в Океане, и на земле противостоят каждому нашему шагу? И если мы создадим нечто и это нечто попадет в руки дамургам, то оно тут же может превратиться в оружие против нас самих… К тому же, для серьезных исследований нам нужны лаборатории, расчеты, ресурсы, подопытные, а все это имеется только на материках – где приходится конфликтовать не только с дамургами, но и с невежественными людьми… Да и как что-то построить за земле, когда Димерею регулярно сотрясают катастрофы?!..

На это ответить было нечего. И Сварог с некотором ужасом понял, что разговор приближается к той стадии, когда, как говорят в народе одного чахлого мирка, должен «родиться милиционер». А молчания в кабине «ската» допускать было никак нельзя – необходимо было, чтобы беседа продолжала течь, плавно и размеренно, чтоб Кана, увлекшаяся болтовней, не стала бы вновь внимательной и сконцентрированной. Потому что зиккурат был уже близко. А Сварог еще не готов сделать ответный ход.

– Разумеется, у вас были свои интересы на материках, как я сразу не подумал, – сказал он первое, что пришло ему в голову. – В частности на Атаре, в частности в последний Цикл… А если не секрет, кто выполнял ваши задания на суше? Дамурги используют тагортов, а вы?

Он мельком оглянулся и незаметно подмигнул Рошалю. Уж тот сообразит, что означает этот знак, и уж как-нибудь даст понять Олесу, что капитан избавился от опасной занозы, а значит, князю не нужно ничего предпринимать: нужно просто ждать.

– У нас нет тагортов, – гордо вскинула голову Кана. – Мы, варги, сами отправлялись на материк, шли не по принуждению, а во имя истинной Цели.

– Кто бы сомневался… Но, насколько я понимаю, напряженные отношения между дамургами и варгами не могли миновать и сушу. И если агенты, ваши и дамургов, сталкивались, то происходили… ну, скажем так, недоразумения, верно?

– И что с того? – Конечно же, Кане тяжело было перестроиться с возвышенных тем на более приземленные.

– А не было ли у вас агентов в княжестве Гаэдаро? – поймал мысль Сварога Рошаль.

– У нас вообще не было агентов. – Ствол шаура опять ткнулся в грудь Рошаля. – Это у дамургов агенты, у нас же…

– Простите – доверенных людей, – торопливо поправился Рошаль. Ему не терпелось продолжить расспрос (а как жаль, наверное, что не допрос!) – ибо охранитель взял след. – Не было ли у вас доверенных людей в княжестве Гаэдаро?

– В каждой стране Атара работали наши люди. Но отношения вашего княжества и прочих государств нас нисколько не интересовали. – Кана даже не скрывала презрения. – Нас интересовали только люди дамургов, которые ползали по континенту, как древесные клопы, что-то вынюхивали, что-то крали, что-то покупали… И мы не могли допустить, чтобы им в руки попало нечто такое, что сможет усилить их влияние на Островах.

– А не произошло ли с кем-нибудь из ваших… доверенных людей несчастного случая в княжестве Гаэдаро накануне прихода Тьмы? – развивал наступление Рошаль.

– Очень много наших не вернулось с Атара в те дни… – Лицо Каны потемнело, шаур дрогнул. – Не знаю ничего про ваше княжество. Зато точно знаю другое: варги до конца выполнили свой долг, их не остановил страх за свою жизнь… Знаете ли вы, люди, которые думают только о себе и свои поступки никак не соотносят с будущим – а о такой неинтересной материи, как будущее, даже не считают нужным размышлять? Знаете ли вы, что можно жертвовать собой ради поколений, что придут сотни и тысячи лет спустя? Истинная Цель варгов даже не в том, о чем я вам говорила – это лишь путь к Цели. Истинная же Цель варгов – власть над временем. И когда она будет достигнута, вернутся из прошлого и получат новое, вечное бытие те, кто сейчас, не жалея жизней, закладывает фундамент будущего. Будущего, где люди станут равны богам. А боги правят всем, и временем тоже… Сколько нам осталось до Дома? – вдруг спохватилась она. – Помни, тагорт, я не отступлю, когда цель так близка…

– Еще немного, смотри вперед, – успокоил ее Сварог.

– Теперь, кажется, все встает на свои места, – заявил Рошаль с усталым удовлетворением математика, наконец-то решившего теорему Ферма. – А я, признаться, все гадал, кто устроил взрыв на постоялом дворе «Дырявая бочка» и кто был тем пропавшим постояльцем выгоревшей комнаты. Ну никак концы не увязывались. Шпионы Нура и разведки иных государств были отчетливо ни при чем, чужую агентуру мы держали весьма плотно. А те, зная, что мы держим их весьма плотно, не пошли бы на диверсию в самом центре столицы. Да и я в то время не мог знать, что в Митраке действуют еще два игрока. Дамурги и варги… Вернее, их агенты. Теперь я понимаю, что вы, мастер Сварог, попали в поле зрения этих игроков – они расценивали вас как человека, который может вооружить противную сторону. Один резидент убрал конкурента, сам надеясь вас захватить.

– А захватить меня не удалось, потому что мы с вами, дорогой Рошаль, внезапно покинули Гаэдаро на дирижабле. И поди нас догони, – согласился с выводами охранителя Сварог. И мимолетно подумал при этом: «Но одного мы не знаем: с кем именно хотела познакомить меня Клади – с резидентом дамургов или варгов. Да, судя по всему, Клади работала с кем-то из упомянутых Рошалем игроков… Если только не было иных игроков…»

– Вот! – с видом триумфатора воскликнула Кана. – Вот подлинная сущность обитателей суши! Вас интересуют только ваша собственная муравьиная суета – кто, где, когда, кого убили, кто убил – проблемы же человека вам безразличны. Заткнитесь оба.

– Лады, – не стал спорить Сварог. – Только один, последний вопрос: каким образом ты, варг, попала в порученцы мастера Вало? Он, на мой взгляд, не отличается чрезмерной…

На горизонте, точно по курсу их следования нарисовались горбы плавучих Островов. Что подкрепляло показания глобуса «ската» – они подлетали к зиккурату.

Вряд ли бы Кана стала отвечать на вопрос Сварога – после того как на ее страстную речь об Истинной цели и сказочном будущем эти людишки отозвались болтовней о каком-то трактире. Но близость Бездонного Дома и вид островов, обещающий скорую встречу с друзьями-варгами, вернул террористке хорошее настроение. А Сварог изготовился к акции…

– Мужчины так глупы, – фыркнула Кана. – Особенно мужчины-дамурги. Я якобы перебежала от варгов к дамургам, а в доказательство своей любви к дамургам раскрыла этому Вало заговор. Между прочим, действительный заговор молодых дамургов против Совета, о чем нам стало известно вовсе не случайно, потому что мы, варги, сами и были зачинателями этого комплота. А еще мы с Вало стали любовниками. Каждую ночь я восхваляла не только его мужские таланты – весьма скромные, надо отметить, – но и его незаурядный ум – достаточно посредственный, – и его якобы железную волю… И кто придумал эту чушь, что только женщины падки на лесть, как акулы на кровь? Мужчину купить лестью еще проще, чем поймать слепого морского окуня. Вало доверял мне больше, чем любому из своих приближенных… И когда я узнала, что Вало отправляет на поиски Ключа не одного тагорта, а группу, было решено тоже послать по нашим следам целый отряд… Им был известен курс, которым двинешься ты, потому что это был оптимальный курс… Но проклятые фагорцы спутали все наши планы. Отряд потерял тебя, тагорт. И ему пришлось идти прямиком к тайнику. Как ты видел, добрались только четверо… Но и они попали в ловушку в форте из жидкого камня. Если б не ты, тагорт, они бы выжили. Десять лучших наших воинов погибли по твоей вине! И за одно это ты достоин смерти…

Вот оно и прозвучало. Кана вовсе не собиралась оставлять в живых Сварога – ни его, ни команду. Значит, пора действовать. Сварог собрался. Резкий крен на правый борт, удар в переносицу, блокировка руки с шауром. Но тут…

Она вдруг замолчала, вперив взгляд в лобовое стекло. Прошептала потрясенно:

– Святой Порк и семь грехов… – и вскочила с подлокотника. Ее свободная от шаура рука больно впилась в плечо Сварога. – Проклятые дамурги!

Глава семнадцатая Последний кайм

– Они выследили! Выследили и напали! – Кана отпустила плечо Сварога, ее ладонь переехала на спинку пилотского кресла и теперь терзала обивку. – Ты должен им помочь!

Кто на кого напал и кому надо помочь, Сварог уточнять не стал – и без того понятно. Они уже подлетели к островам достаточно близко, чтобы разглядеть обстановку на волнах и уяснить, что Острова отнюдь не заняты мирным плаванием вокруг зиккурата. Так что с контратакой пришлось погодить – до выяснения обстановки. Пока было ясно одно: уверенность Каны в том, что варги уже внутри Дома, малость необоснованна. Хитрый Вало и здесь оказался предусмотрительным, нарушил планы подпольщиков и несколько реабилитировался в глазах Сварога.

– Ты будешь бить морозящим лучом, куда я покажу!

Кана приблизила свое лицо, вмиг напитавшееся решимостью и яростью, к лицу бывшего своего капитана – и было ясно, что в случае несогласия она выстрелит. Или даст приказ шипу активироваться? Эх, кабы быть уверенным, что сначала она задействует шип, а уж потом примется палить в заложников. Последнее бы мы пресекли с превеликой радостью, а вот ежели наоборот…

– Ладно-ладно, – покладисто заверил ее Сварог. – Буду бить лучом, морозить всех, на кого покажешь.

Честно говоря, без ее подсказок и в самом деле не разобраться, где дамурги, где варги. Одинаковые жилища из прутьев одинакового цвета. Флаги не развеваются, опознавательные таблички не прибиты, никто не горланит: «Мы смело в бой пойдем за власть дамургов…»

А в бой шли и те, и другие. В Океане, в трети кабелота от зиккурата кипело настоящее морское сражение с участием примерно двух десятков Островов. В воздухе схлестывались прутья, спутывались, закручивались невообразимыми узлами. От боевых стеблей отрастали побеги, мгновенно покрывались зубьями, которыми вгрызались в древесину врага, старались ее перепилить. Из Островов вылетали гладкие ветви, на концах переходящие в острые, как шило, копейные наконечники, вонзались в противостоящие острова – если, конечно, по пути их не перехватывали и не пригибали к воде ветви защищающейся стороны. То и дело взвивались растительные щупальца, усеянные шипами, и хлестко лупили по вражьим сучьям. Из надрезов брызгал сок, воду, ставшую ареной битвы, покрыл древесный мусор, словно с лесопилки вымыло в Океан отходы производства. Вода вдобавок бурлила и пенилась – схватка шла и под Океаном.

Какие-то Острова сошлись в абордажном стыке, сплелись в огромный живой клубок, ежесекундно меняющий очертания. Даже не представить, что происходит внутри этих жилищ…

Один из Островов в центре грандиозной ботанической битвы вдруг приподнялся, потом начал заваливаться на бок (стало видно, что его приподнимают подобравшиеся под водой толстые стволы) и перевернулся вверх корнями. Взглядам открылось жуткое копошение тонких, похожих на червей, белых, зеленых и коричневых отростков.

– Заходи слева! – Кана стукнула кулаком по приборной доске. – К тем двум! И зависни над ними! Живо!

Кана была целиком поглощена морским побоищем. Оно и понятно – там, внизу, решалась судьба ее соратников по борьбе за Истинную Цель, без которых ее Ключ станет на фиг никому не нужен.

Она приказала Сварогу бросить всю мощь морозилок «ската» на выручку одному из двух Островов, сошедшихся чуть в стороне от общей схватки. Одно из жилищ атаковало противника целой армией тончайших и очень вертких лоз, покрытых, похоже, ядовитыми колючками. Противник отбивался сплющенными на концах побегами, рубил ими ядовитые стебли, как саблями. Но сверху отлично было видно, что лозы призваны отвлечь на себя внимание, а под водой движется толстый ствол, огибает место схватки по длинной дуге, намереваясь зайти с тыла. Наверное, Кана хотела помочь острову, который не замечал коварного маневра.

Сама же горе-террористка напрочь забыла про тылы. Впрочем, она уверена в своем шипе…

«Извини, красавица, – мысленно сказал Сварог. – Ты сама влезла в эти игры. Обижаться не на кого».

Он проделал несложную работу быстро и чисто: левой рукой рванул девицу на себя, оторвал правую от «штурвала», сложил пальцы «клювом ястреба» и ткнул ими в сонную артерию захватчицы.

«Скат» клюнул носом и стал плавно соскальзывать к воде.

Неизвестно, успела ли она мысленно крикнуть «фас» своей, ныне обезвреженной колючке, но вот вдавить спуск шаура умудрилась. Два серебряных кругляша звякнули об лобовое стекло, оставив на нем крохотные царапины. Едва захватчица с закатившимися глазами оказалась на коленях Сварога, тот выдернул из ее руки шаур и вытащил из-за пояса катрал. Олес рванул ремни, бросился на подмогу, а Сварог живенько вернул управление «скатом».

– Давайте ее сюда, мастер капитан. Теперь она никуда не денется, спеленаю по всем правилам. Нет, ну что за сучка, а? Знать бы заранее – проиграл бы ее на хер в том бункере, на первом же кону!

– Ты там поосторожнее, князь, – авось пригодится, – сказал Сварог, живенько заставляя послушную машину зависнуть в воздухе над полем битвы. – Ей еще в нового человека превращаться и временем командовать.

– Я буду неумолимо галантен, мастер капитан, – серьезно пообещал князь. – Как ни с кем другим…

– Неплохо, граф, неплохо, – вяло хлопнул в ладоши Рошаль, точно на премьере посредственной пьесы. – Будь моя воля, я бы назначил вас своим преемником…

– Сомнительный комплимент, – глухо произнесла Чуба-Ху. – Мастер капитан, позвольте я поговорю с этой девкой…

– Нельзя, Чуба, – сказал Сварог. – Увы. Она нам пока нужна живой и, желательно, невредимой.

Между прочим, остров, которому грозила опасность с тыла, выкрутился и без холодильной помощи с воздуха. Но – как догадался Сварог – не без помощи некоего древнего предмета. Иначе как объяснить, что за шар плюхнулся в воду прямо над коварным подводным стволом? Его словно хоботом метнул прут, поднявшийся над жилищем. Шар юлой завертелся на волнах, из него хлестанули в стороны темные струи, окрашивая воду в марганцовочный цвет. Толстый ствол выскочил по всей длине из воды, как анаконда из страшных снов, закрутился в спираль – и вдруг лопнул, разлетевшись брызгами и клочьями.

– Садимся, граждане! – объявил командир корабля. – Прямо на зиккурат. Всем занять свои места согласно купленным билетам и пристегнуться…

– А если все это воинство кинется на нас, когда мы сядем? – предположил Рошаль. – Может быть, лучше…

– Не стоит, масграм, – поймал Сварог невысказанную мысль охранителя. – Не будем без нужды кровожадными. Вот если воинство действительно кинется – вот тогда вновь поднимаемся в воздух и начинаем холодную войну.

Однако мрачные опасения Рошаля неожиданно получили подкрепление. От острова, над которым проходил «скат», отделился и рванулся ввысь прут с утолщением на конце – раскручиваясь, как пожарный шланг, и явно намереваясь дотянуться до машины. Сварог вдавил педаль ребугета, направил вниз крупнокалиберные очереди и перебил ими щупальце где-то посередине.

– Ребугет пуст, – злорадно сообщил автоматический голос «ската».

– Ну и наплевать, – снизошел Сварог до общения с голосом из динамика.

«Скат» заходил на зиккурат. Чувство, которое посетило Сварога, когда он впервые увидел это сооружение, пришло вновь, и с большей силой. Отсюда, с высоты полета морских птиц, благодаря прозрачной воде зиккурат представал во всей своей завораживающей грандиозности: пирамидальное строение уходило, расширяясь книзу, в черт знает какие, в непредставимые глубины. Насколько взгляд пробивал сине-зеленые водные толщи – шли ярусы зиккурата, один другого шире, и скрывались в темных слоях океанских тайн. Аж мурашки по коже бежали и дыхание сбивалось от благоговейного трепета, внушаемого этим… действительно бездонным домом. И никак не укладывалось в голове, что такое могли отгрохать люди – обычные люди. Хотя, может быть, люди здесь и ни при чем…

Над поверхностью возвышалась лишь вершина зиккурата: неширокая площадка, огороженная стеной с башенками в углах. Одну разрушенную башенку и разрушенную же часть стены к их прибытию, увы, так никто и не восстановил.

Сварог посадил «скат» по центру залитой Океаном площадки. Три опоры выдвинулись из брюха машины, утвердились круглыми лапами на каменных плитах, уйдя под воду на половину своей длины. Трапу тоже пришлось окунуться в морскую водицу. Как и людям, которым воды здесь оказалось чуть выше, чем по колено.

Сварог отдал Олесу и Рошалю команду перенести Кану на стену – для ее же, мягко говоря, нехорошей женщины, безопасности. Ведь не исключено, что Острова, которые рано или поздно выяснят отношения между собой, и победители пришвартуются к Бездонному Дому, сначала расстреляют «скат» из каких-нибудь станковых катралов, а уж потом полезут его обследовать.

– Что ж, ты сама сделала свой выбор, – философски сказал Сварог неудачливой захватчице, когда ее, связанную по рукам и ногам, сносили по трапу. – Выбор привел тебя на стены Бездонного Дома. Когда-то и мы томились здесь неизвестностью. А нам, признаться, приходилось гораздо хуже. До самого горизонта не видно было ничего, кроме акул – зато акул было столько, сколько самый просоленный морской волк не видел за всю проведенную в одних плаваниях жизнь. Тебе легче. К тебе кто-нибудь обязательно придет на помощь… Ну, пиши, если что.

Кана что-то промычала в ответ. Вытаскивать кляп Сварог не стал – и так ясно, что не услышишь ни одного слова благодарности. Он повертел Ключ на пальце.

– Теперь будем думать, как попасть внутрь. Хотелось бы додуматься раньше, чем Острова ринутся отбирать у нас эту отмычку… А что-то устал я, Чуба, от военных действий…

– И что там внутри? – спросила Чуба-Ху.

Видимо, она считала, что у графа есть ответы на все вопросы, только он по каким-то своим причинам не торопится сразу все выкладывать на стол.

– Понятия не имею, Чуба, – честно сознался Сварог.

Его внутренне передернуло: кажется, вчера он точно так же стоял на гребне и смотрел на копошение акульих туш в океане. Океане, который поглотил Клади…

От стены зиккурата вернулись Рошаль и Олес.

– Поглядывайте по сторонам, орлы, не приближается ли кто.

Пока не приближались, пока Острова продолжали битву на волнах. Рубка там шла – будь здоров: над водой вырос высоченный, качающийся конус: это сплелись в ближнем бою сразу несколько жилищ… Сварог же и так и сяк разглядывал Ключ, пытаясь сообразить, как им пользоваться.

– Может быть, попробовать приложить его к чему-нибудь? – нетерпеливо предложил Олес.

– Или Кана нам соврала, никакой Двери в этой пирамиде нет… – обдал пессимизмом Рошаль. – Наверное, придется ее допросить как следует.

– Не-а, она не лгала, уж поверьте мне… И потом, сомнительно, чтобы в столь ответственный час ей назначили встречу где-то вдали от Цели. Просто вряд ли она знает много. Зачем посвящать ее, в какой части зиккурата располагается Дверь и как ее открывают? Лишний риск, что она единолично попробует воспользоваться Ключом…

– Да, верно, – мрачно кивнул Рошаль. – Так что же делать-то?

– Думать, охранитель, ду…

Так, стоп! Полированная поверхность Ключа вдруг пустила солнечного зайчика на Дом. Опаньки! До того мутный, ничего не отражавший треугольник словно превратился в зеркало. Сварог повернул Ключ к небу – поверхность опять замутилась, не желая ничего отражать…

– Видели?! – вырвалось у него.

– Что? Что? – Оказывается, никто не обратил внимания на любопытную особенность этой треугольной штуковинки в руках у капитана. Ну и ладно.

Сварог вновь развернул Ключ к зиккурату. Появилось отражение Бездонного Дома, но, на первый взгляд, никаких отличий от оригинала в нем не наблюдалось.

– Ах ты, Наваково вымя… – приглядевшись к манипуляциям командира, наконец и Олес понял, в чем фокус.

– Я сейчас. – Сварог энергично направился к «скату». – Только не за мной следите, за морем! Ясно?

Сверху всегда виднее – это вам любой бюрократ скажет, и Сварог с ним спорить не станет. Сверху виднее, даже если смотришь в зеркало: охват больше.

Он вскарабкался на крышу «ската», вставив олесовский кинжал в одну из пулевых пробоин и воспользовавшись им как ступенькой. Сверху принялся осматривать зиккурат в зеркале Ключа, постепенно поворачиваясь по кругу.

И нашел-таки отличие…

Его отвлек залихватский свист Олеса:

– Какой-то куст ломится в гости, мастер граф!

Сварог поднял голову. Ну да – один островок, вырвавшись из свалки, мчался к ним на всех парах. Видать, то ли дамург, то ли варг сообразил, что происходящее на зиккурате сейчас гораздо важнее междоусобных распрей, и, оставшись в бою, можно остаться с носом.

Видит Бог, Сварог не хотел этого. Но выбора ему не оставили.

Он спрыгнул в воду, взбежал по трапу в «скат», на ходу в двух словах объяснив своим, что собирается делать, и рухнул в кресло – в котором уж не думал оказаться вновь.

«Скат» приподнялся над площадкой зиккурата ровно настолько, чтобы цилиндры оказались выше стен. Сварог даже не стал втягивать опоры и поднимать трап. Морозящий фиолетовый луч ударил в разогнавшийся остров и прошил его от края до края, по всей длине. Жилище словно споткнулось на волнах, еще немного проскользило по инерции и замерло. Будем надеяться, на какое-то время остальных он тоже напугал. И Сварог вернулся к заждавшимся его орлам, чтоб продемонстрировать свое открытие.

Открытие простое. Отражения всех плит, из которых была сложена площадка, совпадали с их реальным видом: серые квадраты, поросшие зеленью водорослей. Все – кроме одной плиты.

Та единственная, непохожая на другие, плита, отображенная Ключом, впрочем, и в реальности выглядела так же – но за одним маленьким отличием. Отличие – это круглое углубление, диаметром чуть шире руки, со скобой из светлого металла.

Подошли. Сварог, заглядывая в зеркальную грань Ключа, опустил руку в теплую океанскую воду, взялся за скобу, потянул наверх… Скоба выдвинулась из плиты на две ладони, дошла до упора, что-то щелкнуло – и край плиты поехал вверх, неторопливо и размеренно, как дверь с гидравлическим затвором, пока не застыл строго под прямым углом. В открывшемся взгляду проеме можно было различить только мерное колыхание белого тумана, словно накрытого тончайшей пленкой.

– Это и есть Дверь в… – Голос Рошаля дрогнул. – В другой мир?

Сварог пожал плечами.

– Вало рассказывал, что в приоткрытую Дверь неизменно наблюдалась одна и та же картина: выжженная солнцем степь. Значит, одно из двух. Или это Дверь и есть, или Дверь где-то внутри зиккурата.

– Вода внутрь не затекает, значит, ее там и так полно. До краев, – сказал Рошаль. – И что же дальше?

– Вы-то, мастер Сварог, умеете дышать по-рыбьи, а нам как быть? – поджал губы Олес.

– Может быть, не все уж так печально. Вряд ли этот домик соорудили в расчете исключительно на умельцев дышать под водой. Сейчас и выясним. Как говорится в старом армейском анекдоте, не хрен думать, трясти надо…

И Сварог опустился возле проема на корточки. Над водой осталась одна голова. Он сел на край, свесил ноги вниз. И почувствовал, что носки касаются твердой опоры. Набрав побольше воздуху в легкие, утвердил ступни на невидимой за туманной завесой опоре, ощупал носком, что там впереди, нашел край, под ним – ступень, шагнул, еще раз шагнул, и достаточно уверенно и быстро начал спускаться в зиккурат.

Оказавшись под тем слоем, что выглядел сверху пленкой, Сварог выдохнул и вдохнул – выяснилось, что дышать можно свободно без всяческих магии и аквалангов. Воздух тут отличался от океанского – влажного, пахнущего рыбой и йодом. Здешний воздух был сух и напрочь лишен ароматов. Сварог задрал голову – тот же туман, какой виден сверху, и больше ничего…

Потом он снова поднялся на поверхность.

– Короче говоря, порядок. Можно смело погружаться… Орлы, – Сварог смущенно потер переносицу, – дьявол меня побери, я только сейчас сообразил… Вернее, осознал. Ведь пути назад может и не быть. Я имею в виду – в этот мир. А что ждет в другом… – Сварог развел руки. – Или, может, и будет путь назад, но – прямо в лапы к нашим приятелям с Островов. Значит, вот что можно сделать… В «скате» стоит автопилот, внутренний небесник… эта такая фиговина, которая сама может управлять «скатом». Я разберусь, как его настроить на полет и посадку. Заряжу его довезти вас до фагорцев. Или, допустим, к галеону с золотом. Что скажете?

«Нет», – поочередно сказали все трое.

– Я не люблю возвращаться, маскап, – добавил Рошаль. – У той бабы, королева которая, голова правильная, у нее все получится…

– Вместе до конца, – сказал Олес, выпятил грудь и стукнул, по ней кулаком.

– Давайте поторапливаться, граф, – Чуба с тревогой смотрела куда-то в сторону. – Позвольте обратить ваше внимание, что теперь два Острова несутся в нашу сторону.

– Как знаете, я вас не неволил, – решился Сварог. – Оглядитесь по сторонам, что ли – в последний раз, как-никак… Порядок следования такой: я, Чуба, Рошаль, Олес – замыкающим. Князь, на тебе эта плита, задвинешь ее за собой… Ну что, все? Вперед.

Какое-то время они двигались на ощупь сквозь белый туман. И, когда закончились ступени, туман рассеялся.

– Ну-ну… – сказал Олес, оглядываясь. – Вот, значит, что такое этот домина изнутри. Забавно… И куда дальше?

Оглядывались все. А эхо разносило по здешним углам и закоулкам слова Олеса «вот, значит-значит, что-вот-что-такое-такое», раскидывало их в разные стороны, раздирало на слоги и на звуки «ку-да-а-ше-е-е», которые упругими мячиками еще долго скакали, отдаляясь, отдаляясь и очень долго никак не желая затихнуть и пропасть совершенно.

Они стояли на мозаичном круге радиусом метров пять. (Сварог поймал себя на том, что на ум приходят именно порядком подзабытые метры.) Черные и красные камни под ногами образовывали нечто похожее на циферблат часов, разве что делений было не двенадцать, а раз этак в пять больше. Под некоторыми из черных черточек, рассекающих красный фон, были выложены из черных же камней то ли иероглифы, то ли сильно на них смахивающие значки какой-то иной письменности. Мозаичный пятачок окружали идущие от пола до неразличимого, размытого и, возможно, несуществующего потолка тонкие ребра, между которыми имелись узкие просветы – разве что клинок можно просунуть плашмя. Будто очутился в центре пластинчатого гриба вроде сыроежки, и края пластин обступают тебя со всех сторон…

– Наверное, есть какая-то связь между этими рисунками на полу и… тем, что вокруг, – сказал Рошаль.

– Наверное, – кисло согласился Сварог. – Вот только как бы ее побыстрее отыскать…

Трудно было свыкнуться с эхом, в котором тонул и самый короткий разговор. Даже если говоришь шепотом.

Олес вдруг, никого не предупредив, сделал шаг вперед, к границе мозаичного круга и… пропал.

Нет, с облегчением разглядел Сварог, не пропал. Вот же он стоит, просто показалось… Крикнуть Олесу «Назад!» он не успел. Князь сам вернулся на мозаичный пятачок. Вышел спиной вперед и тут же крутанулся на каблуках, в глазах его плясал неподдельный ужас.

– Фу-у, вы здесь, слава Таросу! Я, признаться, испугался. Там… там… Навака его знает, что там. Город там и люди шастают. В одних этих… – он провел пальцем по талии, – в повязках на бедрах. И одноглазые все как один. Я шагнул – и попал в другое место, представляете! А если б еще шажок сделал, а не сразу махнул назад по своим следам… фу, даже не знаю, что и было бы…

«Дверь, – неожиданно понял Сварог. – Клянусь Таларом, это она, Дверь!!! И каждая щель – ни что иное, как выход в какой-нибудь мир!» Он ощутил, как зачастил пульс, и рявкнул на Олеса:

– Ну и нечего соваться, куда не знаешь! Я что, приказывал резвиться? Под арест бы тебя, сопляка…

Эхо мигом прокатило его слова, кажется, по всем закоулкам мироздания. После чего командир надумал повторить подвиг своего бойца.

– Стойте неподвижно. Я сейчас.

Направление Сварог выбрал чуть иное, нежели Олес. Едва нога наступила на край мозаичной площадки, узкая щель гостеприимно раздалась перед Сварогом, он шагнул в распахнувшийся проем и очутился…

Где угодно, только не на Димерее!

Он стоял на скалистом утесе, волнистая граница суши и моря уходила в туманную даль. Справа бушевал стобалльным штормом черный океан. Слева шквалистый ветер перекатывал по плоской мрачной равнине камни. Справа высилось в сумерках некое циклопическое строение с высоченными, потрескавшимися колоннами вокруг явно церковного портала. Над головой проносились тяжелые, налитые угрюмой синью тучи…

Это иллюзия, вдруг понял Сварог, просто картинка чужого мира. Ветер не чувствуется, запахов никаких, звуков тоже. Только картинка – но в которой, похоже, можно заблудиться.

Сварог обернулся. Сквозь щель, такую же узкую, какой она представала снаружи, из зиккурата, он видел черно-красные камни мозаики, чью-то руку…

Почему-то Сварог не сомневался: сделай он шаг влево – шаг вправо или же шаг вперед, и просвет, он же ориентир для возвращения, исчезнет, иллюзорная картинка сомкнется. И всю жизнь можно положить на поиски дороги обратно. Наплутаешься, как ежик в тумане, прежде чем выберешься на мозаичный кружок. Сварог, разумеется, предпочел не плутать по иллюзорным красивостям штормового мира, а поступить по-олесовски – вернуться на исходную.

Поделившись с сотоварищами наблюдениями и умозаключениями, он закончил короткий монолог так:

– Вот ведь, блин, задачка… Что думаете, господа путешественники?

Пока господа путешественники размышляли, Сварог достал Ключ – может, эта штукенция что-нибудь да подскажет… Повертел ее так и этак, понаправлял на разные объекты, поднес к мозаике – ничего. Шлифованная поверхность оставалась мутной, Ключ не нагревался, не катился колобком по правильной дорожке – короче, помогать отказывался напрочь.

– А если наугад? – вдруг сказала Чуба.

– Наугад? – Сварог поднял на нее глаза. – Наугад… Что-то в этом есть…

И в памяти всплыло прибытие на Димерею, первый день его знакомства с Граматаром, первые люди, кого он встретил на чужом берегу. Слепцы. Это были слепые бродяги под предводительством урода по имени Бедер. И последняя его фраза: «Мы еще увидимся, добрый господин». Сейчас фраза внезапно обрела плоть, и плотью этой стало озарение.

– Помолчите-ка, ребята. Замрите. И, как говорится, даже не думайте…

Сварог закрыл глаза. Тишина стояла полнейшая, оглушительная – несмотря на присутствующее вокруг неисчислимое количество отражений всяческих миров, несмотря на то что где-то наверху бродили по зиккурату победители морской битвы, может быть, обстукивали плиты, может быть, корежили «скат». Но единственный звук все-таки нарушал тишь. Треньканье колокольчика. Очень чистый, хоть и очень тихий звон. Будто где-то бродит буренка с серебряным колокольцем на шее или… колокольчик бренчит на груди слепца.

– Кажется, я понимаю, как нам быть, – сказал Сварог, и вслед за ним его уверенные слова повторило эхо.

– Пойдем на какой-то звук? Вы что-то услышали? – догадался Рошаль.

– Да. Поступаем так. Идем прежним порядком, но с закрытыми глазами, положив друг другу на плечи руку. Видели, как ходят слепые?

– Вам-то понятно – чтобы обострить слух, а нам зачем закрывать глаза? – поинтересовался Рошаль, словно заподозрил какой-то подвох со стороны Сварога.

– Вы уверены в себе, мастер охранитель? Уверены, что не шатнетесь в сторону от испуга или удивления и не влезете с головой в какой-нибудь мир, а нам придется вас разыскивать? Или разве не может такого случиться, что вы увидите… нечто, что, скажем так, потревожит ваш разум?

– Допустим, уж за свой разум я совершенно спокоен, – Рошаль поджал губы. – А отвлечься, сбиться с ноги, потеряться… да, это вполне возможно, согласен.

Когда-то Сварог провожал взглядом цепочку слепых бродяг. Теперь они сами точно так же двинулись сквозь отражения миров. Сварог возглавлял отряд, ступая неспешно, опуская ногу аккуратно, словно на болотную кочку. Часто останавливался, прислушиваясь, чуть поворачивая голову то влево, то вправо. На плече командира лежала рука Чубы.

Дело было даже не в том, что с закрытыми глазами лучше слышно, а в том, что с открытыми глазами колокольчика не слышно вовсе. Тонкое серебряное позвякиванье тут же прекращалось, стоило поднять веки, словно кто-то вел с ними хитрую игру, и в этот самый момент по странным правилам игры придерживал язык колокольчика рукой.

Сварог все-таки несколько раз приоткрывал глаза. Сначала чтобы убедиться в том, что колокольчик действительно смолкает, когда зрение перебивает слух. Потом – к тому времени они уже изрядно покружили – Сварог просто не удержался и из любопытства приоткрыл один глаз.

В первом случае, едва подняв веки, он сразу же зажмурился от хлынувшего в глаза яркого света и карнавальной пестроты красок. Оказалось, и в самом деле вокруг шумит карнавал. В каком-то мире под огромным, ослепительным светилом его обитатели веселились на бескрайнем поле. Всюду стояли шатры, палатки, длинные столы, грудились бочки, летали качели, музыканты наяривали на диковинных инструментах, рядом с ними прыгали-кружились танцы. И повсеместно люди братались с какой-то расой ящеровидных существ. Видимо, по этому поводу и был праздник. Мир после долгой войны – или первая встреча двух рас. Контакт, однако… А Сварога и компанию, кстати говоря, ни живьем, ни картинками тому миру не показывали. Никто не тыкал в их сторону пальцами, не поворачивал голов…

Открыв глаза во второй раз, Сварог увидел, что они пересекают по диагонали сумрачный высокий зал с колоннами вдоль стен, а вдали с трона сбегает некто маленький и круглый, в волочащейся мантии, принимается пинать бритоголовых людей в кожаных доспехах, ползающих по залу на коленях…

И ведь где-то среди этих отражений, возможно, затерялся и Талар…

Они ступали по ровному покрытию, скорее всего, по гладким каменным плитам, идеально пригнанным друг к другу. Вдруг колокольчик зазвенел громко и часто. И совсем близко. Сварог остановился, открыл глаза. Они стояли возле круглого отверстия в черно-красном мозаичном полу, и вниз вела винтовая лестница. Вот так-то, господа хорошие. Потайной ход. Как и почему открылся – сие загадка есть, которую оставим на потом, не до таких мелочей сейчас…

Спустились на следующий этаж. По одной стороне навстречу им поднимались нескончаемой вереницей их собственные отражения, по другой стороне такие же отражения двигались вместе с ними. Полчища отражений. Легионы. Мириады. В глазах зарябило от самих себя.

– Нам придется спускаться до самого дна этого… зиккурата? – громко спросила Чуба, голос ее срывался от напряжения. Вот кому приходится хуже всего… Впрочем, может быть, не так уж и хуже – в конце концов, нечисть по определению должна сплошь и рядом сталкиваться с такими вот выкрутасами реальности, на то она и нечисть…

– Ну откуда ж я знаю, – только и пожали плечами Сварог и его многочисленные двойники.

Эха на лестнице не было.

Отражения пропали, когда замыкающий их отряда, гаэдарский князь Олес сошел с последней ступени лестницы.

Второй этаж зиккурата встретил их опять же круглой мозаичной площадкой, которой лестница служила центром. Площадка была разика в два пошире, чем на верхнем этаже, и выложена светло-серыми и зелеными камнями. Рисунок, однако, повторялся прежний – хотя трудно сказать определенно, те же иероглифы выведены под делениями круга или другие.

Лестница дальше вниз не вела, этим этажом и заканчивалась.

– Тактика прежняя, – объявил Сварог. – Поскольку она работает.

– Мастер граф, дайте, прежде чем пойдем, дайте хоть глянуть на другую жизнь, – чуть ли не взмолился Олес. – Как в прошлый раз. Заскочу-выскочу, одним глазом – и назад. Вы пока отдохнете.

– Значит, на слепом марше приказ не нарушал, молодец, хвалю.

– Ну как нарушишь! Вдруг обалдеешь от чего-нибудь, споткнешься и всех повалишь…

Сварог не стал публично каяться, что оказался менее сознательным, чем подчиненный, и милостиво разрешил:

– Валяй, князь. Только быстро и только одним глазом.

Олес быстро прошагал к пластинчатой веренице миров, похожей на меха гармошки, смело заскочил в наобум выбранный просвет, скрылся с глаз. И спустя секунд пять выскочил оттуда, словно в него плеснули помоями.

– Там Атар! – горячечно зашептал Олес, подбежав к остальным. – Матерью клянусь, Атар! Жемчужный Дворец в Шадтаге! Я там бывал, да ни с чем этот дворец не спутаешь! И если б один дворец! Нос к носу столкнулся с Пастегом Третьим – вылитый, совсем такой, как на портретах. Он здесь, за стеной, живой, принимает послов – вроде бы вильнурцев… А ведь Пастег умер сто с чем-то лет назад!

– Да, Пастег умер, – угрюмо подтвердил Рошаль. – Зарезала любимая дочь – в отместку за то, что против ее согласия выдал замуж за бадрагского принца…

«Ну? И что это означает? – думал Сварог, вновь ведя отряд за тихим серебряным звоном колокольчика. – Картинки прошлого? Откуда и зачем? Или Олес что-то напутал?»

Со вторым этажом повторилась та же история: колокольчик зазвенел громко и часто, когда неизвестный поводырь вывел их к винтовой лестнице, а лестница привела на третий, считая сверху, этаж.

Третий этаж отличался от первых двух. Не только тем, что на мозаичный пол ушли камни цвета сосновой смолы и спелой вишни, да и выложенный ими рисунок был иной – сложный узор из иероглифов, лепестков пламени и звезд… Сразу от последней ступени лестницы начинался пятикаймовой ширины коридор, по обе стороны которого мехами гармошки протянулись знакомые уже выходы к иным мирам. Коридор начинался от лестницы и упирался в камень высотой в два человеческих роста, суживающийся кверху. Форма камня в точности совпадала с формой Ключа, и смотрел он в коридор точь-в-точь такой же шлифованной гранью, как у Ключа, гранью точь-в-точь такого же стального отлива и тоже мутной. При таких совпадениях неоткуда было взяться сомнениям. Камень, часть которого сжимает в ладони Сварог, – это и есть искомая Дверь.

Дверь.

Дорогу до Двери Сварог ощущал, как проход по космодрому от автобуса к люку ракеты. Волнует, прах побери, пугает и щемит.

Когда до цели оставалось шагов пять, Сварог увидел, что сквозь мутную серость лицевой грани проступают очертания. Степь, выжженная солнцем земля, никакой растительности… Все, как рассказывал Вало.

– Граф!..

Сзади вдруг раздался придушенный хрип.

Сварог резко обернулся.

Олес катался по полу, выгибаясь дугой, пытался разодрать на груди комбез дамургов. Чуба стояла рядом на коленях, помогала князю, рвала ногтями черную ткань, быстро покрывающуюся складками. Рошаль, хрипя, оседал, запустив пальцы за ворот.

Сварог бросился к ним… и – уловил движение за спиной. Повернулся, выхватывая из-за пояса шаур.

Из просветов, за которыми таились миры-иллюзии, вышли мастер Вало и несколько человек в лиловых одеждах слуг дамургов, с «клюками» наперевес – теми самыми, которыми был вооружен отряд варгов, попавших в плен сумасшедшего компьютера.

– Выходит, вы сняли риксу. Что ж, умно, – приветливо сказал предводитель дамургов. – Примите похвалу вашей предусмотрительности. Мне нравятся сильные противники. – Перед ним по мозаике пола проворно полз длинный, толщиной в телефонный кабель… змея – не змея, шланг – не шланг… прут, да, прут, один конец которого нащупывал дорогу, другой обмотал запястье руки Вало. Живая плеть, мать ее, еще одно оружие дамургов.

Дьявол, все-таки костюмы этих гадов оказались с подлой начинкой! Удушающей!

– Чуба, стой на месте! – крикнул Сварог, не поворачивая головы, – услышал скрип мутирующих костей и понял, что волк сейчас ринется рвать врагов в клочья.

Стрелять из катрала бессмысленно, сволочной Вало наверняка подготовился к такому повороту, шаур, может, и достанет, но Рошаля с Олесом этим не спасешь, задохнутся!

Оставалось только одно…

Сварог опустился на колено, коснулся Ключом пола и занес над ним ногу.

– Вот и кранты вашей Цели, Вало! – сказал он. – Скоренько освобождайте моих друзей. Ну! – и вдруг рявкнул во всю глотку: – Раздавлю в крошево к чертям свинячьим, ну!!!

Сварог опустил носок сапога ниже. Еще чуть-чуть – и нога наступит на вожделенный Ключ.

Он не знал, насколько прочен треугольный камень, но ведь и Вало этого не знал! Однако Сварог готов был идти до конца, и Вало не может этого не испугаться.

– Слушайте, это же глупо… – Из голоса предводителя дамургов куда-то пропал самоуверенный тон.

– Быстро! – приказал Сварог. – Считаю до двух. Раз…

Нет, такого, чтобы Ключ, мечту о котором дамурги и прочие варги тысячелетиями передавали от поколения к поколению, хрустнув, пропал для всех, пропал без пользы, пропал на глазах в одном шаге от Цели, – такого Вало вынести не мог.

– Все, все, – главный дамург поднял свободную руку, – оглянитесь. Я отпустил их. Риксы перестали сжиматься.

Сварог быстро обернулся. Да, не соврал. Оба, и Рошаль и Олес перестали извиваться в агонии и рвать на себе одежду – они устало поднимались с пола, тяжело дыша и кашляя.

– Ну что вы за человек, а? – огорченно покачал головой Вало. – Зачем вам эти… На вашу-то жизнь никто не покушается! Хотя вы и хотели обмануть меня, мастер Сварог. Забрали Ключ и пытались воспользоваться им сами.

– Неужели вы сдержали бы условия договора? – Сварог поднялся с колена, но в любой момент готов был восстановить позицию.

– Скажу больше: я готов выполнить свою часть договора – даже после того, что произошло. Мне, признаться, все равно, кто будет править этими людишками на Граматаре. – Вало передернул плечами. – Так что почему бы не сделать вас царем царей. Получите все, что я вам обещал. Вы отдаете мне Ключ…

– А вы меня убиваете, а заодно и моих спутников, – докончил мысль Сварог.

– Бросьте, – поморщился Вало. – Зачем мне ваша жизнь, а тем более жизнь ваших… спутников.

– А не вы ли только что собирались нас убить?

– Чтобы наказать за ослушание. Ведь будь я более доверчив, не знай я досконально человеческую породу, сидел бы сейчас в Древе, ждал бы вашего возвращения.

– Моего? – ехидно переспросил Сварог.

Оправившиеся Рошаль и Олес подошли к капитану, встали рядом, – со шпагами наголо. Чуба, докончив все-таки, несмотря на окрик Сварога, обращение, мягко вышла вперед. Прижав уши к голове, гуап обнажил могучие клыки в оскале и тихонько так, по-кошачьи, урчал. Слуги Вало явственно занервничали – им впервой приходилось столкнуться с оборотнем.

– И вашего тоже, – вздохнул мастер Вало. – Мне все равно, от кого я получу Ключ… Да поймите же вы наконец, я обязан был подстраховаться… А где Кана, кстати?

– Наверху, связанная, вас ждет.

– Связанная, наверху… – задумчиво проговорил Вало. – Значит, она попыталась завладеть Ключом и ей это не удалось. Она раскрыла себя?

– А вы, выходит, знали, кто она? – усмехнулся Сварог.

– Ну вот, вы и сами убедились, что нас окружают враги. Кому тут можно доверять? Разумеется, я подозревал, что Кана ведет двойную игру. И использовал ее вслепую. Мне необходимо было убедить через нее варгов, что ваш отряд – единственный, кого мы послали за Ключом. Это развязывало руки остальным.

– Ну так ваша приманка сработала. Варги шли по нашим следам. Их, кстати, это и погубило – они слишком уж педантично следовали за нами. И забрались туда, откуда выйти уже не смогли… Остальные, вы сказали? Так их было несколько?

– Да, несколько тагортов. Лично моих тагортов, о существовании которых знал только я, и один даже наделенный знаниями Древней Магии… Значит, удалось не им, а вам…

Вот такой спокойный разговор вдруг пошел у Сварога и Вало. Они заполняли пустующие клетки, словно подводя итоги своему пребыванию здесь. Только кому суждено уйти, кому остаться?

– А если бы я все же двинулся к Древу? – спросил Сварог. – Признаться, туда я и направлялся, да вот ваша Кана несколько спутала карты.

– Вас с Ключом или Ключ без вас верные мне слуги все равно доставили бы сюда. Самое разумное, согласитесь, поджидать возле Двери. В любом случае тот, кто завладеет Ключом, рано или поздно явился бы сюда.

– А вы не боитесь, что дамурги проиграют битву? – спросил Сварог.

– Битву? – удивленно вскинул брови Вало. – Какую битву?

– Наверху идет бой.

– А! – рассмеялся дамург. – Варги все-таки напали… идиоты. Не думал, что они решатся…

На мгновение лицо Вало омрачилось каким-то неприятным раздумьем, потом он тряхнул головой.

– Так чего же вы хотите, мастер Сварог?

– Я хочу пропустить вас к выходу из Бездонного Дома, – предельно правдиво ответил Сварог.

– И самому воспользоваться Ключом? – Вало натужно хохотнул. – Это же безумие, граф! Что вы станете делать там?!

Он показал большим пальцем себе за спину.

– В безводной, безжизненной степи? Вы же не готовы! Вы погибнете сразу или, что для вас еще хуже, не сразу, будете умирать мучительно. И погубите своих людей, за жизнь которых столь похвально беспокоитесь.

Ага, Вало хочет посеять раздор среди экипажа. Ну уж что-что, а это у мастера демагога не пройдет.

– Вы же не жили мечтой об уходе. Вы жили мыслями об этом мире, о том, чтобы возвыситься здесь. Ну так и воплощайте свою мечту! Становитесь королем Граматара, проживайте оставшиеся годы в роскоши, в обожании подданных. Вы сможете осуществить любую свою прихоть, вы это понимаете? Абсолютная власть! Что вам еще надо?!

Самое печальное, что он нисколько не лгал.

– Мне надо, чтобы вы, мастер Вало, покинули Бездонный Дом, – сказал Сварог.

– Хорошо, – Вало устало провел ладонью по лицу, – хорошо… Если вы хотите уйти, то давайте уйдем вместе. Давайте я отправлю своих людей за остальными дамургами на Древо, там уже собрано все необходимое для переселения. Древо вот-вот подойдет к Бездонному Дому, и мы все вместе уйдем за Дверь… Согласны?

– И вы не боитесь, что ваших гонцов на Древо перехватят варги? – удивился Сварог.

– Не перехватят. Никаких гонцов не будет. Просто пошлют с вершины этого Дома условный сигнал – есть способ… Не в этом дело, мастер Сварог. Вы согласны или нет?

– Я б ушел вместе, – вздохнул Сварог, – но когда-то я пообещал мастеру Ксави, что не прощу дамургам гибель большей части экипажа «Серебряного удара» и гибель женщины по имени Клади. Вы не жалели моих людей ради вашей Цели. Теперь пришла моя очередь. Чтобы восстановить справедливость.

– Как вы ее понимаете…

– Как я ее понимаю.

– Безвыходная ситуация, – от отчаяния Вало тряхнул своей плетью, пустив по ней волну. – Вы не отдаете мне Ключ, я не пускаю вас к Двери. Блестяще! Просто великолепно… И как нам быть? Сколько это будет продолжаться?

Мастеру Вало не хотелось драться, потому что он боялся за свою жизнь. Лоб покрылся морщинами – он лихорадочно искал обходные пути. Сварогу тоже не хотелось драться, потому что без потерь будет не обойтись, но и он не видел другого выхода. Вало прав: типичный, тривиальнейший пат.

– Давайте выставим поединщиков, – без особой надежды предложил Вало.

– Еще монетку предложите кинуть, – Сварог покачал головой. – Не годится. Хотя… Идея поединка само по себе не плоха. Если поединщиками будем я и вы. Решим наш спор между собой. По-ковбойски, так сказать.

– Послушайте, – почти взмолился Вало, – ведь вы же разумный человек…

Яркое искрящее сияние заставило Вало и его людей обернуться, а Сварога и его людей поднять головы.

Из шлифованной грани треугольного камня с проступающими сквозь нее контурами степи просунулась гигантская голова ящера на длинной чешуйчатой шее. Звякнули, коснувшись пола, когти на массивных, как пни вековых дубов, лапах. Туловище, покрытое искрящейся серебристой чешуей, заполнило собой все пространство между людьми и Дверью. Но оставленного места дракону было мало, и задняя часть его туловища, а также крылья, задние лапы и хвост остались там, за Дверью.

– Рихар… – услышал Сварог восхищенный выдох Олеса.

Вало и его люди инстинктивно сделали шаг назад. Они не пытались скрыться в картинках миров, вид бесшумно наплывшей оттуда, нависшей над ними громадины парализовал их, приковал к месту.

Сварог тоже остался на месте – ни единый, даже самый слабый звоночек не указал на опасность.

Может быть, никто из них не двинулся по другой причине – потому что остановилось само время. Откуда-то нахлынуло такое ощущение…

А следом за драконом, пройдя как бы сквозь него, из Двери вышла Клади.

– Браво. Мои поздравления, граф, – сказал дракон глубоким, чуть хриплым голосом, но таким громким, что, казалось, дрогнули сами стены зиккурата. И Сварог узнал его, узнал этот голос. Именно его он и слышал, когда валялся без памяти после обстрела броненосца зелеными соплями. – Вы таки добрались сюда…

Сварог молчал. Он смотрел на Клади. Клади смотрела на него и улыбалась, немного смущенно.

– Наконец я вижу вас в замешательстве… – Дракон оскалился, что запросто могло сойти за усмешку – совсем как у довольной собаки, и между треугольниками ослепительно белых зубов мелькнул ослепительно алый раздвоенный язык. Его дыхание нельзя было назвать зловонным – пахло скорее медициной. – Мне удалось удивить вас, граф?

Сварог с трудом оторвал взгляд от Клади и посмотрел на дракона. На рихара. Дракон, совсем по-лошадиному, чуть повернул голову, и на Сварога уставился выпуклый блестящий глаз размером с суповую тарелку, Сварог разглядел свое искаженное отражение – как в кривом зеркале.

– Ну? – устало спросил он. Удивляться сил уже не было. – А ты кто такой?

– Люди называют нас рихарами и считают нас мифом, – услужливо ответил дракон. – Но, как вы видите, мы несколько больше, чем миф.

Каким манером он разговаривал, Сварог так и не понял. Дракон продолжал усмехаться, однако слова, почему-то без участия губ и языка, исходили явственно оттуда – из чрева прекрасного в своей чудовищности, в своей нечеловечности существа.

– Здравствуй, – сказала Клади.

– А ты кто? – спросил Сварог.

– Я Клади, помнишь еще? – слабо улыбнулась она.

В воздухе коротко просвистело – и плеть Вало щелкнула по шее рихара. Дракон лениво повернул голову и посмотрел на взбешенного предводителя островитян.

– Вам что-то надо от меня, мастер Вало?

– Прочь с дороги! – рявкнул Вало и вторично замахнулся кнутом. – Рихар ты или не рихар, да хоть сам Ловьяд! Ключ мой!

Кнут опять беспомощно ударил по телу дракона.

– И опять же – интересная ситуация, – невозмутимо сказал рихар. – Итак, теперь все в сборе, как мы и предполагали… Двое претендентов на обладание Ключом, на право выхода на Тропу… Кому же отдать предпочтение, а? За вас, граф, было замолвлено словечко, – а вы, мастер Вало, столько лет готовились к этому моменту… Обычно мы не вмешиваемся в дела людей, однако сейчас случай неординарный. И его исход может повлиять на мировые линии… Что ж, мастер Сварог, теперь вы видите картину этого мира целиком. Теперь вы понимаете?

– Что именно?

Сварогу смертельно надоели все эти «интересные ситуации». Он переступил с ноги на ногу, оглянулся на своих спутников. Спутники смотрели на рихара, ожившую легенду, раскрыв рты.

– Что представляет из себя Димерея, – ответил дракон. Махнул исполинской башкой и прикрыл глаза матовой мембраной. – И все миры в целом. Что над каждой властью есть своя власть. Что нет никакой пустыни там, за Дверью, – там есть миры, похожие друг на друга, как отражение в зеркале. И что здесь в Дверь могут войти только те, кто вместе. Понимаете?.. Впрочем, сейчас это не важно. Некогда, когда вы только-только покинули прошлый континент, мы предлагали вам вернуться на Талар – при определенных условиях. Теперь же нам стало понятно, что условия эти, как говорится, погоды не сделают. И положение вещей не изменят. И теперь остается одно: решить, кто пройдет в Дверь – мастер Вало или мастер Сварог.

– Так, погодите. – Вало опустил бесполезный кнут. Он снова был собран и внимателен, снова прокручивал в уме варианты. – Постойте, кто бы вы там ни были. Ключ принадлежит мне. Это я добыл его…

– Ключ принес граф Сварог.

– С моей помощью! По моему… по моей просьбе!

– Это не важно. Кому из вас входить в Дверь – вот в чем вопрос… – Глаза рихара открылись. – Двоим вам там делать нечего. Вы настолько разные, что Дверь пропустит только одного из вас. А другого – лишь через пятьсот лет…

– Я – старший дамург, – очень спокойно сказал Вало, – я готовил уход сто восемнадцать лет. Мои люди ждут, когда откроется Дверь, они верят мне. Идти должен я.

– Вы с самого начала ошибались, – мягко сказал дракон. – Вам не найти вашу пустыню. Вы заблудитесь среди Иномирья… Впрочем, и вы, граф, вряд ли отыщете дорогу домой, если, конечно, не… – Он пошевелился, и по сверкающей чешуе побежали радужные волны. – Вы что-то говорили про поединок, граф? Да будет так. Мы приняли решение.

И Сварог провалился во тьму.

Глава восемнадцатая Исход

…Где-то очень, очень далеко играл клавесин. Мелодия исполнялась с легкой поволокой грусти – мелодия ранней осени.

А вокруг медленно, как снег в тихую погоду, падали камни. Самой разной величины. От размеров с кулак и даже мельче до вполне приличных валунов… нет, попадались и еще крупнее – вон вдали опускается каменюга вообще астероидных размеров. Но и огромные камни – Сварог попробовал – можно легко отбросить рукой.

Каменный снег шел нескончаемо, местами густой, местами редкий. Камни падали по всей Вселенной, падали на фоне беззвездной ночи, на фоне не знающей ни дня, ни ночи мглы. Но чтобы видеть, «кошачий глаз» не требовался. Сварог парил в воздухе, управляющая камнепадом сила вниз его не увлекала. Граф Гэйр мог свободно летать меж «снежинок». Правда, чтобы полететь… да нет, чтобы просто сдвинуться с места, необходимо было оттолкнуться от одного из этих камней. Поток – вот первое, что пришло Сварогу в голову, но очень скоро он понял, что никакой это не Поток. Где звезды, где, скажите на милость, движение? Взглянул вверх и убедился, что прав. Ему удалось отчетливо разглядеть высоко-высоко над головой воронку, из которой вылетали камни и потом уже разлетались в разные стороны.

Это что-то напоминало…

Что-то до боли знакомое…

Ну разумеется! Песочные часы! Как песок, что перетекает из верхней колбы в нижнюю, откуда-то высыпались камни.

Оказавшись в этом, мягко говоря, странном месте, Сварог обнаружил на себе доспехи. И сие его ничуть не удивило. Сварог осмотрел себя. Нагрудник в виде выгнутых пластин, чашки наплечников, налокотники с короткими острыми шипами, пластины, прикрывающие бедра и голени, наколенники, остроконечные сапоги – все из легкого прочного металла, все начищено до зеркального блеска. Все идеально подогнано под фигуру неизвестными мастерами, словно у них было полно времени примерять, переделывать, подправлять… Впрочем, как понял Сварог, у обитателей зиккурата свои, особые отношения со временем, так что здесь возможно все. Голову и шею защищал шлем из чешуйчатой кольчуги, из такой же кольчуги были сделаны перчатки. Лицо закрывала тончайшая, тоньше паутины, крупноячеистая сетка. Сварог дотронулся до нее – проволока обладала прямо-таки титановой жесткостью.

А вот оружия не выдали. Более того: шаур и катрал отсутствовали. Стало быть, секунданты уравняли шансы сторон.

Не приходилось сомневаться: где-то здесь находится и Вало. Их не сразу свели в поединке, им давали время привыкнуть, освоиться.

И Сварог начал привыкать, начал осваиваться. Оттолкнулся ногами от проплывавшей мимо каменюги, похожей на надгробную плиту. Плита полетела в одну сторону, Сварог – в другую. Камень столкнулся со вторым камнем, размером с доброго коника, сбил его с траектории, направил новой дорогой, на новые столкновения. А Сварог, получив начальное ускорение, схватил случившийся по пути булыжник, бросил его от себя и, тем самым, еще добавил скорости. Что ж, неплохо придумано, так можно разогнаться и до свиста в ушах – если это зачем-то понадобится…

Невдалеке он заметил монолит величиной с пьедестал Медного всадника и скорректировал свой полет в его сторону. Добравшись до намеченного камня, вцепился пальцами в выступ на его поверхности и остановил себя. Потом перебрался на спину валуна и попробовал встать на ноги. Получилось. Кроме того выяснилось, что он, стоя на камне, словно удерживаемый силой его притяжения, плывет вниз вместе с ним.

Итак, вырисовывались две стратегии предстоящей дуэли: во-первых, сойтись в ближнем бою и биться на руках, во-вторых, пользоваться камнями на расстоянии и вблизи.

Сварог не в первый раз огляделся и – на этот раз среди камней блеснул металл. Сварог направился в ту сторону.

Вало был в таких же, как Сварог, доспехах. И он тоже заметил противника. Они начали сближаться.

Судя по тому с какой решительностью главный дамург сокращал дистанцию, ему не терпелось добраться до вражьего горла и устранить последнее препятствие к Ключу. Прямо-таки торпедой летел навстречу мастер Вало.

Вдруг, словно испугавшись собственной решимости, он свернул в сторону, с силой толкнул средних размеров валун и вновь вышел на прямую, ведущую к Сварогу. Камень, направленный его рукой, ударился о другой камень, тот тоже врезался в какой-то булыжник. Дальше Сварог не смотрел.

И зря.

Мощный удар в спину швырнул графа Гэйра вперед, и на мгновение в глазах помутилось.

Этому сукину сыну на бильярде бы играть, королем кия стал бы. Как, собака, сумел просчитать, что куда полетит и обо что ударится?..

Сварог кувырком в воздухе вернул себя в исходное положение и… И только и сумел что еще чуть отклониться.

Маневр был задуман мастером Вало великолепный. Сбить с позиции, вывести на мгновение-другое из ситуации, самому набрать скорость и, налетев, решить исход боя одним-двумя ударами. Вот такая вот простенькая комбинация «двоечка» – и она ему удалась… Ну, почти удалась.

Выдрессированная десантной службой реакция спасла Сварогу жизнь. Он все-таки чуть уклонился, и удар шипастым локтем, нацеленный в незащищенную доспехами шею, пришелся по прикрытой пластиной ключице. Поэтому Сварога всего лишь откинуло в сторону, но он остался и в живых, и в сознании.

Хитроумный мастер Вало не бросился добивать Сварога. Он опасался ближнего боя с физически более развитым соперником. Вало, толкаясь о встречные камни, стремительно разрывал дистанцию.

Где-то очень, очень далеко клавесин продолжал вести мелодию легкой осенней тоски. И под звуки прощания и неизъяснимой грусти Сварог кинулся в погоню за Вало.

Странная это была погоня. Два человека придавали ускорение своим закованным в сверкающую броню телам, отталкиваясь от бесконечных камней, и скользили меж ними под звуки старинного инструмента. Оба легко приняли правила чьей-то игры, так же легко приняли реальность этого фантастического места. Но сейчас каждого из них интересовало лишь одно – победа над соперником.

Вало, наверное, смог бы оторваться от Сварога на достаточную дистанцию и смог бы возобновить свои бильярдные комбинации, но он допускал ошибку – слишком часто оглядывался и отвлекался на выталкивание камней навстречу Сварогу.

И вот их разделяют считанные каймы, Сварог уже не сомневался, что через вздох-другой он настигнет Вало, когда дамург, развернувшись, двумя ногами запустил разделявший их камень в грудь графу Гэйру. Валун с овчарку величиной прервал разбег Сварога, оставив в нагруднике вмятину.

Видимо, мастеру Вало показалось, что противник ошеломлен таким поворотом их дуэли. И он решил развить успех. Схватил булыжник и ринулся в атаку.

Сварог подставил под размашистый удар локоть, булыжник выпал из разжавшихся пальцев и поплыл своим путем. А граф Гэйр ухватил мастера дамурга за плечи и вбил лобовую броню шлема в сетчатое забрало противника.

Сверху наплывало темное тело – каменище размером с космическую станцию. От удара сцепившихся тел эта плывущая скала стала медленно, словно с неохотой поворачиваться вдоль своей оси. Противники, скребя доспехами по неровностям монолита, душили друг друга.

Сквозь сетчатое забрало сверкали два горящих угля – раскаленные ненавистью глаза Вало. Пальцы у дамурга оказались на удивление сильными. Или это злоба и отчаяние умножали его силы?

Противники, поворачивающиеся вместе со скалой, поочередно вбивали друг друга в ее каменное тело. И продолжали сдавливать незащищенные доспехами шеи.

У Сварога уже помутнело в глазах. Он костил себя последними словами, что ввязался в это состязание по удушению, как думалось, с более слабым противником. Ни хрена себе – слабый! Но переиграть невозможно. Придется побеждать по этим правилам…

Лар, защищенный магией, твою мать. Советский десант, блин, майор фигов. И даст себя придушить хрен знает где, в каком-то безвременье, украшенном дождем из булыжников, под занудное треньканье клавесина! Херня какая-то, как говаривал Пэвер…

Ярость не могла не вызвать впрыск адреналина в кровь. В пальцы, как резервные полки из засады, хлынули добавочные силы, последний натиск, яростный штурм, навал и…

И – Сварог почувствовал, что пальцы Вало отпустили его шею.

Тело в блестящих доспехах поплыло вниз со скоростью безжизненных камней.

Фу… Кретинская дуэль, подумал Сварог. Самый идиотский поединок в его жизни. И мастер Вало… Вряд ли он ждал от жизни такого дурацкого финала…

– …Ваш спор разрешен, – прозвучал над графом Гэйром граммофонный голос.

Сварог нашел себя сидящим на уже знакомом мозаичном полу. Бравый экипаж – Рошаль, Чуба, Олес – стоял чуть поодаль, напряженный и внимательный. Он разминал шею и пытался отдышаться. Первое, что он увидел, подняв голову, – это была пасть дракона и скачущий между треугольных зубов красный раздвоенный язык.

– Ясный хрен, разрешен! Я знал, что маскап победит! – раздался громкий возглас Олеса. – Не могло быть иначе!

Сварог поднялся, обнаружив, что пропали доспехи, зато вернулись шаур и катрал. Над безжизненно распростертым телом мастера Вало склонились слуги в лиловых одеждах. Потом слуги посовещались, подхватили хозяина и, то и дело испуганно оглядываясь, понесли к лестнице.

– Теперь это твое, – сказала Клади, подходя и протягивая Сварогу Ключ.

– Ты живая? Ты… Клади?

Сейчас Сварог безо всякого удивления принял бы и положительный, и отрицательные ответы.

– Я Клади, и я живая, – улыбаясь, ответила она голосом той Клади.

– А остальные? Кто утонул с тобой на броненосце, они тоже спаслись?..

– Они утонули, – помрачнела баронетта.

– Признаться, я мало что понимаю… Вообще ни хрена не понимаю, признаться, – резко сказал Сварог. – Тут курят, в этом Бездонном Доме?

– Можешь курить. Это не бездонный дом и не зиккурат, как ты его называл. И не Храм, как мы когда-то полагали. Мы называем это Зеркальной Осью Времени. Здесь, в мире Димереи, она отражается в виде здания, которое ты называешь зиккуратом… Ладно, будем называть это место так, как ты привык.

– Мы?..

Да, голосом и лицом эта Клади ничем не отличалась от той. Но сейчас говорила не та Клади, не ее слова, не ее интонации… Не ее глаза, в конце концов. Глаза у той были… живые. У нынешней же… Вот точно с таким сочувствием, под которым сами от себя маскируют презрением к несмышленышам, иконы смотрят на людей.

– Я понимаю, что тебя должны нервировать любые упоминания о деревьях, но все же не могу избежать подобного сравнения… Представь себе некое древо, чей ствол пронизывает мироздание и до каждого из сущих миров дотягиваются его ветви. Оно создано для того, чтобы сохранить каждое мгновение, перестающее быть настоящим и проваливающееся в прошлое, – сохранить хотя бы в отражениях. Ничто не должно безвозвратно утрачиваться.

«Неужели она могла так искусно притворяться? С первого дня знакомства? И она все знала наперед?» – думал Сварог, подавляя в себе нарастающее раздражение. Он чувствовал себя обманутым.

– Зиккурат, – говорила Клади, – состоит из ярусов, или Шагов. Каждый Шаг – глубиною в век. А мы – Хранители Храма.

– И сколько здесь этажей? – Сварог воспользовался разрешением и закурил. Пальцы дрожали.

Клади снова улыбнулась.

– А у времени есть начало?

– Понятно. – Сварог еле сдержался от резкостей, он уже из последних нервов переносил эту ее новую, снисходительную манеру разговора. – И ты тоже – Хранитель?

– Теперь я Хранитель.

– С какого же времени? – спросил он.

– С того времени, как поняла это.

– И когда ты поняла это? – спросил он.

Она не успела ответить – вмешался дракон:

– Мастер Сварог, позвольте мне кое-что объяснить. Я – Старший Хранитель. Люди зовут нашу расу рихарами – волей обстоятельств и нашим собственным выбором когда-то давным-давно мы стали Старшими Хранителями. С некоторых пор в Младшие Хранители мы берем людей… Нет, неверно сказано: «берем». Будущего Хранителя избирает Жребий. Раз в пятьсот лет. Раз в пятьсот лет на смену одному Младшему Хранителю должен прийти другой.

– Раз в пятьсот лет? – вырвался у Рошаля вопрос.

– Да, вы правильно установили взаимосвязь, – дракон чуть наклонил свою огромную голову. – Раз в полтысячи лет на планету приходит Тьма. И Приход Тьмы вынуждает Младшего Хранителя в мире Димереи отойти в иной мир. Тогда Великий Жребий Времени выбирает нового Хранителя. Это должен быть ребенок, родившийся в год первого предзнаменования Прихода Тьмы, в день Закрытой Луны, в час Осы. Хранитель отмечается при рождении Живым Знаком Хранителя. После Прихода Тьмы Знак раскрывается, и человек узнает тайну своего рождения и предназначения.

– Это выглядит как родинка на левой груди, – не опуская глаз сказала Клади.

Да, Сварог помнил эту родинку…

– Родинка исчезла, а вместо нее в меня вошло Знание, – тихонько продолжала Клади. – Это было похоже на пробуждение после сна… Знаешь, бывают такие сны, которые принимаешь за явь. Но потом ты просыпаешься, ночные видения отступают все дальше, и ты понимаешь: все что было с тобой до того – сон, а настоящая жизнь только начинается.

– Когда же именно ты… пробудилась? – спросил Сварог.

– Это случилось после боя с гидернийскими броненосцами – когда «Удар» направлялся к зиккурату.

– Ты тогда знала, что случится? Что «Серебряный удар»… утонет?

Клади кивнула.

– Я ничего не могла изменить. Я уже стала Хранителем, мне открылось полное Знание. А Хранители не имеют право вмешиваться в жизнь людей.

– Да? – Сварог отбросил окурок. – Разлетелись по мозаичному полу алые искры. – Если мне не изменяет память, вы давеча вмешались в наш с мастером Вало частный спор…

– Здесь управляем мы. Мы вправе вмешаться, если сочтем вмешательство необходимым, – опять взял слово дракон (он же рихар). – Мы никого не приглашаем к нам, но если к нам приходят, то оказываются на территории наших законов. В этот раз мы вмешались, чтобы спасти жизни людей, которым еще не время умирать. Посмотрите, что было бы, не вмешайся мы…

Между драконом и Сварогом возникло что-то вроде прозрачной пленки, и на ней появилось изображение. Сварог узнал себя и своих спутников, перед которыми стоял Вало, сжимая живую плеть.

– Если поединщиками будем я и вы. Решим наш спор между собой, – говорил Сварог на экране.

– Послушайте, – почти взмолился Вало, – ведь вы же разумный человек…

Далее должен был из Двери показаться дракон. Но – нет. Вместо этого опять зазвучал голос главного дамурга:

– Вы должны понимать, что такое взаимовыгода и вынужденный компромисс. Я вынужден признать, что без вас мне не открыть Дверь. Но и вы признайте, что без моей помощи вы не сумеете остаться живым в неприспособленном для жизни месте.

– Вы плохо знаете людей, потому что никогда не интересовались никем кроме себя. Люди руководствуются в своих поступках не только соображениями голой выгоды, мастер Вало. Есть еще некая материя, именуемая чувствами. Чувство ненависти, чувство…

Но Вало не дал Сварогу договорить. Его плеть вылетела вперед, распрямляясь, и вытягиваясь копьем. Плеть нацеливалась тонким и острым, как спица, наконечником пробить графу Гэйру сердце. Однако Сварога и его сердца на месте не оказалось – Сварог отпрыгнул, упал, в падении нажимая на курок шаура. Серебряная звездочка стукнулась о грудь мастера Вало и отскочила, не принеся вреда. Прочна ткань его одежки, вот почему дамург без боязни выходил под шаур…

Сварог, более не тратя бесценных мгновений на стрельбу, рванул к мастеру Вало. Навстречу ему, конечно, бросились слуги в лиловых одеждах. Одновременно ринулись в бой Олес, Чуба, Рошаль.

Сварог понимал, что живая плеть должна догонять его. Поэтому, перехватив руку с кинжалом и вывернув ее, граф Гэйр развернул слугу спиной навстречу ветви-копью. И точно – в спину, прикрытую лиловой тканью, вонзился растительный наконечник. Сварог отбросил от себя труп, в прыжке ногой достал в голову еще одного слугу – и оказался перед главным дамургом.

Сварог, тот, что наблюдал за происходящим на экране, увидел, как выдернулась из спины слуги плеть, как она разворачивается острым жалом на него, экранного. Какой-то миг – и жало вопьется уже в спину графа Гэйра…

Сварог наблюдающий испытывал странное ощущение – противоположное раздвоению личности. Ощущение слияния с собственным отражением, будто все происходит вновь на самом деле.

Сварог экранный успел. У него в распоряжении оставался всего удар. Одним ударом он должен был решить исход схватки, иначе – хана. И Сварог сделал это. Резким и точным выпадом костяшками кулака он сокрушил кадык главного дамурга. Вало, как-то сразу же обмякнув, завалился на спину, а живая плеть упала на пол простой веревкой.

Схватка длилась секунды. Изнутри – ох как хорошо Сварог это знал – бой кажется в стократ длиннее…

Схватка завершилась. Ее итог Сварог видел на экране. Рошаль сидел на полу, морщась, держался за поврежденное плечо. Слуги Вало были мертвы. Из груди Олеса торчала рукоять кинжала, рядом бился в предсмертной агонии волк Чуба-Ху…

Экран погас. Люди молчали.

– Наше вмешательство не повлияло на исход, но сохранило человеческие жизни, – сказал рихар. – Правда, для некоторых из вас это кое-что изменило. Двое из вас – те, чью смерть мы отразили, – не смогут покинуть этот мир. Если они пройдут сквозь Дверь, то их жизни останутся здесь.

– Ничего себе дела! – потрясенно воскликнул князь. – А нельзя что-нибудь еще сделать?

– Можно, – неожиданно сказал дракон. – В вас, мастер князь, течет кровь древней расы, населявшей Димерею задолго до распада единого материка, задолго до первого Прихода Тьмы. Мы можем отвести вас по ступеням зиккурата в счастливые времена расцвета той древней цивилизации.

– К мертвякам, что ли? – скривился Олес.

Дракон издал странный звук, похожий на отрывистый смешок.

– Представьте себе, что вы смотритесь в зеркало, князь, и вдруг вы и ваше отражение неожиданно меняетесь местами. Уверяю вас, вы не почувствуете перемены. Вы понимаете, о чем я?

– Не очень-то, – признался Олес.

– Мы не знаем, куда отправляется человек после смерти, в какой мир переселяется его душа, а в какой – его телесная оболочка. Мы сберегаем отражения прожитого в этом мире. Идя к Двери, вы проходили сквозь них, для вас они представали всего лишь картинками. Но мы можем впустить вас в отражения, и вы не почувствуете, что пребываете в мире отраженном, потому что, в сущности, разницы нет никакой. Разве, – опять драконий смешок, – левая рука станет правой, а правая – левой.

– Вроде что-то понимаю… – Олес запустил пятерню в волосы. – То есть у меня имеется маленький, но выбор. Или вернуться на поверхность, или отправиться к предкам в отражения ушедших веков. Эхе-хе… – Князь повернулся к женщине, что стояла рядом с ним. – Что скажешь, Чуба?

– Решай, – просто сказала Чуба-Ху. – Я с тобой.

– А что будет с капитаном?

– То, что предопределено, – сказал дракон.

– Исчерпывающе. А… а она может отправиться со мной к моим предкам? – Олес взял женщину-оборотня за руку.

– Если она выкажет такое желание, – дракон, словно от усталости, прикрыл глаза. – И желательно вам поторопиться с раздумьями.

– Ладно, – решительно сказал Олес. – У меня здесь не осталось ни родных, ни княжества, ни даже родного материка – к тому же охота взглянуть, как жили люди до Тьмы… Тем более, вы говорите, расцвет там, процветание… Еще и предков своих отыщу…

Мигом повзрослевший князь решительно шагнул к Сварогу. Протянул руку.

– Прощайте, мастер граф. Я многим вам обязан. Если бы не вы… Я не знаю, что еще сказать, как выразить…

– Счастья, князь. – Сварог пожал ему руку. – В конце концов, не в том дело, когда жить, а в том, что… Да ладно. Прощай, гуап Чуба-Ху. Я знаю: все у вас будет хорошо.

– Не забывайте меня, мастер Рошаль. Нет, все-таки правильный выбор я делаю, хотя бы от вас, охранитель, отдохну в иных веках, – с этими словами Олес пожал руку Рошалю.

– Удачи, – сухо попрощался Гор Рошаль.

Олес поклонился Клади.

– Мы готовы, – Олес посмотрел на дракона.

– В путь, – произнес рихар.

И тот же миг Олес и Чуба-Ху словно бы растаяли.

И снова между драконом и Сварогом появился экран. На нем высветилась широкая мощенная белыми плитами дорога, по которой шли, держась за руки, мужчина и женщина в просторных белых одеждах. Олес и Чуба. Они двигались в направлении города, очень похожего на атарский Старый Город, но только во много раз больше. Мужчину и женщину обгоняли напоминающие раковины повозки, запряженные изящными лошадьми вороной масти.

Отчего-то Сварогу стало грустно.

– Вам тоже пора, – сказал дракон, убрав экран.

– Ты, разумеется, не можешь сказать, что меня ждет там, за Дверью? – Сварог смотрел на Клади.

– Я этого не знаю. И Старший Хранитель этого не знает… Но ты можешь остаться здесь.

Сварог помолчал, а потом сказал:

– Нет. Пожалуй, пойду. Пожалуй, уже и в самом деле пора, не стоит затягивать прощание. Вы не передумали, Рошаль? – Сварог повернулся к охранителю. – Там, за Дверью, может быть чертовски опасно…

– Если б это было так, я бы вас тотчас уведомил, мастер граф, – с легким поклоном сказал Гор Рошаль. – Я готов выйти с вами в эту Дверь. Здесь мне делать нечего. Уже нечего…

– Тогда, – Сварог поднял руку и разжал ладонь, сжимавшую Ключ, – давайте выйдем.

– Счастливого пути, – сказал дракон. – Я уже больше вам не нужен. Может быть, когда-нибудь мы снова с вами встретимся, мастер Сварог. Время покажет.

И рихар отступил в Дверь. В коридоре третьего яруса зиккурата осталось трое, трое людей.

Сварог уже видел, как нужно пользоваться Ключом. Внизу, у самого пола, в шлифованной лицевой грани Двери имелась черная щербина. Конфигурация выбоины точно воспроизводила контур Ключа. Конечно, надо вставить на место утраченную часть большого камня под названием Ключ – ларчик и откроется. Что ж, спрашивать больше не о чем, осталось лишь попрощаться.

Той Клади он бы знал, что сказать. Но перед ним сейчас стояла другая женщина. На ум ничего подходящего не приходило. Или напыщенная пафосная глупость, или общие слова. Он выдавил:

– Прощай, Клади. Может быть, когда-нибудь я вернусь. Ты же узнаешь об этом?

– Я узнаю об этом, – сказала женщина, что некогда была Клади, сделала шаг навстречу, приподнялась на цыпочки и легонько коснулась его щеки губами. – Прощай, и… Я буду думать о тебе. Я все время думала и думаю о тебе…

Последние слова несомненно произнесла та Клади, его Клади. Что-то встрепенулось в Свароге, он понял, что должен и хочет ей сказать…

Но Клади рядом уже не было. Она пропала, словно растворившись, как минутами раньше Олес и Чуба.

Неизвестно сколько бы простоял Сварог в растерянности и задумчивости перед Дверью, но его вернул в деятельное состояние голос Рошаля:

– Пойдемте, маскап. Даже если суждено погибнуть, то давайте покончим с этим делом побыстрей.

– Да, масграм, – судорожно вздохнул Сварог, как перед прыжком в ледяную воду. – Вы как всегда убедительны…

Он наклонился, сунул Ключ в предназначенную для него щель.

Дверь пошла зыбью, и там, в глубине в бездне заворочались какие-то тени, тяжело заклубились бесплотные облака, началось кружение, течение – завораживающее, манящее, гипнотизирующее…

Что там? Поток? Древняя Дорога? Еще что-нибудь? Сварог прекрасно понимал, что за Дверью его может ждать и костлявая с косой – и ничего другого кроме нее. Шаг вперед – и смерть…

Но другого пути у него не было.

Что бы там ни произошло, подумал Сварог, дракон и женщина сохранят хотя бы мое отражение…

И они сделали шаг сквозь зеркало.