Чужие миры

Маркиз потупился.

Кажется, он именно так себе это и представлял. Хочет супруга — пусть поиграется, а потом на псарню.

А вот Джерисон этого допускать не собирался. Сегодня его... настигло, иначе и не скажешь. Бывает ведь и такое! Живешь себе, и по срок раз в день мимо проходишь, а потом — как удар молнии! Вот оно!

Твое!

То, чем будет интересно заниматься.

То, чем ты будешь заниматься всю жизнь. И Джес не собирался превращать свое призвание в развлечение для дураков с деньгами, о нет! Итак...

— Если вы хотите щенка от собак Иртонов, не просто с Бирмы, а щенка обученного, щенка, который станет другом вашему ребенку, вам придется приехать ко мне в гости. Чтобы щенок сам выбрал себе хозяина.

— Щенок?

— Бирманские собаки очень умные, маркиз. Поверьте, выбирают именно они.

— Допустим...

— Потом вам придется приезжать к щенку, навещать его, и только после определенного срока забрать его домой.

— Такие сложности, — сморщила нос маркиза.

Джерисон пожал плечами.

— Можно обойтись обычной собакой. К примеру, болонкой.

Болонкой маркиза обходиться не захотела.

— Более того, к щенку будет приставлен специальный воспитатель, которого придется слушаться, милорд. Даже если вы — маркиз, а он простой вирманин. Если вы хотите, чтобы пес действовал так же, как Нанук сегодня, сам, без колебаний... рискуя своей жизнью...

— Умоляю! — сложила руки баронесса Легран. — Ваше сиятельство, я обещаю, я сама лично прослежу за всем! Но рисковать своим ребенком я не хочу! Прошу вас!

— Будет составлен договор, — спокойно произнес Джерисон. — И в случае неправильного или недостойного обращения с собакой, я оставляю за собой право вернуть ее обратно.

Барон вскинулся, было, потом подумал — и кивнул.

. — А почему нет? Благодаря вашему псу я сегодня не потерял сына. Какие еще есть условия, граф?

Лекция Джерисона Иртона о вирманских собаках затянулась на полтора часа. Но по итогам...

❖

Домой его сиятельство возвращался, договорившись о двух визитах.

Через двенадцать дней должен был приехать барон.

Через пятнадцать дней — маркиз.

С женами и детьми, разумеется. Все тщательно обдумав, соглашаясь — или не соглашаясь на условия Джерисона. Раньше никак не получится, щенки еще слишком малы для воспитания. А господам надо выбирать щенков, или быть выбранными щенками, договариваться о дальнейшей работе, опять же, знакомиться с воспитателями из вирман, которые будут приставлены к собаке — это не абы что!

Это — элита!

И псы такие будут доступны далеко не всем, но избранным! Штучный товар!

Даже — не товар. Дружбой не торгуют, и преданностью, и любовью...

Ну а такие мелочи, как соглядатаи в каждом доме. Как завязанность на питомник графа Иртона.

Как благодарность и связи с аристократическими семьями... да, через собак, но кто сказал, что эта связь будет непрочной? Тут как бы наоборот не оказалось! Собаку-то часто больше супруга любят!

Джерисон пока еще не представлял себе всех побочных эффектов от своих действий, но подозревал, что шума будет...

Надо поговорить с Эриком.

Надо поговорить с Реми.

Надо доложить Ричарду.

Надо, надо, надо...

И зачем он в это ввязался?!

Но в глубине души Джерисон Иртон уже знал, что не просто ввязался. Еще и не откажется. Похоже, он нашел свое призвание — и собирался заниматься этим делом всю оставшуюся жизнь. Интересно, что скажет Лилиан, когда вернется?

Авестер, столица

Его величество Энтор был слегка недоволен.

К нему только что пришли вести из Ативерны.

Ее сиятельство Лилиан Иртон беременна — и находится в Иртоне.

Его сиятельство Джерисон Иртон собирается ехать к жене.

Врут, конечно...

Энтор прекрасно понимал, что Лилиан где-то в Аве- стере... где? Живая или мертвая!?

Лофрейн точно мертв. Будь он жив, он бы давно объявился. Слишком сильно его род зависит от короля... жаль, очень жаль. Отличный был инструмент, в меру красивый, в меру глупый и управляемый. А теперь придется отдавать главенство над родом в руки его младшего брата. И искать нового исполнителя.

Запишем насчет Ативерны еще один должок.

Лилиан Иртон?

Непонятно, что с ней случилось. Жива она или мертва, в Авестере или в Ативерне. Но даже будь она жива, вряд ли она объявится. Судя по тому, что стало известно его величеству — женщина это достаточно умная, сильная и решительная. Сможет вернуться домой — вернется, но свое появление в Авестере обнародует, только если это пойдет ему во вред.

В другом случае она рисковать не будет. А вот что будет выгодно ему...

А в принципе, все равно. Хотелось бы, чтобы Лилиан Иртон была мертва, по принципу: «если не мне, то и никому», но даже если она будет жива — и что? В чем можно обвинить короля Авестера? В том, что один из его подданных оказался слишком податлив на женскую красоту? Господа, это смешно!

Это просто очередная романтическая история, над которой будут плакать все дамы континента. А обвинять его, Энтора...

Все приказы отдавались исключительно устно. Доказательств нет... разве что Лофрейна притащат и заставят во всем сознаться. Но и тогда...

Соврал, подлец! Точно!

Позиция Энтора неуязвима. Ативерна утрется, может, втихомолку ему какую-то гадость подстроят, но и только. А обвинить его официально не получится.

Интересно, была ли она беременна?

Нет, вряд ли. Такое сложно не заметить... врет Ричард. И Иртон тоже врет.

Что ж...

Он не получил ее сиятельство вместе с ее знаниями и идеями. Но и Ативерна графини лишилась.

Это приятно...

Это весьма и весьма приятно.

Себе не на пользу, так хоть врагу во вред. Скажем так — не цель, но половинка цели.

И его величество улыбнулся, глядя в окно.

Надо подумать, кого назначить следующей целью...

Ативерна, Лавери.

Не лишились ли вы, господа весьма нехорошие, вашего и так весьма незначительного ума?

Если вежливо, что речь Джерисона можно было интерпретировать именно так.

Невежливо?

Тогда — многоточия.

От предположений Ганца Тримейна Джес впал в шок. И выходил из него долго.

— Джолиэтт не может!

Ганц молчал.

-БРЕД!!!

Ганц все равно молчал.

— Я что — в кошмаре!?

— Я уже год в кошмаре, — вздохнул Тримейн. — Даже больше... Джерисон, помогите нам!

Джес уронил голову на стол.

Потом поднял ее, потер лоб...

— Ганц, я правильно понимаю — прямых доказательств нет? Только слова?

-Да.

— Тогда чего вы хотите от меня!? Что я должен сделать?!

— Помочь нам получить доказательства. Или — оправдать ее высочество.

— Как? — заинтересовался Джерисон. Ну бред же! Не идея, а чушь собачья, это всем понятно! А раз это чушь, значит надо ее опровергнуть... поймет Ганц, что ошибся, а Джолиэтт... да, она обидится, несомненно. Джерисон тоже обиделся бы. Но рано или поздно Джолиэтт все поймет.

— Нам понадобится помощь Миранды Иртон.

— ЧТ&)!?

Раньше Джерисон не орал, скорее, шептал. А вот сейчас... Ганц искренне опасался, что в него запустят чем-то потяжелее. Но Джес сумел совладать с собой.

— Я. Не. Согласен.

— Ваше сиятельство... Джес, девушки гибнут!

— Я не хочу, чтобы моя дочь пополнила этот список.

— Если ее высочество невиновна, Миранде ничего и не угрожает.

— А если нет?

Ганц развел руками.

— А если нет... Ты готов смотреть на ее высочество — и гадать? Смотреть — и ждать следующей смерти? Смотреть — и доверять ей Миранду?

Джес скрипнул зубами.

— Хорошо! Я... приглашу сюда дочь. И мы поговорим.

>•« >!< *

Миранды Кэтрин Иртон дома не было, пришлось перенести визит на вечер. Ганц приехал, когда стемнело, и все равно — пришлось ждать.

Миранда влетела вихрем, в сопровождении двух здоровущих собак.

— Дядюшка Ганц!

И бросилась мужчине на шею.

Синие глаза сияли нестерпимым светом, черные волосы растрепались, улыбка ослепляла. Маленькая девочка медленно, но верно вырастала в потрясающе красивую женщину.

Его высочеству Амиру повезет...

Синее платье тоже было выше всяких похвал. Внешне строгое и закрытое, с длинным рядом пуговок впереди и тонкими полосками черного кружева. А если приглядеться...

Да, простое синее сукно, хотя и дорогое. Но как сшито! Платье подчеркивает тонкую талию, намекает на наличие груди, пышным колоколом стелется вокруг ног — строй-

ных и красивых. Маленькая шляпка в виде блинчика венчает прическу. Лучится искрами сапфировая брошь.

Все подобрано в тон, в цвет, все дорого и со вкусом. Виконтесса Иртон.

И то, что богатство не выпячивается наружу, еще более ценно.

— Мири, какая ты стала тяжелая!

— Это не я потяжелела, это ты, дядюшка, перестал тренироваться, — парировала маленькая нахалка. И ведь не в бровь, а в глаз.

Действительно, раньше Ганц тренировался больше. Сейчас все некогда и некогда, а уж путешествуя в чужом облике, и вообще с мечом не разомнешься.

— Я исправлюсь, — пообещал он.

— Надеюсь.

— Дядюшка Ганц, вы к нам по делу — или просто поужинать?

Поди, поспорь с такой...

— По делу, Мири.

— Что-то стало известно о маме!?

Ганц опустил голову.

— Мне — нет.

Миранда словно потухла. На секунду. Потом...

А ведь девочка взрослеет.

Неужели ее сияние — это маска? Маска беззаботного ребенка, который обожает своих родителей? Который живет в привычном, защищенном и уютном мире?

Или...

Или. ♦

Миранда была такой. А сейчас для нее этв всего лишь шкурка. Лягушачья шкурка из сказки, которую она натягивает, чтобы никого не тревожить.

А кто выглядывает из этой шкурки? М-да... его высочеству Амиру повезло. А вот его окружению? Вряд ли милая девочка пощадит тех, кто попытается навредить ей тем или иным способом.

Тримейну оставалось лишь покачать головой.

— Дядюшка Ганц, — и снова щебет, и снова улыбка. — Вы, конечно, останетесь на ужин?

— Разумеется.

— Тогда я прикажу подавать через полчасика. Дайте мне время умыться с дороги?

— Конечно, Мири.

❖ ❖ ❖

Ужины у Иртонов всегда проходили весело. И сейчас за столом были и сами Иртоны, и Ганц, и вирмане на огонек заглянули, кстати, сегодня приехал и Бран Гардрен... Ганц знал, что иногда сюда приезжает и его величество.

Садится за стол, смеется...

Для Миранды он навсегда останется дядей Риком, как в детстве, когда наследный принц безбожно баловал малышку, дарил ей нити жемчуга и катал на шее, изображая лошадку.

Ему тоже есть, что вспомнить.

Самого себя — прежнего.

Кто сказал, что мы умираем лишь раз? Стоит только оглянуться на десять, двадцать лет назад — и удивиться.

Кто это был?

Я?

Нет...

А что стало с тем человеком?

Его нет. Он ушел... и наверное, умер. А когда и как это произошло?

Альдонай ведает...

В этот раз Ганцу было тяжелее ждать конца ужина. Но мужчина старался.

Улыбался, шутил, рассказывал забавные истории... Гардрен помогал. Вирманину было легче. Он толком не знал Миранду.

И не знал Лилиан Иртон.

Джерисон Иртон — страшно. За дочь он убьет... всего лишь убьет. Раз — и все.

Лилиан Иртон...

Она — не убьет. И недобитый негодяй сильно пожалеет об этом. Ганц даже не сомневался.

Но всему настает конец. В том числе и ужину. И в библиотеке собрались четверо.

Джерисон Иртон, в черных брюках и белой рубашке. Камзол он накинул, но не застегивать, ни приводить в порядок не стал. Он у себя дома.

Миранда — переодевшаяся в домашнее платье цвета незрелой сливы. Волосы она переплела, и на грудь падала толстенная черная коса. Даже ленту вплести успела.

А вот украшений нет, только кольцо с изумрудом. Одно, на среднем пальце правой руки. Даже не украшение — символ статуса.

Виконтеса Иртон.

Бран Гардрен.

Одет нарочито просто, в кожаный камзол. Впрочем, на него что ни надень, горб не скроешь, и Бран отлично об этом осведомлен. А коли так — зачем украшаться?

Зато оружие при нем — дорогое. Простое, с рукоятями, обтянутыми акульей кожей, но отлично сбалансированное, попросту — восхитительное!

Из отличной стали, по руке... за такое лдобой дуэлянт левое ухо отдаст, и правое добавит.

Сам Ганц.

Тримейн одежде никогда значения не придавал, хотя и умел пользоваться. Как и любым оружием. А потому — простой серый камзол. Украшений на нем просто нет. Ни к чему. Один перстень с баронским сапфиром.

Первым слово взял Джерисон.

— Мири, Ганц просил меня поговорить с тобой. Так вот — я говорю сразу. Я против этой затеи. Но Ганц и Бран просили дать им возможность...

— Затеи? — уточнила Мири.

Ганц кашлянул.

— Мири, это действительно серьезно... ты уже взрослая.

— Надеюсь.

— И должна понимать, некоторые вещи не могут быть разглашены.

— Допустим, — Мири не собиралась спорить, неизвестно о чем.

— Дай мне слово, пожалуйста. Что все сказанное останется между нами.

Миранда помолчала пару минут.

— При условии, что это не повредит мне, моим родным или близким.

— Хорошо.

— Тогда — мое слово. Я буду молчать — о чем?

— О том, что нашим маниаком, вполне возможно, является ее высочество Джолиэтт.

Хм...

Оказывается, материться в графском семействе умеет не только Джерисон. Миранда тоже знает... папу подслушивала?

— Мири! — возмутился скандализованный Джерисон.

Миранда прикусила губу.

Помолчала минуту.

Ганц видел. Он смотрел на нежное полудетское пока еще личико, и видел, как гаснет яростный блеск в синих глазах. Как опускаются ресницы, скрывая жесткое выражение, как, дрогнув, расслабляются крепко сжатые губы, разглаживаются морщины...

Лилиан Иртон сотворила чудо.

Она научила Миранду идеальному самоконтролю... почти идеальному. Но какие ее годы?

Ганц не хотел бы стать врагом даже маленькой девочки. А когда она вырастет...

Не будет у нее врагов. Живых — точно не останется. И Миранда первая будет плакать на их могилках.

— Простите за несдержанность, отец.

— Мири?

— Да... я поняла. Есть ли доказательства сказанного вами? Дядюшка Ганц?

Мужчина развел руками. И принялся в очередной раз пересказывать свою историю. Миранда внимательно слушала. Пальцы перебирали четки — раньше она могла бы теребить ленты, но с легкой руки Лилиан Иртон пояса у платьев становились более... лаконичными.

Кожаными.

Из цепочек.

Из монет, кристаллов, бусин, но пояса из лент Лилиан не любила. Миранда тоже.

Только по движениям пальцев и было ясно, что девушка нервничает.

— Доказательств у меня нет. Что может служить доказательством? В данном случае?

Мири подумала пару минут.

— М-да.* если только застать ее высочество над трупом. Или — не застать. «

— Все верно. Миранда, нам очень нужна твоя помощь.

— Слушаю, — напряглась едва заметно девочка.

— Ты помнишь, тебя хотели похитить?

-Да.

— Я подозреваю, что это было сделано по приказу ее высочества.

Мири подумала пару минут.

— Возможно. В то время я ее... разозлила. Но я все рав- ’ но не верю, что такое может быть. Это нелепость какая-то! В голове не укладывается. Я бы скорее поверила в Стуана Леруа. Вот уж где мерзкая гадина!

— Мири, ты можешь помочь нам доказать эту теорию или ее опровергнуть.

— Если вы застанете принцессу — или кого-то из Леруа, я ведь правильно понимаю, что четкой уверенности у вас нет? Да? Над моим трупом?

— Предпочтительно обойтись без трупа.

— Но против самой идеи вы не возражаете, — подметила Миранда. — Мне это надо обдумать.

— Я против, — резко произнес Джерисон.

— Но не запрещаешь, верно, отец?

— А ты потерпишь такие запреты? И... примешь новую кровь на свои руки?

Джерисон чувствовал себя отвратительно.

Будешь тут... между молотом и наковальней, иначе и не скажешь! И запретить ребенку не можешь. И благословить... чего хотят родители? Понятно, безопасности для детей. Но как уберечь их от жизни?

Которая и придет, и не спросит, и сделает все по- своему?

Как?!

Миранда встала с кресла, прошлась по кабинету и подошла к окну.

— Я не знаю, что сказать, господа. Я понимаю, что это опасно. И понимаю, что вряд ли такое можно доверить кому-то другому... цена ошибки будет слишком высока — в любом случае. И этот кошмар надо будет сохранить в тайне, неважно, правы вы или ошибаетесь.

Ганц кивнул.

— Ты полностью права, Мири.

— Я не хочу рисковать. Но не имею права на отказ. Как вы хотите обставить... ловушку?

Ганц промолчал. В этот раз заговорил Бран Гардрен.

— Миранда, вы молоды.

— Можете называть меня Мири. Как дядюшка Ганц, — разрешила Миранда. — Папа, ты позволишь?

— Разумеется.

Джерисон бы не позволил. Но — дети вырастают. И принимают свои решения.

— Вы можете называть меня по имени, Мири.

— Дядюшка Бран, как дядюшка Ганц?

— Я буду рад. И вашему обращению, и вашему доверию.

Бран смотрел серьезно. Оценил.

— Считай, что по первому пункту у меня возражений нет, — бледно улыбнулась Миранда. — Что до доверия — сейчас еще слишком рано о нем говорить. Так что вы придумали, дядюшка Бран?

— Ничего особенного, Миранда. Скажите, вы кого-то любите?

— Да, разумеется. Мою семью.

— А — мужчину?

— Моего жениха. Его высочество Амира.

Бран хмыкнул.

— Это понятно. Но случись вам полюбить кого-то... на стороне? И искать встречи с любимым?

Миранда ^адумалась.

— Я бы постаралась сохранить все в секрету. По понятным причинам.

— Полагаю, ее высочеству они тоже будут понятны. Если вы попросите ее стать хранителем вашей маленькой тайны...

— Я буду приходить на свидание с любимым? И в один из дней меня будет ждать сталь?

— Я полагаю, что так и будет, — согласился Ганц. — Если все верно... Антуан Леруа мертв. Стуан Леруа сейчас сильно ограничен, за ним следят — и демонстративно. Соответственно, ее высочество также ограничена в своих передвижениях и поступках.

— Допустим?

— Маниаки не могут жить без убийства. Медведь-людоед, попробовав человечину, будет искать ее. И только ее... другое мясо для него — просто набить живот.

Миранда легко разобралась с аналогией.

— Маниак не может жить без убийства. А тут ей приходится долго держать пост, она в расстройстве, она может накинуться на кого угодно... и вы решаете подсунуть меня, как приманку.

— Абсолютно точно, Мири. Не считая того, что кто угодно все же не подойдет. Человек должен быть достаточно... близким к основной идее.

Миранда по-прежнему перебирала бусины четок. Красивые, малахитовые. Фамильный цвет Иртонов — зелень.

— Вы полагаете, что ее высочество, если это она, конечно, воспользуется случаем?

-Да.

— Кто будет моим возлюбленным?

Мужчины переглянулись. Этот вопрос они еще не прорабатывали, но...

— Как насчет графа Солена?

Миранда поморщилась.

— Золоченый петух. Но может сработать.

Граф Солен...

Молодой повеса, получивший титул после ранней смерти отца. Мот и кутила, щедрый игрок и приятный собутыльник.

А также — щедрый любовник и галантный кавалер.

Дамы его ценили, и мужчина таскался везде, куда пускают. Тем более, что граф и уродился вполне симпатичным. Этакий сахарно-кремовый типчик.

Белокурые локоны с золотым отливом, точеные черты лица, большие карие глаза, черные брови и ресницы... погибель девичья.

Не Миранды.

Девушка уже вполне здраво оценивала подобные «сокровища». Влюбиться в ЭТО?! Себя не уважать!

— Допустим. Девушка моих лет обязательно клюнет... но что будет знать граф?

— Ничего. Вы передаете записки. Вам всего лишь нужно место для встречи.

— Вот как...

— И конфидент. Вам нужно поделиться с кем-то из взрослых. С кем-то, кто вас поймет, Миранда. Вас собираются выдать замуж, а вам так хочется любви и счастья...

Миранда насмешливо фыркнула.

— С Анреем Соленом?

Ганц пожал плечами.

На губах мужчины играла веселая улыбка. Действительно... с-с-счастье. С-с-час... Дождешься от такого — счастья?!

Да никогда! Но разве молодежь понимает это? Им подавай роковые страсти, а дальше — лопух не расти! Хотя Миранда понимает. И улыбается вполне весело.

— Главное, чтобы в это поверила ее высочество.

— Допустим, — кивнула Мири. — Но если граф не придет? *

— Вы напишете еще записку. И опять назначите встречу. Вы ведь любите...

— Обожаю. Особенно малиновое варенье, — Миранда улыбалась. — Давайте обговаривать детали, господа. Детали и еще раз детали! И моя безопасность... Кстати — на свидание берут собак?

Трое мужчин переглянулись.

— Левреток, — выразил общее мнение Ганц. — Или мосек...

Мири посмотрела на Нанука, который исправно сопровождал дочку своей любимой хозяйки. На Лялю, которая начала ненадолго оставлять щенков, благо, те росли.

Из каждого вирманского пса можно было выкроить штук по двадцать левреток.

— М-да... а жаль. Ладно — к делу, господа? Уже поздно, и я устала...

Предварительное обсуждение заняло около двух часов.

Пока — предварительное. Ганц еще все обдумает. Еще прикинет расстановку фигур на доске.

Бран — тоже. Но Миранду он оценил. И графа Иртон. Сама ситуация требовала нестандартного подхода и необычных решений. У Брана была идея проще — убить Джолиэтт, но...

А если это — не она?

Если кто-то другой?

Не то, чтобы он жалел принцессу, но подозревал, что Анжелина не простит. Он бы не смог такое простить. Поэтому убивать Джолиэтт будем, только если окажется, что она представляет опасность для сестры, и никак иначе. А еще Миранда вызывала уважение своим отношением к делу.

Бран видел разных подростков. Если бы Миранда воспринимала все это, как приключение...

Если бы она искала острых ощущений, если бы в ней бродил щенячий задор... он увидел бы это. Только вот не было ничего даже отдаленно похожего.

Мири понимала, на что идет. Она боялась, и боялась очень сильно, она явно взнуздывала свой страх, будто норовистого коня, она не хотела ни в чем участвовать. Она считала, что у нее нет выбора. Если кроме нее некому остановить зло — она должна идти.

И нет, это не стремление погибнуть во имя всеобщего блага. Это понимание того, что именно таким путем можно разрешить ситуацию с наименьшими потерями. Мири боялась, но считала, что так будет лучше для Ативерны. И действовала.

И когда мужчина поднялся из кресла, чтобы уходить...

Руку Миранде он поцеловал по-настоящему.

Сильные женщины вызывают у сильных мужчин уважение. Даже если девочка только становится женщиной.

Миранда проводила гостей и вернулась в кабинет.

— Папа...

— Да, Мири?

— Ты против, я знаю...

Джес обернулся — и заключил Миранду в объятия.

— Я против, малыш. Но... я надеюсь, что это не Джоли.

— Я тоже, — призналась Мири. — Я тоже.

-Но?

— Но кинжал все равно возьму. Два.

Джерисон крепко поцеловал дочку и вышел из кабинета. Мири осталась одна. С собаками...

Стояла, смотрела в окно.

Лопнула шелковая нить, покатились по полу зеленые бусины...

Страшно?

Очень.

Она справится.

*

Авестер, Берма.

Дежа — вю.

Лиля это и испытывала. Но орала и корчилась теперь другая женщина. А Лиля помогала по мере сил.

Роза рожала. Было весело.

Женщина орет, пес во дворе воет, словно циркулярная пила — переживает! Отлучили от любимой хозяйки, не пускают в дом — и правильно! Еще цапнет кого-нибудь, пытаясь защитить любимую хозяйку — собаке ж не объяснишь, что иногда и оплеуха во благо!

— Тужься! — рявкнула Лиля. — А ну, давай!

Женщина закричала уж вовсе жалобно, но усилия приложила.

Лиля ловко подхватила маленькое тельце.

— Мальчик!

Роза вскрикнула еще пару раз...

Лиля и Марион помогли ей, вытерли, запеленали малыша и подсунули к матери. Лиля волновалась.

А что поделать? Девчонка — жертва насилия. Еще и малыш-то чудом выжил!

Будет ли она любить своего ребенка?

Кто знает... Лиля и то и другое видела. Кто-то на таких малышей смотреть не мог. А кто-то говорил, что дети не виноваты. И воспитывал...

Насмотрелась по больницам и роддомам! Такие истории услышать можно — Голливуд бы миллионы платил! И сценаристов не понадобится...

— Приложишь его к груди? — подсказала Лиля.

Роза подняла на нее глаза.

-Да-

Черт побери!

Великий немой заговорил!

& #

Роза кормила малыша.

Лиля сидела и смотрела на нее. Когда мелкий засопел и уснул, женщина протянула руки. Получила теплое тельце и аккуратно уложила в колыбельку. Подвинула ее поближе к матери.

— Говорить можешь?

— Д-да...

— А будешь? — уточнила Лиля.

Роза вздохнула.

— У меня... — голос ее был несколько невнятен, словно она держала во рту ложку с кашей. Столько промолчать — понятное дело, отвыкнешь. — У меня плохая история. Если вы ее узнаете, окажетесь в опасности.

Лиля хмыкнула.

Вот совпадение!

Вот сюрприз!

А сейчас-то они могут радоваться жизни, правда? Особенно она... не к ночи помяни Энтора.

— У меня тоже плохая история. Решай сама — что будет безопаснее. Узнать все или остаться в неизвестности. То есть... могут твои проблемы потом выплыть?

Девушка вздохнула.

— Могут...

— Еще вопрос. Тебе опасно — вообще? Или только в Авестере?

— В Авестере.

— В Ативерну со мной поедешь?

Такой радости на лице девушки Лиля еще не видела.

— Поеду! Да!!!

— Вот и отлично. Работу обещаю. Захочешь уйти — помогу устроиться в жизни.

— Сап7.спасибо...

— Пока еще не за что. Ты мне еще на такой вопрос ответь. Ребенку мстить не будешь?

Роза сверкнула неожиданно жесткими глазами.

— А если бы стала?

— Я его заберу, — просто ответила Лиля. — Не переживай, пристроим. Если ты его видеть и не захочешь — малыш не виноват. А что там после родов в голову ударит — неизвестно.

Роза коротко рассмеялась. Хрипло, безнадежно.

— Что ударит? Действительно... его отец всю мою семью со света сжил! Есть чему радоваться!

Лиля фыркнула.

— Я думала, ты не знаешь отца ребенка.

Роза качнула головой.

— Знаю.

— Но откровенничать пока не будешь.

— Нет.

— И не надо, — отмахнулась блондинка. — Отлеживайся спокойно, отдыхай, а мне надо подыскивать корабль, который отвезет нас в Ативерну.

— Ативерна, — лицо девушки приняло мечтательное выражение. — Ативерна...

— Там у тебя врагов нет?

— Нет.

— Вот и отлично. Так что с ребенком? Оставляешь?

-Да.

— А назовешь как?

— Как моего отца. Эштон.

— Эштон... а дальше?

— Неважно. Пока — неважно.

— А к тебе самой как обращаться?

— Роза. Пусть будет Роза.

Лиля нахмурилась. Покачала головой.

— Роза, пойми меня правильно. Внешность у тебя яркая, приметная. Ты уверена, что отец ребенка не в курсе твоей беременности? Не ищет тебя? Не найдет в Берме?

Женщина задумалась.

— Выгоните?

— Замаскируем. Дома посидишь... Пойми меня правильно, я не хочу принести беду моим подругам. Я справлюсь... мне все равно отсюда уезжать, равно как и тебе. А они останутся. И зачем им проблемы? Тем паче — чужие. Я и свои на их плечи не взвалю, и твои не дам переложить. Незачем им. Пусть живут спокойно и мирно.

Роза помолчала пару минут. Потом все же решилась.

— Меня зовут Сандра. Моего врага здесь нет, и вряд ли он будет меня искать. Я хорошо замаскировалась. Не учла только это быдло...

— Чудом ребенка не потеряла, — поддакнула Лиля.

— Внешность помогла, — криво оскалилась Роза. — Главарь меня сам пользовал, абы кому не давал. А ребенка я сберечь старалась.

Лиля кивнула.

— Сан... Роза, я надеюсь, ты мне не врешь. Помни — ты всех подставишь и сама нарвешься.

— Помню. Честное слово — я не вру.

Лиля кивнула.

— Тогда спи. Отдыхай.

И вышла из комнаты.

Сандра.

Обычное авестерское имя. Распространенное, ничего нового. А насчет доверия — Лиля и не рассчитывала сразу на откровенность. На корабле у них время будет, там она все и вытряхнет из девчонки.

А пока...

Корабл^!

V*.

Корабль, да...

Лиля ходила на пристань, как на работу. Корабль должен быть быстрым. Чистым. У них двое детей, соответственно, гигиена и скорость для них важны. Да и свои мучения на корабле Лиля помнила.

Убивала бы!

Лофрейна — точно... ну и Энтора хорошо бы! Сандра, дурешка, считает, что у нее могущественные враги! А у Лили тогда кто? Хомячки боевые?

Что еще нужно от корабля?

Надежность.

Хорошая команда.

Чтобы их не подставили, не продали в рабство, не...

Столько оговорок! Кто бы знал, как это сложно!

Регулярно компанию ей составлял дядюшка Патни. Вот и сегодня...

— Ищешь?

— Ищу. А вы за рыбой?

— За рыбкой, — согласился мужчина.

Они отлично знали правду. Лари попросила любимого приглядывать за подругой, вот он и изображает усердного покупателя.

— Ничего подходящего?

Лиля осмотрела шесть кораблей, и покачала головой.

Два — военных. Туда не возьмут. Один купеческий, но он плывет в Ханганат. Три — явные контрабандисты. К таким попросишься, потом наплачешься.

Мелочь Лиля попросту не считала. Еще ей не хватало утопиться, если эта лоханка на дно пойдет! Или на пиратов наткнуться... нет уж! Только большой корабль. И с серьезным вооружением.

— Ты решительно настроена уехать?

Лиля удивленно посмотрела на дядюшку Патни.

— К чему такой вопрос?

— Лари грустит.

— Так поженитесь наконец! — рыкнула Лиля. — Дети пойдут, куда и грусть денется!

— Я-то согласен. А вот невеста тянет...

— Я с ней поговорю, — с легким сердцем пообещала Лиля. — Чтобы я могла присутствовать на свадьбе... и учти! Я писать буду, проверять... если что — подруг я в беде не оставлю!

Трактирщик кивнул.

Он и не сомневался. Но...

— Я семью хочу. Детей. От нее...

— А если Лари понести не сможет?

— И плевать. Усыновим кого! Найдем!

Лиля улыбнулась. Сжала руку друга. Да, друга. Оказывается, везде можно найти друзей, и это здорово!

— Коул, я поговорю с Лари. И верь — у вас все будет хорошо.

— Верю. Идем отсюда?

Лиля кивнула.

— Да, наверное... а там кто?

В гавань Бермы медленно входил корабль вирман.

* * *

Эти корабли Лиля узнала бы из тысячи! Из сотен и десятков тысяч!

Эти обводы! Хищные борта, просоленные морем и ветром!

Эти головы драконов на носу.

Щиты по бокам — красно-черные. Паруса-крылья... здесь и сейчас эти паруса для нее были желаннее, чем алые — для Ассоль.⁶

Там речь шла о любви. А здесь? О свободе! Возвращении домой! Спокойной жизни... нет! Просто — жизни для нее и ребенка!

Женщину аж затрясло.

— Вирмане!

Дядюшка Патни покосился — и подхватил Алию под руку. От греха. Вон, вся побелела, что та стенка! Упадет еще — а кому потом ловить? Тащить? В порту не особо чисто, и грязь тут вонючая, едкая, с рыбным ароматом. Сапоги час оттираешь! А сколько будешь дурную бабу оттирать? Сутки? Перебьемся без таких радостей, благодарствуйте!

-Нуда...

— Вирмане!!!

— Разбойники...

Лиля фыркнула. Но...

Первым ее побуждением было — кинуться к кораблю.

Вторым — подумать головой.

Куда кидаться-то? В воду? И плыть саженками? На виду у всего порта, привлекая к себе внимание, вызывая обоснованные подозрения...

Ну —нет!

И на корабль-то сейчас никого не пустят, и вирман в город пока не выпустят. Им еще предстоит таможня, досмотр, разговоры, бумаги... бюрократия и здесь есть. В чем-то даже более пакостная, чем в двадцать первом веке.

Нет, в порт она придет завтра. Официально, с торговлей вразнос... завтра!

Лиля выдохнула, разжала пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в рукав спутника, и позволила себя увести.

Она потерпит денек...

❖ >:< *

Казалось бы — чего сложного? Не надо нервничать, когда вы кормите!

Да?!

А как это устроить, не подскажете? Легко психологам говорить, там либо мужики, либо бабы, которые сами не

рожали. А если и рожали, то не кормили. Или плевать на детей хотели! Грамотных советов там считанные единицы.

Лиля была на таком взводе от появления вирман, что ее аж трясло. Сколько и чего выплеснулось в кровь, она даже и думать не хотела. И так понятно — парад гормонов.

Маленький Ганц получил его полной мерой — и дал маме жару!

То он ворочался, то орал, то рыдал, то опять просил грудь, то плевался... К полуночи, когда удалось уложить малыша, Лиля сама была — хоть рядом падай. Она и упала.

Какие там переживания?

У вас есть на них время? Заведите ребенка! И времени у вас не останется ни на что другое. Даже на жизнь и дыхание.

О вирманах и подумать было некогда. Ничего, завтра Лиля наверстает.

Завтра, все завтра.

* * *

Ивар стоял у рулевого весла, смотрел на Берму.

Порт.

Богатый, отъевшийся, довольный... чем-то он Ивару напоминал сытую отожравшуюся крысу. Впрочем, тех же животных Ивару напоминали и авестерцы. И сам Авестер.

Вирманину дико не нравилась эта страна.

А еще — Лорис.

Какому волку понравятся крысы? Он их и есть-то не будет. А вот они его...

Бешеная $рыса и волку в лапу вцепится. А Лорис вир- манин относил именно к дому бешеных крыо К подвалу, где они кишмя кишат.

Кто поэтизирует пиратов — чтоб вам с ними никогда не сталкиваться! Не знать, что творят с людьми «благородные» разбойники... словосочетание-то какое!

Благородные подонки!

Ох, не стоит такое при аристократах поминать. Убьют же...

А к Авестеру, который разводил в море чумных крыс, а их, вирман, гонял и всячески утеснял...

Ладно. Бирмане тоже не посланцы Альдоная, или в кого там веруют на материке! И пограбить могут, и убить, это ж море! Всякое случается!

Но жить только с грабежа?

Не держать слова?

Не знать рода и чести?

Как хотите — это мерзость!

Век бы Ивар в эту помойку не заглянул, но Олав кинул клич. Собрался Совет, и Хардринг объяснил честно. Так и так, была похищена графиня Иртон. Да, та самая, которой обязана вся Бирма. Которая умудрилась сломать лед между островом и материком, которая не просто взяла себе на службу вирман — дала им шанс заслужить доверие. Даже не свое — королевское.

И в результате Вирма может рассчитывать на помощь с материка. И торговля у них с Ативерной наладилась, и снабжение, и взаимопонимание.

Самое страшное для любого вирманина кануло в прошлое.

Голодные зимы.

Когда старики уходят из дома — уходят в море, чтобы сохранить пропитание для детей. А ведь с ними уходит опыт и мудрость. Уходят советы и подмога. Кому, как не старшим в роду доверить воспитание детей? К кому прийти с вопросом? Жизнь — она только тогда полна, когда ты находишься между отцом — и сыном. И стариков на Бирме уважают.

Не всем дано дожить до старости, но тем ценнее их опыт.

И этого лишает голод.

А иногда и того не хватает... всякое бывало на Бирме. И людоедство пару раз... тоже, бывало.

Ивар знал. Не осуждал — когда твои дети с голоду помирают, и не на такое пойдешь. Надеялся, что сам в таком положении не окажется, но если придется...

Выбирая между жизнью своих детей — и жизнью врага, к примеру? Пусть дети потом его осуждают, когда выживут и вырастут. А сам Ивар себя не осудит, нет. Или все-таки...?

Не хотелось ему искать ответ на этот вопрос.

Ивар радовался, что теперь такого не будет. Бирманам не дадут земли на материке, но у них будут свои поля. Поля, урожай с которых пойдет на Бирму. И поставлять им зерно купцы будут не втридорога. Бирма, как и прежде, будет рассчитывать только на себя. Всегда так было.

Но теперь — они не одиноки. Есть кому подставить им плечо.

Это важно.

Есть за что быть благодарными Лилиан Иртон, но ее похитили. Если она жива — она в Авестере и будет проби- ратсья домой.

А потому...

Задание простое.

Навестить Авестер. Побывать в портах, чем больше портов Ивар обойдет, тем лучше. Если ее сиятельство явится на борт, доставить ее в Ативерну со всеми заботами. Сделать, что она попросит.

Если нет...

Постараться хоть что-то узнать о ее судьбе.

Как графиня поймет, что это за ней?

Надо всего лишь вывесить флаг.

(бранный, да. Но граф Иртон точно знает — ее сиятельство придет. Бирмане не могут "покрасить корабли в цвета Иртона. Не могут привлекать к себе внимание. А вот флаг...

Алое полотнище, а на нем — серп, молот и звезда.

Бирманам понравилось. Только молот стоило бы заменить на меч. А так все правильно.

Знамя цвета пролитой крови.

Без серпа — без пищи не повоюешь. Без меча не выжи- ~ вешь. Без звезд не найдешь дорогу в море. Чей это стяг и кому принадлежал герб?

Да кто ж его знает... графиня — та точно знает. Найдете — спросите. А там, глядишь... все одно — Бирме свой стяг нужен. Свои знамена. Они теперь тоже — государство. Признанное. Может, и будет этот стяг их знаменем, ежели тот род, которому знамя принадлежало, пресекся. И не замарал себя ничем...

Хардринг на эту тему подумает, его теперь дело! И герб, и стяг — не может ведь Бирма выглядеть хуже остальных? Тем более, каких-то сухопутных?

Но графиня графиней, а таможня — таможней.

И эти твари хуже слепней...

Ивар горестно вздохнул, и приготовился принимать таможенника.

❖ ❖ *

— Цель прибытия?

— Путешествия.

— Имеете ли товары для торговли?

— Я путешествую, а не торгую...

Над чинушей Ивар издевался уже минут двадцать. А поделом! Нелюбовь у вирман с бюрократами была взаимная. Тем более — с авестерскими. Вот, в Ативерне разговор иначе шел. С уважением.

Атут...

Сидит клоп, крови насосавшийся, смотрит свысока, слова через губу цедит...

Чего тут уважать-то?

195

Г & к-

/

Инар и смотрел в ответ, как на клопа. И не скрывал своего отношения. Эх, рубануть бы тебя — поперек! А потом еще и вдоль! Да вони будет...

Авестерец мотал вирманину нервы еще с полчаса, но потом понял, что ничего не получит — и отстал. А вот шиш ему, а не мзда! Перебьется!

Наконец капитану корабля вручили пергамент с печатью. Небольшой клочок, печать еще и больше разрешения. Но тут все правильно.

Им можно стоять в порту. Им можно закупить провизию, но торговать нельзя. Товары им не продадут. А Ивару и нужно не было. Перебьется он без товаров, не до того им, некогда.

Завтра он поднимет алое знамя.

>}? >5?

Лиля провертелась всю ночь.

Спала она плохо, ребенок тоже чувствовал мамино настроение, просыпался, хныкал... так что петухов женщина встретила с восторгом! Можно вставать и ставить опару! Можно начинать работать.

Можно...

Лиля размышляла, а руки ловко замешивали тесто, лепили пирожки, ставили в печь горшочки....

Все будет хорошо. Она сделает что-нибудь покушать — и понесет в порт. На вирманский корабль.

Ей не запрещено торговать. Не запрещено рекламировать свою продукцию... пусть даже местные и не знают слова «реклама». Она придет и покажет. И поговорит.

Все будет хорошо... наверное!

— Алия?

Вот и Марион.

— Ты такая бледная... не спала?

— Не спала.

— Ребенок?

— Вирмане, — не стала скрывать Лиля.

— Ты хочешь уехать с ними, — опустила глаза Марион.

— Хочу. Ты против?

— Ты мне сестрой стала, — вздохнула трактирщица. — Я умирала, а ты помогла. Мне было плохо, а ты поддержа- _; ла, подставила плечо.... Ты и меня спасла, и детей. Не хочу думать, что мы больше не увидимся! Не хочу!

Лиля только вздохнула.

Давно, очень давно она читала роман Ефремова. «На краю Ойкумены». И там расставались навсегда трое друзей. Тогда она не поняла... людям двадцать первого века не осознать — что такое расстояние! Через которое не докричишься, не перекинешь мост...

От Авестера до Ативерны месяц плавания, а то и побольше. Марион на такое не решится, а Лиля...

Она вообще плавать ненавидит! Ее морская болезнь... брррр!

Если они расстанутся — то навсегда. Страшное это слово...

— Я буду писать. И присылать весточки.

— Если все сложится благополучно.

-Да.

Лиля понимала, что рискует. Но... не жить же до конца времен в Авестере? У нее дом, муж, дети, собаки, конь ценной породы, свое дело... да у нее вся жизнь в Ативерне! Что она здесь забыла?

Друзей.

Здесь останутся Лари и Марион, Ром и Фиона, Патни и Ларус... здесь останется частичка Лилиан Иртон. Здесь, в Авестере останется могила Лофрейна...

Здесь Кот останется, в конце концов! Который пристрастился к мышкам со сгущенкой!

Но уезжать-то надо!

Лиля опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Я не могу остаться, Марион. Не могу!

Больно было гак, словно в груди ржавый вертел проворачивали. Сердце рвалось по-живому... жестоко! Слишком это страшное слово — навсегда! Будь ты проклят, Энтор!

— Я понимаю, — Марион ласково погладила светлые волосы подруги. — Я все понимаю, Алия. Пусть Альдонай хранит тебя...

— Я буду молиться за вас.

— А мы будем молиться за тебя, и за твоего сына, и за Розу... ты скажешь нам свое настоящее имя?

Лиля вздохнула.

— Аля — настоящее. Детьми клянусь!

И она не лгала. А в каком мире... разве важно? Ах, заглянуть бы туда! Узнать, что там дома, как Лешка... хоть бы он нашел свое счастье! Хоть бы...

Аля, именно Аля, смотрела в пол, и думала, что сотовая связь и интернет — это счастье. А она, дура, не ценила... и поезда, и пароходы, да хоть бы и безопасные перемещения между странами!

Дура, что тут скажешь!

— Давай я помогу, — предложила Марион. — Хочешь — вместе сходим?

— Не стоит.

— Думай. Но носильщика с собой возьми. Я Мартина попрошу, он стражника выделит. Лишним не будет.

Лиля кивнула.

Да, лишним не будет.

❖ ❖

Лойе стоял на вахте.

Вообще, боцману это не обязательно. Но Лойсу просто хотелось. Боцман находил удовольствие в наблюдении за портовыми городами. За их жизнью...

Ивар фыркал, а вот Лойсу нравилось.

Крысы?

Да и пусть! Неужели никто не наблюдал за крысами в клетке? Ведь интересные же звери!

В чем-то портовые города были похожи, а в чем-то и нет...

А вот это нечто новое.

По причалу шла женщина. Следом за ней стражник с корзинкой. Лицо женщины Лойе разглядеть не мог — видел, что она высокая, не старая, судя по движениям...

А что ей надо на вирманском корабле?

Но шагала она целеустремленно.

А потом пригляделась к реющему на ветру алому полотнищу.

Охнула, схватилась за сердце... и рванулась вперед так, что стражник вмиг отстал на добрых два десятка шагов. Кажется...

Лойе поспешил крикнуть юнге — и по борту застучали, разворачиваясь, сходни.

Днем они стояли у причала. Ночью отойдут в море, встанут на якорь... ее не хватало им ночных крыс гонять.

А днем можно и поближе. Мало ли что...

К вечеру десятка два вирман хотели уйти по тавернам, расспрашивать про Лилиан Иртон... то есть про блондинку с зелеными глазами, беременную... сейчас, наверное, уже с малышом. Но почему-то Лойсу казалось, что парни останутся без гулянки.

Женщина добралась до трапа и быстро полезла вверх. Последних ступенях юнга подхватил, помог...

— Серп. И молот, и звезда!

Лойе медленно спустился на палубу.

— Верно. А еще сказка. Какая?

— Про Мальчиша — Кибальчиша, — уверенно ответила Лиля. — Пройдут мимо дети — салют Мальчишу!

Лойе кивнул.

Про это Олав тоже сказал. А значит...

— Добро пожаловать на борт, ваше сиятельство.

Ее сиятельство, пропавшая графиня, охнула — и осела в обморок. На палубу, как и просили.

>’л

Лиля пришла в себя достаточно быстро.

Лойе поддерживал женщину за плечи, юнга брызгал в лицо водой.

— Ваше сиятельство? — еще раз произнес боцман. Вопросительно так.

— Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон. В девичестве — Брокленд.

Вряд ли это мог знать кто-то в Авестере. Так что Лойе расслабился окончательно.

— Нас Олав послал, ваше сиятельство. Хардринг.

— Ричард все же написал вирманам? И Гардрен... Олав откликнулся?

Лиля говорила немного бессвязно от радости, но боцман все понял. Чего уж тут непонятного? Не в себе баба! Будешь тут, когда считай, год среди врагов, а потом — к друзьям. Тут и умом поехать можно!

— Да, ваше...

— Здесь меня зовут Алия. И я мещанка. Так и называйте — пока.

— Хорошо... Алия.

Что такое конспирация, Лойе отлично знал.

— Что вы должны сделать в Берме? — пришла в себя Лилиан.

Ноги пйка еще не держали, но голова-то соображала! Графиня начинала постепенно приходить & себя, прикидывать возможные сроки, ситуации, осложнения...

Лойе расплылся в улыбке.

— Мы не только в Берме. Олав сказал, чтобы плыли по всем портам. Чтобы искали вас... вы должны увидеть и узнать свое знамя.

— Не мое. Но — да. я его узнала.

— Алия, чье это знамя? — не удержался Лойе.

— Красной Армии.

Для Алевтины некогда это было детскими сказками. Скачут конники под красными знаменами, горит алая звезда... там ее прадед сражался! История ее семьи!

— А-а... а чья это армия?

— Это было давно, — туманно ответила Лиля. — Не в этом веке. А что?

— Знамя хорошее.

Лиля кивнула.

— Это славное знамя. И под ним одерживались славные победы.

Знамя цвета крови, водруженное в Берлине. Знамя цвета жизни! Алый шелк над серыми камнями. Алая кровь, пролитая за жизнь и свободу. Алый цвет вечности!

Память славы. Память чести...

Лойе кивнул.

— Хорошо. Какие будут приказания, ваше... Алия?

Аля посмотрела вниз. Там переминался с ноги на ногу стражник, который наконец-то дополз до корабля.

— Заберите у бедолаги корзину. Надеюсь, ее содержимое вам понравится. А я хочу поговорить с капитаном.

Ивар и так считал себя везучим. А уж теперь!!!

Перед ним сидела та самая, пропавшая графиня. Смотрела зелеными глазами, улыбалась, счастливая.

— Олав приказал доставить вас в Ативерну, ваше сиятельство.

— Отлично.

— Но я бы просил вас немного подождать.

— Чего ждать будем?

Ивар улыбнулся.

— Скоро сюда подойдут еще корабли. Два или три... Берма — крупный порт. Я просто пришел первым. Хотелось бы обеспечить вашу безопасность.

Лиля медленно кивнула.

Это она понимала. Ей хотелось побыстрее оказаться дома, но — Лорис! Мальдоная б его полюбила во всех позах! Лорис, с его пиратами!

Рисковать не хотелось.

Она сама, ребенок, Роза с ребенком...

— Нас будет четверо. Я с сыном и еще одна девчонка. Тоже с сыном.

— Служанка?

Лиля кивнула, не вдаваясь в подробности.

-Да.

— Дети большие, ваше сиятельство? — Ивар то забывал про титул, то вспоминал о нем, но Лиля не спорила. Что такое церемониал по сравнению с возвращением домой? Спокойным, безопасным, на корабле друзей? Когда не надо рисковать жизнью, спать с кинжалом под подушкой... хотя она все равно будет. Два положит для верности. Лиля и сейчас спала с оружием, и с самым ценным в пределах досягаемости — ребенок и сумка. Ударить врага, схватить свое и бежать...

Выветрится ли это когда-либо?

— Грудные.

— Тогда тем более. Надо провизию кое-какую погрузить, пару коз прикупить молочных... сами понимаете, ваше сиятЛьство, дети — они особого подхода требуют. Мы их, конечно, возили,, и баб... гхм... женщий с детьми — тоже, но лучше б подготовиться.

Лиля вздохнула еще раз.

— Я прикажу доставлять сюда обеды и ужины из трактира. Я там... прижилась.

— Трактира?

Изумление Ивара было неподдельным.

Где графиня, а где трактир? Лиля улыбнулась ему.

— Жить захочешь — наизнанку вывернешься!

С этим вирманин был согласен.

— Госпожа, я прикажу вас проводить. Заодно мои люди посмотрят, где вы живете. И караул поставлю. Хотя бы четыре человека. Если вы не хотите пожить на корабле...

Лиля даже головой замотала.

Корабль?!

Нет уж! Хватит с нее и плавания!

— У меня морская болезнь.

Ивар сочувственно вздохнул. Были такие и среди вир- ман. И сам он не забыл, как трепало его первые два-три раза равнодушное море. Полкорабля заблевал! Хоть и старался сдерживаться...

А кто-то так и не может с морем сжиться. Таким приходится оставаться на берегу.

— Охрана, ваше сиятельство.

Лиля и спорить не стала. Пусть будет охрана. С вирма- нами — завсегда спокойнее. Да и не переубедит она никого, только силы и время потратит. Лиля кивнула, они быстро обговорили последние вопросы — и вышли на палубу.

* * *

— Ва... Алия, а что это за блюдо такое?

Лойе потряс пустым горшочком из-под пельменей.

— Это в моем трактире готовят, — пожала плечами Лиля. — Пельмени.

— Пе... па... мали...

— Пель-ме-ни.

— Пыль-ма-ни...

Лиля решила дальше не исправлять.

— Капитану-то оставили?

— Как не оставить! — Лойе вытащил заначенный горшочек и протянул Ивару. — Попробуй, капитан! Чудное блюдо, но вкусно так...

— Приходите в трактир — вкуснее накормлю, — пообещала Лиля.

Судя по горящим глазам вирман — придут.

— Тор, Марв, Эйри, Вульф — проводите ее... проводите госпожу. И охранять. Я пришлю следующую смену.

Ивар уверенно распоряжался, довольные вирмане собирались, бряцая оружием на весь порт.

А Лиля радовалась.

Она скоро будет дома. Разве это не чудесно?

Это самое лучшее, что она слышала за последнее время. Домой, домой, скоро домой...

>!< * &

Когда ее сиятельство ушла, Ивар отправился в свою каюту. Снял с небольшого глиняного горшочка лепешку, вдохнул ароматный пар.

Еще горячее....

Погрузил туда ложку. Выловил нечто белое, подумал секунду — и отправил в рот. Раскусил...

Охнул от горячего сока на языке, потом распробовал — и сунул ложку за вторым пельменем. Закусил лепешкой, хлебнул бульона...

Хорошо!

А ведь правда — умная баба.

Чем ещЛкенщине и заняться, как не у печи хлопотать? И ведь получается... надо на ребят гаркнуть. Чтобы не наглели уж сильно...

Знает он этих умников!

Мигом в трактире засядут — и охранять будут, пока все не перепробуют!

А интересно, нельзя ли эти... пыльники — с собой взять? Вкусно же!

После морского перехода самое милое дело горяченького хлебнуть, а уж такое сытное, да душевное — тем паче! Хорошо пошло!

« * ❖

Лиля не шла в таверну — летела! Словно за спиной выросли здоровущие белые крылья, как у ангелов на старых картинках. Еще бы немного — и хоть ты гирю к ноге привязывай, так и тянет запрягать на одной ножке, запеть, полететь! Да хоть что сумасбродное сделать, лишь бы радость свою выразить!

Урррааа!

Ее не бросили, не забыли, ей не ищут замену, вместо этого ищут — ее. И Лиля искренне надеялась, что не по причине выгоды.

Средние века — они такие. Прагматичные.

Умерла жена? Недельку поплакал и ищи новую. И размножайся, чадо!

Умер ребенок?

Недельку поплачь — и продолжаем производственный процесс.

А об остальном Альдонай позаботится. Он такой... беспроблемный, безответный... вот только и от него ответа фиг дождешься.

А ее помнят!

Ищут и ждут! И это Лиля знала точно. Никто, никто кроме Мири и Джерисона не знал про Красное Знамя. Про Мальчиша — Кибальчиша. Никто другой не мог рассказать эту сказку Ричарду, никто, кроме Ричарда, не мог отправить ее вирманам.

А значит...

Ее семья ждет и надеется. И Ричард тоже!

Ведь столько усилий надо было приложить, чтобы вот это... все... а они сделали! Они в нее верят! Они верят, что она жива — и до последнего бы верили, и надеялись, и ждали, и искали! Ее искали! Не замену! Ее самое, Лилиан Иртон!

Чужой мир стал родным, чужое имя — именем собственным. И все было совершенно чудесно! Даже уличная грязь воспринималась отстраненно, а запах нечистот из канав чуть ли не запахом духов и роз!

Родные мои, ждите! Я скоро поеду домой!

Домой, домой, пора домой...¹

И мостовая стала гладкой, словно шелк, и авестерский выговор не раздражал, и прохожие казались милыми и обаятельными... в трактир Лиля влетела на подъеме.

И с порога ослепила всех такой улыбкой, что какой-то купец аж глаза прикрыл. Сияла ее сиятельство не хуже стробоскопа.

— Марион! Лари! Девочки!!!

И — на кухню.

Жаль, что там радость Лилиан несколько поутихла, при виде несомненного горя подруг.

— Родной ты мне стала, — всхлипнула Марион. — Сестрой...

Лари тоже ревела, вытирая слезы.

Лиля вздохнула — и принялась утешать.

— Девочки, ну что вы... не надо плакать! Я писать буду, и вы писать будете, а скоро замуж выйдете, там еще дети пойдут* и дело наше, опять же... вот что! Я вам сейчас рецепты буду рассказывать и записывать. Несколько дней

¹ Ю.Клинских. Сектор Газа. Автор не служила, но песня — очень нравится. — Прим. авт.

у нас есть, вот, чтобы наш «Ежик» на весь Авестер иголками славился...

Сантименты — отдельно, дела — отдельно. А женщины существа практичные, а средневековые, да еще незамужние — практичны втройне.

Так что часа не прошло, как слезы были вытерты, сопли высморканы, а дамы уселись в кружок.

Писать рецепты.

* « *

К вирманам, кстати, женщины отнеслись вполне лояльно. Это ж замечательно! Такая охрана в трактире добавилась. А что едят... а когда мужики не ели?

Зато спокойно с ними.

И дети при деле — вот, Ром уже повис на ком-то из вирман, умоляя показать ему оружие, Лиля кивнула, и вир- манин, как миленький, занялся малявкой. Хотя там и заниматься-то...

Показать, потравить байки — когда мужчины от такого отказывались?

Пусть дети смотрят и слушают! Дело хорошее, авось, чем да научатся.

А вот прево, который зашел в трактир, сначала удивился, а потом принялся коситься в сторону Марион. Лиля подумала пару минут — и спрятала улыбку.

А вот так вас, мальчики!

Чего ты вокруг да около ходишь? Гляди, какие мужики на стряпню приплыли!

Не почешешься — уведут даму! И кастрюльки утащат вдогонку.

Есть, есть нечто в старом советском анекдоте, когда бабы обмениваются опытом. Кто советует одеваться, кто раздеваться, кто танцевать, кто разговаривать, а русская баба всем отвечает четко. Кормить!

Мужика кормить надо!

Тогда и силы у него будут, и на сторону он не уйдет!

Кормить обильно, вкусно, сытно, разнообразно...

Хотя аппетит у них... ну и пусть!

Лиля решительно оплатила кормежку охранников из своего кармана, благо, в нем приятно позванивало уже не первый месяц. А что?

Проезд ей оплачивать не надо, поверят мальчики на слово до Ативерны. Значит — можно отдать большую часть денег подругам . Поделить и в приданное. Пусть будут счастливы.

Кстати, надо и дядюшку Патни пригласить в гости. Пусть тоже стимулируется!

Несколько дней у Лили были, и она решительно собиралась погулять на свадьбах у подруг!

❖ ❖ ❖

С Розой Лиля поговорила в последнюю очередь.

— Роза, мы отплываем примерно через десять — пятнадцать дней.

— Хорошо.

— На вирманском корабле.

— Эти... разбойники?

И глаза такие испуганные... Лиля даже обиделась за вирман.

— Эти разбойники всегда — всегда! — держат свое слово. А вот ваши родные, авестерские, с Лориса — никогда. Если вирмане плохие, те, надо полагать, хорошие?

Роза съежилась в комок.

— Прости... простите...

Лиля махнула рукой.

Действительно, чего она сорвалась? Хотя глупый вопрос, все понятно. Парад гормонов! Почему-то все говорят о том, как сложно выносить и родить. А как насчет постпериода? Когда кормишь, встаешь к ребенку постоянно, ночью не высыпаешься, днем делами занимаешься без всякой скидки на роды, а в крови гуляет тот же веселенький гормональный коктейль? Поневоле срываться будешь на всех и на все. Особенно сейчас!

Как на качелях. Порадовалась? Теперь позлись! И не отвертишься...

Сначала ты окрысишься, и только потом, через час-два доходит, что это шуточки эндокринной системы. Только где те эндокринологи... Лиля хоть понимала, что происходит, а местные мужики давно решили, что бабы — дуры. И «молоко в голову ударило».

Э-эх...

— Мы едем на вирманском корабле. Подумай, что тебе потребуется. Купим, закажем... и не надо скромничать. У нас дети, а я могу всего не предусмотреть, поняла?

Роза закивала.

И верно, одна голова хорошо, две лучше, а три — Змей Горыныч. То есть — кому не нравится мигом заплюю огнем и сожру.

Лиля раздала указания, покормила мелкого и направилась на кухню.

Как известно, лучшее средство от стресса — работа. Когда руки делом заняты, дури в голову меньше лезет, это уж точно!

Если весь мир на тебя ополчился — или копать огород. Или колоть дрова. Или сажать картошку... мир не изменится, но тебе будет на это наплевать. Ноги бы до кровати донести.

Лиля так и поступила.

Ативерна, Лавери.

— Джолиэтт, мне надо с тобой посоветоваться.

Ее высочество вскинула тонкие, словно кисточкой нарисованные брови, и воззрилась на Миранду.

— Неужели?

Мири вздохнула.

Она и не играла почти, она просто представила, что влюбилась, что посоветоваться не с кем, что Лилиан... мамы, которая все понимает и поддерживает в любых начинаниях нет рядом... и аж слезы на глаза навернулись.

Джолиэтт смутилась.

— Прости.

Мири шмыгнула носом.

— Я понимаю, я долго не бывала с визитом, но... прости, но твой супруг...

Давно, уже очень давно Мири получила право звать принцесс по именам. И обращаться «на ты». Еще в те времена, когда рассказывала им про приключения барона Холмса.

Джолиэтт резко помрачнела.

— Мой бедный муж...

Мири шмыгнула носом.

— Оно как-то так... и он не приветствовал гостей...

Все верно, Антуан Леруа гостей не привечал. Он был безукоризненно вежлив, обаятелен, радушен, только вот гостю хотелось быстренько уползти куда-нибудь и зарыться поглубже. Вежливость — она разная бывает. Миранда это тоже чувствовала.

Кому ж охота сидеть с ледышкой за шиворотом? Вот и не приезжали особенно.

Сам герцог тоже особенно не выезжал. А его супруга...

И принцесса, и герцогиня... как тут себя ронять? Абы к кому не поедешь, а к тем, к кому можно — неинтересно.

К Лилиан?

Так ведь постоянно в разъездах! Чтобы ее сиятельство дома застать, надо двери дома замуровать и окна кирпичом заложить. И то — в трубу вылезет!

К сестре?

Джолиэтт просто не могла видеть Анжелину. Чужое счастье поперек горла становилось... и Бран!

Гррррр!!!

Членораздельных слов у женщины просто не оставалось. Если бы не он, не этот... этот...

.. Просто — Гррррр!

— Что случилось, Мири?

Джолиэтт выдержала не дольше десяти минут. Выслушала соболезнования, высказала все положенное в таких случаях, поговорила о погоде — целую минуту. И перешла к делу.

— Мне нужен совет, — выдохнула Мири. — Очень нужен....

— Совет?

— Ты знаешь, мама... мама пока в отъезде.

-Да.

— А больше мне поговорить и не с кем. Бабушка — она не поймет. Даже наоборот. Анжелина... нет, она тут не помощница. Еще и мужу расскажет, а тот — отцу...

Джолиэтт понимающе закивала.

Да, родители — они такие. Не понимают... Так часто они нас не понимают. Так... больно.

И судя по всему — девичьи тайны. Какие у девушки могут быть тайны?

— Мири, ты влюбилась?

Миранда опустила глаза.

Посопела для верности с минуту — и кивнула.

-Да.

— Джолиэтт только рукам всплеснула.

— Мири! Как можно!? Ты же... ты сговоренная невеста! А... в кого?

— Он... Джолиэтт, так получилось! Он лучший! Я не ви- новаааааатааааа...

И Миранда по-детски разревелась, хлюпая носом.

Даже усилий прилагать не потребовалось. Любовь? К Мальдонае любовь! А вдруг мама не вернется?

Ыыыыыыы!

Джолиэтт охнула — и захлопотала вокруг, предлагая то водички, то вина, успокаивая, утешая... Миранда чувствовала себя последней свинюшкой — и ревела еще сильнее.

Ну какой из Джолиэтт убийца?

Бред это!

Чушь и блажь!

Ганцу еще стыдно будет, а ей сейчас уже стыыыы- ыыдно!

Слезы лились потоком.

* # #

— Вот, еще глоточек. Вот так... Кто герой?

— Он чудесный!

— Я понимаю. Имя?

— И самый красивый! И так поет...

— Мири!

— Граф Солен. Анрей...

Вышло так нежно и трепетно, что Миранда сама себе порадовалась. Хорошо вышло, в меру влюбленно. Амир, прости меня! Честное слово, я щипцами бы до этого хлыща не дотронулась. Просто военная хитрость.

Джолиэтт покачала головой.

— Мири, милая, тебе никогда не позволят разрушить ваш союз.

— Я понимааааааюуууу...

— И Амцр важен для Ативерны, и союз с Ханганатом. Твой отказ — это оскорбление. -

Мири уронила лицо в ладони — и завелась реветь по второму кругу. Джолиэтт принялась ее утешать.

Рыдала Мири вдохновенно, и потому не заметила злой искорки в глазах красотки. Очень злой...

Любовь у нее!

Сопля!

Вслух Джолиэтт ничего такого не говорила. Успокаивала, утешала, гладила по голове — и наконец выудила из Миранды подробности романа.

Негустые, прямо скажем.

Миранда регулярно встречалась с графом во дворце.

Два раза он пел для нее. Для всех, но ведь для нее же, правда!? Он так смотрел, ТАК смотрел...

И танцевали они. Целых три раза. На разных балах, конечно, но ведь танцевали! А еще граф как-то улыбнулся ей! И сказал, что Мири выросла настоящей красавицей.

Была б на месте Джолиэтт — Лиля, точно бы не удержалась.

— Запиши, мамочка: Принц взглянул на меня три раза, улыбнулся один раз...

— Три раза...¹

Джолиэтт фильма не знала, а потому и шутить не стала. Да и как можно смеяться над самым святым? Девичьей глупостью?

Мири страдала.

Джолиэтт подумала еще какое-то время, а потом махнула рукой.

— Мири, если все действительно так... если ты ему нравишься — вам надо увидеться и поговорить.

— Ты думаешь?

— Я понимаю, что у тебя нет возможности отказаться от брака. Понимаю, что ты обязана будешь уехать в чужую, далекую страну. Но пусть у тебя будет хотя бы кусочек счастья.

-Да!

— Маленький, но твой. Который ты будешь вспоминать долгими вечерами.

¹ Из к/ф Золушка, 1947 год, Мосфильм. — Прим. авт.

Миранда яростно закивала.

Потому что рот открыть боялась. Лиля слишком хорошо научила дочку, и то, что рвалось с языка у девочки, никак не вписывалось в образ страдающей влюбленной.

А рвался оттуда дикий мат.

Значит, кусочек счастья!?

Ах ты ж...

А если до дела дойдет? Подсунем в Ханганат опробованную девицу? И Амир такой дурак, ничего не поймет? Правда?

А поймет, так утрется?

Допустим, и поймет, и утрется... и какая жизнь тогда будет ждать Миранду? Ой, невеселая...

И недолгая. Это если не думать о других вещах, более «приятных». Люби Миранда на самом деле... каково бы ей было? Пока любовь еще не обрушилась водопадом, пока только первые струйки... да желай Джолиэтт ей добра — мигом бы посоветовала Миранде делом заняться.

Или еще как отвлекла., нашла бы и о чем расспросить, и на кого переключить, и Джерисону в уши напела бы, и Солея от двора удалила, и Ричарду нашептала. Гадко?

С точки зрения влюбленной дуры — ужасно. С точки зрения Миранды Иртон — так и следовало поступить порядочной женщине, которая заботится о благе лично Миранды. Даже ценой дружбы.

Край — высказать в лицо нечто неприятное про кобе- ляж графа и про глупость Миранды и пообещать молчать. Хоть так!

Но сводничать?

Так подставлять подругу?

Нуй с-самка же ты собаки, герцогиня!

Миранда всхлипнула особенно жалостливо — и принялась уточнять детали. Как, как она может встретиться с любимым? С единственным человеком на свете? С солнцеподобным и лучезарным, чей взгляд светит ярче лучей, а губы темнее рубинов, чья улыбка согревает сердце, а слова дороже алмазов...

Да, подобную чушь Миранда тоже могла выдавать страницами. В духе ханганатской словоохотливости!

Тоже — оружие... Джолиэтт была им сражена наапо- вал — и обещала помочь несчастным влюбленным.

Стерва!

>:< * *

— Мири?

Ганц Тримейн, в отличие от ее высочества, на беседы о погоде не разменивался. Вот еще не хватало.

— Мне посочувствовали, — отчиталась девочка, разматывая шарф — холодно на дворе.

— Только посочувствовали?

— Я бы сказала — умело подначили. Чтобы я продолжала рваться к любимому.

— Хм-м...

— И пообещали поговорить с графом, чтобы выяснить все о его чувствах.

Ганц кивнул.

— Мири, ты чудо!

— Дядюшка Ганц, а вы понимаете, что дешево не отделаетесь? — уточнила Миранда.

— То есть?

— У мамы был один проект... а кому он может пойти больше, я не представляю. Наверняка она вернется — и обрадуется.

Ганц насторожился, но было поздно.

Миранда уже потащила его в мастерскую. А впрочем, ничего страшного там не было. Просто плащ с пелериной, вроде того, в котором разгуливал Василий Ливанов.

Да, в том самом облике. В роли самого великого сыщика всех времен и народов — Шерлока Холмса.

Плащ пришелся впору, и был Ганцу очень к лицу. А вот кепи не понравилось...

❖ ❖ &

Человек посмотрел в зеркало.

И — пустота.

Зеркало словно ровным серым туманом затянуло. Не отражалось там ничего... или он ничего не видел?

Дурацкое стекло полетело в стену.

Глупая девчонка!

Что ж, она сама выбрала свою дорогу. Они всегда выбирают сами!

А что остается ему?

Только смерть!

Смерть...

Авестер, Берма.

— Счастья!!!

Лиля грохнула о землю глиняную кружку.

Здесь это было принято. Бить посуду на свадьбах. Потому и закупали у гончаров побольше «свадебных кубков». Дешевых, из плохой глины, зато разлетались они мгновенно и на множество осколков.

Чем больше посуды перебьешь, тем счастливее у молодых жизнь будет.

А тут не одна свадьба — две!

Замуж в вводили и Марион, и Лари... и где отпраздновать?

Только в «Ежике».

А поскольку трактир оказался слишком мал для всех пришедших, плюнули, да и вынесли столы на улицу.

Ладно — сразу вынесли.

Лиля посоветовала.

Свадьба же! Пьянка, драка, кто наплюет, кто наблюет, а кто и морду кому набьет... Кому оно надо — потом трактир отмывать да чинить?

На улицу!

И приглашать всех!

Прокормим!

Подруги согласились — и торжество грянуло.

Лари, нежная и трогательная, в белых цветочках. Марион, вся в голубом, счастливые до безумия дети, женихи — такие грозные и в то же время заботливые...

Да, здесь действительно чувства. Не только ожидание выгоды.

Лиля тихо радовалась за подруг.

Пусть у них все будет хорошо. Даже если они никогда не увидятся.

Свадьба гуляла и плясала. Свадьба пела и веселилась.

Невеселы были только четверо человек.

Вирмане.

Они тоже радовались, но — работа у них такая. Сидеть в трактире, охранять... они и заметили человека, который шел к трактиру явно с нехорошими целями. Почему мужчины так решили? А для хороших целей ни смола, ни пакля не требуются.

Первым среагировал Торв, а там и остальные подхватились.

А дальше-то как?

Понятно, схватили, скрутили, сунули в погреб — и задумались. А что с этим делать-то?

Нечего...

Или...?

Эйри подумал еще минуту, и отправился к Лилиан Иртон.

Когда Лиле сообщили, что некто пытался поджечь трактир, она даже удивилась.

Вот наглость!

Самоубийца? Бывает, дело житейское. А чего не вешался по-тихому, у себя дома? И людям бы не мешал?

Потом подумала пару минут, и поняла, что нет. Не самоубийца.

Тварь умная и наглая. И подлая...

Все празднуют. Самое время прийти и нагадить. Все пьют, веселятся, никто не следит ни за соседями, ни за имуществом — надо пользоваться! В таком бардаке и Шерлок Холмс потом истину не найдет!

Был? Был! Пил? Пил! А дальше что?

А дальше — все.

Алкогольная интоксикация, напрочь отшибающая память. Дело ясное.

Лиля и сама была чуток навеселе. Но соображать ей это не мешало — что там та доза для бывшего студента-медика? Женщина хмыкнула и последовала за вирманином.

— Показывайте героя...

Кто бы сомневался — им оказался Арман Пажо!

❖ ❖ ❖

Лиля обошла тушку соседа по кругу.

Потыкала носочком туфельки. А ножка у графини была приличного размера. И слегка поправившаяся после родов. Вес-то набираешь! А сбрасывать потом придется.

Так что Нежной феей Лилиан Иртон назвать было сложно.

— Кляп ему, что ли, выньте? Послушаю, что скажет.

Бирмане кляп вынули. Но вместо кляпа продемонстрировали кинжал. Здоровый такой — в памяти всплыло слово «скрамасакс». Или по-русски, попроще. Свинокол. И вежливо объяснили, что свинья — понятие растяжимое.

Пажо впечатлился, но ненадолго.

Лиля присела рядом.

— Ну и кто тебе заплатил?

Судя по изумленному лицу Пажо — никто.

— Сам решился?

Определенно, сам. А злости в глазах сколько — мог бы, так зубами бы порвал! Лиля покровительственно погладила мужчину по голове (руки потом мыть придется), стремясь спровоцировать его.

— Не переживай. Вот свадьбы закончатся — и отпустим мы тебя. А лучше... ребята, вы с него штаны спустите — и в народ пустите. Самое правильное будет, авось, даже его внукам такое припомнят.

И тут Пажо сорвало.

Из воплей стало ясно, что Алия — личность сугубо непечатная, но гадкая и вообще — как бы не сама Мальдоная, явившаяся на землю.

Что Марион и Лари — ее первые подручные и вообще шильды.

Что... сволочи, сволочи, сволочи!!!

Из воплей Лиля общую картину и составила.

Арман Пажо планировал-то хорошо! Жениться на Марион, трактир себе прибрать... Ром?

А что — Ром?

Ром может и с лестницы упасть, и холодненького в жару попить, маленькие дети — они хрупкие. И девчонку Марион можно замуж выдать. К примеру, за младшего сына Пажо.

Все в семью, все в карман.

И тут в эту картину с грацией слона вписалась Лилиан Иртон.

О женитьбе речь уже не шла. Вообще.

Месть?

Кому? Женщине, в трактире у которой половина городской стражи питается? А вторая половина просто перекусить забегает?

Да в ее сторону лучше даже не дышать! А то ведь... стражники!

Кто сказал, что злоупотребления властью — прерогатива двадцать первого века? Вот уж ни минуты!

В средние века для стражника убить при исполнении человека было даже не обыденностью, а — так.

Убил и пошел.

Кого тут жалеть, отребье всякое?

Смешно!

Пажо, конечно, не нищий с Тухлой окраины, но и с ним... случиться может. К примеру, если тебе случайно почки отобьют. Или пару костей сломают.

А когда у Марион любовь закрутилась с прево, тут и вообще стало обидно. Очень обидно. Никаких шансов у Пажо и не было, и не осталось. Кой там любовь! Не убили бы!

И выплеснуть злость не получалось, и справиться с ней — тоже. И...

Метался Пажо, что тот зверь в клетке, а потом и придумал. Подпалить трактир!

Вот пока свадьба будет — и подпалить!

Не ему?

Так никому!

На втором этаже дети спят?

И что? Марион о нем не подумала! Какими глазами он на соседей смотреть будет? Ведь все в курсе, что он жениться хотел, все! Все смеются, все подшучивают! Прохода не дают!

Почему он должен о ней думать?

Не ему?

Так и никому!

Лиля прикусила губу, слушая этот выплеск грязи. Потом подумала пару минут. А потом подозвала Эйри.

Это ведь повезло просто.

Что Пажо не знал про вирман. Что они не праздновали, а охраняли.

Что злоба прорвалась сейчас, а не после ее отъезда. Чем бы это потом для ее подруг обернулось — один Альдо- най знает. Только знанием не поделится, и не рассчитывайте. Араз так...

Лиля на Альдоная и рассчитывать не станет, сама справится.

— Скажи, вы мой приказ выполните?

— Да, госпожа.

— Любой?

— Если капитан против не будет

Лиля в очередной раз прокляла мир без сотовых телефонов. И кивнула на Пажо.

— Ты понимаешь, что я это оставить не могу? Никак? Я уеду, а эта тварь девчонкам еще как подгадит... у него же ума нет, а злоба немерянная!

Эйри кивнул. Вот уж это он понимал. На Бирме такие тоже бывали, но там их быстро окорачивали.

Жрец Холоша — существо полезное и нужное. И душа у него нежная, трепетная... то есть повергающая в трепет.

Обычно пары профилактических бесед хватало. Но где ж тут жреца взять? И со святилищем?

Эйри подумал пару минут, и предложил вариант попроще.

— Да утопить его — и дело с концом.

— А капитан против не будет?

Лиля и сама хотела предложить нечто подобное. Убийство?

И что?

У каждого врача свое кладбище, вот и прибавится на нем еще один пациент. Она переживет. Пажо — нет, не переживет. Но Лилиан Иртон это не волновало. У нее руки и так были по локоть в крови.

А еще...

Сегодня этот гад пришел убивать.

Если бы он поджег трактир, погибли бы Ром, Фиона, Марион, может, еще кто... он заранее понимал, что обрекает на смерть людей. Так что же — ждать, пока он осуществит свои намерения? А потом на могилке плакать у родных и друзей? У друзей, ставших родными? И корить себя за нерешительность?

Здесь средние века, господа и дамы! Средние, а не слюнявые! Поблажек не будет, тем более, для негодяя, который детей не пожалел. Ах, ему на самолюбие наступили!

Да кому ты со своим самомнением интересен! Страдать он начал, гад! Мстить пошел!

Лиля не собиралась давать мерзавцу ни первый, ни второй шанс. Поступил бы он, как человек, перевел бы все в шутку, да и жил дальше рядом с Марион. Ведь мог и так сделать!

Посмеяться, мол, всех баб не перелюбишь, а хороших вообще в три секунды разбирают — и жить дальше.

Нет?

Кстати...

— Сыновья твои в курсе, куда ты шел?

Пажо кивнул так, что треснулся головой об пол.

— И зачем ты шел?

-Да! «

— Мне кажется, врет, — озадачилась Лиля.

— А мы сейчас проверим, — «успокоил» ее Эйри.

Методики «экстренного потрошения» на Бирме были. Хотя жрец Холоша справился бы быстрее и веселее, но жреца не было. И названия — тоже. А вот сами методики...

Как сделать человеку очень, очень больно, по сути не причиняя видимого вреда?

Запросто! Бирмане этими методиками владели, без экстренного допроса в море сложно. Но теперь сложности были у несостоявшегося убийцы.

Через полчаса Пажо повторил то же самое.

Все его сыновья были в курсе дела.

Лиля переглянулась с вирманами.

Это — уже не шутки.

Это серьезно, и страшно. А что будет завтра?

Ром и Фиона беззащитны. Марион... да тоже беззащитна! Как любой порядочный человек перед любым поддонком. Первый всегда будет думать, как бы не обидеть, а вот у второго таких ограничений нет.

Ничего нет, кроме собственных желаний. Как у Пажо.

Сам придумал, сам решил, сам раззвонил по округе, сам обиделся... и ведь даже мысли нет, что сам дурак! Ни мыслей, ни сомнений, ни угрызений совести. Полная уверенность, что все ему должны по жизни. Должны за что?

А за то, что он, такой замечательный, на свет появился.

Захотелось ему Марион? Подайте, пусть ложится!

Захотелось трактир?

Подайте! Пусть подарят!

И главное, все ему что-то должны, а он? А он никому и ничего! Он решение принял, а вы подстраивайтесь. И кланяться, кланяться не забывайте! И пониже!

Да ладно — он!

Ведь сыновей он так же воспитал! Наверняка!

И кто сказал, что потом, когда Лиля уедет, он до детей не дотянется? В плане личной мести? Здесь малышня, конечно, серьезнее, чем в двадцать первом веке, но кто ж от соседа подвоха ждет? От близкого друга родителей!? И не ждали, и попали...

Лиля думала. Ей надо было отдать приказания вирма- нам. А вот Эйри действовал.

Покосился на изрыгающего проклятия Пажо, на сосредоточенное лицо Лилиан, а потом одним резким движением свернул поддонку шею. Только хрустнуло.

— Ой... — ахнула Лиля.

Жалко не было. Того же Лофрейна она жалела больше. А уж эту плесень... размазать и вытереть. Просто уж очень неожиданно вышло!

— Не переживайте, ваше сиятельство. Сейчас мы все уладим, не впервой палубу от грязи отмывать!

Лиля и не сомневалась. И мнение у нее было такое же. Но...

— А... его же здесь не оставишь!

— Нет, конечно! Где его дом?

Лиля послушно вышла из трактира, показала на дом. Эйри кивнул.

— Тон, сходи, посмотри.

Один из вирман, самый молодой и чем-то напоминающий Лиле белку (из-за волос, собранных в высокий хвост?) выскользнул за дверь. В темноту ночи.

— А... что вы собираетесь делать?

— Избавить мир еще от пары мерзавцев, — лаконично ответил Эйри.

Лиля пару минут помолчала, а потом кивнула.

Говорить? Что и зачем? Все и так ясно. Оставить этих людей в живых?

Нельз^ они уже как зараженные чумой. Они уже — монстры. Они уже готовы убить, сожрать ^уничтожить... и ведь не для отстаивания своих интересов. А просто — чтобы получить нечто ценное, что есть у других.

Согласившись принять чужую смерть для достижения своих шкурных целей, теряешь право на жизнь.

Внятно Лиля эту мысль не сформулировала, но внутренне разницу ощущала.

Солдаты тоже убивают. Но там враги. Бирмане сейчас убивают — но врага. Не для выгоды, для безопасности близких Лиле людей. Не откажутся они от денег, но не ради денег это было задумано.

А Пажо хотел убить, как разбойник. По-подлому.

Жалеть и оплакивать его Лиля не будет, но и попадаться не хотелось. Марион, конечно, истерику устроит, и Мартин сделает все, чтобы Лилю отпустить безнаказанной, но зачем портить подруге свадьбу?

Вернулся Тон и что-то шепнул Эйри. Лиля не прислушивалась — спокойнее жить будет.

Эйри кивнул — и они с Тоном ловко поставили Пажо на ноги.

Голова мужчины нелепо мотнулась на сломанной шее...

Вирмане прикинули, замотали его в плащ, накинули капюшон — и потащили, как пьяного. Лиля проводила их философским взглядом.

Что ж.

Угрызения совести ее мучить не будут. А подругам тоже такую пакость рядом не оставишь. Прощайте, Арман Пажо!

❖ >:< ❖

— Видеть не могу ваши довольные физиономии!

Подруги переглянулись — и прыснули. Судя по лицам, и Марион и Лари мужья не разочаровали. А вот Лиля была недовольна.

Виррррмане!

Причем, определяющая тут — вдохновенная «РРРРРРРР»!

Решили проблему! Рычать хочется!

Женихи с невестами уже удалились на отдых — по месту жительства женихов. В средние века с медовыми месяцами сложно — хозяйство тебя ждать не будет. А коровам и курам вообще не объяснишь, чем медовый месяц от обычного отличается, они кушать и какать каждый день хотят. Но одну уж ночь девушкам можно дать!

Первую брачную!

За детьми Лиля взялась присмотреть, за трактиром, за гулянкой... а под утро загорелась соседняя мясная лавка. Да как загорелась!

Мгновенно полыхнула!

Сгорел несчастный Арман Пажо, не успел выскочить.

Сгорели его дети несчастные, все сыновья... тоже — выскочить не успели.

Хорошо хоть потушили, прежде, чем огонь на другие дома перекинулся. Но все-таки...

Тут трактир рядом!

Вы хоть знаете, водоплавающие, сколько я в него труда вложила?

Нет бы по-тихому этого Пажо зарыть где поглубже! Надо вам было концерт на весь квартал устроить!

Вирмане оправдывались, но выглядели подозрительно довольными собой. Примерно, как и девочки.

— Алия, давай мы тебя здесь замуж выдадим? И ехать никуда не надо будет? — не удержалась Марион.

— Ну уж — нет! — решительно отказалась Лиля. — Хватит с меня...

— Ты просто не выспалась, — Лари улыбнулась. — Вот и ворчишь.

Лиля вдохнула.

Ну да. Есть у нее такое... если она выспалась, она спокойна и довольна жизнью.

Нет?

Ну и вы такими не будете.

Ни спокойными, ни довольными... хотя девочки тоже не выспались, но по другой причине. По лимону бы им скормить! Каждой! Просто из вредности!

— Ворчу. Пожар еще этот...

— Мартин сказал, что Пажо, видимо, напивался с горя. С сыновьями.

— Хорошо напились.

— Ну да. Сыновья как сидели у стола, так и уснули. А Пажо, видимо, пошел наверх, да пьяный с лестницы и сковырнулся, — сочувствия в голосе Марион ни на грамм не было. И правильно — с чего бы там? Сколько ей этот гад крови перепортил! Донорскую станцию открывать можно было!

— А пожар-то почему возник? — мрачно уточнила Лиля. Хотя и радовалась такой трактовке. Видимо, сыновей вирмане просто или оглушили, или придушили, или отловили да и напоили до полной отключки.

— Потому что свеча догорела. Искра упала, а там же еще бочонок с крепленным вином. Ну и все остальное... вот и полыхнуло, — пояснила Марион. — Мартин обещал разобраться, но мне кажется, замнет он это дело. Не первый раз, не последний... напиваются, да и горят! Сами гибнут, пьянь рваная, не жалко, а людям горе за что?

— За то, что вовремя пьяни морду не набили, — подвела итог Лиля.

И еще раз порадовалась.

Нет тела? Нет дела. А тут и улик нет, и свидетелей, и кажется, все обошлось. Это хорошо. Можно собираться домой.

Ативерна, Лавери.

— Мири, я решила твою проблему!

— Джолиэтт! Но как!?

Миранда говорила с придыханием. Она же влюблена?

А еще ей было попросту интересно. Неужели Джолиэтт действительно поговорила с Анреем Соленом?

— Вы сможете увидеться и поговорить. Я переговорила с графом, намекнула ему, что есть девушка, которой он... небезразличен. Настоящая. Красивая, умная, очаровательная....

Миранда кивнула.

Да, она такая и есть! Конечно! Именно такая!

И Анрею Солену без нее — никак!

Джолиэтт наблюдала за девочкой с ласковой улыбкой.

— Я не обещаю, что у вас все сложится, Мири. Вы сможете увидеться и поговорить, но и только.

Миранда кивнула.

— Я... я попробую! Он же... он должен понять, правда?

— Конечно. Мири такая девушка, как ты, составит счастье любого мужчины. Если граф Солен этого не поймет, значит, он просто слепой и глухой.

Мири закивала. Да, и она такая, и граф именно такой. Какой? Не уточняем! Ни к чему!

— А когда?!

— Примерно через восемь дней. На балу.

— Так долго!!!

Джолиэтт рассмеялась.

— Мири, ты так нетерпелива!

— Я... Джолиэтт! Я умираю без него! Хоть бы увидеться! Хоть бы побыть рядом 1 Ну хоть на минуту!

— Ох, как все серьезно.

— Я понимаю, что вместе нам быть не дадут. Но... он есть на этой земле! И я уже за это благодарна Альдонаю!

Джолиэтт кивала. Слушала девочку, утешала, уговаривала...

Миранда страдала. Ах, эта молодость! Ах, эта любовь... а до бала еще так долго ждать!

Немного скрасили Миранде жизнь барон Рональд Легран с супругой Изабеллой. Милейшие люди!

Приехали с сыном за щенком...

Забавный малыш двух с лишним лет был выпущен к щенкам, и под подозрительным взглядом Ляли пополз поближе к пушистым и обаятельным.

Протянул руку.

— Ы!

Сначала щенки не обращали на него внимания. Потом заинтересовались всей толпой, обнюхали, поняли, что несъедобно, а значит, и неинтересно — и оставили малыша в покое. Ползает?

И пусть!

К мамке он не лезет, на молоко не претендует, значит, ничего страшного.

Все занялись своими делами?

Нет.

Один из щенков остался поблизости.

Приглядывался, принюхивался, а потом все же подлез к ребенку под ручонку.

— У! — порадовал всех мелкий Легран.

— Тяв, — щенок ткнулся ему мокрым и холодным носом в нос, облизал лицо, благо, пока они были на одном уровне.— Тяв, тяв!

- ЫЫЫЫЫ!!!

На этот раз вопль был, определенно, радостным. Мальчик тоже принял щенка.

Джерисон довольно кивнул и извлек меховой комок из-за загородки. Потом и малыша подхватил.

— Пойдемте, Рональд. Леди Изабелла...

— Благодарю вас, милорд.

Домашняя обстановка способствует. Мужчины уже общались вполне непринужденно. Дамы пока изображали стеснение, примерялись, прощупывали друг друга но первыми результатами были довольны..

Вот и отдельная комната для занятий.

И вирманин с плечами не про всякую дверь... правда, есть у него и своя беда. Правой руки до локтя нет, вместо него культя с чем-то вроде крюка.

— Знакомьтесь, это Далан. Занятия со щенком будут происходить в его присутствии.

Барон и баронесса переглянулись, но промолчали. Они сначала посмотрят, что им предлагают, а уж потом...

И было на что посмотреть.

Вирманин действительно занимался со щенком, объяснял ему команды, хвалил, потом учил его находиться рядом с малышом...

Занятие прекратилось, когда устали оба — и мальчик, и щенок. Так и уснули, в обнимку.

— Прошу всех пройти в гостиную, — Джерисон дождался, пока барон подхватит малыша на руки и сделал вежливый жест рукой. — А вашего сына пока можем доверить моим людям — в детской есть место. Пусть поспят вместе с Джайсом.

— Да, пожалуй, — согласился барон, передавая мальчика с рук на руки няньке, рядом с которой держалась Миранда. — Вы правы, милорд, это чуточку иная система обучения. И на псарне так не научат.

Джерисон не спорил.

Не научат. Не те задачи у псарей, да и количество собак не то. Там массовость, а здесь индивидуальный подход, штучный това{^ тем более, что каждая собака уникальна, у каждой свой характер, и сломать его нельзя, даже случайно... Искалеченный телохранитель — не охрана.

Разница огромная.

— Прошу вас, достопочтенный. Леди...

По завершении разговора было принято решение.

Еще дней десять барон поездит к его сиятельству в гости, с малышом. А потом, когда настанет время забирать щенка, Далан будет ездить к ним. Каждый день, чтобы по нескольку часов заниматься и со щенком, и с ребенком.

' Долго? Дорого? Муторно?

Зависит от вашего желания.

Не хотите ребенку друга и телохранителя — купите ему болонку. Та тоже охранять может.

❖ ф ❖

Проводив гостей, Джес встал у окна и смотрел вслед карете.

— Папа?

Миранда вошла неслышно.

— Да, Мири.

— Ты увлекся. Я тебя давно таким довольным не видела.

— С тех пор, как мама пропала, — согласился Джерисон. — Мири, как же мне ее не хватает!

— Мне тоже, — ткнулась ему носом в плечо Мири. — Я так рада, что ты решил собаками заняться... хоть отвлечешься немного.

— Не отвлекусь. Но мне интересно.

Миранда кивнула.

В этом она отца понимала, ей было интересно возиться с животными, ну и отцу, видимо, тоже. Только ему в детстве не давали, а ей вот... Ей тоже могли не дать. Но маме были безразличны все условности!

— Два щенка из восьми?

— Не два, маленькая моя. Пять.

— Пять?

— Еще Роман, Джейкоб, еще Джайс, я решил, что им тоже собака не помешает. И еще несколько визитов тоже было, с намеками... восемь щенков — это, неожиданно, мало.

Миранда захлопала в ладоши.

— Как здорово! Папа!

— А еще ее величество беременна. Я разговаривал с Браном, будем писать на Бирму и переоборудовать псарню. Нам нужно еще несколько собачьих пар...

Миранда с улыбкой смотрела на отца, который буквально фонтанировал планами, и радовалась за него. Хорошо, когда человек находит свое дело. Настоящее...

У мамы оно есть, вот, у отца теперь тоже.

У нее?

У нее пока только зачатки, а вот в Ханганате... да, там многое будет зависеть от Амира. Но Мири тоже хотела бы заниматься животными.

Ткнулся холодным носом в бок Нанук, неслышно подошла на мягких лапах Ляля. Мири машинально погладила тяжелую лохматую голову.

Человеку обязательно нужен четвероногий друг. Чтобы оставаться человеком.

Авестер, Берма.

Кажется, Роза до последнего не верила, что они уезжают из Авестера.

Но когда они оказались на борту вирманского корабля, начала осознавать происходящее. Медленно, словно сквозь каменную стену, но осознавать.

Они. Уезжают. Из. Авестера.

Навсегда.

А когда Ивар лично склонился перед Лилиан...

— Ваше сиятельство, добро пожаловать на борт.

С берега махали ей Марион и Лари, рядом стояли их мужья, стояли мальчишки и девчонки, которых она учила, а вон и...

Котяра!

Пришел-таки проводить...

Понятно, ему самому невместно на причале стоять, но с той башни точно он махнул платком. На зрение Лиля не жаловалась.

Она тоже махала друзьям, а потом повернулась к Ивару.

— Проводи мою служанку в каюту. И покажи ей, что и где. Пусть детей устроит.

— Да, ваше сиятельство.

От пристани отходило аж пять вирманских кораблей.

Лиля не ожидала, что их столько будет, но собралась настоящая маленькая флотилия. Все под красными флагами. Знакомый ей по рассказам Брана Олав Хардринг не поскупился. Ивар сказал, что им бы месяц подождать — тут бы и двадцать кораблей собралось! Но ладно уж!

Пропадала из вида Берма. А Лиля не могла сдержать слез.

Казалось бы, что ей тот Авестер?

Похитили, привезли.... Да гори он гаром за амбаром! Не заплачет!

Но ведь и хорошие люди здесь живут! Они не виноваты, что страной такая сволочь правит! Эх, вот бы Энтору бяку сделать! Ну хоть маленькую! Если большую не получится!

Но как?

Лиля смотрела, пока берег не скрылся из вида, а потом направилась в каюту. Она уже ощущала подступающий приступ морской болезни.

Но Роза атаковала раньше. И так же неожиданно, как и морская болезнь.

❖ ❖ ❖

— Кто ты такая?

Девчонку аж трясло.

Голубые глаза горели каким-то инфернальным светом, пальцы вцепились в рукав Лилиан так, что костяшки побелели.

— Я одежду посмотрела. И обращаются они к тебе... кто ты такая!? КТО!?

Лиля вздохнула.

Погладила девушку по волосам, усадила на узкую кровать, отцепила пальцы — порвет еще платье.

— Графиня. Что случилось?

— Графиня!? Из Ативерны?

— Ее сиятельство Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон, — представилась Лиля. — Бирмане наши союзники. И плывем мы в Ативерну. Я в роли графини, ты в роли моей прислуги, а потом и подруги. Мне твое рабство даром не нужно. На свободу отпущу, денег дам, в жизни устроиться помогу. И иди на все четыре стороны. Ты мне в Авестере с малышом помогла, еще в плавании поможешь — и всего хорошего. Устроит?

— Ус... троит... устро...ит...

Роза вдруг осела на подушку — и разревелась так, что дети заерзали.

Лиля сильно дернула ее за волосы.

— А ну, прекрати выть! Мелких напугаешь!

Роза испуганно зажала рот рукой.

Сына она любила. И к Ганцу привязалась, как ни крути. А расстроенная мать... считай, и у ребенка потом проблемы будут. И с животиком, и со сном, и...

Да со всем!

Так часто и бывает — мать себя накрутит, от нее ребенок перехватит проблем, и тоже раскапризничается, а она от того еще^ольше озлится. Дело житейское.

И понятное всем женщинам. Но когда гормоны с цепи срываются — не до самоанализа.

Лиля вздохнула, и принялась приводить девчонку в себя. Умыла из кувшина, подумав об умывальниках дачных, с «соском». Вернется домой — напомнит.

Отпоила вином с водой из второго кувшина и решила провести с вирманами беседу на тему кипячения.

Погладила по голове.

— Успокоилась?

-Да...

— Рассказать мне ничего не хочешь? Теперь?

Какое-то время Роза молчала. Размышляла. А потом... Потом решилась.

— Я... я расскажу.

Роза?

Увы и ах.

Сандрина Алиэлла Аделин Раштер.

Младшая и любимая дочь герцога Раштера, к вашим услугам. Извольте любить и жаловать.

Отец? Да, разумеется, герцог Раштер. Мать — герцогиня. И все было у девочки хорошо. Все было просто чудесно.

Любящая и любимая семья, братья, дом, перспективы... Выйти замуж?

Отец хотел ее замуж выдать, да... но еще не сговорил. Выбирал.

Тут ведь как получилось?

Дед герцога, то есть прадед Сандрины, Сандры, как ее звали дома, был женат на королевской сестре. А это считается близким родством с королевской династией.

Вот и считайте!

Титул.

Приданное.

Родство с королевской фамилией.

И сама девушка — красивая и умная. И отдавать такое счастье в чужие руки? Только в самые-самые лучшие. Но найти такие отец не успел. Перебирал женихами.

Сандра тоже особенно замуж не рвалась, ей и дома хорошо было.

Братья любят, балуют, с собой на охоту таскают, смеются, шутят... что еще надо для счастья? У нее все было, в муже она и не нуждалась, если честно. Понимала, что в старых девах не останется, стоит только свистнуть — очередь от замка до моря выстроится, еще и по морю до Лориса дотянется.

А потом...

Энтор только-только королем стал и ездил по стране. Заезжал к вассалам.

Конечно, герцога Раштер сделал все, чтобы принять своего сюзерена, как можно лучше. Закатил празднества — все герцогство месяц гуляло! Радовался, привечал, и ведь не думал ни о чем плохом.

Власть?

Даром отцу та власть не сдалась! У него все было! Понимаете — все!!!

Зачем ему корона?!

Незачем...

Он принимал своего короля и радовался! А Сандра ловила холодный змеиный взгляд Энтора... хотя кого она обманывает?

Ничего она тогда не ловила! Она тоже была счастлива!

И тем, кто король танцевал с ней! И тем, что коснулся ее руки, и подарил розу, и...

И все это время планировал, планировал, просчитывал... МРАЗЬ!!!

А спустя^рва месяца...

Герцога арестовали по обвинению в-колдовстве. А это — страшно.

Это в Ативерне такого нет, там альдонов в кулаке держат. В Уэльстере — там Гардвейг вообще их тряпкой гоняет по вертикали! А в Авестере есть!

Есть!

Прикормленное хищное гадкое чудовище на персональной цепи у Энтора. Жестокое и коварное.

Взяли герцога, а следом за ним и всю семью.

И... допрашивали.

Сандру и сейчас колотило, когда она вспоминала, что за этим словом кроется. Пытки?

Да, это страшно. Когда тебя. Всего лишь страшно.

А как описать ту мучительную боль, которую чувствуешь, когда пытают твоих родных и близких? Знать, что где-то рядом их мучают, рвут на части, и не иметь возможности помочь!

Никакой...

А поскольку это реальная жизнь...

Энтор пришел в камеру на третий день, когда Сандра была достаточно обработана, и предложил сделку.

Если она будет послушной девочкой, ее родные останутся жить.

Не отец.

Но мать, братья... их даже пытать не будут. Если Сандра послушается, они останутся в камерах, но живые, целые, практически невредимые — она согласна на сделку?

Она будет послушной девочкой?

Да Сандра бы под асфальтовый каток легла, не то, что под короля! Лишь бы родных... если и не выручить, то хоть как-то облегчить их участь. Хоть что для них сделать!

И — легла.

❖ ❖ ❖

Благородство Энтора и дальше не знало границ.

Жить родные Сандры остались, ага...

Отца сожгли, как колдуна.

Мать, увидев это, их ведь привезли смотреть на казнь, умерла от разрыва сердца. На глазах у Сандры, ей ведь то-

же смотреть пришлось. А что чувствовала нежная домашняя девочка, потеряв обоих родителей, да еще так... Энто- ра это не волновало. В отличие от ее тела.

Братья?

Их заклеймили и отправили на галеры. Сколько там живут? Месяц, много — два.

После пыток, измученные, к тому же благородные... Сандра не удивилась бы, если Энтор и шепнул что вдогонку... ну так, чтобы об этих узниках специально «позаботились».

А Сандру — пользовали и дальше. Слово-то он сдержал и мог наслаждаться ее телом. И вдоль, и поперек.

Вы не знаете, как чувствуют себя жертвы насилия?

Вот и не знайте, психика целее будет. И это не романчики в мягких обложках из двадцать первого века. Где Он обязательно ведет себя всю дорогу, как скотина, Она его за это любит (лучше б ферму себе купила, там такой живности — не перелюбить!), а в конце все завершается детьми и свадьбой.

В жизни жертвы насилия потом своего насильника и видеть-то не могут. Стокгольмский синдром? Пятьдесят оттенков серого? Или по-простому, любовь нечаянно нагрянет?

Когда всю вашу семью, считай, на ваших глазах извели?! А вас не извели только потому, что попользоваться захотели?

Идите вы... в Швецию! С вашими гениальными идеями!

Это в^Европах так могут, ковриком и под насильника. А на Руси испокон веку знали, что надо отцезать таким гадам. Чтоб не размножался, значит...

А Авестере — не знали.

Сандра до сих пор помнила день, когда поняла, что беременна.

Энтор ее не в камере держал, нет! Еще не хватало королю каждый раз в тюрьму таскаться. У нее свои покои во дворце были. С запертыми дверями и с решетками на окнах, но покои. Просторные и удобные.

Король же!

На соломе даму пользовать — неэстетично. И попу колет. Ему комфорт требуется. Ей? Ну, и даме перепало от щедрот, пусть уж поживет, как человек, пока не надоела.

И слуги были.

И — Сандра вела себя примерно. Это ей и помогло. Она ведь верила королевскому слову! Сказано — ее родные будут живы? Да она что угодно бы для них сделала...

Энтор приходил чуть не каждый день, и пользовался девушкой по нескольку раз. Естественно, беременность была предсказуема, как дождь и снег. Рано или поздно, так или иначе... чтоб у него узлом завязался!

А тогда она смотрела в окно.

А на окне была решетка.

А за окном птица.

И кусочек синего неба, и ветка дерева. И Сандра понимала, что у нее под сердцем дитя Энтора. А значит — что?

Что жить ей осталось считанные месяцы.

Что должен в таких случаях сделать насильник? Возрыдать?

Возлюбить женщину? Срочно дать ей свободу, жениться, посадить рядом с собой на трон?

Даром Энтору бастарды не сдались! Даром и с доплатой!

Сандра прекрасно понимала, что пару месяцев, может, она и продержится. Сейчас еще ничего не заметно, и насчет красных дней она сказать догадалась, и даже бедро себе порезала с внутренней стороны, не сильно, но крови хватило тряпки измазать, чтобы слуги не догадались. Оружие у нее не отнимали... как — оружие. Серебряные столовые ножи, если бы Сандра хотела, она могла бы с собой покончить. Но девушка хотела жить. И хотела, чтобы живы были ее родные! А сейчас ей не выжить. Как только король поймет, что она в тягости, может, еще пару месяцев и попользуется. А если выкидыша не будет... или если ей дадут какую-то траву, чтобы скинуть плод... но на это рассчитывать нельзя. Никогда нельзя рассчитывать на подонков.

Вероятнее всего, Энтор просто прикажет ее отравить. И все.

Ее нет.

Кому интересна Сандрина Алиэлла Аделин Раштер? Никому.

Ее родители умерли, ее братья на кораблях, она тоже... умерла для мира, наверное... ее никто не ищет, за нее никто не заступится, она не важна, не нужна, не интересна, с нее ничего нельзя получить...

Сандра четко поняла, что надо бежать. Куда?

Да хоть бы куда! На улице она тоже сдохнет, но шансов там все же больше, чем здесь...

Ради родных она отдала все. Энтор обманул ее. Отдавать еще и жизнь венценосному поддонку? Пусть ему Мальдоная отдает... во всех позах!

А слуги уже привыкли, что она покорна. Слуги уже привыкли, что Сандра спокойна и покорна, что ей ничего не нужно и ее ничего не интересует. Они привыкли к ее смирению.

И зря.

Сандрина Алиэлла Аделин Раштер была не кисейной барышней. Если ее на охоту брали! На кабана!

Те ещ$ твари! Хищные, опасные... Энтор просто об этом не знал. Неподобающее увлечение для девушки, вот родители и скрывали. А потом и поздно стало.

Оглушить слугу?

Запросто.

Притвориться, что тебе плохо, что у тебя кровотечение, имитировать его с помощью вина, а когда слуга кинется к тебе, забыв обо все — кувшином его. В висок!

А потом и стражника.

Стражника, правда, уже не кувшином.

Сандра просто толкнула дверь, и вся такая, в крови, повисла на ней. Вроде как она ранена.

— Помогите... умоляю...

Стражник (один, а зачем больше?) ринулся к ней, подхватил... а кинжал у него в ножнах. Форма. Мечи во дворце вроде как и ни к чему, особо, а вот кинжалы в самый раз.

Одного удара хватило.

Рука у девушки не дрогнула. И потом она сама не дрогнула.

Она переоделась в одежду слуги, наплевав на кровь. Взяла оружие. Взяла все ценное, что было... несколько монет у мужчин. Драгоценностями Энтор любовницу не баловал — зачем? Он ее не украшал, а имел. Тут побрякушки не нужны, цепляются только.

Как выбраться из дворца?

Через ближайший черный выход. Для прислуги.

Если человек идет спокойно, уверенно и не обращает внимание на прислугу — его, как правило, и не трогают. Мало ли что благородным надо!

Чудят господа, а ты потом расхлебывай! Нечего...

Не тронь, оно и не за... тронет.

Из дворца Сандра выбралась. А куда дальше?

Да козе понятно — в порт! Ей надо было удирать из столицы так, что когти дымились! Только на корабль! Какой отплывает! Какой...

Везение продлилось еще немножко.

Ровно настолько, чтобы Сандра умудрилась попасть на небольшой кораблик.

Контрабандистов.

И — попала. Вот тут везение и закончилось... Или — нет?

❖ * ❖

Обнаружив на своем судне безбилетника, капитан не выкинул ее за борт.

И на потеху всей команде не отдал.

Не сразу...

Сандра предлагала ему деньги — деньги забрали и так. И поставили условие.

Или по очереди, и без насилия. Или — со всеми сразу, а потом по желанию. Их желанию, понятно...

Сандра думала недолго. Лучше уж добровольно, правда? А что до тела... так Энтор уже попользовался. Если по доброй воле, так, авось, и не отвалится ничего? Противно? А это не романы, тут лучше отдаться, пока по-хорошему просят.

Ребенок?

Плевать она тогда на него хотела. Ладно, не то, чтобы плевать, но относилась... спокойно. Да, ребенок. И что? Она его в жизни еще не видела! Выкидыш будет? Да хоть три выкидыша! Она на это и надеялась, подсознательно...

Так что...

Две недели она была корабельной шлюхой.

Как ни странно, мужики оказались не самые плохие.

Девчонку не выкинули за борт. Ее не пускали по кругу. Ее старались не обижать... пользоваться ведь тоже можно по-разному. Ее даже старались побаловать, хоть и на свой лад, вкуцрое приносили, заботу проявляли, старались не перегружать — не больше четырех человек в сутки. Не били, не издевались, ни одного садиста не обнаружилось...

Ее ничем не заразили! А это уж вовсе чудесное везение (с точки зрения Лилиан).

А спустя пару недель и высадили в Берме.

И Сандра попала из огня да в полымя.

Куда пойдет не знающая жизни девчонка, попав в новую для себя среду?

Неважно! Потому как куда бы она ни пошла, все одно попадет в неприятности. То есть — в публичный дом.

Попала Сандра в руки некоего Осьминога. Тот быстро девчонку оценил (да, именно тем способом), и решил продать в бордель.

Но сначала самому натешиться. Красота сыграла с Сандрой дурную шутку.

Вкусы у Осьминога были... своеобразные. Сандра не удивилась бы, потеряв ребенка, но — малыш жил. И рос. Осьминог бы его «выдавил», но лишаться девчонки не хотелось. И игрушка, и деньги, а если на таком сроке плод гнать — можно его и мамашу угробить.

Проще подождать, пока родит. Потом ребенка на промысел, нищенке отдать, чтобы милостыню просила, с ребенком подают больше, а мамашу в бордель. Все логично, все практично.

Пользовался Сандрой и Осьминог, и его подручные, из ближайших. Всласть пользовались...

А потом начался передел территории.

Сандра досталась Коту. И решила попробовать изобразить слабоумную. Вдруг да прокатит? Сил не было ложиться под каждого, и беременность тяжело протекала, и вообще...

Сил действительно не было. Убьют?

Да и пусть убивают...

А Кот взял, да и подарил ее Лилиан.

— Эштон — сын Энтора? — уловила главное Лиля.

-Да...

— Б... мексиканский сериал!

-Что?

— Корейское мыло! Сопли на глюкозе! Дорамы долбанные...

Материлась Лиля долго и с выражением. Она понимала, что не виноваты ни сериалы, ни дорамы, ни драмы, но...

Но — совпадение, машу вать!!!

Нарочно придумывать будешь, так не сообразишь! Чтобы в целой стране встретиться двум женщинам, которые мечтают с Энтора шкуру содрать полосочками...

Хотя — чего удивительного? С его отношением к женщинам?

Нет у нас феминисток! А то бы еще лигу пострадавших от короля устроили, день защиты баб-с объявили... Лиля помотала головой, разгоняя страшные видения.

Нечего тут!

Это в том мире после мировых войн сильных мужиков повыбило, а от слабых — какое потомство? Вот и происходит смена ролей. А здесь мировых войн не было, Бог даст — и не будет.

Но правда! Чтобы так — да встретиться? Это просто невероятно!

Хотя — чего удивительного?

Вон, у Лили была знакомая... у ее мамы, строго говоря. Забеременела в семнадцать по большой и чистой любви. Потом оказалось, что любовь была с одной стороны, а не с обеих, девчонка психанула, уехала за тридевять земель, родила сына, вырастила, замуж вышла, еще детей нарожала, муж попался хороший, принял старшего, как родного, тот и не знал,\то от другого отца...

Сын едет учиться, поступает в мединститут, заводит отношения с девушкой, и слава всем богам, показывает ее маме.

И фотографии родителей — тоже.

Мама в обмороке, папа (и биологический и официальный) в шоке, у детей полный отрыв от реальности. Инцест — он никому душевного здоровья не прибавляет!

Какова вероятность встречи?

Да мизер! Голый! Но ведь случилось же! И слава богам всех миров, детей наделать не успели. А то потом начинается... откуда появляются дети-уроды?

Да вот оттуда!

Здесь еще, если подумать, и совпадений меньше. Лиля стремилась в крупный порт, Сандру привезли контрабандисты. А те стремятся заработать... так что Берма — логичный выбор.

Вот то, что Кот подарил Сандру Лиле... хотя и тут понятно.

Есть проблема? Плохо.

Есть вторая? Еще хуже!

Ну, так сведи их вместе, пусть друг друга и сожрут!

Зато логично и практично. И ведь сработало, котяра ты драный! Чтоб тебе до конца жизни мышей лопать... со сгущенкой!

Лиля прокрутила это в голове, и решилась на откровенность.

— Сандра, а ты Шимона не помнишь? Говорит, у вас служил...

Сандра на миг закрыла глаза.

— Помню... он меня на лошади катал, маленькую.

— Он тебя тоже помнит. Мы с ним случайно встретились, он сейчас углежог...

Сандра вытерла слезинку.

— Но хоть жив... всех эта сволочь извела, всех!!! Я последняя!!!

— А твой ребенок — первенец Энтора, — спокойно улыбнулась Лиля.

Сандра кивнула.

Медленно, словно думая о чем-то своем. И вдруг...

— Первенец! А будь я законной женой?

— Был бы у Авестера законный наследник. О котором не знает ни его папенька, чтоб Энтору голым задом на разъяренного дикобраза приземлиться, ни Авестер.

Сандра полыхнула глазами.

— Я знаю, знаю, как это устроить!!!

Лиля где стояла, там и на попу села.

Идея у Сандры была проста и изящна. Есть жена. Есть сын. Есть муж. Чего не хватает?

Да брачной записи!

Элементарной брачной записи!!! В храмовной книге!!!

А если она будет? Отвертится ли Энтор?

Отвертится. Но Авестер тогда ждет много приятного. Чтобы ативернцы таким козырем не воспользовались?

Ой ли...

— Сандра, а ты понимаешь, насколько это может быть опасно для твоего ребенка? — уточнила Лиля.

-Да.

-И?

Сандра опустила голову.

— А ты уверена, что я люблю этого ребенка? Что могу смотреть на него — и не вспоминать, не думать...

Лиля пожала плечами.

— Это тебе решать. Но учти — если захочешь, можешь его мне оставить. Я мужу врать не стану, но ребенка мы примем в семь^. И как своего вырастим.

— Правда?

Сандра смотрела серьезно, вдумчиво. И Лиля ей верила.

Если бы Шимон не встретился по дороге, может, и подумала бы. А сейчас...

Слишком хорошее описание девочки он дал тогда, по пьянке. И даже про родинку сказал...

— Левый локоть покажи?

. Сандра послушно его предъявила. И родинку на нем — тоже. Шимон говорил, он поцеловать ее мечтал. Давно...

Черные волосы, голубые глаза, родинка, история...

А почему — нет?

Лиля решила, что даже голову себе морочить не будет. Похоже, все правда. А если Авестер и потрясти немного... это лучше всех подлостей, которые она может устроить Энтору! Намного лучше!

И ребенок будет расти в любви и заботе, неважно, чей он.

И девчонку пристроим.

И Авестеру... докажи потом, что не верблюд? Не докажешь?

Как говорили в ее босоногом детстве: «не покажешь — не докажешь». А вот им будет что показать, если...

— Так что ты задумала, Сандра?

Сандра тряхнула головой.

— Есть лишь одно место, где нас могли поженить с его величеством. Это — еще до... до ареста и смерти моего отца. Когда король к нам в гости приезжал. Вот, если мы тогда...

Лиля ловила мысль на лету.

— Ты хочешь, чтобы мы навестили Раштер. Верно?

-Да.

— Поехали в храм и внесли в книгу определенную запись?

-Да!

— И забрали книгу с собой, понятно...

— А если можно, то и патера.

— Оп-па! А его — зачем?

— Чтобы у нас был свидетель, — полыхнули яростью глаза Сандры. — Это молочный брат моего отца! Считай, мне дядя! Он поедет, я знаю! Он нас любил... и согласится на все, и подтвердит!

Лиля думала недолго. Если срастется — тут все замоти- вировано и полностью логично! Его величество и юная леди поженились, потом его величество решил, что ему такая свадьба не нужна, ну и извел всех Раштеров под корень. Бывало такое... вон, Гардвейг и веселее развлекался! Энтор хоть альдонов не гоняет!

— Хорошо. Сиди здесь, а я — к капитану. Поговорим, подумаем...

Голубые глаза полыхнули такой дьявольской радостью, что Лиля поняла — не зря. Не зря она поверила. Сандра Раштер настоящая. И она не врет.

С таким лицом не врут.

С таким лицом медленно убивают. Очень медленно и со вкусом...

Что ж.

Идем к Ивару.

❖

— Ваше сиятельство, вы с ума сошли?

— Почему? — невинно уточнила Лиля.

— Это рискованно.

— Для кого? Мы с Сандрой останемся на корабле. Ладно, я — останусь. Она пойдет с вами. Чтобы взяли необходимое и ничего не перепутали.

-Хм...

Ивар ^змышлял.

С одной стороны — глупо же! Поймать золотую рыбку и рисковать ее чешуей.

С другой...

Лиля (Ивар, вы меня спасли, зовите меня просто Лилиан? Или Лиля? Я знаю, на Бирме так принято!) скрывать ничего не стала, рассказала все, как на духу. История получилась неправдоподобная, но — вдруг?

Ивар и не такое припомнить мог.

На Вирме говорили — Боги шутят.

Кому сказать... тот же Гардрен на принцессе женился! Калека! Жрец Холоша!

Но ведь — женился? Заметим — по любви! Ивар их с принцессой видел — она действительно любила Гардре- на. Знала про него все, в том числе и самое худшее, и любила! А там расскажи кому — не поверят ведь! Скажут, врешь, как менестрель!

Ивар много чего мог перечислить. А если так... если это правда — грех не воспользоваться! Это уже не золотая рыбка, а целый косяк! Да все икряные!

— Я сам расспрошу эту девицу. И если все подтвердится — я подумаю!

— Я о большем и просить не могла!

Ивар кивнул.

Не то, чтобы он собирался. Но Раштер — он по дороге. И у моря.