Чужие берега

Глава первая Что такое хандра…

На землю уже давно опустилась ночь, а здесь все еще никак не мог закончиться вечер. Солнце наполовину погрузилось за далекий темнеющий лес, и алое сияние растеклось по горизонту, как сметана по столу. Закат делал колонны, чисто символически поддерживающие невесомую крышу террасы, изящный столик, бутылочку вина на нем, человека в плаще напротив – все окружающее делал слегка размытым, словно не в фокусе, лишенным красок, призрачным. И если прищуриться, то создавалось полное впечатление, что находишься не в трех лигах над землей, а по меньшей мере в трех уардах под водой, причем без маски, причем в полный штиль, и вот-вот мимо тебя проплывет, шевеля розовыми плавниками, золотобрюхая хвостатая рыбина, гордая и самоуверенная, кося выпуклым глазом… Прищуриваться, однако, не хотелось. И не потому, что – детство, а потому, что настроение собеседника к играм воображения не располагало. Настроение собеседника было не ахти. Хреновым оно было, прямо скажем.

В почти недвижимом вечернем воздухе были растворены едва слышные звуки музыки – мотива не разобрать, слишком далеко, но что-то вроде бы бравурное, разухабистое: в полутора лигах от них и значительно ниже, в полуночно-закатном направлении, парил чей-то манор. Оттуда мелодия и доносилась, кто-то из ларов вовсю гулял и веселился, – но на таком расстоянии, да еще в сумерках, чужой остров казался не серьезнее, чем грязное пятнышко на сером холсте. Равно как, должно быть, и для гуляк – манор Гэйр…

– Скажите откровенно: вам это надо?

Очарование вечера было разрушено одной фразой.

– Вы о чем? – с невинным видом переспросил Сварог.

Вместо ответа Гаудин, прищурившись, посмотрел сквозь бокал на багровое солнце. Грани тонкостенного хрустального сосуда, до половины наполненного келимасом, преломили закатные лучи и превратили лицо начальника тайной полиции Империи в причудливую маску.

– По-моему, вы не совсем понимаете, во что ввязываетесь, – тихо сказал он, не поворачиваясь, медленно поднес бокал к губам, покатал напиток по рту и проглотил. – Быть королем – занятие хлопотное, доложу я вам…

– Ничего, иногда полезно сменить поле деятельности, – легкомысленно ответил Сварог, задирая голову к звездам. – Не все же мне бегать по Талару с высунутым языком…

Бездонное вечернее небо было чистым и безоблачным, легкий ветерок шевелил флаги на зубчатых башнях. Завтрашний день обещал быть теплым и солнечным. Лепота и благодать, одним словом. Собственно, за этой благодатью Сварог и прибыл в Гэйр – прибыл, чтобы малость развеяться, отвлечься и расслабиться: последние дни его одолевала самая обыкновенная тоска.

Сварог и сам не понимал, откуда взялась тоска. Ну не королевская это болячка! Смешно даже предполагать такое, чтобы король, которому стоит лишь пошевелить пальцем – и придворная орда наперегонки бросится исполнять его прихоти, страдал каким-то там упадком духа, какими-то там интеллигентскими мерехлюндиями. И, только заполучив корону на голову, повластвовав немного, он понял, насколько подчас увлекательным оказалось это занятие… И все же было, было с чего самодержцу Сварогу впасть в уныние, несмотря на гарнизоны прислуги и охраны, на добрую дивизию расфуфыренных в пух и прах придворных, на взвод советников по любым вопросам, которые только могут прийти в голову государю. Но вот никого из своих рядом не было. Мара в компании с Шегом, Бони, Паколетом и примкнувшим к ним Карахом все еще пропадала в Ямурлаке. Дела у них, судя по редким донесениям, шли отлично: поголовье нечисти планомерно уменьшалось и бравое войско без потерь продвигалось в глубь заповедной территории. Леверлин как исчез неожиданно, так до сих пор и не объявлялся. Даже министр полиции Интагар, с которым у них вроде бы наладилось взаимопонимание, и тот отпросился в дальние провинции – самолично успокаивать какого-то малоизвестного барона Альгаму, поднявшего-де местечковый мятеж против новой королевской власти. Барона Альгаму, старого самодура, по словам Интагара, министр надеялся приструнить без кровопролития, кое о чем напомнив и кое-что пообещав, а если не выйдет, так в дело вступит полк королевской гвардии… В общем, итог один. Оставалась разве что тетка Чари, – но не проводить же дни напролет с веселой вдовой, рассказывая байки и вспоминая веселые деньки?..

– Признаться, у меня на вас были совершенно другие виды, – сказал Гаудин, ставя бокал на резной столик сбоку.

Сварог нарочито виновато развел руками.

Минул месяц с тех пор, как столица его высочайшим повелением была перенесена в Латерану, а имя самого Сварога обросло гроздьями титулов и званий. За это время он почти не появлялся в собственном летающем дворце – дел у новоявленного короля в Латеране случилось невпроворот, и все больше утомительных – бумажных. Бывал он здесь наездами, и на весьма непродолжительное время, про Келл Инир уж и говорить нечего… И вот нате вам, выкроил наконец время, когда совсем уж стало невмоготу, посетил родные, так сказать, пенаты отдохнуть и расслабиться, а тут – Гаудин, как снег на голову. Прибыл неожиданно, сразу после ужина, без помпы и сопровождения, незадолго перед тем, как Сварог намеревался вернуться в королевский дворец. Вот интересно: что привело господина начальника тайной полиции именно сейчас? Неужели так соскучился?..

Впрочем, хандрящий Сварог визиту надворного советника даже обрадовался. Некоторое время они побродили по манору, развлекаясь ничего не значащей беседой, посетили библиотеку, где Сварог похвастался коллекцией старинных свитков, преподнесенных ему в дар по случаю воцарения Королевским книгохранилищем Ронера (свитки более всего напоминали связку подмокших рулонов серой туалетной бумаги и, по уверению старшего архивариуса, являлись бесценными образчиками любовной лирики конца прошлого тысячелетия)… Гаудин вежливо поддерживал разговор, но складывалось полное впечатление, что и ему невыносимо тоскливо. Какого черта он приперся в Гэйр, Сварог решительно не понимал, однако развлекал гостя как умел и тем самым отвлекался от меланхолии сам. Наконец, утомившись экскурсией, они уединились на террасе, выходящей на закат; начальник восьмого департамента устроился в плетеном кресле с бокальчиком в руке, Сварог же остался стоять, покуривая в вечереющий воздух.

– Удивительный вы все-таки человек, граф, – вздохнул Гаудин, и непонятно было, то ли с укором вздохнул, то ли с сожалением. – Являетесь неведомо откуда и за какие-то полтора года устраиваете такую свистопляску на всем Таларе, что волосы дыбом…

Сегодня начальник восьмого департамента был облачен в черный кожаный плащ-реглан до пят и весьма напоминал мудрого комиссара из фильмов семидесятых годов про ЧК.

– Да бросьте, – примирительно сказал Сварог. – Вам-то на хвост я пока не наступал.

– Ну, это как посмотреть, – сказал Гаудин. – Вы – уж извините за прямоту – еще мальчишка, граф. Вы несетесь вперед сломя голову, галопом, даже не трудясь на секунду остановиться, оглянуться, подумать: а в ту ли сторону я мчусь, а не совершаю ли я что-то непоправимое… Ума не приложу, как я буду выкручиваться, когда вы сорветесь в пропасть и потащите за собой треть Талара…

Не-ет, судари мои, вовсе не скучал нынче, не тосковал от одиночества господин начальник тайной полиции. Он прилетел специально, чтобы поговорить о поведении некоторых распоясавшихся личностей…

– А я обязательно должен сорваться? – с любопытством спросил Сварог.

– Ну разумеется! – невесело засмеялся Гаудин. – Скажу больше: еще и очередь выстроится, чтобы посильнее толкнуть вас в спину. Нет, ваше величество, вы серьезно полагаете, что сможете удержать все эти страны в своих руках? Ну ладно там Хелльстад, где людей-то и нет, или Глан, где вы званы… А Снольдер, например, где вы захватили власть силой? Да что Снольдер! Известно ли вам, мой юный друг, что пока Конгер Ужасный лежал при смерти, в Равене трижды едва не вспыхнула гражданская война? Трижды! И все из-за того, что шла бойкая закулисная грызня за трон. Король еще был жив, а они уже делили корону. И лишь вмешательство моего ведомства спасло ситуацию, помогло сохранить шаткое равновесие. И вы всерьез надеетесь, будто все в Ронеро полагают лучшей кандидатурой именно вас? Что никто не будет, мягко говоря, против? Ха-ха… И это только в Ронеро, более-менее спокойном государстве. А в других – например, в Балонге – даже подумать страшно, что вас там ждет. Я, конечно, не утверждаю, что ваши противники обязательно пойдут на прямое устранение. Зато палки ставить в колеса – это они умеют, это у них в крови. А уж если учесть протяженность территории, коей вы, ваше величество, владеете, то тут и стараться особо не надо.

Он сделал паузу, явно ожидая вопросов или комментариев, но Сварог безмолвствовал. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и вокруг летучего острова на высоких ажурных столбиках зажглись гирлянды фонариков, уютно высветив террасу и окрасив стены манора в мягкие тона. Проплывающий неподалеку веселящийся манор тоже вспыхнул огоньками – россыпь сияющих брильянтов ручейками прокатилась по нему сверху вниз, от вершины к плоскому основанию, и манор мигом превратился в веселенькую новогоднюю елку, парящую в небе над Таларом. Некогда Сварог по наивности полагал, что иллюминация призвана не столько освещать по ночам воздушные замки, сколько служить своего рода позиционными огнями – во избежание столкновения с прочими летающими транспортными средствами, но позже смекнул, что никакое столкновение в воздухе ларам не грозит: аппаратура начеку, да и магия убережет. Вот разве что водителю означенного транспортного средства все же спокойнее видеть, что он проносится не мимо темной зловещей глыбы, – рядышком плывет беззаботно сверкающий остров, свои…

Гаудин же, похоже, был настолько погружен в собственные грустные размышления, что смены освещения даже не заметил. Он продолжал прежним менторским тоном:

– Обширность владений, ваше величество, выйдет вам боком. Во-первых, до удаленных уголков ваши высокомудрые указы будут идти месяцами, пониматься там превратно и исполняться кое-как, поскольку удаленность от столицы и неистребимое провинциальное мышление отнюдь не способствуют пиетету к королю. И придется вводить войска, принимать карательные меры, закручивать гайки, что уважения вам не прибавит. Во-вторых, бюрократическая машина у каждого государства своя, она огромна и разветвленна, и, попытавшись подчинить управленческие аппараты одному центру, вы немного погодя с удивлением заметите, что породили на свет еще большую махину, неповоротливую и косную… Эта махина раздавит вас, мой друг. Вы потонете в бумагах, даже если будете прекрасно разбираться в тонкостях законов и особенностях укладов всех стран. А поскольку вы в них не разбираетесь, то завалите дела раньше, чем потонете… И заметьте, это только при условии, что все пойдет гладко. А ведь есть еще и в-третьих, и в-двадцать пятых… Возможны недовольство армии, разного рода рокоши, попытки ваганума, пограничные конфликты, восстания наконец… Так что и мне вы тоже на хвост наступили, любезный граф, поскольку разгребать за вами придется именно вашему покорному слуге. Если успею…

– Однако умеете вы внушить оптимизм, милейший лорд, – усмехнулся Сварог. – Меня так и тянет виновато потупить взор и проскулить: «Я больше не буду».

Хотя был, чего уж греха таить, был в словах Гаудина определенный резон. Сварог и сам знал немало примеров из истории Земли, когда безудержное расширение границ государства приводило к его скорой гибели… Но что тут поделаешь, если короны и титулы сами просятся в руки Сварога? Не отказываться же…

– Я и не обязан быть оптимистом, – резко ответил начальник тайной полиции, по-прежнему не глядя на собеседника. – Я реалист. И должен ежесекундно останавливаться, оглядываться, думать. Иначе грош мне цена, и гнать меня надо с поста в три шеи.

– Знаете, – сказал Сварог, – а вот я не настолько мрачно смотрю на вещи. Один генерал из моего мира как-то заметил: «Власть не берут, ее подбирают». Правда, генерал этот плохо потом кончил, но суть-то не меняется: крепкую власть захватить не удастся, будь ты хоть трижды Серый Рыцарь. Так что я всего лишь подбираю то, что плохо лежит. Не спорю, слава обо мне по Талару идет жутковатая, но в целом-то добрая… И я попробую продержаться. Раз судьба предлагает такой шанс побыть королем – грех не воспользоваться…

– Нет, положительно вы удивительный человек. Императрица же предлагала вам пост канцлера, ну почему вы отказались? Побоялись наломать таких дров, что положение потом будут выправлять годами? И между тем преспокойно напяливаете на свою буйную головушку корону за короной?..

Оп-па!

Сварог, чтобы его не выдали глаза, отвел взгляд. До Гаудина, конечно, должны были дойти слухи, что Яна просила его занять место канцлера. Но с Яной-то они беседовали наедине, и никто не мог знать, что Сварог выразил отказ именно этими словами: «Я тебе наломаю таких дров, что выправлять положение будут годами». Значит, у старого лиса есть уши в маноре Гэйр? Проболтались вы, господин надворный советник, ай-ай-ай, какой прокол с вашей стороны!

– Зато я согласился на другой пост, – сказал Сварог. – Вы, естественно, уже в курсе?..

Гаудин поднял голову, посмотрел на небо. В небе на закате еще разливалось в полгоризонта мутное розовое свечение. На восходе же царила иссиня-черная бездна, наполненная дрожащими искорками звезд. Юпитера видно не было – не иначе, он находился по другую сторону Талара… А вот в вышине над головой, чуть левее островерхой башенки со стрельчатыми окнами, можно было бы (если б не легкая дымка) различить неприметную алую точку. Уже и телескопа не надо, чтобы увидеть ее, достаточно обладать острым зрением…

– Она близко, – невпопад сказал Гаудин. Он пошевелился в кресле, засовывая руки поглубже в карманы плаща: холодало. – И с каждым днем все ближе. Вы были правы, можете гордиться: это Багряная Звезда. Происходят странные вещи, и все чаще, чаще… Есть сведения, например, что в предгорьях Каталауна исчезла целая деревня – стояла триста лет, и вдруг как не бывало, ровное поле на ее месте; зато в одном из городов Шагана из ничего, из воздуха, вдруг возник огромный двенадцатиколесный экипаж, на немыслимой скорости врезался в стену часовни, загорелся и взорвался. Возница погиб мгновенно. Это был автомобиль для перевозки грузов из тех времен – до Шторма. Утверждают, что это суть проявления Пробоя. В устье Итела несколько раз наблюдали Серебряный Ветер – к счастью, пока обошлось без жертв. Моряки отказываются выходить в море: дескать, Великий Кракен проснулся. И прочая, прочая… В Магистериуме паника и переполох – спешно вытаскиваются из пыльных архивов любые материалы о Багряной Звезде, мифы, пророчества, какие-то обрывки, чудом сохранившиеся за пять тысяч лет. Изучаются, классифицируются, сопоставляются. Ищут, как спастись, как уберечься… Только, боюсь, все это впустую. И если Багряная Звезда действительно является предвестником нового Шторма, то спасения нет. Нам не выжить. И в эти дни мне б очень не хотелось, чтобы мы стали врагами, граф.

– А мы можем стать врагами? – искренне удивился Сварог. Гаудин пожал плечами:

– Вы, помимо прочего, еще и в высшей степени непредсказуемый человек. Совершенно невозможно угадать, какой фортель вы выкинете в следующий момент. А я не люблю неизвестность. Я боюсь неизвестности… Я боюсь вас, граф Гэйр. И подчас у меня закрадывается мысль, что было бы лучше, если б вас здесь не было вовсе. Спокойнее было бы.

Они ненадолго замолчали. И Сварог вдруг понял, что Гаудин вовсе не проговорился насчет наломанных дров, – напротив, старый лис недвусмысленно давал понять, что ему известен каждый шаг, каждое слово Сварога. Ах ты, интриган…

– Могу ли я предположить, что вы мне угрожаете, любезный лорд? – проникновенно спросил Сварог.

– Перестаньте, – поморщился Гаудин, – какие тут угрозы… Просто если вы попадете в настоящий переплет, я не знаю, стану ли выручать вас. Возможно, я просто буду стоять в стороне и с интересом наблюдать, удастся ли вам в очередной раз выбраться сухим из воды. А если не удастся, то я не уверен, что заплачу от горя.

Неожиданно он посмотрел прямо в глаза Сварогу. Без гнева, без упрека, без осуждения. Сварог не смог прочитать в этом взгляде ничего. Но взгляд начальника тайной полиции ему не понравился. Очень не понравился.

– Вы мне мешаете, граф, – с нажимом произнес Гаудин. – Вы путаете мне все карты. Сейчас мне наплевать, Серый вы Рыцарь или не Серый, мне наплевать, прав Кодекс Таверо насчет вас или нет. Я выстраивал восьмой департамент несколько столетий, оттачивал его работу до идеала, до ювелирной точности. А тут появляетесь вы и походя ломаете все мои замыслы. Мальчишка! Почему вы появились именно сейчас? Зачем вам понадобились все эти короны и титулы? Зачем вам эта должность, выдуманная Яной? Начальник девятого стола, скажите пожалуйста! Кто вы такой, граф Гэйр?!

Несколько ошарашенный внезапным напором, Сварог, едва не уронив сигарету, даже отступил на шаг и успокаивающе поднял руки:

– Да помилуйте, милорд! У меня и в мыслях не было мешать вам! В конце концов, я не просил, чтобы вы вытаскивали меня из моего мира… Да и позвольте напомнить, что до сих пор я честно и, между прочим, успешно выполнял ваши задания… – Он собирался добавить в шутку: «Я не дьявол и не бог, я просто дон Румата, веселый дворянин…», но решил не накалять обстановку непонятными цитатами.

Впрочем, Гаудин его и не слушал. Не сводя со Сварога буравящего взгляда, он прошипел:

– Клянусь, граф, если вы со своим столом встанете у меня на пути, я не остановлюсь ни перед чем. Я смету вас, как пыль. Не надо со мной ссориться, граф, предупреждаю.

А потом глаза его погасли – так же неожиданно, как и вспыхнули. Начальник тайной полиции откинулся на спинку кресла и, не вынимая рук из карманов, отвернулся к угасшему небу на восходе. Теперь перед Сварогом сидел просто запутавшийся, неимоверно уставший старик.

– Извините, лорд Сварог, – произнес он своим обычным голосом. – Нервы. У всех нас нервы не в порядке последнее время. Багряная Звезда… Наверное, впервые в жизни я чувствую свое полное бессилие. Это все равно, как видеть приближающийся к тебе марен и знать, что ничего сделать нельзя. Ни убежать, ни скрыться… Извините.

– Пустое, – буркнул Сварог. И сказал: – А вы все ж таки мне угрожаете, любезный лорд.

– Да, угрожаю, – буднично ответил Гаудин. – Поскольку не могу позволить, чтобы еще и вы создавали мне проблемы. И без вас голова кругом… Поздно уже, граф. Простите, что оторвал от ваших дел. Проводите меня, будьте любезны.

По изящной лесенке взойдя на борт сияющей огнями виманы, он остановился у перил и опять посмотрел в глаза Сварогу. Прищурившись. И склонив голову набок.

Дорого бы дал Сварог в этот момент, чтобы узнать, какие мысли клубятся под высоким лбом надворного советника… Вимана бесшумно отчалила от замка; покачнувшись, взяла курс на полночь, а начальник тайной полиции Империи Талара все стоял и смотрел на Сварога, пока вимана не превратилась в тусклую точку на черном покрывале неба. Точку не больше рядовой звезды.

Тогда Сварог пожал плечами, зевнул и, сказавши «б-р-р-р», поежился – ночной воздух забирался под рубаху и гладил грудь холодными пальцами.

– Павлины, говоришь… – пробормотал он.

«Сегодня, пожалуй, нет смысла возвращаться в Латерану. А полечу-ка я в Латерану завтра утром. Потому как утро вечера мудренее. Тогда и обдумаем, что еще за напасть на мою голову и как вести себя дальше в общении с этим непонятным человеком.

„Я подумаю об этом завтра“, – как сказала одна литературная героиня».

И он направился в спальню. Даже не предполагая, какие открытия в обрамлении нешуточного удивления, говоря языком старинных романов, принесет ему утро.

…Записку подбросили не без юмора – и при этом так, чтоб он не смог ее пропустить. Никак не миновал бы ее, даже если б провалялся весь день в постели, как малодушно собирался, вернувшись с облаков на землю. Ох как он понимал Бони и Паколета! А тут еще Гаудин со своими угрозами и упадническими пророчествами…

Нет, не по поводу Гаудина хандрил Сварог. Как уже говорилось выше, он просто чувствовал себя одиноко в королевском дворце.

Дел у короля Сварога, конечно, хватало. Можно и послов принять, и бумаги подписать, и повникать в отчеты с рапортами, и учинить разносы нерадивой челяди, и устроить смотр своим вооруженным силам, и встретиться с ходоками и челобитчиками, и чертов стул всего другого насовершать. Но ни принимать, ни вникать, ни совершать, равно как заниматься прочей королевской рутиной не хотелось. Хотелось же, дьявол побери, вольного ветра в лицо, скрипучего седла под собой, дыхания и фырканья разгоряченных скакунов, мерного покачивания Доран-ан-Тега на боку, незатейливых подколок и шуточек товарищей по странствию, цели впереди и неведомой опасности со всех сторон. Как в старые добрые времена. Однако впереди Сварога ждал очередной королевский день и никакого тебе вольного ветра. И оставалось в его состоянии лишь неприкаянно бродить по этажам и залам, по кишкам коридоров, рычать на засыпающую стражу, на бездельничающую прислугу, пытаться чем-то заняться самому, чтоб тут же это и прискучило. Поневоле поймешь отдельных коронованных особ, которые со скуки пускались во все тяжкие – начиная от безудержных утех с актрисками и заканчивая затяжной войной с соседями. А ведь он царствует всего-то ничего. То ли, э-хе-хе, еще будет…

Поэтому, когда Сварог обнаружил подброшенную записку, то почти что обрадовался. Записка сулила отвлечение от дворцовой тягомотины и, кроме того, обещала прямой выход на, с позволения сказать, людей, до которых Сварогу не терпелось добраться самому.

Хотя слово «подбросили» не подходило – записку пришпилили. На видное место. Местом непредставившиеся почтальоны выбрали, выражаясь по-королевски, кабинет для обязательных государевых раздумий. Или, говоря по-солдатски, сортир. Клочок плотной желтоватой бумаги размером с конфетный фантик письмоносцы прикрепили к внутренней стороне двери на высоте Свароговой груди. Но не кнопкой, как сперва показалось Сварогу, а предметиком, который сам по себе был призван навести его на размышления. Отшпилив листок, Сварог положил предметик на ладонь и поднес поближе к глазам. И увиденному ничуть не удивился.

На ладони, холодя кожу металлическим прикосновением, лежала маленькая шпажонка. Ее можно было принять за игрушечную, изготовленную миниатюрных дел мастером для какого-нибудь коллекционера затейных вещиц или для престарелого игрока в солдатики. Коллекционер мог бы поумиляться, разглядывая в лупу посеребренную рукоять с каким-то драгоценным камнем в навершье, изящную гарду, какие-то завитки или даже надписи на плоском клинке. Коллекционер расчмокался бы губами: «Ах, какая прелесть! Какая тонкая работа!»

Однако Сварог знал, что шпага самая что ни на есть настоящая. И не на что там любоваться. На его ладони оружие. И не исключено, что на этом крохотном клинке чья-то кровь.

Но вряд ли шпага послана ему в предупреждение. Сварог еще не ознакомился с посланием и не имел понятия, подписано ли оно. Скорее всего, шпажонка сама по себе является подписью.

Покинув кабинет для обязательных государевых раздумий и уединившись в кабинете для подписания личных королевских бумаг (также освобожденном от непременной внутренней стражи), Сварог устроился за столом, вогнал в столешницу клинок, который при надобности мог бы заменить портняжную иголку, и обратился к записке. Открепленная бумага завернулась в рулончик. Расправив ее и придерживая пальцами, Сварог прочел текст.

«Досточтимый король!

Мы не меньше Вашего Величества обеспокоены сложившейся ситуацией. Мы ни в малейшей степени не желаем, чтобы Вы воспринимали нас как единое целое. Мы надеемся, что наши интересы совпадут. Если Ваше Величество соблаговолит принять наше предложение, то мы будем счастливы обсудить назревшие проблемы сегодня в полдень, в часовне Атуана, коя находится в подвале дворца Вашего Величества. К великому сожалению, мы ограничены в выборе места и времени для встреч. Заранее приносим свои глубочайшие извинения за возможные неудобства».

Вот так.

Буквы меньше привычных, человеческих, раза в три. Подписи нет. Каждую литеру выписывали короткими линиями, по пять-шесть раз на букве, отрывая руку от бумаги. Чернила синие, необычно яркие, какими не пользовались ни лары, ни земные жители. Бумага желтая, будто старая, но не иссохшая. Так должно быть, если сами бумагу не производят, а живут старыми, бережно хранимыми запасами.

Вот так.

Сварог закусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел в высокое окно, на виднеющиеся сквозь утреннюю дымку башни крепости Руэт.

«Каков из всего этого следует вывод? А таков: если перед ним и подделка под работу лилипутов, то фальшивка состряпана умело. Теперь вопрос: кем? Взревновавшим Гаудином? Мелковато для начальника тайной полиции. Обломившимися претендентами на трон? Слишком сложно. Завистливыми придворными? Иностранными шпионами? Да мало ли кем… Но как раз для того, чтобы король Сварог отмел версию подлога, к посланию приложена шпажонка.

Значит, пока будем считать, что письмо подбросили именно лилипуты. Опять же – не случайно именно в Латеране чаще прочих мест видели подводные лодки крохотного народца. Тогда одно из двух: либо его зовет на переговоры некая группа лилипутов-заговорщиков, надумавшая заручиться поддержкой Сварога в осуществлении очередных своих политических замыслов, а в ответ сдать Сварогу виновников гибели принцессы Делии, либо…

Либо его заманивают в ловушку.

А зачем лилипутам заманивать? Не проще ли, не выгоднее ли нанести удар без предупреждения, как уже случилось с принцессой? Подкравшись втихаря, застать врасплох – вот это как раз в стиле маленьких человечков. Равно как и Гаудин, и завистники, и придворные – никто не стал бы заморачиваться разработками столь ненадежного плана. Стало быть…»

Сварог хлопнул ладонью по столу. Он более не колебался. Чутье, безошибочно предупреждающее его о любого рода опасности, на этот раз молчало. Что ж, он выяснит, что кроется за посланием. Переговоры так переговоры. Он с ними переговорит. Найдутся темы.

До того, как Большие дворцовые куранты на Башне слез в честь наступившего полдня сыграют национальный гимн, оставался час с квадрансом. Казалось бы, времени полно, но еще требовалось отыскать подвальную часовню, тем более что прежде там никогда бывать не приходилось.

Сварог призадумался, вспоминая: в синих покоях или в зеленых?..

Строго говоря, королевский дворец юридически стал королевским только после того, как Сварог своим указом перенес столицу в Латерану. Ранее же во всех документах он именовался просто и незатейливо: «латеранская резиденция». Монархи Ронеро и Снольдера, с завидным упорством раз в двадцать пять лет отвоевывая город друг у друга, после победы бросались незамедлительно перестраивать «резиденцию» в соответствии с собственными вкусами и пристрастиями и безжалостно ломать все то, что понастроил предшественник. В результате дворец, являющийся снаружи шедевром архитектурного гения, внутри превратился в такой лабиринт коридоров и залов, такой клубок переходов, кабинетов, лестниц и покоев, что черт ногу сломит.

Нет, пожалуй, все-таки в синих. Точно, в синих, за бюстом какого-то носатого деятеля, как бишь его…

План дворца действительно отыскался в синих покоях – валялся за пирамидальной деревянной тумбой, увенчанной бюстом Клабика Первого и Последнего Тишайшего (Ронеро), одного из выдающихся коронованных предшественников Сварога, который жил полтора столетия назад и прославился пятилетней войной с Гланом и разрешением азартных игр. План за тумбу с бюстом забросил король нынешний. Сварог однажды разглядывал его, движимый живым монаршим любопытством, нет ли где потайных ходов, не связаны ли угловые башни между собой подземными коммуникациями, можно ли пробраться к королевским покоям, минуя наружную стражу. Но, быстро запутавшись в паутине чертежей и схем, он в сердцах закинул увесистый том за Клабика Первого.

Сдунув с плана накопившуюся пыль, Сварог развернул чертежи на столе, придавил углы чернильницами и пресс-папье. Так, крыша нам ни к чему, дворец в боковом разрезе тоже, вот пошли поэтажные планы, ага, наконец и подвал.

За сухой геометрией прямоугольников и эллипсов, вычерченных черной тушью по линейкам и лекалам, воображению представали погруженные во мрак переходы с низкими сводами, забитые хламом подсобки, запертые столетия назад помещения, изначального предназначения которых уже не помнили самые старые из старожилов, винные погреба с истлевшими бочками и прочая, прочая. В ромбиках и прямоугольниках раздувались от важности толстобокие цифры, а под рисунком почерком усидчивого каллиграфа числа попунктно разъяснялись словами – «чесночный погреб», «хранилище бронзового инвентаря», «четырнадцатый дознавательный угол», «келья святого Торна», «семнадцатый дознавательный угол», «хранилище медного инвентаря»… Ну и, наконец, «часовня Атуана» – под номером «двадцать три». Это число было вписано в крохотный квадрат, в который упиралось изогнутое ответвление узкого коридора. С часовней не соседствовали другие подземные каморы, ее окружала земля. И еще. Коридор перед квадратом «двадцать три» пересекали черточки разной длины, укорачивающиеся в сторону часовни. Следует понимать, что к молельне имени неизвестного Атуана ведет лестница, забирающая вниз. Как глубоко, интересно? И зачем потребовалось, уже находясь под землей, зарываться еще глубже?

Куда более простым выглядел вопрос: а зачем вообще нужна часовня под землей? Ответ: чтобы набожным людям было где проводить богослужения во время вынужденного пребывания под землей. Ну а вынужденно пребывать под землей может заставить тьма причин – от стихийных бедствий и дворцовых интриг до добровольного заточения.

Значит, по Большому Полуденно-Восходному коридору налево… по Третьей Парадной лестнице вниз… прямо… вторая дверь направо… опять вниз… мимо Пятой кухни холодных закусок… Ясно. Чтение карты можно считать законченным, диспозиция определена.

Что не придется делать, так это тащить с собой через все этажи и подвальные коридоры огромный том с планом дворца. Зря, что ли, учили Станислава Сварога в десантную бытность за считанные минуты перед марш-броском считывать карту, намечать маршрут, откладывать в память опорные ориентиры, пренебрегать второстепенными деталями. Вот сейчас армейские навыки королю и пригодятся.

Из оружия Сварог, чувствуя уже подзабывшийся, но такой знакомый азарт, захватил с собой только Доран-ан-Тег и шаур. Чтобы не перегружать себя. Если там противник и с противником не справятся ни неудержимый топор, ни метатель серебряных звездочек, ни магические способности лара и его, Сварога, природная реакция, то, значит, вовсе не суждено Сварогу победить в том бою. Фатализм? А нехай и фатализм.

Оно, конечно, недурственно было бы испить чашечку кофею на дорожку, выкурить сигарету в мягком кресле, но время начинало поджимать. Нет, одолеть до наступления полудня расстояние, отделяющее королевский кабинет от пункта назначения, он всяко успеет, даже передвигаясь шажками-лилипутиками. Однако не в одних уардах исчисляется путь, но также и в нагромождении препятствий. Что нагромоздили века и люди на пути к часовне, есть неизвестность. Равно так же темна вода во облацех, сколько уйдет секунд, стекающихся в минуты, на расчистку завалов, на сбивание замков с запертых дверей или на выяснение отношений с подвальной нечистью, буде таковая там обитает.

Случись время, Сварог употребил бы его на сбор информации. Например, выяснил бы про Атуана, а также кто и когда выстроил часовню, не происходило ли в том ответвлении коридора чего-нибудь непонятного, а то и зловещего во время оного строительства и по завершении его. И еще: в каких легендах и преданиях упоминается часовня. Да и неплохо бы – нет ли в тех преданиях хотя бы косвенных намеков на неких маленьких существ. Но, увы, не до изысканий, пора в путь-дорогу.

Сварог открыл дверь королевского кабинета, и, будто заждавшийся у дверей кот, в помещение вихрем ворвался сквозняк, загнул угол скатерти на столике с фруктами, разметал колоду игральных карт на диване, задрал подол оконным портьерам, опрокинул чернильницу, из горлышка которой быстро натекла на план дворца фиолетовая лужа. «Не знамение ли сие? – ухмыльнулся про себя Сварог. – Или, быть может, предупреждение?» Отогнав глупости, Сварог покинул кабинет. Коридорные стражи, мгновенно среагировав, оборвали неположенный смех. Мимо застывших гвардейцев прошествовал монарх.

Охрана на постах вытягивалась в струнку, брала на караул. Попадающиеся по пути придворные кавалеры склонялись в почтительных поклонах, дамы приседали в книксенах. Королю не перед кем отчитываться, король сам себе хозяин, а что спину кусают недоуменные взгляды: «Куда это Наш наметился? И гляди, с боевым топором!» – то пусть их.

Каблуки застучали вниз по ступеням Третьей Парадной лестницы.

– Ваше величество, – на площадке между этажами осмелился привлечь к себе монаршее внимание дворцовый церемониймейстер, – позвольте…

– После, Гером, – оборвал его король. – Я назначу вам аудиенцию.

– Но ведь послы… – жалобно бросил вдогон придворный.

Пожалуй, самыми изумленными взглядами Сварога одарили работники кухни холодных закусок. Король столкнулся с ними в коридоре обжитой, «белой» части подвала. Парни в кожаных фартуках и серых колпаках были настолько ошарашены, что не сразу поставили на пол корзину со съестными припасами и склонили в почтении головы. Будь на месте Сварога кровожадный самодержец, каким, например, память народная сохранила в песнях и сказаниях Апрексия Шестого (Снольдер), рубившего головы, что капусту, дай только малюсенькую зацепку, не поздоровилось бы нерасторопной кухонной прислуге. Но Сварог являл собой тип просвещенного автократа и простил работникам дворцового пищеблока их промах.

Сварогу требовалось в «черную», заброшенную часть дворцового подвала, куда без нужды никто не заглядывал, да и по нужде совались неохотно. Оно и понятно – сыро, темно, в придачу крысы бегают. Опять же, где еще обитать привидениям, как не под землей! А дворцовая челядь должна бояться привидений. Во-первых, от нечего делать целыми днями пугают друг дружку страшными историями. Во-вторых, и на самом деле кто-нибудь нелюдского рода всенепременно шляется по мрачному подземелью, какой же дворец без этого? Уж Сварогу ли не знать, что вымысел и небылицы прорастают не на пустом месте. Кстати, Сварога уже успели ознакомить с несколькими дворцовыми преданиями. Например, про дух короля Густара Лютого (Снольдер), что ищет оторвавшийся и куда-то закатившийся оберег, потеряв который, король Густар потерял и жизнь. Дух пристает ко всем с нудными расспросами, не видели ли где такую штуку, а не слышали ли вы от кого-нибудь, и в таком роде… Но если ему не отвечать, говорят, может осердиться и устроить пакость. Еще припомнилась Сварогу легенда про волосы принцессы, дай бог память, Минессы или Ольмины (то ли Ронеро, то ли Снольдер). Принцессу природа наградила волосом невиданной тонкости, шелковистости и длины, как у Медузы, согласно мифам, до превращения в чудище. Придворные красавицы умирали, умирали от зависти, а потом взяли да прокрались ночью к ложу принцессы и отстригли ей локоны. Увидев себя наутро, Минесса или Ольмина сама умерла от разрыва сердца. Волосы, брошенные подлыми завистницами в подвал, теперь ползают по подземным коридорам и ищут виновниц смерти своей хозяйки. Мужчин волосы не трогают, но не дай бог спуститься в подвал женщине, да еще красивой… Еще что-то рассказывали про собаку с отравленной шерстью и про фундамент старого дворца, в каждый камень которого вроде бы замуровано по человеческой голове, и головы эти иногда переговариваются и стонут.

За веселыми раздумьями Сварог не заметил, как дошел до двери из широких дубовых досок, обитых медными полосами. На серебряном гвозде, вбитом в верхний рамный брус, висел серебряный же обруч. Его предназначение очевидно – не пущать наружу чертяк окаянных. С той же целью на дверных досках мелом нарисован знак – замысловато переплетенные треугольники. Дверь в «черные» заплутки подвала перекрывал засов. Увесистая, будто из свинца вырубленная доска с трудом вышла из проржавевших скоб. Скрипнули петли, забывшие о масле, тяжелая дверь с неохотой отлипла от косяка.

Из застойного подвального нутра ударила волна гнили и плесени. Сварог вытащил из настенного крепежа факел, перешагнул высокий порог, оглянулся, посмотрел вниз. С внутренней стороны напольный брус был изгрызан. Либо крысами, либо кем-то еще. Во всяком случае, с острыми зубками…

Каменная кладка пола влажно блестела в факельном свете. Ступать по ней следовало осторожно, не ровен час – поскользнешься. Седые наросты паутины рыболовными сетями свешивались с низкого полукруглого свода, липкие прикосновения с первых же шагов заставляли Сварога морщиться и обтирать лицо.

Его шаги, дыхание, потрескивание факела, скрип кожаной петли, в которой постукивал хозяина по бедру Доран-ан-Тег, – эти звуки гулко метались в затишье коридора, рикошетили от стен, забегали вперед, в темноту, отпрыгивали назад, опять же в темноту.

Под ногами звучно хрустнуло. С возмущенным писком брызнули прочь от двуногого пришельца крысы, волоча за собой длинные хвосты, и растворились в сгустках мрака. Убрав ногу, Сварог разглядел на полу костяное крошево. А чуть впереди белела – он шагнул, подняв факел выше, – горка чьих-то костей в конопатинах крысиного помета. Рядом на камнях стены обнаружились брызги засохшей крови. Носком сапога Сварог разметал груду и раскопал узкий вытянутый череп, в который не поместилось бы много мозгового вещества. Однако крайне примечательный череп, лишенный глазниц, но зато снаряженный частоколом треугольных акульих зубов.

Скорее всего, здесь нашло успокоение существо, никогда не покидающее мрак, вполне обходящееся слухом и обонянием. Какой-нибудь отдаленный родственник крота, только вряд ли такой же безобидный. Вполне возможно, охотник на крыс. Философски подходя, если есть крысы, должен же кто-то ими питаться. Однако кто знает, может, наш крысолюб не чурается и человечинки?

Вскоре после обнаружения первых костей Сварог обнаружил первую дверь. И даже припомнил, что на плане дворца помещение отмечено как «ледник Ролана». На уровне Сварогова колена в двери ледника зияло отверстие почти правильной треугольной формы. Правильной-то правильной, но края прорехи в неровностях, зазубринах и бороздах, словно отверстие выгрызали зубами или выцарапывали когтями. Для крыс дыра высоковата, значит, постарался кто-то другой. Не в леднике ли он обитает? Одним словом, хорошо, что нам туда не надо.

В общем и целом, нормальный дворцовый подвал, отстойник времени, заброшенный, запыленный, отданный на откуп грызунам и фантомам. Без таких подземелий, щекочущих нервы и воображение своей близостью от светлых обыденных покоев, дворец лишается пряности, превращается в жаркое без соли и приправ, вроде есть можно, но жуешь без всякого удовольствия. И этот беспризорный лабиринт тоже часть его, Сварога, королевских владений. Вот король и обходит владенья свои.

Свидетельством былых событий открылась в факельном свете надпись, вырезанная на стене, забитая грязью и незаконченная: «Задгарг убил меня. Тот, кто найдет ко…». Кольцо, колодец, копье, конец? Кто знает, на каком слове разжались пальцы резчика, о ком тот думал, когда доверял последнюю волю камню. Но, как ни странно, никаких других следов давней драмы Сварог не обнаружил.

На первое препятствие Сварог наткнулся на следующем изгибе коридора. Проход перегораживала решетка, запертая с той стороны на допотопный амбарный замок. Кроме того, с той стороны на ржавые прутья, по толщине не уступающие древку алебарды, были навалены бревна, доски и камни. Соорудившие от кого-то или чего-то эту баррикаду наружу так и не вышли, потому что выход-то всего один. Впрочем, поправил сам себя Сварог, это по плану один, если составители плана утруждали себя проверкой и перепроверкой сведений. А поскольку человеку свойственно лениться и отписываться…

Легкое движение кистью, сжимающей рукоять топора. Послушный хозяину Доран-ан-Тег набросился на преграду. Сверкал блестящей синевой полумесяц лезвия, расправляясь с прутьями, как с тростником. Шмякнулись на пол замок и вырубленный кусок решетки. Доски и бревна разлетелись в щепы, обдав трухой. Руками раскидав камни, Сварог перебрался через остатки баррикады и…

И вдруг обнаружил, что факел не разгоняет мрак. Колышущееся желтое пламя словно споткнулось о темноту перед собой, оно не отбрасывало отсвет на стены, освещало лишь руку Сварога. Застыв, не совершая преждевременных действий, Сварог включил «кошачий глаз».

В двух уардах впереди стояло нечто более плотное, чем мрак вокруг. Нечто именно стояло – на двух чуть расставленных ногах, одну руку подняв над собой, другую…

Знакомые, однако, очертания и поза! Чересчур знакомые, чтобы не признать самого себя, держащего факел над головой и положившего ладонь на рукоять Доран-ан-Тега. Сварог повел головой, и его подземный двойник скопировал движение. Тень в зеркале, сотворенном из тьмы? Ох уж эти зеркала…

Тень внезапно смяла «Сварога» в бесформенное облако, из которого – словно под быстрыми, умелыми руками скульптора – стал проступать новый силуэт. Творение мрака сделалось меньше ростом, округлилось женскими формами, повернулось в профиль, провело рукой по коротко стриженным волосам, уперло руки в бока… «Мара! Тьфу ты, пропасть! Это что ж получается, тварюга беззастенчиво копается в моей голове и оттуда выуживает образы?» Как бы отвечая на вопрос утвердительно, нечто старалось уже вовсю, взвинчивая темп. Будто в трубе калейдоскопа безостановочно переливались друг в друга узнаваемые без труда тени: тетка Чари, капитан Зо, Гаудин, императрица Яна, Делия, Арталетта, хелльстадский пес Акбар, домовой Карах…

Ну ладно, хватит нам кина! Сварог достал шаур и плюнул серебряной звездочкой в мнимого Леверлина, перебирающего струны фальшивого виолона.

Жалобно, обиженно мяукнув, нечто сжалось в кошачий комок и бросилось наутек, то взбегая на стены, то взлетая на потолок. Факельный свет, чуть ли не вздохнув с облегчением, вспыхнул ярко, словно от прилива кислорода.

Очень может быть, что утомившееся от подвального одиночества нечто хотело лишь поговорить, надеялось на какую-то взаимность, а по-другому оно общаться не умело, и Сварог обидел мирное создание. Однако же не исключено, что правильно он прогнал кривляку и лицедея, и за театром теней последовал бы театр драмы и трагедии. Да и некогда ему сегодня общаться с тенями. Потом как-нибудь зайдет на ложный огонек…

Не все сказка, что бабками сказывается, – попадается и быль. В том Сварог удостоверился уже на подходе к пресловутой часовне Атуана. Сначала он подумал о змеях. А вглядевшись, понял, что это такое неспешно ползет, шурша, как складки платья, по камням.

Волосы принцессы Минессы или Ольмины, отрезанные завистницами и заброшенные в подвал, действительно жили своей жизнью и сейчас куда-то направлялись, переплетаясь, завиваясь на ходу в подобие косичек, закручиваясь кудряшками, изгибаясь дугой и выпрямляясь. Сварог на всякий случай отступил к противоположной стене, но волосы не обратили на мужское присутствие никакого внимания, проползли мимо, Сварог был им заметно неинтересен.

Ответвление, согласно плану обязанное привести к часовне, не озаботились сделать пошире, Сварогу приходилось протискиваться боком. Проход чуть расширился, когда закончился каменный пол и пошли ступени, вырезанные в глине. Стены спуска тоже не были забраны камнем. А глина под ногами и сбоку, желто-красная в синих прожилках, была на удивление суха. Воздух неожиданно сделался свежее, даже факел стал потрескивать громче.

Черт! Сварог резко обернулся. Почудилось, будто за спиной захлопали сильные птичьи крылья. Звук пропал так же внезапно, как и возник.

А был ли мальчик? Во всяком случае, ничего не видно. Сварог постоял, прислушиваясь. Тихо. Может, летучие мыши? Но раз так, надо чаще оглядываться. Впрочем, уже недалеко. Уже пришел.

Вот ты какая, часовня Атуана! Подземный камень в объятьях глины, иссиня-черный, подмигивающий вкраплениями слюды, а в камне – дверь. Овальная дверца, доходящая Сварогу до груди. Сварог коснулся ее. Железо, не тронутое ржой, ответило на прикосновение обычным холодом металла. По краю дверного овала были выбиты руны. Витую, замысловато изломанную ручку строители расположили необычно – почти по центру. Сварог присмотрелся – дверца открывается наружу. Что ж, остается только открыть…

Вот, значит, зачем потребовалось строителям часовни зарываться в землю еще глубже – чтобы выйти к каменюге. Но это рождает новый вопрос: что такого в этом камне, из-за чего понадобилось к нему пробиваться? Да еще прорубать в нем дверь? Может быть, просто ходило в тогдашние времена поверье, приписывающее валуну целебные и магические свойства? Но кто и откуда узнал, что в таком-то месте в земле лежит здоровенный булыжник и он магически могуч? Вопросы притягивали вопросы, ветвились новыми вопросами, в них можно запутаться. Ладно, отложим. Любопытно будет взглянуть на часовню. И на тех, кто ждет его там.

Если ждет.

Он достал из петли Доран-ан-Тег и вежливо постучал в дверцу рукоятью. Тишина. Никто не отозвался: «Занято!», никто не спросил: «Кто там?», никто не сказал: «Прошу!» Да и глупо, конечно, было бы ждать ответа. Сварог взялся за ручку. Будто женщина, заждавшаяся любимого, ручка откликнулась на прикосновение жадным согласием повиноваться, провернулась от легкого нажима. Сварог потянул на себя дверцу. Та тоже пошла легко и без намека на скрип, словно каждый день некий специально приставленный человек щедро поливает дверные петли маслом.

Открылся черный овал проема, в который Сварогу предстояло шагнуть. Из часовни не вырвался пугающий запах, не раздалось настораживающих звуков, чего-нибудь вроде щелчка взводимого курка. Не дохнуло, не мазнуло ветром из неведомых частиц, что переносят опасность, не зазвонили в мозгу тревожные колокольчики: «Не ходи, нельзя». А чутью он привык доверять. Но и не стоит спешить и безрассудно лезть в овальную пасть. Поначалу надо заглянуть, осмотреться с порога. И, если что-то не понравится, возможно, на пороге он и останется, здесь и дождется авторов записки.

Оглянувшись, Сварог проверил тылы «кошачьим зрением». Как говаривал капитан Родимчик, поводов к беспокойствам нема. Он нагнулся, ухватился за железный косяк, завел руку с факелом внутрь часовни…

Более всего это напоминало игривый толчок в спину огромных медвежьих лап. Не похоже, что в тот удар вложили аккумулированную мощь и злобное торжество: «На! Получай!». Просто грубая приятельская шутка Гаргантюа, не рассчитавшего силу. Но хватило и того.

Сварог кувырнулся за порог – и Доран-ан-Тег вырвало из руки. То есть не вырвало, а… Как будто топор был прикован к противоположной стене прочнейшей невидимой цепью длиной как раз до дверного проема. Цепь резко натянулась – и не пустила оружие дальше порога. И не успел топор, падая, коснуться глиняного пола, как дверь часовни захлопнулась, точно люк подлодки по сигналу тревоги, – поспешно, отработанно, с громовым содроганием. А Сварога уже оттаскивал от входа властный водоворот, завихрение сил, не знакомых с понятиями «сопротивление» и «пощада». Оттаскивал и вкручивал в поток, как воду в сливное отверстие. И уже ничего нельзя было поделать…

Глава вторая …и как с ней бороться

Факел задуло сразу, теперь он тяжелил руку бессмысленным придатком. Задуло не ветром. Какой там ветер! Сварога черным одеялом окутывало абсолютное, беспросветное затишье.

Сварог бултыхался в ощущениях сродни тем, что должны окружать купальщика, накрытого нежданной волной океанского прибоя: тепло, темно и неотвратимо несет к заданному природой берегу. И от тебя ничего не зависит.

Длительного испуга ему не подарили. Лишь в тот миг, когда тычок в спину окунул его в черную неизвестность, когда рука, лишенная топора Дорана, бессмысленно хватала пустоту, а другая не менее бессмысленно сжимала никчемный факел, тогда вот сердце каменным ядром ухнуло в низ живота и тысячи холодных осиных жал страха впились в мозг.

Каскадер, прыгающий с крыши, пока летит мимо окон и балконов, боится, как и любой нормальный человек, – природу не переделаешь. Пусть в тысячный раз отматывает трюк – страх перед неизвестностью не выдавишь ничем. Лишь когда тело тонет в перинах надувных гор, успокаивающе покачивается в них, тогда страх отступает – неизвестность позади. Нечто похожее испытал Сварог, когда его подхватил, принял Поток. Пронзило ощущение, словно он упал в подставленные руки, и испуг прошел, как похмелье от чарки доброго вина. А чуть позже подоспело осознание того, что он не задыхается, не горит, не мерзнет. Даже вполне комфортно себя чувствует. Значит, и здесь жить можно. А раз можно жить, можно побороться за что-то лучшее…

Сварог выпустил ненужный факел, однако тот никуда не делся из разжатых пальцев. Тогда Сварог убрал руку, опустил ее к поясу…

Ого! Сначала показалось, будто его развернуло лицом вниз, и внизу, далеко, мелькнула серебряная, похожая на шляпку гвоздя точка. Но мигом позже он понял… нет, на него снизошло понимание того, что развернуло не его – это развернулось окружающее пространство. И не он сейчас снижается, а к нему придвигается та самая шляпка гвоздя… Чем дольше он всматривался в серебряную точку, тем четче проступали очертания… некоего предмета. И вот никакой точки уже нет, блеск пропал, зато он отчетливо видит, что именно к нему приближается.

Дверь. Высокая и узкая, в раме из сваренных рельсов, с деревянным крыльцом в три ступени, на месте дверного замка – идеально круглое отверстие. И он уже ясно видит холм, на вершине второго стоит дверь. Россыпь камней, иссушенная солнцем трава, стервятник, потрошащий добычу. Вот что-то вспугнуло птицу, и она взмывает ввысь. К двери подъезжает всадник, спешивается, отпускает повод коня и обходит дверь по кругу, не отрывая от нее заинтересованного взгляда. Как в свое время сам Сварог в Хелльстаде обходил похожее сооружение.

И главное! Сейчас Сварог почувствовал, черт его знает, как и чем, но почувствовал явственно, будто даровали ему в этот миг Знание: что может выйти в эту дверь, которая уже близка. Если захочет. Стоит приложить усилие. Наверное – просто так же протянуть руку в желанную сторону. И будет достаточно – он выйдет. Выйдет неизвестно где и когда.

И Сварог ничего не стал протягивать. Он закрыл глаза. Мир тут же выровнялся, и его подхватил прежний Поток.

Так, так… Кубик Рубика, проворачиваясь со скрипом, все же начинает складываться. Не будем называть это Древними Дорогами, потому что это могут оказаться вовсе и не Древние Дороги, – Леверлин, во всяком случае, в свое время водил его явно каким-то другим путем. Поток, пусть это будет Поток, в который его сбросили. И Поток способен выбросить его, как река щепку, на любой берег. Или вынести в океан? Впрочем, кажется, его не уподобляют щепке, ему подарена способность управлять движением в Потоке…

Сварог решил попробовать еще и открыл глаза. Рисуя на аспидно-черном вселенском полотне неведомое созвездие, впереди горели десятки серебряных шляпок. Сварог выделил из звездного узора трилистник, протянул к нему руку, и начертавшие его точки мигом стали надвигаться, укрупняясь. Выбрав одну, Сварог прищурил глаза, старательно всматриваясь. Так и есть: именно она, его крохотная избранница, выбежала навстречу. Серебряное свечение тускнело по мере превращения точки в круг, по мере разрастания круга в шар, похожий на воздушный, в котором, как в круглом аквариуме, переливалась своя жизнь. Первым образом наугад выбранного мира, проступившим из смутных черно-синих клубов… нет, то была на сей раз не дверь. Арка. Ворота. Примитивные до мысли о дикарях с дубинами ворота, сложенные из двух врытых в землю продолговатых серых камней и уложенного поверх третьего камня. Столбовые камни покрывала паутина трещин и расколов, верхний же густо, как медведь шерстью, оброс зеленым лишайником. Подобное сооружение должно было бы рассыпаться при первом же урагане. Может быть, хватило бы и просто подготовительной работы снегов, дождей и времени, которую бы завершили сильные ветры. Однако сооружение держалось.

Как и в предыдущий раз, некий Оператор принялся подкручивать рукоять настройки, увеличивая четкость, включая цвета, регулируя контрастность. Тот же Оператор раздвигал экран, представляя местность вокруг ворот. Возникла безукоризненно плоская, будто раскатывали скалкой, бурая равнина в островках невысокой черной травы. От островка к островку переходили животные: приземистые, с туловищами коров, с маленькими головами, припадающие на задние короткие ноги, цепляющиеся за землю когтями на широких шерстистых лапах. Сгибая длинные и гибкие, как у ящеров, шеи, они щипали худосочную траву. На некоторых из них топорщились горбы неснятых седел, похожих на скатки из одеял. Неведомый Оператор увеличил обзор, и показались, по всей видимости, не кто иные, как хозяева пасущихся росинантов. Поначалу Сварог принял их за людей, очень широких в кости, длинноруких, косматых, но все-таки людей, а потом один из закутанных в огромные складчатые плащи чужеродцев повернулся. Словно уловив чье-то неразличимое присутствие, он задрал голову вверх. На Сварога (так ему, во всяком случае, показалось) уставились три глаза на безносом, лимонно-желтом лице с маленькой щелкой рта. И припомнился графу Гэйру подвал его фамильного манора, где на вбитых в кирпичную стену крюках висели черепа с тремя глазницами, и третья глазница располагалась как раз во лбу. Если верить магу из Магистериума, просвещавшему новоявленного графа, эти черепа привез предыдущий граф Гэйр, отец Сварога, из очередной экспедиции неизвестно куда. Привез незадолго до своего исчезновения.

Нынешние трехглазые существа занимались тем, что разматывали нити и натягивали их на толстые сучковатые столбики. У одного в руках было нечто вроде кокона, другой вытягивал за конец нить, очень похожую на капроновую леску.

Таинственный Оператор расширял панораму, как бы окружал Сварога экраном, как бы окутывал Сварога чужим миром. Еще немного – и можно будет, оглянувшись, увидеть, что творится за спиной, закинуть голову и посмотреть, какого цвета небо над головой, а там останется всего один шаг – шаг на бурую равнину…

И опять к Сварогу пришло несомненное понимание: стоит ему захотеть и приложить к тому некое усилие – и он вышагнет из ворот к трехглазым существам. А если вообще не приложит никаких усилий, то чужой мир засосет, затянет, и Сварог все равно окажется в нем, под каменными воротами. И, случись такое, достаточно ли будет одного его, Сварога, желания, чтобы вернуться в Поток? Не суждено ли ему тогда надолго, если не навечно, остаться на равнинах, где пасутся длинношеие сивки-бурки?

А если… Сварог приказал себе, или, как говаривал некий телевизионный шарлатан, дал себе установку: он не хочет двигаться, он не стремится покинуть Поток, он желает застыть там, где находится, – в черноте, вакууме, в безвременье и безпространственности.

Поступательное движение к воротам приостановилось, чужой мир уже больше не вбирал в себя Станислава Сварога, графа Гэйра, барона Готара, короля Хелльстада и прочая. Мир перестал разворачиваться. Трехглазые существа и их ездовые животные застыли, как на фотокарточке. И то была неподвижность более полная, чем отсутствие движения. Полный, абсолютный покой, чарующий и страшный.

«Ну хоть то хорошо, что не принуждают», – подумал Сварог. Более того, ему подарен выбор, причем широчайший, безграничнейший. Власть над временем, власть над пространством. Только радости в том никакой – что прикажете со всем этим делать? Как распорядиться нежданным счастьем? Вольного ветра в лицо ему, видите ли, захотелось, бляха-муха…

Перефразируя цитату из одного неплохого фильма: вы хочете приключений – их есть у меня. Стоило Сварогу возжелать авантюрных странствий – и лови их, подставляй карман. Уже от чего-чего, а от хандры его вылечили, и на том спасибо, мать вашу так. Теперь бы вновь поближе к дому, где, если найдет блажь, он сам себе подберет приключение по вкусу…

Сварог догадывался, что обратная дорога в часовню Атуана ему не заказана. Одно вот только неясно: как ее отыскать. Хотя попробовать, пожалуй, стоит. Развернуться и лететь… Нет, слово «лететь» не годится, никакой это не полет. Станиславу ли Сварогу не знать ощущения полета, будь то свободное падение, управление самолетом или пилотаж на драккаре… В Потоке же, наоборот, Сварог каждым атомом каждой клетки чувствовал свою неподвижность. И это не он разворачивается, – это вокруг него вертят какой-то барабан с чудесами. Которым, впрочем, он и сам вполне способен управлять.

Развернув пространство той стороной, где, по его мнению и ощущению, остался Талар, Сварог аж зажмурился. Тысячи тысяч, мириады точек, океан серебряных точек. Вот так так! Розыск предстоит нешуточный. Всю жизнь положить можно на блуждания среди миров. А сколько ему суждено прожить в черных струях Потока, кто бы ответил?..

Печально, господа. Паскудно на душе. Одно дело, когда тебе нечего терять. Тебя уволакивают, а ты этому и рад, потому что новое, пусть злобное и опасное, лучше приевшегося старого, обрыдлого до неотступных мыслей про пулю в лоб. И совсем другое дело, когда тебя заарканивают и тащат вопреки твоим желаниям, когда тебе есть что терять в оставляемом мире. Хочется разозлиться – да знать бы на кого…

На какое-то время Сварог забросил думать о Потоке, и его вновь, как корабль без руля и ветрил, понесло по течению.

Значит, подброшенная записка все-таки была ловушкой. Не убить, но отстранить короля Сварога, – вот что затевали неведомые вороги. Сослать. Сослать дальше, чем на край Земли. И пусть он выбирается сам. Если сможет.

Сварог заскрипел зубами от досады. А самостоятельно ему отсюда не выбраться. Разве что он случайно наткнется на дверь в мир Талара. Почему же не зажегся тревожный огонек в его мозгу, почему подвело чутье на опасность? Потому, ответил он самому себе, что никакой реальной опасности ему здесь не угрожает. Нагулялся по чужим мирам – и возвращайся, когда хочешь. А на то, что Сварог не знает обратной дороги, чутью ровным счетом наплевать. Не на это ли и рассчитывал таинственный противник? Подловил, ничего не скажешь…

Мысли Сварога приняли иное направление. А вот интересно: куда-то же влечет его Поток, словно подгоняемый чьей-то волей! И если властитель Потока и автор записки – одно лицо, то… То такое возможно в единственном случае. Если властитель Потока – сам Великий Мастер. И тогда бесконечная свобода выбора миров – лишь мрачная шутка гения зла.

А вот если над Потоком не волен властвовать никто, то его волнами, или, если хотите, течением, управляет судьба. Сиречь Провидение, рок, фатум, неизбежность. И не то чтобы Сварог считал невозможным противиться судьбе, но зачем ей противиться? Есть ли смысл? Тыркаться наугад глупо, выход из Потока на Талар проищешь до конца света – как ни грустно, но, сжав зубы, приходится признать неоспоримость этого вывода…

И он отдался течению Потока. А куда, спрашивается, денешься?

И, уловив эманации его желания, Поток понес человеческую щепку со стихийным неистовством горной реки, рвущейся к морю. Серебряные точки сливались в полосы. Как при сильных перегрузках, сдавило виски и пулеметом застучало сердце. Закружилась голова. Но глаза Сварог не закрывал. Ему хотелось видеть.

…Откуда-то слева вылетел серебряный шар, переливающийся, как ртуть, описал стремительную петлю вокруг Сварога, надвинулся, раздался вширь, отразил причудливо искаженную, как в кривом зеркале, человеческую фигуру с обалдело распахнутым ртом, в которой Сварог с трудом узнал себя… Так что, это – оно? Это и есть – его цель?..

На короткое мгновенье он увидел, но осознать увиденное не успел.

Поток лопнул, показалось даже – полетели в стороны черные клочья. Сварог вонзился в серебряный шар, будто в прорубь нырнул, и своды чужого мира захлопнулись за ним. В глазах на мгновенье потемнело, в ушах вдарили на полную катушку колокола. Сварог пошатнулся, внезапно ощутив под ногами земную твердь, судорожно вздохнул, зажмурился…

А потом открыл глаза.

Глава третья Встреча в стиле Брейгеля

Если откровенно, вот если положа руку на сердце, то винить во всем происшедшем было некого – ну разве что кроме одного сумасбродного короля, государя, блин, императора, который по-детски купился на анонимную записку и, как ослик за той морковкой, бодро поскакал прямиком в ловушку. Ведь бачилы ж очи, шо куповалы… Но ругать себя, рвать волосы на венценосной голове и проклинать собственное безрассудство было как-то не с руки – все равно некому умилиться и посочувствовать. Так что Сварог решил с самобичеванием повременить и заняться более насущными вопросами. Как-то: минимум – выбраться отсюда живым и оптимум – вернуться на Талар. Будем рассуждать здраво: если есть вход в этот мир, значит, должен быть и выход, логично? А то…

Сварог несколько раз шумно вдохнул и выдохнул, успокаивая нервишки, а потом медленно, не торопясь сделал полный оборот вокруг собственной оси. Никаких следов двери, через которую он попал сюда, ни лаза в параллельное пространство, ни прочей дыры обратно в Поток поблизости не наблюдалось. А жаль.

Здесь, в отличие от Латераны, еще (или уже?) была ночь – безоблачная и безлунная, почти безветренная. На черном небосклоне безмятежно полыхали крупные белые звезды, образовывающие, понятное дело, совершенно не знакомые созвездия. Видимость была практически нулевой, однако разглядеть кое-что все же удалось: слева ночное небо было озарено странным белым сиянием, словно подсвеченное прожекторами.

И спереди, и сзади, и со всех сторон вокруг Сварога стеной стоял непролазный, безмолвный, равнодушный лес.

– Земную жизнь пройдя до половины… – продекламировал Сварог и добавил со вздохом: – Влип, король. – Собственный голос ему совершенно не понравился. – Спокойствие, ваше величество, только спокойствие… – Он машинально выудил из воздуха зажженную сигарету. Запоздало мелькнула кошмарная мысль: а вдруг вся магия ларов осталась там, на Таларе, как остался топор Дорана? Нет, к счастью, сработало – хотя и не сразу, хотя и с секундным запозданием, – и Сварог жадно сделал свою первую после отбытия с Талара затяжку. Докурил до фильтра, стараясь не торопиться, успокоиться, взять себя в руки, бросил окурок на землю и размазал его каблуком.

Ну, хорошо.

Итак.

Итак, с сигаретами порядок, посмотрим, что еще имеется у нас в активе. Он включил «кошачий глаз».

С той же непонятной, но, в общем-то, простительной задержкой лес посветлел, из бесформенной темной массы превратился в частоколы толстых, тонких, кривых, прямых и разветвляющихся стволов. Вокруг возвышались деревья, похожие на могучие сосны (их стволы были покрыты морщинистой, как старческая кожа, корой), шелестели кронами деревья, похожие на осины, чернели тени под разлапистыми зарослями, похожими на ельники. И, что самое веселое, ни тропки, ни дорожки, ни стежки. Одно слово – пуща. Уж влип так влип…

Ну, по крайней мере, стало понятно, что вокруг настоящий лес, доподлинный и безусловный. Смешанный, не очень-то и непролазный, и, если б не созвездия, можно было бы решить, что Сварог очутился где-нибудь в Прибалтике. Или – почему бы и нет? – в Харуме. Нормальный, короче говоря, лес. Хотя, с другой стороны…

С другой стороны объективности ради следует заметить, что подобные нормальные местечки можно встретить даже в Хелльстаде – и, умиляясь красотам девственной природы, быть благополучно сожранным какой-нибудь зубастой пакостью.

Воспоминание о Хелльстаде навело на неприятную мысль: а как тут у вас, господа, насчет нечисти? Помнится, там, у нас, кое-какие деревья умеют весьма бодренько передвигаться с весьма кровожадными намерениями…

Он задействовал «третий глаз». И в окружающей обстановке ничего не изменилось. Кстати, и чутье на опасность молчит, как жареный карась. Что это означает? Да ровным счетом ничего не означает! Возможно, чутье просто не умеет правильно распознать местную опасность или же не считает угрозу существенной. Лоханулось же оно в часовне Атуана. И по этой же причине не работает «третий глаз» – он не видит проявлений здешнего колдовства. М-да, загвоздочка… А что скажет наука?

Сварог вытащил шаур. Серебряные звездочки вереницей прошили ночной воздух и одна за другой влепились в толстенный ствол ближайшей сосны… И ничего не произошло. Выждав на всякий случай еще немного, Сварог подошел ближе, потрогал пальцем острые зубцы звездочек, ушедших глубоко в кору. Кора как кора.

Черт, и снова это ничего не доказывало – то ли дерево и впрямь самое что ни на есть обыкновенное, то ли, что гораздо хуже, здешней нечисти на серебро чихать. И дерево сейчас захохочет и кинется на тебя, разинувши дупла…

Сварог перевел дух.

Да что мы все о нечисти-то, судари мои. Да еще ночью. По крайней мере, выяснили, что шаур, дитя не магии, но науки, в этом мире действует по-прежнему безотказно. Стало быть, одной проблемой меньше. Не проблемой, конечно, – так, проблемкой…

За несколько минут Сварог перепробовал все свои способности, за исключением, пожалуй, совсем уж экзотических вроде умения дышать под водой, и нашел во всей этой истории как минимум один плюс: магия ларов не покинула Сварога в трудную минуту. Что ж, спасибо и на том. Непройденной, правда, пока осталась проверка на собственную неуязвимость. Но тут уж ничего не поделать: не станешь же палить в себя из шаура – а вдруг не сработает? То есть вдруг сработает…

Сварог еще некоторое время позволил мыслям скакать с темы на тему, резвиться и бултыхаться – лишь бы не думать о том, что делать дальше. Помогло. Отпустило. В конце концов, чего паниковать раньше времени? Как говорят в одной юго-восточной стране, сегодня мы живы, и в этом наше счастье… А будут проблемы – будем решать. Ну-с, помолясь…

Он выкурил еще одну сигаретку, напоследок огляделся и решительно двинулся прочь сквозь лес, туда, где белым ровным светом полыхало небо. Направление было ничуть не хуже и не лучше остальных, но вдруг это огни ночного города, чем черт не шутит…

Буреломы, поляны, овраги. Ни движения, ни шороха вокруг, даже птиц не слышно. Он шел вперед и вперед, теша себя размышлениями о том, что выбирался из мест и похуже (вспомним, милорды, например, первые хелльстадские приключения), отводил руками нависающие ветви, норовящие угодить в глаз, обходил совсем уж непроходимые буреломы, осторожно спускался в овраги (ногу бы не сломать, тогда точно кранты), поднимался на пологие возвышенности… и сам не заметил, как втянулся. Теперь он пер на автомате, не делая привалов, не замечая усталости и гудения в ногах, не обращая внимания на порванный во многих местах камзол, на царапины на ладонях и на лице; он ломился вперед, как робот, по привычке, как учили, делая левой ногой шаг чуть длиннее, чем правой. Туда, куда глаза глядят.

…И едва не налетел на неожиданно выросшую перед ним темную громаду. На обширной поляне возвышался холм. А из склона холма…

Сварог остановился, выровнял дыхание. Дрожащими после марш-броска пальцами сунул сигарету между губ, прикурил и только тогда задрал голову.

Более всего это напоминало исполинский вентилятор. Или пропеллер на могиле Карлсона-великана. Или цветок клевера, основательно изгрызенный гусеницами, – если только какому-нибудь шизанутому Даниле-мастеру придет в голову отлить из металла цветок размером с пятиэтажный дом и наклонно воткнуть в холм посреди леса. Сварог медленно двинулся в обход и вскоре, по другую сторону холма, уардах в двадцати от первого, наткнулся на второй «цветок», вкопанный параллельно первому, но по самую маковку – виднеется из земли лишь округлая верхушка толстенного, с руку, «лепестка». И ведь что-то до боли знакомое есть в очертаниях взгорка с косо торчащим из него пропеллером. Но вот что?.. Он отступил на несколько шагов, вглядываясь так и этак. Склон с растущим на нем «клевером» крутой, изогнутый, противоположный – пологий… и если снять с холма слой почвы, выкорчевать кустики и деревья, то получится… получится… Он мысленно продолжил линию пологого склона ниже, под землю, еще глубже… и вдруг, как в детской головоломке «Найди, где на картинке спрятался жираф», перед его мысленным взором проступили очертания гигантского предмета, которого здесь быть никак не может. Не должно быть, и все тут! Сварог выронил сигарету.

Возьмите большой, водоизмещением тысяч в двадцать тонн корабль, переверните его вверх дном, закопайте так, чтобы наружу торчали только край киля и гребные винты. И возвращайтесь сюда спустя лет эдак двести. Если не больше. Но не меньше – чтоб над кораблем успел образоваться приличный слой почвы, чтоб сквозь днище проросли вековые деревья, а в каютах устроили себе фамильные норы какие-нибудь подземные твари… Шесть лопастей громадного винта, который Сварог поначалу принял за памятник клеверу, были столь основательно изъедены ржой, что казалось, будто его долго и успешно грызла стая голодных терминаторов. Коснись – и рассыплется в пыль… Никаких сомнений: здесь, посреди дикого леса, в земной толще зарыто морское судно.

– Ребята, – растерянно сказал Сварог лесным обитателям, – это что у вас тут, подводная лодка в степях Украины?..

Лесные обитатели безмолвствовали.

Сварог недоуменно пожал плечами и, то и дело оглядываясь на загадочный холм, двинулся в прежнем направлении, пока упирающийся в черное небо винт не скрыли кроны деревьев. Думать о том, кто, зачем и, главное, как доставил сюда корабль, не хотелось абсолютно.

…Из леса он вышел часа через два, когда уже начало светать: небо справа на траверзе посерело, у деревьев появились очертания, дорогу можно было различать и без «кошачьего глаза». Сварог приободрился: значит, ночь здесь не бесконечная. Значит, утречком можно будет забраться на какое-нибудь дерево повыше и сделать мало-мальскую привязку к местности. Вдруг да отыщутся признаки разумной жизни. Например, готовый к взлету пустой самолет. Или, в идеале, призывно открытая дверь на Талар. Почему бы и нет – если уж местные кораблями в лесу разбрасываются… Заметив просвет среди деревьев, он решительно свернул туда – и неожиданно лес кончился. Сварог вышел на дорогу.

В том, что эта была именно дорога, а не какая-нибудь там звериная тропа, сомневаться не приходилось. Две колеи, явно проделанные колесами без протекторов, плюс отчетливые отпечатки копыт… Факт, дорога. Сварог, как заправский сын Инчучуна, присел на корточки, внимательно осмотрел следы, даже потрогал. Сказал радостно: «Ну так это же элементарно, Ватсон!» Не нужно было быть потомственным краснокожим, чтобы следы эти прочитать: совсем недавно на полдень (если, конечно, считать сторону, где вставало солнце, востоком) здесь проскакали лошадки. Или животные, весьма на них похожие. Штук пять, не меньше. Подкованные. Будем надеяться, что с седоками. Будем надеяться также, что седоки не бросаются на первого встречного чужестранца с шашками наголо.

Сварог выпрямился, огляделся. По другую сторону от дороги простиралось поле – обширное ли да и возделанное ли, понять было невозможно из-за поднимающегося тумана. Низкие солнечные лучи, просвечивая туман навылет, тонули в загадочно темнеющем за спиной лесу. Сварог зябко поежился. Теперь надо было решить, в какой стороне находится ближайший населенный пункт – там, куда ускакали всадники, или в противоположной? Что вернее – они ни свет ни заря рванули из селения по каким-то своим делам или же, наоборот, под утро возвращались домой? Задачка Буридана, право слово…

Прикинув и так и этак и не придя ни к какому решению, Сварог уверенно повернул направо – туда, куда умчался отряд, и бодро зашагал сквозь стелющийся туман.

…Он не сразу понял, что к обычным лесным ароматам примешиваются другие запахи – дыма и жареного мяса. А когда понял, то невольно ускорил шаг.

С краю от дороги, чуть в глубине леса, среди невысокого кустарника мирно потрескивал костерок. Вокруг него истуканами застыли пять вроде бы человеческих фигур, в беспорядке валялись котомки, узлы, небрежно свернутые дырявые одеяла. Над огнем, нанизанная на сучковатую палку, истекала соком освежеванная тушка. Сварог, вспомнив, что так и не позавтракал перед тем, как спускаться в часовню Атуана, невольно сглотнул. Ну что, будем устанавливать контакт с населением.

– Эй, есть кто живой? – негромко позвал он. А ведь костер, кстати говоря, развели не те, кто проскакал тут до него – лошадок не видать, да и следы копыт уводят дальше по дороге…

– Мимо проходи, – глухо донеслось из-за ближайших зарослей. Сварог скоренько осмотрелся «третьим глазом» – магическими штучками как будто не пахнет. Пахнет мясом.

Сварог вторично вздохнул с облегчением: еще одной проблемой меньше. Если язык один – есть шанс договориться. (И тут же подумал: сколько раз в истории именно это обстоятельство служило толчком к какой-нибудь кровавой заварушке…)

– Грубить-то не надо, – миролюбиво посоветовал он. – Позвольте отдохнуть у огня.

– А ты кто таков? – нерешительно спросили заросли.

– Да я, собственно, сам человек не местный… Бреду вот, мету дороги ветошью своих одежд, – Сварог потряс лохмотьями камзола. – Семь сапог истоптал… то есть, семь пар. Эй, добрый человек, пусти к огоньку, а?

– У меня автомат, – донесся еще более нерешительный ответ. – Еще шаг, и я стреляю.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу, – вздохнул Сварог, отметив про себя, что понятие «автомат» здешним знакомо. Хотя пес его знает, что оно здесь означает. – Вы же видите, я один, я безоружен. – И он показал кустам открытые ладони. – Посижу с вами малость и пойду своей дорогой.

– А ежели ты какая нежить лесная и тебе человечинки захотелось?

– А на это я тебе скажу, что у меня с собой есть серебро. Нежить ведь серебра на дух не переносит, так?

– Так-то оно так… Серебро, говоришь? Ну-ка дай…

Сварог отстегнул от пояса одну из многочисленных серебряных висюлек, по этикету обязательных как деталь непарадного, повседневного королевского туалета фамильных цветов, и бросил ее в кусты.

– Можешь оставить себе, – разрешил он. – В качестве платы за согрев…

В кустах зашебуршало, заворочалось, и на дорогу крадучись выбрался изможденный, дряхлый оборванец. Под мышкой, действительно как автомат, он воинственно сжимал длинный изогнутый посох, нацеленный куда-то в туман уарда на два в сторону от Сварога.

– Чего надо? – недружелюбно осведомился он, глядя мимо. На его ногах, до колен замотанных грязными портянками, красовались потешные тапочки с длиннющими, заостряющимися носами.

– Так ведь погреться и отдохнуть, – ответил Сварог. – Что еще надо усталому путнику…

Старец вздрогнул, по-птичьи наклонив голову набок, развернул «дуло» посоха к нему, и Сварог с некоторой оторопью понял, что старик слеп, как крот: оба его зрачка были закрыты огромными выпуклыми бельмами.

– Погреться… – недоверчиво проворчал слепец, чутко вслушиваясь в окружающее. – Самим мало.

– Да я и есть-то не хочу. Сыт, знаете ли, по горло.

– Все так говорят, а потом вещи исчезают… Ну, чего встал! Проходи, садись, грейся. Можешь меня Бедером звать, так и быть…

Эти слова словно послужили сигналом отбоя тревоги: пришелец не опасен, можно расслабиться. Фигуры вокруг костра зашевелились, закряхтели, забормотали что-то, принялись почесываться и тянуть руки к огню.

Сварог секунду поколебался. Отчего-то эта компания ему быстро разонравилась. Впрочем, чутье на опасность молчит, так что…

– Премного благодарен, – сказал Сварог, скромно примостился по-турецки чуть в сторонке и с интересом, смешанным с толикой брезгливости, разглядывал бродяг. Все как один были обряжены в разной степени сохранности лохмотья, все стары и потрепаны… и все как один слепы.

Вот занесла ж нелегкая…

Назвавшийся Бедером заботливо пристроил увесистый посох под себя (как бы действительно не сперли) и потянулся к мясу. Несколько раз сунув пальцы в огонь и зашипев от боли, он наконец нащупал тушку, снял ее с палки и принялся смачно рвать на более-менее одинаковые части. Со всех сторон к нему потянулись костлявые дрожащие руки. Каждому (кроме, вот спасибо, Сварога) досталось по куску. Прореженные зубы впились в мясо, по небритым подбородкам потек жир, утренний воздух наполнился чавканьем и сопением. Сварог молча понаблюдал за трапезой, потом отвернулся, тишком сварганил себе бутерброд с ветчиной и проглотил в три приема. Король завтракает с клошарами: демократия в действии. Привыкайте, ваше величество, здесь никто знать не знает, что вы король…

Неведомо откуда появилась темная бутылка с длинным горлышком, заткнутым грязной тряпицей, и каждый по разу припал к бутыли трепетными, перепачканными в жире губами. После чего она была протянута Сварогу. Он невольно отшатнулся.

– Спасибо, папаша, я не пью.

Чавканье вдруг прекратилось, бельмастые глаза осуждающе уставились на него.

– Ты можешь не есть, – с недовольством в голосе сказал Бедер. – Ты можешь идти своей дорогой. Но если тебе предлагают вино, ты не можешь отказаться. Пей.

Сварог обреченно принял бутылку. Вот они, проблемы первого контакта двух цивилизаций… По привычке проверил на предмет наличия яда, посмотрел бутыль на свет, вздохнул и, стараясь не касаться горлышка губами, сделал малюсенький глоток. Неимоверным усилием воли сохранил лицо, не передернулся и даже умудрился выдавить из себя:

– Спасибо, – вернул бутылку Бедеру. – Большое спасибо… папаша.

Да-с, господа, такого пойла ему не приходилось пивать и во времена повсеместной борьбы с алкоголем, когда что угодно гнали из чего угодно и кушали с превеликим удовольствием… И магия вот это ядом не считает?!..

– А не подскажете ли, уважаемые, – поинтересовался Сварог, продышавшись и решив, что знакомство состоялось, – если я по этой дороге пойду, то куда выйду?

– Ты не из этих мест, – подал голос старик слева, в надвинутой на лоб потрепанной шапочке с ушами, крепко-накрепко завязанными под подбородком, и вытер пальцы о голые колени. – Ты говоришь по-другому, ты одет по-другому. Кто ты и откуда? И как попал сюда?

«А откуда они знают, как я одет?» – подумал Сварог.

– Странник я. Мой дом… там, – он неопределенно махнул рукой, и старцы дружно дернули головами, отслеживая шорох Свароговой одежды.

– И куда ты теперь идешь?

Напоминало допрос, но – пока будем соблюдать приличия. Сварог обратил внимание, что посох под задницей Бедера венчает вделанный в него крупный красный камень. Рубин, что ли?

– Говорю же, мне бы в город попасть, – терпеливо объяснил он. – Есть тут город поблизости?

– Есть-то он есть, – задумчиво протянул тот, что в шапке. – Город Митрак, столица княжества Гаэдаро. Но ведь тебе домой надо попасть, а не в город…

Ого! Такого Сварог никак не ожидал. На нем что, написано, что он из другого мира? Так ведь эти-то слепые…

– А где мой дом? – вкрадчиво спросил он, внутренне подобравшись.

– Гас! – строго прикрикнул на приятеля Бедер.

– А ведь Гас прав, – вдумчиво ковыряясь в остатках зубов, встрял пенсионер, обутый в деревянные башмаки. – Ему надо домой. Но его дом очень далеко. И вряд ли ему хватит жизни, чтобы вернуться…

– Если, конечно, он не знает, где лежит Тропа, – добавил оборванец справа.

– Конечно, не знает, – уверенно сказал Гас, – он же слепой. Иначе бы зачем ему сидеть с нами, когда мир вот-вот погибнет?

Сварог почувствовал, что челюсть его медленно отвисает.

Бедер неодобрительно нахмурился, пожевал губами и возразил:

– Но ведь каким-то образом он попал сюда.

– Возможно, приближение Тьмы разорвало ткань Миробытия, – сказал еще один слепец – в чем-то вроде кепки с огромным козырьком, завернутом на конце в две трубочки.

– Во-во, – подтвердил Гас, отрываясь от высасывания последних капель из бутылки, – я слышал, что, когда Тьма приближается, тут и там открывается Тропа, которая…

– Гас, я вырву тебе язык! – крикнул Бедер. Ну и ну… Сварог слушал, раскрывши рот. Вот так клошары! Впрочем, чему удивляться – есть же сумасшедшие провидцы и слепые прорицатели… А оборванцы не обращали на Сварога ровным счетом никакого внимания – перебрасывались репликами, будто хирурги, собравшиеся над приготовленным к операции телом.

Старик в деревянных башмаках негромко прошамкал:

– Я чувствую, что у него есть власть. Я чувствую, что у него есть сила, но он не знает, как ею пользоваться.

– Да прекратите вы болтать или нет?! – истерично заорал Бедер. – Вы все испортите! Йалор, где вино?

Старик в деревянных башмаках порылся в котомке и извлек очередную бутылку.

Мысли Сварога путались. Тьма, Миробытие, Тропа, гибель мира… Нет, инвалиды не врали – Сварог это знал наверняка, – если только не врало само заклинание, угадывающее ложь… Все дело в том, что, если человек врет, пребывая в уверенности, будто говорит правду, никакое заклинание не распознает ложь в его словах. Древний вавилонянин, к примеру, поведает вам, что Земля, дескать, представляет собой зиккурат посреди мирового океана, накрытый тремя небесами, – и заклинание тут же подтвердит, что все правда, все так и есть на самом деле. И здесь то же самое: приходилось согласиться с тем, что в бреде, который несут сморчки, есть своя логика, своя система, – но ведь известно, что шизофреники зачастую создают и свято верят в столь же непогрешимые и стройные логические конструкции… Основанные, увы, на совершенно шизоидных посылках. Черт ногу сломит в этих заклинаниях…

Сварог вздохнул. Вино вновь пошло по кругу.

– Уважаемые, – вежливо напомнил он о своем существовании, – постойте-ка минутку. Погодите. Мне и в самом деле нужно вернуться туда, откуда я прибыл. Вы… вы знаете, как мне отыскать обратную дорогу?

– А смысл? – философски пожал плечами Бедер.

– Дела у меня там. – Неведомым образом бутылка вновь оказалась у него в руках, и он сделал большой глоток. – А тут мне не нравится.

– Не нравится ему, – открыл в ухмылке щербатый рот Йалор. – А где хорошо? Повсюду все одно и то же: только гибель и запустение. Смерть, война, страх, страдание…

– Война идет везде, – печально подтвердил еще один старец, до сей поры молча пережевывающий полусырое мясо. – Силы Тьмы наступают, и скоро мир изменится. Только не все это видят. И не хотят видеть. А ведь знаки повсюду: дым над Крабереном…

– Вода в колодцах Крона помутнела… – добавил Гас.

– Руана мелеет день ото дня… – сказал Йалор.

– Звери и птицы бегут из лесов… – сказал тип в кепке.

– А что в знании, что ты скоро умрешь? – возразил Бедер. – Гибель мира не предупредить, как не убежать от собственной смерти…

Сварог почувствовал легкое завихрение в мозгах и хлопнул себя по колену. Сказал:

– Так, стоп. Война, гибель мира – это мы понимать можем. Давайте-ка сначала. Вот вы там говорили о какой-то Тропе. Что за Тропа?

– Та, что ведет в разные стороны, туда и сюда, – очень понятно ответил Бедер.

– Вы знаете, как найти ее?

– Если б знали, нас бы здесь уже не было, – сказал Гас.

– Логично. Тогда что вы тут делаете?

Бедер пожал плечами.

– Города покинуты, но в лавках осталось много полезных вещей: мы берем их, – ответил за него Гас. – Деревня брошена, но оставлены скот и зерно: мы берем их. Потом продаем и меняем там, где еще есть люди.

Ага, вот тут-то он врал, чего-то не договаривал. Не простые это были мародеры…

– Понятно, – протянул Сварог. – А в ближайшем селении люди еще остались?

– Да. Никто не верит, не хочет верить в конец мира, – сварливо ответил Йалор. – Они слепы и глухи и погибнут в черной пучине без права на спасение…

Несмотря на потрясающе отвратный вкус, вино слепцов действовало самым положительным образом. Сварог почувствовал, как усталость покидает тело, а настроение быстро улучшается. В голове приятно зашумело, слепые уродцы уже не казались ему столь безобразными.

– Что ж, – сказал он. – Вот туда-то мне и надо. Как, вы говорите, добраться до города?

– А смысл?..

Ему почему-то никак не удавалось сфокусировать взгляд на Бедере, – глаза разъезжались и каждый хотел смотреть в свою сторону. Шум в голове стал громче, но не мешал… а наоборот… усыплял…

Раздался глухой звон, Сварога толкнуло в спину, и наконец – вот радость-то – включилось чутье на опасность, зазвенело, заверещало в ушах, как потревоженная сигнализация… Сварог вздрогнул, открыл глаза, лихорадочно нашаривая топор. Топора не было, ах да, проклятье…

Оказывается, бутылка выскользнула из его ослабевших пальцев и разбилась. Этот звук и вернул его в чувство. Шестеро слепцов уже были на ногах и как могли бесшумно приближались к нему, вытянув в его сторону тощие руки. Звук разбившейся бутылки заставил их замереть, но только на мгновенье. Глаза все еще не слушались Сварога, да и тело словно онемело, но он сумел быстренько установить, что шаур по-прежнему лежит у него в кармане.

Отравили-таки гады, подсыпали что-то в вино! Но как? Почему заклинание не сработало? И ведь они сами пили из той же бутылки!.. Ладно, я этим потом…

Слух у слепцов, надо отдать им должное, был отменный. Они услышали, как Сварог неуклюже откатился в сторону, и поняли, что он не так уж и сильно одурманен зельем, как им хотелось бы. Старцы вновь замерли, на этот раз в нерешительности.

– Господин путник, – заговорил Бедер, – мы не хотим вас убивать.

– К-какого ж… черта в-вам… надо? – спросил Сварог. Язык ворочался во рту, как неродной.

– Только оружие, одежда и деньги… серебро.

– Всего-то? – выдавил Сварог. – Ну т-так… попробуйте взять…

Никто не двинулся с места.

– Вам все равно не добраться до дома, добрый господин.

– Это п-почему это?

– Вы не знаете, где Тропа.

– Так скажите. И я… вас… деньгами з-завалю по самое не хочу… До конца… дней будете у меня… в золоте купаться…

– Мы тоже не знаем, правда, добрый господин…

Не врут, стервятники.

– Тогда… в-валите отсюда… ворье…

Мирные переговоры можно было считать проваленными. По крайней мере, так решили оборванцы и бросились на Сварога.

Он выхватил шаур.

И тут же уронил.

Пальцы, равно как и все тело, отказывались служить.

В первые секунды спасло его только то, что слепцы навалились всем скопом. Он успел лягнуть кого-то негнущейся ногой, локтем пнуть под чьи-то ребра, но потом кто-то, кажется, Гас и Йалор, прижали его к земле (силища в них была неожиданно огромная… или это так зелье действовало?), а Бедер, встав на колени и нащупав, где находится голова Сварога, занес над ней посох. Дырявые рукава метнулись в стороны, как крылья ощипанной вороны.

Ударить помешали прочие старцы, которые еще не поняли, что Сварог обездвижен, и толкались вокруг, норовя пнуть его побольнее.

Сварог медленно, по возможности бесшумно, подтянул под себя колени.

– Уймитесь, идиоты! – рявкнул Бедер и поднял посох вторично.

В тот момент, когда импровизированная дубинка понеслась вниз, он оттолкнулся пятками от земли и дернулся влево. Посох скользящим ударом задел Йалора по плеши и не больно заехал Сварогу по плечу. Йалор хрипло взвыл, но хватки не ослабил.

– Проклятье, – прошипел Бедер. – Если будешь рыпаться, я достану нож.

– Мы никого не хотим убивать, – поддакнул Гас. Изо рта у него воняло так, что словами не передать.

Но Сварог безмолвно рыпнулся еще трижды, всякий раз отползая вместе с навалившейся парочкой слепцов немного влево, а потом остальные старики разобрались, где он, и всем своим суммарным весом пригвоздили его к земле. Впрочем, он уже добился, чего хотел, и попытался расслабиться.

Бедер поднял свой посох в третий раз.

В этот момент Гас заорал не своим голосом, отпустил Сварога, вскочил и принялся яростно хлопать себя по ягодицам.

Освободившейся левой рукой Сварог изо всех своих слабых сил засадил Йалору в челюсть. Лязгнули зубы, оборванец на секунду разжал руки. Этого было достаточно, чтобы Сварогу удалось рывком сесть. За спиной посох глухо ударился оземь. Бедер выругался. Гас бегал вокруг костра, не переставая орать: сдвинувшись вместе со Сварогом влево, он оказался в опасной близости от углей, и его лохмотья задымились. Державшие ноги старцы вообще пока не понимали, что происходит. Сварог аккуратно положил ладони на их черепа и с силой свел руки. Лбы со стуком ударились друг о друга. Сварог откатился вправо, целя локтем в лицо Йалору, но тот уже спешно драпал на четвереньках, путаясь в рваном плаще. Бедер остервенело размахивал посохом, колотил по земле, как в там-там, пытаясь попасть по Сварогу, но попадал пока только по своим же; рубин, венчающий его палку, отлетел и мячиком закатился в кусты. Сварог подождал, пока посох окажется на максимально безопасном расстоянии от него, и, развернувшись, сделал гнусному старику подсечку. Посох отлетел в костер; кости Бедера отчетливо брякнули о землю.

Покачиваясь, Сварог поднялся на колени. Битва титанов закончилась с разгромным счетом.

Гас, затушив тлеющие лохмотья, перестал вопить и слезливо спрашивал, куда делись все. Йалор дополз до ближайшего дерева и затаился, выставив просвечивающий сквозь прорехи в штанах голый зад и делая вид, что его не видно. Слепцы, которых Сварог стукнул лбами, пытались, цепляясь друг за друга, встать, хныкали и жаловались. Тот, что был в кепке с прикольным козырьком, кепку потерял, оказался лысым, как колено, и теперь стоял как истукан, таращась бельмами в пространство. Сварог нащупал в вытоптанной траве шаур, поднял. Встал на ноги. Бедер громко застонал и зашарил руками по земле – не иначе, посох искал.

– Ну-ка не шевелитесь, – сказал Сварог. – У меня оружие.

Бедер послушно замер на карачках.

– Не стреляй, добрый господин… Мы не хотели ничего плохого…

– Ну да, всего лишь ограбить бедного чужеземца.

– Простите нас, господин чужеземец, – заныл Гас и выставив перед собой руки, пошел на его голос. Сварог ткнул его пальцем в живот. Гас застыл.

– Ни шагу, сокол мой. Иначе от тебя даже лохмотьев не останется.

– Где мой посох?.. Где мой посох?.. Мы сейчас же уйдем, добрый господин чужеземец…

Бедер, очевидно, решил, что уж если Сварог разговаривает с ними, то стрелять не будет.

– Прости нас…

Стеная и хлюпая разбитыми носами, местечковые бомжи сползлись в центре поляны и, мешая друг другу, поднялись на ноги.

– Мы уже уходим… Только… где мой посох?..

– Хрен тебе, а не посох, – сказал Сварог, чувствуя, как оцепенение быстро оставляет тело. – Обойдешься.

– Я не могу без моего посоха! – заныл Бедер. – Добрый господин, оставь себе мясо, вино, наши вещи, только отдай посох. Отдай посох, и я расскажу, где найти дорогу домой…

– Врешь, Слепой Пью… – безошибочно определил Сварог, – а также Гомер, Мильтон и Паниковский. Вали-ка отседова.

Не слушая, Бедер вновь попытался опуститься на колени и приняться за поиски.

– Посох, посох…

Сварог чертыхнулся, вытащил уже занявшуюся палку из огня и легонько тюкнул ею главного бомжа по затылку. Слепец ойкнул и замер, скрючившись.

– На, забирай. И не теряй больше.

– Спасибо, спасибо… – Бедер уцапал посох за обугленный край, зашипел от боли, перехватил в другом месте. – Благодарю, добрый господин… А… Э-э…

– Что еще?

– Если ты еще голоден, то, конечно, можешь оставить мясо себе…

– Да подавитесь вы. И шмотки, кстати, забирайте. Не пристало благородному дону воровать у нищих. Даже таких сволочных, как вы.

– Спасибо… Гас!

Гас на ощупь отыскал остывшие остатки тушки и завернул их в валявшееся поблизости одеяло. Остальные, толкаясь и переругиваясь, собирали нехитрые пожитки.

– А теперь проваливайте.

– Мы еще увидимся, добрый господин, – сказал Бедер.

– Проваливайте, проваливайте.

Слепцы, как по команде, выстроились в колонну и, положив руку на плечо впереди стоящего, торопливо засеменили в лес, аккурат в сторону виднеющегося неподалеку овражка, заросшего крапивой.

Положительно, сегодня был не их день.

Бедер, как поводырь, шел впереди, тыкая перед собой посохом и высоко задрав голову. Он обогнул одно дерево, другое (старцы послушно шли след в след), а потом его нога попала в пустоту, и он, беспомощно замахав руками, рухнул в овраг. Гас, двигающийся за ним, по инерции сделал шаг и покатился туда же… Один за другим слепцы теряли плечо своего ведущего и исчезали в крапиве.

Лысый же, лишившийся во время битвы со Сварогом кепки и шедший последним, замер на самом краю, нащупал ногой край ямы… и, обогнув ее, остановился на другой стороне.

Некоторое время со дна никто не показывался, потом перепачканные, плачущие, немилосердно чешущиеся старцы выбрались с трудом из ловушки и выстроились в ту же цепочку.

Бедер попытался было сунуться вперед, но остальные дружно отпихивали его до тех пор, пока он не оказался в арьергарде. Номер первый занял лысый без кепки. По цепочке ему передали конфискованный у Бедера посох.

– Неблагодарные мерзавцы, – прохныкал Бедер. И убогое шествие оборванцев скрылось между деревьев.

Сварог неодобрительно покачал головой. Потом, вспомнив, отыскал в кустах рубин и подбросил его на ладони. Никакой это был не рубин – так, красиво обработанная стекляшка, и ни намека на магические свойства. Мир непуганых идиотов, право слово, вот куда он попал. Хотел зашвырнуть камушек вслед инвалидам, но передумал и спрятал в карман. «Эх, надо было все-таки узнать, в какой стороне город…»

Глава четвертая Маленькая хозяйка заколдованного замка

Солнце медленно вставало над горизонтом – обыкновенное круглое солнышко. Туман редел, и Сварог бодро шагал по дороге вслед за всадниками – то ли в сторону города, то ли отдаляясь от него. Второй вариант его, впрочем, заботил мало. Ведь, при здравом рассуждении, дорога не может вести из города в никуда – даже если он идет в обратную сторону, на пути обязательно должен попасться какой-нибудь населенный пункт… Дорога тоже была как дорога, сельская, разбитая, с проросшей травой между колеями. Вот только телеграфных столбов вдоль нее не хватало. И Сварог поймал себя на мысли, что встреться ему сейчас по пути ведро с гвоздями марки «УАЗ» председателя местного колхоза – он не особенно и удивится…

«Уазик» ему не попался, зато он нагнал давешних всадников.

За поворотом, скрытым беспардонно разросшимися кустами вроде бы бузины, прямо посреди дороги четверо угрюмых типов при шпагах, в черных плащах, в черных шляпах и черных масках, скрывающих лица, расположившись кольцом, держали под прицелом арбалетов двоих молодых людей в зеленых охотничьих костюмах. Зеленые стояли спиной к спине и могли лишь прожигать типов ненавидящими взглядами: оружия при них не наблюдалось, малейшее движение – и они, как пить дать, будут утыканы стрелами, как ежики. Причем их, прежде чем поставить вот так, спиной к спине, сначала некоторое время катали по земле и пинали, судя по состоянию их костюмов. Пятый тип из команды черных, при одной только шпажонке, неподалеку о чем-то бурно спорил с невысоким худощавым юношей в зеленой тирольской шапочке, размахивал руками, показывая то на себя, то на дорогу, хватал юношу за локти. Юноша же локти раздраженно вырывал и отрицательно мотал головой. Вокруг этой пары крутились две собачонки, самые настоящие, обыкновенные, смахивающие на спаниелей, просительно заглядывали спорщикам в глаза и, тявкая, умоляли не ссориться. Неподалеку мирно паслись оседланные лошадки, ожидая, пока люди закончат разборки и наконец разъедутся… Эх, приятно все ж таки сознавать, что попал не куда-нибудь, а во вполне нормальный мир – тут вам и собачки, и лошади, и потасовки – шестеро на одного и пятеро на троих, все – как у людей…

Сварог остановился в нерешительности. Что характерно, у юнца за спиной висел арбалет – почему-то не отобрали. Нуте-с, и что все это означает, судари мои? Семейная ссора? Арест браконьеров? Или охотники добычу не поделили?.. Или военно-патриотическая игра «Зарница»? И главное, Сварогу-то что делать?

А ничего. Пойдем-ка мы не спеша вперед. Захотят поговорить – поговорим, не захотят – сами вежливо спросим дорогу в город… А если начнут заводиться… вот тогда разберемся на месте.

Черные, вот счастье-то, избрали последний вариант встречи иноземного гостя. Едва Сварог вышел из-за кустов на открытое пространство и миролюбиво, открыто двинулся в сторону противоборцев (о том, что все-таки положив палец на спусковой крючок шаура в кармане, упоминать не стоит), как один из тех, что держал на мушке людей в охотничьих костюмах, резко развернулся в его сторону и взял на прицел самого Сварога. К его чести, оружие он держал грамотно, хотя и не очень уверенно. И арбалет был самый что ни есть настоящий.

Сварог медленно шел вперед. И улыбнулся. Руки из кармана, впрочем, не доставая.

– Тебе чего? – грубо спросил тип в маске. – Кругом марш, и чтоб я тебя через секунду уже не видел.

Говорил он опять же на насквозь знакомом языке. Что не могло не радовать.

Сварог продолжал приближаться. Черный забеспокоился, угрожающе встряхнул арбалет.

– Стоять, кому сказал! Глухой? Не видишь, проход закрыт.

Только сейчас Сварог сообразил, что все пятеро крепышей в черном находятся в различных, но достаточно сильных стадиях, как принято говорить, алкогольного токсикоза. А говоря проще, все пятеро кривы, как патефонные рукоятки. И поэтому могут начать палить из своих рогаток в любой момент и ни с того ни с сего. Что было бы некстати. Нет, ребята, что хотите со мной делайте, но ни на семейную сцену, ни на игру «Зарница» это не похоже.

– А скажи-ка мне, гвардия, – по-отечески ласково попросил Сварог, приближаясь почти вплотную, – я что-то вот не пойму: у вас так принято, чтоб шестеро слепых – да на одного зрячего? Да еще с дубиной?

Вжикнул арбалетный спуск. Стрела вонзилась в землю между Сварогом и типом в маске, к которому Сварог приближался.

– Шел бы ты лучше грехи замаливать. И наши заодно попроси отпустить, – заявил второй тип в маске, который пальнул. Сейчас он крутил арбалетный ворот, по новой натягивая тетиву.

«А чего это меня молиться отправляют? Мученическое выражение лица? Или лик мой преисполнен особой благостности?» Но как бы там ни было, теперь Сварогу вовсе расхотелось покидать этих замечательных парней. Как говорится, до полного выяснения.

Он остановился, дружелюбнейше улыбнулся:

– Нет, ребята, так не пойдет. Вот ежели, к примеру, господа без масок меня попросили бы. Дескать, ты нам мешаешь отдыхать, наслаждаться приятным обществом и так далее, наверное, я бы и пошел себе мимо. Но они же не просят. Не просите же?

Не просили. Двое в охотничьих костюмах, стоявшие спиной к спине под присмотром арбалетчиков, молча провели по Сварогу взглядами и отвернулись. Не просить же, в самом деле: вмешайся, добрый человек, безоружный ты наш, наплюй на арбалеты и загаси в одиночку пятерых. Да, одни всерьез Сварога не воспринимали, другие совсем не боялись. Что ж, кое-что проясняется, а именно: слава графа Гэйра не прикатилась сюда через миры и Потоки раньше самого графа.

– Последний раз тебе говорю, катись, прохожий, проваливай. Да поживее, – уже на пределе пьяного гнева сотряс рассветный воздух ближайший к Сварогу арбалетчик.

Ну вот не любил Сварог, когда ему предлагали катиться. Не любил, судари мои любезные. Так уж он, видите ли, устроен был необычно.

А те двое, что спорили в сторонке, продолжали свой нелегкий разговор с хватанием за руки, Сварогово появление их нисколечко не отвлекло. Обидно, да?

– А я, может, постоять хочу, послушать, поучаствовать. Может, я не спешу, – объявил Сварог собравшимся тут в столь ранний час.

Не надо было быть ни Спинозой, ни маршалом Жуковым, ни Сварогом, чтобы дотумкать, чем обернутся последние слова. Уж, понятно, не тем, что парни в черных масках опустят на землю арбалеты, отцепят шпаги и вскинут грабли вверх, сдаваясь напугавшему их встречному-поперечному.

– Ну, ты сам напросился…

Ближайший к Сварогу черномасочник наклонил арбалет, метя пробить икру непонятливого и наглого прохожего. А прохожий, он же Сварог, именно сегодня, именно сейчас не намеревался проверять, работает защитная магия ларов или же отключилась. Со стрелой в ноге, в случае неудачного эксперимента, бродить по новым мирам, согласитесь, будет не так удобно, как без стрелы. Сварог вильнул, когда палец стрелка надавил на арбалетный крючок. Трехгранному железному наконечнику так и так не суждено было в этот раз впиться в мышечную ткань, но…

Стрелы летают по прямой, не так ли? Эта же, пусть едва заметно, но отклонилась от предначертанной законами физики траектории. Или на планете непуганых идиотов свои законы физики и лирики? Сомнительно. Поэтому полет стрелы не мог не обрадовать Сварога – ведь еще целых три стрелка крутились рядом.

А первому граф Гэйр от души, по-простонародному заехал в рыло, заставив кувыркнуться навзничь.

Играть в кронштадтских матросов, рвать камзол на груди: «На, стреляй, белогвардейская гидра!» – Сварогу отчего-то не хотелось. Верно, оттого, что, как пелось в одной очень старой песенке, «одна снежинка – еще не снег, одна дождинка – еще не дождь», так и одна отклонившаяся стрела – еще не есть защищенность лара от летящей смерти. Сварог выхватил шаур. Похоже, с пистолетами аборигены незнакомы, потому что шаур не произвел на них никакого впечатления: три арбалетчика поднимали свое оружие, приставляли к плечам деревянные приклады и целили уже не в ноги, а в корпус и голову. Однако Сварог пока бить на поражение не намеревался. Намеревался парализовать демонстрацией чудес.

– Ни с места! Вы окружены! Стреляю без предупреждения! – И следом за этим предупреждением втопил спусковой крючок шаура.

Блестящий веер из серебряных звездочек прорезал дорожную твердь под ногами у крепышей в черных масках, бережно обогнув парочку в зеленых одеждах.

Наверное, туземцы привыкли пугаться оружия, которое грохочет, изрыгая дым и пламя, и, может быть, поэтому бесшумный шаур их не образумил. Или перед тем, как напялить маски и пойти на дело, они алкогольно перетоксикозились до полного отмирания страха. Как бы то ни было, а арбалетные тетивы слаженно спустили все трое.

Сварог, конечно, среагировал и отпрыгнул, падая на землю. Но быть бы ему зацепленным – это Сварог почувствовал тем органом чувств, который отрастает у повоевавших солдат, орган, который еще до попадания определяет – в тебя летит смерть или не в тебя. Какая-то из стрел летела в него, увернуться от нее ему бы не удалось, достала бы на земле… Значит, магическая «кольчуга» лара, отклоняющая пули и стрелы, не подвела. Ура.

Ну, и хватит гуманизма на сегодня. Не то боком выйдет. Жалеешь тут всех подряд, и вон они чем тебе отвечают.

И Сварог ответил, что называется, адекватно. Ему хотели ногу прострелить, не вышло, ну тогда ловите мячик взад. Сварог засадил серебряную звезду шаура в бедро одного из черномасочников. Не удивительно, что тот взвыл и выронил арбалет.

Ну слава богу! Наконец-то! Очухались зеленые, перестали хлопать глазами и вертеть головами, рванулись-таки, крича что-то боевое, возвращать былые обиды двум пока не тронутым Сварогом арбалетчикам. Завязалась потасовка.

А где же пятый в маске и с ним третий в зеленом? Сварог оглянулся и на прежнем месте их не обнаружил. Ах вот оно что, вот оно как! Пятый в маске волок, обхватив за талию, третьего в зеленом к лошадям. Похищение удумал, чтоб мне неладно!

Оставив арбалетчиков их старым зеленым знакомым, Сварог понесся вдогон.

Похититель, надо отдать должное, оглядывался и погоню заметил вовремя. Сообразив, что без боя не уйти, он бросил похищаемого и, выдергивая шпагу из ножен, пошел Сварогу навстречу. Молча и решительно.

При Свароге шпаги не было. Дома забыл. Поэтому, как ни хотелось бы графу пофехтовать, а не получится. И вот что интересно – никакой середины. Или ты сейчас поступай неблагородно, но разумно, пуляя в черную маску из шаура, или, наоборот, совершай неразумные, но до идиотизма благородные поступки.

Сварог выбрал второй путь. Стрелять он не стал. Попер с голыми руками на шпагу. Ну не совсем, конечно, с голыми. Шаур, если его не использовать как стрелковое оружие, можно ведь использовать как ударное…

Увернувшись от выпада, пропустив клинок мимо себя, Сварог обрушил на округлого сечения сталь кастет в виде шаура. Шпагу выбило из рук. Не довольствуясь малым, Сварог проделал элементарный бросок в ноги с подсечкой и, вернувшись в исходную стойку, дополнил сверху локтем. Что-то, судари мои, много кулаками махать приходится в вашем мире. Что-то, милейшие, на планету тихих идиотов вы не тянете…

Этот пятый в маске оказался существом хоть и пьяным, но разумным. Поднявшись с земли, проводив глазами свою шпагу, забрасываемую Сварогом в кусты, он поковылял к своим.

– Уходим! Уходим, бельмо вам в глаза! – Он приостановился и оглянулся, словно пытаясь хорошенько запомнить обидчика.

«Теперь им, главное, не забыть, сев на коней, проорать: „Мы еще встретимся!“ Так ведь положено», – подумал Сварог, вспоминая давешних слепцов.

Зеленые, вернув должок тычками, провожали черных недругов проклятиями. Однако, как ни странно, одни не пытались пустить в ход шпаги или арбалеты, другие не пытались шпагами и арбалетами завладеть. Местный кодекс чести?

И вот уже пятеро в масках, включая и раненого Сварогом в ногу и отправленного Сварогом в нокаут (этого привели в чувство пощечинами), оказались в седлах.

– Мы еще встретимся! – донеслось от поворота.

Сварог помахал им ручкой и повернулся к спасенному юнцу.

Юнец, оказывается, уже сидел в седле и неторопливо направлялся к спасителю.

Солнце светило Сварогу в лицо, поэтому он не сразу понял, в чем дело. Зеленый охотничий костюм, высокие кожаные сапоги с отворотами… Светлые пряди волос, выбивающиеся из-под тирольской шапочки, прямо-таки светятся в солнечных лучах… потом Сварог заметил кое-какие особенности фигуры… потом до него, наконец, дошло.

– Храбрый воин, – произнесла девушка, словно удивляясь этому факту. На вид ей было лет девятнадцать, не больше. И, главное, никакого испуга от пережитого в глазах.

– Благодарю, прекрасная госпожа, – насколько мог галантно ответил Сварог, поклонился и мысленно обругал себя за то, что не вернул растерзанному камзолу прежний вид. – Наконец-то мне дали точную и исчерпывающую характеристику.

– Наконец-то? – вспорхнули ресницы. – Как же вас называли до сих пор?

– Здесь – никак не называли, главным образом пытались лишь отвернуть голову. А вообще-то меня зовут… Гэйр. Граф Гэйр, барон Готар. – Королевские титулы он решил пока скромно опустить.

Подбежали собачки, принялись, изо всех сил, виляя хвостами, обнюхивать сапоги нового персонажа.

Черт, а красоты девица была необыкновенной. Богиня Диана в охотничьем костюме. Извечный мужской инстинкт, который любого нормального мужика при определенных обстоятельствах может превратить в беспомощного идиота, пускающего слюни и расточающего банальные комплименты, легонько постучался в дверцу Сварогового сознания. Сварог на него цыкнул, потому как не время… Хотя обстоятельства, прямо скажем, располагали, поскольку были совсем как из классического любовного романа: страшные лесные разбойники, чудесное спасение от рук неизвестного рыцаря, пустынная лесная дорога, симпатичные лужайки вокруг…

– Граф? – повторила она задумчиво. – Да еще и барон? – Судя по всему, потрепанный вид визави и отсутствие у того коня и свиты немного смутили ее. Но совсем чуть-чуть. – Что ж, граф, вы спасли жизнь мне и моим людям… Чем я могу отблагодарить вас?

– А, пустое, – как можно более непринужденно ответил Сварог, запомнив это «моим людям». – Не мог же я оставить в беде столь очаровательную даму.

«Очаровательная дама» была принята благосклонно и без возражений.

– Вижу, вы долгое время были в дороге… – заметила она. – Не нарушит ли это ваши планы, если я приглашу вас заглянуть к нам в замок?

К нам в замок? Ого!

– Я Клади, баронетта Таго, – продолжала она. – Для вас – просто Клади. Вы сможете отдохнуть и перекусить. Конечно, если дела не торопят в путь…

– Нет-нет! – излишне поспешно ответил Сварог. – Мои дела вряд ли пойдут лучше или хуже, если… ну, если я загляну на часок.

Девушка рассмеялась, и Сварог отчего-то почувствовал себя не в своей тарелке. Могла бы и слезть со своего жеребца, а то разговаривает, как с конюхом… И чего это она такая веселая – после всего происшедшего? А если б Сварог не оказался поблизости?.. Вдруг она гневно крикнула: «Гюнар!» и указала куда-то Сварогу за спину. Сварог обернулся, ожидая увидеть подкрадывающегося ревнивого мужа с мечом, но сзади никого не было.

– Гюнар, противный мальчишка… – На руку девушки шумно сел огромный лесной сокол, потоптался, устраиваясь, и недоверчиво покосился на Сварога. – Где ты пропадал? Почему не защитил свою хозяйку? – Она щелкнула сокола по клюву. Птица протестующе гаркнула. – Прочь отсюда, трусишка. Домой лети. – Она тряхнула рукой, и Гюнар, обиженно хлопая крыльями, взмыл в небо. Девушка обернулась к Сварогу. – Это наш ловчий, один из лучших в замке. Я собиралась поохотиться на уток там, на болоте, и тут…

– Тут решили поохотиться на вас. Вы неосторожны. Раз здесь водятся такие твари, надо брать с собой по меньшей мере охрану… Кто это был, вы знаете?

– Олес, кто ж еще, – кратко ответила девушка. – Сынок княжеский. И мой жених.

«Ай-ай-ай, – подумалось Сварогу. – Кунаки влюбленного джигита похищают невесту – а тут очень кстати встревает пришелец из другого мира. Ай-ай-ай…»

Заметив кое-какие изменения на лице Сварога, девчонка звонко рассмеялась и поспешила объяснить:

– Ну, это он так думает, что жених. Напился, гад, и вспомнил по пьяни старинный обычай – похищение невесты. Решил поиграть в рыцаря. Хорошо хоть, почти без крови обошлось, сдержался, обычай не нарушил…

Сварог вспомнил, как всадил звездочку в ногу масконосцу, и промолчал.

Подошли зеленые – свита баронетты, надо понимать.

– Граф едет с нами в замок, – повелительно сообщила Клади. – Клус, отдай ему своего коня. Дойдешь пешком.

– Но, баронетта, вы уверены, что этот человек… – несмело возразил невысокий рыжий крепыш.

– Я сказала – пешком! – В ее голосе прорезался металл. Да уж, она умела повелевать. И научилась этому, как видно, отнюдь не вчера. – Или боишься один остаться?

Клус вспыхнул, поник головой и безропотно подвел Сварогу коня. Сварог поколебался, потом все же взялся рукой за луку и лихо, немного красуясь, вскочил в седло. Клади одобрительно кивнула.

Скакали около получаса. Поначалу девица оборачивалась, не до конца, очевидно, уверенная, что граф и барон изволят уверенно держаться в седле, но, поняв, что беспокоиться не о чем, пустила своего коня галопом.

А граф и барон по дороге изо всех сил вертели головой, рискуя свернуть шею, однако ничего необычного, ничего экзотического в окружающей обстановке пока не углядывали.

В этих местах царило отчетливое запустение. Лес кончился, и некоторое время по обе стороны тракта колосились возделанные поля, вдалеке еще виднелись обитаемые деревушки, а потом пошли поля заброшенные, заросшие бурьяном в рост человека. Потом снова начался лес, то густой, дремучий, смыкающий ветви над головой, то редкий, словно под корень подрезанный неизвестной лесной хворью. Сварог даже засомневался, не сбились ли они с пути к обещанному замку. Ведь в других местах как: чем ближе к обители сеньора, тем больше на дороге богатых ремесленников. Тем чаще по краям дороги деревни и особняки приближенных к сеньору патрициев. Здесь же все было наоборот. Проехали лиги две – и как отрезало. Последний дом, который заметил Сварог, вообще оказался заброшен. Крыша сгнила и просела внутрь, оставив солнцу и ветру четыре деревянные стены с прямоугольным провалом входа. Полное впечатление, что жители бежали из этих мест, опасаясь нападения…

Наконец среди холмов показался небольшой, но симпатичный салатного цвета замок в готическом (насколько разумел Сварог) стиле, с неизменными ажурными башенками, витражами на окнах, стрельчатыми арками. Заместо крепостной стены замок был окружен живой изгородью. Атаки регулярных и нерегулярных войск противника здесь, пожалуй, не опасались.

Они проехали по широкой аллее, выложенной белой плиткой и обсаженной скрупулезнейшим образом подстриженными деревьями, остановились у ведущей в замок широкой лестницы с балюстрадой. Перед ступенями, в центре шестиугольного мраморного бассейна, весело журчал фонтанчик.

Девчонка легко соскочила с лошади и побежала вверх – навстречу высокому статному бородачу в бело-зеленом сюртуке. Они о чем-то заговорили, причем Клади указывала в сторону леса и азартно размахивала руками, а бородач все больше хмурился, неодобрительно и беспокойно качая головой.

Предоставленный же самому себе Сварог покинул седло и огляделся, разминая затекшие ноги. Вблизи стало видно, что время своим вниманием замок не обошло – некогда величественные стены покрыты мхом и лишайником, ступени потрескались, из щелей растет трава. По привычке он обозрел окрестности «третьим глазом». Вроде бы все нормально, вот разве что… в магическом плане замок оказался накрыт полупрозрачным, переливающимся всеми цветами радуги колпаком, и его назначения Сварог определить не смог. Какая-то защита, что ли? От чего, позвольте узнать?..

Подбежал конюх, принял у него поводья. Покосился на лохмотья, в которые превратился камзол гостя, ухмыльнулся краем рта. Сварог надменно сдвинул брови.

По ступеням по-хозяйски степенно к нему спустился бородач. Облик его наводил на мысли о стабильном доходе и процветающем бизнесе, этакий не то зажиточный помещик, не то купец первой гильдии – импозантный, солидный, борода с проседью ухожена, имеет место и небольшое брюшко… хотя было что-то в его глазах, мало вязавшееся с обликом богатого купца, – какая-то смутная тоска, отрешенность, словно он мыслями находится далеко-далеко. На лацкане поблескивал орденок со множеством лучей и неразборчивой надписью по кругу, вряд ли военный, – ну не производил хозяин замка впечатление человека служивого. Бородач бесстрастно оглядел Сварога с ног до головы. Спросил басовито:

– Так вы действительно граф?

– Самый что ни на есть, – с достоинством ответил Сварог и испытал мимолетное удовольствие от того, что его здесь не знает ни одна собака.

– Что ж… Рад познакомиться с вами, граф Гэйр. Хотя обстоятельства нашего знакомства, увы, не радостны. Клади рассказала мне о досадном происшествии в лесу и вашем мужестве…

– Да какое там мужество. Я всего лишь проходил мимо и позволил себе вмешаться.

– Весьма удачно вмешаться.

Они церемонно пожали друг другу руки. Ладонь бородача была сухой и горячей.

– Позвольте представиться – Карт, барон Таго, хозяин этой скромной хижины и отец одной взбалмошной девчонки.

Ну, хорошо хоть не муж.

– Граф Гэйр, барон Готар.

Барон Таго еще раз глянул на его наряд и невозмутимо сказал:

– Добро пожаловать в замок Таго.

Они поднялись по широким покосившимся ступеням, вошли в замок. Внутри было прохладно, пахло деревом. Вдоль коридора выстроились в почетном карауле рыцарские доспехи, чередуясь с огромными, в человеческий рост, вазами и огромными, в два человеческих роста, зеркалами, на стенах в тщательно организованном беспорядке висело разнообразнейшее оружие – сабли, кинжалы, мечи и даже огнестрельное оружие, включая автоматы неведомой конструкции…

– Вы, насколько я понимаю, издалека? – забросил удочку Карт.

– Из очень далекого далека, – сознался Сварог.

– Путешествуете… в одиночестве?

– Красиво у вас тут, – после паузы сказал Сварог. – Тихо и покойно.

– Да, пожалуй… Я, видите ли, стараюсь не вмешиваться в… происходящее. Сохраняю нейтралитет, так сказать. Должен же кто-нибудь давать приют усталым путникам?

Они остановились, посмотрели друг другу в глаза.

– Я совершенно один, барон, – твердо сказал Сварог. – Прекрасно понимаю, что мое появление, да еще в таком виде, вызывает у вас вполне законные подозрения. Просто в силу некоторых причин я был вынужден, бросив все, спешно покинуть… то место, где я находился. И я действительно случайно встретил вашу дочь.

– Что ж… Клади вам отчего-то верит, а значит, и у меня нет оснований сомневаться в ваших словах. Хотя, скажу откровенно, вы правы: меня настораживает, сколь удачно вы появились в нужное время и в нужном месте.

– Прекрасно вас понимаю. И, кроме честного слова дворянина, ничем не могу доказать свои слова.

– Если вы нуждаетесь в помощи – деньги, оружие, лошади, охрана…

– Благодарю, барон, я ни в чем не нуждаюсь. Немного передохну и двинусь дальше.

– За вами гонятся?

– Клянусь вам, нет. Ни одна живая душа не догадывается, что я нахожусь у вас… кроме, наверное, этих милых ребят, с которыми я не сошелся взглядами на правила поведения.

– Ну, насчет Олеса не беспокойтесь, здесь, в замке, я сумею постоять и за себя, и за дочь. Спасибо, граф.

Сварог перевел дух. Первый раунд переговоров прошел в теплой и дружественной обстановке.

Карт свернул к мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. Они поднялись наверх, мимо гобеленов, изображающих сцены охоты и сражений.

– Замок в полном вашем распоряжении. Можете считать его своим домом. – Барон остановился у высокой дубовой двери. – Вот ваши комнаты. Хотите перекусить с дороги?

– Пожалуй, позже.

Что ж, именно так Сварог все и представлял себе: огромные окна, гардины в тон обоев, толстый ковер в тон гардин, серебро, бронза, хрусталь. В небольшой комнатенке слева от входной двери обнаружил мыло, бритву, вместительную латунную лохань и кувшин с водой. До водопровода здесь, судя по всему, еще не додумались. Ну и бог с ним, с водопроводом. Умылся, причесался, с помощью нескольких заклинаний вернул наконец камзолу вид, более подобающий королю, странствующему инкогнито. Выкурил сигаретку на балконе, щурясь на солнечный свет, взял из хрустальной вазы яблоко и прямо в сапогах завалился на шестиспальную кровать под балдахином – или как там эта штука называется. На первый взгляд, жить можно.

…Наверное, он задремал, поскольку, открыв глаза, увидел стоящую на пороге Клади. И подумал, что все еще спит.

– Я стучала, но вы не отвечали, – ничуть не смутившись, сказала она. – Барон зовет к столу. Или вы устали с дороги?

Сварог лишь молча помотал головой, поспешно вскочил. Любые слова застревали в горле.

На ней было изумрудное, под цвет глаз, невообразимое платье – переливающееся блестками, стянутое на узкой талии и свободно ниспадающее с бедер до самых пят, со смелым, но в рамках приличия декольте, призванным не столько скрыть, сколько заставить взоры окружающих притягиваться, как магнитом, к двум небольшим полушариям. Волосы уложены в сложнейшую конструкцию на затылке, на запястьях сияют изящные браслеты… Королева эльфов и прочих друидов – вот кем она была.

Клади благосклонно оценила его обалдение, потом задержала взгляд на преображенном наряде странствующего графа. Едва заметно нахмурилась, но спросила явно не о том, о чем подумала:

– Вы принадлежите к духовенству?

– Я? – Сварог окинул себя быстрым взглядом. – Это с какой еще стати?

– В Гаэдаро алый цвет – символ служителей веры, а серый – символ смирения и отказа от мирских страстей. Да еще и серебряные украшения на поясе, защита от Темного… – Она запнулась, глаза ее потемнели. – По-моему, так не только в Гаэдаро. Странно, что вы этого не знали…

– Это мои фамильные цвета, – только и нашелся что ответить Сварог. – И, смею уверить, мирским страстям я подвержен в… ну, в общем, в превосходной степени. Наверное, просто совпадение.

– Наверное… – но глаза оставались темными, как омуты.

Они спустились по лестнице, прошли длинным светлым коридором, со стен которого на Сварога внимательно взирали хмурые седовласые старцы и строгие чопорные дамы – предки, не иначе. Вошли в обеденный зал.

– А, вот и наш герой! – сказал Карт, поворачиваясь. Он стоял возле обширного дубового стола (рассчитанного по меньшей мере на десять персон, но накрытый на четверых) рядом с плешивым коротышкой, облаченным в черный помятый сюртук с засаленными рукавами. Коротышка, близоруко щурясь, внимательно оглядел Сварога. И вдруг повел себя в высшей степени странно: засуетился, побледнел, поспешно отвернулся. Дернулся было к выходу, но передумал, остался на месте.

Несмотря на солнечный свет, льющийся из полукруглых окон, в зале горели свечи. В углу двое музыкантов пиликали что-то нейтральное на инструментах, напоминающих скрипки с отломанным корпусом.

– У нас редко бывают гости, – объяснил Карт. – Поэтому мы рады любой возможности устроить небольшой праздничный обед.

– Ну, сегодня-то день особенный, – вставил коротышка и с вызовом посмотрел Сварогу в глаза. Теперь он был сама невозмутимость. – Насколько я понимаю, это и есть спаситель дражайшей Клади?

Сварог отвесил изящный, точно выверенный поклон – в меру уважения к хозяевам, в меру самоуважения.

– Знакомьтесь: мэтр Ленар, здешний архивариус, всем радостям жизни предпочитает библиотеку замка, – сказала Клади. – А это – граф Гэйр, барон Готар. Как выяснилось, не священник, но храбрый воин и настоящий мужчина.

– Рад познакомиться, – сказал коротышка.

– Неимоверно рад, – сказал Сварог.

Они галантно раскланялись, обменявшись дружелюбнейшими улыбками – из тех, с какими Вице-мисс Мира обычно смотрит на Мисс Мира, обошедшую ее на пол-очка. И руки друг другу не подав.

Расселись за столом. Моментально возник слуга с подносом, бесстрастный и чопорный, как аглицкая королева, и перед Сварогом летающей тарелкой плавно опустилось бескрайнее серебряное блюдо с чем-то горячим, сочным и на вид несказанно вкусным. Другой слуга разлил по бокалам янтарное вино. И вот тут Сварог оказался в затруднительном положении. После истории со слепцами-мародерами он уже не верил определяющему яды заклинанию, и кто разберет, что там на уме у этих баронов, но – не отказываться же… Мысленно перекрестившись, он взял нож и вилку.

Во время трапезы Клади, которая больше ковырялась вилкой в тарелке, чем ела, рассказала об утреннем приключении. Сварог скромно улыбался, ловко подцеплял овощи и настороженно прислушивался к ощущениям в теле. Пока ощущения были исключительно приятные.

Вот где ему пригодился дворянско-королевский опыт! Разве, будучи в шкуре простого майора-десантника, он совладал бы со всеми этими ножами, ножиками, ножищами, вилками трехзубыми, двухзубыми и – кошмар – однозубыми, вилками с прямыми остриями и остриями, закрученными чуть ли не штопором, со штуковинами, назначение коих простому смертному не угадать и под угрозой расстрела! А так – ничего, благо кухня этого мира если и отличалась от таларской, то только незнакомыми, экзотическими вкусами. Он орудовал приборами легко и непринужденно, и если у кого и возникли подозрения по поводу его графства и баронства, то трапеза должна была их полностью рассеять.

Искоса понаблюдав за манипуляциями Сварога, барон Таго неопределенно покачал головой, поднял бокал и предложил выпить за чудесное спасение и чудесного спасителя.

– И прекрасную спасенную, без которой этот прекрасный замок не был бы столь прекрасным, – не ударил лицом в грязь Сварог.

Вино было терпким, легким… И как будто не отравленным.

– В самом деле, – произнес архивариус, вытер губы полотняной салфеткой и сцепил пальцы в замок над тарелкой, – это очень интересная история. Вы позволите позже взглянуть на ваш метатель звездочек? Я, кажется, встречал в библиотеке упоминание о подобном оружии, – добавил он со значением, – хотелось бы увидеть воочию. Где его изготавливают? В Гидернии? Или в другом месте?

Сварог осторожно отложил вилку и постарался, чтобы голос его звучал ровно:

– Вы читали о шауре?

– Баронетта Клади может подтвердить, – довольно, как кот, поймавший мышь, улыбнулся Ленар, – что в библиотеке есть масса сведений о разных, подчас очень странных вещах, и тем не менее правдивых. Другое дело, что найти эти сведения не каждому под силу.

Кажется, он на что-то намекал.

– Действительно, библиотека занимает все подвальное помещение замка, – сказала Клади. – Никакой жизни не хватит, чтобы прочитать хотя бы десятую часть книг.

Ленар смотрел на Сварога не мигая.

– В подвале? – повернулся Сварог к Клади, изображая заинтересованность и едва сдерживая мальчишеское желание показать коротышке язык. – Разве бумага не портится от сырости?

– Ничуть, – охотно ответил архивариус. – На месте, где построен замок, давным-давно стоял монастырь, а те монахи умели хранить рукописи. Большая часть библиотеки состоит из весьма древних манускриптов, если вы понимаете, что я имею в виду. И они прекрасно сохранились. О, там есть прелюбопытнейшие сведения…

– Наверное, это очень интересно – копаться в старинных книгах, – вежливо заметил Сварог.

– Разумеется. Ведь это моя работа, – опять он на что-то намекал. В душе Сварога заворочалась необъяснимая тревога.

Подали суп, и некоторое время было посвящено исключительно желудкам.

– И все же, граф, – сказал Карт, делая глоток вина, – ваше замечательное оружие не дает покоя и мне. В меру возможностей я интересуюсь новейшими разработками в военной технике разных стран, но ни разу, признаться, не слышал о таком чуде. Где оно сделано? Правда в Гидернии? Или в нем используется магия?

Все замерли. Клади и барон Карт смотрели на Сварога настороженно, архивариус – выжидательно. Сварог был сбит с толку. Он не видел никакого подтекста в их словах, а между тем подтекст был.

– Вовсе нет, никакой магии, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Шаур сделан очень далеко… это опытный образец, не окончательная модель… мне его подарил один ученый…

Черт, он чувствовал себя как школьник, не выучивший урока и вынужденный импровизировать на ходу. Но не скажешь же им прямо: «Ребята, я свалился к вам из другого мира и ни хрена в ваших делах не понимаю». В лучшем случае упекут в местный филиал Бедлама, а в худшем… кто их знает, может, у них любого чужестранца за шпиона принимают и вешают вдоль дороги… Чередуя с колдунами.

– Магия! – засмеялся Ленар. – Скажете тоже, дорогой барон! Разумеется, это изобретение ученых, не так ли?

– Конечно, – подтвердил Сварог и предпочел уткнуться носом в тарелку.

– Да, кое-где многое умеют, не то что в нашем захолустье, – не унимался коротышка. – Я слышал, будто уже изобретен аппарат, с помощью которого можно открыть эту… как ее… Тропу, правильно? – и он подмигнул Сварогу.

– Вы говорите загадками, мэтр, – нахмурился барон. – Тропа? Что еще за тропа?

– А вот пусть наш гость расскажет, он, наверное, лучше разбирается в таких тонкостях…

Сварог внимательно посмотрел на Ленара. Пес с ними, с подтекстами, но плешивый старикашка определенно дает понять, что ему известно о Свароге больше, чем тот сам о себе рассказывает. Надо будет потолковать с этим библиотекарем с глазу на глаз… Возникшее напряжение сняла Клади:

– Ну что вы пристали к человеку! Дайте поесть спокойно.

Подали мясо и красное вино.

– Это ваш родовой замок, мастер барон? – поспешил спросить Сварог, увидев, что чертов архивариус открыл рот для очередной реплики.

– Разумеется, – охотно сказал Карт. – И я горжусь, ведь не каждый может похвастаться, что имеет землю, которая принадлежит его семье со времен Исхода. Все поколения моих предков жили здесь – конечно, с тех пор, как отстроились после отступления Тьмы… Говорят, Тьма опять приближается, я умолял Клади уехать, но она и слушать не хочет… А что говорят в ваших краях, граф? Верят в скорый конец света? Готовятся ли?

Тьма?.. Конец света?.. Сварог проклял себя за то, что задал вопрос. Наверное, так и должен чувствовать себя в стане врага нелегал с насквозь дырявой легендой.

– Разное говорят, – сказал он. – Знаете, как это бывает: кто-то верит, кто-то нет…

Архивариус вдруг расхохотался самым неприличным образом, и Карт раздраженно бросил вилку на скатерть.

– Ну хватит, Ленар! Граф – наш гость, какого черта вы себе позволяете?! Совсем о приличиях забыли в своем подвале?

Архивариус утер слезу.

– Ох, прошу великодушно извинить меня, но, знаете ли, просто… просто… В общем, вспомнил одну смешную историю и не сдержался. Извините, граф. Моя выходка не имела к вашей особе ровным счетом никакого отношения.

Сварог смерил его ледяным взглядом. Засадить бы тебе в морду, книжный ты червь… Когда подали десерт (что-то такое розовое, воздушное и кубиками нарезанное), он самолично налил себе вина и поднял бокал.

– Я бы хотел поднять тост за тех, кто сидит за этим столом: за гостеприимного барона и его очаровательную дочь. – Конечно, это было мальчишеством, дешевой местью – не упомянуть архивариуса, но Сварог не устоял перед искушением. – И я благодарю судьбу за то, что оказался в этом славном замке.

– Да, – вздохнул Карт, – пока тут тихо и покойно. Я с ужасом думаю, что станется со всей этой красотой, если Тьма все же придет. Селения в округе уже опустели – люди боятся. Остались только мы да деревенька неподалеку. Звери и птицы чувствуют приближение конца и бегут кто куда. Слуги тоже бегут. Те, что поглупее – в горы, остальные в прибрежные страны… Но где оно – спасение?

Он безнадежно махнул рукой. Сварог внешне невозмутимо продолжал кушать, зато ощущение, которое он испытал после этих слов барона, было сродни неожиданному удару под дых. Стоп, стоп, что они там про конец света говорили? Неужели и здесь – Шторм?..

– А куда вы направляетесь, мастер граф? – донесся до него голос Клади. Сварог мысленно помотал головой.

– В общем-то, мне нужно разыскать одно место… – Он пристально посмотрел на Ленара. – И, думаю, я на правильном пути. Мастер барон, я, откровенно говоря, совершенно не знаю здешних мест. Не найдется ли у вас в замке карты?

– Как не быть! – улыбнулся барон. – Самый подробный атлас Димереи, какой только выпускался за последние пятьсот лет…

Сварог его не слышал. Он смотрел на архивариуса. Ленар не мог вымолвить ни слова. Губы мэтра дрожали, а в глазах застыл ужас пополам со звериной ненавистью.

– …Похоже, нашему мэтру вы не понравились, – сказала баронетта Таго. Нагнулась, сорвала цветок. – Помогите-ка мне.

Сварог осторожно, между делом вдыхая аромат волос Клади, укрепил розовый цветочек в ее прическе.

Они чинно прогуливались по тенистому парку перед замком. Было тихо и безветренно, среди неподвижных крон деревьев была разлита прохлада.

– Взаимно не понравились, – ответил Сварог. – Но, по крайней мере, не я первый начал.

Клади остановилась, заглянула ему в глаза. Сказала просто:

– Зато вы понравились мне. А это главное.

Ну, что тут еще было говорить? Сварог провел рукой по ее волосам, ломая прическу, наклонился к ее губам – однако баронова дочка плавно выскользнула из его объятий. Поправила сбившийся локон и как ни в чем не бывало двинулась дальше по дорожке.

– Архивариус вообще странный человек, – заметила она, словно и не было паузы в разговоре. – Но это простительно, все с книгами да с книгами…

«Ладно, – решил Сварог, – светская беседа так светская беседа». И сказал, глядя под ноги:

– Да уж, баронетта, книги – это… – Он осекся.

А эт-то еще как понимать?

Он присел на корточки, зачерпнул пригоршню розоватого песка, растер в ладонях. Песок вроде бы как песок, вот только… Сварог, конечно, специалистом не был, но тут и дилетант увидит несообразность: среди песчинок попадались коралловая крошка и мельчайшие кусочки ракушек. На океанском берегу это обычная картина, но здесь, где до ближайшего побережья, судя по всему, как до Магадана пешком… Или песок сюда завезли специально? А смысл, как говорил слепой Бедер?

– Эй, вы что там потеряли?

– Да так…

Недоуменно пожав плечами, Сварог поднялся на ноги, отряхнул ладони и философски изрек:

– Если все время книги читать, всяко может случиться…

Он подал руку Клади, помог перейти по каменному мостику через ручей, пересекающий песчаную дорожку. Строго говоря, сейчас ему было ровным счетом плевать и на архивариуса, и на его библиотеку, и на морской песок под ногами. Даже на Шторм местечкового значения – благо никаких явных признаков вокруг не наблюдалось. Может быть, Тьма – это такая фигура речи. Может быть, ко времени ее прихода Сварог уже давным-давно будет на Таларе… Все-таки они были совершенно одни в этом садочке, и был он все-таки мужчиной, храбрым, как уже говорилось, воином, а она… она…

Ну ладно, а что потом? Папа спустит на него своих слуг – при мечах и собаках? Или, как честный человек, он обязан будет жениться? А что, днем будет охотиться на уток и олесов, а по вечерам пить вино с хозяином и переругиваться с Ленаром… Нет, увольте. Есть у нас еще дома дела.

Сварог сжимал зубы и продолжал ничего не значащую беседу. Выслушал несколько охотничьих историй («А чем еще заниматься в этой глуши, граф? Утки, самые глупые твари, пока еще остались, им, наверное, тоже податься некуда»), не вдаваясь в подробности, рассказал несколько историй из собственных приключений («Ах, как это интересно, граф!»). Поинтересовался, почему она, собственно, живет в этой глуши («Если вопрос не покажется вам бестактным, баронетта»).

– А куда податься бедной девушке? – пожала она плечами. – Ну, я выезжаю в город, бываю на приемах у князя, у меня есть… друзья в Митраке… – Она вдруг опять остановилась и опять посмотрела Сварогу в глаза – однако на этот раз взгляд ее был холоден. – Не знаю, вправе ли я говорить, но… Отец болен. Очень болен. Врачи говорят, что ему осталось не больше полугода. Я должна быть рядом с ним.

Она не врала. Сварог смешался и в очередной раз обругал себя, что лезет не в свои дела.

Они повернули обратно к замку.

– Мне идет? – спросила Клади и коснулась цветка в волосах.

– Вам, баронетта, пожалуй что, все к лицу. – Искренне сказал он, чувствуя, что фраза получается насквозь фальшивой, как в плохой мелодраме, но напрочь не зная, какие слова тут нужны.

– Ах вы льстец… Вам что, и вправду неизвестно, что это означает?

– Вы имеете в виду цветок?

Клади вздохнула:

– Мужчины…

И вдруг спросила:

– Откуда вы, граф Гэйр? Не знаете, какую одежду носят священники, не знаете, что означает цветок в волосах незамужней женщины…

– И что же он означает?

Баронетта промолчала. Видно, Сварог сморозил что-то не то.

В общем, они весело провели время…

– Граф! – окликнули его, когда Сварог поднимался к себе, так сказать, в номер.

Он обернулся. У подножия лестницы, на пороге кабинета, неприметная дверь в который была умело замаскирована драпировкой, стоял барон Таго собственной персоной.

– Не составите ли мне компанию, граф?

– «Отнюдь» – сказала графиня, – пробормотал Сварог себе под нос и вернулся с полдороги вниз.

Под потолком кабинета без окон плавали полосы сизого дымка и ароматно пахло хорошим табаком, на стенах висели неизменные мечи и сабли, гравюры, какие-то карты под стеклом…

– Вы курите? – спросил Карт, усаживаясь в одно из двух глубоких кресел, между которыми стояла высокая, на витой ножке бронзовая чаша – определенно пепельница. Он сунул в зубы изогнутую трубку, почмокал губами, раскуривая.

«Ага, – понял Сварог, – вот и настал момент истины». Барон, конечно, не такой дурак, чтобы с ходу поверить в детскую сказочку о таинственном странствующем рыцаре и лесных разбойниках, он жаждет услышать истину. Но вот вопрос: поверит ли барон истине?..

Поколебавшись, он театральным жестом достал из воздуха сигарету и прикурил от пальца. Барон преспокойно наблюдал за его манипуляциями.

– Магия, – произнес он, когда Сварог выдохнул струйку дыма. – Так я и думал. Какая-то новая форма колдовства, да? Раз заговор над замком на нее не реагирует… Теперь понятно, почему вы бежали из Митрака, да еще в этаком наряде.

– Послушайте, Карт, – решился Сварог, – давайте-ка будем говорить серьезно. Я действительно не священник – но я действительно граф, барон… даже князь… ну, и еще кое-кто. И если вы будете настолько любезны выслушать меня и с ходу не обвинять во лжи, то я расскажу вам правду. А уж там думайте, что хотите…

– Сделайте такое одолжение.

– Разрешите?

Барон выжидательно кивнул, и Сварог уселся в кресло напротив. Сделал несколько затяжек, глядя на гравюры и собираясь с мыслями. По большому счету, он ничего не потеряет, если расскажет барону правду. Не поверит – и хрен с ним. А поверит… там посмотрим. И он вкратце поведал о Таларе, о подброшенном письме, Потоке, своем появлении в ночном лесу, кое-каких способностях ларов. Умолчал разве что о собственных королевских титулах и земном (в смысле планеты Земля) происхождении, сочтя это излишними подробностями. И все это время где-то в уголочке сознания свербила мысль, что подобное с ним уже происходило когда-то, не отпускало этакое дежа вю, пока он наконец не вспомнил. Ну конечно: «Божий любимчик». Где он, едва попавший в мир Талара, точно так же рассказывал капитану Зо свою историю. И то ли вчера это было, то ли сто лет назад…

– Ну, собственно, вот и все, – сказал он наконец. – Хотите верьте, хотите нет.

– А вы бы поверили на моем месте? – негромко спросил Карт.

– Я? Если откровенно, то не поверил бы.

Барон надолго замолчал. Не торопясь вытряхнул трубку, прочистил, набил по новой, раскурил.

Потом встал, прошелся по кабинету.

– Лекарь мне курить запрещает, – сказал он, как будто в первый раз разглядывая гравюры на стенах. – А я курю. И ведь знаю, что он прав. Знаю, что убиваю себя. Такой вот парадокс…

– Вы мне верите? – спросил Сварог напрямик.

– Не знаю. Честно – не знаю… А вам обязательно надо, чтобы поверил?

– Ну… Все-таки одно дело, когда тебе верят, и совсем другое, если принимают за проходимца и самозванца.

– Наверное, так… И что же вы собираетесь делать?

– Мне нужно вернуться обратно на Талар, – не раздумывая, сказал Сварог. – И мне нужна помощь. Что вам известно о Тропе?

– Ничего. Правда, ничего. Я считаю… то есть всегда считал… до вас… что это миф, легенда, попытка искать спасение там, где его нет и быть не может. Впрочем, поговорите с мэтром Ленаром, он лучше меня разбирается в таких вещах. В его библиотеке… Библиотека, знаете ли, была построена в один из прошлых циклов, сохранилась чудом, а люди тогда знали гораздо больше нас…

– Погодите, барон. С мэтром я обязательно поговорю, по душам поговорю, ей-богу, но перед этим хотелось бы узнать кое-что от вас… Что такое Тьма? Что за циклы?

Барон посмотрел на Сварога очень внимательно.

– Да, вижу, вы действительно ничего не знаете… Что ж, граф, в таком случае – неудачное время вы выбрали, чтобы посетить наш несчастный мир…

И он рассказал.

Картинка из его рассказа получалась потрясающая. Невозможная. И донельзя удручающая. Потому что Сварог почувствовал, что угодил в ловушку. Еще там, на Таларе, исключительно от нечего делать он как-то ознакомился с парой-тройкой чисто теоретических выкладок касательно существования параллельных миров – раз уж сам угодил в такой мир. Так вот: кое-кто из ученых всерьез утверждал (если отбросить высоконаучный язык и терминологию, понятную лишь узенькому кругу специалистов), будто в незапамятные времена Вселенная была едина, а после некоего глобального катаклизма разделилась на сопряженные миры – как разрезанный на куски торт. И каждый мир зажил по своим собственным законам, пошел своим, так сказать, путем; и с течением времени все больше различий появлялось в этих мирах, все менее похожими они становились друг на друга – и на тот, изначальный мир… На Таларе этот катаклизм получил название Шторм, здесь – Тьма. И приходилось признать, что в чем-то ученые лбы оказались правы. При всей своей непохожести на Талар, все же было, было очень много общего между ним и Димереей – так по-здешнему называлась планета, куда Поток занес Сварога. Один материк, здесь именуемый Атаром, примерно тот же социальный строй, наличие кой-каких форм колдовства, такой же язык, те же люди, схожая катастрофа, обрушившаяся на Димерею пять тысяч лет назад и отбросившая цивилизацию в средневековье… Вот только с приближающейся катастрофой выходила неувязка. На Димерею, в отличие от Талара, Тьма опускалась регулярно – примерно раз в пятьсот лет. И представляла она собой следующее: после ряда сокрушительных землетрясений, тектонических сдвигов и разломов земной коры, начинающихся в центре континента и концентрическими волнами расходящихся к побережью, Атар погружался в океанскую пучину. Целиком. Полностью. По самую маковку. Как Атлантида. Те из людей, кто подготавливался, уходили на кораблях в океан, те, кто не успевал… ну, тут уж сами понимаете… Но дальше – больше: пока Атар разрушается и тонет, на диаметрально противоположной стороне Димереи под аккомпанемент ничуть не меньших катаклизмов начинает всплывать другой материк – Граматар. Все те, кто успел снарядить корабли и выйти в океан до катастрофы, отправляются в долгое плавание через полпланеты. К новой земле, к новой родине. И те из них, кто доплывет, начнут заново возрождать цивилизацию. А спустя пятьсот лет ситуация повторяется с точностью до наоборот: Граматар тонет, Атар поднимается из океана… И так каждые полтысячелетия. Раз за разом. Туда – сюда. Маятник. Замкнутый круг…

Со времени последнего прибытия людей на Атар прошло пятьсот двадцать четыре года. И, судя по многочисленным признакам, очередная катастрофа начнется чуть ли не со дня на день…

– И… что же вы намерены делать? – спросил Сварог, когда барон замолчал.

– А что тут поделаешь? – пожал плечами Карт. – Я не фаталист, но что тут поделаешь, граф?! В развитых странах, тех, кому в начале цикла посчастливилось захватить прибрежные районы, вовсю, насколько я знаю, строят корабли, разрабатывают планы эвакуации, запасаются чем-то там, что может понадобиться во время Исхода… Все, конечно, не спасутся, но ведь шанс есть.

– А y вас?

– У нас… – барон криво усмехнулся. – В Гаэдаро, дорогой граф, высочайшим княжеским повелением принято считать, что никакой Тьмы нет, что слухи о приближении всемирной катастрофы суть происки Нура и прочих сопредельных государств, призванные посеять панику и разброд среди благонамеренных граждан.

– И что же, жители не видят, не понимают…

– Гаэдаро есть маленькое и бедное княжество, граф. Вы хотели взглянуть на карту Димереи? Извольте.

Они подошли к обширному полотну, висящему в простенке между экспозицией сабель и гравюрой с изображением вздыбленного коня, рождающегося из морской волны. По верху карты шла витиеватая надпись: «АТАР». Сварог без особого удивления обнаружил, что атарский алфавит мало чем отличается от таларского, разве что буквы непривычно пузатые, с наклоном влево, с какими-то завитушками и хвостиками.

«Атар. Значит, вот куда меня занесло…»

Более всего материк напоминал огромную кляксу. А может, амебу. Или Австралию после атомной бомбежки. Сварог некоторое время молчал, изучая. Девять государств, раскрашенных в разные цвета, причем одно государство островное, расположенное на полуночи Димереи. Почти вся восходная область континента почему-то покрыта серым цветом; имеется семь горных систем, несколько рек и речушек, пересекающих Атар в разных направлениях, морей и озер что-то не видно…

– Мы – здесь, – произнес Карт и ткнул трубкой в самое маленькое пятнышко, зажатое между горами и тремя обширными государствами. – Вот это и есть княжество Гаэдаро со столицей в городе Митрак. Княжество, некогда называемое Великим… Как видите, мы находимся далеко от побережья – справа неприступные горы, слева Шадтаг и Hyp. Hyp – давний враг Гаэдаро, там готовы на все, чтобы мы не выбрались с материка, Шадтаг вроде бы настроен миролюбиво, ведутся какие-то переговоры о размещении наших беженцев на кораблях, но переговоры требуют времени, а времени, сами понимаете, мало… Так что тут видь не видь, понимай не понимай – а результат один. У нас нет флота и нет денег, чтобы флот построить… Поговаривают, что князь вбухал всю казну в какой-то проект по спасению страны, но мне в это верится с трудом. Не тот человек князь Саутар… Так что, граф, можно спастись только в одиночку – пробраться, скажем, в береговую страну, наняться на корабль… Некоторые так и поступают. Но границы повсеместно усилены, стреляют без предупреждения – никому лишние рты не нужны, для своих места не хватает. А как быть тем, у кого семьи, дом? Вот и живут, убеждают себя, что уж на этот-то раз Атар не исчезнет…

Возразить было нечего. Сварог прекрасно знал такую психологию простого обывателя. Да и не только обывателя. Вспомним, например, как многие толковые политики и военачальники в Советском Союзе словно разом ослепли и даже в июне сорок первого не верили, отказывались верить, что у герра Шикльгрубера хватит наглости…

– Такие дела… – Барон вдруг невесело улыбнулся. – Вам бы, граф, следовало появиться не в бедном Гаэдаро, а вот тут, – он указал на остров в заливе на полуденной части Атара. – Это Гидерния. Самое развитое государство. Огромный флот, технологии, сохранившиеся со времен прошлого Исхода, – гидернийцы уже готовы… А все потому, что пятьсот лет назад, во время Исхода с Граматара, здесь им достался именно остров. Они не участвовали в войнах за прибрежные и богатые территории, у них не было гражданских войн, дележа власти, смуты, упадка. Они просто-напросто высадились на острове, моментально выставили пограничные войска и отгородились от остального мира на пятьсот лет. И я не буду удивлен, если и на Граматаре им достанется самый лакомый кусок: ведь кто первым прибудет на новый континент, тот и займет лучшие земли…

– Да, – потерянно сказал Сварог, – нерадостную картину вы мне нарисовали, барон… Я, конечно, не политик и не мне судить о ваших делах… Но чем же вы думали хотя бы лет сто назад? Когда еще можно было что-то организовать, подготовиться как-то…

– А сто лет назад никто и не думал о катастрофе, граф, – буднично ответил Карт. – С начала цикла сменилось не одно поколение, ужасы Исхода подзабылись. Люди, знаете ли, в массе своей – существа инертные. А вдруг нового наступления Тьмы не будет? А вдруг на этот раз пронесет? А вдруг Тьма – это просто древний миф? Пятьсот лет – это все-таки большой срок для человеческой памяти.

«Ну да, – подумал Сварог. – Пока жареный петух не клюнет…»

И сказал:

– Ну хорошо. Простые люди – понятно. А вы, Карт? Почему вы так спокойны?

– Потому что мои дни сочтены, – просто ответил барон. – Местный коновал уверяет, что я протяну еще год, но я-то знаю…

– А Клади?!

– Да, Клади… Я уговаривал ее бежать хотя бы в Шадтаг, попытать счастья, ухватить удачу за хвост… но она и слушать не желает, хитро улыбается и намекает, что мы и без того преспокойно попадем на Граматар. Ну не могу я ей приказать…

– Она все ж таки ваша… – Сварог осекся. Карт проницательно посмотрел на него.

– Уже проговорилась, чертовка? Все верно, она мне не родная дочь. Приемная. Захотелось на старости лет, знаете ли, чтобы рядом был кто-то, кто стакан воды принесет… Но приказать ей я все равно не могу. Отчего-то верю, что она действительно знает, как спастись… Вам вот я тоже поверил…

Сварог устало потер лицо.

Да уж, положеньице…

По сравнению с Димереей покорение Северо-Американского континента выглядело просто-таки детской забавой. Типа захвата снежного городка. В Америку везли деньги и технологии, без особой спешки, обстоятельно, за спиной не маячил конец мира, не нужно было эвакуировать целые государства… А какие технологии можно вывезти с гибнущего, единственного на планете материка? Атомная станция и даже двигатель внутреннего сгорания требуют топлива, а его компоненты еще надо найти на новом месте, добыть и переработать. Получается, технологии самые простые: как выплавлять металл (что несравнимо легче, чем перегонять нефть), как создавать механизмы не сложнее пулемета, строить здания, воздушные шары и, в идеале, дирижабли, корабли… Да, вот уж кораблестроение на Димерее должно быть развито весьма. А ведь еще нужно застолбить себе участок побогаче, захватить территорию побольше и отстоять ее у тех, кто прибудет на континент с опозданием… Теперь понятно, почему за пять тысяч лет после первого катаклизма цивилизация Димереи осталась на уровне мечей и конной тяги…

– Поговорите с мэтром Ленаром, – тихо посоветовал барон. – В конце концов, библиотека пережила несколько наступлений Тьмы, значит, там есть какой-то секрет. Возможно, в своих манускриптах мэтр найдет ответ, как вам помочь. Или, если будете в Митраке, попробуйте разыскать некоего Пэвера. Субъект он в общении тяжелый, отставной суб-генерал,[1] сами понимаете, но, насколько я помню, он одно время интересовался Тропой…

…Оказывается, времени у Сварога не оставалось. Время сжалось до размера теннисного мячика и ритмично, сводя с ума, стучало в стенки его сознания. Если в самое ближайшее время он не отыщет Тропу (или как там называется ход, ведущий в Поток), у него есть все шансы остаться на Атаре и разделить судьбу местных жителей. Даже пробравшись на чей-нибудь корабль и отойдя на безопасное расстояние от гибнущего континента, он все равно окажется запертым в этом мире – сомнительно, чтобы в открытом океане существовали Двери, Тропы и прочие Врата…

А Клади? Погибнет вместе со всеми? Или она в самом деле знает, как спастись?

Клади…

Будем честны перед собой: девчонка неожиданно для него самого запала ему в душу. Между чужеземцем не самых последних кровей и местной скучающей принцессой должно, обязано возникнуть нечто большее, нежели «приятельские отношения», не так ли?

Клади. Маленькая охотница.

Солнце уже село, и над горизонтом разливалось давешнее мертвенно-бледное сияние. И это было не зарево заката, солнце село значительно правее. Это вообще было непонятно чем. Все-таки отсветом огней далекого города? Нет, этот мир положительно создан не для него. Надо быстренько возвращаться.

Он вздохнул, скинул камзол и лег на кровать. Так, прочь сантименты, подумаем лучше о библиотеке. Архивариус прозрачно намекал на то, что Сварог, дескать, прошел по Тропе. Архивариус сказал, что видел описание шаура в старинных рукописях. И что это означает? Могут ли там встречаться сведения о Таларе? Есть ли в рукописях карта выходов с Атара на Тропу и, в идеале, путь на Талар? И не об этом ли говорил Ленар, угрожая, что Сварог не найдет то, что ищет?

Клади, Клади…

А вдруг материк начнет погружаться прямо сейчас? Нет, стоп. Так и до паранойи недалеко, светлейший государь…

Белое, неприятное, чужое сияние текло в окно, но Сварог не стал зажигать огня. И дверь не стал запирать. Шаур лежал поверх одежды на стуле.

– Хочу, чтобы ты пришла до того, как я сосчитаю до ста.

Он сосчитал до ста, потом до двухсот, потом до трехсот…

…Это напоминало финал популярного в свое время фильма «Неуловимые мстители» – когда четверка красных дьяволят на лошадях неспешно уходила прочь от зрителя, к горизонту, навстречу восходящему солнцу грядущих боев за светлое завтра. Только этих было шестеро, и не солнце вставало перед ними, а наливалась болезненным пурпуром Багряная Звезда, занявшая полнеба, и шестерка самых дорогих ему людей казалась на ее фоне бледными тенями. А Сварог бежал за ними по какой-то пустыне, ноги вязли в песке, и никак не получалось догнать, остановить, уговорить вернуться…

– Да погодите же вы, обормоты… – чуть не плача от бессилия, позвал он. – Стойте, куда вы…

Крайняя фигурка слева, самая маленькая, повернула к нему заплаканное лицо. Что-то сказала – Сварог не услышал ни звука, видел только, как шевелятся ее губы. Медленно покачала головой. И вновь отвернулась.

– Мара, подожди! – заорал Сварог. – Ну хоть ты-то должна понять!..

Они не остановились. Они не слышали. Уходили все дальше и дальше. Ему плевать было на короны и титулы, да пусть вся Димерея вместе с Таларом провалятся к чертям свинячьим – только бы они были рядом, не покидали его. Домой, боже, как хочется домой, к ним, к этим милым оболтусам…

Он проснулся посреди ночи и некоторое время таращился в темноту, не понимая, где он и зачем он здесь. От тоски и одиночества хотелось рвать зубами подушку.

Дверь так и не открылась. Клади не пришла.

Глава пятая «Из читального зала книги не выносить!»

Они спускались по каменной лестнице, и свет факелов освещал их путь. В подземелье царила постоянная ночь, а наверху сиял белый день – только-только перевалило за полдень. Мэтр Ленар шел впереди, указывая дорогу. Клади двигалась сзади, замыкая шествие.

В подземелье на самом деле было сухо и тепло, откуда-то тянуло свежим воздухом: вентиляция, однако. Архивариус изредка останавливался и зажигал факелы, во множестве укрепленные на стенах. Зажженных факелов от входной двери в подземелье Сварог насчитал уже сорок восемь.

Наконец лестница закончилась, и они вошли в обширный зал. Повсюду были книги: фолианты, рукописи, манускрипты стояли на стеллажах, стопками лежали на столах с витыми ножками, на стульях, кипами были свалены в углах. Из зала вели две сводчатые двери, за ними виднелись другие залы, еще и еще…

– Библиотека, как я уже говорил, весьма обширна, – сказал Ленар. Его голос тонул в этом царстве бумаги и пергамента. – Но, насколько я вас понимаю, вас интересуют только упоминания о шауре…

– Отнюдь, дорогой мэтр, – с шелковой улыбкой, отточенной приемами и церемониями в королевском дворце, возразил Сварог. – Меня интересуют и упоминания о Тропе. Да и вообще, любезный, покажите-ка нам библиотеку. В жизни не видел ничего подобного. Сколько книг!

Если б Ленар умел воспламенять взглядом, все княжество Гаэдаро уже пылало бы, как Хиросима.

– А и в самом деле, Ленар, – подала голос Клади. Она стояла у дальней стены и рассматривала надписи на корешках. – Будьте нашим гидом. Покажите графу что-нибудь интересное… Например, ту книгу, которая мне понравилась, помните? Как ее… «В ледяном плену», «В плену льда», что-то такое…

Видно было, что мэтр сдерживается лишь неимоверным усилием воли. Ну, попрыгай, петушок, попрыгай…

– Что ж, если вам это действительно интересно… идемте.

Не оборачиваясь, он вошел в соседний зал, запалил факелы на стенах. Факелы были расположены так, чтобы и малейшая искра не могла долететь до книг, и под каждым стояло ведро с песком. «А ведь скоро все это будет покоиться под толщей океанских вод, – некстати подумалось Сварогу (наверное, подземелье действовало на него угнетающе), – и библиотека, и мэтр, и Клади, и бородатый барон…»

– В этом зале и следующих двух собрана литература, относящаяся к Шестому циклу, – скучным голосом затюканного туристами экскурсовода сообщил он, на гостей не глядя. – История континента, образчики поэзии, драматургия, немного мемуаров и военное искусство. Шестой цикл был расцветом искусств и ремесел на Димерее…

А потом был третий зал, четвертый… И вскоре Сварог уже перестал ориентироваться в лабиринте библиотеки. Они уже давно вышли за пределы замка, а чертов мэтр все шел и рассказывал, шел и рассказывал. Библиотека казалась бесконечной. Ленар что-то говорил о книгах, по плотным рядам корешков скользили таинственные тени, каменные стены мгновенно поглощали любые звуки. Сварог слушал архивариуса, задавал какие-то вопросы – короче говоря, прикидывался насквозь заинтересованным. На книги ему было ровным счетом наплевать, но очень уж хотелось узнать, куда мэтр их ведет. А то, что ведет, было ясно как день, уж очень целеустремленно двигался хитрый библиотекарь…

Сварог сам не заметил, когда, в какой момент появилось ощущение тепла в нагрудном кармашке. Вначале подумал, что искра от факела попала-таки на камзол, но нет. Ощущение тепла не исчезало – наоборот, чем дальше они углублялись в подземелье, тем сильнее оно становилось, накатывало волнами. Сварог незаметно сунул два пальца в карман и нащупал гладкий и горячий предмет.

Рубин, отлетевший от посоха слепого мародера Бедера. Сварог уж и забыл о его существовании, а теперь он сам напомнил о себе. Ну? И что все это значит?..

Архивариус и Клади не обращали на него внимания, обсуждая какой-то мертвый язык, на котором были написаны несколько манускриптов:

– Я же говорила, мэтр, что наш Атар – вторичный материк. Изначальным – затонувшим во время самой первой катастрофы пять тысяч лет назад – был именно Граматар.

– Почему вы так решили, баронетта?

– Вы ведь сами признались, что на этом диалекте «атар» означает «чужой берег»…

– Верно, баронетта. Но вы забываете, что приставка «грам» с того же диалекта переводится как «другой», «второй», «следующий»…

Сварог тайком вынул камень. Рубин волнами испускал тусклый багровый свет, – достаточно, впрочем, яркий, чтобы привлечь внимание. Поэтому он быстро сунул его обратно. Показалось даже, что рубин зловеще тикает. Чертовщина какая-то…

Предположение, что это некое взрывное устройство, Сварог отверг сразу. Не мог он представить себе, что оборванец-мародер таскает на конце палки бомбу. Ну не мог, и все. Не Сварогу, конечно, судить о привычках слепых бродяг, но все же… Значит, индикатор? Но чего? Глубины погружения под землю? Весьма полезная штуковина, господа мои. Или это типа счетчика Гейгера?..

Они шли и шли, жжение усиливалось – а потом стало убывать. Сделав вид, что он чем-то заинтересован, Сварог вернулся в предыдущий зал. Жжение тут же возросло. Дальше, налево. Нет, не сюда. Направо. Да, где-то здесь, в зале, куда они не заглядывали. Камень горячий, как уголек. Он сунул голову в темноту и сразу увидел это.

Не подземный клад, не притаившуюся во мраке нежить. Не мину, не атомный реактор. В темноте зала горел крохотный рубиновый огонек, словно кончик сигареты. И он то разгорался, то угасал – в такт с пульсацией камня. Сварог бесшумно приблизился.

Это светился корешок книги – одной из тысяч, плечом к плечу стоящих на стеллажах. Черный кожаный переплет, книга как книга, карманного формата, довольно толстая, – ничего, короче, особенного… если не считать того, что между ней и рубином существует некая магическая связь. Хотя нет, не магическая: Сварог не почувствовал никакого проявления волшебства.

– Граф, вы где? – донесся из глубин хранилища глухой голос Клади. – Куда вы подевались?

Как только он коснулся корешка, свечение погасло, и камень вновь стал холодной стекляшкой. Мистика, право слово… Решение созрело мгновенно, будто кто-то толкнул его под руку.

…Сварог быстро вернулся к спутникам, улыбаясь простецки и восторженно.

– Прошу прощения, сам не заметил, как увлекся. Потрясающе! Вы правы, уважаемый мэтр, тут можно бродить годами… И как вы только ориентируетесь?

– Терпение, упорство, страсть и время, – сухо ответил мэтр.

– Ну, это да, это конечно…

Архивариус смотрел на него, подозрительно прищурившись.

– Ну что? – бодро продолжал Сварог. – Не пора ли выбираться на свежий воздух?

– Устали? – участливо спросил Ленар. – А ведь мы еще десятой части не осмотрели… А не желаете ли, граф, немного передохнуть? Посидим, поговорим о судьбах литературы…

– О судьбах литературы? С превеликим нашим удовольствием.

Очень происходящее напоминало какие-нибудь мирные переговоры меж двумя недружными державами – когда высокие договаривающиеся стороны уверяют друг друга в совершеннейшем почтении, уважении и дружбе навек, а сами в карманах вертят фиги и держат несколько килограммов камней за пазухой…

– Тогда прошу за мной, – сказал мэтр. – А чтобы наша очаровательная спутница не скучала… Один момент…

Он отыскал на одной из полок огромный том, заботливо сдул с него пыль и с гордостью, будто являлся сам автором, вручил Клади. Энциклопедия охотничьего вооружения Крона, начало нынешнего цикла, объяснил Ленар. Мол, ему с графом Гэйром нужно переговорить кое о каких чисто мужских материях, госпоже баронетте абсолютно не интересных… Вот в качестве компенсации за скуку он и предлагает пока ознакомиться с этим уникальным трудом. На всем Атаре сохранилось только четыре экземпляра. Госпоже баронетте не может не понравиться. На это госпожа баронетта выразила сомнение, что в начале цикла об охоте знали что-то такое, чего не знают сейчас, но если уж мужчинам настолько наскучило ее общество, что ж, она, пожалуй, так и быть, позволит им уединиться ненадолго.

Она уселась за стол перед стеллажами, открыла фолиант и сделала вид, что на все остальное ей глубоко наплевать.

– Всем хороша моя библиотека, вот только, увы, книги отсюда выносить нельзя, – объяснил Ленар, оставив Клади наедине с волнующей темой охотничьего оружия и ведя Сварога в соседний зал. – Иначе нарушилось бы магическое заклинание. Те, кто построил это хранилище много циклов назад, создали вокруг него защитный заговор, который охраняет его во время наступления Тьмы и любых других природных катаклизмов… Вы знали об этом? – спросил он и цепко глянул на Сварога.

– Понятия не имел, – искренне ответил Сварог, а сам подумал: «Ай-ай-ай… Неужели заметил?..»

– Тем не менее, – вздохнул мэтр.

В соседнем зале, за поворачивающимся стеллажом, обнаружилась потайная комнатка со столиком и несколькими стульями. Стены были затянуты темно-красной драпировкой, на одной стене висело чучело головы оленя, на другой – головы медведя. С тихим облегчением Сварог заметил, что книг здесь нет. Зато это, пожалуй, великолепное место, чтобы совершить какую-нибудь гнусность в стиле классических английских детективов: все равно крики наружу не пробиваются, а труп никто в этаких катакомбах не найдет.

Молча указав Сварогу на стул, архивариус достал из стенного шкафчика два бокала и бутылку. Похоже, настало время для очередного серьезного разговора. Сварог погладил рукоять шаура под полой камзола.

Ленар разлил вино по бокалам.

– Вы необычайно любезны, дорогой архивариус, – улыбнулся Сварог, к вину, однако, не притрагиваясь.

Ленар понимающе ухмыльнулся и сделал глоток.

– Слушайте, Гэйр, давайте не будем играть в прятки и поговорим начистоту.

– С удовольствием, – ответил Сварог и выжидательно сцепил пальцы на животе.

Мэтр недовольно поджал губы – полагал, видать, сволочь старая, что Сварог первым начнет колоться. Потом все же задавил в себе неприязнь и проговорил самым что ни на есть любезным тоном:

– Как вы совершенно справедливо заметили, граф, библиотека необычайно обширна. Даже я на поиски в ней потратил сорок лет, но результата пока не достиг. Так неужели вы полагаете, что сумеете найти ее с первой попытки?

– Ну… – протянул Сварог, лихорадочно соображая, о чем идет речь, и еле сдерживаясь, чтобы не похлопать себя по заметно оттопырившемуся карману камзола, – откровенно говоря, были у меня такие мысли.

– Граф, дорогой мой граф! Мне известно о ваших талантах, но уж поверьте: внутри заговорного круга магия не действует. Ни ваша, ни моя. Никакая. Тут уж ничего не поделаешь – законы колдовства, будь они неладны. Так что мы с вами находимся в равных условиях – остается искать ее, только просматривая каждую книгу в библиотеке, планомерно, терпеливо, скрупулезно, одну за одной, зал за залом. Примитивно, не спорю, но другого выхода нет… Зато есть одно маленькое отличие: я ищу уже сорок лет, а вы прибыли только что. Я вычислил и отсёк залы, где этой бумажки совершенно точно быть не может, я составил алгоритм поиска. Я в двух шагах от результата. И, уж извините за прямоту, я сделаю все возможное, чтобы ваши поиски затруднить… Впрочем, – тут же исправился он и примирительно поднял руки, – обойдемся без угроз. Мне конфронтация не нужна. До наступления Тьмы осталось совсем немного времени, вам так и так не успеть…

Сварог молчал. Ленару, видите ли, известно о его талантах, во как. А откуда, позвольте узнать? Да и вообще, что-то плешивый долгожитель проявляет подозрительную осведомленность о способностях человека, которого видит впервые в жизни. И даже наделяет его целями и задачами, о которых тот даже и не подозревает. Принимает его за кого-то другого?..

– Ну ладно, допустим, – великодушно согласился Сварог. – Однако почем вы знаете, уважаемый, что мы с вами ищем одно и то же?

Из скрытого в темноте угла комнаты донесся едва слышный шорох, будто кто-то смял газетный лист. Или показалось?..

Похоже, такой вариант мэтр еще не просчитывал. Он задумчиво откинулся на спинку стула, и Сварог прямо-таки явственно услышал, как скрипит его мыслительный агрегат.

– Нет, – наконец покачал головой Ленар. – Одиночка из дальних краев, назвавшийся графом Гэйром, случайно спасает девушку, которая живет в замке, который построен на месте древнего монастыря, в библиотеке которого хранится Бумага Ваграна… Не может быть. Таких совпадений не бывает. О Бумаге знали только пять человек. Двое из них мертвы, один не скажет ничего. Остались вы и я. И вы полагаете, что я поверю, будто вы прибыли сюда за чем-то другим? Вы же не идиот, лорд Сварог, и не считайте идиотом меня. Не надо играть со мной в прятки. Мы же условились говорить начистоту…

Сварог с превеликим трудом сохранил непроницаемое лицо. «Лорд Сварог». Ребята, он сказал – «лорд Сварог»! Значит, чертов мэтр знает его! Знает, что он пришел с Талара! Значит, он может знать и о дороге обратно? Но ни о какой Бумаге Сварог-то ни сном ни духом…

Из угла вновь послышался шорох, на этот раз явственнее, закончившийся коротким писком. Сварог не обернулся, хотя так и подмывало.

– Да уж, в совпадение поверить трудно, – по возможности спокойно признался он. – И что вы можете предложить в такой ситуации?

Архивариус резко наклонился вперед:

– Нет, это что вы можете предложить?

Сварог честно подумал над вопросом и развел руками. Нет, правда, предложить ему было нечего. Кроме, конечно, пульсирующего рубина и книги в черном переплете, – но это уж увольте. По крайней мере, сейчас. Если архивариус ищет именно ее, то сначала надо выяснить, что в ней этакого важного. Чтобы не продешевить. А если Ленар разыскивает что-то другое, то показывать находку и вовсе не след. Сами попробуем разобраться…

– А что, милейший Ленар, – спросил он, – разве мыши не вредят книгам?

– Мыши? – искренне удивился тот. – Какие мыши? Ах, это… – Он осклабился. – Это не мыши, милорд. Это крысы. Очень крупные и опасные твари. Но книгам они не вредят… Не хочу вас пугать, но я удивлен, что вы посмели явиться сюда один, без ваших сподвижников и дружков. Неосмотрительно, в высшей степени неосмотрительно, господин милорд.

Он не врал. То есть он был искренне уверен, что перед ним именно граф Гэйр, который пожаловал сюда именно за тем, что спрятано в библиотеке. Какой-то Бумагой Ваграна. А вот насчет крыс милейший архивариус явно лукавил. Он был совершенно один. И достаточно беспомощен. Что ж, на этом можно сыграть…

– Спасибо за беспокойство, – вежливо ответил Сварог, – но, право же, не стоит. Кто вам сказал, мэтр, что я один? И что я испугаюсь каких-то крыс? Да и каких-то тварей покрупнее…

Очень уж ему в этот момент хотелось показать этому молодящемуся дедуле, что его, Сварога, магии начихать на какой-то там заговор, и сотворить что-нибудь эффектное, но он сдержался.

Архивариус с шумом выпустил воздух.

– Вижу, мы не договоримся. Вы, милорд, суете нос не в свое дело. Зачем вы вернулись сюда? Ваше любопытство вас погубит.

– Так ведь жизнь вообще любопытная штука, мэтр Ленар… И местами опасная.

– А мне говорили, милорд, что вы отошли от дел…

«Ах вот в чем дело! – озарило Сварога. – Как же я сразу-то не дотумкал! Архивариус принимает меня за другого Сварога, настоящего, – за отца!.. Ну, папа, ну, орел, ты и на Димерее успел отметиться?!»

– Вот вы, дорогой мэтр, – нейтральным тоном сказал он, внимательно разглядывая ногти на правой руке, – во время обеда что-то такое говорили про Тропу, про какой-то аппарат, способный-де ее открывать. Это что, застольная шутка или как?

– Вот только зубы не надо мне заговаривать! – взвизгнул Ленар.

И только сейчас Сварог с отчетливостью сообразил, что мэтр боится. Элементарно боится его, Сварога, графа Гэйра.

– Какая Тропа, зачем вам Тропа?! Вы что, забыли, как ходить насквозь? Не выйдет, милорд, такие вещи не забываются, не пытайтесь меня запутать…

Как известно, недооценивать противника глупо и опасно. Но, с другой стороны, и переоценивать его есть глупость не меньшая. В эту-то ловушку и попался архивариус Ленар. Он-то полагал, что Сварог приехал на Димерею весь в белом, на коне и со щитом, за какой-то бумажкой, нужной ему для каких-то своих тайных целей, и в любой момент может вернуться на Талар. Ну-с, а мы переубеждать библиотекаря не станем, зачем же…

Очевидно, на лице Сварога все же отразились какие-то эмоции, потому что мэтр Ленар прямо-таки впился в него взглядом.

– Или у вас есть лишний туз в рукаве, мастер Сварог? – азартно прошептал он. – Почему вы спросили про Тропу? Вы знаете, как найти Бумагу Ваграна, да? У вас есть другой алгоритм поиска? Мы ведь могли бы объединить наши усилия…

– Лишний туз… – раздумчиво проговорил Сварог. – Да нет, пожалуй, не туз. Джокер. («И не в рукаве, а в кармане», – добавил он мысленно.)

В сущности, Ленар сейчас пытался играть по простенькой методе прощупывания собеседника: угрозы, лесть, снова угрозы, снова лесть – и эту шарманку можно было крутить до бесконечности. Поэтому Сварог неожиданно и властно ударил ладонью по столу (испуганно звякнули бокалы) и страшным голосом произнес:

– Ну хватит, голуба моя. Если я, лорд Сварог, спрашиваю, что вам известно о Тропе, значит, имею в этом свой резон. О котором вам знать не положено. И у меня нет ни времени, ни желания болтать с вами о всякой ерунде. Вы хотели начистоту? Получайте начистоту: мне нужно знать, есть ли здесь, на Димерее, выход на Тропу. Мне нужно знать, реально ли для простого человека здесь, на Димерее, – простого человека, я говорю, хотя, возможно, и наделенного некоторыми способностями, – так вот, реально ли для него отыскать этот выход. С аппаратом или без. Реально ли научить его ориентироваться на Тропе и попадать туда, куда ему… прикажут попасть. Вот и все.

Краем глаза он наблюдал за реакцией Ленара: не переиграл ли.

Нет, не переиграл. Бедный мэтр аж съежился на своем стульчике, в его глазах попеременно вспыхивали страх, недоумение и удивление.

– В-вы хотите… – пролепетал он, – хотите научить кого-то ходить насквозь? Но зачем? Нет, я не настаиваю, но… Милорд, я не могу… не имею права помогать вам в… в таких делах… Если хозяин узнает, что я вам… вместе с вами…

– Да барон ничего и не… – начал было Сварог – и прикусил язык. Он понял.

К счастью, Ленар из его неосторожной фразы правильных выводов не сделал, махнул рукой:

– Да при чем тут этот ходячий труп! Я говорю о настоящем Хозяине… Милорд, я…

– Короче, сокол вы мой книжный, – жестко перебил Сварог, пока тот ничего не заподозрил, – ворона здешних мест. Сами догадаетесь или подсказать? Мне абсолютно наплевать на вашу Бумагу – я шел именно к вам. Вы мне были нужны. Но если вы не хотите мне помочь, я найду другого, более сговорчивого. Например, мастера Пэвера. Знаете такого? Это, конечно, займет немного больше времени, однако я не тороплюсь. Но вам при таком раскладе ничего не перепадет. Ну? Я предлагаю сделку. Вы отыскиваете мне аппарат или какой-нибудь иной способ для простого человека выйти на Тропу, а я, так и быть, помогу вам отыскать бумажку Ваграна. Есть у меня кой-какие небезосновательные соображения на сей счет. Мне-то она ни к чему, сами понимаете, но живут, представьте себе, на этом свете люди, которые готовы за Бумагу выложить все. Все – вам намек ясен? Так что отвечайте быстро: есть такой способ?

Мэтр чуть не плакал. А Сварог мысленно себе аплодировал. Вам бы, ваше величество товарищ майор, в разведку или там в дипломаты – цены бы вам не было. Ведь даже в покер никогда не играли, а блефуете, как заправский гостиничный катала… И, чтобы закрепить эффект, он, как и при разговоре с бароном, вынул из воздуха сигарету и с понтом прикурил. Это, надо сказать, Ленара добило окончательно. Сварог даже на секунду забеспокоился, не хватит ли старичка кондратий.

– Ну?! – рявкнул он. – Есть способ?

Мэтр вздрогнул и едва заметно кивнул.

– Аппарат?

– Д-да…

– Где он находится? Живо мне!

– Милорд, умоляю вас, – на мэтра было жалко смотреть. – Ну не сейчас же… Мне самому точно не известно, так, слышал краем уха, что аппарат существует, а у кого, кто его создал… мне надо все выяснить…

– Н-да? – с сомнением прищурился Сварог. Мэтр не врал. А если он и служит Великому Мастеру, то разве что на побегушках – так, младший помощник старшего подмастерья. И вряд ли тут же побежит жаловаться барину. Да и замок под колпаком, связь с Хозяином наверняка не работает… – Ну, будь по-вашему, мастер Ленар, я добрый. Сроку вам… ну, скажем, до послезавтра. И смотрите у меня, из-под земли ведь достану.

– А… – встрепенулся мэтр, – Бумага Ваграна, милорд… Вы покажете мне Бумагу?

– Утром деньги, вечером стулья, – уже мягче ответил Сварог. И с чувством выполненного долга потянулся всем телом. – Да и зачем вам Бумага, Ленар, вы уже старый, вы скоро умрете…

Очаровательную их беседу прервала Клади, и архивариус ее появлению обрадовался несказанно – вымученно заулыбался, заерзал… понял наконец, книжная душа, что прямо сейчас его убивать не будут.

– Ну и как охотничье вооружение? – бодро спросил Сварог.

– Ерунда, – тряхнула гривой баронетта. – Все то же самое: арбалеты, дробовики, луки и силки. А вы как провели время?

– Потрясающе. Весьма плодотворно побеседовали о судьбах литературы. Не так ли, дражайший мэтр?

И они двинулись в обратный путь. Архивариус шел последним, один за другим тщательно гася факелы в ведрах с песком. Библиотека погружалась во тьму.

Глава шестая Бумага Ваграна

Закат полыхал, как тысяча пожаров. Огромное солнце, точно наполненный светящимся газом аэростат, парило в жарком мареве. В багряном отсвете листва деревьев в парке отливала сталью. Инопланетный пейзаж, если двумя словами. У подножия парадной лестницы виднелась одинокая фигурка, над ее головой поднимался сизый дымок и таял над верхушками деревьев: мастер Карт вышел покурить и поразмыслить, должно быть, над перипетиями судьбы и неисповедимыми путями. Эх, дорогой вы мой барон, лучше над такими материями не задумываться, все мозги свернуть можно набекрень… Его тень, многократно изломанная ступенями, лежала под ним, как поверженный враг. Сварог затушил окурок в пепельнице, полной грудью вдохнул вечерний воздух и закрыл окно. Вернулся к столу, зажег две свечи в бронзовых подсвечниках по бокам, положил перед собой украденную в библиотеке книгу. Толстая, почти кубической формы, на вид такая старая, что, кажется, бумага должна рассыпаться от одного только прикосновения. На обложке никаких надписей нет. А если «третьим глазом» посмотреть?.. Тоже ничего, с точки зрения магии книга была насквозь обыкновенной. Хотя это еще ни о чем не говорило: Сварог знал, что существует уйма хитроумных заклятий, накладываемых на иные трактаты по колдовству, – как ни посмотри, книга как книга, но если ее откроет человек непосвященный, не произнесет необходимых слов или не совершит какого другого специального ритуала, то случиться может все, что угодно, включая самовоспламенение фолианта и самовоспламенение всего вокруг в радиусе нескольких лиг. Тем более, что вроде как выносить ее из библиотеки и вовсе нельзя было, и неизвестно, чем это может обернуться. Но тут уж придется рисковать…

Сварог задержал дыхание и резко раскрыл книгу. Ничего не произошло. Тогда он осторожно стал пролистывать плотные страницы между пальцами, от конца к началу, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. Книга была напечатана убористым шрифтом и, черт бы ее побрал, на напрочь незнакомом языке. Впрочем, судя по обилию таинственных диаграмм и формул с непонятными символами, можно было предположить, что это некий научный труд. И что, из-за него весь сыр-бор? Это и есть – Бумага Ваграна?

Сварог закрыл книгу, повертел в руках. Черный кожаный переплет с медными уголками, толстый корешок… пожалуй, слишком толстый. Тайник? А ну-ка…

Он провел ногтем вдоль корешка, и кожа легко разошлась, как края едва затянувшейся раны. А из корешка на стол выпал многократно сложенный листок тончайшей папиросной бумаги.

Несколько мгновений Сварог задумчиво рассматривал его, потом закурил и спокойно, очень неторопливо развернул, предвкушая. Делов-то, елы-палы. Учитесь, дорогой мэтр. А то – сорок лет, сорок лет…

Более всего это напоминало вкладыш-выкройку из журнала «Бурда», по которому доморощенные рукодельницы шьют себе наряды: хаотическое переплетение разноцветных линий, какие-то зеленые извивающиеся пунктиры, красные кружки, заштрихованные синим эллипсы, пояснительные значки вдоль линий… то есть пояснительные для знающего человека, но только не для Сварога, мелкие уродливые иероглифы, похожие на пауков. А может, пауки, похожие на иероглифы. Впрочем, как бы то ни было, голову можно дать на отсечение, что это карта: в правом верхнем углу изображена крохотная роза ветров, рядом – масштабная линейка…

Сварог повертел карту и так и сяк, посмотрел на просвет, даже понюхал. Нет, все-таки это не папиросная бумага, это, скорее, лист очень тонкого, но прочного и неломкого пластика… который, как вопят гринписовцы, не разлагается столетиями даже в морской воде… Хм, все страньше и страньше, как говорила одна маленькая девочка, попав в кроличью нору. Он сунул находку во внутренний карман камзола.

Вот так-то, судари мои. Проще пареной репы. Карта. Но – карта чего? Несметных пиратских сокровищ? Расположения войск противника? Пресловутой Тропы? Или секретная выкройка платья здешней княгини?.. Что ж, наверное, именно эту бумагу бедный архивариус искал без малого полвека. Наверное, он сможет разобраться, что здесь изображено. Теперь у Сварога появился в самом деле реальный рычаг для торговли с мэтром Ленаром: ты мне – возвращение на Талар, я тебе – карту-выкройку…

Колыхнулось пламя свечей. Дверь за его спиной тихонько скрипнула, и в комнату, по уже сложившейся традиции не постучав, проскользнула Клади. Без приглашения она уселась напротив, на краешек безразмерной кровати, и подперла подбородок кулачком. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. На ней были просторные зеленые бриджи и свободная блузка навыпуск, перехваченная на талии широким поясом, волосы разметались по плечам, а что такое бюстгальтеры, насколько Сварог видел, она ведать не ведала.

– Увидела свет из-под двери, решила, что еще не спите, – негромко сказала она.

– Не спится, няня, – вздохнул Сварог. Она недоуменно нахмурилась:

– Это цитата?

– Да. Из одного романа. Вряд ли он есть даже в вашей библиотеке.

– Кто вы такой, мастер Гэйр? – еще тише спросила она, не отводя от него глаз, казавшихся бездонно черными в отсвете полыхающего заката.

Сварог ответил не сразу, подыскивая нужные слова, и наконец сказал правду:

– Солдат. У меня много титулов и званий, но на самом деле я просто солдат.

– Вы странный, – протянула она задумчиво. – И я немного боюсь вас.

– Почему?

– Потому что я не могу вас понять… вы владеете магией, но другой, перед которой защита замка не властна. Вы не знаете многих простых вещей. Вы… вы просто чужой, мастер Гэйр… Неожиданный фактор.

– Ну, солдат везде чужой. Меня зовут Сварог.

– И тебе нравится быть чужим, Сварог?

– Наверное, это моя судьба. А на судьбу не жалуются.

– Я думаю, что любой сам творит свою судьбу… Не так ли?

Ее волосы были как застывший воск, глаза – как темные омуты. Наверное, проклятый закат был всему виной, но что-то неуловимое, некие незримые нити протянулись между ними. И Сварог чувствовал, что с каждым мгновением они становятся все прочнее. Еще можно было их разорвать, еще не поздно было все обернуть шуткой, разрушить вечер какой-нибудь гнусной фразой (типа: «А ваш папа тоже не спит, вон, стоит под окнами») или небрежно закурить, зевнуть, наконец, во всю пасть, – потому что у него была Мара, у него был Талар и приближающаяся Багряная Звезда, ему во что бы то ни стало нужно вернуться обратно и совсем не нужно связываться с девчонкой, которая останется здесь, на погибающем континенте, но он…

Он встал и медленно пошел вокруг стола. К ней. Клади легко поднялась навстречу, в ее глазах плясали зеленые бенгальские огни. Потом она закрыла глаза. Невидимые нити лопнули, потому что уже были не нужны, и не нужны были слова. Он запутался в незнакомых застежках и пуговках, и она сама помогла ему. Остатки рационального мышления еще тянули ручонки из головокружительной глубины: «Да что ты делаешь, опомнись, зачем это тебе сейчас…», – но волна сладкого сумасшествия накрыла всяческие трезвые и правильные мысли, безжалостно утопила и завертела Сварога в бешеном водовороте… Потом были прохлада простынь и жар сплетенных тел, потом простыни стали горячими, и окружающий мир исчез, остались только двое посреди беснующегося облака огня, в котором смешались торопливый бессвязный шепот и невольные стоны наслаждения, и он выталкивал из себя тоску, горечь и страх… а потом облако взорвалось ослепительной вспышкой, и Сварог, опустошенный физически и морально, тоже исчез из этого мира…

Спустя тысячу лет она прошептала едва слышно, щекоча спутанной гривой волос ему грудь:

– А это правда, что говорил Ленар?

– А?.. Кто? Когда говорил? – Сварог с трудом выплыл из забытья, осознал себя раскинувшимся на смятой постели в позе морской звезды.

– Там, в библиотеке. Что ты здесь только для того, чтобы что-то найти.

«Да о чем она, в самом-то деле?» С ним творилось что-то странное. Говоря без цинизма и позерства, он отнюдь не был новичком в любовных утехах – ни на Земле, ни среди небожителей Талара, – и скромно полагал, что удивить его чем-то этаким уже невозможно… Однако происшедшее между ним и зеленоглазой ведьмой из захолустного замка что-то перевернуло в его душе – перевернуло и поставило с ног на голову. Черт знает, что такое. Сколько, интересно, прошло времени? Свечи еще не догорели до половины… Сварог провел рукой по ее волосам.

– Ты что, подслушивала?

– Да, – призналась она и легонько укусила его за плечо. – Не все, так, урывками.

– Да, – признался и он. – Я должен найти… одну вещь.

Некая малопонятная тревога занозой сидела в сердце, и причину ее он никак не мог определить. Вроде бы все тихо и мирно вокруг, но что-то было не так. В самом воздухе, в этой ночи, в бледном свете из окна… Что это – чувство опасности сигнализирует о приближающейся Тьме? Или просто чуждость другого мира так на него действует?

– А потом ты уйдешь? – прошептала Клади.

– Хотел бы я сам это знать… – вздохнул Сварог.

– А я бы ушла вместе с тобой. Потому что вы очень странный, мастер Сварог.

– Почему же ты не ушла раньше?

– Мое время еще не пришло, – буднично сказала она. – Я уйду, обязательно уйду. Есть способ…

Сварог напрягся.

– Что за способ?

– Это мой секрет, – она потерлась о его плечо. – Тебе этот способ не подходит…

Вот ведь, блин…

Облако волос заскользило вниз по его животу, и он, отгоняя прочь тревогу, вновь забывая обо всем, закрыл глаза…

И все повторилось, но на этот раз без недавнего буйства и безумия. Они любили друг друга нежно и заботливо, будто прощаясь. Нет, на самом деле прощаясь – Клади знала, что Сварог уйдет, и Сварог знал, что она знает. Однако пока ночь принадлежала им и только им…

Потом он осторожно соскользнул с постели и подошел к окну, закурил. Неопределенное чувство тревоги острым коготком опять царапало сердце. Отражение в оконном стекле смотрело на него укоризненно. Бледное свечение было разлито в небе, деревья и холмы на горизонте казались покрытыми снегом. А это что… Это что?! А, черт!

Ткнув недокуренную сигарету в пепельницу, Сварог бросился к одежде, в беспорядке сваленной на полу. Черт, черт, черт… Распроклятое чувство опасности забарабанило в висок оглушительным стаккато.

– Ты что? – спросила Клади, приподнимаясь на локте. Сварог на нее даже не посмотрел.

– Ты не устаешь задавать столько вопросов? – ему с трудом удавалось говорить беззаботно.

– Да что случилось-то?

– Ничего. Я выйду ненадолго. Воздухом подышу. (Твою мать, рукава запутались, скорее, скорее…)

– Можно открыть окно.

– Я подышу воздухом и загляну в одно заведение, куда дамам вход заказан, – терпеливо объяснил Сварог. – Улавливаешь?

Он подхватил с кресла шаур, и веселая безмятежность вдруг исчезла с лица Клади.

– Что происходит?..

– Не знаю. Запри дверь и никому, кроме меня, не открывай. Поняла? Никому.

Он скользнул за дверь, в темный коридор, включил «кошачий глаз».

Куря у окна своей комнаты, он мельком посмотрел вниз, и ему показалось поначалу, что Карт ушел в дом, а его тень осталась на лестнице. Увы, то была не тень, то был сам барон, неподвижно лежащий на ступенях собственного замка. Ну не покончил же он собой из-за того, что его, пусть и приемная, дочь переспала со случайным гостем?.. Чувство опасности включило фортиссимо.

Сварог прислушался. В замке было темно и тихо, как в гробу. Все спало. А где-то внизу, освещенный бледным светом, лежал мертвый хозяин замка…

Он бесшумно прокрался по лестнице и спустился на первый этаж, к парадной двери. Разум все еще не мог смириться с мыслью, что столь великолепно начавшаяся ночь превратилась в кошмар, а тело уже было готово к бою. Сварог приоткрыл входную дверь. Дьявол, свечение на небе прямо в лицо – великолепная мишень для того, кто, возможно, притаился среди деревьев… А где, позвольте спросить, ночная стража? Что, барон не выставляет охрану?!..

Двигаясь рывками, чтобы сбить прицел потенциального снайпера, Сварог быстренько спустился к телу.

Да, барон Таго был – мертвее не бывает. Он лежал на спине, раскинув руки, с горлом, превратившимся в кровавое месиво. В неподвижных зрачках отражался свет белого зарева. Краем глаза Сварог уловил слева от себя стремительное движение среди черных теней от деревьев и обернулся, вскидывая шаур. Никого. Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело. Лишь беспечно журчал фонтанчик в шестиугольном бассейне…

Пока он и Клади предавались любви, какая-то тварь пробралась к замку и перегрызла горло его хозяину. И, может быть, не одна. И, может быть, они сейчас следят из темноты, выжидая момент, чтобы напасть. Сварог быстро оглядел фасад замка. Ни огонька – кроме едва заметного отсвета непогашенных свечей в его комнатах. Господи, там же Клади! Идиот, шаур надо было оставить ей! Нет, бесполезно, он же рассыплется… Сварог едва не застонал. Почему молчат собаки? Где слуги?! Вопросы беспорядочно толкались в голове, а ноги уже несли его за угол, в тень, туда, где обитают слуги. Толкнулся в ближайшую дверь (не заперто) и с облегчением услышал, что в полутьме есть кто-то живой: слышался размеренный храп здорового организма. Это был рыжий крепыш Клус – тот, что уступил Сварогу коня после стычки на лесной дороге, – прямо в одежде он дрых на узкой спартанской койке, закинув руки за голову. Сварог ткнул молодца кулаком под ребра и тут же зажал ему рот ладонью. Клус дернулся и открыл глаза.

– Тихо, это я, Гэйр. Где охрана замка?

Клус рывком высвободился, да Сварог и не препятствовал.

– Какого черта…

– Спокойно! Барон убит. Кто-то перегрыз ему глотку. Не человек. Быстро собирайся. Где остальные слуги?

Клус обалдело помотал головой.

– Там, наверху… во флигеле, в замке… спят… я тут вроде как охраняю…

Он вскочил, быстро натянул сапоги, схватил ножны с мечом и замер.

– Не, погодите, замок ведь под защитой заговора от нежити и колдо…

Сварог сгреб стражника за ворот и приблизил лицо почти вплотную к его:

– Слушай меня внимательно, мразь. Быстро поднимай людей, пусть вооружаются до зубов, зажигайте огни и перетрясите замок до самой крыши. Оно где-то рядом. Ясно?

– Так точно…

Может быть, для здешней фауны это нормально, но очень уж не нравилось Сварогу, как действовал неведомый зверь, – надо быть весьма шустрым, чтобы напасть на бодрствующего человека, перегрызть ему горло и при этом не издать ни единого звука…

– Готов? Пошли.

Они выскочили наружу, и в тот же момент ночную тишину прорезало испуганное лошадиное ржание со стороны конюшен. В замке что-то с грохотом обрушилось, кто-то тоненько завизжал, в псарне залаяли, завыли собаки, и сразу же в окнах первого этажа, судя по всему – в помещениях для слуг, стали зажигаться огни.

Они ворвались в замок, залитый бледным, нереальным светом небесного сияния. Сварог пулей взлетел на второй этаж, попутно сшибая какие-то дурацкие статуэтки на балюстраде, понесся по коридору. Снизу доносились шум и беспорядочные выкрики. Вот и дверь. Распахнута настежь. Окно разбито, явно снаружи, стол перевернут, на пороге валяется подсвечник, основание его смято и измазано чем-то густым и темным… А рядом – раздавленный в крошево предмет, которого не только в замке, но и вообще на Димерее быть не может. Сварог присел на корточки, быстро осмотрел рассыпанные по ковру детальки – кислотная батарейка, реле, антенна, еще что-то – никаких сомнений, это радиопередатчик. Одноразовый. Конструкция незнакомая и кустарная, примитивная, сработано не из заводских деталей, но определенно одно: с помощью него можно послать короткий ненаправленный радиоимпульс. И, может быть, этот импульс уже был послан… то ли сигнал бедствия, то ли сигнал к атаке… то ли сигнал на подрыв заряда. Да что за херня тут происходит, а?!! В бессильной ярости Сварог выматерился, пнул подсвечник и выскочил обратно в коридор.

– Клади!.. Клади!!!

Нет ответа. Он бросился обратно, вниз, туда, откуда доносились звуки драки, проклиная себя за то, что не удосужился в спокойной обстановке ознакомиться с планировкой замка. Залы, коридоры, вестибюли, снова коридоры… Кажется, сюда… Сварог повернул налево – и нос к носу столкнулся с высоченной фигурой в черной рясе с надвинутым на глаза капюшоном. Этого типа Сварог раньше в замке не встречал. А вот в магическом зрении перед ним предстало бесцветное клубящееся облако, из которого беспрестанно высовывались то ли языки, то ли щупальца… Первой реакцией было нажать на курок, но он неимоверным усилием воли сдержался.

– Лорд Сварог? – глухо донеслось из-под капюшона.

– Вполне возможно, святой отец, – задыхаясь от бега, сказал он. – Где Клади?

– Мне приказано убить вас. – Лица под капюшоном, оказывается, не было вовсе.

– Понимаю, – кивнул Сварог, – приказы надо выполнять, – и дал очередь.

Черная фигура послушно вспыхнула синим (в прямом смысле слова) жарким пламенем и съежилась, опала, смялась… и спустя несколько ударов бешено колотящегося сердца Сварог переступил через горстку дымящегося пепла. Побежал дальше. Возле очередной выставки оружия содрал со стены меч посолиднее, на бегу взвесил на ладони, проверяя балансировку, приноравливаясь. Сойдет. Эх, где ты, мой топорик…

Нападение на замок произошло не неделю назад, когда его, Сварога, здесь еще не было, и не через несколько дней, когда Сварога здесь бы уже не было. Нападение произошло сегодня. Нечисть в рясе назвала его по имени – причем его настоящим именем. «Мне приказано убить вас». Неужели все из-за какой-то Бумаги какого-то Ваграна?..

– Мастер Гэйр!..

Из-за угла коридора выскочил давешний рыжий Клус, без оружия, с перекошенным от ужаса лицом, со зловещим багровым пятном, расплывающимся на рубахе. Он рухнул на ковер у ног Сварога, жадно хватая ртом воздух.

– Мастер Гэйр… Мастер Гэйр… – только и мог выговорить он.

Сварог бесцеремонно потряс его за плечо.

– Где остальные?

– Напали… Никого не осталось…

Его глаза на миг приняли осмысленное выражение, он приподнялся и ухватил окровавленной пятерней Сварога за полу камзола.

– Бегите, мастер Гэйр… Они… ищут вас…

– Где Клади? Слышишь? Где девушка?!

Но слуга больше ничего не сказал. Сварог отпустил бездыханное тело, поднялся и беспомощно огляделся. В воздухе отчетливо пованивало гарью, дымок стелился над полом, кажется, даже освещение в замке приобрело желтоватый, колеблющийся оттенок… Ну, и куда дальше, а? Где искать девчонку?..

Направо коридор выходил к лестнице, ведущей в холл перед входной дверью, налево – упирался в комнаты прислуги. Шум битвы оттуда действительно утих. Теперь со стороны здешней «людской» доносились лишь непонятные приглушенные клекот, скрежет, шорох… И эти звуки явственно приближались.

Сварог сжал меч в правой руке, шаур сжал в левой, изготовился.

Но к тому, что он увидел, приготовиться было нельзя.

По коридору, сметая рыцарские доспехи и срывая гардины с окон, разнося вдребезги зеркала в два человеческих роста, на него надвигалась кошмарная волна, целое полчище фигур в рясах, заполняя собой все пространство коридора. Передние создания бежали на четвереньках, что, впрочем, не уменьшало их прыти, находящиеся в арьергарде передвигались, цепляясь, как мухи, за стены и потолок.

Картина была бредовой, невозможной, ирреальной – черные монахи на карачках, черные монахи на потолке, черные монахи, единой массой несущиеся по ночному замку, – но так было.

Сварог сунул меч за пояс и осклабился:

– Ну что ж, гуляем… – И нажал на курок. …Твари вспыхивали как головешки, падали, взрывались тучами пепла, но сзади напирали другие, и не было им ни конца, ни края. И Сварог под этим напором вынужден был медленно отступать. Сжимая шаур обеими руками, как лихой коп из американского фильма, он не отпускал курок, плавно водил дулом из стороны в сторону, поливал нечисть серебром, точно из брандспойта… По драпировке уже бежали языки пламени, дым клубился под потолком, ел глаза. А объятая дымом волна все накатывалась на него, неумолимо, неостановимо, теснила, пыталась обтечь с флангов, захлестнуть… И что самое кошмарное, все происходило в относительной тишине: бесшумно разил серебром шаур, бесшумно загорались твари, услышать можно было только хриплое дыхание Сварога да шорох монашеских одежд и скрежет когтей по полу, стенам, потолку… Позади, за его спиной, был холл, обширное помещение, куда отступать было уж никак нельзя, там монахи разольются, окружат и задавят массой… Серебра он уже израсходовал столько, что хватило бы на месячный бюджет небольшого города, а тварей не убывало.

С хриплым клекотом мимо его плеча пронеслась серая тень – и влепилась в самую гущу монахов. Под этим неожиданным и яростным напором нечисть на миг замерла, подалась назад, но потом вдруг выгнулась серпом и вмиг накрыла птицу черной волной. Лишь во все стороны полетели перья…

Сожалеть о погибшем ловчем соколе Гюнаре времени не было. Сварог выхватил меч, рубанул им по тянущимся в его сторону костлявым лапам (клинок прошел сквозь лапы, как сквозь полосу лунного света, не причинив их обладателям ни малейшего ущерба, и он отшвырнул бесполезный меч), развернулся, плюнул длинной очередью серебра в угрожающе нависшие с потолка рясы и все же отступал, шаг за шагом…

– Сварог, в сторону!!!

Он рефлекторно прянул к стене. Над ухом злобно вжикнуло, и в стане врага произошел беззвучный взрыв, жарко дохнуло в лицо огнем и копотью. Авангард монахов отбросило назад, с треском лопнули стекла витражного окна. Сварог на миг обернулся.

Зрелище, что и говорить, было завораживающим. По колено в стелющемся над полом дыму стояла смертельно красивая Клади в зеленом охотничьем костюме. Гневно оскалившись, с ореолом разметавшихся волос вокруг бледного лица, она поднимала арбалет. Из рассеченной губы текла на подбородок струйка крови.

«Вжи-у!.. Вжи-у!.. Вж-иу!..» Еще трижды щелкнул спусковой механизм, трижды мимо Сварога искрами промелькнули короткие стрелы, и трижды вспучились бесшумные огненные шары в гуще напирающих тварей. А потом – есть все же бог! – между ними и полчищем тварей с треском просел потолок, второй этаж, оказывается, уже полыхал как костер, с новой силой взлетело пламя… Сварог схватил Клади за локоть и быстренько потащил к выходу из замка. Они кубарем скатились по лестнице, Клади осторожно выглянула за угол, прошептала:

– Пусто…

– Теперь быстро наружу.

– А замок? Что будет с замком?!

– После разберемся… У тебя что, стрелы со взрывчаткой?

– Это вильнурское серебро, чистейшее…

Они добрались до холла перед главным входом. Никого. Только дым пожара и отсветы пламени. Становилось жарко в прямом смысле слова.

– Значит, делаем так. Я выхожу первым, ты – сразу по моему сигналу. Встаешь слева от двери. Ясно?

– А мэтр? Мы оставили его одного? Он же в библиотеке!

– Клади, сейчас не время…

– Сюда!!! Они здесь!!!

Сварог резко обернулся. Мэтр Ленар, живой и здоровый, с лицом, искаженным яростью, словно материализовался перед дверями из замка, загораживая выход.

– Вор! Ты украл! – Голос его столь же походил на человеческий, сколь и у попугая, выучившего несколько слов. – Смерть!

– Эй, мэтр, – сказал Сварог, щурясь от дыма, – давайте поговорим, как взрослые люди…

– Поздно! Тайник! Мне и в голову не пришло, а ты знал! Знал! Верни книгу, и я убью тебя медленно!

Клади в испуге рванулась наверх, но Сварог поймал ее за руку. Вскинул шаур. Цепочка серебряных звездочек отшвырнула мэтра к дверям, впечатала спиной в створки.

– Охранный заговор нарушен… – прошептал архивариус и поднял руку. – Теперь я убью тебя…

С кончиков его пальцев сорвалась ярко-алая молния, ударила в стену слева от Сварога. Рука мэтра бессильно упала. Из коридора, где стеной огня были заперты твари, вырвалось облако дыма. Сварог прыгнул вперед, носком сапога саданул Ленара под подбородок, плечом ударил в дверь… и вывалился в ночь. По двору, в колеблющемся свете пожара, метались кони. Кони – это хорошо, заклинанием Гэйров мы их успокоим, будет на чем убраться из этого дьявольского места…

– Клади!!!

Девчонка была рядом. Он уцапал ее за руку и выволок на крыльцо. Лицо тут же охладил свежий ночной воздух.

…Величественная это была картина – в облаке дыма, с пламенем, вырывающимся из разбитых окон, осел фасад замка, разлетающиеся осколки витражей мерцали в лунном свете. Потом рушащийся замок похоронил под собой парадную лестницу… весь двор…

– …Извините меня, мастер Гэйр, – сказала Клади. Голос ее был глухим и монотонным.

Сварог промолчал, осторожно касаясь царапин на щеке. Все-таки достала, охотница дикая. Коготки у нее были острыми, как у кошки. Забавно и что пока единственные раны, заработанные им в этом мире, достались ему от женщины…

– Ерунда, – буркнул он. – С кем не бывает.

– Я кричала?

– Так, что-то бессвязное…

В его ушах до сих пор стоял вопль Клади, когда он волоком тащил ее к лошадям, упирающуюся, царапающуюся, беспорядочно колотящую его кулачками – по груди, по плечам, по лицу: «Все из-за тебя! Пусти меня, пусти! Зачем ты пришел?! Зачем?! Убирайся!»

– Извините, – повторила она, глядя в одну точку. – Где мы?

– В лесу. Замок далеко. Погони вроде бы нет.

– Я спала?

– Скорее, была в обмороке.

– Ну и… куда мы теперь?

Сварог пожал плечами:

– Тебе лучше знать. Думаю, имеет смысл двинуться в город… Твои друзья примут погорельцев?

Клади секунду подумала, кутаясь в сотворенный с помощью магии плед, потом отрицательно помотала головой.

– Нет. Это не те друзья, с которыми…

– Ясно. С ними хорошо проводить время, но когда доходит до дела…

Она пропустила его слова мимо ушей.

– Ну? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Мне надо вернуться домой.

– Твоего дома больше нет, – жестко сказал Сварог.

Из-под ресниц полыхнули яростные зеленые молнии. Сварог выдержал взгляд.

– Ты, – напряженным голосом прошептала она. – Это ты во всем виноват. За каким чертом ты явился в замок? Что тебе нужно от меня?!

Сварог молчал, с беспокойством наблюдая за девицей. Если у нее опять начнется истерика… Впрочем, она и не требовала ответа.

– Замок находился под защитой заговора… пока не явился ты. Почему ты пришел именно к нам? Зачем ты все разрушил?! Тебе нравится, когда вокруг смерть? Ведь солдат счастлив, когда льется кровь, да?! Ну так радуйся, у тебя есть шанс стать счастливым…

Она нашарила в траве арбалет и повернула медный ворот, натягивая тетиву. Наконечник стрелы оказался направлен Сварогу аккурат в грудь. Сварог не двинулся с места и смотрел, как палец Клади лег на спусковой крючок.

– Ты настолько права, что я даже не сержусь, – тихо сказал он. – Разумеется, я не плачу, когда вижу кровь, – если это кровь врага, а не друга. Разумеется, солдат и смерть идут рядом – потому что так заведено с начала времен, и не мне менять этот порядок. И, конечно, я спас тебя там, на лесной дороге, исключительно для того, чтобы прикончить твоего отчима – для чего и заставил своего лучшего друга Ленара призвать на помощь всякую нечисть… Я не стал спасать тебя от колдуна, прятавшегося в замке под видом мирного библиотекаря… Да и он вовсе не собирался убивать меня, это была просто шутка. Он и тебя не хотел убить. Он вообще никого не хотел лишать жизни – этот милый безобидный старикашка. Я, сволочь и убийца, я во всем виноват. Спускай тетиву, Клади, а потом проснись в своей комнате: это всего лишь дурной сон…

Ее губы задрожали, и она беспомощно опустила арбалет.

– Кто ты? – с тоской спросила Клади. – Кто ты такой?

– Я… я солдат без армии, – ответил Сварог. – Король в изгнании, лишенный своего королевства. Но у меня есть цель: вернуть утерянное – и я его верну. И поэтому нам не по пути. Давай я поеду своей дорогой, а ты вернешься домой, к папочке.

Трудно сказать, всерьез говорил Сварог или хотел просто… что? Успокоить Клади? Разозлить? Открыть глаза? Психолог из него, конечно, был аховый, особенно по части женских задвигов, однако кое-каких результатов он тем не менее добился. Она закрыла лицо руками и сделала несколько резких вдохов. А когда подняла голову, взгляд ее зеленющих глазищ был тверд и решителен.

– Куда мы едем, мастер Гэйр? – спросила она, вновь поднимая арбалет, но на этот раз наконечник стрелы смотрел в небо, – Еще раз простите за… В общем, прости, и все. Но только хочешь ты того или нет, я еду с тобой. Я… мне просто некуда больше ехать.

Сварог невольно улыбнулся. Хороша была девка, спасу нет, особенно сейчас – растрепанная, собранная, готовая броситься в драку с самим дьяволом. Что ж, против судьбы не попрешь. Ему нужен спутник в этом мире, который знает местные обычаи, уклад, порядки…

– Мы едем в город, – решительно ответил он. – В этот, как его, Митрак. Ты знаешь, где живет мастер Пэвер? Какой-то бывший вояка.

– Д-да… – недоуменно сказала Клади. – Суб-генерал в отставке. А ты его откуда…

– Из источников, заслуживающих доверия, – отрезал Сварог. – Он мне поможет… По крайней мере, я очень на это надеюсь. Теперь так. У тебя деньги с собой есть?

– Деньги?..

– Ну да, деньги, деньги. Я так понимаю, у вас тут пока коммунизм не построен, а нам, чует моя душа, потребуются расходы. Причем немалые.

Клади оглядела себя, потом запустила пальчики в набедренный кармашек на штанах и выудила монету.

– Вот, это все. Остальное там… в замке… И в закладных кронских банков…

– Давай-ка сюда. – Он взял монету, повертел в руках. Серебряная, размером с полдинария. Без каких-либо надписей, зато с изображением какого-то бородатого деятеля на реверсе и крупной цифрой «5» на фоне короны – на аверсе. Сварог подбросил монету на ладони. – Это сколько?

– Пять центавров.[2]

– А это много или мало?

– Для чего?

– Ну, скажем, лошадь на это купить можно? Да не смотри ты на меня так, я действительно не знаю. Считай, что я приехал из страны, где совсем другие деньги. Ну?