Чужая жизнь

Глава 4

Раненого командира принесли первым и сразу положили на краю леса под большой берёзой. Видно было, что досталось ему неслабо, ноги перебиты и в бок прилетело. Вот только непонятно, что здесь делает целый подполковник? Впрочем, какая мне разница? Рядом с подполковником – санитар с медицинской сумкой и Катерина. Давешний щенок в командирской гимнастёрке возмущённо вполголоса пыхтит что-то подполковнику. Точно щенявый комиссар. Вон красная звезда на рукаве, сразу не разглядел. Как он там называется? Младший политрук, по-моему. Увидев меня, выходящего из леса, он моментально заткнулся.

Не глядя на салабона, я подошёл и представился, подполковник с любопытством взглянул на меня.

– Так это ты, сержант, нас вытащил? Как удалось-то? – Интерес у него был неподдельным.

– Товарищ подполковник! Можно после войны расскажу? Разрешите выполнять приказание?

Подполковник удивился ещё больше.

– Так я тебе ничего не приказывал.

Я немного подождал, собираясь с мыслями, и принялся докладывать.

– Я сам не помню, но, согласно рассказу вот этой девушки, нашему взводу было приказано эвакуировать семьи комсостава. Приказание не выполнено, несколько семей осталось в посёлке. Этой ночью самое время выполнить приказ. Сейчас большая часть немцев и финнов находится в посёлке. Через какое-то время они узнают, что вы прорвались с этой стороны. Дорога здесь одна, через этот мост. Я могу придержать их на несколько часов, а затем, уже ближе к ночи, уйти в посёлок. Есть у меня одна хитрая задумка. Да и лодкой немецкие снайперы поделились. К тому времени там останется не больше взвода охраняющих посёлок финнов, остальные будут разыскивать вас и прочёсывать лес в поиске перебитых мною снайперов. Они их до конца своих жизней искать будут. Только мне известно, где я местную рыбу ими прикормил. Вот как-то так.

Я выжидательно замолчал, глядя на подполковника. Тот думал недолго.

– А что? Может и получиться. Один ведь не справишься! Что тебе надо? – Молодец подполковник, схватывает всё на лету.

– Четверо добровольцев из числа пограничников и два СВТ-40. Но только добровольцев, на такие задания по приказу не идут. Нужны люди, которые знают округу и посёлок как свои пять пальцев. Остальное оружие можно не брать, у меня есть чем вооружить людей, ещё и поделиться могу. Здесь нужно оставить пулемёт на треноге: вам таскать неудобно, а нам всё равно его не переносить. Необходимы ещё десяток гранат, патронов одна коробка. Больше всё равно не потратим – обойдут.

Подполковник молча переваривал мои слова. Я это продумал заранее и продолжил:

– Вам лучше идти походной колонной по дороге с охранением, потом уходить на любой просёлок. По дороге и просёлку следов меньше оставите, да и быстрее получится. Охранение пусть поглядывает: дорогу мотоциклисты патрулируют. Вчера так было. Много времени не дадим, но часа три гарантировать можно. Была бы взрывчатка, можно было бы мост взорвать, а жечь его бесполезно.

– Взрывчатки у нас нет, сержант, а если поджечь, то сюда вся округа сбежится. – Это он прав, но поджечь можно и позже.

– Товарищ подполковник, может, товарищ старшина с людьми поговорит, он бойцов лучше знает? А мне бы голову перевязать, а то самому неудобно.

Подполковник кивнул старшине, и тот направился к красноармейцам.

– Перевязать-то перевяжем, да вот только нечем, – негромко сказал санитар.

– Да ладно, нашёл о чём волноваться! Есть у меня. Финны с немцами прямо уговаривали забрать. Не пропадать же добру? Голову перевязать рук правильных не было, у меня они под другое заточены. Пострелять, ножом помахать, пожрать, за девочку подержаться – это завсегда пожалуйста. А как перевязываться – трясутся. Крови боюсь, аж от страха потею, – как можно небрежней отмахнулся я, плюхаясь недалеко от подполковника на пятую точку и снимая финский рюкзак.

Немецкий ранец с гранатами и пистолетом я предусмотрительно оставил подальше в лесу, под приметной небольшой ёлочкой с обломанной вершиной.

– Забирай всё, я ещё разживусь, если буду жив, а нет, так тем более не понадобится. Только аккуратнее с головой, а то там, говорят, пуля торчит.

Пока санитар разматывал бандану и бинт, я выкладывал из ранца свои трофеи, что походя выгреб у финнов. В первую очередь – медицину, сигареты и шоколад. Отдал и пару фляжек с водкой, что забрал у фельдфебеля и разводящего. Санитар, глядя на такое богатство, только головой покрутил и одобрительно хмыкнул. К тому времени он уже размотал бинт и, присвистнув, удивлённо сказал:

– Ой-ё! Действительно пуля! И не вытащить! Одно донышко видно! Первый раз такое вижу!

Я не на шутку перепугался.

– Э! Ты давай там не ковыряй её! Я к ней привык уже! Мы с ней лучше воюем! Сковырнёшь мою помощницу, понесёте меня. А оно вам надо?

Санитар успокаивающе проговорил:

– Не, я тебе что, врач? Раз пока не умер, пусть так и будет. Я только замотаю.

– Вот спасибо! Утешил, благодетель. А я так надеялся, что девочке померещилось с перепуга.

Подполковник всё так же удивлённо слушал нашу пикировку, а санитар, закончив перевязку, подошёл к нему поближе и доложился:

– Так точно, товарищ подполковник! Пуля в голове. Кровь не идёт, но достать нельзя. Я точно не смогу. Будем доставать, можем убить сержанта. Неизвестно, как она себя поведёт и что она в голове натворила. – Угу. Видно, в рассказ Катерины сразу не поверили.

Перевязывался я здесь специально. Этакая демонстрация и материальное подтверждение моих слов. Что я себе, голову замотать не в состоянии? Да не смешите мои белые тапочки, что для меня немцы с финнами зажали. Теперь сами носят, видимо, им оказалось нужнее.

Пока санитар докладывался, я намотал свою импровизированную бандану и, пододвинувшись ближе к подполковнику, обратился к нему:

– Товарищ подполковник! Заберите финские документы, что собрал. Глядишь, пригодятся на что. И можно ещё одну просьбу?

– Говори, сержант, чего тебе. – Устало прикрыл глаза подполковник. Похоже, даже такой короткий разговор утомил его.

– Напишите приказ от своего имени с поимённым перечнем бойцов, которые пойдут со мной.

Подполковник опять удивлённо посмотрел на меня. Видимо, подобное крючкотворство было совсем не в ходу.

– Зачем тебе? – Подполковник явно не ожидал подобной просьбы.

– При наличии подобного приказа переподчинить группу другому командиру будет сложновато, а то я званием не вышел. Да и при выходе к нашим с особым отделом проще будет объясняться. Всё же мы приказ выполняем, а не по лесам за ягодами отправляемся. – Я как можно доброжелательнее улыбнулся.

Имел я их всех в виду. Всё, что я читал про это время, мне оптимизма не внушает. Да и офис ное моё прошлое подсказывает, что чем больше бумажек в начале пути, тем проще при квартальном отчёте. Пока рядом человек с крутыми погонами, надо пользоваться ситуацией.

– Хм. Ладно, напишу я тебе такой приказ. Только сам понимаешь, тебе его придётся выполнить. – Вот и проверка на вшивость. Вон как глазами зыркает.

Я как можно безразличней пожал плечами.

– Я и так собирался этот приказ выполнять. Мне разницы нет, а для дела проще. Другого приказа у меня пока не было. Детей всё равно надо вытаскивать. Не вытащим, всех расстреляют.

– С чего ты так думаешь, сержант? – Интерес подполковника был неподдельным.

– А куда финнам их девать? Передовые части уйдут вперёд, а пленных надо кормить и охранять. Ну, два, ну, три дня, ну, неделю, пока тыловое начальство вперёд не двинется. Допросили пару раз – и всё. Военнопленных можно на работы какие определить. А женщин с детьми куда? Проще закопать, чем возиться, а если убегут, потом отвечать придётся.

В это время подошёл старшина с шестью бойцами и обратился к подполковнику:

– Товарищ подполковник! Группа собрана. Старшина тоже собрался, что ли? Блин, со мной восемь. Как я эту ораву на остров переправлю? Хотя хрен с ним. Пусть будут. В два приёма переправимся. Сами пусть вёслами помашут. Не маленькие.

В это время подполковник озадачил младшего политрука приказом, а сам обратился ко мне:

– Сержант, хватит тебе столько людей?

– Много, товарищ подполковник, но пусть будут, много не мало. Тогда надо ещё два «нагана» и три десятка патронов к ним. – И, обращаясь к подошедшим бойцам, спросил: – Кто из вас хорошо стреляет из пулемёта?

Вызвался невысокий коренастый пограничник.

– Отлично. Тогда берёшь двоих бойцов с СВТ, закапываете «максим» в землю по кожух и маскируете по полной программе. На, возьми «вальтер», как второе оружие.

Товарищ старшина! Всё остальное оружие и боеприпасы оставьте здесь. Найду я, чем вас вооружить. Чего таскать лишнего? Уходящим бойцам пригодится, а мы, если понадобится, финнов вытрясем. Они богатые, а бог велел делиться, но мы – комсомольцы, поэтому ни бога, ни финнов с немцами спрашивать не будем.

Товарищ подполковник! Разрешите идти? Времени мало. Приказ вот ему отдайте, – сказал, указывая на пулемётчика.

Тут мне в голову пришла ещё одна мысль.

– Да, ещё одна просьба. Надо всех финнов собрать и сложить вон там, на дороге, в кучу. Можно не всех, а хотя бы с десяток, а то ребятам ещё окоп копать, можем не успеть.

– Это ещё зачем? – в который раз удивился подполковник.

– Чтобы тот, кто приедет, прямо напротив пулемёта остановился, а не у первого трупа на дороге, – пояснил я и повторил: – Разрешите идти.

Подполковник чуть помедлил, разглядывая меня.

– Иди, сержант. Хотя погоди, документы свои политруку покажи, пусть в приказ тебя впишет.

Это да, туплю я что-то.

Пока политрук, зыркая на меня глазёнками, переписывал личные данные в приказ, я повернулся к девушке.

– Катерина! Возьми на память и больше в плен не попадай, – как можно мягче сказал я девчонке, протягивая второй «вальтер», компас и часы, которые снял с руки. Есть у меня на острове ещё запасец, не последнее раздаю.

Трое назначенных мною бойцов и ещё четверо их добровольных помощников уже настойчиво вгрызались в землю. Вернее, в песок – почва здесь песчаная. Молодцы мужики! Времени зря не теряют.

– Товарищ старшина! Вы с нами? Тогда побежали. – Отдав подполковнику честь и передав пулемётчику снайперку, я побежал в лес. Старшина с тремя бойцами потянулись за мной. Что за жизнь? Второй день здесь живу, а только и делаю, что бегаю.

По пути забрал немецкий ранец со своими персональными ништяками, а также куртку финна с гранатами и магазинами к автомату. Гранат и патронов никогда много не бывает, так что, обирая трупы, я не скромничал.

Прибежав к лодке, я принялся объяснять старшине, что ему надо будет сделать, а трое бойцов побежали выталкивать лодку. Ничего, втроём справятся, я её один туда запихивал.

Увидев лодку, заваленную моей утренней добычей и так и валяющихся на берегу финнов, старшина уважительно пробасил:

– Ну ты орёл! Как ты шестерых свалить умудрился?

Я показал на сапог с «наганом».

– А вот так! Товарищ старшина, вам заготовки под это требуется соорудить. У вас два образца есть. Вам надо такое под четыре «нагана» сделать, сапоги тоже есть. На три глухих выстрела одного сапога хватает. Только мох внутрь надо мокрый положить и дырочки пробивать поменьше, чтобы пороховые газы могли выходить. Ещё будет просьба. Если не сложно, поесть что-нибудь приготовьте. Там, на острове, продукты есть, ну и сами поешьте обязательно. Впрочем, не мне старшину учить. Всё. Я побежал. – После чего рванул обратно.

В общем, ничего нового я не придумал. Со старшиной ушли трое. Двое потом вернутся на лодке обратно и будут ждать нас, заодно и лодку посторожат, ну а мы – как получится.

Пока я бегал, колонна окруженцев ушла, а на дороге прямо перед пулемётом была навалена куча трупов. Пограничники вырыли неглубокий, но широкий окоп для пулемёта, притащили здоровое сосновое бревно и положили его на край окопа вместо бруствера. Ещё где-то надыбали и припёрли несколько колод поменьше, чтобы пулемётчику сидеть было удобно. Перед окопом ребята навтыкали срубленных ёлочек, так, что даже с пары метров позицию видно не было.

Это они молодцы! Уважаю. Умеют устроиться, поэтому у подполковника пограничников и просил. Погранцы – ребята хваткие, умелые, они здесь как рыба в воде ориентируются.

Присев на колено, снял ранец и начал доставать из него гранаты, обратившись к выжидающе смотрящим на меня бойцам.

– Так. О себе коротко. Сержант Малахов, зовут Саша, вчера получил пулю в голову и начисто потерял память. Ничего не помню. Если с кем до сегодняшнего дня встречался, не удивляйтесь, что не узнаю. Чуть больше суток бегаю по округе и играю с финнами в игру под названием «догони и убей врага». Пока бегаю я и убиваю тоже я, меня ни поймать, ни убить не смогли. Разбирайте гранаты и представьтесь.

– Красноармеец Фёдоров Константин. – Невысокий, жилистый, молодой парень с СВТ.

– Красноармеец Ристо Ярвинен. – Чуть повыше и постарше первого, рыжий и конопатый мужик тоже с СВТ.

Местный, что ли? Вот это подарок! Этот, наверное, стреляет как бог. Уж в лесах местных он как дома, надо будет парня поберечь, пригодится.

Вообще ещё во время своего путешествия заметил, что местных рыжих здесь полно. Количество рыжих кадров на душу населения значительно больше, чем где-либо. Правда, внешней красотой они не блещут. Чем обитатели здешних мест Всевышнего обидели?

– Ефрейтор Коляда Степан. – Пулемётчик представился последним.

Этот Степан поражает воображение. Он похож на небольшой камень. Невысокий, но такое впечатление, что его только что из соседней скалы вырубили и оживили. Силища в нём неимоверная. Сам видел, как он этот пулемёт с места на место передвинул, так, будто пустую кружку на столе переставил.

– Отлично! Ристо, стреляешь хорошо? – сразу обратился к карелу.

– Хорошо, товарищ сержант, охотник я, ну и Фёдоров хорошо стреляет. – Показалось, даже обиделся за напарника пограничник.

– Ребята, сразу определимся. Называем друг друга по именам. Без всяких «товарищ рядовой», «ефрейтор» и «сержант», а то в бою пока выговоришь «Товарищ сержант, уберите голову, а то вам её сейчас отстрелят», голову отстрелят нафиг. Проще сказать: «Саша, справа». Так что Ристо, Саша, Костя и Степан. Договорились?

Пограничники заулыбались. Это было необычно, но не беспредельно для субординации.

Блин! Сапоги не со всех убитых сняли, надо ободрать, пригодятся.

– Так, Степан, возьми бинокль, Костя – снайперку. Наблюдайте. Если кто объявится, не стрелять, пока до трупов не доберутся. Мы с Ристо пойдём, по окрестностям погуляем.

Гуляли недолго. Ристо я сразу зарядил сапоги с финнов снимать, а сам дошёл до перелеска на той стороне дороги, но ничего, кроме следов от разрывов своих гранат, кровавого пятна и обрывков окровавленных бинтов в одном месте, не обнаружил. Потом дошёл до моста и под ним нашёл сразу два финских походных рюкзака. Здесь, чуть дальше у воды, палатка стояла, вон и следы от колышков. Впрочем, окруженцы всё остальное выгребли, даже палатку упёрли.

Проходя мимо возмущённого Ристо, сказал ему:

– Ристо, посмотри, как можно минировать. Будут трупы разбирать, нарвутся.

Взял одну «лимонку» и, выдернув чеку на гранате, подсунул её под второй от верха труп. После чего, подхватив шесть сапог, направился к пулемёту.

– Вот что, ребята, сначала выслушайте, потом пыхтите. То, что сапоги на трупах остались, – наша недоработка. Политрук ваш – удод недоношенный. Наверняка он запретил. У него бойцы в ботинках и обмотках, а он врагу целые сапоги оставил. Сапоги нам самим нужны. Знал бы, что уходящие бойцы не забрали, со старшиной бы отправил. Мы пойдём освобождать пленных, и я не думаю, что финны им обувь оставили, а босиком они все ноги себе посбивают – уходить-то ночью придётся. Уберите сапоги в рюкзаки, пригодятся, и вообще всё лишнее туда упакуйте, а на будущее запомните: всё, что вы взяли с убитого вами врага, это ваш личный трофей, и ничего постыдного в этом нет. Понятно?