Чужак. Репринтное издание

Дебют в Ехо

Никогда не знаешь, где тебе повезет. Я – крупный специалист в этом вопросе. Первые двадцать девять лет своей жизни я был классическим неудачником. Люди склонны искать (и находить) самые разные оправдания своим неудачам. Мне даже этим заниматься не приходилось: причина была известна.

С младенческих лет я не мог спать по ночам. Зато сладко дрых по утрам, а именно в это время суток, как известно, и происходит распределение удачи. На утреннем небосклоне огненными буквами начертан девиз несправедливейшего из миров: «Кто рано встает, тому Бог дает», – так ведь?

Кошмар моего детства – ежедневное ожидание ужасной минуты, когда мне скажут: «Спокойной ночи, детка, поцелуй маму и отправляйся в постель». Время, проведенное под одеялом, долгие часы, безнадежно испорченные тщетными попытками заснуть. Есть, впрочем, и приятные воспоминания – о ни с чем не сравнимой свободе, которую, как я быстро понял, получаешь, когда спят все остальные (если, конечно, научишься не шуметь и тщательно скрывать следы своей деятельности).

Но самое мерзкое – мучительные пробуждения по утрам, вскоре после того, как наконец удалось заснуть. Разумеется, школу, ради посещения которой мне приходилось так издеваться над собой, я возненавидел. Правда, целых два года мне довелось учиться во вторую смену. Эти два года я был почти отличником. Больше я отличником не был никогда – до встречи с сэром Джуффином Халли, конечно.

Со временем, как и следовало ожидать, моя привычка, препятствующая гармоничному слиянию с социумом, только усугублялась. Но к тому моменту, когда я окончательно убедился, что такой неисправимой «сове», как я, ничего не светит в мире, принадлежащем «жаворонкам», я встретил сэра Джуффина Халли.

С его легкой руки я оказался на максимально возможном расстоянии от дома и получил работу, вполне соответствующую моим способностям и амбициям: стал Ночным Лицом Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного войска города Ехо.

История моего вступления в должность настолько необычна, что ее надо рассказывать отдельно. Пока же ограничусь кратким изложением тех давних событий.

Начать, вероятно, следует с того, что сновидения всегда казались мне чрезвычайно важной частью существования. Пробуждаясь от кошмара, я в глубине души был уверен, что жизни моей действительно угрожала опасность. Влюбившись в красотку из сновидения, вполне мог расстаться с текущей подружкой наяву – в юности мое сердце не умело вмещать больше чем одну страсть. Прочитав во сне книгу, с удовольствием цитировал ее своим приятелям. А после того как мне приснилась поездка в Париж, беззастенчиво утверждал, что был в этом городе – не такой уж я и хвастун, просто действительно не видел, не понимал, не чувствовал разницы.

Ко всему вышесказанному остается добавить, что время от времени мне снился сэр Джуффин Халли. Постепенно мы с ним, можно сказать, подружились.

Этот экстравагантный тип вполне мог бы сойти за старшего брата актера Рутгера Хауэра (если у вас хватит воображения, попробуйте добавить к этому впечатляющему образу неподвижный взгляд очень светлых раскосых глаз). Сей жизнерадостный господин с замашками не то восточного императора, не то циркового шпрехшталмейстера сразу же покорил сердце того прежнего Макса, которого я все еще помню.

В одном из моих снов мы начали здороваться, потом – болтать о пустяках, как это нередко случается между завсегдатаями кафе. Светское общение продолжалось несколько лет, пока Джуффин не предложил мне помощь в трудоустройстве. Будничным тоном сообщил, что я, дескать, обладаю незаурядными магическими способностями, которые просто обязан развивать, если не хочу встретить старость в психиатрической лечебнице. И предложил себя в качестве играющего тренера, работодателя и доброго дядюшки заодно. Абсурдное его заявление показалось мне весьма соблазнительным, поскольку до сего дня никаких особых талантов я за собой не замечал и даже во сне осознавал, что карьера моя, мягко говоря, не заладилась. Тогда сэр Джуффин, вдохновленный моими гипотетическими талантами, выудил меня из привычной реальности, как клецку из супа. До самого последнего момента я был уверен, что стал жертвой собственных фантазий – удивительно все же устроен человек!

Сагу о первом в моей жизни путешествии между мирами, пожалуй, отложу на потом – хотя бы потому, что в первые дни пребывания в Ехо я почти ничего не помнил, еще меньше соображал и, честно говоря, считал происходящее не то затянувшимся сновидением, не то сложносочиненной галлюцинацией. Старался не анализировать ситуацию, а сосредоточиться на решении текущих проблем, благо их оказалось достаточно. Для начала мне пришлось пройти интенсивный курс адаптации к новой жизни: я ведь явился в этот Мир куда более несмышленым, чем обычный новорожденный. Младенцы-то с первого же дня орут и пачкают пеленки, не нарушая местных традиций. А я поначалу все делал не так. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем меня можно было выдать хотя бы за городского сумасшедшего.

Когда я впервые очутился в доме сэра Джуффина Халли, его самого не оказалось на месте, поскольку быть Почтеннейшим Начальником Малого Тайного Сыскного Войска в столице Соединенного Королевства – весьма хлопотное занятие. Так что мой покровитель где-то благополучно застрял.

Старый дворецкий Кимпа, строго-настрого предупрежденный хозяином, что меня нужно встретить «по первому разряду», был немало озадачен: до сих пор в этом доме гостили вполне приличные люди.

Новую жизнь я начал с вопроса, как пройти в туалет. Даже это оказалось ошибкой: все граждане Соединенного Королевства старше двух лет знают, что ванная и туалет в любом городском доме находятся в подвальном этаже, куда можно спуститься по специальной лестнице.

А мой вид! Джинсы, свитер, жилет из некрашеной толстой кожи и тяжелые тупоносые ботинки годились здесь только на то, чтобы шокировать старика, обычно невозмутимого, как индейский вождь. Он осматривал меня с головы до ног секунд десять; сэр Джуффин, к слову сказать, клянется, что столь продолжительного внимания Кимпы в последний раз удостаивалась ныне покойная миссис Кимпа в день их свадьбы лет этак двести назад. В результате осмотра мне было предложено переодеться. Я не возражал. Я просто не мог обмануть ожидания несчастного старика.

Тут началось нечто ужасное. Мне выдали ворох цветной ткани. Я комкал эти узорчатые тряпки в мокрых от волнения руках да ошалело хлопал глазами. К счастью, господин Кимпа прожил долгую и, вероятно, весьма насыщенную жизнь. На своем веку он повидал немало удивительного, в том числе и кретинов вроде меня, не умеющих элементарных вещей. Чтобы не позорить доброе имя своего обожаемого «па-а-а-ачетнейшего начальника», как он именовал сэра Джуффина, Кимпа сам взялся за работу. Через десять минут я выглядел довольно пристойно, с точки зрения любого коренного жителя Ехо, но крайне нелепо, по собственному скромному мнению. Однако, убедившись, что все эти драпировки не стесняют движений и не разваливаются при попытке сделать несколько шагов, я смирился.

Потом мы приступили к следующему испытанию моих нервов. Обед! Кимпа, благородное сердце, соизволил составить мне компанию, поэтому я с пользой провел время. Прежде чем приступить к очередному блюду, я внимательно наблюдал за действиями своего учителя. Насладившись зрелищем, пытался воспроизвести увиденную премудрость, то есть отправлять в рот необходимые ингредиенты, пользуясь соответствующими приборами. На всякий случай я старался копировать даже выражение его лица.

Наконец меня оставили в покое, порекомендовав осмотреть дом и сад, чем я с удовольствием занялся в обществе Хуфа, очаровательного песика, похожего на мохнатого бульдога. Хуф, собственно, был моим проводником. Без него я бы наверняка заблудился в этом огромном полупустом доме и вряд ли нашел бы дверь, которая вела в густые заросли сада. Там я улегся на траву и наконец расслабился.

На закате старик дворецкий торжественно прошествовал к небольшому нарядному сарайчику в конце сада и вскоре выехал оттуда на некоем чуде техники, которое, судя по внешнему виду, могло передвигаться только с помощью живой тягловой силы, но тем не менее делало это совершенно самостоятельно. На оном агрегате Кимпа и укатил со скоростью, на мой взгляд, приличествующей его возрасту. (Позже, впрочем, я узнал, что в молодости Кимпа был прославленным гонщиком, а скорость, с которой он ездил, считалась чуть ли не пределом возможностей амобилера – так называется это удивительное средство передвижения.)

Вернулся Кимпа не один. Мой старый знакомец, обитатель моих чудесных снов, сэр Джуффин Халли собственной персоной, восседал на мягких подушках этой оснащенной мотором кареты.

Только тогда до меня окончательно дошло: все, что со мной случилось, действительно случилось. Я приподнялся навстречу Джуффину и тут же снова грузно опустился на траву, зажмурившись и глупо распахнув рот. Когда я заставил себя открыть глаза, ко мне приближались два улыбающихся сэра Джуффина. Невероятным усилием воли я собрал из них одного, поднял себя на ноги и даже захлопнул пасть. Возможно, это был самый мужественный поступок в моей жизни.

– Ничего, Макс, – понимающе улыбнулся сэр Джуффин Халли, – мне, честно говоря, тоже не по себе, а ведь у меня опыта в таких делах чуть-чуть побольше. Рад наконец познакомиться со всей совокупностью твоего организма.

После этих слов он прикрыл глаза левой рукой и торжественно произнес:

– Вижу тебя, как наяву! – потом отнял руку от лица и подмигнул мне. – Так у нас знакомятся, сэр Макс. Повторить!

Я повторил. Выяснил, что это «неплохо для начала», после чего проделал процедуру еще раз семнадцать, чувствуя себя слабоумным наследным принцем, которому наконец-то наняли стоящего учителя хороших манер.

…Увы, изучением местного этикета дело не ограничилось. Основная проблема состояла в том, что здесь, в Соединенном Королевстве, испокон века обитают могущественные маги, каковыми, на мой взгляд, в той или иной степени являются все местные уроженцы. К счастью, ровно за 115 лет до моего появления в Ехо старинное соперничество бесчисленных магических Орденов завершилось сокрушительной победой Ордена Семилистника и Короля Гурига VII. С тех пор гражданам дозволяется проделывать только самые простенькие фокусы, в основном в медицинских или кулинарных целях. Например, магию применяют для приготовления камры – местной альтернативы чая и кофе, которая без чудесного вмешательства чересчур горчит. Или для того, чтобы сохранять в чистоте посуду с маслом – достижение, на мой взгляд, эпохальное.

Так что невозможно описать, с какой искренней благодарностью я по сей день взираю на Орден Семилистника. Благодаря их проискам и интригам, в конце концов изменившим историю, мне не пришлось изучать в те дни, скажем, двести тридцать четвертую ступень белой магии, которая, по словам знатоков, представляет собой венец человеческих возможностей. Про себя я решил, что официально дозволенные фокусы – это как раз предел моих убогих способностей. Все же я в некотором смысле – инвалид-виртуоз. Как британский безногий ас Дуглас Бадер. Сэр Джуффин, впрочем, утверждает, что мое главное достоинство – это принадлежность к миру чудесного, а вовсе не способность с ним управляться.

Вечером первого дня новой жизни я стоял перед зеркалом в отведенной мне спальне и внимательно изучал свое отражение. Закутан, как манекен. Тонкие складки скабы – длинной просторной туники, тяжелые складки лоохи – верхней одежды, представляющей собой замечательный компромисс между длинным плащом и пончо. Экстравагантный тюрбан, как ни странно, оказался мне к лицу. Пожалуй, в таком виде было легче сохранять душевное равновесие и не слишком ломать голову, пытаясь понять, что же со мной произошло. Этот парень в зеркале мог быть кем угодно, только не моим хорошим знакомым по имени Макс.

Появился Хуф, дружелюбно тявкнул и ткнулся носом в мое колено. «Ты большой и хороший!» – внезапно подумал я. А потом понял, что мысль принадлежала не мне, а Хуфу. Умный песик стал моим первым учителем Безмолвной речи в этом Мире. Если я что-то и смыслю в Белой магии четвертой ступени, к области которой относится такого рода общение, все комплименты попрошу адресовать этой удивительной псине.

Дни мои летели стремительно. Утром я спал. Ближе к вечеру вставал, одевался, ел и помногу разговаривал вслух. По счастью, никаких языковых барьеров между мной и остальным населением Соединенного Королевства никогда не стояло. Почему – до сих пор не знаю. Так что мне оставалось только усвоить местное произношение да принять к сведению некоторое количество новых идиом, а это дело наживное.

Мои штудии протекали под ненавязчивым, но строгим наблюдением Кимпы, которому было поручено «сделать настоящего джентльмена из этого варвара, родившегося на границе графства Вук и Пустых Земель». Такова была моя «легенда» для Кимпы и всех остальных.

Очень удачная легенда, как я теперь понимаю. Настоящий шедевр сэра Джуффина Халли в жанре импровизированной фальсификации. Дело в том, что графство Вук – самая удаленная от Ехо часть Соединенного Королевства. Его окраины – малонаселенные равнины, плавно переходящие в почти бескрайние необитаемые пространства Пустых Земель, которые уже не принадлежат Соединенному Королевству, поскольку – на фиг они кому-то нужны! Почти никто из жителей столицы никогда там не был, ибо это бессмысленно и небезопасно, а тамошние обитатели, добрую половину которых, по словам сэра Джуффина составляют невежественные кочевники, а недобрую – беглые мятежные маги, тоже не балуют столицу своим вниманием.

– Что бы ты ни учудил, – заявил по этому поводу сэр Джуффин Халли, раскачиваясь в своем любимом кресле, – тебе даже не придется извиняться. Твое происхождение – наилучшее объяснение любой выходки в глазах столичных снобов. Можешь мне поверить, я сам приехал в столицу из Кеттари, маленького городка в графстве Шимара. Это было очень давно, но от меня до сих пор ждут эксцентричных поступков. Кажется, даже обижаются, когда я веду себя прилично.

– Отлично! Начну прямо сейчас, – и я сделал то, чего мне так давно хотелось – цапнул с блюда маленький теплый пирожок, не прибегая к помощи миниатюрного крючка, который был похож скорее на орудие пыток из арсенала дантиста, чем на столовый прибор.

Сэр Джуффин снисходительно ухмыльнулся.

– Из тебя выйдет отличный варвар, не сомневаюсь!

– Меня это не смущает, – с набитым ртом заявил я. – Видите ли, я с рождения абсолютно уверен, что совершенно замечателен сам по себе и никакая дурная репутация мне не повредит. То есть я слишком самовлюблен, чтобы утруждать себя попытками самоутвердиться, если вы понимаете, что я имею в виду…

– Да ты философ, – кажется, сэр Джуффин Халли был мною весьма доволен.

Но вернемся к моим занятиям. Страсть к печатному тексту еще никогда не оказывалась так полезна для меня, как в те первые дни. По ночам я десятками поглощал книги из библиотеки сэра Джуффина, знакомился с новой средой обитания, заодно постигая особенности местного менталитета и зазубривая красочные фразеологические обороты. Хуф ходил за мной по пятам и вовсю общался: давал мне уроки Безмолвной речи. Вечером (то есть где-то в середине моих собственных суток) являлся сэр Джуффин, успевал порадовать меня своим обществом за ужином и незаметно проверить мои достижения по всем пунктам. Проведя так часок-другой, Джуффин исчезал в спальне, я же шел в библиотеку.

Однажды вечером, недели через две после моего прибытия, сэр Джуффин объявил, что я стал вполне похож на человека, а посему заслуживаю награды.

– Сегодня мы ужинаем в «Обжоре», Макс! Я ждал этого дня с нетерпением.

– Где-где мы ужинаем?

– «Обжора Бунба», самая шикарная из паршивых забегаловок. Горячие паштеты, лучшая камра в Ехо, блистательная мадам Жижинда и ни одной противной рожи в это время суток.

– Что, одни приятные рожи?

– Вообще никаких рож. Да ты знаешь это место лучше, чем большинство жителей Ехо.

– Как это?

– Сам увидишь. Давай, давай, обувайся. Я голоден, как безрукий вор.

Я впервые сменил удобные домашние туфли на высокие мокасины, старающиеся выглядеть настоящими сапогами. Заодно мне устроили экзамен на водительские права. Ха! Было бы о чем беспокоиться! После того как я управлялся с ржавой развалюхой своего двоюродного брата, перекочевавшей ко мне по наследству, когда кузен пошел в гору и обзавелся дорогой тачкой, вождение амобилера не представляло для меня никаких проблем. Несколько дней назад Кимпа продемонстрировал мне немногочисленные операции, производимые с помощью одного-единственного рычага, покатался в моем обществе минут пять, заявил: «Можешь», махнул рукой и ушел. Теперь и Джуффин оценил мой профессионализм, сказав: «Эй, парень, потише, жизнь не такая плохая штука, – а через пять минут добавил: – Жаль, что мне пока не нужен возница, я бы тебя, пожалуй, нанял». Я тут же надулся от гордости.

Немудреный процесс управления амобилером не отвлекал меня от первой настоящей встречи с Ехо. Сначала мы ехали по узким улочкам, петляющим между роскошными садами Левобережья. Каждый участок был освещен в соответствии со вкусами его владельца, поэтому мы путешествовали сквозь пестрые квадраты прозрачного света: желтого, розового, зеленого, лилового. Я уже не раз любовался ночными садами Левого Берега с крыши нашего дома. Но самолично перетекать из одного озера бледного света в другое – это, скажу вам, нечто!

Потом мы неожиданно въехали, как мне поначалу показалось, на широкий проспект, по обеим сторонам которого сияли разноцветными огоньками уже запертые и еще открытые магазинчики. Тут же выяснилось, что ничего я в городских ландшафтах не смыслю: это был Гребень Ехо, один из мостов, соединяющих Левый Берег с Правым. В просветах между домами сверкали воды Хурона – согласно официальной версии, наилучшей из рек Соединенного Королевства. На середине моста я даже притормозил, такое великолепие обрушилось на нас с обеих сторон. Справа от меня всеми цветами радуги светилась королевская резиденция, замок Рулх, расположенный на большом острове в центре реки. Слева ровным синеватым светом мерцал другой остров.

– Это Холоми, Макс. Тюрьма Холоми на одноименном острове. Славное местечко.

– Славное?!

– С точки зрения Начальника Малого Тайного Сыскного Войска, каковым я, если ты помнишь, являюсь, это самое восхитительное место в Мире! – усмехнулся Джуффин.

– А я и забыл, с кем связался.

Я уставился на Джуффина. Он скорчил злодейскую рожу, подмигнул, и мы расхохотались.

Отсмеявшись, двинулись дальше. Вот он, Правый Берег! Джуффин тут же начал командовать: «Направо, направо, теперь налево!» Я продемонстрировал безупречную выправку армейского шофера (откуда она взялась – ума не приложу). Еще немного, и мы были на улице Медных горшков.

– Там дальше наш Дом у Моста, – Джуффин неопределенно махнул рукой в оранжевый сумрак уличных фонарей. – Но время твоего визита туда еще впереди, а пока – стоп! Приехали.

Мы остановились, и я впервые ступил на мозаичный тротуар Правого Берега… Ох, впервые ли?! Но я подавил опасное головокружение в самом зародыше и переступил порог трактира «Обжора Бунба», который, конечно же, оказался моим любимым «баром из снов», местом, где я познакомился с сэром Джуффином Халли и легкомысленно принял самое странное приглашение на работу, какое только можно себе вообразить.

Не задумываясь, я прошел к своему обычному месту между стойкой бара и окном во двор. Пышная брюнетка (сама мадам Жижинда, родная внучка увековеченного обжоры по имени Бунба) улыбнулась мне, как старому клиенту. Хотя почему «как»? Я и был ее старым, очень старым клиентом.

– Это мое любимое местечко, – сообщил Джуффин. – Основной принцип подбора будущих коллег: если им нравится та же кухня и тем более тот же столик, что и тебе, значит, психологическая совместимость в коллективе обеспечена.

Мадам Жижинда тем временем поставила на стол горшочки с горячим паштетом. Об остальных событиях вечера умолчу до той поры, когда засяду за справочник для туристов «Лучшие трактиры города Ехо».

Следующий мой выход в свет состоялся через два дня. Сэр Джуффин вернулся домой очень рано, даже сумерки еще не начались. Я как раз собирался завтракать.

– Сегодня твой бенефис, Макс! – Джуффин конфисковал мою кружку с камрой, решив не дожидаться, пока Кимпа приготовит новую порцию. – Проверим твои успехи на моем любимом соседе. Если после нашего визита старый Маклук не перестанет со мною здороваться, сделаем вывод, что ты готов к самостоятельной жизни. На мой взгляд, ты и так неплохо справляешься, но я необъективен, слишком спешу пристроить тебя к делу.

– Учтите, Джуффин, это ваш сосед! Вам с ним потом жить.

– Маклук милый и безобидный. К тому же почти отшельник. Старик так пресытился обществом, пока был Рукой Устранителя Досадных Недоразумений при Королевском дворе, что теперь переносит только меня и еще парочку таких же болтливых пожилых вдовцов, да и то изредка.

– А вы вдовец?

– Да, уже больше тридцати лет, так что это не запретная тема. Хотя первые лет двадцать я предпочитал не обсуждать ее вслух. У нас женятся поздно и, как правило, надеются, что надолго… Но принято полагать, что судьба мудрее сердца, так что не переживай.

Чтобы я переживал как можно меньше, он заграбастал вторую порцию камры, на которую я, признаться, очень рассчитывал.

Итак, мы облачились в парадные одеяния и отправились в гости. К счастью, выходные костюмы отличались от повседневных только богатством оттенков и узоров, а не покроем, к которому я наконец начал привыкать. Я шел на экзамен, и сердце мое начинало блуждать в поисках кратчайшего пути в пятки.

– Макс, когда это ты успел стать таким серьезным?

Хитрец Джуффин замечал абсолютно все, что со мной творилось. Надо полагать, мои душевные движения были для него чем-то вроде заголовков на первой полосе газеты – редкостная чушь, зато написана огромными буквами, даже очки надевать не надо.

– Вхожу в роль, – нашелся я, – должен же варвар с границ волноваться перед встречей с человеком, который всю жизнь получал подзатыльники от Его Величества!

– Находчивость – хорошо, эрудиция – два с плюсом. «Варвары с границ», как ты выражаешься, заносчивы, горды и невежественны. Плевать они хотели на наши столичные чины и заслуги… Интуиция – отлично! Иначе откуда ты мог узнать, что однажды, еще при покойном Гуриге, сэр Маклук действительно удостоился Высочайшей затрещины, когда самолично наступил на Королевский подол?

– Честно говоря, я собирался пошутить, а не угадать.

– Это я и имел в виду, говоря об интуиции. Вот так, ни с того ни с сего, что-то брякнуть и попасть в яблочко!

– Уговорили, будем считать, что я гений. А кроме того, согласно вашей легенде, я – варвар, который всерьез вознамерился сделать карьеру в Ехо, и потому должен несколько отличаться от своих невежественных, но гордых земляков. А когда с человека слетает напускная заносчивость, под ней обычно обнаруживается застенчивость. Знаю: сам такой… Берете назад «двойку с плюсом»?

– Ладно, «двойку» беру назад, плюс оставь себе. Воздержусь от рекомендаций, что ты с ним можешь проделать. Сам знаешь, не маленький.

Мы пересекли наш сад, через боковую калитку проникли в соседский и оказались перед парадной дверью с надписью: «Здесь живет сэр Маклук. Вы уверены, что вам – сюда?» Я растерянно хихикнул, поскольку уверен отнюдь не был. Зато уверенности сэра Джуффина хватало на двоих.

Дверь бесшумно открылась, четверо слуг в одинаковых серых одеждах хором пропели приглашение войти. Профессиональный квартет, надо отдать им должное!

Потом началось то, к чему я был не готов. Впрочем, Джуффин утверждает, что к приему у сэра Маклука не готов вообще никто, кроме записных светских львов – самых важных и бесполезных существ в Мире.

Орава дюжих ребят угрожающе надвинулась на нас из-за угла с двумя паланкинами наперевес. Одновременно слуги в сером вручили нам по куче пестрого тряпья непонятного назначения. Выход был один: смотреть на Джуффина и стараться скопировать все его движения.

Сперва мне пришлось снять лоохи, без которого я чувствовал себя практически голым: тонкая скаба, придававшая очертаниям моего тела излишнюю определенность, в то время еще не казалась мне костюмом, подходящим для появления на людях. Потом я приступил к изучению выданного мне предмета гардероба. Оказалось, что это вовсе не куча тряпья, а цельная конструкция: большой полумесяц из плотной ткани с огромными накладными карманами. Внутренний край полумесяца украшало своего рода «ожерелье» из пестрых лоскутов тонкой материи. Я уставился на сэра Джуффина. Мой единственный поводырь в лабиринте куртуазности небрежным жестом напялил свой полумесяц на манер младенческого слюнявчика. Я, внутренне содрогаясь, повторил его жест. Банда дворецких сохраняла невозмутимый вид. Очевидно, Джуффин меня не разыгрывал, именно это от нас и требовалось.

Когда мы наконец нарядились, амбалы с паланкинами преклонили перед нами колени. Сэр Джуффин грациозно возлег на сие транспортное средство, я мысленно перекрестился и тоже взгромоздился на носилки. Ехали мы, надо сказать, довольно долго, по пути созерцая пустые, широкие, как улицы, коридоры. Площадь жилища сэра Маклука произвела на меня неизгладимое впечатление. А ведь снаружи и не скажешь: дом как дом, ничего особенного.

Наконец мы прибыли в большой зал, такой же полупустой, как все комнаты в единственном знакомом мне доме Ехо. Впрочем, на этом сходство с интерьерами сэра Джуффина заканчивалось. Вместо нормального обеденного стола и уютных кресел, взору моему предстало нечто несусветное.

Комнату рассекал узкий и почти бесконечно длинный овал стола, в центре которого бил фонтан. Он был окружен густым частоколом низких подиумов. На одном из подиумов стоял паланкин, подобный тем, в которых мы только что на славу прокатились. Из паланкина выглядывал бодрый седой старичок совершенно не вельможного вида. Это и был сэр Маклук, наш гостеприимный хозяин. Завидев меня, он тут же прикрыл глаза рукой и продекламировал приветствие:

– Вижу тебя, как наяву!

Я ответил полной взаимностью: это мы проходили. Потом старичок протянул руки к Джуффину, да так темпераментно, что чуть не слетел с помоста вместе со своим сомнительным транспортным средством.

– Прячьте пищу, здесь грозный сэр Халли! – радостно воскликнул он. Я сдуру решил, что это и есть официальная формула приветствия и намотал ее на несуществующий ус. Оказалось – нет. Господа шутить изволят. Я почти обиделся и решил: будь что будет, нервы дороже. Вы хотели провести уик-энд в обществе дикого Макса, дорогой Джуффин? Вы это получите! Сейчас только сделаю глубокий вдох, расслаблюсь и…

Ничего не вышло: меня тут же снова озадачили. Ко мне приблизилось малолетнее существо неопределенного пола. Здесь, чтобы отличить мальчика от девочки, нужен наметанный глаз и большой опыт, поскольку одеваются они совершенно одинаково, волосами обрастают, как придется, и перевязывают их, чтобы не мешали, на один и тот же манер. В руках у ребенка была корзина с маленькими аппетитным хлебцами, в которые я успел влюбиться, истребляя завтраки, созданные Кимпой. Как назло, я оказался первым на пути разносчика лакомств, помощи ждать было неоткуда: Джуффина уже переправили на другой конец комнаты, поближе к гостеприимному Санта-Клаусу времен Римской империи. Я молча взял один хлебец. Существо, кажется, удивилось, но ускользнуло. Когда оно приблизилось к более опытным в таких делах господам, я понял, что было чему удивляться – моей скромности. Джуффин, а за ним и сэр Маклук, начали пригоршнями сгребать эти хлебцы и совать в просторные карманы своих «слюнявчиков». Похоже, сидеть мне теперь голодным.

Между тем мои носильщики все еще переминались с ноги на ногу, словно не могли понять, где же меня выгрузить? Судя по их равнодушным лицам, решать этот вопрос должен был я сам.

«Подними большой палец, – раздалась в моей бедной голове чужая мысль, – и они пойдут. Когда захочешь остановиться, покажи им кулак».

«Спасибо, – ответил я, изо всех сил стараясь сделать свое безмолвное обращение максимально адресным, – вы мне практически жизнь спасаете. Всегда бы так!»

«Отлично. С Безмолвной речью ты уже худо-бедно справляешься», – обрадовался он.

Я выполнил первую часть инструкции и поплыл по направлению к моим сотрапезникам. Оказавшись на расстоянии, достаточном для наблюдения за их действиями, я погрозил носильщикам кулаком, и меня наконец водрузили на подиум. Можно было отдышаться.

Потом мы еще не раз путешествовали вокруг стола. Система была такова: напротив каждого подиума стояло одно блюдо. Отведав его и утерев рот одним из ярких лоскутов, украшавших «слюнявчик», следовало поднять палец и отправиться в неспешное путешествие вокруг стола. Возле блюда, вызвавшего особый интерес, можно было сделать привал.

Первые полчаса я все же робел и оставался на месте, хотя еда, напротив которой меня установили, на мой вкус, не заслуживала столь пристального внимания. А потом я освоился, сказал себе: «Какого черта!», вошел во вкус и перепробовал все, что можно было перепробовать. Хлебнув Джубатыкской пьяни, местной огненной воды с неблагозвучным, но точным названием, я даже осмелился встрять в беседу старых друзей – судя по веселью сэра Маклука, небезуспешно.

В общем, обошлось без скандала.

Стоило нам выйти за порог, я не удержался от вопроса.

– Ну как? Вы ведь уже успели обсудить меня с вашим соседом? Благо Безмолвная речь позволяет делать это в присутствии жертвы…

– Полный провал моей легенды! – злорадно ухмыльнулся сэр Джуффин. Выдержал изуверскую паузу, в течение которой я печально обзывал себя тупым неуклюжим идиотом, и наконец пояснил: – Старик все допытывался, где это я откопал такого интеллигентного варвара? Еще немного, и он предложил бы тебе придворную должность.

– Кошмар! И что теперь будет?

– Ничего особенного. Через дюжину-другую дней мы подыщем тебе квартиру, обставим ее в соответствии с твоими наклонностями, после чего ты наконец слезешь с моей шеи и приступишь к работе. Но сперва возьмешь у меня еще несколько уроков.

– Каких уроков?

– Интересных. Не переживай, с правилами поведения за столом покончено. Пора заняться настоящим делом. Я наконец-то разжился помощником, который обладает ярко выраженными способностями к Невидимой магии. Ты сам удивишься, когда поймешь, как легко она тебе дается.

– А с чего вы взяли, будто я?..

– С каких это пор ты перестал мне верить?

– С того момента, как мы вошли в дом вашего соседа Маклука. Вы не предупредили меня, что там будут паланкины и прочая дрянь. Я чуть не умер на месте!

– Но ты справился, – равнодушно пожал плечами сэр Джуффин Халли. – Кто бы мог подумать.

В ту ночь я не только отправился в спальню задолго до рассвета, но и заснул как убитый, к величайшему изумлению малыша Хуфа, который уже привык, что после полуночи интересная жизнь только начинается.

Два следующих дня прошло в приятнейших хлопотах: днем я читал старые подшивки газет – «Королевского голоса» и «Суеты Ехо». Сэр Джуффин нескромно подчеркнул все восторженные публикации, связанные с деятельностью его конторы.

Это было чтение, куда более захватывающее, чем самая остросюжетная литература: прежде мне не доводилось читать газеты, пестрящие скупыми сообщениями о применении Запретной магии куда чаще, чем историями бытовых покушений, драк и вымогательств – хотя, конечно, случается здесь и такое.

Я быстро запомнил имена своих будущих коллег: сэр Мелифаро (он почему-то всегда упоминался без имени), сэр Кофа Йох, сэр Шурф Лонли-Локли, леди Меламори Блимм и сэр Луукфи Пэнц. Вот, собственно, и все Малое Тайное Сыскное Войско! Да уж, и правда, не слишком большое…

Здесь, в Ехо, пока не успели изобрести фотографию, а портретисты слишком высоко ценят свое ремесло, чтобы работать для газет, так что я пытался представить себе, как они выглядят. (Что бы там ни говорил сэр Джуффин о моей интуиции, позже выяснилось, что я не угадал ни разу!)

На закате я брал амобилер и отправлялся на Правый Берег. Гулял по мозаичным тротуарам, глазел по сторонам, заходил ненадолго в уютные трактиры, старательно изучал топографию. Хорошим я бы стал Ночным Лицом Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска, если бы не смог отыскать улицу, на которой находится мое собственное учреждение! Но это было не так уж и трудно. Я никогда не слышал, чтобы волк заблудился в лесу, даже если это и не тот лес, в котором он родился. Наверное, существует и какой-нибудь неизученный пока «инстинкт горожанина» – если уж можешь ориентироваться в одном большом городе, у тебя не будет особых проблем с другими мегаполисами.

Потом я возвращался домой. Самым странным и очаровательным временем суток, как всегда в моей жизни, оставалась ночь. Сэр Джуффин, по его собственному выражению, временно рассорился со своим одеялом. После ужина он не шел спать, а уводил меня в кабинет и учил «созерцать память вещей». Это была наиболее простая и необходимая в моей будущей профессии часть Невидимой магии, самой туманной и абстрактной науки этого Мира.

Мало кто в Мире вообще подозревает о ее существовании. Способности к Невидимой магии, как я понимаю, никак не связаны с удивительными свойствами Сердца Мира: обнаружились ведь они у меня, чужеземца. Да и сам сэр Джуффин, крупнейший специалист в данной области – уроженец Кеттари, небольшого городка в графстве Шимара, а тамошние жители весьма отстают от столичных в искусстве разнообразить свою жизнь магическими штудиями.

Вернемся к моим занятиям. Я быстро узнал, что если смотреть на неодушевленный предмет «особенным взглядом» (уж не знаю, как тут еще можно выразиться), вещь может открыть созерцателю свое прошлое, какие-нибудь события, происходившие при ней. Порой очень жуткие события, как я понял после встречи с булавкой для лоохи, принадлежавшей когда-то члену Ордена Ледяной Руки, одного из самых зловещих магических Орденов древности. Булавка продемонстрировала нам церемонию вступления в Орден своего владельца: экзальтированный мужик добровольно отрубил себе кисть левой руки. После чего пожилой красавец в сияющем тюрбане (Великий Магистр Ордена, как подсказал мне Джуффин) начал проделывать какие-то невообразимые штуки с ампутированной конечностью. В финале рука предстала перед своим бывшим владельцем в центре сияющего ледяного кристалла. Меня передернуло.

Джуффин объяснил, что в результате процедуры новоиспеченный инвалид обрел доступ к неиссякаемому источнику чудесной энергии, а его замороженная конечность стала своего рода «насосом», снабжающим бывшего владельца дивной силой, столь необходимой в его профессии.

– И оно ему надо? – наивно изумился я.

– Чего только не вытворяют люди в погоне за силой и властью! – Джуффин равнодушно пожал плечами. – Нам с тобой повезло: мы живем в куда более умеренные времена. Оппозиция сетует на тиранию Короля и Семилистника. Но они забыли, что такое тирания нескольких десятков могущественных магических Орденов! Почти ни один из которых, кстати, не следовал по пути, требующему отказа от пороков и амбиций.

– Как же они не разнесли Мир на клочья?

– К тому шло, Макс, к тому шло… Но поговорить об этом мы еще успеем. А сегодняшняя ночь наступила специально для того, чтобы подарить тебе возможность как следует позаниматься. Так что возьми вон ту чашку…

Все это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Идиллия закончилась вечером третьего дня, когда Кимпа доложил о прибытии сэра Маклука.

– Странно, – заметил Джуффин. – За десять лет нашего соседства Маклук впервые удостоил меня визита. И так запросто! Я бы сказал, чересчур запросто. Чует мое сердце, принесли мне работу на дом.

Он как в воду глядел.

– Я не решился послать вам зов, поскольку вынужден просить о большой услуге! – с порога заявил сэр Маклук. Одной рукой он держался за грудь, другая отчаянно жестикулировала. – Прошу прощения, сэр Халли, но я нуждаюсь в вашем внимании и помощи.

Они обменялись долгими взглядами. Видимо, старик перешел на Безмолвную речь. Минуту спустя, Джуффин нахмурился. Сэр Маклук как-то виновато пожал плечами.

– Идемте, – сказал Джуффин, поднимаясь из-за стола. – И ты, Макс, с нами. Можешь не наряжаться: по делу все же идем.

Впервые я наблюдал сэра Джуффина Халли в деле, вернее, на пороге дела. Скорость, с которой он пересек сад, наверняка превышала крейсерскую скорость его амобилера. Я добровольно взял на себя заботу о сэре Маклуке, который явно чувствовал себя неуютно без четверых оболтусов с носилками. Мы пришли к финишу без рекордов, но зато и без особого ущерба для его слабых коленей. По дороге сэр Маклук изволил изложить «интеллигентному варвару» суть дела. Кажется, ему просто хотелось отвести душу.

– У меня есть слуга. Вернее, был слуга. Кропс Кулли. Хороший юноша, я даже собирался пристроить его ко Двору, лет через пятнадцать – двадцать, когда наберется опыта, поскольку опыт… Впрочем, не буду отвлекаться. Несколько дней назад он пропал. Ну, пропал – и пропал. У него была девушка на Правом Берегу. Конечно, его коллеги решили, что молодость бывает раз в жизни, и не стали поднимать шум. Знаете, простому люду порой тоже доступна благородная скрытность. Мне о его пропаже доложили только сегодня, поскольку его девушка встретила на рынке Линуса, моего повара, и начала спрашивать, почему это Кропс давно к ней не приходил, неужели ему совсем не положено Дней Свободы от забот? Тогда все разволновались, потому как зачем бы это Кропсу Кулли исчезать невесть куда? А полчаса назад Мадди и Шувиш, как всегда в это время, отправились убирать комнату моего покойного кузена, сэра Маклука-Олли… Да, сэр Макс, у меня был кузен, большой, скажу вам, зануда, он даже умереть собирался лет десять, пока наконец решился это сделать в начале года, вскоре после Дня Чужих Богов. Да… И в комнате покойного кузена Олли они нашли бедного господина Кулли, в таком виде… – Сэр Маклук раздраженно пожал плечами, словно хотел сказать, что никак не ожидал от бедняги Кропса Кулли такой выходки, пусть даже посмертной.

Тем временем мы добрались до маленькой дверцы – обычного, не парадного, входа в роскошные апартаменты Маклука. Выговорившись, старик немного успокоился. Безмолвная речь – дело хорошее, но психотерапевты не зря заставляют пациентов говорить вслух.

Не тратя времени на вызов паланкинов, мы проследовали в спальню покойного сэра Олли.

Почти половину комнаты занимал мягкий пол. Здесь, в Ехо, считается, что именно так и должна выглядеть кровать. Несколько крошечных инкрустированных столиков нестройными рядами окружали гигантское ложе. Одна из стен представляла собой огромное окно в сад. У противоположной стены располагалось старинное зеркало, сбоку от которого приютился маленький туалетный столик.

Хорошо, если бы этим дело и ограничивалось. Но был в спальне еще один предмет обстановки. На полу между зеркалом и окном лежал труп. Мертвое тело, больше всего похожее на замусоленную жевательную резинку. Зрелище даже не было ужасным. Оно было нелепым, несуразным. Это как-то не вязалось с моими представлениями о несчастных жертвах преступлений: вместо потоков крови, разбрызганных мозгов и леденящих глаз мертвеца – какая-то жалкая жвачка.

Джуффина я заметил не сразу. Он забился в самый дальний угол комнаты. Его раскосые глаза фосфоресцировали в полумраке. Завидев нас, Джуффин покинул свой пост и подошел с озабоченным лицом.

– Две плохие новости – пока. Думаю, позже их будет больше. Первая – это не заурядное убийство. Голыми руками парня до такого состояния не доведешь. И вторая – я не обнаружил никаких следов Запретной магии. Это зеркало у меня на большом подозрении, поскольку находится слишком близко к телу. Но при его изготовлении использовалась Черная магия максимум второй ступени. Самое большее, третьей. И это было очень давно, – Джуффин задумчиво повертел в руках курительную трубку, в которую был вмонтирован своего рода «индикатор», выдающий точную информацию о силе магии, с проявлениями которой довелось столкнуться. Стрелка индикатора стояла на цифре 2 на черной половинке круглого «циферблата». Иногда она вздрагивала, пытаясь переползти на тройку, но на это достижение магии, заключенной в старинном зеркале, явно не хватало.

– Мой вам совет, сосед: идите-ка вы отдыхать. Только скажите своим вассалам, что мы с Максом здесь еще покрутимся. Пусть посодействуют следствию.

– Сэр Халли, вы уверены, что я вам ничем не могу помочь?

– Уверен, – вздохнул Джуффин. – Вы не можете. Возможно, ваши люди смогут, поэтому отдайте им соответствующее распоряжение и идите к себе. Что бы ни случилось, это не повод пренебрегать собственным здоровьем.

– Спасибо, – улыбнулся старик, – с меня на сегодня действительно хватит.

Сэр Маклук с надеждой обернулся к дверям. На пороге стоял весьма колоритный господин, судя по всему его ровесник. Лицо незнакомца вполне подошло бы какому-нибудь Великому Инквизитору, помещать его под серый тюрбан слуги было недопустимым расточительством. Но не я создавал этот Мир, и не мне менять вещи местами.

– Дорогой Говинс, – сказал «Великому Инквизитору» сэр Маклук, – будьте любезны содействовать этим великолепным господам во всех их начинаниях. Это наш сосед, сэр Джуффин Халли, и он…

– Мне ли, старейшему читателю «Суеты Ехо», не знать сэра Почтеннейшего Начальника! – инквизиторская физиономия расплылась в подобострастной улыбке.

– Вот и славно, – почти шепотом сказал сэр Маклук, – Говинс все уладит. Он все еще покрепче меня, хотя и нянчился со мной в те давние благословенные времена, когда я не мог самостоятельно стащить из кухни блюдце с вареньем.

На этой лирической ноте сэр Маклук был подхвачен истосковавшимися по любимой работе носильщиками, водружен на паланкин и унесен в спальню.

– Если не возражаете, я побеседую с вами через несколько минут. Надеюсь, что мудрость уже говорит вам, что местом встречи могло бы стать более… э-э-э… прибранное помещение! – с неотразимой улыбкой сказал Говинсу сэр Джуффин.

– Малая гостиная, лучшая камра в столице и ваш покорный слуга будут ждать вас в любое время, – с этими словами старик растворился в полумраке коридора.

Мы остались одни, если не считать пожеванного парня, а его теперь уже действительно можно было не принимать в расчет.

– Макс, – повернулся ко мне мгновенно утративший жизнерадостность Джуффин, – есть еще одна плохая новость. Ни одна вещь в этой комнате не хочет открывать прошлое. Они, как бы это сказать… Нет, лучше просто попробуем еще раз, вместе. Сам поймешь.

И мы попробовали, сосредоточив свое внимание на круглой коробочке с бальзамом для умывания, произвольно взятой нами с туалетного столика. Ничего! Вернее, хуже чем ничего. Мне вдруг стало страшно, так страшно, как бывает страшно в кошмарном сне, когда не можешь пошевелиться, а ОНИ подбираются к тебе из темноты. Нервы не выдержали, я выпустил коробочку из рук; почти в ту же секунду разжались и пальцы Джуффина. Коробочка упала на пол, как-то неуклюже подпрыгнула, развернулась и вместо того, чтобы катиться к окну, попыталась выскользнуть в коридор, но на полпути остановилась, жалобно звякнув, и еще раз забавно подпрыгнув. Мы смотрели на нее как зачарованные.

– Вы были правы, сэр, – я почему-то говорил шепотом, – вещи молчат, и они… боятся!

– Хотел бы я знать, чего именно они боятся? Такое бывает, но для этого нужна магия не ниже сотой ступени. А здесь…

– Какой-какой ступени?

– Какой слышал!.. Пошли, побеседуем с предводителем местных смердов и его подшефными. Что мы еще можем сделать?

Господин Говинс ждал нас в Малой гостиной (действительно, она была чуть поменьше среднего спортзала). На крошечном столике дымились кружки камры. Джуффин маленько оттаял.

– Мне нужно знать все, что касается этих апартаментов, Говинс. Все – это значит все. Факты, сплетни, слухи. И желательно из первых рук.

– Я – старейший обитатель этого дома… – важно начал старик и тут же улыбнулся. – Куда ни плюнь, я везде – старейший! Впрочем, в Ехо найдется парочка пней постарше… И могу вас заверить, сэр Почтеннейший Начальник, что это очень заурядное помещение. Никаких чудес – ни дозволенных, ни тем более недозволенных. Сколько я себя помню, там всегда была чья-то спальня. Она то пустовала, то была занята. И никто не жаловался ни на кошмары, ни на фамильные привидения. Кроме того, до сэра Маклука-Олли там никто не умирал, да и он прожил лет на пять дольше, чем ему было обещано.

– От чего умер сэр Олли?

– По многим причинам. С детства он всегда был чем-то болен. Слабое сердце, расстроенный желудок, никудышные нервы. А лет десять назад он утратил Искру.

– Грешные Магистры! Вы это серьезно?

– Абсолютно серьезно. Но у него была удивительная сила духа. Вы ведь знаете, люди без Искры редко протягивают больше года. Сэру Олли сказали, что, сохраняя неподвижность и отказавшись от пищи, он проживет лет пять, если рядом будет хороший знахарь. Он десять лет не покидал свою спальню, постился, нанял дюжину безумных, но могущественных старух, которые все эти годы в добровольном заточении караулили его тень. Как видите, сэр Олли поставил своего рода рекорд… Но старухи колдовали у себя дома, так что в спальне ничего особенного не происходило и при нем.

Сэр Джуффин не забыл послать мне Безмолвное объяснение: «Утратить Искру – значит утратить способность защищаться от чего бы то ни было. Даже обыкновенная пища может стать ядом для такого несчастного, а насморк убьет его за несколько часов. А то, что знахарки караулили его тень… Нет, это слишком сложно. Потом».

– Старый сэр Маклук-Олли вел тишайшую жизнь. Год назад он напомнил о себе, швырнув таз для умывания в Мадди, который ему в тот день прислуживал. Приготовленная вода была чуть теплей, чем следует. Я выдал Мадди премию за побои, да он и без денег не стал бы поднимать шум – на старого сэра Олли жалко было смотреть. В общем, больше слуги таких ошибок не допускали, сэр Олли не хулиганил, и ничего интересного, кажется…

Джуффин нахмурился.

– Не надо ничего от меня скрывать. Я ценю твою преданность дому, но это именно я помог сэру Маклуку замять неприятный случай полгода назад. Когда юноша из Гажина перерезал себе горло. Так что пролей бальзам на мое измученное сердце: это произошло в спальне?

Говинс кивнул.

– Если ты думаешь, что признание господина Говинса хоть немного проясняет дело, ты ошибаешься, – подмигнул мне Джуффин. – Оно только запутывает дело, хотя, кажется, куда уж дальше… От всего этого несет магией времен Древних Орденов, а грешный индикатор, дырку над ним в небе… Ладно. Жизнь тем и хороша, что не всегда соответствует ожиданиям.

Он повернулся к Говинсу.

– Я хочу видеть того, кто нашел сегодня этого бедолагу; того, кто обнаружил кровавый фонтан в прошлый раз; старух, нанятых для сэра Маклука-Олли; еще по кружке вашей превосходной камры для всех присутствующих и… да, на всякий случай, пусть явится несчастная жертва домашней тирании. Этот, раненный тазом.

Говинс кивнул. В дверях появился средних лет мужчина в серой одежде, в руках у него был поднос с кружками. Это и был господин Мадди, жертва давнишнего буйства сэра Маклука-Олли и по совместительству главный свидетель сегодняшнего преступления. Вот что значит организаторский талант. Вошел всего один человек, а три приказа из пяти уже выполнены.

Мадди сгорал от смущения, но выправка есть выправка. Потупившись, он лаконично сообщил, что сегодня вечером вошел в комнату первым, посмотрел в окно, поскольку там разгорался закат, потом опустил глаза вниз, увидел то, чего нельзя было не заметить и решил, что лучше не трогать ЭТО руками, а послать зов господину Говинсу. Что он и сделал.

– А Шувишу я велел оставаться в коридоре. Молодой еще. Куда ему на такое пялиться. – Мадди виновато пожал плечами, словно не был уверен, что не превысил свои полномочия.

– А шума вы не слышали?

– Да какой же шум, сэр? Спальня была изолирована от звуков, так пожелал сэр Олли. То есть я хочу сказать, что хоть пупок себе там порви, никого не побеспокоишь… Ну и вас никто не побеспокоит, конечно.

– Ладно, с этим все ясно. А что это была за драка у вас с сэром Олли? Говорят, вам изрядно досталось.

– Да какая там драка, сэр Почтеннейший Начальник! Больной человек, помирать не хочет, все ему не нравится… Он мне подолгу объяснял, какая нужна вода для умывания. Только назавтра ему нужна была уже совсем другая вода. Я всякий раз шел и делал, как он велел… А однажды сэр Олли рассердился и швырнул в меня тазик. И как швырнул, даром что помирал! – Мадди восхищенно покрутил головой.

Я решил, что будь он тренером сборной по баскетболу, то непременно попытался бы заполучить сэра Олли в свою команду.

– Тазик попал мне аккурат в лицо, краешек врезался в бровь, кровь течет. А я, дурак, хотел увернуться и со всего размаху врезался головой в зеркало. Счастье, что оно крепкое. Старая работа! Я мокрый, лицо в крови, зеркало в крови. Сэр Олли перепугался, решил, что убил меня. Шум поднялся. А когда я умылся, посмотрели – всего-то делов, царапина длиной в полпальца. Даже шрама потом не осталось. Я и не думал жаловаться куда-то, грех на старика обижаться, он ведь без Искры, считай, что помер уже, а я – здоровый. Могу и потерпеть.

– Ладно, дружок. С этим тоже все ясно. Не переживай, ты все сделал правильно.

Мадди был отпущен и отправился созерцать сны – я уверен, простые и невинные. Сэр Джуффин вопрошающе взглянул на Говинса.

– За знахарками уже послали. Надеюсь, что доставят всех, хотя… У них в некотором роде тоже беспокойная профессия, как и у вас. А пока я сам могу быть вам полезен, поскольку смерть Наттиса, этого несчастного юноши, произошла у меня на глазах.

– Вот это для меня новость. Как же вам так повезло?

– Это в порядке вещей – парень был моим подопечным. Видите ли, Наттис не был обыкновенным слугой. Два года назад он приехал из Гажина в Ехо и пришел в этот дом с запиской от своего деда, моего старинного приятеля. Старик писал, что его внук – сирота, ничего толком не умеет, поскольку те умения, которые можно приобрести в Гажине, здесь, в Ехо, вроде как и ни к чему. Но паренек был смышленый, в чем я сам убедился. Мой друг просил пристроить его внучонка как смогу. Сэр Маклук обещал дать ему наилучшие рекомендации, даже собирался найти ему хорошее место у кого-нибудь, кто служит при Дворе. Сами понимаете, это верный шанс самому когда-нибудь попасть ко Двору… А пока я учил мальчика чему мог. И поверьте, мне доводилось хвалить его и при жизни. Иногда мы устраивали для Наттиса День Свободы от некоторых забот. То есть в такой день он не шел гулять, как в простые Дни Свободы, а оставался в доме. Но не делал никакой работы. Он должен был прожить день джентльменом.

На этом месте я не удержался от сочувственного вздоха. Говинс интерпретировал мой вздох по-своему, печально покивал и продолжил:

– Я имею в виду, что, если хочешь далеко пойти, нужно уметь не только работать, но и приказывать. В такие дни Наттис вставал, требовал слугу, умывался, приводил себя в порядок, одевался как джентльмен, ел как джентльмен, читал газету. Потом он ехал прогуляться на Правый Берег и там тоже старался выглядеть столичным молодым джентльменом, а не юным засранцем из Гажина. Да… И в такие дни ему разрешали пользоваться пустующей спальней сэра Олли. Бедняга как раз уже помер к тому времени, как Наттис начал учиться. Вечером парень засыпал в этой спальне, потом просыпался, требовал слугу. А слугой-то был я! Ведь нужно было не просто театр устраивать, а замечать все его промахи, чтобы их исправлять. В общем, в эти дни я был при мальчике неотлучно, мне это казалось и полезным, и забавным… А в то проклятое утро я, как всегда, явился по его зову. Принес воду для умывания. Конечно, это была лишь церемония: при спальне есть ванная комната. Но настоящий джентльмен начинает утро с того, что требует свою порцию теплой воды.

На этом месте рассказа я слегка приуныл. «Настоящего джентльмена» из меня, похоже, никогда не выйдет. Да и из сэра Джуффина, боюсь, тоже. Обстоятельный господин Говинс тем временем продолжал свой рассказ.

– Наттис умылся и пошел в ванную бриться. Но сразу вспомнил, бедняга, как я в прошлый раз его распекал за эту привычку. Пока ты неизвестно кто, брейся себе в ванной или не брейся вовсе, это твоя забота. Но если ты джентльмен, изволь бриться у парадного зеркала… Словом, мой урок не прошел зря, парень вернулся в комнату и попросил бритвенный прибор – тихонько так. Ну я сделал вид, что не слышу. Тогда он приосанился, сверкнул глазами, и я – тут как тут, с прибором и салфеткой. А вот потом… Как это могло случиться, ума не приложу. Чтобы здоровый молодой человек в одну секунду перерезал себе горло бритвой! Я стоял в нескольких шагах от него, как положено, с салфеткой и бальзамом, но ничего не успел сделать. Даже не понял, что происходит. А что случилось после, это вы, вероятно, знаете не хуже меня, если уж помогали замять это скверное дело.

– Вы – прекрасный рассказчик, господин Говинс! – одобрительно кивнул Джуффин. – Так что я с удовольствием выслушаю из ваших уст и окончание этой истории. Я в те дни был очень занят. Все, на что меня хватило, – забрать «дело о самоубийстве» из ведомства генерала Бубуты Боха, чьи подчиненные докучали этому дому. И лично вам, как я теперь понимаю. Вникать в детали мне было недосуг.

Дверь открылась, и нас снова обнесли свежей камрой. Говинс прокашлялся и снова взял слово.

– Добавить почти нечего. Само собой разумеется, сэр Маклук сообщил о случившемся в Дом у Моста. Дело-то было простое, поэтому его направили к Начальнику Порядка генералу Боху, и его подчиненные буквально наводнили дом…

– Послушайте, Говинс, возможно, вы знаете – а полицейские проверили комнату на степень присутствующей магии?

– И не подумали. Они сразу решили, что все ясно: парень был пьян. Когда же выяснилось, что Наттис не был пьян ни разу за всю свою недолгую жизнь, полицейские снова решили, что все ясно: парня убил я. А потом они просто исчезли. Как я теперь понимаю, по вашей, сэр Почтеннейший Начальник, милости.

– Как это похоже на Бубутиных питомцев! – схватился за голову Джуффин. – Грешные Магистры, как же это на них похоже!

Говинс деликатно промолчал.

К этому времени подоспели три из дюжины знахарок. Выяснилось, что еще шесть дежурили при пациентах, двоих просто не нашли, а одна старуха, по словам посыльного, наотрез отказалась идти в этот «черный дом».

«Совсем спятила, бедняжка!» – снисходительно подумал я.

Джуффин на секунду задумался, потом решительно приказал впустить всех троих одновременно. По этому поводу я получил еще одно объяснение: «Когда нужно допросить нескольких женщин, лучше всего собрать их вместе. Каждая будет так стараться превзойти остальных, что непременно расскажет больше, чем собиралась. Проблема лишь в том, чтобы не сойти с ума от этого гвалта!»

Итак, дамы вошли в гостиную и важно расселись вокруг стола. Старейшую звали Маллис, двух других, тоже весьма немолодых особ, – Тиса и Ретани. Я пригорюнился: впервые попал в общество туземных леди, и на тебе – младшей из них, судя по всему, недавно перевалило за три сотни.

Поведение Джуффина заслуживает отдельных комментариев. Для начала он смастерил из своего лица самую мрачную рожу, какую только можно вообразить. Кроме скорбной физиономии на долю бабушек досталось патетическое прикрывание глаз ладонью и прочувствованный речитатив первого приветствия. В интонациях Джуффина появились душевные завывания, характерные скорее для поэтических чтений, чем для допросов, да и порядок слов в предложениях внезапно причудливо изменился, словно бы он и правда пытался говорить белым стихом. Конечно, здесь к знахаркам нужно обращаться церемонно и уважительно, как на моей «исторической родине» к университетским профессорам, но, на мой взгляд, господин «па-а-ачетнейший начальник» слегка перестарался. Впрочем, мое мнение по этому вопросу вряд ли могло заинтересовать кого-либо из присутствующих, а потому я скромно потупил очи и молчал в тряпочку. Вернее, в кружку с камрой, которой я за этот вечер, кажется, отравился. Ну да, как говорится, на халяву и уксус сладкий.

– Извините меня, торопливого, за причиненное вам беспокойство, мудрые леди, – витийствовал Джуффин, – но без разумного совета жизнь моя проходит бессмысленно. Слышал я, что благодаря дивной силе вашей один из обитателей этого дома, Искру навсегда утративший, жизнь свою продлил на срок воистину удивительный…

– А, Олли, из молодых Маклуков? – понимающе отозвалась леди Тиса.

Из «молодых»?! Я, признаться, решил, что старуха все на свете перепутала, но Джуффин утвердительно кивнул. Впрочем, она-то наверняка знавала еще их общего деда. (Позже я узнал, что старухи были гораздо старше, чем я мог вообразить, но на покой не спешили: здесь, в Ехо, где триста лет – срок жизни обычного человека, а дальнейшее долгожительство – дело личного могущества, да при их-то профессии, и за пятьсот – не возраст.)

– Олли был очень сильным, – заявила леди Маллис, – а если вы подумаете о том, что его тень стерегли двенадцать старейших леди в Ехо, вы поймете, что он прожил слишком мало. Слишком! Мы-то уж думали, что Искра вернется к нему: в древности такое нередко случалось, хоть вы, молодежь, в это и не верите. Молодой Олли тоже не верил, но это и не нужно. У него все равно был шанс заполучить Искру обратно.

– Никогда о таком не слышал, леди, – заинтересовано сказал Джуффин. (Позже он признался мне, что соврал – «для оживления беседы».) – Я-то думал, что бедняга прожил на удивление долго, а он, оказывается, умер слишком рано!

– Никто не умирает слишком рано, все умирают вовремя. Кому-кому, а тебе, Кеттариец, надо бы знать такие вещи. Ты ведь смотришь в темноту… Но молодой Олли умер не по нашей вине.

– В этом я не сомневаюсь, леди!

– Ты во всем сомневаешься, хитрец. И это неплохо. Я могу сказать тебе одно: мы не знаем, почему умер Олли. А ведь мы должны это знать!

– Браба знает, но не говорит, – перебила коллегу леди Тиса. – Поэтому она не пришла в дом Маклуков. И не придет. Но это и не нужно. Ретани навестила ее на следующий день после смерти Олли. Говори, Ретани. Мы никогда не спрашивали тебя, потому что у нас были другие заботы. Но у Кеттарийца нынче, кажется, только одна забота – узнать, почему Браба боится сюда приходить. И пока не узнает, он от нас не отцепится.

Воцарилось молчание. Потом Джуффин изящно поклонился леди Тисе:

– Да вы у меня в сердце читаете, незабвенная!

Старая карга кокетливо улыбнулась и подмигнула Джуффину. После этого галантного эпизода все присутствующие уставились на леди Ретани.

– Браба сама толком не знает. Но она очень боится. Она не может работать с тех пор, потому что боится, как девчонка. Она говорит, что кто-то увел тень молодого Олли и чуть не прихватил ее собственную. Мы-то все были уверены, что его тень ушла сама. Непонятно почему, но ушла. Быстро, как уходит женщина, которая не хочет любить. А Браба говорит, что ее увели. Кто-то, кого нельзя разглядеть. Но она так испугалась, что мы решили – зачем расспрашивать? Тень не вернешь. Зачем нам чужой страх? – и леди Ретани умолкла, похоже, до следующего года.

Ведьмочки в тишине попивали камру, деликатно похрустывая печеньем. Сэр Джуффин думал. Господин Говинс значительно молчал. Я глазел на эту милую компанию и бескорыстно наслаждался. Но в какой-то момент мне показалось, что воздух в комнате сгустился так, что дышать стало невозможно. Что-то отвратительное появилось здесь на миг и тут же отступило, не задев никого из присутствующих, кроме меня. Да и я не успел ничего понять. Только липкий комочек абсолютного ужаса проник в мои легкие при вздохе, подступил ко мне тенью какой-то мерзкой догадки, чтобы тут же исчезнуть, к моему величайшему облегчению. Наверное, это и был тот самый «чужой страх», о котором говорила старая леди, но тогда я счел странный эпизод просто беспричинным скачком настроения, для меня обычным. Мне и в голову не пришло делиться этим дурацким переживанием с сэром Джуффином.

Позже я понял, что напрасно скрытничал. «Дурацкие переживания» были чрезвычайно важной частью моей будущей профессии. Священный долг сотрудника Тайного Сыска докладывать шефу о каждом смутном предчувствии, ночном кошмаре, внезапном сердцебиении и прочих душевных неполадках, а вот анализ ситуации и прочую дедукцию вполне можно оставить при себе. Но тогда я постарался просто забыть об этом нехорошем комочке «чужого страха». Мои старания увенчались успехом, почти немедленным.

– Я знаю, как уходит тень, – заговорил наконец Джуффин. – Скажите, мудрые леди, неужели никто из вас, кроме почтенной Брабы, не почуял неладного?

– Мы все почуяли неладное, – усмехнулась леди Маллис. – Почуяли неладное – но и только! Никто из нас не знает, что именно мы почуяли. Нам это не по зубам. И тебе тоже не по зубам, хоть ты и заглядываешь во тьму куда чаще, чем мы. И твой парнишка вряд ли тебе поможет.

Я с ужасом понял, что внезапно удостоился пристального внимания старухи.

– Это тайна, сэр. Просто чужая плохая тайна, – сказала леди Тиса. – Всем нам она не нравится. Мы не хотели о ней говорить, потому что бессмысленно говорить о том, чего не знаешь. Но когда находишься в обществе двух джентльменов, обреченных глядеть во тьму… Мы решили сказать все, хотя это вам ничего не даст. А теперь мы уйдем.

И три старушки с грацией молодых кошек исчезли за дверью.

«Джуффин, – тут же заныл я, бессловесно разумеется, – что они несли про “двух глядящих в темноту джентльменов”? Что это значит?»

«Не занимайся пустяками. Так эти леди представляют себе нас с тобой. Они мало что знают о Невидимой магии, поэтому определяют ее как «тьму». Им так проще. И вообще не придавай большого значения всему, что они наговорили. Эти дамы – неплохие практики, но теоретики из них никудышные».

И сэр Джуффин Халли встал из-за стола.

– Мы уходим, Говинс. Здесь надо хорошо подумать. Скажи хозяину, что он может никого не посылать в Дом у Моста, я все оформлю сам. Утром пришлю вам разрешение, сможете похоронить беднягу. Но не обещаю, что все остальное уладится так же быстро, как хлопоты с бумагами. Надо выждать, к тому же я буду очень занят в ближайшие дни. И следите, чтобы никто не шастал в эту грешную спальню. Пусть стоит неубранная, Магистры с ней. Сэр Маклук не должен волноваться: об этом деле я не забуду, даже если захочу. Но если…

– Да, сэр. Если что-то случится…

– Лучше пусть ничего не случается. Просто не надо туда заходить. Присмотрите за этим, дорогой Говинс.

– Вы можете положиться на меня, сэр Почтеннейший Начальник.

– Ну вот и славно. Сэр Макс, ты еще жив? И не превратился в кувшин с камрой? А то знаешь, она имеет такие свойства…

– Джуффин, можно мне еще раз зайти в эту комнату?

Он изумленно приподнял бровь.

– Разумеется, хотя… Ладно, зайдем туда вместе.

И мы зашли в полутемную спальню. Все было спокойно. Индикатор в трубке сэра Джуффина дернулся и снова начал тупо искать компромисс между двойкой и тройкой. Но я пришел сюда не за этим. Оглядевшись, я сразу нашел коробочку с бальзамом, над которой мы безуспешно колдовали в начале вечера. Она все еще лежала на полу, на полпути к двери. Я поднял коробочку и сунул в карман лоохи, хвала Небесам, предусмотренный здешней модой. Виновато покосился на Джуффина. Он хохотал. Ничего, от меня не убудет, а он вполне заслужил хорошее развлечение.

– Зачем тебе эта штуковина, Макс? – спросил Джуффин, когда мы вышли в сад и затопали в направлении дома. – Готовишься к переезду, обрастаешь хозяйством? Почто обобрал моего соседа, признавайся!

– Вы будете смеяться… Да вы уже и так смеетесь, Магистры с вами. Но вы же сами видели, как она боится. Я просто не мог оставить ее там.

– Коробочку?! Ты имеешь в виду коробочку?

– Да, коробочку. Какая разница? Я чувствовал ее страх, я видел, как она пыталась укатиться… Но если вещи умеют помнить прошлое, значит, они его как-то воспринимают. Значит, они живут своей непостижимой жизнью, так ведь? В таком случае какая разница, кого спасать – коробочку или прекрасную даму…

– Дело вкуса, конечно, – прыснул Джуффин. – Ну и воображение у тебя! Молодец! Сколько живу на свете, но в героическом спасении коробочки еще не участвовал.

Он издевался надо мной до самой калитки, но вдруг резко посерьезнел.

– Вообще-то, сэр Макс, ты – гений. Не знаю, как там насчет непостижимой жизни коробочки, но если забрать предмет из зоны страха… Грешные Магистры! Ты прав, она вполне может «заговорить» у нас дома. Что-нибудь да расскажет. А старуха может съесть свою скабу. Чтобы мы с тобой, да не справились с этой тайной! Справимся, и не такие орехи грызли.

Я решил воспользоваться благоприятным моментом и осторожно спросил:

– А все-таки что они имели в виду, когда говорили про тьму, в которую мы якобы смотрим? Мне как-то не по себе от всего этого.

– А тебе и должно быть не по себе, – жестко сказал Джуффин. – Это – нормально. Помнишь, как ты сюда попал?

– Помню, – буркнул я. – Но стараюсь об этом не задумываться.

– Ну и правильно. Успеешь еще задуматься, дурное дело нехитрое. Но согласись, такое не с каждым может случиться: удрать из одного мира в другой, в здравом-то уме и при живом теле. Так вот мы с тобой – из тех ребят, с кем случается еще и не такое. А старухи занимаются магией, да не как все здешние жители – раз в год на собственной кухне, а очень долго и всерьез. И опыт говорит им: что-то с нами не так. Это «не так» они и называют «тьмой»… Понятно?

– Не очень, – честно признался я.

– Хорошо. Попробуем зайти с другой стороны. Тебе иногда бывает страшно или весело, просто так, ни с того ни с сего? Ты выходишь на улицу, спешишь по какому-то глупому делу и вдруг задыхаешься от невероятного, острого ощущения бесконечного счастья. А иногда бывает, что у тебя все в полном порядке, рядом спит любимая женщина, ты молод и полон щенячьего восторга, – и вдруг ты осознаешь, что висишь в полной пустоте, и ледяная тоска сжимает твое сердце, потому что ты умер – даже не так, ты никогда не был живым… А порой ты смотришь на себя в зеркало и не можешь вспомнить, кто этот парень, зачем он здесь. И тогда твое собственное отражение разворачивается и уходит, а ты молча глядишь ему вслед… Можешь ничего не отвечать, я и так знаю, что все это время от времени с тобой происходит. И со мною творится то же самое, Макс, только у меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Это случается, потому что нечто непостижимое тянется к нам – кто его знает, откуда, зачем и что будет, когда оно прикоснется наконец к твоему рукаву… В общем, мы с тобой имеем талант к некоторому странному ремеслу, в котором никто ни хрена не понимает. И если честно, ничего я тебе толком пока объяснить не могу. Знаешь, об этом просто не принято говорить вслух. Да и опасно – такие вещи должны оставаться в тайне. Есть один человек здесь, в Ехо, который понимает в этом деле побольше нас с тобой, и когда-нибудь ты его увидишь. А до тех пор помалкивай. Ладно?

– С кем это, интересно, я вообще могу беседовать, кроме вас? С Хуфом?

– Ну, с Хуфом-то как раз можно. И со мной можно. Но скоро у тебя начнется куда более бурная светская жизнь.

– Вы все грозитесь.

– Я бы и сам рад поскорее привести тебя в Дом у Моста, но дела в Ехо делаются медленно. Я подал прошение о твоем назначении ко Двору на следующий же день после нашей поездки в «Обжору». Поскольку все дела моего ведомства решаются с максимальной срочностью, через две-три дюжины дней все будет в порядке.

– Это и есть «максимальная срочность»?

– Ага. Привыкай.

Мы уже были дома. Джуффин отправился в спальню, и я остался один. Самое время поразмыслить о тьме, в которую я, черт побери, заглядываю… Напугали же меня эти бабки! А тут еще Джуффин со своей лекцией о таинственных причинах перепадов моего настроения… Бр-р-р-р.

У себя в комнате я вынул из кармана лоохи «спасенную» коробочку: полежи, милая, успокойся, у дяди Макса не все дома, но он хороший. Он защитит тебя от всех напастей, вот только сходит посмотреть во тьму… Но в момент наивысшего расцвета моей благоприобретенной фобии из этой самой тьмы выскочил пушистый комочек: «Макс – грустный – не надо!» Мой маленький друг Хуф так вилял коротким хвостом, что чертова тьма разлетелась в клочья. Я успокоился, выкинул из головы бормотание пожилых русалок, и мы с Хуфом пошли в гостиную – ужинать и читать свежую вечернюю прессу.

В тот день я не засыпал до рассвета: ждал Джуффина, чтобы за кружкой утренней камры еще раз обсудить события минувшего вечера. Признаться, я думал, что теперь сэр Джуффин с утра до ночи будет ломать голову над таинственным убийством. То есть как старый добрый Шерлок Холмс или не менее старый и добрый комиссар Мегрэ, он будет часами курить трубку, бродить вокруг места преступления, чтобы на исходе очередной бессонной ночи, не без моей скромной помощи, вдруг раскрыть «Дело об изжеванном трупе». Все танцуют.

Меня ожидало глубокое разочарование. Наша утренняя встреча длилась минут двадцать. Все это время сэр Джуффин потратил на то, чтобы обсудить мое одинокое будущее – то есть как я буду жить без него в ближайшие три дня. Пришло, оказывается, время его ежегодного дружеского визита ко Двору, а поскольку такое счастье выпадает на долю Короля всего пару раз в год, он, как правило, не спешит отпускать своего обаятельного вассала. В среднем, по подсчетам сэра Джуффина, эти форс-мажорные обстоятельства длятся дня три-четыре, а потом тяжкие стоны покинутого на произвол судьбы народа вынуждают монарха оторвать от сердца свою добычу и вернуть ее Миру.

Признаться, я понимаю Его Величество. Детектив как жанр в литературе Соединенного Королевства отсутствует напрочь, а сухие отчеты придворных и газетные заметки не могут заменить монолога сэра Джуффина Халли, Почтеннейшего Начальника всего происходящего.

Я неплохо распорядился своим одиночеством: гулял, глазел на прохожих, заучивал названия улиц. Заодно, приценивался к домам, сдающимся в аренду. Придирчиво выбирал будущее жилье, желательно поближе к улице Медных Горшков, в конце которой стоит Дом у Моста, резиденция Управления Полного Порядка. По ночам «делал уроки» – снова и снова допытывался у предметов материальной культуры об их прошлом. Было приятно сознавать, что я уже могу проделывать эти фокусы и без помощи Джуффина. Вещи все охотнее делились со мной воспоминаниями, только коробочка из спальни покойного сэра Маклука-Олли молчала с упорством героя Сопротивления. Правда, приступов неконтролируемого ужаса у нас с ней больше не наблюдалось. И на том спасибо.

Поздним вечером четвертого дня появился сэр Джуффин Халли, нагруженный Королевскими дарами, свежими новостями (для меня пока чересчур абстрактными) и накопившимися за время его отсутствия служебными заботами. Поэтому к теме «таинственного убийства в пустой комнате» мы не вернулись ни в тот вечер, ни в следующий.

Наконец жизнь начала входить в прежнее приятное русло. Джуффин стал возвращаться домой раньше. Возобновились наши долгие застольные беседы и даже ночные семинары. С момента загадочного убийства в доме сэра Маклука к тому времени минуло уже две недели. Это по моему счету, а здешние жители не разбивают год на недели и месяцы; они считают дни дюжинами, а свои координаты во времени определяют лаконично: такой-то день такого-то года – и все.

Итак, если пользоваться местным способом отсчета времени, прошло уже больше дюжины дней со времени нашего ночного визита в соседский дом. Слишком большой срок, чтобы поддерживать пламя моего любопытства: оно быстро разгорается и тут же гаснет, ежели не находится способа немедленно его удовлетворить.

Эх, если бы спасенная мною коробочка с бальзамом заговорила прежде, чем я забыл о ней, обратившись к более общительным предметам! Кто знает, сколь буднично, академично и скучно могло бы завершиться это дурацкое дело, если бы не мое легкомыслие!

Так или иначе, но следующее напоминание о стремительно надвигающейся грозе настигло меня ранним вечером восхитительного дня. Я наслаждался шедеврами древней поэзии Угуланда, впервые рискнув утянуть увесистый фолиант из полутьмы библиотеки в сад. Взгромоздился с книгой на одну из ветвей раскидистого вахари, благо эта замечательная порода деревьев, исключительно хорошо приспособлена для лазанья впавших в детство мужчин среднего возраста.

С этого наблюдательного пункта я заметил человека в сером, торопливо приближающегося к нашей территории со стороны владений сэра Маклука. Я тут же вспомнил события, связанные с нашим последним визитом туда, и на всякий случай решил переместиться в дом. Сэр Джуффин еще не вернулся, и я решил, что должен выслушать новости лично. Слезал я, на собственный вкус, слишком медленно, но все же переступил порог дома прежде, чем слуга сэра Маклука вышел на финишную прямую – выложенную цветной прозрачной галькой тропинку, ведущую к дому.

В холле я столкнулся с Кимпой, уже спешившим впустить посетителя. Стоило двери открыться, как я выпалил:

– Сэр Джуффин Халли отсутствует, поэтому говори со мной!

Посланец сэра Маклука слегка растерялся. Может быть, потому, что в ту пору я еще не успел избавиться от произношения, режущего слух столичных жителей? Но мой вельможный вид и решительный тон, а может быть, и не замеченное мною вмешательство старика Кимпы, сделали свое дело.

– Сэр Маклук просил передать сэру Почтеннейшему Начальнику, что пропал старый Говинс. Во всяком случае, никто его с утра не видел, а такого не случалось уже лет девяносто! Кроме того, сэр Маклук велел сообщить, что его мучают дурные предчувствия…

Важным кивком я отпустил посланца. Как ни крути, а надо слать зов Джуффину. Опыта в таком деле у меня на тот момент еще не было. Не так уж сложно пользоваться Безмолвной речью, когда твой собеседник сидит напротив. А вот найти его невесть где и установить «невидимую связь»… Сэр Джуффин не раз пытался убедить меня, что разницы никакой, и если уж однажды получилось, дальше пойдет как по маслу. Я же на сей счет имел иное мнение. Возможно, мне просто не хватало воображения или опыта.

Конечно, я мог попросить помощи у Кимпы. Никаких препятствий к этому не существовало – ни особой секретности, ни даже моих амбиций (какие тут, к черту, амбиции). Приходится признать: я просто не додумался к нему обратиться.

Итак, я принялся налаживать контакт с Джуффином. Через три минуты я был мокрым, растрепанным и отчаявшимся. Ничего не выходило! Вот так и убеждаешься, что ни на что не годишься.

Оставив всякую надежду на успех, я попробовал еще раз, напоследок. И вдруг – получилось! Я таки «докричался» до сэра Джуффина, хотя представить себе не мог, как мне это удалось.

«Что стряслось?» – Джуффин сразу оценил ситуацию. Прежде он многократно и безуспешно пытался подвигнуть меня на выполнение этой метафизической задачки повышенной сложности. Соответственно, сделал вывод: «Уж если у этого болвана наконец получилось, то какие же обстоятельства его к этому вынудили?!»

Я сконцентрировался и выложил все.

«Хорошо, Макс. Я еду. Жди», – Джуффин был лаконичен, он великодушно экономил мои иссякающие силы.

Сделав дело, я облегченно вздохнул и пошел переодеться: давненько мне не доводилось так вспотеть! Кимпа поглядывал на меня со снисходительным интересом, но от комментариев тактично воздержался. Святой человек.

К приезду Джуффина я был в полном порядке, но так и не вспомнил о нашем «главном свидетеле», маленькой молчаливой коробочке с бальзамом для умывания. Я бы, пожалуй, вспомнил о ней чуть позже, но Джуффин приехал не один, а в сопровождении своего заместителя, сэра Мелифаро. Поверьте на слово: познакомиться с этим господином все равно что пережить землетрясение силой в пять-шесть баллов. Сэр Мелифаро – не только Дневное Лицо Начальника Малого Тайного Сыскного Войска, это еще и главное передвижное шоу Ехо. Парня вполне можно показывать за деньги. Я бы и сам покупал билет раз в дюжину дней, если бы не был вынужден получать это удовольствие ежедневно и совершенно бесплатно.

Но в тот день я еще не знал, что меня ожидает.

В гостиную влетел темноволосый красавчик; судя по первому впечатлению – мой ровесник. Этот типаж весьма ценился в послевоенном Голливуде, именно таких ребят и вербовали тогда на роли боксеров и частных детективов. Наряд незнакомца, впрочем, произвел на меня куда более мощное впечатление, чем его рожа: из-под ярко-красного лоохи виднелась изумрудного цвета скаба, голову венчал оранжевый тюрбан, а на ногах красовались сапоги чистейшей цыплячьей желтизны. Уверен, что если бы повседневный костюм жителя Ехо состоял из сотни предметов, этот модник собрал бы на себе все мыслимые цвета и оттенки. Но обстоятельства пока не давали ему как следует развернуться.

Пришелец сверкнул темными очами, поднял брови так высоко, что они спрятались под тюрбаном, театрально прикрыл руками лицо и взвыл: «Вижу тебя, как наяву, о великолепный варвар, и боюсь, что твой облик будет теперь преследовать меня в страшных снах!» Затем совершил полный разворот на мохнатом ковре, словно это был лед, плюхнулся в кресло, застонавшее от такого обращения, и внезапно застыл, словно умер: даже дышать перестал и уставился на меня пронзительным изучающим взглядом, неожиданно серьезным, бесстрастным и пугающе пустым, что совершенно не вязалось с давешней эскападой.

Я понял, что мне тоже вроде бы надо поздороваться, прикрыл глаза ладонью, как положено, но сказать смог только: «Ну-ну!»

Мелифаро усмехнулся и неожиданно (он все делал неожиданно) подмигнул мне:

– Ты – сэр Макс. Будущая ночная задница нашего «па-а-а-четнейшего начальника». Не переживай, я – его дневная задница, вот уже шестнадцать лет. Человек ко всему привыкает, знаешь ли.

– Еще немного, и авторитет нашей конторы навсегда упадет в глазах сэра Макса, – вмешался Джуффин. – Все мои труды пойдут прахом. Он поймет, что я скромный заведующий Приютом Безумных и сбежит обратно, в свои Пустые Земли, оценив преимущества жизни на свежем воздухе.

Я растерянно поморгал.

– Ты мне все успел выложить? – поинтересовался Джуффин. – Больше новостей нет?

– А вам мало?

– Конечно, мало, парень! – озабоченно отозвался Мелифаро. – Они забыли сообщить тебе, куда делся этот пропавший, что с ним случилось и кто во всем виноват… И не потрудились привести преступника. Так что придется нам теперь за них отдуваться.

– Сэр Мелифаро! Сэр Макс уже понял, что ты самый остроумный, неотразимый и великолепный. Он не может прийти в себя от счастья, осознав, что припал наконец к истокам могущества Соединенного Королевства. А теперь будем просто работать, – как-то особенно тихо и ласково сказал сэр Джуффин. Мелифаро фыркнул, но принял к сведению.

– Макс, ты идешь с нами. Будешь создавать иллюзию многочисленности. Сэру Лонли-Локли и его волшебным ручкам я давеча сам подписал приказ о даровании пяти Дней Свободы от забот, и он благоразумно смылся из Ехо с утра пораньше. Меламори освобождена от службы, поскольку ее влиятельный папочка по ней, видите ли, соскучился, а сэр Кофа Йох сторожит наше увеселительное заведение у Моста, вместо того чтобы исправно жевать в каком-нибудь «Пьяном скелете», бедолага… Зато мы сейчас перекусим, иначе сэр Мелифаро окончательно потеряет способность соображать. Да и ты всегда готов, насколько я тебя изучил.

Перекусили мы обильно, но очень наскоро. Сэр Мелифаро, кстати, метил в Книгу Гиннесса, в тот самый раздел, где огромные дядьки демонстрируют скоростное уничтожение продуктов питания. При этом он успевал осведомляться у меня, трудно ли обходиться без вяленой конины, и интересоваться у сэра Джуффина, нельзя ли получить бутерброд с мясом какого-нибудь маринованого мятежного Магистра. Эту шутку я смог оценить по достоинству несколько позже, после того как сэр Кофа Йох прочел мне обзорную лекцию о самых живучих городских мифах.

К дому сэра Маклука мы шли молча. Сэр Джуффин думал тяжелую думу, Мелифаро что-то насвистывал, а я ждал свою первую порцию настоящих приключений. Сразу скажу, что получил я куда больше, чем смел рассчитывать.

Очередной человек в сером впустил нас через маленькую боковую дверь. Мне сразу стало как-то не по себе. Не страшно, а скорее грустно и противно. Что-то подобное я уже испытывал раньше, в тех редких случаях, когда мне приходилось навещать в больнице бабушку. Там было особое отделение для умирающих. Милое такое местечко.

Джуффин бросил на меня настороженный взгляд: «Макс, ты тоже замечаешь?»

– А что это? – растерянно спросил я вслух. Мелифаро изумленно обернулся, но ничего не сказал.

Джуффин предпочел воспользоваться Безмолвной речью: «Это – запах дурной смерти. Я уже встречал такое прежде. Хорошего мало».

Он пожал плечами и продолжил вслух:

– Ладно, пошли в спальню. Чует мое сердце, старик не выдержал и сунулся туда, чтобы навести порядок. Мелифаро, сегодня ты будешь за Лонли-Локли.

– У меня не получится. Я не смогу так напыжиться.

– Ничего, можешь не пыжиться. Просто сунешься первым в это пекло, вот и все. Согласно инструкции я не имею права подвергать вас риску лишиться моего общества, а сэр Макс пока не очень себе представляет, что нужно делать после того, как войдешь первым.

– К тому же, в случае чего, меня не жалко. Знаю, знаю, я вам давно надоел. А может быть, просто прогоните меня со службы, и ваша совесть будет чиста? Одумайтесь, пока не поздно, – ухмылялся сэр Мелифаро.

Я объяснил ему:

– Видишь ли, просто я мечу на твое место. А твоему боссу легче убить человека, чем незаслуженно обидеть, так что, сам понимаешь…

– Ну да, – обреченно вздохнул Мелифаро, – конечно, иначе стал бы он меня кормить. А напоследок чего не сделаешь.

– Господа, может быть, вы все-таки заткнетесь? – вежливо спросил Джуффин.

Мы заткнулись и последовали за своим суровым предводителем. Возле спальни Джуффин остановился.

– Это здесь. Добро пожаловать.

Мелифаро не стал вытворять никаких фокусов в духе бравых десантников из кино, а просто открыл дверь и неторопливо зашел в пустую спальню. Эпицентр «запаха дурной смерти» находился именно здесь – судя по тому, насколько гадко я себя почувствовал. Но надо – значит надо. И я последовал за Мелифаро.

На секунду мне показалось, что я умер много лет назад, потом меня начала грызть тоска по смерти, своего рода ностальгия. Впрочем, маленький кусочек равнодушного, здравомыслящего Макса все еще обитал во мне. Так что я взял себя в руки, – вернее, этот благоразумный малыш взял в руки всех остальных подвывающих от смертной тоски Максов.

Сэр Мелифаро, до сих пор пребывавший в счастливом неведении, тоже насторожился и хмуро буркнул:

– Не самое веселое местечко в Ехо, шеф. Куда вы меня притащили? Где музыка и девочки?

Сэр Джуффин сказал каким-то чужим голосом:

– Назад, ребята. На этот раз моя трубка зашкаливает.

Было чему удивляться: индикатор, вмонтированный в трубку, рассчитан на работу с магией до сотой ступени. Этого более чем достаточно, поскольку даже в романтическую Эпоху Орденов мастера, способные на большее, были наперечет. А если уж «зашкаливает»… Значит, здесь присутствует магия более высокой ступени, чем сотая. Какой-нибудь сто семьдесят третьей или двести двенадцатой. С моей точки зрения, никакой разницы.

– Что слу?.. – начал было Мелифаро, но Джуффин заорал на него:

– Уходи! Быстро! – в тот же миг он дернул меня за ногу, и я грохнулся на пол, успев заметить, как мелькнули в диковинном сальто по направлению к окну ноги Мелифаро. Навстречу им неестественно медленно направлялись первые брызги стеклянных осколков. Причудливой изумрудно-красной птицей Мелифаро вырвался в сад… а потом медленно пошел назад.

– Куда, кретин! Уходи! – рявкнул Джуффин, но без особой надежды. Даже мне было понятно, что возвращается парень не по своей воле. Я даже, кажется, видел мерцающую, как холодный хрусталь, паутину, опутавшую Мелифаро. Лицо его стало совсем юным и беспомощным. Он смотрел на нас откуда-то издалека. Из темного хмельного далека. Нелепо, блаженно улыбался. Медленно шел по направлению к источнику оплетавшей его паутины, к тому, что недавно было большим старым зеркалом.

Джуффин воздел руки над головой. Мне показалось, что он вспыхнул изнутри теплым желтым светом, как зажженная керосиновая лампа. Потом засветилась паутина, опутавшая Мелифаро, сам Мелифаро. Он остановился, обернулся к нам; мне даже показалось, что сейчас с ним все будет в порядке, но теплый желтый свет угас. Мелифаро, продолжая улыбаться, сделал еще шаг по направлению к темному проему в раме.

Джуффин сжался в комок и что-то прошипел. Паутина дрогнула, несколько нитей порвалось со странным звуком, от которого у меня заныло в животе. В темноте того, что мы принимали за зеркало, что-то шевельнулось. На нас уставились пустые глаза, мерцающие тем же хрустальным холодом, что и паутина. Их свет приоткрыл перед нами нечто похожее на морду дохлой обезьяны. Особенно отталкивала и в то же время завораживала влажная темнота провала в том месте, где у млекопитающих обычно располагается рот. Провал обрамляло нечто вроде бороды, но, приглядевшись, я с отвращением понял, что «борода» живая. Вокруг омерзительного рта существа шевелились заросли каких-то паучьих лапок: тонких, мохнатых и, кажется, живущих своей собственной жизнью. Тварь с холодным любопытством смотрела на Мелифаро; нас она словно и не замечала. Мелифаро улыбнулся и тихо сказал:

– Ты же видишь, я иду, – и сделал еще один шаг.

Джуффин вихрем сорвался с места. Что-то выкрикивая чужим гортанным голосом, ритмично ударяя ногами в пол, он пересек комнату по диагонали, потом еще раз и еще. Ритм его шагов и выкриков, как ни странно, успокаивал меня. Я зачарованно следил за этим головокружительным шаманским степом. Паутина дрогнула и угасла, обитатель зеркала, как я смог заметить, провожал перемещения Джуффина меркнущим взором.

«Оно умирает, – спокойно подумал я. – Оно всегда было мертвым, а теперь умирает – как странно!..»

Джуффин ускорил ритм, стук его шагов был все громче, крик превратился в рев, заглушивший даже мои мысли. Тело его казалось мне непропорционально большим и темным, как тень, а стены комнаты сияли голубоватым светом. Один из столиков вдруг поднялся в воздух, полетел по направлению к зеркалу, но рухнул на полпути. Его обломки смешались с осколками битого стекла.

А потом я понял, что засыпаю… или умираю. Вот уж чего я никогда не собирался делать, так это умереть в обществе дохлой обезьяны с волосатой мордой.

Откуда-то из глубины комнаты со свистом вылетел монументальный подсвечник. Кажется, он метил мне в лоб. Я неожиданно разозлился, дернулся, подсвечник рухнул в дюйме от моей головы… И вдруг я понял, что все закончилось. Не было больше ни света, ни паутины, ни даже «запаха дурной смерти». Зеркало снова выглядело обычным зеркалом, но в нем ничего не отражалось. Сэр Мелифаро неподвижно стоял в центре комнаты, среди бытовых руин. Лицо его было теперь печальной неживой маской. Хрустальная паутина свисала тусклыми, тонкими, но вполне реальными волоконцами – что-то вроде стекловаты. Мелифаро, бедолага, весь был в этой липкой дряни. Сэр Джуффин Халли сидел возле меня на корточках и с любопытством разглядывал мое лицо.

– Как ты себя чувствуешь, Макс?

– Не знаю. По крайней мере лучше, чем он. – Я кивнул на Мелифаро. – Что это было?

– Это была магия двести двенадцатой ступени, дружок. Твои впечатления?

– А как вы думаете?!

– Я думаю, что все это очень странно. Теоретически говоря, тебе положено пребывать в таком же состоянии, – мы синхронно обернулись, дабы в очередной раз полюбоваться на застывшего Мелифаро.

– Скажи, ты ведь начал засыпать? Что с тобой потом случилось?

– Честно говоря, я не знал, засыпаю я или умираю. И подумал, что не хочу умереть в обществе этой мартышки… А когда в меня полетел подсвечник, я окончательно обиделся – на глупую железяку, на урода в зеркале, даже на вас почему-то. И решил: фиг вам, не умру! Вот, собственно, и все.

– Ну ты даешь, парень! До сих пор считалось, что такое невозможно, а он взял да обиделся. И решил не умирать, всем врагам назло. Забавно. Но все-таки как ты себя теперь чувствуешь?

Мне стало смешно. Тоже мне, добрый доктор Айболит, нашел о чем беспокоиться. Но, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что действительно чувствую себя не совсем обычно. Например, я прекрасно понимал, что здесь случилось. Мне не надо было расспрашивать Джуффина. Я и так знал, что он два раза безуспешно пытался победить странную силу, исходившую от бывшего зеркала. А потом понял, что не справляется, и сделал реальность в этой комнате неподвижной. Я даже примерно представлял, как он это сделал, хотя повторить бы пока не взялся. Я знал также, что теперь невозможно уничтожить обитателя зеркала, не повредив Мелифаро: паутина связала их как сиамских близнецов.

Но в то же время… В то же время меня мучили совсем другие вопросы. Например, как будет выглядеть сэр Джуффин, если взять осколок оконного стекла и провести по его щеке? И какой вкус у его крови? И…

Я облизнул пересохшие губы.

– Макс, – строго сказал Джуффин, – держи себя в руках. А то взорвешься. Я смогу тебе помочь, когда мы выйдем из этой комнаты, но будет лучше, если ты справишься сам. По сравнению с тем, что ты уже сделал, это сущие пустяки.

Я пошарил по закромам своей души в поисках маленького благоразумного паренька, который нередко приходит мне на помощь в критических ситуациях. Кажется, его не было дома.

Внезапно я вспомнил какой-то старый малобюджетный кинофильм о вампирах. У главных героев были белые от грима лица, неаппетитно перемазанные кровью ротики – как у младенцев, которым досталась непутевая нянька и много варенья на завтрак. Я представил себя в таком виде – симпатягу Макса, признанного любимца девушек и домашних животных. Сначала мне стало стыдно, потом я расхохотался. Ко мне тут же присоединился Джуффин:

– Ну и фантазия у тебя, дырку над тобой в небе! Ох, уморил!

– Это не фантазия, а память у меня хорошая. Видели бы вы этот фильм! – Я осекся и осторожно спросил: – А что, вы мысли мои читаете?

– Иногда. Если это нужно для дела, – невозмутимо подтвердил Джуффин.

Но я его уже не слушал. Мне снова терзало желание выпить глоток его крови. Один маленький глоточек. Желудок содрогался от голодных спазмов. Ни о чем, кроме вкуса крови Джуффина, я и думать не мог. Тьфу ты, гадость, привязалось же!

– Я сошел с ума, да?

– Что-то в этом роде, Макс. Но тебе это, похоже, на пользу. Знаешь, я думаю, что если ты выстоял перед моим заклятием, то справиться с собственным безумием просто обязан. Я могу тебя вылечить, так что, если припечет, дай знать. Но… сам понимаешь.

Я действительно понимал. Вместе с безумием уйдет и тайное знание, обладателем которого я столь внезапно стал. А дела наши обстояли так, что квалифицированная помощь психически неуравновешенного вампира представлялась сэру Джуффину куда более полезной, чем растерянное блеяние нормального несведущего Макса. С другой стороны, если бы он нечаянно порезал руку, я мог бы… Я снова облизнулся, судорожно сглотнул горькую слюну, схватил осколок стекла и полоснул собственную ладонь. Резкая боль, солоноватый вкус крови – это принесло мне невероятное облегчение.

– Помогите встать, Джуффин. Кажется, у меня кружится голова.

Он улыбнулся, кивнул, подал руку. Я встал, удивляясь, как мог всю жизнь оставаться на столь головокружительной высоте. Пол был на другом краю Вселенной – если он вообще хоть где-то был. Опираясь на Джуффина и осторожно передвигая бесчувственные ноги, я вышел в коридор.

Я знал, что нам предстоит. Силы, вызванные к жизни заклинанием моего покровителя, нарушили равновесие Мира. Ничего страшного, даже в масштабах Левобережья. Но вот в масштабах дома! Любое закрытое помещение сразу же насквозь пропитывается этим нарушающим гармонию излучением. Нужно было срочно остановить течение жизни в теряющем очертания месте, чтобы потом постепенно привести его в порядок. Откладывать это дело было нельзя.

Происходившее все еще стоит у меня перед глазами, но в то же время помнится смутно.

Мы как-то, на первый взгляд бессистемно, бродили по огромному дому. Люди в серых одеждах пытались бежать от нас; некоторые при этом угрожающе скалились.

Порой они вели себя еще более странно. В большой гостиной с фонтаном, где нас принимал сэр Маклук, двое юношей в полной тишине исполняли какой-то странный ритуальный танец. Они грациозно опутывали друг друга чем-то вроде неонового серпантина. Когда мы подошли ближе, я с ужасом понял, что это были внутренности, которые ребята вдумчиво извлекали из своих животов. Крови не было, боли, видимо, тоже. Внутренности мерцали в полумраке огромного зала, отражались в струях воды.

– Этих, пожалуй, уже не спасти, – прошептал Джуффин. Осторожным жестом он остановил и эту сценку. Теперь, после того как заклятие, останавливающее мир, свершилось, не было нужды всякий раз начинать процедуру заново. Заклятие, словно шлейф, тянулось за Джуффином, а я… Я каким-то образом помогал ему влачить этот «шлейф». Оставалось только укутать тенью заклятия очередную комнату, заставляя людей замирать в самых причудливых позах.

Мы бродили по дому, путешествию нашему не было конца. Иногда ко мне возвращалась жажда крови, но я был слишком занят обороной от взбесившихся предметов обихода, которые открыли на нас настоящую охоту. Больше всего меня возмутило нападение толстенного фолианта «Хроник Угуланда».

– Я же читал тебя, сволочь! – громко возмущался я, отбиваясь от взбесившегося источника знаний увесистой тростью, которой благоразумно вооружился в самом начале похода. Сэр Джуффин остановил и эту сценку.

В одной из комнат я увидел собственное отражение в зеркале и содрогнулся. Откуда эти горящие глаза и чахоточные щеки? Когда я успел так осунуться? Я же недавно обедал.

Впрочем, с точки зрения графа Дракулы, за обедом я не съел ничего путного – тьфу, как глупо! Но держать себя в руках было не так уж и сложно. Человек ко всему привыкает. На том и стоим.

Мы всё бродили по дому. Казалось, что теперь так будет всегда – время остановилось, мы умерли и попали в свое персональное, честно заработанное чистилище.

В одной из комнат мы застали самого сэра Маклука. Он был занят нехитрой домашней работой: старательно скатывал в рулон огромный книжный шкаф вместе с хранящимися там книгами. Самое удивительное, что труд его был уже наполовину свершен. Старик обернулся к нам и приветливо осведомился, как идут дела. «Скоро все будет в порядке», – пообещал Джуффин, и сэр Маклук замер над чудовищным творением своих рук. Еще одна статуя в только что основанном Музее восковых фигур. Какой-то юноша в сером топтался на пороге, тихо рыча и ритмично хлопая в ладоши. Миг спустя замер и он.

Потом мы шли по пустому коридору, и мне показалось, что я отстал… от нас, потому что какую-то долю секунды созерцал сразу два затылка. Один принадлежал сэру Джуффину, а второй – мне самому.

– Устал, сэр Макс? – улыбнулся Джуффин.

– Уходим отсюда, – машинально констатировал я.

– Конечно. Что нам тут теперь делать? Приготовься. Скоро ты будешь в порядке.

– Да я вроде и так уже в порядке. Все прошло, только тошно.

– Это от голода. Пара ведер моей крови, и все как рукой снимет!

– Вам смешно…

– Если бы мне не было смешно, я бы рехнулся, на тебя глядя. Видел себя в зеркале?

– Можно подумать, вы были таким уж душкой, когда шипели на эту уродину в спальне.

– Да уж, представляю… Вперед, Макс. Мы оба честно заслужили передышку.

И мы вышли в сад. Уже стемнело. Яркая круглая луна осветила усталое лицо Джуффина, его светлые глаза стали желтыми. Желтый свет окутал меня, и я удивился: «Зачем человеку глаза? Неужели ему не хватает фонарей?» Это была моя последняя мысль. Честно говоря, мог бы обойтись и без нее.

Потом я посмотрел на свою раненую ладонь и отключился.

Думаете, я пришел в себя неделю спустя, в постели, держась за ручку хорошенькой сиделки? Как бы не так. Вы еще не поняли, что значит работать на сэра Джуффина Халли. Дал бы он мне разлеживаться без сознания, как же.

Меня привели в чувство немедленно, правда чрезвычайно приятным способом. Я обнаружил себя прислоненным к дереву, с полным ртом какого-то изумительного напитка. Возле меня на коленях стоял Кимпа с чашкой, к которой я тут же сообразительно потянулся. Там меня ждала новая порция лакомства.

– Вкусно, – сказал я. И потребовал: – Еще!

– Нельзя! – объявил Джуффин. – Я не жадный, но бальзам Кахара – самое сильное тонизирующее средство, известное нашей науке. Восьмая ступень Черной магии. Но этого ты не слышал.

– А кому я могу настучать? Вам же?

– Да уж… Ну как, кровушки больше не хочется?

Я внимательно прислушался к голосу организма. Кровушки не хотелось. Потом я осторожно исследовал остальные аспекты своего бытия. Увы, давешней мудрости тоже как не бывало. Хотя…

– Кажется, что-то от того меня все-таки осталось. Не как там, в доме, конечно…

Джуффин кивнул:

– Эта встряска пошла тебе на пользу, Макс. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Ну и денек! Шутки шутками, а Мелифаро-то влип.

– Те патологоанатомы в зале у фонтана, кажется, влипли еще серьезнее.

Сэр Джуффин равнодушно махнул рукой:

– Им уже не поможешь. Помочь остальным – легче легкого. А у бедняги Мелифаро всего лишь небольшой шанс. Пошли домой, сэр Макс. Будем жрать, грустить и думать.

…Дома мы первым делом уничтожили все, что нашлось на кухне. Мне это пошло на пользу. Процесс вдумчивого пережевывания стимулирует умственную деятельность, по крайней мере мою.

Ближе к десерту на меня снизошло наконец запоздалое просветление. Я подпрыгнул в кресле, проглотил непрожеванный кусок, закашлялся, потянулся за водой. В довершение всех бед перепутал кувшины и вместо воды залпом выпил чашку крепчайшей Джубатыкской пьяни. Джуффин глядел на меня с интересом исследователя.

– Откуда столь внезапная страсть к алкоголю? Что с тобой?

– Я кретин, – удрученно признался я.

– Разумеется, но зачем так переживать? У тебя масса других достоинств, – утешил меня Джуффин. – А почему, собственно…

– Я совсем забыл про нашего свидетеля. Коробочка! Я собирался поболтать с ней на досуге, но…

Сэр Джуффин просто в лице переменился.

– Хвала Магистрам, у меня тоже масса других достоинств. Самое время об этом вспомнить. Непростительная оплошность. Ты имел полное право забыть о коробочке, но я-то хорош! Всегда подозревал, что слабоумие Бубуты Боха – заразная штука. Все симптомы налицо, я опасно болен. Неси сюда свое сокровище, Макс. Посмотрим, что оно нам поведает.

Я пошел в спальню. На подушке лежала моя домашняя туфля. Сверху мирно посапывал Хуф. Я осторожно потрепал мохнатый загривок, Хуф облизнулся, но просыпаться не стал. И правильно, не до него сейчас.

Я нашел коробочку на дне одного из ящиков и потопал обратно. Руки почему-то слегка дрожали. На сердце покоился тяжелый неорганический предмет. А вдруг она опять не пожелает общаться? Ничего, Джуффин что-нибудь придумает. Он из нее душу вытрясет… Интересно, как выглядит душа коробочки? Я хмыкнул, тяжелый предмет на сердце начал рассасываться.

Десерт, каковым решил побаловать утомленных героев добрейший Кимпа, превосходил мои самые смелые представления о хорошем десерте. Поэтому допрос коробочки был отложен еще на четверть часа.

Наконец сэр Джуффин проследовал в кабинет. Я шел следом за ним, сжимая гладкое тело нашего единственного и неповторимого свидетеля мокрыми холодными руками. Я все-таки нервничал. Чувствовал, что коробочка уже готова нам исповедаться. И это еще больше выбивало меня из колеи. В свое время я любил фильмы ужасов, но сейчас я бы с большим удовольствием посмотрел «Маппет Шоу». Просто для разнообразия.

На сей раз подготовка к общению с предметом совершалась куда тщательнее, чем обычно. Сэр Джуффин долго копался в большой инкрустированной шкатулке, где он держал свечи. Наконец выбрал одну, голубовато-белую, с причудливым узором, образованным крошечными темно-красными брызгами воска. Минут пять добывал огонь при помощи какого-то нелепого огнива, принцип действия которого я так и не смог понять. В конце концов затея увенчалась успехом. Установив свечу у дальней стены, Джуффин улегся на живот в противоположном углу, жестом пригласив меня присоединиться. Я так и сделал. Пол в кабинете был голый и холодный, никаких ковров. Подумалось: возможно, небольшие ритуальные неудобства расцениваются как своего рода взятки неведомым силам? Интересно, неужели эти «неведомые силы» действительно столь мелочны?

Все было готово. Коробочка заняла свое место точно посередине между нами и свечой. Мне почти не пришлось прикладывать усилий, чтобы проникнуть в ее память. Коробочку, видимо, уже давно распирало от желания пообщаться. «Кино» началось незамедлительно, нам оставалось только смотреть.

Иногда мое внимание предательски ослабевало – прежде мне не приходилось заниматься подобными вещами дольше получаса кряду. В таких случаях Джуффин молча протягивал мне чашку с бальзамом Кахара. Сам он тоже разок-другой приложился к зелью – уж не знаю, была ли в том практическая надобность или просто хороший повод нашелся.

Коробочка, умница моя, показывала только то, что нас действительно интересовало. Сэр Джуффин, правда, не раз говорил, что предметам свойственно запоминать в первую очередь те события, в которых присутствует магия. Наверное, он прав. Но мне нравилось думать, что коробочка сама прекрасно понимает, что нам интересно.

Говорят, мы искренне привязываемся к тем, кому оказали бескорыстную услугу. Судя по моей невольной симпатии к украденной из спальни Маклука коробочке, так оно и есть.

Началось с батального эпизода, с одним из участников которого мы недавно беседовали. Хрупкий старик с красивым изможденным лицом аскета, на котором застыло капризное выражение избалованного одинокого ребенка. Драгоценный тазик для умывания в руках нашего знакомца Мадди. Мизинец старика окунается в воду. Тонкие губы кривятся от негодования. Слуга встает с колен, идет по направлению к двери, искаженное гневом лицо больного принимает дьявольски веселое выражение… бросок, гол! Тазик для умывания, изготовленный, надо полагать, из тончайшего фарфора врезается в лоб несчастного и разбивается на мелкие осколки.

Ошеломленный, ослепленный потоками воды и тонким ручейком собственной крови, Мадди совершает прыжок, достойный олимпийской медали – если бы такой вид спорта, как прыжки вбок, был признан Олимпийским комитетом. На пути бедняги – роковое зеркало, оно-то и пресекло его полет. Впрочем, все в порядке, никаких сломанных носов и выбитых зубов. Ничего страшного не случилось, Мадди просто уткнулся лицом в зеркало, испачкал его кровью, смешанной с водой – и только-то.

Изумленный, он повернулся к сэру Олли. При виде его перемазанного кровью лица, гнев старика сменился испугом, капризная гримаса – виноватым выражением. Начались мирные переговоры.

Никто из участников событий не заметил того, что увидели мы. По поверхности старого зеркала пробежала легкая рябь – как вздох. В тех местах, где капли крови несчастного слуги коснулись древнего стекла, что-то запульсировало, задвигалось. Миг – и все кончилось. Только зеркало стало чуть темнее и глубже. Но кто обращает внимание на подобные вещи? Губы сэра Олли шевелились, на перепачканном кровью лице Мадди уже появилась робкая улыбка облегчения. Из-за двери выглядывала чья-то любопытная рожица. Конец сюжета, тьма на миг сгустилась перед нами.

Через несколько секунд эта тьма стала просто уютной темнотой неосвещенной спальни. Слабый свет ущербной луны играл на впалых щеках сэра Олли. Что-то разбудило старика. Я понял, что он был испуган. Я всем телом чувствовал его страх, его беспомощность и отчаяние. Я слышал, как он пытался послать зов слугам, я чувствовал, что у старика ничего не получается. Совсем как у меня сегодня, когда я не мог докричаться до Джуффина.

Но в моем случае не хватало опыта, сил-то у меня было достаточно, и в конце концов все у меня получилось. А у сэра Олли уже не было сил, чтобы воспользоваться Безмолвной речью. Его поработил цепенящий ужас. Что-то совсем чужое, не поддающееся ни контролю, ни хотя бы пониманию, было уже рядом с сэром Олли, неподвижно замершим под одеялами. На мгновение мне показалось, что я вижу нечто крошечное, ползущее по шее старика. По телу пробежала отвратительная дрожь.

– Макс, ты видишь эту маленькую мерзость? – шепотом спросил Джуффин.

– Да… кажется.

– Не смотри на нее пристально. А еще лучше – вообще не смотри. Очень сильная дрянь. Хозяин Зеркала может забрать твою тень, даже сейчас, когда он всего лишь видение. Теперь я понимаю, почему так перепугалась леди Браба. Все-таки она самая талантливая знахарка в Ехо. Такое углядеть не каждому по силам – к счастью! Глотни-ка бальзаму, Макс, сейчас тебе защита не помешает… Так-так-так, эта тварь уходит в зеркало. В тех местах, куда попали капли крови, у него теперь двери… Все, можешь больше не отворачиваться. Ты когда-нибудь видел, как уходит тень? Смотри, смотри!

Дрожь моя прошла, страх, кажется, тоже. Я снова сосредоточился и почти сразу же увидел знакомые очертания спальни. Полупрозрачный сэр Маклук-Олли, помолодевший, но смертельно испуганный, стоял возле зеркала и смотрел на другого сэра Маклука-Олли, неподвижно лежащего в постели. Поверхность зеркала дрогнула, тень (видимо, это и была тень) как-то беспомощно всхлипнула, обернулась к зеркалу, безуспешно попыталась отступить и… нет, не растаяла, а рассеялась в воздухе тысячами сияющих огоньков. Огоньки быстро гасли, но я успел заметить, что некоторые из них исчезли за зеркальной гладью. Пять огоньков, если быть точным, по числу недавно перепачкавших зеркало капель крови бедняги Мадди…

Потом страх ушел, резко и насовсем. Темнота спальни снова стала уютной, успокаивающей. Хотя теперь в комнате был мертвец. Но в конце концов, смерть – штука закономерная, в отличие от магии двести какой-то там ступени, черной, белой, да хоть серо-буро-малиновой, будь она неладна.

Я понял, что перестал различать очертания нашего видения, сэр Джуффин локтем пихнул меня в бок. Представление продолжалось.

В спальне снова было светло. Я увидел симпатичного молодого человека в нарядной ярко-оранжевой скабе. Разумеется, это был бедняга Наттис, недоучившийся придворный, которому, к великому сожалению, не сиделось дома, в славном городе Гажине. Паренек смущенно улыбнулся, обнаружив обаятельные ямочки на щеках. Потом он сконцентрировался, придал своему лицу комично грозное выражение. Тут же в кадре появился господин Говинс, печальная судьба которого на сегодняшний день не вызывала у меня особых сомнений. Наставник протягивал ученику бритвенный прибор, рукоятка которого могла бы вызвать нервный тик у любого коллекционера антиквариата. Я – и то оценил.

Я безнадежно отвлекся и потянулся за чудесным бальзамом. Сэр Джуффин покосился на меня не без некоторой подозрительности.

– Только капельку, – виновато прошептал я.

– Не обращай внимания, мальчик. Просто я очень завистлив. Ну-ка, дай и мне глоточек.

Когда способность видеть вернулась ко мне, Наттис уже приступил к делу. Он аккуратно водил бритвой по щеке, слегка улыбаясь каким-то своим мыслям. Бритва постепенно подбиралась все ближе и ближе к голубоватой пульсирующей жилке на его мальчишеской тонкой шее. Впрочем, само по себе это было в порядке вещей. Бритье как бритье.

Но зеркало не дремало. В нужный момент несколько точек на его поверхности дрогнули, ледяной ужас снова решил пощупать мое сердце, которое приглянулось ему как аппетитная девичья попка старому ловеласу. Сэр Джуффин мягко толкнул мой подбородок.

– Отвернись. Опять неприличная сцена. Я и сам на эту дрянь стараюсь не засматриваться. Знаешь, а ведь мне когда-то рассказывали про такие вещи. И дали понять, что с подобным существом легче смириться, чем бороться… Хороша мебель у моего соседа, ничего не скажешь! А ведь с виду такой приличный человек… Ладно. Мальчик, конечно, поддался на его шепот… ох, а теперь смотри во все глаза: такого и мне видеть не доводилось! Только осторожно, рассчитывай свои силы.

Первое, что я увидел, – это беспомощную улыбку на лице парня, так напоминавшую нелепую улыбку нашего «счастливчика» Мелифаро. Трогательные ямочки навсегда обозначились на щеках, гладкой левой и так и не выбритой правой. И кровь, много крови. Кровь залила зеркало, которое возбужденно задвигалось под ее потоками. Так учащенно дышит неопытный ныряльщик, с трудом выбравшийся на поверхность. Сомнений не оставалось: кровь возвращала жизнь зеркалу, которое только казалось зеркалом, а было просто заснувшей дверью в очень скверное место.

Я благоразумно отвел глаза, перевел дыхание, неприятным образом подчинившееся было этому тошнотворному ритму. И снова осторожно посмотрел. Наттис, конечно, уже лежал на полу; Говинс зачарованно уставился на его лицо и не видел, как сыто вздрогнуло напоследок окровавленное зеркало, еще немного потемнело и затихло – на время, конечно. В комнате появились люди. Видение растаяло.

– Джуффин, – тихо сказал я, – так вы знаете, что это такое?

– Знать-то знаю, насколько это вообще можно знать. Это, Макс, видишь ли, легенда. Причем легенда, в которую я до сих пор не слишком верил… Впрочем, верил, не верил – не в том дело. Просто не утруждал себя раздумьями на эту тему. И вот… Ничего, выкрутимся, где наша не пропадала. Смотри, смотри. Сейчас будет самое интересное.

– Мне бы чего-нибудь поскучнее. Тошно уже.

– Еще бы не тошно. Ничего, после такого дебюта тебе служба праздником покажется. Все-таки подобные вещи далеко не каждый день происходят. Они, как правило, вовсе не случаются.

– Надеюсь. Хотя я везучий на развлечения.

Следующий эпизод. Мы увидели, как в спальне появился Кропс Кулли, еще один симпатичный парень, рыжий, как апельсин, что, кстати, считается в Ехо неоспоримым признаком мужской силы и красоты. В случае Кропса Кулли это было вполне оправданно. «Здесь вообще очень много красивых людей, – вдруг пришло мне в голову, – куда больше, чем там, откуда я родом. Хотя сами они так не думают, у них какие-то иные эстетические каноны… Интересно, а я тут буду считаться красавчиком или чучелом? Или как?»

Очень своевременный вопрос, конечно.

Тем временем рыжик вовсю имитировал бурную деятельность по уборке комнаты – а чем еще можно заняться, если тебя отправили убирать давно пустующее помещение, которое и без того убирают каждый день? Он дисциплинированно обошел все углы спальни, грозно размахивая пушистой метелочкой, своим единственным орудием труда. Через несколько минут даже имитировать больше было нечего: комната пребывала в идеальном порядке. Тут юный Кропс, очевидно, решил, что заслужил право на передышку. Он остановился перед зеркалом, внимательно изучил свое лицо. Двумя пальцами приподнял уголки глаз. Отпустил их со вздохом сожаления. Видимо, раскосый вариант был опробован не впервые и с каждым разом нравился ему все больше. Потом придирчиво изучил свой нос – покажите мне молодого человека любого пола, довольного собственным носом!

Боюсь, что это мелочное недовольство было последним чувством, которое Кропс Кулли испытал при жизни. Прозрачная мерцающая паутина уже светилась на его рукаве. Еще несколько секунд, и парень оказался в центре почти невидимого кокона. Я животом почувствовал тупое облегчение, охватившее беднягу, все стало просто и понятно: НАДО ИДТИ ТУДА! И рыжий Кропс Кулли шагнул в зеркальную глубину. Его беспомощная улыбка была похожа на выражение лица окаменевшего сэра Мелифаро.

Я отвернулся, когда понял, что мои ощущения неприятным образом совпадают с переживаниями юного Кропса: я уже почти чувствовал, как меня пережевывают, и, что самое мерзкое, это вполне могло мне понравиться. Передо мною мельтешило гнилое обезьянье личико. Пропасть рта в окружении живых паучьих лапок казалась таким спокойным, желанным местом…

Я сделал хороший глоток бальзама Кахара. Да, магия восьмой ступени – это вещь! Чертовски вкусно, и все наваждения как рукой снимает. С детства меня убеждали, что полезной может быть только всякая горькая гадость – и вот выяснилось, что это было вранье. Хорошая новость.

Убедившись, что мой рассудок по-прежнему на месте, я заставил себя вернуться к видению. Снова пустая спальня, прибранная и уютная.

– Видишь, Макс, – локоть Джуффина уткнулся в мой многострадальный бок, – видишь?

– Что?

– Да в том-то и дело, что ни-че-го-шень-ки! Все сразу же кончилось, как отрезало. Теперь понятно, почему мой индикатор скакал между двойкой и тройкой в тот вечер.

Меня осенило. Видимо, веселое приключение, посвященное памяти графа Дракулы, действительно приподняло мой бедный маленький IQ.

– Когда он поест, он спит? Так? И ничего не происходит, потому что зеркало спит вместе со своим обитателем? И никакой магии? Правильно?

– Правильно. Так он нас и поймал. Все подозрения сводились на нет одним взглядом на мою трубку. Обычно магия всегда присутствует в том предмете, в который она вложена. Она либо есть, либо ее нет. Но эта дрянь – живая. А живому свойственно иногда уходить в мир снов. Когда маг спит, молчат все индикаторы – в Мире, конечно. Наверняка в это время они безумствуют в других мирах, если в других мирах есть индикаторы, в чем я, откровенно говоря, сомневаюсь… Пошли в гостиную, сэр Макс.

Сэр Джуффин поднялся с пола, хрустнул суставами, сладко потянулся. Я поднял с пола коробочку и положил в карман. Мне всегда не хватало талисмана. Теперь он у меня, кажется, есть. На том и порешим.

Свеча тем временем погасла. Я машинально потянулся за огарком, чтобы поднять его с пола. Ничего там не оказалось. Ничего! Я уже не удивлялся, только запоминал.

…Мы вернулись в гостиную. Небо за окном светлело. «Хорошо посидели!» – равнодушно отметил я. Посыльный сэра Маклука явился каких-нибудь двенадцать часов назад. Надо же!

Камра была восхитительна. Невозмутимый Кимпа принес блюдо с крошечными печеньицами, таявшими во рту. Приковылял заспанный Хуф, сочувственно повиливая хвостом. Мы с сэром Джуффином тут же вступили в молчаливое соревнование – кто скормит малышу больше печенья. Хуф успевал угодить нам обоим, летая по комнате, как короткая мохнатая торпеда. Наевшись, он устроился между нами под столом, чтобы никому не было обидно.

– Макс, – печально сказал Джуффин, – теперь я не уверен, что у Мелифаро есть хоть какой-то шанс. Мы не сможем просто взять его в охапку и вынести из той комнаты, а потом привести в чувство. Он уже принадлежит зеркалу, и невозможно порвать установившиеся связи, пока остановлена жизнь. А как только зеркало оживет, оно возьмет свою пищу, заберет его из любого места, даже из иного Мира. Я, конечно, могу уничтожить эту тварь. Шурф Лонли-Локли тоже может. Но я не уверен, что кто-нибудь сумеет убить чудовище достаточно быстро, чтобы удержать Мелифаро по эту сторону… Оставить все как есть? Но это не может продолжаться вечно! Я обязан покончить с зеркалом и его голодным хозяином. Но невозможно уничтожить что бы то ни было, пока остановлен Мир. Чтобы убить чудовище, мне придется его разбудить. А значит – отдать ему Мелифаро напоследок. Сам понимаешь, это не та жертва, которую я готов принести. И думать не хочу! Замкнутый круг, Макс, замкнутый круг.

Я рассеянно взял еще одно печенье. Было грустно. Прежде мне в голову не могло прийти, что сэр Джуффин, человек, на досуге вытащивший меня из одного Мира в другой – что, скажите на милость, может показаться невероятнее?! – способен быть таким усталым и растерянным. Я понял, что его могущество имеет границы. От этого мне стало одиноко и неуютно. Я громко хрустнул печеньем в мертвой тишине гостиной. Замкнутый круг, замкнутый круг. Зеркало. Замкнутый круг…

У меня перехватило дыхание. Да нет, не может быть! Если бы все было так просто, сэр Джуффин наверняка бы догадался. И все же…

– Джуффин! – сипло позвал я. Остановился, прочистил горло и начал сначала: – Это, наверное, глупо. Но вы сказали: «замкнутый круг». Так вот когда одно зеркало ставят напротив другого, это тоже замкнутый круг. И я подумал: а что будет, если тварь увидит свое отражение? Может быть, они захотят полакомиться друг другом?

Я наконец отважился поднять глаза на сэра Джуффина. Он смотрел на меня, разинув рот. Наконец плотину прорвало.

– Грешные Магистры! Ты хоть сам понимаешь, что сказал, парень? И откуда ты такой взялся на мою голову? Ты сам-то знаешь, что ты за существо, скажи мне честно?!

Такой бури я, признаться, не ожидал. Первые несколько секунд я наслаждался эффектом своего выступления, потом мне стало неловко. Все-таки никаких удивительных открытий я не совершил. И потом, еще неизвестно, сработает ли… Хотя что-то подсказывало мне: сработает. Кажется, сходное предчувствие охватило и Джуффина: «Сработает, еще как сработает!»

Я встал из-за стола, потянулся, подошел к окну. Сегодняшний рассвет мог с лихвой вознаградить за любую бессонную ночь. Вообще, когда ты клюешь носом УЖЕ, а не ЕЩЕ, пожар на утреннем горизонте впечатляет куда больше.

– Иди-ка ты спать, сэр Макс, – посоветовал Джуффин. – Я вызвал Лонли-Локли, часа через четыре он будет здесь. Сэр Шурф и его волшебные ручки. Тебе понравится. А пока можешь отдохнуть. Я тоже не собираюсь упускать такой шанс.

– Что за «волшебные ручки»?

– Увидишь, Макс, увидишь. Сэр Лонли-Локли – это наша гордость. Постарайся правильно произносить его фамилию, он жуткий зануда на этот счет. Да и не только на этот. В общем, передать не могу, какое удовольствие тебя ждет. А теперь – баиньки.

Не испытывая желания возражать, я отправился в спальню. Опустился на мягкий пол, укутался пушистым одеялом, не веря своему счастью. Я и не представлял, как устал! Но что-то все-таки нарушало мой комфорт. С трудом приподнял голову, чуть ли не пальцами разлепил веки. Ну конечно, на подушке лежала моя собственная домашняя туфля, оставленная там маленьким фетишистом по имени Хуф. Мягкое постукивание лапок свидетельствовало, что виновник беспорядка легок на помине. Я водворил обувь на место. Хуф решил, что теперь на подушке поместятся двое. Возражений у меня не было.

– Разбудишь меня, когда этот рукастый Локи-Локи заявится? – спросил я, уворачиваясь от чересчур мокрого носика.

Хуф умиротворенно засопел. «Макс спит, утром гости… Надо будить. Разбужу…» – донеслись до меня логические заключения понятливого пса. И меня не стало.

Удивительное дело, но проснулся я самостоятельно, на целый час раньше, чем следовало. Чувствовал себя на диво хорошо. Наверное, все еще сказывалось действие тонизирующего бальзама Кахара. Великая вещь!

Хуфа рядом не было. Наверное, крутился в холле, чтобы не пропустить появление сэра Лонли-Локли и честно выполнить поручение. Еще минут десять я просто валялся, потягивался, занимался ленивой утренней возней, которая доставляет настоящее удовольствие только тому, кто хорошо выспался. Потом встал, со вкусом умылся и даже заставил себя побриться (ежедневная мужская каторга, только бородатые счастливы и свободны). Замечу, что никаких нехороших ассоциаций зеркало в ванной у меня не вызывало. Не то чтобы я был таким уж толстокожим. Просто знал, что это нормальное зеркало. Я вообще стал немного больше знать об окружающих меня вещах после вчерашнего превращения в вампира – славная, однако, страница появилась в моей биографии! Есть о чем рассказывать девушкам. Впрочем, были бы девушки, за байками дело не станет.

Я отправился в гостиную. Кимпа с подносом почтительно материализовался у стола. Появился Хуф, совершенно справедливо полагающий, что добрая половина завтрака достанется ему. Я сгреб собачку в охапку, водрузил на колени, взял первую кружку камры, развернул вчерашнюю газету, извлек из кармана сигарету из своего домашнего запаса. Было нелегко переходить на местный трубочный табак, вкус которого серьезно отравлял мне жизнь. В этом вопросе я весьма консервативен. Оказалось, что мне гораздо проще сменить род занятий, место жительства и даже некоторые способы восприятия реальности, чем привыкнуть к новому сорту табака.

– Хорошо, что ты не остался вампиром, Макс, – приветствовал меня Джуффин. – А то даже не знаю, как бы я тебя прокормил. Говорил бы по утрам Кимпе: «Пожалуйста, голубчик, камру и бутерброды для меня и кувшин крови для сэра Макса». Пришлось бы понемногу извести всех соседей. Использовать служебное положение, заметать следы… Не гнать же такого толкового парня из-за сущих пустяков. Это я тебя хвалю, ты заметил?

– Это вы посыпаете солью мои свежайшие раны, – улыбнулся я и машинально посмотрел на раненую вчера ладонь, о которой совсем было забыл. Не мудрено забыть: лапа была в полном порядке. Тонкий, как нитка, шрамик, больше похожий на дополнительную линию жизни, выглядел так, словно дело было пару лет назад.

Джуффин заметил мое удивление.

– Всего-то вторая ступень Черной магии. А получился неплохой крем. Кимпа тебя вчера им намазал, пока ты решал, стоит ли сознание того, чтобы в него приходить. Чему ты так удивляешься?

– Всему.

– Твое право. О, вот мы и в сборе!

Сэр Шурф Лонли-Локли, об отсутствии которого неоднократно сокрушались его коллеги, был словно бы специально создан веселой природой с целью потрясти меня до оснований. Именно меня, заметьте! Аборигены никогда не смогут оценить парня по достоинству, поскольку группа «Rolling Stones» в этом Мире пока не гастролирует. И никто, кроме меня, не станет поражаться удивительному сходству сэра Лонли-Локли с их ударником Чарли Уотсом.

Прибавьте к этому каменную неподвижность лицевых мускулов, исключительно высокий рост при исключительной же худощавости, полученную сумму закутайте в белые складки лоохи, водрузите сверху тюрбан цвета альпийских снегов и присовокупите огромные перчатки из толстой кожи, разукрашенные местной разновидностью рунического алфавита. Представляете себе мой культурный шок?!

Зато церемония знакомства с будущим коллегой на сей раз прошла без каких-либо отступлений от сценария. Покончив с формальностями и чинно усевшись за стол, Лонли-Локли торжественно пригубил причитающуюся ему порцию камры. Я все ждал, что он извлечет из-за пазухи барабанные палочки. Сидел как на иголках.

– Весьма наслышан о вас, сэр Макс, – учтиво обратился ко мне новый коллега. – На досуге я нередко обращаюсь к чтению, а посему отнюдь не удивлен вашим грядущим назначением. Многие авторитетные исследователи упоминают об удивительных традициях жителей Пустых Земель, весьма способствующих развитию определенных магических навыков, которых лишены мы, уроженцы Сердца Мира. Сам сэр Манга Мелифаро упоминал ваших земляков в третьем томе своей Энциклопедии Мира…

– Мелифаро?! – изумился я. – Вы хотите сказать, что этот парень еще и энциклопедию написал? Вот уж не подумал бы.

– Если вы имеете в виду моего коллегу, вынужден согласиться, сэр Мелифаро вряд ли имеет склонность к систематическому научному труду, – важно кивнул Лонли-Локли. И умолк, не вдаваясь в пояснения.

– Манга Мелифаро, автор Энциклопедии Мира, которую я все забываю приобрести для своей библиотеки, родной отец кандидата в твои вечные должники, – объяснил Джуффин. – Если это приключение закончится хорошо, я обяжу Мелифаро подарить нам с тобой по комплекту. Он будет только рад. У бедняги весь дом забит батюшкиной писаниной. Повернуться негде.

Сэр Лонли-Локли хладнокровно ждал, пока мы наговоримся. Дождавшись тишины, он продолжил:

– В третьем томе своей энциклопедии сэр Манга Мелифаро писал: «На границах с Пустыми Землями обитают самые разные, порой весьма могущественные люди, а не только дикие варвары, как принято думать». Поэтому я рад видеть вас здесь, сэр Макс.

От имени всех жителей границ, я выразил свою признательность великодушному Мастеру Пресекающему Ненужные Жизни (именно так называлась должность этого во всех отношениях выдающегося господина).

– Пошли, ребята, – Джуффин наконец поднялся из-за стола. – Кстати, сэр Шурф, нам нужно взять с собой зеркало. Самое большое висит в холле. Я купил его на Сумеречном рынке, в самом начале Эпохи Кодекса, когда антикварные лавки в Старом Городе еще не открылись, а спрос на предметы роскоши уже начал расти. Не самое лучшее время для покупок. Боюсь, это было самое дорогое зеркало на всем Левобережье. Я отдал за него целых пять корон. Чем только не приходится жертвовать!

Мы отправились в холл. Зеркало действительно было огромным и, как мне показалось, вполне стоило своих пяти корон – впрочем, в ту пору я еще не слишком хорошо разбирался в местной экономической ситуации.

«Хорошенькое дело, как же мы его допрем? – с ужасом подумал я. – Впрочем, втроем… Ну, может быть».

Но Джуффин организовал нашу работу иначе.

– Бери-ка его, сэр Шурф, и пошли.

Я уж было подумал, что этот церемонный сэр Лонли-Локли обладает неким мистическим грузоподъемным даром. Потому мы его и ждали. Но парень не стал таскать тяжести. Небрежно провел рукой в огромной перчатке по поверхности зеркала, сверху вниз. Зеркало исчезло насколько я понял, в его пригоршне. Моя нижняя челюсть улеглась на грудь.

«Джуффин, вы меня этому научите?»

У меня хватило самообладания не заорать вслух, а воспользоваться возможностями Безмолвной речи – на всякий случай. Вдруг здесь считается, что на такой фокус любой идиот способен?

«Научу, – великодушно пообещал сэр Джуффин. – Или сэр Шурф научит. Напомни как-нибудь на досуге».

Дом Маклука был похож на огромный заброшенный склеп. Сэр Лонли-Локли, чтящий служебные инструкции, открыл дверь и первым переступил порог спальни. Мы зашли следом. За время нашего отсутствия в комнате ничего не изменилось.

При виде неподвижного бедняги Мелифаро я, признаться, пал духом. И как я мог быть уверен, что все уже, считай, сделано? А вдруг ничего не получится? И кем мы тогда, собственно, будем? Убийцами? Или просто дураками? Хороший вопрос. Практически нравственная проблема. Можно начинать терзаться.

Сэр Лонли-Локли смотрел на вещи проще.

– Хорошо, что он молчит, – сказал этот душевный человек, кивнув в сторону Мелифаро. – Всегда бы так.

В его тоне не звучало никакого злорадства, это была простая констатация факта: молчащий Мелифаро нравился ему больше, чем разговорчивый. Сугубо эстетический выбор. Ничего личного.

Высказавшись, Лонли-Локли хорошенько встряхнул свой кулак и разжал его. Огромное зеркало из прихожей Джуффина аккуратно опустилось на пол между памятником Мелифаро и таинственным входом в иное, недоброе измерение.

– Немного криво, – вмешался Джуффин. – Давайте попробуем сдвинуть его чуть-чуть вправо, все вместе.

– Зачем вместе? – холодно изумился великолепный Лонли-Локли. – Я и сам справлюсь.

И с восхитительной небрежностью одной левой сдвинул громадину с места. Оказывается, «мистический грузоподъемный дар» все же имел место. Я смотрел на него, затаив дыхание. Как мальчишка-подросток на живого Шварценеггера, ей-богу.

Джуффин придирчиво осмотрел композицию. Все было в порядке, отражение зловещего зеркала с избытком помещалось в нашем. И самое главное, драгоценное имущество сэра Джуффина Халли полностью закрывало Мелифаро.

Шеф Тайного Сыска бросил прощальный взгляд на свое сокровище и принялся командовать.

– Готовься, сэр Шурф. Макс, давай назад, за мою спину. А еще лучше – на порог. Все что мог, ты уже сделал, теперь твоя задача – остаться живым. Я серьезно говорю, сэр Макс!

Я повиновался и занял наблюдательную позицию поближе к двери. Ничего зазорного в том, чтобы остаться живым я, признаться, не видел.

Сэр Лонли-Локли наконец соизволил снять перчатки. Только теперь до меня дошло, что об «умелых ручках» говорилось не для красного словца. Моему взору открылись полупрозрачные, ослепительно сияющие в лучах полуденного солнца кисти рук. Длинные когти рассекли воздух и скрылись под белоснежным лоохи. Я ошалело хлопал глазами, не в силах найти иной способ выразить восхищение. Но вдруг вспомнил: нечто в этом роде я уже видел, причем совсем недавно. Где, интересно? В страшном сне, что ли? Сэр Джуффин сжалился над моей бедной головой и шепотом объяснил:

– Помнишь, мы исследовали память одной булавки? Церемония отсечения руки? Орден Ледяной Руки – вспомнил?

Я вспомнил и открыл рот, чтобы спросить, как отрубленные руки стали руками нашего уважаемого коллеги. Но Джуффин предвосхитил мой вопрос:

– Это – перчатки. Потом объясню. А теперь пора бы уже делом заняться.

С этими словами Джуффин приблизился к неподвижному Мелифаро. Встал сбоку, так, чтобы видеть, что происходит в обоих зеркалах. Замер, приподнявшись на цыпочки. Я затаил дыхание. Ждал.

На этот раз никаких танцев не было. Только лицо и поза Джуффина выдавали невероятное напряжение. Потом, внезапно расслабившись, он сделал мягкий жест, словно снимал тонкое покрывало с драгоценной вазы. Почти в то же мгновение Джуффин изо всех сил толкнул беднягу Мелифаро. Тело, сначала неподвижное, потом судорожно изогнувшееся, отлетело на противоположный конец комнаты и шмякнулось на мягкий пол, служивший кроватью. Тут же к нему подскочил сэр Лонли-Локли. Спрятав левую руку под лоохи, правой он быстро обшаривал обалдевшего Мелифаро. Я сразу понял, что происходит: Лонли-Локли уничтожал тонкие мерцающие волоконца, опутавшие беднягу. Работы явно было предостаточно, все равно что блох на дворовой собаке искать. Сэр Джуффин неподвижно стоял в стороне, не спуская глаз с зеркал.

– Макс! – вдруг заорал он. – Мы с тобой молодцы. Получается! Можешь смотреть, но осторожно. Еще осторожнее, чем вчера, ясно?

С моего места было видно не все, однако я благоразумно решил не соваться ближе.

Зеркало пришло в движение. Его разбуженный обитатель был голоден и рассержен. Но во втором зеркале уже шевелился его двойник. Чудовища заинтересованно потянулись друг к другу. Я увидел грузное бесформенное тело существа, больше всего похожее на тело белой лягушки, страдающей ожирением. Туша поросла пучками такой же отвратительно живой шерсти, какая окружала рот существа, темный, влажный, такой притягательный, что…

Я отвел глаза, но этот рот все еще оставался где-то в самой глубине моего сознания. Тогда я заставил себя вспомнить отрезвляющий вкус бальзама Кахара. Это помогло, но лишь отчасти. Вот если бы фляга с бальзамом была под рукой!

Чтобы раз и навсегда отделаться от наваждения, я стукнул себя по уху и тихо взвыл: ну силен, мужик!.. Зато через несколько секунд я был настолько в порядке, что любопытство снова взяло верх. Я повернулся к зеркалам.

Первое, что я увидел, – силуэт Лонли-Локли, нависший над слизистым комом сцепившихся между собой тварей. Борьба шла на равных. Двойник, надо отдать ему должное, не уступал оригиналу. Мерзостный клубок катался по полу, и у меня потемнело в глазах при мысли, что эта дрянь может метнуться мне в ноги. Об опасности я не думал, столь велико оказалось отвращение.

Левая рука Лонли-Локли торжественно взмыла вверх. Это был удивительно красивый жест, лаконичный и мощный. Кончики пальцев искрились, как огни электросварки. Неслышный уху, но раздирающий внутренности визг заставил меня согнуться пополам. Впрочем, визг почти сразу прекратился. Твари вспыхнули белым огнем. Я решил, что этот фейерверк свидетельствует об успешном окончании операции, но тут случилось нечто вовсе несусветное. Зеркала зашевелились по-настоящему. Зазеркальная бездна и ее отражение притягивали друг друга как магниты. Их встреча, как я понял, грозила нам непредсказуемыми последствиями.

«Макс, на пол!» – рявкнул Джуффин.

Я выполнил приказ без промедления. Сам он кувырком отлетел к окну, разбитому еще вчера, и настороженно замер. Сэр Лонли-Локли одним плавным движением отступил назад, к телу Мелифаро. Там он присел на корточки, предусмотрительно скрестив перед собой руки.

Тихий, но отчетливо враждебный грохот надвигался из двух глубин. Стекла выгнулись, как наполненные ветром паруса.

Впрочем, мы, кажется, оставались в относительной безопасности. До нас им не было дела. Отвратительная бесконечность встретилась со своей копией. Они сплелись в какую-то дикую ленту Мебиуса, пытаясь поглотить друг друга, как только что пожирали друг друга их обитатели. В финале от зеркал остался только темный перекрученный клубок вязкой субстанции.

– Ну, сэр Шурф, это, как я понимаю, уже твоя работа, – с явным облегчением констатировал Джуффин.

– Я тоже так думаю, сэр.

Миг – и от кошмара ничего не осталось.

Джуффин вскочил на ноги. Первым делом он осмотрел Мелифаро, неподвижно скорчившегося на хозяйских одеялах.

– Обыкновенный обморок, – жизнерадостно сообщил он. – Самый обыкновенный вульгарный обморок, ему должно быть стыдно!.. Идем, Макс, поможешь мне навести в доме порядок. А ты, сэр Шурф, доставь этот драгоценный кусок мяса в объятия Кимпы. Пусть приводит его в норму, готовит море камры и не меньше сотни бутербродов. Уничтожайте еду по мере ее появления, а мы скоро к вам присоединимся. Пошли, сэр Макс. До тебя уже дошло, что случилось? Мы сделали его, Грешные Магистры, мы его сделали!

Сэр Шурф торжественно натянул свои толстые перчатки, против насущной необходимости которых у меня больше не было никаких возражений. Сграбастал Мелифаро и унес его под мышкой, как свернутый в рулон ковер.

А мы с Джуффином пустились в новое странствие по дому. Он снимал свое заклятие медленно и постепенно. Колдовское оцепенение обитателей дома сменялось крепким сном. Так лучше всего, сон унесет незаконнорожденные гримасы искаженной реальности, все забудется, никто из выживших не будет отмечен проклятием минувшей ночи на всю оставшуюся жизнь. Завтра утром в этом большом доме все будет почти в порядке. Останется только похоронить тех бедняг, что резвились в зале с фонтаном, устроить генеральную уборку, да позвать хорошего знахаря, чтобы поил всех домочадцев каким-нибудь успокоительным зельем на протяжении двух дюжин дней.

Что ж, могло быть и хуже. Могло быть совсем паршиво.

Мы вышли в сад.

– Хорошо-то как! – с облегчением выдохнул я.

Сэр Джуффин Халли соизволил хлопнуть меня между лопаток, что в Соединенном Королевстве допустимо только между ближайшими друзьями.

– Ты оказался лихим ветром, сэр Макс! Куда более лихим, чем я думал. А думал я о тебе не так уж плохо, можешь поверить.

– «Лихим ветром»? Почему именно «ветром», Джуффин?

– Так у нас называют людей, которые непредсказуемы. С которыми никогда не знаешь, что они выкинут в следующую секунду, как поведут себя в драке, как на них подействует магия и как – Джубатыкская пьянь. Неизвестно даже, сколько такой человек съест за обедом. Сегодня опустошит все кастрюли, а завтра объявит, что проповедует умеренность. Мне и нужен был такой лихой ветер, свежий ветер из другого Мира. Но ты оказался настоящим ураганом, сэр Макс. Мне везет!

Я было смутился, а потом решил – чего уж там! Я и вправду молодец. По крайней мере в этой истории с зеркалом старого Маклука. А скромничать будем потом, когда число моих подвигов перевалит за сотню.

Дома нас ждал не только сэр Лонли-Локли, чинно прихлебывающий камру. Мелифаро, бледный, но вполне бодрый, налегал на бутерброды, поднос с которыми стоял у него на коленях. Хуф заинтересованно следил за его действиями. Судя по крошкам, обильно облепившим собачью мордочку, сэр Мелифаро тоже питал к нему слабость.

– Зря вы меня спасали, – улыбаясь до ушей, поклонился он Джуффину. – Глядишь, кладовые ваши целее были бы.

– Нашел чем испугать. Мои кладовые давно нуждаются в проветривании. Кстати, скажи спасибо Максу. Он и есть твой главный спаситель.

– Спасибо, – с набитым ртом промычал Мелифаро. – Так это ты сожрал лягушонка, дружище? Я-то думал, наши грозные колдуны с ним разобрались.

– Мы с Шурфом, конечно, хорошо поработали руками, – скромно признался Джуффин. – Но только после того, как сэр Макс поработал головой. Если бы не его безумная идея насчет второго зеркала, стал бы ты сам бутербродом. Ты хоть что-то помнишь, счастливчик?

– Ничегошеньки. Локилонки вкратце обрисовал ситуацию, но его версии не хватает образности. Я требую литературного изложения!

– Будет тебе образность. Дожуй сначала, а то подавишься.

Сэр Шурф строго покачал головой.

– Сэр Мелифаро, моя фамилия Лонли-Локли. Обяжи меня, усвой это наконец. Всего десяток букв, не такая уж сложная задача.

– Я и говорю: Лонки-Ломки! – И Мелифаро стремительно повернулся ко мне: – Так получается, ты и есть мой главный спаситель? Ну ты даешь, сэр Ночной Кошмар! С меня причитается.

Это был миг моего триумфа. Достойный ответ я заготовил еще по дороге.

– Ерунда, парень! У нас в Пустых Землях каждый нищий кочевник имеет в своем хозяйстве такое зеркальце. Не понимаю, почему здесь, в столице, вокруг сущих пустяков поднимают столько шума?

Шурф Лонли-Локли вежливо изумился:

– Неужели, сэр Макс? Странно, что никто из исследователей об этом не упоминает.

– Ничего странного, – нагло заявил я, скорчив злодейскую рожу. – Те, кто могли бы об этом рассказать, умолкли навек. Надо же нам как-то кормить своих домашних любимцев.

Сэр Джуффин Халли прыснул. Мелифаро изумленно поднял брови, но почти сразу понял, что его разыгрывают и заржал в голос. Лонли-Локли снисходительно пожал плечами и опять потянулся к своей кружке.

– Экономьте силы, ребята, – предупредил Джуффин. – Сегодня в «Обжоре» всенародный праздник, день воскрешения Мелифаро. Вы как хотите, а мы с Максом будем кутить. Мы заслужили. Сэр Шурф, ты едешь с нами, это – приказ! Разве что ты, Мелифаро, наверное, еще очень слаб. Будешь лечиться, а мы уж за тебя погуляем.

– Кто слаб? Я?! Да вы только довезите меня до «Обжоры».

– Ладно, уговорил. Довезем и бросим на пороге. Да, ты же еще не знаешь, как сэр Макс водит амобилер. Нашлась на тебя управа! Уж он-то из тебя душу вытрясет!

– Можно подумать… А что, сэр Макс, ты действительно гонщик?

Я гордо пожал плечами.

– Я так не думаю, но сэр Джуффин был очень недоволен, когда попробовал со мной покататься. Все время просил ехать помедленнее, хотя я едва полз… Впрочем, у вас тут все очень медленно ездят. Интересно почему?

Мелифаро подпрыгнул в своем кресле.

– Если это правда, то ты – совершенство! И почему вы нас до сих пор не завоевали?

– Военный потенциал жителей границ чрезвычайно невелик, – поучительно заметил сэр Лонли-Локли. – Зато их интеллектуальные способности, безусловно, много выше наших. В отличие от тебя, сэр Макс научился правильно произносить мою фамилию с первой же попытки. Не правда ли, впечатляющий результат?