Чудаки на букву М

Глава двадцать четвертая. Что папаня говорил или творчество Ойбдолбыша

Совет Крембалета внимательно оглядеться у жилища молодого музыканта оказался кстати. Видать, старик Лоханкер все же здорово рассердил госпожу Психхи Сайрас – зря Ржака Карлис сомневался в полицейской засаде.

Тайного агента Дымов заметил сразу, как только подошел к дому Ойбдолбыша – сидящим на каменной лавочке со смертельной скукой на широком, как блин, лице. Сердцем почуял, что этот рыхлый гном в темной одежде и конической шляпе, убивает здесь время не просто так.

Выбрав удобную позицию, Андрей Андреевич принялся наблюдать за шпиком.

Время шло. Дымов начал нервничать, все меньше доверяя своей интуиции, но тут из дома вышел еще один тип в конической шляпе – только высокий и страшно худой – прямо родной брат того доходяги, что сопровождал Заметая Вхвоста – старшего агента полиции на рембазе у Стемба Куббрика.

Гном и дылда о чем-то жарко заспорили, размахивая руками. Наконец, гном сдался и, оторвав зад от лавочки, отправился куда-то, чтобы минут через десять вернуться с большим пакетом.

В пакете оказались светло-коричневые лепешки, блестевшие от масла. Гном и доходяга принялись с аппетитом их уплетать, так что масло потекло по подбородкам.

Не зная, что предпринять, Дымов в досаде озирался по сторонам, пока не заметил пухлого толстяка с красно-желтыми волосами, в странной одежде, словно сделанной из золотистой фольги, неспешно идущего по улице с праздным видом.

– Эй, чувачелло, можно тебя на пару минут… – обратился Андрей Андреевич к чудику с разноцветными волосами.

– Чё? – ответил тот, неохотно приблизившись к Дымову.

– Хочешь поучаствовать в новом развлекательном шоу «По следам Белого Кролика» знаменитой Сестры Мрачковски, посвященном безобидным уличным розыгрышам?

– Это можно. А чё нужно делать?

– Для начала – показать на что ты способен, проявив актерское мастерство и убедительность. Видишь двух типов с лепешками?

– Ну…

– Подойди к ним и спроси знают ли они Ойбдолбыша. Если знают, скажи, что у тебя весточка от его папашки. Скажи, что папашка хочет с любимым сынком повидаться и ждет его прямо сейчас, …э… на Лунных плантациях. Все запомнил?

– Нет. Повтори еще…

После третьего повтора чудик отправился к обладателям конических шляп.

После короткого разговора конические шляпы подскочили с мест и помчались прочь, бросив недоеденные лепёшки.

– Молодец – хорошо сработал. – сказал Дымов чудику, когда полицейские агенты (а в том, что это агенты, уже не было никаких сомнений) скрылись из глаз. – Ты нам подходишь. Теперь жди весточки от Сестры Мрачковски. Две недели жди. А то Сестра Мрачковски сейчас немного занята – к новой свадьбе готовится…

– Круто! – чудик обрадовался. – Это чё – я теперь участник нового шоу? А бабки мне за это дадут?

– Дадут, дадут… И даже контракт подпишут.

Дом Ойбдолбыша напоминал грязный мусорный бак, подпиравший другое более высокое строение, напоминавшее темную силосную башню, которая в свою очередь подпирала еще одно мрачноватое здание, похожее на гигантский черный контрабас.

Войдя в темный подъезд, Дымов поднялся по узкой лестнице до квартиры молодого музыканта, дверь в которую оказалась распахнута…

Ойбдолбыш Лоханкер-младший сидел на стуле посреди почти пустой комнаты и тупо пялился на стену, словно больная грустная птица. У него был длинный крючковатый нос и большой лоб, изрытый, как у старика, глубокими морщинами. Длинные волосы музыканта, окрашенные в синий цвет и собранные в пучок на затылке, висели конским хвостом почти до поясницы. Концы его раздвоенной жидкой бороденки украшали маленькие желтые бантики.

Заметив в дверях Дымова Ойбдолбыш испуганно вздрогнул, но не издал ни звука.

– Привет, брателло! Как жизнь молодая? – поздоровался Дымов, входя в скромное жилище Лоханкера-младшего.

Нервно сглотнув, Ойбдолбыш откликнулся тихим заикающимся голосом:

– Привет… Вы кто, дяденька? Тоже из полиции?

– А что – разве похоже? – усмехнулся Дымов и ободряюще хлопнул молодого музыканта по сутулой спине. – Нет, брателло… Я… э… музыкальный критик. А также креативный продюсер. Из известной тэнц-бэнцовской видеостудии Боллимуть – надеюсь, слышал о такой?

Ойбдолбыш неуверенно повел плечами, явно стыдясь признаться, что нет.

– Я к тебе по важному делу. Мы тут собираемся открыть новый молодежный канал «Ночная зломузыка». И ищем для участия в наших шоу молодых талантливых ведущих… Так сказать, выразителей чаяний потерянного школьного поколения.

Ойбдолбыш зашевелился на стуле, явно выказывая заинтересованность.

– Хочу посмотреть, годишься ты для наших шоу или нет. Пойдем, прошвырнемся куда-нибудь, посидим за рюмкой синьки, обсудим возможное сотрудничество…

– Мне, дяденька, нельзя из квартиры выходить. – слезливо отозвался Ойбдолбыш, на лицо которого снова вернулась тоскливая грусть. – Мне полиция запретила. Они моего предка разыскивают…

– За полицию не переживай. На сегодня я с ней все вопросы уладил… – усмехнулся Дымов.

Он не случайно отправил шпиков на Лунные плантации – искать Лоханкера-старшего. Согласно сведениям, содержавшимся в приложении к туристической карте Валлиума, которые хранились у Дымова во второй памяти, плантации, раскинувшиеся на многие десятки километров, располагались на Гладкой равнине – далеко от города, где под оранжерейными куполами выращивали разнообразные нийские овощи, а также производили синьку и Лунную пыль.

– Правда?! – радостно откликнулся Ойбдолбыш, вскочив со стула. – Тогда можно заглянуть в «Шмурдяковщину»…

– Это где?

– Совсем рядом. Классное местечко! Я там иногда по вечерам наговариваю…

– Вперед!

«Классное местечко» оказалось длинным и плохо освещенным подвальным помещением и действительно располагалось в двух шагах от дома Ойбдолбыша – в здании, похожем на черный контрабас.

Устроившись за одним из грязноватых столиков, Дымов предложил своему спутнику:

– Ну, что, брателло, – давай наговори мне прямо сейчас что-нибудь. Хочу проверить степень твоего музыкального таланта…

– Это можно. – ответил Ойбдолбыш, но не очень уверенно. – Только хорошо бы для начала чем-то вдохновиться. Без вдохновения плохо наговаривается.

– Без проблем – сейчас вдохновимся по самые брови. – кивнул Дымов, доставая из карманов бутылку синьки и блестящую баночку с Лунной пылью, прихваченных из квартиры Сестры Мрачковски.

Увидев Лунную пыль, Лоханкер-младший тут же пришел в творческое возбуждение – аж глаза заблестели.

– Да! – есть одно необходимое уточнение! – сказал Дымов, прикрывая баночку рукой, к которой тут же потянулось молодое дарование. – Шоу на нашем канале будут проводиться как музыкальные состязания. Ясно?

– Нет.

– Это новая фишка. Супер креативный подход – в духе концептуального позитива и прогрессивного взаимодействия с разно ориентированной публикой. Короче, наговаривает не один, а сразу двое. Совместная импровизация: один кидает тему, второй ее подхватывает.

– Чумовая идея!

– А то… – согласился Дымов, начав ритмично отстукивать пальцами по столу. – Давай попробуем: я говорю, ты продолжаешь. Поехали: по реке плывет топор, из села Кукуева…

– Ну и пусть себе плывет, может, там его гнездо… – помедлив всего лишь пару секунд, выдал Ойбдолбыш.

– Молодец, брателло, суть ты понял. – одобрительно отозвался Дымов. – Главное, не тормози, и о рифме не забывай – а то без рифмы низкий сорт, не чистая работа…

Спустя час, когда остекленевший взор молодого музыканта набрал нужную степень творческой отрешенности, Дымов рискнул перейти на интересующую его тему:

«Что папаня говорил, перед тем, как он свалил?»

«Перед тем как он свалил, ничего не говорил…» – пропел Лоханкер-младший, засасывая трепещущей ноздрей новую щепотку Лунной пыли.

«Но хоть что-то он сказал, куда путь он свой держал».

«Говорил о том, о сем… Все искал свой первый том…»

«Шмурдяковщину» в здании-контрабасе Андрей Андреевич покинул с кружащейся головой, еле ворочающимся языком и с болезненно распухшими от ударов по столу пальцами.

И с унынием на сердце.

Банка с Лунной пылью была почти пуста, синька выпита – и что? – за несколько часов «музыкальных» упражнений он так и не узнал от сына знаменитого нийского историка ничего интересного.