Четвёртый уровень. Любовь, несущая смерть

Глава 1. Возвращение

Десантный бот плавно оторвался от земли и начал набирать высоту. Пилоты действовали предельно осторожно. Вокруг кромешная тьма. И хотя наемники расчистили под посадочную площадку значительную территорию, риск зацепить верхушки деревьев все же есть. Не стоило забывать и о тарнумских хищниках. Они имеют свойство появляться в самый неподходящий момент.

Но, видимо, лимит на неприятные сюрпризы был исчерпан. Машина без каких-либо эксцессов покинула дикую, негостеприимную планету. Совершив вираж, летательный аппарат устремился к крейсеру. Сидящие в боте люди облегченно вздохнули. Теперь им ничто не угрожает.

Впрочем, особой радости на лицах разведчиков нет. Слишком дорого обошлась отряду экспедиция на Тарнум. Причем в многочисленных схватках с мерзкими, кровожадными тварями погибли не только солдаты Энгерона, но и сирианцы. Из группы техников уцелел лишь лейтенант Грейзен.

Понурив голову, офицер с горечью смотрит на грязный рюкзак с древними артефактами. В нем несколько предметов, найденных на первой базе. Вряд ли эти проржавевшие железки и куски пластика представляют большую ценность. Основная часть находок утонула в болоте. Они для человечества потеряны безвозвратно.

И что удивительно, лейтенанту их ничуть не жаль. Пустота в душе Грейзена постепенно заполнялась злобой и ненавистью. Офицер все отчетливее понимал, что смерть сто друзей ничем не оправдана. Это прямое следствие упрямства и самодурства полковника Торренса.

С контрразведчиком лейтенант пару раз сталкивался в коридоре жилого сектора «Виддока». Высокий, стройный, подтянутый мужчина лет сорока. У него довольно привлекательная внешность. Темные, зачесанные назад волосы, чуть вздернутый нос, маленький округлый подбородок.

У человека, не знавшего полковника, создавалось впечатление, что перед ним мягкий, утонченный интеллектуал. Глубочайшее заблуждение. Все это искусная маска, умело скрывающая обостренное тщеславие, безграничное властолюбие и холодную жестокость. Торренсу неведомы такие чувства, как доброта, сострадание, милосердие. Для него существует только государственная целесообразность и личная выгода. Выдавали контрразведчика глаза. В их взгляде презрение и цинизм.

Грейзен крепко сжал кулаки. Ногти глубоко впились в ладони, однако офицер не ощущал боли. Если бы полковник не заставил отряд идти пешком ко второму лагерю, Мик и Лесс сидели бы сейчас в боте. Но Торренс принял иное решение.

Сволочь! Он обрек людей па верную гибель.

Руководитель экспедиции ради собственных амбиций пожертвовал соотечественниками. И ведь мерзавец не понесет никакого наказания. Формально полковник ничего не нарушил.

Эмоциональная встряска у переправы до сих пор сказывалась. Колени лейтенанта нервно подрагивали. Работая возле убежища чужаков, Грейзен немного успокоился, забылся. Его мозг сумел переключиться. Увы, хватило офицера ненадолго. В машине начался новый приступ.

Да и как выбросить из памяти ту кошмарную сцену? Громкий всплеск, плывущие к руслу ботинки Мика и огромное кровавое пятно на воде. Затем гигантские челюсти хищника сомкнулись на плече Лесса. Ужасный вопль бедняги гулким эхом прокатился по лесу. И самое страшное, что лейтенант ничем не мог помочь друзьям. Судьба часто бывает несправедлива. Лучшие погибают, а различного рода негодяи бессовестно наживаются на их смерти.

Справа от Грейзена расположился Паприл. Пилота тоже терзают муки совести. Ведь именно допущенная при посадке ошибка привела к столь плачевному результату. И хотя офицер непосредственно не управлял летательным аппаратом, это ничуть не уменьшает его вину. Он должен был подстраховать командира.

Но Паприл растерялся и не успел далее взяться за штурвал. Бот врезался в деревья, накренился на бок и рухнул вниз. Лейтенанту повезло. Основной удар пришелся на сторону Лесса.

Пилот горько усмехнулся. Друзей уже не вернешь, а ему еще отчитываться перед следственной комиссией. Надо тщательно продумать все возможные вопросы и ответы на них. Паприл не хотел лишиться должности и звания.

Наемники разместились напротив сирианцев. Сняв защитные шлемы, солдаты то и дело прикладывались к флягам. Из-за высокой температуры и влажности люди на Тарпуме постоянно испытывали жажду. Но теперь экономить воду нет смысла.

События двух прошедших дней бойцы не обсуждали. Да и чего тут обсуждать. Отряд сократился почти наполовину. Впрочем, наемники привыкли к потерям. Любая операция, любая высадка — это риск. Солдат Энгерона бросали на самые опасные участки. Они первыми идут навстречу смерти. И не имеет значения, кто их убивает: отчаянно сопротивляющийся враг или коварный, кровожадный хищник. Итог всегда один — десятки бойцов остаются на поле сражения.

Особняком в этом ряду стоит гибель Нокли. Опытный, предусмотрительный сержант зачем-то пошел с Лизой Корлейн в укрытие колонистов. В подобных ситуациях Вилл обычно брал с собой двух-трех человек, но сегодня, забыв об осторожности, изменил правилам. Странное, труднообъяснимое решение. Хотя… Он тоже не робот и допускает досадные промахи. Точнее, допускал. Удача, так долго сопутствовавшая Нокли, отвернулась от него.

Командование отрядом взял на себя Парсон. Джей старше всех по возрасту. Бентли, второй уцелевший капрал, не возражал. Цекрианец спокоен, выдержан, уравновешен. Делить им нечего. После Шейлы и Тарнума рота превратилась в отделение. Когда солдаты вернутся в таскоиский лагерь, их наверняка ждет повышение в статусе и переформирование. Ну, а у четвертого уровня абсолютно иные задачи.

В отличие от товарищей Волков заметно нервничал. В восемнадцать лет люди плохо справляются с эмоциями. Погасить возбуждение юноша никак не мог. Еще бы! Ночной кошмар, казавшийся ему мифом, иллюзией, вдруг стал реальностью. Воины Света и Тьмы действительно существуют. И не просто существуют, а отчаянно дерутся. Битва безжалостная, бескомпромиссная. Никто не берет пленных и не щадит раненых. Победа любой ценой.

На, что самое неприятное, Андрея без колебаний прикончат и те, и другие. Он — изгой, не принявший ни одну из сторон, а значит, опасен для всех. Его поведение непредсказуемо, поступки нелогичны. Волков вносит в привычное, размеренное течение войны хаос, сумятицу. Идеальный способ решить проблему — избавиться от ее носителя. Зачем искушать судьбу?

Последние слова Нокли наглядное тому подтверждение. Вилл, почти полгода опекавший юношу, не раз спасавший Андрея от смерти, был готов убить его. К счастью, руки уже не слушались маорца. В противном случае на спусковой крючок карабина он наверняка бы нажал.

Вспоминая схватку в подземелье, Волков непроизвольно взялся за рукоять ножа.

Подавшись чуть вперед, юноша толкнул Клертона локтем. Дремавший Эрик удивленно посмотрел на товарища. Андрей лишь слабо улыбнулся. Случайность. Опустив глаза, Волков вдруг заметил на обнаженном лезвии капли запекшейся крови.

Во время поисков Нокли и Корлейи юноша тщательно протер клинок травой, но, видимо, либо что-то в темноте пропустил, либо кровь испачкала ножны. Глупая оплошность. Все это результат спешки. К счастью, Клертон не обратил внимания на оружие Андрея. Иначе у эданца возникли бы подозрения. Волков торопливо спрятал нож. Лишние вопросы юноше ни к чему.

Примерно через час машина влетела в шлюзовой отсек «Виддока». Десантный бот плавно опустился на посадочную площадку. На закачку воздуха и выравнивание давления потребовалось около минуты. Задний люк медленно открылся, и разведчики двинулись к выходу.

Первыми, как и положено, вышли сирианцы. Впереди Холмос, за ним Грейзен и Паприл, далее вспомогательная группа, направленная на планету по просьбе Лизы. К тому моменту, когда машина прибыла на Тарнум, надобность в людях и специальном оборудовании уже отпала. Техники прогулялись до взорвавшегося убежища чужаков и благополучно вернулись назад на корабль.

Наемники выстроились возле бота. Они ждали дальнейших распоряжений. Сирианцы стояли справа от солдат. Никто из бойцов не проронил ни слова. Люди мечтали лишь об одном: плотно поесть, принять душ и рухнуть на постель. За двое суток накопилась ужасная усталость. Ноги буквально подкашивались.

В зал стремительно ворвался полковник Торренс. Его сопровождал среднего роста худощавый, нескладный майор. Андрей сразу догадался, что это командир судна Эрик Гроненбер. Форма на нем висела несколько мешковато, словно с чужого плеча.

Волков не раз присутствовал при беседах Корлейн с Ником Холмосом. Женщина не очень лестно отзывалась о майоре. Невзрачная, убогая внешность Эрика раздражала Лизу. Гроненбер явное исключение из правил. Обычно офицеры звездного флота подтянуты, стройны, безупречно выбриты, а форма на них сидит, как будто сшита на заказ.

Впрочем, многие, не жалея денег, так и поступали. Они элита армии и обязаны выглядеть соответствующе.

Однако у майора были другие достоинства, которые ценятся ничуть не меньше. Эрик опытен, смел, решителен. Гроненбер — профессионал, прекрасно знающий свое дело. Во время экспедиции к системе Ульфры офицер это блестяще доказал.

За командиром крейсера следовали солдаты охраны и техники. Стандартная мера предосторожности. Толку от них никакого, но нарушать инструкцию майор не стал. Здесь же и оба наблюдателя. Осквил и Гнесс держатся особняком. Таковы правила.

Торренс остановился метрах в пяти от разведчиков. Вид у бойцов потрепанный. Грязная, мокрая обувь, на одежде бурые пятна и куски присохшей тины, кое-где зияют дыры. Но главное, в глазах пустота и безразличие.

— А где древние артефакты? — спросил полковник, даже не удосужившись поздороваться.

Для наемников это нормально, а вот сирианцев подобная бесцеремонность покоробила. Грейзен небрежно толкнул ногой тяжелый рюкзак. Лейтенант с трудом сдерживал ярость. Вот истинное отношение Торренса к людям. Ему наплевать на их моральное и физическое состояние. Пусть хоть все сдохнут. Лишь бы доставили на корабль найденные предметы.

Стараясь предотвратить конфликт, Гроненбер вмешался в события. Шагнув вперед, майор жестом приказал двум техникам заняться находками. Подчиненные начали выкладывать содержимое рюкзака на металлический пол. На лице Л инка появилось разочарование. Столько сил, жертв, а добыча минимальна.

— Неужели нет ничего ценного? — раздраженно уточнил полковник.

— Часть вещей утонула в болоте, — произнес Холмос.

— То есть, как утонула? — возмущенно воскликнул Торренс. — Почему вы их не достали? Глубина там ведь не очень большая…

— Глубина небольшая, — подтвердил Ник. — Но в воде плавали гигантские хищники. Они перекусывали бойцов пополам. Мы потеряли несколько человек и были вынуждены забраться на дерево. Другого способа спастись…

— Спастись! — взорвался Л инк. — Я разве что-то говорил о спасении? Вы не выполнили поставленную задачу. Подумаешь, огромные рыбы кого-то сожрали. В отряде достаточно наемников. Зачем они теперь мне нужны?

Полковник не выбирал выражений. Его прямота и откровенная грубость могли шокировать кого угодно. Холмос растерялся. Агрессивная реакция Торренса на его доклад застала ученого врасплох. Он не знал, что ответить. Линк же выплеснул на разведчиков всю накопившуюся злость.

После высадки на Шейлу неудачи буквально преследуют полковника. Сначала стычка с комонцами, в которой «Виддок» получил серьезные повреждения, и поспешное бегство из системы Ульфры, затем взрыв космического объекта чужаков, а теперь еще и потеря важных артефактов.

Торренс был в бешенстве. С каким удовольствием он отправил бы отряд назад, на поиски утопленных в болоте рюкзаков. Увы, это невозможно. Корабль уже готов к старту. Экспедиция и так слишком затянулась. Заложив руки за спину, Линк громко сказал:

— Господин Холмос, вы меня расстроили. Я надеялся, что научная группа проявит настойчивость в достижении цели. У вас был прекрасный шанс войти в историю. К сожалению, он упущен. А ведь требовалось совсем немного — заставить рабов спуститься в воду. Элементарная задача. И вы с ней не справились. Это слабость и малодушие.

Полковник нарушал все общепринятые правила. Он переступил допустимую грань. В другой ситуации Ник не стерпел бы. Его оскорбили в присутствии посторонних, в присутствии невольников. Но сейчас Холмос не рискнул вступать в полемику. Торренс явно неадекватен.

— Отрядом командовала Корлейн, — пожал плечами ученый. — Она принимала окончательные решения.

— Удобная позиция, — презрительно заметил Линк. — Вы сваливаете вину на погибшего руководителя. Пытаетесь спрятаться за спину несчастной женщины. Где же ваше достоинство?

Язвительный тон полковник задел Грейзена. Все сказанное Холмосу лейтенант воспринимал и на свой счет. Офицер не собирался сносить подобное унижение. Да, есть субординация, строгая подчиненность во время боевых операций, но и законы чести никто не отменял.

— Какое право вы имеет обвинять нас в трусости и малодушии? — Грейзен шагнул вперед. — Это, наверное, вы совершали переход по топкому болоту, переправлялись через реки, кишащие ужасными тварями, отбивались от кровожадных летучих насекомых? Неужели, нет? Какая чудовищная несправедливость! Герой, способный на подвиг, прозябал на крейсере.

В первое мгновение Торренс лишился дара речи. Он занимал высокое положение и обладал огромными полномочиями. Подчиненные крайне редко ему возражали. Характер у Л инка отвратительный. Полковник чересчур самолюбив, мстителен и злопамятен. Нанесенные обиды Торренс никому и никогда не прощает. Видимо, техник этого не знал. За что и поплатится. Его наглая, вызывающая тирада не останется без внимания.

Лицо Торренса побагровело от гнева. Сделав шаг к офицеру, полковник медленно, с расстановками процедил:

— Лейтенант, мне что-то послышалось? Вы сошли сума или переутомились?

— Вам не послышалось, и я в здравом рассудке, — смело произнес Грейзен. — Нельзя относиться к людям, как к расходному материалу. Использовал и выбросил.

— Наемники для того и предназначены, — сказал Линк. — Они — рабы. За солдат заплачены хорошие деньги.

— Речь не о них, — проговорил техник. — Мне наплевать на невольников. Беда в том, что хищники убивали всех без разбора. Там, у реки, ужасные создания не просто кого-то сожрали. Они сожрали моих друзей. Я собственными глазами видел, как острые зубы тварей впивались в тела товарищей. Вода окрасилась в цвет их крови. Разве это можно забыть?

Торренс был неплохим психологом. У лейтенанта все признаки душевного расстройства. Пальцы дрожат, в глазах пылает странный огонь, речь резкая, отрывистая. Спорить с офицером сейчас абсолютно бесполезно. Полковник попытался смягчить тон.

— Мне искренне жаль, — понизив голос, вымолвил Линк.

Увы, Грейзена было уже не остановить. Стресс, пережитый молодым человеком на Тарнуме, повлиял на его поведение.

— Жаль? — иронично переспросил техник. — Не верю ни одному вашему слову. Даже под огнем противника раненых эвакуируют с поля боя. Но вы заставили нас нести Лесса через болото и, тем самым, обрекли беднягу на гибель. Причем, ситуация этого не требовала. Мы без особого труда увеличили бы размеры посадочной площадки. И мне не нужны лживые объяснения. Господин полковник, вы мерзавец. Тщеславный, надменный, подлый мерзавец.

А вот это было чересчур. В шлюзовом отсеке слишком много людей. Подобный выпад нельзя пропустить. Без сомнения, офицер болен, но не настолько, чтобы не контролировать себя. Всему есть предел. Торренс повернулся к командиру крейсера и приказал:

— Арестуйте лейтенанта. На Алане он предстанет перед судом военного трибунала. Обвинений достаточно: оскорбление старшего по званию, нарушение субординации, клевета.

Линк снова взглянул на техника. Что-то во внешнем облике Грейзена полковнику не понравилось. Уж очень офицер спокоен. А ведь ему по сути дела зачитали смертный приговор. У лейтенанта нет ни единого шанса на помилование. Судьи не встанут вступать в конфликт с могущественной службой безопасности.

Однако техник ничуть не напуган. Расслабленная поза, руки заложены за спину, на губах зловещая, презрительная усмешка. В огромном зале царила удивительная, необычная тишина. Приближалась развязка. Выдержав паузу, Грейзен произнес:

— Да, совесть вас не мучает. Факт прискорбный. Вы уверены в собственной безнаказанности. И не безосновательно. Все жертвы будут списаны на обстоятельства и непрофессионализм пилотов. Но мои друзья жажду справедливости. А их вердикт суров. Мне придется исполнить роль палача…

Офицер выхватил из кобуры бластер, направил на Торренса и несколько раз выстрелил. Лазерные лучи попали точно в грудь Линка. Полковник беззвучно упал на металлический пол.

Стоявший позади техника Паприл прекрасно видел, как Грейзен нащупывает рукоять бластера. Он сразу догадался, что задумал товарищ. Однако вмешиваться в события Чен не захотел. Пусть сами разбираются. Руководитель экспедиции редкая сволочь, и получил по заслугам. Стека, конечно, жаль, но парень окончательно спятил.

Лишь когда техник прекратил огонь, Паприл набросился на него и выбил оружие. Впрочем, Грейзен не сопротивлялся. Поставленная перед ним задача выполнена. Гроненбер мгновенно отреагировал на инцидент. Взмах руки и охранники вскинули лазерные карабины. Что если еще и наемники взбунтуются? Кровавое сражение на корабле майор не допустит.

— Господа, положите оружие и отойдите к стене, — громко, отчетливо сказал командир судна.

Парсон тотчас продублировал распоряжение майора. Внутренние проблемы сирианцев их не касаются. Солдаты неторопливо отошли на указанное место. Над телом полковника склонился один из офицеров. Гроненбер с нетерпением ждал результата осмотра. Тяжело вздохнув, подчиненный проговорил:

— Мертв. Лазерный луч задел сердце. Никаких шансов…

— Проклятье! — выругался Эрик. — На лейтенанта Грейзена наденьте наручники и проводите его в медицинский сектор. Труп в холодильник. Наемников в десантные блоки.

— Слушаюсь, — козырнул высокий русоволосый капитан.

Командир крейсера резко развернулся и двинулся к выходу. События развиваются по самому худшему сценарию. Раньше вся ответственность за допущенные ошибки ложилась на плечи Линка Торренса. Приказы, как известно, не обсуждаются. Но теперь следственная комиссия потребует подробный доклад от него.

Майор недовольно покачал головой. Девятая палуба «Виддока» разбита, в экипаже серьезные потери, научная группа сократилась больше чем наполовину и в завершение полоумный техник убивает руководителя экспедиции. Полный комплект неприятностей. При неудачном раскладе могут не только лишить должности, но и отправить в отставку. Тогда уже никакие покровители из Сената не спасут.

Вся надежда на документы из секретной лаборатории комонцев и артефакты чужаков. Если они представляют ценность, многочисленные жертвы будут оправданы. В любом случае надо заранее подготовиться к разговору с представителями службы безопасности. Коварных, двусмысленных вопросов не избежать.

Эрик поднялся в рубку управления. Корабль уже начал разгон.

Через три часа крейсер покинул негостеприимную систему Сарисы. Путешественники возьмут курс на Юстину. Нет, их цель вовсе не цивилизация сторрианцев. Просто, таким образом, Гроненбер огибал баронство Эльзанское. Судну нельзя встречаться ни с цекрианцами, ни с комонцами.

Примерно через месяц корабль совершит разворот на девяносто градусов и пойдет к родному графству по прямой. Маршрут идеальный. Майор надеялся добраться до Сириуса без приключений.

Постояв минут десять на мостике, Эрик оставил за себя помощника и отправился в свою каюту. Усталость давала о себе знать. Нужно принять душ, пообедать, хорошенько выспаться. Если что-нибудь случится, его сразу оповестят.

Сигнал зуммера прозвучал резко, отрывисто. Гроненбер допил сок и включил голограф. На экране светловолосая женщина лет тридцати пяти. Вина Зельвен, начальник медицинской службы «Виддока». Судя по выражению лица, она чем-то озабочена.

— Не помешала, господин майор? — вежливо поинтересовалась женщина.

— Нет, — произнес Эрик, вставая с кресла. — Вы уже побеседовали с лейтенантом Грейзеном?

— Потому и связалась с вами, — ответила Рина. — Я вколола Стеку снотворное, и он спит.

— Его изолировали? — уточнил Гроненбер.

— Разумеется, — вымолвила Зельвен. — Специальный сектор. Доступ есть только у меня. Но если честно, серьезной угрозы лейтенант не представляет. Это была короткая вспышка неконтролируемой ярости. При соответствующем лечении…

— Не торопитесь с выводами, — остановил женщину майор. — Не люблю обсуждать подобные проблемы на расстоянии. Давайте встретимся, и вы расскажете мне все в мельчайших деталях.

Рина поняла намек. Их диалог записывается в автоматическом режиме. Для контрразведки это важный источник информации. Опровергнуть потом то или иное утверждение будет сложно.

— Я немедленно спущусь к вам, — проговорила врач. Экран голографа погас. Ждать женщину в каюте Эрик не стал. Не исключено, что в помещении есть подслушивающие устройства. Кое-что Гроненбер намеревался скрыть от вездесущей службы безопасности.

Застегнув ворот кителя, майор вышел в коридор. Рина уже появилась из лифта. Они отступили к лестнице.

— Итак, в общем и целом Грейзен здоров, — понизив голос, произнес Эрик.

— Не совсем, — возразила Зельвен. — У Стека сильнейший психологический шок и комплекс вины. На Тарнуме погибла вся его группа. Самостоятельно справиться с этим он не может.

— Нет, нет, я не о том, — сказал Гроненбер. — Сформулирую вопрос иначе. Осознавал ли лейтенант, что делает, когда стрелял в полковника Торренса?

— Несомненно, — проговорила женщина, — Стек не сумасшедший. У бедняги нервный срыв. Руководитель экспедиции оказался не в том месте и не в то время. Оскорбительные реплики полковника невольно подтолкнули Грейзена к действию. О последствиях он не думал. Лейтенант не планировал убийство. Трагическое стечение обстоятельств.

— Вряд ли суд военного трибунала примет подобное объяснение, — с горечью заметил майор.

— Мы проведем медицинский консилиум, — вставила Рина.

— Не питайте напрасный иллюзий, — произнес Эрик. — Лучше нарисуйте мне перспективу. Вы в состоянии вылечить Грейзена?

— Да, — уверенно сказала Зельвен. — Существуют четкие методики. Полет длительный и время у нас есть. Состояние у Стека не критическое.

— Значит, по прибытию на базу он будет абсолютно нормален, — констатировал Гроненбер.

— К чему вы клоните? — недоуменно вымолвила женщина.

— К тому, что лейтенанту не удастся оправдаться, — проговорил майор. — Перед судьями предстанет вполне адекватный, уравновешенный человек. Ссылки на то, что у него когда-то случилось расстройство психики, никто в расчет принимать не будет. Люди доверяют собственным глазам, а не бумагам врачей.

— Я дам показания в пользу Грейзена, — сказала Рина.

— Боюсь, вас далее не вызовут на заседание, — грустно усмехнулся Эрик. — Подобные процессы проходят в закрытом режиме. Армейское начальство сделает все, чтобы о скандале не узнала общественность. Не забывайте, операция секретная. Мы никогда не летали в систему Ульфры. Мало того, тяжелого крейсера «Виддок» в составе звездного флота попросту нет. Это тоже немаловажный факт.

— Данная процедура грубо нарушает права граждан, — возмутилась Зельвен. — Мы можем…

— Мы ничего не можем, — оборвал женщину Гроненбер. — Убит высокопоставленный офицер службы безопасности. Такие прецеденты недопустимы. Законы пишут для наивных обывателей.

— А если лейтенант подаст апелляцию графине? — с просила Рина.

— Она ее не увидит, — ответил майор. — В любом случае прошение о помиловании отклонят. Приговор приведут в исполнение в тот же день.

— Стека казнят? — с дрожью в голосе вымолвила Зельвен.

— Обычно за аналогичные преступления отправляют на каторжные работы, — произнес Эрик. — Но здесь особая ситуация. Вдруг Грейзен сболтнет что-нибудь лишнее. Рисковать нельзя.

— Жаль парня, — вздохнула женщина. — Столько пережить, а в итоге — позорная смерть на Родине.

— Потому я вас и вызвал, — Гроненбер перешел на шепот. — Вариант спасти лейтенанта все же есть.

Командир судна в упор взглянул на Рину. Она ничуть не смутилась. Майор не зря лично отбирал людей в экипаж. Каждого человека Эрик подвергал специальной проверке. Систему он придумал сам. Вариант не идеальный, но сбоев пока не давал. Подчиненные его еще ни разу не предали. Хотя, не исключено, что Гроненбер ошибается. Агенты службы безопасности профессионалы.

— Вы сказали, что Стек нуждается в лечении, — после паузы продолжил майор.

— Совершенно верно, — подтвердила Зельвен.

— В этом и состоит ошибка, — проговорил Эрик. — Выздоровление лейтенанту противопоказано. Суд должен видеть больного, абсолютно невменяемого человека.

— Он не сумеет сыграть сумасшедшего, — покачала головой женщина. — Да и экспертиза сразу определит фальшь. Точно скопировать симптоматику необычайно сложно.

— Правильно, — произнес Гроненбер. — Но за два с половиной месяца состояние Грейзена может и ухудшиться. Допустим, стресс оказался чересчур сильным. На фоне постоянной депрессии болезнь прогрессировала. Впрочем, вы лучше меня разбираетесь в подобных тонкостях.

— Задача нелегкая, но выполнимая, — сказала Рина. — На корабле есть нужные препараты. Проблема в том, чтобы в определенный момент их в организме не оказалось. Иначе…

— Это ваша забота, — мгновенно отреагировал майор. — Тут я помочь ничем не могу.

— Я постараюсь разработать соответствующий курс, — проговорила Зельвен. — Как далеко мы зайдем? При больших дозах Стек превратиться в растение. Он погрузится в глубокий транс.

— Нет, пет, — возразил Эрик. — Во всем надо знать чувство меры. Главное, не переусердствовать. У медицинской комиссии не должно возникнуть сомнений. Наша цель доказать, что нажимая на спусковой крючок бластера, лейтенанта плохо осознавал реальность. В его действиях не было и намека на злой умысел. Почитайте литературу, полистайте справочники. Найдите похожий случай. Невменяемость — веская причина, чтобы вынести оправдательный вердикт.

— Но тогда Грейзена упекут в соответствующее учреждение, — заметила женщина.

— У Стека будет шанс поправиться, — произнес Гроненбер. — Покойника же с того света не вернешь.

— Не волнуйтесь, я сделаю все, что требуется, — заверила Зельвен командира крейсера.

Благодарить Рину Эрик не стал. Они оба выполняют свой долг. Не государственный, человеческий долг. Убийство — тяжкий грех. Но, как это ни прискорбно, Торренс получил по заслугам. Ради собственных амбиций полковник обрек на гибель ни в чем не повинных людей. Стреляя в него, лейтенант восстанавливал справедливость. Грейзен отомстил за друзей. Майор прекрасно понимал его. Законы офицерской чести еще никто не отменял.

Охранники отконвоировали наемников к десантному блоку. После инцидента в шлюзовом отсеке сирианцы явно нервничали. Они крепко сжимали оружие, настороженно поглядывали на солдат, стараясь к ним не приближаться. Поступок Стека Грейзена может спровоцировать бойцов Энгерона на бунт.

Однако наемники вели себя с завидным спокойствием. Их ничуть не тронула эта трагическая сцена. Подумаешь, свихнувшийся техник прикончил полковника службы безопасности. Одним трупом больше, одним меньше… Они видели и не такое. Взрывающиеся на шее обручи, изуродованные гусеницами танков трупы, окровавленные детские тела. Сердца солдат давно зачерствели. К смерти бойцы относились, как к чему-то обыденному.

Массивная металлическая дверь, ведущая в блок, плавно закрылась. Наемники дружно сбросили рюкзаки на пол. На ходу расстегивая ремни бронежилетов, солдаты побрели к кроватям. Глаза буквально слипаются. Солдаты почти трое суток без сна. Короткий привал на крошечном островке посреди болота трудно назвать полноценным отдыхом.

Сняв снаряжение и расстегнув ворот куртки, Андрей неторопливо направился к душевым кабинам. Следом за ним плелся Эрик Клертон. Стенвил, Кавенсон и Элинвил опередили Волкова. Юноша долго провозился с поясным ремнем. А если честно, Андрей умышленно задержался. Нужно было стереть кровь Лизы Корлейн с ножа.

Кроме того, Волков не спешил раздеваться. Демонстрировать пятно на груди нельзя. Слишком запоминающаяся примета. Не исключено, что кто-то из товарищей является воином Света или Тьмы. Яркий тому пример — Нокли. А ведь эта мысль в голову юноше даже не приходила.

Стоп! Но тогда у них должен быть такой же знак. На фоне усталости Андрей соображал туговато. На Тарнуме, когда отряд достиг второй базы, наемники отдирали присосавшихся к коже мерзких тварей. Рассмотреть пятно в темноте было очень трудно. Чем юноша и воспользовался. Если свет падал на него, он, либо отворачивался, либо нагибался.

Кто еще вел себя подобным образом? Андрей попытался напрячь память. Бесполезно. Все образы сливались воедино. Мозг категорически отказывался работать.

Волков обернулся. Эрик тоже в куртке. Подозрительный факт. Юноша тяжело вздохнул. Эданец постоянно действовал в паре с Андреем, прикрывал ему спину во время зачисток. И ни разу не подвел. Что ж теперь не доверять Клертону? Проклятье. Так можно и с ума сойти. Запросто разовьется мания преследования.

Волков встал под струю воды. По телу сразу разлилась блаженная нега. Надо успокоиться, выспаться, а уж потом принимать решения. На животе, на груди, ногах многочисленные отметины от укусов. Некоторые ранки до сих пор кровоточат. Но юноша не обращал внимания на эту зудящую боль. Привык.

На левой голени Андрей обнаружил двух слизняков. Противные липкие твари насытились и неестественно раздулись. Волков оторвал их и безжалостно раздавил. На полу растеклась бурая лужица.

Странно, почему разведчиков, побывавших на неизвестной планете, не поместили в карантинный сектор? Это грубейшее нарушение инструкции. А вдруг они заражены какой-нибудь опасной инфекцией? Командир судна вряд ли взял бы на себя такую ответственность. Видимо, погибший полковник хотел побыстрее взглянуть на древние артефакты.

Не обошлось тут и без наблюдателей Энгерона. С помощью микрочипов, вживленных в организм наемников, они постоянно следили за состоянием здоровья солдат. Метод не самый надежный, но при необходимости им можно было воспользоваться. Что и сделал Торренс. Спорить с руководителем экспедиции майор не посмел.

Версия Андрея вскоре получила подтверждение. Когда юноша вышел из душа, в коридоре уже стояла группа врачей в специальных костюмах. Они брали у наемников кровь на анализ. Без сомнения, сирианцы, летавшие на Тарнум, тоже изолированы. Ситуация на крейсере в корне изменилась. Теперь командир корабля здесь полноправный хозяин.

Волков устало опустился на кровать. Мокрая, грязная форма висит на стуле. Завтра надо привести ее в порядок. Только что Андрей поменял нижнее белье. Два запасных комплекта бойцы всегда брали с собой. Майка защитного цвета скрывает от посторонних глаз знак на его груди.

Стоило юноше опустить голову на подушку, как он тотчас провалился в бездну сна. Проспал Волков недолго. Через три с половиной часа на судне раздался тревожный надрывный сигнал. Крейсер преодолевал световой барьер. Солдаты поневоле поднялись.

— Всем убрать рюкзаки из коридора, — лениво приказал Парсон.

— Кто знает, обед принесли? — негромко спросил Элинвил.

— Сходи и посмотри, — откликнулся Блекпул.

«Виддок» не был оборудован под содержание наемников. Десантники-сирианцы ели в общей столовой вместе с экипажем корабля. Но рабы такой чести не заслуживали.

Не стоило забывать и о мерах предосторожности. Тридцать отчаянных головорезов — серьезная сила. Невольники не должны свободно перемещаться по судну, а каждый, раз конвоировать их чересчур обременительно. Поэтому в одном из отсеков был поставлен стол. Туда охранники доставляли пищу. Вечером они же забирали грязную посуду.

Обед оказался уже холодным. Но это обстоятельство ничуть не расстроило солдат. Люди немного отдохнули, и у них разыгрался аппетит. После консервов и сухих галету нормальной еды просто фантастический вкус.

Утолив голод, наемники снова отправились спать. К тому моменту крейсер нырнул в гиперпростраиство и взял курс на Юстину. Бойцы Энгерона, разумеется, об этом не знали. Главное, что они возвращаются на базу. Как минимум, два месяца никаких высадок и сражений. За время экспедиции солдаты вдоволь навоевались.

Андрей внимательно наблюдал за товарищами. В мужском коллективе стесняться друг друга не принято. Тем более в среде рабов. Каждый из них хотя бы раз прошел унизительную процедуру аукциона, где людей продавали как скот. Нагота никого из бойцов не смущала.

Впрочем, в лагере на Тасконе существовали определенные требования к форме одежды, которые неукоснительно соблюдались и на корабле. В частности, в нижнем белье разрешалось ходить только в вечернее время и при принятии душа.

Сейчас с голым торсом было лишь несколько человек. Стенвила и Элинвила Волков мог смело вычеркнуть из списка подозреваемых. Ни у корзанца, ни у окрианца на груди никаких странных отметин. Они не имеют ни малейшего отношения к войне Света и Тьмы.

Сидя на кровати, юноша невольно покачал головой. Ситуация дурацкая. Подозревать и проверять друзей Андрею все же придется. Иначе удара в спину не избежать. А что если проклятый знак есть только у него одного? Ведь он изгой. Такой вариант исключать нельзя.

Тогда врагов никоим образом не вычислишь, а вот испортить отношения можно запросто. Да и не хочется бояться и ждать подвоха от товарищей, с которыми сражаешься вместе вот уже почти два года. Жаль, что не удалось осмотреть труп Лизы Корлейн. Добить Нокли у Волкова рука бы не поднялась.

В конце концов, Андрей решил больше не мучить себя. Время все расставит по своим местам. В юном возрасте редко у кого возникают проблемы со сном, особенно после тяжелых испытаний. Через четверть часа в десантном блоке воцарилась тишина. Ее нарушал лишь негромкий прерывистый храп Кавенсона. Но к нему солдаты давно привыкли.

На мгновение Волков погрузился в черную густую пелену. Сознание провалилось в бездонную яму, рассыпалось на атомы и растворилось во вселенной. Внезапно вспыхнул яркий свет. Андрей зажмурился. Неведомая сила схватила его и куда-то понесла. Скорость движения стремительно нарастала, в ушах свистел ветер.

Страха у юноши не было. Для него подобные метаморфозы не в новинку. Судя по всему, начинается очередное видение. В мозгу удивительная ясность и легкость. Что-то будет впереди. Если честно, у Волкова нет особенного желания встречаться со странниками. На прямые вопросы они не ответят, а слушать пространные, философские разглагольствования удовольствие не самое приятное.

Вскоре сумасшедший полет прекратился. Андрей открыл глаза.

Перед ним сплошная зеленая стена из сплевшихся растений. Юноша попытался обернуться, но не сумел. Все ясно, его заставляют пробиваться сквозь заросли. Не на того нарвались. Волков принципиально не станет выполнять приказы людей в балахонах, кем бы они ни были. Ни бог, ни дьявол не заставят…

Земля под ногами Андрея вспыхнула. Языки пламени поднимались до колена. Ботинки и штаны загорелись. И это не иллюзия. Ужасная боль пронзила тело юноши. Волков отчетливо почувствовал запах горелого мяса.

Пожалуй, Андрей поспешил с выводами. Соперничать со столь могущественными силами он не в состоянии. Пора спасаться. В противном случае его сожгут заживо. Как реальность и сон связаны между собой, для юноши до сих пор загадка. Но связь есть. Искушать судьбу не следует. На тот свет Волков не торопится.

Андрей ринулся вперед. Джунгли поддавались с трудом. Ноги путались в высокой траве, упругие ветки пружинили и хлестали по лицу, мелкие колючки царапали руки. Отчаянно ругаясь, юноша упорно, метр за метром преодолевал препятствие. Стоило Волкову остановиться, перевести дух, и огонь тут же настигал его. Андрея, словно жестокого кровожадного хищника, гнали к западне, где спрятались охотники.

Прекрасно понимая это, юноша ничего не мог сделать. Выбора нет. Сколько продолжались мучения неизвестно, Волков потерял счет времени. Ему наглядно продемонстрировали, что упрямство ни к чему хорошему не приведет.

Но вот заросли закончились, и Андрей оказался на ровной каменистой площадке. Сразу за ней отвесные серые скалы. Пейзаж нерадостный. Юноша поднял голову. Небо затянуто свинцовыми тучами. Для полного антуража не хватает блеска молний, раскатистого грома и ливневого дождя. Интересно, что эта картина должна означать? Напряжение, угрозу, предупреждение?

Слева подул холодный, продирающий до костей ветер. Он принес с собой синеватый туман. Из него донеслось противное, пугающее шипение. Волков отступил назад, по телу пробежала нервная дрожь. Такие аллегории ему не очень нравились.

Однако буквально через секунду Андрея обдала теплая волна, пришедшая справа. Она рассеяла пелену, и юноша увидел огромное мерзкое существо. Внешне тварь очень похожа на паука. Вытянутая коричневая грудь, гладкое брюшко, три пары ворсистых конечностей и гигантские челюсти. Хищник медленно, уверенно надвигался на юношу. Его намерения были очевидны. Зверь собирался сожрать несчастную жертву.

Неожиданно существо замерло. Послышался приближающийся шелест. Тварь зашипела и выставила передние лапы. Из-за скалы появилась серебристая птица. Она, не раздумывая, атаковала хищника. Острые когти впились в тело зверя, мощный клюв ударил в один из сегментов.

Нападение врага не застало существо врасплох. Тверь обхватила птицу лапами и рухнула на бок. В разные стороны полетели перья. Волков с ужасом и восхищением наблюдал за битвой. Андрей даже предположить не мог, кто победит в этой жестокой схватке. Шансы примерно равны.

Между тем, хищнику удалось сбросить со спины противника. Птица пыталась взмыть вверх, чтобы занять более выгодную позицию. Однако зверь вцепился в нее и не отпускал. Удары клювом сыпались один за другим. Несмотря на глубокие раны, существо не сдавалось.

В какой-то момент его челюсти сомкнулись на шее птицы. Она начала судорожно дергаться. Освободиться от захвата никак не удавалось. Навалившись всем телом, тварь подмяла врага под себя. Птица еще хлопала крыльями, била лапами, но это была уже агония. Постепенно силы оставляли ее.

Юноша вдруг понял, что он тоже станет добычей хищника. Сегодня выживет только один. Пока зверь ослаблен и занят борьбой с умирающим противником, его надо прикончить. С диким воплем Волков бросился на существо. Тварь не сумела оказать Андрею должного сопротивления. Пальцы юноши с какой-то нечеловеческой легкостью разрывали плоть хищника. Спустя пару минут мертвый зверь распластался на земле.

Волков опустил испачканные желтой слизью руки. Перед ним два истерзанных трупа. Зрелище не для слабонервных. Огромная изуродованная туша твари, длинные толстые конечности, напоминающие щупальца, торчащее серебристое крыло птицы.

Андрей попятился к джунглям.

В этот момент заморосил дождь. Что ж, вот и финальная сцена. Водяную струи текли по лицу юноши. Над головой раздался адский грохот. В свете мелькнувшей молнии Волков заметил две смутные фигуры на вершинах скал. Странники с безопасного расстояния следили за битвой монстров. Они не вмешивались в ход сражения. Для них это игра, развлечение. В душе Андрея закипал гнев. Юноша не желал быть жалкой, жертвенной пешкой.

Сделав шаг, Волков громко крикнул:

— Ну, что, вы довольны?

Ответа он не услышал. Незнакомцы не собирались ничего обсуждать с Андреем. Время переговоров, споров, предложений безвозвратно кануло в прошлое. Юноша сам принял решение, пути назад нет. Их холодное равнодушие и взбесило Волкова. Андрей должен был высказаться.

— Молчите, — с презрением в голосе произнес юноша. — Думаете, я сломаюсь, сойду сума или прострелю себе башку? Не дождетесь! Я, как насекомых, передавлю всех ваших бойцов. Не стоило втягивать меня в это дерьмо. Будьте вы прокляты!

Странники никак не отреагировали на обличительную тираду Волкова. Окружающий Андрея пейзаж вдруг начал дрожать и расплываться. Юноша получил необходимую информацию, видение закончено. Короткое, едва уловимое забытье и Волков проснулся.

Андрей сел на кровати, взглянул на товарищей. Они мирно спят. Прекратился даже храп Брика. Счастливые люди. Юношу же регулярно мучают ночные кошмары. Каждое путешествие в виртуальную реальность отнимает у него немало сил. Капли пота градом текут по телу. Майка промокла насквозь.

Надо бы ополоснуться и глотнуть воды, однако вместо этого Волков лег на постель.

Вставать сейчас рискованно. Он сразу привлечет к себе внимание. Сои у наемников чуткий. Когда останавливаешься на привал в каком-нибудь лесу и опасаешься нападения хищников, поневоле учишься замечать любое постороннее движение. Даже пальцы рефлекторно пытаются нащупать рукоять лазерного карабина. Навык, доведенный до совершенства.

Кроме того, не исключено, что кое-кто из солдат просто притворяется. Такое тоже возможно. До тех пор, пока тайные враги не выявлены, судьбу лучше не искушать.

Повернувшись к металлической переборке, Андрей попытался проанализировать ситуацию. Поразмышлять было над чем. Он давно понял — в видении нет ни одного случайного эпизода. Юношу заставили идти через джунгли. Значит, как бы Волков ни старался, его все равно заставят воевать. Андрей в самом эпицентре вселенской битвы.

Аллегорию с чудовищами понять несложно. Корлейн — это мерзкая тварь, а Нокли — серебристая птица. Или наоборот, что, в общем-то, не принципиально. Судя по всему, жестокую схватку показали и другим бойцам. Интересно, в каком обличье предстал землянин? Вряд ли в роли человека. Изгой, не принявший ничью сторону, должен быть ужасным монстром. Потому он так легко и убил хищника.

Рассуждая категориями странников, счет в игре по-прежнему равный. Звучит гадко, цинично, но это правда. Юноша грустно усмехнулся. За его грешную душу велась отчаянная борьба. Теперь ясно почему. Свет и Тьма хотели достичь определенного преимущества в предстоящем сражении.

Черт подери, они заранее знали, что Волков отвергнет все их предложения. Андрей — ключевое звено. Маленькая, ничтожная гирька на весах истории, способная качнуть чаши и в корне изменить ход событий. Звучит чересчур пафосно и самонадеянно, но уж слишком много совпадений.

Самое неприятное, что незнакомцам в балахонах удалось посеять в сердце юноши зерна сомнений. Он будто плывет по руслу глубокой реки на одинаковом расстоянии от двух берегов. Какой выбрать? Вопрос, на который сегодня нет ответа. Перспективы, нарисованные странниками, туманны и неточны.

Нет, Волков не желает гибели человечеству. Это его родная цивилизация. Сразу вспоминается Земля, дом деда, кормилица, дворовые мальчишки и девчонки, с которыми Андрей играл в детстве. В случае победы Тьмы на планету высадятся злобные, кошмарные существа и уничтожат все, что так дорого юноше.

А сколько боли в душе, когда после зачистки поселения ты видишь на улицах окровавленные трупы мирных жителей! Справиться с комплексом вины никак не удается. Не помогают даже молитвы.

Но на этот мир можно посмотреть и иначе. Он алчен, жесток, беспринципен. Люди часто думают только о собственной выгоде. Им наплевать на беды других. Разве сирианцев волнует судьба сотен тысяч рабов? Ничуть. Аланцы, тасконцы и маорцы привыкли использовать труд невольников. Несчастных унижают, бьют, насилуют, распинают на столбах. И это считается нормальным.

А разве плайдцы лучше? Огромная толпа ревет от восторга, наблюдая за тем, как гладиатор вонзает меч в грудь противника. Умные, образованные люди постепенно превращаются в диких, безжалостных зверей. Сострадание и милосердие стали почти ругательными словами.

Разумеется, не Волкову их судить. У него нет такого права. Но чем Андрей хуже других? Почему одни купаются в роскоши и богатстве, любят красивых женщин, а он должен ради чьей-то прихоти убивать ни в чем не повинных людей? Это несправедливо.

Разум юноши нередко захлестывала волна ярости. Если человеческая раса деградировала и погрязла в пороках, она не заслуживает пощады. Сорняк нужно вырывать с корнем. Впрочем, есть и более привлекательный путь. Подняться на вершину власти и растоптать жалких, трусливых, пресмыкающихся тварей. Волков установит в империи новый миропорядок.

Проблема в том, как осуществить грандиозные, несбыточные планы. Принадлежность к иллюзорному воинству пока мало что дает. Андрею остается лишь плыть по течению и ждать развязки. Главное удержаться на поверхности, не утонуть. Желающих отправить его на тот свет с каждым днем становится все больше.

С видением юноша разобрался. Вывод хоть и неутешительный, зато очевидный. Схватка же в убежище пришельцев заставила Волкова переосмыслить ряд фактов. Пятно на груди не просто отметина. Существует еще какая-то энергетика. При столкновении бойцов она выплескивается наружу. Холод и тепло — вот ее внешние признаки.

Стоявший рядом с Андреем сержант сразу почувствовал в нем изгоя. Корлейн повезло меньше, женщина ошиблась. Защитное поле Нокли закрыло юношу. Но почему Лиза и Вилл не определили друг в друге заклятых врагов на Шейле. Они ведь целые сутки провели вместе. Загадка. Да и Волков постоянно контактировал с командиром взвода. И ничего. Похоже, энергетика проявляется только при особых обстоятельствах. Понять бы каких…

Не мог Андрей забыть и последние слова сержанта. Человек, регулярно спасавший его от смерти, готов был убить отступника. Что это — правда или попытка направить юношу на истинный путь? Исключать ничего нельзя. Гибель Волкова никому не принесет выгоды. Переход же на чью-либо сторону даст шанс на общую победу.

Голова Андрея раскалывалась от сбивчивых, противоречивых мыслей. В конце концов, усталость сломила юношу, и он забылся тревожным сном. Решить сложную дилемму землянин не в состоянии. В восемнадцать лет катастрофически не хватает опыта, рассудительности, терпения. Зато с избытком самоуверенности, напора, отчаянной, бесшабашной смелости.