Чешуя

Дмитрий Тарабанов

ЧЕШУЯ

Повесть

- Ты никогда не боялся сорваться... туда? - Элиза оторвала взгляд от разбеспокоившегося моря далеко внизу и восхищенно посмотрела на Виктора, руки которого методично направляли авто по критической кромке. - Я об этом не задумывался. Машина юркнула в жадно разинутую пасть туннеля, и в салоне потемнело. - Совсем-совсем? Даже когда учился водить? - девушка невзначай поправила платье, смятое тугим поясом безопасности. Она всегда устанавливала его в такой режим. Особенно последнее время, после случая с Ялтой-Г. Встречная машина, заскакивающая в туннель, прогудела недовольно, и в глаза ударил яркий полуденный свет. - Когда нас учили ездить по дорогам гидрополя, нам втолковали, что наша боязнь ничего не изменит. - И тебе не было страшно, когда прошлой зимой во время гололеда мы чуть не сорвались в пропасть? - она распахнула свои ярко-зеленые глаза и несколько раз клипнула ресницами. - Тогда ты об этом не интересовалась, - напомнил Виктор, ни на секунду не отрываясь от вождения. - Я была очень напугана... Коммуникации за лобовым стеклом становились все гуще: переплетения мостиков, сеточные тенты, развески, крепительные тросы, рекламные афиши и плакаты - большинство покрылись темными пятнами гнили и светлыми - соли. Рекламе еще стоило свыкнуться с прихотливым морским климатом и отыскать более стойкие - и легкие - материалы. - И ожидала новую фарфоровую игрушку, - подсказал Виктор. Элиза улыбнулась и смущенно наклонила лицо, пряча глаза под повисшей тугой занавесью ровной челкой. Потом она резким движением подняла голову, отчего растекшиеся по плечам темно-каштановые волосы скользнули за спину. Она настойчиво повторила: - Я была очень напугана. - Ты всегда очень напугана, - Виктор сбавил скорость на повороте. С панели ритмично затикало. Стараясь не оставлять паузе оскорбительной роли, он добавил: - Стоит усвоить один момент. Вероятность того, что ты сорвешься в свой миллионный выезд на авто, равна вероятности того, что ты сорвешься в свой первый выезд. Если тебе суждено погибнуть там, - он кивнул за ограждение навесной автострады. Море из машины едва просматривалось, но этого "едва" хватало, чтобы заставить дрожать любого континентала, - то ты там обязательно погибнешь. - Последнее время романтичным мне это не кажется... Виктор пожал плечами. Они проскочили мимо большого пластикового стенда с эмблемой "Понта Эвксинского" и поехали по тщательно залатанной дороге, поверхность которой с успехом можно было спутать с камнями приличной мостовой. Машина сбавила скорость. Виктор осторожно вырулил с автострады и заехал в один из стояночных карманов. Двигатель заглох, выпустил по специальному каналу горячую воду и пар. Ручной тормоз пригвоздил машину к металлическому покрытию кармана. Отстегнув ремень, Виктор бросил супруге: - Я скоро, - и вышел из машины. Элиза быстренько высвободилась, распахнула вторую дверь и выскочила наружу: - Я с тобой. - Нет. Посиди в машине. - Виктор переложил чешуйчатую барсетку в левую руку и осторожно прикрыл дверь. Замок звонко цокнул. - Я справлюсь и сам. - Я заскучаю, пока ты будешь в банке. А я не хочу скучать! - Подождешь, я не долго. - Убедительно втолковывал супруге Виктор. - И мне нужно будет сосредоточиться. Если бизнес-план наберет нужное количество баллов... - он замолчал, понимая, что более детальное объяснение Элизе будет просто непонятно. Девушка недовольно опустила глаза на саму по себе закрывшуюся дверь и, видимо увидев в стекле свое отражение, быстрыми движениями оправила плотно прилегающее к телу коричневое платье. - Тогда я останусь у цветов, да? Брови Виктора столкнулись над переносицей. Только через несколько секунд он понял, какие цветы девушка имеет в виду. - Клумбы у фасада? Элиза кивнула. Но продолжала стоять, терпеливо ожидая разрешения. - Иди. С какой-то детской радостью Элиза выскочила из затененного тентом кармана и, пробежав по краю тротуара, припала возле ближайшей клумбы с белыми континентальными цветами. Виктор неторопливо вышел за ней, деловито помахивая барсеткой. Проходя мимо девушки, склонившейся над блестящими, словно восковыми бутонами, Виктор открыл было рот, чтобы что-то сказать ей об излишней привязанности к земной флоре, но передумал. Пустотелые ступеньки, гулко грохочущие под ногами, подняли его над автомобильными полостями стоянок и привели к массивным дубовым дверям с солидно сделанной вывеской "Банк "Понт Эвксинский". Приложив немалую силу, Виктор толкнул двери. Аккуратный белый холл банка - одна единственная комната, чрезвычайно скромная по габаритам - был уставлен по периметру игрушечными моделями надводных и островных коммуникаций, финансируемых "Понтом" и в настоящее время глубоко процветающих. В мягких кожаных креслах слева у стены сидели несколько человек - две женщины и один мужчина - и без особого интереса перелистывали страницы журналов. За высокой пластиковой перегородкой, опершись обеими руками на столешницу и уткнувшись глазами в лежавшее на ней чтиво, стоял клерк. Когда Виктор вошел, тот поднял голову. - Да? - Мне сообщили, что сегодня будут известны результаты рассмотрения бизнес-плана... - странно дрогнувшим голосом начал Виктор. - Фитоферма? Текстильная и пищевая фабрики на водорослевой основе? - Оно. Виктор прошелся по плиточному полу и замер в метре от перегородки, скрестив руки на ручке барсетки. Мышцы его трепетно напряглись. Женщины, чего-то ожидавшие в креслах, любопытно сверкнули глазами. - В кредите вам отказали, - с напущенным равнодушием сообщил клерк. Но следующее его действие содержало явную издевку. Он пролистал одной рукой подшитые в книгу распечатки и, проведя пальцем по строке, громко возвестил: - Да, так тут и написано: "В кредите запросчику отказано"! Виктор, еще не успевший войти в состояние отчаяния, но уже ощущающий всю беспомощность положения, сглотнул. - А я могу узнать почему? - Слишком много весит. При увеличении подводной части, надводная не будет справляться с переработкой фитоматериалов. А туристический блок - вообще полная ахинея! Да кто туда попрется? - Видно, клерк вжился в роль кабинетного критика, разносящего в прах неубедительный проект, с материалами которого успел ознакомиться в деталях, раз все посторонние посетители посчитали нужным проследить за неравноправной дискуссией. Короче, для самостоятельной надводной коммуникации, это тяжело, а для комплексной островной - не окупит затраченную на него сухопутную территорию. Теперь Виктор почувствовал себя оскорбленным и, несмотря на сочувствующие взгляды сидящих в кресле, решил дать бой. - Тяжело? - он сделал выпад и, взмахнув рукой, обрушил многострадальную чешуйчатую барсетку на столешницу. Клерк, не на шутку испугавшись, отпрянул назад. В какой-то момент он вообще хотел тянуться к кнопке вызова охраны, которая из-за небольшого объема помещения отсутствовала, но наверняка находилась в одной из смежных комнат. Настолько резким казался переход между атакой и отступлением. - Тяжело? - возмущенно вскричал Виктор. - Да это сущее перышко! Каждый грамм фермы подсчитан и помещен в уравнения баланса! Четырехмесячный труд специалистов и компьютеров! А ты мне будешь рассказывать про какие-то дисбалансы? Это у вас дисбаланс! Без дополнительных опорных колонн и подводных держателей вы позволили себе двух-ярусное здание с автостоянками, кожаными креслами и этими... дубовыми дверями! И вы еще смеете что-то утверждать о "тяжелости" моей фермы? Да когда ваш банк уйдет под воду и потянет за собой ближайшие жилые кварталы, моя ферма будет торчать из воды неприступной крепостью и продолжать снабжать все черноморские гидрополи легкой одеждой и провиантом! А когда уровень воды поднимется еще на пятнадцать метров, ферма будет держатся ковчегом и... - Виктор неожиданно обнаружил, что держит выкатившего глаза клерка за шиворот и вдохновенно орет ему в лицо. В глазах окружающих ужас боролся с восхищением. - Я могу... обеспечить вам встречу с советом директоров... - почти просяще просипел клерк. Белый, накрохмаленый воротник его сорочки, напоминал сейчас асимметрические жалюзи. - Уж обеспечь! - рыкнул Виктор. И зачем-то добавил: - Пожалуйста. Хватка Виктора ослабла, парень, секунду поколебавшись, выскользнул и - в первую очередь - принялся приводить форму в, насколько это было возможно, достойный вид. - И быстрее! Виктор почувствовал, как его потянули за рукав плаща. Женский голос осторожно окликнул его: - Витя? Это был голос Элизы. - Я же сказал тебе: оставайся снаружи! - гневно сказал Виктор, разворачиваясь к девушке. Обувь ее была на "низком ходу", стройное тело обнимал элегантный синий костюм, фиолетовый шафран, повязанный на шее стильным платком, темно-каштановые волосы подобраны в "вывернутый" хвостик, и внимательные зеленые глаза, наполненные необычайной решительностью... - Витя, ты? - повторили ее губы уже без сопровождения голосом. Немо. Элиза подняла бровь, и по лбу скользнула бороздка, легшая поперек пунктира едва заметного шрама. - Витя! - выдохнула она и бросилась к нему с объятиями. Она повисла на нем, уткнув свою голову в его плечо. Виктор обомлел. Во внезапно наступившей тишине холла стало слышно, как бухает его сердце. Он бросил ошалелый взгляд за узенькие окна, окаймлявшие дверь с обеих сторон. Девушки, крутящейся возле клумб, видно не было. - Элиза, - наконец выговорил он, трансформируясь и раздваиваясь мыслями. Его обнимала Элиза. Другая.

Она была прекрасна. Даже в стеклянном цилиндре. Даже сзади. Особенно сзади. Свободно парящая в прозрачной питательной жидкости, принявшей голубоватый оттенок от синих подсветочных ламп, девушка была нага. Влекомые пузырьками воздуха, шевелились длинные темно-каштановые волосы. Блик от фонарей плавно тёк по ровной спинке, по заужению талии, по тугим бедрам, аккуратным, подобранным ягодицам, растекаясь по ногам, раскинувшимся в подобии бега. Кожа ступень казалась по-младенчески гладкой и нежной. Кожа ступень была девственной. - Ну что? Твоя русалка? - самодовольно спросил Техник. - Почему ты не покажешь ее спереди? - задал встречный вопрос Виктор. - Я привык видеть ее лицо, а не задницу. Что за методы демонстрировать товар? - Э! - протянул Техник, поднимая указательный палец. - Методы очень методические. Во-первых: так цензурней. Во-вторых: дуракам незаконченную работу не показывают. В-третьих: такое количество тонн при повороте солидно поизносит шасси, а в этой банке еще не один десяток русалок плавать будет. В-четвертых... - Разверни ее, - теперь Виктор приказывал. - Это будет стоить тебе... скажем... один процент от общей стоимости. Сверху. - Грабёж! - возмутился Виктор. - Технарь, ты понимаешь, чего ты просишь? - А то. - Вижу, что понимаешь. На незаконном дуплицировании людей ты можешь заработать любые деньги. Я же ради этой девушки отдал почти все оставленные мамой арго. На этот миллион я могу профинансировать водорослевый запас на два года вперед! А тебе он и даром не нужен! - Угу... - промычал Техник, потирая ребром навороченной дистанционки редкие и противные волосики на подбородке. - Тебе миллион нужен, а мне нет! Так понимать? А может, я, как твоя мама, хочу удрать с Земли и вложить десяток миллиардов в развитие автономной космической станции? А миллион я потрачу на закупку фитобактерий. На два года вперед. Пусть скупым я тебе покажусь, но без того, чтобы торговать и торговаться, жизни не мыслю, - почти нараспев проговорил Техник. - На рынке будешь торговаться, - огрызнулся Виктор. - А ты на рынке будешь за бесплатно товар осматривать. Крутить рыбку в банке. Правая нога девушки дернулась и снова застыла. Мелкие пузырьки, сорвавшиеся со светлых волосков кожи, серебристой стайкой устремились вверх. - Видишь: живая! Зачем тебе ее разворачивать? Она так беззаботно спит... Еще разбудишь ненароком! - Какая тебе, черт побери, разница? - Один процент - и разворачиваю. - Подавись. - Ладно. Но если ты, ее бывший любовник и будующий владелец, не заметишь брака сейчас, потом его исправить не удастся. Лицензии на незаконные операции с плотью я не выдаю - потеряешь все сто миллионов. Идет? Или один процент сразу - и можешь быть спокойным, как евнух. - Ты же теперь этот брак сам устроишь, - болезненно сощурился заказчик. Сам устроишь, если я откажусь разворачивать! - А то. - Сволочь, - процедил Виктор, ныряя в карман за чековой книжкой. Он прислонил веленовые листочки к теплой стенке цилиндра и нервными росчерками заполнил графы. - Лучше уж было заключать контракт с Мефистофелем. Вырвав лист, он пихнул его Технику. Тот осторожно, не складывая, сунул его себе за пазуху. - Ну если тебе больше по душе жариться в котле, чем кувыркаться с сухопутной русалочкой на шелковых простынях... - Разворачивай. Техник вздохнул и, отыскав необходимую кнопочку на дистанционке, нажал ее. Зашумел двигатель в основании "аквариума" и цилиндр начал плавно поворачиваться. Синий свет нежно плавился на женском теле. Через несколько секунд, затаивший дыхание, Виктор уже видел Элизу в профиль: острые грудки, ровный нос, распахнутые и направленные в толщу голубоватой жидкости глаза... - Откуда этот шрам на лбу? - требовательно спросил Виктор. - Хе-хе! - Ухмыльнулся Техник. - А говорил: четыре года с ней учился, все о ней знаешь... Шрам этот она в детстве получила - брат спьяну швырнул в нее фарфоровой чашкой. - А убрать его никак нельзя было? - Ты что? Я его специально сажал! Слышь, убрать! Мы уже и так столько дров наломали в ее сознании. Гляди, все на таких "шрамах" только и держится! - Понимаю, - Виктор смягчился. Последние месяцы он жутко беспокоился. И немудрено: женщина его будущего росла, как коллекционный цветок на фабрике быстрой агропромышленности. Виктор надеялся, что дубликат окажется лучше оригинала. Или - по крайней мере - не хуже. Он рассматривал ее несколько минут. Техник притих рядом, довольно поглощая глазами женское тело и понимая, что заказчику сейчас не стоит мешать. Что-то, кроме шрама, казалось чужим, не свойственным девушке. Виктор не мог понять, что именно. - Сколько ей сейчас? Стандартных. - Семнадцать.

Элизе, которая стояла сейчас перед Виктором, было двадцать шесть. На год старше той, что суетилась около цветов. Самостоятельная, уверенная... - Я тебя таки нашла! - с владыческими нотками резюмировала она. Прижалась к Виктору, а потом быстро отстранилась, держа его за плечи на расстоянии вытянутых рук. - Я знала, что тебя не было в Ялте-Г! Ей-богу, знала! Виктор промычал что-то неразборчивое, еле вороша кадыком. В горле сразу же пересохло, и захотелось потянуться в карман за освежителем дыхания. Он попытался заставить мышцы лица сложиться в маску радости, но проклятые словно занемели. Он так и стоял, сжатый, скованный, не находя сил разомкнуть мгновенно спекшиеся губы. - Вить, неужели ты, четыре года спустя, меня не простил? - она виновато заглянула в его глаза. - Ты все еще держишь на меня зло? Ну, ты же знаешь... Блин, я как вспомню, какой была дурой, что не поехала с тобой в гидрополь! Что я забыла на континенте? Я думала, ты шутишь и скоро вернешься, что это всего лишь твой очередной бизнес-визит, после которого... А ты не вернулся. Я тебя ждала. Потом проклинала себя. Искала тебя. По бланкам, по сетям, по таможенным декларациям... Твоя компания "Надежда человечества", как оказалось, была ассимилирована "Технологиями", и дальше твой след исчезал. Подумать только: море такое маленькое, а потерять в нем тебя оказалось до боли просто... Клерк нервно хихикнул, а на лицах сидящих в кресле читалось удовлетворение от неожиданно разыгравшейся драмы. Драмки. - Ты меня простишь? - закончила Элиза шокирующую тираду слов. - Милая, - наконец сориентировался Виктор, - я первый должен был просить прощение, - он смягчил лицо улыбкой. - Все это время я думал, что... Я тебя тоже ждал. Мужчина, сидящий в кресле, не выдержал, бросил журнал на стеклянный столик и, закинув на плечо сумку, быстро покинул помещение. Дверь за ним, скрипнув, увесисто гупнула. Элиза наклонила лицо, прикрыла ладонью глаза. - Надо же, как нехорошо вышло. Выходит, мы даже не рвали отношений... И четыре года отирались, где только могли. - Выходит так, - пожал плечами Виктор. Элиза просияла. - И как ты эти четыре года? - с совершенно другой интонацией спросила. - Как видишь, живу. - Не повезло тебе с кредитом. - Да, не очень уж. - Никого себе не нашел? - В смысле? - Виктор нахмурился. - Девушку? У Виктора в горле словно напалмом полили. - Н-нет. А ты? Элиза заговорчески улыбнулась. Подалась вперед и чмокнула его в кончик носа. Потом провела по нему пальцем. - Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, - она бросила взгляд на кожаную сумочку на плече, напиханную веленом. - Ты точно на меня не дуешься? - Эль, - с чего бы? - Точно-точно? - Да брось! Конечно нет. Не дуюсь. - Ну тогда, - она нырнула в сумочку двумя пальцами. Виртуозно, почти шулерски вытянула визитную карточку. - Бери. Позвонишь. Или зайдешь. Погуляем. - Элиза подмигнула. - А у тебя адрес есть? Для перестраховки. - Помню только наглядно. Показывать надо. Это где-то в промышленном секторе... - Проездом, значит? - По делам. Несколько дней назад паромом прибыл. С континента. В Симферополе-Г у моей... нашей фирмы плантация... - У моей тоже. Если никуда не спешишь, можем посидеть в кафе неподалеку. Премиленькое местечко... - Нет, к сожалению, - Виктор состроил усталый вид. - До вечера мне нужно успеть объездить весь город. Извини, что не получается... - Не расстраивайся. Еще свидимся. Главное: визитку не потеряй. И позвони. Сегодня же. - Обещаю. - Ну, тогда - до завтра! А нет, погоди... От мамы новости были? С платформы? - С тех пор как она узнала, что я прогорел на сто миллионов после Ялты-Г, ни денег, ни новостей. Глаза ее вспыхнули испуганным изумрудным блеском - и сразу же погасли. Девушка понимающе кивнула. - Значит завтра? Вечером, - Элиза сделала шаг назад. - Наверное. Я позвоню. - Счастливо... Только не потеряйся снова! Второго поиска я не перенесу. Виктор угукнул и, обнимая обеими руками барсетку, задом поплелся к выходу. Клерк что-то крикнул ему вслед, цепкое по интонации, но, к счастью, неразборчивое. Миновав двери, он загремел по лестнице и опрометью бросился к машине. Элиза, несмотря на очевидный запрет на срывание цветов, успела собрать себе вполне солидный букет. Заслышав шаги, она подняла на подошедшего Виктора пронзительно-зеленые глаза. - Все? Можем ехать? - Садись. Можем ехать. - Что-то не так? - Мне отказали в кредите. Они снова зашли в затененную полость "тяжелой" автостоянки и почти одновременно дернули за ручки дверей ЗАЗа. - Плохо, - Элиза устроилась поудобней и сразу же надела ремень безопасности. - Будем меньше покупать фарфоровых игрушек? - Почему? - наконец Виктор заставил дрожащие руки повернуть ключ. Машина ожила. Водородный двигатель заработал вхолостую. Магниты отпустили стальную платформу. - Лучше сэкономим на членских взносах за участие в научных конференциях. Тебя я, лапочка, ни за что в жизни не обижу... - Я знаю, - совершенно уверенно сказала Элиза. - Потому что ты меня очень любишь. Виктор вырулил на навесную автостраду и как можно скорее убрался с места встречи. Только въехав на промышленные окраины гидрополя, он почувствовал, что напряжение начинает понемногу спадать. Трафик здесь был по обыкновению рассеянным, встречались только крупные грузовики, ведомые компьютерами. ...Вопреки заверениям, Виктор провалялся остаток дня в беспокойной полудреме, так и не удосужившись появиться в местном филиале "Технологий". Он даже не надеялся, что вероятность встречи окажется настолько высокой. Он не подозревал, как может бояться этой вероятности.

Вероятность того, что гидрополь последней конструкции когда-нибудь уйдет под воду, в счет никогда не бралась. Больно умные головы пеклись над проектированием и созданием надводных и подводных платформ, больно крупные деньги уходили на транспортные, сырьевые и промышленные затраты. Больно убедительно звучали слова джи-губернаторов, твердящих, что опасности в морских городах нет и быть не может. Им верили. А если кто и не верил, оставался в подавляющих количеством рядах континенталов и довольствовался дарами суши... Когда Ялта-Г прекратила свое существование в морских глубинах теплым июньским утром, а разморенные жарким непробуждением жители даже не успели смекнуть, что к чему, гидропольцы всего мира заговорили совсем по-другому. Ялта-Г заняла почетное место в одном списке с Помпеей, Хиросимой и Чернобылем. В тот день Элиза плакала. Виктор, сколько не пытался, не мог ее успокоить. Девушка сидела за столом в маленькой темной гостиной, подперши крепко сжатыми кулачками покрасневшее лицо. Надрывные всхлипы были слышны во всех уголках полупустой квартиры. - Лиз, перестань наконец! Нашла о чем плакать! - Они были лучшими! - захлебывалась девушка. - Лучшими! Самыми... самыми лучшими! Таких уже нет! Слезы струились по ее лицу, падали на бело-розовую ночнушку, сбегали по голым рукам, достигали локтя и соскальзывали на стол. Элиза чувствовала себя стесненной из-за того, что плачет, но не могла остановиться и вытирала слезы своими чудесными темно-каштановыми волосами, вечно распущенными и пахнущими манго. - Почему? Почему так случилось? Почему они? - Никто не знает, - тихо, не сильно задумываясь над фразой, выронил Виктор. Потеря квартиры в Ялте-Г тоже выбила его из колеи. Под воду ушли ценные бумаги, документы, фотографии - ящик-заначка с вещами-воспоминаниями о настоящей Элизе. Трагическая новость отыскала их в Симферополе-Г, в служебной квартире промышленного района гидрополя. Здесь они бывали нечасто, только в качестве консультантов дочернего предприятия "Технологий". Отныне, эта резиденция станет их единственным домом... Но Элиза потеряла много больше. Виктор осторожно присел возле ее вздрагивающего тела, положил голову на голые горячие коленки. Любяще проговорил: - Это всего лишь фарфор. Игрушки. Куколки. Главное: есть ты и я. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, как вся твоя коллекция фарфоровых игрушек вновь займет свое положенное место за стеклом. Он приподнял голову и наткнулся на доверчиво глядящие зеленые глаза. По обе стороны от ровного носа пролегали влажные бороздки слез. Судя по выражению ее глаз и легкой улыбке в уголке рта, ручейки эти обещали высохнуть. Она сглотнула, заговорив суховатом после плача голосом: - Правда? Ты купишь еще? - Можешь не сомневаться, - заверил он, возвращая голову на женские колени. - Можешь никогда в этом не сомневаться. Через полчаса они уже спали, забыв про глубокие потери с обоих сторон. Потери эти были на столько глубокими, что уже на следующий день не смогли подняться на поверхность и заявить о себе.

В эту же ночь Виктор не мог заснуть долго, изнывая на влажных от пота простынях и думая о том, насколько тяжелой оказалась встреча с человеком, тело которого украл. Он внутренне посмеивался, стискивал до зубовной боли челюсти, осознавая, что угрызения совести мучают его только сейчас, а не четыре года назад. Он перебирал мысли и воспоминания, взвешивал факты и чувства, которые могли являться удерживающей силой в его взаимоотношениях со старой Элизой. Кроме ностальгии и чувства благодарности, он не мог больше ничего назвать. Все остальное давала ему вторая Элиза, дуплицированная, - то чего он ожидал в качестве результата незаконной операции с плотью и разумом. Виктор также прекрасно понимал, что этими умозаключениями вопрос не исчерпывался - в обратном случае, его бы не выбила из колеи сегодняшняя встреча. Легко устранимый страх перед контактом копии и оригинала - явное проявление бессознательного, его агрессивного элемента. Но не путался ли в нем второй, сенсуалистический элемент? Элиза в соседней комнате вытирала пыль с расписных фарфоровых фигурок, потом что-то стучала на клавиатуре, щелкала мышкой. Сквозь стену проникал ватный звук просматриваемой ею кинторансляции. Выстрелы, крики, жаркие стоны под характерное соло саксофона, кажущиеся глупыми без сопровождения картинкой диалоги. Виктор глядел в потолок, по которому изредка проскальзывал блик от вспыхнувшего взрывом монитора. К десяти часам Элиза выключила компьютер и, переодевшись в ночнушку, залезла под одеяло, по привычке прикорнув к Виктору. Весело зевнула. Она понаблюдала за мужем, подперев щеку рукой. - Ну как тебе потолок? - наконец спросила. - Ничего. - Боишься, что однажды упадет? - Нет, думаю о кредите. - Я так и знала. Мы можем попытаться взять его в "Привате" и "Юг-гидро" не обязательно в "Эвксинском". Я заходила на сайты... "Она чудо, - мелькнуло в голове Виктора. - Она не справляется со своими делами, но мои ее беспокоят в большей мере". - Спасибо, - ему было неловко ей это говорить. Так же, как поздравлять хорошего знакомого с днем рождением, дату которого напомнил он сам. - Я подумаю. - Новый фильм видела. Трагедия "Не последняя Атлантида". Про Ялту-Г. - И как? - Чушь. Чмок-чмок, бах-бах! - произнесла она свою любимую критическую реплику и, улыбнувшись, завернулась в одеяло поплотней. - Спокойной ночи, любимый! - Спокойной ночи... Он продолжал лежать, потупив взгляд в потолок. В голове пересыпался песок, отсчитывая минуты. Когда дыхание Элизы стало текучим и размеренным, Виктор соскользнул с простыней и, крадучись, вышел из спальной. Он прошел мимо питающегося от розетки переносного компьютера, открыл дверь в прихожую. Сняв с вешалки плащ, Виктор пошарил по карманам и выудил из массы мелочи и сложенных вчетверо квитанций прямоугольник визитки. Посеребренные буковки блестели в полумраке прихожей. "Элиза... Нанобиолог... Тел..." В ее стиле: просто и солидно. Элиза... Виктор сгреб со стола трубку, вставил босые ступни в мягкие тапочки, набросил плащ - и тихо повернув щеколду замка, вышел за порог, в прохладу сентябрьской ночи. Влажная майка остыла сразу же, поэтому Виктор закутался в плащ и затянул поясок потуже. Звезды, хорошо просматриваемые с третьего, последнего в этом районе, яруса, блестели ярко и безразлично. Виктор перешел дорогу и, остановившись на узеньком тротуаре, глянул за перила. Далеко внизу плескалась черная вода. Подставив табло свету уличных фонарей, Виктор набрал семизначный номер. После первого гудка на него набросилась волна страха, и он, не дожидаясь второго, нажал "сброс". Отдышался, проклиная свою трусость, прочистил горло коротки "гм". И повторил набор. На этот раз ответили сразу же. - Да? - Элиза? Это Виктор. Помнишь, ты мне визитку в банке дала? - А, Витя! Привет! Ты только что звонил? - Нет, я с первого раза попал. Я не поздно? - Да что ты! Мне все равно еще расчет делать. Я, кстати, как раз о тебе думала. Виктор вздрогнул. - Я тоже... о тебе думал. Это надо же так встретиться! - Ты не рад? - Рад, только... все как-то неожиданно. Элиза с дюжину секунд молчала. - Вить, я понимаю: настроение после отказа в банке у тебя не ахти. Но есть же другие банки! Если что, я могу помочь... кое-чем. - Спасибо, не надо. Отказ тут ни при чем, - он подивился откровенности своей последней фразы. - Тогда в чем же дело? Ты по-прежнему не рад видеть меня? - Я тебя не помню, - нашел выход Виктор. - Вернее, не приходят на ум качества, которые отделяли тебя от остальных претенденток. - Витя, - протянула она. - Ты серьезно? - Прости. - Я могу напомнить, - сориентировалась Элиза. - Было бы неплохо. - Завтра? - Ну, как договаривались... Скажем, в часов полседьмого. У памятника Пелевину. - В безпятнадцати семь. Раньше, к сожалению, не удастся. Я хочу еще разок прошвырнуться по "Привату" и "Югу-гидро". Там тоже кредиты с небольшим процентом отчислений. Она снова замолкла. - Лиз, включи камеру на своем телефоне. - Хочешь визуального контакта? Вместо ответа, Виктор сдвинул ногтем ползунок видеорежима, направив глазок камеры на себя. Через секунду в откинувшемся стеклышке возникло лицо Элизы с собранными после душа темно-каштановыми волосами; уже слипающиеся от непреодолимого желания спать, но не теряющие при этом своего благородства, зеленые глаза. Сердце Виктора забухало. Они не похожи, - понял он. Но какую из них он... любит больше? - Ты по-прежнему не помнишь меня? - вкрадчиво двигая губами, спросила Элиза. - Не вспоминаешь? - Кажется, процесс пошел, - обнадеживающе ответил Виктор, стараясь сглотнуть волнение как можно незаметней. - До завтра. Он уже подносил палец к "сбросу", когда заметил, что лицо Элизы приблизилось. Ее влажные губы коснулись стекла с той стороны линии. Коснулись не просто так, а завораживающе-искусительно. Напористо. Изображение пропало. В воздухе запиликал прерывистый зуммер. Виктор неторопливо сложил трубку, по привычке сунул в карман и последовал в дом. Фантазии как-то по-троянски вытеснили страхи, и Виктор уже не знал, что приносит ему большие мучения. Опасность бах-баха или предвкушение чмок-чмока. Он возвратился в спальню на еще не остывшие влажные простыни, чувствуя, как возбуждается от постельного тепла. Перед ним в тусклом свете звезд белело лицо Элизы. Такой беззащитной и податливой. Он не сдержался. Виктор закатился на ее вялое ото сна тело, разбросав простыни и задрав ночнушку. Элиза очнулась и застонала, не до конца понимая, почему супруг вздумал заниматься этим посреди ночи. Но под конец она органично влилась в секс, давая Виктору все, в чем он нуждался. Она быстро изошла, а Виктор все продолжал твердить "Элиза... Моя Элиза...", содрогаясь в сладостной истоме. И Элиза улыбалась, даже не догадываясь, что имя отныне звучало не ее.

Виктор хорошо помнил последний день своего пребывания на континенте - и прощания с Элизой. Вышло оно, как всегда, комканым, созванным наспех, словно для отчетности. Подходило к концу лето, всю первую половину дня лил дождь, к вечеру лужи еще не успели просохнуть... Они сидели на скамейке во дворе николаевского госпиталя, ковыряя обувью рыхлую землю. Место как раз подходило для уединения: угрюмые серые стены четырехэтажных корпусов и лежащего невдалеке кирпича морга, так и пышущие изоляционными настроениями. К аромату хвои многочисленных сосен примешивался едва ощутимый, но от того более настырный запах нашатыря. Воздух после дождя загустел, плотно насытился растительной и химической сыростью. До Парка садового искусства "Лески" было рукой подать. Но Парк у обоих ассоциировался с весельем, причин для которого сейчас не было. - Не молчи, - упреком нарушила тишину Элиза. - От этого я начинаю чувствовать себя виноватой. - Правильно начинаешь, - вздохнул Виктор. - Брось! - Что бросить? Что я сделал или предложил тебе такого, что могло тебе повредить? - Брось свою затею с морем. На континенте нужны хорошие нанобиологи для восстановления речных ареалов... - Да это же болото! - вскричал Виктор. - Море глубже, море дальше, море шире! - И что с того? - равнодушно спросила Элиза и приложила ладонь к щеке. - Я люблю море. И тебя - и море. - А я ненавижу. И ты для меня много важнее. Но если ты выберешь море, я не стану тебя останавливать. И бросаться за тобой не стану. - Ах так! - Виктор не нашел, чем продолжить эту реплику и приложился к зеленой бутылочке "Спрайта". Элиза отвернулась. Опустошив бутылку, Виктор отшвырнул ее поближе к урне и вытер запястьем губы. - Тогда я уйду. И он решительно встал. - Иди, - без промедления ответила Элиза, по-прежнему не смотря в его сторону. Виктор опешил. - Что? - Иди, - повторила девушка. Повернулась и грозно глянула на него. - Иди, чего же ты! Давай! - Лиз... Ты серьезно? - А что? Ты же захотел уйти. Уходи. Это твое решение. Я сказала, что не буду тебя останавливать. - Я... - Виктор побледнел, сделал шаг навстречу девушке, но та вскочила и решительно двинулась по тропинке. Он остановился, не решаясь побежать за ней. Ее зеленое платье изгибалось в быстрых и уверенных шагах. Отмерив двадцать метров, девушка развернулась и крикнула: - Иди в море! - и побрела в сторону выхода из дворика, оставляя за собой призрачный зеленый след. Виктор стиснул зубы, сквозь прищур провожая ее фигуру до предела видимости. Когда та исчезла, он запустил в карман просторных шорт руку. Капсула с яйцеклеткой была приятно холодна.

Он стоял в тени памятника Пелевину, сжимая в правой руке почти касающийся земли букет и тихо барабаня пальцами по трубке телефона на поясе. Последнее Виктор прихватил, чтобы не подавать дуплицированной Элизе поводов для подозрения. Она могла теперь позвонить ему, когда ей вздумается. Правда, телефон был переведен в режим "занято". Возле памятника Пелевину часто назначают встречи. Вот и сейчас три фигуры, не считая самого Виктора, переминались с ноги на ногу, состроив самые серьезные гримасы. Девушка в чешуйчатой юбке-комбинизоне, весьма приличный индивид в коже и очках с маленькими круглыми стеклышками и прыщавый юноша, мнущий между пальцами дешевую сигарету с водорослевым тобакозаменителем. Элиза еще не появлялась. Виктор прождал минут пятнадцать, хорошо зная, что появится девушка за минут пять до оговоренного срока. На жидкокристаллическом табло телефона серым стояли цифры: "18:40". Пройдясь вдоль ограждения пятого яруса, отделявшего жителей гидрополя от сорокаметровой пропасти, Виктор наигранным движением обвел ощетинившиеся конструкциями окрестности города. Элиза появилась неожиданно. Словно выпорхнула из пространства за перилами. Виктор поймал себя на мысли, что уже второй раз не видит этого. И улыбнулся. Элиза легкой походкой к нему приблизилась, поправила кожаную сумочку на плече, улыбнулась в ответ, и, для пущей правильности подтянувшись на цыпочках - ее рост позволял ей обойтись без этого, - коротко поцеловала Виктора в губы. - Привет, - радостным, запыхавшимся шепотом выдохнула она. Виктор растерянно поднял брови. Да, что-то в ней изменилось с момента их последней встречи на континенте. И не только в теле, обретшем зрелость форм и черт, но и в поведении. Фиолетовые брюки и короткая белая маечка с наброшенной на плечи прозрачной чешуйчатой жилеточкой гармонировали с ее новым образом. - Здравствуй, - сдержано ответил Виктор, переводя букет из пяти роз в вертикальное положение и протягивая девушке. - Тебе! Элиза обхватила букет обеими руками, нырнула лицом в лепестки, втягивая характерный аромат... - Обалдеть! Я уже не припомню, сколько месяцев не слышала запаха настоящих роз. Наверное, последний раз это было на панихиде по ялтинцам... - Она чуть не подскочила от возбуждения. - Ну как дела? Рассказывай! - Дела? - Виктор замялся. - Давай сперва где-нибудь уютно упадем, а потом уже поболтаем о делах. Идет? - Я так и планировала. Поэтому сейчас мы идем в "Птичий двор". - Надеюсь, кухня там не морская? Это единственная плохая черта моря рыбная пища быстро приедается... - Сухопутная. Меня саму ностальгия замучила, как бы я континент ненавидела. - Сухопутная - это хорошо, - уступчиво подметил Виктор. Они уже шли, удаляясь от постамента Пелевина с листовкой Фиделя Кастро в руке. Виктор держал руки в карманах куртки. Элиза одной придерживала ремень сумочки, а в другой несла букет. Как только они отошли от композит-материальной фигуры писателя, к прыщавому юноше подбежала девчонка лет двенадцати с робкими словами "Это не ты, случайно?.." - А с чего это ты вдруг стала ненавидеть континент? Насколько мне память не изменяет... Элиза почувствовала, что разговор ложится в неверное русло. И бросила кости на другой игральный стол. - Ты слышал, что фильм новый сделали на "Довженко"? "Не последняя Атлантида"? Вчера в "ТВ-сети" выставили копию, - она выдержала интригующую паузу и добавила: - А я смотрела! - И как? - Виктор знал, что она ответит. - Чмок-чмок, бах-бах! Но прикольно. Со смысловой и идейной нагрузкой мелодрамы справляется отлично. Я даже в одном моменте чуть не прослезилась, - она глянула в небо, неуверенно. - Или прослезилась? Виктор кивнул. - Мне на этого кино дали ту же рецензию. Они засмеялись. Потом засмеялись еще - и еще раз. Рука Элизы незаметно соскользнула с плеча и легла в ладонь Виктора. Они шли по пешеходной дорожке пятого яруса гидрополя Симферополь-Г, и уже никто из случайных прохожих не мог бы назвать их просто старыми друзьями. Как минимум, любовниками. А то и вовсе молодоженами. Элиза провела его навесными мостиками и подкоммуникационными переходами к ресторанчику, расположившемуся на четвертом ярусе. В отличии от "Эвксинского", дизайн экстерьера не только полностью соответствовал названию, но и весил в пределах разумного. Изготовленный из деревянных реек, ресторан напоминал не самый мало финансируемый континентальный хлев. Внутри он являл собой чистейшее произведение искусств: неравномерно разбросанное по полу сено, металлические ведра со льдом и торчащими из них бутылками шампанского, деревянные винные бочки, кормовые корыта с нарезанным хлебом, вазочками приправ, гарниров и специй. Столики располагались абсолютно беспорядочно, но что больше всего интриговало клетки с живыми животными: курицами, кроликами, поросятами - и снующие по бревенчатому полу ярко-желтые цыплята. - Кажется, столика нам не досталось. Только места у стойки. - Безрадостно отметила Элиза. - Пойдем куда-нибудь в другое место? Возле стойки что-то неохота... Посетители ресторана не оставили без внимания остановившуюся посреди заведения парочку, метнув в их сторону изможденные взгляды. - А если с собой возьмем? Как раньше? Не хочешь? - Воки-мил? Знаешь, это идея! - Тогда пошли сделаем заказ... Им все-таки пришлось подождать возле стойки, пока облаченный в крестьянский костюм официант выполнял их заказ. Но, не замечая довлеющего присутствия губителей спирта, они продолжали разговаривать. И смеяться, вспоминая минувшие дни, годы совместной учебы в Одесском Нанотехническом, незабываемых хохмачей из университета. Элиза говорила без перерыва, а Виктор ловил себя на мысли, что не хочет, чтобы она останавливалась. Через десять минут они уже брели под свежим смеркающимся октябрьским небом, похрустывая жареными ребрышками и курочкой, картошкой фри и гренками, корейской морковью и солеными огурчиками. У обоих на шее высели "сосуды-кулоны" с торчащими вверх тонкими трубочками, из которых можно было прихлебывать, не останавливаясь и не освобождая рук. Пили "Фанту". Они шли, куда глаза глядели. Прохладный ветер холодил горло, но было как-то не до него. Минареты сменялись арками, арки - водорослевыми навесами, навесы - кустарниковыми клумбами. Они доходили до тупика, пропасти, очередных перил, спускались по лестнице на ярус ниже, не спрашивая "Пойдем туда или уже обратно?", и брели дальше. По дороге им встречались такие же гуляющие пары и возвращающиеся с хмурыми и бледными лицами рабочие. Да и кто в такое время мог им встретиться еще? Дети совались по игровым площадкам на первом ярусе или томились над домашними заданиями в теплых квартирах, подростки отрывались на дискотеках или целовались на задних сидениях родительских авто, пожилые люди в большинстве своем пропадали на плавучих домах или прибрежных санаториях. Поздним вечером, когда шум носящихся по подвесным автострадам машин стихал, становился слышен гул, буквально разъедающий конструкцию с основания. Это работала опорная промышленная часть гидрополя, скрытая толщей мокрой воды и слоем пенобетона. Район, куда забрели Элиза и Виктор, располагалась в противоположном конце города. Здесь, на первом ярусе, являющем собой полуплавучую конструкцию, создатели планировали роскошный фитопарк, составленный исключительно воздушными водорослями, но как показала практика, народ больше тяготел к порождению сухопутной природы. Потому парк переживал не самые лучшие годы своего существования. На опорных столбах, навесных сетках, многочисленных карнизах и развесках произрастали зеленые и бурые водоросли нептуний. В воздухе витал запах соли и йода. Бетонный пол заменяла мелкоячеечная решетка, сквозь гранулы которой блестела рябь темных волн. Задевая конструкцию, плескалась вода. Стало совсем темно, а на небо высыпали звезды. - Но самый прикол это тот, когда он продал душу за стаканчик семечек, хохотнув, подвела итог Элиза. И, глубоко довольная своим рассказом, замолкла. Их руки больше не удерживали друг друга. Рука Виктора легко оплетала тонкую талию Элизы. Девушка, прервав нескончаемую тираду слов, наконец почувствовала всю интимность обстановки и, еще раз поднеся розы к губам, вдохнула их аромат. - Знаешь, сейчас с тобой я чувствую себя полной идиоткой, - с совершенно другой интонацией начала она. - Давным-давно, еще на первом курсе, когда мы только начинали узнавать друг друга, я таскала с собой на свидания подругу. То ли боялась, то ли стеснялась - поди сейчас разбери... Ты каждый раз приносил мне розу, а ей вручал шоколадку. Тогда я чувствовала себя такой ущемленной... И даже завидовала ей. Ну разве не дурой была? Виктор усмехнулся, прижав девушку к себе крепче. Мол, выброси из головы, это не имеет уже никакого значения. - Но еще большей идиоткой я себя чувствую после того, что между нами произошло тем дождливым днем в госпитальском парке. Я чувствовала свою важность в твоей жизни настолько превосходящей, что надеялась отказом оставить тебя на континенте. Но я не могла представить, насколько море идеально для тебя. Я надеялась, что мне удастся разрушить твою далекоглядную и перспективную мечту. Переоценивала свою важность. Стоя перед зеркалом, думала: "Какой дурак откажется от такого?" Но ты оказался тем самым не-дураком, который нашел в себе силы отказаться. И тогда я осознала, что дурочкой, на самом деле, была я. - Элиза, погоди... - Нет, - она выскользнула из его рук. Подойдя к перилам, облокотилась на них. - Я виновата. Если б я только смогла полностью искупить свою вину... Виктор глядел на нее сощурившись: стройную, изящную, с распущенными темно-каштановыми волосами, под стать водорослям нептуний. Он переваривал ее последние слова, загнавшие его в тупик своей биполярностью. Девушка вспушила одной рукой волосы, другой же, стараясь проделать это как можно незаметней, скользнула в сумочку. В тихом рокоте нефтеперегонных, водородных моторов и просто волн, скрипнула разрываемая плотная фольга. Белая таблетка, несомая двумя тонкими пальцами, скользнула Элизе в рот. Она торопливо проглотила. - Что это? - сразу же спросил Виктор. Сейчас она могла спокойно выпить и снотворное, и яд... Элиза неловко развернулась. - Да так... У меня что-то голова заболела, - она пристально посмотрела Виктору в глаза, не считая нужным досконально камуфлировать реальную причину. Ветер поднес распечатанную упаковку к ногам Виктора. Два старых как мир символа на ней нельзя было не узнать. Элиза сделала неуправляемый шаг и повисла на шее Виктора. Ее горячий язык скользнул ему в рот, и страсть, тихо подогревавшаяся все эти часы, вскипела в обоих. Они держались несколько минут стоя, потом рухнули в массу вылезших за пределы клумбы пахучих водорослей, лаская друг друга. Элиза была щедра и искусительно пассивна, позволяя партнеру делать все, что он хочет. На задворках сознания Виктора всплыл ночной секс с его Элизой, ненастоящей, игрушечной, со всем его бесстрастием, наигранностью и однорольностью - говоришь с куклой и сам за нее отвечаешь. Виктор поспешил вымести из головы мысли о второй девушке, понимая, что для него в данный момент существует только одна. И отныне только одна существовать и будет.

- Еще один взнос в историю человеческого дуплицирования с практически полной перестройкой сознания подопытного. Нет, прошу прощения, подопытной. Техник удовлетворенно прошелся по заполненным графам веленового чека, размеренно кивая головой. - Мои поздравления! - он протянул через весь стол Виктору руку. - Наверное, я все-таки подлец, - заказчик нехотя ответил на рукопожатие. - Да ничего: некоторые и не так просирали родительские деньги. Подумаешь, сто миллионов... - Да при чем тут деньги? Я же делаю из Элизы марионетку. Взгляни на это! По-твоему я правильно поступаю? - Виктор брезгливо кивнул на середину стола, где в сосуде с питательной жидкостью болтался зародыш, напоминающий сейчас скрючившуюся на суше рыбешку. - Она ведь уже не человек. - Бекон, который растет в чанах, имеет такой же тонкий вкус, как натуральный аналог с континента. И стоит, к тому же, дешевле. - Нельзя сравнивать женщину-человека с говядиной. - Почему? И то, и другое - мясо, согласись! С высоким процентом содержания белков, высококалорийное... В конце прошлого века бытовало мнение, что тело восстановить возможно, а вот душу - нет. А что стало через двадцать лет? Какие у них были физиономии, когда первые удачные опыты выявили, что нет никакой души, а есть только кучка серого вещества в черепной коробке. Да бог с ней - с душой. Света, как известно, тоже без фонаря не бывает. По-твоему кто-то из моих клиентов приходил сюда с целью воссоздать душу? За сто миллионов можно получить и что-то свое. После общения с такими, как ты, мне несложно было сделать вывод, что душа - всего-навсего чешуя, а не жабры и не скелет. Так себе: придаточек. Драйвер к устройству. Сила, которая толкала бы изумительное мясо в нужном направлении. Все! От этих слов Виктор почувствовал себя еще хуже. Он старался не смотреть на уродливый зародыш. - Она точно будет меня любить? - не поднимая глаз, спросил Виктор. - Вот видишь: мясо, мясо!.. Еще раз повторю: она и так тебя любила. - Наверное, недостаточно сильно. - Ошибаешься. Она тебя любила, но хотела изменить, подстроить под свой идеал, перебить твой аппетит к морю. Ей этого сделать не удалось. Тебе это удастся за сто миллионов. Вообще, почему я изначально протестовал, через три года в ее сознании произойдет полная смена полюсов мнений. Она буквально ворвется в море и будет жить долго и счастливо - с тобой. Настоящая, живая. Потому дупликат делаем на год младше - для перестраховки. Вдруг, передумаешь... - Не передумаю, - Виктор поднял голову. Лицо его было серьезным, как лик модерниста в социалистические времена, приставленного лбом к только вчера побеленной стенке. - Мы в обязанности за тех, кого приручили... - Блин, вы сговорились что ли? - всплеснул руками Техник. - Все как один повторяете одну и ту же фразу! - Как ты заставишь ее любить меня? - Гм. Поменяю противоположные ассоциативные компоненты. Достаточно перевернуть цепь мотиваций "суша-море", чтобы Элиза бросилась на твой матрасик посреди Черного моря. Но через оговоренный срок, она уйдет, как Христос по волнам, и с суши ты ее не вытащишь до конца дней. Поэтому мы делаем коронный прием: заменяем ее способность самостоятельно принимать решения на полную преданность тебе. Если ты ее бросишь, она станет красивой калекой, и долго не протянет... - Я ее не брошу. - Для равновесия мы восстанавливаем следующие детали: теперь она жизни не мыслит без фарфора, а точнее - статуэток, которыми она может монархически владеть; но ненавидит ультрамодные чешуйчатые костюмы и соответствующую бижутерию. Теперь ей нравятся водоросли, но не континентальные растения... Что-то там еще было. Я тебе дам полный список. - Вместе с дубликатом яйцеклетки, - напомнил Виктор. - Конечно! А впрочем, у тебя теперь будет целая фабрика яйцеклеток. Хоть гарем Элиз делай! Были бы деньги. - Сто миллионов - окончательная сумма? - А то! Какие могут быть оговорки? Мы же взрослые люди - друг друга понимаем. За сто миллионов ты получишь все шкурки - и, конечно же, свою лягушонку в коробчонке. Водоплавающую лягушонку.

Тучи сгущались. Виктор очнулся утром в своей теплой постели, сразу же ощутив, как сильно поменялось освещение. Приглушенный осенней небесной мутью свет скользил по простыням, придавая им вид полотнищ публичного дома - вечно измятые, сырые и влажные. Элизы рядом не было. Судя по звонам и глухому стуку ножа по дереву, она готовила завтрак. Виктор, не вставая, перекатился через плечо и глянул в окно, лежа на животе и водрузив слегка ощетинившийся подбородок на подушку. Небо приобрело серовато-бурый оттенок, нависнув свинцовой ширмой над окрестностями гидрополя. Тот уголок моря, что был виден из-за шпилей и параллельных платформ надводных коммуникаций, цветом от неба не отличался. Где-то далеко, у самого горизонта, где сходились матовые обивки, полыхали молнии. Полыхали странным розовым блеском, как это может быть только в море. Виктор по привычке скатился с кровати. Натянул штаны. Прежде чем зайти на кухню, посетил душевую. Пахло манго и по стенкам душевой сползали капли Элиза уже успела принять душ. Виктор поменял режим подачи воды с любимого Элизой "горячего" на "холодный" и помучил себя леденящими упругими струями. В голове прояснилось. Халата не сушилке не обнаружилось, потому Виктор зашел в кухню, обвязанный вокруг талии широким полотенцем. - С добрым утром, - сказал он. Элиза, выкладывавшая бутерброды из микроволновой печи на тарелки, регулярно облизывающая обжигаемые расплавленным сыром пальцы, обернулась: - А... Приветик! Ты сегодня как-то особо поздно поднялся. Я тебя будить не стала: думала, ты вчера поздно с конференции вернулся, не выспишься, как надо. Я вчера волновалась, почему твой телефон все время занят, но когда вспомнила, что на конференции не принято... - Ты правильно сделала, - сказал Виктор, отодвигая пластиковый стул без спинки и присаживаясь. - В смысле, что не разбудила. Погода ужасная. Придавило слегка. - У меня уже давно ноги крутили... - невзначай сообщила Элиза и села напротив Виктора. Бессознательно поглощая "горячие" бутерброды, Виктор разглядывал Элизу, сидящую к нему в пол-оборота, попивающую чай и глядящую в окно. Ее непросохшие волосы были собраны резинкой и казались сейчас черными. Зеленые глаза внимательно кромсали ландшафт за окном. Виктор на мгновение увидел в ней Элизу, стоящую у перил в ночном нептунус-парке перед потреблением противозачаточного. Она резко повернулась, и Виктор вздрогнул. - Вить, слушай. Я давно собиралась прошвырнуться по магазинам. Мне нужна одежда на осенний сезон, кое-какая косметика, прикупить кое-чего из домашних мелочей... новая ночнушка... А тебе нравятся чешуйчатые костюмы? Из натуральной рыбьей чешуи? - Нормально, только ароматизированы они чересчур. - Я поищу послабее. Знаешь, мне они раньше так не нравились! А теперь я поняла, как это круто, изящно и символично. Я куплю, да? - Конечно, покупай. Если сегодня ветер не изменится, будет дождь. Твои же плащевки потонули в Ялте-Г... - А! И еще. - Она состроила самую милую мордочку, на которую только была способна. - Можно я куплю себе одну маленькую статуэточку? Пожалуйста! - Я тебе когда-то запрещал? - Виктор улыбнулся.- Я привык выполнять обещания. Покупай. - Спасибо! - она потянулась через весь стол, чтобы обнять Виктора за шею и горячо чмокнуть в щеку. - Пойдем вместе? Я здесь еще никого не знаю, а самой скучно. Виктор положил палец поперек губ Элизы. - Не могу. Сегодня я прогулял работу, следовательно свободное время проведу с пользой - пройдусь по банкам. Как ты говорила? "Приват" и "Юг-гидро"? Если мы не получим кредит вовремя, наш филиал "Технологий" совсем захиреет и директора сместят меня с должности. А тогда придется искать новый источник прибыли. База устарела, сорта водорослей-матриц себя не окупают. И владелец контрольного пакета ничего не хочет принимать относительно кредитования... - Ладно, - девушка расцепила объятия и выпрямилась. - Схожу сама. Зато так я не стану тебя нервировать долгим кружлянием вокруг цветочных лавок. - Ты меня не нервируешь вовсе. - Ну я же сама знаю, - загадочно обронила она. Виктор закончил завтрак и еще долго ходил по квартире, распечатывая копии бизнес-плана и примеряя старые пиджаки. Элиза не обращала на его фиктические прихорашивания никакого внимания, пока тот не надел строгий черный костюм. - На похоронные собрался? - шутливо спросила она. Через минуту она уже выпорхнула издому, бросив Виктору короткое: - Буду! Как только дверь за ней захлопнулась, Виктор бросил костюмы и подбежал к телефону. Включил в сеть. Почти сразу же телефон зазвонил. Виктор подхватил трубку и поднес к уху. На стационарной панели спроецировалось лицо Элизы. Ее мокрые волосы были собраны в хвостик, и на открытом лбу был отчетливо виден шрам. Элиза улыбнулась. - Привет. Чего так долго трубку не брал? - Только проснулся. - Да по тебе не скажешь, - Виктор вдруг понял, какую глупость он сказал. Ведь на нем все еще висел дорогой костюм. - Прости, - поспешил извиниться он. - Я тут выходил... - Ясно. Я к тебе сегодня заезжаю. Виктор думал недолго. Для того, чтобы разложить мотивации по полкам, ему хватило сегодняшней ночи. - Конечно, заезжай. - Через час буду. Сейчас уже час... В два, получается... - Нет. Элиза на экране нахмурилась. - Мне нужно пробежаться по банкам. Попробовать пропихнуть бизнес-план в "Приват" и "Юг-гидро". Сама понимаешь, родительские деньги потонули вместе с ялтинскими фермами, страховые компании у нас некудышние, а водорослевые фермы за копейки отдавать монополистам - не хочется. - До пяти управишься? - с надеждой спросила Элиза. - Постараюсь. К пяти можешь приходить. Записывай адрес... Элиза улыбнулась и продемонстрировала визитку с инициалами Виктора: - "Я здесь проездом..." - Откуда? Я же тебе ее не давал! - У тебя вчера из штанов выпала. Когда мы валялись в зарослях нептуний. Легкий румянец пробился сквозь равномерный цвет лица. - Ты на меня не обижаешься? За то, что я на тебя вчера набросилась? - Спасибо, - ответил Виктор. - Мне понравилось. - Мне тоже. Они замолчали. Элиза смотрела куда-то вниз, а Виктор бегал глазами по ее лицу. Сейчас они казались очень похожими - настоящая и дуплицированная Элизы. Лицо, тело, глаза, волосы, повадки, притягательная скромность... Или он так сильно запутался? Еще вчера он находил острые отличия. - Тогда в пять, - подытожила Элиза и потянулась к выключателю. - В пять. - Я люблю тебя, - тихой скороговоркой проговорила она и отключилась. - И я тебя. Виктор водрузил трубку на место и снова отсоединил аппарат от сети. Его не должно сейчас ничего беспокоить. Он должен отдохнуть перед боем. Ни по каким банкам он сегодня не пойдет. Он будет спать. Возвратившись в спальню, Виктор глянул поверх постели - в окно. Свинец неба доходил до своей критической массы, готовясь низвергнуться струями воды на гидрополь и его покорных обитателей. Вспышки молний приближались, несомые ветром, и полыхали где-то совсем недалеко. Звук еще не доходил. Завалившись на кровать в черном костюме, Виктор завернулся в одеяло и смежил веки. Донесся робкий громовой раскат. ... Проснувшись, Виктор понял что спал не меньше трех часов. Опять-таки по освещению. И шуму. Беспорядочный дождь барабанил в окно, разбиваясь и сливаясь в струи. На секунду комната освещалась вспышкой, становилась голубовато-пепельной, как засвеченная фотопленка, и снова погружалась в синий вечерний мрак. С каждым завывающим порывом ветра давление воды на поскрипывающее стекло усиливалось. Виктор поднялся на кровати и озабоченно обнял колени. Ему не хотелось делать ничего из того, что он задумал. Ливень мог сойти за причину. Виктор проскрежетал зубами. Все-таки поднялся. Сощурившись, отыскал на стене стрелочные часы и почти вплотную их рассмотрел. Половина пятого. Элиза должна была скоро вернуться. Наверняка она задержалась в универмаге... А настоящая Элиза могла и вовсе не прийти из-за дождя. В прихожей во время очередной вспышки он глянул на свое отражение. Помятые штаны и пиджак, лицо бледное, а веки, несмотря на темноту помещения, смежены. Он наощуп вытянул узкий ремешок из плаща и подергал за края. Подойдет. Быстро обувшись, Виктор кое-как приложил руками волосы. Опасливо озернувшись, открыл дверь и вышел за порог квартиры. Змейки водяных струй, сбегавшие с навеса, противно шипели и стучали. От моря веяло холодом. Виктор поежился, всматриваясь в водяную комитель. Фонари вдоль дороги со стороны ограждения расплывались жидким огнем. Блестели лужи. Виктор искал ее фигуру. Его снова потянуло в сон. Состояние было вязким - под стать слякоти. И оно компенсировало отсутствие грязи на улицах гидрополя. Виктор не любил оставаться в одиночестве. До намеченного срока было пять минут. Словно отрывок из фильма: полудрема рассеялась, взгляд сфокусировался, мысли стали четкими, в считанные секунды преодолев болевой барьер. Сердце заколотилось. По растопленной светом придорожных фонарей трассе с шорохом катилась машина - водитель не рисковал ехать в такую погоду на обычной скорости. На крыше светилась клеточная панель. Виктор вжался в тень. Идеальных форм желтый ЗАЗ приблизился и, дернувшись, остановился. Дверь заднего салона распахнулась, и оттуда, прикрывая волосы сумочкой, выскочила девушка. Зеленая чешуйчатая куртка, синие джинсы, обнявшие ровные ножки. Распущенные волосы, чуть подкрученные у краев. Руки сжались на концах пояса, тело не чувствовалось от напряжения. Девушка хлопнула дверью и элегантно засеменила в сторону входа, под навес. Туда, где прятался Виктор. Струи избивали ее нещадно. На ее лице вязалась досадная улыбка. Она заскочила под навес и потянулась к ручке двери. Виктор сделал выпад из темноты. Он на миг заколебался, и Элиза, услышав шорох, обернулась. Ее зеленые глаза широко раскрылись, когда вокруг длинной красивой шеи перекинулась петля. Губы сложились в почти экстатическое "о", но в следующую секунду их исказила гримаса боли. Тонкие пальцы Элизы вцепились в холодные руки Виктора, со всей силы скрещивающие концы пояса. Лицо ее налилось краской, шрам же в уголке лба казался фарфорово-белым. Она шевелила ртом, распахивая его, не в силах произнести и звука, как выброшенная на берег рыбина. Ее глаза умоляюще и одновременно непонимающе впивались в перепуганные глаза Виктора. Ноги подкашивались, помогая душителю... Взгляд ее становился бессмысленным, немые слова все неразборчивей. Элиза сделал последнее усилие, чтобы высвободиться, настолько мощное, что Виктору показалось, она готова сопротивляться дальше... Но тело ее неожиданно обмякло, руки безжизненно повисли, подбородок неестественно вздернулся. Виктор выронил пояс и подхватил мертвое тело Элизы. Ее зеленые глаза метили в небо. Каждая мышца убийцы дрожала. Щеки пекли. Расцарапанные руки зудели. Он вышел под струи дождя, неся на руках ее тело. Холодные капли шмыгнули за шиворот черного пиджака, пропитав его за считанные секунды, охладили разгоряченное тело. Волосы обоих потемнели и смиренно сепарировали дождевые струи. Виктор не чувствовал себя Родионом, как и не чувствовал себя богом, заказывая Элизу четыре года назад. Он себя никак не чувствовал. Значит, ничего и не совершал. Как в бреду Виктор забрел в гараж. Уложил девушку на капот автомобиля и принялся искать тяжелые предметы. Контейнер от грунта с континента, огнетушитель, связки стальных тросов... Слишком легко. Сущие перышки. Он привалился к стенке, задумавшись. Мотор. Двигатель. Виктор подвинул начинающее коченеть тело Элизы и поднял крышку капота. Он орудовал ключом, стальной трубой, исцарапывал перемазанные смазкой руки, ломал и срывал ногти, но водородный двигатель все-таки достал. Ему стоило громадных усилий дотащить кусок стали к ограждению. Не успев отдышаться, он возвращался за девушкой и уже нес ее к краю платформы. Сперва просто пояс, а затем и стальной жгут обвили ее тонкую талию, прижав и содрав зеленые чешуйки плаща. Двигатель впился в ее тело, как огромный стальной паразит с кровососным хоботом. За перегородкой темнела терзаемая дождем вода Черного моря. Гостеприимного, щедрого и неизвестного... Виктору потом долго будет сниться, как море проглатывает женское тело и выплевывает взамен здоровенный фонтан брызг и пены. ... Он переступил через лежащую у порога кожаную сумочку, когда позади него заблестели фары приближающегося желтого автомобиля. Дверь он оставил открытой. Виктор привалился к стене, исходящий розовой от крови водой, вздрагивающий и часто дышащий. Элиза легко впорхнула в дом, отряхивая руками зеленую чешуйчатую куртку и распущенные, чуть завитые по краям волосы. - Витя? - она только сейчас заметила его промокшую насквозь фигуру у стены. - Витя, что с тобой? Тебе плохо? Она бросилась к нему. Виктор обнял ее, прижал ее голову к своей груди, поднял на руки. Бумажный сверток, который та держала в руках, выскользнул и со звоном бьющегося содержимого распластался на полу. - Элиза... - Витя, что не так? Ты, наверное, беспокоился, почему я так долго... Кровь? Несчастный случай? О боже! Автокатастрофа? - Молчи, - тихо сказал Виктор. И, не выдержав, всхлипнул. Он отнес девушку в спальню, уткнувшись носом в ее пахучие темно-каштановые волосы, ощущая неотъемлемый запах чешуйчатой куртки. Чешуя был зеленой, под цвет глаз. Она ей очень шла. Он уложил ее на разбросанные простыни и лег сверху. Виктор покрывал ее поцелуями и плакал. Слезы делали поцелуи солеными, словно Элиза только что вышла из морской пучины. Очень скоро они стали одинаково мокрыми. И простыни вокруг них тоже. - Витя, - пыталась прервать его Элиза, - это из-за кредита? Его снова не дали? Не убивайся... Что-нибудь придумаем. В крайнем случае переберемся на континент. Я уже порядком по нему истосковалась... "Оригинал лучше копии", - мелькнуло в разуме Виктора. Он отыскал губами шрам на лбу девушки, нанесенный осколком фарфоровой чашки, поцеловал его. И заплакал сильнее. Готовясь обратить своего владельца в пену, с Элизы медленно соскальзывала чешуя.

23.11 - 6.12 2001 года Николаев