Червь смерти

Адам Дэвис. Червь смерти

Когда в первый раз слышишь о монгольском черве смерти, он кажется дурной шуткой, чудищем из второсортного кино или особо бездарного комикса. Пятифутовый (1.5 м) червь, обитающий в громадных и неприветливых пространствах пустыни Гоби, известен монгольским кочевникам как олгой-хорхой (иногда его название передается как аллергорхай-хорхай) или «кишечный червь» благодаря сходству с толстой кишкой коровы. Он красного цвета, по некоторым описаниям — с более темными пятнами или разводами и острыми выступами на обоих концах. Рассказывают, что его неприятная внешность не обманывает и он очень опасен: плюет на жертву смертельным едким ядом и способен убивать на расстоянии нескольких футов с помощью фатального электрического разряда.

На английском это примечательное животное было впервые описано в книге профессора Роя Чепмена Эндрюса «По следам первобытного человека» (1926). Правда, американский палеонтолог (по всей видимости, вдохновивший создателей образа Индианы Джонса) был не слишком впечатлен рассказами о чудовище, которые услышал на встрече с монгольскими министрами: «Никто из присутствующих не видел этого животного, но, тем не менее, все твердо верили в его существование и даже описывали мне подробно его внешний вид».

Что же такое червь смерти — миф? Или где-то там прячется в ожидании открытия реальное существо?

Интернет полон историй о чудовище: дескать, монголы так его боятся, что держат рот на замке и не хотят говорить о нем; населяет оно самые враждебные местности, где другим, не таким страшным животным ни за что не выжить; убивает взглядом, испуская из глаз молнии! Последнее известие запустило у меня в голове тревожный звоночек. Сказать, что я был настроен недоверчиво, значит не сказать ничего — ведь я не в первый раз собирался искать криптида с подобными «магическими способностями». Несколько лет тому назад я побывал в Конго, где разыскивал мокеле-мбембе, «живого динозавра», который, по описаниям пигмеев, так же лихо управляется со смертоносными молниями.

Чешский исследователь Иван Мацкерле организовал две экспедиции (в 1990 и 1992 годах) на поиски олгой-хорхоя и собирается вернуться в Гоби этим летом. Теперь он намерен воспользоваться сверхлегким летательным аппаратом и надеется разглядеть с высоты загадочное существо, греющееся на поверхности. Мацкерле собрал огромное количество информации об олгой-хорхое, в том числе из малоизвестных монгольских источников, а также составил полезную и сжатую справку — обязательное чтение для всех будущих охотников на червя смерти:

Похожий на колбасу червь более 50 см (20 дюймов) в длину, толщиной с мужскую руку, напоминает по виду коровью кишку. Хвост короткий, как будто обрубленный, но не суживающийся. Голову трудно отличить от хвоста, так как у животного нет видимых глазных отверстий, ноздрей или рта. Цвет темно-красный, как у крови или салями… Двигается странным образом — катится или ползет вбок, сокращаясь. Обитает в пустынных песчаных дюнах и раскаленных ущельях пустыни Гоби, прячась под землей в корнях саксаула. Животное можно увидеть только в самые жаркие месяцы года, т. е. в июне и июле; в прочие месяцы оно закапывается в песок и засыпает. Появляется из-под земли обычно после дождя, когда почва влажна. Животное опасно и способно мгновенно убить людей и скот на расстоянии нескольких метров.

Иван очень помог мне с организацией моей собственной экспедиции и подсказал ряд многообещающих мест, откуда мы могли начать поиск существа. Согласно справке Ивана, все встречи с червем смерти происходили в самое жаркое время года — в июне и июле — в южной Гоби, где царят настоящие крайности: летом здесь невыносимо жарко, зимой наступает леденящий холод. Если у нас есть хоть малейший шанс найти червя смерти, нужно отправляться на его поиски летом.

Я мог надеяться только на собственные средства. Пришлось копить деньги на поездку в Монголию. К началу июля 2003 года все приготовления были закончены и я был готов отправиться в путь. Ко мне присоединился давний коллега, Энди Сандерсон, который уже сопровождал меня в нескольких экспедициях и разработал почти все детали монгольской поездки.

Перед отлетом встал вопрос об атипичной пневмонии, тем более что мы летели через Пекин. Но мы больше двух лет готовили эту экспедицию, и теперь ничто не могло нас остановить. И все-таки мы испытали некоторый шок, когда на борту самолета в Хитроу нас приветствовали стюардессы «Air China» в масках и халатах.

Пекин показался нам вымершим городом. Площадь Тяньаньмэнь была пуста, лишь несколько человек запускали воздушных змеев. По Запретному городу мы бродили в одиночестве и только время от времени мимо маршировали группы китайских солдат в перчатках и масках.

На следующий день мы благополучно прошли обязательные медицинские проверки и очутились в Улан-Баторе. Там мы встретились с нашей монгольской командой: Джага, водитель, Бильджи, повар и переводчик, и Баямба, который должен был «решать вопросы» в столице.

В тот вечер, за обедом, я изложил наш план поисков олгой-хорхоя. В общих чертах, мы собирались поехать в район к югу от Нойона, где чаще всего видели существо, собрать показания свидетелей, оценить их достоверность и затем отправиться в соответствующие места. На вооружении у нас будет GPS и лучшие карты, какие мы сможем найти; однако мы принимаем в расчет, что подробные картографические съемки в тех местах давно или вообще никогда не проводились.

Команда вроде бы подобралась хорошая, все отлично ладили друг с другом, а Бильджи, похоже, одобрил наш план. Он только осторожно заметил: «Мы проведем много недель в Гоби, будем жить в палатках. Это очень долго, и мы чертовски устанем!»

Устанем или нет, но времени у нас было мало. Чем дольше мы будем оставаться в негостеприимной Гоби, тем выше вероятность найти существо. Я решительно сказал, что именно так мы собираемся поступить. Итак, мы выпили за отъезд и тронулись в путь.

Первое, что поражает в Монголии — это огромность и строгая красота равнин. Они представляют собой совершенно незабываемое зрелище. Бесконечно тянется ровная плоскость, только изредка мелькнет стая антилоп или деловитый сурок. Здешние жители — одни из самых гостеприимных людей в мире и отличаются искренним дружелюбием. Чтобы в этом убедиться, достаточно преодолеть заслон из больших зубастых собак, которых им приходится держать для защиты от волков.

Мы быстро пришли к, может быть, не самому лестному выводу — монгольскую еду лучше оставить монголам. Баранина на завтрак, баранина на обед, баранина на ужин… Летом баранину запивают айраком, перебродившим кобыльим молоком (хотя в Гоби мы в основном пили верблюжий айрак). По вкусу айрак похож на жирное и комковатое кислое молоко. Обычаи очень важны для кочевых монголов. Многие все еще живут в традиционных войлочных шатрах, называемых «гер». Было бы невежливо отказываться от угощения, и мы ели и пили все предложенное с самым одобрительным видом, а затем советовались с Бильджи, чем можно отдарить хозяев.

По пути в пустыню мы заночевали у заброшенного монастыря. Странно было думать, что всего 10 лет назад тут правили коммунисты, которые перебили всех монахов. Примерно в это время в Монголии впервые побывал Иван Мацкерле; может быть, рассказы о немногословных монголах, не желающих беседовать с иностранцами, объяснялись тем, что со сталинских времен их общество подвергалось постоянным репрессиям.

Когда я сидел тем вечером в лагере, размышляя обо всем этом, мимо скользнула змейка, изогнув в мою сторону головку. «Волчья змея», — сказал Джага. «Очень ядовитая!»

Постепенно местность становилась все менее плодородной, зеленые тона начали сменяться коричневыми. При любой возможности я расспрашивал встречных монголов об олгой-хорхое. Многие слышали о нем, но не могли ничего сказать о его местах обитания и привычках. Только в Национальном заповеднике Гоби мы получили первый дельный совет.

Один из смотрителей заповедника рассказал нам, что местный житель вырезал из дерева изображение олгой-хорхоя. Теперь оно занимало почетное место в музее среди чучел снежных барсов и горных козлов. Проводник также знал одного старика — тот много лет собирал рассказы о хорхое. Он жил в туристском «гере» примерно в 30 км (19 милях) от нашего лагеря.

Целый день мы разыскивали старика, наконец нашли и приступили к серьезному разговору. Он показал нам на карте точные места, где наши поиски могли увенчаться успехом. Существо, по его словам, обычно появляется в июне или июле; оно любит закапываться в песок, чаще всего попадается сразу после дождя и во время цветения «гойо» (паразитическое растение с желтыми цветами).

Один его совет заставил нас побеспокоиться: в ущельях, предупредил старик, водится очень злобный паук — при случае он не прочь напасть на человека! Я не очень-то поверил старику. По моему опыту, змеи, пауки и другие создания, которых мы наделяем угрожающими свойствами, при первом же признаке неприятностей обычно стараются скрыться. Энди выглядел озабоченным: он считает паука самым неприятным существом на свете.

На следующий день мы направились в район, где никогда раньше не ступала нога иностранца. Здесь мы нашли первого действительного ценного свидетеля. Это был молодой парень, который всего три года назад видел хорхоя у местного колодца. Как оказалось, в близлежащих деревнях не он один встречался с хорхоем. Получив эти сведения, мы решили расспросить очевидцев, а затем отправиться на самое многообещающее место.

Как нам сказали, около местной военной базы жил один достойный доверия человек, некто Хурвоо, который трижды видел существо. Не успели мы найти Хурвоо и приступить к обычным расспросам — где, когда, длина, описание и так далее — как нас арестовали! Нам велели сидеть в джипе и приставили к нам охрану. Полковник на базе (с которым я за день до того пил водку) внезапно сделался подозрительным и решил, что мы китайские шпионы! Нас с Энди долго допрашивали поодиночке; наконец, мы воззвали к местному генералу, и он быстро велел нас отпустить.

Отныне мы должны были информировать полковника о всех наших передвижениях. За исключением этого мелкого неудобства, мы были преисполнены надежд — нам удалось собрать замечательные свидетельства. Я составил таблицу с перекрестными ссылками и привязкой к географическим пунктам. Меня поразило, в частности, что описания физических характеристик существа во многом совпадали. Все рассказывали о создании, похожем на толстую личинку; во многих случаях оно закапывалось в песок; все очевидцы говорили о существе, напоминавшем змею. Рассказ одного из них был особенно живописен. Этот человек случайно прикоснулся к хорхою, почувствовал жжение в руке и сунул руку в мешок, где бродил айрак; от яда напиток приобрел зеленоватый цвет.

Полученные сведения помогли нам выбрать три места, где встречался олгой-хорхой. Мы учитывали их близость к нашему местоположению, а также время, которое могли уделить поискам. Мы решили, что будем искать следы существа путем пеших вылазок в разное время суток. Два часа ранним утром, еще два часа после завтрака, после обеда и ранним вечером — в общей сложности от шести до семи часов ежедневно. Это оказалось непростым делом. В пустыне, да еще на высоте, начинает казаться, что тело облачено в тяжелые рыцарские доспехи; затем становится все жарче, начинаешь задыхаться, мысли текут вяло, говоришь с запинками.

Не слишком помогала и палатка. Перед отъездом мы хотели было купить специальную высокогорную палатку, стойкую к жаре и ультрафиолетовым лучам, но такая стоила не меньше 400 фунтов и была нам просто не по карману. Монголы пообещали обеспечить нас палаткой, и мы необдуманно решили, что на том и остановимся. Увы, это оказалась детская палатка, купленная в монгольской вариации «Вулворта» и вся разрисованная изнутри клоунами и игрушечными мишками! Самое худшее состояло в том, что иногда нам приходилось проводить в ней долгие часы, пережидая жару (температура порой достигала 49 градусов по Цельсию). Достаточно сказать, что у меня развилась патологическая ненависть к клоунам.

И все-таки палатка честно выдержала кое-какие испытания — однажды ночью она пережила сильную песчаную бурю, а к концу экспедиции выглядела куда лучше, чем мы. К тому же, в отличие от нас, даже в самые тяжелые дни лица клоунов весело скалились улыбками маньяков.

У первого лагеря мы нашли множество волчьих следов и летающей мошкары. На хорхойском фронте — никаких подвижек. Мы перебрались на новое место. Оно, как мне показалось, идеально подходило для олгой-хорхоя; и действительно, здесь много раз видели это существо. К несчастью, местность также облюбовали тысячи жалящих мух. В один из дней я насчитал на себе 50 укусов. Не помогали даже сочетания самых сильных репеллентов. Тем не менее, мы отметили здесь день рождения Энди, и я сомневаюсь, что он его скоро забудет.

В последний день я велел Джаге свернуть лагерь и вместе с Энди и Билджи отправился в финальный обход. У лагеря навстречу нам выбежал Джага, нервно размахивая руками. Выяснилось, что один из страшных пауков спрятался под палаткой; когда Джага сдвинул палатку, паук напал на него.

Теперь паук засел под канистрой с водой. Едва Бильджи приподнял ее, паук повел себя точно так, как рассказывал старик — приподнялся на лапах и кинулся на меня! Я отскочил в сторону.

— Убей его! — заорал Бильджи.

— Нет, — опрометчиво заявил я. — Пусть живет!

Паук ринулся на Бильджи и взобрался по его штанине. Укус ядовитого паука был бы крайне опасен, учитывая, в каких отдаленных местах мы находились. Бильджи удалось стряхнуть паука.

Ничуть не испугавшись, паук двинулся на Энди.

— Убей его! — заорал я.

По пути к последнему лагерю мы остановились у «гера» старого монгола, который в 1948 году участвовал в геологическом исследовании местности. Этот загадочный человек сидел, весь сгорбившись, в шатре и рассказывал нам свою историю за чаем, прерываясь на понюшки табаку.

Он вспоминал, как один из геологов впервые увидел хорхоя и спросил его, что это за существо. Оба они испугались и оставили существо в покое. На следующий день участники экспедиции повстречали в той же местности еще двух хорхоев — и поспешно сожгли их. Когда я спросил, почему, старик повернулся ко мне, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Потому что мы боялись. Я боюсь того места. С тех пор я только два раза там бывал. Сами увидите…»

Монголы — люди суеверные, и Джага с Бильджи всю дорогу тревожно озирались по сторонам. Я беспокоился о воде. Вода из колодцев в Гоби очень соленая, а мы находились довольно далеко от ближайшего колодца.

Местность представляла собой большую гряду нависающих утесов, сложенных из песчаника; у подножия их мы почувствовали, что расплавляемся от жара, словно на громадной сковородке. Нам всем было здесь как-то не по себе. Это чувство только усугублялось благодаря большому количеству скелетов животных, попавшихся нам по дороге; то были жертвы засухи последних нескольких лет.

И время, и питьевая вода были на исходе. Мы приняли решение вернуться и вновь взяли курс на столицу. Несмотря на многочисленные свидетельства очевидцев, мы были не ближе к неуловимому червю смерти, чем в самом начале пути…

Обратное путешествие оживил визит к Наддаму, чемпиону по борьбе и знакомцу Бильджи. Я совершил колоссальную глупость, предложив ему побороться. Опыта у меня не было никакого — в общем, вообразите человека, который не имеет понятия о боксе и бросает вызов самому Ленноксу Льюису! Даже мои суровые монгольские друзья, уважительно называвшие меня «большим боссом», несколько побледнели.

Я отчаянно сопротивлялся, но мое поражение было предрешено. Хозяевам явно понравилось, что я с такой охотой выставил себя круглым дураком; брат борца предложил зарезать в честь нашего поединка козла и сказал, что будь я монголом, непременно стал бы борцом!

По окончании экспедиции, в Улан-Баторе, мы с Энди получили чудесные подарки — вручную изготовленные братом Джаги серебряные кольца, сплетенные из четырех звеньев. Каждое означало одного из участников нашей экспедиции, а все вместе — нашу нерушимую и вековечную дружбу. Эти кольца всегда будут служить нам трогательным напоминанием о фантастическом путешествии, о посещении мест, где до нас не побывал ни один европеец — пусть мы и не нашли там червя смерти…

Но что с таинственным созданием, ради которого мы проделали такой далекий путь?

Да, удача нам не улыбнулась, и мы не нашли научных доказательств его существования. Но я убежден, что оно где-то там. Ареал и географическая отдаленность соответствует подобному существу, оно вписывается в экосистему и обитает, как говорят, в громадных и пустынных районах, что может объяснить, почему оно все еще остается неизвестным науке. И главное, свидетельства людей, живущих вдалеке друг от друга, близко совпадают в описаниях и деталях.

Я могу только повторить слова Роя Чепмена Эндрюса: «Если бы вера в его существование не была такой твердой и повсеместной… и если бы все не давали одно и то же описание, я отверг бы все это как пустую легенду».

Я знаю, что олгой-хорхой где-то там, и искренне желаю удачи будущим исследователям, которые возьмутся доказать мою правоту. Кто знает? Может, я и сам еще раз попробую.