Черный. В поисках крови

Древние времена

Где-то…

Вспышка черного пламени изломала вековые деревья, раскидав их в радиусе десяти метров, тем самым создав в непроходимом лесу круглую поляну. Буквально сразу на месте неизвестного явления обугленная земля начала источать едкий дым. Посреди поляны возникла высокая сухощавая фигура, затянутая в черный плащ с наброшенным на голову объемным капюшоном. Появившийся сжимал в костлявых пальцах витой посох. Несмотря на глубокую ночь, взор пришельца проникал сквозь чащу, изучая тот мир, куда ему пришлось бежать, потерпев поражение. Ему было известно, что маги Верховного осмелели, глядя, как он со своим бывшим компаньоном делит еще не найденный артефакт. Завистники сразу запечатали Грань этого мира Печатью Невозврата, но у беглеца не было выхода. Лишь ему одному удалось ухватить ту ниточку, которая могла указать потерянную дорогу, и привести к Кристаллу Множества. Но как назло на его след вышли мнимые. Какая была досада бросать свои поиски, которые почти привели к нужному результату и удирать как паршивому псу. И это после того, как они вдвоем с компаньоном властвовали над миром!

Мнимые – это не существующие в действительности призраки. Откуда они взялись в том мире, беглец не знал и, соответственно, кто ими управлял – тоже. Но ему было известно, что, если призраки настигали свою жертву, ни одна магия не спасала. Для человеческой расы мнимые не видны, но тот, кто владеет магией, может уловить колебания от приближения смертельных созданий. Да и созданий ли?.. И вот с помощью призрачных убийц на радость его компаньону, нынешнего беглеца и выперли за Грань в неизвестный ему мир. Какова оказалась трагедия, что в чужой среде магии практически не существовало и могущественные силы беглеца стали растрачиваться не пополняясь.

Это он узнал буквально сразу, так как к месту его Переброса вышел огромный мохнатый бурый зверь с оскаленной пастью, который предупреждающе порыкивал. Прочитав мысли хищника, маг узнал, что это хозяин окрестностей. Нереально стремительный бросок косолапого был тут же остановлен в полете. Темная сила, сорвавшаяся с витого посоха, окутала зверя хищным туманом и вмиг втянулась в его плоть.

Высокая сухощавая фигура приподняла голову и в глубине капюшона вспыхнули ярко-красные глаза, наблюдая, как бурая, густая шерсть начала менять цвет. Когда языки темного тумана проникали сквозь животное, и так, огромное тело, становилось просто гигантским, в полтора человеческих роста.

После застывшего прыжка, зверь плавно опустился на землю. Черный громадный хищник преобразился и внешне. Плечи, как и спину, покрыли костяные наросты. Челюсть расширилась, увеличив клыки на четыре размера, как и когти на лапах, а его глаза теперь горели таким же красным огнем, как и у мага. Глубокий грудной рокот давал понять, насколько мощным стало существо.

Маг мысленно приказал зверю следовать впереди, прокладывая ему дорогу. Расчищать путь силой мысли не стал, надо было экономить магию.

Спустя пару недель блуждания по лесам маг со своим звериным телохранителем вышел к двум поселениям, расположенным у реки вдоль опушки леса на расстоянии пяти километров друг от друга. Показываться человеческой расе он не собирался, и поэтому вернулся в лес к недавно обнаруженной лощине, где имелся небольшой грот. Скрепя зубами маг потратил еще немного магической энергии, углубив новое жилище и укрыв его от посторонних глаз, чтобы продолжать разбираться с тем, что несла Книга ордена Стелющейся магии. Этот том он прихватил во времена стычек с магами предыдущего мира.

При бывшем компаньоне нынешний затворник незнакомого мира изучать Книгу не собирался, ибо у каждого мага должны быть свои секреты. Случаев, когда компаньон оборачивает твою силу против тебя, предостаточно.

Во время изучения Книги, Меéд, как назвал он своего питомца, охотился подальше от людей и приносил ему достаточно мяса. Маг немного успокоился, так как кровь добычи позволяла сохранить магические силы, не растрачивая их, но, к сожалению, и не пополняя.

Как сломать Печать Невозврата, он не имел представления, но в Книге оказалась одна подсказка для тех, кто хотел ее найти: «… Лишь Кровь, взятая насильственным образом способна просочиться туда, куда ее направляют…»

Что это означало, маг точно знал: ему было необходимо умереть мучительной смертью, но только не на костре!

– Чем можно разозлить жителей деревень, доведя их до безумия? – Черный маг расплылся в зловещей улыбке: – Лишить родителей своего дитя…

– Ваше Высокопреподобие, отец Аполлинарий! – в келью ворвался запыхавшийся мних-калека, кланяясь в пол.

Лучевая кость его правой руки, выпирала далеко за пределы локтя. Даже через свободные рукава его рясы кость заметно торчала. Архимандрит замолчал. Он не любил, когда его отрывают от молитвы. Повернувшись к мниху, глянул исподлобья.

– Ваше Высокопреподобие, Вы говорили, что его надо сжечь, иначе он Возродиться получив другую Силу и наш мир погибнет! Это правда? – калека вновь склонился. – Смерды подтвердили: в Лешем лесу обитает колдун, и он выкрал младенцев…

– Что же ты сразу не сказал?! – рявкнул архимандрит, вскакивая на ноги. – Отряд Церковного Очищения, живо!

– Они уже седлают лошадей! – с готовностью выпалил мних-калека.

Архимандрит вихрем вылетел из церквушки, где тут же ему услужливо предоставили оседланного скакуна.

– Запомните все! – прокричал он. – Колдун не должен проронить ни капли крови! Лишь сожжением мы сможем остановить его!

Уже месяц маг изучал людей этого неизвестного мира. Попутно он высчитывал каждый шаг своего Возрождения, оставляя множество подсказок, чтобы его черная душа смогла вернуться и найти магическую Книгу. Беглец не переживал, что хранившимися в ней знаниями сможет кто-то воспользоваться. Лишь только его магия способна прочесть исписанные пожелтевшие страницы.

И вот время пришло. На плоском камне грота лежали два бездыханных тельца младенцев. Маг скинул капюшон, черные прямые волосы повисли до груди, и горящие красным огнем глаза уставились на Меéда. Тот облизал страшные клыки огромной пасти синеватым языком.

– Нет, – теперь уже в голос обратился он к питомцу. – Твое мясо подойдет из деревни, но чуть позже. Сейчас жди у входа в лощину. Пока я тебя не призову, убивай всех, кто приблизится.

Черный лохматый гигант выбрался из грота и направился в указанном направлении, переваливаясь с бока на бок. Маг сжал витой посох двумя руками. Взор уперся в антрацитовый кристалл неправильной формы, который врос в навершие. Грот на миг погрузился во мглу, а когда она растворилась, то напротив мага уже стояла его точная копия.

– Уведешь людишек к холму, северней лощины. Там среди скал есть пещера. Укроешься в ней и позволишь Меéду рвать поселян, до тех пор, пока я не вернусь. Теперь иди, – приказал оригинал своему двойнику.

Двойник кивнул и покинул грот. Маг посмотрел в черноту прохода. Его худощавое, сильно вытянутое лицо имело сероватый оттенок кожи. На выдающихся скулах имелось по три роговых нароста напоминавших неровные заостренные чешуйки, словно подчеркивающих линию выступавших костей черепа. Такого же рода наросты проходили над бровями, и два из них вертикально на подбородке. Лицо расчертили линии морщин, говоря о его нескончаемых летах жизни. Тонкий крючковатый нос тянулся к плотно сжатым губам, а близко расположенные к переносице глаза горели красным огнем.

Маг вытянул правую руку с растопыренными костлявыми пальцами над мертвыми обнаженными младенцами разного пола, резко сжал кисть в кулак и потянул, что-то захваченное вверх. Лежавшие на плоском камне тельца вздрогнули, и сквозь кожу начала просачиваться невинная кровь убиенных. Черная мантия чужеми́рца разошлась на груди, и рубиновый амулет, на массивной цепи, словно вросший в худощавую серокожую грудину, начал впитывать в себя кровь младенцев. Глаза мага вспыхнули еще ярче. Он почувствовал прилив магической энергии, которая начала пополняться отнятой жизнью.

Трофейная книга имела свою внутреннюю магию. Вместе с амулетом вампиризма, для прибавления силы она позволяла лишь единожды воспользоваться ею. Такую возможность маг-чужемирец оставил на последний момент, который наступил.

Когда тела младенцев опустели, маг исчез. По пути он разбросал мелкие вещи, чтобы собаки поселян смогли взять след и найти двойника в пещере на холме. Пока Меéд будет защищать вход в последнее укрытие его нынешней жизни, ему предстоит сделать главное – спрятать Книгу.

Практически вся сохраненная магия ушла на создание кармана мира, который стал его тайником. Маг был полностью уверен в том, что его Черный Дух проведет последователей по всем оставленным им подсказкам и он Возродиться, хоть и не в этом обличии.

Магия Книги изгнавшего мира еще могла поддерживать его способность летать, и сейчас маг парил между двух скал близнецов, напоминавших ему клыки древнего исполина. Они возвышались над непроходимым дремучим лесом, заваленным мшистыми осколками скал, изображая ворота.

В этом месте над землей, где висел маг, был вход в карман мира, там он и спрятал Книгу магии, с помощью которой надеялся вернуться в выдворивший его мир, но уже переродившимся. Теперь ему осталось одно – мучительная смерть, – чтобы его Кровь сохранилась в этом мире и Путь не прервался. Пора возвращаться в пещеру, где его ожидал дух-двойник…

– Мы нашли его! – кричали жители деревень.

– На холме среди скал, в пещере!

Сотни факелов, разгоняя ночную темноту, приближались к скальным, поросшим мхом нагромождениям, охватывая холм в кольцо, при этом крики людей заглушали лай собак. Казалось еще немного и колдун, кем его считали поселяне, будет в их руках, но вдруг из жерла пещеры вырвалось просто гигантское черное чудовище! Чем-то оно напоминало медведя, но как будто его кто-то страшно изменил. Рев разнесся по округе, а следом вопли ужаса и боли наполнили ночь. Исполинский зверь рвал на части всех, кто приближался к входу в пещеру.

Кровавый огонь его глаз горел размазанным шлейфом, когда неизвестный хищник вертелся, отражая нападения мохнатых псов и некоторых смельчаков, которые тыкали рогатинами и вилами открытые от костяных наростов бока стража пещеры.

Уже десятки изуродованных и разорванных на куски тел были раскиданы у порога в подземный ход, когда вдруг что-то изменилось… До этого момента, никак не причинявшее вреда оружие крестьян, внезапно нашло сразу несколько смертельных точек, и черный гигант рухнул, больше не показав и намека на присутствие в его организме признаков жизни. В тот же миг двойника заменил сам маг, рассеяв духа-близнеца.

«Теперь можно и смерть принять, – осклабился маг. – Давайте живее, шевелите ножками, вонючее мясо!»

Он чувствовал, что по его душу уже мчались «охотники». Местные жители их называли церковниками.

Вначале толпа опешила от такой неожиданно легкой смерти красноглазого чудовища. Зато охотничьи псы, удерживаемые людьми, надрывались лаем и рвались вглубь пещеры.

Старший не стал долго ждать.

– Взять!!! – заорал он, и собак тут же отпустили.

Свора рванула в глубину холма, крестьяне с безумным ревом за ними.

Лай приближался. Маг сбросил капюшон, провел руками по волосам, приглаживая их.

«Церковники не успеют», – он довольно улыбнулся.

Конечно, если бы маг не истратил почти всю магию при создании кармана мира, эти лохматые твари все бы получили по заслугам, но… Он вздохнул.

«Почему все же такой долгий Путь Возрождения, чтобы я смог продолжить поиск Кристалла?..» – сокрушался маг.

В этот момент в обширную пещеру ворвалась огромная свора озверевших псов. Каменный пол вокруг мага вдруг проявился оранжевым светящимся рисунком, и огненное заклятье сработало на первых десятках животных, засыпав ноги чужемирца обугленными останками, но уцелевшие тут же набросились на высокую фигуру в черной мантии. Маг выкрикнул слова на неизвестном этому миру языке, и у нескольких ближайших собак вырвало позвоночники вместе с ребрами залив пол кровью, зато оставшиеся с яростью набросились на больше не сопротивлявшегося мага, разгрызая его плоть.

– Назад!!! – рявкнул крепкий седовласый мужичок, но обезумевших от крови животных пришлось оттаскивать за веревки и хвосты.

Под рев толпы изуродованного, но еще живого мага, выволокли за изувеченные собаками руки и стащили к подножию холма, где деревья подступали к самому склону. Там уже было приспособлено место самосуда над детоубийцей.

Крестьяне перебросили через толстый сук на ближайшем дереве заготовленную ранее веревочную петлю, в ожидании, когда с убийцы сдерут кожу, чтобы вздернуть его за ногу. Но не успели сорвать одежду с чуть живого колдуна, как со всех сторон раздались крики:

– Демон!

На коже во многих местах имелись такие же роговые наросты, как и на лице.

Двадцать семь всадников Церковного Очищения приближались к холму, у подножия которого скопились сотни крестьян, разгоняя ночь факелами. Но беснующая толпа не остановила кавалькаду, а лишь только завидев ее, тотчас освобождала путь, в страхе отходя как можно дальше, к тому же опуская глаза. Эти церковные служители для крестьян были страшней колдуна-детоубийцы нечеловеческой расы.

Крепкий седовласый мужичок оттолкнул за деревья своего старшего сына, который вместе с отцом принимал участие в сдирании кожи с мага, и сейчас, как и отец, был весь в крови.

– Сын, прячься! За сестру и брата ты отомстил, а теперь не при каких обстоятельствах не выдавай себя! Святобой, сохрани наш род! – страшно шептал отец.

Парень кивнул и растворился во тьме.

Первым у места самосуда спрыгнул с коня невысокий сухощавый служитель Очищения, имевший черную заостренную бородку и непривычно короткостриженые волосы. Его колючий взгляд скользнул по близстоящим и те в страхе отошли еще дальше, пряча глаза.

– Кто посмел совершить самосуд?! Язычество вспомнили?! – произнес он холодным тоном, глядя на висевшее тело, привязанное за одну ногу.

Содранная кожа лежала неровными лоскутами на траве. Кровь из перерезанного горла уже не лилась, а только прерывисто струилась.

– Ваше Высокопреподобие! – упал на колени крепкий седовласый мужичок. – Не гневайся… Он деток моих погубил…

Архимандрит зло глянул на лежавшего ниц и, запрыгнув на своего скакуна, бросил мнихам:

– Заберите этого!

Тут же двое крепких служителей Церковного Очищения, подхватили седовласого мужичка и поволокли к коням, а архимандрит Аполлинарий окинул ледяным взором молчавших, испуганных смердов, и властным тоном прогремел:

– Десяток служителей остается здесь! Если на ком еще увидят кровь, оскверненные также будут «очищены»… Вам, – архимандрит обвел пальцем селян, – вырыть землю с натекшей кровью и, сжечь ее вместе с этим и его кожей! Аким, проследишь!

– Будет исполнено, отец Аполлинарий, – склонил голову десятник служителей Аким.

Прячась в кустах, Святобой кулаком вытирал непослушные слезы. Он видел, как отцу связали руки, веревку зацепили за седло и галопом погнали скакуна обратно к церкви. Святобой знал, что больше с родителем никогда не увидится.

Кровь колдуна, покрывала парня почти с ног до головы, и уже превратилась в корку. Он убрал «разделочный» нож в ножны, и нащупал за пазухой медальон с камнем, который снял с убийцы своей семьи. После чего посмотрел на кусок плотной бумаги, найденный в гроте колдуна. На нем были изображены две одинаковые скалы, торчавшие над деревьями, и извилина реки под ними…

Минувшие времена

Весна 1942 года. Германия.

Ночь была тихая от ветра, но холодная от ливня, который мощным прямым потоком пытался размыть загородную дорогу к отдаленному особняку на холме. Машина одиноко неслась сквозь мрак, приближаясь к спящему трехэтажному строению за высокой, торчавшей в небо пиками оградой. Колеса разрезали воды луж, поднимая веера брызг. Блестя черными боками, автомобиль модели Horch 853A въехал в раскрытые створки узорных железных ворот и остановился у парадного входа трехэтажного особняка. Водительская дверь распахнулась, и в грязь твердо ступили хромовые сапоги.

Высокий человек в шляпе, длинном коричневом, кожаном плаще закрыл машину и зашагал к парадной двери дома. Выправка офицера не позволяла ему, ссутулившись закутаться в плащ, прячась от холодного небесного потока. С широко расправленными плечами он остановился у резной двери из красного дерева. Поднялась рука, затянутая в кожаную перчатку. Не обращая внимания на то, что время было далеко за полночь, палец безжалостно вдавил кнопку бронзового звонка. Трель эхом прошла по всему зданию.

Два взгляда сквозь Грань мира буравили высокую фигуру, находившуюся у входной двери трехэтажного дома. Наблюдавшие с каждым днем все больше убеждались в том, что этот человек – носитель.

Еще был старец-хранитель библиотеки, к кому сейчас пытался попасть этот высокий ночной гость и, один из «спящего народа», но тот не показывал такого стремления, как этот в широкополой шляпе. Сегодняшний шаг данного человека в его поисках доказывал, что в этот раз ошибки быть не может.

– Это он!..

Ночной гость обернулся. Ему что-то привиделось, но он не мог понять – что. Будто ему в спину кто-то пристально-изучающе смотрит. В этот момент на втором этаже особняка загорелось окно, но свет от него не смог преодолеть плотную стену ливня, а просто рассеялся в ней.

В парадной включили лампы. Сквозь витражные стекла двери было видно, как кто-то приближается. Следом послышался скрежет замка.

– Генри… – недовольный скрипучий, старческий голос резанул по ушам ночного гостя, когда дверь открылась. – Ну, заходи раз явился. Только не забудь переобуться. И сними свой мокрый плащ!

Генриху не нравилось приходить к этому ворчливому старику, которого они прозвали Библиотекарем, но ничего не поделаешь, он – один из посвященных.

Старик зашаркал тапками по полу, направляясь к огромному лестничному маршу.

Если подняться по нему до середины первого этажа и повернуть налево, дальше, по лестнице в два раза уже первой, можно пройти к библиотеке. Направо с центральной лестницы, преодолев три пролета, ты окажешься на третьем этаже особняка. Там полно разных комнат, среди которых находится святая святых – кабинет старика, в котором вероятно никто никогда не бывал. Все тайны исследований Библиотекаря, в том числе оккультных наук, проходили за закрытыми дверями его кабинета. Но некоторые тайны и необходимые догадки имел сам оберштурмбанфюрер СС Генрих фон Лихтенбахен – сегодняшний ночной гость.

Генрих снял мокрый плащ и бросил его на софу, стоявшую возле вешалки. Так же он не соизволил переобуться в тапочки, а оставляя грязные следы на ковре, которым был застелен пол парадного холла, уверенно зашагал за стариком.

Когда хозяин дома преодолел первый пролет лестницы и повернулся, его глаза гневно вспыхнули:

– Сукин ты сын! Посмотри, что ты с ковром сделал!

– Слуги уберут, – мощным голосом ответил гость.

– Слуги будут только утром! А до их прихода грязь въестся в ковер. Плащ! Куда ты бросил свой проклятый плащ?! – указал он кривым костлявым пальцем. – С него вода ручьем бежит! Что теперь будет с софой?!

– Высохнет.

– Тебя накажут за неуважение к старшим!

– Нас всех накажут… – невозмутимо ответил Генрих.

Старик заскрипел зубами, но больше ничего не сказал.

Они повернули налево. Выйдя в коридор второго этажа, хозяин направился к библиотеке. Та была просто гигантских размеров, и в высоту достигая десяти метров. Полки с книгами поднимались от пола до потолка. Масса многоярусных стеллажей находилась в центре библиотеки. Повсюду лестницы и всевозможные переходы. Здесь можно было ходить неделю, и это если даже не читать все надписей на корешках старинных книг и древних фолиантах. В общем, настоящий лабиринт из ступеней.

Генрих всегда восхищался этим местом. Он с удовольствием бы прочел все здешние книги, но «старая развалина» ни за что не позволит ему это сделать.

– Стой здесь, у входа! – приказал хозяин, глядя в слегка прищуренные светло-голубые глаза Генриха, такими же светло-пустыми, с годами выцветшими, старческими глазами.

Гость послушно остановился. Он бы и сам не пошел вглубь сокровищницы-библиотеки в грязной обуви.

Хозяин долго поднимался и переходил от одного стеллажа к другому, то исчезая, то появляясь вновь. Вот старик в очередной раз скрылся из виду и уже надолго. Генрих взял стул и уселся на него как на коня, возле небольшого стола, который находился справа от входа. Сложив руки на спинку стула, уперся в них гладковыбритым подбородком. Ожидание предполагалось быть долгим.

Примерно через час в поле зрения появился хозяин особняка, несший под мышкой толстую, сантиметров в пятнадцать, книгу. И, по-видимому, та была достаточно тяжелой, так как старик еле передвигал ноги.

Подойдя к столу рядом с сидевшим гостем, хозяин положил древний на вид фолиант, на обложке которого невозможно было что-то разобрать, время ее не пощадило.

Старик положил поверх книги сухую ладонь и шепотом произнес:

– Запомни! Это единственная подсказка, которую я смогу тебе дать. Дальше ты сам. Но учти, если ошибешься…

И старик открыл книгу.

* * *

Большая железная птица с крестами нацистской Германии на бортах, длинными крыльями рвала серые облака. Вылетев с Финской земли самолет взял курс в сторону оккупированной Карелии.

Генрих сидел с закрытыми глазами вспоминая кусок древнего пергамента испачканного по-видимому кровью. На нем изображались две одинаковые, торчавшие над деревьями, как объяснил старик-библиотекарь, скалы, и похожей на реку извилиной внизу. На обороте пергамента под буро-коричневыми засохшими отпечатками пальцев проглядывался рисунок нескольких могил. Как ему удалось достать эту реликвию, никто не знал.

Генрих фон Лихтенбахен не раз слышал истории про старика, якобы он медиум и многие подсказки о силе, ему приходят от духов прошлого. А некоторые говорят, что тот вообще связывается с другой реальностью. Как бы сказочно это не звучало, но Генриху не единожды приходилось проверять его предсказания, которые оказывались правдой. Вот и сейчас бывшему офицеру люфтваффе фон Лихтенбахену, ныне относившемуся к закрытому отделу органа СС, предстоит найти скалы-близнецы и реку под ними, а эта река должна сама принести его вместе с сопровождавшими солдатами к брошенному кладбищу.

«Что ж, разберемся на месте, – вздохнул Генрих. – Главное, выполнить задачу, поставленную самим фюрером!»

Он открыл глаза и развернул карту, позаимствованную у финского офицера. Предполагаемое место находилось в районе населенного пункта Кархумяки, где размещался финский укрепленный узел. Карелы называли его – Медвежьегорск.

«Западней озера…» – Генрих обвел место карандашом.

Чем ближе они подлетали к намеченной точке, тем сильнее портилась погода. Серо-свинцовые тучи не редко сверкали вспышками молний. Как бы ни хотелось летчику поднять самолет выше облаков, приказ есть приказ. Он снизился до предела. Верхушки деревьев почти касались брюха железной птицы. Лес под ней бушевал.

– Господин оберштурмбанфюрер! – раздался голос в наушниках Генриха. – Я их вижу!

Высокий беловолосый офицер свернул карту и убрал ее во внутренний карман плаща. Поднявшись, направился в кабину самолета, придерживаясь за борт.

Воздушное судно болтало из стороны в сторону, как корабль во время шторма. Вновь сверкнула молния, и ее разряд прошел рядом с правым крылом. Железную птицу тряхнуло так, что фон Лихтенбахен не удержался и с ходу влетел в ящики, которыми была заставлена половина салона. Солдаты, занимавшие вторую хвостовую часть самолета, тут же вскочили.

Первый из подбежавших на помощь офицеру помог ему подняться. Со лба на прямую, почти греческого профиля, переносицу, бежала дорожка крови. Солдат сразу предложил свой белоснежный платок. Оберштурмбанфюрер приложил его ко лбу и в сопровождении двоих направился к кабине. Внутрь он вошел один.

Сидевший справа летчик указал рукой вперед, но чуть левее курса. В этот момент очередная молния высветила то, к чему они стремились. Вдалеке над деревьями значительно возвышались два гиганта-близнеца. Две острые скалы напоминали собой клыки исполинского чудовища.

– Нам действительно надо пролететь между ними, господин оберштурмбанфюрер? – уточнил первый летчик.

– Да, Клаус, именно между ними. Тогда мы и увидим реку…

– Но… они ведь слишком близко друг от друга, крыльями заденем, – начал волноваться летчик.

– Наклоняй борт.

Спорить не было смысла, все знали, что Генрих фон Лихтенбахен являлся ассом полетного дела. Оберштурмбанфюрер вышел в грузовой отсек.

– Всем пристегнуться! – подал он команду, которая была выполнена незамедлительно.

Вернувшись в кабину, примостился на маленькое дополнительное сидение позади летчиков и застегнул ремни у себя на груди. Скалы были уже совсем рядом.

Крен под большим углом заставил самолет заскрежетать по швам. Моторы зарычали от натуги, и, чуть не касаясь кончиками крыльев, они прошли между двух скальных клыков.

Не успел выдохнувший с облегчением летчик выровнять горизонт, а Лихтенбахен уже был на ногах и жадно всматривался вниз, в поисках проблесков воды. Второй летчик также искал реку, но ее нигде не было.

– Что теперь? – спросил первый летчик.

– Не знаю. Может она дальше… – нахмурился Генрих.

Какое-то время они продолжали полет, но река не появлялась.

– Разворачивай! Пройдем еще раз, только с этой стороны.

Летчик послушно повернул крестобокую железную птицу и направил ее обратно к каменным зубьям. Как только самолет вошел в каменные врата, по кабине сразу пробежала едва заметная рябь и винты обоих моторов, будто увязли в прозрачном желе. Что кричали летчики, пытавшиеся выровнять машину, Генрих не слышал, его взгляд зацепился за внезапно появившуюся водную ленту под ними. Река широким бурным потоком неслась между густой растительности.

«Как это возможно?» – пронеслась бешенная мысль у Генриха в голове.

И не успел «птица» полностью выровнять горизонт, как ворвалась в густую растительность кривых деревьев…

* * *

– Такаши Гава, мы узнали, что фюрер отправил Лихтенбахена в Карелию. Им стало что-то известно! – постоянно кланялся японец очень маленького роста.

– Вы обязаны перехватить его по возвращении, – прозвучал спокойный голос Такаши Гавы.

– Да, Великий! Мы сделаем это! Наши люди уже в Финляндии.

Рука человека на троне едва заметно дернулась в сторону выхода. Тот, кто сидел перед ним на коленях, низко пригибаясь, попятился, а мгновение спустя уже испарился из зала.

Такаши Гава дожил уже до восьмидесяти семи лет. Всю жизнь, с самого раннего детства, он искал это по всему свету. Его видения о древнем мире не давали ему покоя, а непонятные голоса звали. И вот только сейчас первые двери начинают открываться…

– Я думаю, этот человек из «спящего народа» не тот, кто нам нужен, – сказал один, глядя сквозь Грань мира, на старого японца на троне.

– Ты прав, в нем нет того стремления, что присуще Крови, – ответил второй.

Пульсирующая боль в груди и висках заставила очнуться. Он открыл глаза. Туман постепенно рассеивался.

«Где я?.. Что случилось?.. Ничего не помню…»

Он лежал на полу кабины летчиков засыпанный осколками лобового стекла и обломками веток, к тому же залитый кровью. Над спинкой правого кресла, за которым он находился в лежачем положении, торчала толстая ветка. Левая рука второго летчика безжизненно свисала и по ней струилась кровь, капая на штанину того, кто с пола наблюдал эту картину. Генрих отодвинул ногу в сторону, и только сейчас обратил внимание, что у него на груди кровавое пятно размером в толщину ветки, которая, как оказалось, снесла летчику голову.

Лихтенбахен расстегнул полевой китель и задрал майку. Грудь синела от гематомы.

«Главное, чтобы ребра были целы», – с болью вздохнул он, и с трудом попытался подняться.

Со второго раза ему удалось, и Генрих увидел труп первого летчика. Осколки стекла заполняли его глазницы и рот, лицо сплошь покрывали глубокие рассечения.

Забрав оружие у обоих, Лихтенбахен попытался открыть дверь в грузовой отсек, но, как оказалось, ее заклинило. С обратной стороны послышался шум и возня.

– Господин оберштурмбанфюрер, вы живы?! – последовали взволнованные голоса из-за двери.

– Вроде да, – ответил он.

– Подождите, мы сейчас откроем, дверь перекосило при падении!

Генрих отошел в сторону. Последовал скрежет, лязгнул вывернутый запор и дверь открылась. Глаза солдат смотрели на случившееся в кабине.

– Спускаем вещи вниз и готовимся к выдвижению, – скомандовал Генрих.

– Будет исполнено! – отчеканил впереди стоявший унтер-фельдфебель и из коридорчика, ведущего в кабину, солдаты вернулись в покореженный грузовой отсек.

Но в этот день выдвинуться к реке не получилось. Самолет разгружали до темна, спуская вещи на веревках. Он завис в ветвях на высоте восьми метров над землей. После спуска вещей, двадцать пять военнослужащих Вермахта разбили стоянку. Трое из них уже принялись готовить ужин. Тела летчиков не стали спускать, чтобы они не достались зверью.

– Обер-лейтенант Битц, с рассветом выдвигаемся, – сказал после ужина Лихтенбахен и скрылся в своей палатке.

– Так точно, господин оберштурмбанфюрер! – вытянулся по стойке «смирно» Эрвин Битц.

Генрих еще долго не мог уснуть, размышляя и вертя в руке, доставшийся ему от деда странный медальон с крупным рубином. Не зная, как объяснить самому себе, но при каждом касании к этому древнему амулету он чувствовал в ладони прилив неизвестной энергии.

Дед говорил, что этот рубиновый медальон пришел к нему из времен Фридриха II Бранденбургского, Фридриха Железного. И словам деда Генрих верил. Переходившие из уст в уста легенды древности так трогали маленького фон Лихтенбахена, что еще в школе он начал глубоко изучать историю. А после, при странных обстоятельствах наткнулся на связь с оккультными науками.

Генрих даже не удивился, что не успел он стать военным, его сразу вызвали к фюреру. И с того дня Генрих познакомился с некоторыми посвященными. Только интерес для него представлял их библиотекарь – старик, владеющий неизвестной силой.

– Господин оберштурмбанфюрер! – послышался осторожный голос из-за палатки.

Генрих вздрогнул, просыпаясь. Оказалось, что он даже не заметил, как уснул.

– Битц, это ты? – сильно сжал и разжал глаза Генрих.

– Так точно! – ответили снаружи. – Как вы просили. Завтрак готов.

«Уже утро», – выдохнул Генрих и ответил: – Спасибо, Эрвин. Сейчас буду.

На вырубленной средь кустов и деревьев полянке остались дымиться угли от костров. Группа из двадцати шести военнослужащих нацистской Германии выдвинулась в сторону реки.

– Штабсфельдфебель Блаше к господину оберштурмбанфюреру! – послышался возглас, разнесшийся по воде.

Река была быстрая, но не такая бурно-неистовая, как показалось с воздуха. Генрих стаял на берегу, где уже были готовы надувные, с жестким каркасом моторные лодки. К нему подбежал штабсфельдфебель.

– Господин оберштурмбан… – начал тот, остановившись за два шага от командира их группы.

– Отставить, Блаше, – отмахнулся Лихтенбахен. – Как тебя зовут?

Почему оберштурмбанфюреру дали роту Вермахта, пусть и неполную, никто не знал. Ведь орган СС брал на задания только свои подразделения, но этот старший офицер вроде был нормальным.

– Штабсфельдфебель Карл Блаше! – доложил прибывший.

– Так, Карл, я сажусь в твою лодку. Мне сказали ты один из лучших лодочников, – усмехнулся Генрих.

– Так точно! – отчеканил тот.

– Хорошо, – кивнул Лихтенбахен. – Забери у лейтенанта Ламнека рядовых Эриха Гейсса и Ерхарда Квосса. Они поплывут с нами.

– Разрешите выполнять?

– Давай, – кивнул Генрих и подозвал ожидавшего обер-лейтенанта Битца. – Эрвин, твоя лодка идет первой. Следуем вдоль берега. Если что, сразу причаливаем.

– Так точно! – вытянулся обер-лейтенант.

– Тогда лодки на воду, – скомандовал Генрих.

Забряцало висевшее за спинами солдат оружие и, шесть надувных лодок с поднятыми винтами моторов отчалили от берега. Здесь поток был не таким стремительным, и солдаты правили веслами. Пасмурное небо уже посветлело и чернеющие непроглядные стены зарослей вдоль берегов уже не так настораживали, можно было даже посмотреть на несколько метров вглубь чащобы.

Путь продолжался уже более двух часов, но ничего не изменилось, река сделала два изгиба, но русло по-прежнему оставалось не менее тридцати метров шириной, словно это не природный водяной рукав, а вырытый канал. Два берега шли идеально параллельно друг другу.

Лес также не менялся. Да, растительность выглядела непривычно. Таких кривых деревьев с круглыми листьями Генрих еще не видел, и кустов с мечевидными листьями, торчавшими вверх, не встречал. Но все же растительность тянулась также идеально однообразно.

«Странное место…» – размышлял Генрих, когда крик вырвал его из раздумий.

– Заводи мотор! – кричал обер-лейтенант Битц.

Его лодка шла первой и, ее внезапно, словно на привязи, потянуло к центру реки. Солдаты засуетились, опустили винт в воду и, дергая ручку, начали заводить мотор, но он не срабатывал. Штабсфельдфебель Блаше тут же повторил действие первой лодки, хотя они все еще плыли вдоль берега.

В следующую секунду Генрих схватился за резиновую ручку на надувном баллоне лодки, когда и их внезапно повернуло к центру реки.

– К берегу! – прокричал Лихтенбахен, оглядываясь, но уже все шесть лодок неслись по стремнине навстречу надвигавшемуся туману.

Откуда он появился, никто не знал, но сейчас тот полностью перегораживал реку, затягивая ее и окружающий лес клубящейся пеленой. Шум стремительного потока перекрыл надвигающийся грохот.

– Впереди водопад! – вопили с передней лодки, которая канула в тумане.

– Надуть спас-жилеты! – прокричал Генрих, надувая свой.

Когда лодки скрылись в тумане, то оказалось, что он не такой плотный и можно было наблюдать все шесть лодок. В этот момент Генрих увидел, как с первой лодки, оставив оружие и шлемы, в воду прыгнули три солдата и быстро поплыли в сторону берега.

«Берег…» – осмотрелся Генрих, даже не пытаясь их остановить.

Лодки были в поле зрения, но берега не было. Совсем. По обеим сторонам от плывущих, туман чернел бесконечностью. Рев водопада надвигался, но плеск за спиной Генрих услышал отчетливо. Он обернулся. В двух последних лодках остался только один солдат, остальные пытались доплыть до берега.

Ужас в глазах рядом сидящего солдата, Ерхарда Квосса, Генрих вначале почувствовал, а только потом увидел.

– Я не умею плавать… – прошептал тот, беспомощно глядя в суровые глаза оберштурмбанфюрера.

– Всем держаться за лодки! – прокричал Генрих, поняв безысходную ситуацию для этого молодого бойца.

Его крик заглушили те, кто пытался спастись вплавь. Вопли ужаса, боли и отчаянья не присущи человеку, разнеслись по воде, перекрывая даже приближавшийся грохот водопада. Что с ними случилось, никто не видел, так как те скрылись в чернеющих стенах тумана.

Сняв шлемы и положив оружие под ноги, уцелевшие солдаты, схватились за резиновые ручки надувных баллонов лодок и приготовились к падению вниз.

Генрих не заметил, когда туман рассеялся и куда подевались береговые заросли, так как прямо на их пути возникло препятствие. Реку перегораживал невысокий каменистый вал с гигантской дырой-пещерой, в глотку которой и устремлялся речной поток.

Генрих испуганно сглотнул слюну. Он не знал почему, но сейчас ему самому стало страшно. Страх обрушился на него бушующей лавиной, сковал тело и разум. В воду спрыгнули еще три солдата, но буквально сразу их утянуло под воду.

Громадная дыра в скальной породе Генриха тоже пугала. Куда уходил поток воды, прячась под землю?

«Река сама принесет тебя к искомому…» – вспомнил Генрих слова старика-библиотекаря, и заорал: – Сидеть в лодках, только так вы спасетесь!

Что произошло, Генрих не понял, но перед самым водопадом, лодки вдруг замедлили стремительный ход и выровнялись в один ряд. Даже пустая, сейчас более легкая лодка, плыла рядом с той, в которой остался один солдат. Стремнина реки мгновенно стихла и плавным потоком уходила за край каверны земли. Да и шума водопада не стало. Совсем! Обычный ток среднего речного потока.

Генрих переглянулся с оставшимися солдатами и когда нос его лодки навис над обрывом, он задержал дыхание глядя в черноту бездны. В следующую секунду мир словно поменял горизонт. Ощущение, будто ты стоял на краю крыши, держась за веревку и, тут же резко шагнул вниз на стену, оставшись стоять перпендикулярно ей. Плавно двигавшиеся лодки до провала, теперь плавно плыли по падающей воде.

Все еще не дыша, Генрих обернулся. За их спинами речной поток уходил в светло-серую даль пещерного входа. Только здесь река текла не из пещеры в пропасть, а из пропасти вытекала в пещеру. Голова закружилась от непонимания. Шум тока реки никто не нарушал. Видимо, каждый из оставшихся не мог понять, как так лодки не рухнули в бездну, а непонятным образом поплыли по новому горизонту, точно под днищами кто-то резко поменял угол земли. Да, они просто плыли. И даже не было ощущения, что они плывут вниз или падают. Нет, ход лодок был прежним, это землю поменяли, перевернув на девяносто градусов.

– Там… – указал вперед рукой Квосс, тот солдат, кто признался, что не умеет плавать.

Его услышали все, словно он снял с них оцепенение.

Они действительно плыли в невероятно обширной пещере, своды которой даже нельзя было разглядеть. Каменистые берега, заваленные осыпями со стен, тянулись совершенно без растительности. На пути поток раздваивался, огибая такими же широкими рукавами вытянутый по ходу движения остров.

– Там какие-то развалины, – сказал обер-лейтенант Битц, и теперь по пещере разнеслось эхо.

– Нам туда, – уверенно кивнул Генрих.

Штабсфельдфебель Блаше, не заметив, что мотор лодки уже работает, машинально повел надувное судно к центру реки, так как их начинало сносить в левый рукав.

– Куррек, прихвати пустую лодку, – крикнул обер-лейтенант Лист с соседней от Генриха лодки.

Шесть резиновых лодок вытянули на песчаный берег острова. Солдаты обвешались оружием и посмотрели на Лихтенбахена. Тот указал направление движения.

Остров был шириной не менее ста метров и большую его часть занимали древние руины. Генрих вначале решил их обойти слева и осмотреть весь остров. Но здесь не оказалось ничего примечательного: обломки камня величиной в человеческий рост и все.

– Идем к руинам, – распорядился Генрих, – Вальдек с двумя идете первыми.

Три солдата взяв автоматы наизготовку, озираясь, осторожно вошли между полуразрушенных стен.

– Ламнек, Гойнс и Раш, осмотрите правый край развалин, – продолжал раздавать команды Генрих. – Битц, ты слева.

Мини-городок среди развалин в центре имел небольшую свободную, выложенную прямоугольными камнями, площадь. Генрих остановил солдат и внимательно осмотрелся. Он видел то, зачем сюда пришел.

В центре площади на небольшом постаменте-алтаре лежала книга. И этот замысловатый алтарь окружали восемь, расположенных в беспорядке, прямоугольных ям.

«Кладбище? – задумался Генрих. – Не похоже. Старик сказал там должно быть кладбище, а тут пустые могилы. Может, это вообще просто ямы. Вон, как их нарыли хаотично, да и в длину они по три метра. Какие это могилы?»

Он осторожно подошел к одной из них и посмотрел вниз. Яма-могила была пуста, словно ее только что выкопали, вычистив снизу даже осыпавшиеся комья. Хотя, ямы скорее были вырублены в камне, а не выкопанные в сыпучем грунте. Конечно, берег острова состоял из песка, да и заваленные обломками стен проулки также оказались заметены вездесущим песком, но ямы-могилы… Они были чистые от постороннего мусора.

Генрих взгляну на книгу. Она была в каких-то пятнадцати метрах от него.

«Хорошо. Предположим ориентир – кладбище, – имеется. Артефакт, за которым я сюда пришел, лежит на постаменте. Выходит, я пришел, куда меня вел старик…»

– Вначале осмотрите развалины, затем возвращайтесь сюда, – распорядился Генрих, и солдаты с младшими офицерами разбрелись по руинам древнего мини-городка.

Он не спешил брать книгу. Сколько исследований Генрих провел в своей жизни и ни разу не помнил, чтобы легкодоступное также просто шло к тебе в руки. Надо подумать.

Через пятнадцать минут одиннадцать оставшихся с ним солдат и офицеров собрались рядом с Генрихом, ожидающе глядя на оберштурмбанфюрера.

– Разрешите обратиться? – спросил обер-лейтенант Битц.

– Да, – задумчиво ответил Генрих.

– Вам надо забрать ту книгу? – Битц указал взглядом на постамент.

– Именно так, – кивнул оберштурмбанфюрер.

– Разрешите мне попробовать ее взять? – спросил лейтенант Ламнек.

Генрих задумчиво посмотрел на него.

– Вы думаете, это может быть опасно? – уточнил Ламнек.

– Я уверен в этом, – ответил Генрих.

– Может… – начал штабсфельдфебель Куррек.

Генрих внимательно на него посмотрел и тот продолжил:

– … может попробовать веревку на нее набросить и сдернуть с постамента? После чего притянуть сюда, за пределы этого кладбища.

«Он сказал – кладбище, – задумался Генрих, – значит, это все-таки оно…»

Обойдя площадь по кругу, Лихтенбахен прикидывал, как это сделать, но могилы располагались так, что, если удастся заарканить книгу, то веревкой ее к себе не подтянешь, она обязательно упадет в одну из могил, так как каждая из них была трехметровой длины и перекрывала проходы.

«Нет, так не пойдет, – Генрих мотнул головой. – Ведения старика-медиума говорили, что я беру книгу, а это значит, что именно я должен до нее дотронуться…»

– Нет, Куррек, мне надо самому ее взять, – отверг рвение штабсфельдфебель Лихтенбахен.

– Но вы же сказали, что это опасно, а вы тут главный! Зачем рисковать? – не удержался обер-лейтенант Битц.

– Позвольте тогда хотя бы попробовать подойти к постаменту, – попросил лейтенант Ламнек.

Волнение нарастало.

– Я пройду вокруг него, между этих могил. Осмотрюсь и вернусь к вам, – уверенно заявил Ламнек.

Генрих вновь глянул на книгу, вздохнул и, разрешающе кивнул. Ламнек довольно улыбнулся оказанной ему честью и, убрав автомат за спину, осторожно двинулся к центру площади. Проходя мимо могил, заглядывал в них и комментировал:

– Эта пустая. И эта тоже пустая. Ого!

Ламнек остановился у одной и внимательно посмотрел в чернеющую глубину.

– Что там, Ламнек? – подошел к краю ближайших могил Лихтенбахен

– Она без дна, – обернулся лейтенант.

– Осторожней, Иозеф, – окликнул того Эрвин Битц.

– Нет, падать я не собираются, – нервно усмехнулся Ламнек и решил вначале осмотреть все ямы-могилы.

– Ну, что? – спросил Генрих, поняв его намеренья.

– Семь из них глубиной до двух метров, а одна бездонная, – ответил Ламнек и двинулся к постаменту.

Генрих затаил дыхание. Ламнек приблизился и, не дойдя двух шагов, наклонился вперед, рассматривая книгу.

– Ничего не видно на обложке, вроде запылилась. Хотя, возможно, она просто серого цвета, – пытался веселиться лейтенант, но в голосе слышалось напряжение.

Генрих не увидел, а как будто почувствовал, что Ламнек захочет ее взять.

– Не смей! – рявкнул Лихтенбахен.

Лейтенант Ламнек, как завороженный смотрел на древнюю книгу. Она его притягивала, манила. Голос в голове спросил:

«Возьмешь?»

Он сделал шаг и протянул руку.

Пол под ногами Генриха дрогнул. Засыпанные песком щели между прямоугольных камней брусчатки вдруг стали пустыми, а следом случилось совсем невероятное. Вокруг постамента вздыбились камни, мгновенно стягиваясь в одной точке окутываясь вихрем, от чего Ламнек отшатнулся, закрывая руками лицо. Кто-то из солдат вскрикнул. Каменные прямоугольники деформировались в пыльном облаке и, перед раскрывшими рты солдатами Вермахта возник трехметровый каменный истукан.

– Это, голем1? – вырвалось у кого-то в изумлении.

Вывел из ступора вопль Ламнека. Голем имел трехпалые огромные лапы. Одной из таких он схватил лейтенанта и, раздавив его поперек, бросил тела на землю. Изломанный труп Ламнека свалился в одну из могил.

«Кладбище!» – похолодел Генрих и первым вскинул пистолет, но его опередили.

Сразу несколько солдат открыли огонь из автоматов. Завизжали пули, отбивая мелкую крошку от каменного несуразного истукана, широкие плечи которого несли на себе небольшой бугорок головы и длинные до колен ручищи. Само тело оканчивалось широко расставленными короткими ногами.

Голем схватил один из камней брусчатки и, так резко его бросил, что стоявшему ближе всех к центру площади штабсфельдфебелю Гойнсу снесло голову, впечатав ее с искореженной каской в остаток стены древнего здания. Тело, лишившееся головы и части груди, сделало шаг назад и упало, щедро орошая брусчатку алой кровью.

– Назад! В укрытие! – заорал Лихтенбахен, запрыгивая за край стены.

Солдаты бросились к зданиям, а голем, перешагнув одну из могил, быстро подошел к мертвому Гойнсу и, подняв его, замахнулся в беглецов, но площадь уже опустела. Голем, будто имея разум, осмотрелся вокруг, но никого не заметил. После чего двинулся назад к алтарю с книгой, по дороге швырнув тело на землю. Оно ударилось, перевернулось и, наполовину свесилось в одну из могил, но не упало, а так и осталось лежать.

Не высовываясь из укрытий, солдаты замерли, тяжело дыша.

– Он не выходит за круг кладбища, – тихо предположил обер-лейтенант Лист.

Генрих взглянул и, вроде, как соглашаясь, кивнул.

– А может его гранатами? – спросил Вейсс, у которого на лице читался ужас.

– Нет! – тут же отрезал Лихтенбахен. – Забыл, что там книга?!

Вейсс понимая, закивал.

– Простите, оберштурмбанфюрер, – опустил он глаза.

В это время голем обошел вокруг алтаря и замер на месте. Генрих осторожно выглянул из укрытия, размышляя.

«Если часть солдат перебросить на другую сторону и им начать стрелять, привлекая внимание, то я смогу добежать и схватить книгу, а там, даже если он увяжется за мной, я доберусь до лодки…»

Расстояние от крайних могил до развалин зданий было метров двадцать, плюс пятнадцать метров до постамента-алтаря. Генрих бегал отлично и был уверен, что сможет успеть проделать этот маневр в два рывка.

– Лист и Квосс, пробираетесь на левый фланг. Битц, Куррек, вы на правый фланг. Ваши группы просто ожидают. На вас он никак не должен реагировать. Блаше остаешься со мной. Остальные незаметно перебираетесь на другую сторону площади, напротив меня и ждете моей команды. Как я махну рукой, начинаете стрелять, но только в верхнюю часть истукана, чтобы в меня не попали, а я побегу за книгой. Всем всё ясно? – спросил Лихтенбахен, обведя хмурым взглядом.

– Так точно! – тихим голосом ответили подчиненные.

Всем было понятно, что они отвлекающий маневр.

– Разойдись! – скомандовал Генрих и, презрительно посмотрев на истукана, процедил сквозь зубы – Юдэ…

Спустя несколько минут, Лихтенбахен заметил поднятые руки, что означало: группы на местах. Несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, Генрих снял плащ и поднял руку для готовности. Раш, Вейсс, Вальде и Гейсс подняли автоматы.

Стрельба началась внезапным грохотом, разносимым эхом по безграничной пещере. Генрих заметил, как голем обернулся на агрессию и, только направился к обидчикам, как Лихтенбахен уже перепрыгнул низкий остов стены и рванул к центру площади. В этот момент что-то произошло. Неуклюжий каменный истукан вдруг резким рывком перемахнул одну из могил и буквально за секунду преодолел расстояние до развалин, из-за которых по нему велся огонь.

Что стрельба прекратилась мгновенно и короткие предсмертные вскрики оборвались, Генрих не сразу понял, он приближался к артефакту древности.

– Господин! – заорал Битц, предупреждая Лихтенбахена, наблюдая с широко раскрытыми глазами, что произошло с отвлекающей группой.

Голем, каким-то нереально мгновенным рывком очутился у стрелков и сгреб четверых в охапку, сломав их тела одним движением. Тут же он развернулся и увидел, что к алтарю приближается еще один. Голем сделал шаг к центру площади, но, видимо, магической силы на скорость сейчас не хватало, поэтому каменный гигант вдруг подпрыгнул и с силой ударил обеими ногами в землю.

Ударная волна сбила с ног стоявших, и бегущего Лихтенбахена. Генрих полетел на землю и чуть не сверзься в бездонную яму, зависнув на ее углу, и провалившись в нее левой рукой. Не совсем понимая, что произошло, Генрих начал подниматься и увидел, что к нему шагает голем. До книги теперь не успеть и оберштурмбанфюрер рванул к укрытию с низкого старта.

Это не понравилось голему, и он метнул в беглеца два изуродованных тела. Одно зацепило убегающего и тот рухнул, чуть не попав в другую могилу, но туда свалилось тело Гейсса. Раш поломанным манекеном упал у следующей ямы-могилы, не попав в нее. В этот момент голем вновь подпрыгнул.

Генриха подбросило еще сильнее, и он снова чувствительно больно очутился на земле. Его спасало то, что в данный момент голем почему-то не перемещается мгновенно, как это случилось с группой Раша. Поднявшись, Генрих побежал в другую сторону, оставляя между собой и истуканом алтарь-постамент. В этот момент голем бросил оставшиеся тела, но беглец увернулся.

Такая гонка продолжалась несколько минут и, за это время Генрих уверовал в то, что у этого каменного гиганта имеется разум или, хотя бы какие-то эмоции, ведь каждый раз проходя мимо лежавших тел, он распинывал их по сторонам. Отчего трупы «находили» свои ямы-могилы.

Обер-лейтенант Лист, опасаясь, что оберштурмбанфюрер не сможет убежать от голема, вместе с Квоссом открыли огонь. Истукан вдруг замер и, обернувшись на новую агрессию, зашагал в их сторону.

В тот же миг время остановилось и Генриху, будто внезапно кто-то влез в голову.

«Смотри!» – возникли чьи-то слова у него в сознании.

Генриха окунуло в пьянящее забытье. Он тряхнул головой и, отбежав к руинам, посмотрел на стража артефакта…

«Что это?» – спросил он сам у себя.

Голем вдруг потерял четкие очертания, став бесцветным, зато в центре груди у каменного истукана Генрих увидел небольшое свечение. Будто косточка абрикоса оказалась внутри магической твари, и этот маленький предмет светился белым светом.

«Выбей его! В нем сила голема!» – ворвался в сознание приказной тон.

Генрих ощутил покалывание в правой ладони, и тут же на нее посмотрел. Его рука также не имела четких контуров, а ладонь теперь светилась. Сознание вдруг прояснилось. И стало понятно, что надо делать!

Подняв взор в сторону неуязвимого противника, краем понимания Генрих отметил, что обводы шести из восьми могил были раскрашены кровью его подчиненных. Даже свисавшие тела соскользнули в ямы, а голем приближался к стрелявшим в него Листу и Квоссу.

Внезапное ускорение перебросило Генриха до алтаря. Пробегая мимо, он глянул на книгу. Оставалось протянуть руку и взять ее, но он тут же одернул себя, ведь другого шанса остановить голема у него может и не оказаться. Генрих пронесся дальше и в высоком прыжке замахнулся рукой. Ладонь впечалалась в место внутреннего свечения. Грудина магической твари треснула и из нее вырвался маленький синий камень-кристалл, являвшийся сердцем голема.

Лист уже ожидал смерти, меняя магазин автомата, когда замахнувшаяся лапа голема вывернулась в другую сторону, ломаясь. Грудь гиганта взорвалась крошкой и, из нее вылетел маленький осколок кристалла. В следующий миг каменный истукан осыпался мелкими обломками.

Лист и Квосс замерли с разинутыми ртами, даже не успев перезарядиться. Лихтенбахен стоял на одном колене за горой камня, оставшейся после голема.

– Господин оберштурмбанфюрер! – кричал обер-лейтенант Битц, приближаясь к нему.

Куррек бежал следом.

Генрих тяжело выдохнул. Неприятное проникновение в его сознание исчезло, и это радовало. В ту же секунду земля вновь содрогнулась. Бегущие замерли на месте, озираясь. Да сейчас каждый вертел головой в поисках новой опасности.

Медленно оборачиваясь, Генрих округлил глаза. В центре площади от алтаря развернулась спираль трещины и камень начал деформироваться, проседая.

– Книга! – закричал Лихтенбахен.

Битц отреагировал мгновенно, так как находился ближе всех к алтарю. Он рванул к нему и, в два прыжка очутившись рядом, протянул руку, чтобы схватить артефакт.

Земля вздыбилась и, внезапно сформированные каменные жернова провернулись, размазав обер-лейтенанта. Оставшаяся голова Битца стукнулась каской о камень и словно мяч для гольфа, закатилась в пустую могилу, оставив на ее краю кровяной след.

Спиральная трещина начала оседать вглубь острова. Алтарь мгновенно рухнул вниз, оставив круглое отверстие посередине разрушаемой сейчас площади. Пока шло обрушение вокруг сохранившегося центра с ямами-могилами и дырой в середине, оставшиеся в живых, оберштурмбанфюрер Лихтенбахен, обер-лейтенант Лист, штабсфельдфебель Блаше, штабсфельдфебель Куррек и рядовой Ерхард Квосс, отбежали за развалины и со стороны наблюдали за случившейся катастрофой. Хотя увидеть, что либо сейчас, не представляло возможным, так как поднялось облако пыли.

Грохот обвала прекратился и, со стороны входа в пещеру потянуло сквозняком. Почему его не было раньше, никто не знал, но пыль быстро развеяло и, Лихтенбахен нетерпеливо подошел к краю бывшей площади.

– Господин оберштурмбанфюрер! – обратился к старшему обер-лейтенант Лист.

– Да, – ответил Лихтенбахен, не поворачиваясь.

Он взирал на уродливый двадцатиметровый по ширине кольцеобразный провал, который остался от площади. В центре него словно остров-столб сохранилось кладбище.

– Посмотрите вправо, там есть возможность спуститься! – продолжил Лист.

– Точно! Спуск идет по спирали, смотрите! – обрадовался молодой Квосс.

Спуск получился долгим, но это действительно оказался спиральный спуск. Пусть неровная поверхность была усеяна камнями, но они все же добрались до дна провала. И тут они вновь удивились. Нижняя, примерно тридцатиметровая в диаметре, часть столбовидного островка площади имела почти гладкую поверхность, а оббежавший по кругу Куррек, нашел и вход.

– Господин оберштурмбанфюрер! Здесь есть дверь! – радостно заголосил он.

И действительно. В нише имелась дверь. Она оказалась деревянная, но очень крепкая, так как Куррек вначале ткнул ее ножом. Возможно, это была какая-то разновидность каменного дерева.

Не дожидаясь, штабсфельдфебель толкнул ее и отскочил, когда та открылась. Ничего не произошло. Поднял увесистый камень, бросил внутрь. И вновь никакого движения. В это время Блаше достал ручной фонарик и зажег свет. Луч осветил короткий коридор и помещение, в центре которого стоял алтарь с книгой.

– Она цела! – обрадовался Куррек и осторожно вошел в коридор.

Пройдя пять метров, опасливо выглянул вначале в одну сторону, затем в другую.

– Справа есть ниша. Неглубокая, но вроде там еще спуск вниз, – пояснил он, что видит и, вошел в комнату.

Круглое помещение оказалось выложенное длинными, но узкими блоками. Трехметровый потолок имел отверстие, через которое сюда и провалился алтарь с книгой. Больше в цилиндрическом помещении ничего не оказалось. Куррек медленно двинулся к правой нише, чтобы проверить, что там внизу.

Генрих посмотрел на так желанный артефакт и глянул в сторону штабсфельдфебеля. Тот, аккуратно ступая, с носка на пятку подходил к нише, вынимая свой фонарик. Еле слышимый шелест осыпал из стен пыльный след. Дуновение ветерка скользнуло по лицу Лихтенбахена, а глаз почти смог уловить, как несколько серповидных лезвий крест-накрест пролетело с одной стороны помещение к другой, перечеркивая его. Брызги крови окропили стены и окрасили щели между блоками, куда и спрятались пролетевшие лезвия. Части тел штабсфельдфебеля Куррека мясной нарезкой осыпались у края ниши и по небольшому склону соскользнули вниз, оставив кровавый след на полу.

Смотревшие на все это лишь открыли рты.

Немая пауза длилась очень долго. Все это время рядовой Квосс блевал за дверью. Почему с ним это не происходило наверху? Наверное, потому, что опасность скорой гибели не давала расслабиться организму, а теперь, после долгого спуска в провал, организм сдался.

Генрих сидел в коридорчике у выхода в цилиндрическое помещение и, глядя на невысокий алтарь-постамент, думал. Они много раз кидали камни в разных направлениях, но на них лезвия не реагировали. Как преодолеть эти десять метров до книги? Генрих поднялся и посмотрел на окровавленную нишу. Внутри она выглядела узким вытянутым помещением, расходившимся в стороны. Что скрывали углы прохода? Куда он тянется в обе стороны?