Черный парусник

5 Крысиная нора

«Граф Л, наверное, ошибся. Вряд ли это правильный адрес», – подумал Флинн.

Он стоял возле заброшенного здания в восьмом районе Инферсити. Сизый туман здесь стелился не привычным полотном, в котором дальше руки ничего не рассмотреть, а легкой дымкой. Кирпичные стены практически разваливались, черепица скользила и падала вниз, распугивая голубей на крыше, стекол в рассохшихся рамах не осталось: все они, лежа на асфальте, поблескивали в свете фонарей. В общем, это был умирающий дом.

Доггид по собственной воле никогда бы не поселился здесь. Нет, его, конечно же, сложно было назвать требовательным человеком, но и бомжевать он тоже не привык. Своим курьерам мистер Баедд платил не так уж и плохо, поэтому Флинн мог только догадываться, какие неприятности заставили Доггида осесть в подобной дыре.

Входная дверь, сорванная с петель с такой силой, что в местах крепления древесина была разворочена, лежала справа от крыльца. Поднявшись по осыпавшимся ступеням, Флинн оказался в затхлом коридоре, в котором не горело ни одной лампочки. Нащупав выключатель, он нажал на него; свет кое-где – с натугой, не сразу, – но все же зажегся, и перед ним предстала совершенно отвратительная картина. На стенах – капли крови и желтые разводы от мочи, на полу – засохшая рвота и крысиный помет. Пустые шприцы и пакетики, где раньше явно были наркотики, виднелись то тут, то там, как ужасные цветы на поле человеческой слабости и глупости.

Флинн шел по коридору, как по минному полю, страшась что-нибудь задеть. Ему почему-то казалось, что этот дом не просто умирает, а умирает от ужасной болезни, и если он коснется чего-либо, то сам заразится. Флинн все еще помнил, что он мертвец и его звездному телу может навредить только суллема одержимых, но ничего не мог с собой поделать. Ему было просто мерзко находиться здесь, и единственное, о чем он мечтал, – поскорее убраться отсюда и принять долгий душ, соскребая с кожи грязь этого места. При жизни он, естественно, бывал в подобных притонах и даже некоторое время жил в них, но почему-то конкретно этот дом вызывал у него стойкое чувство омерзения и даже страха.

Квартиру под номером 50 он нашел на пятом этаже. Это была самая дальняя дверь и выглядела она хуже остальных: ее как будто кто-то постоянно грыз, в итоге проделав в нижней части несколько отверстий. Не решаясь постучать, Флинн стоял как вкопанный и пытался дышать как можно медленнее, чтобы не выдать себя в этой оглушительной тишине. Он не мог понять, почему в доме не было людей. Вообще. Ни единой души. Это казалось подозрительным и пугающим, потому что такие места зачастую кишмя кишат всякими отбросами общества. Что же тут творится, что никто не решился здесь остаться даже на ночь? Он посмотрел на перстень со скверниумом, надетый на безымянный палец левой руки, и подумал: будь что будет.

– Кто бы ты ни был, проваливай, если жизнь дорога, – послышалось из-за двери. – Они сейчас учуют тебя и придут.

Меньше всего на свете Флинн хотел знать, кто это «они», которые придут за ним, но выбора у него не было. Набравшись смелости, он почти прикоснулся к ручке, но дверь открылась сама – без единого звука, словно была призрачной. Флинн зажал нос и чуть не добавил своей рвоты к уже имеющейся в коридоре: из квартиры несло смрадом разложения. И почему он не почувствовал его раньше? Даже на улице Проклятых не смердело настолько отвратительно.

Справившись с приступом тошноты, Флинн переступил порог и нашел источник вони. Слабый свет масляных ламп вырывал из темноты многочисленные силуэты: здесь лежали голуби с перегрызенными шеями, коты, чьи багрово-фиолетовые внутренности торчали из их распоротых животов, собаки, разорванные на части. Это была самая настоящая живодерня.

Напротив входа за столом сидел парень. И выглядел он паршиво: худое тело, почти превратившееся в скелет, редкие рыжеватые волосы, припорошенные сединой, которая появилась слишком рано, как метель в октябре, серая лоснящаяся кожа, точно намазанная жиром, лицо, покрытое оспинами, и повязка на глазах – засаленный лоскут ткани. Флинн запомнил Доггида совсем не таким.

– Я же сказал тебе проваливать, – сухо произнес парень, еле шевеля языком.

– Привет, – едва выдавил Флинн. – Извини, что беспокою, но я пришел к тебе по делу.

Он не решался подойти слишком близко к Доггиду, поэтому стоял поодаль, почти у выхода, на случай, если придется делать ноги.

– По делу? – переспросил парень. – Какого черта тебе от меня нужно?

– Я знакомый Флинна Морфо, он мне много рассказывал о тебе, говорил, что вы были друзьями.

– У меня никогда не было гребаных друзей! – стукнув по столу, крикнул Доггид, и его коричневатая слюна забрызгала стоящую перед ним масляную лампу.

– Х-хорошо, – запинаясь, согласился Флинн. – Он говорил, что ты привел его к некоему мистеру Баедду. Понимаешь, мне очень нужны деньги, я хочу работать на него, стать курьером, как и Флинн.

– К мистеру Баедду… Ты хочешь, чтобы я привел тебя к мистеру Баедду?! – взорвался Доггид, скалясь, как бешеное животное.

Повязка съехала с его глаз, и он тут же, испугавшись чего-то, поправил ее, а потом весь съежился и жалобно завыл.

– Ты хоть знаешь, кто такой мистер Баедд? – прошептал Доггид и прижал ко рту пальцы с обгрызенными до крови ногтями.

– Он крупная шишка в мире преступности, вор и убийца, – с горькой усмешкой ответил Флинн. – И тот еще паскуда.

Он не боялся, что сейчас Доггид пошлет его куда подальше, потому что отлично помнил, как тот тайно ненавидел мистера Баедда и не упускал возможности вылить на него ведро помоев, разумеется, когда они с Флинном оставались наедине. В противном случае ему бы давно отрезали язык, а то, что осталось, прижгли бы раскаленным железом. И это было бы еще не самое суровое наказание.

Неестественно широкая улыбка разрезала осунувшееся лицо Доггида, и устрашающий, необузданный смех разорвал тишину в клочья. Флинну казалось, что он слышит, как бьются друг о друга кости в теле бывшего напарника – настолько диким был его хохот.

– Да-а-а, он паску-у-уда – каких еще поискать… – наконец-то успокоившись, протянул Доггид и стер с губ коричневую слюну.

Он растопырил пальцы и вытянул их перед собой так, что они почти касались поверхности деревянного стола.

– Это из-за него я теперь такой, – с невероятной тоской и болью в голосе произнес Доггид.

– Какой? – тихо спросил Флинн и сделал несколько шагов вперед. – Ты можешь довериться мне и все рассказать. Какой же ты?

– Уродливый… я такой уродливый изнутри, – ответил Доггид. Он внезапно прижал руки к груди и принялся царапать себя до крови остатками ногтей. – Я уродец, я уродец! Я мерзость, я тварь! Во что я превратился, а?! Взгляни на меня! Скажи мне, во что я превратился?! – кричал он, пытаясь разорвать кожу и добраться до собственных внутренностей.

– Тише, успокойся, – сказал Флинн, почувствовав, что запах разложения усилился. Его желудок точно перевернулся и ударился о ребра. Кое-как совладав с тошнотой, он продолжил: – Расскажи, что с тобой случилось?

– Я так хотел быть сильным, самым сильным – непобедимым, хотел, чтобы все боялись меня, но… – Доггид поднес окровавленные пальцы к своему рту, – но все стали бояться только их… И я тоже…

– Кого – «их»?

Тело Доггида обмякло, и он рухнул на стол, сильно ударившись головой. Флинн подумал, что парень отключился, но едва слышные стоны и обрывки слов говорили о том, что он все еще в сознании.

– Доггид, – Флинн собрал все мужество, которое отыскал в себе, и подошел к нему, – ну же, расскажи, кого ты так боишься? Вдруг я смогу помочь тебе?

– Даже смерть не смогла мне помочь… – прошептал Доггид и выплюнул из окровавленного рта пару зубов. – Знаешь, почему я ношу повязку на глазах?

Он резко поднял голову, и Флинн поморщился от его зловонного дыхания.

– Нет, не знаю, – не дыша, проговорил Флинн. Еще немного, и его точно вывернет наизнанку.

– Я не хочу, – начал Доггид и всхлипнул, – я не хочу видеть то, что они творят!!! Я не хочу видеть этот ад на земле!!! – кричал он, находясь во власти припадка.

Доггид вскочил, схватил нож, лежавший на столе, и вонзил себе в глаз. Продолжая неистово вопить, он из раза в раз высоко заносил нож, раня себя. Кровь текла, как алые слезы, но он не останавливался, словно не чувствовал боли. С омерзением и ужасом наблюдая за всем этим, Флинн пятился к двери. Он не нашел в себе смелости вырвать нож из рук Доггида и остановить это безумие. Споткнувшись о мертвого пса, Флинн упал, и его рука провалилась в рыхлую, почти разложившуюся плоть. Он скривился, быстро поднялся на ноги и кинул на Доггида испуганный взгляд.

Парень больше не истязал себя. Подняв голову, он будто смотрел на потолок. Вот только глаз у него явно не осталось – одно кровавое месиво. Нож упал и воткнулся в пол. Доггид с усталым видом снял повязку и глянул на Флинна. Его глаза были на месте, а на коже ни единой царапины – только капли крови.

– Я же говорил: даже смерть не смогла мне помочь… – разочарованно произнес Доггид и вздохнул. – Беги, они уже близко. Они идут…

Но Флинн не прислушался к его предостережениям и не сбежал. А зря. Кожа Доггида в некоторых местах вздулась. Казалось, что под ней стремительно образуются огромные гнойники. Вскоре она лопнула, и из нее повалил ядовито-зеленый газ, а за ним появились серые комки шерсти. Они вылезали из кожи Доггида, как из нор. Присмотревшись, Флинн понял, что это крысы, но не простые, а демонические: без глаз, с длинными пастями, из которых торчат острые светящиеся зубы. Хвосты этих тварей заканчивались жалами.

Ужас парализовал Флинна, он не мог сделать ни шагу, а крысы тем временем заполнили всю комнату и принялись копошиться в трупах животных. Спина Доггида выгнулась дугой, и он взвыл, а крысы все появлялись из его истощенного тела.

«Если ты снимеш-ш-шь перстень со с-с-скверниумом, я помогу этому несчастному, – произнес Шешан. – Пока ты в плену зла, я бессилен».

Флинн глянул на испачканную руку, на которой поблескивал черный треугольный камень. Он колебался. Что, если Доггид почувствует перемену в его ауре и что-то заподозрит? Тогда Флинн точно не сможет проникнуть в банду и весь план Графа Л рухнет.

Когда же последняя крыса покинула тело парня, он опустился на пол, отполз в ближайший угол и, обхватив колени руками, стал раскачиваться взад-вперед.

– Убирайтесь, убирайтесь отсюда! Убирайтесь! – все повторял Доггид.

Демоны, до этого момента не обращавшие на парня внимания, внезапно повернулись в его сторону. Они одновременно раскрыли пасти и стали щериться, выпуская густые облака ядовито-зеленого газа. Комната наполнилась едким, кислым запахом, из-за которого у Флинна начали гореть легкие. Каждый вдох приносил боль, а в голове все мельтешили мысли. Флинн никак не мог решиться: если он снимет перстень, то подведет Графа Л, а если нет, то предаст свою совесть. Несмотря на то что они с Доггидом не были лучшими друзьями, тот не раз выручал его из беды.

Сотни когтистых лап заскребли по деревянному полу: все крысы ринулись на Доггида. Добравшись до него, они с остервенением начали рвать его плоть острыми зубами. Его тело рыдало кровью и тут же исцелялось: раны затягивались, но на их месте незамедлительно возникали новые. Демонические крысы ни на минуту не прекращали своего багряного пиршества. От воплей Доггида, казалось, дрожал весь умирающий дом.

«Почему они нападают на него? – спросил Флинн. – Он же их хозяин!»

«Потому что он не принимает их, пытается боротьс-с-ся, а демоны не любят этого», – ответил Шешан.

«А что это за демоны?»

«Это демоны Предательства…»

Особенно громкий вскрик пронзил уши Флинна – и это было последней каплей. Он больше не мог смотреть на страдания Доггида, поэтому снял перстень и спрятал его в карман штанов.

Крысы прекратили терзать Доггида и одновременно повернули головы к выходу – туда, где стоял Флинн. Тонкие хвосты с жалами поднялись и синхронно задвигались, а на их кончиках появилась ядовито-зеленая жидкость – суллема. Послышалось злобное шипение, шерсть на мохнатых спинах встала дыбом – и твари помчались к Флинну. Он и опомниться не успел, как их пилообразные зубы стали рвать штанины и рукава куртки. Крысы высоко подпрыгивали и вцеплялись когтистыми лапами в волосы. Одна из них забралась ему на голову и нацелилась жалом в его глаз. Дернувшись, он сбросил с себя несколько тварей, но большинство осталось висеть на нем.

– Пошли прочь! – крикнул Флинн и пнул приближающихся крыс так, что они отлетели к стене.

«С-с-скорее! Подумай о чем-то хорошем и выпус-с-сти меня!» – сказал Шешан.

Флинн пытался сосредоточиться, но перед глазами стояли лишь горы разлагающихся трупов животных. Ни одно светлое воспоминание никак не посещало его – и вряд ли посетит, пока он находится в этой норе, пропахшей смертью и жестокостью.

Крысы все продолжали атаковать Флинна, кусать и жалить. Он отчаянно сопротивлялся: срывал их с себя, в ярости бросал на пол, а после давил ногами. Хруст костей и противный писк разносились по комнате. Флинн был уверен, что у него хватит сил, чтобы уничтожить всех демонов до последнего, но вскоре его ноги и руки потяжелели. Эта жгучая тяжесть направилась в голову, и в ней возникла мысль. Странная и как будто чужая.

«Да пусть эти твари изглодают его до самого скелета! Все равно Доггид бессмертный! Зачем мне ему помогать? Ведь он был еще той сволочью…» – с полным безразличием подумал Флинн.

Он уже потянулся к карману штанов, чтобы достать перстень, как вдруг в груди раздался звон, словно его сердце превратилось в колокол. Прижав ладонь к внутреннему карману, он понял, что это звенела и подрагивала заколка-бабочка. Крысы замерли и начали падать. Немного очухавшись, они застучали зубами, изогнули хребты, но снова нападать не решались. Вместо этого крысы развернулись и серой рекой потекли к насмерть перепуганному Доггиду.

– Видимо, Кейти снова спасла меня, – прошептал Флинн, выметая из головы чужие мысли.

Приняв порцию «Слез единорога», чтобы очиститься от суллемы, он вновь попытался сосредоточиться на чем-то хорошем, и в этот раз у него получилось: перед внутренним взором возникла Кейти. Милая, добрая, всегда ласковая и смеющаяся. Даже если за окном лил дождь и все вокруг заставляло впадать в уныние, она не прекращала сиять.

Свет зажегся в его сердце, подобно костру посреди ночного леса, и теплым потоком направился к правой руке. Шешан встрепенулся и ожил, издав тихое шипение, которое больше напоминало приглушенный смех.

Вспышка была настолько сильной, что на одно мгновение из комнаты пропали все тени, а затем змей начал метаться из стороны в сторону так быстро, что Флинн не успевал различать его силуэт: Шешан превратился в золотистую иглу, которая прошивала комнату, уничтожая демонических крыс. Пытаясь сопротивляться, они начали соединяться между собой, сливаясь в одно безглазое существо с кучей пастей и хвостов. Кажется, нечто подобное люди называют крысиным королем.

Серый зубастый ком все рос и рос, и складывалось впечатление, что он будет разбухать до тех пор, пока не заполнит своей тушей комнату, раздавив всех, кто находится в ней. Шешан, добив последнюю одиночную крысу, вернулся к Флинну.

«Мне нужно больш-ш-ше света, иначе я не с-с-справлюсь», – сказал змей.

Флинн достал из внутреннего кармана куртки ярко-синюю заколку, поднес к губам и, прикрыв глаза, тихо попросил помочь ему. Сквозь ресницы ему показалось, что крылья бабочки слегка шелохнулись, и в голове завертелся калейдоскоп воспоминаний. Он увидел все самое лучшее в себе. Как исполнил мечту Тайло, как скрашивал серые больничные будни Кейти, как вынес Хольду из ее кошмара наяву, когда их чуть было не погубил Безумный, как помог матери и отчиму в пылающем храме. Все это сделал он. И ни скверна, и ни один демон не смогут вычеркнуть это из его жизни. В нем есть добро, и оно победит, обязательно победит.

Флинн вытянул руку, и из его ладони вырвался свет тысячи солнц. Крысиный король разлетелся на части, точно взорвался изнутри, и комната снова погрузилась в полумрак и тишину.

Доггид, уткнувшись лицом в колени, дрожал в углу. Подойдя к нему, Флинн опустился на корточки и положил руку ему на плечо. Парень вскрикнул и, подняв лицо, отшатнулся, прижавшись к стене так, будто хотел врасти в нее.

– Все закончилось, – успокоил его Флинн. – Этих тварей больше нет.

– Н-но… – заикаясь, начал Доггид, – но он-ни вер-рнут-тся… Они всегда возвращаются…

– Скажи, а почему они приходят?

Флинн решил, что стоит попробовать поговорить с Доггидом, может, после случившегося он сам расскажет, почему стал одержимым и куда делся его Танат.

– Они хотят еще… Им всегда мало, – ответил парень.

– Чего им мало? – спросил Флинн.

– Мало жертв… – трясущимися губами произнес Доггид.

– То есть ты должен приносить им жертвы?

– Да, иначе они не успокоятся… и будут грызть изнутри… Но такова цена… Я заплатил ее…

– И что же ты сделал? – Флинн наклонился, потому что еле мог различить в бормотании Доггида внятные слова. – Какую цену и за что ты заплатил?

– Чтобы запереть Смерть на замок, я предал… Чтобы обрести силу, я предал… – Глаза Доггида стали огромными, и в них отразился неяркий свет масляных ламп. – Я принес своему демону жертву, чтобы он вырос и помог мне побороть Смерть… Я… предал…

– Какую жертву ты принес? – повторил вопрос Флинн.

– Я предал… я предал… я предал… – как заведенный говорил Доггид. Казалось, что он попросту забыл другие слова. – Я предал… я предал… я предал Флинна… – на выдохе произнес он.

– Что ты сделал? – не веря своим ушам, спросил Флинн. – Повтори! Повтори! Кого ты предал?!

Он сжал зубы и схватил Доггида за шиворот.

– Флинна, – почти без эмоций сказал тот. – Когда он скрывался от банды, я рассказал, где найти его…

В груди кипел котел ненависти, заливая тело Флинна жаром. Он еле сдержался, чтобы не врезать Доггиду по его поганой роже.

– А ты хоть знаешь, что потом случилось с Флинном?! – крикнул он, брызнув слюной. – Баттори – этот сукин сын – убил его! Слышишь?! – Он тряхнул Доггида так сильно, что его рыжеватая голова чуть не слетела с шеи. – Ты предатель, чертов предатель!!! Ты убил того, кто доверял тебе!

– Да… – согласился Доггид и безвольно откинулся назад, точно все его кости в один миг растворились и осталась только оболочка. – Я предатель…

– И все это ради чего?! Бессмертия?! Ну же, скажи мне! Это стоило того?! Стоило?! Теперь, чтобы жить вечно, ты терпишь все эти мучения! Ну же, скажи! Это стоило того?!

Флинн часто задышал, отпустил Доггида и вскочил на ноги. Он уже хотел пулей вылететь из комнаты, но, вспомнив, что не узнал главного, с трудом остудил свой гнев.

– Ты сказал, что запер свою Смерть, – не поворачиваясь, злобно процедил он. – Где она? Если хочешь хоть как-то искупить свою вину перед Флинном, ответь.

Сначала повисла тишина, но потом на ее место пришли непонятные хлюпающие звуки. Флинн оглянулся и увидел, что рот Доггида полон крови: он сожрал собственный язык, только бы не отвечать.

Не имея больше сил находиться рядом с тем, кто приложил руку к его убийству, Флинн вышел из квартиры номер 50, спустился по лестнице и, быстро шагая, покинул умирающий дом.