Чёрный центурион

Глава 4

Лес, по которому шла тропинка, был для меня вполне привычен, обычный такой лес средней полосы: елки, сосны, березы, ольха. Одно смущало: судя по игровому календарю, тут был март, но при этом погода ощущалась как вполне летняя, трава была зеленой, листья на деревьях полностью раскрытые, и едва уловимый аромат грибов. Разве растут грибы весной? Или все проще, может, я нахожусь в южном полушарии, и тогда все сходится, март – это как сентябрь. Я шел уже минут десять, никого не встретив. Это было странно, если это начальная локация для игроков, то тут должно быть много НПС, которые помогали бы новичкам влиться в игру, а тут этого нет, да и где эта деревня?

Едва подумал об этом, как тропка вильнула, и я вышел на берег водоема. Переход был настолько резким, что даже сбился с шага. Вот вокруг был густой лес, один поворот – и ты стоишь на берегу небольшого озерца. Ну как небольшого, до противоположного берега было километра три, зато с севера на юг оно растянулось не менее чем на восемь, а то и все десять километров. Тропа теперь шла вдоль берега, по правую руку остался лес, а по левую лениво плескалась водная гладь, покрытая мелкой рябью от легкого ветерка.

Не прошло и минуты, как за очередным поворотом, за хитрым изгибом береговой линии, открылся вид на деревушку. Остановился и присмотрелся. То, что я увидел, мне не понравилось, очень не понравилось. Если бы не утверждение НИП интерфейса, что в данной локации нет агров, я бы развернулся и побежал по тропе обратно.

На высоком холме, вблизи берега, обнесенная частоколом из массивных бревен, стояла деревня. Только вот этот частокол был во многих местах повален, а где-то даже сожжен, и вместо бревен из земли торчали обгорелые пеньки. Сквозь проломы в защитной линии без труда увидел пару разрушенных домов, еще три постройки, которые все перекосились. Также, если я не ошибаюсь, многие бревенчатые дома в поселении сгорели дотла.

Такая обстановка у меня полностью диссонировала с понятием «начальная локация». Все же это игра не по мотивам постапокалипсиса, чтобы нуболоки в ней выглядели так! Я бы вообще засомневался, что эта деревушка заселена, если бы не увидел легкий дымок, идущий из глиняной трубы одного из домов на северной окраине поселения.

Сперва хотел как можно незаметнее подкрасться к частоколу и осмотреться внимательнее, прежде чем зайти в это поселение, но потом подумал, что бравому отставному легионеру это не к лицу. Поправил куртку, отряхнул штаны и, вытерев ботинки, на которые налипли куски грязи, о траву, по-военному чеканя шаг, уверенно смотря вперед, пошел прямо по тропе.

Лесная дорожка вывела меня прямо к воротам. Точнее к тому, что от этих ворот осталось. Массивные створки деревенских врат, сложенные из грубо пиленных дубовых досок толщиной с две ладони, валялись в грязи, частично разбитые. Как будто кто-то вынес их мощным тараном. Едва не сбившись с четкого шага, все же продолжил идти, не останавливаясь. Что бы тут ни произошло, агров тут нет, нет тут агров, мне обещали! А значит я в безопасности, ну не врут же тут подписчикам прямо в самом начале их игрового процесса!

Первое, что бросилось в глаза даже больше, чем творившаяся вокруг разруха, было то, что людей я не увидел, вообще ни одного. Деревенька, домов на тридцать, была не только почти полностью порушена и на две трети сожжена, но и выглядела совершенно безлюдно. И тут я вспомнил, что не просил НИП интерфейса, чтобы локация, в которой я появлюсь, была населена. А он же программа, раз условие не задано, то его как бы и нет. Мог он меня закинуть в полное безлюдье? Да не вопрос, мог, конечно! Только дымок, поднимающийся над большим домом, что стоял почти по центру деревни, показывал, что, скорее всего, хоть кто-то тут проживает.

Сохраняя внешне полное спокойствие, внимательно оценивал все, что видел. Вот справа дом с открытой, сейчас полуобрушившейся террасой. Те ящики и многочисленные деревянные обломки под ее обвалившейся крышей, скорее всего, когда-то были лотками или прилавками, это была явно лавка какого-то торговца. Слева, через пару десятков шагов, сгоревшее до последнего венца здание, судя по тому, что я увидел, по останкам кирпичного горна и по перевернутой наковальне, тут когда-то была кузня. Вот под ногами хрустнула дощечка, на которой выцветшими красками была нарисована медицинская колба, а значит сгоревший до основания дом, мимо которого прохожу, был или домом лекаря, или ларьком аптекаря. Ой, не нравится мне все это, очень не нравится! Но тут я понял, что, несмотря на то, что нахожусь в игре и осознаю это, мне все равно немного страшно. Поняв это, даже остановился. Черт! А надо отдать должное разработчикам этой игры, настолько все окружающее реально, что заставляет эмоционально реагировать.

Сделав вид, что моя остановка была вызвана изучением валяющейся в грязи вывески, присел рядом с ней. Если кто-то сейчас за мной наблюдает, то увидит, что человеку стало любопытно, что там валяется у него под ногами, и не более того. Глубоко вздохнул. Вначале слова брата, о том, чтобы я погрузился в игру и ощутил себя «попаданцем» в другой мир, показались мне лютым бредом, но сейчас, сейчас осознал, что, если судить по моим ощущениям, это возможно.

Отряхнув табличку от налипших комков земли, прислонил ее к обгоревшему остову. Отряхнул руки и, выпрямившись, поправил ножны и пошел к дому, в котором, думал, есть кто-то живой. Эту постройку не затронули пожары и разрушения, так что я смог представить, как это место выглядело до того, как здесь что-то произошло. Дом был двухэтажный, сложенный из массивных, почти в обхват, бревен. Несмотря на то, что он не был обшит досками, это его только красило, так как пропитанные какой-то смолой деревянные венцы были покрыты причудливым орнаментом народной резьбы. На остроконечной крыше медленно поворачивался из стороны в сторону деревянный флюгер в форме рыбы, похожей на судака. Высокое крыльцо было окрашено яркой охрой. В узких окнах, через прикрытые ставни, легко различил мутные, но все же стекла, а не бычьи пузыри, как мне думалось. Если тут все здания так выглядели раньше, то эта деревня когда-то была красивым и очень уютным местечком. Сейчас же она напоминало место какого-то сражения с применением огнеметов и минометов, с одним полностью уцелевшим домом.

Подобрал с земли палочку и почистил подошвы, прежде чем подняться по ступеням крыльца. После чего, громко шагая, поднялся к двери, огляделся в поисках чем постучать, но не найдя, просто пару раз грохнул кулаком по дверным доскам. Почти тут же услышал в ответ:

– Чего надобно? – Голос был явно мужским, а также каким-то хриплым, и такое ощущение, что говоривший простужен.

– Стефан Грог, сержант Пятого пограничного, – отрапортовал я закрытой двери. Но тут же поправился: – В отставке.

– Ну заходи, коль не врешь, служивый.

Дверь открывалась на себя и, потянув за деревянную, вырезанную в форме конька, ручку, открыл ее и шагнул вовнутрь. В отличие от улицы, здесь царил полумрак, так как ставни в доме были прикрыты, а освещал помещение только свет от тлеющих в камине дров. Комната была большой и занимала примерно половину первого этажа здания, в ней не было никакой мебели, кроме двух грубо сколоченных табуретов. В паре шагов от камина, прижавшись спиной к противоположенной от меня стене, стоял старик. Ну как старик: гладко выбритое лицо, темные волосы, изрядно тронутые сединой, на вид мужчине было лет пятьдесят. Но вот выглядел он настолько уставшим, что в первую секунду мне показалось, что он глубокий старец лет восьмидесяти. В его немного подрагивающих от внутреннего напряжения руках был зажат полунатянутый боевой сложносоставной лук, на тетиву которого была наложена длинная ясеневая стрела с наконечником, который недобро блестел красными всполохами. Прикинул расстояние между нами, получилось метров восемь. А судя по тому, как мужик держит оружие, мне стало понятно: пользоваться он им умеет. Случись что, я не успею до него добраться, до того, как эта, явно зачарованная стрела пробьет мне горло или глазницу. Не показав ни намека на страх, спросил:

– Всех гостей так встречаешь, отец?

– Теперь всех, – ответил он, и не подумав убирать лук.

– Мне тут, вижу, не рады, – покачал я головой в жесте сожаления. – Звиняй, если что. Так я пойду?

– Ты один?

– Да. Вот уволился, пришел в родную деревню, а там половина домов сожжена, мой-то стоит нетронутым, так родных нет больше, не стал я там оставаться, вот и пошел, куда глаза глядят.

– Так ты из этих краев.

– Из Шумилок, – кивнул ему в ответ.

– Шумилки, Шумилки… – Лучник явно пытался что-то вспомнить. – Это большая деревня в пятидесяти километрах на восток, недалеко от Лорогри? – О как, тут принята метрическая система, а не всякие там версты, лье, мили, это радует.

– Да, в двух переходах легиона, на восток, все верно, – насколько помню, для легионеров Рима пройти за день двадцать пять кэмэ не было проблемой, надеюсь, не ошибся, предположив, что у местных отличий в этом не было. Судя по тому, как расслабился мужчина и тетива на его луке почти полностью ослабла, я угадал.

– Звиняй, служивый, что так встретил. – Лучник прислонил оружие к стене и убрал стрелу в набедренный колчан. – Еще полгода назад мы тут в Озерной были рады любому гостю. Но за это время столько всего произошло, что теперь вот стрелой встречаю чужаков.

Он подошел ко мне, и я заметил, что его правая нога не сгибается в колене, да и вообще ходьба причиняла ему явную боль. Старая рана? Встав в паре шагов от меня, он в этой полутьме принялся меня разглядывать.

– Шумилки… был я там лет… три десятка назад… Грог… Ты, случаем, не сын кожевника Лорга?

Внимание, легенда вашего персонажа обновлена.

Ничего себе! Тут что, прошлое моего персонажа интерактивно, что ли? Быстро открыл, мысленной командой, подменю легенды. Так и есть, добавилась строчка. Отец – Лорг Грог, староста деревни Шумилки, имел кожевенную мастерскую, умер от хронической болезни семь лет назад. Вот это да, вот это техподдержка! Впрочем, что это я, этим же не люди тут занимаются, а ВИ, ему тут все отслеживать труда не составляет, если вычислительные мощности достаточны, конечно.

– Умер мой батя, семь зим как тому, – поняв, что пауза затянулась, ответил я, разыграв при этом, что эти слова даются мне не легко.

– Все мы смертны, – только махнул рукой умудренный многолетним опытом мужик. – Я тебя помню, бегал все, под ногами мешался, мелкий такой… был… смотрю вырос, возмужал… Ветеран… Только где твои награды… ветеран? – Его взгляд стал колючим, и от меня не укрылось, что его правая рука как бы ненароком ушла за спину, не иначе там нож заткнут за пояс.

– Так убили меня, отец. Три седьмицы тому, как убили…

– О как… – только и крякнул от удивления старик.

– Артефакт возрождения оказался бракованным, меня полностью обнулило, даже память всю потерял. Вот что до службы было, все помню, а про службу вообще ничего, голова как пустая.

Внимание, легенда вашего персонажа обновлена.

В этот раз, я просто отмахнулся от системного сообщения.

– Так чтобы умом не двинуться и память себе хоть чуть-чуть вернуть, все награды продал и на лекарей потратил. Разум они мне сохранили, но память, отец, так и не вернули. Так что нема наград, и здоровья нема, и двенадцать долгих лет как корова языком слизала, нет их.

Внимание, легенда вашего персонажа обновлена.

Видимо, я очень хорошо разыграл контуженого, мужик даже, положив мне руку на плечо, принялся утешать.

– Да ты молод совсем. Что там твои годы-то. Давай сядем и того… – он показал характерный жест – опрокидывание стакана в рот. Я только кивнул. – Вот и хорошо, – он развернулся в сторону внутренних помещений и как заорал: – Микла, неси сидр! – В соседней комнате поднялась суета и что-то загрохотало, а потом забулькало. Мужик надрывно закашлялся и, усадив меня на табурет, сел и сам, выставив негнущуюся ногу в центр комнаты. – Ты звиняй меня, что так встретил. Только вот… – тут он замолк, как будто вспомнил что-то очень нехорошее.

Молчание затянулось на минуту, пока в комнату не вошла бабка. И только когда она прошла рядом с камином, понял, что ей от силы лет сорок – сорок пять, только она двигалась как-то боком и вся аж скрючилась. Ревматизм у нее, что ли? В руках женщина несла деревянное ведро, от которого сразу шибануло знакомым запахом перебродивших яблок. Поставив ведро прямо на пол рядом с нами и повесив глиняные кружки на его край, она как-то недобро на меня посмотрела. Настолько недобро, что моя рука непроизвольно потянулась к рукояти меча.

– Ты чевой встала-то? – тут же рыкнул на нее мужик. – Свой это. Я отца его знал. Из Шумилок он. А теперь иди отседаль, к детям иди, – он подтвердил свои слова жестом.

Ведьма, а никем иным она быть не могла, так же боком, но уже без злобы во взгляде, попятилась, все рассматривая меня, и только так спиной и дойдя до дверного проема, развернулась и затопала куда-то в глубину дома. Едва она скрылась, понял, что все это время даже не дышал.

– Ты не помнишь, но меня звать Гордей Норон, староста я теперь здесь, – он наполнил кружки и одну из них протянул мне. – Староста, потому как не осталось тутова никого больше из мужиков. Один я тут, да две бабки, да деток малых восьмица… – он тяжело вздохнул и, подняв свою кружку, сказал: – Ну, за встречу служивый, за твое возвращение живым, Стефан.

Мы несильно чокнулись, и я отпил сладковаты, слабоалкогольный напиток, в котором было не больше девяти градусов. Увидев, что Гордей пьет до дна, решил, что будет невежливо, если я только пригублю, так что, глубоко выдохнув, отправил содержимое без малого полулитровой емкости себе в рот, выпив все одним залпом, за что тут же удостоился уважительного кивка от старосты.

– Сразу видно, службу знаешь, – прокомментировал он. Эх! Знал бы он, как я пил в общаге универа, не удивлялся бы моей прыти! – Ну… Еще по одной. – Ничего не говоря, я только зачерпнул кружкой сидр из ведра. И мы вновь выпили. – Хорошо идет, – крякнул мужик, и его лицо впервые приобрело расслабленное выражение.

– Что тут у вас случилось-то? Мародеры? – как бы ненароком спросил я.

– Эх… Какие мародеры, – отмахнулся Норон. – То, что император почил два года назад и префекты начали делить власть, нас в этом захолустье-то почти и не коснулось. Даже вздохнули вольно. В прошлом вот годе даже налоги никто брать не пришел.

– Так что же тогда? – Мы наполнили кружки еще раз.

– Так то и случилось, что со всеми случилось полгода назад, – при этих словах я напрягся. И, как выяснилось, не зря. – Появились по всему свету люди необычные. Бессмертием одаренные. И так случилось, что много их пришло в нашу деревню. Сначала мы нарадоваться не могли. Пришлые были работящи, вежливы и… Любую работу дай, так с руками оторвут. Всех волков повыбили в лесах. Медведей-шатунов изничтожили, которые нам до того времени жизни не давали. Кладбище при старом заброшенном храме в лесу, что страх на нас наводило, упокоили. Торговля пошла на радость. Новые лавки в деревне открылись. Зажили мы как в сказке… – он выпил полкружки и, недолго помолчав, продолжил: – Недолго, правда. Не прошла и неделя, как одному из пришлых приглянулся меч фамильный кузнеца нашего Троха, упокой его душу светлые боги. Предложили пришлые Троху купить этот меч. Он им отказал, но пришлые были настойчивы и настолько настырны, что довели кузнеца, слов отказа не понимая, что выломал он кол из забора да по спинам им и объяснил, что меч тот не продается. Ушли бессмертные, обиду затаив, а к вечеру вернулись впятером и убили Троха, меч деда его забрав. Мы их, конечно, поймали и хотели судить на вече. Но тут все бесы… – Я заметил эту оговорку и уже знал, что он мне расскажет дальше. – Собрались они вместе и попытались отбить своих у нас. Завязался бой, мы его выиграли, прогнав бесово отродье. Но не тут-то было, бессмертны эти порождения темных богов, что приняли вид людской. Бесы, как есть бесы, вежливые, приятные на вид и в обращении, а внутри гниль одна и чернота. Восемь раз они возвращались, убивая каждый раз по одному или по двое из наших. На девятый их приход за сутки у нас мужиков, меч держать способных, и не осталось, считай. Я тогда как раз ногу сломал и помочь не мог, – вздохнул он. – У знахарки лесной отлеживался, не знал, что тут происходит. Взяли бесы деревню на меч, поломали все, девок снасильничали, что поломать не смогли, то подожгли. Три дня они свой шабаш бесовый гуляли, детей сиротами оставляя…

Он говорил, а я прекрасно понимал то, о чем он рассказывает. Игроки… Как точно он дал им характеристику: не бессмертные, а бесы – бесово отродье. Будь у НПС во всех играх свобода воли, ни на секунду не сомневаюсь, так называли бы они нас во всех игровых мирах. И то, что кузнеца убили, нет в этом ничего необычного. В любой онлайн-игре введи патч, в котором можно убить НПСов-торговцев и забрать себе все, что они продают. А потом зайдите в игру через час и попробуйте найти хоть одного живого торговца. Если найдете, я удивлюсь, очень сильно удивлюсь… Нет, не все игроки сволочи, но никто из них точно не считается с НПСами, и даже разумные подписчики, узнав, что непись собирается судить и вешать таких же игроков, как они, поднимется в крике: «Что?!! Наших бьет какая-то программа! Да поубивать их всех, чтобы место свое знали!» Может, кто-то и попытается за НИПов заступиться, но и против своих, таких же игроков, никто не пойдет и бойне мешать, соответственно, не будет.

– Потом бесы ушли, бросили здесь все и ушли. Я вернулся от знахарки, но что я сделать-то могу? Мужик я тут один, получается, остался. Я к соседям на помощь звать, так везде беда похожая, а где-то, как в Солончаках, это на юг километрах в пятнадцати, так вообще никого живого-то и не осталось. Не у кого помощи просить. Так и остался я тут. Я, две бабки да пять девок с судьбой исковерканной, бесстыжими лапами бесов облапанными, да деток малых десяток без двух, – он вздохнул, допил сидр и зачерпнул новую кружку. – Зиму мы пережили, слава всем Светлым богам, лес кормилец наш, родит и кормит без перебоев. Даже некоторые дома в порядок привели. В общем, жизнь-то не кончилась, что бы ни свалилось на нас бременем, руки на себя накладывать есть грех великий. Только наша жизнь кое-как налаживаться начала, как неделю назад новая беда пришла. Заявился к нам барон Тьюдор из рода Олоров, с дружиной своею. Сказал, что два века назад эти земли у его рода отобрала империя, а теперь, когда империи больше нет, а власть префекта Запада слаба, он берет эти земли под свою руку и руку короля своего Лулода. Сказал, что подати ему теперь платить будем. Только какие же это подати-то?! Мы когда налоги императору платили, помню, стенали, что много с нас берут. Зря плакались. Этот забрал все. Даже петли с ворот бронзовые. Трех коровок последних и всех девок наших, сказал, будут его воинов тешить. Это ж подати разве, грабеж это… – Норон замолчал, невидяще уставившись в ближайшую стену.

Да, суровая судьба постигла эту деревню, настолько суровая, что деревни-то, похоже, тут и нет вовсе. В хорошую начальную локацию я попал, ничего не скажешь. Удружил мне НИП интерфейса, ой как удружил и ведь, скотина какая, все условия мои выполнил, гад, не придерешься.

– Ты голодный? – неожиданно и совершенно не в тему спросил меня Гордей. Прислушался к своим ощущениям и понял, что да, я голоден.

– Не хочу быть обузой, – все же ответил я, несмотря на то что желудок от этих слов протестующе взвыл, просто вспомнил, что мне надо показать себя в этой игре добрым и отзывчивым, поэтому и отказался.

– Какой обузой? Тут полное озеро рыбы, – Норон горько усмехнулся. – Я сеть вот с утра вытащил и уже пуд накопить успел. Так что, будешь копченой рыбы-то? Али побрезгуешь? – А ведь тут может быть так, что отказ от совместной трапезы – это признак того, что ты держишь зло на хозяина дома.

– Ну раз так, то не откажусь. Какой легионер от еды-то откажется!

– Пойдем тогда, – он поднялся, подволакивая ногу. – Рыба не здесь, а во дворе.

Встав с табурета, я пошел за ним, но тут Норон остановился и с удивлением произнес:

– Что, сидр тут оставим?

Хлопнув себя по лбу, вернулся и забрал уже на треть пустое ведро и кружки.

– Так-то лучше будет, – расплылся староста в улыбке.

Мы вышли из дома и, обогнув его, оказались в небольшом дворике, в центре которого расположилась сложенная из камней коптильня, от которой несло приятным ароматом ольхи. Достав из этой коптильни несколько окуней, размером с две моих ладони каждый, Гордей кинул их на чистую доску, лежащую между двумя деревянными чушками. Жестом он показал мне, что мы сядем на эти чушки. Я не привереда и легко последовал его примеру. В тех играх, в которых мне довелось играть, еда была совершенно безвкусна, но здесь… Сам не заметил, как буквально сожрал двух окушков и не заметил. Вкусно было невероятно! Давно я не ел ничего вкуснее этой виртуальной рыбы. Ах ты, Алан Вран, вот мастер и гений! Теперь я начинаю понимать, почему в этой игре осталось семнадцать миллионов подписчиков. А если здесь еще и секс реализован со всеми ощущениями, то, думаю, после первоначальной паники и резких отзывов, примерно через годик, в эту игру ломанутся толпы народа. Нет, не прокачиваться и не играть в РПГ, а просто вот так посидеть, выпить, покушать, любовью заняться!

Неспешно разговаривая, мы обильно покушали, заодно и ополовинив содержимое ведра. Встав на ноги, с удивлением понял, что меня покачивает и к тому же очень хочется в туалет. Объяснил Гордею свое желание, он только махнул рукой в сторону поваленного частокола. Отлив, вернулся, но староста уже начал прибираться. Видимо, обед, а точнее, если судить по положению солнца, то уже ужин, завершился. Сыто отрыгнув, подумал, что мне хватит, и так объелся, вот-вот живот треснет.

Взглянув на катящееся к закату светило, староста попросил меня помочь собрать рыбу и перетащить ее в подвал дома. Мне было не трудно помочь этому побитому «жизнью» программному боту. Едва мы закончили, как мне пришло системное сообщение:

Вам начислен опыт: 30 единиц. До следующего уровня вам необходимо набрать еще 70 единиц опыта.

Прочитав эту надпись, только усмехнулся. Вот тебе и первый квест, помог старосте, и ВИ засчитал мне экспу.

– Ты этого… На ночь глядя не уходи, – немного заплетающимся языком произнес Гордей. – Ложись наверху, там не постелено, но тебе не привыкать, ты же служивый.

– Спасибо, отец, – поблагодарил я его.

Не знаю, как программа это делает, но ощущал себя изрядно пьяным. Вот голова вроде работала четко, а ноги как ватные, как будто и правда настоящего сидра литра три выпил! Хотя нет, нечетко работала моя голова, я помню, что во время ужина меня тянуло признаться старосте, что я бес. Хорошо, что мне хватило остатков трезвости так не делать. К тому же спать хотелось невыносимо. С трудом поднялся наверх по крутым ступеням дома старосты, зашел в пустую комнату, в которой была только грубо сколоченная лежанка. Снял с себя куртку, скатал ее и, положив под голову, почти мгновенно отключился.