Черные звезды

Изменить ход цивилизации

Вопрос о роли личности в истории сложен прежде всего потому, что его невозможно проверить экспериментально. Можно до хрипоты спорить о том, как развивались бы те или иные события в случае участия в них тех или иных людей, но на практике мы не можем проверить, сколь радикально изменилась бы глобальная ситуация в мире в результате замены одной личности на другую. Тем не менее, даже соглашаясь со Львом Толстым в том, что «история есть равнодействующая миллионов воль», мы подсознательно уверены в обратном. Кто из нас не говорил в запальчивости: «Да я бы на его месте!»? Автоматически не учитывая того, что какие‑то причины помешали нам оказаться на ТОМ месте, и не задумываясь о том, что мы можем сделать на СВОЕМ месте…

Тем не менее следует, видимо, согласиться с тем, что роль отдельной личности существенно возрастает по мере того, как увеличивается ее энерговооруженность. Энергетические возможности Александра Македонского на порядки ниже возможностей любого современного военачальника. И эти возможности постоянно растут. Как только мы дойдем до того, что отдельный человек будет в состоянии уничтожить планету Земля со всем, что на ней находится, спорить о роли личности, боюсь, будет просто некому…

Особняком стоят люди, которые постоянно эту самую энерговооруженность повышают. Имеются в виду те, кто открывают законы природы, и те, кто, руководствуясь этими новыми законами, изобретают новые устройства. Ученые и изобретатели, странные люди, «желающие странного», создающие новое, казалось бы, из ничего, но на самом деле использующие для создания нового подручные средства, имеющиеся в наличии и доступные практически всем. Вот только нужно суметь увидеть эти средства, соединить их по- новому… О том, насколько существенно изменение мира в результате действий таких отдельных личностей, тоже можно спорить. Действительно, известны многие открытия и изобретения, созданные практически одновременно параллельно, и тогда получается, что роль конкретного изобретателя как бы нивелируется, не он, так кто‑нибудь другой придумал бы. Но история подбрасывает нам и такие случаи, когда все готово для открытия или изобретения, но не находится умельца, который бы придуман новое, и приход этого нового в наш мир откладывается на десятилетия, а иногда и на века. Закономерность это или случайность?

Все книги Владимира Ивановича Савченко именно о таких людях. Возможно, потому, что автор, инженер–электрик по образованию, сам такой. Он начинал писать в середине 50–х годов, когда в Советском Союзе безраздельно господствовала так называемая фантастика «ближнего прицела», в которой и ракеты летали «низехонько», не выше крокодила из анекдота, и в будущее заглядывать разрешалось недалеко, и изобретать можно было лишь такие вещи, которые укладывались в утвержденные планами пятилеток рамки.

Владимиру Савченко в таких рамках делать было нечего. И уже ранние произведения молодого автора показали, что его интересуют «безумные» гипотезы современной науки: парадоксы теории относительности, антивещество, кристаллическо–кибернетическая внеземная жизнь, анабиоз, планетарная инженерия. Детальное и скрупулезное исследование возможных последствий фантастического допущения, тщательное продумывание изменений, которые может вызвать новое в мире, характерно было уже для первых рассказов Савченко. Но это исследование могло бы остаться красивой многоцветной картинкой, повествующей о приключениях разума, если бы с самого начала писателя не волновало другое: а как, собственно, новое открытие или изобретение повлияет на жизнь общества? Что принесет оно в мир, чем обернется для человечества, радостью или бедой, какие именно изменения вызовет в существовании людей?

Такое сочетание оригинальных научно–фантастических идей с обязательным исследованием социальных последствий, вызванных приходом нового, уже в 60–е годы вывело Владимира Савченко в первые ряды отечественной фантастики. Он стал одним из первых создателей этики будущего в нашей литературе.

Своего рода творческое кредо писатель высказал уже в «Черных звездах», одной из первых повестей, вложив его в уста Ивана Гавриловича Голуба: «Думали ли вы, каким будет человек через тысячу лет? /…/ Каждый человек будет писателем, чтобы выразительно излагать свои чувства и мысли; художником, чтобы зримо, объемно и ярко выражать свое понимание и красоту мира; ученым, чтобы творчески двигать науку; философом, чтобы мыслить самостоятельно; музыкантом, чтобы понимать и высказывать в звуках тончайшие движения души; инженером, потому что он будет жить в мире техники». Правда, заглядывать на тысячу лет вперед Владимир Савченко практически не стал, повествуя в основном о наших современниках, но постарался наделить своих персонажей уже сейчас хотя бы частичным набором спектра широкой одаренности.

Конечно, всем известно, что время энциклопедистов «безвозвратно» ушло, количество познанного человечеством стремительно увеличивается, времени в сутках мало, тут хоть в какой‑то одной области немножко бы разобраться. И в то же время цивилизация наша скользит в сторону «удовлетворения потребностей», растет количество соблазнов, разнообразится парк развлечений… И как сто, как двести, как тысячу лет назад многие спокойно решают: «А гори оно ясным огнем!» — и позволяют жизни увлечь себя в карнавалы. А ведь кажущееся противоречие и утопичность идеи широкой одаренности — это всего лишь вызов «косной» природы, вызов, который следует принять и попытаться преодолеть.

В уста героя романа «Открытие себя» Владимир Савченко вложил слова, которые целиком можно применить и к сути его книг: «Свобода — это возможность выбирать варианты своего поведения, ее исток — знание. С тех пор каждое открытие, каждое изобретение давало людям новые возможности, делало их все более свободными. /…/ Свобода… Это не просто: осознать свою свободу в современном мире, умно и трезво выбирать варианты своего поведения. Над человеком тяготеют миллионы лет прошлого, когда биологические законы однозначно определяли поведение его животных Предков и все было просто. И сейчас он норовит свалить свои ошибки и глупости на силу обстоятельств, на злой рок, возложить надежды на бога, на сильную личность, на удачу — лишь бы не на себя. А когда надежды рушатся, ищут и находят козла отпущения; сами же люди, возложившие надежды, ни при чем! В сущности, люди, идущие по линии наименьшего сопротивления, не знают свободы…»

Книги писателя — это попытки осознать и расширить границы своей свободы. Своей и тех читателей, кто готов принять и использовать новые знания, пути к которым прокладывает Савченко. Не случайно в одном из интервью писатель так объяснил, почему он окончательно выбрал литературу, а не практическую науку: «Параллельно с фантастикой исполнял и научные работы. Окончательный выбор сделал в 1965 году, после завершения и «кровавого» внедрения одной серьезной темы. Выбору способствовал подсчет, по которому выходило, что если в экспериментальных исследованиях результат зависит от моих способностей и усердия только на 5% (а на остальные 95% он зависит от подчиненных и начальников, отдела снабжения и мастерских, смежников, бухгалтерии, плановиков… от всех и вся), то в литературе наоборот — 95% вклада в результат мои. Будь я теоретиком, может быть, решил бы не так».

Собственно, он и стал теоретиком, облекающим свои исследования не в форму научных статей, а в одежды фантастических повестей и романов.

Главный вопрос раздумий писателя — из «детских», на которые ответить далеко не просто: «В чем все- таки смысл жизни разумного человека?» Этот вопрос не дает покоя многим героям книг Владимира Савченко. Именно в поиске ответа на этот вопрос автору пришлось разработать и детально продумать оригинальную концепцию мироздания.

Почти одновременно вышли повести «Тупик» и «Испытание истиной», в которых мучительно нащупывались подходы к этой концепции. Это своеобразная развилка в размышлениях писателя, и последующие книги показали, что автор отбросил вариант «Тупика» и занялся развитием второй модели. Отдельные частные элементы этой модели были разобраны в «Похитителях сутей», «Пятом измерении», «Встречниках». Окончательный, цельный и логический вид концепция приобрела в романе «Должность во Вселенной».

По Савченко любое событие, происходящее во Вселенной, это отдельное завихрение, и все, что попадает в это завихрение, может или тормозить развитие вихря, или способствовать превращению его в гигантский смерч.

Мы живем в четырехмерном пространственно–временном мире волн и вихрей, и любые наши прозрения — создания моделей реальных явлений окружающей действительности — в зависимости от того, насколько эти модели близки к истине, есть не что иное, как способность входить в резонанс с волновыми процессами материи. «…А резонансные колебания, милостивые государи, тем и отличаются от нерезонансных, что, где бы они ни возникли: в камертоне, в мостах, в радиокон- туре, в нервной системе (то есть во мне), — они почти не требуют подпитки энергией. Значит, на поддержание в себе любой модели мира, кроме истинной (а ведь даже отсутствие у человека определенных представлений о мире, незнание, — есть ложная модель!), человек затрачивает изрядную энергию. Когда же он приходит к истине, эта энергия высвобождается». Писатель в «Испытании истиной» вводит понятие энергии понимания — энергии, которую разумное существо может практически безгранично черпать из Вселенной: «понимаешь глубоко действительность — приобретаешь дополнительный запас энергии. Не понимаешь — не обессудь».

Этот изящный вывод Владимир Савченко проиграл на нескольких стандартных моделях научной фантастики в последующих своих произведениях, уточняя и оттачивая граничные условия основного постулата. Персонажи писателя получают необычные возможности перемещения в пространстве или времени, переноса сознания из одной личности в другую, научившись настраивать свои мысли и тело в резонанс с тем или иным измерением реального мира, с отдельными его завихрениями. Для этого героям Савченко не нужны какие‑либо сложные аппараты или устройства, достаточно лишь суметь представить картину мироздания по возможности точно и близко к реальному положению дел.

И все? Так просто? Почему же мы до сих пор не летаем одним лишь усилием воли? Да нет, не все так просто.

В романе «За перевалом» Владимир Иванович предложил свое определение Разума:

«Разумные существа — а что это, собственно, такое? Мы считаем разумными себя — лично себя побольше, других поменьше. Но всегда ли мы разумны? Как это определить? Я скажу вам критерий, и будет хорошо, если вы усвоите его надолго. Конечных результатов деятельности два: знания и рассеянное тепло. Только эти два, все прочее: производство вещей и пищи, сооружения, транспортировки, даже космические полеты — лишь промежуточные звенья. /…/ Рассеивание энергии уменьшает выразительность нашего мира — накопление знаний ее увеличивает. Эти две штуки — энтропия и информация — настолько похожи, что в строгих науках они и описываются одинаковыми формулами, только с разными знаками; то есть они стороны' чего‑то одного, что мы еще не умеем назвать. Так вот: по–настоящему разумна та деятельность, когда вы больше добыли знаний, чем рассеяли энергии. А ежели наоборот, то даже если на промежуточных этапах ее появляются такие интересные вещи, как штаны или звездолеты, — в целом, по–крупному, она разумной не является. Это равно справедливо и для отдельных людей, и для человечества в целом».

Если принять такое определение, то мы должны со всей жестокой ясностью признать, что ни человечество в целом, ни абсолютное большинство отдельных людей разумными назвать пока никак не получается. Пока человек, самоуверенно назвавший свой вид Homo sapiens, ушел от животных очень недалеко. Пока что вся человеческая цивилизация — всего лишь «дрожжи распада планеты», всеми своими действиями лишь способствующая возрастанию энтропии в отдельно взятом, весьма ограниченном участке Вселенной. Понять это можно (внешне процесс рассеяния энергии выглядит гораздо привлекательнее, нежели процесс накопления информации; более того, если не очень над этим задумываться, то

кажется, что удовлетворение материальных потребностей более выгодно, нежели духовное возвышение), а вот одобрить и простить — вряд ли.

Бездумное рассеяние энергии чревато не только приближением «тепловой смерти» Вселенной (в конце концов, доля человеческой цивилизации в этом процессе ничтожно мала по сравнению с галактическими масштабами). Главное обвинение, которое Владимир Савченко предъявляет бездумному способу существования, заключается в том, что таким образом человек неразумный не использует предоставленный ему самой Вселенной шанс — попытку противостоять косной материи. Мы легко поддаемся соблазнам, даже не пробуя их преодолеть, находя тысячи объяснений своим слабостям, а в результате проходим мимо высочайшего наслаждения, доступного творческим личностям. Ведь процесс постижения истины, вхождения в резонанс с окружающим миром и получения дополнительной энергии дарит человеку неизмеримо больше, нежели любое другое чувственное удовольствие. Зачем же соблазняться на суррогаты?

Последнее опубликованное на сегодня произведение, роман «Должность во Вселенной», автор предварил следующим: «Целью данного произведения является: изменить нынешний ход человеческой цивилизации. Да, так, ни больше ни меньше. Смехотворность претензии очевидна: писк комара против грохота бури. Но в последней части читатель сам сможет измерить глубину пропасти, куда нас увлекает этот КОСМИЧЕСКИЙ процесс, и согласится, что иную задачу здесь ставить и нельзя. Если разум людей не самообман, а действительно вселенская реальность, то еще не поздно овладеть ситуацией».

Да, человек неизмеримо мал по сравнению со Вселенной, и роман действительно позволяет прочувствовать всю его малость. Владимир Савченко не занимается ни самообманом, ни обманом читателей. Процесс по–стижения истины у Савченко — это процесс трагический: ни одно открытие не обходится без катастроф и жертв. Но трагизм его книг оптимистичен: жизнь исследователей Вселенной отдается не напрасно. Эпилог «Должности во Вселенной» звучит жизнеутверждающе, а не безысходно: только Разум потенциально способен бороться с энтропией Вселенной и победить ее. В этом и есть его предназначение, исходя из этого и следует жить, а живущий по–другому недостоин называться разумным. Писатель Владимир Савченко убежден, что работает в резонансе с большой Вселенной и выполняет ее волю и свое предназначение, оставаясь свободным.

Есть какая‑то закономерность в том, что видные авторы нашей фантастики, переходя на новый уровень в своем творчестве, уделяют больше внимания не развлекательности и художественности, а реализму сути, смысла жизни на самом высоком уровне.

Владимир Иванович Савченко по–прежнему в строю и находится на переднем крае битвы с энтропией Вселенной. Он активно работает, и можно надеяться, что вдумчивый читатель вскоре прочтет его новые книги.

Владимир БОРИСОВ

P. S. Внимательный читатель может заметить, что в статье о Савченко в «Энциклопедии фантастики» (Минск: Галаксиас, 1995), подписанной моим именем, некоторые суждения о книгах расходятся с высказанным здесь. Объяснение этому просто — на самом деле подпись в «Энциклопедии» ошибочна. Мое мнение о творчестве В. И. Савченко не менялось в последние годы. Пользуясь случаем, приношу также благодарность Александру Еськову за помощь при написании этой статьи.

В. Б.

Выражаю благодарность писателям Олегу Ладыженскому и Дмитрию Громову (Г. Л. Олди, Харьков), веб–мастеру моих сайтов в Сети Александру Еськову (Москва) и политологу Михаилу Белецкому (Киев) за помощь в издании этих книг.

Владимир Савченко (Полтава)